н, чтобы бежать, попросту парализован страхом. Она улыбнулась и покачала головой. - Я знаю, что это не так. Я слишком хорошо знаю тебя. - Стоит идти на любой риск, чтобы заслужить твое одобрение. Мгновение она молчала, глядя вниз на басто. Зверь рыл землю рогами и недовольно ревел. Время от времени он останавливался, поднимал голову и смотрел на нас. - Мы можем уйти от него, перебираясь с дерева на дерево, - предложила Дуари. - Они здесь растут очень близко друг от друга. - И оставить мое новое оружие? - Может быть, он уйдет через несколько минут, как только поймет, что мы не собираемся спускаться. Но он не ушел через несколько минут. Он ревел, и рыл землю, топтал и бодал ее полчаса, а потом лег под деревом. - Этот парень оптимист, - заметил я. - Он считает, что если будет ждать достаточно долго, мы, может быть, сами спустимся вниз. Дуари рассмеялась. - Может, он ждет, пока мы умрем от старости и упадем? - Он не знает, какую шутку над ним сыграли бы - ведь нам была введена сыворотка долгожительства. - Пока что это шутка над нами. А я уже проголодалась. - Взгляни, Дуари! - прошептал я, поймав краем глаза что-то очень смутно различимое в переплетениях кустарника позади басто. - Что это? - спросила она. - Не знаю, но это что-то большое. - Оно тихо крадется сквозь кустарник, Карсон. Ты думаешь, оно пришло сюда на наш запах, и это новый хищник в поисках добычи? - Что ж, мы высоко на дереве, - успокоил я ее. - Да. А многие из этих зверей лазят по деревьям. Хотела бы я, чтобы у тебя было при себе оружие. - Если басто на минутку отвернется, я спущусь и заберу его. - Не, ты не должен этого делать. Этот гигант настигнет тебя. - Вот идет другой, Дуари! Смотри! - Это сарбан, - шепнула она. 7. БЫК ПРОТИВ ЛЬВА Злобная морда жестокого хищника появилась из подлеска на некотором расстоянии позади басто. Басто не видел его, и его ноздри не уловили запаха огромной кошкоподобной твари. - Он не смотрит на нас, - сказал я. - Он наблюдает за басто. - Ты думаешь... - начала Дуари, и остаток ее фразы потонул в самом сворачивающем кровь вопле, какой я когда-либо слышал. Вопль был издан луженой глоткой сарбана в тот миг, когда зверь бросился на басто. Этот последний, вставая на ноги, был застигнут в неудобном положении. Сарбан запрыгнул к нему на спину и запустил когти и клыки глубоко в сочную плоть. Рев басто слился с рычанием и воем сарбана в ужасный, яростный дуэт, от которого, казалось, дрожал лес. Гигантский бык вертелся в бешенстве от боли и старался подцепить рогами зверя у себя на спине. Сарбан наносил яростные удары по морде басто, загребая вниз от головы к морде, разрывая кожу и плоть до кости. Один огромный коготь вырвал глаз из глазницы. С головой, превратившейся в кровавую массу изодранной плоти, басто с почти кошачьей ловкостью бросился на спину, желая раздавить насмерть своего мучителя. Но сарбан спрыгнул набок и, как только бык поднялся на ноги, прыгнул снова. На этот раз басто, развернувшись с опущенной головой невероятно быстро, подхватил сарбана на рога и подбросил его высоко в листву дерева над собой. Визжащий царапающийся клубок неудержимой примитивной ярости и ненависти пролетел вверх всего в нескольких футах от Дуари и меня. Затем, продолжая визжать и бить лапами воздух, он рухнул обратно. Как гигантская кошка, которую он больше всего напоминал, он упал на лапы. С рогами наготове басто ждал, чтобы подхватить его и снова подбросить. Сарбан упал прямиком на эти мощные рога. Но когда басто швырнул его вперед всей силой могучих шейных мускулов, сарбан не взлетел снова на дерево. Мощными когтями и могучими челюстями он впился в голову и шею противника. Он изодрал плечи и горло противника, когда басто пытался стряхнуть его. Страшными ударами когтей он полосовал басто и рвал его плоть на куски. В кровавом сумбуре схватки раненая тварь, теперь уже полностью ослепшая, потеряв оставшийся глаз, развернулась в гротескном и бесполезном пируэте смерти. Но воющая Немезида крепко держалась на ее спине, терзая, разрывая ее на куски в безумной слепой ярости. Ужасное рычание сарбана по-прежнему смешивалось с пронзительным ревом умирающего быка. Внезапно басто остановился, слабо покачиваясь, его ноги разъезжались от слабости. Кровь била из его шеи таким фонтаном, что я был уверен - разорвана аорта. Я знал, что конец должен наступить скоро и только поражался невероятному упорству, с которым зверь цеплялся за жизнь. Сарбану тоже нельзя было позавидовать. Один раз он основательно получил клыками и дважды был поднят на могучие рога. Кровь из его страшных ран смешивалась с кровью его предполагаемой жертвы. Его шансы выжить были столь же пренебрежимо малы, как и у качающегося быка, который уже казался мертвым, хоть и стоял на ногах. Но как я мог оценить непредставимую жизненную силу этих могучих существ? Внезапно тряхнув рогами, бык замер. Затем он опустил голову и бросился вслепую, как будто вновь набравшись силы и жизненной энергии. Это был краткий бросок. Пролетев всего несколько ярдов, басто врезался в ствол дерева, на котором скорчились мы. Удар был ужасен. Ветка, на которой мы сидели, закачалась и взлетела вверх, как освобожденная пружина, когда нас с Дуари сбросило с нашего насеста. Напрасно хватая воздух в поисках опоры, мы кубарем скатились вниз на сарбана и басто. Мгновение я чувствовал непередаваемый ужас, обеспокоенный безопасностью Дуари. Но не было нужды волноваться. Ни одно из этих могучих средств разрушения не обратилось на нас, ни один из них не двигался. Не считая нескольких конвульсивных вздрагиваний, они лежали тихо - мертвые. Сарбан застрял между стволом дерева и массивной головой басто, он был раздавлен. Басто умер, свершая последнюю страшную месть над своим противником. Невредимые, мы поднялись на ноги. Дуари была бледна и немного дрожала, но смело улыбнулась мне в лицо. - Наша охота была успешнее, чем мы надеялись, - с сказала она. - Здесь мяса достаточно мяса на целый отряд. - Камлот говорил мне, что ничто не сравнится с куском мяса басто, зажаренном на костре. - Оно восхитительно. У меня уже слюнки текут. - У меня тоже. Но без ножа мы еще очень далеки от жареного мяса. Взгляни на эту шкуру. Дуари приняла удрученный вид. - Испытывали ли когда-нибудь двое людей такие постоянные неудачи, как мы? - воскликнула она. - Ладно, не обращай внимания, - добавила она. - Собери свое оружие и, быть может, мы найдем какую-нибудь зверушку - достаточно маленькую, чтобы разорвать ее на части или зажарить целиком. - Погоди! - воскликнул я, развязывая небольшой мешок, который на прочной лиане свисал у меня с плеча. - У меня есть камень с острым краем, который я использовал, чтобы вырезать лук и стрелы. Может быть, с его помощью мне удастся добраться и до мяса. Это была трудная работа, но в конце концов мне удалось это сделать. Пока я был занят грубой и кровавой разделкой мяса, Дуари собрала щепки и хворост, и, к нашему обоюдному удивлению, самостоятельно развела огонь. Она была очень счастлива. Она пришла в восторг по поводу своего успеха, она несказанно гордилась им. За время всей ее изнеженной жизни дома от нее ни разу не потребовалось сделать что-нибудь полезное, и даже это небольшое (а почему, собственно говоря, небольшое? Добыть огонь действительно непросто) достижение наполняло ее сердце радостью. Эта трапеза была памятным событием. Она отметила новую эпоху в нашем существовании: переход первобытных людей на более высокий уровень развития. Мы научились добывать огонь; мы сделали оружие; мы убили первую добычу (в моем случае, конечно, скорее первая добыча пала перед нами); и теперь впервые мы ели приготовленную, а не сырую пищу. В этом месте мне захотелось продлить метафору и подумать о партнере по этим достижениям как о супруге. Я вздохнул при мысли о том, как могли бы мы быть счастливы, если бы Дуари отвечала взаимностью на мою любовь. - В чем дело? - поинтересовалась Дуари. - Почему ты вздыхаешь? - Я вздыхаю, потому что я не первобытный человек на самом деле, а только его слабосильная, плохая имитация. - Почему ты хотел бы быть первобытным человеком? - спросила она. - Потому что наших первобытных предков не сковывали глупые обычаи, - ответил я. - Если он хотел женщину, а она не хотела его, то он хватал ее за волосы и тащил в свое логово. - Я рада, что не живу в те времена, - сказала Дуари. Несколько дней мы странствовали по лесу. Я знал, что мы безнадежно потерялись, но мне очень хотелось выбраться из этого мрачного леса. Он действовал нам на нервы. Мне удавалось убить небольших зверьков при помощи копья и стрел; фруктов и орехов хватало с избытком, вода была в изобилии. Что касается пищи, то мы жили, как короли, и нам везло при встречах с опасными тварями. К счастью для нас, мы не встретили древесных хищников, хотя я уверен, что этим мы обязаны только везению, поскольку в лесах Амтор обитает множество ужасных тварей, живущих исключительно на деревьях. Дуари жаловалась редко, несмотря на все трудности и опасности, которым она постоянно подвергалась. Она оставалась неизменно в хорошем расположении духа перед лицом факта, который теперь не вызывал сомнений, - абсолютной уверенности, что мы никогда не найдем тот далекий остров, где правит ее отец. Иногда она долгое время хмурилась и молчала, и я думаю, что в эти периоды она предавалась печальным размышлениям. Но она не делилась со мной своими печалями. Я бы хотел, чтобы она делилась: мы хотим разделить горести с теми, кого любим. Но однажды она внезапно села и заплакала. Я был так удивлен, что замер как вкопанный и несколько минут молча смотрел на нее, прежде чем сообразил, что нужно что-то сказать, но и тогда мне не пришло в голову ничего умного. - Что случилось, Дуари? - воскликнул я. - Что с тобой? Ты нездорова? Она покачала головой и попыталась подавить рыдания. - Прости, - сказала она наконец, - я не хотела расстраивать тебя. Я держалась изо всех сил. Но этот лес! О, Карсон, он совершенно измучил меня, он преследует меня даже во сне. Он бесконечен, он все тянется и тянется - мрачный, отвратительный, полный всевозможных опасностей. Ах, ладно! - воскликнула она и, поднимаясь на ноги, тряхнула головой, словно отгоняя прочь неприятные видения. - Я уже в порядке. Больше со мной такого не будет, - она улыбнулась сквозь слезы. Мне захотелось прижать ее к себе и утешить - о, как сильно я стремился сделать это! Но я только положил руку ей на плечо. - Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, - сказал я. - Я уже много дней испытываю такие же чувства. Мне приходится превозмогать их, давая себе слово не обращать внимания на такие мелочи. Но это не может тянуться вечно, Дуари. Очень скоро лес должен кончиться. Кроме того, ты должна согласиться, что лес давал нам приют и пищу. - Так же как тюремщик дает приют и пищу приговоренному к смерти, - хмуро ответила она. - Пойдем. Давай не будем больше говорить об этом. Подлесок снова стал густым, и мы шли по звериной тропе, которая была извилистой, как все звериные тропы. Я думаю, это густой кустарник угнетал Дуари даже больше, чем лес сам по себе. Меня он всегда угнетал. Тропа была широкой, и мы рядом, плечо в плечо. Внезапно перед нами лес, казалось, исчез. Мы смотрели в лицо неожиданной пустоте, а за ним, очень далеко, на самом горизонте, виднелись контуры высоких гор. 8. ВНИЗ ПО ОБРЫВУ Мы продвигались вперед в ожидании чего-то нового и неизвестного, пока не оказались на краю очень высокого обрыва. Далеко внизу, на расстоянии по меньшей мере пяти тысяч футов, протиралась широкая долина. Вдали, на противоположной ее стороне, мы увидели очертания далеких гор. Но вправо и влево она терялась в дымке расстояния. В течение дней, которые мы провели в лесу, мы, должно быть, непрерывно поднимались в гору, но подъем был таким постепенным, что мы его не замечали. Теперь же эффект от внезапно появившейся огромной пропасти был ошеломляющим. Как будто мы смотрели в глубочайшую яму, которая лежит гораздо ниже уровня моря. Это впечатление, однако, скоро развеялось, когда вдали я увидел большую реку, извивающуюся по дну долины, и несущую свои воды куда-то к морю. - Новый мир! - выдохнула Дуари. - Как он прекрасен по контрасту с этим пугающим лесом! - Будем надеяться, что он окажется к нам не менее милосерден, чем был лес. - Как может он быть немилосердным? Он так чудесен, - ответила она. - Здесь должны жить люди, щедрые и добрые, такие же прекрасные, как их прекрасная долина. Не может быть зла там, где столько красоты. Быть может, они помогут нам вернуться на мою Вепайю. Я уверена, что помогут. - Надеюсь, что так и будет, Дуари, - сказал я. - Смотри! - воскликнула она. - В большую реку впадают маленькие речушки, на равнинах растут деревья, и я вижу леса, но не такие ужасные чащи, которые тянутся и тянутся бесконечно, как та, из которой мы едва выбрались. Не видишь ли ты городов или других признаков присутствия человека, Карсон? Я покачал головой. - Ничего не вижу. Мы находимся слишком высоко над долиной. А река, на берегу которой могут быть города, очень далеко. Только очень большой город с высокими домами можно разглядеть отсюда, где мы стоим, но дымка в воздухе над долиной может укрыть от нас даже большой город. Чтобы выяснить, нам придется спуститься вниз. - Не могу дождаться! - воскликнула Дуари. Тропа, по которой мы дошли до края обрыва, резко поворачивала влево и шла вдоль края. Но от нее ответвлялась узкая тропинка вниз. Эта тропинка была лишь немногим больше, чем едва обозначенный чей-то след, и она зигзагом спускалась по почти вертикальному склону таким образом, как будто была рассчитана на то, чтобы вызвать холодные мурашки по позвоночнику, если на человека действуют такие вещи. - Этой тропкой редко пользуются, - заметила Дуари, глядя с края обрыва на головокружительный путь. - Может быть, стоит пройти дальше. Там может найтись спуск полегче, - предложил я, полагая, что она, быть может, боится. - Нет, - возразила она. - Я хотела выбраться из леса, и вот нам представился такой случай. Кто-то спускался и поднимался здесь, и если кто-то это сделал, мы тоже сможем. - Тогда возьмись за мою руку. Здесь очень круто. Она последовала моему совету. Я перехватил поудобнее копье, чтобы пользоваться им, как посохом. И мы начали этот ужасный спуск. Я даже сейчас не переношу воспоминаний о нем. Он был не просто чреват опасностями, он выматывал всю душу. Десяток раз я считал, что мы обречены. Казалось, дальше невозможно было спуститься и, разумеется, невозможно было вернуться по нашим следам наверх, так как были места, где мы спускались по скалам, на которые взобраться обратно уже не смогли бы. Дуари вела себя очень храбро. Она восхищала меня. Она не только отличалась храбростью, ее выносливость казалась просто невероятной для девушки, получившей такое утонченное воспитание. И она все время оставалась в хорошем расположении духа. Часто, когда она поскальзывалась и чуть не падала, она смеялась - а ведь падение означало бы верную смерть. - Я говорила, что здесь иногда кто-то спускается и поднимается, - вспомнила она, когда мы в очередной раз остановились на отдых. - Теперь я хотела бы знать, что это за существо. - Может быть, это горная коза, - предположил я. - Не могу себе представить, кто бы еще мог это сделать. Она не знала, кто такая горная коза, а я не знал венерианского животного, с которым ее сравнить. Дуари думала, что мистал мог бы легко подниматься и спускаться по такой тропе. Я никогда не слышал о таком животном, но по ее описанию представил его себе как животное, напоминающее крысу, размерами с домашнюю кошку. Когда мы после отдыха продолжили путь, я услышал внизу, под нами, шум и выглянул за край выступа, на котором мы стояли, посмотреть, что это. - Скоро наше любопытство будет удовлетворено, - шепнул я Дуари. - Вот идет тот, кто протоптал тропу. - Это мистал? - спросила она. - Нет. И не горная коза. Но это как раз такое существо, которое с легкостью может передвигаться по этой вертикальной тропе. Не знаю, как вы, амториане, называете его. Посмотри, быть может, ты распознаешь его. Это была огромная, ужасного вида ящерица около двадцати футов длиной, которая лениво взбиралась вверх, где стояли мы. Прижавшись к моему плечу, Дуари посмотрела вниз. От ужаса у нее перехватило дух. - Я думаю, это вийра. Если это так, то мы пропали. Я никогда их не видела, но читала про них в книгах и видела на картинках. Эта похожа на картинку, где они изображались. - Они опасны? - спросил я. - Смертельно опасны, - ответила она. - Против вийры нам не выстоять. - Посмотри, сможешь ли ты взобраться обратно, чтобы уйти с ее дороги, - сказал я Дуари. - Я постараюсь задержать ее, пока ты не окажешься в безопасности. И я повернулся к ящерице, которая медленно лезла вверх. Ее туловище было покрыто чешуей красного, черного и желтого цветов, которые сочетались в сложные узоры. Расцветка и орнамент были очень красивыми, но на этом красота заканчивалась. Голова была похожа на крокодилью, а вдоль каждой стороны верхней челюсти тянулся ряд блестящих белых рогов. Посредине ее головы располагался единственный огромный глаз, состоящий из мириада фасеток. Ящерица еще не обнаружила нас, но через полминуты она будет здесь. Я расшатал кусок камня, выломал его из скалы и швырнул вниз в надежде, что он может отпугнуть тварь. Камень угодил ей прямо в рыло. С рычанием она подняла голову и увидела меня. Ее огромные челюсти раскрылись и высунулся самый длинный язык: какой я когда-либо видел. С быстротой молнии он обвился вокруг меня и дернул меня к этим распахнутым челюстям, откуда исходил резкий визжащий свист. Меня спасло от участи быть немедленно проглоченным только то, что я был чересчур большим куском пищи, чтобы со мной было легко справиться. Я приземлился немного наискосок от ее рыла, и там боролся изо всех сил, чтобы тварь не затащила меня в свою жадную пасть. Я пытался избежать этой огромной скользкой беззубой всасывающей пасти. Очевидно, тварь обычно поглощала свою добычу целиком, а рога служили ей исключительно для защиты. Из ее отвратительной глотки исходил смрад, который почти лишил меня чувств. Думаю, что это зловоние было отравленным и предназначалось для того, чтобы парализовать жертву. Я чувствовал, как слабею, голова начинает кружиться. Затем я увидел Дуари рядом с собой. Она схватила обеими руками мое копье и изо всех сил тыкала им в ужасную морду вийры, взывая: - Карсон! Карсон! Какой маленькой, хрупкой и беззащитной выглядела она рядом с этой внушающей ужас тварью - и какой великолепной! Она рисковала жизнью, чтобы спасти меня, и это при том, что она не любила меня. Все же это не было невероятно - есть благородные чувства, менее эгоистичные, чем любовь. В их числе - верность. Но я не мог позволить ей пожертвовать своей жизнью из верности. - Беги, Дуари! - крикнул я. - Ты не в силах спасти меня, со мной все кончено. Беги, пока можешь, иначе она убьет нас обоих. Она не обратила внимания на мои слова, и ударила еще раз. На этот раз копье попало в многофасетчатый глаз. Взвыв от боли, рептилия повернулась к Дуари и попыталась ударить ее блестящими рогами. Но Дуари крепко стояла на ногах и вогнала копье меж разинутых челюстей, глубоко в розовую плоть отвратительной пасти. Должно быть, острие копья пронзило язык, потому что он внезапно обмяк, и я скатился на землю. Мгновенно я вскочил на ноги и, схватив Дуари за руку, оттащил ее в сторону, когда вийра слепо бросилась вперед. Она проскочила мимо нас, свистя и визжа, затем повернулась, но не в том направлении. Тогда я понял, что тварь почти ослепла от раны в глазу. Отважившись рискнуть, я обхватил одной рукой Дуари за пояс и соскользнул с уступа, на котором мы встретились с вийрой. Если бы мы остались там еще на мгновение, мы были бы искалечены или сброшены вниз дико мотающимся хвостом впавшей в бешенство ящерицы. Судьба благоприятствовала нам, и мы благополучно приземлились на уступ, расположенный немного ниже. Над нами продолжал раздаваться свистящий визг вийры и глухой стук ее хвоста по камням. Опасаясь, что тварь может спуститься к нам, мы поторопились продолжить путь, рискуя даже больше, чем прежде. Мы не останавливались, пока не достигли сравнительно ровной площадки близ подножия обрыва. Там мы сели отдохнуть. Мы оба тяжело дышали от усталости. - Ты была восхитительна, - сказал я Дуари. - Ты рисковала жизнью, чтобы спасти меня. - Возможно, я просто боялась остаться одна, - сказала она с легким замешательством. - Я могла действовать из чисто эгоистических побуждений. - Я не верю, - запротестовал я. Правда заключалась в том, что я не хотел в это верить. Другие причины нравились мне куда больше. - Как бы то ни было, - заметила Дуари, - мы теперь знаем, кто протоптал эту тропинку вверх по обрыву. - И что наша прекрасная долина может оказаться не такой безопасной, как выглядит, - добавил я. - Но эта тварь выбиралась вверх из долины в лес, - не согласилась Дуари. - Может, она в лесу и живет. - Все же нам лучше быть все время начеку. - Теперь у тебя нет копья, и это действительно потеря, потому что мы сейчас живы благодаря копью. - Здесь внизу, неподалеку, - показал я, - тянется полоска леса, который, похоже, растет по берегам речушки. Там мы найдем, из чего сделать новое копье. Надеюсь, найдем и воду - я пересох, как пустыня. - Я тоже, - сказала Дуари. - И голодна. Может, тебе удастся убить еще одного басто. Я рассмеялся. - На этот раз я сделаю копье для тебя, и лук со стрелами тоже. Судя по тому, что ты уже совершила, скорее ты способна охотиться на басто, чем я. Мы лениво дошли до леса, который был примерно на расстоянии мили. Мы шли по мягкой траве бледнофиолетового оттенка. Со всех сторон в изобилии росли цветы. Среди них были пурпурные, синие и бледножелтые. Их листья, как и цветки, были странными и неземными. Я видел соцветия и листья таких цветов, для которых у нас нет названия, таких цветов, которых до сих пор не видел ни один земной глаз. Такие вещи заставляют меня размышлять о странной изоляции наших чувств. Каждое чувство живет в своем собственном мире, и хотя оно всю жизнь живет рядом со своими собратьями-чувствами, оно ничего не знает об их мирах. Мои глаза видят цвет; но мои пальцы, мои уши, мой нос, мой язык никогда не узнают этого цвета. Я даже не могу описать его так, чтобы ваши чувства почувствовали его так, как я чувствую его, в том случае, если это новый цвет. Еще в меньшей степени поддаются описанию запах, вкус или ощущение незнакомого вещества. Только при помощи сравнения я могу передать вам ландшафт, который простирался перед нашим взором. А в нашем мире нет ничего, с чем бы я мог его сравнить - этот сияющий облачный слой вверху, бледные нежные пастельные цвета луга и леса, туманные горы вдали. Ни резкого света, ни густых теней. Странный, прекрасный, жутковатый пейзаж. Манящий, таинственный, всегда зовущий к новым исследованиям, новым приключением. На равнине между обрывом и лесом небольшими группами росли деревья. Между ними лежали, или паслись на открытых местах животные, которые были для меня совершенно новыми. Я не встречал таких ни здесь, ни на Земле. Даже беглого взгляда было достаточно чтобы понять, что они принадлежали к разным видам. Некоторые были большими и неуклюжими, другие маленькими и изящными. Но все они были от нас слишком далеко, чтобы рассмотреть их в подробностях. Я был рад этому, ибо подозревал, что среди такого разнообразия диких животных по крайней мере некоторые должны оказаться опасными для человека. Но, как и все животные, за исключением голодных хищников и человека, они не проявляли стремления напасть на нас, пока мы не цепляемся к ним сами и не подходим слишком близко. - Я вижу, что мы здесь не останемся голодными, - заметила Дуари. - Надеюсь, что некоторые из этих маленьких созданий хороши на вкус, - засмеялся я. - Я уверена, что вот тот большой под деревом на вкус замечателен, вот тот, который на нас смотрит, - она указала на огромное косматое животное размером со слона. Дуари обладала чувством юмора. - Быть может, у него такая же уверенность насчет нашего вкуса, - предположил я. - Смотри, он идет сюда. Огромный зверь действительно направлялся к нам. Мы все еще находились в сотне ярдов от леса. - Бежим? - спросила Дуари. - Боюсь, что это будет смертельно. Знаешь, звери почти инстинктивно бросаются преследовать любого, кто от них убегает. Думаю, лучшее, что мы можем сделать - это продолжать идти к лесу, не выказывая спешки. Если оно не увеличит скорость, то мы достигнем деревьев первыми. Если мы побежим, есть возможность, что оно догонит нас, ибо из всех созданий человек, похоже, один из самых медленных. Мы продолжали идти, непрестанно оглядываясь на косматую угрозу, которая шла по нашему следу. Зверь неуклюже двигался, не проявляя знаков волнения. Но его длинные ноги уменьшали расстояние между нами. Я понял, что он догонит нас прежде, чем мы достигнем леса, и почувствовал крайнюю беспомощность со своим жалким луком и маленькими стрелами перед этой возвышающейся горой мускулов. - Ускорь чуть-чуть шаг, Дуари, - велел я. Она послушалась, но через несколько шагов обернулась. - Почему ты остановился, Карсон? - спросила она. - Не спорь, - прикрикнул я немного резко. - Делай, как я сказал. Она остановилась и подождала меня. - Я буду поступать так, как сочту нужным, - заявила она. - Мне не нравится, что ты хочешь принести ради меня такую жертву. Если тебя убьют, пусть меня убьют вместе с тобой. Кроме того, Карсон Нэпьер, прошу тебя не забывать, что я дочь джонга и не привыкла, чтобы мне приказывали. - Если бы у меня не было более насущных дел, я бы отшлепал тебя, - проворчал я. Она в ужасе посмотрела на меня. Затем в ярости топнула маленькой ножкой и вскричала: - Ты пользуешься своим преимуществом надо мной, потому что меня некому защитить, - выкрикнула она. - Ненавижу тебя, ты, ты... - Но я стараюсь защитить тебя, Дуари. А ты только затрудняешь мою задачу. - Я не хочу никакой защиты от тебя. Я лучше умру. Умереть - гораздо более приемлемо для моей чести, чем терпеть такое обращение. Я дочь джонга! - Мне кажется, что ты уже несколько раз упомянула этот факт, - холодно сказал я. Она вздернула подбородок и пошла выпрямившись, не оглядываясь меня. Даже ее маленькие плечи и спина излучали оскорбленное достоинство и сдержанную ярость. Я оглянулся назад. Могучий зверь был едва в пятидесяти футах от нас. Впереди примерно на таком же расстоянии - лес. Дуари меня не видела. Я остановился и повернулся лицом к колоссу. К тому времени, как он доберется до меня, Дуари уже будет в сравнительной безопасности ветвей ближайшего дерева. Я держал лук в руке, но стрелы оставались в грубом колчане. Я обычно носил его за правым плечом. У меня было достаточно соображения понять, что единственное действие, которое они могут оказать на эту гору покрытой шерстью плоти - это разозлить ее. Когда я остановился, зверь стал приближаться медленнее, почти с опаской. Два маленьких широко посаженных глаза внимательно рассматривали меня. Два больших уха, похожих на уши мула, стояли торчком, трепещущие ноздри расширились. Существо приближалось, теперь очень осторожно. Костяной вырост, который торчал из его рыла до самого лба, начал подниматься, превратившись перед моим изумленным взором в остроконечный рог. Страшное оружие нападения поднималось, пока не направилось прямо на меня, Я не двигался. Мой опыт обращения с земными животными научил меня тому, что очень немногие нападают без провокации, и я рискнул сделать ставкой в игре свою жизнь в предположении, что такое же правило действительно и на Венере. Но есть другие провокационные чувства, кроме страха или злобы, и самая сильная - голод. Однако это создание выглядело травоядным, и я надеялся, что оно и было таковым. Но я не мог забыть басто, который напоминал американского бизона, а питался мясом. Огромный зверь подходил все ближе - очень и очень медленно, как будто преисполненный сомнений. Он возвышался надо мной, как живая гора. Я чувствовал тепло его дыхания на своем почти обнаженном теле. Но еще сильнее я обонял его дыхание - сладкое, не противное, дыхание едока травы. Мои шансы увеличивались. Животное наклонило ко мне голову. Тихое ворчание раздалось из его необъятной груди. Ужасный рог прикоснулся ко мне, затем я почувствовал прикосновение холодных влажных губ. Зверь фыркнул на меня. Медленно рог убрался. Неожиданно животное с фырканьем развернулось и галопом поскакало прочь, брыкаясь и подпрыгивая, как виденный мной когда-то игривый бычок. Его крошечный хвост стоял торчком. Это было самое нелепое зрелище - как если бы паровой локомотив танцевал на проволоке. Я рассмеялся, быть может, слегка истерически, так как мои ноги неожиданно ослабели. Если я и не был близок к смерти, по крайней мере, я считал, что был. Повернувшись обратно к лесу, я увидел Дуари, которая замерла, глядя на меня. Подойдя к ней, я обнаружил, что глаза ее расширены, и она вся дрожит. - Ты очень храбрый, Карсон, - сказала она, и у нее слегка перехватило дыхание. Кажется, ее злость прошла. - Я знаю, что ты остался там, чтобы дать мне возможность бежать. - Я все равно практически ничего больше не мог сделать, - уверил я ее. - А теперь, когда все позади, давай посмотрим, не найдем ли мы что-нибудь пригодное в пищу - что-нибудь на несколько порядков меньше, нежели эти горы мяса. Наверное, надо идти вперед, пока не доберемся до речушки, которая бежит через этот лес. Мы можем найти водопой или брод, куда привыкли ходить животные. - Здесь на равнине множество небольших животных, - заметила Дуари. - Почему ты не хочешь поохотиться здесь? - Здесь множество животных, но недостаточно деревьев, - ответил я с улыбкой. - Нам могут понадобиться деревья в процессе охоты. Я еще знаю слишком мало об амторианских животных, и не хочу рисковать понапрасну. Мы вошли в лес под сень нежной листвы и оказались среди необычно красивых стволов, кора которых была словно лакированная, белого, красного, желтого и синего цветов. Через некоторое время мы увидели небольшую речушку, которая лениво изгибалась меж своих фиолетовых берегов, и в тот же миг я заметил небольшое животное, пьющее воду. Оно было размером примерно с козу, но на козу не походило. Его остроконечные уши непрестанно шевелились, прислошиваясь к малейшему шуму опасности; его хвост в виде пучка нервно подергивался. Воротник коротких рогов окружал шею в том месте, где она переходила в голову. Они были слегка наклонены вперед. Их было, должно быть, дюжина. Я удивлялся, в чем состоит их особенное предназначение, пока не вспомнил вийру, чьей ужасной пасти я так недавно избежал. Это ожерелье коротких рогов призвано было обескуражить любую тварь, которая имеет привычку поглощать свою добычу целиком. Я очень тихо и осторожно подтолкнул Дуари за дерево и стал красться вперед, накладывая стрелу на лук. Когда я готовился к выстрелу, создание вскинуло голову и наполовину повернулось ко мне. Возможно, оно меня услышало. Я подкрадывался к нему со спины, но, переменив положение, оно подставило мне левый бок, и я направил первую же стрелу прямиком ему в сердце. Итак, мы разбили лагерь близ реки и пообедали сочными кусками мяса, роскошными фруктами и чистой водой из речушки. Наше окружение было идиллическим. Нам пели незнакомые птицы, по деревьям прыгали древесные четвероногие, мелодично щебетавшие мягкими голосами. - Здесь так хорошо, - мечтательно произнесла Дуари. - Карсон, ты знаешь... как жаль, что я дочь джонга. 9. МРАЧНЫЙ ЗАМОК Нам обоим было жаль оставлять прелестное местечко, так что мы задержались там на два дня, пока я делал оружие для Дуари и новое копье для себя. Я соорудил небольшой помост на дереве, которое нависало над рекой. Там мы ночью были в сравнительной безопасности от хищников, а нежная музыка журчащей воды убаюкивала нас, приглашая ко сну, который мог быть внезапно прерван диким рычанием охотящихся зверей или криками их жертв; а отдаленный рев огромных стад на равнине добавлял гармоничный подголосок в этой первозданной арии жизни. Наступила наша последняя ночь в замечательном лагере. Мы сидели на нашем небольшом помосте, наблюдая, как внизу, в реке, плещется и играет рыба. - Я мог бы быть счастлив здесь вечно - с тобой, Дуари, - сказал я. - Нельзя думать только о счастье, - ответила она. - Существуют также обязанности. - Но что, если обстоятельства лишают нас возможности выполнять обязанности? Не следует ли в таком случае распорядиться своей судьбой наилучшим образом и постараться быть счастливыми, насколько это возможно? - Что ты хочешь этим сказать? - спросила она. - Я хочу сказать, что у нас практически нет возможности когда-либо добраться до Вепайи. Мы не знаем, где она находится, и мне кажется, что у нас нет ни малейшего шанса пережить все те опасности, которые наверняка ожидают нас на неведомом пути, ведущем к дому Минтепа, твоего отца. _ Я знаю, что ты прав, - немного устало ответила она, - но мой долг - постараться осуществить это. Я никогда не прекращу попыток вернуться, может быть, до конца моих дней - неважно. Я буду пытаться снова и снова, как бы ни были малы шансы на успех. - Согласись, что это несколько неразумно, Дуари. - Ты не понимаешь, Карсон Нэпьер. Если бы у меня был брат или сестра, тогда другое дело. Но у меня их нет, а мой отец и я - последние в роду. Я должна вернуться не ради себя и не ради моего отца, но ради моей страны. Королевская линия джонгов Вепайи не должна прерваться. А продолжить ее некому, кроме меня. - А если мы вернемся, что тогда? - Тогда, когда мне исполнится двадцать лет, я выйду замуж за благородного человека, избранного моим отцом. После смерти отца я стану ваджонг, или королевой, пока моему старшему сыну не исполнится двадцать. Тогда он станет джонгом. - Но благодаря сыворотке долгожительства, полученной вашими учеными, твой отец никогда не умрет, зачем же тебе возвращаться? - Я надеюсь, что он никогда не умрет. Но существуют несчастные случаи, сражения и подосланные убийцы. Ах, к чему эти разговоры? Королевская линия должна быть продолжена. - А что будет со мной, если мы доберемся до Вепайи? - О чем ты? - Будет ли у меня шанс? - Не понимаю. - Если твой отец согласится, ты выйдешь за меня замуж? - не подумав, брякнул я. Дуари залилась краской. - Сколько раз повторять, чтобы ты не смел говорить со мной о таких серьезных вещах! - Я ничего не могу с собой поделать, Дуари, ведь я люблю тебя. Мне безразличны все эти обычаи, джонги, династии. Я скажу твоему отцу, что люблю тебя, а ты любишь меня. - Я тебя не люблю. Ты не имеешь права так говорить. Это грешно и запрещено. Только потому что я однажды проявила слабость, потеряла голову и сказала то, чего вовсе не имела в виду, ты не вправе постоянно колоть мне этим глаза! Ну вот, это было типично для женщины,. Я на протяжении всего времени, что мы были вместе, героически сражался с каждым порывом заговорить о моей любви. Один только раз, не считая этого, я потерял над собой контроль - а теперь она обвиняет меня в том, что я постоянно колю ей глаза тем единственным признанием в любви, которое она произнесла! - Ладно, - сказал я угрюмо. - Я сделаю то, что сказал, если я когда-нибудь увижу твоего отца. - А ты знаешь, что сделает он? - Если он хороший отец, то он скажет: "Благословляю вас, дети". - Он прежде всего джонг, а уж потом отец. Он прикажет казнить тебя. Даже если ты не будешь делать таких безумных заявлений, мне придется воспользоваться всеми своими способностями убеждения, чтобы спасти тебя от смерти. - Почему это он прикажет казнить меня? - Человек, который без королевского разрешения говорил с джанджонг, обычно приговаривается к смерти. То, что тебе, возможно, придется быть со мной наедине на протяжении месяцев, а может, и лет, прежде чем мы вернемся в Вепайю, только усугубляет серьезность положения. Я буду подчеркивать твое служение мне. То, что ты рисковал своей жизнью бесчисленное количество раз, чтобы спасти меня. Я думаю, что у нас наберется достаточно аргументов, чтобы спасти тебя от смерти. Но, разумеется, тебя вышлют с Вепайи. - Приятная перспектива! Возможно, я потеряю жизнь, и наверняка я потеряю тебя. И в таких обстоятельствах, ты думаешь, я буду осуществлять поиски Вепайи с большим энтузиазмом и прилежанием? - С энтузиазмом, пожалуй, нет, а вот с прилежанием - да. Ты сделаешь это для меня, из-за той вещи, которую ты называешь любовью. - Быть может, ты права, - сказал я. И я знал, что так оно и есть. На следующий день в соответствии с намеченным планом мы отправились вниз по небольшой речке по направлению к большой реке, вдоль которой мы доберемся до моря. Куда мы направимся потом, было проблематичным. Мы решили подождать, пока не увидим моря, а тогда уже строить дальнейшие планы. Мы не могли и предположить, что нас ожидает впереди; если бы мы могли, то, возможно, бежали бы обратно в сравнительную безопасность мрачного леса, который недавно покинули с такой радостью. Ближе к вечеру мы шли напрямик через открытую местность, срезая большую излучину реки. Идти было достаточно трудно, так как встречалось много камней и валунов, а поверхность была пересечена оврагами. Взобравшись вверх по склону особенно глубокого оврага, я случайно глянул назад и увидел на противоположное стороне странное незнакомое животное, которое стояло и наблюдало за нами. Оно было размерами примерно с немецкую полицейскую собаку, но на этом сходство заканчивалось. У него был массивный кривой клюв, очень напоминающий клюв попугая. Тело его было покрыто перьями. Но это была не птица, потому что она передвигалась на четырех ногах и не имела крыльев. Спереди от его двух коротких ушей располагались три рога, по одному перед каждым ухом, и третье посредине между ними. Когда животное полуобернулось - посмотреть на что-то, чего мне не было видно, я заметил, что у него нет хвоста. На расстоянии его ноги и ступни напоминали птичьи. - Ты видишь то, что вижу я, Дуари? - спросил я, кивнув в направлении жуткого создания. - Или у меня приступ лихорадки? - Конечно, вижу, - ответила она. - Но я не знаю, что это. Я уверена, что на острове Вепайя такие твари не водятся. - Вот еще одно такое же, и еще, и еще! - воскликнул я. - Боже мой! Их не меньше дюжины. Они стояли на небольшом выступе, наблюдая за нами, когда внезапно то животное, которое мы увидели первым, подняло свою гротескную голову и издало хриплый плачущий вой. Затем оно начало спускаться вниз в овраг и поспешило к нам быстрым галопом. За ним следовали его собратья, которые тоже издавали жуткий вой. - Что будем делать? - спросила Дуари. - Как ты думаешь, они опасны? - Пока не знаю, - ответил я. - Хорошо бы здесь поблизости нашлось удобное дерево! - У леса есть свои преимущества, - признала Дуари. - Что будем делать? - Бегство не поможет. Останемся здесь и посмотрим, что будет. Здесь у нас по крайней мере есть фора - им нелегко будет выбраться на край оврага. Я наложил стрелу на тетиву лука, Дуари поступила так же. Затем мы подождали, пока звери приблизятся на расстояние выстрела. Они с легкостью перешли дно оврага и начали подъем. Они, похоже, не очень торопились - то есть, они, похоже, бежали не с максимальной своей скоростью, может, потому, что мы не убегали. Возможно, наше поведение их удивило, потому что они замедлили бег, перешли на шаг и подходили осторожно. Они прекратили свой лай. Перья на их спинах встали торчком, когда они подкрадывались к нам. Тщательно прицелившись в ближайшую тварь, я спустил стрелу. Она попала ей прямо в грудь. Животное с воплем замерло и попыталось вырвать торчащее из ее тела оперение. Другие остановились и окружили сородича. Они издавали странный кудахтающий звук. Раненое животное зашаталось и упало на землю. Мгновенно сородичи набросились на него, терзая и разрывая на части. Мгновение оно отчаянно боролось за свою жизнь, но тщетно. Когда остальные принялись пожирать упавшего товарища, я дал Дуари знак следовать за мной, мы повернулись и побежали к деревьям, которые виднелись примерно в миле от нас, где река поворачивала назад и пересекала наш путь. Но мы не успели уйти далеко, когда услышали позади адские завывания, сообщившие нам, что свора опять идет по нашему следу. Когда они настигли нас на этот раз, мы были на дне глубокой впадины. Мы снова остановились. Вместо того, чтобы сразу напасть на нас, звери крались вокруг нас как раз на пределе досягаемости стрелы, как будто знали, где пролегает линия, за которой они будут вне опасности. Затем они постепенно замыкали круг, пока не взяли нас в кольцо. - Если они сейчас бросятся все одновременно, - сказала Дуари, - то наверняка прикончат нас. - Может, если нам удастся убить парочку, остальные примутся пожирать их, и дадут нам еще один шанс добраться до леса, - возразил я с наигранным оптимизмом. Когда мы ждали следующего шага наших противников, до нас донесся громкий крик - оттуда, откуда мы пришли. Бросив быстрый взгляд вверх, я увидел человека, сидящего на спине четвероногого животного. Они находились на краю впадины, на дне которой стояли мы. При звуке человеческого голоса окружившие нас звери посмотрели в том направлении и немедленно принялись кудахтать. Всадник медленно подъехал к нам. Когда он добрался до кольца зверей, они расступились и пропустили его через свои ряды. - Вам повезло, что я прибыл именно сейчас, - сказал незнакомец, когда его верховое животное остановилось напротив нас. - Эти мои казары - удивительно злобная свора. Он внимательно приглядывался к нам, особенно к Дуари. - Кто вы такие и откуда? - спросил он. - Мы путешественники, и мы потерялись, - ответил я. - Я из Калифорнии. Я не хотел говорить ему, что мы из Вепайи, пока мы не узнаем о нем больше. Если он торист, то он наш враг. Чем меньше он будет знать о нас, тем лучше. Пусть пока он останется в неведении, что мы из страны джонга Минтепа, которого тористы считают злейшим врагом. - Из Калифорнии, - повторил он. - Никогда не слышал про такую страну. Где она находится? - В Северной Америке, - ответил я, но он только покачал головой. - А кто такой ты? - спросил я. - И что это за страна? - Это Нубол, но этот факт вам должен быть известен. Эта часть Нубола известна под названием Моров. Я - Скор, джонг Морова. Но вы не назвали мне свои имена. - Это Дуари, - ответил я. - А меня зовут Карсон. Я не назвал фамилии, так как они редко употребляются на Венере. - Куда вы идете? - Мы пытались найти дорогу к морю. - Откуда вы пришли? - Мы были в Капдоре, - объяснил я. Его глаза зловеще сузились. - Так вы тористы! - недобро воскликнул он. - Нет, - заверил я его. - Мы не тористы. Мы были в плену у тористов. Я надеялся, что он был настроен к тористам не очень доброжелательно. Тонкая нить, на которой я подвесил свою надежду, была не вещественнее облачка, набежавшего на лицо Скора, когда я признался, что мы идем из Капдора. К моему облегчению, выражение его лица изменилось. - Я рад, что вы не тористы. Я бы не стал вам помогать. От них нет никакой пользы. - Значит, нам ты поможешь? - спросил я. - С радостью, - ответил он. При этом он смотрел на Дуари, и мне не особенно понравились как его тон, так и выражение лица. Казары кружили вокруг нас, издавая кудахтание и свист. Когда один из них приближался к нам чересчур близко, Скор отгонял их ударами длинного бича. Тварь ретировалась с еще более громким кудахтанием и воем. - Давайте двигаться, - наконец сказал он. - Я возьму вас к себе в дом, а там мы обсудим планы на будущее. Женщина может ехать у меня за спиной на моем зорате. - Предпочитаю идти пешком, - сказала Дуари. - Я уже привыкла. Глаза Скора несколько сузились. Он начал что-то говорить, но оборвал себя и пожал плечами. - Как хотите, - сказал он и повернул свое животное обратно в том направлении, откуда мы пришли. Существо, на котором он ехал верхом и которое назвал зорат, не было похоже ни на одно из тех животных, которых мне доводилось видеть до сих пор. Размерами оно было с небольшую лошадь. Его длинные тонкие ноги наводили на мысль о возможности развивать значительную скорость. Ступни были круглыми, лишенными ногтей, и с толстыми мозолями на подошвах. Над его крупом, в районе почек находились мягкие подушечки, своего рода миниатюрные горбы, которые образовывали превосходное седло. Голова была короткой и широкой, с двумя большими блюдцеобразными глазами и обвисшими ушами. Зубы выдавали в нем травоядное. Единственным его средством защиты представлялась быстрота, хотя, как мне довелось впоследствии узнать, он мог достаточно эффективно использовать свои зубы, если его разозлить. Мы шли рядом со Скором по пути к его дому. Гротескные казары следовали позади, повинуясь команде хозяина. Путь лежал к большой излучине реки, которой мы собирались избежать, когда направились напрямик, и к лесу на ее берегу. Близость казаров нервировала меня, поскольку время от времени один из них трусил так близко, что чуть не наступал нам на пятки. Я боялся, что одна из этих свирепых тварей может причинить вред Дуари, прежде чем я успею вмешаться. Я спросил Скора, какой цели служат эти создания. - Я использую их для охоты, - ответил он. - Но в основном для защиты. У меня есть враги, а, кроме того, в землях Морова встречается множество диких зверей. Казары совершенно лишены страха и яростные бойцы. Их самое слабое место - страсть к крови и прожорливость. Они бросят схватку ради того, чтобы пожрать одного из своих, который упал. Вскоре после того, как мы вошли в лес, мы подошли к большому мрачному каменному зданию, напоминающему крепость. Оно стояло на небольшом возвышении у самой воды. С одной стороны река даже плескалась о его каменную кладку. Каменная стена окружала несколько акров расчищенной земли перед строением. Тяжелые ворота закрывали единственный вход, который виднелся в стене. Когда мы подошли, Скор закричал: - Откройте! Это джонг. Ворота медленно отворились наружу. Мы вошли. Несколько вооруженных мужчин, которые сидели под одним из оставшихся здесь после расчистки деревьев, поднялись с мест и стояли со склоненными головами. На них было неприятно и страшновато смотреть. Сильнее всего меня поразил странный оттенок их кожи, которая была отталкивающей, неестественно бледной, и казалась лишенной крови. Я поймал взгляд одного, который поднял голову, когда мы проходили мимо, и задрожал. Его глаза были холодными, остекленевшими, лишщенными света и жизни. Я бы решил, что этот тип совершенно слеп, если бы в тот момент, когда наши глаза встретились, он быстро не отвел свой взгляд. У другого из них была отвратительная открытая рана через всю щеку от виска до подбородка. Она была открыта, но не кровоточила. Скор бросил краткий приказ. Двое мужчин стали загонять свору кудахчущих казаров в прочную загородку рядом с воротами. Мы прошли дальше к дому. Возможно, следует называть его замком. Территория, по которой мы шли, была голой, если не считать нескольких деревьев. Травы не было, но зато земля была завалена всевозможными отбросами. Старые сандалии, тряпье, битая посуда и кухоный мусор были разбросаны повсюду вокруг. Единственным местом, где явно предпринимались некие усилия иногда убирать мусор, была каменная площадка в несколько сотен квадратных футов перед главным входом в здание. Здесь Скор спешился. Еще трое мужчин, подобных тем, что встретили нас у ворот, безжизненно вышли изнутри здания. Один из них увел прочь верховое животное Скора, другие встали по обе стороны входа, когда мы переступали порог. Дверной проем был невелик, закрывающая его дверь - прочная и толстая. Похоже, это было единственное отверстие на первом этаже с этой стороны замка. На втором и третьем этажах я видел маленькие окошки, забранные тяжелыми решетками. Я обратил внимание также на башню, которая возвышалась еще на два этажа над основной частью замка. В башне тоже были маленькие окошки, некоторые из них - зарешеченные. Внутри здания было темно и мрачно. В совокупности с обликом его обитателей вид замка вызвал во мне чувство подавленности, которого я не мог побороть. - Вы, должно быть, голодны, - предположил Скор. - Перейдем во внутренний дворик, там приятнее. Я прикажу сервировать еду. По короткому коридору мы последовали за ним через дверь в небольшой дворик, находящийся в самом сердце замка. Это место напомнило мне тюремный двор, вымощенный серым камнем. Ни одной живой травинки не было среди камня. Серые каменные стены с вырубленными в них маленькими окошками, поднимались со всех четырех сторон. Не было сделано ни малейшего усилия, чтобы разнообразить архитектуру здания или как-то украсить внутренний двор. Здесь тоже повсюду валялись отбросы и хлам, который, видимо, было легче выбросить во внутренний двор, чем вынести в наружный. Я был подавлен тяжелыми предчувствиями. Мне вдруг захотелось, чтобы мы никогда не заходили сюда. Но я постарался отбросить страх. Я уверял себя, что Скор проявил доброжелательность и радушие. Он, казалось, всячески старался завязать с нами дружбу. Я, правда, начал сомневаться в том, что он джонг, ибо в его образе жизни не было и намека на королевское достоинство. В центре дворика рядом с грубо сколоченным столом стояли старые истертые скамьи. На столе были остатки еды. Скор любезно указал нам на скамьи. Затем он трижды хлопнул в ладоши, прежде чем усесться во главе стола. - Я редко принимаю здесь гостей, - сказал он. - Это для меня большое удовольствие. Надеюсь, что вы останетесь довольны пребыванием здесь. Уверен, что мне это доставит удовольствие, - при этих словах он взглянул на Дуари, и мне его взгляд совсем не понравился. - Я уверена, что нам бы понравилось, если бы мы смогли остаться, - быстро ответила Дуари, - но увы, это невозможно. Я должна вернуться в дом моего отца. - Где это? - спросил Скор. - На Вепайе. - Никогда не слышал о такой стране, - сказал Скор. - Где это? - Ты никогда не слышал о Вепайе! - с недоверием воскликнула Дуари. - Но ведь вся нынешняя территория Торы называлась Вепайя, пока тористы не восстали, не захватили ее и не заставили последних представителей аристократии и интеллигенции эмигрировать на остров, который до сих пор хранит древние традиции погибшей страны. - О да, я слышал эту историю, - признал Скор. - Но это было очень давно и далеко отсюда, в Траболе. - Разве это не Трабол? - спросила Дуари. - Нет, - ответил Скор. - Это Страбол. - Но Страбол - жаркая страна, - продолжала спорить Дуари. - Люди не могут жить в Страболе. - Вы сейчас находитесь в Страболе. Здесь действительно жарко в течение некоторой части года, но не настолько, чтобы этого нельзя было терпеть. Я заинтересовался. Если то, что сказал Скор, было правдой, мы пересекли экватор и теперь находились в северном полушарии Венеры. Вепайяне сказали мне, что Страбол необитаем: дышащие ядовитыми испарениями джунгли, пропитанные жарой и влагой, населенные только свирепыми и ужасными зверями и рептилиями. Все северное полушарие представляло собой terra incognita для людей южного полушария, и по этой причине мне не терпелось исследовать его. Поскольку на моих плечах лежала ответственность за судьбу Дуари, я не мог особенно раскатывать губу и мечтать о славе Ливингстона. Но, быть может, мне удастся узнать что-нибудь от Скора? Я попросил его рассказать о землях, лежащих дальше на север. - Там ничего хорошего нет, - фыркнул он. - Это страна идиотов. Они отвергли истинную науку и прогресс. Они вышвырнули меня из дома, а могли бы и убить. Я пришел сюда и основал королевство Моров. Это было много лет назад - быть может, сто лет назад. С тех пор я никогда не возвращался в страну, где появился на свет. Но иногда сюда заходят люди оттуда, - и он неприятно рассмеялся. Сразу после этого из здания вышла женщина средних лет, очевидно, в ответ на призывы Скора. Ее кожа имела такой же отвратительный оттенок, как кожа виденных нами мужчин, и была к тому же очень грязной. Рот ее был открыт, из него свешивался язык, сухой и опухший. Глаза слепо таращились на мир. Она двигалась ужасно медленно, волоча ноги. Следом за ней пришли двое мужчин. И они выглядели не лучше. Во всех троих было нечто невыразимо отталкивающее. - Уберите это! - рявкнул Скор, показывая рукой на грязную посуду. - И принесите еду. Трое собрали посуду и зашаркали прочь. Никто из них не проронил ни слова. Выражение ужаса в глазах Дуари не ускользнуло от Скора. - Тебе не нравятся мои слуги? - запальчиво спросил Скор. - Но я ничего не сказала, - возразила Дуари. - Я увидел это по твоему лицу, - Скор внезапно расхохотался. В его смехе не было веселья, и глаза его не смеялись. В них было другое выражение, отблеск ужаса, который исчез так же быстро, как и возник. - Они прекрасные слуги, - сказал Скор нормальным голосом. - Не говорят лишнего и делают то, что я велю. Трое вернулись, неся сосуды с пищей. Там было мясо, частью сырое, частью горелое, и абсолютно несъедобное. Были фрукты и овощи, все немытые. Было вино. Это было единственное, что здесь годилось к употреблению. Трапеза была не слишком удачной. Дуари не могла есть. Я попивал вино и любовался тем, насколько прожорлив Скор. Когда Скор поднялся из-за стола, начинало темнеть. - Я проведу вас в ваши комнаты, - сказал он. - Вы, должно быть, устали. Его тон и манеры принадлежали идеальному и гостеприимному хозяину. - Завтра мы снова поговорим о вашем путешествии. Немного успокоенные обещанием, мы последовали за ним в дом. Это было темное и мрачное жилище, холодное и безрадостное. Мы брели по лестнице на второй этаж, потом по длинному темному коридору. Наконец, Скор остановился перед дверью и распахнул ее. - Приятных сновидений, - пожелал он Дуари, кланяясь и приглашая ее войти. Дуари медленно переступила порог и Скор закрыл за ней дверь. Затем он повел меня в конец коридора, вверх по двум лестничным пролетам и провел в круглую комнату. Комната, как я предположил, находилась в башне, на которую я обратил внимание, когда мы вошли в замок. - Надеюсь, ты проснешься отдохнувшим, - вежливо сказал он и удалился, закрыв за собой дверь. Я слышал звук его шагов вниз по лестнице, пока они не потерялись в отдалении. Я полумал о Дуари, которая сейчас одна внизу, в этом таинственном и мрачном месте. У меня не было причин сомневаться в ее безопасности, но все же меня мучили предчувствия. Как бы то ни было, я не намерен был оставлять ее одну. Я подождал, давая нашему хозяину достаточно времени добраться до его собственной спальни, где бы она ни была, Затем шагнул к двери, собираясь направиться к Дуари. Я положил ладонь на щеколду и попытался отворить ее. Дверь была заперта снаружи. Я быстро подошел к окнам. Все они были зарешечены. Мне показалось, что из глубины этого кошмарного здания до меня донесся издевательский смех. 10. ДЕВУШКА В БАШНЕ Комната башни, в которой я оказался запертым, освещалась только таинственным ночным сиянием, которое рассеивает ночную тьму Венеры. Я смутно различал убогую обстановку комнаты. Комната имела вид скорее тюремной камеры, нежели покоя для гостей. Я пересек комнату, направился к комоду и обследовал его. Он был забит всякой всячиной - бесполезными старыми вещами, вроде обрывков кожаных шнурков. Среди прочей ерунды завалялись несколько длинных веревок, при виде которых во мне возникло нехорошее ощущение, что они когда-то служили путами. Я мерял шагами комнату из конца в конец, беспокоясь о Дуари. Это было бесполезное занятие. Я ничего не мог сделать. Будет бессмысленно колотить в дверь или призывать на помощь. Тот, чьей волей я был заперт здесь, в этом месте хозяин. Меня может освободить только его собственное желание. Усевшись на грубую скамью за маленький стол, я попытался составить какой-нибудь план. Я подумал, не удастся ли мне найти какую-то лазейку для бегства. На первый взгляд ничего интересного не подворачивалось. Я поднялся и снова осмотрел решетки на окнах и прочную дверь. Их нельзя было одолеть. Наконец я подошел к шаткой кушетке, стоящей у стены, и улегся на облезлую и вонючую шкуру, которая покрывала ее. Воцарилась абсолютная тишина - могильная тишина. Долгое время ничто не нарушало ее. Затем я услышал наверху, над собой шум. Я вслушался, стараясь понять, что это такое. Шум был похож на медленное шлепанье босых ног - туда и обратно, вперед-назад у меня над головой. Мне казалось, что я нахожусь на самом верху башни, но теперь я понял, что наверху должна быть по крайней мере еще одна комната - над той, где поместили меня. Звук, который я слышал, производили человеческие ноги. Прислушивание к этому монотонному шлепанию оказало усыпляющее действие на мои изнуренные нервы. Я пару раз ловил себя на том, что засыпаю. Я не хотел засыпать; что-то словно предупреждало меня, что я должен бодрствовать. Но в конце концов я, должно быть, задремал. Не знаю, как долго я спал. Я проснулся внезапно - от того, что кто-то ко мне прикоснулся. Надо мной склонилась плохо различимая фигура. Я приподнялся. В тот же миг сильные пальцы схватили меня за горло - холодные, влажные, скользкие пальцы, которые показались мне пальцами самой смерти. Сопротивляясь, я потянулся к горлу моего противника. Мои пальцы нашли его и сомкнулись - горло тоже было холодным и влажным. Я сильный человек, но тварь на моей груди была сильнее. Я ударил ее кулаками. Со стороны двери донесся ужасный низкий смех. От всего этого ужаса у меня волосы на голове встали дыбом. Я почувствовал, что смерть близка, и множество мыслей пробежало в моем уме. Но почетное место среди них занимали мысли о Дуари. Я также испытывал мучительное сожаление, что оставляю ее здесь одну, в лапах изверга, который, как видно, и был подстрекателем нападения на меня. Я решил, что его целью было избавиться от меня и таким образом устранить единственное возможное препятствие между собой и Дуари. Я все еще продолжал бороться, когда что-то ударило меня по голове, и пришло забвение. Когда ко мне вернулось сознание, был день. Я все еще лежал на кушетке и таращился в потолок, пытаясь собрать в кучу мысли и воспоминания. Я заметил над собой щель, которую мог образовать немного приподнятый люк в полу верхнего этажа, и через эту щель на меня уставились два глаза. Какой-нибудь новый ужас? Я не шевелился. Я лежал, завороженный, глядя, как люк медленно открывается. И вот показалось лицо. Это было лицо девушки, очень красивой девушки. Но оно было изможденным и осунувшимся, а в глазах застыл ужас. Девушка заговорила шепотом. - Ты жив? - спросила она. Я приподнялся на локте. - Кто ты? - спросил я. - Это еще один трюк, придуманный, чтобы терзать меня? - Нет. Я тоже пленница. Он ушел. Быть может, нам удастся бежать. - Каким образом? - я все еще был настроен скептически, полагая ее союзницей Скора. - Ты можешь взобраться сюда, наверх? На окнах моей камеры нет решеток - это потому, что они расположены так высоко, что никто не может отсюда выпрыгнуть, не убившись или не покалечившись серьезно. Если бы только у нас была веревка! Я задумался на мгновение над этим вопросом, прежде чем ответить. Был ли это обман? Может ли в одной комнате этого проклятого замка быть еще хуже, чем в другой? - Здесь внизу есть веревка, - сказал я. - Я возьму ее и подымусь наверх. Может статься, ее окажется недостаточно, но я возьму то, что есть. - Как ты поднимешься? - спросила она. - Это не составит труда. Подожди, я возьму веревку. Я подошел к комоду и вытащил все веревки и шнурки, которые обнаружил прошлой ночью. Затем я передвинул комод таким образом, что он оказался под люком в потолке. С верха комода нетрудно было достать до края отверстия в потолке. Я передал девушке веревки и быстро забрался наверх в ее комнату. Она опустила крышку люка, и мы оказались лицом к лицу. Невзирая на ее растрепанный и испуганный вид, я обнаружил, что она еще красивее, чем мне показалось с первого взгляда. Когда ее прекрасные глаза встретились с моими, опасения, что она может оказаться предательницей, развеялись. За такой красотой не могла крыться подлость. - Ты можешь не опасаться меня, - сказала она, словно читая мои мысли. - Хотя я не удивляюсь, что ты подозреваешь каждого в этом ужасном месте. - Тогда как ты можешь верить мне? - спросило я. - Ты обо мне ничего не знаешь. - Я знаю достаточно, - ответила она. - Из этого окна я видела тебя, когда ты и твоя подруга вчера приехали вместе со Скором. И я знала, что вы - еще две жертвы. Я слышала, как тебя привели в нижнюю комнату вчера ночью. Я не знала, кого из вас туда привели. Я хотела тебя предупредить тогда, но боялась Скора. Я долго ходила по комнате, решая, как поступить. - Значит, это твои шаги я слышал? - Да. Затем я услышала, как они снова вошли. Я слышала шум потасовки и ужасный смех Скора. О, как я ненавижу этот смех и боюсь его! После этого внизу все было тихо. Я подумала, что они убили тебя, если это был ты, или увели девушку, если это была она. Ах, бедняжка! Она так прекрасна! Я надеюсь, что ей удалось сбежать, но боюсь, что все равно ее догонят. - Сбежать? Что ты имеешь в виду? - Она сбежала - сегодня, очень рано утром. Не знаю, как ей удалось выбраться из комнаты, но из своего окна я видела, как она пересекает внешний двор. Она взобралась на стену со стороны реки, и, вероятно, прыгнула в реку. Я больше ее не видела. - Дуари бежала! Ты уверена, что это была она? - Это была та прекрасная девушка, которая прибыла вместе с тобой вчера. Примерно через час после того, как она выбралась, Скор, должно быть, обнаружил побег. Он в ужасной ярости покинул замок. Он забрал с собой этих несчастных созданий, которые стерегут ворота, и всех своих свирепых казаров, и отправился в погоню, и быть может, у нас больше никогда не будет такого случая бежать... - Помолчи секундочку и давай поторапливаться в таком случае! - воскликнул я. - У тебя есть план? - Да, - ответила она. - При помощи веревки мы можем спуститься на крышу замка, а оттуда во внутренний двор. Никто не стережет ворота. Казаров нет. Если нас обнаружат, мы сможем полагаться только на собственные ноги, но в замке остались только трое или четверо слуг Скора, а они не очень быстро двигаются в его отсутствие. - У меня есть при себе оружие, - напомнил я ей. - Скор не отобрал его у меня, так что если кто-либо из его людей попытаются нас остановить, я убью их. Она покачала головой. - Ты не можешь убить их, - прошептала она, дрожа. - Что ты хочешь этим сказать? Почему я не смогу убить их? - Потому что они уже мертвы. 11. ЗАМОК МЕРТВЫХ Я смотрел на нее в изумлении, пока ее слова медленно доходили до моего шокированного сознания. Это, конечно, объясняло некоторые странности жалких созданий, которые вчера вызвали у меня такое отвращение... - Но как они могут быть мертвы? - воскликнул я. - Я видел, как они двигаются и повинуются командам Скора. - Не знаю, - ответила она. - Это ужасная тайна Скора. Если нам не удастся бежать, ты скоро станешь таким, как они, а девушка, которая прибыла с тобой - такой, как я. Он немного дольше сохраняет женщинам жизнь ради экспериментов. Каждый день он берет у меня немного крови. Он ищет секрет жизни. Он говорит, что умеет воспроизводить клетки тела, и с их помощью он вдохнул искусственную жизнь в эти несчастные тела, извлеченные из могилы. Но это только пародия на жизнь. По мертвым венам не течет кровь, а мертвые мозги оживляются только теми мыслями, которые Скор передает им при помощи неких оккультных телепатических способов. Но то, к чему он больше всего стремится - это возможность воспроизводить клетки зародышей и таким образом создать новую расу - расу существ, сконструированных в соответствии с его требованиями. Вот зачем он берет у меня кровь, вот зачем ему нужна девушка, которую ты зовешь Дуари. Когда у нас останется так мало крови, что наша жизнь перестанет быть полезной для него, он убьет нас, и мы станем такими же, как все остальные. Но он не станет держать нас здесь. Он перевезет нас в город, где он правит как джонг. Здесь он содержит только несколько жалких, деградировавших образчиков. Но он говорит, что в Корморе у него много хороших. - Так он на самом деле джонг? А я усомнился в этом. - Он сам провозгласил себя джонгом и создал собственное королевство, - сказала она. - И он держал тебя здесь только для того, чтобы брать у тебя кровь? - Да. Он не такой, как другие мужчины, другие люди. Он даже любви не жаждет. Он бесчеловечен. - Как долго ты пробыла здесь? - Очень долго. Я все еще жива потому, что Скор редко бывал здесь. Он проводил большую часть времени в Корморе. - Ну что ж, нам тоже пора отсюда выбираться, пока он не вернулся. Я хочу отправиться на поиски Дуари. Я подошел к одному из окон и посмотрел вниз, на крышу замка. Крыша находилась на расстоянии примерно двадцати футов. Затем я взял веревки и внимательно рассмотрел их. Несколько самых прочных кусков вместе составляли около сорока футов - более чем достаточно. Я связал куски вместе и вернулся к окну. Девушка ждала рядом. - Нас кто-нибудь может отсюда увидеть? - Эти существа не очень-то быстрые, - ответила она. - Те, которых Скор оставил - слуги. Они остаются в комнате на первом этаже с другой стороны замка. Когда его нет, они просто сидят на месте. Через некоторое время двое из них принесут нам еду. Нужно бежать до того, как они придут, потому что иногда они забывают вернуться к себе и сидят часами у меня под дверью. Ты видишь, в двери есть зарешеченное окошко. Они заметят, если мы попытаемся бежать при них. - Начнем сейчас, - сказал я. Затем я сделал петлю на одном конце веревки и закрепил ее вокруг тела девушки так, чтобы она могла сидеть, пока я буду спускать ее на крышу. Без малейшего колебания она ступила на подоконник и опустила ноги за его край, удобно усевшись в петле. Упершись ногами в стену, я быстро спускал ее вниз, пока веревка в моих руках не ослабла. Затем я подтащил ее кровать под самое окно, пропустил свободный конец веревки под ней и спустил его из окна, так что он упал вниз на крышу. У меня получилось два конца веревки, достающих до крыши, а середина веревки проходила под кроватью, которая была слишком большая, чтобы ее выволокло сквозь оконный проем моим весом, когда я начну спускаться. Крепко схватив оба конца веревки, я выпрыгнул из окна и быстро заскользил к ожидающей меня девушке. Затем я потянул за один конец веревки, вытаскивая второй, свободный конец из-под кровати. Спасительное вервие, извиваясь, как змея, упало на крышу. С его помощью я собирался проделать остаток пути на землю. Мы быстро пересекли крышу и подошли к ее краю, поглядывая во внешний двор, куда намеревались спуститься. На виду никого не было. Я только было собирался спустить девушку через край крыши, когда громкий крик, раздавшийся у нас за спинами, застиг врасплох обоих. Обернувшись, мы увидели, что три создания Скора смотрят на нас из верхнего окна замка с противоположной стороны внутреннего двора. Почти одновременно с тем, как мы обернулись, эти трое оставили свое место у окна и их крики раздались изнутри замка. - Что нам делать? - вскричала девушка. - Мы пропали! Они выберутся на крышу через дверь башни, и мы окажемся в ловушке. Это были не слуги, а трое из числа его воинов. Я думала, что он забрал всех, но ошиблась. Я не сказал ничего, но схватил ее за руку и потащил ее к дальнему концу крыши замка. Во мне вспыхнула внезапная надежда, рожденная тем, что рассказала девушка о побеге Дуари. Мы бежали так быстро, как только могли, и когда добежали до края, то увидели внизу реку, волны которой плескали в стену замка двумя этажами ниже. Я быстро обвязал девушку вокруг талии. Она не задавала вопросов, не делала замечаний и даже не высказывала упреков, когда я прикасался к ее телу. Она просто перебралась через невысокий парапет и я начал спускать ее вниз в реку. Позади меня раздались ужасные вопли. Я обернулся и увидел трех мертвецов, которые неслись ко мне по крыше. Я стал спускать девушку так быстро, что веревка обжигала мне руки - но нельзя было терять времени. Я боялся, что они набросятся на меня, прежде чем я успею доставить девушку в сомнительную безопасность бурлящих вод. Все ближе и ближе доносились торопливые шаги и невнятные завывания трупов. Я услышал плеск, и веревка в моих руках ослабла. Я бросил взгляд назад. Ближайшее из созданий уже протянуло руки, чтобы схватить меня. Это был один из тех, кого вчера я видел у ворот, я узнал его по бескровной ране через всю щеку. Его мертвые глаза были лишены выражения, таращились остекленело, но его рот был искривлен в жуткой гримасе. Мне угрожало немедленное возобновление плена. Оставалась единственная альтернатива. Я запрыгнул на парапет и прыгнул. Я всегда был хорошим ныряльщиком, но сомневаюсь, что я когда-нибудь еще так великолепно прыгал ласточкой, как удалось мне в тот день прыгнуть с парапета замка мертвых, принадлежащего Скору, джонгу Морова. Вынырнув на поверхность реки, я осмотрелся в поисках девушки. Ее нигде не было видно. Я был уверен, что она не могла добраться до берега за те несколько секунд, которые понадобились для моего прыжка. Каменная кладка замка и его стены не позволяли выбраться на берег на протяжении сотен футов в обоих направлениях, а противоположный берег был слишком далеко. Течение несло меня вниз, и я смотрел вокруг во все глаза. Я увидел, как ее голова показалась над поверхностью воды недалеко от меня. Я быстро рванулся туда. Она снова ушла под воду, прежде чем я успел добраться до нее, но я нырнул следом и вытащил ее на поверхность. Она еще была в сознании, но почти теряла его. Взглянув назад на замок, я увидел, что мои несостоявшиеся пленители исчезли с крыши. Я решил, что они вскоре объявятся на берегу, готовые схватить нас, как только мы выйдем на берег. Но я не собирался выходить на берег с их стороны. Увлекая девушку с собой, я поплыл на противоположный берег. Река в этом месте была гораздо глубже и шире, чем там, где мы с Дуари впервые подошли к ней - вверх по течению. Теперь это была широкая, полноводная река. Какие неизвестные мне существа населяют ее глубины, я не мог знать. Я мог только надеяться, что ни одно из них не обнаружит нас. Девушка вела себя очень спокойно, она совершенно не сопротивлялась. Я начала бояться, что она мертва, и напрягал все свои силы, чтобы как можно быстрее достичь берега. Течение несло нас вниз, и я был рад этому, так как оно уносило нас все дальше от замка и слуг Скора. Наконец я добрался до берега и вытащил девушку из воды на маленькую площадку бледнофиолетовой травы. Я приготовился возвращать ее к жизни, но только я начал, она открыла глаза и посмотрела на меня. Тень улыбки коснулась ее губ. - Через минуту я буду в порядке, - слабо сказала она. - Я слишком испугалась. - Ты не умеешь плавать? - спросил я. Она покачала головой. - Нет. - И ты позволила мне опустить тебя в реку, не сказав ни слова! Я был потрясен неподдельной смелостью ее поступка. - Ничего не оставалось делать, - просто сказала она. - Если бы я сказала, ты бы не опустил меня, и нас обоих вернули бы в плен. Я и так не понимаю, как тебе удалось попасть вниз, прежде чем они схватили тебя. - Я нырнул, - пояснил я. - Ты спрыгнул с самого верха замка? Невероятно! - Там, откуда ты пришла, не очень-то много воды, - заметил я со смехом. - Почему ты так решил? - Если бы там было достаточно воды, ты бы часто сталкивалась с нырянием и поняла, что ничего сверхъестественного я не совершил. - Я родом из горной страны, - признала она, - где речки бегут стремительными потоками, и в них не особенно поплаваешь. - Где твоя страна? - спросил я. - О, очень далеко, - ответила она. - Даже не знаю, где именно. - Как ты попала в земли Скора? - Во время войны в моей стране меня вместе с другими враги захватили в плен. Они привели нас с гор вниз, на большую равнину. Однажды ночью мы вдвоем совершили побег. Моим товарищем был солдат, который долго находился на службе у моего отца. Он оставался верен мне. Он старался вернуть меня в мою страну, но мы заблудились. Не знаю, как долго мы скитались, но в конце концов вышли к большой реке. Там были люди, которые плавали по реке на лодках. Они постоянно жили в лодках и сражались друг с другом. Они попытались захватить нас в плен, и мой спутник был убит, защищая меня. Тогда они захватили меня. Но я пробыла с ними недолго. Первой же ночью несколько мужчин поспорили из-за меня, каждый настаивал, что я принадлежу ему. Пока они ссорились, я скользнула в небольшую лодку, привязанную к большой, и уплыла прочь вниз по большой реке. Меня несло по течению много дней, и я чуть не умерла от голода, хотя видела фрукты и орехи, растущие по берегам реки. Но лодка была без весел и такая тяжелая, что я не могла подогнать ее к берегу. Наконец она сама собой выплыла на песчаный берег, где река медленно текла по большой излучине. Случилось так, что Скор охотился поблизости и увидел меня. Вот и все. В его замке я провела много времени. 12. ПИГМЕИ Когда девушка закончила свой рассказ, я увидел на противоположном берегу троих мертвецов. Мгновение они колебались, а затем бросились в реку. Я схватил девушку за руку и поднял на ноги. Нашим единственным спасением было бегство. Хотя мне пришлось оставить копье, у меня были лук и стрелы - последние были надежно закреплены в колчане, а первый я перебросил через плечо, прежде чем покинуть башню. Но что пользы от стрел против мертвецов? Бросив еще один взгляд на наших преследователей, я увидел, как они барахтаются в глубокой воде потока, и сразу стало очевидно, что ни один из них не сможет плыть. Они беспомощно били по воде руками, а течение несло их вниз. Они плыли то на спине, то лицом вниз. - Они нам не слишком опасны, - сказал я. - Они все утонут. - Они не могут утонуть, - вздрогнув, ответила девушка. - Я не подумал об этом, - признался я. - Но по крайней мере очень маловероятно, чтобы они добрались до этого берега. И уж наверняка это произойдет не раньше, чем их отнесет вниз на большое расстояние. У нас будет множество времени, чтобы уйти от них. - Тогда давай отправляться в путь. Я ненавижу это место. Я хочу поскорей оказаться подальше от него. - Я не могу уйти отсюда, пока не найду Дуари, - сказал я. - Я должен разыскать ее. - Да, правда. Мы должны постараться найти ее. Где будем искать? - Она попытается добраться до большой реки и спуститься вдоль нее к морю, - пояснил я, - и я думаю, что она станет рассуждать примерно так же, как и мы: что будет вернее следовать вниз по этой реке до ее впадения в большую, ибо в этом случае можно двигаться, скрываясь в лесу. - Нам придется все время быть настороже и следить, не приближаются ли покойники, - предупредила девушка. - Если их прибьет к этому берегу, мы наверняка встретим их. - Согласен. И я хотел бы выяснить, где именно они выберутся на берег, поскольку я намерен перебраться на ту сторону и искать Дуари там. Некоторое время мы осторожно двигались вниз вдоль реки, постоянно прислушиваясь к любому звуку, который мог предвещать опасность. Мой ум был полон мыслей о Дуари, однако иногда он обращался к девушке, которая шагала рядом со мной. Я не мог не вспоминать ее храбрости во время нашего побега и ее благородного согласия отложить свой собственный путь, чтобы мы могли найти Дуари. Очевидно было, что ее характер составлял прекрасную гармоничную триаду истинной красоты с ее лицом и фигурой. А я даже не знал ее имени! Этот факт поразил меня, равно как соображение, что мы знакомы всего час. Совместные опасности и напасти так сближают, что мне казалось, что мы были знакомы всегда, словно последний час был целой вечностью. - А ты отдаешь себе отчет, что мы до сих пор не знаем имен друг друга? - спросил я, обернувшись к ней. И назвал свое имя. - Карсон Нэпьер, - повторила она. - Какое странное имя! - А твое? - Налти ву джан кум Балту, - ответила она, что означает Налти, дочь Балту. - Люди зовут меня Ву Джан, но друзья называют Налти. - А как я должен тебя звать? - спросил я. Она удивленно посмотрела на меня. - Налти, конечно. - Для меня большая честь попасть в число твоих друзей. - Но разве ты в настоящий момент не есть мой самый лучший, мой единственный друг на всей Амтор? Я должен был признать, что она рассуждает здраво, поскольку для всей остальной Амтор нас не существовало, а для нас мы были единственными людьми на этой закутанной облаками равнине, и мы определенно не были врагами. Мы осторожно продвигались вдоль реки на некотором расстоянии от нее. Вдруг Налти коснулась моей руки и указала на противоположный берег, одновременно увлекая меня под прикрытие кустарника. Прямо напротив нас на берег вынесло покойника, а на некотором расстоянии ниже по течению - двоих остальных. Это были наши преследователи. Мы смотрели, как они медленно поднимаются на ноги. Затем тот, кого мы заметили первым, позвал других, и они присоединились к нему. Три трупа разговаривали между собой, жестикулируя и тыкая пальцами в разных направлениях. Зрелище вызывало суеверный ужас. Я почувствовал, как у меня по коже побежали мурашки. Что они станут делать? Продолжат поиски или вернутся в замок? В первом случае им придется пересечь реку, а они, возможно, уже поняли, что вряд ли сумеют сделать это. Но это означало приписывать мертвым мозгам способность рассуждать! Это казалось невероятным. Я спросил Налти, что она думает по этому поводу. - Это для меня тайна, - ответила она. - Они разговаривают между собой и, похоже, рассуждают. Сначала я думала, что ими руководит исключительно гипнотическое влияние мозга Скора - что они думают его мыслями. Но когда его нет, они предпринимают самостоятельные действия, как ты видел сегодня своими глазами, так что моя первоначальная гипотеза неверна. Скор говорит, что они на самом деле рассуждают. Он стимулировал их нервную систему и создал подобие жизни, хотя в их венах не течет кровь. Но события их прошлой жизни оказывают на их поступки меньше влияния, чем новая система поведения и этики, которую Скор вложил в их мертвые мозги. Он признает, что образчики, которых он держит в замке, достаточно тупы. Но он утверждает, что это потому, что эти люди были тупыми при жизни. Мертвецы некоторое время совещались, а затем медленно направились вверх по реке в направлении замка. Мы испустили вздох облегчения, когда они скрылись из виду. - Теперь нужно найти удобное место для переправы, - сказал я. - Я хочу обыскать тот берег - нет ли следов Дуари. Она могла оставить следы в мягкой земле. - Где-то ниже по течению есть брод, - сказала Налти. - Когда Скор захватил меня, мы перешли по нему реку на пути в замок. Не знаю, где именно он находится, но он не может быть далеко. Мы спустились вдоль реки мили на две от того места, где видели, как мертвецы выбираются на противоположный берег, но не заметили ни следа брода. Вдруг я услышал знакомый кудахчущий звук, который, казалось, доносился из-за реки еще ниже по течению. - Слышишь? - спросил я Налти. Она некоторое время прислушивалась. Кудахтание стало громче. - Да, - ответила она. - Казары. Нам лучше спрятаться. Следуя ее предложению, мы укрылись за густыми кустами и ждали. Кудахтание становилось все громче, и мы поняли, что казары приближаются. - Ты полагаешь, это свора Скора? - Должно быть, - ответила она. - Поблизости нет другой своры, если верить словам Скора. - Диких казаров тоже нет? - Нет. Он говорил, что на этом берегу большой реки дикие не водятся. Они обитают на другом берегу. Эти должны быть казарами Скора. Мы ждали в молчании. Звуки приближались. Наконец мы увидели, как на противоположном берегу выбежал на видное место новый вожак своры. За ним следовали еще несколько гротескных зверей, а вслед за ними Скор верхом на своем зорате. Его окружали мертвецы, составляющие его отряд. - Дуари здесь нет, - шепнула Налти. - Скор не поймал ее. Мы наблюдали за отрядом Скора, пока он не скрылся из виду за деревьями на противоположной стороне реки. Я вздохнул с облегчением, в последний раз видя джонга Морова. Я обрадовался, что Дуари не попала обратно в плен, но я продолжал волноваться за ее дальнейшую судьбу. Ее ждало множество опасностей, одну и без защиты в этом диком краю. А я имел только самое смутное представление о том, где ее искать. Когда Скор ушел, мы продолжили путь вниз по берегу реки. Через некоторое время Налти указала на линию ряби, тянувшуюся от берега до берега в том месте, где река расширялась. - Это брод, - сказала она. - Но нам нет смысла переходить реку в поисках следов Дуари. Если бы она была на том берегу, казары бы уже нашли ее. То, что они ее не отыскали, доказывает наверняка, что ее там никогда не было. Я не был так в этом уверен. Я не знал, умеет ли Дуари плавать, но вероятнее всего, она не умела, поскольку родилась и была воспитана в городе на деревьях. - Быть может, они нашли ее и убили, - предположил я, холодея при одной только мысли о такой трагедии. - Нет, - отвергла мои предположения Налти. - Скор бы не допустил этого. Она ему нужна. - Но ее могло бы убить что-то другое, они могли найти ее уже мертвой. - Скор забрал бы ее тело с собой, чтобы вдохнуть в него искусственную жизнь, - не согласилась Налти. Она все еще не убедила меня. - Как казары идут по следу? - спросил я. - Они следуют за своей жертвой по запаху? Налти покачала головой. - Обоняние у них очень плохое. Но у них чрезвычайно острое зрение. Выслеживая, они полагаются исключительно на свои глаза. - Тогда, может статься, они не пересекли след Дуари и таким образом упустили ее. - Возможно, но маловероятно, - ответила Налти. - Более вероятно, что она была убита и съедена каким-нибудь зверем прежде, чем Скор мог снова захватить ее. Это объяснение уже приходило мне в голову, но я не хотел даже думать об этом. - Тем не менее, - сказал я, - мы вполне можем перебраться на тот берег. Если мы намерены добираться вниз по течению к большой реке, нам придется все равно перейти этот приток рано или поздно. Может быть, мы больше не найдем брода, так как река разливается все шире и шире, чем ближе к устью. Брод был широким и хорошо заметным благодаря ряби, так что мы не испытывали трудностей, перебираясь на другую сторону. Однако нам приходилось внимательно смотреть под ноги, так как брод изгибался в виде буквы S, и будучи невнимательным, было легко оступиться в глубокую воду и быть унесенным вниз по течению. В результате того, что мы все внимание направили себе под ноги, нас чуть не постигло несчастье, когда мы почти добрались до левого берега. Лишь счастливая случайность заставила меня взглянуть вверх. Для большей безопасности мы шли, держась за руки. Я шел немного впереди Налти. Я остановился столь внезапно, что девушка стукнулась об меня. Она тоже глянула вверх и невольный крик тревоги сорвался с ее губ. - Кто они? - спросила она. - Не знаю, - ответил я. - А ты? - Нет. Я никогда до сих пор не видела таких созданий. У самой воды нас ожидало полдюжины человекоподобных существ. Другие такие же выходили из леса, спрыгивая с деревьев и неуклюже ковыляя к броду. Они были примерно трех футов ростом и полностью покрыты длинной шерстью. Сначала я подумал, что это обезьяны, хотя они поразительно походили на людей. Однако когда они увидели, что мы их обнаружили, один из них заговорил, разбивая в пух мою обезьянью теорию. - Я Ул, - сказал он._ Уходите прочь из земли Ула. Я Ул. Я убивать! - Мы не причиним тебе вреда, - ответил я. - Мы только хотим пройти через твою страну. - Уходите прочь, - заворчал Ул, обнажая острые боевые клыки. К этому времени пятьдесят свирепых человечков собрались у самой воды, ворча и угрожая. На них не было ни одежд, ни украшений, и у них не было оружия, но их острые клыки и перекатывающиеся мускулы спин и плеч говорили, что они вполне способны осуществить угрозу Ула. - Что нам делать? - спросила Налти. - Они разорвут нас на части, как только мы ступим на берег. - Может, мне удастся уговорить их дать нам пройти, - сказал я, но после пяти минут бесполезных усилий, я признал поражение. Единственным ответом Ула на мои аргументы было: - Я убивать! Я убивать! Мне была ненавистна идея возвращаться, ибо я знал, что нам все равно придется пересечь реку, а мы можем больше не найти такого брода. Но в конце концов я махнул рукой и вернулся назад на правый берег, рука об руку с Налти. Мы продолжали идти вниз вдоль берега реки. Весь остаток дня я искал следы Дуари. Но мои усилия были тщетны. Я был обескуражен. Мне казалось, что я больше никогда ее не увижу. Налти старалась развеселить меня, но поскольку она считала, что Дуари нет в живых, то, естественно, не добилась большого успеха. Ближе к вечеру мне удалось убить небольшое животное. Мы ничего не ели весь день и очень проголодались, поэтому тотчас развели костер и вскоре жарили на нем куски нежного мяса. После еды я построил в ветвях большого дерева грубый помост и собрал много больших листьев, чтобы они послужили нам подстилкой и покрывалом. Когда стемнело, мы с Налти устроились не без удобств в нашем убежище наверху. Некоторое время мы молчали, каждый погруженный в свои собственные мысли. Не знаю, о чем думала Налти, но мои мысли были достаточно мрачными. Я проклинал тот день, когда решил построить огромную торпеду, которая перенесла меня с Земли на Венеру. А в следующий миг я благословлял его, ибо это сделало для меня возможным встретить и полюбить Дуари. Молчание прервала Налти. Словно прочтя мои мысли, она спросила: - Ты очень сильно любил Дуари? - Да, - ответил я. Налти вздохнула. - Должно быть, очень печально потерять подругу. - Она не была моей подругой. - Не была твоей подругой? - тон Налти выдавал ее удивление. - Но вы любили друг друга? - Дуари не любила меня, - ответил я. - По крайней мере, говорила, что не любит. Видишь ли, она была дочерью джонга и не могла любить никого, пока ей не исполнилось двадцати лет. Налти рассмеялась. - Любовь не приходит и не уходит в соответствии с какими бы то ни было законами или обычаями, - сказала она. - Но даже если бы Дуари любила меня (а она не любила), то все равно она не могла сказать мне об этом. Она не могла говорить о любви, потому что она была дочерью джонга и чересчур молода. Конечно, мне этого не понять, но это потому, что я прибыл из другого мира и ничего не знаю о ваших обычаях. -- Мне девятнадцать лет, - сказала Налти, - и я дочь джонга, но если бы я полюбила мужчину, я бы так и сказала. - Возможно, обычаи твоей страны отличаются от обычаев страны Дуари, - предположил я. - Должно быть, они сильно отличаются, - согласилась Налти. - В моей стране мужчина не может заговорить с девушкой о любви, пока она не скажет, что любит его. А дочь джонга выбирает себе супруга, когда захочет. - Этот обычай имеет свои преимущества, - признал я. - Но если бы я любил девушку, я хотел бы иметь право сказать ей об этом. - Ах, мужчины находят способы дать знать об этом, не прибегая к словам. Я могла бы определить, любит ли меня мужчина, но если бы я сильно любила его, я бы не стала ждать этого. - А если бы он не любил тебя? - спросил я. Налти тряхнула головой. - Я бы заставила его полюбить. Я вполне понимал, что такую очаровательную юную девушку, как Налти, трудно не полюбить. Она была стройной и тонкой, с оливковой кожей и тяжелой массой темных волос, прямо сейчас находящейся в пленительном беспорядке. Ее глаза сверкали здоровьем и умом. Черты лица были правильными и почти мальчишескими, а над всем витало чувство достоинства, которое говорило о ее благородной крови. Я не мог усомниться в том, что она дочь джонга. Похоже, это была моя судьба - встречать дочерей джонгов. Я сказал об этом Налти. - Скольких ты встречал? - спросила она. - Двух, - ответил я. - Тебя и Дуари. - Это не так-то много, учитывая, сколько, должно быть, джонгов на Амтор, и как много у них может быть дочерей. У моего отца семь. - И все они такие же прелестные, как ты? - спросил я. - Ты находишь меня прелестной? - Ты ведь знаешь, что ты такая. - Но мне нравится, когда мне об этом говорят. Мне нравится, когда ты это говоришь, - мягко добавила она. До нас донесся рев охотящихся зверей из смутных глубин леса; крики настигнутых жертв. Затем наступила тишина, нарушаемая только журчанием реки, несущей свои воды вдаль к неведомому морю. Я обдумывал тактичный ответ на простодушное замечание Налти, постепенно задремал и провалился в сон. Я почувствовал, как кто-то трясет меня за плечо. Я открыл глаза я встретился со взглядом Налти. - ...ты намерен проспать весь день? - поинтересовалась она. Было совсем светло. Я сел и осмотрелся. - Мы пережили еще одну ночь, - сказал я. Я собрал кое-какие фрукты, и мы приготовили еще мяса, оставшегося от моей вчерашней добычи. У нас был прекрасный завтрак, после которого мы отправились снова вниз вдоль берега реки в поисках - чего? - Если мы не найдем Дуари сегодня, - сказал я. - мне придется признать, что она для меня безвозвратно потеряна. - И что тогда? - спросила Налти. - Ты хотела бы вернуться в свою страну? - Конечно. - Тогда мы отправимся вверх по течению большой реки по направлению к твоему дому. - Мы никогда не доберемся до него, - сказала Налти. - Однако... - Однако что? - спросило я. - Я думала, что мы можем быть очень счастливы на пути в Анду, - сказала она. - Анду? - переспросил я. - Это моя страна, - пояснила она. - Горы Анду очень красивы. В ее голосе зазвучала ностальгическая нотка. Казалось, ее глаза видят нечто мне недоступное. Внезапно я понял, насколько храбра эта девушка, какой веселой она оставалась во время опасностей и передряг нашего бегства, и все это несмотря на возможную гибель и безнадежность ее положения. Я мягко коснулся ее руки. - Мы приложим все усилия, чтобы вернуть тебя в прекрасные горы Анду, - заверил я. Налти покачала головой. - Я никогда больше их не увижу, Карсон. Даже большой отряд воинов не сможет пережить все опасности, которые лежат между этим местом и Анду - тысяча кобов жестокой и враждебной земли. - Тысяча кобов - это большое расстояние, - согласился я. - Задача кажется безнадежной, но мы не сдадимся. Амториане делят окружность на тысячу частей. Получается амторианский градус, хита. Коб - это одна десятая градуса длины на экваторе (или том, что амториане называют Малым Кругом). Это составляет примерно две с половиной земных мили. Таким образом, тысяча кобов составят примерно две тысячи пятьсот миль. Небольшая арифметика в уме убедила меня, что Налти не могла проплыть вниз по большой реке две с половиной тысячи миль без еды, и я спросил ее, точно ли она знает, что Анду находится так далеко. - Нет, - признала она. - Но кажется, что именно так. Мы скитались долгое время, прежде чем добрались до реки. А потом я плыла так долго, что потеряла представление о времени. Как бы то ни было, если мы найдем Дуари, передо мной встанет проблема. Одна девушка должна отправиться вниз по долине в поисках своей страны, другая - вверх! И только одна из них имеет хотя бы смутное представление о том, где находится ее страна! 13. ПОСЛЕДНЯЯ СЕКУНДА Во второй половине второго дня наших поисков Дуари мы с Налти добрались до большой реки, которую мы с Дуари выдели с верха обрыва. Это была та самая река, спустившись по которой, Налти попала в лапы Скора. Это была огромная река, по ширине сравнимая с Миссисипи. Она текла меж невысоких утесов из блестящего белого известняка, молчаливо неся свои воды из неизвестности вверху в неизвестность внизу. На ее широких просторах, начиная оттуда, где она величественно разливалась вокруг низкого мыса, и до того места, где она вновь исчезала за изгибом вниз по течению, не было признаков жизни ни на одном из берегов - только девушка по имени Налти и я. Я чувствовал благоговение перед величием реки и свою собственную незначительность. У меня не было слов выразить мои чувства, и я был рад, что Налти стояла в молчании, которое было почти благоговейным, когда мы рассматривали грандиозный и пустынный пейзаж. Наконец девушка вздохнула. Это вернуло меня к нуждам текущего момента. Я не мог изображать здесь праздного зеваку с учетом того, какие немедленности и необходимости ожидали нас. - Что ж, - сказал я, - здесь нам реку не перейти. Я говорил о том притоке, вдоль которого мы следовали от замка Скора. - Я рада, что нам не понадобится пересекать большую реку, - заметила Налти. - У нас будет достаточно хлопот с тем, чтобы перебраться через эту, - сказал я. Она текла слева от нас, делая неожиданный поворот перед тем, как впасть в большой поток. Под нами был берег, заваленный листьями, веточками, ветками, суками всех размеров, и даже стволами больших деревьев. Похоже было, что весь этот мусор осел здесь, когда вода стояла высоко. - Как мы переберемся на тот берег? - спросила Налти. - Здесь нет брода, и река кажется слишком широкой и быстрой, чтобы ее можно было переплыть, даже если бы я хорошо плавала. Она быстро глянула на меня, затем, похоже, ей на ум пришла новая мысль. - Я для тебя - обуза, - сказала она. - Если бы ты был один, ты бы, несомненно, легко переправился. Не обращай на меня внимания, я останусь на этом берегу и отправлюсь вверх по течению по направлению к Анду. Я посмотрел на нее и улыбнулся. - Ну ведь не думаешь же ты на самом деле, что я сделаю что-нибудь в этом роде! - Это будет вполне разумно, - сказала она. - Вполне разумно будет построить плот из того, что лежит там, внизу, и переплыть на нем реку, - я указал на обломки, которые валялись на берегу. - О, мы и впрямь можем так поступить! - воскликнула она. Она была вся нетерпение и восторг. Мгновением позже она помогала мне вытащить те куски, которые можно было использовать, чтобы построить плот. Это была тяжелая работа, но в конце концов у нас оказалось достаточно материала, чтобы плот выдержал наш вес. Следующим делом было соединить части нашего будущего плота вместе достаточно прочно, чтобы река не разбила его на части раньше, чем мы доберемся до противоположного берега. Для этой цели мы собрали побольше лиан, и хотя мы работали со всей возможной быстротой, уже почти стемнело, когда мы закончили наш грубый паром. Когда я рассматривал плод нашего труда, то увидел, что Налти с сомнением исследует кипящие воды водоворота . - Будем переплывать сейчас, - спросила она, - или подождем до утра? - Уже почти темно, - ответил я. - Думаю, лучше подождать до утра. Ее лицо заметно просветлело, и девушка облегченно вздохнула. - Тогда нам стоит подумать о еде, - сказала она. Я обнаружил, что в этом отношении венерианские девушки не отличаются от своих земных сестер. Этим вечером мы поужинали фруктами и орехами, но этого было вполне достаточно. Я еще раз соорудил помост на ветвях дерева и вознес молитвы о том, чтобы никакой охотящийся на деревьях хищник нас не обнаружил. Каждое утро за время моего пребывание на Венере я просыпался с удивлением, что все еще жив. Это первое утро на большой реке не было исключением. Позавтракав, мы направились к плоту, и без особых затруднений спустили его на воду. Я снабдил плот несколькими длинными ветками, чтобы отталкиваться, и несколькими короткими, которыми можно было пользоваться в качестве весел, когда мы выплывем на стремнину. Но все эти орудия были примитивными и неудобными. Я полагался почти исключительно на поток, который должен был вынести нас близко к противоположному берегу, где, как я надеялся, мы сможем, отталкиваясь от дна, подтянуть плот к мелководью. Наше сооружение плыло гораздо лучше, чем я надеялся. Я боялся, что плот будет держаться почти вровень с водой, что очень неудобно. Но дерево оказалось легким, так что верх плота был в нескольких дюймах над водой. Как только мы отплыли, поток подхватил нас и повлек вниз по течению и на середину потока. Нашей единственной заботой теперь было не попасть в водоворот. Лихорадочно действуя ветками-шестами, мы сумели держаться на периферии водоворота, пока вода не стала такой глубокой. что наши шесты уже не доставали дна. Тогда мы схватили короткие ветки и стали отчаянно грести. Это была изнурительная работа, но Налти ни разу не ошиблась. Наконец мы выбрались достаточно близко к левому берегу и снова взялись за шесты, но к моему глубокому огорчению, оказалось что река все еще слишком глубока. Течение около этого берега было значительно сильнее, чем у того, и наши жалкие весла были почти бесполезны. Река безжалостно тащила нас обратно в водоворот. Мы лихорадочно гребли, удерживаясь вне водоворота, и не приближались к середине потока, но нас опять отнесло дальше от левого берега. Мы оказались почти на фарватере и, казалось, удерживались на самом краю быстрого течения. Мы оба к этому времени чуть не падали с ног от усталости, но не могли отдохнуть ни мгновения. Последним отчаянным усилием мы вырвали плот из когтей завихрения, которое влекло его обратно, в объятия бурлящего водоворота. Затем основное течение подхватило нас - свирепая, безжалостная сила. Наше сооружение кружилось и подпрыгивало, абсолютно неуправляемое, и нас понесло вниз к большой реке. Я отложил в сторону ненужное весло. - Мы сделали все, что могли, Налти. - сказал я. - Но этого оказалось мало. Теперь все, что нам осталось - надеяться, что наш плот выдержит, пока нас не прибьет к тому или другому берегу где-нибудь на большой реке. - Нужно, чтобы это произошло скоро, - сказала Налти. - Почему? - спросил я. - Когда Скор нашел меня, он сказал, что я везучая, раз меня вынесло на берег, потому что ниже по течению реки есть большой водопад. Я посмотрел на низкие утесы, которые обрамляли реку с обеих сторон. - Здесь невозможно высадиться на берег, - сказал я. - Может, ниже по течению повезет больше, - предположила Налти. Нас несло потоком, иногда подносило ближе к берегам, то к одному, то к другому, когда основное течение перемещалось от берега к берегу. Порой мы плыли по самой середине реки. Иногда мы видели небольшие бухточки между утесами, где можно было бы выбраться на берег. Но мы всегда замечали их слишком поздно, и плот проносило мимо быстрее, чем удавалось направить это неуклюжее сооружение к берегу. Когда плот приближался к берегу, мы смотрели во все глаза, ожидая увидеть какое-нибудь изменение береговой линии, которое позволило бы нам высадиться. Но наши надежды были напрасны. В конце концов, когда мы повернули за мыс, нашему взору предстали два города. Один раскинулся на левом берегу реки, второй - прямо напротив него на правом. Первый казался серым и однообразным даже на расстоянии. Город на правом берегу сиял белизной и казался приветливым и красивым, сверкая башнями из белого известняка и разноцветными крышами. Налти кивнула в сторону города на левом берегу. - Это, должно быть, Кор