детектива с другой. - Да, Ольга, очевидно, привезла несколько платьев из ее гардероба. - Она до сих пор еще писчего не помнит, - не то спрашивая, не то утверждая, произнесла Делла. - В том-то и дело, - сказал Мейсон. - Об этом как раз и пишут газеты. "Прекрасная наследница состояния", "Забытый уик-энд", "Нецелованная невеста, или Кто организовал поездку в Лас-Вегас?", "Я ничего не помню с момента страшной катастрофы", - заявляет наследница, обливаясь слезами". - А что пишут об оружии? - спросила Делла. - Оружие у нее было когда-то, но она его потеряла. У нее была возможность поискать револьвер, когда она собирала вещи, чтобы ехать с Хепнером. Не то, чтобы она хотела взять его с собой - просто, разбирая ящик стола, обнаружила, что револьвера нет. А кроме того, она понятия не имеет, где сейчас ее багаж. - Интересно, а полиции это известно? - спросила Делла. - Если верить Дрейку, то Этель Билан рассказала все. - А вы уверены, что все? - Багажом полиция, насколько я понимаю, пока не интересовалась. - Но Этель Билан должна была... В это время раздался телефонный звонок. Делла Стрит подняла трубку. - Хэлло... да... - Делла повернулась к Мейсону, прикрыв рукой трубку. - Шеф, это личный звонок. Какая-то женщина спрашивает меня и говорит, что это очень важно. - Она отняла руку от микрофона и произнесла: - Да... Понимаю. Продолжайте, расскажите поподробнее. Наконец она положила трубку на стол и записала что-то в блокнот. Потом отложила перо, снова взяла трубку, сказала: - Хорошо, миссис Фримонт. Вам ничего не нужно делать. Не беспокойтесь. Да. Благодарю вас. И спасибо вам большое, что дали мне знать. Делла положила трубку на аппарат и повернулась к Мейсону. - Этель Билан рассказала все. Перри Мейсон поднял брови в молчаливом вопросе. - Звонила миссис Фримонт, управляющая домом, где я живу. К ней приезжал лейтенант Трагг из полиции с ордером, выданным ему судом на право обыска моей квартиры на предмет изъятия красно-белых клетчатых чемоданов, принадлежащих Элеонор Корбин, которую обвиняют в убийстве. Домоправительнице он предъявил копию ордера, потребовал у нее ключи, вошел в мою квартиру и обнаружил вещи. Он оставил ей расписку. - Это очень важно, - сказал Мейсон. - Превосходно. Все сделано так, как требует того закон. - Что теперь делать? - спросила Делла Стрит. Мейсон пожал плечами. - А как быть с камнями? - допытывалась Делла. - Ведь если камни - улика, то не будет ли противозаконным избавиться от нее? - Улика чего? - спросил Мейсон. - Ну... улика... Я, право, не знаю - улика контрабанды, может быть. - Почему ты думаешь, что камни ввезены незаконно? - А убийство? - А почему ты считаешь, что камни имеют отношение к убийству? Я связан обязательствами со своим клиентом. Если полиция свяжет эти камни с убийством и представит доказательства, тогда другое дело. Но эти камни находятся у меня как у адвоката. Откуда я знаю, а вдруг они явятся уликой чего-нибудь другого, например, шантажа? Естественно, я не берусь предполагать, что они связаны в той или иной степени со смертью Дугласа Хепнера и, уж конечно, не намерен передавать их в руки полиции, которая тут же устроит из всего этого газетный бум. Это сослужило бы плохую службу. - Выходит, что вы намерены крепко держать камешки в своих руках? - Судя по нынешним событиям, да. - А если они доберутся до вас? - Постараюсь увернуться. - Шеф, Пол Дрейк говорит, что полиция ликует, а Хэмилтон Бергер, районный прокурор, уже почил на лаврах, и они все вместе готовы обрушиться на вас. - И что из того? - Вы готовы парировать удар? Мейсон покачал головой. - Не сейчас. У меня связаны руки. - Как бы мне хотелось, чтобы вы не связывались с этими камнями. - А что мне прикажешь делать? Позвонить в полицию? - Нет. - Тогда что? - Поговорить с клиенткой, спросить у нее об этих камнях и найти... - Клиентка говорит, что ничего не помнит об этом, - возразил Мейсон. - Ваша клиентка лжива насквозь! - воскликнула Делла Стрит. - Однако, - сказал Мейсон, - если она вынуждена будет отказаться от своих слов и признаться в том, что помнит все и расскажет всю правду, вот тогда-то камни и превратятся в улику, а меня обвинят в ее сокрытии. - Ну что ж, - сказала Делла, - это рано или поздно случится. Но меня угнетает мысль о том, что Хэмилтон Бергер будет праздновать победу. - Меня тоже, - признался Мейсон. - Но я не забываю и о том, что дело он еще не выиграл. Он бьет на то, чтобы как можно скорее начать процесс, а это как раз меня и устраивает. - Не лучше ли вам подождать и посмотреть, как будут развиваться события? Мейсон отрицательно покачал головой. - Хэмилтон тугодум, да к тому же не склонен глубоко вникать в дело. Стоит ему только кинуться в атаку, вот тут-то и обнаружатся слабые места в его обороне. Если же я дам ему время, помощники помогут ему упрочить свои позиции. Поэтому, исходя из сложившейся обстановка, мы дадим ему возможность кинуться вперед с барабанным боем и фанфарами саморекламы. Глава 10 Пытаясь мысленно разобраться н ситуации, Перри Мейсон окинул взглядом переполненный зал, где должно было состояться судебное заседание. Сзади и немного сбоку сидела его клиентка, официально зарегистрированная под именем Элеонор Корбин, а неофициально известная как Элеонор Хепнер. В первом ряду кресел, где разместилась публика, сидел ее отец, рядом с ним Ольга. Ее настороженность, пристальное внимание ко всему происходящему создавали впечатление человека, во всем ищущего для себя выгоду. На фоне своей жены Билл Джордан вряд ли был в состоянии создать о себе хорошее впечатление в глазах присяжных Он был слишком молодым для пенсионера. А его лицо, загоревшее от длительного пребывания на площадках для гольфа, отнюдь не говорило о том, что ему приходится много трудиться, зарабатывая на жизнь. Но это были единственные люди, на которых мог рассчитывать Мейсон, чтобы отразить или, по крайней мере, попытаться ослабить тот удар, который приготовился нанести ему районный прокурор. Мейсон пока не знал, какими козырями тот располагал. Допрос свидетелей, проведенный в присутствии членов суда присяжных, и на котором строилось обвинение, показал, что подзащитная Элеонор Корбин была в дружеских отношениях с Дугласом Хепнером, что из дома она уехала все с тем же Дугласом Хепнером, что из Юмы она отправила телеграмму, в которой сообщила о том, что выходит замуж, что две недели спустя было обнаружено тело Дугласа Хепнера, убитого в затылок выстрелом из револьвера калибра 0,38, что у подзащитной было подобное оружие, а также что подзащитная сообщила Этель Билан о том, что Дуглас Хепнер - ее друг, а Сюзанна Гренджер исказила правду. Далее было приведено высказывание подзащитной о том, что она убила бы Дугласа Хепнера, если бы тот посмел бросить ее, и было установлено, что именно в то время у нее был револьвер калибра 0,38. Далее стало известно, что подзащитная жила вместе с Этель Билан, квартира которой была смежной с квартирой Сюзанны Гренджер - молодой женщины, привлекшей внимание Дугласа Хепнера и вступившей с ним в контакт. Эти факты соткали целую паутину косвенных улик, вполне достаточных для передачи дела на рассмотрение большого жюри. Однако их вряд ли хватило бы для вынесения приговора на судебном заседании. Поэтому Мейсон был уверен, что Хэмилтон Бергер, несомненно, держит в резерве улику, которая может решить исход дела. Но ни Перрон Мейсон, ни людям из сыскного агентства Дрейка никак не удавалось выяснить, какова же эта улика. Таким образом, Перри Мейсон впервые в своей практике оказался безоружным, не зная сути обвинения, предъявляемого его клиентке, не зная об улике, которую намеревался преподнести суду прокурор, не зная всей правды о том, что произошло с его подзащитной. Он оказался в таком положении, когда мог рассчитывать лишь на свои силы, на свою наблюдательность, на умение вести перекрестный допрос, с помощью которого ему удавалось добыть нужные ему факты из уст враждебно настроенных свидетелей. Хэмилтон Бергер, районный прокурор, пылая от возбуждения и предвкушая триумф, открыл судебное заседание. Обрисовав в нескольких фразах положение вещей, он сказал: - Итак, уважаемые члены жюри, мы выяснили, что ныне покойный Дуглас Хепнер был убит выстрелом в голову из револьвера, принадлежащего подзащитной. Подзащитная умышленно представила себя умственно неполноценной, находящейся в состоянии амнезии, которую можно назвать синтетической амнезией, то есть тщательно продуманной в целях защитить себя от уличающих вопросов, и которую психиатры расценили как чистейшую симуляцию. - Одну минутку, ваша честь, - вмешался Мейсон. - Мне очень не хотелось бы прерывать вступительную речь районного прокурора, однако защита вынуждена отвести заявления любого психиатра, пытающегося представить себя читателем мыслей. Психиатрия как паука еще не настолько продвинулась вперед, чтобы любой ее представитель мог с уверенностью заявить... - Я согласен, леди и джентльмены, - вмешался Хэмилтон Бергер, придав своему голосу ласковые нотки. - Я снимаю все своя заявления относительно свидетельства психиатров. Мы пригласим психиатров в суд в качестве свидетелей. Проверим их компетентность и попросим ответить на вопросы обвинения. Мы дадим шанс и защите, а затем предоставим право суду решить правомочность их ответов. А пока, в настоящий момент, я отложу все свои заявления, которые сделал в связи с показаниями психиатров. Итак, леди и джентльмены, такова в общих чертах картина дела, представленного на ваше рассмотрение. Так как некоторые свидетельские показания могут быть противоречивыми и так как мы хотим содействовать выяснению истины, в настоящее время я не намерен входить в подробности дела. Воспользовавшись вмешательством Перри Мейсона, Хэмилтон Бергер решил не продолжать слои широкомасштабные обобщения. Он извинился перед членами жюри и сел. Повернувшись к Полу Дрейку, Мейсон прошептал: - Заметь, Пол, он заявил, что пуля была выпущена из револьвера подзащитной. В это время поднялся судья Моран и обратился к Мейсону: - Не желает ли защита сделать какое либо заявление? - Нет, ваша честь, - ответил Мейсон, - я оставляю за собой право сделать заявление позже. Возможно, я откажусь от него вовсе. Однако я полагаю, что жюри целиком и полностью осознает возложенную на обвинение ответственность, связанную с безусловным доказательством вины подзащитной. Если обвинение не сможет этого сделать, защита непременно воспользуется случаем и вообще не будет представлять каких-либо доказательств. - Это что, вступительное заявление? - спросил Хэмилтон Бергер. - Нет, - ответил Мейсон, - это заявление для членов суда. - Значит, защита не собирается представлять каких-либо доказательств? - По крайней мере, до тех пор, пока вы не представите серьезных улик. Закон предполагает невиновность подзащитной. - Достаточно, джентльмены, - вмешался судья Моран. - Мне бы не хотелось, чтобы члены суда спорили между собой понапрасну. Прошу свои замечания адресовать только суду. Господин обвинитель, защита отказывается от заявления. Прошу пригласить первого свидетеля. Хэмилтон Бергер поклонился, и на его устах заиграла улыбка, как бы показывая, что ничто не в состоянии поколебать его прекрасного расположения духа. - Мой первый свидетель, - заявил он, - Рэймонд Орла. Рэймонд Орла произнес клятву и сообщил, что является помощником следователя, что его вызвали в парк Сьерра Киста, где в 9.45 вечера 17 августа было обнаружено тело Дугласа Хепнера. Он сделал все, что при этом полагается, а также несколько снимков. Он изучил все фотографии, запечатлевшие место и положение тела. Он произвел осмотр трупа, не трогая его до тех пор, пока не были сделаны фотоснимки. Затем тело было доставлено в следственную лабораторию, где с него сняли одежду и произвели вскрытие. Различные стадии вскрытия были также зафиксированы на фотопленке. Орла показал, что в затылке покойного было обнаружено пулевое отверстие, что, за исключением нескольких синяков, никаких других телесных повреждений или следов насилия не было. Он сообщил также, что хирург, производивший вскрытие, извлек пулю из головы убитого. - Это все, - сладким голосом произнес Хэмилтон Бергер. - Не знаю, желает ли адвокат задать вопросы. - О, всего один или рва вопроса, - небрежно произнес Мейсон. - Куда девалась одежда, которую носил покойный? - Ее сложили и убрали в ящик в кабинете следователя. Она и сейчас находится там, - ответил Орла. - Все предметы туалета защита может исследовать в любое время, - вмешался Хэмилтон Бергер. - Я дам распоряжение следователю оказать вам содействие в этом вопросе. Вы можете ознакомиться с вещами в любой час дня или ночи. - И районный прокурор изобразил легкий поклон как бы в ожидании аплодисментов за свой благородный поступок. - А где находятся личные вещи, я имею в виду предметы, находившиеся в карманах одежды? - задал вопрос Мейсон, игнорируя замечание прокурора. - У меня есть их перечень, - ответил Орла, доставая из кармана записную книжку. - В кармашках убитого находились следующие предметы: записная книжка, водительские права, авторучка, кожаный футляр с четырьмя ключами, носовой платок, один доллар и девяносто шесть центов мелочью, серебряный портсигар с шестью сигаретами. - И это все? - спросил Мейсон. - Да, сэр. Все. - Где сейчас эти предметы? - В кабинете следователя. - Я намерен просить, чтобы их внесли в список вещественных доказательств, - сказал Мейсон. - Мне думается, они могут представлять важность, особенно записная книжка. - Записная книжка была совершенно чистой, - заметил Орла. - Вы имеете в виду, что в ней не было никаких записей? - Абсолютно никаких. Страницы совершенно чистые. У записной книжки кожаная обложка с отделением для водительских прав и вставные странички. Очевидно, исписанные страницы были незадолго перед смертью ее владельца заменены новыми. Правда, там видно несколько царапин, сделанных пером авторучки. - А водительские права? Что с ними? - спросил Мейсон. - Они находились в книжке. - Если суд не возражает, - сказал Мейсон, - я бы хотел немедленно приобщить эти предметы к вещественным, доказательствам защиты. - Ваша честь, - обратился к судье Хэмилтон Бергер, - я полагаю, что суд присяжных не будет возражать, если мы продолжим работу вопреки задержке со стороны защиты. Я не считаю нужным отвлекаться по каждому мелкому поводу. - Я имею право попросить свидетеля предъявить эти предметы суду, - заявил Мейсон. - Успокойтесь! Успокойтесь, господа, - вмешался судья Моран. - Эти предметы могут быть предъявлены в суд и зарегистрированы в качестве вещественных доказательств защиты. В настоящий же момент они могут служить лишь для опознания, и защита может задать свидетелю вопросы относительно любого из упомянутых предметов. - Благодарю вас, ваша честь, - сказал Мейсон и добавил: - Защита хотела бы ознакомиться с фотографиями вскрытия трупа. - Я располагаю комплектом фотографий специально для защиты, - сказал Хэмилтон Бергер, протягивая пачку отпечатков жестом, явно рассчитанным на то, чтобы создать у присяжных впечатление готовности помочь делу. - Очень вам благодарен, - сказал Мейсон. - У меня вопросов нет. Теперь к свидетельской трибуне был вызван доктор Юлиус Оберон, который назвался судебным патологоанатомом и следственным экспертом. Он заявил, что производил вскрытие трупа и извлек при этом из полости черепа пулю от револьвера калибра 0,38, а также подтвердил, что попадание пули в затылочную часть головы вызвало мгновенную смерть. Он указал на месторасположение входного отверстия пули, охарактеризовал в общих чертах степень поражения мозга, прибавив, что других телесных повреждений, которые могли бы вызвать смерть, не было и что, по его мнению, ее смерть наступила примерно за сутки до проведенного им вскрытия. - Можете задавать вопросы, - обратился прокурор к Мейсону. Мейсон внимательно посмотрел на медика, который в этот момент поплотнее усаживался в свидетельском кресле, спросил: - Вы заявили, доктор, что смерть наступила мгновенно? - Да, сэр. - На чем основано ваше утверждение? - Я исхожу из характера раны, а также из повреждения мозговой ткани. - Скажите, может ли такая рана привести к мгновенной и полной потере сознания? - Конечно. - Но не обязательно приводит к смерти? - Что вы имеете в виду? - Разве вам, доктор, не известны случаи, когда от раны в голове происходит сильное кровоизлияние, иными словами, часто ли вы в практике сталкивались со случаями повреждения мозговых тканей, в результате которого происходило экстенсивное кровоизлияние? - Да, конечно. У меня было несколько случаев сильного кровоизлияния. - Чем вызывается кровоизлияние, доктор? - Как это чем? Просто кровь разливается по телу через поврежденные стенки кровеносных сосудов. - Значит, кровь разливается в результате работы сердца, не правда ли? - Естественно. - Следовательно, в тех случаях, когда человек находится в бессознательном состоянии, его тело еще какой-то период времени живет и об этом дает знать все еще работающее сердце, которое наполняет сосуды кровью? - Да, сэр. Вы совершенно правы. - Как вы считаете, доктор, нынешний случай аналогичен? - Абсолютно непохож. В данном случае кровотечение было незначительным. - Скажите, вы заметили пятно крови на земле возле головы убитого? - Да, сэр. Наружное кровотечение имело место, но весьма незначительное. - А внутреннее? - Было и внутреннее, но его нельзя назвать экстенсивным. - Таким образом, в связи с отсутствием сильного кровотечения вы пришли к выводу, что смерть наступила мгновенно, не правда ли? - Не только в связи с этим, но исходя также из месторасположении раны и сального повреждения мозговой ткани. - Вам приходилось видеть раны с равной степенью повреждения и наличием значительного кровоизлияния, когда пострадавший еще жил некоторое время, находясь в бессознательном состоянии? - Да, сэр. - А теперь, доктор, скажите, вам не приходило в голову, что человек мог быть убит где-то в другом месте, а затем его тело перенесли туда, где оно и было обнаружено? - Да, сэр, я думал об этом. - И вы отрицаете подобную возможность? - Да, отрицаю. Но это моя личная точка зрения. - Могу я вас просить, доктор, обосновать эту точку зрения? - Я исхожу из природы и размера раны, степени повреждения мозга, природы кровоизлияния, положения пятна крови на земле, отсутствия запекшейся крови, положения тела... ну и так далее. Мейсон сказал: - Значит, по вашему мнению, доктор, выходит, что кто-то, стоявший за спиной пострадавшего, выстрелил ему в затылок из револьвера, после чего мгновенно или почти мгновенно наступила смерть? - Совершенно верно, за исключением лишь одного обстоятельства. - Какого? - Пострадавший в момент своей смерти мог находиться в сидячем положению. Я полагало, что именно так оно и было. Исходя из положения, в котором было найдено тело, я склонен думать, что человек сидел на траве, подогнув справа от себя ноги, левой рукой он опирался о землю. В этом случае, учитывая, что пулевой канал направлен не сверху вниз, можно предположить, что стрелявший тоже сидел на земле, где-то сзади. Может быть, он нагнулся или присел на корточки, но так или иначе дуло его револьвера находилось на уровне головы жертвы. - Благодарю вас, - заключил Мейсон, - У меня все, доктор. - Вопросов больше нет, - сказал Хэмилтон Бергер. - А сейчас я прошу пригласить для дачи показаний Мертона Бослера. Наблюдая за Хэмилтоном Бергером, Мейсон заметил, как районный прокурор все время поглядывал на часы, как бы стараясь сохранить график ведения дела. Мертон Бослер назвался экспертом-баллистиком. Он заявил, что присутствовал при вскрытии трупа и видел, как доктор Оберон извлек из полости черепа фатальную пулю и пометил ее. Затем он передал пулю ему - специалисту по баллистике. Спустя четверть часа, в течение которых Хэмилтон Бергер мастерски засыпал его вопросами, Мертон Бослер в заключение подтвердил, что представленная ему на опознание пуля - та самая, которая была извлечена из черепа убитого, что она выпущена из револьвера 0,38 калибра системы Смит и Вессон. Пуля вместе с комплектом увеличенных фотоотпечатков была представлена в качестве вещественного доказательства. После этого судьи с мрачным видом осмотрели пулю, как если бы были в состоянии изменить показания эксперта. - Итак, - продолжил свои вопросы Хэмилтон Бергер, - скажите, вы осматривали место происшествия в поисках орудия убийства? - Да, я присутствовал при осмотре места преступления. - И вы обнаружили поблизости оружие? - Не сразу. - Скажите, - торжествующе вопросил Хэмилтон Бергер, - какими прибором вы пользовались для поисков оружия? - Миноискателем. - Что вам удалось найти? - Мы обнаружили несколько металлических предметов, не имеющих отношения к данному делу, Это был старый заржавленный перочинный нож, затем ключ для вскрытия банок из под сардин, потом... - Ну, ну, продолжайте, - поторопил эксперта Хэмилтон Бергер, - все эти предметы не имеют никакого значения. Что еще вы обнаружили из того, что представляет интерес? - Мы обнаружили револьвер системы Смит и Вессон калибра ноль тридцать восемь, в обойме которого не хватало одного патрона. Номер револьвера сорок восемь тысяч восемьсот девять. - Прекрасно! - воскликнул Хэмилтон Бергер. - Скажите, вы проводили баллистическую экспертизу этого оружия? - Да, сэр. - И каков результат? - Пуля, извлеченная из черепа убитого, и другая, которая была выпущена из ствола револьвера в лабораторных условиях, имеют одинаковые характеристики. - Мистер Бослер, скажите, вы наводили справки о том, кому было продано это оружие? - Да, сэр. - И вы нашли регистрационную карточку владельца этого револьвера? - Да, сэр. Нашел. - Назовите имя, указанное на этой карточке. - Элеонор Корбин. - Скажите, есть ли ее подпись на этом документе? - Да, сэр. - У вас есть фотокопия этого документа? - Есть, сэр. Во всем облике Хэмилтона Бергера так и сквозила елейность. - Ваша честь, приближается время вечернего перерыва. Поэтому я бы попросил копию этого документа представить вам немедленно. Я еще не успел доказать, что подпись, стоящая на свидетельстве о продаже оружия, принадлежит подзащитной - Элеонор Корбин. Но я намерен завтра утром с помощью эксперта-графолога доказать это. Однако я полагаю, что характер документа не позволяет сомневаться в подлинности подписи, а потому считаю, что копия вполне может стать вещественным доказательством. - Возражений не имею, - сказал Мейсон, беззаботно улыбаясь и всем своим видом показывая, что слова свидетеля не имеют ни малейшего значения для его подзащитной. - Мы будем настаивать на том, чтобы регистрационная карточка, вернее, ее копия, была приобщена к числу вещественных доказательств с тем, чтобы помочь районному прокурору избежать лишних хлопот, связанных с необходимостью выявления подлинности подписи подзащитной. На лице Бергера отразилось удивление. - Вы на этом будете настаивать? - спросил он. - Конечно. А почему бы и нет? - ответил Мейсон с любезной улыбкой на лице. - Прекрасно, - подвел итог судья Моран. - Копия, предъявленная обвинением, принимается в качестве вещественного доказательства. В судебном заседании объявляется перерыв до десяти часов следующего дня. Когда толпа зрителей покинула зал заседаний, Делла Стрит и Пол Дрейк подошли к адвокатской ложе. Мейсон повернулся к Элеонор. - Это действительно ваш револьвер? - спросил он. - Да, мой. - А как он оказался там, где его нашли? - Мистер Мейсон, даю вам честное слово, я абсолютно ничего не помню. Я брала его с собой для личной защиты. Вы же знаете, что существует немало случаев, когда женщинам приходится защищаться, и... одним словом, жизнь моя не отличалась спокойствием. Мне зачастую приходилось перевозить отцовские драгоценности. Кстати, сама полиция посоветовала мне иметь при себе в таких случаях оружие. Этот револьвер специально сделан для того, чтобы его носить в кармане или в дамской сумочке. - Значит, когда вы уехали в так называемое свадебное путешествие, вы взяли его с собой? - Да, он был при мне. - Когда вас задержала полиция, револьвера при вас уже не было? - Само собой разумеется, мистер Мейсон, - ответила Элеонор, слегка улыбнувшись. - Его при мне не было. При мне вообще почти ничего не было. Как писали газеты, моей одеждой было "трепещущее на ветру прозрачное покрытие". - Черт вас возьми, - сердито закричал Мейсон, - перестаньте же шутить! С помощью этого револьвера вас обвинят в убийстве! Вы уехали из дому с Дугласом Хепнером. Он убит. И убит из вашего оружия. - Но это произошло через две недели после нашего отъезда. А за две недели многое могло случиться. - То, что еще могло случиться, пока не имеет никакого значения, - вспылил Мейсон. - Но поймите же, его убили шестнадцатого, и убили из вашего оружия, в нескольких сотнях ярдов от того места, где вы разгуливали в полуголом виде. И я хочу знать, что же все-таки произошло, чтобы попытаться спасти вас от смертного приговора или пожизненного заключения. В это время женщина в полицейской форме сделала Элеонор знак следовать за ней. Элеонор поднялась. Спеша закончить свою мысль, Мейсон бросил ей вслед: - Хочу надеяться, жатв вы все-таки постараетесь к десяти утра восстановить свою память, ибо в противном случае... Когда Элеонор увели, Мейсон подхватил Деллу Стрит под локоть, кивнул Полу Дрейку и, шепнув обоим: "Давайте-ка выйдем и поговорим", покинул зал заседаний и вошел в комнату свидетелей. Захлопнув ногой дверь, он произнес: - Ну вот, здесь нам никто не помешает. - Так что ты намерен предпринять в данной ситуации? - спросил его Дрейк. Мейсон пожал плечами. - Теперь ты понимаешь, - снова спросил Дрейк, - почему Бергер заинтересован в судебном разбирательстве? Господи, Перри, этого дела тебе не выиграть! Мейсон расстегнул пиджак и нервно заходил по комнате из угла в угол. - Сейчас очень важно, чтобы Элеонор сказала мне всю правду, - наконец произнес он. - Она не говорит правды, потому что не может ее сказать, - заметил Дрейк. - Она убила его. Ставлю один против миллиона, что это ее работа. - Шеф, - вступила в разговор Делла, - может быть, есть смысл зацепиться за то, кому принадлежит револьвер? Пусть, револьвер ее. Он зарегистрирован на ее имя. Но ведь его могли и украсть. - Все это верно, - согласился Мейсон. - Это единственный аргумент защиты. Но вы не заметили ловушку, которую готовит мне Бергер. - Какую ловушку? - Он рассчитывает на это. Он хочет, чтобы я выдвинул именно этот аргумент. А вот тогда он представит своего главного свидетеля. - Кого же? - Этель Билан. - А что она может знать? - Не знаю, - пожал плечами Мейсон. - Вероятно, она. заявит, что за несколько часов до убийства видела у Элеонор Корбин револьвер. Бог знает, что еще она хочет сообщить, но готов заложить последний доллар, что ее заявление будет сокрушительным. В противном случае вряд ли Бергер поместил бы ее в самый дорогой отель, приставил к ней охрану да еще к тому же лишил ее контактов с внешним миром. - Это верно, - угрюмо согласился Дрейк. - Но мы должны что-то предпринять, Перри. Нет смысла сидеть сложа руки. - Конечно, нужно что-то предпринять, - сказал Мейсон, и в глазах его вспыхнул огонь. - Нам нужно найти такие факты, которые обвинению пока еще неизвестны. Найти их надо быстро и с их помощью доказать, что же произошло в действительности. Давай-ка, Пол, лучше посмотрим на это дело с точки зрения логики. Не будем торопиться и давать себя загипнотизировать. Итак, что у тебя в карманах? - У меня? В моих карманах? - удивленно спросил Дрейк. Мейсон утвердительно кивнул. - Всякий хлам, - ответил Дрейк с недоумением. - Вынь его, - сказал Мейсон, - положи на стол. Дрейк вынул из кармана карандаш, авторучку, записную книжку, портсигар, зажигалку, связку ключей, носовые платки, бумажник, немного мелочи, водительские права, два распечатанных письма, расписание авиарейсов, пачку жевательной резины. Мейсон задумчиво рассматривал все эти предметы. - И что же этим доказано? - прервал молчание Дрейк. - Это, - сказал Мейсон, - и есть то, о чем мне хотелось бы знать. И ты кое-что этим доказал. - Ничего не понимаю, - признался Дрейк. - Ты доказал контраст между вещами, находящимися в твоем кармане, которые, вероятно, можно обнаружить у любого делового человека, и вещами, найденными в карманах Дугласа Хепнера, о которых упоминал судебный следователь. - Ну что ж, конечно, - пробормотал Дрейк, - я... - А теперь подумаем вот о чем. Хепнер курил. Он держал сигареты в портсигаре. А где его спички? Где его нож? Ведь почти каждый мужчина имеет при себе перочинный нож. У него было найдено немного мелочи, но не было банкнот. Были у него и водительские права, но не было членской карточки ни одного клуба, даже адресов не было, ничего такого. Дрейк молча раздумывал. - Господи, Перри! - вдруг воскликнул он. - А тебе не показалось, что у него в карманах слишком уж мало вещей? - Именно это я и имел в виду, - ответил Мейсон, а заем спросил: - Где Хепнер жал? - Как раз этот вопрос, - ответил Дрейк, - и волнует сейчас полицию. Официально он проживает в "Диксикрат эпартментс". В этом пансионе за ним числится квартира, но неизвестно, жил ли он там. Квартиры обслуживают горничные, одна из которых сказала, что были случаи, когда в течение нескольких дней кряду, а то и недель, на его постели никто не спал, простыни оставались несмятыми, и полотенцами в ванной никто не пользовался. В холодильнике не было продуктов. Он не сдавал белье в прачечную и... Внезапно Мейсон звонко щелкнул пальцами. - Ты что? - спросил Дрейк. - Вот оно! - воскликнул он. - Прачечная! Пойдем, Пол! - Куда? - К следователю. Ведь нас приглашали посмотреть на вещи покойного, которые были на нем в момент смерти. Пойдем посмотрим, были ли на них ярлычки прачечной. Ведь не стирал же он вещи сам, дома. - О'кэй, - согласился Дрейк, - может быть, найдем что-нибудь, хотя... а, черт, Перри, ведь если на вещах были ярлыки из прачечной, то полиция обнаружила их давным-давно. - И все же я хочу взглянуть на вещи до того, как их предъявят мне на суде, - сказал Мейсон. - Представь себе на минутку, что моя клиентка говорит правду. Представь, что она действительно не в состоянии вспомнить о том, что произошло. Представь, что это убийство подстроено и она не может... - Один шанс против пятидесяти миллионов, - возразил Дрейк. - Ведь ее обследовали психиатры, и все в один голос заявили, что она симулирует. И в тот самый момент, как только ее вызовут в свидетельскую ложу и она скажет, что ничего не помнит, ее подвергнут перекрестному допросу, и она развалится как вареный салатный лист. А затем прокурор бросит в бой роту психиатров, и они докажут, что она лжет. - Ну хорошо, - возразил Мейсон, - если она лжет, я постараюсь не допустить, чтобы ее вызвали в свидетели. Но прежде я должен доказать самому себе, что она лжет. Послушай, Пол, у тебя в конторе есть ультрафиолетовый свет? - Есть маленькая лампа и даже два типа фильтров, которые... - Отлично, - сказал Мейсон, - тащи ее сюда. Сейчас во многих прачечных номера на белье пашут флуоресцентными чернилами. Это может дать нам в руки ключ. Кстати, насчет ключей. Их, кажется, было четыре. Ты не знаешь, полиция нашла замки, к которым они подходят? - Один из них от квартиры в "Диксикрат эпартментс". О других я не знаю. - О'кэй, - сказал Мейсон. - Да, Пол, захвати с собой кубик воска. Пока я буду отвлекать внимание, постарайся сделать слепки с ключей. - Тебе нужны копии? - спросил Дрейк, и в его голосе послышались нотки сомнения. - А что, закон это запрещает? - Черт его знает, Перри. Ты закон знаешь лучше. - Тогда делай то, что я тебе говорю. Мне нужны копии всех ключей. Нам нужно работать. Мы будем искать то, что против нас. Глава 11 Усталый сотрудник отдела судебного следователя сказал: - Мне придется пригласить сюда либо районного прокурора, либо кого-нибудь из полиции. - Сегодня в суде было объявлено, что нам разрешено осмотреть вещи Дугласа Хепнера, - заметил Мейсон. - О, тогда все в порядке, - согласился служащий. - У меня нет причин, чтобы отказать вам. Прошу следовать за иной. Пройдя длинный коридор, он вошел в комнату с множеством пронумерованных ящиков, размещенных вдоль стен. Отперев ключом один из них, он сказал: - Прошу. Вот эти вещи. - У покойного была в карманах всякая мелочь, - сказал Мейсон, - авторучка, записная книжка и всякое такое... - А это все здесь, в этом маленьком ящичке. - Служащий отпер еще один замок и выложил всю мелочь на стол. - Вот так и работаю, - вздохнул он. - Нужно знать назубок, где что лежит. - Ничего не поделаешь, - согласился Мейсон, сделав выразительный знак Делле Стрит. - Боже мой, вот это работка! - воскликнула Делла, направляясь к противоположной стене, где размещались такие же запертые на замки и пронумерованные ячейки. - Как секретарь, я вполне понимаю вас и разделяю ваши трудности, - засмеялась она. Взгляд служащего потеплел, и он, подойдя н Делле, принялся рассказывать ей о том, чем ему приходится заниматься. Делла проявила живой интерес к рассказу. Как бы машинально она направилась в соседнюю комнату, увлекая за собой и охранника, который, бросив взгляд на Мейсона, послушно отправился за Деллой, отвечая по дороге на ее вопросы. Мейсон принялся осматривать одежду. - Костюм сшит у частного портного, Пол, - заметил он. - Но его клеймо тщательно срезано. Может быть, это работа полиции? - Сомневаюсь, - ответит Дрейф. - Но срезано аккуратно. - Взгляни на белье, вон там, под пиджаком, - сказал Мейсон. - И давай сюда свою ультрафиолетовую лампу. Дрейк приподнял пиджак, включил лампу и направил ее луч на стопку нижнего белья. И почти тотчас же на нем проступили цифры. - Вот они! - воскликнул Мейсон; - Записывай, Пол. - Он тщательно расправил белье. Теперь номер был ясно виден: Н4464. - Быстро, - прошептал Мейсон. - Убирай лампу, Пол. Я не хочу, чтобы охранник сообщил полиции, чем мы здесь занимались. А главное, я не намерен дарить им идеи. - А как быть с костюмом? - спросил Дрейк. - Не будем его трогать, - сказал Мейсон. - Давай-ка лучше снимем оттиски с ключей. Я подниму пиджак и загорожу тебя от охранника. Охранник, посмотрев в их сторону, вдруг повернулся и направился обратно к столу. Заметив это, Делла поспешно отвлекла его каким-то новым вопросом. Тем временем Мейсон приподнял пиджак и, держа его за плечики, сделал вид, что рассматривает на нем швы. Делла обернулась к какому-то ящику и задала служащему новый вопрос: - Скажите, а это что такое? Однако охранник, заподозрив неладное, быстро направился к Мейсону. Тот же, продолжая держать пиджак за плечика, стал поворачивать его перед лицом охранника то в одну, то в другую сторону, заслоняя им Дрейка. - Ребята, чем вы тут занимаетесь? - спросил служащий. - Нам бы хотелось найти хоть один ярлык, - заметил Мейсон, как ни в чем не бывало, - а они все срезаны. - Кто же их срезал? - резко спросил охранник. - Откуда мне знать? - парировал Мейсон. - Здесь ваша вотчина. - Ярлыки были на месте, когда вещи поступили сюда. - Были на месте?! - В голосе Мейсона послышалось удивление. - Так куда же они подевались? - Вам придется задать этот вопрос в полиции, - довольно грубо ответил служащий. - Мне разрешили пустить вас затем, чтобы вы только взглянули на вещи. Районный прокурор распорядился показать вам их, и все. Так что валяйте смотрите. А что делает тот парень? Дрейк выпрямился, держа в руках связку ключей. - Я изучаю ключи, - сказал он, - стараюсь найти на них номера. Охранник рассмеялся: - Полиция тоже пыталась найти их, однако... - Тогда все в порядке, - сказал Дрейк, кидая связку ключей на стол. - Нечего и смотреть. Как у тебя дела, Перри? Все посмотрел, что хотел? - Думаю, что да, - ворчливо пробормотал Мейсон. - Можно идти. Когда они вышли на свежий воздух и отошли подальше от помещения, где пахло трупами, формалином и смертью, Дрейк спросил: - Ну и что теперь? - Приступай к работе, Пол, - ответил Мейсон. - Тебе предстоит найти прачечную, и сделать это надо быстро. - Имей совесть, Перри, я голоден как волк, - взмолился Пол. - Мы все равно ничего не добьемся, пока... - Начни с полицейского участка, - невозмутимо продолжал давать наставления Мейсон, - используй свои связи. Поговори о секретаршей ассоциации прачечных... Дрейк застонал. - Предвижу, что за ночка мне предстоит. - Торопись. Это надо сделать как можно быстрее. Ярлычки эти играют огромную роль. А то Хэмилтон Бергер уже празднует победу. Действуй, старина. Да, кстати, ты успел снять слепки с ключей? - Конечно, успел. В самый последний момент перед тем, как этот парень вернулся. Я даже подумал, что он застукает меня. - Ничего страшного не произошло бы, - успокоил Мейсон. - Раз нам дали разрешение, мы имели право даже сфотографировать их. - Беру на себя изготовление ключей, Пол, - вмешалась в разговор Делла Стрит. - Возле моего дома есть слесарная мастерская, там быстро все сделают. А если слесаря не будет на месте, я знаю, где его найти. Вы, шеф, идите к себе в контору, и, как только ключи будут готовы, я возьму машину и привезу их вам. - Ну тогда все в порядке, - сказал Мейсон. - За дело, друзья! Приехав в контору, Мейсон стал в раздумье прохаживаться по комнате из угла в угол. Так прошло пятнадцать минут, двадцать, час... Внезапно зазвучал зуммер спецтелефона. Мейсон снял трубку. У аппарата был Дрейк. - Кажется, я кое-что нащупал, Перри. Мне удалось разыскать секретаря этой прачечной ассоциации, который и объяснил, что номер на белье - код. Также он сообщил мне имя менеджера прачечной, и я сейчас пытаюсь связаться с ним. Надеюсь что-нибудь разнюхать в самое ближайшее время. Когда мы будем ужинать, Перри? - Когда покончим с этим делом. - Послушай, Перри. Мне вполне хватит, если ты пришлешь мне снизу гамбургер. Это, конечно, немного, но гамбургер и приличный кувшинчик с кофе сделают доброе дело. - Перекусим, когда вернется Делла, - ответил Мейсон. - Если перерыва не наметится, я пришлю тебе чего-нибудь. - О'кэй, - произнес в трубку Дрейк. - Думаю, что скоро сообщу тебе о грязном бельишке. Да, но почему владелец белья значится под буквой Н? Выходит, Хепнер пользовался вымышленным именем. - Вполне возможно, - согласился Мейсон. - Вообще фигура этого Хепнера весьма загадочна и таинственна. - Ну ладно, - заключил Дрейк, - скоро дам о себе знать. Прошло еще минут десять, и в дверях кабинета появилась Делла, радостно позванивая связкой ключей. - Все в порядке? - спросил Мейсон. - Все в порядке, шеф. На всякий случай мне сделали по две копии с каждого оттиска и дали надфиль. Слесарь посоветовал подпилить края, если ключ будет плохо входить. Кроме того, он просил передать, что готов оказать вам любую услугу и в любое время, только дайте знать. - Ну что ж, это может пригодиться, - сказал Мейсон, а затем, слегка нахмурившись, заметил: - Похоже на то, что вы вместе со слесарем уже решили, что раз есть ключи, то и замки тоже. - А какой смысл иметь ключи и не пользоваться ими? - возразила Делла. - Все это еще под вопросом, Делла, - сказал Мейсон. - Давайте-ка лучше спустимся вниз к Дрейку и узнаем, как у него обстоят дела. Он грозился вот-вот разузнать что-то важное и предложил отметить это событие гамбургерами с кофе. Они выключили свет и зашагали вдоль по коридору к конторе Дрейка. Заметив их, ночная телефонистка кивком головы пригласила зайти. Мейсон открыл деревянную решетку, пропустил вперед Деллу и последовал за ней по длинному узкому коридору. По обе его стороны находились десятки дверей, за которыми размещались комнаты, где агенты Дрейка беседовали со свидетелями, писали рапорты, проводили экспертизы. Когда Мейсон н Делла вошли в кабинет Дрейка, тот разговаривал по телефону. Он сделал рукой жест, приглашая войти, и продолжал разговор: - ...минуту, дайте я запишу. Та-ак, Фрэнк Ормсби Ньюберг, Титтерингтон эпартментс в Элмвуд-плейс ...Вы не скажете, сколько времени он там жил?.. Понятно... Номер той же самой прачечной? Да?.. Хорошо, спасибо... Нет, нет. это обычная проверка при утере чемодана. Извините, что потревожил вас в столь поздний час. Да, это из частного сыскного агентства Дрейка... Конечно, заходите. О'кэй, всего хорошего. Дрейк положил трубку и сказал: - Итак, мы его нашли. Это Фрзнк Ормсби Ньюберг. Адрес: "Титтерингтон эпартментс" в Элмвуд-плейс. Глава 12 "Титтерингтон эпартментс" на деле оказался трехэтажным кирпичным домом, узким по фасаду, с привратником у входа. Фамилии постояльцев значились в длинном списке на металлической табличке, прикрепленной н входной двери. Рядом с фамилией каждого жильца находилась переговорная трубка и кнопка звонка. - Старомодный домик, - произнес Дрейк задумчиво. - Ну, что предпримем? Найдя рядом с номером 220 имя Фрэнка Ормсби Ньюберга. Мейсон нажал на кнопку; ответа не последовало. Мейсон выждал некоторое время и снова нажал кнопку. Снова тишина. Мейсон взглянул на Деллу Стрит. Та, не говоря ни слова, протянула адвокату связку ключей. Мейсон примерил первый ключ. Он не подошел. Второй ключ вошел в замочную скважину и легко повернулся. Мягко, двумя пальцами, Мейсон вынул ключ и сказал: - Похоже, этот самый. Пошли. - Перри, а мы не нарвемся на неприятности? - спросил Дрейк. - Можем, - ответил Мейсон. - Но пока все мое преступление заключается в тои, что я примерил ключ. - А в квартиру будешь входить? - Посмотрим, - ответил Мейсон. Адвокат тихо открыл дверь, и все трое оказались в довольно уютном вестибюле. Первое; что бросилось в глаза, - табличка с надписью: "Домоуправитель - кв. 101", и рядом стрелка, указывающая нужное направление. Мейсон сразу же направился в глубь вестибюля, где виднелась освещенная кабина лифта. Автоматический лифт поднял их на второй этаж, и они очутились в слабо освещенном коридоре. На одной двери белела цифра 220. Под дверью Мейсон заметил довольно широкую щель. Она была не освещена, в то время как полоски света, выползавшие из под дверей соседних квартир, указывали на то, что их обитатели дома. Справа от двери в квартиру Мейсон увидел кнопку. Он нажал ее, и где-то в глубине задребезжал звонок. - Перри, у меня на спине выступили мурашки, - прошептал Дрейк. - Давай лучше спустимся и поговорим с домоуправителем. По крайней мере, совесть у нас будет чиста. - Прежде чем начать разговор, - заметил Мейсон, - я хочу точно знать, о чем говорить. - Я в квартиру не пойду, - решительно заявил Дрейк. - Но ты, по крайней мере, не будешь возражать, если я проверю, подходят ли наши ключи? - спросил Мейсон. - Не нравится мне все это, - снова возразил Дрейк. - Мне тоже не нравится, - согласился Мейсон. - Однако я хочу найти доказательство. Они стояли и думали. Было душно. Коридор наполняли ароматы кухни и человеческого жилья. В соседней квартире, видимо, смотрели телевизор, и сквозь тонную дверь слышался голос диктора. - Не дом, а трущоба, - заметил Дрейк. Мейсон кивнул в знак согласия и решительно вставил в замок ключ, который открывал парадную дверь. - Ну-ка, попробуем, - сказал он. Адвокат попытался провернуть ключ вправо, но он не сдвинулся с места. Мейсон потянул его слегка на себя, потом толкнул вперед, надавил, но ключ не хотел поворачиваться. - Не попробовать ли надфилем, шеф? - тихо спросила Делла Стрит. - Слесарь советовал мне немного подточить кончик. Мейсон выдернул ключ, внимательно посмотрел на него, затем взял из связки второй. Этот даже не входил в отверстие замка. Третий тоже не подошел. Но четвертый ключ вошел, как по маслу. Мейсон повернул его, и замок открылся. - Ого! - воскликнул Дрейк. Обернув руку и пальцы носовым платком, Мейсон взялся за круглую дверную ручку, повернул ее и толкнул дверь. - Внутрь я не пойду, - напомнил Дрейк. - Не хочу впутываться. Секунду или две Мейсон в нерешительности постоял у отпертой двери, а затеем шагнул в комнату, отыскал выключатель и зажег свет. Внутренность помещения напоминала последствия тайфуна. Ящики были выдвинуты, створка буфета открыты настежь, битая посуда разбросана по всему полу, одежда валялась кучей, повсюду раскиданы бумаги. - Похоже, нас кто-то опередил, - предположила Делла. Вдруг громко хлопнула дверца лифта, и послышались гулкие шаги по коридору. - Быстро входите, - скомандовал Мейсон. Делла быстро нырнула в комнату, Дрейк поколебался, но тоже вошел. Толчком ноги Мейсон захлопнул дверь. - Ни к чему не прикасаться, - предупредил он. - Смотри, Перри, - предупредил Дрейк, - мы играем в азартную игру. Чужие козыри мы знаем, но своих у нас нет. Стоя посреди комнаты, они услышали, что шаги и голоса приближаются. - Перри, кажется, дело швах, - прошептал Дрейк. - Если увидят, как мы выходим... - Т-сссс, Пол, - прошептала Делла, приложив палец к губам. Шаги все приближались. Внезапно Мейсон узнал голос сержанта Холкоума из уголовной полиции, который произнес: "Насколько я понял, мадам, этого человека вы узнали по фотографии?". У самой двери звук шагов стих. - Совершенно верно, - ответил женский голос. - По фотографии в газете и сразу узнала жильца нашего дома. Его зовут Фрэнк Ормсби Ньюберг. - Опознание по фотографии - ненадежная вещь, - заметил сержант Холкоум. - Лучше взглянем, нет ли кого-нибудь дома. Раздался звонок. Дрейк с загнанным видом огляделся вокруг. - Здесь должен быть второй выход, - прошептал он. - У вас нет времени искать его, - также шепотом ответил Масон. - У них есть ключ. Делла, у тебя есть записная книжка? Делла утвердительно кивнула. - Быстро достань ее, - приказал Мейсон. Снова задребезжал звонок. - Пиши что-нибудь, Делла. Бери карандаш и пиши, - распорядился Мейсон. Делла вынула из сумочки крошечный блокнот, карандаш и стала записывать в него стенографические знаки. Раздался стук в дверь, затеи голос сержанта Холкоума произнес: - А впрочем, откроем ключом. Мейсон быстро подошел к двери, распахнул ее. - Ну и ну! - воскликнул он. - Вот это сюрприз! Добрый вечер, Холкоум! На лице Холкоума отразилось неподдельное изумление. - Что за черт! - воскликнул он, как только к нему вернулся дар речи. - Занимаемся изучением обстановки, - спокойным голосом сказал Мейсон. - Вы! Кто, черт побери, впустил вас сюда и что еще за обстановку вы здесь изучаете? - Ведем опись имущества, - ответил адвокат. Сержант стоял, как столб. Он хотел было что-то сказать, но слова застряли у него в горле. На помощь пришел Мейсон. - Моя клиентка, Элеонор Хепнер, является вдовой Дугласа Хепнера, - пояснил он. - Надеюсь, вы знаете, что я работаю на процессе, связанном с его убийством? Как только клиентка будет оправдана, на правах вдовы она унаследует все это имущество. Сейчас она подала документы на получение наследства, а я, как ее адвокат, решил осмотреть ее будущую собственность. Пишите: пять сорочек, - обратился Мейсон к Делле, как бы призывая ее продолжить прерванное занятие, - одна, две, три, четыре, пять, шесть, семь пар спортивных трусов. Один, два, три, четыре... - Эй, погодите минутку! - воскликнул Холкоум. - Объясните же, что все это значит? Вы хотите сказать, что этот Фрэнк Ормсби Ньюберг не кто иной, как Дуглас Хепнер? - Конечно, - ответил Мейсон. - А разве вы этого не знали? - Откуда нам, черт побери, знать об этом? - вскричал сержант. - Если б не эта женщина, которая по фото в газете опознала своего жильца и обратилась в полицию, мы бы никогда и не подобрались к этой квартире. - Успокойтесь, сержант, - примирительно сказал Мейсон. - Вам проще всего было бы спросить у меня. - Спросить у вас! - воскликнул Холкоум. - Конечно, - ответил Мейсон. - А как вы здесь оказались?! - потребовал он. - С помощью ключа, - ответил Мейсон. - Какого еще ключа?! Голос Мейсона звучал с терпеливым спокойствием отца, втолковывающего простую истину своему неразумному дитяте. - Я же объяснил вам, сержант, что моя клиентка Элеонор Хепнер, или Элеонор Корбин, как ее именуют в суде, является вдовой Дугласа Хепнера. Совершенно естественно поэтому, что она предоставила нам ключ от квартиры, где провела с мужем свой медовый месяц. Женщина, которая, по всей вероятности, была управляющей дома, заметила: - Он никогда не говорил мне о том, что женился. Мейсон улыбнулся. - Я вас вполне понимаю. Несколько загадочная женитьба, не правда ли? - Вот именно, - подтвердила она. - Он наведывался сюда редко, в самое неожиданное время, столь же внезапно исчезал, и никто его подолгу не видел. Потом он возвращался и... в общем, это очень затрудняло убирать его квартиру. Сержант Холкоум, совершенно сбитый с толку, наконец собрался с мыслями и задал несколько членораздельных вопросов: - Может быть, вы мне расскажете, что все это значит? Почему в квартире разгром? Ведь не вы же учинили его, проводя свою инвентаризацию? - По всей вероятности, - сказал Мейсон, - кто-то побывал здесь до нас и, как мне кажется, что-то искал. После того как мы закончим осмотр, я порекомендовал бы полиции поискать здесь отпечатки пальцев. Как вы уже, очевидно, заметили, сержант, мы здесь ни к чему не прикасались, а просто стояли в центре комнаты и переписывали вещи, находящиеся в поле нашего зрения. А теперь, Делла, перепиши, пожалуйста, вещи, которые висят в шкафу. Постарайся не оставлять отпечатки пальцев на дверке. Дверку открой ногой. Так, правильно... Три рабочих костюма, один смокинг, пять пар обуви и... да, в глубине шкафа чемодан и... - Эй, подождите! - прервал Мейсона Холкоум. - Все эти вещи - вещественные доказательства! - Доказательства чего? - спросил Мейсон. - Я не знаю, но они вещественные доказательства. Ведь кто-то здесь был? - Естественно, дорогой сержант, - согласился Мейсон. - Тогда нам придется обследовать эту квартиру. Я свяжусь с управлением и попрошу прислать сюда экспертов для снятия отпечатков пальцев. Здесь нужно все тщательно прочесать, чтобы найти улики. И мы не потерпим, чтобы кто-то нам мешал. Несколько мгновений Мейсон думал. - Ну что ж, - сказал наконец он, - надеюсь, что со стороны вдовы не будет возражений, сержант, за исключением того, что вам придется лично проследить, чтобы ни один предмет не пропал отсюда. В этих вещах заинтересована мать погибшего, и потому нужно сделать все, чтобы она не предъявила своих претензий к вдове, а кроме того ... - Если вам известно местопребывание матери, - заметил Холкоум, - сообщите его нам, а то мы никак не можем ее найти. - Мы тоже, - ответил Мейсон. - Похоже, что она исчезла. Вам не кажется это подозрительным, сержант? Холкоум, к которому постепенно возвращалась уверенность, сказал: - Мы обойдемся без ваших острот, Мейсон. Вы знаете, где его мать? - Нет. - Но у вас есть ключ от его квартиры? - Совершенно верно. - Он мне нужен. Мейсон отрицательно покачал головой. - Нет, вы его не получите. Вам откроет управляющая. А свой ключ я должен буду вернуть... вы ведь понимаете мое положение, сержант. - Сколько времени вы здесь находитесь? - спросил Холкоум, обращаясь к Делле Стрит. Вместо нее ответил Мейсон, и в голосе его звучало отеческое терпение: - Буквально несколько минут. Сегодня я был занят в суде, готовился к процессу. Уголовное обвинение, выдвинутое против моей клиентки, но давало мне времени заняться гражданским аспектом этого дела. Я должен, однако... - Послушайте, - перебил его сержант, - я не намерен начинать все снова-здорово. Я задал вопрос вашему секретарю. - А я пытаюсь предоставить вам нужную информацию, - упорствовал Мейсон. - О дьявол, опять вы за свое! - разозлился Холкоум. - Убирайтесь отсюда! Все! Я сейчас вызову эксперта по отпечаткам пальцев. Убирайтесь к черту и не приходите, пока я не разрешу вам! - Какой великосветский тон, - ухмыльнулся Мейсон. - Если учесть то обстоятельство, что... - Давайте проваливайте! - сказал Холкоум. - Уходите отсюда! Теперь сержант переключил свое внимание на управляющую - довольно рыхлую женщину лет сорока, которая все это время стояла в дверях, стараясь не пропустить ни одного слова, ни одного жеста присутствующих. - Мы опечатаем квартиру, - сказал сержант, - чтобы никто из посторонних не мог в нее проникнуть. Вы, мадам, пройдете в коридор. Я уйду последним. Сейчас вы дадите мне дубликат ключа, и я позвоню в управление полиции. Женщина попятилась назад и вышла в коридор. - Прошу, - обратился Холкоум к Мейсону. - Выходите. Пол Дрейк с готовностью двинулся к дверям. За ним последовала Делла Стрит. Замыкал шествие Мейсон, который, поравнявшись с сержантом, сказал Делле: - Делла, не забудьте у себя отметить, что мы вынуждены били прервать работу из-за прихода полиции, которая явилась сюда в связи с предполагаемым ограблением. Отметьте точно день и час. А теперь, - вежливо обратился Мейсон к сержанту Холкоуму, - всю ответственность мы возлагаем на полицию. Я полагаю, что вы, закончив осмотр, известите меня об этом. Тогда мы смогли бы продолжить опись вещей. Доброй ночи, сержант! - И Мейсон направился к лифту. Как только все трое вошли в кабину и захлопнули дверь, Дрейк в изнеможении привалился к углу, вынул из кармана носовой платок и вытер пот с лица. - Черт побери, Перри, как это тебе удается?! - восхищенно сказал он. Глава 13 Когда на следующее утро суд возобновил работу, всех поразила необычная атмосфера в зале заседаний. Как правило, судебные процессы, в которых принимал участие Перри Мейсон, собирали огромное число зрителей. Сейчас в ложе можно было увидеть лишь реденькие группки завсегдатаев. Печать в связи с этим подчеркнула, что отсутствие зрителей является дурным предзнаменованием, а это явный барометр того, что публика считает дело Элеонор Хепнер проигрышным для защиты. Районный прокурор Хэмилтон Бергер, войдя в зал, бросил беспокойный взгляд на пустующие ложи. Переполненный зал суда и отчеты на первых полосах газет оповещали его об угрозе поражения в борьбе с Мейсоном. Сегодня же он почувствовал, что сможет выиграть дело, не ударив при этом пальцем о палец. Просмотрев бегло свои записи, Хэмилтон Бергер поднялся со своего кресла и обратился к судье: - Ваша честь, я хочу пригласить в свидетельскую ложу Этель Билан. - Прекрасно, - сказал судья Моран. - Мисс Билан, прошу занять свое место и принести присягу. Этель Билан, строгий костюм которой говорил, что сообразно случаю она тщательно продумала свой туалет, а самоуверенные манеры свидетельствовали о твердом намерении сразиться с Перри Мейсоном, заняла свое место в свидетельской ложе. Прокурор, величественно поднявшись со своего места, словно маг и волшебник, готовый одним взмахом руки совершить чудо, способное повергнуть аудиторию в изумление, пронзительно взглянул на свидетельницу и задал ей вопрос: - Скажите, мисс Билан, вы проживаете в Белинда Эпартментс в квартире номер триста шестьдесят? - Совершенно верно. - Кому принадлежит соседняя квартира? - Сюзанне Гренджер. - Вы знакомы с мисс Гренджер? - О, да. - Она давно живет в этой квартире? - Около двух лет, насколько мне известно. - Вы знакомы с подзащитной, Элеонор Корбин? - Да, сэр. - Когда вы встретились с ней впервые? - Девятого августа этого года. - Расскажите, как произошла эта встреча. - Она зашла навесить меня и сказала, что у нее есть ко мне предложение. - Кто-нибудь еще присутствовал при вашем разговоре? - Нет. Только подзащитная и я. - Что сказала вам подзащитная? Передайте ее слова как можно точнее. - Подзащитная сказала, что ее интересует Сюзанна Гренджер. - Как она объяснила причину этого интереса? - Она сказала, что мисс Гренджер отбила у нее друга, и просила разрешения поселиться в моей квартире. Ей нужно было убедиться, что Дуглас Хепнер действительно навещает Сюзанну Гренджер. Она сказала, что Дуглас Хепнер заверил ее, что его отношения с мисс Гренджер носят лишь чисто деловой характер. Но все же ей хотелось проверить, так ли это. Она предложила мне двести долларов за согласие плюс по восемьдесят пять долларов в неделю в качестве квартирной платы. - И как вы ответили на это предложение? - Естественно, я воспользовалась таким случаем. Видите ли, квартира довольно дорогая, моя бывшая квартирантка съехала, да к тому же я не люблю одиночества. - Таким образом, подзащитная поселилась вместе с вами? - Совершенно верно. - У меня есть схематический план вашей квартиры и квартиры Сюзанны Гренджер. Я хочу попросить вас посмотреть, все ли здесь правильно. - План своей квартиры я знаю, но у Сюзанны Гренджер мне не приходилось бывать. - Ну хорошо, тогда я попрошу ответить на этот вопрос другого свидетеля. Скажите, мисс Билан, насколько точен план вашей квартиры? - На плане указано все точно. - Скажите, подзащитная сама выбрала комнату, в которой ей хотелось бы жить, или же вы предложили ей свободную? - Да, сама. Она предпочла мою комнату, потому что в ней шкаф большего размера. Кроме того, эта комната соседствует со спальней мисс Гренджер. - Итак, - заключил Хэмилтон Бергер, многозначительно поднимаясь со своего кресла, - я хочу предъявить вам вещественное доказательство - револьвер системы Смит и Вессон тридцать восьмого калибра и задать в связи с этим вопрос: видели ли вы этот револьвер раньше? - Одну минуту, ваша честь, - прервал Бергера Мейсон. - Я возражаю против этого вопроса, так как он наводящий и предполагает определенный ответ. - На него можно ответить "да" или "нет", - возразил прокурор. - Естественно, "да", - заявил Мейсон, - ибо вы уже подсказали, какой ответ для вас желателен. Если вы хотите задать свидетелю вопрос об оружии вообще, любом оружии, то прошу вас, задавайте вопрос, но не предлагайте свидетелю конкретный револьвер, не давайте его характеристик, не называйте его номер. Если вы предъявили свидетелю револьвер тридцать восьмого калибра, то задавайте ей вопросы касательно предъявленного оружия. - О да, это же и так всем ясно, ваша честь, - воскликнул Бергер. - Возражение адвоката направлено главным образом против... - Возражение защиты хорошо мотивировано, - заявил судья Моран. - Ну ладно, согласен, - сказал прокурор, пренебрежительным движением возвращая револьвер на стол секретаря. - Тогда я поставлю вопрос иначе: было ли у подзащитной оружие? - Да, сэр. - Какое? - Револьвер тридцать восьмого калибра. - Вы можете его описать? - С коротким барабаном. Синеватого цвета. Похож на тот, который вы мне показали. Бергер с довольной улыбкой на лице посмотрел на присяжных, затем мельком взглянул на Мейсона. - Подзащитная сама показала вам револьвер? - Нет. Я увиделся его в туалетной сумочке. - Теперь вот какой вопрос. - Бергер сделал паузу. - Не можете ли вы сказать, какой был багаж у подзащитной, когда она переехала к вам? - У нее был чемодан со спальными принадлежностями... плоский чемодан... и... саквояж. Внешний вид их очень приметный - все они в красно-белую клетку. - Где сейчас ее багаж? - Она справлялась о нем по телефону. - Кто - она? - Подзащитная. - Когда происходил этот разговор? - Семнадцатого августа. - И что она сказала вам? - Она сказала: "Этель, мне нужна твоя помощь. Я притворюсь больной амнезией. Никому не говори, что я живу у тебя. Ничего не сообщай обо мне ни полиции, ни газетам. Сиди смирно. Я пришлю за своими вещами, когда все успокоится". - Подзащитная сама сообщила вам, что будет симулировать амнезию? - Да, сэр. - Все это она сообщила вам семнадцатого августа? - Да, сэр. - В котором часу? - Примерно в восемь тридцать утра. - Итак, - сказал Бергер, всем своим видом показывая, что наступает самый драматический момент дела, - вы поинтересовались у подзащитной, зачем ей вся эта таинственность и зачем ей понадобилось симулировать амнезию? - Да, сэр. - Какую причину она указала? - Подзащитная сказала, и я могу точно привести ее слова, так как они врезались мне в память... она сказала: "Этель, я попала в беду, мне нужно себя защитить". Последовала немая пауза, во время которой Хэмилтон Бергер на несколько мгновений замер на месте, картинно разведя руками. Поняв тактику районного прокурора, судья Моран раздраженно произнес: - Продолжайте ваши вопросы, господин прокурор. Если же вы кончили, предлагаю защите приступить к перекрестному допросу. - Нет, ваша честь, - ответил Бергер, продолжая пожирать жюри глазами, - я еще не закончил допроса. Просто я собиралось с мыслями. - И он снова обратился к свидетельнице: - К моменту вашей беседы, насколько я знаю, тело Дугласа Хепнера еще не было найдено. Это так? - Возражаю, - бросил со своего места Мейсон. - Этот вопрос наводящий и требует от свидетеля желаемого ответа. - Возражение поддерживаю, - тотчас же согласия судья. Тогда Бергер решил сделать новый ход. - Скажите, мисс Билан, как вы поступили с вещами подзащитной, которые находились в вашем распоряжении? - Я их передала адвокату. - Вы имеете в виду мистера Перри Мейсона? - Да сэр. - Когда вы передали ему эти вещи? - Семнадцатого августа. Днем. - При каких обстоятельствах это произошло? - При каких обстоятельствах?.. Он зашел ко мне. Его сопровождала Делла Стрит. Он знал, что подзащитная живет у меня, и из его слов я заключила, что... в общем ему нужны были вещи, и я отдала их ему. - Значит, вот эти вещи, - Бергер указал на чемодан и саквояж, - и были теми самыми, что оставила у вас подзащитная? - Совершенно верно. - Я прошу, ваша честь, чтобы эти предметы были приобщены к числу вещественных доказательств обвинения, - сказал Бергер. - Возражения есть? - спросил Мейсона судья Моран. - Что касается самих чемоданов, то у меня нет возражений, ваша честь. Однако их содержимое не идентифицировано. - Как видите, чемоданы пусты, - заметил с улыбкой Бергер. - Я предвидел возражения защиты. - Тогда я не против приобщения их числу вещественных доказательств, - заявил Мейсон. - Я тоже подтверждаю, что это именно те чемоданы, которые передала мне свидетельница. - Прекрасно, - сказал Бергер и повернулся к Мейсону. - Можете задавать вопросы свидетелю. - Господин прокурор, - обратился Мейсон к Бергеру, - вы приобщили план квартиры к списку вещественных доказательств? - Да, я это сделал. - Я слышал, вы упомянули, что у вас есть свидетель, который может подтвердить точность плана квартиры мисс Гренджер? - Да. - Если свидетель находится здесь, в суде, - сказал Мейсон, - я не буду задавать вопросов мисс Билан до тех пор, пока вы не представите его суду и пока он не подтвердит точность плана. - Не возражаю, - согласился Хэмилтон Бергер. - Пригласите мистера Уэбли Ричи. Глядя на приближающегося свидетеля, Мейсон шепотом сказал, повернувшись к Делле: - Взгляни-ка, ведь это же наш сверхбдительный привратник! Ричи вышел вперед, произнес традиционную клятву, назвал свое имя, возраст, род занятий и вопросительно уставился на прокурора. Хэмилтон Бергер с некоторым пренебрежением в голосе, чем, видимо, хотел показать суду, что вызов свидетеля всего лишь прихоть настырного адвоката, а не его, прокурора, спросил: - Насколько я понял, вы работаете привратником в Белинда Эпартментс, не так ли? - Да, сэр. - Вам знакомо расположение комнат в квартирах, занимаемых Сюзанной Гренджер и Этель Билан? - Да, сэр, знакомо. - Посмотрите на этот план и скажите, правильно ли на нем указано расположение комнат. Свидетель внимательно изучил план, сказал: - Здесь все верно. Эти квартиры одинаковы, за исключением лишь стенных шкафов. Шкаф в квартире триста шестьдесят на три с половиной фута уже по сравнению с размером, указанным в плане. - Я прошу суд приобщить этот план к числу вещественных доказательств, - заявил Хэмилтон Бергер. - У меня все. - Один момент, - вступил Мейсон. - У меня есть несколько вопросов к свидетелю. - Я полагаю, у вас наст возражений по поводу плана? - осведомился прокурор. - Я бы хотел уточнить некоторые детали относительно самого свидетеля, - пояснил Мейсон. - Хорошо. Задавайте ваши вопросы, - разрешил судья Моран. Теперь Ричи смотрел на Мейсона с тем же высокомерием, с каким он встретил адвоката, сидя за своим столом в привратницкой комнате в Белинда Эпартментс. - Вы помните тот день, когда впервые увидели меня? - Да, сэр. Я хорошо помню тот день. - Я спрашивал вас о Сюзанне Гренджер, не так ли? - Да, сэр. - И вы мне ответили, что ее нет и найти ее невозможно? - Совершенно верно. - Я тогда представился и попросил вас передать ей записку, не так ли? - Да, сэр. - Прошу извинения, ваша честь, - вмешался Хэмилтон Бергер. - Я полагаю, что эту беседу вряд ли можно назвать перекрестным допросом. Я вызвал этого свидетеля только лишь для того, чтобы уточнить план квартир. План этот абсолютно верен. Защита не высказала никаких возражений. Поэтому считаю допрос неправомерным, не отвечающим правилам его ведения и не предусматривающим определенных целей. На мой взгляд, это затяжка времени. - У меня тоже создалось подобное впечатление, - заметил судья Моран. - Я склонен принять точку зрения обвинении, мистер Мейсон, хотя у меня нет возражений проплыв техники ведения допроса. Возражение принято. - Разрешите мне задать еще только один вопрос, - обратился Мейсон к судье и, получив согласие, спросил: - Как только я спросил о Сюзанне Гренджер, вы немедленно вошли в застекленную комнату, подняли трубку и позвонили в квартиру Этель Билан, не так ли? Мейсону никогда не доводилось видеть столь откровенно выраженной злобы, которая вспыхнула в глазах Ричи. - Я... я имею право звонить в любую квартиру этого дома. Мгновенно оценив ситуацию, Мейсон решил дожать противника. - Я просил вас ответить, звонили вы или не звонили мисс Этель Билан? - Я... в конце концов, мистер Мейсон, не могу же я упомнить все квартиры, куда мне приходилось звонить. Я... - Я вас спрашиваю, - загремел голос Мейсона - звонили вы в тот самый момент в квартиру Этель Билан?! Отвечайте: да или нет? - Послушайте, человек может и не помнить, что он делал в какой-то определенный момент, - выкрикнул с места Бергер, придя на помощь своему свидетелю. - Я не помню, - тут же подхватил Ричи, метнув благодарный взгляд па прокурора. Мейсон улыбнулся. - Уверен, что вы бы вспомнили, если бы вам не подсказал ответ господин районный прокурор. - Ваша честь, - запротестовал Хэмилтон Бергер, - я возражаю против подобной реплики. - Я считаю, что свидетель может ответить на этот вопрос, - сказал судья Моран. - Отвечайте на вопрос, мистер Ричи. - Я... мне кажется, что нет. Я... просто я не могу припомнить. - Благодарю вас, - сказал Мейсон. - У меня все. Я прошу приобщить план квартир к числу вещественных доказательств. А сейчас, насколько я понял, место в свидетельской ложе снова занимает мисс Этель Билан. Ричи покинул зал, а его место снова заняла Этель Билан. Она поудобнее устроилась в кресле и взглянула на Мейсона, как бы говоря: вот и прекрасно, теперь задавайте свои вопросы, посмотрим, что из этого выйдет. - Вы абсолютно убеждены в том, что у подзащитной был револьвер в то время, когда она жила у вас? - Абсолютно. - Калибра ноль тридцать восемь? - Да. - Скажите, каких калибров еще бывают револьверы? - спросил Мейсон. - Каких... я... откуда мне знать, я не эксперт. Я не знаю. - Что значит "калибра ноль тридцать восемь"? - снова задал вопрос Мейсон. - Что означает эта цифра? - Это одна из характеристик оружия. - Вы совершенно правы, - согласился Мейсон, - но что она характеризует? Что такое "калибр"? - По-моему, это связано с весом пули, не так ли? - Иными словами, более длинная и тонкая пуля имеет отношение к большему калибру, чем короткая и толстая, если весит больше, так? - О, ваша честь, - взмолился Бергер, - я протестую против попыток защиты ввести свидетеля в заблуждение. Это противоречит правилам ведения перекрестного допроса. Ведь свидетель не является специалистом в этой области и... - Протест не принят, - резко возразил судья Моран. - Свидетельница охарактеризовала оружие, принадлежащее подзащитной, как револьвер калибра ноль тридцать восемь. Значит, защита имеет право выяснить, что она подразумевает под этим понятием. - Продолжим, - сказал Мейсон, обращаясь к свидетельнице. - Отвечайте на вопрос. - Ну, конечно если пуля... если длинная тонкая пуля весит больше... конечно, она большего калибра... - Значит, когда вы сказали, что револьвер был калибра ноль тридцать восемь, вы имели в виду, что он стрелял пулями большего веса? Я правильно вас понял? - Боже мой, ваша честь, ведь это же всего лишь факты, а не улики, - воскликнул прокурор. - Это же не допрос. Это введение свидетельницы в заблуждение! - Протест отклоняется, - раздраженно бросил судья Моран. - Свидетельница, отвечайте на поставленный вопрос. Было видно, что Этель Билан не знала, как поступить. Она просительно посмотрела на прокурора, затем нерешительно ответила: - Да, сэр. Я это имела в виду. - Вы имели в ввиду, что вес пули был равен тридцати восьми гранам? - Да, думаю, что так. Да, сэр. - Значит, вы точно не знаете, какого калибра был револьвер? - Ведь здесь уже говорилось, что револьвер был калибра ноль тридцать восемь, - ответила свидетельница, окончательно смешавшись. - Это не важно, кто что говорил, - заметил Мейсон. - Важно то, что вы не даете отчета своим словам! Понимаете ли вы, о чем говорите? - Ну, как вам сказать... честно говоря, у меня смутное представление о том, что такое калибр. - Таким образом, вы точно не знаете, какого калибра оружие было у подзащитной? - Если вы ставите вопрос именно так, то да, я не знала этого, - выпалила свидетельница. Мейсон сказал: - Да, я именно так ставлю вопрос. А теперь посмотрим, намного ли лучше ваша память по сравнению с мистером Уэбли Ричи. Помните ли вы день, когда мистер Ричи позвонил вам по телефону и сказал, что, адвокат Перри Мейсон находится в вестибюле, что он задает вопросы и наводит справки о Сюзанне Гренджер, очень возможно, что-то подозревает и что он, Ричи отделался от Мейсона? Очевидно, он выразил свою мысль не такими точно словами, но я пересказываю общую мысль, чтобы восстановить в вашей памяти тот день. Вы помните обстоятельства, при которых происходил этот разговор? Этель Билан гордо вскинула голову. Ее подбородок слегка подался вперед. На какой-то миг в глазах сверкнул вызов. Но, встретившись с пристальным взглядом Мейсона и увидев гранитно-непроницаемые черты его лица, она отвела взгляд и ответила: - Да, я помню. - Вы помните день и час этого разговора? - Да, это было семнадцатого августа около полудня. Точный час я не помню. - Во всяком случае, вы можете сопоставить его со временем моего звонка к вам, - сказал Мейсон. - Я позвонил вам сразу же после того разговора, не так ли? - Пусть так. Ричи позвонил мне и сказал примерно то, о чем вы говорили... - В каких отношениях вы находитесь с мистером Ричи? - задал новый вопрос Мейсон. - Ваша честь, я протестую! Вопрос несущественный, не относящийся к делу и неправомерный! Судья Моран какой-то момент колебался, по затем сказал: - Протест принят. Мейсон, не скрывая своего удивления и возмущения этим решением, сел в кресло и, обернувшись к Делле, сказал тихо: - Все в порядке. Мне хотелось дать им почувствовать, что именно в этом кроется нечто важное и здесь кое-что скрывают. Я думаю, что сейчас именно тот самый момент. А шепнул тебе все это для того, чтобы им показалось, будто мы готовимся к атаке. Делла понимающе кивала в знак согласия. - Я сейчас попрошу тебя сделать мрачное лицо и как можно значительнее кивнуть головой. Делла в точности выполнила указание Мейсона. Адвокат вздохнул с показным видом и сделал рукой легкий, разочарованный жест, произнеся при этом: - Ваша честь, я полагал, что этот момент играет решающую роль для моей подзащитной. - Он снова взглянул сверху вниз на Деллу Стрит, пожал плечами и добавил: - Ну что ж, если таково решение суда, то я подчиняюсь, у меня нет больше вопросов. - Суд не собирается запретить вам продолжать перекрестный допрос, - возразил вдруг судья Моран, которому показалось, что Мейсон готовит ему ловушку, которая может привести к судебной ошибке. - Вам предоставляется право задать вопрос в иной форме. - Благодарю, ваша честь. Тогда мой вопрос будет следующим: "мисс Билан, рассказывали ли вы мистеру Ричи о вашем договоре с подзащитной? Отвечайте на вопрос, свидетельница. - Пожалуй, да, в какой-то степени. - Это он порекомендовал вам принять предложение? - Да. - У меня все, ваша честь, - сказал Мейсон. - У меня тоже все, - бросил Бергер. Этель Билан покинула ложу и уже направлялась к выходу из зала, как вдруг Бергер поспешно вскочил с места и, сделав вид, что ему в самый последний момент пришла на память ускользнувшая мысль, воскликнул: - Простите, ваша честь! У меня еще есть вопрос. Прошу суд и защиту извинить меня. Я совсем упустил из виду одну вещь. Скажите, - обратился Бергер к свидетельнице, - вы не заметили у подзащитной каких либо других предметов, представляющих особую ценность? - Да. - Что именно? - У нее было много драгоценных камней. - Как вы сказали7 Драгоценных камней? - В голосе прокурора послышалась радость. - Совершенно верно. Присяжные, все как один, подались вперед и теперь внимательно вслушиваясь в каждый ответ свидетельницы. - Где вы находились, когда увидели их? - Я собралась войти в ванную, дверь же в комнату Элеонор была слегка приоткрыта. Я тихо подошла и увидена расстеленный на кровати кусок ткани, на котором лежала целая горсть камней. Элеонор стояла на коленях спиной ко мне и считала эти камни. Затем я тихо прикрыла дверь и ушла. - Вам известно, где они сейчас? - Нет, сэр. - Однако вы видели их у подзащитной? - Да, сэр. - Значит, вы полагаете, что эти камни находились среди вещей, переданных Перри Мейсону? - Возражаю, ваша честь! В вопросе содержится не очевидный факт, а предположение, а потому считаю его неправомерным, - заявил Мейсон. - Возражение принято. - Тогда прошу задавать вопросы, - недовольным голосом произнес Бергер. Мейсон некоторое время размышлял, затеи сказал тихо сидящей рядом Делле: - Здесь явная ловушка, Делла. Но мне все же хотелось бы узнать, в чем она заключается. Он медленно поднялся со своего места, подошел к углу стола и пристально посмотрел на свидетельницу. - Итак, вы стояли в дверях комнаты? - спросил он Этель Билан. - Да. - И видели драгоценные камни на кровати? - Да. - Какое расстояние было между вами и кроватью? - Примерно футов десять. - И вы заметили, что это были драгоценные камни? - Да. - Какие это были камни? - Бриллианты, изумруды и несколько рубинов. - Сколько у вас было по-настоящему ценных бриллиантов? Свидетельница потупила взор. - Так сколько же? - настаивал Мейсон. - Ни одного, - призналась она. - Сколько у вас было настоящих рубинов? - Один. Я хочу сказать, что мне его подарили. Я... мне кажется, он был настоящим. - Как долго он находился у вас? - Он и сейчас у меня. - А теперь насчет тех рубинов, на кровати, - сказал Мейсон. - Это были необработанные камни, дамские украшения или имитация? - Это были рубины. - Настоящие? - Да, сэр. У меня, по крайней мере, сложилось такое впечатление. Я пытаюсь светить вам как можно точнее. - Это похвально, - сказал Мейсон. - Скажите, сколько раз вы обсуждали этот вопрос с районным прокурором? - Мы не обсуждали этот вопрос. Я только рассказала ему о том, что произошло. - Вы также сказали, что рубины были настоящие? - Да. - И что вы находились на расстоянии десяти футов? - Да. - Не ближе? - Нет. Думаю, что нет. - Как долго вы стояли у двери? - Наверное, секунд десять. - Теперь о вашем рубине. Как он оформлен? Он оправлен в кольцо? - Да. - Вы его часто носите? - Да. - И все же, - сказал Мейсон, - вы до сих пор не знаете, настоящий он или нет. И после этого вы хотите уверить присяжных, что с расстояния в десять футов и всего десять секунд глядя на целую россыпь камней вам удалось заметить, что все они натуральные, не так ли? - Видите ли, я... конечно, если вы так ставите вопрос, то ответ мой звучит абсурдно. - Он звучит абсурдно потому, что он вообще абсурден, - заявил Мейсон. - У меня все! После адвоката вперед выступил Хэмилтон Бергер, и на его лице заиграла самодовольная усмешка. - А теперь давайте мы с вами допустим, что Дуглас Хепнер был убит шестнадцатого августа примерно в пять часов дня. Скажите, свидетельница, когда вы видели эти камни, до его смерти или после? - Протестую! Вопрос наводящий, а потому неправомочен, - раздраженно воскликнул Мейсон. - Я считаю, что постановка такого вопроса недостойна работника юстиции, а потому прошу суд не принимать его во внимание. Лицо судьи Морана приняло суровое выражение. - Протест принят, - сказал он. - Суд не принимает вопрос во внимание. - Ну ладно, - согласился Бергер, - тогда скажите мне, когда вы видели эти камни? - Шестнадцатого августа. - В котором часу? - Около шести вечера. - У меня все. - Вопросов больше нет, - обратился к суду Бергер, - я прошу вызвать свидетельницу мисс Сюзанну. Сюзанна Гренджер заняла место Этель Билан и произнесла клятву. - Ваше имя Сюзанна Гренджер? - спросил Бергер. - Да, сэр. - Вы, кажется, совсем недавно вернулись из Европы? - Да. - Возвращаясь из Европы, вы встретили на судне Дугласа Хепнера? - Совершенно верно. - Как развивались ваши отношения после возвращения из Европы? - Ну, мы несколько раз встречались, он навещал меня. - Мне хотелось бы узнать, упоминал ли Дуглас Хепнер в разговоре с вами имя Элеонор Корбин? - спросил Бергер. - Конечно, упоминал. - Скажите, он случайно не называл Элеонор Корбин свой женой? - Нет, не называл. Напротив, он... - Неважно, неважно, - быстро среагировал Бергер, поднимая руку ладонью вперед, словно полицейский регулировщик, останавливающий поток транспорта. - Я хочу изучить этот вопрос исключительно с правовой точки зрения. Так как здесь было заявлено, что подзащитная является его женой, я спросил вас, не слышали ли вы, чтобы он именовал ее женой. Вы ответили, что нет. Этот ответ точно соответствует поставленному мной вопросу. А сейчас я хочу задать вам более узкий вопрос. Приходилось ли вам разговаривать с подзащитной о Дугласе Хепнере? - Приходилось. - Когда это было? - Примерно пятнадцатого августа. - И о чем шла речь? - Я... в общем, Дуглас был у меня, а когда он ушел, я обратила внимание на то, что дверь в триста шестидесятую квартиру приоткрыта. Щель небольшая, но вполне достаточная для того, чтобы Элеонор Корбин могла видеть, как он проходил через холл и... - А откуда вы знаете, что подзащитная вела за ним наблюдение? - Потому... ну, потому, что я знала, что она поселилась у Этель Билан, чтобы, шпионить за... - Я не спрашиваю вас, зачем она там поселилась, - прервал ее прокурор. - Это может сказать лишь очевидец. Ваша честь, я прошу вас объяснить свидетельнице, чтобы она точно отвечала на поставленные мною вопросы и не давала дополнительной информации. - Хорошо, - холодно заявила Сюзанна Гренджер. - Я знала, что подзащитная поселилась у Этель Билан. Я заметила также, что всякий раз, когда Дуглас уходил от меня, дверь в соседнюю квартиру была приоткрыта и за ней стояла Элеонор Корбин. - Что же произошло потом? - Однажды я сказала подзащитной, что она ведет себя глупо. Я сказала: "Вам таким способом мужчину не удержать. Вы ревнивая, безответственная дура, и я прошу вас в дальнейшем прекратить подслушивать разговоры, которые происходят в моей квартире. Я не намерена мириться с этим. По-моему, есть закон на этот счет и при случае я воспользуюсь им". - И что вам на это ответила подзащитная? - Она пришла в ярость. Сказала, что я потаскуха и что я пытаюсь украсть у нее Дугласа, что он изменник, как и все мужчины, и что я пользуюсь только удобным случаем. - Она не сказала вам, что она замужем за Дугласом Хепнером? - Нет, но она сказала, что собирается выйти за него замуж. Она заявила также, что если он ей не достанется, то не достанется никому. - Выходит, она угрожала вам? - О, я не помню всего ею сказанного. Да, она грозилась убить и его и меня. Она сказала, что убьет Дугласа, если я его отниму у нее. - Подзащитная не говорила вам, как она собирается осуществить свою угрозу? - Да, говорила. Она открыла свою сумочку. Потом вынула из нее револьвер и сказала, что она человек отчаянный и что стоять на ее пути небезопасно. В общем, что-то в этом духе. - Теперь я прошу вас ответить мне, видели ли вы этот револьвер раньше? - Я не знаю. Я видела очень похожий на него. - Где? - В сумочке подзащитной. - Вопросов не имею, - сказал Бергер. - Теперь ваша очередь, мистер Мейсон. С этими словами Хэмилтон Бергер повернулся и направился к своему столу. Удобно устроившись в кресле, он улыбнулся, и лицо его опять излучало полное довольство собой. Мейсон спросил: - Так, значит, разговор затеяли вы, мисс Гренджер? - Разумеется. Мне просто надоело шпионство, и я решила положить этому конец. - Кто-нибудь еще слышал ваш разговор с подзащитной? Мисс Билан, например, не присутствовала при этом? - Мисс Билан не было дома. Подзащитная была в квартире одна. - Иными словами, - заключил Мейсон с веселой улыбкой, - против подзащитной свидетельствуют лишь ваши слова. - Вы ошибаетесь, - саркастически ответила Сюзанна Гренджер. - Наш разговор подслушал мистер Ричи и, кстати, сделал мне внушение по этому поводу. Он заявил мне, что людям, живущим в таких фешенебельных домах, не позволительно учинять столь шумные скандалы... - Меня не волнует, кто что кому сказал, - парировал Мейсон. - Это из области слухов. Я спрашиваю, присутствовал ли кто-нибудь еще при вашем разговоре? - В этот момент в соседней квартире находился мистер Ричи. Дверь была открыта, и он слышал весь разговор. - У меня нет вопросов, - объявил Мейсон. - Одну минуту, - вступил Бергер. - Почему вы не сказали мне о том, что мистер Ричи слышал ваш разговор? - Вы меня не спрашивали об этом. - Мне кажется, - вмешался Мейсон, - что свидетельница уже все сказала. Она не знала, что Ричи слышал их разговор. - Ведь я объяснила, что он сделал мне замечание гораздо позже... - Успокоитесь, успокойтесь, я не собираюсь больше вас ни о чем спрашивать, - заверил Бергер. - Ваша честь, я хочу обратить внимание на то, что этот факт знаменует собой начало новой и очень интересной фазы в нашем деле, о которой я даже не догадывался. Почему вы не рассказали мне об этом, мисс Гренджер? - О чем не рассказала? - О том, что кто-то присутствовал при вашем разговоре? - А никто и не присутствовал. Просто мистер Ричи случайно подслушал. Кроме того, я не привыкла, когда мне не верят. - Простите, но это суд, - заметил прокурор. Затем он посмотрел на часы и обратился я судье: - Ваша честь, я знаю, что еще не время, но обвинение просило бы вас объявить перерыв на несколько минут. За это время я хотел бы посоветоваться со своими помощниками, дабы убедиться в том, что обвинение представило суду всех своих свидетелей. - Не возражаю, - согласился судья Моран. Когда женщина в полицейской форме подошла к столу, чтобы сопроводить Элеонор Корбин в отведенное для нее помещение, Мейсон обратится к ней со словами: - Вы не возражаете, если я поговорю с моей подзащитной? Может быть, мы пройдем в комнату для свидетелей? - Пожалуйста, мистер Мейсон, - сказала она. - Минут двадцать вам достаточно? - Благодарю вас. Думаю, что этого хватит, - ответил Мейсон. Он кивнул Делле Стрит и обратился к Элеонор: - Прошу вас, миссис Хепнер, следуйте за мной. Элеонор поднялась и вместе с Деллой Стрит и Мейсоном направилась в комнату для свидетелей. Войдя в помещение, Мейсон резко захлопнул за собой дверь. - Вот так-то, - сказал он. - Что случилось? - Хватит притворяться, - раздраженно бросил он. - Из-под ваших ног почва выбита. Творить же чудеса я не умею. Сейчас самое время рассказать мне всю правду. У прокурора есть все основания обвинить вас в совершении убийства первой степени. Если вас заставят давать свидетельские показания, вы погибли. Если вас не вызовут в свидетельскую ложу и вы будете отстаивать свою версию с амнезией, вас разденут догола. Если вы подтвердите свой телефонный разговор с Этель Билан, вас изжарят как рождественского гуся, а ваша уловка с амнезией окажешься банальной "липой". Если же вы станете утверждать, что такого разговора не было, то у прокурора, вероятно, найдется свидетель на телефонном коммутаторе, который подтвердит, что вы звонили по номеру Этель Билан. И звонили вы именно в тот момент, когда медсестра выходила из палаты. Кроме того, в резерве у прокурора целая рота психиатров, которые обследовали вас. Они поклянутся, что потеря памяти - всего лишь мимикрия. Вот так. Теперь расскажите мне правду. - Почему прокурор попросил перерыва? - спросила Элеонор, отводя взгляд от Мейсона. - Потому что он хочет выяснить, действительно ли Ричи подслушал разговор. Если это так и если его показания совпадут с показаниями Сюзанны Гренджер, он вызовет его в суд. - Значит, вы все же допускаете, что я утаиваю правду, и не верите в то, что я действительно ничего не помню? Не так ли, мистер Мейсон? Мейсон пожал плечами. - Это ваши похороны, - сказал он, - причем в самом прямом смысле злого слова. Вам вынесут приговор, потом вас посадят в небольшое стальное креслице в крошечной комнатке со стеклянными стенами. Все выйдут, лязгнет дверной замок, щелкнет клапан, послышится шипение газа и... - Не надо! - закричала Элеонор. - Я не хочу этого! О, боже, неужели вы не знаете, что каждую ночь я испытываю эти кошмары?! Делла протянула ей сигарету и дала прикурить. Элеонор сделала глубокую затяжку, выпустила густое облако дыма и произнесла: - Все чертовски плохо, мистер Мейсон. Если я расскажу вам, вы откажетесь от меня. - А вы попробуйте все-таки рассказать. - Все это правда, - сказала Элеонор. - Что, это? - То, что здесь говорилось. - Вы имеете в виду историю, которую рассказала свидетельница? Она кивнула. - Значит, убили его вы? - спросил Мейсон. - Я его не убивала. Ну а если я все расскажу, какая мне от этого польза? - Давайте начнем по порядку, с самого начала, - сказал Мейсон, вложив в интонацию всю силу своего убеждения. - Расскажите правду, только очень коротко, потому что у нас нет времени. Затем я задам вам несколько вопросов, на которые мне хотелось бы получить ответы. И Элеонор начала свою исповедь: - Я всегда была довольно взбалмошной и нередко попадала в разные истории. Отец мой, напротив, довольно консервативен. Он всячески оберегает свое доброе имя, свое положение в обществе и всякое такое. Возвращаясь из Европы, я повстречала Дугласа Хепнера. Отцу он не поправился. Но так уж случается - одно влечет за собой другое. Отец заявил, что, если я выйду за Дуга замуж, он порвет со мной семейные связи и лишит материальной поддержки. - Что же произошло потом? - спросил Мейсон. - Дуг и я полюбили друг друга, правда, случилось это позже. На судне же было обычное дорожное увлечение. Дуг увлекался танцами, и... вначале мне показалось, что он просто судовой фат и ловелас. Но на деле оказалось не так. Он был цельной натурой, настоящим человеком. - Хепнер рассказывал вам, чем он занимается, на какие средства собирается содержать вас? - Да. - Когда он об этом сказал? - Несколько недель назад, когда мы строили наши свадебные планы. Он тогда много о себе рассказывал. Сначала был, что называется, перекати-поле, любил приключения, даже в некотором роде авантюры. Потом нашел работу. Он именовал себя детективом-любителем. Его задачей было выявлять тех, кто незаконно ввозит из-за границы драгоценности, редкие камни. За добытые сведения он получал вознаграждение. - Так-так, я слушаю, - сказал Мейсон. - Однажды у Дуга зародилось подозрение, что Сюзанна Гренджер является главой организации, занимающейся контрабандным ввозом камней. Не спрашивайте, как ему это пришло в голову, потому что я все равно этого не знаю. - Он что, работал на таможню? - задал уточняющий вопрос Мейсон. - Они оплачивали ему информацию? - Точно не могу вам сказать. Во всяком случае, у таможни насчет Сюзанны Гренджер не было ни малейшего подозрения. Она проходила досмотры с такой легкостью, и при этом ей оказывали столько уважения, будто она была главой какого-нибудь государства, прибывшего с официальным визитом. - Я прошу вас забыть свою ненависть к ней и изложить лишь факты. И притом поскорее, - поторопил Элеонор Корбин Мейсон. - Дуг сказал мне, что, если ему удастся внедриться в это контрабандное кольцо, к которому принадлежат Сюзанна, он получит столько денег, что их хватит на то, чтобы купить небольшую фирму. - И что же предпринял Хепнер? - Дуг сказал, что назначит свидание Сюзанне и попробует войти к ней в доверие. Он просил меня не волноваться, ибо не собирается за ней ухаживать. Ему просто надо было прозондировать почву. Он не отрицал возможности провести обыск в ее квартире. Но чтобы решиться на это, нужна была полная уверенность. Ему нужно было найти такое место, откуда можно было бы подслушивать, что происходит у нее на квартире. У него был микрофон с каким-то усилителем, который стоило приложить к стене, хотя бы в комнате Этель Билан, и можно было слышать все, что происходит у Сюзанны. Тогда мы с Дугом разработали совместный план. Я должна была представиться ревнивицей, коварной женщиной и поселиться у Этель Билан. Вот так я и оказалась ее квартиранткой. Потом как-то так случилось, что Сюзанна пронюхала о том, что я живу по соседству. Я об этом не знала, но Дуг узнал. Может быть, ему сказала сама Сюзанна... - Продолжайте, пожалуйста. - Вот тогда-то Дуг и посоветовал мне исчезнуть на длительное время. Сюзанна Гренджер подумает, что все спокойно, и раскроет себя. Кстати, лифтер, который работает на грузовом подъемнике, терпеть не может Сюзанну и всех этих снобов, входящих через парадные двери, и Дуг его подкупил. Таким образом, Дуг мог беспрепятственно подниматься на грузовом лифте, и никто об этом не знал. А дальше должно было произойти следующее. Этель уходит на работу, после этого я одеваюсь и выхожу в холл, производя при этом как можно больше шума. Затем спускаюсь на парадном лифте вниз и прохожу мимо конторки привратника, при этом мне нужно было предупредить дежурную телефонистку на коммутаторе о том, что я уезжаю на целый день. Затем я выхожу на улицу и больше не возвращаюсь. - А в это время Дуглас должен был проникнуть в квартиру Этель? - Да. - Он мог проникнуть в квартиру Сюзанны Гренджер? - Если бы потребовалось, то мог. - У него был ключ? - спросил Мейсон. - Да, я отдала ему свой, чтобы он заказал себе дубликат. Кстати, если вы внимательно изучите ключи, которые были при нем в момент смерти, вы легко обнаружите, что один из них подходит к дверям квартиры Этель Билан. - Полиция знает об этом? - По-моему, еще нет. - Конечно, Этель Билан давно подозревала, что Дуглас пользуется ее квартирой для слежки за Сюзанной Гренджер? - Разумеется. Она думала, что Дуглас вовсю ухаживает за Сюзанной, а я тем временем сгораю от ревности, подглядываю за ними и строю коварные планы поимки их с поличным Нам приходилось играть эти роли потому, что Этель пустая болтушка. Она обязательно раззвонила бы по белу свету, если б только знала, для чего это делается. Но она, видимо, что-то подозревала. Может быть, ей казалось, что в ее отсутствие Дуг навещает меня, и хотела узнать. не кроется ли что-либо за моей ревностью. Очевидно, она все же что-то сболтнула Сказание Гренджер, потому что Дуг страшно испугался, как бы Сюзанна не догадалась, что к чему. Тогда Дуг посоветовал мне разыграть сцену и сделать так, чтобы Сюзанна нагрубила мне. В ответ на это я должна была открыть сумочку, вынуть револьвер и пригрозить ей и ему, изобразив из себя ревнивую дамочку, этакую неврастеничку. Одним словом, я сделала все, как он просил, и это сработало. Не знаю, что произошло потом, но через полчаса после этой сцены Дуг испуганно вернулся в квартиру, подключил свой аппарат, некоторое время слушал, а потом радостно посмотрел на меня и сказал, что теперь знает все. Затем попросил у меня револьвер и посоветовал немедленно уйти отсюда, сказав, что даст о себе знать позже. - И вы отдали ему оружие? - Конечно, - ответила Элеонор. - Я бы отдала ему все, что бы он ни попросил. - Значит, вы не были женаты? - Дуг сказал, что нам придется подождать, но в Юму и Лас-Вегас мы ездили как муж и жена. - А как же автомобильная катастрофа? - Эхо все выдумка. Я придумала ее. - Но автомашина же разбита! - Я знаю. Катастрофа натолкнула меня на эту мысль. Мне нужно было сказать что-то в оправдание потери памяти. - Когда же, машина разбилась? - В воскресенье поздно вечером - в ночь накануне его смерти - огромный грузовик вылетел из-за поворота и врезался в машину Дуга. Странно, что он не погиб тогда, хотя шофер грузовика этого очень хотел. А после того как стало очевидным, что за ним охотятся, я посоветовала Дугу бросить это дело. Он обещал, если за два дня не раскроет шайку. Его прельщала хорошая награда и увлекала мысль открыть свое дело... - Вернемся несколько назад, - перебил Мейсон. - Вы отдали ему револьвер. Как развивались события дальше? - Я ушла. - Когда вы вернулись, Дуг был еще в квартире? - Нет. - А Этель Билан? - И ее не было. Она уехала на уик-энд и должна была вернуться только в понедельник. - Теперь о драгоценностях, - сменил тему Мейсон. - Как они вам достались? - Мистер Мейсон, я прошу вас верить мне. История с камнями - абсолютная чепуха. У меня их никогда не было. Я их даже не видела. Этель лжет, говоря, что видела меня с этими камнями. Взгляд Мейсона стал ледяным. - И вы не прятали их среди своих вещей в чемоданах? - Не задавайте глупых вопросов, мистер Мейсон. Я говорю вам чистейшую правду. - Я не могу верить, - сказал Мейсон. - Против вас слишком сильные улики. Мне предстоит тяжелейшая борьба на протяжении всего дела. Вас уничтожат. В руках обвинения целый комплект ваших ложных заявлений. - Я все это понимаю, - сказала Элеонор, - и все же я говорю правду, мистер Мейсон. Чистейшую правду! - Насчет камней вы рассказываете сказки. - Нет, уверяю вас. - А если полиция найдет их, допустим, среди ваших вещей? - Ну что ж, выходит, я уже на пути к газовой камере... Суд решит, что Дуг нашел эти камни, а я их у него выкрала, и... в общем, в этой путанице никто не разберется. - Вы сами создали эту путаницу, - оборвал ее Мейсон. - Разве я лгала полиции? Разве я не рассказала вам, что Дуг просил меня разыграть эту сцену? Разве я не сказала, что Дуг выполнял роль сыщика таможни? Разве нельзя пригласить сюда представителей таможни, чтобы они подтвердили это? Разве нельзя таким образом доказать, что Сюзанна Гренджер - контрабандистка? Я знаю одно: пока она была в Лас-Вегасе, ее квартиру взломали и вскрыли все тюбики с краской. Ведь могла же она хранить камни в них? - Могла, - согласился Мейсон. - Вы не знаете, кто сопровождал Сюзанну в Лас-Вегас? - Вот это мне как раз и неизвестно. - Но если мы сможем, - сказал Мейсон, - если нам по странной случайности удастся убедить кого-нибудь из присяжных в правдивости нашего рассказа, тогда из показаний Этель Билан станет очевидным, что не кто иной, как вы, именно вы и оказались тем лицом, которое проникло в квартиру Сюзанны и вскрыло все тюбики, что вы прятали эта камни от Дугласа Хепнера и, спасая добычу, именно вы убили его. - Но о камнях она говорит неправду. - Хорошо, давайте рассмотрим этот вопрос, - согласился Мейсон. - Расскажите мне честно, зачем вам понадобилось при лунном свете разгуливать по парку, завлекая мужчин автомобилистов?.. - Но я же ничего подобного не делала, мистер Мейсон! Я просила помощи. Я хотела найти женщину, которая согласилась бы пойти со мной. - Мне этого не показалось, - возразил Мейсон. - Напротив, когда к вам направилась женщина, вы начали визжать и... - Она шла не для того, чтобы помочь. Она грозила мне гаечным ключом. - Хорошо, а зачем вам было нужно, чтобы женщина пошла с вами? - снова спросил Мейсон. - Я хотела, чтобы она помогла мне отыскать Дуга. - Что вы хотели? - переспросил Мейсон, и на его лице отразилось неподдельное удивление. - Я хотела, чтобы она была свидетельницей в тот момент, когда я найду тело Дуга. - Так, значит, вы знали, где лежал труп? - Да, знала. - Как вы об этом узнали? - Мы с Дугом назначили встречу в этом парке. Когда что-нибудь случалось, или наши условные сигналы не помогали, или же нам нужно было как-то связаться друг с другом, мы всегда встречались в этом пауке. Там я его и нашла мертвым, а рядом валялся мой револьвер. Должно быть, когда он шел на свидание со мной, кто-то следовал за ним. И он оказался сильнее Дуга, одолел его, вынул из кармана оружие и выстрелил ему в затылок. Труп лежал на том самом месте, где мы должны были встретиться, а рядом на земле револьвер. Я просто не знала, что делать. - Могу себе представить, - сухо заметил Мейсон. - Теперь расскажите, что же вы все-таки предприняли, но заранее предупреждаю: говорите правду. - Я подняла револьвер и все время ужасно боялась, как бы меня не застали с оружием в руках. Наконец я нашла подходящее место, где бы его можно было спрятать. Это была не то норка, не то ямка, выкопанная собакой. Я углубила ее, сунула в нее револьвер, завалила сверху землей, потом набросала сухих листьев и веточек. Мне казалось, что найти его - один шанс из тысячи. - А потом? - торопил Мейсон. - Я подумала, что если меня найдут в парке без одежды, то я могу объяснить, что была с Дугом, что на нас напал неизвестный, который застрелил его и хотел меня изнасиловать, что мне удалось вырваться, и вот теперь я брожу по парку и не могу прийти в себя. - Так, продолжайте, - сказал Мейсон. - Тогда я кинулась домой и буквально сорвала с себя всю одежду. Потом взяла один из плащей Этель и побежала обратно в парк. Там я прямо-таки вспахала каблуком землю, будто это следы борьбы, и разбросала обрывки одежды. Затем я спрятала в кустах плащ и пошла по парку, пока не наткнулась на автомобиль. Я пошла прямо к машине, делая знаки женщине. Я подумала, что нужно сделать вид, будто я стесняюсь предстать в таком виде перед мужчиной. Я