е от всего злодеяния и заботы испорченности" (25.24-28). Хотя "дух
жизни" и "дух обманчивый" сражаются за души людей, полной предопределенности
в том, что их ожидает, нет. Без помощи свыше спасение не мыслится, но и
человек (напрашивается аналогия с Софией) свободен в своем пути знания и
незнания. Поэтому есть и "те, кто познал, но отвернулся" (27.21-22).
Думается, та непоследовательность, которая иногда видится в
произведении при решении проблемы, весьма занимавшей умы поздней античности,
а именно, можно ли считать человека свободным в его действиях, или же все
предопределено, отражала нечто важное в мировосприятии, ориентированном на
единосущность человека и действующих на него сил. Эта единосущность сводила
в известном смысле на нет противопоставление человека внешним силам, стирала
разницу между предопределением и свободой воли, побуждала менять местами
причину и следствие (см.: 2.16-19; 26.36-27.3). Она побуждала описывать путь
спасения как двуединый - совмещающий помощь свыше и усилия самого человека.
Слова о "тех, кто познал" (27.21-22), снова возвращают нас к теме
познания. И в рассматриваемой части поступок неотъемлем от знания: с одной
стороны, "заблуждение", "дела зла", "забвение", с другой - "пробуждение от
забвения" и "достижение знания".
Наконец, дважды выделенный в источнике разряд людей - "тех, кто от рода
недвижимого" (2.2425; 25, 23; ср. также: "тайна рода недвижимого" - 31.33),
прямо касается их отношения к знанию. В первый раз в откровении говорится о
передаче знания, полученного Иоанном, его "сотоварищам по духу, тем, кто от
рода недвижимого совершенного человека". Вторично, также в откровении, на
вопрос Иоанна о спасении душ следует ответ, начинающийся словами: "Великие
вещи поднялись в твоем уме, ибо трудно обнаружить их перед другими, если не
перед теми, кто от рода недвижимого" (25.19-23). Здесь отчетливо выражена
мысль о единосущности открывающего и получающего знание. Косвенно это
подтверждается и следующей несколько ниже репликой: "Воистину ты блажен, ибо
ты понял" (27.16-17). Наконец, гимн Пронойи, о котором речь идет дальше,
завершают слова: "Я же, я сказала все вещи тебе, чтобы ты записал их и
передавал их своим духовным сотоварищам сокрыто. Ибо есть это тайна рода
недвижимого" (31.28-32). О "соучениках" Иоанна, который "объявил им то, что
спаситель сказал ему", говорится в самом конце апокрифа (32.4-6).
Эпитет "совершенный", встречаемый в определении "род непреходящий
совершенного человека", заставляет вспомнить о применении его в выражении
"совершенное знание". Упоминания о "тайне", "сокрытости", как и о
духовности, также сопровождающие выражение "род непреходящий", в свою
очередь не единичны в нашем памятнике и так или иначе имеют отношение к
знанию - самопознанию - самосознанию, пронизывающему высшее единство и
противоположному тому незнанию себя и целого, что господствует в низшем
мире.
Остается сказать несколько слов о гимне Пронойи, который, видимо, в
качестве посвятительного гимна предшествовал по времени произведению.
Высказано мнение, что памятник сложился в качестве комментария к этому гимну
{21}. Так или иначе, гимн превосходно вписан в его строй. Эффект отражения,
занимающий в произведении важное место, возникает еще раз именно с помощью
этого гимна. Встреча Иоанна со спасителем, о которой рассказал Иоанн, в
гимне описана вновь, но уже не тем, кому было откровение, а тем, кто
открывался, то есть Пронойей, "светом, который в свете", "памятью Плеромы",
"мыслью девственного Духа", иначе говоря, спасителем. Есть сходство между
описанием того, как мучающийся сомнениями Иоанн получает откровение, и
картиной пробуждаемого ото сна "того, кто слышит".
В гимне Пронойи встреча - откровение выглядит в виде переданного
Пронойей диалога, вернее, двух партий. Одна из них, более пространная, есть
партия Пронойи, начатая в форме "я есмь", где Пронойа рассказывает о том,
что она претерпела, трижды спускаясь в "середину тьмы", "середину темницы",
в поисках своего "домостроительства". Другая партия, короткая, "того, что
слышит", того, к кому устремлялась Пронойа. Вопрошающий, он также в какой-то
мере представляет себя аудитории: "Тяжелые слезы отер он с себя и сказал:
"Кто тот, который называет имя мое, и откуда эта надежда пришла ко мне,
когда я в оковах темницы?"" (31.7-10).
В гимне Пронойи мы встречаем некоторые из уже знакомых выражений,
применяемых в источнике для описания обретения и передачи знания. Есть и
новые. О человеке, "том, кто слышит", говорится как о "восстающем ото сна
тяжелого", о "пробуждающемся". Что же касается Пронойи, то она стремится
"пробудить", "сказать", "заставить вспомнить", "передать", "наполнить уши
(слушающего) всеми вещами", она ищет "домостроительство" свое.
Передаваемое знание, о котором так образно сказано здесь, неотделимо от
чувства: "...и я сказала: "Тот, кто слышит, да восстанет он ото сна
тяжелого". И он заплакал, и он пролил слезы. Тяжелые слезы отер он с себя и
сказал..." (31.4-7). В не меньшей мере это знание есть действие: "Восстань и
вспомни, ибо ты тот, который услышал, и следуй своему корню, который есть я,
милосердие, и укрепи себя перед ангелами бедности и демонами хаоса и всеми,
кто опутал себя, и стань, оберегаясь ото сна тяжелого и заграждения внутри
преисподней" (31. 14-22).
В этих словах - "следуй своему корню, который есть я" - сказано даже не
о единосущности, - о тождестве открывающего и того, кому открывается.
Убежденность в этом, то глубоко запрятанная, то прорывающаяся наружу, делает
акт познания актом самопознания, и, более того, акт незнания включается как
один из моментов в процесс познания. Поэтому откровение Иоанна, приобщающее
его к знанию о себе - знанию себя в пределах высшего единства, описано в
произведении не только как продолжающее его внутреннюю жизнь, но и как
распространяемое на судьбу мироздания (этим познанием восполняется изъян,
нанесенный Софией Плероме). Гимн Пронойи также оставляет впечатление картины
постепенного единения одного начала - во встречных усилиях Пронойи и
человека.
Это представление о самопознании обнаруживается в несколько иных формах
и в других апокрифических сочинениях II кодекса из Наг-Хаммади, которому
принадлежит изучаемый памятник. Так, в Книге Фомы спаситель, обращаясь к
Фоме, называет его "близнецом и другом истинным" и на этом основании требует
от него, чтобы он испытал и познал себя. Об этом самопознании спаситель
говорит в следующих словах: "И я знаю, если даже сам ты не знаешь, что уже
познал ты, ибо, идя вместе со мной, уже познал ты меня. Уже познал ты, и
назовут тебя познавшим себя самого..." {22} Образ близнеца находится в одном
смысловом ряду с упоминаниями об отражениях, о раздвоенном единстве
андрогинов, что в нашем источнике так или иначе связано с самопознанием. О
самопознании, как преодолении границ между человеком и мирозданием, о
переживании единства говорится в Евангелии от Филиппа {23}.
Подведем итоги. Тема познания как самопознания - самосознания -
основная для мировоззрения, отраженного в источнике. Самопознание
представлено в качестве принципа создания мира и одновременно его спасения.
Мировоззрение, которое раскрывается в произведении, можно назвать
самопознанием мироздания в человеке и человека в мироздании. Это полностью
отвечает общему умонастроению, питавшему гностицизм. Неразделенность
космического и человеческого неизменно дает знать о себе в тексте.
Самопознание, которое в конце концов все определяет в гностической картине
мира, запечатленной в Апокрифе Иоанна, которое лежит в основе всех ответов
на "последние вопросы" бытия, неоднородно по своему характеру. Это -
деятельность ума, а также чувства и поступок, направляемые волей.
С этим связано два обстоятельства. Первое: композиция памятника
свидетельствует не только о рассудочном изготовлении текста, но и о
свободной творческой фантазии автора. Но это не препятствует произведению
быть единым. И экзегеза - не теоретизирующее упражнение, а переживание,
перестройка преданного ей человека. Поэтому роль Иоанна, чье имя вошло в
древнее название произведения, на первый взгляд скромная, в действительности
очень значительна. Откровение не может рассматриваться как отстраненное
повествование о тайнах мироздания, это откровение определенного действующего
лица, его внутренняя жизнь, его самопознание - самосоздание, в свою очередь
меняющее состояние этого мироздания. И стилистика, наконец, при всем
разнообразии отдельных частей памятника едина - прежде всего за счет большой
эмоциональности, присущей тексту от начала до конца.
Второе: очень определенно выражен антропоморфизм. Описание космической
драмы в духе человеческой (ошибка Софии), представление о человекоподобных
космических сущностях, злобном творце мира, спасителях - все это смыкается с
пониманием самопознания не как сводимого к деятельности чистого интеллекта,
а как вбирающего в себя и борение страстей, и волевые порывы. Парадоксально,
что эти антропоморфные представления (а можно отметить и явные следы
зооморфизма в источнике) выражали умонастроение людей, жаждавших бежать от
плоти, но не способных мыслить мироздание вне ее. Этот язык гностических
мифов, таких фантастических и телесных, на котором произносился самый
суровый приговор той же телесности, напоминает излюбленный гностиками образ
змеи, кусающей себя за свой хвост.
Повышенная телесность мировосприятия, антропоморфизм во всех его
проявлениях, уходящий корнями в глубокую древность, представляются нам одной
из черт, отличающих исследуемый нами гностический памятник от творчества
Плотина, в большей мере ориентированного на отвлеченное мышление. Сам по
себе вопрос об отношении памятника к наследию Плотина, очень
существенный для понимания гностицизма и неоплатонизма, заслуживает
специального рассмотрения.
В "антропокосмическом" мировосприятии памятника слабо звучит социальная
тема. Единственный критерий, прилагаемый здесь к людям, ограничивается
гносисом. Единственная возможность общения с ними - на почве того же
гносиса. Но сколь ни малочисленны на первый взгляд данные источника
относительно его вписанности в реальную жизнь общества - мы имеем в виду
скупые упоминания о "сотоварищах по духу", упор на тайну, в которой надо
хранить учение, требование исключить служение социальным ценностям как
таковым, - эти данные представляют несомненный интерес для социальной
интерпретации гностицизма в рамках истории позднеантичного общества. Этому
должна быть посвящена особая работа. Настоящее же исследование есть
необходимый подступ к ней, попытка уяснить то миропонимание, в котором
известное место заняла социальная проблематика, определить, чем обосновывали
гностики свою социально-этическую позицию.
Апокриф Иоанна {1}
1. Учение [спасителя и откровение тайн], скрытых в молчании, [всех
вещей], которым он обучил Иоанна, своего ученика.
5 Случилось же это [однажды], когда Иоанн, [брат] Иакова,- они сыновья
Зеведея - вышел и подошел к храму. Встретил его фарисей - имя его Ариман -
10 и сказал ему: "[Где] твой господин, которому ты последовал?" И он
[сказал] ему: "Место, откуда он пришел, туда он снова возвратился". Сказал
ему фарисей: "Обманом [этот назареянин] ввел вас в заблуждение,
15 и наполнил [ваши уши ложью], и запер [ваши сердца, и повернул вас]
от предания [ваших отцов]". [Когда] я, [Иоанн], услышал это, я [двинулся] от
храма [к горе, месту пустынному].
20 Был я [очень] опечален сердцем и сказал: "Почему [избран спаситель]?
И почему [он послан в мир своим отцом]? [И кто его] отец, который [послал
его? И каков]
25 тот зон, [к которому мы пойдем?] Ибо что [подразумевал он, когда
сказал нам]: "Этот зон, [к которому вы пойдете, принял] вид зона [того,
нерушимого"? Но он] не учил нас [о том, каков он]".
30 В то время, [когда я думал об этом в сердце моем, небеса раскрылись,
и все] творение, [что] ниже неба, осветилось, и [весь мир] содрогнулся.
2. [Я испугался и пал ниц, когда] увидел в свете [юношу, который стоял]
предо мною. Но когда я смотрел на него, [он стал подобным старцу.] И он
изменял [свой] облик, став как
5 дитя, в то же время предо мною. Он был [единством] многих форм в
свете, и [формы] открывались одна в другой. Будучи [одним], почему он был в
трех формах? Он сказал мне: "Иоанн, Иоанн,
10 почему ты сомневаешься или почему страшишься? Разве тебе чужд этот
образ? Это так: не будь малодушным! Я тот, кто [с вами] все время. Я -
[отец, я] - мать, я - сын.
15 Я незапятнанный и неоскверненный. [Ныне я пришел наставить тебя] в
том, что есть, [что было и что] должно [произойти, дабы ты мог узнать] вещи,
которые не открыты, [и вещи, которые открыты, и научить] тебя...
20 [о совершенном Человеке]. Теперь [же, подыми лицо свое, иди и
слушай], чтобы ты [узнал те вещи, о которых я скажу] сегодня, и мог
[передать это своим сотоварищам по] духу, тем, кто [из рода недвижимого]
совершенного
25 [Человека". И я попросил его: "Скажи], дабы я [мог постигнуть это".
Он сказал]: "Единое (μονάς) - это [единовластие], над которым нет ничего.
Это [Бог истинный] и Отец [всего, Дух незримый], кто
30 надо [всем, кто] в нерушимости, кто [в свете чистом],- тот, кого
[никакой свет глаза не может] узреть.
Он [Дух незримый]. Не подобает [думать] о нем как о богах или о чем-то
35 [подобном]. Ибо он больше бога, [ведь нет никого] выше него, нет
никого, кто был бы
3. господином над ним. Он ни в каком бы то ни было подчинении, ибо [все
существует] в нем {2} один. Он... потому что он не нуждается в чем бы то ни
было, ведь он полностью совершенен.
5 У него нет [в чем бы то ни было недостатка], (нет того), чем бы он
мог быть пополнен. [Но] все [время] он полностью совершенен в [свете. Он
безграничен], ибо нет никого [перед ним], чтобы ограничить его. Он
непостижим, ибо нет никого
10 перед ним, кто [постиг бы его. Он неизмерим], ибо не было [никого
перед ним, чтобы измерить] его. Он [невидим, ибо никто] не видит его. [Он
вечен, он существует] вечно. Он [невыразим, ибо]
15 никто не может [охватить его, чтобы выразить] его. Он неназываем,
ибо нет никого перед ним, чтобы назвать [его. Это свет неизмеримый], чистый,
[святой, ясный]. Он, невыразимый, [совершенен]
20 в нерушимости. [Не в совершенстве], не в блаженстве, не в
божественности, но [много избраннее]. Он не телесный, [не нетелесный]. Он не
большой, [не малый. Нет]
25 возможности сказать, [какого его количество...], ибо никто не может
[постичь его]. Он не из тех, [кто существует], но много [избраннее. Не так],
как [если бы он был избраннее (по сравнению с другими), но] то, что его, не
причастно ни [зону,
30 ни] времени. Ибо то, что причастие [зону, было вначале создано. Он
не был заключен] во времени. Он не получил... ибо... ибо [нет никого] перед
35 ним, чтобы он получил от него нечто. Ибо он созерцает себя вновь в
4. своем свете [чистом {3}.
Ведь он] - величие. Неизмеримое... величие. Он - Зон, дающий зон,
Жизнь, дающая [жизнь, Блаженство], дающее
5 блажен[ство, Зна]ние (γνωσυς) , дающее знание, (enoucooun), [Добро],
дающее добро, Милость, дающая милость и спасение, Благодать, дающая
[благодать] не потому, что имеет, но [потому что дает милость] неизмеримую,
10 [нерушимую.
Что я скажу тебе] о нем? Его [зон нерушимый,] он неподвижен, [он
пребывает в молчании, он покоится]. Он [до всех вещей. Он] глава всех эонов.
[Это он дает им] силу [по
15 своему благу]. Ибо не мы, мы [не познали...], мы не познали тех
[вещей, что неизмеримы, кроме того, кто] жил в нем, то есть Отец. Это он
[рассказал нам]. Ведь он видит себя
20 самого в свете, окружающем его. [Это источник] воды жизни, [он дает
всем зонам и] во всех формах. Он узнает [свой образ, когда] видит его в
[источнике Духа. Он] устремляет желание в свой
25 [свет - воду], это источник (света) - воды [чистого] окружающего
его. И [его Эннойа выполнила] действие, и она обнаружилась, [она предстала,
она появилась] перед ним [в сиянии] его света. Это
30 [первая сила], бывшая до [всех (эонов) и открывшаяся в] его мысли,
это [Пронойа Всего], ее свет, [который светит, образ] света, [совершенная]
сила, то есть образ незримого
35 девственного Духа совершенного. [Она - си]ла, слава, Барбело,
5. совершенная слава в зонах, слава откровения, слава девственного
Духа. И она восхвалила его за то, что открылась. Это первая мысль,
5 его образ. Она стала материнским чревом всего, ибо она прежде, чем
все они: Метропатор, первый Человек, святой Дух, трижды мужской, трижды
сильный, трижды именный, андрогин, и
10 вечный зон среди незримых, первый явившийся.
<Она> попросила у незримого девственного Духа, то есть Барбело, дать ей
предвидение. И Дух согласился. И когда [он согласился],
15 предвидение обнаружилось, и оно предстало близ Пронойи; оно - из
мысли незримого девственного Духа. Оно восхвалило его и его совершенную
силу, Барбело, так как
20 оно стало существовать из-за нее. И снова она попросила дать ей
[нерушимость], и он согласился. Когда [он согласился], нерушимость
[обнаружилась, она предстала] близ мысли и предвидения. Они восхвалили
25 незримого и Барбело, из-за которой они стали существовать.
И Барбело попросила дать ей вечную жизнь. И незримый Дух согласился. И
когда он согласился, вечная жизнь
30 обнаружилась, и [они предстали], и они восхвалили незримый Дух и
Барбело, из-за которой они стали существовать.
И снова она попросила дать ей истину. И незримый Дух согласился. Истина
обнаружилась,
35 и они предстали, и они восхвалили незримый
6. Дух... Барбело, из-за которой они стали существовать.
Это пятерица эонов Отца, который есть первый Человек, образ незримого
Духа;
5 это Пронойа, то есть Барбело: мысль, и предвидение, и нерушимость, и
вечная жизнь, и истина. Это пятерица эонов андрокинных, то есть десятерица
эонов, то есть
10 Отец. И он взглянул на Барбело светом чистым, который окружает
незримый Дух, и его блеском, и она понесла от него. И он породил искру света
светом блаженного образа. Но это не было равным
15 его величию. Это был единородный Метропатора, тот, что открылся; это
его единственное [рожденье], единородный Отца, свет чистый. Незримый
девственный Дух возликовал
20 над светом, который стал существовать, который первым был открыт
первой силой его [Пронойи], то есть Барбело. И он помазал его своим благом
(κρηστός), пока он не стал совершенным, не нуждавшимся
25 ни в каком благе, ибо он помазал его [благом] незримого Духа. И он
предстал перед ним, когда он излил (это) на него. Когда он получил (это) от
Духа, он восславил святой Дух
30 и совершенную Пронойю {...}, из-за которой он обнаружился. И он
(сын) попросил дать ему сотоварища по труду, то есть ум, и он (Дух)
согласился.
35 Когда же незримый Дух согласился,
7. ум обнаружился и предстал близ Христа (или: блага κρηστός) и
восхвалил его и Барбело. Все они стали существовать в молчании. И ум захотел
5 выполнить дело через слово незримого Духа. И его воля стала делом, и оно
обнаружилось близ ума; и свет восхвалил его. И слово последовало за волей.
10 Ибо словом Христос, божественный Аутоген, создал все вещи. И вечная
жизнь, и его воля, и ум, и предвидение предстали и восхвалили незримый Дух и
Барбело,
15 ибо из-за нее все они стали существовать. И святой Дух дал
совершенство божественному Аутогену, сыну его и Барбело, так что тот
предстал перед могущественным и незримым девственным Духом как
20 божественный Аутоген, Христос, кому он (Дух) воздал славу громким
голосом. Он (сын) открылся через Пронойю, и незримый девственный Дух
поставил божественного Аутогена истины надо всеми вещами.
25 И он [подчинил] ему всякую власть и истину, которая есть в нем,
чтобы он мог знать все, что было названо именем, возвышенным над всяким
именем. Ибо это имя - назовут его те,
30 кто достоин его. Из света же, который есть Христос, и нерушимости
через дар Духа (появились) четыре света из божественного Аутогена. Он
смотрел, чтобы они предстали
8. пред ним. И трое - это воля, Эннойа и жизнь. И четыре силы - это
мудрость, благодать, чувствование, рассудительность. Благодать находится у
5 зона света Армоцеля, который первый ангел. Вместе с этим эоном есть
три других зона: милость, истина и форма. Второй свет - это Ориэль, который
был помещен
10 у второго зона. Вместе с ним есть три других зона: мысль,
чувствование и память. Третий свет - это Давейтай, который помещен у
третьего зона. Вместе с ним есть
15 три других зона: мудрость, любовь и форма. Четвертый эон помещен у
четвертого света Элелет. Вместе с ним есть три других зона: совершенство,
20 мир и Софиа. Это четыре зона, которые предстали пред божественным
Аутогеном. Это двенадцать эонов, которые предстали пред сыном, великим
Аутогеном, Христом, по воле и дару незримого
25 Духа. И двенадцать эонов принадлежат сыну, Аутогену. И все вещи были
установлены волей святого Духа через Аутогена. И от [предвидения]
совершенного ума
30 через откровение воли незримого Духа и воли Аутогена появился
совершенный Человек, первое откровение и истина. Это он, кого девственный
Дух назвал Пигераадаман
35 и поместил его у
9. первого зона с великим Аутогеном, Христом, у первого света Армоцеля.
И силы его - вместе с ним. И незримый дал ему разумную
5 непобедимую силу. И заговорил он, и восхвалил и прославил незримый
Дух, сказав: "Все вещи стали существовать из-за тебя, и все вещи вернутся к
тебе. Я же, я прославлю и восхвалю тебя и
10 Аутогена и зоны, которых три: отец, мать и сын, совершенная сила". И
он (Человек) поместил своего сына Сифа во второй эон ко второму свету
Оройэлю. В третий эон -
15 в третий свет Давейтаи было помещено семя Сифа. И души святых (там)
были помещены. В четвертый эон были помещены души тех, кто не познал
20 Плеромы и не покаялся сразу, но временно упорствовал и затем
покаялся; они - у четвертого света Элелета. Это создания, которые восхваляют
незримый Дух.
25 Софиа же Эпинойа, будучи эоном, произвела мысль своею мыслью (в
согласии) с размышлением незримого Духа и предвидением. Она захотела открыть
в себе самой образ без воли Духа
30 - он не одобрил - и без своего сотоварища, без его мысли. И хотя лик
ее мужественности не одобрил и она не нашла своего согласия и задумала без
воли Духа
35 и знания своего согласия, она вывела (это) наружу.
10. И из-за непобедимой силы, которая есть в ней, ее мысль не осталась
бесплодной, и открылся в ней труд несовершенный и отличавшийся от ее вида,
5 ибо она создала это без своего сотоварища, И было это неподобным
образу его матери, ибо было это другой формы. Когда же она увидела свою
волю, это приняло вид несообразный - змея с мордой льва. Его глаза
10 были подобны сверкающим огням молний. Она отбросила его от себя, за
пределы этих мест, дабы никто из бессмертных не увидел его, ибо она создала
его в незнании. И она окружила его
15 светлым облаком и поместила трон в середине облака, дабы никто не
увидел его, кроме святого Духа, который зовется матерью живых. И она назвала
его именем Иалтабаоф. Это
20 первый архонт, который взял большую силу от своей матери. И он
удалился от нее и двинулся прочь от мест, где был рожден. Он стал сильным и
создал для себя другие зоны в
25 пламени светлого огня, (где) он пребывает поныне. И он соединился со
своим безумием, которое есть в нем, и породил власти для себя. Первая же -
имя ее Афоф, которую поколения называют
30 [...]. Вторая - Хармас, что означает [око] ревности. Третья -
Калила-Умбри. Четвертая - Иабель. Пятая - Адонаиу, которая зовется Саваоф.
Шестая - Каин,
35 кого поколения людские называют Солнцем. Седьмая - Авель. Восьмая -
Абризена. Девятая - Иобель.
11. Десятая - Армупиэль. Одиннадцатая - Мелхеир-Адонеин. Двенадцатая -
Белиас, кто над бездной преисподней. И поставил он семь царей
5 - соответственно тверди небесной - над семью небесами и пять - над
бездной ада, так что они могли царствовать. И он отделил им от своего огня,
но не дал от силы света, которую взял от своей матери,
10 ибо он - тьма незнания. И когда свет смешался с тьмой, он побудил
тьму светить. А когда тьма смешалась со светом, она затемнила свет и стала
ни светом, ни тьмой, но стала
15 больной. Итак, у архонта, который болен, три имени. Первое имя -
[Иалтабаоф], второе - Сакляс, третье - Самаэль. Он нечестив в своем
[безумии], которое есть в нем. Ибо он сказал:
20 "Я - Бог, и нет другого бога, кроме меня", - не зная о своей силе, о
месте, откуда он произошел. И архонты создали семь сил для себя, и силы -
каждая - создали для себя шесть 4 ангелов,
25 пока не стало 365 ангелов. Это же - тела имен: первое - Афоф, с
обличьем овцы, второе - Элоайу, с обличьем осла, третье - Астафайос, с
обличьем гиены,
30 четвертое - Изо, с обличьем [змея] семиглавого, пятое - Саваоф, с
обличьем дракона, шестое - Адонин, с обличьем обезьяны, седьмое - Саббеде, с
обличьем огня сверкающего. Это -
35 седмица недели. Иалдабаоф же имел множество
12. личин, будучи над ними всеми, так что он может перенять личину у
них всех, по воле своей. Будучи среди серафимов, он отделил
5 им от своего огня. Вследствие этого он стал господином над ними -
из-за силы славы, которая была у него от света его матери. Вследствие этого
он назвал себя богом. Но он
10 не был послушен месту, откуда он произошел. И он смешал с властями,
которые были у него, семь сил в своей мысли. И когда он сказал, это
случилось. И он дал имя каждой силе. Он начал
15 с высшего. Первая - благо, у первого, Афоф. Вторая - провидение, у
второго, Элоайо. Третья же - божественность, у третьего, Астрафайо,
четвертая -
20 господство, у четвертого, Изо. Пятая - царствие, у пятого, Санваоф.
Шестая - ревность, у шестого, Адонейн. Седьмая - мудрость, у седьмого,
25 Саббатеон. И есть у них твердь, соответственно зону - небу. Имена
были даны им согласно славе, которая принадлежит небу, дабы [сокрушить]
силы. В именах же, которые были даны [им] их Прародителем,
30 была сила. Но имена, которые были даны им согласно славе,
принадлежащей небу, означают для них разрушение и бессилие. Так что есть у
них два имени. И всякую вещь он упорядочил по образу первых
35 эонов, ставших существовать, так чтобы
13. создать их по облику нерушимых, не потому, что он видел нерушимых,
но сила, что в нем, которую он взял от своей матери, произвела в нем образ
5 порядка. И когда он увидел творение, его окружавшее, и множество
ангелов вокруг себя, тех, которые стали существовать через него, он сказал
им: "Я, я - бог ревнитель, и нет другого бога, кроме меня". Но,
10 объявив это, он показал ангелам, которые были около него, что есть
другой бог. Ведь если не было другого, к кому бы он мог ревновать? Тогда
мать начала метаться (перемещаться) туда и сюда. Она узнала об изъяне, когда
15 сияние ее света уменьшилось. И она потемнела, ибо ее сотоварищ не
согласился с ней". Я же, я сказал: "Господи, что это значит: она
перемещалась туда и сюда?" Но он улыбнулся (и) сказал: "Не думай, что это
так, как
20 Моисей сказал: "над водами"". Нет, но когда она увидела злодеяние,
которое произошло, и захват, который совершил ее сын, она раскаялась. И
забвение овладело ею во тьме
25 незнания. И она начала стыдиться в движении. Движение же было
метанием (перемещением) туда и сюда. Самоуверенный же взял силу от своей
матери. Ибо он был незнающим, ведь он полагал, что нет никого другого, если
только
30 не одна мать его. Когда же он увидел множество ангелов, созданных
им, он возвысил себя над ними. А мать, когда узнала покров тьмы, что не был
он совершенным, она поняла,
35 что ее сотоварищ не был согласен с нею. Она
14. раскаялась в обильных слезах. И вся Плерома слушала молитву ее
покаяния, и они восхвалили ради нее незримый девственный
5 Дух. Святой Дух излил на нее от их всей Плеромы. Ибо ее сотоварищ не
пришел к ней, но он пришел к ней (тогда) через Плерому, дабы исправить ее
изъян. И она не была взята
10 в собственный эон, но на небо ее сына, чтобы она могла быть в
девятом до тех пор, пока не исправит своего изъяна. И глас низошел с неба -
зона возвышенного: "Человек существует, и
15 сын Человека". Протоархонт Иалтабаоф услышал (это) и подумал, что
глас нисходит от его матери, и не узнал, откуда он низошел. И обучил их
Метропатор
20 святой и совершенный, Пронойа совершенная, образ незримого, который
есть Отец всего, от которого все вещи стали существовать, первый Человек,
ибо он открыл свой вид в человеческой форме.
25 Весь эон протоархонта задрожал, и основания ада двинулись. И в
водах, которые на веществе, нижняя сторона осветилась через [явление] его
образа, 30 который открылся. И когда все власти и протоархонт взглянули, они
увидели всю часть нижней стороны, которая была освещена, и благодаря свету
они увидели на воде вид образа.
15. И он (Иалдабаоф) сказал властям, которые были с ним: "Пойдем,
создадим человека по образу Бога и по нашему подобию, дабы его образ мог
стать светом для нас".
5 И они создали общими силами по знакам, которые были даны им. И каждая
из властей внесла (дала) знак в вид образа, увиденного в своей душе. Он
(Иалдабаоф) создал сущность,
10 по подобию первого Человека, совершенного. И они сказали: "Назовем
же его Адамом, дабы имя его стало для нас силой света". И силы начали:
первая, благо, создала
15 душу кости, вторая же, провидение, создала душу сухожилий (нервов?),
третья, божественность, создала душу плоти, четвертая же, господство,
создала душу костного мозга, пятая же, царствие, создала
20 душу крови, шестая, ревность, создала душу кожи, седьмая, мудрость,
создала душу (глазного) века. И множество ангелов подступило к нему
(Иалдабаофу), и они получили
25 от властей семь сущностей душевных, дабы создать согласие членов и
согласие органов и упорядоченную связь каждого из членов. Первый начал
создавать
30 голову: Этерафаопе Аброн создал его голову, Мениггесстроеф создал
его головной мозг, Астерехмен правый глаз, Фаспомохам левый глаз, Иеронумос
правое ухо, Биссум
35 левое ухо, Акиореим нос,
16. Банен-Эфроум губы, Амен рот, Ибикан коренные зубы, Басилиадеме
миндалевидные железы, Аххан язычок, Адабан шею, Хааман позвоночник,
5 Деархо гортань, Тебар [правое плечо и] левое плечо, Мниархон левый
локоть, Абитрион правое предплечье, Эванфен левое предплечье, Крис правую
руку, Белуай левую руку,
10 Тренеу пальцы правой руки, Балбел пальцы левой руки, Крима ногти на
руках, Астропос правую грудь, Барроф левую грудь, Баум правую подмышку,
Арарим левую подмышку, Арехе
15 живот, Фтхауэ пупок, Сенафим брюшную полость, Арахефопи правый бок,
Забедо левый бок, Бариас [правое бедро, Фнут] левое бедро, Абенленархей
костный мозг, Хнуменинорин кости,
20 Гезоле желудок, Агромаума сердце, Бано легкие, Сострапал печень,
Анесималар селезенку, Фопифро кишки, Библо почки, Роерор сухожилия (нервы?),
Тафрео позвоночный столб
25 тела, Ипуспобоба вены, Бинеборин артерии, Латойменпсефей их дыхание
во всех членах, Энфолле всю плоть, Бедук [...], Арабеей пенис слева,
30 Эйло тестикулы, Сорма гениталии, Гормакайохлабар правое бедро,
Небриф левое бедро, Псерем сочленение правой ноги, Асаклас левое сочленение,
Ормаоф правое колено, Эменун левое колено, Кникс
17. правую берцовую кость, Тупелон левую берцовую кость, Ахиэль правую
икру, Фнеме левую икру, Фиуфром правую ступню, Боабель ее пальцы, Трахун
5 левую ступню, Фикна ее пальцы, Миамаи ногти на ступне, Лабериуум. И
те, кто поставлен надо всеми этими - (их) семь: Афоф, Армас, Калила, Иабель,
[Саваоф, Каин, Авель]. И те, кто частично трудится в членах:
10 (в) голове Диолимодраза, шее Иамеакс, правом плече Иакуиб, левом
плече Уертон, правой руке Удиди, левой Арбао, пальцах правой руки Лампно,
пальцах левой руки
15 Лэекафар, правой груди Барбар, левой груди Имаэ, грудной клетки
Писандриаптес, правой подмышке Коаде, левой подмышке Одеор, правом боку
Асфиксикс, левом боку Синогхута, животе Аруф,
20 чреве Сабало, правом бедре Хархарб, левом бедре Хфаон, всех
гениталиях Бафиноф, правой ноге Хнукс, левой ноге Харха, правой берцовой
кости Ароэр, левой берцовой кости
25 Тоэхеа, правом колене Аол, левом колене Харанэр, правой ступне
Бастан, ее пальцах Архентехфа, левой ступне Марефнунф, ее пальцах Абрана.
Тех, кто поставлен надо
30 всеми этими, - (их) семь: Михаэль, Уриэль, Асменедас, Сафасатоэль,
Аармуриам, Рихрам, Амиорпс. И те, кто над чувствами, Архендекта; и тот, кто
над восприятием, Дейфарбас; и тот, кто над всем воображением,
35 Уммаа; и тот, кто над согласием,
18. Аахиарам, и тот, кто над всем порывом, Риарамнахо. Источник же
демонов, которые во всем теле, сводится к четырем: жаре, холоду, влаге
5 и сухости. И мать всех их есть вещество. И тот, кто господствует над
жарой, Флоксофа; и тот, кто господствует над холодом, Орооррофос; и тот, кто
господствует над тем, что сухо, Эримахо; и тот, кто господствует
10 над влагой, Афиро. Мать же всех их помещается в их середине,
Онорфохрасей, будучи неограниченной и смешанной со всеми ими. И она есть
воистину вещество, ибо они питаются ею. Четыре
15 главных демона это: Эфемемфи, относящийся к удовольствию, Иоко,
относящийся к желанию, Ненентофни, относящийся к печали, Блаомэн,
относящийся к страху. И мать их всех есть Эстенис-ух-епиптоэ. И от четырех
20 демонов происходят страсти. И от печали - зависть, ревность, горе,
беспокойство, боль, бессердечность, забота, беда и прочее. И от удовольствия
25 происходит много злодеяний, и пустое хвастовство, и подобные вещи. И
от желания - гнев, ярость, и горечь, и горькая страсть, и жадность, и
подобные вещи.
30 И от страха - изумление, льстивость, смятение, стыд. Все они того
рода, что (и) полезны и вредны. Но Эннойа их истины - это Ана[ро], которая
есть глава вещественной души.
19. Она же - вместе с Эстесис-ух-эпиптоэ. Таково число ангелов: всего
их 365. Они все потрудились над ним до тех пор,
5 член за членом, пока душевное и вещественное тело не было завершено
ими. Есть и другие над оставшимися страстями, о ком я не сказал тебе. Но
если ты желаешь знать их, - это записано в
10 "Книге Зороастра". И все ангелы и демоны трудились до тех пор, пока
не привели в порядок душевное тело. И труд их был незавершенным и недвижимым
на долгое
15 время. И когда мать пожелала взять силу, которую она отдала первому
архонту, она попросила Метропатора, коему присуща великая милость. Он послал
по святому совету пять светов
20 в место ангелов протоархонта. Они (светы) советовали ему, чтобы
вывести силу матери. И они сказали Иалтабаофу: "Подуй в его лицо от духа
твоего, и тело его восстанет". И он подул в лицо духом своим, который есть
сила его матери; и он не узнал (этого), ибо пребывал в незнании. И сила
матери вышла из
30 Алтабаофа (sic!) в душевное тело, которое они создали по образу
того, что существует от начала. Тело двинулось и получило силу и
засветилось. И тогда-то взревновали
20. остальные силы, ибо он стал существовать из-за всех них, и они
отдали свою силу человеку, и мудрость его укрепилась более, чем у тех, кто
создал его, и
5 более, чем у первого архонта. И когда они узнали, что он светится и
мыслит лучше их и свободен от злодеяния, они схватили его и бросили в нижнюю
часть всего вещества. Но блаженный Метропатор,
10 благотворящий и милосердный, имел снисхождение к силе матери (силе),
которая была выведена из протоархонта. Ведь они (архонты) могли осилить
душевное и чувствующее тело. И он
15 послал через свой Дух благотворящий и свою великую милость помощь
Адаму: Эпинойю света, ту, которая произошла от него, которая была названа
Жизнью. И она помогает всему творению,
20 трудясь вместе с ним (вар.: сострадая ему), направляя его в его
полноту, обучая его о его нисхождении в семя, обучая его пути восхождения,
пути, которым оно сошло вниз.
25 И Эпинойа света утаена в Адаме (не только затем), чтобы архонты не
могли узнать ее, но дабы Эпинойа могла быть исправлением изъяна матери. И
человек открылся посредством тени света,
30 которая есть в нем. И его мысль возвысилась надо всеми теми, кто
создал его. Когда они снизу глянули вверх, они увидели, что мысль его
возвышена. И они держали совет с архонтством и со всем ангельством. И они
взяли огонь, и землю,
21. и воду, смешали их друг с другом (и) с четырьмя огненными ветрами.
И они соединили их вместе и произвели большое волнение. И они принесли его
(Адама) к тени
5 смерти, дабы слепить его снова из земли, воды, огня и духа, который
из вещества, - то есть незнания тьмы, и желания, и их обманчивого духа, -
это
10 могила вновь слепленного тела, которым разбойники одели человека,
оковы забвения; и стал он человеком смертным. Это - первый, который
спустился, и первое разобщение. Но
15 Эпинойа света, та, что в нем, она должна разбудить его мысль. И
архонты взяли его и поместили в раю. И они сказали ему: "Ешь", - то есть
неторопливо. На самом деле,
20 их наслаждение горько и красота их порочна. И их наслаждение обман,
и их деревья нечестивость, и их плоды смертельная отрава, и их обещание
смерть. Древо же своей
25 жизни они посадили в середине рая. Но я научу вас, что есть тайна их
жизни, то есть совет, который они держат друг с другом, то есть форма их
духа.
30 Корень (этого древа) горек, и ветви его есть смерть, тень его
ненависть, и обман обитает в его листьях, и цветение его - помазание
лукавства, и его плод смерть, и
35 вожделение есть его семя, и растет оно во тьму.
22. Место обитания тех, кто вкушает от него, есть место их отдыха. Но
то, что они называют древом познания добра и
5 зла, которое есть Эпинойа света, - они стоят перед ним, дабы он
(Адам) не мог узреть своей полноты и узнать наготы своего безобразия, Но это
я, который заставил их есть". И
10 я сказал спасителю: "Разве не змий научил Адама есть?" Спаситель
улыбнулся и сказал: "Змий обучил их есть от злодеяния, порождения, желания,
уничтожения, чтобы он смог
15 быть ему полезным. И он (Адам) узнал, что был не послушен ему
(первому архонту) из-за света Эпинойи, которая есть в нем, которая
направляет его в его мыслях быть выше первого архонта. И он (первый архонт)
захотел забрать силу, которую он сам ему отдал.
20 И он принес забвение Адаму". И я сказал спасителю: "Что такое
забвение?" И он сказал: "Это не так, как написано у Моисея (и) как ты
слышал. Ведь он сказал в своей первой книге: "Он заставил его уснуть", но
25 (это было) в его чувствовании. Также ведь сказал он (первый архонт)
через пророка: "Я отягощу их сердца, дабы они не разумели и не видели".
Тогда Эпинойа света скрылась в нем (Адаме). И протоархонт пожелал
30 извлечь ее из его ребра. Но Эпинойа света неуловима. Хотя тьма
преследовала ее, она не уловила ее. И он извлек часть его силы из него. И он
создал другой слепок
35 в форме женщины, согласно образу Эпинойи, который открылся ему. И он
вложил
23. часть, которую взял из силы человека, в женский слепок, и не так,
как Моисей сказал: "его ребро". И он (Адам) увидел женщину рядом
5 с собой. И тогда-то Эпинойа света явилась, и она сняла покров,
который лежал на сердце его. И отрезвел он от опьянения тьмой. И узнал он
свой образ и сказал:
10 "Так, это кость от моей кости и плоть от моей плоти". А потому
человек оставит отца своего и мать свою и прилепится к жене своей, и станут
они двое одной плотью. Ведь
15 пошлют ему его сотоварища, и он оставит отца своего и мать свою.
{...}.
20 И наша сестра Софиа (есть) та, которая спустилась беззлобно, дабы
исправить свой изъян. Поэтому она была названа Жизнью, то есть матерью
живых. Из-за Пронойи
25 высшего самовластия и через нее они вкусили совершенное Знание. Я
же, я открылся в виде орла на древе знания, то есть Эпинойа от Пронойи света
чистого,
30 дабы научить их и пробудить от сна глубокого. Ибо они оба были в
упадке, и они узнали наготу свою. Эпинойа, будучи светом, открылась им, и
она пробудила
35 их мысль. И когда Алдабаоф (sic!) узнал, что они удалились от него,
он проклял свою землю. И он нашел женщину, которая
24. приготовила себя для своего мужа. Он был господином ее в то время,
как он не знал тайны, происшедшей из святого совета. Они же боялись хулить
его. И
5 он открыл своим ангелам свое незнание, которое было в нем. И он
изгнал их из рая, и он окутал их мрачной тьмой. И протоархонт увидел деву,
которая стояла
10 рядом с Адамом, и что Эпинойа света жизни открылась в ней. И
Алдабаоф был полн незнания. И когда Пронойа всего узнала это, она послала
некоторых, и они похитили
15 жизнь у Евы. И протоархонт осквернил ее, и он родил с ней двух
сыновей; первый и второй Элоим и Иаве, Элоим с медвежьей мордой, Иаве с
кошачьей мордой. Один
20 был праведный, другой неправедный. Иаве он поставил над огнем и
ветром, Элоима же он поставил над водой и землей. И их он назвал
25 именами Каин и Авель из хитрости. И по сей день осталось соитие,
идущее от протоархонта. И он посеял жажду к порождению в той, кто
принадлежит Адаму. И он произвел через
30 соитие порождение в образе тел, и он наделил их своих духом
обманчивым. И он учредил над начальствами двух архонтов, так что они могли
править над могилой.
35 И когда Адам узнал образ своего предвидения, он породил образ
25. сына Человека. Он назвал его Сифом, согласно порождению в зонах.
Подобным образом другая мать послала вниз свой дух в образе, который подобен
ей, и
5 как отражение тех, кто в Плероме, с тем чтобы приготовить место
обитания для эонов, которые спустятся. И он дал им испить воду забвения, от
протоархонта, дабы они не могли узнать, откуда они. И таким образом
10 семя оставалось некоторое время, хотя он помогал в том, чтобы, когда
Дух спустится от святых эонов, он мог бы поднять его и исцелить его от
изъяна, и вся Плерома
15 могла бы стать святой и без изъяна". И я сказал спасителю: "Господи,
все ли души тогда будут спасены в свете чистом?" Он ответил и сказал мне:
"Великие вещи
20 поднялись в твоем уме, ибо трудно обнаружить их перед другими, если
не перед теми, кто от рода недвижимого. Те, на кого Дух жизни спустится и
будет с силой,
25 - будут спасены, и станут совершенными, и будут достойны величия, и
будут очищены в этом месте от всего злодеяния и заботы испорченности. И нет
у них иной заботы, если не
30 одна нерушимость, о которой они станут заботиться из этого места,
без гнева, или ревности, или зависти, или желания, или алчности ко всему.
Они не заботятся ни о чем, кроме существования одной плоти,
35 которую они несут, ожидая время, когда они будут встречены
26. принимающими. Таковы суть достойные нерушимой вечной жизни и
призыва. Они сносят все и выдерживают все,
5 так что они свершат благое и унаследуют жизнь вечную". Я сказал ему:
"Господи, души тех, кто не сделал этих вещей, но на кого сила Духа
10 жизни спустилась {5}, Дух {6}, они будут в любом случае спасены и
обратятся. Ибо сила спустится на каждого человека, ведь без этого никто не
сможет восстать.
15 И после того, как они родились, тогда, когда Дух жизни становится
могущественным и сила приходит и укрепляет эту душу, никто не может ввести
ее в заблуждение делами лукавства.
20 Но те, на кого дух обманчивый спускается, совращаются им и впадают в
заблуждение". Я же сказал: "Господи, а эти души, когда они выйдут из 25
плоти, куда они направятся?" И он улыбнулся и сказал мне: "Душа, в которой
сила станет больше духа обманчивого, - она сильна, и бежит от лукавства, и
попечением
30 нерушимого спасена, и взята в покой эонов". Я же сказал: "Господи, а
тех, кто не познал, кому он принадлежит, - где будут их души?"
35 И он сказал мне: "В тех дух обманчивый
27. набрал силу, когда они впали в заблуждение. И он томит душу, и
совращает ее к делам лукавства, и бросает ее в забвение. И после того, как
она
5 выйдет (из тела), ее отдают властям, тем, которые произошли от
архонта, и они сковывают ее оковами и бросают ее в темницу и кружат ее до
тех пор, пока она не пробудится от забвения и
10 не достигнет знания. И подобным образом, когда станет она
совершенной, она спасена". И я сказал: "Господи, как может душа умалиться и
возвратиться в естество своей матери или в человека?" Тут он
15 возрадовался, когда я спросил его об этом, и сказал мне: "Воистину
ты блажен, ибо ты понял! Эта душа должна следовать за другой, в которой есть
Дух жизни. Она спасена через
20 него. Ее не бросают в другую плоть". И я сказал: "Господи, те, кто
познал, но отвернулся, - куда пойдут их души?" Тогда он сказал мне: "Место,
25 куда придут ангелы бедности, - туда они будут взяты. Это место, где
нет покаяния. И они будут содержаться там до дня, в который те, кто
злословил о Духе, будут пытаемы
30 и наказаны наказанием вечным". И я сказал: "Господи, откуда дух
обманчивый пришел?" Тогда он сказал мне: "Метропатор, тот, кто богат своей
милостью, Дух святой
35 в каждой форме, кто милосерден и
28. кто вам сострадает, то есть Эпинойи света, - он пробудил семя рода
совершенного, и его мысль, и вечный
5 свет человека. Когда первый архонт узнал, что они возвышены более,
чем он в вышине, и мыслят лучше, чем он, то он пожелал схватить их мысль, не
зная, что они выше
10 его в мысли и что он не сможет схватить их. Он держал совет со
своими властями, теми, что его силы, и они вместе совершили прелюбодеяние с
Софией, и они породили постыдную судьбу,
15 то есть последнюю из оков изменчивых: она такая, что (в ней) все
изменчиво. И она тягостна и сильна, та, с которой соединены боги и ангелы, и
демоны,
20 и все роды по сей день. Ибо от этой судьбы происходят всякое
бесчестие, и насилие, и злословие, и ковы забвения, и незнание, и всякая
25 тяжкая заповедь, и тяжкие грехи, и великие страхи. И таким образом
все творение стало слепым, дабы они не могли познать Бога, который надо
всеми ними. И из-за оков забвения
30 их грехи утаены. Ведь они связаны мерами, временами,
обстоятельствами, между тем как она (судьба) господствует надо всем. И он
раскаялся из-за всего, что стало существовать через него. Вновь
35 решил он наслать потоп
29. на творение человека. Но величие света Пронойи наставило Ноя, и он
провозгласил (это) всему семени, то есть сынам человеков. Но
5 те, кто был чужд ему, не внимали ему. Не так, как Моисей сказал: "Они
скрылись в ковчеге", но они укрылись в месте, не только Ной, но также много
других людей
10 из рода недвижимого. Они вошли в место и укрылись в светлом облаке.
И он (Ной) познал свое самовластие. И та, что от света, была с ним и стала
светить на них, ибо
15 он (первый архонт) принес тьму на всю землю. И он (первый архонт)
держал совет со своими силами. Он послал своих ангелов к дочерям человеков,
дабы они могли взять некоторых из них для себя и возбудить семя
20 для их наслаждения. И поначалу они не добились успеха. Когда же они
не добились успеха, они снова собрались вместе и держали вместе совет. Они
создали дух обманчивый, имеющий сходство с Духом, который низошел,
25 с тем чтобы осквернить души через него. И ангелы изменились в своем
образе по образу их (дочерей человеков) напарников, наполнив их духом тьмы,
который они присоединили к ним, и лукавством.
Они принесли золото, и серебро, и дар, и медь, и железо, и металл, и
всякого рода вещи. И они совратили людей, которые следовали за ними,
30. в великие заботы, сбили их с пути многими обманами. Они старели, не
имея досуга. Они умирали, не найдя истины и не познав Бога истины. И
5 так все творение было порабощено навеки, от сотворения мира и доныне.
И они брали женщин и рождали детей во тьме по подобию их духа. И они заперли
свои сердца,
10 и они затвердели в твердости духа обманчивого доныне. Я же,
совершенная Пронойа всего, я изменилась в семени моем. Ведь была я вначале,
ходя путями всякими.
15 Ибо я - богатство света. Я - память Плеромы. - Я вошла в величие
тьмы, и я вытерпела, пока не вступила в середину темницы. И основания хаоса
20 двинулись. И я, я сокрылась от них из-за лукавства, и они не познали
меня. Снова вернулась я во второй раз. И я шла, я вышла из принадлежащего
свету - я, память Пронойи, -
25 я вошла в середину тьмы и внутрь преисподней, я искала
домостроительство мое. И основания хаоса двинулись, так что они могли упасть
на тех, кто в хаосе, и уничтожить их.
30 И снова бежала я к моему корню света, чтобы они не были уничтожены
до времени. Еще шла я в третий раз - я, свет, который в свете, я, память
Пронойи, - чтобы войти в середину тьмы и внутрь преисподней.
31. И я наполнила лицо мое светом завершения их зона. И я вошла в
середину их темницы, это темница тела, и
5 я сказала: "Тот, кто слышит, да восстанет он ото сна тяжелого". И он
заплакал, и он пролил слезы. Тяжелые слезы отер он с себя и сказал: "Кто
тот, который называет имя мое и откуда эта надежда пришла ко мне,
10 когда я в оковах темницы?" И я сказала: "Я Пронойа света чистого. Я
мысль девственного Духа, который поднял тебя до места почитаемого. Восстань
и вспомни,
15 ибо ты тот, который услышал, и следуй своему корню, который есть я,
милосердие, и укрепи себя перед ангелами бедности и демонами хаоса и всеми,
кто опутал тебя,
20 и стань, оберегаясь от сна тяжелого и заграждения внутри
преисподней". И я пробудила его и запечатлела его в свете воды пятью
печатями, дабы
25 отныне смерть не имела силы над ним. И смотри, ныне я иду в
совершенный эон. Я наполнила тебе всеми вещами уши твои. Я же, я сказала все
вещи тебе, чтобы ты записал их и передал их своим духовным сотоварищам
сокрыто. Ибо есть это тайна рода недвижимого". И спаситель дал это ему,
чтобы он записал это и положил надежно. И он сказал ему: "Да будет проклят
35 всякий, кто обменяет это на дар, или на пищу, или на питье, или на
одежду, или на какую-нибудь другую вещь
32. подобного рода". И это было дано ему втайне, и тотчас он скрылся от
него. И он пошел к своим соученикам
5 и объявил им то, что спаситель сказал ему. Иисус Христос. Аминь.
От Иоанна апокриф
Комментарии Апокриф Иоанна
1 При переводе памятника мы руководствовались транскрипциями коптского
текста в изданиях: Krause M., Pahor Labib. Die drei Versionen des Apokryphon
des Johannes im Koptischen Museum zu Alt-Kairo. Wiesbaden, 1962, а также
Apocryphon Johannis // The Coptic Text of Apocryphon Johannis in the
Nag-Hammadi Codex II with Translation, Introduction and Commentary by
Giversen$. Copenhagen, 1962. В спорных местах мы обращались к факсимильному
изданию: The Facsimile Edition of Nag Hammadi Codices/Published under the
Auspices of the Department of Antiquities of the Arab Republic of Egypt in
Conjuncton with UNESCO: Codex II. Leiden, 1974. Нами были приняты во
внимание также переводы: The Nag Hammadi Library in English. Leiden, 1984;
Tardieu M. Codex de Berlin. P., 1984. Текст Берлинского папируса
использовался нами по изданию: Till W. Die gnostischen SchrHten des
koptischen Papyrus Berolinensis 8502. 2. Aufl., bearb. von H. -M. Schenke.
В., 1972.
2 Далее по Наг-Хаммади (IV. 1.4, 9-10): Он же стоит.
3 Ср.: "Нет никого, кто перед ним. Он тот, кто лишь самого себя желает
в совершенстве света, он постигает чистый свет" (Берл. пап. 8502. 25.8-12).
4 Надо: три. Очевидно, еще в греческом оригинале или в переводе его на
коптский были спутаны гамма (три) и сигма (шесть).
Далее по Наг-Хаммади (IV. 1. 40, 24-25): будут ли они отброшены? Он
ответил и сказал мне: "Если.
6 Далее по Наг-Хаммади (IV.1.40.26): спустился на них.
Евангелие от Фомы
Тот, кто впервые читает апокрифическое Евангелие от Фомы, обычно
испытывает разочарование: столь знакомыми по канонической версии Нового
завета кажутся ему изречения Иисуса, собранные в этом произведении. Однако,
чем глубже погружается он в изучение текста, тем сильнее охватывают его
сомнения в справедливости подобного впечатления. Постепенно он убеждается,
как нелегко ответить на вопрос, что же такое это знаменитое "пятое
евангелие" (так поначалу называли его). Уже первые строки памятника,
настраивающие на его истолкование ("Тот, кто обретает истолкование этих
слов, не вкусит смерти"), заставляют современного читателя задуматься не
только над смыслом, который автор предлагает открыть, но и над тем, что сам
по себе этот призыв означает, какой путь общения подразумевает, с какого
рода мышлением предстоит иметь дело, о каких явлениях культуры и истории
общества свидетельствует.
Задача не может не увлечь того, кто берется за этот интереснейший
документ. На беглый взгляд наиболее близкий (из сочинений Наг-Хаммади) к
многократно исследованной традиции о раннем христианстве, он при
внимательном рассмотрении оказывается едва ли не самым трудным для
понимания. Даже темные спекуляции Апокрифа Иоанна или таинственной "Сущности
архонтов" оставляют в конце концов меньше места для сомнений, чем это
евангелие. Содержание апокрифа ("Это тайные слова, которые сказал Иисус
живой и которые записал Дидим Иуда Фома". - См. введение) останавливает
всякого, кто занимается историей раннего христианства и его духовного
окружения. В этом сочинении, обещающем изложение тайного учения Иисуса и
отвергнутом церковью, исследователи ищут ответы на многочисленные вопросы,
касающиеся развития христианства и гностицизма.
Евангелие дошло во II кодексе Наг-Хаммади. Оно в нем второе по счету,
занимает страницы 32. 1051.26. Поскольку оно, как и следующее за ним
Евангелие от Филиппа, состоит из отдельных изречений, обычно дают деление по
изречениям, чему следуем и мы {1}. Памятник хорошо сохранился, лакуны почти
отсутствуют. Евангелие представляет собой перевод с греческого на саидский
диалект коптского языка.
Как и с чего подойти к интерпретации памятника? Не отправляться ли от
тех немногих упоминаний у отцов церкви о так называемом Евангелии от Фомы, к
которым прежде всего обратились исследователи? Однако изыскания, проделанные
Ж. Дорессом и А. Ш. Пюэшем и другими учеными, убеждают: сходство между
сочинениями, носящими то же название, что и второе сочинение из кодекса
Наг-Хаммади II, в ряде случаев чисто внешнее {2}.
Быть может, больше удачи сулит путь исследования памятника с точки
зрения тех понятий и образов, которые в нем встречаются - царствие, мир,
свет, тьма, покой, жизнь, смерть, дух, силы, ангелы - и которые позволяют
очертить его содержательную зону. В зарубежной литературе этому уделено
много внимания. Но исчерпывает ли такой анализ возможность понять все
своеобразие памятника? Не искажено ли в логически безупречных, более или
менее однозначных системах выделенное таким способом идейное содержание? Не
навязывают ли хорошо продуманные модели большую, чем то было на самом деле,
рефлексию оригиналу?
Есть еще один путь, приближающийся к первой попытке отождествить
памятник с уже известными документами. Речь идет о том, чтобы выяснить, в
чем и насколько найденный текст напоминает христианскую, гностическую,
неоплатоническую литературу. Этот путь, несомненно, оправдан: параллелей
весьма много, в чем убеждает большое число специальных работ, этому
посвященных. Однако он обещает лишь частичный успех: ведь цельность
документа растворяется, постепенно теряется в массе безусловных и
сомнительных аналогий. И снова встает тот же вопрос: что представляет собой
именно этот памятник, именно такое соединение сходств и различий?
Способ аналогий хорош, поскольку в любом сочинении отражается сумма
далеких и близких реминисценций автора (или авторов). Но если одно за другим
перебирать эти отражения, то и увидим мы только их. Цельность - вот что в
конечном счете определяет индивидуальность памятника. Характеристика по
терминам, взятым в контексте, делает очевидным, что допустимо говорить не о
большем или меньшем наборе значений, предполагающих строго разработанную
систему, а об ином. Открытость текста очень велика. Слова употребляются
весьма свободно, их значение меняется, мысль движется, получая новое
содержание, по новому направлению. Здесь, разумеется, тоже есть своя
внутренняя логика, но это логика не упорядоченной правилами системы, а
преимущественно интуитивного творчества. Впрочем, каким бы малоосознанным ни
было словосочетание, существуют границы его применения.
Установка апокрифа - поиски. Она выражена во введении и дает знать о
себе на протяжении всего произведения. Образы и понятия повторяются, не
автор евангелия изобрел их, они были и прежде, они привычны. Вместе с тем
именно с их помощью ведутся поиски, рождаются новые решения, создаются новые
картины. В то же время они сами меняются, наполняются иным содержанием,
уступая свое место другим, больше отвечающим новому смыслу.
Хотя вопрос о композиции Евангелия от Фомы в специальной литературе
разбирался, стоит вернуться к нему. Общим местом стало утверждение, что в
этом сочинении отсутствуют "следы сознательных целей при построении" {3}.
Автор специальной статьи о композиции апокрифа Г. Гарриет указывает на
наличие "ключевых слов", скрепляющих отдельные изречения {4}. Однако
"ключевые слова" демонстрировали чисто внешние связи, и это не помешало
многим авторам (Ж. Доресс, Р. Вильсон и др.) уподоблять евангелие антологии.
В некоторых случаях исследователи подчеркивали внутреннюю смысловую связь
между изречениями, но обычно объясняли ее тем, что автор сочинения брал их
блоками из другого источника, например у синоптиков.
На наш взгляд, при всем несходстве древней мистической литературы с той
античной, которая была богата образцами диалектики и подчинена рефлексии,
Евангелие от Фомы сравнимо с сократическими диалогами: они даже
представление не о законченном решении, а о поисках его. Это не мешает
нашему памятнику быть единым. Он ничуть не менее един, чем продуманные до
мельчайших подробностей (идейно и стилистически) синоптические евангелия с
описаниями жизни Иисуса, связывающими текст. Это не единство антологии. И
дело не в "ключевых словах", которые можно выделить в тексте и которые
подчас служат чисто технической цели - запоминанию, определяют его единство.
Последовательность изречений не случайна, она подчинена причудливому
единству экстатирующего сознания, то устремляющегося новым путем, то
возвращающегося к старому, то повторяющегося и как бы завороженного одним
образом, словом, то внезапно движущегося дальше. Это то существо апокрифа,
которое обнаруживается, если изучаешь его не по отдельным понятиям, а в
целом, с его замедлениями и неожиданными переходами, нащупывая нить,
связывающую изречения или блоки изречений, наконец, все его содержание с
формой, в которую оно заключено.
Проблема построения апокрифа чрезвычайно важна. Анализ отдельных
изречений в контексте произведения может помочь понять их. Рассмотрим 118
изречений, имеющихся здесь, и уделим особое внимание внешней и внутренней
связи между ними. Некоторые темы повторяются неоднократно, но всякий раз
по-новому освещены.
Евангелие представляет собой как бы беседу Иисуса с его учениками.
Несмотря на то, что большую часть текста составляют его изречения,
начинающиеся словами "Иисус сказал", на присутствие собеседников указывают
вопросы и реплики слушателей (см.: 6, 13, 19, 23, 27, 29, 42, 48, 56, 76,
83, 95, 103, 108, 117), а также вопрос, обращенный Иисусом к ученикам (14).
Трижды собеседники названы по именам (Мария - 24, Саломея - 65, Симон Петр -
118), есть и безымянные персонажи: "женщина в толпе" (83), "[некий человек]"
(76). Форма беседы придает произведению большую свободу, позволяет
затрагивать новые темы, однако при этом наводит на мысль, что известная
внутренняя связь между отдельными изречениями существует.
Одна из центральных тем евангелия - проблема жизни и смерти -
сформулирована уже во введении. Преодоление смерти, возможность "не вкусить
смерти" сопряжена с задачей герменевтики - истолкования "тайных слов",
сказанных Иисусом и записанных Дидимом Иудой Фомой.
В изречении 1, как и во введении, звучит призыв к поискам. Их
завершение для человека - переживание экстатического состояния, о котором
сказано так: "...и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен,
он будет удивлен, и он будет царствовать над всем". "Ключевые слова" для
введения и изречения 1: "кто обретает" (введение), "пока он не найдет" (1).
Хотя в коптском тексте, как и в русском переводе, употреблены разные слова,
смысл их один.
Тема царствия развивается в изречении 2. Меняется, однако, угол зрения.
Описание переживаний человека, который нашел искомое знание и который
благодаря ему "будет царствовать надо всем", далее (2 и 3) уступает место
изложению основ учения о царствии и пути к нему. Полемизируя с теми, кто
думает, что оно может быть найдено в видимом мире (небо или море), автор
заключает изречение 2 словами: "Но царствие внутри вас и вне вас". Тут
царствие как нечто охватывающее одновременно и самого человека, и то, что
вне его, противопоставляется представлению о нем, связанному с материальными
границами.
В изречении 3 евангелист как бы снова возвращается к вопросу о пути к
царствию, не употребляя, впрочем, этого слова. Подтверждением того, что
образ "Отца живого" прямо имеет отношение к данному понятию, служат, в
частности, изречения 62, 80, 100, 101, 102, 103, 117, где говорится о
"царствии Отца". В соответствии с намеченным представлением о царствии, не
тождественном миру видимых явлений и предполагающем вместе с тем иную
целостность, которая есть и в человеке, и вне его, в 3-м обнаруживается
призыв к самопознанию. Оно открывает человеку его причастность этому целому
и в то же время позволяет целому воспринять человека в качестве своей части.
Присущая памятнику контрастность сказывается не только на уровне общих
понятий и образов, но и при построении отдельных изречений. В этом отношении
типично 3-е, где налицо излюбленный композиционно-стилистический прием
евангелиста. Оно соединяет два парных утверждения, посвященных одной теме, и
дает два варианта - положительный и отрицательный.
Если в изречении 1 процесс овладения знанием описан с его эмоциональной
стороны, то в 3-м несколько раскрывается его содержание ("Когда вы познаете
себя, тогда вас узнают и вы узнаете, что вы - дети Отца живого"). В
изречении 55 выражение "дети Отца живого" в приложении к людям, овладевшим
знанием, повторяется почти дословно ("Мы - его дети, и мы - избранные Отца
живого"). Отметим снова возникшую тему жизни и смерти. "Жизнь", как это
наблюдалось и во введении, ассоциируется с представлением о познании особого
рода, в первую очередь о самопознании. Характер такого познания, сулящего
человеку приобщение к некоей целостности, преодоление отчужденности,
проявляется в словах: "Если же вы не познаете себя, тогда вы в бедности и вы
- бедность".
Изречение 4 в целом продолжает тему знания, дарующего жизнь. Не станем
останавливаться на его образах: это предмет особого исследования. Но для
современников автора евангелия двух-трех слов было достаточно, чтобы вызвать
в памяти читающих или слушающих соответствующие ассоциации. Здесь впервые
обозначается тема инверсии ("много первых будут последними"), которая в
дальнейшем прозвучит неоднократно. Привлекает внимание также самый конец
изречения ("...и они станут одним"). Из других изречений, где не раз
повторяется оппозиция единство - разделенность, вытекает, что она связана с
основными оппозициями: жизнь - смерть, царствие - мир, свет - тьма и др.
Связь по "ключевым словам" между изречениями 3 и 4 - "дети Отца живого",
"место жизни".
Призыв к познанию звучит и в изречении 5: "...познай то, что перед
лицом твоим, и то, что скрыто от тебя, откроется тебе. Ибо нет ничего
тайного, что не будет явным".
Отчетливо выраженное и связанное с процессом познания
противопоставление скрытого, тайного открытому, явному позволяет нам
вернуться к введению, где есть подобная оппозиция (тайные слова -
истолкование этих слов). Комментарий Р. Гранта - Д. Фридмана к введению
гласит: ""Иисус живой", говорящий "тайные слова",- несомненно, воскресший
господь, который, по верованиям различных гностических сект, наставлял
избранных лиц или маленькие группы после своего воскресения" 5. Допустимо
взять под сомнение оба утверждения. В эпитете "тайные" (введение), возможно,
заложен тот же смысл, что и в изречении 5. Слова остаются тайными, сокрытыми
до тех пор, пока сам человек не истолкует их 6, пока он не овладеет путем
познания. Эпитет "живой" в приложении к Иисусу связан не только с легендой о
воскресении, но и с представлением о нем как об имеющем отношение к
"царствию", которое и есть "жизнь" (ср. "Отец живой" - изречение 3, 55).
"Тайное" в 5-м, противопоставленное "явному", не просто формально
напоминает предшествующие изречения (оппозиция). И по существу
познание-откровение принадлежит сфере, с которой у Фомы ассоциируются
"жизнь", "царствие", "единство". Есть сходство с изречением 3: познание, к
которому призывает евангелист, ведет к откровению - та же целостность, но
освещается под иным углом зрения.
Тема инверсии звучит вторично в форме упоминания о тайном и явном в
изречении 6 после слов о посте, молитве, милостыне. Переход к данному сюжету
композиционно оправдан вопросом со стороны учеников. Вместо пути,
предусматривавшего выполнение обрядов и служение внешним целям (пост,
молитва, милостыня), в евангелии предлагается отречься от лжи и насилия над
самим собой. Снова в сущности акцент поставлен на раскрытии и утверждении
своего "Я". Пели в предыдущем изречении процесс достижения целостности
описывался с точки зрения субъекта, человека, для которого за познанием
следует откровение, то здесь о том же говорится со стороны объекта ("все
открыто перед небом"). В этих изречениях завершающая фраза ("ибо нет ничего
тайного, что не будет явным") выполняет функцию "ключевого слова".
Во всех рассмотренных выше изречениях, кроме 2-го, речь шла о возможных
изменениях. Какого же рода изменения они в сущности описывают? Это -
раскрытие "тайного", которое тем самым становится "явным", изменение,
связанное с познанием (самопознанием). И нет нужды видеть нарушение именно
такого представления в изречении 77 (как и в 12-м). Вполне допустимо, что в
этом, по мнению Ж. Доресса, "чрезвычайно темном" тексте различим намек на
переход человека с помощью познания из одного состояния в другое (обратим
внимание на глагол "становиться", употребленный здесь и отвечающий идее
изменения).
Если принять это предположение, связь изречений 7 с двумя следующими (8
и 9) окажется не только формальной ("человек" - 7, "человек" - 8). Притча об
умном рыбаке также может иметь в виду того, кто предпочитает путь познания,
о котором говорилось ранее. Подобное толкование позволяет и в изречении 9
(притча о сеятеле) увидеть тот же образ - человека, спасающегося благодаря
знанию. Однако такое толкование притч о рыбаке и сеятеле не единственно
возможное. Иное, тоже вполне вероятное, состоит в том, чтобы в рыбаке и
сеятеле предположить Иисуса. В обоих случаях речь может идти о тех, кто
способен воспринять его учение. Так или иначе, в подтексте изречений 7-9,
вероятно, проходит тема познания. Если же говорить о связи изречений 8-10 по
"ключевым словам", то она, очевидно, обнаруживается в слове "бросать" ("он
бросил" - 8, "он бросил" - 9, "я бросил" - 10).
В изречении 10 о миссии Иисуса сказано под углом зрения ее
эсхатологической значимости. Тут отчетливо звучит тема, которая повторится
затем в ряде других изречений, - о переменах в судьбах всего мироздания в
результате этой миссии. Образ огня трижды встречается в евангелии в связи с
этой темой (ср. 17 и 86).
Слово "мир", которое впервые в апокрифе появляется в изречении 10,
дальше встречается неоднократно (см. изречения 10, 17, 25, 29, 32, 33, 61,
84, 114, 115). Контекст меняется, а слово остается тем же, и постепенно
яснее проступает значение, вернее, многозначность его. "Мир" отвечает
представлению о другом состоянии, нежели то, которое обозначается словом
"царствие".
Эсхатологическая тема продолжается и в двух следующих изречениях - 11-м
и 12-м, которые, будучи сближены содержанием, могут восприниматься как одно
целое {8}. Они с трудом поддаются толкованию, и предлагаемое ниже не более
чем гипотеза.
11-е на первый взгляд противоречит 7-му, где, как было сказано,
допускается возможность превращения живого в мертвое и наоборот: оно
отрицает эту возможность. Однако не исключено, что противоречия здесь и нет,
поскольку если в 7-м имеется в виду состояние познания, метафорически -
усвоения мертвого живым, то в 11-м говорится об ином состоянии ("Это небо
прейдет, и то, что над ним, прейдет...")
Мысль изречения 11 как будто продолжается в первой части 12-го, где
противопоставлены два состояния: одно, при котором возможно превращение
мертвого в живое, и другое - состояние "в свете", для которого вопрос "что
вы сделаете?", иначе говоря, как приложить усилия в сфере превращения
мертвого в живое, бессмыслен, ибо само состояние "в свете" предполагает
жизнь, окончательное знание. Изречение 12 построено по принципу параллелизма
и внутренней оппозиции - применительно к первой части вопрос рассчитан на
отрицательный ответ, но во второй он имеет положительное решение: речь идет
о состоянии разделенности, преодолеть которое должны усилия познающего
человека. К такому пониманию второй части побуждает ряд других изречений
(например, 4, 28, 110), где оппозиция единство - разделенность раскрывается
именно так.
В рассмотренных изречениях (11 и 12) опять проходит тема жизни и
смерти, которая на этот раз связывается с впервые названным в изречении
"светом". Мы вернемся к значению этого слова в дальнейшем, пока же
подчеркнем, что в 12-м оно относится к конечному состоянию людей, идущих
путем гносиса. Уже отмечалось, что Евангелие от Фомы построено по принципу
оппозиций. В изречениях 11 и 12 мертвые противопоставлены живым, единство -
разделенности. Естественно поэтому ожидать, что
должно быть и нечто противоположное "свету" - "тьма". В том, что это
так, убеждает изречение 65, где есть и то и другое (связь в "ключевом слове"
между изречениями 11 и 12: "те, которые мертвы" - 11, "мертвые" - 12).
Следующее изречение начинается вопросом учеников к Иисусу. Как и в 6-м,
подобный прием позволяет автору сочинения перейти к новому сюжету - о судьбе
последователей Иисуса, когда тот покинет их. Заметим, однако, что и этот
сюжет нельзя считать выпадающим из общей ткани повествования: он примыкает к
тому, что говорится в 10-м и 14-м о миссии Иисуса. Заслуживает быть
отмеченным упоминание о пути, который предстоит проделать последователям
Иисуса, пути, вероятно как-то связанном с познанием.
Изречение 13 соприкасается с 14-м не только "ключевым словом"
("справедливый" - 13, "справедливого" - 14). Очевидна и смысловая близость
между ними: если в 13-м говорится о пути знания и о наставниках на этом
пути, то 14-е косвенно характеризует само знание. Косвенно потому, что речь
идет, собственно, не о нем, а об Иисусе - руководителе на этом пути.
Отвергая сравнение с ангелом справедливости и философом, евангелист, таким
образом, исключает возможность толковать учение как выполнение неких внешних
предписаний, а также как рассудочное знание. Вторая часть изречения
ориентирует на экстатический характер учения Иисуса ("...ты напился из
источника кипящего"), на активную роль посвящаемого ("Я не твой
господин..."). Это изречение перекликается с 1-м и важно для понимания
евангелия в целом, для уяснения того, какого рода учение представлено в нем,
к какой герменевтике призывает рассмотренное выше введение. Знание тайного
обещает ученикам Иисуса изречение 18 (ср. также 112-е).
Связь изречений 14 и 15 тоже существует помимо "ключевого слова" ("мои
уста" - 14, "в ваши уста" - 15). Если первое позволяет извлечь представление
о содержании учения из того, с кем следует сравнить Иисуса, то второе
сосредоточивает внимание на поведении его последователей, что равно бросает
свет на характер учения. Трижды в евангелии отвергаются пост, молитва,
милостыня (изречения 6, 15, 108) - всякий раз в разном контексте. В
изречении 6, что мы уже видели, эти обряды как бы противопоставляются
истинной сущности человека. В 15-м каждый из запретов дан в парадоксальной
форме, что, несомненно, усиливает их выразительность. Заключение раскрывает,
почему отвергнут пост ("Ибо то, что войдет в ваши уста, не осквернит вас, но
то, что выходит из ваших уст, это вас осквернит"). Акцентируя важность
духовного начала в человеке, евангелист предупреждает: "Вы причините зло
вашему духу".
Особого внимания заслуживает впервые появляющееся в изречении 15
понятие "грех", имеющее столь существенное значение в христианстве. Здесь
это понятие ставится в связь с недооценкой духовной жизни человека.
"Ключевое слово" между изречениями 15 и 16 - "вы зародите" (15), "не
рожден" (16). Р. Грант и Д. Фридман считают, что в последнем подразумевается
Иисус (тот, "который не рожден женщиной"). В изречении 17 евангелист
обращается к эсхатологической теме. Как и в 14-м, речь идет о восприятии
людьми миссии Иисуса и о толковании ее им самим. Построенное по принципу
оппозиции (цель, кажущаяся людям, - ее подлинная сущность), оно смыкается
вначале с изречением 10 (Иисус говорит там о своей эсхатологической роли
почти в тех же выражениях, что и в изречении 17). Далее сказано о будущем,
которое мыслится в разъединении ныне смешанных противоположных начал.
"Ключевое слово", соединяющее изречения 16 и 17,- "ваш Отец" (16), "отец"
(17).
Продолжает тему миссии Иисуса и характеризует даваемое им ученикам
знание изречение 18. Подчеркивается сверхчувственная суть учения. В
несомненной внутренней связи с изречением 18 находится 19-е, где
акцентируется нетленность, абсолютность того, что принадлежит этой области
("Блажен тот, кто будет стоять вначале: и он познает конец, и он не вкусит
смерти"). Та же идея развивается и в изречении 20, в котором привлекает
внимание противопоставление двух форм глагола sope, соответствующих русским
"быть" и "появиться". Снова мысль автора обращается к оппозиции -
изменчивость видимого начала и незыблемость духовного.
Доминирующему значению последнего в форме указания на господство над
материальным миром ("эти камни будут служить вам"), которое дарует человеку
приверженность учению Иисуса, посвящено изречение 21. По своему смыслу оно
до известной степени перекликается с 7-м и 12-м, где превращение мертвого в
живое, как представляется, означает познание.
Многие положения в Евангелии от Фомы повторяются несколько раз, хотя и
в разном виде. Такой по сути параллелью изречению 19 служит 55-е, в котором
свет назван в качестве начального и конечного состояния учеников Иисуса.
Тема жизни, приобщения к незыблемым ценностям проходит в образной форме
и через изречение 22.
Апокриф допускает не одну интерпретацию текста. Дело не только в том,
что окончательное суждение не может быть вынесено ввиду нашей малой
осведомленности об ассоциациях автора. Но образное мышление предполагает
свободу личной фантазии творящего и воспринимающего произведение, читатель
становится как бы соавтором, дополняя своим воображением недосказанное.
Однако целостность памятника все же определяет границы допустимого
толкования. Так, для интерпретации изречения 20 возможны ассоциации с
Иисусом, его учениками и тем, что не исчерпывается подверженным разрушению
материальным началом (ср. 8!). В сущности каждая ассоциация не исключает
другой, поскольку все они в конечном счете имеют отношение к одному ряду
значений.
Изречения 19 и 20 связывает "ключевое слово" ("блажен" - 19, "блажен" -
20).
Вернемся, однако, немного назад - к изречению 17, посвященному миссии
Иисуса, теме, в которой полнее других проявляется своеобразие евангелия. В
изречении 2 говорилось о "царствии" как о некой внематериальной целостности.
Оно противоположно "миру" (та же противоположность очевидна и в изречении
32). Этой оппозиции соответствует оппозиция телесного и духовного (см. 34).
В ряду царствия, духа - вечность, жизнь, единство, в ряду мира и плоти -
смерть, разделенность {9}. Судьба людей, совмещающих в себе противоположное,
зависит от того, что победит. Победа духовного начала означает конец
разделенности, растворение в едином и вечном. Путь к спасению от состояния
"мир" к состоянию "царствие" лежит через самопознание. Дух, заточенный в
человеке, возбужденный учением Иисуса, высвобождается, поддержанный
духовностью мироздания, сливается с ней.
В этом апокрифе, как и в других, есть два плана изложения. С одной
стороны, речь идет об изменениях, о времени, о множестве, с другой -
множественность оборачивается единством, время сводится к вечности.
Взаимозаменяемость образов, понятий, оппозиций дает знать об этом. И потому
в плане времени и множества появляются мифы о духе, об искре света,
томящейся в человеке, о гносисе, ее освобождающем, в плане же единства и
вечности и гностик, и гносис, и Иисус, и Отец - все они одно. Постоянные
переходы от противопоставлений к отождествлениям должны предостеречь от
чересчур жестких решений. Они поддерживают установку на поиски, о которой не
устают напоминать авторы текстов.
Если изречение 22 говорит о преодолении смерти, что дается познанием
(т. е. о вступлении в "царствие"), то в следующих трех изречениях (23-25)
повествуется об отношении этого состояния к противоположному ему, тому, что
обозначается словом "мир". Изречения 24 и 25 ("ключевое слово": "хозяева" -
24, "хозяин" - 25) представляют интерес с точки зрения места отдельных
образов в евангелии, а также смысловой и формальной связи между изречениями.
В 24-м ученики сравниваются с детьми, расположившимися на поле, им не
принадлежащем, т. е. пребывающими в "мире". Изречение 25 начинается словами:
"Поэтому я говорю". Затем новое сравнение с домом и хозяином, а также
ворами. Понять его помогает завершающая часть: "Вы же бодрствуйте перед
миром, препояшьте ваши чресла с большой силой, чтобы разбойники не нашли
пути пройти к вам. Ибо нужное, что вы ожидаете, - будет найдено!" Роли
меняются: разбойники - это "мир", образ хозяина дома подразумевает учеников.
Формальная связь изречений (один и тот же образ) не совпадает с
содержательной. Смысл образа меняется, подчиняясь развитию идеи: "мир"
враждебен ученикам, которые должны его опасаться. Эти два изречения
предупреждают против того, чтобы намертво закрепить за образом какой-то один
смысл, что, однако, не противоречит поискам семантических рядов.
Изречение 26, продолжая тему учеников, возвращает к теме знания. Ей
посвящено изречение 27, повествующее о том, как войти в "царствие". Оно
интересно словесным приемом, с помощью которого дано представление об этом
уровне бытия. Чтобы достигнуть его, необходима активность самих учеников
("Когда вы сделаете..."). Условия, при которых можно войти в "царствие",
следующие друг за другом и до известной степени исключающие одно другое
(одно - направленное на снятие контрастов "мира", его множественности,
другое - сохраняющее множественность, но в ином качестве), подводят читателя
к представлению о "царствии" как о совсем новом уровне бытия, а вместе с тем
чем-то напоминающем "мир".
Развивая тему единства, изречение 28 возвращает к другой теме -
избранности учеников, тех, кто сможет войти в "царствие". Как это изречение,
так и предшествующее строятся на контрастности: тема единства тут же
оборачивается темой избранничества. Связь между изречениями не только
тематическая, но и по "ключевому слову" ("одним" - 27, "одно" - 28).
Тема учеников в сущности продолжается и в изречении 29, несмотря на их
вопрос, казалось бы уводящий в сторону, - о месте, где находится Иисус. Этот
вопрос напоминает изречение 4, в котором говорится о "месте жизни". Сходство
носит не просто формальный характер. Ответ Иисуса в изречении 29 касается
самопознания. Слова о "месте жизни" в 4-м стоят в таком же контексте, если
посмотреть изречения 3 и 5. Отождествление Иисуса со светом внутри "человека
света" соответствует представлению о едином духовном начале в Иисусе и в его
учениках. Изречение 29, где Иисус - тот же свет, что есть и в его учениках,
помогает истолковать изречения 30 и 31.
Они связаны между собой не только "ключевым словом" ("твоего брата" -
30, "твоего брата" - 31), но и более тесно - взаимоотношением учеников между
собой. Изречение 30 продолжает тему единства, связанного с переходом к
"царствию" ("Люби брата твоего, как душу твою"). Ей же подчинено и изречение
31.
Изречение 32 лишено привычного начала - "Иисус сказал". Это дает
основание предположить, что оно является частью предыдущего. Такое сближение
будет еще более правомерным, если в 31-м улавливать мысль о переходе к
"царствию". Изречение 32 (или вторая часть одного изречения, составленного
из текстов 31-го и 32-го) раскрывает смысл выражения "когда ты вынешь бревно
из твоего глаза" - речь идет о воздержанности, о преодолении "мира", с
помощью чего можно обрести "царствие".
Оно связано с изречением 33 "ключевым словом": "от мира" (32), "посреди
мира" (33). В последнем слышна уже знакомая тема миссии Иисуса,
раскрывающаяся здесь с новой стороны: ведущее место принадлежит чувству
сострадания ("Моя душа опечалилась из-за детей человеческих"). Этим
изречение 33 перекликается с 30-м. Имеются параллели и образам изречения 33
("пьяные", "жаждущие" - 14, 112; "слепые в сердце своем" - 18, 39; "пустые"
- 101).
С изречением 34 его объединяют как "ключевое слово" ("во плоти" - 33,
"плоть" - 34), так и общая оппозиция (плоть - дух). 33-е подсказывает
гипотезу о смысле 34-го. В 33-м Иисус говорит, что он явился "во плоти".
Поэтому можно предположительно истолковать фразу "Если плоть произошла ради
духа, это - чудо" в том смысле, что для духа создана плоть Иисуса. Следующая
фраза "Если же дух ради тела, это - чудо из чудес", возможно, также
подразумевает миссию Иисуса способствовать освобождению духовного начала,
слитого в людях с телесным ("Но я, я изумляюсь тому, что такое большое
богатство положено в такую бедность"). Знакомая по изречению 3 оппозиция
(бедность - богатство) совпадает с другой (тело - дух).
Тема духовности мироздания продолжается и в изречении 35, сильно
затрудняющем исследователей. Здесь Иисус говорит о себе, причем первая часть
фразы противопоставляется второй: "...там, где два или один, я с ним".
Истолковать ее помогает греческий вариант изречения: "Иисус сказал: Там, где
[двое? они не] без бога, и там, где один, я говорю вам это, я с ним. Подними
камень, ты найдешь меня там, разруби дерево, я тоже там" (Рар. Ох., 1).
Вторая часть греческого варианта повторяется в изречении 81 коптского
текста: "Разруби дерево, я там; подними камень, и ты найдешь меня там". Эти
три текста дополняют друг друга и позволяют в изречении 35 выделить уже
известную по изречению 29 мысль об отождествлении Иисуса с началом света,
разлитого повсюду.
От толкования первой части 35-го воздержимся, смысл его неясен.
За изречением 35, повествующим о причастности Иисуса - духовного начала
всему существующему, идет изречение 36, прямо не связанное с предыдущим. Но
нет ли все же некоторой связи между ним и предшествующими изречениями?
Предостережение, содержащееся в 36-м, может быть осмыслено как подтверждение
двойственной природы существующего. Только духовное начало тянется к
родственному ему. Обособленность же носителя духовности, связанная с его
материальностью, мешает объединению. В этом, возможно, и заключается смысл
предостережения, обращенного к пророкам и врачам и как бы акцентирующего
внимание не на частном, доступном знанию их близких, а на том общем,
носителями чего они являются (ср. 27-е).
В изречении 37 тема миссии Иисуса на время отходит на задний план,
уступая место теме знания. Автор евангелия с разных сторон освещает ее: речь
идет о несокрушимости истинного знания и его непременном распространении.
Этому посвящено целиком изречение 38, а в следующем (39) говорится уже не об
истинном знании, а о ложном. К той же группе можно присовокупить и изречение
40, толкуя "дом сильного" как "мир", руководимый ложным знанием, усматривая
в словах о том, кто свяжет руки сильного, намек на обладающего истинным
знанием, которое открывает путь к "царствию" (в параллельном тексте
изречения 102 образ "сильного" тоже ассоциирован с отрицательным началом).
Изречения 37 и 38 привлекли внимание ученых сходством с новозаветными
текстами. Так, 37-е близко тексту Матфея ("Вы - свет мира. Не может укрыться
город, стоящий на верху горы". - 5.14 {10}), а 38-е параллельно тексту
Матфея ("И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике светит
всем в доме". -5.15). Одна и та же последовательность у Матфея и у Фомы
побудила ученых думать, что Фома заимствовал у Матфея, вносил добавления из
других евангельских текстов (ср.: Мф. 10.27, 5.15; Лк. 12.3., 11.33, 8.16;
Мк. 4.21-24). Можно подчеркнуть иное: между изречениями 37-40 есть связь по
смыслу (тема "знания" - во всех четырех изречениях), в образах (свет в
37-39-м) и, наконец, в словах - "ключах" ("тайным". - 37, "тайное" - 38).
Последовательность изречений не случайная.
Тема истинного и ложного знания развивается и дальше. Изречения 41 и 42
лучше рассматривать вместе. Они соединены между собой одним образом -
одежды, обособляющей людей друг от друга в "мире" и скрывающей единое в них
за множеством различий {11}. Снова звучит знакомое сравнение - "как малые
дети" (42. Ср. изречения 24 и 27). Наградой за преодоление множественности
воспринимается завершающая часть изречения 42: "Тогда [вы увидите] сына
того, который жив, и вы не будете бояться". Трудно сказать, подразумевается
ли здесь Иисус в качестве посредника или в качестве частицы света,
заключенной в человеке и освобождающейся с его отречением от "мира". Такое
толкование приближает нас к изречению 29; параллель тем более возможна, что
оба начинаются с вопроса учеников (29 - о месте, в котором находится Иисус,
42 - о дне явления Иисуса ученикам).
Мысль о единстве духовного начала, заключенного в Иисусе и слушающих
его учениках, выражена в сходных словах (об учениках: "дети Отца живого" -
3; об Иисусе: "сын того, который жив" - 42).
Если в изречении 42 не совсем ясно, кто имеется в виду - Иисус как свет
в самом человеке или Иисус-посредник, то в изречении 43, вероятно, говорится
о последнем.
Тема знания продолжается в 44-м. Снова освещается вопрос о ложном
знании, равно как и в изречении 45. Думается, что и 46-е развивает тему
знания. Подобно многим другим изречениям, оно скрывает в себе оппозицию:
избранные, причастные знанию - лишенные его. Та же мысль повторяется в
изречении 74. Примечательна форма, в которой она там изложена.
Избранничество толкуется не как дар извне, а как результат внутренних усилий
человека.
Следующее изречение (47), очевидно, надо перевести {12} словами: "Иисус
сказал: "Будьте прохожими"". На первый взгляд оно стоит вне контекста,
однако известная внутренняя связь между ним и сопутствующими ему
изречениями, несомненно, существует. Речь шла, на что уже указывалось, о
двух видах знания, отвечающих приверженности людей двум противоположным
началам. Изречение 47 содержит предупреждение, неоднократно повторяющееся в
евангелии, - не подчинять себя интересам изменчивого материального мира.
Изречение 48 снова открывается вопросом учеников Иисуса, спрашивающих
его, кто он, их поучающий. Как и два следующих, это изречение можно
рассматривать в двух планах: с точки зрения их отношения к Новому завету и с
точки зрения их взаимосвязи и смысла. Первому аспекту комментаторы уделили
большое внимание, отмечая сходство с рядом канонических текстов. Так, о 48-м
Р. Грант и Д. Фридман писали как о "весьма искусной конструкции", где
сплетаются версии Иоанна (8.25), Матфея (7.16-20), Луки (6.43-44). В
заключение они пишут: "Все выглядит так, будто Фома сознательно пытался
придать смыслу большую таинственность, чем в евангелиях" {13}. Но проблема
сходства с Новым заветом имеет основания быть поставленной только после
анализа изречений в их внутренней связи между собой и в зависимости от
общего замысла произведения. Если не смотреть на изречение 48 как на
"склеенное" из новозаветных текстов, а сосредоточиться на связи его с
другими изречениями, то смысл слов Иисуса "Из того, что я вам говорю, вы не
узнаете, кто я?" раскрывается благодаря сравнению с деревом и плодом.
Подразумеваются отношения между Иисусом и его учением. 48-е не выпадает из
общего контекста предшествовавших изречений, где речь шла о знании.
Мысль о духовном начале как о высшем звучит опять в изречении 49.
Наконец, 50-е, в котором повествуется о двух путях, двух состояниях,
перекликается с 46-м.
Изречение 51 возвращает к теме миссии Иисуса. "Рожденные женщинами"
(ср. 16-е об Отце: "Тот, который не рожден женщиной"), т. е. люди от Адама
до Иоанна Крестителя, противопоставляются ученикам Иисуса, которые могут
обрести "царствие".
Оппозиция двух начал представлена в изречении 52. Подчеркивается
несовместимость двух жизненных путей.
К теме единства возвращается изречение 53 (ср. 27 и 110), а 54-е и 55-е
посвящены тем избранным (обозначающий их термин повторяется в 17-м и 19-м),
в которых духовности через познание (ср. 3) суждено завершить круг. Мысль об
извечности духовного начала не один раз встречается в памятнике, что не
мешает евангелисту говорить об изменениях. То же наблюдается и применительно
к вопросу о единстве и разделенности (выше отмечались два плана изложения).
Приписывая духу постоянство в качестве одного из основных его свойств,
евангелист обращает, однако, внимание на то изменение, которое постигает это
начало в результате миссии Иисуса. Точно так же, противопоставляя единству
духа разделенность материи, он говорит об Отце, Иисусе, избранных, то есть о
множестве форм существования духа. И в той же диалектической манере он
завершает изречение 55: "Если вас спрашивают: Каков знак вашего Отца,
который в вас? - скажите им: Это - движение и покой".
В изречениях 54 и 55 есть "ключевое слово": "избранные" (54),
"избранные" (55). 55-е также связано с 56-м "ключевым словом": "покой" (55),
"покой" (56).
По своему строю последнее напоминает изречение 117, где речь идет о
"царствии", которое распространяется по земле, но которого люди не видят.
Как "царствие", так и "покой" имеют отношение к процессу познания (изречение
56: о "покое" - "вы не познали его"; изречение 117: о "царствии Отца" - "и
люди не видят его").
Тему миссии Иисуса развивает изречение 57 {14}. Не только "ключевое
слово" ("тех, которые мертвы" - 56, "о тех, кто мертв" - 57) объединяет его
с предыдущим. Ответ Иисуса на заданный учениками вопрос о дне наступления
"покоя" позволяет им более открыто заговорить об отношении ветхозаветных
пророчеств к миссии Иисуса. В ответе отмечается возможность толковать его
миссию как исполнение этих пророчеств. Снова звучит знакомая оппозиция:
жизнь - смерть. Живой - Иисус, мертвые же - пророки Израиля (евангелист,
очевидно, прибавляет к двадцати трем пророкам двадцать четвертого - Иоанна
Крестителя, ср. 51-е). Евангелие от Фомы несет отпечаток негативного
отношения к ветхозаветной традиции. Автор был в этом не одинок. Как
известно, Маркион отбрасывал пророков.
Против закона направлено и следующее изречение (58). Оно враждебно
обрядности (вспомним 6-е и 15-е). В нем истинное "обрезание" в соответствии
со всей системой евангелия подразумевает духовность.
Враждебное отношение евангелиста к иудейскому закону, видимо, связано с
его, гностика, отрицательным взглядом на "мир". Следствием этого же
воспринимаются изречения 59 и 60. Все, что "от мира", вызывает осуждение
евангелиста - отсюда похвала бедным (59), обделенным "миром", отсюда разрыв
семейных уз (60), которые тоже ассоциируются с ценностями ненавистного
"мира".
Изречение- 61 раскрывает смысл наставлений, данных ранее. Тот, кто
познает "мир", находит "труп". Между изречениями 60 и 61 есть связь в
"ключевом слове" ("не станет достойным меня" - 60, "мир недостоин его" -
61). Хотя в коптском тексте употреблены разные слова, смысл их один и тот
же.
К некоторым темам, например о посте, молитве и милостыне (6, 15), об
отказе от родственных уз (17, 60, 105), о "мире" (61, 84), евангелист
возвращается не раз.
В изречении 62 он прибегает к форме притчи, чтобы раскрыть содержание
такого понятия, как "царствие Отца". Внутренняя связь с предыдущим
изречением в том, что оба они направлены против "мира" (в первом "мир"
назван трупом, во втором, несомненно, к "миру" относится образ плевел). Тема
преодоления "мира" развивается и далее - в изречении 63. В коптском
тексте здесь дан термин, позволяющий двоякое осмысление: "страдал" и
"трудился". Оба смысла не противоречат установкам евангелия. Если принять
первый вариант перевода, то по своему содержанию эта заповедь оказывается
близкой другой, представленной в 59-м. Если же руководствоваться вторым, то
суть изречения - в том труде, тех усилиях, которые человек затрачивает на
поиски истинного познания и которые ведут к жизни ("...он нашел жизнь"; ср.
111, где употреблены те же глаголы "после того как он потрудился" и "пока не
нашел").
Темы жизни, смерти, поисков и познания проходят в изречении 64. Оно
распадается на три части. В начальной Иисус, обращаясь к ученикам, призывает
их посмотреть на того, "который жив", пока они (ученики) живы, чтобы они не
умерли и не искали бы возможности увидеть его, не имея таковой. Оба термина
("жить" и "умереть") скорее всего применяются в духовном смысле. Состояние
"жизни" предполагает возможность созерцать живое, что исключает состояние
"смерти". Далее идет притча о самаритянине и ягненке. Ее можно объединить с
первой частью, где, видимо, о самаритянине (Иисусе?) говорится как о живом.
Притча вызывает ассоциации с изречениями 7, 12, 61, в которых познание
приравнивается к поглощению мертвого живым. В изречении 64 процесс познания
рисуется таким образом: для познающего он означает жизнь, для познаваемого
же - умерщвление, переход из прежнего, внешне независимого состояния в
другое - растворенность в познающем. Поэтому завершающая часть содержит
предупреждение ученикам: и они, сегодня живые, станут трупами и будут
поглощены, если не приложат усилий при поисках "места в покое", если не
достигнут высшей духовной активности. Это, разумеется, лишь
предположительное толкование, ибо изречение весьма темное. Подчеркнуты два
обстоятельства: возможность перехода одного состояния в другое и усилия
человека, его духовная активность ("Вы также ищите себе место в покое..."),
от которой зависят эти состояния.
Двоякая возможность - жизни и смерти - продолжает обсуждаться в
изречении 65. Снова разделенности и тьме, отрицательному состоянию
противопоставляются пустота как отсутствие делений и свет - положительное
состояние, содержание "жизни".
В испорченном начале изречения 66 можно прочесть слова Иисуса: "Я
говорю мои тайны...", которые напоминают введение к евангелию. Но здесь
слово "тайны", видимо, связывается не с интерпретацией учения Иисуса, как
было там, а с исключительностью этого учения, несовместимостью его с
привычными представлениями.
Притчи, начиная с той, которую содержит изречение 67, параллельны
Новому завету. Хотя в нашей работе было оговорено, что цель ее - не
сравнение текста Фомы с каноном, в отношении этих притч допущено
отступление: близость Фомы к канону, одинаковая последовательность притч
указали комментаторам на путь их осмысления - идти от канона. Но
сосредоточим внимание на расхождениях, существующих между каноном и
апокрифом, поскольку именно они чаще всего и говорят, ради чего была
включена в Евангелие от Фомы та или иная притча. Изречение 67 напоминает
текст Луки (12.16-21), однако оно более кратко. В нем отсутствует не только
обращение богатого человека к своей душе и ответ Бога, но и раскрытие
смысла, выраженное в заключительных словах у Луки ("Так бывает с тем, кто
собирает сокровища для себя и не в Бога богатеет"): притча у Фомы еще раз
подводит к мысли о бренности материальных ценностей, с которыми сочетается
понятие "смерть".
Изречение 68, связанное с предыдущим и последующим не только формой
притчи, но и одинаковым началом - о "человеке" ("Был человек богатый" - 67,
"У человека были гости" - 68, "У доброго человека был виноградник"-69), тоже
параллельно текстам Нового завета (Мф. 22.2-10; Лк. 14.16-24). У Фомы притча
заканчивается словами, которых нет в каноне: "Покупатели и торговцы не
войдут в места моего отца". Из контекста апокрифа следует, что острие здесь
направлено не против торговцев и покупателей, как таковых, а против
причастных интересам "мира".
Если изречение 67 построено так, что нарисованная в нем картина должна
говорить сама за себя, то изречение 68 несет прямую угрозу - отрешение от
"мест моего отца".
Притча о винограднике (69) и следующая - о камне, который отбросили
строители (70), идут у Фомы в том же порядке, что и в синоптических
евангелиях {15}. Это обстоятельство заставило комментаторов обсуждать
вопрос, у кого заимствовал свой текст Фома. Подчеркнем другое. В
синоптических евангелиях очевидна связь между притчами о винограднике и о
камне. Вторая как бы раскрывает и дополняет содержание первой. Думается, что
в апокрифе смысл обоих изречений - отношение "мира" к новому учению. У
синоптиков (Мф. 21.42; Мк. 12.10-11; Лк. 20.17) Иисус ссылается на Писание,
у Фомы (70) образ тот же, но о Писании речи нет.
Следующие четыре изречения нельзя понять, если рассматривать их
изолированно. Начнем с 71-го, в переводе которого мы согласны с А. Ш. Пюэшем
{16}: "Иисус сказал: Тот, кто знает все, нуждаясь в самом себе, нуждается во
всем". Заключенную в нем формулу Ж. Доресс называет таинственной. Налицо
противопоставление. Что означает слово "все"? Доресс, а также Грант и
Фридман считают, что под ним подразумевается Иисус. Думается, однако, что
параллели из канона, данные Пюэшем (Мф. 16.26; Мк. 8.