погнал радиоактивное облако к северо-западу, и ядовитая пыль саммар широкой полосой опустилась на степи и леса. Прошло время, и в тех местах возрос Хасрат, Лес Гигантов, зеленое чудо на рубеже равнин бреггани, таящее прохладные ручьи под сенью древесных крон... Но если с деревьями произошла такая поразительная мутация, рассуждал Блейд, пытаясь заглушить мысли о воде, то что случилось с людьми? Судя по всему, ничего хорошего; они не стали великанами, а превратились в волосатых дикарей. -- Идти быстро, -- поторопил его Нуг, ускоряя шаги. -- Вода! Нуг-Ун чуять запах! Блейд покачал головой, бросив встревоженный взгляд на Вайалу, которая едва переставляла ноги. Он тоже чуял этот запах, влажный йодистый аромат моря, доносившийся с востока. Путники миновали последнюю группу скал, и слева открылось пустынное побережье, а за ним -- безбрежный синий океанский простор. Сенар восторженно вскрикнул: -- Вода! -- Соленая вода, -- угрюмо скривился Блейд. -- Ее нельзя пить, приятель. -- Вода, -- с упрямством повторил Нуг. -- Есть много соленой воды; может, есть немного сладкой? Подумав, Блейд не стал спорить с этим умозаключением. Возможно, в прибрежной зоне сохранились ручьи, стекающие в море, или заболоченные участки земли, где можно было докопаться до воды. Сейчас он согласился бы глотать даже болотную грязь, если из нее удалось бы выжать хоть каплю влаги. Они повернули к востоку и через полчаса очутились в сотне шагов от моря. Странник с разочарованием ковырнул носком сапога почву. Черный выгоревший шлак, сухой и бесплодный! Тут не росло ни мхов, ни лишайника, ни стелющихся колючих кустов, вторые изредка встречались в пустыне. Ничего! Лишь ветер вздымал черную легкую пыль, бросая ее в лица путникам, да жаркое солнце палило плечи. Вайала споткнулась, и Блейд протянул руку, поддержав ее. Кожа девушки потемнела, чудные золотистые локоны свалялись от пота, сквозь прорехи туники просвечивало тело. Однако она не жаловалась. Она молчала и шла, и Блейд чувствовал, что юная бреггани будет идти до тех пор, пока в ней теплится хотя бы крохотная искра жизни. Надолго ли ее хватит? Он посмотрел на море. Голубовато-синяя гладь, в отличие от голубых и фиолетовых песков пустыни, казалась живой, изменчивой, ласково-прохладной. Бескрайние воды уходили вдаль, к горизонту; мириады опушенных пеной волн катились оттуда мерной чередой, словно нескончаемый табун лошадей с седыми гривами; негромко рокотал прибой, пытаясь оживить мертвую землю, уговорить ее откликнуться хотя бы единым звуком, шепотом. Но земля, опаленная огнем из сосудов зла, молчала. Блейд отвернулся от моря и протер запорошенные пылью глаза, припоминая, видел ли он когда-нибудь такой же унылый ландшафт. Пожалуй, лишь в Берглионе... Там, однако, был лед -- благословенный лед, из которого так легко вытопить воду... -- Идти скорей, -- он почувствовал, как Нуг-Ун трясет его за плечо. -- Идти быстро! Сладкая вода! -- Соленая вода, -- угрюмо прохрипел странник, сбрасывая руку дикаря, но тот не унимался. -- Блейд -- большой вождь, большой воин! Убить много плохих сенаров, убить голокожих с гор, убить страшного зверя! Большой, да! Но Нуг-Ун, -- он стукнул себя в грудь кулаком, -- чуять лучше! Нуг-Ун чуять сладкую воду для Блейда и его самки! Такая длинная речь заслуживала доверия. Блейд подхватил Вайалу на руки и побрел за сенаром, стараясь не отставать. Через несколько минут перед его глазами поплыли яркие круги, а ноги словно превратились в стофунтовые гири. Головка девушки прильнула к его плечу, глаза се были полузакрыты, сухое частое дыхание опаляло шею. Словно сквозь сон Блейд услышал ликующий нечленораздельный вопль сенара, подумав, что тот начинает сходить с ума. -- Вода! Блейд -- идти -- осторожно! Яма! Странник поднял голову. Это была не яма, а широкая промоина в темном грунте, горловина которой открывалась в море. Дно этого маленького каньона лежало футов на двадцать ниже уровня пустыни, склоны его поросли травой и зелеными виноградными лозами, а меж ними звенел, бежал ручеек. Хрипло вскрикнув, Блейд устремился к нему. ГЛАВА 7 Вечером следующего дня путники вышли к дельте Орилы. Они находились в двадцати милях от моря, там, где огромная река начинала дробиться на рукава, пролагая путь к соленым водам сквозь болотистую низину, поросшую камышом и невысокими корявыми деревьями. По словам Нуга, в полудневном переходе выше по течению в Орилу вливался Дай; устье же Бурой, самой малой из всех крупных потоков Триречья, лежало как раз напротив того места, где стоял Блейд. Он видел, как ее шоколадные воды мешались с прозрачными струями Орилы, как коричневый цвет растворялся, пропадал в серебряном, как взбаламученная притоком речная гладь снова становилась ровной, величаво-спокойной, сверкающей под солнцем всполохами булатной стали. Орила простиралась в ширину на целую милю; Бурая, насколько мог разглядеть Блейд, была вчетверо уже. НугУн никогда не странствовал по ее берегам, но слышал, что течет она неторопливо, и это внушило Блейду определенные надежды. Возможно, им удастся разыскать селение не слишком воинственных дикарей и построить с их помощью плот? Ему уже надоело блуждать в лесах, путешествие по воде в страну бленаров-па казалось более легким -- особенно если удастся присоединить к отряду с полдюжины родичей Нуга. Блейд полагал, что сумеет вколотить в их головы идею послушания. Но думать об этом было рано. Тут, на берегу огромной реки, вставали другие проблемы -- ужина, безопасного ночлега, завтрашней переправы, фиолетовая Пустошь отняла у странников немало сил, сейчас они нуждались в отдыхе, в скрытном и спокойном месте, где можно было бы развести костер, не опасаясь, что их выследит очередная мохнатая орда под предводительством горцев Рильгона. Нуг, кажется, придерживался такого же мнения. Вытянув волосатую руку в сторону непролазной чащи, он сказал. -- Уйти от реки. Туда! Много деревьев, тихо, никто не видеть. Спать! Блейд спать, самка спать. Нуг-Ун сторожить. Вайала согласно кивнула. Ручей, который Нуг нашел на побережье, спас девушке жизнь. Теперь она выглядела намного бодрее, и даже опять начала негодующе пофыркивать, когда сенар называл ее самкой. Впрочем, она уже не боялась Нуг-Уна и стала больше доверять ему, Блейд чувствовал, что пережитый в пустыне ужас сплотил его маленький отряд. Повернувшись спиной к реке, он зашагал вслед за сенаром. Вайала шла рядом с ним. -- Блейд! -- Да, малышка? -- Ты дотащил меня к тому ручью... -- казалось, она колеблется. -- Скажи, в твоей стране все мужчины такие? Один из тех вопросов, на которые сложно дать ответ, подумал странник. Он обнял девушку за плечи. -- Если бы ты очутилась в пустыне с одной из своих сестер, она помогла бы тебе? -- Не знаю... Одни бы сделали это, другие -- нет. -- А Идрана? -- Идрана выпила бы мою кровь вместо воды! -- Вот видишь... Бреггани, твои сестры, разные. Есть мудрые правительницы города, есть безжалостные воины вроде Идраны... Так и в моей стране, детка. Люди -- разные, и этим они отличаются от таких маленьких кровососов, -- он взмахнул рукой, отгоняя вьющуюся вокруг них мошкару. -- Одни -- сильные, смелые и щедрые, другие -- жестокие и жадные. Одни любят дарить, другие -- отнимать. Мужчины ли, женщины -- все равно. В каждом есть искра добра и сосуд зла; они борются, словно огонь и вода... -- И то, что побеждает, делает человека плохим или хорошим? Неважно, мужчину или женщину? -- Ты попала в самую точку, малышка, -- произнес Блейд. Девушка замолчала; видимо, обдумывала эту идею. -- А сенары? -- раздался ее тихий шепот. -- Сенары тоже бывают плохими или хорошими? -- Они стоят по ту сторону добра и зла, -- ответил странник. -- Я думаю, когда-то они были людьми, -- задумчиво добавил он, -- и, может быть, им предстоит снова стать такими, как ты и я. Тогда мы будем судить их по своей человеческой мере. Нуг-Ун, словно почувствовав, что беседа зашла о нем, обернулся. -- Не говорить, -- он на мгновение прикрыл волосатой лапой рот. -- Кто-то есть... там и там, -- сенар повел рукой слева и справа от себя, словно обозначая подкрадывавшегося врага. -- Звери? -- Блейд потянулся к мечу, оглядывая застывшие темные колонны древесных стволов. -- Не звери... сенары... -- Нуг-Ун втянул носом воздух -- И еще... голокожие... -- Возьми лук, -- приказал странник Вайале. Девушка послушно схватила оружие и, став спиной к дереву, наложила стрелу на тетиву. -- Много сенаров? Много голокожих? -- спросил он Нуг-Уна. -- Нет Нуг-Ун не чуять много. Столько! -- сенар растопырил обе пятерни. -- Они думать, нас совсем мало. Они напасть, мы их убить! Ха! Всех убить! Воистину, этот парень стоит по ту сторону добра и зла, как серый ангел, подумал Блейд, оглядывая поле предстоящего боя. Слишком много деревьев, решил он, трудно маневрировать... С другой стороны, легче скрыться... Интересно, как их выследили? Было ли это делом случая, или горцы расставили патрули на рубеже пустыни? Путники замерли, образовав треугольник. Вайала, сжимая луж, готовилась метнуть стрелу, и Блейд знал, что она не промахнется. Нуг, пригнувшись, елозил по земле палицей, ворочал головой, нюхал воздух. Странник надеялся, что эти двое свяжут половину врагов. Значит, на его долю придется пятеро... Сколько же из них бленаров? С дикарями он мог расправиться быстро, но тяжелые мечи горцев представляли проблему. Правда, действовали они своим оружием не очень ловко. Мохнатые тени метнулись среди кустов, свистнула стрела, раздался глухой звук удара и торжествующий вопль Нуга. "Два", -- отсчитал Блейд, прыгнул вперед и наискось располосовал волосатую грудь. Потом меч его снова свистнул, проткнув горло сенару, который готовился метнуть копье. "Четыре", -- продолжил счет странник, развернувшись к новому противнику. На этот раз его клинок лязгнул о металл, и через мгновение он разглядел кудлатую бороду, холодные серые глаза и кожаный доспех атакующего. Бленар! Этот бился более искусно, чем двое павших на берегу Дая. Тяжелый меч сероглазого был на добрых десять дюймов длинней клинка Блейда, и некоторое время противники яростно обменивались ударами, маневрируя среди невысоких кустов и пытаясь достать друг друга. Внезапно с двух сторон выскочили новые бойцы, и дело пошло веселей. Теперь бленары позабыли об осторожности, очевидно, эта троица считала, что странный пришелец уже в их руках. Блейд имел свое мнение на сей счет, увидев пополнение в рядах врага, он стремительно метнулся влево и полоснул лезвием по шее ближайшего из нападавших Сероглазый прыгнул к нему, яростным окриком подгоняя второго воина. Впопыхах тот споткнулся, уронив щит и подставляя незащищенное плечо, странник резко выбросил клинок вперед, и острие рассекло кожаную куртку и мышцы бленара. Раненый вскрикнул, меч его полетел в кусты вслед за щитом. Правда, горец удержался на ногах, но это было лишь на руку Блейду; подскочив к врагу, он развернул его спиной к себе, прикрываясь от набегавшего сероглазого. Когда воин занес меч, Блейд с силой толкнул пленника, и тот снова вскрикнул -- удар тяжелого меча пришелся ему в правую ключицу. Сероглазый, видимо, бил крепко, тело раненого обмякло, и Блейд почувствовал, как ему на запястье брызнула кровь. Отшвырнув труп, он быстро оглянулся. Нуг обрабатывал дубиной последнего сенара, у ног его валялось четверо, и в горле одного из них торчала стрела. В десяти фугах от Вайалы корчились на земле двое волосатых, тоже сраженных стрелами, девушка, натянув лук, хищным взглядом следила за противником Нуг-Уна. Развоевалась, малышка, подумал странник, парируя выпад сероглазого. Тот как будто не собирался отступать, хотя бой был явно проигран. Или он чего-то ждал? Во всяком случае, стоило разделаться с ним побыстрее. Отступив к кустам, Блейд быстро нагнулся и подхватил щит мертвого бленара. Теперь он чувствовал себя уверенней, прочный деревянный диск, обтянутый кожей, надежно предохранял от ударов тяжелого клинка. Не стоит ли взять этого парня живьем? Если он окажется разговорчивым... Не успел Блейд обдумать эту интересную мысль, как сзади раздался рев Нуг-Уна. Странник обернулся: в плече сенара торчало копье, а из лесного полумрака набегали новые тени. Блейд видел блеск мечей и бронзовых заклепок на щитах, слышал тяжкий топот ног и шумное дыхание воинов. Горцы! Их было много, не меньше десятка, и они вели за собой целую орду волосатых. Вайала успела выстрелить дважды, потом ее ткнули в живот тупым концом копья, и девушка медленно осела на землю. Нугу повезло больше, он вырвал из раны копье, швырнул его в грудь бленара и скрылся в кустах, опрокинув по пути несколько волосатых. Один из них так и не поднялся -- палица Нуг-Уна раздробила ему череп. Блейд отпустил проклятие и повернулся к сероглазому с твердым намерением разобраться с ним до конца. Удача, похоже, оборотилась к нему спиной, но он был еще жив, и многое могло случиться до того, как его проткнут мечом или копьем. Он яростно атаковал горца, прижимая его к кустам. Тот, видно, опасался вступать в ближний бой, оценив силу и ловкость противника, и перешел к глухой обороне. Стремительно орудуя мечом, Блейд взвешивал свои шансы на побег. Быстротечная схватка не утомила его; он был уверен, что сумеет пробиться к реке и уйти на другой берег. Конечно, если не получит серьезной раны... Потом он вспомнил о Вайале и отбросил мысли о бегстве. Шаг, другой, потом еще один... Гибкий клинок нырнул под щит сероглазого, достав бедро. Воин покачнулся; зрачки его, горевшие яростным запалом битвы, вдруг погасли. Сделав обманный финт, странник резким движением рассек ему глотку и тут же повернулся к набегавшим врагам. Тяжкий удар обрушился на его щит, он кольнул мечом, услышав чей-то предсмертный вопль, и в следующую секунду толстая дубина сенара опустилась на затылок Блейду. Ослепительная молния вспыхнула перед ним; странник еще успел почувствовать болезненный укол в ногу, повыше колена, и без сознания рухнул на землю. * * * Он медленно приходил в себя. Воспоминания мелькали и гасли, словно кадры немого фильма: Нуг-Ун с окровавленным плечом, тело Вайалы, скользящее вдоль древесного ствола вниз, в траву, зрачки сероглазого, подернутые пеплом смертной муки, ощеренные пасти сенаров, блеск меча... Он попробовал пошевелить затекшими конечностями, вздрогнул от зудящих уколов и понял, что кровообращение начало восстанавливаться. Вместе с памятью к страннику возвращалась и жизнь. Он приоткрыл глаза и, стараясь не шевелить головой, огляделся. Под ним шуршала куча прелой соломы, брошенной на земляной пол убогой бревенчатой хижины. В ней не было окон, но сквозь щели в неплотно пригнанных досках двери проникало достаточно света; видимо, уже наступил день. Если не считать соломенной подстилки, хижина была пуста, лишь у стены торчала пара грубых глиняных горшков -- маленький, с водой, и большой -- очевидно, выполнявший роль параши. Стиснув зубы, Блейд медленно поднялся, добрел до воды и сделал несколько жадных глотков. Затем опустил сосуд, вернулся к своей подстилке и снова рухнул на солому. Силы его были на исходе. Постепенно туман в голове рассеялся, боль в избитом теле утихла; лишь затылок, куда пришелся удар, саднило по-прежнему. Присев, странник потянулся к горшку с водой и, морщась, промыл рану. Кожа была рассечена, но кость осталась целой; видимо, его не собирались убивать. Он снова осмотрелся, на этот раз изучая внимательным взглядом каждую мелочь. Дверь его темницы была сколочена из четырех толстенных, едва отесанных досок и не имела ни засова, ни щеколды; очевидно, снаружи ее подперли колом. Блейд встал, подошел к ней и попробовал толкнуть. Напрасная попытка! Кол стоял твердо, а проломить эти доски голыми руками не сумела бы даже дюжина мастеров карате. Он вернулся к соломенной подстилке и опять сел, опустив голову. Если не считать боли в затылке, чувствовал он себя вполне сносно. Боль не тревожила Блейда; боль, постоянную спутницу его странствий, можно было перетерпеть. Душевные муки были страшнее. Гнев и чувство вины терзали его; он потерпел поражение, и жизнь спутников, которые доверились ему, висела на волоске. Как, впрочем, и его собственная. Что горцы собирались сделать с ним? Повесить? Сжечь? Расчленить, отправив голову бленарам-па -- в назидание на будущее? Любой из этих вариантов не исключался, ибо жестокостью голокожие с гор явно не уступали волосатым лесным дикарям. Контакт с ними вряд ли обогатил бы земную цивилизацию. Вайала! Что они сделали с девушкой? Бросили сенарам на потеху? Блейд покачал головой и скривился от боли. Нет, молодая бреггани была слишком ценным товаром; скорее всего, ее приберегли для местного вождя... для большого вождя Рил-Га, как величал его Нуг-Ун... Хорошо, хоть ему удалось скрыться. Надолго ли? С дырой в плече не переплыть реку шириной в милю... Вероятно, в награду за верность он удостоился смерти в холодной воде или в ночном лесу... Дьявол! Блейд раздраженно стукнул по полу кулаком. С той минуты, как он переступил границу Фиолетовой Пустоши, его преследовали одни неудачи! Миновало несколько томительных долгих часов, прежде чем о нем вспомнили. За стенами хижины послышались голоса, раздался глухой стук, и дверь с грохотом рухнула наружу. Два волосатых копьеносца перешагнули порог и встали по сторонам дверного проема, грозно выставив вперед оружие; за ними торчала высокая фигура горца с обнаженным мечом. Вслед за стражами вошла мохнатая самка, и Блейд принялся с интересом рассматривать ее -- до сих пор он видел только представителей сильного пола. Впрочем, дикарка не многим отличалась от них; она была такой же рослой и крепкой, почти столь же волосатой и не менее грязной. Теперь странник понял, почему сенары предпочитают женщин-бреггани; самая страшная из них могла бы считаться украшением любого волосатого гарема. Самка притащила горшок со свежей водой и грубую плетеную корзину с кусками жареной рыбы и желтыми клубнями. Поставив свою ношу на пол, она сразу вышла; за ней последовали бленар с копьеносцами, и дверь с грохотом встала на место. Все стихло. Пища оказалась вполне съедобной, если не считать того, что приготовлена она была практически без соли. Блейд, однако, так проголодался, что готов был закусить куда менее аппетитными вещами, чем несоленая рыба и овощи. Опустошив за несколько минут корзинку, он напился и снова сел на солому, ожидая дальнейших шагов своих пленителей. После еды он чувствовал себя бодрее; к тому же стало ясным, что его не собирались ни вешать, ни жечь, ни расчленять на части -- по крайней мере сегодня. Может быть, его пустили в откорм, приберегая как лакомое блюдо для какого-нибудь дикарского празднества? И куда, черт побери, упрятали Вайалу? Ответа на свои вопросы Блейд не получил ни в этот день, ни на следующий. Утром и вечером ему исправно таскали еду -- все ту же пресную рыбу с печеными овощами, которая вскоре опротивела ему до судорог. Однако покой и обильная пища пошли страннику на пользу, он выспался, отдохнул и принялся изучающе поглядывать на стражей. Ссадина на голове зарубцевалась -- Блейд не первый раз замечал, что после визита в мир Золотого Шара раны его исцеляются быстро -- и теперь он не отказался бы попытать удачи, схватившись с тремя охранниками. Удерживало странника только одно: Вайала. Волосатые отвечали на его вопросы невнятным бурчанием, а рослый бленар лишь бросал злобные взгляды. Прошло еще четыре дня, столь же скучных и томительно-монотонных. Самка носила корзину с едой и свежую воду, выплескивала за порог содержимое параши, швыряла пленнику охапку чистой соломы. Она была такой же угрюмой и молчаливой, как сенары-самцы, и пахло от нее так же отвратительно. Даже ради спасения своей души от адских мук Блейд не решился бы соблазнить ее; впрочем, и повода к тому не представлялось. Наступило утро седьмого дня, и вместе с солнцем в хижине появилась все та же компания охранников. Самки на сей раз с ними не было; вместо нее у порога выстроилось четверо бленаров в полном вооружении -- кожаные куртки, круглые небольшие щиты и мечи наголо. Бороды, русые и пегие, спускались до груди, пряди светлых волос торчали из-под низко надвинутых шапок, угрюмые лица покрывал темный загар. Выглядело это воинство сурово и внушительно. Его предводитель выступил вперед, поднял меч и рявкнул: -- За мной, чужак! Рильгон, вождь, хочет видеть тебя! -- Вот как! -- Блейд поднялся, скрестил руки на груди и язвительно произнес: -- Почему бы вождю не прийти ко мне? Я могу предложить ему отличное кресло. -- Он покосился в сторону параши. Тон его был холоднее льда. Конечно, он знал, чем рискует, но коль скоро на него перевели столько рыбы, значит, не собирались убивать. И сам вождь прибыл сюда! Это вселяло определенные надежды, но с самого начала переговоры должны вестись на равных. Блейд уже догадывался, что потребует от него великий вождь. -- Ну? -- он устремил пронзительный взгляд на бленара. -- Кто такой ваш Рильгон, и что ему надо? На бородатой физиономии старшего воина отразилось замешательство; он отступил на пару шагов, опустив клинок. Последовала долгая пауза. Блейд продолжал сверлить горца взглядом -- настолько упорным, что остальные начали нервно переминаться с ноги на ногу; бленар же, сдвинув шапку на затылок, озадаченно чесал в голове. Наконец он принял решение и заговорил опять, несколько понизив голос. -- Рильгон -- великий вождь всех бленаров. Ему надо... -- Всех бленаров? -- прервал воина Блейд. -- И тех, что живут у соленой воды? Лицо воина перекосилось. -- Там -- выродки! Мы вырежем их сердца, а трупы спустим в Бурую! -- Возможно, возможно, -- странник покивал головой: -- Если Рильгон и в самом деле такой великий вождь, он превратит Бурую реку в Красную. Бленар уставился на него, не в силах разобраться, как понимать это замечание. Блейд спокойно продолжал: -- Так что же нужно великому Рильгону от чужеземца, который прибыл издалека? -- Он тоже прибыл издалека, из самого Сеймидана, чтобы увидеть тебя, -- сказал бленар. -- Говорят, воина, подобного тебе, еще не знали в Триречье. Наверно, Рильгон захочет, чтобы ты присоединился к нашему войску. Мы пойдем на север, в степи, где стоит город, полный добычи и женщин... -- он причмокнул от предвкушения. -- Добыча -- это хорошо, -- заметил Блейд, -- а женщины -- еще лучше. Ты ответил на мои вопросы, приятель, и я, пожалуй, прогуляюсь с тобой. Но сначала пусть мне дадут какую-нибудь одежду. Разве могу я появиться перед своим будущим вождем в таком виде? Он не доверит мне и десятка воинов, а я могу командовать сотней! Казалось, эта просьба и вскользь брошенное замечание о чине сотника еще больше смутили бленара. Снова последовала долгая пауза; затем горец что-то негромко приказал, и один из его людей стрелой вылетел из хижины. Через несколько минут он вернулся с туникой и сандалиями в руках. Блейд не стал требовать оружия и не пытался расспросить о судьбе Вайалы, ибо помнил: желающий многого не получает ничего. Четверка бленаров окружила его, и старший кивнул на дверь. Блейд вышел, с интересом осматриваясь по сторонам. Без сомнения, перед ним лежала главная и единственная улица стойбища, вдоль которой тянулись землянки и редкие бревенчатые хижины вроде той, где он отсидел почти неделю. Перед каждым неуклюжим строением был сложен очаг из закопченных камней; рядом устроились на корточках самки, помешивая варево в больших горшках. Мохнатые самцы сновали взад-вперед, нагруженные вязанками хвороста или корзинами с рыбой -- вероятно, сенары этого клана промышляли на реке. Детеныши, совершенно голые и еще более грязные, чем их родители, носились вокруг, иногда замирая и с любопытством провожая круглыми глазенками Блейда и его эскорт. Мирная картина, решил странник. Портило ее только большое строение из бревен, высившееся поодаль, за рядом землянок. У его крыльца слонялось с десяток бленаров, и Блейд понял, что видит казарму или местную разновидность форта. Теперь его не удивляла хорошая организация облавы, в которую он угодил: вероятно, Рильгон держал в этом и в других селениях постоянные гарнизоны. Стражи обогнули казарму. За ней Блейд увидел ровное расчищенное пространство вроде плаца, за которым просвечивала сквозь листву речная гладь. На одном краю этой поляны были вбиты в землю деревянные столбы в рост человека с поперечинами, носившими следы зарубок от ударов мечей; на другом стояли три хижины -- очевидно, склады. Взгляд Блейда метнулся к крайнему, дверь которого подпирала толстая жердь. Не там ли держали его бреггани? От плаца тропинка шла вниз, к реке. Тут следов цивилизации было еще больше: вдоль берега тянулась длинная пристань из неошкуренных стволов трехфутового диаметра, у которой покачивался довольно большой палубный баркас. Это посудина, сколоченная прочно и грубо, без претензий на изящество, с высокими бортами, мачтой с квадратным парусом и дюжиной весел, с которыми управлялись гребцысенары, напомнила Блейду сармийскую галеру. Вероятно, на ней Рильгон спустился с верховий реки, из неведомого Сеймидана, в стойбище дикарей -- самую восточную точку контролируемой им территории. Когда стражи вместе с Блейдом поднялись по трапу, странник увидел на палубе группу рослых светлобородых воинов в кожаных безрукавках и медных шлемах. Это была личная охрана вождя, окружив пленника, шестеро телохранителей доставили его к Рильгону. Сенаров, гревшихся на солнце у своих весел, они разгоняли пинками. Великий вождь располагался в кормовой надстройке. Его каюта была довольно большой, но имела низкий потолок и маленькие оконца, затянутые мутной полупрозрачной пленкой, особой чистоты вокруг не наблюдалось. Сам Рильгон, развалившись, лежал на груде шкур, рядом, на табурете, стоял кувшин. Втянув носом воздух, странник безошибочно опознал его содержимое: ча, хмельной напиток, который горцы, по словам Нуг-Уна, готовили из меда диких пчел. Затем взгляд Блейда переместился к хозяину каюты. Рильгон был крупным мужчиной лет сорока пяти -- почти таким же крупным, массивным и объемистым, как сенары, разве что не столь волосатым. Его пухлые губы обрамляли усы и борода, светлые глаза казались холодными и жестокими, в правой руке вождь держал бронзовую чашу с хмельным, толстые пальцы левой небрежно теребили рукоять огромного меча. Властным жестом приказав охране выйти, Рильгон присел, скрестив ноги, и уставился на пленника. -- Ты убил шестерых, -- внезапно произнес он гулким басом. Блейд пожал плечами. -- Разве? Мне казалось, что больше. -- Эти волосатые твари не в счет, -- вождь звучно отхлебнул из чаши. -- Я говорю о своих людях. -- Тогда -- шестерых, -- согласился странник. -- Пятеро из них -- неуклюжие болваны. Но шестой! -- Рильгон поднял взгляд к низкому потолку. -- Шестой -- Барт, и немногие в Триречье сумели бы с ним справиться! Блейд вспомнил холодные серые глаза воина, с которым бился неделю назад. -- Я не из Триречья, -- коротко заметил он. -- Ты пришел с моря? Или из-за Каменного Серпа? Рассказывай! -- Рильгон снова приник к чаше. -- Из-за Серпа. Там, за мертвыми землями, тоже живут люди. Вождь важно кивнул, казалось, он был вполне удовлетворен этим ответом. -- Значит, ты -- человек с Заката Солнца... Ладно, пусть так! И чего тебе нужно на востоке? -- Того же, что всем воинам. Женщин, богатства, хороших земель... рабов! Рильгон отбросил пустую чашу и расхохотался. -- Теперь я вижу, что ты действительно воин! Мало убить шестерых, мало перерезать глотку Барту! Настоящий воин должен обладать двумя вещами, -- он поднял два толстых растопыренных пальца, -- умением сражаться и жадностью! Ибо ради чего бьется воин? Ради богатства! Правильно мыслишь, чужак! Блейд склонил голову. -- Ты мудр, вождь... -- Великий вождь, -- спокойно поправил его хозяин. -- Я, Рильгон -- великий военный предводитель горной страны. И не пройдет трех лун, как я стану повелевать Бреггой, городом куда больше и роскошней моего Сеймидана, где глупые женщины поклоняются своей жалкой Матери, каменному истукану... А потом я растопчу выродков, что прячутся в верховьях Бурой реки... Я сравняю с землей их селения и выжгу поля! Кто не захочет мне покориться, тот умрет! -- он рыгнул и важно закончил. -- Ты вовремя пришел сюда, воин! Блейд бесстрастно кивнул: -- Я всегда появляюсь вовремя, великий вождь. Куда не придешь, везде война. И везде нужны хорошие бойцы. Это было чистейшей правдой. В какую бы реальность Измерения Икс он не попадал, всюду, если не считать Таллаха, шла война, большая или малая; и неважно, какие средства пускались в ней в ход -- каменные топоры или ракеты, мечи или бластеры. Везде пахло кровью и горелым мясом. Такое однообразие уже начало ему надоедать. Рильгон запустил пятерню в бороду, поскреб шею. -- Хочешь служить мне, воин? Ты жаждешь богатства -- ты его получишь! Только не посягай на власть, -- он предостерегающе поднял палец. -- Запомни, власть принадлежит мне! -- Ты мудр, великий вождь, -- снова повторил Блейд. С этим местным Чингисханом не стоило спорить. Рильгон не остался равнодушным к лести; он поднял голову, и на лице его расцвела снисходительная усмешка. Сейчас он напоминал жирного кота, поймавшего мышь и размышляющего о ее дальнейшей судьбе, то ли отпустить на свободу, то ли придушить одним движением лапы. Внезапно глаза его хитро сверкнули. -- Значит, тебе нужны богатства и женщины? Но мне говорили, что одна женщина у тебя уже есть. И прехорошенькая! Странник напрягся. Вайала! Что эти ублюдки сделали с ней? -- Да, я немного поохотился в Хасрате, -- небрежно заметил он, -- но мою добычу отняли. Теперь же, когда я стал твоим воином... -- Не так быстро, чужестранец! -- Рильгон вновь ощерил зубы в ухмылке. -- Сегодня вечером я отправлюсь обратно в Сеймидан, а ты останешься здесь. Получишь оружие, пойдешь в набег с моими людьми на Хартру... это за Бурой рекой, у соленых вод... Ты должен принести мне двенадцать голов -- по два ублюдка за каждого из тех, кого ты убил. Нет, четырнадцать! Четверых -- за Барта! -- вождь сжал огромный кулак и стукнул себя по колену, -- Тогда ты отдашь долг и станешь моим воином. -- Я подарю тебе вдвое больше голов, -- заметил Блейд; правда, он не уточнил, чьих. -- Хорошо! За первые четырнадцать получишь назад свою девку, за остальные -- еще трех на выбор, когда мы захватим город. Согласен? -- Согласен. Странник поклонился, стараясь, чтобы Рильгон не заметил мелькнувшего в его глазах гнева. Он размышляя о том, что и вправду стоит подарить этому мерзавцу голову, но лишь одну -- его собственную. Вот только удержит ли великий вождь ее в руках? -- Хорошо! -- Рильгон важно кивнул и потянулся к кувшину. -- Теперь ты можешь идти! Поднявшись наверх и спрыгнув на причал, Блейд очутился в окружении тех же четверых стражей. Они направились обратно я стойбище. Пересекая вытоптанную поляну за казармой, странник опять покосился на бревенчатый домик с подпертой дверью. Он не задал вопроса, который вертелся на языке; полезней было пересчитать бленаров, околачивавшихся вокруг. Не меньше двадцати, решил Блейд, подавив тоскливый вздох. И сенаров сотни полторы... Слишком много, чтобы ввязываться в открытый бой! Но если ночью он сможет покинуть хижину, шансов на побег станет куда больше. Ночь и темнота -- верные союзники... Стражи снова провели его вдоль землянок стойбища к темнице, где пленника поджидала корзинка с опостылевшей рыбой. Дверь поставили на место, подперли колом, и остаток этого дня, прошел в таком же томительном бездельи, как и шесть предыдущих. Стемнело; через щели меж досок теперь проникали только отблески гаснущих костров. Блейд со злостью пнул парашу, улегся на колючую подстилку и скоро погрузился в сон. ГЛАВА 8 Ему чудилось, что где-то раздаются человеческие крики, топот и звон металла. Блейд беспокойно заворочался на подстилке; он пребывал в том неопределенном состоянии между сном и явью, когда звуки и запахи внешнего мира кажутся порождением ночных грез. Потом ноздри странника защекотал дым, он чихнул и проснулся. Определенно, тянуло гарью! И шум, который он слышал, был знаком, вопли, грохот, стук мечей и треск огня, пожирающего сухое дерево. Щели в дверях хижины озарились отсветами пожара, и едкий запах дыма стал сильнее. Там, снаружи, шла битва! Блейд вскочил на ноги, лихорадочно соображая, что можно было бы использовать в качестве оружия. Увы, ничего подходящего, кроме параши, у него не имелось. В бессильной ярости он стиснул кулаки и, словно раненый зверь, заметался меж бревенчатых стен. Но ждать пришлось недолго. Дверь задрожала под ударами; казалось, она вот-вот упадет. Блейд прижался к стене рядом с дверным проемом, подпихнув парашу поближе. Если люди Рильгона собираются его прикончить, первый из них получит горшком по голове. Затем он схватит меч бленара и... -- Блейд! -- раздалось за дверью. Странник молчал; этот голос показался ему незнакомым. Звучный баритон сильного, уверенного в себе человека... Блейд положил руки на край тяжелого горшка. Зов повторился снова; теперь в голосе звучало раздражение: -- Блейд, ты здесь? Проснись! Мы пришли за тобой! Нуг-Ун добрался к нам! Слышишь? Блейд вздрогнул. Кем бы ни был этот человек, он знал Нуга! Имя сенара прозвучало, словно пароль. Странник отодвинул парашу и рявкнул: -- Слышу! Выбей этот проклятый кол! В следующее мгновение дверь с грохотом рухнула, и в хижине появились двое с обнаженными мечами. -- Ты жив, хвала Духу Единства! Нуг-Ун боялся... -- Нуг? -- прервал бленара странник. -- Он разыскал вас? -- Конечно! Иначе откуда мы узнали бы про тебя? -- один из бленаров, повыше, с золотистой бородкой, махнул рукой. -- Ну, хватит болтать! Мы рискуем остаться без голов. У меня всего полсотни человек, а в окрестных селениях тысячи сенаров. Пошли! Быстрее! Блейд шагнул к двери. Несомненно, эти люди хотели вырвать его из лап Рильгона! В данный момент лучшей рекомендации он потребовать не мог. Едва они покинули хижину, как наперерез бросились два горца, размахивая тяжелыми клинками. Схватка была короткой, но яростной: один из нападавших отстал, со стоном прижимая к груди окровавленную руку, второй коротко вскрикнул, схватился за живот и рухнул на землю. Блейд нагнулся и поднял меч и щит убитого. Справа послышались бешеные вопли, рев и злобный вой. Странник повернул голову -- на дюжину бленаров, пришедших ему на выручку, наседала целая орда вооруженных копьями и дубинками дикарей. Воины с Бурой реки стояли твердо, плечом к плечу, орудуя длинными мечами с искусством профессиональных солдат. Неуклюжие удары их волосатых противников редко достигали цели, не причиняя особого вреда меченосцам, одетым в куртки из дубленой кожи, высокие сапоги и шлемы. Рослый бленар со светлой бородой дернул Блейда за руку: -- Быстрей! Нам надо выйти к реке, пока не набежали волосатые из других стойбищ! Блейд кивнул, разглядывая за линией землянок казарму. Она пылала, и там тоже шел бой. -- Я должен забрать девушку, -- бросил он через плечо. -- Какую девушку? -- Мою девушку, Вайалу, бреггани из города. Разве Нуг не говорил о ней? -- Где она? -- рослый огляделся. -- Поторопись, Блейд, у нас мало времени. -- Идем, друг. Я вас не задержу! Он бросился к горевшему строению, где бойцы с Бурой реки добивали остатки гарнизона. Оба бленара, переглянувшись, последовали за ним. Из-за хижин и землянок выскакивали другие воины, оставляя за собой на затоптанной и залитой кровью траве трупы сенаров. Ветер с реки раздувал пламя, огонь ревел, выстреливая искры в темное ночное небо, и этот огромный костер был виден издалека. В самом деле стоит поторопиться, решил Блейд, подскочив к подпертой жердью двери. Он вышиб кол, отшвырнул тяжелую перегородку и уставился в непроницаемый мрак узилища. Ни звука, ни шороха... Где же она? Гибнет сейчас в огне? Или Рильгон увез девушку в верховья? -- Вайала! Где ты? Слышишь меня? -- голос странника дрогнул. Внезапно гибкие руки обвили его шею. Она стояла у самой двери, прильнув к бревенчатой стене -- дрожащая, в изорванной тунике, но, кажется, не потерявшая мужества. Сквозь прорехи в полотняной ткани Блейд почувствовал ее горячее тело и на миг прижал девушку к себе. -- Ты пришел! Пришел! -- губы Вайалы ткнулись ему в щеку. -- Пришел, малышка. И не один! Подхватив ее на руки, он бросился к отряду бленаров. Их бронзовые шлемы и клинки полыхали отблесками пламени, огромный костер освещал то суровое бородатое лицо, то овал щита, обитого темной кожей, то руку, сжимавшую меч. Бой на поляне был окончен. Два десятка побежденных валялись в траве, а победители, наскоро собрав оружие, сбившись плотным строем, нетерпеливо ждали сигнала к отходу. Вайала завозилась в объятиях Блейда. -- Пусти! Я пойду сама! И где мой лук? Рослый предводитель бленаров ухмыльнулся. -- Твоя девушка настоящая бреггани! Даже в объятиях мужчины требует свой лук! Они все такие. -- Ты знаешь женщин из города? -- с удивлением спросил Блейд, опуская Вайалу на землю. -- Да. Многие живут с нами... те, кого мы отбили или выкупили у сенаров. -- Рослый повернулся к отряду и махнул мечом. -- Вперед! И поглядывайте по сторонам, парни! Отряд быстро спустился к пристани, у которой покачивалось с полдюжины больших лодок. Стараясь не греметь оружием, люди рассаживались по местам; раненые -- их было десятка полтора -- легли на дно. Блейд с Вайалой сели, где было указано, и через минуту длинные весла вспенили воду. Бленары гребли поперек течения, пересекая Орилу, и странник подумал, что им предстоит водный поход. Рослый предводитель, однако, разочаровал его. -- Мы будем подниматься вверх по Бурой до полудня, -- сказал он. -- Потом спрячем лодки и двинемся пешком. В Хартру, наше главное поселение. -- Разве туда нельзя добраться по воде? -- спросил Блейд. -- Я думал, вы живете у реки. -- Не у реки, а за рекой, -- белые зубы рослого блеснули в усмешке. -- Иначе Рильгон давно был у нас в гостях! Но восточный берег Бурой сильно заболочен, и только наши люди знают путь через трясину. Так что мы пойдем пешком, -- закончил он, -- хотя раненым будет нелегко. -- Однако Нуг-Ун преодолел болото... -- Наверно, Дух Единства помог ему. Твой приятель явился к нам раненым и измученным, и до сих пор не пришел в себя. Верный человек! -- Блейд про себя отметил, что предводитель назвал сенара человеком. -- Такие -- редкость среди дикарей. Они помолчали, потом Блейд положил руку на колено рослого. -- Как твое имя, друг? -- Хильгар. Я -- военный вождь бленаров-па, и люди, что пришли со мной -- лучшие из наших отрядов. -- Это я заметил, -- странник усмехнулся. -- Они умеют владеть мечом! -- Клянусь Духом Единства, ты прав! Если бы мы могли выставить пять тысяч таких парней, Рильгону пришлось бы туго. Клянусь Духом Единства... Почти так же говорили оривэй, звездные странники. Правда, духа они опускали, оставляя самое главное и дорогое -- единство... Как странно, подумал Блейд, что процветающая могучая раса, вышедшая на просторы Галактики, и это маленькое племя, потомки уцелевших во время разрушительной войны, более всего ценили единение. В этом было нечто символическое, пророческое. Обняв Вайалу за плечи, он закрыл глаза и погрузился в дрему, пробудившись лишь на восходе солнца. Преодолевая медленное течение, лодки поднимались по реке. Справа темнел лес, совсем не похожий ни на Хасрат, ни на Сенар Хаср; деревья тут были ниже, с узловатыми ветвями, опушенными бахромой длинной хвои. Слева тянулись бесконечные камыши в два человеческих роста, среди которых Блейд разглядел проплешины бурой грязи. Вероятно, река размывала почву на протяжении многих миль, приобретая цвет сырой глины. В полдень, как и предупреждал Хильгар, караван остановился у топкого берега. Путники сделали короткую передышку, лодки были спрятаны в зарослях камыша, люди быстро поели, раненым сменили повязки. Блейд надеялся, что привал будет подлиннее и ему удастся переговорить с Хильгаром. Вождь, однако, велел вставать. Воины, и здоровые, и раненые, поднялись без возражений и гуськом зашагали по узкой тропинке, укрепленной кое-где настилом из ветвей и срезанного камыша. Теперь они шли в сторону от реки, на юго-восток. Весь день, почти до самой темноты, люди пробирались сквозь зеленые заросли, шагая по хлюпавшей под ногами почве болота. Тропа разветвлялась, растраивалась, уходила то налево, то направо; никто, кроме опытных проводников, не сумел бы найти дороги в этом лабиринте. Наконец, удалившись от реки на полтора десятка миль, путники достигли сухой земли и леса. По мнению Блейда погони не стоило опасаться, однако Хильгар выбрал место для ночлега в самой глухомани. Он долго прислушивался, нюхал воздух и только потом, выставив охрану, бросил на землю щит и стянул куртку. Вайала, утомленная долгим переходом, вытянулась на мягкой травяной подстилке, не выпуская руку странника. Тут было слишком много мужчин -- удивительных созданий, которых она никогда не видела в Брегге, -- и это тревожило девушку. Впрочем, никто не обращал на нее особого внимания; люди ужинали, перевязывали раны, чинили пробитые доспехи. Успокоившись, Вайала заснула. Когда ее дыхание стало ровным, Блейд встал и направился к предводителю. Хильгар, расположившись неподалеку в траве, точил меч; рядом стояла небольшая медная фляжка с маслом. Он поднял на странника невозмутимый взгляд, но руки его продолжали полировать клинок наждачным камнем. -- Как твоя женщина, Блейд? Все в порядке? -- спокойно произнес он и вдруг усмехнулся. -- Наверно, у тебя накопилось немало вопросов? Блейд энергично кивнул, любопытство снедало его -- Почему твои люди спасли меня? И как я могу отплатить за помощь? -- Благодари своего приятеля сенара... Он был так красноречив, что нам захотелось взглянуть на человека, победившего ужас Фиолетовой Пустоши, -- вождь снова улыбнулся. -- Да, он много рассказывал о тебе, и старейшины решили, что такой воин не должен достаться Рильгону. К тому же, пост горцев в устье Орилы давно стоило разгромить. Слишком близко они придвинулись к нашим землям... -- Хильгар отложил камень и взялся за тряпку, обильно политую маслом. -- Однако и я хотел бы узнать кое-что о тебе. Блейд пригладил отросшую темную бородку. -- Я добрался сюда с запада континента, вождь. И в Хасрате встретил отряд женщин из города. Отнял у них девушку... Одному, знаешь ли, тоскливо скитаться по лесам. -- Да, все верно... все, как говорил Нуг-Ун... -- вождь поднял глаза на Блейда. -- Никогда бы не подумал, что на западе сохранились люди. -- Почему бы и нет? -- странник пожал плечами. -- Действительно, почему бы и нет? Наши предки спаслись во время Разрушения в пещерах и горных убежищах... Предки твоего народа могли поступить так же. -- Возможно, -- заметил Блейд. -- Все это случилось очень давно, и я не в курсе древних историй. Однако в моих краях живут только люди. Сенаров у нас нет. -- Сенары -- потомки тех, кто жил в Триречье и вдыхал долгое время ядовитую пыль саммар. К северу от нас, на побережье, был город... ну, вы с Нуг-уном побывали в тех местах... Когда пришло Разрушение, люди бежали из города в леса. Наши легенды гласят, что многие из них умерли, но кое-кто выжил. Правда, теперь их трудно назвать людьми. Кивнув, странник подумал, что его гипотеза подтверждается: сенары были мутантами. К сожалению, не столь удачными, как величественные деревья Хасрата. -- А как спаслись женщины? -- спросил он. -- Те бреггани, что живут на равнине, поклоняются Великой Матери и не хотят знать мужчин? -- Кто ведает... -- Хильгар с лязгом вложил меч в ножны. -- Бреггани, что живут с нами, говорят, что в северных отрогах Каменного Серпа есть огромное древнее убежище. Якобы его построила Великая Мать, еще до Разрушения... И те, кто спаслись в этом подземелье, унаследовав частицу древних знаний, почитают и Мать, и ее пророчество... Ты слышал о нем? -- Да... Мужчины -- сосуд зла... -- А сам ты что думаешь на этот счет? Блейд потер висок, размышляя; наконец он сказал: -- Зло, как и добро, не сохранить в одном сосуде. И то, и другое присуще людям. Всем людям, мужчинам и женщинам! Хильгар одобрительно кивнул. -- Верная мысль! Но Рильгон и его ублюдки в самом деле вышли из зловонного сосуда зла. -- Этот сосуд можно разбить, -- осторожно заметил Блейд. -- Клянусь Духом Единства! Совет старейшин прозакладывал бы свои мудрые головы за такую возможность, -- вздохнул Хильгар. -- Но нас всего пятнадцать тысяч, и лишь каждый седьмой -- воин... Те бленары, что обитают в предгорьях, люди Рильгона. Он за пару дней соберет много больше бойцов и орду сенаров впридачу. Сильное войско пройдет через болота... бревен и сучьев для дороги в лесу хватает! Он обложит наши деревни, перебьет воинов, вырежет женщин и детей... Наш народ погибнет, а с ним -- и последняя надежда этой несчастной земли! -- Ты полагаешь, что других надежд уже не осталось? -- спросил Блейд с ноткой сомнения в голосе. И Хильгар, и речи его нравились страннику, но пока он не хотел связывать себя никакими обещаниями; слова были всего лишь словами. Правда, бленары-па спасли его из плена, и этот факт казался куда весомей слов. Привстав на коленях, вождь пристально оглядел Блейда. -- Да, мы -- последняя надежда... Мы поклоняемся Духу Единства, и это не пустые слова, чужеземец! Мы мечтаем о мире, в котором мужчины и женщины будут жить вместе в покое и согласии... будут создавать, а не разрушать! -- Достойная цель, -- Блейд задумчиво огладил бороду. -- Значит, вы хотите вновь возродить свою страну, сделать ее такой, какой она была раньше? -- А разве на твоей родине -- там, на западе, -- хотят иного? Странник кивнул. -- Ты прав, Хильгар. -- Значит, ты понимаешь, что Рильгона надо уничтожить? Иначе он соберет воинов -- тысячи бленаров, десятки тысяч сенаров -- и отыщет путь к Брегге! Он сравняет город с землей, женщин обратит в рабство, земли поделит меж своих людей... -- Это я знаю, -- прервал вождя Блейд. -- Рильгон говорил со мной. Он приплыл с верховий Орилы, чтобы завербовать меня на службу. Обещал богатство и женщин -- за полтора десятка ваших голов! Казалось, эти слова удивили Хильгара. Он недоверчиво поднял брови и переспросил: -- Ты видел самого Рильгона!? -- Столь же ясно, как тебя сейчас. И я думаю, пусть он идет на город со своим сбродом -- женщины отлично поохотятся в своих степях! Разве не так? -- Нет, клянусь Духом Единства! Бреггани его не одолеют! Блейд удивленно приподнял бровь. -- Почему же? И вождь бленаров начал рассказ о великой Брегге, степной стране, оплоте древних знаний. Рильгон хорошо выбрал время для удара, ибо в городе шла междуусобная борьба между двумя фракциями, претендовавшими на пост Верховной Хранительницы. Насколько понял Блейд, она владела тайнами Храма Жизни, занимая ключевое положение среди владычиц страны. Обе противоборствующие группировки тратили все силы на яростные споры и слежку друг за другом; боеспособность армии упала, воительницы не подчинялись приказам командиров, относившимся к фракции соперников, охрана потеряла бдительность. Патрули все реже появлялись в дебрях Хасрата, а если такое и случалось, их целью скорее было развлечение, а не разведка. -- Но моя девушка не говорила мне об этом! Покачав головой, Хильгар с сухим смешком произнес: -- Твоя девушка очень молода, Блейд, и очень неопытна. Я думаю, отряды Рильгона пройдут через Хасрат незамеченными и внезапно обрушатся на город. А там... Если не предупредить бреггани, катастрофа неизбежна: город падет, наши надежды развеются прахом... -- Но почему это тебя беспокоит? -- спросил странник. -- Мне кажется, вы не питаете теплых чувств к дочерям Великой Матери. -- Ты прав, -- угрюмо согласился бленар, -- я не дал бы и сломанного ножа за жизнь большинства из них. Но в городе сохранились древние знания и искусства -- то, чего нет ни у нас, ни у людей Рильгона. Мы имеем друзей за городскими стенами, и они кое-что нам передали... но не все, далеко не все... -- он нахмурил брови. -- Придет Рильгон, и наши друзья погибнут... умрет город, а вместе с ним -- и знания. Много веков пролетит, пока нашим потомкам удастся обрести потерянное... А может, этого никогда не случится... может, люди вымрут, оставив землю дикому зверью... или сами превратятся в зверье, как сенары! Блейд не сомневался в его искренности; боль и страсть звучали в голосе Хильгара. -- Что же вы собираетесь делать? -- тихо спросил он. -- Может ли ваш народ одолеть Рильгона? -- Нет, -- пожал плечами вождь. -- Мы пойдем к городу, дождемся женщин, которые нам помогают, и двинемся к северному океану, подальше от Рильгона. Там, на побережье, есть хорошие земли, не затронутые саммаром... Наши разведчики знают туда дорогу. Странник кивнул. Что ж, возможно... Однако ему показалось, что сам Хильгар не уверен в успехе этого плана. Если Рильгон захватят лес и степь, кто помешает ему добраться до северного побережья? -- Чем же я могу вам помочь? -- спросил он вождя бленаров, понимая, что настало время выбора. Он больше не ведал сомнений; в этом мире он пойдет с Хильгаром. Да, с Хильгаром и его народом, а не с кровожадными горцами и не с бреггани, которые вот-вот перегрызутся друг с другом. -- Мы собираемся послать к городу разведчиков с вестью для тех, кто нам помогает. Они должны вовремя присоединиться к нашим переселенцам... -- вождь озабоченно нахмурился. -- Пойдут лучшие бойцы... но они будут еще сильнее, если научатся воевать так, как умеешь ты. НугУн рассказывал мне про вашу схватку... Ты можешь обучить нескольких воинов своему искусству? -- Сколько ты дашь на это времени? -- спросил Блейд, уже готовый согласиться. -- Не больше одной луны, к сожалению... События торопят нас. Когда следующая луна вырастет наполовину, отрад должен выйти к городу. Дней сорок, прикинул Блейд; что ж, можно попытаться. Он протянул руку и положил ее на колено Хильгара. -- Я согласен. И я сделаю все, что сумею... Суровое лицо бленара оставалось неподвижным, но странник заметил, как сверкнули его глаза. Или в них просто отразился свет нарождавшегося месяца? * * * Прошло два дня, прежде чем отряд добрался до Хартры, главного поселения бленаров-па. Этот городок лежал на высоком берегу речки, впадавшей в Восточный океан; до устья ее, где находилась небольшая рыбачья деревушка, было миль пятнадцать. Пропуская длинную цепочку людей, странник остановился на косогоре, обняв за плечи Вайалу. Они с любопытством разглядывали бревенчатый тын с башенками, над которым висело склонявшееся к закату солнце, окованные железными полосами ворота, длинную пристань, где теснились баркасы и корабли покрупнее, похожие на одномачтовые шхуны, заросли высоких папоротников, подступавшие к самой воде. Блейд решил, что в Хартре обитает не меньше пяти тысяч человек. Городок, окруженный полями и рощами, выглядел процветающим; у стен его располагались предместья ремесленников, откуда тянуло дымом гончарных печей и кузниц. -- Брегга больше, -- сказала девушка, подняв к Блейду оживленное личико, -- гораздо больше. Здесь даже нет каменных домов... -- она помолчала, потом прижалась щекой к его груди. -- Но нам с тобой хватит и деревянного, да? -- Конечно, малышка. Там будет очаг и стол, а что еще надо оголодавшим в скитаниях путникам? -- Я думаю, кровать, -- она лукаво усмехнулась. Блейд склонил голову к ее ушку, готовый развить эту тему, как вдруг сзади раздался громоподобный рев -- точь-в-точь рычанье льва, завидевшего упитанную антилопу. Вздрогнув, странник выхватил меч и обернулся. Ему хватило одного взгляда, чтобы все понять; клинок полетел в траву, а сам он радостно вскинул руки -- вылетев из городских ворот, к нему огромными прыжками мчался Нуг-Ун. Плечо сенара было забинтовано, но когда он налетел на Блейда, чуть не свалив его наземь, тот едва не задохнулся в могучих объятиях. Наконец сенар выпустил друга, но от избытка чувств несколько раз высоко подпрыгнул, прежде чем смог произнести хотя бы слово. -- Жить! Блейд здесь, Блейд жить! Блейд убить всех плохих голокожих, -- твердил он, растянув толстые губы до ушей. Вероятно, это означало радостную улыбку. Затем Нуг повернулся к Вайале и деловито констатировал: -- Самка Блейда тоже жить. Хорошая самка, однако худая. Много есть, стать толстой. Вайала негодующе фыркнула; дорога была утомительной, и она в самом деле спала с лица. Странник расхохотался и хлопнул своего волосатого приятеля по плечу, этот удар мог свалить быка, но Нуг только весело оскалил зубы. Наконец сенар немного успокоился. -- Ты здорово нас выручил, старина! -- Блейд стиснул огромную лапу дикаря. -- Пожалуй, мы оба обязаны тебе жизнью. И я думаю, -- он бросил взгляд на девушку, -- моя женщина больше не станет на тебя фыркать. С полминуты Вайала колебалась; потом ее рука робко легла на волосатую длань, и девушка прошептала: -- Нуг-Ун хороший... Я больше не боюсь Нуг-Уна... -- О! -- сенар был поражен. -- Ты не грозить Нуг-Уну блестящей палкой? Ты не говорить Нуг-Уну "ффы"? -- он очень похоже изобразил ее фырканье. -- Ты сказать, НугУн -- хороший? -- Да, -- казалось, Вайала с трудом удерживается от смеха. -- Тогда, -- заявил дикарь, -- Нуг-Ун доволен. Нуг-Ун принести много еды, самка Блейда стать толстой. Еще Нуг-Ун убить много голокожих и плохих сенаров, отдать самке Блейда их головы. -- Не стоит, -- Блейд наклонился за мечом. -- Лучше Нуг-Ун будет охотиться в лесу, приносить моей женщине красивые шкуры. Нуг-Ун задумчиво поскреб волосатую грудь. -- Головы лучше... Но если самка Блейда хотеть шкуры, Нуг-Ун принести шкуры. Но шкуры голокожих плохие, мало шерсти. Странник вздохнул, подумав, что и дети Нуг-Уна, и внуки его будут предпочитать войну охоте, и человечьи головы -- звериным мехам. Неспешна поступь времени, и лишь оно способно превратить волосатых в людей; правда, и люди были падкими до вражеских скальпов. Хильгар отвел их с Вайалой в домик на городской окраине, велев отдыхать и ждать, пока совет старейшин решит судьбу пришельцев. Блейд молча кивнул, осматривая свое новое жилище. Выглядело оно не в пример уютней хлева, в котором его держали люди Рильгона; тут был пол из толстых оструганных досок, большая бадья с водой, похожий на камин очаг и кое-какая мебель -- стол, несколько табуретов, полки с немудрящей утварью. В углу, под окном, стояла широкая кровать с домотканным покрывалом, на котором была разложена чистая одежда. Блейд выглянул в окошко. За домиком тянулся луг, и среди зеленой травы яркими огненными язычками пылали головки каких-то цветов; их нежный аромат наполнял комнату. -- Таких много в Брегге, -- вздохнув, сказала девушка. -- Цветы вечерней зари... в это время они пахнут сильнее... Путники вымылись; вода и чистые полотенца после скитаний по лесам и болотам казались роскошью. Перед заходом солнца им принесли ужин -- большой кусок дичины на деревянном блюде, настоящий хлеб, кувшин с кисловатым красным вином. Они с аппетитом поели, опустошив и блюдо, и кувшин, затем нырнули в постель. Вытянувшись на спине, Блейд ощущал рядом теплую грудь Вайалы, прядь ее волос щекотала шею, щека доверчиво прильнула к его щеке. Дорога утомила обоих, и в этот вечер грешные мысли, вероятно, не тревожили юную бреггани; она уснула, едва закрыв глаза. Блейд натянул покрывало до подбородка, расслабился и тоже задремал. Спал он долго и крепко, а пробудившись обнаружил, что уже настает утро -- бледные розовые лучи заливали комнату, и небо над лугом начало наливаться цветом густого аметиста. Рядом с ним раздавалось тихое дыхание Вайалы. Повернув голову, Блейд посмотрел на ее безмятежное лицо. Вечером девушка успела смыть грязь, оставшуюся после плена и трудной дорога; ее локоны, разметавшиеся по подушке, были прелестны -- длинные, золотистые, густые. Блейд не успел притронуться к ней, как она, почувствовав его взгляд, зашевелилась. Не открывая глаз, Вайала что-то прошептала, затем ее веки дрогнули, и темносиние зрачки уставились в лицо странника. В следующий миг стройное тело девушки прижалось к нему, он ощутил аромат ее кожи и теплые губы на щеке. Они были сухими и горячими. -- Ты мой мужчина, -- вдруг произнесла она, приподнявшись на локте. -- Теперь я понимаю... -- Что, малышка? -- Женщина принадлежит мужчине, мужчина -- женщине... Не как вещи, иначе... И это -- правильно. Со вздохом удовлетворения она прилегла на грудь Блейда. Теперь его тубы касались горла девушки, ласкали круглый подбородок; ее маленькие ладони гладили его плечи, и их нежные прикосновения напомнили страннику порыв ветерка в летний зной. Он чуть передвинул легкое тело, и твердый розовый сосок послушно скользнул в рот. Блейд целовал его, ощущая, как нарастает возбуждение, потом его губы проложили дорожку к другой груди, поймав нежный розовый бутон. Вайала тихо вскрикнула, едва сдерживая сотрясавшую ее дрожь Внезапно она села, упираясь руками в его плечи и широко раздвинув бедра, потом привстала на коленях и начала медленно опускаться. Почувствовав прикосновение твердого жезла плоти, девушка нерешительно замерла, рот ее приоткрылся в безмолвном стоне Блейд, обхватив руками тонкую гибкую талию, настойчиво потянул ее вниз, синие глаза распахнулись во всю ширь, Вайала прикусила губу, и он вошел в теплый влажный канал. Несколько секунд она не шевелилась, наконец, откинувшись назад, стала мерно раскачиваться вверх-вниз, сначала чуть приподнимая бедра, затем все ускоряя и ускоряя темп. Блейд, охваченный неистовым желанием, потянулся ей навстречу. Это продолжалось довольно долго. Головка Вайалы в ореоле золотистых волос склонилась к плечу, опущенные веки притушили блеск сапфировых глаз, рот приоткрылся, грудь бурно вздымалась. Вдруг, выгнув спину и жадно втягивая воздух запекшимися губами, девушка вскрикнула; Блейд почувствовал, что приближается финал. Через мгновение она затрепетала, содрогнулась в его сильных руках, и странник со вздохом облегчения прижался лицом к шелку волос, чувствуя, как нежные губы ласкают шею гдето под самым ухом. Он шумно выдохнул воздух, всколыхнув золотистые локоны, и осторожно опустил девушку на постель. Блаженный покой охватил его. Вытянувшись на спине, Блейд скользнул бездумным взглядом по грубо отесанным балкам потолка, по бревенчатым стенам хижины в пятнах солнечных лучей и массивным, окованным железом, доскам двери. Наконец туман в голове рассеялся, он спустил ноги на пол, погладил Вайалу по плечу и встал. Солнце сверкающим оранжевым шаром всплывало над лугом, алые цветы раскрывались ему навстречу, и трудно было поверить, что в этот мир, полный любви и красоты, тишины и покоя, кто-то может снова выплеснуть сосуд зла, губительную смесь ярости, властолюбия и жажды крови. Однако это было так. Вздохнув, Блейд потянулся к одежде. * * * Старейшины бленаров-па были, очевидно, людьми основательными и неторопливыми; совещались они целую неделю. Правда, причиной тому являлась вовсе не судьба Блейда, который уже через день после прибытия в Хартру начал заниматься с группой отборных бойцов. Вопрос с ним решился практически сразу -- никто из членов совета не возражал, чтобы использовать чужеземного воина в качестве тренера и учителя, всем было ясно, что волшебное мастерство боя без оружия пригодится разведчикам не меньше мечей и луков. Столь долгое обсуждение вызвал план Хильгара, который он изложил страннику во время привала в лесу. Тут уже такого единодушия не наблюдалось. Многие были склонны принять идею военного вождя насчет переселения всего народа на север, к океану, другие же считали, что население Хартры и более мелких городков и деревень к этому не готово. Блейд и сам видел, что большинство жителей даже не думает собираться в путь; он понимал их и сочувствовал им, пожалуй, больше, чем Хильгар. Военачальник бленаров был одержим своей идеей и, подобно большинству таких личностей, не входил в житейские обстоятельства. Для Блейда же были понятны страх и нежелание людей покидать насиженные места, бросать свои дома, имущество и земли. Во имя великой цели, во имя будущего, им предлагали уйти в далекую неизвестную страну, но они пока не ощущали угрозы и здесь. Хильгар настаивал на переселении еще и потому, что видел в знаниях, хранящихся в городе, последнюю надежду Триречья; однако, знания не волновали большинство его соплеменников. Ирония судьбы: один из самых верных друзей Хильгара, член совета старейшин, более всех сомневался в разумности его плана. Это была женщина, Трайя, командир отряда разведчиков, бреггани. Ей стукнуло тридцать, и она гораздо лучше Вайалы разбиралась в политических хитросплетениях Брегги. Трайя не раз участвовала в охотничьих вылазках в лес, и пару лет назад сенары Рильгона захватили ее в плен. Она не пыталась приспособиться к жизни в стойбище волосатых и не стала ждать, когда ее продадут горцам за кувшин спиртного; эту женщину отличал твердый нрав. За свою непокорность Трайя получила сотню ударов плетьми, а затем ее, бездыханную, бросили в лесной чаще. Она выжила. Она переправилась на бревне через Орилу и долго плутала в болотах, пока разведчики бленаров-па не подобрали ее. Теперь Трайя командовала этим отрядом. До сих пор вся спина женщины от шеи до ягодиц была покрыта белесыми полосками шрамов. Когда Трайя отлеживалась после побега, Хильгар часто беседовал с ней, расспрашивая о степной стране, о древних знаниях, сохранившихся у бреггани, о ситуации в городе. Большую часть того, что вождь рассказывал Блейду, он узнал от Трайи. Она не только говорила, но и слушала, постепенно проникаясь идеями Хильгара; они подружились, и когда Трайя поднялась на ноги. Дух Единства почти вытеснил из ее сердца Великую Мать. Она была невысокой -- на полголовы ниже, чем те бреггани, которых Блейд встретил в Лесу Гигантов. Лицо ее, с крупными, чуть резковатыми чертами, красиво обрамляли темно-каштановые волосы с проблесками седины; несмотря на крепкую приземистую фигуру, Трайя была прекрасно сложена. Вероятно, она выглядела очень соблазнительной -- до того, как плети сенаров оставили на ее теле жуткие отметины. В Хартре она так и не завела приятеля, и казалось, что ее совершенно не интересуют ни собственная внешность, ни мужчины. Странник, однако, замечал, что иногда глаза женщины останавливались на Хильгаре; взгляд ее становился мягким, по губам скользила чуть заметная улыбка. Блейд полагал, что военному вождю стоило бы обращать внимание на такие мелочи. Впрочем, в дела Хильгара он не лез. Эта женщина, Трайя, никогда не флиртовала с ним, даже когда рядом не было Вайалы. Часто, утомленные после дневных занятий, они болтали на пороге хижины или на поляне, служившей Блейду тренировочным залом. Вайала, превратившаяся в одну из лучших его учениц, приносила кувшин слабого красного вина, потом устраивалась у ног странника; он слушал, Трайя говорила. У нее были другие намерения, чем у Хильгара; эта бреггани была готова принять самое активное участие в схватке между городом и ордами Рильгона. -- Мы должны укрыть женщин, детей и стариков в лесах, -- с жаром излагала она свои планы. -- В верховьях Бурой такие чащи, что люди Рильгона не найдут их следов, даже если станут искать целый год. Затем наши воины -- только воины, а не весь народ, -- отправятся к городу. Мы не уйдем на север, не сбежим, как предлагает Хильгар, а разобьем лагерь в степи и дождемся войска Рильгона. -- И что потом? -- вставил Блейд. -- Потом? Разве не ясно? Отряды Рильгона подойдут к городу, воительницы покинут стены Брегги, чтобы принять бой. И вот тогда наши люди, две тысячи лучших в Триречье бойцов... -- ...ударят Рильгону в спину! -- закончил странник. Трайя кивнула головой. -- Если вам удастся сделать это вовремя, убийцы Рильгона лягут под стенами Брегги. По крайней мере, большинство! Остальных мы вытесним в лес и будем гнать до самой Фиолетовой Пустоши! -- ее кулаки сжались, глаза опасно сверкнули. -- И тогда наши сестры, которых мы спасем, станут думать о мужчинах иначе, чем теперь... Возможно, они поделятся знаниями, и мечта Хильгара исполнится. -- Ты сказала: возможно, -- заметил Блейд. Женщина только пожала плечами: -- Конечно, я не могу знать наверняка. Но, думаю, таким путем мы добьемся большего, чем бегством на север. Даже если бреггани по-прежнему будут скрывать древние знания, то уж с Рильгоном и его ордой мы разделаемся! -- Когда Трайя говорила о Рильгоне я его людях, ее карие глаза вспыхивали от ярости. -- Мы должны бороться вместе. Блейд. Вместе! Дух Единства и Великая Мать -- против злобных демонов пустынь, лесов и гор! С этим странник был согласен -- как и Вайала, зачарованно слушавшая речи старшей сестры. Вероятно, юная бреггани уже видела, как они втроем спасают великий город на северных равнинах от нашествия варваров и преподносят Великой Матери голову Рильгона. Блейд не разделял ее энтузиазма; к сожалению, эта голова крепко сидела на плечах. Шло время, из города поступали все более тревожные вести. Соперничество в Брегге обострилось до предела, иногда случались открытые столкновения между сестрами. Не радовали и новости из Сенар Хасра и западных предгорий, где Рильгон сколачивал армию. Численность его войска непрерывно росла; было ясно, что он поведет на город тысяч пять бленаров и по крайней мере в четыре раза больше дикарей. Даже забыв о своих распрях, бреггани могли бы вывести в поле только пять-шесть тысяч бойцов. Когда Трайя сказала об этом, странник удивленно покачал головой. По словам Вайалы, расписывавшей чудеса и великолепие степного города, он полагал Бреггу новым Римом; вероятно, его подруга слегка преувеличила мудрость и мощь своих сестер. -- Неужели в Брегге так мало жителей? -- он уставился на Трайю, с недоумением наморщив лоб. Женщина невесело усмехнулась. -- Нет, конечно. Город многолюден, но воительниц в нем немного. Хвала Великой Матери, что те сестры, которые готовы присоединиться к нам, умеют держать оружие в руках. Остальные, я думаю, бесполезны. Блейд, однако, полагал иначе. Не раз и не два ему случалось видеть, как мирные жители за невероятно короткий срок превращались в грозных бойцов. Все зависело от обстоятельств! А в этом мире, как и в прочих, они людей не баловали. ГЛАВА 9 Пролетел месяц, дни, полные трудов, сменялись тихими спокойными вечерами, предвестниками жарких ночей. По расчетам Блейда, он пробыл в этом мире уже девять недель. Он видел его леса и реки, болота и холмы, пустыню и океан, стойбища дикарей и селения тех, кто сохранил человеческий облик. Стоило ли задерживаться среди них? Триречье -- немалый кусок земли, однако оно было всего лишь зеленой рощей, уцелевшей на востоке континента. Вероятно, огромного, и почти наверняка -- выжженного дотла. Ему хотелось это проверить. Тем не менее, он остался. Он хотел помочь маленькому народу Хильгара, хотел увидеть Бреггу -- победителем, а не пленником, которого тащат на аркане, хотел разведать ее древние тайны. Может быть, там найдется что-то любопытное? К примеру, установки искусственной репродукции рода человеческого... Его светлости такая информация была бы интересна... Сам Блейд предпочитал старый способ -- при полном одобрении Вайалы. Иногда он признавался себе, что не только предстоящая разведка и надежды ознакомиться с инкубатором бреггани удерживают его в Хартре; нет, было кое-что еще. Этот край у моря дышал покоем. Прозрачная река, маленький домик на краю луга, неторопливая беседа, запах цветов, аромат кожи Вайалы... Вайала! Она превратилась в настоящую женщину, восхитительную и нежную! Нет, он не покинет Хартру, не пойдет за Каменный Серп, чтобы бросить взгляд на мертвые земли запада. Если суждено, он увидит их и ужаснется; если же нет... С него хватит ужасов фиолетовой пустыни! Наступило время, и старейшины, после долгих споров, наконец пришли к единому мнению; теперь странник знал, что ждет его в ближайший месяц. Бленары-па решили отправить войско на помощь Брегге -- вслед за отрядом разведчиков, который поведут Блейд и Трайя. Остальной народ будет готовиться к переселению и, в случае победы Рильгона, люди покинут этот край. Они выйдут в море и поплывут на север, туда, где за степями Брегги, за мертвой пустыней и горным хребтом, шумят суровые хвойные леса. Может быть, в далеком уголке мира, который пощадило Разрушение, они обретут безопасность... Блейд, однако, в этом сомневался; он звал нрав завоевателей. Если удача улыбнется Рильгону, кто помешает ему построить корабли и обыскать все побережье материка? Хильгар начал собирать войско; его, как и переселенцев, предполагалось переправить на судах, вместительных парусных шхунах, на которых рыбаки бленаров ходили вдоль побережья. В один из дней кораблик поменьше унес на север группу разведчиков. В нее вошли девятнадцать человек, десять женщин и девять мужчин, не считая НугУна и самого Блейда; все -- лучшие его ученики. Оглядывая расположившихся на палубе людей, странник подумал, что в отряде маловато мужчин. Им, однако, предстояло действовать и в городе, где лишь женщины могли свободно передвигаться. Пять воительниц, включая Трайю и Вайалу, жили раньше за стенами Брегги; на их плечи ляжет основная задача -- установить связь с сестрами и вывести их в степь. Блейд вздохнул, покосившись на крепкие фигуры Трайи и остальных бреггани, на нежное личико своей подруги в ореоле золотых волос. Пусть пребудет с ними милость Великой Матери и Дух Единства! Если их узнают, живым не вернется никто. За сутки шхуна пересекла океанский залив, принимавший воды Триречья, не приближаясь ни к устью Орилы, ни к страшному побережью Фиолетовой Пустоши. Разведчиков высадили среди холмов на восточное оконечности Леса Гигантов, где берег был изрезан многочисленными бухточками и шхерами, иногда тянувшимися на несколько миль вглубь суши. Вид огромных деревьев, приподнятых к небесам на пьедесталах пологих холмов, снова потряс Блейда: разглядывая их с моря, он решил, что некоторые исполины Хасрата достигают семисот футов в высоту. Впрочем, тут разведчики не задержались; Трайя быстрым маршем повела отряд на север. Вскоре деревья начали мельчать и редеть, уступая место траве, кустам и зарослям диких виноградных лоз; степь медленно сменяла лесное царство, выхватывая из зеленой плоти Хасрата то одиночное дерево, то целую рощу. Тут, на северовосточной оконечности равнины, путники сделали привал -- для отдыха и рекогносцировки. Если бы патрули бреггани с прежним усердием охраняли степь, им пришлось бы двигаться дальше медленно и осторожно. Но Трайя полагала, что сейчас, когда борьба за власть в городе вот-вот выльется в кровавую стычку, соперницам некогда думать об охране границ. Это означало, что путники могут без опасений покинуть лес. Тем не менее, она выслала в разведку несколько групп по два-три человека; они прочесали равнину на десять миль вперед, не обнаружив ни одной живой души. На следующее утро цепочка мужчин и женщин, оставив позади лесную прохладу Хасрата, потянулась в жаркую степь. Они продолжали путь на северо-запад -- туда, где в сотне миль от границы безбрежного леса лежал город бреггани. Путешествуя по ночам и скрываясь днем, разведчики преодолели две трети этого расстояния за четверо суток. Блейд не без удовольствия наблюдал, как растет авторитет Нуг-Уна; острое зрение дикаря позволяло отряду идти в темноте почти с такой же скоростью, как и днем. Не раз сенар предупреждал путников о едва заметных тенях, что крались во мраке; они падали в траву, пропуская стражей. Трайя считала, что попадавшиеся навстречу группы не являлись обычными патрулями или охотничьими отрядами, которым не было нужды таиться на собственной территории. Эти же бреггани шли быстро и скрытно, и пересекали равнину словно хищные ночные птицы, вылетевшие на поиски добычи. Что нужно было им во тьме ночи? Какие интриги плелись за городскими стенами? Никто из разведчиков этого не знал; с тревожным любопытством они приближались к Брегге, ожидая самой худшей вести, о том, что началась кровавая междуусобная резня. Только Нуг оставался безразличным к таким вещам, выходившим за грань его понимания. Мир сенара был прост, врагов надлежало убивать, друзей -- охранять. Впрочем, друзей у него, кроме Блейда, не имелось. Миновал пятый день. Они пересекли широкую полосу степи, оставив за спиной плодородную равнину с перелесками, небольшими ручейками и огороженными лугами, где паслись стада рогатых пепельно-серых животных, напоминавших миниатюрных коров. Утром, когда еще не высохла роса на траве, Блейд подполз к изгороди одной из таких ферм, и долго наблюдал за домом, двором и похожими на хлева сараями. Здесь обитала дюжина крепких сильных женщин, облаченных в короткие туники из грубой коричневой материи; на взгляд странника, они ничем не отличались от польских или норвежских крестьянок. На ферме держали и двух рабов-сенаров, заменявших лошадей: они качали воду из колодца, вертели тяжелые жернова, таскали огромные вязанки дров. Возвратившись в лагерь, он рассказал об увиденном Трайе. Та равнодушно пожала плечами: -- Да, в Брегге много сенаров, заветы Великой Матери не запрещают держать домашних, животных. Но к тебе это не относится, -- она окинула Блейда быстрым взглядом. -- Ты -- не сенар. Если попадешь в плен, тебя просто убьют. На шестой день пути фермы стали крупнее; необработанные земли меж ними тянулись узкими полосками. Теперь разведчикам приходилось двигаться с гораздо большей осторожностью и еще тщательнее выбирать места привалов. Здесь, в двух-трех десятках миль от городских стен, иногда попадались патрули, но не слишком часто. Как-то днем часовые заметили приближающееся облако пыли -- отряд из двадцати бреггани в тяжелом вооружении, с копьями и большими квадратными щитами. Они, вероятно, шли издалека, воительницы выглядели усталыми, а их угрюмые лица покрывал толстый слой пыли. -- Тут хватило бы бойцов на полдесятка патрулей, -- мрачно заметила Трайя. -- Непохоже, однако, чтобы они возвращались из Хасрата... в Хасрат в таком снаряжении не ходят... -- нахмурившись, женщина проводила отряд пристальным взглядом и вздохнула: -- Похоже, Рильгон может разбить лагерь в трех днях пути от города, и никто об этом не узнает. Чтобы отвлечь ее от невеселых мыслей, Блейд предложил. -- Не пора ли и нам подыскать надежное место для стоянки? Скрытное и достаточно просторное, чтобы разместить бреггани, которые присоединятся к нам... Оно должно быть удобным для обороны -- на тот случай, если нам придется отражать атаку городской стражи или воинов Рильгона. Трайя устало кивнула. -- Конечно, ты прав. Можно было бы занять ферму неподалеку от города, но заброшенных ферм тут немного, и они -- ненадежное убежище... временами их все-таки посещают. Боюсь, нам придется обойтись без крыши над головой... -- она задумалась. -- Разобьем лагерь где-нибудь на поляне в роще. Странника эта идея не вдохновляла; он полагал, что стены -- куда более надежное укрытие, чем древесные стволы. К счастью, проблему лагеря удалось разрешить в ближайшие же дни. Вечером они с Нуг-Уном отправились в очередной рейд по окрестностям, вернувшись через сутки с новостями. -- К югу от города стоит большое древнее здание с пристройками, -- доложил Блейд, оставшись наедине с Трайей. -- Все -- из черного камня... Во всяком случае, этот материал похож на оплавленный камень. Крыши нет, и эти руины не укроют нас от непогоды, но стены еще крепкие. Место скрытное, вокруг все заросло деревьями и кустарником. -- Вы... вы входили внутрь? -- с трудом выдавила женщина. -- Да, конечно... А в чем дело? -- Черные развалины! Это же черные развалины! Проклятое место! -- губы Трайи дрожали. -- Там... там находилось зло, уничтожившее мир! Древний арсенал, понял Блейд. Трайя все еще не могла успокоиться -- Когда-то это место было источником страшной болезни, -- прошептала она. -- Такой же, что поражала сестер, уходивших за Каменный Серп, в мертвые земли... Теперь следы саммара исчезли, но мы все равно не остановимся там. Это принесет нам несчастье! -- Но почему же? -- возразил Блейд. -- Здание отлично подходит для обороны, и коль бреггани боятся его посещать, тем лучше. А что касается зла... Война, Трайя, всегда оставляет после себя много зла. Тем не менее, эти развалины -- прекрасное место для лагеря. Они... -- Насилие оставляет после себя проклятье! -- перебила его Трайя. -- Сколько не проклинай насилие, от этого оно не исчезнет -- как и твой страх, -- Блейд устало опустился в траву, подобрав под себя ноги. Теперь он вспомнил, что старая башня на границе Фиолетовой Пустоши тоже вызывала ужас у Вайалы и Нуга. Вероятно, в сознании всех жителей Триречья с древних времен закрепилось табу -- держаться подальше от любых развалин. Он, тем не менее, не собирался отступать. -- С эпохи катастрофы минула тысяча лет... или больше... Нельзя вечно бояться прошлого! По словам Вайалы, вы, бреггани, можете чувствовать опасность... Если у кого-то начнет жечь кожу, мы тут же уйдем! Что еще тебя тревожит? Древние проклятья? Женщина, молча кивнув, села на землю рядом со странником; казалось, перспектива приблизиться к очагу катастрофы повергла ее в оцепенение. -- Глупости! -- Блейд стукнул кулаком о ладонь. -- Все это суеверия и глупости! -- Проклятье породило жестокость и властолюбие мужчин, -- пробормотала Трайя. -- Они -- сосуд зла... Так говорит пророчество Великой Матери... -- Я думал, ты забыла о ней ради Духа Единства, -- раздраженно заметил Блейд. -- Это пророчество -- вздор! В древние времена люди были столь же жестоки, как и сегодня, и это касается в равной мере и мужчин, и женщин! Посмотри на ваш великий город, который разрывается на части! Глупая вражда так ожесточила сердца бреггани, что они не могут объединиться даже под угрозой вторжения! А рабы-сенары? Разве они добровольно идут в сети охотниц? Это что, не насилие? -- он сплюнул. -- Клянусь Единством, бреггани так же кровожадны, как и мужчины до Разрушения! И если ты веришь в эти дурацкие истории насчет проклятий, то ума у тебя не больше, чем у волосатых! Блейд поднялся, шагнул к дереву и, прислонившись спиной к шершавому стволу, постепенно успокаиваясь, стал наблюдать за Трайей. С минуту она сидела в траве, скрестив ноги и не двигаясь, только плечи ее слегка вздрагивали. Вероятно, последние слова странника потрясли женщину. Ему было жаль Трайю, но он понимал, что этот жестокий урок необходим. Наконец ее застывшее лицо дрогнуло, голова склонилась на грудь и в уголках темных глаз показались слезинки. Блейд подавил искушение подойти и утешить ее; каждый сам должен справляться с уроками, которые преподносит жизнь. Было очень жарко -- даже здесь, на опушке небольшой рощицы, -- и пот выступил у него на лбу и спине, привлекая тучу надоедливо жужжащих насекомых. Солнечный диск медленно опускался к мутно-лиловой черте, разделявшей золотую степь и аметистовое небо, слабый порыв ветерка донес откуда-то едва слышное мычанье местных коров, в воздухе потянуло дымом -- видно, разведчики собрались ужинать. Вдруг Трайя словно бы очнулась, вздохнула и поднялась на ноги, глядя на Блейда. -- Наверно, ты прав, воин с заката... -- Она помолчала. -- Да, конечно, ты сказал правду, хотя мне горько было ее слушать. Наша вера в то, что лишь мужчины стремятся к насилию, очень сильна... -- голос ее дрогнул, -- но мы были слепы, когда обращали взор на самих себя... И мне все еще хочется оставаться слепой, Блейд! Прозрение тяготит мое сердце... Он пожал плечами. -- Я никогда не говорил об этом раньше... не хотел сделать, тебе больно. -- Я понимаю... Но теперь -- теперь, я думаю, ты должен вести нас. Я растерялась... я уже не знаю, что правильно, я что -- нет... Нельзя главенствовать над людьми, когда собственный разум в смятении... -- Хорошо, -- Блейд; огладил свою черную бороду. -- Если ты этого хочешь... -- Да, хочу. Пусть будет так! -- Ее рука нашла его руку, сильные пальцы сжали запястье странника. Блейд кивнул в сторону лагеря. -- Пошли, вернемся к нашим. Как бы они не решили, что мы тут развлекаемся на травке... Рассмеявшись, женщина покачала головой: -- Нет, Блейд, сейчас не время... И потом, у тебя есть Вайала, а у меня -- Хильгар, -- она снова покачала головой и отвернулась. * * * В тот же вечер разведчики свернули лагерь. Путь через заросли в темноте был нелегок, но еще до рассвета они подошли к древним руинам. От мрачного черного здания уцелели два нижних этажа, высившиеся на тридцать футов и полускрытые кронами деревьев, длина фасада, по прикидке Блейда, составляла не меньше двух сотен шагов. Этот арсенал, хранивший в далеком прошлом неведомое и страшное оружие, и вправду выглядел весьма зловеще. Вайала испуганно прижалась к плечу Блейда, и даже закаленные воины с Бурой реки остановились в нерешительности. Странник постарался вселить в них мужество. Обняв за плечи Вайалу и Трайю, он подтолкнул их вперед, и все трое шагнули в темный провал некогда величественного портала. Обратно они вышли через полчаса, покрытые пылью и паутиной, но целые и невредимые. Переборов страх, разведчики гурьбой двинулись внутрь, и здесь, в огромном холле с высокими узкими окнами, Трайя сообщила им, что отныне предводителем отряда будет Блейд. Одобрительные возгласы, раздавшиеся в полумраке, подтвердили, что эта кандидатура не вызвала возражений. Постепенно люди успокоились. Никто из бреггани не испытывал неприятных ощущений; время очистило развалины от древнего зла. Однако мусора здесь хватало. Понадобилась половина дня, чтобы привести в порядок несколько помещений, убрав плесень, паутину, птичьи гнезда и останки погибших животных. Кто-то из мужчин обнаружил по соседству родник с питьевой водой, Блейд установил расписание дежурств, и путники, наконец, расположились на отдых. Черные руины лежали в добрых десяти милях от ближайшей фермы, и все женщины, не исключая патрульных, старались обходить стороной зловещее здание. Это было удобно разведчикам, теперь они могли заниматься делами и при дневном свете, не опасаясь нежелательных посетителей. Еще не успело стемнеть, как они прочно обосновались в своем новом лагере. Блейд с Трайей, утомленные дневными хлопотами, вышли наружу и уселись на сухой ствол, чтобы обсудить дальнейшие действия. -- Пора отправляться в город, -- произнесла Трайя. -- Ждать приближения Рильгона -- пустая трата времени... -- она покачала головой и мрачно добавила. -- Тем более, что он может выступить в любой день. Блейд согласно кивнул. -- Мы постараемся не высовывать носа, пока все твои сестры не придут сюда. К чему искать неприятности? Женщина неожиданно рассмеялась. -- Неприятности? Если вооруженные бреггани обнаружат наш отряд, неприятностей не оберешься... Но тут нам не высидеть -- нужна еда. -- Она бросила взгляд на подступавшие к самым стенам здания деревья. -- Сомневаюсь, что в этой роще водится дичь... Значит, придется обшарить ближние фермы. На некоторых есть рыбные пруды и птичники... и амбары с зерном. Блейд снова кивнул. -- Там нет охраны? -- Окрестные фермы лежат близко к городу. Зачем их сторожить? На каждой -- дом или два, в них живут женщины, которые трудятся на полях и присматривают за скотом и сенарами. Идея произвести налет на птичник пришлась страннику по душе. Превосходная мысль, решил он; конечно, если Трайя не ошибалась насчет охраны местных ферм. Это стоило проверить, и, когда совсем стемнело, Блейд с Нуг-Уном отправились на инспекторский досмотр. Прошла ночь, стих прохладный ветерок, рассветное небо налилось пурпуром, но ни один из них так и не вернулся к черным руинам. Вайала в отчаянии кусала губы, Трайя безостановочно меряла шагами комнату, пытаясь сообразить, что же могло с ними приключиться. Наконец она решила, что случилось самое худшее. Она была недалека от истины. В это самое время новый командир разведчиков и его волосатый приятель обследовали дно глубокой ямы-ловушки на ближайшей ферме. К счастью, там не было кольев, иначе они походили бы сейчас на двух каплунов, насаженных на вертелы. Но оба сильно расшиблись при падении и вряд ли сумели бы справиться с двумя десятками женщин, любовавшихся сверху на редкостную добычу. Они без стеснения обсуждали своих пленников, иногда многозначительно помахивая косами и толстыми жердями. Блейд со злостью огрызался, ярость переполняла его -- ярость и искреннее отвращение к самому себе. * * * Но еще большее отвращение он чувствовал к женщинам, окружившим яму. Наконец он смолк, не отвечая на насмешки, градом сыпавшиеся сверху. Нуг, однако, не собирался успокаиваться. Он гневно бил себя кулаками в грудь, прыгал и ревел, как бешеный, ругался, визжал. Потом сенар принялся выковыривать комья земли и швырять их в бреггани. Один твердый ком попал в цель, женщина вскрикнула, схватилась за плечо и обрушилась на Нуг-Уна с бранью. Ее подруги с угрозой подняли свое оружие -- дубинки и косы. Странник понял, что с минуты на минуту их ждут крупные неприятности, и прикрикнул на приятеля. Дикарь повернулся к нему, сжимая в мощной длани очередной комок. -- Что? Блейд придумать, как убить злых самок? -- Перестань их дразнить, приятель! -- Но... -- Прекрати, я сказал! Нуг гневно рявкнул, но послушался и отбросил ком. Это сразу привело к желаемому результату -- Блейд заметил, что женщины стали понемногу успокаиваться. В яму сбросили толстую веревку. Странник подошел к ней, дернул -- она могла выдержать и его, и Нуг-Уна. Он начал медленно подниматься, перебирая руками и с надеждой посматривая вверх. Если женщины, с присущей им беспечностью, останутся на краю ямы, он сможет... Увы! Едва Блейд выполз на край, фермерши отскочили ярдов на пять, нацелив на него свой сельскохозяйственный инвентарь. Не успел он подняться на ноги, как вперед выступили три амазонки с сетями и веревками, сети взлетели вверх и опустились прямо ему на голову. С завидной сноровкой бреггани затянули их, так туго спеленав пленника, что он едва мог пошевелиться. Раздавшийся снизу рев предвещал появление сенара. Блейд с трудом развернулся и увидел своего приятеля, который карабкался по веревке словно разъяренный орангутанг. Как только его голова появилась над краем, одна из женщин приставила косу к горлу Блейда и крикнула Нугу через плечо. -- Начнешь драться -- он сразу умрет! Кончик лезвия проколол кожу, и странник почувствовал, как по шее потекла струйка крови. От ярости и бессилия у него перехватило дыхание, на какой-то миг он даже пожелал, чтобы сенар не послушался приказа. Но Нуг-Ун подчинился, он вылез из ямы и теперь стоял, покорно опустив руки. В воздух взлетела вторая сета, дикарь даже не попытался увернуться от нее. Затем одна из женщин направилась к волосатому великану, поднимая толстую жердь. Дубинка свистнула, и сенар осел на землю, увлекая своей тяжестью уцепившихся за веревки бреггани. Блейд не смог сдержать улыбки -- упавшие фермерши барахтались в собственной сети, напоминая суетливую стайку кур. Он все еще ухмылялся, когда его поволокли прочь. Движения его пленительниц казались неуверенными; видимо, они не представляли, что делать с этим странным существом. Их пленник не походил на беглого рабасенара, о других же мужчинах обитательницы фермы никогда не слышали. Безволосый дикарь? Это было невероятно, как солнце, встающее на западе. Однако других предположений они измыслить не могли. Процессия пересекла хозяйственный двор, женщины молча втолкнули пленника в сарай, сложенный из массивных бревен, и закрыли дверь; лязгнула, опускаясь, щеколда. Последнее, что услышал Блейд, -- фразу насчет патруля, который должен вскоре появиться на ферме. Он уселся в темноте на вонючую солому -- сарай, похоже, использовался в качестве хлева, -- и приступил к анализу ситуации. Его пленительницы, конечно, ничего не слышали о бленарах -- ни о тех, что обитали в горах, ни о народе Хильгара. Поэтому-то, решил Блейд, его и не подвергли допросу с пристрастием -- эти фермерши просто не знали, о чем спрашивать. Впрочем, он был реалистом и полагал, что допроса с пристрастием ему не избежать. Однако где же Нуг-Ун? Почему их разделили? И что женщины собираются делать с ним? Прикончить на месте или обратить в рабство? Вряд ли из него выйдет хороший раб... Странник покачал головой, поднялся и шагнул к двери, пытаясь сквозь узкую щель оценить толщину засова. Шаги и звук его дыхания встревожили стоявшую на часах бреггани; она бросила на дверь сердитый взгляд и замахнулась косой -- видно, сообразила, что пленник разглядывает ее. Погладив в задумчивости бороду, Блейд отступил назад. Сломать железный брус щеколды, пожалуй, нельзя, но можно попытаться уговорить стража... Женщина есть женщина. И когда стемнеет... Пока же он решил немного поспать. Растянувшись на твердом земляном полу, странник попробовал устроиться поудобнее и прикрыл глаза. Ночь выдалась беспокойная, а мычанье коров в загоне неподалеку действовало так успокаивающе... Это было последним, что он услышал, прежде чем погрузился в сон. * * * Когда Блейд проснулся, на дворе уже стояла ночь, несколько факелов бросали мерцающий свет внутрь хлева через щели в двери. Он услышал звуки шагов и нестройный гомон женских голосов -- казалось, они что-то обсуждают. Странник осмотрел погруженный в полумрак сарай и вздрогнул, обнаружив лежавшего на полу Нуг-Уна. Значит, он заснул так крепко, что даже не услышал, как сенара бросили сюда... Руки у его приятеля были скручены за спиной, лодыжки тоже обвивала веревка, на затылке темнела корка запекшейся крови. Блейд встал и направился было к сенару, но в этот момент грохнул засов, затем дверь со скрипом распахнулась. Он стремительно повернулся к выходу, готовый броситься на первую же бреггани и вырвать у нее оружие, но внезапно замер, сообразив, что не может оставить здесь Нуг-Уна. Нет, это его решительно не устраивало! Он перевел дух и расслабился. В сарае появились четыре женщины в кожаных доспехах -- патруль. Две были вооружены луками; они держали их наготове и тут же, с профессиональной сноровкой бывалых воинов, разошлись в стороны, направив стрелы на пленника. Две другие, с обнаженными мечами, встали по обе стороны двери. Затем в сарай шагнула старшая патруля. Блейд сжал губы, подавляя возглас изумления. Идрана! Та самая, из отряда которой он похитил Вайалу. Итак, грабитель встретился с ограбленным... Он почувствовал, как по спине бежит холодок. Глаза женщины расширились -- несомненно, она тоже узнала его. Однако она быстро справилась с удивлением и усмехнулась, обнажив ровные белые зубы: -- О, да это же мой таинственный чужестранец! Давно мне хотелось узнать, кто ты и куда пропал. Ну, теперь дорога у тебя одна -- на кол, для устрашения птиц и беглых рабов. Не дожидаясь ответа, женщина развернулась и вышла из сарая. Блейд услышал, как она начала громко отдавать распоряжения патрульным и покрикивать на фермерш; ей не нравилась их медлительность. Его связали -- умело и быстро; потом вытолкали из сарая и посадили на тяжелую неуклюжую повозку, в которую была запряжена шестерка серовато-синих быков. После этого бреггани вытащили из сарая Нуга, который все еще оставался без сознания, подняли его и, раскачав, словно мешок с зерном, швырнули на дно телеги. Предводительница забралась на передок и что-то приказала женщине, сидевшей на месте возницы; та крикнула, щелкнула кнутом, и неуклюжий экипаж медленно тронулся с места, окруженный стражей. Сидя позади распростертого на соломе сенара, Блейд наблюдал, как ферма постепенно растворяется в темноте. Повозка упрямо громыхала по дороге -- до тех пор, пока небо над степью не начало светлеть. Наступил рассвет, и Идрана велела становиться на отдых. Бреггани ее отряда, скинув шлемы и сапоги, опустились на землю; некоторые достали сыр и хлеб грубого помола и начали неторопливо подкрепляться. Предводительница слезла с повозки и пару раз обошла вокруг нее, чтобы размять ноги. Она не сняла шлем, не прикоснулась ни к еде, ни к питью, ее покрытое пылью лицо казалось высеченным из камня. Через полчаса Идрана снова построила своих воительниц, и отряд тронулся в путь, сопровождаемый окриками возницы, лязгом оружия и тоскливым скрежетом колес. Бреггани шли без остановок почти весь день; к тому времени, когда край солнечного диска коснулся горизонта, они выглядели словно серые привидения и брели, с трудом передвигая ноги. Начало смеркаться, когда повозка повернула к ровной, заросшей травой поляне, обрамленной приземистыми густыми деревьями, меж которых струился ручей. Было жарко и душно, стояло полное безветрие, и Блейд подумал, что ночью может грянуть гроза. Небо, однако, оставалось чистым. Отряд остановился; странник с интересом наблюдал, как бреггани натягивают полотнища конических палаток и готовят площадку для костра. Они действовали быстро и умело, напомнив ему воительниц иного мира, безмерно далекого, скользнувшего ярким фантомом по реке времени и канувшего в прошлое. Меотида... Его третье странствие! С тех пор минуло больше семи лет, но мог ли он забыть беломраморный город над синим морем, бешеный скок коней и вьющиеся по ветру волосы прекрасных всадниц?.. Он протер глаза кулаками и повернулся к Нугу. -- Нуг-Ун здоров? Сенар пришел в себя еще до полудня, но выглядел мрачным и молчал, не делая попыток заговорить. Теперь, поглядывая на суетившихся женщин, он буркнул: -- Нуг-Ун думать. -- О чем же, мой друг? -- Нуг-Ун вспоминать всех плохих сенаров, всех злых самок и голокожих, которых он убить. Хорошо! Много убить! Теперь самки убить Нуг-Уна... Блейд приподнял бровь, похоже, его волосатый приятель готовился к встрече с вечностью. Бреггани закончили устройство лагеря и вернулись к повозке. Они вытащили из нее Нуга, поочередно развязали ему руки и ноги и распяли сенара меж четырьмя вбитыми в землю кольями. Блейд с тихим ужасом наблюдал за ними. Не собирались ли воительницы поиздеваться над дикарем, а затем прикончить его? Нет, кажется, они не питали таких кровожадных намерений; привязав сенара к кольям, женщины отошли от него. Некоторые направились к роднику, смыть дорожную пыль, другие устроились отдыхать на поляне. Две воительницы, сторожившие у повозки, жестами приказали Блейду вылезать. Он выпрямил затекшую от долгой неподвижности спину, потянулся, спустил ноги на землю и без возражений направился к палаткам. Конвоиры подвели его к стоявшему поодаль небольшому полотняному шатру и, попрежнему жестами, велели лезть внутрь. Веревки с него сняли. Скользнув в палатку, странник без особого удивления обнаружил там Идрану, восседавшую, скрестив ноги, на кожаной подушке. Тусклая свеча, укрепленная в медном подсвечнике, бросала бледный желтоватый свет на ее утомленное лицо; черные волосы были распущены. Заметив, как глаза пленника обшаривают шатер, она усмехнулась, вытащила из-под подушки нож и положила на свои круглые обнаженные колени. -- У меня есть вот это. Но ты силен и ловок, и сумеешь справиться со мной без оружия... -- она помолчала. -- Так вот, помни о своем приятеле, привязанном снаружи. Кажется, он тебе не безразличен? -- Усмешка Идраны стала язвительной. -- А может, ты один из тех, кто, как повествуют легенды, способен любить только другого мужчину? Лицо Блейда было непроницаемым. -- Женщины мне больше по вкусу, -- заметил он -- Но этот дикарь -- мой друг и помощник. Он верно служит мне, и я не хотел бы его лишиться. -- Странное отношение к дикарю... к животному... Этого я не понимаю. -- Может быть, ты находишь это странным лишь потому, что в Брегге давно забыли о верности и дружбе? Улыбка погасла на лице женщины. -- Не играй словами, чужеземец! Я -- Идрана, воительница из клана сестер Меча. Стоит мне шевельнуть пальцем, и твой вонючий приятель попадет на кол. Ясно? -- Блейд молча кивнул. -- Вот и хорошо. Теперь мы можем поговорить и попытаться понять друг друга. Я... Она замолчала, снаружи полога раздались шаги. Плотный занавес за спиной Блейда отлетел в сторону, и две бреггани втащили объемистый бурдюк с водой. Они как будто не спешили выходить, мешкая и с любопытством рассматривая пленника, но Идрана так грозно глянула на них, что женщины стрелой вылетели из палатки. Вероятно, она привыкла помыкать подчиненными, подумал Блейд. Опасная женщина, очень опасная. Но -- женщина! Это внушало определенные надежды. Странник бросил взгляд на Идрану: наклонившись, она стягивала свою тунику. Фигура у нее была безупречной, тело -- крепким, налитым; под холеной кожей играли сильные мышцы. Отшвырнув пропыленную одежду, женщина потянулась к бурдюку. -- Твои женщины будут молчать? -- Блейд многозначительно покосился в сторону входа. -- Даже под пыткой. Все они -- из клана Меча, и прекрасно знают, что я их вознагражу. -- Вознаградишь? Каким же образом? И когда? Идрана подняла бурдюк и плеснула воду на плечи и грудь. Влага заструилась вниз, поблескивая в тусклом свете; на темных твердых сосках повисли крупные капли, и женщина передернула плечами. Полные груди ее колыхнулись, капли сорвались вниз; Блейд облизнул внезапно пересохшие губы. Глядя прямо ему в лицо, Идрана усмехнулась и ответила: -- Скоро. Когда сестры Меча придут к власти. Она провела по лицу мокрой ладонью, наклонила бурдюк, и вода тонкой струйкой полилась на бедро. Ноги у нее были длинные и стройные. Блейд вдруг понял, что ему все труднее не спускать взгляда с ее лица. Женщина изогнула стан, и груди ее опять волнующе затанцевали. -- Чего же хотят сестры Меча? -- спросил странник внезапно охрипшим голосом. -- Я же сказала -- власти. -- Теперь они лила воду на живот; капельки искрились на темных завитках лона. -- Власть -- не самоцель, -- буркнул Блейд. -- Клан Меча получит власть над Храмом Жизни и всей Бреггой, а я стану командовать войском... поведу в лес тысячи бреггани... -- Вода струилась по ее ягодицам, стекая вниз и впитываясь в сухую землю. -- Мы очистим леса от вонючих дикарей! Они будут работать на полях и ломать камень, как положено скоту! Идрана вылила остаток воды на ноги и выпрямилась -- обнаженная, с поблескивающей смуглой кожей. -- Ты, чужеземец, самый странный человек из всех, кого я встречала... -- на ее тубах появилась томная улыбка. -- Как тебя зовут? Мне