так как оно представляет особый интерес (Док. No 4). Поведение наших офицеров в этой чрезвычайной и сложной ситуации было и разумным, и тактичным. Умело лавируя, затем в решительный момент приняв правильное решение, они сумели предотвратить почти неизбежное вовлечение доверенных им многочисленных пленных в водоворот событий и тем самым снять с себя подозрение в том, что комиссия попечения занимается политической деятельностью, что могло бы полностью парализовать ее дальнейшую работу. Немецкий лейтенант везде на месте, и сам при необходимости может успешно выступать в роли дипломата и блюстителя авторитета Германии. Русское правительство на основании отчета Радека признало свою ошибку и было, таким образом, удовлетворено. Ярославль, ранее процветающий город, известный своими постройками и произведениями искусства, в результате обстрелов и возникших в связи с этим пожаров, которые никто не тушил, наполовину уничтожен. Среди небольшевистского населения красные провели суровую расправу за стремление к политической свободе. Правительство сообщило в прессе, что по закону военного времени "по приказу комиссара" расстреляно 350 человек, в большинстве бывших офицеров и служащих, в остальном - зажиточных граждан, много студентов. Изъятая у приговоренных офицеров корреспонденция, указывает на соучастие Антанты, особенно французов и сербов. Во многих местах восстание началось за несколько часов, в Ярославле - за 12 часов, до убийства графа Мирбаха. Это свидетельствует о том, что оно готовилось планомерно и не было вызвано убийством Мирбаха и направленной затем из Москвы телеграммой о победе, одержанной эсерами, что якобы явилось толчком к выступлению. Активную политику наших противников понять можно, но иначе как недобросовестной ее не назовешь. Недостаточно подготовленное восстание без поддержки его военными частями было заранее обречено на провал. Если побудительным моментом для них было не только безграничное чувство мести, которым руководствуются их русские приверженцы, то у них должно было хватить политического разума, чтобы предотвратить эту акцию. Нет сомнения, что победа большевиков укрепит их власть и продлит пребывание у власти. Мы, немцы, испытывающие после всего пережитого только презрение и ужас перед диктатурой пролетариата, в действительности являющейся диктатурой ограниченного числа людей, полных ненависти и мстительности, испытывая такое чувство, не имеющее ничего общего с расхождением политических взглядов, все-таки можем приветствовать победу советского правительства. Его поражение означало бы победу Антанты и новую войну на востоке. Надо надеяться, что власть коммунистов-семитов в недалеком будущем все-таки падет, что ей на смену придет правительство из тех людей, которые понимают значение честной дружбы с Германией. Очевидность такова, что Россия сможет перейти к фазе спокойного строительства и законности только после долгой борьбы и периода правления одного или нескольких переходных правительств социал-революционного или меньшевистского толка. Такое развитие событий возможно только при помощи извне. 26 июля. Послезавтра прибывает новый посланник, которого мы ждем с беспокойством. Очевидно, он прибудет с вполне определенными планами, может быть, с ясной инструкцией министерства иностранных дел. Последнее, однако, сомнительно. Вряд ли там в состоянии изменить свои взгляды. Первое вполне допустимо, если учесть все то, что известно о Гельферихе. Геннинг надеется, что с приходом нового посланника оживятся торговые переговоры, что в будущем они будут вестись не только за зеленым столом, за которым сидят его превосходительство Криге, Красин и Иоффе. Большевистская пресса также приветствует выбор Гельфериха в качестве посланника. В новом назначении она видит окончательный отказ Германии от разрыва, от ее серьезных намерений получить удовлетворение за убийство Мирбаха, а также подтверждение желания экономических сближений. Несмотря на победу над контрреволюцией, критические дни показали слабость правительства. Москве пришлось настолько оголить свой гарнизон, что даже русская охрана дипломатической миссии порой была ослаблена или для охраны выделялись слабоподготовленные отряды. Сегодня вышло постановление правительства, запрещающее ношение военной формы всем иностранным военным лицам и распространяющее на них те же ограничения в отношении ношения оружия, которые действительны для русских граждан. Эта акция направлена против Антанты, в отношении которой, наконец-то, хотят принять более жесткие меры. Берлин отклонил идею отмежевания от Ленина и товарищей. Таким образом, мы останемся здесь, о чем мы чисто по-человечески никак не сожалеем. Жизнь здесь столь же приятна, как и интересна. Требование о допуске батальона, конечно же, не поддержано, так как русские считают, что это несовместимо с их суверенитетом. В качестве компромисса Россия разрешила допустить для охраны 300 человек в гражданской одежде и пообещала охрану из 1000 красногвардейцев, которых военный атташе может выбрать из имеющихся частей. Министерство иностранных дел в том же письме, в котором пришли эти сообщения, советует для большей безопасности занять дом вне Москвы! На Вильгельмштрассе, таким образом, делают вид, что нас не слышат. Еще ни в одном сообщении отсюда мы ни в какой форме не высказывались, что речь идет о нашей безопасности. Не говоря уже о том, что такую безопасность, как я уже упоминал, обеспечить в случае серьезных боев невозможно, мы продолжаем придерживаться мнения, что требования и меры правительства должны быть вызваны только одной идеей. Его должен беспокоить только вопрос поддержания престижа Германии. Что нужно для сохранения авторитета Германской империи? Что можно потребовать от советского правительства во искупление его соучастия в убийстве посланника Мирбаха? Дома нас либо не могут, либо не хотят понять; видимо, там живут иллюзиями и думают только о спокойной работе по заключению Дополнительных договоров. Это желание подавляет тонкое чувство национальной гордости. Большевистские диктаторы торжествуют, российская буржуазия недоумевает и отворачивается от нас. Мы же, пожалуй, все без исключения чувствуем подавленность, поскольку не в состоянии с гордостью представлять великую державу. 27 июля. Изменить курс политических проволочек будет нелегко. Если даже в Берлине изменятся взгляды, Гельферих столкнется здесь с почти неразрешимым вопросом. Момент, позволяющий нам подчинить события на востоке нашей воле, упущен. Ситуация на западном фронте, о чем хорошо осведомлены не только мы, но и русское правительство и общественность, за последние недели развивается таким образом, что мы должны оставить надежду на возможность заставить Антанту пойти на переговоры. Мир, который наверняка для нас во многих отношениях будет выгодным, будет означать конец всему. Чем менее благоприятно положение на западе, тем важнее для нас положение на востоке. Напрашивается невольно вопрос, возможно ли еще добиться здесь такого положения, которое давало бы нам надежду на перспективу. Только люди на Вильгельмштрассе все еще верят, что договорами и переговорами они смогут собрать урожай нашей победы на востоке. Если не обольщаться иллюзиями, то фактическое положение можно выразить следующими словами. Большевики вовсе не думают о том, чтобы жить в мире с кайзеровской Германией. Им нужно было лишь остановить наше наступление, затем установить кажущийся мир, чтобы тем самым выиграть время для укрепления своего господства. Если бы мы отказались подписать мир 3 марта и продолжили военную прогулку на восток, избегая широкого фронта боевых действий, то коммунистическое правительство наверняка немедленно бы пало. Если мы не хотели или не могли поступить так по веским причинам, то, по крайней мере, мы не должны были компрометировать себя перед большинством российского населения, идя "рука об руку" с Лениным и товарищами всего мира. Теперь же мы остались без единого друга, утратив всякий авторитет в России. Советская власть разыгрывает спектакль и ждет мировой революции. Российская буржуазия, потеряв надежду, видит в нас только соучастников победы большевиков, опору их нынешней власти. Только так я могу оценить ситуацию. События развивались неуклонно в этом направлении, поскольку мы фактически неделя за неделей шли курсом, желательным для Кремля. Когда же события начали принимать иной оборот, о чем мы в свое время предупреждали наше министерство иностранных дел, было еще не поздно. Но после того, как случившееся 6 июля не стало поводом для четкого определения наших позиций, на успех более нельзя было рассчитывать. Желательно и достижимо пока еще показать буржуазной России, что мы были заодно с кровавой диктатурой временно, выполняя свои военные задачи, и что мы готовы отмежеваться от нее по первому же вескому поводу, каким стало убийство посланника. Для Антанты нашелся другой способ сохранить свое достоинство и свободу. Умело обрабатывая общественное мнение при одновременном разрыве с правительством, еще можно добиться понимания или, по крайней мере, справедливой оценки наших действий. Мы должны сказать русским: "Вы только что видели, куда ведет плохо подготовленное и недостаточно поддержанное извне восстание. Мы не хотим, как это сделала Антанта, ввергать вас в авантюру, чтобы потом оставить в беде. Держитесь и скрытно организовывайтесь. Как только у нас высвободятся войска, мы обратимся к восточному фронту. Не для того, чтобы навязать вам правительство, а только чтобы дать вам возможность создать самим через Учредительное собрание законное правительство. Затем вам нужно будет пойти на пересмотр Брестского мира, прежде всего в отношении Украины. Большевики никогда не были нашими друзьями, мы должны были использовать их, так как это было для нас вопросом жизни или смерти". Вопрос пересмотра мирного договора играет большую роль во всех беседах с представителями русской интеллигенции, независимо от того, к каким партиям они принадлежат. Среди нас этот вопрос тоже часто дебатируется. В Германии нет, пожалуй, ни одного здравомыслящего человека, который оценивал бы отделение Украины от России не как паллиатив в системе ведения войны. По своему народонаселению, в экономическом, историческом и геополитическом отношениях эта страна является составной частью России, и по крайней мере федеративно должна быть связана с ней. Этот факт придает агитации против мира, которую проводят как правительство Советов, так и его враги, неодолимую силу, которая еще более возрастает ввиду настроений в самой Украине. И те, кто хотели бы сейчас, чтобы Украина и впредь оставалась вне зависимости от России, готовы на это перед лицом большевизма, от которого Украина защищена немецкими штыками. Украина, по их мнению, должна стать базой коренного поворота, с помощью которого Россия должна быть вырвана из рук коммунизма, чтобы затем снова восстановить огромную славянскую империю. Видимо, у нас наверху рассматривают вопрос точно так же. Украина должна помочь нашей военной экономике, ее "освобождение" должно служить угрозой несговорчивым большевикам, ее возвращение в будущем должно послужить хорошим объектом обмена, тем средством, которое поможет нам привлечь на свою сторону будущее правительство. Даже своими войсками мы не сможем в дальнейшем воспрепятствовать объединению. Сознавая это, нужно было соответственно заключать мир, заявляя, что мы признаем существующее правительство только как временную власть, с которой мы считаемся. Но договор может быть только временным, отвечающим нашему положению, и может быть пересмотрен по договоренности с законным правительством, которое будет выбрано народом. Либо, что и случилось, мы выбираем паллиатив: официальное признание правительства и заключение мира, но даем русскому народу знать, что он может рассчитывать на встречные уступки. Отделение Курляндии, Литвы и Финляндии Россия может снести. Готовность поступиться ими есть. Потеря же Эстонии и Латвии, имеющих выход в Балтийское море, и полный контроль над морским выходом из Петрограда столь невыносимы, что позже вряд ли можно будет обойтись без определенной компенсации с сохранением автономии этих государств в рамках федеративного объединения. В споре о том, следует ли разгромить Россию и удерживать ее в бессилии или стремиться к тому, чтобы в лице России найти дружественную страну, я всегда был сторонником последнего направления, разделяемого, например, профессорами Хечем и Рорбахом. Пересмотр мирного договора представляется мне поэтому не только безусловной необходимостью, но и отвечающим нашим интересам. 28 июля. Кремлевское правительство отмечает в своей прессе наш отказ от привлечения батальона охраны как большой успех и как признание невиновности правительства в убийстве посланника. Вот уже несколько дней как царит оживление в кругах тех немцев, которые работали здесь до войны в промышленности, торговле и ряде компаний, пытающихся теперь вернуть свое имущество, строящих планы на будущее и готовящихся к их осуществлению в связи с известием, что на переговорах в Берлине наше правительство пошло на значительные уступки. Характерно, что и об этом мы узнали из русских источников (из сообщения комиссариата по торговле представителю крупной немецкой компании). Дипломатическую миссию снова оставили, таким образом, в неведении. Мы согласились с тем, что после погашения паушальных долгов немецкие компании, как и русские, могут быть национализированы. Таким образом, мы перед неизвестностью и готовы ко всему. 29 июля. Вчера вечером прибыл новый посланник. По просьбе правительства он сошел с поезда на одной из подмосковных станций из-за опасности покушения. Там его встретили Радек и д-р Рицлер. Таким образом, Гельферих мог сразу получить представление, какое достойное проживание ждет его здесь как представителя Германской империи, если страна, в которой он аккредитован, не способна обеспечить его защиту. Настоятельная просьба состояла в том, чтобы посланник проявлял особую осторожность и по возможности реже выходил из дома. Пока еще не выполнено наше требование, заключающееся в том, чтобы для нас было выделено подразделение в 1000 красногвардейцев, из числа которых 200 человек постоянно несли бы караул в нашем квартале. Причина, видимо, в нехватке войсковых частей. Это связано с нестабильностью обстановки во многих губерниях, войной чехословаков, близкой к военной обстановкой в отношениях с Антантой в Мурманской и Архангельской областях. Требование военного атташе, чтобы караул несли только латышские части, выполняется редко. В линиях караула несут службу и наши немецкие солдаты, которые контролируют русских. Для усиления безопасности, предотвращения попыток покушения и нападения врасплох предусмотрены дополнительные меры: наблюдательные пункты на стенах, ограждающих сад, отдельный проход в стене к новому солдатскому общежитию, введение паролей при смене караулов. 30 июля. Тем временем из Берлина пришло подтверждение того, что согласно Дополнительным договорам за выплату от 6 до 7 миллиардов русским дается право национализировать немецкое имущество. Здесь по праву расценивается такое решение как слабость и намерение и в дальнейшем тесно сотрудничать с коммунистической диктатурой. Как же представляют на Вильгельмштрассе будущее использование немецкого духа предпринимательства, немецкого капитала в России? Откуда возьмется смелость у немецкого торговца или промышленника, если он не уверен, что Германия защитит его? Как выдержит он конкуренцию представителей других государств? Надежда была на совершенно противоположное: на всестороннюю защиту наших интересов, на категорический протест против любого насилия по отношению к немецким компаниям и бизнесу. Мы, дилетанты, конечно, не способны понять, что кроется за этими планами. 31 июля. Вчера вечером меня и Геннинга такими вопросами буквально засыпали. Нас пригласили в компанию русских, среди которых было несколько семей немецкого происхождения, с которыми за прошедшие месяцы мы неоднократно беседовали на политические темы. Здесь же были несколько бывших высоких чиновников и один фабрикант. Наши ответы были осторожными и успокаивающими, но в то же время мы старались не возбуждать новые надежды. Дружественные отношения между народами строятся на взаимовыгодных условиях. Так же и здесь. Отношение русских немцев, поддерживаемое национальными чувствами, и симпатии этих русских, основывающиеся на монархических взглядах и определенных надеждах, могут немедленно исчезнуть, если наша политика зайдет в тупик. В деловых отношениях, как и в политике, действует здоровое изречение: "Ты мне - я тебе". 1 августа. Вчера на чрезвычайном заседании Центрального исполнительного комитета ввиду опасности, сложившейся в результате действий чехословаков и нехватки хлеба, было объявлено "отечество в опасности". Правительство осознает серьезность своего положения, но преисполнено твердой уверенности, что оно одержит верх. Происки Антанты, по данным комиссариата иностранных дел, чувствуются повсюду. Она пытается всеми средствами привлечь на свою сторону латышские части, побудить командующего чехословацким фронтом Вацетиса75 стать вторым Муравьевым75а. Вопрос союза с Германией против Антанты, чтобы вместе с нашими финскими и балтийскими частями выступить в район Мурманска, взвешивается серьезно. Но пойти в этом вопросе до конца не решаются, поскольку боятся, что официальное объявление войны Англии и Франции не найдет поддержки у народа, к тому же не хотят предоставлять нам для операций территорию восточнее Чудского озера. Поэтому более желателен случайный характер совместных действий. Я считаю, что если такой союз не состоится, то мы должны это только приветствовать. В нашем положении было бы сложно отказаться от предложения о заключении такого союза. Принести существенную пользу он не может, но вполне способен еще более раздробить наши силы, утвердить нашу "славу" друзей большевизма. Увидев на месте, что представляет собой коммунизм, какую опасность он может представлять для всего мира, трудно понять, почему немедленно не прекращена мировая война и мировой союз не обратился против него. Вчера вечером был прием в турецкой дипломатической миссии, где собрались представители разных государств. Наш посланник по совету русского правительства во встрече не участвовал. Возвращаясь поздно ночью домой, мы увидели, что улицы вокруг дома Берга оцеплены, все имевшиеся в наличии немецкие солдаты и красногвардейцы выставлены в боевой готовности. Из сада, примыкающего к нашему, раздались выстрелы, на которые последовал ответный огонь наших охранных постов. Мы предположили, что это была проверка бдительности нашего караула в ночное время. Тревога повторилась еще раз, но это оказался случайный выстрел одного из караульных, вызванный его нервозностью. Только под утро в доме Берга все успокоилось. 2 августа. Сегодня вышел первый номер пронемецкой газеты "Мир". Она не сможет привлечь на нашу сторону много друзей, если наша политика не выберет иного четкого курса. Его превосходительство Гельферих очень скоро понял, что в Берлине заблуждаются по поводу действительного положения дел. Он, как и мы все, считает, что практическая работа здесь невозможна и что необходим отход от прежней политики. Он намерен сделать запрос в министерстве иностранных дел по поводу перевода нашей миссии в Петербург, чтобы тем самым русскому правительству и населению дать понять, что мы отмежевываемся, но не намереваемся отказываться от своего участия в проводимой здесь политике. Мотивировать перемещение миссии мы можем ссылкой на правительственное заявление "Отечество в опасности", на неоплаченное убийство посланника и на убийство фельдмаршала Эйхгорна76 30 июля в Киеве. Эсеровская пресса и на этот раз ставит в заслугу своей партии эту акцию, совершенную по официальному указанию руководства. Говоря об отказе в требовании немцев допустить их батальон для охраны миссии, большевистская пресса указывает торжествующе, что даже присутствие целой армии не гарантирует безопасность, о чем свидетельствует смерть Эйхгорна. Такое утверждение бесспорно, если речь идет об убийстве из-за угла. Для нас же речь идет о другом. Появление 500 человек в стальных касках должно показать в том числе и особо склонному к торжеству крестьянину и всем, кто придерживается нейтралитета, что у нас достаточно силы и воли защитить свой авторитет, что Германия при таких обстоятельствах не смирится с убийством своего посланника, что она больше не доверяет правительству Советов, если такое доверие вообще существовало. Разглагольствования газеты "Известия" свидетельствуют о том, что наше министерство иностранных дел, сообщая Иоффе о наших требованиях по поводу батальона, мотивирует их только необходимостью обеспечить нашу безопасность и не считается с мнением дипломатической миссии. Позиция большевистской прессы по случаю убийства в Киеве доказывает, что в этом случае даже не находят нужным соблюсти хотя бы внешнюю форму, как это было сделано после убийства посланника 6 июля. Тогда, в связи с последовавшим одновременно восстанием, убийство рассматривалось и как покушение на власть, и поэтому можно было легко изобразить возмущение. Убийство же Эйхгорна находит почти неприкрытое одобрение даже со стороны советского правительства как шаг на пути освобождения Украины. Но и это, как и все события, имевшие место ранее, не окажет воздействия на наше правительство. Там будут опять обсуждать и принимать всевозможные красивые пункты договоров, которые под влиянием директора отдела права министерства иностранных дел Криге будут наверняка безупречны по форме и с юридической точки зрения, но никогда не будут наполнены жизнью. Министерству иностранных дел, по-видимому, совершенно непонятно и поэтому безразлично, что наша честь и наш авторитет здесь тем временем попираются ногами, что представители Германии в Москве играют жалкую роль, о чем здесь знают уже все. В последние недели отсюда неоднократно отправлялись отчеты, достаточно ясно обрисовывающие ситуацию, и все напрасно. Некоторая надежда на изменения останется, если новый посланник будет продолжать бить в ту же цель. Гельферих тоже считает, что политического успеха в данный момент добиться невозможно. Необходимо, однако, окончательно определить наше отношение к людям в Кремле, чьи руки обагрены кровью. Очень многие из нас считают, что переговоры в Берлине должны быть прекращены как бесполезные и только компрометирующие нас. 3 августа. В связи со стрельбой 31 июля мы потребовали освободить весь блок домов между Денежным переулком, Смоленским бульваром и двумя соединяющими их улицами. Согласие на это было получено. На этой территории должны разместиться все немецкие учреждения: генеральное консульство, главная комиссия, комиссия попечения о военнопленных, все общежития военных и гражданских пленных. В последние дни особое распространение получают слухи и предупреждения о готовящихся покушениях. Наверное, в этом много преувеличенного. Правительство сообщило, что готовится бомбежка с самолетов, и выставило несколько пулеметов на крышах окружающих домов для отражения налета. Интересные новости сообщил нам о положении в повстанческих районах профессор Ревельского университета, балтийский немец, прибывший недавно из Самары. Из его сообщения можно представить положение дел большевиков и действия Антанты, которая во многих районах, например в Сибири, добивается успеха. Различные движения против большевиков могли бы добиться успеха, если бы они объединились для совместных действий. К сожалению, на это надеяться не приходится. Партийные распри берут верх над стремлением к победе и свободе. Если не придет помощь извне, буржуазная контрреволюция заглохнет. 4 августа. В последние дни правительство особенно активизировало свою деятельность по конфискации товаров на складах, опечатыванию фабричных складов, особенно с товарами текстильной промышленности. Пресса объясняет эти действия принятыми в Берлине договоренностями, согласно которым Россия намерена осуществить крупные поставки в Германию. Против нас участились подстрекательства. 5 августа. Посланник за это время только один раз вышел из дома Берга на короткую прогулку. После его звонка в Кремль с намерением появиться для вручения верительной грамоты в дипломатическую миссию прибыл за ней самолично Чичерин. При этом он еще раз подчеркнул, что правительство не в состоянии гарантировать безопасность посланника и попросил сделать выводы относительно свободы перемещения. Своего рода домашний арест, достойный представителя Германской империи. В Берлине продолжают ту же песню, что и после смерти Мирбаха. "Отношения с советским правительством ввиду готовящихся Дополнительных договоров должны сохраняться. В случае появления непосредственной опасности для жизни членов дипломатической миссии посланник может распорядиться об ее отъезде" - примерно таково содержание последних указаний. За последние два месяца я получил представление о работе нашего министерства иностранных дел и царящих там умонастроениях. Помимо бездумного бюрократизма, который видит вещи такими, какие его больше устраивают, я установил следующее. На Вильгельмштрассе не хотят брать на себя никакую ответственность и, таким образом, дают возможность посланнику самостоятельно решать вопрос о выезде. Вместе с тем, не принимая во внимание основной вопрос, на который мы делаем особое ударение, а именно - честь империи - в министерстве, так сказать, умывают руки, чтобы в случае нашего отъезда нашим левым партиям и советским людям можно было сказать: "Мы ничего не имеем против большевиков и хотим продолжать поддерживать дружественные отношения. Вот только нашей миссии в Москве атмосфера показалась слишком небезопасной". Гельферих готов принять самостоятельное решение по поводу переезда миссии в Петербург. Он отдельно побеседовал с каждым из трех офицеров генерального штаба, чтобы удостовериться, что мы, как и он, видим в выезде политическую необходимость, а не отступление перед личной опасностью. Было выявлено полное единодушие. 6 августа. Телеграмма Гельфериха о намерении перевода миссии на Неву была уже отправлена, когда ему пришло указание немедленно прибыть в Берлин для личного донесения. В самом приказе кроется осуждение взглядов посланника, изложенных им в ряде депеш. Поэтому мы сомневаемся, что он вернется на свое прежнее место. Люди с собственными взглядами не удобны, если их не разделяют наверху или если в более высокой инстанции отсутствует внутренняя убежденность в логичности и правильности своих собственных идей. И все-таки в силу инертности и недостаточности такта за них цепляются. 7 августа. Вчера вечером его превосходительство Гельферих отбыл вместе со срочным курьером. Еще до отъезда он распорядился о переезде миссии в Петербург, не дожидаясь согласия министерства иностранных дел. По договоренности с Радеком, которая была достигнута вчера на переговорах с участием графа Бассевица, наш отъезд намечен на сегодняшний вечер. Таким образом, московские приключения заканчиваются. В первой половине дня я еще раз побродил по центру Москвы, чтобы сделать кое-какие покупки и попрощаться с российской твердыней, увидеть которую мне уже более, наверное, не приведется. Пережитое здесь нами останется навсегда в моих воспоминаниях о военном времени. Мне понятна та печаль образованных русских, с которой они вспоминают о былой Москве. Даже в эти страшные дни мы имели возможность почувствовать, что такое русское гостеприимство и умение находить радость в жизни. Когда этот своеобразный и даже теперь в своем запустении красивый город снова заживет спокойной трудовой жизнью? Когда россиянин снова обретет свою беззаботность, так живо отражающуюся на его языке в часто употребляемом "ничего", свою щедрость и форму бытия, которую он называет "широкой русской душой"? В Москве с каждой неделей жизнь как бы затихает. В эту свою последнюю прогулку я особенно отчетливо увидел признаки нищеты, упадка и общего развала. Попадается все больше бледных, понурых и голодающих людей. Витрины пусты, часто заколочены досками, большинство магазинов закрыты. Население под бичом коммунизма, террора, голода и безработицы. И все это вследствие безумного эксперимента небольшой группы тщеславных и мстительных людей, большинство которых является представителями еврейской национальности. Когда они уберутся из Кремля и будут привлечены к ответу? Когда русский сможет сказать: "Над Москвой только Кремль, над Кремлем только небо"? Русское правительство, похоже, не удивлено нашим переездом в Петербург и даже не огорчено. Только Чичерин воспринимает наш отъезд болезненно. Он, действительно, хотел бы проводить мирную политику, но он только исполнительный инструмент и не имеет значительного влияния. Появляются сведения, что правительство серьезно подумывает о том, чтобы самому перебраться обратно на Неву. Там они будут дальше от чехословацкого фронта и ближе значительно к загранице. Я думаю, что оно все-таки останется в Москве, снова ставшей действительно центром России. С уходом правительства из Москвы возрастет неуверенность. Сейчас такая неуверенность постепенно исчезает. Это связано с тем, что исчез страх перед возможным наступлением немцев, что их положение на западном фронте не позволяет им проводить активную политику. 8 августа. Мы в поезде, который со скоростью улитки катит нас в Петербург. Нам предоставили приличный эшелон с хорошим спальным вагоном, помогли с доставкой нашего довольно объемистого багажа. Вчера ходил по Москве. Вечером для меня и Геннинга был устроен прощальный ужин в доме балтийской семьи на Трубниковской улице, чье гостеприимство будет одним из лучших моих воспоминаний о Москве. Нас беспокоила дальнейшая судьба этой семьи, особенно хозяйки дома и детей, которые оставались в Москве, с каждым днем становившейся все неприютнее. Поскольку наш отъезд вызвал очередную волну беспокойства, мы еще раз настоятельно посоветовали им перебираться поскорее в Германию. 9 августа. Чем ближе к Петербургу, тем слабее типичный для России характер всего окружающего. Реже леса и невозделанные пашни, крупнее населенные пункты, более напоминающие европейские. В час дня мы прибыли на Николаевский вокзал. Нас встречают представители Петербургского совета и посланные вперед наши квартирьеры. Разместились в Грандотеле, в немецком генеральном консульстве на Исаакиевской площади. Вскоре после прибытия, как только была установлена телеграфная связь с Москвой, поступил приказ от министерства иностранных дел, согласно которому дипломатическая миссия вместе со всеми немцами, без участия которых в комиссии попечительства о пленных можно было обойтись, должна была по возможности незамедлительно покинуть страну. Сегодня вечером я вместе с переводчиком побывал в Петербургском совете, чтобы урегулировать вопрос об отъезде. Здесь я бегло познакомился с комиссаром Урицким77, почти неограниченным властителем города, наводящим страх своим кровавым террором. Небольшого росточка, не производящий, собственно, никакого впечатления еврей с хитровато-настороженным выражением лица. 10 августа. В поезде. В 4 часа пополудни мы отъехали с Финляндского вокзала. Золотые купола многочисленных церквей города Петра, отсвечивая в лучах вечернего солнца, прощаются с нами. Город по обеим сторонам поезда остается позади. Просторные, совершенно ровные участки, болота и пашни, березовые и сосновые леса напоминают финский ландшафт. Грустная картина. Не удивительно, если мысли при этом возвращаются к прошлому и будущему этой несчастной страны, которое, наверняка, лучшим не станет. Вести с запада также не могут поднять настроения. Причины нашего отзыва не совсем ясны. Со ссылкой на агентурные сведения Голландии министерство иностранных дел сообщило нам, что обстановка для нас значительно усложнилась ввиду запланированного социалистами-революционерами массового террора с целью нарушения Брестского мира. Можно подумать, что для нашего отзыва нужен был только повод. Но если дело только в этом, то не было необходимости телеграфировать нам все это в такой вычурной и многословной форме. Наше положение теперь не то, чтобы мы могли начать наступление на Смоленск и Петербург! Удивление вызывает прежде всего, что во всех решениях Берлина, как и в этом случае, полностью игнорируются мнения местного представительства и его почти не информируют по поводу политических планов и намерений. В обоснование отзыва дипломатической миссии из Берлина русским властям было сообщено, что это отнюдь не вызвано недружелюбием, напротив, тем самым хотят оградить русско-германские отношения от последствий возможных новых покушений. Конечно же, это сделано прежде всего для того, чтобы господа на Вильгельмштрассе под руководством Криге вместе с Иоффе могли спокойно и без помех высиживать свои пункты договоров. Все сидящие в вагоне, без исключения, пытаются понять, как могут у нас дома заблуждаться по поводу большевистской России, ее намерений и возможностей. Вокзал Раяйоки в Финляндии. Дальше Белоострова наш поезд не идет. Железнодорожный мост через пограничную речку Систербек взорван, по берегам напротив друг друга стоят красные и финские войска, охраняя демаркационную линию во время перемирия. Нас принял и взял под охрану комиссар в сопровождении хорошо вооруженных красногвардейцев. Затем началась довольно трудная и достаточно комичная перевозка нашего багажа, заполнившего пять товарных вагонов, всеми возможными средствами - на дрезины, стоявшие в начале железнодорожного пути на финской стороне. К нам относились сдержанно, но все же вежливо. Затем мы гуськом направились через деревянный мост, на котором комиссар проверял наши документы. Под конец красногвардейцы попытались реквизировать часть нашего багажа, как не подлежащего вывозу, но, получив хорошее вознаграждение за оказанную нам небольшую помощь в погрузке, успокоились. Лишь на финской стороне мы почувствовали себя в безопасности. Мы были любезно встречены несколькими финскими лейтенантами, блондинами германской крови, шведского происхождения, во главе с их полковником (немецким капитаном фон Колером), которых мы затем пригласили на импровизированный ужин. Различие между Россией, по крайней мере сегодняшней, и Финляндией заметно с первого взгляда. Здесь все блестит от чистоты и порядка в новом, со вкусом построенном здании вокзала; там же - грязь, беспорядок и упадок на каждом шагу. 11 августа. На борту корабля "Боевульф". Впервые после того, как в конце июля 1914 г. я покинул Соньефьйорд, чтобы по суше быстрее добраться до Берлина, куда я был вызван в связи с угрожающим политическим положением, я снова вступил на боевой корабль, который должен нас доставить в Ревель. Сегодня утром мы прибыли в Гельсингфорс и хотели остановиться в нем на несколько дней, но получили категорический отказ властей из-за отсутствия мест для проживания. У нас оставалось время на то, чтобы осмотреть город и его окрестности. Наконец-то снова море. И хотя это всего-навсего старый броненосец береговой обороны, для меня, с ранней молодости мечтавшего о море и полюбившего немецкий флот, эта поездка и вид наших голубых курток были большой радостью. 12 августа. Ревель. Хорошо разместились в казино русских морских офицеров. Поездка по морю проходила при отличной погоде. Старый ганзейский город приветствовал нас, купаясь в золотых лучах заходящего солнца. Только золотые луковицы православной церкви, как нахальный пришелец, расположившейся возле городского готического собора в верхней части города, напоминают о том, что господствовали здесь, надо надеяться временно, проникшие сюда славяне. И все же - "надо надеяться" больше идет от сердца, чем от разума. Россия никогда не сможет согласиться с тем, чтобы быть отрезанной от Балтийского моря, выход в которое ей дает только Петербург как портовый город. 13 августа. Необходимо написать еще о петербургских впечатлениях. За сутки я сумел увидеть столько, сколько было в моих силах и насколько позволил световой день, продолжавшийся до 11 часов вечера. Город расположен на удивление просторно; чувствуется, что он застраивался планомерно по приказу самодержца и вместе с тем значительной личности, в отличие от Москвы, становление которой длилось веками. Это современный крупный европейский город на Неве, где только церкви напоминают о том, что это матушка Россия, в то время как город на Москва-реке - типичный русский город с многочисленными формами азиатского типа. Когда мы поздно вечером стояли на стрелке, между Большой и Малой Невой, напротив Петропавловской крепости, старой тюрьмы царской России, непроизвольно напрашивались сравнения. Новая свобода должна означать конец таким учреждениям, устранение которых было одной из главнейших целей революции. Сейчас тюрьмы России заполнены как никогда раньше, только сидят в них, ожидая своей дальнейшей судьбы, люди другого круга. Петропавловская крепость и Кронштадт выбраны в качестве тюрем, в первую очередь, для бывших государственных лиц, высоких чиновников, генералов и прочих офицеров. Царской России ставили в вину, что в Сибирь ссылали многих без судебного приговора по административным решениям. Республика Советов вообще не признает законного судопроизводства для политических заключенных, решение о жизни и смерти выносят несколько человек от лица Чрезвычайной комиссии. Их преступление состоит только в принадлежности к ранее правящему классу, в том, что они воспользовались официально принесенной революцией свободой политического выбора и т.п. Кораблей в гавани мало, жизнь замерла. На Большой Неве стоят несколько крейсеров и торпедных катеров, бывшая императорская яхта - грязные и запущенные; такие же матросы. В субботу утром, 10 августа, мы поехали с Шубертом на Финляндский вокзал для урегулирования вопроса с отъездом, затем на "острова" в дельте Невы, служащие местом отдыха, как Ванзе для Берлина. Затем пешком осмотрели ряд общественных зданий и церквей, в первую очередь Казанский собор и церковь Вознесения. Покупки на Невском проспекте. Общее впечатление: умирающий город! Население после революции сократилось более, чем наполовину. Если Москва останется столицей, Петербург много потеряет, даже если с господством ужаса будет покончено. Он может оставаться значительным городом для ввоза и вывоза товаров, с развитой промышленностью, если прибалтийские государства будут для России потеряны, но никогда уже не приобретет своего былого значения, данного ему волей царя. Великолепные административные здания должны скоро отойти правительству из Москвы, где таких помещений не хватает и при нынешних условиях их не удастся создать. Но какое правительство захочет даже в мирное время иметь по соседству в сорока километрах с одной стороны и в двухстах - с другой чужие государства и быть постоянно готовым к бегству в случае начала войны. 15 августа. Ревель очень симпатичный город. В нем чувствуешь себя, будто находишься в Любеке или Ростоке. Красив и пригород. Наша дипломатическая миссия может спокойно отказаться от мысли попасть в Псков, где близость демаркационной линии будет вызывать стремление к более тесным контактам с советским правительством. Но все это в теории. Пока обстановка прояснится, пока станет ясно, что возвращение в Россию в ближайшей перспективе исключается, на это время я попрошу отпуск, а затем найду себе другое занятие. 16 августа. Вечером торжественный ужин при генеральном штабе в честь управляющего бургомистра Гамбурга фон Мелле. Торжественные речи, в том числе со стороны представителей города. Отношения между немецкими и местными властями кажутся хорошими. С какой радостью и оптимизмом можно было бы подумать обо всем, что достигнуто в трудной борьбе против всего мира, не в последнюю очередь - об освобождении старых балтийских колониальных стран немецких купцов и рыцарей, если бы положение на западе не приняло такой серьезный оборот. У меня постоянно возникает вопрос, не были ли все победы и все жертвы напрасными? Армия сделала все возможное. Конечно, ошибки были, особенно в начале войны, когда из-за полумер и недостаточной воли Верховного главнокомандования противнику была дана возможность добиться успеха на Марне. Но за эти годы противник допускал еще больше ошибок, иначе ему не пришлось бы четыре года подряд напрасно осаждать превосходящими силами и всеми средствами голодной блокады окруженную со всех сторон крепость Четверного союза. Причиной нашего кажущегося порой безнадежным положения является то, что в результате половинчатости и бесплановости нашей политики мы приобрели врагов как на западе, так и на востоке, к которым примкнули даже два наших союзных государства. Этот исторический факт не вычеркнешь никакими дипломатическими ухищрениями. Пока еще мы не должны отказываться от надежды выйти с честью из создавшейся ситуации, если русская зараза, которую пытаются всеми средствами занести к нам из Москвы и которая и у нас уже находит широкую поддержку, благодаря предательской деятельности некоторых вождей рабочего класса, не выведет из строя основу основ армии - родину. Полную победу Антанта может одержать только имея союзника в тылу нашего западного фронта, своими силами она такой победы не добьется никогда. 20 августа. Прекрасный день проведен на борту "Беовульфа", проводившего стрельбы в открытом море. Ревельская бухта оживлена как в мирное время. Мирную картину нарушают только полуфлотилия крупных торпедных катеров, несколько тральщиков-искателей и санитарное судно. В остальном же это торговые суда, в том числе финские и шведские, входящие и выходящие из гавани. Вечером получено разрешение ехать в Берлин, до получения нового назначения. 24 августа. В поезде Ковно-Берлин. Экспедиция в Москву окончена. Начиная эти записи, я взял себе в обязанность, не руководствуясь своими собственными политическими убеждениями и своим неприятием великого переворота, попытаться дать справедливую и объективную оценку целям и действиям коммунистического правительства России. Завершая свои записи, я суммирую поэтому свои взгляды на результаты большевистского господства, средства его утверждения и перспективы дальнейшего существования. Можно считать, что заслуга Ленина и его товарищей перед всем миром огромна, если этот мир окажется разумным настолько, чтобы сделать выводы из урока, преподнесенного ему теперь уже практическим доказательством безумия марксистского общественного строя. Борьбой умов в научно-теоретической области нельзя было наставить на путь истины ни тех, кто был привержен высоким и благородным идеалам коммунизма, ни тех, кем владела идея чисто материального характера, желание владеть тем, чем обладают более имущие сограждане. Надежды на улучшение мира и благосостояния у представителей и того, и другого направления рассеются вследствие коммунистического способа хозяйствования, если посмотреть открытыми глазами на то, что происходит в России. Многие защитники марксизма могут по праву сказать, что мировая реформа в их понимании не предполагает бессмысленного разрушения всего существующего, как это произошло в России, что они планируют постепенную и хорошо продуманную перестройку. Не говоря уж о том, что пришедшая к господству коммунистическая масса заставит даже благоразумных вождей прибегнуть к бессмысленной мести и немедленно вмешаться в тонко организованную экономику. Повышение общего благосостояния и условий жизни как цель не могут быть достигнуты и по другим причинам. Существующее богатство презренных предпринимателей и капиталистов превратится по большей части в ничто, если национализация уничтожит дух предпринимательства, заинтересованности в развитии, а, следовательно, в начислении процентов и увеличении капитала. К тому же производительность труда рабочих, почувствовавших себя хозяевами предприятия, быстро упадет, упадет и обязательная дисциплина. В усредненном человеке, которого только и можно принимать во внимание, слишком сильно желание произвести такое количество труда, которого хватило бы ему для поддержания существования. При системе, когда рабочие будут сами назначать себе жалование, его размер должен находиться в самой непосредственной зависимости от продолжительности рабочего времени. Следствием всех этих мероприятий являются, кроме того, преступный террор, безрассудное преследование всех инакомыслящих и устранение правового порядка в России. И правящие личности в принципе не что иное, как ловкие агитаторы, своими речами и вдохновением подстегивающие на борьбу против буржуазии, против всего существующего, способные воодушевлять массы верой в светлое будущее, на пути к которому - подлость и эгоизм правивших до сих пор классов, которые должны быть поэтому уничтожены. Но творческие силы нигде, собственно, не проявляются. Русские города в запустении, экономическая жизнь в основном замерла, частично она еще поддерживается искусственно ценой больших жертв и затрат из государственных средств. Даже обеспечение населения продовольствием, которое в России по сравнению с другими европейскими государствами отличалось в лучшую сторону, теперь в крупных городах пришло в полный упадок. Прежде всего потому, что была сделана попытка решить крестьянский вопрос в интересах всего общества в духе коммунистической революции, не принимая во внимание опасные последствия такого подхода. Россия живет, не думая о капитале, которого ввиду богатства страны должно хватить, казалось бы, на длительное существование. Торговля и промышленность едва теплятся, сельское хозяйство поставляет продукцию только под угрозой применения силы, и тем не менее эти поставки недостаточны. Если бы уничтожение старого капиталистического порядка привело к улучшению жизни пролетариата, критика тогда умолкла бы. Но на деле все выглядит иначе. У массы российского народа нет никакой перспективы добиться уровня жизни презренной буржуазии, поскольку в этом стремлении используются все средства для превращения буржуазии в пролетариат. Советская диктатура все еще утверждает, что она на правильном пути. Признаться в ошибке было бы равносильно признанию поражения. Нарастание недовольства в России заставляет власть имущих усиливать политику наведения страха. При этом утверждают, что это необходимая промежуточная стадия и только, что она необходима для защиты свободы пролетариата и для обращения врагов в свою веру или их уничтожения. В действительности же, это единственное средство сохранить диктатуру меньшинства, предоставить ему достаточно времени для отмщения и разрушений. Коммунистическая революция должна была подарить русскому народу права человека и политическую свободу. Мы не обнаружили в этой стране никакой политической жизни, никаких демократических свобод; увидели народ, который в страхе и сомнениях живет от одного дня до другого; лишь малая часть этого народа мчится вперед, упоенная жаждой мести и крови. Правительство, которое утверждает свою власть только преступными средствами, не способное ни к каким делам, может вызвать только чувство презрения и отвращения. Во всяком случае, мы, проработав совместно почти четыре месяца, не можем испытывать иных чувств по отношению к коммунистической диктатуре. Хотелось бы надеяться, что рано или поздно остальная Европа поймет опасность большевизма для мира и найдет в себе силы остановить его распространение и покончить с ним. Решающую роль в этом сыграет, конечно, исход войны. Если Германии удастся добиться мира на приемлемых для себя условиях, то она как наиболее пострадавшее государство не должна будет уклоняться от решения вопроса в целях самозащиты. Хотелось бы надеяться, что такую политику будут проводить люди, у которых хватит мужества, несмотря на возмущение левых партий по поводу реакционности намерений и недопустимого вмешательства во внутренние дела России, идти избранным путем. Хозяин дома, на которого напали убийцы и грабители, наверняка не назовет прибежавших на помощь соседей нарушителями спокойствия домашнего очага, даже если они ворвутся в дом без разрешения и будут действовать решительно. Коммунизм не продержится долго, самое большее несколько лет, если Россия останется без помощи извне. Если же ему удастся распространиться и на другие народы, то процесс оздоровления продлится значительно дольше. Чем дольше продлится безрассудная битва народов, тем больше опасность для остального мира. Хочется надеяться, что наше правительство видит такую опасность и готово бороться с ней. Если Россия не найдет поддержки, то все некоммунистические партии объединятся, наконец, на отчаянную борьбу, которая увенчается победой. Тогда и в этой несчастной стране в правительство войдут снова люди, которые заодно с теми, кто стремится из темноты к свету. Послесловие Более трех лет прошло с момента отъезда в Москву, пока я смог начать работу, привести в порядок мои записи и дела и подготовить их к изданию. Мне представляется необходимым оглянуться назад на этот период, дать оценку сегодняшней ситуации в России и сделать вывод о ее вероятном дальнейшем развитии. Среди многочисленных книг о войне и ее политической подоплеке, появившихся, начиная с 1918 г., я нашел лишь две - Гельфериха и Паке, в которых излагаются впечатления и деятельность немецкой дипломатической миссии в Москве. В третьем томе "Всемирная война" статс-министр Гельферих рассматривает в одной главе свою московскую миссию. Я полностью согласен с его изложением политической ситуации и событий в течение тех восьми дней, которые он провел среди нас. В своей оценке политической деятельности московского представительства в период до его приезда он исходит, однако, из не совсем правильных представлений. Правильные представления он, вероятно, и не мог получить вследствие непродолжительности его пребывания и односторонности взглядов собеседников. Поэтому и сегодня я придерживаюсь оценки, сделанной мною ранее. Не только министерство иностранных дел, но, следовательно, и наше дипломатическое представительство шли в течение многих недель неправильным курсом, целью которого было установить не только хорошие и тесные связи с большевиками, но и всячески поддерживать коммунистическое правительство. Опасность того, что в результате неправильной политики будет нанесен ущерб нашему престижу, что будет полностью подорвано наше будущее на востоке в другие времена, либо не видели, либо не хотели видеть. Иная ориентация, медленно распространившаяся в июне, насколько мне известно, не явилась продуктом наших дипломатов и не была выражением их внутреннего убеждения, что выражалось в неопределенности и половинчатости практических шагов и в целом сказывалось отрицательно. С удовлетворением прочитали все те, кто в 1918 г. служил на благо империи в Москве, разъяснения статс-министра Гельфериха в его книге о поведении служб ведомства после отъезда германской миссии. С возмущением и огорчением пришлось нам тогда узнать, что официозная пресса объясняла в течение нескольких недель поездку Гельфериха в Берлин и г. Спа и наш перевод в Петербург боязнью непосредственных участников за свою жизнь, хотя в министерстве иностранных дел достоверно было известно противоположное. Мне нужно лишь сослаться на мои записи того периода. Еще более прозрачно обстояло дело в связи с отъездом Гельфериха по категорическому распоряжению МИДа. Эта попытка, исходившая с Вильгельмштрассе, переложить ответственность за происходящее с центрального ведомства на наше представительство, не была для нас, и я с сожалением должен сказать об этом, неожиданностью и, несмотря на очевидность того, не учитывала ущерб, наносимый нашей личной чести. Выражалось возмущение тем, что мы не позволили безропотно распоряжаться собой и не обеспечить дополнения к договору, что мы требовали от МИДа, и не встречали в этом поддержки, дать г-ну Иоффе вполне недвусмысленно понять о нашем нежелании отступать. Впрочем, для этого были необходимы средства, которых в арсенале Вильгельмштрассе, собственно, уже не было. Лишь в конце сентября 1918 г. г-н Гельферих, благодаря энергичным требованиям, добился официального внесения ясности в прессе, что, однако, осталось неизвестным для широких кругов, поскольку такие заметки печатались многими органами печати, к сожалению, только, если они касались политических друзей. В книге ротмистра графа Гертлинга "Один год в имперской канцелярии" и в работе г-на М. Эрцбергера78 много лет спустя эти события упоминались, поэтому, таким образом, что Гельферих покинул Москву по своей воле. В книге Гертлинга меня заинтересовало замечание на стр. 137 о том, что директор во внешнеполитическом ведомстве г-н Криге (о его незнании русской действительности я не раз упоминал в моих заметках) совершенно серьезно называл г-на Иоффе "благородным евреем". По-видимому, немецкая революция, совершенная на русские деньги, не просветила вернувшегося домой г-на Криге относительно истинного лица русских диктаторов. В бурном потоке событий мои заметки в Москве в гораздо большей степени, чем мне этого хотелось, отразили текущие события и политику, чем внутренние русские процессы и взаимосвязи. Я не стал сожалеть об этом после того, как ознакомился с книгой "В коммунистической России" г-на А. Паке, вышедшей в издательстве Дитрихса в 1919 г. в Йене. В ней широко и захватывающе показаны внутриполитические и культурные процессы. Автор с начала июля 1918 г. был в Москве в качестве представителя газеты "Франкфуртер Цайтунг", а с середины июля того же года руководил отделом печати дипломатической миссии. Тонкий наблюдатель, он быстро составил себе представление о настроениях среди немцев. Уже в одном из своих первых отчетов, в конце которого он освещает работу и перспективы германского представительства, отмечается (стр. 24): "В состав миссии входят также несколько майоров, которые не скрывают своего возмущения". В начале июля возмущение, действительно, было. Но сегодня я вынужден считать его оправданным. Ко времени приезда г-на Паке наше положение было уже крайне критическое и требовало изменений, поскольку речь ведь шла о том, чтобы сохранить для Германии ее столь сильную позицию, завоеванную благодаря ее полной победе на востоке. В контексте нашей тогдашней политики было совершенно естественным подписание 29 августа 1918 г. в Берлине, а затем и ратификация так называемых Дополнительных договоров. Они сначала обидели наших союзников, особенно турок, и притом весьма существенно, тем более, что перед подписанием этих договоров мы не известили их об этом; с другой стороны, нам было крайне необходимо их согласие с пунктом об оставлении ими Баку и с рядом других политических и экономических соглашений с заинтересованными державами. Тогда мы брали бы на себя обязательства и дальше играть роль защитника советской республики, но по-прежнему увязали в полумерах, так как одновременно мы навязывали противнику такие условия, кои не оставляли надежд на хорошие взаимоотношения. Мы усиливали до предела враждебность кремлевского правительства к кайзеровской Германии, уже и без того обусловленную переговорами в Бресте, однако в то же время укрепляли ее господство. Россия поставила свою подпись с целью получить передышку и выиграть время и совершенно точно знала, что эти договоры никогда не могли бы быть выполнены. Зато согласие Германии на отмену прав немцев в России на частную собственность действительно содержалось в этих договорах. Нашим представителям не хватило чувства реальности, они оказались в плену самообольщения и недостаточно планомерного мышления, тогда как русские четко и сознательно шли к своей цели. Я решительнейшим образом отвергаю бывшего рейхсминистра финансов М. Эрцбергера как человека и политика и по-прежнему сожалею о том, что такой человек мог вообще играть в Германии какую-либо роль; что объединившиеся в центре германские католики не проявили достаточного политического такта, что они, кроме того, не вынудили его вообще исчезнуть из общественной жизни. Однако я должен согласиться с каждым словом доводов Эрцбергера в его книге "Пережитое в мировой войне" на стр. 246--249, касающихся Дополнительных договоров с Россией. Там автор убедительнейшим образом показывает нереальность и пагубность всех положений этих соглашений. Особенно интересно показано отношение г-на Иоффе и его людей к этим договорам, которые видели в них лишь возможность выиграть время в ожидании начала революции в Германии. Здесь надо снова подчеркнуть, что наше внешнеполитическое ведомство ради этих договоров не потребовало удовлетворения за убийство нашего посланника и не встало на защиту немецкой чести и авторитета Германии; что ради этих пустых пунктов г-н Гельферих и все члены московской миссии были, дескать, заподозрены в трусости. На самом же деле единственной целью МИДа было убедить правительство Советов в нашем желании добиться тесных отношений. Самоуверенность русских, столь впечатляюще показанная г-ном Эрцбергером, имела основания. Из того почетного неравенства, которое армии Четверного союза не могли долго преодолеть перед лицом такой сверхдержавы, несмотря на все жертвы и победы, в результате внутренних раздоров, порожденных предательством, сравнительно легко давшим ростки среди населения из-за всяческих нехваток и голода, а также при поддержке русской агитации и русских денег - в результате всего этого пришло позорное крушение. После четверти века бессистемной внешней политики пришлось использовать нашу армию, лучшую, какую когда-либо видел мир, пришлось в 1914 году использовать в неблагоприятных условиях - с целью продолжения обанкротившейся политики иными средствами. Из неблагоприятных в военном и экономическом отношении условий для ведения войны сложилось, опять-таки вследствие провала нашего государственного искусства, безнадежное противостояние против большей части земного шара. Из-за слабости и бессистемности внутренней политики, в результате русского влияния, от коего мы не защищались, возникла в конечном счете революция в Германии, как удар ножом в спину. Здесь должно и можно оставить без проверки и оценки вопрос о том, был ли возможен какой-либо более благоприятный исход этой войны при условии лучшего сотрудничества военных и гражданских ведомств в результате своевременного налаживания взаимодействия. Но опять следует подчеркнуть, что армия, при столь безнадежных обстоятельствах не только воевавшая до конца, но и не раз приближавшая нас к окончательной победе, могла бы действительно принести Германии победу, если бы наша политика оказалась в состоянии создать хотя бы временную коалицию на нашей стороне для уже давно назревшего решения. Вряд ли надо подробно разъяснять, что результаты нашей восточной политики в любом смысле соответствовали тем опасениям, кои мы столь часто ощущали и высказывали в Москве. Теперь уже признано, что из-за общего нашего поражения иная политика мало бы что изменила. Но этой констатацией не может быть оправдана политика самообольщения и слабости. Ее последствием продолжает оставаться и то, что наша репутация в России, вследствие нашего отношения к коммунистическому правительству террора, вследствие проявленного нашим внешнеполитическим ведомством недостаточного понимания чести и достоинства рейха, подорвана на долгие времена. Внутренняя политика большевиков за прошедшие четыре года продолжала идти в колее, обозначившейся в 1918 году. Ее результаты соответствуют во всех отношениях тогда же высказанным прогнозам. Нет нужды прибегать для доказательства этого к сообщениям из буржуазных и прочих враждебных коммунизму кругов, которые могли бы быть отвергнуты немецкими друзьями и наемниками московских правителей как пристрастные. Вполне достаточно оценки со стороны немецких весьма левонастроенных рабочих, сделавших попытку жить в России, а также различных социал-демократов других стран, но прежде всего почти нескрываемое признание банкротства в выступлениях отдельных русских руководителей, даже Ленина. Известия о безутешном состоянии дел столь многочисленны и столь однозначны, что нельзя сомневаться в факте: Россия - это умирающая страна. Опустевшие и голодающие города, отчаявшееся население (за исключением очень узкого круга), по-прежнему живущее под гнетом террора, полностью уничтоженная промышленность и разваленная торговля - таковы достижения коммунистов в искусстве управления страной. Полный крах экономики страны стал теперь очевидным и для ослепленных политическим безрассудством сторонников коммунизма в условиях страшного голода, разразившегося в 1921-22 годах, этот голод - вина только диктатуры пролетариата. Падение кремлевского правительства было бы поэтому возможным, не будь народ полностью разоружен. Какие-либо акты помощи из-за границы совершенно не имеют смысла. В 1918 году куда более влиятельные руководители и другие убежденные большевики говорили нам, что несправедливо уже через полтора или два месяца большевизма требовать оснований для оценок и приговоров, что диктатуре пролетариата нужно дать какое-то время для творческого созидательного труда. Такие заверения имели тогда какое-то оправдание, однако теперь уже очевидно, что диктатура народных комиссаров оказалась способной лишь к разрушению, к доведению России до гибели. Эта диктатура была и осталась системой господства группы безумцев, преступников и, в очень незначительной ее части, идеалистов и теоретиков, не понимавших требований хозяйства страны и фактических потребностей масс. За наше почти четырехмесячное пребывание в России в 1918 г. мы несколько раз считали близким падение большевистского правительства, постоянно видели серьезную опасность для его существования и рассматривали его, конечно же, как недолговечное. Такие оценки опирались, естественно, на тогдашнее международное положение, дававшее нам основание считать, что Германия сможет добиться для себя сносного равновесного мира. Из контактов с различными течениями в России мы понимали, что диктатура коммунистическо-семитского клуба, хотя и не пользовавшаяся поддержкой масс, в результате основательного разоружения своих противников и из-за отсутствия единства всех ее внутренних врагов вряд ли могла бы быть свергнута только изнутри. Поэтому поражение Германии невольно весьма существенно укрепляло позиции большевизма. Различные движения отдельных генералов и групп в кругах казачества против большевиков лишались поддержки и надежд после прекращения немецкой оккупации Украины и западных районов России. Попытка Антанты, предпринятая по настоянию французов, играть решающую роль в России, была бессистемной и слабой и потому обреченной на неудачу с учетом весьма слабого в географическом и стратегическом отношении положения по сравнению с положением Германии. Поэтому большевикам удалось в то время поочередно преодолеть все свои внутренние опасности, начиная с чехословацкого корпуса и кончая Врангелем79. Разногласия в рядах Антанты, а именно, различие во взглядах французов и англичан на русскую проблему после выхода Германии из войны, явились вторым важным благоприятным для Советов фактором, наряду с разобщенностью внутренних противников большевиков, получивших, таким образом, долгожданную передышку, помогшую большевикам укрепиться изнутри и против внешних врагов путем широкой мобилизации масс, которая, к слову, способствовала и борьбе с общей безработицей в стране. Момент исторического значения - война между Польшей и Россией - не был использован. Антанта оказалась не в состоянии использовать польскую победу, наступившую после первоначальных впечатляющих военных успехов русских, таким образом, чтобы можно было свергнуть большевизм. Когда в феврале-марте 1921 г. произошли крупные мятежи в различных районах России, в том числе наиболее опасный - в Кронштадте, против диктатуры, в широких кругах за границей полагали, что тирании Ленина-Троцкого приходит конец. Такое мнение не разделялось, пожалуй, теми, кто был глубже знаком с русскими делами и понимал, что и на этот раз речь шла лишь об очередной группе противников большевизма - эсерах - и что и эти люди начали борьбу лишь в некоторых районах страны. Только единство всех противников способно при условии отсутствия конкретной помощи извне (это следует снова подчеркнуть) обеспечить победу над большевиками; но и такая победа была бы возможна лишь, если бы в результате какого-либо мятежа в Красной армии произошел бы переворот в Москве, в результате которого в руках контрреволюции оказались бы главные большевистские руководители. Однако в ближайшее время такое маловероятно. Вышесказанное показывает, как мною оценивается возможная продолжительность советского правления. Оно не может быть неограниченным, но с учетом внешнеполитической ситуации может продержаться еще довольно долго. Поскольку этот режим живет лишь на наличный капитал, то в один прекрасный день всеобщее недовольство и отчаяние в сочетании с полнейшим экономическим крахом приведут к окончательному падению этого режима, как я это описал выше. Но я не исключаю, что советская власть, осознав экономическое безрассудство своих мер и тирании, неприемлемой на длительное время для народа и для собственного существования, использует ту передышку, которая была подарена большевикам после нынешней внутренней победы и, в результате оппозиции остального мира, в частности Англии, постепенно преобразует себя. Возможно, Ленин, человек, несомненно, необычайного таланта государственного руководителя, постепенно сумеет перестроить Россию и превратить ее в страну демократического правления, преобразует прежде всего промышленность и торговлю, сделает их жизнеспособными, денационализированными, отменит террор или же существенно ограничит его, а также восстановит правовую жизнь в стране. Некоторые его речи, а также некоторые решения последних коммунистических съездов и другие признаки, например, экономический договор с Англией, свидетельствуют о таком переломе, наступление которого должно было бы в конце концов привести к устранению на своем пути людей кровавого террора даже в случае их переориентации. Когда в ноябре 1918 г. в Германии разразилась революция, то все надежды русских коммунистов, в угоду которым был заключен Брестский мир и были приняты все последовавшие за ним мероприятия, в частности, подписаны с легкостью Дополнительные договоры в августе 1918 года, были, казалось, близки к реализации. Большевизированная Центральная Европа весьма увеличила бы сроки существования и перспективы дальнейшего распространения коммунизма. Но когда в последующее время события в Германии привели лишь к демократической республике, а обе попытки создать другие советские государства - в Баварии и Венгрии --быстро потерпели неудачу, надежды на мировую революцию быстро пошли на убыль, даже если таковые и были когда-либо обоснованными. Таковыми они, по-моему, не были, по меньшей мере применительны к странам-победительницам. Народы, только что одержавшие под руководством своих правительств полную победу в империалистической войне, думают прежде всего не о государственном перевороте, т. е. не о разрушении достигнутого. Развивая эту мысль, я не считаю справедливым, как делают широкие круги немецкого бюргерства, когда упрекают наш народ в революции во время войны с внешним врагом, обвинять людей в глубоком равнодушии к судьбе отечества и в недостатке стойкости и верности родине. Даже если я и далек от мысли простить переворот в Германии и прежде всего его инициаторов, то, ради справедливости, мне кажется, следовало бы учесть причины происшедшего в нашей стране. Подобно войску, которому в наступательных операциях обычно присуще, по моему опыту, весьма тонкое, инстинктивное чувство ожидаемого успеха, победы, правильность тех или иных шагов, или же понимание, в какой момент необходимо приостановить наступление, так и народ инстинктивно оценивает ситуацию, реальность надежд Германии на победу или же на приемлемый исход ее военных усилий. Только после того, как летом 1918 г. эта вера была окончательно утрачена, преступные планы ограниченного круга людей обрели столь благоприятную почву, что их цели, во имя которых они вполне сознательно желали поражения своему отечеству, стали близки к осуществлению. Я твердо убежден в том, что французский народ, стойкость которого, несмотря на четырехлетнюю оккупацию, столь настойчиво противопоставляется нашей стойкости, тоже поистине достойной восхищения, мог бы быть побежден еще в 1915 году, окажись он в такой же коалиции и в голодной блокаде против трех четвертей обитателей земного шара. Как и каждый француз, знавший, что время работает на него, что ему будет приходить все новая и новая помощь, так и всякий более или менее мыслящий человек в странах Четверного союза ощущал, что любые потери в людях и технике были невосполнимы, что всякий лишний день продолжения войны работает против нас. Понимание всего этого никак не извиняет бессовестных авторов нашего переворота, подготовка к которому снижала дух и тем самым результаты усилий армии и страны; переворота, который, в конце концов, превратил нас из пусть не всесильного, но способного к переговорам государства в сломленную, поверженную и обезоруженную страну. Опасность того, что мы можем впасть в большевизм, еще не миновала. То, что в ноябре 1918 года она прошла мимо, наполовину случайность. Устранение большевизма в случае его временной победы может потребовать столько сил, что Германия в этой борьбе может оказаться полностью уничтоженной. Определенные немецкие партии, сумасбродные и преступные меры Антанты, прежде всего Франции, а также русская агитация и русские деньги в своей совокупности могут непрерывно и неумолимо привести нас к пропасти. Словно Франция питает такую великую ненависть и алчность, что предпочла бы видеть нас погибшими от большевизма, хотя в этом случае она точно также утратила бы возможность в будущем заполучить вожделенные миллиарды контрибуции, как и сегодня свои вложенные в России ценности. Но нашу жизнестойкость и платежеспособность Франция все-таки сокрушила бы. В 1909 году вышла в свет книга под названием "Морская звезда", без указания автора, получившая очень широкое распространение. В ней весьма живо и впечатляюще изображена будущая мировая война, завершаемая германским кайзером после успешного вступления на территорию Франции, на основе предложенного перемирия и уступок. Как раз в этот момент приходит весть о всеобщем восстании против Европы в Африке и, если не ошибаюсь, в Китае и Индии. И вот воюющие страны объединяются для отражения этой новой всеобщей опасности. Я часто вспоминал эту книгу после того, как осознал всю опасность большевизма для всего мира, когда эта опасность, всеобщая для всех стран и сторон, не привела к окончанию мировой войны, когда без учета этой опасности победоносная Антанта сделала Германию беззащитной и все больше подвергала ее перспективе будущего русского типа. Позиция наших врагов была и остается столь абсурдной, столь враждебной их собственным интересам, что не замедлит когда-либо отомстить им самим. Было бы правильно оставить ослабленную Германию достаточно сильным оплотом борьбы против большевизма и поддержать ее в выполнении такой важной задачи. Понимание опасности распространения большевизма в Германии само по себе имеет место, однако оно в настоящее время полностью заглушается иными интересами и чувствами. Об этом свидетельствует русско-английский экономический договор от 1921 года, но прежде всего приглашение России в Геную, за которым, естественно, последует официальное признание этого кровавого режима. Англия в первую очередь несет ответственность за такую ложную позицию стран-победительниц в отношении России. Стремление к миллиардным прибылям в Англии, конечно, гораздо сильнее, чем стыд и позор за остальной мир на случай, если ему придется вступать в официальные отношения с правительством и признавать такие отношения правомерными, с правительством, которое вот уже на протяжении более четырех лет запятнало себя террором и кровью более чем миллиона людей. Мы снова имеем перед собой пример бесстыдного лицемерия, которое, например, с возмущением требует наказания турецкого правительства за резню армян; которое, далее, назвало кайзеровское правительство Германии неспособным к ведению переговоров; которое, наконец, осмеливается на желание "наказать" наш народ Версальским миром и преследованием так называемых военных преступников; которое, однако, по отношению к русским убийцам говорит: "Бизнес есть бизнес". Германия одна, сама по себе, не может противостоять такому развитию событий. Если бы она встала на этот путь, она была бы отстранена от тех экономических возможностей, которые предлагает Россия. Но мы должны по мере того, как последствия постыдного мира закрывают перед нами остальные страны, целеустремленно устремляться на восток. Надо надеяться, что в этом деле нам, как прежде, не помешает наше внешнеполитическое ведомство, на деятельность которого еще в 1918 году влияли оглядка на либерал-демократов, страх перед мнением улицы и политическая левизна. Желание обрести в России поле деятельности для нашей торговли и промышленности не должно приводить к нашему отказу от возмездия за убийство 6 июля 1918 года и к тому, чтобы мы в любом отношении поступались своим достоинством во имя экономических выгод. Мы не имеем права вступать в близкие отношения с преступными руководителями совершенно неправового правительства, так как иначе мы еще более утратим уважение масс русского населения, чем это было уже в 1918 году в результате нашей неправильной политики. Да и наше географическое положение, и теперь уже имеющийся опыт, должны побудить нас быть куда более осторожными, чем Антанта, в вопросах большевистской агитации. Однако надежда на правильность нашей внешней политики ныне еще менее слаба, чем в 1918 году. В отличие от Франции мы можем легко держать большевизм и в будущем подальше от нашего отечества, если все, кто по убеждению или из признания того факта, что всякие насильственные перемены могут только увеличить наше несчастье, будут стоять за нынешнюю конституцию и выполнять свой долг. Начиная с немецкой национальной народной партии и кончая социал-демократами, в этом отношении должно быть полное единство, поскольку мы не можем позволить себе роскошь пойти на партийные раздоры перед лицом такой опасности. Если все у избирательной урны отвергнут коммунизм в пользу правового государства и тем самым выполнят свой долг, если какое-либо сбитое с толку бессовестными лидерами меньшинство захочет свергнуть право и закон и пожелает навязать нам свою диктатуру, то в этом еще нет никакой опасности. В то же время все мы, осуждающие революцию, считающие устранение монархии тяжелой несправедливостью, а нынешнюю конституцию страны - непригодной для нашего народа, должны стоять за нее и защищать ее бок о бок с нашими политическими противниками против любых попыток насильственного переворота. Германии нужно спокойное развитие, успехом которого будет медленный подъем и абсолютно неизбежный пересмотр насильственного Версальского договора. Самоотверженный труд на благо всех, верное выполнение долга даже в условиях сегодняшней, на наш взгляд столь несчастно изменившейся государственности, принесет даже правым партиям, как это показали события четыре года назад, поддержку все более сильных народных масс и тем самым все большее влияние. Граждане Германии должны отказаться от равнодушия и инерции по мере того, как будут осознавать опасность большевизма на примере России. Содействовать этому, как я уже отмечал в начале этих заметок, главная цель издания моих московских записок. Примечания 1. Граф Вильгельм фон Мирбах-Харф, р. 2 июля 1871, убит 6 июля 1918, владелец заповедного имения на Харфе, член Верхней палаты Пруссии, императорский германский посланник, ротмистр резерва кирасирского Дризенского полка Вестфалии No 4, почетный кавалер суверенного Мальтийского ордена. 2. Имеется в виду победа над Россией и заключение Брест-Литовского мира в марте 1918 года. Интересно, что Ботмеру подписание Бресткого мира казалось "окончательной победой". 3. Пауль фон Гинденбург (1847-1934), с 27 ноября 1914 года - генерал-фельдмаршал. 29 августа 1916 - начальник генерального штаба германской действующей армии Верховного главнокомандования. 4. Я.М. Свердлов (1885-1919), в партии с 1901 года. В 1912 году кооптирован в ЦК РСДРП, член Русского бюро ЦК. После Седьмой (апрельской 1917 г.) партийной конференции - секретарь ЦК. Руководитель Оргбюро по созыву Шестого съезда РСДРП, активный участник подготовки и проведения октябрьского переворота в Петрограде, член партийного центра по руководству вооруженным восстанием, член ВРК. Председатель большевистской фракции Второго Всероссийского съезда Советов и, после снятия Каменева, председатель ВЦИКа. Был председателем комиссии по выработке первой советской конституции. С весны 1918 года фактически руководил всей партийной работой, оттеснив Ленина. Организовывал созыв Седьмого партийного съезда, выступал там с отчетным докладом ЦК. Один из инициаторов принятия решения об убийстве царской семьи в июле 1918 года. В начале 1919 года, оттесненный выздоровевшим после ранения Лениным, стал терять власть. На время работы Восьмого съезда послан в провинцию и на обратном пути по версии официальной историографии "заболел", а вскоре и умер. Не исключено, что обстоятельства смерти Свердлова совсем иные и что Свердлов был убит. В историографии принято считать, что вручение вверительных грамот произошло 26-го, а не 24 апреля. 5. В.И.Ленин (1870-1924). Лидер большевизма, экстремистского крыла русского социал-демократического движения. Неудавшийся юрист, слабый экономист, банальный философ. Блестящий тактик партийной борьбы, гениальный организатор раскола. В апреле 1917 года при посредстве германского правительства возвращается в Петроград. В июле из-за проезда через Германию и раскрывшихся связей с немцами, в частности и из-за проникшей в печать информации о получении большевиками от германского правительства денег, обвиняется Временным правительством в измене, скрывается от ареста, практического участия в организации переворота в Петрограде не принимает. Безупречный авторитет Ленина в партии большевиков - одна из не соответствующих истине легенд советской историографии. Ленин неоднократно был близок к тому, что потеряет власть над партией: в ноябре 1917 года, когда вопреки воле большинства ЦК настаивал на создании однопартийного правительства; весной 1918 года, когда настоял на подписании Брестского мира; в последние перед смертью месяцы, когда физически не был уже в состоянии вести борьбу против Сталина. В описываемый Ботмером период Ленин - буквально единственный твердый и безоговорочный союзник Германии в глазах Германского правительства, ярый сторонник поддержания Брестского мира любой ценой. 6. Здесь и далее Ботмер указывает на эсеров, имея в виду, конечно же, левых эсеров - ПЛСР. 7. К.Б. Радек (Собельсон, 1885-1939), клички "Крадек", "Парабеллум", польско-немецко-русский революционер. В годы первой мировой войны сотрудничал с Парвусом и Георгом Скларцем, а через них - с германским правительством. Видимо, имел отношение к организации убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург в январе 1919 года. В 1919-24 гг. - член ЦК, член президиума Исполкома Коминтерна. С марта 1920 г. секретарь Коминтерна, ответственный за подрывную деятельность, прежде всего в Германии и Китае. В 1923 г. стал на путь оппозиции, в частности по вопросу германской революции, которую, как считала оппозиция, Сталин "провалил". Примерно с этого времени Радек начинает терять власть, его снимают со всех постов, а в декабре 1927 г. постановлением Пятнадцатого съезда партии исключают из ВКП(б) в числе других 75 оппозиционеров и высылают в Ишим. Летом 1929 г. Радек в письме на имя ЦК раскаивается в своей оппозиционной деятельности, восстанавливается в партии и работает в "Известиях". В 1935 - входит в состав конституционной комиссии ЦИК СССР. В 1936 - снова исключен из партии, арестован, выставлен обвиняемым на январском процессе 1937 года (вместе с Пятаковым, Сокольниковым, Серебряковым и др. осужден по делу так называемого "параллельного антисоветского троцкистского центра". Приговорен к десяти годам. Убит в заключении. 13 июня 1988 г. пленумом Верховного суда СССР приговор по делу Радека был отменен. 8. Радек был исключен из польской, а затем и из германской социал-демократической партии по инициативе Ф. Дзержинского и Р. Люксембург, обвинявших Радека в мошенничестве (растрате общественных денег) и провокаторстве (сотрудничестве с германским и австро-венгерским правительством). Радек, однако, был взят под защиту Лениным и восстановлен, но уже в российском социал-демократическом крыле. 9. Чешским евреем Радек не был. Он родился во Львове и мог считаться либо австрийским, либо польским евреем. 10. С. И. Гиллерсон (род. в 1869 г.), в партии с 1917 по 1924 г. В 1920-21 - руководитель миссии советского Красного креста в Праге, занимавшегося в том числе репатриацией бывших русских военнопленных из Чехословакии в советскую Россию. 11. Не исключено, что Ботмер имеет в виду Л. С. Виленского (Ленский, Леонов, 1880-1950), большевик с 1903 года. В 1905 году вышел из РСДРП и вступил в организацию анархистов-коммунистов. После большевистского переворота ра,ота в Одессе, в 1922-24 был секретарем правления Промбанка в Москве, затем работал в Госплане. 12. Члены Независимой социал-демократической партии Германии, основанной в апреле 1917 года на базе левого крыла германской социал-демократической партии. До конца 1918 года в состав Независимых входил Союз Спартака. В декабре 1920 года левое крыло НСДПГ влилось в коммунистическую партию Германии, а в 1922 г. оставшееся правое крыло НСДПГ во главе с Г. Гаазе и К. Каутским вернулось в СДПГ. 13. Вильсон Томас Вудро (1856-1924), 28-й президент США (1913-21) от демократической партии. 14. Г.В.Чичерин Г.В. (1872-1936), с 1905 г. член социал-демократической партии. Меньшевик. С 1918 года - большевик. В 1918-30 годах - нарком иностранных дел. 15. Л.М.Карахан (1889-1937), в партии с 1917 г., член ВРК. Секретарь советской делегации на переговорах о Брестском мире. В 1918-20 и 1927-34 гг. - заместитель наркома иностранных дел. В 1921 г. - полпред в Польше, в 1923-26 - в Китае, с 1933 г. - в Турции. Расстрелян. 16. Видимо, И.И.Белопольский (Мотя, 1884-1918), в партии с 1903 года, большевик с 1905. После большевистского переворота избран в ЦИК Советов Сибири (Центросибирь), в Красноярский исполком и наркомат Енисейской губернии. Расстрелян чехословаками. 17. А.В.Кривошеин (1857-1921), русский государственный деятель. В 1908-15 - министр земледелия, управляющий Дворянским и Крестьянским банками. Руководил проведением Столыпинской земельной реформы. В 1920 году - глава правительства Юга России. Затем в эмиграции. 18. П.Н.Милюков (1859-1943), лидер кадетов, министр Временного правительства в марте-мае 1917 г. Эмигрировал в Париж, где был редактором "Последних новостей". 19. А.Ф.Керенский (1881-1970), по профессии адвокат, лидер фракции трудовиков в Четвертой Государственной думе. С марта 1917 г. - эсер. Во Временном правительстве занимал различные министерские посты: юстиции (март-май), военного и морского министра (май-сентябрь), министра-председателя (с 8 июля) и верховного главнокомандующего (с 30 августа). За время своего руководства окончательно подорвал доверие к демократическому правительству, авторитетом в глазах армии не пользовался никогда, а потому большевиками был сметен с легкостью. Из Зимнего в последнюю минуту бежал, пробовал при помощи Краснова вернуть себе власть. Потерпел неудачу и эмигрировал за границу. Открыто обвинял большевиков в государственное измене (намекая на сотрудничество с Германией). В последний период эмиграции - профессор Стэнфордского университета в Калифорнии. 20. Ботмер ошибается, Керенский меньшевиком не был. 21. Б.В.Савинков (1879-1925), в 1903-сентябре 1917 - эсер, один их руководителей "Боевой организации", террорист. После большевистского переворота эмигрировал, ставя себе целью свержение советской власти. Провокаторами из ГПУ в 1924 году заманен в советскую Россию, арестован. Согласно официальной версии покончил самоубийство. Однако обстоятельства его смерти в советской тюрьме следует считать невыясненными. 22. Сергей Александрович (1857-1905), Великий князь, сын императора Александра II. Участник русско-турецкой войны 1877-78 годов. Московский генерал-губернатор в 1891-1905. Убит террористом И.П.Каляевым. 23. В. К. Плеве (1846-1904), министр внутренних дел, шеф отдельного корпуса жандармов (1902-04). Убит террористом Е.С.Созоновым (Сазоновым). 24. Александр II (1818-81), российский император с 1855 года. Старший сын Николая I. Отменил крепостное право, провел ряд глобальных реформ. Пережил несколько покушений (1866, 1867, 1879, 1880) и в конце концов был убит народовольцами. 25. Александр III (1845-94), российский император с 1881 года. Второй сын Александра II. 26. Отто фон Шснхаузен Бисмарк (1815-98), князь, первый рейхсканцлер германской империи в 1871-90. Осуществил объединение Германии под эгидой Пруссии. Один из инициаторов тройственного союза 1882 года, направленного главным образом против Франции, но одновременно и против России. Предупреждал против войны Германии на два фронта. 27. Курт Рицлер (Рюдорфер, 1882-1955) - германский дипломат, философ и публицист. С мая 1913 - постоянный помощник при министерстве иностранных дел. В августе 1914 был назначен в свиту кайзера в Ставке. В январе 1915 переведен в Имперскую канцелярию. В сентябре 1917 назначен консулом при посольстве в Стокгольме во главе вновь созданной русской секции. В апреле 1918 отозван в Берлин и в апреле же отправился работать с графом Мирбахом, послом в Москве. После убийства Мирбаха в июле исполнял обязанности посла вплоть до отозвания в Берлин в августе 1918. Автор ряда работ по вопросам мировой политики. 28. Теобальд фон Бетман-Гольвег (1856-1921) - с июля 1909 по июль 1917 года германский рейхсканцлер. После отставки отошел от политической деятельности. 29. М.Д.Скобелев (1843-82), русский генерал от инфантерии (1881). Участник Хивинского похода 1873 года, Ахалтекинской экспедиции 1880-81, подавления Кокандского восстания 1873-76. В Русско-турецкую войну 1877-78 командовал отрядом под Плевной, затем дивизией в сражении при Шипке-Шейново. 30. В.В.Верещагин (1842-1904), русский живописец. Погиб при взрыве броненосца "Петропавловск" в Порт-Артуре. 31. Бонапарт (Наполеон I), 1769-1821 - французский император в 1804-1814 и в марте-июне 1815. 32. Мартин Лютер (1483-1546), родоначальник реформаторского движения в Германии. Основатель лютеранства. Перевел на немецкий язык Библию. С.И.Щукин (1854-1937), промышленник, меценат, коллекционер. Из староверов. Миллионер. Покровитель и собиратель Матисса, Пикассо, Гогена и Сезана. К началу первой мировой войны владел крупнейшей коллекцией импрессионистов в мире (221 картина). Превратил свой дом в публичную галерею. Основатель института философии в Московском университете. После большевистского переворота сумел эмигрировать. Умер в Париже. Коллекция была национализирована большевиками и спрятана в подвалы музея им. Пушкина и др. Л.Д.Троцкий (Бронштейн, 1879-1940). Виднейший русский и международный революционер, один из идеологов первой русской революции, в 1905-07 годах - председатель петербургского Совета. После поражения революции - в эмиграции. После возвращения в Россию в 1917 году - один из руководителей русской революции, фактический организатор октябрьского переворота в Петрограде, сторонник и теоретик мировой революции, один из наиболее радикальных элементов в советском правительстве: противник создания многопартийного социалистического правительства от народных социалистов до большевиков, сторонник террора против непролетарских слоев населения, прежде всего крестьянства. Со смертью Ленина постепенно оттесняется от власти Сталиным, Зиновьевым, Каменевым и Бухариным. В 1926 году формирует так называемую левую оппозицию, однако проигрывает схватку и оттесняется правыми (Сталиным и Бухариным). В январе 1928 года ссылается в Алма-Ату, через год высылается из СССР в Турцию. В эмиграции продолжает заниматься политической деятельностью, издает журнал "Бюллетень оппозиции", формирует так называемый Четвертый интернационал, резко выступает против Сталина, защищая в то же время советский строй как таковой. В августе 1940 года убит агентом НКВД Р. Меркадером, мексиканским коммунистом, получившим за убийство звание героя Советского Союза. Гертлинг - германский политический деятель, с ноября 1917 - канцлер Германии. Рихард фон Кюльман (1873-1948), германский дипломат. В 1900 году начал дипломатическую карьеру в качестве атташе германского посольства в Петербурге. В 1904-09 - поверенный в делах в Танжере, в 1909-14 - советник посольства в Лондоне. После начала первой мировой войны - в Константинополе. В 1915 - назначен посланником в Гааге. В 1916 - послом в Константинополе. С августа 1917 по июль 1918 - статс-секретарь иностранных дел. 36. П.Н.Краснов (1869-1947), казачий генерал, писатель. В первую мировую войну командовал казачьей бригадой и дивизией. После большевистского переворота первым выступил против большевиков. Был разбит. 18 мая 1918 г. избран атаманом донских казаков. Очистил от большевиков Донскую область. В целом был настроен прогермански, однако поддерживал дипломатические отношения и с союзниками. В январе 1919 г. признал верховный контроль генерала А.И.Деникина, но уже 19 февраля ушел с поста. Принимал участие в операциях генерала Юденича против большевиков под Петроградом в 1919 году. После окончания гражданской войны эмигрировал, жил в Германии. Стал известным писателем, автором нескольких десятков книг, в основном написанных в жанре исторического романа. Во вторую мировую войну возглавлял антисоветские казачьи силы, финансируемые и организованные германским правительством. Выступал против объединения казаков с РОА генерала А.А.Власова. Интернирован в Австрии британскими войсками и в мае 1945 г. выдан смершу. Судим в Москве за измену, приговорен к казни и повешен. 37. Н.И.Муралов (1877-1937) - в партии с 1903 г. В 1918 г. -командующий войсками московского военного округа. В 1919-20 - член Реввоенсоветов Восточного фронта, 3-й и 12-й армий. После окончания гражданской войны - командующий Московским военным округом, затем Северо-Кавазским военным округом. В 1920-е годы - оппозиционер, троцкист. В декабре 1927 г. исключен из партии постановлением Пятнадцатого съезда и сослан в Тару. В 1937 г. расстрелян по делу "антисоветского троцкистского центра (параллельного)". 38. В 1918 году наркомами финансов успели побывать три человека: В.Р.Менжинский (до марта месяца), И.Э.Гуковский и Н.Н.Крестинский (остававшийся на этом посту до 1922 года). Ботмер имеет в виду Гуковского (1871-1921), до революции причастного к темным большевистским деньгам. В 1918 году "по прямой специальности" он и занял сначала пост заместителя В.Р.Менжинского, а затем - наркома финансов. В 1919 году Гуковский - член коллегии наркомата Госконтроля, в 1919-20 - полпред РСФСР в Эстонии. Осенью 1921 г. умер, согласно медицинскому заключению - от воспаления легких. Обстоятельства его смерти нельзя считать выясненными. 39. И.С.Уншлихт (1879-1938), в партии с 1900 года. После февральской революции - член Петроградского совета. В большевистский переворот - член петроградского ВРК и исполкома Петросовета. С декабря 1917 года - член коллегии НКВД. С 1918 - нарком по военным делам Литвы и Белоруссии. С 1919 - член реввоенсовета 16-й армии и Западного фронта. С апреля 1921 г. - заместитель председатель ВЧК-ГПУ. С 1923 - член РВСРС. С 1924 - член ЦРК партии. В 1925-30 - заместитель председателя РВС СССР, заместитель наркомвоенмора. С 1925 - кандидат в члены ЦК. В 1933-35 - начальник главного управления гражданского воздушного флота. Расстрелян. 40. Роза Маврикиевна Радек. 41. А.А.Иоффе (1883-1927). В партии большевиков с 1917 г., участник октябрьского переворота в Петрограде, член ВРК. В 1918 году один из ведущих советских дипломатов во время переговоров в Брест-Литовске, затем полпред в Берлине. В 1922-24 гг. - полпред в Китае, в 1924-25 - в Австрии. С 1925 г. - в оппозиции. Покончил самоубийством. 42. Речь идет об аресте и расстреле А.М.Щастного (1881-1918). Капитан. В первую мировой войну служил в Балтийском флоте. В 1918 г. - начальник штаба балтфлота. После подписания Брестского мира и угрозы захвата Балтфлота немцами, согласно только что подписанному Брестскому договору, в силу обстоятельств был назначен начальником морских сил в Балтийском море. Корабли в тот момент стояли в Гельсингфорсе, спаянные льдами. Немцы настаивали на немедленной сдаче. Антанта требовала потопления кораблей, чтоб они не достались Германии. В попытке предотвратить передачу Балтийского флота Германии, контрразведка Антанты передала Щастному фотокопии двух документов: директив германского командования советскому правительству о том, как именно надлежит поступить руководству РСФСР с флотилией в Гельсингфорсе. Телеграммы были адресованы Ленину и Троцкому и составлены в ультимативном тоне. В конце концов Троцкий, как нарком военно-морского флота, дал указания корабли вывести из строя, но не топить. Щастный расценил это как выполнение директив Германии и выполнить приказ отказался. Он принял иное решение: прорваться в Кронштадт. Из примерно 200 кораблей флота Щастный вывел 160 и через две недели без потерь привел флот к цели. 28 мая прибывший по вызову правительства в Москву Щастный был доставлен для беседы с Троцким, немедленно арестован и предан ревтрибуналу. 12 июня был утвержден состав суда. Крыленко назначался обвинителем. Троцкий -свидетелем обвинения. Суд начался 20 июня и был закрытым. Щастного обвинили в государственной измене, приговорили к расстрелу и на следующий день расстреляли, несмотря на официально отмененную советским правительством смертную казнь. 43. Речь идет о вдове графа Н.Д.Остен-Сакена (1831-1912), русского дипломата, посла в Берлине с 1895 по 1912 годы. 44. Очевидно, Ботмер ошибается. В июне 1918 года наркомом был П.А.Кобозев (1878-1941), отозванный в Москву из Туркестана в мае 1918 г. и приступивший по прибытии в столицу к исполнению обязанностей наркома путей сообщения. 45. П.А.Кропоткин (1842-1921), князь, русский революционер, теоретик анархизма. В 1876-1917 - в эмиграции. 46. Л.Н.Толстой (1828-1910), русский писатель. 47. А.И.Дутов (1879-1921), генерал-лейтенант, казачий атаман. В первую мировую войну - заместитель командира казачьего полка. После февральской революции избран председателем Всероссийского союза казачьих армий. В июре 1917 - главой Всероссийского казачьего съезда. В сентябре 1917 - атаманом Оренбургских казаков. Вместе с чехословаками воевал против большевиков на Урале. В 1918-19 - командующий Оренбургской казачьей армией у адмирала Колчака. После поражения белых в марте 1921 года отступил в Китай, где, видимо, был убит агентом ЧК в Суидине. 48. А.В.Колчак (1874-1920), арктический исследователь, адмирал. В 1915 году - командующий флотом в Риге, затем командующий Черноморским флотом. В июне 1917 года после беспорядков моряков ушел в отставку и покинул Крым с американской миссией адмирала Гленнона. Некоторое время читал в США лекции, затем вернулся в Сибирь. Был военным министров в правительстве Директории в Омске. После переворота 18 ноября 1918 года и устранения Директории провозглашен Верховным правителем России. С осени 1919 года терпит поражения. 27 декабря 1919 г. интернирован чехословацкими войсками; последними 15 января передан меньшевистско-эсеровскому правительству в Иркутске, которое в свою очередь 20 января 1920 года выдала Колчака большевикам. Очевидно, что между 20 и 26 января председатель Сибревкома Н.И.Смирнов известил об этом Ленина и, видимо, указал, что считает необходимым Колчака расстрелять. В ответ Ленин дал Смирнову следующую телеграмму: "Шифром Склянскому: пошлите Смирнову (РВС 5) шифровку: Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступили так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске. Ленин. Подпись тоже шифром. 1. Беретесь ли сделать архи-надежно?" (The Trotsky's Papers [Бумаги Троцкого], под ред. Яна Мейера, том 2, 1920-1922, 1971, с. 30). В Архиве Троцкого в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета в США эта телеграмма помечена январем 1920 года, без указания числа. 26-м января датирована телеграмма Смирнова Ленину и Троцкому, которую следует считать ответной телеграммой Смирнова на шифровку Склянского, переданную по приказу Ленина: "В Иркутске власть безболезненно перешла к Комитету коммунистов. [...] Сегодня ночью дал по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака, в случае опасности, вывезли на север от Иркутска. Если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме" (там же, с. 16, 18). Под "спасти его от чехов" следовало, конечно же, понимать предотвращение попытки освобождения Колчака войсками В.О.Каппеля, одного из командиров колчаковской армии. 7 февраля 1920 года Колчак был расстрелян в обход кратковременно введен