и Польши, откровенно клали полученные деньги в свои карманы, отрабатывая их скандалами в кнессете и призывами к арабскому населению о гражданском неповиновении. Но это было не самое главное. Руководящая верхушка партии в лице ее генсека Вильнера имела связи в правительстве и в мировой финансовой системе, выполняя в отсутствии прерванных в 1967 году дипломатических отношений роль просоветского лобби, принимая участие в алмазном бизнесе и организовывая регулярные поездки советской номенклатуры в знаменитые израильские центры раковой профилактики. За отдельную плату, конечно. Так можно было идти по списку стран мира, удивляясь, восхищаясь, негодуя по поводу глобальной финансовой деятельности КПСС и одной ее исключительной особенностью: все шло из страны. Создавалось впечатление, что КПСС давно приватизировала Советский Союз и поставила перед собой цель, помимо собственного обогащения, всячески укреплять мировую капиталистическую систему. И как всякая преступная организация, партия большевиков настолько продумала собственную безопасность, что не подступиться к ней было ни с какой стороны. И гибель Кулакова с Машеровым была лучшим тому подтверждением. Андропов все это прекрасно понимал. Не понимал он только одного: почему никто из партийных бонз не видит (и не желает видеть), что фундамент величественного партийного здания проседает и разваливается, грозя обрушить все здание, похоронив под его обломками и саму партию, и ее утопические идеи, вылившиеся на практике в создание преступного синдиката убийц, воров и спекулянтов. Может быть, уже где-то задумано, чтобы здание рухнуло? Но где? После гибели Кулакова Андропов понял, что времени у него уже нет. Или он быстро предпримет какие-то неожиданные шаги, или погибнет. По его приказу стали тайно формироваться боевые группы КГБ особого назначения, якобы для антитеррористической деятельности. Группы получили наименования "Альфа", "Гамма" и "Дельта". Каждая состояла примерно из трехсот великолепно обученных и не рассуждающих головорезов, способных выполнять любой приказ. Кроме того, удалось уговорить Брежнева передать в подчинение КГБ парочку воздушно-десантных и одну танковую дивизию, армия вынесла это оскорбление молча. Отношения армии и КГБ всегда сознательно строились на взаимной ненависти. Армия хорошо помнила 1938 год, когда чекистами были уничтожены почти все армейские командные кадры, включая трех маршалов. Чекисты же, со своей стороны, хорошо помнили 1954 год, когда армия взяла реванш, с удовольствием перестреляв всю верхушку МГБ, и раздавив танками всех, пытавшихся оказать сопротивление. Однако, ныне армия была в очень плохой форме. Ее верхушка разлагалась в неуемной роскоши, что особенно поощрялось министром обороны Устиновым - человеком штатским, неумело носившим маршальский мундир, но получившим хорошую закалку еще в сталинской номенклатуре. На этот пост его выдвинул сам Брежнев, который, став маршалом, начал ко всем прочим маршалам относиться с недоверием, а потому и решил поставить во главе вооруженных сил штатского партийного номенклатурщика, плохо разбирающегося в военных вопросах, но зато лично преданного. Пока армейская верхушка с удовольствием разлагалась на номенклатурном Олимпе, армейские низы разлагались не менее стремительно, но по-своему. Огромный сталинский ГУЛАГ давно уже выплеснул уголовную этику и уголовный язык на все советское общество. Даже академики сбивались на "феню", не замечая этого. И первой жертвой, естественно, стала армия, где процветали и культивировались обычаи самых диких уголовных зон, заменив собой и боевые традиции, и воинскую дисциплину. Солдаты с удовольствием издевались друг над другом и с дикой жестокостью друг друга убивали. Офицеры пьянствовали, подавая таким своим образом жизни страшный пример подчиненным. Они издевались над солдатами, в свою очередь служа объектом издевательств со стороны своих начальников. Процветало кумовство, а воровство и взяточничество достигало размеров, немыслимых в гражданской жизни. Со всем этим еще можно было смириться, если бы в армии не вызревали весьма опасные настроения, вылившиеся в целую серию чрезвычайных происшествий, казалось бы, невозможных в вооруженных силах ядерной сверхдержавы. Военный летчик старший лейтенант Беленко угнал новейший истребитель в Японию и попросил политического убежища в Соединенных Штатах. Замполит эскадренного миноносца "Сторожевой", арестовав командира, поднял на корабле мятеж и сделал попытку уйти в Швецию. Корабль был перехвачен в море, остановлен ударами авиации, взят на абордаж пограничными катерами. Все офицеры пошли под суд, а герой - замполит, капитан 3-го ранга Саблин расстрелян. Группа офицеров-танкистов приняла решение во время очередного парада на Красной площади бросить свои танки на Мавзолей и начать всенародное восстание. Их удалось арестовать в самый последний момент. В тот день танки по Красной площади не шли. И таких случаев было не перечесть, так что Брежнев и его окружение не мешали Андропову создавать параллельные вооруженные силы под флагом КГБ. Главное же обоснование, которое представит Андропов в оправдание своих действий, было весьма серьезным и не имело прямого отношения к разложению армии. На очередном заседании Политбюро шеф КГБ представил целый пакет документов, неопровержимо свидетельствующих о резком росте сепаратизма в союзных республиках. Причем этот сепаратизм умело и последовательно насаждался сверху из Центральных Комитетов республиканских компартий. Причина была простой. Республиканская номенклатура не желала более платить дань в Москве, мечтая о полной самостоятельности и безотчетности перед кем бы то ни было. Если их вовремя не одернуть, Союз будет тем или иным способом развален. Откровенный страх засветился в слезящихся глазах кремлевских старцев. Они с надеждой смотрели на Андропова, ожидая, что он предложит для их спасения. А Андропов продолжал своим ровным и невыразительным голосом перечислять беды страны. Полный развал сельского хозяйства. Если бы не поставки американского и канадского зерна, в СССР давно бы пришлось снова вводить карточную систему на продовольствие. Брежнев неожиданно открыл глаза и, с трудом двигая полупарализованной челюстью, изрек: "Когда же, наконец, у нас в Политбюро появится настоящий специалист по сельскому хозяйству, а не интриган-политикан?". Намек был на покойного Кулакова. Андропов немедленно заверил генерального секретаря, что такого человека он уже нашел и готов немедленно представить его товарищам - членам Политбюро. Старцы удивленно переглянулись и вопросительно уставились на шефа тайной полиции. Кого он имеет в виду? Андропов назвал Горбачева. В глазах старцев засветилась симпатия. Фамилия Горбачева ассоциировалась у всех с приятными и полезными неделями наслаждения в элитарных здравницах Ставрополья. Все помнили обходительность, предупредительность, застенчивость и даже некоторую робость тамошнего Первого секретаря. И его исключительную молодость. Каждому из них он годился в сыновья. Он не опасен. Его можно брать в Москву. Пусть поднимает сельское хозяйство, раз специалист. (Многие не без основания считают, что секретарствуй Горбачев в любом другом месте, скажем, в Воронежском обкоме, Андропову никогда бы не удалось так быстро и просто перетащить его в Москву. Трудно сказать, но если бы Андропов захотел, то перетащил. Весь вопрос в том: захотел бы?). Вечером 19 сентября 1978 года поезд специального назначения, в котором следовал в Баку Генеральный секретарь ЦК КПСС и Председатель Президиума Верховного Совета СССР товарищ Брежнев, сделал неожиданную остановку на железнодорожной станции Минеральные воды. На оцепленный сотрудниками КГБ перрон курортного городка вышел, опираясь на руку начальника своей личной охраны генерала Жарова, сам Леонид Ильич Брежнев, сопровождаемый своим помощником, Константином Черненко. Их встречали Андропов и Горбачев. Это была историческая встреча. На маленькой северокавказской железнодорожной станции сошлись четыре человека, которым суждено было в дальнейшем сменять друг друга на посту главы партии и государства, а одному из них судьба предначертала уничтожить и КПСС, и огромную сверхдержаву, именуемую Союзом Советских Социалистических Республик. Среди трех совершенно очевидных посредственностей появился гений политической интриги, которых история не знала со времен средневековья. В течение нескольких минут вопрос о переводе Горбачева в Москву был решен. Пожимая руку молодому ставропольскому секретарю, Брежнев прошамкал: "Сельское хозяйство - это очень важно. Ты специалист. Спаси страну". "Я спасу страну", - ответил Горбачев, почтительно склоняя голову перед партийным властелином. Кровавое пятно на лысеющем лбу Горбачева резануло по глазам Генерального секретаря. Но оно было красным, а это было хорошим предзнаменованием... Брежнев ехал в Баку, чтобы убедиться на деле, как андроповские люди наводят порядок в национальных республиках, с корнем выкорчевывая коррупцию и все мысли о сепаратизме. (Пройдет совсем немного времени, и "человек Андропова", Гейдар Алиев, встречавший Брежнева в Баку попытается даже отколоть от Азербайджана и объявить суверенной Нахичеванскую область. Все устали от дани). Андропов надеялся, что после визита в Баку Брежнев даст ему "карт-бланш" на проведение по кавказскому образцу подобных же операций в Средней Азии с последующим ударом оттуда по Украине, где непотопляемым сатрапом сидел ставленник Брежнева - Щербицкий. Всем своим нутром, отточенным в партийных интригах и на многолетнем поприще, Андропов чувствовал, что его час приближается. И чтобы ускорить этот час, необходимо было тряхануть огромную империю, вывести ее из спячки и, воспользовавшись дряхлостью партийного руководства, взять все бразды правления в свои руки. Для этого требовалась та самая чрезвычайная обстановка, на которую надеялся Андропов с самого начала пребывания на посту шефа КГБ, еще когда давал рекомендации на ввод войск в Чехословакию. Струсившие чехи сорвали его план. Теперь ему предоставлялась новая возможность. После свержения шаха в Иране, когда к власти пришли исламские фундаменталисты, весь средневосточный регион оказался дестабилизированным. Волны исламского фундаментализма, стремительно распространяясь, накатывались на советские среднеазиатские республики, побуждая тамошнее партийное руководство, по уши погрязшее в воровстве, все более и более думать о разрыве с Москвой и о присоединении к миру ислама. В республиках умело подогревались националистические и антирусские настроения. Пока без всякого антикоммунизма. Этот потрясенный и разобщенный регион сам напрашивался на советское вмешательство. Главный стабилизирующий фактор региона - богатый и сильный в военном отношении и еще более сильный своим союзом с США - Иран перестал существовать в крови и хаосе исламской революции. США были объявлены главным врагом ислама, американское посольство в Тегеране разгромлено, но, вместе с тем, была разгромлена и местная компартия, а ее лидеры публично повешены. Начинались волнения и в Афганистане. Искус был огромным. Короткий удар через Афганистан по Ирану и Пакистану мгновенно выводил СССР к незамерзающим водам Индийского океана и к мировым запасам нефти. Короткая, победоносная военная операция дала бы помимо всех других выгод, возможность навести порядок в стране, прервать губящую страну политику разрядки и разных там "хельсинских процессов", уничтожить инакомыслие, прекратить тлетворное влияние запада, укрепить производственную и бытовую дисциплину, сплотить партию и снова вывести ее на боевой курс под собственным руководством. Для осуществления этого плана Андропов не видел лучшего места, чем Афганистан. 27 апреля 1978 года в Афганистане произошел коммунистический переворот, который люди Андропова готовили в течение нескольких лет. Демократическое правительство Мухамеда Дауда было свергнуто одной из коммунистических фракций под названием "Демократическая Народная Партия Афганистана", и президентом стал прямой агент Москвы Тараки. Немедленно последовала массированная экономическая и финансовая помощь из СССР. В Афганистан хлынули тысячи советских "советников". Коммунистическое правительство Тараки, действуя по методике "единственно верного учения", сразу же приступило к расстрелам, сносу мечетей и массовой экспроприации. Ответом было всенародное восстание. Только идиот мог бросить подобный вызов мусульманской стране. Восстание расширялось, и скорое падение коммунистического режима становилось предрешенным. Запад никак не реагировал. Там затаили дыхание, чтобы не вспугнуть Москву. Естественно, тут же началась грызня в коммунистической верхушке Кабула. 14 сентября 1979 года премьер-министр нового режима Амин пристрелил президента Тараки и объявил президентом самого себя. Тараки был убит в тот момент, когда готовился подписать призыв к Советскому Союзу прислать на помощь войска для усмирения восставшего народа. Амин был против, пытаясь убедить Москву, что ввод войск в Афганистан был бы огромной ошибкой, которая даст только гибельные последствия, и что с восстанием он справится сам. Восстания в Афганистане - дело привычное. Недаром еще исконный король Абдулла говаривал: "Афганистан - это улей, где много пчел, а меду нет". Москва просто не понимает обстановку. Подобное настроение Амина срывало все планы Андропова. В Москве на заседании Политбюро Андропов предъявил документы, свидетельствующие о том, что Амин, давнишний агент ЦРУ. Он не зовет СССР на помощь, потому что намерен позвать на помощь американцев. Обученная и перевооруженная американцами афганская армия тут же начнет провокации на наших границах, опираясь при этом на американские ракетные базы и аэродромы, которые мгновенно возникнут на афганской земле. Последствия даже трудно себе представить. Присутствовавший на совещании министр иностранных мел СССР Громыко подтвердил, что и по линии его Министерства существуют данные, что Амин готовит призыв к американцам о помощи (жена Громыко вляпалась на контрабанде бриллиантов, и перечить в чем-либо Андропову Громыко не мог). По сообщению советского резидента в Кабуле, Амин якобы даже сказал: "Хвала Аллаху, скоро сюда придут американцы и наведут порядок у нас!" Это восклицание советской разведке удалось даже записать на пленку. Все это была чистейшая ложь. Резидент в Кабуле слал сообщение за сообщением, пытаясь предотвратить ввод советских войск. В руки советской резидентуры попали материалы, доказывающие, что и Тараки, и вся его партия были марионетками, деятельность которых была направлена на прямое вовлечение СССР в крупный региональный конфликт. За это Тараки получил 40 миллионов долларов, которыми должен был поделиться со своими сообщниками, но, естественно, не сделал этого, а потому и погиб. Хафизулла Амин - единственный в этой банде национально настроенный деятель. Он более всего боится прямого столкновения СССР и США на земле Афганистана. Этим документам никто не придал значения, хотя они докладывались Андропову. Андропов никогда не был в Америке, даже инкогнито, а Брежнев бывал, и не просто так, а со всеми церемониями официального визита. Ему там понравилось. Он первый ввел моду держать за стеклянными створками дорогой финской "стенки" бутылки с яркими американскими наклейками и пирамидки из блоков (или пачек) американских сигарет. Эта мода стремительно разошлась по номенклатуре (образ жизни вождя - образ жизни эпохи), от нее попала в торговую аристократию и далее ко всем, кто мог себе это позволить. Поэтому, услышав слова "придут американцы и наведут порядок", генсек устало вздохнул. А затем обратился к маршалу Устинову с вопросом: "За какой срок армия гарантирует наведение порядка в Афганистане?" Устинов, видимо, перепутав Афганистан с Чехословакией, твердо пообещал, что через две недели порядок будет полный. "Ну, от силы через - месяц, - добавил Андропов, - и мы вернем войска домой". Хотя не собирался этого делать никогда. "А как же с разрядкой? - спросил Черненко. - Они заморозят нам кредиты, Леонид Ильич!" Брежнев взглянул на Громыко. Тот улыбнулся своей застенчивой, грустной улыбкой: "Какая же это разрядка, Леонид Ильич, если они планируют шантажировать нас своими ракетами с территории суверенного Афганистана?" Брежнев сидел с закрытыми глазами. На его пиджаке тускло поблескивали пять золотых звезд Героя. Не открывая глаз, генсек сказал: "Чтобы обязательно было обращение к нам с призывом о военной помощи. Все". Подскочившие телохранители подняли генсека с кресла и увели в соседнее помещение. Пора было делать уколы, на которых и держался властелин шестой части суши. Но Амин был неумолим. Он ничего и слышать не хотел о вводе какой-либо иностранной армии на территорию своей страны, а уж тем более призывать вторжение. 2 декабря 1979 года в Кабул вылетел личный представитель Андропова, генерал-лейтенант КГБ Папутин. Его задачей было уговорить Амина. Если бы это не удалось, Папутин должен был организовать похищение Амина и его доставку в Москву. Тут с ним говорить было бы проще. Амин стоял твердо. Он не допустит вторжения. 22 декабря группа каких-то молодчиков в чалмах и халатах напала на дом, где жили сотрудники многочисленных советских миссий и представительств. Убив десятка два граждан СССР, экстремисты отрезали им головы и пронесли их на пиках по улицам Кабула. Полиция открыла огонь. Бросив головы на землю, убийцы скрылись. Полицейские заметили, что у большинства чалма повязана неправильно. 23 декабря Амину была передана нота, что "Советское правительство вынуждено взять под охрану своих граждан, поскольку афганская сторона с этой задачей не справляется, о чем свидетельствует кровавый инцидент 22 декабря". Пока Амин обдумывал ответ, вторжение началось. Оно явно было спланировано по чехословацкому образцу. 24 декабря на аэродром Баграм в 50 километрах к северу от Кабула высадились части 105-й Гвардейской воздушно-десантной дивизии. Одновременно советские "советники" нейтрализовали афганские части, организовав парковый пень в танковых подразделениях, блокировав связь и задержав на банкете все высшее руководство афганской армии. Боевые машины десантников с ходу ворвались в Кабул, беря под контроль стратегические пункты столицы. Специальное подразделение КГБ ("Дельта") окружило дворец Даруломан южнее Кабула, где находился президент Амин. Пока "Дельта" окружала президентский дворец, генерал Папутин все еще пытался уговорить Амина официально обратиться к СССР за военной помощью или подать в отставку, уступив свой пост прямому ставленнику Андропова - Бабраку Кармалю, находившемуся в Чехословакии. Видя, что его дворец окружен, Амин пристрелил Папутина [По другой версии, Папутин застрелился сам, поскольку не смог выполнить приказа о захвате Амина, и знал, что его ждет.] и, собрав телохранителей, принял неравный бой с ворвавшимися во дворец парашютистами. Труп Амина был обнаружен в одном из коридоров дворца. План сорвался. Амин погиб, но не поддался на андроповскую провокацию. Это уже был скандал, который так никогда и не удалось замазать. Советские войска вторглись на территорию суверенного государства, убили президента и оккупировали страну. Мир ахнул. Запоздалые призывы Кармаля уже никого не могли обмануть. Но отступать уже было некуда. Через Кушку и другие пограничные пункты в Афганистан вступили 357-я и 66-я моторизованные стрелковые дивизии. Они заняли города Герат и Фарах на западе страны. В то же время 360-я и 201-я дивизии, наступая на Термез, форсировали Аму-Дарью и захватили стратегический туннель Саланг. Советский Союз в течение десяти лет строил в Афганистане шоссе, которому дали название "Дружба". Не прошло и месяца после завершения работ, как на шоссе уже появились советские танки. Но сценарий сразу же стал резко отличаться от чехословацкого. Народное восстание приняло невиданные доселе формы. За оружие взялись даже женщины и дети. В Афганистан срочно были переброшены еще четыре дивизии. Численность оккупационных войск достигала 150 тысяч человек. Советский Союз вляпался в самую длительную и в самую тяжелую по последствиям военную авантюру, которая, в итоге, явилась одной из основных причин его собственной гибели. В Вашингтоне царило ликование. Ловушка сработала. Американские и европейские еженедельники вышли в красочных обложках с изображением лохматого, озверевшего медведя с окровавленными клыками и горящими глазами идущего по растерзанным трупам, но угодившего лапой в смертельный капкан. На капкане была надпись "Афганистан". Но и это было еще не все. Для обеспечения афганской авантюры было решено на всякий случай нейтрализовать и Иран, так как от него можно было ожидать в данной обстановке любых неожиданностей. Потеряв США в качестве союзника, ослабленный революционной ломкой вековых структур, Иран был намечен следующей после Афганистана жертвой. А пока необходимо было отвлечь внимание вождей исламской революции от Афганистана. В Москву был срочно вызван президент Ирака Саддам Хусейн - "прогрессивный лидер социалистической ориентации". Ему прямо заявили, что настал момент, когда он может решить все старые пограничные споры с Ираном самым простым способом - путем военного захвата спорных территорий. Оружием, топливом и всем прочим, необходимым для ведения войны, Советский Союз пообещал снабжать Багдад столько, сколько понадобится и в любых количествах. Хусейн согласился, но потребовал за каждый год войны переводить на его личный счет в Швейцарском банке 500 миллионов долларов с учетом инфляции. Дорого? Дороже будет, когда Иран ударит по Афганистану и поднимет газават в Средней Азии. И иракские войска вторглись в Иран, начав страшную, кровопролитную восьмилетнюю войну, очень напоминающую по количеству жертв и тактическим приемам первую мировую. Два смертельных врага Израиля сцепились между собой на глазах изумленного мира. "Такого подарка, - заявил премьер-министр Израиля Бегин, - Господь не посылал нам со времен "манны небесной". А уж мы постараемся, чтобы эта война никогда не кончилась". И отдал приказ израильским ВВС на всякий случай разбомбить ядерный реактор под Багдадом, что и было сделано. Ругая на чем свет стоит, сионизм, Хусейн послал свои самолеты бомбить Тегеран. Иранская тяжелая артиллерия обстреливала Басру - жемчужину Персидского залива, откуда в свои плавания уходил еще Синдбад-Мореход. Под гром этой канонады Израиль вторгся в Ливан, уничтожив всю военную инфраструктуру Организации Освобождения Палестины, включая склады с огромным количеством советского оружия, на создание которой (ООП) Советский Союз вбухал за последние десять лет полтора миллиарда долларов. А похоронки и цинковые гробы уже шли из Афганистана в СССР, обгоняя эшелоны с раненными и искалеченными. Армия, в который уже раз, оказалась не готовой к ведению боевых действий. Под сенью мегатонных ядерных боеголовок, на которые уповали московские стратеги, армия, как и вся страна, стремительно отстала от мировых стандартов. Связь было ненадежной, обмундирование и снаряжение - никуда не годными. О полевых установках для переливания крови или о флягах-холодильниках никто вообще не слышал. Не было приличного боевого вертолета, способного действовать в высокогорных условиях. Продовольствие было низкокачественным. В частях вспыхнула эпидемия гепатита. Никто не мог разобраться в итальянских, американских и израильских минах, которые десятками тысяч ставили партизаны на каждом шагу. Молодые парни с оторванными ногами заполнили советские госпитали. Оказалось, что никто не в состоянии обеспечить их не только инвалидными колясками, но даже и простыми протезами. "Агония коммунизма, - констатировала "Нью-Йорк Таймс" все происходящее. - Нынешние лидеры Кремля делают все, чтобы погубить свою собственную империю. Какую же цель они при этом преследуют?" Так на кого же работал Юрий Владимирович Андропов? Если бы он был агентом ЦРУ, Интеллидженс Сервис или Моссад или всех западных спецслужб, вместе взятых, то вряд ли бы он смог сделать для Запада больше, чем сделал. Конечно, он не был американским агентом, завербованным еще в годы войны, как не был английским агентом его предшественник Берия. Но ныне совершенно очевидно, что Андропова, прекрасно его изучив, западные спецслужбы великолепно использовали "втемную". Имеется уже огромное количество материалов, показывающих, как кропотливо трудилась американская разведка, готовя нам ловушку в Афганистане. В КГБ были переданы горы дезинформации. Прекрасно использовались противоречия, раздирающие разные управления КГБ, а также и тот факт, что основные силы КГБ были брошены на традиционную борьбу против собственного народа. Такие условия всегда считались идеальными для деятельности иностранных разведок, особенно в таких государствах, как СССР, чье общее отставание от цивилизованного мира сильнее всего выразилось в исключительно низкой разведывательной культуре. Впрочем, это особая тема. Если американцам было непонятно, какие цели преследует Андропов, то для самого Андропова они были совершенно ясными. Боевые машины десанта еще выкатывались из огромных люков военно-транспортных самолетов на аэродроме Баграм, когда целая бригада оперативников вломилась в квартиру академика Андрея Сахарова и, не предъявляя никаких ордеров или постановлений, схватила отца русской водородной бомбы, запихала в автомобиль и доставила в закрытый для иностранцев город Горький. Как выяснилось позднее, главным образом, из-за того, чтобы он не смог прокомментировать вторжение в Афганистан. В тот же вечер пронзительно взвыли глушилки, забивая западные радиостанции, вещающие на русском языке. По стране прокатилась волна арестов, таинственных покушений, поджогов и убийств. Жертвами были совершенно невинные люди: разные непризнанные поэты, художники и музыканты авангардного направления, которых Андропов считал наиболее опасными для существующего режима. Суды и трибуналы, трудясь в поте лица, стали выносить стандартные приговоры "семь лет тюрьмы и пять лет ссылки за антисоветскую агитацию; за хранение и распространение антисоветской литературы; за иную деятельность, направленную на ослабление советского строя...". Причиной могло быть все, что угодно; написанные в стол стихи, американский журнал, книга Солженицына, портрет Сахарова... Великое дело очищения нации от скверны началось! В этой тщательно созданной обстановке Андропов, наконец, почувствовал свою силу. Почувствовала ее и вся страна: от студента, печатающего по ночам с негативов произведения Солженицына или Авторханова, до влиятельного номенклатурщика из ЦК, принимающего взятки из Узбекистана. Одним махом арестовываются все темные личности из окружения Галины Брежневой. На их показаниях раскручивается огромное дело по контрабанде бриллиантами, рубинами и изумрудами. Показания арестованных представляют дочь Генерального секретаря как организатора преступления, а ее мужа - генерала-полковника Чурбанова, - как активного участника преступной банды и крупнейшего взяточника. От Чурбанова, занимающего пост заместителя министра внутренних дел, ведет прямой след к министру внутренних дел генералу армии Щелокову и главному партийному идеологу Суслову. А за ними уже маячит силуэт самого Генерального секретаря. Операция проводилась с такой стремительностью, что никто поначалу не успел среагировать. Заместитель Андропова, брежневский свояк, генерал армии Цвигун, опомнившись от шока, начал прилагать все усилия, чтобы сорвать следствие. Двое важных свидетелей исчезли, один из арестованных повесился в камере, следователь КГБ подполковник Ляхов был сброшен под поезд метро, его портфель похищен. Генерал Цвигун на то и был приставлен к Андропову, чтобы не допускать подобных безобразий... Но шутки кончились. 19 января 1982 года генерала армии Цвигуна находят на одной из служебных квартир с простреленной головой. Обыск на личной квартире Цвигуна, проведенный под предлогом изъятия секретных документов, ошеломил и видавших виды оперативников. В тайниках были обнаружены шесть трехлитровых банок с драгоценными камнями, бриллиантами оказались заполнены все полые части старой железной двуспальной кровати с массивными металлическими шарами. Золотые слитки общим весом 35 килограмм. Полтора миллиона долларов купюрами в 100 долларов и выше. "Советский народ понес тяжелую утрату, - писала "Правда" от 22 января 1982 года. - 19 января 1982 года, после продолжительной и серьезной болезни скончался генерал армии Семен Кузьмич Цвигун, член ЦК КПСС, Депутат Верховного Совета, Герой Социалистического Труда, первый заместитель председателя КГБ СССР. Более 40 лет товарищ Цвигун С. К. работал по обеспечению безопасности нашего отечества... В 1939 году он был послан партией на работу в органы государственной безопасности, и с тех пор вся его жизнь была связана с нелегкой работой чекиста... Память о Семене Кузьмиче Цвигуне навсегда останется в сердцах всего советского народа. Андропов, Горбачев, Устинов, Черненко, Алиев, Бугаев, Щелоков и др." Всем бросилось в глаза отсутствие под некрологом подписей Брежнева и Суслова. А также и то, что сразу за фамилией Андропова стоит подпись Горбачева. Стоит впереди Устинова, Черненко и Алиева. Цвигун - свояк Брежнева. Их жены - родные сестры. Вера Цвигун после обыска пыталась дозвониться до своей сестры - Виктории. Тщетно. Узнав о гибели Цвигуна, Суслов, потеряв голову от страха, приказал поднять по тревоге Таманскую и Кантемировскую дивизии и бросить их на Москву, не поставив при этом в известность ни Устинова, ни Огаркова. Поднятые по тревоге дивизии пытались получить подтверждение приказа в Генеральном Штабе. Там ничего не знали, названивая в ЦК. Там тоже ничего не знали. Пытались дозвониться Суслову в Кремль. Приемная отвечала, что товарищ Суслов у себя в кабинете и, видимо, работает, отключив телефон. Кабинет был заперт изнутри. Когда дверь вскрыли, то увидели, что главный идеолог партии лежит на полу без сознания. Прибывшие врачи быстро поставили диагноз: диабетический коллапс. У Суслова был хронический диабет, время от времени обострявшийся от кремлевских интриг. Евгений Чазов лично сделал Суслову укол. На следующий день Суслов умер, не приходя в сознание. Западные корреспонденты в Москве строили всевозможные версии происходящего, видя, как с каждым днем обостряется борьба за власть. События развивались стремительно, в духе самого захватывающего западного боевика. Недаром любимыми книгами Андропова, сносно знающего английский язык, были "День Шакала" Форсайта, "Парк Горького" Мартина Смита и "Большой террор" Роберта Конквиста, а любимой газетой - "Вашингтон пост". Корреспондент "Вашингтон пост" Боб Кайзер сообщал из Москвы: "ТАСС объявило вчера о смерти в возрасте 79 лет главного кремлевского идеолога, секретаря ЦК КПСС Михаила Суслова. Интересно отметить, что это вторая внезапная смерть в Кремле за последние несколько дней. 19 января также было объявлено о смерти свояка Брежнева - первого заместителя председателя КГБ генерала Семена Цвигуна. Иностранные корреспонденты в Москве связывают смерть Цвигуна с массовыми арестами лидеров так называемой "подпольной экономики" в Советском Союзе, которые повсеместно продолжаются в стране. Имеются сообщения, что близкие друзья дочери Брежнева Галины - работники и артисты цирка - арестованы, а сама Галина была подвергнута допросу. Сын Брежнева, Юрий, занимающий пост заместителя министра внешней торговли, уже несколько дней не появляется на работе. Предполагается, что брат и сестра были тесно связаны с деятельностью подпольной экономической мафии, и что генерал КГБ Цвигун пытался прикрыть их своей властью и авторитетом. В Москве циркулируют слухи, что после острого разговора на эту тему с Михаилом Сусловым, Цвигун покончил с собой. Его поведение вызвало гнев Суслова и самого Брежнева. Эти слухи косвенно подтверждаются тем фактом, что ни Брежнев, ни Суслов не подписались под некрологом Цвигуна, хотя покойный - член ЦК КПСС и близкий родственник Брежнева. Более того, тело Цвигуна, первого заместителя председателя КГБ и члена правительства, не было похоронено на официальном правительственном кладбище. Раскрыл ли Суслов все это дело или сам в нем участвовал - в любом случае он не мог прожить долго, как не живет долго любой, пытающийся делать резкие движения в коррумпированной трясине высшего советского руководства...". Рамки КГБ уже не устраивали Андропова. Номинально оставив "контору" на никому не известного генерала Федорчука, он перебирается в Секретариат ЦК КПСС на место покойного Суслова. В Политбюро переполох. Андропов вызывает к себе своих коллег Мазурова и Кириленко, показывает им материалы, касающиеся некоторых аспектов их многотрудной деятельности и предлагает подумать о дальнейшей жизни. Жаловаться уже некому. После скандала с дочерью, сыном и братом и гибели свояка Брежнев ни с кем не желает разговаривать. Здоровье его резко ухудшается. Мазуров послушно подает в отставку. Кириленко, не поняв серьезности момента, является на очередное заседание Политбюро. Охрана грубо его останавливает, отбирает пропуск в Кремль и передает приказ Андропова отправляться дачу и сидеть там до особого распоряжения. Андропов и Горбачев работают чуть ли не круглосуточно. Они пытаются снова провести в жизнь тот план, который был сорван с гибелью Кулакова и Машерова. Но теперь Андропов хозяин в Политбюро. В страхе затихла Старая площадь. Небывалое со времен смерти Сталина напряжение охватило все "Зазеркалье" - сказочную страну Номенклатурию. Ее вожди немощны и стары, и не в силах уже оказать сопротивление прорвавшемуся к вершинам власти "громиле из госбезопасности". Для страха были все основания. В Москву из Баку переводится Гейдар Алиев. Все помнят его беспощадные расстрелы в Азербайджане и чудовищные сроки заключения, которые он отваливал номенклатурщикам. Теперь отработанные в Азербайджане методы он будет применять во всесоюзном масштабе. Следующий удар, наконец, обрушивается на Медунова. Его вызывают в Москву якобы на совещание в ЦК. Андропов объявляет ему об освобождении с поста первого секретаря Краснодарского крайкома. В доме Медунова в Краснодаре проводится обыск под предлогом ремонта перед въездом туда нового партийного босса. Четыре контейнера конфискованных ценностей доставляют в Москву. Только личное вмешательство Брежнева спасает Медунова. Ему с трудом удается выхлопотать себе пост министра плодоовощной промышленности. Но он понимает, что карьера его погублена, а дни сочтены... В Москве неожиданно арестовывается министр рыбной промышленности Ишков и его заместитель Рыков. При обыске у каждого обнаружено более 6 миллионов рублей и более миллиона долларов. Идет прямая атака на номенклатуру. В ужасе "Зазеркалье" кидается к Брежневу. Ведь генсек еще жив! Разве не был он в течение 18 лет их благодетелем и гарантом? Что случилось?! Брежнев и сам не может понять, что происходит. Андропов с полной почтительностью чуть ли не еженедельно кладет на стол Генерального секретаря оперативные сводки весьма интересного для престарелого вождя содержания: "...В ходе операции были вскрыты многочисленные связи между дельцами "подпольной экономики" и членами семьи Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Брежнева Л. И. По самым скромным оценкам, члены семьи товарища Брежнева Л. И. только за последние три года получили в виде прямых взяток деньгами и подношений драгоценными камнями, мехами, предметами антиквариата и похищенными из музеев ценностями на общую сумму: Брежнева-Чурбанова и Галина Леонидовна - 3,1 миллиона рублей и 600 тысяч долларов, Брежнев Юрий Леонидович - 3,4 миллиона рублей и 450 тысяч долларов, Брежнев Яков Ильич - 1,4 миллиона рублей и 500 тысяч долларов, Цвигун Семен Кузьмич - 4,2 миллиона рублей и 1,5 миллиона долларов. Вышеназванные лица из семьи тов. Брежнева Л. И., втянутые в преступную деятельность, обеспечивали дельцам подпольной экономики протекцию различных министерств и должностных лиц для получения из государственных фондов сырья, оборудования и машин, а также способствовали проникновению преступных элементов на высокие партийные и государственные посты..." Прочтя подобные сводки, Брежнев долго молчал, а потом, как правило, спрашивал Андропова, когда же закончится война в Афганистане, длящаяся уже третий год без каких-либо видов на победу. Ведь Андропов обещал закончить эту войну в течение месяца. "Для этого нужно сначала навести порядок в стране", - отвечал Андропов. Хотя то, что приходилось Брежневу читать с подачи Андропова, отнимало у больного старика последние жизненные силы, то, что приходилось читать самому Андропову тоже, как говорится, жизни не прибавляло. А ведь Юрию Владимировичу было уже 68 лет. А то, что он читал, было еще страшнее, чем разоблачение заворовавшихся членов семьи вождя партии и государства. Разваливается Варшавский пакт. Польская "Солидарность" успела развратить все страны Восточного блока. После введения в Польше военного положения, когда к власти пришла "хунта" во главе с генералом Ярузельским, странные вещи стали твориться в армии. Маршалы, униженные Афганистаном, где армия сверхдержавы не может победить диких горцев, третий год истекая кровью, кажется, увидели спасение во введении по всем странам Варшавского пакта, включая и СССР, военного положения по образцу Польши. Материалы постоянно накапливаются, заставляя быть чрезвычайно осторожным. С армией шутки плохи, но и с ней не церемонятся. Железная хватка Особых отделов подчиненных Андропову, прослеживает каждое движение и мысли военачальников. При малейшем подозрении с ними не церемонятся. "Скоропостижно скончался" - и все. [О том, что армия готовила военный переворот во всем социалистическом лагере, существует немало свидетельств. Неизвестно, было бы это так уж плохо, поскольку, как показывает опыт других стран, нет пути от тоталитаризма к демократии, кроме как через временную автократию военной диктатуры. Заговор не удался, поскольку КГБ был на высоте. Это произошло сразу после смерти Андропова. Здесь не место приводить подробности. Ограничимся официальными сообщениями.] "2 декабря 1984 года в результате острой сердечной недостаточности скончался член Политбюро ЦК СЕПГ, министр национальной обороны ГДР генерал армии Гофман". "15 декабря. На 59-м году жизни в результате сердечной недостаточности скоропостижно скончался член ЦК ВСРП, министр обороны ВНР генерал армии Олах". "16 декабря. На 66-м году жизни в результате сердечной недостаточности скоропостижно скончался министр национальной обороны ЧССР, член ЦК КПЧ, генерал армии Дзур". "20 декабря скончался член Политбюро ЦК КПСС, министр обороны СССР, маршал Советского Союза Устинов". Что за мор напал на министров обороны? Интересно, не правда ли? Сейчас что-то забегали курьеры и порученцы маршала Устинова по Польше, ГДР, Венгрии и даже Монголии. Координируют действия дружественных армий на случай?.. Но есть и другие данные. Кредиты, которые Брежнев худо-бедно насобирал на западе под евреев-эмигрантов и диссидентов-предателей, прекратились. Хорошо, больше никого не выпустим, а кто пикнет - посадим. А если кого посадить нельзя, то вышлем и лишим гражданства. Весь мир ахнул, когда лишили советского гражданства великого музыканта, первую виолончель мира Мстислава Ростроповича и его жену - выдающуюся оперную певицу Галину Вишневскую. Сам президент США встречал их в аэропорту, сказав, что для Америки это великая честь - приобрести таких граждан. А в Советском Союзе незаменимых людей нет, как любил говаривать покойный Иосиф Виссарионович. А на Западе идет просто вакханалия, истерия антикоммунизма и антисоветизма. Компартии западной Европы придумали какой-то "еврокоммунизм", чтобы хоть как-то дистанцироваться от Москвы и ее преступлений. Забыли, наверное, кто их кормил 65 лет и продолжает кормить. А на какие деньги? Даже будучи председателем КГБ, Андропов так и не мог толком узнать, каков золотой запас страны и сколько золота добывается ежегодно. Шесть разных ведомств дали разные справки под грифом "совершенно секретно". Данные варьировались от 1 тысячи до 10 тысяч тонн. Никто не мог сказать толком, сколько его ежегодно тратится и куда. Сведения Госбанка и Внешэкономбанка были какими-то туманными, Международный отдел и Управление Делами ЦК ссылались на отсутствие сводных данных, финансовая комиссия Верховною Совета испуганно моргала глазами, а Министерство финансов, ссылаясь на собственные источники, заявило, что золотой запас страны составляет 2100 тонн. И не покраснело. Было ясно, что остальное можно было обнаружить только с помощью обысков. Не лучше обстояло дело и с драгоценными камнями. Заместитель председателя Совета министров Якутии Степан Платонов инициативно вышел на Андропова, желая доложить положение в алмазодобывающей промышленности, сводные цифры ежегодной добычи необработанных алмазов и их таинственного исчезновения. Платонов непосредственно курировал алмазодобывающую промышленность, и знал если не все, то много. Через два дня он был убит на охоте выстрелом в упор. Убийство взял на себя Первый секретарь Якутского горкома партии Соломов. Суд признал Соломова невменяемым и направил в "психушку", откуда тот вышел через два месяца и был направлен завотделом в Магаданский обком партии. КГБ провел свое расследование и выяснил, что Платонова застрелил ответственный работник ЦК КПСС, в честь которого местное партийное начальство и устроило охоту. Платонов, как попутно выяснилось, на эту охоту не собирался, но был вызван на нее приказом - первого секретаря обкома КПСС Якутии Чиряева. Ответственный работник ЦК КПСС преспокойно вернулся в Москву. Все, что мог сделать Андропов, это полностью сменить охрану ПНО "Якуталмаз" и назначить директором по режиму Генерала Васильева, которому доверял лично. 21 января 1981 года в служебном кабинете замполита управления спецмилиции по охране объектов алмазодобывающей промышленности генерал Васильев был убит в упор выстрелом пистолета Макарова. Стрелял сам замполит, полковник Целуйко. Целуйко уверял, что Васильев покончил с собой. В кабинете Васильева произвели обыск и изъяли секретные материалы о воровстве алмазов, приготовленные для отправки в Москву. Последовала еще вереница убийств, самоубийств, таинственных падений в лестничные проемы, но Андропов так и не узнал, куда уплывают алмазы. "Найдем на обысках", - подбадривал он своих подчиненных. Да что там алмазы! Куда-то налево уходили миллионы тонн нефти, и концов было не найти. Но уж совершенно точные цифры говорили о том, что производительность труда в стране продолжает стремительно падать, а рубль - обесцениваться. Неурожаи с каждым годом принимают все более угрожающий характер, но другу Горбачеву пока прощается все. У него нет времени курировать сельское хозяйство. Есть дела поважнее. Кремлевская интрига выходит на решающий этап. Необходимо устранить последнюю преграду, отделяющую Андропова от вершины власти - самого Брежнева. Андропов и Горбачев готовились собрать экстренное совещание Политбюро и поставить на повестку дня вопрос "О негативных последствиях для страны культа личности Брежнева". С докладом должен выступить сам Андропов. Горбачев должен поддержать его в прениях. На старого, больного генсека решено списать и Афганистан, и польскую "Солидарность", и ослабление позиции СССР на Ближнем Востоке, и развал коммунистического движения в мире, и либерализм во внутренней политике, "выразившийся в разрешении еврейской, армянской и немецкой эмиграции, ведущей к пробуждению националистических настроений в союзных республиках и тенденции к выходу из СССР", и коррупцию, а также и "ослабление идеологического воспитания трудящихся, почти полное уничтожение их веры в идеи коммунизма и поголовного критического отношения к существующему строю". Исходя из этого, Брежнева предлагалось отправить на пенсию со всеми почестями и резко повернуть страну на новый курс. Политбюро должно было утвердить следующий долгосрочный план государственной политики: "В области внешней политики: 1. Завершение войны в Афганистане полной и безусловной военной победой. 2. Полное и окончательное уничтожение польской "Солидарности". 3. Полное использование преимуществ, вытекающих из нерешительности западных стран противостоять активным действиям Советского Союза, что видно на примере Польши и Афганистана. Оказать максимальную военную поддержку народно-освободительному движению во всем мире, коммунистическим и антиимпериалистическим силам в странах Ближнего Востока, Латинской Америки и Африки. В течение ближайших двух лет после окончательной советизации Афганистана обеспечить контроль над всем регионом Среднего Востока, включая и контроль над нефтяными запасами Персидского залива. 4. Использовать все преимущества от возникающих трений между США и странами НАТО, провоцировать их раскол и добиться полной изоляции США в капиталистическом мире. Во внутренней политике: 1. Жесточайшее подавление диссидентского движения, религиозных сект и духовных общин. 2. Прекращение всех форм эмиграции. 3. Полный учет всего работоспособного населения и постоянное закрепление рабочих и служащих на их предприятиях, колхозах и совхозах. Это позволит резко улучшить экономическое положение и позволит гарантировать распределение продуктов питания через сеть промышленных распределителей исключительно для трудящегося населения. 4. Полное уничтожение "подпольной экономики" и других проявлений антисоветских и капиталистических настроений. Для этой цели провести серию показательных процессов со смертными приговорами и их публичным приведением в исполнение. 5. В связи с задачами новой внешней и внутренней политики предусмотреть увеличение численности советской армии путем увеличения периода срочной службы от 2 до 5 лет в сухопутных войсках и от 3 до 7 лет в военно-морском флоте...". Ознакомившись с этим проектом, Горбачев осторожно заметил Андропову, что для осуществления столь глобальных замыслов неплохо было бы получить у США хороший кредит. Иначе проект не осуществить. Денег нет. Андропов усмехнулся: "Деньги найдем. Главное - внезапность. И проведение всего намеченного в жизнь твердо последовательно и беспощадно". "Конечно, - согласился Горбачев, - главное - начать, и тогда процесс пойдет. Но проект надо доработать, показать экспертам. Словом, не торопиться. Мне кажется, что через нынешнее Политбюро его не провести", "Брежнев, - проговорил Андропов. - Конечно, это не для Брежнева". Решили подождать. Через неделю этот проект был опубликован в американской печати. Разразился скандал. Публикацию объявили гнусной фальсификацией ЦРУ, чтобы вызвать очередную волну антисоветской истерии. Проект был отпечатан на машинке в четырех экземплярах. Все четыре хранились у Андропова. Ознакомить с ним он успел четырех человек. Кто передал его на Запад? Знал бы Андропов, что его личный секретарь, который и печатал проект, является агентом французской разведки! Брежнев, еще живой Брежнев, вызвал Андропова и спросил, что это значит? Андропов ответил, что не может отвечать за все "утки" империалистической прессы. "Мне нельзя умирать, - неожиданно твердо сказал Брежнев. - Нельзя умирать, если кто-то после моей смерти будет претворять в жизнь такие безумные планы. Они погубят страну окончательно". Андропов промолчал. А Брежнев не только не умирал, но, напротив, почувствовал себя гораздо лучше. Настолько лучше, что задумал съездить в Ташкент к своему другу Рашидову. Старика пытались отговорить, но тот твердо решил ехать. Конечно, это была не просто прихоть, но зачем, так и осталось неизвестным. Шараф Рашидов встретил своего друга, защитника и благодетеля с великими почестями. Брежнев желал говорить с народом. В огромном цехе местного авиационного завода собрали митинг "актива". Оборудовали трибуну, на которую с помощью генерала Жарова с трудом забрался Генеральный секретарь ЦК КПСС. В тот момент, когда Брежнев начал свое выступление, по привычке медленно и невнятно читая заготовленную речь по бумажке, в цехе разорвало магистраль сжатого воздуха. Раздался громовой раскат, сменившийся пронзительным свистом. Это было принято за взрыв. "Актив" и охрана в панике заметались по цеху. Один из телохранителей силой сложил Брежнева на пол и лег на него, прикрывая генсека своим телом. Потрясение от случившегося и легкая травма от слишком резких действий телохранителя привели к очередному инсульту. В больницу Брежнева доставили уже в состоянии клинической смерти. Реанимационная бригада, и течение многих лет ни на шаг не отходившая от больного вождя, снова вернула Брежнева к жизни, но он не мог ни двигаться, ни говорить. Но умирать все не хотел. Снова стал поправляться и даже отстоял положенное на трибуне Мавзолея 7 ноября 1982 года. Через два дня кортеж главы партии и государства выехал из Броневицких ворот Кремля, направляясь в район подмосковного селения Жуковка, где находился комплекс правительственных дач. Впереди кортежа, как всегда, включив сирены и мигая световыми сигналами, мчались машины спецотряда ГАИ. За ними - черные машины с охраной и лимузин самого Брежнева. Далее, за двумя машинами охраны, следовала верная реанимационная бригада, которой Брежнев был обязан жизнью в течение всех последних шести лет. Кортеж еще мчался по городу, когда у машины реаниматоров лопнуло колесо. На большой скорости машину занесло, и она чуть не врезалась в какое-то здание. Инструкция предусматривала немедленную остановку всех машин кортежа, но этого почему-то не произошло. Не снижая скорости, вся вереница машин продолжала мчаться к выезду из Москвы. Неожиданно у Брежнева начался приступ головокружения и позывы к рвоте. Перед выездом он выпил стакан молока и съел диабетическую булочку. Черненко слышал, как генсек пожаловался на какой-то странный привкус молока. Но капризность Брежнева в еде была известна, и никто не обратил на это внимания. Брежневу становилось все хуже. Колонна остановилась. И тут выяснилось, что машины с реаниматорами нет. Оказывается, об аварии даже не сообщили по радиотелефону. Находящийся в машине генсека дежурный врач имел при себе только чемоданчик с неотложной помощью. Говорят, что он сделал все, что мог. На дачу Брежнева привезли уже мертвым. Новым Генеральным секретарем ЦК КПСС единогласно выбрали Андропова. По стране, как обычно, с быстротой света, пронесся анекдот о том, как эти выборы проходили: "Товарищи! Кто за избрание товарища Андропова Генеральным секретарем - может отойти от стены, опустить руки и повернуться к нам лицом!" Подобно Сталину, Андропов болезненно переносил разные анекдоты и слухи о себе. Народная молва приписывала ему убийство Кулакова и Машерова, само собой, и убийство Цвигуна, смерть Брежнева, покушение на Римского папу, убийство Маркова, покушение на Рейгана и многие другие злодейства. И хотя доказательств не было никаких, никто в этом ни минуты не сомневался. Но чтобы там ни было, он достиг своей цели. Впервые с 1917 года власть в стране захватил шеф тайной полиции. Этого смертельно боялся Ленин, постоянно косо поглядывая на своего друга Феликса, этого боялся и Сталин, считая за благо после определенного срока просто расстреливать шефов тайной полиции вместе с их аппаратом и женами, как случилось с Ягодой и Ежовым. О власти мечтал и незабвенный Лаврентий Павлович Берия, заплатив за свое тщеславие головой. Об этом осмеливался мечтать даже "железный Шурик" - Шелепин, но поскольку он попал под "номенклатурный" договор - не убивать друг друга, - не был расстрелян, а просто со скандалом выкинут на пенсию. Ибо, как говаривал легендарный министр госбезопасности Виктор Абакумов, арестованный по приказу Сталина и расстрелянный по приказу Хрущева, "государство вести - это вам не м... и трясти!" Тени расстрелянных предшественников собрались вокруг Андропова, вдохновляя и призывая к действию... Первым открытым указом Андропова был указ "О запрещении гражданам держать и разводить плотоядных пушных зверей". Указ касался нутрий и соболей (пушнина - это тоже золото партии), но был составлен таким образом, что было непонятно, распространяется ли он на кошек или нет. А по городам и весям огромной страны уже летели шифровки: "Провести аресты всех ранее профилактируемых КГБ лиц за... 1. Антисоветскую агитацию и пропаганду в письменной, устной и иной форме. 2. За хранение и распространение печатных издание антисоветского содержания, видеоматериалов, предметов наглядной агитации и иных, направленных на ослабление советского государственного и общественного строя. 3. За распространение клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй. 4. За религиозную пропаганду вне отведенных для этого специальных мест, обратив особое вниманию на баптистов, адвентистов и кришнаитов... 5. За валютные операции и контрабанду предметами антиквариата...". Работа закипела. Вооруженные патрули стали задерживать прохожих на улицах, врываться в бани и парикмахерские, оцеплять пивные точки, выясняя у граждан, почему они не на работе. Так укреплялась трудовая дисциплина. Все новые и новые дивизии бросались в огонь афганской войны. У афганских партизан, которые начинали войну со старыми английскими винтовками времен первой мировой, уже появилась тяжелая артиллерия, безоткатные пушки, крупнокалиберные пулеметы и, у всех поголовно, автоматы Калашникова. Все вооружение было советского производства. Такое количество оружия просто невозможно было захватить в боях. Его можно было только купить. Но у кого? Следы привели в посольство СССР в Кабуле. Первый секретарь посольства Раджебов, в прошлом министр юстиции Таджикистана, и второй секретарь Саидов, действуя в контакте с богатыми афганским купцами, получали от них золото в таком количестве, что на него можно было скупить вообще все вооружение действовавшей в Афганистане 40-й армии. Дело было поставлено на широкую ногу с привлечением многих работников тыла 40-й армии. Вооружение поступало прямо со складов. Наши солдаты тряслись над каждым патроном, поскольку патроны миллионами продавались противнику. В дело подключились и иностранные "спонсоры" партизан. Из Саудовской Аравии в адрес Саидова была послана посылка, содержащая 13 килограмм золота. Саудовские купцы привыкли действовать открыто. Посылка была случайно обнаружена таможней в аэропорту Шереметьево. Раджебов и Саидов были схвачены и расстреляны. Но дело их продолжало жить до самого конца афганской войны. Не менее интересная посылка пришла двум старикам в тихое украинское село от сына, служившего начальником заставы на границе с Афганистаном. Посылка было оценена в 15 рублей. Когда же ее вскрыли, то в ней оказалось 40 тысяч рублей. Расследование дало потрясающие результаты: все заставы получают взятки от контрабандистов рублях и валюте, беспрепятственно пропуская в обе стороны караваны верблюдов и колонны грузовиков, любезно подсвечивая прожекторами путь, если дело происходило ночью. Какие грузы везли грузовики, под тяжестью каких тюков сгибались верблюды? Арестованные пограничники не могли на это ответить. Не знали. Какие люди проходили с караванами туда и обратно, расплачиваясь долларами? Не знали. Но они же платили долларами. Неудобно было спрашивать. В Москве были схвачены руководители государственного Импортно-коммерческого управления - Павлов и Смеляков. Оба работали с размахом. При заключении контрактов с представителями иностранных фирм они брали взятки в размере 1% от стоимости каждого контракта. Иностранцы платили охотно и с удовольствием, поскольку за это могли беспрепятственно составлять контракты, максимально выгодные для себя и крайне невыгодные для СССР. За особую плату оба руководителя снабжали иностранцев лицензиями "Об ослабленном пограничном досмотре". Подобные лицензии полагались только для грузов, отправляемых и получаемых ЦК КПСС (в адрес этой организации ежедневно прибывали со всего мира контейнеры, набитые, главным образом, иностранным ширпотребом и отправлялись обратно, заполненные государственным достоянием. Пограничники и таможенники не имели права даже прикасаться к этим контейнерам). Оказалось, что подобные лицензии не так уж сложно приобрести за валюту у работников аппарата ЦК: одна лицензия - 1000 долларов. Смешно. Иностранцы покупали лицензии пачками и получали возможность ввозить и вывозить из СССР все, что хотели (включая своих провалившихся или отзываемых агентов). При обыске у Павлова был обнаружен миллион рублей и полмиллиона долларов, целый склад западного "шмотья" и аппаратуры, а также пачки драгоценных лицензий. У Смелякова было поскромнее - всего 300 тысяч долларов. Обоих расстреляли в назидание остальным. Андропов приказал отменить лицензии, и все их запасы уничтожить немедленно. ЦК загудел, как встревоженный улей. Управделами ЦК Павлов горячо доказывал Андропову, что менять лицензии нельзя. Их надо просто взять на более строгий учет. "Ни пограничники, ни таможенники не должны знать, что мы посылаем нашим западным товарищам и что получаем от них". Это была железная логика. Андропову ответить было нечего. Дело арестованного министра рыбной промышленности Ишкова и его заместителя Рыкова выявило целую преступную сеть, в которую оказались вовлеченными целые регионы страны с обкомами, горкомами и управлениями внутренних дел. С Дальнего Востока икру и ценные сорта рыбы разными путями доставляли в Ростов-на-Дону, где существовала под патронажем горкома и местной милиции огромная подпольная перевалочная база. Продукты шли за границу, миллионы долларов делились соответственно рангам преступников. Спецназ КГБ захватил управление МВД Ростова. Начались аресты среди работников торговли и горкома. Золото и валюта вывозились вагонами. В дело оказались замешанными работники Министерства речного флота. Оказалось, что суда речного флота, помимо доставки к местам назначения икры и дорогой рыбы, занимались и собственными прибыльными делами. По Сыр-Дарье через афганскую границу на судах речного флота доставлялись товары, идущие из Японии, Индии и других экзотических восточных стран: тончайшие шелка, батисты, электроника. Хищения были в огромных размерах. На территории СССР и Афганистана была целая сеть тайных хранилищ, откуда товары перепродавалась за границу на валюту. Медуновское дело раскрутило такую преступную сеть по всему Союзу, что пришлось арестовать полным составом все Министерство мясо-молочной и плодоовощной промышленности. Одним махом были арестованы директора ликеро-водочных заводов. В Ленинграде у директора одного из таких заводов при обыске, помимо наличных и золота, было обнаружено 8 тысяч бутылок с коньяком различных марок. Был арестован начальник Управления торговли Москвы - Трегубов со 130 своими сотрудниками. Их взяли по показаниям ранее арестованного и позднее расстрелянного директора московского "Елисеевского" гастронома - Соколова. Андропов бьет почти вслепую и всегда попадает. Промахнуться невозможно. В Москве арестован директор и 17 сотрудников овощной базы Дзержинского района. Хищения на 300 тысяч. Директор расстрелян. В Белокаменске схвачен директор "Межколхозстроя", похитивший 200 тысяч рублей и построивший себе двухэтажный каменный дом. Расстрелян. На московском заводе по переработке вторичного сырья драгметаллов обнаруживается хищение золотой и серебряной стружки на миллионы рублей. Директор, главный инженер и главный технолог расстреляны. На Кишиневском заводе по производству сахара обнаружено хищение на четыре миллиона рублей. Директор, его заместитель и главный технолог расстреляны. Снимается с должности министр внутренних дел Щелоков и его заместитель - Чурбанов, зять покойного Брежнева. Оба временно содержатся под домашним арестом. Тонны конфискованных ценностей руководители Министерства не сдавали государству, а присваивали. Перед арестом и отправкой в тюрьму Щелоков успел застрелиться. Министром внутренних дел Андропов назначает Федорчука, а на освободившееся место председателя КГБ, - своего верного заместителя, генерала Чебрикова. В Москву вызываются, казалось бы, проверенные долгими годами кадры: Шеварднадзе, Лигачев, Рыжков. Вместе с Горбачевым они формируют аппарат личной власти Андропова. Борьба только начинается. Раскрытие многочисленных преступлений ясно показывает, что все нити ведут в ЦК КПСС, в самое сердце "Зазеркалья". Там насторожились. Андропов уже вторгся в заповедные пределы "Зазеркалья", пока что орудуя на уровне министров, начальников управлений, секретарей райкомов. На его действия смотрят настороженно, но с некоторым даже чувством одобрения. В конце концов, он возвращает партии ее золото, отбирая его у людей, которые по их рангу не имели права либо владеть им вообще, либо в таком количестве. Остановись Андропов на этом уровне, он бы, безусловно, попал в классики марксизма. Но его погубила гордыня. Он не только задумал вернуть партии ее золото, но и сделать так, чтобы никто, кроме него, этим золотом не пользовался. Такое было не под силу даже товарищу Сталину, и опять являлось резким отходом от ленинских норм партийной жизни... И, наконец, Андропов нанес удар, к которому готовился давно, еще с начала 70-х годов. Удар по Средней Азии. Теплым апрельским днем 1983 года прямо на улице Бухары был схвачен начальник УБХСС города Ахат Музаффаров. Прибывшая из Москвы бригада КГБ без всяких церемоний надела на него наручники и отправила самолетом в столицу. Одновременно было арестовано еще шесть человек из руководства местной милиции и торговой аристократии. Расследование быстро привело к резиденции бухарского обкома, "Красной даче", прямо в кабинет Первого секретаря компартии Абдувахида Каримова. Начиналось прогремевшее на весь мир знаменитое "Узбекское дело". Музаффаров, долго не запираясь, быстро дал показания на своих соучастников по мздоимству и казнокрадству, в частности, на первого замминистра внутренних дел Давыдова. Не дождавшись допроса, тот покончил жизнь "самоубийством", правда, несколько странным способом: выстрелив себе в голову три раза из пистолета. Серия подобных "самоубийств" прокатилась по всему Узбекистану. От Музаффарова и Каримова следы шли к министру внутренних дел Узбекистана Эргашеву и дальше от него - к Щелокову, Чурбанову, к членам Политбюро и к покойному Брежневу. От этого дела отпочковалось другое "дело века" - о хищениях в хлопкообрабатывающей промышленности. Арестован был весь аппарат Министерства и все начальники главков. Всего за четыре года сумма хищений составила четыре миллиарда рублей, большая часть которых осела в карманах министра Усманова. Дело принял к производству следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Гдлян и его помощник Николай Иванов. Их лично успел проинструктировать Андропов, предоставив полную свободу действий. И зря. В деле сразу замелькала фамилия самого Рашидова, его преемника на посту Первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Усманходжаева, попавшего на этот пост по рекомендации Андропова. Серия обысков дала ошеломляющие результаты. У одного из секретарей райкомов при аресте было изъято 19 миллионов рублей и 200 килограммов золота слитками, монетами, браслетами, серьгами и кольцами. В Кашкадарьинской области другой секретарь райкома сдал 5400 тысяч рублей и 500 тысяч облигациями "Золотого займа". Не поверили, что сдал все, и нашли во время обыска еще 10 миллионов рублей, 300 тысяч долларов и 80 килограммов золота. В деле всплывали все новые и новые фамилии: Лигачев Соломенцев, Рекунков (Генеральный прокурор!), Теребилов, Гусев, Афанасьев, Георгадзе. У Андропова голова шла кругом. Всплывшие фамилии были для него, готового ко всему, большим сюрпризом. Теперь он стоял перед дилеммой: или наносить удар в самое сердце "Зазеркалья", или на этом остановиться. Но тогда вся борьба бесполезна, если сохранить главный штаб и мозг коррупции. Был тщательно составлен последовательный список производства обысков и арестов высших руководителей партноменклатуры. Начать решили с Георгадзе. Долгое время он занимал достаточно высокую должность секретаря Президиума Верховного Совета СССР, но не был даже членом ЦК, проходив всю жизнь в кандидатах. Операция готовилась в глубочайшей тайне, ибо Георгадзе, если и не находился в сердце номенклатуры, то и периферийным деятелем его никак нельзя было назвать. Он сидел в Кремле со времен товарища Сталина, и вождь ему даже покровительствовал, ни разу не посадив. Следователи вымели из сейфов и тайников дома Георгадзе 8 килограмм бриллиантов и алмазов, 100 золотых слитков (по 20 кг), 40 миллионов рублей, 2 миллиона долларов, груды перстней, серег, колец, кулонов, картины Леонардо да Винчи, Рубенса, Ван-Дейка, Айвазовского. Всего на 6 миллиардов рублей. Захватывало дух от мысли, что можно обнаружить у тех, кто рангом повыше такой относительно мелкой сошки, как Георгадзе. Ведь он даже не был членом ЦК! Убедиться в этом не удалось. Почти сразу после этого Андропов... исчез. Стране и миру долго морочили голову, что он простудился, и показали снова Юрия Владимировича всенародно уже в гробу. Михаил Сергеевич Горбачев держал под руку безутешную вдову. Никто не удивился - ведь он был правой рукой и другом покойного. Часть 3. Бегство с добычей Злые языки утверждали, что Андропова убили демоны Кореи, поскольку по его приказу был сбит южно-корейский "Боинг" почти с тремя сотнями пассажиров. Демоны пробудились, и уничтожив Андропова, решили заодно уничтожить и государство, получившее с легкой руки американского президента Рейгана прозвище "Империя зла". Так, по крайней мере, с полной серьезностью писали сеульские газеты. Старая статистика утверждает, что в 1913 году Россия по разным показателям жизненного уровня среди других стран занимала с 3 по 12 место, а по приросту промышленного продукта - абсолютное первое, причем с достаточно солидным отрывом. В 1985 году СССР по производству валового внутреннего продукта на душу населения занимал 68 место в мире, а по уровню личного потребления - 77, опережая все страны в мире по детской смертности, количеству абортов, разводов и потребления алкоголя. Непрерывная истребительная война, которую коммунистический режим вел против народа, привела не только к физическому уничтожению или бегству из страны самой лучшей, работящей и талантливой части населения, но сказалась и на генофонде нации, резко снизив уровень духовной и нравственной культуры. Возможно, именно такую цель коммунисты и ставили, проводя свой чудовищный семидесятилетний эксперимент над Россией, создав в итоге общество, где, по словам одного известного философа, "господствующим психологическим типом стал человек равнодушный". И следует добавить - совершенно безнравственный, с полностью потерянным понятием об "общественном благе" или гражданском долге, который если проявлялся, то лишь в доносах. В принципе, это было не так уж плохо. "Человек равнодушный" не задает вопросов, не лезет не в свое дело, поддается легкому внушению и еще более легкому управлению, ничем особенно не интересуется, рад своей "пайке", дающей возможность выжить, и даже по-своему счастлив. Против этого человека велись все известные в мире типы войн: война на физическое истребление; психологическая война в невероятных размерах, ежеминутно подвергая его оболваниванию чудовищными дозами лжи и дезинформации; электронная война - эта новинка современного военного искусства, несмотря на необходимые для ее ведения огромные затраты, круглосуточно бушевала в эфире, чтобы отрезать его от каких-либо других источников информации, кроме официальных. Биологическая война велась последовательно и продуманно в надежде мутировать человека с помощью недоброкачественных продуктов, спаивая его продуманными рецептами различных "бормотух". Химическая война, может быть, велась и несознательно, но семидесятилетнее полное пренебрежение экологией превратило целые районы страны в зоны, совершенно непригодные для обитания, с отравленной водой и воздухом, где дети рождались либо мертвыми, либо уродами, а взрослые не доживали до 40 лет. Не хватало только атомной войны. Но и она уже была не за горами. Все это было хорошо. Ведь подобный человек вполне устраивал разложившуюся и коррумпированную партийно-государственную номенклатуру, так как, не причиняя особых хлопот, позволял ей делать что угодно, наслаждаясь жизнью в "Зазеркалье". Но вот беда. Этот человек перестал работать. Все методы воздействия на него дали такой неожиданный побочный эффект. И заставить его работать уже было невозможно никакими силами. Человек стал слишком равнодушным. Вплоть до того, что матери послушно давали подписку не разглашать факта гибели своих детей в Афганистане или в результате бушующей в армии "дедовщины". До 1985 года ни одна мать фактически не протестовала ни против того, ни против другого. Чудом сохранившаяся совесть нации была загнана в тюрьмы и лагеря или агонизировала в эмиграции. А сохранившаяся энергия нации, целеустремленно стремясь к привилегиям, отчаянно искала пути в "Зазеркалье" по партийным, чекистским, научным, культурным и даже спортивным каналам, либо перемещалась в торговлю, намертво сросшуюся с мафией и теневой экономикой, в свою очередь, нагло и открыто сросшуюся с партийной номенклатурой. Общество превратилось в змею, пожирающую собственный хвост. Как нигде в мире, в стране победившей номенклатуры было несколько валют, лучше всех других показателей отражавших катастрофическое положение агонизирующей "империи зла". Официальный рубль, предназначенный для рабов, был фактически ничем не обеспечен, на мировом рынке не признан и стремительно терял свое значение на рынке внутреннем. Мифический инвалютный рубль, придуманный номенклатурой, существовал только в ее воображении и был изобретен с единственной целью: наворовать как можно больше иностранной валюты. По стране ходили всевозможные чеки и сертификаты, выпускаемые Внешторгбанком для выдачи зарплаты номенклатурщикам низшего ранга и морякам торгового флота, которые можно было отоварить через сеть закрытых магазинов и распределителей. Получать даже часть зарплаты в чеках и сертификатах считалось большой честью, и значительно поднимало социальный вес получателя. Но, потроша и сметая все эти бутафорские валюты, властно и твердо подминая под себя хилую социалистическую экономику и мертвую идеологию, пробуждая сознание людей, по стране уже шествовал ДОЛЛАР - денежная единица "потенциального и вероятного противника" империи. Он уже давно, не встречая никакого сопротивления, оккупировал страну Номенклатурию, прорвавшись через нее в каналы теневой экономики и торговли, в систему снабжения и материально-технического обеспечения, в армию и органы безопасности. Доллары требовала промышленность, задыхающаяся от отсталости. Доллары требовала наука и медицина. Доллары требовал Военно-промышленный комплекс. Доллар уже одел всю страну в джинсы "Левис" и "Монтана", в спортивные костюмы "Адидас", в модные куртки и сапоги. Доллар забрасывал в самые глухие деревушки радиоприемники "Сони" и "Грюндиг", а затем и видеомагнитофоны с информационными кассетами, которые невозможно было заглушить и очень сложно - отобрать. Доллар забил коммунистическую "культуру" водопадом западных кинофильмов и шоу, с которыми никто не мог конкурировать в нищей стране. Все ведомства громко и настойчиво требовали у правительства долларов, грозя неминуемым крахом. И уж нечего говорить, как любила доллар номенклатура! Беда была в том, что, в отличие от рубля, доллар необходимо было зарабатывать. А работать номенклатура давно уже отвыкла и не умела. Она еще умела продавать, так как все в стране, включая население, еще принадлежало ей, но все, что можно было продать за доллары, уже было продано. А народ не хотел больше работать на номенклатуру. В результате уровень жизни в "Зазеркалье" понизился до постыдного уровня: в спецраспределителях высшего ранга зимою начались перебои со свежей клубникой и арбузами. А по всей стране уже давно забыли о простой колбасе, вводились талоны на масло и молоко, голодное население со всех сторон устремлялось к Москве, надеясь хоть там что-либо купить на свои несчастные рубли. А чтобы накормить народ хотя бы хлебом, тоже нужны были доллары. И шестой год при всем при том страна вела войну в Афганистане, где генералы, войдя во вкус, уже давно научились зарабатывать доллары, а потому ни за что не хотели эту войну прекращать. За доллары на этой войне продавалось все: оружие, оперативные планы, военные секреты, золото, лазурит и, конечно, солдатские жизни. Это была очень интересная война - последняя война погибающей империи. И именно в это время Генеральным секретарем ЦК КПСС стал Михаил Сергеевич Горбачев. Он похоронил трех генсеков, своих предшественников: Брежнева, Андропова и Черненко. И если не считать Черненко, то у остальных очень многому научился. Ему было совершенно очевидно, что методами Брежнева и Андропова работать нельзя. Это путь к гибели: метод Брежнева ведет к гибели страны, а метод Андропова - к его собственной гибели. Партийная номенклатура настолько срослась с теневой экономикой, что рассматривает любое посягательство на мафию как посягательство на великую партию Ленина, которая всегда сама была мафией и жила по ее законам. Ну, а что, право, плохого в созданной совместно партией и преступным миром теневой экономике? Это просто способ совместного более или менее приличного выживания в этой ужасной стране. Вообще, что такое эта теневая экономика которую почему-то так любил Брежнев и так ненавидев Андропов? Это очень просто. Параллельно хилой и неэффективной социалистической экономике созданы эффективною и высокопроизводительные структуры рыночной, чисто капиталистической экономики. Люди там работают, зарабатывают хорошие деньги, производят товары и услуги, которые находят спрос даже на Западе, и, естественно, платят нам за то, что мы вообще позволяем им работать, обеспечиваем их сырьем и оборудованием, охраняем их от неизбежного в таких условиях рэкета, служим арбитражем. Это, в конце концов, служит и общественному благу, поскольку товары и услуги теневой экономики так или иначе распространяются и на внутреннем рынке, создавая так называемый "черный рынок", позволяющий безбедно существовать многим категориям населения. Теневые структуры почти не касаются Военно-промышленного комплекса, но позволяют ему делать свое дело. Но ведь эти теневые структуры высасывают соки из официальной экономики и губят ее? Да кому нужна эта официальная экономика! Давно известно, что она представляет собой не более, чем оплачиваемую безработицу. Чтобы люди были заняты с утра до вечера, получая за это в 100 раз меньше, чем безработный негр в США, живущий на пособие. "Так, может быть, мы сделаем всю экономику рыночной и эффективной? Как на этот вопрос товарищи посмотрят? Легализируем теневую экономику и подключим к ней официальную. Главное начать, углубить и все сформируется, процесс пойдет! Ну, как, товарищи?" Товарищи молчат. "Главное, товарищи, - продолжает новый генсек, - нам поднять экономику, ибо это ложит начало всему!" "Доллары для этого нужны, много долларов. Где их взять?" "Где взять? У империалистов и возьмем". "Не дадут больше. Вы с Андроповым, Михаил Сергеевич, таких дров наломали, что больше не дадут. Покойный Леонид Ильич еще умел с ними договариваться, а Андропов все испортил. Не подо что просить больше. И так больше 30 миллиардов задолжали, а как гаранты - еще 40. Недаром Леонид Ильич, царствие ему небесное, шутить любил: "Если долги будут требовать вернуть, то хоть войну начинай. Другого выхода нет". "И тем не менее, есть одна статья, под которую они дадут". Непонимающие, заинтригованные и настороженные взгляды сфокусировались на молодом генсеке, сидящем во главе длинного, полированного стола под большим портретом Ленина. "Под права человека. Дадут обязательно. Под гласность дадут. Под перестройку всего нашего общества". Генерал Чебриков с сомнением покачал головой. Нет, он не сомневался в том, что дадут. Дадут, конечно. Но опять поднимать этот проклятый, замусоленный западной пропагандой вопрос "о правах человека", который, как хорошо известно, надуман ЦРУ и которого в Советском Союзе нет. У нашего народа есть все права: право на труд, право на отдых, право на бесплатное медицинское обслуживание. Как в любой казарме или тюрьме. Пить просто надо меньше. Последнее соображение генерал высказал вслух. Егор Лигачев сомневался еще сильнее, хотя головой не качал. У Горбачева где-то в сейфе лежали какие-то бумаги о его, Лигачева, причастности к Узбекскому делу. Раз генсек высказывает подобное мнение, то лучше сразу не перечить. Хотя какой козырь даем в руки империалистам, признавая сам факт нарушения прав человека в нашей стране. Николай Рыжков широко улыбался. Главное, чтобы деньги дали, а мы их вложим в капитальное строительство. Самое лучшее место для вклада. Ни одна комиссия не разберется, сколько украдено. Он, напротив, оценил предложение Горбачева. Под такой неясный вопрос, как права человека, можно из США и Европы сосать займы еще лет двадцать. Григорий Романов сидит, насупившись. Против него начались какие-то странные игры. В Ленинграде в имение его сестры пришли какие-то контролеры то ли из так называемого народного контроля, то ли из обкома, потребовали документы на особняк и землю, что-то мерили, записывали, опрашивали охрану. Точно так поступили в свое время с Екатериной Фурцевой, когда пришло время ее выкинуть из ЦК. Поэтому он молчит. Гейдар Алиев тоже молчит. С Андроповым хорошо было работать, все было понятно. Опасно, конечно. Но это была игра мужчин. А тут что-то слишком сложно плетет новый генсек. Как бы не запутаться. Надо посмотреть, да и махнуть домой, в Баку. Если американцы начнут давать деньги на права человека - дома будет много работы. Эдуард Шеварднадзе улыбается доброй, застенчивой улыбкой и кивает головой. Он согласен. Права человека в СССР - это большой вопрос. Необходимо серьезно им заняться. Рыночная экономика - это тоже очень хорошо. Она оживит страну. Никому и в голову уже не приходило, что именно этот человек санкционировал применение пыток в Грузии и грозил прочистить до костей "капиталистический свинарник республики". Александр Яковлев, зловещий партийный идеолог сталинской выучки, ближайший сотрудник Суслова, сидит добрый и размякший, напоминая добряка-гнома из сказок Андерсена. Он тоже полностью согласен с Горбачевым: если дадут под права человека, надо брать. Западные вливания и политическая оттепель спасут страну. Всколыхнут народ и заставят его, наконец, работать, а не пить. "Главное в всем этом деле, - подытоживает мнения товарищей Горбачев, - больше социализма. Наш народ сделал свой исторический выбор в 1917 году, и он с него не свернет!". "Кто за, кто против, кто воздержался? Прошу опустить. Единогласно". В маленькой квартире ссыльного академика Сахарова, за которой КГБ Горького и постоянно приезжающие из Москвы специалисты вели круглосуточное наблюдение, телефон не работал уже в течение года. Сам Сахаров совсем недавно был выпущен из "спецпсихушки" - этого гениального совместного изобретения покойного Андропова и вольготно живущей советской психиатрии, где лауреата Нобелевской премии мира и всемирно известного ученого кололи сильнодействующими психотропными препаратами и насильно кормили через зонд, повалив на кровать и зажав нос металлической прищепкой. В советской прессе шла яростная кампания, направленная против Сахарова и его жены Елены Боннер. Международная общественность делала все возможное, чтобы помочь доблестному ученому, осмелившемуся бороться за права человека в рабовладельческой стране. Президент США Рейган даже объявил "день Сахарова" в Соединенных Штатах, чтобы обратить внимание всего мира на его судьбу. В ответ из СССР доносилось только злобное шипение. Коллеги Сахарова по Академии наук СССР опубликовали специальное заявление, где говорилось: "Академия наук СССР возмущена решением президента США Рейгана об официальном проведении "дня Сахарова". Изображать Сахарова в качестве борца за мир и права человека - это надругательство над правдой, подстрекательство к раздуванию "холодной войны", полное игнорирование мнения советских ученых. Акция администрации США расценивается советскими учеными как провокация, направленная на отравление международного политического климата..." "...Сахаров пытается очернить все, что нам дорого... он клевещет на собственный народ, выставляя его перед внешним миром эдакой безликой массой, даже не приблизившейся к высотам цивилизованной жизни...", - завывали в печати академики Дородницын, Прохоров, Скрябин и Тихонов, убоявшись, что у них могут отобрать пропуска в спецбуфет... Резкий звонок внезапно ожившего телефона заставил вздрогнуть академика-мученика. Последнее время телефон оживал, чтобы передать Сахарову или его жене серию очередных угроз и оскорблений, из которых самым невинным было: "Так за сколько же долларов ты, жидовская сволочь, продал нашу Родину?" Ни Сахаров, ни его жена не были евреями, но советские средства массовой информации постоянно трубили о них, как об агентах международного сионизма, и даже подсылали к ним с угрозами палестинских террористов... Сахаров снял трубку. "Андрей Дмитриевич, - услышал он незнакомый голос, - извините за поздний звонок. Вас беспокоит Горбачев Михаил Сергеевич, Генеральный секретарь... Вы можете вернуться в Москву, когда захотите. От имени партии я прошу у вас прощения за все, что с вами произошло". Когда Сахаров вышел из дома, стоявший в парадной милиционер впервые отдал ему честь. Не каждого из простых смертных удостаивает звонками лично Генеральный секретарь ЦК КПСС... Мир захлебнулся от восторга. "Горбачев освободил академика Сахарова!" - кричали огромные шапки газет на всех языках планеты. "Этот шаг Москвы бесспорно свидетельствует, что после долгих лет застоя и произвола в СССР снова наступает оттепель, вызванная необходимостью проведения назревших экономических и политических реформ. Продвинутся ли эти реформы дальше, чем это удалось сделать Хрущеву? Многое зависит от того, сколько согласится Запад вложить в больную советскую систему, обессиленную экономическим спадом, хроническими неурожаями, коррупцией, глобальными амбициями и бесконечной войной в Афганистане... Но что бы то ни было, всем уже ясно - Москва ложится на новый курс". Но громоздкий, огромный и неуправляемый корабль советской империи не в силах был уже развернуться, чтобы лечь на новый курс. Его неудержимо несло на скалы. Время было давно упущено. И это отлично видел стоящий на капитанском мостике Горбачев. Он пытался лишь смягчить неизбежный удар о скалы, чтобы от взрыва напичканного ядерными боеголовками судна не погиб весь мир и он сам. Эта задача была чудовищно трудной. Но выполнимой. Во всех европейских столицах и в Вашингтоне по дипломатическим каналам уже зондировалась реакция западных правительств на неожиданно подувший из Москвы теплый ветер перемен. ПЕРЕСТРОЙКА и ГЛАСНОСТЬ - вот отныне два лозунга, которыми намерена руководствоваться Москва в своей внутренней и внешней политике. На Западе не очень-то верили. Позднебрежневская и андропов-ская политика привела к власти на Западе непримиримых и убежденных борцов против коммунизма, таких, как президент Рейган в США и Маргарет Тэтчер в Англии. Их невозможно было уже убедить словами и посулами. Нужны были конкретные дела. Для начала - освободить всех политических заключенных и прекратить войну в Афганистане. В принципе, мы готовы к этому, но нужны деньги. Нужны средства на перестройку всей этой семидесятилетней закостенелой административно-бюрократической машины. Совершенно правильно отмечает советская пресса: все зависит от того, сколько денег Запад согласится вложить в нашу перестройку и гласность. Страна разорена прежними правителями и порочностью экономической системы. Перестройка и гласность - это не самоцель, а инструмент плавного перехода страны к рыночной экономике. Но денег нет. Ни на одну программу нет денег. Даже на освобождение из тюрем и лагерей политических заключенных. Тут главное начать, и процесс пойдет, ибо он "ложит" начало... Помогите. В КГБ царил переполох. Освободить политических заключенных и прекратить дела по 70-й и 190-й статьям, на которых кормились целые управления тайной полиции! Так вот взять и освободить? Нет уж, давайте ряд дел пересмотрим, кое-кого освободим в порядке помилования, кое-кому скостим срок (а кое-кому и добавим). Генералы и слушать ничего не хотели об уходе из Афганистана. Война до победного конца! У партизан уже появились американские и английские ракеты класса "земля-воздух", их действия на юге прикрывала пакистанская авиация, на них работала иранская радиолокационная сеть. У всех сторон росли доходы в валюте. Рос и поток цинковых гробов в СССР. Пока партийные директивы будоражили КГБ и армию, пока дипломаты выясняли, сколько и на каких условиях Запад может предоставить кредитов разоренной администраторами-бюрократами стране, новый Генеральный секретарь разбирался в огромном хозяйстве ЦК КПСС. Наконец ему стали доступны все секреты жизни маленькой прекрасной страны Номенклатурии, некоронованным королем которой он стал. Разорена была большая страна, лежащая в грязи, крови и колючей проволоке на шестой части суши. В маленькой же Номенклатурии все пока, слава Богу, было в порядке, хотя и намечалась некоторая тенденция к снижению уровня жизни. Николай Кручина, управляющий делами ЦК КПСС, представлял Генеральному секретарю документы по текущему финансовому и хозяйственному положению в Номенклатурии дважды в неделю: по понедельникам и пятницам. По четвергам собиралось Политбюро, определяющее задачи Кручины и его Управления, расположенного в огромном здании на улице Грановского. Генсек лично просматривал и подписывал все финансовые документы, особенно если речь шла об иностранной валюте. Новый генсек вникает во все мелочей, придирается к каждому доллару. Кручина попал на свой пост в 1983 году с должности заместителя заведующего отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности ЦК КПСС. Попал, кстати, по рекомендации Горбачева, который, как известно, курировал в Политбюро сельское хозяйство. Тогда Андропов, выведенный из себя историей с лицензиями "ослабленного досмотра", погнал на пенсию прежнего управделами Георгия Павлова. На вакантное место пришел Кручина. Ему и пришлось вводить в курс дела нового генсека, которому он был обязан своей карьерой. Хозяйство КПСС в Москве было огромным, а если брать во всесоюзном масштабе, то просто необъятным. Только в столице КПСС владела 5 тысячами зданий общей площадью 137 тысяч квадратных метров. В 114 издательствах и 80 типографиях, принадлежащих ЦК КПСС, трудилось 80 тысяч человек, внося только в столице ежегодно в партийную казну 450 миллионов рублей. В распоряжении ЦК было 19 роскошных санаториев и 40 домов отдыха, сотни поликлиник и больниц. Только в Серебряном бору в Подмосковье ЦК имело 1800 дач и особняков. ЦК принадлежала целая сеть гаражей, столовых, магазинов, специальных цехов на мясокомбинатах, фабриках пищевой промышленности, пекарен, парикмахерских и химчисток, пошивочных ателье и многое, многое другое. Все это требовало огромных расходов, поскольку все оборудование, станки, предметы быта и санитарии - все было иностранного производства, постоянно требуя замены или в связи с изношенностью, или в связи с появлением на западном рынке новых образцов. В масштабе Союза ежегодные расходы только на поддержание всего номенклатурного хозяйства в хорошем рабочем состоянии требовали примерно 5 миллиардов рублей и 1,5 миллиарда долларов. Кроме того, именно в текущем году появилась тенденция к росту расходов, в связи с резким подорожанием на Западе многих видов товаров и услуг, а также в связи с расширением программы строительства новых дач, поскольку многие старые дачи, построенные еще в сталинские времена, пришли в совершенную ветхость. В них жить стало совершенно невозможно: нет ни бассейнов, ни саун, ни кортов, не говоря уже о многом другом. Горбачев интересуется, кстати, как идет строительство его новой дачи в Крыму. Дача - это чисто условное наименование. Речь идет о целом комплексе построек с гаражами, службами, домами обслуживающего персонала и охраны, глухим забором с сигнализацией, дорогами и коммуникациями, лифтами, мраморным спуском к морю, волноломами и прочим. Все идет по графику, утвержденному Политбюро. Постараемся уложиться в 3 миллиона долларов, как указано в смете. Постоянно увеличиваются и расходы, связанные с поездками товарищей в заграничные командировки, в отпуск с семьей, на лечение и по другим поводам. Расходы по этой статье ежегодно составляют примерно 500 миллионов долларов. 500 миллионов долларов? Что-то многовато! Этак, знаете!.. Извольте посмотреть ведомости, Михаил Сергеевич. В среднем 50 тысяч человек в год, всего 10 тысяч долларов на брата. Много не погуляешь за бугром на такие деньги. Цены на Западе растут, как на дрожжах. Мы с трудом удерживаемся в этой плановой сумме, и товарищи просили войти с ходатайством в Политбюро об ее увеличении. Теперь о международных делах. Расходы, проходящие по статье "Помощь братским партиям". Речь идет только о партиях капиталистических стран. Там, где партии у власти, деньги перечисляются из госбюджета через Министерство финансов и Госбанк. Традиционно наиболее обширные дела мы ведем, с компартией Франции, поскольку именно там наиболее щадящая налоговая система. Помимо 2 миллионов долларов, перечисляемых ФКП ежегодно через Евробанк, мы отделено переводим деньги на счет газеты "Юманите", которая, к сожалению, хронически убыточна. Вот расходы на нее, начиная с 1978 года: 1978 год - 1 миллион 662 тысячи франков. 1979 год - 1 миллион 751 тысяча франков. 1980 год - 1 миллион 862 тысячи франков. 1981 год - 1 миллион 877 тысяч франков. 1982 год - 1 миллион 878 тысяч франков. 1983 год - 1 миллион 542 тысячи франков. 1984 год - 1 миллион 933 тысячи франков. 1985 год - 1 миллион 974 тысячи франков. Все это - необходимые расходы, поскольку нам жизненно важно поддерживать товарища Марше и его партию. Именно по каналам французской компартии нам удалось проникнуть на внутренний рынок Франции, войти в ряд бирж, торгующих недвижимостью, и основать несколько очень выгодных совместных предприятий. Фактически мы совместно с ФКП, в настоящее время владеем всем комплексом современных зданий, где расположены различные учреждения ФКП. Через ФКП нам удалось приобрести около двух десятков прекрасных жилых домов, расположенных в дорогих, буржуазных кварталах Парижа, Лиона, Марселя и ряда других крупных городов Франции. Эти дома дают устойчиво повышающийся доход, часть которого пускается в оборот, а часть поступает на личные лицевые счета членов Политбюро, секретарей ЦК и прочих товарищей согласно секретному постановлению Политбюро от 20 октября 1965 года. Подобные операции требуют дополнительных расходов, примерно 40 миллионов франков в год. Однако и здесь требуются дополнительные расходы с учетом инфляции и расширения операций. Когда возникает необходимость в экстренной передаче денег товарищам, то, как обычно, используются курьеры. Вот, например, утвержденный Политбюро документ, который вы должны подписать, поскольку без вашей подписи такие документы не имеют силы. Такой порядок ввел еще товарищ Сталин сразу после смерти товарища Ленина, когда выяснилось, что огромные партийные суммы исчезли неизвестно куда, благодаря доверчивости и недостаточной требовательности Владимира Ильича. "Совершенно секретно. П 219/7 от 20.09.85 О просьбе члена руководства ИКП т. Коссута 1. Удовлетворить просьбу члена руководства ИКП т. Коссуты и выделить в 1985 году 200 000 долларов на издание журнала "Горизонты". 2. Поручить Госбанку СССР (т. Алхимову) выделить т. Пономареву Б. Н. 200 000 долларов на специальные цели. 3. Передачу средств поручить КГБ. Генеральный секретарь ЦК КПСС - подпись". Вот еще: "Совершенно секретно. П 157/2390 от 28.10.85 О просьбе ЦК Компартии США 1. Удовлетворить просьбу ЦК Компартии США и выделить на партийное строительство 250 000 долларов. 2. Поручить Госбанку СССР (т. Фомину) выделить т. Пономареву Б. Н. 250 000 долларов на специальные цели. 3. Передачу денег поручить КГБ. Генеральный секретарь ЦК КПСС - подпись". И еще: "Совершенно секретно. П 161/2738 от 29.10.85 О просьбе т. Урбани 1. Удовлетворить просьбу члена ЦК КПБ т. Урбани о выделении 2 миллиона 196 тысяч 550 бельгийских франков на приобретение здания для нужд партийной печати...". Горбачеву нравится Кручина. Открытое русское лицо, импозантная внешность, располагающая улыбка, пышная шевелюра седеющих волос. И объясняет все просто и доходчиво. Кое-что Генеральный секретарь уже знает давно, но кое-что узнает впервые. "Это что за 500 миллионов?". Кручина объясняет: "Это как раз та сумма, которая набегает в год по экстренным просьбам наших друзей". "Это ясно. Вот эти 500 миллионов что означают?". "Это товарищу Саддаму Хусейну на войну с Ираном, поскольку он нейтрализует Тегеран и обеспечивает наши действия в Афганистане". "Позвольте, но ведь мы тратим миллиард рублей ежегодно, поставляя Хусейну оружие новейших типов, горючее, запасные части, оплачиваем советников, да еще отдельно выделяем компартии Ирака 400 000 долларов в год?". "Вот тут не надо путать, Михаил Сергеевич. Поставки оружия и прочего оплачиваются из госбюджета. А 500 миллионов самому Хусейну и 400 тысяч - из фондов КПСС". "Дорого, однако, нам обходится Афганистан!". "Дорого, - соглашается Кручина, - все сейчас очень дорого. Содержание 120 тысячного контингента войск требует ежегодно 50 миллионов". "Долларов?!" "Нет, к счастью, пока рублей. Всего же по нынешний, 1985 год мы уже израсходовали на содержание армии 80 миллиардов рублей. Кроме того, за наш счет фактически содержится все население Афганистана в городах. Это еще 70 миллионов в год. Но это все идет из госбюджета. У КПСС в Афганистане расходы не очень большие - около полутора миллионов долларов в год. Для Афганистана сделано исключение. Но вообще все правящие партии, как я уже говорил, снабжаются из госбюджета. Вот ведомость на оплату деятельности братских партий. Это, так сказать, обязательные платежи. Цифры устойчивые, хотя тоже в последнее время имеют тенденцию к увеличению примерно на 1-1,5% в год: 1. Компартия США - 2 000 000 долларов. 2. Компартия Франции - 2 000 000 долларов. 3. КП Финляндии - 1 800 000 долларов. 4. КП Португалии - 1 000 000 долларов. 5. КП Греции - 900 000 долларов. 6. КП Израиля - 800 000 долларов. 7. КП Чили - 700 000 долларов. 8. КП Ливана - 500 000 долларов. 9. КП Венесуэлы - 500 000 долларов. 10. КП Индии - 500 000 долларов. 11. КП Италии - 500 000 долларов. 12. КП Дании - 350 000 долларов. 13. КП Перу - 350 000 долларов. 14. КП Сальвадора - 400 000 долларов. 15. КП Аргентины - 400 000 долларов. 16. КП Бразилии - 330 000 долларов. 17. АКЭП (Кипр) - 300 000 долларов. 18. КП Испании - 300 000 долларов. 19. КП Ирака - 400 000 долларов. 20. КП Австрии - 250 000 долларов. 21. КП Сирии - 250 000 долларов. 22. КП Египта - 230 000 долларов. 23.... Всего примерно 40 миллионов в год, включая сюда и Организацию Освобождения Палестины. Согласитесь, что немного, если сравнить другие траты". Горбачев слушает внимательно. Подписывает документы, спорит, доказывает, спрашивает, если что неясно. Банки Амстердама, Цюриха, Лондона, Парижа, Токио и Сингапура. Подставные миллиардеры, вроде Хаммера, Максвелла, Симады. Мафиозные группировки, с удовольствием сотрудничающие на паях. Цифры, цифры и цифры. Миллиарды и миллиарды долларов. Тонны золота и бриллиантов. Расходы на обучение партаппарата всех стран мира в Институте общественных наук при ЦК КПСС, расходы на пребывание (служебные командировки, отдых, лечение) деятелей зарубежных компартий в СССР, расходы на политэмигрантов, временно или постоянно проживающих в СССР... Расходы компартий на размещение советских заказов в их странах при их посредничестве. Совместные предприятия, "фирмы-друзей", "фирмы-призраки"... А в стране бушует антиалкогольная кампания, которая должна, по замыслу КПСС, поднять производительность труда. Новорожденная гласность пробивается на страницы газет и на экраны телевизоров с душераздирающими призывами: "Четырехлетняя девочка больна лейкемией. В нашей стране эта болезнь не лечится. Необходимы 3 тысячи долларов, чтобы спасти ей жизнь...". Молчит огромная страна. У кого есть доллары, кроме КПСС? Но КПСС подобных призывов никогда не слышала, не слышит и сейчас. А если у кого и припрятано пару тысяч в валюте, и рад бы он помочь больной девочке, но боится. А не чекистская ли это провокация? Покажешь доллары - и сядешь на 10 лет. Лучше отмолчаться. "Западно-германская фирма... берет лечение девочки на себя и приглашает ее с родителями в Гамбург...". Но пока мама девочки будет оформлять документы на выезд в ФРГ (Зачем она едет? Действительно ли девочка больна, и ее нельзя вылечить дома? А не являются ли ее родители носителями государственных секретов? А не собираются ли они порочить наш строй?), девочка уже умрет... А затем наступил Чернобыль. Атомная война, которой так не хватало в перечне войн, развязанных коммунистами против народа, началась. Радиация, превышающая по норме радиацию атомных бомб, взорвавшихся над Хиросимой и Нагасаки, поразил