ностью на русский язык, хотя посвящена она русской действительности. Автор одного из самых недоброжелательных русских опровержений на Кюстина, Я. Н. Толстой, был совершенно прав, когда сказал, что "отныне для публики г-н де Кюстин будет уже не тем, кем был прежде, - - он будет автором "России в 1839 году"" ****. * См.: Kennan G. F. The Marquis de Custine and His "Russie en 1839". Princeton. 1971. P. 124.  Balzac Н. de. Correspondance. T. 3. P. 426. *** Анненков П. В. Литературные воспоминания. М., 1983- С. 246 (подробнее см.: НЛО. С. но--Н2). Ср. также свидетельство в дневнике М. А. Корфа: "как книга сочинена французом высшего общества и предмет ее так нам близок, то она произвела здесь -- повторяю -- эффект и хотя, естественно, строго запрещена, однако весь аристократический круг ее прочел, а кто и не прочел, не сознается в том м стона" (а8 июля 1843 г.-- ГАРФ. Ф. 728. On. i. No 1817. Ч. 6. Л. 197 об.) ** Tolstoy. P. 4. 39i В. Мильчина * * * Первым русским откликом на книгу Кюстина следует считать донесение того же Толстого-- с 1837 г. тайного агента III Отделения в Париже -- шефу жандармов А. X. Бенкендорфу от 27 мая / 8 июня 1843 г. Сообщив, что 8/ао мая (то есть ровно через неделю после выхода книги из печати) он послал новую книгу о России в Петербург пароходом из Гавра, Толстой изумляется: неужели с ее автором обходились в Зимнем дворце так ласково, как он это изображает в книге? Ведь в Париже он "пользуется отвратительной репутацией, ибо предается мерзкому пороку и в хорошем обществе его не принимают..." *. Толстой был готов тотчас написать опровержение (для того, чтобы вовремя опровергать "клеветы" на Россию, его и держали в Париже под видом корреспондента министерства народного просвещения). Однако Кюстин упомянул-- и весьма нелицеприятно -- Толстого в своей книге, назвав его брошюру "Взгляд на российское законодательство (1840) "гимном в прозе деспотизму". Поэтому, чтобы не быть заподозренным в желании отомстить за себя самого, Толстой решил (как делал очень часто) опубликовать свою критику под чужим именем и уже нашел верного человека, которому было поручено прислать текст опровержения "из Франкфурта" **. Однако у начальства были другие виды. В записке, датированной 19 июня 1843 г., министр просвещения С. С. Уваров изложил свой взгляд на книгу Кюстина и способы борьбы с нею: не опровергать Кюстина впрямую и от лица русских, но найти в Париже, "где -- при соблюдении некоторых предосторожностей -- все покупается и -- при наличии определенной ловкости -- все продается", именитого писателя, купить его услуги и издать под его именем труд, который Уваров брался написать сам, -- апологию российского государственного устройства, зиждущегося на неразрывной связи императора и его I народа (той самой связи, в которой дерзнул усомниться Кюстин) ***. Первоначально на роль известного писателя, который бы "предоставил свое имя в распоряжение русских", прочили Бальзака (см. депешу российского поверенного в делах Н. Д. Киселева от 12/24 июля 1843 г., извещаю- * ГАРФ. Ф. IOQ. СА. Оп. 4. No 192. Л. 63 об.; подл. по-фр. Заметим, что j представления о Кюстине у публики не столь осведомленной, как Я. Н. Толстой, 1 были подчас самые фантастические; так, некий петербургский чиновник А. А. Малы- | шев утверждал в своих "Воспоминаниях о прошлом", что Кюстин два года прожил j в Петербурге, состоял при французском посольстве (на самом деле, как известно, 1 Кюстин провел в России всего два месяца), женился (!) на фрейлине Дубенской; а затем "написал о России книгу, вероятно, не отдавая своего труда на предварител"? ный просмотр своей умной супруги" (Исторический вестник. 1885. No 6. С. 651). Фрейлина Дубенская действительно вышла замуж за сотрудника французского по- \ сольсгва в Петербурге Т.-М. Лагрене, но к Кюстину эти события не имели ни'! малейшего отношения. ' ;  ГАРФ, ф. Ю9. СА. Оп. 4. No 192. Я. Н. Толстой -- А. А. Саггынскому, 2/14 ; августа 1843 г., подл. по-фр. ' * См.: Мильчина В. А., Осповат А. Л. Петербургский кабинет против мар-1 киза де Кюстина: нереализованный проект С. С. Уварова // Новое литературной' обозрение. 1995- ^? '3- С. 272--284. 392 О маркизе де Кюстине и его книге щую о его скором приезде в Россию и предлагающую использовать его в атом качестве *), однако предложение то ли не было принято, то ли (что более вероятно) даже не было сделано (единственный намек на эту ситуацию в письме Бальзака к Э. Ганской нимало не проясняет дела; "Здесь ходят слухи,-- сообщал он ей из Парижа з/'5 ноября 1843 г., по возвращении из России,-- что я пишу опровержение на Кюстина и получил за это в России немало серебряных рублей. Я отрицаю только рубли! остальное вы знаете" **). Вместо этого в сентябре 1843 г. в Париже была выпущена (анонимно) брошюра русского дипломата польского происхождения К. Лабенского "Реплика о сочинении маркиза де Кюстина "Россия в 1839 году", сочинение русского автора", присланная из Петербурга в русское посольство в Париже и вверенная Н. Д. Киселевым попечению Я. Н. Толстого, который и занялся ее изданием ***. Сам Толстой, однако, был не слишком доволен в эту пору брошюрой Лабенского: "Рукопись написана превосходно, но она ничего не опровергает,-- жаловался он Бенкендорфу 2/14 сентября 1843 г.,-- это не более чем блестящее и очень пространное рассуждение о духе сочинения Кюстина вообще, рассуждение с немалыми претензиями, чересчур чопорное, чересчур манерное и, простите мне это выражение, слегка притянутое за волосы. Не так пишутся обычно подобные памфлеты; это -- великолепная сатира, которой недостает только рифмы" ****. Толстому, который сам был опытным сочинителем "подобных памфлетов", в этот момент выпускать собственное опровержение было запрещено, и он ограничился тем, что сообщил основные идеи и конкретные факты французскому журналисту Ж. Шод-Эгу, чей весьма критический разбор "России в 1839 году" появился в журнале "Revue de Paris" 31 декабря 1843 г. Впрочем, готова эта статья была еще в сентябре, но Ф. Бюлоз, редактор журнала, счел ее "чересчур русской", то есть чересчур дышащей обидой на "клеветника" Кюстина, и порекомендовал Шод-Эгу внести правку и вставить несколько фраз, критических по отношению к России. По мнению Толстого, это пошло статье лишь на пользу, ибо сообщило ей видимость беспристрастия *****; по словам того же Толстого, Кюстин якобы сказал, что заплатил бы ю ооо франков, лишь бы сочинение Шод-Эга не вышло в свет ******. Между тем в ноябре 1843 г. "Россия в 1843 году"" имевшая огромный успех и стремительно распроданная *******^ вышла вторым изданием.  ЛЯ. Т. 31/32. С. 154--155-  Balzac Н. de. Lettres a Madame Hanska. P., 1990. Т. i. P. 739. *** См.: ГАРФ. Ф. io9. СА. On. 4. No 195. Л. 103 -- донесение Бенкендорфу от 2/i4 сентября 1843 г. Подробнее о брошюре Лабенского см. в примеч. к наст. тому, с. 6. *** Там же. No 195. Л. 103 об. ***** ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. No 195. Л. 104, 126 об.--донесения Бенкендорфу от 2/14 сентября 1843 г. и 5/1? января 1844 г. ****** Та" "у. J^O 195. Л. 12бо6. ******* (^ примеч. к наст. тому, с. 6. Популярность Кюстина признавало даже Третье отделение, отмечавшее в своем "Нравственно-политическом отчете за 1844 год", что это сочинение "имело за границей обширный успех, который породил 393 В. Мильчина Стремясь нейтрализовать эту публикацию, русское правительство позволило наконец Я. Толстому издать его опровержение. У Толстого кое-что уже было готово, но он, во-первых, решил дождаться выхода второго издания, а во-вторых, изменил свое мнение о тоне, в каком должно быть написано подобное опровержение: "Мое первоначальное намерение,-- докладывал он 5/17 января 1844 г., сразу после выхода его брошюры, Бенкендорфу, -- было атаковать сочинение г-на де Кюстина последовательно, рассматривая письмо за письмом и методически сокрушая его построения; именно так был написан первый вариант моего опроверже- | ния, но с тех пор я успел убедиться, что серьезное, методическое  опровержение не произведет здесь никакого действия; чтобы привлечь внимание французской публики, потребна пикантная сатира, колкая и саркастическая, доказательство чему -- успех брошюры г-на Лабенско" го, каковой брошюры я, по приказанию г-на Киселева, уже отпечатал второе издание ^...) Итак, я постарался сделать мою брошюру легкой, язвительной, полной сарказма и иронии; не знаю, удалось ли мне' добиться намеченного, но что я знаю твердо, так это то, что она живо задела г-на де Кюстина, ибо я нападаю на его постыдные пороки и гнусные привычки"*; в другом месте Толстой поясняет, что знает' наверное: Кюстин "очень чувствителен к намекам на свою педера-', стию" **. Брошюра Толстого ""Россия в 1839 году", привидевшаяся г-ну- '| де Кюстину, или Письма об этом сочинении, присланные из Франкфурта" (на фр. яз.; под псевдонимом Яков Яковлев) вышла в свет в конце января I 1844 г. ' Если Толстому и Лабенскому опровержения были заказаны, то Н. И. Греч *** написал свое "Рассмотрение сочинения маркиза де Кюсти" i на под названием "Россия в 1839 ГОДУ"" п0 собственной инициативе!; 24 августа 1843 г. он прислал текст своего опровержения из Германии! управляющему III Отделением Л. В. Дубельту, а месяц спустя начальних | Дубельта Бенкендорф, внеся в текст Греча незначительные поправки, одобн ' рил его, и вскоре оно вышло в свет на двух языках -- на немецком в конце ( 1843 г., а на французском-- в январе I844I'> незадолго до брошюры! Толстого, причем публикация эта сопровождалась громким скандалом, тав| как из-за нескромности Греча европейская публика узнала о причастности ' к ней российских властей (причастности, которую те вовсе не стремились; -------------- " ' ' зависть в других спекуляторах" и они принялись в свой черед издавать клеветничео*. кие сочинения о России, однако соперничать с Кюстином этим авторам оказалось н^ под силу, ибо-- резюмирует уже отчет за 1845 год-- "публика не обращает внимания на то, что не заключает в себе особенно нового и любопытного" (ГАРФ. Ф. Ю9. On. 223. No 9- ^- i22 ?R-> '^ам же- ^ I0- ^- 9')- ^  Там же. No 195. Л. 125--125 об.; подл. по-фр. М. А. Корф также бы)" уверен, что Кюстина нельзя опровергать "по пунктам": такой ответ "должен был бц походить часто на бой Дон Кихота с мельницами, так тут много вздору, тривяальнос-тей и вещей, против которых смешно было бы даже возражать" (ГАРФ. Ф. 728. On. *t No 1817. Ч. 6. Л. 19706.). 1 ** Там же. No 192. Л. 90; письмо А. А. Сагтынскому от того же 5/17 января 1844 г.; подл. по-фр. *** См. примеч. к наст. тому, с. ю6. 394 О маркизе де Кюстине и его книге афишировать) *. Опровержение Греча -- самое дотошное и обстоятельное из всех; он не пропускает ни одной мелочи, вроде формы еловых брусков, которыми вымощен Невский проспект; именно поэтому, как утверждал Толстой, сочинение Греча в Париже не произвело ни малейшего действия и почти никем не читалось **. Написал опровержение и П. А. Вяземский, оскорбившийся книгой Кюстина и увидевший в ней "сплошь крики и брань черни", "скучное злословие" человека "с подпорченной репутацией" ***, однако в связи с опубликованием царским правительством указа "О дополнительных правилах на выдачу заграничных паспортов" от i^lsf марта 1844 г. понял, что "благомыслящему русскому нельзя говорить в Европе о России и за Россию", и отказался от намерения публиковать свою статью, которая увидела свет лишь в 1967 г. в книге М. Кадо ****. За подробными разборами книги Кюстина русскими литераторами последовали сочинения, авторы которых использовали полемику с ней как предлог для общих историософских рассуждений о судьбе России. Это, прежде всего, брошюра Ф. И. Тютчева "Письмо г-ну Густаву Кольбу, редактору "Аугсбургской Всеобщей газеты"" (июнь 1844; Ha фр.яз.), где книга Кюстина названа "новым доказательством того умственного бесстыдства и духовного растления, благодаря которым (...) иные авторы дерзают судить весь мир менее серьезно, чем, бывало, относились к критическому разбору водевиля" *****. К "косвенным" откликам на книгу Кюстина относятся также брошюра Ф. Ф; Вигеля "Россия, завоеванная немцами" (сентябрь 1844; на ФР- ^з-), где основным источником российских несчастий объявляется засилье немцев среди чиновников, но заодно достается и Кюстину - "легитимисту из тщеславия, либералу из честолюбивого расчета" ******^ и статья А. С. Хомякова "Мнение иностранцев о России" ("Москвитянин", 1845, No 4), где Кюстин не назван по имени, но зато упомянут "маркиз", который поступает с русскими, "как его предки с вил-ленями" (крестьянами), и наполняет свою книгу "путаницей", "бесстыдной ложью" и "наглой злобой" *******_ Если русские печатные отзывы на книгу Кюстина были, по понятным * Лелже. С. 143--'5'- * См.: ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4. No 195- Л. 126. В конце концов русское правительство решило прекратить полемику с Кюстином и его "продолжателями", ибо "журнальная война и возражения ни к чему не ведут; они только возбудят внимание и породят бесконечные распри, в которых затмевается самая истина. Несравненно лучше следовать принятому нами правилу -- возражать молчанием и презрением, тем более что ало уничтожается собственным своим излишеством; нелепость и огромность обвинений сами собою доказывают их неосновательность . и ничтожность" (Отчет III Отделения за 1845 год -- ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No ю. Л. 93 об.). ** НЛО. С. i24. ** См. подробнее: НЛО. С. 114--115; 124--125; русский перевод опровержения Вяземского см.: Невелев Г. А. А. де Кюстин и П. А. Вяземский // Теоретическая культурология и проблемы отечественной культуры. Брянск, I992- С. 66--дв. ***** Тютчев Ф. И. Политические статьи. Париж, 1976. С. 8. ****** Wiegcl. P. 96. ******* Хомяков А. С. О старом и новом. М., 1988. С. 83. 395 В. Мильчина причинам, выдержаны только во враждебных тонах, то приватная реакция на "Россию в 1839 ГОДУ" оказалась весьма разнообразна: от решительного отрицания за иностранцем, да вдобавок человеком сомнительной репутации, права критиковать Россию, пусть даже она ату критику в какой-то мере заслуживает (согласно "формуле", выведенной по другому поводу Пушкиным: "Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног -- но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство" *), до признания, что Кюстин, сделав ошибки в подробностях, изобразил "сущность русского быта справедливо и точно" (Н. И. Тургенев), "раздражил нашу мертвечину" и тем "заслужил народную благодарность" (А. И. Тургенев) **. Книга Кюстина затрагивает столько больных мест в национальном самолюбии, что восприятие ее многими людьми (как правило, полного текста "России в 1839 году" не читавшими и судящими о ней по нескольким эффектным цитатам) до сих пор отличается горячностью, какую вызывает обычно только самая злободневная публицистика: на Кюстина обижаются, его бранят, клеймят за "русофобию" и проч. Меж тем Кюстин не был ни столь прямолинеен, ни столь агрессивен. Формула, мимоходом выведенная московским почт- директором А. Я. Булгаковым: "И черт его знает, какое его истинное заключение, то мы первый народ в мире, то мы самый гнуснейший!" *** -- замечательно охватывает весь спектр кюстиновских впечатлений от России. Тот, кто хочет взращивать за счет Кюстина соб- ственный комплекс национальной неполноценности, волен читать его книгу как пасквиль и доказывать автору прошлого столетия, что он неправ. Но, как представляется, разумнее наконец прочесть эту книгу как исторический документ, как свидетельство умного и тонкого (хотя порой вызывающе пристрастного) человека о чужой стране, увиденной в течение двух летних месяцев 1839 года. Вера Мильчина  Пушкин. Т. ю. С. i6i (письмо к Вяземскому от 27 мая 1826 г.). * НЛО. С. 120, 126. ** НЛО. С. 124 (письмо к П.А.Вяземскому от 22 декабря 1843/3 января I 1-1. 1844 г. Комментарии Настоящие комментарии ориентированы не только на разъяснение текста (прежде всего, разнообразных реалий), но также и на воссоздание -- хотя бы некоторыми штрихами -- того идеологического и культурного контекста, из которого выросла книга Кюстина. Мы стараемся указывать как события, которые имели место в действительности, так и те источники, из которых мог знать о них Кюстин. При этом фиксируются и "общие места" россики, и фактические сведения из французских историко-геогра-фических описаний России, и слухи -- зачастую недостоверные, -- распространявшиеся парижскими газетами. Кроме того, по возможности полно отражены реплики русских и французских критиков Кюстина. В комментарии включены также примечания самого автора, которыми он дополнил третье (1846) и пятое (1854) издания. В раздел "Дополнения", помещенный во втором томе, вошли предисловия автора к третьему (1846) и пятому (1854) изданиям и пространное дополнение к третьему изданию: "Отрывки из книги "Злоключения католической церкви обоих обрядов в Польше и в России", переведенной с немецкого графом де Монталам- бером". Список условных сокращений, использованных в примечаниях, см. в конце второго тома. Перевод выполнен по второму изданию "России в 1839 ГОДУ" (Париж, i843). Кроме особо оговоренных случаев, письма Кюстина к Виктору Гюго (музей Виктора Гюго в Париже) и к Софи Гэ (Bibliotheque Nationale, NAF., No 14882) цитируются по копиям, любезно предоставленным нам французской исследовательницей Доминик Лиштенан; пользуемся случаем высказать ей сердечную благодарность. С. 6. Несколько слов издателя о втором издании. -- Первое издание "России в 1839 году" вышло в мае 1843 года (объявлено в "Bibliographic de la France" 13 мая). Следует подчеркнуть, что встречающаяся в литературе версия о выходе некоего "самого первого" издания в i8^o или iS^i году (см.: 397 Комментарии Нечаева В. П. А. Вяземский как пропагандист творчества Пушкина во Франции // ЛН. М., I952- Т. 58. С. 320; Кийко Е. И. Белинский и Достоевский о книге Кюстина "Россия в 1839 году"//Достоевский. Материалы и исследования. Л., 1974- T.I. 0.189: Буянов М. И. Маркиз против империи... М., 1993- ^- 77) является плодом недоразумения. Повод к нему дали, по- видимому, известия о книге, распространившиеся после того, как весной 1840 г. Кюстин устроил в своем парижском доме чтение отрывков из нее (см. примеч. к наст. тому, с. 379. ч НЛО. С. но ш). Первое издание было так быстро распродано, что издатель Амио счел возможным уже в ноябре того же года выпустить второе издание тиражом 3000 экземпляров, причем две трети этого нового тиража разошлись в полтора месяца (см.: Lettres a Vamhagen. P. 472). "Несколько слов..." написаны самим Кюстином; см. в его письме к немецкому литератору Карлу Августу Варнгагену фон Энзе (1785 1858) от ао января 1844г.: "Во втором издании в предуведомлении книгопродавца я ответил на наиболее часто повторявшиеся замечания, и ответ этот навлек на меня новые критики" {Lettres и Vamhagen. P. 47о). Наиболее существенные дополнения, внесенные во второе издание, -- рассказ о казни декабристов (письмо двадцать первое), рассказ о судьбе П.В.Долгорукова (письмо двадцать девятое), исправление неточностей в рассказе о семействе Лавалей (глава "Изложение дальнейшего пути"); см. об этом: Cadot. P. 225. О работе над вторым изданием Кюстин 14 июня 1843 г. писал своей приятельнице Софи Гэ: "Я готовлю второе издание "России" и исправляю ошибки, сделанные по непростительной оплошности. Успех хорош тем, что придает силы для исправления ошибок". 24 ноября 1843 г. газета "Journal des Debats" поместила примечательную рекламную заметку, где сообщалось, что второе издание книги Кюстина, "выпущенное в более удобном формате, придаст еще больший вес суровым истинам, встревожившим Россию", а сам текст книги аттестовался как "простой, серьезный и точный". Реклама эта, а главное, сам факт появления второго издания меньше чем через полгода после первого так возмутил добропорядочных русских патриотов, что один из них, князь Элим Петрович Мещерский (1808-- 1844), бывший корреспондент министерства народного просвещения в Париже, 30 ноября 1843 г- сообщил своему преемнику на этом посту графу Я.Н.Толстому (см. о нем наст. т., с. 39' 394^ "Эта реклама заставляет жаждать крови; моя же кровь кипит и приливает к вискам вот уже четыре месяца. Я подожду еще немного, а затем напишу опровержение, какого не написать другим ^...) В апреле я вернусь в Париж, в мае- опубликую мою брошюру о Кюстине, в июне кого-то одного из нас -- либо его, либо меня -- на свете уже не будет; это решено" (цит. по: Mazon A. Deux Russes ecrivains francais. P., 1964. P. 422; опровержение на Кюстина написал в результате не Мещерский, а Толстой). Третье и четвертое издание "России в 1839 году" вышли в 1846 г.; пятое-- в 1854 г.; шестое-- в 18551'.) Ha этом история прижизненных изданий книги Кюстина о России кончается. Предисловия автора к третьему 398 Комментарии и пятому изданию см. в Дополнениях i и з. Добавления, внесенные Кюстином в третье издание, см. ниже в наших примечаниях. ...бельгийские контрафакции...-- Тарн {Тот. Р. 799) указывает в общей сложности шесть таких контрафакций -- "пиратских" перепечаток без согласия автора: две с указанием года издания (1843 и 1844) и четыре без года. По свидетельству Я. Н. Толстого (в его донесении Бенкендорфу) до марта 1844 г. в Бельгии было продано 30 ooo экземпляров книги Кюстина (ГАРФ. Ф. Ю9. СА. Оп. 4. No 195. Л. 136). См. также т. а, Дополнение з. ...немецкий перевод...-- Перевод Дизмана вышел в Лейпциге в 18431'-; там же вышло второе издание (без года), а в 1847 г.-- третье. ...перевод английский... -- Вышел в Лондоне в 1843 г. чод названием "The Empire of the Czar" ("Империя царей"); а-е издание-- там же, в 18441". ...молчание крупнейших французских газет.-- Кюстин не совсем прав: газеты активно участвовали в рекламной кампании. Первый анонс книги был опубликован в газете "La Presse" за три года до ее выхода, f марта 1840 г. (см.: Тот. Р. 769; отрывки из "России в 1839 году" были напечатаны в "La Presse" 17 и 18 апреля, в журнале "La Mode" 5" i5> 25 мая 1843 г., в журнале "Le Voleur" 20 и 25 мая; объявления о выходе книги появились в течение мая едва ли не во всех крупных парижских газетах. До выхода второго издания во французской прессе успели появиться и несколько аналитических статей, причем весьма сочувственных. 15 августа рецензию в католическом журнале "Correspondant" опубликовал граф Мари Жозеф д'0ррер (i775--1849)' который до начала Реставрации (1814) состоял в русской службе, затем служил секретарем французского посольства в Петербурге и потому хорошо знал русскую жизнь; одобряя взгляд Кюстина на положение религии в России, д'0ррер, однако, критикует автора за некоторые неточности и скороспелость суждений (см.: Cadot. Р. 243)- i^ я ю сентября 1843 г. рецензию на книгу "Россия в 1839 году" опубликовал протестантский еженедельник "Semeur", главный редактор которого Анри Лютерот, хотя и не разделял католических пристрастий Кюстина, выразил восхищение его стилистическим мастерством и "уважением к правде". Почти одновременно с выходом второго издания (14, i6 и 17 ноября) в газете "National" появились три пространные статьи Гюстава Эке (Hequet), который, хотя и порицал Кюстина за аристократизм, одобрял его критику Российской империи. Раздражение Кюстина "молчанием крупнейших французских газет" объясняется, по-видимому, тем, что о книге не высказались подробно влиятельные французские критики, такие, как Сен-Марк Жирарден (его весьма хвалебные статьи появились в "Journal des Debats" лишь в 1844 г.: статья первая 4 января, статья вторая 24 марта) или Сент-Бев, который уклонился от подробного анализа "России в 1839 году" и в дальнейшем посвятил ей всего один абзац, да и то в статье, предназ- наченной для швейцарского, а не парижского журнала ("Revue suisse", 3 июня 1843 г.; см.: Tarn. P. 499; Cadot. P. 244); TAG) отпустив несколько колкостей по поводу манерности и многословия Кюстина, засвидетельствовал, однако, что новая книга "производит впечатление". После второго 399 Комментарии издания положение резко изменилось; "Кюстин, -- докладывал 5/17 января 1844 г. в Петербург Я. Н. Толстой,-- жалуется в предисловии ко второму изданию на молчание крупнейших французских газет, но если он когда-нибудь опубликует третье издание, он будет уже не вправе жаловаться, ибо возникает впечатление, что газеты только и дожидались второго издания, чтобы начать говорить об этой книге, и никогда еще общественное внимание не было так возбуждено" (ГАРФ. Ф. 109. СА. Оп. 4. No 192. Л. до об.; подл. по-фр.). ...избранный же нами формат... -- Первое издание вышло в формате in-8?; второе-- in-12?. Яростные напайки... со стороны русских...-- Ко времени выхода из печати второго издания "России" была написана и издана (на французском языке) лишь одна антикюстинская брошюра -- "Реплика о сочинении г-на де Кюстина, именуемом "Россия в 1839 году"" за подписью "Русский"; она появилась в конце сентября 1843 г- (объявлена в "Bibliographic de la France" 23 сентября I8431'-)" а позже была переведена на английский и немецкий языки. Автором ее был Ксаверий Ксавериевич Лабенский (1800--1855)) польский дворянин, состоявший в русской службе (и одновременно, сочинитель французских стихов под псевдонимом Jean Polonius). Входя в ряд опровержений Кюстина, опубликованных с ведома русского правительства, брошюра Лабенского выделялась среди них спокойным, уважительным тоном; ругая Кюстина за необъективность и ошибочность его суждений о русских, автор "Реплики" признает, что иные из злоупотреблений, обличаемых французским автором, существуют в действительности; впрочем, замечает он, правительство сознает их и поощряет их обличение, свидетельство чему-- пьеса Гоголя "Ревизор" [Labinski. P. 46--47)- Брошюра Лабенского, "пикантная сатира, колкая и саркастическая", по свидетельству Я. Н. Толстого, который по поручению русского посольства в Париже занимался ее изданием, имела среди французов такой успех, что уже в январе 1844 г. стараниями Толстого вышло ее второе издание (ГАРФ. Ф. log. СА. Оп. 4. No i95- ^- '25 ?б-> подл. по-фр.). По мнению М. А. Корфа, в брошюре Лабенского вся книга Кюстина "покрыта язвительною насмешкою, и весь он, так сказать, одурачен: лучший способ ответа, и особенно во Франции, где насмешка составляет такое опасное оружие" (дневник, 5 ноября 1843 г.-- ГАРФ. Ф. 728. On. i. No 1817. Ч. 6. Л. 253 об.). Говоря о нападках русских, Кюстин, по-видимому, имел в виду не только брошюру Лабенского, но и устные известия о реакции на первое издание его книги, которая, как сообщал 30 июня 1843 г. поверенный в делах французского посольства в Петербурге министру иностранных дел, Гизо, была запрещена цензурой (после недолгого колебания императора, желавшего вначале разрешить продажу, дабы показать, что он придает Кюстиновым "наветам" очень мало значения; см.: Cadot. P. 229; НЛО. С. ill, 132); в новейшей работе указана точная дата, когда книга Кюстина была запрещена Комитетом цензуры иностранной -- 1/13 июня 1843 г. (см.: Гримгюсо. С. 74)- Во французском свете летом 1843 г. шли толки о том, что "в Петербурге читают Кюстина с яростью -- именно с яростью, ибо у рус- 400 Комментарии ских книга вызывает ужасный гнев" (слова дочери российского вице-канцлера К. В. Нессельроде, зафиксированные 4/16 июня 1843 г. в дневнике герцогини де Дино-- Dim. P. 289). Наиболее резкой критике со стороны русских авторов книга Кюстина подверглась уже после выхода второго издания (см. подробнее во вступительной статье). С. 7- --дабы представить Францию страной идиотов...-- Этот прием неоднократно использовался и в печатных опровержениях на книгу Кюстина, и в приватных репликах на нее; ср., например, у Лабенского утверждение, что недоброжелатель мог бы опорочить Францию, представив ее страной, природа которой исчерпывается бордоскими ландами и меловыми рав- нинами Шампани, а история -- отравлениями и массовыми убийствами соотечественников {Labinski. Р. 33--35); язвительный пассаж на ту же тему занес в дневник секретарь русского посольства в Париже Виктор Балабин: "Будь у меня время и место, я забавы ради показал бы, как можно описать в той же манере, в какой г-н де Кюстин пишет о России, Францию и французов. Возьмем, например, таможни: вы приезжаете на границу, у вашего ребенка с собою азбука, изданная в Брюсселе; ее конфискуют -- вот вам и свободный обмен мыслями; у вас в кармане несколько сигар -- их конфискуют; чай также, кружева, шелка и проч. -- также; вот вам и свобода торговли! Содержание заключенных в наших русских тюрьмах жестоко! -- а Мон-Сен-Мишель с заключенными, о здоровье которых ежедневно извещает нас "National"? И что же мы там читаем? Тот повесился, этот зарезался, тот сошел с ума..." [Balabine. P. 158); ср. также в одном из донесений Я. Толстого: "Славную книгу мог бы сейчас написать о Франции кто-нибудь из русских, в отместку за книгу о России маркиза де Кюстина: стоило бы только перечислить все обвинения, которыми осыпают друг друга различные партии; стоило бы только воспроизвести все то, что высказывается в печати о непорядках, безнравственности, корыстолюбии, недобросовестности и даже бесчеловечности французов!" [ЛН. М., 1937- Т. у1у. С. боз). ...упрек в неблагодарности...-- Имеется в виду неблагодарность по отношению к Николаю I. Во всех свидетельствах, касающихся реакции императора на книгу Кюстина, подчеркивается его глубокая уязвленность поведением Кюстина, ответившего на любезный прием "клеветническим" отчетом о путешествии. Ср., например, один из рассказов, циркулировавших летом 1843 г. среди русских за границей: "Мне сейчас рассказывал приезжий из Петербурга, что Государь был очень рассержен книгою Кюстина и сказал, что в другой раз его так не поймают, т^о) е^сть) что он с чужестранцами-- разговаривать не будет. Он раз пришел в и часов вечера -- в салон к Императрице, проведя весь вечер в чтении Кюстина и весь в гневе; сказал Императрице, что покажет ей кое-что, что удивит ее. Он не мог спокойно говорить о книге Кюстина" (письмо А. И. Тургенева к Н.И.Тургеневу из Мариенбада от 13/25 июля 1843 г.; НЛО. С. i2o). Кюстин был в курсе атих слухов; 24 июня 1843 г. он писал Софи Гэ: "Я узнал от очевидца, что большая часть книги была прочитана в присутствии императора и его семейства, которые постоянно прерывали чтение своими 401 Комментарии комментариями, возражениями, а порой и подтверждениями: хотел бы я, как говорится, проскользнуть туда маленькой мышкой". Позднейшие мемуаристы объясняли гнев императора получением им-- уже после первой встречи с Кюстином -- компрометирующей информации о нравственности визитера, после чего отношение к гостю переменилось -- "и книга явилась как мщение" (Бутурлин М. Д. Записки//?^. IQOI, No ia. 0.434)- Сам Кюстин энергично оспаривал такое объяснение в своих письмах 1843 г.: "Многие утверждали, что убеждения мои переменились от того, что Император и, следственно, двор переменили свое обращение со мной. Я снес молча многие другие несправедливости, не стал бы возражать и на эту, даже говоря с вами, но на сей раз дело идет не только обо мне, но и о благополучии всего человечества, и я обязан отвечать на клевету, опровергнуть которую легко одним словом: я ездил в Россию в 1839 году, а в 1840 году императрица была в Эмсе и на глазах всей находившейся там публики обращалась со мною точно так же, как и в Петербурге, иначе говоря, с такой любезностью, что мне пришлось выдержать суровую битву с самим собой, прежде чем опубликовать сочинение, которое не могло не опечалить ее и не лишить меня ее милостей, хотя, несомненно, в нем невозможно найти ни единой строчки, неблагодарной по отношению к ней лично" (письмо к В.Гюго от i3 декабря 1843 г.). Тем не менее молва о неблагодарности Кюстина прочно утвердилась в критике; ср. восклицание императора, пересказываемое в брошюре Ф. Вигеля: "Итак, г-н дс Кюстин, вы являетесь ко мне, представляетесь легитимистом, втираетесь ко мне в доверие, а потом отдаете меня и мой народ на поругание Луи-Филиппу! А ведь и вы делали мне признания... но, будьте покойны, я честнее вас, я не предам их огласке!" {Wiegel. P. XI). С другой стороны, доброжелательные западные читатели разрешали вопрос о корректности Кюстиновой критики Николая I в положительном смысле. Ср., например, размышления герцогини де Дино в дневниковой записи от а6 мая 1843 г.: "Я продвинулась в чтении второго тома книги г-на де Кюстина. Он рассказывает в этом томе о своих беседах с императором и императрицей, которая радовала его речами изысканными и кокетливыми, явно рассчитанными на позднейшую огласку. Читая все это, я задавалась вопросом, должен ли путешественник, обязанный гостеприимным приемом исключительно страху, какой внушает хозяевам его ремесло -- ремесло сочинителя, желанию хорошо выглядеть на страницах его будущей книги и опасению, как бы автор не изобразил их чересчур строго и пристрастно,-- так вот, должен ли этот путешественник отвечать хозяевам так же благодарно и сдержанно, как отвечал бы он им, принимай они его любезно и гостепри- имно без всякой задней мысли, просто потому, что его общество им приятно.  Признаюсь, я не знаю точного ответа; хотя вообще деликатность и скромность кажутся мне в любом случае предпочтительнее, я не могу не извинить литератора, полагающего, что заинтересованная любезность стоит куда дешевле благожелательности бескорыстной и непроизвольной. Впрочем, Кюстин передал разговоры императора в тоне вполне лестном; самый свободный и критический ум в той или иной мере подпадает под влияние 402 Комментарии августейших любезностей. Тем не менее книга эта придется русским совсем не по вкусу; разумеется, после нее путешественников в России будут принимать холоднее и сдержаннее" {Dino. P. 274)- С. 8. ...ныне, когда у них не осталось ни судей... ни самих этих правил! -- Намек на Июльскую монархию; Кюстин был убежден, что после 1830 г. к власти пришли выскочки и посредственности, которые под прикрытием красивых речей о свободе и счастье человечества подавляют любую духовно независимую личность. ...сочинялись в два приема...-- IQ октября 1839 г. из Эмса, куда он прибыл прямо из России, Кюстин писал Виктору Гюго: "Я описал свое путешествие, но не стану публиковать написанное. Меня слишком хорошо принимали, чтобы я мог сказать то, что думаю, а иначе я писать не умею". В основу книги легли реальные письма Кюстина; одно из них, к г-же Рекамье из Нижнего Новгорода, от 22 августа / з сентября 1839 г., опубликовано в кн.: Cadot. P. 2i9--222; известно также, что писатель пользовался письмами, написанными "по свежим следам", при работе над двенадцатым и двадцать третьим письмом (см.: Тат. Р. 521). Впрочем, все эти письма он подверг радикальной переработке. 20 декабря 1841 г. Кюстин писал Виктору Гюго из Милана: "Все лето я провел за пополнением четырех толстых томов, посвященных России,-- книге, которой я страшусь не из трусости, а из сознания собственной слабости; выходить на бой с колоссом, с которого я намереваюсь сорвать маску, имея так мало боеприпасов, как я, -- предприятие слишком дерзкое, особенно если учесть, что я провел в России всего три месяца! Я знаю, что правота на моей стороне, я полагаю также, что разглядел в верном свете хотя бы самое основное, а главное -- что я оценил по заслугам плоды восточного деспотизма, подкрепляемого европейской цивилизацией, но я не чувствую в себе довольно сил для того, чтобы изобразить эти очевидные истины публике и вселить мои убеждения в души читателей. Я успокаиваю себя мыслью, что я сделал все, что мог, и что большего с меня спрашивать не приходится". 6 марта 1842 r. Кюстин сообщал Софи Гэ: "Я работаю над моей книгой; это сущая гидра..."; 11 марта 1842 г. подтверждал: "Я по-прежнему работаю, как уже писал вам, и надеюсь выпустить книгу ближайшей осенью". Вчерне рукопись была закончена 6 мая 1842 г.; полностью -- 9 сентября 1842 г.; в начале 1843 г. (не раньше 22 января) был подписан контракт с издателем Амио (см.: Тат. Р. 487--495)- ...слышанными от поляков. После подавления польского восстания 1830--1831 гг. (см. подробнее примеч. к наст. тому, 0.85) "анекдоты" о России, слышанные от поляков во Франции, главном центре польской эмиграции, могли быть лишь недоброжелательны. О польском семействе Гуровских, связанном с Кюстином особенно тесными узами, см. примеч. к наст. тому, с. 270. Русские власти приписывали большую роль в "распространении клевет и лжей на Россию" польским выходцам: "они участвуют и в составлении французских пасквилей: это обнаруживается, между прочим, из того, что в статьях и книжках с клеветами на Россию все иноязычные собственные имена искажены и только польские написаны правильно: (Отчет III Отделения за 1845 год-- ГАРФ. Ф. 109. On. 223. No ю. Л. 91 об.-- 92). 403 Комментарии ...переменило обращение с иностранцами... не по отношению к нашему автору. -- Вероятно, намек на холодный прием, оказанный в Петербурге Бальзаку -- писателю, пользовавшемуся не только на родине, но и в России гораздо большей славой, чем Кюстин. Бальзак побывал в Петербурге в августе 1843 г- и, хотя в русских дипломатических кругах от него ожидали опровержения "России в 1839 году" (ср. отражение этих слухов в письме Кюстина к Варнгагену от 7 августа 1843 г.: "Вот уже и Бальзака призвали опровергать меня".-- Lettres a Vamhagen. P. 469)" прямых предложений ему не сделали и Николаю I он представлен не был (см.: Гроссман Л. П. Бальзак в России //ЛН. М., IQ37- Т. у132- С. 205--аоб; см. также в статье, наст. том, с. 392--393)- С. 9- Эпиграф-- предшествует книге, начиная со второго издания. В первом издании эпиграфом служила цитата из поучения Владимира Мономаха, почерпнутая Кюстином из "Истории государства Российского" (т. II, гл. VII; о французском издании Карамзина, которое читал Кюстин, см. примеч. к наст. тому, с. 126): "Всего же более чтите гостя, и знаменитого, и простого, и купца, и посла; если же не можете одарить его, то хотя брашном и питием удовольствуйте: ибо гости распускают в чужих землях и добрую, и худую об нас славу". Московский почтмейстер А. Я. Булгаков (1781--1863), которому "случалось два раза обедать" с Кюстином в Москве (см.: НЛО. С. и7)> занося в свой дневник "Современные происшествия и воспоминания мои" впечатления от знакомства с первым изданием книги Кюстина, заметил: "Он как будто нарочно из бесстыдства или для собственного своего обвинения вставил в книге своей следующий эпиграф, заимствованный из Российской истории Карамзина... ( далее приводятся слова Поучения). Кюстин поступил совершенно вопреки советов великого князя, хотя был принят царскою фамилией) с особенною ласкою и всеми русскими со свойственным им радушием" (НЛО. С. 122). Во втором и последующих изданиях цитата из Мономаха сохранилась в "Кратком отчете о путешествии", входящем в письмо з6-е (см. Т. а, с. 338)- Предисловие С. ю. ...путешествовать... неисчерпаемый запас...-- Это ощущение сформировалось у Кюстина еще в юности; ср. его признания в письмах: "Мне необходимо покидать самого себя; иной раз я ощущаю такую потребность скитаться по свету, словно, изменив место пребывания, смогу изменить свое существо" (маркизу де Лагранжу, 14 августа i8i8r.) или: "Я по-настоя^ щему становлюсь самим собой, лишь обретя независимость путешественника" (ему же, май 1822 г.; цит. по: Espagne. P. VI). С. и. Я хранил в своем сердце религиозные идеи... - Недоброжелатели склонны были воспринимать предисловие к "России в 1839 году" как плод кюстиновского лицемерия, как попытку "растопить лед и снискать расположение Сен-Жерменского предместья" (рецензия из английского журнала "Quarterly Review", переведенная в изд.: Bibliotheque universelle de 404 Комментарии Geneve. 1844. Т. 52. P. 105). Сходным образом секретарь русской миссии в Париже Виктор Балабин в дневнике охарактеризовал это предисловие как "смутное, сомнительное, где он ^Кюстин) толкует о своей религии, которую, по всей вероятности, знает очень неглубоко, и о нашей, которую не знает вовсе", как "уступку нынешнему направлению ^...) пылкой религиоз- ности, царящей ныне во французском обществе", где "нет туриста, нет путешественника, который не считал бы себя обязанным глубоко исследовать религиозный вопрос-- и один Бог знает, как они его исследуют" (Balabine. P. 125; запись от 19 мая 1843 г.). В самом деле, сочувственное внимание к судьбам польских католиков, подвергавшихся гонениям в Рос- сийской империи, отличало определенную часть французских легитимистов и омрачало их видение России, вообще весьма восторженное (отсюда -- обилие материалов о преследованиях католиков в Российской империи). В рассуждениях Кюстина на религиозные темы не следует, однако, видеть простую уступку политической конъюнктуре. Кюстин напряженно размышлял о религии с юности. "Я ощущаю самую живую, самую настоятельную потребность сделаться учеником! и до тех пор, пока я не отыщу своего Мессию, мне не узнать покоя! Все мое несчастье, возможно, происходит оттого, что я ищу наставника на земле; мне следовало родиться восемнадцатью столетиями раньше, чтобы стать счастливым вполне... вера способна заменить счастье!",-- писал он матери 31 мая 1815 г., а она, в свою очередь, сообщала в ту же пору своей матери, что Астольф всерьез собирается удалиться в монастырь (Maugras. P. 492)- Рахили Варнгаген, которой он поверял самые сокровенные свои помыслы, Кюстин писал б января 1817 г.: "Наши побуждения не зависят от нас, но мы вправе выбирать между побуждениями противоположными, главный же источник нашего могущества ^...) -- умение понять, какое из этих побуждений более согласно с видами Господа. Следственно, единственное наше прибежище -- молитва; в ней обретаем мы тягу к тому утраченному наследству, какое нам столь напыщенно расписывают под именем свободы. Истинная наша свобода -- в сознании нашего рабства..." {Lettres a Varnhagen. P. 117)- Показательно, что заглавные герои первого и последнего романов Кюстина, Алоис и Рому-альд, наделенные некоторыми автобиографическими чертами, избирают религиозное поприще. Судьбой католической церкви в царской империи писатель продолжал интересоваться и после выхода "России в 1839 году"; в 3-е издание он включил обширные отрывки из книги немецкого богослова А. Тейнера "Злоключения католической церкви обоих обрядов в Польше и в России" (1841; фр. пер. 1843; см. во втором томе Дополнение 2). Иные утверждают, что цель зта... будет достигнута и без помощи нашей религии...-- В начале i84o-x г. во Франции в очередной раз обострились споры о месте католической религии в современном обществе; весной 1843 г. профессора Коллеж де Франс Э. Кине и Ж. Мишле начали читать курсы лекций, в которых утверждали естественное происхождение всех религий и выступали против иезуитов, за полную секуляризацию народного образования. Эти взгляды продолжали давнюю французскую традицию восприятия католической церкви и ее самого могущественного "отряда" 405 Комментарии иезуитов -- как источника всех общественных зол (о сугубо мифологическом характере этих представлений см.: Leroy M. Le mythe jesuite. DC Beranger a Michelet. P., 1992.). С другой стороны, чем сильнее становились в обществе социалистические тенденции, тем активнее начинали некоторые мыслители искать спасения от разрушительного социализма в религии: "...еще вчера иезуитов гнали и отлучали от народного образования, и вдруг все изменилось; пугало, каким еще недавно были иезуиты, ультрамонтанское духовенство, католическая нетерпимость (согласно выражениям тех лет), пало перед лицом опасности более очевидной. Социализм, отвратительный социализм стоял у наших дверей! Содрогаясь от страха, французское общество призвало себе на помощь в борьбе с этим ужасным врагом всех, кого только можно: епископов, кюре, монахов, даже иезуитов. Ложные страхи, химерические опасения, тактические сомнения все исчезло в виду настоящей угрозы..." (Nettement A. Souvenirs de la Restauration. P., 1858. P. 253; ср. сходную постановку вопроса: католичество или социализм:" применительно к русскому обществу в брошюре русского иезуита И. С. Гагарина "Католические тенденции в русском обществе", i86o). Добавим, что скептицизм Кюстина относительно "католической угрозы" разделяли и его русские оппоненты; так, не принявший его книгу П. А. Вяземский вскоре после ее появления в свет (30 октября 1843 r-) высказал в часгном письме схожие взгляды: "Ну, можно ли в наше время бояться иезуитов и духовного деспотизма? Между тем страшно видеть, как устроены наши так называемые христианские общества. Религия должна бы быть в них основанием и краеугольным камнем, а вместо того она везде камень преткновения. Везде опасаются ее и стараются устранить от общей народной жизни. Ее точно будто терпят как необходимое, но пагубное зло, от которого нельзя достаточно оконопатить, застраховать, оградить общество так, чтобы и оно до нее не касалось и не было подвержено влиянию ее. (...) Духовная власть- - люди, конечно, следовательно, грешны и слабы и падки на злоупотребления: исправьте их, но не трогайте духовной власти и не унижайте ее вашими подозрениями и опасениями. Кому же образовать христиан, как не духовным пастырям, а между тем только того и боятся, чтоб духовенство как-нибудь не вмешалось в воспитание юношества. Что за путаница, что за превратность в понятиях! Воля ваша, все это нелепо" (РО ИРЛИ. Ф. 309- No 47'5- ^- '^2 163; письмо к А. И. Тургеневу). С. i2--13- ...даровать покой одной-единственной душе... из двух авторитетов... одобрение восемнадцати столетий. -- Наиболее подробная апология принципа авторитета и традиции, противопоставленного "тупому упрямству или безрассудной гордыне" одиночек, была дана в нашумевшей книге Ф.-Р. де Ламенне (1782--1854) "Опыт о равнодушии в области религии" (1817-1823): "Разве разумнее и надежнее говорить: "Я верю в себя", нежели: "Я верю в род человеческий"? Кому из этих двух авторитетов отдать предпочтение: вашему разуму или разуму человечества?" (Lamennais F.-R. de. Oeuvres completes. P., 1844- Т. 1. Р. б--д)- Именно к подобным "традици-оналистским" представлениям восходит комментируемый пассаж Кюстина. С. 13. Стань все церкви мира национальными, иначе говоря, протестантскими или православными... -- Идеи, восходящие к книге Жозефа де Местра (i753 - 406 Комментарии 1821) "О папе" (1819, ч. IV, гл. б): "Отделившиеся церкви ясно ощущают, что им недостает единства, что над ними нет власти, что у них нет места, где они могли бы собраться и держать совет. Одно соображение первым приходит на ум и поражает его: "Столкнись такая церковь с некими трудностями, подвергнись одна из се догм нападкам, какой суд разрешит этот вопрос, если над церквями нет ни человека, их возглавляющего, ни Вселенского собора?"" На связь комментируемых рассуждений Кюстина с идеями де Местра, "которые, даже будучи неправильными, всегда новы и пикантны", указал К. Лабенский (Labinski. P. 49 5?)' упрекнувший Кюстина в том, что, проповедуя терпимость, он не выказывает таковой в разговоре о некатолических религиях. Мысль о том, что национальная церковь - не более, чем государственное учреждение, подчиненное главе государства, Кюстин мог почерпнуть и у последователя де Местра графа д'0ррера, автора книги "Преследования и муки католической церкви в России" (см.: Persecutions et souffrances de 1'Eglise catholique en Russie. P., 1842. P. i6--i7), которую читал в конце работы над "Россией в 1839 году" и на которую ссылается ниже (см. наст. том, с. 282; т. 2, с. 314)- О национальных церквях см. также т. 2, с. 95 9^- ...протестантизм, чья сущность отрицание... Вслед за Ж. де Местром, писавшим в книге "О папе" (ч. IV, гл. i), что "всякая церковь, не являющаяся католической, есть церковь протестантская (...) ибо что такое протестант? Это человек, который протестует, а уж против какой именно догмы он протестует, - неважно", Кюстин неизменно подчеркивал "относительный" характер протестантизма, лишенного, по его убеждению, абсолютных ценностей: "Эта религия сохраняет силу лишь в эпохи просвещенные; против варварства она бессильна. (...) Мощь протестантизма мощь отклика; религия эта до самого конца будет нести на себе отпечаток своего проис- хождения и падет сама собою в тот момент, когда в мире не останется вещей, нуждающихся в реформировании, и от церкви потребуется способность к созиданию" (Memoires et voyages. Р. 342)- С. 14-  -более или менее утонченное язычество, имеющее храмом природу... ---Намек на пантеистические тенденции, опасность которых адепты традиционного католицизма постоянно подчеркивали в 1830-0 гг. (так, в пантеизме обвиняли Ламартина за выпущенную в 1836 г. и вскоре запрещенную церковью поэму "Жослен", а в 1839 г. аббат Маре выпустил целую книгу разоблачительного характера под названием "Опыты о пантеизме в современном обществе"). С. 15. ...король, известный своей терпимостью, и министр- протестант... -Имеется в виду Луи-Филипп (l773-I850, король французов в 1830 1848 гг.), который уважал веру большинства своих подданных, но, в от- личие от своего предшественника Карла X, отнюдь не был ревностным католиком, и Франсуа Гизо (1787 1874)" c 1840 г. министр иностранных дел и фактический глава правительства, родившийся в протестантской семье и исповедовавший веру отцов, но чуждый фанатизма; в бытность свою министром народного образования (1832--1837) он даже желал восстановить в Сорбонне "богословский факультет, выписав сюда многих, уехавших 407 Комментарии профессорствовать из Франции в Бельгию: но министру-протестанту не удалось оказать этой услуги галликанской церкви -- и четыре профессора богословия так же мало исполняют свои обязанности, как и другие профес-соры неточных наук" (Тургенев А. И. Хроника русского. М.; Л., 1964-С. 144). С. i6. Неокатолииизм-- одна из ветвей христианского социализма, основателем которой был Филипп Жозеф Бенжамен Бюшс (1796--1865), проповедовавший это учение на страницах своего журнала "Европеец" (1831--1832; 1835--1838) и в книге "Опыт полного изложения философии с точки зрения католицизма и прогресса" (1838--1840, т. i--3)- Неокатолики пытались примирить католицизм с революцией, идею божественного откровения с идеей общественного прогресса, в котором видели реализацию небесного предопределения. Кюстин резко полемизировал с "неохристианством", или неокатолицизмом, еще в книге "Испания при Фердинанде VII" (письмо 44"e)> ГДe назвал эти теории "республиканской мифологией", "выдумками, сочиненными на потребу демагогам всех стран", попыткой обновить с помощью веры "политические доктрины XVIII века", приведшие Францию к революции (Espagne. Р. 443--445)- Впрочем, католическая Церковь способна меняться...-- В 1820--1830-0 годы вопрос о способности католической церкви к изменению и о допустимых границах церковных реформ волновал многих мыслителей. Наиболее трезвые умы из числа сторонников церкви сознавали, что "всякий, кто ныне вознамерится отстаивать католическую религию в ее прежних формах, отрывая ее от изменившегося общества, ввергнет народы во власть протестантизма" (Chateaubriand F.-R. de. Oeuvres completes. P., 1827. Т. 27. P. 249). С другой стороны, попытки обновления ортодоксального католицизма по большей части приводили к созданию сект, основатели которых были движимы прежде всего непомерным честолюбием и уходили от христианства очень далеко. С. i8. ...прежде страх или корысть внушали путешественникам лишь преувеличенные похвалы; ненависть вдохновляла на клевету...-- Преувеличенные похвалы русское правительство слышало в основном из уст литераторов, чьи услуги оно в той или иной форме (щедрым приемом в России или дорогими подарками по написании книги) оплачивало; "клевета" звучала из уст людей, которые посещали Россию независимо от правительства или были им обижены; Кюстин, однако, сломал эту традицию: будучи принят и обласкан при дворе, ответил "наветами". Имена предшественников Кюстина, у которых он сознательно заимствовал факты и наблюдения или с которыми сближался в описаниях и выводах невольно, будут названы ниже в соответствующих примечаниях. ...немалая награда за немалые неудобства.-- Примечание Кюстина к пятому изданию 1854 г.: "В ту пору автор был склонен примириться с формой правления, какую избрала для себя Франция; но сердце его никогда не было к ней привязано". Не осмеливаясь отправлять письма по почте...-- Признание это неоднократно вызывало язвительные возражения; ср., например, у П. А. Вяземско- 408 Комментарии го: "Автор хочет уверить нас, будто сочинял в России письма двух родов: первые, хвалебные, предназначенные для отправления по почте, и вторые, правдивые и разоблачительные, предназначенные для хранения в портфеле автора, боящегося полиции. Странный способ беречься от полицейских соглядатаев -- хранить компрометирующие бумаги при себе, особенно если останавливаешься на постоялом дворе и постоянно замечаешь подле себя шпионов (...) Не проще ли было бы в этом случае снести письма во французское посольство, откуда они отправились бы во Францию с курьером? каким бы варварским, инквизиторским и деспотическим ни было наше правительство (на взгляд г-на де Кюстина), я до сих пор не слыхал, чтобы посланники чужих держав жаловались на раскрытие их дипломатических секретов" (Cadot. P. 269; подл. по-фр.). Меж тем опасения Кюстина были отнюдь не беспочвенны: известно, что распечатыванию и прочтению подвергалась в России даже переписка французского посла Баранта с женой (см.: Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова. М., 1986. С. 34)! Анекдоты "об обыкновении здешнего почтамта вскрывать корреспонденцию" были распространены в дипломатической среде; ср., например, дневниковую запись от 4 апреля 1839 г., принадлежащую американскому посланнику в Петер- бурге Далласу: "Не так давно один из иностранных министров (т. е. посланников) жаловался самому графу N. (почт-директору), что получил с почты пачку денег перемятыми, испачканными и явно распечатанными.-- "Это, надо полагать, вышло по недосмотру, -- равнодушно отвечал граф. -Хорошо, я распоряжусь, чтобы впредь были аккуратнее". В другой раз шведский посол, встретившись с директором почт, посоветовал ему, чтобы его подчиненные поосторожнее читали корреспонденцию из Швеции. Директор горячо утверждал, что ничего подобного не могло случиться.-- "Я и сам не считал это возможным, -- отвечал швед, -- но они по рассеянности посылают мне стокгольмские депеши за печатью голландского министра иностранных дел"" (Вестник иностр. лит. 1896. No 7- С. 13). Рассуждения Кюстина о ненадежности российской почты врезались в память первых читателей; характерен контекст, в котором упоминает Кюстина В. А. Жуковский (в письме к А. Я. Булгакову от ю/22 октября 1843 г. из Дюссельдорфа): "Вот уже Бог знает сколько времени, как я не получаю писем ни от кого из своих. Я знаю, что ко мне должны быть письма, а писем нет. Это проказа почты. Жалуюсь тебе, как почт-директору. У нас, это известно, письма распечатываются и много незваных читателей заглядывает в страницы, писанные не для них, отчего, конечно, великой пользы нет никому -- но пусть читают, да вот что худо, прочитанные письма бросаются и не доходят к тем, кому они адресованы, а часто бывает в них большая нужда. A propos (кстати. --фр), читал ли ты собаку-Кюстина?" (Жуковский В. А. Сочинения. Изд. 7-е. СПб., 1879. Т. 6. С. 556)- ...иелых три года я не отваживался обнародовать ее...-- Причина заключалась не только в опасениях и сомнениях нравственного порядка, но и в манере Кюстина работать над текстом, которую сам он в письме к Варнгагену от 7 августа 1843 г. охарактеризовал следующим образом: "...я записываю живо, страстно, безоглядно свои первые впечатления и почитаю свой труд 409 Комментарии законченным. После я возвращаюсь к нему, убеждаюсь, что передо мною -- лишь слабый набросок, что мысли мои внятны лишь мне одному, что надобно разъяснить их читателям, расположить их в определенном порядке, а главное -- добиться чистоты формы и правильности рисунка..." (Lettres it Vamhagen. P. 466). Письмо первое С. 21. Эмс, 5 июня, i8y) года. -- По старому стилю -- 24 мая. Кюстин, естественно, выставляет все даты по новому стилю; в наших комментариях, там, где речь идет о событиях, происходящих в России, указаны две даты: по старому и новому стилю. Наследник российского престола-- Александр Николаевич (1818--1881, с 1855 г. император Александр II. С 25 мая 1838 г. он путешествовал по Европе и, возвращаясь из Англии, 23 мая / 4 июня 1839 г. приехал на немецкий курорт Эмс, где провел два дня. В свите наследника, помимо воспитателя В. А. Жуковского, находились попечитель наследника, член Государственного совета, доверенное лицо Николая I и будущий (с 1844 г.) шеф жандармов граф Алексей Федорович Орлов (1786-- 1861); начальник двора цесаревича Александр Александрович Кавелин (i793--1850); "для переписки с различными посольствами и вообще для переписки (...) Иван Матвеевич Толстой; для осмотра всего относящегося к военной части -- флигель-адъютант (...) барон Вильгельм Карлович Ливен, для наблюдения за нравственностью молодых адъютантов цесаревича -- Владимир Иванович Назимов", а в качестве бухгалтера -- Василий Андреевич Долгоруков (Долгоруков П. В. Петербургские очерки. М., 1992. С. 175)- Кроме них, в свиту входили адъютант, а впоследствии "самый могущественный из временщиков" граф Александр Владимирович Адлерберг (1818-- 1888) -- "человек ума весьма недалекого, но чрезвычайно сметливый, хитрый и ловкий (...) страстный картежник, неисправимый мот, беспрестанно нуждающийся в деньгах" (Там же. С. 148), и лейб-медик цесаревича Иван Васильевич Енохин (1791--1863), который, если верить слухам, сообщаемым П. В. Долгоруковым, и убедил императора, что его сыну для здоровья необходимо провести зиму за границей. С. 22. ...не похож на калмыка. -- Убежденность, что русский непременно должен походить на калмыка (или казака), была свойственна не одному Кюстину; задолго до появления его книги и даже до его приезда в Россию "Северная пчела" в очерке В. В. В. (В. М. Строева) "Как в Париже знают Россию" (i8 мая 1839) высмеивала французские стереотипы мышления; "Француз думает, что мы все -- казаки. Русский и казак -- в Париже совершенно одно и то же. Парижанин думает, что статский казак назывался русским, а военный русский -- казаком; впрочем, в существе (аи Гопа)это совершенно то же самое. Вследствие такого общепринятого мнения парижанин удивляется, не находя в русском калмыкской физиономии, то есть сплюснутого носа, выдавшихся скул, и говорит: "Monsieur n'a pas 1'air russe, du tout, du tout" (У вас, сударь, вид совсем, совсем не русский. -- д5/>.) . 4Ю Комментарии ...контраст между смеющимися молодыми глазами и постоянно поджатыми губами выдает недостаток искренности...-- Двойственность эта была заметна не всем сторонним наблюдателям; например, Стендаль в письме к Р. Коломбу от 4 января 1840 г. из Рима аттестовал цесаревича как существо "непосредственное, любезное и живое в обращении": "Русский великий князь -- настоящий военный, безыскусственный, веселый и добрый. Он ничем не напоминает варвара, но не может усидеть на месте и, по-видимому, очень дружен с сопровождающими его офицерами" (Стендаль. Собр. соч.: В i5 т. М., 1959- Т. 15- С. З'о). С другой стороны, в портрете наследника, нарисованном несколько позже хорошо знавшей его фрейлиной А. Ф. Тютчевой, подчеркнуто то же "двоякое выражение лица", отражающее "до известной степени двойственность его натуры и судьбы", которое уловил Кюстин: "Он был красивый мужчина, но страдал некоторой полнотой, которую впоследствии потерял. Черты лица его были правильны, но вялы и недостаточно четки; глаза большие, голубые, но взгляд мало одухотворенный -- словом, лицо было мало выразительно и в нем было даже что-то неприятное в тех случаях, когда он при публике считал себя обязанным принимать торжественный и величественный вид. Это выражение он перенял от отца, у которого оно было природное, но на его лице оно производило впечатление неудачной маски" (Тютчева. С. 23). ...цесаревич больше чем наполовину немей...-- Мать наследника, Александра Федоровна, была до замужества прусской принцессой, а его бабушка, Мария Федоровна,-- принцессой вюртембергской. ...перенес тяжкую болезнь.-- Цесаревич простудился летом 1838 г. в Дании при осмотре портовых сооружений и лечился от последствий этой простуды в том же Эмсе в июле -- августе 1838 г. С. 23. ...потрясли Париж в i8i^ году отец цесаревича и его дядя, великий князь Михаил...--- В начале 1814 г. Александр I разрешил своим младшим братьям, великим князьям Николаю и Михаилу Павловичам, принять участие в боевых действиях против наполеоновской армии на территории Франции, и 5 / 17 февраля они выехали из Петербурга, но опоздали к решающему моменту кампании и до покорения французской столицы оставались в Базеле, а затем, в апреле 1814 г., присоединились к Александру в Париже. С. 24. Через два дня я уезжаю в Берлин... На самом деле Кюстин пробыл в Эмсе дольше, по крайней мере до i / 13, а возможно, и до 6 / 18 июня 1843 г. (см.: Tarn. P. 772, note 104). Письмо второе С. 25. Берлин, 2j июня...-- По старому стилю 11 июня. С. 26. Прошло три года, и с переменой монарха...-- В 1840 г. скончался прусский король Фридрих Вильгельм III (17 7?--1840), правивший страной с 1797 !'> и на престол вступил его сын Фридрих Вильгельм IV (i795 1861), при дворе которого возобладали набожность и пиетизм. Хорон Александр Этьенн (1772--1834) -- французский теоретик музы- 4И Комментарии ки, создатель нового (симультанного) метода всеобщего обучения хоровому пению, основавший в начале эпохи Реставрации Королевскую школу пения и декламации; Вияьхем (наст. имя и фам. Гийом Луи Бокийон; 1781-- 1842) -- французский композитор, основатель народных певческих школ, убежденный сторонник введения в начальных школах уроков пения. ...город Берлин подчиняется наименее философической из стран, России...-- Политический союз России и Пруссии подкреплялся родственной связью династий: российская императрица Александра Федоровна была дочерью прусского короля Фридриха Вильгельма III (см. выше примеч. к этой странице). С. 27. ...Пруссия -- древняя колыбель той непоследовательной философии, которую здесь из вежливости именуют религией. -- Примечание Кюстина к изданию 1854 г.: "Невозможно не заметить, что нынешние события полностью подтверждают эти выводы" (по-видимому, раздражение Кюстина объясняется той позицией, которую занимала Пруссия накануне Крымской войны, т. е. ее нежеланием принять сторону Франции, Англии и Австрии против России). Сегодня Францию представляет в Пруссии посол...-- i июля 1839 г. Кюстин писал из Берлина своей приятельнице г-же де Курбон: "Я познакомился с человеком, которого нахожу очаровательным: это наш посланник г-н де Брессон; он любезен донельзя..." (Revue de France. 1934- Aout. P. 734). Граф Шарль де Брессон (1788--1847) был французским послом в Берлине с 1836 г., в 1841 г. получил назначение в Мадрид, в 1847 г.-- в Неаполь. Заинтересованные наблюдатели оценивали роль и самоощущение Брессона в Берлине не совсем так, как Кюстин; П. К. Мейендорф, русский посол в Пруссии, в своих донесениях от 7/19 сентября и з / '5 октября 1839 г. писал: "Влияние, каким Брессон якобы пользуется в Берлине, сильно преувеличивают (...) оно основывается исключительно на любви короля к миру и его восхищении политическим гением Луи-Филиппа; впрочем, французская партия весьма слаба. (...) Брессону здесь не по душе, и он этого не скрывает; он вот-вот отправится в отпуск в Париж" (MeyendorffP. von. Politischer und privater Briefweschel. Berlin und Leipzig, 1923. Bd. i. S. 76, 79). Я опишу вам без утайки все чувства...-- "Вы", к которому обращается Кюстин, это в первую очередь реальный спутник его жизни -- англичанин Эдвард Сен-Барб, или, как его стали называть во Франции, Эдуард де Сент-Барб (1786--1858). Познакомившись с будущим писателем летом i822 г. в Англии, он приехал с ним во Францию и оставался рядом с ним в течение трех десятков лет, до самой смерти Кюстина, которого пережил только на год. Это обращение к Сент-Барбу, в начале книги носящее условно-литературный характер, обретает глубоко личные черты в письме четвертом (см. наст. изд., с. 63--64). ...позвольте познакомить вас с некоторыми сведениями...-- Второе и третье письмо, посвященные детству Кюстина и истории его семьи, казались многим критикам Кюстина лишними; например, публицист Ж. Шод-Эг утверждал: "Чтобы как следует уловить мысль, высказанную маркизом де 412 Комментарии Кюстином в его книге о России, необходимо, на наш взгляд, выбросить из этой книги по меньшей мере треть составляющих ее писем, ибо именно столько страниц посвящает автор рассказу о своей семье, о своих общественных связях, мыслях и пристрастиях. (...) Исповедальная литература, без сомнения, имеет свою прелесть, но лишь в том случае, когда она приобщает нас к жизни человека великого. А можно ли назвать великим автора романов "Алоис", "Свет как он есть" и "Этель"? Пожалуй, нет. (...) Право, чувствуешь себя обманутым, когда, открыв книгу под названием "Россия в 1839 году", обнаруживаешь себя, совершенно того не желая, в обществе предков автора" [Chaudes-Aigues. P. 328-- 329)- Справедливее представляется мнение современного исследователя: присутствие этих двух писем в книге о России оправдано, ибо они, во-первых, показывают резко отрицательное отношение Кюстина к революции и тем самым сообщают больший вес его признанию касательно симпатии к представительному правлению, проснувшейся в его душе по возвращении из России, а во-вторых, оттеняют страшными картинами якобинского деспотизма еще более страшные картины деспотизма царского, российского (Тат. Р. 518--519)  ...принадлежат перу моего отца.-- См. в цитированном выше письме Кюстина к г-же де Курбон от ч июля 1839 Г-'- "он (Брессон) сообщил мне любопытнейшие и интереснейшие сведения о моей семье и дал мне прочесть с начала до конца всю дипломатическую переписку моего отца. (...) Депеши эти -- шедевр и истинное чудо, если вспомнить, что писаны они двадцатидвухлетним юношей. Друзья его, все вплоть до Калкреута, племянника Фридрихова товарища по оружию, умоляли его остаться в Берлине, вместо того чтобы бросаться в бездну: он отвечал на все уговоры, что долг призывает его вернуться на родину, и уехал, чтобы попасть... вы знаете, куда" (Revue de France. 1934- Aout. P. 735). Отец писателя, Арман Луи Филипп Франсуа де Кюстин (1768-1794) 3' июля 1787 г. обвенчался с Дельфиной де Сабран (177?--1826), которая i8 марта 1790 г. родила сына Астольфа, окрещенного так в честь героя поэмы Л. Ариосто "Неистовый Роланд", дабы он, по словам его бабушки г-жи де Сабран, "в один прекрасный день, по примеру своего патрона, отправился на Луну за толикой здравого смысла" (Afaugras. P. 65). Людовик XVI (1754--'793) '4 сентября 1791 r- присягнул на верность Конституции и получил титул "короля французов", то есть конституционного монарха. ...послан... ко двору герцога Брауншвейгского...-- 12 января 1792 г., когда Арман де Кюстин прибыл к Карлу Вильгельму Фердинанду, герцогу Браун- швейгскому (i735~ 1806), генералу, служившему прусскому королю, тот уже дал согласие встать во главе коалиционной армии, которой предстояло выступить против революционной Франции. Впоследствии, когда Арман де Кюстин предстал перед революционным трибуналом, его письмо министру иностранных дел де Лессару, информирующее о ходе переговоров с герцогом Брауншвейгским, было поставлено ему в вину: на основании вырванных из текста фраз обвинители приписывали Кюстину намерение предложить герцогу Брауншвейгскому французский трон [Bardoux. P. 79)  413 Комментарии С. 28. Вильгельм II-- Фридрих Вильгельм II (1744--'797) -- прусский король с 1786 г. Сегюр Луи Филипп, граф де (i753--1832), французский дипломат, посол в России в 1785--1789 if-" оыл вначале отправлен в качестве посланника к папскому двору, но после того, как папа римский отказался принять его верительные грамоты, был послан в Пруссию; в Берлин Сегюр прибыл 11 января i792 т> накануне приезда Армана де Кюстина в Брауншвейг (см.: Maueras. Р. 122--123); неуспех его миссии объяснялся, по-видимому, в первую очередь нелестными отзывами французских эмигрантов о якобинском окружении посла, которые весьма не понравились королю Фридриху Вильгельму II. ...над любовными похождениями будущего монарха...-- Еще будучи наследным принцем, Фридрих Вильгельм пленился шестнадцатилетней дочерью музыканта королевской капеллы Вильгельминой Энке (1754--1820), с которой прижил троих детей; для отвода глаз он выдал свою фаворитку замуж за одного из своих слуг, а став королем, даровал ей титул графини Лихтенау. Пильниикая декларация, подписанная 26 августа 1791 г. в саксонском замке Пильниц, явилась основой австро-прусского союзного договора (февраль 1792)" положившего начало коалиции европейских монархов, объединившихся для противодействия французской революции. С. 2Q. ...посла тогдашнего французского правительства...-- Кюстин прибыл в Берлин 20 февраля 1792 г., а ровно через неделю, на следующий дета после отъезда Сегюра в Париж, возглавил французскую миссию. ...свою тешу, госпожу де Собран...-- Франсуаза Элеонора Дежан де Манвиль (i749--1827), в 20 лет вышедшая замуж за графа де Сабрана и родившая ему двоих детей -- Дельфину, мать Астольфа, и Эльзеара. '',6 В 1775 г- т'^3- Дв Сабран овдовела, а с 1777 г- находилась в связи д с литератором и дипломатом шевалье Станисласом Жаном де БуфлероМ  5; (i738--1815), за которого в июне 1797 г- вышла замуж. Уверенная, что '| Революция ввергнет Францию в пропасть, г-жа де Сабран с сыном Эльзе- ^ аром в мае 1791 г- покинула родину и возвратилась из эмиграции лишь ф девять лет спустя. Ц Генрих Прусский (1726 1802) - брат прусского короля Фридриха II, Ц талантливый полководец. Ц События ю августа 1792 г. -- взятие парижанами дворца Тюильри, 1 где находился Людовик XVI с семейством; после этого Законодательное ;| собрание проголосовало за отрешение короля от власти и созыв Конвента, |j поэтому ю августа считается днем падения королевской власти в6 Франции. С. зо- Ркул Марк Атилий (ум. ок. 250 до н. э.) -- римский полководец, во время Пунической войны попавший в плен к карфагенянам и отпущенный в Рим под честное слово, дабы добиться обмена пленными; Регул убедил римлян отвергнуть предложения противника, вернулся в Карфаген и был казнен. ...отправился добровольцем в расположение Рейнской армии... -- Кюстин при- Комментарии был в Париж 22 июня 1792 г., а ю ноября того же года, отослав жену с сыном в имение друзей близ Орлеана, направился, заручившись приказом военного министра Паша, в распоряжение своего отца, графа Адама Филиппа де Кюстина (1740--^793)> возглавляемая генералом Кюстином Рейнская армия в конце сентября -- октябре 1792 г. захватила такие крупные немецкие города, как Вормс, Майнц и Франкфурт. Если в 1792 г- "ОД войны складывался благоприятно для французов, то в начале 1793 г- положение изменилось: в апреле главнокомандующий французской армией генерал Дюмурье перешел на сторону австрийцев, прусские войска отбили у французов Франкфурт и осадили Майнц; тем не менее 13 мая генерал Кюстин был назначен командующим Северной армией вместо убитого генерала Данпьера, однако действия павшей духом армии были неудачны, город Конде сдался осаждавшему его противнику (i2 июля), а виновным в неудачах Конвент счел генерала Кюстина. Вдобавок в распоряжении военного министерства оказались документы, свидетельствовавшие о контактах генерала с австро-прусским военным командованием, а убийство Шарлоттой Корде Марата (13 июля) послужило поводом к ужесточению Террора, и 22 июля 1793 г- генерал был арестован, а 28 августа казнен. Хотя предъявленные генералу Кюстину обвинения в прямом предательстве, по- видимому, не имели под собой оснований, позиция его с точки зрения ортодоксальных революционеров была более чем двусмысленна: после казни Людовика XVI (21 января 1793 г-) он в присутствии комиссаров Конвента выражал недовольство новой властью, а также, пытаясь вывести прусского короля из антифранцузской коалиции, входил в сношения с противником, и проч. С. 3i- Ноай Эмманюэль МариЛуи, маркиз де (i743--1822) -- французский посол в Вене в 1783--1792 гг.; при Терроре был арестован, но уцелел. ...узнал о казни короля...-- См. примеч. к наст. тому, с. 30. Мерят из Тионвиля-- Антуан Кристоф Мерлен (1762--1833)" член Конвента; комиссары Конвента исполняли при генералах революционной армии роль соглядатаев и "проводников официальной линии". ..." нормандской глуши... -- Дельфина де Кюстин с трехлетним Астольфом жила в это время у своей золовки г-жи де Дре-Брезе в нормандском городе Андели, в зо лье от Гавра; отправляясь на помощь свекру, она оставила сына на попечении няни Нанетты Мальриа, о которой Кюстин подробно рассказывает ниже. С. 32. "Сентябристы" -- представители "революционного народа", которые 2--6 сентября 1792 г. без суда и следствия убивали заключенных в парижских тюрьмах аристократов. Вязальщицы Робеспьера-- ревностные сторонницы якобинской диктатуры, присутствовавшие на заседаниях Конвента с рукоделием в руках. Фукье-Тенвиль Антуан Кантен (1746^- I795)-- общественный обвинитель Революционного трибунала, отличавшийся особой жестокостью; после падения диктатуры Робеспьера был предан суду и казнен. С. 33- ЛамИюль Мари Тереза Луиза де Савуа-Кариньян, принцесса де (1749 '792) придворная дама и ближайшая подруга королевы Марии Антуанетты; была растерзана во время сентябрьской резни 1792 г. 44 4'5 Комментарии ! "Это Кюстинша, сноха изменника!" -- Ненависть к генералу Кюстину была так велика, что некий предприимчивый парижанин начал возводить на площади Республики, где совершались казни, деревянный амфитеатр, дабы затем пускать туда зрителей за деньги, и лишь запрет городских властей помешал ему довести дело до конца (см.: Maugras. P. 169). Тот же автор цитирует тогдашнюю газету: "Позавчера эта женщина ^Дельфина дс Кюстин) <-..> вышла в сопровождении толпы из Дворца правосудия; губы ее тронула улыбка; окружающим же показалось, что она смеется. В толпе сыскались женщины, которые, нимало не растрогавшись положением несчастной, принялись кричать: "Недолго ей еще веселиться. Это дочь Кюсти-на; ее отец нам за все ответит" (Maugras. P. 170). С. 34- --привело в негодование парижских Брутов.-- Аббат Лотренже, сопровождавший Кюстина к месту казни и протянувший ему распятие, был спустя час после казни генерала арестован по доносу за сочувствие к предателю и вышел из тюрьмы лишь после падения якобинской диктатуры (Maugras. P. 177)- ...поместить на мое место королеву...-- Марию Антуанетту (i755--1793) перевели из тюрьмы Тампль в Консьержери 2 августа 1793 Г-' с тем чтобы воспрепятствовать ее побегу; казнили королеву 16 октября 1793 г- Мария Терезия (1717--1780)-- австрийская императрица с 1740 г., жена императора Франца I (1708--1765)) мать Марии Антуанетты. С. 35- вскоре после казни отца он очутился в тюрьме. -- Арман де Кюстин был заключен в тюрьму Лафорс еще до казни отца (см.: Bardoux. P. 68). Самоотверженность его жены в эту пору была тем более велика, что в последние годы страстной любви к мужу она не питала. "Мы с Арманом уже давно охладели друг к другу и жили каждый сам по себе, -- писала она в этот период брату Эльзеару,-- недавние несчастья сблизили нас; мое поведение, моя безраздельная преданность ему и всему, что ему дорого, растрогали его, и он влюбился в меня еще более страстно, чем прежде. Что до меня, я испытываю к нему дружеские чувства -- и ничего более. Его это приводит в отчаяние, но мне на роду написано не знать счастья" (Maugras. Р. 196). С. 36- ---декрет, осуждающий на смерть всякого...-- Возможно, Кюстин имеет в виду так называемый "закон о подозреваемых", принятый, однако, за три с лишним месяца до казни его отца, 17 сентября 1793 г-; он давал властям право арестовывать "всех тех, кто выкажет себя "сторонником тирании и федерализма", всех тех, кто "не выполняет своих гражданских обязанностей", всех тех, наконец, кто постоянно не выказывал своей привя^ занности революции!" (Кропоткин П. А. Великая французская революция, 1789--1793- м-. 1979- С. 397--398). С. 39- ---дочери господина Бертье...-- По-видимому, имеется в виду трагический эпизод, происшедший в самом начале Революции: 22 июля 1789 г' парижская толпа растерзала бывшего интенданта армии и флота Жозефа Франсуа Фуллона (1714-- 17^9) ч его аятя" интенданта Парижа Луи Бениня Франсуа Бертье де Совиньи (i737--1789); повесив Фуллона на фонаре) а затем обезглавив и водрузив его голову на пику, парижане показали 416 Комментарии Бертье окровавленную голову тестя (по другой версии, заставили ее поцеловать), а потом убили и его. С. 40. ...написал жене письмо... письмо моего деда...-- Текст письма Кюсти-на-отца, казненного 4 января 1794 f-" ал-'- Maugras. P. 215--2i6. Письмо Кюстина-деда см. в наст. томе, с. 6i. Письмо третье С. 41- Берлин, г8 июня...-- По старому стилю-- i6 июня. С. 42. Жирондисты, тогдашние доктринеры...-- Кюстин уподобляет жи- рондистов ("умеренных" политических деятелей времен Революции) док- тринерам-- партии, которая находилась у власти при Июльской монархии, занимая среднюю позицию и чуждаясь крайностей как легитимистских, так и республиканских. Жирондисты были объявлены Конвентом вне закона 2 июня 1793 г-; двадцать два депутата Конвента, являвшиеся вождями партии, были казнены 31 октября 1793 г- С. 43- Армия Конде-- армия французских эмигрантов, сформированная в 1793 г- в немецком городе Кобленце для совместных с австро-прусской коалицией боевых действий против революционной Франции; создателем и командующим ее был Луи Жозеф де Бурбон, принц де Конде (1736-- i8i8). С. 44- ^ы арестована...-- Дельфина де Кюстин была арестована 2 вантоза II года Революции, иначе говоря, 20 февраля 1794 г- ...в бывший кармелитский монастырь...-- Сначала Дельфину отправили в тюрьму Сент-Пелажи и лишь несколько недель спустя перевели в бывший кармелитский монастырь на улице Вожирар, с 1792 г- ставший тюрьмой. С. 45- Порталь Антуан, барон (1742--1832)-- знаменитый французский врач, лейб-медик графа Прованского (будущего короля Людовика XVIII), в эпоху Реставрации пожизненный почетный председатель Королевской медицинской академии; Гастальди -- врач Жозеф Гастальди (1741--i8o6) в 1790 г. эмигрировал в Англию, где оставался до 1796 г- С. 46. no площади Каррузель... В этой усыпальнице... покоилось сердце...-- О площади Каррузель см. примеч. к наст. тому, с. 225. С 21 августа i792 г-по 7 мая 1793 г- здесь стояла гильотина и свершались казни; затем гильотину переместили на площадь Революции (ныне площадь Согласия), а на ее месте воздвигли временную пирамиду из дерева (заменить ее на постоянную, гранитную, до 9 термидора революционеры не успели) в память Марата, зарезанного Шарлоттой Корде 13 июля 1793 г- Перед пирамидой были выставлены для всеобщего обозрения и поклонения бюст Марата, его чернильница и ванна, в которой он был убит. ...к фонарю с улииы Святого Никеза...-- Улица эта, ныне не существующая, пролегала в XVIII веке поблизости от площади Каррузель и имела зловещую репутацию из-за происходивших на площади казней (см. предыдущее примечание). С. 47- Госпожа Шарль де Ламет -- жена одного из братьев Ламет 14 А. де Кюстин, т. 417 Комментарии (i757--1832), аристократов, в 1789 г. принявших сторону третьего сословия, но затем разочаровавшихся в революции; Шарль де Ламет в 1792 г. после недолгого пребывания в тюрьме, эмигрировал в Германию, где и пребывал в ту пору, о которой рассказывает Кюстин. Госпожа д'Эгийон -- Жанна Виктория Анриетта (урожд. де Навай; ум. i8i8); ее род прославился в XVII веке благодаря маршалу Франции герцогу де Наваю (1619--1684) и его жене, фрейлине королевы Марии Терезы (оба впали в немилость, так как не хотели потворствовать страсти Людовика XIV к Луизе де Лавальер); муж госпожи д'Эгийон, герцог Арман Дезире де Виньеро д'Эгийон (1731--i8oo), в описываемый момент, как и Шарль де Ламет, находился в эмиграции; отец его, Эмманюэль Арман д'Эгийон (1720--1788), министр иностранных дел в 1771--1774 "'> покровительствовал фаворитке короля Людовика XV графине Дюбарри (наст. имя и фам. Жанна Бекю; 1743--1793)- Госпожа де Богарне -- Мария Жозефа Роза (урожд. Таше де Ла Пажри; l^63--1814);жена (с i779r-) виконта Александра де Богарне (1760--1794). французского генерала, казненного во время Террора; с 1796 г. -- во втором браке за Наполеоном Бонапартом, в 1804--1809 гг. императрица французская под именем Жозефины. ...салон госпожи де Полыньях...-- В юности (1786) Дельфина гостила с матерью в Монтсрее у графини Дианы де Полиньяк, золовки герцогини Иоланды Габриэли де Полиньяк (1749--i793)> фаворитки Марии Антуанетты, которая своим расточительством вызывала у народа накануне Революции острую ненависть. С. 48. Данте помещает в один из кругов ада...-- Божественная комедия. Ад. XXXIII, 122--132. Папаша Дюшен -- персонаж народных фарсов, ставший после 1789 года воплощением революционного народа и давший название многим памфлетам и газетам того времени; самую знаменитую и самую экстремистскую из них выпускал в 1790--1794 гг- Жак Рене Эбер. С. 49- --ушл на смерть господин де Богарне.-- Судя по сохранившимся фрагментам тюремных писем генерала к Дельфине (Maugras. P. 234-- 236), двух узников связывала не дружба, а вспыхнувшая в заточении любовь. О кольце-талисмане см. также наст. том, с. 173. ...ее трижды привозили из тюрьмы домой... -- 29 флореаля, 21 прериаля и I мессидора II года, то есть i8 мая, 9 и 19 июня 1794 r- С. 5?. Дюгазан (наст. имя и фам. Жан Батист Анри Гурго; 1746-- 1809) -- французский комический актер, с некоторой чрезмерностью выказывавший свои симпатии к Революции, большой мастер розыгрышей. С. 51. --а если бы и знала, все равно не сказала бы.-- Протоколы допросов свидетельствуют, что Дельфина в самом деле держалась мужественно и хладнокровно; немалое количество бумаг, в том числе фрагменты анти-революционной комедии ее брата за подписью "Эльзеар", было все-таки найдено в ее доме и предъявлено ей (Bardoux. P. 99--юо), однако она решительно отрицала, что имеет ко всему этому хоть какое-нибудь отношение (Maugras. P. 246). 418 Комментарии С. 52.  -целых полгода...-- Дельфина была арестована 2 вантоза II года, т. е. 20 февраля 1794 Г-' а термидорианский переворот, положивший конец Террору, произошел 27 июля 1794 г- С. 53- Переворот о термидора был заговором бандитов...-- Термидорианский переворот был совершен активными участниками Террора (Баррасом, Тальеном, Фуше и др.), которые, желая покончить с диктатурой Робеспьера, объединились с умеренными членами Конвента. ...аррасский чиновник...-- Максимильен Мари Изидор де Робеспьер (1758--! 794) Д? Революции служил адвокатом в родном Аррасе. С. 54- --ученых мужей, ухитряющихся оправдывать подобного человека!! -- "Реабилитацию" Робеспьера начал еще в эпоху Реставрации, около 1820 г., литератор Гийом Лалеман (1782-- 1829); в начале 18зо-х годов Робеспьеру посвятил немало восторженных лекций и брошюр "робеспьероугодник" (по определению библиографа Керара) Альбер Лапоннере (1808--1849); к поклонникам Робеспьера принадлежал также неокатолик Бюше (см. примеч. к наст. тому, с. i6), издатель (совместно с Ру) ^-томной "Парламентской истории Французской революции" (1834--1838). Наконец, социалист Луи Блан (1811--1882), автор памфлета против Июльской монархии "История десяти лет" (1841-1844" T-1--5)> рассматривал Робеспьера как родоначальника современной демократии. Тальм Жан Ламбер (1767-1820) -- член Конвента и Комитета общественного спасения, один из противников Робеспьера, способствовавший падению якобинской диктатуры; после переворота влиятельный политик, член Совета Пятисот. С. 55- ---мужество Буасси-д'Англа, убийство Феро...--- депутат Жан Феро (1764--1795) оыл растерзан толпой во время восстания против термидорианского Конвента, происшедшего i--3 прериаля III года (20--22 мая 1795 г.) и подавленного с помощью армии; председателем Конвента в то время был граф Франсуа Антуан де Буасси д'Англа (1756--1826). Лежандр Луи (i752--'797) -- сын парижского мясника, унаследовавший профессию отца, член Конвента, после 9 термидора принявший сторону победителей. С. 56. ...вторая госпожа Ролам! -- Дельфину сравнили с Манон Жанной де Ролан (урожд. Флипон; i754--i793)> женой жирондиста Жана Мари Ролана де Ла Платьера (1734-- 1793)> министра внутренних дел в марте -- июне 1792 г. и августе 1792 январе 1793 г- Не ограничиваясь ролью хозяйки политического салона, честолюбивая г-жа Ролан старалась через мужа активно влиять на ход событий. Арестованная после падения жирондистов, она была казнена 8 ноября 1793 г- Поскольку Дельфина де Кюстин никогда не помышляла о роли идеолога революции, основанием для сравнения мог служить лишь тот факт, что обе дамы пострадали от Террора. Когда она наконец, покинула тюрьму... - - 13 вандемьера III года (4 октября 1794 г-); текст постановления о ее освобождении за подписью Лежандра см.: Bardoux. P. 108--109. С. 57- еи возвратили тот клочок земель ее мужа...-- Речь идет об 4'9 Комментарии эльзасском имении Кюстинов Нидервилле, которое Дельфине удалось вернуть себе и сыну в 1796 г- благодаря протекции Тальена, Фуше и Буасси д'Англа, с которыми свела ее Жозефина де Богарне (см. примеч. к наст. тому, с. 47) > вышедшая тем временем замуж за Бонапарта (см.: Bardowc. P. но--из). С. 58. Из любви ко мне она больше не вышла замуж...-- Дельфина была несчастлива в любви: Александра де Богарне (см. примеч. к наст. тому, с. 47 и 49) казнили, следующий герой ее романа -- прославленный писатель Франсуа Рене де Шатобриан (1768--1848) -- после недолгого (1802--1805) увлечения охладел к ней; немецкий врач Давид Фридрих Кореф (1783-- 1851), которым она увлеклась в начале i8io-x гг., также, по-видимому, не отвечал ей взаимностью, намерение же Дельфины найти мужа "старого и богатого, чтобы иметь возможность дать подобающее образование сыну" (письмо к матери от ia января 1797 г--- Maugras. P. 314)' He осуществилось. ...отправилась в Швейцарию... -- Встреча Дельфины с родными состоялась в августе 1795 г- С. 59- --на мотив Жан-жаковой песенки...-- Имеется в виду "Романс об иве" (вольное переложение песни шекспировской Дездемоны); слова его сочинил Александр Делер, а автором музыки считался Жан Жак Руссо (см.: Rousseau J.-J. Oeuvrcs completes. P., 1959- T- i- p- l3l6} Лафатер Иоганн Каспар (1741--1801)-- швейцарский немецкоязычный философ и литератор, создатель физиогномики -- науки об отражении характера во внешнем облике человека. С. 6о. ...центром кружка, в который входили замечательнейшие люди того времени...-- С Шатобрианом (см. примеч. к т. i, с. 58) Дельфина познакомилась еще до Революции в доме его старшего брата Жана Батиста (1759-- 1794)" c женой которого была дружна; роман с писателем, к этому времени уже завоевавшим славу благодаря повестям "Атала" (i8oi) и "Рене" (i8oa) и трактату "Гений христианства" (1802), начался в 1803 году. Среди ближайшего окружения Шатобриана тех лет особенный интерес представляли Жозеф Жубер (1754--'824), один из самобытнейших продолжателей традиции французских моралистов XVII века (см. фрагменты его "мыслей" в кн.: Эстетика раннего французского романтизма. М., 1982. С. 308--375)> поэт Шарль Жюльен Лиу де Шендоле (1769-- 1833)1 философ Пьер Симон Балланш (1776--1847)- В своих опубликованных посмертно (1848--1850) мемуарах "Замогильные записки" Шатобриан умолчал о своей любовной связи с Дельфиной де Кюстин, но посвятил выразительный пассаж ей и ее замку Фервак (купленному в 1803 г.), который некогда принадлежал королю Генриху IV ("беарнцу", "любовнику Габриэли"): "Среди пчел, обживавших новые ульи, была маркиза де Кюстин, унаследовавшая от жены Святого Людовика Маргариты Прованской, чья кровь текла в ее жилах, прекрасные длинные волосы. Я присутствовал при переселении в Фервак и имел честь спать в постели беарнца. (...) Путешествие это было делом нешуточным: в карете помещались Астольф де Кюстин, в ту пору еще ребенок, его гувернер г-н Берстсшер, старая няня-эльзаска, говорившая только по-немецки, горничная Женни и знаменитый пес Трим, истребляв- 420 Комментарии ший дорогой все припасы. (...) Я видел ту, которая выказала беспримерную храбрость в виду эшафота, я видел ее в Сешроне близ Женевы: о былой красоте напоминала лишь копна шелковистых волос; бледнее Парки, в черном платье, исхудавшая от смертельной болезни, она улыбнулась мне бескровными губами и отправилась в Бекс, что в кантоне Вале, где ей суждено было испустить дух; я слышал, как проносили ночью ее гроб по пустынным улицам Лозанны: она торопилась навеки вернуться в Фервак, скрыться в земле, которою владела лишь мгновение, как и своей жизнью. Я прочел на камине в замке скверные вирши, приписываемые любовнику Габриэли: На даму из Фервака Я рад пойти в атаку. Король-солдат говорил подобные комплименты и многим другим дамам: переходя от одной красавицы к другой, эти мимолетные, быстро изглаживающиеся из памяти любезности дошли в конце концов и до госпожи де Кюстин" (Chateaubriand F.-R. de. Memoires d'outre- tombe P., 1951. Т. i. P. 472--47з). Несмотря на разрыв, Дельфина продолжала боготворить Шатобриана, и этот культ унаследовал от нее Астольф, всю жизнь, впрочем, мечтавший избавиться от литературного и человеческого влияния автора "Рене". "Я должен освободиться от той безраздельной власти, какую он невольно приобрел надо мною, или перестать писать", -- признавался он в письме из Италии, включенном в книгу "Записки и путешествия" под i8i2 годом (Memoires et voyages. P. 104; слова, любопытно контрастирующие с известным желанием молодого Виктора Гюго стать "Шатобрианом или никем"). В письмах к Варнгагену Кюстин оставил несколько зарисовок Шатобриана в старости, замечательных своей трезвостью и проницательностью. О влиянии, которое оказал на Кюстина Шатобриан, см. также в статье, наст. том, с. 386. ...в основу ее мрачной философии...-- В письме к Рахили Варнгаген от 20 июля 1817 г. Кюстин нарисовал любопытный психологический портрет матери: "Чтобы питать интерес к тому, что ее окружает, ей недостает спокойствия и внутреннего света. Она смогла бы как следует постичь смысл существования, лишь если бы увидела его в перспективе. То, что лишено живописности, для нее не существует вовсе. Она живет так, как, я полагаю, видят создатели жанровых полотен. Жизнь ради самой жизни она презирает. (...) Она присутствует при течении жизни, для того же, чтобы она приняла в ней участие, должно произойти одно из тех событий, потрясающих душу до основания, какие свершаются раз в двадцать лет. Повседневность кажется ей пошлой и бесцветной" (Lettres a Vamhagen. P. 21 о--211). ...после гибели герцога Энгиенского...-- Луи Арман де Бурбон, герцог Энгиенский (1772--1804), единственный сын принца Конде, был схвачен на территории Баденского маркграфства и расстрелян по приказу Наполеона за участие в антинаполеоновском заговоре, к которому, скорее всего, не 421 Комментарии был причастен; убийство это отвратило от Наполеона многих людей, прежде относившихся к нему сочувственно. ...дабы избавиться от преследований имперской полиции...-- Скорее всего, Дельфину заставила отправиться в путешествие и переменить обстановку холодность Шатобриана, предлогом же послужила необходимость поправить здоровье Астольфа. Какова Антонио (i757--1822) - итальянский скульптор, сын ремесленника, в награду за мастерство получивший от римского двора титул маркиза д'Искья. ...от той же болезни, что и Бонапарт. Дельфина умерла от болезни печени -- следствия перенесенной некогда желтухи; причиной смерти Наполеона считается рак желудка. ...моей жены и моего единственного сына... Дельфина, сама несчастливая в семейной жизни, особенно горячо желала удачно женить единственного сына; после долгих поисков невеста была найдена, и ia мая i8ai г. Астольф женился на Леонтине де Сен-Симон де Куртомер (1803--1823), через два года после свадьбы скончавшейся от чахотки; их единственный сын Ангер-ран, родившийся 19 июня 1822 г., умер от менингита на руках у бабушки 2 января 1826 г. С. 6i. Дельфина -- героиня одноименного эпистолярного романа (i8oz) Жермены де Сталь (1766--1817); пренебрегая мнением света, она отвечает взаимностью влюбленному в нее женатому мужчине. Кюстин, скептически относившийся к г-же де Сталь как писательнице (он, в частности, находил фальшивым изображение немецкого характера в ее книге "О Германии"), был по-человечески привязан к ней (кстати, одной из барышень, которую пытались посватать за Астольфа, была дочь писательницы Огюстина); после смерти г-жи де Сталь, писал он Рахили Варнгаген, "в душе моей образовалась пустота, ибо с тех пор, как ее не стало, я не вправе признать своими множество искренних чувств и естественных мыслей, понять которые была способна она одна. (...) Она обогащала жизнь, которую посреди ственности только и знают, что обеднять; без нее общество кажется мне пустыней" {Lettres a Vamhagm. P. 213--214). г8 августа /75t3 года...-- Выше (с. 34) Кюстин говорит, что его дсД написал предсмертное письмо накануне казни; 28 же августа традиционно считается днем казни генерала Кюстина; возможно, написал он его накануне, но выставил под ним дату своей смерти. Письмо четвертое С. 62. Травемюнде, 4 июля. -- По старому стилю 22 июня. Проставляя перед каждым письмом дату и место написания и в общем следуя хронологии своего путешествия, Кюстин рассказывает о нем далеко не все. Так, выстраивая маршрут своей поездки по Германии: Эмс--Берлин--Травемюнде--Любек, он не упоминает о курортном городке Киссингене, куда он заехал по дороге из Эмса в Берлин и где встретился с Александром 422 Комментарии Ивановичем Тургеневым (знакомым ему по парижскому салону г-жи Рекамье), от которого получил рекомендательные письма в Россию и с которым говорил "о России, о Москве, о Нижн(ем) Новгороде) и пр." (см. подробнее: НЛО. С. 107). В это же время в Киссингене находился и старый друг Кюстина (и одновременно хороший знакомый Тургенева) Варнгаген фон Энзе, живо интересовавшийся русской историей; см., например, запись в его дневнике за 30 июня 1839 г.: "Как для нас, пруссаков, i8o6 год играет роль трагического пугала, к которому мы не перестаем обращать наши помышления и от которого некуда нам скрыться, точно такое значение имеет для русских, по-видимому, 1825 год: они не перестают сокрушаться, анализировать и дополнять это печальное событие. Но i8o6 году в скором времени противостал 1813-й, а для русских не то" (цит. по: РА. 1875- Т. 2. С. 349i в ^об г. Пруссия утратила независимость и перешла в подчинение к наполеоновской Франции; в 1813 г. вся Германия была освобождена от власти французов). Можно не сомневаться, что беседы с Тургеневым и Ва-рнгагеном о России оказали существенное влияние на Кюстина, однако он умолчал о них в книге, отведя роль "идеологической увертюры" своим разговорам с князем К*** -- П. Б. Козловским (см. письма пятое и шестое), которого не мог скомпрометировать, ибо тот умер в 1840 г. ...любекский трактирщик...-- Любек был первым заграничным городом для русских, выезжавших из России морским путем, и потому служил в определенном смысле символом Европы. Ср. известный в передаче Вяземского диалог Пушкина и А. И. Тургенева: Пушкин, никогда не бывавший в Европе, "однажды между приятелями сильно русофильствовал и громил Запад"; Тургенев "не выдержал и сказал ему: "А знаешь ли что, голубчик, съезди ты хоть в Любек". Пушкин расхохотался, и хохот обезоружил его". (Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1974- Т- 1- ^- '54--155) Эпизод с любекским трактирщиком вызывал нарекания у авторов едва ли не всех опровержений на книгу Кюстина. Н. И. Греч объяснял радостный вид выезжающих весенним хорошим настроением (за границу русские обычно выезжают весной), а печальный вид возвращающихся-- осенними дождями; Вяземский язвил: "Странный человек этот трактирщик! Я всегда полагал, что путешественники, едущие из Петербурга и в Петербург, приносят трактирщикам Любека, города, расположенного на полдороге между Россией и Европой, такой большой доход, что те должны почитать Россию за землю обетованную. Я заблуждался. Нашелся в Любеке трактирщик, опровергнувший этот жалкий расчет домашней экономики. В высшей степени великодушный и бескорыстный и вдобавок зараженный русофобией, сей достойный человек согласен даже на то, чтобы его табльдот и спальни пустовали, лишь бы не ободрить путешественников, намеренных посетить такое гиблое место, как Россия" (цит. по: Cadot. P. 267). Французский адвокат Шарль Дюэз указывал, что диагноз трактирщика опровергают уже описанные самим Кюстином русские дамы, его попутчицы на борту корабля: хотя они плывут в Россию, настроение у них самое жизнерадостное {Duet Р. 3--4)- Тем не менее российским подданным, не стремившимся 423 Комментарии непременно уличить во лжи автора "России в 1839 году", случалось соглашаться с выводами трактирщика; так, А. О. Смирнова писала в 1844 г. Жуковскому о своем предполагаемом возвращении в Россию: "Меня туда ничто не влечет, напротив, тоска забирает, когда подумаешь, что точно надобно вернуться. Никто более меня в сию минуту не оправдывает слов Кюстина" {РА. 1902. No 5- С. 104). Ср. также приводимое французским послом в России П. де Барантом суждение графа Строганова о том, что русские дворяне, привыкнув к жизни за границей, тяжело переживают возвращение на родину и испытывают при этом mal de pays (дословно: отечественная болезнь; по аналогии с mal de mer -- морской болезнью) [Notes. Р. 156--I57); в сходном значении упоминает это слово в своих воспоминаниях В. С. Печерин: "Одна московская дама с обыкновенною женскою проницательностью заметила обо мне: "II a Ie mal de pays", что тогда значило: "у него тоска по загранице" (Русское общество 18зо-х годов XIX века. М., 1989- ^- '76)- ^Р- также известную фразу Тютчева: "У меня не тоска по родине, а тоска по чужбине" (Тютчевиана: Эпиграммы, афоризмы и остроты Ф.И. Тютчева. М., 1922. С. 2i). С. 64. ...свежий луговой воздух, красота неба и моря...-- Ср. впечатления русского знакомца Кюстина, А. И. Тургенева, от поездки на "малом пароходе" из Травемюнде в Любек "по прелестной излучистой траве": "берега ее-- беспрерывная идиллия" (письмо к Вяземскому от 6 июля 1832 г.; Архив братьев Тургеневых. СПб., 1921. Вып. 6. Т. I. С. 98). С. 65. ...в Вергилиевых Елисейских полях...-- Энеида, VI, 638--665. С. 66. ...степи! ...восточное слово...-- Кюстин именует слово "степи" восточным, потому что во французский язык оно пришло (в середине XVIII века) из русского, т. е. "с востока". С. 67. В прошлом году... на нем случился пожар... -- Это произошло в ночь с 18/30 на 19/3' мая ^3^ г. Трагедия на пароходе быстро стала предметом обсуждения в России и в Европе. "Два парохода счастливо прибыли из Петербурга в Любек, третий же, "Николай I", в ночь с 30 на 31 мая вспыхнул в виду Травемюнде. На борту находились i6o пассажиров, из них погибли только трое: русский полковник, чье имя неизвестно, некий г-н Мейер, управляющий сахарной фабрикой Бобринского, и один слуга. Из вещей ничего спасти не удалось, и некоторые женщины сошли на берег в одной рубашке и босиком", -- сообщал И. С. Гагарин, в эту пору секретарь русского посольства в Париже, в начале июня А. И. Тургеневу (РО ИРЛИ. Ф. 309- ^? 3544- -^- 7--8; подл. по-фр.), а тот з июля 1838 г. пересказывал брату Н. И. Тургеневу детали происшествия уже со слов другой корреспондентки, очевидицы пожара графини Мусиной-Пушки-. ной: "Подробности ужасны. Она приготовилась погибнуть вместе с тремя детьми. Некий Тургенев воскликнул: "Погибнуть в 19 лет! Бедная мое матушка!" Люди спорили из-за мест в шлюпке; с одной стороны их обжигало пламя, едва не касавшееся уже их платья, с другой стерегло море" (РО ИРЛИ. Ф. 3?9- ^? 95?- -^- 94; подл. по-фр.). Упоминаемый в последнем фрагменте Тургенев -- будущий знаменитый романист, который затем подробно описал это происшествие в позднем (1883) автобиографическом 424 Комментарии очерке "Пожар на море" (см.: Тургенев И. С. Сочинения. М., 1983. Т. 11. С. ^З--3?5; 520-- 526)  По официальным данным, на борту находились 132 пассажира и 38 человек экипажа; погибли, согласно "Северной пчеле" (1838, No и7), пятеро: трое пассажиров и двое членов экипажа; капитан Шталь в самом деле, как и пишет Кюстин, действовал грамотно и спас жизнь пассажирам тем, что "в последнюю минуту, когда еще можно было добраться до машины, изменил направление нашего судна, которое, идя прямо на Любек, вместо того, чтобы круто повернуть к берегу, непременно сгорело бы раньше, чем вошло в гавань" (Тургенев И. С. Указ. соч. С. з0')-П. А. Вяземский, также находившийся во время пожара на борту "Николая I" (хотя М. Буянов и утверждает, что он "поехал сухопутным путем, а на корабле отправил свой багаж",-- Буянов М. И. Маркиз против империи... М., 1993-С. 35), естественно, не преминул в своем опровержении указать Кюстину на допущенные им ошибки: "Правда в этом рассказе только то, что на пароходе случился пожар. Все остальное преувеличено или искажено и принадлежит к области выдумок. Я был одним из пассажиров и могу рассуждать на сей счет как очевидец. Во-первых, дело происходило не в октябре, а в мае. Вся история молодого француза лжива с первого слова до последнего. Никакого француза, служащего во французском посольстве в Дании, на борту не было, и все приписываемые ему подвиги-- выдуманы. <...) Император не разжаловал капитана, подданного не России, а Англии. Тот служил в частной компании, которая его уволила, -- вот и все. Вместо того чтобы ремонтировать корабль, в Лондоне построили новый корабль с тем же названием" (цит. по: Cadot. P. 268). Впрочем, еще до Вяземского тот же набор возражений: капитана не разжаловали, так как он -- иностранец; корабль не ремонтировали, а построили заново,-- привел в своей брошюре Н. И. Греч (Gretch. P. 13--14)- С. 69. ...нынешний герцог...-- В 1839 г. герцогством Мекленбург-Шверин правил герцог Павел Фридрих Мекленбург-Шверинский (1800--1842), сын Елены Павловны, сестры императора Николая I; в 1842 г., после его смерти, престол перешел к его сыну Фридриху Францу II. Письмо пятое С. 72. 8 июля i8gg года...-- По старому стилю 26 июня. С. 73- --теории Монтескье.-- В сочинении "Дух законов" (1748; кн. 14--1^) Шарль Луи де Секонда, барон де Монтескье (1689--1755) подробно аргументировал тезис о влиянии географических условий, прежде всего климата, на обычаи и нравы народов