ичались  от Лэ, верховной жрицы Пылающего
Бога, и они возбуждали в нем огромный интерес и глубокое любопытство.
     В это время Томос  повернулся к  младшему  офицеру, который сопровождал
Тарзана и Фобека из темницы.
     -- Убери их отсюда! -- грозно приказал он. -- Отведи их в камеру, пусть
посидят там перед смертью.
     -- Подожди, -- сказала Немона. -- Я хочу знать больше об этом человеке.
-- И она снова повернулась к Тарзану: -- Итак, ты пришел убить меня?
     Голос  ее  звучал  спокойно,  почти  ласково.  В  этот  момент  женщина
напоминала кошку, играющую со своей жертвой.
     --  Возможно, они  выбрали  подходящего  человека  для  этой  цели:  ты
выглядишь как могучий воин, готовый к совершению любого ратного подвига.
     -- Убийство женщины не является  ратным подвигом, -- ответил Тарзан. --
Я не убиваю женщин. Я пришел сюда не для того, чтобы убить тебя.
     -- Тогда объясни, ради чего ты появился в Онтаре?
     -- Я уже  объяснял это  дважды вот  этому  старику с красным  лицом, --
ответил Тарзан и кивнул в сторону Томоса. --  Спроси  его; мне  уже  надоело
объяснять это людям, решившим меня убить.
     Томос затрепетал от ярости  и  обнажил наполовину  свой кинжалоподобный
узкий меч.
     -- Моя королева, позволь мне убить его,  -- закричал он. -- Позволь мне
отомстить за оскорбление, которое он нанес моей любимой правительнице!
     Глаза  Немоны  загорелись  недобрым огнем, когда  Тарзан произнес  свои
слова, но внешне она оставалась бесстрастной.
     -- Спрячь свой меч, Томос! -- холодно приказала она. -- Немона способна
сама   определить,  когда   ей  нанесено  оскорбление  и  какие  меры  нужно
предпринять. Этот малый действительно неисправимый,  но  мне кажется, что он
оскорбил не меня, а  Томоса. Тем  не  менее, его дерзость не должна остаться
безнаказанной. А кто другой?
     --  Он  из  охраны храма,  зовут  его Фобек, --  объяснил Эрот.  --  Он
оскорбил Тооса.
     --  Зрелище,  когда  эти  двое сразятся один на  один  на  Поле  Львов,
доставит нам огромное  удовольствие,  -- решила Немона. -- Пусть только  они
сражаются тем  оружием, которое дал им Тоос.  Победителю --  свобода, -- она
задумалась на мгновение, -- но свобода ограниченная. Уведите их!
     <B>ГЛАВА VIII</B>
     Тарзана  и  Фобека  снова  отвели  в ту  каменную дыру,  где они сидели
раньше. И  вновь человеку-обезьяне не  удалось бежать: воины, сопровождавшие
их,  удвоили  бдительность.  Их сурово предупредил  Эрот, поэтому два  копья
постоянно были нацелены на Тарзана.
     Фобек хранил  угрюмое  молчание. Поведение  Тарзана  во время допроса в
зале, его равнодушие к величию и могуществу Немоны коренным образом изменили
былые оценки храбрости  человека-обезьяны. Теперь  Фобек  понимал, что  этот
парень  был или  очень  смелый человек,  или последний дурак. И  вот  с этим
дикарем ему придется сразиться на следующее утро на Поле Львов.
     Фобек,  конечно,  был глуп,  но  его прошлый опыт  научил  его  кое-как
разбираться  в психологии  смертельного  боя.  Он  твердо  знал,  что, когда
мужчина вступает в бой и боится своего противника, можно считать, что он уже
частично  связан и отчасти признает  свое поражение. Теперь Фобек  не боялся
Тарзана -- он был слишком  глуп и невежествен, чтобы испытывать страх.  Стоя
на  пороге  поражения и смерти,  он  мог бы испугаться или даже струсить, но
Фобек был слишком самонадеян, чтобы представить в своем воображении подобный
исход, хотя такая мысль смутно закрадывалась ему в голову.
     Тарзан представлял собой полную противоположность Фобеку. Он никогда не
испытывал  страха, но совершенно по другим причинам. Обладая глубоким умом и
богатым воображением, он мог зримо представить результаты  будущего  боя, но
он никогда ничего не боялся, потому что мысли о  смерти  не  держали  его  в
своих объятиях  и он научился  переносить физическую  боль без душевных мук,
которые  обычно  причиняют  дополнительные  страдания.  Вот  почему,  ожидая
наступающего сражения, он оставался спокойным, бесстрашным и уравновешенным.
Если бы он знал, что думал о нем Фобек, он бы немало позабавился.
     -- Несомненно, это произойдет завтра, -- зловеще произнес Фобек.
     -- Что произойдет завтра? -- спросил Тарзан.
     -- Бой, в котором я убью тебя.
     -- О, так ты собираешься убить меня? Фобек, я удивлен.  Я думал, что ты
стал мне другом.
     Тарзан  сказал  это таким  серьезным тоном,  что  даже  и  более  умный
человек, чем Фобек,  едва ли смог бы уловить в этих словах иронию. Но Фобека
нельзя было назвать умным. Поэтому он понял эти слова совершенно однозначно:
Тарзан начинает просить его сжалиться над ним.
     -- Это  отнимет у меня  совсем  мало  времени, -- заверил его Фобек. --
Обещаю, что я не позволю тебе долго мучиться!
     -- Я думаю,  что ты оторвешь  мне голову  вот так, -- сказал  Тарзан  и
сделал уже известный нам жест.
     -- М-м-да, возможно, -- ответил  Фобек,  --  но сначала  я слегка  тебя
побью,  так  как  это  доставит  удовольствие  Немоне.  Мы  должны  развлечь
королеву, и тебе это известно.
     --  Конечно, причем  любыми средствами, --  согласился  Тарзан. -- Но я
думаю,  что  тебе  не  удастся свалить  меня.  А  что,  если  я брошу  тебя?
Понравится ли это Немоне? Или, может быть, это понравится тебе?
     Фобек рассмеялся.
     -- Мне очень приятно даже думать об этом, -- сказал он, -- и я надеюсь,
что это приятно и тебе, поскольку тебе  никогда не удастся  побороть Фобека.
Разве я тебе не говорил, что я -- самый сильный человек в Катне?
     --  О конечно, конечно,  --  согласился  Тарзан, -- но именно  сейчас я
забыл об этом.
     -- Ты никогда  не  должен об  этом забывать,  --  посоветовал Фобек, --
иначе наш бой будет совсем не интересен.
     -- А Немона не  получит  развлечения! Это плохо. Мы должны сделать этот
бой интересным и волнующим, насколько возможно. Ты не должен заканчивать его
очень быстро, -- заметил Тарзан.
     --  Ты  прав,  --  согласился  Фобек,  -- чем интереснее  будет он, тем
большую  щедрость  может  проявить ко  мне  Немона,  когда  бой  закончится.
Возможно, она  кое-что присовокупит к моей свободе, если вволю повеселим ее.
Клянусь брюхом Тооса! -- воскликнул он, хлопая  руками себя по ляжкам. -- Мы
будем драться красиво и  долго.  А  теперь  слушай!  Как нам  лучше  все это
устроить? Поначалу мы сделаем  вид, что  ты побеждаешь меня,  я позволю тебе
свалить  меня.  Ты понял?  Затем  я  брошу  тебя,  потом наоборот. Мы должны
поочередно  оказываться наверху, но до определенного момента, а затем, когда
я подам знак, ты должен притвориться страшно испуганным и броситься прочь от
меня что было мочи, и это развеселит их. Когда же я наконец поймаю тебя -- а
ты должен предоставить мне возможность поймать тебя как раз напротив Немоны,
-- я сверну тебе шею, но я постараюсь сделать это безболезненно.
     -- Ты очень добрый, Фобек, -- заметил Тарзан.
     -- Ну что, тебе понравился  план? -- спросил толстяк. -- Он  прекрасен,
не правда ли?
     -- Конечно, они здорово посмеются, -- согласился Тарзан, -- если только
все пойдет по плану.
     -- А почему  же план не должен осуществиться? Мы выполним его, если  ты
хорошо сыграешь свою роль.
     -- А что будет, если я убью тебя? -- спросил хозяин джунглей.
     -- Снова ты взялся за свое! -- воскликнул Фобек. -- Должен сказать, что
ты в общем неплохой малый, потому что умеешь шутить. А  надо заметить, что в
этих местах никто не может так высоко оценить твои шутки, как Фобек.
     -- Я надеюсь, что у тебя будет такое же настроение и завтра, -- заметил
Тарзан.
     На рассвете следующего  дня  к  узникам  пришли  раб и воины и принесли
обильный завтрак. Такого хорошего мяса Фобек и Тарзан не ели давно.
     --  Ешьте вдоволь, --  посоветовал один  из  воинов, -- потому  что  вы
должны быть сильными и  хорошо драться перед королевой.  Правда, один из вас
завтракает последний раз, но пока неизвестно, который из вас.
     -- Так вот же он, -- сказал Фобек и ткнул пальцем в сторону Тарзана.
     -- Это мы еще увидим, -- заметил воин. -- Никто не должен  быть слишком
самонадеянным. Чужестранец производит впечатление очень сильного мужчины.
     -- Но здесь нет никого сильнее Фобека, -- напомнил воинам бывший сторож
храма.
     Воин пожал плечами.
     -- Возможно, и так, --  допустил он, --  но  я не поставлю  ни гроша на
любого из вас.
     -- Двадцать драхм против десяти, что он удерет еще до окончания боя, --
предложил пари Фобек.
     -- А если он  убьет  тебя, кто отдаст мне деньги? -- спросил  воин.  --
Нет, я не согласен  на такое  пари. -- И  он вышел, закрыв за собой на замок
дверь темницы.
     Через  час сюда  пришел целый  отряд воинов,  которые  вывели Фобека  и
Тарзана из тюрьмы.  Воины провели их через дворцовые залы и вывели на улицу,
по бокам которой  росли толстые старые деревья. Это была  прекрасная  улица,
пролегающая между белыми,  украшенными  золотом домами  благородных. Тут  же
возвышался огромный двухэтажный дворец, над которым сверкали золотые купола.
     Толпы  горожан  ожидали  начала  пышного зрелища,  среди  них слонялись
свободные от службы воины, некоторые  из них стояли, опершись на свои копья.
Все эти живописно  одетые  люди представляли  огромный интерес для  Тарзана,
утомленного долгим пребыванием в мрачной тюрьме. Его  занимало все: и одежда
граждан  Катны, и архитектура великолепных строений,  которые  виднелись  за
деревьями.  Он  заметил,  что  мужчины носили  короткие  туники или  куртки,
которые мало чем отличались от  кольчуг воинов,  разве только тем,  что были
сделаны из прочного  материала  или  из тонкой кожи, а  не  дисков из  шкуры
слона. Женщины носили короткие шерстяные юбочки или кожаные платья, их грудь
поддерживала лента,  а сандалии на ногах и всевозможные  украшения завершали
их простой наряд.
     Тарзана и Фобека  повели вдоль улицы под неустанный гомон толпы. Многие
из горожан  знали  Фобека,  они  подбадривали  его  приветственными криками,
некоторые  отпускали  колкости и оскорбляли его.  Они  свободно обсуждали  и
Тарзана,  но  без  всякой  злобы. Он вызывал интерес у них,  оценивались его
возможности в  борьбе против большого  и сильного  Фобека.  Человек-обезьяна
слышал, что  многие заключали пари,  некоторые ставили  на него,  другие  --
против, но было уже очевидно, что в этом соревновании побеждал Фобек.
     В конце улицы  Тарзан увидел  большой золотой мост, что соединял берега
реки. Это великолепное  сооружение  было  сделано  полностью из драгоценного
металла. Два золотых льва размером больше человеческого роста стерегли выход
из города.  Когда они  перешли на  другой берег, человек-обезьяна увидел еще
двух таких же золотых исполинов, охраняющих западный конец моста.
     По большой, открытой  со всех  сторон площади, которая называлась Полем
Львов,  торопились толпы  любителей  зрелищ.  Они  стекались к одной  точке,
расположенной в  миле  от  городских  ворот,  где  уже  собралось  множество
горожан. К этому  месту отряд воинов конвоировал двух гладиаторов. Там  была
расположена  большая  овальная арена,  уходящая  на глубину  в  двадцать или
тридцать  футов.  На   грудах  вынутой  из  котлована  земли,  которая  была
равномерно  уложена по его краям,  образуя террасу,  лежали плоские каменные
плиты,  на  которых  рассаживались  горожане.  На  восточной  стороне  арены
размещался  широкий  наклонный вход.  Над  входом  возвышалась низкая арка с
лоджиями для королевы и высшей знати.
     Как только Тарзан миновал арку и  вышел на наклонный спуск  к арене, он
увидел, что большая часть мест уже занята. Зрители закусывали домашней едой,
которую  принесли с  собой.  Повсюду слышались шутки,  смех и разговоры. Без
сомнения,  это  был   весьма  торжественный  день.  Тарзан  попросил  Фобека
объяснить ему причину столь шумного празднества.
     --  Это  всего лишь  часть  празднеств,  которые  ежегодно  следуют  за
периодом  дождей, -- сказал Фобек.  --  А  вообще представления устраиваются
здесь  каждый  месяц  или даже  чаще, если  позволяет погода.  У  тебя  есть
прекрасная  возможность увидеть все собственными  глазами, прежде чем я убью
тебя, поскольку наш поединок, я уверен, будет последним номером программы.
     Воины провели гладиаторов к  дальнему концу арену, где терраса частично
отделялась  от арены. Тут  стояла деревянная лестница, по которой можно было
спуститься   на   арену.  На  этой  террасе  остановились  Фобек  и  Тарзан,
сопровождаемые строгими воинами.
     Через несколько минут Тарзан услышал звон труб и стук барабанов.
     -- Они идут! -- закричал взволнованно Фобек.
     -- Кто они? -- спросил Тарзан.
     -- Королева и люди-львы.
     -- Не понимаю, какие люди-львы?
     --   Это   благородные  царедворцы,  --  объяснил   Фобек.   --  Только
потомственный вельможа является членом клана львов, но мы  обычно говорим  о
всех  придворных  как о  людях-львах. Эрот --  благородный вельможа, но этим
титулом   его   наградила   Немона,   поскольку   он  имеет  не  благородное
происхождение.
     --  Разбей мне  череп, но я  уверен в  том, что  за  это  он  сам  себя
ненавидит, -- воскликнул один из воинов.
     -- Но ему очень хочется стать человеком-львом, -- сказал Фобек.
     --  Сейчас это  уже  невозможно, --  заметил воин, --  мы  изучили  его
родословную более внимательно.
     --  Он  утверждает, что его  отец был благородным  человеком, --  снова
вступил в разговор Фобек, -- но мать отрицает это.
     Воин,  который  до  этого  внимательно  прислушивался  к  их разговору,
рассмеялся.
     -- Сын благородного отца, -- презрительно  бросил он. -- Я хорошо  знаю
старого Тибдоса,  мужа матери Эрота. Он чистит клетки на львиной ферме. Эрот
похож на него как две капли воды. Сын благородного отца!
     --  Сын шакала! -- заревел Фобек. -- Мне бы хотелось сегодня  видеть на
арене его, а не этого бедного малого.
     -- Ты жалеешь его? -- спросил воин.
     -- В некоторой степени  -- да, -- ответил Фобек. -- Он  совсем неплохой
парень, и я  ничего не имею против  него, но, надо  заметить, он глуп. Он не
может  понять простейших  вещей. Мне кажется, он  не понимает,  что я  самый
сильный в  этом  городе  и что  я  убью его сегодня.  Я убью его еще сегодня
утром.
     -- Почему ты думаешь, что он не понимает этих вещей? -- спросил воин.
     -- Потому что он ни разу не испугался.
     -- Возможно, он не верит в то, что ты убьешь его, -- предположил воин.
     -- Вот это как раз и подтверждает, что он очень глуп, но, как бы то  ни
было, я  все равно  убью  его. Вначале  я сверну ему  голову, потом проломлю
позвоночник... О, когда же наступит эта долгожданная минута! Больше всего на
свете  я  люблю убивать людей.  Это  чувство  ни с чем не сравнимо,  даже  с
любовью к женщине.
     Тарзан  презрительно глянул  на  жирную  тушу, безудержно  хвастающуюся
возле него.
     -- Француз сказал бы тебе кое-что по этому поводу, -- процедил он.
     -- Я не понял, о чем ты говоришь, -- повысил голос Фобек.
     -- А я и не удивляюсь.
     -- Он снова  начинает!  -- воскликнул  Фобек.  -- Ну  какой  ему  смысл
упираться! Разве я не сказал тебе, что он глуп?
     Но  вот  уже  звуки   труб   и  удары  барабанов  заполнили  окружающее
пространство, и  Тарзан увидел музыкантов, шествующих на  арену по  широкому
проходу. Суматоха и шум на трибунах усилились, так  как новые тысячи горожан
влились   на  террасы,  расположенные  кольцом  вокруг  стадиона,   и  стали
рассаживаться на свободные места.
     За  музыкантами маршировал отряд воинов,  и на  каждом древке  их копий
трепетал узкий разноцветный флажок. Это было волнующее зрелище, и все же оно
ничего не значило по сравнению с тем, что последовало.
     На  небольшом расстоянии  позади  воинского  отряда  двигалась  золотая
колесница, запряженная  четверкой пышногривых львов, в  которой, откинувшись
на  сиденье, разодетая в меха  и великолепные одежды, ехала королева Немона.
Шестнадцать чернокожих  рабов  держали львов в  узде,  а  с  каждой  стороны
колесницы   торжественно  шествовало  по  шесть  благороднейших  придворных,
увешанных украшениями из  золота и  слоновой  кости. Чернокожий  великан шел
позади колесницы, держа большой красный зонт над головой  королевы. Усевшись
на задние сиденья, два небольших арапа плавно помахивали веерами.
     При  виде  сверкающей колесницы  и  ее царственной пассажирки  люди  на
трибунах поднялись, а затем стали на колени, приветствуя свою правительницу.
По  амфитеатру   перекатывались  волны  аплодисментов,   сопровождая  пышную
процессию, совершавшую круг почета по арене.
     За  колесницей  Немоны  маршировал  отряд  воинов,  за  ними  следовало
несколько пышно украшенных деревянных колесниц, каждую из которых тянули два
льва,  а   управлял  ими  вельможа,  сидящий  в  колеснице.  За  деревянными
колесницами маршировал пеший  отряд благородных,  и  завершал шествие третий
отряд вооруженных воинов.
     Когда   сверкающая   золотом  колонна   совершила  круг,   Немона,  под
нестихавшие приветственные крики жителей  Катны, оставила  свою  колесницу и
поднялась   в   ложу  над   входом.  Колесницы,  управляемые   благородными,
выстроились  в  центре  арены,  королевская  стража  встала возле  входа  на
стадион, и благородные,  не принимавшие участия в играх,  отправились в свои
личные ложи.
     Затем   начались  состязания  в   бросании   кинжала,   метании  копья,
демонстрации  силы  и  ловкости,  соревнования  по  бегу.  По  каждому  виду
заключалось  пари, и когда  состязание заканчивалось, стадион  превращался в
настоящий  бедлам: кричали  спорщики, сыпались проклятия, раздавались стоны,
крики, смех и аплодисменты.
     После каждого состязания в ложе Немоны и других аристократических ложах
крупные  суммы денег  из  рук одного  хозяина  переходили  к  другому.  Сама
королева азартно делала  ставки,  выигрывая или  теряя свое счастье с каждым
броском кинжала. Когда она выигрывала, она улыбалась;  она смеялась, и когда
проигрывала. Правда,  ее  окружение знало, что те игроки, на которых ставила
Немона и выигрывала, в течение года  получали  королевские подарки, а те, на
которых она проигрывала, попросту исчезали неизвестно куда.
     Когда  закончились  состязания по легким  видам спорта,  начались гонки
колесниц.  Теперь суммы пари возросли в несколько  раз, а  мужчины и женщины
вели  себя   подобно   маньякам,  подбадривая  криками  удачливого  возницу,
аплодируя победителям и проклиная неудачников.
     В  каждом  заезде  участвовало  по  две  колесницы.   Дистанция  всегда
оставалась  одна и та  же -- одно  кольцо вокруг  арены, поскольку львы не в
состоянии выдерживать высокую скорость на более длительные расстояния. После
каждого  заезда победитель получал  разноцветный флажок из  рук королевы,  а
побежденный выезжал со стадиона, осыпаемый градом насмешек  и проклятий тех,
кто  на  нем  проигрывал  пари.  Затем  состязалась  новая  пара,  и,  когда
финишировали последние две колесницы, победители вновь  начинали состязание.
Отсеивая  таким  образом  проигравших,  в  гонках  в  итоге  оставались  две
колесницы. И это длительное состязание  становилось гвоздем программы. Шум и
гвалт на трибунах возрастал невероятно, ставки увеличивались во много раз.
     Победитель в финальном  состязании объявлялся  чемпионом  дня,  и  сама
Немона вручала ему золотой  шлем.  И  тогда даже  те, кто проиграл и потерял
деньги, присоединяли свои голоса к овациям, сопровождавшим победителя, когда
он гордо  проезжал  по  арене и скрывался  за  аркой,  где сидела  королева,
сверкая на солнце своим золотым шлемом.
     --  А теперь, -- сказал Фобек негромко, -- люди увидят кое-что стоящее.
Это как раз то, чего они ждали, и они не будут разочарованы. Если ты  веришь
в Бога, парень, молись ему, потому что через несколько минут ты умрешь.
     --  А  разве  ты не позволишь мне пробежать круг по  арене, прежде  чем
схватишь меня? -- спросил с улыбкой Тарзан.
     <B>ГЛАВА IX</B>
     Наступил антракт  между  представлениями. Десяток рабов  сосредоточенно
чистили  арену,  после  того как  ее покинула  последняя  запряженная львами
колесница.  Аудитория  поднялась  со  своих каменных  сидений и  не торопясь
прогуливалась  по  террасам,  аристократы бродили от  одной ложи  к  другой,
навещая  своих друзей. Мужчины и женщины  разбирались  со старыми сделками и
заключали  новые  пари.  Звуки  множества голосов  носились  над  стадионом,
сливаясь в общий могучий гул.
     Тарзан  испытывал чувство раздражения: толпы  людей  действовали ему на
нервы, а  звуки  голосов были  неприятны ему. Прищурив глаза, он  смотрел на
жителей Катны. Вряд ли дикий зверь так смотрел когда-либо на своих врагов.
     Фобек  по-прежнему так громко  и безудержно хвастался,  что  это  стало
слышно на террасе, расположенной прямо над гладиаторами.
     Ставки  на бой  гладиаторов выросли невероятно,  хотя  только небольшая
часть  горожан видела  мельком  обоих бойцов  и могла  сравнить их  по силе.
Фобека,  однако, они хорошо знали  по его  прежним боям, поэтому  почти  все
ставили на него в соотношении десять к одному против Тарзана.
     В роскошной королевской ложе в большом  кресле, наполовину напоминавшем
трон, наполовину диван,  полулежала Немона. За  этот  день она слишком много
проиграла,  но  всем  своим  видом не  обнаруживала  ни  малейшего  признака
беспокойства. Однако аристократы, окружавшие ее, чувствовали себя не в своей
тарелке и  надеялись,  что ей  удастся  отыграться на последнем  состязании.
Каждый  из них  был полон  решимости выиграть побольше вместе с  Немоной  на
странном диком человеке. Она должна была вернуть все, что проиграла за день.
Все  были  уверены, что Немона  поставит на Фобека, потому  что она привыкла
делать крупные ставки на тех, в ком была уверена.
     Эрот страстно  желал, чтобы королева вернула назад все деньги,  которые
он выиграл  у  нее.  Вот уже  несколько дней он  был  слегка озабочен  своим
ухудшавшимся положением и чувством, что допустил небольшие промахи. По опыту
придворного  он  знал,  что  выигрыш   денег  у  Немоны  стал  бы  для  него
непростительной ошибкой.
     Вот почему Эрот вместе с такими же, как и он сам, придворными льстецами
решил помочь  Немоне вернуть  назад проигранные деньги  и сделать так, чтобы
она поставила на Фобека. Они тайно разослали рабов на трибуны заключить пари
на Фобека, чтобы возместить свой несомненный проигрыш Немоне, а сами  решили
ставить на Тарзана. Итак, когда день закончится, Немона окажется в выигрыше,
выиграют  также  и  они,  потому что  их  затраты  на Тарзана  во  много раз
возместят  выигрыши, полученные от  ставок  на Фобека. И  все  эти  выигрыши
оплатят простые люди.
     Огромные  суммы денег моментально  начали  хождение  на трибунах  среди
зрителей,  которые  стали   ставить   только  на  Фобека.  К  этому  времени
соотношение  ставок  сложилось  как  десять  к   одному  против  Тарзана.  В
результате  обнаружилось, что  для  того, чтобы  вложить  все  свои  деньги,
благородные должны  были увеличить ставки. Но чтобы возместить свои  потери,
то есть  выплаты Немоне,  они вынуждены  были  вкладывать  огромные  суммы в
каждую ставку. Вот почему ставки резко подскочили вверх и достигли ста драхм
за Фобека против одной за Тарзана.
     Заиграла  труба, и  воины,  охранявшие Тарзана и Фобека,  приказали  им
спуститься на арену, где заставили их совершить круг перед зрителями,  чтобы
они смогли  оценить  каждого  гладиатора  и выбрать  достойного.  Когда  они
проходили  мимо королевской  ложи,  Немона  наклонилась  вперед, внимательно
рассматривая  сквозь  полузакрытые веки  высокого  чужестранца  и массивного
жителя Катны.
     Эрот, фаворит королевы, пристально следил за ней.
     -- Тысячу драхм за чужеземца! -- закричал он.
     --  Я  тоже  ставлю  на  чужеземца,  --  трезво  поддержал  его  другой
благородный.
     -- Я тоже, -- сказала Немона.
     Эрот  и  его  компаньоны  изумились,  это  полностью срывало  их планы.
Конечно,  они  выиграют много денег,  но каждый чувствовал  себя  в  большей
безопасности, проигрывая Немоне, чем выигрывая у нее.
     -- Вы проиграете, моя королева, -- сказал ей Эрот.
     -- Тогда зачем же ты ставишь на чужеземца? -- спросила Немона.
     -- Ставки такие высокие, что я испытываю большое искушение использовать
этот шанс, -- объяснил Эрот.
     -- А какие сейчас ставки?
     -- Сто к одному.
     -- И ты думаешь,  чужеземец не имеет ни единого шанса из ста на победу?
-- холодно спросила Немона, поигрывая рукояткой кинжала.
     --  Фобек --  самый  сильный  мужчина в  Катне, --  сказал  Эрот.  -- Я
действительно  думаю, что у этого  малого нет ни одного шанса, считайте, что
он уже мертв.
     -- Очень хорошо. Но если ты это знаешь, почему ты не ставишь на Фобека?
-- прошептала Немона. -- Я  ставлю сто тысяч  драхм на чужеземца. Сколько из
них ты хочешь взять себе, мой милый Эрот?
     -- Мне очень хочется,  чтобы моя  королева так не рисковала,  -- сказал
Эрот. -- Я буду очень расстроен, если моя любимая королева проиграет.
     -- Ты  надоел мне, Эрот, -- Немона сделала нетерпеливый  жест рукой  и,
повернувшись к  другим  аристократам, спросила:  -- Есть ли здесь кто-нибудь
среди вас, кто покроет мои драхмы?
     В одно мгновение все они изъявили  желание оказать  ей услугу. Выиграть
сто тысяч драхм у королевы вдобавок к тем,  что они получат от  зрителей, --
какой  лакомый  кусочек!  Они  даже  забыли  о возможном гневе Немоны -- так
велико было их  желание ссудить ей  деньги сейчас, потому что было  видно по
всему, что она  не изменит своего решения, --  и через несколько  минут пари
были заключены.
     -- У  него прекрасное телосложение, --  заметила  Немона,  рассматривая
хозяина джунглей, -- и он выше Фобека.
     -- Но взгляните  на мускулы Фобека, -- подсказал  ей Эрот.  -- Этот тип
убил много мужчин, говорят, что он отрывает им головы и ломает хребты.
     -- Ну что ж, скоро мы увидим это, -- таково было заключение королевы.
     Эроту  не  хотелось  бы  оказаться в положении Фобека, потому что, если
чужеземец  не убьет  его, Немона этого  долго  не потерпит, и  он не  сможет
выжить, поскольку принесет ей убыток в сто тысяч драхм.
     И вот  уже двое гладиаторов на арене, неподалеку  от королевской  ложи.
Условия  боя чрезвычайно просты:  они  не должны покидать арену  и не должны
пытаться  убить друг друга  голыми  руками, хотя не  запрещалось  применение
локтей, колен, ног  и  зубов. Победитель  должен  был  получить  свободу, но
только Немона была вправе определить степень свободы.
     Тарзана и Фобека  развели  на  расстояние десяти шагов друг  от  друга.
Теперь они стояли, ожидая  сигнала. Фобек напыщенно  выпячивал грудь и бил в
нее  кулаками,  сгибал  руки, демонстрируя  мускулы, которые  перекатывались
подобно большим шарам. Все  внимание зрителей было обращено  на него, и  это
доставляло ему большое удовольствие.
     Тарзан  стоял  неподвижно, скрестив руки  на груди и  расслабив  мышцы.
Казалось,  он не  обращал  никакого внимания на  шумные  трибуны и  даже  на
Фобека,  но это только  казалось. Он внимательно следил за  всеми событиями,
которые разворачивались  на арене. Его глаза и уши были  настороже, и Тарзан
первым услышал сигнал трубы. Тарзан был готов к бою!
     Его не беспокоили глупые люди на трибунах, горланящие во всю мощь своих
легких, которые собрались сюда, чтобы  посмотреть, как двое  мужчин, никогда
не причинявших им  вреда, будут убивать друг друга ради их удовольствия. Его
не волновало и то, что они думали  о нем самом, для него они значили меньше,
чем помет львов, который рабы убирали с арены.
     Тарзан не  хотел  убивать Фобека, но он  и  не желал быть убитым. Фобек
раздражал   его,  и  ему   хотелось  наказать  хвастуна  за  его  непомерное
самодовольство.  Он  понимал, что его противник --  сильный человек и что не
так-то легко будет  проучить  его без  угрозы для себя,  но этот  риск он не
принимал во внимание. Итак, он накажет его, но не искалечив и, тем более, не
лишив его  жизни. Взгляд хозяина джунглей скользил по трибунам и остановился
на  королевской  ложе  --  глаза  Немоны и  Тарзана  встретились.  Какие  же
загадочные  были ее глаза! Они сверкали, выдавая  внутренний огонь, они были
прекрасны!
     Раздался звук  трубы.  Тарзан быстро перевел взгляд  на  противника.  В
амфитеатре установилась жуткая  тишина. Гладиаторы начали  сближение:  Фобек
шел гордо и самонадеянно, Тарзан двигался легкой поступью Нумы.
     -- Молись, мой друг!  --  закричал бывший сторож храма. -- Скоро я убью
тебя, но сначала поразвлекаю нашу королеву Немону!
     Фобек  приблизился  к Тарзану. Человек-обезьяна  позволил  ему схватить
себя за плечи,  а  затем, сложив руки одна в одну, внезапно нанес ими мощный
удар  в подбородок  своему  противнику  и  одновременно сильно  толкнул его.
Большая  голова резко откинулась назад, массивное  тело отлетело  от Тарзана
шагов на двенадцать, и Фобек грузно сел на землю.
     Стон  удивления,  прерываемый  подбадривающими  восклицаниями  тех, кто
заключил  пари на Тарзана, пронесся по трибунам. Фобек вскочил  на ноги, его
лицо перекосилось яростью, и спустя мгновение он пошел в атаку.
     -- Ничего страшного не произошло! --  кричал он. -- Я  убью тебя сейчас
же!
     -- Убей его! Убей! -- неистовствовали сторонники Фобека. -- Смерть ему!
     -- Не  хочешь ли ты бросить меня сначала  на  арену? --  спросил Тарзан
тихо, отступая на шаг в сторону и уклоняясь от бешеной атаки.
     --  Нет, и еще раз нет! -- кричал  Фобек, тяжело поворачиваясь и  снова
атакуя. -- Я убью тебя! Убью!
     Тарзан схватил вытянутые вперед руки  Фобека и  широко развел их, затем
его  загорелая   рука   молниеносно  сжала  короткую   шею   сторожа  храма.
Человек-обезьяна  другой  рукой  обхватил  его за корпус, наклонился и резко
бросил противника через  голову. Фобек тяжело плюхнулся на песчаное покрытие
арены.
     Немона  высунулась из ложи, ее  глаза пламенно сверкали,  грудь  высоко
вздымалась. У Эрота, как  и  у многих благородных аристократов,  перехватило
дыхание. Королева повернулась к нему.
     -- Не хочешь ли ты повысить ставки на самого сильного мужчину Катны? --
едко спросила она.
     Эрот болезненно улыбнулся.
     -- Бой только начинается, -- сказал он мрачно.
     -- Но мне кажется, он уже заканчивается, -- иронично заметила Немона.
     Фобек  поднялся,  но  на  этот раз очень  медленно,  теперь  он уже  не
нападал, как раньше, а осторожно подошел к своему противнику.  Единственное,
что ему хотелось сделать теперь, так  это подойти к Тарзану и схватить  его,
только  схватить,  а затем  -- он  знал  --  он  сломит его, используя  свою
огромную физическую силу.
     Возможно,  человек-обезьяна  догадывался,  какие  планы  вынашивает его
противник, быть  может,  он  решил использовать  шанс и  зло  посмеяться над
Фобеком.  Тарзан  протянул  левую  руку своему  противнику, и,  когда  Фобек
ухватился за нее,  стараясь затянуть Тарзана в свои объятия, последний резко
шагнул вперед и правой рукой нанес страшный удар в лицо, затем схватил за ту
руку,  которая удерживала его левую  руку, и, нырнув  под свою жертву, снова
бросил Фобека через себя, на сей раз используя его как рычаг,  а свое  плечо
как опору.
     На этот  раз Фобек вообще не смог подняться. Человек-обезьяна стоял над
ним.  Кровь застыла в  жилах жителя Катны, когда он услышал низкое  звериное
рычание, клокочущее в горле чужеземца.
     Внезапно  Тарзан наклонился, схватил  Фобека и высоко  поднял  его  над
головой.
     -- Должен ли я бежать сейчас вокруг арены, Фобек,  -- прорычал  он,  --
или ты слишком устал, чтобы схватить меня?
     Затем он швырнул его на  землю, поближе к королевской ложе,  где сидела
застывшая от напряжения Немона.
     Подобно льву, играющему со  своей жертвой, преследовал хозяин  джунглей
человека,  который бесконечно оскорблял его и  намеревался  убить. Дважды он
поднимал его и бросал на землю,  приближаясь к краю арены. Теперь изменчивая
толпа умоляла Тарзана убить Фобека, самого сильного человека Катны.
     Снова Тарзан схватил своего противника и поднял его над  головой. Фобек
слабо сопротивлялся, он был беспомощен. Тарзан подошел  к  краю арены  возле
королевской ложи и швырнул огромное тело на трибуны.
     -- Возьмите своего самого сильного человека, -- сказал  он,  -- Тарзану
он не нужен.
     Затем он отошел и остановился возле выхода, словно требуя свободу.
     Рыча  и  воя  --   это  напомнило  Тарзану  поведение  диких  зверей  и
отвратительных гиен, -- толпа швырнула несчастного Фобека на арену.
     --  Убей  его! Убей  его! --  орала  толпа. Высунувшись из  своей ложи,
Немона, как и все люди на трибунах, неистово кричала:
     -- Убей его, Тарзан!
     Тарзан с отвращением передернул плечами и отвернулся.
     -- Убей его, раб! -- требовал благородный из своей роскошной ложи.
     -- Я не буду убивать Фобека, -- ответил человек-обезьяна.
     Красная и взволнованная, Немона поднялась в своей ложе.
     -- Тарзан! -- воскликнула она, когда человек-обезьяна взглянул на  нее.
-- Почему ты не убиваешь его?
     --  А  почему я  должен убивать его? --  спросил  в свою очередь хозяин
джунглей. -- Он не причинил мне никакого вреда. Кроме того, я  убиваю только
при  самообороне или чтобы  утолить  голод. Но я не ем человечьего мяса. Так
почему я должен убивать его?
     Фобек, побитый  и  беспомощный,  еле  поднялся  на ноги и теперь стоял,
покачиваясь, как пьяный. Он слышал голоса безжалостной  толпы, требующей его
смерти, видел своего противника, стоящего в нескольких шагах  от него, перед
входом. Глухо, как будто издалека, Фобек  слышал, как  он отказывается убить
его,  слышал, но не понимал. Он  должен быть убит  -- таковы обычаи и законы
арены. Он  сам хотел убить  этого человека, был безжалостным к нему, поэтому
он никак не мог понять,  чем было вызвано милосердие  Тарзана по отношению к
нему.
     Налитые  кровью  глаза  Фобека  беспомощно  блуждали  по  арене.  Здесь
бесполезно было искать симпатию,  милосердие или участие; все  это не  могло
предназначаться побежденному. Безумная жажда крови, которую  источала толпа,
приводила  его в восхищение.  Несколько  минут  назад она  превозносила его,
теперь  требовала  его смерти.  Его  взгляд  достиг  королевской  ложи: Эрот
высунувшись оттуда, кричал Тарзану:
     --  Убей!  Убей  его,  парень!  Это  требование королевы!  Глаза Фобека
остановились  на  фигуре  человека-обезьяны,  и  он  собрался  с  духом  для
последней  попытки отложить  неизбежное.  Он  знал,  что  встретил  могучего
противника  и  должен  умереть,  как  того  пожелает  другой,   но  инстинкт
самосохранения вынуждал его защищать себя, хотя сил уже не было.
     Тарзан, взглянув на королевского фаворита, произнес:
     -- Тарзан убивает только тех, кого ему нравится убивать.
     --  Дурак!  -- кричал  Эрот. -- Разве ты  не видишь,  что  это  желание
королевы, что это  ее приказ, которого  никто не может  нарушить?  Ты должен
убить этого парня!
     --  Если королева хочет, чтобы его  убили,  почему она не  пошлет  тебя
сделать это? Это твоя королева, а не моя.
     В  голосе  человека-обезьяны  не  чувствовалось  ни  благоговения,   ни
почитания.
     Потрясенный таким ответом Тарзана, Эрот взглянул на королеву.
     -- Могу ли я приказать воину убить его? -- спросил он.
     Немона покачала  головой. Выражение ее лица стало непроницаемым, только
странный огонь зажегся в глазах.
     -- Мы  подарим жизнь им обоим, -- сказала  она. -- Освободи  Фобека,  а
Тарзана приведи во дворец!
     Затем она поднялась, тем самым дав знать, что игры закончены.
     <B>ГЛАВА X</B>
     Тарзан  возвращался  в   город  в  сопровождении   группы  благородных.
Некоторые из  них окружили  его сразу же после приказа  Немоны: в  недалеком
будущем этот чужеземец мог стать фаворитом королевы.
     Поздравляя  его с победой,  расхваливая удаль  и  задавая  бесчисленное
множество  вопросов,  они  следовали  за  ним,  а у выхода  с  арены  к  ним
присоединился еще один молодой аристократ. Это был Джемнон.
     -- Королева приказала мне сопровождать тебя в город и присматривать  за
тобой, -- объяснил он.  -- Сегодня вечером я поведу тебя к ней  во дворец, а
теперь ты должен хорошенько вымыться и отдохнуть. Представляю, как ты будешь
наслаждаться  изысканными  блюдами,  особенно  после  той еды, которую  тебе
давали в тюрьме еще недавно.
     -- Я с удовольствием попробую вкусные блюда, -- ответил  Тарзан. --  Но
почему я должен отдыхать? Я ведь ничего не делал на протяжении этих дней.
     --  Но  ты  только  что  выдержал  смертельную  схватку  за  жизнь!  --
воскликнул Джемнон. -- Ты, несомненно, устал.
     Тарзан недоумевающе повел плечами.
     --  Мне  кажется, тебе  нужно позаботиться о Фобеке, --  сказал он.  --
Именно Фобеку теперь нужен отдых. А я не устал.
     Джемнон рассмеялся.
     --  Фобек  должен  считать себя самым  счастливым  человеком,  ведь  он
остался жив. Если кому и нужно присматривать за ним, так это ему самому.
     Тарзан с Джемноном приближались к  городу. Благородные присоединились к
своим  кланам, иные просто отстали, поэтому Тарзан и Джемнон остались  одни.
Одни  среди шумно  обменивающейся мнениями  толпы,  через  которую  медленно
прокладывали  путь  воины  и  колесницы,  запряженные  львами.  Те, кто  шел
неподалеку  от  Тарзана, оживленно обсуждали  поединок,  но,  очевидно боясь
благородных,  они не  подходили  к нему  близко.  Горожане  говорили  о  его
геркулесовской силе и  об  обманчивом  впечатлении его мускулатуры,  плавная
симметрия  которой  едва  ли свидетельствовала о  титанической силе  хозяина
джунглей.
     -- Ты стал популярным, -- заметил Джемнон.
     -- Несколько минут назад они просили Фобека убить меня, -- напомнил ему
Тарзан.
     --  Я удивлен, что они настроены так дружелюбно, --  сказал Джемнон. --
Ты  обманул их ожидание  смерти. А это единственное, что они всегда надеются
увидеть, когда  приходят на  стадион. Только за созерцание смерти они платят
при  входе на  ристалище. Кроме того, большинство из них  потеряло  изрядные
суммы, поставив на Фобека,  но  те, кто выиграл,  поставив  на тебя,  должны
обожать тебя,  потому что  они много выиграли. Ведь ставки были сто к одному
против тебя.  Однако благородные больше других в обиде на тебя, -- продолжал
Джемнон, улыбаясь. -- Ведь некоторые  из них потеряли не только  деньги, они
потеряли  свое будущее.  Самое ближайшее  окружение  Немоны всегда старалось
покрыть ее ставки и, веря в то, что она выиграет,  поставив  на Фобека,  они
разместили пари на него среди зрителей, чтобы вернуть свои потери на Немону.
Затем Немона настояла поставить на тебя, а они вынуждены были ставить больше
на Фобека -- десять миллионов драхм, чтобы покрыть сто тысяч драхм Немоны. Я
считаю,  что  только  одна  эта  маленькая  группа потеряла  около  двадцати
миллионов драхм.
     -- А Немона выиграла десять миллионов? -- спросил Тарзан.
     -- Да, -- ответил Джемнон, -- и только  этим можно объяснить то, что ты
сейчас живой.
     -- А почему я должен был умереть?
     --  Ты оскорбил королеву: перед лицом тысяч ее подчиненных ты отказался
подчиниться ее прямому приказу. И даже не эти десять миллионов драхм говорят
в твою пользу --  очевидно, Немона даровала  тебе жизнь по совершенно другой
причине. Может быть, она  замышляет для тебя такую смерть, которая  доставит
ей  больше  удовольствия.  Я  хорошо знаю Немону и  не  верю  в  то, что она
позволит тебе жить.  Она не будет  Немоной, если  простит или забудет  такое
серьезное неуважение ее
     власти.
     -- Но ведь Фобек собирался убить меня, -- напомнил
     ему Тарзан.
     -- Немона не Фобек. Немона -- королева и...
     -- Что и...? -- спросил человек-обезьяна. Джемнон вздрогнул.
     -- Я размышлял вслух, а это  очень опасно  для  того,  кто любит жизнь.
Несомненно,  ты проживешь достаточно долго, чтобы  изучить ее лучше и судить
обо всем самому, но никому не высказывай своих мыслей.
     -- Ты много потерял на Фобеке? -- поинтересовался Тарзан.
     --  Я выиграл: я  ставил  на тебя. Я встретил  одного  из рабов  Эрота,
который  собирался поставить деньги своего  хозяина на  Фобека, и я взял  на
все. Ты знаешь, я видел в тебе немного больше, чем другие  благородные, и  я
верил в то, что у  тебя есть шанс; я ставил  твой  ум и ловкость  выше силы,
глупости и трусости Фобека. Но даже я не думал, что ты сильнее, чем он.
     -- И ставки были большие? Джемнон улыбнулся.
     -- Очень большие, это была более чем выгодная игра. Но я не могу понять
Немону, она ведь страстная спорщица, но не  игрок. Она всегда ставит  деньги
на фаворита, и тогда, если он проиграет, ему не поможет даже Тоос.
     -- Скорее, это женская интуиция, -- предположил человек-обезьяна.
     --  Не думаю.  Немона  слишком  практична, чтобы рассчитывать только на
интуицию, здесь  скрыта какая-то другая  причина.  Какая  это  причина -- не
знает никто, кроме самой Немоны.
     -- Сегодня вечером я вновь увижу ее, -- сказал Тарзан.
     -- Не забывай, что  она практически приговорила тебя к смерти за первое
оскорбление,  --  напомнил ему Джемнон. -- Тогда она была уверена, что Фобек
убьет тебя. На твоем месте я бы не раздражал ее.
     Когда они вошли в город,  Джемнон привел Тарзана в свои апартаменты  во
дворце. Сюда входили спальня, ванная комната и зал, который Джемнон делил со
своим  товарищем-офицером.  В  комнатах  Тарзан  увидел  обычные  украшения,
состоящие  из  оружия,  щитов  и  засушенных  голов   вдобавок  к  картинам,
нарисованным на  выделанных шкурах. Тут не было книг или рукописей,  не было
здесь также  и никаких письменных  принадлежностей.  Он хотел было  спросить
Джемнона, почему здесь  нет таких вещей, но вовремя  вспомнил, что сам он не
выучил ни одного слова из рукописей или из книг.
     Больше  всего   человека-обезьяну  заинтересовала  ванна.  Сама  лохань
представляла  собой штуку,  очень  похожую  на  гроб,  сделанный из глины  и
обожженный в печи. Вся водопроводная система была сделана из чистого золота.
Расспросив Джемнона, Тарзан  узнал, что  вода поступает в  город  из  горных
водоемов по огромным глиняным трубам и распределяется в жилые здания Катны с
помощью больших резервуаров, расположенных на возвышенных местах и создающих
необходимое давление.
     Джемнон вызвал  раба и приказал  ему  приготовить ванну. Приняв  ванну,
Тарзан вышел  оттуда в зал, где на столе его уже поджидала еда. Во время еды
беседа с Джемноном продолжалась, но внезапно она  прервалась с появлением  в
помещении другого молодого  аристократа. У  этого человека было узкое лицо и
довольно неприятные глаза, да и его поведение, когда Джемнон знакомил  его с
Тарзаном, нельзя было назвать сердечным.
     -- Ксерстл и я живем в этих апартаментах, -- объяснил Джемнон.
     -- Но мне приказано освободить помещение, -- резко оборвал его Ксерстл.
     -- Почему? -- спросил Джемнон.
     --  Для  того, чтобы поселить здесь твоего  нового друга,  --  с кислой
улыбкой ответил Ксерстл и  отправился в  свою  комнату, бормоча себе под нос
что-то о рабах и дикарях.
     -- Кажется, он недоволен, -- заметил Тарзан.
     -- Но зато  я доволен, -- ответил Джемнон тихо. -- Мы с ним жили вместе
довольно долго, но нас с ним ничто не объединяет. Это один из  друзей Эрота,
который  был  возведен в  знатные  придворные  после  того,  как  Эрот  стал
фаворитом  королевы. Он -- сын  мастера, работающего  в шахте.  Если  бы они
возвеличили  его  отца, тот стал бы настоящим аристократом, потому что он --
чудесный человек,  но Ксерстл -- это обыкновенная крыса, точно такой же, как
и его дружок Эрот.
     --  Я  слышал кое-что о  твоем  благородном  происхождении,  --  сказал
Тарзан,  --  и я понимаю, что  здесь существуют два класса благородных. Один
класс относится к другому с  презрением, даже если человек из низшего класса
имеет более высокий титул, чем многие вельможи из высшего класса.
     --  Мы не презираем их, если это достойные люди, -- ответил Джемнон. --
Старые аристократы, люди-львы  Катны, -- это благородные по крови. Другие же
получили высокое положение  и доступ в  круг  знатных людей в награду за то,
что к ним хорошо относится  королева. С  одной стороны,  такое возвышение  в
большей  степени отражает славные  дела обладателя высокого  титула, чем его
благородное происхождение, поскольку чаще всего он заслуживает таких наград.
Я получил благородное происхождение при рождении. Но если бы я не был рожден
вельможей, я  никогда не стал бы им. Я человек-лев, потому что таковым был и
мой отец. Мой старинный предок водил людей-львов короля в сражения.
     --   А   как   же  добился   Эрот  титула   благородного?  --   спросил
человек-обезьяна. Джемнон скривился.
     --  Что  бы он  ни  делал  -- это всегда личные услуги. Он  никогда  не
отличался  выдающимися  качествами  государственного  деятеля и  никогда  не
оказывал услуг государству. Все его достоинства заключаются в том, что он --
принц льстецов и король лизоблюдов и доносчиков.
     -- Но  королева  кажется  довольно умной  женщиной,  чтобы обманываться
лестью.
     -- К сожалению, никто от этого не застрахован.
     -- Даже среди зверей нет предателей.
     -- Что ты  хочешь этим сказать? -- спросил Джемнон.  -- Эрот ведь почти
зверь.
     --  Ты оскорбляешь зверей. Видел ли  ты когда-нибудь, чтобы  лев  вилял
хвостом перед другим зверем, чтобы добиться его расположения?
     -- Но ведь звери бывают разные, -- возражал Джемнон.
     -- Да, и они все подлости оставили человеку.
     -- Ты не очень высоко ценишь людей.
     -- Я только сравниваю их поведение с поведением зверей.
     -- Все  мы таковы, какими нас родили матери, -- сказал Джемнон. -- Есть
звери, и есть люди, но некоторые люди ведут себя как звери.
     -- Но  ни один зверь, слава Богу, не ведет себя как человек, -- ответил
Тарзан с улыбкой.
     Ксерстл, неожиданно появившийся в комнате, прервал их разговор.
     -- Я собрал свои вещи, -- доложил он, -- и скоро пришлю раба за ними.
     Джемнон кивнул  головой  в  ответ  на его  слова,  и Ксерстл  вышел  из
помещения.
     -- Кажется, он недоволен, -- заметил человек-обезьяна.
     -- Пусть  его лучше проглотит Ксаратор!  -- воскликнул Джемнон. -- Хотя
его можно  использовать  и  для  более  благородной цели, --  добавил он, --
например, отдать на корм  моим львам... если, конечно, они  еще  будут  есть
его.
     -- У тебя есть львы? -- спросил Тарзан.
     --  Конечно, -- ответил Джемнон. -- Я -- человек-лев и по своему званию
должен  иметь  львов. Так положено  нашей  касте. Каждый человек-лев  должен
держать львов для  войны,  чтобы  сражаться за  королеву. У меня их пять.  В
мирное  время я использую  их  на охоте  и для  состязаний.  Только знать  и
люди-львы имеют право владеть львами.
     Между тем  день  клонился к  вечеру. В  помещение  вошел раб  с горящим
факелом, который он укрепил на цепи, свисающей с потолка.
     -- Наступило время ужина, -- объявил Джемнон, поднимаясь.
     -- Я уже поел, -- сказал Тарзан.
     --   В  таком  случае  мы  уходим.  Тебе,   наверное,  будет  интересно
встретиться с другими благородными воинами. Тарзан встал.
     -- Очень хорошо, -- сказал он и вышел вслед за Джемноном из помещения.
     В огромной  столовой, расположенной на первом  этаже  дворца, собралось
уже около сорока  знатных  придворных, когда туда  вошли Джемнон  и  Тарзан.
Здесь они  увидели Томоса, Эрота  и  Ксерстла, некоторые  из воинов были уже
знакомы Тарзану,  поскольку он видел их  ранее в зале совета  и на стадионе.
Как только он вошел,  в столовой воцарилась тишина, словно  собравшиеся были
застигнуты врасплох.
     -- Это Тарзан! -- объявил Джемнон и повел своего спутника к столу.
     У Томоса, который за столом занимал почетное место, был довольно кислый
вид. Эрот хмурился, но именно он нарушил общее молчание.
     -- Этот стол для благородных, -- сказал он, -- а не для рабов.
     --  Благодаря его смелости и великодушию  ее  величества  королевы этот
человек присутствует здесь в  качестве  моего гостя, -- ответил  Джемнон. --
Если же кто-нибудь из равных мне возражает против его присутствия, я готов с
оружием в руках  доказать  обратное. -- Затем он повернулся  к  Тарзану:  --
Поскольку  этот человек сидит за столом  вместе  с людьми, принадлежащими  к
моей  касте,  я приношу  свои  извинения  за  сказанное им.  Надеюсь, ты  не
оскорблен?
     -- Разве шакал может оскорбить льва? -- заметил человек-обезьяна.
     Ужин протекал  вяло. Эрот и Ксерстл шептались между собой. Томос ничего
не  говорил,  всецело  поглощенный едой. Несколько друзей  Джемнона  втянули
Тарзана в  беседу,  и  он  нашел  в  лице одного  или  двух из них  неплохих
собеседников, другие  же склонны были относиться  к нему покровительственно.
Возможно,  они очень удивились бы и изменили  бы свое отношение к нему, если
бы знали, что их гость является пэром Англии. Впрочем, такое  сообщение вряд
ли произвело бы большое  впечатление,  поскольку ни один  из них  никогда не
слышал об Англии. И  Тарзан не стал им  говорить об этом -- его не волновало
то, что они думали о нем.
     Когда  из-за  стола поднялся Томос  и все  остальные собрались уходить,
Джемнон зашел в  свои апартаменты и надел другую кольчугу,  шлем и оружие, а
после этого проводил Тарзана в приемную королевы.
     -- Не забудь стать на колени, когда мы войдем к Немоне, --  предупредил
Джемнон, -- и не говори ни слова, пока она к тебе не обратится.
     В  маленькой  приемной  их встретил  офицер  и  сразу же  отправился  к
королеве сообщить об их прибытии. Пока они ждали, Джемнон внимательно изучал
высокого чужеземца, с невозмутимым видом стоящего рядом с ним.
     -- Скажи, у тебя есть нервы? -- спросил он спустя минуту.
     -- Что ты имеешь в виду? -- поинтересовался человек-обезьяна.
     -- Я видел как трепетали  наихрабрейшие воины, которых вызывала Немона,
-- объяснил его компаньон.
     -- Я никогда не дрожу, -- ответил Тарзан, -- и даже не представляю себе
этого.
     -- Возможно, Немона научит тебя волноваться.
     -- Возможно, но почему я должен дрожать там, где не дрожат шакалы?
     -- Не понимаю, что  ты  хочешь этим сказать? -- спросил  с  недоумением
Джемнон.
     -- У нее находится Эрот. Джемнон рассмеялся.
     -- Но как ты узнал об этом? -- спросил он.
     --  Я  знаю  это  наверняка, --  ответил  Тарзан. Он  не  считал нужным
объяснять,  что,  когда офицер  открыл дверь  в покои  королевы,  его чуткие
ноздри уловили запах, свойственный Эроту.
     --  Надеюсь,  что  его  здесь  нет,  --  сказал  Джемнон  с  выражением
озабоченности. -- Если он здесь, то для тебя может быть устроена ловушка, из
которой ты не выберешься живым.
     -- Каждый может почитать королеву, но не шакал, -- заметил Тарзан.
     -- О королеве я думаю сейчас  все  время. В приемную  вернулся офицер и
кивнул Тарзану.
     -- Ее величество примет тебя  сейчас, -- сказал он.  -- Ты можешь уйти,
Джемнон, твое присутствие не обязательно.
     Затем он снова повернулся к человеку-обезьяне:
     -- Когда  я открою дверь и объявлю, что ты  пришел, ты  должен войти  в
комнату и  стать на  колени. Оставайся  в таком  положении  до тех пор, пока
королева не прикажет  тебе подняться, и не говори  ничего, пока  королева  к
тебе не обратится. Ты слышишь меня?
     --  Слышу,  -- ответил  Тарзан.  --  Открывай  дверь.  Джемнон, который
выходил  из приемной  через другой выход, услышал слова Тарзана и улыбнулся.
Офицер,   напротив,  насупился:  загорелый  гигант  разговаривал  с  ним   в
повелительном тоне,  и он не знал, как должен поступить. Но  дверь он открыл
и, как ему показалось, отомстил Тарзану.
     --  Раб  Тарзан!  -- провозгласил  он громким голосом.  Хозяин джунглей
вошел в прилегающую палату, прошел в центр ее  и остановился, молча глядя на
Немону.  Эрот был  здесь.  Он  стоял возле  дивана,  на  котором на  толстых
подушках  полулежала  Немона.  С бесстрастным выражением  на  лице  королева
внимательно  рассматривала Тарзана. Внезапно раздался пронзительный  возглас
Эрота:
     -- Стань на колени, дурак!
     -- Молчать, -- приказала Немона. -- Здесь отдаю приказы я.
     Эрот  покраснел и начал  смущенно  перебирать пальцами золотую рукоятку
кинжала. Тарзан не сказал ни слова, не двигаясь и не отрывая своего взора от
Немоны. Если раньше он думал, что она красива, то сейчас ему стало ясно, что
такой яркой красавицы он еще ни разу не видел в своей жизни.
     --  Ты  больше не нужен  мне  сегодня, Эрот,  -- сказала Немона, --  ты
свободен.
     Лицо Эрота стало мертвенно-бледным, затем залилось багровой краской. Он
хотел что-то сказать, но передумал, затем, повернувшись спиной к двери, стал
на одно колено и низко поклонился. Потом он встал и вышел.
     Комната, в которой оказался Тарзан, была  не очень большой, но поражала
своей  роскошью  и  своеобразием. Колонны  из  чистого  золота  поддерживали
потолок,  стены были  разукрашены изделиями  из слоновой кости, на мозаичном
полу, сделанном из разноцветных камней, лежали яркие ковры и шкуры животных,
среди  которых одна вещь привлекла  особое внимание Тарзана -- это была кожа
загорелого человека вместе с его головой.
     На стенах были развешаны картины, большей  частью выполненные безвкусно
и грубо, тут находился и  обычный ряд голов животных и  людей. В одном конце
комнаты между двух золотых колонн сидел привязанный золотой цепью лев.
     Это был громадный  зверь. Клок белых волос виднелся у него на загривке,
как  раз  посредине  черной гривы.  С того  момента  как  Тарзан  появился в
комнате, лев не спускал с него  своего  недоброжелательного взгляда.  Стоило
Эроту выйти  и закрыть за  собой дверь, как лев  с ревом  вскочил на ноги  и
прыгнул на человека-обезьяну. Цепи остановили  его, и он, рыча, грохнулся на
пол.
     -- Белтар не любит тебя,  -- сказала Немона, сидевшая неподвижно,  пока
лев не  прыгнул.  Она заметила, что  Тарзан даже не пошевелился и  ни  одним
жестом не показал, что он слышит или видит льва. Это ей понравилось.
     -- Он просто показывает отношение всей Катны ко мне, -- ответил Тарзан.
     -- Это неправда, -- возразила Немона.
     -- Неправда?
     -- Ты  мне нравишься.  -- Голос Немоны  стал  тихим и  ласковым. --  Ты
бросил вызов мне сегодня перед моим народом на стадионе, но я не убила тебя.
Ты думаешь, я разрешила бы тебе жить, если бы ты мне не нравился? Ты не стал
на колени  передо  мной. Ни одного человека, который  когда-либо отказывался
сделать это,  теперь нет в живых. Я никогда не  видела такого  человека, как
ты. Я  тебя не понимаю, я начинаю думать,  что я не понимаю себя. Леопард не
превратится в овцу  за несколько часов, но  мне кажется,  что  я сама сильно
переменилась  с тех пор,  как  я  увидела  тебя,  но не потому,  что ты  мне
нравишься. Вокруг тебя существует какая-то тайна, которую я не могу постичь.
Ты пробудил мое любопытство.
     -- А когда  оно  будет  удовлетворено,  возможно,  ты  убьешь меня?  --
спросил Тарзан с легкой улыбкой.
     -- Возможно, -- ответила Немона смеясь. -- Подойди сюда и сядь рядом со
мной. Я хочу поговорить с тобой, я хочу больше знать о тебе.
     -- Я вижу, что ты многого не знаешь, -- в тон ей сказал Тарзан, подходя
к дивану и присаживаясь. Белтар заревел и натянул цепи.
     --  В  своей стране  ты  не раб,  --  сказала Немона, -- но  я  не хочу
спрашивать  об  этом,  каждый  твой жест  подтверждает  это. Может быть,  ты
король?
     Тарзан отрицательно покачал головой.
     --  Я --  Тарзан,  -- сказал он с таким видом, словно  этим объяснялось
все, что возвышало его над королями.
     -- Ты -- человек-лев? Ты должен им быть, -- настаивала Немона.
     --  Это  не может сделать  меня ни хуже, ни лучше, поэтому я отношусь к
таким  понятиям равнодушно.  Ты можешь  сделать  Эрота  королем, но  ведь он
по-прежнему останется Эротом.
     Внезапно тень недовольства пробежала по лицу Немоны.
     -- Что  ты  имеешь  в  виду?  --  спросила она  с нотками раздражения в
голосе.
     -- Лишь только  то,  что  титул  еще не делает человека благородным. Ты
можешь шакала назвать львом, но он останется шакалом.
     -- Разве ты не знаешь, что  говорят люди? Будто я очень люблю Эрота, --
настойчиво спрашивала королева. -- Или ты испытываешь мое терпение?
     Тарзан пожал плечами, бросив небрежно:
     -- У тебя отвратительный вкус. Немона резко изменила позу и села прямо.
Ее глаза сверкали, как раскаленные угли.
     --  Я прикажу убить тебя! --  закричала  она. Тарзан  молчал. Он только
смотрел ей прямо в глаза. Она не могла понять, насмехается ли он над ней или
нет. Наконец она снова откинулась на подушки с покорным видом.
     -- Какая от этого польза? -- спросила она себя.  -- Так или иначе ты не
позволишь мне испытать удовольствие, даже если я тебя убью.  С этого момента
я уже привыкла к оскорблениям.
     -- Ты просто не привыкла выслушивать правду. Все тебя боятся. А причина
твоего интереса ко мне заключается  в том, что я тебя не боюсь. Ты поступишь
благоразумно, если в будущем будешь выслушивать правду.
     -- Например?
     --  Я  не  собираюсь  делать  неблагодарную  работу  по  восстановлению
королевского достоинства, -- смеясь заверил ее Тарзан.
     -- Не будем ссориться. Немона прощает тебя.
     --  Я  не  ссорюсь,  -- заметил  Тарзан,  --  ссорятся только  слабые и
больные.
     -- Теперь ответь мне на  такой вопрос. Ты -- человек-лев в своей стране
или нет?
     -- Я занимаю высокое положение, в вашем понимании я --  благородный, --
ответил человек-обезьяна, -- но скажу тебе, что значит это совсем немного. Я
имею  благородный титул  не за мои заслуги, а по рождению, многие  поколения
моей семьи были благородными.
     --  А!  --  воскликнула  Немона.  --  Именно  так  я и  думала:  ты  --
человек-лев!
     -- Ну и что из этого следует? -- спросил Тарзан.
     --  Это  упрощает  дело,  -- заметила  она,  не  вдаваясь в объяснения.
Тарзану был непонятен смысл ее слов, но он и не стремился к его разгадке.
     Немона протянула  свою  нежную,  теплую,  слегка вздрагивающую  руку  и
положила ее на руку Тарзана.
     -- Я  хочу дать тебе свободу, -- сказала  она,  -- но только при  одном
условии.
     -- Каково же оно? -- поинтересовался человек-обезьяна.
     -- Ты останешься здесь, ты не уйдешь из Онтара и не оставишь меня.
     Тарзан молчал. Он не мог обещать, поэтому предпочитал хранить молчание.
Остаться здесь  было очень легко, особенно если сама Немона  предлагала  ему
это. Она обожала его, казалось, от нее исходит какая-то волна, таинственная,
гипнотическая, но Тарзан твердо решил не давать никаких обещаний.
     -- Я дам тебе титул благородного человека Катны, -- шептала она. Немона
сидела прямо,  вплотную  приблизившись  к Тарзану. Он чувствовал теплоту  ее
тела, тончайший аромат каких-то экзотических цветов  щекотал  его ноздри, ее
пальцы до боли сжали его руку.
     -- Я прикажу, чтобы  тебе сделали  золотой  шлем и кольчугу из слоновой
кости. Они будут самыми  красивыми в  Катне. Я дам тебе  пятьдесят, нет, сто
львов. Ты станешь самым  богатым,  самым  влиятельным  аристократом при моем
дворе.
     Хозяин джунглей понемногу начал поддаваться  ее влиянию, он явно слабел
под взглядом ее лучистых глаз.
     --  Я не  хочу таких привилегий, --  сказал  он. Нежная рука обвила его
шею, таинственным мерцанием осветились глаза Немоны, королевы Катны.
     --  Тарзан!  -- страстно  шептали  ее губы. Внезапно  в  дальнем  конце
комнаты отворилась дверь  и  в помещение вошла негритянка.  Она  была  очень
высока и стара,  годы  сильно пригнули ее к  земле,  ее взлохмаченные волосы
были  белые  и  редкие.  На  тонких  высохших  губах  играла злобная улыбка,
открывая  при этом беззубые десны. Она стояла в дверном  проеме, опершись на
клюку, и трясла головой, старая парализованная ведьма.
     При виде  ее Немона выпрямилась и оглянулась вокруг.  Нежное выражение,
преобразившее  ее лицо,  было мгновенно сметено волной  ярости, немой, но не
менее ужасной.
     Старая ведьма тяжело передвигалась по мозаичному полу со  своей клюкой,
не  переставая  трясти головой,  словно  комическая уродливая кукла. Ее губы
по-прежнему были искажены, и теперь Тарзан понял, что  это была не улыбка, а
отвратительная гримаса.
     -- Уходи! -- злобно сказала она. -- Уходи! Уходи! Уходи!
     Немона резко вскочила на ноги и повернулась к ведьме.
     -- Мдуза!  --  закричала  королева. -- Я убью тебя!  Я разорву  тебя на
части! Убирайся отсюда!
     Но старуха только стучала своей палкой и каркала:
     -- Уходи! Уходи! Уходи!
     Немона  медленно  приблизилась  к  ней.  Словно  влекомая  невидимой  и
неодолимой  силой, королева пересекла помещение, а старая ведьма отступила в
сторону, и  Немона,  пройдя через дверной проем, скрылась в темноте коридора
за  дверью.  Старуха  взглянула на Тарзана  и  злобно бормоча последовала за
Немоной. Бесшумно закрылась за ними дверь.
     Тарзан поднялся с  дивана  и направился к  двери,  за  которой скрылись
Немона и старая ведьма. Но тут до него донесся звук открываемой двери и шаги
человека. Оглянувшись, он увидел офицера того, что представил его Немоне.
     -- Ты можешь вернуться в апартаменты Джемнона, -- объявил офицер.
     Тарзан встряхнулся, подобно могучему льву. Ладонью он провел по глазам,
словно желая  сбросить чьи-то  чары,  затем глубоко вздохнул и направился  к
выходу.  Трудно сказать, почему вздыхал Тарзан. Был ли  это вздох облегчения
или, напротив, сожаления?..
     <B>ГЛАВА XI</B>
     Тарзан стоял  в  комнате Джемнона около окна  и  задумчиво рассматривал
зеленые лужайки во дворе, когда вошел хозяин квартиры.
     -- Очень рад снова видеть тебя здесь, -- сказал благородный воин Катны.
     -- И, возможно, удивлен, -- предположил хозяин джунглей.
     -- Я не удивился бы, если бы ты вообще не вернулся, -- ответил Джемнон.
-- Как она тебя принимала? А Эрот? Думаю, что он был очень рад видеть тебя у
королевы?
     Тарзан улыбнулся.
     --  Он не преминул появиться  там,  но  не задержался надолго, так  как
королева выпроводила его немедленно прочь.
     --  И ты был наедине с ней весь вечер? -- Джемнон недоверчиво посмотрел
на него.
     -- Белтар и я, -- поправил его  Тарзан. -- Белтар любит  меня, кажется,
не больше, чем Эрот.
     -- Да, Белтар всегда  там, где королева -- она держит его на цепи возле
себя. Но не обижайся, что он тебя не любит. Белтар никого не  любит. Вернее,
не любит  никого  живого,  потому  что  обожает  мертвых  мужчин. Белтар  --
лев-людоед. А как вела себя Немона?
     --  Она  была  великолепна! И это  несмотря  на то, что я  оскорбил  ее
королевское достоинство.
     -- А что ты опять натворил? -- спросил Джемнон.
     -- Я продолжал стоять, когда нужно было опуститься на колени.
     -- Но я же предупреждал тебя, что нужно стать на колени.
     -- Так поступил благородный, стоявший у двери.
     -- А ты разве забыл?
     -- Нет.
     -- Ты отказался? И она тебя не убила! Невероятно!
     --  Это  правда.  Кроме  того,  она   обещала  наградить  меня  титулом
благородного и подарить сто львов. Джемнон покачал головой.
     -- Чем ты очаровал Немону, что она так сильно изменила своим привычкам?
     -- Ничем, ведь я  сам поддался ее чарующей  силе. Я говорю тебе об этих
вещах, потому что не понимаю их. Ты мой единственный друг и близкий  человек
в  Катне. Я  обращаюсь к  тебе с просьбой  объяснить эти таинственные  вещи,
которые  произошли  со  мной  прошлой  ночью  во время  визита  к  королеве.
Сомневаюсь  в  том, что когда-нибудь  я или кто-то другой  сможет понять эту
женщину до  конца. Она может быть  нежной  и жестокой,  слабой  и  сильной в
течение  нескольких  секунд.  В  один момент  она может быть властелином,  в
следующий -- покорным вассалом раба.
     -- Ага! -- воскликнул Джемнон. -- Ты видел  Мдузу! Уверен, она обошлась
с тобой не очень сердечно.
     -- Нет, --  сказал Тарзан. -- На  меня она почти не  обращала внимания.
Она только  приказала  Немоне  уйти  из  комнаты, и  та  подчинилась.  Самое
интересное во всем  этом, что,  хотя королева не хотела уходить и была очень
рассержена, она покорно повиновалась старой черной женщине.
     -- Вокруг Мдузы  ходит много  легенд, --  сказал Джемнон, -- но одна из
них повторяется  чаще, чем другие, хотя  ее рассказывают шепотом и только  в
кругу очень близких людей. Вот вкратце эта история.
     Мдуза  была  рабыней  в  королевской  семье еще во  времена, когда  жил
дедушка  Немоны.  Черная  девочка-рабыня  была   на   несколько  лет  старше
королевского  наследника,  отца  Немоны.  Старые люди  помнят,  что  молодая
негритянка была очень красивой. Так вот, говорят, что Немона -- ее дочь.
     Год спустя после рождения Немоны  --  а это  случилось на  десятый  год
царствования   ее   отца   --  умерла   королева   при   весьма   загадочных
обстоятельствах.  Она была на сносях и, прежде чем угасла,  родила сына. Его
назвали Алекстар, и он жив до сих пор.
     -- Но почему же он не стал королем? -- спросил Тарзан.
     -- Это очень длинная история, замешанная на тайнах, дворцовых  интригах
и убийствах, которые, скорее всего, плод фантазий и вымысла, правду же знают
не более двух человек, которые живут во дворце. Возможно,  эти истории знает
и Немона, хотя я сомневаюсь.
     Сразу  после  смерти королевы влияние  Мдузы выросло и стало очевидным.
Мдуза покровительствовала Томосу, занимавшему в то время незначительный пост
при дворе. Ровно  через год после смерти королевы умер и король.  То, что он
был отравлен, не вызывало  сомнений  и привело к тому, что во дворце едва не
вспыхнул бунт благородных. Но Томосу удалось умиротворить  их. Вдохновляемый
Мдузой,  он обвинил во  всех грехах одну  из рабынь,  красоте  которой Мдуза
очень завидовала, и послал ее на смерть.
     Десять  лет Томос управлял государством в качестве регента сына короля,
Алекстара. За  это время ему удалось закрепить свои позиции  во дворце  и  в
совете. Алекстар был признан сумасшедшим и заключен в одну из келий храма, а
Немона  в возрасте двенадцати лет возведена на  престол  в качестве королевы
Катны.
     Эрот  --  творение  рук Мдузы  и  Томоса, но  его  появление  привело к
непредвиденным  последствиям,  и ситуация была бы  очень смешной, если бы не
стала столь трагичной. Томос хочет жениться на Немоне, но Мдуза не разрешает
этот брак,  и, если другая  версия легенды  правильная, ее  возражения очень
обоснованны.  По  этой  версии,  Томос,  а не старый король, является  отцом
Немоны.  Мдуза  хочет,  чтобы   Эрот  женился  на  Немоне,  но  Эрот  --  не
человек-лев, а королева не может  нарушить давнюю традицию, согласно которой
правитель обязан  связывать себя  семейными узами только  с  представителями
аристократического класса жителей Катны.
     Мдуза  настаивает на  этой  женитьбе,  потому что  Эрот  полностью в ее
руках.  Она прилагает  немало  усилий,  чтобы погасить  в Немоне интерес  ко
всякому другому мужчине. Вот почему она внезапно появилась у Немоны во время
твоего  визита к ней. Теперь тебе должно быть ясно, что Мдуза является твоим
смертельным врагом, и я считаю своим долгом напомнить тебе, что все те,  кто
когда-либо стояли на  пути  старой ведьмы,  умерли ужасной смертью. Берегись
Мдузы,  Томоса и Эрота, но, как твой друг, скажу тебе по секрету -- берегись
и Немоны... А теперь давай забудем о грубых и  жестоких сторонах жизни Катны
и пойдем прогуляемся. Обещаю тебе, что этим утром ты увидишь все великолепие
города и его самых богатых жителей.
     Джемнон  вел  Тарзана вдоль  улиц, окаймленных рядами  старых деревьев,
между  низких, выкрашенных в  белый  цвет  и  украшенных  золотом  особняков
аристократов,  которые  можно  было увидеть только через  решетчатые  окна в
стенах, закрывающих от взоров посторонних уютные зеленые дворики. Они прошли
уже почти целую милю по вымощенной каменными плитами улице.
     Проходящие  мимо   благородные   приветствовали   Джемнона,   некоторые
раскланивались   и  с  его   компаньоном.  Ремесленники,   торговцы  и  рабы
останавливались и глазели на загорелого гиганта, победившего самого сильного
человека Катны.
     Вскоре  они подошли к высокой стене, которая отделяла  эту часть города
от  другой.  Через массивные ворота, которые сейчас  были  широко  открыты и
охранялись  вооруженными воинами, можно было пройти в  кварталы,  заселенные
богатыми ремесленниками и торговцами. Их дворы были не такими обширными, как
у знати, а дома проще  и меньше, но  признаки богатства и изобилия виднелись
повсюду.
     Далее  располагались кварталы  более бедных  людей,  но  и  здесь царил
порядок и  чистота  и не видно  было даже  малейших признаков бедности ни на
лицах людей, ни на фасадах зданий. Здесь, как и в других районах города, они
время от времени встречали  прирученных львов, лениво бродивших или лежавших
возле ворот у дома своего хозяина.
     Внимание  человека-обезьяны  привлек  лев,  находящийся  на   небольшом
расстоянии впереди. Зверь лежал на теле человека и пожирал его.
     --  Мне  кажется,  что улицы  вашего  города  не  совсем  безопасны для
пешеходов,  -- заметил  изумленный этой  сценой  Тарзан,  кивнув  головой  в
сторону обедающего льва.
     Джемнон рассмеялся.
     -- Заметь, что прохожие не кажутся слишком озабоченными, -- ответил он,
обращая внимание  человека-обезьяны  на  людей,  проходящих мимо льва и  его
жертвы, лишь слегка сворачивая  в  сторону, чтобы  не  столкнуться с ним. --
Львы тоже должны есть.
     -- А много ли погибает горожан?
     -- Очень много. Человек, которого ты видишь, умер, и его труп выбросили
на  улицу для львов. Ты видишь, он раздет, а это значит, что он умер прежде,
чем его  получил  лев.  Когда  человек  умирает  и  нет никого, кто  бы  мог
заплатить  за  его  похоронный кортеж, его, если он не болел, выбрасывают на
улицу, как в  данном  случае. Те, кто  умирает от  болезни, а  также те, чьи
родственники могут  позволить себе похороны, находят свой последний приют  в
кратере  Ксаратора,  хотя  многих попросту  выкидывают львам на улицу. Мы  в
Катне очень  заботимся  о львах, и нет ничего  предосудительного в том,  что
кого-то после смерти съест лев. Ты видишь, наш бог -- это лев.
     --  Выходит, что львы питаются исключительно  человеческой  плотью?  --
спросил Тарзан.
     --  Нет. Мы  охотимся  на  овец  и  слонов  в Тенаре  для  того,  чтобы
обеспечить их пищей в случае, если испытываем  нехватку в человеческом мясе.
Львы должны быть всегда хорошо накормлены, чтобы не превратиться в людоедов.
     -- И поэтому они никогда не нападают на людей? -- спросил Тарзан.
     -- Иногда  это  случается, но  такого  льва  убивают. На  улицах  могут
свободно появляться только старые, хорошо обученные животные. У нас в городе
около пятисот  львов, и  все они,  за  исключением  нескольких, содержатся в
специальных  загонах,  принадлежащих  их  владельцам.  Самые  сильные  львы,
которые  принимают  участие  в  состязаниях  и  охоте,  находятся  в частных
вольерах.
     Только одна королева владеет тремя сотнями взрослых львов -- это боевые
львы, предназначенные для ведения войны. Некоторые львы королевы обучены для
состязаний,  некоторые  -- для охоты. Она  очень любит  охотиться, и теперь,
после окончания сезона дождей, охотничьи львы Немоны появятся на поле.
     -- Где же вы берете столько львов? -- поинтересовался человек-обезьяна.
     -- Мы разводим их  сами, -- объяснил Джемнон. -- За городом расположена
большая  ферма,  где  мы  держим  самок.  Она  принадлежит Немоне,  и каждый
человек-лев,  владеющий самками, платит определенную сумму за их содержание.
Мы  разводим множество львов, но каждый год многие из них погибают на охоте,
во время  набегов на Тенар и в  войнах. Со львами мы охотимся на слонов, и в
этой  охоте многие из  них гибнут.  Много львов убивают также  жители  Атны,
когда мы  охотимся или совершаем набеги в Тенар.  Некоторые просто убегают в
джунгли. Большинство беглецов остаются на воле в нашей  долине или в Тенаре,
сюда же спускаются с гор дикие львы, которые отличаются особой жестокостью.
     Беседуя, Джемнон и Тарзан  приближались к центру города и наконец вышли
на  большую площадь,  окруженную со  всех  сторон  магазинами  и лавками. На
площади собралось множество  людей. Все жители  города -- от благородных  до
рабов  -- смешались  в одну  гудящую толпу  на этом  обширном торжище.  Рабы
держали на  привязи львов, приведенных сюда  для продажи, в то  время как их
благородные владельцы рекламировали свой товар богатым покупателям.
     По соседству с  рынком львов располагались бараки для рабов, которых, в
отличие от львов, мог купить  каждый горожанин. Тут шел оживленный торг этим
необычным товаром. Сейчас на помосте находился огромный черный галла. Тарзан
и Джемнон остановились,  чтобы посмотреть, кто купит этого великана. Раб был
полностью обнажен, чтобы  покупателям были видны все его недостатки. На лице
его  было  написано полное равнодушие  ко всему  происходящему, но время  от
времени  он  бросал ядовитые  взгляды  на  хозяина,  который  не  переставал
распространяться о добродетелях своего подопечного.
     --  Да,  видно невооруженным  глазом, что  для  бедняги  это  уже стало
привычным делом, -- отметил Тарзан.
     -- Не совсем так, -- ответил Джемнон,  -- но это  не новость  для него.
Его продавали  много раз. Я хорошо его знаю, потому что когда-то и  я владел
им.
     -- Взгляните  на  него! -- кричал продавец. -- Взгляните на эти ручищи,
на  эти  ноги, на  спину! Он могуч,  как слон, и притом не  имеет  ни одного
изъяна. А какой послушный! Даже ребенок сможет управлять им.
     --  Этот раб  такой упрямый, что не  только  ребенок, никто  не  сможет
справиться с  ним, -- сообщил Джемнон на ухо человеку-обезьяне. -- Поэтому и
я избавился от него, потому его продают так часто.
     -- Кажется,  здесь немало покупателей,  которые  очень заинтересованы в
нем, -- заметил Тарзан.
     -- Ты  видишь вон того раба в красной тунике? -- спросил Джемнон. -- Он
принадлежит  Ксерстлу  и теперь  торгуется с хозяином этого парня, хотя знал
этого раба, когда тот работал у меня.
     -- Тогда зачем же он его покупает? -- спросил человек-обезьяна.
     -- Точно сказать  тебе не  могу,  но раба  можно использовать и с  иной
целью, а  не только на  работе.  Ксерстла  мало  интересует репутация  этого
малого, так же как и то, будет ли он работать. Я думаю, что он покупает раба
для скармливания львам, поскольку стоит он недорого.
     В конце концов  раб Ксерстла купил огромного галла,  а Тарзан и Джемнон
двинулись  дальше,  разглядывая товары, выставленные  в  витринах магазинов.
Здесь  было  полное  изобилие  всякой всячины:  одежда  из  кожи, изделия из
дерева,  слоновой  кости, золота. В оружейных  магазинах продавали кинжалы и
мечи,  копья,  щиты,  кольчуги, шлемы и боевые  сандалии.  В одном  магазине
продавалась женская одежда, в другом -- пудра, душистая вода и ароматические
снадобья.  Рядом  торговали драгоценными  камнями и  украшениями.  В  мясных
магазинах лежало  сушеное мясо и рыба, целые туши овец и коз. Подходы к этим
магазинам были ограждены от нападения львов толстыми решетками.
     Где  бы ни появлялся  Тарзан, везде  он  привлекал внимание.  Небольшие
группы  людей всегда  сопровождали его с того  момента,  как  он  ступил  на
рыночную площадь. Мальчишки и девчонки не сводили с него восхищенных глаз, а
мужчины и женщины, присутствовавшие вчера  на стадионе,  только и говорили о
том, как  этот  могучий  чужеземец поднял Фобека над  головой  и  швырнул на
трибуны к зрителям.
     --  Давай уйдем  отсюда, --  предложил хозяин джунглей, --  я не  люблю
толпы.
     -- Хорошо,  но мы  вернемся во дворец и посмотрим на королевских львов,
-- сказал Джемнон.
     --  Я  предпочитаю  смотреть на  львов, а не  на  людей,  -- согласился
Тарзан.
     Боевые  львы   Катны  содержались  в   крепком  сарае,  построенном  на
территории королевского дворца,  но на значительном расстоянии  от него. Это
было массивное помещение, сложенное из огромных камней и выкрашенное в белый
цвет. Каждый  лев имел  в  нем отдельный загон. Двор с  сараем были окружены
высоченными  каменными стенами,  по гребню  которых шли металлические штыри,
изогнутые вовнутрь. Эти штыри, расставленные на небольшом расстоянии друг от
друга, служили надежной преградой для львов. На  площадках, расположенных за
сараем,  львы  отдыхали  и разминались. Неподалеку от  сарая была  сооружена
большая  арена, на  которой  группа надзирателей  под контролем  благородных
готовила львов для состязаний и охоты.
     Как только Тарзан вошел в сарай, знакомый запах немедленно ударил ему в
ноздри.
     -- Белтар здесь, -- сказал Тарзан, обращаясь к Джемнону.
     -- Возможно, но я не понимаю, как ты узнал об этом.
     Они шли вдоль клеток, рассматривая их обитателей. У одной из них они на
минуту  задержались. В это  мгновение в  соседней клетке  яростно  сверкнули
глаза Белтара -- огромный хищник прыгнул на стенку клетки, стараясь схватить
своими ужасными когтями человека-обезьяну. Громоподобный рык потряс каменное
строение.
     Через  несколько  секунд  сюда  прибежали надзиратели,  уверенные,  что
произошло нечто необыкновенное.  Но Джемнон заверил  их, что это  всего лишь
Белтар показывает свой свирепый нрав.
     -- Это ужасный зверь,  к тому  же  он убийца людей, -- заметил Джемнон,
когда служители удалились, -- но Немона не желает его умерщвлять. Обычно его
оставляют  как  бы  случайно на  арене  с  тем  человеком, который  заслужил
немилость Немоны,  а она получает удовольствие, глядя, какие муки испытывает
жертва Белтара. Ранее это был ее любимый охотничий лев, но в последнее время
он убил четырех человек  и едва не  убежал. Он  сожрал  троих  надзирателей,
которые рискнули выйти на арену  вместе с ним, и, я уверен,  еще не один  из
служителей  поплатится  жизнью,  пока сама судьба  не  избавит нас  от этого
чудовища.  Немона,  кажется, верит,  что ее жизнь  каким-то образом  связана
мистической, сверхъестественной силой с жизнью Белтара и что если умрет один
из них, то  умрет и другой.  Поэтому  бесполезно, да  и неразумно предлагать
Немоне уничтожить этого зверя. К тому же он так рьяно ненавидит тебя.
     -- Я и ранее встречал львов, которые не любили меня, -- сказал Тарзан.
     -- Однако мне не хотелось бы, чтобы ты, мой друг, когда-нибудь оказался
с Белтаром лицом к лицу.
     <B>ГЛАВА XII</B>
     Как только Тарзан и Джемнон отошли на несколько шагов от клетки Белтара
к выходу, к ним подошел раб.
     -- Королева  Немона,  --  сказал он,  обращаясь  к  Тарзану, --  желает
немедленно тебя  видеть. Ты должен идти  в зал Слоновой Кости, а благородный
Джемнон будет ждать в приемной. Таков приказ королевы Немоны.
     -- Почему именно  сейчас? Интересно, -- размышлял  вслух  Тарзан, когда
они, миновав несколько лужаек, приблизились ко дворцу.
     -- Никто никогда не знает, почему его вызывают на аудиенцию к королеве,
пока не придет во дворец, -- заметил Джемнон. -- Каждый может неожиданно для
себя или возвыситься, или услышать смертный приговор. Немона очень капризная
и непостоянная женщина. Ее постоянно одолевает скука,  и она все  время ищет
развлечений. Зачастую она находит такие странные способы избежать скуки, что
невольно заставляет каждого восхищаться ими.
     Когда Тарзан заявил  о своем  приходе, он немедленно был допущен в  зал
Слоновой Кости.  Рядом с Немоной, как и в прошлую ночь, стоял Эрот. Королева
приветственно улыбалась Тарзану, Эрот же, напротив, злобно хмурился, даже не
пытаясь скрыть свою ненависть.
     -- Сегодня мы развлекаемся, -- объяснила Немона, -- потому вызвали тебя
и Джемнона,  чтобы  вы повеселились вместе с нами.  День  или два назад наши
воины совершили набег на Тенар и взяли в  плен одного  аристократа  Атны. Мы
собираемся позаниматься спортом с ним сегодня.
     Тарзан кивнул. Он не понимал, что значат  ее слова, потому  что они  не
вызвали  в  нем  интереса. Его  голова была  переполнена мыслями о  Мдузе  и
прошлой  ночи. Он пытался понять, о  чем думает  эта красивая  и  загадочная
женщина.
     Немона повернулась к Эроту.
     -- Иди и скажи им, что мы готовы, -- приказала она. -- И выясни, все ли
готово для нас.
     Эрот направился к выходу, все еще хмурясь.
     --  И не слишком  торопись, --  бросила ему вдогонку  Немона, -- мы  не
горим желанием увидеть это представление. Пусть они  делают все  без спешки.
Заодно проследи, чтобы все было в порядке.
     -- Я выполню все, чего хочет моя королева, -- ответил Эрот.
     Когда дверь за ним закрылась, Немона пригласила Тарзана сесть на диван.
     --  Боюсь,  что  Эрот не любит тебя,  --  сказала она улыбаясь.  --  Он
страшно  злится, что ты  не  становишься  на колени передо мной  и  что я не
заставляю  тебя делать это. Я сама не понимаю, почему я не делаю этого, хотя
догадываюсь почему. А ты еще не догадался?
     --  Тут могут  быть две причины,  и  обе достаточно  веские, -- ответил
человек-обезьяна.
     -- Каковы же они? Мне очень интересно послушать твое объяснение.
     -- Это уважение обычаев чужеземца и вежливость и радушие по отношению к
гостю, -- объяснил Тарзан. Лишь минуту размышляла Немона.
     -- Да,  --  сказала она,  -- каждая из них весьма веская причина, но ни
одна не соответствует традициям двора Немоны. Практически они обе составляют
только одну причину. Но разве нет другой?
     --  Пожалуй,  есть еще одна очень  важная причина. Дело в  том,  что ты
просто не можешь заставить меня стать на колени.
     В глазах королевы сверкнуло  пламя: это был не тот ответ, которого  она
ожидала. Тарзан смотрел ей в глаза, и в них она читала насмешку.
     -- О, почему я терплю все это? -- воскликнула она. -- Почему? Почему ты
не хочешь уступить мне даже наполовину? Почему ты так груб со мной, Тарзан?
     -- Я хочу быть очень  добрым, Немона, но не ущемляя своего достоинства.
Однако не потому я не становлюсь на колени перед тобой.
     -- Почему же?
     -- Потому, что я хочу тебе понравиться. Ведь ты будешь презирать  меня,
если я начну раболепствовать перед тобой.
     -- Возможно,  ты и  прав, -- согласилась она с задумчивым видом. -- Все
преклоняются  передо мной, до  тех  пор пока мне  это не надоедает, однако я
начинаю злиться, когда они не раболепствуют. Почему это происходит?
     --  Ты  ведь  обидишься,  если  я  скажу тебе  почему,  --  предупредил
человек-обезьяна.
     -- За последние два дня я привыкла к оскорблениям. Поэтому говори.
     -- Ты начинаешь злиться, когда они не преклоняются перед  тобой, потому
что ты не уверена в  себе.  Тебе нужно их подобострастие для того,  чтобы ты
могла постоянно твердить про себя -- ты королева Катны.
     --  Кто  сказал,  что  я  не королева  Катны?  --  резко спросила  она,
мгновенно перейдя  к  обороне.  --  Кто  так  говорит,  очень  быстро  может
убедиться в том,  что у меня достаточно могущества, чтобы продлить жизнь или
приговорить к смерти. Если я захочу, я убью тебя в одно мгновенье.
     -- Я не  сказал, что  ты не королева Катны, я только заметил,  что твои
манеры часто выдают твои сомнения. Королева должна быть настолько  уверена в
себе, чтобы всегда позволить себе быть доброй и милосердной.
     Несколько  секунд  Немона сидела молча,  видимо размышляя  над тем, что
сказал ей Тарзан.
     -- Они не  поймут,  -- наконец промолвила она, -- если я буду доброй  и
милосердной, они подумают, что я слаба, и будут пользоваться этим, они убьют
тебя. Ты ведь не знаешь их. Но  ты совершенно другой человек, и я  могу быть
доброй и милосердной к тебе. Ты никогда не должен использовать мою доброту в
своих целях,  ты ведь правильно  понимаешь ее. Ах, Тарзан! Пообещай мне, что
ты останешься в  Катне. И тогда ты получишь  от Немоны все, что захочешь.  Я
построю  тебе королевский  дворец. Я буду очень  доброй к тебе, мы...  ты...
будешь счастлив здесь, в Катне.
     Человек-обезьяна покачал головой:
     -- Тарзан может быть счастлив только  в джунглях. Немона прислонилась к
нему и с силой обняла его за плечи.
     -- Я сделаю тебя счастливым здесь, -- страстно прошептала она. -- Ты не
знаешь Немоны. Но подожди! Придет время, и ты сам захочешь остаться здесь --
для меня!
     -- Эрот, Мдуза и Томос думают иначе, -- напомнил ей Тарзан.
     --  Я  ненавижу  их! -- воскликнула Немона. -- Если они вмешаются и  на
этот  раз,  я убью  их всех, они не  должны  отнимать у меня счастье. Но  не
говори больше о Мдузе, никогда не произноси ее имени. А что касается  Эрота,
-- она щелкнула пальцами, -- я  раздавлю этого  червяка  своей  сандалией, и
никто  даже  не вспомнит о  его существовании. Я  уже устала  от него -- это
глупый, самовлюбленный дурак, но все же он лучше, чем ничего.
     В этот момент открылась  дверь и в комнату бесцеремонно вошел Эрот.  Он
опустился на колени, но это было просто жестом, а не проявлением вежливости.
     Немона вспыхнула и зло посмотрела на него.
     -- Прежде чем войти к нам, -- сказала она холодно, -- позаботься о том,
чтобы о тебе должным образом доложили, а затем  мы скажем, примем  тебя  или
нет.
     -- Но,  ваше величество, --  запротестовал  Эрот,  --  разве раньше вам
докладывали обо мне...
     -- Ты  приобрел плохие манеры, -- прервала она его словоизлияния, -- их
нужно исправить. Представление готово?
     -- Все готово, ваше величество, -- отвечал упавший духом Эрот.
     -- Тогда пошли, --  скомандовала Немона,  жестом  приглашая  Тарзана за
собой.
     В прихожей  стоял Джемнон,  и  королева приказала  ему сопровождать их.
Сопровождаемая вооруженным отрядом дворцовой стражи,  группа из трех человек
во главе  с королевой прошла  через несколько коридоров и залов, а  затем по
лестнице поднялась  на второй этаж.  Здесь их провели на  балкон, с которого
открывался вид  на  один  из внутренних двориков. Окна  первого  этажа  были
закрыты  массивной   железной   решеткой,  а  края  парапета,   за   которым
разместилась  королева  со своими приближенными, были утыканы металлическими
прутьями,  что  придавало  маленькому  дворику  вид  миниатюрной  арены  для
поединков диких зверей.
     Тарзан  сверху  рассматривал   эту   арену,  пытаясь  угадать  характер
ожидаемого  развлечения.  Вдруг на другой стороне двора  широко распахнулась
дверь,  и  из нее, жмурясь  от  яркого  солнца и оглядываясь  вокруг,  вышел
молодой лев. Взглянув вверх, он угрожающе рявкнул.
     -- Из  него  получится хороший  лев, -- заметила Немона. -- Он с самого
детства отличается злобным нравом.
     --  А  что он  здесь делает?  -- спросил Тарзан.  --  Или,  вернее, что
собирается делать?
     -- Он собирается развлечь  нас,  -- ответила Немона. -- Через несколько
минут на  эту арену  будет  выведен  один из врагов  Катны  --  житель Атны,
которого взяли в плен в Тенаре наши воины.
     -- И если он убьет льва, ты подаришь ему свободу? -- спросил Тарзан.
     Немона рассмеялась.
     -- Я обещаю, что сделаю это, но он не убьет льва.
     -- Он  должен убить его, -- уверенно сказал Тарзан. -- Мужчины и раньше
убивали таких хищников.
     -- Голыми руками? -- спросила Немона.
     --  Ты хочешь  сказать,  что человек  будет  безоружен? --  недоверчиво
спросил человек-обезьяна.
     -- Почему, конечно, нет, -- воскликнула Немона. -- Для того чтобы убить
или ранить прекрасного молодого льва, его просто не пустят сюда.
     -- Выходит,  у  него  нет  никаких шансов на победу! Это не  спорт, это
преднамеренное убийство!
     --  Может быть,  ты хочешь  спуститься  вниз и защитить его? --  злобно
прошипел  Эрот.  --  Королева даст  свободу  этому  малому,  если он  найдет
смельчака, который убьет льва. Такая у нас традиция.
     -- Да, это традиция, но еще  не было ни одного случая  с тех пор, как я
стала королевой, чтобы она соблюдалась, -- сказала Немона. -- Действительно,
это закон арены, но едва ли мне удастся увидеть добровольца, который рискнет
пойти на такое дело.
     Лев неторопливо пересек арену и остановился прямо  под  балконом, глядя
на  королеву и ее  окружение. Это  был  прекрасный  зверь,  молодой, но  уже
достигший размеров взрослого льва.
     -- Он будет трудным орешком, -- заметил Джемнон, глядя на льва.
     --  Да он уже такой,  --  присоединилась к  нему  королева. -- Я хотела
сделать  из  него льва для состязаний, но,  после того как он растерзал двух
тренеров, я решила подготовить из него охотничьего льва для большой охоты...
А вот  и наш враг, -- она  показала рукой на человека, который  появился  на
арене. Это был прекрасный молодой воин.
     Тарзан взглянул на рослую фигуру в кольчуге из  слоновой кости, стоящую
на противоположной стороне  маленькой  арены  в  ожидании своей  судьбы. Лев
медленно повернул голову в направлении жертвы, которой он пока еще не видел.
И в то  же  мгновение Тарзан, ухватившись за рукоятку  меча  Эрота, выхватил
оружие из ножен и, вспрыгнув на парапет, ринулся на льва.
     Все это было совершено настолько стремительно и
     бесшумно, что явилось полной неожиданностью для всех. Джемнон вскрикнул
от удивления,  Эрот с облегчением, зато Немона закричала от ужаса и тревоги.
Перегнувшись  через парапет, королева увидела льва,  стремящегося  разорвать
человека,  который прижал его к каменному полу  арены, или хотя бы вырваться
из-под  него.  Яростный рев  разъяренного хищника перекатывался  в небольшой
узкой  яме  и сливался  с ревом человека-зверя, сидящего у  него  на  спине.
Могучая  загорелая  рука обхватила  шею хищника,  ноги  сжимали  его бока, а
острое  жало меча  Эрота  застыло  в  ожидании  подходящего  момента,  чтобы
пронзить сердце людоеда. Воин Атны спешил на помощь.
     -- Великий Тоос,  помоги ему! -- воскликнула Немона. --  Если лев убьет
его, я сама разорву этого  зверя  на части. Он  не  должен убить  его! Эрот,
спустись вниз и помоги ему! Джемнон! Помоги!
     Джемнон не ждал приказа королевы. Вспрыгнув на парапет, он зацепился за
прутья и упал на арену. Эрот отвернулся и сказал сквозь зубы:
     -- Позвольте ему самому, ваше сиятельство, побеспокоиться за себя.
     Немона  решительно  повернулась  к  воину,  стоявшему позади  нее.  Она
побелела от страха за Тарзана и от ярости и презрения к Эроту.
     -- Брось его в яму! -- закричала она, показывая на фаворита, но Эрот не
стал ждать, пока  его швырнут вниз. В один миг он последовал за Джемноном на
каменную арену, где шло жестокое сражение.
     Вмешательство   Эрота   и  помощь  Джемнона  и   воина  Атны  оказались
напрасными, так как  меч  уже вонзился в тело хищника. После трех ударов лев
свалился на белые камни, и его голос навсегда затих.
     Затем Тарзан встал на ноги и выпрямился.
     На несколько  мгновений мужчины, стоявшие вокруг него, королева Немона,
перегнувшаяся через парапет наверху, весь Золотой Город -- все были поражены
необыкновенным зрелищем. Наступив одной ногой на труп льва, человек-обезьяна
запрокинул  голову, и к  небесам, из  самого сердца дворца королевы  Немоны,
вознесся победный клич дикого зверя, совершившего убийство.
     Джемнон и Эрот задрожали от  страха, а Немона в ужасе отпрянула  назад,
только один воин Атны стоял не шелохнувшись: он слышал этот дикий крик ранее
-- это был Валтор. Спустя минуту к нему повернулся  Тарзан. Теперь это вновь
был  прежний, добродушный Тарзан. Он  протянул  руки  и  положил их на плечи
Валтора.
     -- Мы встретились снова, мой друг, -- сказал он.
     -- И  снова  ты  спас мне жизнь! -- горячо  воскликнул благородный воин
Атны.
     Двое мужчин разговаривали очень тихо, так что их  слова  не долетали до
ушей Немоны и тех,  кто находился на балконе.  Эрот, опасавшийся, что лев не
умер,  убежал к дальнему краю арены, где спрятался  за  колонну. То, что  их
слова  услышал  Джемнон,  не беспокоило  Тарзана,  который  теперь полностью
доверял молодому аристократу Катны.
     --  Они  не  должны знать, что мы  знакомы, -- говорил  Тарзан  шепотом
Валтору, -- придворные только и ищут  предлог, чтобы убить меня,  по крайней
мере, некоторые из  них. Но  что  касается  тебя,  то  теперь тебе  ничто не
грозит.
     А тем временем Немона отдавала быстрые распоряжения своему окружению:
     -- Спускайтесь  вниз, выведите Тарзана и Джемнона  с арены и пошлите их
ко мне. Эрот пусть идет в свои апартаменты  и ждет  моего приказа, я не хочу
его  видеть.  Воина Атны  отведите  в камеру, потом я  решу,  каким способом
лишить его жизни.
     Она выкрикивала приказания повелительным тоном, тоном человека, который
привык к абсолютной власти и беспрекословному  подчинению. Ее голос услышали
мужчины,  находившиеся на арене. В сердце Эрота прокрался противный холодок,
и  этот напыщенный фаворит задрожал от страха. Он  видел, что его влияние на
королеву улетучивается,  и вспомнил  рассказы  о судьбе других  низверженных
фаворитов  Немоны.  В  коварном  мозгу  Эрота  рождались бесчисленные планы,
единственной целью  которых  было возвращение утраченного им  места в сердце
королевы.  Но для этого  надо было  устранить  его  нового  соперника, этого
чужеземца, и лучшими помощниками в этом деле могли бы стать Мдуза и Томос.
     Тарзан слушал приказы королевы с удивлением и негодованием. Сделав круг
по арене, он остановился и взглянул вверх, прямо в глаза Немоны.
     --  Этот человек свободен  -- ты дала слово,  -- напомнил ей Тарзан. --
Если его поведут в камеру, я пойду  вместе  с ним, потому  что я сказал ему,
что ты предоставляешь ему свободу.
     -- Поступай с ним, как считаешь нужным, -- ответила Немона, -- он твой.
Но  только  вернись  ко мне,  Тарзан.  Я думала, что ты  погибнешь, и  очень
испугалась.
     По-разному  восприняли эти  слова  Джемнон и Эрот. Одно было  очевидно:
надвигались крупные дворцовые перемены  в Катне.  Но  если Джемнон  был  рад
этому, то Эрот, напротив, чувствовал, что его власти и влиянию пришел конец.
При  этом оба  они были крайне удивлены свершающимся  на их глазах открытием
новой  Немоны.  Никто и никогда не  видел, что она, решая серьезные вопросы,
может прислушиваться к кому-то, кроме Мдузы.
     Тарзан, сопровождаемый Джемноном и Валтором, вернулся на балкон, где их
поджидали  Немона и ее окружение. Несколько минут назад, тревожась за судьбу
Тарзана,  она, сама  того не ведая и  не желая,  приоткрыла окружающим  свою
женскую натуру.  Но  теперь  Немона  снова  стала  королевой.  Она  надменно
смотрела на Валтора, хотя и не без интереса.
     -- Как тебя зовут, атнеанин? -- грозно спросила королева.
     -- Валтор, -- ответил юноша и добавил: -- из дома Ксантуса.
     --  Мы  знаем этот  дом, --  заметила  Немона,  -- его  хозяин является
советником  короля. Это наиболее  благородный  дом, он близок к  королевской
линии и по крови, и по могуществу.
     -- Мой отец возглавляет дом Ксантуса, -- сказал Валтор.
     -- Твоя голова послужила бы достойным трофеем для украшения наших стен,
-- вздохнула Немона, -- но мы дали обещание отпустить тебя на свободу.
     --  Моя голова могла  бы  быть  удостоена места  среди  трофеев  вашего
величества, -- ответил Валтор, и легкая  улыбка тронула его губы,  -- но она
подождет более благоприятного случая.
     --  Мы  также  будем  ждать  с  большим нетерпением  этого  момента, --
присоединилась к нему  Немона, -- но пока  что мы  предоставим  тебе эскорт,
который будет сопровождать тебя  до Атны. Будем  надеяться, что  в следующий
раз ты снова попадешься нам в руки. Готовься вернуться домой завтра утром.
     -- Спасибо, ваше величество, -- ответил Валтор, -- я буду готов к этому
времени,  но,  когда  я  уйду,  я унесу с  собой  и  сохраню  на  всю  жизнь
воспоминания о милосердной и прекрасной королеве Катны.
     --  Наш  благородный   Джемнон   будет  твоим  хозяином  до  утра,   --
провозгласила Немона.  -- Возьми  его  в  свои апартаменты,  Джемнон.  Пусть
каждому будет известно,  что этот юноша --  гость Немоны и  никто  не  имеет
права оскорбить или унизить его.
     Тарзан уже было  собрался  составить  компанию  Джемнону и  Валтору, но
Немона остановила его.
     -- Ты пойдешь со мной, -- приказала она. -- Я хочу поговорить с тобой.
     Когда  они  снова шли  по  длинным  коридорам,  королева  не  старалась
опередить его, как того требовал придворный этикет, а  медленно  шла рядом с
ним, заглядывая в лицо.
     --  Я  очень  испугалась,  Тарзан,  -- призналась  она.  -- Такое редко
случается с Немоной, особенно если опасности подвергается кто-то другой, но,
когда  я увидела,  как ты  прыгнул на арену и схватился со львом, сердце мое
остановилось. Зачем ты сделал это, Тарзан?
     -- Мне было мерзко на все это смотреть.
     -- Что ты имеешь в виду?
     --   Трусость   властителей,   которые  позволяют  загонять   на  арену
безоружного и совершенно беспомощного человека, чтобы сражаться со львом, --
чистосердечно объяснил Тарзан.
     Лицо Немоны побагровело.
     -- Ты же знаешь, что это сделала я, -- сказала она холодно.
     -- Конечно, я  знаю это, --  ответил  человек-обезьяна, -- поэтому  это
выглядит еще более нелепо.
     -- На что ты  намекаешь? -- взорвалась  Немона снова. -- Ты что, хочешь
вывести меня из терпения? Если бы ты знал меня лучше, ты бы  понял,  что так
говорить небезопасно даже для тебя, хотя я уже и унизилась перед тобой.
     --  Я  нисколько  не  испытываю твоего  терпения,  --  спокойно ответил
Тарзан, -- поскольку это меня и не касается. Я просто поражен тем, что такая
прекрасная женщина может быть в то  же время такой безжалостной. Будь у тебя
больше человечности, Немона, ты была бы совершенно неотразимой.
     С лица королевы медленно сошла краска, а из глаз  исчез  гнев. Она  шла
молча,  размышляя  над  словами  своего  спутника,  и, когда они  подошли  к
приемной, через которую лежал путь в ее кабинет, она остановилась у порога и
ласково положила руку на руку мужчины, остановившегося рядом с ней.
     -- Ты  очень смелый, -- сказала  королева. --  Только  храбрый  человек
может выйти  на  арену  и  сразиться со  львом, чтобы спасти  незнакомца, но
только храбрейший из храбрых может позволить себе говорить с Немоной в таком
тоне, в каком разговаривал  ты,  потому  что  смерть  от  клыков  льва может
показаться Божьим даром по сравнению  с той смертью,  которую может подарить
оскорбленная Немона. Возможно, ты знал, что  я прощу тебя.  О, Тарзан, какой
магической силой обладаешь ты, что она позволяет тебе побеждать меня!
     Затем она взяла его за руку и повела в свои апартаменты.
     -- Здесь, наедине, ты научишь Немону, как стать более человечной!
     Когда дверь открылась, в глазах королевы Катны появилось новое  сияние,
намного мягче и нежнее, чем когда-либо  ранее видели эти хоромы, а затем оно
исчезло, и на смену ему пришел холодный стальной блеск  ее глаз,  в  котором
проступала  горечь  и  ненависть. Прямо перед  ними в  центре комнаты стояла
Мдуза.
     Она  стояла, согнувшаяся  и  ужасная,  покачивая  головой и  постукивая
клюкой о полированные камни пола. Мдуза не произнесла ни одного слова, но ее
зловещий  взгляд   был  красноречивее  слов.  Словно  оказавшись  во  власти
неведомой силы, которой не в силах противостоять,  Немона медленно двигалась
к старой  ведьме, оставив  Тарзана  за порогом. Тихо закрылась дверь.  Затем
раздались слабые  звуки клюки, постукивающей о разноцветные плиты мозаичного
пола.
     <B>ГЛАВА XIII</B>
     Огромный лев, двигавшийся с юга континента, пересек границу Каффы. Если
бы он шел по тропе, то его следы были бы смыты ураганом, которым  завершился
сезон дождей,  но он  упрямо шел вперед,  не разбирая  дороги,  уверенный  и
гордый.
     Почему он  оказался здесь? Какая нужда  заставила  его,  в  отличие  от
обычаев  и  привычек  его собратьев,  совершить это  долгое  и  утомительное
путешествие?  Куда  он  направлялся? Что или кого он искал?  Только он,  лев
Нума, царь зверей, знал это.
     В своих  апартаментах  во дворце Эрот нервно шагал по  гладким каменным
плитам, злой от  собственного бессилия. Развалясь на скамье, широко раскинув
ноги и  глубоко задумавшись, сидел  Ксерстл.  Оба, каждый  по-своему, тяжело
переживали свое  нынешнее  положение. Кроме того, они были  очень  напуганы.
Если Эрот действительно потерял благосклонность королевы, вместе с ним будет
выброшен из дворца и Ксерстл -- в этом не было никаких сомнений.
     -- Но хоть что-нибудь ты можешь сделать? -- настаивал Ксерстл.
     --  Я не видел ни Томоса, ни Мдузы,  -- слабо отвечал Эрот, -- а они-то
как раз и  обещали помочь. Это так же важно  для них, как и для меня. Немона
сходит с ума по  этому чужеземцу. Даже Мдуза, которая прекрасно знает всю ее
жизнь,  никогда  не наблюдала в  ней такой всепоглощающей  страсти. Даже она
чувствует, что теряет власть над королевой  из-за  ее слепой привязанности к
этому обнаженному варвару.
     Никто  не знает Немону так, как Мдуза, и я  скажу тебе, Ксерстл, старая
ведьма напугана тоже. Немона  ненавидит ее,  и,  если  эта карга  попытается
помешать  этой  страсти,  ее гнев переполнит  чашу терпения  и сметет страх,
который  королева испытывает перед Мдузой. И тогда Немона убьет ее. Вот чего
боится Мдуза. Но ты не можешь себе  представить, как перепуган старый Томос!
Без  Мдузы он погибнет,  ведь  Немона терпит  его  только потому, что  этого
требует Мдуза.
     -- Но должен же быть какой-то выход, -- снова настаивал Ксерстл.
     -- У нас нет  никакого выхода,  пока  этот малый,  Тарзан,  в состоянии
повелевать  сердцем  Немоны, --  ответил  Эрот. --  Вот  почему он  даже  не
становится на  колени перед  ней и разговаривает так,  как будто  перед  ним
грязная девушка-рабыня. Клянусь гривой Тооса, что, если он ударит ее, это ей
понравится.
     -- И  все же  у нас есть  выход! -- воскликнул  Ксерстл. --  Слушай! --
прошептал он и начал излагать детали своего плана. Эрот слушал своего  друга
с  выражением крайней  заинтересованности. Из спальни Ксерстла вышла молодая
рабыня,  пересекла помещение, где беседовали мужчины, и скрылась в коридоре.
Эрот и  Ксерстл были так  увлечены  разговором, что даже не заметили, откуда
она вышла и куда ушла.
     В этот  вечер Джемнон и Тарзан, сидя в своих апартаментах, наслаждались
ужином, в то  время как Валтор улегся спать,  попросив не  беспокоить его до
утра.
     -- Если ты действительно сместил Эрота, то многое во  дворце изменится,
-- объяснил Джемнон. -- Они  будут вилять хвостом  перед тобой, окружат тебя
вниманием, но в то же время будут ждать первой промашки с твоей стороны.
     -- Они ее никогда не дождутся, -- угрюмо произнес человек-обезьяна.
     -- Почему?  Немона  сходит с ума по  тебе. И она сделает  для тебя все,
абсолютно  все.  Вот  почему,  мой  друг, ты  можешь  править  Катной,  если
захочешь.
     --  Но я этого не сделаю, --  ответил Тарзан. -- Немона может сходить с
ума, но не я. Но, даже если это случится, я не буду настолько  глупым, чтобы
занять  место,  принадлежавшее  когда-то  Эроту.  И  вообще,  мне  неприятно
говорить об этом.
     -- Ладно, -- согласился Джемнон, улыбаясь. -- Хотя я и допускаю, что ты
просто  глуп,  но  все  же  не  могу  не  восхищаться  твоей   храбростью  и
скромностью. А теперь я  сообщу тебе приятную  новость,  очень  приятную!  Я
собираюсь взять тебя этой ночью с собой, чтобы ты мог увидеть самую красивую
девушку в Катне.
     --