ки от меня скрыли предпринятые ими шаги -- поездки в Берн для хлопот и т. п., а когда я накануне их окончательного отъезда в Россию увидела, что они собираются в Берн, Зина, тогдашняя жена Зиновьева, дала мне понять, что мое вмешательство не желательно (не входя, конечно, в подробности). Когда я приехала в Стокгольм, 51 я застала там Моора. С ним была одна дама, жена швейцарского социалиста [Роб. Гримма], которая принимала деятельное участие во всех его деяниях, т. е. они были неразлучны, она присоединялась к нему в беседах, спорах и т. п. Несмотря на мою тогдашнюю наивность, во мне вызвал подозрение их образ жизни, т. е. их затраты, совершенно необычные для швейцарцев. У них я никогда не была, но они заходили ко мне. Когда они однажды сделали мне подарок, насколько помню часы, я тотчас же подарила им что-то, не помню, большей ценностью, чем их подарок. Таким образом я отняла у них охоту продолжать. [...] У меня с ним было довольно резкое столкновение, я отказалась принять от него взнос на Циммервальдское движение. Он принес мне 1000 шведских крон, что для тех времен было колоссальной суммой, в особенности для циммервальдского бюджета. Моор очень рассердился на меня, грозил привлечь к партийному суду и был даже груб по отношению ко мне. Точно так же он реагировал, когда (не помню по какому поводу) сказала, что если бы хоть самый крупный успех деятельности в пользу мира зависел от каких бы то ни было сношений с посольством, я бы на них не согласилась. Он перестал со мной встречаться." Балабанова коснулась и других большевиков, так или иначе упомянутых в документах Земана: "Что он [Моор] имел сношения с Радеком не доказывает, что Радек был его сообщником (хотя я, конечно, считаю Радека способным на сообщничество; когда Парвус приехал в Стокгольм я отказалась встречаться с ним и запретила Радеку приходить с ним в циммервальдское бюро, находившееся на моей квартире. Что касается Ганецкого, то я хотя имела с ним сношения на Циммервальдской конференции, но принципиально отказывалась бывать у него (он с семьей жил в роскошной квартире, куда по воскресеньям приезжали гости, в частности Радек). Что касается Воровского, то я полагаю, что он, несмотря на свою личную честность, способен был прибегать к большевистским методам для достижения фракционных результатов. Меня эта двойственность поражала, так как у меня с ним лично были хорошие отношения." (АИГН, 292/2. А. Балабанова -- БИН, 19 марта 1962). Карл Моор играл особую роль в большевистско-германских связях. Работая под кличкой "Баер", он был посредником между большевиками и германским правительством в самые критические годы их совместной работы. Не удивительно, что личность Моора привлекла внимание Николаевского: "Карл Моор -- псевдоним. Настоящую фамилию я сейчас припомнить не могу. Он был из Австрии, принадлежал к какой-то аристократической фамилии, кажется, был военным. У него вышла грязная история, и он был вынужден уехать в Швейцарию, переменил фамилию и стал называть себя социалистом. Его история была известна и к нему 52 относились с недоверием. Уже в 1880-90-х г.г. говорили об его связи с немецкой военной разведкой. Это верно. [...] Был хорошо знаком с Радеком, Ганецким. Потом поехал в советскую Россию, где и осел. Жил в санатории, как человек, "помогавший революции". Там и умер. Его имя фигурирует в "Протоколах ЦК" большевиков за 1917 г., как человека, который предложил деньги. Принять их большевики отказались: был слишком запачканной личностью и денег давал мало, а большевики тогда получали много через Парвуса-Ганецкого." (АИГН, 496/14. БИН -- г-же Агнеш Петерсон, 7 ноября 1962, 1 л.) См. также АИГН, 496/3. БИН -- МНП, 24 марта 1962, 1 л. "Основные сношения шли по линии штаба, но какие-либо доба вочные могли идти по линии министерства иностранных дел", -- писал Николаевский Павловскому в письме от 21 октября 1961 года о документах, касающихся "денег" в архивах Австрии. (АИГН, 496/3. Письмо от 21 октября 1961, 1 л.) Чернин. Брест-Литовск. Сегодня не может быть двух мнений о том, что Ганецкий был одной из ключевых фигур в сношениях Ленина с германским и австро-венгерским правительствами. Павловский, много лет зани мавшийся сбором документов о финансировании русских рево люционеров в архивах австрийского (в 1938 году в Вене) и германского правительств, а с 1958 года просмотревший не менее 10.000 документов и отснявший копии 600 самых важных, нео публикованных (в том числе примерно 100 документов об эсере Цивине), пришел именно к этому выводу. Так, в августе 1961 года Павловский обнаружил "документ (телеграмму от 24 июля 1917) за его [Ганецкого] подписью, переданную из Берлина (вернее -- через Берлин, так как все посольства между собой сносились через министерство иностранных дел) в Берн шифром германского ми нистерства иностранных дел, за подписью пом. статс-секретаря ' Штумма". (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 4 октября 1961, с. 1.) Этому документу Павловский придавал первостепенное значение, поскольку, по его мнению, он "устанавливает не только связь большевиков (заграничной делегации большевиков в 1917 г.) с Парвусом, но и с германским правительством, так как через министерство иностранных дел дипломатическим шифром за под писью пом. статс-секретаря Штумма, делегация эта послала теле грамму Парвусу в Берн и вторую лично от "Кубы" (псевдоним Ганецкого)." (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 31 октября 1961). Первостепенное значение Ганецкому отводил и Николаевский: "Основные сношения [с Австро-Венгрией] шли по линии штаба, но какие-либо добавочные могли идти по линии министерства иностранных дел. [...] Важен период 1909-14 г.г., -- позднее связи с большевиками были сосредоточены в руках немцев. [...] Ганец- 53 кий, конечно, узловая фигура и для Ленина, и для раскола среди польских с.-д., который прошел именно по этой линии: Ганецкий -- "австрийская ориентация", Роза Люксембург, Тышка, Дзержинский и др. противники. Роза была особенно против всевозможных ориентации, и еще в 1904 г. предупреждала о "японских деньгах" у Циллиакуса (финна), который созывал так называемую Парижскую конференцию революционных и оппозиционных организаций (Струве, Милюков, Чернов и др.), и именно поэтому социал-демократы не пошли на участие в ней. Ганецкий сначала был связан с пилсудчиками, а затем, с 1915 г., с Парвусом. Между прочим в Копенгагене был суд над Ганецким за контрабанду, -- во время следствия были вскрыты его отношения С Парвусом. Эти документы сохранились и недавно найдены. [...] Не попадались ли Вам какие-либо сведения о Карле Мооре, швейцарском социалисте, который играл роль маклера в таких делах." (АИГН, 496/3. БИН -- МНП, 21 октября 1961, с. 1.) АИГН, 508/48. БИН -- Р. (Георгию Иосифовичу) Враге, 18 июня 1960, 1 л. Николаевский продолжает: "Конечно, Вы правы, когда пишете о Радеке и Уншлихте. Очень похоже, что Роза Люксембург знала про австрийскую авантюру Пилсудского и о связях этой группы с кампанией [компанией] Ганецкого, и что весь раскол Розы-Тыш- ки-Варского с "разломовцами" был вызван этим расхождением. Австрийцы знали об отношениях Пилсудского с австрийским штабом и О. Бауэр, по его рассказу, в 1911 или 1912 г. сказал Пилсудскому, когда тот явился в правление австрийских социал- демократов: "Я понимаю, что Вы, как польский социалист, може те хотеть поддерживать дружеские сношения с социалистами австрийскими; я могу допустить, что Вы, как польский национа лист, можете считать нужным поддерживать сношения с авст рийским штабом,-- но я не понимаю, как Вы не видите, что поддерживать сношения одновременно и с австрийскими социа листами, и с австрийским штабом невозможно". Это сам Бауэр рассказал [Ф.] Дану, со слов которого я тогда же (1925) записал. Австрийские социалисты вообще были о многом осведомлены и принимали меры, чтобы самим не быть замешанными, но высту пать с разоблачениями не считали нужным. Был ли Ганецкий лично связан с Пилсудским? Радек и Унщлихт тогда, после 1906 г., были еще на третьих ролях, но Ганецкий был главным по тайным связям польских социал-демократов и именно он сносился от польских социал-демократов с Лениным." [АИГН, 508/48. БИН -- Враге, 15 июля 1960, 1 л.] "Как и Вы, я отношусь скептически к идее, что без немцев революция не случилась бы, -- писал меньшевик Абрамович меньшевику Н. В. Валентинову-Вольскому. -- Но я не совсем 54 уверен в том, что без получения очень больших денег большевистская партия приобрела бы так быстро такую огромную силу. Деньги не все, но презирать деньги нельзя; на них был построен огромный аппарат, огромная печать, которую другим путем нельзя было бы так легко создать. Что же касается самого факта получения денег, то в отличие от Вас я уверен, и имею основания для этого, что Ленин деньги получал и не малые. Имеется документ, [...] что немцы печатали прокламации для большевиков в типографии морского ведомства и затем пересылали их в Стокгольм, где они передавались большевистским представителям. Кроме того, имеется документ, который очень трудно оспорить -доклад министра иностранных дел фон Кюльмана кайзеру Вильгельму от 3 декабря 1917 года, в котором он гордится тем, что денежная помощь большевикам дала очень большие результаты, дав возможность большевикам создать крепкую базу и издавать такую полезную газету, как "Правда". Причем, зная немножко внутрибопьшевистские нравы на основании моих личных наблюдений до революции, я убежден, что в большевистской партии ни один человек не принял бы ни одного пфеннига без ведома и согласия Ленина. Даже в подготовке экспроприации Ленин часто участвовал лично, давая советы и указания. Вы, по-видимому, все еще идеализируете Владимира Ильича. Это был стопроцентный макиавеллист, для которого все, решительно все освещалось целью". [АИГН, 591/14. РАА -Н.В. Валентинову-Вольскому (далее:НВВ), 4февраля 1958, 2л.; АИГ, кол. Вольского, ящик 3, папка Переписка с Абрамовичем, то же письмо]. В ином тоне свидетельствует Троцкий: "Если бы пломбированный вагон не проехал в марте 1917 года через Германию, если бы Ленин с группой товарищей и, главное, со своим деянием и авторитетом не прибыл в начале апреля в Петроград, то Октябрьской революции - не вообще, как у нас любят калякать, а той революции, которая произошла 25 октября старого стиля - не было бы на свете. [...] Авторитетная, руководящая группа большевиков, вернее сказать, целый слой партии, вместо неистово наступательной политики Ленина, навязала бы партии политики постольку, поскольку" (Троцкий. Портреты революционеров, с. 45). 25 АИГН, 496/3. МНП -БИН, 7 мая 1962, с. 1-2. Утверждение Бурцева о том, что горьковская газета "Новая жизнь" была создана на немецкие деньги, следует считать вымыслом. То же относится и к небольшому эмигрантскому журналу "На чужбине", издававшемуся с 1916 до 5 марта 1917 го да. Бол ее успешными, видимо, следует считать операцию немецкой контрразведки по воспроизведению большевистской литературы внутри Рос- 55 сии -- в типографии Морского министерства (АИГН, 496/3. МНП -- БИН, 22 января 1963, с. 2). ЗОсентября 1915года по н. ст. через эстонского социал-демократа Кескюлу немцы получили условия, на которых Ленин соглашался подписать с германским правительством мир в случае прихода к власти. Пятый пункт условий предусматривал предложение мира, не принимая во внимание Францию, но на условии, что Германия откажется от аннексий и военных репараций. По пункту 5 Кес- кюла заметил, что это условие не будет исключать возможности отделения от России национальных государств, которые будут служить буферными (Земан. Германия и революция в России, док. от 30 сентября 1915). Гофман. Записки и дневники, с. 101. Анекдотичный случай. Межпартийный швейцарский эвакуаци онный комитет по возвращению революционеров в Россию указал в своих инструкциях, что "никто не должен брать съестных при пасов, ибо для вывоза их из Швейцарии требуется специальное разрешение, которое будет взято для всех ЦК-м". Ленин не послу шался даже в этом, и его группа взяла с собой собственные продукты, которые, однако, были конфискованы на швейцарской границе (АИГН, 90/7). Совпадение целей германского правительства и русских револю ционеров шокировало многих уже в первые послереволюционные месяцы, когда стала очевидна поддержка Германией большеви ков. Генерал Леонтьев, бывший командир Выборгского полка, обратился даже к германскому императору Вильгельму с откры тым письмом: "Когда наряду с войной наступили в России рево люционные события, кто как ни Ваши опытные и искусные агенты, воспользовавшись благоприятной обстановкой, внесли из мену и смуту в русскую среду. [...] Ленин, Троцкий и их товарищи оказались признанными Вами законными правителями великой страны. [...] Казалось, что могли Вы иметь общего с этими пре ступными людьми! Но общего было много, так как именно эти люди, во главе с Лениным, и были Ваши агенты, купленные или поддерживаемые Вашими деньгами. Делая свое злое дело, они лишь исполняли Вашу волю, и Вы не могли их не признать и не обеспечить Вашей помощью! [...] Вам важно было добиться одного -- уничтожения русской армии и общего ослабления России, и в этом отношении большевики оказались для Вас верными слугами. [...] Русская армия перестала существовать, а вместе с нею раз валилось и русское государство. [...] Вам нужно, чтобы Россия сделалась Вашим пособником, помогла Вам раздавить своих не давних друзей и союзников. [...] Социалисты-революционеры, кадеты и монархисты в общей массе против Вас. Выдумаете найти опору в аристократии [...], но везде Вас ждет резкий отказ, и даже 56 немка по происхождению сестра Императрицы Великая княгиня Елизавета Федоровна отказывается принять посла Мирбаха, после чего немедленно и арестовывается большевиками". (АИГН, 784/6, с. 3, 4, 5.) "Лично я ничего не знал о перевозке Ленина, -- вспоминал позднее генерал М. Гофман. -- Но если бы меня об этом спросили, то я вряд ли стал бы делать какие-либо возражения против этого, потому что в то время ни один человек не мог предвидеть, какие несчастные последствия должно было иметь выступление этих людей для России и всей Европы" (Гофман. Война упущенных возможностей, с. 148). Ставшая поистине легендарной личность Парвуса привлекла с тех пор внимание многих историков и мемуаристов. Мы приведем здесь отрывок лишь из одного такого воспоминания, принадлежа щего меньшевику Е. Ананьину (Царскому), человеку, безусловно осведомленному и неглупому: "В 1905 г. он побывал в России и принимал участие в меньшевистской газете "Начало" (вместе с Потресовым и Мартыновым), был автором крылатой формулы "перманентная революция", узурпированной и пущенной в обо рот его "учеником" Троцким. [До войны] в Берлине он жил законспирированный под именем, если не ошибаюсь, чешского гражданина Ваверка. [...] В ту пору его посещало большинство русских эмигрантов, из которых я припоминаю А. Коллонтай, Урицкого, поляка Барского. Тут следовало бы упомянуть еще какую-то темную историю с деньгами Троцкого, в которую Парвус был замешан и из которой он вышел "сухим из воды", благодаря вмешательству Бебеля. [...] Повернул он фронт в 1914 г., после объявления войны [...] занял очень правую германофильскую и шовинистическую позицию. [...] Основал в Копенгагене институт по изучению войны (в котором [из меньшевиков] работали Г. О. Биншток, Ю. Ларин и др.). Ходили слухи [...] об организа ции им германского шпионажа (или контршпионажа) в Черном море. В 1920 г. я был у него на его вилле [...] на Цюрихском озере [...]. [Парвус] много говорил о бессмысленной большевистской системе, приведшей Россию к анархии и хаосу -- ибо по его словам, Ленин и Ко. не последовали его совету действовать с "разумной постепенностью" и вводить социализм "по этапам, маленькими дозами" (Ананьин-Чарский. По поводу статьи А. Жерби). 32 В декабре 1915 года Гельфанд указал, что для организации рус ской революции нужно около 20 миллионов рублей. Миллион он потребовал сразу же и, видимо, получил. По крайней мере в Гуверовском архиве хранится документ -- фотография расписки Парвуса: "29 декабря 1915 года мною получен миллион рублей в русских банкнотах для усиления революционного движения в 57 России от германского уполномоченного [слово неразборчиво] в Копенгагене. Д-р А. Гельфанд (подпись)." (АИГ, Гельфанд Александр 78086-10. V, 1 л.) Извечный спор историков: Ленин и идеи, Ленин и деньги, Ленин и власть. "В Вашем изображении, -- писал Валентинов Никола евскому, -- [...] Ленин перестает быть Лениным, человеком, о котором правильно говорили: не он владеет идеями, а идеи им. У Вашего Ленина не идеи, а только желание наложить лапу на "секретные капиталы". А для чего ему это нужно? Чтобы держать с помощью денег партию в подчинении. Но для чего ему нужно это подчинение? Чтобы партия шла по пути, им указанном, осу ществляя идеи, им указанные. Но если это так, а это вне сомнения, то ведь главное у Ленина идеи, а не деньги. [АИГН, 508/2. НВВ -- БИН, 10 января 1959, с. 1.] "Основное наше расхождение, по-моему, -- отвечает Николаевский, -- конечно, в общей оценке Ленина [•••]. Вы считаете, что не Ленин владел идеями, а идеи им? Я считаю это совсем неверным. Конечно, у Ленина были известные идеи, которым он оставался верен с юности до конца, но этими идеями он владел с большим искусством, делая их крайне гибкими, -- как никто другой на верхушке старой социал-демок ратии. Конечно, Вы правы, деньги Ленину нужны были не для денег. Он хотел иметь власть над партией для проведения опреде ленной политики, но он был убежден, что если он будет иметь власть, то он сможет проводить нужную ему политику лучше, чем кто-либо другой. Поэтому для получения власти он был готов идти на большие зигзаги. Деньги были нужны для власти над партией. [...] Так он думал всегда и именно для этого не останавливался ни перед чем, чтобы завладеть кассой. [АИГН, 508/2. БИН -- НВВ, 17 января 1959, с. 2.] Разговоры о сепаратном мире происходили между германскими агентами и дипломатами, с одной стороны, и революционерами, с другой, в течение всего 1917 года. С марта немцы ставили уже не столько на силу своей армии, сколько на дальнейшее углубле ние революции в России и неизбежно связанный с этим рост анархии. Заинтересованность в этом у германского правительства и русских революционеров можно признать взаимной. Поэтому не приходится удивляться, что еще 14 марта русские революцио неры в Швейцарии обратились к представителям германской прессы в Швейцарии с просьбой выступить против развертывания германского наступления на русском фронте, так как подобная операция помешает намерениям установить мир. С аналогичной просьбой обратился к германскому правительству царь Болгарии Фердинанд, указавший, что было бы ошибкой использовать ны нешнюю слабость России и начинать против нее наступление, так как это может привести к усилению влияния Антанты способст- 58 вовать политической консолидации в стране. В тот же день, 14 марта, заместитель министра иностранных дел Германии ответил на телеграмму из Софии, что наступление на русском фронте не планируется. 16 мая статс-секретарь иностранных дел Циммерман также указывал, что германской армии лучше не наступать, так как это сплотит все элементы в России в борьбе против немцев. Разумеется, большевики это очень хорошо понимали. В. В. Оболенский (Осинский) заявил во время обсуждения вопроса о Брестском мире в начале марта 1918 года, что "еще летом [1917], когда провалилось наступление Керенского, когда немцы перешли в наступление на Рижском фронте, они, несомненно, имели абсолютную возможность раздавить русскую революцию точно так же, как русскую армию. Почему они не сделали этого тогда? Разумеется, не потому, что у них были связаны руки на других фронтах, а потому, что они рассчитывали достичь своих целей еще более легким способом: они дожидались внутреннего разложения, которое, по их мнению, должна была принести русская революция, ожидали победы партии мира, которой они считали большевиков, они рассчитывали прийти более простым способом к желанному концу." (Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 82.) "Если бы Германия отклонила переговоры с большевиками и заявила бы, что согласна вести переговоры только с правительст вом, избранным свободным голосованием, то большевики не смогли бы удержаться у власти". (Гофман. Война упущенных возможностей, с. 161.) Точнее, если бы Ленин не согласился на ведение сепаратных переговоров, германское правительство пере стало бы его поддерживать и большевики не смогли бы удержать власть. Германия, док. No 5,12 ноября по н. ст. 1917; там же, приложение No 1, от 10 ноября к док. No 5. Письмо Чернина Кюльману. Там же, док. No 1, 9 ноября по н. ст. 1917. АИГН, 149/3. Ф. Навотный, гл. "19. Брест-Литовск", л. 11. Н. Л. Анисимов. Обвиняется Ульянов-Ленин, с. 3-9; Керенский. На службе у кайзера. Германия, док. No 5, прил. 2, записка от 12 ноября по н. ст. 1917, Там же, док. No 6, 14 ноября по н. ст. 1917. Тел. Кюльмана Гертлингу; там же, док. No 16, 20 ноября по н. ст. 1917. Тел. Кюльмана посланнику в Стокгольме. Там же, док. No 17, 21 ноября по н. ст. 1917. Донесение Лерснера в МИД Германии. Там же, док. No 18, 23 ноября по н. ст. 1917. Нота посольства Австро-Венгрии в Берлине. Там же, док. No20, 24 ноября по н. ст. 1917. Донесение Лерснера в МИД Германии; там же, док.No 22, 26 ноября по н. ст. 1917. Тел. Лерснера в МИД Германии. 59 Земан. Германия и революция в России, док. от 26 ноября 1917. В 1922 году С. С. Пестковский, сотрудник НКИД, писал, что когда он пришел к Троцкому для того, чтобы предложить свою канди датуру для работы в НКИД, Троцкий ответил: "Жаль Вас на эту работу [...]. Я ведь сам взял эту работу только потому, чтобы иметь больше времени для партийных дел. Дело мое маленькое: опубликовать тайные договоры и закрыть лавочку". (Горохов и др. Чичерин -- дипломат ленинской школы, с. 70.) Троцкий в воспоминаниях подтвердил правильность приведенного Пестков- ским высказывания (Троцкий. Моя жизнь, т. 2, с. 64). Это не ускользнуло от внимания современников как в России, так и за границей. "Странно, что вообще нет ни одного документа, острие которого можно было бы направить на империалистов и буржуев не Англии или России, а Германии. [...] Пусть каждый оценит этот странный факт как сумеет", -- писал один из русских журналов. (Секретные дипломатические документы -- Междуна родная политика и мировое хозяйство, с. 82.) Л французский социалист и масон Альберт Тома заметил, что "с самого начала революции пропаганда большевиков была почти исключительно направлена против союзников; большею частью эта пропаганда разоблачала не германский империализм, а империализм фран цузский или английский" (Юманите, 16 декабря 1917). ДВП, т. 1, с. 21. Опубл. в "Известиях ЦИК", 10 ноября 1917, No 221. АИГН, 149/3. Навотный, гл. "19. Брест-Литовск", л. 4. См., например, "Дело народа", 12 января 1918. Сборник секретных документов. Бахов. На заре советской дипломатии, с. 25-26. Протоколы II созыва, с. 42. Так, "Схема соглашения с Германией" (документ No 2), дан без указания на то, что это за документ (из шести пунктов с особой "секрете статьей"). Кем этот проект предложен, по какому поводу, с ведома ли Германии -- не указано. Есть лишь отметка: "Прочитано Государю Императору 4 мая 1907 г.", причем по одной из ошибок видно, что опубликован перевод с французско го. Так, сотрудник МИДа Чарыков при переводе с французского стал "Чариковым", главные (генеральные) штабы переводились как "генеральные штаты"; в письме императора Вильгельма (док. No 4), данном в переводе с немецкого, о лошадях и свиньях говорилось как о рогатом скоте; а разницы между "послом" и "посланником" при переводах вообще не делалось. Если не считать "Правды", снабдившей документы дешевыми политическими комментариями. 60 Однако обмена ратификационными грамотами не произошло и договор не вступил в силу. После этого в иностранной печати был опубликован подлинник документа (на французском). В прессе по поводу этого договора выступал Милюков. Кроме "Правительственного вестника" текстконвенции опублико вало тогда "Собрание Узаконений и Распоряжений правительст ва" (13 сентября 1907, ст. 1117). Сборник секретных документов, No 7, с. 321. Там же, последняя страница выпуска -- обложка. ДВП.т. 1,с. 15-16. Ленин, ПСС, т. 35, с. 79. Духонин был зверски убит 20 ноября (3 декабря) матросами, прибывшими во главе с Крыленко в Ставку. ДВП, т. 1,с. 20. 27 ноября по н. ст. германское министерство иностранных дел получило первое уведомление о том, что братания на русско-гер манском фронте начались (севернее озера Нарочь с русской 67-й дивизией и южнее Крево с батальоном смерти русской 69-й дивизии). [Германия, док. No 25. Тел. Розенберга в МИД Герма нии.] Там же, док. No 35, 29 ноября по н. ст. 1917. Тел. Лерснера в МИД Германии. АИГН, 149/3. Навотный, гл. "19. Брест-Литовск", л. 5. Там же, гл. "20. Похвала", л. 1. Приказ фельдмаршала Эссера, командующего 30-й дивизией. "Товарищи русские! Несколько дней тому назад мы условились взаимно прекратить военные действия. Мы осознали, что мы более не враги, а, наоборот, приятели. Солнце мира восходит, и его лучи проникают в наши сердца. Мысли несутся далеко к родному краю, к жене и ребенку, брату, сестре, родителям, которые с нетерпени ем ожидают своего сына. Сердце переполнено, и вам, как и нам, внутренний голос говорит: Идите к ним!" (там же, гл. "19. Брест- Литовск", л. 9-10) Там же, л. 13. "Само собой разумеется, что наше размещение не должно быть обозначено", говорилось в приказе. Там же, приказ от 26 ноября по н. ст. "Если перемирие распрост ранится, придется, вероятно, и высшим командующим [русской армии] подчиниться. Поэтому очень важно путем пропаганды известить русских о переговорах, которые велись 24 ноября вблизи Боян", где было заключено одно из первых перемирий, указыва лось в приказе по 7-й армии. 61 Там же, гл. "19. Брест-Литовск", л. 8, 9. Из приказа австро-вен герского командования по 17-му армейскому корпусу, 7 декабря 1917 по н. ст. Вот как описывал меры по предотвращению спонтанного братания приказ от 4 декабря 1917 года по н. ст. по 30-й дивизии 17-го армейского корпуса: "В 29-м пехотном полку 34-й пехотной ди визии наши офицеры отогнали русских, пришедших к нашим проволочным заграждениям разговаривать с нашими солдатами. При отходе присоединились к ним два наших солдата 29- го полка; когда на оклик наших офицеров они не обернулись, один из офицеров в них выстрелил, ранил одного солдата, которого при несли обратно, тогда как после выстрела сейчас же другой вернул ся. Этот случай и правильный поступок наших офицеров постав лен в пример всем офицерам и солдатам. Сноситься с русскими могут только наши пропагандные отделы. Всякую попытку всех остальных воинских чинов переговаривать с русскими нужно в самом начале энергично подавить. Приказываю всем офицерам в случаях, подобных вышеупомянутому, также решительно посту пать. Подписал Фабини, фельдмаршал". (Там же, л. 8.) Пропагандистская война велась с советской стороны прежде всего с помощью многочисленных листовок. Так, в 5-ю австро-венгерскую армию через линию фронта русские большевики перебросили "массу летучек мятежного содержания, предназначенных для того, чтобы повлиять на немецких солдат в социалистическом направлении". 11 декабря 1917 года по н. ст. командование 30-й дивизии доносило "о попытках раздавать нашим солдатам социалистические летучки", которые, по свидетельству офицеров дивизии, проникали на фронт в миллионах экземпляров, на немецком языке. Австрийцы почему-то считали, что "это дело Антанты, желающей воспользоваться русскими солдатами для того, чтобы с их помощью расшатать дисциплину в наших войсках". Но уже в другом приказе подчеркивалось, что листовки распространяют большевики, а не Антанта: "Можно ожидать, что русские попытаются распространить среди наших солдат массу социалистических летучек мятежного содержания. Дивизионное командование требует, чтобы приказы, изданные по этому поводу, точно исполнялись и чтобы всякая попытка русских встречаться с нашими солдатами и действовать на них была предотвращена" (АИГН, 149/3. Навотный, гл. "21. Заключение. Защитная пропаганда", л. 2). Там же, гл. "19. Брест-Литовск", л. 11. Из приказа по одной из дивизий' 7-й австро-венгерской армии. Там же, л. 10. Из приказа от 11 декабря 1917 по н. ст. ДВП, т. 1, с. 30; см. также Германия, док. No 29, 28 ноября по н. ст. 1917. Тел. Лерснера в МИД Германии. 62 Там же, док. No 33, 29 ноября по н. ст. 1917. Тел. Лерснера в МИД Германии. Из трехстраничного обращения Ленина и Троцкого Лерснер в телеграмме в МИД процитировал только самую важную для него строчку: "Если же союзные народы не пришлют своих представителей, то мы будем одни вести переговоры с немцами". Magnes. Russia and Germany at Brest Lttovsk, p. 16. ДВП, т. 1, c. 32; см. также Германия, док. No 31, 28 ноября по н. ст. 1917. Нота посольства Австро-Венгрии в Берлине. Расходы Германии на русскую революцию не прекратились с большевистским переворотом. На следующий день после перево рота, 8 ноября, посланник в Стокгольме К. Рицлер запросил на расходы, связанные с революцией в России, 2 млн. марок из военного займа. 9 ноября МИД запросил у министерства финансов 15 млн. марок на политическую пропаганду в России. Днем позже эти деньги были выданы. О том, что они предназначались именно для большевиков, говорит телеграмма Воровского, посланная агенту германского правительства социалисту Карлу Моору 16 но ября: "Выполните, пожалуйста, немедленно ваше обещание. Ос новываясь на нем, мы связали себя обязательствами, потому что к нам предъявляются большие требования. Боровский". А 28 ноября заместитель статст-секретаря по иностранным делам Г. Бусше сообщил посланнику в Берне о том, что правительство в Петрог раде терпит огромные финансовые затруднения и поэтому жела тельна высылка ему денег. (Земан. Германия и революция в России, документы от соответствующего числа). Примером искусного использования большевиками Германии с целью оказания давления на другие страны является попытка добиться с помощью Германии дипломатического признания со ветского правительства Швецией. Однако правительство Шве ции, возможно под давлением Антанты, отказалось от официаль ного признания, дав Германии отрицательный по существу, но вежливый по форме ответ, переданный в МИД Рицлером 11 декабря (Земан. Германия и революция в России, док. от 11 декабря 1917). 2 декабря по н. ст. посол США в Швеции Моррис сообщал в Госдепартамент, что ходят слухи о признании Советской России одной из нейтральных стран (Papers Relating to the Foreign Relations, т. 1, с. 286). Разумеется, речь шла именно о Швеции. Норвегия, по сведениям посла, признавать советское правитель ство не собиралась (там же, с. 287). 11 декабря по н. ст. посол передал в Вашингтон, что шведское правительство пока что не намерено признавать большевиков (там же, с. 297). Аналогичные заявления были получены от норвежского, датского и голландско го правительств (там же, с. 298). 15 декабря ло н. ст. Государст венный секретарь США Р. Лансинг уведомил генерального кон- 63 сула США в Москве Саммерса, что ни одно государство не намерено признавать большевистское правительство в Петрограде (там же, с. 316). Всем американским дипломатам также предлагалось отказаться от каких бы то ни было официальных отношений с советскими дипломатическими представителями или бывшими русскими дипломатами, признавшими большевиков (там же, с. 317). Брестские переговоры и общественное мнение в Германии. -- Международная политика и мировое хозяйство, с. 94. Несколько позже справедливость такого вывода подтвердил бывший посол с советской России Карл Гельферих: "Сильнейшей опорой больше вистского правительства в это критическое время явилось, хоть и бессознательно и непреднамеренно -- германское правительство. Уже самый факт заключения мира и возобновления дипломати ческих отношений с большевиками был воспринят в кругах небольшевистской России как моральная поддержка большевист ского режима со стороны Германии. Явное стремление политики Берлина к лояльному сотрудничеству с большевиками в Велико- росии; легкость, с которой господа, ведшие переговоры в Берлине с г-ном Иоффе, мирились с ущербом и уничтожением германской собственности и германских предприятий, причиняемым комму нистическими мероприятиями большевиков; легкомыслие, с ко торым известные германские публицисты пропагандировали мысль о необходимости для Германии путем содействия больше визму окончательно разрушить российское государство и сделать его бессильным на будущее время, -- все это создавало и усили вало в России впечатление, неверное само по себе, будто Германия решила сохранить большевистский режим в Великороссии в целях окончательного уничтожения могущества России. В российских кругах эту политику считали вредной даже с точки зрения инте ресов самой Германии" (Гельферих. Моя московская миссия, с. 288). David Snub. Lenin, p. 293. Земан. Германия и революция в России, док. No 114. Ленинские высказывания о мировой революции можно цитиро вать бесконечно: "Русская революция была, в сущности, генераль ной репетицией всемирной пролетарской революции" (Ленин. Сочинения, 2-е изд., т. 24, с. 121). "Мы никогда не скрывали, что наша революция только начало, что она придет к победному концу только тогда, когда мы весь свет зажжем таким же огнем револю ции" (там же, т. 25, с. 49). "Окончательно победить можно только в мировом масштабе и только совместными усилиями всех стран" (Ленин. ПСС, т. 36, с. 335). "Мы никогда не делали иллюзий, что силой пролетариата и революционных масс какой-либо одной страны [...] международный империализм можно свергнуть; это 64 можно сделать только совместными усилиями пролетариата всех стран. [...] Мы не обманывали себя, что добиться этого можно силами одной страны. Мы знали, что наши усилия неизбежно ведут к всемирной революции [...]. Конечно, из теперешней войны империализму всего мира из ряда революций не выйти; иначе, как конечной победой социализма эта война не кончится" (Пятый созыв ВЦИК, с. 68, 69, 73). Ленин смотрел много дальше, в будущее, за пределы границ, очерченных договорами: "Нам говорят, что Россия раздробится, распадется на отдельные республики, но нам нечего бояться этого [...]. Для нас важно не то, где проходит государственная граница, а то, чтобы сохранить союз между трудящимися всех наций для борьбы с буржуазией каких угодно наций" (Ленин. Сочинения, 4-е изд., т. 27, с. 73). С верой на Запад смотрел и Троцкий. 8(21) ноября он заявил на заседании ВЦИК, что "самые оптимистические предположения оправдались. Немецкий рабочий класс отдает себе отчет в том, что происходит сейчас в России, быть может, даже лучше, чем эти события понимаются в самой России. Действия рабочего класса в России более революционны, чем его сознание; но сознание европейского рабочего класса воспитывалось в течение десятилетий [...] он понимает, что у нас начинается новая эпоха всемирной истории" (Протоколы II созыва, с. 42). Там же, с. 52-53. Там же, с. 53. "Наша игра еще не сыграна. [...] Не для того мы свергали царя и буржуазию, чтобы стать на колена перед германским кайзером, чтобы склониться перед чужестранным милитаризмом и молить о мире. Если нам предложат условия, непиемлемые для нас [...] противоречащие основам нашей революции, то мы [...] партия большевиков и, надеюсь, левые эсеры, призовем всех к священной войне против милитаристов всех стран" (там же, с. 127-128). Так, один из видных левых эсеров П. П. Прошьян считал, что победа революции в России "при данных условиях невозможна. Все, что делается в этом направлении, является лишь творчеством новых форм, долженствующих зажечь социальную революцию на Западе", а "в случае неудачи социальной революции на Западе русская революция обречена на разгром". [Железнодорожный съезд. -- НЖ, 31 декабря 1917 (13 января 1918), No214 (208). Прошьян выступал на съезде с речью на вечернем заседании 29 декабря 1917 года.] Левый эсер Шифер в речи на Первом съезде ПЛСР в ноябре указывал, что уже самим фактом ведения перего воров с империалистическими державами, революционеры "отступили от главных задач международного социализма вы звать всемирную революцию и заключить демократический мир с демократией всего мира". Причину этой "капитуляции" Шифер 65 видел в слишком слабом интернационале. От нового Интернационала оратор требовал решительного выступления "с целью развязать мировую революцию" [Протоколы первого съезда ПЛСР, с. 99.] Камков, с рядом оговорок, тоже признавал, что "самая левая точка, на которой [раньше] стоял Ленин, [...] несомненно капитулировала" (там же) и что "вне мирового революционного движения, вправленного на полное сокрушение капитализма, попытка культивировать социалистический питомник в России есть при самом благосклонном отношении -- нелепость" (Наш путь, 1918, No 2, с. 219). С поддержкой лозунга мировой революции Камков выступил также на заседании ВЦИК, одобрившем неуступчивость советской делегации в Брест-Литовске: "Наша сила не штыковая, мы опираемся на силу [...] наших лозунгов [...] Мы настойчивы потому, что сила русской революции [...] -- это слабость германского империализма. Я вполне разделяю уверенность в том, что германским империалистам не удастся с той легкостью, как раньше, повести немецкие войска против русской революционной арии [...]. Гинденбург разобьется не о русские штыки, а о собственную демократию [...]. Такая попытка германского генералитета переполнит чашу терпения германской демократии, взорвет тот пороховой погреб, на котором сидят германские империалисты [...]. Наша сила в тех идеях, которые проводит русская революция [...]. Вот почему мы всецело поддерживаем действия нашей мирной делегации, не пошедшей ни на какие компромиссные сделки с германскими империалистами" (Протоколы II созыва, с. 167). За мировую революцию выступал левый эсер Карелин, заявивший, что советская Россия должна "возглавить социалистическую революцию и восстановить братство трудящихся всего мира" (там же, с. 130). Так, против сепаратного мира выступил меньшевик-интернацио налист Астров, доказывавший, что заключение мира "поможет только германскому империализму больше закрепить свою силу и в конце-концов погубить русскую революцию" [Съезд железно дорожных рабочих. -- НЖ, 16 (29) декабря 1917, No 203 (197)]. Коллонтай: "На то мы и интернационалисты, чтобы работать не на одну Россию, а на всемирный пролетариат. И мы верим, что революционный факел, поднятый над Россией, зажжет пламя революции всего мира" (Протоколы II созыва, с. 130). "Мы переговоры мирные будем вести не с представителями немец кого империализма, а с теми социалистами, усилиями которых будет низвергнуто германское правительство. Спор между нами и германскими империалистами должна решить революция" (там же, с. 164). "Если Россия заключит мир, то этот мир будет только перемири ем. Социалистическая революция в России победит тогда, когда 66 она будет окружена кольцом социалистических республик-сестер. Мир, заключенный с империалистической Германией, будет явлением эпизодическим. Он даст наибольшую передышку, после которой вновь закипит война" (Г. Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 490). "Советская власть не дождавшись возникновения мировой революции, сочла необходимым вступить в переговоры с Вильгельмом. Эти переговоры -- это первый этап мировой революции" [Съезд железнодорожных рабочих. Доклад Зиновьева. -- НЖ 14 (27) декабря 1917, No201 (195)]. 96 Протоколы II созыва, с. 32-33. 67 ГЛАВА ВТОРАЯ ЗАРОЖДЕНИЕ БОЛЬШЕВИСТСКО-ЛЕВОЭСЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ Превосходный тактик, Ленин использовал немцев для того, чтобы прибыть в Россию. В самой России Ленин нашел еще одного союзника -- партию левых эсеров. Болыневист-ско-левоэсеровский блок обе партии считали блестящей находкой. Формально "уния" была заключена только после Второго съезда Советов, после октября 1917 года. Однако к мысли о необходимости образования коалиции лидеры большевиков и левых эсеров пришли еще до октябрьского переворота. Тактика левых эсеров была проста: бить "направо", кооперироваться "налево". "Левее" находились большевики. И кооперироваться левые эсеры могли прежде всего с ними. Большевики же шли на блок с левыми эсерами "не ради левых эсеров как таковых, а из-за того влияния, которое имела на крестьян эсеровская аграрная программа"1. Впрочем, дело было не во "влиянии", а в самой программе и в левоэсеровских партийных функционерах, имевших, в отличие от большевиков, доступ в деревню. Свердлов в марте 1918 г. признал, что до революции большевики "работой среди крестьянства совершенно не занимались"2. Большевикам "не удалось к моменту Октябрьской революции создать своей крестьянской организации в деревне, которая могла бы занять место социалистов-революционеров"3. Левое крыло эсеровской партии, отстаивавшее "принципы советской власти и интернационализма"4, пришлось в этом смысле как нельзя кстати^. Что касается большевистской крестьянской программы, то у РСДРП (б), партии, считавшей себя сугубо пролетарской, собственной аграрной программы вообще не было. 68 Впервые после 1906 года аграрный вопрос большевики поставили на повестку дня лишь на Всероссийской партийной конференции в апреле 1917г. Принятая по аграрному вопросу резолюция стала большевистской аграрной программой. Резолюция призывала к немедленной конфискации помещичьих земель и переходу земель к крестьянским Советам и комитетам. Третий пункт аграрной резолюции конференции требовал "национализации всех земель в государстве"6. В крестьянском вопросе партия большевиков не хотела брать на себя каких-либо четких обязательств. В этом смысле Ленин в 1905 году ничем не отличался от Ленина в 1917: "Мы стоим за конфискацию, мы уже заявили это, -- писал Ленин на рубеже 1905-1906 годов. -- Но кому посоветуем мы отдать конфискованные земли? Тут мы не связали себе рук и никогда не свяжем [... ] не обещаем уравнительного раздела, "социализации" и т. п., а говорим: там мы еще поборемся"7. В октябре 1917г. Ленин также был категорически против того, чтобы вносить в аграрную программу "чрезмерную детализацию", которая "может даже повредить, связав нам руки в частностях"8. Но и игнорировать крестьянский вопрос большевики не могли. Для победы "пролетарской революции" в городе и во всей стране большевикам была необходима гражданская война в деревне. Ленин очень боялся, что "крестьяне отнимут землю [у помещиков ], а борьбы между деревенским пролетариатом и зажиточным крестьянством не вспыхнет". Он уловил не только сходство ситуаций 1905 и 1917 годов, но и различие их: "Повторить теперь то, что мы говорили в 1905 г., и не говорить о борьбе классов в деревне -- есть измена пролетарскому делу [... ]. Надо соединить требование взять землю сейчас же с пропагандой создания Советов батрацких депутатов"9. С апреля по октябрь 1917 г. тактика большевиков в отношении крестьянства и эсеровской аграрной программы неоднократно менялась. Так, в аграрной резолюции кон- 69 ференции большевиков содержалось предложение добиваться образования "из каждого помещичьего имения достаточно крупного хозяйства"10. Месяцем позже, выступая на Первом всероссийском съезде Советов крестьянских депутатов, Ленин от имени партии большевиков рекомендовал, "чтобы из каждого крупного хозяйства, из каждой, например, помещичьей экономии, крупнейшей, которых в России 30000, образованы были, по возможности скорее, образцовые хозяйства для общей обработки их совместно с сельскохозяйственными рабочими и учеными агрономами, при употреблении на это дело помещичьего скота, орудий и т.д."". Между тем Первый съезд крестьянских Советов не был съездом экстремистов. Из 1115 делегатов эсеров было 537, социал-демократов -- 103, народных социалистов -- 4, трудовиков -- 6. На съезд не было избрано ни одного большевика, при том, что 136 делегатов объявили себя беспартийными, а 329 принадлежали к партиям несоциалистическим, т. е. "правее" эсеров и энесов12. При выборе Исполнительного комитета Крестьянского съезда за Ленина было подано только 20 записок, в то время как за В. М. Чернова подали 810, за Е. К. Брешковскую -- 809, за А. Ф. Керенского -- 804, а за социал-демократа специалиста по аграрному вопросу П. П. Маслова -- 19813. Как бы Ленину ни хотелось обратного, крестьяне стояли за уравнительный раздел помещичьих земель, но не за уравнительный раздел земель вообще. В наказе крестьянского съезда 1-й армии так и говорилось: "Пользование землей должно быть уравнительно-трудовым, т. е. каждый хозяин получает столько земли, сколько он может обработать лично с семьей, но не ниже потребительской нормы"! 4. Эти крестьянские настроения были подтверждены и публикацией в августе 1917 г. сводного крестьянского наказа, составленного из 242 крестьянских наказов, привезенных на съезд в мае эсеровскими крестьянскими делегатами. Эти наказы были, безусловно, "левее" наказов беспартийных крестьян или делегатов несоциалистических партий, но даже согласно сводному эсеровскому наказу крестьяне согла- 70 шались оставить неразделенными лишь несколько высококультурных бывших помещичьих хозяйств, не более того15. И Ленин вскоре после съезда и публикации наказа ретировался, немедленно изменил тактику. Он решил принять программу эсеров целиком и полностью, перетянуть поддерживавших эсеров крестьян на свою сторону, по крайней мере, расколоть их, лишить ПСР опоры в деревне и затем, укрепив блок с левыми эсерами благодаря принятию эсеровской аграрной программы, лишить партию эсеров еще и ее левоэсеровских функционеров-практиков в деревне. Тем же целям должно было служить усиление большевистской пропаганды среди крестьян. Ленин требовал теперь всю партийную агитацию вести так, чтобы показать "полную безнадежность получения земли крестьянами, пока не свергнута власть [... ] пока не разоблачены и не лишены народного доверия партии эсеров и меньшевиков "'6. В конце августа Ленин уверяет крестьян, что только партия большевиков "может на деле выполнить ту программу крестьянской бедноты, которая изложена в 242 наказах"17. Здесь, однако, проступает новый момент. Ленин незаметно для своих политических противников (и союзников) подменил термин "крестьяне" сходным, но отличным понятием -- "крестьянской беднотой", т. е. "сельским пролетариатом". Подкрепляя задним числом ленинское заявление, историк К. В. Гусев пишет: "Таким образом, можно считать, что около 80% крестьянских хозяйств представляли собой пролетариев или полупролетариев"18. Но такая статистика, разумеется, не отвечала действительности. "Деревенским пролетарием" можно было назвать лишь батрака, не обладавшего землей, а "полупролетарием" -- крестьянина-бедняка, получающего свой основной достаток от работы не на своей земле, а по найму. Разделение крестьянства на кулаков, середняков и бедняков во многом можно считать вопросом терминологии, так как ни одно из этих определений не даст нам четкого представления об уровне жизни всех трех категорий. Но одно очевидно: 80% крестьян не были "пролетариями" или "полупролетариями", иначе зачем было Ленину поднимать вопрос о кресть- 71 янах-собственниках и бороться за эсеровскую аграрную программу. Подготавливая мосты для будущего отступления большевистской партии от ранее принятых на себя обязательств, Ленин стал вычитывать в эсеровском крестьянском наказе то, чего там никогда не было. Так, Ленин указал на якобы имеющееся в наказе желание "крестьянской бедноты" безвозмездно отменить частную собственность "на землю всех видов, вплоть до крестьянских", что, разумеется, противоречило и резолюциям Первого Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, и самому наказу19. Под "уравнительным землепользованием" Ленин также стал понимать отличное от того, что понимали под этим крестьяне и даже эсеры. В апреле 1917 г. на Всероссийской партийной конференции большевиков Ленин говорил, что "уравнительное землепользование крестьяне понимают как отнятие земли у помещиков, но не как уравнение отдельных хозяев"20. Впрочем, в августе он публично охарактеризовал сводный эсеровский крестьянский наказ как "программу крестьянской бедноты", желающей "оставить у себя мелкое хозяйство, уравнительно его нормировать, периодически снова уравнивать [... ]. Пусть, -- продолжал Ленин. -- Из-за этого ни один разумный социалист не разойдется с крестьянской беднотой"21. Но разойтись с "крестьянской беднотой" в вопросе о собственности на землю Ленин, конечно же, был готов. Он упрямо и методично подготавливал базу будущей гражданской войны в деревне и теоретическое оправдание необходимости подобной войны. Ленин ни в чем не собирался отходить от позиции, сформулированной им еще в 1905 году: "Вместе с крестьянами-хозяевами против помещиков и помещичьего государства, вместе с городским пролетарием против всей буржуазии, против всех крестьян-хозяев. Вот лозунг сознательного деревенского пролетариата"22. "Крестьянин-бедняк" был пусть и бедным, но "крестьянином-хозяином". От деревенского пролетария крестьянина- бедняка отделяла существенная черта -- владение землею. 72 В 1917 году тактические соображения требовали от большевиков кооперации с "левым" крылом деревни для уничтожения "правого". В данном случае нужно было поддержать крестьян в борьбе с помещиками, чтобы после того, как будет уничтожена помещичья собственность, расправиться с крестьянами, поддержав требования "деревенской бедноты". С этой целью большевики временно отказались от лозунга превращения каждого помещичьего имения в государственное хозяйство. В то же время Ленин старался больше не упоминать об уравнительном землепользовании. Так, в написанном в начале октября, но не опубликованном тогда воззвании "К рабочим, крестьянам и солдатам" говорилось, что "если власть будет у Советов, то немедленно помещичьи земли будут объявлены владением и достоянием всего народа"23. Это была, разумеется, эсеровская формулировка. В работе "К пересмотру партийной программы" Ленин также не касался вопроса об уравнительном разделе земли и преобразовании помещичьих имений в общественно-государственные хозяйства. Однако пункт о национализации земли был Лениным в работу включен24, хотя о том, что делать с национализированной землей, не говорилось ни слова. Это странное замалчивание столь важного для большевиков вопроса обратило на себя внимание. Уже после переворота Н. Л. Мещеряков в помещенной в нескольких номерах "Правды" статье "Марксизм и социализация земли" отметил эту многозначительную особенность аграрной программы большевиков: "Как поступить с национализированной, обобществленной государственной землей? Программа национализации у большевиков совсем не давала ответа на этот вопрос, откладывая его на время после захвата земель, после победы революции, после национализации земли [... ]. Ни в проекте национализации, предложенном большевиками Стокгольмскому съезду рабочей партии (1906 г.), ни в программе национализации, принятой на конференции партии в апреле 1917 г., ни в обширной литературе по этому вопросу -- ни разу никто из сторонников национализации 73 в среде марксистов не затрагивал этого вопроса, не предлагал каких-либо решений"25. Чем ближе к перевороту, тем больше видоизменял Ленин первоначальные крестьянские требования. Так, в опубликованной 24 октября статье "Новый обман крестьян партией эсеров" Ленин "пересказал" требования крестьян следующим образом: "Крестьяне требуют отмены права частной собственности на землю; обращение всей частновладельческой и т. д. земли в всенародное достояние безвозмездно; превращения земельных участков с высококультурными хозяйствами (сады, плантации и пр.) в "показательные участки"; передачи их в "исключительное пользование государства и общин"; конфискации "всего хозяйственного инвентаря, живого и мертвого" и т. д. Так выражены требования крестьян, точно и ясно, на основании 242-х местных наказов, самими крестьянами данных"26. Но, во-первых, речь шла о наказах "эсеровских" крестьян, а не о крестьянах вообще. Во-вторых, даже в эсеровских наказах не было изложенных Лениным требований. По существу Ленин очень тонко и завуалировано завел речь о национализации. Но в солдатской и крестьянской среде господствовала идея "уравнительного землевладения" по потребительско-трудовой норме распределения, а не ленинская идея "национализации"27, предполагавшая безвозмездную конфискацию у крестьян их основной собственности -- земли. Блок с левым крылом ПСР был в этих условиях естественным шагом. Принятие большевиками аграрной программы, без которой Совнарком не смог бы функционировать, и согласие в этом случае левых эсеров идти с большевиками стало, как тогда казалось, залогом успешного сотрудничества. Левоэсеровские партийные кадры в сельских Советах и большевистские партийные функционеры в Советах городских естественно дополняли друг друга. Фундамент такого союза уже существовал: борьбой с большинством своей партии левые эсеры показали, что стоят на позициях, сходных большевизму. Действительно, по- 74 еле февраля 1917 года расхождения левых эсеров с ПСР лишь обострялись28. На Первой конференции петроградской организации, состоявшейся 2 марта, был достигнут компромисс между основной частью ПСР и левой фракцией. Он выразился, в частности, в том, что в редколлегию эсеровской газеты "Дело народа" были включены представители левых. Однако уже на Второй конференции Петроградской организации ПСР, состоявшейся в апреле, один из лидеров левых эсеров Б. Д. Камкбв выступил против "оборончества" эсеров в войне, встав, таким образом, на позицию пораженцев-интернационалистов. Формально эсеры на конференции одержали победу: большинством в 12 голосов была принята резолюция центра, и левые заверили ПСР, что не намерены производить раскол. Однако на местах, где ЦК не в состоянии был контролировать деятельность левых, раскол начался. Так, харьковские эсеры уже в первые дни после февральского переворота сообщили ЦК ПСР, что их "организация партии социалистов-революционеров на общегородской конференции признала себя стоящей вне партии эсеров и наименовала себя организацией партии левых социалистов-революционеров"29. В марте-апреле 1917 года левоэсеровские организации возникли также в Астрахани, Казани, Нижнем Новгороде и Смоленске30. В Кронштадте не было "не только правого крыла, но даже центра"31. В мае раскололась одесская организация, и эсеровская центральная групп" меньшинства "выпустила воззвание, где объявляла одесские организации несуществующими"32, под влиянием приехавших в Выборг М. А. Спиридоновой и П. П. Прошья-на произошел раскол в выборгской эсеровской организации33. В мае 1917 г. во время выборов в районные Думы Петрограда большевистско-левоэсеровский союз дал первые результаты: в Невском районе большевики вступили в блок с левыми эсерами-интернационалистами и победили. В том же месяце левые эсеры получили преобладающее влияние в Северном областном комитете ПСР, объединявшем эсеровские организации Петрограда и Кронштадта, а также 75 Петроградской, Новгородской, Псковской, Вологодской, Эстляндской и Лифляндской губерний и Финляндии34. А левоэсеровский орган "Земля и воля" пером В. Е. Трутов-ского указал, что среди членов эсеровской партии многие, "называя себя и социалистами, и революционерами", на деле не являются ни теми, ни другими3^. На открывшейся 20 мая Северной областной партийной конференции левые эсеры выступили с резкой критикой внешней и внутренней политики Временного правительства. Прошьян и А. М. Устинов, в частности, осудили аграрную политику правительства. Первый протестовал против того, что крестьянам предлагают ждать до созыва Учредительного собрания и пока не бороться с помещиками; второй требовал немедленного захвата крестьянами помещичьей земли (что полностью соответствовало большевистским лозунгам). Тогда же М. А. Натансон осторожно высказался против вхождения в коалиционное (с кадетами) Временное правительство36. И хотя делегаты 71 голосом против 36 одобрили вступление эсеров в правительство37, в руководство Северным областным комитетом они выбрали левых эсеров, в том числе -- Камкова, Прошьяна и Устинова. Непосредственный партийный раскол начался на Третьем съезде ПСР, открывшемся в Москве 25 мая, где левое крыло партии, насчитывавшее 42 человека, образовало свою фракцию и по всем вопросам повестки дня -- об отношении к Временному правительству, войне, аграрной политике и задачам ПСР -- подвергло критике позиции ЦК. Оглашенная левыми эсерами резолюция, осуждавшая политику ЦК, была, однако, отвергнута съездом. И тогда левоэсеровская группа во главе с Натансоном38, Спиридоновой и Камковым -- "менее известные вожди партии", как написал о них Троцкий39, -- заявила, что намерена создать свое организационное бюро и оставляет за собой свободу действий. Примерно с этого момента левые эсеры, формально оставаясь членами эсеровской партии, стали занимать по ряду вопросов позицию, отличную от директив и установок 76 своего ЦК, и проводить собственную политическую линию. В ответ на это руководство партии эсеров запретило левым социалистам-революционерам выступать от имени ПСР с критикой решений Третьего съезда. Но реальных последствий это постановление не имело. Несколько позже левые эсеры приняли решение, "не порывая организационной связи с партией, определенно и твердо отграничиться от политики, усвоенной руководящим большинством, и сохранить за собой в дальнейшем полную свободу выступлений". Левые обвинили ЦК ПСР в отклонении от программы и "традиционной тактики" и в перемещении "центра опоры партии на слои населения, по классовому характеру своему или уровню сознательности не могущие быть действительной поддержкой политики истинного революционного социализма". В заявлении также указывалось, что левое крыло оставляет за собой право на "полную свободу выступлений в духе указанных выше положений". Заявление было подписано организационным бюро левого крыла эсеров ("информационно-деловым центром левых социалистов-революционеров интернационалистов"40), избранным фракцией левых социалистов-революционеров на Третьем съезде, а также фракциями левых эсеров в центральных исполнительных комитетах Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов41. Только после этого ЦК ПСР принял вызов левых. Он постановил предложить Прошьяну и Устинову прибыть в Петроград для объяснений по поводу проводимой ими в Финляндии раскольнической деятельности42, а когда те отказались -- отозвал их из Гельсингфорса43; снял партийные аншлаги с газеты "Воля народа", в редакции которой к тому времени доминировали левые44, и постановил перестать считать газету партийной4^. Это не устранило левой угрозы, и в июле ЦК приступил к исключению левых из партии. За неподчинение постановлению ЦК ПСР об отбытии из Гельсингфорса были исключены Прошьян и Устинов46; за принадлежность к "новой организации" (левых эсеров), стоящей вне подчинения ЦК ПСР -- Камков, 77 А. Л. Колегаев и В. А. Алгасов. Для выяснения состава этой новой организации ЦК создал специальную комиссию и угрожал теперь исключать всех вступивших туда левых47. Однако в июле левые на партийный раскол не пошли. 14-19 июля в обмен на восстановлении в рядах партии Про-шьяна, Устинова, Камкова, Колегаева и Алгасова они согласились распустить образованное после Третьего съезда оргбюро, объявив его несуществующим48. Это позволило Камкову несколько позже утверждать, что "левые социалисты-революционеры не брали на себя инициативу общепартийного раскола"49, хотя и вели в рамках партийной дисциплины борьбу с большинством50. Но распущенное бюро левых эсеров было ликвидировано лишь формально. Именно в эти дни оно начало переговоры с большевиками о тактическом союзе. Левые предполагали созвать перед Четвертым общепартийным съездом свою собственную конференцию, выделив в то же время группу активистов делегатами на съезд для организации там раскола и увода с собою части делегатов51. Наконец, Камков не указал еще одной причины столь лояльного отношения левых к партийной дисциплине: левые эсеры надеялись, что на предстоящем Четвертом партийном съезде они получат большинство и исключат правых и центральных эсеров из партии. "Если бы общепартийный съезд был правильно созван, он дал бы нам 75% всех голосов"52, -- считал Камков. "Мы связали себя решением дождаться до Четвертого съезда, на котором мы надеялись иметь большинство"53, -- указывал Доброхотов из московской губернской организации. "Если мы большинство, в чем мы уверены -- то нам незачем откалываться -- незачем терять исторического капитала эсеровской партии"54, -- продолжал Пронин, делегат от Псковской губернии. "Что касается раскола, -- говорил Маркарьян, делегат от Изюмского уезда, -- весь уезд, приветствуя его, считает необходимым идти на съезд, предполагая, что левые там будут в большинстве и речь может идти только об уходе правых55. "У меня есть наказ, чтобы не нас кто-либо исключал из партии, а чтобы мы исключили Центральный 78 комитет и тех, кто с ним"56, -- добавлял Шильников, представлявший левых эсеров Або (Финляндия). А делегат 219 Путиловского полка Жернов привез наказ "просить Центральное бюро левых эсеров образовать Центральный комитет партии, разогнав старый ЦК и тех, кто с ним"57. Время работало на левых эсеров. Все усиливающаяся радикализация партийного и советского актива приводила к ним новые и новые группы. Так, после июньского поражения на фронте русской армии левое крыло выделилось из московской эсеровской организации58; под влиянием тех же обстоятельств полевение произошло в ревельской организации, которая постепенно вся перешла в левоэсеров-ский лагерь59; после событий 3-5 июля -- неудачной попытки захвата большевиками власти в столице и начавшихся против "интернационалистов" преследований со стороны Временного правительства60 -- раскол обозначился в тверской губернской организации эсеров61. Почти полностью примыкали к левым таганрогская и екатеринбургская организации62. На Сибирском краевом съезде Советов в августе 1917 года при обсуждении вопроса об отношении к Временному правительству часть эсеров не согласилась с резолюцией большинства, вышла из ПСР и организовала особую группу, голосовавшую вместе с большевиками. В Иваново-Вознесенске из эсеровской партии официально вышли 30 левых эсеров во главе с будущим комиссаром чапаевской дивизии Д. А. Фурмановым. На Урале из 90 эсеровских организаций 17 перешли к левым полностью, а 33 -- раскололись63. Доминирующее влияние было у левых во многих украинских городах и на ряде фронтов64. Левые получили большинство и на Втором съезде военно-крестьянских Советов Финляндии, возглавив областной Совет крестьянских депутатов армии и флота. А на сентябрьском съезде представителей губернских Советов крестьянских депутатов вожди левых Спиридонова и Натансон повели за собой почти половину делегатов65. Тенденция к расколу эсеровской партии четко обозначилась к 6 августа, когда открылся Седьмой расширенный Совет ПСР. В день открытия на нем присутствовало 78 де- 79 легатов с решающим голосом и 11 с совещательным66. Принятая Советом 9 августа резолюция большинства с протестом против "большевистской попытки захвата власти" 3-5 июля и с поддержкой Временного правительства Керенского, за "активную внешнюю политику, направленную к достижению мира на демократических началах" (54 голоса), была опротестована левыми (34 голоса). Последние выступили с собственной резолюцией, резко критикующей правительство за недостаточно радикальную внешнюю и внутреннюю политику: "оттяжку всех земельных законов", "торможение всякой радикальной финансовой и экономической политики" и отсутствие "активных шагов для воплощения политики мира". Левые эсеры предлагали Совету незамедлительно выступить с предложением ко всем воюющим державам немедленно заключить перемирие на всех фронтах, передать все земли в ведение земельных комитетов, прекратить притеснения "партий левого крыла революционного социализма" -- большевиков и левых эсеров, а в заключение заявляли, что власть должна принадлежать Советам. В противном случае левые отказывались брать на себя какую-либо ответственность за политику Временного правительства67. И хотя резолюция левых эсеров не собрала нужное число голосов, левые добились того, что их фракция в эсеровской партии стала считаться легальной68, all августа, на следующий день после окончания работы Совета, эсеровская газета "Дело народа" опубликовала обе резолюции. Через месяц, 10 сентября, резолюция левого меньшинства Совета ПСР бла поддержана Седьмой петроградской губернской конференцией эсеров (преимущественно левых). Считалось, что присутствовавшие на ней 157 делегатов представляли 45 тысяч членов эсеровской партии Петроградской губернии. Выступавшие на конференции Спиридонова, Камков и Трутовский в очередной раз подвергли критике деятельность ЦК ПСР, потребовали разрыва коалиции с кадетами, формирования "однородного социалистического правительства" и конфискации помещичьих земель с передачей их даже не крестьянам, а земельным 80 комитетам. Против предложенной левыми резолюции голосовало лишь 8 человек69. Вследствие растущего радикализма петроградских эсеров левые получили большинство голосов при перевыборах губернского комитета70, что дало им право утверждать, будто из 45 тысячи эсеров петроградской организации за левыми шло примерно 40 тысяч71. Поражений у левых эсеров в те дни почти не было72, если не считать того факта, что они вынуждены были уйти из редакции газеты "Земля и воля". Но и здесь они взяли реванш, добившись переизбрания редакции газеты "Знамя труда" и выпустив 23 августа под своей редакцией первый номер73. С этого момента "Знамя труда" стало органом левых74. Располагая собственной газетой, левые эсеры тем более перестали бояться выступать независимо, как если бы они были самостоятельной партией. На Демократическом совещании75, куда левые эсеры прибыли в составе ПСР, они образовали собственную фракцию и 19 октября впервые выступили самостоятельно76 против Исполкома Всероссийского Совета крестьянских депутатов, отвергнув коалицию с кадетами. Тем не менее, несмотря на призывы Спиридоновой77, за коалицию проголосовало большинство в 102 из 184 депутатов крестьянских Советов78. Особую позицию левые эсеры заняли в вопросе о Предпарламенте79. Они не составили там самостоятельной фракции и являлись составной частью общей фракции ПСР. Большевики решили в Предпарламенте не участвовать вообще и пытались склонить к тому же левых эсеров. Переговоры с большевиками по этому поводу вели Натансон и Камков. В результате левые эсеры в Предпарламенте решили остаться, но отказались подчиняться решениям фракции ПСР, назвали политику эсеров предательской и ушли с заседания. Их критика велась в основном по трем вопросам: об отношении к войне, об аграрной политике и о захвате власти. За пределами Предпарламента левые эсеры тогда же обещали большевикам "полную поддержку [... ] в случае революционных выступлений"8°. 81 Все чаще и чаще левое крыло эсеровской партии солидаризируется с большевиками, выдвигая те же требования, а главное -- работая вместе с ними на практическом уровне. Так, уже на Третьем съезде ПСР левые эсеры требовали "немедленно порвать гражданский мир со всей буржуазией"81 и высказались против подготовки наступления на фронте и за публикацию секретных договоров, заключенных царским правительством. На местах блок между большевиками и левыми эсерами стал реальностью в Або (Финляндия), в Лигово, в Черниговской губернии82. В Твери большевики и левые эсеры уже в августе получили большинство в Тверском военном совете, составили блок и потребовали передачи Советам всей власти83; в Петрограде 3 сентября выступили вместе с большевиками против эсеров на общем собрании объединенных землячеств. От большевиков с критикой эсеров выступили В. И. Невский и М. И. Лацис. От левых эсеров -- Спиридонова, заявившая, что "левые эсеры смотрят на власть как и большевики и думают, что единственным спасением России является переход власти" к Советам84. Правомерность сотрудничества с большевиками ни разу не была подвергнута сомнению никем из левоэсеров-ского руководства. Наоборот, левоэсеровские лидеры всякий раз подчеркивали необходимость совместной деятельности левого крыла эсеровской партии и большевиков. Камков откровенно признал, что "вся агитация и пропаганда, которая велась левыми эсерами, нимало не отличалась от агитации, которую вели большевики"85, и "если существуют разногласия между левыми эсерами и большевиками, то в области социальной они обосновываются, главным образом, в одном вопросе -- на отношении к социализации земли"86. На совпадение взглядов большевиков и левых эсеров обратил внимание историк К. В. Гусев, указавший, что требования левых эсеров совпадали с "общедемократическими" лозунгами большевиков, а "расхождения во взглядах на пути решения этой задачи не играли решающей роли", поскольку "главным было то, что левые эсеры сто- 82 яли за разрыв коалиции с буржуазными партиями и за передачу власти Советам"87. Так, Второй съезд эсеров Финляндии проголосовал за присоединение к платформе левых эсеров и заявил, что "только скорейший съезд Советов сможет разрешить все внутренние и внешние вопросы, выделив из себя власть, способную на действительные конкретные меры"88; а Выборгская организация эсеров, обсудив решения Седьмой петроградской конференции и вопрос об отношении к (левому) меньшинству партии, постановила "большинством всех против одного принять требования левых эсеров" -- созыв съезда Советов, разрыв коалиции с буржуазными партиями, передача земли земельным комитетам, рабочий контроль над производством, всеобщее перемирие на фронтах, образование Третьего интернационала89. Требования эти буквально ничем не отличались от •большевистских. И когда бакинский комитет партии эсеров, где доминировали левые, вместе с большевиками проголосовал за передачу всей власти в городе Совету90, это выглядело, в общем, естественно. Попытка левых эсеров, доминировавших в ташкентском Совете, захватить уже в сентябре власть в городе91 была еще одним подтверждением тому, что и большевики и левые эсеры готовы встать на путь вооруженного восстания и разгона Временного правительства92. Примерно к середине октября из Военной организации большевиков, Петроградского совета и Военной организации левых эсеров был создан Военно-революционный комитет (ВРК)93, в который вошли левые эсеры Алгасов, Г. Д. Закс (Загс), М. А. Левин, Г. Н. Сухарьков, Устинов и В. М. Юдзентович94. Первым председателем ВРК стал левый эсер П. Е. Лазимир95. Первоначально ВРК был достаточно многолюдной организацией, подчиненной Петросо-вету. Позже ВРК переподчинили ЦИКу и оставили в нем всего двенадцать человек. В Военно-революционном комитете, где важна была практическая повседневная работа, никаких разногласий между большевиками и левыми эсерами не было: списки членов ВРК не велись, разница между большевиками и левыми эсерами в повседневной работе 83 ВРК стерлась. Никто не знал, кто большевик, а кто левый эсер. Голосований по фракциям никогда не производилось, а партийные фракции ВРК ни разу не собирались на фракционные совещания. И большевикам, и левым эсерам было не важно, кто в большинстве в Военно-революционном комитете96. Троцкий характеризовал работу левых эсеров в ВРК как прекрасную97. Между тем Военно-революционный комитет был создан в Петрограде для практической деятельности по организации переворота, хотя открыто заявлялось, что Комитет образуется для организации обороны Петрограда против немцев98. Расхождения между большевиками и левыми эсерами в дни подготовки Октябрьского переворота следует признать несущественными. Петроградские левые эсеры вели борьбу с большевиками "до момента восстания, выставляя принцип диктатуры демократии против большевистского принципа диктатуры пролетариата"99. Они "боролись со стремлением большевиков" осуществить "диктатуру пролетариата" и противопоставляли ей "диктатуру демократии"100. На практике это означало, что в то время как левые эсеры соглашались произвести переворот и низвергнуть Временное правительство с санкции съезда Советов, большевики собирались произвести этот переворот до созыва съезда и поставить съезд перед свершившимся фактом1-01. Левые эсеры считали, что "если бы съезд Советов взял на себя инициативу организации власти", а Петросо-вет "ограничил бы свою задачу подготовкой для этого обстановки", т. е. не производил бы захвата власти насильственно, можно было бы избежать столкновений между социалистическими партиями102. Нужно отметить, однако, что это практическое расхождение, от которого мог бы зависеть вопрос о поддержке или отказе в поддержке левыми эсерами большевистского переворота, сами левые эсеры поспешили превратить в расхождение академическое. Когда выяснилось, что больше-вистско-левоэсеровский ВРК, несмотря на обещания не готовить восстания и ограничить свою деятельность защитой против "контрреволюции", намеревается накануне съез- 84 да103 произвести переворот, руководство левых эсеров решило не "заниматься моральной характеристикой", а "с учетом того, что происходило", критически относясь "к политике, которую вел в последнее время" в Петросовете Троцкий, и "к течению большевиков, которое называется экстремистским и с которым не согласна и часть самих большевиков", занять "свое место в Смольном институте" и на съезде, "где представлена вся истинная революционная демократия"104. Однако вопрос о совместной организации переворота неизбежно затрагивал и вопрос об участии левых эсеров в будущем советском правительстве. Ленин соглашался на переговоры с левыми и о вхождении последних в состав правительства крайне неохотно, лишь под давлением большинства ЦК РСДРП (б). Левые эсеры, со своей стороны, настаивали на ведении переговоров между всеми социалистическими партиями, требуя создания многопартийного "однородного социалистического правительства" -- "от энесов до большевиков". Ленин (и поддерживавший его в этом вопросе Троцкий) намеревались противостоять этому требованию, но на их беду не было единства в самой большевистской верхушке105. Многие члены ЦК РСДРП(б) боялись, что силами одной партии нельзя удержать власти, и поэтому 26 октября, за несколько часов до организации на Втором съезде Советов чисто большевистского правительства, большевики предложили трем левоэсеровским лидерам -- Карелину, Камкову и В. Б. Спиро -- войти в состав СНК. Те отказались106, поскольку введение трех человек в однопартийное большевистское правительство принципиально не меняло характера власти и делало левых эсеров косвенными виновниками начавшейся "гражданской войны"107, что увеличивало отрыв левых от остальной "революционной демократии" и делало невозможным общее примирение, на что, по мнению левых эсеров, еще имелись шансы108. Однако примирения все равно не состоялось. Раскол углубился на Втором съезде Советов109. 85 Созыв Второго Всероссийского съезда не был ординарным явлением. Еще 28 сентября 1917г. Бюро Исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов, контролируемое эсерами и меньшевиками, постановило съезда не созывать. 4 октября пленум крестьянского ЦИК (в немалой степени находившегося под влиянием эсеров) признал созыв съезда 20 октября, как это когда-то намечалось, "несвоевременным и опасным" и предложил крестьянским Советам воздержаться от посылки на съезд делегатов110. 12 октября ЦИК Всероссийского Совета крестьянских депутатов признал решение вопроса о переходе власти к Советам до созыва Учредительного собрания "не только вредной, но и преступной затеей, гибельной для родины и революции". А уже перед самым открытием съезда, 24 октября, Исполнительный комитет разослал всем крестьянским Советам телеграммы, в которых призвал крестьянские Советы "не принимать участия" в нем. Несвоевременным съезд считался, в частности, потому, что созывался во время подготовки выборов в Учредительное собрание и как бы в противовес ему должен был решать вопрос о власти в стране111. Столкнувшись с активным нежеланием крестьянского Исполнительного комитета и пассивным нежеланием ЦИК первого созыва проводить съезд Советов, большевики решили действовать самовольно. 16 октября от имени Петроградского совета крестьянских депутатов, Московского совета рабочих депутатов и областных комитетов крестьянских, рабочих и солдатских депутатов Северной области, контролируемых большевиками, решено было послать всем губернским и уездным Советам циркулярную телеграмму и предложить им к 20 октября прислать в Петроград делегатов съезда. Северный областной, Московский и Петроградский советы готовы были, таким образом, пойти на созыв съезда явочным порядком112. ЦИК первого созыва стоял перед альтернативой участвовать в съезде и попробовать найти общий язык с большевиками или бойкотировать его. ЦИК предпочел первое. 17 октября он согласился созвать съезд 25 октября113, дав, таким образом, большевикам 86 лишние пять дней для организации переворота. Съезд должен был работать "не более трех дней"114. В последнюю минуту, на экстренном заседании ЦИК с участием части делегатов съезда, состоявшемся в ночь на 25 октября, лидеры меньшевистской партии Ф. И. Дан и М. И. Либер попытались удержать Петросовет от выступления, указав, что в этом случае будет сорван созыв Учредительного собрания и неминуемо погибнут сами Советы, поскольку не удержат власти. "Момент для захвата власти еще не наступил", -- подчеркивали меньшевики. Однако переворот состоялся115. На открывшемся для легализации переворота 25 октября в 10.45 вечера Втором съезде Советов большевики первоначально располагали 250 мандатами из 518, эсеры -- 159, меньшевики -- 60иб. Но по отчетам создается впечатление, что большевики были в меньшинстве, настолько массивной и резкой была в их адрес критика, настолько шокированы были все социалистические партии переворотом (готовившемся, впрочем на глазах у тех же социалистических партий)117. После резкого обмена мнениями118 и вынесения соответствующих деклараций меньшевики и эсеры со съезда ушли119. Левые эсеры, однако, на съезде остались. Они осудили уход эсеровской фракции и окончательно раскололи эсеровскую партию. "Мы решили не только оставаться в Смольном, но и принять самое энергичное участие" в происходящем, -- объяснял Камков позицию левых эсеров. "Мы были бы плохими социалистами и революционерами [... ] если бы в октябрьские дни мы не были в рядах восставших"120, -- вторил левый эсер Абрамов. "Мы пошли с большевиками, хотя и осуждали их тактику", -- указал Устинов. Тактику, но не программу. "В программе у нас разногласий нет"121. Левоэсеровское крыло партии после ухода эсеровской фракции со Второго съезда Советов существенно окрепло, так как многие из оставшихся на съезде членов эсеровской фракции стали считать себя левыми. К левым эсерам, кроме того, прибавлялись прибывавшие эсеровские делегаты, а также делегаты крестьянского ЦИКа, отказавшиеся по- 87 кинуть съезд122. В результате, к концу съезда левыми эсерами считали себя 169 делегатов123. Большевики не могли не считаться со столь многочисленной фракцией (Ленин с Троцким больше всего боялись создания единого антибольшевистского социалистического блока). Поэтому, приняв к сведению отказ левых эсеров войти в формируемое правительство, большевики достигли с левыми эсерами договоренности о провозглашении Лениным на съезде Советов эсеровского закона о земле "во всей его полноте", вместе с пунктом об уравнительном землепользовании, в соответствии с эсеровским крестьянским наказом 242-х. 26 октября Ленин действительно провозгласил на съезде этот наказ, ставший знаменитым "Декретом о земле", не скрывая, что декрет списан у эсеров. Ленин считал, что именно это обеспечило большевикам победу: "Мы победили потому, что приняли не нашу аграрную программу, а эсеровскую [... ]. Наша победа в том и заключалась [... ]. Вот почему эта победа была так легка"124. Нет, конечно же, ничего удивительного в том, что левые эсеры проект, выдвинутый большевиками, одобрили125. Декрет о земле -- "это целиком наша программа", -- указывал в одном из своих выступлений Устинов126. Но это была еще и программа эсеров, которые не готовы были простить так легко большевикам очевидной кражи. По инициативе эсеров ЦИК первого созыва разослал всем Советам и армейским комитетам телеграмму о непризнании Второго съезда127, заявляя, что "блок с большевиками -- это волчья яма, ловушка для демократии. Это триумф большевизма" 128. Чернов, кроме того, написал " Письмо крестьянам", справедливо (как оказалось) уверяя их в том, что от большевиков никакого уравнительного землепользования ждать нельзя, что большевики защищают интересы сельского пролетариата, а крестьян считают своими противниками и рассматривают их как мелкую буржуазию. Всем периферийным эсеровским организациям предлагалось это письмо немедленно "перепечатать в местной с.-р. прессе, а также, где можно, издать отдельной листовкой"129. 88 Исполнительный комитет Всероссийского Совета крестьянских депутатов также выпустил воззвание, в котором разъяснял крестьянам, что большевики лишь обманывают их и что крестьяне лишатся "земли и воли", если пойдут за большевиками130. А 28 октября Исполком заявил, что "не признает большевистскую власть государственной властью" и призвал крестьян и армию не подчиняться образованному на Втором съезде Советов правительству131. На следующий день ЦК ПСР исключил из партии всех тех, кто после 25 октября остался на Втором съезде Советов, а 30 октября распустил петроградскую, воронежскую и гельсинг-форгскую организации ПСР, в которых доминировали левые эсеры132. Последние срочно созвали Девятую петроградскую конференцию ПСР, пригласив туда своих сторонников, и, отказавшись признать законным решение своего ЦК, выразили ему недоверие, обвинив руководителей эсеровской партии в организационном расколе133. Вслед за этим левые эсеры создали так называемое Временное бюро и назначили на 19 ноября собственный партийный съезд134. Союз левых эсеров и большевиков тем временем креп. Обе партии были заинтересованы в поражении эсеров. А для этого было необходимо прежде всего отбить у эсеров позиции, занятые ими на Первом съезде крестьянских Советов. С этой целью 27 октября, по соглашению между большевиками и левыми эсерами, ВЦИК на своем первом заседании принял решение о созыве в срочном порядке Второго крестьянского съезда и предложил "избрать комиссию для подготовительной работы по созыву". В комиссию было избрано пять человек: Спиро, Колегаев, П. Г. Василюк, Л. П. Гриневич и М. К. Муранов. Действуя в обход большинства членов крестьянского ЦИК первого созыва, левые эсеры предложили этой комиссии "сговориться с левой частью ВЦИК"135, т. е. с самими левыми эсерами, с большевиками и с меньшевиками-интернационалистами. Большевики обещали левым эсерам поддержать их на крестьянском съезде целиком и полностью. Эта поддержка была для левых эсеров немаловажной, так как в противном случае победа наверняка досталась бы социалистам-рево- 89 люционерам136. Но и еще одним были скреплены теперь большевистско-левоэсеровские отношения. Во время переворота в Москве, как с восторгом указывал Бухарин, "левые эсеры со всей своей активностью и с необычайным героизмом сражались бок о бок с нами"137, причем во главе отряда особого назначения, буквально решившего исход сражений 28 октября и спасшего Моссовет от захвата верными Временному правительству войсками, был поставлен левый эсер прапорщик Г. (Ю.) В. Саблин138. А левый эсер Д. А. Черепанов большевиков просто умилил, когда перед самым началом боев в Москве заявил им: "Хотя я не разделяю программы большевиков, но я умру вместе с вами, потому что я социалист"; и позже, вспоминая о защите Моссовета, добавил: "Мы там остались и пробыли как раз особенно опасную ночь в Совете, когда, собственно, вся советская работа висела на волоске"139. Эту неровную поступь большевиков и левых эсеров навстречу друг другу в 1918 году кратко и просто сформулировала левая эсерка А. А. Измаилович: "В октябре знамя революции несли две истинно социалистические партии -- большевики и левые эсеры. [... ] После Октябрьской революции большевики и левые эсеры заключили между собою тесный союз"140. 90 ПРИМЕЧАНИЯ Гинев. Аграрный вопрос, с. 201. Седьмой экстренный съезд РКП (6), с. 6. Редакторы книги поспе шили поправить Свердлова, указав, что "его выражение [...] не точное" (там же, с. 359). Второй съезд (1928), с. XIX. Стеклов. Партия социалистов-революционеров, с. 7. Вот что писал Ленин 27 сентября 1917г. председателю областного комитета армии, флота и рабочих Финляндии И. Т. Смилге: "Ваше положение исключительно хорошее, ибо Вы можете начать сразу осуществлять тот блок с левыми эсерами, который один может нам дать прочную власть в России и большинство в Учре дительном собрании. Пока там суд да дело, заключите немедленно такой блок у себя, организуйте издание листовочек (выясните, что Вы можете сделать технически для этого и для их провоза в Россию), и тогда надо, чтобы в каждой агитаторской группе для деревни было не менее двух человек: один от большевиков, один от левых эсеров. В деревне "фирма" левых эсеров пока царит, и надо пользоваться Вашим счастьем (у Вас левые эсеры), чтобы во имя этой фирмы провести в деревне блок большевиков с левыми эсерами" (Ленин. ПСС, т. 34,'с. 266). КПСС в резолюциях^ т. I.e. 443. Ленин. ПСС, т. 11, с. 221-222. Там же, т. 34, с. 376. Там же, т. 31, с. 241. КПСС в резолюциях, т.1, с. 444. Ленин. ПСС, т. 32, с. 186. Советы крестьянских депутатов, с. 132; АИГН, 10/5, с. 58. Там же. Гусев. Крах партии левых эсеров, с. 49. Именно о таких настроениях крестьян писал и Церетели (Цере тели. Воспоминания, с. 451). Ленин. ПСС, т. 34, с. 15. Там же, с. 114. Гусев. Крах партии левых эсеров, с. 56. В наказе об этом говорилось: "Землепользование должно быть уравнительным, т. е. земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительской норме. Формы пользования землей должны быть совершенно свободны, подворная, хуторская, общинная, артельная, как реше но будет в отдельных селениях и поселках". (Экономическое положение России, с. 410). 91 Ленин, ПСС, т. 31, с. 418. Там же, т. 34, с. 114-115. Ленин. Сочинения. 2-е изд, т. 8, с. 261. Он же, ПСС, т. 34, с. 285. Там же, т. 34, с. 373. Правда, 13 января 1918. Ленин. ПСС, т. 34, с. 429. Френкин. Захват власти большевиками, с. 78-79. "Для дальнейшей борьбы с эсерами можно было теперь использо вать выделившееся в этой партии ее левое крыло, будущую пар тию левых эсеров" (Гусев. Крах партии левых эсеров, с. 79). О причинах, приведших к появлению в эсеровской партии в 1917 году левого радикального крыла, см. О. Radkey. The Agrarian Foes of Bolshevism, гл. 11. Радки приходит к следующему выводу: "Эсеры пришли к революции 1917 года, будучи партией лишь по названию. На деле они составляли конгломерат разнородных элементов, претендующих на право выступать под знаменем, снискавшим доверие русской деревни" (с. 455). Гусев. Партия эсеров, с. 146-147. Вот что рассказывал на Первом съезде партии левых социалистов-революционеров делегат харь ковской организации левых эсеров Н. Н. Алексеев: "Наша харь ковская организация с первого дня революции стоит на левой точке зрения. Правое крыло очень мало проявляло свою деятель ность. Раскол произошел во время предвыборной кампании [в Учредительное собрание]. Оборонческое крыло отделилось в ко личестве 100 человек [...]. Нас, левых социалистов-революцио неров, около 3000 человек. [...]. [На губернском съезде] за резо люцию левых эсеров голосовал весь съезд, а за резолюцию правого крыла -- 7. (Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 6). Дубинин. Коммунистическая партия, с. 209. Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 12. Там же, с. 12. Там же, с. 14. Чуть позже в Казанском губернском Совете крестьянских депута тов начинает играть важную роль группа левых эсеров во главе с будущим лидером ПЛСР А. Л. Колегаевым. Совет в мае 1917 года постановил немедленно отобрать у помещиков земли и категори чески отказался уступить требованию ЦК ПСР и отменить поста новление (Ерицян. Советы крестьянских депутатов, с. 22-23). Финляндские эсеры провели в середине июня свой съезд, на котором было принято решение создать орган финских эсеров -- взять в свои руки газету "Народную ниву" -- будущую газету левых эсеров (АИГН, 13/1). Земля и воля, 17 мая 1917. 92 Трудно поэтому согласиться с Черновым, который много позже писал, что "в жизни Натансона, человека скорее правых устрем лений, широчайшего "соглашателя" и коалициониста, доставша яся ему роль была неестественна; она была ему навязана не столько логикой и политикой, сколько тайнами индивидуальной психологии". (АИГН, 382/2, с. 31.) Большевики, по крайней мере, считали Натансона своим. В 1929 году, на десятилетие его смерти (он умер 29 июля 1919 года в Берне на 69-м году жизни) в Москве был создан комитет по увековечиванию памяти Натан сона при ВЦИК СССР. В обращении по этому поводу комитет указал, что Натансон, один из старейших русских революционе ров, "без колебаний встал в ряды Октябрьской революции и умер фактически большевиком" (АИГН, 11/31). Астрахан. Большевики и их политические противники, с. 247-248. Натансон был единственным левым эсером, прошедшим в ЦК партии (АИГН, 10/3, с. 3). МИСИ, кол. SIBL, папка 2393/69. АИГН, 10/3, с. 53. Земля и воля, 9 июля 1917. Протоколы ЦК ПСР, 8 июня 1917. Там же, от 22 июня, 11 и 15 сентября. В комментариях к прото колам ЦК ПСР Чернов называет поведение Прошьяна в Гель сингфорсе "почти большевистским". Именно этой деятельности Прошьяна и Устинова эсеры склонны были приписывать все увеличивающееся влияние большевиков на матросов (АИГН, 10/3, с. 19). По указанию ЦК ПСР в Финляндии была создана также специальная комиссия для расследования "дезорганизатор ской деятельности" Прошьяна и Трутовского, выступавших с экстремистскими статьями на страницах газеты "Народная нива". Оба отказались давать комиссии показания на том основании, что подчиняются только Северному областному комитету (Краткий отчет о работе IV съезда ПСР, с. 71). Протоколы ЦК ПСР, от 11 июня. Там же, от 24 июня. Там же, от 10 июля. Там же, от 12 июля. Дело народа, 15 июля 1917; Краткий отчет о работе IV съезда ПСР, с. 71; Протоколы ЦК ПСР, 19 июля 1917; АГИН, 10/3, с. 33. Одним из условий соглашения был одновременный роспуск такого же центра "правыми эсерами" (там же, с. 54). Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 17. Но тот же Камков вместе с представителем большевиков А. В. Луначарским выступал на объединенном заседании центральных исполкомов Советов рабо чих и солдатских депутатов с требованием об отставке десяти "министров-капиталистов" и о переходе всей власти к Советам 93 (Гусев. Партия эсеров, с. 150), т. е. солидаризировался с большевистскими требованиями, а не с эсеровскими. Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 15-16. АИГН, 10/3, с. 54. Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 18. Там же, с. 9. Там же, с. 10. Там же, с. 14. Там же, с. 10. Там же. Там же, с. 8. Выступление Доброхотова (из Московской губ.). "В настоящее время у нас правого элемента почти нет", -- заявил на Первом съезде ПЛСР представитель ревельской организации Васин (там же, с. 5). К июльским событиям левые эсеры, видимо, какое-то отношение имели. По крайней мере Прошьян и Устинов были арестованы Временным правительством по тем же обвинениям, которые предъявлялись к арестованным большевикам. (Резолюции и по становления I и II съездов ПЛСР, с. 7.) Вот что сказал на съезде делегат тверских левых эсеров Суханов: "На Третьем партийном съезде у нас было еще полное единение в партии, но после, в особенности после событий 3-5 июля, совместная работа оказалась невозможной. Вначале левые все еще не решались порвать открыто, однако этот разрыв все-таки при шел, и левые эсеры вошли в Военно-революционный комитет. Мы организовали свое Информационное бюро, которое работает очень успешно" (Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 5). Там же, с. 8. В Екатеринбурге в эсеровской организации числи лось до 3000 человек (активных было не более половины). Разу меется, это далеко не все организации, расколовшиеся в тот период. Можно с уверенностью сказать, что процесс раскола был в то время в эсеровской партии явлением общим. Гусев. Партия эсеров, с. 156. О том, как именно происходил переход власти внутри эсеровских организаций от правых к ле вым, докладывал в сентябре месяце в ЦК ПСР один из членов эсеровского Бакинского комитета: эсеры в их организации "опре деленно полевели", и когда Бакинский комитет высказался против перехода власти в руки Советов и за поддержку Временного правительства, фракция левых эсеров большинством голосов про вела противоположную резолюцию. После этого комитет был переизбран (Гусев. Партия эсеров, с. 71). АИГН, 10/3, с. 53. Шестаков. Советы крестьянских депутатов, с. 43-45. Дело народа, 8 августа 1917. 94 67 За резолюцию меньшинства, предложенную будущим наркомом юстиции в советском правительстве Штейнбергом, голосовали Корыстелева, Антипов, Бабушкин, Левин, Карелин, Михай ловский, Шнуровский, Шишко, Натансон, Биценко, Каховская, Шиндель, Сапир, Каиков, Кудрявцев С., Деконский, Фрейберг, Богачев, Белорусов, Пину с, Черновский, Закс, Сирота, Ратнер, Ишханов, Штейнберг, Абрамов, Алгасов, Барышников, Высоцкая, Кононов, Качинский, Калис и Камков (Кац) [АИГН, 8/6. Дело народа, 1917]. 68 Гусев. Партия эсеров, с. 151; Астрахан. Большевики и их полити ческие противники, с. 305-306. Дело народа, 12 сентября 1917. О. Радки дает несколько иные сведения: "Левые победили 83 голосами против 7 при 4 воздер жавшихся, и организация оказалась у них в руках. Голосовать должно было еще 63 человека, но известные источники не содер жат никакой информации об их действиях в тот момент. Скорее всего, это были делегаты-центристы, которые предпочли попросту уйти с заседания, чтобы не остаться в меньшинстве". (О. Radkey. The Agrarian Foes of Bolshevism, c. 442). Подробнее о Седьмой партийной конференции эсеров см. там же, с. 440-442. История гражданской войны в СССР,