Эдгар Берроуз. Тарзан и люди-муравьи

     Тарзан и люди-муравьи <i>Перевод В. Анисимова</i>
     Приключения в недрах Земли. <i>Перевод В. Анисимова</i>
     Тарзан и потерпевшие кораблекрушение. <i>Перевод И. Владимировой</i>
     Тарзан и убийства в джунглях. <i>Перевод И. Владимировой</i>
     Эдгар Райс Берроуз
     <b>ТАРЗАН И ЛЮДИ-МУРАВЬИ
     ПРИКЛЮЧЕНИЯ В НЕДРАХ ЗЕМЛИ
     ТАРЗАН И ПОТЕРПЕВШИЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЕ
     ТАРЗАН И УБИЙСТВА В ДЖУНГЛЯХ</b>
     Повести
     Переводчики <i>В. Анисимов, И. Владимирова</i>
     Редактор <i>Г. Соркина</i>
     Подписано к печати 25.09.91.  Формат 84 X 108'/32. Гарнитура Тип Таймс.
Высокая печать с ФПФ. Печ. л. 11, 5. Тираж 570000 экз. Заказ 1278.
     Государственное малое  предприятие "Гарт". Эстония, Таллинн, Пярнусское
шоссе, 10.
     Минский ордена Трудового Красного  Знамени полиграфкомбинат МППО им. Я.
Коласа. 220005, Минск, Красная, 23.
     © ГМП "Гарт", 1991.
     © А/о "принтэст", 1991.
     <B>ISBN 5-7985-0017-9</B>
---------------------------------------------------------------
 OCR, Spellcheck: Максим Пономарев aka MacX
---------------------------------------------------------------


     <b>ГЛАВА ПЕРВАЯ</b>
     На берегу Угого жило племя, вождем которого был Обебе. В темной хижине,
среди  грязи  и  нечистот,  на  корточках  сидел великан Эстебан  Миранда  и
обгладывал кости  полусырой  рыбы.  Его  шею охватывал железный обруч  раба,
соединенный несколькими футами ржавой цепи со вбитым у самого входа колом.
     Вот уже целый год Эстебан Миранда сидел на цепи, словно пес, и, подобно
псу,  время  от  времени вылезал из  своего  мрачного  убежища  погреться на
солнышке. В нынешнем  положении  развлечений у  Миранды оставалось  немного.
Во-первых, он все больше и  больше укреплялся  в  навязчивой идее, что он --
Тарзан из  племени обезьян.  Однажды  выдав  себя  за другого,  он настолько
вжился в новую роль, что, словно хороший актер, начал искренне верить, будто
он и в самом деле Тарзан из племени обезьян. Кроме того, он был поразительно
похож  на Тарзана.  Однако  деревенский  колдун  продолжал  утверждать,  что
Эстебан -- дьявол.
     Но  мнение колдуна не разделял вождь племени: поэтому  колдун на всякий
случай держал Эстебана подальше от общинного котла для варки мяса, ибо Обебе
давно уже хотел отведать мяса Миранды.
     Колдун подозревал, что дьявол только прикидывается Тарзаном, и если, не
дай  Бог,  с  ним   что-нибудь  случится,  на  племя  обрушатся  неслыханные
страдания.  Вот  почему  колдун оберегал жизнь испанца, ожидая подтверждения
одной из двух гипотез: если Эстебан умрет естественной  смертью,  значит, он
--  Тарзан,  и  прав  Обебе.  Если он будет  жить  вечно  или  исчезнет  при
загадочных  обстоятельствах  --  подтвердится  предположение колдуна:  он --
дьявол.
     После того, как Эстебан выучил их язык и сообразил, в чем суть дела, он
с меньшей настойчивостью стал утверждать, что он Тарзан из племени  обезьян.
Вместо этого  Эстебан  намекнул, что  состоит в  родстве с  нечистой  силой.
Колдун был удовлетворен. Все были одурачены.
     Кроме старого и  мудрого вождя, который никому не верил и полагал, что,
в отличие от соплеменников, его не так-то просто обвести вокруг пальца.
     Вторым развлечением Эстебана был мешок с алмазами, который один русский
по фамилии Краски  украл  у  человека-обезьяны. Испанец  убил Краски и таким
образом  стал обладателем мешка. Это был  тот  самый мешок,  который  вручил
Тарзану человек под сводами Башни Алмазов на равнине Алмазного Дворца, когда
Тарзан помогал Гомангани освободиться от тирании Болгани.
     Эстебан часами просиживал в полутемной хижине, перебирая и пересчитывая
драгоценности.  Много  раз он  раскладывал  их на кучки,  пытаясь определить
стоимость алмазов, на каждый из которых можно было купить весь мир.
     Сидя  среди  грязи и  нечистот  в  своей лачуге, питаясь  отбросами, он
воображал себя  Крезом -- обладателем несметных  сокровищ и  в фантазиях жил
его жизнью.
     Однако  стоило  Эстебану  заслышать  чьи-нибудь шаги, как он  торопливо
прятал драгоценности  в  складки  своих  грязных  лохмотьев,  служивших  ему
единственной одеждой, и вновь превращался в жалкого пленника-раба.
     В последнее время, после года своеобразного заключения и одиночества, к
развлечениям  испанца прибавилось  еще одно:  дочь колдуна  Хамиса  -- Ухха.
Девочка  лет  четырнадцати, она была симпатичная  и любознательная. Весь год
она наблюдала за  страшным пленником,  не рискуя приближаться, но постепенно
природное дружелюбие  взяло  верх над  страхом.  И  однажды  она  подошла  к
Эстебану, когда тот лежал, греясь на солнце, перед входом в свою хижину.
     Миранда, заметивший ее  боязливые  движения, ободряюще улыбнулся. Среди
жителей деревни друзей  у него не было. Если бы он смог познакомиться хоть с
кем-нибудь,  это  облегчило  бы его участь, а может  и  приблизило  мечту об
освобождении.
     Ухха наконец решилась и подошла к нему, замерев в нескольких шагах. Она
была еще ребенком, застенчивым и упрямым, пугливым и бесстрашным, но, тем не
менее, она была женщиной, а Миранда знал, как с ними обращаться.
     -- Я  живу  в деревне вождя Обебе  уже год,  --  произнес он,  с трудом
подбирая  слова  и запинаясь,  -- но никогда не предполагал, что в одной  из
хижин живет такая красавица. Как твое имя?
     Зардевшись от смущения, Ухха улыбнулась.
     -- Меня зовут Ухха. Я дочь колдуна Хамиса. Эстебан обрадовался выпавшей
удаче. После долгих мытарств судьба посылала ему шанс на спасение.
     -- Почему ты раньше не приходила? -- спросил он.
     -- Я боялась, -- простодушно ответила девушка.
     -- Почему?
     -- Боялась, -- в нерешительности повторила Ухха, -- боялась...
     -- Боялась, что я речной дьявол, который может  причинить тебе вред? --
улыбаясь, закончил фразу испанец.
     -- Да, -- кивнула она.
     -- Слушай, -- сказал Эстебан, понизив голос, -- только никому ни слова!
Я действительно речной дьявол, но тебя не обижу.
     -- А тогда почему ты не превратишься в кого-нибудь и  не возвратишься к
себе в реку?
     -- Ты  хочешь  узнать  мою  тайну,  так? --  спросил Миранда,  стараясь
выиграть время и придумать  убедительный ответ,  который  в  будущем  мог бы
способствовать его освобождению.
     -- Не только я, -- ответила Ухха. -- Это интересует многих, но никто не
знает ответа.  Обебе  утверждает,  что  ты --  Тарзан,  враг  Обебе  и всего
племени. Мой отец считает, что  ты  -- речной дьявол  и если задумаешь уйти,
превратишься  в  змею  и  проскользнешь  сквозь  ошейник на твоей  шее. Люди
удивляются, почему ты этого еще не сделал и уже не верят моему отцу.
     -- Подойди ближе,  прекрасная  Ухха,  -- прошептал  Эстебан. --  Никто,
кроме тебя, не должен слышать то, что я сейчас тебе скажу.
     Девочка приблизилась и склонилась над ним.
     -- Я самый настоящий речной дьявол, --  сказал Эстебан, -- и могу уйти,
когда захочу. Поздними ночами, когда все племя спит, я брожу по земле Угого,
но  под утро  возвращаюсь назад. Я жду,  Ухха. Я хочу испытать народ Обебе и
узнать, кто мне друг, а кто враг. Жаль, не знаю, как ко мне относится Хамис.
Если он друг, почему  не приносит вкусной еды и  питья? Я могу уйти в  любую
минуту, но жду, не отыщется ли среди людей племени Обебе хоть один смельчак,
готовый меня  освободить. Если найдется, значит, он и есть мой самый хороший
друг. Ему всегда и во всем будет способствовать удача, желания исполнятся, и
жить он будет  долго-долго. Ему ничего не нужно будет бояться,  даже речного
дьявола, ибо он,  наоборот,  будет во  всем ему помогать. Но  слушай дальше,
милая Ухха, только об этом молчок! Мое терпение не безгранично. Я обожду еще
немного, и если не найдется такого человека, я вернусь к моим отцу с матерью
и жестоко покараю народ Обебе. Никого не оставлю в живых!
     Девочка,  вздрогнув,  отпрянула.  Было  заметно,   что   речь  Эстебана
произвела на нее сильное впечатление.
     -- Не пугайся, -- успокоил он. -- Тебя я не трону.
     -- Но если ты уничтожишь всех?
     -- В таком случае, конечно,  ничем не  смогу тебе  помочь, но  все-таки
будем надеяться,  что  среди вас найдется  кто-нибудь и освободит меня, и  я
пойму, что в вашем  племени у меня есть друг. А теперь иди,  Ухха,  и помни:
никому ни слова!
     Девочка в задумчивости отошла, но вскоре вернулась.
     -- Когда ты разрушишь мою деревню?
     -- Через несколько дней.
     Ухха,  трепеща  от страха, бросилась к  хижине  отца.  Эстебан Миранда,
удовлетворенно ухмыляясь, вполз в свое логово забавляться драгоценностями.
     Когда  Ухха, дрожа от  ужаса, примчалась  домой,  Хамиса  в  хижине  не
оказалось.  Не было и  матери. Она  с детьми работала в поле, откуда недавно
вернулась и сама Ухха. Так что у девочки появилась возможность спокойно, без
помех, подумать обо всем услышанном.
     Ухха вспоминала  все новые  и новые подробности их  разговора,  которые
чуть было не вылетели из ее головы от страха. Нужно все  рассказать отцу! Но
тогда ее постигнет страшная кара! Что же делать?
     Ухха лежала на  циновке, напрягая свою маленькую голову над непосильной
задачей. Все ее мысли были обращены к пленному испанцу.  И вдруг ее осенило.
Почему же она раньше об этом не подумала? Он  ведь дал ясно понять, что если
его спасет  друг, то этот  человек будет  жить долго-долго и иметь все,  что
пожелает. Но Ухха  тут же отбросила эту мысль. Ей одной не  под силу  спасти
его!
     Когда поздно вечером отец вернулся в свою хижину, она спросила:
     --  Баба,  а  как речной  дьявол расправляется  с теми, кто встает  ему
поперек пути?
     --  Ну, он может отогнать рыбу из реки и зверей из джунглей, и мы будем
обречены на голодную смерть.
     Может обрушить огонь с небес и уничтожить все племя.
     -- А ты думаешь, он действительно все это может сделать, баба?
     -- Он может  не тронуть Хамиса, который защитил его от Обебе и  спас от
смерти, -- ответил колдун.
     Девочка вспомнила, как речной дьявол бранил Хамиса, не приносившего ему
вкусной пищи и  питья,  но  промолчала,  хотя и  понимала,  что отцу  грозит
опасность.
     -- Но как же он убежит  с обручем на шее? Кто-нибудь может снять с него
этот ошейник?
     --  Никто,  кроме вождя. В  его мешке хранится медный  ключ, с  помощью
которого отмыкается замок на  обруче, однако  речному  дьяволу все  это ни к
чему --  если он захочет  освободиться, ему достаточно будет превратиться  в
змею и  проскользнуть сквозь этот  ошейник.  Постой,  куда ты направляешься,
Ухха? -- спросил Хамис.
     -- Схожу-ка я к дочери Обебе в гости, -- ответила девочка.
     Дочь вождя перемалывала  маис. Когда  она заметила приближающуюся Ухху,
она приветливо улыбнулась, но тут же предупредила:
     -- Тише, не шуми: отец спит.
     Она  кивнула  в  сторону  хижины,  и обе  девочки, присев на  корточки,
принялись  тихонько  болтать.  Они  болтали об украшениях, о  юношах  из  их
селения и об их прическах -- словом, обо всем,  о чем шепчутся девочки любой
расы. Ведя беседу, Ухха  время от времени бросала  быстрые взгляды на хижину
Обебе,  а  сдвинутые  брови свидетельствовали  о  том, что она  напряженно о
чем-то размышляет.
     --  А кстати,  -- вдруг  спросила она, --  где медный браслет,  который
подарил тебе брат твоего отца во время рождения последней луны?
     Дочь Обебе покачала головой.
     --  Забрал обратно,  -- ответила  она,  -- и  отдал сестре  своей самой
молодой жены.
     Казалось, Ухха  была  обескуражена. А  может,  подруга  просто не хочет
показывать браслет? Ухха внимательно на нее посмотрела. Нет, не похоже. Ухха
глубоко задумалась,  и  брови вновь  сошлись  на  переносице. Вдруг лицо  ее
прояснилось.
     --  Слушай!  -- воскликнула она.  -- А то ожерелье из  бусинок, которое
твой отец выиграл на прошлом празднике, -- оно у тебя?
     -- Да, -- ответила подруга, -- только сейчас оно в  доме. Когда я толку
зерно, ожерелье постоянно соскальзывает, и поэтому я его снимаю.
     -- Можно на него посмотреть? -- спросила Ухха. -- Я сбегаю.
     -- Нет-нет, ты разбудишь Обебе, и он разгневается.
     -- Не  разбужу, -- возразила Ухха и, несмотря на попытки остановить ее,
поползла к хижине.
     -- Я покажу ожерелье, как только отец проснется, -- умоляла подруга, но
Ухха продолжала ползти вперед, не обращая на нее внимания.
     Оказавшись  в хижине, Ухха подождала, пока глаза привыкнут к полумраку,
и осмотрелась.  Прямо  перед собой  она  увидела спящего Обебе. С величайшей
осторожностью Ухха начала  приближаться к нему. Сердце ее бешено колотилось,
напоминая грохот тамтама во  время праздничного танца. Она боялась вождя  не
меньше,  чем речного дьявола, и ей казалось, что Обебе вот-вот  проснется от
стука ее сердца и прерывистого дыхания, но тот продолжал равномерно храпеть.
Подкравшись   вплотную,   Ухха  увидела  то,  за  чем   пришла.  Ухватившись
трясущимися руками за край мешка, она потянула его на себя, пытаясь вытащить
из-под грузного неподвижного тела вождя. Обебе зашевелился, и Ухха отпрянула
назад.  Спящий повернулся  на  другой бок,  и девочка, уверенная в том,  что
вождь проснулся, приготовилась было бежать, но страх сковал ее члены, и  она
осталась  неподвижной.  Обебе вновь  захрапел.  Ухха  так  волновалась,  что
мечтала уже только об одном: поскорее выбраться отсюда. Взглянув в последний
раз расширившимися от ужаса глазами на спящего, она вдруг увидела, что мешок
освободился  из-под  тяжести  тела  вождя.   Мгновение  спустя  девочка  уже
развязывала веревку дрожащими руками.  Ее била крупная дрожь, но страх перед
речным  дьяволом,  обещавшим  уничтожить  деревню,  оказался  сильнее.  Ухха
нащупала кусок металла -- единственный незнакомый предмет в мешке.  Конечно,
это  был ключ. Его вместе с ошейником и  цепью  Обебе снял с убитого  араба.
Торопливо  завязав мешок,  Ухха  сунула его на  прежнее  место и,  сжимая  в
похолодевшей ручонке ключ, поползла к выходу.
     Ночная мгла окутала землю, и люди Обебе разбрелись по  своим хижинам. В
мертвой тишине  Эстебан Миранда  вдруг услышал осторожные  шаги возле  своей
лачуги. Он  напряженно  прислушался.  Некто  или  нечто пыталось  проникнуть
внутрь.
     -- Кто  там? --  спросил испанец, стараясь  не  выдать  голосом  своего
страха.
     -- Т-с-с! -- послышалось в ответ. -- Это я, Ухха, дочь Хамиса. Я пришла
освободить тебя.  Знай,  в деревне  есть твой настоящий друг.  Теперь ты  не
погубишь нас?
     Миранда  ухмыльнулся.  Он  и представить не мог,  что  его хитрость так
скоро увенчается успехом и пробьет час освобождения. Судя по  всему, девочка
безоговорочно поверила  ему, и ни одна живая  душа  ничего не знает. Свобода
была близка как никогда.
     -- Как же ты собираешься освободить меня? -- спросил испанец.
     -- Смотри! -- ответила Ухха. -- Я достала ключ от твоего ошейника!
     -- Отлично! Где же он?
     Ухха приблизилась и протянула ключ. Она сочла свою миссию  выполненной,
но не тут-то было.
     -- Постой! -- повелительно приказал Миранда. -- Ты должна провести меня
до леса. Только так можно заручиться расположением бога реки.
     Напуганная  Ухха не  посмела отказаться. Спустя несколько минут испанец
освободился от ошейника.
     --  Добудь мне  оружие,  --  шепотом  приказал  он, и  Ухха  безропотно
отправилась исполнять приказ. Плохо соображая от страха, она, тем не  менее,
довольно скоро вернулась, неся с собой лук, стрелы и большой нож.
     -- Теперь веди, --  сказал  Эстебан. Осторожно пробираясь по задворкам,
они наконец подошли к воротам. К изумлению Уххи,  речной дьявол не знал, как
их открыть.  Но ведь он --  всемогущ!  Ей  пришлось самой отомкнуть  замок и
отодвинуть тяжелую створку так, чтобы в образовавшуюся щель мог протиснуться
человек. Впереди  блестела  полоска реки,  справа  поднималась темная  стена
джунглей. Эстебан Миранда  почувствовал  себя  свободным, но  в то  же время
испытал страх перед возможными опасностями и предстоящим одиночеством.
     Ухха  перевела  дух.  Она  спасла   своих   соплеменников  от  страшных
неприятностей. Теперь надо закрыть ворота и бежать домой, чтобы затаиться на
своей циновке. Ухха  понимала,  что завтра побег  обнаружится,  и эта  мысль
приводила ее в смятение.
     Вдруг Эстебан схватил девочку за руку.
     -- Пойдем, -- сказал он. -- Сейчас получишь награду.
     Пытаясь вырваться, Ухха закричала:
     -- Пусти меня! Мне страшно!
     Но  Эстебану самому  было страшно, и  он  решил, что вдвоем с маленькой
туземкой будет все же веселее, нежели одному. Потому, когда взойдет  солнце,
он отпустит ее, но пока пусть останется с ним.
     Ухха рванулась  из  цепких  лап Миранды.  Завязалась отчаянная  борьба.
Девочка  пронзительно  закричала, и  Миранда, одной рукой зажав  ей  рот,  а
другой схватив поперек туловища, бросился в чащу джунглей.
     А в  селении крепким  сном спали воины,  не  подозревая о разыгравшейся
трагедии.
     В лесу раздавался львиный рык.
     <b>ГЛАВА ВТОРАЯ</b>
     С веранды африканского бунгало лорда Грейстока медленно спустились трое
людей и направились  к калитке в живой изгороди, окружавшей одноэтажный дом.
Двое мужчин и  женщина в костюмах  цвета хаки. Старший держал в руках летный
шлем и защитные очки. Он слушал молодого человека и спокойно улыбался.
     -- Если бы мама была здесь,  ты бы не сделал этого, -- горячился юноша.
-- Она бы не позволила.
     -- Вероятно,  ты прав, сын мой, -- отвечал Тарзан, --  но очень хочется
слетать. Один-единственный полет  и  потом, обещаю, до самого  ее приезда не
поднимусь в воздух. Согласись, я способный ученик. Небольшой инструктаж, и я
вполне управлюсь самостоятельно. Не так ли, Мериэм?
     Женщина с сомнением покачала головой.
     -- Я постоянно беспокоюсь за вас, отец мой. Вы так часто  рискуете, что
кое-кому  это кажется  даже  неприличным.  Нужно  быть  благоразумнее  и  не
рисковать понапрасну.
     Молодой человек обнял жену за плечи.
     --  Мериэм  права.  Не  забывай  об  осторожности,  отец. Тарзан  пожал
плечами.
     -- Скоро  я стану дряхлым  беспомощным стариком.  Тогда  уж я постоянно
буду рядом с тобой и с твоей матерью.
     Из бунгало выбежал мальчик и бросился к Мериэм.
     -- Мавва! -- закричал он. -- Дакки ды? Дакки ду?
     -- Пусть идет с нами, -- разрешил Тарзан.
     -- Деа! -- воскликнул мальчик, победно оглядев взрослых. -- Дакки ек!
     Они  пересекли большую  поляну  и  подошли  к  кромке леса,  где  стоял
двухместный  аэроплан.  В  тени расположились  два воина, которых Корак, сын
Тарзана, обучал  летному делу.  Сейчас  они изучали механику, позже научатся
управлять аэропланом.
     Надев шлем и очки, Тарзан забрался в кабину.
     -- Может, возьмешь меня с собой, -- предложил Корак. -- Или кого-нибудь
из этих парней.  Мало ли что может случиться.  Вдруг -- вынужденная посадка?
Что ты будешь делать без механика?
     Тарзан отрицательно покачал головой и добродушно улыбнулся.
     --  Поехали!  Энди,  крутни эту  штуку, -- воскликнул  Тарзан, указывая
рукой на пропеллер.
     Спустя  мгновение  аэроплан взмыл в воздух, сделал  несколько кругов  и
полетел вдаль. Оставшиеся на земле следили за ним, пока он не исчез из виду.
     -- Как по-вашему, куда он направился? -- спросила Мериэм.
     Корак покачал головой.
     --  Мне  кажется,  у  него  нет  конкретного плана.  Просто  захотелось
попрактиковаться  в пилотаже. Но поскольку я  хорошо его  знаю, не удивлюсь,
если вдруг окажется, что он решил слетать в Лондон, чтобы навестить маму.
     -- Но это невозможно! -- воскликнула Мериэм.
     -- Для обыкновенного человека невозможно, а отец -- не обыкновенный!

     Тарзан  находился  в  воздухе уже  свыше  полутора  часов.  Наслаждаясь
полетом, простотой и легкостью управления аэропланом, он ощущал себя птицей,
парящей  над  джунглями, и  совсем  забыл  о курсе, времени и  том  огромном
расстоянии,  которое  он преодолел.  Вдруг впереди открылась  водная  гладь,
окруженная лесистыми холмами.  Тарзан  с  изумлением  узнал  страну водоемов
Угого. Значит, он находится  в  сотнях миль от дома! Пора  возвращаться.  Но
водная гладь манила к себе, и Тарзан поддался искушению рассмотреть  поближе
этот  загадочный  край,  о котором  даже  аборигены не  могли ничего  толком
рассказать.  Он  начал снижаться.  Под  крылом аэроплана  проносились озера,
похожие на кратеры потухших вулканов, леса, реки, о существовании которых он
и не подозревал. Вдруг Тарзан узнал Большой Колючий Лес. Он пробивался через
его  непроходимую  чащу  много  лет тому  назад. Тарзан  решил  полетать еще
немного  над  этим манящим  загадочным  краем,  прежде чем  вернуться домой.
Машина  легко слушалась  руля и, снижаясь, скользила  над бескрайним  лесом.
Тарзан забыл обо всем на свете, любуясь открывшейся панорамой, и  не заметил
огромного  старого дерева. Нос  аэроплана задел  его  верхушку, и, круша  на
своем  пути ветви,  самолет  рухнул вниз. После страшного  грохота наступила
звенящая тишина.
     <b>***</b>
     По  лесной тропе  продвигалось огромное обезьяноподобное  существо.  На
широченные  плечи ниспадали  космы густых  волос. Бугры мышц придавали  мощь
всей лохматой фигуре. Большое лицо украшали приплюснутый нос, толстые губы и
маленькие  глазки  под низкими густыми  бровями.  Огромные плоские уши чутко
реагировали  на  малейший  шорох, постоянно шевелясь. Могучие  руки  сжимали
увесистую дубину.
     Обезьяна   двигалась   медленно   и   осторожно,   время   от   времени
останавливаясь и принюхиваясь.  Вдруг она замерла,  увидев на  тропе впереди
себя лежащую на земле неподвижную фигуру. Это был Тарзан.
     Гигантская  женщина-обезьяна  покрепче  сжала  дубину  и  приблизилась.
Страха она не испытывала, но ее примитивный мозг подсказывал, что происходит
нечто необычное.  Подойдя к  распростертому телу,  она  занесла  дубину  над
головой, но  после  некоторого колебания  опустилась  рядом  с  Тарзаном  на
колени, внимательно  осмотрела его одежду,  перевернула на спину и приложила
свое большое ухо к груди лежащего.  Ничего не услышав, она крепкими пальцами
рванула  рубашку,  разорвав  ее  пополам,  и  снова склонилась к обнаженному
израненному телу. Поднявшись  и  осмотревшись  по  сторонам, обезьяна  легко
взвалила  тело  Тарзана  на  плечо  и двинулась  дальше по  тропе,  которая,
попетляв по лесной чаще, взбежала на холм и наконец скрылась в узком ущелье.
     Сразу  за расщелиной образовался как бы полукруглый  амфитеатр,  куда и
понесла женщина свою добычу. Когда она появилась,  взоры всех присутствующих
обратились к ней. Ее тут  же  обступили  соплеменники, не  говоря  ни слова.
Женщина, тоже  молча, понесла  свою ношу к отверстию в пещеру. Вдруг одна из
соплеменниц уцепилась за Тарзана. В тот же миг женщина сбросила его с плеч и
нанесла мощный удар по голове обидчицы. Затем, загородив собой распростертое
тело, обвела  всех многозначительным взглядом, словно вопрошая, есть ли  еще
желающие покуситься  на  ее добычу.  Желающих не  нашлось,  и присутствующие
стали потихоньку разбредаться по своим углам. Женщина вновь взвалила Тарзана
на плечи и  вошла в пещеру. Положив  его у входа, она села рядом и принялась
пристально разглядывать его с головы  до ног.  Внимательно  осмотрев одежду,
она принялась разрывать ткань  своими мощными  лапами. С рубашкой  и брюками
она справилась довольно легко, затруднение вызвали лишь ботинки, но и от тех
вскоре остались  одни  клочья.  Нетронутой  оказалась  только одна  вещь  --
золотая  цепочка  с  крупным  алмазом,  полученная Тарзаном  еще от  матери.
Просидев некоторое  время в неподвижности и рассматривая  человека,  женщина
встала, снова подняла его и  вынесла на  середину овального амфитеатра, куда
выходило  несколько отверстий  в  скале. В одно  из  таких отверстий  она  и
втащила свою ношу. Положив Тарзана на землю  за  каменный выступ в полумрак,
женщина трижды хлопнула в ладоши, и тотчас отовсюду стали вылезать детеныши,
существ  шесть или семь. Старшему было  лет шестнадцать-семнадцать.  Все они
отличались  ловкостью  и  проворством.  Девочки  были  вооружены  дубинками,
мальчики -- безоружны. Когда все  собрались, женщина несколько раз постучала
кулаком по своей голове, затем по груди, указав на Тарзана. После нескольких
дополнительных жестов даже самому глупому стало ясно, что добыча принадлежит
ей и только  ей. Потом  женщина встала  и вышла из укрытия, завалив за собой
вход огромным  валуном. Она  возвращалась  в пещеру,  не обращая внимания на
свою недавнюю обидчицу, которая  только сейчас начала приходить в себя после
сокрушительного удара.
     Неожиданно раздались тяжелые шаги. Все встрепенулись,  и вскоре у входа
в  амфитеатр возникла  фигура огромной женщины, еще более  могучей,  чем та,
которая приволокла  Тарзана.  На одном плече она  несла убитую  антилопу, на
другом  -- еле живого полузверя-получеловека,  небольшого  роста,  лишенного
волосяного покрова, с кожей бронзового оттенка.
     Женщина,  принесшая  Тарзана,  поднялась  и, подойдя  ко входу  в  свою
пещеру, загородила его своим телом.
     Назовем ее "первой женщиной", ибо имени она, как и другие соплеменницы,
не имела. Обидчицу, получившую удар по голове, назовем "второй", и, наконец,
только что появившуюся -- "третьей".
     Итак,  Первая  женщина шагнула вперед, сверля взглядом Вторую и Третью,
которая прекрасно поняла намерения Первой и направилась к своей пещере. Но и
Вторая догадалась и двинулась за ней следом вместе с Первой. Никто из них не
произнес ни слова -- их губы не умели произносить слова, не умели смеяться.
     Заметив приближение двух женщин, Третья опустила добычу на землю, сжала
дубину и приготовилась к обороне. Казалось, она  должна была отступить перед
превосходящими силами противника, но, когда обе женщины подошли поближе, она
нанесла  мощный  удар  по  голове   Первой.  Та  рухнула  наземь   замертво.
Стремительность  атаки  обескуражила  Вторую,  которая  не  стала испытывать
судьбу, круто развернулась и бросилась наутек.
     В это время пленник Третьей женщины, пришедший  немного в  себя, быстро
оценил ситуацию и  решил  ею воспользоваться. Он пустился  бежать, но Третья
женщина, обнаружив, что добыча может вот-вот ускользнуть,  рванулась следом.
Вторая  женщина  тут же  вернулась, схватила  забытую  в  схватке антилопу и
помчалась прочь из амфитеатра.
     Как только пленник вскочил на ноги, стало ясно, что это мужчина или, по
крайней мере, особь  мужского  пола,  принадлежащая к тому же биологическому
виду, что и женщины, только  помельче и постройнее. Росту  в нем было  около
пяти  футов. Щеки и верхняя губа  покрыты редкими волосками. Лоб ниже, чем у
женщин, а глаза расположены ближе к  переносице. Длинные  ноги позволяли ему
бегать гораздо быстрее, чем  женщинам, поэтому  догнать  его  не  оставалось
никакой  возможности.  Поняв это,  Третья женщина схватила с  земли  длинный
толстый кнут  и,  раскрутив  его над  головой, сбила  мужчину  с  ног.  Удар
пришелся  точно по затылку, пленник упал, потеряв сознание... Оставив его на
время,  Третья женщина повернулась к  похитительнице антилопы,  не  успевшей
скрыться. Вторая  женщина, загораживая антилопу, приготовилась к схватке. Но
в  бой  вступить не пришлось: мощный удар  обрушился ей на голову, и дубинка
выпала из ее  рук. Опустившись на одно колено, она попыталась достать  из-за
пояса  заостренный камень, но новый, способный  сокрушить быка,  удар  опять
пришелся ей по голове и она, мертвая, упала на землю.
     Отдышавшись,  Третья женщина победно оглядела своих соплеменниц, как бы
спрашивая, найдется ли среди них кто-нибудь еще, кто пожелал бы  ее антилопу
и ее мужчину?
     Никто не  шевельнулся.  Она  резко подняла пленника и поставила его  на
ноги. Сознание  медленно возвращалось, и  он  старался удержаться  на ногах.
Однако это ему не удавалось. Тогда женщина вновь перекинула его через плечо,
на  второе  взвалила  антилопу  и пошла  к своей  пещере.  Там она разложила
костер, оторвала от туши антилопы кусок мяса, подержала его слегка над огнем
и предложила пленнику. Он  схватил полусырое мясо и принялся жадно рвать его
зубами. Женщина  сидела  рядом и  смотрела,  как  он  ест.  Видимо,  мужчина
понравился ей. Шею его украшало ожерелье из когтей и зубов диких животных, в
волосы вплетены палочки,
     Когда  мужчина насытился,  женщина  поднялась  и, грубо  схватив его за
волосы, потащила ко входу в пещеру. Он  отчаянно сопротивлялся,  но не сумел
противостоять насилию.
     В  опустевшем амфитеатре остывали два  трупа, а в высоком  угрюмом небе
появился первый стервятник.
     <b>ГЛАВА ТРЕТЬЯ</b>
     Вокруг неподвижно лежащего Тарзана собралась группа молодых аборигенов.
Его рассматривали с ног  до головы,  трогали, теребили, переворачивали. Один
из них заинтересовался золотой цепочкой  на шее  Тарзана, снял ее и надел на
себя. Однако  интерес к Владыке  джунглей,  который еще  не очухался, быстро
угас, и толпа медленно разошлась.
     Наконец сознание Тарзана начало постепенно проясняться. Приоткрыв глаза
и увидев своды пещеры, он тут же  снова  зажмурился,  попытался восстановить
дыхание   и,  спустя   некоторое   время,   окончательно  пришел   в   себя.
Приподнявшись, Тарзан огляделся. Прямо  перед  собой он увидел вход в другое
помещение, более освещенное. С трудом встав на ноги, Тарзан направился туда.
Эта комната выходила во внутренний дворик, расположенный прямо под  открытым
небом. Нигде не было видно признаков  человеческого жилья. Во дворике Тарзан
заметил несколько молодых алали, резвящихся на солнце. Он удивился: где он и
что  с ним  случилось? Тарзан  смог  вспомнить лишь  полет, удар  о дерево и
падение. После этого  наступал  провал  в  памяти. Некоторое время он стоял,
наблюдая за алали, не подозревавших  о его присутствии, а затем смело ступил
на  освещенное  пространство,  словно   грозный  отважный  лев,  презирающий
шакалов, вертящихся под ногами.
     Алали тут  же  заметили  его  и  окружили.  Девочки толкали  мальчиков,
стараясь выпихнуть их поближе к Тарзану.
     Тарзан попробовал заговорить с ними. Сначала на местном диалекте, затем
на  другом,  менее  распространенном.  Ответом  ему  было  молчание.  Тарзан
последовательно   перебрал  языки  известных   ему  обезьяньих   племен,  но
безрезультатно. Его не  понимали.  Присмотревшись, Тарзан понял,  что  алали
общаются при помощи жестов и достаточно вразумительно.
     Алали вновь потеряли  к  нему  интерес, и, предоставленный самому себе,
Тарзан начал осматриваться,  изучая обстановку  и прикидывая, как  бы отсюда
выбраться. Стены,  окружавшие дворик, были  достаточно  высоки, но  лишь для
тех,  кто  не  привык к жизни  в  джунглях.  Тарзану  же  ничего  не  стоило
взобраться  на стену,  необходимо  было  только  дождаться  темноты.  Тарзан
надеялся, что  к вечеру  алали угомонятся и  разойдутся  по  своим  пещерам.
Казалось, этому постоянному снованию, которое он  принял вначале за игру, не
будет конца.
     Вдруг одна  из  девочек схватила дубину  и  с  гримасой  ярости на лице
принялась  лупить  ею  по стене. Другие девочки  сделали то же самое, однако
мальчики  не поддержали  их,  продолжая свое бесцельное  снование. Тарзан  с
удивлением наблюдал за  происходящим, не в силах  объяснить  себе  поведение
молодых алали. Вдруг  его осенило: они  просто  хотят есть и  таким  образом
пытаются обратить на себя внимание.
     Неожиданно девчонка,  первой  начавшая  бить  по  стене,  обернулась  и
указала  на Тарзана.  Остальные тоже посмотрели в его сторону. Видя голодные
горящие глаза, Владыка джунглей  с  отчетливой ясностью понял, что следующие
удары будут предназначены  ему. Их мать, Первая женщина, добывавшая им пищу,
лежала мертвая.  Но алали понимали только одно: они голодны, а мать не несет
им еду. Алали не были людоедами, но при случае вполне могли насытиться мясом
себе подобного. Тем более, что Тарзана они вообще  не считали себе подобным,
а смотрели на него, как на обыкновенную добычу, которой  можно полакомиться,
как какой-нибудь  антилопой.  И  лишь  старшая  девочка  понимала,  что мать
принесла Тарзана  не для  того,  чтобы накормить детенышей. Она принесла его
только для себя. Она нашла мужчину.
     В этой стране  женщины охотились за мужчинами, а изловив, обращались  с
ними довольно  грубо  и  бесцеремонно:  им  легче было  поймать нового,  чем
кормить и стеречь его в течение срока, необходимого для вынашивания ребенка.
При таких полусемейных отношениях, лишенных и  тени любви и ласки, вырастали
дети,   которых   мать  до  поры   до  времени   кормила.   Отношения  между
соплеменниками  строились  на   силе  и  грубости.  Молодые,   не  познавшие
родительской нежности, не испытывали никакого чувства привязанности и друг к
другу.  С раннего детства их ожидала трудная жизнь. Необходимо было добывать
себе пищу  самостоятельно,  сопровождая мать на  охоте.  Подрастая, мальчики
уходили в джунгли и начинали жить в одиночку, а мать переставала отличать их
от других мужчин.  Девочки  же  жили  и охотились вместе с матерью,  пока не
находили  себе  мужчину. После  этого  они  отделялись от  матери  навсегда.
Следующий  сезон приносил  мужчине смерть,  а женщина отправлялась на поиски
нового мужа.
     Итак,  Тарзан  стоял  перед  толпой  рассерженных  женщин.  Молоденькие
девочки,  сжимая дубинки,  расположились поодаль.  Они  ждали,  пока старшие
убьют и разделают это существо, и можно будет полакомиться остатками.
     Одна  из  молодых  женщин,  подрагивая   всем  телом  от   возбуждения,
обернулась.  Тарзан  лихорадочно соображал, как помешать им осуществить свой
кровавый  замысел.  Оставалась  слабая  надежда на  помощь  юношей,  которые
безучастно наблюдали за разъяренными женщинами. Вдруг один из них сорвался с
места  и бросился в самую  гущу  толпы,  стараясь растолкать  их.  Несколько
женщин вступили с ним в драку. Он отбежал и  принялся бросать в толпу камни.
Двое рухнули на  землю. Одна  из старших девиц  неожиданно кинулась на рядом
стоящего юношу и сильным  ударом убила его. Это был тот самый юноша, который
снял с Тарзана золотую цепочку.
     Мальчик, бросавший в толпу камни, видя такой оборот событий, сообразил,
что одному ему  не выстоять,  и со всех ног бросился к Тарзану, полагая, что
вместе будет безопаснее. Он  встал рядом  с Тарзаном. Старшая девица жестами
объяснила ему, что сделает с ним, если он  не отойдет от вожделенной добычи.
Он ответил ей  на  том  же языке  жестом, что  не двинется  с места.  Тарзан
улыбнулся и поощрительно  похлопал мальчика по плечу. Тот свирепо оскалился,
пытаясь изобразить улыбку.
     Девица   приближалась.  Тарзан  несколько  растерялся,  не   зная,  как
поступить.  С одной  стороны,  он  не мог  оказать активного  сопротивления,
все-таки  перед ним стоял ребенок, к тому же женского пола. С другой, ему не
хотелось   достаться  на   обед   этому  примитивному   существу.   Активное
сопротивление предполагало  смерть противника, поэтому Тарзан задумался, как
бы попросту удрать, избежав кровопролития.
     Вдруг  Тарзан  увидел  Третью  женщину,   тащившую  в  пещеру  мужчину.
Естественно,  она не собиралась кормить детенышей  убитой ею Первой женщины,
но  и держать их взаперти не имело смысла: пусть позаботятся сами о себе или
подыхают с голоду. Она отодвинула тяжелый  валун, закрывавший вход в пещеру,
и протиснула в образовавшееся отверстие отбивавшегося мужчину. Затем подняла
дубину и постучала ею по  стене, привлекая внимание детенышей. Все двинулись
было к  ней,  но  тут  же  в ужасе отшатнулись --  это не  их мать! Мальчик,
защищавший Тарзана,  в страхе  спрятался у него  за спиной.  Перед  Тарзаном
возникла огромная женщина.
     Девица, намеревавшаяся  убить Тарзана,  казалось, напрочь забыла  о его
существовании.  Она  не  сводила  своих маленьких, близко посаженных глаз  с
пришедшей, и оторопела от страха. Третья женщина, не подозревавшая о наличии
мужчины  в пещере  Первой, удивилась, но,  разглядев  Тарзана,  решила,  что
неплохо  пополнить  свою  коллекцию  таким крупным  и  крепким  экземпляром.
Ситуация  становилась  критической,  и  шансы  на  спасение  катастрофически
уменьшались.  Женщина  медленно  приближалась,  сверля Тарзана  горящими  от
похоти глазками.
     Тарзан,  не  до  конца  сообразив, что  от него хотят,  решил  избежать
схватки. Рожденный в джунглях, он знал, когда нужно драться до последнего, а
когда  надо спасаться бегством. Он быстро  огляделся. Мальчик алали стоял за
спиной,  дрожа от страха. Сбоку высилась стена пещерного  двора, достигавшая
высоты поднятой руки. Прикинув высоту и силу толчка, Тарзан, подобно молнии,
взвился  вверх прямо перед  носом изумленной Третьей женщины.  Не успела она
сообразить,  что  произошло, как  Тарзан  с мальчиком на  плечах взмахнул на
стену,  цепляясь  за  каменные  выступы. Не раздумывая, он спрыгнул  вниз по
другую сторону стены и прямо перед собой увидел других женщин, потревоженных
его появлением.
     -- Скорей  бы стемнело, --  подумал  Тарзан. В этом  сохранялся шанс на
спасение,  ибо  женщины, вооружившись  дубинками,  приближались к  Тарзану и
мальчику.  Тот  первым  бросился  бежать  по  тропинке,  ведущей  прочь   из
амфитеатра. Мальчик, более быстрый на  ногу и привыкший при случае опасности
спасаться бегством, мчался впереди Тарзана. Неуклюжие грузные женщины бежали
позади,  отставая  все   больше.  Они  бросали  вслед  беглецам   камни,  но
наступающая темнота мешала  им поразить цель. Тропинка петляла  из стороны в
сторону, и преследователи постоянно теряли их из виду. Может быть, женщины и
не собирались убивать  мужчин, необходимых для  продолжения рода, но в таком
состоянии они были крайне опасны.
     Тонкий слух мальчика уловил, что топот начал стихать, погоня угасла. Он
огляделся  по  сторонам  и  вдруг  обнаружил,  что  остался один.  Странного
существа, с которым он только что бежал, не было. Но лес жил своей жизнью, и
воздух наполняли странные, непонятные шорохи. На  джунгли опустилась плотная
непроглядная тьма. Мальчик вздрогнул. Он почти физически ощущал тяжесть этой
темноты, давившей на плечи. Кругом не было видно ни зги. Казалось, он ослеп,
но,  лишенный  возможности говорить, он не мог ни  закричать,  ни позвать на
помощь. Ему почудилось, что в темноте кто-то подкрадывается к нему, но он не
мог объяснить это словами. Ему отчаянно захотелось вновь  оказаться рядом со
странным мужчиной,  которого он отбил у своей  сестры, и в его сердце  тлела
надежда, что  его не бросят одного в этой ужасной темноте. Мальчик был очень
испуган. До этого он  ни  разу не  покидал  пределов  своей пещеры.  Шорох в
кустах  поверг  его  в  неописуемый  ужас. Нечто огромное  двигалось  в  его
сторону. Прижавшись спиной к дереву, он окаменел от страха.  Он  принюхался,
но  это был  незнакомый запах  джунглей.  Однако инстинкт  подсказывал,  что
странный человек где-то поблизости и обязательно поможет ему. Мальчик ничего
не знал о львах и тиграх, но догадывался, что дикие звери страшны и свирепы.
Он  никогда не  отходил  далеко от своей матери, а  люди,  возвращавшиеся  с
охоты, ничего не могли  рассказать об обитателях джунглей,  ибо  были лишены
языка.
     Лев все ближе и ближе подкрадывался к мальчику, еле живому от страха.
     <b>ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ</b>
     Пробираясь сквозь заросли джунглей, Эстебан Миранда находился уже милях
в  двадцати  от  страшного  селения  каннибалов.  Он  крепко  сжимал  ладонь
маленькой Уххи, вздрагивая  от  страха  при звуках львиного  рыка. Казалось,
одновременно рычат сотни львов. Ухха, заметив трусость Миранды, презрительно
воскликнула:
     -- Ты  не речной дьявол! Ты сам боишься! И никакой  ты не Тарзан.  Отец
говорил, что  Тарзан не  знает  страха. Отпусти меня, я  залезу  на  дерево.
Только трус или  глупец будет  стоять  на земле, дожидаясь, пока его задерут
как безмозглую антилопу. Отпусти меня сейчас же!
     Девочка рванулась, пытаясь вырваться из железных рук испанца.
     -- Замолчи! -- крикнул он. -- Хочешь привлечь внимание львов?
     Однако поведение  девочки позволило  ему  выйти из состояния  шока.  Он
подхватил Ухху и  помог ей взобраться на ветки могучего дерева, после чего и
сам оказался  рядом. Теперь  они находились в  относительной безопасности, с
нетерпением ожидая  рассвета, когда могучий  рык  Нумы, оглашающий  джунгли,
затихнет.
     Когда первые проблески зари осветили землю, они, обессиленные бессонной
ночью, спустились вниз.  Ухха  тут  же опрометью  бросилась  прочь,  надеясь
встретить воинов Обебе, которые, конечно же, отправились на ее поиски.
     Миранда  и не  думал  ее преследовать,  а  рванулся в  другую  сторону,
содрогаясь при мысли, что может снова попасть в руки каннибалов.
     Он совершенно  потерял  ориентировку и не представлял,  где находится и
куда бежать. Единственное, на что у него  хватило сообразительности -- найти
тропу. по  которой они шли, и определить, где расположено селение  Обебе. Он
направился  на  запад,  рассчитывая  встретить дружественное  племя, которое
помогло бы ему добраться до своих.
     <b>***</b>
     Палящие лучи солнца обжигали труп  Первой женщины, застывший на  том же
месте. В небе парил  огромный стервятник, снижаясь кругами. Все ниже  и ниже
опускалась страшная птица, и наконец села на мертвое тело. Через час от него
остался  лишь обглоданный  скелет. Взмахнув крыльями, гриф тяжело поднялся в
воздух и полетел к Великому Непроходимому лесу.
     <b>***</b>
     Оторвавшись от погони, Тарзан вслед за мальчиком-алали влетел в мрачный
лес,  на который  уже  опускались  сумерки.  Он взобрался на дерево и дальше
передвигался  по веткам и кронам, быстро  догоняя мальчика. И когда раздался
страшный рык Нумы, Тарзан, оказавшийся прямо над ним,  схватил его за волосы
и втащил наверх. Мгновение  спустя на то место, где только что стоял  алали,
приземлился прыгнувший Нума.
     <b>***</b>
     На следующее утро Тарзан начал готовиться  к охоте, поскольку пора было
позаботиться о пропитании. Фрукты, орехи  и яйца  птиц он без труда раздобыл
на  деревьях,  растущих  поблизости, но  нужно  было  и  мясо, а  для  этого
требовалось соорудить лук и стрелы. Тарзан отправился на поиски  материалов,
необходимых для изготовления оружия. Разыскивая нужные ветки, он вдруг учуял
запах оленя Бары. Проворно взобравшись на  дерево, где сидел мальчик, Тарзан
жестом позвал  его с собой,  но  тот был  так  робок и неуклюж, что  Владыка
джунглей передумал и жестом приказал ему оставаться на  месте.  Хотя мальчик
не  совсем  точно уяснил, что от  него требуется, тем не  менее  остался  на
месте, когда Тарзан направился в чащу.
     Он медленно пробирался  сквозь заросли, постоянно  принюхиваясь.  Запах
оленя ощущался все отчетливее, и Тарзан затаился. Вскоре он увидел небольшое
стадо оленей, неторопливо двигавшихся мимо него. Тарзан терпеливо ждал, пока
олени  подойдут  достаточно  близко,  и размышлял,  как  бы половчее поймать
добычу.  Выдержки  и терпения  у  него хватало.  Неожиданно  к запаху оленей
примешался  запах  Нумы,  но  почему-то  чуткие  и  осторожные  животные  не
встревожились, продолжая спокойно пастись. Сидя в засаде, Тарзан молил Бога,
чтобы  Нума убрался  поскорее  прочь. Вдруг позади  оленьего  стада раздался
треск кустов. Олени  взвились  и  рванулись.  В  тот  же миг  Тарзан заметил
молодого  льва,  явившегося  причиной   переполоха.   Владыка  джунглей  был
рассержен не на шутку: этот молодой глупец оставил их без мяса.
     Внезапно один из оленей сделал мощный прыжок в сторону и очутился прямо
под  деревом,  на котором затаился Тарзан.  Охотник  бросился  на шею зверя,
мгновенно прокусил ему горло и с добычей в руках взлетел на соседнее дерево.
Нума проводил взглядом Тарзана, ловко  передвигающегося по кронам. Улыбаясь,
человек крикнул:
     -- Отродье шакала! Ходи голодным, если не умеешь охотиться!
     Примерно в полдень Тарзан вернулся к мальчику-алали,  который терпеливо
дожидался его. У юноши был каменный нож, им он разделывал добычу, приносимую
матерью. С  нескрываемым любопытством  алали  наблюдал за Владыкой джунглей,
раскладывающим  костер.  Он  никогда  не  пробовал  жареного мяса  и  теперь
осторожно клал его в рот.
     На  другой  день,  запасшись мясом на несколько дней,  Тарзан  принялся
мастерить орудия охоты, показывая юному алали, как это делается.
     Обучая его  маленьким премудростям, Тарзан размышлял о  будущей  судьбе
мальчика.   Беспомощный   и   не   приспособленный   к  жестокой  борьбе  за
существование, он наверняка погибнет в  джунглях, если решит вернуться домой
самостоятельно. Но и с  собой Тарзан брать его не хотел: в охоте или в битве
он  будет  только  лишней обузой. Наконец после долгих размышлений  в голову
Тарзана  пришла  удачная  мысль: он  соорудит  мальчику  такое же оружие, по
сравнению  с которым  дубины  женщин-алали  выглядели детскими  игрушками, и
научит его обращаться с ним.
     Вдруг мальчик припал ухом к земле. Приподнявшись, он взглянул Тарзану в
глаза, затем ткнул пальцем в его сторону, указал на небо, на ухо и на землю.
Тарзан все понял и, приложив ухо к земле, услышал тяжелый топот чьих-то ног.
Быстро  собрав принадлежности  для охоты  и остатки  пищи, они взобрались на
дерево  и  расположились  в  укрытии.   Ждать  пришлось  недолга.  На  тропе
показалась огромная женщина отталкивающего вида,  затем другая, за  ней  еще
одна. Подчиняясь стадному инстинкту, на охоте они, видимо, держались сообща.
Медленно,  поводя  настороженными  ушами,  женщины прошли  под  деревом,  на
котором  прятались  Тарзан  с  мальчиком.  Охотницы  внимательно  обшаривали
взглядом ближние кусты, а их уши ловили малейшие шорохи.
     Выждав некоторое  время, беглецы спустились на  землю. Тарзан  мысленно
рассмеялся: Владыка джунглей прячется на  дереве от женщин! Но зато -- каких
женщин! Краткого  знакомства вполне хватило, чтобы понять, что это злобный и
непримиримый  противник, и без  оружия  Тарзан беспомощен  перед их тяжелыми
дубинами.
     Прошло  несколько дней. Тарзан  и  его  бессловесный  спутник мастерили
оружие, чтобы добывать пропитание более легким способом. Мальчик механически
повторял все движения Тарзана  и  молча  выполнял все его  указания. Наконец
наступил  день, когда  они отправились  на  настоящую охоту. К этому времени
алали  уже  кое-чему научился: бесшумно  двигаться  и  замечать все  кругом,
преследуя добычу, он  освободился от страх перед лесом  и зверями и даже при
виде огромных женщин уже не впадал в панический ужас.
     После  долгой  кропотливой  работы он смастерил себе  лук  и стрелы и с
большим уважением наблюдал, как ловко  Тарзан поражал цель из своего оружия.
Наконец пробил и его  час. Однажды на охоте он пустил стрелу в  стадо  диких
кабанов  и  вступил  в  схватку  с  раненым  вепрем.  Природная  ловкость  и
молниеносная  реакция помогли ему  выйти из схватки победителем. После этого
маленький алали навсегда освободился от страха и не бросался бежать при виде
грозного противника.
     Исподволь Тарзан обучал его  тонкостям  охоты.  Однажды  мальчик  ранил
огромного  медведя.  Взревев,  лесной великан двинулся прямо на  него.  Юный
охотник  хладнокровно  дождался,  пока  зверь  приблизится, и второй стрелой
сразил его наповал.
     <b>***</b>
     В то время, когда Тарзан и маленький алали  продирались сквозь джунгли,
стремясь уйти  подальше  от территории огромных  женщин, Эстебан  Миранда  и
маленькая  Ухха, которую  он  снова  поймал и вел с собой,  брели  по лесу в
поисках тропы, ведущей на запад...
     <b>ГЛАВА ПЯТАЯ</b>
     Словно  верный пес,  юный алали льнул к  Тарзану,  который, овладев его
языком, мог поручить ему уже любое задание. Научившись обращаться с оружием,
мальчик стал более самостоятельным, и теперь они охотились врозь.
     Однажды  во  время  охоты Тарзан,  преследуя  оленя, вдруг почувствовал
запах женщины-алали. Взобравшись на дерево, он продолжил свой путь по кронам
и  ветвям. Прежде чем  он увидел женщину,  Тарзан ощутил  другой  незнакомый
запах.   Это  был  запах  мужчины,   но   какой-то   необычный,   доселе  не
встречавшийся. Запах  был  слабый,  но исходил  откуда-то  снизу.  Вскоре до
Тарзана донеслись  взволнованные голоса, которые  были едва  слышны.  Тарзан
осторожно двинулся вперед, совершенно забыв про оленя.
     Приблизившись,  он понял, что  голосов много, и  всего  шагах в  десяти
увидел  такое,  от  чего  впал  в изумление. Единственной  знакомой  фигурой
оказалась  женщина-алали,  но  ее  окружала  толпа  крошечных мужчин-воинов.
Вооруженные мечами и пиками,  они атаковали  огромные ноги женщины,  которая
медленно  отступала  к  лесу,  размахивая  дубиной  и  отбрыкиваясь.  Тарзан
мгновенно  сообразил, что воины-лилипуты пытаются повредить  ей сухожилия, и
сумей они сделать это, женщина оказалась бы поверженной.  Но одним движением
могучей ноги  она сбрасывала с  десяток крошечных бойцов. Смелость и  отвага
нападавших привели  Тарзана в восторг,  но, наблюдая за битвой,  он никак не
мог  понять, чего ради они, не  щадя жизни, преследуют отступающую  женщину.
Наконец  он  разглядел причину.  В левой руке великанша  сжимала  крошечного
человечка.  Вот  почему воины без устали  продолжали  атаку. В ней принимали
участие не только пешие, но и конные. Наездники, крепко сидевшие в седлах на
своих резвых лошадках, вызвали у Тарзана  восхищение.  С первого  взгляда он
понял,  что воины-лилипуты принадлежали к племени  пигмеев, забытому  людьми
белой  расы,  описание  которого  сохранилось  лишь  в  преданиях,  мифах  и
легендах.
     Тарзан  проникся  симпатией  к  маленьким  человечкам,  и,  когда стало
очевидно, что женщина-алали беспрепятственно  уйдет  от  преследователей, он
решил вмешаться. Когда он спустился на землю и вышел из-за деревьев, первыми
его  заметили  пигмеи.  Вероятно,  они приняли  его за  второго  враждебного
гиганта. Все отпрянули, послышались  возбужденные  крики.  Торопясь доказать
дружеские  намерения,  Тарзан  бросился  вслед за  женщиной, которая, увидев
Тарзана, не обратила на него почти никакого  внимания, поскольку привыкла  к
тому, что  мужчины боятся и слушаются ее.  Приблизившись  к женщине, Владыка
джунглей  языком  жестов, которому он научился у мальчика,  объяснил ей, что
она  должна  отпустить  маленького  воина  и убираться  прочь.  Лицо женщины
перекосила  свирепая  гримаса, и, подняв дубину,  она пошла на  Тарзана.  Он
вскинул лук.
     -- Убирайся или я убью тебя! Убирайся  и  сейчас же отпусти  маленького
человечка! -- на языке жестов предупредил ее Тарзан. Но  женщина,  не внемля
предупреждению, шла  напролом. Тарзан прицелился. Пигмеи, поняв наконец, что
второй  гигант  их  союзник, замерли  в  ожидании  скорой  развязки.  Тарзан
надеялся,  что женщина послушается его, и ему не  придется применять оружие.
Но одного взгляда  на  ее свирепое лицо было вполне достаточно, чтобы понять
тщетность  этой  надежды.  Она приближалась. Тарзан  натянул тетиву.  Стрела
поразила  ее прямо в  сердце,  и, проворно подскочив к падающей туше, Тарзан
успел выхватить у нее из руки маленького человечка.
     Остальные воины, видимо решив, что их соплеменник  попал в новую  беду,
бросились к Тарзану, громко крича и грозя оружием. Прежде чем они подбежали,
Тарзан осторожно опустил маленького воина на землю.
     Угрожающие крики сменились восклицаниями радости.
     Подскакав  на  своих  крошечных  лошадках  к  освобожденному воину, они
преклоняли перед  ним колена и целовали протянутую руку. Тарзану стало ясно,
что спасенный -- не простой воин, а, вероятно, их полководец. Тарзан с таким
интересом наблюдал за этой суетой, что, казалось, рассматривает муравейник.
     Теперь Тарзан смог  рассмотреть их как следует.  Самый высокий  из  них
достигал ростом дюймов восемнадцати. Несмотря  на смуглый  оттенок  кожи, не
вызывала сомнения  их  принадлежность  к  белой  расе. Черты  лиц отличались
правильностью, а сложение пропорциональностью.
     Мужчина, которого спас Тарзан, был самым юным.
     Пока  Тарзан разглядывал пигмеев, тот  приказал  своим  людям встать и,
повернувшись  к  спасителю,   сделал  жест,  выражавший  признательность   и
дружелюбие. Тарзан  ответил тем  же: он сделал шаг  вперед  и  протянул руку
ладонью вверх.
     Вероятно, истолковав  сей жест  по-своему, юноша протянул Тарзану  руку
для  поцелуя.  Но  Владыка  джунглей  решил  продемонстрировать  равенство в
знатности, поэтому он опустился на одно колено, взял крошечную ладонь в свою
руку  и  склонил   голову   без   намека  на  подобострастие,  но  с  гордым
достоинством. Маленький полководец,  казалось,  был  вполне  удовлетворен  и
поклонился  в  ответ с  неменьшим достоинством.  Затем он  знаком  предложил
следовать за всадниками, пересекавшими поляну.
     Тарзан не смог  отказаться от столь  любезного приглашения воспитанного
молодого человека и,  с любопытством разглядывая крохотных всадников,  решил
последовать за ними. Воины собрали убитых и раненых. Свои пики они вложили в
металлические ножны, прикрепленные справа у седла. Кроме миниатюрного меча у
пехотинцев не было другого оружия. Лезвия этих мечей, обоюдоострые, длиной в
полтора дюйма, оканчивались острым концом.
     Собрав  убитых  и раненых, они  начали строиться. В  это  время  юноша,
сопровождаемый шестью воинами,  ударами меча умерщвлял раненых,  которым уже
ничем  нельзя было  помочь. Жестоко,  но  вполне  оправданно.  Все кончилось
довольно  быстро.  Затем  прикрепили  оружие  к  седлам,  выкопали  могилу и
похоронили своих мертвецов.
     Пока одни  совершали  погребальный  обряд,  другие  изловили  антилопу.
Построившись, все двинулись  в  путь. Не раздалось ни слова  команды,  юноша
лишь  поднял свой  меч, и стройные  ряды, сомкнувшись,  двинулись  вслед  за
предводителем. Группа  воинов  осталась, чтобы сопровождать Тарзана.  Офицер
объяснил,  что ему  нужно двигаться  за  солдатами, которые будут  указывать
путь, ибо Тарзан явно не мог поспеть за всадниками, почти пересекшими поляну
и ускакавшими далеко вперед.
     Идя  за  воинами, Тарзан  думал о юном  алали, который  охотился где-то
неподалеку. Но он решил, что скоро вернется и разыщет мальчишку.
     Уже через час  такого пути  Тарзан начал  выбиваться  из  сил.  Он  еле
поспевал за всадниками. Равнина оказалась не такой пологой, как это виделось
из леса. В высокой  траве  резвилось множество антилоп,  которые убегали при
приближении всадников и великана.
     Ветер дул от Тарзана к зарослям,  и он не  мог определить, что за зверь
там прячется.  Когда же воины  с  пиками наперевес  окружили заросли, оттуда
раздалось  злобное  рычание, и  большая  африканская кошка,  выскочив  из-за
кустов,  бросилась  на офицера. Он  выставил  пику,  и  животное всей  своей
тяжестью обрушилось на ее острие, подмяв  под себя и всадника. Со  сломанным
копьем он упал с лошади. В этот момент  подоспели еще четыре воина и вонзили
свои копья в тело кошки. Через мгновение все было кончено.
     Тарзан отметил про  себя, что  пигмеи всегда были начеку  и действовали
слаженно и решительно.  Не прошло  и десяти минут, а огромный  зверь был уже
повержен. Да  и битва  с великаншей показала, что все  они  были  храбрыми и
мужественными. Офицер, который, как  выяснилось, не пострадал, упав с лошади
от удара зверя, тоже был храбр, хотя и очень молод.
     Они  двигались по равнине  уже часов шесть. Ветер переменился, и Тарзан
почувствовал запах оленя. Сделав знак  остановиться, Тарзан как мог объяснил
офицеру, что он голоден, а впереди -- добыча. Нужно подождать, пока он будет
охотиться.
     Офицер  понял  Тарзана, и пигмеи рассыпались  так  бесшумно,  что  даже
острый слух  Тарзана  не  смог уловить  ни единого звука. Он чувствовал, что
неподалеку пасется стадо антилоп. Вскоре из-за  деревьев  показались  первые
животные. Крепко сжимая лук и стрелы, Тарзан осторожно подкрадывался  к ним.
Пигмеи,  удивленно разглядывая невиданное  оружие, наблюдали  за  действиями
Владыки джунглей, затаив  дыхание.  Они были  поражены,  когда за  несколько
мгновений Тарзан поразил трех антилоп.
     Когда воины подошли к Тарзану, тот уже собирал добычу. Они  возбужденно
загалдели, не отрывая  взглядов от страшного оружия, которым Тарзан владел в
совершенстве.  Для  них  антилопы  были  такими  же огромными,  как слон для
человека. Приблизившись к Тарзану, они заулыбались и захлопали в ладоши. Тот
решил, что они ему аплодируют.
     Собрав стрелы и сложив их в колчан, Тарзан  жестом попросил  у  офицера
его меч. После  минутного  колебания, под  пристальными  взглядами остальных
воинов,  он решился и протянул оружие.  Тарзан  принялся спокойно  свежевать
подстреленных антилоп, затем отрезал кусок мяса и начал есть, жадно  глотая.
Пигмеи  пришли  в растерянность, а  некоторые в ужасе бросились прочь, видя,
что  их спутник ест сырое мясо.  Наверное, они  подумали,  что  этот гигант,
будучи голодным, может полакомиться и кем-нибудь из них.
     Освежевав остальные  туши  и сложив мясо  в  свою  сумку,  насытившийся
Тарзан двинулся дальше.
     Казалось, пигмеи продолжали оставаться в растерянности. Они приглушенно
переговаривались,  с  опаской оглядываясь  на  Тарзана.  За  себя  они  были
спокойны, так как не ведали страха, но  сомневались,  стоит ли  вести  этого
великана, который ест сырое мясо, к себе в страну.
     Полдень  был  на исходе, когда Тарзан заметил группу всадников, галопом
скакавших  им навстречу. Благодаря своему росту,  Тарзан  первым  увидел их,
тогда  как  остальным  мешал кустарник. Тогда он остановился  и,  прежде чем
офицер сообразил, что происходит,  осторожно сгреб всадника с лошадью своими
могучими руками и  поднял  их  над головой.  Маленькие  воины  всполошились,
раздались   крики   угрозы,  но,  заметив  улыбку  на  губах   Тарзана,  они
успокоились. Кивком головы он указал на приближающуюся кавалькаду, и офицер,
вглядевшись с высоты, сделал успокаивающий жест. Это были друзья.
     Минуту  спустя  Тарзан  был  окружен  толпой  возбужденных  дружелюбных
пигмеев,  среди которых он узнал и  юного полководца, спасенного  им  из лап
ужасной женщины.
     Между сановными пигмеями состоялась короткая беседа, и по выражению лиц
Тарзан  понял,  что  случилось  нечто  серьезное.  Он  не  догадывался,  что
предметом  обсуждения  являлся  он  сам.  Пигмеев  насторожило  то,  что  он
употреблял в пищу сырое  мясо, и им было  неясно, не принесет ли этот гигант
какую-то неизвестную  опасность их  народу. Однако  сомнения  быстро развеял
офицер сопровождения. Он доложил,  что,  несмотря на голод, Тарзан не тронул
никого  из  его  солдат, а  терпеливо  дожидался момента,  когда можно будет
поохотиться. Без дальнейших проволочек группа двинулась в дальнейший путь.
     Выйдя из леса на равнину, Тарзан увидел множество крошечных человечков,
снующих в отвалах пустой  породы. При более  внимательном рассмотрении стало
ясно, что это не просто нагромождение камней, а некое симметричное строение.
Рабочие сновали в одном и том же направлении по незаконченной  конструкции и
исчезали в отверстиях. Навстречу им  двигался другой поток рабочих, но уже с
пустыми руками, исчезавших в других отверстиях. На равном расстоянии от этих
человеческих потоков двигались вооруженные люди.
     Создавалось впечатление, что движутся муравьи в своем муравейнике.
     <b>ГЛАВА ШЕСТАЯ</b>
     Могучий белый мужчина, затаившись в непроходимой чаще,  припал к земле.
Одной рукой он зажимал рот маленькой темнокожей девочке, другой держал нож у
самой ее груди. Но глаза мужчины были устремлены не на девочку, а на  тропу,
по которой двигались охотники из  племени Обебе. Они  подошли совсем близко,
но Ухха не могла позвать на помощь, так как острый кинжал  упирался в грудь.
Она слышала, как  они, о  чем-то разговаривая, прошли  мимо.  Вскоре их шаги
затихли вдали, и испанец, вскочив на  ноги, поволок ее  на тропу, по которой
они брели долго и безрезультатно, продираясь сквозь чащу.
     <b>***</b>
     В селении  пигмеев  Тарзана встретили  радушно,  и ему  было  позволено
остаться  здесь, пока он не  привыкнет к их укладу  жизни  и не  овладеет их
языком.  Легко усваивая самые разные  наречия и диалекты, Тарзан  не видел в
этом проблем. Прошло совсем немного времени, и он начал объясняться на языке
людей-муравьев. Поначалу он предположил, что ему  придется использовать язык
жестов,  как  это  было  с  алали,  но  вскоре  убедился,  что  люди-муравьи
изъясняются звуками, как  и  люди белой  расы.  Видя лингвистические  успехи
Тарзана, король пигмеев  Адендрохакис рекомендовал своим подданным  всячески
способствовать Тарзану в овладении их языком.
     Адендрохакис был особенно расположен к Тарзану потому, что спасенный им
юный полководец являлся наследником престола, принцем Комодофлоренсалом. Вот
почему были созданы все условия, чтобы Тарзану жилось хорошо среди населения
королевства.   Сотня  рабов  доставляла  ему  пищу  и  плоды.  Когда  Тарзан
прогуливался  среди  куполообразных  зданий,  несколько  всадников   скакали
впереди,  расчищая  дорогу, чтобы  он ненароком кого-нибудь не раздавил.  Но
Тарзан и так был очень осмотрителен, и несчастных  случаев подобного рода не
произошло.
     Овладев языком аборигенов, Тарзан узнал много интересного о жизни этого
славного народа. Принц Комодофлоренсал постоянно сопровождал гиганта,  давая
пояснения.  Собственно  от  него  и узнал Тарзан  так много. Он  не  уставал
знакомиться  с городом. Особенно  его заинтересовало сооружение относительно
больших  куполообразных  домов, которые  были  выше даже Тарзана. Их  высота
достигала десяти и более футов. Четыре отверстия образовывали  четыре входа.
Коридоры первого этажа отделялись перегородками, выполненными из гальки.
     Дворец Адендрохакиса  был  выстроен по такому же образцу. И вообще весь
город состоял из таких же куполообразных зданий, только меньших размеров.
     Внутри куполов  действовала  хорошая вентиляция  -- по наружной стороне
виднелось множество окон.
     Тарзан наблюдал  за  возведением  нового здания  с живейшим  интересом,
понимая,  что  это уникальная  возможность,  которая  может  не повториться.
Совершенная по-своему конструкция напоминала улей.  Понимая речь аборигенов,
Тарзан узнал, что рабы являются пленниками, захваченными в результате боевых
походов  или их потомками. Порой  сменялось так много поколений, что они уже
забывали свою родословную и считали себя жителями города и подданными короля
Адендрохакиса.  В  основном к  ним  относились  терпимо, особенно начиная со
второго  поколения. Почти все  пленники трудились  рудокопами, каменотесами,
строителями. Но уже второму поколению  жилось легче,  так как они  обучались
различным наукам и могли работать почти по призванию. Благодаря же смешанным
бракам, некоторым из них  удавалось  подняться  до уровня  привилегированных
классов.
     На  вопрос  Тарзана,  почему   делаются  такие  странные  исключения  и
разрешаются смешанные браки, ему ответили:
     -- Много  веков  тому  назад, еще в  годы правления  Кламатоаморсала  в
городе  Троханадалмакуса воины Велтописхаго  -- короля города Велтописмакуса
пошли войной  на наш Троханадалмакус и в жестокой битве победили нашу армию,
разгромив  ее. Тысячи мужчин и женщин были угнаны в плен. Единственное,  что
спасло  нас  от  полного  истребления --  храбрость  наших  рабов,  отчаянно
защищавших  своих хозяев.  Кламатоаморсал, мой  предок,  сражаясь с врагами,
обратил внимание на выносливость и смелость рабов. Они были намного сильнее,
в  то   время  как  аристократы,  возможно,  более  мужественные,  выдохлись
практически в самом начале битвы.
     Когда   сражение  закончилось,   Кламатоаморсал  собрал   всех  старших
офицеров, оставшихся  в  живых  и не  попавших  в плен. Он  сказал,  что  мы
потерпели  поражение  не  потому, что армия  враждебного  монарха  оказалась
сильнее, а потому, что наши солдаты оказались слабее. Он спросил, в чем  тут
причина,  и что делать? Самый  юный мужчина,  раненый и ослабевший от потери
крови,  предложил самое правильное  решение. Он  объяснил наше самое  слабое
место.
     Он обратил  внимание присутствующих на то, что вся раса Минанианс  была
древней и веками не происходило обновления  крови. В то время как  набранные
изо всех  городов рабы  перемешивались  и становились  все  сильнее с каждым
поколением. Так что они  вполне могли  со временем  или совершить революцию,
или выступить против своих врагов, хотя им и не разрешалось носить оружие.
     Этих рабов -- первого и второго поколения -- легко можно было узнать по
ярко-зеленым  туникам, доходящим  почти до  колен. Это было единственное  их
отличие от  остальных каст. На груди и  на спине они носили эмблемы  черного
цвета,  обозначающие  город,  в  котором раб  родился, и имя  рабовладельца,
которому он принадлежал.
     В городе  можно было заметить и рабов в белых туниках. Они надзирали за
работой  низших  каст, пользуясь полной  свободой  передвижения, и  обладали
множеством привилегий.  С кастами  других  рабов  их  объединял  лишь особый
покрой сандалий, указывающий на принадлежность тому или иному рабовладельцу.
     У  второго  поколения  рабов были такие же эмблемы. Они родились в этом
городе   и   считались  его  жителями.   Среди  них   тоже   имелись   более
привилегированные группы. Они носили маленькие значки на плечах, указывающие
на род занятий: парикмахер, повар, портной и т. д. Богатые  семьи занимались
сельским хозяйством, но все работы выполнялись рабами. Исключения составляли
лишь особо отличившиеся рабы.
     Все пространство вокруг города было окружено непроходимой чащей.
     Для  пигмеев, жизнь которых с таким интересом  изучал Тарзан, окрестный
лес  был  действительно  непроходимым. Для Владыки  джунглей он был  как дом
родной.  Он всегда  мог  укрыться в джунглях, спасаясь от врагов, но  Тарзан
находился  среди  дружественного  народа  и его очень интересовал  их  образ
жизни. Он замечал каждую мелочь и наслаждался жизнью.
     Внезапно все изменилось. Это произошло ранним утром, когда первые  лучи
солнца озарили небо на востоке.
     <b>ГЛАВА СЕДЬМАЯ</b>
     Юный алали,  сын Первой женщины, метался по джунглям в  поисках Тарзана
--  единственного человека, которому было отдано его примитивное сердце и за
которого он готов был отдать жизнь.  Но поиски оказались напрасными.  Вместо
Тарзана он встретил двух стариков из своего  племени, и они втроем двинулись
дальше.  Новые   знакомые  не  придали  никакого  значения  оружию  молодого
охотника.  Они  вполне обходились дубинками и  каменными  ножами.  Их рацион
составляли фрукты, орехи  и коренья. Юному  же алали этого теперь было мало.
Он  охотился  на антилоп и  птиц, радуясь той  легкости,  с  которой добывал
пропитание.  А  когда  еды  оказывалось  больше,  он  отдавал  излишки своим
попутчикам, которые неотвязно следовали за ним.
     Он уже существенно отличался от них -- старики  туго соображали и никак
не могли  понять, каким образом  ему так легко  удается  добывать  дичь. Сын
Первой женщины даже немного  загордился, видя такое к себе  уважение. Иногда
он  просто  забывал  об  осторожности  и  становился  безрассудным.  Однако,
несмотря  на  весь пиетет,  с  которым  старики  относились  к своему  юному
соплеменнику, они не верили, что такое легкое оружие может  помочь в схватке
с ужасными женщинами и противостоять их грозным дубинам.
     И  вот  однажды  они  столкнулись  с одним  из  этих страшных созданий.
Старики тут же бросились наутек и,  только отбежав на безопасное расстояние,
и убедившись,  что  за ними  нет погони, остановились, желая посмотреть, что
станет с их гордым молодым спутником.
     С  удивлением они увидели, что юноша  и не думал спасаться бегством. Он
стоял на том же самом месте, невредимый, и натягивал свой лук. Безумец! Один
удар дубинки  -- и  от него  мокрого места не  останется!  Смелость нужна во
время охоты, а не в схватке с непобедимой женщиной.
     Женщина,  удивленная  таким поведением слабого  мужчины,  с  изумлением
рассматривала его, а он спокойно стоял напротив, глядя ей прямо в глаза. Что
ж, надо проучить этого юного нахала!
     Она крепко сжала в руке камень.
     Старики с любопытством выглядывали из-за кустов. Вдруг они увидели, как
лицо женщины исказилось  гримасой боли, и  стрела вонзилась ей в  грудь. Она
опустилась  на  колени,  затем  рухнула  навзничь.  Несколько  конвульсивных
движений  -- и все  было кончено. Юный алали спокойно подошел к  остывающему
трупу,  выдернул   стрелу  и  стал  ждать,  пока   старики,  оправившись  от
потрясения, подойдут к нему.
     С гораздо  большим  интересом они разглядывали  теперь лук  и стрелы, а
также небольшую ранку на груди у женщины. Это казалось невероятным. Юноша же
высоко  поднял  голову,  горделиво  поглядывая  на  соплеменников.  Он  явно
наслаждался сложившейся  ситуацией, потому что  еще ни один мужчина-алали не
одерживал победы в схватке со столь грозным противником. Он решил еще больше
удивить их. Юный охотник схватил труп, подтащил к дереву и привалил спиной к
стволу. Затем, отойдя футов  на двадцать, он дал знак внимательно следить за
его  действием.  Подняв   тяжелое  копье,  он  с  силой  метнул  его  в  эту
своеобразную мишень. Копье легко прошило  мертвое тело насквозь. Возбуждение
охватило всех.  Один из стариков тоже захотел попробовать.  Он метнул копье,
но промахнулся. Второго  также постигла неудача. Затем они принялись изучать
лук и стрелы. Быстро летело время, но никто не вспоминал ни о еде, ни о сне.
Наконец сын Первой женщины решил, что пора мужчинам изготовить себе такое же
оружие. Это был знаменательный день в истории алали, но вряд ли они понимали
значение происходящего...
     <b>***</b>
     Итак,  пребывание Тарзана в гостеприимном  городе Троханадалмакус  было
прервано целым рядом неожиданных событий, приведших к невероятной развязке.
     Тарзан спал на своей травяной постели, устроенной под деревом, растущим
на окраине  города  короля Адендрохакиса.  На востоке  уже  занималась заря,
когда Тарзан вдруг проснулся, разбуженный низким  гулом, который уловило его
чуткое  ухо. Звук был далеким  и нечетким,  но  тем  не  менее мешал  спать.
Проснувшись, Тарзан  продолжал лежать,  прислушиваясь.  Казалось, звук  идет
откуда-то  из  самых  недр  земли,  либо  с  ее   поверхности.  Можно   было
предположить, что неподалеку кто-то  стремительно  передвигается.  Некоторое
время Тарзан пребывал  в растерянности, но  внезапно  его  сознание пронзила
тревожная мысль,  и  он  вскочил  на  ноги.  Владения  короля  Адендрохакиса
начинались в сотне ярдов. Добежав до южного входа, Тарзан крикнул крошечному
часовому:
     -- Доложи  королю,  что  Тарзан  слышит приближение  к Троханадалмакусу
множество лошадей, и если он не ошибается,  то  каждая несет  на своей спине
вражеского воина.
     Слова  Тарзана   тут   же  были  переданы  дежурному  офицеру,  который
встревоженно спросил:
     -- Что случилось?  Гость короля  утверждает,  что слышит приближение  к
городу множества всадников? С какой стороны?
     Тарзан указал на запад.
     -- Это  Велтописмакасианс!  --  воскликнул  офицер  и,  повернувшись  к
часовым, приказал:
     --  Немедленно разбудите  Троханадалмакуса,  я предупрежу  всех жителей
королевства!
     И он бросился в  город поднимать народ. Весть  моментально облетела все
королевство,  и  вот  уже  из  северных  и южных  ворот каждого отсека стали
появляться  вооруженные всадники, из  восточных и западных -- пехотинцы.  Не
было никакой паники, все двигались с точностью хорошо отлаженного механизма.
Видно,  они действовали  по заранее продуманному плану. Во всех направлениях
двигалась конница,  окружая город непрерывной  лавиной, призванной  отразить
первый натиск врага. Эта оборонительная линия  защищала  городские стены, не
давая  противнику  проникнуть  в  центральную  часть  города,  его   сердце.
Пехотинцы  тоже  двигались  по  своим  направлениям,  прикрывая  в  основном
западный фланг. В самом городе оставался резерв,  свежие силы, которые могли
быть  использованы  в  нужный   момент.   Во  главе  этих  войск  стоял  сам
Адендрохакис, отвечавший за оборону города.
     Принц  Комодофлорендосал  командовал  основной группой  кавалерии перед
центральным входом, готовясь принять на себя главный удар.  Вся армия заняла
территорию примерно в две квадратные мили.
     Быстро  светало,  и Тарзан  уже  без  труда наблюдал за  всеми военными
приготовлениями. Он восхищался минаниансами. Ни  криков, ни  пения, лишь  на
лицах застыло выражение решимости и восторга. Они не нуждались в призывах  и
лозунгах.
     Тарзан поинтересовался  у  стоявшего  рядом  офицера,  нападают ли  его
соплеменники первыми.
     -- Нет, -- ответил офицер с улыбкой. -- Минаниансы никогда не  нападают
первыми.
     -- Как вы думаете, в самом городе будет сражение? -- спросил Тарзан.
     --  Вряд ли.  Пожалуй,  сегодня  будут  задействованы лишь кавалеристы,
продвинувшиеся  далеко  от  стен города.  Думаю,  пехотинцы даже  не  успеют
поднять лук и выпустить стрелу. Битва будет молниеносной. Ведь обычно только
кавалерия и сражается.
     -- Я  вижу, вы всей душой стремитесь  в ряды кавалеристов. Почему же вы
не с ними?
     -- Каждый должен быть на своем месте  и выполнять свой долг, -- ответил
офицер. -- Мы делаем одно дело, и любое место одинаково важно.
     Тарзан   взглянул  на   запад.  Воины  сохраняли   спокойствие,  ожидая
неприятеля.  Кавалеристы  развернулись  в  линию  длиной  около  двух  миль,
казалось, им нет конца. В рядах никакого волнения. Тарзан прекрасно сознавал
нависшую опасность. Он сравнивал пигмеев со своим народом и  испытывал к ним
искреннее  уважение.  Это были настоящие борцы за свободу, воины, герои. Они
шли в бой без понуканий и уговоров.
     Воспользовавшись  временным затишьем,  Тарзан подошел  к Адендрохакису,
окруженному  группой  офицеров.  На  короле  был  расшитый  золотом  камзол,
опоясанный  кожаным ремнем  с  золотой пряжкой. Сбоку  висел  меч в  ножнах.
Кожаные краги  закрывали  ноги,  золотая  кольчуга  защищала  верхнюю  часть
туловища, на голове красовался золотой шлем с забралом.
     Король узнал Тарзана и поприветствовал его.
     --   Капитан  доложил,  что   именно  вы   предупредили  о  приближении
неприятеля. Народ  выражает вам свою  признательность.  Как нам вернуть свой
долг? Тарзан сделал нетерпеливый жест.
     -- Ни о каком  долге не может  быть и речи, ваше  величество. Я ценю  и
дорожу вашей  дружбой. Разрешите мне присоединиться к вашему отважному сыну.
Вот все, о чем я хотел бы просить вас.
     -- Да самого  своего смертного часа я останусь твоим другом, Тарзан, --
произнес  взволнованный  и  растроганный король. -- Делай,  как  знаешь,  ты
свободен выбирать, но прошу, будь осторожен.
     Впервые  в  этой стране  Тарзана  назвали по имени. Обычно его величали
Спасителем  Принца,  Гостем  Короля,  Гигантом  из  Леса  и  тому  подобное.
Обращение же по  имени у минаниансов означало дружеское расположение. Теперь
Тарзан как бы признавался членом королевской семьи.
     -- Вы оказали мне большую честь.  Я сделаю все, что в моих силах, чтобы
помочь  вашему народу, -- понизив голос,  тихо прошептал Тарзан, тронутый до
глубины души сердечностью  и искренней любовью, с  которой король отнесся  к
нему.
     Тарзан занял свое место  на передовой. По пути он выломал огромный сук,
так  как  лук  и  стрелы   были  явно  бесполезны  в  схватке  с  крошечными
противниками.  Вдруг  он  увидел  скачущего  во  весь   опор  всадника,  но,
каких-либо  признаков  неприятеля  не   обнаружил.   Принц  Комодофлоренсал,
несколько удивленный появлением  Тарзана,  тем не менее  тепло приветствовал
его и объяснил ситуацию.
     -- Я только что  послал  к  королю гонца с донесением. Наши разведчики,
преодолев передовую линию противника, сумели проникнуть в их главный лагерь.
Самый  отважный смог вернуться и сообщить,  что их основные  силы  --  около
тридцати тысяч воинов -- готовы к атаке.
     Как только принц умолк, с запада послышался грозный гул.
     -- Идут! -- воскликнул принц.
     <b>ГЛАВА ВОСЬМАЯ</b>
     Усевшийся на рога мертвого Горго  гриф вдруг  ощутил некоторое движение
где-то поблизости.  Повернув голову  на шорох, он  увидел  львицу,  медленно
подкрадывающуюся к добыче. Но гриф  Ска не испугался. Львица скоро уйдет. Он
привстал и захлопал крыльями, отгоняя львицу от падали. Затем он успокоился,
но в тот же миг  что-то сильно ударило его в  шею, причинив резкую боль.  Не
успев взлететь, Ска  упал на спину и забился в конвульсиях, судорожно хлопая
крыльями о землю.
     Удивленная  львица уставилась на Ска. Она еще  никогда не видела, чтобы
Ска  вел  себя  так  странно.  Вдруг  птица  замерла.  Задрав  хвост, львица
бросилась прочь... Никогда больше Ска не поднимется в небо...
     <b>***</b>
     -- Идут! -- воскликнул принц.
     Тарзан  пристально  вглядывался  в  сторону  запада,  откуда  доносился
грозный гул. С высоты своего роста он видел гораздо дальше,  чем низкорослые
минаниансы.
     -- Наши передовые дозоры опрокинуты, -- сообщил он принцу.
     -- Вы видите противника? -- спросил принц.
     -- Да.
     -- Пожалуйста, держите меня в курсе всего происходящего.
     --  Они двигаются  несколькими  рядами, растянувшись единым фронтом  на
несколько миль, -- доложил Тарзан.  -- Наши дозорные скачут  впереди них, не
будучи в состоянии остановиться и принять бой.
     Принц отдал короткую команду. Тотчас сотни всадников двинулись в разные
стороны, чтобы ударить по противнику с флангов.
     -- Их  вторые и  третьи линии  вклинились  в центр  нашей  кавалерии  и
продолжают приближаться, -- продолжал Тарзан.  -- Они сблизились с передовым
отрядом, шедшим им навстречу, и разорвали его ряды.
     Взволнованным тоном Комодофлоренсал отдал приказ.
     -- Пора начинать сражение. Вы же отправляйтесь в тыл -- через несколько
минут  здесь будет  вражеская конница. Как только они подойдут, мы вступим в
бой, плечом  к  плечу отстаивая город.  Если они решили  смаху  ворваться  в
город,  прорвав  нашу  цепь,  мы развернемся  и  начнем  преследование.  Все
происходит  молниеносно.  При  их  превосходящей   численности   они  сумеют
захватить немало пленных, впрочем,  и мы тоже. Это случится очень  скоро! Вы
должны срочно вернуться в город, если, конечно, еще не поздно.
     -- Думаю, мне лучше остаться, -- ответил Тарзан.
     --  Но они возьмут тебя  в  плен или убьют! Тарзан улыбнулся  и помахал
своей дубиной.
     -- Я не боюсь, -- просто сказал он.
     -- Это потому,  что ты еще с ними не сталкивался. Разумеется, твой рост
дает тебе  некоторое преимущество. Ты выше минаниансов  в несколько  раз, но
ведь врагов тридцать тысяч!
     Комодофлоренсал  сорвался  с места  и  поскакал  к своей  армии,  чтобы
объявить о готовности, поскольку враг приближался. Принц  безусловно сделает
все от него зависящее, чтобы их странный гость не оказался в  плену, так как
уважает его мужество и  желание помочь народу Минанианс. Но сейчас он должен
скакать к своим.
     Тарзан  наблюдал  за быстро  приближающимся противником. Цепь за цепью,
подобно  океанским волнам, катились  они на город. Все  видимое пространство
вокруг заполняла грозная лавина, приближаясь с каждой минутой. Тарзан видел,
как сошлись в схватке  передовые отряды. Каждый дрался со своим противником,
поединки протекали молниеносно. Убитые падали с  лошадей, но  черной лавине,
казалось,  не  будет  конца.  Встающие  на  дыбы  кони, окровавленные  мечи,
падающие трупы -- все  смешалось,  как  в кошмарном  сне.  Тарзан оказался в
эпицентре сражения. Он размахивал дубиной, разметая врагов в стороны, но ему
постоянно приходилось  сдерживать движения, так как он боялся задеть  своих.
Поэтому ему пришлось немного выждать, пока битва  не переместится в сторону.
Когда это произошло,  он оказался  в окружении  врагов.  Он видел  выражение
удивления на лицах поверженных противников, удивления, но не страха. Наконец
он  очутился  один среди  массы  всадников.  Они  шли волна  за  волной,  и,
казалось, ничто не может поколебать стройности их рядов.
     Тарзан отбросил  ненужную дубину и принялся сражаться голыми руками. Он
расшвыривал врагов в  стороны, сбрасывал их с  седел, но они все  шли и шли.
Они вертелись вокруг Тарзана,  соскакивали  с  лошадей и бросались на  него.
Один из  них, изловчившись,  высоко подпрыгнул  и  ударил Тарзана  головой в
живот. Удар был такой внушительный, что Тарзан задохнулся от боли и отступил
назад.  Другие  пытались  достать  его  своими  маленькими мечами или кололи
пиками  уже окровавленные ноги. Около сотни пигмеев окружали его и висели на
нем, и гигант ничего не мог сделать. Вместо упавших поднимались новые бойцы.
     Тарзан  с  грустной улыбкой подумал, что он в  несколько раз  больше  и
сильнее  их,  но  не  в состоянии одержать  победу.  Их  слишком  много.  Он
прекрасно понял, что окружен и помощи ждать неоткуда: воины Троханадалмакуса
сами едва отбиваются от наступающего противника.
     Он продолжал  отражать град  ударов, сыпавшихся на него со всех сторон,
как вдруг  кто-то вновь  очень  точно  двинул его  в живот, и, задохнувшись,
Тарзан потерял сознание и рухнул на землю. Словно  муравьи,  крошечные воины
бросились на добычу. На секунду придя в себя,  Тарзан сделал попытку встать,
но  это было  последним, что он  запомнил, прежде  чем окончательно потерять
сознание...
     <b>***</b>
     Ухха лежала  на подстилке  из травы под большим  деревом в непроходимой
чаще джунглей. Была  ночь, но девочка не спала. Сквозь листву она  наблюдала
за белым человеком, лежавшим рядом  с небольшим костерком. Веки девочки были
прикрыты, поскольку она боялась, как бы мужчина  не заметил,  что она следит
за ним. Ухха не опасалась больше белого человека.  Только ненависть, дикая и
необузданная, наполняла ее сердце. Она давно  уже поняла, что  он не  речной
дьявол.  Эстебан Миранда боялся джунглей,  а речной дьявол ничего не боится.
Не верила она  и в то,  что  он -- Тарзан. В  детстве она  слышала множество
историй о смелости и непобедимости Владыки джунглей, а когда обнаружила, что
Эстебан Миранда боится диких животных и совершенно не приспособлен к жизни в
лесу, то  окончательно уверилась,  что он не  знаменитый  Тарзан,  а  просто
обыкновенный белый трус.  Она потеряла к нему всяческое уважение, а вместе с
ним исчез и страх. Правда,  он был намного сильнее ее, грубый и жестокий. Он
мог ударить ее, если злился. Но кроме физической боли он не мог причинить ей
другого вреда. Уже много раз маленькая  Ухха задумывалась над тем, как бы ей
убежать от него, но после первой неудачной попытки оставила эту мысль -- она
тоже боялась одна  оставаться  в джунглях. Но совсем  недавно  она  пришла к
выводу,  что белый вряд ли сможет ее защитить в случае нужды.  При первой же
опасности Миранда моментально бросался к ближайшему дереву, забыв о девочке.
Он мог  в  любой момент, спасая свою шкуру, бросить  Ухху, и тогда ее судьба
оказалась бы незавидной.
     Так что,  несомненно, одной ей хуже не будет. Но прежде чем она покинет
его, она  должна сполна отплатить за жестокость и грубость. Кроме  того, она
понимала,  что надо как-то умилостивить и своих соплеменников и  Обебе, ведь
это она помогла белому бежать. Ухха была почти уверена, что ей удастся найти
дорогу в родное селение, хотя путь предстоит трудный и долгий. Она не станет
убивать  белого, бог  этого не простит,  она лишь сыграет с ним злую  шутку,
которую тот запомнит до конца своих дней.
     Итак,  маленькая  туземка  лежала  на  своей подстилке  и  наблюдала за
испанцем, задремавшим у огня. Рядом с ним находился мешочек, который Эстебан
Миранда  никогда не выпускал из  рук. Маленькая Ухха  знала, как  дорожил он
содержимым  этого мешка. В нем хранились красивые камни. Девочка  не ведала,
что это были алмазы, она только понимала, что белый готов скорее  расстаться
с  жизнью,   чем   с  ними.  Миранда  мог  часами  любоваться   их  блеском.
Налюбовавшись, он прятал камни в мешок и очень берег его, боясь потерять. Да
и сейчас, во сне, он не расставался с мешком и не выпускал его из рук.
     От маленького костра разбегались  фантастические тени. Испанец  спал, а
Ухха осторожно за ним наблюдала.
     Вдруг  в  кустах мелькнула  голова огромного  льва.  Его  зеленые глаза
уставились на огонь. Нума был голоден. Он знал толк в человеческом мясе и не
имел  ничего  против того, чтобы отведать его и  сейчас, но  не любил  огня.
Поэтому он исчез так же внезапно, как и появился.  Нума  не боялся огня,  но
ему было  неприятно  смотреть  на  него,  как на полуденное  солнце, которое
слепило глаза и мешало охотиться. А пляшущие тени действовали ему на нервы.
     Ухха не обращала внимания на  эти тени. Она лежала тихо, не подозревая,
что только что здесь был голодный Нума. Ухха прислушивалась  к потрескиванию
костра и обдумывала план действий.
     Равномерное дыхание испанца  говорило  о  том,  что  он  спит.  Девочка
выждала  некоторое время,  потом подкралась к нему и привстала на колени.  В
руке она сжимала дубинку. Резко замахнувшись,  она опустила дубинку прямо на
голову спящего. Одного раза,  пожалуй, хватит. Ухха вскочила  на  ноги.  Она
надеялась, что  испанец, слегка оглушенный, скоро  очнется  и обнаружит, что
его драгоценные камни похищены.
     В  этом и  состояла месть Уххи! Она перерезала ножом веревку и, схватив
мешок, исчезла в джунглях.
     Долгое время скитаясь с испанцем,  Ухха потеряла ориентиры  и теперь не
имела  ни  малейшего представления о  том,  где  искать дорогу  к дому.  Она
наткнулась  на тропу, протоптанную слонами. Путь освещала луна.  Было как-то
жутко. Ухха  усилием  воли заставила  себя идти вперед,  стремясь как  можно
дальше уйти от Миранды, пока тот не пришел в сознание.
     В  сотне  ярдов  от  девочки  голодный  Нума  почуял  запах человека  и
насторожился. Теперь  ничто не  отвлекало его внимания: ни пляшущие тени, ни
огонь  --  был только  запах  человека.  Щелкнув  огромными  челюстями, Нума
затаился.
     Ухха торопливо шла по тропе. Она была уже рядом с Нумой, но тот медлил.
В запахе  приближающегося человека почудилось что-то странное. Впрочем, нет,
это всего-навсего беспомощное слабое существо.
     Ухха  остановилась,  не  подозревая, что в  нескольких шагах  притаился
огромный,  голодный и потому вдвойне  опасный зверь. Когда девочка двинулась
дальше,  Нума неслышно прыгнул на тропу сзади.  Так они и шли в ночи леса --
кровожадный  лев  и  маленькая темнокожая  девочка, не ведающая,  что смерть
крадется за ней по пятам.
     Шаг за шагом Нума постепенно сокращал расстояние, и наступил миг, когда
он решил поужинать.
     <b>ГЛАВА ДЕВЯТАЯ</b>
     Очнувшись, Тарзан  обнаружил,  что лежит  на  земляном полу в  огромной
комнате. Еще не понимая, что с ним произошло, он заметил, что помещение ярко
освещено, и, лишь окончательно придя в  себя, увидел  источник  света -- две
большие  свечи, футов  по  пять каждая. Эти свечи заинтересовали  его.  Чуть
позже он разглядел  человек пятьдесят мужчин  ростом с него самого. Кто  эти
люди? Где он?
     Он чувствовал боль во всем теле, особенно в скрученных за спиной руках.
Он  попробовал пошевелить пальцами, но безрезультатно. Ноги были свободны от
пут, и, с усилием приподнявшись, Тарзан сел.
     Как ни странно, но воины, находившиеся в комнате,  своей военной формой
и внешностью очень  напоминали солдат  Велтописмакасианса, но  были таких же
размеров,  что  и сам Тарзан.  Многие  из  них расположились на скамейках за
столами.  Кое-кто  был  ранен.  Между  столами  сновали  несколько  человек,
оказывая нуждающимся  необходимую помощь. Эти санитары были облачены в белые
туники, как и привилегированные рабы Троханадалмакуса. Один из них, заметив,
что Тарзан пришел в себя, приблизился к нему вплотную и воскликнул:
     -- Хо!  Наконец-то гигант очнулся. Твой рост мало  помог тебе, и теперь
мы такие же большие, как и ты! Мы тоже великаны!
     Он  повернулся  к  своим  товарищам, заливаясь смехом. Понимая, что  он
находился в  плену и окружен врагами, Тарзан решил  не произносить ни слова.
Поэтому он ничего не ответил.
     --  Он нем,  как  огромная грудастая женщина-алали,  -- съязвил один из
воинов.
     -- Наверняка, он пещерный житель, -- предположил другой.
     -- А может, он из Зерталаколос, -- сказал третий.
     --  Но  их  мужчины трусливы,  -- снова  вмешался  первый,  --  а  этот
сражался, как настоящий боец.
     -- Да, он и безоружный дрался до последнего.
     -- А ты видел, как он расшвыривал солдат в стороны?
     -- Он ведь не отступил ни на шаг и все время улыбался.
     -- Нет, он не похож на мужчину Зерталаколос. Спроси, какого он племени?
     Тот, кто первым обратил внимание на очнувшегося Тарзана, задал ему этот
вопрос, но ответом ему было молчание.
     --  Он  не понимает  нас,  --  произнес  воин.  -- Но не думаю, что  он
Зерталаколос. А вот кто -- ума не приложу.
     Он подошел к Тарзану и осмотрел его раны.
     -- Ничего страшного. Дней через шесть, а то и меньше, он будет здоров.
     Они промыли раны, наложили  какую-то мазь и  поставили  перед ним  еду,
воду и молоко  антилопы. Затем  освободили его руки, но стянули талию цепью,
прикрепив один конец к кольцу в полу.
     Поскольку  они  уверились,  что  Тарзан  не   понимает  их  языка,  они
заговорили  свободнее.   Но  этот  язык   оказался  весьма  похож  на   язык
Троханадалмакуса, и Тарзан понимал все. Из разговоров  он  уяснил, что битва
закончилась  не  в пользу короля Адендрохакиса.  Его  армия понесла  тяжелые
потери.  Было много  убитых и взятых в  плен, тогда как  противник  потерпел
гораздо меньший урон. Сражение завершилось молниеносно.
     Но как  они  сумели превратиться в людей  нормальных  размеров?  Тарзан
ломал голову, однако не находил объяснения. Чудеса, да и только!
     Раны  быстро затягивались. О  пленнике  тщательно  заботились, выполняя
особый королевский указ на этот счет.
     Наконец неделю спустя, полдюжины  конвоиров пришли за ним, сняли цепь и
куда-то повели. Они долго пытались втолковать ему, что от него требуется, но
Тарзан по-прежнему делал вид, что не понимает их языка. Однако из  разговора
конвоиров  он  уловил, что его ведут к  королю, пожелавшему  познакомиться с
необыкновенным пленником.
     Длинный   коридор,  по  которому  они  шли,  слабо  освещался  свечами.
Навстречу то и дело попадались рабы  и солдаты.  Рабы были облачены  в белые
туники с красными эмблемами, либо в зеленые, но тоже с красными эмблемами.
     Через  равные  промежутки  попадались  лестницы, ведущие вверх.  Тарзан
подумал, что  по конструкции здание напоминает те,  что  он  видел  в городе
Адендрохакиса, но, прикинув сообразно своему росту его пропорции  и размеры,
пришел в замешательство: здание должно было быть колоссальным.
     Наконец,  свернув  направо,  они остановились перед  входом  в  большое
помещение,   озаряемое   светом  множества  свечей.   На  полках   виднелись
рассортированные туники, сандалии, оружие и еще множество предметов.
     Сопровождающий подозвал раба в белой тунике и приказал:
     -- Зеленую тунику для парня из Троханадалмакуса!
     -- Кто его хозяин? -- поинтересовался раб.
     --  Он  принадлежит  Зоантрохаго,  --  ответил  конвоир.  Раб  проворно
засуетился  и  вскоре  принес зеленую тунику.  Достав  две  эмблемы и быстро
начертав на них  чернилами девиз,  он  прикрепил  их  на  спину  и на  грудь
Тарзану. Тот  не  мог прочитать, что  написано,  так как  не успел  овладеть
письменной речью.  Раб  подал  пару  сандалий,  и Тарзан, облачившись в этот
наряд, двинулся дальше, сопровождаемый своими конвоирами.
     Теперь  они  шли по  хорошо освещенным  коридорам,  стены  которых были
расписаны орнаментами, изображениями сцен охоты, сражений. Воинов попадалось
великое множество, больше стало и рабов в белых туниках, тогда как в зеленых
-- не встречалось совсем.
     Коридор  упирался  в  дверь, отделанную золотом.  Сопровождающий сделал
знак остановиться.
     -- По приказу короля мы привели раба Зоантрохаго, -- сказал он часовым.
-- Это великан, которого мы пленили в битве.
     Один из часовых повернулся к своему напарнику.
     -- Передай это королю!
     После долгих расспросов и досмотра часовые распахнули тяжелые двери,  и
Тарзан   очутился  в  тронном   зале.  Потолок,  украшенный  восхитительными
арабесками, поддерживали массивные деревянные колонны. На стенах, наполовину
скрытых панелями, виднелись узоры орнамента  и сцены  героических  походов и
битв.
     Кроме двух часовых в зале никого не было. Один из них приоткрыл дверь в
следующую  комнату, и  Тарзан увидел нескольких  воинов,  которые  в  богато
разукрашенных  нарядах  восседали  на  невысоких  скамейках.  Посередине  на
высоком  стуле возвышался воин,  внимательно слушавший говорящих.  Но  когда
начинал  говорить  он,  все замолкали.  Когда  он раздвигал  губы  в  легкой
усмешке,  все  начинали  громко  хохотать.  Их  глаза неотрывно  следили  за
выражением его лица, с тем, чтобы вовремя среагировать на малейшее изменение
его настроения.
     Конвоир,  приведший  Тарзана,  сделал знак  остановиться и, дождавшись,
когда наступит тишина и  сидящий в  центре  обратит на него  свое  внимание,
опустился на колено,  воздел вверх руки со сложенными ладонями и  выгнулся в
приветственном "поклоне".
     --  О,  Элкомолхаго,  король Велтописмакуса, владыка и  повелитель всех
людей!  Наимудрейший и  наихрабрейший! По  твоему  приказу  раб  Зоантрохаго
доставлен!
     -- Встань и подведи его поближе, -- приказал человек, сидящий  на стуле
с высокой спинкой, и, обратившись к свите, спросил:
     -- Это тот великан, которого мы захватили под Троханадалмакусом?
     -- Мы слышали о нем, о Наиглавнейший, -- ответили приближенные хором.
     -- И о храбрости?
     -- И о храбрости, Наимудрейший.
     -- Ну и что вы обо всем этом думаете? -- спросил король.
     -- То же, что и вы, о Великий Вождь!
     -- А что я думаю? -- снова спросил король, разглядывая окружающих.
     Приближенные в замешательстве обменялись быстрыми взглядами.
     -- Что он об этом думает? -- зашептались они. Наконец  один, с надеждой
взглянув на соседа, громко спросил:
     -- Что думаешь об этом ты, Гофолосо?
     --   Позволю   себе  заметить,  что   Зоантрохаго  прежде   должен  был
посоветоваться со Всемогущим и Всемудрейшим.
     -- Правильно! -- воскликнул король. -- А Зоантрохаго не  посоветовался.
А ведь именно я первым сформулировал вопрос и решил проблему.
     Раздались громкие крики восхищения.
     -- Ничто не может сравниться с нашими успехами, -- продолжал король, --
которых  вы  достигаете,  следуя  моим  указаниям.  Правда, пока  результаты
диаметрально  противоположны  тому, чего мы ожидали,  но мы  еще поработаем.
Через несколько дней я дам Зоантрохаго  формулу, которая совершит  революцию
среди Минуни. Таким образом мы перевернем мир!
     Тут  Эколомолхаго сделал паузу и обратил  внимание на  раба  в  зеленой
тунике, молча стоявшего перед ним  и слушающего всю эту ахинею. Он подошел к
Тарзану, постоял без слов, разглядывая его, затем спросил:
     -- Из какого города ты пришел?
     --  О,  Всезнаменитейший!  -- молвил один из  сопровождавших.  --  Увы,
бедное существо бессловесно.
     -- И не произнес ни единого слова? -- поинтересовался король.
     -- С тех пор, как был пойман, -- ни единого.
     -- Он из  Зерталоколос, -- убежденно произнес король.  -- Так стоит  ли
волноваться из-за какого-то низшего бессловесного существа?
     -- Вы только взгляните, -- вскричал Гофолосо, -- как быстро наш корифей
науки ухватил смысл происходящего и  разрешил все сомнения. Просто блестяще!
Какие же мы все глупцы!
     -- Что  было бы с нами  без нашего  великого  вождя! --  защебетали все
вокруг.
     Король   продолжал   рассматривать   Тарзана,   казалось,   не    слыша
восторженного щебетания. Наконец сказал:
     -- Нет, пожалуй, он не из Зерталоколос. Вы только взгляните на его уши!
Взгляните,  взгляните! Разве  такие  уши бывают у  бессловесного существа? А
волосы? А форма черепа? В нем должна быть мысль! Нет, он не из Зерталоколос!
     -- Просто  блестяще!  --  подхватил  Гофолосо. --  Я  же  вам  говорил!
Эколомолхаго, наш король, всегда  прав! Даже самый глупый из нас, видит, что
это -- не Зерталоколос. Да чего же все просто и мудро у нашего повелителя!
     В этот момент распахнулась дверь и появился часовой.
     -- О, Эколомолхаго, король Велтописмакуса! Пришла  ваша дочь, принцесса
Жанзара. Она желает видеть странного раба!
     Король утвердительно кивнул.
     -- Пусть войдет.
     Принцесса, видимо, ждавшая за дверью и все слышавшая,  немедленно вошла
в  зал  в сопровождении  двух  женщин и  полудюжины воинов  охраны.  При  ее
появлении все, кроме короля, встали.
     -- Входи, Жанзара, -- пригласил он. -- Вот полюбуйся на этого странного
великана, о котором говорят больше, чем о короле.
     Принцесса пересекла зал и остановилась  перед Тарзаном, который  застыл
на месте с  тех пор, как  его  ввели в  комнату. Он  стоял, скрестив руки на
груди,  безмолвный и абсолютно равнодушный к происходящему  вокруг. Взглянув
на принцессу, Тарзан отметил ее красоту. Она была первой женщиной Минанианс,
которую  ему довелось увидеть с  момента  своего пленения.  Тарзана поразили
прекрасные серые глаза  принцессы. Эта  была та самая девушка,  которую  его
друг Комодофлоренсал надеялся сделать королевой Троханадалмакуса. Вот почему
красавица вызвала  у  Тарзана такое  внимание. Вдруг он  заметил,  что глаза
принцессы потемнели.
     --  Что  случилось  с  этим  животным?  --  вскричала  она. --  Он что,
деревянный?
     -- Он  не знает  нашего языка, --  пояснил король. -- С тех пор, как он
попал сюда, он не произнес ни звука.
     -- Бессловесная тупая скотина! -- разъярилась принцесса. -- Я  заставлю
его сделать это.
     С такими словами она выхватила из ножен  кинжал  и что было  сил плашмя
ударила  Тарзана по руке.  Никто не ожидал подобной выходки, и все замерли в
удивлении. Однако Тарзан был готов к удару  -- перед тем, как вынуть оружие,
принцесса пробормотала под нос несколько бранных слов, смысл которых Владыка
джунглей быстро раскусил. Он не мог избежать удара, зато сумел удержаться от
вскрика,   который   принес   бы    коварной   злобной   принцессе   чувство
удовлетворения. Она хотела повторить удар, так как рассердилась не на шутку,
но тут вмешался король.
     -- Достаточно, Жанзара!  Не стоит обижать этого раба. Он  еще  сгодится
нам для экспериментов.
     --  Он  позволил себе  взглянуть  мне  в  глаза!  Да  еще  отказывается
разговаривать, зная, что я так хочу! Его надо казнить!
     -- Он не твой раб. Он принадлежит Зоантрохаго.
     -- Я куплю его!
     И, повернувшись к солдатам охраны, приказала:
     -- Приведите Зоантрохаго!
     <b>ГЛАВА ДЕСЯТАЯ</b>
     Когда  Эстебан  Миранда  очнулся,  костер  уже  догорел. Было  темно  и
холодно.  Трещала голова, по  всему телу  разлилась  слабость.  Дотронувшись
рукой до темени, он нащупал сгустки  запекшейся  крови и обнаружил  довольно
обширную рану. И  вновь впал в беспамятство. Когда же он окончательно пришел
в себя, был уже полдень. Миранда с трудом огляделся по сторонам. Где он? Что
с  ним? Он позвал по-испански женщину  с музыкальным именем, но Флора  Хакес
вряд ли могла его услышать.
     Приподнявшись,  он с удивлением обнаружил,  что  почти  голый.  Миранда
пощупал  жалкие  остатки  одежды, едва  прикрывавшие  его тело, и  обвел все
вокруг  бессмысленным  вопросительным  взглядом.  Заметив  свое  оружие,  он
подобрал  его и  принялся внимательно изучать. Долго не мог  он  понять, что
это. Нож, лук и стрелы. Он без конца трогал их, перебирал, рассматривал.
     Наконец он поднял голову, встал и, собрав оружие, направился в джунгли.
В  сотне  ярдов от своей стоянки Миранда набрел на льва,  доедающего останки
очередной жертвы, чуть в стороне от  слоновьей тропы. Лев угрожающе зарычал.
Человек  остановился,   прислушиваясь.  Замерев,   он  наблюдал   за  Нумой,
пожиравшим какое-то животное. Какое -- он не рассмотрел.
     Миранда бесшумно обошел  это место и двинулся дальше. Он был почти наг,
но не осознавал этого, драгоценности  его исчезли, но он  не помнил, что они
когда-то у  него были, Ухха покинула его, но он не хватился ее, ибо  начисто
забыл о ее существовании.
     Маленькая Ухха,  желавшая  проучить  испанца,  проиграла.  Ее удар  был
настолько силен, что Миранда лишился рассудка. Теперь этот жалкий труп молча
пробирался  сквозь  джунгли,  лишь  изредка  хихикая  или всхлипывая  словно
ребенок.
     Если бы Ухха могла увидеть его сейчас, то  пришла бы в ужас. Но она уже
ничего не могла увидеть, и  несчастное существо продолжало свой путь, убивая
мелкую живность и питаясь, чем придется.
     <b>***</b>
     Принцессе  Жанзаре так и  не  удалось купить строптивого раба. Ее отец,
король, не позволил  сделать  этого. Придя  в  полное бешенство, она ушла  в
соседний  зал.  Проходя мимо трона, она,  отвернувшись в сторону,  процедила
сквозь зубы:
     -- Дурак! Я все равно куплю его и убью! Я так решила!
     Приближенные покачивали головами, но хранили молчание. Король поднялся.
     -- Отведите его в каменоломни.  Но передайте офицеру, что их величество
не желает чтобы пленника перегружали работой.
     Тарзана увели. Король тоже покинул зал, лишь свита осталась на месте.
     Когда  за  королем затворилась  дверь, один из приближенных подкрался к
ней на цыпочках и, прислонив ухо, прислушался.
     --  Кажется, старый  маразматик ушел, -- шепотом сообщил он  остальным,
поскольку все прекрасно знали, что и у стен есть уши.
     -- Нет, ты видел когда-нибудь такого идиота? -- спросил другой.
     -- Он всерьез  поверил, что он -- гений!  Иногда мне  кажется, что я не
вынесу подобного бреда.
     --   Вынесешь,    куда    ты   денешься!   --   воскликнул    Гофолосо,
главнокомандующий войсками королевства.
     --   Какая  откровенная   наглость!   --  воскликнул  Макахаго,   глава
строительства.  -- Он приписывает все наши  успехи себе,  а  в ошибках винит
других!
     -- Он собрал всех  нас, представителей разных наук, здесь, -- подхватил
главный зодчий, -- и хочет использовать наши знания, выдавая их за свои. Что
скажет наш народ?
     --  Легко представить, -- хмыкнул  Гофолосо.  -- Народ скажет,  что нас
взяли не за то, что мы  что-то  знаем, а за то, что мы ничего  не знаем. Что
тут возразишь?  Все это  может  когда-нибудь  обернуться бедой.  Я советовал
королю  избегать  насилия,  иначе  скоро  мы  станем  свидетелями революции.
Необходимо ослабить его влияние, нейтрализовать,  а я подниму армию и возьму
власть в свои руки.
     -- Смело, Гофолосо,  --  сказал Торндали. -- Тем более, солдаты уважают
тебя. Мы предпочли  бы иметь такого короля, за которым войска пойдут в бой и
победят.
     -- Смело, смело, Гофолосо! -- зашумели все вокруг. -- Смело и мудро!
     Начальник   королевской  канцелярии,  хранивший  до  поры   до  времени
молчание, покачал головой.
     --  Я бы не сказал, что  говорить о  государственной измене  -- смело и
мудро, -- тихо произнес он. Все разом обернулись к нему.
     -- Кто говорит о государственной измене, Вестако? -- спросил Гофолосо.
     --  Вы готовы на нее, чтобы спасти сво