ючить. И, независимо от обстоятельств, - продолжала она, холодно отмеряя слова, - подмена главы Республики голографической подделкой - не тот прецедент, который я хотела бы видеть. Думаю, вы согласитесь с тем, что то же самое сказала бы и Лея. Хэн почувствовал себя так, словно его поймали с поличным. - Нет. Думаю, нет. "Еще одна причина, - подумал он, - для того, чтобы не править Галактикой". - Что насчет Люка? - спросил он в наступившей тишине. - Люка? - Он был на "Бореалисе". Он хотел ее проводить. Потом, в последнюю минуту, Лея получила сообщение от Каллисты, в котором говорилось, чтобы она ни. в коем случае не доверяла Ашгаду, - и Люк полетел вместе с ней. Он собирался спуститься на маленьком корабле на планету, миновав орудийные башни, и выяснить, находится ли Каллиста на Нам Хориосе. - Ашгад, - тихо сказала Мон Мотма. - Я этого не знала. Мы пытались связаться с Люком на Йавине. Его ученики думали, что он вернулся и отправился в джунгли предаться размышлениям. Хэн что-то проворчал. Снова наступила тишина, прерываемая лишь потрескиванием огня и журчанием фонтана в углу гостиной. Пламя отразилось в глазах Чубакки двумя голубыми огоньками. Чуи хмурил нависшие брови. За высоким, защищенным магнитным полем проемом в южной стене сиял волшебный небосклон системы Корусканта, щедро усыпанный яркими звездами. - Мне необходимо связаться с Ландо, - наконец сказал Хэн. Мон Мотма кивнула. Казалось, она читала его мысли. - У него есть свой корабль, на котором мы сможем отправиться на поиски. Придется соблюдать конспирацию - вряд ли мы когда-нибудь узнаем, кто первоначально проболтался, из экипажей "Бореалиса" или "Несокрушимого". Не возражаете, если об этом будет знать Мара Джейд? У нее есть опыт обследования целых секторов. Мотма снова кивнула. - Кто-нибудь еще? - Кип Дюррон, из Академии. Ведж Антиллес, если он свободен. Кипу потребуется корабль. Не слишком приметный, но быстрый. - Хорошо, - сказала Мон Мотма. Она протянула ему красный пластиковый кубик. - Здесь последние доклады от Леи, командора Зоалина и капитана Иоа и показания датчиков по кораблю Ашгада и по прилегающему пространству в радиусе пяти парсеков. Здесь также координаты точки прыжка, в которой они исчезли. - Где они ушли в подпространство, не имеет значения, - сказал Хэн. - Если кто-то нашел способ изменить прыжок, они могли выйти где угодно, хоть здесь. Он встал и помог ей подняться. С щемящим чувством понял: она сейчас показала ему, что чувствовала себя с ним непринужденно и доверяла, - она принесла с собой костыли. Улыбнувшись, она взяла их у него. Ну вот... удостоился почести. Ему позволили увидеть, как она идет на костылях. Значит, считает его своим другом. - Как долго вы сможете удерживать Совет в неведении? - Несколько дней. Может быть, неделю, - ответила она, медленно ступая, а он умерял шаг, подстраиваясь к ней. Дом был оборудован дроидами-слугами модели НЛ-6, но Хэн сам провожал Мон Мотму в вестибюль. - Мы все еще пытаемся направить на Дуррен медицинскую бригаду или корабли, которые могли бы забрать такие бригады из Центра медицинских исследований на Ним Дровисе. Как я уже сказала, информация весьма отрывочна, но ничего хорошего в ней нет. - Что-то неизвестное? - спросил Хэн, глядя на нее в отраженном свете пламени. Она поколебалась, и в ее глазах он прочел, что болезнь вполне известна. Она просто не хотела упоминать, что это может быть. Двери вестибюля раздвинулись перед ними. Слуга-охранник Мон Мотмы поднялся на ноги - мрачного вида светловолосый молодой человек, выражение лица которого, казалось, никогда не менялось, что бы ни происходило и ни говорилось вокруг. - Будьте осторожны. Хэн улыбнулся в ответ. - Ваше превосходительство, я начну быть осторожным в тот день, когда куплю себе грелку для ног и кресло-качалку. Будьте уверены, я найду ее. Но когда дверь за ней и телохранителем закрылась, Хэн долго стоял в вестибюле, сжимая в руке маленький красный пластиковый кубик и глядя в пустоту. Он думал о гиперпространстве. О бескрайних просторах космоса. Он думал о Лее. Прошло пять лет с тех пор, как они поженились. Тринадцать - с тех пор, как они впервые встретились, в коридорах Звезды Смерти, среди вспышек бластеров. Если он не сумеет ее найти... Мысль эта не имела завершения. Лишь тьма, глубокая, подобно кошмару потери ориентации в реальном пространстве-времени, без звездных карт, без навигационного компьютера, без спектроскопа, без каких-либо указаний на то, какая из этих бесконечно далеких светящихся точек является твоей целью. Рука его стиснула кубик, и он снова повернулся ко входу в освещенную огнем камина гостиную - сказать Чуи, чтобы тот подготовил "Сокол" к полету. Они должны были стартовать перед самым рассветом. 7 - Сэр, я вынужден заявить протест! Дверь мостика "Чистого Сабакка" отодвинулась всторону перед решительно шагнувшим вперед СИ-ЗПИО - значительное усовершенствование по сравнению с дверью грузового трюма, где он провел взаперти последние 2,6 часа, пока корабль швыряло во все стороны в гиперпространстве, - и протокольный дроид двинулся к капитану Бортреку, который устроился за главным пультом, ковыряя в зубах лазерным экстрактором. - Р2Д2 и я должным образом зарегистрированы на имя ее превосходительства Леи Органы Соло, и незаконное присвоение любого должным образом зарегистрированного дроида является нарушением статей седьмой, двенадцатой и двести сорок третьей Свода Законов Новой Республики... Р2Д2! - пораженно воскликнул СИ-ЗПИО, стоя в дверях и глядя на происходящее на мостике. Астродроид издал жалобный писк. "Ничего себе", - подумал СИ-ЗПИО. Все панели на корпусе маленького дроида были открыты, в некоторые были воткнуты жилистые змеи кабелей, в другие - вставлены электронные блоки, от которых уходили провода по крайней мере в три из установленных на мостике шкафов с аппаратурой. К куполообразной крышке дроида был привинчен огромный пульт с кнопками, соединенный с неким подобием навигационного компьютера; еще один разъем был прикреплен сбоку серебристой космолентой, передавая информацию в главный компьютер корабля и из него. Короткие ноги дроида были отвинчены и лежали в углу; гидравлические соединительные кабели жалко болтались по бокам. Он производил впечатление маленького существа, наполовину поглощенного хищным цветком; весь его корпус был измазан маслом, в котором отражались красные и зеленые огоньки. - Ради всего святого, что с тобой случилось? - Небольшое творческое перепрограммирование, вот и все, - капитан Бортрек положил лазерный экстрактор. - И я чихать хотел на то, на чье имя ты должным образом зарегистрирован, золотник. Ты теперь мой, как и твой дружок... - он ткнул грязным пальцем в сторону Р2Д2. - И я вызвал тебя сюда из трюма вовсе не затем, чтобы ты цитировал мне какие-то гнилые законы, понял? Хороший робот-секретарь стоит кучу денег даже с неизвестным происхождением, но не думай, будто я не смогу получить почти столько же за твои микросхемы и провода. СИ-ЗПИО обдумал услышанное. - На самом деле, сэр, робот-секретарь со специальной программой, такой как я, стоит как минимум - бывший в употреблении - сорок три тысячи стандартных кредиток, по ценам Голубого Реестра. Совокупность моих компонентов будет стоить в лучшем случае пять тысяч... - Заткнись! - Да, сэр. - Сейчас ты пойдешь со мной в трюм. Я хочу, чтобы ты назвал мне цену каждого куска этого мусора - я должен быть уверен, что Сандро Крюк не обманет меня, когда мы прибудем в Селанон-сити. - Мы летим на Селанон, сэр? Я слышал, это весьма приятная планета. Видите ли, возвращаться в трюм вовсе необязательно. Пока я находился там взаперти, я воспользовался возможностью и оценил ваши приобретения н основе самой последней информации - полученной на прошлой неделе из Индекса Корусканта, - и результаты все еще находятся в моей памяти. - Не врешь? - капитан Бортрек облизнул губу со шрамом и задумчиво посмотрел на золотистого дроида. Позади издавал тихие трели Р2Д2, что свидетельствовало о его интенсивной деятельности, и главный компьютер корабля мигал лампочками и что-то свистел в ответ. - Тогда вот что, золотник. Пойдешь со мной, и мы рассортируем все это барахло. Может быть, когда мы доберемся до Селанона, я не стану продавать тебя какому-нибудь странствующему торговцу. Он встал и, достав из кармана вышитого кожаного жилета маленькую плоскую серебряную фляжку, отхлебнул из нее. Судя по выдыхаемым им парам, когда он прошел мимо СИ-ЗПИО, направляясь к двери, жидкость внутри фляжки содержала в равных частях зерновой спирт, синтетический стимулятор и состав для охлаждения гиперпривода. Как стало впоследствии ясно СИ-ЗПИО, это был образ жизни капитана Бортрека. В течение нескольких последующих часов, пока СИ-ЗПИО перекладывал добро по трем корабельным трюмам, создавая хоть какую-то видимость порядка, а капитан Бортрек делал пометки о рыночной стоимости товара, человек часто прикладывался к своей фляжке, вследствие чего речь его становилась все более бессвязной и все более нецензурной, по мере того как росло содержание алкоголя в его крови. Вселенная, похоже, никогда не была милосердна к капитану Бортреку, постоянно строя против него всевозможные козни - в чем, впрочем, СИ-ЗПИО лично сомневался, учитывая незначительность этого человека. Исходя из имевшихся у него сведений об общественной структуре Алдераана, о правилах космических полетов, о психологии агентов правопорядка и о поведении людей женского пола, СИ-ЗПИО вовсе не был уверен в том, что столько сотен людей стали бы тратить столько времени на то, чтобы придумать очередной способ разрушить планы мелкого свободного торговца, который, по его оценке, едва сводил концы с концами. Тем не менее не в правилах дроидов было возражать людям, если только это не требовалось от них прямо, так что он лишь молча передвигал с места на место уникальные статуэтки. - Похоже - скажешь нет, золотник? - похоже, что этот патруль... нагадь им в морду алкопай... явится по мою душу в ту самую минуту, когда я окажусь на планете, - в ту самую, с-сука, минуту! И все из-за этой суки, ведьмы, моей бывшей жены на Альгаре! Клянусь, я... Что за дерьмо творится на этом свете, околей он весь! Свет померк уже в пятый раз за этот час, вследствие одной из нескольких малозаметных флюктуаций мощности, которые мог ощущать СИ-ЗПИО. Большая их часть - изменения температуры, состава воздуха, шума двигателей "Чистого Сабакка" - были недоступны человеческому восприятию. - Подозреваю, сэр, что все дело в перестройке системы, по мере того как она приспосабливается к присутствию Р2Д2 в центральном банке памяти. Капитан Бортрек раздраженно швырнул в стену ожерелье из бесценных полупрозрачных камней оттенков огня и дыма. - Клепаные дроиды, - пробормотал он. - Ходячий металлолом. Я надеялся, что мне попадется какой-нибудь из их новых дроидов, синтдроидов, на Дуррене. Они стоят сотню тысяч кредиток, и я такого не продал бы. Видал их, золотник? Ты им и в подметки не годишься. Он покачал пальцем перед глазами своего не слишком усердного помощника. Его светлые волосы, слипшиеся от пота, упали ему на глаза; он расстегнул кожаный жилет, выставив на обозрение СИ-ЗПИО волосатую грудь, украшенную тремя тяжелыми цепочками. Цепочки звякнули, и Бортрек удовлетворенно кивнул. - У них мозги программируются отдельно. Система независимого централизованного управления, - он тщательно произносил слова, словно опасаясь запнуться. - Никакой электроники в башке, как у тебя. Все их мозги в одном месте, и там им всем говорят, чего надо делать - шести, восьми, десяти, сколько хочешь. Центральный мозг. Говоришь этому мозгу, чего каждому из них делать, и они идут и делают, и не задают никаких вопросов этих дерьмовых, понял? Его не спрашивают, а приказывают, и он... - Да, сэр, - согласился СИ-ЗПИО. - Все-делает мозг. С громадного расстояния - ты можешь оставить мозг на своем долбанном корабле и спуститься на планету вместе с ними, с шестью, десятью или сколько надо, и сказать им - принесите мне то-то и то-то или наваляйте тому парню по морде, и они это сделают. И никаких "О, а как мне это сделать, сэр?" - он передразнил речь дроида. СИ-ЗПИО молчал. Бортрек сально улыбнулся. - И они могут выглядеть и как мужик, и как баба, как угодно. У них стальной скелет, на нем синтетическое мясо, и пока у них в черепушке торчит этот их кристалл, который слушается центрального компьютера, - они твои. Знаешь, я б не отказался от одного с внешностью Эмбер Джеванш, - он назвал имя новейшей голозвезды, весьма популярной на Корусканте, женщины, о которой СИ-ЗПИО также слышал, что о ней высоко отзывался капитан Соло, хотя, насколько ему было известно, капитан Соло никогда с ней лично не встречался. Он продолжил описывать во всех анатомических деталях, в какие бы формы половых отношений он вступил с таким синтдроидом - хотя СИ-ЗПИО несколько терялся в догадках, с чего бы это человеку совокупляться с машиной, это была новая для него информация, - а затем начал развивать философию Мужских Потребностей и Мужских Прав - что означало, как сообразил СИ-ЗПИО, стремление удовлетворить собственные непосредственные желания вне зависимости от желаний противоположной стороны. Речь Бортрека становилась все более бессвязной, как по форме, так и по содержанию, но лишь когда капитан рухнул лицом вниз, СИ-ЗПИО догадался взять анализ воздуха в помещении и обнаружил, что в воздухе содержится почти 12 процентов двуокиси углерода, а кислорода совсем мало. - Великая Сила! - воскликнул он, торопясь к коммуникационному порту на стене. - Р2Д2! Р2Д2! Ему ответила быстрая серия свистов. СИ-ЗПИО немедленно повиновался, поспешив к двери и по коридору в сторону мостика. Он сделал четыре или пять шагов, когда дверь, как обычно, автоматически закрывшаяся позади него, издала громкий лязг. От этого звука протокольный дроид остановился как вкопанный, затем отыскал ближайший коммуникатор и нажал кнопку. - Р2Д2, теперь дверь в трюм заперта! Послышалась успокаивающая трель. - Что ж, если ты уверен, что все в порядке... - с сомнением ответил СИ-ЗПИО и двинулся дальше в сторону мостика. Он нашел Р2Д2 все еще подключенным к панелям консолей; весь центральный компьютер сверкал огнями, словно ритуальное дерево на празднестве. - Р2Д2, ты обязательно должен что-то сделать с воздухом в трюме! - сказал СИ-ЗПИО. - Люди не слишком хорошо себя чувствуют в атмосфере, содержащей менее двадцати процентов кислорода. О, ты уже об этом позаботился? Что ж, это было крайне неосторожно с твоей стороны - позволить центральному компьютеру внести подобное изменение в вентиляционную систему. Но если ты уже все сделал, зачем я тебе понадобился на мостике? Р2Д2 объяснил. Как и большинство объяснений Р2Д2, оно оказалось не слишком содержательным. - Инструментальный пульт? О... под какой крышкой? Понятно, - подойдя к другу и открывая указанную крышку, он добавил: - Впрочем, я уверен, капитан Бортрек справился бы с этим намного лучше, чем я. О, хорошо. Какой выключатель? О, понятно. Запоминание/изменение первоначальных установок мотиватора. Я все же не понимаю, почему капитан Бортрек не мог сам восстановить твои мотиваторы. В конце концов, это он вносил в них изменения. Р2Д2 извиняющимся тоном пискнул. Несколько минут с жужжанием приходили в исходное состояние цепи мотиватора, затем консоль центрального компьютера начала снова мигать и переливаться лампочками, пока Р2Д2 что-то делал - СИ-ЗПИО казалось, что он снова перенаправляет потоки команд и данных. - Знаешь, он будет очень зол из-за того, что его заперли в трюме, - добавил СИ-ЗПИО. - Тебе просто следует научиться быть более осторожным, Р2Д2. Мы не рассчитаны на то, чтобы... отсоединить что? Какой разъем? О, этот... Я уверен, что капитан Бортрек этого не одобрит. Снова ряд свистов и трелей. - Что ж, дело твое, но мне кажется, он заработает себе немалые неприятности, пытаясь сделать нас частью центрального компьютера. Уже, уже делаю, - раздраженно добавил он, неуклюже наклонившись и беря пинцет золотистыми пальцами, не приспособленными к тонкой ручной работе. - По крайней мере, думаю, что делаю. На самом деле все-таки будет лучше, если ты выпустишь капитана Бортрека из трюма. Через час мы должны достичь точки выхода из гиперпространства, и он будет нам нужен, чтобы проложить курс на Селанон. Выслушав очередную реплику Р2Д2, он отсоединил кабели от серой коробки с разъемами, прикрепленной с помощью ленты к его боку. - Что значит - мы не летим на Селанон? Конечно летим. Последовала пауза, затем очередные свисты и трели. На консоли центрального компьютера начали с журчанием переливаться волны зеленых и желтых огоньков. - Ним Дровис? Я уверен, что он не собирается возвращаться в сектор Меридиана. Нет, я не вижу переключателей, о которых ты говоришь. Конечно смотрю! - он наклонился и скосил глаза в сторону, насколько это было возможно, изучая коробку с разъемами и переключателями. - Не вижу ничего похожего. Откуда мне знать, как выглядит ДИНН? Все значения слова ДИНН, которые мне известны, - это хорансийское причастие прошедшего времени от глагола "ад'н", означающего "чистить когти на ногах", или налронское существительное, означающее маленькое насекомое с твердым панцирем, или гаморреанское прилагательное, означающее "склонный к избыточному слюноотделению", или гасерианское - "тот, кто постоянно вступает в брак и разводится", или альгарское... Р2Д2, я не раз замечал тебе, что перебивать невежливо. Тем более я сообщаю тебе то, чего ты не знаешь. Что ж, если ты не можешь описать этот ДИНН подробнее, боюсь, что коробка с разъемами останется там, где была. Под быстрые трели Р2Д2 протокольный дроид старательно отсоединил его от консоли, перевел определенные переключатели на ней в другое положение и прикрепил на место ноги маленького дроида. Правда, астромеханик сохранил при себе несколько лишних частей типа коробки с разъемами, которую СИ-ЗПИО не сумел отсоединить. "Но, по крайней мере, - самодовольно подумал СИ-ЗПИО, - ни одной части Р2Д2 не осталось подсоединенной к консоли". - Было бы неплохо перенаправить твои мотиваторы через центральный компьютер, чтобы обойти команды капитана Бортрека, - сказал СИ-ЗПИО, закончив. -Ты прекрасно знаешь, что при первой же возможности он подключит тебя обратно. Немного покачавшись на третьей ноге, Р2Д2 двинулся, хотя и не столь быстро и ровно, как прежде, к двери. СИ-ЗПИО последовал за ним. - Все же тебе придется его выпустить, если мы хотим когда-нибудь выйти из гиперпространства. Что? - Р2Д2 остановился в дверях и пропищал какую-то команду. - О, хорошо, - СИ-ЗПИО вернулся обратно за пульт. - Знаешь, от него тебе на самом деле не будет никакой пользы. Мы - пленники вора и преступника, и нас либо продадут на фабрику по производству пряностей, либо разберут на запчасти, едва мы окажемся на Селаноне. Больше с крадеными дроидами ничего не сделаешь, - он зашагал по коридору следом за своим странно несимметричным другом. - Мы в руках зловещего рока. Нам не спастись. Р2Д2 не ответил. Вместо этого он направился к меньшему из двух шлюзов, где издал совершенно новую последовательность звуков, требуя, чтобы СИ-ЗПИО открыл на его корпусе еще одну крышку и снова - на этот раз с помощью временных зажимов- присоединил его порты данных к главному компьютеру корабля. - Р2Д2, что ты делаешь? - раздраженно спросил СИ-ЗПИО. - Это уже действительно сверх всякой меры! Капитан Бортрек к этому времени придет в себя, если ты восстановил содержание кислорода в его трюме, и будет крайне недоволен! Я не удивлюсь, если он продаст тебя на вес как утиль. Ответа не последовало, лишь тяжелый лязг запирающегося внешнего люка шлюза. Засветился маленький экран коммуникатора, показав изображение пустого мостика. - Нет, в самом деле, идеи, которые приходят тебе в голову... - СИ-ЗПИО повернулся и попробовал открыть дверь. - Что? - раздраженно спросил он, услышав настойчивый писк Р2Д2. - Вернуться к экрану? Если, как ты говоришь, ты выпустил капитана Бортрека, то зачем мне... На главный мостик ввалился капитан Бортрек, явно не в лучшем расположении духа. При виде небрежно брошенных приводов в том месте, где до этого был Р2Д2, он начал страстно изрыгать ругательства и продолжал ругаться до тех пор, пока по требованию Р2Д2 СИ-ЗПИО не произнес его имя четыре или пять раз. Развернувшись кругом, Бортрек яростно уставился в экран налитыми кровью глазами. - Ах ты, вонючее помойное ведро! - завопил он. - Думаешь, я не знаю, где ты? Сейчас я приду и... Он метнулся к двери и чуть не разбил о нее нос, когда она не открылась. - Р2Д2! - крикнул СИ-ЗПИО. - Прикажи центральному компьютеру немедленно открыть для него дверь! Р2Д2 издал извиняющийся звук, потом просвистел очередную трель. - Ты хочешь, чтобы я сказал... что? Потребовалось некоторое время, чтобы привлечь внимание капитана Бортрека; более того, пришлось дождаться, пока он не выдохнется и не прекратит словоизлияния в адрес дроидов - об их происхождении, родословной, репродуктивных наклонностях и месте, где им следовало в конечном счете оказаться, в терминах, совершенно неприменимых к дроидам и, вероятно, даже к человекоподобным синтдроидам, к которым он, похоже, испытывал самые нежные чувства. - Капитан Бортрек, мне очень, очень жаль, - сказал СИ-ЗПИО. - Я от всего сердца приношу извинения за своего напарника, и меня повергает в крайнее замешательство его поведение. Но он требует, чтобы, когда мы выйдем из гиперпространства, вы... - он поколебался, зная, что его слова вызовут еще один шквал яростных проклятий и генеалогических фантазий. - Он требует, чтобы, когда мы выйдем из гиперпространства, вы направились по кратчайшему пути к Ним Дровису, совершили там посадку и выпустили нас. СИ-ЗПИО обнаружил, что оказался абсолютно прав относительно последствий своих слов, хотя ему казалось, что комментарии капитана Бортрека в его адрес вряд ли стоит считать справедливыми, учитывая, что он был лишь переводчиком Р2Д2. Естественно, надлежало делать скидку на действие алкоголя, стимулятора и охлаждающей жидкости на человеческий организм. - Мне очень жаль, сэр, - сказал он, когда разъяренный капитан выдохся в очередной раз. - Я просто не знаю, что на него нашло. Он говорит, что если вы не согласитесь, то, как только мы выйдем из гиперпространства, он снова заполнит весь корабль двуокисью углерода и, когда вы будете без сознания, пошлет сигнал бедствия для Галактического патруля. Это его слова, не мои, - добавил СИ-ЗПИО, пытаясь предотвратить еще более несправедливые проклятия и обвинения. - Это вовсе не моя идея. - Ты, вонючая груда металлолома! - зарычал капитан Бортрек, лицо которого вновь приобрело синюшный оттенок, несмотря на наличие двадцати процентов кислорода в помещении. - Думаешь, ты умнее меня? Да я могу перепрограммировать эту колымагу за двадцать пять минут и вышвырнуть вас обоих... - Уверен, можете, сэр, - скромно согласился СИ-ЗПИО. - Но, судя по хронометру на стене слева от вас, корабль достигнет зоны выхода из гиперпространства менее чем через четыре минуты, и, хотя я не пилот, я полагаю, что если вы пропустите эту зону, вы обречете нас всех на то, что мы будем вечно болтаться в гиперпространстве - что повлечет для вас фатальные последствия задолго до того, как кому-то из нас двоих станет по-настоящему скучно. И, что касается вашего последнего замечания, - добавил он, чувствуя себя уязвленным, - это не только не соответствует действительности, но и физиологически невозможно для любой неорганической формы жизни. Словно усиливая эффект сказанного, Р2Д2 проделал нечто, заставившее свет померкнуть, послышалось тихое гудение перестраивающегося компьютера, доносившееся даже до шлюза, и из вентилятора на мостике выплыло небольшое облачко розового газа. При виде его капитан Бортрек развернулся кругом, в глазах его застыл ужас. Потом он повернулся назад, и в новой серии сквернословия в адрес обоих дроидов, находившихся в шлюзе в полной безопасности, раз-другой прозвучала нота отрешенности. Трезвея, Бортрек рухнул в пилотское кресло и начал подготовку к выходу корабля из гиперпространства в заданной точке. Ругаться он, не переставал и, хотя часто повторялся и ни разу (отметил СИ-ЗПИО) не выходил за пределы обыденного и не отличавшегося особой фантазией сквернословия,.продолжал выражать эмоции во всю силу легких в течение всего полета до Ним Дровиса, во время посадки на небольшую, использовавшуюся контрабандистами площадку в болотистой местности к югу от космопорта Багшо и все еще сыпал проклятиями, когда Р2Д2 открыл люк шлюза, быстро отсоединил временные кабели, и два дроида поспешно спустились по трапу. Исходя из статистической вероятности, СИ-ЗПИО предположил, что капитан Бортрек все еще ругался, когда "Чистый Сабакк" оторвался от земли и взмыл в небо. Когда пламя посадочных двигателей "Сабакка" исчезло в ночном небе, двоих заблудившихся дроидов окутала темнота. Во все стороны вокруг широкого закопченного прямоугольника посадочной площадки тянулись покрытые жесткой травой кочки, перемежавшиеся зарослями тростника, маленькие головки которого поднимались не выше чем на несколько сантиметров над вездесущей водой, в которой призрачно светились зеленые глаза какой-то местной живности. На фоне темного небосклона сияли огни Багшо, крупнейшего свободного порта планеты, основанного по большей части алдераанскими колонистами, но превратившегося за последние пять лет в главный перекресток между Новой Республикой и нейтральными системами сектора Меридиана. Будь у него такая возможность, СИ-ЗПИО наверняка бы вздохнул. Повернувшись от сияющих огней к своему товарищу, он сказал: - Что ж, я надеюсь, ты знаешь, куда нас затащил. Р2Д2 издал короткий жалобный писк, наклонился вперед, втянув переднюю ногу, и включил фонарь на куполе. Слегка нетвердой походкой - из-за все еще прикрепленной к одному боку коробки и пучков проводов, свисавших из разъема в его спине, - он двинулся через пермакретовую площадку к узкой тропинке, которая вела к городу. СИ-ЗПИО покорно зашагал следом. * * * - Есть, - сказала Юмолли Дарм, откидываясь на спинку кресла и набирая команду сохранения на полуразвалившейся клавиатуре. - Восемь с половиной месяцев назад, на "Бувон Нэбе", с Дуррена. Один пассажир-человек, женщина, рост сто семьдесят пять сантиметров - единственная женщина-человек такого роста за весь год. Прошла портовый контроль под именем Край Мингла. - Это она, - выдохнул Люк, охваченный странным ощущением боли, горя и радости одновременно. Он боялся даже вымолвить слово, словно опасаясь, что тусклые оранжевые буквы вновь исчезнут во тьме экрана монитора. - Спасибо. - Род занятий не указан, - продолжала Дарм. Ее фиолетовые глаза доброжелательно блеснули, потом она снова отвела взгляд, не меняя делового тона:- Хотя в Хвег Шуле... чтоб тебе! Экран погас. Люку показалось, что ему воткнули нож в сердце; мгновение спустя он ощутил, как поднимаются волосы на затылке и, быстро повернувшись к окну, увидел голубые щупальца молний, простершиеся над каменистой равниной, извивавшиеся между опорами домов Новоприбывших, взбиравшиеся по тросам, что удерживали антигравитационные шары, и изъеденным металлическим колоннам, служившим опорами для башен, на которых росли брансвед и топаты. - Не сильная, - Дарм встала и подошла к открытой двери. - Минут через десять пройдет. Они вдвоем стояли в дверях, глядя на электрические разряды, с треском метавшиеся под опорами дома; яркие вспышки освещали их лица, отражаясь от каменных граней. Как и большинство строений Новоприбывших в Красном ущелье, дом Дарм одновременно являлся ее рабочим кабинетом, складом и мастерской - две комнаты, собранные из листов упаковочного пластика и стоявшие на деревянных опорах высотой в полтора метра. Как и. большая часть домов Новоприбывших, он стоял у самой полосы пахотной земли, слишком ценной для того, чтобы расходовать ее впустую, и сквозь огромные окна, которые не в силах были защитить от холода, в комнаты лился резкий, рваный, странно окрашенный солнечный свет, отраженный снизу. - Что это? - спросил Люк. Юмолли пожала плечами, поправляя деревянные гребни в светлых волосах. - То, что ты видишь, - наземная гроза. Похоже, она начинается или где-то в горах, или среди тех кристаллических вершин, Старожилы называют их "тсилами", далеко в пустыне. Несколько лет назад гроза даже вывела из строя компьютеры Булдрума Касло, такая оказалась сильная, но обычно это не более чем мелкое неудобство. Я попадала в такую грозу несколько раз, когда она заставала меня в открытой местности. Ощущение такое, словно тебя сбивают с ног и полируют все твои кости изнутри, а потом полтора дня не можешь прийти в себя. По крайней мере, так происходит с Новоприбывшими. Старожилы очухиваются быстрее. Они даже не беспокоятся о том, чтобы поставить дома на столбы - защититься от молний, просто поднимаются, отряхиваются и возвращаются к своим делам. Хотя детские колыбели к потолку они все-таки подвешивают для безопасности. Я терпеть не могу грозу, но после того шторма Силы, если это был действительно он, это, - она кивнула на вспышки за окном, - кажется просто пустяком. Стены и мебель небольшого жилища Юмолли Дарм, как и любого другого, в котором Люк побывал с тех пор, как оказался прошлой ночью в Красном ущелье, носили следы чудовищного вихря, пронесшегося над ними в тот же час - даже в ту же минуту, - когда он призвал на помощь Силу, чтобы сбить с толку и отвлечь теранских разбойников. Посуда, инструменты, мебель, даже окна - все было разбито; в стенах остались вмятины в тех местах, где о них ударились разнообразные предметы, словно брошенные невидимой гигантской рукой. Сараи и изгороди лежали в обломках на земле, а кью-пеи, блерды и прочая скотина разбежались, топча урожай Старожилов. Блерды смешались с алкопаями Старожилов, тоже разбежавшимися посреди всеобщего замешательства, а алкопаи, как известно, были переносчиками паразитов, вредных для более нежных блердов; в общем, сегодня днем, по пути к дому Юмолли, Люк наблюдал около десятка стычек между двумя группировками маленького городка. Тетя Джин сообщила ему сегодня утром, что два человека, которые пострадали, когда на них опрокинулся плавильный котел, все еще находятся в критическом состоянии в больнице в Хвег Шуле. Женщина, находившаяся на попечении целителя Старожила, который, по слухам, использовал для ее лечения Силу, умерла в мучениях, после того как все таинственное искусство целителя было сведено на нет. И все это из-за него. От осознания собственной вины ему становилось не по себе. - Ты говорила, Старожилы что-то рассказывали о штормах Силы. - Только то, что их деды и бабки утверждали, будто когда-то они были явлением вполне обычным, - девушка осторожно присела на верхнюю ступеньку, готовая мгновенно вскочить, если какая-нибудь молния начнет взбираться по столбу. Люк сел рядом с ней. - Последние из них были двести пятьдесят три года назад, и даже у Слухачей нет рассказов о том, как они начались и чем они в действительности являлись. Слухачи говорят лишь, что они происходили только на протяжении около ста лет. До этого и после ничего подобного не было. Люк молчал, погруженный в размышления. - Есть ли какой-нибудь шанс?.. Старожилы никогда не говорили о неких... существах, живущих на этой планете? Может быть, невидимых? Или прячущихся в горах? О чем-нибудь, что может быть тому причиной? Юмолли Дарм усмехнулась. - Благослови тебя твои боги, пилигрим, эта планета была обследована вдоль и поперек гриссматами, прежде чем они забросили сюда первую живую душу. Можно побиться о заклад, что они никогда не основали бы здесь колонию-тюрьму, если бы существовал хоть малейший шанс получить хоть какую-то помощь от местных обитателей. Я сама облазила все эти скалы и никогда ничего такого не видела и не слышала. Даже Слухачи тебе скажут, что там ничего нет. - Тогда как насчет голосов, которые они якобы слышат? - Они утверждают, что это их древние святые, Терас и прочие. Наверняка нет никаких невидимых туземцев, которые вызывают штормы Силы, тем более - наземные грозы или смертельные бури, которые бывают у нас зимой. Что касается меня, то я склонна полагать, что это просто солнечные пятна. "Солнечные пятна, - размышлял Люк позже, сидя в флаере Арвида и глядя на белые оштукатуренные здания, висящие в воздухе антигравитационные шары и возвышавшиеся вдали башни, на которых росли топаты. - Или, может быть, джедаи, который прилетел на планету и поселился здесь, возможно, обучил ученика? Который так никогда и не понял, что было причиной штормов Силы? Или все же пытался как-то их контролировать? Джедаи, который узнал нечто о Силе, прежде неизвестное?" Он продолжал думать о Силе и позже, сидя у окна в комнате, которую снял в таверне "Голубой Блерд Счастья", глядя на зеленые антигравитационные шары, медленно покачивавшиеся на вечернем ветру. Он думал о ее мощи, сбивающей с толку, пугающей, о ее непостижимости. Он не мог найти с ее помощью Каллисту и так или иначе не знал, в какой степени он может здесь воспользоваться Силой, не причинив кому-либо вреда. Но он должен был найти Каллисту. Должен был. Печаль снова навалилась на него, словно груда тлеющих углей, жгущих горло, жгущих сердце. Не было ни дня без этой печали - с тех пор как она ушла. И без ее смеха с хрипотцой, без веселого блеска в смелых серых глазах... без запаха ее волос и без крепких объятий - все, казалось, было одной бесконечной ночью. И в этой,ночи эхом отдавались слова старой песни - той, что любила петь тетя Беру: Сквозь умирающие солнца и мрачные полуночи, И предательство, и уходящее доверие, Какую бы тьму ни послал мир, Любящие все же встречаются у конца пути. Он должен был найти ее. Должен был. Восемь месяцев со дня падения "Молота Рыцарей" на Йавин были тьмой, таящей минуты, когда Люк не был уверен, сможет ли он жить дальше. Он понимал, что какой-то смысл жить все же остается: он был нужен своим ученикам, нужен Лее, Хэну и детям. Но часто по утрам он не мог найти подходящего повода, чтобы встать с постели, а по ночам считал бесконечные часы, зная, что с рассветом его не ждет ничего хорошего. Он закрыл глаза и опустил голову на руки. Бен, Иода и его занятия с Холокроном научили его тому, что такое Сила, что такое добро и зло, что такое тьма и свет. Теперь он уже восемь месяцев чувствовал, что остался совершенно один. В тишине комнаты он несколько успокоился, и ему хотелось лишь отдыха. Он прислушался к шуму в баре внизу, негромкому ворчанию привязанных где-то неподалеку блердов, почуял химическую вонь перерабатывающих заводов, которые были сердцем города, едкую, просачивавшуюся сквозь мутное окно за спиной, и запах не слишком чистого белья на постели. Он настроил свой разум на враждебно ревущую Силу. И ощутил присутствие джедая. Где-то здесь находился джедай. 8 Они выпустили на свободу Семя Смерти. Несмотря на дурман сладоцвета, ее охватила слепая, тошнотворная ярость. Стоя у ограждения балкона, Лея смотрела на одного из многочисленных синтдроидов Ашгада, который медленно, спотыкаясь, шел по расположенной внизу террасе. Она знала, что эти создания на самом деле не живые, что это - лишь квази-живая плоть, налепленная, словно крем на торт, на механический каркас дроида. Но, увидев темные омертвевшие пятна на его лице и шее, она вновь ощутила гнев, смешанный с жалостью. Снизу донесся низкий, негромкий и терпеливый голос пилота Лигеуса - который, судя по всему, был далеко не просто пилотом: - Каждый день, в полдень, ты должен выходить на эту террасу и стоять пятнадцать минут на солнце. Это приказ. Он прошел чуть дальше, и она смогла его увидеть - одетого в серый лабораторный халат со множеством карманов; длинные седеющие волосы были собраны на спине и скреплены изящной деревянной заколкой. Он был среднего роста, но казался совсем мальчишкой рядом с могучей фигурой синтдроида. "Ашгад, вероятно, пытался произвести впечатление на кого-то - возможно, на местное население, - когда заказывал эти создания", - подумала Лея. Мускулистое тело было лишь видимостью. Их гидравлические сочленения обладали неограниченной, ужасающей силой дроидов, будь они даже размером и видом похожи на эвоков. Лигеус взял синтдроида за руку, расстегнул рукав и стал внимательно разглядывать предплечье. Лея ощутила запах разлагающейся плоти. - Что-что, а приказывать ты умеешь, - промурлыкал тихий голос Дзима, которого не было видно в тени дома. - Ты, случаем, не поторопился? Лигеус резко повернул голову. Лея увидела его лицо, хотя он был слишком далеко, чтобы можно было разобрать выражение. Тем не менее, все еще одурманенная наркотиком, она ощущала его страх. Страх звучал в его голосе: - Эти синтдроиды - мои работники и помощники. Они не умирают от Семени Смерти, но через какое-то время умирает их плоть. Я не хочу, чтобы ты... - Чего ты не хочешь? - медленно проговорил Дзим, делая паузы-между словами, во время которых на мгновение воцарялась мертвая тишина. - Может быть, предпочитаешь, чтобы эпидемия пришла на те корабли в твоем теле, а не в теле этих ребят? Лигеус отступил на шаг, ближе к свету, и рука его почти машинально поднялась к груди, словно пытаясь унять холодную, гнетущую боль. - Может быть, предпочитаешь сам доставить мне немного наслаждения? Вместо твоих помощников? Я - только за. Живая плоть слаще, - продолжал Дзим, все более угрожающим тоном. Лее казалось, будто сама Смерть притаилась под ее балконом, там, где лежала густая тень. - Мне уже обещали, ты, мелкий барабанщик по клавишам. Мне обещали, и я еще должен получить плату кое за что из того, что могу сделать только я. Помни, что в сутках много часов, и только половину из них светит солнце. Видимо, Дзим ушел, поскольку Лигеус вдруг расслабился. Но еще долго стоял в лучах солнца, и даже с верхней террасы Лея могла заметить, как он дрожит. Он все еще был не в себе, когда поднялся к ней в комнату несколько минут спустя. "Видимо, он пришел прямо с террасы", - подумала она, когда послышался тихий звук дверного звонка - Лигеус единственный предупреждал о своем приходе. Ашгад и синтдроиды, приносившие ей воду и еду, просто входили, не спрашивая разрешения. Она подумала было о том, чтобы вернуться в комнату и встретить его, но почему-то не могла решиться. Несмотря на то что снаружи было холодно и не слишком приятно из-за резкого, сухого воздуха, солнечный свет ее успокаивал. Поэтому она осталась сидеть на пермакретовой скамье, завернувшись в покрывало с кровати и уже основательно потрепанное красное бархатное платье, и глядя, как он оглядывается по сторонам, проверяет графин с водой - а потом, обернувшись, он увидел ее. Он всегда проверял графин. Так делали здесь все. Лея слегка гордилась тем, что нашла место у ограждения террасы, где можно было вылить воду, делая вид, будто она выпила ее вместе с содержащимся в ней снадобьем. Ей уже приходилось по несколько дней обходиться без воды в крайне сухом климате, тем не менее сейчас ее мучили приступы головной боли. Но это- был единственный способ сохранять хоть какую-то ясность мысли. С первого дня она пыталась найти возможность добраться до труб, питавших увлажнители в помещении, или каким-то образом извлечь хоть немного влаги из воздуха, но остававшийся в ее организме наркотик практически сводил все подобные попытки на нет. Она могла долго искать решение, а потом с удивлением обнаруживала, что сидит, глядя в пустоту, два или три часа. Лигеус вышел на террасу. - Ваше превосходительство, - вежливо обратился он к ней. Она не собиралась говорить ему о том, что только что видела, и вообще давать ему понять, что что-то знает, - но под действием сладоцвета трудно было помнить о всех своих намерениях. Он был столь бледен, а в его темных глазах был такой страх, что она сказала: - Вы здесь такой же пленник, как и я. Он вздрогнул. Потом быстро, едва заметно кивнул и отвернулся. Он напомнил ей зверя, с которым плохо обращаются и потому он боится любого резкого движения. Сердце ее сжалось от сочувствия. - У вас, похоже, здесь есть хоть какие-то права. Разве вы не можете уйти? - Не так все просто, - ответил он. Подошел к скамейке, на которой сидела Лея, и сумрачно взглянул на нее. Синтдроид все еще стоял на террасе, и бледный солнечный свет золотил его мертвые, словно у куклы, волосы. - Что вам удалось услышать? - Мне... Ничего, - пробормотала Лея, ругая себя за то, что не может избавляться от воды с наркотиком каждый день. Но она знала, что многие не отдают себе отчета в том, насколько слышны их голоса. - То есть я слышала, как вы с Дзимом разговаривали, но не расслышала, о чем именно. Только по вашему виду я поняла, насколько вы его боитесь. Лигеус вздохнул, и плечи его поникли. На лице мелькнула тусклая, болезненная улыбка. - Сами видите, ваше превосходительство, даже если бы я ушел - а мне здесь очень хорошо платят за работу - мне просто некуда идти. Он обвел рукой кристаллический пейзаж, глубокие ущелья и острые стеклянные хребты. Потом немного помолчал, глядя на нее с беспомощной грустью в глазах. - Вы много времени проводите здесь, на террасе? - неожиданно спросил он. Лея кивнула. - Я знаю, что, вероятно, это не лучшая мысль. Немного щиплет кожу... - Я дам вам мазь, - сказал Лигеус. - Вы слышали, что я говорил синтдроиду? Очень удобно управлять ими всеми с центрального компьютера, но это означает, что их невозможно отличить друг от друга. - Единственное, что я слышала, что он должен проводить пятнадцать минут в день, стоя на террасе. - Вам тоже было бы неплохо. При возможности - даже дольше. - Хорошо, - кивнула Аейя. "Солнечный свет не мог излечить Семя Смерти", - подумала она. От него умирали миллиарды, и днем и ночью, на планетах половины Галактики. - Лигеус... Он уже собрался уходить, но обернулся, услышав свое имя. - Если я могу чем-то помочь... Едва эти слова сорвались с ее губ, она ощутила себя последней дурой. "Наркотик", - подумала она и снова обругала себя. Здесь она была пленницей, ее собственная жизнь была в их руках - ибо похоже было, что Дзим способен вызвать Семя Смерти, а потом снова от него избавиться, - а она предлагала помощь ему. Но в глазах Лигеуса что-то переменилось - страх сменился стыдом и благодарностью даже за столь малую доброту. - Спасибо, - сказал он, - но вы ничем не можете мне помочь. Он скрылся в тенях дома. * * * Дом, который искал Люк, находился в глубине квартала Старожилов. Во многих отношениях он удивительно напоминал дом Сети Ашгада, который показал ему Арвид, когда они ехали в город. Как и дом Ашгада, это здание не было поднято над землей - что весьма удивляло Люка, пока он не вспомнил, что дом Ашгада был построен сорок лет назад отцом Ашгада - и, как сейчас дом Ашгада, этот дом, видимо, когда-то окружали роскошные цветы, снабжавшиеся водой из поливальных установок и труб, а не стандартная растительность, обычная для земных колоний, не получающих в избытке солнечный свет. Но в то время как жилище Ашгада продолжало утопать в роскоши, на которую впустую расходовалось изрядное количество воды, этот дом носил лишь следы былого великолепия. Сломанные трубы пересекали грязно-белые оштукатуренные стены. Несколько иссохших пней торчали в нишах, заросших лианами, как и почти все в неухоженном квартале Старожилов. Молочно-белая штукатурка стен была местами разбита зимними ветрами, и под ней виднелся серый прессованный пластик, из которого было сделано почти все в городе. Большая часть солнечных панелей на крыше тоже была разбита, кабели болтались в воздухе. Казалось, от дома исходит запах разложения, подобный вони болота. Ощущение распада и некой чудовищности происходящего. "Нет, это не здесь", - подумал Люк. Кое-чего он не учел - а именно того, что за восемь месяцев Каллиста могла перестать быть той женщиной, которую он знал. Она провела тридцать лет наедине с артиллерийским компьютером на дредноуте "Глаз Палпатина". Могла ли она столь быстро опуститься меньше чем за год? Но как бы то ни было, тот, чью Силу ощущал Люк, находился именно здесь. Дверь открылась, прежде чем он успел постучать. На низком хрустальном крыльце стояла женщина - но это была не Каллиста. Она улыбнулась и протянула к нему руки. Улыбка сделала ее настоящей красавицей. - Еще один, - тихо проговорила она. - Спасибо всем богам. Невозможно было сказать, сколько ей лет. Люк сразу понял, что она не немолода, несмотря на совершенство черт ее лица. Она лишь выглядела моложе своих лет. У нее не было складок вокруг рта, морщинок в уголках глаз, придававших столь мудрый вид Лее, не было и отпечатка хоть малейших мыслей на лбу. Ее иссиня-черные волосы, похоже, рке мною недель не знали воды и мыла. На ту же мысль наводил и вид ее стройного, высокогрудого, длинноногого тела, которое облекало выцветшее зеленое платье. - Добро пожаловать, - она втащила его в густую тень первой из многочисленных комнат дома. Ее рука с обгрызенными ногтями напоминала пострадавшее изваяние богини, кончики пальцев словно искрошились, теряя форму и длину. - Добро пожаловать. Меня зовут Тазельда. Я - рыцарь, - ее глаза встретились с его взглядом, голубые, словно драгоценные камни, под безупречными бровями. - Впрочем, ты это и так уже знаешь. Люк огляделся в полумраке. Большая часть окон была закрыта ставнями, и комнату освещали лишь несколько старомодных ламп накаливания, подвешенных к потолку. Сердце его сжалось от сочувствия к ней. Оби-Ван Кеноби многие годы скрывался в мрачной пустыне Татуина, притворяясь сумасшедшим отшельником, добровольно отказавшись от использования своих способностей, которым предначертано было оберегать последнюю, избранную надежду Ордена. "Но ему, - подумал Люк, - помогала переносить эти испытания Сила". Эта женщина провела здесь неведомо сколько лет, не имея возможности воспользоваться Силой из опасения повредить невинным во время очередного шторма Силы. Вероятно, она слышала от Новоприбывших, что Палпатин мертв и не может причинить ей вреда... - Меня зовут Оуэн, - сказал он, понимая, что имя Скайуокер, вероятно, звучит как проклятие для большинства старых джедаев, оставшихся в живых после преследовании Вейдера. - И я кое-кого ищу. - Вот как? В ее голубых глазах вновь мелькнула мудрая улыбка. Она подошла к шкафу и достала пару стеклянных бокалов, старой кореллианской работы, в форме тюльпана, очень дорогих. Из одного из них она вытряхнула дроха. Через ее плечо Люк заметил, что весь шкаф кишит ими. Достав бутылку вина, хранившуюся за единственным незакрытым окном, она наполнила бокалы. Было полутемно, и она открыла ставни на нескольких окнах. В тусклом свете, казалось, не проникавшем дальше оконных рам, Люк увидел, что ее белые руки испещрены укусами дрохов. Едкий запах насекомых чувствовался повсюду. По-прежнему улыбаясь глазами, женщина взглянула на него. - Каллисту? - Вы ее видели? - он был готов кричать от радости и не мог этого скрыть. - А как же! - улыбнулась Тазельда. - Теперь я обучаю ее сущности Силы. Вино было с Дуррена, не из лучших, с весьма странным вкусом, словно смешанное с перебродившими водорослями, но Люк отхлебнул глоток, глядя на женщину. - Она здесь? Как она себя чувствует? - тихо спросил он. - Как она выглядит? Тазельда откинула прядь волос со лба и грустно улыбнулась. - Как любая женщина, которой многое пришлось пережить, - ответила она. - Как любая женщина, у которой разрывается сердце и которая пытается отвернуться от того, в чем больше всего нуждается. Улыбка Тазельды казалось несколько странной: широкая, прямая, на первый взгляд - не более чем растянутые губы. Но мгновение спустя, глядя на нее из-за края бокала, Люк понял, что чем-то ее улыбка очень похожа на улыбку старого Вена - мудрая, мягкая, чуть насмешливая. Он подумал о том, кого напоминает ему эта женщина. Немного - тетю Беру, немного - Лею, и кого-то еще, женщину, о которой у него сохранились лишь смутные воспоминания. Его мать? Глубокое чувство душевной теплоты было тем же самым, чувство доброты и безграничной, бескорыстной любви. - Где она? - спросил он, чувствуя, что эта женщина все знает и понимает. - Вы можете отвести меня к ней? Вино на языке теперь казалось сладким, с множеством оттенков, которых он прежде не осознавал. Он сделал глубокий глоток, и она снова наполнила бокал. Вино успокаивало, как и ее улыбка, и точно так же усиливало его жажду. - Конечно. Я жду тебя с тех пор, как она назвала твое имя, - она протянула руки и взяла его ладони в свои. - Среди холмов есть пещера, недалеко отсюда. Там очень много Силы. Это одно из мест, где зарождается наземная гроза. Я отправила ее туда предаваться размышлениям. Я отведу тебя туда, ибо сам ты не найдешь. Она поднялась и, глубоко вздохнув, плотнее запахнула потрепанное зеленое платье и рассеянно огляделась по углам в поисках обуви. Люк отметил, словно с очень большого расстояния, что ноги ее были покрыты грязью, а нестриженые ногти напоминали желтые когти. Мгновенное отвращение тут же сменилось воспоминанием о Йоде - чей вид тоже не вызывал приятных ощущений, - а затем гневом на самого себя. Как он мог так подумать о Тазельде? Он тоже встал и поставил бокал на край стола. К его собственному удивлению, он чуть не промахнулся. Видимо, в комнате не слишком светло, подумал он, поскольку вино, которое она ему дала, скорее прочистило ему мозги, чем затуманило. Прочистило, как ему показалось, впервые в жизни. - У тебя есть флаер? - спросила она. Он кивнул. - Мне нужно его починить, но это займет день или около того, - у него мелькнула мысль, что на это у него нет денег - он собирался продать сломанную машину за наличные, чтобы вместе с Каллистой выбраться с планеты. Но сейчас это, казалось, не имело значения. Его сердце начинало биться сильнее при одной мысли: вместе с Каллистой. - А оружие? Он дотронулся до бластера и лазерного меча на поясе. Лицо Тазельды помрачнело. - Этого недостаточно, - тихо сказала она. - Придется подождать, - она нахмурилась. - Подождать? - Люка охватила паника. В холмах было опасно. С Каллистой могло что-то случиться, если он не доберется туда как можно скорее. Иначе они могли обнаружить, что она снова ушла... или мертва. Это было невыносимо - находиться столь близко. - В чем дело? Тазельда покачала головой, всем своим видом показывая, будто не желает обременять друга собственными проблемами, и чуть отвернулась. Из-за ее воротника выполз дрох. - Ничего не выйдет. - Я могу помочь? - Я не могу тебя об этом просить, - сказала она. - Это касается только меня. - Скажите мне, - мир превратился бы в пустое и жуткое место, если бы он ей не помог. Он мог не найти Каллисту. И почему-то для него казалось очень важным, что она не ищет помощи ни у кого, кроме него. - Пожалуйста. Она застенчиво улыбнулась, словно осуждая саму себя. - Прошло немало лет с тех пор, как у меня был защитник. Твоей Каллисте повезло, Оуэн, - она вновь подняла взгляд ярко-голубых глаз и коснулась пальцами его груди. - Это старая и долгая история, друг мой. Когда я впервые оказалась на этой планете - о, это было много лет назад, - я лишь намеревалась выполнить небольшое поручение, данное мне Орденом, и улететь. Но, увидев, как живут здесь люди, постоянно сражаясь за права на водокачки, за права на деревья и за то, кому какие растения на каком клочке земли выращивать, я не смогла их оставить. Здесь были военачальники, мелкие задиры со своими наемниками, и, хотя не в наших обычаях вставать на чью-то сторону, я не могла позволить, чтобы то, что я видела, продолжалось и дальше. Я поставила все свои способности на службу народу. С лазерным мечом в руке я повела их к более богатой и более мирной жизни. Мой корабль был уничтожен в одну из ночей, когда я возглавляла спасение заложников от врага; и я поняла, что мне придется остаться. Когда война закончилась, эти люди сделали меня своим правителем. И я была счастлива. Люк кивнул, мысленно представив себе эту прекрасную женщину в дни ее боевой молодости. Дом и в самом деле был таким, какой мог бы построить благодарный народ для справедливого правителя, освободившего их от тирании. - Но много лет спустя на этой планете появился другой джедай, зловещее создание - эгоистичный, лживый, но умевший внушить доверие к себе. Он пришел сюда, услышав о том, что Сила на этой планете весьма могущественна. Здесь она залегает близко к поверхности реального мира, достаточно близко для того, чтобы можно было ее коснуться, хотя сам он этого сделать не мог. Его собственные способности использовать Силу были достаточно слабы, и он пытался любым путем удовлетворить тщеславие. Его звали Белдорион. Белдорион Красноглазый. Белдорион Великолепный. Она вздохнула и устало провела рукой по лбу. - Ты и сам знаешь, Оуэн, всегда найдутся те, кто решит последовать за таким как он. Он прибегал не только к угрозе насилия, не только к насилию, но и ко лжи и клевете, искажая правду и память о правде, пока все, что я здесь сделала, не приобрело совершенно иной смысл, зловещее значение, в которое с радостью поверили те, кому я в свое время помешала творить зло. Мои друзья отвернулись от меня. У Белдориона не хватало знаний, чтобы изготовить собственный лазерный меч, и он украл мой. Я оказалась отброшена в нищету. Внушая всем страх, в окружений продажных приспешников, Белдорион начал править Хвег Шулем, словно король, а обо мне забыли. Голос ее сорвался, и она быстро подняла руку, прикрывая рот. На тихой улице позади них слышалось монотонное скрипучее мычание блерда; мимо проехала женщина-Старожил в повозке на высоких колесах, запряженной парой алкопаев, которых она то и дело хлестала длинным бичом. Люк снова представил себе эту прекрасную женщину, спешащую по кривым улочкам в развевающемся на ветру грязном платье, и опять вспомнил Бена и как дети на станции Тоши часто бегали перед ним, хихикая и изображая пальцами некое подобие магических знаков. Даже после стольких лет - а тогда он и сам был лишь маленьким мальчиком - он помнил улыбку Бена, прятавшуюся в уголках его рта. - Что ж, - продолжала Тазельда, - как знаем мы, истинные рыцари, БелдОрион неизбежно должен был пасть жертвой собственной жадности и собственных пороков. Много лет назад он был свергнут и изгнан человеком по имени Сети Ашгад, политиком, которого в наказание сослал сюда старый император, так же как были сосланы сюда предки этих людей. Белд Орион настолько погряз в разврате, что у него не осталось никакой реальной власти. Его последователи перебежали от него к Ашгаду, и Ашгад отобрал у него его дом вместе со всеми находившимися в нем сокровищами. Сокровищами, которые он украл у меня, - угрюмо добавила она. - И что самое главное, где-то в этом доме находится мой лазерный меч. - О, - тихо сказал Люк. - Из-за травм, которые я получила, сражаясь против Белдориона, я не могла сделать себе новый. Когда я пошла к Ашгаду - много лет назад - и попыталась забрать меч, меня просто вышвырнули вон - столь же жестоко, как когда-то вышвырнул меня Белдорион. С тех пор я много раз пыталась его вернуть. Смотри, - небрежным движением она сбросила платье с правого плеча и показала ему, среди укусов дрохов, страшный шрам на руке. - Когда мы отправимся в пещеру искать твою Каллисту, - тихо сказала она, - мы будем совершенно беззащитны. Слуги Ашгада не знают жалости, тем более что они не люди, а лишь человекоподобные дроиды. Я же больше не обладаю достаточной Силой для того, чтобы войти в дом Ашгада и забрать меч. Собственно, я даже не знаю точно, где он - здесь или в другом его доме, в пустыне, у подножия Грозовых гор. Ради Каллисты и.,ради тебя - я с радостью пошла бы вместе с тобой и показала, где он, но я не посмею. Она судорожно вздохнула и обеими руками откинула с лица грязную копну волос. - Я не посмею. Глядя на ее руку, исполосованную шрамами, Люк ощутил и ярость, и тревогу. Она - добрая, прекрасная женщина, и боль, причиненная Тазельде ее врагами, остро отозвалась в нем. Но вдруг они, эти враги - кем бы они ни были - сорвут свою злость на Каллисте? - Где может быть ваш меч, - спросил Люк, - если он в доме Ашгада? Он снова вспомнил сверкающие белоснежные стены, надменно возвышавшиеся над маленькими коттеджами Старожилов. - Под кухней есть сокровищница, - на голубых глазах Тазельды выступили слезы благодарности. - Вход через кухонный двор, вот здесь. Она отошла к небольшому столику, а затем протянула ему листок грубой местной бумаги, на котором был нарисован план дома. Люк взмахнул листком, чувствуя необычайную легкость во всем теле, и широко улыбнулся, словно мальчишка. - Я вернусь. К ночи нас уже не будет в городе. - Она сказала мне, что я могу доверять тебе, Оуэн, - тихо сказала Тазельда. - Я видела, как засветились ее глаза, когда она произнесла твое имя. Думаю, тебе нечего бояться того, что предстоит узнать. Каллиста. Все тело Люка, казалось, пело от счастья, когда он шагал по неровно вымощенным улочкам города Старожилов. "Какую бы тьму ни послал мир, любящие всегда встречаются у конца пути..." Я нашел ее, нашел! "Я видела, как засветились ее глаза..." Он замедлил шаг. "...когда она произнесла твое имя". Но Каллиста не могла знать, что он назовется Оуэном Ларсом. Он остановился, поняв, что заблудился среди почти одинаковых белых домов. "В вино было что-то подмешано", - со странным спокойствием подумал он. Люк никогда не отличался склонностью к выпивке, а с тех пор как он начал изучать и познавать Силу, он полностью отказался от алкоголя, который мешал должным образом сосредоточиться. Конечно, вино Тазельды не было похоже ни на какое другое, и все же он удивлялся, как вообще смог столько выпить. Теперь же, сосредоточившись на собственном метаболизме и очистив организм от части алкоголя, он понял, что в вине содержалось что-то еще. "Синтетический стимулятор, - подумал он, опершись рукой о стену и закрыв глаза. - Приодин или приодаза, а может быть, алгарин - нечто, создававшее благожелательный и дружелюбный настрой". Лея рассказывала, что в свое время. употребление приодазы было обычным делом перед приемами среди знати Корусканта, как противоположность моде на дуэли, и во время рабочих дискуссий и бракоразводных процессов часто следовали обвинения, что та или иная сторона подсыпала препарат в каф противоположной стороны перед самым началом переговоров. Снадобье было безвредным и не вызывало привыкания, оно лишь притупляло бдительность. "Все-таки сколь разумно с ее стороны, - подумал Люк, - было воспользоваться этим методом, чтобы преодолеть мое предубеждение, так что я смог увидеть ее такой, какова она на самом деле". Он прошел несколько шагов, пытаясь сориентироваться, в каком направлении находится дом Ашгада, и тут возникла неожиданная мысль: "О чем это я только что подумал?" Его охватил приступ боли. Не физической боли, но боли утраты, одиночества, глубоко сидящей боли ребенка, который с первых сознательных дней своей жизни подозревает, что мать отказалась от него, словно от приблудного щенка, по причинам, которых он не понимал. Боль от бегства Каллисты. Боль от утраты мечты об отце, которого он воображал себе в своих одиноких фантазиях. На него нахлынула холодная волна страха. Он не мог потерять Тазельду... Сквозь детский страх утраты до него из мрака. докатился сумрачный голос: Не доверяй глазам. Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь. Голос его отца. Голос Вейдера. Ты знаешь, что это правда. Тазельда его просто использовала. Охватившие его холод и паника усилились. Если она лгала, используя его лишь для того, чтобы вернуть свой лазерный меч (интересно, какая травма могла помешать ей сделать новый, если однажды она это уже смогла?), это означало, что она не была наставницей Каллисты. Она не могла вернуть ему Каллисту. "Нет, - подумал он, не в силах поверить, не желая, чтобы это оказалось правдой. - Нет..." Ты знаешь, что это правда. И теперь он действительно это знал. Он повернул назад, к дому Тазельды. Будучи джедаем, она должна была обладать способностью подчинять себе чужой разум. Люк видел, как это делал Бен, ему приходилось это делать и самому. Император Палпатин был настоящим гением, вызывая у других чувство неподдельной преданности, потребности служить ему - играя на струнах чужих страхов, словно опытный музыкант. Способности же Тазельды были весьма утонченными и очень сильными. Ветер с завыванием хлестал ему в лицо, пока он петлял по узким улочкам, словно не давая ему вернуться. Погребенный под лавиной отчаяния, в океане страха, заполонившего его душу" Люк ощутил то же холодное чувство безысходности, которое испытывал, вися над бездной Беспина. Он не хотел, чтобы это было правдой, но знал, что это так. На этот раз он подошел к дому Тазельды сзади, и увидел ее через заднюю дверь, перед которой были свалены во дворе ржавые флаеры в разных стадиях разрушения. Она шарила в темных углах комнаты, за мебелью и под подушками, словно что-то искала. Он увидел, как она сунула руку под шкаф, потом вытащила ее и встала, глядя на него широко открытыми голубыми глазами; ее черные грязные волосы висели отвратительными космами над грудями. Он почувствовал прикосновение ее разума, гневное, но тщетное, ощутил слабый, рассеянный толчок Силы и, хотя стена заслоняла их от ветра, он увидел, что помятые цистерны, выцветшие старые тряпки, куски дерева и металла во дворе вокруг него задергались и зашевелились, словно живые. Продолжая смотреть ему в глаза, она снимала что-то - видимо, дрохов - с руки и раскусывала их коричневыми гнилыми зубами. Охватившее его чувство тревоги стало еще пронзительнее, но он понял, что заполнявшее его душу отчаяние - не настоящее, словно стеклянные бусы. Теперь оно сменялось неподдельной печалью. Люк отвернулся. Не столько благодаря Силе, сколько годам, проведенным среди повстанцев, когда ему приходилось сражаться в космической пустоте на кораблях, мчавшихся с невероятной скоростью, он почти инстинктивно ощутил опасность и лишь в следующую секунду услышал звук бегущих ног. Он уклонился почти в то же мгновение, когда в землю рядом с тем местом, где он стоял, вонзилось копье. Кто-то швырнул камень, он отскочил назад - и желтая вспышка старого бластера прочертила обожженный след на стене рядом с ним. Оборванные мужчины и женщины бежали к нему со всех сторон из переулков - среди них были и растрепанные босоногие дети, швырявшие камни. Люк мог разбросать их всех одним ударом Силы, поднять любого из них в воздух и зашвырнуть подальше, но не решился. К нему подбежала девушка лет шестнадцати с дубинкой; он оттолкнул ее плечом в сторону, уклонился от очередного выстрела из бластера, столь изношенного, что с его помощью и блина было не поджарить, и бросился бежать. Небольшая толпа Старожилов кинулась за ним, ругаясь и размахивая оружием. - Убийца! Вор! Грязное отребье! Они выскакивали из-за углов, пытаясь ткнуть его копьем или дубинкой. У двоих или троих были бластеры, но чтобы попасть в кого-либо на бегу, требовалась хорошая практика, а Люк все время был в движении. Двое схватили его, пытаясь утащить назад в лабиринт переулков - вероятно, снова к дому Тазельды, если, как он предположил, эти люди были остатками тех, кем она здесь "правила", но Люк вовсе не был в этом уверен. Резким пинком он сбил одного с ног и, воспользовавшись упавшим телом как оружием против второго, швырнул обоих в разъяренную толпу. Он перепрыгнул через стену, метнулся через густые заросли заброшенного сада, чувствуя, как листья хлещут по лицу, и услышал топот приближающихся преследователей, бежавших вдоль стены. "В худшем случае, - подумал он, - всегда можно воспользоваться Силой, чтобы..." Чтобы - что? Вызвать шторм Силы, который убьет еще какую-нибудь невинную старушку, находящуюся под опекой Целителя в двухстах километрах отсюда? Он схватил валявшиеся у забора грабли, перескочил через стену там, где меньше всего слышались вопли преследователей, и кинулся к более широким улицам и более открытому месту среди домов Новоприбывших. Пыль и мелкие камешки били ему в лицо. На противоположной стороне улицы появились трое Старожилов, в том числе один с бластером. Люк отскочил в сторону, увернулся от копья, брошенного с крыши сарая, перекатившись, вскочил на ноги и прижался спиной к стене, глядя на бегущую к нему толпу. - Эй, что все это значит? - рявкнул чей-то голос. Старожилы застыли как вкопанные и после мгновенного замешательства начали отступать. Из переулка появились двое - тощий восьмифутовый иторианин и толстый, неряшливого вида темноволосый человек, оба в синей форме муниципальной полиции Хвег Шуля. - Позор на ваши головы, - произнес молотоголовый негромким певучим голосом. - Кто вы вообще такие, по-вашему? Жуки с Йавина? Нафены? Среди Старожилов послышался ропот. Какая-то женщина бросила на землю камень, который держала в руке. Кто-то что-то сказал насчет "отродья темных". - Кто он? - человек ткнул пальцем в Люка. Ветер шевелил его жирные черные волосы. Никто не ответил. Он повернулся к Люку. - Это ты, что ли, отродье темных? - Для кого-то, может быть, и да, - Люк отряхнул рукав в том месте, где камень едва не сломал ему руку. Человек усмехнулся. - Что ж, моя бывшая жена с тобой согласилась бы, - он повернулся к молотоголовому. - Что будем делать, Снаплонс? Есть что-нибудь в Уставе Города насчет таких? - Мне это неизвестно, Грапп. - Слышали? - полицейский Грапп снова повернулся к толпе, от которой осталось уже не больше трети. - Чем еще провинился этот парень, кроме того, что он отродье темных? - он искоса посмотрел на Люка, и взгляд его глубоких глаз показался Скайуокеру далеко не глупым. - Темные творят зло! - крикнула девушка, пытавшаяся разбить Люку голову дубинкой. - Да уж, а нападать толпой на человека, который даже ни разу не выстрелил из бластера, - по-твоему, не зло, сладкая ты моя? - Грапп махнул рукой, словно отгоняя мух. - Убирайтесь отсюда подобру-поздорову, пока я вас всех не засадил за решетку за нарушение общественного спокойствия. С тобой все в порядке? - он повернулся к Старожилам спиной, обращаясь к Люку, хотя Люк был уверен, что он продолжает наблюдать за ними. Толпа разошлась, недовольно бормоча; глаза их сверкали от ярости при виде Новоприбывших, спасающих Новоприбывшего, а не просто представителей закона, помогающих человеку, подвергшемуся неспровоцированному нападению. - Все нормально. - Чокнутые теранцы. - Не теранцы, - пропел иторианин. - Я знаю теранцев. Это те, кто нападал на дом мастера Ашгада, четыре или пять раз за то время, что я здесь. Подозреваю, что это они убили последних его слуг-людей в начале этого года, хотя доказательств у меня нет. Я знаю, что это они похитили ту молодую женщину, примерно в то же время. - Молодую женщину? - Люку показалось, будто его со всей силы ударили в грудь. Иторианин несколько мгновений задумчиво разглядывал его золотыми глазами. - Высокая женщина, которая прилетела на челноке с Дуррена. Она называла себя Край, но часто забывала отвечать, когда к ней обращались по этому имени. Эти оборванцы - насколько я слышал, остатки одной из старых банд, сражавшихся за контроль над городом между криминальным боссом Белдорионом с одной стороны и некой женщиной с другой, много, лет назад, - однажды ночью окружили ее и уволокли, но, прежде чем я сумел выяснить, куда они ее забрали, я встретил ее на улице. Она сказала, что это были ее друзья. Певучий, низкий голос звучал сухо - иториане могут придавать своим словам невероятное множество эмоциональных оттенков. - Когда... когда это было? - пересохшими губами спросил Люк. - Она все еще в городе? Вы ее видели? Грапп и иторианин переглянулись, словно спрашивая друг друга, не представляет ли он, Люк, какой-либо угрозы порядку и благополучию в городе. Он заметил, как взгляд Граппа упал на лазерный меч у него на поясе, и мог побиться о заклад, что, независимо от того, знает ли полицейский, что это такое, он помнил, что точно такой же предмет был и у Каллисты. Снова заговорил иторианин. - Она покинула Хвег Шуль через неделю после того, как появилась здесь, насколько нам известно - по собственной воле. Но отправилась ли она на поиски чего-либо,, или бежала из города, или покинула его по чьему-либо приказу - мы не знаем. Они дошли до района Новоприбывших, застроенного квадратными белыми домами, стоявшими на столбах, подобно имперским шагоходам на ходулях. Все антигравитационные шары были притянуты к земле, и холодный ветер ревел и стонал вокруг пермакретовых башен, где перерабатывались в съедобную форму броп и смур. Грапп и Снаплонс еще раз окинули Люка взглядом, посоветовали ему впредь осторожнее выбирать места для прогулок и скрылись в тени дома, возле которого оставили свои флайциклы. Люк долго стоял, глядя на неровные стены и покрытые мхом камни района Старожилов. Через неделю после того, как появилась здесь. Восемь месяцев назад. На поиски чего-либо или бежала из города... Люк содрогнулся от отвращения и ненависти. Он мог поклясться чем угодно, что восемь месяцев назад Тазельда попыталась воспользоваться Каллистой как оружием, так же как Палпатин использовал Вейдера, а Вейдер пытался использовать его, Люка. "Одна из старых банд, сражавшихся за контроль над городом между криминальным боссом Белдорионом с одной стороны и некой женщиной - с другой". Значит, именно до этого опустилась Тазельда - независимо от того, как и почему она оказалась на планете, где сами камни, казалось, были пропитаны Силой? Она пыталась поработить Каллисту, обещая дать ей то, чего она больше всего желала, создав иллюзию, будто она нашла здесь свой дом. Каллиста прилетела сюда, чтобы научиться владеть Силой - а вместо этого столкнулась с чудовищным примером того, что может случиться, когда ты ею не обладаешь, когда она превращается почти в ничто, оставляя лишь неутоленное желание, ярость и безумие. И Каллисте пришлось бежать. Люк вздрогнул и, преодолевая сопротивление ветра, зашагал обратно к своей комнате на втором этаже "Голубого Блерда". Его разум отказывался забыть жуткий образ Тазельды - когда-то джедая, а теперь грязной сумасшедшей старухи, которая собирала с рук дрохов и ела их, глядя на него из темноты. 9 - Белдорион Великолепный шлет вам искренние приветствия, ваше превосходительство, - поклонился стоявший в дверях высокий синтдроид. - Он просит вас почтить его своим присутствием за утренней трапезой. "В самом деле?" Лея едва сдержала готовые сорваться с языка слова. Кубик с рекламой синтдроидов ничего не упоминал насчет того, что их слуховые и визуальные рецепторы могли использоваться в качестве дистанционных датчиков, так что их владельцы могли видеть и слышать все то же, что и они, - но Лея знала, что в некоторых кругах подобное было обычным делом. Сладоцвет иногда притуплял ее бдительность, но она знала, что в непосредственной близости от поджидающего ее Дзима она должна быть столь же осторожна, как если бы шла по лезвию бритвы. - Мастер Ашгад тоже там будет? - спросила она сладким, будто одурманенным голосом, тем же, что и всегда в присутствии синтдроидов или, вернее, в присутствии Лигеуса. Сам факт, что никто не приходил к ней, чтобы заставить ее пить отравленную воду, в конце концов с опозданием подсказал ей, что в комнате нет скрытых датчиков; из-за действия наркотика подобная возможность до сегодняшнего утра даже не приходила ей в голову. - Мне это неизвестно, ваше превосходительство. - Мне просто нужно знать, что надеть, - полусонно пробормотала она, с расчетом на возможного слушателя. - Мне это неизвестно, ваше превосходительство. "Так или иначе, - подумала Лея, когда синтдроид ушел, - выбор у меня не слишком велик". Со своего места на террасе она насчитала по крайней мере пять синтдроидов, но некотрые из них могли быть дублями, так что их могло быть и больше. По крайней мере у двоих виднелись явные признаки некроза, медленного умирания плоти, покрывавшей их металлические каркасы, что каким-то образом явно было связано как с Семенем Смерти, так и с Дзимом. Она начинала догадываться, что Дзим, возможно, и в самом деле имел некую власть над Семенем Смерти. Это могло объяснить точный расчет времени, которое требовалось, чтобы завладеть "Несокрушимым" и "Бореалисом", и тот факт, что сама она осталась в живых после приступа болезни. Это объясняло, почему ни Ашгад, ни Лигеус не заразились, и в то же время объясняло страх Лигеуса. Или, может быть, когда у нее в голове немного прояснится, найдутся другие объяснения, другие подробности? Если она доживет до того момента, когда разум ее вновь обретет ясность. Поежившись, Лея начала переодеваться в красное с металлической нитью официальное платье и тяжелую пурпурную мантию. Синтдроид появился полчаса спустя, когда Лея заканчивала укладывать волосы. Идя по коридору и вниз по лестнице, она старалась запоминать направление и планировку дома. За открытыми тяжелыми металлическими дверями внизу виднелся просторный зал, напоминавший причальную платформу, который выходил на край плато. Там стоял небольшой грузовой корабль, а вокруг него двигались синтдроиды, загружая внутрь нечто напоминавшее детали компьютера, что означало, что процесс сборки близок к завершению. Из корабля вышел Лигеус, говоря одному из синтдроидов рядом с ним: "...сначала все зеленые провода, потом красные...", и его взгляд встретился со взглядом Леи. Он остановился, явно не ожидая увидеть ее здесь. - Пожалуйста, сюда, ваше превосходительство, - сказал синтдроид рядом с ней, и она, поняв, что стоит прямо в открытых дверях, поспешила за ним. Они свернули за угол, спустились еще по одной лестнице, и снизу, словно теплая волна, донесся запах хатта. - Здесь ужасно скучно, ужасно скучно, - огромное тело Белдориона пошевелилось на возвышении из надувных матрасов и подушек, на котором он возлежал. Хатты с возрастом склонны к полноте, но, несмотря на почти непрерывное поглощение пищи, Белдорион Великолепный поддерживал себя в хорошей форме, в полной противоположности худому и жалкому последователю Дурги, Коррде, который у себя на Нал Хутта был объектом множества шуток. В отличие от большинства представителей своей расы, Белдорион обожал носить тяжелые перстни на пальцах, украшения в складках кожи на голове и серьгу с драгоценными камнями на нижней губе. На роскошной перевязи висел лазерный меч, темный металл которого казался неуместным на фоне сверкающих отделкой кожаных ремней. - Хорошо, что ты посетила меня, маленькая принцесса. Тебе, наверное, тяжко одной у себя в комнате. - Немного, - согласилась Лея, думая о том, к чему он клонит. Она вспомнила некоторые не самые приятные подробности своего плена у Джаббы, но решила, что даже если Ашгад не знает об этом приглашении - в чем она, впрочем, сильно сомневалась, - они все же находились под крышей его дома. - Мастер Ашгад по мере сил удовлетворяет все мои потребности. - О да, и мои тоже, мои тоже, - прогудел густой, словно исходивший со, дна колодца голос. - Я, конечно, отнюдь не в том же положении, что и ты, но все же... У меня здесь все удобства, и собственный повар, хотя, честно говоря, маленькая принцесса, этот новенький - далеко не Зубинди Эбсук, что был у меня прежде. Зубинди... о! - он смрадно вздохнул и пошарил в фаянсовой ванне в поисках плававших там маринованных прабкро. - Вот это был повар! Я был вне себя от горя, когда он умер. Он был кубазом, как и этот новенький, - настоящий гений по насекомым. "Дайте мне нужные гормоны, нужные ферменты, - говорил он, - и я сделаю из песчаной блохи главное блюдо на пиру у императора". И знаешь, он и в самом деле мог такое сделать, - он уставился на нее немигающим взглядом огромных, навыкате, красных глаз. - Мог. В животе у него громко заурчало, и она ощутила прикосновение его разума - слабое, едва заметное, но вполне явственное. Опасаясь, что красные глаза могут ее загипнотизировать, она отвела взгляд. Из-за действия сладоцвета трудно было заставить свой разум не подчиняться чужому влиянию. - Что касается Ашгада... он объявил себя защитником прав этих Новоприбывших, но и что с того? Когда я правил Хвег Шулем, все приходили со своими проблемами ко мне, и я решал дела по справедливости. И, знаешь, я был справедлив ко всем, - красные глаза вновь пристально уставились на нее. - Я был лучшим правителем - и более сильным. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы отвести взгляд. - Я уверена, что так и было. Издав довольный смешок, он провел желтой рукой по бархатным подушкам, рассеянно поймал дроха размером почти с кончик пальца Леи, бросил его в рот и раздавил языком. - Он не смог бы отобрать у меня власть, если бы я не устал. Все из-за этой женщины, Тазельды. Борьба с ней меня измотала. Попробуй-ка теперь вот это, малышка. Он протянул руку, и стоявшее на буфете из черного дерева и хрусталя старинное блюдо поднялось в воздух и поплыло к ним. Оно было уже совсем рядом, и вдруг неожиданно наклонилось и упало. Даже одурманенная сладоцветом, Лея успела среагировать и, наклонившись, поймать его. На блюде лежало что-то вроде рулетов, окружавших некую резко и странно пахнувшую массу, увенчанную странной голубой штукой, напоминавшей гигантскую ягоду. Ни на одном из дипломатических банкетов, где ей довелось побывать, Лея не видела ничего подобного. - Кто такая Тазельда? - спросила она, подавая ему блюдо. - Бывшая коллега, - ответил он, беря ягоду. - Мы с ней вместе прилетели на эту планету - о, это было много лет назад. Но она стала все больше завидовать тому почтению, которое оказывало местное население мне и моим выдающимся способностям, - она же не могла изготовить даже... э... основных орудий поддержания порядка. Она делала все, что было в ее силах, чтобы меня дискредитировать. В основном это были лишь досадные мелочи, но тем не менее неприятные. Скажем, ее приспешники пытались ворваться ко мне во дворец, и все такое. Даже после того, как я стал жить вместе с Ашгадом. А теперь, моя дорогая, скажи мне - разве это не самый восхитительный вкус в Галактике? Лея взяла со стоявшего рядом столика нож для фруктов и вилку, отрезала кусочек ягоды и, подождав, пока Белдорион алчно проглотит остальное, съела свой кусок. Она сразу же пожалела, что не отрезала себе больше, поскольку плод был великолепен на вкус - сладкий, мясистый, сочный и слегка рассыпчатый. - Зубинди мог выращивать их размером втрое больше, - вздохнув, сказал Белдорион. - И на вкус такие, что этот по сравнению с ними показался бы пустой шелухой. Поверишь ли ты, дитя мое? Это обычная родианская травяная мошка, выращенная на ферментах роста в течение года, вместо одного дня ее естественной жизни. Зубинди мог выращивать их до пяти лет, превращая их в совершенно иную форму жизни! Они поют, свистят и ползают на маленьких щупальцах, которые развиваются у них к концу последнего года жизни. Кто знает, что бы из них получилось, если бы удалось продлить их жизнь еще дольше! А как они могут мучить бриттетов! Вкус мяса бриттетов, как ты, возможно, знаешь, улучшается под воздействием ферментов, которые вырабатываются, когда они умирают в мучениях... о! Думаю, после его смерти мне никогда больше не удастся отведать ничего подобного. Он пошарил в своей чаше в поисках очередного прабкро, и пролил сентиментальную слезу. Лея тактично откусила от одного из рулетов. Повара-кубазы славились, по всей Галактике умением выращивать всевозможные виды насекомых, генетически изменяя их в поисках все новых и все более совершенных блюд, так что почти никто не мог сказать, что в них содержалось на самом деле. - Что в первую очередь привело вас сюда? - спросила Лея. Он покачал большой головой, и красные глаза взглянули на нее из-под тяжелых век, словно драгоценные камни. - Думаю, ты и сама знаешь, - сказал он; голос перешел в басистое урчанье, словно отдаленные раскаты грома, предвещающие тайфун. Длинный пурпурный язык слизнул оставшиеся капли сока в углах рта, затем снова исчез. - Думаю, ты и сама это почувствовала - этот свет, эти сияющие океаны, что заполняют Вселенную, что несут свет каждому из нашего Ордена. Рассказы путешественников, старые бортжурналы... В них говорится, что это - здесь. Но ты это и сама знаешь. Он снова неотвратимо уставился прямо ей в глаза. - Молодой женщине с такими способностями, как у тебя, возможно, в подобной ситуации могли бы потребоваться союзники. Как ты знаешь, малышка, Ашгаду нельзя доверять. И он никогда не был столь хорошим правителем. Он протянул к ней украшенную тяжелыми, перстнями руку, и Лея почувствовала, что не в силах пошевелиться. Со стороны двери послышался низкий, очень спокойный голос: - По крайней мере, он никогда не продавал своих рабов Дзиму. Белдорион с шипением повернулся. Лея отпрянула, избегая его взгляда. В дверях стоял Ли-геус; седеющие волосы падали ему на глаза, в которых, как показалось Лее, был уже не страх, но ярость. Мгновение он стоял, глядя на них обоих, потом быстро спустился вниз и подошел к ложу. - Берегись, философ, - тихо проговорил Белдорион. Все его чудовищное тело содрогалось, огромный хвост ходил из стороны в сторону, словно самостоятельное разъяренное живое существо, красные глаза сузились. - В другой ситуации я бы сказал тебе, что не терплю, когда нарушают мой покой. Лигеус на мгновение замер; зрачки его расширились, словно он вспомнил что-то зловещее. Потом он снова шагнул вперед и взял Лею за руку. - Что он вам предлагал, моя дорогая? - голос его звучал ровно, но Лея чувствовала, как подрагивают его холодные пальцы. - Править планетой вместе с ним? Или - что он просто отпустит вас, если вы поможете ему вернуться к власти? Он поднял Лею на ноги и повел ее к двери. Белдорион не пытался их остановить, но когда Лигеус протянул руку, чтобы коснуться кнопки, Лея увидела, что хатт раздраженно махнул лапкой в их сторону. Лигеус споткнулся, словно от удара, согнулся пополам, задыхаясь, прижимая ладонь к виску. Бледное лицо посерело, и тогда Лея ударила по кнопке тыльной стороной ладони. Дверь отодвинулась, и она вытащила слепо спотыкающегося и хватающегося за стену Лигеуса наружу. Они были уже в середине коридора, напротив тяжелых дверей, ведущих в ангар, когда пилот выпрямился и судорожно вздохнул. - Мигрень, - с трудом проговорил он побелевшими губами. - Он так делает... иногда... и когда я у него выигрываю в голо-игры тоже. Иногда... бывает еще хуже. На болезненно-хрупком горле в такт пульсу билась голубоватая тонкая вена. Лигеус тряхнул головой, украдкой коснулся шеи, быстро оглянувшись на открытые двери ангара и, взяв Лею под локоть, быстро повел к лестнице. - Он пытался воздействовать на ваш разум? Не доверяйте ему, моя дорогая. - Полагаю, мне следует доверять Ашгаду? Лигеус отвернулся. Они молча поднялись по лестнице и прошли по коридору к дверям ее комнаты. Он набрал код, тщательно заслоняя от нее клавиатуру замка, а затем сказал: - Он не выполняет своих обещаний. Даже если бы он это и делал, он не смог бы защитить вас от Дзима и не смог бы расстроить планы Ашгада. Даже много лет назад, когда Ашгад впервые прибыл на эту планету, Белдорион не в силах был ему противостоять. Лея удивленно посмотрела на него. - Но ведь Ашгад... - начала она, и их взгляды встретились. Лигеус отвернулся, и по тому, как дернулись его губы, она поняла, что, все еще не до конца придя в себя после приступа мигрени, он сказал больше, чем намеревался. Он мягко провел ее в комнату и быстро вышел, закрыв за собой дверь. Нашарив спинку кровати, Лея села. Колени ослабели. В голове шумело от жажды, и ее слегка тошнило после встречи с Белдорионом; бросив взгляд на графин с водой, она поднялась, вынесла его на террасу и вылила всю оставшуюся воду за ограждение. Жажда была чересчур велика, и позднее она могла забыть о том, что ей нельзя пить. Ей необходимо было сохранять ясность мыслей. "Может быть, все дело в сладоцвете? - подумала она. - Может быть, Лигеус имел в виду нечто совсем другое, а я лишь воображаю себе неизвестно что? Может быть, есть какое-то другое реальное объяснение?" Но единственным выводом, который она могла сделать из слов Лигеуса, было то, что человек, который провозглашал себя сыном Сети Ашгада, старого соперника императора Палпатина за власть в Сенате, на самом деле был им самим. * * * - Итак, что мы имеем? - Хэн Соло сбежал с лестницы, ведшей к наблюдательному экрану, и в два прыжка оказался возле Ландо Калриссиана, сидевшего у пульта сканеров дальнего действия. Полосы красного и желтого света плясали по его смуглому лицу. Ландо щелкнул переключателем калибровки, изменяя поток отражений, чтобы показать выброс в показаниях спектрографа, из-за которого он и позвал Хэна. - Похоже на повышенную температуру на пятой планете той системы. Деймонит Йорс Б - там ничего нет и никогда не было. Спектр быстро остывает,.. - он постучал пальцем по черным полосам в разноцветном спектре, - но это - линии реакторного топлива. Хэн протянул руку через его плечо, увеличивая точность отображаемых данных, и выругался. - Хорошо, что я прихватил с собой рукавицы, - Ландо подстроил изображение на другом экране. - Для "Несокрушимого" он слишком велик. Судя по выбросу тепла в атмосферу, они находятся там около десяти часов. Хэн уже был у главного пульта, вводя курс. - Держись, Лея, - прошептал он. - Не покидай меня. Посадка на планету была настоящим кошмаром. В атмосфере бушевали сокрушительные бури, и "Сокол" швыряло из стороны в сторону, словно пластиковую тарелку в горном потоке. Хэн и Чубакка трудились бок о бок за, пультом, сражаясь с ионными бурями, сбивавшими с толку датчики, которые были их единственными проводниками к лежавшей внизу поверхности. Хэн не мог думать ни о чем, кроме слабого теплового пятна на экране спектрографа, пятна, медленно становившегося из оранжевого коричневым за те часы, что отнимала борьба с титаническими вихрями. "Она не могла погибнуть", - думал он. Он не имел никакого понятия о том, что он станет делать и что станет с ним самим, если она погибнет. Он не мог представить себе жизни без нее. Сквозь водоворот летающего в атмосфере мусора датчики начали обнаруживать следы обломков на льду внизу. Большая их часть уже погрузилась на несколько метров в длинную проталину, которая образовалась в первобытном планетном льду на месте падения корабля и вновь замерзла в течение нескольких минут. фрагменты корпуса, отломанные стабилизаторы, деформированные модули стали неузнаваемы, обгорев в плотных слоях атмосферы. Проталина шла под острым углом к трещине во льду, во много километров глубиной и почти в полкилометра шириной. Хэн провел "Сокол" низко над ней, затаив дыхание. Корабль не мог туда упасть. Скажи мне, что он не упал. Проталина во льду заканчивалась неглубокой ямой у края трещины. - Здесь, - сказал Ландо. На мгновение Хэну показалось, что его Друг говорит о самой Лее, а не о потерпевшем крушение корабле. Метрах в сорока или пятидесяти ниже края трещины был уступ, на котором можно было бы разместить небольшой завод; под ним открывалось ужасающее зрелище. Корпус корабля треснул от удара о ледяную грань и лежал теперь на краю другого уступа, ниже, словно дом стоимостью в миллиард кредиток с видом на море. Тусклое красное сияние отмечало то место, где среди погнутых панелей и кусков льда лежали угасающие двигатели. Серийные номера были хорошо видны. - Что это за корабль? Чуи уже вводил данные. "Корбантис", с орбитальной станции Дуррен. О его исчезновении было сообщено всего за два часа до того, как "Сокол" стартовал с Гесперидиума. Не "Несокрушимый". Не "Бореалис". Хэн не знал, испытывать ему облегчение или отчаяние. С трудом сделав еще один круг, они посадили "Тысячелетний Сокол" на краю первого уступа, в десятке метров от широкой выемки в том месте, где упал "Корбантис". Сначала они сбросили буксировочный трос, используя выемку как ориентир, так что нагруженный конец шестидесятипятиметрового многоволоконного кабеля свисал вдоль склона утеса на небольшом расстоянии от обломков. Оставив Ландо за пультом "Сокола", Хэн и Чуи оделись и выбрались наружу, отчаянно цепляясь за трос и сражаясь с яростным ветром, забивавшим снегом лицевые щитки их скафандров. Постепенно они спустились вдоль иззубренной черной стены замерзшего утеса к тускло светившимся обломкам. Даже мощный свет ламп с их скафандров не мог пробиться сквозь заснеженную тьму, чтобы можно было разглядеть разбитый корабль. Сквозь вой помех Хэн крикнул в микрофон шлема: - Это небольшой корабль! - и показал на обожженные отметины, испещрявшие корпус. Чуи согласно проворчал. - Ты видел какие-нибудь следы истребителей, Чуи? - вуки ответил отрицательно. Чуть дальше с обожженного металла в колеблющемся белом свете фонарей свисал разбитый серебристый диск генератора поля. - Слишком тяжелые орудия обстреливали этот межпланетник, даже если удалось заманить его столь далеко. В наушниках Хэна загрохотал рык Чубакки. Пилот-вуки знал об отдаленных базах контрабандистов в этой части Галактики побольше, чем рядовой скряга - о состоянии своего счета, и Хэн склонен был ему верить, когда тот говорил, что в радиусе сорока парсеков нет такого места, где мог бы оказаться флот межпланетных кораблей. "Здорово, - подумал Хэн. - Значит, где-то здесь неподалеку рыщет истребитель - или целый флот истребителей. Только этого мне и не хватало". Члены команды, которых они нашли у внешних люков, были мертвы. Под белыми наслоениями изморози и льда трудно было что-либо разобрать, но Хэн решил, что эти мужчины и женщины погибли во время сражения. В дополнение к разорванным трубам охлаждения и висящим проводам, что означало разрушение главных систем корабля, дыры в корпусе, через которые Хэн и вуки забрались внутрь, были слишком велики, чтобы с ними могла справиться система аварийного заделывания пробоин. Внутренние люки немедленно закрылись, сохранив воздух в остальной части корабля, и Чубакке пришлось вырезать замки, чтобы они с Хэном могли проникнуть внутрь. Тела внутри были белыми от инея. Они тускло блестели в темноте - их были сотни, вытянувшихся вдоль коридоров, словно железные опилки в магнитном поле; видимо, они ползли к более теплой сердцевине корабля, по мере того как холод проникал сквозь пробитую изоляцию, убивая их одного за другим. Все они лежали лицом вниз, и Хэн был этому рад. Ему приходилось видеть мужчин и женщин, погибших от холода, и, как правило, на их лицах не было страдания. Тем не менее, пробираясь среди мертвых тел, неуклюжий пришелец в зеленом скафандре из мира живых, он предпочитал не видеть лиц. Чуть дальше все еще светились несколько панелей, на которых мигали желтые и красные огоньки. По всему кораблю горели огни предупреждения о повышенной радиации, и хриплый женский голос из динамика повторял снова и снова, с настойчивостью дроида, что уровень радиации превышает критическую отметку и что всем членам экипажа необходимо применить антирадиационную процедуру Д-4. После седьмого или восьмого объявления Хэну очень захотелось найти этого дроида и разбить его на мелкие кусочки, но механический голос продолжал твердить свое, все время, пока они с Чуи оставались внутри умирающего корабля. Стало несколько теплее, от скафандров пошел пар - термометр на запястье Хэна показывал чуть ниже точки замерзания спирта, - и мертвых на полу было уже меньше. - Они в реакторном отсеке, - сказал он в микрофон шлема. Чуи кивнул. Когда его застала ночь в снегах Хота, Хэну пришлось распороть живот убитого таунтауна, чтобы в тепле его тела не дать погибнуть от холода и шока своему другу Люку. По той же причине стремились вперед остатки команды "Корбантиса", чтобы, скорчившись возле угасающего тепла реакторов в последней отчаянной попытке, дождаться спасения. Именно там и нашли их Хэн и Чуи, обгоревших от радиации так, словно они побывали в непосредственной близости от сверхновой, но семнадцать из них были еще живы, среди чудовищных груд мертвых тел. Еще двое умерли во время изматывающего процесса погрузки их на антигравитационные носилки из лазарета и транспортировки их через продуваемую ветрами ледяную пустыню вверх вдоль утеса, на "Сокол", - одного за другим, и так пятнадцать раз. Хэн и Чубакка валились с ног от усталости, вытаскивая из трюмов уцелевшее оборудование для жизнеобеспечения, лежавшее вместе с контрабандным глиттерстимом, которым когда-то промышлял сам Хэн. Во время последнего путешествия за противошоковыми препаратами и консервантами Хэн скопировал бортжурнал корабля. - Куда мы их денем? - спросил Ландо, поднимая брыкающийся и раскачивающийся грузовой корабль сквозь безумную атмосферу. Хэн стоял, сгорбившись, у входа на мостик, слишком уставший, чтобы двинуться с места. Ландо понял, что это был один из немногих моментов, когда перед лицом катастрофы от самонадеянности его друга не оставалось и следа. Хэн собрался с мыслями и подошел к вспомогательному пульту, спотыкаясь от усталости. - Ладно, я сам справлюсь, парень, - решил Ландо. - Ложись и отдохни. Некоторые из этих ребят в трюме выглядят лучше тебя. Ответив ему общеизвестным жестом, Хэн рухнул в кресло, но не предпринял никаких попыток помочь. Чтобы перенести на корабль всех оставшихся в живых, потребовалось почти десять часов, и он устал настолько, что не в состоянии был справиться с приборами более сложными, чем регулятор наклона спинки кресла. Когда Хэн Соло не испытывает никакого желания даже пытаться управлять "Соколом" - значит, ему действительно плохо. - Вероятно, лучше всего лететь в Багшо, - сказал Хэн. Он закрыл глаза и опустил голову на руки, пытаясь стереть воспоминания о реакторной камере и о скорчившихся фигурах, прижавшихся друг к другу в тщетных попытках согреться. Большую часть выживших составляли те, кто успел надеть хоть какую-то защитную одежду, но свыше десятка человек в противорадиационных комбинезонах все равно погибли, превратившись в обгоревшие куски мяса. Не было никаких шансов на то, что Лея хоть раз была где-то на этом корабле или возле него с тех пор, как он впервые стартовал в космос. Он знал, что его судорожное желание дважды проверить каждый труп в реакторной камере и каждый труп на корабле было лишь проявлением истерии, не более того. Но перед ним постоянно представала она, обожженная, без глаз, без волос... Глубоко вздохнув, он заставил себя продолжить, почти небрежным тоном: - Там находятся медицинские службы сектора и небольшая база. По крайней мере, мы сможем уточнить данные о перемещении противника в этом секторе. Я не видел никаких признаков по-настоящему тяжелой артиллерии, но чтобы уничтожить крейсер, требуется больше, чем пара межпланетников. - Противника? - Ландо даже не повернул головы, сосредоточившись на том, чтобы неистовые силы стратосферы не зашвырнули. "Сокол" в бесконечность, но в голосе его прозвучала усмешка. - Какой еще противник? Партизаны с Дуррена? Сумасшедшие пираты или вторжение неизвестно кого на Ампликен? Дворцовый переворот на Кей-Джи? Нет никакого... Неожиданно корпус "Сокола" сотряс резкий удар. Соло издал протестующий возглас и бросился к пульту управления, но толчок сбил его с ног. Позади него, в коридоре, слышался рык Чуи. - Что за?.. - завопил Ландо. Соло поднялся на четвереньки, и ему почти удалось встать на ноги, когда новый толчок швырнул его на середину мостика. - Что это? Откуда? - Там ничего нет! - заорал Ландо, судорожно нажимая на кнопки. Корабль вырвался из верхних слоев атмосферы в черноту космоса. Очередной лазерной луч попал в защитный экран, и на экране главного пульта вспыхнули красные и желтые сигналы перегрузки. Хэн уже карабкался по лесенке к орудийной турели, ругаясь и думая о том, имеет ли все это хоть какое-то отношение к исчезновению Леи, к умирающему крейсеру на планете внизу, или это лишь небольшая шутка усталых галактических богов, решивших, что Хэну Соло в последнее время слишком легко живется. На экране ничего не было. Очередной лазерный выстрел ударил в них, и на экране появилась информация о легком повреждении правого нижнего защитного экрана. Соло выругался и нажал клавишу перекалибровки. В то же мгновение в его наушнике раздался голос Ландо: - Видишь их? И Соло увидел. Они напоминали микроскопические частицы пыли на мониторе. Ситх придуши, да они не больше чем несколько метров в длину! В каждом из них едва мог бы поместиться пилот... Как они вообще сюда попали? Где их командная база? Очередной резкий толчок, и звезды дико завертелись вокруг, когда Ландо попытался увернуться. На фоне черноты космоса Хэн видел лишь легкие отблески сквозь орудийный прицел. Кем бы они ни были, они были выкрашены в матово-черный цвет и не имели никаких огней. Чтоб им сгореть, да они везде! Соло выпустил очередь выстрелов, но это было то же самое, что пытаться бить мух дубинкой. Его пальцы бегали по клавишам, увеличивая до предела масштаб изображения - он изо всех сил пытался разглядеть странные объекты. - Откуда они взялись? - снова крикнул он в микрофон. - На экране сканера ничего нет! - крикнул в ответ Ландо. - Никаких баз, никаких кораблей... - Не могли же они при их размерах пройти через гиперпространство! Снова удар, и разрыв в защитном поле превратился в дыру. Хэн попытался еще несколько раз выстрелить, но корабль бросало и вертело в разные стороны - Ландо старался прикрыть незащищенный борт. Хэн надеялся, что спасенные в трюмах хорошо привязаны. Впрочем, никто из них не был в сознании, по крайней мере настолько, чтобы что-либо ощущать. - Зонды? - Зонд через гиперпространство не пошлешь! И зонды не стреляют! Сияющий ярко-желтый диск Деймонита, планеты атмосферных бурь, мелькнул на фоне обзорных экранов, когда Ландо вновь бросил корабль в сторону. Хэн потратил вп