от крест, розами увитый, всю жизнь несла. С восторгом! А ведь эта наша связь - от удобства только, чтоб далеко не ходить. ЛЫСОВ. - - ЕЛЕНА. Прекрати. Здесь совсем не к месту все эти галантности. Это наше погружение - тоже обман, очередная игра. /смеется нервно/ А ты не обратил внимания, как много людей вокруг во что-нибудь играют? ЛЫСОВ. Во что играют? ЕЛЕНА. Моя подруга, например, в йогу. Совершенно помешалась. Мы, говорит, ничего не умеем, даже зубы правильно чистить не умеем, а йоги - умеют. Теперь она бегает босиком, голодает и часами стоит на голове. "Йога лечит все болезни, кроме тех, которые вызывает сама йога?" Хорош лозунг? А чем лечить умопомрачение? ЛЫСОВ. Что ты мелешь? Что общего в этой твоей йоге и нашем способе изучения языка? ЕЛЕНА. А Гриша Дудов играет в сыроедение. Раньше он занимался защитой среды, трудно было найти более увлеченного человека, а сейчас с ним вообще не о чем разговаривать. Теперь у него один бог -Брегг, одна насущная проблема - в какой пропорции свешивать тертую брюкву с изюмом. Не человек, а ходячий желудок. Господи, да если бы Пушкин был сыроедом, неужели он бы смог написать "Капитанскую дочку". ЛЫСОВ. Ты часто ставила меня в тупик, часто...но подобные твои всплески, прости меня, внове. Я понимаю, ты устала... ЕЛЕНА. А еще телекинез, столоверчение, лекарственные травы, неопознанные объекты...И мы бросаемся играть в эти игра очертя голову, только бы спрятаться от реальной жизни. Зачем? В этой игре мы теряем детей, друзей, самих себя. ЛЫСОВ. Главное сейчас, уехать отсюда. И все будет как раньше. ЕЛЕНА. Нет, Виктор. Это наше последнее погружение. Как говорится - не поминай лихом. В холя стремительно входит Дашина мать. МАТЬ. Простите великодушно, что я мешаю вашему разговору, но понимаете какая незадача - Дашкин халат пропал. Не велика, конечно, потеря, халат правда совсем новый, на той неделе купленый, но, ведь и большее теряем... ЕЛЕНА. /растерянно/ Какой халат? МАТЬ. Заленый, фээргэшный. Алеша, очень любезный молодой человек, посоветовал мне к Арине Романовне сходить, к сторожихе. Мало ли, она могла и по ошибке унести, когда все наверху были. Но Арины дома нет. ЕЛЕНА. Да не мог никуда ваш халат пропасть. МАТЬ. Нет, вы уж поднимитесь со мной наверх. Я в ваших вещах не понимаю ничего, /обе поднимаются наверх/ В холл входит Захар, бросается к Лысову. ЗАХАР. У меня новости. Оглушительные! Вчера ночью в больнице скончалась мать Евы. ЛЫСОВ. А вы откуда знаете? ЗАХАР. Алексей сказал. При нем следователю кто-то позвонил. Поразительно, как они в милиции все умеют быстро узнавать! Теперь мы знаем, что ночью Еве звонили из больницы. /вдруг опомнившись/ А вы что здесь стоите? Он вас ждет. Лысов уходит. Захар ищет глазами с кем бы еще поделиться новостью, замечает в углу Дашу, тут же обращается к ней. Понимаете, эта смерть многое объясняет. С нас снимаются последние подозрения! /видит Дашин тусклый взгляд, вспоминает, что Даша не мадемуазель Клодин, а девочка, школьница, и спрашивает у нее уже совсем другим тоном/ А почему вы не уехали в Москву? ДАША. Я хочу дождаться конца...чтобы все узнать. ЗАХАР. А что можно узнать? Ведь все уже узнано? Даша молчит, и Захар уходит на кухню, чтобы поделиться с кем-нибудь оглушительной новостью. Картина десятая. Тот же холл полчаса спустя. У зеркала в той же позе сидит Даша. В холл входит мать со скомканным халатом в руках. МАТЬ. Вот/показывает/ Твой халат был почему-то на кухне за корзиной с луком. Безобразие! Ума не приложу, как он туда попал. Все, одевайся, едем. ДАША. Я никуда не поеду. МАТЬ. То есть как? ДАША. Я потом поеду, вместе со всеми. Я хочу узнать. МАТЬ. Что ты хочешь узнать? ДАША. Мама, хоть ты не претворяйся. Здесь все вокруг претворяются. МАТЬ. /садится рядом с Дашей/ Давай поговорим без нервов. Я не могу больше здесь задерживаться. На работе уже небось деньги на венок собирают. И вообще, знаешь сколько хлопот с похоронами? Но это не для твоих ушей. Мы едем немедленно! Сейчас... только чемодан принесу и узнаю расписание электрички. /уходит наверх/ В холл входят Анна и Никита. АННА. Объясните мне, пожалуйста, зачем вы поставили меня в глупейшее положение перед следователем? НИКИТА. /потрясенно/ Я? АННА. А кто пустил глупую утку о моем альтруизме? Теперь у следователя все бубнят, что я занималась с вами бесплатно. Тот, естественно, решил, что это я вас подговорила, о чем не преминул мне сейчас сообщить.../повышает голос/ в неуважительном тоне! Но не я придумала эту плату. Она бытует с самого начала освоения методики. НИКИТА. Я боялся, что у вас будут из-за нас неприятности. АННА. Я руководила погружением, мне и отвечать. А ваша забота по меньшей мере оскорбительна. НИКИТА. Забота не может быть оскорбительной. АННА. Следователь тоже так думает. Поэтому наклеил на меня ярлык "частное предпринимательство с целью наживы". Очень заботливо меня пожурил. И дальше не оставит своими заботами. НИКИТА. Негодяй! АННА. Он делает это по долгу службы. Его можно понять. НИКИТА. А меня можно понять? АННА ( с запинкой). Вы - не по долгу службы. Простите меня, месье Лебрен, за ненужную откровенность. Просто с катушек сошла. Забудьте все. НИКИТА. Да какой я месье Лебрен? Я Никита Бурцев, мне тридцать шесть лет. Я холост и значусь старшим инженером по добыче алмазов в поселке Верном. АННА. Верном? (усмехается) Это на краю земли? НИКИТА. Еще дальше. АННА. А как вы на погружение-то попали? НИКИТА. Я в отпуске. Четыре года не был в Москве. Отпуск мой бесконечен. Отчего же не погрузиться интеллигентному человеку. Сверху спускается Дашина мать с чемоданом, за ней, тоже с чемоданом, идет Елена. Входят Алексей, уже одетый в дубленку Лысов. Последним входит Захар. Мать ставит чемодан рядом с Дашей и идет за ее пальто. ЗАХАР. Ребята, кажется это конец. Следователь уже машину по телефону вызвал. А может глупо, что мы вот так... все... собрались. Работа - есть работа. Можно переждать день и вернуться к занятиям. АННА. Креста на вас нет! Входит следователь. СЛЕДОВАТЕЛЬ. Прошу тишины. Мне только что позвонила судмедэксперт, уже знакомая вам Мария Христиановна. Позвольте огласить результаты судебно- медицинского вскрытия. Причиной смерти Евы Сергеевны Гофф явилось отравление снотворными препаратами группы барбитуратов. ДАША./выходит вперед/ А люминал...он тоже из группы бар... барбитуратов? МАТЬ. /подходит к Даше с пальто/ Идем, тебе не надо этого слушать. СЛЕДОВАТЕЛЬ. Очевидно, потрясенная смертью матери, покойная перепутала дозу снотворного. Сделала ли она это случайно или умышленно, мы теперь никогда не узнаем. ДАША /вырывается из рук матери, которая буквально всовывает ее в пальто/ Да оставь ты меня мама! Все было совсем не так! Я хочу, чтобы все знали. Это я... МАТЬ. Не слушайте ее! ДАША./освобождаясь наконец от матери/ Это по моей вине. Я бросила таблетки в стакан. ЕЛЕНА. Господи... МАТЬ. /бросается к следователю/ Даша только одну таблетку бросила в стакан. Уверяю вас, Ева сама до этого снотворное принимала. А одна таблетка... ДАША. Две, мама. Но это не важно./смотрит на Захара/ Я попала в яблочко. Перепуганный Захар делает шаг к стулу, спотыкается о чей-то чемодан, почти падает. ЗАХАР. Ужас какой! Вот ужас-то! АЛЕКСЕЙ. Зачем ты это сделала? ДАША. Я хотела, чтоб Ева уснула. Здесь было так весело. Долгая пауза. Даша стоит в центре, бессильно опустив руки, видно, что она очень по взрослому устала, еле на ногах держится. Тихо звучит песня про Авиньонский мост. ЛЫСОВ. /матери/ Ничего вашей дочери не будет. Она несовершеннолетняя. АННА. Что значит - не будет? Разве она мало наказана? Никита берет Анну за руку. НИКИТА. Позвольте мне не уезжать. Я должен сейчас быть с вами. АННА. А разве мы уезжаем? /горько/ Сейчас здесь начнется новое следствие. ЕЛЕНА. Только, пожалуйста, уведите отсюда детей.