т стоимости покупки. Все это означало, что денег нам хватит лишь на домик в деревне. Жить в деревне мои предки в Баку наотрез отказались. Да и я из Баку-то уехать собрался потому, что город превратился в деревню. И опять месить грязь? Это же шаг назад! Да и потом выяснилось, что иностранцу дом продадут, а на землю он прав не имеет. Стали искать в небольшом поселке около N хоть какую-нибудь квартирку - тоже ничего не вышло, хозяин квартиры был где-то очень далеко, а ждать его не было возможности. Рынка жилья в этом поселке почти не было. Еще один нюанс. Россия требует, чтобы загранпаспорт был переведен на русский язык и нотариально заверен. В Баку с меня за эту услугу взяли два ширвана. В одной из государственных организаций по недвижимости в городе N у меня потребовали паспорт и его перевод. Я показал. Чиновник посмотрел перевод. Там была ксерокопия моего паспорта, построчный перевод каждого атрибута, и ниже стояли печати бакинской переводческой фирмы и нотариальной конторы, заверившей его. Ниже по-русски от руки было написано : "Перевод произвел Ашраф Расулов". Но весь прикол в том, что эти печати тоже были на азербайджанском. А откуда чиновник знает, что это за печати? Может, мне кладовщица перевела и за бутылку свою печать поставила? Тоже пришлось заново переводить, уже в России, N, где русская печать. Короче, я понял, что все против меня, и поэтому рисковать тем малым, что есть в Баку, я тоже не мог. Отпуск мой заканчивался. Потерять работу для меня равноценно смертному приговору. А оказывается, оформление купчей занимает месяц-два, и я явно опаздывал. Я стал торопить Эмина, давай, подпиши договор, какой отец просит, (отец запретил мне без письменного договора предпринимать что-либо), подыщи мне квартиру, поговори с хозяевами, отведи меня на место моей будущей работы. Он говорил "да, да, да", а сам смывался. К своим обязанностям он относился весьма несерьезно - прибегал на полчаса к отцу обсудить с ним ситуацию, потом убегал, сославшись на то, что торопится. И регистрация, и хождение по юристам - все осуществлялось за наш счет. Деньги мои подходили к концу, а отец и вовсе безработный, неплатежеспособный, живет на пенсию своей матери. Эмин обещал возместить мои траты. Обещал... Но пропал. Через неделю пришел его родственник, и сказал, что Эмин вывихнул ногу и лежит в больнице. Я еще раз поторопил их, они обещали, что все сделают в сроки, у них, якобы, знакомый юрист, он все оформит без задержки. А оставалось-то чуть больше недели. В конце я все же решился, во что бы то ни стало начать процедуру оформления Разрешения на временное проживания. Прихожу в отделение, а мне заявляют "Все это приостановлено". Кем, когда, почему - никто не дал вразумительного ответа. Вот так-то. Значит, получается, мы сорвемся с места, приедем сюда, а у нас даже не будет правового статуса. Россия хлопнула дверью перед моим носом. Россия оказалась не матушкой, а мачехой. Мою маму, русскую, родившуюся в России, крещенную в Русской Православной Церкви, Закон приравнял к какому-нибудь китайцу, что вырубает тайгу и занимается контрабандой. Не хотите мне давать полноправного российского гражданства, считать меня равноправным членом вашего общества - не надо, не давайте. Даете мне птичьи права - давайте птичьи, но права, которые бы как-то определяли мой социальный статус. Если пять лет надо ждать гражданства, хорошо, подожду, десять - подожду. Я хочу одного - господа политики, если вы не помогаете мне и таким, как я, то, по крайней мере, не ставьте препоны, не унижайте людей, разберитесь с законодательством, чтобы оно не ставило людей в дурацкое положение... А то как в песне Жанны Бичевской на слова Ю. Борисова : "Все теперь против нас, словно мы и креста не носили, Словно аспиды мы басурманской крови, Даже места нам нет в ошалелой от горя России, И Господь нас не слышит, зови - не зови." Я стал собирать чемоданы. До последнего часа я глядел на дорогу, ожидая появления Эмина, но он так и не появился. Мы с отцом поехали в Курск, потом в Белгород. Ну, каковы мои впечатления от России? Как сказать, конечно, по сравнению с Азербайджаном, там жить легче. Там, по крайней мере, рабочий может расчитывать на трудоустройство. Требуются водители, сварщики, экскаваторщики, каменщики и особенно дворники. Интеллигенция не в чести, правда. Вообще мне обидно за Россию. Знаете, если вдуматься, то Россия оказалась даже в худшем положении, чем южные республики. Почему? Да потому что эти республики получили то, что заслужили, то, за что боролись, за что ратовали в 1988-1992 г.г. Ведь кричали же на митингах, да еще как кричали! Стремились к независимости, и получили ее. Произошло то, что и должно было произойти, все закономерно, ничего другого и ждать не следовало. А вот Россия явно не заслуживает такой доли, конечно, ее место должно быть выше, это действительно великая страна. А народ живет небогато, и у страны на мировой арене нет должного почета, Россия унижена, и поэтому мне, как русскому, горько. Путин, конечно, же предпринимает шаги для улучшения экономической ситуации, но бедность в стране все равно чувствуется. В электричках граждане едут плохо одетые: замызганные тридцатилетние плащи, прорвавшиеся галоши. Такое же разрушение деревни. Заходишь в сельский частный магазинчик, хочешь купить сметану к борщу, а на тебя смотрят как на идиота. И это на Черноземье! Это же абсурд. Зато водка есть круглый год и круглые сутки. Но глушить белую россияне стали меньше, за эти два визита я видел всего четырех пьяных (нет, простите, пятерых, считая Эмина). Много сортов пива. Особенно мне понравился напиток "Отвертка". Вот Москва, когда я там был год-полтора назад, оставляет, конечно, совсем другое впечатление. Широченные проспекты. Все куда-то бегут. Только вышли из метро - и понеслись. С одной стороны, какое-то состояние раскрепощенности, особенно после закомплексованного, подавленного Баку. Но с другой, Москва как-то сразу отталкивает, отпугивает, ошарашивает новичка, дает ему понять, что в этом городе он всегда будет только гостем, причем гостем не слишком-то желанным. Все куда-то бежит, но бежит мимо тебя, просто не замечая. В Белгороде мы с отцом сели на электричку и поехали в Харьков. Электричка Белгород-Харьков шла полупустая. Шлялись менялы, мелкие торговцы. Российских пограничников в электричке я даже в глаза не видел. Вошел таможенник, руки в брюки, вяло прошелся по вагону, и все. Потом была еще какая-то российская станция, потом украинская, и только на третьей станции зашли украинские погранцы. Значит, получается, что границу можно проехать, минуя пограничников? Но я же хороший мальчик, я не нарушаю законов, вы же знаете. Проблем не возникло, отметили в паспорте дату въезда. Правда, меня, как гражданина Азербайджана, больше других спрашивали, с какой целью я еду на Украину, как долго буду оставаться и кто я по национальности. В Харьков мы прибыли днем, подходим покупать билет к окошечку. Спрашиваем у кассирши: билеты на поезд "Харьков-Баку" есть? - Есть, - отвечает. - Плацкартные есть? - Есть. - Сколько стоит? - Не знаю. - Как не знаете? - Ну, вы сначала купите, а на билете распечатается цена, - отвечает кассирша. - А где можно узнать? - В справочной. Пошли в справочную, стали спрашивать цену, нам говорят "Две гривны за консультацию". Вот бизнес придумали! Везде обирают. Что за долбарь писал эту программу, если в программе preview нету! Пошли опять к окошечку кассы. - До Баку выбейте мне один плацкартный,- даю ей паспорт. Распечатав билет, она называет цену - 214 гривен. Это в полтора раза больше, чем я предполагал, билет на поезд "Баку-Харьков", если на гривны перевести, стоил 130 гривен. На такие деньги мы явно не рассчитывали. Папа меняет последние рубли. Наконец, билет куплен. Денег у меня остается около двухсот рублей на карманные расходы. * * * Харьков - Баку Поехали к моему хлебосольному дяде, побыли у него день и две ночи, и утром отец меня проводил до поезда. Я сел на свое место. Люди заходили в поезд, не показывая никаких документов. Помахал рукой моему папе. Поезд тронулся. Бедный мой отец! В молодости я помню его совсем другим - веселым, жизнерадостным. Нищета, деревня, разрыв с семьей, да и просто годы скрутили, скорчили его. Он стал совсем стариком. В поликлиниках нередкий гость, в больнице раза два лежал. Не на кого мне опереться. Все у меня больные, все старые. Жизнь моя уже надломлена. Что меня ждет впереди? Угасание и смерть близких, а дальше мое собственное никчемное существование, и старость... Никаких перспектив. В купе со мной едет районская ханум лет пятидесяти, не знающая русского языка, она ездила к родственникам на Украину. Из Казахского района (К Казахстану это не имеет никакого отношения). Вообще, в Азербайджане это, вообще, очень частая и популярная беседа - кто откуда. Как я уже писал, настоящих бакинцев мало, и население города в основном сформировалось в XX веке из-за притока населения из районов. Азербайджанцы очень любят выяснять: ты откулешный, к какому "клану" ты относишься? Ленкоранские, Геокчайские, Казахские, Карабахские, Гянджинские, Нахичеванские, Шекинские, Шемахинские. Узнав в своем собеседнике земляка с малой родины, сразу начинают искать общих знакомых, вспоминать родные места. Ведь в состав России в начале XIX века вошел не Азербайджан как таковой, а отдельные, разрозненные ханства. Все кадры, подбираются также исходя из местнических соображений: если не родственниками, то, по крайней мере, земляками. Сейчас очень престижно быть нахичеванским: правящий клан - оттуда. Если девушке удалось заарканить нахичеванского парня, то подруги говорят: о, смотри, как тебе повезло! Один приемщик стеклотары мне тоже задал этот дурацкий вопрос: "откуда ты родом?". Я сначала не понял, о чем речь, потом дошел весь абсурд его вопроса. Откуда я? Сам я в Баку родился. Мама моя родилась в среднем Поволжье, хотя и прожила там не более года, дедушка с маминой стороны - из Подмосковья, бабушка - Вятская. Отец в Баку родился, его мать (моя бабушка) - Астраханская, отец и дед моего отца тоже, кажется, в Баку родились. А вот мой прапрадед со стороны отца, кажется, из Урала в Баку приехал. Кажется, а точно я и сам не знаю. Вот и судите, откуда я родом! x x x Проводник проверяет и отбирает билеты. Подходит, спрашивает: - Билеты есть? Если билеты есть, даешь, если нет, то начинается стандартный диалог: - До куда едете? - До /туда-то/. - Чем будете платить? Манатами, гривнами, рублями, долларами? Дают деньги. - Маловато. Добавляют. Идут искать свободное место. Проводник собрал по "питеру" за постель и еще десятку - уборщице, высохшей, ободранной, всклочной, и, как мне кажется, психически больной женщине. Все время следования поезда эта психопатка лаялась с проводником и подкалывала пассажиров. Зато вагон был теплым - это ее заслуга. Поезд выехал из Харькова и поехал через живые, зеленые сосновые леса. Заходят люди, предлагают купить глиняные сервизы. Недорого. Заходит милиция, требует документы. Нет возражений. Едем. Хочется кушать, я достаю колбасу, купленную в Харькове, и начинаю ее есть! Какая колбаса! Я такой в жизни не ел! Бакинские колбасы едят даже не все кошки ("пш-пш-пш"- помните?) - мяса, там, видать, маловато, один крахмал. Едем дальше, по Донбассу. За окном - терриконы. Чтобы не было скучно, читаю журнал "Вокруг света". Граждане разных государств сетуют друг другу на тяжелую жизнь, произвол чиновников, бедность, ругают правительства. Час-полтора стоим в Красной Могиле, час-полтора в Гуково. Наступает ночь. Едем по донской земле. Волгоград я проспал. Просыпаюсь - за окном в степи пасутся кони, красивые они все-таки животные. Днем приехали в Астрахань. На перроне продают сушеную рыбу, хлеб. Я выхожу, покупаю полуторалитровую бутылку "Очаковского" пива - не мог не купить, друзьям в Баку обещал. Кладу ее в сумку, под кулек с бельем. Едем дальше. Съестных запасов у меня уже не остается, а ехать еще целые сутки. Попутчики делятся провизией. А тем временем мы пересекли сорок пятую параллель, а, значит, въехали в Пустыню, где, как сказал К. Бальмонт, "совесть - вещь пустая, Там царствует кулак, нагайка, ятаган". В северных районах Дагестана, где-то в поселке Кочубей, входят два милиционера, аварцы, кажется. С автоматами наперевес. Требуют документы. Меня и еще одного парня ведут на собеседование в "Купе для отдыха проводников и обдирания пассажиров". Пристально смотрят на меня, вероятно, пытаясь понять, кто я такой. - Чипсет, где ты живешь? - В Баку. - Где ты был? - В N, у отца, там у меня регистрация стоит, - проверили. - Что делал в России? Я им рассказал свою историю, причем со всеми подробностями, но приврал много разных деталей. В общем, Маринине то, что я наплел, точно понравилось бы. - Я связался с такими аферистами. Они у меня в Баку квартиру отобрать хотели. В N привезли, шантажировали. Угрожали в Баку моей матери. Некоторое время я, даже можно сказать, был в состоянии заложника. - Да ладно!- усмехнулся орел. Я понял, что ляпнул лишнее. - Фигурально сказать - заложника. Ну, если у человека отбирают паспорт, как это можно назвать? Едва деньги достал на дорогу, - это я сыграл на опережение, чтоб орлы не вымогали, - теперь вот почти без денег еду, попутчики подкармливают. - Да... Хорошо. Колюще-режущие предметы везешь с собой? - Нет, что вы. - А если проверим? - Проверяйте, - я пожал плечами. - Хорошо, ты пока выйди, а тот парень пусть зайдет. Паспорт остался пока у них. Иду к себе на полку, а сам думаю: "А ведь ножик-то у меня есть, которым я колбасу резал. Вдруг проверят и докопаются. Конечно, формально-то это не холодное оружие, но повод придраться у джигитов найдется. Сейчас же по всей планете идет 'вихрь-антитеррор'. ". Парень вышел из купе. По-азербайджански его спрашиваю, чтобы орлы не поняли: - Чего менты хотели-то? - Деньги, - ответил он. - Сколько? - Пятьдесят рублей. А у меня всего-то восемьдесят рублей. А впереди еще - тот лезгин в вязаной шапочке, российская и азербайджанская границы, и наши менты, требующие "уважительного" к себе отношения. Где столько бабла взять? Менты, наконец, открыли дверь и молча отдали мне паспорт. Я пошел к себе. Где-то под Кизляром зашли две женщины-аварки, занимающиеся алвером, и я купил у них йогурт за десять рублей. Сели рядом, поболтали с ними за жизнь. Один мужик спрашивает их: - Ну, как живет Дагестан? - Бедно. - А мужья ваши что делают? - Водку жрут и яйца дома греют. Я рассеялся от души. - А спокойно ли в вашем регионе? Чечня ведь рядом, - спросил я. - Спокойно, - отвечали женщины, - Надоела нам всем эта война, хочется спокойной жизни. Черт побери, а кто ее не хочет! Расспросили еще о чем-то. - Эх, почти ничего не продали, - посетовали аварки и ушли. У меня оставалось всего семьдесят рублей и три мамеда. И, - только никому не говорите, ладно - пятьдесят долларов. Я их так и не потратил. Было поздно, и я уснул. Проснулся уже в Дербенте, там Россия при выезде производит паспортно-визовый контроль. Из поезда было видно гору, верхушка которой была покрыта снегом. В точности картина - как на наклейке с минеральной водой. Пришла добродушная пухленькая русская тетенька в очках, проверила паспорта и удалилась. В соседнем вагоне ехала пара азербайджанцев, муж и жена, причем женщина была в положении. Где-то в России у них украли чемодан с документами и деньгами. Остаться без документов в дороге, в другом государстве - хуже, чем без штанов. Без штанов, в принципе, можно доехать, а вот без паспорта - нет. В Дербенте их высадили для выяснения личности. Я иду по коридору, навстречу мне проводник. - Я тебе давал таможенную декларацию? - Нет. - На, возьми. Ну, какая публика со мной ехала, я вам описал уже. Явно, Сорбонны не кончали, а про Оксфорд и не слышали. Некоторые и на родном-то писать не умеют из-за введения латиницы. А тут на русском. Все просят меня, как самого грамотного. У меня даже ручка с собой была. Заполнил для себя. Все, как есть написал, я же не контрабандист, чтоб юлить. Так и написал: пятьдесят долларов, три тысячи манатов, семьдесят рублей, даже сорок украинских копеек указал, которые затерялись где-то в одежде. Видите, какой я честный. Ой, а что мои спутники делали! Я, значит, за них пишу декларацию, а они называют только ФИО, и страны въезда-выезда, и там, где валюта, везде велят ставить прочерки. Ставлю прочерки. Но подписываться даю им . Подписываются. Сидящая впереди тетка из Казахского района прячет баксы в исподнее. Заходят таможенники, молодые дагестанцы. Начинается такой шмон! Ой, блин. Как обыск в квартире у Ленина, если верить советским фильмам. Подходят ко мне: - Декларацию! Я им протягиваю свою, а они кричат : - Почему только одну! Я говорю: - Я за себя отвечаю только. Дал им и другие. Открыл им полку, они расстегнули сумку, щипнули пакет с бельем. Претензий нет. - А чьи это пятьдесят долларов? -спросил джигит, просматривая декларацию. В голове мелькнула мысль, что лучше было бы спрятать, как сделали все умные люди. - Мои, - признаюсь. - А где разрешение на вывоз валюты? - Какое разрешение? Я эти доллары в Баку купил, привез в Россию, но не потратил, везу обратно. Таможенник скептически ухмыльнулся, но пошел дальше. Открыли ящик в полу вагона, порыскали там, и вытащили на свет божий кулек с орехами. - Чьи орехи ?! - громко спросил таможенник. Ответом ему было молчание. - Чьи орехи, спрашиваю ?! - повторил он вопрос. Пассажиры вагона переглянулись, но права на владение куля с орехами никто не признал. Подключился и проводник, истошно заорав на весь вагон по-азербайджански: - Чьи орехи здесь лежат? Никто не ответил. - Так, понятно. Орехи - ничьи, я их выгружаю. - Таможенник поднял куль и направился к выходу. - ...Это мои орехи, - тихо сказала женщина, сидящая рядом с люком. - А чего вы молчите тогда?- возмущенно спросил дагестанец. - Ну орехи они и орехи, чего здесь такого? - Э, вы не понимаете. Орехи - вещь опасная. Достаточно один орех съесть вечером, чтобы утром не проснуться. - А как вы определяете съедобность орехов? - У нас есть специальные методы определения, съедобны орехи или нет. Я догадался, что это за методы, и, видно, "лаборатория" расположена в том же Купе для отдыха..., но факта передачи взятки я не видел и признать не могу. Во всяком случае, куль добрался до Баку в целости и сохранности, как и его владелица. Таможенники присели, еще раз пересмотрели декларации и направились прочь. Все успокоились. Поезд стоял еще минут десять, как вдруг в вагон ввалился жирный мент. Остановился около нашего купе. Рядом со мной сидел один помятый районский мужичок. Тихо сидел, трезвый, в туалет на остановке не ходил, в вагоне не курил, к женщинам не приставал, никого не трогал. Мент показал на него пальцем и говорит: - Ты один едешь? - Да. - А эта женщина напротив тебя сидит - кем она тебе приходится? - Никем, она сама по себе, я сам по себе. - Давай 50 рублей! - Нету у меня ! - Ала, давай ! - Ала, нету, да ! Мент постоял несколько секунд рядом с ним, выжидая, что у мужичка "заговорит совесть". Однако мужичок оказался на редкость бессовестным, не сделал ему уважения. Мент повернулся и, недовольный, ушел, не скрывая своей досады. Причем дело было на российской территории, а весь разговор шел на азербайджанском языке. Кто этот мент, не понятно. Впрочем, азеры и в Дербенте живут. В моем купе накопилось изрядно мусора, я решил его выкинуть в ящик, что стоит около туалета. А уборщица, оказывается, его почистила только что. Я только хотел отнести, как психопатка заорала: "Не кидай, сейчас санитарный контроль придет, с нас штраф сдерет. Спрячь мусор." Звали ее Дурна-ханум. Точно, подходящее имя. Вскоре поезд тронулся, Дурна-ханум открыла туалет и выкинула весь мусор в окно. Мы ехали мимо дагестанских деревень, по мостам переезжали через несколько рукавов реки Самур. На мостах стояли орлы с автоматами. Как-никак и граница рядом, и вообще кавказский регион неспокойный. Какая речка хорошая! Горная, неглубокая, со множеством островков, берега покрыты камешками и галькой. Слезть бы здесь, посидеть у реки, шашлык пожарить да пивком запить. Где-то через час после Дербента поезд стал идти все медленнее и медленнее, и, наконец, подъехал к российско-азербайджанской границе. Постоял с полчаса на российской территории, но в вагон больше никто не заходил. На российском КПП стоит небольшой домик, в котором работают пограничники. Наконец, медленно, скрипя тормозами, поезд пополз вперед. Пересекли натянутую колючую проволоку, которая прерывается только железнодорожным полотном. Встали. Погожий денек, светит солнышко, нет ни снега, ни пурги. И чего я решил уезжать отсюда! А, вот они, идут, те самые, из-за кого. В вагон зашел мой старый знакомый - жирный пограничник. В руке даун держал еще и маленький, дамский, мобильник-ракушку, кажется Motorola. Такой мобильник стоит баксов пятьсот. Взял мой паспорт, открыл его своими обрубками, посмотрел на фото, поднял свои заплывшие жиром глаза на меня, с презрением посмотрел, сравнивая фото с оригиналом, отдал документ и пошел дальше. Облегченный вздох вырвался из моей груди. Эх, будь моя воля, я бы его заставлял каждое утро бегать по двести километров - от Баку до Яламы, до самой границы. Или каждый день бы кормил его Гербалайфом, пока не стошнит. Лет через десять, может быть, принял бы человеческий облик, по крайней мере внешний. С поезда ссадили несколько украинцев. Они ехали в Азербайджан по внутригосударственному украинскому паспорту. А, хохлы нам фак, и мы им фак. Так и живем. Впрочем, может и не ссадили. Отведут их в вагончик - ставку пограничников, сдерут с них деньги, и - добро пожаловать в солнечный Азербайджан. Говорят, знаете что наши погранцы делают? С поезда ссаживают нарушителей, сажают их в автобус и якобы начинают процедуру выдворения. Вывозят в сторону Дагестана, на полдороге, на нейтральной территории, собирают деньги. Разворачивают автобус и едут в сторону Азербайджана. Ну и что, что поезд уже уехал? Догоняют на ближайшем полустанке, и обратно засаживают. Люди сказывали, но сам я не видел. Обычно все спорные вопросы решаются на месте, в том же "Купе для отдыха проводников и обдирания пассажиров". Поезд оцеплен мальчишками-солдатами. Ой, армия! Боже, как я счастлив, что не угодил туда! Что там творится! Да то же, что и везде, принципы здесь те же. Военкомат призывает парня. Если у него папа богатый, то можно откупиться. Или получить отсрочку, или, если его папа очень богатый или крутой (но богатство и крутость вещи сопутствующие, так же, как нефть и газ, и я даже затрудняюсь ответить, что первично, а что производно), насовсем, ну, по крайней мере, пока военком не сменится. Бедному не везет. Он идет служить. Можно договориться в распредпункте, и тогда его направят служить в часть, неподалеку от родного дома. В распредпункт родителей не пускают, но на КПП можно заплатить, и - ничего, пускают. В армии кормят плохо, со стороны офицеров поборы и побои. Посылки из дома перехватывают они. Взяточничество процветает и в военных училищах, как и во всяких других вузах. Запросто продаются и покупаются должности, звания. Наиболее хлебные места, конечно, военкомат и пограничная служба. Призывной возраст - до 35 лет. Студентам, правда, предоставляется отсрочка, но в вузах военные кафедры ликвидированы, и выпускники выходят рядовыми. О создании профессиональной армии нет и речи. Но все же армия у страны уже создана. В 1992 году было хуже. Никогда не забуду ватагу военных, выскочившую из автобуса в центре города и пошедшие по нужде в одно из учреждений. Бородатые, заросшие, форма разная, через плечо патронташ, ну, точно, кубинские партизаны. Один воин подбегает к своему брату по оружию, и шутки ради дает ему поджопник. x x x Вернемся же в поезд. Зашли двое таможенников. Один опытный, а другой молодой, видно, только устроился. Надо оправдывать. Открыл мою сумку. - Что здесь? - Одежда. Пощупал пакет, потом под него сунул руку и извлек полуторку "Очаковского". - Твое пиво? - Да, я для себя везу. - Для себя? Ты вроде не похож на человека, который злоупотребляет пивом. - Сейчас не похож, правильно. Я же в поезде не буду пиво бухать, тем более перед границей. - А где ты будешь пить пиво? Перед компьютером? - Да... Я как раз на компьютере работаю. - Ну мы же хорошие психологи, мы всех насквозь видим. Пока "психолог" возился со мной, за его спиной один мужик подсунул другому коробку с маслом. Ну, типа, одну коробку можно провозить беспошлинно, а, если две, то могут придраться. Таможенник сделал вид, что не заметил, а потом резко обернулся к тому, кому подложили коробку и говорит по-русски: - Вот вы взрослый мужчина, солидный человек вроде бы. Зачем вы берете чужие вещи на хранение? Я же вижу, что это не ваше. Тут недавно у нас был случай, одному тоже сказали: подержи. Тот взял к себе, мы открыли, а там два килограмма анаши. Вам что - приключения нужны? И другому говорит: - У вас кто-нибудь это масло отнимает? Таможня ушла. Видно, у нас бригада добрая попалась. Правда, высадили одного мужика с эротическим журналом. Ой, ну все. Поезд тронулся. Мы в Азербайджане. На первой станции - в Яламе я вышел в тамбур подышать воздухом. Возвращаюсь обратно - рядом со столом стоит полицейский и листает мой журнал "Вокруг света", лежащий на столе. Потом говорит: - Это твой журнал? Я говорю : - Мой. Он говорит: - А можно я его с собой возьму? - Нет, ну, если хотите, можете здесь сесть, почитать. - Да, нет, я так, я взять хотел, а сидеть мне не охота, - положил журнал и удалился. "Интеллигентный" какой ! Журналы читает! На следующей станции зашел еще один "страж порядка", по-моему, тот самый, что провожал меня, сел напротив, пожал руку. - Здравствуй! Как наши дела? Документы, пожалуйста. Все пассажиры куда-то делись. Даже два-три соседних купе свободны, никого нет. Даю ему документы. Открывает паспорт, зачем-то смотрит мою российскую регистрацию. - Сколько тебя не было здесь? Полтора месяца? - А, ну да. Где-то так. - Чипсет, - мент выдержал паузу и посмотрел мне в глаза, - наш патруль ведет поезд до самого Баку. Сделай нам уважение. - А вы гарантируете, что я без проблем доберусь до Баку? - Да. Я даю ему 10 рублей. Он смотрит на меня как на идиота, мол, и это все, во что ты ценишь мой тяжкий труд по поддержанию общественного порядка? И тут по вагону проходил какой-то парень, мент ему сказал что-то вроде: "А, вот ты где, попался, голубчик" - схватил его, вроде бы в шутку за ремень штанов и поволок в "Купе для обдирания пассажиров". Вместе с моим паспортом. Я сижу спокойно, не подаю вида, что нервничаю. Приходят и мои попутчики. Они бывалые, опыта у них больше моего будет, не первый и не последний раз едут. Один мужик говорит : - Не психуй, Чипсет. Мозги поделают и отдадут. Тут главное не суетиться. А другой говорит: - Иди бери у него паспорт. Может, он где-нибудь в Сиазани сойдет, и все. Но вроде мент сказал, что будет сопровождать до самого Баку... Орел тем временем вышел из купе и направился в мою сторону. не обращая на меня никакого внимания, он прошел дальше, в другой вагон, по направлению к концу поезда. Наверно, его не было минут сорок. Потом он возвращается. В руках держит паспорт. Чей - по обложке не видно. Я ему говорю: - Гражданин начальник! Он : - Ну чего? Вместе доходим до купе для обдирания пассажиров. Он ущипнул меня за щечку - обычная чушкарская замашка. - Вы мне намерены вернуть паспорт? - Ну, как, даешь мне чего-нибудь? -Я же вам давал, вы не взяли. И опять сую ему десять рублей. Российские деньги все они берут очень даже охотно, не смотря на указ Президента о том, что все расчеты на территории Азербайджанской Республики должны вестись только в национальной валюте - манатах. - Э, Чипсет, то, что ты мне давал, этого на паспорт не хватает, а только на метрику. - Тогда отдайте мне мою метрику. - А чего же ты деньги не даешь? - А откуда я их возьму? Я и так на сто долларов пролетел, сейчас вот люди кормят меня, - я не врал. С учетом того, что я взял отпуск за свой счет, с учетом трат в N-e, с учетом того, что я ехал на свои кровные, я где-то так и подсел. А для меня эти деньги немалые. Проводники тем временем вытащили из бардачка 50 рублей и отдали полицейскому. - Откуда возьмешь? А вот он - откуда берет? - Знаете, когда я буду проводником, я вам тоже сделаю уважение. Проводник встрял: - Зачем ты так говоришь? Я с тебя за всю дорогу хоть копейку взял? - Да, 50 рублей за постель. - Так это госцена такая, - говорит проводник. - Да какие у меня к вам претензии, вообще, - ответил я. Рядом стоял мужик, мой сосед по купе, он тоже попросил мента, мол, не трогай парня, с него взять нечего. - Знаешь, Чипсет, так вообще разговаривать, так себя вести нельзя себя, - сказал мент и нехотя, не сразу разжимая пальцы, отдал мне паспорт. С ним я вернулся в купе. И так у нас везде, везде, везде, приходишь в любое заведение, где тебе должны поставить какую-то печать, все тебе начинают смотреть в руки, авось что-нибудь дашь. Или нахально требуют, или начинают что-то мямлить, мол, нет бланков, мол, не я этими вопросами ведаю, мол, дашь мне чего-нибудь, а то у меня зарплата маленькая, а "детей кормить надо". И везде в этих учреждениях сидят такие задастые, тупые ханумки, крашеные, преимущественно не городские. Приходят к себе в контору, полчаса пьют чай, обсуждают новости, сплетничают, слушают радио, опять пьют чай. И везде такие кадры. Ну, что говорить, Президент издал указ, как я говорил, о переходе азербайджанского языка с кириллицы на латиницу (Аллах ему судья), так врачиха в больнице не могла на латинице написать справку на место работы. Что ты за врачиха, если ты латыни не знаешь! Ой, а наши врачи! Про это особенно стоит поговорить! Знаете, есть такая гуманитарная организация "Врачи без границ"? А есть и организация "Рвачи без границ". Это наше Министерство Здравоохранения. Не приведи Господь никого попасть в больницу. А тем более в азербайджанскую. Но спешу утешить сразу - если ты неимущий, то туда ты вряд ли попадешь. Еще с советских времен там вымогали деньги все - от главврача до санитарки. Ну, оно и понятно, врач учился в мединституте. Деньги платил учителям, чтобы зачеты поставили. Дал деньги главврачу, чтоб устроиться в больницу, и немалые деньги. Теперь надо вернуть вложенное. Больной и его родня обречены платить. Никто ведь не станет базарить с человеком, от которого зависит жизнь - твоя или твоего близкого. То есть, медицина - вещь прибыльная. А раз прибыльная, то престижная (всегда здесь мединститут высоко котировался). А раз престижная, значит на нее будет большой конкурс. А раз это так, то пускать туда будут не всех, значит, за это надо платить. И будущий эскулап платит. А раз за это платят, значит место уже куплено. А раз куплено, то оно того, кто его купил, и с "покупателя" уже никто не спросит. А зачем тогда знания, если я купил это место? При чем тут знания? Вот так и вышло, что настоящих врачей в Азербайджане почти не осталось, и наши чиновники ездят на лечение за границу, потому что сами знают, кто одел белый халат и кого воспитала та система, которую они создали. То есть мало того, что тебя обдерут до нитки, так тебе еще неправильный диагноз поставят, потому что доктор, который перед тобой сидит, во время лекций в институте думал не о гистологии и хирургии, а предвкушал, как ему будут нести прибыль его пациенты. Причем здесь никто даже не смотрит, есть ли у гражданина страховка или что-то вроде этого. Бабки давай, тогда мы тебя и без карточек примем! Льготы для всех категорий населения у нас недавно отменили. Медицина у нас платная, уже официально. Причем сейчас люди платят трижды: налоги, в кассе больницы и врачу на лапу. Ну, допустим, в поликлинике, где официальный платный прием, не всегда на лапу, но! Приходишь к ухогорлоносу на осмотр, с подозрением на ангину, а она тебя может отправить на рентген или на кардиограмму, которые, конечно же, платные. Была одна терапевт, которой я пожаловался на изжогу, а она говорит : - Сейчас у всех изжога. Я ей пожаловался, что меня укачивает и тошнит в транспорте, а она говорит: - Я первый раз слышу такой случай. Это у беременных бывает обычно. Мне ничего не оставалось делать, как ответить: - Тогда дайте направление на аборт! "Рвачи без границ" придумали еще один новый вид бизнеса . Они договариваются с аптекой, к врачу приходит больной, врач осматривает его и прописывает ему лекарство, но то лекарство, которое продает эта аптека. Хотя быть может, оно не подходит в данном случае. Больной приходит в указанную врачом аптеку, показывает рецепт, платит за лекарство и идет домой, а процент от этой сделки достается врачу, прописавшему рецепт. Своего рода сетевой маркетинг. То, что больной за свои же деньги себя гробит, до этого никому нет дела. Главное, что за все уплачено. Аптека заплатила за лицензию, а врач - за место в кабинете. Мне известен случай, когда в медицинской помощи было отказано поступившим в больницу, пострадавшим в ДТП, и даже при землетрясении. Человек лежит без сознания, он просто физически не слышит слова "Плати", как же с него можно требовать! А они и не требуют, они просто не подходят. Подыхай! Если вызовешь скорую, то тоже нужно платить. Их аргумент: "Мы лекарства покупаем на свои деньги". Может, и действительно так. Лекарства-то покупаются на бюджетные деньги. А бюджет, как известно, пополняется за счет налогов. А кому платить налоги, если никто не работает! Я знаю еще один случай, когда в Баку произошло ДТП, приехала скорая, взяла на борт пострадавшую, которая находилась в коме. Воспользовавшись этим, эскулапы сняли с женщины золотые украшения... x x x ...Едем дальше, по северным районам нашей республики. Разоренные деревни, население которых нищенствует. Живут натуральным хозяйством. Приторговывают. Молодежь вся смылась. Где-то видно русское кладбище с крестами. Несколько русских деревень в Азербайджане тоже есть. В основном, это молокане, при царе высланные из России на окраины. Русские кладбища в Баку представляют собой жалкое зрелище. Почти нет посетителей. Кресты с облезлой краской. Покосившиеся памятники, которые некому поправить. Вытащенные плиты, заросшие могилы. Едешь в автобусе, едут русские тетеньки, в основном, так, лет за сорок, пятьдесят. Только и разговоров: кто уехал, кто остался и когда собирается уезжать. Конечно, все это оставляет очень гнетущее впечатление, давит. "Боже, помоги мне выбраться отсюда,"- так взмолился я однажды на кладбище, где похоронен мой дедушка. Тогда, казалось, сам Бог послал мне Эмина. И я поехал. А теперь вот еду обратно с переполняющей меня горечью, с одной стороны, а с другой - облегчением, что отделался от Эмина и его дружков. Выхожу в тамбур. Когда я ехал туда, со мной ехал один парень, в кожаной кепке, алверчи, он вез на Украину гранатовый сок. Я его запомнил. Обратно вез сало, молочные продукты. Туда-сюда по вагону таскал свои товары. В тамбуре мы поздоровались, и он меня спросил: - Ну что, купил в N квартиру? - Нет, квартиры стоят дорого, а Россия меня не принимает. - Как так - не принимает. Подожди, ты - русский? - Да. Но они на это не смотрят. - ...Это неправильно. Своих же надо принимать. - Вот так. Даже ты понимаешь, что это неправильно, - ответил я. - Работаешь где-нибудь? - Да. Я-то простой человек, за богатством не гонюсь, кусок хлеба на столе есть - слава Богу,- Если бы не эти коррупционеры, мафия, объявившая себя государством, я бы, может и совсем не хотел уезжать. - А, коррупция у нас страшная, - согласился купец и пошел дальше. Темнеет. Те пассажиры, у которых есть мобильные телефоны, звонят в Баку : "Встречайте!". Некоторым не терпится поболтать, несмотря на то, что в районах тарифная сетка выше. Но дело престижа. В Баку все ходят с мобилами. Разумеется, у кого есть средства. В метро едешь, все сидят, вытаскивают мобилу из кармана, начинают в руках крутить, в игры играть, чтобы все видели - я тоже представитель "среднего класса". Прогуляешься по центральным улицам города, создается впечатление, что все при деньгах, республика живет счастливо, процветает. Кругом - магазины с музыкальными и компьютерными CD-дисками, бутики с тряпками, дорогие рестораны и дешевые закусочные, бары, дискотеки, интернет-клубы, сотовые магазины. Есть в центре Баку один дом, длиной, наверное, не более 70 метров, так в нем располагается пять лавок по продаже мобильных телефонов. На основных автострадах - автомобильные салоны. Вывески - на азербайджанском и английском. На русском, как и даже на госязыке, но с использованием кириллицы - запрещено. Ездит специальная комиссия, которая пристально следит за тем, чтобы на суверенитет не было подобных посягательств. Витрины, рекламы, все здорово, все хорошо, заходи, покупай. Центр Баку скорее напоминает европейский, чем азиатский город. Но эта роскошь и цивилизация - два квадратных километра ото всей площади республики. Отъедешь подальше - совсем другое впечатление. В спальных районах и улицы грязнее, и публика уже не та, победнее, не такая чопорная. Почти около каждой станции метро находится какой-нибудь вещевой рынок, где подешевле и погрязнее, а где и посолиднее. Во всех подземных переходах тоже торговые ряды. Если при бакинце произнести слово "аэропорт", то в его сознании возникнет не картина взлетно-посадочной полосы, а обычной толкучки, потому что недалеко от аэропорта располагается крупнейшая толкучка не только в Баку, но и во всем Закавказье. Торгуют все и всем. Несколько дней тому назад там произошел пожар, выгорело несколько сот контейнеров. Сгорело "главное предприятие" города. А эти кварталы с беднотой, "нахалстрой", как их тут называют, а эти общежития с беженцами! Небритые, суровые мужики, бабы в платочках на задницах, невоспитанные дети с тупыми взглядами. Именно там семьи многодетные, хотя родители, как правило, не имеют постоянного заработка. Но детей плодят исправно. Причем дети уже зачаты и рождены здесь, в Баку, а не в районах, где они раньше жили. Не преступление ли это перед собственным ребенком - самим фактом рождения обрекать его на беспросветную нищету? Не дал им Аллах житейского ума. Какой контенгент жил в Баку раньше, и какой сейчас! Бакинцы, настоящие, коренные бакинцы, вообще довольно культурные и воспитанные люди. Раньше Баку был очень приличным городом, поверьте мне на слово! А сейчас! Ну, что говорить, если рядом с Академией Наук на газонах пасут овец, а чуть поодаль и коров. Про кур я вообще не говорю, они живут в каждом дворе. А наш двор! Как лето - так все эти тетки, явно негородские, вечером выходят на улицу, до двух часов ночи болтают, грызут семечки, спорят о чем-то. Уж, не знаю, на какую тему они дискутируют, наверно, обсуждают настенную живопись ацтеков, а может, общую теорию поля, а может, трактаты Кьеркегора - но ночью их болтовня и хохот слышны здорово. Их дети бегают поодаль, они не обращают на них никакого внимания. Иногда лишь прикрикнут на них "Сядь на место, скотина!", дадут им подзатыльник. Ребенок на весь двор разражается ревом, мамаша бранью. Мужики играют в нарды. Кидают зары, хлопают шашками - на весь двор слышно. А почему же они ночью собираются, неужели они спать не хотят? Не хотят, правильно, ведь они до одиннадцати утра спят - на работу-то им не идти. Один мужик сидит на скамейке - регулярно, каждое лето, вечером выходит во двор, садится на скамейку, снимает носки и на обозрение всего двора, задрав босую ногу, начинает чистить подошву ступни, причем с таким старанием и сосредоточением, что со стороны можно подумать, что он ремонтирует какой-то высокоточный прибор. "Ремонт" может продолжаться более часа. Вот понаблюдать за ними, а потом посмотреть передачу "В мире животных", посвященную приматам, и начинаешь понимать, что Дарвин для своего времени был весьма прогрессивен. Впрочем, и этот мужик, что подошву чистит, тоже прогрессивен. У него BMW есть! Ночью по улицам летают лихачи - это сынки "уважаемых" людей. Особенно летом, через открытое окно слышно, как визжат тормоза их иномарок. ГАИ их не останавливает - на то они и крутые. Но в целом Баку, представьте себе, не такой уж и криминальный город. А знаете почему? Да потому что все азербайджанские "братки" - в Москве. Наверху, над нами квартиру купил какой-то новый азербайджанец, говорят, бизнесмен. Сам он там не живет. Когда к нему приезжают гости, (на наше счастье, нечасто), как правило, из Турции, он их селит в этой квартире. Самого же хозяина не видно уже лет пять. Турецкоподданные, а иногда и наши, вваливаюся в двенадцатом часу в квартиру, хлопают дверью, хохочут, включают телек, смотрят. Потом спускаются вниз. Садятся в машину, едут куда-то куролесить. Приезжают с бабами. Начинается хохот, визг, веселье, телек, музыка, а потом еще кое-что. Потом, когда напор воды позволяет, принимают ванну. Обсохнув, опять уезжают на машинах. И это не единственная такая квартира в нашем городе. Господа! x x x ...Вот едем по железной дороге, под Сумгаитом, вижу, в пустыне, поодаль от каких-либо населенных пунктов стоит лачуга размером два на три метра, рядом мужик и баба, бедные, ободранные. Дети рядом маленькие, штуки три, кажется. Вместе с ними бегают несколько кур. На прилегающей к лачуге территории - грязь и нечистоты. Какие у них жизненные условия! Беженцы, видать. Интересно, чем эти люди занимаются, на что вообще живут? Бабы с платками на задницах - на толкучках, или зелень продают, сидя на улице, а черные, пропахшие дымом и потом мужики с утра выстраиваются на "рынке рабов". Кому надо нанять грузчика, штукатура, маляра, каменщика, приезжают за рабочими сюда. Рынок рабов тянется метров на пятьсот. Подъезжает такси, выходит "работодатель". Безработные бросаются к машине, человек двадцать, окружают ее, норовят пролезть в салон, толкаются. Иногда между ними происходят стычки. Это люди, находящиеся на самом низу социальной лестницы, они - никто, они даже не рабы, они были бы рады быть рабами, лишь бы иметь кусок хлеба. Ужас. Раньше такое показывали только в передачах про Гватемалу или Руанду. А теперь это в моей стране... За Азербайджан мне тоже обидно. Как-никак я здесь родился и живу здесь. Граждане уже ни на что не надеются, проклинают все и вся, и многие даже живут с чувством плохо скрываемой если не ненависти, то неприязни к собственному государству, помните того старика с лимонами? Что может быть страшнее? Нечего любить, не на что надеяться, не за что бороться. Выживай как знаешь. Блажен, кто сумел вырваться отсюда. Впрочем, блажен ли? Вот моего отца взять, вырвался, но посмотреть, на кого он стал похож. Жизнь его изуродована. Уже десять лет он безработный. Он и в России оказался не ко двору. x x x Вечером, часов в семь, въезжаем в Баку. Под мостом - Баладжарским. По мосту- Бинагадинскому. Под мостом - Кишлинским. По мосту - Багировскому. Еще раз по мосту - Шмидтовскому. Все начинают вылезать из своих купе. В коридоре и тамбуре создается толчея. Рельсы разбегаются, сбегаются и опять разбегаются. Всюду стоят вереницы вагонов. Вокзал. Перрон. Меня встречает мама. Обнимаемся. Едем домой. Ужинаю. Сплю крепко. Просыпаюсь утром. Не приснилось ли мне все это? Нет, не приснилось. Я снова в холодной зимней квартире, под тремя одеялами. На меня смотрят отсыревшие стены и потрескавшийся от землетрясения потолок. В комнату заходит мама. Господи, храни нас... Баку, лето 2003