крики танцующих дикарей и шум оргии лишили его сна. И физические, и моральные силы Оброски были на исходе. Он чувствовал себя маленьким напуганным ребенком, и больше всего ему хотелось закричать и заплакать. Слезы выступили у него на глазах. Но в затуманенном мозгу вдруг вспыхнула мысль, что плач может обнаружить его страх, а страх есть проявление трусости. И Оброски не заплакал. Напротив, он нашел облегчение в ругани. Его возня разбудила Квамуди, который мирно спал в привычной для себя обстановке. Они разговорились, в основном о голоде и жажде, от которых одинаково страдали. - Потребуй еды и питья, - предложил Оброски, - и кричи до тех пор, пока не принесут. Квамуди решил, что это неплохая идея, и приступил к ее реализации. Результат не заставил себя долго ждать. Минут через пять один из стражников, спавших снаружи, проснулся и вошел в хижину. В это время двое других пленников тоже проснулись и уселись на пол. Один из них сидел ближе к двери, чем его товарищ, поэтому он оказался первым на пути стражника, который не долго думая огрел его древком от копья по голове и по спине. - Если еще будете шуметь, - прорычал охранник, - я вам языки поотрываю! - Да, - резюмировал Оброски, - идея себя не оправдала. - Что вы сказали, бвана? - переспросил Квамуди. Утро сменилось полднем, а вся деревня еще спала. Дикари отсыпались после ночной оргии. Наконец показались женщины, которые принялись готовить завтрак. Спустя час к хижине подошли воины. Они вытащили пленников наружу и поставили их на ноги, предварительно развязав веревки. Затем они повели узников к большой хижине в центре деревни. Это было жилище Рангулы, вождя бансуто. Рангула восседал на низком стуле, установленном перед входом в хижину. За его спиной толпились наиболее влиятельные члены племени, а по краям, образуя широкий полукруг, стояли остальные воины - тысячи дикарски разрисованных людей из многих деревень Бансуто. Из дверного проема хижины за всем происходящим наблюдали жены вождя, а стая ребятишек вертелась у них под ногами. Рангула взглянул на белого пленника из-под нахмуренных бровей и что-то сказал. - Что он говорит, Квамуди? - спросил Оброски. - Он интересуется, что вы делали в его стране. - Передай ему, что мы только проходили через эту территорию, что мы друзья и что он должен отпустить нас. Когда Квамуди перевел слова Оброски Рангуле, тот громко рассмеялся. - Скажи белому человеку, что только вождь, более могучий, чем Рангула, вправе говорить ему слово "должен", но на свете нет вождя более могучего, чем Рангула. Он на секунду задумался и затем добавил: - Белый человек будет убит, как и все его люди. Он был бы убит еще вчера, если бы не был таким большим и сильным. - Он потеряет свою силу, если его не будут кормить и поить, - сказал Квамуди. - Никто из нас не пойдет вам на пользу, если вы будете морить нас голодом и не давать воды. Рангула задумался над словами Квамуди, посовещался со своими приближенными, затем поднялся и подошел к Оброски. Он пощупал рубашку белого человека, что-то приговаривая при этом, но особенно его поразили ботинки и брюки. - Он требует, чтобы вы сняли свою одежду, бвана, - перевел Квамуди. - Он хочет забрать ее. - Всю одежду? - переспросил Оброски. - Да, бвана. Измученный бессонницей, страданиями и страхом, Оброски полагал, что кроме пыток и смерти на его долю больше не выпадет других испытаний, но теперь мысль о наготе возбудила в нем новую волну страха. Цивилизованному человеку одежда придает уверенность, которую он теряет при раздевании. Оброски не посмел отказаться. - Скажи ему, что я не могу снять одежду с завязанными руками. Квамуди перевел его слова, и Рангула приказал развязать Оброски руки. Белый человек расстегнул рубашку и передал ее вождю. Затем тот указал на ботинки. Оброски сел на землю, медленно расшнуровал их и снял. Рангулу заинтересовали носки белого человека, которые вождь стащил собственноручно. Оброски встал и замер в ожидании. Рангула ощупывал его мускулы и о чем-то переговаривался со своими соплеменниками. Затем подозвал рослого воина и поставил рядом с белым. Оброски был чуть ли не на голову выше негра. Туземцы восхищенно загалдели. Рангула дернул Оброски за брюки и ухмыльнулся. - Он хочет и их, - сказал Квамуди. - О, Боже! - воскликнул Оброски. - Попроси его сжалиться надо мной! Должен же я хоть что-то иметь на себе. Квамуди повернулся к вождю, и они быстро заговорили, отчаянно жестикулируя при этом. - Снимай, бвана, - устало произнес Квамуди. - Ничего не поделаешь. Он говорит, что даст тебе, что надеть. Сняв брюки, Оброски услышал хихиканье девушек и женщин, стоявших позади. Но унижения на этом не закончились - Рангулу просто заворожили шелковые трусы, которые остались на пленнике. Когда и они перешли в руки вождя, Оброски почувствовал, как горячая волна стыда окатила его. - Скажи ему, чтобы он дал мне что-нибудь надеть, - попросил он Квамуди. Услышав его просьбу, Рангула громко рассмеялся, но, повернувшись, что-то громко приказал женщине в хижине. Через минуту она вернулась и бросила к ногам Оброски грязную набедренную повязку. Вскоре после этого пленников отвели обратно, но теперь ноги им не связывали, а у Оброски оставили свободными и руки. Пока он развязывал веревки своим товарищам по несчастью, пришла женщина и принесла еду и воду. После этого их стали кормить более или менее регулярно. Медленно тянулись дни... Каждая долгая ужасная ночь казалась белому пленнику вечностью. Лишенный одежды, он страдал от холода, и они грелись, тесно прижимаясь друг к другу. Прошла неделя, и однажды ночью пришли воины и увели одного из пленников. Оброски и остальные смотрели ему вслед через дверной проем. Он исчез за поворотом, и больше они его не видели. Медленно застучали там-тамы, голоса людей слились в единый хор, время от времени узникам удавалось увидеть танцующих дикарей, когда танец выводил их за угол хижины, скрывающей площадку, на которой разворачивалось основное действо. Вдруг ужасающий предсмертный крик перекрыл голоса танцующих. Еще с полчаса изредка раздавались дикие крики воинов, но, наконец, и они стихли. - Он ушел к праотцам, бвана, - шепнул Квамуди. - Да, слава Богу, - откликнулся Оброски. - Какие муки ему пришлось вытерпеть. На следующую ночь воины увели второго пленника. Оброски пытался не слушать доносившихся звуков. Этой ночью он сильно замерз, потому что Квамуди согревал его только с одной стороны. - Завтра ночью, бвана, - сказал чернокожий, - вы будете спать один. - А следующей ночью?.. В течение холодной бессонной ночи Оброски мысленно возвращался в прошлое, такое еще близкое. Он думал о Наоми Мэдисон, и ему было интересно, огорчилась ли она, узнав об его исчезновении. И что-то подсказывало ему, что ее печаль вряд ли была глубока. Большинство других образов представлялись ему расплывчатыми и туманными, он мало знал этих людей и относился к ним с равнодушием. Лишь один ярко вспыхивал в его сознании - Орман. Его ненависть к этому человеку была сильнее всех других чувств, сильнее любви к Наоми, сильнее страха перед пытками и смертью. Ненависть переполняла его, и он даже радовался этому обстоятельству, потому что она помогала переносить и холод, и голод, и отвлекала от мысли о том, что ждет его ближайшей ночью. Время тянулось медленно, но день пришел и ушел, и вновь наступила ночь. Оброски и Квамуди в тревожном ожидании следили, как воины приближаются к их хижине. - Они идут, бвана, - воскликнул Квамуди. - Прощайте. Но их забрали обоих. Пленников привели на площадь перед хижиной Рангулы, вождя бансуто, и привязали к стволам двух деревьев так, чтобы несчастные могли видеть друг друга. Они принялись за Квамуди. Пытки были такими ужасными и изощренными, что Оброски испугался за свой рассудок, думая, что подобное зрелище может возникнуть только в воспаленном мозгу. Он попытался отвести взгляд, но ужас сковал его. Он видел от начала до конца, как умирал Квамуди. После этого он стал свидетелем еще более отвратительного зрелища, которое окончательно парализовало его. Оброски ждал, когда они примутся за него, и надеялся, что все закончится быстро. Он пытался подавить свой страх, но сознавал, что отчаянно боится. Изо всех сил он старался не показать своего испуга, чтобы не доставить им удовольствия, когда они начнут пытать его, потому что видел, как они радовались, наблюдая за агонией Квамуди. Под утро людоеды отвязали его от дерева и отвели обратно в хижину. Ему стало ясно, что они и не собирались убивать его этой ночью, значит, мучения ждали его впереди. Он лежал без сна, размышляя о своей судьбе и дрожа от утренней прохлады. По телу его ползали вши. Он подавил в себе чувство беспомощности и неподвижно лежал, погруженный в полузабытье, которое сохранило его рассудок. Наконец он задремал и проспал до обеда. Он согрелся, и казалось, кровь в его жилах заструилась быстрее. У него созревал план, и возрождалась надежда. Он не умрет, как другие, как агнец на заклании. И чем тщательнее он обдумывал свой план, тем больше его охватывало нетерпение. Он ждал тех, кто придет за ним и поведет на казнь и пытки. Его план не предусматривал побега, поскольку он понимал, что побег невозможен, но избавлял его от пыток и долгих мучений. Мозг Оброски работал хладнокровно. Когда он увидел воинов, идущих за ним, он вышел из хижины с улыбкой на устах. И его увели точно так же, как до того увели троих чернокожих. XI. ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА Тарзан из племени обезьян находился в незнакомой местности и с обостренным интересом дикого животного относился ко всему, что казалось ему новым и необычным. От уровня его знаний зависела способность ориентироваться в неожиданных ситуациях, которые могли возникнуть в этой чужой стране. Для него не существовало мелочей, не заслуживающих внимания, и вскоре он знал о повадках и привычках здешних животных больше, чем знали о них местные жители. В течение трех ночей он слушал непрерывный грохот там-тамов, доносившийся издалека, и на третий день во время охоты он направился в ту сторону. Тарзан уже кое-что знал о туземцах, населявших эту территорию. Он видел, какими методами они вели боевые действия против белых, вступивших на их землю. Его симпатии не склонялись ни на чью сторону. Человек-обезьяна был свидетелем того, как пьяный Орман хлестал кнутом негров-носильщиков, и пришел к выводу, что дела в экспедиции не ладятся. Тарзан не был знаком с этими тармангани, и они были интересны ему не более, чем любые другие существа. Мгновенный каприз, внезапный порыв могли подтолкнуть его к дружбе с ними, так же, как он подружился с Шитой, Сабор и Нумой, которые по самой природе были его врагами. Но ничего подобного он не испытал и лишь молча наблюдал, как они шли своей дорогой, да загадал им загадку прошлой ночью, когда посетил их лагерь. Он слышал стрельбу, когда бансуто напали на экспедицию, но находился слишком далеко от места схватки, а поскольку за свою жизнь насмотрелся на подобные сцены, стрельба не вызвала у него какого-либо интереса. Его больше занимала жизнь племени бансуто. Тармангани приходят и уходят, а гомангани будут здесь всегда, и он должен узнать о них как можно больше, если хочет задержаться в их стране. Неторопливо пробирался Тарзан по верхушкам деревьев. Он был один, потому что огромный золотой лев Джад-бал-джа охотился. Человек-обезьяна улыбнулся, подумав, что это своеобразная охота. Он вспомнил молодую стройную львицу, за которой Джад-бал-джа столь поспешно последовал в джунгли. Уже стемнело, когда Тарзан достиг селения бансуто. Ритмы барабанов гипнотизировали мрачным траурным очарованием. Несколько чернокожих молча танцевали, но это была лишь прелюдия к тому пламенному экстазу, который охватит их, как только темп танца ускорится. Тарзан наблюдал за происходящим, затаившись в густой листве деревьев, росших на краю вырубки, окружающей деревню. Он скучал, поскольку оргии дикарей видел не раз. Очевидно и здесь его ожидало знакомое, порядком надоевшее зрелище. Тарзан собрался было отправиться обратно, как вдруг его внимание привлекла фигура человека, чье присутствие среди чернокожих выглядело необычно. Человек вышел на открытое пространство перед танцующими - высокий, загорелый, полуобнаженный мужчина, окруженный толпою дикарей. По всей видимости, это был пленник. Тарзан был заинтригован. Бесшумно соскользнув на землю и прячась от лунного света в тени деревьев, он обошел деревню с тыла. На этом краю селения было тихо, поскольку все самое интересное разворачивалось у хижины вождя. Быстро, но с соблюдением всех мер предосторожности Тарзан пересек освещенное луной пространство между лесом и частоколом, окружающим деревню. Ограда была сделана из бревен, врытых в землю вплотную друг к другу и увитых лианами. Высота ее достигала примерно десяти футов. Короткий разбег, мощный толчок, и пальцы Тарзана ухватились за верхний край изгороди. Осторожно подтянувшись, он внимательно осмотрел деревню. Его обоняние и слух были обострены. Удостоверившись, что все в порядке, Тарзан перекинул ногу через край ограды, и через мгновение очутился на земле деревни Рангулы, вождя бансуто. Когда расчищали пространство для деревни, внутри ограды оставили невырубленными несколько деревьев, чтобы в их тени спасаться от жарких лучей солнца. Еще из леса Тарзан заметил, что одно такое дерево раскинуло свою крону прямо над хижиной Рангулы, и решил, что лучшего наблюдательного пункта не придумаешь. Держа курс на задворки хижины вождя и осторожно перебегая от одного строения к другому, он вскоре достиг цели. Даже если бы он при передвижении и издал какой-либо шум, все звуки заглушали грохот там-тамов и громкое пение. Но Тарзан двигался совершенно бесшумно. Его могли заметить лишь негры, по каким-то причинам остававшиеся в своих жилищах и не принимавшие участие в общем празднике, но, к счастью, Тарзану удалось добраться до хижины Рангулы незамеченным. Тут удача снова сопутствовала ему, потому что ствол дерева, на которое он хотел забраться, находился прямо перед входом в хижину вождя, но позади него росло другое дерево, поменьше, и их ветви переплетались. Когда человек-обезьяна благополучно взобрался на дерево и расположился на ветке, свободно выдерживающей его вес, внизу перед ним открылась вся картина происходящего. Темп танца ускорялся, размалеванные чернокожие прыгали и извивались вокруг небольшой группы, стоявшей рядом с пленником. Когда Тарзан пригляделся к нему, он испытал нечто вроде шока. Тарзану показалось, что он, словно некий бестелесный дух, смотрит сверху на самого себя, так потрясающе был похож белый человек на Повелителя джунглей. Фигурой, цветом кожи, чертами лица он представлял собою точную копию Тарзана, и человек-обезьяна ясно осознал это, хотя мы и редко можем встретить кого-то, похожего на себя, даже если такой двойник и существует. Естественно, что интерес Тарзана резко усилился. Что это за человек? Откуда он? Случилось так, что Тарзан не заметил его в лагере экспедиции, и поэтому никак не связывал его с киногруппой. Кроме того, незнакомец сейчас был полуобнаженным. Если бы на нем была одежда, которую отнял Рангула, по ней можно было бы определить его принадлежность к цивилизованному обществу. Возможно, в силу этих причин Тарзан был так поражен появлением незнакомца. Оброски, не ведая, что за ним наблюдает еще одна пара глаз, кроме глаз его мучителей, рассматривал окружающих из-под опущенных век. Здесь от рук этих негодяев трое его товарищей по несчастью приняли смерть после нечеловеческих пыток, но он не собирался повторять их участь. У него был собственный план. Он спокойно ожидал смерть. У него не было ни малейшей надежды на другой исход, но он не желал подвергаться пыткам. У него был план. Рангула встал со стула, наблюдая за всем происходящим налитыми кровью глазами. Наконец, он отдал приказ отряду воинов, охранявших Оброски, и те потащили его к дереву на противоположном краю поляны. Они принялись было привязывать его к стволу, как пленник начал осуществлять свой план, возникший в его воспаленном мозгу. Схватив ближайшего к себе воина, Оброски легко поднял его над головой, словно тот был маленьким ребенком, и со всего маху швырнул в толпящихся вокруг туземцев. Затем он стремительно метнулся к танцующему негру, сгреб его в охапку и бросил на землю с такой силой, что тот распластался на траве без движения. Атака Оброски была столь внезапна и стремительна, что все на миг растерялись. Первым опомнился Рангула. - Схватить его! - заорал он. - Но только целым и невредимым. Рангула хотел, чтобы могучий белый умер долгой мучительной смертью, а не скорой, которой Оброски надеялся умереть в схватке со множеством вооруженных воинов. Когда туземцы окружили его, он принялся крушить их направо и налево могучими ударами. Страх удесятерил его силы. Ужас превратил в дикого зверя. Крики воинов, вопли детей и женщин слились в его голове в кошмарную какофонию звуков, доводивших самого Оброски до бешенства. Со всех сторон к нему тянулись руки, чтобы схватить его, но он, опережая нападавших, ломал их, словно спички. Оброски хотелось кричать и ругаться, но он дрался молча. Героическая борьба не могла продолжаться долго. Медленно, используя численное превосходство, чернокожие смыкали вокруг него живое кольцо. Тяжелыми кулаками он отбивался от них, но в конце концов им удалось повалить его на землю. XII. КАРТА - О, аллах! - Аид тяжело вздохнул. - Думаю, что шейх допустил ошибку, похитив этих женщин. Теперь за нами гонятся белые, а они хорошо вооружены. Они не успокоятся, пока не перебьют всех нас и не освободят пленниц. Знаю я этих англичан. - Аллах нас не оставит, - произнес в ответ Этеви. - Мы ведь нашли карту, что еще нужно? Из-за карты они не пустились бы за нами в погоню, но если похищают женщин, мужчины преследуют и убивают! Не важно, американцы это, арабы или негры. Аид угрюмо замолчал. - Объясняю тебе, недоумку, почему мы взяли женщин, - сказал Этеви. - Вполне вероятно, никаких алмазов нет, или же мы не сумеем их отыскать. Но возвращаться домой с пустыми руками после стольких усилий было бы глупо. А девушки красивы. Я знаю несколько мест, где мы смогли бы получить за них хорошие деньги, или этот сумасшедший американец заплатит нам приличный выкуп. Так или иначе они принесут прибыль, если, конечно, мы не причиним им вреда. А между прочим, Аид, я уже заметил, что кое-кто бросает на них красноречивые взгляды. Клянусь Аллахом, если кто-нибудь покусится на них, шейх убьет его, а если шейх не сделает этого, то это сделаю я! - Они принесут нам одни неприятности, - упорствовал Аид. - Я очень бы хотел избавиться от них. - Есть еще одна причина, из-за которой мы взяли их с собой, - продолжал Этеви. - Карта написана по-английски. Я могу разговаривать на этом языке, но не умею читать. Девушки прочитают ее. Вот для чего они с нами. Но Аид не переставал хмуриться. Это был молодой бедуин с бегающими глазками и толстой нижней губой. Он никогда не говорил то, что думал, потому что в нем не было ни капли честности. С самого утра всадники безостановочно продвигались на север. Они отыскали широкую тропу, по которой могли следовать беспрепятственно. В центре небольшого отряда ехали обе пленницы. Этот день стал для них днем испытаний не только из-за трудностей пути, но из-за нервного потрясения, которое они пережили, когда около часа ночи в их палатку ворвался Этеви с двумя бедуинами. Под угрозой смерти они перерыли всю палатку, а затем забрали девушек с собой. Весь день пленницы надеялись услышать шум погони, хотя и понимали, что это невозможно. Человек, идущий пешком, не мог догнать всадника, и ни одна машина не была в состоянии проехать по этой тропе, не делая частых остановок для расчистки пути. - Я больше не могу, - вздохнула Наоми. - Мои силы на исходе. Ронда приблизилась к ней. - Если у тебя кружится голова, обопрись на меня, - предложила она. - Это не может продолжаться бесконечно, скоро они сделают остановку и разобьют лагерь. Да, это настоящая скачка, не то что в наших голливудских вестернах. Однажды я принимала участие в подобных съемках и очень гордилась собой. Ха-ха! - Не понимаю, как тебе удается сохранять свою бодрость! - Бодрость? Я такая же бодрая, как боксер после нокаута. - Как тебе кажется, Ронда, они собираются убить нас? - Вряд ли. Для этого им не надо было тащить нас так далеко. Скорее всего, они хотят получить за нас выкуп. - Надеюсь, так оно и есть. Том заплатит любую сумму. А вдруг они захотят нас продать? Я слышала, белых девушек нередко продают черным султанам. - Черный султан, купивший меня, очень скоро пожалеет о покупке. Солнце уже клонилось к закату, когда арабы принялись разбивать лагерь. Шейх Абд аль-Хрэниэм не сомневался, что его люди устали и проклинали его, но он был доволен, потому что теперь уже никто не мог догнать их отряд. Замысел шейха как можно дальше оторваться от вероятных преследователей был выполнен, и теперь он мог спокойно взглянуть на карту, о которой ему так много рассказывал Этеви и из-за которой было совершено предательство. Поужинав, он устроился около костра и вместе с Этеви принялся разглядывать загадочный документ. - Ничего не понимаю, - сказал шейх. - Приведи девушку, у которой ты взял карту. - Я приведу обеих, - отозвался Этеви, - так как не в состоянии различить их. - Давай обеих, - согласился шейх. Ожидая прихода девушек, Абд аль-Хрэниэм предался мечтам, сколько верблюдов и лошадей он сможет приобрести за найденные алмазы. Когда Этеви вернулся, шейх пребывал в отличном расположении духа. Ронда шла гордо с высоко поднятой головой и решительным блеском в глазах, а побледневшее лицо Наоми и дрожащие губы выдавали ее страх. Шейх взглянул на нее и улыбнулся. - Ма алейки, - сказал он ободряюще. - Он говорит, - перевел Этеви, - что вам нечего бояться. Никто не причинит вам вреда. - Передай шейху, что ему сильно непоздоровится, если с нами что-нибудь случится. Пусть уж лучше сразу вернет нас обратно, иначе за его жизнь я не дам и ломаного гроша. - Бедуины не боятся ваших людей, - ответил Эте-ви, - но если вы исполните просьбу шейха, он отпустит вас. - Чего же он хочет? - спросила Ронда. - Он хочет, чтобы вы помогли ему отыскать сокровища алмазов. - Какие сокровища? - удивилась Ронда. - Вот по этой карте, которую мы не можем разобрать, потому что не умеем читать по-английски. Он указал на карту в руках шейха. Ронда взглянула на Абд аль-Хрэниэма и громко рассмеялась. - Идиоты! - воскликнула она. - Вы хотите сказать, что похитили нас из-за этих сокровищ? Но ведь карта-то ненастоящая! - Что? Не понимаю. - Карта ненастоящая. Она специально изготовлена для нашего фильма. Так что вы спокойно можете вернуть нас в экспедицию, потому что никаких сокровищ не существует! Этеви и шейх о чем-то возбужденно заговорили, затем переводчик повернулся к девушкам. - Вам не удастся обмануть бедуина. Мы умнее, чем вам кажется. Мы предполагали, что вы будете отрицать существование сокровищ, потому что хотите сохранить их для своего отца. Но если вам дорога жизнь, вы поможете нам прочитать карту и найти алмазы. Иначе... Этеви устрашающе оскалился и полоснул ладонью по горлу. Наоми вздрогнула, но Ронда осталась спокойной, так как прекрасно понимала, что пока они нужны, арабы их не тронут. - Вы не убьете нас, Этеви, - сказала она, - даже если я откажусь прочесть вам карту. Но я не вижу причин, почему бы не сделать это. Я расскажу обо всем подробно, но не вините нас, коли там ничего не окажется. - Тогда подойдите сюда, присядьте рядом с шейхом и прочитайте нам карту. Ронда опустилась на колени рядом с шейхом и через его плечо взглянула на пожелтевшую от времени бумагу. Указательным пальцем она ткнула в верхнюю часть карты. - Это север, а вот долина алмазов. Видите маленький кружок недалеко от долины на запад? К нему ведет стрелка, над которой написано: "Монолитные скалы". Нагромождение красных гранитных камней находится возле долины. Дальше на север стрелка указывает на "вход в долину". На южной стороне долины надпись "Водопад", а ниже - река, текущая на юг, а затем сворачивающая на юго-восток... - Спроси у нее, что это такое, - скомандовал шейх через Этеви и указал на пометку юго-восточнее водопада. - Здесь написано "деревня людоедов", - объяснила девушка, - а внизу, через всю карту - "лес". Видите речку, вытекающую с восточного конца долины, которая после многих поворотов впадает в "Большую реку"? Внутри надпись - "открытая местность", а возле западной оконечности - "вулканическое нагромождение камней, холмы". А вот еще река на северо-западе, тоже вливающаяся в "Большую реку". Шейх Абд аль-Хрэниэм нервно теребил бороду, погруженный в изучение карты. Наконец, он указал пальцем на водопад. - Слушай, Этеви! - вдруг воскликнул он. - Это же водопад Омвамви, а это деревня бансуто! А мы вот здесь! Он указал на место неподалеку от слияния второй и третьей рек. - Завтра мы преодолеем вторую реку и выйдем на открытую местность, а там и до холмов недалеко. - О, Аллах! - закричал Этеви. - Если мы находимся так близко от долины, то остальной путь будет очень прост! - Что сказал шейх? - спросила Ронда. Этеви перевел, но кое-что добавил и от себя. - Скоро мы станем богатыми, очень богатыми, я выкуплю тебя у шейха и отвезу к себе. - Кишка у тебя тонка, - мило улыбаясь, ответила Ронда. - Что ты сказала, девушка, я не понял. - Поймешь, если тебе удастся купить меня. Этеви ухмыльнулся, перевел ее слова шейху, и оба рассмеялись. - Ей будет хорошо в доме Абд аль-Хрэниэма, - сказал шейх, который ничего не понял из тех слов, что Этеви говорил от себя. - Когда мы вернемся, думаю, оставлю себе их обеих, потому что буду достаточно богат, и не будет нужды их продавать. Эта станет меня развлекать, у нее острый язычок, который действует, как приправа к пресной пище. Этеви не очень понравилась его речь. Он сам хотел завладеть Рондой и был полон решимости добиться своего, даже вопреки воле шейха. В его мозгу начал созревать план, да такой, что, узнай о нем Абд аль-Хрэниэм, он пришел бы в ужас. Арабы расстелили для девушек одеяла на земле возле костров и выставили часового, так что у них не было ни малейшей возможности совершить побег. - Нам надо убежать от этих арабов, Наоми, - прошептала Ронда. Обе девушки лежали под одеялом, тесно прижавшись друг к другу. - Когда они убедятся, что долины алмазов на самом деле не существует, они придут в ярость. Эти межеумки верят, что карта настоящая, и надеются завтра достичь "вулканических холмов". Когда же они не найдут их ни завтра, ни послезавтра, ни через неделю, то, вполне естественно, продадут нас. Надо бежать сегодня, потому что позже мы не сумеем найти обратной дороги. - Ты хочешь, чтобы мы одни, ночью, пошли через лес? - испуганно прошептала Наоми. - Подумай о львах! - Я уже думала о них, но я думала и о жирном противном султане. Не знаю, кто из них хуже. - Ох, как все ужасно! Ну зачем, зачем я покинула Голливуд! - Знаешь, Наоми! Все-таки забавно, что женщина должна бояться себе подобных больше, чем диких животных джунглей. И если тут не произошло ошибки, то очень странно, что божественный разум мог сотворить по образу и подобию своему нечто такое, что превосходило бы по грубости и жестокости все другие создания. Это в некоторой степени объясняет, почему древние поклонялись змеям, быкам и птицам. Сдается мне, они были умнее нас. На окраине лагеря Этеви присел на корточки рядом с Аидом. - Я бы не отказался от одной из этих девушек, Аид, - шепнул он. - Такое же желание я прочитал и в твоих глазах. Аид, прищурившись, взглянул на него. - А кто бы отказался? - с вызовом спросил он. - Или я не мужчина? - Но ты не получишь ни одной. Шейх решил забрать их обеих себе. Так что тебе ничего не достанется, если... - Если что? - спросил Аид. - Если Абд аль-Хрэниэм не погибнет вдруг в результате несчастного случая. И ты не получишь много алмазов, потому что доля шейха составляет четвертую часть любой добычи. Если бы с шейхом что-нибудь случилось, нам досталось бы гораздо больше. - Да ты просто шайтан, - воскликнул Аид. - Возможно, мною и будут разжигать огонь черти, - ответил Этеви, - но когда я запылаю, небесам станет жарко. - А что ты хочешь взамен? - спросил Аид после короткого молчания. У Этеви вырвался невольный вздох облегчения: Аид попался на удочку. - Ничего. Я хочу только получить свою долю алмазов и одну из девушек. - С шейхом могут произойти несчастные случаи так же, как и с простыми смертными, - философски изрек Аид. Он завернулся в одеяло и приготовился ко сну. На лагерь арабов опустилась тьма. Одинокий часовой сидел у костра и клевал носом. Остальные арабы спали. Не спала только Ронда. Она лежала, прислушиваясь к звукам лагеря. Она слышала храп спящих, видела часового, сидевшего к ним спиной. Девушка приблизила губы к уху Наоми и шепнула: - Слушай, но не шевелись и не шуми. Когда я встану, следуй за мной. Это все, что от тебя требуется. Только не шуми. - Что ты собираешься делать? Голос Наоми заметно дрожал. - Замолчи и делай, что тебе говорят. Ронда Терри до мелочей продумала сценарий той драмы, которая должна была разыграться. Она протянула руку и взяла толстое полено, приготовленное для костра. Медленно и бесшумно, словно кошка, она выскользнула из-под одеяла. Дрожащая Наоми безропотно последовала за ней. С поленом в руке Ронда выпрямилась. Она подкралась сзади к ничего не подозревающему часовому и занесла полено над его головой... XIII. ПРИВИДЕНИЕ Орман и Билл Уэст двигались по лесу, которому, казалось, не будет конца. День за днем шли они по тропе, по которой убежали арабы, но вскоре потеряли ее. Ни один из преследователей не был опытным следопытом. Наконец они вышли к большому ручью, но на противоположной стороне следов не было видно. Предположив, что арабы некоторое время шли либо вверх, либо вниз по течению прежде, чем выйти на берег, они обыскали чуть ли не всю речушку, но безрезультатно. Небольшой запас провианта, который они захватили с собой из лагеря, катастрофически уменьшался. Правда, им удалось подстрелить несколько обезьян и на время отодвинуть голод, но будущее не сулило им ничего хорошего. Прошло уже одиннадцать дней, а они так никого и не нашли. - Самое плохое то, - сказал Орман, - что мы заблудились и потеряли дорогу. Мы так далеко ушли от места, где обрывались следы, что теперь не сможем отыскать тропу. - А я и не собираюсь искать тропу, - заявил Билл. - Пока не найду Ронду, ни за что не вернусь назад. - Боюсь, мы уже ничем не сможем им помочь, Билл. - Тогда хоть всажу в этих предателей пару зарядов свинца! - У меня тоже руки чешутся, но я обязан подумать и о других членах экспедиции. Во что бы то ни стало нужно вывести их из этой проклятой страны. Я думал, что мы за несколько дней сумеем догнать Абд аль-Хрэниэма и вскоре вернуться в лагерь. Но я все испортил. Две мои сумки виски обошлись слишком дорого, и одному Богу известно, кому из участников экспедиции снова удастся увидеть Голливуд. Подумать только, Билл, - майор Уайт, Нойс, Бейн, Оброски, не говоря об арабах и неграх. Иногда мне кажется, что я сойду с ума. Уэст ничего не ответил. Он уже не раз думал об этом, думал и о том дне, когда Орману придется встретиться в Голливуде с женами и возлюбленными этих людей. Тем не менее, Уэст жалел Ормана. После небольшой паузы постановщик заговорил снова. - Если бы ситуация не была такой напряженной, я бы с радостью пустил себе пулю в лоб, и это намного легче того, что меня ожидает дома. Разговаривая, они медленно шли по тропе, которая вывела их на другую, совсем уже незнакомую. Они поняли, что заблудились окончательно. - Мы ничего не добьемся, если будем сидеть сложа руки. Давай пойдем вперед, может куда-нибудь и выберемся. Вдруг Уэст оглянулся. - Знаешь, - сказал он тихо, - может, мне померещилось, но, кажется, я что-то слышал. Орман проследил за взглядом своего спутника. - Во всяком случае, нет смысла возвращаться назад или стоять на месте, - согласился Орман. - Он уже долго идет за нами, - продолжал Уэст. - Я слышал его и раньше, но только сейчас понял, кто это. - Надеюсь, мы ему не мешаем, - неуклюже пошутил Орман. - Как ты думаешь, почему он преследует нас? - спросил Билл. - Вероятно, он голоден. - Боюсь, что ты прав. - Местечко тут очень удобное для нападения: тропа сужается, по обеим сторонам густые заросли, так что мы даже и не заметим засады. И деревья, как нарочно, такие толстые, что взобраться на них невозможно. - Может, попробуем подстрелить его, - предложил Орман после некоторого молчания, - но я не уверен в нашем оружии. Уайт говорил, что калибр винтовок слабоват для крупной дичи, и если не удастся свалить его с первого выстрела, нам конец. - Давай, я выстрелю вслепую, - сказал Уэст. - Может, я и не попаду в него, так хоть напугаю. - Не стоит, он ведь не приближается. Пошли вперед, посмотрим, что будет дальше. Они двинулись по тропе, постоянно бросая назад настороженные взгляды. Винтовки держали наготове. Частые крутые повороты скрывали преследователя, идущего за ними по пятам. - Они выглядят здесь по-другому, не так ли? - заметил Уэст. - Свирепые и неукротимые, как расплата или смерть, - отозвался Орман. - Особенно смерть! Они моментально отбивают желание чувствовать себя царем природы. Когда я руководил съемками, то иногда считал дрессировщиков нудными ребятами, но сейчас очень бы хотел, чтобы из зарослей вышел Чарли Гей и скомандовал: "Лежать, Слэтс!" - Слушай, а тебе не кажется, что он немного похож на Слэтса. Такие же умные глаза. Пока они переговаривались таким образом, тропа вывела их на небольшую поляну, густо поросшую кустарником. Не успели они сделать по поляне и нескольких шагов, как преследовавший их хищник ускорил бег и через мгновение показался за поворотом тропы. На короткий миг он застыл, размахивая хвостом и скаля огромные клыки. Нагнув голову, он угрожающе смотрел на них своими желто-зелеными глазами, затем припал к земле и пополз в их сторону. - Надо стрелять, Билл, - воскликнул Орман. - Он явно собирается нападать! Постановщик выстрелил первым, и пуля попала льву прямо в голову. Уэст от волнения промахнулся. Лев со страшным ревом ярости и боли бросился на людей. Уэст передернул затвор. Орман успел выстрелить второй раз в тот момент, когда лев был уже в нескольких футах, затем схватил винтовку за ствол, чтобы использовать ее как дубинку. Огромная лапа легко отбросила оружие в сторону, а следом полетел и Орман. Уэст стоял как вкопанный, сжимая в руках бесполезную винтовку. Он видел, как лев готовится к прыжку. Но тут он увидел такое, что заставило его раскрыть рот от изумления и страха. Он увидел, как почти обнаженный человек спрыгнул с дерева прямо на спину льву. Могучая рука обхватила шею зверя, который не ожидал нападения сверху. Загорелые ноги сжали туловище хищника. Лезвие большого кинжала раз за разом вонзалось в тело льва. Нума бросался из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть с себя человека. Рев раненого зверя, казалось, сотрясал землю. Орман с трудом поднялся на ноги. Двое американцев, словно завороженные, наблюдали за схваткой гигантов. Они слышали, как рычание льва сливается с рычанием человека, и от этой сцены у них кровь стыла в жилах. Наконец лев подпрыгнул вверх, упал на землю и затих. Человек встал, внимательно осмотрел льва и, убедившись, что тот мертв, поставил на его тело свою ногу. Подняв лицо к небу, человек издал такой ужасающий крик, что американцы едва не потеряли сознание от страха. Когда последний отзвук его крика растворился в лесу, незнакомец, даже не взглянув на тех, кого он спас от верной гибели, ухватился за низко свисавшую ветку и через мгновение исчез в густой листве. Орман, бледный, как полотно, повернулся к Уэсту, у которого в лице тоже не было ни кровинки. - Ты видел то, что видел я, Билл? - спросил постановщик дрожащим голосом. - Не понимаю, что ты имеешь в виду, но думаю, что видел, хотя видеть этого я не мог, - сумбурно ответил Уэст. - Билл, ты веришь в привидения? - Не знаю. Не хочешь ли ты сказать... - Ты, как и я, прекрасно знаешь, что он не мог здесь появиться. Значит, это был его дух. - Но ведь у нас не было точных доказательств, что Оброски мертв. - Теперь они есть! XIV. НЕОЖИДАННОЕ СПАСЕНИЕ Когда чернокожие свалили Стенли Оброски на землю, за всем происходящим из густой листвы наблюдал незнакомый белый человек, одетый лишь в набедренную повязку. В руке он держал сплетенную из трав веревку, а в уголках рта пряталась мрачноватая усмешка. Внезапно петля скользнула вниз и обвилась вокруг тела Рангулы, крепко прижав его руки к туловищу. Крик удивления и ужаса вырвался из груди вождя и его соплеменников, когда он почувствовал, а они увидели, как Рангула взмыл вверх и исчез в густой листве, словно его унесла сверхъестественная сила. Могучая рука подхватила вождя и усадила на ветку. Рангула был страшно перепуган, так как решил, что пришел его конец. Внизу под деревом воцарилась напряженная тишина. Удивленные и напуганные таинственным исчезновением вождя, бансуто забыли про своего пленника. Оброски встал на ноги и замер, с изумлением озираясь вокруг. В пылу схватки он не заметил загадочного исчезновения Рангулы. А сейчас он видел, что взгляды всех чернокожих устремлены на дерево, раскинувшее свои ветви над хижиной вождя. Он был ошарашен и не понимал, что случилось. Ему стало даже интересно узнать, что же они там рассматривают. Но ничего необычного он увидеть не смог. Единственное, что он вспомнил, это испуганный крик Рангулы, когда вокруг его тела обвилась веревка, но причины этого объяснить не сумел. Рангула же неожиданно услышал голос, говоривший на языке бансуто. - Взгляни на меня! Рангула повернул испуганный взгляд на того, кто говорил и кто держал его. Свет костров пробивался сквозь листву, позволяя различить очертания человека, стоявшего перед ним. Рангула присмотрелся и в ужасе отшатнулся. - Валумбе! - испуганно прошептал он. - Нет, я не Валумбе, - ответил Тарзан. - Я не бог смерти. Но я могу убить тебя так же быстро, как Валумбе. Я Тарзан из племени обезьян. - Что вы хотите? - вымолвил Рангула. Он стучал от страха зубами. - Я испытывал тебя, чтобы узнать, каков ты и твой народ. Я превратился в двух людей, и одного из них послал туда, где его могли взять в плен твои воины. Я хотел посмотреть, что ты будешь делать с незнакомцем, который не причинил тебе никакого вреда. Теперь я знаю. За твое преступление ты должен умереть. Что ты на это скажешь? - Вы здесь? - спросил дрожащий Рангула. - И там, внизу, тоже вы? Он кивнул головой в сторону Оброски, стоявшего посреди растерянных дикарей. - Тогда вы, должно быть, демон. А что я могу сказать демону? Я могу дать вам много девушек, которые будут готовить вам пищу, таскать воду и рубить дрова, девушек с широкими бедрами и крепкими спинами. Все это я могу дать вам, если вы сохраните мне жизнь и уйдете от нас. - Не нужны мне твои девушки. Если хочешь остаться в живых, от тебя потребуется только одно. - Приказывайте, о, повелитель. - Обещай, что ты больше никогда не пойдешь войной на белых, и если они будут проходить по твоей стране, ты не будешь убивать их, а будешь им помогать и указывать путь. - Клянусь, мой повелитель! - Теперь прикажи своим людям отворить ворота и выпустить пленника. Рангула громким голосом выкрикнул распоряжение своим людям. Чернокожие отошли от Оброски и бросились открывать ворота. Оброски услышал голос вождя, донесшийся с высоты, и впал в столбняк от изумления. Не меньше удивило его и поведение чернокожих. Он начал подозревать подвох и коварство. Почему они вдруг оставили его, хотя всего несколько минут назад пытались повалить его и связать? Почему они открыли ворота? Оброски не мог взять в толк. Он решил, что его провоцируют на побег, имея в виду какой-то злой умысел. Неожиданно с дерева донесся голос, обратившийся к нему по-английски: - Уходи из деревни в лес. Они не тронут тебя. Я присоединюсь к тебе в джунглях. Оброски недоумевал, но звучание английской речи придало ему уверенности, и он, круто развернувшись, бросился к воротам. Тарзан освободил Рангулу от петли, легко перескочил с дерева на крышу хижины и спрыгнул на землю. Держась так, чтобы хижина заслоняла его от жителей деревни, он быстро добежал до края деревни, перемахнул через забор и побежал по опушке леса к воротам, через которые должен был выйти Оброски. Тот не слышал ни малейшего звука приближения Тарзана, будто его вообще не существовало в природе. Только что Оброски был один, как вдруг совсем рядом раздался голос: - Следуй за мной! Оброски завертел головой, но в лесной чащобе он лишь смутно различил фигуру человека примерно одного с ним роста. - Кто вы? - спросил он. - Я Тарзан из племени обезьян. Оброски ошеломленно замолчал. Он много слышал о Тарзане из племени обезьян, но воспринимал его скорее как мифическую личность, рожденную фантазией туземного фольклора. Ему очень хотелось увидеть лицо этого человека и узнать, какие намерения имеет его спаситель. Тарзан из племени обезьян углублялся в чащу. Лишь однажды он обернулся и повторил свой приказ: - Следуй за мной! - Я даже не успел поблагодарить вас за то, что вы вытащили меня оттуда, - сказал Оброски. Он послушно шел вслед за незнакомцем. - Вы поступили благородно, если бы не ваше вмешательство, меня давно бы уже не было в живых. Но Тарзан не отвечал, молча двигаясь вперед. Тишина угнетающе действовала Оброски на нервы. Ему показалось, что этот человек не совсем нормальный, не такой, как все остальные. Нормальный человек, встретив незнакомца при таких невероятных обстоятельствах, засыпал бы его градом вопросов. Надо признать, что Оброски был недалек от истины. Тарзан, действительно, сильно отличался от обычных людей. Долгая жизнь в джунглях наложила на его поведение особый отпечаток. Для него было время говорить, и было время молчать. Глубокой ночью, когда все хищники заняты охотой, болтовне нет места. Кроме того, Тарзан любил разговаривать с незнакомыми людьми, глядя им в лицо, так как выражение их глаз могло сказать ему больше, чем произнесенные вслух слова. Так, в глубоком молчании шли они сквозь джунгли. Оброски семенил вслед за Тарзаном, но в какой-то момент потерял его из виду. Вдруг впереди раздалось рычание льва, и американец с испугом подумал, что теперь предпримет незнакомец, свернет ли в сторону или поищет убежища на дереве. Но Тарзан не сделал ни того, ни другого. Он как шел, так и продолжал двигаться в прежнем направлении. Время от времени рычание повторялось, постепенно приближаясь. Оброски, безоружный и почти обнаженный, почувствовал себя абсолютно беспомощным. Не успел он собраться с духом, как из горла его спасителя вырвался страшный полукрик-полурычание. После этого голоса льва некоторое время не было слышно. Затем, видимо, совсем рядом раздалось тихое урчание. Оброски охватило непреодолимое желание вскарабкаться на ближайшее дерево, но он пересилил себя и продолжал двигаться вслед за своим проводником. Наконец они вышли на небольшую поляну около лесного ручья. Взошла луна. Ее молочный свет пролился на поляну, обозначив густые тени под кронами деревьев. Но Оброски воспринимал окружающую красоту, словно через объектив кинокамеры. Потом ее вообще заслонила фигура огромного, освещенного луной льва. Оброски видел развевающуюся под слабым ночным ветерком гриву, сияние желтовато-золотистых глаз. Неожиданно позади льва возникла еще и львица. Она зарычала. Незнакомец повернулся к Оброски и сказал: - Оставайтесь на месте. Я не знаю этой Сабор, а она может оказаться свирепой. Оброски с радостью подчинился приказу и заметил, что стоит как раз под деревом. Ему очень хотелось иметь в руках винтовку, чтобы спасти этого сумасшедшего. Теперь он услышал голос человека, называвшего себя Тарзаном из племени обезьян, но не понял ни одного слова. - Тармангани йо. Джад-бал-джа манд бундоло, Сабор манд бундоло! Сумасшедший разговаривал со львами. Оброски задрожал от страха, заметив, что тот все ближе и ближе подходит к хищникам. Львица поднялась и сделала шаг вперед. - Кричча Сабор! - воскликнул человек. Лев повернулся и, рыча, принялся отталкивать львицу, заставляя ее отступить назад. Некоторое время лев еще рычал на нее, а затем подошел к человеку. Сердце Оброски замерло. Он увидел, как человек положил руку на гриву льва. - Теперь можете спокойно подойти, - сказал Тарзан Оброски, - Это Джад-бал-джа, он запомнит ваш запах. После этого он не нападет на вас, если я не прикажу ему сделать это. Оброски был до смерти напуган. Ему хотелось немедленно убежать, взобраться на дерево, сделать что-нибудь, чтобы не видеть этого ужасного зрелища, но он боялся оставить человека, который спас его. Не чувствуя под собой ног от страха, он медленно подошел к Тарзану, который вполне оценил его мужество. - Положите руку ему на голову, - сказал человек-обезьяна. - Даже если вам очень страшно, не показывайте вида. Американец сделал так, как приказал Тарзан. Затем Повелитель джунглей опять что-то сказал Джад-бал-джа, и тот, вернувшись к львице, улегся рядом с ней. Только теперь Оброски смог рассмотреть своего спасителя при свете луны. У него вырвался непроизвольный крик испуга и удивления. Он словно смотрелся в зеркало. Тарзан улыбнулся одной из своих своеобразных улыбок. - Невероятно, не так ли? - Уму непостижимо, - ответил Оброски. - Думаю, именно поэтому я и спас вас от бансуто, потому что это было очень похоже на присутствие на собственных похоронах. - Уверен, что вы в любом случае пришли бы мне на помощь. Человек-обезьяна пожал плечами. - С какой стати? Я же вас совсем не знаю. Он лег и вытянулся на мягкой траве. - Переночуем здесь, - сказал Тарзан. Оброски бросил быстрый взгляд на львиную пару, лежащую всего в нескольких ярдах, и Тарзан словно прочитал его мысли. - Не волнуйтесь. Джад-бал-джа позаботится о том, чтобы с нами ничего не случилось. Но будьте осторожны со львицей, когда его не будет рядом. Она еще не подружилась со мной, и вряд ли когда подружится. А теперь расскажите мне, что вы делали в этой стране. Оброски вкратце обрисовал ситуацию. Тарзан молча выслушал его. - Если бы я знал, что вы из этой экспедиции, то, возможно, позволил бы бансуто убить вас, - заметил Тарзан. - Почему? Чем мы вам не угодили? - Я видел, как ваш начальник бил носильщиков кнутом. Некоторое время оба молчали. Оброски понял, что этот Тарзан из племени обезьян - человек необыкновенный и что в этом диком краю от него зависит очень много. Иметь такого друга было бы очень кстати, но его сила и власть вызывали и некоторое опасение. Он мог сорвать съемки фильма, так как судьба Ормана во многом зависела от него. Оброски ненавидел Ормана. На это у него были свои причины. Одной из них была Наоми Мэдисон. Но кроме личной неприязни существовали и другие вещи: вложенные в картину деньги, карьера его друзей-артистов, наконец, карьера самого Оброски. Что ни говори, а Орман был талантливым постановщиком. Оброски объяснил все это Тарзану, естественно, не упоминая личных мотивов. - Орман, - говорил он, - был пьян, когда бил носильщиков. К тому же его трепала лихорадка, да проблем навалилась целая куча. Те, кто его знает, утверждают, что ему такое поведение вообще-то не свойственно. Тарзан ничего не ответил, и Оброски замолчал. Он лежал под большой луной и думал. Он думал о Наоми и удивлялся. Что было в ней такого, за что он полюбил ее? Она была избалованной, ветренной, взбалмошной. Ее характер не шел ни в какое сравнение с характером Ронды Терри. В конце концов он пришел к выводу, что его привлекли имя и слава Наоми. Отбросив все это, он понял, что не чувствует к ней ничего особенного, кроме влечения к стройному телу и смазливому личику. Он вспомнил своих товарищей по экспедиции, и ему было интересно, что они думают о нем и что бы сказали, если бы увидели его рядом с дикарем в компании диких львов. Улыбнувшись, он потянулся и уснул. Он уже не видел, как львица поднялась и пересекла поляну. Около нее величественно шагал Джад-бал-джа. XV. УЖАС В тот миг, когда Ронда Терри занесла палку над головой склоненного человека, тот неожиданно оглянулся и увидел ее. Мгновенно оценив ситуацию, часовой порывисто приподнялся, и в ту же секунду палка опустилась ему на голову. Из-за встречного движения удар оказался столь сильным, что часовой без чувств рухнул на землю, не успев издать ни звука. Девушка поспешно огляделась по сторонам. Никто в лагере не проснулся. Она велела дрожавшей Наоми следовать за ней и бросилась туда, где арабы хранили конскую упряжь. Взяв по седлу и уздечке, они волоком подтащили свою ношу к коновязи. Здесь Ронде пришлось одной седлать обеих лошадей, так как Наоми ничего в этом не смыслила, а сама Ронда мысленно похвалила себя за любознательность, благодаря которой выучилась у арабов седлать лошадей. Наоми вскочила в седло, и Ронда подала ей уздечку своего коня. - Держи ее крепче, смотри не выпусти, - прошептала она. Затем девушка подбежала к оставшимся лошадям и стала отвязывать их одну за другой. Если хоть кто-нибудь из арабов сейчас проснется, то их снова схватят, но если все обойдется, то можно не опасаться скорой погони. Ради этого стоило рискнуть. Оказавшись на свободе, животные принялись скакать, словно ошалелые, грозя разбудить арабов и тем самым сорвать план беглянок. Ронда подбежала к своей лошади и вскочила в седло. - Нужно отогнать лошадей от лагеря, - прошептала она. - Если удастся, мы спасены. Стараясь не производить шума, они стали теснить табун за пределы лагеря. Ронде казалось невероятным, что до сих пор никто из арабов не проснулся, но, видимо, усталость и алкоголь сделали свое дело. Лошади сгрудились на северном краю лагеря, и пришлось гнать их на север, хотя девушкам требовалось совсем в другую сторону. Ронда надеялась обогнуть лагерь арабов после того, как они отгонят животных на достаточно большое расстояние. Лошади медленно, неохотно приближались к лесу, оставляя позади поляну с душистой травой. Вот они отошли на сто футов, на двести, на триста... Они почти достигли опушки, как вдруг в лагере поднялся невообразимый шум. Оттуда доносились разгневанные голоса, извергавшие потоки брани и проклятий. Стояла ясная, звездная ночь. Ронда знала, что их могут заметить. Обернувшись назад, она увидела бегущих за ними вдогонку арабов. Девушка издала ковбойский крик, пришпорила коня и понеслась на идущий впереди табун, который от испуга перешел на рысь. - Кричи как можно громче, Наоми! - бросила она Мэдисон. - Сделай так, чтобы они испугались и поскакали галопом. Мэдисон старалась изо всех сил. От ее криков, а также криков самих арабов лошади занервничали. Тут сзади раздался выстрел. Пуля пролетела над самыми головами девушек и животных. Лошади мгновенно перешли на галоп и скрылись в лесу вместе с девушками. Вожак табуна устремился вперед по тропе, увлекая за собой остальных. Для беглянок наступили критические минуты. Теперь все зависело от того, сумеют ли они уберечься от низко свисающих веток и не упадет ли, оступившись, лошадь под ними. Это было бы равнозначно катастрофе. И все же они не сбавляли скорости, поскольку понимали, что самое плохое - это вновь оказаться в руках старого шейха. Постепенно голоса арабов стихли вдали, и Ронда перевела своего коня на шаг. - Ура! Мы их обставили! - ликующе воскликнула она, - Держу пари, что этот старикашка Хрэниэм устроит хорошую взбучку своим пьяницам. Как самочувствие, Наоми? В ответ послышалось тихое всхлипывание. - Что случилось? - встревожилась Ронда. - Ушиблась? - Это от страха. Ни разу в жизни я так не боялась, - пролепетала Наоми. - Ну же, взбодрись, Наоми. Я ведь тоже здорово напугалась, но сейчас-то чего горевать. Мы убежали, это главное. Теперь осталось только вернуться к своим. Ребята ищут нас и не удивлюсь, если мы встретимся с ними на полдороге. - Я уже никогда их не увижу! Я всегда знала, что погибну в этом кошмарном краю, - промолвила Наоми и истерически зарыдала. - Мы многое пережили, дорогая, но теперь все позади, - сказала Ронда. - Я выведу тебя отсюда и наступит день, когда, валяясь на пляже в Молибу, мы будем со смехом вспоминать обо всем этом. Некоторое время они ехали молча. Их лошади неспешно брели по темному лесу вслед за табуном. Изредка животные останавливались и фыркали, ощущая нечто, чего не могли уловить девушки. Тогда Ронда понукала их. Так проходили долгие ночные часы. После долгого молчания Наоми заговорила. - Ронда, - начала она, - я все пытаюсь понять, почему ты так хорошо ко мне относишься. Я же вела себя с тобой отвратительно, поступала, как последняя дрянь. Теперь-то я сознаю это. Последние несколько дней словно открыли мне на все глаза. Только не говори ничего. Я просто хочу, чтобы ты это знала! - Понимаю, - дружески произнесла Ронда. - Всему виной Голливуд. Там мы пыжимся изображать из себя кого угодно, только не самих себя. Внезапно тропа впереди расширилась, и лошади остановились. Ронда пыталась заставить их идти вперед, но они лишь топтались на месте. - Интересно, что там такое, - сказала она про себя и проехала дальше. Впереди показалась река, которая, к счастью, оказалась не очень широкой. Ронда принялась загонять лошадей в воду, но те уперлись. - Что же делать? - спросила Наоми. - Оставаться здесь нельзя, - отозвалась Ронда. - Нужно идти вперед. Если повернем обратно, попадем в руки шейха. - Но через реку нам не перебраться. - Сейчас проверим. Здесь должен быть брод. Тропа выходит прямо к реке. Видишь, какой здесь пологий берег. Сейчас попробую. - О, Ронда! Мы же утонем! - Говорят, это легкая смерть. За мной! Ронда заставила свою лошадь войти в воду. - Не хотелось бы бросать здесь остальных лошадей, - сказала она. - Шейх обнаружит их и погонится за нами, но если перегнать их на тот берег, то проблема решится сама собой. Лошадь Наоми, фыркая, вошла в воду. - Держись рядом со мной, Наоми. Мне кажется, что две лошади охотнее пересекут реку, чем одна. Если попадем на глубокое место, постарайся держать голову лошади так, чтобы она видела противоположный берег. Река оказалась неглубокой, с медленным течением, и лошади быстро успокоились. Остальные животные, сгрудившиеся на берегу, потихоньку начали входить в воду. Когда они достигли другого берега, Ронда услышала за спиной всплески воды. Обернувшись, она увидела, что табун последовал за ними, и рассмеялась. - Этого следовало ожидать, - сказала она. - Мы вели их всю ночь и даже захоти мы их бросить, они все равно пошли бы за нами. Вскоре наступил рассвет, и при свете нового дня перед ними открылась равнина, поросшая островками кустарника и редкими деревьями. На северо-западе высилась горная гряда. Местность разительно отличалась от той, которую им приходилось видеть в течение длительного времени. - Какая красота! - вырвалось у Ронды. - После этого жуткого леса все кажется красивым, - сказала Наоми. - Он мне до того осточертел, что я его ненавижу всеми фибрами души. Вдруг Ронда натянула поводья и указала рукой вперед. - Что-нибудь замечаешь? - Ну, холм. - А ты понимаешь, что мы миновали лес, пересекли реку и вышли на равнину, где обнаружили "бесплодный, конусообразный холм вулканического происхождения"? - Уж не хочешь ли ты сказать, что... - Карта! Здесь тоже горы на северо-западе! Если это не простое совпадение, то произошло невероятное. Наоми собралась было ответить, как вдруг лошади остановились, дрожа всем телом. Раздувая ноздри и прядая ушами, животные испуганно вытаращились на густой кустарник справа. Девушки насторожились, глядя в ту же сторону. Внезапно из зарослей с ужасающим рычанием выскочило огромное желтое тело. Лошади панически развернулись и галопом понеслись прочь. Ронда оказалась справа от Наоми и на полкорпуса впереди. Испуганные лошади мчались, словно антилопы. Наоми, как зачарованная, не сводила глаз со льва, настигавшего их со страшной скоростью. Вот он прыгнул, вцепился в холку лошади могучими когтями передних лап, а задними стал полосовать ее живот. Обезумевшее животное взвилось в воздух и, брыкаясь, сбросило Ронду из седла. Затем на глазах перепуганной Наоми хищник свалил лошадь на землю. Лошадь Наоми понесла, унося девушку от страшного места. Оглянувшись, она увидела льва, стоявшего передними лапами на туше лошади. А всего в нескольких футах от них неподвижно лежала Ронда. Перепуганные лошади мчались назад по тропе. Наоми была не в силах справиться со своим конем, скакавшим за обезумевшими сородичами. Расстояние, которое они ранее преодолели за час, теперь было покрыто за считанные минуты. А река, в которую они долго не решались войти накануне, оказалась для них теперь просто ручейком. Шумное бурчанье и плеск воды громким эхом разносились по всему лесу. Несчастная, перепуганная, отчаявшаяся девушка вцепилась в гриву лошади, однако думала Наоми не о себе - впервые за всю свою недолгую жизнь. Ее неотступно преследовало видение неподвижной фигуры, лежащей рядом со страшным хищником. И Наоми мысленно находилась рядом с Рондой Терри. XVI. АИД Медленно тянулись дни, а поиски Ормана и Уэста не давали результатов. К моменту столкновения со львом и встречи с "духом" Оброски прошло уже почти две недели с того дня, как они покинули лагерь и отправились на поиски девушек. Пережитое потрясло их не очень сильно, поскольку они ослабли от голода, а их нервы и без того были расшатаны. Некоторое время они постояли над мертвым львом, ожидая, что привидение вернется. - Как считаешь, может, от голода и волнений нам все это только померещилось, а на самом деле ничего не было? - спросил Уэст. Орман указал на льва. - И он тоже мерещится? Возможно ли, чтобы люди испытывали одни и те же галлюцинации? Нет! Мы видели то, что было на самом деле. В духов я не верю, вернее, раньше не верил. Но если это не дух, значит, это сам Оброски, хотя мы-то с тобой прекрасно знаем, что у него не хватило бы мужества вступить в поединок со львом. Уэст задумчиво потер подбородок. - Знаешь, мне в голову пришла занятная мысль. Оброски - трус, каких свет не видывал. Теперь допустим, что он убежал от бансуто и заблудился в джунглях. Если это так, то он днем и ночью дрожал от страха. В конце концов страх мог свести его с ума. Возможно, так оно и было, а у сумасшедших, как тебе известно, силы удесятеряются по сравнению с нормальными людьми. - Не совсем уверен насчет сумасшедших, коим приписывают необычайную силу, - ответил Орман. - Это распространенная теория, а такие теории всегда неверны, но всем прекрасно известно, что нормальный человек никогда не совершит поступков, на которые способен сумасшедший. Так что вполне вероятно, что Оброски попросту рехнулся. Только безумец может напасть на льва, и Оброски, будь он в здравом уме, ни за что не стал бы спасать мне жизнь. У него не было особых причин любить меня. - Как бы то ни было, а он сделал для нас еще одно добро дело - дал пищу. Уэст кивком указал на мертвого льва. - Надеюсь, наши желудки смогут его переварить, - сказал Орман. - Меня тоже воротит от кошатины, - проговорил Уэст, - но сейчас я не погнушался бы своей любимой собакой. Подкрепившись, они снова отправились в свои бесплодные поиски, прихватив несколько кусков мяса. Еда влила в них новые силы, но не подняла настроения, и они двинулись дальше в столь же унылом расположении духа, что и прежде. Ближе к вечеру Уэст, который шел впереди, неожиданно остановился и обернулся к Орману, делая знак соблюдать тишину. Тот осторожно подошел к Уэсту и увидел впереди возле реки небольшой костер, у которого сидела рослая фигура. - Кто-то из людей Абд аль-Хрэниэма, - шепнул Уэст. - Это Аид, - уточнил Орман. - С ним есть еще кто-нибудь? - Нет. Как, по-твоему, что он здесь делает один? - Сейчас узнаем. Приготовься стрелять на тот случай, если он выкинет какой-нибудь номер или окажется, что он не один. Орман двинулся к арабу, держа ружье наизготовку. Уэст следовал рядом с ним. Им удалось преодолеть всего несколько ярдов, как Аид поднял голову и увидел их. Схватившись за мушкет, он рывком вскочил на ноги, но Орман опередил его. - Брось свою пушку! - приказал американец. Хотя Аид и не понимал по-английски, он моментально сообразил, что от него требуется, и опустил ствол мушкета. Американцы подошли к нему вплотную. - Где Абд аль-Хрэниэм? - повелительно спросил Орман. - Где мисс Мэдисон и мисс Терри? Уловив имена, а также вопросительную интонацию в голосе Ормана, Аид ткнул рукой в сторону севера и что-то залопотал по-арабски. Ни Орман, ни Уэст ровным счетом ничего не поняли, но они видели, что Аид сильно возбужден и выглядит измученным и голодным. Одежда висела на нем лохмотьями, лицо и тело покрывали ссадины. Судя по всему, ему пришлось пережить не самые приятные дни. Когда до Аида дошло, что американцы не понимают его, он прибегнул к языку жестов, не переставая при этом тараторить по-арабски. - Ты хоть что-нибудь понимаешь из того, что он говорит, Том? - спросил Уэст. - Я знаю лишь пару десятков слов, которым меня научил Этеви, но этого слишком мало. По-моему, случилось что-то ужасное, от чего этот тип до сих пор не придет в себя. Я разобрал лишь три слова: "шейх", "бедеви" и "бенат". Он явно говорит об Абд аль-Хрэниэме и о девушках. "Бенат" - это множественное число от "биит", что значит "девушка". Одну из девушек убил какой-то зверь и, судя по тому, как Аид зарычал, я предполагаю, что это был лев. А арабов постигло какое-то несчастье, как я понял, очень серьезное. Уэст побледнел. - Он не сказал, какая именно девушка погибла? - Я не понял. Возможно, что обе. - Необходимо выяснить. Мы должны найти их. Он сможет указать место, где это произошло? - Я как раз подумал, что нужно взять его проводником, - откликнулся Орман. - Сейчас уже поздно, так что отложим до завтра. Утром выступаем. Американцы устроились у костра и приготовили мясо. Аид ел с нескрываемой жадностью. Было видно, что он порядком изголодался. Затем они улеглись спать, однако беспокойные мысли еще долго не давали им уснуть. А между тем в нескольких милях от них, сжавшись на дереве в комочек, схоронился Стенли Оброски, дрожа от холода и страха. Прямо под ним объедали остатки добычи лев и львица. Вокруг них кружились пронзительно повизгивающие гиены. Вот одна из них, осмелев от голода, подскочила поближе, норовя отхватить лакомый кусочек. Огромный лев повернул голову, увидел воровку и с грозным рычанием бросился на нее. Гиена в испуге отпрянула, однако замешкалась, и могучая лапа отбросила распоротое, безжизненное тело в сторону гиен Оброски содрогнулся и еще теснее прижался к стволу. С неба за кровавым зрелищем наблюдала невозмутимая луна. Вскоре на поляну бесшумно вышел человек. Лев встретил его рычанием, человек ответил тем же. Тут на пришельца бросилась одна из гиен. Оброски зажмурился от страха. Что станет с ним, если этот человек погибнет? Хоть он и боялся его, но все же меньше, чем остальных обитателей джунглей. Человек резко шагнул в сторону, затем стремительно прыгнул, схватил омерзительную тварь за загривок, рванул на себя и бросил прямо ко львам. Сомкнув мощные челюсти на шее гиены, львица отшвырнула ее в сторону. Остальные гиены разразились отвратительным хохотом. Тарзан огляделся вокруг. - Оброски! - позвал он. - Я здесь, - откликнулся американец. Тарзан без усилия вспрыгнул на дерево и пристроился рядом с Оброски. - Сегодня я встретил двоих из ваших, - сказал он. - Ормана и Уэста. - Где они? Что с ними? - Я не разговаривал с ними. Они в нескольких милях отсюда. Наверное, заблудились. - Они одни? - Одни. Я искал их отряд, но не обнаружил поблизости никого. А дальше на север увидел араба из вашего сафари. Он сбился с пути и умирал от голода. - Вероятно, сафари потерпело крах и распалось, - предположил Оброски. - Что же произошло? И что стало с девушками? - Завтра отыщем Ормана, - сказал Тарзан, - и все узнаем. XVII. ОДИНОЧЕСТВО Упав с лошади, Ронда потеряла сознание и какое-то время пролежала неподвижно. Лев встал передними лапами на поверженное животное и злобно рычал вслед уносящимся лошадям. Когда Ронда пришла в себя, первое, что она увидела, - туловище льва, стоявшего к ней спиной. Тут она вспомнила все, что произошло. Не поднимая головы, чтобы не привлекать к себе внимания, она стала искать глазами Наоми, но безрезультатно. Обнюхав добычу, лев повернулся и огляделся. Его взгляд остановился на девушке. Из пасти зверя вырвалось глухое рычание. Ронда побелела от ужаса. Ей хотелось зажмуриться, чтобы только не видеть этой жуткой пасти, но она боялась привлечь внимание зверя даже таким незначительным движением. Она вспомнила слышанные ею рассказы о том, что животные не трогают человека, если считают его мертвым. Но ей казалось, что к хищникам это не относится. Ронда испытывала такой страх, что лишь неимоверным усилием воли ей удалось подавить желание вскочить на ноги и броситься бежать, хотя она и сознавала, что подобная попытка окончилась бы смертью. Лев догнал бы ее в два прыжка. Хищник медленно приближался, издавая негромкое рычание, подошел вплотную и стал обнюхивать девушку. Ронда почувствовала на своем лице его горячее зловонное дыхание, и ее едва не вырвало. Хищник вел себя как-то странно, беспокойно, словно нервничал. Вдруг он приблизил морду к самому лицу Ронды и, глядя ей прямо в глаза, грозно зарычал. Ронда решила, что пробил ее смертный час. Зверь поднял лапу, взял девушку за плечо и перевернул лицом вниз. Затем продолжил обнюхивать ее, непрестанно рыча. Обмиравшей от страха девушке казалось, что это длится целую вечность, но вдруг лев отошел в сторону. Ронда стала наблюдать за ним краешком глаза. Лев вернулся к лошади и с минуту постоял, словно о чем-то размышляя. Затем схватил тушу и поволок в кусты, из которых напал на них. Девушка невольно залюбовалась могучей силой хищника, тащившего лошадь безо всяких видимый усилий. Теперь оставалось лишь гадать, вернется лев за ней или не вернется. Приподняв голову, Ронда огляделась. Футах в двадцати росло небольшое дерево. Девушка тихонько поползла туда, постоянно оборачиваясь на заросли, оставшиеся за спиной. Дюйм за дюймом продвигалась она вперед. Пять футов, десять, пятнадцать. И вдруг из кустов появилась львиная голова. Теперь каждая секунда была дорога. Вскочив на ноги, она понеслась к дереву. Позади раздался гневный рык льва, бросившегося в погоню. Она успела ухватиться за нижнюю ветку и подтянуться наверх. От ужаса силы девушки удесятерились. Карабкаясь вверх, она ощутила, как содрогнулось дерево от прыжка льва, и огромные когти едва не разодрали ей ногу. Ронда Терри остановилась только тогда, когда достигла такой точки, выше которой подниматься было уже опасно. Прильнув к тонкой вершине, она глянула вниз. Лев стоял, уставившись на нее, затем минут пять бесновался под деревом, потом злобно зарычал и величественно удалился в заросли. Лишь тогда девушка рискнула устроиться поудобнее. Ее еще долгое время колотило, словно в лихорадке. Она сумела спастись от льва, по крайней мере, на некоторое время, но что ее ожидает в будущем? Она оказалась одна в дикой глуши, без оружия и без надежды на спасение. Ронда пыталась представить, что стало с Наоми. Сейчас она даже жалела о том, что они сбежали от арабов. Если Том Орман разыскивает их, то скорее нашел бы в лагере арабов. А теперь? Найдут ли их вообще? С вершины дерева отлично просматривалась местность. Равнина с редкими деревьями тянулась к горной гряде на северо-западе. На северо-востоке высился конической формы холм вулканического происхождения, на который она обратила внимание Наоми, перед тем, как на них напал лев. Все эти приметы ландшафта совпадали с данными карты, и девушка вдруг поймала себя на том, что мечтает найти долину алмазов. Тут ей вспомнились слова Этеви о том, что возле долины алмазов находится водопад Омвамви, к которому и направлялось сафари. Если все это соответствует действительности, то ей следует идти к водопаду, где у нее будет больше шансов встретиться с товарищами, а не возвращаться в лес к старой стоянке, где она тут же заблудится. Ронду позабавило то обстоятельство, что она вверяет свою судьбу какой-то сомнительной карте, но в ее положении следовало хвататься за любую соломинку. До гор, казалось, было рукой подать, но она понимала, что это, скорее всего, оптическая иллюзия. Ронда прикинула, что дойдет до цели за день, причем сумеет обойтись без пищи и воды. Каждая минута теперь была на вес золота, однако пока в зарослях скрывался лев, она ничего не могла поделать. Она отчетливо слышала, как рычит хищник, поедая добычу. Спустя час Ронда увидела, что лев, даже не удостоив ее взглядом, величественно прошагал в сторону реки, через которую они с Наоми переправились несколько часов тому назад. Девушка не спускала глаз со льва до тех пор, пока он не скрылся в прибрежном кустарнике. Тогда она быстро слезла на землю и поспешила на северо-запад к горам. День только начинался, а потому идти было не очень трудно. Она чувствовала себя вполне сносно, несмотря на ночную гонку и кошмары последних часов. И тогда, и сейчас ей здорово повезло. При этой мысли в душе девушки пробудилась надежда. Ронда углубилась в долину, стараясь держаться поближе к деревьям. Иной раз ей приходилось делать крюк, но, умудренная недавним опытом, она не желала испытывать судьбу. Ронда часто оглядывалась, проверяя, не следует ли за ней лев. Шло время, солнце поднималось все выше и выше и пекло все немилосерднее. Ронду стали мучить голод, а еще сильнее жажда, шаги давались с трудом. Казалось, что ноги налились свинцом. Девушка все чаще останавливалась передохнуть в тени деревьев. Горы же ничуть не приблизились, и Ронду охватило смятение. На земле совсем рядом мелькнула какая-то тень. Ронда вскинула голову. Над ней кружил стервятник. - Интересно бы узнать, он просто надеется или знает наверняка? - произнесла она вслух, поеживаясь. Она двинулась дальше, решив идти покуда хватит сил. Ей лишь хотелось знать, долго ли осталось мучиться. Чуть погодя на тропе возникла черная каменистая громада, а когда девушка подошла ближе, та зашевелилась, подняла голову, и Ронда увидела, что это носорог. Зверь тупо уставился на нее, а затем кинулся в атаку. Ронда проворно влезла на ближайшее дерево. Огромный зверь врезался в ствол с мощью локомотива. Когда же он засеменил прочь, помахивая маленьким поросячьим хвостиком, девушка улыбнулась. Она почувствовала, что в результате полученной встряски она забыла про свои невзгоды, подобно тому, как измученные лошади забывают обо всем, почуяв приближение дома. Этот случай придал ей уверенности в том, что она сумеет добраться до реки, и Ронда двинулась дальше. Вместе с жарой усилилась и жажда, лишавшая ее сил и присутствия духа. Долго брела Ронда по равнине, погрузившись в глубокое раздумье. День катился к вечеру. За спиной она видела свою тень. Садившееся солнце светило ей прямо в глаза. Девушке хотелось есть и передохнуть, но она боялась, что если присядет, то уже не сможет подняться. Но еще сильнее ей не терпелось увидеть, что откроется за следующими холмами. Такое желание испытывает всякий без исключения путник, хотя опыт и подсказывает ему, что там не будет ничего, кроме очередного холма. Подъем оказался более крутым, чем она ожидала, и девушке пришлось мобилизовать остатки силы и воли, чтобы добраться до вершины, за которой могла оказаться желанная река, однако открывшаяся ее взору панорама превзошла все ее ожидания. Перед ней тянулась полоса редкого леса, за которой проглядывала широкая река, а справа, уже совсем рядом, высились горы. Позабыв про опасности, гонимая изнуряющей жаждой, Ронда устремилась к манящей влаге. Подойдя к берегу, она увидела с десяток бегемотов, лежащих в воде. Поднялись огромные головы, разевавшие страшные пасти, но это не остановило девушку. Упав ничком в прибрежную воду, она стала жадно пить под недоуменными взглядами фыркающих гиппопотамов. На ночь она перебралась на дерево, где дрожала от холода, просыпаясь от малейшего звука. Из долины доносилось рычание вышедших на охоту львов. Внизу продолжало резвиться огромное стадо бегемотов, вышедшее на берег в поисках пищи и лишившее ее всякой надежды на сон. Вдалеке раздавался лай шакалов, хохот гиен и прочие устрашающие звуки, уяснить которые она не сумела. Эту ночь никак нельзя было назвать спокойной. Утро застало ее измученной бессонницей и голодом. Ронда понимала, что необходимо найти пищу, но не знала, как это сделать. Она решила, что сафари, наверное, уже достигло водопада и собралась идти туда в надежде повстречать своих товарищей. Отыскав возле реки хорошо протоптанную звериную тропу, тянувшуюся параллельно берегу, Ронда двинулась по ней. Вскоре до нее донесся шум, возраставший по мере продвижения, и девушка поняла, что впереди грохочет водопад. К полудню наконец-то она вышла к нему и увидела потрясающей красоты зрелище, которое не смогла полностью оценить из-за упадка сил. С могучей высоченной скалы спадала огромная река. У подножия кружились водовороты белой пены. Рев водопада заглушал все другие звуки. Мало-помалу Ронда прониклась величественностью увиденного. Она вдруг ощутила себя единственным обитателем на земле, впервые увидевшим это великолепие, и глядела, не отрываясь. И все же она была не одна. Наверху возле вершины скалы на узком выступе стояло волосатое существо, наблюдавшее за девушкой из-под густых нависших бровей. Подозвав товарищей, таких же по виду, как и оно само, существо указало вниз. Поглазев на девушку, они стали спускаться и скрылись в листве деревьев у подножия. Двигались они стремительно, стараясь не попадаться на глаза девушке. Грохот могучего водопада, рев кипящей воды оглушили Ронду. Никаких признаков присутствия своих друзей она не заметила. Если они даже расположились бы на другом берегу, это было бы равнозначно тому, как если бы они оказались на другой планете, настолько непреодолимым казалось девушке разделявшее их препятствие. Почувствовав себя очень маленькой, одинокой и усталой, она со вздохом опустилась на камень. Казалось, что последние силы оставили ее. Она безвольно закрыла глаза, и по щекам скатились две слезинки. Наверное, она впала в забытье, так как очнулась вдруг от голоса, прозвучавшего над самой головой. Решив сначала, что это сон, она не открыла глаз. - Вот она, - произнес голос. - Отведем ее к богу. Он обрадуется. Это было сказано как будто на английском, во всяком случае, с английскими интонациями, но тембр был глухой и грубый. Странные слова убедили ее, что все это ей приснилось. Но, открыв глаза, девушка вскрикнула и в ужасе отшатнулась. Рядом с ней стояли две гориллы, как ей сперва показалось, пока одна из них не заговорила. - Пойдешь с нами, - приказало существо. - Мы отведем тебя к богу. И, протянув волосатую руку, чудовище бесцеремонно схватило Ронду. XVIII. КОРОЛЬ-ГОРИЛЛА Ронда Терри отчаянно вырывалась из лап косматого великана, но оказалась бессильной против его стальных мускулов. Зверь поднял ее, словно пушинку, и взял под мышку. - А ну тихо, - предостерег он, - не то шею сверну. - Лучше не надо, - вмешался один из спутников. - Бог будет недоволен, если с ней что-нибудь случится. Он уже долгое время мечтал о такой, как эта. - К чему она ему? Он такой дряхлый, что с трудом пережевывает пищу. - Может, отдаст ее Генриху Восьмому. - У него и так целых шесть жен. А что если я оставлю ее себе? - Отведешь к богу, - распорядился второй. - Иначе это сделаю я. - Ну мы еще поглядим! - закричало существо, подхватившее девушку. Он отбросил ее в сторону и с рычанием набросился на соплеменника. Когда они сцепились, заработав огромными лапами, Ронда украдкой поднялась и бросилась наутек. Драчуны тут же прекратили поединок и, погнавшись за ней, настигли беглянку в несколько прыжков. Ронда снова оказалась в плену. - Вот видишь, что получается, если выяснять из-за нее отношения, - сказал тот, который хотел отвести девушку к богу. - Тебе ее не видать, разве только сам бог отдаст ее тебе. Его спутник усмехнулся и вновь подхватил девушку под мышку. - Превосходно, - согласился он, - но и Генриху Восьмому она не достанется. Я его терпеть не могу. Возомнил себя превыше бога. С ловкостью обезьян они стали передвигаться по верхушкам деревьев. От страха перед высотой Ронда зажмурилась, пытаясь внушить себе, что все это происходит во сне. Но действительность оказалась слишком явной. Даже нелепость ситуации не могла убедить ее в том, что она спит. Пришлось признать, что это не сон и что она находиться во власти двух страшных горилл, говорящих по-английски с типично островным произношением. Непостижимо, но факт. Какую участь готовили они ей? Из их слов она поняла, что именно ее ожидает. Но кто такой Генрих Восьмой? И кто такой бог? Звери поднимались все выше и выше, пока не достигли вершины скалы. Под ними на юге красовался водопад Омвамви, а на севере в кольце гор виднелась долина. Не исключено, что там находилась долина алмазов. Человеческая речь, прозвучавшая из уст зверей, удивила девушку и оказала на нее странное воздействие. Хотя разговаривали они на английском, Ронде даже в голову не пришло, что она может с ними общаться. Все, что с ней происходило, казалось таким невероятным, что она засомневалась в собственных ощущениях, а заодно и в рассудке. Однако постепенно состояние шока проходило, и она решила попытаться поговорить со своими похитителями. - Кто вы и по какому праву меня задержали? - требовательно спросила Ронда. На лицах существ отразилось удивление. - Она говорит по-английски! - изумленно воскликнул один из зверей. - Естественно, я говорю по-английски! Но объясните, что вам от меня нужно? Вы не смеете задерживать меня. Я не сделала вам ничего плохого. Я просто дожидалась своих товарищей. Отпустите меня! - Бог будет доволен, - произнес один из похитителей. - Он давно мечтает заполучить англоязычную женщину, чтобы улучшить расу. - А кто ваш бог? - Человек, - ответила горилла. - Он очень старый, старше нас всех и самый умный на свете. Он-то и сотворил нас такими, как мы есть. Но когда он умрет, у нас не будет больше бога! - Генрих Восьмой метит на его место, - заметил второй зверь. - Пока жив Уолси, этому не бывать. Уолси гораздо больше годится в боги, чем он. - Ну, Генрих Восьмой позаботится о том, чтобы он не зажился на этом свете. Тут Ронда зажмурилась и ущипнула себя. Нет, такое могло привидеться только во сне! Генрих Восьмой! Томас Уолси! Насколько неправдоподобно звучали эти имена, известные из истории XVI века, в устах волосатых горилл. Страшилища не стали задерживаться на вершине, а сразу направились к долине. Гориллы не выказывали ни малейших признаков усталости, разве что только их дыхание участилось. Теперь уже Ронда шла сама, правда за руку ее держала горилла и грубо дергала, если та отставала. - Я не поспеваю! - взмолилась наконец девушка. - Я долгое время ничего не ела, и у меня нет сил. Не говоря ни слова, животное взяло ее на руки, и они снова двинулись дальше. От неудобной позы, голода и волнения Ронда несколько раз даже теряла сознание. Девушка не представляла, как долго продолжался их путь. Очнувшись после очередного обморока, она попыталась вообразить себе бога этих косматых существ. Встретит ли она в нем понимание и сочувствие? Если он, конечно, существует наяву, а не на словах. Через какое-то время вдали послышались голоса, становившиеся все громе и громче. Вскоре горилла опустила девушку на землю. Осмотревшись, Ронда увидела, что оказалась у подножия скалы перед городом, выстроенным частью в скале, а частью возле ее основания. Перед городом простирались обширные поля, поросшие бамбуком, фруктовыми деревьями и виноградниками, на которых трудилось множество горилл с грубыми ручными орудиями труда. Завидя пленницу, работники подбежали к ней и стали осыпать конвоиров вопросами, совсем как люди, но те не снизошли до объяснений, а потащили девушку в город. И здесь ее тоже тотчас обступила толпа зевак, не проявивших ни малейших признаков злобы, напротив, их дружеское участие и благодушие превзошли все ожидания девушки. Эта часть города, выстроенная на ровном месте возле подножия, состояла в основном из бамбуковых хижин и глинобитных домов. К скале примыкал замок с башнями и бойницами, напоминавший средневековую Англию, а поодаль на широкой площади высился еще один, только больших размеров. Туда-то и повели Ронду. У входа их остановили стражники, две огромные гориллы, вооруженные боевыми секирами. Пялясь на девушку, они дотошно расспрашивали ее конвоиров. В который уже раз девушка старалась убедить себя в том, что все это кошмарный сон, ибо ее сознание отказывалось принимать подобную фантастику. Ведь такого не бывает, чтобы гориллы разговаривали на английском, обрабатывали поля и жили в настоящих домах. Не бывает, но все это она видела, видела собственными глазами. Словно во сне услышала Ронда, как ее конвоир потребовал, чтобы их пропустили к королю, и как не согласились стражники, мотивируя свой отказ тем, что в данный момент король принимает премьер-министра. - Тогда мы отведем ее к богу, - пригрозил конвоир. - Когда король узнает об этом, то вам придется попотеть на поле, а не прохлаждаться в тенечке. В итоге вызвали молодую гориллу, которая и отправилась к королю с донесением. Вскоре она вернулась и сообщила, что король немедленно требует их к себе. Ронду провели в большое помещение, вход в которое был завешен соломенными циновками. В конце комнаты возвышался помост, где прохаживалась взад-вперед огромная горилла, а вокруг на подстилках расселись с десяток ее сородичей. Все они были огромными и волосатыми. Ни стульев, ни столов в помещении не оказалось, но в центре помоста высилось дерево без коры и без листьев. При виде девушки горилла замерла на месте и молча уставилась на незнакомку. - Где вы ее встретили, Бэкингем? - спросило животное. - Возле водопада, сэр, - ответил один из конвоиров. - И что она там делала? - Говорит, поджидала своих друзей. - Говорит? Уж не хочешь ли ты сказать, что она владеет английским? - Да, владею, - ответила Ронда. - И если все это мне не снится, то я требую, чтобы меня отвели обратно, где я должна встретиться со своими друзьями! - Снится? Что за вздор! Вы же не спите, не так ли? - Вот уж не знаю, - ответила Ронда. - Иной раз кажется, что сплю. - Нет, не спите, - заверила горилла. - А почему вы сомневаетесь в том, что я король? Кто вас подучил? Бэкингем? На него это похоже. - Вы несправедливы, Ваше величество, - обиженно произнес один из конвоиров. - А ведь это я настоял на том, чтобы привести ее сюда. - Похвально. Она нам понравилась, и мы оставляем ее у себя. - Но, Ваше величество! - воскликнул второй конвоир. - Наш долг доставить ее к богу. Сюда мы привели ее, чтобы ваше величество на нее поглядело, но мы обязаны передать ее богу, который долгие годы мечтает о такой женщине. - Что такое, Гранмер? И ты против меня? - Гранмер прав, - сказал один из самцов, сидевших на полу. - Женщину нужно отвести к богу. Не забывайте, сэр, что у вас уже есть шесть жен! - Это в вашем духе, Уолси, - процедил король. - Вы всегда поддерживаете бога. - Мы должны помнить, что всем обязаны богу, - сказал Уолси. - Он нас создал. Сотворил такими, какие мы есть. И он может уничтожить нас. Король стремительно заходил по помосту. Глаза его полыхали огнем, рот кривился в гримасе. Резко остановившись под деревом, он затряс его с такой силой, словно хотел вырвать с корнем. Затем вспрыгнул на ветку и посмотрел на всех сверху. Пробыв мгновение в этой позе, он с обезьяньей ловкостью спустился на помост, заколотил в волосатую грудь и издал устрашающий крик, потрясший все здание. - Здесь я король! - вопил он. - Мое слово - закон! Отведите ее на женскую половину! Теперь и Уолси вскочил на ноги, заколотил себя в грудь и перешел на крик. - Это измена! Тот, кто пойдет против бога, умрет! Таков закон! Образумься и отправь женщину к богу! - Ни за что! - орал король. - Она моя! Оба зверя вошли в раж, стараясь перекричать друг друга, в результате чего невозможно было разобрать ни слова. Остальные гориллы пришли в движение. Уолси вовремя спохватился, вспомнив о своем сане. - Отошлите женщину к богу, - приказал он, - иначе вас отлучат от церкви. Но король уже ничего не воспринимал. - Охрана! - крикнул он. - Сарфолк, вызовите охрану и заприте кардинала Уолси в башню! Бэкингем, отведите женщину в мои покои, а не то лишитесь головы! Король и кардинал вновь принялись бить себя в грудь и выкрикивать угрозы, а между тем косматый Бэкингем поволок девушку из комнаты. Они поднялись по каменной винтовой лестнице на третий этаж и пошли по коридору. Около угловой комнаты Ронде приказали остановиться. В просторном помещении на покрытой соломой полу расположились взрослые самки горилл с детенышами, которые играли или сосали материнскую грудь. Самки что-то звучно жевали, то ли бамбук, то ли фрукты, но с появлением Бэкингема и девушки мгновенно застыли в неподвижности. - Чего тебе, Бэкингем? - прорычала старая самка. - Я привел девушку, которую мы поймали возле водопада, - ответил Бэкингем. - Король приказал доставить ее сюда, ваше величество. Обратившись к девушке, он пояснил. - Это королева Екатерина Арагонская. - Зачем она ему понадобилась? - презрительно спросила королева. Бэкингем пожал широченными плечами и бросил взгляд на других самок. - Ваше величество сами могут догадаться. - Неужели он задумал взять в жены это безволосое существо? - удивилась самка, сидевшая неподалеку от королевы Екатерины. - Разумеется, Анна Болейн, - отрезала Екатерина. - Иначе зачем бы она ему понадобилась? - Разве у него мало жен? - вмешалась другая. - Это решать королю! - ответил Бэкингем и покинул комнату. Как только он ушел, взрослые самки тут же обступили Ронду, стали обнюхивать ее и ощупывать одежду, а молодняк принялся дергать ее за юбку. Детеныш повзрослее схватил ее за лодыжки и дернул. Ронда упала, а проказник с хохотом и ужимками отскочил. Девушка стала подниматься. Озорник снова наскочил на нее, и Ронде пришлось ударить его по морде, чтобы тот угомонился. Детеныш заскулил и побежал искать утешения у Екатерины Арагонской. Тут одна из самок схватила девушку за плечо и толкнула с такой силой, что Ронда со всего размаху ударилась о стену. - Как ты посмела поднять руку на принца Уэльского! - возмутилась горилла. Екатерина Арагонская, Анна Болейн, теперь еще принц Уэльский! Ронда Терри была уверена, что это либо сон, либо она сошла с ума. Как же иначе объяснить происходящее? Никак! Упавшая девушка села, прислонившись спиной к стене и закрыла лицо руками. XIX. ОТЧАЯНИЕ Перепуганная лошадь уносила Наоми Мэдисон все дальше и дальше. Девушка судорожно вцепилась в гриву, боясь упасть. Тропа вывела табун на поляну, внезапно передние лошади остановились, и, прежде чем девушка успела хоть что-то предпринять, ее скакун врезался в самую середину табуна. И тут Наоми увидела причину вынужденной остановки - шейха Абд аль-Хрэниэма с отрядом. Она попыталась развернуть лошадь и ускакать, но не сумела. Через минуту арабы окружили табун. Наоми снова оказалась в плену. Шейх настолько обрадовался своим лошадям, что даже позабыл о причине их исчезновения. Он был также рад заполучить обратно хотя бы одну из недавних пленниц. Она поможет разобрать карту и пригодится на тот случай, если шейх решит продать девушку. - Где вторая? - сурово спросил Этеви. - Ее убил лев, - ответила Наоми. Этеви равнодушно пожал плечами. - Ну что ж, зато у нас есть вы и карта, а это совсем неплохо. Наоми вспомнила про конусообразный вулканический холм и горы. - А если я проведу вас к долине алмазов, вы отведете меня к моим товарищам? - спросила она. Этеви перевел ее вопрос шейху. Старый Абд аль-Хрэниэм закивал. - Скажи ей, что мы так и сделаем. О, Аллах! Скажи, что мы выполним любое условие. Но после того, как мы попадем в долину алмазов, про обещания можно будет и позабыть. Но ты ей этого не говори! Этеви усмехнулся. - Укажи нам дорогу к долине алмазов, - сказал он, - и мы выполним любое твое желание. Непривычные к пешим переходам арабы выбились из сил, преследуя беглянок, и как только отряд вышел к реке, шейх решил сделать привал. На другой день они переправились через реку и вышли на равнину. Наоми указала на вулканический холм и горы на северо-западе. Арабы пришли в сильнейшее возбуждение. Но когда они спустились к водопаду, то широкий бурный поток встал у них на пути непреодолимым препятствием. На ночь они расположились на берегу и допоздна обсуждали, каким образом переправиться через реку. По карте выходило, что в долину алмазов ведет только один путь, и пролегал он всего в паре миль к северо-западу. Утром они двинулись вниз по течению в поисках брода и лишь через два дня обнаружили как будто подходящее место для переправы. Но и здесь они столкнулись с невероятными трудностями, потратив на переправу целый день, пока наконец не оказались на другом берегу, потеряв при этом двух всадников с лошадьми. К тому времени Наоми была уже полуживая от страха. Она не столько боялась воды, сколько чудовищных крокодилов, которыми буквально кишела река. Вымокшая до нитки, она легла поближе к костру и моментально забылась мертвым сном. Обнаружив, что часть провизии пропала, а часть испортила вода, арабы бросились спасать то, что у них оставалось, и на это ушло столько времени, что охоту пришлось отложить. Наступила ночь. Наутро они быстро нашли широкую, плотно утрамбованную тропу, по которой и двинулись. Ближе к полудню Наоми окликнула Этеви, ехавшего рядом. - Глядите! - указала она, простирая руку вперед. - Вот она, гранитная гряда, обозначенная на карте. Прямо на восток должен быть вход в долину алмазов. Этеви взволнованно перевел ее слова шейху и остальным арабам. По их всегда мрачным лицам расплылись счастливые улыбки. - Теперь, когда я привела вас к долине алмазов, выполните свое обещание и отпустите меня, - сказала Наоми. - Потерпи немного, - ответил Этеви. - Сначала мы должны попасть туда, чтобы убедиться, что это действительно долина алмазов. Так что тебе придется побыть пока с нами. - Такого уговора не было, - запротестовала девушка. - Я взялась привести вас к долине алмазов и привела. А теперь я ухожу искать своих, независимо от того, будет у меня провожатый или нет. Наоми решительно повернула лошадь назад, памятуя о том, что арабы называли водопад водопадом Омвамби, и что именно туда держало путь их сафари. Но не успела она отъехать, как Этеви бросился ей наперерез. Выхватив из рук девушки уздечку, он наотмашь ударил ее по лицу. - В следующий раз будет еще хуже, - пригрозил он. От боли и бессилия девушка разрыдалась горючими слезами. Она полагала, что кошмары остались позади, а выходит, что ошиблась. На ночь арабы разбили лагерь на восточной стороне гранитной гряды рядом с узким каньоном, который, по их мнению, вел в долину. Ранним утром следующего дня арабы вошли в каньон, надеясь, что он приведет их в долину со сказочными богатствами. А между тем с высоты за ними выжидающе наблюдали свирепые глаза, полыхавшие на черных лицах. XX. СЛЕДУЙТЕ ЗА МНОЙ При дневном свете Тарзан внимательно вгляделся в своего спутника, в очередной раз отметив поразительное сходство с собой. Человек-обезьяна даже испытал странное чувство раздвоения, словно его дух отделился от тела и парил рядом. В то утро они собирались отправиться на поиски Ормана и Уэста, но Тарзан видел, что Оброски не в состоянии идти самостоятельно. Как это обычно бывает, после перенесенных потрясений американца свалила лихорадка. Тарзана разбудил его судорожный кашель, теперь же Оброски лежал без сознания. Повелитель джунглей стал соображать, как лучше поступить. Ни бросать человека на произвол судьбы, ни оставаться с ним Тарзан не хотел. Из беседы с Оброски он сделал для себя вывод, что из соображений гуманности обязан помочь группе Ормана. Бедственное положение девушек особенно тронуло его благородную натуру, и Тарзан, все взвесив, принял единственно возможное решение. Водрузив неподвижное тело Оброски на плечи, человек-обезьяна двинулся с ним по джунглям. Он шел весь день, лишь изредка останавливаясь за тем, чтобы утолить жажду, но ничего не ел. Американец то затихал, то метался в приступах лихорадки, а в один из просветов сознания попросил Тарзана остановиться и дать ему возможность перевести дух. Тарзан будто не слышал просьбы и продолжал двигаться на юг. К вечеру они прибыли в туземную деревню, расположенную за пределами земли Бансуто. Это было селение вождя Мгуну, который дружески относился к белым, поскольку в свое время Тарзан спас ему жизнь, и не ему одному. Мгуну выделил для гостей хижину, и Тарзан оставил там Оброски. - Когда поправится, отведи его в Джиню, - обратился Тарзан к Мгуну, - и попроси миссионеров переправить его на побережье. Человек-обезьяна задержался в деревне ровно настолько, чтобы наполнить свой пустой желудок, после чего снова растворился во мраке джунглей, следуя прямиком на север. А тем временем в городе горилл предавалась глубокому отчаянию Ронда Терри, зарывшаяся с головой в покрывавшую пол солому. С того дня, как ее привели в эту комнату, где проживали королевские жены, прошла уже целая неделя. За это время Ронда успела многое узнать о них, но ничего об их происхождении. К девушке они относились с неприязнью, хотя и не причиняли зла. Лишь одна из них уделяла Ронде некоторое внимание, а всю интересующую ее информацию девушка черпала сама из подслушанных разговоров. Все шесть самок являлись женами короля Генриха Восьмого и носили те же исторические имена, что и супруги этого многоуважаемого монарха, а именно: Екатерина Арагонская, Анна Болейн, Джейн Сеймор, Анна Клевская, Екатерина Говард, Екатерина Парр. Лучше всех к Ронде относилась Екатерина Парр, самая молодая из жен, да и то потому лишь, что ее тоже притесняли. Ронда рассказала ей, что около четырех веков тому назад в Англии правил король по имени Генрих Восьмой, у которого тоже было шесть жен с точно такими же именами, но чтобы король горилл отыскал в здешней долине шесть женщин именно с такими именами и женился на них - такого совпадения не могло быть. - До того, как мы стали его женами, нас звали иначе, - сказала Екатерина Парр. - Нас нарекли так, когда мы стали его женами. - Имена давал король? - Нет, их давал бог. - Бог? Кто же он? - Он очень стар, никто даже не знает его возраста. Здесь, в Англии, он с незапамятных времен. Он все знает и все может. - А сама ты его видела хоть раз? - Нет. Вот уже много лет, как он не выходит из своего замка. В последнее время они с королем не ладят. Вот отчего король не появлялся у нас с тех пор, как ты здесь. Бог под страхом смерти запретил ему брать еще одну жену. - Почему? - удивилась Ронда. - Бог утверждает, что Генрих Восьмой может иметь только шесть жен, поскольку для новых уже нет имен. - Не вижу особой логики, - сказала Ронда. - Мы не имеем права усомниться в божьих помыслах. Он нас создал и все предусмотрел. Мы должны жить с верой в душе, иначе он нас уничтожит. - Где он живет? - В большом замке над городом. Замок называется Золотые Ворота. Через них после смерти мы попадем на небеса, если верили в бога при жизни и служили ему. - Этот замок, как он выглядит изнутри? - заинтересовалась Ронда. - Ни разу там не бывала. Туда никого не пускают, кроме короля, нескольких высших вельмож, архиепископа и священников. Они входят в Золотые Ворота, а потом выходят. Души усопших тоже входят, но уже не выходят. Время от времени бог вызывает к себе юношу или девушку, но никто не знает, с какой целью. Назад они не возвращаются. Поговаривают, что... Горилла замялась. - Ну? Продолжай. Ронду явно заинтриговала вся эта мистика насчет ворот, ведущих на небеса. - О, это так ужасно, что я не смею. Даже подумать страшно, ведь бог может прочесть мысли. Так что не спрашивай. Тебя подослал дьявол, чтобы погубить меня. Вот и все, что Ронда сумела выпытать у Екатерины Парр. Рано утром следующего дня американка проснулась от страшных криков, доносившихся словно не с улицы, а из самой преисподней. Самки столпились у окна, выглядывая наружу. Ронда подошла сзади и, вытянув шею, выглянула из-за их плеч. Она увидела схватку косматых горилл, яростно сражавшихся перед входом во дворец. В ход шли дубинки и боевые топоры, кулаки, зубы и когти. - Они освободили Уолси из башни, - раздался голос Джейн Сеймор, - и он возглавил движение против короля. Екатерина Арагонская плюхнулась на пол и принялась очищать банан. - Между Генрихом и богом постоянно возникают стычки, - проговорила она, - но потом все улаживается. Они всегда цапаются, когда Генрих заговаривает о новой жене. - Однако, насколько я заметила, король всякий раз добивался своего, - проронила Екатерина Говард. - Раньше его поддерживал Уолси, а нынче нет. Я слышала, что бог хочет забрать эту безволосую к себе. Если это произойдет, ее никто больше не увидит, что вполне меня устраивает. Екатерина Арагонская замахнулась