еще более невыгодный сепаратный мир, причем 227 мир этот будет заключен не социалистическим правительством, а каким-либо другим"11. Этот отрывок из речи Ленина нуждается в анализе, поскольку в нем, очевидно, не сходятся концы. Если угроза большевикам исходила от крестьянской армии, то тогда ее нужно было поскорее распустить, а не оставлять под ружьем, как пытался сделать Ленин и до и после подписания мира. Если армия была никуда не годной, ее нужно было немедленно демобилизовать, как предлагал сделать Троцкий. Если Ленин боялся свержения большевиков русской армией в январе 1918, когда армия была так слаба, что не могла, по словам того же Ленина, хоть как-то сопротивляться Германии, почему Ленин отважился брать власть в октябре 1917, когда армия Временного правительства была намного сильнее нынешней, а большевистское правительство даже еще не сформировано. Фраза Ленина о том, что в случае отказа большевиков подписать мир немцы подпишут его с другим правительством, вряд ли была откровенной. Ленин должен был понимать, что никакое иное правительство не пойдет на подписание с Германией сепаратного аннексионистского мира, как не пойдет и на разрыв с Антантой (а потому у Германии не может быть лучшего, чем Ленин, союзника). В первый период Брестских переговоров поддержку Ленину в этом вопросе оказывал Троцкий. Британский дипломат Джордж Бьюкенен склонен был объяснять это слабостью русской армии: "Троцкий знает очень хорошо, что русская армия воевать не в состоянии", -- записал он в своем дневнике12. Но день ото дня русская армия становилась только слабее. Между тем позиция Троцкого стала иной. Троцкий был за мир до тех пор, пока речь шла о мире "без аннексий и контрибуций". И стал против него, когда выяснилось, что придется подписывать аннексионистское соглашение. Троцкому с первого до последнего дня переговоров было очевидно, что советская власть не в состоянии вести революционную войну. В этом у него с Лениным не было разногласий. Троцкий, однако считал, что немцы не смогут "наступать на революцию, которая заявит прекра- 228 щении войны"13. И здесь он с Лениным расходился. Ленин делал ставку на соглашение с Германией и готов был капитулировать перед немцами при одном условии: если немцы не будут требовать ухода ленинского правительства. Троцкий делал ставку на революции в Германии и Австро-Венгрии. В начале 1918 года казалось, что расчеты Троцкого правильны. Под влиянием затягивающихся переговоров о мире и из-за ухудшения продовольственной ситуации в Германии и Австро-Венгрии резко возросло забастовочное движение, переросшее в Австро-Венгрии во всеобщую забастовку. По русской модели в ряде районов были образованы Советы. 9 (22) января, после того, как правительство дало обещания подписать мир с Россией и улучшить продовольственную ситуацию, стачечники возобновили работу. Через неделю, 15 (28) января, забастовки парализовали берлинскую оборонную промышленность, быстро охватили другие отрасли производства и распространилась по всей стране. Центром стачечного движения был Берлин, где, согласно официальным сообщениям, бастовало около полумиллиона рабочих. Как и в Австро-Венгрии, в Германии были образованы Советы, требовавшие в первую очередь заключения мира и установления республики14. В контексте этих событий Троцкий и ставил вопрос о том, "не нужно ли попытаться поставить немецкий рабочий класс и немецкую армию перед испытанием: с одной стороны -- рабочая революция, объявляющая войну прекращенной; с другой стороны -- гогенцоллернское правительство, приказывающее на эту революцию наступать"15. Ленин считал, что план Троцкого "заманчив", но рискован, так как немцы могут перейти в наступления. Рисковать же, по мнению Ленина, было нельзя, поскольку не было "ничего важнее" русской революции16. Здесь Ленин снова расходился и с Троцким, и с левыми коммунистами, и с левыми эсерами17, которые считали, что только победа революции в Германии гарантирует удержание власти Советами в отсталой сельскохозяйственной России. Ленин же верил в успех только тех дел, во главе которых стоял сам, и 229 поэтому революция в России была для него куда важнее шанса на победу революции в Германии. Риск в формуле Троцкого состоял не в том, что немцы начнут наступать, а в том, что при формальном подписании мира с Германией Ленин оставался у власти, в то время как без формального соглашения немцев Ленин мог эту власть потерять. Судьба мировой революции волновала Ленина постольку, поскольку у власти в России оставался он. К этому времени уже было разогнано Учредительное собрание, что рассматривалось немцами как "очевидная готовность" большевиков "к прекращению войны какой угодно ценой"18 (Германия опасалась, что советское правительство пойдет на соглашение с большинством Собрания и по воле этого большинства прервет мирные переговоры). Тон Кюльмана в Бресте после разгона Собрания "сразу же стал наглее"19. Тем не менее на партийном совещании 21 января, посвященном проблеме мира с Германией, Ленин потерпел поражение. Его тезисы, написанные 7 января, одобрены не были, несмотря на то, что в день совещания Ленин дополнил их еще одним пунктом, призывавшим затягивать подписание мира20. Протокольная запись совещания оказалась "не сохранившейся"21. Сами тезисы, видимо, запретили печатать22. При итоговом голосовании за предложение Ленина подписать сепаратный мир голосовало только 15 человек, в то время как 32 поддержали левых коммунистов, а 16 -- Троцкого, впервые предложившего в тот день не подписывать формального мира и во всеуслышание заявить, что Россия не будет вести войну и демобилизует армию23. Известная как формула "ни война, ни мир", установка Троцкого вызвала с тех пор много споров и нареканий. Чаще всего она преподносится как что-то несуразное или демагогическое. Между тем формула Троцкого имела вполне конкретный практический смысл. Она, с одной стороны, исходила из того, что Германия не в состоянии вести крупные наступательные действия на русском фронте (иначе бы немцы не сели за стол переговоров), а с другой -- имела то преимущество, что большевики "в моральном смысле" ос- 230 iзвались "чисты перед рабочим классом всех стран"24. Кроме того, важно было опровергнуть всеобщее убеждение, что большевики просто подкуплены немцами и все происходящее в Брест-Литовске -- не более как хорошо разыгранная комедия, в которой уже давно распределены роли25. По этим причинам Троцкий предлагал теперь прибегнуть к политической демонстрации -- прекратить военные действия за невозможностью далее вести их, но мира с Четверным союзом не подписывать26. Безусловным плюсом для революционеров являлось то, что формула Троцкого не связывала их в вопросе об объявлении революционной войны. Вот что писал об этом сам Троцкий по прошествии многих лет, уже в эмиграции: "Многие умники по каждому подходящему поводу изощряются насчет лозунга "ни мира, ни войны". Он кажется им, по-видимому, противоречащим самой природе вещей. Между тем [... ] несколько месяцев спустя после Бреста, когда революционная ситуация в Германии определилась полностью, мы объявили Брестский мир расторгнутым, отнюдь не открывая войны с Германией"27. Однако, расторгнув Брестский мир и не объявив войны, Красная армия повела в те дни (и притом успешно) наступление на Запад. Если именно это -- ведение войны без ее объявления -- и называлось "средней линией Троцкого" -- "ни война, ни мир", понятно, что за нее со временем стало голосовать большинство партийного актива. Левые коммунисты предлагали вести войну по-джентльменски, заблаговременно объявив о ней. Троцкий предлагал объявить о мире, выжидать до тех пор, пока появятся силы (т. е. проводить на этом отрезке ленинскую политику "передышки"), а затем перейти к войне, никому о том не говоря. Традиционно война рассматривалась человечеством с точки зрения потери или приобретения территорий. Поражение в войне означало потерю их. Победа -- приобретение. Этот старинный подход, конечно же, был отвергнут революционерами. Ни Ленин, ни Троцкий, ни Бухарин не смотрели на потерю или приобретение земель как на ценность в себе, тем более, что большевики всегда выступали 231 за раскол Российской империи и самоопределение народов. Левым коммунистам было важнее сохранить чистоту коммунистического принципа бескомпромиссности с империалистами, даже если за это нужно было заплатить поражением революции в России. Троцкий нашел более спокойный выход, не поступался принципами, но и не рисковал с провозглашением революционной войны, не оставляющим Германии иного выхода, как свалить советское правительство. Только Ленин упрямо настаивал на сепаратном соглашении с немцами на условиях, продиктованных Германией. На заседании ЦК 11 (24) января он выступил с тезисами о заключении мира, но потерпел поражение. Бухарин, подвергнув речь Ленина острой критике, заявил, что "самая правильная" позиция -- это позиция Троцкого: "Корнилова мы одолели разложением его армии, т. е. именно политической демонстрацией, -- сказал Бухарин. -- Тот же метод мы хотим применить и к немецкой армии. Пусть немцы нас побьют, пусть продвинутся еще на сто верст, мы заинтересованы в том, как это отразится на международном движении [... ]. Подписывая мир, мы срываем эту борьбу. Сохраняя свою социалистическую республику, мы проигрываем шансы международного движения". Бухарина поддержал Урицкий, указавший, что Ленин "смотрит на дело с точки зрения России, а не с точки зрения международной [... ]. Вся политика народного комиссариата иностранных дел была не чем иным, как политической демонстрацией". От имени Петроградского комитета партии против предложения Ленина подписать мир протестовал С. В. Косиор. А Дзержинский указал, что Ленин "делает в скрытом виде то, что в октябре делали Зиновьев и Каменев" (когда выступили против переворота). При такой оппозиции -- и Ленин это понимал -- его не спасала поддержка Сталина, Ф. А. Артема и, с оговорками, Зиновьева, подчеркнувшего, что заключение мира ослабит пролетарское движение на Западе. Формула Троцкого "войну прекращаем, мира не заключаем, армию демобилизуем" была принята 9 голосами против 7. Вместе с тем 12 232 голосами против одного было принято внесенное Лениным (для спасения своего лица) предложение "всячески затягивать подписание мира": Ленин предлагал проголосовать за очевидную для всех истину, чтобы формально именно его, Ленина, резолюция получила большинство голосов. Вопрос о подписании мира в тот день Ленин не осмелился поставить на голосование. С другой стороны, 11 голосами против двух при одном воздержавшемся была отклонена резолюция левых коммунистов, призывавшая к революционной войне28. Собравшееся на следующий день объединенное заседание центральных комитетов РСДРП (б) и ПЛСР также высказалось в своем большинстве за формулу Троцкого29. Большинство шло за Троцким. Вторично за короткую историю русской революции судьба Ленина находилась в руках этого счастливчика, которому все очень легко давалось и который поэтому так никогда и не научился ценить власти. Троцкий был слишком увлеченным революционером и столь же негодным тактиком. Ничего этого не видя, не подозревая, что распоряжается еще и личною властью Ленина, без труда отстояв в партии проведение своей политической линии -- "ни война, ни мир", он выехал в Брест -- чтобы разорвать мирные переговоры. * * * Общепринято мнение, что, возвратившись в Брест для возобновления переговоров в конце января по н. ст., Троцкий имел директиву советского правительства подписать мир. Эта легенда основывается на заявлении Ленина, сделанном на Седьмом партийном съезде: "Было условлено, что мы держимся до ультиматума немцев, после ультиматума мы сдаем"30. Поскольку никаких официальных партийных документов о договоренности с Троцким не существовало, оставалось предполагать, что Ленин и Троцкий сговорились о чем-то за спиною ЦК в личном порядке, и Троцкий, не подписав германский ультиматум, нарушил данное Ленину слово. 233 Есть, однако основания полагать, что Ленин оклеветал Троцкого, пытаясь свалить на него вину за срыв мира и начало германского наступления. За это говорит и отсутствие документов, подтверждающих слова Ленина, и наличие материалов, их опровергающих. Так, в воспоминаниях Троцкого о Ленине, опубликованных в 1924 году сначала в "Правде", а затем отдельной книгой, имеется отрывок, который трудно трактовать иначе, как описание того самого разговора-сговора, на который намекал Ленин с трибуны съезда. Вот как пересказывал состоявшийся диалог Троцкий: Ленин: -- Допустим, что принят ваш план. Мы отказались подписать мир, а немцы после этого переходят в наступление. Что вы тогда делаете? Троцкий: -- Подписываем мир под штыками. Тогда картина ясна рабочему классу всего мира. --А вы не поддержите тогда лозунг революционной войны? --Ни в коем случае. --При такой постановке опыт может оказаться не столь уж опасным. Мы рискуем потерять Эстонию или Латвию [...]. Очень будет жаль пожертвовать социалистической Эстонией, -- шутил Ленин,-- но уж придется, пожалуй, для доброго мира пойти на этот компромисс31. --А в случае немедленного подписания мира разве исключена возможность немецкой военной интервенции в Эстонии или Латвии? --Положим, что так, но там только возможность, а здесь почти наверняка"32. Таким образом Троцкий и Ленин действительно договорились о том, что мир будет подписан, но не после предъявления ультиматума, а после начала наступления германских войск. Сам Троцкий лишь однажды коснулся этого вопроса, причем в статье, оставшейся неопубликованной. В ноябре 1924 года, отвечая на критику по поводу издания им "Уроков Октября", Троцкий написал статью "Наши разногласия", где касательно Брест-Литовских переговоров указал: 234 "Не могу, однако, здесь не отметить совершенно безобразных извращений Брест-Литовской истории, допущенных Куусиненом. У него выходит так: уехав в Брест-Л итовск с партийной инструкцией в случае ультиматума -- подписать договор, я самовольно нарушил эту инструкцию и отказался дать свою подпись. Эта ложь переходит уже всякие пределы. Я уехал в Брест-Литовск с единственной инструкцией: затягивать переговоры как можно дольше, а в случае ультиматума выторговать отсрочку и приехать в Москву для участия в решении ЦК. Один лишь тов. Зиновьев предлагал дать мне инструкцию о немедленном подписании договора33. Но это было отвергнуто всеми остальными голосами, в том числе и голосом Ленина. Все соглашались, разумеется, что дальнейшая затяжка переговоров будет ухудшать условия договора, но считали, что этот минус перевешивается агитационным плюсом. Как я поступил в Брест- Литовске? Когда дело дошло до ультиматума, я сторговался насчет перерыва, вернулся в Москву и вопрос решался в ЦК. Не я самолично, а большинство ЦК, по моему предложению решило мира не подписывать. Таково же было решение большинства всероссийского партийного совещания. В Брест-Литовск я уехал в последний раз с совершенно определенным решением партии: договора не подписывать. Все это можно без труда проверить по протоколам ЦК"34. То же самое следует из текста директив, переданных в Брест по поручению ЦК Лениным и предусматривающих разрыв переговоров в случае, если немцы к уже известным пунктам соглашения прибавят еще один -- признание независимости Украины под управлением "буржуазной" Рады. 15 (28) января Чернин вернулся в Брест. Днем позже гуда прибыл Троцкий. 17 (30) января состоялось первое в этой сессии пленарное заседание. Под влиянием событий на Западе советские делегаты намерены были тянуть время в надежде на то, что "в ближайшие недели" мировая революция разразится35. Это не осталось незамеченным для делегаций Четверного союза36; и 19 января (1 февраля) они сделали пробный шаг на пути к сепаратному соглашению с 235 Украиной: подтвердили Троцкому, что считают Украину под управлением Украинской народной Рады независимым государством37. Советско-украинские отношения к этому времени вполне определились. "С тех пор, как большевистское правительство в Петербурге узнало, что между Центральными державами, с одной стороны, и финнами и украинцами, с другой, может состояться заключение мира, оно сконцентрировало все свои усилия на том, чтобы хитростью и силой свергнуть самостоятельные правительства обеих стран", -- телеграфировал канцлеру Гертлингу статс-секретарь по иностранным делам Кюльман. Большевики открыли военные действия против правительства в Киеве, пытались сформировать в Харькове украинское советское правительство и в Брест привезли представителей харьковской Рады, должных представлять интересы украинской советской власти и вести общую политику с советской делегацией из Петербурга. Троцкий отказывался теперь признавать право украинцев самостоятельно вести переговоры с Четверным союзом, утверждая, что киевская Рада падет со дня на день. Немцы и австрийцы в Бресте были в некотором замешательстве, понимая, что положение Рады действительно сложное. Тем не менее, во избежание разрыва переговоров, они решили пойти на заключение сепаратного мира с Украиной, практически во всем уступив украинцам, хотя и считали, что "о реальной ценности такого договора не стоит питать больших иллюзий"38. Большевики в вопросе о киевской Раде не склонны были уступать и, в случае отказа германской и австро-венгерской делегации признать новое украинское руководство в Харькове правомочным вести переговоры, предполагали разорвать переговоры в Бресте. Так, 5 февраля по н. ст. 1918 года посол Франции в России Ж. Нуланс телеграфировал в Париж о разговоре Ленина с капитаном Садулем, служившим посредником между советским и французским правительствами. Ленин, по словам Ж. Садуля, сказал, что "сторонников мира любой ценой среди большевиков весьма мало" и мир будет подписан лишь в том случае, если "будут 236 соблюдены принципы демократического мира"39. Аналогичное мнение высказал осведомленный о состоянии дел в Бресте Л. Б. Красин40. Под "демократическими принципами" мог пониматься мир без аннексий и контрибуций или же принцип самоопределения народов. Но в рамках "самоопределения народов" уступить немцам Украину большинство ЦК отказалось (поскольку было ясно, что сепаратный украино-германский мир фактически отдаст Украину под германскую оккупацию). 5 февраля по н. ст. Троцкий встретился с Черниным. Глава советской делегации в Бресте был готов к разрыву и в общем провоцировал немцев и австрийцев на предъявление требований, которые позволили бы Советам разорвать переговоры. "Пусть германцы заявят коротко и ясно, каковы границы, которых они требуют", -- сказал Троцкий, -- и советское правительство объявит всей Европе, что "совершается грубая аннексия, но что Россия слишком слаба для того, чтобы защищаться" и уступает силе. Поскольку Троцкий вместе с этим заявлял, что "никогда не согласится", чтобы страны Четверного союза заключили "отдельный мирный договор с Украиной", разрыв был неизбежен. Немцы начали платить большевикам тем же. 5 февраля по н. ст. на совещании в Берлине под председательством канцлера Гертлинга и с участием Людендорфа было принято решение "достичь мира с Украиной, а затем свести к концу переговоры с Троцким независимо от того, положительным или отрицательным будет результат". Форма разрыва (ультимативная или нет) оставлялась на усмотрение делегации в Бресте. Было очевидно, что на таком решении вопроса настаивали германские военные. Совещание потребовало "ясности" в Бресте именно "по военным соображениям", причем Людендорф указал, что на случай разрыва с Троцким у него имеется план "быстрой военной акции"41. В тот же день состоявший при советской делегации представителем русского командования генерал А. А. Самойло телеграфировал по поручению Троцкого в штаб Западного фронта о том, что в ближайшие дни перемирие может быть прервано, а гер- 237 майское наступление возобновлено. Троцкий в связи с этим требовал "провести самым ускоренным образом меры по вывозу в тыл" материальной части армий. Через два дня штаб Западного фронта ответил, что "все меры к ускорению вывоза в тыл артиллерии и материальной части" приняты42. Кюльман и Чернин, очевидно, не разделяли воинственности Людендорфа. Но им трудно было отрицать тот факт, что прогресса в переговорах с большевиками нет. Позиция их поэтому была слабой. И на очередном заседании, 7 февраля по н. ст., они решили "взять более ясный и угрожающий тон по отношению к Троцкому"43, который пытался не допустить германо-австрийского соглашения с Украиной. Предварительно Чернин добился согласия императора на то, чтобы еще раз попробовать убедить Троцкого в необходимости подписать мир. А Кюльман в письме канцлеру составил свой проект соглашения, по которому Германия отказывалась от оккупации Эстляндии и Лифляндии и военной поддержки Финляндии и грозил отставкой в случае отклонения этого плана. Кюльман указывал, что в случае возобновления военных действий, как то предлагали Людендорф и Гофман, для Германии война "примет характер интервенции в пользу консервативных интересов России против радикальных тенденций левых партий", что "придется по душе очень многим людям" в Германии и в Австрии, но возбудит в этих странах "левую оппозицию", а это "весьма опасно". К тому же оккупация Эстляндии и Курляндии навсегда сделает будущую Россию врагом Германии44. 27 января (9 февраля), открывая утреннее заседание, Кюльман, а затем и Чернин предложили советской делегации подписать мир. Тогда же на заседании политической комиссии представители Четверного союза объявили о подписании ими сепаратного договора с Украинской республикой45. Согласно договору, Рада признавалась единственным законным правительством Украины, причем Германия обязалась оказать Украине военную и политическую помощь для стабилизации режима страны. Правительство 238 Рады, со своей стороны, обязалось продать Германии и Австро-Венгрии до 31 июля 1918 года 1 млн. тонн хлеба, до 500 тыс. тонн мяса, 400 млн. штук яиц и другие виды продовольствия и сырья46. Договор о поставках одного миллиона тонн зерна считался секретным. Предусматривалось также, что договор не будет ратифицирован германским правительством, если Украина нарушит соглашение о поставках47. Вечером 27 января (9 февраля) Троцкий доносил из Брест-Литовска в Смольный, что Кюльман и Чернин "предложили завтра окончательно решить основной вопрос". Историк А. О. Чубарьян расшифровывает, что в этой телеграмме Троцкого речь шла о подписании мирного договора между Германией и Австро-Венгрией, с одной стороны, и Украиной -- с другой. "Таким образом, повторяю, -- продолжал Троцкий, -- окончательное решение будет вынесено завтра вечером". Тем временем в Киеве большевиками предпринимались судорожные попытки организовать власть. "Если мы до пяти часов вечера получим от вас точное и проверенное сообщение, что Киев в руках советского народа,-- телеграфировал в Петроград Троцкий,-- это может иметь крупное значение для переговоров"48. Через несколько часов просьба Троцкого была уважена и ему телеграфировали из Петрограда о победе в Киеве советской власти49. Троцкий уведомил об этом делегации Четверного союза. Но очевидно, что даже в том случае, если бы Троцкий говорил правду50, немцы и австрийцы не собирались следовать его совету и отказываться от соглашения, которое было нужно еще и как средство давления на большевиков. Видимо, окончательный обмен мнениями по украинскому вопросу был назначен на 6 часов вечера 28 января (10 февраля). "Сегодня около 6 часов нами будет дан окончательный ответ, -- телеграфировал в этот день в Петроград Троцкий. -- Необходимо, чтобы он в существе своем стал известен всему миру. Примите необходимые к тому меры"51. Историк С. М. Майоров комментирует: "Однако, ни в первом, ни во втором донесении Троцкий не сообщал, в чем же будет состоять существо того 239 ответа, который он собирался дать на ультиматум германской делегации [...]. Ему даны были совершенно точные инструкции, как поступить в случае предъявления ультиматума с немецкой стороны. [... ] Троцкий должен был, руководствуясь этими инструкциями, принять предложенные немецкими империалистами условия мира"52. Такой вывод безоснователен. Майоров ошибочно считает, что "28 января (10 февраля) В. И. Ленин и И. В. Сталин53 от имени ЦК партии, еще раз подтверждая неизменность указаний партии и правительства о необходимости заключения мира, телеграфировали в Брест-Литовск Троцкому [... ]. Но Троцкий [... ] нарушил директиву партии и правительства и совершил акт величайшего предательства"54. В телеграмме, посланной Троцкому в 6.30 утра в ответ на запрос Троцкого, Ленин писал: "Наша точка зрения Вам известна; она только укрепилась за последнее время55 и особенно после письма Иоффе. Повторяем еще раз, что от киевской Рады ничего не осталось и что немцы вынуждены будут признать факт, если они еще не признали его. Информируйте нас почаще"56. О мире Ленин ничего не писал. Между тем, если бы известной Троцкому "точкой зрения" было согласие на германский ультиматум и подписание мирного договора, Ленину не нужно было бы выражаться эзоповым языком. Можно было дать открытым текстом директиву подписать мир. Разгадка, конечно же, находится там, где оборвал цитирование ленинской телеграммы Майоров: в письме Иоффе. Касалось оно не мира, а попытки советского правительства добиться от Германии признания в качестве полноправной участницы переговоров советской украинской делегации. Именно по этому вопросу известна была Троцкому точка зрения ЦК: никаких уступок, отказ от признания киевской "буржуазной" Рады, в случае упорства немцев -- разрыв мирных переговоров. В этот решающий для судеб украинской коммунистической революции момент советское правительство не могло признать Украинскую Раду 240 даже ради сепаратного мира с Германией57, даже если на этом настаивал Ленин. Однако разногласия по вопросу о мире в те дни захватили не только большевиков, но и немцев. 9 февраля по н. ст. в Берлине было перехвачено воззвание, призывающее германских солдат "убить императора и генералов и побрататься с советскими войсками"58. В ответ император Вильгельм послал в Брест Кюльману телеграмму с директивой завершить переговоры в 24 часа на очевидно неприемлемых для большевиков условиях. Вильгельм писал: "Сегодня большевистское правительство напрямую обратилось к моим войскам с открытым радиообращением, призывающим к восстанию и неповиновению своим высшим командирам. Ни я, ни фельдмаршал фон Гинденбург больше не можем терпеть такое положение вещей. [... ] Троцкий должен к завтрашнему вечеру [... ] подписать мир с отдачей Прибалтики до линии Нарва -- Плескау -- Дю-набург включительно, без самоопределения и с признанием компенсации всем затронутым сторонам. В случае отказа или при попытках затягивания переговоров и увертках переговоры будут разорваны в 8 часов вечера завтрашнего дня, а перемирие расторжено. При этом верховное главнокомандование армий Восточного фронта должно вывести войска на указанную линию". Гинденбург в собственноручной телеграмме добавил, что Германия не может допускать такого рода вмешательства в свои внутренние дела и даже в случае заключения мира с Россией ответит на подобного рода акции "повторным объявлением войны"59. Кюльман торговался. В телеграмме канцлеру он указал, что положение должно полностью разъясниться 10 февраля по н. ст., на воскресном заседании, где советская делегация должна будет принять или отвергнуть германские условия. Если случится второе -- переговоры будут разорваны в 24 часа; затем будет разорвано и перемирие. Если же Троцкий примет германские условия, срывать мир из-за вопроса об освобождении Советами Эстляндии и Лифляндии будет крайне неразумно, так как это приведет к конфликту с Австро-Венгрией и к беспорядкам в Герма- 241 нии. "Я готов потребовать освобождения этих областей, -- писал Кюльман, -- но не готов включить этот пункт в ультиматум или, в связи с отказом русских, провалить мир в том случае, если все наши прочие требования будут удовлетворены". Требования Вильгельма Кюльман назвал "неприемлемыми ни с точки зрения политики, ни с позиции прав народов", указав к тому же, что будет абсолютно невозможно привлечь союзников Германии к защите этих требований. "К сожалению, я по политическим причинам не в состоянии выполнить августейшего указания, -- продолжал Кюльман. -- [... ] Я не могу отделаться от впечатления, что со стороны верховного главнокомандования в последние дни делается все, чтобы склонить Его величество решить в пользу войны против большевиков, которая, по-моему, перед лицом теперешнего политического положения, невозможна"60. 10 февраля Кюльман обсуждал возникшие сложности с Черниным, который полностью поддержал германского министра иностранных дел и указал, что в случае изменения Германией курса на достижение мира с большевиками Австро-Венгрия не сможет поддержать своего союзника и пойдет своей дорогой. Кюльман, со своей стороны, добавил, что проведение им нового жесткого курса "совершенно невозможно"61 и если Берлин намерен настаивать на ультиматуме Троцкому, то Кюльману остается только уйти в отставку. Для ответа он предоставил императору и канцлеру четыре часа: если ответа не последует, Кюльман останется на своем посту и ультиматума Троцкому предъявлять не будет. Прошло четыре часа. Ответа от императора не последовало. Кюльман остался в должности. Переговоры были продолжены62. Вечером 28 января (10 февраля), в ответ на вновь повторенное требование Германии "обсуждать только пункты, дающие возможность придти к определенным результатам", в соответствии с директивами ЦК РСДРП (б), ЦК ПЛСР63 и телеграммой Ленина, Троцкий от имени советской делегации заявил о разрыве переговоров: "Мы выхо- 242 дим из войны, но вынуждены отказаться от подписания мирного договора"64. Генерал Гофман вспоминает, что после заявления Троцкого в зале заседаний воцарилось молчание. "Смущение было всеобщее". В тот же вечер между австро-венгерскими и германскими дипломатами состоялось совещание, на которое был приглашен Гофман. Кюльман считал, что предложение генерала Гофмана о разрыве переговоров и объявлении войны -- "совершенно неприемлемо" и намного разумнее, как и предложил Троцкий, "сохранять состояние войны, не прерывая перемирия". "Мы можем при удачном стечении обстоятельств, -- указал Кюльман, -- [... ] в течение нескольких месяцев продвинуться до окрестностей Петербурга. Однако я думаю, что это ничего не даст. Ничто не помешает тому, чтобы [новое] революционное правительство, которое, может быть, сменит к тому времени большевиков, переместилось в другой город или даже за Урал. [... ] При столь огромных размерах России мы можем очень долго вести кампанию против нее [... ], но при этом не добьемся своей цели, т. е. не усадим людей за стол переговоров и не заставим их подписать договор. Степень военного давления, которая воздействует на людей, т.е. максимальная степень [... ] уже достигнута. Дальнейшая война не имеет более какой-либо высокой цели, чем простое уничтожение военных сил противника. Мы знаем на примере малых стран, в частности Сербии, что даже после оккупации всей территории государства находящееся в эмиграции правительство [... ] продолжает являться правительством страны. При этом никакая степень военного давления (увеличение этой степени уже невозможно, так как все, что можно было оккупировать, уже оккупировано) не в состоянии заставить людей подписать мир. [... ] Война не может быть признана пригодным средством для того, чтобы достичь желаемого нами подписания мирного договора"6^. После речи Кюльмана дипломаты Германии и Австро-Венгрии, Турции и Болгарии единогласно заявили, что принимают предложение Троцкого: "Хотя декларацией мир и не заключен, но все же восстановлено состояние мира 243 между обеими сторонами". Гофман остался в полном одиночестве: "Мне не удалось убедить дипломатов в правильности моего мнения", -- пишет он. Формула Троцкого "ни мира, ни войны" была принята конференцией, констатирует Чернин66. И австрийская делегация первой поспешила телеграфировать в Вену, что "мир с Россией уже заключен"67. Гофман не остался пассивен, а немедленно сообщил о результатах совещания в Ставку. Германское главнокомандование, давно искавшее повода для новых конфликтом с МИДом, решило поддержать Гофмана против Кюльмана. Почувствовав за собой силу, Гофман начал настаивать, что на заявление Троцкого необходимо ответить прекращением перемирия, походом на Петербург и открытой поддержкой Украины против России. Но 10-11 февраля по новому стилю требование Гофмана было проигнорировано. И в торжественном заключительном заседании 11 февраля по н. ст. Кюльман "встал полностью на точку зрения, выраженную большинством мирных делегаций, и поддержал ее в очень внушительной речи"6*. Троцкий победил. Его расчет Оказался верен. Состояние "ни мира, ни войны" стало фактом. Оставалось только распустить армию. И Троцкий дал указание о демобилизации. В это время в Берлине проходили события, судьбоносные для германской истории. Канцлер Гертлинг, в целом поддерживавший верховное главнокомандование, обратился к Вильгельму, настаивая на том, что заявление Троцкого -- это "фактический разрыв перемирия". Правда, Гертлинг, в отличие от Гофмана, не предполагал объявлять о возобновлении войны, но он намеревался сделать заявление о прекращении 10 февраля действия перемирия (по условиям соглашения о перемирии это дало бы Германии с 18 февраля свободу рук)69. И хотя Гертлинг еще не объявлял о начале военных действий против России, было очевидно, что он клонит именно к этому. МИД, как и прежде, выступал против, выдвигая теперь на первый план соображения внутриполитического характера. Германских "социал-демократов до сих пор уда- 244 валось удерживать в руках только благодаря тому, что они в некоторой степени убедились в том, что политика правительства направлена на достижение не завоевательного, а братского и равноправного мира, -- писал 12 февраля по н. ст. в официальной записке один из заместителей Р. Кюльмана Г. Бусше. -- Последние недели показали, сколь большая опасность возникнет в том случае, если в массах рабочих укрепится мысль, что правительство хоть сколько-нибудь пытается затормозить продвижение к миру или ставит препятствия на его пути. Последняя забастовка [... ] была вызвана [... ] все возрастающей потребностью в мире среди широких слоев народа, а также недоверием к мирной политике правительства. [... ] Говорить о спокойствии рабочих масс никак нельзя. Состояние, как и прежде, весьма неустойчивое. При любом внешнем поводе, который даст агитаторам материал для новых предположений о недостаточном стремлении правительства к миру, следует ожидать возобновления забастовки, причем во много большем масштабе. [... ] Троцкий своим заявлением о том, что война закончена де-факто, дает нам фактическую возможность ликвидировать состояние войны на Востоке, а также практическую свободу рук в проведении на занятых нами территориях тех предупредительных мероприятий, которые необходимы для нашего будущего"70. Тем не менее 13 февраля на состоявшемся рано утром в Гамбурге Коронном совете под председательством кайзера было окончательно решено продолжать военные действия против России71 и считать заявление Троцкого фактическим разрывом перемирия с 17 февраля (поскольку Троцкий делал заявление 10-го). Предполагалось, что официальное заявление о разрыве будет сделано германским правительством сразу же после того, как пределы советской России покинет находившаяся в Петрограде германская дипломатическая миссия во главе с графом В. Мирбахом72. 245 ПРИМЕЧАНИЯ AT, T-2788, с. 34. Из историков, кажется, лишь один А. А. Авто- рханов указал на правильность (с точки зрения коммунистиче ских интересов) позиции Бухарина. Именно поэтому первона чально его позиция разделялась абсолютным большинством рус ских революционеров: она была бескомпромиссной и до конца последовательной. Первый легальный петербургский комитет большевиков, с. 379- 386. Свердлова. Я. М. Свердлов, с. 308. Ленин, ПСС, т. 35, с. 179-180. "Ответы делегатов съезда на ленинские вопросы подтверждали, что русская армия не боеспособна и что в случае возобновления военных действий удержать линию фронта будет невозможно. Это укрепило мнение В. И. Ленина о необходимости заключения мира" (Чубарьян. Брестский мир, с. 106). Но это были ответы о состоянии армии и состоянии фронта, т. е. ответы на вопросы военные. Вопрос о том, разрывать переговоры или продолжать их, был вопросом политическим. И сам Ленин в анкете оговорил его особо. Там же. Там же. Первоначальная редакция этой фразы, затем измененной на более обтекаемую формулировку, но с тем же смыслом. Ленин, ПСС, т. 35, с. 181. Впервые резолюция была опубликована в 1929 году (Ленинский сборник, т. XI, с. 17-18. Ленин. ПСС, т. 35, с. 243-252. Buchanan. My Mission lo Russia, p. 245. Троцкий. О Ленине, с. 78-79. AT, T-3742. П. Фрелих. К истории германской революции, т. .1, с. 227-228. 2 февраля по н. ст. в Берлине было объявлено осадное положение и учреждены военные суды. Правительство произвело массовые аресты. Социал-демократическая газета "Форвертс" была временно запрещена. Берлинский дом профсоюзов, один из центров организации забастовки, был закрыт по приказанию во енных властей. Примерно десятая часть бастующих, около 50 тысяч человек, была призвана в армию. К 10 февраля стачка была ликвидирована (там же, с. 229; AT, T-3755. Эдуард Бернштейн. Германская революция, с. 35). !5 Троцкий. О Ленине, с. 79. 16 AT, T-3742. 246 "Если русская революция по своей природе и смыслу и по резуль татам окажется революцией не национальной, а международной, -- писал Камков, -- если она сможет вызвать всеобщее револю ционное движение, если ей суждено играть роль авангарда меж дународной социалистической революции, то она непобедима, несокрушима, как гранитная стена" (Камков. Две тактики, с. 26). Троцкий. О Ленине, с. 80. Там же. Ленин писал: "Массовые стачки в Австрии и Германии, затем образование Совета рабочих депутатов в Берлине и в Вене, нако нец начало 18-20 января вооруженных столкновений и уличных столкновений в Берлине, все это заставляет признать как факт, что революция в Германии началась. Из этого факта вытекает возможность для нас еще в течение известного периода оттягивать и затягивать мирные переговоры" (ПСС, т. 35, с. 251-252). Имеется, однако, запись выступлений участников совещания, которую вел Ленин. Кроме тэго, вскоре после совещания Ленин написал предисловие к собственным тезисам, где описал итоги совещания от 21 января. Впервые тезисы были опубликованы в "Правде" только 24 февра ля, на следующий день после того, как ЦК в своем заседании принял ленинское предложение о подписании мира, причем пункт о начале германской революции и затягивании переговоров, приписанный 21 января, Ленин теперь снял. Он был впервые опубликован лишь в 1949 году в 4-м издании сочинений Ленина (том 26). Ленинский сборник, т. XI, с. 41. Формула Троцкого появилась не внезапно. Вот как описывает один из современников свой разго вор с сотрудником НКИД и будущим видным советским диплома том Караханом: "Карахан представлял дело очень просто. На мой вопрос Карахану, как теперь будет с миром и как ликвидируете вы войну, он ответил мне, что это пустяки, мы распустим армию по домам и баста, а немец пусть себе наступает. Как мне известно, по этому вопросу в большевистской фракции много спорили" (АИГН, 198/23, с. 12). Там же; Ленинский сборник, т. XI, с. 41. "Необходимо оттягивать подписание договора с того момента, пока не скажутся результаты наступления внутри Германии, с одной стороны, а с другой -- пока французские и английские рабочие не получат возможность убедиться на деле в ложности сплетни о связи большевиков с немцами. Только учтя эти сообра жения, можно понять позицию тов. Троцкого, несомненно связан ную с большим риском для судеб нашей революции, позицию, допускающую дальнейшую утрату территории и военного имуще ства с тем, чтобы на известном этапе немецкого наступления 247 капитулировать и подписать мир, если бы оказалось, что революция в Германии не созрела и руки у Гофмана развязаны" (AT, Т-3742). Троцкий. О Ленине, с. 80-81. Троцкий. Сталинская школа фальсификаций, с. 39. Протоколы ЦК РСДРП (б), с. 167-173. Советский историк С. Бо рисов напрасно поэтому пишет, что "троцкисты" и "левые ком мунисты" провели резолюцию Троцкого" (С. Борисов. Седьмой съезд РКП(б), с. 21). Левые коммунисты, как всегда, голосовали за свою собственную резолюцию, хотя Бухарин и назвал позицию Троцкого "самой правильной". Чубарьян. Брестский мир, с. 135. Резолюции многих расширен ных или обычных совещаний ЦК "не сохранились" или числятся в "неразысканных". Тем не менее очевидно, что большинство ЦК придерживалось точки зрения, считавшейся "средней" -- Троц кого. Вот что указывалось в письме секретариата ЦК Николаев скому комитету РСДРП (б): "Относительно вопроса о войне и мире в Питере и в ЦК наметились три точки зрения. Две из них, крайние, таковы: 1) революционная война, 2) мир. ЦК в своем большинстве принял третью, среднюю точку зрения: войну мы прекращаем, мира не заключаем и армию демобилизуем [...]. Третья точка зрения доказывалась тем, что воевать мы сейчас не можем, но, заключая мир, мы отнимаем оружие борьбы у австрийцев и немцев, так как забастовочное движение в Австро-Венгрии и Германии поднято именно по вопросу о мире. Отказываясь от войны и демобилизуя армию, мы лишаем германцев возможности наступать, так как Гинденбург не сможет заставить немецких солдат идти в наступление против пустых окопов. Такая позиция тоже даст выгоду во времени, а если будет необходимость, то для нас никогда не поздно будет заключить явно аннексионистский мир. Все это было до последних событий в Германии, а теперь и Кюльман склонен тянуть с вопросом о мире. Протоколов этих заседаний нет, а потому ничего более подробного пока сообщить не можем" (Переписка секретариата ЦК РСДРП(б), т. 2, с. 190-191). Указание в письме на то, что протоколов "нет", могло означать следующее: либо протоколы решено было не вести вообще, либо их засекретили, либо же вели, но уничтожили по постановлению ЦК. Седьмой экстренный съезд РКП (б), с. 111. В "Моей жизни" Троцкий описывает этот эпизод несколько иначе, уточняя, что под "добрым миром" Ленин имел в виду не мир с немцами, а блок с Троцким против сторонников революционной войны -- левых коммунистов (Троцкий. Моя жизнь, т. 2, с. 111). Троцкий. О Ленине, с. 82-83. См. также AT, Т-3742. Л. Троцкий. Советская республика и 248 капиталистический мир, т. 17, ч. 1, с. 138. Речь на Седьмом съезде Российской коммунистической партии. Бумаги Троцкого, т. 1, стр. 138-139. То же самое писал Троцкий и в своей автобиографии (Троцкий. Моя жизнь, т. 2, гл. "Перего воры в Бресте" и "Мир"). Чернин. Брест-Литовск, с. 168. "У нас все больше усиливается впечатление, что русские меньше озабочены миром, чем распространением революции [...], -- писал Розенберг в МИД Германии. -- Само собой разумеется, что они примут мир, если он будет достигнут на предложенной ими основе, но даже в этом случае они заключат мир не из-за желания заключить его, а ради их стремления доказать всему миру, что максималистские идеи революционной России одержали триумф над империализмом Центральных держав. Факт заключения и содержание мира будет служить им в качестве средства для рево люционной пропаганды. Тот мир, которого мы желаем, максима листы добровольно не подпишут. Столь же мало они думают о том, чтобы брать на себя позор разрыва переговоров. Они будут пытать ся затянуть переговоры и в дальнейшем будут использовать любую возможность, чтобы держать революционные речи и демагогиче ски разбивать любые наши контрпредложения" в надежде на революцию в Германии и Австро-Венгрии. "По этой причине я не думаю, что мы обойдемся без ультиматума. Успех ультиматума будет зависеть от того, как будут вести себя в течение следующих восьми дней германские и австро-венгерские рабочие, социалисты и общественное мнение. Будет принят ультиматум или нет -- зависит от того впечатления, которые получат русские от поведе ния рабочих [в Германии и Австро-Венгрии], высказываний чле нов парламентов и прессы, на основании которых они (в России] решат, пойдут ли [германский и австрийский] народы за прави тельствами или нет в случае прекращения перемирия и возобнов ления военных действий" (Германия, док. No 196 от 25 января по н. ст. 1918 г. Тел. Розенберга в МИД Германии). Мирные переговоры в Брест-Литовске, т. 1, с. 156. Германия, док. No 207 от 1 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Гертлинга Кюльману. Согласно проекту договора, представленному на об суждение 1 февраля по н. ст., страны Четверного союза призна вали Украинскую народную республику, определяли ее границы, причем в спорном вопросе о Холмской губернии предпочтение получала Украина; соглашались на создание автономной украин ской области Галиции и договаривались о поставках Украиной до июня месяца около 100.000 вагонов зерна (там же, док. No 219 от 2 февраля по н. ст. 1918 г. Кюльман в МИД Германии). О распределении украинского продовольствия между немцами и 249 австрийцами было договорено несколькими днями позже (там же, док. No 228 от 6 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Гертлинга Грюнау). AT, T-3742. Статья из "Последних новостей" от 2 марта 1921 г., No 5457. Там же. Германия, док. No 228 от 6 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Гертлинга Грюнау. Цит. по кн. Майоров. Борьба советской России, с. 213. Германия, док. No 230 от 7 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Кюльмана в МИД Германии. Германия, док. No232 от 8 февраля по н. ст. 1918г. Тел. Кюльмана Гертлингу. AT, T-3742. Статья из "Последних новостей" от 2 марта 1921 г., No 5457. Чубарькн. Брестский мир, с. 137. Германии, док. No 231 от 7 февраля по н. ст. 1918 г. Протокол. Майоров. Борьба советской России, с. 210; Чубарьян. Брестский мир. с 140-141. В посланной Троцкому телеграмме из Петрограда, в частности, говорилось: "Официально до 8 февраля [по н. ст.] весь Киев, за исключением Печорского района, находился в руках Совета. Вче ра 8 февраля в 10 часов ночи [вечера] получили из Киева от главнокомандующего Муравьева официальное сообщение о взя тии Печорского района и бегстве остатков Рады [...]. Все это было вчера в 20 часов 8 февраля; от Рады не осталось ничего [...]. Делегация Киевской рады в Бресте представляет пустое место. В Киев, как и в Харьков, будет передано немедленно Ваше тре бование о регулярном информировании Бреста" (Чубарьян. Бре стский мир, с. 141). В Киеве в это время власть не находилась в руках Советов. Вот что записал в своем дневнике 8 февраля по н. ст. Граф Чернин: "Сегодня вечером мир с Украиной должен быть подписан. Первый мир в этой ужасной войне. Но сидит ли Рада действительно еще в Киеве? Василько [украинский национальный лидер, русин] показал мне телеграмму, посланную 6 февраля из Киева здешней украинской делегации. А Троцкий отклонил мое предложение послать офицера австрийского генерального штаба, чтобы выяс нить в точности положение дел. Таким образом, его утверждение, что на Украине власть уже в руках большевиков, было только хитростью. [...] Это укрепляет мою решимость подписать мирный договор с Украиной" (Чернин. Брест-Литовск, с. 173). Майоров. Борьба советской России, с. 211; Чубарьян. Брестский мир, с. 141. Майоров. Борьба советской России, с. 211. Передержки "культа личности": в четвертом издании собрания 250 сочинений Ленина, которым пользуется Майоров, телеграмма подписана "Ленин. Сталин" (Ленин, Сочинения. 4-е изд., т. 26, с. 471). В пятом издании сочинений Ленина подпись Сталина под телеграммой убрали. Майоров. Борьба советской России, с. 211. Здесь обрывает цитирование Майоров (там же). Ленин. ПСС, т. 35, с. 332. Немецкий историк-социалист пишет: "Для того, чтобы показать всему миру прожорливое зверство германских разбойников, они использовали Брест-Литовск для широкой пропаганды демокра тического мира и европейской революции. Их попытки увенча лись некоторым успехом -- в Австрии и Германии разразилась огромная январская стачка. Но один этот удар, конечно, не мог еще поколебать германского милитаризма. 9 февраля был заклю чен сепаратный мир с Украиной. После этого Центральные дер жавы приставили русским пистолет к груди" (AT, T-3742. П. Фрелих. К истории германской революции, т. 1, с. 224-225). Последнее не совсем точно: переговоры разрывались большеви ками. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 186 59 Германия, док. No 234 от 9 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Грюнау в МИД Германии. Разумеется, это был только повод для разрыва. Об этом свидетельствует одна из телеграмм Гинденбурга кайзеру: "После того, как Ваше величество изволили сказать о докладе 6 февраля, что Ваше величество имеет твердое намерение предо ставить немцам на до сих пор оккупированных территориях Лиф- ляндии и Эстляндии просимую ими защиту, генерал Гофман получил задание потребовать освобождения от русских войск Лифляндии и Эстляндии или же порвать с Троцким". Гофман сообщил в ответ, что Троцкий "видимо, готов к заключению мира на требовавшихся до сих пор условиях"; и поскольку Кюльман намеревался "предложить русским освободить названные терри тории, а не требовать этого", Гофман просил канцлера приказать Кюльману, "чтобы он теперь непременно требовал освобождения Лифляндии и Эстляндии или же прервал переговоры с Троцким, как того настоятельно требует военное положение, раз мир с Украинцами уже заключен". Канцлер поддержал Гофмана и Гинденбурга (см. там же, док. No 236 от 9 февраля пон. ст. 1918 г. Тел. Грюнау в МИД Германии. Там же, док. No 235 от 9 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Кюльмана Гертлингу. Там же, док. No 240 от 10 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Кюльмана Грюнау. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 186. 251 О том, что все решения подобного рода принимались совместно с ЦК ПЛСР см. Троцкий. Моя жизнь, т. 2, с. 111-112. Цит. по кн. Майоров. Борьба советской России, с. 211. Германия, док. N° 241 от 10 февраля по н. ст. 1918 г. Тел. Кюльмана Гертлингу. AT, T-3742. Из мемуаров Чернина, с. 412-413. "Троцкий отказы вается подписать. Война кончена, а мира нет," -- записал Чернин 11 февраля по н. ст. (AT, T-3742); Чернин. Брест-Литовск, с. 173. Гофман. Война упущенных возможностей, с. 186; AT, T-3742. П Фрелих. К истории германской революции, т. 1, с 225. Чернин. Брест-Литовск, с. 173. Германия, док. No 242 от 11 февраля 1918 г. Тел. Гертлинга Вильгельму II. Там же, док. No 246 от 12 февраля 1918 г. Записка Бусше. Там же, док. No 248 от 13 февраля 1918 г. Тел. Кюльмана в МИД Германии. Там же, док. No 250 от 13 февраля 1918 г. Тел. Радовица в МИД Германии. В те дни Гофман записал в служебном дневнике: "Решение приступить опять к военным действиям -- самое пра вильное [...]. Пока мы не дойдем до озера Пейпус [Псковское озеро], мы не остановимся" (Гофман. Записки и дневники, с. 239- 240) Немцы планировали нанести России "быстрый и решитель ный удар", для чего, по мнению Людендорфа, не понадобилось бы крупной военной операции. Чтобы оправдать свои действия, нем цы требовали теперь от всех окраинных народов России -- укра инцев, эстляндцев, лифляндцев и финнов -- заявлений с призы вами к Германии вмешаться "для восстановления порядка" (там же, док. No 249 от 133 февраля 1918 г. Тел. Кюльмана в МИД Германии для барона Бусше). Общий план действий был одобрен кайзером. 252 ГЛАВА СЕДЬМАЯ СРЕДНЯЯ ЛИНИЯ ТРОЦКОГО (НИ МИРА, НИ ВОЙНЫ) Находясь под гипнозом многолетней критики позиции Троцкого, нелегко окунуться в события тех дней непредвзято и объективно и взглянуть на происходящее глазами революционеров. Формула Троцкого "ни мира, ни войны", за которой в тот период стояло большинство ЦК РСДРП (б) и ПЛСР1, равно как и директива о демобилизации армии, были схожи с ленинским декретом о мире, выпущенным в пропагандистских целях в первые же часы после переворота2, или же с телеграммой за подписями Ленина и Крыленко на фронты об объявлении перемирия и начале мирных переговоров, хотя германская сторона согласия тогда еще не дала ни на первое, ни на второе. Мышление революционеров было декларативным. К тому же очередной приказ о демобилизации и без того таявшей армии, не контролируемой центром, мог неоднократно быть перекрыт центральными или местными приказами о мобилизациях. В революцию царила анархия. Разноречивые приказы были ее неотъемлемой частью. Заседание политической комиссии в Брест-Литовске закончилось 28 января (10 февраля) в 6.50 вечера. Вскоре после этого, еще до формального ответа Четверного союза на заявление советской делегации, т. е. не зная, принята ли формула "ни мира, ни войны", Троцкий телеграфировал Ленину: "Переговоры закончились. Сегодня, после окончательного выяснения неприемлемости австро-германских условий, наша делегация заявила, что выходим из империалистической войны, демобилизуем свою армию и отказываемся подписать аннексионистский договор. Согласно сделанному заявлению, издайте немедленно приказ о прекра- 253 щении состояния войны с Германией, Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией и о демобилизации на всех фронтах. Нарком Троцкий"3. Разумеется, телеграмма Троцкого была той самой декларацией, которая "в существе своем "должна была "стать известна всему миру". Но Ленин, вопреки решению ЦК, телеграмму Троцкого проигнорировал. Тогда около 9 вечера Троцкий дал аналогичную телеграмму Крыленке и велел издать "немедленно этой ночью приказ о прекращении состояния войны [... ] и о демобилизации на всех фронтах". В 4 часа утра 29 января (11 февраля) приказ был утвержден наркомом по военным делам Подвойским, а в 8 утра -- передан радиограммой от имени Крыленки: "Мир. Война окончена. Россия больше не воюет [... ]. Демобилизация армии настоящим объявляется"4. Потерпев обычное для него в те дни поражение, Ленин и не думал сдаваться. Через своего секретаря (почему-то не лично) он передал в ставку верховного главнокомандующего приказ: "Сегодняшнюю телеграмму о мире и всеобщей демобилизации армии на всех фронтах отменить всеми имеющимися у вас способами по приказанию Ленина". Но Ленина не послушали. В 17 часов во все штабы фронтов была переслана пространная телеграмма за подписью Крыленки о прекращении войны, демобилизации и "уводе войск с передовой линии"5. По возвращении в Петроград Троцкий выступил на заседании Петроградского совета. Он указал, что Германия скорее всего не сумеет "выслать войска против социалистической республики. 90 шансов из 100 за то, что наступление не удастся и только 10 шансов за наступление. Но я уверен, что наступления не будет"6. "Это был единственно правильный выход, -- комментировал Зиновьев. -- [... ] Мы, несмотря на все [...] крики отчаяния "правых", глубоко убеждены, что наступления со стороны немецких империалистов быть в данный момент не может"7. Петросовет поддержал решение советской делегации в Бресте большинством голосов8. Днем раньше Исполком петроградского комитета партии также высказался за раз- 254 рыв переговоров с немцами, против политики "похабного мира"9. 30 января (по ст. ст.) за разрыв переговоров выступил Моссовет10. Позиция Троцкого была поддержана левыми эсерами11 и одобрена немецкими коммунистами. Последние, как и Троцкий, считали, что "при крушении переговоров Центральные империи вряд ли будут в состоянии причинить России новый крупный военный ущерб, несмотря на нынешнее состояние русских армий. Война на русской границе все больше должна была бы сходить на нет"12. Такого же мнения придерживался считавшийся экспертом по Германии Радек13. Политические деятели Австро-Венгрии, уведомленные о намерениях немцев объявить перемирие прекращенным с 17 февраля, были повергнуты этим решением в растерянность. "Наше мнение о том, что 17 февраля истекает срок перемирия, в большинстве случаев не разделяется здесь даже правительственными кругами", -- сообщал из Вены в МИД Германии 15 февраля германский посол в Австро-Венгрии Б. Ведель. Австрийский посол в Берлине К. Мерей был буквально "ошеломлен" и считал, что без формального ответа на заявление Троцкого, чего сделано пока еще не было, разрывать перемирие, исчисляя от 10 февраля, невозможно14. Тогда 16 февраля в телеграфное бюро Вольфа было передано для публикации официальное сообщение германского правительства о том, что заявление Троцкого рассматривается Германией как разрыв переговоров и перемирия. "Датой разрыва перемирия, -- указывалось в сообщении, -- следует рассматривать 10 февраля" и "по истечении предусмотренного договором семидневного срока германское правительство считает себя свободным действовать в любом направлении"15. Копия сообщения в агентство Вольфа была переслана командованию германского Восточного фронта. Последнее 16 февраля в 7.30 вечера известило генерала Самойло, что "с 12 часов дня 18 февраля между Германией и Россией возобновляется состояние войны". По крайней мере, именно так 17 февраля передал по прямому проводу из Бреста в Петроград генерал Самойло. В 13.42 Троцкий послал спеш- 255 ный запрос в Берлин, где указал, что советское правительство считает телеграмму провокационной, поскольку даже в том случае, если Германия решила отказаться от перемирия, "оповещение об этом должно происходить по условиям перемирия за семь дней, а не за два, как это сделано". Советское правительство в связи с этим просило немедленно разъяснить недоразумение16. 18 февраля германское главнокомандование в разъяснении за подписью Гофмана указало что заявление Троцкого "основывается на неправильных предпосылках, предполагающих, что для возобновления состояния войны с Россией с германской стороны требуется заблаговременное ясное оповещение о разрыве перемирия за семь дней. [... ] Предусмотренный в договоре о перемирии семидневный срок, -- указывали немцы, -- начался, таким образом, 10 февраля и истек вчера. В связи с тем, что русское правительство отказалось заключить мир с Германией, Германия считает себя свободной от любых обязательств и оставляет за собою право прибегнуть к тем мероприятиям, которые она сочтет нужными"17. Германский ультиматум не был поддержан союзником Германии Австро-Венгрией, чье правительство высказалось против возобновления военных действий18 и передало по этому поводу Германии официальный протест19. Немцы, впрочем, попросили австрийцев "подождать с провозглашением своей позиции" до тех пор, пока о германских условиях не будут формально уведомлены Советы20. Чер-нин, разумеется, ответил согласием, обещав "ничего не предпринимать", не Связавшись предварительно с Берлином21. В это время на столе Чернина уже лежала радиограмма Троцкого с вопросом, "считает ли австро-венгерское правительство, что оно также находится в состоянии войны с Россией", и если нет, то находит ли оно "возможным вступить в практическую договоренность"22. Кроме того, было хорошо известно, что немцы провели передислокацию всех боеспособных частей с Восточного фронта на Западный23. Наконец, в Петрограде все еще оставались германские посланники, прибывшие с дипломатическими 256 поручениями 16 (29) декабря: граф Мирбах, возглавлявший германскую экономическую миссию24, и вице-адмирал Р. Кейзерлингк, начальник военно-морской миссии (наступление Германии, как и планировали немцы, началось 18 февраля, немедленно после их отъезда). Таким образом, оставалась надежда, что самими немцами вопрос о наступлении окончательно не решен. Исходя из этого, состоявшееся вечером 17 февраля заседание ЦК отвергло 6 голосами против 5 предложение Ленина о немедленном согласии подписать германские условия и поддержало формулу Троцкого, постановив обождать с возобновлением мирных переговоров до тех пор, пока не проявится германское наступление и не обнаружится его влияние на пролетарское движение Запада. Против немедленного возобновления переговоров даже под угрозой германского нашествия голосовали Троцкий, Бухарин, Ломов, Урицкий, Иоффе и Н. Н. Крестинский. За предложение Ленина -- Сталин, Свердлов, Сокольников, Смилга и сам Ленин25. На заседании ЦК РСДРП (б) утром 18 февраля резолюция Ленина снова была провалена перевесом в один голос: 6 против 7. Новое заседание назначили на вечер. Только вечером, после продолжительных споров и под воздействием германского наступления, 7 голосами против 5 предложение Ленина было принято. За него голосовали Ленин, Троцкий, Сталин, Свердлов, Зиновьев, Сокольников и Смилга. Против -- Урицкий, Иоффе, Ломов, Бухарин, Крестинский26. Подготовка текста обращения к правительству Германии поручалась Ленину и Троцкому. Пока же ЦК постановил немедленно послать немцам радиосообщение о согласии подписать мир. Свердлов между тем должен был отправиться к левым эсерам, известить их о решении большевистского ЦК и о том, что решением советского правительства будет считаться совместное постановление центральных комитетов РСДРП (б) и ПЛСР27. О левых эсерах было создано несколько устоявшихся легенд. Одна из них -- левые эсеры как принципиальные противники заключения мира с Германией28. Между тем 257 первоначально позиции большевиков и левых эсеров в вопросе мира совпадали. Обе партии выдвинули лозунг "общего перемирия на фронтах" и "начали вести переговоры с представителями всех воюющих стран о перемирии"29. Как и большевики, левые эсеры в вопросе о подписании мира не были едины. Спиридонова первоначально поддерживала Ленина и выступала за подписание соглашения30; на заседании ВЦИК 8 декабря в речи, посвященной мирным переговорам, она заявила о "полном доверии", которое оказывают левые эсеры большевикам в деле ведения переговоров в Бресте31. Камков 27 ноября, на Первом съезде ПЛСР, провозгласил требование "немедленного ликвидирования войны"32; а Карелин на Всероссийском съезде железнодорожников в начале января сказал, что мирная политика "правительства комиссаров" встречает "единодушное одобрение и поддержку со стороны всех партий, стоящих на позиции советской власти"33. Часть левых эсеров стояла за мир, так как не верила в быструю победу революции на Западе34. Другие считали, что российские "ресурсы не так велики, как требовали бы этого стоящие на очереди вопросы", т. е. недостаточны для ведения революционной войны35. За подписание мира левые эсеры высказались и на Третьем всероссийском съезде Советов в прениях по докладу о переговорах в Брест-Литовске. Камков, выступавший от имени их фракции, заявил, что голосующие за продолжение войны "в данный момент русской революции на плечи взваливают непомерно тяжелое бремя", что "осуществление в несколько дней лозунга -- мир без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов -- почти невозможно", поскольку "разрешение полностью и целиком всех этих мировых задач под силу только мировой революции". Обращаясь к противникам заключения мира, меньшевикам и эсерам, Камков сказал: "Для вас необходимо одно: воюй во что бы то ни стало, воюй до последнего солдата, воюй, хотя бы это вело к гибели революции". И добавил: "Если на время нам придется сделать уступки, то это не наша вина"36. 258 Разумеется, в этой речи Камков преследовал прежде нссго партийные цели и защищал политику советского правительства от критики меньшевиков и эсеров37. Тем не менее подобные заявления руководящих деятелей ПЛСР дали Ленину основания считать, что его точка зрения будет поддержана левыми эсерами. Ленин, как казалось, не ошибся. На состоявшемся 18 февраля объединенном засекший центральных комитетов РСДРП (б) и ПЛСР последняя проголосовала за принятие германских условий38. Ленин поэтому поспешил назначить на 19 февраля совместное оседание большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа, согласившись считать вынесенное решение окончательным. Уверенный в своей победе, Ленин вместе с Троцким (согласно постановлению ЦК) в ночь на 19 февраля составил текст радиообращения к немцам. Совнарком ныражал протест по поводу германского наступления, начатого против республики, "объявившей состояние войны прекращенным и начавшей демобилизацию армии на всех фронтах", но заявлял "о своем согласии подписать мир на гсх условиях, которые были предложены делегациями Чет-керного союза в Брест-Литовске"39. Радиотелеграмма за подписями Ленина и Троцкого была передана утром 19 февраля и уже в 9.12 получена немцами, о чем был немедленно информирован генерал Гофман40. Все это Ленин проделал еще до того, как было принято формальное совместное решение большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа. Но там, где Ленин смог обойти формальную сторону с левыми эсерами, он не смог сделать того же с немцами. Последние, не заинтересованные в приостановке успешного наступления, потребовали официального письменного документа41; и Ленин ответил, что курьер находится в пути42. Германия приняла заявление к сведению, но наступления не прекратила. Немцами были заняты в те дни несколько городов: 18 февраля -- Двинск; 19-го -- Минск; 20-го -- Полоцк; 21-го -- Режица и Орша; 22-го -- Вольмар, Венден, Валк и Гап-саль; в ночь на 24-е -- Псков и Юрьев; 25 февраля -- Ьорисов и Ревель. Но самым удивительным было то, что 259 немцы наступали без армии. Они действовали небольшими разрозненными отрядами в 100-200 человек, причем даже не регулярными частями, а сборными, из добровольцев. Из-за царившей у большевиков паники и слухов о приближении мифических германских войск города и станции оставлялись без боя еще до прибытия противника. Двинск, например, был взят немецким отрядом в 60-100 человек. Псков был занят небольшим отрядом немцев, приехавших на мотоциклах43. В Режице германский отряд был столь малочислен, что не смог занять телеграф, который работал еще целые сутки44. При слабости одной стороны и панике другой, русские все-таки кое-где оказывали сопротивление. Так, Нарва оборонялась до 4 марта45. Немцы не столько брали города, сколько объявляли занятыми оставленные в панике поспешно отступавшей русской армией местности. 22 февраля 1918г. военный комиссар В. Н. Подбельский сообщал с фронта по прямому проводу: "Проверенных новых сведений не имею, кроме того, что немцы, вообще говоря, продвигаются неукоснительно, ибо не встречают сопротивления"46. На Украице наступление шло в основном вдоль железнодорожных путей, принимая, по словам Гофмана, "темпы, впечатляющие даже военных"47. Кое-где немцы встречали сопротивление. Его оказывали, во-первых, войска советской Красной гвардии, наступавшие для занятия Украины, а во-вторых -- чехословацкие части, бои с которыми были наиболее упорными48. Тем не менее 21 февраля немцы вошли в Киев49. 19 февраля Ленин выступил с защитой тезисов о подписании мира на объединенном заседании большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИК с двухчасовой речью. Вероятно, он рассчитывал на победу. Но неожиданно для Ленина, как и для многих членов ЦК ПЛСР, большинство членов ВЦИК высказалось против принятия германских условий мира. Протокол заседания ВЦИК от 19 февраля "не сохранился", но на следующий день орган московской большевистской организации газета "Социал-демократ" поместила краткий отчет о заседании фракций: "Большин- 260 ство стояло на той точке зрения, -- писала газета, -- что русская революция выдержит испытание; решено сопротивляться до последней возможности"50. Тогда Ленин 19 февраля собрал заседание Совнаркома, на котором были обсуждены "вопросы внешней политики в связи с наступлением, начатым Германией, и телеграммой", посланной Лениным в Берлин. Большинством голосов против двух Совнарком содержание ночной телеграммы Ленина, посланной преждевременно и вопреки воле ВЦИК, одобрил51. А так как Ленин провел в свое время резолюцию, передающую в ведение СНК вопросы, связанные с заключением мира, все необходимые формальности были выполнены. Видимо, в связи с принятой ВЦИКом резолюцией не подписывать мира, 19 февраля Совнарком поручил Военной комиссии в составе Крыленко, Подвойского, начальника Морского штаба Альфатера и комиссаров Дыбенко и Раскольникова изучить вопрос "о возможности организации обороны" и "ведения революционной войны, если революция будет поставлена перед этой необходимостью". Доклады, сделанные Крыленко и Альфатером Совнарком заслушал в 9 вечера 20 февраля52. В этот же день Петроград был объявлен на военном положении53, а как действующий орган Совнаркома был создан Временный исполнительный комитет СНК во главе с Лениным. Иными словами, Совнарком лишался власти, и она передавалась теперь узкому кругу лиц, членов Совнаркома. Тогда же Петросовет рассмотрел вопрос о возможной эвакуации города. Московский комитет партии, который в случае оставления Петрограда, становился столичным, 20 февраля подтвердил прежнее решение выступать против подписания мира, за революционную войну54. 21 февраля был создан Комитет революционной обороны Петрограда. Он был образован Петроградским советом из 15 человек, в том числе всего состава Чрезвычайного штаба Петроградского военного округа, одного представителя от комиссариата по военным делам, пяти членов ВЦИКа и двух пар представителей от партий большевиков 261 и левых эсеров55. Из большевиков в комитет вошли Зиновьев, М. М. Лашевич, Трубачев, Васильев, Володарский, С. И. Гусев, К. С. Еремеев, Подвойский и Урицкий56. Возглавил комитет Свердлов57. Чуть позже туда единогласно был кооптирован Радек58. Постановлением СНК было объявлено также об организации социалистической армии, поголовной мобилизации всех рабочих и об отправке всей буржуазии на рытье окопов под Петроградом59. На следующий день в "Правде" за подписью Крыленко было опубликовано воззвание о создании, в дополнение к мобилизованным, добровольческих частей Красной армии60. Из-за состоявшегося только что решения подписать мир с Германией на заседании ЦК 22 февраля произошел фактический раскол большевистской партии. Бухарин вышел из состава ЦК и сложил с себя обязанности редактора "Правды". Группа в составе Г. И. Ломова, Урицкого, А. С. Бубнова, В. М. Смирнова, И. Н. Стукова, М. Г. Брон-ского, В. Н. Яковлевой, А. П. Спунде, М. Н. Покровского и Г. Л. Пятакова подала в ЦК заявление о своем несогласии с решением ЦК обсуждать саму идею подписания мира и оставила за собой право вести в партийных кругах агитацию против политики ЦК. Иоффе, Дзержинский и Кре-стинский также заявили о своем несогласии с решением ЦК подписать мир, но воздержались от присоединения к группе Бухарина, так как это значило расколоть партию, на что они идти не решались61. В тот период ПЛСР представляла для Ленина опасность меньшую, чем левые коммунисты. Когда 21 февраля Совнаркомом был утвержден декрет-воззвание "Социалистическое отечество в опасности!" и вечером того же дня передан на обсуждение во ВЦИК, левые эсеры поддержали декрет против эсеров, меньшевиков и левых коммунистов62, а на следующий день вместе с большевиками приняли участие в работе чрезвычайного заседания расширенного президиума ВЦИК, на котором заслушивались соображения военных специалистов, только что прибывших из Ставки, об обороне Петрограда63. 262 23 февраля в 10.30 утра немцы предъявили ультиматум, срок которого истекал через 48 часов64. На заседании ЦК ультиматум огласил Свердлов. Советское правительство должно было согласиться на независимость Курляндии, Лифляндии и Эстляндии, Финляндии и Украины, с которой обязано было заключить мир; способствовать передаче Турции Анатолийских провинций, признать невыгодный для России русско-германский торговый договор 1904 года, дать Германии право наибольшего благоприятствования в торговле до 1925 года, предоставить право свободного и беспошлинного вывоза в Германию руды и другого сырья; отказаться от всякой агитации и пропаганды против Центральных держав и на оккупированных ими территориях. Договор должен был быть ратифицирован в течение двух недель65. Гофман считал, что ультиматум содержал все требования, какие только можно было выставить66. Ленин потребовал немедленного согласия на германские условия и заявил, что в противном случае уйдет в отставку. Тогда, видимо по предварительному соглашению с Лениным, слово взял Троцкий: "Вести революционную войну при расколе в партии мы не можем. [... ] При создавшихся условиях наша партия не в силах руководить войной [... ]. Доводы В. И. (Ленина) далеко не убедительны; если мы имели бы единодушие, могли бы взять на себя задачу организации обороны, мы могли бы справиться с этим [... ], если бы даже принуждены были сдать Питер и Москву. Мы бы держали весь мир в напряжении. Если мы подпишем сегодня германский ультиматум, то мы завтра же можем иметь новый ультиматум. Все формулировки построены так, чтобы дать возможность дальнейших ультиматумов. [... ] С точки зрения международной , можно было бы многое выиграть. Но нужно было бы максимальное единодушие; раз его нет, я на себя не возьму ответственность голосовать за войну"67. Вслед за Троцким отказались голосовать против Ленина еще два левых коммуниста: Дзержинский68 и Иоффе69. Но Урицкий, Бухарин и Ломов твердо высказались против70. Сталин первоначально не высказался за мир: "Мож- 263 но не подписывать, но начать мирные переговоры"71. Ленин победил: Троцкий, Дзержинский, Крестинский и Иоффе -- противники Брестского мира -- воздержались при голосовании. Урицкий, Бухарин, Ломов и Бубнов голосовали против. Но Е. Д. Стасова, Зиновьев, Сталин, Свердлов, Сокольников и Смилга поддержали Ленина. 7 голосами против 4. при 4 воздержавшихся германский ультиматум был принят. Вместе с тем ЦК единогласно принял решение "готовить немедленно революционную войну"72. Это была очередная словесная уступка Ленина. Однако победа ленинского меньшинства при голосовании по столь важному вопросу повергла ЦК в еще большее смятение. Урицкий от своего имени и от имени членов ЦК Бухарина, Ломова, Бубнова, кандидата в члены ЦК Яковлевой, а также Пятакова и Смирнова заявил, что не желает нести ответственности за принятое меньшинством ЦК решение, поскольку воздержавшиеся члены ЦК были против подписания мира, и пригрозил отставкой всех указанных большевистских работников. Началась паника. Сталин сказал, что оставление оппозицией "постов есть зарез для партии". Троцкий -- что он "голосовал бы иначе, если бы знал, что его воздержание поведет к уходу товарищей". Ленин соглашался теперь на "немую или открытую агитацию против подписания" -- только чтоб не уходили с постов и пока что подписали мир73. Но левые коммунисты ушли, оговорив за собой право свободной агитации, и защиту лозунга революционной войны развернули впоследствии на страницах печати, посвятив этому передовицы в московской газете "Социал-демократ", "Уральском рабочем" (статьи Е. А. Преображенского и Г. И. Сафарова), а несколько позже -- в "Коммунисте", официальном органе левой оппозиции (статьи Бухарина, В. М. Смирнова, Раде-ка и других). Левые коммунисты рассчитывали повлиять на настроения на местах. Основания надеяться на победу у них были. Ситуация была достаточно нестабильной, и на настроение партийного актива могло подействовать любое самое мелкое событие. Выступать за революционную войну было в 264 моде. По крайней мере, лозунг революционной войны был куда понятнее лозунга мира с германским империализмом. Лозунги были прямолинейны: "С палачами революции не заключают мира, их беспощадно истребляют"74 (это про германскую армию); "Никакого соглашения или мирных переговоров с душителями социальной революции не может быть"75. Совместное заседание ЦК РСДРП (б) и ЦК ПЛСР было назначено на вечер 23 февраля. Протокол его числится в ненайденных и о том, как проходило заседание, ничего не известно. Ряд сведений говорит за то, что большинство ПЛСР поддержало Троцкого76. Вопрос затем был передан на обсуждение фракций ВЦИК, заседавших всю ночь с 23 на 24 февраля то порознь, то совместно. Небольшой зал, отведенный для фракции большевиков, был забит до отказа. Кроме фракции там находились члены Петроградского совета и партийный актив города. Заседание вел Свердлов. Ленина сначала не было. Он пришел позже и выступил с речью, в которой доказывал, что все пути оттяжки и саботажа мирных переговоров уже испробованы и пройдены. Остается лишь подчиниться ультиматуму. Ленин, правда, обходил молчанием тот факт, что стоял за сепаратный мир изначально. Из его речи (он намеренно использовал "мы" вместо "я") следовало, что он, как и все, соглашается на подписание мира лишь под давлением обстоятельств: "Мы должны были использовать все, что возможно было, для отсрочки мира, чтобы посмотреть, не примкнут ли другие страны, не придет ли на помощь к нам европейский пролетариат, без помощи которого нам прочной социалистической победы добиться нельзя. Мы сделали все, что возможно для того, чтобы затянуть переговоры, мы сделали даже больше, чем возможно, мы сделали то, что после Брестских переговоров объявили состояние войны прекращенным, уверенные, как были уверены многие из нас, что состояние Германии не позволит ей зверского и дикого наступления на Россию. На этот раз нам пришлось пережить тяжелое поражение"77. 265 Большинством голосов фракция РСДРП(б) во ВЦИКе приняла резолюцию о согласии на германские условия мира. Левые коммунисты пробовали добиться от фракции права свободного голосования, но потерпели поражение: в ответ была принята резолюция о дисциплине, обязывающая всех членов фракции большевиков либо голосовать за мир, либо не участвовать в голосовании. На объединенном заседании большевистской и левоэсеровской фракций ВЦИКа левые коммунисты вновь высказались против подписания мира, но большинства голосов не собрали. Наконец, в три часа утра 24 февраля в большом зале Таврического дворца открылось заседание ВЦИК. Главных фракций было пять: большевики, левые эсеры, эсеры, меньшевики и анархисты. Ранним утром приступили к поименному голосованию. Каждого из присутствовавших вызывали на трибуну, и вышедший, повернувшись лицом к залу, должен был высказаться за мир или войну. Сцены разыгрывались самые разные. Бухарин, несмотря на директиву большевистской фракции не голосовать против подписания мира, выступает против, "и слова его тонут в аплодисментах половины зала"78. Его поддерживает Рязанов. Луначарский, наоборот, до самой последней секунды не знает, что сказать: как левый коммунист, он должен быть против, как дисциплинированный большевик -- за. Выйдя на трибуну, он произносит "да" и, "закрывая руками судорожно дергающееся лицо, сбегает с трибуны"79. Кажется, он плачет. Большинство левых коммунистов, не желая голосовать за подписание мира, но не смея нарушить партийную дисциплину, покидает зал еще до голосования (и этим решает исход в пользу Ленина). У левых эсеров происходит такой же раскол, с той только разницей, что фракция в целом решает голосовать против Брестского мира и обязывает сторонников Ленина воздержаться от голосования. Как и у большевиков, не все соглашаются соблюдать партийную дисциплину в ущерб собственным принципам. За подписание мира голосует Спиридонова, Малкин и ряд других видных членов ЦК80. Эсеры и меньшевики голосуют против81. Но Ленин все-та- 266 ки собирает необходимое ему большинство голосов: за ленинскую резолюцию голосует 116 членов ВЦИК, против -- 8582 (эсеры, меньшевики, анархисты, левые эсеры, левые коммунисты), 26 человек -- левые эсеры, сторонники подписания мира83 -- воздерживаются84. В 5.25 утра заседание закрылось. Через полтора часа в Берлин, Вену, Софию и Константинополь передали сообщение Совнаркома о принятии германских условий и отправке в Брест-Литовск полномочной делегации85. Для передачи советского согласия в письменной форме из Петрограда в Брест отправился курьер86. К 10 часам вечера германское главнокомандование Восточного фронта в ответ на радиограмму о принятии германских условий потребовало подписания мира в течение трех дней с момента прибытия советской делегации в Брест87. 24 февраля ушло на обсуждение того, кто войдет в состав делегации по подписанию мира. Ехать никто не хотел. Иоффе отказывался. Зиновьев предлагал кандидатуру Сокольникова. Сокольников -- Зиновьева. Все вместе -- Иоффе. Иоффе оговаривал свою поездку сотнями "если", Сокольников грозил отставкой (если его пошлют). Ленин просил "товарищей не нервничать", указывая, что "может поехать товарищ Петровский как народный комиссар". Ломов, Смирнов, Урицкий, Пятаков, Д. П. Боголепов и Спун-де подали заявление об уходе с занимаемых ими постов в Совнаркоме. Троцкий вспомнил, что еще пять дней назад подал заявление об уходе в отставку с поста наркома иностранных дел и теперь настаивал на ней. Зиновьев просил Троцкого "остаться до подписания мирного договора, ибо кризис еще не разрешился". Сталин говорил о "боли, которую он испытывает по отношению к товарищам", уходящим с постов, тем более, что "их некем заменить". Троцкий заявлял, что "не хочет больше нести ответственности" за мирную политику НКИД, но, не желая раскалывать партию, готов сделать заявление о сложении полномочий "в самой недемонстративной форме"; "текущую работу может вести Г. В. Чичерин, а политическое руководство должен взять Ленин". Зиновьев просил Троцкого "отложить 267 уход на 2-3 дня". Сталин тоже просил "выждать пару дней". Ленин указал, что отставка Троцкого неприемлема. Споры возобновились. Троцкий констатировал раскол в партии: "В партии сейчас два очень резко отмежеванных друг от друга крыла. Если смотреть с точки зрения парламентской, то у нас есть две партии, и в смысле парламентском надо было бы меньшинству уступить, но у нас этого нет, так как у нас идет борьба групп. Мы не можем сдавать позиции левым эсерам"88. После долгих споров подпись под договором согласился поставить Сокольников. Делегация выехала в ночь с 24 на 25 февраля. С Сокольниковым поехали Петровский, Чичерин, Карахан и Иоффе. Последнего удалось уговорить поехать в качестве консультанта, не несущего ответственности за подписание договора. Ленин боялся, что все может сорваться из-за какой-нибудь случайности. Когда делегация застряла на станции Новоселье, под Псковом, и послала телеграмму в Петроград, что пришлось стоять почти сутки из-за невозможности проехать через линию фронта89, Ленин не поверил, заподозрил войска в нежелании пропустить делегацию, а делегатов -- в нежелании ехать в Брест. В 9 вечера 25 февраля он послал на станцию запрос: "Не вполне понимаем вашу телеграмму. Если вы колеблетесь, это недопустимо. Пошлите парламентеров и старайтесь выехать скорее к немцам"90. Нервозность Ленина была тем более оправдана, что в этот день Московское областное бюро партии вынесло резолюцию о недоверии ЦК "ввиду его политической линии и состава". В своем объяснении бюро писало, что "в интересах международной революции" считает "целесообразным идти на возможность утраты советской власти, становящейся теперь чисто формальной"9!. 28 февраля советская делегация прибыла в Брест, чтобы узнать, что германское правительство идет в своих требованиях еще дальше. Немцы требовали теперь передачи Турции Карса, Ардагана и Батума (хотя в течение войны эти территории ни разу не занимались турецкими войска- 268 ми)92. Сокольников пробовал было возражать, но Гофман дал понять, что какие-либо обсуждения ультиматума исключаются. Трехдневный срок, в течение которого должен был быть подписан мир, немцы определили с 11 часов утра 1 марта, когда должно было состояться первое официальное заседание в Бресте93. 1 марта конференция возобновила работу94. С обеих сторон в переговорах участвовали второстепенные лица. Министры иностранных дел Кюльман и Чернин, Великий визарь Турции Таалат-паша и премьер-министр Болгарии В. Радославов в это время находились на мирных переговорах в Бухаресте и в Брест прислали своих заместителей. От Германии договор должен был подписать посланник Розен-берг. На первом же заседании он предложил советской делегации обсудить мирный договор, проект которого привез с собой95. Сокольников попросил зачитать весь проект и после прочтения объявил, что отказывается "от всякого его обсуждения как совершенно бесполезного при создавшихся условиях"9^, тем более, что уже грядет мировая пролетарская революция97. Ее судьба во многом зависела теперь от успешной политики Антанты. Поскольку заключение сепаратного мира утяжеляло положение союзников на Западном фронте, Англия, Франция и США готовы были попробовать сорвать ратификацию подписанного 3 марта мирного договора. 269 ПРИМЕЧАНИЯ "Брестский мирный договор противоречит всем началам интерна ционала, -- писала левая эсерка Измаилович. -- Мы его не подписываем и войны не ведем" (Измаилович. Послеоктябрьские ошибки, с. 13). Эта позиция ничем не отличалась от позиции "ни война, ни мир". "Этот "декрет" стоит вне всякой связи с предшествующими пере говорами о мире и, есть основания думать, вне всякой связи с переговорами будущими. Он представлял собою изложение не имевшей ничего общего с действительной жизнью программы", -- писал Б. Э. Нольде в статье "Лига народов" (Международная политика и мировое хозяйство, с. 62). Только так декрет этот и мог восприниматься современниками -- особенно в свете дальней ших событий: подписания грабительского мира, не принесшего окончания войне. Майоров. Борьба советской России, с. 215; Чубарьян. Брестский мир, с. 142. Там же; Майоров. Борьба советской России, с. 214-215. Там же, с. 215-216; Бонч-Бруевич. Вся власть Советам, с. 239. AT, Т-3742. Л. Ступоченко. Пролетарская революция, 1923, кн. 4, с. 97-98. Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 499-500. Там же, с. 501. Чубарьян. Брестский мир, с. 220-221. AT, Т-3742. Статья из "Последних новостей" от 2 марта, No 5457. Германские условия "были отвергнуты советским правительством в лице его большинства", -- писала Измаилович (Измаилович. Послеоктябрьские ошибки, с. 12). "Казалось, что положение не которое время будет устойчивым, что германским генералам не удастся опять возобновить войну с Россией, -- считал Штейнберг. -- [...] Мы не дадим своей подписи под миром, который не освободит, а закабалит народы [...]. Но в то же время мы с германским, австрийским, турецким и болгарским народами не будем больше и воевать, ибо мы не допускаем мысли, чтобы он опять под вашей рукой шел на мирную революционную Россию, мы демобилизуем нашу армию. Не воевать и не подписывать мира -- вот как русская революция ответила на наглые домогательства германского империализма (Штейнберг. Почему мы против Бре стского мира, с. 11-12). AT, Т-3742. "Новый поход немецкого империализма в глубь России, -- писал Радек, -- ввиду его политической бесцельности и даже опасности, 270 которыми он угрожает немецкому империализму [...] невозможен" (К. Радек. Брест- Литовск). Германия, док. No 253 от 15 февраля. Тел. Веделя в МИД Герма нии. Там же, док. No 255 от 16 февраля 1918 г. Тел. Бусше в штаб- квартиру главнокомандования войск Восточного фронта. Там же, док. No 258 от 17 февраля 1918 г. Тел. Шюлера в МИД Германии. Там же, док. No 260 от 18 февраля 1918г. Тел. Кюльмана Шюлеру. 24 февраля Э. Зейдлер публично подтвердил в палате общин, что "Австрия не участвует в военных действиях, предпринятых Гер манией против России". Только несколько позже, под влиянием успеха немцев и из-за боязни остаться без украинского хлеба австрийские войска оккупировали город-порт Одессу с подступа ющими железными дорогами. (Седьмой экстренный съезд РКП (б), с. 375; Протоколы съездов и конференций, с. 266; Гоф ман. Война упущенных возможностей, с. 190; Орлов. Брест-Ли товский мир.) Седьмой съезд РКП(б), речь Радека, с. 59-60. Германия, док. No 263 от 19 февраля 1918г. Тел. Бусше в герман ское посольство в Вене. Там же, док. No 270 от 19 февраля 1918 г. Нота посольства Австро- Венгрии в Берлине. Там же. Уверенность в том, что Германия не способна наступать, кажется, была всеобщей. По крайней мере, именно так утверждала фран цузская пресса и стоящие на стороне Антанты кадеты. Вот что писал в те дни один из околокадетских журналов: "Пока Германия не согласится на этот справедливый мир на всех фронтах, что заставляет Россию вести с ней переговоры? Чем она рискует, если продолжит бесконечно перемирие, которое немцы не в состоянии сломить? Она гораздо больше рискует, заключая изолированный мир, без поддержки своих союзников" (Ле Тан. В дни брестских переговоров. Хроника. Политическое обозрение. Отклики фран цузской печати. -- Международная политика и мировое хозяйст во, с. 90.) В компетенцию экономической миссии Мирбаха входило и обсуж дение вопросов об интернированных гражданских лицах и воен нопленных-калеках. Условия работы были несносные. Как сооб щал в МИД 11 января 1918 года по н. ст. германский посланник в Копенгагене У. Брокдорф-Ранцау, за представителями Германии и Австрии осуществлялась "непрерывная слежка. По улицам они могут передвигаться лишь в сопровождении солдат, а их письма просматриваются цензурой". Очень скоро стало ясно, что никаких позитивных результатов достигнуто не будет, а переговоры, в 271 конце концов, приняли форму собраний, на которых обсуждались самые разные вопросы, далекие от деловых и конкретных. На Мирбаха все это производило тяжелое впечатление, и время от времени он посылал в МИД депеши о хаосе в русской столице и предсказывал скорое падение большевиков. Протоколы ЦК РСДРП (б), с. 194-195; Протоколы съездов и кон ференций, с. 268. Поскольку Ленин вновь потерпел поражение, протокол оказался в "ненайденных". Протоколы заседаний ЦК РСДРП (б), с. 204. Там же, с. 205. Так, американский историк-троцкист Дойчер указывает, что идею мира с Германией не приветствовал никто из левых эсеров (Deutschen The Prophet Armed, p. 373). Измаилович. Послеоктябрьские ошибки, с. 11. Там же, с. 12. Вот что писал о левых эсерах и Спиридоновой в этой связи Троцкий: "Левые эсеры вовсе не сразу выступили против Брест-Литовского мира. По крайней мере, Спиридонова была в первое время решительной сторонницей подписания: "Му жик не хочет войны, -- говорила она, -- и примет какой угодно мир". "Подпишите сейчас же мир",-- говорила она мне в первый мой приезд из Бреста" (Троцкий. О Ленине, с. 84). Только значительно позже, когда нужно было сформулировать противо речия между ПЛСР и большевиками, Спиридонова переметну лась на сторону противников Брестского мира. Протоколы II созыва, с. 125. Протоколы Первого съезда ПЛСР, с. 92. Всероссийский железнодорожный съезд. -- ЗТ, 3 (16) января 1918, No 109. Закс, например, еще 4 ноября угрюмо проронил, что "Западная Европа покорно молчит" (там же, с. 32). Там же, с. 130. Третий Всероссийский съезд Советов, с. 65-66. Троцкий на съезде Советов выступил по партийным соображени ям с защитой "похабного мира": "Теперь они говорят о "похаб ном" мире, ну, а если бы германцы нам действительно предложи ли, отказавшись без каких бы то ни было контрибуций, немедлен но освободить все оккупированные ими территории и предоста вить населяющим их народам полную свободу самоопределе ния,-- было бы это демократическим миром? [...] Между тем [...] эти условия предлагает не кто иной, как один из представителей германского империализма [...] который надеется этим путем освободить руки германского империализма на Восточном фронте и бросить все силы на Англию и Францию. Положение в высшей степени сложное. И мир поистине демократический и общий возможен лишь в том случае, когда вспыхнет победоносная миро- 272 вая революция. Мы верим в нее, но мы не можем дать гарантии, что ни при каких условиях мы не найдем возможным дать передышку русскому отряду международной революции до этого генерального сражения". (AT, T-3742. Л. Троцкий. Советская республика и капиталистический мир, т. 17, ч. 2, с. 64-65. Речь на Третьем Всероссийском съезде Советов. 23 января 1918 г.) Переписка секретариата ЦК РСДРП (б), т 2, с. 220-221. ДВП, т. 1,с. 106; Германия, док. No263 от 19 февраля 1918 г. Тел. Бусше в германское посольство в Вене. Fischer. The Soviets in World Affairs, p. 61. He очевидно, что советское правительство надеялось на приоста новку немцами наступления. "Если немцы с англичанами уже договорились, -- считал Троцкий, -- то немцы будут продолжать наступление, независимо от того или иного заявления советского правительства" (AT, T-3742. Л. Троцкий. Советская республика и капиталистический мир, т. 17, ч. 1, с. 675.). Авторханов. Происхождение партократии, том 1, с. 448-449. Орлов. Брест-Литовский мир. Протоколы съездов и конференций, с. 258. Чубарьян. Брестский мир, с. 174. Орлов. Брест-Литовский мир. Германия, док. No 278 от 21 февраля 1918г. Тел. Шюлера в МИД Германии. Гофман. Война упущенных возможностей, 190. Германия, док. No 278 от 21 февраля 1918 г. Тел. Шюлера в МИД Германии. Социал-демократ, 20 февраля 1918, No 28. Хронограф истории партии В. В. Аникеев указывает, что это единственный источник об объединенном заседании фракций ВЦИКа от 19 февраля (Ани кеев. Деятельность ЦК РСДРП (б)-РКП (6), с. 196). Легко понять, какими доводами руководствовались противники Брестского ми ра. Часть их считала, что из-за германского наступления в Герма нии начнется революция: "Захват германцами того или иного города, того или иного куска земли не только не ударял по революции, но, наоборот, мог только ударить по планам и замыс лам германских хищников, -- писал Штейнберг. -- [...] Надо было полагать, что вхождение немецких солдат в пределы рево люционной страны должно будет сблизить их с русскими рабочи ми и крестьянами, должно будет быстрее проводить их к решению о всеобщем мире и всеобщей революции" (Штейнберг. Почему мы против Брестского мира, с. 11-12). Другие думали, что противо стоять германским войскам можно военной силой: "Если герман ское правительство пошлет на нас карательную экспедицию из своих войск, мы встретим ее с оружием в руках как подобает революционному народу, восставшему против мирового гнета и 273 насилия", -- писала Измаилович (Измаилович. Послеоктябрьские ошибки, с. 13-14). Майоров. Борьба советской России, с. 221; Чубарьян. Брестский мир, с. 170). Там же, с. 167. Соловьев. Великий Октябрь и его противники, с. 109. Седьмой экстренный съезд РКП(б), с. 313. Эта резолюция была подтверждена 28 февраля (там же, с. 318). Протоколы съездов и конференций, с. 268. Седьмой экстренный съезд РКП (б), с. 377. Соловьев. Великий Октябрь и его противники, с. 109. Протоколы съездов и конференций, с. 268. Там же, с. 262; Майоров. Борьба советской России, с. 223. Правда, 22 февраля 1918, No 32. Протоколы заседаний ЦК РСДРП (б), с. 206-210. "Мы начали с воззвания, -- вспоминал Троцкий. -- Написанный мною проект "Социалистическое отечество в опасности" обсуж дался вместе с левыми эсерами. Эти последние, в качестве ново бранцев интернационализма, смутились заголовком воззвания. Ленин, наоборот, очень одобрил: "Ср