я кремня? - спросил у него Сэм. - Мы могли бы взрывами расчистить себе подъем, - сказал Кровавый Топор. - Мы можем сделать порох. - Для этого понадобятся человеческие испражнения, в которых здесь нет недостатка, - подхватил Сэм. - А древесный уголь можно получить из бамбука и сосны. Но где взять серу? Ее может здесь не оказаться. - Мы же знаем, что ее очень много в восьмистах милях вниз по Реке, - сказал Кровавый Топор. - Но сначала самое главное. Первое - надо разыскать метеорит. Второе - прежде чем приступать к раскопкам, надо построить укрепления для охраны местности. Поверьте мне, мы можем оказаться там первыми, но далеко не единственными. Пронюхав о железе, соберутся все волки как сверху, так и снизу по течению Реки. Их будет много, и нам придется сражаться, чтобы удержать железо в своих руках. Итак - прежде всего нам нужно найти метеорит, затем окопаться, чтобы удержать его. Сэм снова выругался. - Может быть, мы сейчас как раз проходим мимо него! - Тогда остановимся здесь, - сказал Эрик. - Все равно, откуда начинать. К тому же нам необходимо позавтракать. Через три дня экипаж "Дрейрагра" определил, что в ближайших окрестностях кремень отсутствует. Все, что могло быть здесь до этого, должно быть, выгорело при падении метеорита. А когда насыпали новую почву и сажали растения, то нужных каменных пород уже не было. Как правило, что-нибудь пригодное для изготовления орудий и оружия можно было найти среди холмов, у подножья гор. Или же среди скальных пород попадались обнажения, пригодные для дальнейшей обработки. Здесь же все было опустошено. - Удача покинула нас, - посетовал Сэм однажды вечером в разговоре с фон Рихтгофеном. - У нас нет никакой возможности найти этот чертов метеорит. И даже если бы мы нашли его, у нас не было бы средств его откопать. И наконец, если мы откопаем его, как добыть из него железо? Железо-никелевый сплав - очень твердое и плотное вещество. - Вы были величайшим юмористом в мире, - сказал Лотарь. - Но, кажется, вы сильно изменились после Воскрешения. - Какое это имеет отношение к нашим проблемам? Юморист - это человек с черной-пречерной душой, который превращает сгустки тьмы во вспышки света. Но когда свет гаснет, тьма возвращается вновь. Некоторое время Сэм смотрел на костер. В языках пламени ему чудились лица, то сжимающиеся, то удлиняющиеся, то воспаряющие ввысь, как искры, и постепенно угасающие в ночной тьме. По спирали взметнулась вверх печальная Ливи. Его дочь, Джин; лицо ее было неподвижным и холодным, таким оно запомнилось ему, когда она лежала в гробу. Оно было огненным, но таким же ледяным. Веки закрыты. Оно дрожало в языках пламени и исчезло вверху вместе с дымом. Его отец в гробу. Брат Генри; лицо обожжено и изуродовано паром после взрыва котла. А затем возникло улыбающееся и лукавое лицо, лицо Тома Бланкеншина, мальчишки - прообраза Гекльбери Финна. В Сэме всегда жил ребенок, которому хотелось вечно плыть с приключениями по Миссисипи на плоту и ни за что не отвечать. Теперь у него появилась эта возможность: вечно плыть на плоту. У него может быть неисчислимое множество захватывающих встреч, он может повидать столько королей, герцогов и графов, что пресытится даже самый ненасытный. Он может ничего не делать, может ловить рыбу, может без умолку болтать дни и ночи напролет. И никогда ему не придется гнуть спину ради куска хлеба, он может плыть тысячи лет, делая только то, что захочется. Однако дело было в том, что он не мог делать все, что ему заблагорассудится: во многих местностях практиковалось чашное рабство. Негодяи брали людей в плен и лишали своих пленников всех благ, доставляемых их чашами - сигар, спиртного, наркотической резинки. Они держали узников на полуголодном пайке, давая им есть ровно столько, чтобы те не умерли с голоду, так как в случае смерти владельца чаши ею не могли воспользоваться другие люди. Руки и ноги рабов связывали вместе, будто цыплят, несомых на базар, чтобы пленники не могли покончить с собой. И если все же это кому-нибудь удавалось, то он воскресал за тысячи миль, и единственное, чего он желал - это не попасть снова в руки чашных рабовладельцев. К тому же, Сэм стал достаточно взрослым и уже не мог, как мальчишка, испытывать счастье от плавания на плоту. Нет, если ему и хотелось путешествовать по Реке, то ему нужна была защита, удобства и - он не мог отрицать этого - власть. Кроме того, еще одной его заветной мечтой было командовать речным пароходом. Она зародилась еще на Земле. Теперь же он непременно будет командовать самым большим и быстроходным речным пароходом, самым мощным из всех, когда-либо существовавших на величайшей во Вселенной реке, на реке, по сравнению с которой Миссисипи и Миссури со всеми притоками, Нил, Амазонка, Конго, Обь, Волга, Амур вместе взятые покажутся ручейком. У его парохода будет шесть палуб над ватерлинией, по бокам два огромных колеса, роскошные каюты для многочисленных пассажиров и членов команды, которые все будут знаменитыми в свое время людьми, а он, Сэмюель Ленгхорн Клеменс, Марк Твен - его капитаном. Пароход будет идти безостановочно, пока не достигнет истоков Реки, где они сразятся с чудовищами, создавшими это место и воскресившими все человечество со всеми его муками и разочарованиями, опустошенностью и печалью. Путешествие займет сотню лет, может быть, два или три столетия, но его продолжительность особого значения не имеет. Чего-чего, а времени на этой бедной природными ресурсами планете было предостаточно. Воображая себя капитаном этого могучего корабля, Сэм тешил себя тем, что его первым помощником будет Френсис Дрейк или Христофор Колумб, а капитаном команды - нет, не капитаном, ибо на борту этого судна титул капитана будет только у одного-единственного человека - у Сэмюеля Клеменса, а командиром будет, возможно, Александр Великий, или Юлий Цезарь, или Улисс Грант [Грант, Улисс Симпсон (1822-85) - американский генерал, в Гражданскую Войну в США (1861-65) главнокомандующий армией Севера]. Только одна досадная мысль, как булавка, тыкалась в этот великолепный воздушный шар, гонимый ветром его мечты. Эти два древних негодяя, Александр и Цезарь, они не будут долго мириться со своим подчиненным положением. С самого начала они начнут плести сеть заговоров, чтобы захватить управление колесным гигантом. Да и будет ли такой великий человек, как Улисс Грант, подчиняться приказам Сэма Клеменса, простого юмориста, писателя, на планете, где не существует письменности. Горячий водород со свистом покинул оболочку его Мечты. Сэм обмяк, снова подумав о Ливи, столь уже, казалось, близкой и унесенной от него прочь именно тем, что могло осуществить все остальные его мечтания. Она на короткий миг была показана ему, скорее всего, каким-то жестоким богом и тут же исчезла снова. Да и осуществимы ли все его мечты? Он может даже не найти этот огромный источник железа, который должен быть где-то поблизости! 9 - Вы выглядите бледным и усталым, Сэм, - произнес Лотарь. Сэм поднялся и сказал: - Я собираюсь лечь спать. - И тем самым разочаровать эту венецианскую красавицу семнадцатого века, которая весь вечер строит вам глазки? - Займитесь ею сами, - засмеялся Клеменс. И он ушел прочь. В течение нескольких последних часов он не раз был готов уступить соблазну и взять ее в свою хижину, особенно после первого согревающего глотка виски. Но сейчас он был равнодушен к ней. Более того, он знал, что им вновь овладеет чувство вины, как только он возьмет к себе в постель Анджелу Сангеотти. За эти двадцать лет после Воскрешения он жил с десятком женщин и все время испытывал угрызения совести. А теперь, как ни странно, он чувствовал вину не только перед Ливи, но и перед Темах - его подругой из Индонезии, с которой не разлучался последние пять лет. - Любопытно! - много раз говорил он сам себе. - Ведь нет никаких разумных причин, почему я должен чувствовать себя виноватым перед Ливи. Мы были в разлуке так долго, что, наверное, стали совершенно чужими друг другу. Слишком многое произошло с каждым из нас за эти годы, прошедшие со Дня Воскрешения. Однако от этих доводов легче не становилось. Он продолжал страдать. А почему должно быть иначе? Здравый рассудок не имеет ничего общего с подлинной логикой. Человек - иррациональное животное, чьи поступки находятся в строгом соответствии с его врожденным темпераментом и стимулами, к которым он особенно чувствителен. Почему же я извожу себя тем, что не может быть вменено мне в вину, так как я не мог по своей природе поступить иначе? Потому что в моей натуре мучиться из-за того, в чем я лично не виноват. Я вдвойне обречен. Первый атом только что возникшей Земли дал начало цепи событий, которые неизбежно, чисто механически, вели к моему появлению здесь, к тому, что я сейчас в темноте на странной планете среди престарелых юношей всех времен и народов бреду к бамбуковой хижине, где меня ждут по логике событий вовсе необязательные, но тем не менее неизбежные: одиночество, чувство вины и самоосуждение. Я мог бы утопиться, но здесь самоубийство лишено смысла. Все равно проснешься пусть в другом месте, но тем же самым человеком, который день назад прыгнул в Реку. Такой поступок ничего не решит, но, вероятно, сделает тебя еще более несчастным. - Безжалостные изверги с каменными сердцами! - крикнул он и потряс кулаком. Затем печально засмеялся и добавил: - Но они ведь тоже не могут ничего поделать со своими суровыми сердцами и жестокостью, как и я со своими неприятностями. Мы ведь все здесь в одной упряжке! Однако от этой мысли жажда мщения вовсе не ослабела. Сейчас он откусил бы эту руку, даровавшую ему вечную жизнь. Его бамбуковая хижина была расположена среди холмов под огромным железным деревом. Хотя по земным меркам это была всего лишь лачуга, здесь она казалась роскошной, ибо здесь считались роскошью даже каменные орудия, необходимые для возведения домов. Тем, кто возродился здесь после падения метеорита, пришлось сооружать временные шалаши, связывая верхушки стеблей бамбука веревками из травы и покрывая их огромными, похожими на слоновьи уши, листьями железных деревьев. Из пятисот разновидностей бамбука, произраставших в долине, некоторые можно было даже, предварительно расщепив, превратить в ножи, которые, однако, очень быстро покрывались зазубринами. Сэм вошел в хижину, лег на койку и укрылся несколькими полотнищами. Слабый шум отдаленного веселья тревожил его и, поворочавшись немного, он поддался искушению пожевать кусочек наркотической резинки. Ее эффект невозможно было предсказать - экстаз, яркие многоцветные, быстро сменяющиеся видения, ощущение того, что все хорошо в этом мире, желание любить и бездонное уныние, во время которого из тьмы выскакивают жуткие чудовища, призраки вины с далекой Земли, адский огонь, пожирающий грешников, и безликие дьяволы, со смехом слушающие их крики. Он пожевал немного, проглотил слюну и тотчас же понял, что совершил ошибку. Но теперь уже было слишком поздно. Он продолжал жевать, пока не увидел перед собой, что он - мальчишка и утонул или, по крайней мере, близок к этому, и утонул бы, если бы его не вытащили из воды. Это был первый раз, когда я умер, подумал он, но потом понял, что первый раз он был близок к смерти при рождении. Странно, мать мне никогда не говорила об этом. Он видел мать, лежавшую на кровати с распущенными волосами. Она была бледной, веки полуприкрыты, челюсть опустилась. Врач возился с малышом - им самим, Сэмом - не выпуская изо рта сигару. Уголком рта он говорил отцу Сэма: - Вряд ли стоит его спасать. Отец пожал плечами: - У вас есть выбор - спасти ребенка или спасти Джейн? У врача была копна огненно-рыжих волос, густые свисающие усы и светло-голубые глаза. На его лице было какое-то странное, жестокое выражение. Врач сказал: - Вы слишком сильно беспокоитесь. Я спасу этот комочек плоти, хотя на самом деле он не стоит того. Женщину я тоже спасу. Врач завернул его и положил на кровать, а затем сел и начал что-то записывать в маленькую черную книжку. Отец Сэма спросил: - Как вы можете что-то писать в такой момент? - Я должен вести записи, и если бы я не говорил так много, то записал бы гораздо больше. Этот журнал я завел на все души, которые родились на свет с моей помощью. Я собираюсь когда-нибудь написать большой отчет обо всех этих детях и выяснить, добился ли кто-нибудь из них чего-то в жизни. Если я помог выжить хотя бы одному гению, всего лишь одному, я буду считать, что не зря прожил свою жизнь. В противном случае я потратил ее, помогая родиться тысячам идиотов, лицемеров, стяжателей и тому подобным. Маленький Сэм завопил, и врач пробурчал: - Он кричит так, будто перед смертью из него дух выходит вон, не правда ли? Будто он взвалил на свои узкие плечи ответственность за все грехи мира. - Вы странный человек, - произнес его отец. - И мне кажется, довольно злой. А кроме всего прочего, не богобоязненный. - Да! Я поклоняюсь Князю Тьмы! - гордо сказал врач. В комнате стоял запах крови, перегара изо рта доктора, табака и пота. - Как вы собираетесь назвать его? Сэмюелем? Это и мое имя тоже! Оно означает "имя Бога". Вот потеха! Два Сэмюеля, а?! Хилый дьяволенок, я сомневаюсь, что он выживет, но если выживет, то будет потом очень жалеть об этом. - Убирайтесь из моего дома, вы, дьявольское отродье! - взревел его отец. - Ну что вы за человек! Убирайтесь! Я позову другого врача. Я даже не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что вы прикасались к моей жене и были в этом доме. Избавьте этот дом от вашей скверны. Врач, пошатываясь, побросал свои грязные инструменты в саквояж и защелкнул его. - Очень хорошо, - зловеще проговорил он. - Но вы задержали меня в этой идиотской деревне. У меня есть более срочные и важные дела, мой деревенский друг. Только из-за своего доброго сердца я сжалился над вами, так как лекаря, обслуживающего эту дыру, не было в городе. Я отказался от мирного ужина в таверне ради того, чтобы прийти сюда и спасти дитя, которому гораздо лучше было бы умереть? да, да, уж поверьте мне, гораздо лучше. Кстати, почему бы вам не расплатиться со мной? - Мне следовало бы вышвырнуть вас из дома и расплатиться с вами проклятиями! - крикнул отец Сэма. - Но долги нужно платить независимо от обстоятельств. Вот ваши тридцать серебренников. - Это для меня всего лишь бумажки, - сказал врач. - Вы можете вызывать вашего фармацевта, но вы должны помнить о том, что именно доктор Экс вытащил вашу жену и ребенка из пасти смерти. Экс, никому не известный врач, вечный странник, таинственный незнакомец, дьявол, посвятивший свою жизнь тому, чтобы давать жизнь другим дьяволятам, который обожает виски, поскольку терпеть не может ром. - Вон! Вон! - завопил отец Сэма. - Вон отсюда, пока я не убил вас. - В этом мире трудно рассчитывать на благодарность, - тихо произнес врач и покачал головой. - Из ничего возник, жил среди ослов и распадусь во прах. Из нуля вышел, в нуль превращусь! Покрываясь потом, с широко открытыми, неподвижными глазами, Сэм смотрел этот спектакль. Сцена и актеры находились в круге бледно-желтого света, сквозь который вспыхивали и гасли красные прожилки. Доктор еще раз повернулся к Сэму лицом, прежде чем выйти за дверь дома в деревушке Флорида, штат Миссури, 30 ноября 1835 года. Он вынул изо рта сигару и насмешливо улыбнулся, обнажив длинные желтые зубы, среди которых выдавались два необыкновенно белых и длинных клыка. Все это померкло, как будто закончилась демонстрация фильма. Через дверь, которая была в воображении Сэма и одновременно являлась дверью его хижины, вошла другая фигура. Она обозначилась в свете звезд, а затем скрылась в тени. Сэм закрыл глаза и напрягся, готовясь еще к одному ужасному испытанию. Он застонал и пожалел, что прибег к жвачке. И все же он понимал, что вместе с ужасом она принесла и некоторую долю восторга. Он ненавидел и наслаждался этим. Драма рождения была плодом его фантазии, призванная объяснить, почему он был именно таким человеком. Но что это за неясная фигура, двигавшаяся бесшумно и решительно, как сама смерть? Из какой глубокой пещеры его разума поднялось это создание? Раздался низкий сочный голос. - Сэм Клеменс! Лежите спокойно! Я не сделаю вам ничего плохого. Я пришел сюда, чтобы помочь вам. - И что же вы хотите получить взамен своей помощи? - спросил Сэм. Человек хихикнул и произнес: - Вы именно тот человек, который мне нужен. Мой выбор оказался правильным. - Вы имеете в виду, что я выбрал вас, потому что вы выбрали меня? - усмехнулся Сэм. Наступила небольшая пауза, а затем неизвестный ответил: - Ну, не совсем так. Вы, наверное, полагаете, что я еще один фантом, вызванный жевательной резинкой? Нет, это не так. Прикоснитесь ко мне! - Зачем? Как вызванный наркотиком призрак, вы, разумеется, позаботились о том, чтобы вас можно было не только видеть и слышать, но и осязать. Выкладывайте, с чем пришли! - Если говорить все, то это будет слишком долго. Я не рискну провести с вами слишком много времени. Это могут заметить наши, которые находятся в этой местности. Для меня это очень нежелательно, поскольку они подозрительны. Они знают, что среди них есть изменник, но не знают, кто именно! - Они? Изменник? - удивился Сэм. - Они, то есть мы, этикалы, проводим обследование этой местности, - произнесло существо. - Создалось совершенно уникальное положение - впервые собран вместе абсолютно разнородный состав людей. Благодаря этому представилась редчайшая возможность для изучения. И мы регистрируем абсолютно все. Я здесь в качестве главного администратора, поскольку я один из Двенадцати. - Мне придется гадать, кто вы, когда я проснусь, - усмехнулся Сэм. - Вы сейчас бодрствуете, и я существую на самом деле. Я - объективная реальность. И я повторяю, у меня очень мало времени. Сэм попытался было приподняться, но рука, в которой чувствовалась громадная как физическая, так и психическая сила, толкнула его назад. Ощутив эту силу, Сэм содрогнулся. - Вы один из Них, - прошептал он. - Один из Них! Он отказался от мысли схватить этого человека и позвать на помощь. - Из Них, но не с Ними, - согласился незнакомец. - Я на вашей стороне, люди, и я намерен сделать все, чтобы мои соплеменники не завершили это свое гнусное начинание. У меня есть план, но он потребует много времени, громадного терпения, медленного и осторожного выполнения всего намеченного. Я установил контакт с тремя людьми. Вы - четвертый. Каждому из вас известны отдельные этапы этого плана, но не весь целиком. Если кто-нибудь из вас будет разоблачен и подвергнут допросу, он сможет выдать этикалам лишь малую его часть. План должен осуществляться постепенно, и все должно казаться случайным и непреднамеренным. Вот, например, как это падение метеорита. Сэм снова начал приподниматься, но овладел собой, прежде чем рука незнакомца коснулась его. - Это не было случайностью? - Нет. С некоторого времени мне известна ваша мечта о постройке парохода и путешествии на нем к истокам Реки. Осуществление ее невозможно без железа. Поэтому я отклонил траекторию одного небольшого астероида так, чтобы он вошел в зону притяжения этой планеты, и скорректировал эту траекторию так, чтобы он упал поблизости от вас. Конечно, не слишком близко, чтобы вы не погибли и вас не перенесло далеко отсюда. Однако существуют устройства, предотвращающие падение космических тел на планету, но мне удалось отключить их на время, достаточное для того, чтобы астероид мог упасть в эту долину. К несчастью, охрана успела вовремя включить отталкивающую систему, и, заработав, она отклонила метеорит от рассчитанной мною траектории. В результате мы - я имею в виду вас - едва не были убиты. Это просто счастливая случайность, что вы остались живы. Только узнав об этом, я осознал, что то, что вы называете удачей, на моей стороне! - Значит, падающая звезда?.. - Да, она упала преднамеренно. Сэм подумал о том, что если этому незнакомцу так много известно, то он, скорее всего, член экипажа "Дрейрагра". Если только он не в состоянии быть невидимым. Такая возможность тоже не исключается. Ведь было же невидимым то яйцеобразное тело, которое я видел в воздухе. Я увидел его только потому, что по какой-то причине оно на очень короткое время стало видимым. Может быть, грозовой разряд каким-то образом нарушил нормальное функционирование аппаратуры, делавшей его невидимым. Значит? так, о чем это я думаю? Ведь это всего лишь еще одна галлюцинация, вызванная жвачкой. - Поблизости один из наших агентов, - прервал молчание незнакомец. - Слушайте внимательнее. Метеорит не убрали, так как у нас не было на это времени. Таково было, по крайней мере, мое решение. Он погребен под равниной и холмами в десяти милях отсюда. Нужно пройти десять чашных камней вниз по течению Реки, и вы окажетесь на краю первоначального кратера, в котором осталось несколько крупных осколков и множество мелких. Копайте там. Все остальное - за вами. Я буду помогать вам при первой же возможности, но учтите, что я ничего не могу совершать такого, что могло бы привлечь внимание. Сердце Сэма стучало так сильно, что он даже плохо услышал собственный голос: - Почему вы поддерживаете меня в моем стремлении построить корабль? - Со временем вы это узнаете. А сейчас будьте довольны тем, что вам дали то, в чем вы более всего нуждались. Слушайте! Всего в пяти милях отсюда вверх по Реке имеется огромное месторождение бокситов [Бокситы - горная порода, состоящая в основном из гидратов глинозема и различных примесей. Главный вид минерального сырья для производства алюминия] у подножия гор. И рядом с ним небольшая жила платины. В двух милях от них выше по Реке - жила киновари. - Бокситы? Платина? - Вы глупец, Клеменс! Незнакомец тяжело дышал. Сэм почти ощущал внутреннюю борьбу, которую ведет незнакомец, чтобы сдержать свою злость и отвращение. Затем снова голос незнакомца стал спокойным: - Бокситы нужны вам для производства алюминия, а платину можно использовать в качестве катализатора для изготовления различных вещей, которые вам понадобятся на вашем судне. У меня уже нет времени для разъяснений. В этой местности есть несколько инженеров, которые расскажут вам, как можно использовать платину и киноварь. Сейчас я должен уходить. Он приближается сюда! Поступайте так, как я вам сказал. Да, а кремень есть в тридцати милях отсюда вверх по Реке. - Однако? - начал Клеменс. На мгновение снова в проеме хижины возникли и тут же исчезли очертания человека. Сэм неуверенно встал и подошел к двери. На берегу все еще горели костры и возле них виднелись фигурки людей. Незнакомец ушел. Сэм обошел вокруг хижины, но нигде никого не было. Он взглянул на небо, на котором бледно мерцали газовые туманности и ослепительно сверкали белые, голубые, красные и желтые звезды. Клеменс надеялся, страстно надеялся, что и на этот раз ему удастся хоть на миг увидеть странный, то появляющийся, то исчезающий летательный аппарат. Но он ничего не увидел. 10 Возвратившись в хижину, он натолкнулся на огромную темную и неподвижную фигуру перед дверью. Сердце его снова застучало, как молот. - Джо? - Да, - ответил гулкий, как большой барабан, голос. - Ждешь был кто-то, но не человек. Я почуял его. У него какой-то жабавный жапах, не такой, как у ваш, людей. Ты жнаешь, это напоминает мне? На некоторое время титантроп замолчал. Сэм терпеливо ждал, понимая, что огромные жернова перемалывают муку мысли. Затем Джо сказал: - Будь я проклят! - Что такое, Джо! - Это было очень давно, еще на Жемле. Жа некоторое время перед тем, как я был убит. Нет, этого не может быть. Гошподи Иишуше, ешли то, что ты рашшкаживаешь, правда, о том, школько лет нажад я жил, то это, должно быть, проижошло што тышяч лет нажад! - Не тяни, Джо! Не мучай меня! - воскликнул Сэм. - Ты не поверишь этому. Но ты должен помнить, что у моего ноша тоже ешть швоя память. - Должна быть, - согласно кивнул Сэм, - ведь он у тебя гораздо больше мозга. Высмаркивай из него все, что ты знаешь, не то я умру от неудовлетворенного любопытства. - Хорошо, Шэм. Так вот. Я вышлеживал одного парня иж шошеднего племени, которое жило недалеко от наш, по другую шторону большого холма, похожего на? - К чему такие подробности! - вспылил Сэм. - Хорошо. Было уже пождно, и я жнал, что догоняю швоего противника, потому что его шледы штали шовшем швежими. Вдруг я ушлыхал какой-то жвук, который жаштавил меня подумать, что, может быть, парень, которого я прешледовал, окажалшя жа моей шпиной и теперь я, а не он, могу неожиданно получить по башке. Поэтому я упал на жемлю и пополж на жвук. Догадайшя, друг Шэм, что я увидел? Почему я не рашшкаживал тебе об этом? Каким болваном я был! - Вполне согласен с этим. Так что же было там дальше. Давай, не тяни. - Хорошо. Жначит, парень, которого я прешледовал, учуял меня, хотя и не жнаю, каким ображом, потому что я шел тихо, как хорек, подкрадывающийшя к птичке, и это нешмотря на то, что я такой большой. И вше-таки он окажалшя пожади меня и мог бы напашть на меня? мог бы. Но он лежал на жемле, неподвижный, как труп. Вожле него штояли два человека. Это шейчаш я такой шмелый, как и другие, даже шмелее, но тогда я впервые увидел людей и, ражумеетшя, ишпугалшя их. Но тем не менее я притаилшя. На них была одежда, то ешть то, что ты опишивал мне как одежду. В руках у них были какие-то шмешные штуковины, длиною в фут, похожие на толштые черные палки, но не иж дерева, а шкорее иж штали, такой же, иж которой шделан топор Эрика. Я был хорошо шпрятан, но эти ублюдки каким-то ображом учуяли меня. Один иж них направил на меня палку, и я потерял шожнание. Выключилшя. Когда я пришел в шебя, двое людей и мой недруг ишчежли. Я не жабуду жапах этих людей, даже когда попаду в ад. - Это все? - спросил Сэм. Джо кивнул. - Черт побери! Да ведь это означает, что эти? эти люди? не спускали с нас глаз добрых полмиллиона лет. Или даже больше. Но были ли это те же самые люди? - Что ты имеешь в виду, друг Шэм? Сэм предупредил титантропа, что он не должен никому рассказывать о том, что сейчас услышит. Он знал, что великану можно доверять, и все-таки у него возникло беспокойство после того, как он все рассказал. Неизвестный (Сэм назвал его Иксом) потребовал от него, чтобы он ни слова никому не говорил. - Вше это очень хорошо вяжетшя друг ш другом. - Джо так сильно закивал головой, что его нос стал похож на бревно, болтающееся в разбушевавшемся море. - Какое шовпадение! Я видел их на Жемле, жатем с отрядом Эхнатона я видел башню и вождушный корабль, а теперь вот этот Икш выбрал тебя, чтобы ты поштроил швой пароход. Что ты на это шкажешь? Сэм так разволновался, что заснул только перед самой зарей, да и то ненадолго. Он заставил себя подняться и пойти позавтракать, хотя с большим удовольствием остался бы в постели. Пока викинги, немец и Джо поглощали содержимое своих чаш, он рассказал им тщательно откорректированную версию того, что произошло с ним ночью. Он рассказал им, будто это был сон. Если бы обоняние Джо не подтвердило присутствие Таинственного Незнакомца, он и сам бы считал это всего лишь сном. Фон Рихтгофен, разумеется, поднял его на смех, однако норвежцы верили в откровения посредством сновидений. Скорее, большинство из них верило в это. Среди неминуемых скептиков, к несчастью, был Эрик Кровавый Топор. - Ты хочешь, чтобы мы тащились десять миль и копали землю только из-за того, что тебя посетил кошмар? - зарычал он. - Я всегда думал, что твой ум настолько же ничтожен, как и твоя смелость, Клеменс. Теперь я уверен в этом! Забудь о своих бреднях! Сэм сидел на земле и ел. После этих слов он вскочил и, сверкая глазами из-за густых бровей, сказал: - Тогда мы с Джо пойдем туда. Организуем местных жителей, чтобы они помогли нам копать, и когда мы отыщем железо - а мы его обязательно отыщем - вам не купить места в организации ни деньгами, ни любовью. Первого здесь просто не существует, а второго, между прочим, у вас не было ни здесь, ни на Земле. Кровавый Топор начал кричать, размахивая топором, плюясь непрожеванным хлебом и мясом. - Ты, жалкий раб, как ты разговариваешь со мной! Ты ничего не выкопаешь, негодяй, кроме своей могилы! Джо, который уже возник рядом с Клеменсом, издал воинственный клич и вытащил из-за пояса свой каменный топор. Викинги прекратили еду и отошли в сторону, расположившись за своим вожаком. Фон Рихтгофен ухмылялся во время рассказа Клеменса, но сейчас он с той же застывшей ухмылкой задрожал. Но вовсе не от страха. Он поднялся и не проронив ни слова, встал справа от Клеменса. - Вы насмехались над смелостью и умением драться германцев, мой норвежский друг, - сказал он викингу. - Теперь у вас этот смех станет поперек глотки. Кровавый Топор громко рассмеялся. - Вы только посмотрите! - вопил он. - Два бойцовых петушка и горилла! Ваша смерть не будет легкой! Уж я позабочусь о том, чтобы прошло много дней, прежде чем вы испытаете радость смерти! Вы будете меня умолять прекратить ваши муки, но напрасно. - Джо! - позвал Клеменс. - Непременно убей Топора первым, и тогда тебе не придется сильно потеть, чтобы одолеть остальных. Джо поднял свой пятидесятифунтовый топор над плечом и стал вращать им по дуге с такой легкостью, будто тот был пушинкой. - Я могу проломить его грудную клетку одним ударом и, наверное, жашибу еще нешкольких жа ним. Норвежцы хорошо знали, что это не пустое хвастовство. Им доводилось уже видеть достаточное количество размозженных им черепов. Этот титантроп был способен убить половину из них, прежде чем они расправятся с ним. А может быть, даже останется в живых, сокрушив всех. Но они поклялись до самой смерти защищать Кровавого Топора и, хотя многие его недолюбливали, нарушать свою клятву не собирались. В Речной Долине не должно было бы быть трусов, а храбрость должна была стать всеобщей. Ведь смерть была не навсегда, убитый воскресал снова. Но те, кто был храбрым на Земле, как правило, были храбрыми и здесь, а кто был труслив на родной планете, так и остался трусом. Умом можно было понять, что смерть длится всего лишь день, но все клетки организма, подсознание, весь комплекс эмоций, все то, что составляло сущность человека, не признавало этот факт. Сэм Клеменс как мог старался избегать насилия и следующих за этим душевных мучений, которых он боялся сильнее насильственной смерти. Он не раз сражался в рядах викингов, размахивая топором, метая копье и стрелы. Он наносил и получал раны, а один раз даже убил человека, хотя, скорее всего, это было случайностью, а не результатом его мастерства. Но он не был воином. Во время битвы полностью открывались все клапаны его сердца, и силы быстро покидали его. Сэму это было хорошо известно, но он не стыдился этого и не упрекал себя. Эрик Кровавый Топор был вне себя от ярости и ничего не боялся. Но если он умрет - и скорее всего так и случится - он уже никогда не сможет принять участие в путешествии на гигантском пароходе-мечте Клеменса и не пойдет на приступ цитадели на северном полюсе планеты. И хотя он смеялся над сном Сэма, какая-то его часть все же продолжала верить, что сновидения могут быть откровениями, посылаемыми богами. Вдруг он сам себя ограбит, лишившись такого славного будущего. Сэм Клеменс знал викинга и готов был спорить, что честолюбие одолеет гнев Эрика. Так и произошло. Вожак опустил топор и заставил себя улыбнуться. - Нехорошо сомневаться в том, что посылают боги, пока не удостоверишься сам, - произнес он. - У меня были знакомые жрецы, которым Один и Хеймдаль [Хеймдаль - в скандинавской мифологии бог - страж богов и хранитель мирового дерева. Иногда его сравнивают с Христом и архангелом Михаилом] открывали истину в снах. Однако они были малодушными и частенько лгали от имени говоривших с ними богов. Поэтому, мы будем копать железо. И если найдем его, то хорошо. Но если же нет? Вот тогда-то и продолжим наш спор, который отложили сегодня? Сэм облегченно вздохнул и постарался поскорее унять свою дрожь. Его мочевой пузырь и кишки причиняли ему страдания своим упорным желанием освободиться от содержимого. Но в этот момент он не осмеливался удалиться. Он должен играть роль человека, который всегда побеждает. Через десять минут, уже не в силах больше терпеть, он побежал к своей хижине. Икс, этот Таинственный Незнакомец, сказал, что копать нужно где-то около десятого чашного камня вверх по Реке. Однако будущим рудокопам нужно было выяснить отношения с главарями местных жителей. Это были: гангстер из Чикаго 20-30-х годов по имени Альфонсо Джилбретто, бельгийский угольный и стальной магнат конца девятнадцатого века и один из турецких султанов середины восемнадцатого века. Вокруг этого триумвирата сложилось по ставшей уже классической схеме ядро банды из тех, кто был безжалостным эксплуататором своих ближних в преступном и деловом мире Земли. Тех, кто возражал против новых самозваных правителей, постарались убрать, и банда определила, какую долю из содержимого чаш каждого "гражданина" следует выплачивать за "защиту". Джилбретто завел себе гарем из пяти женщин, две из которых согласились добровольно, а одна уже успела умереть, разбив себе голову чашей, когда он прошлой ночью вошел в ее хижину. Клеменс узнал обо всем этом по системе тайной сигнализации. Он понял, что викингам будет противостоять две сотни головорезов и не меньше тысячи человек так называемой милиции. Они же могут выставить сорок мужчин и двадцать женщин. Но местные жители вооружены только бамбуковыми копьями с обожженными для твердости концами, в то время как у нападавших были щиты из кожи речного дракона, кремневые топоры, копья и стрелы с каменными наконечниками. И наконец, это нельзя сбрасывать со счетов, с ними был Джо Миллер. Кровавый Топор объявил с корабля о намерениях норвежцев. Если местные жители захотят принять участие, они могут присоединиться, но главенствующая роль без сомнения будет принадлежать викингам. Однако никому уже не придется платить дань содержимым своей чаши и ни одна женщина больше не будет взята силой. Джилбретто метнул в Эрика копье и выкрикнул сицилийское ругательство. Норвежца не задело ни то, ни другое, и он в свою очередь метнул свой топор. Его лезвие глубоко вошло в грудь гангстера, и Эрик выпрыгнул с корабля и бросился к своему драгоценному стальному оружию с кремневым топором в руке. Джо Миллер и еще тридцать мужчин последовали за ним. Женщины стали стрелять из луков и выпустили по бандитам последнюю ракету. Она попала точно в цель, возле последней шеренги головорезов Джилбретто. Около сорока человек были убиты или ранены. В течение минуты бельгийский магнат и турок были убиты, их головы искрошил топор Джо, остальные же были либо ранены, либо пустились наутек. Однако никому не удалось уйти. Милиция осознала, что наконец-то представилась возможность взять реванш. И те, кто спасся от топоров и копий норвежцев, пали от рук своих же "граждан". Оставшихся в живых десятерых бандитов распяли, проткнув горящими бамбуковыми палками. Клеменс терпел их крики. Он не хотел повредить своей популярности, слишком быстро закончив это увлекательное зрелище. Поэтому он старался не обращать внимание, насколько мог, на этот спектакль. Лотарь фон Рихтгофен сказал, что ему понятно желание поиздеваться над бандитами со стороны тех, кого они недавно мучили. Но он не мог допустить, чтобы это варварство продолжалось слишком долго, и, подойдя к ближайшему из бандитов, успокоил его одним ударом топора. Затем он приказал, чтобы немедленно и с остальными поступили точно так же. Эрик мог бы помешать выполнению этого приказа, поскольку полагал, что своих противников надо подвергать долгим мучениям в качестве урока как для них, так и для всех остальных. Иными словами - в назидание! Но он был оглушен осколком скалы, попавшим в него после взрыва ракеты, и некоторое время не принимал участие в спектакле. Милиция неохотно повиновалась приказу Лотаря, правда, выполнив его по-своему. Девять еще живых бандитов были брошены в Реку, где огонь погас, но боль не утихла. Некоторые из них, прежде чем утонуть, еще несколько минут барахтались в воде. И это было странным, так как мучительные боли можно было унять, тут же пойдя ко дну. Ведь через сутки они опять оживут. Но таков был инстинкт самосохранения. Это он заставлял их из последних сил держаться на плаву, высоко подняв голову над водой. 11 Земляные работы начались не сразу. Сначала надо было организовать местных жителей, создать административные и законодательные органы и сформировать войско. Нужно было установить точные границы нового государства. Клеменс и Кровавый Топор долго спорили по этому поводу, пока не решили, что можно будет эффективно управлять территорией, ограниченной трехмильной зоной с каждой стороны от места раскопок вверх и вниз по Реке. На границах было устроено нечто, похожее на линию Мажино. Это была двадцатифутовая полоса заостренных на конце бамбуковых столбов, торчащих из земли на два фута под разными углами. Линия шла от самых гор вплоть до берега Реки. Рядом с нею были построены хижины, где жили стражники и их женщины. Еще один заслон был сооружен вдоль берега. Когда строительство было закончено, корабль викингов отправился вверх по Реке, туда, где, если верить Таинственному Незнакомцу, находились месторождения кремня. Кровавый Топор остался вместе со своими пятнадцатью викингами на берегу. Во главе экспедиции он поставил своего помощника Снорри Рагнарссона. Снорри должен был заключить сделку с обитателями тех мест, пообещав за кремень долю железа, когда оно будет добыто. Если же местные жители откажутся, то ему следовало пригрозить им. Кровавый Топор считал, что Джо Миллеру необходимо отправиться с этой экспедицией, ибо гигантские размеры и гротескные черты титантропа обязательно внушат страх местным обитателям. Сэм Клеменс согласился с рассуждениями норвежца по этому вопросу, но ему не нравилось, что он будет разлучен со своим другом. Но и самому отправляться на судне вместе с Джо тоже не хотелось. Он опасался, что Эрик может что-нибудь натворить в его отсутствие. Вожак имел несносный характер и был крайне высокомерен. Если он начнет унижать только что покоренных людей, это может стать причиной бунта, который наверняка погубит немногих оставшихся викингов. Сэм задумчиво расхаживал возле своей хижины и курил. Под этой травой находилось железо. Его было более чем достаточно для осуществления его Мечты, но тем не менее, пока не будут выполнены подготовительные работы, он не может даже начать копать. И каждый шаг, который, по его мнению, необходимо было предпринять, откладывался из-за вновь и вновь возникающих проблем. Он настолько расстроился из-за этого, что чуть не перекусил сигару. Людям, жившим в районе месторождения кремня, надо было показать страшилище, подобное Джо, чтобы склонить их к сотрудничеству. Но в этом случае Эрик может воспользоваться его отсутствием и убить Сэма. Он не сделает этого открыто из-за страха перед Джо, который может отомстить по возвращении, но ведь он легко может и подстроить несчастный случай? Клеменс остановился и выругался. - Если я умру, меня воскресят где-то в другом месте, так далеко отсюда, что придется добираться сюда на лодке добрую сотню, если не тысячу лет. А тем временем другие извлекут железо и построят мой пароход! Мой! Мой! Не их, а мой!!! В это мгновение к нему подбежал Лотарь фон Рихтгофен. - Я только что обнаружил двоих нужных вам людей, Клеменс, - начал он, запыхавшись. - Только один из них не мужчина! Можете себе представить, женщина-инженер! Мужчина, Джон Весли О'Брайен, был инженером-металлургом середины двадцатого века. Женщина, наполовину монголка, наполовину русская, прожила всю свою жизнь в шахтерских поселках в Сибири. Сэм Клеменс обменялся с ними рукопожатиями и кратко рассказал, что он хочет сделать сейчас и что позднее. - Если неподалеку отсюда есть крупные залежи бокситов, - сказал О'Брайен, - то мы, наверное, сможем построить такой, как вы хотите, корабль. Он очень разволновался, как и любой другой на его месте, оставивший давно всякую надежду на то, что сможет здесь заниматься своим земным делом. Таких, как он, было очень много, мужчин и женщин, которые хотели работать, а не просто убивать время. Здесь были врачи, которым совершенно нечего было делать, кроме лечения переломов, печатники, у которых не было ни типографий, ни бумаги, почтовые работники, которые не могли доставлять почту, кузнецы, у которых не было расковавшихся лошадей, фермеры, которым нечего было выращивать, домохозяйки, у которых не было детей для присмотра, пища была уже приготовлена, а уборка занимала не более пятнадцати минут. Негде было делать покупки. Здесь были проповедники, религии которых были полностью дискредитированы самим фактом существования этого мира, самогонщики, которым не из чего было гнать свое зелье, сутенеры и проститутки, чья профессия была уничтожена избытком любителей; здесь было вдоволь механиков, которым так недоставало автомобилей, рекламных агентов, для которых не было рекламных бюро, ковбоев без лошадей и скота, пианистов без фортепиано, железнодорожников без железных дорог, биржевых маклеров без биржи и так далее. - Вы, однако, хотите, построить пароход, - продолжал О'Брайен. - Но это очень нерационально. Вам придется останавливаться, как минимум, раз в день, чтобы нарубить дров, что будет означать длительные задержки даже в тех случаях, когда местные жители разрешат вам забрать их ограниченные запасы бамбука и сосны. Более того, ваши котлы, валы и другие детали износятся задолго до того, как вы достигнете цели путешествия, и вам не хватит места, чтобы везти достаточное количество железа для изготовления запасных частей. Нет, вам нужны электрические двигатели. В этой местности я мельком видел одного человека. Я не знаю, где он сейчас находится, но он должен быть где-то поблизости. Я его обязательно разыщу. Он кудесник электричества. Он жил в конце двадцатого века и знает, как изготовить нужные вам двигатели. - Постойте, а откуда вы возьмете огромное количество электроэнергии, которое нам понадобится? Неужели вам придется соорудить свой собственный Ниагарский водопад и таскать его за собой? О'Брайен был невысоким, худеньким юношей с рыжими волосами и с такими тонкими чертами лица, что напоминал девушку. У него была кривая усмешка, но тем не менее почти все находили его достаточно симпатичным. - Эта энергия будет у вас под рукой. - Он указал на грибообразные чашные камни. - Трижды в день эти камни выделяют огромное количество электроэнергии. Что нам мешает подцепить к нескольким камням силовые кабели и запасать электроэнергию разряда для питания двигателей? Сэм от удивления выпучил глаза и сказал: - Ну и тупой же я! Ведь это прямо перед моим носом, и я ни разу не подумал! Конечно же! - Затем он прищурился и опустил свои густые брови: - А как же, черт возьми, вы запасете всю эту энергию? Я не слишком разбираюсь в электричестве, однако знаю, что вам понадобится аккумуляторная батарея повыше Эйфелевой башни или же конденсатор размером с Эверест. О'Брайен покачал головой. - Я думал точно так же, но этот парень, мулат, наполовину зулус, наполовину африканер [Африканеры (буры) - название белого населения ЮАР, потомков голландских, французских и немецких колонистов], Лобенгула ван Бум, сказал, что будь у него материалы, он мог бы построить аккумуляторное устройство - он назвал его дельтатроном - в виде тридцатифутового куба, которое смогло бы запасать десять мегакиловатт энергии и выдавать их по одной десятой вольта в секунду или все сразу. Если нам удастся раскопать бокситы и изготовить алюминиевую проволоку, а даже это зависит от успешного разрешения многочисленных проблем, мы сможем использовать алюминий для кабелей и электродвигателей. Алюминий, правда, не столь хорош, как медь, но ее у нас нет, так что для наших нужд сойдет и алюминий. Злость и усталость Сэма как рукой сняло. Он ухмыльнулся, щелкнул пальцами и даже немного подпрыгнул: - Найдите мне этого ван Бума! Я хочу поговорить с ним! Сэм выпустил дым от сигары, кончик которой вспыхнул, как воображаемая картина в его мозгу. Он представил себе огромный белый пароход (нет - электроход), плывущий вверх по Реке с Сэмом Клеменсом в фуражке речного капитана, сделанной из кожи речного дракона, Сэмом Клеменсом - капитаном легендарного, уникального колесного судна, совершающего путешествие в миллионы миль. Никогда не было ни такого корабля, ни такой Реки, ни такого путешествия! Воет сирена, позвякивает рында, команда составлена из великих людей всех времен. От недочеловека-охотника на мамонтов Джо Миллера, жившего за миллион лет до нашей эры, до хрупкого телом, но очень умного ученого конца двадцатого века. Фон Рихтгофен вернул его к действительности. - Я готов начать копать железо. Но что вы решили в отношении Джо? Сэм застонал и произнес: - Я никак не могу решить, что делать. Я волнуюсь, как шлифовщик алмазов перед первым заходом своего инструмента. Одно неверное движение - и "Кохинор" раскалывается! О'кей! Я посылаю Джо. Придется рискнуть. Но без него я ощущаю себя беспомощным ребенком. Я уведомлю Эрика и Джо о своем решении, и вы можете начинать копать. Только надо провести определенную церемонию: мы все выпьем по рюмочке, и я выкопаю первую лопату! Через несколько минут, прогрев желудок большой порцией виски, Сэм, не выпуская изо рта сигары, произнес короткую речь и начал копать. У бамбуковой лопаты был довольно острый конец, однако трава оказалась настолько жесткой и густой, что лопату пришлось использовать в качестве мачете. Потея и ругаясь, заявляя, что он всегда ненавидел физические упражнения и не был рожден землекопом, Сэм все же срубил траву. Попытавшись затем вогнать в землю теперь уже затупившуюся лопату, он обнаружил, что не может углубиться даже на полштыка. Швырнув лопату на землю, он сказал: - Ложка с длинной ручкой! Только рожденный для такой работы крестьянин может здесь копать! Я - человек умственного труда! Толпа засмеялась и начала орудовать кремневыми ножами и топорами. - Даже если это железо находится на глубине десяти футов, то понадобится добрый десяток лет, чтобы раскопать его. Джо, бери побольше кремня и скорей возвращайся, не то у нас ничего не выйдет, - сказал Сэм, обернувшись к Джо Миллеру. - Жначит, я должен шобиратьшя в путь? - спросил титантроп. - Мне будет очень не хватать тебя, Шэм. - Да, тебе нужно отправляться за кремнем вместе с другими. А обо мне не беспокойся. 12 В течение следующих трех дней была выкопана яма в фут глубиной и десяти футов в диаметре. Фон Рихтгофен так организовал работу, что одна бригада меняла другую каждые пятнадцать минут. Нехватки свежих и сильных землекопов не было, но задержки были вызваны тем, что быстро тупился инструмент и его часто приходилось менять. Эрик ворчал, глядя на поврежденные орудия, и говорил, что если на них нападут, то оставшимся у них каменным оружием нельзя будет разрезать даже детскую кожу. Клеменс десятки раз умолял его, чтобы он позволил использовать стальной топор, но норвежец отказывался. - Был бы здесь Джо, я бы точно отобрал у него топор, - заметил Клеменс Лотарю. - Но где же все-таки Джо? Он уже давно должен был вернуться. Вернуться или с дарами, или с пустыми руками. - Мне кажется, нам следует послать кого-нибудь на разведку, - заметил фон Рихтгофен. - Я бы отправился сам, но, как мне кажется, вы все еще нуждаетесь во мне, чтобы защищаться от Кровавого Топора. - Если что-нибудь случилось с Джо, нам обоим будет нужна защита, - кивнул Сэм. - Я с вами согласен. Нашим шпионом может быть этот афганец Абдул. Он может незамеченным проскользнуть даже в корзину с гремучими змеями. Абдул вернулся на рассвете через два дня. Он разбудил Сэма и Лотаря, которые спали в одной хижине. Так было безопаснее. На ломаном английском он объяснил, что Джо сидит связанный в прочно сколоченной бамбуковой клетке. Абдул пытался освободить его, но клетка круглосуточно очень бдительно охраняется. Викингов встретили дружелюбно и радушно. Главарь местных жителей, казалось, был восхищен удачной сделкой: обменом кремня на железо. Он устроил большой пир, чтобы отметить соглашение, и неограниченно угощал своих гостей спиртным и жвачкой. Когда пьяные норвежцы захрапели, их связали. Джо тоже заснул, но когда его стали вязать, проснулся. Исключительно голыми руками он убил двадцать человек и покалечил еще пятнадцать, пока главарь не оглушил его ударом дубины по затылку. От этого удара любой другой был бы убит наповал. Джо же только стал драться менее ожесточенно, и это позволило его врагам навалиться на него и придержать, дав возможность своему главарю еще дважды ударить титантропа по голове. - Главарь понимает, что Джо - могучий воин, - говорил Абдул. - Более великий, чем даже сам Рустам. Я подслушал разговоры некоторых людей и узнал, что их главарь намерен использовать Джо в качестве заложника. Он хочет стать партнером по добыче железа. Если ему в этом откажут, он не убьет Джо, нет, он сделает его рабом, хотя я очень сомневаюсь, что это возможно. Затем нападает на нас, перебьет всех и сам будет добывать железо. И он может это сделать. Сейчас он строит огромный флот, много небольших судов, на каждом из которых может разместиться сорок человек. Суда строятся в большой спешке, но перевезти его армию этот флот все же может. Он предпримет решительное нападение. Его воины вооружены кремневым оружием, луками и стрелами, тяжелыми боевыми бумерангами. - И кто же этот будущий Наполеон? - спросил Сэм. - Его люди называют его король Джон. Они рассказывают, что он правил Англией, когда воины носили доспехи и сражались мечами. Это было во времена Саладина [Саладин, Салах-ад-дин (1138-93) - египетский султан с 1171 г., возглавлял борьбу мусульман против крестоносцев в 1187-92 гг]. Брат его был очень известным воином, его звали Ричардом Львиное Сердце. Сэм выругался и воскликнул: - Джон Безземельный! Злой и коварный принц Джон! Настолько гнусный, что англичане поклялись, что у них больше никогда не будет короля по имени Джон! Уж лучше бы нам противостояли такие негодяи, как бельгийский Леопольд или Джим Фиск. Через полчаса Сэма охватило еще большее уныние. На этот раз прошел слух, что в тридцати милях ниже по Реке к ним направляется огромный парусный флот, состоящий из шестидесяти больших одномачтовых кораблей, на каждом из которых находилось не менее сорока воинов. Возглавляет эту армаду король местности, расположенной сразу же за зоной разрушения от падения метеорита. Имя его - Йозеф Мария фон Радович. - Я читал о нем в школе! - воскликнул Лотарь. - Этот человек родился в 1797 году, а умер, насколько я помню, где-то в районе 1853 года. Он был артиллерийским специалистом и хорошим приятелем прусского короля Фридриха-Вильгельма IV. Его прозвали "воинствующим монахом", потому что он был генералом с твердыми религиозными убеждениями. Умер он в 50 лет разочарованным человеком, так как перестал числиться в фаворитах короля. Теперь, значит, он снова жив, молод и несомненно пытается навязать свое пуританство другим, уничтожая тех, кто с ним несогласен. Еще через час пришло известие о том, что в путь отправился и флот короля Джона. - Англичанин будет здесь первым, - сказал Сэм Эрику. - Они идут быстрее, так как их подгоняет и ветер, и течение. - Яйца учат курицу! - огрызнулся Кровавый Топор. - Так что же ты намерен предпринять? - Сначала разбить этого Джона, а затем уничтожить и германцев, - ответил норвежец. Он взмахнул топором и торжественно произнес: - Да поможет нам невеста Тора! Ребра мои все еще болят, но мне эта боль нипочем! Сэм не стал спорить. Но оставшись наедине с Лотарем, он заметил: - Сражаться до последнего, не имея никаких шансов на победу! Это, конечно, достойно восхищения. Но выгоды от этого никакой. Теперь, Лотарь, я знаю, что вы подумаете обо мне как о бесхребетном таракане, но у меня есть Мечта, и она превыше обычных понятий о верности и долге. Мне нужен этот корабль, Лотарь, и я хочу довести его до истоков Реки во что бы то ни стало! Если бы у нас были хоть какие-нибудь шансы на победу, я бы даже не стал заикаться. Но у нас их нет. Нас очень мало и у нас гораздо хуже оружие. Поэтому я предлагаю заключить соглашение. - С кем? - спросил Рихтгофен. Он был бледен и хмур. - С Джоном. Может быть, он и самый вероломный король на свете, хотя конкурентов у него было хоть отбавляй, но из этих двоих он скорее объединится с нами. У Радовича флот побольше, чем у него, и даже если Джону удастся каким-то образом победить, он будет так ослаблен, что мы сможем прибрать его к рукам. Но если мы объединимся с Джоном в одну шайку, то сможем отлупить Радовича так, что тот будет бежать отсюда, поджав хвост как шелудивый пес. Фон Рихтгофен рассмеялся: - Какое-то мгновение назад мне показалось, что вы хотите попробовать спрятаться в горах, а затем предложить свои услуги победителю. Я бы не смог играть роль труса, оставив этих людей одних сражаться с пришельцами. - Буду честным до конца, - кивнул Клеменс. - Я бы поступил так, если бы это было единственным выходом. Нет, я предлагаю каким-нибудь образом избавиться от Кровавого Топора. Он никогда и ни за что не возьмет Джона в партнеры. - Вам придется следить за англичанином, как за ядовитой змеей, - заметил фон Рихтгофен. - Но другого выхода я не вижу. Так же как и не считаю предательством убийство Кровавого Топора. Это только страховка. При первом же удобном случае он сам избавится от нас. - И мы же не убьем его, - добавил Сэм, - а просто уберем со сцены действий. Клеменсу еще хотелось поговорить о том, что им необходимо сделать, но немец сказал, что довольно болтать. Сэм как всегда хотел оттянуть момент решительных действий. Но дело надо было уладить именно сейчас. Сэм тяжело вздохнул и произнес: - Пожалуй, вы правы. - Так за чем же остановка? - спросил Лотарь. - Я уже страдаю от чувства вины, хотя ничего еще и не совершил, - усмехнулся Сэм. - Я уже чувствую себя подлецом, хотя для этого нет никаких оснований. Ни малейших! С самого рождения чувствую себя в ответе за все, даже за сам факт своего рождения. Лотарь неодобрительно всплеснул руками и зашагал прочь, бросив через плечо: - Следуйте за мной, господин Клеменс, или оставайтесь. Но тогда не рассчитывайте на то, что я буду думать о вас, как о капитане. Капитаны не плетутся в хвосте. Сэм скорчил гримасу, но все же поплелся за ним. Лотарь поделился своими намерениями с двенадцатью местными жителями, которым он доверял. Солнце уже начало спускаться к горизонту, когда были оговорены все детали и заговорщики разошлись вооружаться. Из своих хижин они вернулись с бамбуковыми копьями и ножами. У одного из них был лук из бамбука с шестью стрелами, эффективный только на близком расстоянии. Группа во главе с Лотарем фон Рихтгофеном и Сэмом Клеменсом направилась к хижине вожака норвежцев. Снаружи ее охраняли шестеро викингов. - Мы хотим поговорить с Кровавым Топором, - сказал Сэм, стараясь унять дрожь в голосе. - Он с женщиной, - покачал головой один из охранников, Уве Гримарссон. Сэм поднял руку. Лотарь проскочил мимо него и ударил норвежца по голове. Над плечом Клеменса просвистела стрела и застряла в горле еще одного охранника. В течение десяти секунд остальные были или убиты, или тяжело ранены и прекратили сопротивление. Раздались отдаленные крики еще дюжины викингов, бросившихся на выручку. Эрик с поднятым топором выскочил из хижины. Фон Рихтгофен нанес удар копьем и пронзил обнаженное тело норвежца. Кровавый Топор выронил стальное оружие и под напором немца, шатаясь, стал пятиться, пока не уперся спиной в стену хижины. Он не сводил с немца глаз, рот его шевелился, кровь сочилась с губ, кожа стала серо-синей. Затем немец выдернул копье из живота норвежца, и Кровавый Топор рухнул наземь. В последовавшем сражении шестеро из людей Клеменса были убиты и четверо ранены. Викинги не сдавались до тех пор, пока их всех не пришлось утихомирить таким же образом, как и их вожака. Сэм Клеменс, тяжело дыша, забрызганный чужой и своей кровью из раны на плече, оперся на копье. Он убил одного из викингов, Гуннлара Торффинссона, проткнув ему почки ударом сзади, когда тот бросился на фон Рихтгофена. Ему было жаль Гуннлара. Из всех норвежцев он лучше всех понимал шутки Сэма. Теперь он получил удар в спину от своего друга. "Я сражался в тридцати восьми битвах, - подумал Клеменс, - но убил всего двоих". Вторым был тяжелораненый турок, пытавшийся подняться на ноги. Сэм Клеменс, могучий воин, великодушный герой. Подумав об этом, он оцепенел от ужаса. Перед его мысленным взором предстали эти два трупа, и он осознал, что от этого видения ему не избавиться и за десять тысяч лет жизни. Затем он пронзительно вскрикнул и испуганно задергал левой лодыжкой, пытаясь поспешно освободиться от обхватившей ее руки. Чувствуя, что ничего не получается, он поднял копье, чтобы вонзить его в схватившего его человека. Снизу на него смотрели бледно-голубые глаза Эрика. На какое-то мгновение жизнь вернулась к викингу. Его взор оживился и кожа слегка порозовела. Голос был слабым, но все же достаточно четким, чтобы Сэм и находившиеся поблизости люди могли слышать его: - Слушай! Я не отпущу тебя, пока не скажу всего! Боги послали мне дар пророчества. Они жаждут мести за твое предательство. Слушай! Я знаю, что под этой пропитанной кровью травой есть железо. Я ощущаю его. Я чувствую это железо, которое струится вместе с кровью по моим жилам. От него моя кровь становится еще гуще и холоднее. Здесь железа достаточно и даже больше, чем необходимо для твоего огромного белого корабля. Ты выкопаешь это железо и построишь корабль, бросив вызов богам этого мира. Ты будешь капитаном этого судна, сука Клеменс, и твой корабль быстро понесет тебя вверх по Реке, то на север, то на юг, то на восток, то на запад. Ты много раз обогнешь планету. Но строительство этого корабля и последующее плавание будет наполнено печалью и горечью. Пройдет много лет, на Земле за это время сменилось бы два поколения, после великих страданий и незначительных радостей, когда ты уже будешь считать, что твое длинное-предлинное плавание наконец-то заканчивается, вот тогда-то ты встретишь меня! Вернее, я отыщу тебя! Я буду поджидать тебя на своей узкой ладье для дальних походов. И вот тогда-то я убью тебя! И ты никогда не доберешься до истоков Реки и не будешь штурмовать Ворота Валгаллы! Сэм похолодел и напрягся. Хотя он и почувствовал, что хватка норвежца ослабевает, он никак не мог заставить себя пошевелиться. - Я подожду!.. - слабо произнес Эрик и отпустил ногу Сэма. Клеменс с трудом заставил себя сделать шаг в сторону, опасаясь, что может сломать свои остекленевшие от ужаса кости. Затем он посмотрел на фон Рихтгофена и произнес шепотом: - Мистика? Человеку не дано заглянуть в будущее? - Я тоже так думаю, - беспечно произнес Лотарь. - Но если мир устроен так, как считаете вы, Сэм, что все происходит чисто механически, что все в мире запрограммировано, то тогда будущее строго предопределено. А если все подготовлено и заранее предрешено, то почему будущее не может на мгновение открыться сквозь туннель времени, а человек не может увидеть его отблеск? Сэм промолчал. Фон Рихтгофен рассмеялся, показывая, что он просто пошутил, и хлопнул Клеменса по плечу. - Мне нужно напиться, Лотарь, - сказал Сэм. - Что-то тяжело у меня на душе. Однако я и цента не поставил бы за эту суеверную труху. Но на самом деле он верил в то, что эти умирающие глаза заглянули в будущее, и поверил в предсказание. 13 Король Джон появился за час до наступления сумерек, Сэм Клеменс послал к нему гонца, чтобы передать, что с ним хотят обсудить условия возможного сотрудничества. Джон всегда охотно соглашался переговорить, прежде чем пустить в ход нож, и на этот раз тоже дал свое согласие. Сэм стоял у самой воды, когда увидел Джона Безземельного, облокотившегося о борт своей галеры. Клеменс, выпивший для смелости целую дюжину рюмок виски, изложил ситуацию и с жаром стал описывать, какой великолепный корабль можно будет построить. Джон был невысокий, смуглый, голубоглазый мужчина с копной густых черных волос и очень широкий в плечах. Он часто улыбался и говорил на хорошем английском языке, мало отличающемся от наиболее распространенного, так что его легко можно было понять. Прежде чем он попал в эту местность, он прожил десять лет среди виргинцев конца восемнадцатого века. Тонко чувствуя язык, он освободил свою речь от характерных оборотов английского и французского языка двенадцатого столетия. Он хорошо понимал, почему ему выгодно объединиться с Клеменсом против Радовича. Несомненно также, что он сразу же решил, что будет после того, как они разделаются с Радовичем. Но, тем не менее, он сошел на берег, чтобы поклясться в вечной дружбе и сотрудничестве. После выпивки были улажены все детали договора, а затем король Джон велел выпустить Джо Миллера из клетки, которая была установлена на флагманском судне. Сэма непросто было довести до слез, но как только он увидел титантропа, несколько слезинок покатились по его щекам. Джо же рыдал как Ниагарский водопад и едва не сломал Сэму ребра в своих объятиях. Чуть позже фон Рихтгофен все же сказал Клеменсу: - С Кровавым Топором, по крайней мере, вы четко знали, каково ваше положение. Но сейчас, при Джоне? Похоже, что вы совершили плохую сделку, Сэм. - Я - из Миссури! - ответил Клеменс. - Но с торговлей лошадьми не очень-то знаком. Однако, когда бегством спасаешь свою жизнь, когда волчья стая щелкает зубами у тебя за спиной, то поневоле поменяешь загнанную клячу на дикого мустанга, чтобы он унес тебя от смертельной опасности. А вот как соскочить с него, не сломав себе при этом шеи, об этом уже думаешь потом. Битва, начавшаяся на заре следующего дня, длилась долго. Несколько раз Клеменс и король Джон были на краю поражения. Флот англичанина притаился в утреннем тумане возле восточного берега, а затем зашел в тыл прошедшему немецкому флоту. Горящие сосновые факелы, брошенные матросами Джона, подожгли множество судов Радовича. Но нападавшие говорили на одном языке, были хорошо обучены и уже долго сражались плечом к плечу. Кроме того, они были гораздо лучше вооружены. Их ракеты потопили довольно много судов Джона и проделали отверстия в укреплениях на берегу. Затем, под прикрытием града стрел, немцы устремились в атаку. Во время высадки одна из их ракет взорвалась прямо в яме, выкопанной в поисках железа. Сэм был сбит с ног и оглушен. Он едва смог подняться на ноги. И вдруг понял, что рядом с ним стоит человек, которого он никогда прежде не видел. Сэм был уверен, что никогда раньше здесь, в этой местности, его не было. Незнакомец был ростом около пяти с половиной футов, но коренастый и сильный на вид. "Он похож на старый, красный от ржавчины таран, - подумал Сэм, - хотя на вид ему, разумеется, не более двадцати пяти лет". Его курчавые темно-рыжие волосы спадали на спину до самого пояса, а черные брови были так же густы, как и у Сэма. У него были большие, темно-карие глаза со светло-зелеными прожилками. Лицо - орлиное, с выступающим подбородком, а крупные уши торчали почти под прямым углом. "Тело ржавого тарана, - подумал Сэм, - с головой огромной рогатой совы". У него был лук из материала, хотя и очень редкого, но все же известного Клеменсу. Это были две соединенные вместе изогнутые кости, окружавшие ранее пасть рыбы-дракона. Такой лук был мощнейшим оружием и мог служить очень долго, но у него был только один недостаток - чтобы натянуть его, нужны были чрезвычайно сильные руки. В кожаном колчане незнакомца было около двадцати стрел с кремневыми наконечниками. Древка их были старательно вырезаны из плавниковых костей речного дракона и оперены такими тонкими косточками, что они просвечивали на солнце. Он заговорил с Клеменсом по-немецки, но с явным акцентом, происхождение которого определить было невозможно: - Похоже, вы и есть Сэм Клеменс. - Да, - ответил Сэм. - Вернее, то, что осталось от меня. Но каким образом вы?.. - Мне вас описал, - незнакомец запнулся, - один из Них. Сэм сначала не сообразил, о чем говорит этот человек. Глухота после взрыва, вопли людей, убивающих друг друга всего в двадцати ярдах от него, другие более отдаленные взрывы ракет и неожиданное появление этого человека придавали всему происходящему ощущение нереальности. - Он послал? Таинственный Незнакомец? он послал вас?! Вы один из двенадцати? - Что? Он? Нет, не он! Она послала меня! У Сэма не было времени на расспросы. Он едва сдерживался, чтобы не спросить, насколько хорошо незнакомец владеет своим оружием. У этого человека был такой вид, будто он мог использовать все возможности этого лука вплоть до последнего атома. Вместо этого Сэм взобрался на кучу грунта, вынутого из ямы, и указал на ближайший корабль противника, повернутый носом к берегу. Стоявший там человек громко выкрикивал распоряжения. - Фон Радович, предводитель нападающих, - указал на него Сэм. - Он вне пределов досягаемости стрел наших слабых луков. Быстро прицелившись и даже не удосужившись сделать поправку на ветер, который в это время дул со скоростью около шести миль в час, лучник выпустил черную стрелу. Ее полет завершился в солнечном сплетении фон Радовича. Силой удара немца отбросило назад. Он повернулся, так что стало видно торчащее из его спины окровавленное острие, а затем упал за борт в воду между судном и берегом. Его заместитель стал сплачивать ряды атакующих, и лучник тоже пронзил его своей стрелой. Джо Миллер, облаченный в доспехи из кожи речного дракона, опустошал ряды немцев своей огромной дубовой палицей прямо в самой гуще битвы. Он был подобен восьмисотфунтовому льву с мозгом человека. Смерть и панический ужас шли рядом с ним. Он раскраивал ежеминутно по двадцать черепов и время от времени хватал кого-нибудь своей огромной рукой и швырял с такой силой, что валились с ног еще пять-шесть бойцов. Пять раз врагам удавалось подкрасться к нему сзади, но всякий раз черные костяные стрелы нового союзника навсегда останавливали их. Ряды атакующих постепенно смешались, они стали пробираться к своим судам. Перед Сэмом вырос окровавленный фон Рихтгофен и радостно закричал: - Мы победили! Мы победили! - Значит, вас ждет впереди ваш летательный аппарат, - спокойно улыбнулся в ответ Клеменс и повернулся к незнакомцу. - Как вас зовут, приятель? - У меня было много имен, но когда мой дед держал меня на руках, он назвал меня Одиссеем. Все, что удалось вымолвить потрясенному Сэму, это: - Нам о многом нужно поговорить. Неужели это мог быть человек, воспетый Гомером? Настоящий Улисс, то есть - историческая личность. Улисс, который сражался у стен Трои, о котором впоследствии было сложено столько песен и легенд? А почему бы и нет??? Скрывающийся в тени Незнакомец, говоривший с Сэмом в его хижине, сказал, что он выбрал двенадцать человек из миллиардов людей, бывших в его распоряжении. С помощью каких средств он сделал свой выбор, Сэм не знал, но полагал, что причины для этого были благие. Об одном из таких избранников, Ричарде Френсисе Бартоне, Таинственный Незнакомец ему рассказал. Неужели вокруг каждого из этих двенадцати была какая-то аура, позволяющая Отступнику определить, что именно этот человек в силах воплотить задуманное им? Какая-то определенная окраска души? Только поздно вечером Сэм, Джо, Лотарь и ахеец Одиссей разошлись по своим хижинам после празднования победы. От разговоров горло Сэма пересохло. Он пытался выжать из ахейца все, что тот знал об осаде Трои и о его последующих странствиях. То, что он услышал, не только не разъяснило, а скорее еще больше все запутало. Троя, известная Одиссею, вовсе не была городом вблизи Мраморного моря, руины которого земные археологи называли Троей. Та Троя, которую осаждали Одиссей, Агамемнон и Диомед, была намного южнее, напротив острова Лесбос и в глубине Малой Азии. Она была населена этрусками, которые в то время жили в Малой Азии и впоследствии ушли в Италию под натиском эллинских завоевателей. Одиссею был известен город, который последующие поколения считали Троей. Жители этого города имели родственные связи с Троей, которую штурмовал Одиссей. Он пал за пять лет до Троянской Войны, уничтоженный варварами с севера. Через три года после осады настоящей Трои, которая длилась всего два года, Одиссей участвовал в большом набеге данайцев или ахейцев на Египет, где в то время правил Рамзес III. Набег окончился плачевно. Одиссей спас свою жизнь, бежав в открытое море, и провел в странствиях три года, посетив Мальту, Сицилию и некоторые области Италии - земли, в те времена совершенно неизвестные грекам. Не было ни листригонов, ни Эола, ни Калипсо, ни Цирцеи, ни Полифема. Жену его звали действительно Пенелопой, но соискателей на ее руку не было и ему некого было убивать по возвращении домой. Что касается Ахиллеса и Гектора, Одиссей знал о них только понаслышке, как о героях песен. Он предполагал, что они оба были из пеласгов - народа, жившего на Эллинском полуострове до того, как с севера пришли ахейские завоеватели. Ахейцы адаптировали песни пеласгов для своих собственных целей, а позднее барды, должно быть, включили их в "Илиаду". Одиссей слышал "Илиаду" и "Одиссею", поскольку ему здесь однажды повстречался ученый, который мог прочесть обе эти поэмы наизусть. - А как же деревянный конь? - спросил Сэм, совершенно уверенный, что и этот вопрос задается впустую. Но к его удивлению Одиссей сказал, что не только знает об этом, но и что он действительно был инициатором подобной затеи. Этот обманный трюк был порожден отчаянием и безумием и, по логике, был обречен на неудачу. И это для Сэма было самым ошеломляющим из всего, что он услышал. Всех ученых объединяло единодушное отрицание правдоподобности этой истории, все они заявляли об очевидной невероятности этого. Было абсолютно нереально, как они утверждали, что ахейцы были настолько глупы, чтобы построить коня, а троянцы - настолько глупы, чтобы дать себя обмануть. Но деревянный конь на самом деле существовал, и ахейцы, спрятавшись внутри него, проникли в город. Фон Рихтгофен и Джо молча слушали их беседу. Сэм решил, что несмотря на предупреждение этикала никому о нем не говорить, Джо и Лотарю следует все же о нем знать. Иначе многое из того, что станет затевать Сэм, будет непонятно даже близким его сообщникам. Кроме того, Сэм чувствовал, что если он приобщит других к этой тайне, то это покажет этикалу, что он, Сэм, действительно управляет ходом событий. Это было, конечно, ребячеством, но тем не менее Сэм совершил это. Он пожелал спокойной ночи всем, кроме Джо, и лег на койку. Но несмотря на сильную усталость, он никак не мог заснуть. Храп Джо, доносившийся сквозь замочную скважину, был подобен вихрю и вовсе не способствовал сну. Кроме того, он сильно возбудился в преддверии завтрашних событий, и его била нервная дрожь и стучало в висках. Завтрашний день будет историческим, если только этому миру суждено иметь историю. Вскоре здесь появится бумага и чернила. Будут перья и, возможно, даже печатный станок. На борту великого речного судна будет еженедельно выходить журнал. Появится книга, в которой будет рассказано о том, как благодаря ракете, пущенной с судна Радовича, была углублена яма, из которой начнется добыча железа. Возможно, что железо будет найдено завтра же! Оно должно быть найдено. Кроме того, из головы никак не шел король Джон. Этот коварный плут. Один Бог знает, что замышляет его хитрый мозг. Вряд ли Джон затеет какое-нибудь вероломство, пока не будет построен корабль, а для этого понадобятся годы. Так что пока нет нужды волноваться. Но несмотря ни на что, беспокойство все же не покидало Сэма. 14 Сэм проснулся неожиданно, сердце его стучало так, будто его схватило какое-то чудовище из его кошмаров. Влажный воздух проникал внутрь сквозь щели в бамбуковых стенах и через циновку, прикрывавшую вход в хижину. Дождь барабанил по покрытой листьями крыше, с гор доносились раскаты грома. Джо продолжал храпеть, подобно грому. Сэм потянулся, а затем вскрикнул и сел в своей постели. Его рука коснулась чьей-то плоти. Через мгновение в свете далекой молнии он увидел силуэт, присевший на корточки возле его койки. Послышался знакомый баритон. - Не стоит звать на помощь титантропа, Клеменс. Он не проснется до утра. Сэм понял, что этикал может видеть в полной темноте. Он взял с небольшого складного столика сигару и произнес: - Не возражаете, если я закурю? Таинственный Незнакомец не отвечал так долго, что Сэма это удивило. Свет зажигалки не позволил бы различить черты лица гостя, и к тому же, скорее всего, на нем была маска или что-то в этом роде. По всей видимости, Незнакомцу был противен запах сигар, возможно, табака вообще. И все же он не решался сказать об этом, потому что с помощью такой характерной черты его можно было бы легко опознать. Но кем? Другими этикалами, которые знают, что среди них есть предатель? Их было двенадцать, так во всяком случае сказал Незнакомец. Если они узнают, что он, Сэм Клеменс, встречался с одним из них, и узнают о его отвращении к табаку, то, может быть, они сразу же поймут, кто из них предатель? Но Клеменс не высказал вслух свои подозрения. Он оставил их при себе, чтобы воспользоваться ими при случае. - Курите, - наконец произнес Незнакомец. И хотя Сэм не мог ни видеть его, ни слышать его движений, у него сложилось впечатление, что гость немного отодвинулся от него. - Чем я обязан этому неожиданному визиту? - поинтересовался Сэм. - Я пришел на встречу, чтобы сказать вам, что в течение долгого времени не буду с вами видеться. Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я покинул вас. Меня отзывают отсюда по причине, которой вам все равно не понять, даже если бы я все подробно объяснил. В течение продолжительного времени вам придется полагаться только на самого себя. Поэтому запомните, если даже ваши дела будут очень плохи, я ни малейшим способом не смогу вмешаться, чтобы что-то изменить. Однако, пока что у вас есть в наличии все, что вам нужно для работы на добрый десяток лет. Вам придется употребить свою собственную изобретательность для решения многих технических проблем, которые возникнут перед вами. Я больше не смогу снабжать вас сведениями о металлах или материалах, которые вам понадобятся. Я также не смогу ограждать вас от завоевателей. Я и так очень сильно рисковал, дав возможность метеориту упасть вблизи вас и рассказав вам, где находятся месторождения бокситов и платины. За вами будут следить другие этикалы - не из Двенадцати, нет, а ниже рангом, - но вмешиваться в ваши дела они не будут. Они не думают, что ваш корабль может представлять опасность для реализации их Плана. Хотя, думаю, им очень не понравится тот факт, что у вас будет железо. И думаю, что они совсем расстроятся, когда вы "наткнетесь" на бокситы и платину. Они хотят, чтобы вы, земляне, были заняты только психическим совершенствованием, а отнюдь не развитием технологии. Но они не будут совать свой нос в ваши дела. Сэм ощутил, что его постепенно охватывает паника. Впервые он понял, что как бы он ни ненавидел этикала, он очень сильно зависит от его моральной и материальной поддержки. - Надеюсь, что ничего плохого не произойдет за ваше отсутствие, - спокойно произнес Сэм. - Сегодня я почти потерял всякую надежду найти железо. Если бы не Джо и не этот парень Одиссей? Постойте! Одиссей сказал мне, что этикал, который говорил с ним, был женщиной! В темноте раздался смешок. - А какое это имеет значение? - Или вы не единственный изменник, или вы можете менять свой голос. Или, может быть, вы вообще не говорите мне правду! Может быть, мы все вовлечены в какой-то план и вы ради своих целей кормите нас всякой ложью! Может быть, мы просто орудия в ваших руках! - Нет, я не лгу! Я ничего не могу сказать относительно других ваших предположений. Если вас или кого-нибудь из тех, кого я выбрал, разоблачат и подвергнут допросу, то ваши показания легко запутают моих коллег. Послышался какой-то шорох. - Я должен уходить. Теперь вам придется полагаться только на самого себя. Желаю удачи, мистер Клеменс. - Подождите! А что если у меня ничего не получится? - Корабль построит кто-нибудь другой. Но у меня немало причин надеяться на то, что вам все же удастся ваша затея. - Значит, я просто инструмент в ваших руках. Если инструмент ломается, его выбрасывают и достают новый. - Я не могу гарантировать вам успех вашего начинания. Я не Бог. - Черт бы вас всех побрал! - воскликнул Сэм. - Почему бы вам не оставить все, как было на Земле? У нас был вечный покой смерти. Конец всем мучениям и печалям. Окончание никогда не прекращающегося тяжелого труда и всех забот. Все это мы оставляли позади. Мы были свободны от цепей плоти. Но вы надели на нас новые цепи и сделали так, что мы не можем даже убить себя. Вы отодвинули смерть за пределы нашей досягаемости. Вы будто навеки поместили нас в ад! - Но здесь не так уж и плохо, - возразил этикал. - Большинству из вас здесь гораздо лучше, чем когда бы то ни было. Или, по крайней мере, не хуже. Увечные, слепые, больные, голодные - здесь все они здоровы и молоды. Вам не нужно потеть, беспокоиться о хлебе насущном. Большинство из вас питается здесь гораздо лучше, чем на Земле. Однако по большому счету я согласен с вами. Ваше Воскрешение - это преступление, величайшее из всех преступлений. Поэтому? - Я хочу, чтобы мне вернули Ливи! - воскликнул Сэм. - И я хочу видеть своих дочерей. Не все ли равно, умерли ли мы друг для друга или разлучены навеки? По мне так уж лучше, чтобы они умерли! По крайней мере, я не мучился бы все это время, терзаясь от того, что они могут страдать, причем от самых жутких мучений. Как мне узнать, что их не насилуют, не бьют, не пытают? На этой планете чересчур много зла. Это неизбежно, ибо здесь живут все, кто когда-либо жил на Земле! - Я мог бы вам помочь, - произнес этикал. - Но мне, возможно, потребуются годы, чтобы разыскать их. Я не буду объяснять, как я смогу это сделать, потому что это очень сложно, а кроме того, я должен покинуть вас, пока не прекратился дождь. Сэм поднялся и, вытянув руки, сделал несколько шагов вперед. - Стойте! - приказал этикал. - Ко мне не стоит прикасаться! Сэм остановился. - Так вы могли бы разыскать мне Ливи? И моих девочек? - Я сделаю это, обещаю. Только? только на это потребуются годы, учтите. Предположим, что к тому времени вы построите корабль и будете находиться в добрых двух миллионах миль выше по Реке. И вот тогда-то, предположим, я скажу вам, что наконец-то разыскал вашу жену и что она находится в трех миллионах миль вниз по Реке. А так как я могу только сообщить вам о ее местонахождении, но никак не могу привезти ее к вам, то вам придется добираться к ней самому. Что же вы тогда сделаете? Повернете назад и потратите двадцать лет на то, чтобы встретиться с женой? Вы думаете, ваша команда позволит вам это сделать, позволит повернуть назад? Сомневаюсь! Более того, даже если вы все же убедите их и поступите по-своему, нет никакой уверенности в том, что ваша жена будет находиться в том месте, где я обнаружил ее. Не забывайте, что она может умереть и воскреснуть где-то в другом месте, может быть, еще дальше от вас? - Черт побери! - завопил Клеменс. - А кроме того, - невозмутимо продолжал этикал, - не забывайте, мистер Клеменс, что люди меняются. Может быть, когда вы найдете ее, она вам уже не понравится! - Я убью вас! - закричал Сэм. - Ну помогите же мне!.. Бамбуковая циновка поднялась. На какое-то мгновение показался силуэт Незнакомца - фигура, обтянутая плащом с надетым на голову капюшоном. Сэм сжал кулаки и заставил себя стоять, подобно глыбе льда, ожидая, когда уляжется его гнев. Затем он стал расхаживать по хижине, пока не докурил сигару до самого кончика, от чего во рту появился привкус горечи. - Черт с ними! Черт с ним! Я построю судно, и доберусь до северного полюса, и выясню, что здесь происходит! И я убью его! Убью их всех! Дождь прекратился. Где-то далеко раздались крики. Сэм вышел наружу, встревоженный, что схватили Незнакомца, хотя это было маловероятно. И тогда он понял, что корабль ему дороже всего и он не хочет, чтобы случилось хоть что-нибудь, что могло бы помешать его постройке, даже возможность немедленно отомстить этикалу. Месть можно отложить. Пересекая долину, к нему приближались факелы. Вскоре, по мере их приближения, он смог различить лица нескольких стражников и фон Рихтгофена. Вместе с ними были трое неизвестных. Их одеяния из больших полотнищ бесформенно ниспадали вдоль тел. Капюшон скрывал лицо самого маленького из незнакомцев. Самым высоким был мужчина с длинным худым смуглым лицом и огромным крючковатым носом. Сэм сказал: - Вы можете принять участие в состязании. Дело в том, что в моей хижине есть некто, чей нос превосходит ваш по всем статьям. - Неужели, куда бы я ни попал, меня всюду будут оскорблять? - сказал высокий мужчина. - Вот как вы встречаете гостей! Стоило ли преодолевать десятки тысяч миль тяжелейшего пути к человеку, который может снова вложить в мою руку добрый стальной клинок, только для того, чтобы он насмехался над моим носом? Так знайте же, дерзкий невежа, что Савиньен Сирано де Бержерак не подставляет другую щеку. Если вы не извинитесь сейчас же самым искренним и вежливым образом, я проткну вас вот этим самым носом, над которым вы только что изволили насмехаться! Сэм попросил извинения, сказав, что у него шалят нервы после сражения. Он с удивлением смотрел на этого легендарного человека и задавался вопросом, а не мог ли он быть одним из двенадцати избранных? Второй, светловолосый и голубоглазый юноша, представился как Герман Геринг. Спиралевидная кость одной из речных рыб висела на тесемке вокруг его шеи. Благодаря этому Сэм понял, что этот человек является адептом Церкви Второго Шанса. Это предвещало неприятности, ибо приверженцы Духовного Возрождения проповедовали абсолютный пацифизм. Третий незнакомец отбросил назад капюшон, открыв хорошенькое личико, обрамленное длинными черными волосами, завязанными в узел. Сэм пошатнулся и едва не лишился чувств. - Ливи! Женщина вздрогнула, подошла поближе и молча взглянула ему в лицо. Свет факела играл на ее побледневшем лице. Она тоже закачалась, столь же потрясенная, как и он. - Сэм? - тихо прошептала она. Он сделал шаг к ней, но она повернулась и приникла к де Бержераку, как бы ища у него защиты. Француз обвил ее рукой и твердо посмотрел на Сэма Клеменса. - Не бойся, мой ягненочек! Он не обидит тебя, пока я здесь! Кто он тебе? Она подняла на него взор, в значении которого Сэм никак не мог ошибиться. Он взвыл и потряс кулаком звездам, только что выглянувшим из-за туч. 15 Речное судно плыло в его сновидении, как сверкающий бриллиант в двадцать миллионов каратов. Подобного судна никогда не было и никогда не будет. На нем будет сверкать название "Не Для Найма". Никто не сможет отобрать его у него - так сильно оно будет вооружено. И никто не сможет купить его или взять в аренду. Название сверкало огромными блестящими буквами на белом корпусе парохода. "НЕ ДЛЯ НАЙМА"! Легендарный речной пароход будет иметь четыре палубы: машинную, главную, легкую навесную и посадочную для летательного аппарата. Его общая длина должна быть четыреста сорок футов и шесть дюймов. Траверз [Траверз (от латинского transversus - поперечный) - направление, перпендикулярное продольной оси судна] над гребным колесом - девяносто три фута. Средняя осадка при полной загрузке - двенадцать футов. Корпус будет изготовлен из магналия или, возможно, из пластика. Огромные трубы время от времени будут извергать дым, поскольку на борту будет установлен хотя бы один паровой котел, предназначенный только для снабжения паром паровых пулеметов, стреляющих крупнокалиберными пластиковыми пулями. Гигантские гребные колеса по бокам речного судна будут приводиться во вращение огромными электродвигателями. "Не Для Найма" будет единственным металлическим судном на Реке, единственным, приводимым в движение не веслами или ветром, а силой подчиненной человеку энергии, и его вид заставит любого человека, независимо от того, когда он родился, в двухмиллионном году до нашей эры или в двухтысячном нашей эры, вскочить и уставиться во все глаза. И он, Сэм Клеменс, будет капитаном, Капитаном с Большой Буквы, ибо на борту этого корабля с командой из ста двадцати человек будет только один Капитан! Король Англии Джон может назвать себя хоть адмиралом, если ему захочется, хотя, если бы это зависело от Сэма Клеменса, он был бы не адмиралом, а первым помощником. А если бы это на самом деле зависело только от Сэма, то короля Джона - Джона Безземельного, Кровавого Джона, Грязного Джона - вообще не пустили бы на борт корабля. Сэм Клеменс с большой зеленой сигарой в зубах, в белой фуражке, в белом кителе с накидкой через плечо высунется из иллюминатора правого борта огромного капитанского мостика и крикнет: "Стойте, вы, увальни! Схватите этого бессмертного предателя и швырните его с трапа! Мне все равно, упадет ли он на берег или плюхнется в Реку! Освободите корабль от этого человеческого мусора и поживее!" И принц Джон полетит вниз, ругаясь, изрыгая проклятия на своем средневековом английском языке с французским прононсом или на англо-нормандском французском, а может быть, и на эсперанто. Затем трап поднимут наверх, зазвенит колокол, раздастся пронзительный гудок, и Сэм Клеменс, стоя рядом с рулевым, прикажет отдать швартовы. Путешествие! Вверх по Реке, возможно, на десять или на двадцать миллионов миль, продолжительностью в сорок лет, а может быть, и в целое столетие. На Земле, на давно умершей для них Земле, никто и мечтать не мог ни о чем подобном. Никто не мог мечтать о таком Пароходе, о такой Реке, а тем более, о таком Путешествии! Вверх по Реке - единственной на этой планете, на единственном судне под командованием Капитана Сэма Клеменса, которого разрешено будет называть боссом! Он был так счастлив! А затем, когда они направлялись к середине Реки для того, чтобы испытать корабль на самом сильном течении в центре этого могучего потока, когда тысячи людей вдоль обоих берегов махали им руками, приветствуя их или плача им вслед, сожалея, что они не могут последовать за ним, Сэмюелем Ленгхорном Клеменсом, известным как "Марк Твен" - Капитан-босс, он увидел человека с длинными желтыми волосами и широченными плечами, протискивающегося сквозь толпу. На нем было одеяние из полотнищ, застегнутое на магнитные кнопки. Его кожаные сандалии сделаны были из шкуры речного дракона; вокруг массивной мускулистой шеи - ожерелье из ярко раскрашенных позвонков рогатой рыбы. В огромной могучей руке этот человек сжимал деревянную рукоятку огромного боевого топора из стали. Его светло-голубые глаза были устремлены прямо на Сэма Клеменса, а его лицо с ястребиным носом было печально. Сэм Клеменс закричал рулевому: - Быстрее! Быстрее! Полный вперед! Огромные гребные колеса стали еще сильнее молотить по Реке. Палуба задрожала, несмотря на фиберглассовую виброизоляцию. И вдруг этот светловолосый человек, Эрик Кровавый Топор, король викингов десятого века, оказался на капитанском мостике. Он закричал Сэму по-норвежски: - Предатель! Я же сказал тебе, что мы еще встретимся! Ты предал меня ради того, чтобы добыть железо из упавшей звезды и построить свой великий речной корабль! Сэм выскочил из капитанской рубки и стал по трапам сбегать вниз, с одной палубы на другую, пока не очутился в темном чреве трюма, но здесь тоже оказался Эрик Кровавый Топор! Сэм Клеменс пробежал мимо колоссальных вращающихся валов электромоторов и очутился в химической лаборатории, где инженеры получали нитрат калия из человеческих экскрементов и, смешивая его с серой и древесным углем, приготовляли порох. Сэм схватил подвернувшийся под руку запал, быстро поджег его от одной из лабораторных горелок и закричал: - Стой или я взорву весь корабль! Эрик остановился, но продолжал размахивать над головой своим огромным топором. Он ухмыльнулся и сказал: - Ну, попробуй! У тебя на это не хватит духу! Больше всего на свете ты любишь свой корабль, даже больше, чем свою неверную, но от этого не менее драгоценную Ливи! Его ты никогда не взорвешь. Поэтому я разрублю тебя до самого пояса и сам стану капитаном! - Нет, нет! - кричал Сэм. - Ты не посмеешь! Ты не сможешь! Не сможешь, слышишь! Это же моя Мечта, моя! Это моя страсть, моя жизнь, это весь мой мир! Ты не сможешь! Норвежец подошел к нему ближе. Топор засвистел у Сэма над головой. - Я не смогу? Стой здесь и смотри! За его плечом Сэм увидел тень. Она быстро приближалась и превратилась в высокую фигуру без лица. Это был Икс, Таинственный Незнакомец, этикал-отступник, который направил метеорит в Речную Долину, чтобы Сэм мог извлечь из него железо и никель, а потом построить свой Пароход. Чтобы он мог пройти вверх по этой Реке до северного полюса, где возвышалась Таинственная Башня, Великий Грааль (называйте ее, как хотите), спрятанная в холодном тумане. И там Сэм, в сопровождении одиннадцати человек, отобранных Иксом для осуществления до сих пор еще не ясного плана, возьмет штурмом башню и найдет? что же он там найдет? То, что будет внутри нее, что бы это ни было. - Незнакомец! - вскричал Сэм. - Спаси меня! Спаси! Смех был подобен ветру с ледяного полярного моря, от которого холодеют внутренности. - Спасай себя сам, Сэм! - Нет! Нет! Ты же обещал! - кричал Сэм. А затем глаза его открылись и стоны смолкли. Или ему это приснилось, что он стонал? Он сел на кровати. Она была сделана из бамбука. Из бамбуковых же волокон был соткан матрац, набитый листьями железного дерева. Одеяло было составлено из пяти полотнищ, скрепленных магнитными кнопками. Кровать стояла у стены комнаты площадью в двадцать квадратных футов. В комнате были также письменный стол, круглый столик, около дюжины стульев из бамбука и сосны и ночной горшок из глины. Еще там стояли бамбуковое ведро, наполовину наполненное водой, большой высокий ларь со множеством отделений для бумажных рулонов, подставка для копий. Лежал лук со стрелами, боевой топор из никелевой стали и четыре длинных стальных ножа. На стене - большое количество крючков, с которых свисали белые полотнища. На колышке для головных уборов висела офицерская фуражка флотского образца, изготовленная из кожи и обтянутая тонкой белой материей. На столе стояла его чаша - серый металлический цилиндр с рукояткой. На письменном столе было несколько бутылок с черными как сажа чернилами, лежали ручки с костяными перьями и одна с железоникелевым. Бумага, лежавшая на столе, была из бамбука, но там было и несколько метров тонкого пергамента, изготовленного из внутренней оболочки желудка рогатой рыбы. Застекленные окна (или иллюминаторы, как он их называл) были проделаны во всех стенах комнаты. Насколько Сэм знал, во всей Речной Долине это был единственный дом с застекленными окнами. Во всяком случае, единственный на 10 000 миль по обе стороны от этой местности. Единственным источником света было небо. Хотя рассвет еще не наступил, в комнате было светлее, чем в полнолуние на Земле. Гигантские звезды самого разного цвета, некоторые такие огромные, что походили на осколки Луны, заполняли небосвод. Яркие полосы светящихся туманностей сияли между звездами, за ними и даже, как казалось, перед несколькими особенно яркими звездами. Это были облака космического газа, великолепие которых никогда не переставало глубоко волновать наиболее чувствительных людей долины Реки. На губах Сэма все еще ощущалась горечь от выпитого накануне спиртного и еще большая горечь от пережитого сновидения. Пошатываясь, он побрел к письменному столу, взял с него горелку и зажег лампу с рыбьим жиром, затем открыл иллюминатор и стал смотреть в сторону Реки. Всего лишь год назад он увидел бы только плоскую ровную местность шириной в полторы мили, покрытую ярко-зеленой жесткой травой. Теперь здесь были страшные завалы отработанного грунта и множество строений из сосны и бамбука, внутри которых располагались кирпичные печи. Это были его (так называемые) металлургические заводы, стекольная фабрика, его сталеплавильни, цементные заводы, его кузницы, его оружейные и слесарные мастерские, его лаборатории и заводы по производству азотной и серной кислоты. Менее чем в миле отсюда высокая стена из сосновых бревен окружала первое металлическое судно, сооружаемое им. Слева от него ярко пылали факелы. Даже ночью не прекращались раскопки осколков железного метеорита, состоявшего из шпатового железняка и никелевого железа. Позади него у подножия холмов раньше был лес, в котором росли тысячефутовые железные деревья, несколько пород сосны и дуба, тис и бамбук. Холмы все еще оставались на своих местах, а вот деревья, за исключением железных, исчезли полностью так же, как и заросли бамбука. Только железные великаны устояли перед стальными топорами людей Клеменса. Высокие травы были скошены, и из их волокон после химической обработки изготовлялись веревка и бумага, однако их корни были настолько прочны и перепутаны между собой, что не было никакого смысла корчевать их. Материалы и труд по выкорчевыванию травы при раскопке металла стоили здесь очень дорого. Разумеется, не в деньгах, поскольку их здесь не существовало, а в количестве пролитого пота, искрошившихся каменных орудий и затупившейся стали. Там, где всего год назад была красивая местность со множеством деревьев, ярко-зеленой травой и красочными лианами, обвивавшими стволы деревьев, теперь было поле битвы. Этот уродливый пейзаж пришлось создать для того, чтобы построить великолепный корабль. Сэм ежился под влажным прохладным ветром, который всегда дул перед рассветом с верховьев Реки. При мысли об опустошении этой местности он задрожал еще сильнее. Клеменс любил красоту и упорядоченность в природе, поэтому ему нравилось похожее на парковое устройство долины независимо от того, что он думал об этой планете. Теперь же он изуродовал природу этой части планеты из-за своей Мечты, из-за того, что его фабрикам и заводам нужно было все больше и больше древесины на топливо, на порох, на бумагу. Были израсходованы все запасы сырья, которыми располагало его государство, и почти все, что продали ему соседние с севера и юга территории. Если ему понадобится еще больше, то ему придется либо воевать со своими соседями, либо заключать торговые соглашения с более отдаленными государствами или с государствами на противоположном берегу Реки. Или торговать, или завоевать их и забрать у побежденных дерево. Ему не хотелось этого. Он питал принципиальную ненависть к войне и вряд ли бы смог вынести ее. Но если ему нужен был его Пароход, то для заводов, в качестве топлива, надо было много древесины. А еще нужны были бокситы, криолит [Криолит - минерал, фторид натрия и алюминия. Используется при электролитическом получении алюминия из глинозема] и платина для постройки генераторов и двигателей. Ближайшим источником всех этих веществ был Соул-сити, государство в двадцати шести милях вниз по Реке, где правил Элвуд Хэккинг, ненавидящий всех белых. Пока что Сэму удавалось обменивать железное оружие на бокситы, криолит, киноварь и платину. Однако оружие было крайне необходимо его собственному государству - Пароландо. И к тому же, Хэккинг настаивал, чтобы Пароландо использовало собственных граждан для добычи и транспортировки руды. Сэм глубоко вздохнул. Почему же Таинственный Незнакомец не направил метеорит так, чтобы он упал рядом с месторождением бокситов? Тогда, прибыв в эту местность сразу же после падения метеорита, Сэм и викинги могли бы претен