усалочки, водяные мочалочки, слышите ли меня? /Раздается легкий всплеск воды у его ног/. Ага, а коль слышите, то подумайте, как без гребешков своих жить станете. А они, гребешки ваши, у меня в руках. И коль, по-моему не поступите, девкино хозяйство обратно не уступите, то быть беде на вашей воде. Так как? Будем меняться, по добру расставаться? /Более громкий всплеск воды/. О, так-то оно и лучше. /В сторону кустов, где укрылась Маша/. Выходи сюда, полезай в воду. М а ш а. /Выходит/. Не пойду. Они еще что-нибудь со мной сотворят. Д е д. /Сердито/. Ты мне не перечь, не супротивься, а то мой сказ простой, айда домой. М а ш а. / В отчаянье/. Вы хоть отвернитесь, а то, как я в одежде в воду полезу. Д е д. /Отворачивается/. Больно мне надо, подглядывать, чай не мальчик уже. М а ш а. /Быстро раздевается/. Кто вас знает, чего там, на уме держите./Входит в воду/. Д е д. Лезь глубже, а то по коленки зашла и думаешь ладно. Во, теперь так и стой, жди. М а ш а. Чего ждать? Холодно. Д е д. Сама поймешь чего ждать, как твое хозяйство мохнатое на место встанет, то и вылазь тут же. /В сторону речки/. Эй, русалка, делай как условились: ты нам волосок, а мы тебе обратно гребешок. М а ш а. /Вздрагивает/. Ой, кто-то за ногу меня тронул! Д е д. Стой, стой на месте, не шевелись, а то еще как-нибудь не так прилепит, тогда уж я тебе не помощник. М а ш а. /Радостно/. Все! Есть! /Выскакивает из воды, одевается/. Д е д. / Кладет гребни на кочку/. Добром можно хоть с человеком, хоть с нечистью речной договориться. Спасибо тебе, русалочка, что не обманула, все девке обратно вернула. Уговор дороже денег. М а ш а. /Бросается к деду, обнимает его, целует/. Вам, дед Миша, спасибо. Я теперь всегда вас слушаться буду. Кто бы раньше рассказал мне про такое, ни за что бы, ни поверила, на смех подняла. Д е д. Что грешно, то и смешно. Ну, да ладно, что Бог дал, то наше, а с чертом мы уж сами как-нибудь потягаемся, авось да справимся. Пошли домой что ли? М а ш а. Пойдемте. Я теперь на весь мир по-новому смотрю. Вы мне прямо глаза открыли. Д е д. То не я открыл, то тебя жизнь уму-разуму учит. /Уходят/. Картина 6. Перед домом Дарьи прохаживается Паша, с нетерпением поглядывает в сторону леса. Наконец, в глубине сцены показываются дед Башкур и М а ш а. Он бросается к ним, притягивает девушку к себе. П а ш а. Наконец-то! А я уж подумал, опять с вами случилось чего. Д е д. Со мной худого не случится, за деда Башкура не боись. П а ш а. /К Маше/.Чего такая счастливая? Как будто машину по лотерее выиграла? Д е д. Да зачем вам молодым машина, когда свои ноги еще крепкие, быстрые. Вот я, когда молодым был... Д а р ь я. /Выходит из дома/. Да ты у нас ещо и сейчас очень даже ничего, коль стопарик самогонки навернешь. Д е д. Само собой. Я вот бывало... Д а р ь я. /Перебивает/. Хватит тебе не по делу антимонии разводить, айда в дом, чай вскипел. А молодые пущай поворкуют промеж собой. Д е д. Чай это хорошо. А может чего другого предложишь? Не откажусь. Д а р ь я. Знаю, что не откажешься. А топор мне наточил? Косу отбил? /Уходят в дом/. М а ш а. Какие оказывается чудные люди на свете есть. П а ш а. А давно ли ты про них говорила, что они свое отжили, деньги им ни к чему. Вспомни. М а ш а. /Притворно/. Неужели я могла такое сказать? Прости меня, Пашенька, глупая была, не понимала что и говорю. П а ш а. Ты ли это? Никогда не думал, что человек так быстро измениться может. Что с тобой случилось? Скажи. М а ш а. А чего говорить? Прозрела. Помнишь куда раньше дворяне ездили душу лечить? В деревню. Здесь все другое: и воздух, и люди и отношения иные. П а ш а. Тут ты права. Человек от земли какую-то особую силу получает, чище становится. М а ш а. Странно мир устроен. Смотри, а какая это звезда так ярко светит? П а ш а. То не звезда, а планета. Юпитер. Самая большая планета нашей солнечной системы. Ее еще неудавшимся солнцем зовут. М а ш а. А почему так зовут? П а ш а. По величине почти как солнце, а мощности не хватило, чтоб как солнце светить. М а ш а. Значит у нас могло бы два солнца на небе светить? Интересно как. Все как у людей: один такой большой, сильный, а тепла от него и нет, холод скорее идет. А другой так и светится добром. /Помолчав/. Как дед Б а ш к у р. П а ш а. Ну, Маша, тебя сегодня просто не узнать. Да что с тобой? М а ш а. А ты угадай. П а ш а. Из-за самородка что ли? М а ш а. Сам ты у меня самородок. Потеряла я его и все! Забудем о нем. П а ш а. Ну и ладно. Но тогда я тем более ничего не пойму? Какое-то тепло от тебя сегодня идет. М а ш а. Как от солнца? П а ш а. Даже сильнее. М а ш а. А знаешь почему? П а ш а. Нет... Ума не приложу, честное слово. М а ш а. Влюбилась я! П а ш а. В деда Башкура что ли? М а ш а. И в него тоже. А может он мне свой свет передал, напитал меня им. П а ш а. А кроме деда Башкура тебе никто не нравится? М а ш а. /Подходит к нему вплотную, кладет руки на плечи/. Может и нравится, чуть, немного. П а ш а. А для меня и немного - много. /Притягивает ее к себе, целует/. Д а р ь я. /Открывает окно, высовывает голову на улицу/. Ого, да вы тут время зря не теряете. Люби с вечера до утра, коль пора пришла. Молодые люди отскакивают друг от друга. М а ш а. /Трет глаз/. Соринка мне попала, попросила вытащить его. П а ш а. Ага, соринка. Д а р ь я. Вытащил? М а ш а. Нет еще... Д а р ь я. Тогда пущай лучше ищет. Может и найдет ее, соринку-то. А потом в избу идите, чай пить, а то остынет совсем. М а ш а. Хорошо, сейчас придем. Д а р ь я. /Чуть ворчливо/. А тебе, девка, погреться бы не мешало, а то налазилась в воде, не спростыла бы на улочке. /Закрывает окно/. П а ш а. /Удивленно/. А что ты в воде делала? Купалась? М а ш а. Купалась, купалась. Дед Башкур меня в русалку обратил, вот и пришлось поплавать. П а ш а. Нет, я серьезно. М а ш а. И я серьезно. А что бы ты со мной делал, если бы нашел зеленую, да еще вот с таким хвостом? В зоопарк бы, наверное, отвез? П а ш а. Не шути так, М а ш а. Русалки в ином мире живут, не в человеческом. М а ш а. Вот и я раньше так жила, в другом мире, а сейчас в этот дорогу нашла. И знаешь что я тебе скажу? Очень мне здесь нравится. Ладно, пошли в дом, а то неудобно как-то, ждут они нас. П а ш а. Как скажешь. /Заходят в дом/. Затемнение. Картина 7. Дом деда Башкура. Открывается дверь, входит Саша Сапожков, оглядывается, никого не видит. Идет по дому. .Слышны глухие крики из гроба, который начинает подрагивать, подпрыгивать на месте. Саша. Что за чертовщина? Прямо как в кино: покойники с косами стоят. Только тут не с косами, а в гробу. /Осторожно приподнимает крышку гроба/. Иван. /Из гроба/. Шура, помоги! Саша. /Быстро закрывает крышку и садится сверху/. Так. Смена декораций. Ванька в гробу, но вроде живой. Как говаривал Остап Ибрагимович Бендер: шлите апельсины бочками, лед тронулся.. Одним конкурентом меньше. Может так его и оставить? Помощи от него ни какой, под ногами лишь путается. Я тут и без него управлюсь. /Неожиданно начинает подпрыгивать крышка погреба и слышны громкие удары снизу/. Саша. Не дом, а убежище полтергейстов. Поглядим, что за черт там сидит. /Берет в руки топор, осторожно открывает подполье. Оттуда высовывается голова Ахмеда. Волосы взлахмочены, лицо перемазано в саже/. А х м е д. Аллах акбар! Саша. Здоровеньки булы. Живешь там что ли? А х м е д. /Выбирается из подполья/. Участковый я. Саша. Ах, участковый. Тогда все понятно. В подполье ушел, значит. Случаем там у тебя типографии нет? А х м е д. Какой типографии? При исполнении я, понимаешь. Саша. Понимаю, понимаю. Как не понять. Наверное партия опять новый курс взяла на очередные преобразования во благо народа и ты там газету "Искра" печатаешь? А х м е д. Правильно говоришь: в печку поглядел, из глаз искры и посыпались... Потом бах-трах и...дальше не помню. Кто-то меня в подполье спустил. Саша. Понятно, кавказский пленник. Поглядел в печку и оттуда шаровая молния вылетела и ты в подполье очутился. Бывает. А х м е д. Ага, как молния: трах-бах и не помню. Саша. Не обращай внимания, бывает. А х м е д. А дед где? Бабка? / Оглядывает комнату, видит гроб, который вновь начинает подпрыгивать/. Помер что ли? Саша. Кто помер? Он? Да нет, устал и отдохнуть решил. А х м е д. /Осторожно приподнимает крышку гроба/. Вай, вай! Чего тут делаешь? Иван. Ослеп что ли? Лежу я здесь. Саша. Не обращай внимания, бывает. Иван. Выньте меня отсюда. Саша. А слово пожалуйста где? Забыл? Иван. Шура, кончай дурить. Саша. Это я то дурю? По-моему ты что-то путаешь. Умные люди в гробах не живут. Иван. Да я не хотел... Так получилось. А х м е д. Как вы в гробу оказались? Иван. Дед затолкал. А х м е д. Акт насилия. Протокол составлять будем? Саша. Вот этого не надо. И вообще мы здесь случайно. Вылазь, Ваня. /Подает ему руку, вытаскивает Ивана из гроба/. Ну, мы пошли. А х м е д. Куда пошли? Саша. Это допрос? Мы свободные граждане. А х м е д. /С подозрением/. А документы у вас есть? Саша. Для начала не мешало бы на ваши документики взглянуть. А х м е д. Удостоверение? Вот оно. /Вытаскивает из кармана обгорелое удостоверение/. Саша. /Берет его в руки, вертит/. А чего тут разберешь? Зола одна.Выбрось его и не приставай к честным людям. Иван. Вот именно, а то ходят тут всякие. Саша. А мы ни какие-нибудь там дети Остапа Бендера. А х м е д. Какого Бендера? Иван. С ним все ясно. Классику они в школе не проходили. А х м е д. Ваши документы, пожалуйста. /Расстегивает кобуру/. Саша. Ну, не взяли мы с собой документы. Теперь что? А х м е д. В отделении разберутся чьи вы дети. Иван. Это что, значит? Он нас арестовать собрался? Да по какому праву? Саша. Вот именно: по какому праву? А х м е д. Как представитель власти. /Достает наручники/. Руки, пожалуйста. Иван. Нет, вы поглядите на него, раздухарился. Да ты знаешь, что начальник милиции мой старый корешь? В школе вместе учились. Кстати говоря, учился он неважно, потому и в милицию попал. А х м е д. Меня это не касается. Руки, пожалуйста. Иван. А это не хочешь? /Показывает ему фигу/. А х м е д. Значит так, да? /Хватает Ивана за руку, защелкивает одно кольцо на его запястье, а второе на руке Саши/. Так оно лучше будет, понимаешь. Иван. Вот гад! Считай, что ты в органах уже не работаешь. Все! Спета твоя песенка. Витюхе пожалуюсь завтра же и полетишь обратно на родной Кавказ. А х м е д. /Беспечно/. Все так говорят, а потом прощения просят, когда лет через пять на свободу выходят. Саша. /Негромко/. Не зли его, а то хуже не было бы. Иван. Куда уж хуже, приплыли, понимаешь. Саша. /В пространство/. Жаль, не удастся нам месторождение драгоценных металлов разведать, а так хотелось бы. Иван. /Подхватывает/. Да, наверняка там что-то стоящее оказалось бы. Саша. Может алмазы... Иван. Или аметисты, рубины... Саша. Изумруды... А х м е д. /Насторожился/. Геологи что ли? Саша. Да вроде этого. А х м е д. О чем сейчас говорил? Какие алмазы, эти... кораллы... Иван. И жемчуга, и самоцветы. А х м е д. Где это все? Саша. Да неподалеку, совсем рядышком. А х м е д. А не врешь? Саша. Зачем нам врать, погляди лучше на наши приборы. Ты хоть в жизни раз такие видел? А х м е д. Видел, у эксперта нашего. Он говорил, что с ними можно и клад найти. Иван. Уже нашли, дурачина. А тут ты, остолопина, вместо клада, драгоценность с Кавказа. А х м е д. Зачем так нехорошо говоришь? Иван. Я тебе правду говорю, причем в глаза. Цени, участковый. А х м е д. А далеко идти? Саша. Совсем рядом. Иван. Прямо за околицей, подле деревни. Саша. Молчи, дурак. Иван. А чего бояться? Без нас он как слепой котенок и шага не сделает. А х м е д. Значит, алмазы, говоришь? Иван. И жемчуга и самоцветы... А х м е д. И рубины? Иван. И изумруды, мой яхонтовый. А х м е д. А почему про золото молчите? Саша и Иван. /Одновременно/. Какое золото? А х м е д. А вот такое. /Достает из кармана золотой самородок большего размера, чем был у Дарьи/. Иван. О! Откуда он у тебя?! Саша. Неужели здесь нашел? А х м е д. А то где же еще. Пока в подполье сидел. Попробовал землю рыть и вот, нашел. /Крышка подполья начинает подрагивать, слышен стук изнутри/. Саша. Там еще что ли один искровец золотую жилу разрабатывает? А х м е д. /Удивленно/. Никого больше не было, понимаешь. Иван. Плохо глядел. Саша. Может у вас там группа захвата сидит? Чтоб деда и бабку за самогоноварение арестовать. Вы же мужики не робкого десятка, семеро одного не боитесь. А х м е д. Зачем так говоришь? У нас на Кавказе так нельзя оскорбление делать. Иван. Фу ты, ну ты, ножки гнуты! Слышь, Шура, у них на Кавказе нельзя так говорить. Как это тебе нравится? Саша. Стук этот мне не нравится. Слышь, участковый, достань-ка свою пушку, а то кошки на душе скребут. А х м е д. Боишься, да? Я, понимаешь, не боюсь, но опасаюсь. /Вынимает пистолет, осторожно направляется к крышке подполья, пробует приподнять ее, но ничего не получается/. Эй, помогите. Иван и Саша. Сейчас, поможем. /Подходят сзади к Ахмеду, набрасываются на него, пытаются вырвать пистолет. Шум, свалка, драка. В это время гаснет свет, крышка подпола открывается и снизу выскакивают черные светящиеся сапоги, делают круг по сцене. Вся троица в ужасе разбегается, мечутся по комнате и быстро забираются на печку/. Иван. Не фига себе, настоящее приведение. А х м е д. Чего делать будем? Саша. Стреляй, участковый. Может подействует. А х м е д. Сейчас я его... / Нажимает на курок, но из дула вылетает мыльный пузырь, за ним другой и плывут по комнате/. Что за черт? Иван. Именно черт и есть. А ты думал кто? /Сапоги подбираются вплотную к печке и пробуют вскарабкаться на нее, но срываются. Все трое отчаянно швыряют в них чем попало: подушками, кастрюлями, обломками кирпича, но не могут попасть/. Саша. Я слышал, что молитва помогает. Кто какую молитву знает, читайте. Иван. Иже еси на небеси... Дальше не помню. Саша. Аминь. И у меня не лучше. А х м е д. /Шепчет что-то на незнакомом языке/. Когти рвать надо. Иван. Орел горный! Рви, рви, пока эти чоботы тебе что-то другое не оторвали. А х м е д. В туалет хочу, понимаешь. Саша. Нашел время. /В трубе раздается гул, в печи начинается яркое свечение, летят искры/. Иван. Ой, видать и наше время пришло... помирать. А х м е д. Не хочу!!! Саша. То очень хотел, а теперь не хочешь. Странный ты мужик. /Вой все усиливается, сапоги начинают подпрыгивать, пытаясь добраться до людей на печке, которые голосят, закрывают лица руками. Неожиданно гул смолкает, свечение прекращается, замирают и сапоги. С улицы раздается громкий крик петуха. Сапоги делают несколько шагов к подполью, крик повторяется и они стремглав спрыгивают внутрь, крышка закрывается/. Саша. Господи, неужели пронесло? /Спускается с печки и осторожно направляется к двери, его примеру следуют и остальные, испуганно оглядываясь по сторонам./. Иван. Рвем когти! А х м е д. Быстрей, пожалуйста. /Убегают, забыв свои вещи, Ахмед возвращается, подбирает свою фуражку и выскакивает за дверь что-то бормоча/. В комнату пробивается первый солнечный лучик. Картина 8. Дом деда Башкура. В комнату позевывая входит сам дед Башкур, недовольно оглядывает избу, начинает прибирать разбросанные вещи. Д е д. Вот народ! Напакостили и смотались. Видать напужал их кто, а то бы до сих пор дрыхли. Твоих рук дело? /Спрашивает в сторону печки, откуда тут же раздается довольное гыканье/. И правильно сделал, а то навязались на мою голову: то расскажи, это покажи. Накличут беду на мою голову, ох, накличут. Худо мне чего-то сегодня, а лежать некогда. Надо хоть картошку сварить, еду сготовить. /Достает чугун, накладывает в него картошку/. Входит счастливо улыбающийся П а ш а. П а ш а. День добрый, деда Миша. Д е д. Кому добрый, а кому и нет. Напакостили вон гости мои, а сами убрались, побросали хозяйство свое. А мне оно на кой ляд? Выброшу все и спрашивать не стану. П а ш а. Может вернутся еще? Д е д. Я им вернусь, вернусь! Пущай только попробуют! П а ш а. Помочь вам? Д е д. Помоги. Принеси-ка дровишек сухих и мелко поколотых из-под навеса. Найдешь сам или показать где? П а ш а. Так я вчера приносил. Забыли? Я мигом. /Уходит/. Д е д. /Продолжает приборку /. Ходют тут всякие, а я подбирывай за ними. Нашли гостиницу. Входит Паша, несет дрова, опускает их на пол, и они вместе с дедом начинают растапливать печь. Д е д. Сходи-ка за водой, чайку поставить надо. Да зачерпни с серединки, где почище, посвежее. П а ш а. Хорошо, будет сделано. /Берет ведра, уходит/. Д е д. Ой, сердце чего-то щемит... /Берется за оставленные аномальщиками вещи, выбрасывает аппаратуру за дверь, видит лежащий на столе пакеты с взрывчаткой, бросает их в печь. Из-за печки слышно испуганное гыканье/. Чего расчирикался? Не так чего-то? /Раздается взрыв, деда отбрасывает к стене, вбегает Паша с ведрами, заливает пламя, кидается к деду, поднимает его/. П а ш а. Что случилось? Всю печь разворотило? Д е д. /Держится за голову, струйка крови течет по его лицу/. В печку чего-то бросил, на столе лежало. Я и не разобрал, чего там написано. Динамит что ли? /Садится/. Дай попить. /Паша подает ему кружку с водой/. Ой, здорово зацепило кирпичом. Кирпичи старые, тяжелющие. П а ш а. /Подходит к развалинам печи/. Да, могло и дом разнести. Что это? /Наклоняется к фундаменту, поднимает кусок породы, которая ярко заблестела на свету/. Самородок? Тот самый? Как он здесь оказался? Д е д. Не было печали, так черти накачали. Брось его обратно. Их там много. Видишь? П а ш а. /Пораженный/. Вижу! Да здесь целые россыпи! И вы молчали?! Почему?! Д е д. А потому, что нельзя каждому встречному поперечному о том рассказывать. Ой, худо мне,. Здорово зацепило. /Опускается на кровать/. Давно бы нашей деревни не было, коль об этом золоте проведал кто, налетели бы, как вороны, растащили, порушили, нас с места согнали. Дед с меня, с мальца еще, слово взял, что буду молчать, сколь надо, и лишь сыну своему перед смертью откроюсь. А он, вишь, сынок-то мой, пьяница непутевый. Так что делать нечего, тебе, парень, тайну эту и завещаю. Больше некому. Прости меня, если можешь, а я, видать, помру скоро, неможется мне. Ты вот что, тащи лопату, завалить надо все обратно. П а ш а. Но зачем? Д е д. /Собирается с силами, громко/. Слухай, чего говорю, тащи лопату, заваливай! Давай, давай, поторапливайся, а то зайдет кто. П а ш а. /Приносит лопату, закидывает образовавшуюся яму., подходит к деду, вытирает кровь у него на лице/. Вам бы в город, к доктору надо. Д е д. Сроду по докторам не хаживал. Видать, час мой пришел. Ты бы лучше за Дарьей сходил. П а ш а. /Бросается к двери/. Я сейчас, мигом... Д е д. Постой, дай мне слово, что не разболтаешь кому. А коль не сдержишь, то с того света заявлюсь, накостыляю по первое число. П а ш а. Даю слово. Буду молчать, сколько надо. Д е д. Жить здесь оставайся, да с золотом не шуткуй, не вздумай и частицу малую в руки взять, иначе не поздоровится. Слышишь? П а ш а. Слышать-то слышу, но как же так: на золоте сидеть и... Это же искушение какое. Д е д. Вся жизнь искушение. Я вот,- ничего, прожил всю жизнь и на ум не приходило прикоснуться к нему. Пусть лежит себе до поры. Дед мой, бывалочи, говорил: не тронь лиха, пока лежит тихо. И ты крепись. Понял? П а ш а. Понял. Д е д. А коль все понял, то дуй за Дарьей. П а ш а. Бегу. /Убегает/. Д е д. Эй, ты, варнак запечный. /Слышно гыканье/. Присматривай тут без меня за парнем и сам не балуй, да чужих в дом не пускай. /Пытается встать, берет кружку с водой, пьет/. Ты у меня совсем взрослым стал, теперь и без меня сам со всем справишься, разберешься, что к чему на этом свете /Слышны всхлипы/. Да ничего, попривыкнешь. Ты уж прости меня, коль обидел чем. Быстро входят Дарья, Паша и Маша, склоняются над дедом. Д а р ь я. Ой, миленький ты мой! Да как же тебя угораздило? Это они все,, городские, довели до смертоубийства, кой черт их только принес сюда. М а ш а. /К Паше/. Беги на дорогу, может, попутку поймаешь, в больницу его везти надо. Д е д. Не надо! Не хочу к врачам под нож. Тут в своей избе и помру. На старом кладбище и похороните меня. Уж простите за хлопоты. Д а р ь я. О чем ты? Я завсегда в долгу перед тобой была, с малолетства рядом росли. Ты не сомневайся, я и обмою тебя и в обновку одену. Там у меня еще лежит мужнина кое-какая одежда. Своего-то у тебя все одно нет, знаю уж... Все как у людей будет. /Плачет/. Д е д. Ты, это, не реви, Дарьюшка. Я тебя вот, чего еще попрошу: на похороны батюшку привези из города, пущай молитву прочтет. Я хоть и крещен когда-то был, а в церкви за всю жизнь так ни разу и не был, никто моих грехов так и не отпускал. А вот теперь собралось все в груде, давит, видать, много их накопилось. Д а р ь я. Да у кого их грехов-то нет? У каждого хватает. Д е д. У меня на книжке денег немножко от пенсии осталось, закажи, Дарья, молебну, пущай "вечную память" пропоют как положено. П а ш а. Да что вы, дед Миша, говорите? Поправитесь еще. Вас послушаешь, будто в гости к родне ехать собираетесь. Д е д. Так оно и есть, все родные мои там, на небе. Это здесь я в гостях был, а теперь пора пришла домой отправляться. А жизнь, она штука пустая, давно мне разонравилась. Терпел ее лишь. М а ш а. /Вытирает слезы/. Ой, не могу я все это слышать, первый раз такое вижу. Д е д. А ты, девка, держись к парню поближе, помогай ему, поняла? М а ш а. Поняла Д е д. Живите по совести. /Заметно слабеет/. Ну, не поминайте лихом... Д а р ь я. Миленький ты мой! Как же я без тебя одна останусь?! Д е д. /Закрывает глаза/. Прости, может, скоро и свидимся... Раздается громкое гыканье, всхлипы. М а ш а. /Обнимает Дарью/. Пойдемте, помогу вам. Д а р ь я. Как же так? Жил, жил и вот... М а ш а. Я останусь у вас пока. Скажите чего делать надо? Д а р ь я. Да откуда я знаю, чего делать, прибрать покойника надо, воды нагреть, белье собрать. Да я сама справлюсь. Лучше здесь пока останься. /Уходит/. М а ш а. /Берет Пашу за руку/.Он правда умер? Страшно-то как. Такой хороший дед был. П а ш а. Ой, Маш, мне и самому не верится. Вот какая история вышла. Придется пожить здесь, за домом приглядеть. М а ш а. Можно, я с тобой останусь? П а ш а. Конечно, можно. Пойдем, пусть хозяин с домом попрощается. /Уходят/. Гаснет свет, и в глубине сцены появляется зажженная свеча, медленно движется к деду, застывает над ним, а на заднике вспыхивают искры и, словно северное сияние разливается ярким светом. Занавес. г.Тобольск