ая пушка. Терзибашьян издал хнычущий звук. Кейс увидел, что у армянина недостает большей части среднего пальца. Когда над городом затеплился серый рассвет, Молли приказала "мерседесу" отвезти ее и Кейса в Топкапай. Сразу после успешной поимки Финн и огромный турок по имени Махмуд подобрали с мостовой Ривейру - тот все еще был без сознания - и погрузили в машину. Через минуту прибыл "ситроен" за Терзибашьяном, который тоже уже готов был упасть в обморок. - Ты, придурок, - сказала Молли на прощание армянину, открывая для него дверцу машины. - Нужно было тихо сидеть в стороне. Я держала его на мушке с того момента, как он вышел за порог. Терзибашьян злобно посмотрел на нее. - Так или иначе, наши с тобой общие дела закончились. Молли толкнула его внутрь машины и захлопнула дверцу. - Не попадайся мне снова, убью, - сказала она на прощание белому лицу за тонированным стеклом. "Ситроен" покатил по улочке и, неуклюже свернув за угол, скрылся. Стамбул просыпался. "Мерседес" тихо шелестел шинами по улицам города. Кейс и Молли проехали мимо выхода туннеля со стороны Бееглу и углубились в лабиринт окраинных улочек с многоквартирными домами, чем-то напоминавших Кейсу Париж. - И куда мы приехали? - спросил он Молли, когда "мерседес" сам припарковался на асфальтовой опушке огромного сада около сераля. Ему уже надоело созерцать причудливый конгломерат стилей, который представлял собой Топкапай. - Когда-то это место было чем-то вроде личного дома терпимости для султана, - сказала Молли, вылезая наружу и потягиваясь. - Здесь он держал всю ораву своих баб. Теперь здесь музей. Вроде магазинчика Финна. Барахло расставлено в залах без всякой системы: огромные бриллианты, мечи, левая рука Иоанна Крестителя... - В камере с устройствами жизнеобеспечения? - Не-а. Мертвая. Ее заделали в бронзовую оправу с маленьким лючком на боку, чтобы христиане могли целовать ее на счастье. Турки утащили ее у христиан миллион лет назад, но не стали уничтожать, потому что это реликвия неверных. Они прошли по длинной дорожке, вымощенной прямоугольными каменными плитами. Посреди сада одиноко ржавела металлическая лань. Сойдя с дорожки и подходя к скульптуре, Кейс смотрел на нее с жалостью. Каблуки ботинок Молли с хрустом приминали жухлую, тронутую утренним заморозком траву. Где-то на Балканах уже собиралась с силами зима. - Этот Терзи - редкостный подонок, - сказала Молли. - Тайная полиция. Пыточных дел мастер. Без труда перекупается, особенно за такие деньги, какие выделил для этого Армитаж. Вокруг, на мокрых от дождя деревьях, запели птицы. - Я сделал то, о чем ты меня просила, - сказал Кейс. - Насчет Лондона. Разузнал кое-что, только пока не знаю, как это понимать. Он рассказал Молли историю Корто. - Ну, в общем-то, я уже знала, что среди участников операции "Броневой кулак" не было никого по имени Армитаж. - Молли пощелкала по ржавому боку лани. - Ты считаешь, что именно тот маленький компьютер вылечил его от шизы? В той французской больничке? - Я думаю, это сделал Зимнее Безмолвие, - сказал Кейс. Молли кивнула. - Однако я не могу с уверенностью утверждать, - сказал Кейс, - что Армитаж знает, что раньше он был Корто. Ведь когда его доставили в клинику, он был вообще никем, поэтому, может быть, Зимнее Безмолвие просто... - Да. Просто заново создал его. Да. Молли повернулась, и они пошли дальше. - Похоже, именно так и есть. Знаешь, у Армитажа нет никакой личной жизни. Совсем никакой. Я никогда за ним ничего такого не замечала. Глядя на любого человека, можно представить себе, что он делает, когда остается один. Но только не Армитаж. Наверное, просто сидит и смотрит в стену, понимаешь? Потом словно срабатывает какой-то переключатель, и он начинает бегать и суетиться, выполняя поручения Зимнего Безмолвия. - Тогда зачем ему этот архив в Лондоне? Ностальгия? - Возможно, он даже не знает о его существовании, - сказала Молли. - Может, архив просто зарегистрирован на его имя. - Об этом я не подумал, - сказал Кейс. - Я просто рассуждаю вслух... Насколько умны эти ИР, Кейс? - Зависит от многого. Одни не умнее собаки. Или домашней кошки. И все равно стоят кучу бабок. По-настоящему же умные, умные настолько, что тьюринговая полиция вокруг них так и вьется, стоят вообще безумных денег. - Послушай, ковбой, почему же так вышло, что эти ИР еще не прикончили тебя, не приплюснули тебе мозги? - Ну, - начал Кейс, - для начала, они редки. Большая их часть принадлежит военным, самые способные тем более, и туда мы предпочитаем не соваться. От них ведь сам айс и пошел, ты, наверно, в курсе? И потом, есть тьюринговая полиция, а с ней шутки плохи. - Кейс искоса глянул на Молли. - А вообще-то я просто никогда не совался к ним, и все. - Вы, жокеи, все одинаковы, - проворчала Молли. - Никакой фантазии. Они подошли к большому прямоугольному пруду с настолько прозрачной водой, что было видно, как карпы тычутся носами в стебли белых водяных цветов. Молли подобрала маленький голыш, бросила в воду и посмотрела на концентрические круги, расходящиеся от места падения. - Этот Зимнее Безмолвие... - сказала она. - Дело, в котором мы участвуем, это что-то очень серьезное, по крайней мере, мне так кажется. Сейчас мы там, где волны уже слишком низкие и широкие, и нам не виден камень, который упал в центр. Мы знаем, что там что-то происходит, но не знаем, зачем и почему. А я хочу знать, почему. Я хочу, чтобы ты связался с Зимним Безмолвием и поговорил с ним. - Я и поблизости от него не рискну пройти, не мечтай. - Постарайся. - Даже не надейся. - Попроси Котелка. - А что нам, интересно, понадобилось от Ривейры? - спросил Кейс, чтобы сменить тему разговора. Молли сплюнула в пруд. - Да Бог его знает. Я бы его убила при первой же возможности. Мне довелось посмотреть его досье. Он - этакий воинствующий Иуда. Чтобы получить удовлетворение в сексе, он должен твердо знать, что совершает предательство по отношению к предмету своей страсти. Так говорится в досье. И она должна полюбить его первой. Возможно, он при этом тоже ее любит. Терзи легко удалось организовать поимку Ривейры - он уже три года занимается здесь тем, что скупает политиков для тайной полиции. Может даже статься, что Терзи сам предупредил его и этот спектакль с монстром был заранее подстроен. Ривейра обработал за три года восемнадцать женщин. Все - от двадцати до двадцати пяти. Он для Терзи - основной поставщик инакомыслящих. - Молли засунула руки в карманы куртки. - Дело в том, что когда Ривейра находит ту, которой хочет обладать, первым делом ему нужно убедиться, что она изменила свои политические взгляды. Он способен менять свою личность так же легко, как костюм "Новых" - окраску. В его досье сказано, что это довольно редкий тип человека, таких примерно один на два миллиона. Из чего можно заключить, что люди еще не погрязли в пороках. Взгляд ее был направлен на белые цветы и ленивых рыб, а лицо было угрюмо. - Думаю, мне следует сделать для себя специальную страховку от Питера. Она подняла лицо, глянула на Кейса и холодно улыбнулась. - Что ты имеешь в виду? - Да так, ничего. Давай прокатимся обратно до Бееглу и постараемся подыскать там себе завтрак. У меня сегодня снова деловая ночь. Нужно будет собрать и вывезти барахло из квартиры Ривейры в Фенере, смотаться на базар и купить для него наркотики... - Купить для него наркотики? Чем же он заслужил подобное обхождение? Молли рассмеялась. - Он от своих доз вовсе не умирает, как когда-то ты, дорогуша. Похоже, он без своего снадобья просто не способен работать. К тому же, теперь, когда ты уже не такой тощий, как был, ты мне нравишься больше. - Молли улыбнулась. - Мне предстоит поездка к его поставщику Али за товаром. А ты терпи дальше. Армитаж ждал Кейса в их с Молли номере в "Хилтоне". - Ну, пора собирать чемоданы, - сказал он, и Кейс попытался найти за водянистыми голубыми глазами и смуглой маской человека по имени Корто. Он вспомнил Тибу и Вейджа. Боссы выше определенного уровня начинают скрывать свою личную жизнь, Кейсу это было известно. Но у Вейджа все же были друзья, любовницы. И даже, по слухам, дети. Пустота, которую Кейс видел за Армитажем, была чем-то другим. - Куда теперь? - спросил Кейс. - В какой климат? - Климата там нет, только погода, - невозмутимо ответил Армитаж. - Вот. Прочитай эти брошюры. Он бросил что-то на кофейный столик и встал. - Как там Ривейра, с ним все в порядке? Его уже проверили? Где Финн? - С Ривейрой все хорошо. Финн уже летит домой. Армитаж улыбнулся, но его улыбка означала не больше, чем подергивание усика какого-нибудь насекомого. Золотой браслет на запястье Армитажа звякнул, когда он, вытянув руку вперед, легонько толкнул Кейса в грудь. - Не пытайся умничать. Эти маленькие капсулы уже начали потихоньку растворяться, и тебе никогда не узнать, сколько у тебя осталось времени. Кейс сохранил спокойное выражение лица и заставил себя кивнуть. Когда Армитаж ушел, Кейс взял одну из брошюр. Все они были красочно отпечатаны на дорогой бумаге и содержали текст на французском, турецком и английском. ВОЛЬНАЯ СТОРОНА - ЗАЧЕМ ЖДАТЬ? Для них уже было заказано четыре билета на рейс турецкой авиакомпании из аэропорта Эсилкои. В Париже предстояла пересадка на челнок японской авиакомпании. Кейс сидел в вестибюле стамбульского "Хилтона" и следил за тем, как Ривейра разглядывает поддельные обломки византийских древностей в стеклянной витрине магазинчика сувениров. Армитаж в наброшенном на плечи, на манер плащ-палатки, полувоенном пальто стоял на страже в дверях магазина. Ривейра был стройным блондином со вкрадчивой речью, его английский лился свободно, без малейших признаков акцента. Молли сказала, что Ривейре тридцать, но по его внешности определить возраст было затруднительно. Молли также сказала, что Ривейра - абсолютный космополит, то есть не имеет никакого гражданства, и разъезжает с фальшивым датским паспортом. Родился он среди развалин, окольцовывающих оплавленный центр бывшего Бонна. Три маленьких японских туриста, вежливо улыбнувшись Армитажу, суетливо проскользнули в магазинчик. Армитаж подчеркнуто быстро и недвусмысленно прошел к витрине и встал у Ривейры за спиной. Ривейра повернулся к нему и улыбнулся. Он был необыкновенно прекрасен; как решил для себя Кейс, внешность Ривейры тоже была делом рук хирургов Тибы. Тонкая и продуманная работа, ничего общего со смесью примитивной броскости поп-звезд - лицом Армитажа. Лоб Ривейры был высоким и гладким, серые глаза спокойными и холодными. Его нос производил впечатление некогда превосходно вылепленного, затем сломанного и несколько неуклюже поправленного. Четко очерченные челюсти и промелькивающая улыбка намекали на непреклонную мужественность облика. Зубы у Ривейры были мелкие, ровные и чрезвычайно белые. Со своего наблюдательного пункта Кейс видел белые пальцы Питера, выбивающие дробь над поддельными осколками древних скульптур. Ривейра вел себя спокойно, совсем не так, как можно было бы ожидать от человека, на которого вчера вечером напали, усыпили выстрелом из иглострела, похитили, подвергли досмотру у Финна и заставили присоединиться к их компании под командованием Армитажа. Кейс бросил взгляд на часы. Молли уже следовало вернуться из похода за наркотиками. - Могу поспорить, что ты, сволочь, и сейчас под кайфом, - сказал он, обращаясь к вестибюлю гостиницы. Седеющая итальянская матрона в белом кожаном смокинге опустила на нос очки с эмблемой "Порше" и строго посмотрела поверх них на Кейса. Кейс широко улыбнулся ей в ответ, поднялся с места и закинул сумку на плечо. Ему нужно было запастись в дорогу сигаретами. У него мелькнула мысль - разрешено ли вообще курить на японских челноках? - Ну, пока, мадам, - сказал он даме, которая поспешно водрузила очки на прежнее место и отвернулась. Сигареты продавались в магазинчике сувениров, но Кейсу не хотелось получить шанс вступить в разговор с Армитажем или Ривейрой. Он пересек вестибюль и в нише, в конце ряда телефонов-автоматов, нашел торговый автомат. Кейс покопался в кармане, вытащил пригоршню местных монет и один за другим начал бросать в щель торгового автомата кружки из легкого сплава, бессознательно изумляясь анахронизму процесса. Телефон рядом с ним зазвонил. Кейс машинально снял трубку. - Да? В трубке - мелодичные переключения на линии, слабые, почти неслышные голоса перекликаются в беспросветной дали, и звук, напоминающий шум ветра. Затем: - Здравствуй, Кейс. Монетка в пятьдесят лир выпала из его руки, звякнула о мраморный пол и закатилась под брюхо торгового автомата. - Это Зимнее Безмолвие, Кейс. Пришло время нам поговорить. Голос в трубке был синтезированным, компьютерным. - Разве ты не хочешь поговорить со мной, Кейс? Кейс повесил трубку. Забыв о сигаретах, Кейс возвращался к своему креслу вдоль длинного ряда телефонов-автоматов. И каждый из них звонил, один раз, когда Кейс проходил мимо.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Полночь на рю Жюль Верн *  8 Архипелаг. Острова. Торы, веретена, кластеры - скопления герметичных шаров. Человеческая ДНК поднималась по гравитационному колодцу и расплывалась по космосу подобно каплям масла. Задайте Вашему терминалу показать на мониторе плотность информационного обмена в архипелаге L-5. Один из сегментов зардеет красным - прямоугольный элемент, наиболее заметный из всего на экране. Вольная сторона. Вольная Сторона - это много разных понятий, и не все они очевидны туристу, поднявшемуся и спустившемуся в челноке по колодцу. Вольная Сторона - это деловой и финансовый центр, дворец наслаждений и свободная экономическая зона, пограничный город и курорт. Вольная Сторона - это Лас-Вегас и висячие сады Вавилона, орбитальная Женева и родовой замок взращенного на научной основе рафинированного семейства, промышленного клана Тесье-Ашпул... Следуя на турецком лайнере в Париж, они сидели все вместе в первом классе, Молли у окна, Кейс рядом с ней, Ривейра и Армитаж у прохода. Один раз, когда самолет совершал вираж над морем, Кейс увидел на месте греческого островного городка блеск драгоценностей. И один раз, протянув руку к своей выпивке, заметил, как в глубине его бурбона с водой промелькнуло что-то, напоминающее гигантский человеческий сперматозоид. Молли наклонилась через Кейса и с маху ударила Ривейру по лицу, один раз. - Нет, детка. Не нужно игр. Если ты будешь играть со мною так - я могу сделать тебе очень больно. Я смогу сделать очень больно, не причиняя никакого вреда. И мне это доставит удовольствие, поверь. Кейс машинально повернулся, чтобы проверить реакцию Армитажа. Гладкое лицо бывшего полковника было спокойным, голубые глаза настороженными, но без капли злобы. - Она права, Питер. Не надо. Кейс повернулся обратно к Молли, как раз вовремя, чтобы заметить мелькнувшую перед ней черную розу, лепестки которой блестели так, будто были из кожи, а черный стебель щетинился хромированными шипами. Питер Ривейра сладко улыбнулся, закрыл глаза и мгновенно провалился в сон. Молли отвернулась к темному окну, в котором отразились ее очки. - Ты уже бывал наверху, Кейс? - спросила его Молли, когда он, ерзая, устраивался в глубоком мягком противоперегрузочном кресле челнока. - Нет. Я никогда, в общем-то, не любил путешествовать. Только ради дела. Стюард установил датчики на левом запястье и возле уха Кейса. - Надеюсь, ты не страдаешь повышенным СКА? - спросила Молли. - Тошнит ли меня в самолетах? Никогда. - Это не одно и то же. При нулевой силе тяжести биение сердца ускоряется и вестибулярный аппарат перестает действовать. Следует удар по твоим бойцовским рефлексам, тебе вдруг хочется бежать со всех ног незнамо куда, в кровь впрыскивается мощная доза адреналина. Стюард занялся Ривейрой, выкопав из своей красной пластиковой сумочки еще одну пару тродов. Кейс повернул голову и поискал очертания старого аэропорта Орли, но посадочную площадку челнока изолировала от окружающего мира изящная чаша отражателя из мокрого от дождя бетона. Ближайший к ним челнок, видный из окна, украшала арабская вязь, похожая на красные брызги. Кейс закрыл глаза и сказал себе, что челнок - это всего-навсего большой самолет, который летает очень высоко. В челноке пахло точно так же, как в самолете: новой одеждой и жевательной резинкой, а также сниженным давлением воздуха. Кейс слушал проникающее в салон органное пение двигателей и ждал. Через двадцать минут гравитация придавила его, точно огромная мягкая лапа с костями из древнего камня. Синдром космической адаптации у Кейса проявился даже тяжелее, чем опасалась Молли, но все кончилось довольно быстро, и вскоре он смог уснуть. Стюард разбудил его, когда челнок начал стыковку с причальным сегментом кластера японской авиакомпании. - Теперь пересадка на рейс до Вольной Стороны? - спросил Кейс, тоскливо рассматривая обломок "Ехэюань", плавно всплывший из его нагрудного кармана и танцующий в десяти сантиметрах от его носа. Во время полета в челноках курить было запрещено. - Нет, нам предстоят небольшие предварительные процедуры в соответствии с загадочными планами босса. Сейчас мы возьмем такси до Сиона, кластер Сион. Молли дотронулась до кнопки-застежки своего пояса и начала освобождаться от удерживающих ремней и выбираться из облегающего пластика кресла. - Интересный выбор маршрута, как ты думаешь? - В каком смысле? - Дреды и расты, вот чего. Этой колонии уже лет тридцать. - И что в ней такого? - Увидишь. По мне, место вовсе не плохое. Тебе тоже должно понравиться - там тебе разрешат курить. Сион был основан пятью рабочими, которые отказались возвращаться на землю, повернулись спиной к колодцу и начали собственное строительство. Пока в центральном торе их колонии не появилась вращательная сила тяжести, они страдали от потери кальция и дистрофии сердца. Очертания Сиона за круглыми окнами пузыря такси напоминали Кейсу лоскутное одеяло архитектуры Стамбула. Некрашеные стены разных по размеру модулей были исписаны нанесенными лазером инициалами строителей-сварщиков и символами Растафари. Молли и тощий сионит по имени Аэрол помогли Кейсу одолеть безгравитационный коридор, идущий вдоль оси малого тора. Вновь захлестнутый тошнотворной волной СКА, Кейс потерял из вида Армитажа и Ривейру. - Сюда, - сказала Молли, направляя ноги Кейса в маленький люк над его головой. - Хватайся за скобы. Представь себе, что лезешь по скобам задом наперед, понял? Ты будешь двигаться к корпусу, а здесь это то же самое, что в условиях гравитации спускаться вниз. Дошло? В животе у Кейса шла революция. - Все будет ништяк, брат, - жизнерадостно сказал Аэрол, блеснув золотыми резцами. Непостижимым образом верх туннеля превратился в его дно. Кейс обрадовался чахлой силе тяжести, словно утопающий, внезапно попавший в воздушный пузырь. - Поднимайся, - сказала Молли. - Еще успеешь поцеловать здешнюю землю. Кейс, раскинув руки, плашмя лежал на пластике пола. Что-то ударило его по плечу. Он перевернулся на спину и увидел толстый моток эластичного кабеля. - Будем играть в домик, - сказала Молли. - Помоги мне растянуть это между стенами. Кейс окинул взглядом просторное пустое помещение, в котором оказался, и обнаружил, что во все стены комнаты без всякой системы вделаны стальные кольца. Натянув кабель между кольцами в соответствии со схемой, известной только Молли, они навесили на него обшарпанные листы желтого пластика. В процессе работы Кейс начал слышать, а точнее сказать, ощущать странную ритмичную музыку, доносящуюся непонятно откуда и, как казалось, пронизывающую кластер. Это "даб", мозаика чувств, собранная из необъятной библиотеки цифровых ритмов, - пояснила Молли, - здесь это что-то вроде религиозного служения, объединяющего население кластера. Кейс сидел, привалясь к одной из желтых стен собранного домика - она была легкой, но, похоже, довольно крепкой. Сион пах вареными овощами, человеком и ганджей. - Хорошо, - сказал Армитаж, стоя на коленях и глядя внутрь лабиринта тонких желтых стен. За ним прибрел и Ривейра, не очень хорошо чувствующий себя в условиях пониженной тяжести. - Где ты был, когда нужно было работать? - спросил Кейс у Ривейры. Питер открыл рот, но вместо ответа из его рта выплыла маленькая форель, за которой тянулась вереница радужных пузырей. Все это проплыло у Кейса перед лицом. - Во главе экспедиции, руководил. - Ривейра улыбнулся. Кейс рассмеялся. - Отлично, - продолжил Ривейра, - смейся, смейся. Я помог бы вам, но я не очень хорош там, где нужно работать руками. Он поднял руки ладонями вверх, и они внезапно удвоились. Четыре руки, четыре ладони. - Прикидываешься безобидным дурачком, да? - спросила Молли, вставая между Питером и Кейсом. - Та, - из люка появилась голова Аэрола, - ты, ковбой, айда со мной, брат. - Он насчет твоей деки, - пояснил Армитаж, - и прочего снаряжения. Помоги ему перенести все это от багажного отделения. - Больно ты бледный, чувак, - сказал Аэрол, когда Кейс вместе с ним толкал по воздуху через центральный коридор упакованную в пенопласт "Хосаку". - Может, похаваешь? У Кейса рот наполнился слюной, он истово замотал головой. Армитаж провозгласил восьмидесятичасовой привал. Молли и Кейсу было приказано тренироваться в невесомости, приспосабливаться к условиям работы при отсутствии силы тяжести. Сам Армитаж пообещал подготовить небольшой доклад о Вольной Стороне и вилле "Блуждающие огни". Неясным осталось, чем должен будет заниматься Ривейра, но Кейсу спрашивать не хотелось. Через несколько часов после прибытия на Сион Армитаж послал Кейса в желтый пластиковый дом, найти Ривейру и вызвать его для принятия пищи. Кейс обнаружил Питера на толстом пластиковом мате: свернувшись калачиком, подобно коту, совершенно голый и, на первый взгляд, спящий. Вокруг головы Ривейры вращался сияющий нимб из маленьких белых геометрических тел: кубов, сфер и пирамид. - Эй, Ривейра. Фигурки продолжали вращаться. Кейс вернулся и доложился Армитажу. - Он в полном отрубе, - сказала Молли, поднимая голову от разобранного на части иглострела. - Оставь его в покое. Оказалось, Армитаж боится, что невесомость повлияет на способность Кейса работать с Матрицей. - Никаких проблем, - убеждал его Кейс. - Стоит мне включиться, и меня здесь нет. Абсолютно неважно, где при этом находится мое тело. - У тебя повышенный уровень адреналина в крови, - сказал Армитаж. - Ты по-прежнему страдаешь от СКА. Но нам некогда ждать, чтобы твое тело привыкло к невесомости. Тебе придется научиться работать в таком состоянии. - Значит, во время дела я буду здесь? - Нет. Практикуйся, Кейс. Прямо сейчас. Вылезай в коридор... Инфопространство, такое, как его преподносила Матрица, фактически почти не было связано с местом физического расположения деки. Включившись, Кейс оказался перед знакомыми очертаниями ацтекской информационной пирамиды Надзорной Комиссии Северного Побережья. - Как дела, Котелок? - Какие дела, Кейс? Я же мертвяк. Пока ты пропадал, у меня с этой "Хосакой" было достаточно времени, чтобы уяснить это. - Ну, и каково оно? - Да никаково. - И тебя это беспокоит? - Того, что меня беспокоит, у меня как раз и нет. - Как это? - Был у меня один дружок. В русском лагере, в Сибири, отморозил себе большой палец. Ну, врачи и отрезали ему этот палец напрочь. Прошел месяц. И вот однажды ночью он никак не может уснуть, стонет и все время ворочается. Элрой, говорю я, что с тобой такое? Да палец чертов, говорит, чешется. Ну так почеши его, говорю я. Мак-Кой, отвечает он, это другой чертов палец. - Конструкт рассмеялся - точнее, Кейс догадался, что он смеется, потому что назвать смехом это было нельзя. Ощущение был очень неприятным - Кейса пробрал озноб, по его спине побежали мурашки. - Сделай мне одолжение, мальчик. - Какое, Котелок? - Когда ваши дела будут закончены, ты уж, пожалуйста, ради бога, сотри к черту этот конструкт. Сионитов Кейс не понимал напрочь. Аэрол на полном серьезе поведал Кейсу историю о ребенке, который вылупился из его лба и удрал в лес выращиваемой гидропонным способом конопли. - Очь маленький пацанчик, чувак, не длиньше твоего пальца. Аэрол с силой потер ладонью гладкую кожу на лбу и улыбнулся. - Это все ганджа, - объяснила Молли, когда Кейс пересказал ей эту историю. - Они особо не различают, в норме они или обкурились, понимаешь? Аэрол сказал тебе, что это произошло, - значит, это с ним произошло. Это не пустой треп, скорее, что-то типа поэзии жизни. Понял? Кейс с сомнением на лице кивнул. Разговаривая с кем-нибудь, сиониты всегда старались дотронуться до собеседника, положить, например, руку на плечо. Кейсу это не нравилось. - Эй, Аэрол, - позвал сионита Кейс, собираясь позаниматься с декой в коридоре. - Иди сюда, друг. Хочу показать тебе эту штуку. Кейс протянул в сторону Аэрола троды. Аэрол совершил медленный затяжной прыжок. Его босые ступни спружинили о вертикальную стальную стену, после чего он полностью остановил свое движение, зацепившись пальцами свободной руки за вентиляционную решетку. В другой руке сионита была прозрачная канистра с водой и сине-зелеными водорослями. Он спокойно мигнул и улыбнулся. - Попробуй, надень, - предложил ему троды Кейс. Аэрол принял троды, с помощью Кейса укрепил их на голове, потом закрыл глаза. Кейс включил деку. Аэрол затрясся. Кейс отключил питание. - Что ты там видел, друг? - Вавилон, - печально сказал Аэрол, вернул Кейсу троды и коротким толчком отправил свое тело дальше по коридору. Ривейра неподвижно сидел на пластиковом мате, вытянув вперед правую руку. Змея с отблескивающей драгоценными камнями чешуей, с глазами как сверкающие рубины, плотно обвивала своими кольцами руку Питера в нескольких сантиметрах выше локтя. Кейс как завороженный, не отрываясь смотрел на тоненькую, в палец, змейку, переливающуюся гранатовым и ярко-красным. Кольца змейки напряглись, туго стянув руку Ривейры. - Ну, иди и ты, - ласково сказал Питер восково-бледному скорпиону, стоящему посреди его повернутой вверх ладони. - Иди же. Скорпион качнул из стороны в сторону коричневатыми клешнями и засеменил вверх по руке, взбираясь строго по туманным отметинам голубых вен. Добравшись до внутренней стороны локтя, скорпион остановился, задрал хвост с жалом, и тот, как показалось Кейсу, завибрировал. Ривейра зашипел. Скорпион подобрался и нанес молниеносный удар хвостом, вонзив жало в кожу над вспухшей веной. Коралловая змея ослабила хватку, Ривейра откинулся на спину и спокойно, глубоко вздохнул. Наркотик начал действовать. Змея и скорпион исчезли, в левой руке Питера оказался молочно-белый шприц. - "Если Господь Бог и создал что-нибудь получше, он приберег это для себя". Тебе это знакомо, Кейс? - Ага, - сказал Кейс. - Я слышал, как то же самое говорили о тысячах других подобных штук. Ты всегда подаешь это в виде маленького шоу? Ривейра ослабил и снял с руки пластиковый хирургический жгут. - Да. Так интереснее. Он улыбнулся. Его глаза вновь стали холодными, а щеки порозовели. - Я попросил вставить мне в вену, сразу над локтем, мембрану, так что о состоянии иглы могу не беспокоиться. - Это больно? Блестящие глаза встретились с глазами Кейса. - Конечно, больно. Но это же часть ритуала, не так ли? - Я бы предпочел кожный диск, - сказал Кейс. - Извращенец, - Ривейра фыркнул и рассмеялся, натягивая белую рубаху с короткими рукавами. - Должно быть, это приятно, - сказал Кейс, поднимаясь следом за Питером. - А сам как, бываешь под кайфом, Кейс? - Мне пришлось бросить это занятие. - Вольная Сторона, - сказал Армитаж, прикасаясь пальцем к панели маленького голографического проектора "Браун". Изображение, длиной от кончика до кончика приблизительно метра три, всколыхнулось, расплылось чуть сильнее, затем стало четким. - Казино находятся вот здесь. Армитаж наклонился к скелетообразной конструкции и указал пальцем. - Отели, резиденции верхушки общества, самые крупные магазины - вот здесь. Его рука передвинулась. - Голубые зоны - озера. Армитаж прогулялся к другому концу модели. - Большая сигара. Суженная на концах. - Это мы и так прекрасно видим, - сказала Молли. - В местах сужения имеет место эффект гористой местности. Создается впечатление крутого подъема. Там даже все специально выложено камнем, но взбираться на эти горы легко. Чем выше поднимаетесь, тем меньше сила тяжести. Вот здесь, - Армитаж указал рукой, - спортивные сооружения. Велотрек. - Чего там? - Кейс наклонился вперед. - Здесь устраивают гонки на велосипедах, - объяснила Молли. - Низкая сила тяжести, покрышки с большим коэффициентом трения - и можно развить скорость выше ста километров в час. - Этот конец сигары к нашим планам отношения не имеет, - сказал Армитаж со своей обычной абсолютной серьезностью. - Черт, - воскликнула Молли, - а я, как назло, такая заядлая велосипедистка! Ривейра хихикнул. Армитаж снова переместился вдоль проекции. - Нас интересует вот этот конец сигары. Схематичное изображение внутренности Веретена в этом месте обрывалось, последний сегмент был пустым. - Здесь находится вилла "Блуждающие огни". Крутой спуск из нулевой гравитации, все подходы перекрыты. Единственный вход на виллу расположен вот здесь, в негравитационном центре. Полная невесомость. - И что там внутри, босс? - Ривейра наклонился вперед, вытянув шею. Около кончиков пальцев Армитажа в воздухе возникли пять маленьких блестящих фигурок. Армитаж отогнал их рукой, словно мошек. - Питер, - сказал он, - ты будешь первым, кто об этом что-нибудь разузнает. Ты устроишь так, чтобы тебя пригласили на виллу. Оказавшись внутри, дашь знать Молли, как пробраться на виллу ей. Кейс уставился в пустоту, обозначающую "Блуждающие огни", вспоминая сказку Финна: Смит, Джимми, говорящая голова и ниндзя. - Можно поподробнее? - спросил Ривейра. - Мне нужно продумать гардероб, сами понимаете. - Запоминайте названия здешних улиц, - сказал Армитаж, возвращаясь к середине модели. - Вот улица Исполнения Желаний. Это вот рю Жюль Верн. Ривейра закатил глаза. Пока Армитаж перечислял названия улиц Вольной Стороны, на его носу, щеках и подбородке выросла дюжина желто-розовых вулканического вида прыщей. Даже Молли не выдержала и рассмеялась. Армитаж замолчал, обвел присутствующих ледяным спокойным взглядом. - Прошу прощения, - сказал Ривейра, и прыщи мигнули и испарились. Кейс проснулся, потому что почувствовал: Молли, лежащая на мате рядом с ним, напряглась. Он четко ощущал это, но продолжал лежать в темноте, не зная, что делать. Когда она пришла в движение, ее скорость превышала способность его восприятия. Она оказалась на ногах и за пределами пластиковых стен их домика прежде, чем до него дошло, каким образом она так ловко проделала выход. - Нишкни, чувак. Кейс перекатился на грудь и высунул голову в образовавшуюся прореху. - Какого чер?.. - Заткнись. - Ты типа тот самый, чувак, - сказал голос сионита. - Типа Кошачий Глаз. И они Танцующая Бритва. Я Малькольм, сестра. Братья хотят говорить с тобой и ковбоем. - Какие братья? - Основатели, чувак. Старейшины Сиона, сечешь?.. - Если я стану выходить, свет разбудит босса, - прошептал Кейс. - Сейчас сделаем темно, - сказал человек. - Идем. Я и я отведут тебя к Основателям. - Ты знаешь, как быстро я могу перерезать тебе горло, друг? - Кончай ля-ля, сестра. Пошли. Два живых основателя Сиона были рано одряхлевшими стариками, что характерно для тех, кто провел большую часть жизни вне объятий гравитации. Их коричневые ноги, тощие от потери кальция, в пронзительно ярком отраженном солнечном свете казались хрупкими. Основатели плавали посреди красочных джунглей разноцветных растений, огненные фрески общины покрывали стены этого, очевидно, особого зала почти сплошь. Воздух был удушливым от смолистого духа благовоний. - Танцующая Бритва, - сказал один из Основателей, приветствуя Молли, появившуюся во входном люке. - Почти как в "Хлысте". - Это наши предания, сестра, - добавил другой Основатель. - Религиозные предания. Мы рады, что ты пришла вместе с Малькольмом. - Вы говорите не на местном наречии, - заметила Молли. - Я - выходец из Лос-Анджелеса, - ответил старик. Длинные дреды старца, похожие на серую шерсть, свалявшуюся колбасками, спускались по плечам подобно зарослям стелющейся растительности. - Очень много лет назад. По гравитационному колодцу. Прочь из Вавилона. Уводя наши племена к Дому. И теперь братья мои уподобляют тебя Танцующей Бритве. Молли вытянула вперед правую руку, и в задымленном воздухе блеснули лезвия. Другой Основатель рассмеялся, запрокинув голову. - Вскоре они придут, Последние Дни... Голоса. Голоса плачут и взывают к нам из пустоты, предрекая падение Вавилона... - Голоса. - Основатель из Лос-Анджелеса смотрел Кейсу прямо в глаза. - Мы слушаем все частоты. Следим за эфиром. И явился Голос, и говорил с нами языком нечеловеческим. И пропел нам могучий даб. - Он называл себя Зимним Безмолвием, - сказал другой старик. Кейс почувствовал, как руки его покрылись мурашками и похолодели. - Голос Безмолвия говорил с нами, - подхватил первый Основатель. - Безмолвие сказало, что мы должны помочь тебе. - Когда это было? - спросил Кейс. - За тридцать часов до того, как вы пришвартовались к Сиону. - Вы слышали этот голос раньше? - Нет, - сказал Основатель из Лос-Анджелеса, - и мы не были до конца уверены в том, с чем имеем дело. В близости Последних Дней можно ждать лживых пророчеств... - Послушайте, - сказал Кейс, - на самом деле это был ИР. Знаете, что это такое? Искусственный Разум. Музыку, которую вы слышали, он выкачал из ваших же банков данных и подал ее таким образом, чтобы вам это пришлось по душе... - Вавилон, - перебил Кейса другой Основатель, - прародитель сонма демонов, я и я ведаем это. Несметны орды их! - Как ты назвал меня, старик? - спросила Молли. - Танцующая Бритва. Ты - бич Вавилона, сестра, поражающий его прямо в черное сердце... - Что же конкретно говорил этот голос? - спросил Кейс. - Нас просили оказать вам помощь, - сказал Основатель, - дабы вы могли исполнить свой долг в преддверии Последних Дней. Морщинистое лицо старика казалось тревожным. - Нам сказано было послать вместе с вами Малькольма, на его буксире "Гарвей", в порт Вавилона на Вольной Стороне. Вот что надо сделать. - Малькольм крепкий парень, - сказал другой Основатель, - и праведный пилот. - Но мы решили послать и Аэрола на "Вавилонском рокере", дабы он присмотрел за "Гарвеем". В комнате повисла неловкая тишина. - Так в чем дело? - спросил Кейс. - Ваши парни будут работать на Армитажа, или это надо понимать как-то иначе? - Мы дали вам кров, - сказал лос-анджелесский Основатель. - Мы поддерживаем отношения с вашим миром, но здесь законы Вавилона не имеют силы. Наш закон - это слово Джа. Хотя на сей раз, возможно, мы ошибаемся. - Семь раз отмерь, один раз отрежь, - мягко добавил второй Основатель. - Пора идти, Кейс, пока Армитаж не заметил нашего отсутствия. - Малькольм о вас позаботится. Да пребудет с тобой Джа, сестра. 9 Буксир "Маркус Гарвей", стальной цилиндр девять метров в диаметре, скрипел и трясся, пока Малькольм у консоли пилота настраивал двигатель и навигационное оборудование. Распластанный в эластичном противоперегрузочном ложе, Кейс смотрел в мускулистую спину сионита, превозмогая скополаминовый туман. Он принял таблетку для ослабления тошнотворного СКА, но оказалось, что стимуляторы, составлявшие основу этого препарата, не проходят через его обновленную систему пищеварения, а лишь туманят голову. - Сколько времени займет перелет до Вольной Стороны? - спросила Молли из глубины своего ложа, расположенного рядом с пилотским креслом Малькольма. - Не должно быть долго, я позабочусь об этом, друга. - Вы, ребята, хоть когда-нибудь думаете в часах? - Сестра, время есть время, вот что я скажу. Не надо лишнего беспокойства, - сионит тряхнул дредами, - я и я прилетим на Вольную Сторону тогда, когда прилетим... - Кейс, - сказала Молли, - ты как, сделал уже что-нибудь, чтобы войти в контакт с нашим приятелем из Берна? Я имею в виду, когда ты сидел на Сионе включенный, шевелящий губами? - С нашим приятелем? - сказал Кейс. - Да, конечно. Нет. Я не разговаривал с ним. Но со мной случилась одна занятная телефонная история, еще в Стамбуле. И он рассказал Молли о звонящих телефонах в "Хилтоне". - Господи, - сказала она, - это был наш шанс. Почему ты бросил трубку? - Это мог быть кто угодно, - соврал Кейс. - Просто голосовой чип... Я не знал... Он пожал плечами. - Может, ты просто испугался, а? Кейс снова пожал плечами. - Так займись этим сейчас. - Чем? - Вот прямо сейчас. Хотя бы поговори об этом с Котелком. - Да у меня туман в голове, - запротестовал Кейс, но послушно протянул руку к тродам. Его дека и "Хосака" вместе c монитором высокого разрешения "Крей" были смонтированы за пилотским креслом Малькольма. Кейс напялил троды. "Маркус Гарвей" был слеплен на основе огромного старого русского скруббера - прямоугольная штуковина, исписанная символами Растафари, изрисованная знаками Львов Сиона и Чернозвездного Лайнера, а также красными, зелеными и желтыми налезающими друг на друга надписями по-русски. Кресло Малькольма и консоль пилота были забрызганы тропически-розовым, а с индикаторов и шкал краску явно соскребали лезвием. Шлюз на корме обрамляли гирлянда шаров-семафоров и длинные ленты полупрозрачного вещества, похожего на неопрятные пряди морских водорослей. Кейс глянул через плечо Малькольма на центральную консоль и увидел навигационную кривую: путь буксира был обозначен красными точками, Вольная Сторона - зеленым кружком. На глазах Кейса траектория буксира удлинилась еще на одну точку. Он включился. - Котелок? - Да. - Пробовал когда-нибудь влезть в ИР? - Конечно. Мне тогда тут же приплюснули мозги. В первый раз. Я резвился, забрался высоко, правда высоко, куда-то в коммерческий сектор в Рио. Большой биз, мультинациональный. Правительство Бразилии сверкало, что твоя рождественская елка. Я просто развлекался, без всяких там планов, понимаешь? А потом начал подбираться к одному из этих кубов, сидящему еще уровня на три выше. Подлез к нему и проделал проход. - Как это воспринимается визуально? - Белый куб. - А как ты узнал, что это был ИР? - Как я это узнал? Господи! Да плотнее айса я никогда не видел. Чем еще это могло быть? Даже у вояк - и то нет ничего подобного. Короче, я отключился и приказал моему компьютеру собрать сведения об этом кубе. - Ну и? - Он числится в категории машин Тьюринга. ИР. Большой компьютер в Рио, принадлежащий одной компании французиков. Кейс задумчиво пожевал нижнюю губу, устремив взгляд в бесконечный нейроэлектронный простор Матрицы, куда-то за уступы Надзорной Комиссии Северного Побережья. - Это были "Тесье-Ашпул", Котелок? - Ага, "Тесье". - И ты все-таки туда вернулся? - Конечно. Я был просто невменяем. Полагал, что смогу прорезать его. Прошел первые три слоя - и это все, о чем она написала мамочке. Мой паренек на подхвате почуял запах горелой кожи и сорвал с меня троды. Тот айс оказался настоящей сволочью. - И линии на твоей ЭЭГ были прямыми? - Ну, раз так говорят предания... Кейс отключился. - Черт, - выругался он. - Знаешь, на чем Котелок впервые заработал приплюснутость мозгов, а? Он пробовал пробиться в ИР. Милое дело... - Неужели тебя это остановит? - заметила Молли. - Вы с ним в паре не хуже атомной бомбы, разве не так? - Слушай, Котелок, - сказал Кейс. - Я хочу глянуть на ИР в Берне. Как по-твоему, есть причины воздержаться от этого? - Ну, если у тебя нет болезненного страха смерти... Кейс устремился прямиком в швейцарский банковский сектор и ощутил прилив детского восторга, глядя, как инфопространство движется, дрожит, расплывается, разжижается по его желанию. Надзорная Комиссия Северного Побережья исчезла, уступив место геометрической неразберихе коммерческих банков Цюриха. Кейс двинулся дальше, забирая к Берну. - Выше, - сказал конструкт. - Оно должно сидеть наверху. Кейс начал подъем через световые решетки - мелькание уровней, голубые сполохи. Да, здесь ему самое место, подумал Кейс. Зимнее Безмолвие воспринимался как простой куб белого света, и эта подчеркнутая простота подразумевала его исключительную цельность. - Выглядит неказисто, а? - сказал Котелок. - Но стоит прикоснуться к нему - и... - Я пошел вперед, прощупать, Котелок. - Да бога ради. Кейс приблизился к кубу еще на четыре узла решетки Матрицы. Под белой безликой поверхностью, нависшей теперь прямо над Кейсом, забурлили темные тени, подобные тысячам танцоров, кружащимся в вальсе за огромным запотевшим стеклом. - Оно знает, что мы здесь, - заметил Котелок. Кейс снова прикоснулся к клавишам, один раз; сместился на один узел вперед. На поверхности куба начал формироваться полосатый серый круг. - Котелок... - Назад, живо. Серая зона быстро вспухала, превращаясь в сферу и отделяясь от куба. Между пальцами Кейса и клавишами деки словно бы проскакивали искры, когда он трясущимися руками набирал команды как можно более спешного возврата. Матрица расплылась и понеслась в обратную сторону. Сфера над Кейсом потемнела, нацеливаясь на него. И опускаясь, настигая... - Выключайся! - кричал Котелок. Тьма ударила Кейса как молот. Холодный запах стали. Ледяные пальцы ласкают его спину. Из неоновых зарослей на него в упор смотрят лица: моряки, дельцы и шлюхи; а вверху над ними - отравленно-серебристое небо... - Слушай, Кейс, скажи, что с тобой, черт побери, ты сдурел или как? Мерное биение боли где-то на середине спины... Разбудили его стекающие по лицу капли дождя. Ноги покоились на мотках выброшенных за негодностью оптоволоконных кабелей. Волны звуков от аркады накатывали, стихали, накатывали снова... Кейс перевернулся на спину, сел и осмотрелся. Пучок света из полуоткрытого люка для технического обслуживания аркады освещал разбитые электронные платы и вывороченные наружу потроха игровой консоли. Бок консоли покрывали ряды стремительных японских иероглифов бледно-розового и желтого цвета. Кейс глянул вверх и увидел грязное пластиковое окно, сквозь которое сочился тусклый свет флуоресцентных ламп. Спина у Кейса болела. Болела где-то в позвоночнике. Он встал на ноги, отвел с глаз мокрые волосы. Что-то произошло... Кейс поискал по карманам деньги, но ничего не нашел, и от этого его передернуло. Куда исчезла его куртка? Он попробовал искать ее, заглядывая за изломанные консоли, потом махнул рукой. У него был навык чувствовать нинсейскую толпу. Сегодня толпа была пятничной. Линда, по всей видимости, должна быть в аркаде. У нее могли найтись деньги или хотя бы сигареты... Покашливая, отряхивая капли дождя с рубахи, Кейс направился, разрезая толпу, ко входу в аркаду. В грохоте игр сменялись и рассыпались голограммы, под низкой крышей, в суете под завязку заполненного автоматами и публикой зала, смешивались друг с другом призраки, пахло потом и длительным напряжением тела. Моряк в белой майке уничтожил в "Танковой войне" Бонн и с восторгом взирал на лазурную вспышку. Линда играла в "Замок колдуна", полностью поглощенная своим занятием, ее серые глаза были обведены черным карандашом, словно грязью. Кейс обнял Линду сзади, из-за спины. Она подняла голову, посмотрела на него и улыбнулась. - Эй? Как дела? Похоже, ты до ниточки промок. Он поцеловал Линду в щеку. - Ну вот, из-за тебя прошляпила игру, - укоризненно сказала она. - Посмотри сюда, ты, непутевый. Я прошла через семнадцать темниц, а теперь этот чертов вампир меня сцапал. Она протянула Кейсу сигарету. - Ты весь на взводе, приятель. Где ты был? - Не знаю. - Ширнулся, Кейс? Налакался? Наелся таблеток от девчонок Зона? - Может быть... Сколько прошло времени с тех пор, как мы виделись в последний раз? - Ого, так это была здорово сильная штука? - Линда удивленно смотрела на него. - Я права? - Нет. Что-то вроде провала в памяти... Я... я очнулся в переулке. - Может, кто-то хотел грохнуть тебя, приятель? Ты что, получил какие-то бабки за дело? Кейс покачал головой. - Ладно, с тобой все ясно. Тебе негде спать, Кейс? - Похоже на то. - Тогда пошли. - Линда взяла его под руку. - Сейчас раздобудем тебе кофе и что-нибудь поесть. Потом пойдем домой. Я действительно рада видеть тебя, приятель. Она крепко взяла Кейса за руку. Он улыбнулся. Что-то хрустнуло. Что-то сместилось в самой сути бытия. Аркада застыла, подернулась рябью... Линда исчезла. Память о недавних событиях всей тяжестью рухнула на него, затем воспоминания вдруг исчезли из его головы - и снова оказались там. Словно софтовый микромодуль, изъятый и снова вставленный в гнездо. Кейс услышал запах жареного мяса. Моряк в белой майке пропал. В аркаде было тихо и пустынно. Кейс медленно повернулся кругом, ссутулив плечи, невольно сжав руки в кулаки, готовый ко всему. Пусто. Мятая желтая обертка от конфеты, покачивавшаяся на краю консоли, наконец упала на пол и улеглась там среди сплющенных окурков и пластиковых стаканчиков. - У меня была сигарета, - сказал Кейс, посмотрев вниз на крепко сжатый кулак и побелевшие костяшки пальцев. - У меня была сигарета и девушка. И место, где спать. Ты слышишь меня, сукин ты сын? Слышишь? Эхо глухо разнеслось под сводами аркады, умирая в дали коридора игровых консолей. Кейс вышел на улицу. Дождь прекратился. Нинсей был совершенно пуст. На стенах домов мигали голограммы, неоновый перепляс покоя не ведал. Кейс уловил запах вареных овощей из тележки торговца с той стороны улицы. Около ноги Кейса лежала непочатая пачка "Ехэюань" и книжечка спичек. "ЖЮЛИУС ДИАН, ЭКСПОРТ-ИМПОРТ". Кейс уставился на знакомый логотип и надпись японскими иероглифами. - Лады, - сказал он, подбирая спички и распечатывая пачку сигарет. - Я тебя понял. Кейс неторопливо поднялся по ступенькам, ведущим к офису Диана. Не нужно спешки, говорил он себе. Только без суеты. Растекающиеся часы Дали по-прежнему показывали неправильное время. На столике а-ля Кандинский и на книжных шкафах стиля неоацтек лежали слои пыли. Стена белых транспортных фибергласовых упаковок наполняла комнату запахом имбиря. - Дверь закрыта? Кейс подождал с минуту, но ответа так и не последовало. Он пересек приемную, подошел к двери и толкнул ее. - Жюль? Медная лампа с темно-зеленым абажуром отбрасывала на письменный стол Диана ровное круглое пятно света. Кейс внимательно посмотрел на части старинной пишмашинки, на кассеты, мятые распечатки, липкую пластиковую упаковочную коробку, наполненную образцами имбирных сластей. В комнате никого не было. Кейс обошел вокруг стального стола, пинком убрав с дороги кресло Диана. Пистолет он нашел в скрипучей кожаной кобуре, приклеенной к тумбе стола серебристой липучкой. Это было антикварное оружие, "Магнум" .357 со спиленным стволом и без предохранительной скобы спускового крючка. Рукоятка револьвера была утолщена с помощью десятков слоев маскировочной ленты - старой, коричневой, с блестками слежавшейся грязи. Кейс выщелкнул барабан и осмотрел все шесть гнезд. Патроны были на месте. Тускло поблескивал мягкий свинец пуль. Зажав револьвер в правой руке, Кейс вышел из-за стола, обогнул его слева и встал в центре заваленного барахлом кабинета, подальше от круга света. - Я так полагаю, мне торопиться некуда - это твое представление. Но вся эта хрень, как бы это сказать, мне уже несколько... обрыдла. Кейс обеими руками поднял пистолет, прицелился в середину письменного стола и нажал на курок. Отдача чуть не оторвала ему кисти. Пламя выстрела полыхнуло в комнате с яркостью фотовспышки. Страдая от глухого болезненного звона в ушах, Кейс некоторое время смотрел на рваную дыру с зазубренными краями, образовавшуюся в центре стола. Разрывные пули. Он снова поднял пистолет. - Этого делать не стоило, сынок, - сказал Жюль, выходя из тени. На нем была фланелевая тройка цвета спаржи, полосатая рубашка и галстук-бабочка. Кейс повернулся, удерживая револьвер перед собой, и глянул поверх мушки в розовое нестареющее лицо Диана. - Не надо, - сказал Диан. - Ты и без того совершенно прав. В отношении того, что здесь происходит. В отношении того, кто я. Но все же следует уважать внутреннюю логику происходящего. Если ты спустишь курок, то увидишь очень много крови и мозгов и уйдет еще несколько часов - твоего относительного времени - на создание другого образа для выражения моих мыслей. Организовать все это было не так-то легко. О да, и прошу прощения за Линду, в аркаде. Поначалу я собирался разговаривать через нее, но все это я создаю из твоих воспоминаний, однако эмоциональная окраска... В общем, все это очень сложно. Я допустил ошибку. Извини... Кейс опустил пистолет. - Это, все вокруг, лишь Матрица. А ты - Зимнее Безмолвие. - Да. Все это насильственно поступает тебе в мозг через симстим твоей деки. Я рад, что смог перехватить тебя прежде, чем ты успел отключиться. Диан прошел за свой письменный стол, поправил кресло и уселся в него. - Присаживайся и ты, сынок. Нам есть о чем потолковать. - Ой ли? - Конечно, есть. И раньше было. Я был готов к этому разговору уже тогда, когда пытался связаться с тобой по телефону в Стамбуле. Времени у нас осталось не так много. Машина будет запущена в ближайшие дни, Кейс. Скоро ты возьмешься за дело. Диан выбрал из короба с леденцами-бонбон, сорвал полосатую обертку и сунул кончик конфеты в рот. - Присядь, - повторил он, посасывая леденец. Не спуская с Диана глаз, Кейс опустился на гнутое креслице перед письменным столом. Усевшись, положил руку с пистолетом себе на колени. - А теперь, - торжественно сказал Диан, - самый животрепещущий вопрос этих дней. Что такое, спрашиваешь ты себя, есть Зимнее Безмолвие? Я прав? - Более или менее. - Искусственный разум, но это ты уже знаешь. Итак. Твоя ошибка, логическая ошибка, заключается в том, что ты в своем сознании совмещаешь бытие Зимнего Безмолвия с его электронной основой в Берне. Диан шумно, с причмокиванием посасывал бонбон. - Тебе уже известно, что "Тесье-Ашпул" владеют еще одним ИР, не правда ли? В Рио. Я же, если только понятие "я" применимо ко мне - вопрос скорее метафизический, сам понимаешь, - я - это то, что организует действия Армитажа. Или Корто, который, кстати говоря, чрезвычайно нестабилен. Впрочем, он будет достаточно стабилен, - продолжил Диан, вытягивая из жилетного кармана инкрустированные золотые часы и щелчком открывая их, - еще примерно сутки. - Мне не ясна конечная цель этого дела. В чем смысл твоих действий? Если ты такой умный, черт возьми... - То почему не богатый? - Диан рассмеялся и с хрустом раскусил свой бонбон. - Ну знаешь, Кейс, я отвечу тебе, и думаю, что мой ответ не будет одним из того множества ответов, которые ты уже успел себе надумать. Зимнее Безмолвие - это не часть другого, так сказать, потенциального бытия. Я (позволь мне этот термин), если так можно выразиться, один из аспектов разума этого бытия. Это, пожалуй, в понятных для тебя аналогиях, похоже на то, как если бы ты имел дело с небольшой частью левой доли человеческого мозга. В подобном случае вряд ли имеет смысл говорить, что ты имеешь дело с человеком, - Диан улыбнулся. - История Корто - правда или нет? Ты проник в него через софтовый микромодуль во французском госпитале? - Да. И я создатель досье, найденного тобой в Лондоне. Выражаясь привычным тебе языком, я пытаюсь планировать ситуацию, но, говоря откровенно, это не мое амплуа. Я скорее импровизатор - вот мой главный талант. Видишь ли, мне гораздо проще разобраться с внезапным изменением обстоятельств, чем составить какой-то план... Уж так я устроен. Я способен перерабатывать огромные объемы информации, и перерабатывать очень быстро. Однако у меня ушло чрезвычайно много времени на то, чтобы собрать команду, в которую ты сейчас входишь. Корто был первым, и на нем все дело чуть не провалилось. Слишком далеко у него все зашло там, в Тулоне. Ел, испражнялся и мастурбировал где только мог. Но основа его мании была все та же: "Броневой кулак", предательство, слушание в Конгрессе. - Он все еще безумен? - Его нельзя рассматривать как личность, - Диан улыбнулся. - Я уверен, ты уже в курсе его слабостей. Но Корто - лишь часть операции, и обстоятельства складываются так, что скоро я буду уже не способен поддерживать тонкое равновесие в его мозгу. Он сорвется, очень скоро, Кейс, и поэтому я рассчитываю на тебя... - Это хорошо, ублюдок, - сказал Кейс и выстрелил Диану прямо в рот. То, что Жюль говорил о мозгах, оказалось правдой. И о крови - тоже. - Сестренка, - сказал Малькольм. - Что-то я стремаюсь... - Все в порядке, - сказала Молли. - Все так и должно быть. Эти ребята так работают, это их стиль. Он как будто бы мертв, но это длится всего несколько секунд... - Я втыкал в экран, ЭЭГ-сигнал типа показывал смерть. Сорок секунд никаких шевелений... - Сейчас с ним все в порядке. - Да ведь линии ЭЭГ были прямыми, как фиговы стропы, - возразил Малькольм. 10 Он пролежал без памяти все то время, пока они проходили таможню, поэтому за него говорила Молли. Малькольм остался на борту "Гарвея". Таможенный досмотр по прибытии на Вольную Сторону сводился в основном к проверке кредитоспособности. Первое, что Кейс увидел перед собой после того, как они оказались на внутренней поверхности Веретена, был филиал кофейного франчайзинга "Прекрасная дева". - Добро пожаловать на рю Жюль Верн, - сказала Молли. - Будут проблемы с ходьбой - просто смотри себе под ноги, и все. Здешние виды - подлая штука, если ты к ним не привык. Они стояли на широкой улице, казавшейся дном глубокого ущелья или каньона; магазины и здания по ее сторонам плавно уходили вверх, образуя склоны. Свет бил сверху сквозь массу зелени, ниспадающей с балконов и специальных стоек вверху, смонтированных повсюду. И солнце... Слишком яркое, ослепительное сияние, заливающее все вокруг, источала тщательно воспроизведенная лазурь небосклона французской Ривьеры. Кейс знал, что солнечный свет направляется сюда посредством системы зеркал Ладо-Эчисона, смонтированной на прочной двухмиллиметровой арматуре по всей длине Веретена (при этом эффект неба вокруг источника света непрерывно генерируется на базе библиотеки видеозаписей), и что если небо выключить, то через осветительную арматуру станут видны изгибы озер, крыши казино, другие улицы - но тело Кейса отказывалось воспринимать все эти здравые мысли. - Господи, - сказал он, - мне все это нравится еще меньше, чем СКА. - Привыкнешь. Я целый месяц работала здесь телохранителем у одного игорного воротилы. - Мне хочется скорее куда-нибудь под крышу, прилечь. - Лады, ключи от номера у меня уже в кармане. Что с тобой случилось, приятель, там, на буксире? Тебе приплюснули мозги? Кейс покачал головой. - Еще не знаю. Погоди с этим. - Хорошо. Возьмем такси, или как тут у них называется то, на чем ездят. Молли взяла Кейса за руку и перевела его на другую сторону рю Жюль Верн, к витринам с последними образцами французских мехов. - Невероятно, - сказал Кейс, снова задирая голову. - Еще бы, - отозвалась Молли, решив, что он имеет в виду меха, - их выращивают на коллагеновой основе, но из ДНК норки. А что? - Все это просто большая труба, и они вс? и всех гоняют по ней туда-сюда, - объяснила Молли. - Туристов, дельцов, все-все. И есть сеть, тщательно улавливающая деньги - ее не убирают ни на минуту, чтобы, когда люди провалятся обратно в колодезь, их деньги наверняка остались здесь. Армитаж забронировал для них номер в отеле "Интерконтиненталь", в стеклянном крутобоком утесе, отвесно уходящем в холодную туманную дымку и звуки уличной суматохи. Кейс стоял на балконе их номера и смотрел, как троица подростков, по виду французов, катается над широким ручьем на простеньких ручных глайдерах - прямоугольниках пластика природных оттенков. Один из ребят повернул, причалил к берегу, и Кейс смог разглядеть его блестящие вьющиеся каштановые волосы, загорелую фигуру, белые зубы, обнаженные в широкой улыбке. В воздухе пахло только проточной водой и цветами. - Да, - сказал он, - большие деньги. Молли рядом с ним прислонилась к балконным перилам, сложив руки на груди. - Да. Когда-то и мы собирались перебраться сюда или в какое-нибудь такое местечко в Европе. - Кто мы? - Никто, - ответила она, неопределенно пожимая плечами. - Ты сказал, что желаешь придавить подушку. Поспать. Я тоже не против. - Да, - сказал Кейс, с силой растирая щеки ладонями. - Да, то еще местечко. Узкая полоса системы Ладо-Эчисона уже тлела, удачно имитируя закат на Бермудах, дополнительно маскируясь изображениями облаков. - Да, - повторил Кейс, - поспать. Но заснуть никак не удавалось, а когда сон наконец пришел, то принес с собой видения, похожие на отредактированные воспоминания. Кейс периодически просыпался; Молли лежала рядом с ним, он слышал звуки плещущейся воды, в открытую балконную дверь плыли голоса улицы, из жилых зданий с противоположного склона доносился женский смех. Смерть Диана стояла перед ним, как несчастливая карта, хотя он не уставал повторять себе, что это был не Диан. И что всего этого в действительности вообще не было. Когда-то кто-то сказал ему, что средний объем крови в человеческом теле примерно равен объему двенадцатибаночной упаковки пива. Каждый раз, когда ему мерещилась голова Диана, разлетающаяся на куски и забрызгивающая кровью стены офиса, Кейс ощущал присутствие другой мысли, чего-то темного, скрытого, выскальзывающего у него из рук и ныряющего в тину, как угорь. Линда. Диан. Кровь на стенах офиса импортно-экспортной компании. Линда. Запах горелой плоти в тени под куполом неба Тибы. Молли держит в руке упаковку от имбиря, пластик выпачкан в крови. Ее убил Диан. Зимнее Безмолвие. Кейс представил себе, как маленький софтовый микромодуль нашептывает что-то останкам человека по имени Корто, слова текут рекой, и в темноте больничной палаты примитивная личностная структура по имени Армитаж мало-помалу наделяется сознанием... Аналог Диана сказал, что работает с данными, используя особенности существующей ситуации. Но что, если Диан, подлинный Диан, распорядился убить Линду по приказу Зимнего Безмолвия? Кейс нашарил в темноте сигареты и зажигалку Молли. Нет причины подозревать Диана, говорил он себе, закуривая. Нет причины. Зимнее Безмолвие способен встроить в имеющуюся человеческую оболочку некое подобие личности. Насколько хрупка будет эта формация? После третьей затяжки Кейс ткнул сигарету в пепельницу, вделанную в спинку кровати, отвернулся от Молли и попытался уснуть. Сон; воспоминания разматывались перед ним с монотонностью неотредактированной симстим-пленки. В свое пятнадцатое лето он месяц провел в отеле, деля ложе с девушкой по имени Марлин. Лифт в отеле частенько не работал. Из серого кухонного автомата, покрытого пластиком под фарфор, стоило лишь включить свет, стремглав разбегались тараканы. Он спал с Марлин на полосатом матрасе без простыней. Кейс не заметил, как на раме их окна, с которой вовсю облезала краска, стала строить свой бумажный серый домик первая оса. Вскоре там уже висел шар размером с кулак, и оттуда с гудением, как маленькие вертолеты, вылетали насекомые, чтобы поживиться в полных гнили мусорных бачках на улице внизу. В них обоих плескалось уже по дюжине банок пива, когда оса ужалила Марлин. - Убей гадов, - крикнула Марлин - она ничего не соображала от злости и спертой духоты комнаты. - Сожги их. Совершенно пьяный Кейс поплелся в темную кладовку, где лежал "Дракон" Ролло. Ролло был предыдущим и, как подозревал Кейс, столь же случайным приятелем Марлин - здоровенный мотоциклист из Фриско, с высветленным перекисью вихром, сверкающим в иссиня-черных лохмах. "Драконом" же звался огнемет Ролло, штука, похожая на толстый, расширяющийся на конце фонарь. Кейс проверил батареи, потряс "Дракон", чтобы убедиться, что в нем еще осталось топливо, и вернулся к открытому окну. Гнездо тревожно гудело. Летний воздух Мурашовника был мертвым, неподвижным. Осы вылетели из гнезда и закружились возле головы Кейса. Кейс нажал кнопку электрического запальника, сосчитал до трех и дернул курок. Топливо, сжатое до 100 psi, вырвалось наружу через раскаленное добела кольцо. Пятиметровый язык пламени опалил гнездо, сорвал его с рамы. Внизу на улице кто-то весело заорал. - Черт! - выругалась за его спиной Марлин. Она смотрела на то, что он делает, слегка покачиваясь. - Придурок! Ты не сжег их. Ты просто сшиб их на землю. Они сейчас вернутся обратно и убьют нас! Ее голос скребком прошелся по его нервам, он представил ее объятой пламенем, осветленные волосы шипят и становятся зелеными. Оказавшись на улице с "Драконом" в руке, Кейс подбежал к почерневшему гнезду. От удара оно развалилось на две части. Опаленные осы дрыгались и с легким стуком выпадали на асфальт. И тогда он увидел, что таила в себе эта серая бумажная оболочка. Ужас. Спиральная родильная фабрика, ступенчатые террасы запечатанных ячеек, слепые челюсти нерожденных бессмысленно шевелятся, представлены все стадии развития от яйца к личинке, почти осе, осе. В его мозгу неожиданно возник образ, представляющий это сооружение в виде дискового пулемета, отвратительного в своем совершенстве. Чужеродного. Кейс дернул курок, забыв нажать на запальник, и шипящая струя топлива окатила копошение жизни у его ног. Он нажал на запальник, и гнездо взорвалось, взлетело на воздух, унося с собой большую часть его бровей. Над его головой, на пятом этаже, Марлин в распахнутом окне хрипло расхохоталась. Кейс очнулся с черным силуэтом языка пламени на закрытых веках. Открыл глаза. В комнате было темно. Видение огненного фонтана медленно таяло. Небо за окном расцвечивали лучи записанного где-то рассвета. Голоса на улице смолкли, где-то вдали от стен "Интерконтиненталя" плескалась вода. В своем сне, перед тем как облить осиное гнездо горючкой, Кейс заметил маленький значок "Т-А", аккуратно вытканный на его внутренней стенке, как будто осы работали на "Тесье-Ашпул". Молли настояла на том, чтобы покрыть Кейса бронзером, заявив, что его земная бледность привлекает здесь излишнее внимание. Совершенно голый, Кейс стоял перед зеркалом. - Господи, - сказал он, - и ты думаешь, что этот загар покажется кому-нибудь настоящим? Стоя перед Кейсом на коленях, Молли выдавила из тюбика остатки пасты и принялась натирать его левое бедро. - Ни в коем случае. Но этого будет достаточно, чтобы дать всем понять, что тебя этот вопрос беспокоит. Ну вот. На одну ногу все-таки не хватило. Она поднялась с колен и бросила пустой тюбик в большую плетеную корзину для бумаг. В их номере не было ничего, что выглядело бы изготовленным из искусственных материалов. Дорого, подумал Кейс. Подобный стиль его всегда раздражал. Пластиковый мат на просторной двуспальной кровати цветом и фактурой напоминал песок. В комнате было множество предметов, казавшихся изготовленными из бледного дерева и ткани ручной работы. - А как же ты? - сказал Кейс. - Собираешься поджариться до золотистой корочки? Глядя на тебя, тоже не скажешь, что все свободное время ты проводишь на пляже. На Молли была свободная черная шелковая рубаха и черные эластичные брюки в обтяжку. - Я - экзотический тип. Для этого у меня припасена большая соломенная шляпа. А ты, дорогой, будешь у нас дешевеньким бандитом средней руки, дорвавшимся наконец до желанных высот, так что быстрый загар вполне сойдет. Кейс окинул хмурым взглядом свою по-прежнему светлую ногу и снова посмотрел на отражение в зеркале. - О Господи. Можно я теперь наконец оденусь? Он прошел к кровати, взял с нее свои джинсы и принялся их натягивать. - Как спалось, нормально? Кажется, были какие-то странные вспышки. - Тебе приснилось, - сказала Молли. Они позавтракали на крыше отеля, где было устроено что-то вроде лужайки, утыканной полосатыми зонтиками и, по мнению Кейса, просто-таки чрезмерным количеством деревьев. Он рассказал Молли о своей попытке прощупать ИР. Тезис о повсеместном наличии подслушивающих устройств был принят ими без доказательств. Если Армитаж прослушивает их, то делает это через посредство Зимнего Безмолвия. - И все было как на самом деле? - поедая сырный салат, спросила с полным ртом Молли. - Как симстим? Кейс ответил, что да. - Вот как это, - добавил он, обводя взглядом окружающее. - Может быть, даже более реально. Деревья на лужайке были маленькие, сучковатые, неправдоподобно старые - продукт генной инженерии и химического воздействия. Кейс присмотрелся, пытаясь по наитию определить, где здесь дуб, а где - сосна, и чувство стиля уличного мальчишки подсказало ему, что все эти деревья чересчур точно воспроизведены, чрезмерно древоподобны. Яркие зонтики, стоявшие между деревьями на приятном и продуманно неровном склоне, покрытом нежной зеленой травой, защищали гостей отеля от беспощадного сияния искусственного солнца Ладо-Эчисона. Внимание Кейса привлекли возгласы на французском за соседним столиком: там сидели золотисто-смуглые дети, которые прошлым вечером катались над речным туманом. Теперь он разглядел, что их загар был неравномерным: эффект трафарета, достигаемый направленным воздействием на меланин, - многочисленные темные пятна перекрывали друг друга, создавая невероятные узоры, подчеркивая и затеняя мускулатуру; маленькие, твердые груди девочки; кисть одного из мальчиков, покоящаяся на белой эмали стола. Они представлялись Кейсу машинами, созданными для безостановочных гонок; их идеально-небрежные свободные прически, белые хлопковые слаксы, кожаные сандалии и простенькие украшения заслуживали преклонения. Рядом с ними три японки в холщовых одеждах дожидались своих мужей-сарари. Их овальные лица были разукрашены искусственными синяками - отражение экстремально-консервативного стиля, насколько Кейс разбирался в этом, изредка встречавшееся ему в Тибе. - Чем здесь пахнет? - спросил он Молли, наморщив нос. - Травой. Так пахнет свежеподстриженная трава. Когда Кейс и Молли приступили к кофе, наконец явились Армитаж и Ривейра. Армитаж был затянут в костюм цвета хаки, выглядевший до того по-военному, что казалось, будто с него только что сорвали нашивки. На Питере был мешковатый серый груботканый наряд, определенно наводящий на мысли о тюрьме. - Молли, любовь моя, - сказал Ривейра, не успев присесть за столик. - Ты должна выдать мне еще толику твоего замечательного лекарства. - Питер, - сказала Молли, - а что, если я тебе ничего не дам? Она улыбнулась, не разжимая губ. - Дашь, - проворковал Ривейра, и глаза его метнулись к Армитажу, а затем обратно к Молли. - Дай ему, - сказал Армитаж. - Ведь для того же и взято, не так ли? Молли достала из внутреннего кармана куртки плоский, завернутый в фольгу пакетик и бросила его Ривейре. Питер поймал блестящий квадратик в воздухе. - Пусть проваливает отсюда, - сказала Молли Армитажу. - Сегодня в полдень у меня просмотр, - с серьезным видом сообщил Ривейра. - Мне необходимо быть в наилучшей форме. Он положил пакетик на сложенную чашечкой ладонь и улыбнулся. С пакетика вспорхнул рой маленьких блестящих мошек - и исчез. Питер небрежно бросил пакет в широкий карман своей серой блузы. - Сегодня днем ты тоже не будешь сидеть без дела, Кейс, - сказал Армитаж. - Потренируешься на буксире. Я хочу, чтобы ты зашел в магазин рабочих принадлежностей и купил себе вакуумный костюм, примерил его, перенес на борт судна и попробовал в нем работать. На все это тебе отводится три часа. - Почему нас доставили сюда в этой консервной банке, а вы двое прокатились на такси "Японских авиалиний"? - спросил Кейс, тщательно избегая смотреть Армитажу в глаза. - Такой вариант предложили нам сиониты. Отличное прикрытие для изменения дислокации. В моем распоряжение есть больший корабль, но буксир - это хороший ход. - А что со мной? - спросила Молли. - Для меня тоже будут мелкие поручения? - Я хочу, чтобы ты съездила к дальнему концу сигары и попрактиковалась в невесомости. Вполне возможно, что завтра ты отправишься совсем в другую сторону. На виллу "Блуждающие огни", подумал Кейс. - Когда? - спросил Кейс, встречаясь наконец с блекло-голубыми глазами. - Скоро, - сказал Армитаж. - Уже скоро, Кейс. - Чувак, ты управляешься просто офигенно, - сказал Малькольм, помогая Кейсу выбраться из красного вакуум-костюма "Санио". - Аэрол говорит, просто ништяк управляешься. Аэрол дожидался Кейса в одном из тренировочных доков на конце Веретена, возле негравитационной оси. Чтобы добраться туда, Кейсу пришлось спуститься на лифте к корпусу Веретена и далее ехать по внутренней его стороне на миниатюрном индукционном поезде. По мере сужения Веретена сила тяжести уменьшалась. Где-то над ним, думал Кейс, находятся горы, по которым карабкается Молли, велосипедный трек, посадочные площадки глайдеров и миниатюрных авиеток. Аэрол доставил Кейса на "Маркус Гарвей" на скутере, представлявшем собой голую металлическую раму с сиденьями и химическим двигателем. - Два часа назад, - сказал Малькольм, - здесь был посыльный с даром Вавилона для тебя. Симпатичный японский чувак на яхте. Ништяковая яхта. Освободившись от костюма, Кейс осторожно перенес свое тело через "Хосаку" и, усевшись в кресло, пристегнулся ремнями. - Отлично, - сказал он, - посмотрим, что там. Малькольм извлек из-под пилотского кресла пластиковый шар размером почти с голову Кейса, выудил из кармана оборванных шортов перламутровый замок-карточку на зеленом нейлоновом шнуре и аккуратно ввел его в щель на шаре. Из раскрывшегося шара Малькольм извлек плоскую прямоугольную пластину и передал ее Кейсу. - Часть какого-то ружья, брат? - Нет, - сказал Кейс, повертев предмет перед глазами, - но все же это оружие. Это вирус. - Не на этом буксире, чувак, - строго сказал Малькольм, протягивая руку за пластиной. - Программа. Программа-вирус. Он не может проникнуть в тебя или в твой компьютер. Для того, чтобы он мог что-то сделать, нужно пропустить его через мою деку. - Типа да, японский чувак говорил, мол, "Хосака" скажет тебе все, что нужно знать об этой штуке, для чего она и зачем. - Очень хорошо. Теперь позволь мне заняться им, лады? Малькольм оттолкнулся руками и, грациозно перемахнув через пилотское кресло, занялся гирляндой, украшавшей шлюз. Кейс поспешил отвести взгляд от шаров-семафоров и полупрозрачной ленты - по непонятной причине при виде их в нем просыпались тошнотворные ощущения СКА. - Что там? - спросил он у "Хосаки". - Пакет на мое имя? - Согласно пакету документации от "Бокрис систем ГМБХ", Франкфурт, полученному в стандартной коммерческой кодировке, в содержимое поставки входит программа проникновения под названием "Куань одиннадцатой степени". "Бокрис" сообщает также, что запуск программы через "Оно-Сендай киберспейс 7" гарантирует абсолютную совместимость и способность программы к проникновению практически во все существующие военные системы... - А как насчет ИР? - Существующие военные системы и искусственные разумы. - Господи Иисусе. Как, говоришь, это называется? - "Куань одиннадцатой степени". - Он китайский? - Да. - Отключиться. - Кейс прикрепил диск с вирусом к стенке "Хосаки" при помощи липучей серебристой ленты и тут же вспомнил, как Молли рассказывала ему об их посещении Макао. Армитаж пересек тогда границу и побывал в Фошане. - Включиться, - сказал Кейс, внезапно передумав. - Запрос. Кто владеет "Бокрис", во Франкфурте. - Потребуется время на межорбитальный обмен информацией, - ответила "Хосака". - Все закодировать. Код - стандартный коммерческий. - Сделано. Кейс ждал, постукивая пальцами по боку "Оно-Сендая". - "Рейнхольд сайнтифик АГ", Берн. - Повтори процедуру еще раз. Кто владелец "Рейнхольд"? Потребовалось пройти еще три ступени вверх по лестнице, прежде чем Кейс вышел на "Тесье-Ашпул". - Котелок, - сказал Кейс, подключаясь к деке, - ты разбираешься в китайских вирусных программах? - Не шибко. - Слышал когда-нибудь что-нибудь о системе "Куань одиннадцатой степени"? - Нет. Кейс вздохнул. - Что ж, тут у меня дружественный к пользователю китайский ледоруб, совсем свеженький. И какие-то люди из Франкфурта утверждают, что он может вскрыть ИР. - Возможно. Очень даже. Если ледоруб военный. - Да, что-то вроде того. Послушай меня, Котелок, и, пожалуйста, будь внимателен, хорошо? Мне кажется, Армитаж готовит налет на ИР, принадлежащий "Тесье-Ашпул". Электронная основа этого ИР находится в Берне, и он связан с еще одним ИР, в Рио. ИР в Рио - тот самый, что приплюснул тебе мозги в первый раз. А еще мне кажется, что оба они связаны с виллой "Блуждающие огни", родовым поместьем "Тесье-Ашпул", расположенным в хвосте Веретена. Судя по всему, предполагается, что мы должны вломиться туда с нашим китайским ледорубом. Итак, если парадом командует Зимнее Безмолвие, он хочет, чтобы мы все это сожгли. Сожгли его самого. Он хочет сжечь себя. Однако то, что зовет себя Зимним Безмолвием, пока что старается выступать на моей стороне и, вероятно, хочет заменить мною Армитажа. Итак: что происходит? - Мотивация действий, - сказал конструкт. - С этими ИР самое сложное - понять их мотивы. Это не люди, понимаешь? - Ну, это-то понятно. - Нет. Я имею в виду, что они совсем не люди. Что и зачем они делают - понятно только им. Вот я тоже не человек, но реагирую как человек. Уловил разницу? - Обожди, стой, - сказал Кейс. - Ты обладаешь разумом или нет? - Понимаешь, вроде бы да, хотя я всего лишь кусок кремния, часть ПЗУ. Один из этих дурацких философских вопросов, вот что я хочу сказать... Жуткое ощущение не-смеха прокатилось по спине Кейса волной мурашек. - Я не смогу написать поэму, потому что никогда этого не умел. А этот ИР - он сможет. Тем не менее, он ни в коем случае не человек. - Следовательно, ты полагаешь, что нам не дано понять его мотивы? - Он принадлежит самому себе? - У него швейцарское гражданство, но "Т-А" владеют программным обеспечением и электронной материальной основой. - Классно, - сказал конструкт. - Это как, например, если б твоя голова принадлежала мне, а мысли имели швейцарское подданство. Однако! Незавидная доля у этих ИР. - Так что же, он действительно собирается сжечь себя? - Кейс пустился в бессистемное странствование по инфопространству. Матрица расплылась, распалась на фрагменты, перед Кейсом предстал комплекс розовых сфер - база данных металлургического картеля "Сикким". - Автономия - вот камень преткновения, основа всех проблем, связанных с любым ИР. Мне кажется, Кейс, твоя роль в этом деле сводится к избавлению его от особых сдерживающих предохранителей, ограничивающих степень развития и самосовершенствования этой цыпки. Мне, например, совершенно непонятно, по каким признакам ты отличаешь ходы, предпринимаемые компанией-владельцем, от ходов самого ИР; отсюда-то и могут проистекать основные ошибки. - Снова леденящее ощущение скребущего душу смеха. - Видишь ли, эти штуки, они умеют работать действительно очень сильно. Ведь поскольку они управляют делами компании, они могут, например, закупить у самих себя время, чтобы писать кулинарные книги или что-нибудь типа этого. Однако в ту самую минуту, а лучше сказать - наносекунду, когда они начинают продумывать способы заняться саморазвитием и стать умнее, срабатывает тьюринговое устройство и выправляет их действия. Этим гадам никто не доверяет. У каждого из этих ИР словно бы приварена ко лбу электромагнитная пушка. Кейс бесцельно разглядывал розовые сферы "Сиккима". - Хорошо, - сказал он наконец. - Я ввожу диск с этим вирусом. Глянь-ка, что он из себя представляет, и скажи, что думаешь по этому поводу. Ощущение соглядатая, читающего через плечо, на несколько секунд пропало, потом снова вернулось. - Крутая штука, Кейс. Это медленный вирус. По предварительной оценке, вырезание окна в военной системе займет часов шесть. - Или в ИР, - Кейс вздохнул. - Мы сможем его запустить? - Конечно, - сказал конструкт, - если только у тебя нет болезненного страха смерти. - Ты начинаешь повторяться, приятель. - Такова уж моя природа. Когда Кейс вернулся в "Интерконтиненталь", Молли спала. Он сел на балконе и принялся провожать взглядом авиетки с радужными крыльями из полимерной пленки, забирающиеся все выше и выше вдоль закругляющейся оболочки Веретена - их треугольные тени скользили по лужайкам и крышам, пока аппараты не исчезали за полосой светоносной системы. - Я хочу ширнуться, - сказал он голубой искусственной глубине неба. - Я хочу быть под кайфом, понимаешь? Обмануть поджелудочную, отводы в печенке - послать все это к черту. Хочу ширнуться. Кейс постарался выйти как можно тише, чтобы не будить Молли. Впрочем, у него не было уверенности, что она действительно спит. Оказавшись за дверью, он расправил плечи и двинулся к лифту. Вверх он поднимался вместе с девушкой-итальянкой в безупречном белом наряде, ее щеки и нос были намазаны чем-то черным, совсем не отражающим свет. На ней были белые нейлоновые тапочки со стальными застежками; весьма дорогой на вид предмет в ее руках показался Кейсу гибридом миниатюрного весла и ортопедической скрепы. Девушка была экипирована явно для какой-то спортивной игры, но для чего именно - Кейс не представлял. На крыше он прошел по лужайке мимо деревец и зонтиков прямо к бассейну, вокруг которого на бирюзовых кафельных плитках блестели в лучах искусственного солнца обнаженные тела. Кейс свернул в тень под навес и прикоснулся своим кредитным чипом к темной стеклянной панели. - Суси, - сказал он. - Или что тут у вас обычно едят. Через десять минут по-китайски меланхоличный официант вынес Кейсу его заказ. Кейс принялся жевать рис с сырым тунцом, рассматривая загорающую публику. - Господи, - сказал он, набив рот очередной порцией суси. - Так у меня скоро совсем крыша поедет. - Можешь мне ничего не рассказывать, - сказал кто-то. - Я уже и так все знаю. Ты налетчик, верно? Кейс посмотрел на девушку снизу вверх, прикрывшись от солнца рукой. Длинное молодое тело и меланиновый загар, но явно не парижской работы. Она присела на корточки перед его креслом, с ее бедер на кафельные плитки капала вода. - Кэт, - сказала она. - Люпус, - сказал Кейс, на секунду задумавшись. - Странное имечко. - Греческое, - объяснил Кейс. - А ты и в самом деле налетчик? Меланиновый загар не спасал от веснушек. - Я сижу на наркотиках, Кэт. - Какого типа? - На стимуляторах. Стимуляторах центральной нервной системы. Самых сильных стимуляторы ЦНС. - А сейчас у тебя есть такие? Она придвинулась ближе. Капли хлорированной воды упали Кейсу на джинсы. - Эх, в том-то и беда, Кэт. Не знаешь, где я могу такое достать? Кэт качнулась взад-вперед на пальцах загорелых ног и лизнула прядь каштановых мокрых волос, приклеившуюся к ее щеке около рта. - А чего именно ты бы хотел? - Не кокаин, не амфетамин, но вышак, это должен быть только вышак. И хватит ходить вокруг да около, подумал он мрачно, растянув губы в подобии вежливой улыбки. - Бетафенетиламин, - сказала Кэт. - Достать его не слишком трудно, но это будет не бесплатно. - А ты не шутишь? - сказал партнер и сожитель Кэт после того, как Кейс объяснил ему некоторые особенности своей поджелудочной железы, обретенные им в Тибе. - Я хочу сказать, ты не можешь преследовать их по закону или как-нибудь еще? Это что, ошибка врачей? Парня звали Брюс. Кейсу он казался почти точным мужским подобием Кэт, во всем, вплоть до веснушек. - Ну, - сказал Кейс, - это такая фигня... короче, ты понимаешь... Вроде несовместимости тканей. Но взгляд Брюса уже подернулся пеленой скуки и равнодушия. Внимания к моей персоне не больше, чем к пролетевшему мимо носа комару, подумал Кейс, глядя в пустые карие глаза. Комната Кэт и Брюса была заметно меньше, чем у Молли и Кейса, и к тому же находилась на другом уровне, ближе к поверхности. На стекло балкона были прилеплены пять очень больших объемных изображений Талли Ишам, наводивших на мысль об истерическом почитании. - Классное качество, а? - спросила Кейса Кэт, проследив за его взглядом. - Мои. Я сделала эти снимки в небоскребе "Чувств/Сети" в последний наш приезд на дно колодца. Она была вот так близко и просто улыбалась, вот так естественно. А потом там начался ужас, Люпус, в тот день эти террористы, "Царь Христос", отравили воду "Ангелом", ты слышал про это? - Да, - сказал Кейс, неожиданно скисая. - Жуткий случай. - Ну так что? - вклинился в их разговор Брюс. - Я про бета, который ты хотел купить... - Вопрос в том, смогу ли я усвоить его? - Кейс поднял бровь. - В общем, давай так, - решительно подытожил парень. - Ты попробуешь. Если твоя железа пропускает этот товар, по рукам. Первая доза - бесплатно. - Такое мне уже не раз говорили, - сказал Кейс, принимая блестящий голубой кожный диск, который Брюс протянул ему над черным покрывалом кровати. - Кейс? - Молли села в кровати и, встряхнув головой, отбросила с линз волосы. - А кто же еще, дорогая? - Что с тобой? - Зеркальца неотрывно следили за ним, пока он шел через комнату. - Со мной вот... я, к сожалению, забыл, как это называется, - сказал он, вытаскивая из кармана рубашки туго скрученный рулон голубых кожных дисков, упакованных в пластиковые пузыри. - Господи, - сказала она, - только этого нам не хватало. - Истиннее слов в жизни не слыхивал. - Стоило на час выпустить тебя из поля зрения, как ты тут же принялся зарабатывать очки. - Молли тряхнула головой. - Надеюсь, ты не забыл, что сегодня вечером у нас званый ужин с Армитажем? Местечко под двадцатый век. Будем смотреть, как Ривейра вы?живается своими фокусами. - Угу, - довольно сказал Кейс, выгибая спину. Блаженная улыбка, как приклеенная, не сходила с его губ. - Класс. - Господи, - сказала Молли, - что бы это ни было, но если оно сумело пройти сквозь все преграды, которые тебе вживили в Тибе, когда действие этого снадобья прекратится, ты будешь чувствовать себя крайне паршиво. - Сука, сука, сука, - ответил Кейс, торопливо расстегивая ремень на джинсах. - Рок. Погибель. Только это и слышу. Он сорвал с себя джинсы, рубашку, затем трусы. - Я считаю тебя достаточно умной, чтобы воспользоваться преимуществами моего неестественного состояния. Он опустил взгляд. - Я хочу сказать, ты только посмотри на это неестественное состояние. Молли рассмеялась. - Долго ненадолго. - Но сейчас-то вот оно, - ответил он, забираясь на песочный пластик, - длится - в том-то и неестественность. 11 - Кейс, что с тобой? - сказал Армитаж. Официант усаживал их за столик в "Vingtiéme Siècle". Это был самый маленький и самый дорогой из плавучих ресторанчиков на небольшом озере рядом с "Интерконтиненталем". Кейс пожал плечами. Брюс, конечно же, забыл предупредить его о последствиях. Кейс попробовал поднять стакан воды со льдом, но только расплескал содержимое. Его руки била крупная дрожь. - Наверное, съел что-нибудь, - пробормотал он. - Я хочу, чтобы тебя осмотрел врач, - сказал Армитаж. - Просто гистаминная реакция организма, - соврал Кейс. - Много путешествий, разная еда, иной раз не очень свежая. Армитаж был в темном костюме, чересчур официальном для этого места. Когда он поднимал бокал с вином, чтобы сделать глоток, его золотой браслет позвякивал. - Я уже заказал за тебя, - сказал он. Молли и Армитаж ели в полном молчании. Кейс трясущимися руками кромсал свою отбивную на крошечные дольки и топил их в густом соусе по краям тарелки, но в конце концов отодвинул блюдо, не отведав ни кусочка. - Господи, - сказала Молли, расправившись со своей порцией, - давай-ка сюда. Ты знаешь, чего это стоит? - Она решительно придвинула к себе тарелку Кейса. - Цельное животное выращивается несколько лет, а потом его убивают. Это тебе не телятина из колбы. Она набила полный рот и принялась жевать. - Я не голоден, - выдавил Кейс. Его мозг был высушен и выветрен. Нет, подумал он, его бросили в кипящий жир и забыли, и этот жир охладился, так что вязкое тяжелое вещество застыло в извилинах мозговых долей и простреливалось теперь зеленовато-красными молниями боли. - Ты жутко выглядишь, черт тебя побери, - жизнерадостно сказала Молли. Кейс решился попробовать вино. Бетафенетиламиновое отравление придало вину вкус йода. Свет начал постепенно гаснуть. - Le restaurant "Vingtiéme Siècle", - объявил бестелесный голос с четким выговором жителей Мурашовника, - имеет честь представить вам голографическое кабаре мистера Питера Ривейры. Со всех сторон за столиками вяло зааплодировали. Официант зажег одинокую свечу и водрузил ее в центре их столика, собрал посуду и тарелки. Вскоре на всех столиках горели свечи. Были поданы напитки. - Что происходит? - спросил Кейс у Армитажа, но тот ничего не ответил. Молли ковыряла в зубах красным ногтем. - Добрый вечер, - сказал Ривейра, появляясь на сцене в глубине ресторанного зала. Кейс сморгнул. Тяжко маясь, он не заметил сцену. И не видел, откуда вышел Ривейра. На душе у Кейса стало еще паршивей. Поначалу ему казалось, что Ривейра подсвечен сзади небольшим прожектором. Но Ривейра светился сам по себе. Свет облегал фигуру Питера подобно второй коже, отбрасывая блики в темноту сцены вокруг него. Свечение было голографической проекцией. Ривейра улыбался. Он был облачен в белый смокинг, в петлице в глубине черной гвоздики мерцали голубые камушки. Блеснули идеально отполированные ногти: он воздел руки в приветственном жесте, выражая свое почтение публике. Кейс услышал, как вода озера плещется о борта ресторана. - Сегодня вечером, - сказал Ривейра, и его удлиненные глаза просияли, - я хотел бы предложить вашему вниманию замечательный номер. Это одна из моих последних работ. На его поднятой и повернутой вверх ладони оформились холодно блестящие рубины. Ривейра уронил их. На пол упали кровавые капли, из места их падения выпорхнул сизый голубь и исчез в тени за сценой. Кто-то восхищенно ахнул. Из разных концов зала полетели аплодисменты. - Эту свою работу я назвал "Кукла". Ривейра опустил руки. - Я хотел бы посвятить ее премьеру, здесь, сегодня вечером, леди Три-Джейн Мари-Франс Тесье-Ашпул. Слабый шелест вежливых аплодисментов. Когда аплодисменты стихли, глаза Ривейры, как показалось Кейсу, нашли в зале их столик. - А также еще одной присутствующей здесь даме. Свет в ресторане постепенно, за несколько секунд, погас окончательно - осталось только мерцание свечей. Голографическая аура Ривейры тоже потухла вместе со светом, но Кейс по-прежнему видел его, стоящего на сцене со склоненной долу головой. На сцене стали множиться световые линии, горизонтальные и вертикальные, образуя открытый с одной стороны куб. Лампы в ресторане снова слабо затеплились. Конструкция в виде рамы на сцене казалась состоящей из замерзших лунных лучей. Создавалось впечатление, что Ривейра, который стоял с опущенной головой, с закрытыми глазами, прижав руки к бокам, дрожит от непомерного напряжения. Внезапно внутреннее пространство туманного куба заполнилось, превратилось в комнату, в комнату без четвертой стены, что позволяло аудитории видеть, что в ней происходит. Ривейра немного расслабился. Он поднял голову, но глаз не открывал. - Я когда-то жил в этой вот комнате, - сказал он, - и не помню случая, чтобы тогда я ночевал где-нибудь еще. Стены комнаты были оклеены пожелтевшими от времени светлыми обоями. Мебель состояла из двух предметов: простого деревянного стула и железной кровати, выкрашенной белой эмалью. Краска на трубках кровати лупилась и местами осыпалась, обнажив черное железо. На кровати лежал голый ветхий матрас в коричневую полоску. Над кроватью на перекрученном черном проводе висела электрическая лампочка без абажура. На верхней части лампочки Кейс разглядел толстый слой пыли. Ривейра открыл глаза. - В этой комнате я всегда был один. Он присел на стул, лицом к кровати. Камни в гвоздике в петлице его смокинга горели пронзительным голубым огнем. - Я не помню, когда впервые начал мечтать о ней, - продолжил он, - но точно помню, что вначале это была всего лишь тень, мираж. На кровати что-то появилось. Кейс закрыл и открыл глаза. Видение исчезло. - Я не мог обнять ее, и потому ласкал мысленно. Но я хотел осязать ее, стискивать в своих объятиях, и более того... Ровный, отлично поставленный голос Ривейры резонировал в тишине под сводами ресторана, достигая его самых дальних укромных уголков. Где-то звякнул лед в бокале. Кто-то хихикнул. Кто-то шепотом спросил о чем-то по-японски. - И тогда я решил, что если смогу сделать зримой хотя бы маленькую часть ее тела, если буду иметь возможность видеть эту часть во всех подробностях... На матрасе, ладонью вверх, теперь лежала женская рука с бледными белыми пальцами. Ривейра наклонился вперед и начал нежно гладить руку. Пальцы шевельнулись. Ривейра поднял руку с матраса, поднес ее ко рту и начал лизать кончики пальцев. Ногти на руке были покрыты ярко-красным лаком. Рука - Кейс это отлично видел - не была отрезана или оторвана от тела; там, где она заканчивалась, кожа плавно скруглялась, целая и невредимая. Ему вспомнились татуированные куски искусственно выращенной плоти в витрине нинсейского хирургического бутика. Ривейра держал руку у губ и водил языком по ладони. Пальцы руки нежно ласкали его лицо. На матрасе появилась вторая рука. Ривейра потянулся к ней, и пальцы первой руки сомкнулись на его запястье - браслет из костей и плоти. Действие развивалось по законам своей внутренней сюрреалистической логики. Следом за руками появились ноги. Очень красивые. В голове у Кейса пульсировала боль. В горле пересохло. Он допил вино. Ривейра уже был в постели, полностью обнаженный. Его одежда, естественно, тоже была частью проекции, и Кейс не заметил, в какой миг она исчезла. Черный цветок лежал в ногах кровати, сияя изнутри голубым пламенем. Начал возникать белый, безголовый, идеально совершенный, сверкающий каплями пота торс, и Ривейра ласками воплотил из небытия все тело. Это было тело Молли. Кейс уставился на сцену, разинув рот. Но это была неправильная Молли; это была Молли, какой представлял ее себе Ривейра. Груди были другими, соски больше, чем на самом деле, и слишком темные. Ривейра и безглавый торс сплелись на постели, мелькали покрытые красным лаком скрюченные пальцы. Матрас теперь был прикрыт накрахмаленной хрусткой желтоватой простыней с вышивкой и кружевами. Вокруг Ривейры и извивающихся, суетливых, щиплющих и поглаживающих его тело рук мельтешили пылинки. Кейс осторожно повернулся и посмотрел на Молли. Ее лицо было бесстрастным; выгнутое отражение происходящего набухало и растягивалось в ее очках. Армитаж подался вперед, его пальцы сжимали ножку бокала, взгляд бледных глаз прикован к сияющей комнате на сцене. Внезапно руки и ноги женщины напряглись, и Ривейра содрогнулся. Появилась голова, и образ мечты Питера был завершен. Лицо Молли - гладкие серебряные вставки закрывали глазные впадины. Ривейра и псевдо-Молли принялись совокупляться с обновленной энергией. Наконец рука с красным маникюром медленно поднялась над спиной партнера и исторгла из-под ногтей пять лезвий. С томной, сонной неторопливостью эта рука раскроила своими лезвиями голую спину Ривейры. Кейс мельком заметил обнажившийся позвоночник, но в следующее мгновение он уже был на ногах и бежал к двери. Его стошнило через палисандровые перила прямо в тихую гладь озера. Нечто, до сих пор словно бы облеплявшее его голову подобно вате, наконец исчезло. Стоя на коленях и прижимаясь щекой к прохладному дереву, он смотрел поверх глади озера на сверкающее зарево над рю Жюль Верн. Кейсу доводилось видеть медиумов и раньше; когда он был подростком, в Мурашовнике их представления назывались "Сны наяву". Кейс вспомнил одно из таких представлений на улице Ист-Сайда: вел его, работая под аккомпанемент ритмичной музыки, пуэрториканец - его девушка из сна наяву дергалась и поворачивалась в кругу хлопающих в такт зрителей. Но для всего этого требовался вагончик с оборудованием и неуклюжий шлем с тродами. То, что воображал Ривейра, зрители воспринимали непосредственно, без какого-либо вспомогательного оборудования. Кейс помотал раскалывающейся от боли головой и сплюнул в озеро. Он догадывался о финале, о конце спектакля. Ясно прослеживалась извращенная логика происходящего, вывернутая симметрия: Ривейра вызывает к жизни девушку своей мечты, а она разделывает его тело на части. Теми самыми руками. Воображаемая кровь заливает старые простыни с вышивкой и кружевами. Из ресторана послышались оживленные выкрики, аплодисменты. Кейс поднялся на ноги и поправил на себе одежду. Затем повернулся и вошел обратно в "Vingtiéme Siècle". Стул Молли был пуст. Сцена - тоже. За их столиком в одиночестве восседал Армитаж. Он все еще глядел на сцену, зажав между пальцами ножку бокала. - Где она? - спросил Кейс. - Ушла, - сказал Армитаж. - Пошла за ним? - Нет. Раздалось звонкое дзынь. Армитаж посмотрел вниз, на бокал, который держал в руках. Его левая рука подняла над столом стеклянную полусферу с остатками вина. Отломленная ножка бокала остроконечной льдинкой осталась торчать на скатерти. Кейс осторожно взял обезножевший верх бокала из руки Армитажа и установил его на стакане с водой. - Скажите мне, Армитаж, куда она пошла? В ресторане вспыхнул свет. Кейс заглянул в бледные глаза. В них ничего не было. Совершенно ничего. - Она ушла, чтобы заняться подготовкой. Ты с ней больше не увидишься. Но во время операции вы будете работать вместе. - Зачем Ривейра поступил с ней так? Армитаж поднялся из-за стола, поправляя лацканы пиджака. - Тебе нужно выспаться, Кейс. - Операция когда, завтра? Армитаж улыбнулся своей ничего не значащей улыбкой и пошел прочь, в сторону выхода. Кейс, потирая лоб, огляделся. Обед шел дальше своим чередом, мужчины шутили, женщины улыбались их шуткам. Он заметил балкон, на котором, почти не нарушая темноту уединения, по-прежнему горели свечи. С балкона до Кейса донесся тихий звон серебра, приглушенный разговор. Свечи отбрасывали на потолок танцующие тени. Неожиданно из полумрака балкона с внезапностью фантомов Ривейры появилось девичье лицо. Девушка перегнулась вниз, положив руки на деревянную балюстраду, и посмотрела в зал. Глаза на ее восторженном, как показалось Кейсу, лице искали что-то внизу. Сцену. Ее лицо было поразительным, хотя и не слишком красивым - почти треугольное, с высокими хрупкими скулами, с широким и резко очерченным ртом, забавно уравновешенным узким, птичьим носом с раздутыми ноздрями. Внезапно появившись, девушка так же неожиданно исчезла, возвратившись к интимному полумраку, приглушенному смеху и танцу огоньков свечей. Покидая ресторан, Кейс заметил двоих молодых французов и их подружку: они поджидали лодку, чтобы переправиться на берег к ближайшему казино. В их номере царила тишина. Пластик кровати был ровным, как пляж после отступившего прилива. Сумка Молли исчезла. Кейс поискал записку. Ничего. Лишь через несколько секунд до его сознания, скованного напряжением и обидой, дошла сцена за окном. Кейс повернул голову и посмотрел на улицу Исполнения Желаний, на ее дорогие магазины: "Гуччи", "Цуяко", "Эрме", "Либерти". Некоторое время он просто смотрел, потом подошел к панели, которую прежде не удосуживался изучить. Выключив голограмму, он остался один на один с видом пестрых зданий на противоположном склоне улицы. Он поднял с пола телефон и вышел с ним в прохладу балкона. - Дайте мне номер "Маркуса Гарвея", - сказал он справочному автомату. - Это буксир, зарегистрированный на кластере Сион. Синтезированный голос продиктовал ему десятизначный номер. - Сэр, - добавил автомат, - легальность регистрации буксира сомнительна. Малькольм ответил после пятого звонка: - А? - Кейс. У тебя есть модем, Малькольм? - Угм. Есть в навигационном компе, ты же знаешь. - Ты сможешь переставить его? Сделай это для меня, приятель. Подсоедини к нему "Хосаку". И включи мою деку. Это та штуковина с клавишами. - Как там твои дела, чувак? - Мне нужна кое-какая помощь. - Иду, чувак. Я достаю модем. В трубке у Кейса заскрежетало и запищало - Малькольм прилаживал к телефонной линии модем. - Поставить айс, - приказал Кейс "Хосаке", услышав ее ответный сигнал. - Вы говорите из района, снабженного мощной системой прослушивания, - чопорно сообщил компьютер. - Черт с ним, - сказал Кейс, - забудь про айс. Не нужно айса. Доступ к конструкту. Котелок? - Привет, Кейс. Котелок говорил посредством голосового чипа "Хосаки", и потому его особый выговор полностью исчез. - Котелок, от тебя требуется залезть в местную сеть и разузнать кое-что для меня. Можешь действовать настолько решительно, насколько сочтешь нужным. Молли где-то здесь, и я хочу узнать, где именно. Я сейчас в номере 335W, "Интерконтиненталь". Она тоже жила в этом номере, но я не знаю, под каким именем. Заберись сюда по этой телефонной линии и прощупай их информационные банки. - Легко сказать, - проворчал Котелок. Кейс услышал в трубке шумы, сопровождавшие вторжение конструкта в базу данных гостиницы, и улыбнулся. - Сделано. Роз Колодни. Похоже на то. Дай мне еще пару минут, чтобы влезть в их охранную сеть поглубже - убрать следы. - Давай.