широким жестом он показал на четырех великанов у дверей, а потом бросил взгляд в окно, где на площади застыли ровные шеренги мечников и копьеносцев Арколы Байя. В это мгновение Ричард Блейд догадался, зачем его с тремя остальными высокорослыми молодцами привели в этот зал. Вид бравых воинов существенно влиял на цену контракта, и капитан Ронтар намеревался показать товар лицом. Что ему и удалось. Взгляды магистратов, писца и сарпатского воеводы обратились к простенку у двери, кто-то восхищенно вздохнул, кто-то цокнул языком. Пожилой в зеленом камзоле сказал: -- Добрые солдаты! Два рирдота, лон, а откуда вон тот, самый крайний, я что-то не разберу... Высокий и здоровый, как бык, но на рирдота не похож... слишком смуглый. Глаза капитана Ронтара блеснули; кажется, славному джанджарату стало ясно, что пробил его звездный час. -- Это, -- заявил он, привставая, -- тот самый воин, которого мы подобрали неподалеку от разбитого плота Великий боец! Он из таких мест, о коих и не слышали в наших краях. Из Бредонна, с самой изнанки мира! Там все не так, как у нас: острова вырастают прямо из моря, на них стоят каменные города, дома с печами, где даже дети могут жечь огонь. Там ничего не слышали о карварах, и люди воюют с людьми! -- Удивительно! -- старец в пунцовом покачал головой. -- Но умеет ли этот могучий воин из... как ты сказал?.. Бредонна? умеет ли он сражаться с безносыми? Все-таки они -- не люди, так? -- О чем ты говоришь, почтеннейший! -- джанджарат привстал в кресле, -- Когда он наткнулся на чикровый плот, там была засада. Пять карваров! Он зарубил всех! -- Глаза Ронтара обратились к его первому лейтенанту: -- Пять, я ведь не ошибся, Ханк? -- Мне кажется, их было семь, -- уточнил Ханкамар Киттала, поглаживая бритый подбородок. -- Девять, -- с невозмутимым лицом произнес почтенный Ирнот. -- Девять -- и ни единым меньше! -- Действительно? -- пожилой в коричневом поворотил к Блейду свою улыбчивую физиономию. -- А если сейчас спросить у самого славного воина, то их наверняка будет уже одиннадцать или двенадцать, не так ли? Странник ответил ему холодным взглядом, но губ не разомкнул, памятуя о том, что дисциплина -- превыше всего. Особенно в ту минуту, когда начальство пытается вышибить из скуповатого заказчика лишний грош. Капитан Акка Ронтар снова приподнялся. -- Значит, не верите, почтеннейшие? -- с нарочитым спокойствием произнес он и вдруг грохнул по столу кулаком. -- Блейд! Ко мне! Блейд подошел, четко печатая шаг. Протянув руку, командир вытащил его таллахский клинок и бережно положил на стол -- между чаш с вином и кувшинов с прохладительным. Солнечные лучи, струившиеся из окна, падали на серебристое лезвие, и, словно зачарованные его грозным блеском, все внезапно смолкли. -- Вот! -- капитан провел пальцем по клинку, погладил рукоять и нежно, словно сосок на женской груди, приласкал серебряный цветок навершия. -- Видели вы когда-нибудь такое? Такое чудо, я хочу сказать! Воин из Бредонна взял его у убитого карвара! Магистраты начали перешептываться, покачивая головами и приподнимая в изумлении брови, сарпатский же военачальник протянул руку и, взглядом попросив у Блейда дозволения, коснулся сверкающего металла. -- Не наша работа... -- задумчиво пробормотал он. -- Но такое я видел! Не меч, однако, а кубок... чудесный золоченый кубок с зелеными камнями по краю... Говорят, его нашли в сумке безносого после побоища где-то на юге... -- Воевода отвел взгляд от клинка и пожал плечами. -- Клянусь светлыми Нустами, никто в Раннаре не смог бы сделать подобную сталь или нанести тонкий слой золота на тот кубок! Магия, настоящая магия! И где только карвары берут такие вещи? Вопрос остался без ответа. Блейд мог бы сказать -- где, но сейчас он лихорадочно пытался припомнить, не было ли среди его таллахских приобретений и сувениров золоченого кубка с изумрудами. Однако с тех пор прошло больше семи лет, и к тому же он купил на Таллахе массу драгоценной посуды... Все эти чаши, бокалы, кувшины и подносы совершенно изгладились из памяти! Вот мечи -- мечи он помнил... И еще -- свой приз за победу в состязаниях; но тот кубок был украшен бриллиантами. Капитан Ронтар снова прервал наступившее молчание, победно уставившись на магистратов. -- Ну? Теперь вы верите, что карваров на плоту было ровным счетом девять? -- он выдержал драматическую паузу. -- А еще взгляните-ка на трех остальных молодцов -- тех, что у двери! Крайний, Хринк, в Урпате уложил пятерых безносых, а Лиддана с Кратом -- так по десятку! Бредоннец же -- без числа! Вот так-то! Это вам не гокарские молокососы! Такие бойцы идут на вес золота! -- Ронтар отхлебнул из чаши, окинул взглядом сидящих напротив и неожиданно спокойным и деловым тоном закончил: -- Ну, если уж и не совсем на вес, то по золотому в день -- точно. Цена была названа, и в зале ратуши наступило ошеломленное молчание. * * * Блейд стоял на зубчатой стене Южного форта, пытаясь разглядеть противоположный мыс и вторую цитадель, высившуюся на самом его конце. Был предрассветный час; сияющая туманность Коня уже скрылась за горизонтом, солнце еще не взошло, и над простором Римпады царила тьма. Странник видел лишь черные и смутные очертания, не то башни, не то скалы, закрывающие звезды на севере. Больше ничего: ни огонька, ни проблеска света. Разумеется, у парапетов второго форта тоже были расставлены корзины со светящимися жуками, но их слабый отблеск не мог преодолеть восемьсот или девятьсот ярдов, разделявших обе крепости. Диона, тесно прижавшаяся к нему, пошевелилась и тихо вздохнула. Блейд чувствовал боком и бедром ее тепло, его рука обнимала плечи девушки, и прядки волос, выбившиеся из косы, щекотали шею. Они стояли так уже часа полтора, наслаждаясь теплой тихой ночью, великолепным видом звездного неба и близостью друг друга, изредка перебрасываясь парой фраз. Страннику чудилось, что скалистый мыс с фортом, протянувшийся в бирюзовый туман, словно парит в воздухе, такой же легкий, почти невесомый, как и славный корабль "Орни", доставивший его сюда, вместе со своей возлюбленной он как будто бы плыл куда-то в темноте, во мраке, под светом далеких звезд. Душа и сердце были спокойны; редкое чувство умиротворенности охватило его. -- Ты... -- тихо произнес он, коснувшись губами волос Дионы. -- Ты... -- ответила она, поднимая лицо. -- Ты... -- Ты... Как много можно высказать одним словом! Ты здесь, рядом... ты защищаешь и хранишь меня... я думаю о тебе... ты мне дорог... С того суматошного дня в Урпате, начавшегося с объятий на мягкой траве у водопада и завершившегося побоищем на берегу, прошло не так много времени, но Блейд чувствовал, что ниточка, связавшая его с этой светловолосой молодой женщиной, становится все крепче и крепче. Удивительно! Ведь Диона была всего лишь одной из многочисленных подружек, которых он встречал во время странствий в иных мирах, и в ней не замечалось ничего особо выдающегося. Да, она была молода, красива, неглупа и, кажется, искренне привязана к нему... Но Талин или Оома были еще моложе, Зулькия из Тарна -- красивее, а милый райдбарский доктор Лейя Линдас -- и красивее, и умнее... Самому себе Блейд мог признаться, в чем дело. Пусть Диона не красивей и не умней прочих, но она была последней. Или одной из последних -- из тех женщин, которых он встречал в удивительных, опасных и чарующих реальностях Измерения Икс. Конечно, у него будет еще немало подружек на Земле, но здесь... Этим "здесь" обозначалась вся бесконечная череда миров, чьи двери приоткрыл компьютер Лейтона, все богатство впечатлений, которые они ему подарили. Возможно, он совершит еще одно путешествие, встретит еще одну женщину... только одну -- и все... Странно, но сейчас предчувствие неизбежного конца молодости, завершение самого яркого и счастливого периода жизни, не пугало и не томило его; темная безбрежность и ласковое тепло таргальских небес дарили покой. Он склонился к уху Дионы и прошептал: -- Спасибо, милая... -- За что? -- Блестящие глаза девушки мерцали рядом с его лицом. -- С тобой я снова чувствую себя юным... -- Но ты же совсем не стар, Блейд! Ты сильный и красивый... -- ее руки скользнули по щекам странника. -- Наверно, ты ровесник Ханка? Ханк выглядел года на тридцать три, а был еще моложе -- скитания с наемниками и непростые обязанности командира состарили его. Блейд полагал, что ему двадцать девять или тридцать; для него самого этот возраст являлся почти доисторической эпохой. Ведь тогда он даже не был знаком с Лейтоном и занимался довольно мелкими делами -- ловлей шпионов на Земле! Многое переменилось с тех пор, подумал странник, вдыхая аромат волос Дионы. Пришли опыт и мудрость, ушла молодость... -- Нет, девочка, -- произнес он, -- ты немного ошиблась. Если б я как следует постарался -- в молодости, лет тридцать назад -- то мог бы иметь сына... да, сына, такого же, как Ханк. А о тебе и говорить нечего. Но Диона лишь крепче прижалась к нему. -- Все равно! Ты... -- Ты... -- ответил он. Они замолчали, потом Блейд внезапно хлопнул себя по лбу и снова наклонился к уху девушки. -- Я хочу, чтобы ты взяла серебро -- мое серебро, которое Силвар выдал в Урпате... долю за бревна... -- Почему? Это было нелегко объяснить. Силвар Кан, честный зартский купец, сбыл чикру в Урпате с большой выгодой -- чему немало способствовали впечатления от героической схватки Арколы Байя с карварами. Отблеск славы падал и на шкипера "Орни", а с героями не принято торговаться! В результате Блейд получил увесистый кошель, где находилась сотня серебряных монет -- целое состояние для Дионы, бездомной скиталицы из Рирдо. В кошеле хранился и десяток золотых сарпатских монет -- аванс, полученный от местных магистратов. Капитан Аска Ронтар, ошеломив их стоимостью услуг своей Арколы, блестяще завершил сделку. Он торговался часа два -- при активной поддержке почтенного Ирнота, -- то демонстрируя солдат на площади перед ратушей, то нахваливая стати четырех молодцов, торчавших у дверей, то пускаясь в воспоминания о числе перебитых в Урпате и других местах карваров. Наконец он выколотил из сарпатских старшин по половине золотого в день для лучших бойцов и по четверти -- для всех остальных. Это было очень приличной платой; почти в полтора раза больше, чем получили рирдотские мечники из Киды и Рула. Правда, воинству Байя предстояло отработать эти деньги в самом опасном месте, став гарнизоном в Южном форту. Северный заняли две рирдотские Арколы, которым тоже заплатили немало. Так что же сказать Дионе? Подумав, Блейд решил, что самым лучшим будет правда; или, по крайней мере, ее половина. -- Мне не нужны деньги, девочка, -- произнес он. -- Мне нужна ты -- пока я здесь и пока ты хочешь быть со мной. -- Пока ты здесь? -- она невольно вздрогнула -- Разве?.. -- Да, ты все поняла верно. Когда-нибудь я уйду... -- он не стал уточнять срока. -- Я уйду в свой Бредонн, где стоят каменные дома с пылающими очагами... в Бредонн, который находится далеко, на самой изнанке мира... -- Если ты захочешь, -- сказала Диона, -- я пойду с тобой. Этого-то он и боялся! Тут начиналась зыбкая граница из полуправды и лжи, а ложь могла оттолкнуть девушку. Блейду не хотелось бы ее потерять -- во всяком случае, таким образом. -- Давай подождем, -- предложил он. -- Ты возьми деньги и храни их у себя... и еще -- послушай мои рассказы о Бредонне. Там все не так, как здесь, понимаешь? Думаю, не все тебе понравится... Ты должна знать больше, тогда и решим. Ведь я ухожу не завтра. Если бы он знал, как ошибается! * * * Край солнечного диска показался над восточными горами, и темная пропасть Римпады под стенами мгновенно вспыхнула, налилась голубоватым свечением, эасияла чистой бирюзой Теперь Блейд видел Северный форт -- такой же массивный, квадратный, сложенный из черных базальтовых глыб, с четырьмя башнями по углам, как и южная цитадель. На башнях стояли катапульты, способные метать каменные ядра до гигантских бронзовых врат внутренней гавани -- превосходные боевые машины, ничем не хуже тех, которые ему довелось когда-то повидать в Ханнаре. -- Вот вы где! -- Ханк легко взбежал по лестнице на стену, его подкованные железом сапоги грохотали по камням. -- Воркуете, как пташки на рассвете! По лицу молодого джарата расплывалась улыбка; похоже, он не имел ничего против такого воркования. Ханк бросил взгляд на сестру, похлопал по плечу Блейда и склонился над парапетом. -- Ронтар велел мне подняться на стену с самым восходом солнца, -- сообщил он. -- Надо посмотреть, что творится внизу. Присоединяйтесь! Может, вместе разглядим что-нибудь интересное. Ханк производил свои утренние рекогносцировки уже в четвертый раз, с того самого дня, когда Аркола Байя заняла Южный форт. Капитан Ронтар желал знать, что происходит на дне Римпады, под скалой, на которой стояло вверенное его заботам укрепление, но пока там ничего тревожного не наблюдалось. Раза два были замечены небольшие группы карваров, торопившихся к подножию утеса -- вероятно, там были пещеры, служившие им убежищами. Похоже, безносые что-то строили внизу, но никаких следов этой деятельности разглядеть не удавалось; они кончали работы задолго до рассвета. Диона отодвинулась, и Блейд, выбрав место между двумя каменными зубцами, свесился над бирюзовой бездной. Ее поверхность простиралась в тридцати футах под ним -- там, где первые базальтовые блоки стены некогда легли на выровненную поверхность утеса. Отсюда скала резко обрывалась в пропасть, глубину которой трудно было оценить -- бирюзовая дымка скрадывала расстояния. Блейд полагал, что до дна было не меньше полумили; там простирался обширный косогор, заросший желтоватой травой и кустарником, который плавно спускался от подножия утеса к северу и к западу. С высоты не представлялось возможным разглядеть, что происходит под желтыми кронами кустов, да и на открытых местах тоже -- фигурки копошившихся внизу карваров походили на крохотных паучков, что ползают в огромной золотистой звериной шкуре. Блейд знал, что в один прекрасный день эти паучки обзаведутся серебристыми капельками подъемных шаров, стремительно преодолеют пропасть Римпады и всплывут на ее поверхности огромным колышущимся роем, покрыв тысячи квадратных ярдов площади. Затем на стены форта полетят веревки с железными крюками, и орда безносых тварей ринется вверх, карабкаясь по камням. При штурме укреплений Среднего Мира карвары не применяли лестниц; мощные когти на задних лапах и канаты помогали им взбираться на практически отвесные стены. Миг, когда армада приближалась к поверхности, был самым решающим. Люди пускали в ход арбалеты, метательные копья и баллисты, стараясь продырявить подъемные пузыри, сбить как можно больше нападающих вниз. Далеко не всегда прошитый стрелой шар лопался; обычно газ начинал медленно просачиваться в отверстия, и карвар плавно опускался на дно бирюзового океана. Дротики с широкими лезвиями и деревянные болванки с гвоздями, которые метали катапульты, являлись более эффективным средством обороны -- они раздирали подъемный баллон, и безносый камнем падал в пропасть Римпады. Подобный метод, предусматривающий максимальное использование метательных снарядов, был повсеместным и, как правило, приводил к успеху: до верха крепостных стен добиралась едва ли треть нападающих, с которыми расправлялись мечами и топорами. Блейду, однако, эта освященная временем тактика казалась детской игрой; будь его власть и воля, он забросал бы пузыри карваров огненными стрелами и горшками с зажигательной смесью. -- Глядите! -- Ханк, наполовину свесившись со стены, протягивал руку вниз. -- Глядите! Что-то сегодня они оживились, клянусь светом Раннара! На трехтысячефутовой глубине, у самого подножия утеса, шевелилась темная масса паучков-карваров, в которой изредка поблескивал металл шлемов и щитов. Словно грязная пена, они облепили скалу, отчетливо заметные на фоне золотистой травы Нижнего Мира; этот рой то расползался в стороны, то вновь втягивался куда-то под каменную громаду утеса, будто бы прячась в невидимых наблюдателям пещерах. Отдельные черные точки, крохотные, но вполне различимые, двигались на расстоянии одной-двух сотен ярдов от основного скопища, иногда возвращаясь к нему, слипаясь с общей массой или, наоборот, исчезая в зарослях кустарника. Смысл всех этих эволюции был совершенно непонятен. -- Сколько же их там... -- прошептала Диона, и Блейд, подняв голову, заметил, что она устроилась рядом с ним и тоже смотрит вниз. -- Пять тысяч, или семь, или все десять, -- пробормотал Ханк. -- Но пока блестит только сталь... пузырей не видно... -- Самое время полить их хорошенько маслом, а затем сбросить пару-другую головешек, -- Блейд презрительно скривил губы. -- Это решило бы вопрос надолго. -- Опять ты за свое! -- отмахнулся Ханк. -- Похоже, сестренка, быть тебе за хогнином, не иначе! -- Это меня не путает, -- Диона тревожно уставилась на колыхавшуюся внизу массу. -- Хогнины -- тоже люди. А эти... -- она подняла глаза на брата. -- Слишком уж их много, Ханк! Как ты думаешь, отобьемся? -- Дело совсем не в этом, -- Ханк помотал головой. -- Отобьемся ли сами или надо звать на помощь -- вот в чем вопрос! -- Поглядев на основание утеса, он признался: -- Я бы позвал. Как-то уверенней себя чувствуешь, когда сзади подпирает тысяча парней с чем-нибудь острым... пусть даже такие неумехи, как эти гокарцы. -- Чего же ты ждешь? Вели дать сигнал! -- Блейд кивнул на ближайшую башню, где, вместе с расчетами катапульт, дежурил горнист. -- Пока дорога к внутренней гавани в наших руках, лучше перебросить подкрепления. -- То не мне решать, дружище, -- молодой джарат выпрямился и посмотрел на Северный форт. -- Похоже, и там что-то заметили, -- озабоченно сообщил он. -- Пойду доложу Ронтару. Ты, Диона, поднимай своих красавиц... Встанете здесь, у западной башни. Подтолкнув сестру к лестнице, Ханк направился вслед за ней, но, спустившись на две ступеньки, повернулся к Блейду. -- Последи за этими тварями, ладно? Если увидишь белые шарики -- значит, они начали выносить пузыри... Тогда вели горнисту трубить тревогу. Странник молча кивнул. Когда Диона с братом исчезли, он несколько минут пристально всматривался в бирюзовые глубины, потом перевел взгляд на горизонт, на едва заметную черту, где голубоватая дымка Римпады сливалась с небом. Где-то там, на северо-западе, лежал таинственный остров Акка'Ранзор, цитадель обитателей Нижнего Мира, место, где много карваров... Удастся ли добраться туда? Как это сделать? И сможет ли он вернуться живым? Или хотя бы вовремя уйти, исчезнуть из этой реальности, разведав ее секреты? Внезапно Блейду вспомнилось сражение в Урпате. Там было всего сотни три безносых -- тех, что выбрались на берег и атаковали отряд Ханка и моряков с "Орни" -- и их удалось сбросить обратно в Римпаду, потеряв десять или пятнадцать человек. Вероятно, они не ожидали, что в городке найдется столько опытных бойцов, и отступили, не желая нести напрасные потери. Это казалось верным тактическим решением -- как и действия капитана Ронтара. Едва у пирсов собралось полторы сотни солдат, выскочивших из урпатских кабачков, как он построил их плотной колонной и повел в атаку, нацелившись в правый фланг карварского отряда. К этому времени шеренги врага были разрезаны напополам, и безносые поспешно ретировались -- и те, что были на берегу, и те, что пытались захватить или уничтожить стоявшие у причалов корабли. Все эти действия казались правильными и логичными, и Блейд не понимал лишь одного: той иррациональной ярости, слепого бешенства, с которым он ринулся на строй этих несчастных ублюдков. В который раз он спрашивал себя, что же было причиной его странного умоисступления, словно удесятерившего силы, перелившегося в таллахский клинок, наполнившего острую сталь едва ли не магическим могуществом. Возможно, он был раздражен тем, что нападение безносых прервало приятное свидание с Дионой? Разрушило, похитило чарующую прелесть взаимного познания, самого первого, неповторимого? Или же он испытал инстинктивное отвращение к существам иной породы, омерзительным, опасным, враждебным человеку? Он вынужден был признать, что чувства эти могут никак не соответствовать реальной действительности. С самого первого дня таргальского странствия он встал на сторону людей -- с той самой минуты, когда наткнулся на кости хогнина Камлала Эгонды и его семьи, когда убил троих безносых на плоту, когда попал на корабль и сделался членом Арколы Байя, восприняв и дух ее, и ненависть, которую люди питали к карварам. В конце концов, для этого была веская причина -- ведь и сам он являлся человеком! Угрюмо усмехнувшись, Блейд потер висок. Человек себялюбив и склонен к антропоцентризму, порождающему великое множество ошибочных мнений! Прав ли он был, столь яростно обрушившись на карваров в Урпате? Может быть, в мире Таргала именно они являются высшей расой? До сих пор он видел только воинов; но, несомненно, среди них есть и интеллектуалы -- его таллахский клинок тому порукой! И кубок, о котором упоминал сарпатский воевода... Собственно говоря, этот сосуд с изумрудами -- был ли он выловлен из посылок, отправленных с Таллаха, или появился у карваров иным образом -- мог считаться окончательным доказательством. Хейдж не ошибся: где-то в этом мире работала некая сложная остановка, телепортатор, компьютер перемещений или транслятор массы, и Блейд знал, что рано или поздно доберется до нее. Когда? И как? Время покажет. Звонкие трели горна всколыхнули теплый воздух, и он повернулся к башне. То не был тревожный сигнал к бою; горнист трубил зарю. Блейд покосился за парапет -- карваров на дне пропасти как будто бы стало поменьше. Он не слишком серьезно относился к своей миссии наблюдателя, догадываясь, что сейчас за противником следит множество глаз: и часовые на башнях, и люди из расчетов катапульт, сменявшиеся каждые четыре часа, и бойцы дежурной полусотни, чьи шлемы и пики маячили на западной стене. Все эти солдаты Арколы Байя были куда опытнее его, когда дело касалось карваров, и знали, как поберечь собственные шкуры. Не успел отзвучать горн, как по лестнице взбежал капитан Ронтар в сопровождении Ханкамара Китталы и второго лейтенанта. За ним торопливо поднимались арбалетчицы, растягиваясь вдоль зубчатого парапета; у каждой было по три туго набитых колчана. Диона, убедившись, что ее девушки занимают предписанную позицию, встала рядом с Блейдом, положив на теплый камень свой самострел. -- Клянусь подземельями Локкаты! -- Ронтар, склонившись, вглядывался в прозрачную бирюзовую глубину. -- Они суетятся там, как муравьи у лужи меда! -- Однако пузырей не видно, -- заметил второй лейтенант. -- Стоит появиться пузырям, и мы не успеем охнуть, как они будут здесь! -- Капитан повернулся спиной к пропасти и начал распоряжаться. -- Вывести сотни на стены! Ты, -- он кивнул второму лейтенанту, -- займешь восточную и будешь в резерве. Ханк, это все твое, -- джанджарат повел руками, обозначив место от башни до башни. -- Третья сотня пусть берет запад, четвертая -- юг. К баллистам поставить свежих людей, еду принести на стены, с вином не усердствовать... Да, еще по горнисту и наблюдателю на каждую башню -- и пусть смотрят в оба! -- Мой господин, -- осторожно произнес Ханк, -- не запросить ли подкреплений? Пока дорога свободна? Ронтар задумчиво скользнул взглядом по широкой тропе, что бежала вдоль мыса. Она начиналась у единственных ворот цитадели, прорезанных в восточной стене, обращенной к суше; все остальные выходили к Римпаде и могли подвергнуться штурму. Эта дорога связывала форт с укреплениями внутренней гавани и вблизи них ныряла в тоннель, выходивший на южную окраину Сарпаты, к казармам. Еще южнее, с внутренней стороны гряды, отделявшей сушу от бирюзового океана, располагались мастерские кузнецов, горшечников, стеклодувов, угольщиков -- словом, всех, кто был связан с опасным огненным производством. Для него использовались пещеры, которыми изобиловал скальный барьер. -- Нет, пока мы не будем звать на помощь, -- произнес наконец капитан, неторопливо отладив бородку. -- Слишком хорошо нам заплатили, чтобы при первых же признаках опасности просить о подмоге! Но пусть трубачи проиграют сигнал "внимание"... да еще стоит послать гонца -- чтобы сарпатские сотни стояли наготове. Мы подрядились оборонять форт, а дорога -- их дело. -- Если карвары ее перережут, нам придется не сладко, -- заметил второй лейтенант. Ронтар сплюнул через парапет. -- Нам в любом случае придется не сладко, если сюда поднимется тысяч пять безносых тварей. Но разве это повод для уныния? Солдат рождается, чтобы сражаться и умирать! Пусть трубят "внимание", а с просьбами о помощи подождем! Он двинулся вдоль парапета -- невысокий, подтянутый, щеголеватый, с тяжелой саблей, бившей его по бедру. Блейд переглянулся с Ханком. -- Гордый, как зарт, -- так говорят в наших краях, -- негромко произнес лейтенант. -- Помнится, ты еще говорил, что в каждом зарте живут два человека -- купец и воин? -- Купец тоже может быть гордым. Он получил плату и намерен или выполнить контракт, или лечь костьми на этих стенах. Блейд пожал плечами и взглянул на солнце -- нижний край его уже оторвался от восточных гор. Теплая ночь переходила в жаркое утро. -- Пойду надену кольчугу... Хотя торчать в ней целый день на стене -- сущее самоубийство... Он направился к лестнице, по которой уже поднимались на стену солдаты. На башне, над самой его головой, взревела труба, затем откликнулись три других горна, заглушая протяжными тревожными звуками лязг оружия, топот и скрежет сапог по камням, пронзительный визг взводимых арбалетов и перекличку человеческих голосов. Форт внезапно ожил, зазвучал на тысячу ладов, точно гигантский воинственный оркестр, ощетинился наконечниками пик и дротиков, угрожающе поднял к небу шеи катапульт, засверкал металлом клинков и широких лезвий секир. Потом на юго-западной башне взметнулся вымпел, обозначив место пребывания командира, и горны смолкли. Аркола Байя изготовилась к битве. * * * Атака началась только после полудня. Солдаты поели на восходе солнца -- и второй раз, когда светило поднялось к зениту; каждый получил свою кружку вина, густого и терпкого сарпатского напитка. Одни продолжали острить мечи и топоры, другие дремали, привалившись спинами к парапету, но кольчуг и шлемов не снимал никто. На каменных плитах лежали связки стрел, пучки дротиков, у катапульт громоздились пирамиды каменных ядер -- для прицельной стрельбы -- и похожие на гигантских ежей болванки, утыканные гвоздями. С рассвета артиллерийские расчеты сменились уже второй раз. Блейд стоял примерно посередине между северо-западной и северо-восточной башнями. Здесь, в самом центре стены, протянувшейся ярдов на сто пятьдесят, находился командный пункт джарата Ханка. Сам он, прислонив к парапету огромный топор, то и дело посматривал вниз -- тут каменные зубцы ограждения слегка раздавались, образуя пятифутовый проем, позволявший наблюдать за пропастью с наибольшим удобством. Диона устроилась левее, почти у самой башни, на углу, где кладка из базальтовых блоков разрезала поверхность Римпады, словно нос корабля. Иногда Блейд посматривал в ту сторону, они встречались взглядами, едва заметно улыбаясь друг другу. Среди сотни бойцов, мужчин и женщин, густо заполнявших стену, они как будто были наедине. "Ты!.." -- говорили зеленые глаза девушки, "Ты!" -- отвечали им губы Блейда. Он снова испытывал то странное ощущение, которое охватило его в Урпате, во время яростной схватки с карварами. Он знал, что находится в том самом месте, где ему и надлежит быть: вместе с этой зеленоглазой красавицей, такой сильной и такой нежной, вместе с Ханком с капитаном Ронтаром, старцем Ирнотом, застывшим на башне у катапульты, и сотнями других воинов, трудившихся над оружием или дремавших под жаркими солнечными лучами. Все вместе они составляли экипаж этого каменного корабля, этой маленькой цитадели, выдвинутой городом вперед точно сжатый кулак, все вместе они должны были отразить удар и ударить в ответ. Наверно, Блейд все же погрузился в полусон, навалившись плечом на каменный зубец, резкие звуки горна заставили его вздрогнуть. Почти сразу же он услышал крик Ханка: -- Проклятье! Клянусь тьмой Локкаты! Проклятые ублюдки! Ты только погляди, Блейд! Странник перевесился через парапет. Воздух над ним сотрясали тревожные вскрики горнов, им ответили трубачи Северного форта, потом сигнальщики сарпатских отрядов, оборонявших стену внутренней гавани. Лучи солнца отвесно пронизывали голубоватую пропасть Римпады, и в этом ярком световом потоке вверх всплывала темная рыхлая масса -- словно грозовая туча, надвигавшаяся почему-то не с горизонта, а от поверхности земли. Блейд видел, как темное облако росло, расползалось в стороны, будто бы истекая из желтой травы и кустов, там раскрывались какие-то ямы или траншеи, непрерывно извергавшие новые потоки... Чего? Он никак не мог разобрать. -- Что это? -- он повернулся к Ханку. -- Чикра! Бревна чикры! Они ночами закапывали их! Или прятали в кустарнике! Проклятье! Блейд понял. К стенам форта поднимался сейчас непроницаемый щит, который не пробить из арбалетов, а под ним висели на своих подъемных пузырях тысячи карваров. Бревна прикроют их перед самой атакой, арбалетчики успеют разрядить самострелы два или три раза, лишь тогда, когда враги полезут на стены. Это был великолепный тактический ход -- прием, которого безносые раньше не применяли. Неудивительно, что они собирались опробовать его в Сарпате, крупнейшей из городов Среднего Мира! Если оба форта падут, штурм главной стены вполне может привести к успеху. И тогда... Он стукнул по каменному зубцу кулаком в толстой боевой перчатке. -- Ханк! Они ведь прежде не делали такого? -- Нет! Ублюдки Римпады! Нет! -- Перестань орать! На неожиданность надо отвечать неожиданностью! -- Блейд бросил взгляд вниз: бревна неторопливо приближались. Четыреста-пятьсот ярдов, почти автоматически отметил он. -- Неожиданностью? О чем ты? -- Знаешь, о чем! У меня в мешке огниво. Десяток факелов -- и мы спалим это черепашье дерьмо вместе с бревнами. Ну? Решайся! -- Нет! Ради света Раннара -- нет! -- Мы можем потерять крепость и свои жизни. -- Пусть так. Но если мы сейчас сожжем безносых... Блейд, они метнут огонь в город! Во все города! В Сарпату, Зарт, Рирдо, Акру... Во все наши города, что стоят на берегу! Странник посмотрел за парапет, триста ярдов. Еще не поздно, однако спорить ни к чему. Хог, всепожирающий яростный огонь, равно страшен и для людей, и для карваров... Ни те, ни другие не станут его применять! Но если одна из сторон осмелится это сделать, другая ответит. Блейд прикрыл глаза, и в памяти всплыло суровое лицо Фаттаргаса -- в тот самый миг, в минуту прощания на вершине огромной скалы, с которой он воспарил в небо Таллаха. Взлетел вверх и рухнул вниз, чтобы очнуться на Земле... "Алый огонь, разрушающий и благословенный, первая ступень Силы, -- шептали губы таллахского мага. -- Он твой!" Но пирокинез, прощальный дар старого мудреца, передаренный потом и Иглстазе -- даже если б он был сейчас с ним! -- оказался бы тут бесполезным. Вероятно, подумал странник, его самого сожгли бы на костре -- в назидание всем прочим хогнинам! Но Фаттаргас сказал тогда еще что-то... Что? Он напряг память и вновь услышал негромкий размеренный голос чародея. "Синее пламя -- наказующее, вторая ступень Силы, зеленое -- исцеляющее, третья ступень. Я не могу подарить их тебе, сын мой, ты не сможешь это принять..." Синее пламя! Холодный и жгучий огонь, которым маги Таллаха карали преступников! Если бы он мог сейчас исторгнуть его на подступающую к стенам крепости орду! Но -- "я не могу подарить, ты не сможешь принять..." Блейд открыл глаза и посмотрел на темную тучу бревен, всплывавшую из бирюзовой бездны, до нее оставалась едва ли сотня ярдов. -- Если тебя пугает огонь, -- сказал он, не поворачивая головы к Ханку, -- тогда пусть ударят из катапульт. Пусть бьют тяжелыми ядрами -- они провалятся меж бревен и, может быть, прикончат десяток-другой безносых. И пусть люди начнут швырять камни вниз... хотя я не думаю, что нам удастся убить многих -- Это дело! -- Ханк повеселел и, приставив руки рупором ко рту, проорал приказ расчетам катапульт. Ронтар, находившийся на юго-западной башне, видимо, понял, в чем дело, и все боевые машины начали лихорадочно выбрасывать тяжелые округлые камни. Люди тоже зашевелились, одни тащили ядра на стену, другие, с натугой приподнимая груз, сбрасывали в пропасть. Темные глыбы базальта с размаху ударяли в бревна, заставляя их крутиться, раскачиваться, дергаться, затем камни исчезали в туче поднимавшихся стволов, и никто не сумел бы сказать, скольких тварей они убили и покалечили на своем смертоносном пути к желтой равнине Римпады. Бревна всплыли. Окружив с трех сторон скалистый мыс и стоявший на нем форт широким полукольцом, непроницаемая для стрел и дротиков преграда застыла, замерла в неподвижности, и только удары каменных ядер чуть встряхивали ее, заставляя колебаться. Внезапно над головой странника раздалась пронзительная трель горна -- раз, другой, третий; капитан Ронтар звал сарпатцев на помощь. И сразу, словно дождавшись нужного сигнала, стволы раздвинулись, и на крепостные стены полетели канаты со стальными крюками. Карвары, хлынувшие из-под прикрытия бревен, взбирались по ним с дьявольской ловкостью. На этот раз у них не было щитов, только шлемы на нечеловечески огромных головах, пояса и широкие портупеи из толстой кожи, да секиры и клинки, подвешенные к запястьям. Молчаливая многотысячная орда атаковала форт. -- Стреляйте! -- выкрикнул Ханк, махнув рукой арбалетчицам, но те уже приступили к делу. В воздухе загудели тяжелые стальные болты, взвизгнули пружины самострелов; за каждым звонким щелчком спускаемой тетивы неизменно следовал глухой удар, когда наконечник проламывал кость. Остальные бойцы ханковой сотни швыряли камни и дротики, либо пытались перерезать канаты, толстые и на диво прочные. Блейд не делал ничего, уперев меч в каменную плиту пола и сложив руки на рукояти, он ждал. Северную стену цитадели атаковали тысячи две безносых, и даже если четверть из них падет от дротиков и стрел, остальные все равно доберутся до парапета. Пятнадцать сотен против ста! Знатная будет резня, подумал он, пока стоит поберечь силы. Внезапно ему показалось, что с башни вновь раздался трубный звук горна. Но нет; то был человеческий голос, необычайно мощный и сильный баритон. Подняв взгляд, странник увидел старого Ирнота: скальд стоял, воздев вверх сухие жилистые руки, с запрокинутой головой и закрытыми глазами. Долгий протяжный вопль -- или стон? -- рвался из его груди; вибрирующая печальная нота, исторгнутая будто бы не горлом человека, а басовой трубой. Ирнот опустил руки и запел. Вероятно, это был какой-то древний боевой гимн, Блейд почти не различал слов, впитывая в себя лишь мелодию -- резкую, звенящую, с неожиданными перепадами тональностей. Он словно слышал лязг клинков, яростные крики сражающихся, бешеное ржанье разъяренных коней, хрип умирающих, грохот столкнувшихся колесниц... Эта песня обладала странной колдовской силой -- он чувствовал, как наливаются мощью мышцы, как рукоять меча начинает теплеть, как в груди рождается рык -- громоподобный рев жаждущего добычи хищника. Вероятно, бойцы Арколы оказались столь же восприимчивыми к талантам скальда: он видел, как распрямляются их плечи, как яростный огонь вспыхивает в глазах. -- Магия? -- с трудом прохрипел Блейд, повернувшись к джарату и с трудом подавляя желание испустить оглушительный вопль. -- Магия, -- так же напряженно ответил Ханк. Его пальцы мертвой хваткой вцепились в древко топора, жилы на висках вздулись, зрачки сверкали словно раскаленные угли. -- Магия, Блейд, самая черная магия -- та, что будит страсть к убийству! -- Как он это делает? -- Не знаю. Спроси у него, если останешься жив. Ханк отвернулся, вскинул свой топор и с внезапно прорвавшимся диким ревом обрушил его на блестящий шлем карвара. Бойцы Арколы подхватили этот крик, арбалетчицы, собравшись у башен, продолжали вести перекрестный огонь, мужчины же сменили камни и дротики на мечи и секиры. Нападающие взбирались на стены по сотне канатов, цепляясь за швы между камней когтистыми лапами -- молчаливые, упорные, многочисленные, как муравьи. За зубцами парапета стоял рев и вой, взлетали клинки и топоры, звенели под ударами шлемы, с сухим треском раздавалась кость, кровавыми брызгами разлетались роговые щитки, с резким щелкающим звуком лопались под лезвиями канаты. Люди словно обезумели, сейчас эти рирдоты и лоны будто превратились в единую слаженную машину для убийства, рассекавшую живую плоть десятками блестящих стальных полос. Блейд почувствовал, как безумие охватывает его. Была ли тому причиной колдовская песнь Ирнота или ощущение ненависти, исходившей от нападающих, их нечеловеческие уродливые зеленоватые лица, их молчаливое и дьявольское упорство? Он не знал, не мог сказать, он понимал лишь одно -- что должен рубить этих мерзких зеленокожих и безносых тварей, протыкать их насквозь, сбрасывать со стены в голубую пропасть Римпады, в мир, из которого они всплыли сюда точно грязная пена. Урпатская история повторялась, меч в руках пылал огнем, и ни железо, ни кость не могли выдержать его сокрушительных ударов. Он ревел, не слыша собственного голоса, не сознавая, что рот его широко раскрыт, что вместе с тяжкими выдохами из него вырывается этот яростный жуткий боевой вопль, способный устрашить льва. Таллахский клинок блистал как молния; плиты на широком уступе меж каменных зубцов окрасились бледнорозовой кровью, она потоками стекала вниз по стене, и лапы поднимавшихся вверх врагов начали скользить и срываться. Воистину они поднимались навстречу смерти! Без страха, упрямые и молчаливые, они лезли наверх, не успевая вскинуть свое оружие, клинок, на котором расцвели сейчас кровавые тюльпаны, обрушивался на них, и тяжелые безжизненные тела летели со стены в бездну, все еще сверкая глазами и угрожающе скаля клыки. Перед странником блестели три стальных крюка и три каната свисали вниз, но он не пытался перерубить их, пусть лезут и пусть их будет больше! Еще больше! Еще! Он не остановится, пока не перебьет всех зеленокожих тварей! Всех, что пришли к Сарпате, всех, что прячутся в Акка'Ранзоре, всех, что затаились на дне Нижнего Мира, скрывшись в его пещерах и желтых лесах! Еще три крюка звякнули о зубцы парапета, и Блейд вскочил на уступ. Отсюда он доставал врагов на ярд ниже края стены, и это было очень удобно: балансируя на скользком от крови камне, он размахнулся -- слева направо, потом справа налево. Клинок его огромного эспадона как будто выпустил дюжину блистающих жал -- серебристый веер, на котором пылали цветы смерти. Карвары не могли приблизиться к нему, он сметал их со стены словно нелепые, обтянутые зеленой кожей манекены. Внезапно чей-то крик прорвался сквозь кровавый дурман: -- Блейд! Осторожнее! Спустись вниз! Блейд! Ханк? Что ему нужно? Чего он беспокоится? Неважно! Меч странника продолжал свою чудовищную работу. На плечи его упала веревка. Лассо? Блейд хотел засмеяться, но из горла его вырвалось только рычание. Он рассек веревку мечом. Еще веревка и еще? Дьявол с ними! Они не помешают рубить безносых ублюдков! Меч, рассыпая букет кровавых тюльпанов, веером прошелся вдоль стены. Внезапно Блейд почувствовал, как его тянут вниз. Кто-то вскочил за ним на уступ парапета, обхватил за пояс, пытаясь удержать, кто-то кричал тревожное, предупреждающее... Помотав головой, он только рыкнул в ответ. Он нужен этим тварям -- там, внизу? Хорошо, он придет! Вместе со своим мечом! Яростно вскрикнув, он поднял клинок, не сопротивляясь больше натянувшимся веревкам. Мгновение -- и он вознесся в Раннару, в небо, такое же чистое и ясное, как в незабвенном Таллахе, он парил в его хрустальной беспредельности, словно ангел возмездия и смерти, потрясающий окровавленным мечом. Потом полетел вниз. С сияющих небес Таргала Ричард Блейд падал на его негостеприимную землю. Глава 7 Он очнулся от забытья в каком-то темноватом каземате с низким потолком, нависавшим будто бы на расстоянии протянутой руки. Здесь плавали клубы дыма, остро и едко пахло металлом и гарью, откуда-то доносился звон и тяжкие вздохи кузнечных мехов. Блейд открыл глаза и повернул голову -- рядом с ним на каменном полу лежал Ханк. Ханкамар Киталла, рирдот, первый джарат-лейтенант Арколы Байя... Это было правильно; они сражались рядом и лежать тоже должны рядом. Но почему в кузнице? Кто их сюда принес? Веки Ханка приподнялись, взгляд уперся в лицо Блейда -- осмысленный, вопрошающий. Но у странника был свой вопрос. Едва двигая одеревеневшими губами, он прохрипел. -- Мы удержали форт? Ханк моргнул, казалось, он никак не мог понять этих слов. -- Мы удержали форт? Губы джарата шевельнулись, и Блейд скорее догадался, чем услышал: -- Теперь это для нас неважно... все равно... -- Все равно? Он попытался сесть, но вдруг получил сильный удар по ребрам. Секунду странник в недоумении глядел на толстую четырехпалую лапу, что нанесла удар, потом поднял глаза вверх: над ним маячила безносая зеленокожая физиономия в низко надвинутом шлеме с алым знаком на забрале, напоминавшем коготь. Такой же знак блестел на грудном щитке склонившегося над ним карвара; слева на поясе у него висел меч, справа -- серебряная чаша на цепочке. У стены стояло еще с полдюжины тварей, а перед ними -- человек, тощий, жилистый и черный. Внезапно Блейд понял, что темный цвет кожи не был дарован тощему от рождения -- просто ее покрывала навечно въевшаяся угольная пыль. -- Ты -- лежать. Ты -- шевелиться, я -- бить, -- монотонно произнес карвар со знаком алого когтя. Его круглые золотистые зрачки мерцали в фосфоресцирующем свете, струившемся от расставленных по углам корзин. Я -- встать, ты -- лечь! -- рявкнул Блейд, чувствуя, как ненависть вновь охватывает его. -- Лечь -- не шевелиться -- мертвый! Он вновь попробовал приподняться, но карвар издал не то шипение, не то свист, и две массивные фигуры отделились от стены. В следующую секунду горла и груди странника коснулись острия клинков. -- Не надо, Блейд, -- с натугой выдохнул Ханк, -- не надо. Попадем на мясо. -- Умный! -- теперь карвар ткнул в бок второго пленника. -- Умный! Не хотеть -- стать -- мясо. Так! -- Он ощерил пасть. -- Этот -- глупый! -- Когтистая лапа проехалась по ребрам Блейда. -- Слизь! Глупый! Но большой! Крепкий! -- Ты еще не знаешь, какой я крепкий, черепашье дерьмо, -- произнес Блейд, ярость распирала его. -- Когда я доберусь до твоих ребер -- или что там под твоей вонючей шкурой -- будет стоять сплошной хруст. -- Внезапно он понял, что говорит поанглийски, и смолк. -- Глупый, -- резюмировал карвар с когтем. -- Говорить -- не понять. Лучше -- не говорить, лучше -- работать. Иначе -- мясо! -- он выразительно щелкнул челюстями -- Помолчи, бредоннец, -- посоветовал Ханк, в полной неподвижности лежавший рядом. -- Если нас сейчас сожрут, то будет уже не на что надеяться. Справившись с гневом, Блейд в знак согласия прикрыл глаза; замечание молодого джарата было совершенно резонным. -- Ты! -- карвар, ткнув когтистым пальцем в сторону тощего человека, отцепил висевшую на поясе чашу. Тощий сделал осторожный шаг вперед. -- Пить! Мне! Через минуту, шумно прихлебывая из сосуда, он начал давать тощему инструкции: -- Ты -- брать -- этого -- и этого, -- теперь когтистый палец указал поочередно на каждого из пленников. -- Два -- больших -- крепких! Махать -- молот. Махать -- хорошо! Если -- плохо, ты -- говорить, я -- есть -- два -- больших -- крепких. Ты -- не говорить, я -- есть -- ты. Понимать? -- Ясно, чего уж там, -- запорошенный угольной пылью человек угрюмо сморщился. -- Вам тоже ясно? -- спросил он пленников и, когда Ханк утвердительно хмыкнул, распорядился: -- Вставайте! Пища и ночь отдыха, чтоб отойти от их проклятого зелья... а с рассветом -- к наковальне! Слышали, что Коготь велел? Махать молот хорошо, иначе есть! Либо вас, либо меня, если не донесу! * * * Проклятой зелье, о котором упоминал старшина молотобойцев, являлось на самом деле каким-то газом; люди, надышавшись им, приходили в каталептическое состояние, которое, в зависимости от дозы, могло длиться от часа до нескольких дней. Все жизненные функции замирали, снижалась потребность в кислороде, и пленников можно было транспортировать в густой атмосфере Римпады словно бесчувственные бревна. Как объяснили Блейду рабы из кузнечной мастерской, именно таким образом их с Ханком и доставили от сарпатской бухты в Акка'Ранзор. Правда, путь проходил не по поверхности земли, где карвары вообще показывались редко; они предпочитали жить в пещерах, заполненных бирюзовым туманом, и перемещаться в длинных тоннелях, протянувшихся на сотни миль. Странник так и не сумел выяснить, пользовались ли они при этом какими-то транспортными средствами или путешествовали пешком. В любом случае, дорога от Сарпаты до карварской крепости заняла не один день, и значит, им с Ханком поднесли изрядную дозу местного наркотика. Страннику так и не удалось восстановить в памяти все обстоятельства пленения, и джарат ничем не мог ему помочь. Он вскочил на парапет, пытаясь удержать приятеля, но тут же был захвачен арканами и сброшен вниз, в бирюзовый воздух Римпады. Вероятно, их просто подвесили на веревках, пока оба не потеряли сознания, а затем дали понюхать этого газа, превращавшего человека в деревяшку. Впрочем, поев горячего, выспавшись и снова поев, Ричард Блейд и Ханкамар Киттала, новые узники и рабы карварской цитадели Акка'Ранзор, почувствовали себя вполне сносно. Достаточно хорошо, чтобы махать десятифунтовой кувалдой с утра до ночи! Они и махали -- уже дней десять. Эта работа не была Блейду в тягость, как и сон на жестком ложе в подземной камере, где ночевали еще два десятка кузнецов. Он даже отметил некую приятную перемену -- огонь на Акка'Ранзоре не находился под запретом, и любой мог приготовить себе горячее без риска попасть в ту же печь, на которой варился бульон. Это было хорошо, и вторым столь же приятным обстоятельством являлся поток любопытнейшей информации, щедро изливавшейся из уст кузнецов, плотников, шорников, пастухов, забойщиков скота, носильщиков, поваров и прочего люда, который суетился в подземельях и на поверхности Акка'Ранзора, плавил руду, ковал железо и заботился о пище для своих повелителей. Плохо же было то, что Блейд не переносил даже вида карваров; при их приближении его начинало трясти от бешенства. Правда, они не любили болтаться у кузниц и огня, хотя причины, по которым зеленокожие обитатели Римпады избегали жаркого ревущего пламени, оказались совсем иными, чем у людей. Людей страшили последствия, карваров же -- сам их первоисточник. Люди избегали разводить огонь в своих городах, выстроенных из чикры -- прекрасной легкой чикры, которая так отлично обрабатывалась и была буквально даром Божьим для этого мира; издревле они выносили все производства, связанные с огнем, за городскую черту, в пещеры и каменные здания, откуда ни искорки не могло долететь до их домов и лесов, покрывавших изрядную часть обитаемых плоскогорий. Это стало традицией, освященным временем законом, и всякий, нарушивший его, подлежал вечному изгнанию или мучительной казни, ибо из-за неосторожности одного могли погибнуть многие -- почти все, если бы воспламенились леса чикры. Люди Таргала, однако, не испытывали мистического ужаса перед огнем. В их обществе, как и на Земле, существовало множество профессий, связанных с горнами, печами и кострами; все эти мастера проходили долгое и тщательное обучение, и труд их оплачивался хорошо. Еще бы! Ведь им приходилось терпеть массу неудобств, чтобы обеспечить соплеменников металлическими изделиями, стеклянной посудой, обожженными горшками и горячей пищей! Им приходилось жить в домах из мертвого камня при своих мастерских либо добираться к ним из города; им надо было соблюдать величайшую осторожность в работе и в оба глаза следить за своими учениками; наконец, не всякая женщина согласилась бы разделить их нелегкую судьбу полуотверженных -- правда, весьма уважаемых и нужных специалистов. Тем не менее таргальцы с разумной осторожностью использовали огонь, ибо он являлся таким же необходимым элементом цивилизации, как колесо, культурные злаки, домашние животные и крыша над головой. Что касается карваров, то огонь был для них просто непривычен. В бедной кислородом Римпаде не мог бы, пожалуй, понастоящему воспламениться и бензин; древесина и уголь там не столько горели, сколько тлели. Буйное, ослепительное и жаркое пламя являлось для зеленокожих столь же непонятной, ужасающей и разрушительной стихией, как раскаленная лава, выплеснутая вулканическим кратером, как яростная волна цунами или многофутовый пласт льда, внезапно сковавший океан. Вдобавок эта стихия была порождением Среднего Мира, дитем жидкого воздуха, которым они могли дышать не более пяти-шести часов: затем их кровь перенасыщалась кислородом и наступало отравление. Но никакая культура не может развиваться без огня, и карвары не составляли исключения. Они питались сырым мясом и вполне бы обошлись без кухонь, глиняных горшков, стеклянной посуды, свечей, золотых украшений и фейерверков, но им был нужен металл -- для оружия и прочих вещей, которые должны иметь надлежащую прочность, долговечность и остроту. И они решили эту проблему самым рациональным и естественным путем -- с их точки зрения, разумеется: отвоевали несколько частиц Раннара, населив их подневольными существами, которые умели обращаться с огнем. Поскольку же со временем можно привыкнуть ко всему -- даже к тому, что еще вчера казалось таинственным и ужасным, -- то Блейд не сомневался, что кое-кто из безносых уже относится к огню вполне терпимо. Например, тот же Тосс'от, надсмотрщик Коготь, который первым приветствовал его и Ханка в Акка'Ранзоре! Этот карвар с алым крючком на груди, надзиравший над всеми узниками, не боялся огня, а значит, мог при случае натянуть арбалет и послать в любой из городов Среднего Мира стрелу с пылающим пучком пакли на острие. Так что опасения Ханка и капитана Ронтара отнюдь не являлись игрой воображения. Иногда Блейд, раз за разом обрушивая молот на раскаленные полосы железа, пытался обнаружить корни своей иррациональной ненависти к карварам. Странно! До сих пор он был уверен, что не страдает антропоцентризмом! Четырехрукие катразские хадры не являлись людьми, но он относился к ним с симпатией... как и к примитивным племенам, встреченным в Уркхе и в Брегге... Пожалуй, лишь гобуины, чудовищные стражи Джедда, вызывали у него неприязнь, поскольку были такими же отвратительными и жестокими, как карвары. Неприязнь, но не ненависть! Они были слишком глупы, чтобы их ненавидеть! Возможно, в этом-то и кроется причина? В том, что он видит в карварах равный человеческому, но злонамеренный разум? Или же его чувства подогревают их гастрономические пристрастия? Они и в самом деле использовали людей как скотину, которую можно заставить работать, а можно и пустить на убой... Блейду, однако, казалось, что существует какой-то иной повод для столь активного неприятия карваров. Рядом с ними он ощущал какое-то странное напряжение, какое-то давление, возникающее где-то в глубине -- в разуме?.. в душе?.. в сердце?.. -- заставлявшее его едва ли не передергиваться всем телом. Припомнив свои ощущения от прежних встреч с зеленокожими, он решил, что именно это послужило причиной ярости, с которой он дрался в Урпате и в сарпатском форту. Не исключалось, что в последнем случае виновны и чары старца Ирнота, но на него, на Ричарда Блейда, они подействовали сильнее, чем на прочих бойцов Арколы. Странно! Странно и то, что во время первого контакта с безносыми -- месяц назад, на плоту -- он не испытывал к ним особой ненависти. По крайней мере поначалу, уточнил Блейд. Они были противниками, обычными противниками, с которыми он сражался и которых убил -- но сделал это с холодным сердцем. Во всяком случае, гнев не помешал ему точно рассчитать все свои действия во время той схватки... Наконец, после долгих размышлений, Блейду стало казаться, что ненависть его сродни наведенному магнетизму: она слабела, когда он не видел безносых, и вновь вспыхивала яростным пламенем в их присутствии. Может быть, на самом деле карвары ненавидели людей, а его собственные ощущения являлись лишь отблеском тех черных чувств, которые нижняя раса питала к верхней? Он знал, что одарен ментальным талантом -- не очень большим, но все же позволявшим работать с телепортатором и другими приборами с мысленным управлением; возможно, эта способность позволяет в какой-то степени улавливать мысли карваров? Даже не мысли, а эмоциональный настрой, эмпатические переживания? Наверняка беседа по душам с одним из надсмотрщиков -- с тем же Когтем, например, -- прояснила бы многое, но на это рассчитывать не приходилось. К тому же такая беседа предполагала владение языком, а люди не знали наречия карваров. Понаблюдав за зеленокожими, Блейд начал сомневаться, что у них вообще существует развитый устный язык. Они обменивались жестами, испускали шипение, скрип, скрежет -- звуки, совершенно недоступные для человеческого горла, и слишком краткие, чтобы их можно было счесть настоящей речью. И все же они отлично понимали друг друга! И Блейд, со скрежетом зубовным наблюдая за зеленокожими, начал догадываться, что эта раса владеет сверхчувственным даром, столь редким среди людей. Правда, у грубых воинов и надсмотрщиков ин проявлялся не слишком заметным образом. Иногда эти наблюдения и раздумья Блейда прерывались другими мыслями. Он то горевал о вновь утраченном таллахском мече, то вспоминал лицо и жаркие объятия Дионы; ему хотелось бы вновь увидеть свою зеленоглазую подружку. Временами он вел долгие беседы с Ханком, стараясь поддержать в нем бодрость духа. Джарат страстно мечтал о побеге, Блейд же относился к такой возможности более спокойно, так как нераскрытые тайны Нижнего Мира влекли его не меньше, чем губы и тело Дионы. В конечном счете странник решил, что ему нечего жаловаться на судьбу: он хотел попасть в Акка'Ранзор, и он туда попал. * * * Однажды их с Ханком и еще десятком мужчин покрепче отправили наверх, в помощь грузчикам, перетаскивавшим забитый скот. Пастухи регулярно пригоняли десятки животных, овец и мелких таргальских коров; их резали, разделывали на крупные части и швыряли мясо в несколько глубоких колодцев, на дне которых мерцал голубоватый туман. Попасть в пастухи считалось большой удачей. Они жили на поверхности, дышали чистым воздухом и каждый день могли видеть солнце и ясные небеса. Собственно, никто не запрещал мастеровым и ремесленникам выбираться наверх -- в свободное время, разумеется. Однако долгий рабочий день выматывал все силы, и большинство подневольных тружеников не имело никакого желания любоваться солнечным закатом и яркими звездами. Блейд с Ханком провели с пастухами и забойщиками два дня, и страннику вполне хватило этого времени, чтобы навести все необходимые справки и изучить местность. Теперь он понимал, почему карвары не ограничивают свободы передвижения рабов, интересуясь лишь результатами их труда. Бежать с Акка'Ранзора было некуда, и до сих пор это никому не удавалось; бирюзовый туман Римпады, окружавшей остров, держал пленников крепче цепей и решеток. Собственно говоря, тут было два острова, весьма обширных, каждый не меньше тридцати миль в поперечнике. Люди находились на восточном -- высоком безлесном плоскогорье, где выпасали скот. Его крутые обрывистые берега тянулись сплошной каменной стеной, уходившей в глубь голубоватой бездны, и на всем острове нельзя было сыскать ни одного ствола чикры, годного для плота. Несомненно, лес тут уничтожили еще в давние времена -- чтобы предотвратить возможности побега и пожара. Все плоскогорье, поднимавшееся на пятьсот-шестьсот футов над уровнем Римпады, было изрыто ходами и тоннелями, шахтными выработками, гае добывали руду и уголь, спускными колодцами, что вели вниз, в пещерный город карваров. В этом огромном лабиринте находились литейные производства, кузницы и оружейные мастерские, душные вонючие камеры, в которых замачивали и мяли кожи, а также спальни, способные вместить тысячи рабов из всех таргальских земель. Узники Акка'Ранзора вволю ели и могли ходить где угодно -- за исключением разве что двух-трех мест, хозяева требовали от них лишь работы. Тот, кто не хотел или не мог работать, шел на мясо, хотя обитатели Римпады явно предпочитали человеческой плоти скотину. Впрочем, они являлись существами рациональными и бережливыми все, что можно было использовать, шло в дело, в том числе -- и мясо бунтовщиков. Многие подземные ходы кончались лестницами, широкими и узкими, или пандусами, уходившими в чуть мерцающую голубоватую дымку. Оттуда поднимались карвары, сменяясь каждые три часа, туда уносили клинки и топоры, кожаную амуницию, оболочки для подъемных пузырей, тяжелые щиты с металлическими шипами, шлемы, похожие на перевернутые кастрюли с округлым дном, огромные бронзовые котлы и тазы -- словом, все, что производили мастерские Акка'Ранзора. Груз обычно доставлялся рабами к лестнице, тонувшей в бирюзовом мареве, а дальше о нем заботились хозяева. Вероятно, где-то внизу были огромные склады, где хранилось все это имущество, но пробыть на тех подземных ярусах дольше десяти минут не смог бы ни один человек. Густой воздух Римпады отрезал все дороги, кроме небесных, а летать на Таргале еще не умели. Второй остров, западный, был низменным и лесистым. Блейд отлично разглядел его с возвышенности -- как и подвесной мост, перекинутый над пятисотфутовой пропастью, разделявшей два клочка суши. Эта переправа являлась одним из немногих мест, к которым было запрещено приближаться рабам, в находившейся рядом пещере дежурил караул зеленокожих меченосцев, бдительно следивших за дорогой и самим мостом. И не даром! На другом берегу стеной стояли заросли чикры -- такие же толстенные деревья с бутылкообразными стволами и огромными листьями, какие Блейд видел на островке покойного Кампала Эгонды. Пожалуй, тут они были повыше и помощнее -- отличный материал для плота или лодки, на которой можно было бы покинуть негостеприимные берега Акка'Ранзора. Если б только до них удалось добраться! Блейду казалось странным, что карвары не распорядились вырубить начисто или спалить на корню этот лес. Но вскоре он узнал -- от того же тощего старшины кузнецов, которому было вменено в обязанность приглядывать за новыми молотобойцами -- что древесина чикры дает более жаркое пламя, чем уголь, и в некоторых случаях является незаменимым топливом. Так что чикра на восточный остров все же попадала -- в виде поленьев, годных лишь в печь. Возможно, карвары сами рубили и разделывали стволы, либо в лесу содержалась тщательно охраняемая группа рабов-дровосеков, подробностей тощий кузнец не знал. Ханк, внимательно следивший за этой беседой, многозначительно мигнул приятелю. Вечером, придвинув свое ложе к топчану Блейда и опасливо поглядывая на храпевших сопалатников, он вновь завел разговор о побеге. -- Если бы мы ухитрились пробраться на западный остров... -- Как? -- буркнул странник. -- Ночью, по мосту... или под мостом, цепляясь за канаты... -- Ты же видел, что безносые стерегут единственную дорогу к переправе. И если мы даже доберемся до моста, перелезть на ту сторону понизу не удастся. -- Почему? До другого берега всего двести шагов, и у нас хватит сил одолеть такое расстояние. -- Придется взять с собой немалое количество груза, -- пояснил Блейд. -- Как ты свалишь деревья? Чем свяжешь их? Из чего сделаешь паруса? Значит, нужно тащить топоры, инструменты и веревки, ткань -- скажем, оболочки подъемных шаров. И нам необходимо что-то есть... и надо прихватить оружие, чтобы оборониться в случае чего. Прикинь, перелезешь ли ты под мостом с такой ношей за плечами! Молодой джарат приуныл. Все перечисленное -- и топоры, и веревки, и прочие припасы, даже оружие -- они сумели бы раздобыть без труда, совершив ночной рейд по подземным мастерским, главным после этого было вовремя скрыться, пока пропажа не обнаружена. -- Мы могли бы удрать, если б повезло разжиться поленьями чикры, -- наконец сказал Ханк. -- Две-три хорошие вязанки удержат человека на плаву. -- А что дальше? Настоящий плот из поленьев не соорудишь, мачту не поставишь... Как мы станем передвигаться на этих вязанках? -- Возможно, нам удастся попасть в тот отряд, что рубит деревья на западном острове? -- высказал новую гипотезу Ханк. -- Если он вообще существует. Но с какой стати Когтю переводить нас туда? Ему нужны крепкие люди в кузнице. Некоторое время они молчали, потом джарат произнес: -- Что же нам делать, Блейд? Мне больше ничего не идет на ум... Но нельзя же провести тут всю жизнь и закончить ее в брюхе одного из этих ублюдков! Ты -- опытный человек, повидавший мир и разные удивительные земли... Неужели тебе не удастся что-нибудь придумать? -- Удастся, я в этом не сомневаюсь, -- Блейд вдруг ухмыльнулся. -- Уже сейчас у меня есть целых три плана -- два так себе, а один абсолютно надежный. -- О! Целых три! -- лейтенант сразу воспрянул духом. -- Что же ты задумал? -- Ну, во-первых, мы можем поднять бунт. На Акка'Ранзоре несколько тысяч человек, и в оружейных мастерских немало секир и мечей. И к тому же есть огонь! Справиться с восстанием будет непросто, Ханк. -- Если нам удастся подбить людей на такое дело. Я, как и ты, со многими говорил... Здесь все больше мастеровые да крестьяне... есть люди, которых взяли совсем детьми... Они сидят тут двадцать или тридцать лет и давно забыли, что такое свобода! -- Ханк невольно повысил голос, и странник предостерегающе приложил палец к губам. -- Пойдут ли они на мятеж? Да и смогут ли биться с карварами необученные новички? Они ведь ничем не лучше сарпатского ополчения... помнишь, нам говорили о нем в ратуше? И помнишь, что сказал тогда Ронтар? Это не бойцы, дружище... Блейд так не считал. Всякий, у кого в руках меч, может сойти за бойца, а целая толпа таких новобранцев наделает немало шума. Шум -- это главное! Под шумок можно и ускользнуть, хотя за побег двоих заплатят жизнями сотни. -- Теперь послушай насчет второго способа, -- он поближе придвинулся к Ханку. -- Я видел здесь крепких мужчин... Вспомни-ка, в той команде, с которой мы работали наверху, было два парня из твоего Рирдо и еще зарт, такой поджарый и крепкий... Явно -- воины! Джарат возбужденно засопел. -- Ты прав, Блейд! С теми рирдотами я перебросился парой слов... Они из Арколы Падды... была такая, да ее уничтожили года два назад... но несколько выживших попали сюда... -- Вот видишь! Значит, если мы не сумеем поднять всеобщий бунт или решим этого не делать, то есть и другой выход: собрать группу опытных и отчаянных людей и прорваться через мост! Ханк, судя по всему, совсем воодушевился. -- Отличная идея! Собрать человек двадцать да перебить безносых! А потом... -- Тише! -- прошипел Блейд. -- Совсем не обязательно, чтобы об этом знала вся кузнечная мастерская, приятель! И не думай, что все получится так просто. Мы не знаем, сколько карваров стережет мост и есть ли патрули на другом берегу... Да и выстроить плот не такое простое дело! Надо взять с собой плотников и корабелов -- я думаю, здесь такие найдутся. Поищи-ка их, Ханк. -- Конечно. Это я возьму на себя, -- джарат привстал и окинул взглядом подземную камеру. Сияние, исходившее от корзинки-светильника на столе, позволяло различить только смутные контуры тел, но никто как будто не шевелился. Успокоившись, Ханк снова лег и шепнул: -- А что насчет третьего плана? Самого надежного? -- Третья возможность -- положиться на случай, приятель. На свою счастливую судьбу. На лице джарата появилась улыбка. -- А! Ты шутишь, Блейд? -- Отнюдь. -- Но ждать подходящего случая можно годами! Странник протянул руку, крепко сжал плечо Ханкамара Китталы. -- Возможно, ты не поверишь мне, Ханк, но послушай, что я скажу. Рок, судьба, случай, удача -- все они благоволят одним и не замечают других. Ты прав, большинство людей годами ловит свой шанс да так и оказывается в могиле вместе со всеми радужными надеждами. Но есть иные, избранные... -- Ты хочешь сказать, что тебе везет? -- Что-то вроде этого, Ханк, что-то вроде этого. Джарат помолчал, затем с сомнением в голосе поинтересовался: -- Какая-то магия, Блейд? Вроде той, что у нашего скальда? -- Я бы не назвал это магией. Понимаешь, тем людям, о которых я говорил, -- тем, которых хоронят вместе с их надеждами, -- на самом деле не раз предоставлялись шансы. Крохотные шансы, согласен! Но они возникали и требовали риска или немалых усилий, а большинство людей не способно ни на то, ни на другое. Они ждут редкостной удачи! Золотого самородка величиной с овцу, понимаешь? -- А ты? -- Я не надеюсь на чудеса. Просто я умею не упускать самый крохотный шанс, Ханк. Джарат удовлетворенно вздохнул. -- Это тоже магия, Блейд. Недаром ты смог приворожить сестру... Я же помню, как она на тебя глядела, когда ты впервые появился на палубе "Орни"! -- То был мой шанс, дружище, но совсем не крохотный! И я еще не использовал его до конца! -- Думаешь, мы вернемся в Сарпату? -- Уверен в этом. Снова вздохнув, Ханк отодвинулся и прикрыл глаза; через минуту он спал, чуть слышно похрапывая. Блейд же долго не мог сомкнуть век, но размышлял он вовсе не о побеге. Где-то под ним ярус за ярусом простирались тоннели, камеры, переходы, сначала заполненные воздухом, а затем -- плотным бирюзовым газом Римпады; где-то находилась пещера с мерцающей электрическими огоньками установкой, рядом с которой застыли огромные фигуры древних карваров. Центр культуры Нижнего Мира, которой он еще и не коснулся! Что может знать о телепортации и других подобных вещах грубый надсмотрщик вроде Тосс'ота, этого Когтя? Ничего! Но установка, разумеется, существует... вот только как добраться до нее? С этой мыслью он уснул. * * * Проходили дни. Блейд бил молотом по раскаленному бруску стали, потом брал огромные клещи, захватывал рдевшую вишневым полосу, швырял на груду остывающих заготовок. Это была самая грубая работа, требующая только физической силы и дьявольской выносливости. Прокованные им полосы уносили в соседние пещеры, где они превращались в оружие, в бляхи и шипы для поясов и щитов, в крючья и шлемы. Здесь же, в огромном каземате, по-прежнему вздыхали меха, рдели зевы трех дюжин печей, грохотали три дюжины молотов. Сухопарый кузнечный старшина с въевшейся в кожу угольной пылью расхаживал среди наковален, следил и за работниками, и за входом. Стоило там появиться Когтю с охраной, как тощий кузнец принимался покрикивать и корчить грозные рожи. Иногда по ночам Блейд отправлялся бродить по огромному подземному лабиринту. Он не боялся заблудиться, ибо, несмотря на запутанность ходов на каждом ярусе, этажи четко разделялись друг от друга, связанные лишь многочисленными лестницами. Как бы глубоко не спускался странник, по любой из лестниц он мог вернуться назад, определив нужный ярус по запаху. На двух самых верхних, где находились мастерские, пахло углем и каленым металлом, воняло кожей, мокнувшей в огромных чанах, дымом и гарью. Ниже, на жилом этаже, в застоявшемся воздухе витал запах сотен человеческих тел, сдобренный аммиачными ароматами, настолько сильными, что они сами по себе служили превосходным ориентиром. Еще ниже, в перевалочных кладовых и транспортных коридорах, вонь слабела, потом исчезала совсем; тут, среди каменных стен, в подземельях, заваленных разным добром, люди появлялись сравнительно редко. Блейд спускался на самый нижний этаж -- из тех, что были заполнены воздухом -- и долго стоял перед очередной лестницей или пандусом, наклонно уходившим в бирюзовый туман. Здесь, в мрачном мире Локкаты, тоже имелась граница между жидким и густым воздухом, почти недоступная для человека. Иногда он пересекал ее и, тяжело дыша, бродил пять или семь минут по ближайшему коридору, стараясь не упускать из вида лестницу; потом, задыхаясь, торопливо карабкался наверх. О, если бы он мог провести в Римпаде два или три часа! За этот срок он разведал бы куда больше, чем в результате этих коротких экскурсий в Нижний Мир! Тем не менее ему удалось найти Пузырь. Один из коридоров, уходивший предположительно в северном направлении, кончался тупиком. Собственно говоря, там имелась лестница, но для Блейда это все равно был тупик: широкие ступени вели вниз, и на уровне верхней застыла прозрачная бирюзовая дымка. Этот проход, как и все остальные, освещался большими корзинками с жуками, висевшими на вбитых в стену крюках; внизу тоже разливалось слабое свечение -- жуки с одинаковым успехом фосфоресцировали в жидком и густом воздухе, если их вовремя кормили. Им годилось все: мясные отбросы, полусгнившие фрукты, размоченное зерно и хлебные корки. В задумчивости постояв перед лестницей, Блейд решил спуститься. Пока он не обнаружил ничего интересного в нижних коридорах; по ночам в них было пусто, и неяркий свет озарял лишь длинные каменные тоннели с встречавшимися кое-где вертикальными шахтами и ступенями, что вели вниз, вглубь гигантского базальтового щита, служившего основанием острова. Но кто знает? Вдруг судьба улыбнется ему, направив прямиком в кладовую с кислородными баллонами? Правда, он сомневался, что карварам нужны подобные устройства, разве что для казни преступников -- избыток кислорода грозил им смертью через пять-шесть часов. Однако он спустился и выяснил, что под верхним коридором идет точно такой же нижний, заполненный густым воздухом. Но этот тоннель не перегораживала каменная стена; он вел дальше, на север, и странник рискнул пройти по нему две сотни шагов. Оттуда, где он остановился, была видна лестница, и сей факт не вызывал бы никакого удивления, если б она вела вниз. Но нет, она поднималась! Блейд ясно видел ступени и некоторое время раздумывал над тем, не добежать ли до них; потом, покачав головой, отправился назад. Слишком далеко и слишком опасно! Он не успел бы добраться. Никто бы не успел! Вдобавок, что ждало его там? Несомненно, воздух, но что еще? Сторожа-карвары? Он не испытывал никакого желания наткнуться на них -- особенно сейчас, когда у него подгибались колени и двоилось в глазах. Возвратившись в верхний коридор, странник отдышался, потом принялся рассматривать стену, под которую ныряла лестница. Это был скальный монолит, а значит, верхний коридор дальше не прорубали; вместо этого сделали проход вниз, в более длинный тоннель в среде густого воздуха, а из него -- снова вверх, к какой-то полости с обычной атмосферой. К некоему аппендиксу, пузырю, попасть в который можно было лишь через заполненный бирюзовой дымкой проход. Пузырь! Недоступный для человека, но заполненный нормальным воздухом! Что может там скрываться? На миг перед мысленным взором Блейда промелькнули его таллахские приобретения: округлые корпуса сообщателей и светильников, бутыли с вином, горы посуды, заветная шкатулка владыки Ордорима, чаши, кубки, мечи... Нет, чаши и мечи он вряд ли найдет: подобные вещи, похоже, пользовались у карваров популярностью. Но остальное... Утром, во время завтрака, состоявшего из вареной баранины и лепешек, он сказал Ханку: -- Прошлой ночью мне удалось разведать кое-что любопытное. -- Ночью? -- джарат наморщил лоб. -- А, конечно! Я заметил, что куда-то исчезаешь по ночам, а потом выглядишь невыспавшимся. -- Пустое! -- Блейд махнул рукой. -- Зато теперь я знаю каждый уровень как свою ладонь. Он принялся сосредоточенно жевать мясо. -- Ловишь шанс? Блейд молча кивнул. -- Может быть, уже?.. -- не закончив, Ханк с надеждой уставился на него. -- Не знаю. Я нашел нечто вроде воздушного пузыря. Туда можно попасть через коридор, заполненный воздухом Римпады. -- И что там? -- Одни Нусты ведают. Мне не удалось пробраться. -- Ну, тогда и не стоит говорить об этом твоем пузыре, -- запрокинув голову, Ханк выпил мясной отвар из своей миски, а затем сообщил: -- Мне удалось переговорить кое с кем из надежных людей. С рирдотами из Арколы Падды и с другими. Они готовы рискнуть. -- Сколько всего народа? -- Тринадцать, -- джарат поставил миску на камень, служивший столом -- Тринадцать, считая с нами. "Чертова дюжина, -- подумал Блейд. -- Плохая примета!" Но вслух произнес. -- Если парни готовы рискнуть, попробуем прорваться этой ночью. Предупреди всех, Ханк Соберемся в кузнице, когда остальные уснут. Внезапно сожаление охватило странника, если побег удастся, нераскрытые тайны Акка'Ранзора будут мучить его до скончания времен. Возможно, не стоило бы торопиться? Однако глаза Ханка горели надеждой и воодушевлением, и Блейд почувствовал, что не может отступить. Глава 8 Они выскользнули из пещер самой глухой ночью, когда огненная сияющая грива Коня еще не начала подниматься над горизонтом. Было темно, слабый свет нескольких корзинок едва озарял тропу, что вела мимо сараев, в которых забивали скот, и колодцев, куда сбрасывали мясо, к довольно широкой дороге. Она выходила прямо к мосту и, напрягая глаза. Блейд ухитрился разглядеть тонкую темную полоску настила, повисшую над пропастью. Растянувшись цепочкой, люди быстро шли по тропе. Пять рирдотов из Арколы Падды, два рослых акрийца, четыре зарта, все -- опытные воины, не раз сражавшиеся с карварами. Обревизовав с час назад кузнечную мастерскую, Блейд решил вооружить свой отряд топорами, и сам прихватил большую секиру. Топоры годились и для боя, и для работы, и в последнем случае имели преимущество перед мечами. Кроме оружия, беглецам пришлось взять еще немалый груз: запас лепешек, обнаруженных на кухне, фляги с водой, веревки и полотнища, из которых кроили подъемные шары. Каждый тащил за плечами увесистый мешок. Устье пещеры, в которой находился карварский пост, открывалось прямо на дорогу; от нее до моста насчитывалось с полсотни шагов. Миновать это место не было никакой возможности: здесь тракт, вырубленный в скалах, проходил меж двух каменных стен тридцатифутовой высоты. В одной из них, справа по ходу, и виднелся освещенный широкий проход, в котором маячило пять или шесть плотных фигур в блестящих шлемах. За четверть мили от этого места Блейд велел прикрыть корзины с тускло мерцавшими жуками, а затем, отсчитав четыреста шагов, распорядился снять мешки. Их сложили плотной грудой у скалы, и теперь отряд двинулся к пещере в полной боевой готовности. Операция вступала в решающую фазу, и странник ощутил холодный озноб, прокатившийся волной по спине. Пожалуй, лишь он один представлял всю слабость своего плана, весь риск, которому подвергался маленький отряд. Ему не было известно, сколько карваров стерегут проход; он помнил, что обычно у входа в пещеру торчало не больше десятка тварей, но сколько их скрывалось внутри? С десятком они справятся... пожалуй, даже без шума... но что, если их будет больше? В этом случае ситуация становилась весьма неопределенной. Он мог, пользуясь сумятицей, ускользнуть на западный остров -- в одиночку или с Ханком, он мог сражаться до тех пор, пока все зеленокожие не будут перебиты, и затем уйти со своими бойцами -- с теми, кто останется в живых; наконец, он мог пасть в сражении или снова оказаться в плену. Все зависело от числа врагов. Сколько же их окажется? Десять, двадцать, пятьдесят? Как быстро подоспеет подмога? И, наконец, что ждет их по другую сторону моста? Он не боялся скорой погони, достаточно было подрезать канаты, чтобы подвесная переправа рухнула в пропасть со всеми тварями, которые заберутся на настил. Но на другой стороне, там, где дорога ныряла в темные заросли чикры, мог располагаться еще один пост карваров -- или даже целый лагерь. Это было бы неприятным открытием! Сейчас Блейд старался не думать о всех последующих трудностях. Когда он скроется со своими людьми в чаще чикрового леса, придет время поразмышлять обо всем остальном -- где и как соорудить плот и куда направиться. Два акрийца, входившие в его отряд, были не только воинами, но и опытными плотниками. Они уверяли, что срубить два десятка легких стволов и связать их канатами можно за час. Установка и самая примитивная оснастка вертикальных и боковых мачт требовала больше времени, но этим предстояло заниматься уже в дороге, когда ночной ветерок погонит плот над бездной Римпады. Чем больше парусов им удастся поставить, тем быстрее они станут двигаться, при счастливом стечении обстоятельств к рассвету плот окажется в двадцати милях от Акка'Ранзора, и выследить беглецов будет нелегко. Но человек предполагает, а судьба располагает! В этой старой и привычной сентенции Блейду пришлось заменить "бога" на "судьбу", в реальности Таргала боги не интересовались людскими делами. Ни светлые Нусты, величаво плывшие сейчас в ночном небе, ни незримые повелители прозрачной Раннары, бирюзовой Римпады, твердокаменной Локкаты и Вантолы, водного мира. Они сотворили эту вселенную для себя, и им не было никакого дела до крохотных человечков и почти таких же крохотных карваров, копошившихся на поверхности планеты, сводивших свои кровавые счеты, претендовавших на власть, на господство или хотя бы на свободу. Боги Таргала знали, что истинно свободными являются лишь они сами. Цепочка из тринадцати человек осторожно и беззвучно пробиралась вдоль скалистой стены. Блейд шел первым, тяжелая секира мерно раскачивалась в его руках, словно огромный, острый и смертоносный маятник. Следом двигался Ханк, за ним -- рирдоты и зарты, акрийцы-плотники шагали последними -- их стоило поберечь, имея в виду предстоящее строительство плота. В дести ярдах от устья пещеры странник остановился и поднял лицо вверх. Сияющий Конь уже до половины встал над горизонтом, яркие полосы и ленты туманности, похожие на лошадиную голову с развевающейся гривой, освещали скалы и камни Акка'Ранзора, окрашивали поверхность Римпады таинственными фиолетовыми отблесками. Около входа в пещеру поперек дороги в два ряда протянулись корзины-светильники, за ними маячили фигуры стражей. Их было четверо, и еще двое торчали справа, под низко нависавшим каменным сводом Эти будто бы о чем-то беседовали -- Блейд слышал негромкое шипение, абсолютно бессвязное, не распадавшееся на четко различимые слова. Он повернулся к Ханку и тихо прошептал. -- Мы с тобой берем двоих, что справа. Рирдоты и зарты пусть прикончат тварей на дороге. Акрийцам пока не вмешиваться. -- Понял. Джарат принялся шептаться с воином, стоявшим за ним, тот передал приказ дальше. Спустя три-четыре минуты странник почувствовал руку Ханка на своем плече, тот дважды стиснул пальцы и произнес одними губами: -- Мы готовы. -- Вперед! В три прыжка преодолев расстояние, отделявшее его от карваров, Блейд проскочил мимо первого врага и обрушился на второго. Сверкнул топор, раздался резкий треск, когда грудная пластина раскололась под страшным ударом, и безносый повалился на спину. Он не издал ни звука, но шлем загрохотал о камень и лязгнул топор, который выпал из когтистой лапы. Слева от Блейда, на дороге, тоже было шумновато: звенело оружие и раздавалось тяжкое дыхание сражавшихся. Он резко обернулся. Ханк добивал противника, уже лежавшего на земле, еще двое карваров и один зарт валялись рядом с перевернутыми корзинами, по ним медленно ползали светящиеся жуки. Остальные безносые отчаянно защищались, прижавшись спинами к скале, но выстоять против восьмерых бойцов не могли. Тем не менее они с несокрушимым упорством размахивали тяжелыми клинками, словно не понимая -- или не желая понимать, -- что от смерти их отделяют считанные секунды. Ханк нанес последний удар и выпрямился, вытирая пот; на губах его играла счастливая улыбка. -- Кажется, дело сделано! Сейчас мы прикончим этих... -- он шагнул на дорогу, поднимая окровавленный топор. -- Подожди! -- Блейд вдруг замер, склонив голову к плечу. Нет, он не ошибся! Топот, скрежет когтей по камню, лязг металла, шипенье и свист... Идут! Торопятся! И они уже близко! -- Скорее! -- вслед за Ханком странник выскочил на дорогу, размахивая своей секирой, -- Добивайте тварей -- и к мосту! Топоры его бойцов загрохотали, рассекая жесткую плоть, панцири и кости. Он еще успел собрать их вокруг себя -- Ханка, восьмерых рирдотов и зартов, подбежавших акрийцев, тащивших мешки... Потом вырвавшаяся из пещеры орда накатила на них, подмяла, затопила с головой, словно черная волна цунами. * * * Блейд снова лежал на полу в большом темноватом каземате, куда доносились запахи дыма, угля и отдаленный грохот молотов. Он был связан -- так же, как Ханк и еще трое рирдотов, оставшихся в живых. Над ним неуклюже склонялся Тосс'от, старший надсмотрщик. -- Глупый! Очень глупый! -- его лишенное мимики лицо оставалось бесстрастным, но желтые глаза горели дьявольским огнем. -- Ты -- слизь, -- когтистый палец ткнул в Блейда, -- умирать! Долго! Много раз -- умирать! Бояться! Коготь выпрямился, осмотрел три десятка своих стражников, с мечами наголо подпирающих стенку, и сотню ремесленников, согнанных сюда из кузнечной мастерской. Затем он продолжил свою речь. -- Эти -- один -- два -- три, -- его массивная голова чуть склонилась в сторону рирдотов, -- на мясо. Умирать -- быстро. Эти -- один -- два, -- надсмотрщик кивнул на Блейда и Ханка, -- главный. Крепкий -- сильный -- глупый! Тоже -- на мясо. Не сразу! Долго -- бегать -- ждать -- бояться. Потом -- умирать. Понимать? В толпе кузнецов и подмастерьев возник неясный гул -- не то они возмущались, не то выражали покорность. Тосс'от, надсмотрщик Коготь, не интересовался человеческими эмоциями. Махнув лапой, он рявкнул: -- Молчать -- слизь! Я -- говорить -- все -- слушать! Люди смолкли. -- Кто -- работать -- хорошо -- тот -- жить. Есть -- пить -- спать. Жить! Кто -- не работать -- умирать. Не есть -- не пить -- не спать. Умирать! Просто -- умирать -- на мясо! Кто -- бунтовать -- тоже -- умирать. Не просто -- умирать! Блейд повернул голову и посмотрел в глаза Ханкамара Китталы, рирдота, бойца Арколы Байя. В них не было ни страха, ни сожаления. Надежды, впрочем, тоже. -- Эти -- один -- два, -- Коготь снова покосился на зачинщиков бунта, -- стать -- зверь. Стать -- как -- зверь! Стать -- словно -- зверь! Понимать? -- Он выразительно щелкнул зубами. -- Они -- убегать -- я -- ловить! -- Надсмотрщик снова ощерился и завершил речь: -- Хорошо! Очень -- хорошо! Весело! -- Кажется, эти твари хотят устроить охоту, -- произнес Ханкамар Киттала. -- Повеселиться за наш счет. -- Посмотрим, кому будет веселее, -- заметил Ричард Блейд. Он храбрился, но на душе у него было мрачно. * * * Их потащили в глубь лабиринта тоннелей и камер, по бесконечным лестницам и переходам, все ниже и ниже, пока зеленокожие носильщики не нырнули в бирюзовый туман Римпады. Блейд успел заметить монолитную каменную стену, корзинкисветильники на крюках, ступени, уходившие в мерцающую голубизну... Тупик! То самое место, откуда для человека не было выхода! Карвары, спустившись по лестнице, несли их с Ханком по нижнему коридору; когтистые жесткие лапы больно впивались в тело. Блейд сдерживал дыхание сколько мог, потом выпустил из легких воздух Среднего Мира и заполнил их более плотной газовой субстанцией Римпады. Она не являлась ядовитой, нет! Она лишь была скудной, как песок пустыни -- и так же, как песок, не могла утолить жажду. Через несколько минут странник потерял сознание.... Когда он пришел в себя, то увидел лишь сводчатый потолок, прятавшийся в тенях. Рядом раздавалось хриплое дыхание, и Блейд понял, что спутник его жив. Сам он дышал столь же тяжело; на грудь давила каменная плита, легкие словно бы сжались и никак не могли насытиться животворным газом. Наконец, прокашлявшись и почувствовав, что плита на груди вроде бы стала полегче и что перестала кружиться голова, странник пробормотал проклятие и сел. Ханк лежал слева от него и уже начинал шевелиться. Пленники находились в коротком коридоре, резко сворачивавшем вбок ярдах в пяти от них: там на стене висела корзинкасветильник, а под ней, пряно на полу, лежала стопка сухих лепешек и мех с водой -- скудные запасы продовольствия, оставленные карварами. На сколько их должно было хватить? На день? На два? Обернувшись, Блейд увидел лестницу, уходившую вниз и залитую голубоватой дымкой, вспомнил тупик и путешествие по нижнему коридору и понял, что находится в Пузыре. Возможно, у зеленокожих это место называлось иначе или вовсе не имело названия, но для него оно было Пузырем. Аппендиксом, отростком подземного лабиринта, соединенным с ним непроходимой для человека кишкой тоннеля. Узилищем, местом заключения, тюрьмой. -- Куда они нас засунули? -- Ханк тоже сел, недоуменно оглядываясь по сторонам Странник невесело ухмыльнулся. -- Полагаю, в то самое место, что я обнаружил позапрошлой ночью. Отсюда нет выхода, Ханк. Только коридор внизу... слишком длинный, там не пройти... Мы в ловушке. Джарат сел, потом попытался встать на ноги. Взгляд его оставался спокойным и твердым. -- И что же дальше? -- Ты сам сказал. Вероятно, эти твари хотят устроить на нас охоту. Повеселиться на свой манер. Ханк посмотрел на ступени, уходившие в бирюзовый туман, на каменные стены и потолок, на скудный запас продовольствия и корзинку, висевшую прямо перед ними на железном крюке. -- Тогда плохи наши дела, Блейд. Без оружия нам не справиться с этими тварями. Слишком уж они сильные. -- Оружие -- странник проследил за взглядом Ханка и задумчиво уставился на корзину-светильник. -- Да, оружие бы нам не помешало... Хоть какое! Он шагнул к стене, снял с крюка корзину и обеими руками вцепился в железный стержень. Его удалось раскачать, а потом и выдернуть из гнезда; Блейд, взвесив на ладони эту двухфутовую тяжелую палицу, решил, что теперь сумеет разделаться по крайней мере с двумя безносыми. Ханк с интересом наблюдал за ним. -- Там, наверно, есть еще светильники, -- он протянул руку к повороту, за которым коридор уходил влево. Странник кивнул. -- Конечно. Выброси из корзины жуков и сунь в нее лепешки и мех. Потом выломаем дубинку и для тебя. Перевернув плоскую корзинку, Ханк очистил ее от прежних обитателей. Жуки, малоподвижные существа размером с половину ладони, застыли у стены сверкающей кучкой. -- Как ты думаешь, когда они явятся? Окинув взглядом скудные запасы продовольствия, Блейд пожал плечами. -- Еды и воды немного -- столько, чтобы мы сохранили бодрость в течение дня и охота была интересной. Вот тебе и ответ. У нас есть еще время, и нужно использовать его с толком. -- Что ты хочешь делать, Блейд? -- Надо осмотреть все ходы в этом подземелье. Очень тщательно, приятель! Где устроить засаду, куда бежать, как прятаться... Если мы прикончим хотя бы пару безносых, у нас будет настоящее оружие. -- Блейд взмахнул тяжелой палкой, постучал по стене. -- Но пока и это сойдет! Идем, поищем чтонибудь подходящее и для тебя. Они отправились в путь, и в длинном коридоре, который лежал за поворотом, через двести ярдов обнаружили еще одну корзинку-светильник. Теперь у Ханка тоже была увесистая железная палица толщиной в дюйм, с загнутым концом. Он довольно хмыкнул и сунул ее за пояс. За следующие три-четыре часа пленники изучили Пузырь во всех подробностях. Эта часть лабиринта была сравнительно невелика и отличалась довольно четкой планировкой. Тут был главный коридор длиной в полмили, который начинался сразу за поворотом у лестницы и шел относительно прямо, кончался он тупиком. Еще имелись поперечные проходы в количестве шести, пересекающие основной тоннель через каждые сто пятьдесят ярдов. Слева они тоже упирались в тупики, справа же выводили в более узкий коридор, который располагался параллельно главному. В нем не было корзин-светильников, в остальных же помещениях Блейд насчитал их около тридцати. В их слабом фосфоресцирующем сиянии он различал невысокие сводчатые потолки, шероховатый и неровный пол, темные базальтовые стены, такие же неровные и хранившие следы кирки и зубила. Трудно сказать, являлись ли эти ходы, как и весь огромный лабиринт Акка'Ранзора, полностью искусственными, или над ними потрудилась природа. Странник полагал, что под поверхностью острова издревле существовала система естественных пещер и гротов, но над ее расширением явно поработали человеческие руки. Вероятно, здесь были прорублены новые проходы, а старые расширены и спрямлены -- так же, как и стены подземных казематов, в которых располагались мастерские и жилые помещения. Что касается Пузыря, то главный коридор являлся, пожалуй, природным образованием, длинной и прямой трещиной в базальтовой породе, слегка подправленной и перекрытой снизу огромными каменными плитами. Поперечные тоннели явно были вырублены позже, более прямые, но узкие, они могли пропустить лишь одного человека. Их длина не превышала сотни шагов, и главный коридор делил эти ходы ровно напополам. Судя по всему, единственным входом и выходом из Пузыря служила лестница -- спуск в карварскую часть лабиринта, заполненную густой атмосферой. Стены тупиков, в которые упирались слева малые тоннели, выглядели монолитными -- как и та, к которой подводил основной проход. Странник исследовал их с особым тщанием; так мышь, попавшая в мышеловку, тычется во все щели в поисках выхода. Но нет! Он не обнаружил ни щелей, забитых старым раствором, ни каких-либо трещин или следов заложенных камнями дверей; везде -- темная базальтовая поверхность, носившая следы грубой обработки. Оставался узкий неосвещенный коридор. -- Надо посмотреть, что там, -- Блейд махнул своей железной палицей вправо -- Здесь, -- он окинул взглядом уходивший вдаль главный проход, -- искать нечего. -- Что ты рассчитываешь найти? -- Ханк уставился на него с некоторым удивлением. -- Я думаю, все, что нам осталось, -- принять бой и достойно умереть. Так, как положено воинам. -- Умереть мы всегда успеем. А до того я хотел бы ознакомиться с каждым проходом и каждым камешком нашей тюрьмы. Вдруг... Ханк слабо усмехнулся. -- Крохотный шанс, Блейд? -- Он самый, приятель. Возьмем по паре корзин из боковых тоннелей и поглядим, что нас ждет в той части крысоловки, -- Блейд снова махнул направо. Его компаньон не возражал. Похоже, надежда на спасение уже покинула молодого джарата, но это не значило, что он лишился вместе с ней и мужества. Совсем нет! Ханкамар Киттала готовился дорого продать свою жизнь, прихватив в местную преисподнюю всех безносых, до которых дотянется железный прут, который он крепко сжимал в руках. Разжившись корзинками с фосфоресцирующими жуками, пленники начали исследовать правый коридор. Эта узкая щель, в которой едва могли пройти рядом два человека, была вырублена все в том же темном базальте, и ее южный конец не кончался тупиком. Вернее, тут не имелось монолитной скалы, как во всех прочих ответвлениях, -- конец коридора перегораживала стена, сложенная из каменных блоков, раз в десять превосходивших по размерам кирпич. Блейд уныло поковырял своим крюком шов между камнями, заделанный не то цементной смесью, не то известью. Будь у них месяц времени, вода и пища, им, возможно, удалось бы пробиться через эту преграду, вытаскивая блок за блоком. Но ни времени, ни надлежащих запасов не имелось, так что странник оставил свои попытки. Нет, здесь им не пройти! Он лишь отметил, что этот узкий коридор некогда соединялся с основным лабиринтом Акка'Ранзора и что перегородившая его стена сложена очень давно. В тоннеле, однако, нашлись и другие любопытные вещи -- шесть люков, перекрытых тяжеленными бронзовыми плитами и располагавшихся на пересечении узкого коридора с боковыми ходами. Плиты так потемнели, что их с трудом можно было отличить от каменного пола, но гулкие звуки, извлеченные из крышек железными прутами, доказывали, что под ними пустота. Несомненно, внизу были полости, заполненные густым воздухом Римпады и не сулившие надежды на побег, но от этого любопытство Блейда не стало меньше. Он попытался просунуть конец крюка в щель между крышкой и каменным полом. Крюк не входил; и эту полудюймовую щель было трудно втиснуть и мизинец. Но даже если б туда и влезли пальцы, приподнять без хорошего рычага любую из бронзовых плит казалась невозможным: квадратные крышки люков размером в ярд выглядели слишком тяжелыми. -- Тут нужен топор или меч с прочным лезвием, -- произнес Ханк, наблюдая за усилиями приятеля. -- Наши палки слишком толсты. -- Это я и сам вижу, -- буркнул странник. Он раздосадованно уставился на массивную крышку, потом топнул по ней ногой. Металл отозвался протяжным гулким стоном. -- Пустота? -- Пустота! И я, похоже, догадываюсь, что там может быть, -- Блейд выпрямился и протянул руку к дальнему концу коридора. -- Видишь, там эта проклятая стена... Значит, раньше тоннель соединялся с прочими пещерами. -- Ну и что? -- Сюда можно было пройти... пройти, принести что-то и вывалить в люк... Сбросить вниз, понимаешь? -- Значит, там кладовые? -- Ханк в свою очередь топнул по крышке ногой. -- Может быть. Какие-нибудь старые заброшенные камеры, заваленные всяким хламом... Почему бы и нет? Вдруг из них есть выход наверх, до которого мы успели бы добраться? Джарат пожал плечами. -- Щель слишком узка, и нам нечем поддеть крышку. Что мечтать о несбыточном, Блейд? -- Да, у нас нет подходящего инструмента... сейчас! Но все может измениться после встречи с карварами. Я думаю, они не забудут свои секиры, когда отправятся сюда. -- Их секиры -- для наших шей, а не для этих крышек. -- Посмотрим, Ханк, посмотрим... -- странник задумчиво уставился в полумрак поперечного прохода, у которого они стояли. -- Я думаю, что нам теперь нужно подготовиться к приему гостей. Они собираются повеселиться, и разочаровывать их никак нельзя. -- Ты хочешь сказать, что мы должны подготовиться к бою? -- Вот именно, приятель. Мы должны поесть и поспать, чтобы находиться в самой лучшей форме. Спать будем по очереди -- там, у самой лестницы, -- Блейд махнул рукой. -- А когда эти твари появятся, сделаем так... * * * Странник крепко спал, скорчившись у стены и положив голову на перевернутую корзинку, когда Ханк сильно потряс его за плечо. Ему снилась Меотида -- голубоватые хребты, вершины которых словно таяли в хрустальном воздухе, морские валы, мерно накатывающие на берег, оливковые рощи, город Меот, выстроенный из разноцветного мрамора, и Голубой Дворец местного владыки, воспаривший над улицами, что тянулись по горному склону. Он видел всадниц-амазонок, сотня за сотней мчавшихся мимо него на горячих конях; ветер трепал лошадиные гривы и распущенные волосы девушек, разноцветные вымпелы на их копьях, яркие плащи... Потом он вдруг перенесся в Ханнар. Это видение было наполнено звуками -- мерным топотом фаланги, звонким ревом труб, грохотом барабанов, лязгом оружия, громкими командами офицеров. Огромная армия катилась вслед за ним, гремели доспехами меченосцы, неслись закованные в сталь катафракты, стрелки вздымали свои арбалеты, готовые послать в противника тучу стрел... Катились баллисты, и за каждой следовал воз с плотно уложенными глиняными амфорами с зажигательной смесью. С жутким зельем, пылавшим на камне и на воде, способным пожрать любую крепость вместе с ее защитниками! Если бы у него был огонь! С этой мыслью он проснулся, раскрыл глаза и сел, нашаривая свой железный прут с крючком на конце. Да, если бы у него был огонь! Пусть не то холодное синее пламя, карающее и страшное, что умели насылать таллахские маги! Пусть бы он сохранил свою чудесную способность, подарок старого Фаттаргаса... возможность плеснуть в безносые физиономии струю доброго старого огня, красного и жгучего! Но талант этот остался в Иглстазе, у милой чернокудрой Лиллы, и сейчас Ричард Блейд мог полагаться только на свою хитрость, на свои руки и железный двухфутовый прут. -- Слышишь? -- Ханк снова потряс его за плечо. -- Топочут! Где-то внизу! -- Слышу. -- Странник протер глаза кулаками, потом, разминая мышцы, несколько раз быстро присел. -- Кажется, их не так много. И в самом деле, топот и звуки шипящих голосов карваров не давали оснований полагать, что в Пузырь направляется целое войско. С полдюжины тварей, подумал Блейд; может быть, семь или восемь, но не больше. Он повернулся к Ханку. -- Запомни: действуем по плану, и никакой самодеятельности! Если сильно разозлишься, можешь повернуться и плюнуть в безносых. Но не более того! Ханк кивнул. -- Я все понимаю. Здесь ты -- мой джанджарат! -- Вот и хорошо. -- Блейд снова зевнул и потянулся. -- Ну, я пошел. Повернув в главный коридор, он скрылся в первом же поперечном проходе, прижавшись к стене. Полторы сотни ярдов, отделявших его от Ханкамара Китталы, являлись вполне приличным расстоянием, вполне достаточным, чтобы реализовать первую часть плана. Блейд намеревался последовать одному примеру, извлеченному из древнеримской истории, и успех дела зависел не только от силы его руки, но и от резвости ног. Впрочем, он полагал, что может дать любому из безносых фору в триста ярдов на полумильной дистанции. От лестницы долетел шум, грохот и лязг оружия. Потом изза поворота выскочил Ханк, двигаясь так, как было нужно. С одной стороны, он не слишком торопился; с другой -- нельзя сказать, чтобы мешкал. В руках у него были корзинки со светящимися жуками, железный крюк заткнут за пояс, волосы встрепаны. Он пробежал мимо Блейда, инстинктивно покосившись направо, хотя и не мог видеть темную фигуру соратника, прижавшегося к стене. Первый из карваров торопливо ковылял за ним на расстоянии шагов сорока, и когда безносый оставил позади щель поперечного прохода, Блейд довольно усмехнулся. Во-первых, желающих повеселиться было лишь пятеро; во-вторых, как он и рассчитывал, охотники растянулись. Странник ждал, пока еще три неясных контура с обнаженными клинками не промелькнули мимо него; потом, когда последний из карваров показал спину, Блейд, выскол