ой сад истины", которое написано около 1130 года. ТРИ ДРАГОЦЕННЫХ КОЛЬЦА Жил некогда мудрый и богатый человек и был у него сын. Однажды он сказал своему сыну: "Сын мой, вот я даю тебе драгоценное кольцо. Храни его как знак того, что ты мой наследник, и передай своему потомству. Это очень редкое и красивое кольцо, и с его помощью можно открыть дверь в сокровищницу". Через несколько лет у этого человека родился еще один сын. Когда он немного подрос, мудрец дал ему другое кольцо с таким же напутствием. Так же он поступил и с третьим, последним своим сыном. Прошло время, и старец умер, его сыновья выросли и стали доказывать друг другу свое превосходство, ибо каждый полагал, что кольцо, которое он получил от отца, несомненно, свидетельствует о его избранности. Ни один из них, однако, не мог объяснить, почему он считает свое кольцо самым ценным. У братьев появились свои последователи, отстаивающие ценность и красоту одного из трех колец. Но странная вещь -- "дверь в сокровищницу" по-прежнему оставалась закрытой для обладателей "ключей" и их сподвижни-ков. Все они были слишком поглощены проблемой первенства, обсуждением красоты и достоинств своих колец. Лишь немногие пытались найти дверь в сокровищницу старца. А кольца обладали волшебными свойствами. Хотя они были ключами, ими нельзя было в буквальном смысле открыть дверь в сокровищницу: нужно было просто взглянуть на них, позабыв раздоры и не привязываясь ни к одному из их качеств. Те, кто догадывался сделать это, могли указать, где находится сокровищница, и проникнуть в нее, удерживая в своей памяти контуры кольца. Сокровища также обладали чудесными свойствами -- они были неисчерпаемы. Между тем, поклонники колец каждый на свой лад повторяли то, что говорил их общий предок о достоинствах колец. Первая община решила, что она уже нашла сокровища. Вторая община считает историю о сокровищах аллегорией. По мнению третьей общины, дверь в сокровищницу откроется в далеком будущем, о котором они имеют весьма смутные представления. Эту сказку, в которой многие видят намек на три религии -- иудаизм, христианство и ислам, -- в несколько измененном варианте можно встретить в "Джеста Романорум" и в "Декамероне" Бокаччо. В настоящем варианте она, как сообщают, была рассказана одним из суфийских мастеров ордена Сухравердийа в ответ на вопрос о достоинствах различных религий. Некоторые комментаторы полагают, что она послужила источником для "Сказки о бочке" Свифта. История также известна как декларация руководства королевской тайны. ЧЕЛОВЕК, У КОТОРОГО БЫЛА НЕОБЪЯСНИМАЯ ЖИЗНЬ Жил когда-то человек по имени Моджуд. Жил он в небольшом городке, работал мелким служащим, и было похоже на то, что он так и кончит свои дни инспектором мер и весов. Однажды неподалеку от своего дома Моджуд прогуливался по парку среди древних развалин, и вдруг перед ним в сверкаю-щих зеленых одеждах появился Хызр, таинственный предводитель суфиев. -- Человек с блестящими перспективами, оставь свою работу и жди меня через три дня на берегу реки, -- сказал Хызр и исчез. Чувствуя какую-то тревогу, Моджуд отправился к своему начальнику и попросил освободить его от должности. Весть об этом вмиг облетела жителей городка. В уличных разговорах только и слышно было: "Бедняга Моджуд! Он, наверное, рассудка лишился". Но так как на его место было много претендентов, о нем вскоре забыли. В условный день Моджуд встретил Хызра, и тот сказал ему: -- Разорви на себе одежду и прыгай в воду. Возможно, тебя кто-нибудь спасет. Моджуд сделал так, как ему было сказано, хотя и чувствовал, что сходит с ума. Он умел плавать и потому не утонул, но его долго несло течением, пока какой-то рыбак не втащил его в свою лодку, приговаривая: -- Чудак! Здесь сильное течение. Зачем ты полез в реку?! -- Я и сам не знаю, -- ответил Моджуд. -- Да ты спятил! -- воскликнул рыбак. -- Ну ладно, вон на берегу мой шалаш, я отвезу тебя туда, а там посмотрим, что с тобой делать. -- И рыбак направил лодку к берегу. Узнав, что Моджуд образованный человек, рыбак оставил его у себя. Он кормил Моджуда, а Моджуд учил его читать и писать и помогал ему в работе. Так прошло несколько месяцев. Однажды вечером, когда Моджуд уже улегся спать, перед ним появился Хызр и сказал: -- Вставай немедленно и уходи от этого рыбака. Ты найдешь себе пропитание и в другом месте. Моджуд тут же поднялся с постели и вышел из лачуги, одетый так, как обычно одевались рыбаки. Полночи проплутав в темноте, он выбрался, наконец, на дорогу и зашагал вперед. На рассвете Моджуд нагнал крестьянина, неторопливо трусившего на осле, и пошел рядом с ним. -- Ты, наверно, ищешь работу? -- обратился к нему крестьянин. -- Если хочешь, идем со мной. Я иду на базар, и на обратном пути мне понадобится носильщик. Моджуд нанялся к крестьянину на работу. Он проработал у него около двух лет и за это время приобрел много новых познаний, но все они относились только к сельским работам и ни к чему более. Как-то в полдень Моджуд, увязывая в тюки шерсть, снова увидел перед собой Хызра, который сказал: -- Оставь эту работу, возьми свои сбережения, ступай в город Мосул и открой там торговлю кожей. Моджуд так и сделал. В Мосуле он стал известен как торго-вец кожей. Три года он был купцом, и за это время Хызр ни разу не приходил к нему. Скопив немного денег, Моджуд уже стал подумывать о покупке дома, как вдруг однажды перед ним опять предстал Хызр. -- Отдай мне свои деньги, -- приказал он, -- и отправляйся в далекий Самарканд. Там ты должен стать бакалейщиком. Итак, Моджуд отправился в путь и спустя некоторое время обосновался в Самарканде. Вскоре в его жизни стали проявляться все признаки просветленного человека. Он излечивал больных, помогал своим компаньонам и во время работы, и в свободное время и все глубже и глубже проникал в тайны духа. Священники, философы и многие другие посещали его и спрашивали: -- Кто ваш Учитель? -- Трудно сказать, -- отвечал Моджуд. -- С чего вы начали вашу карьеру? -- спрашивали его ученики. -- Я был мелким чиновником. -- И вы оставили эту должность, чтобы посвятить себя аскетизму? -- Нет. Просто оставил. Они не понимали его. Некоторые хотели описать жизнь этого удивительного бакалейщика и спрашивали Моджуда: "Какие приключения вы испытали в своей жизни?" -- Я бросился в реку, стал рыбаком, затем однажды ночью покинул рыбацкую хижину и некоторое время проработал у крестьянина. Как-то упаковывая шерсть, я изменился и ушел в Мосул, где открыл торговлю кожей. Там я скопил немного денег, но отдал их и отправился в Самарканд. И вот сейчас я бакалейщик. -- Но все эти непонятные события никак не объясняют ваших удивительных способностей и поступков. -- Да, это так, -- отвечал Моджуд. И тогда биографы сочинили о Моджуде захватывающую историю, потому что все святые должны иметь свои жития, и житие должно отвечать интересам публики, а не реальности жизни. Говорить же о Хызре никому не разрешается, и потому созданное их воображением житие Моджуда весьма далеко от правды. Вот описание реальной жизни одного из величайших суфиев. Шейх Али Фармадхи считал это предание важным для иллюстрации суфийского убеждения, что "невидимый мир" во всякое время и в самых различных местах переплетается с обычной реальностью. "Необъяснимое, -- говорит он, -- фактически обязано своим существованием этому чудесному переплетению. Но люди не приз-нают участия этого "мира" в их мире, потому что твердо верят, что знают истинные причины событий. На самом же деле они этого не знают. И только, когда они могут удержать в своем уме возможность другого измерения, иногда врывающегося в ход обычных событий, это высшее измерение становится доступным для них". Шейх Али Фармадхи -- десятый шейх и обучающий мастер братства Хаджаганийа, которое позднее стало известно как орден Накшбандийа. Настоящий вариант сказания взят из рукописи Лала Анвар "Хикайат-и-Абделан" ("Сказание об изменениях"). Рукопись датируется XVII веком. НЕБЛАГОПРИЯТНОЕ ВРЕМЯ Жил когда-то в Багдаде богатый купец. Надежен был его дом, он владел большими и малыми поместьями, его корабли с ценными товарами ходили в Индию. Унаследованные от отца богатства он приумножил своими усилиями, приложенными в должном месте в благоприятное время, а также благодаря мудрым советам и руководству Западного Короля, как называли в то время султана Кордовы. Но вдруг счастье изменило ему. Дома и земли были захва-чены жестоким правителем, корабли, застигнутые тайфуном, затонули, несчастья обрушились на его семью. Даже близкие друзья, казалось, перестали понимать купца, несмотря на то, что совершенные отношения были их общим стремлением. И тогда купец решил отправиться в Испанию, чтобы просить помощи у своего прежнего покровителя. Путь его пролегал через западную пустыню. Бедствия одно за другим подстерегали его в дороге. Осел его подох, сам он был схвачен разбойниками и продан в рабство. С большим трудом удалось купцу вырваться на свободу. Лицо беглеца, обожженное солнцем, напоминало выдубленную кожу. Грубые жители деревень, через которые он проходил, гнали его прочь. И только бродячие дервиши делились с ним скудной пищей и давали тряпье, чтобы прикрыть наготу. Иногда ему удавалось добыть немного свежей воды, но чаще приходилось довольствоваться солоноватой, мало пригодной для питья. Наконец он достиг дворца Западного Короля. Но и здесь его ждали неудачи. Стража пинками отгоняла от ворот оборванца, придворные не хотели с ним разговаривать. Пришлось бедняге наняться на грязную работу во дворце. Скопив немного денег, он купил себе приличную одежду, явился к главному церемоний-мейстеру и попросил допустить его к султану. Когда-то купец был близок к монарху, пользовался его благосклонностью и об этом счастливом времени у него сохрани-лись самые живые воспоминания. Но так как нищета и унижения наложили свой отпечаток на манеры купца, церемониймейстеру стало ясно, что нельзя ввести этого человека в высокое присутствие, пока он не получит нескольких необходимых уроков светского обхождения и не научится владеть собой. Наконец, уже спустя три года, как он покинул Багдад, купец вошел в тронный зал султана Кордовы. Король сразу его узнал, усадил на почетное место рядом с собой и попросил рассказать о своей жизни. -- Ваше величество, -- сказал купец, -- последние годы судьба была ко мне крайне жестока. Я лишился имущества, был изгнан из наследственных владений, потерял свои корабли и был окончательно разорен. Три года я добирался к вам. В течение этого времени я переносил все невзгоды, какие только могут выпасть на долю человека -- умирал от голода и жажды в пустыне, страдал от одиночества, был в плену у разбойников, жил среди людей, языка которых не понимал. Теперь я перед вами и отдаюсь на волю вашей милости. Когда купец умолк, султан обернулся к церемониймейстеру: "Дай ему сто овец и назначь придворным пастухом. Пусть он пасет их вон на том холме, и да сопутствует ему в этом удача". Купец был слегка разочарован тем, что щедрость монарха оказалась меньшей, чем он надеялся, но, не подав виду, побла-годарил султана в соответствии с этикетом и удалился. Когда он привел стадо на бедное пастбище, которое указал султан, овцы заболели чумой, и все до одной полегли. Неудачливый пастух возвратился во дворец. -- Ну как твои овцы? -- спросил султан. -- Как только я привел их на пастбище, все стадо погибло. Король подозвал церемониймейстера и сказал: -- Дай этому человеку пятьдесят овец, и пусть он заботится о них, пока не получит следующего распоряжения! Испытывая горечь и стыд, пастух погнал свое новое стадо на пастбище. Животные стали мирно щипать траву, как вдруг из леса выскочили волки. Испуганное стадо бросилось к крутому обрыву и погибло в пропасти. В великой печали купец пришел к султану и поведал ему еще об одной неудаче. -- Ну что ж, -- сказал султан, -- теперь возьми двадцать пять овец. Потеряв всякую надежду, в отчаянии, что все у него идет из рук вон плохо, купец снова привел стадо на пастбище. Вскоре каждая овца принесла по два ягненка, потом еще по два, и стадо его стало увеличиваться. Последний приплод был особенно удачным, ягнята родились крупными, с красивой шерстью и вкус-ным мясом. Купец понял, что ему выгодно продавать часть своих овец и покупать по низкой цене маленьких и худосочных; он их выкармливал, пока они не становились сильными и здоровыми, как овцы его стада. Через три года он возвратился ко двору в богатой одежде, чтобы рассказать о своих успехах. Его тут же провели к султану. -- Тебе удалось стать хорошим пастырем? -- спросил султан. -- В самом деле, ваше величество, каким-то непостижимым образом ко мне вернулась удача. Я смело могу сказать, что теперь мои дела идут благополучно, хотя особой любви к занятию пастуха я все еще не испытываю. -- Прекрасно, -- сказал султан, -- а теперь прими от нас в дар государство Севилью. Пусть все знают, что отныне ты прави-тель Севильи. С этими словами монарх коснулся его плеча своим жезлом. Не сдержавшись, купец в изумлении воскликнул: -- Но почему вы не сделали меня правителем сразу, когда я пришел к вам? Неужели вы испытывали мое терпение, и так уже достаточно испытанное судьбой? Король засмеялся. -- Позволь сказать тебе, что если бы ты получил трон Севильи в тот день, когда повел на холм сто овец, от этого государства не осталось бы камня на камне. Абдул Кадир из Гилана родился в XI столетии на южном побережье Каспийского моря. Так как он был потомком Хасана, внука Мухаммада, его называют сайадна -- "наш принц". Могущественный орден Кадирийа назван его именем. Считается, что он еще в детстве обладал чудесными силами. Кадир обучался в Багдаде и много работал над тем, чтобы создать общедоступное образование. Шахаб ад-дин Сухраварди, один из величайших суфийских писателей, автор работы "Дары глубокого знания" был его учеником. Существует множество рассказов об удивительных делах этих двух людей. Среди учеников Абдул Кадира помимо мусульман было немало иудеев и христиан. Когда он умирал, в его комнате появился таинственный араб, принесший послание, в котором было написано: "Это письмо от любящего влюбленному. Каждый человек и каждое животное должны испытать смерть". Так как Абдул Кадир почитается в народе как святой, множество его житий пользуются по сей день широкой популяр-ностью на Востоке. Эта литература изобилует описанием чудес и весьма необычными идеями. "Хайат-Ихазрат" ("Жизнь присутствия"), является одной из таких книг, начинается она так: "У него была неотразимая внешность. Ежедневно только одному ученику разрешалось задать ему вопрос. Один из вопросов был таков: "Не могли бы вы наделить нас такой силой, чтобы мы усовершенствовали земной мир и улучшили судьбу людей этого мира?" Абдул Кадир нахмурился и сказал: "Я сделаю больше. Я дам эту силу вашим потомкам, так как сейчас такое усовершенствование не может быть достигнуто в достаточно широких масштабах. В настоящее время для этого нет средств. Вы будете вознаграждены, и они получат награду благодаря вашим стремлениям и своим усилиям". МАРУФ-БАШМАЧНИК Жил некогда в городе Каире башмачник со своей женой Фатимой. Это была ведьма -- сущая ведьма! -- так издевалась над ним, воздавая ему злом за добро, что бедному башмачнику она стала казаться исчадием ада и воплощением самого упрямства. Однажды, доведенный до крайнего отчаяния ее жестокостью, Маруф убежал в старый разрушенный монастырь за городом и взмолился: -- Господи, пошли мне избавление, помоги мне подальше уйти от нее и обрести желанный покой и надежду. Он провел в молитве несколько часов, и тут произошло чудо: из стены вышло существо огромного роста и странной внешности, которое, несомненно, было Абделем, "просветлен-ным" -- человеком, развившим в себе особые способности, намного превосходящие способности обычных людей. -- Я Абдель Макая, служитель этого места, -- проговорило видение, -- чего ты хочешь? Маруф поведал о своем горе, и тогда просветленный поса-дил его к себе на плечи, и они полетели по воздуху с невероятной быстротой; очнувшись через несколько часов, Маруф увидел, что уже рассвело. Он находился в прекрасном и богатом городе на самой границе с Китаем. Какой-то горожанин остановил его, бесцельно слоняющегося по улицам, и спросил, кто он и откуда. Маруф начал рассказывать свою историю и когда дошел до чудесного перелета по воздуху, толпа зевак, окружавшая его, стала над ним потешаться и бросать в него камни и палки, обзывая его сумасшедшим и мошенником. Чернь насмехалась и издева-лась над несчастным башмачником, как вдруг какой-то купец, проезжавший мимо верхом на коне, крикнул: "Эй вы, стыдитесь! Чужеземец наш гость, а вы попираете священные законы гостеприимства и мучаете его вместо того, чтобы оказать ему достойный прием". Толпа расступилась, и купец, подъехав к съежившемуся от страха Маруфу, спешился и стал успокаивать его. Купца звали Али. Он привел башмачника к себе в дом и рассказал ему, как он сам выбрался из нищеты и стал богачом в этом странном городе Ихтияре. Купцы здесь, видимо, были еще более доверчивыми, чем остальные жители и готовы были любому человеку поверить на слово. Например, бедняку они не стали бы помогать улучшить свою жизнь, так как полагали, что бедность предопределена человеку судьбой. Но стоило кому-нибудь заявить, что он богат, как они, все, нисколько не сомневаясь в его словах, тут же окружали его почетом, одаривали подарками и охотно давали в долг сколько угодно денег. Узнав об этом, Али обошел несколько богатейших купцов города, каждому из них объясняя, что он проезжий купец и что его караван еще не прибыл и поэтому он нуждается в деньгах. Собрав таким путем много денег, он пустил их в оборот, зани-маясь торговлей на большом базаре, и вскоре не только рассчитался со всеми долгами, но и сделался богачем. Так же Али посоветовал поступить и Маруфу. И вот, разодетый своим другом в великолепные одежды, Маруф стал обходить богатых купцов и занимать у них деньги. Но в отличие от Али, он, будучи от природы человеком необыкно-венной щедрости, тут же все деньги роздал нищим. Прошел месяц, а его караван все не приходил, но Маруф и не думал заниматься торговлей. Щедрость его увеличивалась с каждым днем, ибо богатые люди, видя, что он раздает все их деньги в качестве милостыни, соперничали друг с другом в благотворительности и каждый старался дать ему больше других. Они думали, что их деньги все равно возвратятся к ним, когда придет караван этого удивитель-ного богача, и к тому же втайне надеялись разделить с ним небесное благословение, которое неотступно следует за щедростью. Но прошло еще немного времени, и купцов одолело беспокойство и страшное сомнение закралось в их души. Посовещав-шись, они явились к правителю города и рассказали ему о своих опасениях. Султан тут же послал за Маруфом. Чтобы узнать истину, он захотел сам испытать его. У султана был редкий драгоценный камень, который он решил преподнести Маруфу в подарок и посмотреть, сумеет ли тот оценить его или нет. Если Маруф оценит подарок и тем покажет, что ему привычно иметь дело с сокровищами, тогда султан, будучи весьма жадным человеком, намерен был отдать ему в жены свою дочь. Но если Маруф не оценит камень, то он подлинно мошенник, и тогда султан заключит его в тюрьму. Итак, Маруф был приведен во дворец. Ему принесли драгоценный камень и султан промолвил: -- Прими от нас это в дар, добрый Маруф, и скажи, почему ты не возвращаешь купцам их деньги? -- Потому, что мой караван еще не прибыл, ваше величество, -- ответил Маруф, -- а этот драгоценный камень лучше оставьте себе. Он ничего не стоит в сравнении с теми бесценными сокровищами, которые везет мой караван. При этих словах алчные надежды похитили ум султана, и он отпустил Маруфа. Купцам же султан велел передать, чтобы они успокоились и терпеливо ожидали прибытия каравана. То, что султан услыхал от Маруфа, не давало ему покоя, и он окончательно решил отдать ему в жены свою дочь. Правда, главный визирь как мог отговаривал своего повелителя, доказывая, что Маруф явный лжец, но султан, вспомнив, что визирь уже несколько лет сам домагается руки принцессы, увидел во всех его предостережениях только проявление ревности и потому не обратил на них никакого внимания. Маруф, когда ему сообщили, что султан желает сделать его своим зятем, сказал визирю: "Передай его величеству, что до тех пор, пока не придет мой караван с бесценными сокро-вищами, я не смогу достойным образом устроить жизнь принцес-сы и поэтому прошу его позволения отложить свадьбу". Монарх был в восторге от такого ответа, несомненно, свидетельствующего о скромности и честности Маруфа. Он тут же раскрыл перед ним свою сокровищницу и предложил взять из нее все, что ему понадобится для того, чтобы достойно одарить принцессу и вести с нею жизнь, подобающую зятю султана. В самом скором времени Маруф с принцессой отпраздновали свадьбу, богаче которой не видел свет. Жемчуга и золото пригоршнями рассыпались среди присутствующих; даже те, кто не попал на пир, но только слышал о нем, получили щедрые подарки. Это чудесное празднество длилось сорок дней и ночей и его великолепие и пышность не поддаются описанию. Когда Маруф, наконец, остался наедине со своей женой, он сказал ей: -- Я уже так много взял у твоего отца, что меня мучает стыд. Ибо ему было совестно и он хотел как-то оправдаться. Но она ему ответила: -- Не беспокойся и не обременяй своего сердца; когда прибудет твой караван, все уладится. Между тем, визирь продолжал предостерегать султана и высказывать ему свои подозрения о Маруфе, так что поддавшись, наконец, его уговорам, правитель попросил свою дочь вызвать как-нибудь Маруфа на откровенность и выведать всю правду о нем. И вот однажды ночью, лежа с Маруфом в постели, принцесса ласками склонила его сердце к себе и попросила открыть ей тайную причину столь долгого отсутствия каравана. Маруф как раз в этот день уверял своего друга Али, что он на самом деле владелец каравана бесценных сокровищ, но ей он решил сознаться. -- Нет у меня никакого каравана, -- сказал он, -- и хотя визирь прав, у него нет иных побуждений, кроме зависти. Твой отец только из-за своей алчности сделал меня своим зятем. Но почему ты дала свое согласие на брак? -- Ты мой муж, и я никогда не опозорю тебя, -- ответила принцесса. -- Возьми пятьдесят тысяч золотых и поскорее уходи из нашей страны. Как только ты окажешься в безопасности, дай мне знать, и я последую за тобой. А теперь не медля поспеши в путь и ни о чем не беспокойся, я сама все улажу. Одевшись в одежду слуги, Маруф под покровом ночи вывел из конюшни своего коня и отправился в путь. А принцесса Думия, когда султан и визирь на следующее утро позвали ее к себе, сказала им так: -- Любимый батюшка и ты, драгоценный визирь, едва только я приступила с вопросами к своему мужу как вдруг произошло весьма странное событие... -- Какое событие?! -- воскликнули разом султан и визирь. -- Десять мамлюков в великолепнейших одеждах подошли к окнам нашего дворца и, вызвав Маруфа, передали ему послание от начальника его каравана. В этом послании начальник сообщил, что многочисленная банда атаковала караван и пятьдесят стражников из пяти сотен погибли в этой схватке, бедуинам же удалось отбить двести верблюдов с ценными товарами. -- И что ответил Маруф? -- Он только сказал, что двести вьюков и пятьдесят жизней для него сущий пустяк. С этими словами он вскочил на коня и поскакал с мамлюками навстречу каравану, чтобы поскорее привести его сюда. Таким образом принцесса думала выиграть время. Маруф, между тем, несся на своем скакуне куда глаза глядят. Спустя какое-то время он увидел в стороне от дороги крестьянина, который перепахивал свой клочок земли. Маруф осадил коня и поприветствовал его. Крестьянин ответил на приветствие и по доброте душевной тут же сказал: "О слуга великого султана, будь сегодня моим гостем. Я сейчас принесу немного еды. Раздели ее со мной". С этими словами он поспешно удалился, а Маруф, весьма тронутый его добротой, решил про-должить работу крестьянина, пока он не вернется, в благодарность за его гостеприимство. Не успел он сделать и одной борозды, как плуг наткнулся на какой-то камень. Маруф оттащил его и увидел ступени, ведущие в подземелье. Спустившись по ним вниз, он, к своему изумлению, очутился в огромном зале, полном сокровищ. Случайно его взгляд упал на прозрачную хрустальную шкатулку, в которой лежало кольцо. Он достал кольцо и потер; в тот же миг перед ним возникло странное существо, громовым раскатным голосом воскликнувшее: "Я здесь, мой господин!" Дух, явившийся на зов кольца, звался Отцом Счастья. Он был одним из могущественных повелителей джиннов. А сокровища принадлежали древнему султану Шаддаду, сыну Айада. И вот теперь Отец Счастья стал слугой Маруфа. По приказу Маруфа все сокровища были подняты наверх и погружены на верблюдов и мулов, сотворенных волшебным могуществом джинна. Таким же чудесным образом были сотворены, но только уже другими джиннами, которые служили Отцу Счастья, дорогие ткани всех сортов, и караван был готов пуститься в путь. К этому времени вернулся крестьянин, принесший ячменную похлебку с бобами. Увидев Маруфа среди такого богатства, он вообразил, что перед ним сам султан, и повалился ему в ноги. Маруф щедро одарил его золотом и пообещал еще большую награду в будущем. Итак, караван двинулся в путь. Джинны, принявшие обличие странников, рабов и животных, были посланы вперед. А Маруф, желая почтить гостеприимством крестьянина, поел его бобов с ячменной похлебкой и поскакал вслед за караваном. Когда процессия достигла дворца султана, тот несказанно обрадовался и стал упрекать визиря за то, что тот смел подозревать Маруфа в обмане. Принцесса же, услыхав о прибытии каравана с несметными сокровищами, не знала теперь, что думать. В конце концов она решила, что Маруф испытывал ее верность. Али, друг Маруфа, полагал, что все это устроила принцесса, чтобы спасти жизнь и честь своего супруга. Все купцы, дававшие Маруфу деньги в долг и удивлявшиеся его щедрости, были еще больше изумлены обилием золота, драгоценных камней и других подарков, которыми он стал осыпать бедных и нуждающихся. Только визирь никак не мог успокоиться. -- Ни один купец никогда еще не бросал так своих денег на ветер, -- твердил он султану. И визирь решил во что бы то ни стало разузнать правду. Однажды он пригласил Маруфа в сад и, услаждая его слух музыкой, стал угощать тонкими винами, то и дело подливая ему, пока тот совершенно не опьянел. Поддавшись винным чарам, Маруф рассказал визирю всю свою историю, ничего не утаив. Визирь без труда снял с его пальца волшебное кольцо и, вызвав джинна, приказал отнести Маруфа в отдаленную пустыню и бросить его там. Джинн с готовностью схватил башмачника, ругая его за то, что он выболтал столь драгоценную тайну, и отнес его в Хидраутскую пустыню. Затем визирь приказал забросить туда же и султана, а сам стал правителем и даже пытался обесчестить принцессу. Но принцесса, когда он посетил ее, хитростью овладела кольцом и потерла его. Тут же перед ней появился джинн, готовый выполнять ее приказания. Она велела заковать визиря в цепи и доставить обратно во дворец Маруфа и ее отца. Как только это было выполнено, вероломного визиря предали казни, а Маруф стал первым визирем. Теперь они зажили в счастьи и согласии. После смерти султана Маруф унаследовал его трон. К этому времени принцесса родила ему сына. Кольцо теперь хранилось у нее. Но вскоре она тяжело заболела и, умирая, передала Маруфу кольцо, наказав ему бережно хранить его и заботиться об их сыне. Прошло немного времени, и вот однажды, когда султан Маруф спал в своей опочивальне, он почувствовал сквозь сон, как кто-то тянет его за руку. Проснувшись и открыв глаза, Маруф увидел перед собой безобразную женщину, в которой узнал свою первую жену Фатиму. Фатима рассказала ему свою историю: после его исчезновения она стала нищей и вынуждена была тяжелым трудом зарабатывать себе на жизнь. Фатима терпела бесконечные унижения и страдания. Однажды ночью она лежала в своей постели и плакала от отчаяния, не смыкая глаз, как вдруг к ней явился джинн, который рассказал ей обо всем, что произошло с ее мужем после того, как он убежал от нее. Фатима стала просить джинна доставить ее в Ихтияр к Маруфу, и тогда, подхватив ее, он взвился в воздух и с изумительной быстротой перенес прямо к постели Маруфа. Фатима сейчас горько раскаивалась в своем прежнем поведении и умоляла Маруфа сжалиться над ней. Тронутый ее рассказом, Маруф согласился снова взять ее в жены, но предупредил, что теперь он султан и обладатель волшебного кольца, которому служит великий джинн, Отец Счастья. Она смиренно поблагодарила его. Итак, Фатима поселилась во дворце Маруфа, но она невз-любила маленького принца, сына Маруфа. Маруф имел обыкновение на ночь снимать с пальца кольцо, Фатима же, узнав об этом, однажды ночью прокралась в его спальню, выкрала кольцо и только собралась его потереть, чтобы вызвать джинна, как маленький принц, наблюдавший за ней, выхватил свой короткий меч и поразил ведьму насмерть. Так коварная Фатима нашла свою смерть на пороге величайшего могущества. А Маруф разыскал того пахаря, который невольно помог его спасению, и сделал его своим первым визирем. Затем он женился на его дочери и ничто более не омрачало их счастья и покоя. Эта сказка, подобно другим дервишским сказаниям, входит в сборник "Тысяча и одна ночь". Она весьма отличается от большинства суфийских аллегорий, и ее невозможно найти в поэтической форме. Опять-таки, и в этом состоит еще одно ее отличие от большинства суфийских литературных произведений за исключением цикла о мулле Насреддине, она иногда разыгрывается в чайханах как драма. Сказка не несет в себе морали, привычной для людей Запада, но подчеркивает особые причинно-следственные отношения, являющиеся характерными для суфийских сказаний. ТОРГОВЛЯ МУДРОСТЬЮ Человек по имени Сейиф Мулюк половину своей жизни провел в поисках истины. Он прочитал все, какие только мог найти, книги древних мудрецов, побывавших в известных и неизвестных странах, повсюду встречаясь с духовными учителями и беседуя с ними о постижении истины. Дни он проводил в работе, а ночи в размышлениях о великих тайнах. Однажды Сейиф Мулюк услыхал еще об одном Учителе, великом поэте Ансари из города Герата, и отправился к нему. Подойдя к дому мудреца, он, немало удивляясь, прочел на двери надпись: "Здесь продается знание". -- Это, должно быть, ошибка или, возможно, намеренная нелепость, рассчитанная на то, чтобы отпугнуть праздных искателей. Я никогда не слышал, чтобы знание можно было продать или купить, -- подумал Сейиф Мулюк и вошел в дом. Во внутреннем дворике он увидел самого Ансари, согбен-ного старика, занятого записыванием поэмы. -- Ты пришел, чтобы купить знание? -- спросил мудрец, прерывая работу. Сейиф Мулюк кивнул. Тогда Ансари спросил, сколько у него с собой денег, и странник вытащил все, что у него было, -- около ста серебряных монет. -- За эти деньги ты можешь получить три совета, -- сказал старец. -- Так вы в самом деле продаете знание? Но зачем вам деньги, если вы смиренный и посвятивший себя знанию человек? -- Мы живем в земном мире и нам приходится считаться с его материальными условиями. Мое знание возлагает на меня новые великие обязанности. То, что я обладаю особым знанием, которого не имеют другие люди, обязывает меня тратить деньги помимо других ценностей для того, чтобы быть полезным там, где нет необходимости в добром слове или проявлении "бараки". И, взяв серебро, старец продолжал: -- Слушай внимательно. Первый совет таков: "Небольшое облачко предупреждает об опасности". -- Но разве это знание? -- воскликнул Сейиф Мулюк. -- Ваш совет ничего не говорит мне о природе конечной истины или о месте человека в мире. -- Если ты собираешься перебивать меня, то забирай свои деньги и уходи. Что пользы знать о месте человека в мире, если этот человек мертв? Сейиф Мулюк замолчал и приготовился выслушать следу-ющий совет. -- Если ты встретишь птицу, кота и собаку в одном месте, -- сказал мудрец, -- стань их хозяином и смотри за ними до конца. -- Весьма странный совет, может быть, в нем скрыт какой-то метафизический смысл, который откроется мне, если я буду достаточно долго над ним размышлять, -- подумал Сейиф Мулюк, но вслух не выразил своих мыслей. Третий совет гласил: "Когда ты встретишься с чем-то, не имеющим, казалось бы, к тебе никакого отношения, оставайся верным предыдущему совету, -- тогда и только тогда дверь перед тобой откроется. Войди в эту дверь". Сейиф Мулюк хотел остаться у этого загадочного мудреца и стать его учеником, но Ансари довольно грубо выпроводил его. Итак, он снова отправился в путь и пошел в Кашмир, где некоторое время обучался у одного учителя. Из Кашмира Сейиф Мулюк отправился в Среднюю Азию. Войдя в Бухару, он попал на городской базар в самый разгар торговли. Какой-то человек, только что купивший кота, птицу и собаку, направлялся с ними к выходу. -- Если бы я раньше покинул Кашмир, -- подумал Сейиф Мулюк, -- я мог бы купить этих животных. Моя судьба, несомненно, связана с ними. Но затем его одолели сомнения, так как хотя он и увидел птицу, кота и собаку, ему ведь еще не встретилось маленькое облачко. Все, казалось, шло не так, как надо. От полного замешательства его спасло изречение одного древнего мудреца, которое он обнаружил в своих дневниках. И как только он забыл о нем?! "События следуют друг за другом. Люди полагают, что события всегда должны происходить в одной последовательности, но нередко бывает так, что они происходят в совершенно иной последовательности". Тут он осознал, что хотя животные были куплены на базаре, Ансари ведь не говорил ему купить их обязательно здесь. Сейиф Мулюк, увидев нужных ему животных, даже не подумал о том, что совет слово в слово гласил: "Если встретишь птицу, кота и собаку в одном месте, стань их хозяином и следи за ними до конца". Только и всего. Итак, он отправился на поиски человека, который купил животных, и после расспросов, наконец, разыскал его. Кот, птица и собака все еще были "в одном месте". Ашикик Худа, как звали их хозяина, рассказал Сейиф Мулюку, что купил животных потому, что хотел избавить их от мучений, ибо они уже много недель томились в клетке на базаре в ожидании покупателя. Узнав, что Сейиф Мулюк хотел бы купить птицу, кота и собаку, Ашикик Худа с легким сердцем согласился продать их ему. Странствовать вместе с ними Сейиф Мулюк уже не мог и поэтому осел в Бухаре. Он нанялся работать в шерстепрядильную мастерскую. Возвращаясь вечером с работы, Сейиф Мулюк приносил для кота, птицы и собаки еду, которую покупал на свой дневной заработок. Так прошло три года. Он уже стал мастером-прядильщиком, пользовался всеобщим уважением и по-прежнему жил со своими питомцами. Однажды, гуляя за городом, Сейиф Мулюк заметил на горизонте маленькое облачко. Оно выглядело так необычно, что в его уме внезапно пронеслись слова первого совета: "Небольшое облачко предупреждает об опасности". Он тут же прибежал домой, взял своих животных и, ни секунды не медля, направился на запад. Он пришел в Исфаган без гроша в кармане, а спустя несколько дней узнал, что странное облачко было пылью, которую подняла приближающаяся к городу орда завоевателей. Захватчики ворвались в Бухару и истребили всех ее жителей. И тогда Сейиф Мулюк вспомнил слова Ансари: "Что пользы знать о месте человека в мире, если этот человек мертв?" Жители Исфагана не любими чужестранцев, презирали прядильщиков и питали отвращение к животным. Будучи изгнанным отовсюду, Сейиф Мулюк был доведен до крайней нужды, и однажды, бросившись на землю в полном отчаянии, он взмолился: "Охранители традиции, о святые! Помогите мне, потому что сил моих уже недостаточно, чтобы добыть пропитание, животные мои страдают от голода и жажды". И вот когда он так лежал, изнуренный голодом, решив полностью покориться судьбе, его в каком-то странном состоянии между сном и бодрствованием посетило видение, такое ясное и отчетливое, словно это происходило с ним наяву. Ему казалось, что он стоит у ручья под деревом, рядом с валуном странной формы и смотрит на золотое кольцо с драгоценным камнем, который переливается зелеными огнями, яркими, как само солнце. Вдруг он услыхал голос: -- Это кольцо -- венец веков, мир истины, кольцо самого царя Соломона, сына Давида, да будет над ним мир и да сохранятся его тайны. Затем кольцо закатилось в расщелину под камнем, и Сейиф Мулюк очнулся. Было уже утро. Отдохнув за ночь и уже не так остро ощущая голод, он поднялся и пошел бродить по окрестностям Исфагана. Полный каких-то смутных предчувствий, находясь все еще под властью своего ночного переживания, он вдруг увидел, что находится в том самом месте, которое пригрезилось ему ночью: он стоял под деревом у ручья, а рядом возвышался тот же валун. Под ним оказалась щель, и когда Сейиф Мулюк пошарил в ней палкой, из-под камня выкатилось уже знакомое кольцо. Отмывая кольцо в ручье от грязи, Сейиф Мулюк воскликнул: -- Если это кольцо великого Соломона, да будет на нем благословение, даруй мне, о дух кольца, избавление от моих мучений. В то же мгновение земля под ногами дрогнула и голос, подобный урагану, прогремел в воздухе: -- Через века, добрый Сейиф Мулюк, мы приветствуем тебя. Ты стал наследником могущества Соломона, сына Давида, да будет мир над ним, повелителем джиннов и людей. Я слуга этого кольца. Приказывай, мастер Сейиф Мулюк, мой господин. -- Доставь сюда моих животных и пищу для них, -- тут же приказал Сейиф Мулюк, не забыв добавить, -- во имя Великого и во имя Соломона, нашего мастера, повелителя джиннов и людей, да прославится он! Только он это произнес, кот, птица и собака оказались рядом, а перед ними лежала их любимая пища. Сейиф Мулюк потер кольцо. -- Приказывай, о обладатель кольца, -- громовым раскатис-тым голосом отозвался дух, -- и любое твое желание будет исполнено, если только оно должно быть исполнено. -- Во имя Соломона, да будет мир над ним, скажи мне, это и есть конец? Ибо я должен заботиться об этих моих товарищах до конца, так велел мой мастер ходжа Ансар из Герата. -- Нет, -- ответил дух, -- это еще не конец. Сейиф Мулюк решил обосноваться в этом месте. Джинн выстроил для него домик с сараем для животных и каждый день приносил им пищу и все необходимое для жизни. Жители окрестностей, видя, что Сейиф Баба, отец Сейифа, как они его называли, никогда не покидает своего жилища, поражались свя-тости человека, "который обходится без пищи и живет с приручен-ными животными". Когда Сеийф Баба не был занят изучением своих путевых записей и размышлениями о своей жизни, он наблюдал за котом, собакой и птицей, изучал их повадки. Они вели себя по-разному, в соответствии со своей природой. Хорошие качества он поощрял в них, дурные порицал и часто рассказывал им о великом ходже Ансари и трех советах. Время от времени его навещали святые странники, прохо-дившие мимо. Многие из них пытались вступить с ним в беседу о духовном или сообщить ему о своих собственных индивидуаль-ных путях. Но Сейиф Баба отказывался их слушать и всегда в таких случаях говорил: "Мне необходимо выполнять свое задание, которое дал мне Учитель". Каково же было его изумление, когда однажды кот загово-рил с ним на понятном ему языке. -- Мастер, -- сказал кот, -- у тебя есть задание и ты должен его выполнить. Но неужели тебя не удивляет, что время, которое ты называешь "концом", не приходит? -- Я в самом деле не удивляюсь этому, -- сказал Сейиф Баба, -- ведь я понимаю, что на выполнение этого задания может уйти добрая сотня лет. -- Вот здесь ты ошибаешься, -- заговорила вдруг птица, -- потому что не учишься тому, чему ты мог бы учиться у путников, проходящих по этой дороге. Ты еще не осознал, что хотя эти люди внешне отличаются друг от друга точно так же, как и мы, животные, кажемся тебе разными, они все приходят к тебе из одного источника учения. Сам ходжа Ансари посылает их, чтобы проверить, развил ли ты в себе достаточную проницательность, чтобы последовать за ними. -- Если это так, -- сказал Сейиф Баба, -- чему я не верю, объясните мне, как это обыкновенный кот и маленький воробей увидели то, чего не увидел я, обладатель чудесных даров? -- Все очень просто, -- ответили они хором, -- ты настолько привык смотреть на вещи только с одной стороны, что твои недостатки очевидны даже самому обычному уму. Эти слова взволновали Сейиф Бабу. -- Но тогда, -- сказал он, -- выходит, что я давным-давно уже мог бы найти дверь, о которой говорится в третьем совете, если бы соответственным образом был бы настроен? -- Конечно, -- вступила в разговор собака, -- дверь уже много раз открывалась за эти годы, но ты не видел. А мы видели, но не могли тебе об этом сказать, потому что мы животные. -- Почему же вы говорите об этом теперь? -- Сейчас ты понимаешь нашу речь потому, что с некоторого времени стал более человечным. Теперь у тебя остался только один шанс, ты уже в преклонном возрасте. -- Мне все это кажется, -- подумал Сейиф Баба, но затем стал рассуждать так: они не имеют права поучать меня, я их хозяин, я их кормлю... Но другое его "я" сказало: "Если они говорят неправду, это не имеет большого значения. Но если они правы, то я рискую все потерять. Мне нельзя упускать спасительный шанс". И вот Сейиф Баба стал поджидать благоприятного случая. Прошло несколько месяцев. Однажды перед его домом разбил палатку какой-то странствующий дервиш. Он подружился с животными Сейиф Бабы, и Сейиф Баба решил поделиться с ним своими сомнениями. -- Оставь меня, -- грубо оборвал его дервиш, -- я не желаю выслушивать твою болтовню о мастере Ансари, о каких-то облаках, исканиях, что мне до твоей ответственности за животных и даже до твоего волшебного кольца. Я знаю, о чем тебе следовало бы говорить, но то, что ты сейчас говоришь, меня не интересует. Чувствуя глубокое отчаяние, Сейиф Баба вызвал духа кольца. -- Я не скажу тебе того, чего не должен говорить, -- ответил ему дух кольца, -- но я знаю, что все твои страдания от недуга, который называется "постоянное скрытное предубеждение". Этой болезнью поражено твое мышление и из-за нее ты не можешь продвинуться на пути. Сейиф снова подошел к дервишу, сидевшему перед входом в палатку, и обратился к нему: -- Скажи, что мне делать? Я чувствуя себя ответственным за судьбу этих животных и совсем запутался, кроме того, никакой помощи от трех советов я более не получаю. -- Вот сейчас ты говоришь искренне, и это начало. Доверь мне своих животных и я тебе отвечу. -- Ты просишь слишком многого, а ведь я тебя совсем не знаю. Как ты можешь мне такое предлагать? Правда, я испытываю к тебе уважение, но у меня имеется еще много сомнений. -- Твои слова выдают тебя, -- ответил дервиш, -- дело не в том, что ты заботишься о животных, а в том, что ты неверно воспринимаешь меня. Ни чувства, ни логика не помогут тебе правильно понять меня и воспользоваться моей помощью. В тебе все еще живет жадность; ты относишься к животным, как к своей собственности. А теперь ступай и знай, что мое имя Дарваза ("Дверь"). И Сейиф Баба задумался, не является ли дервиш той самой дверью, о которой говорил тогда шейх Ансари. -- Возможно, ты дверь, которую я ищу, но я не уверен в этом. -- Убирайся со всеми своими сомнениями, -- закричал дервиш, -- и как ты не понимаешь, что первые два совета были даны для твоего ума, но последний совет может быть понят только тогда, когда ты воспримешь его внутренне? Почти два года еще промучился в сомнениях и страхах Сейиф Баба. Однажды внезапно он осознал истину. Он позвал собаку, кота и птичку и сказал им: -- Я отпускаю вас. Отныне вы принадлежите самим себе. Это конец. Сказав это, он постиг, что они -- люди и что животными они были только под действием чар. Рядом оказался дервиш Дарваза, в котором Сейиф Баба узнал самого ходжу Ансари. Мудрец без единого слова отворил дверь в дереве, что росло у ручья, и Сейиф Мулюк вошел в чудесную пещеру, на стенах которой золотыми буквами были начертаны ответы на вопросы о жизни и смерти, о человечестве и человеколюбии, знании и невежестве -- обо всем, что волновало его всю жизнь. -- Привязанность к внешнему тянула тебя назад все эти годы, -- прозвучал голос Ансари. -- И это одна из причин того, что ты пришел слишком поздно. Возьми здесь ту часть мудрости, которая все еще открыта для тебя. Эта история иллюстрирует, помимо всего прочего, любимую суфиями идею о том, что истина "пытается проявить себя" в человеческом обществе, но для каждого человека она появляется снова и снова в таких одеждах, в которых ее труднее всего опознать, причем эти ее проявления на первый взгляд кажутся не имеющими друг к другу никакого отношения. Только развитие "особого восприятия" дает человеку возможность проникнуть в этот невидимый процесс. СУЛТАН И БЕДНЫЙ МАЛЬЧИК Человек не может самостоятельно пройти путь внутреннего развития. В это путешествие не следует отправляться одному, необходим руководитель. Руководителя в нашей притче мы называем султаном, а ищущего -- бедным мальчиком. Рассказывают, что однажды шейх Махмуд обогнал свою свиту. Мчась на своем коне во весь опор вдоль реки, он вдруг увидел у самой воды маленького мальчика, ловившего неводом рыбу. Ребенок казался очень несчастным. Султан осадил коня и, подъехав к мальчику, спросил его: -- Дитя мое, почему у тебя такой грустный вид? Я никогда не встречал человека более печального, чем ты. Мальчик ответил: -- О великий султан, нас семеро братьев. Наш отец умер, и мы живем с матерью в крайней нужде. Чтобы как-то прокор-миться, я прихожу каждый день к реке и закидываю сеть. Если за день мне не удается поймать ни одной рыбы, на ночь я остаюсь голодным. -- Сын мой, -- сказал султан, -- если ты не возражаешь, я помогу тебе. Мальчик согласился, и султан Махмуд сам закинул сеть, которая от прикосновения его руки вернулась с богатым уловом. Дилетанты обычно думают, что метафизические системы либо отрицают ценность вещей "этого мира", либо, наоборот, обещают материальное изобилие. В суфизме, однако, приобретенные "ценности" не всегда имеют только фигуральный или буквальный смысл. Эта притча великого Фарид ад-дина Аттара, взятая из его произведения "Парламент птиц", толкуется и буквально и символически. По утверждению дервишей человек, находящийся на суфийском пути, может приобрести какие-то материальные вещи, если это полезно пути так же, как ему самому. В равной степени он приобретает трансцендентальные дары в соответствии со своей способностью использовать их правильным образом. ТРИ УЧИТЕЛЯ И ПОГОНЩИКИ МУЛОВ Абдул Кадир пользовался такой необыкновенной известностью, что мистики всех вероисповеданий стекались к нему толпами; в его приемном зале, всегда переполненном людьми неизменно соблюдался высший этикет и царило почтительное уважение к традиционным обычаям. Благочестивые посетители придерживались в своих отношениях строгой иерархии: ранг каждого определялся его личным достоинством, возрастом, репутацией его наставника и тем положением, которое он занимал в своей общине. Кроме того, они соперничали друг с другом в том, чтобы обратить на себя как можно большее внимание султана, учителей, Абдул Кадира. Его манеры были безупречны, и невежественные или невоспитанные люди не допускались на эти встречи. Однажды три шейха, первый из Хорасана, второй из Ирака и третий из Египта прибыли в Даргах со своими проводниками, неотесанными погонщиками мулов. Шейхи возвращались после хаджа (паломничество в Мекку). В пути они были до последней степени измучены грубостью и несносными проделками своих проводников; одна мысль о том, что скоро они избавятся от этих мужиков, радовала их не меньше, чем предвкушение предстоящего лицезрения великого Учителя. Когда шейхи подошли к дому Абдул Кадира, он, против своего обыкновения, вышел к ним навстречу. Ни единым жестом приветствия не обменялся он с погонщиками мулов, но с наступлением ночи, когда шейхи в темноте пробирались в отведенные для них покои, они вдруг совершенно случайно стали свидетелями того, как Абдул Кадир пожелал спокойной ночи их проводникам, а когда те почтительно прощались с ним, даже поцеловал им руки. Шейхи были изумлены и поняли, что эти трое, в отличие от них самих, скрытые шейхи дервишей. Они последовали за погонщиками и попытались было завязать с ними беседу, но глава погонщиков грубо осадили их: -- Идите прочь с вашими молитвами, бормотаниями, вашим суфизмом и поисками истины. Тридцать шесть дней мы выносили вашу болтовню, а теперь оставьте нас в покое. Мы простые погонщики и ко всему этому не имеем никакого отношения. Такова разница между скрытыми суфиями и теми, которые только подражают им. "Еврейская энциклопедия" и такие авторитеты по хасидизму, как Мартин Бубер, отмечали сходство хасидистской школы и испанских суфиев, имея в виду хронологию и близость учений. Это сказание, в котором фигурирует суфий Абдул Кадир из Гилана, входит также в жизнеописание хасида рабби Элимелеха. БАЙАЗИД И ТЩЕСЛАВНЫЙ ЧЕЛОВЕК Однажды некий человек с упреком сказал Байазиду, великому мистику IX столетия, что он постился, молился и занимался подобными вещами в течение тридцати лет и все же не нашел в этом утешения, которое обещал Байазид. Байазид ответил ему, что и за триста лет он ничего бы не достиг. -- Почему? -- спросил ищущий просветления. -- Потому что этому препятствует твое тщеславие, -- сказал мудрец. -- Но как мне от него избавиться? -- Есть одно средство, но оно тебе не подойдет. -- И все же назови его. Байазид сказал: -- Ты должен пойти к цирюльнику и сбрить свою почтенную бороду, затем снять одежду, опоясаться кушаком и одеть на шею торбу с грецкими орехами. Когда ты все это сделаешь, ступай на базарную площадь и кричи во весь голос: "Даю орехи тому сорванцу, который ударит меня по шее". Потом пройдись перед зданием суда, чтобы старшины города увидели тебя в таком виде. -- Но я не могу этого сделать, -- взмолился человек, -- прошу тебя, расскажи мне о каком-нибудь другом средстве. -- Это первый и единственно возможный шаг к цели, -- сказал Байазид. -- Но ведь я предупредил, что это средство тебе не понравится, поэтому ты неизлечим. Аль-Газали в своей работе "Алхимия счастья" с помощью этой притчи подчеркивает часто повторяемый аргумент, что некоторые люди, какими бы искренними ищущими истины они не казались сами себе или даже окружающим, побуждаются в своих поступках тщеславием и корыстью, тем самым создавая непреодолимые трудности для своего обучения. ЛЮДИ ПОСТИЖЕНИЯ Имам аль-Газали рассказал предание из жизни Исы ибн Марийам. Однажды Иса увидел людей, понуро сидящих на стене у обочины дороги. Он спросил их: -- Почему вы печалитесь? Они ответили ему: -- Нас печалит страх перед адом. Иса отправился дальше и, пройдя немного, увидел других людей в безутешной печали, сидящих у дороги в различных позах. -- Что вас так озаботило? -- спросил он их. -- Желание рая повергло нас в это состояние, -- ответили люди. Оставив их, Иса продолжил свой путь, пока не повстречал третью группу людей. По ним было видно, что они много выстрада-ли, но их лица сияли радостью. Иса обратился к ним: -- Что вас так обрадовало? Люди ответили: -- Дух истины. Мы видели реальность и это заставило нас забыть второстепенные цели. -- Вот истинно люди постижения, -- сказал Иса. -- В день воскресения они предстанут перед лицом Бога. Те, кто верит, что духовный прогресс основывается на культивировании в людях награды или страха перед наказанием, часто бывают удивлены, услышав это суфийское предание об Иисусе. Суфии говорят, что только определенным людям полезно сосредотачиваться на идее приобретения или потери, и это, в свою очередь, может составить только часть практики. Изучавшие методы и результаты обучения людей путем тренировки и внушения будут близки к тому, чтобы согласиться с суфиями. Религиозные формалисты самых разных вероисповеданий не примут, конечно, утверждения, что простые альтернативы добра и зла, напряженности и расслабленности, награды и наказания представляют собой только часть великой системы самореализации. СТРАНСТВУЮЩИЙ, НЕОБЫЧНЫЙ И ТОРОПЛИВЫЙ Встретились три дервиша на пустынной дороге. Первого звали Странствующий, потому что он, почитая старые обычаи, выбирал самые длинные маршруты для путешествий. Второго звали Необычный, потому что ничто не казалось ему необычным, хотя то, что он делал, или даже то, что привлекало его внимание, казалось весьма необычным другим людям. Имя третьего было Торопливый, потому что этот дервиш, думая, что может сберечь свое время, всегда и во всем стремился найти наиболее короткие пути к своей цели, хотя на деле эти пути часто оказывались самыми длинными. Дервиши некоторое время путешествовали вместе, но вскоре они расстались. Первым покинул их Странствующий; он заметил на перекрестке дороги указатель, о котором слышал когда-то, и стал убеждать своих спутников свернуть, туда, куда указывала стрелка. Они не согласились, и он пошел один. Дорога привела его к разрушенному городу, где единственными обитателями были свирепые львы. Некогда процветавшая здесь цивилизация, о которой читал дервиш, погибла сотни лет назад, и как только он вступил в город, голодные звери набросились на него и растерзали. Спустя день или два Торопливый, решив отыскать путь по-короче, расстался с Необычным. Он пошел напрямик и увяз в зыбучих песках. Правда, дервиш не погиб, но выбираться оттуда ему пришлось несколько месяцев. Между тем Необычный, продолжал путь в одиночестве, вскоре повстречал человека, который сказал ему: -- Дервиш, не ходи дальше. Впереди находится караван-сарай, и в нем по ночам собираются дикие звери из джунглей. -- А где эти звери днем? -- спросил Необычный. -- По-моему, днем они на охоте, -- ответил человек. -- Вот и хорошо, -- сказал Необычный, -- в это время я и отдохну там. В полдень он подошел к караван-сараю и увидел, что земля вокруг утоптана животными. До вечера было еще много времени, и Необычный решил пока выспаться. Проснувшись с наступлением сумерек, он спрятался в укромном месте и стал дожидаться прихода зверей: ему хотелось узнать, для чего они собираются здесь. Вскоре в большой зал вошло множество зверей, во главе их выступал лев, их царь. Они по очереди приветствовали льва и сообщали ему о том, что было известно только им. Один из них доложил льву, что неподалеку от этого места есть пещера, где спрятаны драгоценности, сокровищница Караташа, легендарного Черного Камня. Другой зверь рассказал, что прямо здесь, в караван-сарае, под полом хранится клад из золотых монет, которые стережет крыса. Она не может ни потратить их, ни расстаться с ними, и каждое утро выносит их на поверхность. Третья история была о некоей безумной принцессе, и эта история, самая странная из всего, что было рассказано, удивила даже Необычного. Дело в том, что в соседней долине живет собака, которая стережет стадо овец. С помощью шерсти, растущей у нее за ушами, можно излечить принцессу от безумия, и это единственное средство в мире, которое может спасти. Но так как ни один человек не знает ни этого средства, ни самой принцессы, которая вскоре заболеет (как узнал дервиш), нет никакой надежды, что принцессу кто-нибудь вылечит. Перед рассветом звери разошлись, а дервиш стал ждать появления крысы. Утром на середину зала в самом деле выбежала крыса, неся в зубах золотую монету. Она оставила ее на полу и побежала за следующей. Когда крыса таким образом вынесла все монеты и принялась их пересчитывать, Необычный вышел из своего укрытия и забрал деньги. Затем он направился к пещере Караташ и нашел спрятанные там сокровища. После этого дервиш отыскал собаку и, вырвав у нее из-за ушей клок шерсти, снова отправился в путь. Следуя тайным знакам, известным только ему, он, наконец, достиг весьма странного и неизвестного государства. Войдя в столицу, дервиш Необычный увидел снующих по улицам людей, печальных и озабоченных, и, обратившись к какому-то прохожему, поинтересовался, какая беда постигла их город. Человек рассказал, что дочь их султана только что заболела какой-то странной болезнью, и никто не знает, как ее вылечить. Необычный поблагодарил его и тут же направился ко дворцу. -- Если ты вылечишь мою дочь, -- сказал султан, -- я отдам тебе половину того, что имею, а после моей смерти ты получишь все. Но если ты обманешь, я прикажу сбросить тебя с самого высокого минарета. Дервиш согласился с этим условием и его провели к принцессе. Как только он поднес к ее лицу собачью шерсть, она тут же выздоровела. Вот так Необычный стал наследным принцем. Многие достойные люди приходили к нему и обучались его пути. Однажды, переодевшись в рубище, он по своему обыкновению вышел из дворца побродить и наткнулся на дервиша Торопливого. Торопливый сначала даже не узнал своего друга, потому что без умолку болтал; тогда Необычный привел его к себе во дворец и стал терпеливо дожидаться, когда тот сам о чем-нибудь его спросит. Наконец Торопливый спросил: -- Как это все произошло? Расскажи по порядку, но только быстро. Необычный стал рассказывать свою историю и, наблюдая за Торопливым, увидел, что тот пропускает мимо ушей многие детали. Он по-прежнему был нетерпелив. Даже не дослушав до конца, Торопливый вскочил с места и заявил: -- Мне необходимо побывать там и послушать, о чем говорят звери, я хочу последовать твоему пути. -- Не советую тебе торопиться, -- сказал Необычный, пытаясь его образумить, -- узнай прежде, в своих собственных интересах, значение времени и таинственных указаний. -- Ерунда, -- ответил Торопливый, и, одолжив у своего товарища сто золотых, отправился в путь. Когда он добрался до караван-сарая, была уже ночь. Не желая дожидаться утра, Торопливый прошел прямо в главный зал и тут же был растерзан львом и тигром. А что касается дервиша Необычного, то он наслаждался счастливой жизнью до конца своих дней. В примечании к этой истории, найденной в дервишском манускрипте "Кетаб-и-Аму-Дарья" ("Книга реки Оксус"), сказано, что она принадлежит к собранию обучающих историй Уфайса-аль-Карни, основателя дервишского братства Уфайсийа ("Затворники"). Смысл рассказа состоит в том, что нетерпеливость мешает человеку увидеть сущностные особенности ситуации. ТИМУР-АГА И ЯЗЫК ЖИВОТНЫХ Жил когда-то турок по имени Тимур-ага, который искал в больших и малых городах, деревнях и селениях того, кто мог бы обучить его языку животных и птиц. Всюду он расспрашивал о таких людях, ибо знал, что великий Наджи ад-дин Кубра понимал язык животных, и Тимур надеялся встретить одного из его последователей, унаследовавшего от учителя это великое знание, знание Соломона. Будучи человеком мужественным и великодушным, а он развивал в себе такие качества, Тимур-ага однажды в горах спас жизнь одному старому немощному дервишу, запутавшемуся в тенетах канатного моста. -- Сын мой, -- сказал старик, когда Тимур его вытащил, -- меня зовут дервиш Бахааддин. Я прочел твои мысли, и отныне ты будешь понимать язык животных. Тимур пообещал дервишу никому не выдавать это тайное знание и поспешил домой. Вскоре ему представился случай применить свои чудесные способности. Вол и осел разговаривали друг с другом. -- Я от зари до зари тяну плуг, -- сказал вол, -- а ты только и знаешь, что ходишь на базар. Ты, наверное, умнее меня, так скажи мне, как избавиться от работы. -- Единственное, что ты можешь сделать, -- ответил хитрый осел, -- это лечь на пол и притвориться больным. Ты дорогое и полезное животное, так что хозяин начнет о тебе заботиться, даст тебе лучшую пищу и позволит несколько дней отдохнуть. Тимур, разумеется, все понял, и, когда вол лег на землю, он громко сказал: "Если через полчаса этому волу не станет лучше, я отдам его сегодня же вечером мяснику". Услышав его грозное обещание, вол тут же выздоровел. Тимур расхохотался, а его жена, весьма любопытная и вечно надутая особа, стала приставать к мужу, чтобы он сказал ей, почему он смеется. Но ага, помня свое обещание, ничего ей не сказал. На следующий день супруги отправились на базар. Впереди шел Тимур, за ним на осле ехала жена, а сбоку бежал маленький ослик. Вдруг Тимур услыхал как осленок сказал по-ослиному матери: -- Мама, я не могу идти дальше, можно я заберусь к тебе на спину? Мать ответила ему: -- Я везу жену нашего хозяина, и потом не забывай, что мы всего лишь животные, таков наш жребий, так что я ничем не могу помочь тебе, дитя мое. Тимур тут же велел жене слезть с осла, чтобы животные могли отдохнуть, и они остановились под деревом на привал. Жена его была очень недовольна, тем что они задерживаются, и стала ругать агу, он же только сказал: -- Мне кажется, пришло время для отдыха. А осел подумал: "Этот человек понимает наш язык. Он, должно быть, слышал мой разговор с волом и поэтому пригрозил отдать его мяснику. Но мне ничего плохого не сделал, и не только не наказал за совет, который я дал волу, но даже сделал мне сейчас доброе дело". Подумав так, осел сказал: -- Спасибо, хозяин. Тимур его понял и захохотал от удовольствия, а его жена еще больше нахмурилась и заворчала: -- Ты, наверное, знаешь, о чем говорят животные, но скрываешь от меня. -- Да кто же может понять, о чем говорят животные, -- ответил Тимур, -- в своем ли ты уме? Когда они возвратились с базара, Тимур вошел в стойло и постелил волу свежего сена, которое привез с базара. -- Твоя жена изводит тебя расспросами, ибо ее мучает любопытство, -- обратился к нему вол на своем языке. -- Ты можешь не выдержать и раскрыть ей свою тайну, и тогда, понимаешь ли ты, какая опасность тебе грозит, о бедный человек?! Послушайся моего совета, пригрози избить ее палкой толщиной в палец, если она не отстанет. Только так ты сможешь сохранить свою тайну. -- Как странно, -- подумал Тимур, -- этот вол, которому я угрожал мясником, думает о моем благополучии. И взяв палку, он направился к жене. -- Видишь эту палку? -- сказал он, входя в дом, -- так вот, знай, что я изобью тебя, если ты и впредь будешь приставать ко мне с расспросами, почему я так много смеюсь. Женщина была так напугана этой угрозой, ведь ничего подобного он раньше ей не говорил, что навсегда отстала от него. Вот так Тимур-ага избежал ужасной судьбы тех, кто выдает тайны людям, не готовым к восприятию. Тимур-ага известен из фольклора своей способностью воспринимать важное в вещах, казалось бы, незначительных. Широкая популярность этой истории на Балканах и Ближнем Востоке объясняется тем, что она, как говорят, несет в себе бараку -- благословение -- которую получает как рассказчик, так и слушатель. Многие суфийские истории внешне напоминают волшебные сказки. В первоначальном варианте историю приписывают Абу Исхаку Чишти, руководителю "поющих дервишей", который жил в Х веке. ИНДИЙСКАЯ ПТИЧКА У одного купца жила в клетке птичка. Однажды он собрался по своим делам в Индию, на родину этой птички, и спросил ее, что ей оттуда привезти. Птичка попросила отпустить ее на свободу, но купец отказался. Тогда она попросила его, когда он прибудет в Индию, пойти в джунгли и рассказать вольным птицам о ее жизни. Купец выполнил ее просьбу. Но только он рассказал о своей пленнице какой-то дикой птице, как две капли воды похожей на его птичку, как она замертво упала на землю. Купец решил, что она родственница его любимицы, и весьма огорчился, считая себя виновником ее смерти. Когда он возвратился домой, его птичка спросила, какие новости он ей привез. -- Боюсь, что мои новости опечалят тебя, -- ответил купец. -- Случайно я обратился к одной из твоих родственниц, и когда рассказал ей твою историю, ее сердце разорвалось от горя, и она в тот же миг умерла. Не успел купец произнести это, как его птичка, потеряв дыхание, свалилась на дно клетки и затихла. "Известие о смерти родственницы убило ее", -- подумал купец. Опечаленный он достал птичку из клетки и положил ее на подоконник. Птичка тут же ожила и вылетела в открытое окно. Она уселась на ветку дерева перед окном и закричала купцу: "Теперь ты понял, что печальные новости, как ты их называл, были для меня доброй вестью. Мне было передано послание -- совет, как поступить, чтобы выбраться на волю; это последнее мне было передано через тебя, мой Учитель". И птичка улетела, наконец-то свободная. Эта притча, приводимая Руми, подобно многим другим притчам, подчеркивает для суфийского искателя огромную важность косвенного обучения в суфизме. Иммитаторы и системы, носящие названия, соответствующие традиционному мышлению, как на Востоке, так и на Западе, предпочитают обычно придавать особое значение "системе" и "программе" скорее, чем всему опыту суфийской школы в целом. КОГДА СМЕРТЬ ПРИШЛА В БАГДАД Ученик одного багдадского суфия, находясь в караван-сарае, случайно услышал беседу двух незнакомцев, из которой понял, что один из них -- Ангел Смерти. -- В течение следующих трех недель я собираюсь посетить трех людей в этом городе, -- сказал Ангел своему собеседнику. Ученик был так напуган, что, стараясь оставаться неза-меченным, даже затаил дыхание и просидел в своем углу не шелохнувшись, пока Ангел и его спутник не ушли. Затем он стал размышлять, как избежать возможной встречи со смертью, и пришел, наконец, к выводу, что если он покинет Багдад, Ангел не сможет его забрать. Ни секунды не медля, ученик одолжил самого быстрого коня, которого только мог найти, и вихрем помчался по направлению к Самарканду, не останавливаясь ни днем, ни ночью. Между тем, Ангел Смерти встретился с суфийским учителем, и они разговорились. -- А где ваш ученик такой-то? -- Он должен быть где-то рядом, возможно, в караван-сарае, проводит время в созерцании, -- ответил суфий. -- Странно, весьма странно, -- сказал Ангел, -- потому что он тоже в моем списке. И здесь написано, что я смогу его взять в течение четырех недель в Самарканде и нигде больше. Рассказ о смерти в этой обработке взят из "Хикайат-и-Накшия" ("Сказания, единые по смыслу"). Это сказание вошло в фольклор Среднего Востока и поныне пользуется всеобщей любовью. Его автор -- великий суфий Фудайл ибн Айат, который первую половину своей жизни был разбойником. Согласно суфийскому преданию, подтвержденному историческими материалами, Гарун аль-Рашид, халиф Багдада, пытался собрать "все знание" при своем дворе. Различные суфии жили под его покровительством, но ни одного из них всемогущий монарх не мог заставить служить себе. Суфийские историки повествуют, как Гарун и его визирь посетили Мекку специально для того, чтобы увидеть Фудайла, который сказал при встрече: -- Повелитель правоверных! Я боюсь, что твое миловидное лицо может оказаться в аду. Гарун спросил мудреца: -- Знаешь ли ты человека, достигшего большего отречения, чем ты? Фудайл ответил: -- Твое отречение больше моего. Я могу отрекаться от обычного мира, а ты отрекаешься от чего-то более великого -- от вечных ценностей. Фудайл объяснил халифу, что власть над самим собой лучше тысячелетней власти над другими. ФИЛОЛОГ И ДЕРВИШ Как-то темной ночью один дервиш, идя по дороге, услыхал крик о помощи, доносившийся со дна заброшенного сухого колодца. -- Эй, что случилось? -- закричал дервиш в колодец. -- Видите ли, я филолог, -- ответил голос, -- не найдя в темноте дороги, я к несчастью провалился в эту глубокую яму и теперь никак не могу отсюда выбраться. -- Держись, друг, дай мне только раздобыть лестницу и веревку, -- ответил дервиш. -- Подождите минутку, -- закричал филолог, -- вы неграмотно выражаетесь, к тому же ваше произношение никуда не годится. Очень прошу вас исправить его. -- Ну что ж, если для вас слова важнее их смысла, вам будет лучше побыть там, где вы сейчас находитесь, пока я не выучусь правильно говорить, -- ответил дервиш и пошел своей дорогой. Эту историю рассказал Джалалуддин Руми, и она записана в книге Афлаки "Деяния адептов". Эта книга, опубликованная в Англии в 1965 году под названием "Легенды суфиев", сообщает о дервишах ордена Мевлевийа и их предполагаемых учениках. Она записана в XIV столетии. Некоторые истории из сборника Афлаки представляют собой просто волшебные сказки, другие описывают действительные события, но там же есть и весьма необычные истории, известные суфиям как "иллюстративные истории" -- в них описываются серии эпизодов, значение которых связано с психологическими процессами. Такие истории получили название "творчество дервишских ученых". ДЕРВИШ И ПРИНЦЕССА Королевская дочь красотой своей была подобна луне и очаровывала всех, кто удостаивался хоть раз взглянуть на нее. Однажды какой-то дервиш, собираясь подкрепиться, поднес было ко рту кусок хлеба, как вдруг увидел ее и застыл в изумлении... Пальцы его сами собой разжались, и хлеб упал на землю. Проходя мимо, принцесса улыбнулась дервишу. Восторг поверг его тело в трепет, хлеб остался лежать в пыли, а сам он едва не лишился чувств. В этом экстатическом состоянии дервиш пробыл семь лет. Домом его стала улица, соседями -- бродячие собаки. Безумный дервиш надоел принцессе, и ее телохранители решили его убить. Тогда принцесса вызвала дервиша к себе и сказала ему: -- Никакой союз между нами невозможен. Ты должен немедленно уйти из города, потому что мои слуги хотят тебя убить. Несчастный влюбленный ответил ей так: -- С тех пор, как я увидел тебя, жизнь не имеет для меня никакой цены. Они прольют невинную кровь. Но прежде чем я умру, заклинаю тебя, исполни мое единственное желание, ибо ты причина моей гибели, скажи, почему ты тогда улыбнулась мне? -- Глупец! -- сказала принцесса, -- когда я увидела, каким посмешищем ты себя выставил, я улыбнулась из жалости к тебе -- и только. И сказав так, принцесса скрылась. В своем произведении "Парламент птиц" Аттар говорит о неправильном толковании субъективных эмоций, которые питают веру человека в то, что определенный опыт, переживаемый им ("улыбка принцессы"), является особым даром ("обожание"), с помощью которого он может что-то получить, тогда как на самом деле, он может оказаться чем-то совершенно другим ("жалость"). Так как подобный вид литературы пользуется своими собственными приемами, многие составили себе неверное представление о суфийской классике, полагая, что она не имеет никакого отношения к описанию психологических состояний. УВЕЛИЧЕНИЕ НЕОБХОДИМОСТИ Самовластный правитель Туркестана однажды вечером, слушая рассказ дервиша, спросил его о Хызре. -- Хызр приходит тогда, -- сказал дервиш, -- когда в нем нуждаются. Человек, котрый схватит его за полы халата, когда он появится, станет совершенным мудрецом. -- Это может произойти с каждым? -- спросил султан. -- Да, с каждым, кто достоин, -- ответил дервиш. "Кто "достойнее" меня?!" -- подумал султан и тут же велел издать указ: "Того, кто приведет ко мне невидимого Хызра, великого покровителя людей, я озолочу". Крики глашатаев услышал бедный старик Бахтияр Баба. Он пришел к своей жене и сказал: "У меня есть план. Скоро мы разбогатеем, но потом мне придется умереть. Я этого не боюсь, зато ты проживешь до конца своих дней в достатке". И вот Бахтияр Баба предстал перед султаном и заявил, что в течение сорока дней он сможет найти Хызра, если султан выдаст ему тысячу золотых. -- Если ты в самом деле приведешь Хызра, -- сказал султан, -- получишь еще десять тысяч. Но если не приведешь, умрешь позорной смертью в назидание тем, кто полагает, что можно шутить с султанами. Бахтияр остался доволен этим условием и ушел, получив тысячу золотых. Вернувшись домой, он отдал деньги жене, чтобы она могла безбедно прожить остаток своих дней. Все сорок дней он провел в размышлениях, готовясь к переходу в другой мир. На сороковой день он снова пришел к султану. -- Мой повелитель, -- сказал он, -- по своей жадности ты решил, что с помощью денег сможешь вызвать Хызра. Но Хызр, как известно, не появлялся в ответ на призыв, обусловленный жадностью. От этих слов монарх пришел в бешенство. -- Негодяй, -- взревел он, -- ты поплатишься жизнью за свою дерзость. Кто ты такой, чтобы смеяться над желаниями султана?! Бахтияр как ни в чем не бывало продолжал: -- В легенде говорится, что любой человек может встретить-ся с Хызром, но то, какую пользу он извлечет из этой встречи, зависит от того, насколько чисты его намерения. Хызр, говорят, может посетить человека, если он достоин его посещения, и будет присутствовать столько времени, сколько достоин его присутствия человек. Таковы условия и не в нашей власти что-либо изменить. -- Довольно разглагольствовать, -- закричал султан. -- Этим ты не спасешь свою жизнь. Осталось только, чтобы мои министры выбрали тебе казнь. С этими словами правитель повернулся к своим министрам и спросил: -- Какую смерть заслуживает этот человек? Первый министр ответил: -- Его надо сжечь живьем в назидание другим. Второй министр, получив слово, сказал: -- Лучше всего разрубить его на части. Третий министр высказался так: -- Я думаю, его нужно отпустить и обеспечить всем необходимым для жизни, потому что только нужда, которую испытывала его семья, толкнула его на преступление. Только министр окончил свою речь, в тронный зал вошел древний старик и прямо с порога заговорил: -- Каждый из этих людей высказался так, как ему подсказывало скрытое пространство. -- Что это значит? -- спросил удивленный султан. -- Это значит, что первый министр в прошлом был пекарем. Поэтому он предложил зажарить Бахтияра. Второй министр был когда-то неплохим мясником и вот почему посоветовал четвертовать Бахтияра. Третий министр, изучая искусство управления государством, сумел разобраться в причинах этого происшествия. -- Теперь примите к сведению следующее: во-первых, Хызр появляется и помогает тому, кто способен извлечь пользу из его посещения. Во-вторых, этот человек по имени Бахтияр, которого я называю Баба (Здесь: человек, достигший определенного уров-ня сознания своей жертвой, -- просветленный) в знак его жертвы, вынужден был поступить так, потому что находился в отчаянии. Он увеличил свою необходимость во мне, и я к нему пришел. -- Сказав так, древний старец исчез на глазах изумленных присутствующих. Стремясь выполнить указания Хызра, султан назначил Бахтияру постоянную пенсию. Первого и второго министров изгнали из дворца, и тысяча золотых была возвращена в казну благодарным Бахтияром и его женой. А султан стал достоен снова повстречаться с Хызром, но о том, что произошло при этой встрече, рассказывается в другой притче -- "О невидимом мире". Бахтияр Баба, как сообщают, был суфийским мудрецом, который жил в Хорасане скромной и ничем не примечательной жизнью, пока с ним не произошли вышеописанные события. Эта история, которая входит также в жития многих других шейхов, иллюстрирует концепцию того, как человеческое стремление переплетается с высшими уровнями бытия. Хызр представляет собой звено, связующее эти две сферы. Заглавие рассказа выбрано по ассоциации со строкой из знаменитой поэмы Джалалуддина Руми: "Новые органы восприятия пробуждаются тогда, когда в них есть необходимость. Поэтому, о человек, увеличь свою необходимость, чтобы увеличилась твоя восприимчивость". В приведенном здесь варианте история была рассказана дервишским мастером из Афганистана. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ВИДЕЛ ТОЛЬКО ОЧЕВИДНОЕ Один искатель истины после многих испытаний повстречал, нако-нец, просветленного человека, наделенного способностью видеть тайное значение вещей. -- Позволь мне последовать за тобой, -- обратился к нему ищущий. Может быть, наблюдая за твоими действиями, я перейму твое знание. Мудрец ответил: -- Это слишком тяжело для тебя: у тебя не хватит терпения сохранять непрерывную связь с планом событий. Вместо того, чтобы учиться, ты как обычно будешь воспринимать лишь самое очевидное. Но ищущий стоял на своем. Он обещал, что постарается развить в себе терпение и, отбросив свои предвзятые мнения, будет учиться у событий. -- В таком случае у меня есть одно условие, -- сказал мудрец, -- ты не должен меня спрашивать ни об одном из моих действий, пока я сам не объясню тебе их смысл. Ищущий с радостью принял это условие, и они отправились в путь. Подойдя к широкой реке, путники наняли лодку для переправы. Когда они почти достигли другого берега, ищущий заметил, как мудрец незаметно продырявил лодку, и вода стала потихоньку наполнять ее. Таким коварством, казалось, отплатил он перевозчику за услугу. Не удержавшись, юноша воскликнул: -- Но ведь лодка потонет и вместе с ней люди. Разве такие поступки достойны доброго человека?! -- Я предупредил тебя, что ты не сможешь удержаться от скороспелых выводов, не так ли? -- тихо сказал мудрый человек. -- Простите, я забыл о нашем условии, -- ответил ищущий и пообещал ни о чем больше не спрашивать, хотя в душе он был глубоко смущен. Продолжая путешествие, они вошли в столицу какого-то государства. Им оказали радушный прием и проводили к султану, который тут же пригласил их с собой на охоту. И вот охотничий поезд тронулся в путь. Маленький сын султана скакал на своем коне впереди мудреца. Как только султан и его свита устремились в погоню за зверем, мудрец, обернувшись к ищущему, крикнул ему: "Скачи за мной во весь опор!" С этими словами он сбросил принца с коня, вывихнув ему ногу, и оттащил его в чащу, затем снова вскочил в седло и помчался прочь из государства. Эта сцена повергла ищущего в крайнее изумление, особенно его мучило то, что он стал невольным соучастником ужасного злодеяния. В отчаянии заламывая руки, он воскликнул: -- Король встретил нас как друзей, доверил нам своего сына и наследника, а мы поступили так бесчеловечно. Как назвать такой поступок? Его не совершил бы даже самый низкий из людей. Мудрец обернулся к ищущему и сказал: -- Друг, я поступил так, как должен был поступить. Ты наблюдатель. Очень немногие достигают привилегии наблюдать. Но ты, несмотря на то, что достиг этого, не извлечешь, как мне кажется, никакой пользы из своих наблюдений потому, что судишь о событиях в соответствии со своими устоявшимися взглядами. Я снова напоминаю тебе о твоем обещании. -- Я понимаю, что не был бы здесь, если бы не мое обещание, -- ответил ищущий. -- И я так же понимаю, что связан этим обещанием. Поэтому прошу вас, дайте мне еще одну возможность. Я буду учиться и работать, твердо придерживаться своего обязательства избавиться от привычных действий. Прогоните меня, если я спрошу вас о чем-нибудь еще. И вот мудрец и ищущий снова в пути. Вскоре они прибыли в большой, процветающий город. Ипытывая сильный голод, они стали просить у жителей хлеба и воды, но никто не давал им даже кусочка хлеба. Милосердие и священное гостеприимство были незнакомы обитателям этого города, они даже натравили на мудреца и ищущего злых собак, от которых пришлось спасаться бегством. Когда бедные путники, обессилевшие от голода и жажды, выбрались наконец на окраину, мудрец сказал своему спутнику: -- Остановимся здесь ненадолго, мы должны починить эту разрушенную стену. Они усердно трудились несколько часов подряд, изготавливая из глины, соломы и воды кирпичи и восстанавливая стену. К концу работы ищущий был так измучен, что потеряв над собой контроль, выпалил: -- Нам никто не заплатит за это. Два раза мы воздавали злом за добро, а теперь добром отплатили за зло. Я устал и не могу идти дальше. -- Успокойся, -- сказал мудрый человек, -- и вспомни наш последний уговор -- если ты меня еще о чем-нибудь спросишь, мы тут же расстанемся. Здесь наши пути расходятся, у меня впереди еще много дел. Но прежде я объясню тебе смысл моих поступков, чтобы когда-нибудь ты снова мог предпринять подобное путешествие. Лодку я повредил для того, чтобы ее не отобрал у владельца тиран, котрый как раз в это время захватывал лодки для войны. Мальчик, которому я вывихнул ногу, когда вырастет, не сможет ни захватить власть в государстве, ни унаследовать ее, ибо по закону этой страны только физически здоровый человек может управлять народом. Теперь что касается негостеприимного города, то в нем живут два мальчика-сироты. К тому времени, когда они вырастут, стена будет вновь разрушена и под ней мальчики найдут клад, оставленный им в наследство. Они будут достаточно сильны, чтобы завладеть сокровищами и улучшить характер людей их города, -- это их предназначение. А теперь иди с миром, ты свободен. Это сказание рассказывается и пересказывается монахами на Среднем Востоке как христианская история и служит для них источником вдохновения, как писал Джеста Романорум. Говорят, что рассказ впервые появился в "Пустыннике" Париелла. Католические священники уверяли в его испанском происхождении. Так как никто не предполагал, что этот рассказ пришел с Востока, в течение долгого времени на Западе, по-видимому, не связывали его с суфиями, даже не замечали, что он есть в Коране, глава 18, "Пещера". В настоящем варианте он был рассказан Джан-Фишан-Ханом. КАК БЫЛО ЗАРАБОТАНО ЗНАНИЕ Давным-давно жил человек, решивший однажды, что он нуждается в знании. Он оставил свою родину и отправился к дому одного ученого человека. Войдя к мудрецу, ищущий сказал: -- Суфий, ты мудрый человек. Надели меня частью знания, чтобы я мог увеличить его и стать достойным его, ибо сейчас я чувствую себя ничтожеством. Суфий ответил: -- Я могу дать тебе знание, но только в обмен на то, в чем я сам нуждаюсь. Принеси мне небольшой коврик. Я должен отдать его человеку, который в дальнейшем будет способен продолжать нашу святую работу. Человек отправился в ковровую лавку. -- Дай мне ковер, но только маленький, -- сказал он ковроделу. -- Я отнесу его суфию, который даст мне за это знание. Ему нужен ковер, чтобы отдать человеку, который будет продолжать нашу святую работу. Ковродел ответил: -- Что ты мне рассказываешь о каком-то знании, суфии и человеке, который будет пользоваться ковром. Какое мне дело до этого? Чтобы соткать ковер, мне нужны нитки. Принеси мне немного ниток, и я помогу тебе. Человек снова отправился в путь на поиски того, кто дал бы ему ниток. Разыскав прядильщицу, он обратился к ней: -- Прядильщица, дай мне ниток. Я отнесу их ковроделу, он даст мне ковер, этот ковер я отнесу суфию, который отдаст его тому, кто должен продолжать нашу святую работу, а за это я получу от суфия знание. Женщина ответила: -- Какая мне польза от того, что тебе нужны нитки? Ступай прочь со своими рассказами о себе, о суфии, о ковроделе и человеке, которому нужен ковер. Меня это нисколько не интересует. Разве ты не знаешь, что нитки делаются из шерсти?! Принесешь мне шерсть, получишь свои нитки. Итак, человек разыскал пастуха, пасущего коз и рассказал ему свою историю. -- Меня все это не касается, -- сказал пастух. -- Тебе нужна шерсть, чтобы получить знание, а мне нужны козы, чтобы настричь шерсти. Приведи мне козу, и ты получишь то, что желаешь. Теперь ищущий направился на поиски продавца коз. Вскоре он нашел его и поведал ему о своих трудностях, на что тот ответил: -- Что я знаю о знании, нитках или коврах? Все, что я знаю, -- это то, что у каждого свои нужды. Поговорим лучше о том, что нужно мне, и если ты мне в этом поможешь, я помогу тебе. Вот тогда думай о своем знании, сколько твоей душе угодно. -- Что же тебе нужно? -- спросил ищущий. -- Мне нужен небольшой загон для коз, -- сказал торговец, -- потому что по ночам они разбредаются в разные стороны и доставляют мне немало хлопот. Сделай мне такой загон, и я дам тебе козу или даже две. И вот ищуший снова в пути. Расспросы привели его в мастерскую плотника, который, услышав его историю, сказал: -- Да, я могу сделать загон, а что касается остального, то можешь не посвящать меня во все подробности твоего дела, потому что я нисколько не интересуюсь коврами, знанием и тому подобным. Но у меня есть одно заветное желание, и в твоих интересах помочь мне его осуществить. -- Какое же это желание? -- Я хочу жениться, но, кажется, ни одна женщина не согласится стать моей женой. Найди мне жену, и мы продолжим наш разговор. Выйдя из дома плотника, иищущий тут же стал всех расспрашивать, где можно найти сваху. Когда он нашел ее и все рассказал, она ответила: -- Я знаю молодую женщину, которая мечтает выйти замуж как раз за такого плотника, которого ты описываешь. Она все время думает о нем и не находит себе покоя. Это просто чудо, что такой человек в самом деле существует. Какое счастье, что она услышит о нем от тебя и меня! Но какая мне от этого польза? Каждый человек желает то, что он желает; людям кажется, что они в чем-то нуждаются или чего-то хотят; они или воображают, что им нужна помощь, или иногда им в самом деле нужна помощь... Но никто еще не заговорил о том, что нужно мне". -- А что нужно тебе? -- спросил ищущий. -- Я хочу одного, -- сказала женщина, -- и это мечта всей моей жизни. Помоги мне достичь желаемого, и я сделаю для тебя все, что ты просишь. Единственное, чего я желаю, ибо все остальное я уже испытала, -- это знание. -- Но без ковра мы не сможем добыть знание! -- Я не знаю, что такое знание, но уверена, что это не ковер. -- Конечно, знание не ковер, -- сказал ищущий, стараясь сохранить терпение, -- но если мы найдем женщину для плотника, он сделает нам загон для коз. Торговец даст нам козу, и мы получим от пастуха шерсть. Мы отвезем ее к прядильщице и получим от нее нитки, которые обменяем у ковродела на ковер. Этот ковер мы отдадим суфию и получим от него знание. -- Вся твоя затея представляется мне какой-то чепухой, -- возразила женщина, -- и не надо меня убеждать, я ни за что не поверю тебе. И не обращая больше внимания на его просьбы и доводы, сваха прогнала его. Все эти мытарства заставили его первый раз в жизни испытать отчаяние, так что он потерял почти всякую веру в людей. Он даже усомнился, сможет ли использовать знание, если его получит, и недоумевал, почему все люди заботятся только о себе. Но постепенно он снова возвратился к мыслям о ковре и ни о чем другом больше не думал. Однажды ищущий проходил по улицам одного торгового города, бормоча что-то себе под нос. Какой-то купец обратил на него внимание и пошел за ним, чтобы услышать, о чем он бубнит. Ищущий же повторял сам себе: "Ковер нужно отдать человеку, чтобы он мог продолжать нашу святую работу". Услышав эти слова, купец понял, что странник не из обычных людей, и обратился к нему: "О странствующий дервиш, я не понимаю твоей молитвы, но глубоко почитаю таких, как ты, стоящих на пути истины. Я хочу попросить тебя о помощи, ибо знаю что люди суфийского пути выполняют в обществе особую миссию. Прояви ко мне сострадание". Странник поднял глаза и, взглянув на купца, увидел на его лице глубокую печаль. -- Я страдающий и само страдание, -- произнес он. -- Тебя, несомненно, постигло какое-то горе, но у меня ничего нет. Я не могу добыть для себя даже немного ниток, в которых нуждаюсь, но ладно, расскажи мне о своем горе, и я постараюсь тебе помочь. -- Знай, о счастливый человек, -- начал купец, -- у меня есть единственная дочь, которая прекрасна собой, и я люблю ее больше жизни. Она одержима каким-то недугом, от которого день ото дня чахнет. Осмотри ее, прошу тебя, может быть, ты сможешь ее исцелить. В словах купца было столько страдания и вместе с тем столько надежды, что ищущий не мог ему отказать и пошел с ним к его дочери. Как только девушка увидела странника, она сказала: "Я не знаю, кто ты такой, но чувствую, что только ты сумеешь мне помочь, и никто больше. Я влюблена в одного плотника и страдаю от разлуки с ним". И она назвала имя того человека, которого ищущий просил сделать загон для коз. Ищущий вышел к купцу и сказал: -- Твоя дочь желает выйти замуж за одного уважаемого плотника, которого я знаю. Это известие весьма обрадовало купца, дочь все время говорила о каком-то плотнике, но он считал эти разговоры плодом ее больного рассудка и никак не предполагал, что болезнь девушки от сильной любви. Он в самом деле думал, что она не в своем уме. Итак, ищущий снова отправился к плотнику и рассказал ему о девушке. Плотник построил загон, за что продавец скота подарил ищущему нескольких породистых коз. Этих коз ищущий отвел к пастуху и получил от него шерсть, которую обменял у прядильщицы на нитки, и, отдав их ковроделу, взял у него небольшой коврик. Добыв, наконец, коврик, ищущий отправился опять к дому суфия. -- Теперь я могу дать тебе знание, -- сказал мудрец, -- ибо ты не смог бы принести этот коврик, если бы не потрудился ради него, а не только ради себя. Это сказание красноречиво изображает тот факт, что суфийский мастер, зная "скрытое измерение" жизни, заставляет своего ученика (иногда используя его для своих целей) подвергаться развитию, даже вопреки желанию ученика. Сказание взято из устных преданий бадакшенских дервишей. Здесь оно представлено в виде сказки, и в этом варианте принадлежит Квададде Мухаммаду Баба Самаси. Он был великим мастером ордена Хаджиганийа, третьим в истории школы от Бахааддина. ЛАВКА СВЕТИЛЬНИКОВ Как-то темной ночью на пустынной дороге встретились два человека. -- Я ищу лавку, которая называется "Лавка светильников", она должна быть где-то поблизости, -- сказал первый человек. -- Я как раз живу в этих местах и могу показать тебе дорогу, -- сказал второй. -- Я мог бы найти ее и сам; мне были даны указания. -- Зачем же ты спрашиваешь меня? -- Просто спрашиваю. -- Ты, видно, ищешь собеседника, а не помощи. -- Да, наверное, так и есть. -- Но ведь тебе лучше было бы получить дальнейшие указания от местного жителя, раз уж ты так далеко зашел, особен-но потому, что далее начинается очень трудный путь. -- Я полностью полагаюсь на первоначальные инструкции, которые помогли мне добраться сюда. Я не уверен, что могу доверять кому-то еще. -- Итак, ты был способен поверить первоначальной инфор-мации, но тебя не научили, как узнать того, кому следует доверять в дальнейшем? -- Да, это так. -- Есть ли у тебя еще какая-либо цель? -- Нет, только найти "Лавку светильников". -- Не мог бы ты ответить на такой вопрос: почему ты ее ищешь? -- Потому, что мне было совершенно авторитетно сказано, что там, где имеются светильники, есть также и средства, помогающие человеку читать в темноте. -- Ты прав. Но это предположение, а также обрывок инфор-мации. Есть еще предварительные требования. Знаешь ли ты об этом? -- Не понимаю, о чем ты? -- Предварительное требование к чтению с помощью светильников состоит в том, что ты уже должен уметь читать. -- Ты не сможешь этого доказать. -- Конечно, не в такую темную ночь. -- А что такое "обрывок информации"? -- Обрывок информации в данном случае состоит в том, что лавка светильников находится по-прежнему там, где находилась всегда, но сами светильники унесены в другое место. -- Я не знаю, что такое "светильники", но мне кажется очевидным, что "Лавка светильников" -- это место, где их можно приобрести, поэтому ее и называют, "Лавкой светильников". -- Ты прав, но дело в том, что "Лавка светильников" может иметь два различных значения: во-первых, это может означать "место, где можно приобрести светильники", а во-вторых, "место, где когда-то их можно было достать, но где их уже нет". -- Ты не можешь это доказать. -- Знаешь, ты можешь показаться многим людям круглым идиотом. -- Тебя тоже многие люди могли бы назвать идиотом. Ты, вероятно, преследуешь скрытую цель посылать покупателей туда, где светильники продают твои товарищи, или возможно, что ты вовсе не желаешь, чтобы я приобрел светильник. -- Я хуже, чем ты думаешь. Вместо того, чтобы обещать тебе "Лавку светильников" и поощрять твое предположение, что там ты найдешь решение своих проблем, я прежде всего проверяю, умеешь ли ты читать. Я узнаю, приходилось ли тебе уже бывать поблизости от такой лавки или светильник можно приобрести для тебя каким-либо иным путем. Двое печально посмотрели друг на друга и разошлись. Автор этой истории -- Шейх Пир Шатари. Он, как считается, находился в телепатическом контакте с "учителями прошлого, настоящего и будущего", и они передавали свои учения через его особые истории, описывающие эпизоды из повседневной жизни общества. ЭКИПАЖ Изучение человека включает в себя три науки. Первая -- это наука обычного знания; вторая -- наука необычных духовных состояний, часто называемых экстазом, и наконец, третья и наиболее важная наука -- наука истинной реальности: наука, занимающаяся изучением того, что неизмеримо выше предметов изучения первых двух наук. Только реальное внутреннее знание приносит знание науки истинной реальности. Первые две науки только отражают, каждая по-своему, третью науку. Они почти бесполезны без нее. Представим себе кучера. Он сидит на козлах экипажа и управляет лошадью, которая тянет за собой экипаж. Экипаж -- это интеллект, высшая форма, в пределах которой мы находимся, когда осознаем свое существование и решаем, что нам делать. Экипаж дает возможность лошади и ездоку действовать. Это то, что мы называем "ташкил", внешняя оболочка или формулировка. Лошадь, являющаяся движущей силой, символизирует энергию, называемую иногда "эмоциональным состоянием", а иногда как-нибудь иначе. Она необходима, чтобы привести в движение экипаж. Человек, в нашей схеме, есть тот, кто воспринимает наилучшим образом цель и возможности ситуации и направляет экипаж в заданном направлении. Каждый из этих трех элементов, взятый в отдельности, способен выполнять свои функции, причем достаточно правильно. Но общая функция, которую мы называем движением экипажа (к цели), не может осуществляться до тех пор, пока действия трех элементов не будут согласованы правильным образом. Только "человек" -- реальное "я" -- знает необходимость "экипажа", "лошади" и "кучера" друг в друге, а также знает, как связать их действия. Великая работа, в понимании суфиев, есть знание того, как привести в гармонию функции описанных трех элементов. Слишком много седоков, неподходящая лошадь, чересчур легкий или тяжелый экипаж -- и результат не будет достигнут. Этот отрывок записан в дервишском манускрипте на персидском языке. Различные варианты его найдены в таких географически удаленных друг от друга школах, как дамасская и делийская. ХРОМОЙ И СЛЕПОЙ Хромой человек однажды вошел в сераль (постоялый двор) и устроился там среди других посетителей. "Из-за моей хромоты я лишен возможности быстро передви-гаться и не успею на султанский пир", -- сказал он своему соседу. Человек, к которому он обратился, поднял голову и сказал: -- Я тоже приглашен на пир, но мне еще труднее попасть туда, чем тебе, потому что я слеп и не вижу дороги. Тут в их разговор вмешался третий посетитель. Он сказал: -- Вдвоем вы располагаете средством достичь вашей цели, если только согласитесь воспользоваться этим средством. Слепой может отправиться в путь, неся на спине хромого. Вы должны использовать ноги слепого, чтобы идти, и зрение хромого, чтобы его направлять. Вот так эти двое достигли цели, где их ожидал невиданный доселе пир. По дороге они остановились на отдых в другом серале. Здесь они повстречали еще двух несчастных, которые также хотели попасть на пир и не могли. Слепой и хромой стали им объяснять свой метод, но один из этих людей был глухим, а другой немым. Немой слышал их объяснения, но не мог передать их своему приятелю. Глухой мог говорить, но ему нечего было сказать. Эти двое не попали на пир потому, что в это время побли-зости не оказалось того третьего человека, который прежде всего объяснил бы им особенность их трудности, а уж потом подсказал бы, как эту трудность преодолеть. Рассказывают, что великий Абдул Кадир завещал свой залатанный суфийский халат наследнику мантии, который должен был родиться почти через шестьсот лет после его смерти. В 1563 году сейид Сикандар Шах из ордена Кадирийа, унаследовавший право передачи мантии, определил местонахождение предсказанного наследника -- шейха Ахмеда Фарики из Сиркхинда -- и передал ему полномочия главы ордена. Этот накшбандийский учитель был к тому времени посвящен в шестнадцать дервишских орденов своим отцом, который в долгих и опасных странствиях искал и собирал по крупицам разрозненное суфийское знание. Считается, что именно в Сиркхинде предсказано появиться великому Учителю, и преемник святых ждал своего воплощения в течение нескольких поколений. Следствием появления Фарики и признания его руководителями всех орденов того времени является то, что сейчас накшбандийцы посвящают своих учеников во все четыре основных течения суфизма: Чиштийа, Кадирийа, Сухравардийа и Накшбандийа. Сказание "Хромой и слепой" приписывается шейху Ахмеду Фарики. Предполагается, что оно должно читаться только после того, как ученик получил от своего мастера особые объяснения или после изучения истории Хакима Санаи "Слепые и слон". СЛУГИ И ДОМ Жил некогда один мудрый и добрый человек, который владел большим домом. Он часто отправлялся в продолжительные путешествия и в таких случаях оставлял дом на попечение своих слуг. Особенностью этих людей была какая-то поразительная забывчивость. Так например, временами они забывали, зачем и почему их оставили в доме, по нескольку раз выполняли одно и то же дело или полагали, что должны выполнять свои обязан