а выглядела взрослой, и решат, что правда на стороне Скатфеллов. Теперь Маргали тоже забеспокоилась, но попыталась уйти от неприятного разговора. - Думаю, ты зря воображаешь всякие ужасы, Донел, - сказала она. - Нет причин полагать, что лорд Алдаран не проживет еще десяток лет; во всяком случае, проживет достаточно, чтобы защитить дочь от слишком раннего брака. И потом, ты знаешь Дорилис. Она капризная девочка. Сегодня вечером ей нравится играть роль знатной леди, одетой в материнское платье и увешанной драгоценностями, а завтра все будет забыто, и она как ни в чем не бывало начнет играть с другими детьми. Тогда все смогут убедиться, кем она является на самом деле: маленькой девочкой, которой вздумалось поиграть во взрослую даму. - Да будет так, во имя милосердной Аварры, - мрачно бросил юноша. - Не вижу причин сомневаться в этом, Донел... А теперь ты должен исполнить свой долг перед гостями лорда. Многие женщины хотят потанцевать с тобой. Дорилис тоже будет удивляться, почему ты не приглашаешь ее на танец. Горький смех зазвучал в душе Донела, когда он увидел, как Дорилис, шедшая рука об руку с Дарреном, оказалась в центре внимания группы юношей из мелких дворянских родов, именовавшихся Стражей Алдарана. Возможно, Дорилис и забавлялась, изображая знатную леди, но притворство оказалось неожиданно удачным. Она смеялась и флиртовала, открыто наслаждаясь лестью и восхищением окружающих. "Отец не станет увещевать ее. Сестра слишком похожа на мать, и он гордится ею. Почему я должен беспокоиться или винить Дорилис? Здесь, на балу, среди друзей и родственников, ей ничто не угрожает. А завтра, несомненно, все будет так, как говорила Маргали: девочка наденет короткое платье, заплетет волосы в косичку и начнет носиться по замку как маленький демон. Тогда Даррен увидит настоящую Дорилис - девочку, которая уже может получить удовольствие от легкого флирта и танцев, но еще слишком далека от того, чтобы стать женщиной". Стараясь отделаться от гнетущих подозрений, Донел всецело посвятил себя гостям. Обменивался вежливыми фразами с пожилыми вдовами, танцевал с молодыми женщинами, по тем или иным причинам оставленными без внимания, незаметно встревал между лордом Алдараном и назойливыми прихлебателями, которые могли взбесить старика неуместными просьбами. Но каждый раз, когда он смотрел на Дорилис, юноша замечал, что ее окружает толпа молодых мужчин. Было уже за полночь, когда Донел наконец получил возможность потанцевать с сестрой. Она дулась на него в притворном негодовании, разрумянившаяся и прекрасная. - Я думала, братик, что ты уже вообще не захочешь танцевать со мной. Ее дыхание было свежим, но он ощутил слабый запах вина и нахмурился: - Дорилис! Сколько ты выпила сегодня вечером? Она виновато опустила глаза: - Маргали сказала, что я могу выпить не больше одного бокала, но разве это справедливо, когда на твоей помолвке с тобой обращаются как с маленькой девочкой, которую укладывают спать с заходом солнца? - Но ведь ты и есть маленькая девочка, - возразил Донел, едва сдерживая улыбку. - Я скажу Маргали, чтобы она отвела тебя наверх, к няне. Ты можешь опьянеть, Дорилис, и тогда никто не будет считать тебя настоящей леди. - Но сейчас я вовсе не пьяна. Мне просто очень весело и хорошо. - Она вскинула голову и улыбнулась: - Полно, Донел, не брани меня. Весь вечер я ждала случая потанцевать с моим дорогим братом. Разве ты не пригласишь меня на танец? - Как ты захочешь, чиа. Он провел сестру в бальный зал. Дорилис отлично танцевала, но сейчас, выполняя пируэт, зацепилась за непривычно длинный подол платья и тяжело рухнула на Допела. Он удержал ее; девочка со смехом обвила его шею руками и положила голову ему на плечо. - О-о-о, может быть, я в самом деле слишком много выпила! Каждый из моих партнеров после танца предлагал мне бокал вина, а я не знала, как отказаться, чтобы при этом не выглядеть невежливой. Надо будет спросить Маргали, как вести себя в таких обет... обстоятельствах. - На последнем слове Дорилис запнулась и хихикнула. - Если это и значит быть пьяной, Донел, - чувствовать себя веселой и воздушной, похожей на куколку из бусин на нитке, какие продают старухи на рынке в Каэр-Донне, - то мне это нравится! - Где Маргали? - спросил Донел, озираясь по сторонам в поисках пожилой _лерони_; про себя он решил, что сегодня ему придется серьезно поговорить с ней. - Я немедленно отведу тебя к ней. - О бедная Маргали! - Дорилис с невинным видом взглянула на него. - Ей нездоровится. У нее сильно разболелась голова, и я уговорила ее лечь отдохнуть. - Девочка агрессивно добавила: - Мне надоело, что она стоит надо мной с укоризненной миной, словно это она - леди Алдаран, а я - простая служанка. Слуги не имеют права приказывать мне... - Дорилис! - сердито перебил Донел. - Ты не должна так говорить! Маргали - наша _лерони_. Она благородного происхождения. И если _дом_ Микел препоручил тебя ее заботам, твой долг - слушаться ее, пока ты не вырастешь и не сможешь сама отвечать за свои поступки. Сейчас ты ведешь себя как скверная маленькая девчонка. Как ты можешь насылать головную боль на свою приемную мать? Смотри, как ты уронила свое достоинство: напилась, словно последняя девка из конюшен! А Маргали даже не может поставить тебя на место! Донел не на шутку рассердился и встревожился. Он сам, _дом_ Микел и Маргали были единственными людьми, против которых Дорилис раньше никогда не применяла свой _ларан_. "Если она больше не хочет слушаться Маргали, то как ее образумить? Она испорчена и неуправляема. Я надеялся, что Маргали сможет держать ее в узде, пока она не подрастет, но теперь..." - Мне очень стыдно за тебя, Дорилис, и отец будет недоволен, когда узнает о том, что ты сделала с Маргали, которая всегда была так добра к тебе, - сурово сказал юноша. - Я леди Алдаран и делаю только то, что захочу! - ответила девочка, упрямо выставив маленький подбородок. Донел обескураженно покачал головой. Этот контраст поражал его. Дорилис выглядела как взрослая женщина, и притом очень хорошенькая, но разговаривала и вела себя как испорченный ребенок, которым, в сущности, и была. "Хорошо бы ее сейчас увидел Даррен. Тогда бы он разглядел в ней капризную девочку". Однако, поправил себя Деллерей, она уже не совсем ребенок. Ее _ларан_ позволил ей поразить Маргали жестокой головной болью. "Может быть, нам стоит считать себя счастливчиками, пока сестра не обрушивает на нас громы и молнии? А ведь, уверен, она смогла бы это сделать, если бы рассердилась по-настоящему!" Донел возблагодарил богов за то, что Дорилис не обладала телепатическими способностями и не могла прочесть его мысли. - Ты не должна оставаться в мужской компании, если ты пьяна, чиа, - умиротворяющим тоном произнес юноша. - Позволь мне отвести тебя наверх, к няне. Уже поздно, и гости скоро разойдутся по своим комнатам. Разреши мне проводить тебя, Дорилис. - Я не хочу спать, - капризно ответила сестра - Мы с тобой потанцевали только раз, а с отцом я вообще не танцевала. И потом, я обещала Даррену еще один танец. Смотри, вот он идет сюда! - Но ты не в состоянии танцевать, Дорилис, - настаивал Донел. - Ты же едва держишься на ногах. - Нет, я в самом деле... Даррен! - воскликнула она, подойдя к своему жениху и умело состроив ему глазки. - Потанцуй со мной. Донел выбранил меня; он считает, что как старший брат имеет на это право. Но мне надоело его слушать. - Я пытался убедить сестру, что вечеринка продолжается уже достаточно долго для столь юной девушки, - сказал Донел - Возможно, она лучше прислушается к твоим словам, Даррен, ведь ты ее будущий муж. "Если он пьян, то я не разрешу ей уйти с ним, - сердито подумал Деллерей. - Даже если мне придется поссориться с ним прямо здесь". Но Даррен, казалось, прекрасно владел собой. - В самом деле, Дорилис, уже поздно, - заметил он. - Как ты думаешь... Внезапно в дальнем конце зала послышались крики. - Боже милосердный! - воскликнул Даррен, повернувшись на шум. - Это младший сын лорда Сторна и тот молодой хлыщ из Дерриел-Форст. Они сцепились. Как бы дело не дошло до драки! - Мне нужно идти туда, - торопливо сказал Донел, вспомнив об обязанностях распорядителя церемонии и официального хозяина празднества. Но, уходя, он встревоженно взглянул на Дорилис. - Я присмотрю за ней, Донел, - пообещал Даррен с обычной невозмутимостью. - Иди и разберись с ними. - Благодарю тебя, - ответил Донел. Даррен был трезв; кроме того, в его же интересах удержать невесту от скандального поведения в обществе. Он поспешил на звук сердитых голосов - туда, где два молодых парня из враждующих семей ожесточенно спорили друг с другом. Донел был искушен в тактике разрешения подобных споров. Подошел к молодым людям и, присоединившись к дискуссии, убедил каждого из них в том, что правда на его стороне, а затем тактично развел их в стороны. Старый лорд Сторн взял под опеку своего вспыльчивого сына, а Донел отвел молодого Патрика Дерриела в другой конец зала. Через некоторое время юноша протрезвел, извинился и присоединился к своим родственникам, собиравшимся уходить. Донел обвел взглядом бальный зал, надеясь увидеть свою сестру и Даррена. Но их не было, и он подумал, что Даррен все же убедил Дорилис отказаться от танцев и идти спать. "Если он имеет влияние на Дорилис, то, может быть, нам стоит даже поблагодарить его. Некоторые Алдараны владеют командным тоном; например, отец, когда он был моложе. Может быть, Даррен таким образом повлиял на Дорилис?" Он безуспешно искал взглядом Даррена. Им начало овладевать смутное предчувствие беды. Словно подтверждая его страхи, вдалеке послышался слабый рокот грома. Когда Донел слышал гром, он всегда думал о Дорилис. Усилием воли юноша приказал себе выбросить из головы глупые мысли: в горах уже наступил сезон гроз, и гром был естественным явлением. Тем не менее он был испуган. Неужели что-то случилось с Дорилис? Как только Донел направился к ссорящимся гостям, Даррен положил руку на плечо Дорилис: - Твои щечки порозовели, _дамисела_. Это от жары в бальном зале, или ты натанцевалась до изнеможения? - Нет, - ответила она, подняв руку к лицу. - Но Донел считает, что я выпила слишком много вина, и постоянно бранит меня. Он хочет, чтобы меня отправили в постель, словно маленькую девочку. - Мне ты вовсе не кажешься девочкой, - заметил Даррен. Она придвинулась ближе. - Я знала, что ты согласишься со мной! "Почему они так упорно пытались убедить меня, что она не созрела для брака? - подумал Даррен. Его взгляд скользил по ее стройной фигуре. - Она вовсе не ребенок. Кого они хотели обмануть? Или этот старый козел, мой дядюшка, тянет время в надежде на более выгодную партию? А может, он собирается объявить наследником бастарда из Рокравена?" - Здесь в самом деле очень жарко, - сказала Дорилис, придвинувшись к Даррену. Ее горячие, потные пальцы легли на его руку. Он улыбнулся невесте. - Тогда выйдем на балкон, там прохладнее. Он повел ее на балкон, Дорилис замешкалась, зная, что молодой девушке не подобает покидать бальный зал без сопровождения родственников. "Но Даррен мой кузен! - возмущенно подумала она. - И к тому же мой будущий муж". Холодный горный воздух освежил Дорилис. Она глубоко вздохнула и оперлась на перила балкона. - Спасибо, Даррен, - сказала леди Алдаран. - Я так рада уйти из этого людного места! Ты очень добр ко мне. Ее тон был таким бесхитростным, что Даррен нахмурился и удивленно посмотрел на девушку. Как же она ребячлива для своих лет! А может быть, она идиотка или слабоумная? Впрочем, какая разница? Дорилис была наследницей Домена Алдаранов, и Даррену оставалось лишь развить свой успех - так, чтобы она стала протестовать, если ее родственники найдут повод для расторжения брачного контракта. Чем раньше это случится, тем лучше; просто позор, что старый лорд хотел заставить его ждать целых четыре года! Девушка явно созрела, и отсрочка казалась Даррену совершенно неразумной. А если невеста ведет себя по-детски, то его задача упрощается. Даррен сжал ладонь, доверчиво вложенную в его руку, и ласково сказал: - Любой мужчина не раздумывая оказал бы тебе _такую_ услугу, Дорилис. Кому не захочется побыть наедине со своей невестой? А если она к тому же так прекрасна, как ты, то услуга становится не обязанностью, а удовольствием. Дорилис покраснела: - Я в самом деле красива? Маргали говорила мне об этом, но она всего лишь пожилая женщина и едва ли может судить о красоте. - Ты прекрасна, Дорилис, ты очаровательна, - ответил Даррен, и она увидела его белозубую улыбку. "Он говорит правду, - подумала девочка. - А не просто хочет казаться вежливым!" И ощутила первый, еще полудетский толчок осознания собственной силы - власти женской красоты над мужским естеством. - Мне говорили, что моя мать была очень красивой, но она умерла, когда я родилась на свет. Отец говорит, что я похожа на нее. Ты когда-нибудь видел ее, Даррен? - Лишь в детстве, - ответил тот. - Но это правда: Алисиана из Рокравена считалась одной из прекраснейших женщин от Кадарина до Стены Мира. Некоторые говорили, что она околдовала твоего отца, но ей не требовалось ничего, кроме красоты. Ты в самом деле очень похожа на нее. Может быть, ты так же хорошо умеешь петь? - Не знаю, - задумчиво сказала Дорилис. - Я могу "держать мелодию", как говорит учительница музыки, но, по ее мнению, я еще слишком мала и неизвестно, будет ли у меня настоящий голос. А ты любишь музыку, Даррен? - Я плохо разбираюсь в этих материях, - с улыбкой отозвался он, придвинувшись к девочке. - Но для того, чтобы женщина была привлекательной в моих глазах, ей не нужен хороший голос. Ну же - я твой кузен, родственник и жених... ты поцелуешь меня, Дорилис? - Если хочешь, - наивно ответила она и подставила щеку для поцелуя. Даррен снова задался вопросом: дразнит ли она его или же у нее не все в порядке с головой? Он взял ее лицо в ладони, повернул к себе и поцеловал в губы. Дорилис подчинилась поцелую, но в полупьяном вихре ощущений, закружившем ее, послышался слабый сигнал тревоги. Маргали предупреждала ее... "А, эта Маргали всегда старается испортить веселье!" Она прижалась к Даррену, позволяя ему крепко обнять себя, наслаждаясь его прикосновениями, раскрыв губы для жадных поцелуев. Дорилис не была телепаткой, но обладала сильным _лараном_. Среди неясных и расплывчатых эмоций уловила его желание и смутную мысль: "В конце концов, это может оказаться не так плохо, как я полагал!" Ей было интересно, чему он радуется, но потом поняла - вернее, подумала, что поняла. Конечно же, молодой человек был недоволен тем, что ему предстоит обручиться с незнакомой родственницей, которую он считал маленькой девочкой. Но теперь он увидел, что она вовсе не маленькая, назвал ее прекрасной! Дорилис была на седьмом небе от счастья. Даррен продолжал целовать ее - медленно, настойчиво, не отрываясь от ее губ. Дорилис была слишком пьяна и слишком неопытна, чтобы понять, что с ней происходит. Но когда он расшнуровал ей лиф и его пальцы заползли внутрь, подбираясь к груди, она внезапно вспыхнула и оттолкнула его. - Нет, Даррен, это неприлично! Ты не должен... - запротестовала девочка, еле ворочая языком. Впервые подумала, что Донел, наверное, был прав: не следовало так много пить. Лицо Даррена раскраснелось. Он не собирался отпускать Дорилис. Она крепко вцепилась в его руки своими маленькими пальчиками и оттолкнула их. - Нет, Даррен, нет! - И принялась лихорадочно зашнуровывать лиф. - Все в порядке, Дорилис, - произнес он таким хриплым голосом, что ее бросило в дрожь. - Все нормально. Мы поженимся, когда ты пожелаешь. Ты же хочешь выйти за меня замуж, правда? Он снова привлек ее к себе и поцеловал, грубо и настойчиво. - Дорилис, послушай меня. Если ты позволишь овладеть тобой сейчас же, то твой отец будет вынужден согласиться на бракосочетание. Теперь Дорилис встревожилась. Отодвинулась от жениха, начиная понимать, что ей следует как можно скорее уйти с балкона. В своей невинности она еще не могла понять, чего от нее хотят, но знала, что это неправильно. Ее пальцы, зашнуровывавшие лиф, нервно дрожали. - Мой отец... Маргали говорит, что я еще недостаточно взрослая для настоящего брака. - А, эта _лерони_! Что может знать о любви и браке какая-то старая дева? - Даррен рассмеялся. - Иди сюда и поцелуй меня еще раз, моя крошка. Ну, ну, не дергайся. Вот так, теперь так... Она чувствовала грубую, пугающую силу его поцелуев. Его руки больше не ласкали, но грубо лапали ее. - Даррен, отпусти меня, - умоляла девочка. - Пожалуйста, пожалуйста, ты не должен! - Ее голос звенел от испуга. - Отцу это не понравится. Убери руки! Умоляю тебя, кузен, родич! Дорилис оттолкнула его, но она была лишь опьяневшей одиннадцатилетней девочкой, а Даррен - взрослым мужчиной, к тому же абсолютно трезвым. Ее затуманенный _ларан_ выхватывал из мешанины образов его желание, решимость с оттенком жестокости. - Нет, не сопротивляйся, - бормотал жених. - Когда все закончится, твой отец с радостью отдаст тебя в жены, и ты будешь довольна - не так ли, моя маленькая, моя красавица? Ну, иди же ко мне! Охваченная ужасом, Дорилис слабо отбивалась: - Отпусти меня, Даррен! Отпусти меня! Папа очень рассердится, и Донел тоже рассердится. Отпусти меня, Даррен, иначе я позову на помощь! Она заметила, что в его глазах мелькнула тревога, и открыла рот, собираясь закричать. Но Даррен опередил ее. Жесткая ладонь зажала ей рот, заглушив крик. Ужас Дорилис неожиданно сменился бешенством. Как он посмел? Не сдерживая ярости, она _потянулась_, как делала это с младенчества, когда кто-то прикасался к ней против ее воли, и _ударила_... Даррен отпрянул с приглушенным криком и зашипел от боли: - Ах ты маленькая ведьма! Как ты осмелилась? Размахнувшись, ударил ее по щеке с такой силой, что Дорилис чуть не потеряла сознание. - Ни одна женщина не смеет так поступать со мной! Ты же хочешь, чтобы тебя целовали и обнимали! Ну нет, теперь уже слишком поздно! Когда она упала на пол, Даррен опустился на колени рядом с ней, срывая с себя одежду. Дорилис, ослепленная гневом и ужасом, снова _ударила_. Раскат грома заглушил ее крик, и она увидела сверкающую белую вспышку, ударившую в грудь жениха. Он откинулся назад с искаженным лицом, потом покачнулся и тяжело упал на нее. Девочка оттолкнула его в сторону и поднялась на ноги, хватая ртом воздух и борясь с подступившей тошнотой. Даррен лежал без чувств, не двигаясь. Никогда, никогда еще она не наносила удар с такой силой... "О, что я наделала!" - Даррен, - умоляла она, склонившись над неподвижным телом. - Даррен, вставай! Я не хотела сделать тебе больно, но ты не должен был так грубо приставать ко мне. Мне это не нравится. Даррен! Даррен! Тебе в самом деле так плохо? Кузен, ты слышишь меня? Но он молчал. Ужас снова пронзил Дорилис, она побежала к двери бального зала, забыв о своей растрепавшейся прическе и расстегнутом платье. "Донел! - Сейчас она могла думать только о нем. - Донел знает, что делать! Я должна найти Довела!" Панический крик сестры эхом отозвался в сознании Довела, хотя его и не услышали в бальном зале. Деллерей торопливо извинился перед пожилым другом своего деда, остановившимся поговорить с ним, и устремился на поиски, направляемый беззвучным зовом о помощи. "Этот ублюдок Даррен!" - Он открыл дверь балкона, и Дорилис почти сразу же упала в его объятия. Прическа в беспорядке, платье на груди порвано. - Дорилис! Чиа, что случилось? - спросил брат, чувствуя, как гулко забилось его сердце. Боги милосердные, неужели Даррен осмелился приставать к одиннадцатилетней девочке? - Успокойся, бредилла. Никто не должен увидеть тебя в таком виде. Зашнуруй лиф, быстренько! Он мрачно размышлял о том, как скрыть этот инцидент от лорда Алдарана. В противном случае вспыхнет ссора с родственниками из Скатфелла. Донелу даже не приходило в голову, что это может принести ему выгоду. - Не плачь, сестренка. Твой кузен, несомненно, был пьян и не знал, что делает. Теперь понимаешь, почему молодая девушка не должна много пить. Пошли, Дорилис, не плачь. - Даррен... - дрожащим шепотом произнесла она. - Я ударила его. Я не знаю, что с ним случилось. Он лежит там и не отвечает. Он очень грубо целовал меня. Сначала я хотела целоваться с ним, но потом он стал домогаться меня. Я остановила его, он ударил меня. Потом я рассердилась и... и вызвала молнию. Но я не хотела сделать ему больно, честное слово, не хотела! Пожалуйста, Донел, пойди и посмотри, что с ним случилось. "О, милосердная Аварра!" - Учащенно дыша, Донел вышел с сестрой на балкон и склонился над Дарреном, уже зная, что предстоит увидеть. Лицо Даррена смотрело в ночное небо невидящими глазами. Тело уже начинало остывать. - Он мертв, Дорилис. Ты убила его. Донел обнял сестру, словно пытаясь защитить ее от огромного и жестокого мира. Она дрожала всем телом, как молодое деревце на ветру. Над башнями замка Алдаран прокатывались сердитые раскаты грома, постепенно затихая вдали. 10 - А теперь, с дозволения богов, мы узнаем правду об этом чудовищном злодеянии, - мрачно произнес лорд Скатфелл. Гости разъехались по домам. Огромное красное солнце начало проглядывать над бастионами замка Алдаран через тяжелую пелену облаков. Тело Даррена перенесли в часовню, расположенную в самом сердце замка. Донел никогда не любил Даррена, но не мог удержаться от жалости, увидев молодого человека окоченевшим и бездыханным, в наполовину расстегнутой одежде, с искаженным от муки и ужаса лицом. "Он умер жалкой смертью", - подумал Деллерей. Он собрался было поправить одежду мертвеца, чтобы придать ему более приличный вид, но вовремя сообразил, что таким образом уничтожит единственные улики, на основании которых будет строиться защита Дорилис. "Кровь на таком маленьком ребенке!" - с содроганием подумал Донел. Отступив от трупа, он направился в приемный зал замка Алдаран. Маргали пробудилась от тяжелого сна, одолевшего ее, когда головная боль понемногу начала стихать. Она стояла в ночной рубашке, с наброшенной на плечи теплой шалью, а Дорилис рыдала в ее объятиях. Лицо девочки распухло от слез, волосы слиплись, заплывшие веки сонно опускались на глаза. Она почти перестала плакать, но время от времени ее худые плечи начинали сотрясаться от рыданий. Красивое платье измялось и испачкалось. - Вы хотите сотворить заклятье правды, мой лорд? - спросила Маргали, взглянув на лорда Микела. - Хорошо, но позвольте мне хотя бы послать за ее няней и уложить ребенка в постель. Она не спала всю ночь, и сами видите... - _Лерони_ кивнула, указывая на всхлипывающую, взъерошенную Дорилис, прижимавшуюся к ней. - Мне очень жаль, местра [уважительное обращение к женщине], но Дорилис должна остаться, - ответил Алдаран. - Нам нужно выслушать ее показания... Дорилис, - его голос звучал очень мягко, - отпусти приемную мать, дитя мое, и сядь рядом с Донелом. Никто не причинит тебе вреда; мы хотим лишь узнать, что произошло на самом деле. Дорилис неохотно убрала руки с шеи Маргали. Ее движения были механическими, словно у заводной куклы. Донелу поневоле подумалось о кролике, загипнотизированном змеей. Она подошла и села на низкую скамью рядом с ним. Донел протянул ей руку, и детские пальчики с неожиданной силой уцепились за его палец. Подняв другую руку, Дорилис утерла заплаканное лицо рукавом платья. Маргали вынула матрикс из шелкового мешочка, висевшего у нее на шее, и всмотрелась в глубины самоцвета. Низкий, ясный голос отчетливо звучал в тишине приемного чертога, хотя _лерони_ почти шептала. - Пусть правда озарит эту комнату, - произнесла она. - Во имя огня истинного и нерукотворного... Донел много раз наблюдал за созданием заклятья правды, и все же каждый раз это зрелище не переставало изумлять его. В маленьком голубом самоцвете разгоралось сияние, медленно озарившее лицо _лерони_. Потом сияние начало распространяться по комнате. Донел ощутил отблеск холодного света на собственном лице, увидел сияние на заплаканном лице Дорилис, на лицах Ракхела из Скатфелла и телохранителя, неподвижно застывшего за его спиной. В голубых бликах Микел из Алдарана казался еще больше похожим на старого, угрюмого ястреба. Когда он поднял голову, от него волнами распространилось ощущение угрожающей силы - дремлющей, но готовой проснуться. - Все сделано, мой лорд, - сказала Маргали. - Пока горит этот свет, здесь возможно говорить только правду, и ничего кроме правды. Донел знал, что если под заклятием правды произносится умышленная ложь, свет исчезает с лица говорившего, немедленно указывая на его вину. - А теперь ты должна рассказать нам все, что тебе известно, Дорилис, - произнес лорд Алдаран. - Как умер Даррен? Дорилис подняла голову, заморгала припухшими от слез глазами и снова вытерла нос вышитым рукавом своего платья. Она крепко держалась за руку Донела, и он чувствовал, как дрожит сестра. Раньше Алдаран никогда не обращался к дочери командным тоном. - Я... я не знала, что он умер, - пробормотала девочка и быстро заморгала, словно собираясь расплакаться. - Он мертв! - воскликнул Ракхел из Скатфелла. - Мой старший сын убит! Можешь не сомневаться в этом, ты... - _Молчать!_ Командный тон заставил умолкнуть даже лорда Скатфелла. - А теперь, Дорилис, расскажи нам о том, что произошло между тобою и Дарреном. Как получилось, что его ударило молнией? Дорилис мало-помалу справилась с волнением. - Нам стало жарко от танцев, и он предложил выйти на балкон. Он начал целовать меня, а потом... - ее голос снова задрожал, - а потом он расшнуровал мой лиф и стал трогать меня. Он не останавливался, хотя я очень просила его. - Дорилис учащенно моргала, но свет правды на ее лице оставался неизменным. - Он сказал, что я должна отдаться ему, чтобы отец не откладывал нашу свадьбу. Он грубо целовал меня; он сделал мне больно! Девочка закрыла лицо руками и содрогнулась в новом приступе беззвучных рыданий. Лицо Алдарана окаменело. - Не бойся, дочь моя, - сказал лорд. - Пусть наши родственники видят твое лицо. Донел мягко отвел руки Дорилис от лица, взяв их в свои. Он ощущал мучительный страх и стыд, как будто толчками вливавшийся в него с биением ее пульса. - Он... когда я оттолкнула его, он сильно ударил меня и повалил на пол. Потом он опустился на пол рядом со мной, и я... я испугалась и ударила его молнией. Я не хотела убивать его, я только хотела, чтобы он убрал от меня свои руки! - Ты! Значит, это ты убила его? Ты ударила его своей колдовской молнией, исчадие ада! Скатфелл поднялся со своего места, угрожающе протянув руку. - Отец! - пронзительно выкрикнула Дорилис. - Не позволяй ему трогать меня! В воздухе сверкнула фиолетовая вспышка, что-то зашипело. Ракхел из Скатфелла пошатнулся и застыл как вкопанный, хватаясь за сердце. Телохранитель подошел и помог ему вернуться на место. - Мои лорды, если бы она не сразила его, то я бы сам вызвал его на поединок! - заявил Донел. - Совершить насилие над одиннадцатилетней девочкой!.. - Рука стиснула эфес меча, словно мертвец стоял перед ним во плоти. Когда лорд Алдаран повернулся к лорду Скатфеллу, его голос был проникнут печалью и сожалением: - Ну что же, брат мой, ты все слышал. Я сожалею об этом сильнее, чем могу выразить словами, но ты видел свет правды на лице ребенка. Мне кажется, что ее вина в этом деле невелика. Как мог твой сын решиться на столь позорный поступок - изнасиловать свою невесту! - Мне и в голову не могло прийти, что ему придется прибегнуть к насилию. - В словах Скатфелла пульсировал едва сдерживаемый гнев. - Короче говоря, это я посоветовал ему получше познакомиться с ней. Неужели ты действительно думаешь, что мы согласились бы ждать долгие годы, пока ты будешь подыскивать для нее более выгодную партию? И слепой может увидеть, что твоя дочь созрела для брака, а в законе ясно сказано: если нареченные супруги возлягут вместе, их брак считается законным начиная с этого момента. Да, это я посоветовал Даррену... присмотреть за ней. - Мне следовало бы догадаться, - с горечью произнес лорд Алдаран. - Так ты не поверил мне, брат? Но сейчас здесь стоит _лерони_, помогавшая моей дочери появиться на свет. Под заклятием правды, Маргали, скажи, сколько лет исполнилось Дорилис? - Свидетельствую, что я отняла ребенка от тела Алисианы одиннадцать лет назад, - ответила _лерони_, окруженная голубым сиянием. - Но если бы даже она была совершеннолетней, лорд Скатфелл, почему ты потворствовал совращению собственной невестки? - Да, мы должны услышать и об этом, - сказал Микел, лорд Алдаран. - Почему, брат мой? Разве ты не доверял родственным узам? - Это вы забыли о родственных узах! - взъярился Скатфелл. - Стоит ли тебе спрашивать, брат? Ты собирался заставить Даррена ждать многие годы, а тем временем рассчитывал изыскать какой-нибудь способ сделать наследником этого бастарда, которого ты называешь приемным сыном. Этого ублюдка, который даже не приходится тебе родственником! Донел, не раздумывая, поднялся со скамьи и встал на место телохранителя, в трех шагах за спиной лорда Алдарана. Его рука застыла над эфесом меча. _Дом_ Микел не оглянулся на Донела, но слова сорвались с его губ так, словно их жгло каленым железом: - Благодари богов за то, что ты сказал правду! Если бы Донел только был моим кровным сыном, законнорожденным или недестро! Ни один отец не может желать лучшего родича или сына. Но увы - и я говорю это с болью в сердце и под заклятьем правды - Донел не мой сын. - Не твой сын? В самом деле? - Голос Скатфелла дрожал от ярости. - Тогда почему, скажи, старый человек питает позорное пристрастие к чужому мальчишке? Если он не твой сын, то, должно быть, он твой любовник! Рука Донела метнулась к эфесу меча. Алдаран почувствовал его намерение и сжал запястье Донела стальными пальцами. Он продолжал удерживать руку юноши до тех пор, пока тот не подчинился, вложив меч обратно в ножны. - Только не под моей крышей, приемный сын; он все еще остается нашим гостем. Отпустив запястье Донела, Микел повернулся к лорду Скатфеллу, точно огромный ястреб, нацелившийся на жертву. - Если бы кто-то, кроме моего брата, завел подобные речи в моем присутствии, то я бы клещами вырвал ложь из его глотки! Убирайся! Забирай с собой труп грязного подонка, которого ты называл сыном, и всех своих лакеев и убирайся вон из моего замка, прежде чем я в самом деле не забыл о родственных узах! - Твой замок недолго останется при тебе, брат, - сквозь зубы прошипел Скатфелл. - Я обрушу его тебе на голову, камень за камнем, если он достанется бастарду из Рокравена! - А я сожгу крышу над своей головой, прежде чем она перейдет к любому из сыновей Скатфелла! - отрезал лорд Алдаран. - Выметайся из моего дома до полудня, иначе мои слуги выгонят тебя кнутами! Возвращайся в Скатфелл и почитай за счастье, что я не выдворяю тебя из замка, которым ты владеешь лишь с моего соизволения. Я делаю поблажку твоему горю, иначе ты заплатил бы кровью своего сердца за все, сказанное тобою в этой комнате. Убирайся в Скатфелл или куда захочешь, но больше не попадайся мне на глаза и не называй меня братом! - Ни братом, ни верховным лордом, - в бешенстве отозвался Ракхел. - Благодарение богам, у меня есть другие сыновья, и придет день, когда они будут владеть Скатфеллом по праву, а не по твоей поганой милости. Придет день, когда мы завладеем и Алдараном и колдунья-убийца, что прячется сейчас под личиной хнычущей девчонки, ответит за все! С этих пор, Микел, дрожи за себя, за свою дочь-колдунью и за ублюдка из Рокравена, которого ты называешь сыном! Одни боги знают, как ему удалось влезть тебе в душу! Какая-то гнусная ворожба! Я более не собираюсь дышать воздухом, отравленным злыми чарами! Лорд Скатфелл горделивой походкой удалился из приемного чертога. Его взгляд, брошенный на Дорилис, был исполнен такой ненависти, что у Донела кровь застыла в жилах. "Когда братья враждуют друг с другом, в брешь между ними входят враги, - подумал Донел. - Теперь приемный отец рассорился со всей своей родней. И я, единственный, кто остался с ним, - я даже не могу назвать его родным отцом!" - А теперь, мой лорд, с вашего позволения я уложу Дорилис в постель, - твердо сказала Маргали после отъезда гостей из Скатфелла. - Да, да, - с какой-то мрачной апатией пробормотал лорд Алдаран. - Забери девочку и возвращайся, когда она уснет. Маргали увела плачущую Дорилис. _Дом_ Микел сидел неподвижно, склонив голову и углубившись в раздумья. Донел опасался беспокоить его, но когда вернулась Маргали, он тихо спросил: - Может быть, мне уйти? - Нет, мой мальчик, это касается и тебя. - Вздохнув, Алдаран поднял голову и посмотрел на пожилую _лерони_. - На тебе нет вины, Маргали, но что нам теперь делать? - Я больше не могу контролировать ее, мой лорд, - печально ответила _лерони_. - Она сильна и своевольна, а вскоре на нее обрушатся все тяготы переходного возраста. Прошу вас, _дом_ Микел, отдать ее под опеку кого-то более сильного, чем я, и лучше подготовленного. Дорилис должна научиться обуздывать свой _ларан_, иначе могут случиться еще худшие беды. "Что может быть хуже, чем это?" - удивленно подумал Донел. - Все остальные мои дети умерли либо в утробе матери, либо в подростковом возрасте. - Алдаран словно отвечал на невысказанный вопрос. - Их убило проклятье нашего рода - пороговая болезнь. Должен ли я бояться и за нее? - Мой лорд, а вы не хотите послать ее к _ваи лерони_ из Башни Трамонтана? - спросила Маргали. - Они позаботятся о ней и научат пользоваться _лараном_. Если кто-нибудь из ныне живущих может провести ее через тяготы созревания без рокового ущерба для нее, то это они. "В самом деле, правильное решение", - решил Донел. - Да, отец, - с энтузиазмом поддержал он. - Ты помнишь, как они были добры ко мне каждый раз, когда я ездил туда? Они были рады моему обществу; они рассказали мне о _ларане_ и с радостью научили бы большему, если бы я остался у них. Пусть Дорилис отправится к ним, отец! Лицо Алдарана едва заметно просветлело, но затем он снова нахмурился. - В Трамонтану? Ты хочешь опозорить меня перед соседями, Донел? Должен ли я показать свою слабость, чтобы они распространили слухи о ней по всем Хеллерам? Должен ли я сделаться объектом сплетен и всеобщего презрения? - Отец, я думаю, ты неверно судишь о людях из Трамонтаны, - ответил юноша, уже зная, что уговоры не помогут. Он не принял в расчет фамильную гордость дома Микела. - Если вы не хотите отпустить ее на попечение наших соседей в Трамонтане, то умоляю вас отослать ее в Хали, или в Нескью, или в одну из Башен на равнине, - попросила Маргали. - Я недостаточно сильна, чтобы справляться с нею. Боги знают, как мне не хочется расставаться с моей маленькой девочкой. Я люблю ее как собственное дитя, но больше не могу обуздывать ее _ларан_. В Башнях же специально учатся этому искусству. Алдаран надолго задумался. - По-моему, она еще слишком мала для обучения в Башне, - наконец сказал он. - Но между Алдараном и Элхалином существует старая дружба. Может быть, ради этой дружбы лорд Элхалин согласится послать сюда _лерони_ из Башни Хали, которая позаботится о моей дочери. Это не возбудит сплетен. Готов ли ты, Донел, отправиться на поиски того, кто согласится приехать в Алдаран, жить в нашей семье и учить Дорилис пользоваться _лараном_? Донел встал и поклонился. Мысль о Дорилис, живущей в неприступной Башне Трамонтана среди надежных друзей, привлекала его, но, может быть, такой поступок действительно означал слишком большое унижение для приемного отца. - Если хочешь, мой лорд, я поеду сегодня, как только соберу эскорт, подобающий твоему званию и достоинству. - Нет, - сурово возразил Алдаран. - Ты поедешь один, Донел, как подобает просителю. Я слышал, что между Элхалином и Риденоу заключено перемирие, поэтому ты будешь в относительной безопасности. Но если ты отправишься в одиночку, им будет ясно, что я действительно нуждаюсь в помощи. - Как вам будет угодно, - согласился Донел. - Значит, я поеду завтра или даже сегодня вечером. - Ты поедешь завтра, - произнес Алдаран. - Пусть крысы из Скатфелла уберутся в свои норы. Я хочу, чтобы ни слова о случившемся не стало известно в наших горах. 11 У дальнего берега озера Хали высилась Башня - величественное сооружение, сложенное из матового полупрозрачного камня. Наиболее ответственная работа в матриксном круге совершалась по ночам. Сначала Эллерт не понимал, почему так заведено, считая это предрассудком или бессмысленным обычаем, однако со временем начал осознавать, что ночные часы, когда большинство людей спит, свободны от беспорядочных мыслей и случайного вмешательства чужих разумов. В глухие ночные часы работники матриксного круга могли посылать свое объединенное сознание в кристаллы матрикса, многократно усиливающие пси-излучение человеческого мозга и превращающие силу воли в чистую энергию. С помощью невероятной силы соединенных разумов и гигантских искусственных кристаллических решеток матрикса, построенных специалистами-техниками, эта мысленная энергия могла находить и добывать глубоко погребенные под землей металлы, поднимая их на поверхность в виде очищенного расплава; заряжать батареи для аэрокаров или мощные генераторы, дававшие свет в замках Элхалина и Тендары. Когда-то работники матриксного круга воздвигли сверкающие белые башни замка Тендары прямо из монолитной скальной породы. Башни служили источником всей энергии и технологии Дарковера, но создавали эту энергию женщины и мужчины, работавшие в матриксных кругах. В защищенном матриксном зале - защищенном не только табу, традициями и уединенностью самой Башни, но и силовыми полями, способными поразить незваного пришельца смертью или безумием, - Эллерт Хастур сидел перед низким круглым столом, соединившись руками и разумом с шестью другими работниками его круга. Вся энергия тела и разума сосредоточилась в едином потоке, текущем к Хранителю круга. Хранитель был гибким и крепким как сталь молодым человеком. Его звали Корином, он приходился Эллерту кузеном и был примерно его ровесником. Сидя перед гигантским искусственным кристаллом, он принимал концентрированный энергетический поток от шестерых людей, сидевших вокруг стола, и направлял его через кристаллические решетки в ряды батарей, выстроившиеся на низком столе. Корин не говорил и не двигался, но когда он властным жестом указывал то на одну, то на другую батарею, работники круга вливали всю силу в матрикс через тело Хранителя, посылая огромные заряды энергии в следующий по счету аккумулятор. Тело Эллерта было холодным как лед, но он не чувствовал этого, не чувствовал ничего, кроме протекавшего через него мощного потока энергии. Это чем-то напоминало ему экстатическое слияние голосов и разумов при исполнении утренних гимнов в Неварсине, уникальное единение и вместе с ним осознание собственного места в музыке вселенной... Вне круга соединенных рук и разумов сидела женщина в свободном белом одеянии, закрывшая лицо ладонями, так что были видны лишь локоны ее длинных, пышных волос медного цвета. Ее разум без устали перемещался по кругу, по очереди наблюдая за неподвижными фигурами. Она снимала мышечное напряжение, прежде чем судорога могла нарушить концентрацию внимания, следила за функционированием жизненно важных органов. Ритмическое помаргивание и легкие перемены позы помогали избежать перенапряжения. Если у кого-то сбивалось дыхание, женщина вступала в энергетический контакт и восстанавливала прежний ритм, возвращала к нормальной работе случайно зачастившее сердце. Работники круга в течение долгих часов не чувствовали собственных тел. Они ощущали лишь общий разум, плывущий в потоке энергии, поступавшей в батареи. Время для них остановилось в одном бесконечном мгновении; лишь Наблюдающая следила за тем, как бегут минуты. Теперь, не замечая приближения рассвета, но внутренне ощущая его, она нащупала в круге нежелательную слабину и послала зонд своего ищущего разума, проверяя одну неподвижную фигуру за другой. "Корин?" Сам Хранитель, годами тренировавший тело и разум, чтобы выдерживать подобное напряжение... нет, он не испытывал беспокойства. Женщина проверила циркуляцию его крови; температура тела сильно понизилась, но он не осознавал этого. Его состояние не изменилось с ночи. Как только тело приобретало удобное и сбалансированное положение, он мог часами пребывать в неподвижности, не испытывая неудобств. "Мира?" Нет, пожилая женщина, сама исполнявшая обязанности Наблюдающей до того, как это место заняла Рената, оставалась спокойной и отрешенной, слаженно двигаясь вместе с энергетическими полями, фокусируясь на случайных всплесках силы. "Барак?" Этот плотный, смуглый мужчина - техник, построивший искусственную матриксную решетку для своего круга, - был близок к судороге. Рената автоматически проникла в его тело и расслабила напряженный мускул, прежде чем боль успела нарушить его сосредоточенность. В остальном с ним все было в порядке. "Эллерт?" Как может новичок проявлять подобное самообладание? Может быть, сказывается тренировка, полученная в Неварсине? Дыхание было глубоким и размеренным, приток кислорода к сердцу и конечностям не прекращался ни на секунду. Он даже научился наиболее сложному приему в матриксном круге - оставаться неподвижным в течение долгого времени, не испытывая боли или судорог. "Ариэлла?" По возрасту она была самой младшей, однако в свои шестнадцать лет уже провела два года в Хали и достигла ранга механика. Рената тщательно проверила ее: дыхание, сердце, кровообращение. Особенное внимание женщина обратила на носовые пазухи, иногда беспокоившие Ариэллу из-за сырости, обычной для здешнего климата. Девушка была родом с южных равнин. Не обнаружив отклонений от нормы, Рената продолжила проверку. Нет, ничего серьезного, даже такой мелочи, как полный мочевой пузырь, способной вызвать нежелательное напряжение. "Одно время мне казалось, что Корин сделал ей ребенка, но это не так, - подумала Рената. - Я тщательно обследовала ее, прежде чем она вошла в круг; Ариэлла знает, как соблюдать меры предосторожности. Значит, это Кассандра..." Наблюдающая проверила сердце, дыхание, циркуляцию крови. Рената ощутила тревожную дрожь в сознании девушки и послала быстрый успокаивающий сигнал. Кассандра неопытна в этой работе и еще не научилась воспринимать мысленное прикосновение Наблюдающей к своему телу или разуму как признак помощи и поддержки. Рената потратила еще несколько секунд, чтобы успокоить ее, прежде чем смогла перейти к более тщательному обследованию. "Да, это Кассандра. Это ее напряжение мы все сейчас разделяем... Ей не следовало входить в круг теперь, когда у нее начинаются месячные. Я думала, она это понимает, но..." Однако Рената не винила Кассандру. Она сама должна была удостовериться, что с девушкой все в порядке. Рената знала, как тяжело бывает в первые дни обучения признаться в своих слабостях или подчиниться строгим ограничениям. Наблюдающая вступила в связь с Кассандрой, пытаясь ослабить напряжение, но вскоре поняла, что та еще не способна работать в тесном контакте с нею. Тогда она послала осторожный предупреждающий сигнал Корину, мягкое прикосновение, сродни тишайшему шепоту: "Нам придется разорвать круг. Будь готов, когда я подам знак..." Поток энергии не замедлился, но слабая дрожь мысли на самой периферии сознания Корина ответила ей: "Не сейчас. Нам осталось зарядить еще целый ряд батарей". Затем Хранитель снова погрузился в связь с матриксным кругом, словно камень, брошенный в воду и не оставивший следов на ее поверхности. Теперь забеспокоилась Рената. Слово Хранителя в круге было законом, однако на ней лежала ответственность за здоровье и благополучие работающих. До сих пор женщина тщательно скрывала от них свою озабоченность, но продолжала ощущать чье-то слабое самоосознание, отток энергии из круга, утечку в единой цепи. "Эллерт сознает присутствие Кассандры. Находясь на этой стадии транса внутри круга, он не должен подозревать о ее существовании, не должен отличать ее от других". Однако это было лишь легким отклонением, которое Рената скомпенсировала, осторожно сдвинув осознание Эллерта к фокусу его энергии. Она старалась поддерживать Кассандру, как будто вела ее под руку по крутой лестнице. Но как только полная сосредоточенность оказалась нарушенной, что-то в потоке энергии дрогнуло, стронулось - словно ветерок покрыл рябью спокойное зеркало вод. Барак беспокойно заворочался, Корин кашлянул, Ариэлла шмыгнула носом. Дыхание Кассандры стало более тяжелым и прерывистым. Рената направила второе предупреждение, в повелительном тоне: "Мы должны разорвать круг, Корин". На этот раз в ответном сигнале сквозило явное раздражение, отдавшееся во всех соединенных разумах, подобно сигналу тревоги. Эллерт услышал этот сигнал в своем сознании, как слышал беззвучные колокола Неварсина, и мало-помалу начал восстанавливать свою независимость от окружающих разумов. Раздражение Корина напоминало жгучий шлепок, скручивание какой-то внутренней жилы; вместе с тем Эллерт ощущал, как сознание Кассандры уплывает куда-то в темноту. Круг начал распадаться, но не медленно и постепенно, как это бывало раньше, а быстро и болезненно. Эллерт слышал, как Мира хватает ртом воздух, как шмыгает носом Ариэлла, словно собираясь расплакаться. Барак застонал, потянув сведенную судорогой руку, Хастур хорошо знал, что из круга нельзя выходить слишком быстро; продвигался медленно, осторожно, словно просыпаясь от глубокого сна. Но он был взволнован и обеспокоен. Что произошло с кругом? Очевидно, они не успели закончить работу... Один за другим члены круга выходили из матриксного транса. Лицо Корина побелело и исказилось. Он молчал, но гнев на Ренату мучительно ощущался всеми. "Я же сказал тебе: еще рано! Теперь нам придется начинать все сначала ради какой-то дюжины батарей... Почему ты разорвала круг? Неужели кто-то оказался слишком слаб и не мог потерпеть еще несколько минут? Кто мы - дети, играющие в камушки, или ответственные специалисты?" Но Рената не обратила внимания на его вспышку. Эллерт увидел, что Кассандра тяжело осела, длинные темные волосы разметались по столу. Он резко отодвинул низкий табурет и бросился к ней, но Рената оказалась проворнее. - Нет! - твердо произнесла она, и Эллерт с невольной дрожью почувствовал, что командный тон предназначался только ему. - Не прикасайся к ней. Я несу за нее ответственность! Эллерт, пребывавший в состоянии крайней обостренности чувств, уловил невысказанную мысль: "Это ты виноват..." "Я? Святой Носитель Вериг, укрепи меня! Я, Рената?" Рената стояла на коленях возле Кассандры. Кончики ее пальцев поглаживали шею девушки, слегка прикасаясь к нервным центрам. Кассандра слабо зашевелилась. - Все в порядке, милая, - успокаивающе прошептала Наблюдающая. - Теперь все будет хорошо. - Мне так холодно. - Я знаю. Это пройдет через несколько минут. - Мне очень жаль. Я не хотела... я была уверена... - Девушка огляделась, готовая расплакаться, и вся сжалась под сердитым взглядом Корина. - Оставь ее в покое, Корин, - сказала Рената, не поднимая головы. - Она не виновата. - _Ц'пар серву, ваи лерони_, - с нескрываемой иронией бросил Корин. - Ты разрешишь нам проверить батареи, пока будешь ухаживать за ней? Кассандра боролась с подступающими рыданиями. - Не обращай внимания на Корина, - мягко заметила Рената. - Он устал, как и все мы. Он не хотел обидеть тебя. Ариэлла подошла к столику у стены, взяла металлический щуп - работники матриксных кругов обладали первоочередным правом использования всех редких металлов Дарковера - и, обернув руку изолирующим материалом, подошла к батареям. Она прикасалась к одной батарее за другой и извлекала электрическую искру, указывавшую на полную подзарядку. Остальные члены круга мало-помалу поднимались со своих мест, разминая занемевшие конечности. Рената по-прежнему стояла на коленях возле Кассандры. Проверив пульс, она убрала руку с шеи девушки. - Теперь попробуй встать. Походи кругами, если можешь. Кассандра прижала к груди худые руки. - Мне так холодно, словно я провела ночь в самой дальней из преисподен Зандру, - прошептала она. - Спасибо тебе, Рената. Как ты узнала? - Я Наблюдающая. Знать о таких вещах - это моя обязанность. Рената Лейнье была стройной и крепкой молодой женщиной с пышной копной медно-золотистых волос. Но рот был слишком широким, зубы - мелкими и неровными, нос и щеки украшала россыпь веснушек. Самой привлекательной чертой ее внешности были глаза - большие, дымчато-серые, словно два туманных самоцвета. - Когда ты немного больше узнаешь о себе, Кассандра, то сможешь следить за недомоганиями и заранее предупреждать нас, когда тебе не следует работать в круге. У нас, женщин, при менструации психическая энергия покидает тело вместе с кровью, и вся наша сила требуется нам для самих себя. А теперь ты должна лечь в постель и отдохнуть день-другой. В любом случае ты некоторое время не сможешь работать в круге и вообще заниматься чем-либо, требующим усилий и сосредоточенности. - Тебе плохо, Кассандра? - встревоженно спросил Эллерт. - Она немного переутомилась, не более того, и нуждается в хорошей пище и отдыхе, - ответила за девушку Рената. Мира подошла к буфету, стоявшему в дальнем конце комнаты, и поставила на стол еду и вино, хранившиеся на полках, чтобы члены круга могли восстанавливать силы после огромных затрат энергии при работе. Пошарив на полке, Рената вытащила длинный брусок орехов в меду. Она протянула брусок Кассандре, но темноволосая девушка покачала головой: - Я не люблю сладостей. Пожалуй, я лучше подожду до завтрака. - Ешь, - командным голосом приказала Рената. - Тебе нужны силы. Кассандра послушно положила в рот кусочек и начала жевать. Ариэлла присоединилась к ней, взяв полную горсть сухофруктов. - Последняя дюжина батарей так и осталась незаряженной, - сказала она с набитым ртом. - А еще три нуждаются в подзарядке. - Какая досада! - Корин искоса взглянул на Кассандру. - Оставь ее в покое! - требовательно произнесла Наблюдающая. - Все мы когда-то были новичками. Корин налил себе бокал вина и сделал добрый глоток. - Извини, - с улыбкой обратился он к Кассандре, когда к нему вернулось обычное хорошее расположение духа. - Ты сильно переутомилась? В самом деле, несколько батарей не стоят человеческой жизни. Ариэлла вытерла пальцы, липкие от сухофруктов. - Едва ли от Далерета до Хеллеров есть более утомительная и нудная работа, чем зарядка батарей, - заявила она. - Лучше уж заряжать батареи, чем бурить шахты, - возразил Корин. - Когда я работаю с металлами, мне каждый раз приходится неделю восстанавливать силы. Я рад, что в этом году такой работы больше не предвидится. Каждый раз, когда мы углубляемся в землю, у меня появляется четкое ощущение, словно я своими руками поднимаю каждую пригоршню расплава! Эллерт, чей разум был отточен годами суровой психической и умственной тренировки в Неварсине, устал меньше остальных, но и его мускулы ныли от долгого напряжения. Он видел, как Кассандра отломила еще один кусочек орехов в меду и положила себе в рот. Эмоциональная связь между ними все еще оставалась довольно крепкой, и он ощутил ее отвращение к приторной субстанции, словно сам жевал то же самое. - Не ешь, если тебе не нравится, - заметил он. - На полках наверняка найдется что-нибудь получше. Кассандра пожала плечами: - Рената сказала, что это восстановит мои силы быстрее всего остального. Я не возражаю. Эллерт тоже взял кусочек. Барак подошел к ним с бокалом вина в руке. - Тебе уже лучше, родственница? Эта работа в самом деле очень утомительна, особенно поначалу, а здесь нет действительно хороших средств для восстановления сил. - Он усмехнулся. - Наверное, тебе следовало бы принять ложку-другую киресетового меда. Это лучшее тонизирующее после долгой работы, и оно было бы особенно... - Он вдруг закашлялся и отвернулся, сделав вид, что поперхнулся вином, но все услышали его слова в своем сознании, как если бы он произнес их вслух: "...и оно было бы особенно полезно для тебя, так как ты недавно вышла замуж и несешь двойную нагрузку..." Но прежде, чем слова успели сорваться с его языка, Барак вспомнил о том, что уже было известно всем, кто поддерживал телепатический контакт с Эллертом и Кассандрой: о их реальных отношениях. Единственным способом смягчить бестактность было сделать вид, что ничего не произошло. В матриксном зале ненадолго воцарилась тишина, а потом все принялись громко разговаривать. Корин взял металлический щуп и сам проверил пару батарей. Мира потерла озябшие руки и заявила, что ей не мешало бы принять горячую ванну и сделать массаж. - И тебе тоже, милая. - Рената обняла Кассандру за талию. - Ты устала и замерзла. Спускайся вниз, съешь горячий завтрак и прими ванну. Я пришлю к тебе свою массажистку: она необычайно искусна и может расслабить все занемевшие мускулы. Пожалуйста, не считай себя виноватой. Всем нам приходилось перерабатывать на первых порах, и никому не нравилось признаваться в своих слабостях. Горячий завтрак, ванна и массаж - вот то, что тебе сейчас нужно. И побольше сна. Попроси массажистку потеплее укрыть тебя и приложить к подошвам ног нагретые кирпичи. - Но вам тоже нужны ее услуги, - слабо запротестовала Кассандра. - Чиа, я больше не довожу себя до изнеможения. А теперь иди к себе. Скажи Люсетте, что я попросила ее поухаживать за тобой так же, как за мной, когда я работала в матриксном круге. Делай, как тебе сказано, кузина, и все будет хорошо. Эллерту показалось, что в голосе Ренаты зазвучали материнские нотки, словно она была женщиной старшего поколения, а не девушкой примерно одного с Кассандрой возраста. - Я тоже пойду вниз, - заявила Мира. Корин взял Ариэллу под руку, и они ушли вместе. Эллерт уже было собрался последовать за ними, но Рената легким движением руки удержала его. - Эллерт, если ты не слишком устал, я хотела бы немного поговорить с тобой. Юноша подумал о своей уютной комнате на нижнем этаже и о прохладной ванне, но на самом деле он не слишком устал. Когда он сказал об этом, Рената понимающе кивнула. - Если такова тренировка в Неварсинском братстве, то, возможно, нам следует перенять ее для матриксных кругов, - заметила она. - Ты так же крепок и уравновешен, как и Барак, а он работал в круге почти столько же, сколько я живу на свете. Ты должен передать нам некоторые из твоих секретов... или твои наставники потребовали держать их в тайне? Эллерт покачал головой. - Это всего лишь техника дыхания. - Пошли. Не возражаешь, если мы прогуляемся снаружи, на солнышке? Они спустились на первый этаж, прошли через силовое поле, защищавшее Башню от вторжения извне во время работы в матриксном круге, и вышли навстречу прохладному сиянию летнего утра. Эллерт молча шагал рядом с Ренатой. Он почти не устал, но держался напряженно, даже отчужденно, как бывало всегда, когда он хотя бы немного ослаблял защитные барьеры и его _ларан_ начинал сплетать прихотливую паутину вариантов возможного будущего. По-прежнему не сказав друг другу ни слова, они вышли к туманному берегу озера Хали. Лириэль, фиолетовая луна, только что миновавшая полную фазу, тусклым кругом висела над озером. Бледно-зеленый полумесяц Идриэля едва отсвечивал в небе над дальним краем горной гряды. С тех пор как Эллерт впервые увидел Ренату, он узнал в ней вторую из женщин, которых он видел снова и снова на расходящихся тропках будущего. С первого же дня в Башне он относился к ней настороженно. Обращался не чаще, чем того требовала элементарная вежливость, и по возможности избегал ее общества. Юноша уважал ее компетентность и знания. Ему нравился ее заразительный смех и легкий характер, а в это утро, глядя, как она ухаживает за Кассандрой, он был глубоко тронут ее добротой. Но до этого момента они не обменялись и парой фраз, не относившихся к исполнению обязанностей в матриксном круге. Теперь он видел лицо Ренаты не таким, каким оно было на самом деле - безразличным, отрешенно-сосредоточенным лицом профессиональной Наблюдающей за работой, - но таким, каким оно могло стать в любом из ветвящихся вариантов будущего. Эллерт сдерживал свое внутреннее зрение, не позволяя образам вырываться на свободу, но все же видел ее, согретую любовью, ощущал силу нежности, на которую она была способна, обладал ею, словно во сне. Все это угнетало, как будто он встретился с женщиной, являвшейся к нему в эротических снах. Нет! Ни одна женщина, кроме Кассандры, не займет места в его жизни, и он уже твердо определил для себя, насколько ограниченной будет роль его жены. Заставил себя держаться холодно, почти враждебно, сознательно вернувшись к привычкам неварсинского монаха. Они шли медленно, прислушиваясь к шепоту туманных волн, набегавших на песчаный берег. Эллерту, выросшему на берегах Хали, этот звук был знаком с детства, но теперь он как будто слышал его заново, через Ренату. - Я никогда не устану слушать шелест этих волн, - задумчиво сказала она. - Так похоже на воду и вместе с тем так непохоже... Полагаю, в этом озере нельзя плавать? - Нельзя, - согласился Эллерт. - Мало-помалу все равно пойдешь ко дну; эти воды не держат тело на плаву. Но, знаешь, там можно дышать, поэтому тонуть совсем не страшно. В детстве я много раз гулял по дну озера и наблюдал за странными существами, обитающими там. - Там можно дышать? И не утонешь? - Нет, это ведь совсем не вода... я не знаю, что это такое. Если слишком долго дышать ею, то начнется головокружение и подступит такая усталость, что трудно будет даже вздохнуть, поэтому существует опасность потерять сознание и умереть. Но если находиться там недолго, то можно стать свидетелем захватывающих сцен. Там обитают странные создания. Я не могу назвать их рыбами или птицами и не знаю, плавают они или парят в воздухе, но они необычайно прекрасны. Говорят, что дыхание в облачном озере продлевает жизнь, поэтому все Хастуры такие долгожители. А еще говорят, что когда первый Хастур, сын Властелина Света, прибыл на берега Хали, то даровал бессмертие всем, кто обитал там. Впоследствии Хастуры утратили этот дар из-за своей грешной жизни. Но это всего лишь волшебные сказки. - Ты так думаешь, потому что ты христофоро? - Я так думаю, потому что я разумный человек, - с улыбкой отозвался Эллерт. - Я не могу принять идею бога, который вмешивается в законы им же сотворенного мира. Однако Хастуры действительно долгожители. В Неварсине мне говорили, что все, в чьих жилах течет кровь Хастуров, несут в себе и частицу крови чири, а они, как известно, считаются бессмертными. Рената вздохнула: - Я также слышала, что они эммаска: ни мужчины, ни женщины, и потому свободны от опасностей и тягот, связанных с сексом. Мне кажется, я немного завидую им в этом. Эллерту вдруг подумалось, что Рената без устали тратит собственные силы; однако кто о ней позаботится, если сама она упадет от переутомления? - Тебе нужно отдохнуть, - мягко произнес он. - Что бы ты ни собиралась мне сказать, это не так уж срочно и может подождать, пока ты не поешь и отдохнешь - словом, не сделаешь все то, о чем так просила мою жену. - Но мне хотелось сказать об этом, пока Кассандра спит. Мне нужно обратиться к одному из вас, и хотя я понимаю, что ты сочтешь это вторжением в свою личную жизнь, ты старше Кассандры и лучше способен понять меня. Что ж, достаточно преамбул и извинений... Тебе не следовало приезжать сюда вместе с молодой женой, пока твой брак остается ненастоящим. Эллерт открыл было рот, собираясь что-то сказать, но Рената жестом вынудила его замолчать. - Я предупреждала, что это может показаться тебе вторжением в личную жизнь. Я живу в Башне с четырнадцати лет и знаю правила вежливости в подобных вопросах; но я работаю Наблюдающей и несу ответственность за всех, кто работает в нашем матриксном круге. Все, что мешает... - нет, слушай меня, Эллерт! - все, что ослабляет вашу работоспособность, неизбежно отражается на всех остальных. Уже на третий день вашего пребывания здесь я узнала, что твоя жена еще девственна, но тогда я не вмешивалась. Я думала, что вы женились по политическим соображениям и не нравитесь друг другу. Но теперь прошло полгода, и мне совершенно ясно, что ты безумно влюблен в нее. Напряженность в ваших отношениях беспокоит всех и ухудшает здоровье Кассандры. Она все время так скована, что не может даже следить за состоянием своего тела, хотя ей пора бы уже этому научиться. Я немного помогаю ей в матриксном круге, но не могу, да и не хочу выполнять за нее ту работу, которую она должна делать самостоятельно. Я уверена, у тебя были веские причины для такого решения, но какими бы они ни были, ты слишком мало знаешь о том, как функционирует матриксный круг. Ты можешь выдерживать работу; с твоей неварсинской выдержкой ты способен сохранять контроль над собой даже тогда, когда у тебя тяжело на душе. Кассандра этого не может. Как видишь, все очень просто. - Она не кажется мне такой уж несчастной или недовольной, - сердито возразил Эллерт. Рената искоса взглянула на него: - Если ты чего-то не знаешь, то лишь потому, что не хочешь или не позволяешь себе узнать. Наилучшим выходом было бы увезти ее отсюда до тех пор, пока вы не разберетесь в ваших отношениях, а потом сможете вернуться, если захотите. Нам всегда требуются дисциплинированные работники, а твой уровень очень высок. Что касается Кассандры, то думаю, у нее есть потенциальный талант Наблюдающей, даже техника, если работа ее заинтересует. Но не сейчас. Сейчас для вас пришло время побыть в одиночестве, не отвлекая наше внимание своими неудовлетворенными потребностями. Эллерт слушал, застыв от беспокойства, смешанного с негодованием. Его жизнь так долго управлялась железной дисциплиной, что ему ни разу не приходило в голову, что его собственные потребности или состояние Кассандры могут помешать нормальной работе матриксного круга. Но, разумеется, ему следовало бы знать... - Возьми ее, Эллерт. Сегодня ночью будет еще не слишком поздно. - Я отдал бы все, что у меня есть, если бы имел свободу выбора в этом вопросе, - с растущей горечью отозвался Эллерт. - Но мы с Кассандрой поклялись друг другу... Он отвернулся, но мысли ясно читались в его сознании, и Рената с ужасом посмотрела на него: - Что побудило тебя дать столь необдуманную клятву? Я говорю не только о твоем долге перед родственниками и кланом. - Нет, - прошептал Эллерт. - Давай не будем говорить об этом, Рената. Я слышал это уже так много раз, что лишние напоминания мне ни к чему. Ты знаешь о моем _ларане_; тебе известно, какое проклятье я несу в своей крови. Я не передам его своим сыновьям и внукам. Генетическая программа, которая заставляет тебя говорить о долге перед родом и кастой, порочна от начала до конца. Это зло, а я не собираюсь сеять зло! Он говорил с жаром, стараясь не видеть лицо Ренаты - не серьезное и участливое, каким оно было теперь, но нежное и страстное, каким оно _могло_ быть. - Это в самом деле проклятье, Эллерт, - согласилась она. - У меня тоже есть немало сомнений и опасений по поводу генетической программы. Ни одна женщина, принадлежащая к Великим Доменам, не свободна от них. Однако в ваших страданиях нет необходимости. - Хуже того, - с отчаянием продолжал Эллерт, словно не слыша ее слов. - В конце каждого пути, который я могу предвидеть, Кассандра умирает при рождении моего ребенка. Даже если бы я мог успокоить свою совесть, зачав ребенка-монстра, я не хочу навлекать на нее такую беду. Поэтому мы поклялись жить раздельно. - Кассандра молода и девственна, - заметила Рената. - Ее можно извинить за недостаток знаний, хотя мне кажется порочным держать женщину в неведении относительно важных аспектов ее жизни. Твой выбор, несомненно, слишком категоричен, поскольку даже посторонним ясно, что вы любите друг друга. Ты прекрасно знаешь, что есть способы... Она в замешательстве отвернулась. О таких вещах не было принято говорить даже между мужем и женой. Эллерт тоже смутился. "Она же не старше Кассандры! Во имя всех богов, откуда незамужняя женщина из хорошей семьи могла узнать о подобных вещах?" По-видимому, Рената без труда прочитала эту мысль. - Ты был монахом, родич, и лишь по этой причине я готова признать, что ты действительно не знаешь ответа на свой вопрос. Возможно, ты все еще веришь, что одни мужчины испытывают такие потребности, а женщины невосприимчивы к ним. Не хочу шокировать тебя, Эллерт, но женщины, живущие в Башнях, не нуждаются в дурацких законах и обычаях нашего времени, превращающих их в игрушки для чужих желаний, не имеющие иного предназначения, кроме как рожать сыновей для своего клана. Я не девственница, Эллерт. Каждый из нас - будь то мужчина или женщина - должен в надлежащее время научиться распознавать свои потребности, иначе мы не сможем вкладывать все силы в работу. Тогда может произойти то, что случилось сегодня утром... или хуже, гораздо хуже. Эллерт смущенно опустил глаза. Его первой, почти панической мыслью была реакция: "Выходит, мужчины Доменов знают об этом и все-таки позволяют своим женщинам приезжать сюда?" Рената пожала плечами, отвечая на невысказанный вопрос: - Это цена, которую им приходится платить за нашу работу. Пока мы, женщины, работаем здесь, мы до некоторой степени освобождаемся от законов, ставящих во главу угла права наследования и улучшение породы. Думаю, большинству родственников и не хочется разбираться, что к чему. Кроме того, женщинам, работающим в матриксном круге, небезопасно делать перерыв из-за беременности. - Немного помолчав, она добавила: - Если хочешь, Мира может проинструктировать Кассандру, или я сама это сделаю. Может быть, ей будет легче это принять от женщины своего возраста. "Если бы в Неварсине кто-нибудь сказал мне, что на свете есть женщина, с которой я смогу открыто говорить о таких вещах, то я бы никогда этому не поверил. Я вообще никогда бы не подумал, что между мужчиной и женщиной может существовать подобная откровенность". - Это избавляет нас от худших страхов, пока мы живем в Башне. Может быть, это все, что нам дано. Разумеется, мы немного говорим об этом друг с другом. Слова Кассандры эхом отзывались в его сознании, словно прозвучали лишь минуту, а не полгода назад: "Пока что я могу смириться с нынешним положением, Эллерт, но не знаю, насколько у меня хватит решимости. Я люблю тебя, Эллерт. Я не могу доверять себе. Рано или поздно я захочу иметь ребенка от тебя, и может быть, так будет проще - без постоянных страхов и искушений..." - Может быть, проще для _нее_, - возмущенно заметила Рената, услышав эхо в его сознании. Вдруг она замолчала. - Прости меня. Я не имела права так говорить. У Кассандры свои желания и потребности, и они могут не совпадать с тем, что я считаю полезным для нее. С юных лет ее учили, что женщина живет ради того, чтобы рожать детей мужу, касте и клану. Нелегко это изменить или найти себе другую цель в жизни. Она замолчала. Эллерту показалось, что ее голос звучит слишком горько для девушки ее возраста. Сколько же ей лет на самом деле? Он задумался над этим, и Рената тут же ответила: - Я лишь на два месяца старше Кассандры. И мне тоже хочется когда-нибудь родить ребенка, но мои опасения насчет генетической программы очень схожи с твоими. Конечно, лишь мужчинам дозволяется выражать свои страхи и сомнения; женщинам не положено и думать о подобных вещах. Иногда мне кажется, что женщинам Доменов вообще не положено думать. Мой отец снисходительно относился ко мне. Я добилась от него обещания, что он не выдаст меня замуж до двадцати лет, и в результате многое узнала в этой Башне. Например, Эллерт, если вы с Кассандрой решите завести ребенка и она забеременеет, то с помощью Наблюдающей вы сможете глубоко прозондировать плод, вплоть до наследственной плазмы. Если у ребенка обнаружится тот вид _ларана_, которого ты так боишься, или отклонение, способное погубить Кассандру при родах, то ей вовсе не обязательно рожать. - Хастуры совершили достаточно зла, копаясь в жизненном веществе и выводя себе на потребу ришья и других уродов с помощью генетических манипуляций с нашим семенем. Но сделать это с моими собственными детьми или добровольно уничтожить еще не оформившуюся жизнь, данную мною другому существу? Меня мутит от одной мысли об этом. - Я не хранительница твоей совести, - сказала Рената. - Это лишь один выбор, но могут быть и другие, более близкие твоему сердцу. Однако я считаю это меньшим злом. Я знаю, что когда-нибудь меня вынудят к браку и мне придется вынашивать детей, я окажусь перед двумя возможностями, которые кажутся мне в равной мере жестокими: родить детей, которые, возможно, окажутся монстрами _ларана_, или же уничтожить их до рождения в своем чреве. Эллерт увидел, как она содрогнулась. - Поэтому я и стала Наблюдающей. Я не могу неосознанно способствовать выполнению генетической программы, порождающей чудовищ для нашей расы. Но теперь, когда я знаю, _что_ должна делать, положение стало еще более нестерпимым: я не богиня и не могу определять, кому следует жить, а кому - умереть. Возможно, вы с Кассандрой в конце концов правы, решив не давать жизнь, которую потом все равно придется забрать обратно. Эллерт горько усмехнулся: - И, ожидая своей участи, мы заряжаем батареи, чтобы праздный народ мог баловаться с аэрокарами и освещать свои дома, не марая рук в смоле и саже; мы добываем металлы, избавляя других от рытья шахт; мы создаем все более устрашающее оружие для уничтожения жизни, на которую у нас нет никаких прав. Рената сильно побледнела. - Нет! Нет, _этого_ я не слышала. Эллерт, твой дар предвидения говорит тебе о новой войне? - Я сказал не подумав, - торопливо ответил Эллерт. Звуки и образы войны уже окружили его, отвлекая от ее присутствия. "Наверное, я умру в сражении и буду избавлен от дальнейшей борьбы со своей судьбой или с совестью", - подумал он. - Это ваша война, а не моя. - Она слегка нахмурилась. - Мой отец не ссорился с Серраисом и не заключал союза с Хастурами. Если начнется война, то он пошлет за мной, требуя моего возвращения домой для замужества. Ах, милосердная Аварра, я полна благоразумных советов о том, как вам следует поступить со своим браком, а сама не имею ни мужества, ни мудрости взглянуть в лицо собственной судьбе. О, если бы я обладала твоим даром предвидения, Эллерт, и могла узнать, какой из темных путей принесет наименьшее зло! - Я могу показать тебе, - решительно сказал он, взяв ее руки в свои. Одновременно _ларан_ Эллерта ясно показал его и Ренату скачущими вместе на север... Куда? С какой целью? Образ выцвел и исчез, сменившись калейдоскопом новых видений. Полет огромной птицы... да полно, птица ли это? Испуганное лицо ребенка в обрамлении сверкающих молний. Огненный дождь клингфайра; грандиозная башня - оседающая, раскалывающаяся, рушащаяся во прах... Лицо Ренаты, озаренное нежностью, ее тело, сплетенное с его телом... У него закружилась голова, и он с трудом захлопнул дверь перед образами будущего, теснившимися вовне. - Возможно, _это_ и есть ответ, - с неожиданной яростью произнесла Рената. - Вскармливать монстров и напускать их на свой народ, создавать все более ужасное оружие, стереть нашу проклятую расу с лица земли и позволить богам создать новых людей, не пораженных проклятьем _ларана_! После ее неожиданной вспышки наступила такая тишина, что Эллерт мог слышать отдаленное чириканье просыпающихся мелких птах и мягкий шелест облачных волн у берегов Хали. Рената судорожно вздохнула, но когда снова заговорила, ее голос был спокоен, как у опытной Наблюдающей: - Однако все это имеет мало отношения к тому, что я хотела сказать тебе сегодня. Ради блага нашей работы, вы с Кассандрой больше не должны находиться в одном матриксном круге, пока не уладите отношения; пока не примиритесь со своей любовью или не отвергнете ее; пока вы не покончите с нерешительностью и неудовлетворенными желаниями. Но если вы не уедете вместе, одному из вас придется уйти. Я думаю, что уехать должен ты. Ты учился в Неварсине владеть _лараном_; Кассандра этому не обучена. Но последнее слово за тобой, Эллерт. По закону, вступив в брак, ты стал хозяином Кассандры, а если полнее истолковать это право, то хранителем ее воли и совести. Эллерт проигнорировал иронию, звучавшую в ее словах. - Если ты считаешь, что моей леди будет полезнее остаться, тогда она останется, а я уйду, - мрачно ответил он. Им овладело беспросветное уныние. В Неварсине он обрел счастье, но был изгнан оттуда и уже никогда не вернется. Здесь нашел полезную работу, где мог применять свой _ларан_ на благо других людей, но должен уйти и отсюда. "Есть ли для меня место в этом мире? Суждено ли мне навсегда стать бездомным скитальцем, гонимым туда, куда подует ветер?" Эллерт невесело усмехнулся про себя. Раньше он жаловался на _ларан_, показывавший ему слишком много вариантов возможного будущего. Теперь расстроился, не увидев перед собой ничего. И Рената тоже подчинялась обстоятельствам, над которыми не имела власти. - Ты работала всю ночь, - сказал он. - Потом пошла со мной и решала мои проблемы, даже не подумав о собственной усталости. Глубоко в ее глазах затеплилась улыбка, хотя выражение лица осталось серьезным. - А разве ты не знаешь, что разговоры о чужих бедах отвлекают от собственных забот? Чужая ноша всегда легче своей. Но я все-таки пойду спать. А ты? Эллерт покачал головой: - Мне не хочется спать. Наверное, я немного погуляю по дну озера, посмотрю на странных существ, обитающих там, и попытаюсь понять, что они такое на самом деле. Иногда мне кажется, что их вывели наши предки, с их страстью ко всему новому и необычному. Может быть, я тоже найду успокоение в чем-то далеком от моих тревог. Да благословят тебя боги, Рената, за твою доброту. - Почему? Теперь у тебя только прибавилось забот. Ну что ж, пойду спать и, может быть, во сне найду ответ на все наши проблемы. Интересно, существует ли такой _ларан_. - Возможно, - серьезно ответил Эллерт. - Но, без сомнения, он дан тому человеку, который не знает, как употребить его во благо. Так уж устроен наш мир. Иначе мы бы нашли способ избавиться от своих страхов и стали бы подобны проходным пешкам, пересекающим шахматное поле от одного конца до другого. До свидания, Рената. Пусть боги хотя бы во сне избавят тебя от треволнений. 12 В тот вечер, когда Эллерт присоединился к членам своего круга в нижнем зале Башни Хали, они о чем-то возбужденно говорили друг с другом. Он поймал взгляд Ренаты, стоявшей в дальнем конце комнаты; ее лицо было бледным от ужаса. - Что случилось? - спросил он у Барака, стоявшего ближе к нему. - Война снова обрушилась на нас. Риденоу пошли в атаку с лучниками и огненными стрелами. Каждый работоспособный мужчина из рода Хастуров и Эйлардов призван на борьбу с огнем, бушующим в лесах, или на защиту замка. Вести пришли от передатчика в Нескье. Ариэлла находилась на приеме и услышала... - Великие боги! - прошептал Эллерт. Кассандра подошла ближе и встревоженно взглянула на него: - Лорд Дамон-Рафаэль пошлет за тобой, муж мой? Ты должен идти на войну? - Не знаю, - ответил он. - Я так долго жил в монастыре, что мой брат может счесть меня недостаточно образованным в вопросах военной стратегии. Он замолчал. "Если один из нас должен уйти, то будет лучше, если я отправлюсь на войну. Если я не вернусь, то Кассандра освободится от брачных обязательств, и мы так или иначе выпутаемся из этого безнадежного положения". Жена не смотрела на него. Ее глаза наполнились слезами, но Эллерт сохранял на лице холодную, бесстрастную маску дисциплинированного монаха. - Почему ты не отдыхаешь, моя леди? - спросил он. - Рената сказала, что тебе нездоровится. Разве тебе не следует лежать в постели? - Я услышала разговоры о войне и испугалась, - тихо ответила девушка, потянувшись к его руке. Но Эллерт мягко отстранился и повернулся к Корину. - Думаю, тебе лучше остаться здесь, Эллерт, - сказал Хранитель. - Ты обладаешь силой, а поскольку началась война, нам наверняка прикажут готовить клингфайр. Мы и так уже почти потеряли Ренату... - Разве это неизбежно? Корин кивнул. - Ее семья сохраняет нейтралитет. Ее отец уже послал гонца с предписанием, где ей предлагается вернуться домой под усиленной охраной. Он хочет, чтобы она немедленно покинула район боевых действий. Мне очень жаль терять такую хорошую Наблюдающую, - добавил он, - но надеюсь, что после соответствующей тренировки Кассандра не уступит ей в мастерстве. Наблюдение - не такая уж сложная работа, но Ариэлле лучше подходит роль техника. Как думаешь, Рената, у тебя достаточно времени, чтобы обучить Кассандру навыкам Наблюдающей до твоего отъезда? - Постараюсь, - ответила Рената. - Я останусь здесь так долго, как только смогу. Я не хочу уезжать из Башни. Она с отчаянием взглянула на Эллерта. Юноша вспомнил об утреннем разговоре с Наблюдающей. - Мне будет жаль, если ты уедешь, - сказал он, взяв ее руки в свои. - Я предпочла бы остаться здесь. Или быть мужчиной и иметь право выбора. - Ах, Рената. Мужчины тоже не свободны, они не вольны избегнуть войн и невзгод. Меня, лорда Хастура, можно послать на бойню против моей воли, словно последнего из вассалов моего брата. Несколько мгновений они стояли взявшись за руки, не заметив, что Кассандра, бросив на них полный горечи взгляд, вышла из зала. Потом Корин снова подошел к Ренате. - Как нам будет не хватать тебя! Лорд Дамон-Рафаэль уже послал к нам гонцов для пополнения запасов клингфайра, а я изобрел новое оружие, и мне не терпится испытать его. - Он беззаботно уселся на подоконнике, болтая ногами, словно мальчишка, рассказывающий о новой игре. - Это устройство на основе матриксной ловушки, действующее на расстоянии и предназначенное для того, чтобы убивать определенного врага. Если, к примеру, мы прицелимся в лорда Риденоу, телохранители могут сколько угодно закрывать телами своего повелителя. Разумеется, нам нужно сделать условную модель его личности с помощью какого-нибудь клочка одежды или, еще лучше, с какой-нибудь драгоценности, которую он носит на теле. В крайнем случае, можно прозондировать пленника из числа его людей. Такое оружие не повредит никому другому; оно будет настроено на конкретную схему _его_ разума, полетит _к нему_ и убьет _только_ его. Рената содрогнулась, и Эллерт машинально погладил ее руку. - Готовить клингфайр - слишком трудное занятие, - пожаловалась Ариэлла. - Придумали бы какое-нибудь оружие получше! Сначала нам придется добывать из земли красную руду, потом атом за атомом отделять активное вещество и очищать при высокой температуре, а это опасно. Когда я последний раз работала с клингфайром, один из стеклянных сосудов взорвался; к счастью, я была в защитном костюме, и все же... Она протянула руку и показала розовый, уже зарубцевавшийся шрам округлой формы и оставшееся углубление в плоти. - Всего лишь крошечная частица, однако она проникла почти до кости, и ее пришлось вырезать с мясом. Корин поднял руку девушки к своим губам и поцеловал ее. - Ты носишь почетную отметину войны, пречиоза [ласковое обращение к женщине]. Немногие женщины имеют такие шрамы. Но я продолжаю свой рассказ. Недавно я изобрел сосуды для клингфайра, которым не страшно никакое тепло. Мы наложили на них связующее заклятье, так что они ни за что не разлетятся на куски. Даже если они треснут, связующее заклятье будет удерживать их форму. - Как это получается? - спросила Мира. - Все очень просто. - Корин улыбнулся. - С помощью матрикса ты устанавливаешь структуру вещества таким образом, что оно не может принять новую форму. Оно может потрескаться, содержимое может просочиться наружу, но не разлететься в стороны. Даже если сосуд разобьется, а это практически невозможно, его куски плавно опустятся на землю. К сожалению, мы еще не можем полностью контролировать гравитацию, но и это уже большое достижение. Когда работаешь с матриксом девятого уровня, как при очищении клингфайра, требуется минимум девять человек плюс техник, а еще лучше - другой Хранитель, удерживающий связующее заклятье на сосуде. Интересно, - добавил он, взглянув на Эллерта, - смог бы ты стать Хранителем после надлежащей тренировки? - Я не имею подобных намерений, - сухо ответил юноша. - Однако в этом случае тебе не нужно было бы отправляться на войну, - откровенно заметил Корин. - Если ты чувствуешь себя виноватым, то вспомни, что здесь ты можешь принести больше пользы, а у всех нас шрамы. Вот, посмотри, - он протянул руку, показав глубокие, давно зажившие ожоги, - я принял на себя отраженный удар матрикса, когда у техника дрогнула воля. Матрикс был словно живой раскаленный огонь. Я подумал, что он сожжет мне руки до костей, как клингфайр. А что касается страданий... что ж, нам приходится страдать, работая днем и ночью в кругах из девяти человек. И наши женщины страдают не меньше. Ариэлла покраснела, когда мужчины, стоявшие вокруг, дружно рассмеялись. Все поняли намек: главным побочным эффектом работы с матриксом для мужчин были длительные периоды импотенции. Увидев застывшую улыбку на лице Эллерта, Корин захихикал: - Возможно, нам всем не мешало бы стать монахами и научиться терпеть _это_ наравне с холодом и голодом. Эллерт, расскажи нам о своем приключении. Я слышал, что по пути из Неварсина вас атаковали клингфайром, но ты сумел отклонить снаряд, так что он взорвался на некотором расстоянии. Эллерт восстановил как мог полузабытое происшествие. Хранитель кивнул с серьезным видом: - Я думал о таком снаряде, собираясь сделать его чрезвычайно хрупким и наполнить либо клингфайром, либо обычной горючей смесью. У меня есть устройство, которое может поджечь целый лес, так что противнику придется бросить войска на борьбу с огнем. А еще у меня есть оружие, похожее на серьги, которые делают наши ремесленники. По нему можно бить хоть кузнечным молотом, и оно не взорвется. Его также нельзя взорвать на расстоянии, как ты сделал с клингфайром, нацеленным на твоего отца. Ничто, _ничто_ не взорвет его, кроме детонирующих мыслей того, кто владеет секретом. Я не жалею, что перемирие нарушено. Нужно же где-то испытать новое оружие! - Лучше бы оно навсегда осталось неиспытанным, - с невольной дрожью пробормотал Эллерт. - Слышу речи монаха, - весело сказал Барак. - Через пару лет ты избавишься от этой чепухи, друг мой. Эти узурпаторы из Риденоу, хлынувшие в наш Домен, многочисленны и плодовиты. У некоторых отцов по шесть-семь сыновей, и все как на подбор задиристые и жадные до новых земель. Из семерых сыновей _моего_ отца двое умерли в младенчестве, а еще один - от пороговой болезни в ранней юности. Однако, сдается мне, иметь много сыновей еще хуже. Либо тебе приходится делить поместье, чтобы дать каждому хоть малую толику, либо младшие отпрыски уходят покорять огнем и мечом чужие земли, как эти Риденоу. Корин улыбнулся, но в улыбке не было веселья. - Верно, - согласился он. - Один сын так необходим, что родители готовы пойти на все, лишь бы он выжил. Но если выживают двое, то это уже многовато. Я был младшим сыном, и мой брат весьма доволен моим положением Хранителя - по его мнению, я всего лишь жалкий технарь, не принимающий участия в великих событиях нашего времени. Твой брат более благосклонен к тебе, Эллерт. По крайней мере, он разрешил тебе вступить в брак. - Да, - согласился Хастур. - Но я поклялся поддержать его право на престол, если что-нибудь произойдет с королем Регисом, да будет долгим его царствование! - Его царствование было уже слишком долгим, - заметил Хранитель из другого круга, присоединившийся к беседе. - Но я не ожидаю ничего хорошего от того времени, когда твой брат и принц Феликс начнут бороться за трон. Война с Риденоу сама по себе уже достаточное зло, но война между братьями в Домене Хастуров будет гораздо худшим злом. - Я слышал, что принц Феликс - эммаска, - бросил Барак. - Не думаю, что он будет бороться за корону. Яйцу камня не одолеть! - Что ж, пока жив старый король, он в безопасности, - задумчиво произнес Корин. - Но впоследствии его разоблачение - лишь вопрос времени. Интересно, кого они подкупили, чтобы объявить Феликса наследником? Не исключено, Эллерт, что тебе привалило изрядное счастье: ведь твой брат настолько нуждается в твоей поддержке, что нашел тебе жену, причем умную и очаровательную. - Кажется, я совсем недавно видел ее, - сказал другой Хранитель. - Но теперь она ушла. Эллерт огляделся по сторонам, охваченный недобрым предчувствием. Группа молодых женщин из Башни танцевала в дальнем конце большого зала; ему казалось, что Кассандра находится среди них. Юноша снова увидел ее мертвой в своих объятиях, но отделался от этого образа, как от иллюзии, рожденной страхом и тревогой. - Возможно, она поднялась к себе. Рената просила ее оставаться в постели, и я удивился, когда она спустилась к нам сегодня вечером. - Но в комнате ее нет, - заметила Рената, подойдя к ним. - Куда она могла уйти, Эллерт? Я зашла спросить, не хочет ли она приступить к обучению, но похоже, ее вообще нет в Башне. - Милосердная Аварра! - Внезапно калейдоскопические образы будущего снова нахлынули на Эллерта, и он понял, куда ушла Кассандра. Без единого слова повернулся спиной к мужчинам и побежал по коридорам к силовому полю, прикрывавшему вход в Башню Хали. Огромное пурпурное солнце висело, словно живой огонь, над дальними холмами, окутывая озеро призрачным пламенем. "Кассандра видела меня вместе с Ренатой. Я не прикоснулся к ее руке, хотя она плакала, однако поцеловал Ренату у нее на глазах. Это был дружеский жест, каким утешают сестру, - ведь я могу прикасаться к Ренате, не чувствуя любви и вины перед нею. Но Кассандра все видела и не понимала..." Эллерт звал жену, но вокруг слышался лишь тихий шелест облачных волн. Он сбросил плащ и пустился бегом. У самой кромки берега увидел две маленькие сандалии с высокими каблуками - не сброшенные в спешке, но заботливо поставленные рядом, словно девушка стояла здесь в глубоком раздумье. Эллерт скинул сапоги и нырнул в озеро. Странные облачные воды обволокли его - тусклые, слабо мерцающие. Он вдохнул туман, явственно ощущая прилив сил, странную восторженность, которая всегда приходила на первых порах. Юноша мог видеть довольно отчетливо, как сквозь тонкую утреннюю дымку. Сияющие существа - рыбы или птицы? - скользили мимо. Их тела, светящиеся оранжевым или зеленоватым, напоминали разноцветные огни, вспыхивавшие за сомкнутыми веками, когда ему давали дозу кириана, снадобья, раскрывавшего сознание. Эллерт почувствовал, как ноги мягко погружаются в поросшее водорослями дно озера, и побежал вперед. Да, кто-то уже прошел этим путем. Рыбы-птицы сбивались в стайки, дрейфуя в облачной среде. Постепенно Эллерт замедлил бег: тяжелый газ облачного озера начинал угнетать его. - Кассандра! - в отчаянии крикнул он, но туман, наполнявший озеро, имел свойство глушить все звуки. Здесь было тихо, как на дне очень глубокого колодца. Тишина окружала и обволакивала. Даже в Неварсине Эллерт не знал подобного безмолвия. Рыбы-птицы бесшумно проплывали мимо него. Их люминесцентные тела мельтешили перед ним, даже когда юноша закрывал глаза. Эллерт ощущал легкость и приподнятость во всем теле. Сильно кружилась голова. Он заставил себя дышать, вспомнив, что здесь, в странном газовом облаке, не хватает неведомого элемента, включавшего в мозгу дыхательный рефлекс. Приходилось дышать усилием воли; легкие отказывались автоматически качать воздух. - Кассандра! Слабый, отдаленный, почти ребячливо-обидчивый мысленный отклик - "уходи..." - и снова тишина. "Дыши!" Эллерт начал уставать. Водоросли здесь росли гуще, стебли стали толще, и ему приходилось пробиваться через них. "Дыши! Вдох и выдох, не забывай о дыхании..." Длинная, скользкая водоросль оплела колено. Он был вынужден остановиться и избавиться от нее. "Дыши!" Заставлял себя бороться, не обращая внимания на разноцветных рыб-птиц, мелькавших вокруг него стремительными мазками, словно нанесенными кистью безумного художника. Его _ларан_ снова вышел из-под контроля, как случалось всегда, когда он был истощен или обеспокоен. Юноша увидел себя погружающимся ниже и ниже в облаках газа и ила, веселого и довольного, задыхающегося в блаженном неведении... "Дыши!" Эллерт с усилием вдохнул в себя очередную порцию сырого тумана, напомнив себе, что не может утонуть. Единственная опасность заключалась в забытьи. Может быть, Кассандра уже достигла этой стадии? Может быть, она уже умирает где-то здесь, на дне озера? "Она хотела умереть, и я в этом виноват... Дыши! Не думай ни о чем, помни только о дыхании". Он видел себя выносящим Кассандру из озера, неподвижную и безжизненную. Ее длинные волосы, влажно поблескивая, струились по его рукам. Видел себя склонившимся над женой, среди колышущихся водорослей на дне озера, погружающегося вместе с ней в смертном объятии... Нет больше _ларана_, нет страха, нет семейного проклятия. Рыбы-птицы возбужденно сновали вокруг. Невдалеке справа он заметил голубое пятно - цвет, еще не встречавшийся ему на дне. Может быть, длинный рукав платья Кассандры? "Дыши!" Эллерт склонился над своей женой. Она лежала на боку с открытыми глазами. Губы изогнулись в блаженной улыбке, но она не могла его видеть. С содроганием сердца юноша поднял ее на руки. Тело Кассандры безвольно обмякло, окруженное колышущимися прядями водорослей. "Дыши! Вдыхай ей в рот. Это восстановит процесс дыхания..." Эллерт крепко обнял ее и прижался губами к ее губам, вдувая воздух ей в легкие. Словно отзываясь на условный рефлекс, Кассандра сделала глубокий вдох и снова замерла. Эллерт понес девушку, бесшумно ступая по дну озера в тусклом свете, розовевшем от рассеянных закатных лучей. Внезапно им овладел ужас: "Если стемнеет, я не смогу найти дорогу к берегу. Мы умрем вместе". Он снова склонился над Кассандрой, делая ей искусственное дыхание, и снова почувствовал, как она задышала. Но он не знал, как долго она сможет продержаться, даже с помощью кислорода, попадавшего в ее легкие через каждые два-три шага. Сердце Эллерта бешено стучало в груди. Если бы только она могла дышать... если бы только ему удалось поднять ее туда, где она вспомнит, как дышать... Последние несколько метров превратились в сплошной кошмар. Кассандра весила немного, но Эллерт тоже был отнюдь не крупным. Когда туман начал редеть, юноша потащил ее за собой, придерживая под мышки и наклоняясь через каждые два-три шага, чтобы сделать искусственное дыхание. Наконец его голова вынырнула на поверхность, и он конвульсивно задышал, а затем поднял голову Кассандры над облачной дымкой. Эллерт уже не помнил, как добрел до берега и рухнул на траву рядом с женой. Потом лежал возле нее и дышал ей в рот, нажимая на грудную клетку, пока ее тело не содрогнулось. Грудь девушки ритмично задвигалась. Кассандра по-прежнему оставалась без сознания, но через некоторое время, в уже сгустившихся сумерках, юноша ощутил прикосновение ее мысли. Слабый шепот был едва различим: - Эллерт? Это ты? - Я здесь, любимая. - Мне так холодно... Эллерт подхватил плащ, валявшийся на берегу, плотно закутал Кассандру и прижал ее к себе, бормоча бессвязные утешения. - Пречиоза... бредива... Моя возлюбленная, мое сокровище... Почему? Зачем? Я думал, что навеки потерял тебя. Почему ты решила покинуть меня? - Покинуть? Нет. Но в озере было так мирно и спокойно! Мне хотелось остаться там навсегда, чтобы больше никого не бояться, никогда не плакать... Мне показалось, что ты зовешь меня, но мне не хотелось отвечать. Я прилегла отдохнуть, но так устала, что не могла подняться. Я не могла дышать и испугалась... А потом пришел ты, но я знала, что ты не любишь меня. - Не люблю тебя? Кассандра... Эллерт понял, что не может говорить. Он прижал ее к себе и поцеловал в холодные губы. Вскоре он встал, снова поднял ее на руки и отнес в Башню. Работники матриксных кругов с изумлением смотрели на него, но что-то в глазах Эллерта удерживало их от расспросов. Он чувствовал на себе взгляд Ренаты, ощущал любопытство и ужас окружающих. На мгновение, не прилагая к этому сознательных усилий, увидел себя их глазами - мокрым, растрепанным, без сапог. Длинные волосы Кассандры слиплись от воды, в них запутались водоросли. Заметив мрачную сосредоточенность на лице Хастура, люди расступались, пока он шел по коридору и поднимался вверх по длинной лестнице - не в ту комнату, где спала Кассандра с тех пор, как они приехали сюда, но в собственную, на одном из нижних этажей Башни. Он запер за собой дверь. Опустившись на колени перед Кассандрой, снял с нее мокрую одежду и завернул ее в свои теплые одеяла. Девушка оставалась холодной и неподвижной как смерть. Ее лицо смутным пятном белело на подушке, мокрые спутанные волосы безжизненно свисали вниз. - Нет, - прошептала Кассандра. - Ты собирался уехать из Башни и даже ничего не сказал мне. Я подумала, что будет лучше умереть, чем остаться здесь, где все остальные смеются надо мной. Они знают, что я замужем, но не стала женщиной. Они знают, что ты не любишь и не хочешь меня. - Не люблю тебя? - спросил Эллерт. - Я люблю тебя так же, как мой благословенный предок любил дочь Робардина на берегах Хали много веков назад. Не хочу тебя, Кассандра? - Он прижал ее к себе, покрывая поцелуями и чувствуя, что эти поцелуи вдыхают в нее жизнь так же, как дыхание его легких в туманных глубинах озера. Юноша уже почти не думал, почти не помнил о клятве, которую они дали друг другу. Лишь одна последняя, отчаянная мысль промелькнула в его сознании, прежде чем он откинул одеяла: "Я не смогу оставить ее. Только не сейчас! Милосердная Аварра, смилуйся над нами!" 13 Эллерт сидел рядом со спящей Кассандрой, глядя на ее лицо. Физически она выглядела почти так же, как в тот момент, когда он нашел ее в озере. Даже теперь нельзя было утверждать с уверенностью, пыталась ли девушка покончить жизнь самоубийством или ее поступок был вызван глубоким отчаянием, болезнью и упадком сил. Но в последующие дни Эллерт почти не оставлял ее одну. Он был так близок к тому, чтобы потерять ее! Остальные обитатели Башни предоставили супругов самим себе. Хастур понял, что они узнали об их близости, но не придали этому значения. Он должен принять решение, как только Кассандра сможет встать с постели. Покинуть ли ему Башню и взять жену с собой, отослать ее в безопасное место (ибо здесь делали оружие и Башня могла подвергнуться нападению), или ему надо уехать и оставить здесь для тренировки _ларана_, так необходимой для нее? Однако его собственный _ларан_ снова и снова рисовал картины поездки на север вместе с Ренатой. Отсутствие Кассандры в этих видениях пугало Эллерта. Что с ней случится? Хастур видел незнакомые знамена над головой, войну, лязг мечей, взрывы странного оружия, огонь и смерть. "Может быть, так будет лучше для нас обоих..." Он обнаружил, что больше не может поддерживать духовную дисциплину и оставаться невозмутимым, как его учили в Неварсине. Кассандра постоянно присутствовала в его мыслях и эмоциях. Он нарушил клятву. "После семи лет в Неварсине я все еще слаб, все еще движим чувствами, а не разумом. Я взял ее без раздумий, как если бы она была одной из девушек для развлечения у старого _дома_ Мариуса..." Эллерт услышал слабый стук в дверь, но еще раньше, чем звук достиг его слуха, понял: время пришло. Наклонившись, поцеловал спящую женщину, затем подошел к двери и распахнул ее так быстро, что Ариэлла удивленно заморгала. - Эллерт, - прошептала она. - Твой брат, лорд Элхалин, в приемном зале и хочет поговорить с тобой. Я останусь с твоей женой. Эллерт спустился в приемный зал - единственное помещение Башни, куда допускались посторонние. Дамон-Рафаэль стоял там; за его спиной неподвижно и безмолвно возвышался телохранитель. - Ты оказал нам честь своим приездом, брат. Чем могу служить тебе? - Полагаю, ты слышал о нарушении перемирия? - Неужели ты пришел призвать меня к оружию? - Неужели ты думаешь, что я сам бы явился сюда ради этого? - с презрительным смехом отозвался Дамон-Рафаэль. - Нет, здесь от тебя больше проку. После стольких лет, проведенных тобою в посте да молитвах, мне что-то не верится в твои боевые навыки... да и в остальные мужские способности. Нет, брат, у меня есть для тебя другое поручение. Эллерту пришлось призвать на помощь всю выдержку, чтобы стерпеть неприкрытый сарказм, звучавший в словах брата, и спокойно повторить, что он готов служить своему верховному лорду. - Тебе приходилось жить за Кадарином. Ты когда-нибудь бывал в землях Алдарана, возле Каэр-Донна? - Нет, только в Ардаисе и Неварсине. - Тем не менее ты должен знать, что клан Алдаранов становится слишком могущественным. Они владеют замком Алдаран у Каэр-Донна, а также Сэйн-Скарпом и Скатфеллом. Недавно они заключили союз со всеми своими соседями - с Ардаисом, Дарриэлом и Сторном. Они из рода Хастуров, но лорд Алдаран не приехал на мое вступление в права лорда Элхалина. Более того, он уже много лет не посещает праздник середины лета в Тендаре. Теперь, когда снова разразилась война, он похож на огромного ястреба в своем горном гнезде, готового обрушиться на Нижние Земли, если мы потеряем много сил и не сможем противостоять ему. Если все, кто находится в союзе с Алдараном, ударят по нам одновременно, сама Тендара не устоит. Я могу предвидеть день, когда все Домены от Далерета до Холмов Килгард подпадут под владычество Алдарана. - Я не знал, что ты обладаешь даром предвидения, брат, - заметил Эллерт. Дамон-Рафаэль покачал головой: - Для этого не требуется большой одаренности, да, пожалуй, и большого ума. Когда родичи враждуют, в брешь между ними вступают враги. Я пытаюсь договориться о новом перемирии, но это не так-то просто. Наши почтовые птицы днем и ночью летают с секретными депешами. Кроме того, одна из моих _лерони_ работает на приеме и передаче посланий, но, разумеется, ей мы не можем доверить ничего секретного: то, что известно одному, становится известно всем, кто находится на связи. Вот теперь, брат, мы подошли к той услуге, о которой я хочу тебя попросить. - Я слушаю, - сказал Эллерт. - Много времени прошло с тех пор, как замок Хастур посылал дипломатическую миссию в Алдаран. Однако мы нуждаемся в более тесных связях. Сторны владеют землями к западу от Каэр-Донна, прилегающими к Серраису. Возможно, они сочтут выгодным для себя присоединиться к Риденоу. Тогда все кланы в пределах Хеллеров окажутся втянутыми в эту войну. Как думаешь, ты сможешь убедить лорда Алдарана сохранять нейтралитет и удерживать своих союзников от поспешных действий? Не думаю, что он захочет воевать на нашей сторон