цо окаменело от напряжения. - Они используют против нас не природный самоцвет, а искусственный матрикс, специально выращенный техниками из Башни. С помощью своего устройства они могут изменять уровень естественной вибрации горных пород, на которых стоит замок. Приложив руку к стене, он ощутил слабую дрожь, отражавшую сотрясения в недрах горы. _Дом_ Микел был небрит; его лицо под неопрятной седой щетиной имело мертвенно-бледный оттенок. - Они сровняют замок с землей, - пробормотал он. - Никого не останется в живых. Неужели нет никакой защиты, Эллерт? - Не знаю. Даже вместе мы вряд ли сможем противостоять матриксу такого размера. Мы можем наложить связующее заклятье на толщу скал под нами. Не знаю, удержится ли оно. Наших объединенных сил может не хватить, похоже, это единственная надежда. Дорилис вскочила на ноги. Она пришла в оранжерею, не позаботившись о приличиях, одетая лишь в длинную ночную рубашку и домашние туфли. Распущенные волосы тяжелой медной волной падали ей на плечи, сверкая рыжеватыми искорками. - Я придумала кое-что получше! - воскликнула она. - _Я_ могу разбить их заклятье, правда, отец! Донел, пошли со мной! Находясь в каком-то оцепенении, Эллерт смотрел, как она вышла из комнаты. В группе мужчин и женщин, присоединившихся к матриксному кругу, послышался шепот: "Королева бурь". - Это она, наша волшебница, наша маленькая леди. Она может вызвать бурю и отправить в преисподнюю всех лиходеев, что собрались внизу. Эллерт снова воззвал к _дому_ Микелу. - Мой лорд... - начал он. Старый лорд Алдаран медленно покачал головой: - Я не вижу другого выхода, родич. Или это, или немедленная капитуляция. Эллерт опустил глаза, зная, что _дом_ Микел говорит правду. Поднявшись на высокий бастион, где уже стояли Дорилис с Донелом, он заметил, как потемнело еще недавно ясное небо. Отовсюду наползли облака. Дорилис воздела руки к небесам, ее рот раскрылся в беззвучном крике. Буря грянула над их головами, словно вырвавшись на волю из первозданного хаоса. Чудовищные молнии раскололи небо. Хлынул ливень, скрывший из виду лагерь противника, но за стеной дождя, за беспрестанным грохотом грома и ослепительными вспышками молний Эллерт ощущал с помощью _ларана_, что творилось внизу. Потоки воды хлынули на лагерь у подножия горы. Гром оглушил людей и животных, наполняя сердца ужасом. Молния ударила в шатер, где работники матриксного крута сидели перед своим огромным искусственным самоцветом. Больше половины _лерони_ сгорело заживо или умерло на месте от удара током. Тяжелый, плотный дождь, пополам с градом, начал методично сравнивать лагерь с землей, забираясь под каждую скалу или дерево, где люди могли найти укрытие. Удары молний вспарывали палатки и укрепления, ярясь в необузданном бешенстве. Никогда в жизни Эллерт не видел такой грозы. Кассандра прильнула к нему, спрятав голову у него на груди и рыдая от страха. Эллерт чувствовал небывалую опустошенность, словно буря бушевала в его теле, но лицо _дома_ Микела светилось жестоким торжеством. Час за часом старый лорд стоял на крепостной стене, наблюдая, как стихия сеет смерть и разрушения в лагере Скатфелла и Дамона-Рафаэля. Потом буря начала стихать. Гром ворчал, как огромное умирающее животное, дождь постепенно слабел. Когда грязно-серые облака расползлись в стороны, открывая участки чистого неба, Эллерт посмотрел вниз, в долину. Там стояла цепенящая, глухая тишина. Несколько шатров, пораженных молниями, продолжали пылать рядом с бурными потоками, прорывшими новые русла и затопившими дно долины. Внизу не было заметно никаких признаков жизни. Дорилис, с неестественно бледным лицом, покачнулась и упала на руки Донела. Он поднял потерявшую сознание девушку и осторожно унес внутрь. "Она спасла нас, - подумал Эллерт. - Но какой ценой?" 28 Было уже за полдень, когда в лагере Скатфелла начали появляться признаки жизни. Высоко в горах все еще угрожающе погромыхивало: Дорилис в беспокойном забытьи снилась жестокая битва. "Рената говорила, что Дорилис пользуется энергетическим потенциалом самой планеты, - подумал Эллерт. - Теперь я могу этому поверить. Но может ли она без вреда для себя пережить воздействие такой огромной энергии, протекающей через ее тело? Не лучше ли, в конце концов, было капитулировать, отдавшись на милость Скатфелла и Дамона-Рафаэля? Какой должна быть отцовская любовь, способная подвергнуть ребенка столь ужасному испытанию?" Вскоре гром затих вдали. Кассандра, на чьем попечении находилась Дорилис, доложила о том, что девушка проснулась, немного поела и погрузилась в нормальный сон. И все-таки Эллерт ощущал близкое присутствие чего-то недоброго. Ему казалось, что бесконечные молнии по-прежнему вспыхивают вокруг замка. Донел тоже выглядел встревоженным. Хотя он руководил работой по расчистке завалов и погребению погибших, он то и дело возвращался в замок, на цыпочках подходил к двери комнаты Дорилис и прислушивался к ее дыханию. Когда Рената наконец нашла его, он поспешно отвел глаза, всем своим видом показывая, что не хочет говорить с ней. "Что случилось с Донелом? - в страхе подумала она. - Неужели его развратила мысль об огромной силе сестры?" В два часа пополудни на дороге, ведущей к замку, появился парламентер, с трудом пробиравшийся через нагромождение валунов и потоки воды. Сообщение было передано Донелу, который немедленно явился к _дому_ Микелу. - Отец, твой брат из Скатфелла прислал парламентера, спрашивая, может ли он прийти и обсудить с тобой свое положение. Сузившиеся глаза Алдарана сверкнули торжеством, но его голос звучал спокойно: - Передай лорду Скатфеллу, что я готов выслушать его. Через некоторое время Ракхел из Скатфелла пешком поднялся по тропе, сопровождаемый лишь оруженосцем. Донел, вышедший навстречу, чтобы проводить его к лорду Алдарану, удостоился лишь мимолетного презрительного взгляда, но тем не менее Скатфелл выглядел побежденным, и все понимали, что он пришел обсуждать условия капитуляции. Слишком мало осталось от его армии, а ужасное оружие Дамона-Рафаэля сгинуло навеки. Донел знал, что Скатфелл попытается спасти то малое, что у него еще осталось. Лорд Алдаран подготовил приемный зал для встречи с братом. Он вошел туда рука об руку с Дорилис. Донел вспомнил тот день, когда они последний раз виделись в этом месте. Скатфелл выглядел постаревшим, согнувшимся под тяжестью сокрушительного поражения. Он гневно блеснул глазами в сторону Донела и Дорилис, переодевшейся в парадное голубое платье, но, когда было произнесено имя Эллерта, выражение его лица изменилось. Несмотря на то, что Эллерт был объявлен мятежником и преступником, Скатфелл все же смотрел на него с традиционным уважением, близким к благоговению, как полагалось смотреть младшему дворянину на лорда из рода Хастуров. - Что ж, брат мой, - наконец произнес лорд Алдаран. - Многое произошло между нами с тех пор, как ты последний раз стоял в этом зале. Я и не чаял снова увидеть тебя здесь. Теперь скажи: почему ты явился сюда? Ты хочешь сдаться и просишь у меня пощады за бунт против моего законного правления? Скатфелл тяжело сглотнул. - Разве у меня есть выбор? - с горечью отозвался он. - Твоя дочь-колдунья рассеяла мои армии и убила моих людей так же, как моего старшего сына. Никто из живущих не может противостоять такому чародейству! Я пришел искать компромисса. - Почему я должен идти с тобой на компромисс, Ракхел? Почему бы мне не лишить тебя земель и титула, которым ты владеешь лишь моей милостью, и не выгнать тебя из Алдарана голым и воющим, как побитого пса, или же повесить на крепостной стене в назидание остальным предателям и бунтовщикам? - Я не одинок, - заявил Ракхел из Скатфелла. - У меня есть союзник, который может оказаться не по зубам ни тебе, ни твоему отродью. Мне ведено передать, что если я не вернусь до захода солнца, Дамон-Рафаэль разнесет эту гору вдребезги и замок Алдаран обрушится тебе на голову. Думается, сегодня утром ты уже испытал на себе частицу его могущества. Люди и армии могут быть разбиты и рассеяны, но если ты хочешь, чтобы колдовство превратило нашу землю в бесплодную пустыню, то вина за это будет лежать на тебе, а не на мне. Однако лорд Дамон-Рафаэль не имеет намерения уничтожать вас сейчас, когда вы познакомились с его силой. Он просит лишь о возможности поговорить со своим братом без оружия, на нейтральной земле, разделяющей наши армии. Разговор должен состояться сегодня до заката. - Эллерт Хастур - мой гость, - ответил лорд Алдаран. - Должен ли я вверить его жизнь вероломству его брата? - Вероломству? - На лице Скатфелла отразилось искреннее негодование. - В роду Хастуров? Он хочет помириться со своим братом так же, как и я, Микел, хотел бы помириться с тобой. - Он неуклюже опустился на одно колено. - Ты одержал верх надо мной, Микел. Я уведу войска. Знай также, что я непричастен к разрушению твоей башни. Я возражал против этого, но лорд Дамон-Рафаэль пожелал испытать свою власть на северных землях. - Я верю тебе. - Алдаран с печалью смотрел на младшего брата. - Отправляйся домой, Ракхел. Уходи с миром. Я прошу тебя лишь об одном: поклянись честью перед мужем моей дочери, что ты никогда не поднимешь на него руку или оружие, ни открыто, ни тайно. Если ты поклянешься в свете заклятья правды, то сможешь жить в Скатфелле до конца своих дней, не боясь меня или моих людей. Скатфелл вскинул голову. Его лицо исказили ненависть и презрение. "Отцу не следовало так давить на него, - подумал Донел, наблюдавший за этой сценой. - Неужели он думает, что я не смог бы самостоятельно удержать Алдаран после его кончины?" Однако Скатфелл, судя по всему, был готов капитулировать. - Зови свою _лерони_ и твори заклятье правды, - жестко сказал он. - Я и помыслить не мог о том, что ты решишь подвергнуть меня такому унижению, брат. Послали за Маргали. Пока длилось ожидание, лорд Скатфелл беспокойно переминался с ноги на ногу. Когда пожилая _лерони_ вошла в приемный чертог, он начал было опускаться на колени перед Донелом и Дорилис, но потом остановился. - Нет! - выкрикнул Ракхел, вскочив на ноги. - Дать клятву никогда не поднимать руку на ублюдка из Рокравена и на твое дьявольское отродье? Пусть Зандру заберет его первым! Я избавлю землю от их чародейства! В его руке блеснул кинжал. Донел встревоженно вскрикнул и бросился вперед, закрывая сестру своим телом, но его голос потонул в пронзительном вопле Дорилис. Голубая молния с шипением ударила в комнате. Скатфелл упал; его тело выгнулось дугой в короткой агонии и осталось лежать неподвижно. Половина лица обуглилась, обнажая кость. В зале наступила мертвая тишина. Некоторое время все молчали, потрясенные случившимся. - Он хотел убить Довела! - выкрикнула Дорилис. - Он хотел убить нас обоих. Ты видел кинжал! Она закрыла лицо руками. Донел, борясь с тошнотой, сдернул с себя плащ и накрыл им обгоревшее тело. - Нет позора в убийстве клятвопреступника, стремящегося к злодеянию даже под предлогом капитуляции, - хрипло произнес Микел Алдаранский. - На тебе нет вины, дочь. Однако он покинул высокое кресло и спустился в зал. Склонившись над телом Скатфелла, он откинул плащ с его лица. - О брат мой, - прошептал он. - Как мы дошли до этого? Его глаза ярко блестели, но в них не было слез. Наклонившись, он поцеловал обгоревший лоб и осторожно надвинул край плаща на лицо мертвеца. - Отнесите его вниз, - обратился он к стражникам и повернулся к оруженосцу Скатфелла. - Ты свидетель, что здесь не было иного предательства, кроме его собственного. Я не собираюсь мстить. Его сын может наследовать замок Скатфелл, хотя было бы только справедливо, если бы я наделил Довела поместьем брата в возмещение за ущерб, а ему отдал лишь ферму в Хай-Крэг. Оруженосец поклонился. - Все будет исполнено по твоему слову, лорд. Его старшему сыну Лорану недавно исполнилось семнадцать лет. Но что мне передать лорду Хастуру... то есть его величеству Дамону-Рафаэлю? - быстро поправился он. Эллерт поднялся со своего места: - Наш спор с братом касается только меня, лорд Алдаран. Я спущусь вниз и встречусь с ним без оружия, как он предлагает. - Нет, Эллерт, - воскликнула Кассандра. - Он замышляет предательство! - И тем не менее я должен встретиться с ним, - ответил Эллерт. Из-за него род Алдаранов оказался втянутым в войну Нижних Земель. Теперь, если Эллерт не придет на встречу, Дамон-Рафаэль разрушит замок. - Лорд Скатфелл сказал, что мой брат хочет помириться со мной так, как он сам хотел помириться с вами, - продолжал он. - Думаю, в тот момент Скатфелл не лгал. Он поднял руку на Донела не умышленно, но в припадке гнева, и поплатился за это. Возможно, брат хочет убедить меня в законности своего правления и попросить моей поддержки. Раньше я в самом деле поклялся поддерживать его право на трон, хотя и не понимал тогда, что это означает. Поэтому он по-своему прав, называя меня предателем. Я должен спуститься вниз и поговорить с ним. Кассандра, подбежавшая сзади, обняла его, удерживая на месте: - Я не пущу тебя! Не пущу! Он убьет тебя, и ты знаешь об этом! - Он не убьет меня, жена, - ответил Эллерт, отстранив ее с большей силой, чем когда-либо раньше. - Я знаю, что должен делать, и запрещаю тебе вмешиваться. - Запрещаешь? - Рассерженная, она отошла в сторону. - Делай, что тебе заблагорассудится, муж мой. Но передай Дамону-Рафаэлю, что если он причинит тебе вред, то я подниму против него каждую женщину, каждого мужчину и каждый матрикс в Хеллерах! Медленно спускаясь по горному склону, Эллерт продолжал видеть перед собой лицо Кассандры. Его _ларан_ рисовал ужасные картины будущего. "Дамон-Рафаэль почти наверняка попытается убить меня. Однако я должен убить его первым, как убивают взбесившееся животное, готовое укусить. Если он станет королем, то воцарится такой хаос, какого еще не видели в Доменах". Я никогда не хотел править. Я не жаждал власти. Я мог бы удовлетвориться жизнью в Неварсине, в Башне Хали или в Трамонтане, однако сейчас, когда _ларан_ показал, что произойдет, если Дамон-Рафаэль взойдет на трон, я должен как-то предотвратить это, даже если мне придется убить брата!" Рука, которую он держал над пламенем Хали, пульсировала от боли, словно напоминая о нарушенной клятве. "Я преступил клятву. Но я Хастур, наследник богов, и я несу ответственность за благополучие этой земли и ее народа. Лишь я один могу сейчас противостоять Дамону-Рафаэлю!" Путь к нижнему лагерю был недолгим, но Эллерту он казался расстоянием, отделявшим его от конца света. Его _ларан_ разворачивал перед ним длинную череду образов: то, что будет; то, что может случиться, если он проявит неосторожность; то, чего никогда не случится... Почти везде он видел свое мертвое тело, лежавшее среди камней рухнувшей башни с кинжалом в горле. Он видел Дамона-Рафаэля, сравнивающего с землей стены замка Алдаран, провозглашающего свое владычество над Доменами и северными землями. Видел многолетнюю тиранию, народ, лишенный всех оставшихся свобод. Видел, как последние очаги сопротивления подавляются оружием, еще более страшным, чем то, которое ему приходилось встречать. И наконец, видел, как _лерони_ проникают в души людей, делая их покорными рабами чужой воли, выжигая их желания и устремления. "О брат мой, как мы дошли до этого?" - кричала его душа словами Микела Алдаранского над телом своего брата. Дамон-Рафаэль не был изначально злым человеком, но был горд, стремился к власти и искренне полагал, что может указать всем наилучший путь к счастью. "Он не так уж отличается от _дома_ Микела..." Но Эллерт быстро отогнал от себя эту мысль. Он снова заблудился в пугающих образах будущей тирании, загораживавших реальную действительность. "Однако мой брат - не зло. Знает ли он об этом?" Наконец Эллерт остановился и увидел, что стоит на относительно ровном участке. На другом конце этого участка стоял его брат, стоял Дамон-Рафаэль. Эллерт молча поклонился. "Это место твоей смерти!" - кричал _ларан_, но брат был один и казался безоружным. Эллерт протянул руки, показывая, что он тоже явился на встречу без оружия, и братья шаг за шагом двинулись навстречу друг другу. - У тебя преданная и любящая жена, Эллерт, - начал Дамон-Рафаэль. - Меня искренне огорчает необходимость забрать ее. Однако я помню, что ты женился на ней без особой охоты. Еще менее тебе хотелось разделить с ней ложе, поэтому полагаю, ваша разлука не слишком опечалит тебя. В мире полно женщин, и я обещаю женить тебя на любой, которая придется тебе по нраву. Но Кассандра станет моей женой: я нуждаюсь в поддержке Эйлардов. Кроме того, я обнаружил, что ее гены были определенным образом модифицированы. Она может принести мне сына, обладающего даром Хастуров с контролем по линии Эйлардов. - Кассандра - моя жена, Дамон-Рафаэль, - ответил Эллерт, прочистив горло. - Если бы ты любил ее или если бы она стремилась стать королевой, я бы уступил ради вас обоих. Но мы любим друг друга, а для тебя она не более чем пешка в политической игре. Поэтому я скорее умру, чем отдам ее тебе. Дамон-Рафаэль покачал головой: - Я не могу позволить себе взять ее, переступив через твой труп. Убийство брата - не лучший способ начинать правление. Эллерт усмехнулся: - В таком случае я могу причинить тебе определенные неудобства, пусть даже ценой своей жизни! - Я не понимаю тебя, - тихо сказал Дамон-Рафаэль. - Ты просил меня избавить тебя от брака с этой женщиной, а теперь несешь романтическую чушь о любви. Ты поклялся поддерживать мое право на трон, но с легкостью отрекаешься от клятвы. Что с тобой случилось, Эллерт? Неужели любовь к женщине может так изменить мужчину? Коли так, я рад, что до сих пор не испытывал ее! - Поклявшись поддерживать тебя, я не знал, что постигнет этот мир, если ты станешь королем. Теперь я обязан поддерживать принца Феликса, даже преступив клятву. - Эммаска не может быть королем, - возразил Дамон-Рафаэль. - Это один из старейших законов. - Если бы ты был достоин стать королем, то не двинул бы сюда армии, пытаясь расширить свои владения за счет северных земель, - сердито бросил Эллерт. - Ты бы подождал до тех пор, пока Совет не предложит тебе трон. - Как я могу лучше послужить своему королевству, чем расширяя его границы? - удивился Дамон-Рафаэль. - Полно, Эллерт, нам нет нужды ссориться... У Кассандры есть сестра-недестро, похожая на нее как две капли воды. Ты получишь ее в жены и станешь моим главным советником. Мне понадобится человек, обладающий твоей силой и предвидением. Как говорится, "без брата и спина не прикрыта", и поверь мне, это правда. Давай забудем о своих раздорах, обнимемся и будем друзьями. "Это безнадежно", - подумал Эллерт. Когда Дамон-Рафаэль протянул к нему руки, он сразу же ощутил кинжал, скрытый в рукаве старшего брата. "Значит, он даже не может открыто сразить меня. Он предпочитает обнять меня и вонзить мне нож в сердце, прикрываясь братским поцелуем... О брат мой!" Сделав шаг навстречу Дамону-Рафаэлю, Эллерт потянулся своим _лараном_, отточенным в Неварсине и доведенным до совершенства в Башне Хали. Дамон-Рафаэль застыл, не в силах сдвинуться с места, и кинжал, который он держал в руке, предательски блеснул из-под рукава. Он сопротивлялся изо всех сил, изнемогая от напряжения. Пот градом катился по его лбу, но Эллерт лишь печально покачал головой. - Значит, так, брат? Одной рукой собираешься обнять, а другой ударить? И ты полагаешь, именно это сделает тебя настоящим королем? Нет, Дамон-Рафаэль, - с грустью добавил Эллерт и вошел в контакт с разумом своего брата. - Смотри, каким королем ты станешь, - брат, отказавшийся от братских уз! Его _ларан_ затопил сознание Дамона-Рафаэля образами будущего: битвы, кровь и насилие, неутомимый подъем к власти, разрушенные Домены, превращенные в дикие пустоши... люди, в чьем разуме сидела лишь мысль о слепом повиновении... земля, изуродованная невиданным, чудовищным оружием... народы, склонившиеся перед тираном, взрастившим в сердцах такую ненависть к себе, какой не бывало от начала времен... - Нет, нет, - прошептал Дамон-Рафаэль, судорожно стиснув рукоять кинжала. - Не показывай мне больше! Я не буду таким королем! - Не будешь? Ты обладаешь _лараном_ рода Хастуров, позволяющим предвидеть будущее; можешь сам убедиться, каким правителем ты станешь. Эллерт освободил разум своего брата, но продолжал удерживать его тело в неподвижности. - Не доверяй ничьим суждениям, кроме собственных. Загляни в себя. Он видел, как выражение ненависти на лице Дамона-Рафаэля сменяется бесконечным ужасом и отвращением, а затем решимостью и непонятной убежденностью. Одним яростным усилием Дамон-Рафаэль освободился от хватки Эллерта и занес кинжал. Эллерт стоял перед ним, зная, что в следующую секунду он может оказаться поверженным к ногам своего брата. - Я не буду таким королем, - прошептал Дамон-Рафаэль так тихо, что Эллерт едва расслышал его слова. - Говорю тебе: я _не буду_! Он размахнулся и вонзил кинжал себе в грудь. - Даже ты не можешь предвидеть всего, братишка, - прохрипел он, осев на землю. Ярко-красная кровь выплеснулась изо рта, и Эллерт ощутил, как сознание брата угасает, растворяясь в бесконечности. 29 Армии, стоявшие лагерем в долине, рассеялись, но гром по-прежнему перекатывался в горах, и редкие вспышки молний озаряли хмурое небо. Когда Эллерт вошел в нижний зал замка Алдаран, Кассандра испуганно взглянула на него: - С тех пор как она сразила Скатфелла, гром не прекращался ни на минуту. И знаешь, она не подпускает к себе Ренату. Голова Дорилис покоилась на коленях у Донела. Девушка выглядела больной; время от времени ее трясло словно в лихорадке. Она крепко сжимала руку Донела. Когда Кассандра подошла к постели, Дорилис с усилием открыла глаза. - У меня так болит голова от этого грома, - прошептала она. - Я не могу остановить его. Ты поможешь мне, Кассандра? Кассандра склонилась над ней: - Попробую. Но думаю, ты просто переутомилась, _чиа_. Она взяла вялые пальцы девушки в свои, но тут же отпрянула с невольным вскриком. Дорилис неистово зарыдала: - Я не хотела этого, клянусь! Это продолжается, и я не могу остановиться. Я сделала это с Маргали и с Кэти, когда она одевала меня. Пожалуйста, Кассандра, прекрати это! Неужели никто не может прогнать гром и молнии? _Дом_ Микел с посеревшим от беспокойства лицом приблизился к дочери: - Ш-шш, моя драгоценная, никто тебя не винит. - Он умоляюще взглянул на Кассандру. - Вы можете помочь ей? Донел, твой _ларан_ сродни ее; разве ты не можешь ничего сделать для нее? - Если бы я мог... - пробормотал Донел, укачивая сестру в своих объятиях. Дорилис немного успокоилась, и Кассандра скрепя сердце снова взяла ее за руку. На этот раз ничего не произошло, но она никак не могла справиться со страхом, мешавшим достигнуть состояния отрешенности, необходимого для обследования. Перехватив ее взгляд над головой Дорилис, Рената уловила ее мысль: "Было бы гораздо лучше, если бы ты могла это сделать. У тебя больше опыта". - Я дам тебе лекарство для сна, - наконец сказала она. - Может быть, тебе нужно всего лишь хорошенько выспаться, чиа. Когда Рената принесла снотворное, Донел поднес чашку к губам девушки. Дорилис послушно проглотила жидкость. - Я боюсь засыпать, - жалобно прошептала она. - Мне снятся ужасные сны. Я слышу, как падает башня, а гром гремит не переставая. Все грозы теперь бушуют у меня в голове... - Разреши мне отнести тебя в постель, Дорилис, - сказал Донел. - Нет, нет! - воскликнула она, цепляясь за него. - Пожалуйста, я так боюсь остаться одна! Останься со мной, Донел, не уходи! - Я останусь с тобой, пока ты не заснешь, - со вздохом пообещал тот и жестом попросил Кассандру следовать за ним. Донел отнес Дорилис в ее комнату, уложил в постель и вызвал служанок, которые помогли ей раздеться. Но даже лежа в постели под теплой периной, она не хотела отпускать руку брата. Она что-то прошептала так тихо, что Кассандра не расслышала, и Донел нежно погладил ее щеку другой рукой. - Сейчас не время говорить об этом, чиа. Ты больна. Когда ты снова станешь здоровой и сильной, тогда будет, как ты хочешь. Я же обещал тебе. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, но Дорилис притянула его голову к себе, и их губы встретились. Ее поцелуй отнюдь не походил на поцелуй ребенка. Донел в замешательстве отвернулся: - Спи, девочка, спи. Ты устала. Набирайся сил перед сегодняшним праздником. - Да, - сонно прошептала она. - Впервые я займу высокое место леди Алдаран, а ты сядешь рядом со мной... муж мой. Сильное снотворное уже начало оказывать свое воздействие. Глаза Дорилис закрылись, но она не отпустила руку Донела. Прошло довольно много времени, прежде чем ее пальцы расслабились настолько, что он смог освободиться, не разбудив ее. Кассандра, видевшая все это, тоже испытывала смущение, хотя прекрасно понимала, почему Донел пригласил ее сюда. "Она не в себе. Нам нельзя винить ее, ведь она в последние дни жила в огромном напряжении. Бедная девочка!" Но в глубине души Кассандра понимала: Дорилис отлично сознает, что и почему она делает. Когда они вернулись в коридор, Рената вопросительно взглянула на Донела. - Да, она заснула, - сказал он. - Во имя всех богов, кузина, какое снадобье ты ей дала? Рената объяснила. Глаза Донела широко распахнулись. - _Это?_ Ребенку? - Такая доза слишком велика даже для взрослого, умирающего от черной немочи, - пробормотал _дом_ Микел. - Это не опасно? - Я не решилась дать более слабое средство, - ответила Рената. - Слушайте! Она подняла руку, призывая к молчанию, и все услышали отдаленные раскаты грома в безоблачном небе. - Даже сейчас она видит сны, - сказала Рената. - Благословенная Кассильда, смилуйся над нами! - произнес _дом_ Микел. - Что ее гложет? - Ее _ларан_ вышел из-под контроля, - объяснила Рената. - Вам не следовало использовать ее как оружие в этой войне, мой лорд. Она утратила способность управлять даром, когда обрушилась на вражеские армии. Я впервые увидела это на пожарной станции, когда она играла с молниями и сильно перевозбудилась. Донел, ты помнишь, как это было? Но тогда она еще не вошла в полную силу и не созрела как женщина. Теперь все, чему я ее учила, изгладилось из ее памяти. Я не знаю, что мы можем сделать для нее. Она повернулась и присела в глубоком реверансе перед лордом Алдараном. - Мой лорд, однажды я просила вас об этом, но вы отказались. Теперь, думаю, у вас нет выбора. Умоляю вас, разрешите мне выжечь ее пси-центры. Может быть, сейчас, пока она спит, это еще возможно. Алдаран в немом ужасе посмотрел на Ренату: - Но ведь ее _ларан_ спас нас всех! Как это может помочь ей? - Я думаю... я _надеюсь_, что это уничтожит молнии, которые так мучают ее сейчас. Она останется без _ларана_, но ей самой этого хочется. Вы слышали, как она умоляла Кассандру избавить ее от грома и молний. Да, она лишится своего дара, но у нее останется ее красота, ее таланты и замечательный голос. Она также сможет... - Рената замешкалась, словно что-то мешало ей говорить, но овладела собой и продолжала, глядя на Донела: - Сможет дать вашему клану наследника крови Алдаранов, одаренного _лараном_, который заложен в ее генах. Она не в силах родить дочь, но, если понадобится, родит сыновей. Незадолго до этого Донел рассказал ей об обещании, которое он дал Дорилис во время осады замка Алдаран. - Это будет лишь справедливо, - сказала тогда Рената. "Если Дорилис связана на всю жизнь и вынуждена вступить в брак, в котором получила звание супруги, но не любовь своего мужа, будет лишь справедливо, если она сможет иметь что-то, принадлежащее ей одной - ребенка, которого она будет любить и лелеять. Я не могу винить ее за такое желание. Было бы лучше, если бы она выбрала для отцовства кого-то другого, а не Донела, но положение обязывает ее, и вряд ли она когда-нибудь узнает другого мужчину достаточно близко. Воля лорда Алдарана заключается в том, чтобы сын Довела правил здесь после его смерти. Я не держу злобы ни на Дорилис, ни на Донела. Я его настоящая жена, и все знают об этом... или узнают, когда придет время". Теперь Рената умоляюще смотрела на лорда Алдарана. Эллерт вспомнил тот момент, когда его _ларан_ показал ему старого лорда, стоявшего в этом самом зале с ребенком на руках и провозглашавшего рождение наследника его рода. Но почему он видел только этот момент? Казалось, что все остальное теряется в кошмарах и грозовых тучах. - Я же говорил! - внезапно произнес лорд Алдаран, пронзительно сверкнув глазами. Всем телепатам, собравшимся вокруг, не нужно было спрашивать, что он имеет в виду. Донел опустил голову, не осмеливаясь встретиться взглядом с Ренатой. - Будет просто ужасно сделать это с ней сейчас, когда она спасла нас. - Лорд Алдаран вернулся к теме разговора. - Вы уверены, что не допустите худшего - разрушите пси-центры, но все остальное останется неповрежденным? - Мой лорд, ни одна _лерони_ на свете не могла бы дать вам такого обещания, - с трудом ответила Рената. - Я люблю Дорилис как собственную дочь и готова сделать для нее все, что позволяют мои силы и опыт, но я не знаю, какая часть ее мозга отвечает за _ларан_. Вы знаете, что электрические разряды в мозгу отражаются в физических судорогах и конвульсиях. Однако _ларан_ Дорилис каким-то образом проецирует электрический потенциал мозга на электромагнитное поле планеты. Сейчас этот процесс вышел из-под контроля. Она говорит, что гроза бушует у нее в голове. Неизвестно, насколько силен ущерб, причиненный ее разуму. Может случиться так, что мне придется частично разрушить ее память или ее рассудок. Допел побелел от ужаса. - Нет! - воскликнул он. - Ты хочешь сказать, она превратится в идиотку? Рената не смотрела на него. - Я не могу исключить такую возможность. Но я сделаю для нее все, что смогу. - Нет! Да помогут мне боги - нет, кузина! - Алдаран величественно выпрямился. - Если есть хоть малейшая возможность... нет, я не могу так рисковать. Даже если бы это пошло ей на пользу, наследница рода Алдаранов не может жить без _ларана_, словно какая-то простолюдинка. Лучше смерть, чем такая участь! Рената почтительно поклонилась: - Будем надеяться, что до этого дело не дойдет. Лорд Алдаран обвел взглядом собравшихся: - Сегодня вечером мы встретимся в этом зале, на празднике, устроенном в честь победы. Я должен идти и отдать распоряжения о подготовке к торжеству. Он деревянной походкой вышел из зала. "Это момент его торжества, - подумала Рената, глядя ему вслед. - Он разбил врагов и сохранил Алдаран, несмотря на все разрушения и потери. Дорилис - часть этого торжества. Он хочет иметь ее при себе как угрозу, как оружие на будущее". Она вздрогнула: над замком снова послышались раскаты грома. Дорилис спала. Ее ужас и ярость временно притупились под воздействием сонного зелья. Но что будет, когда она проснется? Раскаты грома прекратились к вечеру, незадолго до заката. Эллерт и Кассандра стояли на балконе своих апартаментов, глядя на долину. - Мне с трудом верится, что война закончилась, - сказала Кассандра. Эллерт кивнул: - Скорее всего война с Риденоу тоже закончилась; лишь мой отец и Дамон-Рафаэль искренне хотели нанести им поражение и выгнать их обратно в пустыню. Я не думаю, что остальные лорды будут возражать, если они останутся в Серраисе. - Что сейчас творится в Тендаре, Эллерт? - Откуда мне знать? - Он слабо улыбнулся. - У нас имеется достаточно доказательств неточности моего предвидения. Скорее всего, принц Феликс будет править до тех пор, пока Совет не объявит о его наследнике. Мы с тобой оба знаем, на кого в первую очередь может пасть их выбор. - Я не хочу быть королевой, - прошептала она, передернув плечами. - Я тоже не хочу быть королем, любимая. Но, вмешиваясь в великие события нашего времени, мы оба понимали, что не сможем противиться неизбежному. - Он вздохнул. - Если все будет так, как я думаю, то первым же указом я назначу Феликса Хастура своим верховным советником. Он был рожден для трона и учился искусству правления. Кроме того, он эммаска, а значит, долгожитель - как и все, кто несет в себе кровь чири. Он может пережить два или три царствования. А поскольку он не в состоянии иметь сына, то он будет самым полезным и незаинтересованным советником, которого только можно представить. Вдвоем мы можем стать чем-то вроде полноценного короля, который нужен Доменам. Он обвил рукой талию Кассандры и привлек ее к себе. Ему вспомнилось напоминание Дамона-Рафаэля: учитывая модифицированные гены Кассандры, смешение крови Хастуров и Эйлардов может в конце концов привести к рождению жизнеспособного ребенка. - Я многому научилась в Башне, - сказала Кассандра, уловившая ход его мыслей. - Можешь быть уверен, я не стану носить ребенка, который может убить меня при родах или умрет в юности от пороговой болезни. Конечно, определенный риск остается всегда... - Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась. - Но после всего, что мы пережили вместе, можно и рискнуть. - Для этого будет время. А если боги окажутся неблагосклонны к нам, то у Дамона-Рафаэля есть полдюжины сыновей-недестро. По меньшей мере один из них должен обладать задатками, необходимыми для будущего короля. Я получил хороший урок и знаю, к чему может привести гордость человека, стремящегося захватить трон ради своих сыновей. Заглядывая в будущее, он мог увидеть туманное, едва различимое лицо подростка, который унаследует его трон. Он чувствовал, что это будет ребенок крови Хастуров, но чей сын - его собственный или Дамона-Рафаэля? Он не знал, да это его и не интересовало. Эллерт очень устал и был более удручен смертью брата, чем мог признаться даже самому себе. "Хотя я решился убить его в случае необходимости, сейчас мне жаль его. В конце концов, именно я держал перед ним зеркало его собственной души и вынудил обратить смертоносное лезвие против себя". Он знал, что никогда полностью не освободится от горя и чувства вины за принятое решение, которое - независимо, узнает ли об этом кто-нибудь или нет, - стало первым сознательным актом его правления. В небе послышался слабый рокот, и Кассандра испуганно вздрогнула. Затем, глядя на моросящий дождь за окнами и на темную полосу грозового фронта, двигавшуюся через долину, она пожала плечами: - Думаю, это обычная летняя гроза. Однако теперь я уже не смогу видеть молнии, не думая о... - Женщина на мгновение замолчала. - Как ты думаешь, Эллерт, Рената была права? Следовало ли _дому_ Микелу позволить ей уничтожить _ларан_ Дорилис, пока девочка спит? - Не знаю, - с беспокойством отозвался Эллерт. - После всего, что здесь произошло, я не тороплюсь доверять своему предвидению. Но во время пороговой болезни я тоже считал свой _ларан_ ужасным проклятием. Если бы кто-нибудь в то время предложил мне избавиться от него, то я бы с радостью согласился. И однако... однако... Он привлек Кассандру к себе, вспоминая те мучительные дни, когда таился от людей, парализованный ужасом, не смеющий совершить ни одного шага в пугающую неизвестность. Но впоследствии ему удалось овладеть собой, и теперь знал, что без своего дара не может считать себя живым более чем наполовину. - Когда Дорилис повзрослеет, она тоже может обрести силы и уверенность. - "Как и я. Как и ты, любимая". - Мне нужно идти к ней, - с беспокойством сказала Кассандра. Эллерт рассмеялся: - Ах, как это похоже на тебя, дорогая: будущая королева срывается с места и бежит к постели больной девушки, которая даже не является ее подданной. Кассандра гордо откинула свою маленькую головку: - Я стала Наблюдающей и целительницей задолго до того, как узнала о том, что могу стать королевой. Надеюсь, что я никогда не смогу отказать в помощи тем, кто будет нуждаться в ней! Эллерт взял ее руки и поцеловал кончики пальцев. - Благодарение богам, милая, если я смогу быть таким же хорошим королем! Рената услышала гром и сразу же подумала о Дорилис. - Донел, если ты имеешь хоть какое-нибудь влияние на сестру, постарайся убедить ее, что я желаю ей добра. Возможно, тогда мне удастся хотя бы частично восстановить то, чему ее научила. Будет легче повторить уже пройденное, чем снова начинать с нуля. - Постараюсь, - сказал Донел. - Но я не боюсь за нее: Дорилис ни разу не обратила свою силу против меня или против своего отца. Если у нее достаточно самообладания для этого, то, без сомнения, она научится сдерживать себя и во всех остальных случаях. Сейчас она измучена, испугана и еще не вполне оправилась от пороговой болезни. Но когда она выздоровеет, с ней все будет в порядке. - Надеюсь, что ты прав, - с улыбкой отозвалась Рената, скрывая свои страхи. - Любимая... На празднике я хочу рассказать отцу и Дорилис о наших с тобой отношениях. - Нет. - Рената решительно покачала головой. - Я не думаю, что сейчас подходящее время, Донел. Дорилис еще не в силах вынести такую новость. Донел нахмурился. - Я больше не хочу лгать ей. Если бы ты недавно оказалась на месте Кассандры, то увидела бы, как Дорилис льнула ко мне, когда я нес ее в постель. Я всегда буду заботиться о ней и защищать ее, но не хочу создавать у нее ложное впечатление о наших отношениях. На празднике, когда она будет сидеть рядом со мной как моя жена... - Он смутился, вспомнив о последнем поцелуе Дорилис. Рената вздохнула. По крайней мере частично, состояние Дорилис объяснялось пороговой болезнью - физическим и эмоциональным расстройством, часто поражавшим одаренных детей в период полового созревания. Лорд Алдаран сам потерял так двоих сыновей и дочь. Рената понимала, что опасность пороговой болезни заключается в огромных психических и эмоциональных перегрузках, связанных с развитием _ларана_ и совпадающих по времени со стрессами от развивающейся сексуальности. Использование _ларана_ ускоряло и усиливало психические и физиологические процессы, происходившие в организме. Стоило ли удивляться, что, почувствовав в себе новые силы, Дорилис обратилась к брату, который с младенчества был ее кумиром, ее покровителем и защитником - а теперь, после жестокого фарса, которого она по молодости лет еще не могла понять, стал ее мужем. - Дорилис пережила первый приступ пороговой болезни, а он часто бывает самым опасным. Возможно, если она как следует выспится и отдохнет... но на таком торжественном празднике, Донел? Ведь она будет сидеть рядом с тобой как твоя жена. Неужели ты лишишь ее и этой радости? - А разве можно найти более подходящее время? - улыбаясь, возразил Донел. - Но прежде чем обратиться к Дорилис, я хочу, чтобы ты поговорила с моим приемным отцом. Он должен знать, что ты носишь моего ребенка-недестро. Это не тот наследник, которого он хочет для Алдарана. Но он должен знать, что этот ребенок будет преданным защитником рода Алдаранов, как и я сам. В самом деле, милая, мы больше не можем держать это в секрете. Беременность, как и кровную вражду, не скроешь от людей. Я не хочу, чтобы все считали, будто я боюсь или стыжусь этого. Как только об этом станет официально известно, любимая, твое положение упрочится. Даже Дорилис хорошо знает наши обычаи и понимает, что жена обязана заботиться о благополучии любого ребенка, родившегося от ее мужа. - Наверное, ты прав, - ответила Рената, вспомнив о том, как Дорилис, всегда ненавидевшая любое шитье, с гордостью вышивала праздничную рубашку для Донела - традиционное занятие для невесты. Донел был прав. Его брак с Дорилис был юридической фикцией, но обычаи следовало соблюдать. - Ты всегда относилась к ней с любовью и нежностью, - продолжал Донел. - Думаю, она этого не забыла. Кроме того, хотя Дорилис импульсивна и подвержена приступам ярости, она очень серьезно относится к соблюдению правил на людях, особенно в роли леди Алдаран. Если она сможет сдержаться в официальной обстановке, то потом вспомнит, как ты была добра к ней. Ничто не порадует меня больше, чем ваше примирение. Она знает, что я люблю и уважаю ее. Если таково будет ее желание, я могу даже подарить ей ребенка. Но она должна знать, чего она может ожидать от меня, а чего - нет. Рената вздохнула и взяла его за руку. - Пусть будет, как ты хочешь, любимый. Я ни в чем не могу тебе отказать. "Не прошло и года с тех пор, как я с гордостью говорила Кассандре Эллерт, что не представляю себе, как можно любить мужчину и при этом подчиняться его воле вопреки здравому смыслу. Неужели все женщины рано или поздно приходят к этому? И я еще осмеливалась судить ее!" Позже тем же вечером, когда Донел встретился с Ренатой у входа в праздничный зал и лично проводил ее к месту за женским столом, она подумала, что с таким же успехом можно объявить об их связи на весь замок Алдаран. Впрочем, ей было все равно. Если бы все было по справедливости, они с Донелом поженились бы. Она не первая, кто отстаивает права на любимого человека, вступившего в брак против воли. Рената смотрела, как Донел занимает свое место за высоким столом. Он казался ей красавцем даже в старых бриджах для верховой езды и выцветшей куртке, которую носил во время осады. Но теперь он облачился в парадный наряд. Огненный камень сверкал в застежке у горла, к боку был пристегнут нож в усыпанных самоцветами ножнах. Деллерей завил волосы и унизал пальцы перстнями, став похожим на прекрасного принца из старой сказки. _Дом_ Микел, в своем темно-зеленом, отороченном мехом плаще с широкими рукавами и тяжелым наборным поясом, имел гордый, но благодушный вид. Кресло Дорилис пустовало. Рената надеялась, что девушка еще спит. Вне всякого сомнения, сон больше пошел бы ей на пользу, чем шумное празднество. Рядом с Донелом и лордом Алдараном за высоким столом сидели лишь Эллерт с Кассандрой, как почетные гости высочайшего звания, и _лерони_ Маргали, приемная мать Дорилис. При других обстоятельствах Рената сама сидела бы там как наставница Дорилис и гостья старого лорда, но на таком великом празднике лишь ближайшие члены семьи Алдарана или высокие гости, равные или превосходящие его по положению, имели право находиться рядом с ним. Все другие лица благородного звания, а также управляющие, кастеляны и распорядители торжеств сидели либо за женским столом вместе с Ренатой и леди Элизой, либо за мужским, вместе с офицерами стражи. Нижний зал был наполнен солдатами, стражниками, слугами, их женами и всеми прочими, вплоть до конюхов и горничных. - Почему ты так смотришь на пустое кресло Дорилис? - спросила Кассандра. - Мне на мгновение показалось, будто она сидит там, - с беспокойством пробормотал Эллерт. На самом деле ему примерещилась странная бело-голубая вспышка, мелькнувшая в воздухе. "Я устал и начинаю бояться любой тени, - подумал он. - Это всего лишь переутомление после осады". _Дом_ Микел наклонился к Маргали, спросив у нее, что могло задержать Дорилис. Потом кивнул, поднялся со своего места и обратился к собравшимся: - Мои благородные гости и верные подданные! Возблагодарим богов за то, что армии, осаждавшие нашу твердыню, рассеялись без остатка. Разрушенное будет отстроено заново, раны затянутся, и сердца возрадуются. Он поднял кубок: - Сначала мы выпьем за тех, кто отдал жизнь в этой войне! Эллерт встал вместе с остальными и молча выпил, отдав честь погибшим. - Теперь я буду говорить о живых, - продолжал лорд Алдаран. - Объявляю, что дети тех, кто погиб при осаде замка, будут воспитываться в моем доме или в семьях моих вассалов, соответственно роду и званию погибшего, простому или благородному. Раздались благодарственные крики, славившие лорда Алдарана. Потом он снова заговорил: - Далее, если вдовы погибших пожелают снова выйти замуж, управляющие постараются найти им достойных мужей. Если же они не выкажут такого желания, то могут жить в моем замке, будучи обеспеченными до конца своих дней. Последовала новая волна приветственных возгласов. - А теперь давайте есть и пить. Но сначала мы выпьем за того, кто возглавлял оборону, - за моего приемного сына Донела из Рокравена, мужа моей дочери Дорилис, леди замка Алдаран. - Хорошо бы Дорилис была здесь и слышала, какие почести ей оказывают, - прошептала Кассандра, пока гремели приветствия в честь Донела. - Не знаю, - отозвался Эллерт. - По-моему, она уж слишком гордится своей силой и положением. _Дом_ Микел взглянул на Эллерта и Кассандру: - Я с радостью пригласил бы тебя остаться, кузен, и помочь мне привести мой Домен в порядок. Однако не сомневаюсь, что вскоре тебя призовут в Тендару. После смерти твоего брата ты остался главным наследником Домена Элхалинов. Взгляд старого лорда стал осторожным. Алдаран понимал, что отныне имеет дело не просто с родичем благородной крови, но с будущим правителем, с которым ему в дальнейшем придется строить сложные дипломатические отношения, - с лордом Хастуром, который мог занять трон Тендары еще до середины лета. - Надеюсь, мы навсегда сохраним дружеские отношения, родич. - Я тоже надеюсь, что Алдаран и Тендара отныне будут связаны узами дружбы, - искренне ответил Эллерт. Но на сердце у него было тяжело. "Неужели я больше никогда не смогу познать радости обычной дружбы, простых человеческих отношений?" Эта мысль угнетала его. - Нам потребуется не менее полугода на расчистку руин башни, - продолжал _дом_ Микел. - И возможно, вдвое больше времени уйдет на ее восстановление, если мы будем строить обычными методами. Как думаешь, Донел, не стоит ли нам пригласить работников матриксного круга из Трамонтаны или Нижних Земель? Донел кивнул: - Нам нужно подумать о людях, изгнанных из своих жилищ с приходом врага. Весенний сев уже задержался; если откладывать и дальше, то осенью может начаться голод. - Да будет так, - согласился _дом_ Микел. - Мы отстроим башню заново с помощью матрикса. Это обойдется недешево, но послужит к вящей славе замка Алдаран. Когда здесь будут править ваши дети, им понадобится наблюдательный пункт, господствующий над окружающей местностью... хотя думаю, пройдет еще много времени, прежде чем кто-либо осмелится снова двинуть свои армии против цитадели Алдаранов! - Да будет этот день далек от нас, - сказал Донел. - Надеюсь, ты еще много лет будешь править Алдараном. Он встал и поклонился. - С твоего разрешения, отец... - Он отошел к женскому столу, где сидела Рената. - Пошли, любимая, нам пора поговорить с лордом Алдараном. Когда Дорилис присоединится к нам, он будет знать правду, и мы наконец избавимся от недомолвок. Рената улыбнулась и взяла предложенную ей руку. Часть ее существа чувствовала себя обнаженной и беззащитной в присутствии такого количества людей, но она понимала, что это цена, которую приходится платить за любовь. Она могла уехать, вернуться к семье, когда Донел женился на другой. Обычная женщина, чтущая традиции, так бы и поступила. Но Рената решила остаться здесь как барраганья Донела и не стыдилась этого. Что же мешает ей преодолеть небольшое расстояние между женским столом и креслом лорда Алдарана? Эллерт с тревогой наблюдал за ними, пытаясь представить себе, что произойдет, когда Рената и Дорилис встретятся лицом к лицу... Нет! Дорилис здесь не было, она еще не вошла в зал! Однако его _ларан_ показывал странные, расплывчатые образы Дорилис, лиц других, искаженных ужасом и страданием... Он начал подниматься со своего места, но потом с отчаянием осознал, что ничего не может поделать. Еще ничего не случилось, но крики и замешательство, вызванные _лараном_, уже парализовали волю Эллерта. Заморгав и оглядевшись по сторонам, он увидел настоящий зал, услышал оживленные голоса гостей. - Я очень люблю Дорилис, - между тем говорила Рената. - За все блага мира я не стала бы наступать на край ее платья, и мне по-прежнему кажется, что нам рано говорить об этом, пока она еще не излечилась от пороговой болезни. - Но если она сама это выяснит, то очень рассердится, и будет совершенно права, - возразил Донел, увлекая Ренату к высокому столу. - Мы должны сказать отцу, даже если Дорилис придется еще немного подождать. - Что ты хочешь сказать моему отцу, о чем не хотел бы говорить мне, о муж мой? Высокий девичий голос нарушил тишину, разбив ее как хрустальный бокал. Дорилис, в праздничном голубом платье, с аккуратно уложенными волосами, вошла в праздничный зал, глядя прямо перед собой и двигаясь словно во сне. Эллерт и Маргали поднялись с мест. _Дом_ Микел протянул руки к дочери. - Мое дорогое дитя, я так рад, что ты поправилась и смогла присоединиться к нам... - начал он, но девушка не обратила внимания на его слова. Ее взор оставался неподвижно устремленным на Донела и Ренату, рука об руку стоявших перед ней. - Как ты посмела так говорить обо мне, Рената! - неожиданно выкрикнула Дорилис. Рената не могла скрыть тревоги, отразившейся на ее лице, однако улыбнулась: - Моя милая, я не говорила о тебе ничего, кроме хорошего. Если мы о чем-то умалчивали, то лишь ради того, чтобы не причинять тебе лишнего беспокойства, пока ты еще не совсем поправилась. У _лерони_ упало сердце, когда она увидела глаза Дорилис: темные, неподвижные, с мучительной сосредоточенностью обращенные вовнутрь. Она поняла, что та, как и в день праздника в честь ее девичества, снова читает мысли - не четко, как опытный телепат, но хаотично, беспорядочно. Испустив крик ярости, Дорилис повернулась к Донелу. - Ты! - воскликнула она, дрожа всем телом. - Ты дал _ей_ то, в чем отказываешь _мне_! А теперь ты думаешь... ты замышляешь, что _она_ родит нового наследника Алдарана? - Нет, Дорилис, - запротестовала Рената, но та не слышала. - Ты думаешь, я не понимаю? Думаешь, я не знаю, что мой отец с самого начала задумал сделать наследником _твоего_ ребенка? Он позволил тебе обрюхатить другую, лишь бы избавиться от _меня_! Донел протянул к ней руки, но Дорилис оттолкнула его. - Ты обещал, Донел! - пронзительно выкрикнула она. - Ты успокаивал меня ложью, словно дитя, которому можно плести небылицы. И все время, пока ты лгал мне, ты надеялся, что _она_ родит тебе первенца! Но этому не бывать! Пусть сначала она попробует справиться со мной! В зале сверкнула молния, раздался оглушительный раскат грома. В тишине, воцарившейся после этого, Кассандра встала и осторожно шагнула к Дорилис: - Дорилис, милая, послушай меня... - Не прикасайся ко мне, Кассандра! - взвизгнула девушка. - Ты тоже лгала мне. Ты _ее_ подруга, а не моя. Ты сговорилась с ней и знала, что она творит у меня за спиной. Я здесь одна, никто не любит меня. - Дорилис, здесь нет никого, кто не любил бы тебя, - тихо сказал Донел. _Дом_ Микел поднялся со своего места, грозный и величественный. - Дорилис, замолчи немедленно! - приказал он командным тоном. Девушка застыла, не в силах произнести ни слова. - Это неслыханная дерзость! - продолжал лорд Алдаран, возвышаясь над дочерью. - Как ты посмела испортить праздник своей недостойной выходкой? Как ты посмела так говорить с нашей гостьей? Займи положенное тебе место рядом со мной и не раскрывай рта! Дорилис шагнула к столу. "В конце концов, она еще ребенок, несмотря на свою силу, - с невыразимым облегчением подумала Рената - Она привыкла слушаться старших. Она еще может беспрекословно подчиняться отцу". Дорилис сделала еще один шаг под властью командного тона, но в следующее мгновение освободилась. По ее лицу пробежала судорога гнева. - Нет! - выкрикнула она и топнула ногой в припадке ярости, так знакомой Ренате по первым дням в замке Алдаран. - Я не позволю унижать себя! А ты, Рената, - ты, осмелившаяся получить от моего мужа то, что по праву принадлежит мне, - ты не будешь похваляться своим животом передо мной! Не будешь! Ее зубы блеснули в жутком оскале, лицо озарилось бело-голубым светом молний. Эллерт увидел наяву то, что когда-то являлось в предвидении... Рената в панике отступила назад, споткнувшись о ножку стула. - Нет, Дорилис! - крикнул Донел. - Нет, только не ее! Он бросился между ними, закрывая Ренату своим телом. - Если ты рассержена, пусть твой гнев падет на меня одного! Потом он издал странный горловой звук и пошатнулся. Его тело изогнулось в слепящей вспышке молнии. Донел судорожно задергался и упал, скорчившийся и почерневший, словно обугленное дерево. Уже безжизненное, тело дрогнуло еще раз и вытянулось на каменном полу. Все произошло так быстро, что многие из сидевших в нижнем зале не слышали ничего, кроме криков и обвинений. Маргали сидела с разинутым ртом, тупо глядя на свою воспитанницу, не веря своим глазам. Кассандра по-прежнему протягивала руки к Дорилис, но Эллерт обхватил ее сзади и удерживал на месте. _Дом_ Микел сделал один шаг по направлению к Дорилис и пошатнулся. Он остановился, ухватившись обеими руками за край стола. Его лицо страшно потемнело от прилившей крови, старый лорд едва мог говорить. - Это проклятье. Колдунья предсказала день, когда я прокляну всех богов за то, что не умер бездетным! Двигаясь очень медленно, словно ястреб со сломанными крыльями, подошел к тому месту, где лежал Донел, и рухнул на колени рядом с ним. - О сын мой, - прошептал он. - Сын мой, сын мой... Потом поднял голову и посмотрел на Дорилис: - Чего же ты ждешь? Срази и меня тоже! Дорилис не двигалась. Она стояла так, словно обратилась в камень; словно молния, оборвавшая жизнь Донела, поразила и ее. Ее лицо превратилось в трагическую маску, глаза остекленели. Рот раскрылся в беззвучном крике. Эллерт, очнувшийся от столбняка, начал потихоньку двигаться к _дому_ Микелу, но тут дикая вспышка молнии озарила весь зал, и Дорилис исчезла в ее сиянии. Эллерт инстинктивно отпрянул, оглушенный ударом. Все новые и новые разряды с треском вспыхивали вокруг. Глаза Дорилис безумно сверкали. Какой-то мужчина в нижнем зале вскочил, издал дикий крик и рухнул замертво. Один за другим все попятились назад, отступая от того места, где стояла Дорилис в окружении ярких вспышек, словно статуя некой ужасной богини, сотворенная из молний. Ее лицо больше не было лицом ребенка. Оно вообще не напоминало человеческое лицо. Лишь Рената осмелилась подойти к девушке. "Возможно, ей просто нечего больше терять", - подумал Эллерт уголком сознания, где сохранились крохи рассудка. Рената сделала шаг по направлению к Дорилис, затем еще один, еще... Дорилис впервые шевельнулась с тех пор, как погиб Донел. Она сделала угрожающий жест, но Рената не остановилась, шаг за шагом приближаясь к ядру чудовищного сияния, в центре которого находилась Дорилис. - Нет, леди Рената, - дрожащим голосом произнес _дом_ Микел. - Нет, отойдите от нее. Не надо, вы не можете... В сознании Эллерта проносилась какая-то бессвязная мешанина - невероятная игра возможностей, появляющихся, исчезающих и возвращающихся внезапным наплывом... Рената медленно, но неуклонно двигалась к Дорилис, стоявшей над мертвым телом Довела. Эллерт видел Ренату поверженной; видел, как она наносит удар собственным _лараном_ и парализует Дорилис; слышал, как она проклинает Дорилис, умоляет ее, чего-то требует - все одновременно, в неудержимом потоке будущего, которое наступит, может наступить, никогда не наступит... Рената широко раскинула руки. Ее голос звучал глухо от горя, но ровно и твердо. - Дорилис, - произнесла она. - Дорилис, моя дорогая, моя маленькая девочка... Она подошла еще ближе, и Дорилис рухнула в ее объятия, спрятав лицо у нее на груди. Молнии потускнели, затем исчезли. Внезапно Дорилис снова превратилась в девочку, неудержимо плачущую в объятиях женщины. Рената гладила ее и что-то тихо шептала ей на ухо. По ее лицу тоже текли слезы. Дорилис подняла голову и непонимающе огляделась вокруг. - Мне так плохо, Рената, - прошептала она. - Что случилось? Я думала, у нас праздник... Донел не сердится на меня? Потом она издала вопль - долгий, пронзительный крик ужаса и осознания случившегося, эхом отдавшийся во всех закоулках замка - и обмякла, потеряв сознание. Гром снаружи пророкотал последний раз. Все стихло. 30 - Слишком поздно, - повторила Рената. - Не знаю, можно ли будет вообще разбудить ее, не подвергая опасности жизнь людей. Снаружи беспрерывно грохотал гром. Молнии били в башни замка Алдаран, и Эллерт с содроганием думал о том, какие чудовищные видения омрачают сон Дорилис. В момент потрясения, когда девушка поняла, что натворила, Рената сумела заставить ее принять дозу того же сильного снотворного, которое ей давали раньше. Как только Дорилис выпила снадобье, искра разума снова исчезла из ее глаз, и вокруг начала сгущаться ужасная, искрящаяся оболочка молний. Но наркотик быстро делал свое дело. Выпустив лишь несколько убийственных разрядов, Дорилис погрузилась в беспокойное забытье. Над замком бушевала гроза, но молнии больше не поражали людей. - Мы не можем давать ей это снадобье, - продолжала Рената. - Даже если бы я могла заставить ее снова принять его - а я в этом не уверена, - оно почти наверняка убьет ее. - Пусть лучше так, чем общая гибель, - с невыразимой горечью произнес лорд Алдаран. Его голос прервался; жуткая блестящая пленка, остекленившая его глаза, была еще хуже, чем слезы. - Неужели нет никакой надежды, Рената? - Я боюсь, что опоздала уже тогда, когда обратилась к вам в прошлый раз, - ответила Рената. - Слишком большая часть мозга поражена. Для Дорилис все кончено, мой лорд. Вы должны примириться с этим. Наша единственная забота сейчас - сделать так, чтобы она, умирая, не уничтожила все вокруг. Отец вздрогнул. - Как мы сможем это сделать? - хрипло спросил он через некоторое время. - Не знаю, мой лорд. Наверное, никто, обладающий этим смертоносным даром, еще не доживал до ее возраста, поэтому мы не имеем ни малейшего представления о ее возможностях. Я должна посоветоваться с людьми из Хали или из Трамонтаны. Возможно, они посоветуют, как нам наилучшим образом обезвредить ее за... - Рената сглотнула, с трудом справившись с собой, - ...за то малое время, которое у нее осталось. Дорилис может черпать энергию из электрического потенциала самой планеты, мой лорд. Умоляю вас, не надо недооценивать тот вред, который она может причинить, если мы напугаем ее. - Я проклят, - тихо и сурово повторил Алдаран. - Я был проклят в тот день, когда она родилась, но не знал об этом. Вы пытались предупредить меня, однако я не слушал. Это я заслуживаю смерти, но смерть забирает лишь детей, моих невинных детей. - Разрешите мне отправиться в Башню и посоветоваться с коллегами, лорд Алдаран. - И разнести повсюду вести о позоре Алдарана? Нет, леди Рената. Я принес в мир это ужасное проклятье неумышленно и по любви, но тем не менее вина лежит на мне. Теперь я уничтожу его. Он вытащил свой кинжал, занес лезвие над Дорилис и с силой опустил вниз. Но из неподвижного тела внезапно вырвалась голубая вспышка, и Алдаран отлетел к стене. Воздух со свистом вырвался из его легких. Когда Эллерт помог старику встать, тот судорожно схватился за грудь. На мгновение Эллерту показалось, что он умирает. Рената печально покачала головой: - Разве вы забыли, мой лорд? Она тоже телепатка. Даже во сне Дорилис может ощущать ваши намерения. Хотя я не думаю, что ей захотелось бы жить, если бы она находилась в здравом рассудке, какая-то часть ее мозга инстинктивно защищает ее. Мы вряд ли сможем убить ее. Я должна отправиться в Хали или в Трамонтану. Лорд Алдаран опустил голову: - Как пожелаешь, родственница. Подготовить тебе экипаж для поездки? - В этом нет надобности. Я пойду через призрачный мир. Вынув свой матрикс, Рената собрала все оставшиеся у нее силы для предстоящего путешествия. Какая-то часть ее существа была благодарна за эту отсрочку, за потребность действовать; это отодвигало тот момент, когда ей придется принять невыносимый факт смерти Донела. Кассандра, хотя ее и не просили об этом, заняла место Наблюдающей рядом с телом Ренаты, отправившейся в путь через неосязаемые и необъятные царства разума. Это было все равно что выступить из одежды, которая вдруг стала непомерно велика. На мгновение в серой мгле призрачного мира, застилавшей другой мир, твердый и материальный, Рената смогла увидеть свое тело, казавшееся таким же безжизненным, как тело Дорилис, и Кассандру, застывшую рядом. Затем, переместившись с быстротой мысли, она оказалась у высокого пика Башни Трамонтана, сама не понимая, почему ее притянуло сюда. Но потом она увидела Яна-Микела, облаченного в пурпурный балахон Хранителя. - Значит, Донел умер внезапной и насильственной смертью? - тихо спросил он. - Я был его другом и учителем. Я должен найти его в Запредельных Царствах, Рената. Если он умер внезапно, то может не знать о своей смерти; его разум может блуждать рядом с телом, тщетно пытаясь снова войти в свою оболочку. Я тревожился за него, однако не знал, что с ним произошло, пока не увидел тебя. В бесплотном пространстве призрачного мира, где физическое прикосновение воспринималось лишь как идея, он ласково погладил ее руку. - Мы разделяем твое горе, Рената. Все мы любили его; он должен был стать одним из нас. Но теперь я должен идти к нему. Она уловила едва заметное движение в сером тумане, предшествовавшее уходу Яна-Микела, исчезновению его мыслей и присутствия. В отчаянии она позвала вслед: - А как же нам быть с Дорилис, родич? Что нам делать с ней? - Увы, Рената, я не знаю. Ее отец не станет вверять ее на наше попечение. Кроме того, мы совсем не знали ее. Очень жаль: мы могли бы помочь ей овладеть _лараном_. Сведения об истории генетической программы хранятся в Хали и Арилинне. Возможно, они смогут помочь делом или советом. Но не задерживай меня более, сестра. Я должен идти к Донелу. Рената видела, как образ Яна-Микела в призрачном мире поблек и отдалился. Хранитель собирался удостовериться, что Донел не томится в ловушке возле своего уже бесполезного тела. Рената смутно завидовала ему. Она знала, что контакт между живыми и мертвыми опасен для обоих, а потому находился под запретом, иначе живые могут раньше времени втянуться в потусторонние царства, где им нет места. Ян-Микел, с детства обучавшийся отрешенности, необходимой для Хранителя, мог оказать последнюю услугу другу, не подвергая себя опасности. Однако Рената знала, что если бы Донел был его близким родственником, то Ян-Микел не колеблясь поручил бы эту задачу кому-то другому, чьи чувства к покойному не носят глубоко личного характера. Усталая и отчаявшаяся, помнившая только о Донеле и о своей утрате, Рената обратила мысли к Хали. Она старалась сохранять спокойствие, зная, что слишком сильные эмоции могут вытолкнуть ее из этого плана, а мучительные воспоминания могут погрузить ее в бесконечные, ирреальные сны призрачного мира. Она будет уходить все дальше и дальше, пока не забудет дорогу назад. Серая мгла казалась бесконечной. Когда Рената наконец увидела вдалеке призрачную Башню Хали, мысли окончательно отказались повиноваться ей. Подхваченная вихрем эмоций, она медленно плыла в туманных, бесплотных пространствах... Затем ей показалось, что она видит вдалеке знакомую фигуру - живую, юную, смеющуюся. Далеко, так далеко... Донел! В этом царстве, где сами мысли были податливыми, словно глина под пальцами скульптора, что-то могло выжить... Рената помчалась вслед за исчезающей фигурой, мысленно крича от радости: "Донел! Донел, я здесь! Подожди меня, любимый!" Он был слишком далеко. Он не обернулся и не посмотрел на нее. "Нет! Это запрещено! Он ушел в место, еще недоступное для меня. Если я пересеку границу, то не вернусь обратно... Но я буду осторожна. Я должна снова увидеть его! Я должна хотя бы один раз взглянуть на него, попрощаться с ним... только раз, и больше никогда..." Она поспешила вслед Донелу. Мысли с невообразимой быстротой несли ее в серых пространствах призрачного мира. Оглянувшись по сторонам в поисках знакомых примет, она поняла, что окончательно потеряла из виду Башню Хали и осталась совершенно одна в сером безмолвии, где не было ничего, кроме маленькой, удаляющейся фигурки, маячившей у самого горизонта. "Нет! Это безумие! Это запрещено. Я должна вернуться, пока еще не поздно. - С ранних лет обучения в Башне Рената усвоила, что любое вторжение живых в царство мертвых может быть лишь очень кратковременным и обусловленным крайней необходимостью. Но осторожность почти покинула ее. - Я должна увидеть его один лишь раз, хотя бы один раз. Я должна поцеловать его, попрощаться с ним... Я должна, иначе не смогу жить. Нельзя же запретить обычное прощание... Я опытная _лерони_, я в совершенстве владею матриксом. Я знаю, что делаю, и это придаст мне сил..." Последний проблеск здравого смысла заставил ее усомниться в том, что фигурка, удалявшаяся за горизонт, в самом деле была Донелом. Может быть, это иллюзия, рожденная ее горем и томлением, нежеланием принять бесповоротность его смерти? Здесь, в царстве идей, ее разум мог создать иллюзию Довела и следовать за ней до тех пор, пока она не присоединится к нему. "Мне все равно! Все равно!" Ренате казалось, что она бежит, бежит изо всех сил за удаляющимся силуэтом... Затем ее движение замедлилось. Она как будто вязла в густом тумане. Не в силах двинуться с места, она издала последний отчаянный вопль: "Донел! Подожди!" Внезапно серая мгла истончилась, наполнилась лучами света. На пути Ренаты появилась туманная форма, и знакомый голос обратился к ней: - Рената... Рената, милая, не надо этого делать. Перед ней стояла Дорилис - не бесчеловечное существо, облаченное в молнии, не Королева бурь, но та маленькая Дорилис, которую она помнила в лето своей любви. В этом подвижном мире, где все вещи были такими, какими представлялись разуму, Дорилис осталась очаровательной девочкой. Длинные волосы свободно падали ей на плечи, старенькое детское платье едва доходило до колен. - Нет, Рената, это не Донел. Это иллюзия, рожденная твоим томлением, - призрак, за которым ты можешь следовать вечно. Возвращайся, дорогая, ты нужна им _там_... Внезапно Рената увидела зал в замке Алдаран, где под наблюдением Кассандры лежало ее безжизненное тело. Она остановилась и посмотрела на Дорилис: "Она убила... Она убила Донела..." - Не я, но мой _ларан_, - ответила Дорилис. Детское лицо было суровым и трагичным. - Но я больше никого не убью, Рената. В своей гордыне я не слушала тебя, а теперь уже слишком поздно. Ты должна вернуться и сказать им: я уже никогда не проснусь. Рената опустила голову, чувствуя, что девочка говорит правду. - Ты нужна им, Рената. Возвращайся. Донела здесь нет. Я тоже могла бы вечно следовать за ним к горизонту. Наверное, только теперь, когда тщеславие не ослепляет меня, я могу ясно видеть. Всю свою жизнь я видела в Донеле только _это_ - иллюзию, свое наивное убеждение, будто он может стать таким, каким я хочу его видеть. Я... - лицо Дорилис неуловимо изменилось, и Рената увидела ее ребенком, которым она была, девушкой, которой она стала, и женщиной, которой она уже никогда не станет. - Я знаю, что он подарил тебе. В своем себялюбии я не могла принять этого; теперь я не согласилась бы принять это от него, даже добровольно. Я хотела получить от него то, что он мог дать только тебе. Она махнула рукой: - Возвращайся, Рената. Для меня все кончено. - Но что будет с тобой? - Ты должна воспользоваться своим матриксом, - ответила Дорилис, - и изолировать меня силовым полем вроде того, которое защищает вход в Башню Хали. Вы не сможете даже убить меня, Рената. _Ларан_ в моем мозгу действует независимо от моего "я". Он будет убивать, чтобы защитить мое тело, хотя я сама больше не хочу жить. Рената, любимая, обещай мне, что ты больше не позволишь мне убивать тех, кого я люблю! "Это можно сделать, - подумала Рената. - Дорилис не умрет, но останется замкнутой в границах силового поля. Ее жизненные процессы замедлятся, почти остановятся". - Сделай так, чтобы я спала до тех пор, пока мое пробуждение не будет опасным для людей, - продолжала девочка. Рената содрогнулась. Дорилис останется одна в призрачном мире, за барьером силового поля, непроницаемым даже для ее разума. - Но как же ты, милая?.. Ее улыбка была мудрой и невинной одновременно. - За такое долгое время - хотя времени здесь не существует - я могу поумнеть, если останусь жить. А если нет, что ж... я далеко не первая. Я не верю, что сознание исчезает навсегда. Возвращайся, Рената. Не позволяй мне покушаться на жизнь других людей. Донел уже недосягаем для тебя, но ты должна вернуться, должна жить ради его ребенка. Он заслужил право на жизнь. В следующее мгновение Рената обнаружила, что лежит в кресле, в праздничном зале замка Алдаран. Снаружи бушевала гроза... - Это возможно, - тихо произнес Эллерт. - Нам втроем это по силам. Ее жизненные процессы замедлятся настолько, что она не будет представлять опасности для окружающих. Возможно, она умрет... или погрузится в летаргический сон и когда-нибудь проснется, полностью владея собой и своим даром. Но скорее всего она будет все глубже погружаться в призрачный мир и уже не вернется обратно. Так или иначе, она обретет свободу, а мы избавимся от опасности... Так и было сделано. Дорилис лежала в часовне замка Алдаран, в комнате со сводчатыми стенами - той самой, которую Эллерт видел в своем предвидении, - неподвижная, с застывшим _лараном_, окруженная непроницаемым силовым полем. - Мы должны отвезти ее в Хали, - сказал Эллерт. - Там она останется навеки... или до тех пор, пока не проснется. Лорд Алдаран взял Ренату за руку. - У меня нет наследника, - сказал он. - Я очень стар и одинок. Мое величайшее желание - чтобы сын Донела правил здесь, когда я умру. Ждать осталось недолго. Рената, - добавил он, посмотрев ей в глаза, - согласишься ли ты выйти за меня замуж? Мне больше нечего тебе предложить. Если я объявлю твоего ребенка своим сыном и наследником, никто не осмелится противоречить мне. Рената медленно кивнула: - Ради сына Донела да будет так. Алдаран протянул к ней дрожащие руки и нежно поцеловал ее в лоб. Последние защитные барьеры рухнули, и впервые с тех пор, как Донел умер у нее на глазах, Рената заплакала. Казалось, ее слезы никогда не прекратятся. Эллерт понимал, что смерть Донела не сломит ее. Она будет жить и когда-нибудь даже оправится от своей утраты. Придет день, когда старый лорд объявит сына Донела наследником Алдарана, как и показывал _ларан_ Эллерта... Они выехали следующим утром, на рассвете. Тело Дорилис, уложенное в открытый гроб, покоилось в силовом поле, Эллерт и Кассандра ехали сбоку. Рената и старый лорд Алдаран наблюдали за их отъездом - безмолвные, неподвижные, скорбные. "Я никогда не перестану оплакивать их, - думал Эллерт, пока они медленно спускались в долину. - Донела, погибшего в расцвете сил, в зените своей победы; Дорилис, с ее красотой, гордостью и своеволием; сурового старика, сломленного горем. Я тоже сломлен. Я буду королем, хотя и не хочу трона. Однако лишь я один могу спасти эту землю от катастрофы, и у меня нет выбора". Он опустил голову, едва замечая Кассандру, пока она не прикоснулась к его рукаву своей изящной шестипалой рукой. - Придет время, любимый, когда мы будем слагать песни, а не воевать, - сказала она. - Мой _ларан_ не похож на твой, но я предвижу это. "Я не один, - подумал Эллерт. - И я не должен горевать, хотя бы ради нее". Он поднял голову и вскинул руку в прощальном жесте. Позади оставался замок Алдаран, который он больше никогда не увидит, и Рената, с которой - он это знал - они расстаются лишь ненадолго. Двигаясь по дороге вслед за траурным кортежем, сопровождавшим Королеву бурь к месту ее последнего упокоения, Эллерт готовился к встрече с посланцами, которые уже сейчас во весь опор скакали к замку Алдаран, чтобы предложить ему непрошеную корону. Небо над его головой было серым и безмолвным; казалось, что раскаты грома никогда не тревожили эти земли.