д побежденного с каждой минутой становился все более осмысленным, и вскоре Блейду показалось, что красноглазый пришел в себя. Во всяком случае, достаточно, чтобы понимать и говорить. Он поднес к физиономии пленника клинок и раздельно спросил: -- Где -- взял? Тот молча глядел на странника -- с ненавистью и каким-то пренебрежением, словно проигранный бой ничего не решал. Блейд спросил снова: -- Где -- взял? Такой же ненавидящий взгляд и никакого ответа. Кончик клинка уперся в плотную кожу над грудным щитком, прорезал ее, и по шее карвара потекла кровь -- бледно-розовая, не похожая на человеческую. -- Хочешь -- жить? -- спросил странник. Красноглазый молчал. -- Ты -- говорить, я тебя -- отпускать. Ты -- молчать, я тебя есть. -- Меч переместился на сгиб левой конечности. -- Медленно есть... резать -- одна лапа -- есть, резать -- другая лапа -- есть, резать нога -- есть. Сидеть рядом -- пока не съесть все. Карвар приоткрыл пасть и вывалил наружу язык -- возможно, в знак пренебрежения. Блейд резко дернул меч к себе, и конечность красноглазого тоже окрасилась кровью. Он даже не дрогнул. Похоже, ему было совершенно безразлично, как его съедят -- медленно или быстро, сразу или по частям. Странник поскреб в затылке, чувствуя, что допрос не удался. Потом он зашел с другой стороны, с ног, и уставился на промежность карвара. К сожалению, там не наблюдалось ничего интересного, ничего такого, что помогло бы взять пленника на испуг -- горизонтальная кожистая складка со щелью под ней, и все. Может быть, эта красноглазая тварь являлась самкой? Тем не менее Блейд чувствительно ткнул в складку клинком и заметил: -- Пожалуй, я есть отсюда. Хорошее мясо! Глаза карвара по-прежнему взирали на него с ледяной ненавистью. Однако язык скрылся в пасти, и пленник пробормотал. -- Слизь! Мягкий -- слизь! Мягкий -- червь! Вероятно, это были страшные оскорбления. Блейд приободрился и, поддев складку концом меча, оскалил зубы. -- Есть! Резать -- жарить -- есть! Я -- жарить, ты -- глядеть, ублюдок! Жарить -- есть! В круглых глазах поверженного мелькнуло недоумение, казалось, он не мог понять, чем же ему угрожают. Блейд, продолжая целить ему промеж ног, поинтересовался: -- Не понимаешь -- жарить? Огонь! Резать мясо -- жарить в огне -- есть! Ты -- смотреть! Согласен? Или ты -- говорить? -- Слизь! Похоже, он ничего не понял, решил странник. Впрочем, небольшая демонстрация могла помочь делу. Воткнув меч в бревно, подальше от карвара, Блейд направился к своей лодке, перелез через борт и достал из мешка огниво. Затем снова прыгнул на плот и подобрал четырехфутовую гладкую палку, обломок реи. Зажимая ее между колен, он высек огонь; действовать приходилось с величайшей осторожностью, так как все это скопище бревен, пропитанных водородом, могло во мгновение ока превратиться в гигантский костер. Факел вспыхнул, запылал, словно начиненная порохом ракета, и странник, вытянув его вперед, направился к красноглазому. Едва тот увидел огонь, как с ним произошла разительная перемена. Пасть карвара со стуком захлопнулась, конечности скрючились, потом он судорожными движениями попытался отползти к краю плота. Лицо его, лишенное мимики, оставалось бесстрастным, но теперь в глазах пылал настоящий ужас. Блейд встал над ним, подняв вверх факел и задумчиво разглядывая пленника. Одни боятся крыс, другие -- ядовитых змей или пауков, третьи становятся мягче воска при виде иглы под собственным ногтем, карвар же страшился огня. Бог знает почему, но пламя внушало этой твари священный трепет! Возможно, краснолицый знал, что случится, если алые языки лизнут бревна, и такая смерть его не устраивала. Странник приблизил пылающую палку к его физиономии. Следовало поторопиться: факел горел очень быстро. -- Хог! Хог! -- Значение этого слова было абсолютно ясным. -- Да, хог! -- с жестокой усмешкой произнес Блейд. -- Хог -- жарить! Я -- есть! Или ты -- говорить? -- Г-говорить! -- Конечности пленника мелко дрожали. -- Я -- говорить! -- Я -- спрашивать, ты -- отвечать, -- уточнил Блейд. -- Иначе -- хог! Он угрожающе взмахнул факелом, и карвар испуганно скорчился. -- Я -- говорить! Убрать -- хог. Убрать! -- Хорошо! -- Блейд швырнул почти догоревший факел за борт, проследив взглядом за яркой, быстро уменьшавшейся точкой. Впрочем, она быстро погасла: бедная кислородом среда плохо поддерживала горение. Выдернув меч из бревна, он поглядел на карвара, испытывая странное чувство, смесь ненависти и отвращения. Это существо было таким уродливым! Таким мерзким! -- Где -- взял? -- его ладонь легла на клинок. -- Где -- взял? -- Древние -- дать. -- Древние? Кто -- Древние? -- Древние -- мудрые. Древние -- дать. -- Откуда -- это -- у Древних? -- Блейд снова похлопал ладонью по клинку. -- Не знать. Древние -- мудрые. -- Это я уже слышал, черепаший огрызок! -- Заметив, что пленник не понимает, он попытался успокоиться. -- Древние -- какие? -- Большие. -- Больше тебя? -- Да. Большие! Голова -- большой. Очень -- большой! -- Где -- жить? -- Там! -- пленник неопределенно шевельнул конечностью. -- Внизу? -- Внизу. -- Где -- жить -- другие -- карвары? -- Да. Карвары -- жить -- внизу. Мягкие -- люди -- жить -- наверху. Так -- всегда. Это являлось ценной информацией, но Блейд рассчитывал на большее. -- Древние -- жить -- в городе? -- В городе? -- пленник явно не понял. -- Место -- где -- много -- карваров. -- Да. То -- место -- много -- карваров. -- Как -- назвать -- то -- место? Красноглазый словно бы заколебался, и странник, сунув меч под мышку, крутанул металлическое колесико огнива. -- Хог! -- грозно рявкнул он -- Хог! Как -- назвать -- то место? -- Акк'Рнзр... -- проскрежетал карвар, не сводя глаз со страшного приспособления. -- То -- место -- звать -- Акк'Рнзр. Там -- очень -- не любить -- мягкий. Блейд пропустил последнее замечание мимо ушей. -- Древние -- жить -- Акк'Рнзр? -- ему хотелось уточнить это важное обстоятельство. -- Да Древние -- жить -- там, -- хрипло выдохнул пленник и прикрыл глаза. Внезапно челюсти его раздвинулись, темная кожа посерела, в углах рта показалась кровавая слюна, он дернулся раз-другой и застыл. Пожалуй, все, решил Блейд. Возможно, карвар умер от страха, возможно, травма от удара по голове была серьезней, чем казалось вначале, но больше из него не выжмешь ни слова. Отложив свой драгоценный меч, странник подкатил грузное тело Красноглазого к краю плота и сбросил вниз, затем проделал ту же операцию с трупом сержанта. Он подобрал все оружие, меч, топор и кирку, решив, что лодка выдержит такую тяжесть, осторожно перелез в нее и оттолкнулся от плота. Вскоре легкий ветерок уже гнал его суденышко к западу. Безусловно, самым важным из услышанного являлась информация о Древних. О Древних и мудрых, о существах с большими головами, которые дали красноглазому ублюдку меч! Клинок, похищенный у него, у Ричарда Блейда! Вернее -- у растяпы Малыша! Но как им это удалось? Выходит, три черепахи, которых он прикончил на плоту, всего лишь жалкие дикари, охотники за рабами, тогда как в некоем Акк'Рнзр... -- странник запнулся на этом труднопроизносимом слове -- процветает великая цивилизация? Культура, способная создать аналог лейтоновского телепортатора? Или даже более совершенное устройство, которое может перехватывать транспортируемые меж измерениями объекты! Бесспорно, так -- ведь меч, его меч с чудесной гравировкой, с серебряным тюльпаном на рукояти, перед ним! Меч, отправленный из Таллаха! Жаль, что клинок не умеет говорить, подумал Блейд, хотелось бы послушать его историю. Где провел он эти семь с половиной лет, в чьих руках -- или лапах -- побывал? Кому принес гибель? Странник уставился на свой трофей, но тот, как и положено безгласной стали, молчал. Впрочем, кое о чем он мог поведать, даже не размыкая уст: например, о том, что Джек Хейдж не ошибся и заслал своего гонца прямо по назначению. Какими бы установками ни пользовались эти Древние, они умели вылавливать из безбрежного океана пространства-времени разные приятные вещицы... такие, как этот меч... Интересно, подумал Блейд, а где же все остальное? Чаши, кубки, статуэтки, сообщатели, светильники, бутыли с вином и шкатулка с флаконом, в котором сверкает и искрится влага из Озера Мудрости? Далекий звон заставил его поднять голову. Не выпуская клинка из рук, Блейд пристально разглядывал встававшую над горизонтом громаду парусов. Они возносились вверх словно колышущаяся, трепещущая под напором ветра пирамида -- светло-зеленые, цвета первой весенней травы, ясно различимые на фоне сияющего неба. Вскоре появился корпус тоже в зеленом мареве, как показалось страннику, там паруса вздувались меж горизонтальных рей, попарно отходивших от палубы и ватерлинии наподобие весел. Зеленоватый полупрозрачный ореол окутывал плавно скользившую по бирюзовой поверхности громаду сверху, спереди, со всех сторон, казалось, будто поросший деревьями большой холм двинулся в путь, с величавым достоинством устремившись в неведомые дали. К Ричарду Блейду приближался корабль. Глава 4 Через час светло-зеленая громада нагнала его лодочку, и с борта бросили канат. Блейд привязал его к кольцу на корме, потом заткнул меч за пояс, повесил за спину мешок, топор да кирку и полез наверх. Судно было огромным, ярдов сто пятьдесят в длину, и палуба его возвышалась на четыре человеческих роста над бирюзовой поверхностью. Обшивка корпуса, собранная из плотно пригнанных гладких досок, блестела, точно смазанная маслом. Вероятно, на ее изготовление пошли сотни коротких и толстых стволов бутылочного дерева, решил странник, оценив ширину досок и приглядевшись к уже знакомому материалу. Он перелез через высокий фальшборт и очутился на палубе. Тут было много народу, мужчин и женщин, вооруженных и безоружных, на пришельца все глядели довольно приветливо. Блейд поднял голову и глубоко вздохнул. Люди! Наконец-то! Паруса трепетали над его головой, чуть слышно поскрипывали снасти, струились по ветру узкие вымпелы, блестела латунь, сверкала сталь, разноцветные плащи спадали с плеч воинов, матросы в кожаных безрукавках карабкались по вантам, высокие надстройки с лестницами возвышались на носу и корме корабля. Пестрая, яркая картина! У странника разбежались глаза. -- Приветствую тебя на борту "Орнирантура", незнакомец! -- он не сразу понял, что человек обращается к нему. Невысокий, смугловатый и плотный, с темными лазами и небольшой остроконечной бородкой, он был облачен в камзол из коричневой замши, украшенный кружевами, замшевые лосины, высокие сапоги и шляпу с перьями, у пояса болталась кривая сабля, тяжелая, в богатых ножнах. На вид ему было около пятидесяти. Блейд поклонился, оружие, висевшее у него за спиной, глухо звякнуло. -- Благодарю, почтеннейший. Могу ли я надеяться найти приют на твоем прекрасном корабле? -- он широко развел руками, словно охватив единым жестом и палубу, заполненную людьми, и надстройки бака и юта, и громаду зеленоватых парусов вверху. -- Без сомнения, незнакомец, без сомнения, -- мужчина с бородкой поклонился в ответ. -- Но если я не ошибся в твоей профессии, тебе придется иметь дело с джанджаратом Аска Ронтаром. Джанджарат, вспыхнуло в голове Блейда, капитан! Не командир корабля, а воин и предводитель воинов! Он выпрямился и положил руку на рукоять меча. Бородатый, отступая в сторону, плавно повел рукой. За ним стояли четверо: смуглый сухощавый мужчина, явно принадлежавший к тому же племени, что и шкипер судна, светловолосый великан лет тридцати двух, девушка с зелеными глазами и высокий тощий старик. Сзади толпилось еще с полсотни солдат и моряков не сводивших с пришельца любопытных глаз. -- Ты прав, Силвар, мы встретили настоящего бойца, клянусь подземельями Локкаты! -- сухощавый выступил вперед. -- Я -- капитан Арколы Байи, -- с важностью произнес он осматривая Блейда с головы до ног, -- и мы рады видеть в своих рядах человека, который умеет обращаться с мечом и топором. Ведь ты солдат, верно? Странник склонил голову. Джанджарат, предводитель этого воинского отряда, словно сошел со страниц романов Дюма: под синим бархатным камзолом серебрилась легкая кираса, на расшитой перевязи висел длинный изогнутый меч, сапоги с отворотами были украшены бронзовыми заклепками, шляпа с пышным пером размерами не уступала мексиканскому сомбреро. Его спутники были одеты скромнее: светловолосый великан щеголял в кольчуге до середины бедра, на которую был наброшен плащ, старец носил неброский серый костюм, почти незаметный под длинной мантией. Девушка, облаченная в мужской наряд -- сапожки, обтягивающие штаны и колет, -- казалась очень красивой. Ее блестящие белокурые волосы, заплетенные в косу, дважды охватывали голову, за плечом висело какое-то орудие, напоминавшее большой арбалет. Эта рослая амазонка выглядела крепкой и сильной, но черты лица у нее были мягкими. Аска Ронтар кивнул в сторону бородатого, качнув роскошным пером на шляпе. -- Перед тобой -- почтенный Силвар Кан, владелец и шкипер этого превосходного корабля. Мы с ним -- зарты, из славного города Бай, как ты уже понял. -- Разумеется, джанджарат, -- Блейд снова отвесил поклон, сохраняя на лице самое невозмутимое выражение. Зарты! Покойный Камлал Эгонда являлся рирдотом, вероятно, то были народы этого мира. Догадка странника тут же подтвердилась. -- Это, -- Ронтан повернулся к светловолосому, -- Ханкамар Киттала, рирдот и мой лейтенант. Правда, -- по губам предводителя скользнула улыбка, -- он предпочитает, чтобы его звали Ханк. Радом с ним -- Диона, его сестра, и почтенный Ирнот из Акры. Ирнот -- наш лекарь и скальд, а Диона командует арбалетчиками. -- Большая честь для меня познакомиться с такими славными людьми, -- произнес странник, не спуская взгляда с девушки. Ее зеленые глаза сверкнули, на щеках выступил слабый румянец. -- Я -- Ричард Блейд, скиталец и воин. Ты правильно заметил, джанджарат я умею обращаться с мечом и топором. -- Из какого племени и славного города происходит твой род? -- поинтересовался капитан с отменной учтивостью. На мгновение странник наморщил лоб. В Таллахе он представился состязателем из далекой страны, Британии, и в том мире нашлось нечто созвучное -- Бредонн, остров, затерянный в океане не то на востоке, не то на западе. Никто точно не знал, где -- кроме, быть может, мудрого мага Фаттаргаса; но тому не составляло труда определить, откуда на самом деле прибыл Ричард Блейд. Впрочем, старый чародей, читавший в душах людских, как в открытой книге, не возражал, чтобы странник из чужой реальности считался уроженцем Бредонна. Пальцы Блейда сильнее стиснули рукоять меча. Что ж, он нашел здесь дар благословенного Таллаха, и будет только справедливо почтить эту удачу! -- Я -- из Бредонна! -- произнес он, гордо расправив плечи. -- Из далекого и прекрасного Бредонна, если вы слышали о такой земле. Ронтар покачал головой. -- Прости, Блейд, но мне неведома эта страна Возможно, наш лекарь знает... -- его глаза обратились к Ирноту. -- Мир велик, -- неожиданно гулким басом откликнулся тот. -- Я тоже не слышал про Бредонн. Может быть, он находится на изнанке мира, над океаном, в сказочных краях, где даже не слышали о карварах? Очень удачно, решил Блейд и кивнул. -- Да, почтенный. Я совершил долгое путешествие на попутных кораблях и был сильно удивлен, впервые увидев этих чудищ. В наших местах нет ничего такого, и я мало знаю про них. -- Еще узнаешь! -- капитан ухмыльнулся -- Если тебе придет в голову мысль вступить в наш отряд, то ты будешь иметь с ними дело не реже, чем раз в десять дней. А когда мы доберемся до Сарпаты, то гораздо чаще, -- задумчиво добавил он. -- Ничего не имею против, -- сказал странник. -- Недавно я встретился с тремя -- там, на разбитом плоту, -- он махнул рукой на восток. -- Я зарубил их и... -- Прости, -- внезапно вмешался шкипер Силвар, по-прежнему стоявший рядом с джанджаратом. -- Кажется, я слышал что-то о разбитом плоте? -- Да, -- Блейд перевел взгляд на смуглое лицо судовладельца. -- Я полагаю, карвары напали на плот и перебили экипаж. Потом они оставили засаду -- ту самую, на которую я напоролся. -- Вне всякого сомнения, так оно и было, -- шкипер послюнил палец и знакомым земным жестом поднял руку, проверяя ветер -- К счастью, мой "Орни" слишком быстр для них, и, пока мы движемся, атака нам не грозит... Но скажи, воин, велик ли был тот плот? -- Очень большой. Наверно, несколько тысяч бревен. -- Несколько тысяч бревен чикры! Да это же целое богатство! -- Силвал поворотился к капитану Арколы Байя -- Если ты не возражаешь, господин мой... -- Возражаю! Согласно контракту, ты подрядился доставить меня и моих людей из Байя в Сарпату через Урпат за двадцать три дня, и половина срока уже прошла! -- Ты можешь не беспокоиться, мы вовремя придем и в Урпат, и в Сарпату, -- заверил шкипер. -- Но если я смогу прихватить этот груз, плата за перевозку твоего отряда будет снижена. -- Это другой разговор. На сколько? -- Хм-м... -- шкипер поднял глаза к небесам с такой миной на лице, что Блейду стало ясно: этот Силвар Кан, зарт, -- прожженный делец и торговец. -- Ну, я полагаю, двадцатую часть можно сбавить... -- Десятую! -- немедленно предложил капитан. Они принялись торговаться, уже не обращая внимания на пришельца с далекого Бредонна, то и дело апеллируя к Ирноту, который с феноменальной быстротой подсчитывал то примерную стоимость тысячи бревен чикры, то оценивал время задержки и финансовые неприятности, могущие воспоследовать из-за этого в Сарпате. Как понял Блейд, этот высокий старец был не только скальдом и лекарем, но и превосходным бухгалтером. Еще ему стало ясно, что Аркола Байя -- отряд наемников, который джанджарат Аска Ронтар ведет в Сарпату, столицу Халлы, где ожидается атака карваров. Цена мечей и топоров его солдат зависела от того, поспеет ли воинство этих местных ландскнехтов к самому делу или же прибудет после решающей битвы. Внезапно странник почувствовал на плече чью-то крепкую руку и, повернувшись, встретился взглядом со светловолосым Ханком, рирдотом. -- Прости их неучтивость, -- произнес лейтенант -- Теперь они будут спорить до заката за каждый медяк. Таковы зарты, что поделать! У каждого в душе живет два человека -- воин и купец, -- Ханк усмехнулся. На губах Блейда тоже появилась улыбка; этот сероглазый великан был ему симпатичен. Не говоря уж о Дионе, его сестре! -- А вы, рирдоты, другие? -- он сбросил с плеч мешок и оружие, опустив их на гладкие доски палубы. -- Мы, уроженцы Рирдо, любим воевать. Торговля не для нас. -- Ханк потянул странника за рукав. -- Пойдем! Если хочешь, я возьму тебя в свою сотню. У нас никогда не было человека из таких далеких мест, с самой изнанки мира! Наверное, тебе есть что порассказать, Блейд? Странник задумчиво кивнул, искоса поглядев на Диону. За все это время она не произнесла ни слова, но в ее зеленых глазах все ярче разгорался огонек интереса. -- А скажи-ка мне, Ханк, -- он снова покосился на девушку, -- арбалетчики тоже в твоей сотне? С минуту лейтенант с недоумением смотрел на него, потом расхохотался. -- Конечно! Разве я оставил бы сестренку и ее красавиц без присмотра? Но если хочешь, могу поручить это дело тебе. -- Согласен, -- сказал Блейд, и щеки Дионы жарко вспыхнули. * * * Так Ричард Блейд сделался солдатом Арколы Байя, отряда наемников, который спешил на помощь Сарпате, крупнейшему городу страны Халла, чьи плоскогорья, скалы и вершины темнели на западе. Славный корабль "Орни" теперь бежал туда не так скоро, как раньше, ибо за кормой его тянулся огромный плот из стволов чикры -- тех самых бутылочных деревьев, которые странник видел в месте своей высадки в этом мире. Разумеется, плот не оставили болтаться в океане, два почтенных зарта, Аска Ронтар и Силвар Кан, сторговались насчет оплаты проезда, уменьшив ее на одну пятнадцатую, затем корабль повернул и взял на буксир ценное имущество Блейду эта операция тоже должна была принести определенную прибыль, ибо ему, как первооткрывателю, полагалась доля от продажи бревен -- тем более, что он отстоял их в схватке с тремя карварами. По словам шкипера, ему полагалось пятьдесят или семьдесят серебряных монет -- целое богатство в мире Таргала! Таргал... Так называлась эта реальность, в которой люди обитали на плоскогорьях и горных вершинах, возносившихся над бирюзовым туманом, тогда как нижний желто-золотистый мир принадлежал карварам, иной расе, загадочной и непонятной, но безусловно враждебной местному человечеству. Люди абсолютно не нуждались в карварах Они возделывали злаки и пасли скот на своих землях, плодородных и достаточно обширных, они строили города из дерева -- настоящие цитадели, обнесенные крепкими каменными стенами, они плавали по бирюзовой поверхности Римпады, мира "густого воздуха", на своих больших кораблях, собранных из невесомой древесины чикры; они отправлялись в дальние страны -- ради торговли либо удовлетворяя свое любопытство, они поклонялись богам, возводили для них храмы и алтари; и в результате они, как в любом измерении, посещенном Блейдом, медленно и неуклонно всходили по ступеням цивилизации. Да, карвары, жители Римпады, совсем не были нужны людям, но вот обратное оказалось бы неверным! "Орни", славный и крепкий корабль из Байя, был велик, и в его просторных трюмах, в каютах и надстройках размещался многочисленный экипаж и четыре сотни разноплеменных бойцов Арколы. Тут были смугловатые жилистые зарты, сородичи Ронтара, рослые воинственные рирдоты и акрийцы, лоны и кирты; люди из многих земель, лежавших на востоке, авантюристы и искатели удачи, готовые продать свои мечи любому из местных владык, в чьей казне завелись лишние сундуки с серебром. Они являлись желанными гостями во многих городах, ибо хорошо знали свое солдатское ремесло и никогда не отступали в бою; их можно было уничтожить, но не победить. Таков был кодекс воинской чести в этом мире, где люди не поднимали оружия на себе подобных, не отправлялись в набеги на соседей, не грабили чужие корабли, не разоряли чужих земель. Здесь у всех имелся общий враг -- карвары, и всякий, кто предпочитал меч молоту и плугу, знал, куда направить оружие. На четвертый день плавания Блейд висел над поверхностью бирюзового марева в люльке, что раскачивалась под бушпритом корабля. Это место предназначалось для наблюдателей, следивших за землей -- а сейчас, когда "Орни" двигался неторопливо, следовало удвоить внимание. Рядом со странником сидел Ханкамар Киттала, джарат или первый лейтенант Арколы, облаченный в некое подобие рубахи с костяными пластинами -- шкуру, содранную с карвара. Это одеяние было слишком просторным даже для могучего Ханка, и он стянул рубаху на поясе широким ремнем Блейд дежурил; его начальник вызвался в напарники, чтобы поболтать без помех -- хотя "Орнирантур" был весьма велик, народа на борту хватало. Блейд с охотой нес эти вахты; плавный и бесшумный полет судна в таргальских небесах чаровал его. Внизу, в голубоватой бездне, медленно уходили вдаль желто золотые леса, извивались ленты рек, то прозрачных, то темных, петлявших по бескрайней равнине; иногда вставали скалы или бугрились холмы, поросшие все теми же деревьями с желтой листвой Сейчас "Орни" двигался над океаном, поверхность которого отливала фиолетовым цветом сочного аметиста. Он тянулся к северу, сливаясь у горизонта с бирюзовой дымкой Римпады, на юге, слева по курсу судна, вставали мрачные черные утесы, изрезанные бесчисленными шхерами. -- Отхлебни, -- Ханк протянул страннику флягу с местным напитком из ягод хардары, того самого кустарника, который Блейд называл про себя виносливом. Это хмельное было не очень крепким, но приятным на вкус. -- В Сарпате мы попробуем кое-что получше, -- сказал Ханк, в свою очередь приложившись к фляге. -- Там готовят отличные вина. -- Тебе случалось бывать в городах Халлы? -- спросил Блейд. -- Да. Не такое большое расстояние от нашего Рирдо. Прямо на закат солнца, мимо архипелагов, населенных зартами. Примерно месяц пути. Они помолчали. -- Я все думаю про плот... про эти бревна, что висят у нас на хвосте, -- странник махнул рукой. -- Как ты думаешь, что случилось с командой? -- А тут и думать нечего! Кого побили, кого взяли в плен. Сильные будут работать на карваров, а слабые и раненые... ну, сам понимаешь... -- Не понимаю. Я плыл на лодке и высадился на один островок -- там, на востоке. Тоскливое местечко! Скалы, полсотни деревьев да заросли хардары. Но я нашел хижину и скелеты людей, целой семьи. Их просто убили! Не взяли в плен, не пустили на мясо... убили, и все! Кстати, -- добавил Блейд задумчиво, -- я до сих пор не понимаю, что делали там эти люди. Зачем их туда привезли? Вместе со всем имуществом и скотом? Ханк поерзал, устраиваясь поудобнее, собеседники висели над бездной на широкой доске, охваченной крупноячеистой сетью -- точь-в-точь как две крупные рыбины, попавшие в невод. -- Может быть ты наткнулся на хогнинов, -- сказал он. -- В той хижине ты не заметил ничего необычного? -- Нет... пожалуй, нет. Постели, корзины с одеждой... ну, еще посуда, что-то вроде очага... -- Очага! Блейд удивленно воззрился на приятеля, но вопросов задавать не стал. На "Орни", к его изумлению, не обнаружилось ни очагов, ни плит, ни, разумеется, огня. Камбуз -- или нечто похожее -- был, там трудились корабельные коки, усердно нарезая солонину, размачивая закаменевшие сухари и провяленные на солнце фрукты, разливая вино. Горячая пища отсутствовала, и эта загадка не давала страннику покоя. Впрочем, он решил, что такова местная традиция. -- Очаг! -- повторил Ханк -- А ты говоришь, что не видел ничего необычного! -- Что необычного в том, чтобы сварить суп или поджарить мясо? Лейтенант покачал головой. -- Странные вещи ты говоришь! Видно, обычаи на твоей родине сильно отличаются от наших! -- Может быть... Бредонн лежит очень далеко... с изнанки мира. Изнанкой мира называли здесь другое полушарие. Мореходам Таргала, чьи суда скользили по бирюзовой субстанции, уже было ведомо о шарообразности планеты, и их карты и навигационные приборы казались Блейду ничем не хуже тех, которыми пользовались его соотечественники в девятнадцатом веке. Во всяком случае, у шкипера Силвара имелся и секстант, и механический хронометр -- правда, гигантских размеров и весьма примитивный. -- Огонь находятся под запретом, -- пояснил Ханк, понизив голос. -- У зартов, у халлиотов, у акрийцев... у всех! Так что, дружище, если ты припрятал огниво или зажигательное стекло, не советую вытаскивать его из мешка. Сам станешь хогнином! А могут и просто сбросить за борт... Блейд припомнил, как горел факел на плоту. Пожалуй, "Орни", с его обшивкой из досок чикры, в случае пожара вознесся бы к небесам сизым дымом минут за двадцать. Что ж, понятно, почему на корабле опасаются огня... Но на берегу? На твердой земле? Он показал на нож, торчавший у Ханка за поясом. -- Твой клинок сделали в кузнице. И твою кольчугу, и все оружие на корабле, и якоря, и бронзовые кольца, в которых крепятся канаты... Как изготовить все это без огня? Кузнецы не живут в городах, разве тебе неизвестно? -- джарат пожал плечами. -- Ну, придем в Сарпату, увидишь... Им можно пользоваться огнем -- им, и еще кое-кому из обученных людей. Но не каждому, кто пожелает сварить суп или поджарить мясо! Тот человек, которого убили карвары, нарушил закон и стал хогнином, изгнанником огня... понимаешь? Его должны были сжечь, но проявили милость -- отвезли на маленький островок со всем скарбом и бросили там. А спустя месяц или год пришли карвары... -- Пришли карвары... -- эхом повторил Блейд. -- Кажется, они тоже боятся огня? Почему же этот хогнин не подпалил им шкуры? -- Может не успел... может, их оказалось слишком много... Что гадать об этом? Карвары прикончили его, а потом... Ты говорил, что у него был скот? -- Да. Во всяком случае, я видел загородку и высохший навоз. -- Вот тебе и ответ! Клянусь светом Раннара, эти твари не брезгают людьми, но овцы им больше по вкусу! С минуту странник размышлял над этим замечанием, потом коснулся сильного плеча Ханка. -- У меня действительно есть огниво... спасибо, что ты предупредил... я совсем не хочу улететь туда, -- он выразительно ткнул пальцем вниз, где фиолетовыми бликами мерцал океан. -- Это было бы неприятно, да? И Диона очень бы огорчилась! -- джарат расхохотался. По губам Блейда тоже скользнула улыбка; его отношения с сестрой Ханка развивались весьма многообещающе. Жаль, что на "Орни" негде было уединиться -- разве что в этой подвесной люльке. Но она плохо подходила для занятий любовью. -- Значит, в ваших краях с огнем не шутят, -- протянул он, прищурившись и повернув лицо к солнцу. Яркий шар светила неторопливо опускался к горизонту и вскоре над океаном должен был расплескаться великолепный закат. -- Но огонь нужен не только кузнецам, стеклодувам или тем, кто коптит мясо; огонь, Ханк, нужен солдатам. Любую атаку карваров можно отбить, сбросив на них подожженные бревна чикры. Раз -- готово! Их подъемные шары сгорят не хуже дерева, и вся банда этих ублюдков свалится вниз! -- Свалится раз, свалится другой, а на третий они вылезут наверх и пустят огненные стрелы в наши корабли и города, -- возразил лейтенант. -- Конечно, карвары не любят огня, но они не любят и когда их убивают таким жутким способом. Они хитрые твари! Попробуй мы сделать по-твоему, и ни одно наше судно не доберется до гавани! Блейд удивленно уставился на приятеля. -- Ты хочешь сказать, что существует какое-то соглашение с этой поганью? Насчет того, чтобы не жечь друг друга? -- Нет, ничего подобного. Просто и они, и мы знаем, чем грозит такая штука. Вспомни, Блейд: человеку долго не выдержать в густом воздухе Римпады, а карвары могут находиться в нашем Среднем Мире четверть дня. Мы никогда не доберемся до них там, -- джарат ожесточенно сплюнул вниз, -- зато они то и дело подступают к стенам наших городов. И хорошо, что без огня! -- Я понял, приятель, -- Блейд похлопал Ханка по плечу. -- Наверное, ты прав во всем, кроме одного: что мы никогда до них не доберемся. -- Пустые надежды, -- лейтенант пожал плечами. -- Нет такого волшебства, такой магии, которая бы позволила нам дышать внизу. Тогда как безносые ухитряются... Блейд прервал его, внезапно рассмеявшись. -- И все же ты не прав, Ханк! Возможно, карвары и хитры, но кто способен сравниться в хитрости с человеком? Так что дай время... Найдутся и маги, и магия! Почему-то в этот момент он вспомнил о покойном Лейтоне. * * * Отпылал закат, горнисты Арколы Байя огласили теплый воздух протяжными трелями, провожая солнце, и они поднялись на палубу. Ночью не требовалось следить за Нижним Миром; оттуда парящее в вышине судно было незаметно -- темный призрак в темном небе. Вдобавок "Орни", огибавший северный выступ Халлы, находился сейчас над обширной водной поверхностью, и внезапное нападение кораблю не грозило. Как утверждал шкипер, карвары не любили воды, и над океанами суда и плоты таргальцев могли двигаться в полной безопасности. Как только выяснилось это обстоятельство, Блейд получил возможность описать своим спутникам родной Бредонн более подробно. По его словам, то был обширный архипелаг, возносившийся вверх прямо из мирового океана; его плоскогорья и вершины вырастали прямо из воды, пронзая голубоватую дымку Римпады. Итак, внизу не имелось суши, лишь один бескрайний морской простор, где карвары, разумеется, не водились, и никто из бредоннцев о них слыхом не слыхивал. Подобная легенда вполне объясняла слабую информированность странника по части этих тварей. Ханкамар Киттала спустился вниз. Блейд же, расстелив тюфяк под планширом, улегся на спину и уставился в ночное небо. Он предпочитал спать на палубе; внизу, в огромном носовом трюме, где койки висели в три этажа и воздух сотрясался от храпа двух сотен ражих молодцов, было душновато. Такого же мнения придерживались и девушки из команды Дионы. По большей части эти рослые статные арбалетчицы являлись белокурыми рирдотками или акрийками и силой немногим уступали мужчинам. Сейчас они устраивались на ночлег у другого борта "Орни", раскладывая матрасы, набитые сеном, сбрасывая сапожки и тесную одежду, расстилая плащи. Странник старался не глядеть в их сторону. Палубу судна едва озаряли светильники-корзинки, полные крупных жуков -- тех самых, которые уже встречались ему на островке Кампалы Эгонды; надкрылья насекомых мерцали зеленоватыми флуоресцентными отблесками. Стоило слегка повернуть голову и скосить глаза, и перед Блейдом мелькали то сильные стройные ноги, то округлые бедра и полные груди, то соблазнительные изгибы талии, плеч или ягодиц. Он уже знал, что нагота в любой из стран Таргала отнюдь не находилась под запретом -- чему, видимо, способствовал теплый климат. На девушек, чьи прелести скрывала лишь полутьма, никто не пялился, ни матросы ночной вахты, ни воины Арколы; то ли зрелище было привычным, то ли утонченная вежливость требовала, чтобы в такие моменты женщин как бы не замечали. Блейд, устроившийся у правого борта, видел только половину небосклона -- южную его часть заслоняла плещущая громада парусов, гнавших и гнавших "Орнирантур" все дальше на северо-запад. В этом мире не было луны, и ночи казались более темными, чем на Земле, пока над горизонтом не восходил сияющий Конь. Яркое газовое облако или туманность и в самом деле напоминало поднявшуюся на дыбы лошадь с пышной гривой и хвостом, расплескавшимся на треть неба. Блейд не ведал его местного названия; пока что он даже не знал, водятся ли на плоскогорьях Таргала скакуны, похожие на земных -- что, однако, не мешало ему любоваться редкостной красотой этого чуда природы. Сощурив глаза, он смотрел на северный горизонт, ожидая, когда над ним появится золотистое зарево, и стараясь не обращать внимания на девичью болтовню и смешки. Все же он не выдержал и повернул голову. Сестра Ханка и пара десятков молодых женщин из ее отряда сидели на своих плащах, прижавшись к фальшборту нагими спинами. Одни расчесывали волосы, другие неторопливо ужинали, прихлебывая разбавленное вино из резных деревянных чаш. Отдыхающие валькирии, мелькнуло в голове Блейда, когда он поймал взгляд Дионы. В царившем на палубе полумраке ее зрачки казались бездонными и манящими; поток густых волос падал на обнаженные груди, сквозь их невесомую пелену просвечивали темные острые соски. Диона чуть заметно улыбнулась, и странник отвел глаза. Он уже многое знал об этой девушке -- вернее, молодой женщине, успевшей познать мужскую любовь. Ей было лет двадцать пять или двадцать шесть, и два года, с семнадцати до девятнадцати, она принадлежала рирдотскому воину, другу Ханка и своему законному супругу. Она даже родила ему сына, и, вероятно, молодая чета была вполне счастлива в собственном уютном домике в небольшом поселке рода Киттала, что притулился на гранитных утесах неподалеку от Рирдо. Но в один черный день счастье кончилось -- когда две тысячи карваров, поднявшись на своих пузырях к рирдотским скалам, разорили несколько деревень, вырезав и людей, и скотину. Тот набег был особенно жестоким: помощь из города запоздала, пришельцы же не щадили никого и не взяли в плен ни единого человека. Всех убитых, четыре или пять сотен, отправили на дно Римпады вместе с овцами и козами, и лишь дюжине человек удалось скрыться в развалинах или подвалах. Дионе посчастливилось; ее мужу и маленькому сыну -- нет. На память о том дне у нее остались шрам над левой ключицей да дикая, нерассуждающая ненависть к карварам. Она ушла к брату, в Арколу Байя, и скиталась с этим наемным воинством по просторам Таргала уже несколько лет. Стреляла Диона великолепно; да и секирой владела не хуже многих мужчин. Пару дней назад странник захотел поглядеть на ее самострел. Арбалет оказался настоящим произведением искусства: полированное ложе темного дерева, двухфутовый стальной лук, ворот, которым натягивали тетиву, спусковой крючок и прорезь прицела -- почти как у земного карабина. Грозное оружие, сделанное настоящим мастером, но, как показалось Блейду, тяжеловатое для женских рук. Диона, однако, обращалась с ним с завидной сноровкой. Этот смертоубийственный агрегат метал футовые металлические болты толщиной в палец, пробивавшие и кольчугу, и пластинчатые костяные доспехи карваров. На ложе его было десятка четыре зарубок; последние -- совсем свежие. Задумавшись, Блейд не заметил, как сияющая грива Коня поднялась над горизонтом; прихотливо извивавшиеся пряди сначала ослепили странника, а потом, хлынув сверху золотистым водопадом, стали щекотать его лицо. Он вздрогнул от неожиданности и поднял взгляд: над ним склонялась Диона. -- Ты думаешь? Мечтаешь? О чем? О женщине, оставшейся в твоей далекой стране? Блейд, приподнявшись на локте, покачал головой. -- Нет, девочка. Я размышлял о том, что эти звездные лучи, -- он вытянул руку к сияющему облаку, -- напоминают твои волосы. Она улыбнулась, запахнув на груди плащ, и придвинулась ближе. -- Наверно, ты многим девушкам говорил такие слова? -- Многим. Но они далеко, а ты -- здесь. Ладонь Дионы легла на его плечо; она была сильной, изящной формы, с длинными пальцами. -- Это так важно? -- Что именно? -- Ну, то, что я здесь, а они -- далеко? -- Дале очи, дале сердце, -- пробормотал Блейд. Одна его рука накрыла пальцы девушки, другая скользнула под накидку; ее грудь была твердой и прохладной, с напряженным соском. -- Нет! -- Она вздрогнула, и странник поспешно убрал дерзкую руку. -- Боишься брата? Диона чуть повела плечами. -- Почему же? Я -- свободная женщина... и сплю, с кем хочу. Рука Блейда снова двинулась вперед, проникла под плащ и легла на ее бедро. -- Но только не здесь, милый, -- поспешно сказала девушка. -- Слишком много людей... На корабле не принято делать такие вещи. -- Да, я понимаю. Если можно одному, почему же нельзя и другому, так? -- Так. У всех моих девушек есть приятели, но они ждут... ждут, когда окончится дорога и "Орни" встанет за воротами Сарпаты к причалам. И тогда... -- она смолкла. -- Тогда?.. -- Тогда посмотрим! -- ее негромкий смех прозвенел хрустальным колокольчиком. Блейд сел и обнял девушку за талию -- очень скромно, стараясь превозмочь возбуждение. -- Ну, если нельзя говорить о любви, побеседуем о войне, -- заметил он. -- О войне... -- протянула Диона, скорчив недовольную гримаску. -- Не слишком интересная тема. -- Почему же? Наверно, ты можешь понять, что войны редко начинаются из-за одной страсти к кровопролитию. Нужны основания посерьезней! Вот я и пытаюсь разобраться... Вздохнув, девушка положила головку ему на плечо. -- Ты странный, Блейд. Ты воин, но говоришь так, как мудрец Ирнот... Такие дела лучше обсуждать с ним или с нашим джанджаратом. Для меня война начинается на спусковом крючке моего арбалета... а кончается между глаз этих тварей... там, куда я посылаю стрелу. -- И все же, -- Блейд погладил ее мягкие шелковистые локоны, -- все же -- что людям надо от карваров? -- Ничего. Мы не наступаем, мы обороняемся. Нам, бойцам Арколы, война приносит хлеб и вино, мясо и серебро, но всем остальным -- только горе и муки. -- Тогда я спрошу иначе: что карварам нужно от людей? -- О! Слишком многое! Наша плоть и наши руки! -- Они нуждаются в рабах? -- Конечно. Там, в Римпаде, нельзя разжечь огонь, нельзя плавить железо и медь, нельзя ковать оружие. Кто же займется всем этим, если не люди? Подневольные люди? -- Значит, карвары не любят трудиться? -- Правильнее сказать -- не могут. Они выходят в наш мир на короткое время, достаточное для набега, но работа -- не война. За один день можно разрушить город, но строить его надо целый год, верно? -- Верно... -- Блейд хмыкнул. -- Твой брат сказал мне, что карвары могут жить в Раннаре четвертую часть дня. А что грозит тем, кто задержится дольше? Он с интересом ждал ответа, но разговор уже наскучил Дионе, и она, взъерошив волосы странника, заявила: -- Может быть, все-таки лучше поговорим о любви? Скажи мне, сколько женщин живет в твоем доме? Там, на изнанке мира, где находится твой Бредонн? * * * Ирнот-акриец, скальд, лекарь и, по совместительству, казначей Арколы, поведал страннику легенду о сотворении Таргала. Некогда в пространстве, бесконечном и безмерном, все было перемешано: твердое, жидкое и газообразное, вода и земля, жидкий и густой воздух, живое и неживое. Каждая частица несла в себе зародыши существования и гибели, слитые вместе и нерасторжимые, как олово и медь в бронзе; каждая являла сплав живого и мертвого, связанного друг с другом изначально, от предела времен. Живое не осознавало себя живым, оплетенное и пронизанное паутиной мертвого; все оставалось погруженным в Великое Забвение... Ирнот говорил, аккомпанируя своим речам ударами в маленький барабан. Их ритм подчеркивал фразы -- то рубленые, короткие, отрывистые, то текучие, плавные; иногда скальд начинал петь негромким приятным голосом. Он сидел у мачты, скрестив ноги и опираясь на нее спиной, прикрыв колени полами мантии. Вокруг столпилось десятка три воинов и мореходов; вероятно, они слышали это сказание не один десяток раз, но никто не прерывал певца. Блейд заметил, что головы у всех были обнажены -- даже капитан Ронтар снял свою шляпу с задорно торчавшим пером.... Шло время, тянулись миллионолетия, которых некому было измерить и сосчитать. Живое постепенно становилось все более живым, мертвое -- все более мертвым; связь их делалась все более зыбкой, неощутимой. Наконец жизнь осознала себя, воспрянула, сбросила узы забвения, и на свет явились боги. Каждая частица смеси, заполнявшей пространство, породила своего демиурга, и было их неисчислимое множество. Они парили среди мертвой материи, изучая устройство мира, породившего их, и мир этот им очень не нравился. Он был слишком скучным, однообразным, монотонным и серым -- туман, в котором перемешаны все цвета, все вещества. И тогда -- Ирнот извлек из барабана серию громовых ударов -- боги приняли великое решение: навести порядок во вселенной. У них под руками имелся подходящий материал -- та самая серая субстанция; надо было лишь правильно рассортировать ее, сложив камни к камням, капли к каплям, воздух к воздуху, пустоту к пустоте. Долгие тысячелетия боги занимались этой тяжелой работой, нескончаемой и нудной; однако у них хватило и времени, и сил, чтобы завершить свой титанический труд. Ведь богов было много, куда больше, чем людей и карваров, и им не требовалось ни еда, ни питье, ни сон. Не заботились они и о воспроизводстве потомства: боги -- бесполы и вечны, физическая любовь чужда им. Так трудились они долгое время -- но не ради людей или иных существ, которым предстояло населить создаваемый мир, а лишь исключительно из страсти к порядку. А посему -- барабан глухо зарокотал под быстрыми пальцами Ирнота -- людям надо запомнить, что мир сей строился вовсе не для них, и если в нем что-то получилось плохо или неудобно с точки зрения человека, то не следует винить в том богов. Они не думали о такой мелочи, как люди и карвары; не думают о них и сейчас. Поэтому каждый должен знать: человек в мире сем получает то, что заслужено им самим, и человеку нужно оставить упования на милость богов. Богам безразличны людские горести. Блейд почувствовал, как солдаты и мореходы, тесно окружавшие его, вздохнули. То был вздох сожаления; все эти люди знали, что борются с миром один на один и не стоит ждать помощи от сверхъестественной силы. Только их разум, мощь их оружия, мужество и упорство могли послужить защитой.... Итак, продолжал Ирнот, извлекая из барабана мерные звуки, что же получилось у богов, когда они упорядочили все сущее? Они разделили вселенную на пять миров, каждый из коих обладает своими признаками, видимыми глазом и доступными чувствам. Есть три Нижних Мира, Локката, Вантола и Римпада, по большей части недоступные людям. Локката -- мир земли и того, что находится под землей; скалы и камни, почва и пещеры, деревья и трава -- это все Локката, в недрах которой поселились боги, называемые Локками, властители твердого, неизменного. Вантола -- мир воды. Океаны и моря, лежащие внизу, озера, медленные реки, петляющие по равнинам, быстрые реки, текущие с гор, ручьи и подземные потоки -- все это Вантола, населенная неисчислимыми сонмами собственных божеств, водных владык. Как и Локки, они не возражают, чтобы люди использовали их богатства, брали воду для себя, своих животных и своих посевов; говоря откровенно, богов это совсем не волнует. У них так много всего, земель и вод, что человеку хватает самой малости, самой ничтожной части, чтобы быть сытым, довольным и счастливым. Последний из Нижних Миров, Римпада, заполнен голубоватым густым воздухом. Люди не способны там долги находится, и потому поверхность Локкаты и Вантолы, над которой распростерлась бирюзовая дымка, для них недосягаема. Однако в этом нет ничего дурного; мир таков, каков он есть, и над Римпадой поднимается множество теплых и плодородных плоскогорий, горных цепей и пиков, образующих архипелаги; много места, много земли, много озер и рек. Стоит ли жаловаться на то, что Римпада отделила от людей большую часть двух прочих Нижних Миров? Нет, разумеется, нет! Каждому известно: теряя в одном, выигрываешь в другом. Нельзя надолго опускаться в Римпаду, зато можно построить корабли из легкой чикры и плыть по голубой поверхности густого воздуха все дальше и дальше, пока судно не обогнет огромный шар Таргала и не вернется в гавань, из которой отправилось в путь. Кроме Нижних Миров, существуют Средний и Верхний, Раннара и Нустала. Раннара заполнена светом и жидким воздухом, пригодным для дыхания; здесь и только здесь могут обитать люди. Раннара и породила их, так же, как Римпада -- карваров. Частицы Раннары и Римпады так подвижны, так легки в сравнении с водой и землей, что жизнь не полностью истекла из них в божественной форме, осталась некая крупица, которой хватило для карваров и людей. Каждой из рас назначено жить в своем мире, не вмешиваясь в дела соседей, но карвары нарушают этот естественный порядок. А потому -- да будут они прокляты! Барабан грохнул, грозно зарокотал, люди шевельнулись, зазвенело оружие. Новый вздох пролетел в толпе, молчаливо внимавшей скальду.... Верхний Мир, Нустала, обитель богов-Нустов, безбрежен, холоден и чист. Он распростерся вверху над Раннарой -- астральная сфера, пустое пространство, в котором мчатся по своим путям боги, занятые своими божественными делами. В отличие от невидимых созданий, населяющих три Нижних Мира и Раннару, богов-Нустов может лицезреть каждый, ибо тела их светятся и сияют. Каждая звезда -- это один из ночных Нустов, там же, где их побольше, в небе видны яркие облака. Дневные Нусты, неведомо по какой причине, предпочитают держаться вместе, и животворное солнце, источник света и тепла, -- их зримый облик. Но люди не должны обманываться, не должны считать, что Нусты сотворили для них светило, подобные мысли -- тщеславие и суетность. Если богам будет угодно, солнце распадется на мириады звезд, и над Таргалом воцарится ночь. Ирнот закончил. Аска Ронтар, вновь водрузив на голову шляпу, окинул внимательным взглядом своих людей и усмехнулся: -- Ну, пока этого не случилось, возблагодарим Нустов за свет и тепло, которые они посылают нам. Он поднял вверх руки, и все воины и матросы, собравшиеся послушать скальда, повторили этот символический жест. Блейд последовал их примеру. Затем, бросив взгляд на Ирнота, он произнес: -- Стоит ли поклоняться богам, которых не трогают ни человеческое счастье, ни горести? Они сотворили этот мир для себя, они безразличны к людям, их не трогают наши просьбы... Достойны ли они поклонения, почтенный Ирнот? Скальд поднял на странника темные глаза. -- Ты прав в том, бредоннец, что не следует поклоняться богам и не нужно ничего у них просить. Это бесполезно и унизительно! И если бы боги любого из пяти миров даже оказали нам какие-то милости, то кто знает, было б это к добру или к худу? Нет, ни к чему поклоняться богам, но их надо чтить -- чтить без страха в душе и без надежды на благодеяния, чтить за их великий труд, подаривший нам просторы Раннары. Ирнот склонил голову, и барабан звонко загремел под его пальцами. * * * Блейд снова находился в люльке под бушпритом "Орни". Корабль поворачивал к юго-западу, фиолетовое море оставалось справа, слева же простирался скалистый берег. Темные прибрежные утесы тянулись вдаль, становились все выше и выше, переходили в предгорья, потом -- в несокрушимое каменное основание огромного хребта Халлы, что простирался на две тысячи миль в меридиональном направлении. Там, на крыше мира, хватало теплых долин, озер и рек, лесов, пастбищ и горных лугов, там было достаточно пространства, чтобы поселиться подальше от границы Римпады, в месте, недосягаемом для пришельцев из бирюзовых глубин. Но люди жаждали путешествовать и торговать, а посему строили корабли, а для их защиты возводили города на самом краю выделенного им мира -- и это свое право, эту потребность души к странствиям они были готовы защищать с мечом в руке. Блейд понимал их. Более, чем понимал! Вскоре -- если эта экспедиция успешно окончится -- он сам засядет на крохотном островке кабинета в старинном здании на Барт Лэйн, окруженный телефонами и стенами, за которыми находятся другие такие же кабинеты, коридоры, лестницы, переходы... Он будет годами сидеть там и стареть, а время подвигов и славы, эпоха невероятных, фантастических странствий начнет откатываться все дальше в прошлое, пока не сгинет в тумане забвения, осядет на дно маразматической старческой памяти, окончательно лишится жизни, превратившись в гору мертвых ответов и записей на магнитофонной ленте. Разумеется, тот кабинет-остров был частицей острова побольше, называемого Землей -- можно сказать, целого мира, весьма обширного и просторного; но тому, кто повидал иные вселенные, весь земной шар представлялся большой тюремной камерой. Но сейчас Ричард Блейд был счастлив! Над головой его сияло солнце, вокруг расстилался необозримый простор, ветер странствий овевал лицо; неторопливо, торжественно и плавно он парил над неведомым миром, полным еще нераскрытых тайн, загадок, секретов, грядущей любви, грядущих сражений и грядущих дорог -- всего того, что он ценил в жизни. И, как ему казалось, здесь, на Таргале, судьба отпустит все перечисленное полной мерой. Глава 5 По правому борту "Орнирантура", далеко на горизонте, темным грозовым облаком вставала земля. На таком расстоянии нельзя было различить ни скал, ни горных вершин -- только туманную расплывчатую тучку, поднимавшуюся над бирюзовым маревом словно грязный след от нефтяной струи, выпущенной прямо в океан из баков танкера. Блейду, однако, чудилось в этой темной полоске нечто угрожающее. Испросив разрешения у Силвара Кана, он поднялся на ют, где шкипер со своими помощниками проводил большую часть дня. Здесь, под навесом, находился большой стол с разложенными на нем картами и навигационными приборами; рядом был столик поменьше, занятый подносами с тарелками и деревянными чашами. Несколько кресел, обитых кожей и крепко привинченных к палубе, да корзинки с жуками, развешанные под стропилами и прикрытые сейчас плотной тканью, завершали убранство командного мостика. В одном из кресел, у маленького стола, с кубком в руках сидел джанджарат Аска Ронтар. При виде Блейда он отставил чашу, поднялся и направился к нему, обмахиваясь своей широкополой шляпой; было жарко, и предводитель Арколы Байя снял свой камзол и доспех, оставшись в одной рубахе тонкого полотна, богато украшенной кружевами по вороту и запястьям. Обычно джанджарат не баловал нового наемника своим вниманием: в конце концов, он был знатным зартом, капитаном многочисленного отряда, а Блейд -- всего лишь простым мечником. Но, вероятно, Ронтар чувствовал силу и несокрушимую уверенность в себе, исходившие от этого человека, подобранного в просторах Римпады, и, несомненно, понимал, что в простых мечниках тот задержится ненадолго. Еще бы! Простой мечник -- с таким-то мечом! И с таким умением! На "Орни", между главной и носовой мачтами, располагалась довольно просторная фехтовальная площадка, на которой Блейд уже успел снискать славу непобедимого бойца. Со своих неудачливых противников он брал выкуп, заставляя показывать их оружие и интересуясь историями многочисленных клинков и секир, поверженных ниц его "тюльпаном". Топоры, боевые кирки, прямые мечи и тяжелые ятаганы были весьма добротными, выкованными в кузницах десятка близлежащих стран, но ни один не мог соперничать по красоте и ценности с его булатным таллахским эспадоном. Кое-кто из соперников Блейда утверждал, что владеет оружием, взятым с боя у карваров; однако оно ничем особенным не отличалось и явно было сделано человеческими руками. Причем его ковали в этом мире -- не в Таллахе и не в какой-либо иной реальности! -- Не хочешь ли выпить разбавленного вина в такой жаркий день? -- джанджарат кивнул на поднос, уставленный чашами. -- Благодарю, мой господин. Блейд осушил кубок. Он держался с капитаном почтительно, но твердо; они были примерно в одних годах, тогда как все остальные бойцы Арколы Байя еще не достигли сорока. -- Простите мое любопытство, почтенные, -- он посмотрел на Ронтара, затем перевел взгляд на шкипера, -- что за земля появилась на западе? Там тоже живут халлиоты? Силвар Кан неторопливо огладил свою остроконечную бородку. -- Когда-то, говорят, так и было, -- сообщил он. -- Теперь же это проклятое место, бредоннец! Вот, погляди на карту! Отменный портулан, решил странник, рассматривая большой пергаментный лист, на котором с великим искусством и тщанием была изображена Халла, окрестные острова и архипелаги. Гигантская горная цепь напоминала клин, повернутый обухом к северу и уходивший в южном направлении на две тысячи миль; сам обух был шириной не менее трехсот. Именно эту северную часть Халлы корабль огибал в последние дни; теперь он направлялся на юго-восток, к Урпату, первому из портов горной страны. Много восточнее Халлы поперек бирюзовых просторов Римпады протянулась скалистая гряда, неширокая и длинная, она была необитаемой. Ее горные пики Блейд видел со своего островка, где распростился с жизнью рирдот Камлал Эгонда, но если бы ему удалось достичь этого архипелага, там странника не ожидало ничего хорошего. Как, впрочем, и на восточном побережье Халлы, скалистом, обрывистом, сожженном солнцем и совершенно безлюдном. -- Мы здесь, -- Силвар коснулся пальцем точки на карте к западу от халлаского клина, -- а эта земля, -- он кивнул на темную полоску на горизонте, -- вот она. -- Палец шкипера скользнул еще западнее, к вытянутому острову, довольно обширному и формой напоминавшему восьмерку. -- Акка'Ранзор, так называют его в Халле. -- Акка'Ранзор? -- повторил Блейд; казалось, он где-то уже слышал это слово. -- Да. Как утверждают халлиоты, карварское название. Странник кивнул, погладив рукоять своего меча. Он снова видел расширившиеся от страха зрачки красноглазого, слышал его глухой невыразительный голос. Акк'Рнзр, так этот ублюдок назвал место, где много карваров, -- то самое, где Древние вручили ему клинок-тюльпан. -- Когда-то остров носил другое имя и принадлежал Сарпате, -- произнес Силвар Кан, -- пока безносая мразь не захватила его. Теперь там их крепость. -- Я вижу, что остров длинный, но неширокий, -- вмешался джанджарат, постучав согнутым пальцем по карте. -- Если карвары способны пересечь его за четверть дня, то на нем негде укрыться... Плохое место, ненадежное! -- Но к чему карварам эта земля? -- Блейд был удивлен. -- Ведь они не могут жить в Среднем Мире, не могут выстроить укреплений и защитить их в случае долгой осады. -- А рабы? Подумай о рабах, бредоннец! О тех, кто плавит металл, делает безносым мечи и топоры, шлемы и щиты, кожаные портупеи, ножи и одни боги ведают, что еще! О тех, кто пасет скотину и кормит карваров -- собственной плотью, если понадобится! Этим людям надо где-то жить... Вот почему безносые твари зарятся на верхние земли! Они владеют не одним Акка'Ранзором -- многими островами, из тех, что не очень крупны. -- Но такие обширные земли, как Халла или Зарт, им не по зубам, -- произнес Ронтар -- Они могут только грабить побережье, но в глубь суши забраться не рискнут. -- Как сказать, -- возразил шкипер. -- Если падет Сарпата, халлиотов оттеснят с побережья, и тогда -- конец торговле! Некуда будет водить чикру из Зарта и рирдотские кольчуги, а также оружие и серебряные изделия из Лона... Мы же лишимся халлаского вина, халлаского зерна и мяса, халласких шелков и бархата! Какой ужас, подумай только! Ни бархата, ни кож, ни кружев, ни вина! -- шкипер всплеснул руками. -- Не беспокойся, почтеннейший, мы отстоим Сарпату, если ты вовремя нас туда доставишь, -- Аска Ронтар успокоительно потрепал судовладельца по плечу. -- Готов прозакладывать свою саблю за три медяка, что в Халлу сейчас стекаются Арколы со всех четырех стран света. Видишь, даже Блейд из Бредонна добрался сюда! -- он с улыбкой взглянул на странника. -- В Сарпате сильный гарнизон, и местные купцы богаты. Пусть раскрывают свои сундуки, и у них будет три, четыре, пять тысяч опытных воинов! Столько, сколько нужно, чтобы загнать безносых обратно в Римпаду! -- Сарпатские купцы, конечно, раскошелятся, но и солдатам не стоит запрашивать слишком много, -- заметил Силвар Кан. -- Иначе горожане сами выйдут на стены а их-то, вместе с окрестными земледельцами и пастухами, наберется не один десяток тысяч, -- Э! -- капитан наемников пренебрежительно махнул рукой. -- Ты -- зарт, почтенный Сильвар, и должен лучше разбираться в воинском искусстве! Спроси у нашего нового бойца, -- он вежливо склонил голову в сторону Блейда, -- и он тебе скажет, сколько стоит опытный солдат! Воин, обученный биться с карварами! Тот, кто знает, что клинок надо всаживать под третью грудную пластину справа, что копьем лучше бить в горло, что не следует тупить лезвие о хребет этих тварей -- там кость крепче железа! Ты представляешь, как долго учится воин, настоящий воин, я разумею! Он должен владеть мечом, секирой и боевым молотом, стрелять из арбалета, носить без устали тяжелый доспех... Пфа! -- Ронтар швырнул в кресло свою роскошную шляпу -- Да если люди Сарпаты выйдут на стены -- будь их хоть пятьдесят тысяч! -- безносые перережут их, как скотину! -- Возможно, ты и прав, мои господин, -- примирительно заметил Силвар, наливая вина. -- Возможно, ты и прав, но я надеюсь, что и тебе, и другим капитанам не придет в голову требовать невозможного... по золотому в день за человека, к примеру -- По золотому в день? Гм-м это идея... -- джанджарат задумался. -- Я обсужу ее с Ирнотом, -- наконец решил он и потянутся за кубком. Вторую чашу шкипер с поклоном протянул Блейду, третью взял сам. Вино из гроздей хардары, разбавленное водой, приятно освежало. -- Ты опытный воин, Блейд, -- произнес судовладелец, осушив свой кубок, -- и иногда я сожалею, что в твоих краях нет карваров. Ты мог бы тогда посоветовать что-то полезное. Какиенибудь новые приемы, или боевую магию. -- Я и так могу это сделать, -- Блейд осторожно поставил чашу на столик. -- Без всякой магии! Например, огонь... -- Огонь? -- Ронтар вздернул брови, потом покачал головой. -- Опасное дело! Помню, ты рассказывал, что в Бредонне дома каменные, и в каждом есть очаг... что там даже дети не боятся огня... Странные обычаи! У нас же города выстроены наполовину из чикры, и если случится пожар, его не зальешь водой! -- Вы тоже могли бы строить каменные здания, -- заметил Блейд. -- Здания -- может быть, -- согласился шкипер, поглаживая бородку, -- но не корабли. К тому же камень холоден и мертв а древесина чикры -- теплая и живая! -- он любовно провел рукой по спинке кресла. -- Да, почтенный Силвар прав, -- произнес капитан Арколы. -- Если мы начнем жечь карваров, они начнут жечь нас. Вот если бы существовал другой огонь... холодный, но губительный... -- он задумался, покачивая головой. Блейд пожал плечами. Холодного огня не существовало даже на Земле. Он мог бы научить таргальцев литью пушек и производству пороха, мог построить катапульты и припомнить состав жуткой горючей смеси, которой пользовались в Ханнаре, мог изготовить бомбы или пороховые ракеты, мог... Впрочем, все эти способы ведения боевых действий натолкнулись бы на странное отвращение местных аборигенов к огню. Нет, для них это не подходило! Климат Таргала, как он уже выяснил, был на редкость ровным и постоянным. Возможно, этому способствовал бирюзовый туман Римпады, окутывавший большую часть поверхности планеты и затруднявший испарение влаги. Как бы то ни было, тут не наблюдалось ни сильных ветров, ни гроз, ни бурь, ни резких колебаний температуры. Во время влажного сезона почву по ночам орошали прозрачные дожди; засухой считался период, когда они выпадали только раз или два в десять дней. Во всех странах, и в обширной и плодородной Халле, и на Акрийском архипелаге, и в более суровых краях -- в лесистом Зарте, в землях киртов, лонов и рирдотов -- урожай снимали дважды в году и был он на диво обилен. Благословенный мир, подумал Блейд. Если бы не эти ублюдки в черепашьих панцирях... Он пристально вгляделся в темную полоску на горизонте, где лежал таинственный Акка'Ранзор, место, где много карваров. Внезапно дрожь пробежала по его спине; он словно почувствовал под ногами землю этого острова. Какой она будет? Каменистой и бесплодной, или покрытой пышными травами и зелеными лесами? Что ж, решил он, того, что назначено судьбой, не избежать! В Акка'Ранзоре находились Древние -- те самые существа, которые спроектировали установку, подобную лейтоновской, и извлекли из небытия таллахский клинок... Было бы любопытно взглянуть на них! Поклонившись двум зартам, он направился к трапу, что вел на палубу. Капитан Ронтар небрежно кивнул в ответ, все еще предаваясь размышлениям о холодном огне, способном спалить проклятых карваров без всякой опасности для таргальских кораблей и городов. Почтенный Силвар Кан приподнял шляпу, потом углубился в расчеты, вымеряя расстояния по своей карте -- видно, прикидывал, когда "Орни" доберется до Урпата, первого халлаского порта, куда шкипер намеревался зайти. Ему хотелось побыстрее продать чикру -- все-таки плот сильно тормозил ход корабля. Часа через два судно круче взяло к востоку, и темное облачко Акка'Ранзора растаяло за кормой. Блейд, однако, ходил в задумчивости до самого вечера. * * * Западный берег Халлы совсем не походил на восточный. Он казался более приветливым, и в разрывах меж высоких скал проглядывали зеленые долины с тщательно обработанными полями, фруктовыми рощами и лугами, на которых виднелись пушистые белые комочки -- вероятно, овцы. Почти в каждой такой долине струилась речка, в некоторых сверкали цепочки озер, и с палубы корабля Блейд даже мог разглядеть крохотные домики, притулившиеся на горных склонах. От береговых утесов до них было миль двадцать; ближе он не видел ни одного строения. Тут обитали мирные скотоводы и пахари, не желавшие рисковать своим добром и шеей -- что было неизбежно для любого, поселившегося слишком близко к границе Римпады. Другое дело -- Урпат. Этот небольшой городок жил торговлей и являлся самым северным портом Халлы, поэтому стоял прямо на берегу. Он высился на скалах и был отлично укреплен -- так что тем, кто успел бы добраться до его окованных бронзой ворот, до высоких стен и башен, карвары оказались бы не страшны. Но в самом городке, с десятком улиц и тремя сотнями домов, жизнь отнюдь не кипела. Никто не стал бы гнать сюда фургоны с зерном и стада овец, везти кипы шерсти, бочки с вином и бочонки с медом, да все эти товары просто не поместились бы в городе! Вдобавок их пришлось бы поднимать наверх пешим ходом, поскольку от ворот к прибрежной равнине шла узкая и крутая лестница, по которой могли пройти в ряд только четыре человека. Вот почему все торговые дела вершились в порту, у пирсов и складов. Гавань была невелика и забита судами по самую горловину. Для огромного "Орни" тут не нашлось места, и шкипер Силвар Кан пришвартовал свой корабль прямо к невысокой каменной стене, окружавшей гавань со стороны бирюзового океана. Здесь стоял еще один огромный парусник -- акрийский, судя по вымпелам с тройными концами. Первым делом требовалось переправить на берег бревна, и часть бойцов Арколы, под руководством Ханка, принялась помогать матросам в этой сложной операции -- разумеется, не бесплатно. Остальные незамедлительно отправились в портовые таверны, где подавали доброе халлаское вино и баранину -- горячую баранину, вареную, тушеную и жареную, на любой вкус! Все эти блюда готовились в пещере, выбитой в береговом утесе и заботливо перекрытой огромной железной дверью, и можно было поспорить, что каждый из поваров прошел полный курс наук по части топки печей и противопожарной безопасности. Блейд с Дионой заглянули в одно из этих заведений, отведали горячего, а затем, набрав корзинку всякой снеди, отправились по тропе вдоль речки, петлявшей меж рощиц невысоких деревьев, отягощенных крупными орехами. Девушка объяснила, что из них выжимают масло. Было жарко. Блейд сбросил рубаху, скрутил в жгут, завязал вокруг пояса; его мощный смуглый торс блестел, словно выточенный из дуба и отполированный старательным мастером. Диона в восхищении уставилась на него, потом ее пальцы принялись путешествовать по плечам, груди и спине странника, она шла то слева от него, то справа, и он видел, как шевелятся губы девушки. Кажется, она что-то подсчитывала про себя. Наконец она воскликнула. "Девятнадцать!" -- и с изумлением покачала головой. -- Что, милая? -- Блейд улыбнулся ей и вытер испарину со лба. -- Девятнадцать шрамов! Девятнадцать! -- Вот как? Думаю, что их больше... остальные -- туг и тут, -- он хлопнул себя по бедру и голени. -- Я рассмотрю их позже, -- Диона хихикнула, -- когда тебе станет совсем жарко. -- Мне уже жарко, -- он вытянул руку и обхватил ее за талию. Девушка не противилась, приникнув к сильному телу Блейда, она прошептала: -- Клянусь светом Раннара! Не понимаю, как ты заработал столько ран и остался жив! И на тебе есть страшные отметины... Нет, -- поправилась она, -- я хочу сказать, что то были страшные раны... уж я-то знаю в них толк! Но сейчас остались едва заметные рубцы... Видно, тебя пользовал маг и лекарь получше нашего Ирнота! Блейд только хмыкнул. В десятом странствии ему сказочно повезло -- он попал в некую древнюю клинику, в подземный грот, залитый целительным излучением. Его старые шрамы почти рассосались, а новые раны заживали теперь с поразительной быстротой. -- Я давно хотела спросить... -- Диона нерешительно погладила плечо странника. -- Да, милая? -- Где ты получил столько ран? Ведь в ваших краях нет карваров... в Бредонне, я хочу сказать... -- Безносых там действительно нет, -- подтвердил Блейд, чувствуя под рукой гибкую талию девушки, -- но людей хватает. И в самом Бредонне, и на окрестных островах. -- Ты имеешь в виду, что люди сражаются друг с другом? -- Диона с удивлением приподняла брови, и ее чистый лоб прорезала морщинка. -- Как так может быть? -- Может, детка. Ты же видишь сама, -- странник провел ладонью по старому шраму. -- Старики рассказывают, что некогда, в давние-давние времена, рирдотские князья тоже не ладили между собой. И так же было в Зарте, в Халле и в других странах... -- задумчиво произнесла Диона. -- Что же случилось потом? -- Люди воевали с людьми, пока жили в середине своих земель, так что до границ Нижнего Мира было не меньше дня пешего хода... там карвары не могли до них добраться. Но потом, как гласят легенды, во многих странах научились строить корабли, и предстояло выбрать: или биться друг с другом, или заселять побережье, строить порты и суда, странствовать, торговать и вместе обороняться от безносых. -- Ну, вы приняли верное решение, -- заметил Блейд. -- Но ты не боишься, что если карвары в один день исчезнут, то люди снова сцепятся в драке? Может быть, карвары -- это совсем неплохо? -- Нет! Это ужасно! -- Губы Дионы дрогнули; вероятно, она вспомнила своего погибшего ребенка. -- А что до нас, до всех людских племен, обитающих в этой половине мира, то мы уже привыкли жить в дружбе. И мы будем жить так же -- и еще лучше! -- когда избавимся от этих мерзких тварей! -- От мерзких тварей... -- задумчиво повторил странник, невидящим взглядом обегая светлые горизонты Таргала. Он вспоминал сейчас о Кайне Дорвате из Райдбара -- Каине, продавшем свою планету, о Касте, жреце Черных Богов Зира, повелителе чудовищ, о древней Брегге, спаленной атомным огнем, о воинственных киртанских монахах, о кантийцах, мечтавших подмять под свое колено весь прекрасный мир Ханнара... Наконец, вздохнув, Блейд произнес: -- Возможно, карвары и мерзкие твари, но есть люди -- много людей, девочка, -- которые ничем не лучше. -- Ты шутишь? -- брови девушки снова взлетели вверх. -- Нет... К сожалению, нет. Они прошли по дороге до ручья, через который был переброшен легкий ажурный мостик, и свернули на тропинку, что вела вверх по течению. Слева тянулись заросли хардары с огромными сине-фиолетовыми гроздьями, справа звенела в каменистом ложе вода. Потом тропа начала забирать вверх, на холм, с которого сбегал ручеек, образуя миниатюрный водопад; тут, на самом берегу, Диона и опустила свою корзинку с припасами. -- Смотри, какая красота! -- ее руки потянулись к прозрачным струям, над которыми дрожала крохотная радуга. Миг -- и широкий пояс с кинжалом полетел на землю, потом -- сапожки, кожаная безрукавка и штаны; нагая, как праматерь Ева, девушка ступила в маленькое озерцо, подставив грудь ласке водопада. Она изогнулась в талии, стараясь не замочить волосы, прикрыла глаза и замерла -- нимфа из бело-розового мрамора, Диана, богиня лесов и рощ, так схожая с ней именем. Блейд восхищенно вздохнул. Не желая спугнуть это прекрасное видение, он осторожно стянул перевязь с мечом, разделся и тоже шагнул в воду. Она была теплой, прогретой на солнце и доходила страннику до колен; водопад обдавал его водяной пылью, приятно щекотавшей кожу. Протянув руки, словно раздвигая прозрачную вуаль радуги, он окунулся в живительный влажный туман, мерцавший мириадами алмазных искр. Лопатки Дионы коснулись его груди, ее светлые локоны легли на плечо. Затем руки Блейда нежно сжали две чаши, два плода с алыми бутонами. Девушка, вздрогнув, откинула головку. Ее полураскрытые губы были рядом с губами странника, склонившись к ним, Блейд вобрал их медовую сладость, их терпкий вкус молодого вина, их опьяняющий трепет и жгучее желание. Да, он хотел эту женщину, эту воительницу с телом валькирии и лицом лесной нимфы! Сейчас он забыл про свой возраст, отлетели, растаяли его сорок семь зрелых лет, а за ними просочились, как вода в песок, развеялись ветрами и годы молодости. Сейчас он снова был юным, семнадцатилетним, страстным и нетерпеливым, он снова -- будто бы в первый раз -- касался нежной девичьей кожи, припухлых губ, ароматных волос, скользил жадными ладонями по таинственным и влекущим изгибам женского тела. Слабо застонав, Диона наклонилась вперед, вытянула руки, уперевшись в невысокий каменистый склон, сглаженный водой. Прозрачный поток падал на ее спину, дробился на тысячи капель, окутывая их обоих теплым сияющим облаком. Бедра девушки раздвинулись, и Блейд вошел, сгорая от желания. Одетые невесомым радужным флером, они мерно двигались, вскрикивая и шепча неясные слова, слизывая влагу с губ, ощущая и друг друга, и ласку крохотного водопада, щекотавшего их кожу прозрачными пальцами водяных струй, и легкий ветерок, пролетавший над холмом, и густой сладкий аромат кустарника, сгибавшегося под тяжестью ягод. Они были вместе, так близко, как только может быть близок один человек к другому -- и словно бы не одни: водопад, ветер, холм, кусты и трава тоже были с ними, словно свидетели бракосочетания перед ликом богов, они тоже негромко стонали в упоительном бесконечном наслаждении -- и вскрикнули, протяжно и громко, когда наступил экстаз. Подняв девушку на руки, Блейд вынес ее на берег, положил на траву и вытянулся радом. Не двигаясь, не говоря ни слова, они замерли, точно нимфа и фавн, изнемогшие от любви, потом Диона шевельнулась, и ее бедро легло на чресла странника. Блейд не мог сказать, сколько минуло времени. Он помнил, что был распростерт под юным женским телом, он то ощущал его сладостный груз, то вдруг парил, слившись с ним, в розовых, голубых и серебристых небесах Таргала. Потом все та же плоть, одновременно сильная, упругая и нежная, билась и трепетала под ним, исходя стоном, острые зубки впивались в его плечо, пряди распущенных волос скользили по щекам, тонкие пальцы терзали спину. Он умер и воскрес, и снова умер; вселенная вращалась вокруг, осыпая его лепестками жасмина и роз. Их аромат -- или так пахла кожа Дионы? -- сводил с ума, но в то же время кается источником вечного покоя и счастья. Блейд так и не решил, чего именно -- обессилевшие окончательно, они лежали в траве, два победителя, выигравшие в одном и том же поединке. Прошло минут десять, когда оба смогли шевельнуть хотя бы пальцем. Потом Диона, вскрикивая от боли в мышцах и улыбаясь, встала на колени и подвинула ближе корзинку с едой и вином. Овечий сыр, холодная баранина, свежие лепешки, какието местные плоды, похожие на небольшие дыни, но вкусом напоминавшие апельсин... Они насыщались молча, жадно, не сводя глаз друг с друга. Наконец девушка не выдержала. -- Ты смотришь на меня как... как... как на... -- Диона показала страннику кусок лепешки с сыром и прыснула. Блейд, чувствуя после еды необычайный прилив сил, ухмыльнулся. -- Что мы будем делать, когда покончим со всем этим? -- он кивнул на стремительно пустевшую корзину. -- Отправился в Урпат за добавкой или... -- Или, я полагаю, -- Диона с лукавой улыбкой протягивала ему флягу. -- Или, или, или, -- пропела она, -- тысячу раз "или"! -- На тысячу раз меня не хватит, -- мудро заметил странник, отхлебнув терпкого халлаского. -- Но, чувствую, уйдем мы отсюда нескоро... -- Его руки легли на голые плечи девушки. Внезапно со стороны города раздались звуки трубы, и он почувствовал, как напряглись мышцы Дионы. Эти трели были резкими и повелительными; не та бравурная мелодия, которой горнисты Арколы Байя приветствовали рассвет, и не те долгие, немного печальные ноты, что они извлекали на закате из своих сверкающих инструментов. Этот трубный зов напоминал отрывистое яростное рычанье хищника, и Блейд понял, что слышит сигнал к битве. Вскочив, он опрокинул корзинку и начал торопливо натягивать штаны и сапоги. Потом, приставив ладонь козырьком ко лбу, попытался разглядеть, что творится под скалой Урпата и у причалов. Послеполуденное солнце, однако, слепило глаза, а заросли хардары поднималась до самой макушки, так что он ничего не увидел. Горн продолжал тревожно реветь, и теперь к нему присоединились еще три -- значит, все трубачи Арколы были уже на борту "Орнирантура". -- Безносые, -- пробормотала Диона. Ее игривое настроение как ветром сдуло; она была уже одета и сейчас затягивала на тонкой талии свой кожаный пояс. -- Безносые твари, Блейд! -- Ты уверена? -- Да. Это сигнал внезапной атаки, -- она вытянула руку к городу и кораблям, стоявшим у пирса. Над зарослями винослива торчала урпатская скала с цитаделью и оголенные мачты судов. -- Они напали, милый, а я даже не взяла с собой арбалет! -- сокрушенно сказала девушка. -- Мы же не собирались практиковаться в стрельбе... Хорошо еще, что я прихватил меч, -- странник погладил серебряный тюльпан в навершии рукояти. -- Бежим? -- Да, милый. Надо поторопиться! Они рванули с места, оставив навсегда и этот холм, и крохотный водопадик, и мерцающую над ним радугу. Промчавшись по тропе вдоль мирно журчавшего ручейка, Блейд и Диона выскочили на дорогу. До причала, где стояли "Орни" и акрийский корабль, было три четверти мили, и странник, стараясь дышать глубоко и размеренно, одолел это расстояние за пять минут. Диона не отставала. Горны продолжали звать, сотрясая воздух пронзительным и тревожным крещендо. Очутившись на травянистом лугу, который полого стекал в бирюзовую дымку Римпады, Блейд на минуту остановился. Солнце по-прежнему било в глаза, но теперь он находился в двух сотнях футов от пирса и мог кое-что разглядеть. Похоже, дела на "Орни" шли неплохо. Там оставались с полсотни зартовкопейщиков и рирдотских меченосцев, но они еще не пустили в ход свое привычное оружие. Блейд видел в их руках только арбалеты -- видно, те самые, что принадлежали девушкам Дионы, -- и солдаты трудились без устали. Рассредоточившись вдоль бортов "Орнирантура" и акрийца, перегнувшись через планшир, они метали стрелы куда-то вниз, в голубоватый туман, стремительно перезаряжая арбалеты. -- Бьют по пузырям, -- сказала Диона. -- По пузырям? -- Да. Ты ведь знаешь, что безносые поднимаются вверх на пузырях? Если их продырявить... -- А! Понятно! После мгновенного колебания Блейд зашагал вправо, не к кораблям, а к берегу, заваленному бревнами. На юте "Орни" он заметил сухощавую фигуру капитана Ронтара, за которым шеренгой стояли трубачи, не отрывая от губ медных мундштуков горнов. С набережной внутренней гавани, от таверн и питейных заведений, к атакованным судам бежали воины, на ходу обнажая мечи, вытаскивая из чехлов секиры: было их человек двести, так что "Орнирантуру", по-видимому, ничего не грозило. Здесь же, на лугу, протянувшемуся к северу от причалов, ситуация складывалась хуже. Все пространство вдоль берега было покрыто бревнами, которые люди с "Орни" уже начали штабелевать; сейчас около сотни полуголых матросов с баграми сгрудились под ненадежной защитой вала из стволов чикры. Перед ними редкой цепочкой стояли меченосцы с Ханком во главе -- человек тридцать пять, успевших натянуть кольчуги и взять в руки оружие. Остальные торопливо облачались в свое боевое снаряжение, но было их не так много -- еще три-четыре дюжины бойцов. На этот небольшой отряд наступали плотные шеренги карваров, одна за другой поднимавшиеся из бирюзовых глубин. Блейд видел отблески солнца на их шлемах, неровную линию щитов, высоко поднятые лезвия секир и блестящие знаки на нагрудных пластинах. "Кантийцев бы сюда, -- мелькнула мысль. -- Фалангитов!" Года четыре назад, в реальности Ханнара, у него под началом были такие солдаты -- и фаланга, и конные катафракты, закованные в броню, и альбагские секироносцы, и легкая кавалерия... Восемьдесят тысяч бойцов! А сейчас, на заваленном бревнами чикры поле, готовились к битве едва ли восемь десятков человек. И он, Ричард Блейд, даже не командовал ими; здесь он был таким же, как и любой из них, -- рядовым воином, мечником Арколы Байя, и только. Он ускорил шаги, оглядываясь по сторонам, выбирая бревно покрупнее. На мгновение ему послышался мерный топот фаланги за спиной, звон окованных сталью двенадцатифутовых пик, мерные удары барабана, выкрики командиров... Затем, подхватив огромный ствол, странник ринулся вперед, целя в стену шипастых щитов, над которой покачивались чудовищные безносые морды с огромными челюстями, с желтыми, зелеными и красными зрачками, горевшими в глубоких глазных впадинах. Он чувствовал как кровь ударила в виски, как убыстрился пульс, лихорадочно отсчитывая секунды, как мышцы расслабились и сжались в привычном напряжении. Вытягивая вперед бревно, он заревел, заставив вздрогнуть мечников Арколы, готовых к бою и к смерти: -- С дороги! С дороги, парни! Арр-гха! Пара ближайших бойцов торопливо расступилась, и Ричард Блейд врезался в строй карваров. Бревно чикры казалось легким, почти невесомым, но напор его был так силен, что тричетыре атакующих в первой шеренге не устояли на ногах, а те, что двигались за ними, начали испуганно пятиться Странник чуть приподнял свое огромное копье, торец бревна ударил в блестящий шлем, снес его вместе с половиной черепа, затем скользнул по плечу соседнего карвара, ломая кости. Тот пронзительно вскрикнул. Блейд с силой швырнул бревно, проламывая щель в плотном строе врагов, потом перехватил выпавший из руки безносого щит -- тяжелый, рассчитанный явно не на человеческую силу, с остроконечными пятидюймовыми шипами, торчавшими вперед словно рога разъяренного буйвола. -- Арр-гаа! Арр-гха! Он резко выдохнул воздух, и его меч засвистел, обагрился кровью. Древний славный клинок, волшебный булат, который он ни разу не поднял на человека в мирном Таллахе, не проверил в бою. Это было воистину чародейское оружие, оно не ведало преград. Оно сокрушало панцири, дробило черепа, рассекало жесткую неподатливую плоть карваров, пробивая грудные пластины словно тонкую жесть, сминая шлемы и щиты. Сталь гремела и сталь, падали враги, корчились под ногами, скребли когтистыми лапами землю, щит на левом плече Блейда гудел от ударов. Он видел нацеленное в него оружие, жадные широкие лезвия топоров, змеиные жала мечей, но не боялся, он был сильнее, быстрее, искуснее. Он был неуязвим! Внезапно ему показалось, что в этой дьявольской шеренге идут не только карвары, не одни лишь непостижимо-жуткие пришельцы из Нижнего Мира. Кайн Дорват с ухмылкой глядел на него, рядом щерились Каста, бесноватый Кхад Тамбур, предводитель монгов, за ним презрительно кривил губы иглстазский колдун Кастел Брин, вздымали тяжелые мечи кровожадные полководцы Великого Канта... Все, все они собрались сюда, встали в этот строй чудовищ, чтобы рассчитаться с Ричардом Блейдом, героем, пророком и странником! Все они жаждали проверить, не иссякло ли его мужество, не ослабела ли рука в преддверии пятого десятка! Нет, не ослабела! Он рубил и колол, чувствуя, как немеет под градом ударов левое плечо. Потом яростная симфония битвы, которую выбивали клинки на его щите, неожиданно смолкла, и безносые морды, жуткие пародии на человечьи лица, вдруг перестали маячить перед самыми глазами; теперь монстры отступали, откатывались назад, раздавались перед ним. Но он еще мог дотянуться до них своим магическим клинком, хранившим священный жар таллахского огня! Он мог проткнуть любое из этих чудищ -- в горло, в глаз, в живот, в сердце -- если у них было сердце! И он бил и бил, слыша сквозь звон и грохот крики Ханка, своего джарата: -- "Лиддана! Прикрой его слева! Лиддана!" Внезапно он понял, что находится на острие боевого клина, что сзади подпирают и защищают его десятки воинов, что они идут за ним, шаг за шагом оттесняя врага к зыбкой границе Римпады. И тогда, сквозь застилавшее разум бешенство берсерка, прорвалась мысль -- вот место, воистину достойное его! Он снова вел бойцов в атаку -- пусть не тысячи, не сотни, но то был праведный и святой бой, Ханкамар Киттала, рирдот, прикрывал его справа, слева вздымалась тяжкая секира Лидданы, светловолосого лона, за спиной высвистывали смертельную песнь мечи, кирки и топоры Арколы Байя. И все они -- люди, хвала богам! -- бились с нелюдью, с проклятыми тварями, защищая свои корабли, свои дома и свой город. Как и положено солдатам и воинам в мире сем. Глава 6 Сарпата, крупнейший из халласких городов, была не только главным торговым центром на западном побережье, но и фактически столицей страны. Из долгих бесед с Ханком и целителем Ирнотом странник уяснил, что Халла являлась союзом больших купеческих городов наподобие немецкой Ганзы; ее поселения считались независимыми, но всюду действовали одинаковые законы. Единой была и денежная система, и подати, которые следовало платить в городскую казну, и сроки отработки повинностей на строительстве дорог, защитных стен и башен. Каждым городом правил совет из купцов, наиболее уважаемых ремесленников и земледельцев, избираемый общим собранием; но, как водится, тон там задавали самые богатые из местных магистратов. Впрочем, такой порядок, напоминавший земные демократические институты, существовал на Таргале далеко не всюду: Зарт, к примеру, был наследственной монархией, а Рирдо -- непрочной федерацией княжеств и городов с олигархической формой правления. История Сарпаты, как утверждал Ирнот, насчитывала не меньше двух тысячелетий, и ни разу за все это время карварам не удавалось проникнуть в город. Изучив с палубы "0рни" его окрестности, Блейд признал, что древние строители выбрали весьма подходящее место. Главными его преимуществами являлись скалистые и труднодоступные берега, рассеченные бухтой; восточная часть этого похожего на восьмерку эстуария глубоко вдавалась в сушу, западную же, обращенную к Римпаде, защищали два серпообразных мыса. Северный и Южный. Словно два изогнутых базальтовых вала, они тянулись в бирюзовый туман Нижнего Мира на полторы мили, охватывая внешнюю часть сарпатского залива глухой стеной. Их оконечности были укреплены; там стояли два больших квадратных форта, сложенных из каменных блоков, с башнями по углам. К каждому укреплению вдоль мыса вела дорога, кое-где нырявшая в тоннели, прорубленные в скалах, или проходившая по железным мостикам над расселинами; пока эти два тракта оставались в руках защитников, по ним всегда можно было перебросить подмогу. Горловина внешнего эстуария имела в ширину полмили, и это пространство отлично простреливалось из арбалетов со стен фортов. На них стояли и дальнобойные баллисты, из коих не составляло труда метнуть двухсотфунтовый камень в любую точку бухты -- например, в спину тем, кто желал бы незваным вломиться во внутреннюю гавань. Ее отгораживала стена с огромными массивными вратами из позеленевшей бронзы, за которыми начинался проход, где с трудом разошлись бы два корабля. По обеим сторонам этого гигантского сооружения высились каменные башни, за ними начинались собственно стены -- с зубчатым парапетом и многочисленными донжонами, протянувшиеся до прибрежных утесов. Их базальтовые столбы и пирамиды слагали оба мыса. Северный и Южный, и шли вдоль границы бирюзового тумана на много миль. В них не было ни расселин, ни трещин, ни шхерных проходов, через которые можно было бы проникнуть на берег; любой подобный разлом тщательно закладывали камнем, дабы сохранить неприступный естественный барьер, защищавший сарпатскую равнину от нашествий. Сам город, не имевший стен, располагался широким полумесяцем по краю внутренней бухты. Фактически, чтобы прорваться к нему со стороны Римпады, надо было преодолеть бронзовые врата и мощные укрепления по обе их стороны -- немыслимое дело, пока форты на мысах могли обстреливать атакующих из арбалетов и катапульт. С равнины же Сарпата была совершенно беззащитной: любое войско, высадившееся на берега Халлы в двадцати-тридцати милях южнее или севернее города, после однодневного марша оказалось бы на городских улицах и площадях. Войско людей, но не карваров! Им, к счастью, подобный переход был не под силу. Таким образом Сарпата, привольно раскинувшись на плодородной равнине, мирно нежилась под жарким солнцем, прикрытая с берега двумя своими несокрушимыми валами -- природным и искусственным, отгородившим восточную половинку бухты-восьмерки. Эту внутреннюю гавань, имевшую форму почти идеального круга, обрамляла широкая набережная с пирсами, огромными складами, гостиницами, тавернами и кабачками, посередине ее, как раз напротив бронзовых врат, отходила главная городская магистраль, делившая Сарпату пополам, на южный и северный районы. Она вела к просторной площади и к ратуше, и сейчас по ней в жаркий полуденный час двигалась многочисленная и пышная процессия. Впереди, в шляпе с пером, в бархатном камзоле и сверкающем легком доспехе, важно выступал капитан Аска Ронтар, имея по левую руку мудреца, лекаря и финансового советника почтенного Ирнота. За ними шли в ряд четыре горниста, каждые десять минут оглашавшие воздух воинственными трелями, и четыре джарата-лейтенанта, в полном вооружении, в стальных шлемах, в кольчугах под цветными яркими плащами, с мечами наголо. Далее тянулась колонна из сотни отборных солдат, секироносцев и мечников, с Ричардом Блейдом на правом фланге; то были самые рослые и широкоплечие мужи во всей Арколе Байи, в основном -- рирдоты и лоны. Им вслед шагали арбалетчицы Дионы -- две дюжины валькирий с тяжелыми самострелами, в кожаных колетах, туго подпоясанных широкими ремнями, внушительные кинжалы бились о сильные бедра. Последним маршировал взвод копейщиков-зартов. смуглые лица, остроконечные бородки, блестящие темные глаза, сияющие панцири, начищенные сапоги, отблеск солнечных лучей на остриях пик и алебард... За солдатами валом валила штатская публика, матросы и завсегдатаи портовых таверн, почтенные горожане с женами, любовницами и слугами, мелкие торговцы и разносчики горячей пищи, бродячие писцы, посыльные, мальчишки, собаки и прочий бездельный люд. Странник, шагая сразу за Ханкамаром Китталой, своим лейтенантом, с интересом озирался вокруг. Улица, по которой двигался отряд, была безупречно чистой и вымощенной брусчаткой, деревянные дома по обе ее стороны высились на каменных фундаментах и выглядели весьма богато. Их строили в три этажа и обшивали тесом из чикры, покрывая древесину затейливой резьбой и каким-то лаком, ярко блестевшим на солнце, это придавало зданиям удивительно праздничный вид. Островерхие четырехскатные крыши походи -- ли на пирамиды, и редкий дом не был украшен башенкой, верандой или портиком с фигурными столбами, перед которым тянулась живая изгородь из цветущих кустов. Некоторые строения посередине прорезали сквозные арки, и сквозь них можно было разглядеть внутренние дворы, окруженные добротными пристройками -- видимо, складами; судя по всему, на центральной улице Сарпаты и в ее окрестностях обитали местные негоцианты. Грохоча по камням подкованными сапогами, отряд вышел на площадь и остановился перед ратушей -- обширным квадратным зданием, стены которого украшали деревянные барельефы с искусно вырезанными кораблями, видами городов и крепостей, горными пейзажами. Эта приверженность к деревянным постройкам уже не удивляла Блейда; он понимал, что камень у таргальцев прочно ассоциируется с защитными стенами и башнями, с фортами и снарядами баллист -- словом, с Римпадой, откуда вечно грозят неприятности. Недаром они называли камень холодным и мертвым, а дерево -- теплым и живым! К тому же корабли, приносившие богатство всем прибрежным городам, строились только из легкой чикры, а эти суда значили для аборигенов так много! Мир, в котором они обитали, был, в конечном счете, невелик -- плоскогорья, горные хребты и пики, поднятые над беспредельным бирюзовым туманом, окутавшим всю планету. Вероятно, если б на крохотных материках Таргала не росла чикра, люди изобрели бы воздушные шары, чтобы удовлетворить свою тягу к странствиям, так или иначе, они устремились бы в просторы Римпады, перебираясь с острова на остров, с одной горной вершины на другую. Иного и быть не могло; иначе клочки земли, дарованные им богами, стали бы просто большими клетками, местом вечного принудительного заключения. Воины Арколы Байя замерли в безупречном строю: трубачи, мечники, валькирии с арбалетами, смуглые копьеносцы. Джанджарат Аска Ронтар, в сопровождении своих лейтенантов и лекаря, двинулся к широкому крыльцу ратуши. Там стояло десятка два пожилых халлиотов, облаченных, несмотря на жару, в расшитые серебряной нитью камзолы, бархатные штаны до колен и башмаки с металлическими пряжками. Блейду вся эта сцена напоминала полотна старых нидерландских мастеров -- с поправкой на то, что ратуша здесь была деревянной. Вероятно, все местные строения имели каркас из твердого и тяжелого дерева, как и "Орни", славный корабль Сильвара Кана. Его мачты и реи, а также киль, бимсы и шпангоуты были выточены из какой-то неимоверно прочной древесины, с которой мог справиться только острейший стальной кинжал. Их обшивали короткими, широкими и толстыми досками чикры, прекрасно поддававшимися обработке; по словам шкипера, чикра, пропитанная лаком, не гнила и могла служить десятилетиями. Пожалуй, думал Блейд, стоило бы разжиться семенами этого удивительного дерева; вдруг оно будет расти и на Земле? Чикра являлась самым ценным из всего, что он видел в реальности Таргала -- разумеется, если не считать смутных предположений о таинственных машинах Акка'Ранзора, местных телепортаторах. Аска Ронтар склонился перед магистратами, подметая камни мостовой роскошным пером; джараты, сняв шлемы, также опустили головы. Из-за плотной кучки старейшин выскользнули девицы с бронзовыми подносами: на них сверкало, переливалось в прозрачных чашах знаменитое халлаское вино. Гости пригубили. Затем Ронтар, обменявшись парой фраз с важным старцем в пунцовом камзоле, повернулся к строю и гаркнул: -- Блейд, Хринк, Лиддана, Крат -- за мной! Остальным ждать здесь! Странник, а за ним еще три бойца из первой шеренги, самые рослые и представительные на вид, двинулись к крыльцу. Вслед за капитаном, лекарем и лейтенантами они прошли в обширный вестибюль, а потом -- в зал с большими застекленными окнами, откуда площадь была видна как на ладони. "Встать тут!" -- буркнул Ханк, кивнув на простенок у двери. Мечники выстроились в ряд; шесть высших чинов Арколы Байя заняли места за длинным столом посреди комнаты. То явно был стол переговоров. На нем находились не только фрукты, вино и прохладительное в высоких хрустальных сосудах, но также свитки пергамента, перья, чернильный прибор, массивные бронзовые весы и несколько мешочков, на вид весьма увесистых; они были сложены горкой на дальнем конце. Подождав, пока гости сядут, магистраты разместились напротив них. Из местных властей тоже осталось лишь шестеро: старец в пунцовом камзоле, трое пожилых -- в голубом, коричневом и зеленом, тощая личность с перепачканными чернилами пальцами -- явно писец, и широкоплечий воин в шлеме с пером -- по-видимому, начальник городской стражи. Блейд оглядел стол, покосился на трех своих соратников, застывших рядом с каменными лицами, и недовольно дернул щекой, он не привык подпирать стену, когда другие сидят в креслах, потягивая вино. Кроме того, он никак не мог сообразить, зачем четыре рядовых бойца Арколы находятся здесь, в главном зале ратуши. Неопределенность ситуации раздражала. -- Легок ли был ваш путь, славные воины? -- произнес старец в пунцовом. -- Сопутствовала ли вам удача в долгом странствии? -- Путь был нелегок, -- ответствовал Ронтар, -- но на удачу пожаловаться я не могу. Четыре дня назад, на стоянке в Урпате, напали на нас безносые, но мы отбились почти без потерь. А до того встретили мы в Римпаде чикровый плот из тысяч стволов, разбитый и брошенный, а близ него подобрали воина, нашедшего это добро. Так что все мы, и шкипер, и моя Аркола, и сей славный воин оказались в немалых прибылях, продав древесину в Урпате. -- Это хорошо, -- заявил пожилой в коричневом, с веселым румяным лицом. -- Может быть, теперь ты сдерешь с нас поменьше, благородный джанджарат. -- Никоим образом, почтенный. Плот -- плотом, а кровь -- кровью! Кровь моих искусных и отважных воинов стоит немало. -- Не сомневаюсь в этом, -- подтвердил коричневый. -- Если бы не великая опасность, что грозит Сарпату, мы бы трижды подумали, нужно ли приглашать столь великих и дорогостоящих бойцов. -- А что, опасность и в самом деле так велика? -- Разумеется. Уже тридцать или сорок раз безносых видели на юге и севере, за пределами скальной гряды, что защищает наш город. Люди, правда, не пострадали, ибо поселки лежат у гор, но скота потеряно множество. Теперь ты сказал о нападении на Урпат и о разгроме, учиненном на плоту... Есть еще сообщения от стражей, которых мы выставили в фортах, -- они видели большие отряды карваров внизу, рано утром. Кажется, они работают по ночам, и нам неведомо, чем они заняты. Я так полагаю, что готовят какую-то пакость. -- Нет пакости, с которой не справились бы наши мечи, кирки и топоры, -- уверенно заявил капитан Ронтар. Он подвинул к себе чашу, отпил до половины и поинтересовался. -- А сколь велики те отряды безносых, которых заметили стражи? Ответил местный военачальник. -- Весьма велики -- тысяч десять или пятнадцать, почтенный. Похоже, они что-то копают под самыми скалами у фортов, но днем там не видно ни единой твари. Ронтар переглянулся с лейтенантами. -- Десять или пятнадцать тысяч... -- задумчиво протянул он. -- Большая сила! Сколько же воинов находится сейчас в городе? -- Мои стражники, две тысячи бойцов... еще тысячу прислали соседи с юга... потом -- городское и сельское ополчение... -- Э! -- джанджарат небрежно отмахнулся. -- Я ведь спрашиваю о солдатах, а не о кузнецах и горшечниках! Ополчение мы считать не будем. -- Ну, тогда еще шесть Аркол... из Киды и Рула, Сентампа, Гокара, Акры и Илта... Всего тысяча восемьсот человек. -- Те, что из Кида и Рулы -- рирдоты, добрые бойцы, -- заметил один из лейтенантов. -- Акрийцы тоже отличные мечники. Остальные... -- Остальным я не доверил бы стеречь драную овцу в моем поместье в Зарте, -- сообщил капитан. -- Надеюсь, вы им не переплатили? Пожилой в коричневом камзоле пожал плечами. -- Условия обычные. Новобранцам -- серебряная монета за пять дней, а опытные люди получают втрое против новичков. -- Плюс за голову каждого карвара? -- Как всегда, благородный джанджарат, как всегда. Акка Ронтар хмыкнул и поднял глаза к потолку. -- Значит, две тысячи городских стражников, да тысяча южан, да тысяча восемьсот наемников, да четыреста найди... Сколько же это получается?.. -- Пять тысяч двести, -- подсказал Ирнот. -- Да, пять двести! Вполне приличное войско, если не упоминать про бездельников из Сентампа, Илта и Гокара, а также про этих ваших южан, которых я в глаза не видел. Они хоть способны натянуть тетиву арбалета? -- Натянуть -- пожалуй, -- скептически отозвался сарпатский военачальник -- Вот только куда полетят стрелы... -- Хм-м... это верно! -- Глаза капитана покинули потолок и обратились к горке увесистых мешочков на краю стола. -- Зато я привел вам отличных воинов! Это не новобранцы из Сентампа и не сопляки из Гокара! Это -- настоящие мужчины! Да вы только поглядите на них! -- И