ько ментат. И он понял, что обладал богатством окончательных данных даже раньше, чем осознал это разумом. Но фиксация этого нового знания создала внутри него пустоту, выносить которую было нелегко Он чувствовал, что нечто должно разрушиться. Это было похоже на то, как если бы внутри него тикал часовой механизм бомбы, ядерный заряд которой, независимо от того, желает он этого или нет, должен взорваться в строго определенное время. И понимание этого давало импульс новому видению всего, что его окружало, что он наблюдал через прозрачную ткань стилсьюта, защищавшую его глаза: полет насекомого над крышей их тента, торжественное приближение рассвета на освещенной звездами небесной дороге. Пустота стала невыносимой. То, что ему стало известно, как работает механизм, ничего не изменило в его состоянии. А ведь он мог, заглянув в свое прошлое, увидеть начало процесса: как шло его учение, как совершенствовались способности, которыми он обладал, как в процессе его обучения отдавалось предпочтение извращающим сознание дисциплинам, как временами он подвергал сомнению отдельные места из Библии и, наконец, в качестве последнего, завершающего прошлое аккорда -- обильное поглощение спайса. Мог он и посмотреть вперед, в вызывающее наибольший ужас направление, и увидеть, куда оно ведет. "Я чудовище! -- подумал он. -- Урод!" -- Не хочу! Не хочу! Не хочу! -- вдруг закричал он и поймал себя на том, что стучит кулаком по полу стилтента. -- Пол! Пол! Что случилось? -- мать держала его за руку, и ее склонившееся лицо казалось в полутьме серым пятном. -- Ты? -- выдохнул он. -- Я с тобой. Пол, -- сказала она. -- Все в порядке. -- Что ты со мной сделала?! -- внутри Пола словно что-то прорвалось. Джессика, почувствовав, что этот взрыв имеет под собой достаточно вескую причину, серьезно произнесла: -- Я дала тебе жизнь. Ее инстинкт и полученные хитроумные знания подсказали ей, что только такой ответ может сейчас успокоить Пола. Она крепко обняла его и поймала на своем лице его сосредоточенный взгляд. -- Пусти меня! -- потребовал он. Услышав в его голосе стальные нотки, она повиновалась. -- Может быть, ты расскажешь мне. Пол, что произошло? -- Ты знала, что делаешь, когда обучала меня? Его вопрос прозвучал глухо, по-взрослому, и отметив это про себя, Джессика ответила ему в тон: -- Я надеялась, как это свойственно всем родителям, что ты станешь... высшим, не похожим на других существом. -- Высшим?! Она уловила горечь в голосе сына. -- Пол, я... -- Ты же хотела сына! -- сказал он. -- Ты хотела Квизатца Хедераха. Ты хотела Бене Гессерит мужского пола. -- Но, Пол... -- Горечь в его голосе заставила ее содрогнуться. -- Ты когда-нибудь советовалась об этом с моим отцом? Свежесть утраты придала особую проникновенность ее словам: -- Кто бы ты ни был. Пол, в тебе столько же от меня, сколько и от твоего отца. -- Но не в обучении, -- возразил он. -- Не в том, что... пробуждает спящего. -- Спящего? -- Это здесь. -- Он приложил руку сначала ко лбу, потом к груди. -- Во мне. И это становится все больше, больше и больше, и... -- Пол! Она услышала в своем голосе истерические нотки. -- Выслушай меня, -- сказал он. -- Ты хотела, чтобы я рассказал Преподобной матери о своих снах? Теперь послушай меня ты. Я только что видел сон наяву. Знаешь, почему? -- Ты должен успокоиться, -- взмолилась она. -- Если это... -- Спайс, -- закончил Пол начатую ею фразу. -- Он здесь во всем: в воздухе, земле, еде. Он подобен наркотику. Это яд... Она будто онемела. Понизив голос, он повторил: -- Яд. Такой коварный, проникающий в тебя незаметно... и неотвратимо. Он даже не убьет тебя, пока ты сам не станешь принимать его. Теперь мы не сможем покинуть эту планету, не захватив частицу ее с собой. -- Интонация его голоса исключала какие бы то ни было возражения. -- Ты и спайс, -- продолжал Пол. -- Спайс изменяет каждого, кто примет достаточно большую дозу; благодаря тебе я испытал изменение состояния. Мне не пришлось переходить в бесчувственное состояние, при котором нарушение сознания происходит незамеченным. Я мог его видеть. -- Пол, ты... -- Я это видел! -- настойчиво повторил он. Она слышала безумие в его голосе и не знала, что делать. Когда он заговорил снова, она поняла по его голосу, что он обрел контроль над собой. -- Мы здесь в ловушке. Да, мы в ловушке", -- мысленно согласилась она, понимая его правоту. Ни помощь Бене Гессерит, ни собственное искусство не смогут освободить их полностью от Арраки. Пагубное привыкание к спайсу стало необратимым. Ее тело приняло этот факт задолго до того, как это сделал его разум. "Итак, мы проживем наши жизни здесь, -- думала она, -- на этой адской планете. Место для нас, если только нам удастся уйти от Харконненов, уже приготовлено. И я теперь точно знаю свой путь, свою цель: я -- производительница, сохраняющая генетическую линию Бене Гессерит". -- Слушай же рассказ о моем сне наяву, -- сказал Пол, и в его голосе зазвучала ярость. -- Чтобы быть уверенным, что ты поверишь мне, скажу тебе для начала о том, что знаю о твоем зачатии дочери здесь, на Арраки. Джессика, упершись руками в пол стилтента, прижалась к стене, чтобы унять страх. Ее беременность не могла быть заметна, только знания Бене Гессерит позволят увидеть едва различимые признаки, указывающие на существование в ее теле эмбриона, которому было всего несколько недель. -- Только служить, -- прошептала Джессика, прибегая к девизу Бене Гессерит. -- Мы существуем лишь для того, чтобы служить. -- Мы обретем дочь среди Свободных, где твоя Защитная миссионерия приготовила для нас надежную легенду. "Да, наш путь пройдет через пустыню", -- подумала про себя Джессика. Но как мог он узнать о Защитной миссионерии? Ей все труднее было преодолевать чувство ужаса перед естественной способностью Пола. Пол же, вглядываясь в нее в полутьме, видел и ее страх, и каждую ее реакцию с позиции своего нового знания так ясно, как будто она была освещена ярким светом. И в нем проснулось чувство жалости к матери. -- Я не могу рассказать тебе о том, что может здесь произойти, -- голос Пола зазвучал мягче. -- Я не могу признаться даже самому себе в том, что я видел в будущем. Я, кажется, не имею над ним власти. События происходят -- и все. Ближайшее будущее, скажем год, я могу видеть довольно отчетливо... Дорога... такая же прямая, как на Каладане. -- Некоторые места я не вижу: они будто прячутся за холмами. -- И он снова подумал о развевающемся шарфе. Воспоминания о виденном захватили его, и он умолк. Ни обретенный им дар предвидения, ни опыт его прежней жизни не подготовили его к восприятию этого нового знания, которое, словно наполняющийся воздухом шар, все росло и росло, приобретая власть над временем. Джессика включила спираль накаливания. Тусклый зеленый свет отогнал тени, ослабив ее страх. Она посмотрела на Пола и увидела его взгляд, обращенный внутрь. Джессика вспомнила, где она встречала такой взгляд раньше: так смотрит голодный или несправедливо наказанный ребенок. Такие лица она видела на иллюстрациях к рассказам о детях несчастливой судьбы: вытянутое лицо, горькая складка у рта -- и бездонная скорбь из глаз. "Это взгляд знающего ужас, -- подумала Джессика. -- Взгляд того, кто был вынужден узнать о собственной смертности". Ее сын больше не был ребенком. Невысказанная нежность его слов начала доходить до ее сознания, отодвинув все остальное на задний план. Пол мог смотреть в будущее, делать то, что недоступно другим. Помолчав, она спросила: -- Есть способ спастись от Харконненов? -- Что такое Харконнены! -- фыркнул он. -- Выбрось из головы эти жалкие существа. -- Он пристально посмотрел на мать, изучая черты ее лица в свете накалившейся трубки. Эти черты выдавали ее происхождение. Джессика попробовала протестовать: -- Не следует говорить о людях, как о существах без... -- Не будь так уверена в том, что знаешь, где нужно искать предел, -- сказал он. -- Мы тащим с собой прошлое. Есть одно обстоятельство, о котором ты еще не знаешь, но должна узнать, -- мы Харконнены. С ее разумом случилось что-то непонятное: он выключился, словно кто-то позаботился приглушить ее чувства. Однако голос Пола продолжал неумолимо звучать, увлекая ее за собой: -- Когда тебе случится взглянуть на себя в зеркало, изучи повнимательней свои черты. А мои можешь изучить сейчас. Обрати внимание на мое сложение, на форму кистей и пальцев. Если это не убедит тебя, поверь мне на слово: я побывал в прошлом. Я видел запись о твоем рождении. Мы -- Харконнены... -- Какая-нибудь побочная ветвь? -- с надеждой спросила Джессика. -- Скажи мне, что это так! Какие-нибудь дальние родственники... -- Ты -- родная дочь барона, -- услыхала она и зажала себе рот ладонью. -- Барон в молодости был падок на женщин, он соблазнил твою мать. Это устроила Бене Гессерит -- одна из вас -- в своих генетических целях. То, как он произнес это "одна из вас", хлестнуло ее, точно пощечина. Но это же вернуло к жизни ее разум, и она поняла, что ей нечего возразить. Множество неясностей из ее прошлого вынырнуло на поверхность и выстроилось в одну цепочку. Дочь, которую хотели Бене Гессерит, предназначалась не для того, чтобы покончить старую смертельную вражду между Атридесами и Харконненами, а для того, чтобы закрепить некий генетический признак в их ветви. Какой? Она искала разгадку. И как будто читая ее мысли. Пол сказал: -- Они считали, что смогут получить меня. Но я не то, что они ожидали, и я появился на свет раньше времени. А они не знают об этом. И снова Джессика зажала себе рот рукой: "Великая мать! Он -- Квизатц Хедерах!" Она почувствовала, что не готова к защите, и тут же поняла, что он видит ее таким взглядом, от которого можно скрыть лишь немногое. Он прочитал ее мысли. -- Ты думаешь, что я Квизатц Хедерах? Выбрось это из головы. Я -- нечто неожиданное. "Я должна попросить совета у ордена", -- подумала она. -- Они не узнают о моем настоящем "я" до тех пор, пока не будет поздно, -- сказал он. Пытаясь отвлечь его, Джессика перевела разговор на другую тему: -- Мы найдем себе место среди Свободных? -- У Свободных в ходу крылатое выражение, которое они приписывают старому Шаи-Хулуду -- Отцу вечности, -- вспомнил Пол. -- Оно звучит так: "Будь готов оценить то, с чем встречаешься". А про себя подумал: "Да, мама! Мы найдем себе приют среди Свободных. Ты приобретешь синие глаза и мозоль возле твоего прекрасного носа от фильтровальной трубки твоего стилсьюта... и ты родишь мне сестру". -- Если ты не Квизатц Хедерах, -- робко спросила Джессика, -- то кто же? -- Тебе, возможно, не следует об этом знать, -- ответил он. -- Ты не поверишь в это, пока не увидишь все сама, своими глазами. "Я -- Семя", -- подумал он, внезапно поняв, как плодородна и как хорошо возделана почва для этого семени. И вместе с этим открытием его ужасное предназначение вошло в него, заполняя собой пустоту внутри, угрожая задушить его скорбью. Он увидел людей, знаменующих собой два выбора. Он посмотрел в глаза одному из них, дьявольскому барону. -- Хэлло, дед! -- сказал он старику и отвернулся. Мысль об этом пути, обо всем, что пролегало вдоль него, вызывала в нем отвращение. Другой путь пролегал среди -- пятен серого мрака, над которым там и сям высились пики насилия. Он увидел пламя религиозной войны, охватившее всю Вселенную; зеленое с черным знамя Атридесов, развевающееся над легионами фанатиков, пьяных от спайсового вина. Среди них были Гурни Хэллек и немногие другие люди его отца -- жалкая горсточка! На груди у каждого была эмблема ястреба -- память о герцоге Лето. -- "Я не хочу, не могу выбрать этот путь! -- противился Пол. Но перед глазами у него стояла гробница его отца и зеленое с черным знамя Атридесов, трепещущее на ветру. Обеспокоенная его молчанием, Джессика негромко кашлянула. -- Так, значит, Свободные дадут нам убежище? -- спросила она. Он поднял голову и посмотрел на нее. -- Да! -- сказал он. -- Это один из путей. Они назовут меня Муаддибом, то есть Указывающим путь. Да, именно такое дадут мне имя. Он закрыл глаза и подумал: "Теперь, отец, я могу оплакать тебя..." И теплые обильные слезы заструились по его щекам.  * КНИГА ВТОРАЯ. МУАДДИБ *  x x x Когда мой отец, падишах-император, узнал о смерти герцога Лето и о том, как это произошло, он пришел в такую ярость, в какой мы никогда его еще не видели. Он обвинил в соучастии мою мать, дьявольский Союз и старого барона. Он обвинял каждого, кто попадал в поле его зрения, не сделав исключения даже для меня, сказав, что я такая же ведьма, как и все остальные. А когда я попыталась его успокоить, говоря, что даже древние правители находились в вассальной зависимости, он фыркнул и спросил, не считаю ли я его слабовольным Тогда я поняла, что его заботила не столько смерть герцога, сколько ее последствия, которых он опасался. Сейчас, когда я оглядываюсь назад, я думаю, что, возможно, мой отец тоже в какой-то степени обладал даром предвидения, ибо точно установлено, что линия его и линия Муаддиба имеет общего предка. Принцесса Ирулэн. В доме моего отца. -- Теперь Харконнен должен убить Харконнена, -- сказал вполголоса Пол. Он проснулся перед тем, как начало темнеть. Заговорив, он услышал в ответ слабые звуки, доносившиеся от противоположной стенки стилтента. где спала его мать. Пол посмотрел на стоящий возле него детектор, изучая светящуюся в темноте панель. -- Скоро ночь, -- сказала Джессика. -- Почему ты не поставил защитные экраны? Тогда только до сознания Пола дошло, что ему трудно дышать и что мать молча лежала в темноте, пока не убедилась, что он проснулся. -- Защитные экраны не помогли бы, -- сказал он. -- Был шторм, и нас засыпало песком. Сейчас я откопаю тент. -- О Дункане ничего не слышно? -- Нет. Пол рассеянно потер надетый на большой палец перстень с герцогской печатью и внезапно ощутил приступ гнева против этой планеты, которая помогла убить его отца, лишив его воли. -- Я слышала, как начался шторм, -- произнесла Джессика неестественно ровным голосом. Безжизненность ее интонаций помогла ему вновь обрести спокойствие. Его разум сконцентрировался на шторме. Сквозь прозрачные края их стилтента Пол видел, как он начинался: холодные струйки песчинок, потом ручейки, потом вихри. Он посмотрел на вершину скалы под завесой воздушных струй ее очертания странно изменились Песок крутился в низине, закрывая небо, а потом, когда занесло весь тент, вообще ничего не стало видно. Один раз опоры тента затрещали, приспосабливаясь к новому давлению, потом снова наступила тишина, нарушаемая только шорохом песчинок. -- Попытайтесь еще раз включить приемник, -- попросила Джессика. -- Бесполезно, -- отозвался он. Он нащупал у шеи водную трубку своего стилсьюта, открыл зажим и сделал один глоток Только теперь он начал свое по-настоящему арракинское существование -- жизнь на влаге, регенерированной из его тела и дыхания. Вода была безвкусной и теплой, но смягчила воспаленное горло. Джессика услышала, что Пол пьет, и почувствовала, как прильнул к ее телу ее собственный стилсьют, однако подавила чувство жажды. Утолить ее означало согласиться с ужасной необходимостью сохранять даже отходы собственного организма, жалеть о тех каплях, которые расходуются при дыхании на открытом воздухе. Она предпочла снова погрузиться в сон. Но этот дневной сон подарил ей сновидение, воспоминание о котором заставило ее вздрогнуть: ее руки во сне обнимали то место под слоем песка, где было написано: "Герцог Лето Атридес" Надпись была засыпана песком, и она все время пыталась его сгрести, но когда она доходила до последней буквы, первая снова оказывалась засыпанной. Буря не унималась. Она слышала монотонный звук, становившийся все громче и громче Какой смешной звук! Частицей сознания она поняла, что это ее собственный голос -- в пору младенчества И тогда женщина, едва различимая в памяти, исчезла. "Это моя неизвестная мать, Бене Гессерит, -- подумала Джессика. -- Она родила меня и отдала сестрам, потому что ей так приказали. Была ли она рада отделаться от ребенка Харконненов?" -- Спайс -- вот их уязвимое место, куда им можно нанести удар, -- проговорил вдруг Пол. "Как он может думать о нападении в такое время?" -- изумилась она про себя, а вслух сказала: -- Вся планета полна спайсом Как же ты собираешься нанести им удар? -- У нас на Каладане была морская сила и сила воздушная, -- сказал он. -- Здесь же властвует сила пустыни, и Свободные -- ключ к ней! Его голос будто пришел откуда-то извне. Изощренный слух Бене Гессерит помог ей уловить в его тоне скрытую горечь. "Всю свою жизнь он воспитывался в ненависти к Харконненам, -- подумала она. -- А теперь узнал, что он и сам -- Харконнен. И это из-за меня Как мало я о себе знаю! Я была единственной женщиной у моего герцога. Я принимала его жизнь и его ценности, даже не заботясь о тех обязанностях, которые существуют у Бене Гессерит". Нить накаливания сделалась ярче под рукой Пола, залив зеленым светом те уголки, которые прятались до этого в полутьме. Капюшон Пола был надвинут, как перед выходом в открытое пространство, лицо закрыто, ротовой фильтр на месте, зажимы вставлены в нос. Видны были лишь его темные глаза. Он повернул к ней узкую полоску лица и сразу же отвернулся. -- Приготовься к выходу, -- сказал он, и голос его, приглушенный фильтром, прозвучал глухо. Джессика закрыла рот фильтром и начала прилаживать капюшон, наблюдая за тем, как ее сын раскрывает герметически закрытый тент. Едва Пол открыл его, как песок завихрился, и струя его влетела под тент раньше, чем Пол успел остановить его, включив статический уплотнитель. Отверстие в стене песка становилось все больше по мере того, как прибор перестраивал его частицы. Пол выполз наружу, но острый слух Джессики позволял следить ей за его работой снаружи. "Что ждет нас впереди? -- спрашивала она себя -- Мы опасаемся Харконненов и сардукаров, но сколько неведомых опасностей подкарауливает нас. Она подумала о статическом уплотнителе и о других странных приборах, лежащих в мешке. Каждый из них был для нее знаком таинственной опасности. Она почувствовала, как горячий ветер с поверхности песка тронул ее щеки в том месте, где они выступали над фильтром. -- Передай мне мешок. -- Голос Пола прозвучал негромко и повелительно. Она повиновалась ему и, подтаскивая тяжелый мешок, услышала в нем бульканье воды. Силуэт Пола теперь четко вырисовывался на фоне звездного неба. -- Вылезай, -- сказал он и подтянул к себе мешок. Теперь она видела звезды, походившие на дула нацеленных на нес орудий. Ночное небо пересек метеоритный ливень. Это показалось ей грозным предостережением; при мысли о неотвратимой опасности стыла кровь. -- Быстрее! -- торопил Пол. -- Мне надо сложить палатку. Целый каскад песка обрушился на ее левую руку. "Какую тяжесть может выдержать рука?" -- подумала Джессика. -- Помочь тебе? -- спросил Пол. -- Не надо. Она нырнула в проделанный Полом проход, задев рукой портативный статический прибор. Пол подал ей руку, и она встала рядом с ним на открытой песчаной поверхности, озираясь по сторонам. Песок до краев наполнял служившую им убежищем впадину, оставив на поверхности лишь гребень опоясывающей ее горной породы. Джессика вслушалась в расстилавшуюся перед ними темноту: различимые лишь для Бене Гессерит голоса птиц и каких-то мелких зверюшек, шорох падающего песка... Пол вытащил тент из углубления и сложил его. В неверном свете звезд каждая тень, казалось, таила в себе угрозу. Темнота -- слепое напоминание о первобытных временах, подумалось Джессике. В ней живут вопли тех, кто охотился за твоими отдаленными предками. Этот уровень памяти сохраняется лишь в самых примитивных клетках. В темноте видят уши, видят ноздри. Рядом с ней кто-то голосом Пола произнес: -- Дункан говорил, что, если его схватят, он продержится долго. Нам надо уходить. Он поправил мешок за плечами, подошел к нижней кромке впадины и вскарабкался на каменный гребень, откуда открывался вид на открытую пустыню. Джессика механически последовала за ним, слепо подчиняясь сто воле. "Теперь скорбь моя тяжелей, чем море песка, -- думала она -- Этот мир освободил меня от всего, кроме обязанности жить -- жить для моего юного герцога и дочери, которая должна появиться на свет". Карабкаясь рядом с сыном, Джессика чувствовала, как песок словно цепляется за ноги, не пуская вперед Она взглянула на север, на горную гряду. Далекий силуэт скалы походил на древний морской корабль, ярко очерченный звездным светом Длинное его туловище покоилось на невидимой волне, вздымая вверх остатки мачт, дымовые трубы, прогнувшиеся на концах Над скалами струился оранжевый свет, перемежающийся пурпурными сполохами Джессика содрогнулась "Опять! Опять этот пронзительный цвет! Будто в древней морской битве." Она застыла на месте, созерцая картину уничтожения "корабля", над которым поднимались, точно огненные глаза, красные круги света. -- Джетфлеры и ласганы, -- сказала Джессика. Слева от них поднялась грязно-красная луна, первая луна Арраки, и они разглядели облако пыли, сопровождающее чье-то движение через пустыню. -- Должно быть, за нами охотятся топтеры Харконненов, -- сказал Пол -- Судя по тому, как рьяно они прочесывают пустыню, они уверены, что смогут уничтожить здесь все, как уничтожают гнездо насекомых. -- Или гнездо Атридесов, -- добавила Джессика. -- Будем прятаться, -- решил Пол. -- Пойдем к югу, держась в тени скал. Если нас заметят на открытом пространстве... -- Он оглянулся и поправил мешок за плечами -- Они уничтожают все, что движется. В то же мгновение послышался гул орнитоптеров и показались их силуэты, летящие прямо над беглецами x x x Однажды мой отец сказал мне, что истинность лежит в основе едва ли не всех критериев. "Нечто не может возникнуть из ничего", -- сказал он. Мысль эта очень глубока, если учитывать всю глубину смысла, которая может быть вложена в неоднозначное понятие истины. Принцесса Ирулэн. Разговоры с Муаддибом. -- Я всегда гордился своим умением видеть истинную суть вещей, -- сказал Зуфир Хават -- Это основное для ментата В нем никогда не прекращается процесс анализа данных. По мере того как он говорил, его иссеченное морщинами лицо четче вырисовывалось в предрассветной мгле Его губы с пятнами сафо были плотно сжаты и испещрены поперечными морщинами. Сидевший напротив него человек в широкой одежде никак не реагировал на слова Хавата Оба они были укрыты скалой, нависшей над мрачной широкой расщелиной Заря лениво разливалась над неровной линией хребтов, трогая своими розовыми пальцами все, что попадалось на ее пути Сухой ночной воздух пронизывал насквозь Обычно перед рассветом начинал дуть теплый ветер, но сейчас было холодно Хават слышал, как стучат зубы у сидящих за его спиной воинов -- нескольких человек, оставшихся от его отряда. Человек, сидящий на корточках перед Хаватом, был Свободный, он пришел в низину с первым светом неверной зари, заигравшим на дюнах и окрасившим песок в розовые тона Движения его были почти неуловимыми. Свободный, погрузив палец в песок, нарисовал фигуру, напоминающую шар, изнутри пронзенный стрелкой. -- Много патрулей Харконненов, -- произнес он и указал рукой в сторону хребтов, с которых спустился Хават с людьми. Хават кивнул: "Да, много". Но он еще не знал, чего хотели Свободные, и это мучило его. Качества ментата должны были помочь ему увидеть причины. Это была самая страшная ночь в жизни Хавата. Он был в деревне Тсимпо, форпосте бывшей столицы Картага, когда пришло сообщение о нападении. Вначале он подумал: "Харконнены хотят нас испытать". Но сообщение следовало за сообщением с быстротой ветра. "У Картага высадилось два легиона! Пять легионов -- пятьдесят бригад -- атакуют главную базу герцога на Арраки! Еще один легион высадился у Арсунта! Две боевые бригады у Сплинтеред-рок " Потом сообщения стали более подробными: среди нападающих два легиона сардукаров! И становилось все яснее и яснее, что инициаторам нападения совершенно точно было известно, какую армию следовало сюда послать. Превосходная осведомленность! Ярость Хавата разгорелась до такой степени, что поставила под вопрос сто способности ментата. Масштабы нападения оглушили его, он воспринял их почти физически -- как предательский удар неслыханной силы. Теперь, прячась под выступом скалы в пустыне, он зябко кутался в тунику, будто она могла защитить его от ужаса происшедшего. "Масштабы нападения" Он ожидал, что враги используют против них один из лихтеров Союза -- эти лихтеры регулярно прилетали на Арраки за грузом спайса Великие дома нередко нанимали такие псевдолихтеры для набегов на территорию противника Хават мог ожидать нападения самое большее десяти бригад. Но, согласно последним данным, на Арраки опустилось уже более двух тысяч кораблей -- не только лихтеров, но и фрегатов, мониторов, разведчиков, транспортных судов. Они доставили более сотни бригад -- десять легионов. Стоимость подобного нападения равнялась доходу от продажи спайса с планеты Арраки за пятьдесят лет. "Я не разгадал намерений барона, -- казнил себя Хават. -- Я подвел моего герцога..." Потом он узнал о факте предательства Он не сомневался в виновности леди Джессики -- все известные ему факты подтверждали это. "И почему я не убил эту ведьму, Бене Гессерит, когда я мог это сделать? -- негодовал он. -- Я не успокоюсь до тех пор, пока не задушу ее своими руками!" -- Ваш человек, по имени Гурни Хэллек, и его люди нашли убежище у наших друзей -- контрабандистов, -- сообщил Хавату Свободный. "Значит, Гурни сможет покинуть планету Арраки. Но спасутся не все..." Хават оглянулся на группу людей, сидящих у него за спиной. Эту ночь он начал с тремя сотнями лучших своих людей. Сейчас их осталось ровно двадцать, и половина была ранена. Многие из них спали, растянувшись на песке, под прикрытием скалы. Их последний топтер, который они использовали для перевозки раненых, отказал перед самым рассветом. Они разрезали топтер на куски, закопали части в песок, а потом спустились в это укромное место на краю равнины. Хават высчитал, что они находятся примерно в двухстах километрах к югу от столицы планеты -- города Арракина. Главный путь между общинными сьетчами и Защитной стеной проходил где-то южнее. Сидящий против Хавата Свободный откинул капюшон и верхнюю часть стилсьюта, открыв бороду и волосы песочного цвета, убегавшие назад от высокого лба. Борода и усы были перепачканы и примяты зажимом носовой трубки. Глаза были густо-синего цвета, как у всех, кто употребляет в пищу спайс. Свободный поправил зажимы и потер шрам у носа: -- Если пойдете этой ночью через ущелье, защитными полями лучше не пользоваться. В стене есть пролом... -- Повернувшись на каблуках к югу, он показал на него рукой. -- Вон там! За стеной начинаются открытые пески. Поля могут привлечь... -- Поколебавшись, он докончил: -- ...червя. Они здесь не часто появляются, но поле обязательно привлечет одного из них. "Он сказал "червя", -- подумал Хават, -- а собирался сказать что-то другое. Что? И чего он хочет от нас?" Хават вздохнул. Он не помнил, чтобы чувствовал себя когда-нибудь таким усталым: даже возбудительные таблетки не помогали. Будь они прокляты, эти сардукары! От самобичевания он перешел к размышлениям о вероломстве солдатфанатиков и империи. Его опыт ментата говорил ему, как ничтожны шансы на то, что ему удастся доказать что-либо Высшему совету ландсраата и добиться судебного разбирательства. -- Вы хотите пойти к контрабандистам? -- спросил Свободный. -- А это возможно? -- Путь долог, -- уклончиво ответил тот. "Свободные не любят говорить "нет", -- сказал ему однажды Айдахо. -- Вы еще не сказали мне, могут ли ваши люди помочь моим раненым, -- напомнил Хават. -- Они ранены? Снова треклятые увертки. -- Вы же знаете! -- Спокойно, друг! -- предостерег его Свободный. -- Что говорят твои раненые? Есть ли среди них такие, кто может дать нужную вам воду? -- Мы говорили не о воде, -- сказал Хават. -- Мы... -- Ты можешь меня понять, хотя и не очень хочешь, -- сказал Свободный. -- Раненые -- твои друзья, твои соратники. У тебя есть вода? -- Немного. Свободный указал на тунику Хавата, сквозь которую проглядывало тело. -- Вас захватили без стилсьютов. Ты должен решить насчет воды, Друг. -- Вы можете помочь нам в этом? Свободный пожал плечами. -- У вас нет воды. -- Он посмотрел на людей Хавата. -- Скольких своих раненых ты можешь потратить? Хават молча смотрел на своего собеседника: их общение было непоследовательным. Слова не связывались в логическую цепь, как это бывает в нормальных условиях. -- Я -- Зуфир Хават, уполномоченный от имени герцога. Мне нужна ваша помощь. Я прошу, чтобы вы сохранили моих людей до тех пор, пока я не убью предателя, считающего, что он находится вне пределов досягаемости. -- Ты хочешь, чтобы мы приняли участие в вендетте? -- Вендеттой займусь я сам. Я хочу освободиться от ответственности за моих раненых на какое-то время. Свободный нахмурился: -- Как ты можешь отвечать за своих раненых? Они отвечают сами за себя. Беда рождает споры, Зуфир Хават. Ты позволишь мне принять решение без тебя? И он вытащил из-под плаща оружие. Хават насторожился: уж не предательство ли это? -- Чего ты боишься? -- спросил Свободный. Ох уж эти Свободные с их обескураживающей прямотой! Хават осторожно проговорил: -- За мою голову назначена награда. Свободный убрал оружие: -- Вы думаете, что мы продажные. Вы плохо нас знаете: всей воды Харконненов не хватило бы, чтобы купить даже малого ребенка. "Но Харконнены заплатили Союзу за проход две с лишним тысячи боевых кораблей!" -- подумал Хават. Сколько заплатили -- этого он еще не знал. -- Мы оба боремся против Харконненов -- сказал Хават. -- Стоит ли нам действовать врозь, если есть возможность договориться? -- Вы -- хорошие люди, -- ответил Свободный. -- Я видел, как вы дрались с Харконненами. В былые времена я бы с радостью почувствовал твою руку рядом со своей. -- Скажи, где моя рука может оказать тебе помощь? -- Кто может это знать? Войска Харконненов повсюду. Но ты еще не принял решения о воде и не сообщил о нем своим раненым. "Нам надо соблюдать осторожность, -- подумал Хават. -- Есть вещи, которых здесь не понимают". И он сказал: -- Покажи мне свой путь, принятый у вас, на Арраки. -- Странно думающий! -- сказал Свободный, и в тоне его голоса прозвучала насмешка. Он указал на северо-запад, за скалы, -- Мы следили за тем, как вы этой ночью шли через пески. -- Он опустил руку. -- Ты вел своих людей по скользкой стороне дюн, -- это плохо. У вас нет стилсьютов, нет воды. Вы долго не продержитесь. -- Дороги Арраки даются нелегко. -- Верно! Но ведь вы убивали Харконненов... -- А что вы делаете со своими ранеными? -- Разве человек не знает, когда его стоит спасать? Твои раненые знают, что у вас нет воды. Хават наклонил голову и исподлобья взглянул на Свободного. -- Сейчас самое время решить насчет воды. И раненых и нераненых должно заботить будущее общины. "Будущее общины, -- подумал Хават. -- Общины Арраки... В этом есть смысл". Он заставил себя думать о том, чего старательно избегал раньше. -- Вы имеете сведения о герцоге и его сыне? Взгляд неправдоподобно синих глаз устремился на Хавата. -- Какие сведения? -- О их судьбе? -- рявкнул Хават, еле сдерживая себя. -- Судьба одинакова у всех людей, -- сказал Свободный. -- Говорят, что твой герцог встретился со своей судьбой. Что же касается Лизана ал-Гиаба, его сына, то он в руках Льета. Льет ничего о нем не говорил. "Я знал ответ до того, как задал этот вопрос", -- подумал Хават. Он оглянулся на своих людей, которые уже проснулись и слушали их разговор. Они смотрели в песок, и их лица говорили: для них потерян Каладан и нет места на Арраки. Хават снова повернулся к Свободному. -- Вы слышали о Дункане Айдахо? -- Он был в главном доме, когда опустилось поле, -- сказал Свободный -- Это я слышал... но не более того. "Она выключила поле и впустила Харконненов. Я сидел у самой двери. Как она смогла это сделать? Ведь она рисковала жизнью своего сына! Но... кто их поймет, этих ведьм, Бене Гессерит..." Хават с усилием проглотил комок, вставший в горле. -- Когда вы услышите о мальчике? -- Мы знаем очень мало о том, что случилось на Арраки, -- сказал Свободный, пожав плечами. -- У вас есть возможность узнать? -- Вероятно. -- Свободный потер шрам возле носа. -- Скажи мне, Зуфир Хават, ты умеешь обращаться с теми большими орудиями, которыми пользуются Харконнены? "Артиллерия, -- с горечью подумал Хават -- И кому могло прийти в голову, что они пустят в ход артиллерию в наши дни защитных полей!" -- Вы имеете в виду артиллерию, которой они воспользовались, чтобы загнать наших людей в пещеры? -- спросил он. -- Я располагаю теоретическими знаниями о подобном оружии. -- Любой человек, отступивший в пещеру, у которой один выход, обречен на смерть, -- сказал Свободный. -- Почему вы спрашиваете об этом оружии? -- Таково желание Льета. "Может, это то самое, чего он от нас хочет?" -- подумал Хават Он сказал: -- Вы пришли сюда в поисках сведений о больших орудиях? -- Льет желает видеть одно из них у себя. -- Тогда вам нужно всего лишь пойти и забрать одно из них, -- усмехнулся Хават. -- Мы забрали одно, -- невозмутимо сказал Свободный -- Мы спрятали его там, где Стилгар сможет изучить его для Льета и где Льет сможет увидеть его сам, если пожелает. Но я сомневаюсь, что он этого захочет: орудие не очень хорошее, его конструкция не годится для Арраки. -- Вы... захватили орудие? -- переспросил Хават, не веря своим ушам. -- Это был хороший бой Мы потеряли только двоих, а выплеснули воду из сотни с лишком их воинов. "При каждом орудии были сардукары, -- подумал Хават. -- Этот безумный пустынник лишь между прочим упоминает о потере двоих в битве с сардукарами!" -- Мы бы не потеряли и двоих, -- продолжал Свободный, -- если бы не те, другие, что воюют вместе с Харконненами Среди них есть хорошие бойцы. Один из людей Хавата подался вперед, впившись взглядом в сидевшего на корточках Свободного. -- Вы говорите о сардукарах? -- Он говорит о сардукарах, -- ответил за него Хават. -- Сардукары! -- сказал Свободный, и в его голосе послышалось оживление. -- Так вот оно что! Хорошая это была ночь. Сардукары, говорите... А какой легион? Вы не знаете? -- Мы не знаем, -- сказал Хават. -- Сардукары, -- повторил Свободный. -- И все же на них была форма Харконненов. Разве это не странно? -- Император не желает, чтобы стало известно, что он борется с Великим домом, -- сказал Хават. -- Но вот вы же знаете, что они сардукары? -- Кто я такой? -- с горечью проговорил Хават. -- Ты -- Зуфир Хават, -- ответил Свободный, строго придерживаясь фактов. -- Да и мы все равно узнали бы это со временем. Троих из них мы взяли в плен и отправили на допрос к людям Льета. С расстановкой выговаривая каждое слово, помощник Хавата недоверчиво переспросил: -- Вы... захватили в плен сардукара? -- Только троих, -- ответил Свободный. -- Они здорово дерутся. "Если бы только мы успели в свое время заключить союз с этими Свободными! -- подумал Хават, и эта мысль наполнила его горьким сожалением. -- Если бы мы успели обучить их и вооружить! Великая Мать, какую бы я сейчас имел силу!" -- Может быть, вы беспокоитесь о Лизане ал-Гаибе? -- спросил Свободный. -- Если он действительно Лизан ал-Гаиб, то позор его не коснется. Не ломай голову над тем, что не доказано. -- Я служу Лизану ал-Гаибу, -- сказал Хават. -- Его благо -- моя забота. Я дал клятву. -- Ты дал клятву его воде? Хават взглянул на своего помощника, не сводившего взгляда с Хавата, и снова отвернулся к сидящему на корточках человеку. -- Да, его воде. -- Ты хочешь вернуться на Арраки, в место его воды? -- Гм... да, вместо его воды. -- Так почему же ты сразу не сказал, что речь идет о воде? -- Свободный встал и поправил зажимы на трубке. Хават знаком велел своему помощнику отойти к остальным. Тот нехотя повиновался. Хават услышал, как его люди начали тихонько переговариваться между собой. Свободный сказал: -- Всегда есть путь к воде! Человек за спиной Хавата выругался. Помощник Хавата позвал: -- Зуфир! Только что умер Арки. Свободный приложил палец к уху. -- Клад воды -- это добрый знак! -- Он посмотрел на Хавата. -- Поблизости есть место для принятия воды. Надо ли мне позвать моих людей? Помощник подошел к Хавату. -- Зуфир, двое из нас оставили на Арраки жен. Они... ну ты понимаешь сам... Свободный продолжал держать палец на ушной раковине. -- Это клад воды, Зуфир Хават? -- требовательно переспросил он. Хават лихорадочно соображал. Теперь он понял смысл слов Свободного, но боялся реакции сидящих под скалой людей, когда и они поймут его. -- Да, клад воды, -- подтвердил Хават. -- Пусть наши племена соединятся! -- сказал Свободный и опустил палец. И, будто по сигналу, четверо людей появились на скале и скользнули вниз. Они наклонились над распростертым на песке телом, подняли его и побежали вправо, огибая скалу. Их окутало пыльным облаком. Все это произошло раньше, чем усталые люди Хавата успели прийти в себя. Группа людей в похожих на мешки одеяниях скрылась за скалой, унося за собой мертвое тело. Один из людей Хавата крикнул: -- Куда, черт возьми, они потащили Арки? -- Они его похоронят, -- ответил ему Хават. -- Свободные не хоронят своих мертвецов! -- разъярился тот. -- Ты нам голову-то не морочь, Зуфир! Мы знаем, что они делают с мертвецами. Арки был одним из... -- Для человека, который умер, служа Лизану ал-Гаибу, рай обеспечен, -- сказал Свободный. -- Если вы служите ему, как вы сейчас сказали, то к чему знаки скорби? Воспоминание о том, кто умер такой смертью, будет сохраняться до тех пор, пока будет существовать человеческая память. Но люди Хавата продолжали медленно продвигаться вперед, сердито глядя на Свободного. Один из них начал вытаскивать ласган. -- Оставайтесь на своих местах! -- приказал им Хават. Он изо всех сил боролся со сковывающей мускулы усталостью. -- Эти люди уважают наших мертвых! Обычаи у нас разные, но смысл один. -- Они собираются перегнать Арки на воду, -- фыркнул человек с ласганом. -- Может быть, твои люди хотят присутствовать на церемонии? -- спросил Свободный. "Он даже не понимает, о чем идет речь", -- подумал Хават. Наивность Свободного была пугающей. -- Они говорят об оказании почестей своему товарищу, -- сказал Хават. -- Мы отнесемся к вашему товарищу с тем же уважением, с каким относимся к своим умершим. Это -- клад воды. Мы знаем обычаи: плоть человека принадлежит ему, вода человека принадлежит племени. Видя, что человек с ласганом сделал еще шаг вперед, Хават быстро проговорил: -- А теперь вы поможете моим раненым. -- Нас не надо просить об этом, -- сказал Свободный. -- Мы сделаем для вас все, что племя делает для себя. Прежде всего нам нужно знать, в чем вы нуждаетесь. Человек с ласганом заколебался. Помощник Хавата спросил: -- Мы покупаем их помощь ценой воды Арки? -- Не покупаем, -- возразил Хават. -- Мы заключаем с ними союз. -- Обычаи могут быть разные, -- пробормотал один из его людей, и Хават почувствовал себя немного уверенней. -- А они помогут нам снова отвоевать Арраки? -- спросил помощник. -- Мы убьем Харконненов, -- с усмешкой сказал Свободный. -- И сардукаров. -- Отступив назад, он чашечками приложил руки к ушам и прислушался. Потом, опустив руки, сказал: -- Приближается воздушное судно. Спрячьтесь под скалой и не двигайтесь. Хават жестом приказал своим людям повиноваться. Свободный взял Хавата за руку и подтолкнул к остальным. -- Когда придет время драки, мы будем драться, -- сказал он. Из складок своей одежды он достал маленькую клетку и вытащил оттуда какое-то живое существо -- Хават узнал в нем крошечную летучую мышь. Когда животное повернуло голову, Хават увидел его глаза: синее в синем. Свободный погладил мышь, успокаивая ее и что-то негромко напевая. Потом он наклонился над ее головой и уронил с кончика языка каплю слюны прямо в задранный кверху рот летучей мыши. Она расправила крылья, но осталась сидеть на ладони Свободного. Человек вытащил тоненькую трубочку, прижал ее к голове летучей мыши и постучал по трубочке. После этого он высоко поднял мышь и подбросил ее вверх. Она полетела вдоль хребта и скоро пропала из виду. Свободный сложил клетку, убрал ее под тунику и снова наклонил голову, прислушиваясь. -- Они обыскивают высокую страну. Странно, кого же они там ищут? -- Им известно, что мы рассыпались по всем направлениям, -- сказал Хават. -- Никогда не следует считать кого-то единственным предметом охоты, -- сказал Свободный. -- Понаблюдайте за другой стороной низины и вы кое-что увидите. Время шло. Некоторые из людей Хавата забеспокоились и стали перешептываться. -- Сидите тихо! -- шикнул на них Свободный. -- Чисто испуганные животные! Хават уловил какое-то движение у противоположной стороны скалы и различил чуть заметное коричневое пятнышко. -- Мой маленький друг несет нам сообщение, -- сказал Свободный. -- Он хорошо работает и днем и ночью. Мне было бы жаль потерять его. Движение на той стороне впадины прекратилось, и теперь на протяжении четырех-пяти километров все замерло, если не считать поднимающиеся вверх звенящие потоки раскаленного воздуха. Из проема в противоположной скале возник ряд фигур, направляющихся прямо через впадину. Хавату они показались Свободными, но какой-то удивительно нелепой их группой. Он насчитал шестерых человек, тяжелой поступью бредущих по дюнам. Справа от людей Хавата, высоко в небе, послышался шум летящего орнитоптера. Из-за скалы, возвышающейся над ними, в воздухе появилось воздушное судно -- топтер Атридесов, разукрашенный в боевые цвета Харконненов. Шестеро людей остановились и замахали руками. Топтер описал над ними круг и опустился на песчаную площадку. Из топтера вылезли пятеро, и Хават увидел тусклое мерцание защитных полей. По уверенным движениям он узнал сардукаров, одетых в голубую форму Харконненов. -- Они пользуются своими глупыми полями! -- прошипел Свободный, бросив многозначительный взгляд на отверстие в южной стене впадины. -- Это -- сардукары, -- прошептал Хават. Образовав сомкнутую цепь в виде полукруга, сардукары приблизились к ожидающим их Свободным. Солнце играло на их обнаженных клинках. Свободные, с виду безразличные ко всему, стояли тесной кучкой. Внезапно все пространство между двумя группами заполнилось Свободными. Они залезли на орнитоптер, потом проникли в его кабину. Там, где на гребне дюны столкнулись две группы, поднялся столб пыли. Когда пыль улеглась, на очистившемся месте стояли только Свободные. -- К счастью, они оставили в своем топтере только троих, -- сказал Свободный, стоящий рядом с Хаватом. -- Это большая удача! Надеюсь, что судно не пострадало во время атаки. За спиной Хавата один из его людей прошептал: -- Это были сардукары! -- Вы заметили, как храбро они сражались? -- спросил Свободный. Хават вобрал в себя воздух. Запах горячей пыли ударил ему в нос. Всем своим существом он ощутил зной и сухость песка. Голосом под стать этой сухости он сказал: -- Да, они и в самом деле хорошо дрались. Захваченный топтер взмыл в воздух, накренив крыло и круто забирая вверх, помчался к югу. "Свободные, выходит, умеют обращаться с топтерами!" -- подумал Хават. На отдаленной дюне кто-то взмахнул куском зеленой материи: раз... другой... -- Подходят еще, -- сказал Свободный за спиной Хавата. -- Будьте наготове. Я надеялся, что мы уйдем без лишних хлопот. Хават увидел два топтера, вынырнувшие с восточной стороны и повисшие над той зоной песков, где только что были Свободные. Теперь они вдруг исчезли, и только восемь голубых пятен на изжелта сером песке напоминали о недавней схватке. Еще один топтер показался из-за хребта, и Хават, к своему ужасу, узнал большой десантный транспорт. Он летел медленно, тяжело распластав крылья под тяжестью груза, подобно гигантской птице, спешащей к своему гнезду. С одного из топтеров, висящих в отдалении, сверкнул пурпурный луч ласгана. -- Трусы! -- выдохнул Свободный рядом с Хаватом. Транспортное судно направилось к участку, усеянному пятнами тел Его крылья вытянулись до предела, потом приняли неизбежную при быстрой остановке чашевидную форму. Внимание Хавата было привлечено вспышкой огня на юге. Появившийся с той стороны топтер камнем устремился вниз. Крылья его были прижаты к бокам, пропеллер казался золотой вспышкой на темном фоне свинцового неба. Он несся, как стрела, -- прямо на транспортное судно, незащищенное полем из-за действующих ласганов. Грохот сотряс низину, заставив задрожать скалы. Огненный гейзер рванулся к небу оттуда, где встретились топтер и транспортное судно, -- и все потонуло в оранжевом пламени. "Это были Свободные, захватившие топтер, -- подумал Хават. -- Они пожертвовали собой, чтобы уничтожить десант. Великая Мать! Кто они, эти Свободные?" -- Разумный обмен, -- сказал Свободный за спиной Хавата. -- В десантном транспорте было человек триста. Мы теперь должны взять их воду и решить, что делать с тем топтером. -- Он шагнул к выходу из их убежища в скале. Внезапно целая лавина голубых мундиров обрушилась с уступа скалы, подстрахованная суспензерами. Хават успел различить, что это сардукары, что лица их свирепы и выражают готовность к жестокой битве, что они не защищены полями и каждый из них держит в одной руке нож, а в другой -- ласган. Брошенный нож поразил собеседника Хавата, и тот рухнул ничком в песок. Хават успел только вытащить нож, прежде чем его настигла пуля станнера, и он погрузился во тьму. x x x Муаддиб действительно мог видеть будущее, но надо учитывать, что такая власть имеет границы. Возьмите пример с обычным зрением: у вас есть глаза, но тем не менее вы не можете видеть без света. Если вы находитесь внизу, в долине, то не можете видеть то, что находится за горами. Точно так же и Муаддиб не всегда имел возможность выбирать себе поле зрения в покрытом мраком будущем. Он рассказывал нам, что самый примитивный, самый простой фактор пророчества, например замена одного слова другим, может изменить весь аспект будущего. Он говорил нам: "Видение времени широко, но когда проходишь по нему, оно становится подобным узкому коридору". И он всегда боролся с искушением выбрать ясное, безопасное направление, предупреждая: "Этот путь неизбежно ведет к косности". Принцесса Ирулэн. Пробуждение Арраки. Едва первый орнитоптер вынырнул из ночной темноты, как Пол схватил мать за руку и крикнул: -- Не двигайся! Потом он отметил манеру полета, то, каким образом складываются крылья для посадки, и узнал отчаянную руку, направляющую корабль. -- Это Айдахо, -- выдохнул он. Воздушные суда опустились в долину один за другим, как стая птиц на гнездовье. Айдахо выскочил из кабины и кинулся к ним, прежде чем успел улечься песок. За ним последовали два человека в костюмах Свободных. Одного Пол узнал: высокий, с бородой песочного цвета Свободный был не кто иной как Кайнз. -- Сюда! -- позвал Кайнз и повернул влево. За спиной Кайнза другие Свободные начали выбрасывать из орнитоптера матерчатые чехлы и скоро накидали их целую гору. Айдахо резко затормозил свой бег перед Полом и отсалютовал: -- Мой господин, у Свободных есть временное укрытие неподалеку, где вы... -- А что там такое? Пол указал в сторону главного хребта. Там бушевал огонь, и пурпурные лучи ласгана шарили по пустыне. На плоском безмятежном лице Айдахо промелькнула улыбка: -- Мой господин... сир, я там оставил им кое-что... Договорить он не успел. Внезапно яркий, как солнце, слепящий белый свет залил пустыню. Айдахо резко дернул одной рукой Пола, другой Джессику и сбросил их с уступа вниз. Они распластались на песке, в то время как до них долетел грохот взрыва. Скала, у подножия которой они лежали, ответила ему гулом. Айдахо сел и отряхнулся. -- Это не атомная бомба Атридесов, -- сказала Джессика. -- Я думаю, что вы... -- ... поставили там защитное поле, -- договорил за нее Пол. -- Большое и действующее на полную мощность, -- присовокупил Айдахо. -- Луч ласгана коснулся его и... -- Он выразительно пожал плечами. -- Субатомная реакция, -- сказала Джессика. -- Это опасное оружие. -- Не оружие, моя госпожа, а средство защиты. В следующий раз эти подонки дважды подумают, прежде чем хвататься за ласган. Свободные с орнитоптеров остановились над ними. Один из них негромко сказал: -- Пора в укрытие, друзья. Пол встал, Айдахо помог Джессике. -- Этот взрыв непременно привлечет к себе внимание, сир, -- сказал Айдахо. "Сир", -- подумал Пол. Это слово казалось таким странным в применении к нему -- так всегда называли его отца. Дар предвидения снова дал знать о себе, и он увидел себя зараженным диким чувством расового сознания, которое упорно ведет к хаосу во Вселенной. Видение потрясло его, и он позволил Айдахо провести себя вдоль края низины к выступу скалы. Свободные с помощью портативных инструментов прокладывали путь в песке. -- Можно мне взять вашу сумку, сир? -- спросил Айдахо. -- Она не тяжелая, Дункан, -- ответил Пол. -- У вас нет защитного поля, -- сказал Айдахо. -- Не хотите ли мое? -- Он бросил взгляд на отдаленные хребты. -- Вряд ли ласганы снова будут пущены в ход. -- Оставь свое защитное поле при себе, Дункан. Твоя правая рука вполне надежная защита для меня. По тому, как Айдахо еще ближе придвинулся к Полу, Джессика поняла, что похвала возымела действие, и подумала: "Пол умеет обращаться со своими людьми!" Свободный отодвинул обломок скалы, и за ним открылся вход в естественную пещеру. -- Сюда, -- сказал Свободный и повел их по каменистым ступеням в темноту. За их спинами камень снова лег на место, закрыв вход. В тусклом зеленом свете, идущем откуда-то сбоку, они разглядели ступени у левой стены пещеры. Спустившись по ним, они повернули за угол и оказались в другом коридоре, отлого уходящем вниз. В конце его было что-то похожее на комнату. Кайнз выступил вперед, откинув на спину капюшон джуббы. Шейная часть его стилсьюта блестела в зеленом свете. Длинные волосы и борода были спутаны. Синие, без белков, глаза походили на два черных провала. В первую минуту их встречи Кайнз задал себе вопрос: "Почему я помогаю этим людям? Это самое опасное из всего, что я когда-либо делал в своей жизни. Я могу погибнуть вместе с ними". Но, внимательно посмотрев на Пола, он увидел мальчика, взвалившего на себя бремя мужских забот, прячущего скорбь, подавляющего в себе все, что не отвечало высокому положению, которое он отныне должен занимать. И в этот момент Кайнз понял, что герцогство по-прежнему существует и существует единственно благодаря этому юнцу! А понять подобное было непросто. Джессика оглядела комнату, фиксируя увиденное в своем сознании: лаборатория гражданского назначения, оборудованная на старый манер. -- Это одна из имперских экологических станций, которые мой отец хотел превратить в современные базы, -- сказал Пол. "Его отец хотел!" -- подумал Кайнз. И снова удивился себе: не делает ли он глупость, помогая этим беглецам? Почему он вообще это делает? Сейчас было бы так просто захватить их и отдать в руки Харконненов, купив этим доверие последних. Пол, следуя примеру матери, ощупал взглядом комнату. Он увидел походную постель у стены из бесцветного камня; на скамье были разложены инструменты. Пахло озоном. Несколько человек Свободных сгрудились в закрытом углу комнаты, и оттуда послышались новые звуки -- кашель машины, повизгивание инструмента. Пол посмотрел в конец комнаты и увидел небольшие клетки с животными. -- Вы верно определили назначение этого места, -- сказал Кайнз. -- В каких целях вы бы его использовали. Пол Атридес? -- Чтобы сделать эту планету пригодной для жизни! -- сказал Пол. "Наверное, поэтому я и помогаю им", -- подумал Кайнз. Шум в машине резко оборвался, и наступила тишина. Стало слышно тонкое попискивание сидящих в клетках животных, но и оно вдруг оборвалось, как будто те чему-то страшно удивились. Приглядевшись, Пол увидел, что в клетках сидят коричневые летучие мыши, а над клетками, от стены до стены, протянута автоматическая кормушка. Свободный, появившийся из закрытой части комнаты, сказал Кайнзу: -- Льет, оборудование генератора поля не работает. С ближнего расстояния нас могут обнаружить детекторы. -- Ты можешь его починить? -- спросил Кайнз. -- Это не просто -- у меня нет запасных частей, -- человек беспомощно пожал плечами. -- Тогда обойдемся без машинного оборудования, -- сказал Кайнз. -- Отнеси ручной насос ближе к поверхности. -- Будет сделано, -- человек бегом кинулся выполнять распоряжение. Кайнз повернулся к Полу. -- Вы дали хороший ответ. Джессика отметила легкую вибрацию в его голосе -- это был голос человека, привыкшего повелевать. Имя "Льет" не ускользнуло от ее слуха. "Льет" было вторым "Я" Свободного, еще одной ипостасью послушного императору планетолога. -- Мы так признательны вам за вашу помощь, доктор Кайнз! -- сказала она. -- Гм, посмотрим, -- сказал Кайнз и кивнул одному из своих людей. -- Спайсовый кофе в мою комнату, Шамир. -- Сию минуту. Льет, -- ответил тот. Кайнз указал на сводчатый проход в боковой стене комнаты. -- Прошу вас! Джессика приняла приглашение, позволив себе царственный кивок. Она увидела, как Пол сделал знак Айдахо, приказывая ему оставить свою охрану здесь. Проход опускался еще на два шага вниз и заканчивался тяжелой дверью, ведущей в квадратный кабинет, освещаемый золотистыми глоуглобами. Джессика коснулась рукой двери и с изумлением отметила, что та сделана из пластали! Войдя в комнату. Пол услышал, как дверь за ним захлопнулась. Он поставил на пол свою сумку и огляделся. Комната шириной примерно в восемь метров, стены из камня, тщательно обтесанного, в правую из них вделаны металлические шкафы. Центр комнаты занимает низкий письменный стол со столешницей из молочно-белого стекла. Вокруг стоят четыре суспензорных кресла. Кайнз прошел мимо Пола и предложил кресло Джессике. Она села, а Пол остался стоять, продолжая свои наблюдения. Слабые изменения в воздушном потоке подсказали ему, что в правой стене, за шкафами, есть тайный выход. -- Не хотите ли сесть, Пол Атридес? -- спросил Кайнз. "Как старательно он избегает употреблять мой титул", -- отметил Пол. Он молча сел на указанное ему место, наблюдая, как усаживается Кайнз. -- Вы почувствовали, что планета Арраки могла бы быть раем, -- сказал Кайнз. -- И все же наш император посылает сюда только охотников за спайсом! Пол поднял вверх свой палец с герцогской печатью. -- Вы видите это кольцо? -- Да. -- Вам известно, что оно означает? Джессика бросила на сына быстрый взгляд. -- Ваш отец лежит мертвым в песках Арраки, -- сказал Кайнз. -- Практически, вы -- герцог. -- Я -- солдат империи Практически, ее слуга. Лицо Кайнза потемнело. -- Даже если сардукары императора стоят над телом вашего отца? -- Сардукары -- это одно, а правовой источник моей власти -- это другое, -- возразил Пол. -- Арраки сам решает, кому носить мантию правителя, -- с достоинством промолвил Кайнз. И Джессика, обернувшись, чтобы взглянуть на него, подумала, в этом человеке столько стали, что никому не удастся вывести его из равновесия... а нам нужна сталь! Пол встал на опасный путь. Пол сказал: -- Сардукары на Арраки -- это мера того страха, который испытывал император перед моим отцом. Теперь падишах-император будет бояться меня! -- Мальчуган, -- сказал Кайнз, -- есть вещи, которые... -- Вы будете обращаться ко мне "сир" или "мой господин"! -- сказал Пол. "Молчи!" -- взмолилась про себя Джессика. Кайнз пристально посмотрел на Пола, и Джессика отметила, что в глазах его промелькнул огонек восхищения, а лицо осветилось мягкой усмешкой. -- Сир, -- сказал Кайнз. -- Император привел меня в недоумение, -- сказал Пол. -- Меня приводит в недоумение каждый, кто намерен делить Арраки, как свою добычу. Пока я жив, я буду вцепляться им в горло и душить их! -- Слова... -- сказал Кайнз. Пол посмотрел на него долгим взглядом и сказал. -- У вас есть легенда о Голосе из Внешнего Мира, о Лизане ал-Гаибе, который поведет Свободных к райской жизни. У вас есть... -- Суеверия, -- докончил за него Кайнз. -- Возможно, -- согласился Пол. -- А может быть, и нет Иногда суеверия имеют странные корни и дают странные плоды. -- У нас есть план, сир, -- сказал Кайнз -- Мы. -- Могли бы ваши Свободные снабдить меня доказательствами того, что здесь действуют сардукары, переодетые в форму Харконненов? -- прервал его Пол. -- Возможно... -- Император восстановил здесь власть Харконненов. Может быть, даже скотины Раббана. Пусть Если император ставит себя выше закона, пусть он ответит перед ландсраатом, пусть опровергнет билль... -- Пол!.. -- перебила его Джессика. -- Допустим, что Высший Совет ландсраата примет ваше дело к рассмотрению, -- сказал Кайнз. -- Тогда результат будет только один: всеобщая война между империей и Великими домами. -- Хаос, -- сказала Джессика. -- Я бы сначала предложил императору одну вещь, -- сказал Пол. -- И поставил бы его перед альтернативой хаоса. -- Шантаж? -- спросила Джессика. -- Один из инструментов управления государством, согласно твоим собственным словам, -- парировал Пол, и Джессика уловила горечь в его интонации. -- У императора ведь нет сыновей, только дочери. -- Ты метишь на трон? -- спросила Джессика. -- Император не рискнет ввергнуть империю в пучину гражданской войны, -- сказал Пол -- Взорванные планеты, разруха... Нет, он не рискнет. -- Вы предлагаете отчаянную авантюру, -- сказал Кайнз. -- Чего больше всего боятся Великие дома ландсраата? -- спросил Пол -- Они больше всего боятся того, что сардукары перебьют их поодиночке, одного за другим Вот почему существует ландсраат Вот что лежит в основе Великого соглашения Только сообща они могут добиться контроля над имперскими силами. -- Но они... -- Вот чего они боятся! -- настойчиво повторил Пол. -- Арраки могла бы стать настоящим воплем о помощи -- ведь каждый из них может представить себя на месте моего отца -- вырванным из стада и убитым. Кайнз обратился к Джессике: -- Как вы думаете, удастся подобный план? -- Я не ментат, -- ответила Джессика. -- Но вы -- Бене Гессерит. Она посмотрела на него испытующе: -- У этого плана есть и сильные, и слабые стороны... как у любого плана на начальной стадии. В плане одинаково важны как представление, так и исполнение. -- "Закон -- наука ультиматума", -- процитировал Пол. -- Так написано на дверях тронного зала императора. Я предполагаю продемонстрировать ему закон. -- А я не уверен, что смог бы доверять тому человеку, который примет этот план, -- сказал Кайнз -- У жителей Арраки есть собственный план, который мы... -- С трона я мог бы создать этой планете рай одним мановением руки Вот плата, которую я вам предлагаю в обмен за вашу поддержку. Кайнз оцепенел от неожиданности. -- Мое расположение не продается, сир! Пол посмотрел на него, отмечая холодный взгляд, властное выражение лица Губы Пола тронула жесткая усмешка. -- Хорошо сказано! Приношу вам свои извинения. Кайнз встретился с ним глазами и сказал: -- Ни один из Харконненов еще не признавал своих ошибок. Вы не похожи на них. -- Возможно, это недостаток их воспитания Вы говорите, что не продаетесь, но я могу предложить вам почетную сделку, которая вас устроит За ваше расположение ко мне я предлагаю мое к вам расположение, полное и безоговорочное. Дружбу за дружбу! "Мой сын унаследовал искренность Атридесов, -- подумала Джессика. -- Его представления о чести наивны, но какая это удивительная сила!" Она видела, что слова Пола потрясли планетолога. -- Глупости!.. -- пробормотал Кайнз растроганным тоном. -- Вы всего лишь мальчик и... -- Я -- герцог, -- сказал Пол. -- Я -- Атридес! Ни один Атридес никогда не нарушал свое слово. Кайнз с усилием проглотил ком в горле. -- Под словами "полное расположение", -- счел нужным уточнить Пол, -- я имею в виду безусловную преданность: я отдам за вас свою жизнь. -- Сир! -- воскликнул Кайнз. Это слово вырвалось у него непроизвольно, и Джессика видела, что он обращается не к пятнадцатилетнему мальчику, а к мужчине, к человеку, превосходящему его по положению. На этот раз он употребил этот титул на полном серьезе. "Сейчас он отдал бы жизнь за Пола, -- подумала она. -- И как это Атридесам удастся так быстро и легко завоевывать сердца?" -- Я знаю, что вы именно это имели в виду, -- сказал Кайнз. -- Но все же Хар... Дверь за спиной Пола с шумом распахнулась. Он резко обернулся и увидел, что в коридоре идет бой. Оттуда слышались крики, звон стали, мелькали бледные лица. Сопровождаемый матерью. Пол кинулся к двери и увидел, что Айдахо прикрывает собой коридор. Сквозь защитную завесу мелькнули его налитые кровью глаза и клинки его противников, тщетно пытающихся пробить защитное поле. Оранжевый язык пламени станнера, отталкиваемый полем, дрожал в воздухе. И над всем этим царили удары молниеносного клинка Айдахо. В одну минуту Кайнз оказался рядом с Полом, и они изо всех сил навалились на дверь. Последний раз мелькнул перед взором Пола Айдахо, окруженный роем людей в харконненской форме. Он вздрагивал и метался, огромным усилием воли удерживая себя от падения, и в гуще его черных жестких волос красным пятном расползалась смерть. Дверь наконец закрылась, и Кайнз запер ее на болты. -- Я должен был это предугадать, -- сказал Кайнз. -- Кто-то обнаружил ваше убежище еще до того, как оно было закрыто, -- сказал Пол. Он увлек мать от двери. В ее глазах застыло отчаяние. -- Мне следовало бы заподозрить неладное, когда нам не принесли кофе, -- сокрушался Кайнз. -- Отсюда есть запасной выход, -- напомнил Пол. -- Воспользуемся им? -- Эта дверь продержится по крайней мере двадцать минут, если они не пустят в ход ласган, -- Кайнз тяжело перевел дух. -- Они побоятся сделать это, опасаясь, что здесь тоже есть защитное поле, -- сказал Пол. -- Это -- сардукары в форме Харконненов, -- прошептала Джессика. Теперь до их слуха доносились размеренные удары в дверь. Кайнз указал на шкафы в правой стене. -- Сюда! Он подошел к шкафу, открыл ящик и что-то проделал с рукояткой внутри него Стена шкафа отъехала в сторону, открыв черный зев туннеля. -- Эта дверь тоже сделана из пластали, -- сказал Кайнз. -- Вы хорошо подготовились, -- заметила Джессика. -- Мы жили под властью Харконненов восемьдесят лет, -- ответил Кайнз. Он вывел их в темноту и запер дверь. В наступившей темноте Джессика заметила на полу светящуюся стрелку. До них донесся голос Кайнза: -- Здесь мы разделимся Я вас прикрою Следуйте указаниям стрелок на полу. Они будут гаснуть по мере того, как вы их минуете Они выведут вас через лабиринт к другому выходу, где я спрятал топтер. Сегодня вечером над пустыней поднимется буря Единственный ваш шанс -- бежать под ее прикрытием, нырнуть в ее край и нестись вместе с ней. Мои люди не раз проделывали это на украденных топтерах. Если вы будете держаться в верхней части бури, вы выдержите. -- А как же вы? -- спросил Пол. -- Я попытаюсь бежать другим путем. Я еще имперский планетолог, если меня схватят, то я могу сказать, что был вашим пленником. "Бежать, как трус! -- возмущался в душе Пол. -- Но как еще выжить, чтобы отомстить за отца?" Он обернулся и посмотрел на дверь Джессика, уловив его движение, сказала. -- Дункан мертв. Пол Ты же видел -- его рана смертельна. Мы ничего не можем сделать для него. -- Я отплачу им за этот день сполна! -- воскликнул Пол. -- Этого не будет, сир, если вы сейчас не поспешите, -- сказал Кайнз. Пол почувствовал его руку на своем плече. -- Где мы встретимся, Кайнз? -- Я пошлю Свободных на поиски, они найдут вас Дорога бури известна. А теперь вперед! И пусть Великая Мать даст вам скорость и удачу! Они услышали его осторожные удаляющиеся шаги. Джессика взяла Пола за руку и мягко увлекла за собой. -- Нам нельзя разделяться, -- сказала она. -- Ты права... Он последовал за ней вдоль первой стрелы. Как только они коснулись ее ногой, она потемнела, а впереди замаячила другая Они прошли по ней, увидели, как она исчезает и впереди появляется еще одна Теперь они бежали. "Планы внутри планов, и вновь планы -- уже внутри вторых планов, -- подумала Джессика -- Стали ли мы сейчас частью еще одного плана?" Стрелы вели их за повороты, едва заметные в темноте. Иногда проход становился отлогим, иногда круто шел вверх Наконец они поднялись по ступенькам, завернули за угол и увидели блестящую стену с черной ручкой в ее центре Пол нажал на ручку, и стена отошла. Они увидели ярко освещенную пещеру, посредине которой стоял орнитоптер Над воздушным судном нависала серая стена с квадратным отверстием в ней. -- Куда направился Кайнз? -- спросила Джессика. -- Он сделал то, что сделал бы любой обезьяний вожак на его месте он разделил нас на две группы Теперь никто не может узнать наше местонахождение, даже если Кайнза поймают он и сам этого не знает. Пол повел ее к кораблю, отметив, как взметнулась пыль под их ногами. -- Здесь очень давно никто не ходил, -- сказал он. -- Кайнз, по-видимому, уверен в том, что Свободные смогут найти нас. -- Я тоже. Пол подошел к левой дверце орнитоптера, открыл ее и положил сумку на сиденье. -- Этот корабль тщательно замаскирован, -- сказал он. Инструментальная панель скрывает дистанционное управление дверью и светом. Восемьдесят лет под властью Харконненов научили их осторожности. Джессика прислонилась к корпусу судна, с трудом переводя дыхание. -- Харконнены будут держать под контролем все воздушное пространство, -- сказала она. -- Они не дураки. Прислушавшись к своему чувству ориентации, она сказала: -- Буря, которую мы ищем, в той стороне. Пол кивнул, борясь с внезапно охватившим его желанием сесть и не двигаться. Он понимал причину своего состояния, но от этого ему было не легче. Этой ночью он узнал еще об одном звене в глубинах неизведанного. Он знал об окружающей их зоне времени, но понятия "здесь" и "теперь" были покрыты мраком неизвестности Это было похоже на то, как если бы он видел себя со стороны спускающимся в долину и исчезающим из виду. Многочисленные тропы, ведущие в долину, могли вывести Пола Атридеса в поле зрения, но многие могли и не вывести. -- Чем дольше мы будем медлить, тем лучше они смогут подготовиться, -- сказала Джессика. -- Садись и пристегивайся -- Он последовал за ней, все еще борясь с мыслью, что это -- слепая область даже для того, кто владеет даром предвидения Он вдруг осознал, что все более и более полагается на свой этот дар, и эта вера ослабляет его обычную готовность к неожиданностям. Новое открытие явилось для него настоящим ударом. "Если полагаешься на свои глаза, то все остальные чувства ослабевают" -- такова была аксиома Бене Гессерит Сейчас он применил ее к себе, обещая никогда больше не попадать в эту ловушку если только он выживет. Пол пристегнул защитные ремни, увидел, что его мать готова, и занялся орнитоптером Его крылья были вытянуты на всю длину, тонкие металлические переплетения натянуты до предела Он нажал на реактор и проследил за тем, как крылья уменьшаются для стремительного взлета, которому научил его Гурни Хэллек Включатель зажигания сработал легко. Циферблаты на приборной доске ожили, едва заработал реактор. -- Готова? -- спросил он. -- Да. Он коснулся переключателя света, и все погрузилось в темноту. Его рука казалась тенью на фоне светящихся приборов, когда он выключал систему управления дверью. Над их головами послышался шум: каскад песка со свистом рассек воздух Пол закрыл дверцу, чувствуя тяжесть внезапно возросшего давления. В проеме над их головами открывался вид на черный прямоугольник неба с вправленными в него тусклыми звездами. В лунном свете едва угадывался гребень хребта на заднем плане и зыбкие пески. Пол отжал светящуюся рукоятку последовательности действий, врезанную в панель. Крылья резко дернулись -- вверх и вниз, -- вырвав топтер из его гнезда. Реактивные двигатели заработали на полную мощность, в то время как крылья сложились для подъема. Джессика незаметно приложила руку к приборной доске и почувствовала уверенные движения сына. Она была испугана и вместе с тем оживлена. Теперь вся надежда на знания Пола, на быстроту его реакции. Пол прибавил мощность реактора Топтер накренился, их вдавило в сиденья, и темный квадрат неба сделался ближе. Он удлинил крылья. Еще один взмах крыльев, и вот они уже летят над скалами, серебристо-морозными в лунном свете Пыльный красноватый серп луны показался справа от них, очерчивая своим светом волнистый хвост бури Руки Пола плясали над приборами, крылья топтера разрезали плотный воздух. Судно вошло в крутой вираж, и на них навалилась сила тяжести. -- За нами огни реактивных самолетов, -- сказала Джессика. -- Я вижу. Он потянул на себя рукоять мощности. Топтер вздрогнул, как испуганное животное, и рванулся к юго-западу, в зону шторма. Впереди, невдалеке от них. Пол видел разбросанные тут и там тени, говорящие о том, что кончается линия скал и начинаются уходящие вниз впадины. Сами дюны казались маленькими рядом со своими тенями. А над горизонтом карабкалась к звездам плоская, точно стена, громада шторма. Что-то вдруг встряхнуло топтер. -- Снаряды! -- крикнула Джессика -- Они используют какой-то вид метательного оружия? -- Она увидела, как на лице Пола промелькнуло свирепое выражение. -- Похоже, они не рискуют пользоваться ласганами. -- У нас нет полей! -- А они об этом знают? Топтер снова задрожал Пол посмотрел назад. -- Кажется, только один из них может тягаться с нами в скорости. Он переключил внимание на направление полета, видя, что стена бури становится все выше и выше В ней таилась скрытая угроза. -- Метательные орудия, снаряды, ракеты -- все это древнее оборудование мы дадим Свободным, -- прошептал Пол. -- Шторм, -- сказала Джессика. -- Не лучше ли нам повернуть назад? -- А как насчет корабля за нашей спиной? -- Он замедляет ход. Пол убрал крылья, круто повернул машину влево, в обманчиво-медленное течение бури, и почувствовал, как на его тело наваливается неимоверная тяжесть. Они как будто скользнули в медленное кружение пыли, облако которой становилось все тяжелей и тяжелей до тех пор, пока не поглотило пустыню и луну. Судно превратилось в длинную, горизонтальную, почти бесшумную тень, освещенную лишь зеленоватым светом приборного щита. Джессика припомнила все, что знала о подобных штормах: они разрезают металл, как масло, вытравливают плоть до костей, а потом разрешают и кости. Она чувствовала, как воздух пополам с песком бьется о судно. Их швыряло, как щепку, и Пол из последних сил сражался с приборами Она видела, как он навалился на рычаг мощности, и почувствовала, как топтер, точно норовистый конь, встал на дыбы. Металл дрожал и стонал. -- Песок! -- прокричала Джессика. В свете приборного щитка она увидела, что Пол кивнул ей в ответ: -- На такой высоте песка немного. Она почувствовала, что они глубже нырнули в водоворот бури. Пол выпустил крылья на всю их длину, как бы для парения, и Джессика услышала, как они затрещали под напором ветра Он не отрывал взгляда от приборного щита и, помня наказ планетолога, старался вывести машину как можно выше. Рев мотора немного стих, и топтер начал скользить влево Пол сосредоточился на описываемой судном кривой, стараясь вывести его на первоначальный уровень. Джессика почувствовала ужас при мысли о том, что они застыли на месте, что двигатель судна на пределе. Коричневый поток, смутно видимый за окнами, грохот и свист давали представление о бушующей вокруг них силе. "Скорость ветра -- семь-восемь километров в минуту", -- подумала она. Страх овладевал ею все больше и больше. "Я не должна бояться, -- сказала она про себя, торжественно выговаривая слова формулы Бене Гессерит -- Страх убивает разум!" Долгие годы учения брали свое -- к ней вернулось спокойствие. -- На хвосте у нас враг, -- сказал Пол. -- Мы не можем опуститься, и я не думаю, что нам удастся подняться над бурей. Мы вынуждены лететь вместе с ней. Спокойствие снова покинуло Джессику. Услышав, как лязгнули ее зубы, она стиснула их изо всей силы. Потом она услышала голос Пола, тихий и серьезный, произносящий слова молитвы: -- Страх убивает разум. Страх -- это малая смерть, несущая забвение Я смотрю в лицо моему страху, я дам ему овладеть мною и пройти сквозь меня. И когда он пройдет сквозь меня, я обернусь и посмотрю на тропу страха. Там, где прошел страх, не остается ничего. Там, где прошел страх, остаюсь только я. x x x Скажите мне, что вы презираете, и я скажу вам, кто вы. Принцесса Ирулэн. Наставления Муаддиба. -- Они мертвы, барон, -- сказал Иакин Нефуд, капитан охраны. -- И женщина, и ребенок погибли, это не вызывает сомнений. Барон -- Владимир Харконнен -- сидел на суспензорной кровати в своих личных апартаментах. Они находились в космическом фрегате. Снаружи корабль напоминал гигантское яйцо, но здесь, внутри, грубый металл был скрыт за драпировками, набивными материями и редкими произведениями искусства. -- Это ясно каждому, -- повторил капитан, -- они мертвы. Барон приподнял с кровати свое грузное тело и сосредоточил внимание на эбонитовой статуэтке, изображающей нагнувшегося мальчика, которая стояла в нише напротив Сон отлетел. Он подложил себе под шею мягкую подушку со скрытым в ней суспензором и в свете единственного глоуглоба посмотрел на двери, возле которых, не пускаемый дальше пента-полем, стоял капитан. -- Их смерть очевидна, барон, -- снова проговорил Нефуд. Барон заметил в глазах капитана слезы, вызванные семутой. Не приходилось сомневаться в том, что, когда ему донесли о побеге, человек этот находился в состоянии глубокого наркотического опьянения и освободился от него, приняв большую дозу антидота, после чего поспешил сюда. -- У меня есть полный отчет, -- сказал Нефуд. "Дадим ему немного попотеть, -- подумал барон. -- Инструменты управления государством всегда должны быть остро отточены и готовы к употреблению. Власть держится на страхе". -- Ты видел их тела? -- загремел голос барона. Нефуд колебался. -- Ну! -- Мой господин... Их видели, когда они нырнули в шторм. Ветер дул со скоростью восемьсот километров в час... Из такого шторма ничто не может выйти живым, мой господин! Ничто! Один из наших кораблей, преследовавший их, погиб. Барон пристально смотрел на Нефуда, отмечая подергивание мускулов у рта и судорожные движения его кадыка. -- Ты видел их тела? -- Мой господин... -- Ты зачем сюда явился? Греметь своими доспехами? -- взревел барон. -- Уверять меня в том, что еще не доказано? И ты думаешь, я похвалю тебя за твою глупость? Дам тебе еще одно повышение? Лицо Нефуда сделалось землистым. "Вы только посмотрите на этого цыпленка, -- подумал барон. -- И вот такими олухами я окружен! Если бы я рассыпал перед таким песок и сказал, что это зерно, он начал бы его клевать". -- Значит, вас вывел на них этот человек -- Айдахо? -- спросил барон. -- Да, мой господин! -- с поспешной угодливостью подтвердил капитан. -- Они пытались спрятаться среди Свободных? -- Да. -- Есть ли у тебя еще какие-нибудь сообщения? -- В дело замешан имперский планетолог Кайнз, мой господин. Айдахо присоединился к Кайнзу при таинственных обстоятельствах, я бы сказал даже, при подозрительных обстоятельствах. -- Каких именно? -- Они... э... вместе прилетели к тому месту в пустыне, где прятались мальчик и его мать. В ходе погони произошел ласганный взрыв... -- Каковы наши потери? -- Я... э... Точно еще не известно, мой господин. "Он лжет, -- подумал барон. -- Должно быть, велики". -- Этот имперский лакей, этот Кайнз, -- сказал барон, -- он что же, ведет двойную игру? -- Готов поручиться своей репутацией, что это так, мой господин! "Его репутация!" -- Его надо убрать, -- сказал барон. -- Но мой господин, Кайнз -- имперский планетолог, на службе Его ели... -- Тогда представь все как несчастный случай. -- Мой господин, в налете на гнездо Свободных участвовали и сардукары. Сейчас Кайнз находится у них под арестом. -- Забери его у них. Скажи, что я хочу лично с ним поговорить. -- А если они воспротивятся? -- Этого не будет, если ты возьмешься за дело, как надо. Кадык Нефуда задвигался: -- Да, мой господин. -- Этот человек помогал моим врагам! -- рявкнул барон. -- Он должен умереть! Нефуд переминался с ноги на ногу. -- Что еще? -- Мой господин, в заключении у сардукаров находятся еще два человека, которые могут вас заинтересовать. Сардукары захватили мастера по убийствам, который служил у герцога Лето. -- Хавата? Зуфира Хавата? Я не могу в это поверить! -- Я видел его своими глазами, мой господин. Говорят, что его захватили с помощью станнера, в пустыне, где он не мог использовать свое защитное поле. Он не получил серьезных ранений. Если бы мы смогли прибрать его к рукам, он был бы нам полезен. -- Это -- ментат, -- проворчал барон. -- От такой добычи не отказываются. Он что-нибудь говорил? Что он сказал о своем поражении? Знает ли он о... впрочем, едва ли. -- Он сказал достаточно, чтобы можно было понять, что он считает леди Джессику предательницей. Барон оглянулся назад, подумал и сказал: -- Ты уверен, что именно леди Джессику? -- Он сказал об этом в моем присутствии. -- Тогда пусть он думает, что она жива. -- Но, мой господин... -- Молчи! Я хочу, чтобы с Хаватом хорошо обращались Он не должен знать, что настоящим предателем был доктор Уйе. Пусть думает, что Уйе умер, защищая своего герцога. В некотором смысле это так и есть Надо укреплять в нем подозрения насчет леди Джессики. -- Мой господин, я не... -- Контролировать и направлять разум ментата можно лишь посредством информации, Нефуд. Ложная информация -- ложный результат. -- Да, мой господин, но... -- Хават голоден? Испытывает жажду? -- Мой господин, Хават все еще в руках сардукаров! -- Да, да, конечно. Но сардукары так же заинтересованы в получении информации от Хавата, как и я. Я обратил внимание на одно качество наших союзников: они не слишком искушены... в политике. Я уверен, что их намеренно лишили этого качества так было выгодно императору Напомни им о моем умении вытягивать сведения из строптивых пленников. У Нефуда был несчастный вид. -- Да, мой господин. -- Скажешь командиру сардукаров, что я хочу допросить их обоих -- Хавата и Кайнза, устроить им очную ставку, стравить их. Думаю, он это поймет. -- Да, мой господин. -- И как только они окажутся в наших руках... -- барон сделал выразительный жест. -- Мой господин, сардукары захотят присутствовать при допросе. -- Я уверен, что мы сможем найти веские возражения. -- Понимаю, мой господин. И когда Кайнз попадет в катастрофу? -- В катастрофу попадут они оба -- и Кайнз, и Хават. Но настоящей она будет только для Кайнза -- Хават мне нужен. Ты все понял? Нефуд кивнул. Барону казалось, что он хочет что-то спросить, но тот промолчал. -- Хавату принести питье, обращаться почтительно. Ты проследишь за тем, чтобы в его воду постоянно добавляли противоядие -- впредь до моего особого распоряжения. -- Противоядие, да... -- Нефуд ошалело кивнул. -- Но... -- Не будь идиотом, Нефуд. Герцог отправил на тот свет моего лучшего ментата. Мне нужна замена. -- Хават? -- Хават. -- Но... -- Ты хочешь сказать, что Хават предан Атридесам? Верно. Но мы его уговорим. Атридесов нет в живых, он не предаст Атридесов. Его совесть будет чиста. Во всем виновата ведьма Бене Гессерит. У него был плохой хозяин, слишком поддававшийся эмоциям. Ментаты же превыше всего ставят способность к трезвому расчету. Мы уговорим Зуфира Хавата. -- Да, мой господин! Уговорим. -- У Хавата, к сожалению, был хозяин, ресурсы которого были ничтожны. Он не мог поднять ментата до величественных вершин мышления, на которые ментат имеет право. Хават увидит в этом долю правды: герцог не смог ему помешать потому, что самые опытные шпионы снабдили ментата необходимой информацией. -- Барон посмотрел на Нефуда. -- Не будем себя обманывать, Нефуд, правда -- мощное оружие. Мы знаем, каким образом мы смогли восторжествовать над Атридесами. И Хават тоже знает. Мы сделали это с помощью богатства. -- С помощью богатства. Да, мой господин! -- Вот увидишь, мы уговорим Хавата, -- повторил барон. -- Мы выкрадем его у сардукаров. И в запасе у нас будет... отказ от противоядия: принятый яд ведь изъять нельзя. И Хават ни о чем не должен подозревать. Противоядие не выдаст себя под снупером. Хават может изучать свою пищу самым пристальным образом, но следов яда не обнаружит. Глаза Нефуда зажглись пониманием. -- Отсутствие чего-либо, -- наставительно проговорил барон, -- может быть таким же непроницаемым, как и присутствие. Отсутствие воздуха, а? Отсутствие воды, отсутствие всего, без чего нельзя обойтись. -- Барон посмотрел на капитана в упор. -- Ты понимаешь меня, Нефуд? Нефуд проглотил слюну: -- Да, мой господин. -- Тогда займись делом: найди командира сардукаров и начинай действовать. -- Немедленно, мой господин! -- Нефуд поклонился и поспешил прочь. "Хават в моих руках! -- подумал барон. -- Сардукары отдадут мне его Если они и заподозрят меня в чем-либо, то только в намерении уничтожить ментата, а я не стану их разубеждать. Дураки! Один из самых замечательных ментатов в истории! Ментата, обученного убивать, они швыряют как ненужную поломанную пружину!" Барон нажал кнопку, вызывая старшего племянника Раббана. "И все Атридесы мертвы! -- улыбнулся он. -- Конечно же глупый капитан охраны был прав. Тот, кто попал на Арраки в полосу песчаной бури, уцелеть не может -- ни орнитоптер, ни те, кто в нем находится. Женщина и мальчик мертвы. Взятки в нужных местах, немыслимые расходы на переброску военных сил, хитроумные отчеты, состряпанные только для того, чтобы о них узнал император, тщательно продуманные планы -- все это, наконец, слилось в единое целое и привело к нужному результату. Власть и страх! Страх и власть!" Барон смотрел в будущее. Придет день, и Харконнен станет императором. Не он сам, и не его прямой потомок, но Харконнен! Не Раббан, которого он сейчас вызвал, но младший брат Раббана -- юный Фейд-Раус. В мальчике была проницательность, которая так понравилась барону, и... жестокость. "Чудесный мальчик, -- думал барон. -- Через год ему исполнится семнадцать и можно будет видеть, явится ли он тем звеном, которое должно завоевать трон для Харконненов". -- Мой господин, барон... В дверях спальни стоял коренастый, толстый человек с крупными чертами лица. Близко посаженные глаза и округлые плечи выдавали Харконнена. Его полнота еще не была обрюзгшей, но было очевидно, что недалек тот день, когда ему придется воспользоваться портативным суспензором, чтобы легче было поддерживать свой вес. "Основательный ум, -- подумал барон. -- Мой племянничек, конечно, не ментат, не Питер де Вриз, но, возможно, нечто более ценное для моих целей. Если я дам ему свободу в их выполнении, то он все сметет на своем пути. О, как его будут здесь ненавидеть!" -- Дорогой мой Раббан, -- сказал барон. Он убрал защитное поле у двери, но намеренно оставил собственное, работающее на полную мощность, зная, что его свечение будет видно под глоуглобом над его кроватью. -- Вы меня звали? -- Раббан шагнул в комнату, метнул взгляд на отталкиваемый защитным полем воздух, поискал суспензорный стул и не нашел его. "Проклятый старик намеренно убрал все стулья, чтобы заставить посетителей стоять", -- подумал он. -- Встань поближе, чтобы я мог тебя хорошо видеть, -- сказал барон. Раббан сделал несколько шагов вперед. -- Атридесы мертвы, -- сказал барон. -- Последние из них умерли. Вот почему я вызвал тебя. Планета снова твоя. Раббан поморгал глазами: -- Но я думал, что вы собираетесь позволить Питеру де Вризу... -- Питер тоже мертв. -- Питер? -- Питер. Барон снова включил защитное поле у двери, сделав его непроницаемым для любого вида энергии. -- В конце концов вы устали от него? -- спросил Раббан. В изолированной от энергии комнате голос Раббана звучал плоско и невыразительно. -- Я кое-что скажу тебе, раз уж ты сам начал, -- пробасил барон. -- Ты хочешь представить дело так, словно я отмахнулся от Питера, как от пустяка. -- Он щелкнул толстыми пальцами. -- Вот так, да? Я не настолько глуп, племянничек Если ты еще раз позволишь себе глупые намеки, То пеняй на себя. В глазах Раббана мелькнул страх Ему было известно, как далеко могут простираться действия барона против семьи Дело редко доходило до насильственной смерти, если только выгода от этого не была достаточно велика. Но наказания были весьма жестокими. -- Простите меня, мой господин, -- с показным смирением сказал Раббан, опуская глаза вниз, чтобы скрыть злость. -- Ты искренен со мною, Раббан? Раббан продолжал смотреть в пол. -- Я никогда не уничтожаю человека опрометчиво, -- сказал барон. -- И тебе не советую Делай это только ради неведомой другим цели и знай свою цель! На этом пути ты можешь составить себе целое состояние. Гнев снова заговорил в Раббане. -- Но ведь вы уничтожили Уйе! Я видел, как вчера ночью уносили его труп. Раббан посмотрел на своего дядю, сам испугавшись собственной смелости. Но барон улыбался. -- С опасным оружием я обращаюсь очень осторожно, -- сказал он. -- Уйе был предателем Я склонил его к клятвопреступлению, этого доктора из колледжа Сак! Слышишь, малыш? Оружие такого рода ужасно, когда оно начнет действовать Я уничтожил его не случайно. -- Знает ли император, что вы склонили Сак-доктора к клятвопреступлению? "Вот хитрец, -- подумал барон. -- Может быть, я недооценивал своего племянника?" -- Император еще не знает, -- ответил он -- Его сардукары конечно же сообщат ему об этом, но раньше, чем это случится, он получит по каналам СНОАМ мой собственный отчет. Я объясню, что благодаря счастливой случайности я обнаружил доктора без диплома. Доктора-самозванца, понимаешь? Поскольку каждый знает, что с Сак Скул спорить нельзя, подобное объяснение будет принято. -- Понятно, -- протянул Раббан. Барон подумал: "Я искренне надеюсь, что ты понимаешь, насколько жизненно важно оставить все это в тайне". Внезапно барон удивился сам себе. Зачем я это сделал? Зачем я посвятил в это своего племянника, этого кретина, племянника, который должен оставаться лишь орудием в моих руках? Барон разозлился на себя: ему казалось, что он сам себя предал. -- Это должно оставаться в тайне, -- сказал Раббан. -- Я понимаю. Барон вздохнул. -- На этот раз я дам тебе другие инструкции насчет Арраки, племянник Прошлый раз, когда ты правил здесь, я тебя строго настрого ограничивал. На этот раз я поставлю только одно условие. -- Какое, мой господин? -- Размеры годового дохода. -- Годового дохода? -- Представляешь ли ты, Раббан, сколько мы потратили на переброску войск и подавление Атридесов? Знал ли ты когда-нибудь, как дороги лицензии Союза на переброску военной силы? -- Очень дороги? -- Очень! Барон ткнул в сторону Раббана толстым пальцем. -- Ты должен выжимать из Арраки все до последней капли. Но даже и тогда нам потребуется более шестидесяти лет, чтобы покрыть расходы. Раббан открыл рот и снова его закрыл. -- Дороги! -- фыркнул барон. -- Проклятый Союз, монополизировавший Космическое пространство, наверняка разорил бы нас, если бы я давным-давно не начал беспокоиться об этой статье расходов. Тебе следовало бы знать, Раббан, какие убытки мы понесли Мы заплатили даже за перевозку сардукаров. И уже не в первый раз барон подумал: придет ли когда-нибудь конец власти Союза? Они коварны -- они ставят заказчика в такие условия, что он не может возражать и платит, платит! А когда речь заходит о военных авантюрах, их требования переходят всякие границы. "Цена риска", -- объяснял вкрадчивый агент Союза За каждого агента, которого вы вводите в систему банка Союза, они вводят двоих в вашу систему. Невыносимо! -- Значит, годовой доход... -- тупо сказал Раббан. Барон сжал пальцы в кулак. -- Твоя задача выжимать и выжимать! -- И пока я выжимаю, я могу делать все, что захочу? -- Все. -- Артиллерия, которую вы привезли -- сказал Раббан -- Могу ли я... -- Я вывезу ее. -- Но... -- Такие игрушки тебе не понадобятся, они теперь бесполезны, и нам нужен металл. Они не могут действовать против поля, Раббан Было ясно, что люди герцога будут прятаться в пещерах и среди скал. Где же еще прятаться на этой мерзкой планете? Наши пушки могли их там достать Это был расчет на неожиданность. -- Свободные защитными полями не пользуются. -- Если хочешь, можешь оставить себе несколько ласганов. -- Спасибо, мой господин. Так вы говорите, что у меня развязаны руки? -- Да, пока ты будешь выжимать. Раббан зловеще улыбнулся. -- Я все понял, мой господин! -- Ничего ты не понял, -- проворчал барон -- Давай с самого начала поставим все на свои места Ты должен понимать и помнить одно -- как выполнять мои приказы. Приходило когда-нибудь тебе в голову, племянник, что на этой планете живут по крайней мере пять миллионов человек? -- Разве мой господин забыл, что я был здесь раньше наместником? И да простит меня мой господин, его цифры, возможно, чересчур занижены. Трудно подсчитать население, рассыпанное там и здесь, по котловинам и низинам. А когда считаешь Свободных... -- Свободные не стоят того, чтобы их считать! -- Простите меня, мой господин, но сардукары думают иначе. Барон с сомнением взглянул на племянника: -- Ты что-нибудь знаешь? -- Когда я прилетел сюда вчера вечером, моего господина еще здесь не было. Я... вошел в свободный контакт с некоторыми из офицеров. Они говорят, что где-то на юге группа Свободных напала на сардукаров и уничтожила их. -- Уничтожила сардукаров? -- Да, мой господин. -- Этого не может быть! Раббан лишь пожал плечами. -- Чтобы Свободные одержали победу над сардукарами! -- негодующе фыркнул барон. -- Я повторяю то, что слышал. Говорят, что эти Свободные захватили в плен грозного Зуфира Хавата. Барон понимающе улыбнулся. -- Я верю этому сообщению. Вы не знаете, какую проблему здесь представляют Свободные. -- Возможно. Но те, кого видели твои лейтенанты, не были Свободными. Это были люди Атридеса, обученные Хаватом и переодетые в форму Свободных. Это единственно возможный ответ. Раббан снова передернул плечами. -- Но сардукары считают, что это действительно были Свободные. Сардукары уже разрабатывают план уничтожения всех Свободных. -- Это хорошо! -- Но... -- Это займет сардукаров А Хават скоро будет у нас, я это чувствую! О, какой это будет день! Сардукары будут зря рыскать по пустыне, а главный приз будет у нас. -- Мой господин... -- Раббан нахмурился -- Я и раньше чувствовал, что мы недооцениваем Свободных, как количественно, так и качественно... -- Не думай о них, мой мальчик. Они -- чернь. Нас больше интересует население малых и больших городов, деревень. Там живет множество народа, не так ли? -- Так, мой господин. -- Они беспокоят меня, Раббан. -- Беспокоят вас? -- О... девяносто процентов из них не доставляет никаких хлопот. Но остальные Малые дома, самолюбивые люди, которые могут затеять опасные игры. Если один из них удерет с Арраки, захватив донесение о том, что произошло, я буду не доволен. Ты знаешь Раббан, как выражается мое неудовольствие. Раббан сглотнул слюну. -- Ты должен немедленно взять заложников из каждого Малого дома. Все, кто живет вне Арраки, должны думать, что воина здесь велась только между домами, понятно? Сардукары не принимали в ней участия. Герцогу было предложено изгнание, но он умер в результате несчастного случая раньше, чем успел согласиться. Вот такая версия. И любые слухи насчет пребывания здесь сардукаров должны решительно пресекаться. -- Как того желает император? -- Как того желает император. -- А как быть с контрабандистами? -- Контрабандисты не в счет. Их терпят, но никто им не верит. Во всяком случае, тебе придется кое-кого подмазать и принять другие меры, на которые, я знаю, ты мастер. -- Да, мой господин. -- Итак, запомни две вещи: годовой доход и кулак, не знающий милосердия. Никакой жалости! Думай об этом сброде так, как он того заслуживает: рабы, завидующие своим хозяевам и ожидающие возможности, чтобы восстать. -- Нужно ли истреблять всю планету? -- Истреблять? -- лицо барона выразило изумление -- Кто говорит об истреблении? -- Я понял так, что вы собираетесь перевозить сюда новое племя и... -- Я сказал "выжимать", племянник, а не "истреблять"! Не стоит зря растрачивать людские резервы, нужно лишь направить их в русло подчинения. Ты должен быть плотоядным животным, мой мальчик, -- он улыбнулся, и его лицо приняло почти детское выражение. -- Плотоядные животные никогда не останавливаются, они не знают милосердия. Милосердие -- это химера. Оно смолкает, когда желудок урчит от голода, когда горло вопиет от жажды Ты должен быть всегда голоден, всегда испытывать жажду! -- Барон нежно погладил свой живот. -- Как я сам. -- Понимаю, мой господин -- Раббан отвел глаза в сторону. -- Теперь все ясно, племянник? -- Кроме одного, мой господин, как быть с планетологом Кайнзом. -- Ах, да, Кайнз. -- Он человек императора. Он может приезжать и уезжать, когда захочет; он близок к Свободным и женат на Свободной. -- До наступления завтрашней ночи Кайнз будет мертв. -- Убийство слуги императора -- опасное дело, дядя. -- А почему ты думаешь, что я буду действовать сгоряча? -- спросил барон. Он говорил тихо и, казалось, с трудом сдерживался -- Кроме того, тебе нечего бояться, что Кайнз покинет Арраки Ты забываешь, что он не может существовать без спайса Такие люди ни за что не пойдут на риск лишиться наркотика. -- Вы правы, -- согласился Раббан. Они молча переглянулись. -- Кстати, одной из первых твоих забот будет мой собственный запас спайса, -- сказал барон. -- После этого безумного налета людей герцога осталась лишь ничтожная часть того, что мы хранили для продажи. Раббан кивнул, и лицо барона прояснилось. -- Итак, завтра утром ты соберешь все, что осталось от местного самоуправления, и скажешь им: "Наш великий падишах-император повелел мне владеть этой планетой и положить конец всем распрям!" -- Я понимаю, мой господин. -- На сей раз я в этом не сомневаюсь. Завтра мы все обсудим в деталях, а теперь дай мне продолжить свои сон. Барон убрал защитное поле у двери и проводил глазами племянника. "Ума палата, -- подумал барон -- Он думает только мускулами. Когда он за них возьмется, кровь будет хлюпать под ногами. Потом, когда я пришлю Фейд-Рауса снять бремя с их плеч, они сочтут его спасителем и воспрянут духом. Возлюбленный Фейд-Раус, спасший их от зверя! Фейд-Раус станет человеком, за которым идут, за которого умирают. К тому времени мальчик узнает, как надо угнетать без риска для себя". x x x В возрасте пятнадцати лет он уже познал тишину. Принцесса Ирулэн. История детства Муаддиба. По мере того как Пол сражался с бурей, он осознавал, что четко рассортировывает сплоченные в шторме силы природы и мгновенно рассчитывает их, используя свои большие, чем у ментата, способности. Он чувствовал фронты, лавины, пыль, вихри и завихрения. Внутренняя часть кабины походила на нагретый ящик, освещенный зеленоватым светом приборов. Коричневая завеса пыли за ней казалась беспросветной. "Я должен отыскать нужный вихрь", -- подумал он. Он уже давно чувствовал, что сила ветра уменьшается, но их трясло все сильнее. Вихрь налетел так внезапно, что судно затрепетало. Пол был готов к этому: не впадая в панику, он бросил топтер влево. Джессика увидела этот маневр и уцепилась за спинку сиденья. Вихрь развернул их, крутя и опрокидывая. Он поднял топтер, как гейзер щепу, проглотил его и изрыгнул крылатую пушинку внутри громоздкого песчаного клубка, освещенного месяцем. Пол посмотрел вниз, увидел столб горячего воздуха, извергнувшего их, столб шторма, становившегося все уже и уже, точно река, исчезающая в песках пустыни. Вот он превратился в серую полоску в свете луны, и она уходит вниз и делается все уже, все тоньше, в то время как топтер взмывает вверх. -- Мы выбрались, -- прошептала Джессика, не веря себе. Пол бросал из стороны в сторону судно, вырывая его из облака рыли до тех пор, пока не увидел звездное небо. -- Мы ушли от них, -- сказал он. Джессика ощутила, как колотится у нее сердце. Заставив себя успокоиться, она посмотрела на исчезающий внизу смерч. Чувство времени говорило ей, что они пробыли внутри этой первобытной бушующей стихии четыре часа, но часть ее разума считала, что полет продолжался целую жизнь. Она почувствовала себя родившейся заново. "Это было как Молитва, -- от страха подумала она. -- Мы смотрели стихии в лицо и не сопротивлялись ей. Шторм прошел сквозь нас и вокруг нас, а мы остались" -- Мне не нравится, как шумят крылья, -- сказал Пол. -- Должно быть, там поломка. Его руки дрожали от напряжения. Но как бы там ни было, теперь опасность была позади и он мог вздохнуть с облегчением. Они выбрались из шторма, но дар предвидения не вернулся к нему. Вола занимал вопрос: что же лежит в основе этого периодически возникающего и исчезающего знания. Он догадывался, что дело отчасти было в спайсовой пище на Арраки, но вместе с тем могли иметь значение и его собственные деяния. Он знал, что слова могли обладать собственной магической силой, снимающей страх. "Я не буду бояться..." Как бы то ни было -- он был жив, несмотря на усилия злобствующих "Сил, и чувствовал себя балансирующим на краю самопознания, что не могло бы произойти без магии самовнушения. Слова из Оранжевой Католической Библии зазвучали в его мозгу: "Каких же чувств мы все лишены, е