шательство. "Заседание ничем не кончилось, -- записал очевидец. -- Все разошлись, ощущая большую неловкость"31. Закавказье оказалось в положении более трудном, чем Россия. Ленин по Брестскому миру в основном отдавал территории, которые все равно не смог бы удержать и контролировать, причем отдавал их под оккупацию германской армии -- более цивилизованной, менее жестокой, чем турецкая. Закавказье могло капитулировать и потерять жизненно важные для страны районы. Но могло попробовать сопротивляться турецкому нашествию (и рисковало потерять еще больше территорий и разорить население тех областей, которые оказались бы под оккупацией турок или в районах военных действий). Именно эти вопросы и обсуждались 11 марта в штабе Кавказского фронта на совещании военных и государственных деятелей, посвященном возможности продолжения войны с Турцией. Мнение военных сводилось к тому, что Закавказье сопротивляться не может. Так считал, в частности, полковник генерального штаба Шатилов, сообщавший, что у турок на Кавказском фронте сосредоточены три дивизии: 37-я, 42-я и 11-я. Шатилов не исключал, что "недели через три турки выйдут к Батуму или даже высадят десант западнее города, чтобы отрезать Батум от остального Закавказья". С занятием же Батума турки смогут действовать в направлении на Ардаган и угрожать Карсу, причем "если Закавказье отделится от России, может быть потерян Черноморский флот, и тогда будет не исключена блокада Батума"32. Пессимистично был настроен главнокомандующий войсками Кавказского фронта генерал-майор Лебединский. В рапорте председателю Закавказского комиссариата 321 он доносил, что, получив 10 марта от турок телеграммы с предложением очистить Батумскую и Карсскую области и Ардаганский округ, он, намереваясь "противиться этому предложению вооруженной силой", прибыл в Батум, чтобы на месте оценить возможности для обороны, и выяснил, что город совершенно не готовится к турецкому нашествию и что на Приморском направлении никаких войск нет. "Вопрос обороны границы Закавказья от наступления турецких сил, -- заключил Лебединский, -- является совершенно безнадежным и, в связи с настроением народных масс в тылу" -- отсутствием единства у закавказского населения -- "может иметь самые печальные последствия"33. Однако социал-демократические деятели, в руках которых находилось руководство страны, подобно революционерам в России считали, что состояние дел в момент революции определяют далеко не только перевесом в военной силе. Закавказские меньшевики предлагали то же самое, что и меньшевики в России: встать на путь организации общенародной войны против захватчиков. Жордания считал, что необходимо "поднять народное движение", организовать народную милицию (без ограничения возраста), отозвать мирную делегацию, так как она "действует неблагоприятно на воображение населения"; Красную гвардию -- отправить на фронт, Черноморский флот -- купить, по скольку "флот будет служить тому, кто даст деньги". Через тот же Черноморский флот Жордания планировал заку пить продовольствие для Закавказья, поскольку "матросы согласились за 400.000 руб. привезти из Севастополя 200.000 пудов зерна"34. 5 апреля на шестом и последнем заседании мирной конференции в Трапезунде Закавказская делегация согласилась на уступку туркам "всего Ольтинского округа, южной части Ардаганского, юго-западной части Карсского округа и западной части Кагызманского округа". В ответ 6 апреля в 7 часов вечера Турция предъявила ультиматум: в течение 48 часов Закавказье должно было информировать турецкую сторону о принятии условий Брестского договора в касающейся Закавказья части. Утром следующего дня 322 председатель Закавказской мирной делегации Чхенкели телеграфировал об ультиматуме в Тифлис. 8 апреля "был получен ответ правительства с предложением максимальных уступок", которые, однако, не удовлетворили Турцию. В Тифлис была послана новая телеграмма. Срок ультиматума был продлен еще на 48 часов, но одновременно с этим 8 апреля турецкая армия начала военные действия с целью овладения спорными территориями силой. В тот же день Закавказский комиссариат послал Чхенкели в Трапезунд телеграмму с требованием к туркам прекратить военные действия под угрозой разрыва переговоров35. Чхенкели попросил сообщить, может ли Закавказье "силой оружия отстоять Батум, Ардаган и Каре". Если не может, каковы предельные уступки туркам. "Время не терпит", -- заключил Чхенкели36. Однако Тифлис молчал. До 9 часов вечера 10 апреля, когда истекал срок ультиматума, ответа правительства Закавказья не последовало. Тогда за кавказская мирная делегация на свой страх и риск дала согласие на признание Закавказьем Брестского мирного до говора37. Вскоре после этого из Тифлиса пришел, наконец, долгожданный ответ за подписью Гегечкори. Закавказский сейм постановил разорвать переговоры с Турцией. Пред седателю мирной делегации министру иностранных дел Чхенкели предписывалось "ввиду того, что мирное согла шение по вопросу о границах Закавказья между Турцией и Закавказьем не достигнуто" немедленно выехать обратно в Тифлис. 14 апреля делегация покинула Трапезунд38. За два дня до этого, 12 апреля, командующий турецкими вой сками в ультимативном порядке потребовал от коменданта Батума сдать город39. Решение разорвать переговоры с Турцией было принято на заседании Сейма 13 апреля. В 8 часов вечера его открыл председатель Сейма Н. С. Чхеидзе. Первым выступал председатель правительства Гегечкори. Он сообщил, что отоманское правительство настаивает на принятии полностью Брест-Литовского договора и не соглашается на сделанные уступки -- Карса и Ардагана с оставлением за Закавказьем Батума. Гегечкори считал, что Закавказье не 323 может отказаться от Батума -- единственного выхода к морю; "при невозможности заключить позорный мир и этим подписать Закавказью смертный приговор", вопрос остается разрешить "силой оружия"; "при единении всех народов Кавказа можно рассчитывать на победу". От имени меньшевиков за разрыв переговоров с Турцией и против признания Брестского мира выступил Церетели: "В этой неравной борьбе мы можем пасть,-- сказал он,-- но наша погибель может разбудить демократию великой России и поднять ее на борьбу с германским империализмом". Русские меньшевики предлагали будить революцию в Германии. Грузинские -- в России. "Мы уверены, что Турция не остановится на тех условиях, которые она предъявляет на основании Брест-Литовского договора. Она пойдет и дальше", -- указал Арутюнян, представитель фракции "Дашнакцутюн", и от имени армянского населения Закавказья предложил отвергнуть турецкий ультиматум. За отклонение ультиматума и условий Брестского договора выступили закавказские эсеры40. В результате Сейм проголосовал за резолюцию, зачитанную Жордания: "Отозвать мирную делегацию из Трапезунда и считать, что мы находимся в состоянии войны с Турцией. [... ] Объявить всю страну на военном положении [...]. Обратиться к населению с манифестом". Заранее заготовленный меньшевиками манифест тут же был утвержден Сеймом41. Закавказье решило драться. С военной точки зрения это решение, безусловно, было очень рискованным: уже 14 апреля турецкие войска заняли Ба-тум42. На следующий день правительство обратилось к населению с призывом сопротивляться43, причем готово было принять для этого помощь и от большевиков44, и от Антанты45. Однако помощь не пришла. А вернувшаяся из Трапезунда мирная делегация убедила Сейм возобновить сепаратные переговоры. 22 апреля, как первый шаг для возобновления мирных переговоров с Турцией, была, наконец, провозглашена независимость Закавказской федеративной республики46. В тот же день правительство Гегечкори подало в отставку, 324 которая была принята Сеймом. Новое правительство возглавил сторонник подписания Брестского соглашения Чхенкели. 23 апреля правительство заявило Турции о признании Брест-Литовского договора и согласилось "немедленно командировать свою делегацию для возобновления переговоров" в Батуми. 28 апреля Турция ответила согласием и приостановила продвижение своей армии47. Провозглашение независимости Закавказья привело к ухудшению и без того нелегкого военного положения федерации. Многие русские офицеры, продолжавшие считать себя гражданами России, после отделения Закавказья стали подавать прошения об отставке48. 24 апреля военным вопросам было посвящено заседание правительства. Обсуждалось, в частности, положение Карса, которое, по мнению начальника штаба главнокомандующего войсками Кавказского фронта, было безнадежно: Каре не мог продержаться и недели49. Правда, мнение о военной слабости Закавказья разделялось далеко не всеми военными и политическими деятелями. Когда председатель Закавказской мирной делегации и глава нового правительства Чхенкели заявил в телеграмме, что Ардаган взят, а судьба Карса решится на днях, командир корпуса генерал Назарбеков опубликовал опровержение и указал, что туркам не легко будет взять "эту твердыню, к защите которой комендантом принимаются все необходимые меры". Со времени падения Эр-зерума, указывал Назарбеков, боеспособность частей корпуса возросла, и скоро он станет силой, с которой "придется считаться противнику"50. Член Закавказского сейма Ю. Ф. Семенов несколько позже высказал предположение, что Каре и Батум были сданы не по военным, а по политическим соображениям, под давлением тех, кто хотел заключить сепаратный мир с Турцией. "Армянские части после отступления от Эрзеру-ма до пределов Закавказья оправились и представляли достаточную боевую силу", -- писал Семенов. Крепость Каре была снабжена провиантом и боевым снаряжением в достаточных количествах для того, чтобы с успехом отражать "истощенные, голодные и плохо одетые турецкие войска. В 325 таком же положении находился Батум с его великолепным вооружением". В Тифлисе Русский национальный совет сформировал небольшую пехотную часть и несколько батарей территориальных частей, и эти отряды сражались вместе с армянскими частями генерала Назарбекова. Они оставили Каре, "когда по приказу Чхенкели эта крепость была без бою отдана туркам против воли значительной части Закавказского правительства, об этом не осведомленном", и несмотря на то, что Назарбеков считал возможным Каре удержать51. 26 апреля Закавказское правительство выступило в Сейме с декларацией о своих планах. В целом политическая линия правительства Сеймом была одобрена. В длинной речи Церетели обвинил во всех несчастиях Закавказья большевиков, совершивших переворот в Петрограде, развязавших гражданскую войну, подписавших Брестский мир. "Ультиматум о признании Брест-Литовского мирного договора диктовался нам с двух сторон, -- сказал Церетели, -- со стороны большевистской России и со стороны наступающей Турции". Только поэтому Закавказью пришлось принять турецкие требования и провозгласить свою независимость, указал выступавший. 5 мая в Батуми открылось заседание мирной конференции, однако турецкая делегация заявила, что, положив Брестское соглашение в основу переговоров, она оставляет за собою право предъявления новых территориальных требований52. Возникший из-за этого конфликт предложили урегулировать в качестве посредников немцы. Германская миссия во главе с генералом фон Лоссовым прибыла для этого в Батуми. Германское вторжение (по сравнению с турецким) представлялась Закавказью наименьшим злом. И правительство решило с помощью немцев попытаться избежать оккупации всего Закавказья турками. При посредничестве Германии переговоры тянулись до 25 мая, но успехом не увенчались. Видя безрезультатность своего посредничества, фон Лоссов отказался от данной ему миссии и покинул Батуми. 326 В тот же день Турция предъявила новый ультиматум, дав для ответа 72 часа53. Дальнейшие оттяжки и сопротивление грозили серьезным кровопролитием, и Закавказская федерация, просуществовав чуть больше месяца, распалась. В надежде избежать турецкой оккупации Церетели на заседании правительства 26 мая заявил о выходе Грузии из федерации и провозглашении независимости54. Лишившись основного своего звена, Сейм в три часа дня 26 мая объявил себя распущенным. Через час в том же зале было открыто заседание Грузинского национального совета55. С интервалом в один день, 27 и 28 мая, о независимости заявили Армения и Азербайджан. Тогда же, 28 мая, Грузия подписала в городе Поти предварительный договор с Германией о вводе в Грузию немецких войск56. При содействии Германии 4 июня Грузия и Армения заключили с Турцией "Договор мира и дружбы", что, однако, не спасло Армению от нашествия турецкой армии -- в том же месяце мир был разорван и военные действия возобновились57. Договор, не ратифицированный ни одной из сторон, так и не вступил в силу. Но от турецкой оккупации Грузия была спасена, променяв ее на германскую58. Азербайджан мира с Турцией не заключил. В Баку скопилось немало русских солдат, там же была сосредоточена Каспийская флотилия. Власть в городе взяли большевики, однако на коалиционной основе, с вхождением в Бакинский совет "умеренных элементов", в том числе армянских национальных партий. Последние были настроены резко антитурецки, категорически выступали против мира с Турцией и сыграли большую роль в организации отпора турецкой армии59. Тем не менее, турецкая опасность городу все возрастала, и в самом конце июля Бакинский совет 259 голосами против 236 высказался за приглашение союзников. Посланный англичанами отряд из 1100 человек60 не мог существенно изменить положения и противостоять 11-тысячному турецкому войску61. Но поскольку против приглашения англичан выступали большевики, придерживавшиеся, согласно директивам Москвы, прогерманской ориентации даже в июле 1918 года, им пришлось отстраниться 327 от власти. Диктатура Бакинского совета была заменена "диктатурою Исполкома и Центрофлота", которая, однако, не имела сил для организации обороны города. В августе Баку был осажден турецкими войсками. В ночь с 14 на 15 сентября англичане покинули город и отошли в Энзели. На следующий день в Баку вошла турецкая армия. Она оставалась в городе до конца мировой войны62: 17 ноября англичане заключили перемирие с Турцией, и в Баку, уже во второй раз, вошли английские войска, под командованием генерала Томсона63. Британские части были также введены в Грузию и Армению. Все это время, до 13 ноября, советская Россия, подписавшая с Четверным союзом "передышку" на условиях, приведших к отделению и оккупации Закавказья, формально жила в состоянии мира с Германией и Турцией. Получалось, однако, что Ленин уступил не три закавказских округа -- Каре, Батум и Ардаган, а все Закавказье. Но если революционеры, устремившие свой взор на запад, готовы были простить Ленину потерю южных территорий, годных разве что для броска на Турцию и Иран, они восприняли как откровенную измену делу революции согласие Ленина на отдачу под германскую оккупацию почти уже советской Украины. 328 ПРИМЕЧАНИЯ "Все русское население Закавказья,-- указывает один из документов того времени, -- всегда отстаивало идею непризнания Брестского договора, верности союзническим обязательствам и недопустимости заключения сепаратного мира с какою бы то ни было державою Центрального союза". Так 15 июня в Закавказье состоялось общее собрание русских железнодорожных служащих, постановившее не обслуживать немцев и турок. "Долг присяги Временному правительству, подтвердившему союзнические обязательства России, не позволял им делать того, что от них требовали", поскольку по закавказским железным дорогам "согласно условиям подписанного в Батуми мирного договора [...] началось передвижение германо-турецких войск". Служащие заявили, что не могут работать во вред России: русские подданные исходили из того, что Россия все еще воюет с Четверным союзом. В связи с этим Закавказский русский национальный совет разрешил русским гражданам по собственному желанию увольняться с железной дороги. Такие заявления удовлетворялись "не позднее, чем в суточный срок". (АИГН, 17/1. ЗРНС. Председатель С. Завали-шин. 7 июня 1918 г. гор. Тифлис. No 2595. Министру путей сообщения Грузинской республики; No 2596. Начальнику железных дорог Азербайджанской республики, 2 л.). Грузинское правительство согласилось удовлетворять ходатайства. Азербайджанское просьбы об увольнении отклоняло. (АИГН, 17/1. ЗРНС. Январь 1919 г. Записка, утвержденная Управою Руссовета 24 января 1919, переведенная затем на английский язык и представленная английскому командованию. Товарищ председателя Закавказского русского национального Совета Ю. Ф. Семенов.) 16 апреля была перехвачена радиограмма: "Севастополь. [...] Обстрелян и захвачен коммерческий пароход. Просим объяснить, чем вызваны действия германо-турецкого флота против русско-черноморского флота и должны ли мы рассматривать эти действия как возобновление войны на море, ибо наш флот [...] соблюдал Брестский договор [...] воздерживался от всяких [...] выступлений [...]. Просим [...] сообщить нам, может ли наш флот, оставаясь в Севастополе, считать себя гарантированным от всяких покушений и активных выступлений Германии и ее союзников. Председатель Центро [флота] Кнорус" (Возрождение, 3 [16] апреля 1918г. No69, с. 2). Переписка секретариата ЦК РСДРП (б), т. 3, с. 32. Там же, с. 136. Это был не единственный случай паники в рядах большевистского руководства. Вот что писал меньшевик Абрамо- 329 вич меньшевику Валентинову-Вольскому: "В только что появившейся книжке воспоминаний Стасовой "Страницы жизни и борьбы" на странице 103-й напечатано следующее: "1919 год был очень тяжелым годом. Наступление 14 держав на советскую республику создало столь опасное положение, что не исключена была для партии необходимость вновь уйти в подполье. Пришлось заботиться о паспортах для всех членов ЦК и для Ленина в первую очередь. Нужно было обеспечить партию и материальными средствами. С это целью было отпечатано большое количество бумажных денег царских времен, так называемых "екатеринок", т. е. сторублевок с портретом Екатерины. Для обеспечения их сохранности были сделаны оцинкованные ящики, в которые эти деньги были упакованы и переданы Николаю Евгеньевичу Буренину для сохранения их в Петрограде. Он закопал их, насколько знаю, под Питером, где-то в Лесном, а впоследствии даже сфотографировал их раскопку, когда советская власть окончательно утвердилась. Тогда же на имя Буренина (как купца по происхождению) был оформлен документ о том, что он является владельцем гостиницы "Метрополь". Сделано это было с целью обеспечить партию материально". (АИГН, 591/13. Письмо РАА -- НВВ от 24 декабря 1957, с. 1-2.) "Об истории с паспортами и деньгами в начале 1919 года, в самый опасный момент для большевизма в гражданской войне, -- отвечал Валентинов-Вольский, -- знаю не только я, как один из основных членов тогдашнего ЦК меньшевиков, но и независимо от меня еще четыре человека в Нью-Йорке: Л. О. [Дан], Б. И. Николаевский, [Ю. П.] Денике и Б. Двинов. Мы тогда сами получили предложение от Енукидзе и от Каменева взять паспорта, которые для нас и для Бунда будут приготовлены, а Бунд, который работал тогда в Белоруссии, получил даже довольно значительную сумму теми самыми сторублевками, о которых Вы говорите. [...] Знаю я, как, вероятно, знаете и Вы, и Суварин, что одновременно или за некоторое время до этого они выслали за границу через Марка Натансона большое количество золота, которое должно было быть депонировано в швейцарских банках на указанные большевистской партией имена. Некоторую часть этого золота-они дали левым эсерам натансоновского толка, которые на эти деньги потом в Берлине устроили издательство "Скифы" (АИГН, 591/13. Письмо НВВ -- ААР от 30 декабря 1957, с. 2). Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 511. AT, T-3742. Г. Зиновьев. Год революции, с. 269. В чем же выход? 11 номеров "Коммуниста" все-таки было выпущено. Закрылась газета 19 марта (Протоколы съездов и конференций, с. 258). 330 С 20 апреля Бухарин, Радек, Смирнов и Оболенский (Осинский) стали выпускать в Москве еженедельный журнал "Коммунист", но вышло только четыре номера, и в июне журнал закрыли. Зиновьев. Сочинения, т. 7, ч. 1, с. 535. "Удивительное, поистине удивительное время мы переживаем, -- писал левый эсер и бывший нарком юстиции Штейнберг. -- Если бы подойти сегодня к рядовому русскому рабочему или крестья нину и спросить его: имеем ли мы сейчас мир, он как будто должен будет ответить: да", но если "спросить его: а не находимся ли мы сейчас в состоянии войны, он также уверенно почти ответит: да, конечно, наша страна находится в состоянии доподлинной вой ны". "Несмотря на Брестский мир -- германские войска продви гаются по всем частям нашей страны. Уже заняты ими Украина и Крым, уже захватили они руками подвластной им Турции Закав казье, уже раздавлены ими свободолюбивые рабочие и крестьяне Финляндии, уже забрались они на Дон, подходят к Курску и Воронежу" (Штейнберг. Почему мы против Брестского ми ра, с. 3). "На самом деле "передышки" и не было, -- писала Измаилович. [...] Из войны советская Россия так и не выходила все эти месяцы. [...] В этом передышка обманула. Хлеба не получили. Передышка закрыла для советской России хлебные рынки. В этом передышка тоже обманула. Социалистическое строительство остановилось на мертвой точке и даже попятилось назад, так как много запреща лось прямо или косвенно соглашательством с германским импери ализмом. В этом тоже обманула передышка" (Измаилович. Пос леоктябрьские ошибки, с. 16). Вот что писал в рапорте один из солдат, случайно избежавший расстрела: "К вечеру 21 мая с. г. турецкий отряд с боем подступал в Ур. Джелал-Оглам, и я [...] решил идти пешком на ст. Калаге- ран, дабы этим избавить себя от турецкого плена {...]. Вся станция была запружена беженцами и стоявшие два состава были до невозможности перегружены ими и поэтому мне пришлось со станции Калагеран идти пешком на ст. Санаин, где с разных частей [...] нас задержалось [...] 28 человек [...]: 12 человек русских, 6 грузин и Юармян. 2 июня 1918г. на станцию Алаверды со станции Садахло прибыл состав турецких войск во главе с турецким офицером [...]• Видя неизбежность сдаваться в плен туркам [...] мы [...] делегировали полковника Владимирова к турецкому офицеру [...] с просьбой довести нас до Тифлиса, если только не посчитает нас пленными. Турецкий офицер нашу деле гацию принял любезно и обещал на другой же день довести нас в город Тифлис [...] в чем и выдал полковнику Владимирову от себя расписку и честное свое слово. Что же касается плена, то он сказал: "Пленными я считаю только нации, враждующие с Тур- 331 цией, а русских пленными не считаю". 3 июня 1918 года [...] прибыв на ст. Ллаверды, полковник Владимиров представил и отрекомендовал нас турецкому офицеру, который принял нас любезно и тут же приказал своему унтер-офицеру у всех отобрать оружие за исключением русских [...]. Кроме полковника Владимирова, ни у кого не оказалось оружия [...]. В 11 часов вечера [...] повели нас [...] в глухую степь [...] раздев нас наголо подвергли к расстрелу [...]. В момент, когда [...] подалась команда к выстрелу, мы, впереди сидевшие человек семь, бросились врассыпную [...]. Осталось в живых трое [...]". (АИГН, 17/1. В ЗРНС. Доклад члена исполнительного бюро при этапно-транспортном отделе Управления начальника военных сообщений Кавказского фронта солдата Кузьмы Авксентьевича Фомина о происшествии на станции Ашага-Сераль Карсской ж.-д. линии 3 июня 1918 года. Зл.) 13 Лучшим тому примером было известное дело капитана Щастного. Капитан первого ранга Алексей Михайлович Щастный с марта по май 1917 г. был офицером для поручения при штабе командующего флотом. С июня он стал флаг-капитаном распорядительной части штаба, а в 1918 г. был назначен исполняющим обязанности начальника военно-морских сил Балтийского флота. 11 апреля 1918 года Щастный вывел из Гельсингфорса в Кронштадт караван морских судов и транспортов в составе броненосцев "Андрей Первозванный" и "Республика", ледокола "Ермак" и бронированного крейсера "Бирюч" и пр. Второй караван из ста судов, главным образом миноносцы, транспорты и подводные лодки, в тот день успешно миновал шхеры. Вечером 11 апреля из Гельсингфорса вышел третий караван в составе 600 судов (Возрождение, 3 [ 16] апреля 1918г. 69, с. 2). Казалось, столь блестящая военная операция по выводу без потерь судов из-под носа германского флота должна была заслужить благодарность советского правительства. Щастный же через два месяца после прибытия в Кронштадт был арестован по приказу Троцкого. Обвинение гласило: "Щастный, совершая героический подвиг, тем самым создал себе популярность, намереваясь впоследствии использовать ее против советской власти". Свидетелем обвинения выступал Троцкий. Дело слушалось в Верховном революционном трибунале с участием большевиков и левых эсеров 20 - 21 июня. Трибунал вынес Щастному смертный приговор. Очевидно, что в вину капитану ставилась поп ытка срыва Брестского мира путем саботажа при каза о сдаче Балтийского флота Германии на основании очередного германскогоультиматума (Русский солдат-гражданин во Франции, No 211, 9 июня 1918, с. 4). Именно в этом заключалась его "измена". 4 июня 1918 года "Свобода России" (No 63, с. 3) 332 опубликовала предсмертные письма А. М. Щастного от 21 июня к матери, жене и детям (личного характера). АИГН, 17/5. Закавказский сейм. Тифлис, 10 февраля -- 26 февраля [по ст. ст.] 1918 г. Записано Ю. Ф. Семеновым, с. 6. Доклад, представленный Сейму, Рамишвили заканчивал так: "Если, идя на почетный мир с Турцией, мы встретим непреодо лимое препятствие с ее стороны, если Турция не пойдет нам навстречу, то все закавказские народности без различия партий и положений найдут в себе достаточно силы, чтобы общими усили ями отстоять интересы Закавказья и общие цели. Во всяком случае закавказские народности, идя на почетный мир с Турцией, сумеют защитить свои собственные интересы" (цит. по кн. Уратадзе. Образование и консолидация, с. 46.) Основные положения для переговоров, выработанные комиссией, сводились к трем пунктам: "1. Закавказский сейм при создавшихся условиях считает себя правомочным заключить мир с Турцией. 2. В основание заклю ченного мирного договора должно лечь восстановление государст венных границ России с Турцией, существовавших к моменту объявления войны в 1914 году. Делегация добивается права на самоопределение для Восточной Анатолии, в частности, автоно мии турецкой Армении в рамках турецкой государственности" (там же). Незадолго до открытия Сейма глава английской миссии полков ник Пайк сделал предложение председателю Закавказского ко миссариата о субсидировании союзниками национальных корпу сов в целях замены ими ушедшей русской армии. Однако ответа на английское предложение не последовало (АИГН, 17/1). АИГН, 17/2. Протокол Совещания по вопросам, связанным с возможностью продолжения войны с Турцией на Кавказском фронте, 27 февраля 1918 года, в штабе фронта. Первыми заклю чить перемирие предложили турки. Подробнее об этом см. в кн. Уратадзе. Образование и консолидация, с. 27- 32. АИГН, 17/7. Доклад делегации Закавказского сейма по ведению переговоров о мире с Турцией. Приложение, с. 1-2, 4. Согласно Уратадзе, протест был послан 2 марта по постановлению Сейма председателем Сейма и председателем Закавказского комиссари ата (Уратадзе. Образование и консолидация). Там же, с. 47. "Отрезать от Закавказья те области, которые хотят взять, это значит нанести смертельную рану всему Закавказью в культур ном, экономическом и политическом отношениях. Батум для нас -- это то же, что Петроград для России. [...) Мы совершили великую революцию не за тем, чтобы из одного рабства попасть в другое" (там же, с. 48-49). АИГН, 17/2. Протокол совещания... 333 Подробнее о политике Германии в Закавказье в этот период см. Пипия. Германский империализм в Закавказье; он же. Политика Германии в Закавказье в 1918 году. Смущало, конечно же, и то, что Закавказье объявляло о своей независимости по требованию Турции. Депутат Закавказского сейма Ю. Ф. Семенов по этому поводу заметил, что "объявление независимости Закавказья под давлением Турции и как противо вес Брестскому договору очевидно должно иметь для Турции и Германии какие-нибудь выгоды, которыми компенсируются Ба- тумская и Карсская области, отданные большевиками Турции" (АИГН, 17/5, с. 6). До 11 марта Закавказская делегация продолжала оставаться на "Короле Карл" "в виду требования местного вали о разоружении сопровождавшего делегацию из Батума конвоя, состоявшего из 50 человек. Турки считали, что мы их гости и что мирная делегация не может сопровождаться вооруженными лицами. [...] Закавказ ская делегация стояла на той точке зрения, что Трапезунд является нейтральным пунктом, юридически не принадлежащим ни Рос сии, ни Турции и что поэтому делегация не может быть стеснена какими-либо условиями ограничительного характера. Вопрос был оставлен открытым до приезда Отоманской делегации, прибыв шей 27 февраля [11 марта], в момент, когда Закавказская делега ция, прождав ее трое суток, собиралась отъехать в Батум и там ждать прибытия турок из Константинополя". За день до этого, 10 марта от командующего турецкими войсками Вехиб-паши была получена телефамма с предложением очистить Батумскую и Карсскую области и Ардаганский округ. В ответ на письменный запрос мирной делегации Закавказья, означает ли эта телефамма разрыв переговоров, турки ответили, что прибытие в Трапезунд турецкой делегации обусловлено желанием Порты вести с Закавказьем переговоры, а о требовании Вехиб-паши ничего не известно. Вечером того же дня Закавказская делегация переехала в приготовленное для нее турками помещение. Конвой был оставлен на судне. (АИГН, 17/7. Доклад делегации Закавказского сейма по ведению переговоров о мире с Турцией, с. 1-8.) Там же. Уратадзе. Образование и консолидация, с. 53. АИГН, 17/4. Закавказский сейм. Стенографический отчет. Сес сия первая. Заседание двадцать второе. Тифлис, 9 апреля 1918 года. Речь члена Сейма Ониашвили по вопросу о независимости Закавказья, с. 3. АИГН, 17/1. ЗРНС. По примеру других закавказских народно стей, созывавших свои национальные съезды в ноябре 1917 года, русское население Закавказья решило созвать свой съезд. С этой 334 целью было образовано в декабре месяце Временное бюро русского национального совета. Русский национальный совет окончательно оформился в марте 1918 года. Он создавался из-за разросшейся в крае анархии при ослаблении власти центральной администрации и местных исполнительных комитетов, из-за образования прочих национальных советов - Армянского, Грузинского и Мусульманского, к которым постепенно переходила власть из рук центральной администрации; наконец, для организации Русского добровольческого отряда и замены им, вместе с добровольческими частями других национальностей, войск, уходивших с турецкого фронта (уход русской армии с фронта и опасность турецкого нашествия на Закавказье при помощи добровольческих отрядов). Первый съезд Русского национального совета проходил с 24 по 31 марта. Социальный состав делегатов был следующий: крестьян, рабочих и солдат - 54; людей свободных профессий - 123; офицеров и чиновников- 24. Всего - 201 делегат. По партийной принадлежности 62 делегата были эсерами, 35-меньшевиками, 9- народными социалистами, 36 - кадетами, 16 -беспартийными, 8 делегатов представляли общество Русской культуры, а 35-так называемую группу "Соединенной комиссии" (блок партий, стоящих правее кадетов, и некоторые беспартийные чиновники правых взглядов). Во время съезда группа "Объединенных комиссий" вступила в конфликт с основной частью съезда, отказалась от участия в выборах в Национальный совет и в конце концов покинула съезд. Отдельной группой делегатов были представлены сектанты, составляющие значительную часть русского крестьянства Закавказья. Съезд избрал "Закавказский русский национальный совет" в составе 45 человек, который начал свою работу 1 апреля (ЛИГИ, 17/1.3РНС). Сепаратистские стремления проявились не сразу. Армянский и грузинский национальные съезды в ноябре 1917 года не стояли за отделение от России, так как понимали, что Закавказье может оказаться легкой добычей для Турции. Особенно резко против отделения от России высказывалась Грузия: грузинский съезд еди ногласно проголосовал за тезисы доклада Жордании, против отде ления (там же). "В деле создания самостоятельных Закавказских республик, - пи шет современник, - главную роль сыграли не сами народы этих республик, а те враждебные России государства, которые прихо дили в Закавказье во время мировой войны. Прежде всего к числу таких государств надлежит отнести Турцию" (АИГН, 17/19. [Без названия.] Машинописная копия, с. 1). АИГН, 17/5, с. 20, 27. АИГН, 17/2. Протокол совещания... 335 33 АИГН, 17/2. Главнокомандующий войсками Кавказского фронта. Управление генерал-квартирмейстера. Оперативное отделение. 7 марта 1918 года. Председателю Закавказского комиссариата. Сек ретно, с. 1,8. Тем не менее армия готова была к сопротивлению, если того потребуют обстоятельства. В протоколе совещания от 11 марта, в частности, было записано: "Ген. Лебединский. Настаивает на внесении в Сейм в срочном порядке: 1. принуждения при мобилизации; 2. увеличения сроков возрастов [...] Ген. Дурново. Докладывает о состоянии запасов оружия и патронов, [...] [которых] захвачено большевиками в Баладжарах 18 мил. Нужно немедленно купить эти патроны у большевиков [...]. Необходимо немедленно послать в Россию за чертежами на случай постройки или, вернее, приспособления существующего в Батуми завода ручных фанат. Материалы для изготовления есть в Закавказье, но капсюли и порох нужно купить [...]. Вооружение Батума считается прекрасным [...]. Ген. Соллогуб. Разрешить эвакуацию включительно до Тифлиса. Ген. Лебединский. Оглашает телеграмму генерала Левандовского о прибытии в Тоапезунд нового полка из Константинополя и вторую телеграмму о беспорядках в Ризе. Таким образом в Трапезунде сосредотачиваются значительные силы и поэтому Закавказье поставлено в очень тяжелые условия. Надеется, что народные вожаки призовут народ к защите края. [...] Призывает напрячь энергию и все силы к доведению обороны до успешного конца. Ген. Аверьянов. Докладывает, что настроение Понтийского населения благоприятно Закавказью и по формулировке комиссара Анфилова -- население враждебно относится к войне против русских и как один человек станет за Закавказье. Ген. Лебединский. Для обороны Батума нужен [Черноморский] флот. Нужно его привлечь какою угодно ценою [...] Ген. Аверьянов. Спрашивает, нужно ли возобновить оборонительные работы в Карее [...] Ген. Голицын. Считает, что в Карее делать ничего не нужно". (АИГН, 17/2. Протокол совещания...) Там же. "Турецкие войска вторглись в пределы Закавказья. Ведение пере говоров при подобных действиях [...] является совершенно недо пустимым и парализующим в полной мере значение мирных переговоров. Прошу сделать заявление турецкому правительству, что дальнейшее передвижение турецких войск должно быть не медленно приостановлено, в противном случае [...] мы вынужде ны будем считать, что мирные переговоры не удались" (Уратадзе. Образование и консолидация, с. 57). Там же. 336 АИГН, 17/7. Доклад делегации Закавказского сейма по ведению переговоров о мире с Турцией, с. 1-8. Там же, с. 1-8; там же. Приложение, с. 1-2, 4. Было условлено, "что обе делегации считают создавшееся положение не разрывом, а перерывом в занятиях конференции", которая, однако, никогда уже не возобновила своей работы. "1. Батумский санджак с городами Батуми, а также форты, окружающие Батуми, со всеми военными припасами, должны быть возможно скорее заняты нами. 2. На основании этого пред лагаю Вашим войскам до четырех часов дня после полудня, 13 апреля, покинуть укрепления. Если Вы примете это предложение, то войска мои до полного выхода Ваших войск из города не войдут в него и останутся на фронтах. Командующий турецкими войска ми Кавказского фронта позволяет Вашим войскам сохранить ору жие. 3. Ожидаю ответа на мое дружеское предложение. В случае же непринятия его предупреждаю, что будут сделаны все необхо димые приготовления для штурма, результатом которого будут разрушение, пролитие крови и плен защитников. 4. Завтра, 13 апреля, до полудня жду Вашего ответа. Начиная с 4 часов попо лудни позволяю себе свободу действия" (Уратадзе. Образование и консолидация, с. 57). Там же, с. 59. В отчете 1919 года один из эсеровских активистов указал: "В то время, как все. политические партии холопски пресмыкались перед агентами германского империализма, наши товарищи, действуя согласно директивам ОК, развивали всюду, где возможно, агитацию против Германии Вильгельма, а наша газета даже была закрыта за "оскорбление дружественной держа вы" (МИСИ, архив ПСР, папка 2018, с. 3). Закавказский сейм. Заседание 31 марта [13 апреля] 1918 г. -- Возрождение, 3 [16] апреля 1918 г. No 69, с. 1-2. "Оперативная сводка к 12-ти часам 2 апреля. На приморском направлении: крепость Батум 1 апреля занята турками. Гарнизон крепости выведен к северу для продолжения обороны приморского направления" (Там же, с. 2.) "Граждане Закавказья! [...] Вы знаете, какие требования предъ явило нам турецкое правительство. От нас потребовали признания Брест-Литовского договора, заключенного без ведома народов За кавказья; которого в настоящее время в России не признает никто [...] Позорного мира мы не подписали. Мирные переговоры с Турцией прерваны. Отныне спор решается силой оружия [...] К оружию! Все на фронт! Все на защиту свободы и родины!" (Манифест Закавказского сейма -- там же, с. 2; Уратадзе. Обра зование и консолидация, с. 62-63; Гелейшвили. Красная книга, с. 148-150). 337 "Наша демократия обратилась с призывом о помощи к большеви стской России. Наше правительство должно не медля ни минуты вступить в сношения с державами противогерманской коалиции". (С кем мы должны быть. -- Возрождение, 3 [16] апреля 1918 г. No 69, с. 2) Большевики в тот день выступили с дипломатическим протестом за подписью Чичерина и Карахана: "Москва. В Берлин. < Турецкая армия продвигается через Батум, Каре, Лрдаган, раз оряя страну и уничтожая население. Ответственность за дальней шую судьбу армян ложится всецело на Германию, ибо по ее настоянию были выведены все войска из армянских областей" (там же). С призывом о помощи обратилась к "рабочим, кресть янам и солдатам России" Закавказская социал-демократическая фракция Сейма (Гелейшвили. Красная книга, с. 151-152). "Центр [...] Северный Кавказ [...] усомнившийся большевизм -- если они придут нам на помощь, мы примем их с распростертыми объятиями, только бы не подпасть под иго турок. Граждане, настал роковой час. Решайте: смерть или жизнь, рабы или свободные граждане" (Возрождение, 3 [16] апреля 1918 г. No69, с. 2). Турция признала независимость Закавказья 28 апреля 1918 г. Уратадзе. Образование и консолидация, с. 64-65, 68. Главнокомандующий генерал-майор Лебединский, начальник штаба генерал-майор Левандовский, генерал-квартирмейстер генштаба полковник Шатилов доносили в связи с этим председа телю Закавказского правительства, что с "объявлением независи мости Закавказья и решением Сейма прекратить военные дейст вия с Турцией" начали "поступать ходатайства многих [русских] офицеров об освобождении их от занимаемых должностей, как подданных другого государства", причем "с уходом лиц со специ альным образованием пополнение их из числа подданных Закав казья почти неосуществимо" (АИГН, 17/2, 10 [23] апреля 1918 года. с. 1-2). "На вопрос, почему мое мнение совершенно расходится с тем, что говорил главнокомандующий, вынесший из своей поездки самые отрадные впечатления, я ответил, что мое мнение совершенно не расходится, ибо со времени поездки главнокомандующего совер шилось много событий, изменивших обстановку [...]. На вопрос, каково соотношение сил под Карсом, я ответил, что у турок несомненно обнаружены части трех дивизий, которые, вероятно, усилены и другими частями; у генерала же Назарбекова прибли зительно вдвое меньше сил" (АИГН, 17/2, Начальник штаба главнокомандующего войсками Кавказского фронта [В. А. Леван довский]. 12 апреля 1918 года. с. 1-2). Телеграмма ген. Назарбекова от 30 марта. -- Возрождение, 3 [16] апреля 1918 г. No 69, с. 2. АИГН, 17/1. ЗРНС. 338 Уратадзе. Образование и консолидация, с. 65-68. Там же, с. 69-70. Вот что сказал в разговоре с бывшим членом Закавказского сейма и будущим видным русским эмигрантским общественным деяте лем Ю. Ф. Семеновым 27 мая 1918 года командир Грузинского корпуса генерал Габаев: "На мое утверждение, что провозглаше ние независимости Грузии никого ни от чего не спасает, что Грузия будет все равно оккупирована турецкими войсками и потеряет всякие следы независимости, Габаев возражал. Он гово рил, что Германия не позволит Турции занять Грузию [...] что Германия осуществляет теперь то, что ею было задумано в 14 году. Тогда, он говорит, это был секрет, а теперь это известно всем. Поэтому об этом можно говорить откровенно. В 1914 году, при начале войны, Германия заключила с Турцией договор, по кото рому в случае германской победы Турция получала все Закавказье и Дагестан, за исключением Грузии. [...] Теперь этот договор осуществляется. По этому договору [...] Германия брала на себя защиту независимости Грузии. Теперь [...] Германия осуществ ляет свою защиту, расставляя свои пикеты по границам Грузии, и не позволяет Турции вторгнуться в пределы Грузии. Когда же я ему [указал на] [...] ультиматум, предъявленный вчера ночью Турцией о том, что Грузия должна пропустить по своим дорогам турецкие войска и уступить Турции Ахалцинский и Ахалкалак- ский уезды, Габаев сказал, что это вздор, никакого такого ульти матума нет и что Германия не позволит Турции предъявлять подобные ультиматумы. [...] Он сказал, что по настоянию Герма нии Турция стала перебрасывать свои войска из Батума пешим порядком на Ардануч, Ардаган, Каре, чем доказывается, что они хотят оставить в покое западную ветку [Военно-Грузинской] до роги. Еще одно доказательство он приводил. Летом прошлого года Германия предлагала грузинам освободить 20 тыс. пленных грузин с тем, чтобы грузины, вооружив их, послали в Трапезунд. Герма ния говорила, что благодаря революции русские войска неизбежно уйдут с фронта и что тогда по мере отхода русских войск от Трапезунда грузинские войска, замыкая шествие, остановились бы на Чорохе и сумели бы отстоять границы Грузии 14 года. Таким образом, уже в прошлом году Германия была уверена, что русская армия разойдется по домам и сама предлагала возможность актив ной борьбы с Турцией в оттаивании границ Грузии. Но [...] руководители грузинской политики [...] отнеслись недостаточно серьезно к этому предложению и нам теперь пришлось потерять Батум, который, впрочем, мы сумеем вернуть на международной конференции после окончания войны" (АИГН, 17/9. Записано Ю. Ф. Семеновым, с. 1-2). 55 Уратадзе. Образование и консолидация, с. 76. 339 Об экономических и военно-политических интересах Германии в Грузии свидетельствует одно из донесений Людендорфа от 9 июня 1918 года германскому статс-секретарю по иностранным делам. Из него также следует, что Германия намеревалась противостоять в Закавказье наступательной политике Турции: "Необходимо признать грузинское государство и защищать его. [...] Если Гру зия станет нашей передовой базой, то можно надеяться, что кав казская территория постепенно будет умиротворена и мы сможем вывозить оттуда сырье, в котором так нуждаемся. [...] Мы должны руководствоваться принципом, что Турция не должна препятст вовать формированию грузинской армии и поставке сырья с Кав каза. Если турки займут линию Тифлис -- Баку и сам Баку, мы будем рассматривать это как враждебное выступление, как окку пационный акт, который может привести к разрушению местной нефтяной промышленности". В связи с этим в середине июня 1918 года на Кавказе была "объявлена поголовная мобилизация армян" (Мобилизация армян -- Голос Киева, No 54, пятница, 21 июня 1918). В письме в Международное социалистическое бюро представители грузинской социал-демократии писали по этому поводу следую щее: "В сложившейся исторической обстановке единственной си лой, которая могла нам помочь, оказалась Германия. Турки, войска которых с четырех сторон наступали на нашу столицу, заставили нас согласиться на передачу им наших железных дорог. Германия только могла избавить нас от мертвой петли этого соглашения при условии передачи ей контроля над нашей желез нодорожной сетью. Мы знаем, насколько тяжело это условие, но у нас не было другого способа избавиться от турецкой оккупации. Мы подписали договор с Германией, разрешили ей распоряжаться нашими железными дорогами, предоставили ей экономические права, которых она добивалась, приняли к себе их полки и выго ворили себе лишь защиту от Турции и невмешательство в наши внутренние дела. Оба условия были выполнены Германией". (Ге- лейшвили. Красная книга, с. 226-227). Современник отмечает: "Дело шло довольно успешно, и бакин ская Красная гвардия доходила до Кюрдамира" (АИГН, 148/4, с. 1-6). По другим сведениям, англичан было до 1500 человек (там же, с. 6). В первые же дни пребывания англичан в Баку главнокоман дующий английскими войсками в Северной Персии генерал Дан- стервиль опубликовал воззвание: "Декларация британского пра вительства народам России. Энзели. Принята 26 августа 1918 года. Мы, как друзья ваши, приходим, чтобы помочь вам избегнуть раздробления и гибели от руки Германии [...]. Наши войска 340 вступают в Россию только, чтобы помогать вам в вашей борьбе против Германии" (АИГН, 17/19, с. 6). 61 В обороне города участвовали и русские несоветские части. В одной из корреспонденции того времени говорилось: "В это время [...] через Персию эвакуировался в Россию [...] русский отряд полковника Бичерахова, действовавший совместно с англичанами. Этот отряд [...] был отправлен в Баку для укрепления фронта I...]. Бичерахов командовал Красной армией 6-22 июня, а затем командовал лишь своим отрядом. Ввиду выяснившейся невозможности работать с большевиками сам Бичерахов в августе пробился на север и занял Дербент и Петровск. В Баку оставалась все же сформированная им бригада, принявшая участие в обороне города после прихода англичан" (АИГН, 148/4). АИГН, 17/19, с. 7. Недолго оставалась гарантом независимости Грузии и Германия. 22 октября, в преддверии крушения герман ских армий и подписании перемирия на Западном фронте, гер манское верховное командование подписало директиву о выводе немецких войск из Грузии. Вместе с союзниками 17 ноября в Баку ввел Каспийскую флоти лию и свои части Бичерахов, выбитый перед тем из Петровска. Флотилия, впрочем, была англичанами разоружена. 341 ГЛАВА ДЕСЯТАЯ МИР, КОТОРОГО НЕ БЫЛО: УКРАИНА В последовавшие после ратификации Брестского мира недели Ленин продолжал оставаться объектом резкой критики. Его критиковали враги и друзья, союзники и оппоненты. Критика в адрес Ленина и Брестского мира перестала зависеть от партийных или политических позиций. Ленин завел партию в тупик, из которого, казалось, не было выхода. Но с необъяснимым для посторонних упрямством Ленин продолжал защищать "передышку". Казалось, он не видел того, что происходит вокруг, не слышал, что говорилось другими. "В наиболее острые моменты, -- писал о Ленине Троцкий, -- он как бы становился глухим и слепым по отношению ко всему, что выходило за пределы поглощавшего его интереса [... ]. Он верил в то, что говорил"1. Эта несокрушимая вера не подходила под понятие "самоуверенность". Она была чем-то большим, не поддающимся ни осмыслению, ни логике. Ленин не видел пути, по которому шел сам и вел других. Однако каждый свой следующий шаг он видел отчетливо. Его охватывала паника или вдруг -- необъяснимый оптимизм, в зависимости от того, перед кем он выступал, какие цели преследовал выступлением. Но каждый раз -- или только казалось так окружающим -- он верил в то, что говорил. И эта вера захватывала, опьяняла, гипнотизировала. Так вело его шаг за шагом, слепо. Как иначе можно было объяснить согласие Ленина на отторжение Украины? С точки зрения экономической, политической, военной и эмоциональной передача Украины под германскую оккупацию была для революционеров шагом трагическим. Уже побеждающая на Украине советская власть (а может быть так только казалось легковерным коммунистам?) бы- 342 ла принесена в жертву все той же ленинской прихоти: получить передышку для советской России. Будучи самым искренним интернационалистом, трудно было отделаться от ощущения, что русские большевики предают украинских, которые уже с декабря 1917 года предпринимали попытки захватить в свои руки власть. Как и в Петрограде, киевские большевики первоначально пробовали организовать переворот, опираясь на съезд Советов солдатских и рабочих депутатов. Однако украинский Крестьянский союз, своевременно влив в число делегатов съезда крестьянских делегатов, нейтрализовал эту первую попытку. Тогда большевики покинули Киев, перебрались в Харьков и там провозгласили себя органом советской власти Украины. Из России Совнарком на помощь украинским большевикам послал войска. Советские части успешно наступали, вот-вот могли занять Киев2, и правительству "Украинской народной республики" ничего не оставалось делать, как срочно, 9 (22) января 1918 года, провозгласить свою независимость и подписать сепаратный мир со странами Четверного союза, дабы избежать советской оккупации (и променять ее на немецкую)3. Как и в случае с Закавказьем, Россия теряла много больше, чем предусматривал Брестский договор. Первоначально считалось, что под определение "Украина" подпадают 9 губерний: Киевская, Черниговская, Полтавская, Харьковская, Херсонская, Волынская, Подольская, Екате-ринославская и Таврическая. Вскоре, однако, от РСФСР были отторгнуты в пользу Украины Курская и Воронежская губернии, область войска Донского4 и Крым. Германия взяла на себя роль защитницы Украины от анархии и большевиков. Однако мир, который она заключала с Радой, был "хлебный", а не политический5. И тот факт, что немцы и австрийцы вывозили из страны продовольствие, делал Германию и Австро-Венгрию в глазах населения ответственными за экономические неурядицы (в которых немцы не обязательно были виноваты), Недавняя угроза советской оккупации была скоро забыта. Ревнители украинской независимости были настроены теперь анти- 343 германски, так как видели в немцах оккупантов. Сторонники воссоединения с Россией были настроены антигермански, поскольку справедливо считали, что именно под давлением Германии Украина провозгласила независимость и отделилась от России. В скором времени антинемецки стали настроены все слои украинского населения6. Если на Украине считали, что Германия грабит ее продовольственные запасы, в России царило всеобщее убеждение, что голод и недостаток топлива являются следствием германской оккупации Украины7. Соответствовало ли это действительности или нет -- не имело значения. Важно было, что причину голода в России усматривали в германской оккупации Украины и в брестской политике Совнаркома. К объективным факторам прибавлялись субъективные. Германские войска на Украине вели себя, как в оккупированной стране (отчасти провоцируемые на это противниками Брестского мира). Самым ярким подтверждением этому было введение на Украине германских военно-полевых судов8, которые по германским законам могли действовать только во время войны на оккупированной территории врага9. Были случаи разоружения германскими войсками украинских частей10, хотя согласно украино-германским соглашениям такие части имели право на существование. Разрешение на празднование 1 мая украинское правительство должно было получать у командующего германскими войсками на Украине11. Более красноречивых доказательств отсутствия реального мира трудно было представить: Украина была не под союзной, а под вражеской оккупацией. Очевидно, что ужесточение оккупационного режима на Украине было связано прежде всего с продовольственным вопросом внутри Германии. Именно для обеспечения нормального вывоза украинских продуктов проводила германская армия те или иные военные мероприятия на Украине12. "Хлебный мир" был слишком легкомысленно разрекламирован перед общественным мнением Германии и Австро-Венгрии. Украинский хлеб стал легендой. В его спа- 344 сительную силу в Германии и Австро-Венгрии верили все, от членов правительства до простых рабочих. Первые оптимистические прогнозы о скором прибытии украинских продуктов начинают появляться в германской прессе весной 1918 года. 9 апреля публикуется сообщение о подписании в Киеве германо-украинского соглашения о вывозе в Германию 60 миллионов пудов продовольствия, в том числе пшеницы, корма для скота, гороха, бобов, продуктов для выделки растительного масла и т. п.13 Главный комиссар по продовольствию в Пруссии фон Вальдов указывал в те дни, что до нового урожая Германия определенно надеется потреблять украинский хлеб, доставка которого "произойдет своевременно", поскольку "все для этого уже подготовлено" и "украинское правительство обязалось до 31 июля доставить около миллиона тонн хлеба" (62,5 миллиона пудов), начав доставку в мае. "Таким образом, нет поводов для беспокойства, -- уверял Вальдов, -- мы благополучно выйдем из наших затруднений"14. Впрочем, 26 апреля, во время прений по продовольственному вопросу в прусском ландтаге, Вальдов признал, что, хотя германская и австро-венгерская армии заняли уже основные хлебные районы Украины и главные железнодорожные узлы, они не могут пока приступить к закупке и отправке продуктов, поскольку сначала Украина должна быть "до некоторой степени замирена"15. Военная политика Германии на Украине была подчинена продовольственным целям. Для организации дела вывоза продуктов с Украины нужно было создать там стабильный режим, ввести туда войска, обеспечить непрерывную работу транспорта. Многие земли пустовали. Засеивались далеко не все обрабатываемые ранее поля. Это крайне волновало германское руководство. Немцы и тут встали на путь принуждения: по распоряжению главнокомандующего германскими войсками на Украине генерала Г. Эйхгорна крестьяне обязаны были засеивать все имеющиеся земли. Приказ предусматривал принудительную запашку крестьянами полей, военную реквизицию сельскохозяйственных продуктов с уплатой "справедливого вознаграждения" соб- 345 ственникам; вменял помещикам в обязанность следить за крестьянскими посевами, а в случае отказа крестьян производить посев, обращаться к военным властям. Для обработки таких полей местным земельным комитетам предписывалось под угрозой наказания, предоставлять необходимый рабочий скот, сельско-хозяйственные машины и семена. Но поскольку распоряжение не указывало, кто именно должен засеивать земли, оно привело главным образом к самочинным захватам чужих полей. Немецкие же офицеры на местах толковали распоряжение по-разному, "в иных случаях прогоняя, а в других поощряя захватчиков"16. И это, разумеется, приводило лишь к росту аграрного бандитизма на Украине, т. е. к целям, прямо противоположным тем, которые изначально ставило перед собою германское правительство: стабилизировать режим Украины для обеспечения спокойного вывоза продуктов в Германию. Такую политику нельзя было назвать ни мудрой, ни последовательной. Со временем против нее стало выступать даже зависимое от Германии правительство Рады. По причинам политической целесообразности оно критиковало, прежде всего, главнокомандующего германскими войсками на Украине Эйхгорна, а апеллировать пыталось к германскому правительству и рейхстагу. Решающие заседания, посвященные германской политике на Украине, происходили в Киеве 27 и 28 апреля, вскоре после обнародования на Украине приказа Эйхгорна о введении германских военно-полевых судов (и смертной казни). Критика была всеобщей. На заседании 27 апреля М. Любинский, подписавший в свое время в Бресте германо-украинское соглашение о мире, предлагал на этот раз быть решительным и требовать отозвания Эйхгорна и посланника Мумма. В противовес приказу Эйхгорна он предлагал издать указ украинского правительства, аннулирующий приказ германского командующего17. На следующий день с критикой немцев выступил на заседании Малой Рады председатель Совета народных министров Украины В. А. Голубович, указавший, что, согласно имевшейся между германским и украинским правительствами договоренности, "все прика- 346 зы должны объявляться с обоюдного соглашения и после совместного обсуждения"; между тем, приказы Эйхгорна вводились в одностороннем порядке18. Голубовича поддержал член Рады -- эсер, потребовавший "изменения политики немецкого командования на Украине"19. Председатель государственной комиссии потоварообменусоциал-де-мократ Н. В. Порш по существу пригрозил немцам разрывом соглашений о поставках продовольствия на том основании, что приказ Эйхгорна нарушает права украинской республики и означает "поворот в политике немцев на Украине". Центральные державы "находятся в таком положении, -- закончил Порш, -- что не могут вести дальше войны без наших продуктов", а потому сами заинтересованы, чтобы условия на Украине позволяли доставлять в Германию хлеб20. Бывший министр земледелия украинский социал-демократ Мартос тоже потребовал "устранения" Эйхгорна и невмешательства германской армии в украинские дела21. А. Н. Зарубин (эсер) указал, что приказы Эйхгорна по существу отменяют "на всей территории Украины все политические свободы" -- собраний, союзов, печати и слова22. Если учесть, что еще 17 апреля украинское правительство отказалось подписать украино-германскую военную конвенцию, на которой настаивали немцы23, становилось очевидно, что оно уже не было лояльно Германии. Германское правительство сделало из этого соответствующие выводы: 28 апреля, во время заседания Малой Рады, в 3 часа 45 минут дня, правительство Украины было арестовано вошедшим в зал немецким отрядом24. Германия, не заинтересованная в сохранении руководства, саботировавшего (по ее мнению) выполнение продовольственных соглашений25, совершила на Украине государственный переворот26. К власти пришло правительство гетмана Скоропадского, придерживавшееся более прогерманского курса. * * * На счастье Ленина, 29 апреля, когда он выступал с речью во ВЦИК, в России еще не знали о совершенном на 347 Украине немцами перевороте. Речь Ленина продолжалась 80 минут. Она была посвящена критике левых коммунистов и защите брестской передышки27. Но, казалось, не окружающим, а себе доказывал Ленин в тысячный раз правоту собственных мыслей. Это не осталось незамеченным для лидера меньшевиков Мартова. Тот понял, что в Ленине боролись два человека -- безудержный революционер семьдесят третьего дня Парижской коммуны28 и государственный деятель, всеми силами пытающийся сохранить за собою власть. Эти два порыва не всегда совмещались даже в Ленине29. Когда ему предоставили право ответить, он указал, что верит в силу германского пролетариата30, а о передышке говорить не стал. Сдался? С бесконечно тянувшейся оппозицией во ВЦИКе трудно было сладить. Официальный институт советской власти и фактически единственный на советских территориях источник оппозиции (социалистической), ВЦИК приносил Ленину -- а теперь уже и всем большевикам, ратифицировавшим мир -- большие неудобства. Особенно тяжело было бороться с оппозицией в моменты откровенных поражений. Их было много: взятие немцами Хельсинки в ночь на 12 апреля31 -- в нарушение условий Брестского договора; переворот на Украине, захват Ростова32; общее продвижение немцев восточнее ими же оговоренной демаркационной линии. 9 мая, как раз после серии таких провалов, по желанию ли Ленина или по решению ЦК, была отменена очередная речь Ленина во ВЦИКе (хотя повестку дня заседания уже успели объявить в газетах). 9 мая во ВЦИКе Свердлов заявил, что доклад Ленина не готов "по техническим причинам" и будет зачитан на следующем очередном заседании, 14 мая. Оппозиционные фракции протестовали, требовали назначить внеочередное заседание на 10-е, но Свердлов не уступил. За эти несколько дней закрыли ряд меньшевистских газет, в том числе "Вперед" (за "ложные слухи" о германских ультиматумах и о взятии немцами Курска). А 14 мая Ленин выступил во ВЦИКе с речью, поразившей всех своей пустотой и растерянностью33. 348 Речь привела слушателей в замешательство. В конце се стенограмма не отмечает аплодисментов даже на большевистских скамьях зала. Было общее ощущение, что Ленин ничего не сказал. Он говорил скользко, увертливо, и о том, что нужно сохранить передышку, и о том, что нужно оттянуть войну, но и о том, что эта война неизбежна, что армия к ней уже готова, что отпор может быть дан в любую минуту, но что сейчас этот отпор давать еще не время. Понятно, что такая речь после переворота на Украине никого удовлетворить не могла. С резкой ее критикой выступили и левые эсеры, и эсеры, и меньшевики. Так, левый эсер Камков указал, что последними своими актами германское правительство, по существу, разорвало Брестский мир и теперь уже "есть лишь одно постепенное удушение революции". Камков предложил считать договор расторгнутым и начать сопротивление, отказавшись от "психологии беспомощности", "психологии пассивности и выжидания". Это не значит, продолжал Камков, что советская власть объявит Германии, Австрии, Турции и Болгарии войну, но противостоять наступлению по мере сил и возможности она будет. "Есть один путь сопротивления", -- закончил Камков, подчеркнув, что левые эсеры готовы "на путях сопротивления, а не на путях капитуляции", за Лениным "следовать до Урала". В этом месте стенограмма отмечает "рукоплескания" зала34. Камкова поддержал левый эсер Карелин. Он указал, что "германцы все время продвигаются". Но "если бы даже они не продвигались, а сидели на месте, отрезав нас от наших важнейших резервуаров пищи и топлива, все равно голод снес бы советскую власть". Даже не продвигаясь восточнее демаркационной линии, утверждал Карелин, "немцы привели бы к гибели советскую республику". Эсер Л. М. Коган-Бернштейн заметил, что "смешно говорить о самой передышке, когда ни на одном фронте не прекращается движение германских полчищ". А Мартов спрашивал, как именно советская власть будет отвечать на новые ультиматумы германского правительства: о праве прохода гер- 349 майской армии в направлении на Мурманск и о захвате Крыма (объявленного частью Украины)35. Нужно ли удивляться, что Ленин покинул заседание преждевременно, не выступив с ответной речью. Заключи--тельное слово за Ленина зачитал Свердлов. Большинством голосов, что всегда было предопределено количеством большевистских делегатов в зале, ВЦИК принял резолюцию, одобряющую доклад Ленина и текущую политику советской власти. На следующий день, 15 мая, было получено новое германское требование -- о Черноморском флоте. С ответом на него советское правительство тянуло, как могло. Но 6 июня Чичерин послал в Берлин Иоффе телеграмму с сообщением, что "Россия отдает свои военные суда Германии до заключения мира", а Германия в обмен признает за Советами право на этот флот и дает обязательство "не пользоваться этими судами". Ожидалось, что Германия в ответ прекратит продвижение восточнее демаркационной линии и оставит в руках большевиков занятый ими Ба-тайск, в районе которого были сосредоточены значительные силы Красной гвардии, мобилизованные "под лозунгом борьбы с немцами"36. Однако наступление немцев прекратилось далеко не сразу37. Провал брестской политики на Украине вскоре признал сам Ленин. 1 июля он дал интервью одной из шведских газет, где утверждал, что оккупация Украины наносит ущерб прежде всего самой Германии. "Немцам нужен мир. Показательно, что на Украине немцы больше хотят мира, чем сами украинцы". Между тем "положение немцев на Украине очень тяжелое. Они совсем не получают хлеба от крестьян. Крестьяне вооружаются и большими группами нападают на немецких солдат", причем "это движение разрастается". Любой левый коммунист посчитал бы, что именно по этой причине следует разорвать Брестский мир. Но Ленин думал иначе. "Нам в России нужно теперь ждать развития революционного движения в Европе, -- сказал Ленин. -- Рано или поздно дело повсюду должно дойти до политического и социального краха". Ленин подчеркнул, что время работает на большевиков: "благодаря немецкой 350 оккупации большевизм на Украине стал своего рода национальным движением", и "если бы немцы оккупировали всю Россию, результат был бы тот же самый"38. Снова и снова Ленин предлагал отступать перед германскими требованиями и бездействовать даже в том случае, если немцы оккупируют "всю Россию". Похоже, однако, что советам Ленина в отношении Украины следовать готовы были немногие. Уже 3 мая для ослабления военной мощи Германии и подготовки коммунистического переворота на Украине ЦК большевистской партии принял две резолюции о создании компартии Украины39. Текстов этих резолюций в протоколе заседания ЦК нет. Но 9 мая "Правда" опубликовала следующее сообщение: "Центральный комитет РКП, обсудив вопрос о выделении особой Украинской коммунистической партии из Российской коммунистической партии, не находит никаких возражений против создания Украинской коммунистической партии, поскольку Украина представляет собой самостоятельное государство". Это была одна из резолюций, принятых на заседании ЦК РКП (б) 3 мая, -- резолюция, подлежащая публикации. Вторая резолюция обнародованию не подлежала и считается "ненайденной", так как в ней говорилось о том, что компартия Украины "является составной частью РКП (б)"4°. Это была резолюция, прямо противоположная первой, опубликованной в "Правде". Смысл этого маневра был очевиден: громогласно заявив о независимости украинской компартии, ЦК снял с себя формальную ответственность за подрывную деятельность, к которой готовились большевики на оккупированной немцами Украине. Антигерманские акты могли проводиться теперь фактически открыто, без риска осложнить худые советско-германские или советско-украинские отношения. Получаемые в связи с этим германские протесты Чичерин отклонял на том основании, что большевики России к украинским большевикам отношения не имеют. Вместе с тем под сукном оставалась вторая резолюция, напоминавшая украинским большевикам, что са- 351 мостоятельной партией они не являются, а подчинены единому ЦК российской компартии41. Вопреки ленинским призывам ждать, Украина все больше и больше погружалась в путину антигерманской партизанской войны. Партизанское движение проявлялось во всех классических формах: диверсиях, саботаже, убийствах солдат... 6 июня в десять вечера в Киеве, под самым носом у немцев, взлетели на воздух артиллерийские пороховые склады военного ведомства, расположенные в районе Зверинца. Сначала были взорваны пороховые погреба вблизи станции Киев-2; затем от детонации взорвались прилегающие к Зверинцу артиллерийские склады, расположенные вблизи Алексеевского инженерного училища. Поскольку в этом районе было сконцентрировано большое количество складов с амуницией, взрывы следовали один за другим, и вся площадь, охватывающая Зверинец и район южнее него, запылали одним колоссальным костром. Именно так описывала на следующий день эти события пресса42- Немцы и австрийцы отвечали не менее решительно. 14 июня германские войска разгромили к западу от Таганрога на берегу Азовского моря 10-тысячный красногвардейский отряд под командованием чешского офицера-интернационалиста, намеревавшийся ударить в тыл немцам и захватить Таганрог. Было убито или потоплено более пяти тысяч человек43. 15 июня в ответ на убийство крестьянами двух солдат в одном из сел Могилевского уезда, в селе было сожжено пять хат и наложена контрибуция в 10 тысяч рублей44. В середине июня в оккупированном немцами Крыму, в Симферополе, было сформировано марионеточное правительство45. 19 июня, подчиняясь очередному ультиматуму Германии, советское правительство перевело из Новороссийска в Севастополь часть своих судов для сдачи Германии46. Можно было бы считать происходившее лишь цепью неприятных инцидентов, вызванных провокациями недисциплинированного населения. Но в середине июля движение саботажа на оккупированной Украине стало принимать 352 массовый характер. Это выразилось прежде всего в забастовке украинских железных дорог (бесперебойная работа которых была столь необходима для отправки в Германию и Австро-Венгрию с таким трудом добываемых и столь необходимых там продуктов) . Не приходится удивляться, что забастовка встретила поддержку советской России . Казалось, вот-вот должно было произойти ожидаемое всеми восстание украинских рабочих и крестьян; и оттуда, из Украины, могло прийти освобождение от ига Брестского договора и для России . Украинский хлеб обходился Германии слишком дорого. Она получила меньше, чем хотела , приложив куда больше усилий, чем могла. Вынужденная держать на Украине оккупационную армию, не сумев ликвидировать Восточный фронт или хотя бы сократить его протяженность, Германия провалилась в своих расчетах. "Хлебный мир" оказался утопией не меньшей, чем весь Брестский договор. Очевидно, что решение противостоять немцам на Украине принималось вопреки воле Ленина. Но если в мае-июне 1918 года авторитета советского правительства хватало на то, чтобы добиться от партийного актива формального сохранения Брестского договора, проводить эту политику на местах Совнарком был не в состоянии. Выпуская из-под контроля все новые и новые территории, теряя силы и авторитет, советская власть вошла в полосу тяжелейшего кризиса. Казалось, наступили последние дни правления Ленина: опоздав на полгода, пришел "73-й день Парижской коммуны". 353 ПРИМЕЧАНИЯ Троцкий. О Ленине, с. 111, 112. 9 (22) января, в день, назначенный для украинской конституанты, она не могла собраться вследствие большевистского наступления (АИГН, 157/11, с. 13-17). В апреле 1918 г. председатель Совета народных министров Укра ины Голубович так описал историю приглашения на Украину германских войск: "В свое время, когда Украине угрожала опас ность со стороны большевиков [...] мы были вынуждены через свою мирную делегацию обратиться к немецкому народу с призы вом оказать нам помощь. Немецкое правительство сейчас же сделало соответствующее распоряжение об отправке к нам в по мощь своих войск для установления порядка и спокойствия. С того времени неизменно подчеркивалось [...] (и это закреплено целым рядом официальных документов вроде моей телеграммы рейх сканцлеру Гертлингу с сообщением о том, что Киев освобожден от большевиков и с благодарностью за помощь и его ответом на эту телеграмму), что немецкие войска пришли к нам, как дружеские союзники [...]. Одновременно с этим неизменно подчеркивалось, что ни немецкое правительство, ни немецкое войско не имеют намерения вмешиваться во внутренние вопросы, в наши внутрен ние дела" (КМ,No 64, 29 апреля 1918, Заседание Малой Рады от 27 апреля. Речь премьер-министра В. А. Голубовича). Штейнберг. Почему мы против Брестского мира, с. 18-19. Статистические данные о вывозе продовольствия с Украины рас ходятся. Так, 29 апреля 1918 г. "Киевская мысль" привела слова премьер-министра Украины о том, что в Германию и Австро-Вен грию вывезено "более трех миллионов пудов хлеба" (КМ, No 64, 29 апреля 1918 г. Заседание Малой Рады от 27 апреля. Речь премьер-министра). По данным, составленным австрийским статс-секретарем продовольственного ведомства, до ноября 1918 года с Украины странами Четверного союза было вывезено: 113.421 тонна зерна, муки, бобов, фуража и семян; 3.329.403 кг масла, жира и сала; 1.802.847 кг растительного масла; 420.818 кг сыра и творога; 1.213.961 кг рыбы, рыбных консервов и селедки; 105.542 головы (36.625.175кг) рогатого скота; 95.976 голов лоша дей; 2.927.439 кг. солонины; 75.200 ящиков яиц; 66.809.963 кг сахара; 27.385.095 кг различных других съестных припасов. Кро ме того 15.000 вагонов различных продуктов было вывезено с Украины контрабандным путем, т. е. не через созданные Герма нией и Австро-Венгрией правительственные организации для вы воза продуктов с Украины (Чернин. Брест-Литовск, с. 174-175). 354 Там же указана и та доля продуктов, которую получила Австро-Венгрия. Иные данные называли более критически настроенные в этом вопросе авторы. Генерал Гофман, например, указывал, что германскому "закупочному обществу не удалось открыть сколько-нибудь значительных запасов" продовольствия на Украине -- то ли вследствие преувеличения запасов продуктов украинской мирной делегацией (сулившей Центральным державам поставки продуктов с Украины), то ли из-за саботажа украинского населения, спрятавшего весь свой хлеб (Гофман. Война упущенных возможностей, с. 192). "Обманула и Украина, -- писал другой автор. -- Ее житницы не открывались по мановению немецких шпаг. [...] Теперь известно, что только 40.000 вагонов продовольствия было вывезено с Украины. Это составляло фунт хлеба на каждого жителя Германии и Австрии. Конрад Гаусман признал, что "хлебный мир с Украиной принес нам траты на оккупацию, но не принес хлеба" (Литовцев. Французы и Брест-Литовск). По другим сведениям за все время германской оккупации Украины Центральные державы вывезли 113.421 тонну продовольствия, в основном зерна, что, однако, было совершенно недостаточно для удовлетворения нужд Германии и Австрии (Chamberlin. The Russian Revolution, v. 1, p. 410). Современник пишет: "Даже та часть интеллигенции, которая была им благодарна за освобождение от большевиков, не скрывала от них неудовольствия за отделение Украины от России и за поддержку самостийников. Простой же народ, не изживший еще большевизм, считал, что немцы отняли у него землю и волю и ненавидели как немцев, так и тех, кто их пригласил [Централь ную Раду] [...] Все это наглядно убедило немцев, [...] что отделяя ее [Украину] от остальной России насильственным путем [...] они возбуждают против себя широкие круги населения как на Украи не, так и на всей России" (АИГН, 157/13, с. 3). "Голод становится все более угрожающим, -- писал о ситуации в Москве советник германского посольства Рицлер в донесении от 4 июня 1918 года, -- и поскольку народ считает, что на юге коло сятся поля пшеницы, нас винят (и не без оснований) за нехватку хлеба, керосина и угля" (Земан. Германия и революция в России, док. от 4 июня 1918). Приказ о введении на Украине военно-полевых судов был подпи сан командующим германскими войсками на Украине генералом Эйхгорном 25 апреля и объявлен на следующий день. (КМ, No 64, 29 апреля 1918. Заседание Малой Рады от 27 апреля. Речь премьер-министра). Германские военно-полевые суды были учреждены в 1890 г. Им были подсудны дела граждан стран, которые находились с Герма нией в состоянии войны. Само германское правительство понима- 355 ло наличие противоречия между существованием мирного укра-ино-германского договора и введением военно-полевых судов, но объясняло необходимость издания указа беспорядками, в том числе и частыми единичными убийствами германских солдат (КМ, No 118, 23 июля, No 120, 25 июля 1918). В ночь на 27 апреля дивизии из пленных украинцев, находивши еся в Киеве, были разоружены. По заявлению военного министра Украины атамана Жуковского, ночью немцы, окружив казармы, обезоружили 1 -и и 4-й полки одной из дивизий (один из полков стоял в Киеве, другой -- под Ковелем). Жуковский потребовал, чтобы арестованные в казармах солдаты были освобождены, а германская охрана в казармах, имевшая на вооружении пулеме ты, -- снята. Германский военный атташе заявил, что вышло недоразумение (там же, No 64, 29 апреля 1918 г. Заседание Малой Рады от 27 апреля. Запрос о разоружении украинских солдат). Там же, No 64, 29 апреля 1918 г. Заседание Малой Рады от 28 апреля 1918 Машинописная копия. Речи М. Г. Рафеса и Н. В. Порша. В "Гауптаусшуссе" рейхстага 4 мая происходили по этому поводу горячие прения. Германский вице-канцлер Ф. фон Пайер сказал, что продовольственные соображения были основными при реше нии вопроса о вводе на Украину германских войск (Алексеев. Уроки прошлого). С некоторыми оговорками все то же самое можно сказать и о политике на Украине Австро-Венгрии. "Мы получили от Украины значительно меньше, чем мы надеялись", -- указывал в своих воспоминаниях граф Чернин. Он, однако, считал, что без этого продовольствия Австро-Венгрия вообще не была бы "в состоянии дожить до следующего урожая. Статистически доказано, что вес ной и летом 1918 года мы получили от Украины 42.000 вагонов. Было бы невозможно достать эти съестные припасы из какого-ни будь другого места" (Чернин. Брест-Литовск, с. 174). Алексеев, Уроки прошлого. Там же. По свидетельству бывшего министра сельского хозяйства Украи ны, "так как это распоряжение совпало со временем весенних посевов, то самочинные посевы на чужих землях, во многих случаях с осени заготовленных владельцами, приняли еще более широкие размеры" (АИГН, 157/2, с. 1). КМ, No 118, 23 июля 1918. Там же, No 64, 29 апреля 1918. Заседание Малой Рады от 27 апреля. Речь премьер-министра. Там же, речь Янько. Там же, Заседание Малой Рады от 28 апреля. Там же. 356 Там же. Там же, No 118, 23 июля 1918. Вот как на следующий день описывала происшедшее газета "Ки евская мысль": "Около 3.30 ч. дня к столу печати во время речи Рафеса подходит один из членов рады и сообщает, что [...] здание рады оказалось окруженным немецкими солдатами, которые никого не выпускают. Сообщение это тем же членом рады было передано и председателю М. С. Грушевскому, который спокойно продолжал вести заседание. [...] Рафес кончил уже свою речь, когда по лестнице, ведущей в залу заседания, происходившего на третьем этаже, раздался топот солдатских сапог. Дверь за столом президиума в 3 ч. 45 мин. вдруг распахнулась, в ней появился германский лейтенант с отрядом германских солдат в касках, вооруженных винтовками со штыками и револьверами [...] -- Где здесь военный министр Жуковский? Где здесь министр внутренних дел Ткаченко? -- стал громко называть лейтенант, командовавший отрядом. -- Где министр Ковалевский? Где ди ректор административно-политического департамента Гаевский? [...] -- Я здесь, -- отозвался только директор административно- политического департамента министерства внутренних дел Ю. И. Гаевский. По команде лейтенанта [...] Гаевский был арестован и выведен из зала заседания. [...] Командир отряда продолжал производить розыски гг. Ткаченко, Жуковского и Козловского [...]. Один за другим переписываются все присутствующие на заседании члены рады. Каждый зарегистрированный депутат отводится затем под конвоем в отдельную комнату, рядом с залом заседания, где вскоре очутились все члены рады [...]• У дверей выходящие подвергаются беглому наружному осмотру,-- нет ли у них оружия [...]. Затем в здании рады начался общий обыск. Все выходы рады были заняты войсками. Перед зданием рады тоже стояли немецкие войска с пулеметами и броневиком. [...] Был увезен и оказавшийся в здании рады управляющий министерством иностранных дел г. Любинский. Последний был вскоре освобожден. Здание рады опустело. Все находившиеся там лица были оттуда удалены. У дверей были поставлены немецкие патрули. [...] Вечером [...] немецкие караулы из здания рады были удалены [...]. К вечеру в доме рады возобновилась жизнь [...]. -- Что же, наконец, произошло? В чем дело? Разогнаны мы или нет? [...] И на этот вопрос никто ясного ответа дать не мог" (там же, No 64, 29 апреля 1918..3аеедание Малой Рады от 28 апреля 1918). 25 Алексеев. Уроки прошлого. 357 26 Не исключено, что в преддверии этого переворота и вводились на Украине германские военно-полевые суды. По крайней мере, именно такой суд судил арестованных членов правительства, формально обвинявшегося немцами в коррупции и похищении симпатизировавшего немцам финансиста А. Ю. Доброго. Суд этот широко освещался в те дни прессой и производил большое впечатление. Вот что записала в своем дневнике современница тех событий: "В середине лета слушалось дело об увозе Доброго. Следствие нарисовало неприглядную картину административного произвола. [...] Отношение [немецкого] военного прокурора Трейде поражало и возмущало сквозившим в нем презрением к подсудимым [...] Речь талантливого [германского] обвинителя пестрела брезгливыми ироническими словечками" (АИГН, 157/9). Следует отметить, что похищение Доброго было произведено в ночь на 25 апреля, до объявления приказа фельдмаршала Эйхгор-на о введении на Украине германских военно-полевых судов. И подсудность членов украинского правительства по обвинению, в похищении Доброго военно-полевому суду была, разумеется, нарушением закона. В свое оправдание немцы указывали на то, что Добрый не был освобожден после обнародования указа (КМ, No 118, 23 июля 1918). По обвинению в похищении Доброго перед германским судом предстали военный министр Алексей Жуковский (33 года, эсер), бывший директор административно-политического департамента министерства внутренних дел Раевский (31 год, эсер), чиновник особых поручений Александр Осипов (26 лет, беспартийный), начальник милиции Богацкий, бывший начальник уголовно-розыскного отделения Красовский, министр внутренних дел Ткачен-ко и его супруга, премьер-министр Голубович. 26 июля в 8 вечера комендант г. Киева немецкий генерал Вейке утвердил вынесенный военно-полевым судом приговор: Голубович и Жуковский были приговорены к двух годам тюрьмы каждый; Гаевский, Осипов, Богацкий и Красовский -- к году (там же, No 121, 26 июля 1918). Так называемое похищение Доброго на самом деле было лишь попыткой высылки его, видимо, в Россию, так как Добрый, по политической принадлежности кадет, стоял за выполнение Украиной всех взятых на себя в Брест-Литовске экономических обязательств. Кроме того, он собирался продать немцам свои сахарные заводы. Короче, Добрый был настроен прогермански, и за это, на основании августовского закона 1917 года о высылке "из пределов Украинской республики всех тех, кто считался вредным для интересов республики", был тайно арестован. В ответ германский 358 посланник на Украине фон Мумм в ультимативной форме потребовал, чтобы "похищенный" Добрый был во что бы то ни стало обнаружен (там же, No 118, 23 июля; No 120, 25 июля 1918). Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, с. 220. На 73-й день существования советской власти в Петрограде Ленин торжественно заявил Артуру Рэнсому, корреспонденту "Манче стер Гардиан" в России, что основная цель русской революции уже достигнута: большевики продержались на один день дольше Парижской коммуны и гибель советской власти теперь не страш на, так как главный вклад в мировое коммунистическое движение уже сделан (Фишер. Жизнь Ленина, с. 231). Мартов сказал: "Непропорционально много места он посвятил в своих рассуждениях ничтожной, по его словам, группе Бухарина и Радека. Вам покажется с первого взгляда странным это обстоя тельство, но только на первый взгляд. По существу дела здесь не борьба гражданина] Ленина с какой-то левее его стоящей груп пой -- это внутренняя борьба двух душ, из которых состоит современный большевизм" (Протоколы заседаний ВЦИК IV созы ва, с. 224). Там же, с. 234. Возрождение, 3 [16] апреля 1918 г No 69, с. 2. Кажется, это был один из тех немногочисленных моментов, когда Ленин готов был разорвать мир и объявить революционную войну. От Гельсинг форса рукой было подать до Петрограда. Ленин решил, что вы садка немцев в Финляндии и подавление там революции это лишь первый шаг для захвата Петрограда и свержения ленинского правительства. В таком случае Ленин, конечно же, готов был драться. Троцкий вспоминает, что получив телеграмму о высадке немцев в Финляндии, Ленин сказал ему: "По-видимому, придется драться, хотя и нечем. Но иного выхода на этот раз, кажется, нет". Троцкий отмечает, что "никогда, ни раньше, ни позже" он не видел Ленина в таком возбуждении (Троцкий. О Ленине, с. 86). Ростов-на-Дону был захвачен немцами в нарушение условий Брестского мира 7 мая 1918 г. В сводке оперативного отдела по этому поводу указывалось, что "со стороны немцев участвовали небольшие силы, но хорошо дисциплинированные, очевидно, ударники. С нашей стороны участвовало много войск, много на чальников, но лица, командующего всеми войсками, не было" (Из истории гражданской войны в СССР, т. 1, с. 466-467). Хотелось ли того Ленину или нет, получалось, что силы у советского правительства были. Не было лишь желания противостоять нем цам, а в этом виновата была пораженческая политика Ленина. Протоколы заседаний ВЦИК IV созыва, с. 238-239. Там же, с. 288, 263-270. 359 Там же, с. 227, 271-276, 279-282, 285-286. Немецкий историк В. Баумгарт объяснял все увеличивающийся аппетит Германии в отношении советской России неизбежной для любой оккупации инерцией движения. Именно по этой причине, пишет автор, были заняты Крым и оба берега Дона, железнодорожные линии Ростов- Воронеж, Таганрог-Ростов и Таганрог-Курск и часть территории Белоруссии с железными дорогами, обеспечивающими доставку русского золота германской империи. "Принципы соединения контрибуций и оккупации не были чем-то новым и оригинальным, они соответствовали мирным договорам XIX столетия",-- заклю чает Баумгарт. (Баумгарт. Брест-Литовск и "разумный" мир, с. 69). Возможно. Только непрекращающиеся требования Герма нии как раз и были указанием на отсутствие реального мира и той "передышки", которую обещал Ленин. Большевики продают флот -- Русский солдат-гражданин во Франции, No 210, 8 июня 1918, с. 4. На следующий день после передачи в Берлин ноты Чичерина, 7 июня, по требованию Гер мании указ о демобилизации Черноморского флота был издан еще и морским ведомством Украинской державы (Голос Киева, No 43, пятница, 7 июня 1918, с. 2; АИГН, 784/7. Информационный листок, No 3, четверг, 22 августа 1918, с. 1. На русских фронтах. Раскольников). 23 июня морское министерство Украины сообщи ло о том, что прибывшие в Севастополь суда российского Черно морского флота будут разоружены согласно Брестскому договору. "На судах будет оставлена лишь незначительная часть команды" (Суда черноморского флота. -- Свобода России, No 60, 30 июня 1918, с. 3.) Россия. Военные действия. -- Русский голос, No 25,16 июня 1918. Германское продвижение восточнее демаркационной линии, ви димо, было предпринято в связи с очередной попыткой Германии придти к соглашению на Западе. По крайней мере именно так считает западногерманский историк Хаффнер, возлагающий вину за эту политику прежде всего на Людендорфа (Хаффнер. Револю ция в Германии 1918/19, с. 43). Немцы продвигались в Воронеж ском округе, блокировали с моря Новороссийск, под своим руко водством начали восстанавливать финскую армию, чтобы создать еще большую угрозу Петрограду. (В Гельсингфорс для этого был послан полковник 3. фон Редерн, назначенный начальником ге нерального штаба финской армии.) Немцы занимали все новые и новые пункты. (Русский солдат-гражданин во Франции, No 211, 9 июня 1918, с. 4). Ленин. ПСС, т. 36, с. 483-486. Аникеев. Деятельность ЦК РСДРП (б), с. 263. Там же. 360 Для постановки перед украинскими большевиками основных за дач момента решено было созвать конференцию большевиков Украины. Конференция проходила в Москве. Формально Ленин, как и другие члены советского правительства, не имели к конфе ренции никакого отношения. В самом начале июля Ленин, однако, встречался с делегатами этого "Первого съезда большевистских организаций Украины" (Переписка секретариата ЦК, т. 3, с. 70- 72, 92-95, 99-101; Ленин. ПСС: т. 36, с. 722). Для организации подрывной работы на Украине и контроля ее большевик Г. И. Бо- кий был назначен "агентом ЦК Российской коммунистической партии, командируемым в ОК Западной области и Краевой коми тет для подробного ознакомления с постановкой и ведением неле гальной работы в оккупированных местностях" (цит. по кн. Свер длова. Я. М. Свердлов, с. 370). Грандиозная катастрофа -- Голос Киева, No 43, 7 июня 1918. На Кубани. Уничтожение красной гвардии у Таганрога -- Рус ский голос, No 25, 16 июня 1918. На Украине -- там же. Телеграммы. Крымский кабинет -- Голос Киева, No 54, 21 юня 1918. Телеграммы. Черноморский флот -- там же. Волнения среди железнодорожных служащих Украины летом 1918 года вспыхивали неоднократно. Причины, в общем, были экономические. Финансовое банкротство железных дорог привело к обнищанию служащих, которым перестали выплачивать жало вание, в ряде случаев -- с сентября 1917 года, чаще -- с марта- апреля 1918. На южных линиях железнодорожники по три дня не получали хлеба и теперь требовали восстановления хлебного пай ка. 16 июля вечером забастовка охватила все линии юго-западных железных дорог. На следующий день в Киев прибыло только пять поездов, а покинуло -- два, но и те в пути были задержаны. К забастовке присоединились Житомирская, Подольская и южные железные дороги, затем -- Полесская и Екатерининская. После 17 июля из Киева не отошел ни один поезд. Пассажирское и товарное движение замерло. Приостановили работу и многие управления, служащие которых постановили присоединиться к забастовке. В Киеве забастовала служба сборов, депо, главные мастерские, вагонные парки, многие конторы, все станционные отделения. Не работали билетные кассы. Перепуганное австрий ское командование настаивало на уплате служащим всего долга и удовлетворении некоторых других требований. 17 июля с разре шения стачечников в Одессу и Шепетовку было отправлено по одному специальному поезду с деньгами для уплаты жалованья за старые месяцы служащим некоторых южных линий. По некото рым железнодорожным линиям отдельные поезда еще двигались 361 17 числа, но это были лишь составы, не успевшие прибыть к месту назначения. Отправления новых поездов приостановились полностью на всех линиях. В связи с этим в Одессе австрийским командованием было созвано совещание из представителей разных ведомств и союза служащих для выяснения вопроса о ликвидации забастовки. Те заявили, что забастовка может быть прекращена лишь по удовлетворении требований главного дорожного комитета. Тогда министр путей сообщения Украины В. А. Бутенко пригрозил увольнением мастеровых и рабочих киевских главных мастерских, назвав их зачинщиками забастовки. В выпущенном им циркуляре он предупреждал, что в случае отказа выйти на работу железные дороги будут переданы в ведение германского военного командования, причем все бастующие будут уволены и высланы за границу (в Россию). Высылки из Украины, преимущественно в Россию, практиковались на основании закона от 2 августа 1917 года. Кроме того, на основании того же закона о высылке, задержанных передавали в распоряжение германского командования, которое не высылало арестованных, а отправляло в концлагеря (хотя это и противоречило существовавшим украинским законам). Так поступили, например, с бундистами, участниками съезда профсоюзов, на котором были приняты резолюции, направленные против правительства Украины. (См., в частности, АИГН, 157/5. Господину Председателю Совета министров [от] председателя Временного главного украинского комитета бунда М. Г. Рафеса. 7 сентября 1918 г. с. 5-7, 18-20. Перепечатано из книги "М. Г. Рафес. Накануне падения гетманщины. Из переживаний 1918 г." Киев, 1919, с. 75-96.) Но угрозы не действовали. 18 июля германские войска начали занимать товарные станции (в попытке обеспечить транспортировку продовольствия в Германию). На пассажирских станциях они захватывали паровозы. В Ровно и некоторых узловых пунктах были арестованы стачечные комитеты. Но на следующий день забастовочное движение лишь разрослось еще больше. В Киев по юго-западным и по московско-киевско-воронежской железным дорогам не прибыло ни одного поезда. Из Киева отправки поездов также не было. В Дарницу 18 июля прибыло с севера три поезда, но на Киев их не пустили. Киево-полтавская линия и участок Полтава-Харьков также бездействовали. Не пропускала поездов и большая часть Полесских железных дорог. В Знаменку прибыло два последних поезда -- один из Ростова, другой из Екатеринос-лава. Затем движение было остановлено. Железнодорожная забастовка на Украина стала всеобщей (АИГН, 157/3, а также AT, Т-3848. КМ, No 116, 20 июля 1918). 362 Возможно, что именно в связи с обострением положения на Украине германские власти совместно с украинским правительством в ночь на 27 июля арестовали С. В. Петлюру, председателя Всеукраинского союза земств и председателя Киевской губернской земской управы. Вместе с ним был арестован заместитель Петлю-ры по управе В. Ф. Химерик. Петлюра сравнительно продолжительное время был военным министром украинского правительства, а во время наступления большевиков на Киев принял на себя командование украинской армией, сражавшейся против советских войск. В знак протеста против подписания Центральной Радой Брестского мира с Четверным союзом Петлюра вышел в отставку, из-за чего стал крайне популярен; и на первом на Украине киевском губернском земском собрании был единогласно избран председателем губернской земской управы, а затем и управы Всеукраинского земского союза (АИГН, 157/4, а также AT, Т-3848. КМ, No 124, 30 июля 1918). Сами большевики поддерживали эти устремления и надежды. "Когда Раковский и Мануильский вышли из украинского поезда, -- вспоминал один из современников о прибытии двух видных большевиков в середине 1918 года на Украину, -- они просили немецких офицеров и солдат, охранявших их в дороге, прибли зиться к ним. Когда те окружили их, Раковский вскочил на откуда-то появившуюся табуретку и стал произносить на немец ком языке омерзительную речь. В ней он резко критиковал [...] государственный строй Германии, весьма оскорбительно отзывал ся о германском императоре [...]. Немецкие солдаты и их офицер, которых мы всегда считали весьма дисциплинированными, [...] горячо аплодировали Раковскому (...) (Д. Н. Резников. Встреча с Раковским и Мануильским, с. 6). За словами в те дни в карман не лезли. Приветственные резолюции бастующим были красноречивы: "Железнодорожники Украины восстали против своих хищников за святое дело угнетенных масс. Не страшась угроз и расстрелов, они восстали против австро-германских и украинских империалистов и гордо несут знамя борьбы за социализм. Горячо приветствуем товарищей железнодорожников. Призываем всех [...] помочь пролетариату Украины [...] Помогая друг другу, мы подавим ту свору, которая стоит на нашем пути [...] Да здравствует всемирная революция [...] Команда линейного корабля "Андрей Первозданный". Согласны поддержать борьбу товарищей украинских железнодорожников до полной победы над угнетателями. Рабочие заводя бывш. Розенкранц. Глубоко сочувствуя народному движению против германского империализма [...) вносим свою посильную помощь в размере 520 363 руб. на дело борьбы против угнетателей рабочего класса. Да здравствуют украинские железнодорожники! Команда канонер-ной лодки "Хивинец". Мы знаем, что украинский пролетариат подготовляет новые резервы для грядущей международной революции. Только он сможет освободить нас от господства империалистических паразитов [...]. Да здравствует международная революция! Рабочие и работницы фабрики кожевников" (На помощь украинским железнодорожникам! -- КГ, No 143, 12 августа 1918 г. с. 3). "Товарищи украинцы, будьте стойки и помните, что мы с вами. Будем бороться с нашими врагами до последней капли крови, но свободы и революции (...) никому и никогда не отдадим. Лучше предпочесть умереть, нежели быть опять порабощенными.