не видел колдуна в этом смешавшемся в беспорядке обнажении пород скалы. Но долгая медитация дала ему способность различать жизнь и безжизненность. И однажды ветреной пустынной ночью Руди заметил очертания души Ингольда. Это было незабываемо. Тем не менее ему пришлось подойти очень близко, прежде чем он окончательно в этом убедился. Он подкрался к Ингольду тихо, как дуновение ветра в ночи. Так он обычно подкрадывался к своим друзьям-зайцам. К этому времени у него уже был определенный опыт охотника. Но прежде чем Руди достиг скал, он увидел, что Ингольд шевельнулся, слегка повернув голову. Глаз его сурово сверкнул в темноте. Затем колдун отвернулся снова, не заинтересовавшись. Руди выступил из укрывающей тени: - Ты собираешься вернуться в лагерь? - Тебе какое дело? Руди оперся на свой посох с наконечником-полумесяцем, раздраженный этим непреклонным высокомерием. - Да, я хотел бы знать, не собираются ли Дарки проглотить тебя? - Не будь глупцом. Мы скорее найдем фиалки в этой пустыне, чем встретим Дарков. Или ты не заметил? - Я заметил, - их голоса звучали низко, только для ушей друг друга. Их тела сливались со скалой и тенью. Путник в десяти футах прошел бы мимо, ничего не увидев. - В чем дело, Руди? - Ингольд презрительно усмехнулся. - Ты думаешь, я не смогу одолеть Дарков? - Да. Ингольд отвернулся. - Если уж дело дошло до этого, то я предпочитаю стать добычей Дарков, - холодно продолжал Руди. - Тогда тебе не придется идти назад и говорить Алвиру, что вся эта затея провалилась. А твоя репутация останется незапятнанной, как у человека, не бросающего начатого. Ингольд вздохнул. - Если ты думаешь, что я займусь таким неприятным делом, как это, через кого-то столь же тривиального, как Алвир, то твое чувство меры такое же убогое, как и игра на арфе. Он взглянул вверх, затем нетерпеливо продолжил, будто бросая кусок голодной собаке: - Да, я собирался вернуться сегодня вечером. - Тогда зачем ты ушел? Ингольд молчал. - Или ты считал, что я настолько оперился, что смог бы обойтись без тебя? - Думай, что хочешь, - зло огрызнулся старик. - У тебя есть все, что хочешь: ты - маг или настолько маг, насколько мне удалось сделать им тебя. Возвращайся и строй иллюзии, будто твоя энергия дает возможность или право менять исход вещей. Возвращайся и наблюдай за людьми, которых хочешь умертвить собственной рукой или посредством твоего проклятого жалкого вмешательства. И посмотри, что это даст тебе через шестьдесят три года. А пока не суди меня. Руди сложил руки и стал разглядывать старика при свете звезд. Скрытое в тени капюшона лицо Ингольда, казалось, было просто собранием острых костей, синяков и рубцов, окруженных грязной гривой белых волос. Он на полпути, чтобы снова стать пустынным отшельником, думал Руди. А почему бы и нет? Все пошло прахом. Магов нет. Что бы Лохиро ни сказал, если Дарки действительно отпустили его, Ингольду конец. Руди спокойно спросил: - Ну так что мне сказать людям, которые ждут и надеются? Ингольд пожал плечами: - Что хочешь. Скажи, что я умер в Кво. В любом случае в этом будет доля истины. - И это то, что я должен сказать Джил? - продолжал Руди голосом, подрагивающим от едва сдерживаемой злобы. Старик взбешенно посмотрел вверх, и впервые жизнь, которую Руди не видел в нем в течение нескольких недель, загорелась в его глазах: - Какое отношение имеет к этому Джил? - Ты единственный, кто может помочь Джил вернуться в ее мир. Пока Руди говорил, он не понимал, до какой степени рассвирепел. - Ты единственный во всем мире знаешь путь через Пустоту. И ты, как никто другой, в ответе за Джил. Ты не имеешь права загубить ее судьбу. Он чувствовал, как ярость вскипала в старике. Ярость и другие эмоции разбивали мрачную пассивность его самоистязания, в которую он впал со времени событий в Кво. Но, как и его печаль, злоба Ингольда была молчаливой. Спокойным, жестким голосом он сказал: - Может, Джил предпочла бы остаться в этом мире. - Бред какой-то, - фыркнул Руди, - что касается меня, то я не выбираю один чертов путь или другой. Но у нее есть жизнь там, свое место в том мире, карьера, в конце концов, которую она хотела бы сделать. Если она останется здесь, то будет ничем, разве что солдатом, а ведь она мечтала стать ученым. И теперь по твоей милости она застрянет здесь, пока ее не доконают Дарки, холод или глупая война, в которую Алвир втянет Убежище. Эта женщина мне не безразлична, Ингольд, и я не позволю тебе привязать ее к этому миру навсегда против ее воли. У тебя нет такого права. Колдун вздохнул, и жизнь, казалось, ушла из него снова, забрав даже сильные вспышки гнева. Он медленно опустел голову и еле слышно сказал: - Да, ты прав. Я должен вернуться. Руди начал говорить что-то еще, но, не закончив, сделал глубокий выдох. Ярость Ингольда озадачила его, а эта внезапная капитуляция обескуражила. Но он ощущал, как разбиваются в старике оковы ожесточенности, мрачной ненависти к самому себе, которая придавала ему силы. Теперь не было ничего. Он сказал спокойно: - Я вернусь в лагерь. Ты сможешь найти дорогу туда? Ингольд кивнул не глядя. Руди оставил его там и медленно зашагал назад по своим невидимым следам. Двойные наконечники его посоха мерцали при звездном свете пустыни. Один раз он оглянулся и увидел, что старик даже не сдвинулся с места. Темный силуэт сливался со скалой, он был едва различим, не более, чем темное пятно на фоне неясных, расплывчатых очертаний земли за скалой. Когда Руди возвращался в лагерь, он не мог припомнить, чтобы видел в своей жизни кого-либо, настолько же одинокого и несчастного. - Думаешь, кто-нибудь дома? Свет луны дождем проливался на город, лежащий перед ними, похожий на скопище маленьких глинобитных коробок, взбирающихся на холмы за дорогой. Далекий звук текущей воды и густые кучки финиковых пальм, черные на фоне ледяного сверкающего неба, отмечали место, где ручей стекал с холмов. Несколько домов были взорваны и разрушены. При первом же взгляде становилось ясно, что произошло это недавно. Кирпичи растащили, чтобы привести в порядок те здания, которые уцелели, превращая их в собственные маленькие крепости. С внешней стороны от фундамента до деревянной крыши они были покрыты аккуратно выписанными узорами, картинками и религиозными символами. В одном домике красивая женщина стояла на спине подвешенного на крюк дьявола. Ее левая рука была поднята и обращена к толпе неточно изображенных, похожих на рыб, Дарков. Правая рука и плащ укрывали толпу коленопреклоненных просителей. При свете убывающей, покрытой тучами луны рисунок пугал своей примитивной красотой. Краски терялись в лунном свете, но очертания фигур проступали поразительно четко. Почему-то эти рисунки напомнили Руди руны, изображенные на дверях Убежища. - Возможно, - заметил Ингольд в ответ на вопрос Руди. - Хотя вряд ли они оставляют двери открытыми на ночь. - Тогда нам придется идти в церковь, - вздохнул Руди и пошел по тенистым узким улочкам. Ингольд перемещался медленно и плавно, как призрак. "Яд, - думал Руди, - выходит из организма старика". Когда он изредка заговаривал, казалось, что по крайней мере он понимает, с кем разговаривает. Руди тосковал по его юмору, противоречивому фатализму взглядов и короткой, подрагивающей усмешке, так менявшей его неповторимое лицо. Однако, когда они добрались до церкви, Ингольд удивил Руди, обойдя ее и постучав в тяжелую дверь пристроенного узкого флигеля, похожего на крепость. Он постучал в тяжелую дверь. Внутри послышалось движение и звук отодвигаемого засова. Дверь быстро открыли и снова закрыли за ними. Невысокий, круглолицый молодой священник со свечой в руке впустил их. - Прошу вас... - начал он и осекся, увидев лицо Ингольда. В мягком янтарном свете было заметно, как кровь отхлынула от его лица. Внезапное молчание священника отвлекло Ингольда от тяжких дум, и он, озадаченный, посмотрел на молодого человека. Священник прошептал: - Это был ты. Ингольд нахмурился: - Мы встречались раньше? Священник торопливо отвернулся и неловко поставил свечу на маленький столик в комнате. - Нет-нет, конечно, нет. Я... пожалуйста, добро пожаловать в этот дом. Уже поздно для путешественников вроде вас... Он запер дверь на засов, и Руди заметил, что руки его дрожат. - Я брат Венд, - сказал он, снова повернувшись к ним. Священнику было чуть больше двадцати лет. Голова его была обрита, но по цвету черных бровей и искренних карих глаз Руди предположил, что волосы были черными или темно-каштановыми, как у него самого. - Я деревенский священник, - прошептал брат Венд, чтобы скрыть свою нервозность или страх. - Теперь, боюсь, единственный. Будете ужинать? - Спасибо, мы поели, - сказал Руди, и это было правдой. Кроме того, рассудил он, если дела здесь обстояли так же плохо, как в Убежище, то наверняка вся еда кончилась. - Все, о чем мы просим - это постель на полу и стойло для нашего ослика. - Разумеется, конечно. Священник пошел с ним, чтобы поставить Че в конюшню. Пока Руди стлал подстилку и устраивал Че, он сполна выдал священнику все новости, какие знал - о падении Гея, об отступлении к Ренвету, об армии Алвира и разрушении Кво. Он не упомянул ни о том, что Ингольд был колдуном, ни показал свою собственную силу. После обмена любезностями Ингольд удалился и, присев возле маленького очага камина, стал размышлять в тишине. Но в течение вечера, пока Руди и брат Венд тихо шептались в тени маленькой комнаты, молодой священник то и дело косился на Ингольда, будто пытаясь сопоставить этого человека с каким-то волнующим воспоминанием. И Руди видел, что воспоминание это пугало его. Руди как раз укладывался спать на полу возле камина, когда послышался торопливый стук в дверь. Без колебаний брат Венд встал и отодвинул задвижки засова, чтобы впустить двух маленьких детей из темноты улицы. Это были две девочки восьми и девяти лет с песочного цвета волосами и орехово-карими глазами, типичными для жителей Геттлсанда. Журчащим сопрано-дуэтом они передали путаный рассказ о желтой болезни и лихорадке, о своей матери и маленькой сестренке Дэниле, о прошлогоднем лете и сегодняшнем вечере, сжимая рукава молодого человека и глядя на него широко открытыми испуганными глазами. Брат Венд кивал, бормоча им что-то успокаивающее, потом повернулся к своим гостям. - Я должен идти, - сказал он мягко. - Кто-нибудь впустит тебя обратно, - пообещал Руди. - Иди осторожно. Когда священник ушел, Руди встал, чтобы закрыть за ним дверь. - Ты собираешься спать? - спросил он молчаливую фигуру у камина. Ингольд, пристально глядя на огонь, покачал головой. Руди скользнул назад, под груду одеял до того, как они успели остыть, и положил голову вместо подушки на тяжелые тома, принесенные из Кво. Пока это была единственная польза от них с тех пор, как он их увидел. - Тебе знаком этот парень? - спросил он. Ингольд снова покачал головой. Руди вынес множество таких односторонних бесед за последние три недели. Порой он продолжал их, пока не получал какого-либо ответа, обычно односложного, но сегодня он прекратил разговор. Когда он закрыл глаза, Ингольд все еще размышлял над чем-то, что видел в пламени. Руди было интересно, что же такое он там искал, но спросить не решался. Мысли его перенеслись назад в прошлое, через видения, которые возникали из собственного наблюдения за огнем. Альда, причесывающая волосы у тлеющих углей маленького камина; одетая в свой белый шерстяной балахон и поющая для Тира, который ползал, занятый чем-то, по затененной комнате, Альда, сидящая без дела в темном кабинете пощади караульных помещений, читая вслух, пока Джил делала заметки, окруженная ворохом книг и блокнотов, он видел, как Джил поднимает взгляд, улыбается и шутит, а Альда смеется. А один раз он видел пугающую картину: Альда в страстном споре со своим братом; слезы текут по ее бледному гневному лицу, а он стоит, сложа руки, и качает головой в отказе. Образы преследовали Руди в темноте, смешиваясь с другими. Пустое Гнездо в продуваемой ветром пустыне на севере; пустынные улицы Кво, испуганный взгляд больших темных глаз брата Венда, когда он открыл дверь: и то, как он прошептал в ужасе: "Это был ты". - Да, - раздался голос Ингольда, мягкий и бесконечно усталый. - Это был я. Моргая от удивления, Руди почувствовал горечь во рту от потери сна и увидел, что священник вернулся. Ингольд запирал за ним дверь. В тени, отбрасываемой слабеющим огнем, казалось, что его накидки утопали в крови. Священник заговорил, дрожа: - Что ты от меня хочешь? Вызов и ужас прозвучали в голосе молодого человека. Какое-то мгновение Ингольд слушал спокойно и внимательно, сложа руки. Его покрытые шрамами руки были очень костлявыми и старыми в красном мерцании света. Но он спросил только: - Ей лучше? - Кому? - Матери этих девчушек. Священник нервно облизал губы: - Да, милостью Божьей. Ингольд вздохнул и вернулся к тому месту, где он сидел у камина, набросив на плечи свой заплатанный, весь в пятнах плащ, который служил ему одеялом. - Однако это не было милостью Божьей, - сказал он спокойно. - По крайней мере в том смысле, который обычно подразумевается. Они приходили просить тебя не причастить ее. Ты, как и я, прекрасно знаешь, что желтая болезнь, если уж схватила человека, то почти неизменно заканчивается смертью. Они попросили тебя исцелить ее, как ты исцелил их маленькую сестренку несколько месяцев назад, - он потянулся за кочергой, поднял ее и поворошил огонь. Внезапно сильно прибавившийся свет проделывал любопытные вещи с линиями и шрамами его ввалившегося лица. Он опять посмотрел на Венда. - Не так ли? - Это было в руках Божьих. - Возможно, это то, что ты решил сказать, но ты в это не веришь. Священник вздрогнул, будто его обожгли. - Если бы ты в это верил, ты бы меня не боялся, - продолжал спокойно Ингольд. - Чего ты хочешь? - настаивал Венд, страдая. Ингольд положил кочергу. - Ты сам знаешь. - Кто ты? - Я колдун, - Ингольд откинулся к стенке, и тень укрыла его. Священник заговорил снова, голос его был напряженным от страсти. - Это ложь, - прошептал он. - Они все мертвы. Он так сказал. Ингольд пожал плечами: - Он тоже колдун. Его зовут Руди Солис. А меня - Ингольд Инглорион. Руди услышал резкий неприятный звук затрудненного дыхания священника и увидел, что тот отвернулся, закрыв лицо ладонями. Тело его содрогнулось, будто в предсмертной судороге. - Они мертвы, - повторил он тонким, хриплым голосом. - Но, Боже, прости меня, я был рад услышать это. Ужасная вещь, но я был рад услышать, что Господь наконец убрал от меня искушение после всех этих лет. Ты не имеешь права снова приносить его. - Нет, - спокойно согласился Ингольд. - Но тебе известно так же хорошо, как и мне, что Бог не может убрать соблазн. Он идет из тебя, изнутри, а не по какой-то внешней причине. И у тебя были бы соблазны на протяжении всей твоей жизни - каждый раз, когда кто-нибудь призвал бы тебя использовать твою силу для исцеления. И в скором времени один из твоих людей будет умолять тебя начертать руны на его двери, чтобы не подпускать Дарков. Смог бы ты отказаться? Молодой человек убрал руки с лица. - Мне не пришлось бы, - вздохнул он. - Нет? - У меня нет энергии, - безнадежно прошептал священник. - Я бросил все это, принес в жертву. У меня нет силы, - он посмотрел в лицо Ингольду с выражением отчаяния. В колышущейся тени его полные губы были плотно сжаты и дрожали. - Эта сила идет от Дьявола, Господина Зеркал. Да помоги мне, Боже, я мучим искушением и всегда буду мучиться. Но я не продам свою душу за силу, даже за ту, которая помогает другим. Эта энергия приходит из Извращенной Стороны, и я не буду иметь с этим дела. И потом, во сне я видел город, постоянно живший в моем сердце. Я знал, как он выглядел... И там был ты... - Знаешь ли ты, почему видел этот сон? - голос Ингольда звучал мягко. - Это был ультиматум, - прошептал Венд, - необходимость. Вызов. Идти куда-нибудь... - Идти в Ренвет, - сказал Ингольд, и его спокойный, глубокий, шероховатый голос, казалось, заполнил комнату. - Чтобы помочь мне и Руди, и кому-нибудь еще, кого мы найдем, спастись от Дарков. - И что еще? - лицо молодого человека блестело от пота, черные брови выделялись на фоне белизны его высокой бритой головы. - Открыто идти к Дьяволу? Объявить аббату - если он еще жив - и кому-то еще, кому не все равно, что я вероотступник? Отдаться в руки суда за еретизм? Руди, вспоминая другие стальные темные глаза, горящие на бритом черепе, отметил, что паренек попал в точку. - Неправильно, - продолжал Венд шепотом. - Неверно. Мир, в конце концов, - это иллюзия. Он будет жить потом и без меня. Моя душа - это все, что у меня есть. И если я ее потеряю, то уже навечно. Последовала долгая пауза. Священник и колдун стояли лицом к лицу, между ними пульсировал угасающий свет камина. "Они были удивительно похожи, - думал Руди, - в своих бесцветных балахонах". Он вспомнил дни, когда сам был бродягой на калифорнийских дорогах, гонимый стремлениями, которым не мог даже найти словесного выражения. Он был изгнанником, так как ничто не имело смысла с точки зрения его истины. Он старался изобразить жизнь как борьбу этих необъяснимых стремлений, пытался представить, что осторожно, постепенно можно будет убрать силы колдовства. Маг сотворит чудо... Но в его голове не укладывалось, как можно обойтись без них. Ингольд встал: - Прости, - спокойно сказал он. - У тебя достаточно искушений. К ним еще добавится плохая плата за твое гостеприимство. Мы пойдем. - Нет, - брал Венд поймал его за рукав, когда Ингольд хотел было разбудить Руди, хотя минуту до этого священник лучше отрезал бы себе руку, чем прикоснулся к старику. - Колдун ты или дьявол, я не могу выгнать тебя в ночь. Мне... Мне очень жаль. Это потому, что я слишком долго боролся с этим. Ингольд сделал движение рукой, намереваясь положить ее на плечо Венда, но молодой священник отвернулся, отступая в тень в дальнем конце комнаты, где находилась его собственная узкая койка. Руди услышал скрип кровати и шорох одеял. Через мгновение Ингольд вернулся на свое место у камина и поджал под себя ноги, собравшись, очевидно, смотреть на пламя до рассвета. В келье воцарилась тишина. Огонь в камине горел слабо, и Руди слышал прерывистое дыхание колдуна, свидетельствующее о том, что тот не спит. - А он был прав, - заключил Руди, рассказывая об этом много дней спустя. - Это чертова вещь. Помнишь, как Джованнин приговаривала: "Дьявол охраняет своих". Ладно, не охраняет, больше не охраняет. Вокруг них ложился густой снег, устилая предгорья, по которым они тащились уже два утомительных дня, оставляя позади себя крутую скалистую возвышенность. Черные отвесные скалы над ними были испещрены тяжелыми снежными рифами. Снег был и на кронах деревьев. Дымка облаков скрывала пики гор и наполняла скалистое ущелье перевала Сарда туманно-серым светом. У Руди перехватило дыхание. Его длинные мокрые волосы свисали на лицо и на капюшон плаща. Стальной посох слабо мерцал в полуденном свете. От тяжести книг, которые они несли из самого Кво, его плечо разболелось, а в голове вертелись разные мысли. Мы дома. Домой, к Минальде. А куда же еще? Теперь он уже привык вести разговор за двоих: "Ты мне наказал однажды помнить, что мы изгнанники. Но это было тогда, когда мы надеялись, что Архимаг поможет нам. А теперь мы не имеем ничего, буквально ничего. Любой, именующий себя колдуном, просит этого". Он пожал плечами: "Я не виню Венда за выжидание". - Я тоже. Он резко обернулся, пораженный услышанным. Ингольд молчал уже много дней. К его удивлению, старик продолжил: - В принципе, я удивлюсь, если кто-то вообще появится. Кара и ее мать могли бы, - добавил он, задумавшись, - если с ними ничего не случилось. Но сопротивление колдовству будет нарастать. И те, кто способны услышать призыв, не смогут преодолеть свой страх перед этим сопротивлением. Ингольд подошел к нему, опираясь на посох и согнувшись под тяжестью книг, словно старый несчастный нищий, с длинными седыми волосами, неряшливой бородой, в испачканной и оборванной мантии. В тени капюшона сверкали впалые глаза. Но, по крайней мере, он заговорил. Ингольд продолжал: - Возможно, теперь ты понял, почему я хотел стать отшельником. - Ну, тогда позволь заметить, что твое поведение донельзя искушало меня предоставить тебе такую возможность. Колдун опустил голову. - Прости, - извинился он, - это было благородно с твоей стороны - терпеливо сносить скорбь старого человека. Руди пожал плечами. - Ладно, - произнес он рассудительно, - раз уж я всю жизнь занимаюсь самосовершенствованием, думаю, что смогу простить тебя. - Спасибо, - благодарно отозвался колдун, - ты очень добр. Но когда я слушал твою игру на арфе, мне показалось, что до совершенства тебе еще далеко. Их взгляды встретились, и Руди ухмыльнулся: - Должен же я был как-то на тебе отыграться? Ингольд вздрогнул: - В этом случае я дважды извиняюсь, - произнес он. - Если это рассматривать как возмездие, то мое поведение, наверное, действительно было отвратительным. - Эй! - запротестовал Руди. - Первый раз в жизни был рад, что почти глух, - пробормотал не вполне искренне колдун. - Так что, полагаю, из чего угодно можно извлечь выгоду. - Ну, тогда нам с тобой стоит поломать голову над тем, что можно извлечь из нахождения в конуре, - сурово выговорил Руди, - так как когда Алвир выяснит, что произошло в Кво, будет ясно, как божий день, куда мы направляемся. Затем, уже другим тоном, спросил: - Что произошло в Кво, Ингольд? - между деревьев над перевалом завывал ветер, его дуновение касалось путников, пробирающихся через сугробы. На горы опустились тучи, такие же серые и холодные, как туман, который окружал Кво. - Лохиро работал на Тьму - или он был самой Тьмой? Возникла длинная пауза, во время которой Ингольд пристально разглядывал кроличьи и птичьи следы на сугробах, словно они имели отношение к погоде и ветру. Когда он наконец заговорил, его скрипучий голос был усталым: - Думаю, это была сама Тьма, - он вздохнул. - К этому дню, я не знаю, освободили ли они его в конце концов. Если освободили, то я мог бы его вернуть обратно к нам. По крайней мере мы могли бы многое выиграть от его мудрости и знаний, которые приобрели колдуны перед тем, как их уничтожили. Но я не мог рисковать, Руди, - добавил он. - Черт, конечно, - согласился Руди. - Со всем его знанием и Тьмой за спиной - не удивительно, что все здания в городе были разрушены, колдуны уничтожены, а Башня Форна разнесена вдребезги. Если твоя сила была способна сдержать их перед воротами Угловой башни, его сила могла лишь удвоить их. - Пока их силы могли воспрепятствовать или помешать, силы колдовства находились у своих Гнезд. Я должен был догадаться, что Рейдеры говорили о Гнезде как о цели поиска. Так в старые времена говорилось о Кво - и, следовательно, о Гее. Потребовались все силы Тьмы, чтобы сокрушить Гей, - добавил он. - Это было неплохо спланировано, завершающий удар по Гею, Кво, Пенамбре, Дейру - все в считанные дни. Хребет организованного сопротивления был сломлен, и надежда на магическую помощь уничтожена. Ингольд вздохнул, выпустив облако пара в туман: - Я должен был убить его, Руди. Я не мог позволить им иметь его силу. Возможно, он все еще был арестантом в собственном теле. Конечно, чтобы это ни было, у него была его речь, его манеры, навыки. Но не было его знания. Лохиро знал, что Анамара и я - бывшие одноклассники. Он поднес руки к лицу, и Руди впервые увидел, как слабая улыбка мелькнула сквозь его заросшую бороду: - Она связала мне эти рукавицы в тот год, когда мы были любовниками, там, в Кво. Для четвертой сильнейшей на Земле магини она была слишком большой домоседкой. Лохиро никогда не сказал бы непреднамеренно о ее смерти. - Это было тем, что на тебя свалилось? - тихо спросил Руди. - Отчасти. И мне не понравились его глаза. Но откуда он взялся, я не знал. - Значит, ты загнал его в ловушку. Ингольд, горько кивнув, устало двинулся через снег. Че, заартачившись, уперся, до предела натянув поводок, никто из них даже не подумал обучить глупое животное двигаться за ними - упущение, которое в тяжелые моменты Руди был склонен приписывать злобе аббатисы Гея. - Я поймал его в ловушку, - произнес Ингольд, - и убил его. Может быть, они позволили ему уйти. Он говорил, умирая, о Тьме - она не множественна, она одна. Возможно, он был одним из них, и, если бы я вылечил его, мы смогли бы выяснить, что они знают, почему они воскресали и как разделяются. - Да, - неловко выразил свое согласие Руди. - Что еще ты мог бы сделать? Ингольд тряхнул головой. - Прежде всего быть поумнее. Признал бы связь между так называемыми счастливыми местами и Тьмой. Занялся бы собственными исследованиями в Кво вместо игр в политику. Но ответ ушел, если он вообще был. Тьма в этом убедила. И прежде всего, возможно, ответа никогда не было. - Нет, был, - возразил Руди. Он оглянулся на старика, когда они забирались по последнему крутому подъему и затвердевший снег скрипел под их ботинками. - И есть. Должен быть. - Должен? - Ингольд пробирался за ним через сугробы, таща за собой упирающегося осла. - Одно время я думал, что существует причина, почему все происходит именно так, и что где-то есть ответы на все вопросы. Теперь я в этом не уверен. Что заставляет тебя верить, что он существует? - То, что даже после уничтожения Кво Тьма следует за тобой по пятам. Ее силы загоняют тебя на край света и обратно, чтобы держать подальше от ответа. Тьма думает, что у тебя он есть, и они в течение всей игры опережают нас на один ход. Ингольд вздохнул и остановился на заснеженной дороге с поникшей головой и скрытым в тени капюшона лицом. Порывы ветра обрушивались на них сверху, принося с собой запах черных вершин, ледника и скал. Их окружал туман, в сгущающейся мгле в ущелье перевала стали появляться серые шатающиеся духи. - Значит, мы вернулись туда, откуда начали, - вымолвил он наконец. - К вопросу и ответу. Им нужен я один, они уничтожили всех, кроме меня. Это вопрос или ответ? Руди пожал плечами: - Какой из них ты собираешься решать? Ингольд бросил на него пронзительный взгляд и, не ответив, продолжил путь. Руди последовал за ним, проверяя посохом твердость почвы под снегом. Вечерело. Холодный влажный ветер, казалось, пронзал его до костей. Старик впереди него остановился. Перехватив его пристальный взгляд, Руди увидел серую чашу облаков, окутавших перевал. В ней, возникая из тени и ветра, материализовывались темные фигуры. Словно по команде, они выстроились в громадную темную авиаэскадрилью. Ингольд стоял спокойно, с откинутым капюшоном; сомнение и страх и странная, непонятная надежда мелькнули в его обычно бесстрастных глазах. Руди тихо подошел сзади: - Это люди Джованнин? - Не знаю, - прошептал Ингольд. Затем по перевалу прокатился, словно сорвавшийся при обвале камень, мужской голос. - Ингольд!.. - крикнул голос, и в сером тумане лицо Ингольда внезапно побелело. - Вос! - неожиданно крикнул он и рванулся вперед с такой скоростью, которую, знал Руди, он никогда бы не смог развить. Как хищная птица за добычей, самая высокая из фигур отделилась из общей массы и шагнула в вздымающейся мантии к нему вниз. Они встретились, как давно потерявшие друг друга братья, обнявшись в взбудораженном тумане и снеге, в то время как остальные стали спускаться следом за Восом. Подойдя ближе, Руди увидел среди них Кару, которая натянуто улыбалась. Остальных он не знал, но понимал, кем они должны быть. Их было по меньшей мере тридцать, всех возрастов, обоих полов и различных типов. Многие из них были пожилыми, но один или два казались совсем юными. Вос и Ингольд все еще стояли, положив друг другу руки на плечи. С откинутым назад капюшоном Вос оказался мрачноватым стариком с бритой головой и крючковатым носом, который напомнил Руди аббатису Джованнин. Глаза были цвета меда. Рядом с толпой появилась еще одна фигура: необычно маленький, невообразимо древний отшельник, так съежившийся от возраста, словно его выжали и потом сушили под палящим солнцем пустыни лет эдак сто. - Кта! - радостно воскликнул Ингольд, обнимая его узкие плечи свободной рукой. - В конце концов ты пришел! Маленький старичок улыбнулся сладкой, беззубой улыбкой и кивнул. - Руди, - произнес Ингольд, и Руди подумал, что за последние шесть недель он, наверное, видел больше проявлений эмоций этого обычно невозмутимого колдуна, чем другие за десятилетия. - Руди, это наши люди, - Ингольд одной рукой обнимал Воса, а другой дряхлого Кта, стоя между ними в окружении остальных, и этот союз восторженных незнакомцев, казалось, связывает их вместе неразрывными узами света. Лицо Ингольда почти светилось от радости: - Эти колдуны пришли на мой зов. Они ждали нас здесь, чтобы встретить на обратном пути в Угловую башню. Друзья мои, - сказал он, - это Руди. Он мой ученик и один из нас. 16 В отличие от курьера Алкетча, Руди и Ингольд не заслуживали формального ритуала встречи, но из толпы, стоящей у ворот, отделились две фигуры и, торопливо спустившись по ступенькам, остановились в смущении. Руди встретился взглядом с Альдой, и душа его словно вырвалась из тела и понесла его, невесомого, вверх по снежной дорожке. Каким-то чудом оказалось, что он держит ее руки в своих. Свет факела обрамлял заплетенные в косы волосы, а сердце влюбленного билось так громко, что Руди казалось, все в Угловой башне слышат это, и он говорил себе в отчаянии: это секрет. "Наша любовь - это секрет, который никто не должен знать". Руди чувствовал, что задохнется, если заговорит, и он безмолвно смотрел в бездонную глубину фиалковых глаз. Счастливый и пронзительный визг Джил вывел его из состояния эйфории. Девушка звучно и сочно чмокнула Ингольда под одобрительные возгласы стражников. Руди узнал среди них Януса, Сейю, Мелантрис, Гнифта. Рядом с ними стояли служители Церкви, приветствуя возвращающихся после долгих странствий колдунов. Это был благородный жест, но, если честно, он смел бы их всех к Черту, чтобы освободить ступеньки для идущей перед ним женщины и себя. - Алвир там, - сообщила Альда, отступая от него на шаг. Нежное прикосновение ее пальчиков вызвало в нем бурю желания, которое, словно эхо, отразилось в ее глазах. Но, помимо этого, он уловил в ее лице какую-то непонятную уверенность в том, что ее мужчина должен был вернуться. - Они со Стюартом уединились еще утром, - пояснила Джил, все еще краснея от смущения. - Вы уж, ребята, не ругайтесь, - она освободила руки и потянулась, чтобы по-сестрински целомудренно чмокнуть его в щеку. - Я ужасно рада видеть тебя дома, негодник. "Дома, - подумал Руди. - Я был дома, у Западного океана, и обнаружил развалины". Он взглянул в ее глаза и сказал: - Ты знаешь? Она кивнула и оглянулась на Ингольда, Кта и Кару, которые никак не могли наговориться. Руди обнаружил, что для половины из них Ингольд Инглорион был живой легендой - это читалось в их глазах. Собравшиеся вокруг этих троих являли собой сброд, бесхвостое стадо. Руди узнал мать Кары - Нэн, кто-то произнес ее имя, - сгорбленную белокурую старушку с кудахчущим голосом, одну из немногих, кого Ингольд не приводил в бурный восторг. Кта был вторым - он беззубо улыбался всем и каждому, третьим был Вос. Но все остальные, от маленького толстяка в парчовой чалме и разукрашенном халате и придурковатой рыжей девчонки в поношенной рваной одежде до черного ученого джентльмена в белоснежно чистой тоге и безвкусно разодетого мальчика, смотрели на Ингольда с трепетом, граничащим с поклонением. - А, Ингольд, Ингольд, послушай! - внезапно закричала Минальда. Ее синие глаза горели. Она протиснулась сквозь толпу колдунов и крепко вцепилась в его рукав. Мы нашли такие вещи, замечательные вещи! - Мы нашли старые лаборатории. Они в целости и сохранности, - добавила Джил, и Руди оказался в окружении прекрасных дам, которые, перебивая друг друга и выразительно жестикулируя, стали рассказывать: - Вещи, которых мы не понимаем... - А Джил разыскивала пластинки... - Вентиляционные трубы и водокачки, комнаты старой обсерватории... "Как школьницы, - подумал Руди удивленно. - Школьницы вывернули все наизнанку и нашли ключ к разгадке Тьмы, ради которого мы с Ингольдом тащились в Кво, да так и не нашли". - ...И Альда унаследовала память Дома Дейра, которую мы обнаружили, - завершила с триумфом Джил. Ингольд с нескрываемым удивлением посмотрел на молоденькую женщину, так похожую на пугливую, непоседливую школьницу с косичками. - Ты? Альда кивнула, неожиданно смутившись: - Да, я. Но это происходит не так, как у Элдора. Она запнулась, но Ингольд сделал вид, что не заметил этого: - Тебе передалась память мужчины или женщины? Она заколебалась. - Не знаю. Скорее всего мужчины, ведь все идет от Ренвета. Это даже не столько память, сколько признания. Больше всего нам помогла эрудиция Джил и ее карты. - Интересно, - задумчиво протянул колдун, - интересно. Он с секунду смотрел на девушку, дитя-супругу своего погибшего друга, стоявшую рядом с Руди и искавшую его руку, спрятанную в складках ее юбок. Ингольд нахмурился на мгновение, но лишь на мгновение, он повернулся к Джил и ласково обнял угловатые плечи. - И где это все хранится? Ему ответил Янус: - Все отнесли в комнаты в дальнем конце Убежища, которые стали кабинетом Джил-Шалос. Сейчас там беспорядок. - Колдуны прибывают с прошлой недели, - информировала Джил, пока они поднимались по лестнице через гулкий, темный проход к воротам. - Дакис Менестрель прибыл первым, затем Грей и Нила, бывалые чародеи... - А Бектис был потрясен, - заявил Менестрель, с восторгом выписывая пируэты на пролете моста. - До сих пор удивляюсь, как его не хватил удар. Когда они пересекали тускло освещенный проход, их провожали праздные и удивленные, враждебные и сочувствующие взгляды, подсчитывающие, сколько стражников сопровождает их. Они продвигались в луче колдовского света, словно в светящемся тумане. Ингольд остановился, любуясь хаосом, царившим среди колдунов. - У нас не было времени привести все в порядок, - извинялась Джил. - Приятно слышать, - сказал старик, осматривая длинную узкую комнату. Руно, кожа и корзины, казалось, составляли большую часть мебели, посохи были сложены в углах, словно винтовки на оружейном заводе. Наспех сделанные полки были доверху завалены ветхими книгами. Голубоватый свет скользил, словно шелк, вокруг грушевидной лютни и сверкал на сторонах многогранников из белого и серого стекла, разбросанных на столе, полу и везде, где только можно. Пергамент, куски воска, запылившиеся летописи, свитки заполняли все горизонтальные поверхности, находящиеся в поле зрения, а на одном из немногих стульев лежала большая куча домотканой коричневой материи с маленькой сатиновой подушечкой для булавок, сверкающих, словно иглы миниатюрного дикобраза. Очевидно, раньше колдуны чувствовали себя здесь как дома. - Мы должны вам показать, - начала Альда. Но вмешался Вос: - Дитя, позволь им отдохнуть и поесть, - голос у него был грубый, низкий и тяжелый, как у хищника. Он бросил взгляд на снабженный наконечником посох, который Руди поставил в углу, а затем на Ингольда. - Значит, ты нашел Кво? Ингольд закрыл глаза и устало кивнул. - Да, - вымолвил он. - А Лохиро? - Его больше нет. Вос сверкнул глазами на посох, на кипы книг, которые Руди и несколько добровольцев положили на свободную часть стола, и внимательно посмотрел на друга. - Так, - промолвил он. Глаза Ингольда расширились. Он изучающе посмотрел на вытянутые лица остальных: - Что случилось, Вос? Говорю тебе, Лохиро убит. - Нет, - Главный Судья Кво положил длинную костлявую руку ему на плечо. - Остальные... да. Твои девочки мне все рассказали, - неторопливо продолжал он, - об их находках - исследованиях счастливых мест древности. Уверен, что они совпадают с твоими собственными открытиями. Ингольд кивнул. - Но глубже, ведь они имели доступ к тому, к чему у тебя его не было. Только те, кто стоял рядом, расслышали шепот Ингольда: - Я должен был догадаться. - Возможно, - согласился колдун. - Но ты ошибаешься, полагая, что Лохиро не знал этого. Ингольд бросил на него быстрый взгляд. Хотя все страхи были уже позади, воспоминание о них внезапно вдвойне состарило его. - С самого начала я искал старые летописи о Дарках, и в основном безуспешно, - продолжал Вос. - Более ранних летописей, чем времен Форна, нет, но твое упоминание о Гнездах Гея, Пенамбры и Дели - всех крупных центрах колдовства древности - казалось, должно было служить предупреждением. Вскоре после того, как Лохиро и Совет закрыли для всех Кво, я пришел к нему со своими предположениями. Он, Анамара и я начали поиски и в городе, и в Сивардских горах на расстоянии многих миль. Мы подозревали, что Гнездо где-то под самой башней, под подвалом. Не торопясь, мы трижды разобрали и собрали основные башни. Поверь мне, Ингольд, даже ветры Тьмы не смогли бы проскользнуть сквозь щели в полу. Его странные глаза, на мгновение задержались на осунувшемся лице старика. - Все произошло, когда мы занялись горами. Помнится, Лохиро первым заговорил о Тьме как о единой сущности. Из книг мы почерпнули совсем немного информации, хотя мои студенты перевернули все библиотеки вверх дном, по слогам читали тома, написанные на давно забытых языках, чтобы найти хоть что-нибудь, что угодно, с плачевным результатом. А Лохиро, глядя в зеркало Анамары, увидел в нем Силы Тьмы, сражающиеся в Пенамбре и Гее. Он сказал, что их сила в многочисленности и движении, что знание одного становится достоянием всех. Лохиро считал, что разгадал загадку, почему они покинули свои северные Гнезда и воссоединились для атаки на Гей. Сперва он говорил обиняками. Но позднее, когда крупные центры и города пали и мы обнаружили, что не приблизились к пониманию сущности Тьмы, которое помогло бы противостоять ей, он сказал, что мы должны любой ценой изучить ее сущность и что единственным шансом может быть лишь трансформация одного из нас. Лицо Ингольда побледнело: - Это же сумасшествие. - И я говорил ему то же, - горько произнес Главный Судья. - Не забывай, что мы были в безвыходном положении. Ходили слухи, что придется без всякой надежды на победу выступить из Кво и сразиться с ними волей-неволей. Лохиро заявил, что сумасшествием будет слабому человеку решиться на это, а он себя таковым не считает. Он был горд, горд и отчаян. Ты знаешь, что он всегда бросался в бой, не щадя себя. Наверное, он полагал, что его смерть - это самое худшее, что может произойти. Затем пал Гей. Мы видели это в зеркале Анамары: увидели тебя с Элдором и всех остальных в углу пылающего Дворца и больше не смотрели. Была глубокая ночь, близился рассвет. Лохиро оставил нас в библиотеке, на сердце у меня кошки скребли, и я не заметил, куда он делся. Это не столь важно. Тот день был горьким для нас, Ингольд. Мы искали тебя в зеркале, но не обнаружили даже твоих следов. Мы оплакивали твою гибель. - Вполне резонно, - вздохнул Ингольд. - Я пересек Пустоту и оказался в другой Вселенной. Со мной был принц Тир. Лохиро искал меня? Вос покачал головой: - Не знаю. Никто из нас не видел его в тот день. Под вечер завязался разговор о походе в Карст, где мы видели много беженцев. Мы знали, что Дарки вступят в бой и что единственным колдуном в радиусе сотен миль был Бектис. Мы говорили об этом до самой темноты. Старый Судья вновь замолк, его странные глаза потускнели. В мерцающем свете слышалось тяжелое дыхание собравшихся. Рот Ингольда был скорбно сжат, кровь отхлынула от лица, словно он потерял ее при ранении. Глядя на него, Руди снова увидел руины маленького мирного городка, пахнущего осенней сладостью виноградных лоз, дико растущих над разноцветными камнями, и шум морского прибоя. - Я не знаю, когда Лохиро обратился в Дарка, - тихо продолжил Вос. - Знаю только, что глубокой ночью мы все еще находились в башне, обсуждая, как лучше поступить. Затем вдруг стены задрожали, словно от взрыва, раскалывающего опоры башни пополам, будто земля под нами взорвалась. Я поднялся, но никто больше не смог сдвинуться с места. Двери библиотеки распахнулись, и я увидел в проеме Лохиро с отсутствующими, пустыми глазами, словно из сине-зеленого стекла. Позади него был такой ураган Тьмы, которого я никогда не видел. Он был Архимаг - лишь он мог управлять всеми нами. Ингольд покачал головой: - И все было кончено. - Анамара пыталась сражаться с ним. На какое-то мгновение я отчетливо увидел ее лицо, мелькнувшее в схватке света и тьмы. Но у меня не было уверенности, что Лохиро вобрал в себя сущность Тьмы. Когда этот страшный смерч ворвался в комнату, я перевоплотился в ужа, самое низкое и быстрое создание, о котором успел подумать. Я испытал бездну нечеловеческих ощущений, различая лишь мглу и крики, огонь и мигание света. Башня рушилась на глазах. Лохиро превратился в одного из них и унесся в ночь. Забравшись на камень, я видел мглу, опускавшуюся на город, и огромные столбы огня. Хэсрид был драконом. Остальные тоже приняли различные обличья, чтобы сражаться, но Дарки и Лохиро смели их всех, хотя в тот момент мне было все равно. Я был змеей, со змеиными страхами и желаниями. Мне стало холодно и я спрятался до рассвета в камнях. Снова воцарилась тишина. В голубовато-бледном свете Руди увидел слезы - слезы по Архимагу, по миру, в уголках которого они жили, по мечте этого исчезнувшего города, к которой когда-то они все стремились. Ингольд уже выплакал все слезы в Сивардских горах и сейчас устремил отрешенный и опустошенный взгляд вдаль. Золотистые глаза Воса вернулись в настоящее: - Ты когда-нибудь бывал в чужой шкуре, Ингольд? Ингольд кивнул. Больше никто не шелохнулся. - Тогда ты поймешь, что после всего этого время для меня ничего не значило. Сколько мне его потребовалось, чтобы покинуть Сивардские горы, я не знаю. Пожиратели мелких насекомых не считают дней. Частью мозга я понимал, что я человек и колдун, но меня это мало волновало. Возможно, это был лишь траур. Я прятался в скалах и в одиночку полз сквозь мокрую траву. Я был ничем... ничем. Но в глубине души я оставался человеком, и, пока я медленно полз на восток уже далеко в пустыне, у меня появилось желание отыскать Угловую башню Дейра в Ренвете у перевала Сарда. Это было человеческое желание, гораздо выше того, что могла почувствовать змея. И добиться его исполнения мог только человек. Так я стал человеком. Я не знал, - тихо закончил он, - что этот призыв исходил от тебя, мой друг. Ингольд вздохнул: - Наверное, бездумно ползать и извиваться было удобней, змей-маг. Линия, появившаяся в углу широкого кривого рта, слабо обозначила улыбку. - Жить на земле приятно, - отозвался Вос, - но компания становится надоедливой. Во всяком случае, я до самой могилы буду испытывать ужас перед грифом. - Да, - согласился, вспоминая, Ингольд, - помню, многие годы меня мучили кошмары с собаками. - Э... э? - проскрипел тонкий голос. Нэн, ведьма, внезапно возникла в кругу, ее тусклые глаза сверкали злобой. - Так приготовить тебе сверчковый суп, змей-маг? А тебе жирную мышь, Сэр Кот? Или вы собираетесь здесь стоять, пока не свалитесь от голода? - Мама! - воскликнула шокированная Кара. - Это... - Я сама знаю, что это, девчонка, - едко огрызнулась она. - Говорят тебе, дай бедным мужикам перекусить перед тем, как они начнут бахвалиться былой храбростью. Сгорбленная спина заставляла ее задирать голову, чтобы смотреть на них, и Руди поймал себя на мысли, что ей не хватает лишь черной шляпы и метлы. - Спасибо, - произнес с мрачным видом Ингольд. - Ваша забота трогает меня до глубины души. - Ха! - проворчала она и заторопилась прочь, к уютному местечку, которое, догадался Руди, было общей кухней. В дверях она повернулась и погрозила деревянной ложкой. Густая паутина седовато-белых волос спадала на ее костлявые плечи, а глаза сверкали на хищном лице. - Душа, в самом деле! - продолжала она. - У колдунов нет души и сердца. Я знаю, что говорю, так как одна из них, и сердца у меня не больше, чем у сорокопута. С этими словами она скрылась из виду. - Она права, - проговорил мягко Ингольд. Вос был шокирован, а Кта засмеялся. - Алвир обеспечивает корпус колдунов тем же, чем и стражу, - объясняла Джил, пока Кара, ее мать и худая рыжая девочка подавали им овсяный хлеб и тушеное мясо из общего котла. - Бектис все еще обедает за высоким столом - думаю, потому, что еда там лучше, но полагаю, что они оба, он и Алвир, скоро останутся в одиночестве. - Она ухмыльнулась, взглянув на Альду, которая сидела по-турецки на шкуре бизона между Руди и заснувшим принцем Тиром, разделяя радость неожиданного пиршества. Руди блаженно замурлыкал, не в силах скрыть счастье. Впервые за последние два месяца он был вымыт, выбрит и спокоен, и новизна всего этого доставляла ему удовольствие. Он был рядом с женщиной, которую любил, и среди таких же колдунов, как и он сам. Во время путешествия он даже не подозревал, что такое возможно. "Как странно, - мелькнула у него мысль, - заснуть под крышей". Он отыскал под мехами руку Альды, которая счастливо улыбалась. В тусклом свете ее лицо казалось более уверенным в себе - менее смазливым, но более красивым, алогично подумал Руди. "Джил тоже изменилась", - решил он, разглядывая худую, похожую на сухопарого подростка девушку, сидящую рядом с Ингольдом на полу. Она стала нежной, хотя физически, наоборот, окрепла. Глаза у нее были добрые, но жесткие линии в углах рта говорили о жизненном опыте, который она приобрела за эти два месяца. "Ладно, что за черт, - подумал он. - Мы все изменились. Даже старый Ингольд". Может быть, позже старик вновь обретет ту безмятежность, с которой раньше смотрел на мир. Кво сломал что-то внутри него, и Руди надеялся, что это излечимо. После первых приветствий и новостей Ингольд погрузился в молчание. Он не произнес ни слова. Не сказать, что в комнате стояла мертвая тишина. Когда хор чавкающих ртов утих, нашлись и новости, и истории о приключениях, и большинство из них исходило от Руди, Джил и Альды. Сейчас, как и тогда, глаза старика не перескакивали с одного лица на другое - не пытаясь оценить, на что все они годны, хотя этого можно было ожидать. Сейчас Ингольд лишь знакомился с ними - добропорядочные жены и любители чая, хулители, которые допустили разрушение Кво, да один-единственный ведущий аскетическую жизнь высохший старик-отшельник и бродяга, по случайности оказавшийся таковым в середине жизни. Все они были той силой, с которой Ингольду предстояло работать, силой, отданной под его начало. "Неудивительно, что он выглядит, словно перегрелся", - подумал Руди. - Теперь, - наконец произнес Ингольд в завершение приятной трапезы, ласково обняв Джил за плечи. - Покажите, что вы обнаружили. Словно по команде, Джил и Альда вскочили на ноги. - Мы обнаружили все там, - сказала Джил, показывая дорогу. - Эта дверь ведет в комнату с лестницей в лаборатории, обычно мы запирали ее на засов. Мы хранили там свои вещи... Многие уже видели их и поэтому остались на своих местах. Лишь некоторые - Вос, Кта и Кара - последовали за Руди, Ингольдом и девушками через небольшой дверной проем. Когда они зашли, вокруг них образовалось слабое свечение колдовского света - комнаты корпуса колдунов были единственными в Угловой башне, имевшими хорошее освещение. На столе были разбросаны сосуды, коробки, цепочки из ватерпаса, аппараты из стеклянных шариков и золотых стержней, сплетенные из металлических трубок узлы, волнообразные куски ничего не означающей скульптуры и гладкие непонятные многогранники из белого и серого стекла. - Вот это поразило нас больше всего, - произнесла Джил, поднимая с пола один из них и бросая Ингольду. - Они были повсюду - под механизмами в насосной комнате, на полках в кладовых, в сетках, натянутых над цистернами в гидропонном саду. Но годятся лишь для Тира, который любит с ними играть. - Действительно, - Ингольд повертел в руках многогранник, словно проверяя вес и пропорциональность. Затем совершенно неожиданно тот загорелся в его руках, и мягкий белый свет согрел черты обветренного лица. Он кинул его Джил, и та неловко поймала совершенно холодный многогранник. - Лампочки, - сказал Ингольд. - О... - пришла в восторг Джил. - О, как прекрасно! Но как же древние включали и выключали их? Как эти штуки работают? - она взглянула на него, свет, исходивший из ее сложенных чашечками ладоней, падал на худощавое лицо. - Они просто закрывали их, если им требовалась темнота, - сказал Ингольд. - Сам материал способен долго хранить свет и может зажигаться при помощи очень простых средств. Многие из низших эшелонов магов, например, факиры, способны это сделать. - Хм, - Руди взял один из белых кристаллов и исследовал дно. - Ты должна была прочитать это, Джил. Здесь написано: "сто ватт". - Стукни его хорошенько, Альда. Но я действительно должна была это выяснить, так как никогда не задавалась вопросом, как раньше освещалась Угловая башня. И находящиеся в подвале гидропонные сады, комната за комнатой - совершенно без источника света. - Ты всегда выращиваешь марихуану в чулане? - совершенно некстати спросил Руди. - Эй, у себя я выращиваю лишь то, что растет в чуланах - грибы. Но, Ингольд, с таким освещением мы можем снова развести сады. С гидропоникой мы сможем вырабатывать заряженную материю, практически не занимая места, а внизу для этого достаточно тепло. - Ты можешь качать энергию из насосов, чтобы нагревать цистерны, - добавил Руди, - и греть таким образом воду. - Да, но нам не удалось найти основной источник энергии. - Он должен быть магически спрятан и изолирован, - пояснил Ингольд, вмешиваясь в обсуждение, которое угрожало перейти в чисто техническое русло. - Насосы могут работать по тому же принципу, что и лампочки. В старые добрые времена колдуны, вероятно, могли выделять сущность материалов и делать их способными сохранять что угодно - свет или другую энергию - неограниченное время. Джил, казалось, задумалась: - Ты имеешь в виду, что вся Угловая башня работает по принципу гигантской грелки для ног? - Естественно. - Фантастика, - произнес Руди, отходя, чтобы исследовать осколки стекла и металлических изделий, разбросанных на столе. Альда, взяв из рук Джил светящийся многогранник, нежно спросила: - Ты знаешь, что это на самом деле означает? Это означает, что нет больше шараханья по темным коридорам... или беспокойства о месте у камина... - Это значит, что я не ослепну, читая эти проклятые книги при свете крохотной свечки, вот что это значит, - Джил хотела взять со стола еще один кристаллический многогранник, когда вдруг застыла, замерев на полпути. - Что за черт?.. Лицо Руди, вернувшегося к ним, сияло от гордости. В руках его были соединенные в единое целое предметы, которые Альда принесла из лаборатории и очень похожие сейчас на изогнутую тяжеловесную винтовку. - Что это? - Альда подошла со стороны дула с той беззаботностью, которую никогда не занимала концепция о роли оружия в ее жизни. Руди инстинктивно поднял дуло ружья вверх. - Это, э-э... - в ее языке не было такого слова. - Это выстреливает предметы из дырочки на конце. - Выстреливает что? - требовательно спросила Джил, подходя ближе, чтобы рассмотреть. Она коснулась большого стеклянного пузыря, вставленного в древко оружия. - Что за тип патронника? Руди вгляделся в конструкцию. - Не знаю, - ответил он, - но догадываюсь. Он поставил винтовку у правого бока, как стрелок на параде. - Это стреляет огнем. Какое же еще оружие вы бы могли применить против Тьмы? - Это огнемет, - для этого слово в Восе нашлось. - Да. Скорее всего он работает с помощью магии. - Ты имеешь в виду, - Альда запнулась от удивления, - что этот огнемет может бить струей огня? - С помощью направляющего его ствола, - задумчиво проговорил Ингольд, взяв оружие и неловко целясь. - Пламя достигает дальней цели гораздо дальше, чем под силу колдуну. Но чем оно заправляется? - Не знаю, - с готовностью ответил Руди, голос его дрожал от возбуждения, - но если внизу есть лаборатории, у меня есть чертовское желание выяснить это. Ингольд, подумай об этом! Ты все время рассказывал мне о третьем эшелоне магии, о людях, которые почти не имеют силы. Факиры и заклинатели, люди, которые не развили свое умение потому, что Церковь неодобрительно к этому относилась, и поэтому были либо опытные колдуны, либо просто человеческая цивилизация, прикрывающая их. Но теперь все иначе. Держу пари, что мы можем создать отделение огнеметчиков из колдунов, находящихся здесь, и факиров, которых мы можем собрать в Угловой башне. Вот так, Ингольд! Мы вообще напрасно отправились в Кво! Ответ все время находился здесь! - Если это ответ, - сухо произнес Вос, - то почему это не было использовано против Тьмы три тысячи лет назад? Приструненный, Руди выглядел неуверенно и беспомощно. Главный Судья Кво скрестил на груди свои костлявые руки, глаза его сверкнули во мраке: - Ни в одном из наших исследованиях в Кво я не нашел ни одного упоминания об использовании этой штуки против Тьмы. Я убежден, что в руках у тебя сейчас находится лишь плод неудачного эксперимента. - Или это никогда не работало, - неожиданно произнесла Альда. - Потому что Джил и я нашли много мест, например, лаборатории внизу или насосные комнаты, которые выглядели так, словно их покинули в спешке. Их просто закрыли и оставили. - Но почему? - спросила Кара, которая стояла все время молча, наблюдая, как Кта складывал маленькие драгоценные камушки в коробочки на столе. - Не знаю, - ответила Альда, - что-то случилось с инженерами-колдунами, строившими Угловую башню. Может, Церковь сослала их или уничтожила. Если это произошло неожиданно, они могли оставить огнеметы внизу и уже не вернуться, чтобы их доделать. - Едва ли это разумно, - запротестовала Кара. - Никто не заключал меня в подвалы под Карстом накануне нашествия Дарков, - едко заметил Ингольд. - Но мы имели дело с фанатиком. Возникло неловкое молчание. Руди прокашлялся: - Кх... Насколько вероятно, на твой взгляд, что это вновь повторится? Глаза Ингольда злобно сверкнули: - Боишься? - Нет, то есть... да. То есть... - Не бойся пока. Мы убедили Алвира в нашей полезности. - Что? - воскликнул Руди. - Мы - вся магия, которая у него есть, и, считая присутствующих, это совсем не густо. - Действительно, Руди, - сказал Ингольд, и эхо былой безмятежности и прежнего самообладания почувствовалось в его прищуренных глазах. - Для чего же еще существовал бы корпус колдунов? Военная разведка, конечно. - Черт возьми, - прошептал Руди. - Ингольд! - позвал из короткого коридора Менестрель Дакис. Остальные подхватили: - Бог мой, Ингольд? Послышался легкий шелест юбок, и в дверях появилась рыжая девочка-колдун с огромными глазами. - Милорд Алвир здесь, - выдохнула она, - спрашивает леди Минальду. Альда вздохнула, и Руди подумал, что она лишь немного пришла в себя, об этом говорила складка в уголке глаз. Руди криво улыбнулся: - Конечно, приятно быть дома, - как он и надеялся, ее это рассмешило. - Лови, - крикнул Ингольд. Он бросил Руди молочного цвета многогранник, зажег другой и кинул его Альде, затем передал третий рыжей девочке. Светящийся ореол сопровождал их, пока они миновали дверь. Кара, Кта и Вос шли следом, и их длинные черные тени развевались позади. Наверху в общей комнате были слышны неразборчивые голоса. Смех перемежался с бранью Нэн и легкой танцевальной руладой лютни Дакиса. Ингольд подошел к столу, зажег четвертую лампу и подал ее Джил. - Спасибо, - сказал он, - ты хорошо поработала. Она взяла ее и, поскольку всего лишь раз держала его горячий посох, мягкое свечение полилось сквозь ее пальцы: - Ингольд? - Да, дитя? - Я давно хотела спросить тебя об одной вещи. - Что такое? Она начала говорить, затем остановилась, смущенная и неспособная продолжать, ее тусклые, нетерпеливые глаза были необычно голубыми в свете лампы. То, что она должна была сказать, могло быть и не быть ее истинным намерением. - Почему ты просил поддержать тебя в ночь, когда Дарки атаковали Угловую башню? Я знаю, что ты сохранял свет на посохе, но была причина, чтобы я держала его? Ингольд какое-то время молчал, не отвечая. - Да, - наконец вымолвил он, - это было непростительно с моей стороны - просить твоей поддержки, поскольку это было моим делом, которое привело тебя сюда, и я не имел права подвергать тебя опасности. Она пожала плечами: - Это неважно. - Нет, - горько произнес он. - Видит Бог, я это делал довольно часто. Виноватость в его голосе и неприязнь к себе беспокоили и пугали ее. Она взяла его за руку, чтобы он посмотрел ей в глаза. - Ты делаешь то, что должен делать, - ласково сказала она. - Ты знаешь, что я последую за тобой куда угодно. - А это, - сказал Ингольд, и его скрипучий голос внезапно стал строг, - как раз то, о чем я тебя просил. Но напряжение было вызвано чем-то в нем самом, и его тон смягчился: - Ты была единственной, кому я мог довериться. Джил, не исчезай. - Слишком большое доверие, - тихо произнесла она, - для того, кого ты знал лишь месяц. Ингольд кивнул: - Но временами, моя дорогая, я чувствую, что знал тебя всю жизнь. Так они постояли еще одно мгновение, колдун и воин, Ингольд нежно держал пальцы Джил в своей ладони. В его глазах она читала печальную книгу паломничества - боль и одиночество, и лишь отдаленный призрак прежней безмятежности, столь неотъемлемой прежде. И еще что-то, не знакомое ей. Она не знала, что он прочел в ее глазах, но это заставило его отвести взгляд. Нежно обняв Джил, Ингольд Инглорион повел ее через лабиринт к голосам и огням.