подчиняться любым моим приказам. Он даже еды мне не дал бы.
    Люк знал это - Никос рассказал ему. Тот поднос, что Трипио принес из столовой, остался нетронутым.
    - Не нужно ненавидеть его за то, что он таков, каков есть, - сказал он единственное, что смог придумать. - Или за то, каков он не есть.
    Слова эти даже ему самому показались ребяческими, похожими на слова дешевой компьютерной гадалки на ярмарке. Бен, подумал он, нашел бы, что сказать, что-нибудь исцеляющее... Йода знал бы, как разобраться с жалкими обломками сердца и жизни друга.
    Самый могучий Джедай во вселенной, с горечью размышлял он, - во всяком случае, известной ему вселенной, - уничтоживший Разрушитель, истребитель зла, который нанес поражение вновь клонированному Императору и ситскому лорду Экзару Куну, а все, что он может предложить в качестве утешения выпотрошенному человеку, - это: "Вот так так! Сожалею, что ты чувствуешь себя не слишком хорошо..."
    Крей поднесла руки к голове, словно желая выдавить из черепа какую-то ослепительную боль.
    - Желала бы я ненавидеть его, - сказала она. - Я люблю его - а это в тысячу раз хуже.
    Она подняла на него взгляд каменных, без слез, глав
    - Убирайся отсюда. Люк, - беззлобно предложила она ему, лицо ее походило на молниеносно застывающий воск, который трескается, стоит на него дунуть. - Я хочу поспать.
    Люк заколебался, инстинктивно зная, что эту женщину не следует оставлять одну. Где-то рядом с ним Каллиста тихо сказала:
    - Я останусь с ней.
    Никос, Потман и Трипио находились в мастерской-лаборатории снаружи. Трипио объяснял:
    - Они - безусловно, самая медлительная и самая неторопливая раса в галактике. Насколько мне известно, все китанаки по-прежнему сгруппированы в комнате отдыха сектора в точности там, куда их посадили гаморреанцы, все еще обсуждают бабушкины рецепты приготовления домита. Самое необыкновенное поведение. И все же в свой брачный сезон - во время дождей - они передвигаются с изумительной скоростью...
    Все обернулись, когда в дверь вошел Люк, и Никос неуклюже шагнул вперед, протягивая руку. Крей сделала слепок с нее, пока он был в больнице, точный, вплоть до родимого пятна там, где большой и указательный пальцы сходились, образовывая букву V.
    Точный, как и голубые глаза, подвижная складка в уголках губ. Гигабайты закодированной информации о семье, друзьях, симпатиях и антипатиях, кем он был и чего хотел-
    - С ней все в порядке? - спросил в наступившем молчании Потман.
    - Давай, Ник, - тихо произнес Люк. - Позволь мне вынуть из тебя тот ограничительный запор.
    Взгляд Никоса устремился мимо него к закрытой двери.
    - Понимаю.
    Люк набрал воздух в легкие, собираясь заговорить - хотя и не знал, что скажет, что он мог сказать, - но Никос поднял руку и покачал головой:
    - Я все понимаю. Не думаю, что она когда-нибудь еще захочет меня видеть.
    Когда он доставал из шкафчика на стене сумку с набором инструментов, а старый штурмовик принес посветить ему одну из мерцающих лампочек, Люк искренне не знал, учитывая слова Крей при расставании с ним, захочет ли она снова видеть своего жениха или нет. Он нашел решение задачи, которая оказалась посложнее, чем обычно применяемое с дройдами простое "надел-снял ограничитель". Этот был закреплен мелкими магнитными стопорами и, как увидел Люк, запрограммирован многими специфическими способами. Для его установки Повелению пришлось проинструктировать клаггов. Он провел на нем быстрый интегральный тест, чтобы убедиться, что он не снабжен миной-сюрпризом, а затем нацелил зонд-щуп на самый маленький дополнительный заряд и начал вытягивать внутренние реле.
    Выполнение чисто механических задач приносило определенное успокоение. Он велел себе запомнить это на будущее.
    - Люк...
    Он быстро поднял взгляд, встретившись со стеклянными голубыми глазами. В беспокойной пляске теней лицо, которое он так хорошо знал, сделалось почти незнакомым лицом чужака, чудовищно приделанным к серебряному шару металлического черепа.
    - Я действительно Никос?
    - Не знаю, - ответил Люк. Никогда в жизни он не чувствовал себя таким беспомощным, потому что в душе - в тех тайных тенях, где всегда скрывалась правда, - он знал, что это ложь.
    Он знал.
    - Я надеялся, что ты сможешь мне сказать, - тихо произнес Никос. - Ведь ты знаешь меня - или знал его. Крей запрограммировала меня так, чтобы я... чтобы я знал все, что знал Никос, делал все, что делал Никос, был всем, чем был Никос, и думал, что я действительно Никос! Но я не... знаю.
    - Что ты хочешь этим сказать? - возразил Трипио. - Конечно, ты Никос. Кем же еще тебе быть? Это все равно что спрашивать, написал ли "Падение Солнца" Эрвитат или другой кореллианец с тем же именем.
    - Люк?
    Люк сосредоточился на вытягивании подробно запрограммированных фиброоптических проводов.
    - Я - "другой кореллианец с тем же именем"?
    - Мне хотелось бы дать тебе какой-то определенный ответ, - проговорил Люк. Запор вышел из покрытой стальным слоем груди и лег, толстый, плотный и тяжелый, на ладонь Люка. Одна ладонь у него настоящая, другая - механическая, но обе - его. - Но я... не знаю. Ты есть, кто ты есть. Ты - существо, сознание, вот что ты есть на данный момент. Вот и все, что я могу тебе сказать. - Уж это, по крайней мере, было правдой.
    Гладкое лицо не изменилось, но голубые глаза выглядели бесконечно печальными. Никос отлично знал, что Люк что-то не договаривает.
    - Я люблю ее. - Никос снова посмотрел в сторону дверей; на его бесстрастном лице дройда горели глаза отчаянно несчастного человека. - Я говорю это - я знаю это, - и все же я не в состоянии увидеть разницу, если она есть, между моим чувством и той привязанностью, какую Арту и Трипио испытывают к тебе. И я не помню: любовь это или нечто иное. Я не могу поставить их рядом и сравнить. Когда Крей держали в плену, когда ее толкали, били - вынуждали ее участвовать в тех глупых пародиях на суд, - я сделал бы что угодно, лишь бы помочь ей. Но меня запрограммировали не препятствовать им. Я не мог заставить свои руки и ноги, свое тело действовать против программы.
    Он взял ограничительный запор с ладони Люка, зажав между большим и указательным пальцами, бесстрастно изучая его в желтом свете лампы на столе рядом с ним.
    - И самое ужасное - то, что я не чувствую себя плохо из-за этого.
    - Да с какой же стати? - спросил пораженный Трипио.
    - Ни с какой, - ответил Никос. - Дройд не может пойти против своего основного программирования или наложенных на его программирование ограничений, если те не противоречат мотивационным ограничителям самого глубокого уровня. Но вот Никос, думаю, смог бы.
    - Она теперь спит.
    Люк осознавал ее появление в помещении ничуть не меньше, чем если бы она вошла через закрытую дверь, отделявшую его от крошечной каюты. Он был один. В густой тени - батареи лампы наконец иссякли, и единственное освещение исходило от аварийного запаса смазки, питавшего самодельные фитили в двух больших красных пластиковых мисках из столовой на лабораторном столе, - ему почти удавалось обмануть себя и заставить поверить, что он видит ее, высокую и худощавую, с каштановыми волосами, свисающими с затылка в виде конского хвоста длиной и толщиной с его руку.
    "Я не могу позволить ей погибнуть", - подумал он, и сердце у него сжалось от отчаяния.
    - С Никосом все в порядке? Люк кивнул, а затем спохватился и покачал головой.
    - Никос... дройд, - сказал он.
    - Знаю.
    Он почувствовал ее присутствие, словно она переместила себя и уселась рядам с ним на краю лабораторного стола, болтая ногами в сапожках, так же, как сидел и он. К нему вернулось из сна тепло ее плоти, страстная сила, с которой она приникала к нему, сладость ее губ, прижимающихся к его губам.
    - Люк, - мягко произнесла она. - Иногда нужно ничего не делать.
    Он с шипением выдохнул сквозь зубы, крепко сжав кулак, но какое-то время молчал. Затем все-таки заговорил, но только для того, чтобы сказать:
    - Знаю. - И понял, что раньше, две недели назад, он этого не звал. В каком-то смысле узнать о Лордах и клонированных Императорах было легче.
    Он криво улыбнулся.
    - Полагаю, весь фокус в том, чтобы понять, когда именно это нужно.
    - Джинн Алтис когда-то обучал нас этому, - тихо сказала Каллиста, - "Мы десять тысяч лет охраняем в галактике мир и справедливость". Он, бывало, всегда предварял свои рассказы и обучение этими словами. "Но иногда правосудию больше всего способствует знание, когда надо держать руки сложенными...". И приводка для иллюстрации рассказ из архивов или изустной традиции Джедаев о каком-нибудь случае, где в действительности происходило совсем не то, что казалось с виду.
    Он ощутил горький ее смешок.
    - Меня это просто сводило с ума. Но он говорил:
    "Каждый ученик обязан совершить тысячу восемьдесят крупных ошибок. Чем раньше вы их совершите, тем раньше вы их перестанете совершать". Я попросила у него список этих ошибок. А он ответил: "Думать, будто есть какой-то список, - это ошибка номер четыре".
    - Сколько времени ты с ним пробыла?
    - Пять лет. Совсем недолго.
    - Да, - согласился Люк, думая о нескольких неделях, проведенных им на Дагобахе. И снова вздохнул. - Я лишь желал бы, чтобы некоторые из этих тысяча восьмидесяти ошибок не выпадали на долю учеников-преподавателей. Джедаев-преподавателей. Мое невежество - моя собственная неопытность - уже стоили жизни одному из моих учеников и бросили другого в объятия Темной Стороны и вызвали в галактике такую смуту, о которой мне даже думать не хочется. Все это дело - Академия и возвращение мастерства Джедаев - очень важно для девиза: "Обучая - Учись". Вот в этом-то и..."- Он заколебался, ему очень не хотелось говорить этого о своем учителе, но он знал, что должен это сделать. - Вот в этом-то и заключается ошибка, которую совершил Бен, когда обучал моего отца.
    Снова наступило молчание, хотя она находилась в такой же близи от него, как когда они сидели с ней в спидере на краю каньона, попеременно передавая друг другу бинокль, наблюдая за песчаниками...
    - Если бы Бен не обучил твоего отца, - тихо напомнила ему Каллиста, - то твой отец, вероятно, не оказался бы достаточно силен, чтобы убить Палпатина... Ты этого сделать не смог бы, - добавила она.
    - Да, тогда не смог бы. - Он никогда не думал об этом с такой точки зрения.
    - Я записываю все, что помню о том, как учил Джинн, - продолжала она, и голос у нее был очень тихим, словно предложение подарка, насчет которого нет уверенности, хорошо ли его примут. - Я то и дело работала над этим, с тех пор как ты рассказал мне о том, чем занимаешься. Техника, упражнения, медитации, теории - иногда просто рассказанные им истории. Все, что помню. Все, что, на мой взгляд, не должно пропасть. Все, что поможет тебе. Я понимаю, что многое из той техники, многие из тех... ментальных сил, способов применять Силу... нельзя описать, можно только показать, одному адепту, другому, но... наверно, они могут помочь тебе, после того как ты улетишь отсюда.
    - Каллиста... - отчаянно начал он, но ее голос решительно заглушил его:
    - Я не Мастер, и мое восприятие их - не восприятие Мастера... Но все это - формальная тренировка, которую тебе не выпало случая пройти. Я позабочусь, чтобы ты получил кристаллические пластины со всем, что я успею записать, прежде чем ты улетишь.
    - Каллиста, я не могу...
    Он почувствовал на себе ее взгляд, серый и ровный, как дождь, такой, каким она смотрела на Гейта; и не смог продолжить.
    - Ты не можешь допустить, чтобы эта боевая станция попала в руки того, кто научился применять Силу для манипулирования электронными мозгами, - заявила она. Она была такой реальной - она так далеко зашла по дороге обратного воплощения, - что он мог бы поклясться, что почувствовал прикосновение ее руки к своей. - Я пожертвовала ради этого своей жизнью тридцать пять лет назад и пожертвую твоей, и жизнью Крей, и всех прочих на этой боевой станции, если мне - если нам - придется это сделать. Куда ты послал
    остальных?
    Он почувствовал в этом вопросе желание сменить тему, преднамеренное отвлечение от мысли, что ему придется уничтожить ее; или, наверное, подумал он, дело в том, что она знала - как знал и он, - что времени слишком мало, чтобы понапрасну тратить слова, когда им обоим известно, что она права.
    Он сделал глубокий вдох, снова приводя в порядок мысли.
    - В главной столовой, - сказал он. - Я придумал, как нейтрализовать Людей Песков и забраться в шаттлы.
    - Если она сердится на тебя только за то, что ты делал поневоле, - сказал Трив Потман, и его тихий бас вызывал странное эхо в напряженной тишине неосвещенных коридоров, -то меня она даже видеть не захочет. И я ее не виню!
    Гиперострый слух Си-Трипио засек напряженную визгливость в его голосе, а сенсоры у него на левой руке - за которую держался человек, поскольку в коридоре стояла кромешная темнота, - зарегистрировали и ненормальную холодность, и большее, чем обычно, напряжение мускулов, - тоже признаки стресса.
    То, что Потман при таких обстоятельствах переживал стресс, было, конечно, вполне понятно. Трипио знал, что полная темнота вызывала дезориентацию и симптомы страха, даже когда человек понимал, что находится в совершенной безопасности, - чего, конечно, никак нельзя было сказать об этом покрытом мраком судне. Но из контекста сказанного он понял, что тьма, а больше того - знание, что воздух на этих палубах больше не циркулировал, а доступный запас кислорода через восемь месяцев иссякнет - даже при небольшом фотосинтезе, производимом аффитеханцами, - и что судно оккупировал песчаный народ, не было главным источником расстройства бывшего штурмовика, хотя, по мнению Трипио, именно это и должно было его расстраивать.
    - Она ведь наверняка понимает, что процесс индоктринации сделал вас способным к независимым действиям не более, чем был способен к ним Никос, пока находился под влиянием ограничительного запора? - Трипио держал свои звуковые цепи переключенными на восемнадцать децибел, куда ниже слухового порога и гаморреанцев, и песчаного народа, и подрегулировал интенсивность так, чтобы звуковые волны разносились ровно на три четверти метра, отделявшие его громкоговоритель от уха Потмана.
    - Я ударил ее, я... я ее оскорблял... говорил такое, что желал бы скорее вырезать себе язык, чем сказать подобное молодой барышне...
    - Она сама подвергалась индоктринации и должна быть знакома с налагаемой программированием стандартизированной вторичной личностью.
    - Трипио, - донесся сзади из темноты тихий голос Никоса. - Иногда это не имеет значения.
    Впереди темноту ослаблял бледный свет, обрисовывая угол поперечного коридора и пугающее месиво на полу - тарелки, выпотрошенные М5Е и 8Р, гильзы метательных гранат, сломанные топорища, разбросанная пища и пролитый кофе. Среди этой свалки шныряли моррты, и их сладковатая вонь, как от грязной одежды, усиливала омерзение. Стало слышным тихое гудение оборудования для циркуляции воздуха, если, конечно, его можно было различить за поистине пугающим гамом, доносившимся из столовой: визг, вопли и пьяные голоса, распевающие "Грабя деревни, одну за другой".
    Потман закрыл глаза в своего рода болезненном смущении. А Никос заметил:
    - Ну, я вижу, что все сумели вернуться из боя.
    - Самое ужасное состоит в том, - отозвался Потман, - что, как я подозреваю, Кинфагд и его ребята делают то же самое на девятнадцатой палубе. Мордалиуб сильно досадовала на то, что они не выполняют свой долг перед ней и не вступают в драки со всеми, кто попадется на глаза.
    - Действительно, - произнес с чопорным неодобрением Трипио. - Сомневаюсь, что я когда-нибудь пойму мыслительные процессы на органической основе.
    - Тебе лучше оставаться в коридоре, - прошептал Потману Никос. В тусклом свете, лившемся из двери столовой - единственном участке на двенадцатой палубе, где еще оставалась хоть какая-то энергия, - антигравитационные салазки покачивались позади них, словно легкая рыбачья плоскодонка у причала. Пережитая ими в лифте перегрузка лишила их стабилизатора, но все равно: то, что Люк велел доставить обратно в мастерскую-лабораторию, было легче отбуксировать на салазках, чем волочь на себе.
    - Нас с Трипио воспринимают как дройдов - то есть как нечто, о чем незачем беспокоиться. - И в самом деле, при сорванной металлической сетке, покрывавшей его сочленения и шею и свисавшей лохмотьями, открывая взорам находившиеся под ней соединения и сервомоторы, он выглядел дройдом больше, чем когда-либо. - Думаю, они даже не заметят нас, и уж точно не спросят, что это мы делаем. А в тебе они могут признать клаага.
    Потман кивнул. Он и сам походил на сияющего робота в своих белых доспехах штурмовика, с висящим на боку бластером. Выделялось лишь худощавое смуглое лицо с морщинами и мягкими глазами и шапка седеющих волос.
    - Я гарантирую, что берег будет чист, - пообещал он с робкой полуулыбкой. - Вы, ребята, будьте там поосторожнее.
    Собравшийся уже отойти Трипио остановился, проводя быстрое сканирование возможных намерений с целью понять, уместно ли испытываемое им легкое чувство обиды, но Никос, во внезапной редкой вспышке человечности, усмехнулся.
    В столовой празднование было в полном разгаре. Имперские боевые станции и крейсера снабжались автоматическими ограничителями на общее количество алкоголя, которое они могли произвести в любой отрезок времени, но проектировщики "Глаза" не приняли в расчет пивоваренного искусства гаморреанок. Из стоявшего посередине столовой гигантского пластикового бака из-под масла черпали тарелку за тарелкой крепкое пиво потва; столы были завалены тушеным и жареным мясом и огрызками клеклого, плохо пропеченного хлеба; одна миска с пивом со стуком ударилась в стену рядом с Трипио в тот момент, когда тот просунул голову в дверь, и он поспешно убрал ее.
    Из столовой донеслись крики:
    - Я попал в него!
    - Нет, не попал!
    - Ну, на этот раз я в него попаду!
    - Пошли, Трипио, - предложил, покорясь судьбе, Никос. - Схемы у нас изолированные. Нам, в общем-то, все равно.
    - На самом-то деле, мне приходилось мириться и с...
    Трипио горделиво выпрямился и снова шагнул в дверь. Брошенные подобно дискам миски с пивом и тарелки застучали, отскакивая от стены рядом с ним, когда он пробирался к щелям автоматической выдачи пищи; за ним следовал Никос. С посудой гаморреанцы проявляли не больше меткости, чем с бластер-карабинами и пистолетами; одна миска задела спину золотистого дройда по касательной и облила его пивом, но этим все и ограничилось. Среди гаморреанцев сразу же вспыхнул спор, засчитывать ли это попадание. Спор вышел весьма бурным, гекфеды, вопя и визжа, молотили друг друга тарелками, топорами и стульями, в то время как Як сидела в стороне и, вполне довольная, благосклонно улыбалась, взирая на эту сцену.
    В программирование дройда-переводчика входило умение понимать не только язык, но и обычаи и биологию различных рас галактики. Хотя он понимал, что в основе всего этого чрезмерного насилия в гаморреанском обществе лежит интенсивное сексуальное соперничество за внимание Матриарха, и что, биологически и социально, у гаморреанцев не было иного выбора, кроме как вести себя, думать и чувствовать так, как они это делали, - дройд ощутил на мгновение вспышку сочувствия к иррациональным предубеждениям доктора Мингла против индивидов, ведущих себя точь-в-точь так, как их запрограммировали.
    С помощью нескольких простых команд Трипио обошел ограничители на щелях раздачи пищи - язык оказался до нелепого легким - и запросил двадцать галлонов сиропа Ступени Градации-5. Когда за плексищитами начали появляться полугаллонные контейнеры, он их вытаскивал и передавал Никосу, который выносил их назад в коридор, где ждал с салазками Потман. Вокруг шныряли, выясняя, в чем дело. великое множество морртов, слетевших во время боя со своих носителей и, очевидно, привлеченных сахарным запахом сиропа.
    - Убирайтесь отсюда! - сердито кричал на них Трипио. - Грязные твари... кыш! Кыш!
    Они уселись и рассматривали его бусинками -черных глаз, выбрасывая и убирая языки из зубастых копий своих хвостиков, но в остальном не обращая на его жесты ни малейшего внимания. А гаморреанцы, теперь счастливо колотящие друг друга столами по головам, вообще не обращали на него никакого внимания.
    Когда Трипио вынес в затемненный коридор последний из контейнеров, то обнаружил, что Потман и Никос прижались вместе с салазками к стене, пропуская колонну аффитеханцев - сто восемьдесят восемь голов, посчитал Трипио, - "вооруженных" метлами, кусками раскуроченных 8Р, обрезками труб и бластер-карабинами, лишенными энергобатарей. Все эти предметы они держали как оружие, в положении "на плечо".
    - Напра-ав-о - кругом! Ша-агом - марш! - четко рявкнул голос их командира, когда они исчезли в кромешной тьме коридора.
    - В самом деле, - неодобрительно произнес протокольный дройд, ставя на салазки последнюю из канистр с сиропом. - Хотя я нахожу желание мастера Люка удалить с этого судна всех пассажиров, прежде чем уничтожить его, похвальным, должен признаться, что у меня есть определенные сомнения относительно того, можно ли этого достичь.
    Через двери столовой пролетела миска с пивом и с грохотом врезалась в стену.
    - Должна быть какая-то альтернатива взрыву корабля.
    - Надежной альтернативы нет. Стопроцентной гарантии от случайностей нет.
    - Ей и не нужно быть стопроцентной, - в отчаянии молвил Люк, - просто всего лишь... достаточной. Вывести из строя двигатели. Разобрать орудия.
    - Кто бы ни вызвал его - кто бы ни научился до такой степени манипулировать Силой - он обязательно начнет разыскивать его, Люк. И он - или она - обладает большой мощью. Я это чувствую. Я знаю это.
    Люк тоже это знал.
    - Эта станция должна быть уничтожена, Люк. И как можно скорее. Для этого требуются двое, и один из них - Джедай... Джедай применяет Силу для препятствия стрельбе энклизионной решетки над потолком орудийного отсека достаточно долго, чтобы другой успел взобраться. Именно это собирались сделать мы с Гейтом. Я могу указать тебе или Крей - кто бы из вас ни полез, - какие включать кнопки, в каких реакторах перегружать активные стержни, коль скоро вы доберетесь до верха. А тот, кто останется внизу... В отсеке в конце коридора, у орудийной, есть капсула для мусора специального назначения. Я не знала о ней, когда Гейт - когда мы с Гейтом... - Голос ее дрогнул при упоминании имени любовника, бросившего ее умирать. А затем она продолжила: - Так или иначе, с тех пор я обнаружила ее. Ее можно снабдить кислородным баллоном, и тот, кто останется внизу, сможет добраться до той трубы, если побежит изо всех сил.
    Наступило молчание, в котором он чувствовал ее почти физическое присутствие.
    - Все должно быть именно так, Люк. Ты это знаешь, и я это знаю.
    - Не сразу же. В конечном итоге, да, когда у меня будет время.
    - Времени нет.
    Люк закрыл глаза. Все, что она сказала, было правдой. Он знал это, и знал, что ей это известно. Наконец он смог лишь произнести:
    - Каллиста, я люблю тебя.
    Кому он говорил это? Лее - когда-то, до того, как узнал... И он все еще любил ее, и во многих отношениях точно так же, как прежде. А это было нечто такое, чего он никогда не испытывал, никогда не знал, что может испытать.
    - Я не... хочу, чтобы ты умирала.
    Ее губы прикасаются к его губам, ее руки обнимают его... Сон был реальным, более реальным, чем многое, пережитое наяву. Должен быть какой-то способ...
    - Люк, - мягко сказала она, - я умерла тридцать лет назад. Просто я, - я рада, что у нас с тобой было это время. Рада, что осталась, чтобы... чтобы узнать тебя.
    - Должен быть какой-то способ, - настаивал он. - Крей...
    - А что Крей?
    Люк резко обернулся на новый голос. Крей стояла, устало прислонясь к двери кабинета. Серебряное одеяло, наполовину скрывавшее ее рваный и грязный мундир, сверкало, словно броня; на ее покрытом синяками лице были высечены, словно резцом, измученность, горечь и погибшая надежда.
    - Превратить ее в то, чем теперь стал Никос? Вынуть разные части из компьютеров, соединить вместе большой объем памяти, чтобы закодировать ее, так чтобы рядом была металлическая иллюзия для напоминания тебе о том, что это не твое - и не может быть твоим? Это я сделать могу... если ты хочешь именно этого.
    - Ты говорила, что Джинн Алтис научил тебя переводить свое "я", свое сознание, свою... реальность - в другой объект. Ты проделала это, Каллиста, с данным кораблем. Ты ведь действительно здесь, я знаю, что ты здесь...
    - Да, - тихо согласилась она. - Тут достаточно цепей, достаточно объема, достаточно мощи в активной зоне центрального реактора. Но существо из металла, существо, запрограммированное и закодированное, - не человек, и не может быть человеком, Люк. Не в том плане, в каком я сейчас человек.
    - Не в том плане, в каком мы с тобой люди. - Крей подошла к ним, ее белокурые волосы отблескивали огнем в свете горящей смазки. - Не в том плане, в котором был человеком Никос. Мне никогда вообще не следовало... пытаться идти против того, что должно быть. Моим девизом всегда было: Если не получается, возьми молоток побольше. Или чип поменьше. Никос...
    Она покачала головой, помолчала, затем продолжила:
    - Он не помнит, как умирал, Люк. Он не помнит никакого перехода. И как бы я ни любила... Никоса... как бы ни любил он меня... Я постоянно возвращаюсь к этому. Это не Никос. Он не человек. Он пытается им быть, он хочет им быть, но у плоти и крови, костей и мяса есть собственная логика, Люк. Машины просто думают по-иному.
    Губы ее скривились, а темные глаза обжигали холодом и горечью космического вакуума.
    - Если ты хочешь, чтобы я сделала тебе нечто, содержащее закодированную версию ее воспоминаний, ее сознания... Но это будет не то сознание, которое живет на этом судне. И ты будешь знать это, и я буду знать это. И та закодированная версия тоже будет знать это.
    - Нет, - отвергла Каллиста, и Люк, сквозь слепящий туман горя, все же заметил, что и он, и Крей смотрели на одно и то же место, словно Каллиста была тут...
    А она была на самом деле где угодно, только не тут.
    - Спасибо тебе, Крей, - продолжала она. - И не думай, что я не испытывала искушения. Я люблю тебя. Люк, и не хочу... не хочу быть вынужденной покинуть тебя, даже если это означает... быть тем, кем я являюсь теперь, вечно. Но у нас нет выбора. У нас нет времени. И любые компоненты, любые компьютеры, какие ты заберешь с этого корабля, Крей, будут содержать в себе и Повеление тоже. И если ты отсоединишь оружие, если ты выведешь из строя двигатели, если ты вынешь стержни реакторов и оставишь "Глаз" дрейфовать в темноте космоса, пока не сможешь найти способ построить еще один компьютер или дройда, не подсоединенных к Повелению... Я думаю, Повеление обманет тебя относительно своего недееспособия. Думаю, оно подождет, пока ты не повернешься к нему спиной, и примется разыскивать того, кто позвал его.
    - Ее надо уничтожить, Люк. Ее надо уничтожить сейчас, пока мы еще можем.
    "Нет, - мысленно завопил он. - Нет..." Она сказала, что любила его. Он знал, что это правда.
    - По шахте подыматься буду я, Люк, - устало продолжала Крей. - Ты владеешь Силой значительно лучше меня, - добавила она, когда Люк начал было возражать, - но не думаю, что ты сможешь пролевитировать так высоко, а я не смогу сдерживать автоматику достаточно долго для того, чтобы ты сумел забраться с раненой ногой. Если мы не хотим профукать собственные жизни, то не можем рисковать тем, что на полдороге ты свалишься.
    Люк кивнул. После того небольшого отдыха, который он сумел выкроить, он чувствовал себя сильнее, но, чтобы не дать боли полностью затопить его мозг, ему требовалась вся Сила, какую он мог призвать. Вероятно, он сумел бы, думалось ему, вызвать осечку решетки, но, несмотря на все, чему научил его Йода, левитация требовала много энергии.
    - Мы можем запрограммировать десантное судно отчалить от корабля с песчаным народом на борту, - продолжала она, - если ты настаиваешь на их выводе с корабля.
    - Если такое вообще возможно, - подтвердил Люк. - Думаю, что такая возможность появится, как только Трипио и... и Никос, - он не сразу смог выговорить имя ее возлюбленного, но она хоть и отвела взгляд от его глаз, однако не вздрогнула, - вернутся сюда с сиропом. Десантное судно могут подобрать и отбуксировать обратно на Таттуин.
    - Как Трив, так и Никос способны пилотировать шаттл. Как только они выйдут за пределы поля помех корабля, то смогут передать сигнал бедствия, хотя кому-то предстоит изрядно потрудиться, распрограм-мируя гаморреанцев... не говоря уж о необходимости убедить аффитеханцев, что они не штурмовики. Они ведь, знаешь ли, еще и размножаются...
    - Знаю, - вздохнул Люк.
    - Как ты собираешься затащить на шаттлы китанаков?..
    - Думаю, это я тоже вычислил, - сказал он. У него не выходила из головы мысль, что он не мог приволочь с собой вверх по шахте свой посох - равно как не смог бы двигаться достаточно быстро среди узлов в ядре компьютера, - вероятно, он не сумеет добраться по длинному коридору до мусорной капсулы прежде, чем взорвутся двигатели.
    Но это, понял он, уже технические детали.
    - Каллиста...
    Он не знал, что собирался сказать. Попытался бы уговорить ее еще раз, попросил бы Крей сделать что-то вроде компьютеризированного сосуда для ее разума и памяти, ее мыслей и сердца... попытался бы уговорить ее бежать...
    Но скамья, на которой он сидел, совершила внезапный, резкий крен, чуть не сбросив его на пол, и в горле у него возникла холодная тошнота гравитационного потока, голова закружилась...
    Еще один крен, и он подхватил одну из ламп-мисок, тогда как Крей поймала другую на полпути к полу. Они почувствовали, как где-то глубоко в недрах корабля нарастает вибрация, ощутили медленное движение перемещающейся энергии...
    - Вот оно, - спокойно произнесла Каллиста. - Гиперпространство.




        Глава 21

    Еще до того, как они с Чуви поднялись по лестнице маяка, у Хэна возникло неприятное ощущение.
    - Я страшно сожалею, генерал Соло. - Начальник архива Муни-Центра Бит, а также архивов сбыта, счет фактуры и пособий рабочим трех крупных корпораций, которые фактически владели центральным компьютером. Плавала, чуть накренил свою выпуклую серовато-коричневую голову в тусклом дрожании голограммного поля и уставился огромными черными, маслянисто-гладкими глазами в точку перед ним, где должен был находиться голофонный образ Хэна. - Ее превосходительства в здании, похоже, нет.
    Хэн выглянул в длинные окна. За ними стоял черный туман, пронзаемый только неясными пятнами садовых фонарей. Стоящий рядом с окном Чубакка повернул голову, издав нечто среднее между рычанием и стоном.
    - Вы не могли бы мне сказать, когда она ушла? - Возможно даже, подумал Хэн, что она могла остановиться в "Бурлящей Грязи", где подавали весьма приличные пироги с мясом на ужин, хотя, вообще-то, она любила компанию...
    - Прошу прощения, - вежливо сказал Бит. - Похоже, ее превосходительства весь день не было в здании.
    - Что?
    - В банках файлов нет никакой записи о ее карточке доступа, ни...
    - Пришлите-ка мне Джевакса! Бит склонил голову:
    - Постараюсь, сэр. Вы сохраните свое текущее местонахождение?
    - Да, только найдите Джевакса и пришлите ко мне... Э, спасибо, - запоздало добавил Хэн, вспомнив неоднократные увещевания Леи. - Ценю ваши усилия. Я так и знал, Чуви, - добавил он, когда изображение худосочного Бита растаяло. - Я знал, что ей не следовало выходить с Арту!
    Вуки издал вопросительный звук и подбросил в лапе ограничительный запор, найденный на столе.
    - Конечно, она сняла его, - заявил Хэн. - Она бы и не подумала, что эта маленькая жестянка с болтами чем-то повредит ей, если бы он... Ну, он попытался-таки убить ее, черт подери! - Он порывисто поднялся на ноги и, двигаясь словно эндорский ветираптор в клетке, подошел к столу, где рядом с открытой сумкой с инструментами Чуви лежал запор.
    Вуки снова что-то проворчал.
    - Сам знаю, что она помогает друзьям! Но она... Сигнал голофона снова замигал, и Хэн прыгнул к кнопке включения так, словно та была включателем цикла самоуничтожения всепланетных масштабов. Но вместо зеленого местного огонька мигала голубая звезда субпространственной связи. Миг спустя в будке появилась стройная, затянутая в кожу фигура Мары Шейд.
    - Достала тебе твои координаты. - Она подняла руку, показывая ему желтую пластеновую "вафлю".
    - Почему ты не рассказывала нам о том, что охотилась за Нуббликом Слайтом? - грубо спросил Хэн.
    - Потому что друзьям я не вру, - резко ответила Мара. - И если это все, что ты способен сказать-
    - Извини. - Хэн отвел взгляд, сердясь на себя. - Но я слышал...
    - Что стряслось, Соло? - Она еще раз посмотрела на его лицо, и весь сарказм сошел с нее, словно вчерашняя косметика.
    - Лея исчезла. Отправилась сегодня днем в Муни-Центр, и я только что выяснил, что она туда так и не добралась. Она с Арту-Дету... Он прошлым вечером потерял голову и попытался убить нас, и мы поставили ему ограничительный запор, но похоже, что Лея этот запор вынула"
    Мара отпустила крайне не подобающее даме замечание, и за плечом у нее появился Ландо Калриссит, нафабренный, причесанный и одетый в лучший свой пурпурный атлас для вечернего приема.
    - Что такое?
    Хэн рассказал ему, добавив:
    - Мы ждем сейчас Джевакса. Она говорила о посещении городского ремонтного центра, так что, возможно, она взяла с собой Арту, чтобы проверить его, но уже стемнело, и к тому же в последнее время произошло слишком много странных вещей.
    - А почему ты спросил о Нубблике? - спросила Мара. - Кто тебе сказал, будто я охотилась за ним? Я провела на том ледяном шарике всего около двенадцати часов и не думаю, что смогла бы опознать Нубблика, если бы тот обчистил мои карманы.
    - Он говорил своему прихвостню, что за ним охотится Рука Императора, - ответил Соло, - что Рука Императора на планете и он должен смыться оттуда, пока она его не нашла. Нубблик исчез примерно лет семь назад - после того как ты, по твоим словам, побывала тут и улетела. Я решил, что ты вернулась-
    Он умолк: просто от того, что выражение ее лица резко изменилось.
    Мгновение она молчала, но даже через посредство субпространственной голопередачи ярость ее была осязаемой, как ударная волна термоядерного взрыва.
    Когда она заговорила, голос ее был обманчиво нормальным, очень спокойным.
    - Этот гад ползучий, - произнесла она. Ее глаза, наполненные внезапной, злобной, убийственной ненавистью, уставились невидящим взором в пространство. - Этот червячий сын.
    - Что? - Ландо быстро попятился, почти за пределы голопередачи. - Что за...
    - Он говорил мне, что я единственная, - произнесла Мара все тем же спокойным, почти будничным тоном. - Единственная Рука Императора. Его избранное оружие, говорил он, когда ему требовался скорее скальпель, чем меч... Его доверенная служанка. - Ее крепко сжатые красные губы показывали сдерживаемую ярость человека, для которого положение составляло не просто предмет гордости, но и смысл всей ее жизни.
    - Этот лживый, маразматичный, жрущий отбросы, престарелый, неискренний, гниющий, грязесосущий паразит! У него была и другая Рука! - Ее голос упал до еле слышного шепота. - У него все время была и другая Рука!
    Она не сдвинулась со своего кресла, но ее спокойствие походило на затишье перед бурей. И хотя эта ярость была направлена против покойника, Соло порадовался, что находится в нескольких сотнях парсеков от нее, в совершенно иной звездной системе.
    - Он мне солгал! Он использовал меня! Его "доверенная служанка"! Все, что он говорил мне, было враньем! Все!
    - Мара, - обеспокоенно обратился к ней Ландо. - Мара, он умер...
    - Ты ведь знаешь, что это значит, не так ли? - Она обратила к Ландо взгляд своих холодных глаз, и тот отступил еще на шаг. Ни Ландо, ни Хэн никогда еще не видели Мару в таком гневе, и сила его просто ужасала. - Это значит, что он держал ее в резерве, чтобы использовать против меня. Или использовать меня против нее. Или, кто знает, против кого еще, чтобы не дать ни ей, ни мне быть чем-нибудь большим, чем его пешками!
    Она почти дрожала от ярости, той самой ярости, которая однажды побудила ее направить всю свою энергию на убийство Люка Скайвокера за лишение ее положения, бывшего для нее ее жизнью.
    - Она по-прежнему на планете?
    - Не знаю. Я...
    По какой-то причине он вспомнил, что Лея рассказывала ему об императорской наложнице, члене Императорского Двора... О женщине, появившейся внезапно, всего через какие-то несколько недель после исчезновения Нубблика, точно зная, какой дом она хотела снять...
    - Да, - сказал он. - Думаю, что так. Женщина по имени Роганда...
    Глаза Мары расширились, когда она услышала имя, затем сузились в зеленые сверкающие щелки.
    - О, - тихо произнесла она. - Она. Голограммное изображение протянуло руку туда, где должен был находиться выключатель приемника, за пределы обзора передатчика. Изображение исчезло.
    - Мы просто не можем идти на такой риск. - Роганда Исмарен открыла принесенный ей пластеновый футляр, вынула из него тонкую серебряную трубочку нарковпрыскивателя и вставила ампулу в его щель. - Подержите ее.
    Оран Келдор осторожно шагнул к Лее, которая встала с кресла при звуке отпираемого дверного замка; она отступила к стене, но в дверях стоял лорд Гаронн, со станнером в руке. Келдор заколебался: хоть и маленькая, Лея была в хорошей спортивной форме, крепкая, на тридцать лет моложе его и совершенно явно готовая драться, - а Гаронн сказал:
    - Если вы думаете о риске, мадам, то я бы сказал, что применять к ней этот наркотик - большой риск. Вы ведь не знаете, что это такое.
    - Я знаю, как он действует, - огрызнулась наложница. - И знаю, что благодаря ему она будет вести себя тихо, пока здесь наши гости.
    - Мы знаем, что он иногда действует. На некоторых людей. В некоторых дозах. Он пролежал в заброшенных подземных лабораториях по меньшей мере тридцать лет, а может, и вдвое дольше. Мы не знаем, не испортился ли он от времени, не стал ли зараженным... Тот контрабандист, на котором мы его опробовали четыре-пять лет назад, умер.
    - У него было слабое сердце, - чересчур быстро возразила Роганда. - Ах, лорд Гаронн, - продолжала она своим тихим, умоляющим голосом, - вы ведь знаете, как много зависит от тех, кто будет здесь сегодня вечером! Знаете, как мы отчаянно нуждаемся в поддержке, если хотим, чтобы ваше дело - наше дело - увенчалось успехом! И знаете репутацию ее высочества. Мы не можем рисковать даже возможностью того, что она сбежит и помешает приему наших гостей.
    Бывший Сенатор не сводил с Леи тусклых, холодных глаз; дуло его станнера не дрогнула. Затем он кивнул.
    Келдор шагнул вперед.
    Он ожидал, что Лея увернется, и поэтому она бросилась ему навстречу, зацепила его ногой за лодыжку, блокировала плечом и, когда он упал, дернулась и бросилась к двери. Она надеялась, что ее движение хотя бы застанет Гаронна врасплох, что его первый выстрел пройдет мимо и даст ей шанс проскочить, но этого не случилось. Выстрел станнера поразил ее как удар в солнечное сплетение, заставив задохнуться, и в тот же миг во всем ее теле возникло ощущение, словно ее вывернули наизнанку.
    Даже при самой слабой мощности станнер произвел ужасающий эффект - наверно, худший, чем более тяжелый удар луча, потому что она даже не потеряла сознания. Она лишь рухнула на пол, ноги ее задергались от вонзавшихся в них игл боли, и Келдор с Рогандой опустились на колени около нее.
    - Глупо, - заметил Келдор, прижимая ей к шее впрыскиватель.
    Вспышка холода. Она почувствовала, что ее легкие замирают.
    Она погружалась, подумалось ей, в океан зеленого стекла глубиной в тысячу километров. И поскольку стекло - это жидкость, оно наполнило ее легкие, вены, органы; оно пронизывало ткань ее клеток. И хотя она тонула, пусть и очень медленно, стекло пронзал свет сверху, и она слышала голоса Роганды, Келдора и Гаронна, когда те покидали помещение.
    - ...противоядие, как только прием закончится, - говорила Роганда. - У нас просто нет людей, чтобы постоянно держать ее под охраной. Но действие наркотика не столь непредсказуемо, как вы опасаетесь. Все будет в полном порядке.
    Ваше дело. Наше дело.
    Келдор. Элегии.
    Ирек.
    Она должна выбраться.
    "Сила", - подумала Лея. Почему-то подвешенная в этом густом, недышащем, наполненном светом безмолвии, она чувствовала Силу повсюду вокруг себя, ощущала ее в пределах досягаемости у самых кончиков пальцев, слышала ее как музыку, мелодию, которую она сама могла легко усвоить.
    Если она коснется Силы, она увидит комнату, в которой лежала на постели Наздры Магроди, с одной рукой на животе и спутанными темно-рыжеватыми волосами на обесцвеченной подушке.
    "Крей права, - подумала она. - Мне действительно надо поприлежней накладывать вокруг глаз крем от морщин".
    "Интересно, смогу ли я встать?"
    Она на пробу сделала вдох, втягивая в себя Силу, словно своего рода странный, покалывающий свет, и встала.
    Ее тело осталось в постели.
    Ее охватил страх; но она вызвала в памяти некоторые из упражнений, которым ее научил Люк, успокаиваясь, беря себя в руки...
    И оглянулась кругом, осматривая комнату.
    В новом зрении все казалось совсем иным. Перед ней проходили другие времена, другие эры, словно она смотрела кадр за кадром через проекционную трубу. Пожилой мужчина с седеющими волосами сидел за столом и писал на обратной стороне зеленых листков тонкопласта, затем прервался и заплакал, уронив голову на руки. На постели, стоявшей тогда на другой стороне комнаты, лежала стройная белокурая Джедай-рыцарь - читая рассказы своему мужу, свернувшемуся рядом с ней, положившему темноволосую голову ей на бедро.
    Лея посмотрела на дверь и поняла, что может пройти сквозь нее.
    "Я заблужусь!"
    Снова холодный страх, чувство одиночества, незащищенности.
    "Нет", - подумала она. Она шагнула обратно к постели, коснулась лежащего там тела. Своего тела. Запах ее плоти, звук биения ее сердца было невозможно ни с чем перепутать. Если она сосредоточится, то сможет найти дорогу обратно к нему, точно так же как шла по куда более слабому следу Элегина и Келдора в туннелях.
    С ужасом в сердце она шагнула сквозь дверь.
    И сразу же стала сознавать голоса. Эта часть коридоров служила Джедаям жилыми покоями, переделанными из бесконечных тепличных пещер Плетта: камень стен пронизывали мечтательные токи растений и усталая, горько-сладкая задумчивость старого Мастера Хо'Дина. Она последовала за голосами в длинное помещение, освещенное не только мягко светящимися панелями на потолке, но и полудюжиной окон разных размеров, защищенных толстыми стеклами от прошлых бурь и, подобно окнам в ее камере, скрытыми скалами и завесами лиан на стене долины. Она узнала добрых две трети присутствующих. Некоторые из них состарились за одиннадцать лет, прошедших с тех пор, как она видела их при Дворе Императора. Другие - вроде представителей корпорации "Мекуун" и президента совета директоров "Сейнара" - были недавними знакомыми. А леди Теала Вандрон, признанный дуайен среди серекихских лордов, в силу того что возглавляла самый старый и самый знатный из Древних Династий, посетила Сенат совсем недавно, чтобы ответить на обвинения в негуманности и опустошении планеты, выдвинутых против нее Верховным Судом. Ее, похоже, удивило, что кого-то интересовало, позволяла ли она работорговцам устраивать на ее родной планете Карфеддион фермы по разведению рабов или нет.
    - Ваше высочество, это же всего лишь оссаны и биланака, - сказала она, произнося эти названия так, словно после этого вопрос не требовал никаких дальнейших объяснений.
    Крупная, величественная женщина лет сорока, с вежливо-высокомерным упрямством в голубых глазах, она более пространно выражала свои взгляды на этот вопрос маленькой группе, состоящей из Роганды, Ирека и Гаронна.
    - Просто бесполезно обсуждать в Сенате эти вопросы с людьми, отказывающимися понимать местные экономические условия.
    К группе подкатил маленький робот К-10 с подносом, заставленным бокалами, и Роганда предложила;
    - Вы должны попробовать это вино, ваше высочество. Селанонское полусухое, изысканный букет.
    - Ах! - Вандрон попробовала самую малость. - Очень мило. - Лея услышала голос тети Руж: "Полусухие вина пьют только типы из космопортов, дорогая. Тебе действительно надо развивать у себя более рафинированный вкус". Каждое слово этого наставления дополнялось легким прикрытием накрашенных век и чуть заметным углублением складок вокруг рта леди Вандрон.
    - Быть может, альгаринское? - предложил Гаронн. Альгаринские вина были любимым напитком ее отца, вспомнила Лея.
    - Конечно. - Роганда обратилась к К-10. - Де-кантированное альгаринское из погребов; охлажденное до пятидесяти градусов, а бокалы - до сорока.
    Дройд-виночерпий быстро укатил.
    - Мы же вовсе не похищаем людей из их домов, - негодующе продолжала леди Вандрон. - Этих существ специально разводят для сельскохозяйственных работ. Если б не наше фермерство, они бы, знаете ли, вообще не родились. И Карфеддион переживает пик жестокой экономической депрессии.
    - Правда, их там, на Корусканте это не очень-то волнует. - Лорд Гаронн поставил свой бокал на буфет из мрамора и бронзы - Атравиан самого лучшего периода, один из немногих предметов мебели в длинном помещении с каменным полом.
    - Именно потому, ваше высочество, - сказала своим низким, приятным голосом Роганда, - мы должны разговаривать как с военачальниками, так и с Сенатом с позиции силы, а не раболепства, чего они, похоже, ожидают. Мы будем... силой, с которой приходится считаться. - Она положила ладонь на плечо сына, изогнув красные губы в гордой улыбке, а Ирек скромно потупил взор.
    Стоявший неподалеку от буфета, заставленного коллекцией ликеров и пряностей, явно составленной каким-то дройдом, биопротезированный саллустианский администратор спросил у Дроста Элегина самым тихим голосом:
    - Он ведь сильно похож на Императора, не правда ли?
    Саллустианин взглянул через помещение на Ире-ка и его мать, очень консервативно одетых, он - в черное, она - в белое; Ирек подошел поговорить с одним из джавекских лордов, в котором Лея смутно узнала главу более воинственной ветви Династии Срифин. Этот юнец явно обладал немалым обаянием.
    Элегин пожал плечами:
    - Какое это имеет значение? Если он способен сделать то, что она утверждает... - Он кивнул в сторону Роганды.
    Та все еще упорно трудилась, стараясь заставить леди Вандрон расслабиться. Лея могла бы ей сказать, что она с таким же успехом может попробовать засунуть к себе в карман взрослого хатта. Леди Великих Династий не расслаблялись в обществе женщин, которые были наложницами - не важно чьими и не важно, на что способны их сыновья.
    - Ну, - с сомнением протянул саллустианин и подрегулировал усиление на носимых им наглазниках. - Если Великие Династии поддерживают его...
    Элегин двинул бровями, как бы отстраняя темноволосого юнца.
    - По крайней мере, манеры у него хорошие, - решил он. - Не беспокойся, Найтол. Когда прибудет корабль, у нас будет ядро истинного флота, большего, чем все, что есть сейчас у этих рассеянных придурков. И в самом деле, - добавил он со злобной улыбкой, - коль скоро разным военачальникам наглядно продемонстрируют, что именно способен сделать Ирек, то, думаю, они будут гореть желанием вступить с нами в союз и выслушать, что же мы желаем сказать.
    "Корабль?" - обеспокоенно подумала Лея.
    Саллустианин снова повернулся к буфету и остановился, направив носимые им усиленные визуальные рецепторы - вероятно, для компенсации дефектов роговой оболочки глаз, развивавшихся у многих саллустиан старше тридцати, - в сторону Леи.
    Она не была уверена в том, что именно он увидел, - вдруг психический осадок наркотика сделал ее регистрируемой датчиками? - Но, чуть пожав плечами, он продолжил путь к еде. Но этого хватило, чтобы заставить ее убраться, двигаясь словно призрак среди других, более слабых призраков, которые мерцали в этом помещении: смутные абрисы детей, увлеченно играющих на полу между холодноватыми аристократами и бдительными бюрократами, секретарями и разведчиками корпораций.
    Ирек, заметила Лея, обрабатывал зал с мастерством кандидата в Сенат, вежливо прислушиваясь к мнению лордов и леди Великих Династий, снисходя с почти незамечаемым высокомерием до бесед с представителями корпораций и секретарями лордов. Как заметил Дрост Элегин, у него были прекрасные манеры. И поскольку формальные дуэли были одним из достижений, ценимых лордами среди людей своего крута, то паренек способен обсуждать это с аристократами помоложе.
    - Мы все слышали об этом корабле, - обратился к Иреку лорд Венселл Пикуторион, который был одним из представленных на сенаторском дебюте Леи. - Что это за корабль? Откуда он прибывает? Вы уверены, что он достаточно велик, чтобы предоставить нам мощь и вооружение для создания собственного Союзного Флота?
    Ирек почтительно склонил голову, и вокруг собрались другие сенатские лорды.
    - Это просто-напросто самый большой и самый тяжеловооруженный фрегат, какой остался со времен расцвета Имперского Флота, - ответил он отчетливым, звонким голосом. - Он был прототипом переходного судна между торпедными платформами и первоначальной "Звездой Смерти". Он не обладает сфокусированной мощью разрушающих лучей, - добавил он, и Лея заметила в его голосе извиняющуюся ноту, - но он почти равен по энергоемкости "Звезде Смерти"...
    - Думаю, мы все согласны, - вставил лорд Гаронн, - что технология планеторазрушителя, мягко говоря, разорительна.
    - Но вы должны признать, - в глубине голубых глаз Ирека блеснуло веселье, - что она служит чудесным средством устрашения.
    - Фактически нет, - заявил напрямик его светлость. - О чем свидетельствуют события, приведшие к распаду Империи. - И когда Ирек открыл рот, собираясь возразить, продолжал: - Но как бы там ни было, - он повернулся к остальным, - "Глаз Палпатина" был первоначально построен тридцать лет назад для выполнения одного задания, - объяснил он. - Изготовили его и вооружили в абсолютной тайне, и поэтому, когда само задание отменили прежде, чем оно было выполнено, почти никто не знал о самом корабле, а все сведения о его укрытии - в поле астероидов в Туманности Лунный Цветок - затерялись.
    - Как неосторожно с их стороны, - заметила одна более молодая леди, загорелая кожа которой говорила, что она всю жизнь провела на охотничьем поле.
    Несколько гостей рассмеялись.
    Гаронн выглядел раздосадованным, но Роганда мягко вмешалась:
    - Всякий, кто имел дело с достаточно большой библиотекой предков, поймет, что один маленький дефект в компьютере может привести к исчезновению целого набора "вафель" или книги приличных размеров... а соотношение между размерами одной книги и, скажем, четырех-пяти комнат намного меньше, чем даже между самым большим линспутником и двадцатью парсеками Внешнего Края.
    Уж она-то должна знать, подумала Лея, вспоминая полные отчаяния слова Наздры Магроди.
    Линспутник!
    - И он направляется сюда? - спросил лорд Пикуторион.
    - Направляется сюда, - улыбнулся довольный Ирек. - На службу к нам.
    Роганда положила ладонь ему на плечо и снова улыбнулась своей гордой улыбкой.
    - Наши гости хотят выпить, сынок, - сказала она негромко. - Не сходишь ли посмотреть, что сталось с тем Е-10?
    "Милый штрих", - подумала Лея, замечая одобрение на лицах леди Вандрон и лорда Пикуториона. Ирек подавил нехорошую усмешку и кивнул:
    - Конечно, мама.
    Когда стройный юноша широким шагом вышел из зала с неопределенным, но не совсем приятным выражением лица, в задних рядах группы пошло тихое перешептывание о том, какой он воспитанный и податливый.
    Робот К-10 катил по коридору, маленький и приземистый, примерно в метр высотой, с декоративными бронзовыми перилами вокруг его плоской верхушки. Сама верхушка представляла собой плитку черного мрамора, электронно заряженную, чтобы удерживать рюмки, бокалы и все прочее, что на нее ставили; Лея следила за дройдом почти бессознательно, замечая легкое вращение, с которым каждый снимал с него свой бокал, - сама она едва замечала, когда делала то же самое в минувшие годы дома. Это было второй натурой для всякого, имеющего дело с современным К-10.
    Сейчас он нес на своей поверхности заказанную бутылку - сухое альгаринское, двенадцатилетней выдержки, бутылка в должной мере пыльная, - и заиндевелый бокал, исключительная дань уважения леди Вандрон, что и хотела показать Роганда.
    Ирек сложил руки на груди и встал посередине коридора, все с той же злой усмешкой.
    - Стой, - скомандовал он. К-10 загудел и остановился.
    - Возьми бокал.
    Робот протянул одну из своих длинных, со множеством сочленений, рук со слегка липучими бархатными подушечками и послушно взял охлажденный бокал.
    - Брось его на пол.
    Дройд замер, не закончив движения. Бить бокалы - бить любые столовые приборы - входило в запретный код, вмонтированный в любого домашнего дройда.
    Усмешка Ирека расширилась, когда он вперил взгляд в К-10. Лея почувствовала в воздухе колыхание Силы, тянущейся, ввинчивающейся в программу дройда, вынуждая его синапс за синапсом реорганизовывать свои действия, несмотря на препятствующие этому многослойные ограничители.
    Дройд сильно расстроился. Он отступил, закачался, завертелся по кругу...
    - Давай, - тихо велел Ирек. - Брось его на пол.
    А его мозг тем временем несомненно, как и наставляла его Роганда - как научил его Магроди, - образовывал субэлектронные команды, необходимые для осуществления этого действия.
    Дернувшись, дройд крутящимся движением швырнул бокал на пол. А затем сразу же высунул из своего основания руку со щеткой и шланг пылесоса убрать битое стекло.
    - Пока не надо.
    Рука и шланг остановились.
    - А теперь возьми бутылку и вылей ее.
    Дройд закачался от несчастья, борясь с самым абсолютным запретом своей программы: никогда, никогда не проливать ничего... Ирек явно упивался замешательством робота. Его голубые глаза не отвлекались, фокусируя Силу через имплантированный чип у него в мозгу...
    Затем он вдруг повернул голову, и Лея почувствовала, как его сосредоточенность покинула дройда, словно мальчик просто бросил игрушку, с которой забавлялся. Дройд снова поставил бутылку с вином себе на верхушку и рванул к гостям с такой быстротой, с какой только могли нести его колеса, но Ирек даже не заметил этого.
    Он медленно повернул голову, сканируя коридор. Прислушиваясь. Принюхиваясь.
    - Ты здесь, - тихо произнес он. - Ты где-то здесь. Я чувствую тебя.
    Она почувствовала, как он собирает вокруг себя мощь Силы; увидела его измененными глазами, похожим на призрака из тумана и углей.
    - Я найду тебя"
    Лея повернулась и бросилась бежать. Она осознавала, как позади нее он делает два широких шага к одной из маленьких красных кнопок в стене, установленных с интервалами на темном камне стен коридора, как хлопает по ней ладонью, а затем услышала поступь тяжелых сапог и голос Гаронна:
    - Что такое, милорд?
    - Приведите мать. И принесите из комнаты игрушек самый маленький стальной шарик к камере принцессы.
    Лея стремительно пролетела по коридорам, поворачивая, петляя по этому лабиринту. Она чувствовала, как разум Ирека летит ей вслед, ища ее, стелясь, словно огромные дымные крылья, заполняя плохо освещенные коридоры тенями, которые, как она знала, не могли быть реальными, но которые тем не менее ужасали ее. Было трудно почувствовать, где лежало ее тело, трудно услышать отдаленное биение сердца, на которое она шла...
    Она в ужасе остановилась, когда из-за угла выплыл черный шар дройда-допрашивателя, сверкающего, мигающего огнями... Ненастоящий, ненастоящий, но, даже зная это, она свернула в сторону. Впереди по еще одному коридору к ней вытянулся дрожащий хватательный язык огромной, тяжелой, вонючей фигуры хатта, медные глаза которого расширялись и сужались от безобразной похоти.
    Она, рыдая, отвернулась от него, пытаясь найти обходной путь, и услышала у себя в голове шепчущий голос Ирека, визгливый мальчишеский смех Ирека. Я тебя поймаю. Я тебя найду и поймаю. Тебе никогда не выбраться...
    "Наркотик", - подумала она. Наркотик, который ей дали, должно быть, оставлял психический осадок, который он мог отследить...
    Она не могла позволить ему поймать себя. Не могла позволить ему догнать себя. Перед ней вырастали блоки и плиты тьмы, стены смрада, преграждая ей путь, лишая воли. Запах кречей, роз, грязи. Огромные, ревущие волны мощи дергали и тащили ее, волоча обратно, тесня в боковые ходы. Затылочной частью мозга она сознавала, что Ирек легко бежит вприпрыжку по коридорам, повизгивая от восторга игры в прятки, пытаясь выследить ее, преградить ей путь к комнате, где лежало ее тело.
    "Люк, - в отчаянии подумала она, - Люк, помоги мне..."
    И словно насмешливое эхо игровой площадки, Ирек глумливо передразнил: Ах, Люк, помоги мне...
    Здесь. В тот коридор. Она узнала его, узнала! Лея бросилась за угол...
    И он стоял перед дверью.
    Огромная черная фигура, отблеск бледного света на черном шлеме, злой блеск огоньков в тенях его просторного плаща и густой, втянутый в легкие воздух.
    Вейдер.
    Перед дверью стоял Вейдер.
    Она в ужасе обернулась. В проходе позади нее стоял Ирек, окружавшее его темное излучение, казалось, пульсировало. В руке он держал один из тех стальных шариков, которые так озадачили ее в комнате игрушек, но теперь отделенным от тела сознанием она увидела, что в нем есть входы, невидимые для глаз, ограниченных электромагнитным спектром.
    Входы, которые совсем не служили выходами.
    А в самом шарике, лабиринт за лабиринтом, все более крошечные лабиринтные шарики.
    Он улыбнулся:
    - Ты здесь. Мне ясно, что ты здесь. Лея обернулась. Перед дверью по-прежнему стоял Вейдер. Она не могла миновать его. Не могла.
    - Мать не сможет меня остановить, - заявил Ирек. - Она даже не узнает.
    Он поднял шарик, и его разум, казалось, протянулся в коридор, словно огромная сеть, захватывающая ее. Лея почувствовала, что растворяется, словно дымный призрак, неумелая иллюзия; затягиваемая словно пылесосом в стальной шарик; растворяясь в мощи Темной Стороны.
    Должен же быть какой-то способ применить Силу для защиты себя, подумала она... для прохода мимо темного ужаса, что стоял перед дверью. Но она не знала, что это за способ.
    Юнец вытянул губы трубочкой и вдохнул, втягивая ее вместе с воздухом.
    - Ирек!
    В коридоре за спиной у сына появилась Роганда. Подол ее белого платья был подобран так, словно она бежала.
    - Ирек, подойди немедленно!
    Он резко развернулся, его сосредоточенность нарушилась. Тень Вейдера исчезла. Лея бросилась к двери, прошла сквозь дверь, метнулась к спящей фигуре в постели...
    Снова обретя человеческое восприятие, она едва слышала сквозь дверь голоса, но тем не менее узнала голос Орана Келдора.
    - Лорд Ирек, мы поймали его на сканерах! Он здесь! "Глаз Палпатина".




        Глава 22

    Мастер Люк, вы совершенно уверены, что это сработает?
    - Ты меня поймал. - Материально-техническое обеспечение в виде посоха и троса, при помощи которых Люк буксировал извлеченный из прачечной маленький насос, было не самым лучшим в мире, но на данном этапе Люк был просто в восторге от того, что обнаружил насос, который еще работал. На "Глазе Палпатина" очень немногое еще работало.
    За исключением орудий, подумал он. За исключением орудий.
    - Сколько времени это нам даст? - спросил Никос, сгибаясь под грузом двух баков из-под масла, наполненных подсахаренной водой. - При условии, что это вообще сработает.
    - Возможно, целый час. - Огоньки на посохе Люка тоже тускнели, и служебный коридор с его низким потолком и пучками проводов начинал приобретать вид, влажность и запах глубокого подземелья. То тут, то там со стен капала вода. Люк изучил место и удовлетворенно кивнул. Они определенно находились на линии главного водотока для этого сектора корабля.
    - Это немного для проверки десантного судна и двух шаттлов, - заметил Трив Потман.
    Люк покачал головой. Каждый шаг походил на раздирание бедра кусками кости.
    - Этого должно хватить. - Последние пластыри перигина давно исчезли - теперь только Сила не давала ему впасть в шок, сдерживала лихорадку внутренней инфекции.
    Идущая за ними Крей с пятигаллонными ведрами подсахаренной воды в обеих руках ничего не сказала, как не говорила ничего, пока Люк обрисовывал свои планы очистить корабль и во время процесса подключения к главным сенсорам для определения их положения и оценки того, сколько еще времени осталось до начала обстрела Белзависа. И только когда Каллиста сказала, увидев на дисплее цифры - двенадцать часов тридцать минут:
    - Это слишком много, - заговорила Крей. - Именно так утверждает файл.
    - Именно так утверждает Повеление. Разве ты не видишь? - Каллиста продолжала: - Повеление намерено сделать все, что может, исследовать все, что может, чтобы задержать нас и выполнить свое задание. Контроль Повеления позволил бы задержку в двенадцать с половиной часов после выхода из гиперпространства. Во всяком случае, когда на планете есть Джедаи. Особенно когда у них есть... был... флот рогаткокрылов.
    - Она права, - сказал тогда Люк, взглянув на Крей. Он ожидал спора, так как Крей никогда не верила, что компьютеры способны солгать.
    Но с тех пор, как Крей покинула безопасные пределы своей лаборатории, она прошла через суд, устроенный ей Повелением, и поэтому она прореагировала только горьким сжатием губ. Она молча следила за тем, как Люк и другие подмешали в воду сироп, чтобы получить густую гиперсладкую смесь, взяла свою долю, когда антигравитационные салазки оказались слишком большими, чтобы войти в отверстие служебного коридора. Она двигалась так, словно каждый шаг, каждый вдох был для нее тяжким трудом, который ей требовалось исполнить, и не желала, заметил Люк, встречаться взглядом с Никосом.
    - Слава Создателю, - возликовал Трипио, когда они повернули за угол и тусклые рабочие лампочки замерцали с потолка над головой. - Я уже начинал опасаться, что этот квадрант корабля вокруг отсека шаттлов тоже лишен энергии.
    - Джавасы, вероятно, слишком запуганы песчаниками, чтобы подойти достаточно близко. - Люк свернул в боковой коридор, следуя вдоль главного водопровода.
    - Пока, - заметила Каллиста; ее голос исходил из пространства рядом с ним, словно она шла поблизости.
    - Нравятся мне бодрые девушки.
    Она пропела строчки из старой детской песенки:
    "Пусть все будут счастливы, пусть все будут счастливы...", и Люк, несмотря на боль в ноге, рассмеялся.
    - Должно быть, это сводит их с ума, - продолжала миг спустя Каллиста. - Песчаников. Если они так... так жестко скованы традицией, как ты описываешь, то они должны ненавидеть то, что здесь все по-иному, нет ни дня ни ночи и охотиться можно только на стенах да в коридорах.
    - С течением времени меня саму это возбуждает все меньше и меньше. - Дверь в главную насосную была заперта. Трипио убедил программу замка, что ключ вставлен, и дверь со свистом открылась.
    - Сломай-ка механизм, Никос, - тихо предложил Люк. - Ты права, Каллиста. Повелению я доверяю не больше, чем тому, что могу бросить этот корабль вверх и против ветра.
    - Странно, - проговорил Потман, оглядывая маслянисто-черную корневую систему труб и клапанов, когда Люк подсоединил к главному механизму маленький портативный насос. - Пока я был штурмовиком, то никогда не думал об этом. Но теперь, оглядываясь назад, мне думается, что я так и не смог привыкнуть к жизни в коридорах, каютах, на кораблях и на базах. Я хочу сказать, в то время это казалось вполне нормальным. Только после того, как я пожил в лесу в Пзобе, я понял, как сильно мне это нравится, как сильно я тосковал по лесам и деревьям Чандрилы. Вы тоскуете по океанам, мисс Каллиста?
    - Каждый день.
    Стоящая в дверях Крей только прислонилась лбом к дверному косяку и ничего не сказала, наблюдая за тем, как Люк подсоединил самодельные силовые кабели к главным выводам, нажал кнопку. Раздался сухой, гудящий скрежет мотора, негромкий и визгливый на фоне более глухого, более спокойного стука главного насоса, который занимал половину открывшегося перед ними помещения. Люк с благодарностью выдохнул и убрал шланг маленького насоса.
    - Вот так.
    Он погрузил шланг в первый из баков с подсахаренной водой, наблюдая, как набухает и твердеет от давления смеси соединение между маленький насосом и большим.
    Каллиста тихо воззвала к не обращающим внимания песчаникам, обитающим на участках над насосной:
    - Вот вам, ребята.
    Они накачали в запас воды песчаников почти двадцать галлонов концентрированной подсахаренной воды.
    - Оставь, - махнул рукой Люк, когда Никос повернул от двери назад забрать портативный насос или унести ведра. - Мы не вернемся.
    - А, - промолвил Никос, вспоминая, что завтра к этому времени все тут превратится в ионные пары, и неодобрительно покачал головой: - Наверно, в меня запрограммирована чрезмерная аккуратность. - И в следующий миг искоса посмотрел на Крей, сообразив, что эта шутка может быть воспринята как критика - или просто как напоминание, что он был, по существу, набором программ, - но она сумела улыбнуться и впервые встретилась с ним взглядом.
    - Я так и знала, что мне не стоило сдирать ту часть с одного из тех мойщиков стен 8Р-80.
    С миг они стояли глядя друг на друга, пораженные и не совсем зная, что делать с ее признанием, с тем, что она запрограммировала его, с тем, что он дройд... а затем она протянула руку и коснулась его кисти.
    - Как думаешь, они станут возражать, если мы ввалимся к ним на вечеринку? - прошептала Кал-листа, когда они добрались до верха прохода. Шум из ангара шаттлов, где песчаники устроили свой штаб, доносился ужасный: стенания, кряканье, вой, вопли и лязг то ли механизмов, то ли оружия - палок? винтовок? - швыряемых куда попало. Время от времени они принимались завывать вместе. От этих завываний волосы вставали дыбом, они становились то громче, то тише, а затем совсем стихли и перешли в визг и грохот.
    - Давай пересидим этот хай. - Люк прислонился спиной к стене, сознавая, что весь дрожит и что по щекам его градом катит пот, сверкая в холодных огнях коридора. Ему хотелось сесть, но он знал, что если сядет, то, вероятно, не встанет никогда. Он сознавал, что Каллиста рядом с ним, поблизости от него, словно она всего лишь невидима и позже снова станет видимой...
    Он вытолкнул эту мысль из головы.
    Спустился Трив, прислушивающийся, снова на-пружинившийся, с бластером в руке. Трипио стоял примерно в метре позади них, включив слуховые сенсоры на максимальную чувствительность. Крей и Никос неловко стояли рядом, словно не зная, что сказать.
    - С тобой будет все хорошо, Люк? - спросила Крей, и Люк кивнул.
    - Это не должно занять слишком много времени.
    - Компания глубоководных пастухов сай'инов загнала бы этих ребят под стол еще до того, как они локти разогрели бы, - заметила Каллиста.
    Новые вопли.
    - Возможно, именно потому-то они и убили того трактирщика.
    Гам стих. Донеслись еще несколько кряканий и криков, а затем воцарилась тишина. Кто-то проорал нечто обидное своему теперь уже отрубившемуся соплеменнику, а затем раздался лязг, словно кто-то уронил металлический сосуд для питья.
    - Отлично, - заключил Люк. - Пошли. Времени у нас не много. Трипио, приведи тальцев.
    - Конечно, мастер Люк. - Дройд заскрипел, проворно удаляясь в темноту.
    Весь пол ангара устилали спящие песчаники. Повсюду попадалась пролитая подсахаренная вода, пропитавшая насквозь грязного цвета плащи и головные повязки, а у некоторых на плащах встречались темные пятна с резким запахом, словно от сукровицы или крови. Маленький квадратный служебный люк на одной из стен был исцарапан и помят, словно по нему молотили топорами какие-то маньяки, - разбросанные кругом в изобилии, словно бирюльки, гафф-палки и копья указывали, что кто-то счел люк подходящей мишенью для демонстрации своих талантов. Стена вокруг квадратного люка была повреждена куда больше, чем сам люк.
    - Шикарная вечеринка, -заметил Люк и с трудом влез по трапу в первый шаттл, в то время как Трив и Никос тщательно собирали все имевшееся в поле зрения оружие. Измерительные приборы с виду были в порядке. Под опытным наблюдением Крей бортовой компьютер проснулся, не обращаясь к своим паролям, и выразил готовность к работе.
    - Похоже, он вообще не подключен к Повелению, - заметила она.
    - Самое время, чтобы что-то было в нашу пользу.
    - Я вас предупреждаю, - обеспокоенно обратился к ним из дверей Трив Потман. - Меня не обучали управлять такими штуками. И эти получаемые вами данные о поверхности не вызывают у меня ни малейшей уверенности, что я научусь.
    - Я свяжу исполнительный механизм этого шаттла с другим, так чтобы Никос смог пилотировать оба.
    Крей уселась в кресле пилота, провела руками по волосам старым жестом, каким убирала непокорные пряди, - и чуть скривилась, коснувшись обрезанного ежика, а затем вызвала центральную программу и принялась выстукивать инструкции. Попытка поправить прическу наполнила сердце Люка странным чувством облегчения. Что бы она там ни пережила, поселившаяся в ней тьма светлела. Она возвращалась к себе самой.
    - Никос не такой лихой пилот, как Люк, - продолжала она, - но он сможет провести оба даже сквозь этот кавардак, если кто-то внизу сможет сказать ему, куда садиться. Многое, конечно, перепрограммировано для этой планеты. И уж поверьте мне, когда взорвется главный корабль, кто-нибудь да прилетит расследовать, что произошло.
    - Крей, - обратился к ней Люк. - Мне нужно поговорить с тобой об этом.
    Она не уделила ему даже беглого взгляда.
    - Позже, - отрезала она. - Сперва давай-ка выслушаем твой план доставить этих китанаков сюда и в шаттл меньше чем за две недели.
    Снаружи раздался громкий боевой клич. Люк и Крей, спотыкаясь, бросились к двери шаттла и оказались там как раз вовремя, чтобы увидеть, как тасканский рейдер бросается на Трива Потмана, замахиваясь гафф-палкой так, что она представляла большую опасность для него самого, чем для бывшего штурмовика. Никос перепрыгнул через двух спящих и схватил таскана за руку, вырвав оружие из неловких пальцев. Трив же между тем говорил:
    - Эй, эй, эй, друг мой, ты просто расслабься, лады? Хватани еще стопарик...
    Рейдер принял из руки штурмовика серебряную чашу с подсахаренной водой, осушил ее одним глотком и повалился на пол.
    - Мастер Люк... - В дверях ангара появился Трипио, а за ним следовало полдюжины пушистых белых тальцев.
    - Отлично! - Люк выбрался из шаттла, споткнувшись, когда нога отказалась держать его, с умопомрачительной вспышкой боли. Крей схватила его за руку, и трое тальцев тут же оказались рядом с ним, поддерживая его и встревоженно гудя.
    - Поблагодари их, - попросил Люк Трипио, стараясь овладеть дыханием и побороть боль, угрожавшую затемнить его сознание. - Благодарю вас, - добавил он, обращаясь прямо к высоким созданиям, тогда как Трипио произвел серию гудений и жужжаний. - Скажи им, что без их помощи я и надеяться не мог спасти здесь всех.
    Трипио передал сообщение Люка тальцам, которые ответили сопением, уханьем и крепкими, с похлопываниам по спине, объятиями. Затем, без дальнейшего шума, тальцы принялись подбирать песчаников и выносить их из трюма, направляясь к посадочному судну на десятой палубе.
    - Ты знаешь, даже с моим перепрограммированием этот шаттл просто отлетит на пару километров и зависнет там, - сказала, глядя им вслед, Крей. - Управлять им нельзя.
    - Сойдет, - отозвался Люк. - Все равно я оставлю с Тривом и Трипио инструкции, что эту штуку никому не положено открывать, пока она не доберется до Таттуина.
    - Ты действительно думаешь, что кто-нибудь отбуксирует ее в безопасное место, коль скоро узнают, что внутри? - Она уперла кулак в бок и бросила на него искоса взгляд, усталый и горький.
    - Не знаю, - тихо ответил Люк. - Если я выберусь... - Он заколебался. - Или если ты выберешься, то позаботься, пожалуйста, чтобы кто-нибудь так и сделал.
    Ее лица коснулся призрак улыбки.
    - Ты никогда не сдаешься, - хмыкнула она. - Не так ли, Люк?
    Он кивнул головой.
    - Странно, - заметила Крей, когда они поднялись по трапу во второй шаттл. - Казалось бы, что раз уж мы появились в этом секторе космоса, кто-то с Белзависа должен в любом случае проверить, кто мы такие. Но ничего такого нет.
    - Никогда не видел ничего подобного. - Джевакс высветил на миг еще одну серию экранов, и двое техников - еще один млуки и мрачного вида дурозианин - нависли у него над плечами. Никто из этой троицы не поднял головы, когда Хэн и Чубакка протолкались через дверь в центральную диспетчерскую порта.
    Дурозианин покачал головой.
    - Должно быть, это неисправность в реле сервомеханизма самих ворот, - предположил он. - Тесты программы положительные. У всех ворот не может одновременно произойти механическая неисправность. - Наморщив землистого цвета лоб над опалесцентными глазами, он потер свой твердый клюв.
    - Что происходит?
    Джевакс поднял голову, впервые заметив Соло и вуки, и поднялся на ноги.
    - Надеюсь, вы пришли не за разрешением на отлет, - произнес он полушутливым-полуозадаченным тоном - никто в здравом уме не стал бы взлетать в ночном аду ветров Белзависа. - Ее превосходительство нашла то, что ей нужно, в архивах Муни-Центра? Боюсь, что я оказался некомпетентен.
    - Лея так и не попала в Муни-Центр, - перебил его Хэн.
    Глаза млуки расширились от потрясения, а затем стрельнули взглядом в сторону хронометра на стене.
    - На улице Нарисованных Дверей, в доме, который когда-то принадлежал Нубблику Слайту, живет одна женщина - Роганда Исмарен. Прибыла сюда около семи лет назад...
    - А-а-а, - задумчиво протянул Джевакс. - Роганда Исмарен, женщина вот такого роста... - Он обозначил жестом кого-то того же роста, что и Лея. - Черные волосы, темные глаза...
    - Не знаю. Я ее никогда не видел. Она когда-то была одной из наложниц Императора, так что, вероятно, очень красива...
    - Прибывавшие в порт человеческие самцы обращались с ней так, словно она очень красива, - подтвердил с легкой улыбкой Джевакс. - Когда ее видели, что бывало редко. У нас тут маленький городок, генерал Соло, и все в конечном итоге многое узнают о делах всех прочих... и хотя это не мое дело, я, признаться, всегда испытывал глубокое любопытство в отношении этой Роганды Исмарен.
    - Вы знаете, где ее дом?
    Джевакс кивнул.
    По предложению начпорта Персона они остановились у небольшого многоквартирного жилмассива, чтобы включить в свою группу Стусьевски, метрового роста, покрытого темным мехом чабра-фона, работавшего в лиано-кофейных садах нюхачом.
    - Некоторые вещи начальству просто не объяснить, - вздохнул малыш, быстро прощаясь с группой веселящихся друзей, собравшихся у него на квартире выпить вина и почесать друг другу шерстку. Он рысью спустился по наружной лестнице к Джеваксу, его большие, когтистые руки быстро работали со сложными застежками на надетом им шелковом жилете. - Эта новая девушка постоянно спрашивает, почему еще не следует собирать зерна. "Они же нужного цвета", - говорит она. Нужного цвета, оторви мне левое ухо!
    Словно призванное в качестве подкрепляющего доказательства, его левое ухо тут же дернулось.
    - Это снаружи они более или менее нужного цвета, но внутри-то они пахнут как зеленые. Ну, со временем поймет... Что я могу для вас сделать, шеф?
    Черный туман полностью окутывал их, вокруг смазанных желтых пятен уличных фонарей и окон плясали огромные мотыли и светляки. В вышине тускло мерцали сквозь туман огоньки висячих садов, похожие на чуждые галактики цветущих звезд.
    Джевакс быстро изложил подредактированную версию проблемы, закончив словами:
    - У нас есть основания считать, что сам дом напичкан сигнализацией. Прежде чем мы войдем - прежде чем просто дадим кому-то знать о своем присутствии, - мы хотели бы знать, есть ли кто-либо в доме или нет. Ты можешь это сделать?
    - Люди? - Огромные уши чадра-фана дернулись вперед, и он попеременно взглянул на Хэна и Чуви.
    Джевакс кивнул.
    Стусьевски в ответ изобразил пальцами кружок - универсальный знак среди рас с противостоящими большими пальцами: НЕТ ПРОБЛЕМ. Они повернулись и пересекли рыночную площадь, и все огни отступили, превращаясь в смутные пятна в жаркой жуткой темноте.
    - Так что это я слышу о закрытии посадочных шахт?
    Начпорта Персон жестом выразил беспомощность:
    - Мы думаем, что дело в неисправности в программе центрального сервомеханизма связи между компьютером и дверями над шахтами. Все выглядит так, словно он выстрелил и одновременно разнес на куски главный механизм.
    Чуви резко повернул голову, с долгим громыхающим рыком.
    - Мы не знаем, - ответил Джевакс. - Именно это-то и сводит с ума бригаду техников. Этого не должно было случиться. Ни один из автоматических выключателей не действовал. Они полагают, что им придется войти внутрь, вытащить весь механизм и открыть ворота вручную, - а это значит, что вам, генерал Соло, надеюсь, нравится здешняя еда, потому что пройдет по меньшей мере двадцать четыре часа-.
    - Минуточку, - перебил его Соло, останавливаясь у подножия крутого склона улицы Нарисованных Дверей. - Вы говорите мне, что произошел еще один случай довольно сложной, ненормальной неисправности? Вроде нашего дройда-астромеха, пытавшегося нас убить? Тогда их будет два за двадцать четыре часа.
    Белоснежный лоб Джевакса образовал посередине складку, когда он стал рассматривать случившееся в таком свете. А затем уточнил:
    - Три. Система связи снова разладилась-. Но это случается так часто...
    С миг они молча взирали друг на друга в густом мраке. А затем Соло тихо произнес:
    - У меня дурное предчувствие.
    В полной тишине они нащупывали себе дорогу от столба к столбу в фундаменте старого здания, следуя вдоль улицы. Это был район древних домов, сборных построек, подымавшихся из разбомбленных развалин, словно белые корабли. Росшие над старыми лавовыми жилмассивами лианы влажно шуршали, когда группа проходила мимо них, а где-то в темноте булькал бивший из старого фундамента теплый ключ. На большей высоте, на скамье под развалинами Цитадели, туман немного поредел, и, когда они остановились у поворота в начале улицы, Соло даже смог разглядеть дом, на который показывал Джевакс.
    Хэн почувствовал, как холодная змея беспокойства сползает по его позвоночнику. Если Роганда Исмарен была Рукой Императора, то это означало, что она была одарена Силой... то есть особой не из тех, против кого ему хотелось бы выступать.
    Но если она тронет хоть волос на голове Леи, то он".
    - Вот ее дом. - Джевакс посмотрел на Стусьевски: - В нем кто-нибудь есть?
    Чадра-фан закрыл огромные темные глаза, раздул четыре большие ноздри и постоял, внюхиваясь и вслушиваясь в ночь. Соло не мог понять, как этому маленькому существу удалось бы отделить запахи единственного дома от всех других, так как ночь благоухала зеленью, влажным камнем, слегка сернистой вонью горячих источников и приторной завесой, что висела в воздухе около вьющихся растений...
    Но миг спустя Стусьевски открыл глаза и доложил:
    - В доме никого нет, шеф.
    Чуви немного поворчал и проверил карманы своего универсального пояса в поисках замыкателя проводов, готовясь к атаке на систему безопасности дома.
    - Однако я вам вот что скажу, - добавил чадра-фан. - В этом доме кто-то пользовался ужасно дорогими духами - "Шепот" или "Озеро Грез", - которые, как я точно знаю, на всей этой планете никто не продает.
    С поразительной внезапностью дверь на вершине лестницы со свистом открылась.
    - Я думал, ты сказал, что в доме никого! - прошипел Хэн, когда их четверка распласталась в тени разнесенной снарядами старой колоннады.
    - Никого из людей! - огрызнулся чадра-фан. - Я способен почуять...
    В тени наполовину закрывавших дверной проем лиан возникло слабое гудение и движение чего-то светлого.
    Затем на верху лестницы появилась невысокая фигурка и остановилась, словно сильно утомившись или обдумывая, что делать дальше.
    Это был побитый, помятый, покрытый грязью и слизью Арту-Дету.




        Глава 23

    - Командир, - доложил штурмовик, четко отдав честь. - Прибыл срочный приказ Великого Моффа всего Императорского Военного Флота! Срочность первого порядка, сэр!
    Командир выпрямился, выйдя из мрачной сосредоточенности, и отдал в ответ честь тремя длинными и пышно расцветшими желтыми пелликулами у него на правом боку. Несколько офицеров, занятых обслуживанием артиллерийских и навигационных пультов у сломанных ридеров и видиков вдоль библиотечной стены, повернулись в своих креслах, направляя стебли, тычинки и скопления цветов в сторону своего командира. Они все были немного бледными из-за отсутствия солнечного света, но все же очень подтянутыми.
    Прислонившийся к дверному косяку Люк, наблюдая за тем, как разыгрывалась эта сцена при тусклом свечении его посоха - до его с Потманом прибытия аффитеханцы вели свою воображаемую космическую битву в полной темноте, - в сотый раз гадал, насколько же разумны эти существа.
    Клагги и гекфеды остались гаморреанцами, хотя почти все время пребывали в убежденности, что они штурмовики. Они сознавали, что "Глаз Палпатина" постепенно разрушается, хотя приписывали это, в соответствии с инструкциями Повеления, диверсантам-повстанцам, знакомым им по программе. Угбуз остался Угбузом, и хотя его цель продолжала быть страшной, он понимал разницу между заряженным бластером и разряженным.
    А вот аффитеханцев, похоже, запрограммировали так основательно, что этой программе отдавалось предпочтение перед реальной структурой самого корабля. Если они и обладали индивидуальностью до вступления в шаттл, то теперь их полностью поглотила навязанная им роль... И те аффитеханцы, которые произросли на борту, - а он наткнулся по меньшей мере на пять детских, устроенных по большей части в столовых, поменьше снабженных аварийным освещением, - похоже, считали себя имперскими штурмовиками так же истово, что и старшие.
    Трив Потман, великолепный в своих белых доспехах, встал перед выключенным экраном управления напротив черно-желтого капитана.
    - С вашего разрешения, сэр. - Он коснулся кнопки "КОМАНДУЮЩИЙ ФЛОТОМ СРОЧНО И СВЕРХСРОЧНО".
    Согласно намерению Повеления весь экипаж корабля должен немедленно эвакуироваться на шаттл на палубе 16. Всех членов экипажа, находящихся в лазаретах и на других участках, перевезти с необходимым жизнеобеспечением. Податель сего приказа послужит распорядителем эвакуации и пилотом шаттла во время и после запуска.
    - Неплохо, - тихо одобрил Люк.
    - Шутишь? - отозвался у него в ухе голос Кал-листы. - За тридцать лет я натыкалась на одно только Повеление всякий раз, когда пыталась влезть в компьютер. Можешь не сомневаться, уж имитировать-то я умею. Видел бы ты, как я кошу под Пекки Блю и "Звездных ребят".
    Люк никогда не слышал ни про Пекки Блю, ни про "Звездных ребят", но он бы пересек пешком Дюнное Море ради того, чтобы услышать, как она кого-то имитирует.
    - Это", оно, штурмовик? - Голос капитана был мрачен.
    Ни Потман, ни Люк точно не знали, что, собственно, это око, но бывший штурмовик кивнул.
    - Мы получили приказ, - подтвердил он. Капитан ответил таким же кивком, серьезным и мужественным, несмотря на венчающий его голову огромный пуховый белый султан.
    - Ладно, ребята, - обратился он к своим подчиненным. - Это оно. Упакуйте его. Вынесите его.
    В комнате отдыха сектора левого борта палубы 12 и в прилегающих к ней коридорах китанаки по-прежнему занимались болтовней.
    - Они все еще обмениваются рецептами в большинстве случаев, - объяснил Трипио, когда появился Люк. - Хотя в той группе в коридоре начали рассказывать друг другу о косяке червей-шообов прошлым летом, - очевидно, с ними знакомы все.
    - Они все здесь, - сообщила Каллиста. - Все сорок восемь.
    Мимо них прошла, маршируя с военной четкостью, группа аффитеханцев, почти в семьдесят бойцов, включая целый отряд семенцов меньше метра высотой.
    - Напра-а-ву! - рявкнул резкий голос командовавшего ими лейтенанта, и они исчезли за углом. Люк покачал головой:
    - Кого-то ждет та еще работенка с их распрограммированием.
    В воздухе зарябил ее короткий смех.
    - Ай-е-ей, об этом я даже и не думала! Ладно, коридоры между нами и отсеком шаттлов очищены. Сходни открыты. Та шахта лифта, по которой им придется лезть, снабжена тросами... А они смогут влезть по шахте лифта?
    - О да. - Люк сделал глубокий вдох. Он болезненно сознавал, что каждая капля его Силы, какую он расходовал на другие дела, означала, что на это последнее действие придется намного меньше...
    - Трипио, ты готов?
    - Я считаю, что достаточно владею китанакским языком для потребностей настоящего момента.
    - Да, - согласился Люк. - Но тебе лучше убраться из того дверного проема.
    Дройд поспешно шагнул в сторону. Он знал, что грядет.
    - Ладно, - сказал Люк. - Сейчас все будет нормально.
    Закрыв глаза, он сосредоточился на тепловых сенсорах системы предотвращения пожара в комнате отдыха и окружающих ее коридорах. Это было самой простой из всех способностей Джедая, направленной против самой основной системы на корабле, и результат оказался поистине сногшибательным.
    Система разбрызгивания воды ожила, забив струями.
    Дождь полился на Люка, Трипио и всех приземистых, грибообразных, серовато-коричневых китанаков в секторе.
    - Палуба шестнадцать! - крикнул Трипио на наречии китанаков. - Палуба шестнадцать! Вода на шаттле! - И отпрыгнул назад, уволакивая своего хозяина в безопасное место, когда гремящий поток китанаков не только пробился сквозь дверь, но и снес стены по обе стороны от входа и устремился, двигаясь неуклюже и оскальзываясь, по коридору в сторону палуб шаттлов.
    Люк метнулся мыслью вперед, визуализируя каждый старательно запомненный фут коридоров, продольного мостика, шахты лифта между комнатой отдыха сектора левой стороны и ангаром шаттлов палубы 16, нагревая тонкий слой воздуха на потолке коридоров, чтобы включить все разбрызгиватели вдоль дороги.
    Китанаки спаривались в воде. Дождь служил для них стимулом.
    - Думаешь, Крей и Никос справятся с загоном их в шаттл?
    - Проблем возникнуть не должно, - прикинула Каллиста. - Я сейчас проверю, но не думаю, что будет что-то, что следует видеть хорошо воспитанному человеку. Я снова буду с тобой к тому времени, когда тебе понадобится убедить клаггов и гекфедов подняться на борт.
    "Я не могу этого сделать, - подумал Люк, глядя как призрачное мерцание в вихревом дожде удаляется по коридору вслед за смазанной и обезумевшей от похоти толпой. - Я не могу... даже не попытаться спасти ее".
    Он стоял под струями воды, стекающей ему по волосам и лицу, пытаясь не думать о том, что ему больше никогда не доведется поговорить с ней.
    - Мастер Люк? - робко обратился к нему Трипио.
    Он встряхнулся, освобождаясь от этого горя, ощущения, что нет ничего, ни тела, ни души, одна лишь зовущая, ослепительная воля. В первую очередь - пассажиры "Глаза".
    - Да, - тихо произнес он. - Давай пойдем вытащим джавасов и трехногов.
    Роганда и ее сынок выковывали союз с Сенексскими Лордами.
    Лея боролась, отчаянно пытаясь вернуться в сознание, но захватывало ощущение, будто она застыла в студеном зеленом океане. Она видела окружающие ее стены - и по-прежнему смутно осознавала тени других, ранее занимавших эту комнату, - но не могла ни погрузиться обратно в первоначальную кому, ни всплыть к пробуждению.
    А она должна была пробудиться. Она должна вернуться.
    Они создавали политическую опору, чтобы обеспечить себе выгодную позицию на переговорах с военачальниками Харрском и Терадоком и другими оставшимися ветвями Имперского Флота.
    И вокруг этой политической опоры вполне мог снова образоваться Имперский Флот.
    И эта коалиция будет вооружена богатством Сенексских Лордов и массированным вооружением "Глаза Палпатина", вытащенного из тьмы прошлого пятнадцатилетним мальчишкой, чьи способности могли вывести из строя неподготовленную оборону Республики. Ради приобретения в качестве тайного оружия "Глаза" и Ирека человек вроде Верховного Адмирала Харрска может и уступить ту власть, которую он несколько лет назад ни за что не отдал бы регенту при каком-то ребенке.
    Она должна выбраться.
    Или отправить сообщение, даже ценой собственной жизни.
    ХЭН СОЛО. ИТОР, ЧАС ВСТРЕЧ.
    Как только Драб наткнулся на какой-то спрятанный Иреком в туннелях тайник яррока, как только в голове у него немного прояснилось, он сделал все, что в его силах, чтобы предупредить своего друга... чтобы помочь Республике, которой, как он знал, теперь преданно служил Хэн. Он тоже понял, что их надо предупредить.
    Лея гадала, на каком же этаже они избавились от Наздры Магроди. Вероятно, как только Ирек научился контролировать и направлять свою способность влиять на механизм, - Магроди слишком много знал, чтобы ему позволили жизнь.
    "Как и его ученице", - подумала она. Она вспомнила сообщение об убийстве Станы Дрезинг Ша:
    комната ее была обыскана, документы уничтожены. Должно быть, Магроди работал над начальными фазами имплантируемого в мозг чипа вместе с ней или говорил ей о них.
    И разве не было еще какого-нибудь физика, какого-нибудь другого ученика Магроди, который умер несколько лет назад при таинственных обстоятельствах?
    Лея не помнила. Это было еще до того, как она повстречала Крей. Другую блистательную ученицу - Кви Ксакс, вероятно, спасло то, что ренегат - адепт Кип Даррон - стер ей память.
    И Оран Келдор тоже был учеником Магроди.
    Дверь с шипением открылась, и Лея почувствовала на лице резкое дуновение более теплого воздуха из коридора. Хотя глаза ее были закрыты, она "увидела", как к ней вошли лорд Гарронн и Дрост Элегии;
    коренастый шеф службы безопасности держал в руке впрыскиватель.
    Металл впрыскивателя коснулся ее горла; она почувствовала ток химического препарата, теплеющее пробуждение, живое шевеление в венах.
    Ощущение окружающего ее зеленого стекла исчезла Так же как и призраки, и даже воспоминания о призраках, о других в этой комнате. Голова у нее болела так, словно ее мозг был начинен динамитом.
    - Ваше высочество?
    Лея попыталась ответить и обнаружила, что ее язык превратился в трехкилограммовый мешок с песком.
    - У-м-м-м-м...
    Глаза у нее все еще оставались закрытыми, но она увидела, что Гаронн и Элегин обменялись взглядами.
    - Еще, - велел Элегин, и шеф службы безопасности нахмурился.
    - Мы не желаем причинять ей вреда. Не будьте идиотом.
    Он зарядил во впрыскиватель еще одну ампулу и снова приставил металл к горлу Леи.
    В голове у нее резко прояснилось, а сердце заколотилось так, словно она подскочила, напуганная громким шумом; она отшатнулась, села на постели, сознавая, что руки у нее трясутся.
    - Ваше высочество? - Гаронн отвесил военный поклон и убрал впрыскиватель обратно в карман. - Мадам Роганда желает вас видеть.
    Его это, похоже, не радовало, хотя определить, какие чувства таились за этими влажнокаменными глазами, было трудно. Мадам Роганда - это проявление вежливости... Роганда определенно не являлась личностью, имевшей право требовать, чтобы последняя принцесса Династии Органа явилась к ней. Лея замедлила дыхание, слегка приподняла брови, словно никак не ожидала такого унизительного неуважения, но с видом изящного мученичества поднялась на ноги и последовала за мужчинами в коридор. Ей пришлось призвать на помощь всю физическую тренировку Джедая, чтобы не споткнуться, а суметь вышагивать с той осанкой, которую ее тетки назвали бы "царственной грацией".
    Подобно Палпатину, мужчины из Древних Династий предпочитали вызывающему поведению безропотное послушание, и до тех пор, пока она не найдет какой-то способ сбежать, Лея полагала, что наилучшей манерой поведения для нее сейчас будет держаться как настоящая принцесса и заработать у этих людей все очки, какие только можно.
    Вооружены они были весьма тяжело, не только парализаторами, но и бластерами.
    Лея все еще чувствовала себя странно, ощущая дрожь и легкое головокружение, хотя движение помогало. Ничуточки не желая себе новых трех часов головной боли и тошноты, Лея решила смирно дожидаться своего часа.
    Роганда, Ирек и Оран Келдор занимали небольшое помещение одним уровнем выше, холодном, несмотря на обогреватель, незаметно помещенный в углу. Стены скрывали черные драпировки; у Леи на мгновение возникло впечатление, что она находится в своего рода камере для медитаций, используемой некоторыми датомирскими сектами, которые практиковали концентрацию мыслей в тишине, сумраке при единственном точечном источнике света.
    На полированном деревянном столе, за которыми сидели Ирек с матерью, горело множество свечей.
    С той осмотрительностью, какую можно было принять почти за извинение, на рабочем столе только-только в пределах периферийного зрения Ирека стоял терминал размером в четверть нормы, где Оран Келдор быстро отстукивал серию вычислений и выводил на экран то, что походило на показания сенсоров. На подставках по углам помещения лежали четыре стеклянных шара, похожих на те, которые Лея несколько раз видела в подземельях, и кресло Ирека стояло прямо там, где пересеклись бы проведенные между ними линии.
    Ирек поднял голову, уставившись на нее надменными, свирепыми голубыми глазами.
    - Ты причинила мне достаточно много хлопот, - заявил он холодным тоном, и Лея отметила, что лорд Гаронн сердито нахмурился, заслышав такое хамство и оскорбление величества. - Теперь отвечай мне. Почему твой дройд не подчинился мне в подземельях? Что ты с ним сделала?
    - Можете идти, - быстро сказала Роганда, делая знак Гаронну и Элегину, - Лея увидела каким взглядом они обменялись, когда вышли.
    Верно, Роганда спешила - но Лее с детства твердо внушили, что никакой воспитанный человек никогда не спешит до такой степени, чтобы грубо разговаривать с вышестоящими, если не по положению, то по крайней мере по происхождению.
    Нижестоящие - и те, кого обстоятельства отдавали под власть лорда, - были, разумеется, самостоятельны.
    Она повернулась к Роганде, смерив ее холодным взглядом.
    - Какие вы мне можете дать гарантии, что я вернусь на Корускант целой и невредимой?
    - Ты смеешь просить гарантий! - заорал Ирек, стукнув кулаком по столу, и Роганда остановила его спокойным жестом.
    - Я могу вам гарантировать одно: если вы не скажете нам, что именно вы сделали со своим дройдом, - пообещала она со спокойной злобностью, - то вас в самом скором времени распылят на атомы, вместе со всеми живыми существами на Плавале. Потому что "Глаз Палпатина" не отвечает на команды моего сына.
    - Не отвечает? - переспросила пораженная Лея. - Я думала, ваш сын приказал ему прибыть сюда.
    - Приказал, - мрачно буркнул Ирек.
    - Не... совсем так, - поправил Келдор. Коротышка выглядел измученным, его лысая голова сверкала от пота в свете огоньков пульта. - Мы знали, что часть реле первоначального сигнала активации запуска "Глаза Палпатина" была уничтожена неподалеку от Белзависа. Подключившись к энергии Силы, лорд Ирек сумел вновь активировать это реле и привести линспутник сюда, где он будет достаточно близко для того, чтобы милорд прямо контролировал его набортные программы.
    Он обеспокоенно прочистил горло, избегая смотреть в глаза и Роганде и Лее.
    - Дело в том, принцесса, что "Глаз Палпатина" - полностью автоматизированный корабль, один из немногих спроектированных с полностью автоматическим контролем задания во избежание утечек по линии безопасности, - был первоначально запрограммирован уничтожить все живое на планете Белзавис. Разнести на атомы все, что походило на поселение.
    - Потому что здесь были Джедаи, - дополнила недрогнувшим голосом Лея.
    Келдор избегал встречаться с ней взглядом.
    - Император принимал для предотвращения гражданской войны все меры, какие считал необходимыми. Что ни говори, Джедаи являлись потенциальными инсургентами, которым, как он считал, нельзя доверить власть.
    - А ему, полагаю, можно? - Лея посмотрела на Роганду. - Вы ведь были одной из живших здесь детей, не правда ли? - спросила она. - Это ведь на ваших родных они нападали?
    - Со временем мы меняемся, принцесса. - Роганда сложила тонкие ручки на груди, и топаз в ее перстне казался тусклой звездой.
    Без своего начальника штаба и Сенексских Лордов, на которых она стремилась произвести впечатление, всякое подобие робкой беззащитности исчезло. На смену ему пришло холодное оскорбительное пренебрежение, даже властолюбивое презрение, которое, как полагала Лея, проистекало из зависти к тем, кто смотрел на нее сверху вниз, из желания вернуть прошлое.
    - Если бы я следовала самым строгим традициям моей семьи, меня бы уничтожили, как уничтожили их и моего брата Латана. А так я адаптировала эти традиции.
    - Вы хотите сказать, последовали за Темной Стороной.
    Это уязвило ее. Крыловидные брови приподнялись.
    - А что такое "Темная Сторона", принцесса? - В ее холодном голосе слышались интонации Ирека. Вот еще одна, подумала Лея, кто не может и помыслить о том, что человеку свойственно ошибаться. - Некоторые из нас считают фантастическую приверженность каждой букве и параграфу устаревшего кодекса если и не совсем темной, то по крайней мере глупой. И судя по всему, что я слышала, Темная Сторона, похоже, является всем, что не согласуется с тем ограниченным, смехотворным, священным учением, которое сковывало дарования Джедаев - и сковывало все политические организации, которые имели какое-либо отношение к Джедаям - независимо от того, согласны они были с ним или нет, - словно железной цепью.
    Она сделала жест маленькой ручкой, которая никогда в жизни не знала никакой работы, словно вызывая дух того необщительного старика в черном плаще, бледные глаза которого все еще сверлили Лею взглядом в ее снах.
    - Палпатин был прагматиком. Так же как и я.
    - А вам не кажется, что прагматизм - как вы называете эту форму эгоизма - это не совсем то, чем является Темная Сторона?
    - Мадам, - сказал Келдор, оставляя на усмотрение женщин решать, к кому он обращался. - Если быть строго прагматичными... у нас очень мало времени. "Глаз Палпатина" будет на ударном расстоянии от этого ущелья, своей главной мишени, через какие-нибудь сорок минут. - Его холодные бесцветные глаза впились взглядом в лицо Леи, изучая его.
    Как Мофф Таркин, подумала она. Пытается вычислить, что же заставит ее сломаться.
    - Так вот, вполне возможно, что вы избежите уничтожения, укрывшись в этих туннелях. Но заверяю вас, - и в его голосе снова послышалась злость, - что в долине погибнут все. В том числе, надо полагать, и ваш муж. И во всех других долинах на этой планете. Что вы сделали со своим дройдом?
    - Ничего, - спокойно ответила Лея. - После его покушения прошлой ночью на нашу жизнь его пришлось перемонтировать.
    - Вы изменили его схему! - Ирек был потрясен. - Но дройд не может работать, если ему изменить схему! - Он в ужасе переводил взгляд с матери на Келдора, словно ища подтверждения этому факту. - Старик Магроди говорил, что у каждого дройда стандартная схема, и...
    - Профессор Магроди, - вмешалась Лея, - явно мало общался с механиками космопортов.
    - Но это же не может быть причиной! - Ирек снова быстро повернулся в кресле лицом к Келдору. - Ведь "Глазе-то никто не перемонтировал...
    - Насколько нам известно. - Круглолицый коротышка снова взглянул на сенсорный экран, и в чередовании пятен тьмы и света его лицо внезапно стало выглядеть вытянувшимся, словно кто-то выпустил из него воздух. Лея почти слышала в его голосе усиленную борьбу с подымающейся паникой. - Но факт тот, милорд Ирек, что мы не знаем, было ли повреждение реле активации единственной причиной неявки "Глаза Палпатина" на соединение с атакующим крылом здесь тридцать лет назад. Как раз возможно, что враги Нового Порядка узнали-таки, что именно должны вызвать те реле, и забросили на борт диверсанта. Если, к примеру, было повреждено при попытке перегрузить реакторы ядро компьютера...
    - Ты можешь это исправить? - Роганда положила ладонь на запястье сына, предупреждая то, что он готовился сказать, набрав воздуху в легкие. - Отправиться туда на корабле и вывести из строя командный центр задания?
    Взгляд Келдора переместился. Лея почти слышала, как он рассчитывает возможную прочность скалы над ними и вокруг них, измеряя ее в сравнении с огневой мощью торпед "Глаза".
    - Конечно могу.
    - А если нет, - язвительно бросила Лея, - то, надо полагать, считаешь, что тебе будет безопаснее там, в вышине на корабле, чем здесь, внизу?
    Взгляд Роганды встретился со взглядом Ирека.
    - Я взорвал центральный сервомеханизм на взлетно-посадочных шахтах, - признался юнец. А затем, оправдываясь, добавил: - Ты сама мне велела!
    - Корабль Теалы Вандрон все еще на ледяном панцире. - Роганда поднялась на ноги, кивнула на портативный терминал в углу. - Захвати это, - велела она. - Помолчала мгновение, задумчиво глядя на Лею, а затем решила. - И ее захвати. Если ты не сможешь обезоружить этот линспутник, то нам понадобится заложница.
    Вспыхнул меч Ирека цвета пламени в темной комнате с черными драпировками. Он приблизился к Лее, и холодное "лезвие" клинка слабо зашипело, когда он поднес его к ее лицу.
    - И тебе лучше не пробовать выкинуть что-нибудь новенькое, - посоветовал он с блеском злого веселья в улыбке. - Потому что я не думаю, будто мы так уж сильно нуждаемся в заложнице.
    Коридор снаружи был пуст.
    "Гаронн, - отчаянно подумала Лея, стряхивая с себя последние следы оцепенения, вызванного наркотиком. - Должен быть какой-то способ дать знать Гаронну, что его предали..."
    Она бросила быстрый взгляд на красные кнопки тревоги, шедшие вдоль стены примерно через каждую дюжину метров, гадая, достаточно ли хороши рефлексы у Ирека, чтобы рассечь ее пополам, если она бросится к кнопке.
    Она подозревала, что достаточно.
    - Предупреждаю вас, мадам, - пропыхтел Келдор, спеша рядом с Рогандой с портативным терминалом под мышкой и свисающими во всех направлениях ремнями. - Орудийный компьютер был полунезависимым от центрального компьютера контроля задания Повеления. Если возникла проблема с самым Повелением, он может даже не пустить нас на борт, не говоря уж о том, чтобы разрешить пробраться к центральному ядру.
    - Ты хочешь сказать, что мы, возможно, будем не в состоянии остановить "Глаз" или контролировать его после? - Ее обсидианово-черные глаза блеснули, словно змеиные, разъяренные столкновением с глупостью, которая дерзнула сорвать ее планы.
    Келдор отшатнулся.
    - Т