отказывается гореть. Спектрограф совершенно бесполезен. Я не могу даже утверждать, что это металл. Мы попусту теряем время. - Передайте Кремеру, пусть закругляется, - сказал Гарамонд Нейпиру. - Интересно, будет ли толк, если вжарить из главного ионизирующего калибра? - Абсолютно никакого, - вмешалась главный физик Дениз Серра, сидящая здесь же, в рубке. - Если уж валентные резаки бессильны, то бомбардировать электронами с такой дистанции - бессмысленная трата энергии. Гарамонд кивнул. - Ладно. Давайте подытожим, что мы имеем. Получены новые данные, хотя обнадеживающими их не назовешь. Прошу всех высказать свои соображения о происхождении сферы: природный это объект или искусственный? - Искусственный, - со свойственной ей безапелляционностью заявила Дениз Серра. - Во-первых, совершенная форма, во-вторых, идеальная, в пределах разрешения измерительных приборов, гладкость. То есть, с точностью до одного микрона. Подобная точность природе неизвестна, во всяком случае, в космических масштабах. - И она с вызовом посмотрела на Ямото. - Вынужден согласиться, - ответил астроном. - Невозможно представить природный процесс, который мог бы привести к образованию такой штуковины. Это не значит, разумеется, будто я представляю, каким должен быть процесс технологический, если сфера сконструирована разумными существами. Чересчур уж здорова. - Ямото удрученно покачал головой. На его изможденном лице читались явные следы недосыпания. О'Хейган, научный руководитель экспедиции и всем известный педант, кашлянул в знак того, что тоже желает высказаться. - Все наши трудности проистекают из недостаточной оснащенности "Биссендорфа". Это разведывательный корабль, не более того. По правилам в подобном случае надлежит отправить на Землю тахиограмму, и сюда пришлют хорошо подготовленную экспедицию. - Он не отрывал пристального взгляда серых глаз от лица Гарамонда. - Этот предмет выходит за рамки вашей компетенции, - вмешался Нейпир. Гарамонд успокоил его жестом. - Уважаемая леди, джентльмены. В словах мистера О'Хейгана прозвучал невысказанный вопрос, который, видимо, занимает всех на борту корабля с самого начала нашего полета. По множеству признаков было нетрудно догадаться о моих неприятностях со Старфлайт-хаусом, а если точнее, о моих личных неприятностях с Элизабет Линдстром. Все вы, конечно, понимаете, что это означает. Я не собираюсь вдаваться в подробности, поскольку не хочу впутывать вас больше, чем уже впутал. Думаю, достаточно будет такого сообщения: для меня эта экспедиция - наверняка последняя в качестве капитана Звездного флота, и я хотел бы сам довести ее до конца. Этот год нужен мне целиком. О'Хейган страдальчески поморщился, но упрямо стоял на своем. - Надеюсь, я выражу общую точку зрения заведующих лабораториями, сказав, что все мы испытываем к вам, капитан, самую искреннюю симпатию. И нашу преданность отнюдь не поколебали обстоятельства, сопровождавшие старт экспедиции. Будь это заурядный полет, мне лично и в голову бы не пришло интересоваться законностью ваших действий. Но положение таково, что мы совершили важнейшее со времен Террановы и Сагании открытие, поэтому мое мнение неизменно: следует без проволочек сообщить о нем на Землю. - Я против, - холодно возразил Нейпир. - Старфлайт-хаус пальцем о палец не ударил ради осуществления полета в этот сектор Галактики. Заслуга в обнаружении сферы принадлежит исключительно капитану Гарамонду, который самостоятельно выдвинул гипотезу и сам же ее проверил. "Старфлайт", вставлявший ему палки в колеса, и так получит открытие на серебряном блюдечке, поэтому ничего худого не случится, если это произойдет на полгода позже. О'Хейган вымученно улыбнулся. - Все же я чувствую... Нейпир вскочил на ноги. - Он чувствует! Выходит, мозгами шевелить, как все прочие, вы не желаете? Или чувства затмили вам разум, и вы снимаете с себя всякую ответственность за... - Прекратите, - потребовал Гарамонд. - Я только хочу, чтобы О'Хейган объяснился. - Повторяю, довольно этих... - Джентльмены, я снимаю свое предложение, - перебил его О'Хейган, уставившись в свою записную книжку. - В мои намерения не входило выводить обсуждение из основного русла. Кажется, все согласны, что сфера создана искусственным путем. Вопрос: с какой целью? - Он обвел взглядом присутствующих. Молчание несколько затянулось. Потом заговорила Дениз Серра. - Для обороны? Может, внутри есть еще одна планета? - Только если она находится по другую сторону от солнца. В противном случае мы давно обнаружили бы ее по гравитационным возмущениям, - заявил Ямото. - Но зачем, позвольте спросить, имея технологию сооружения подобных объектов, закрываться от кого-то щитом? Каким же могуществом должен обладать враг? - А если это случай из разряда: "Остановите Галактику, я сойду"? Создатели сферы были пацифистами и не поленились спрятать свою звезду ото всех. - Надеюсь, ответ иной, - мрачно сказал астроном. - Что за ерунда - прятаться, обладая непревзойденной мощью? - По-моему, мы слишком углубились в область умозрительных гипотез, - вставил слово капитан. - Есть более насущная проблема: можно ли проникнуть внутрь сферы? Предлагаю заняться именно этим. Ямото пригладил жиденькую бородку. - Если вход существует, он должен находиться на экваторе, чтобы корабли имели возможность спокойно зависать над ним на "сферостационарной" орбите вроде нашей. - Вы предлагаете совершить облет по экватору? - Совершенно верно, в направлении, противоположном собственному вращению сферы. Это даст выигрыш семидесяти тысяч километров в час и экономию топлива. - Решено, - заключил Гарамонд. - Двинемся, как только Кремер со своей командой вернутся на корабль. Надеюсь, увидев вход, мы поймем, что это именно он. Три вахты спустя звонок старшего помощника разбудил капитана. - Капитан Гарамонд, - стараясь не потревожить спящую рядом Эйлин, сказал он в трубку. - Извини, что потревожил, Вэнс, - послышался голос Нейпира, кажется, через два часа под нами будет вход в сферу. - Уже? - Гарамонд сел на постели и почувствовал торможение. - Откуда ты знаешь, что это вход? - Ну, мы, конечно, не утверждаем, хотя это наиболее вероятное объяснение. У нас многочисленные отметки на экранах дальнего обнаружения. - Радарные отметки? - Многочисленные, Вэнс. Впереди нас целый флот на стационарном рейде. Тысячи три неподвижных кораблей. 6 Светящиеся эхо-сигналы от невидимых кораблей усеяли радарные экраны "Биссендорфа", словно плотное скопление звезд. Чувствительная высокоразрешающая аппаратура расчленила почти-сплошное яркое пятно на множество отметок судов всевозможных размеров и форм, парящих над строго определенным местом загадочной Черной Сферы. - Мог бы сразу сказать, что это не старфлайтовская армада, - пробурчал Гарамонд, плюхаясь в кресло в центральной рубке. Глаза его не отрывались от обзорных экранов. - Извини, Вэнс, не сообразил. - Нейпир поставил перед капитаном стаканчик горячего кофе. - Сам-то я сразу это понял по нестандартной конструкции судов, как только компьютер выдал параметры очертаний и массы. Машина не сумела опознать в этой толчее ни один из известных типов кораблей. Второй помощник Гантер хмыкнул: - Меня прямо жуть пробрала. Гарамонд сочувственно улыбнулся. - Догадываюсь. - А потом до нас дошло, что это свалка блокшивов. - Откуда такая уверенность? - Ничего не излучают. Это мертвые корабли, причем мертвы они давным-давно. - Нейпир дернул подбородком, как будто его стеснял ворот. - Дьявольски увлекательное путешествие. Сначала Черная Сфера, теперь это... Помнишь, все еще удивлялись, куда подевались саганские звездолеты? "Да, дьявольски увлекательное путешествие", - мысленно повторил Гарамонд, пытаясь понять значение очередного открытия и оправиться от потрясения. Перед ним неожиданно забрезжил свет новой надежды. Он покинул Землю безвестным командиром фликервинга, а теперь мог бы вернуться самым знаменитым исследователем после Лейкера и Молимо, открывших Терранову и Саганию. Это непременно осложнило бы расправу над ним. Элизабет, конечно, наплевать на законы, но даже президенты "Старфлайт Инкорпорейтед" вынуждены считаться с общественным мнением и массовой телеаудиторией. Она не рискнет бросить вызов, переступив определенную границу. А Гарамонд станет слишком заметной фигурой. Допустим, Элизабет возбудит судебный процесс с подкупленными свидетелями, которые присягнут, что Гарамонд умышленно подстроил гибель Харальда. Но подобный фарс лишь подстегнет всеобщее любопытство, сфокусирует общественное внимание, и вряд ли присяжным хватит решимости засудить обвиняемого. Не исключено, что они даже откажутся исполнять роль послушного орудия личной мести Лиз, с чем она до сих пор не сталкивалась. Таким образом, если Гарамонду с семьей суждено умереть, то, вероятнее всего, в результате несчастного случая. Впрочем, даже тщательно подготовленный несчастный случай можно предотвратить и, проявляя осторожность, избегать новых, если не бесконечно, то хотя бы довольно продолжительное время. Опасность не миновала, но будущее больше не выглядело беспросветным. "Биссендорф", поддерживая постоянную высоту над экватором сферы, сближался на суммарной скорости двести тысяч километров в час с громадным флотом мертвых кораблей. Описав вокруг них широкий полукруг, он зашел с противоположной стороны и, аккуратно выровняв скорость, завис примерно на той же стационарной орбите. В конце маневра главный астроном Ямото, ведущий непрерывное наблюдение в телескоп, заметил в гуще роя блеск отраженного света. Он пришел к выводу, что источник лучей - отверстие в поверхности сферы, сквозь которое проникает солнечный свет. Доложил капитану, а вскоре увидел в телескоп и само отверстие - тонкую, слабо светящуюся полоску, которая по мере приближения к ней "Биссендорфа" постепенно превращалась в узкий эллипс. Большую галерею главной рубки до отказа заполнили свободные от вахты офицеры. Каждый из них под тем или иным предлогом остался возле изогнутого ряда консолей и ждал первой передачи с "торпеды" - автоматического зонда, запущенного в сторону армады, частично освещенной снопом лучей звезды Пенгелли. Людей охватило возбуждение. Все, кто находился на борту, сознавали, что на их глазах происходит событие, значение которого затмевает все когда-либо случившееся с ними во время прежних скитаний по Галактике. Здесь творилась История. - Мне вредно так волноваться, - прошептал Нейпир. - Обычно на этой стадии полета я уже запираюсь наедине с сорокапятиградусной утешительницей. А сейчас не знаю, радоваться мне или горевать. - Зато я знаю, - твердо сказал Гарамонд. - Это переломный момент для всех нас. - Хе-хе, капитан. Небось, пытаешься прикинуть, какие нам обломятся премиальные, если этот металлолом окажется пригоден для полетов? Гарамонд фыркнул, допил третий стаканчик кофе и потянулся бросить его в мусоросборник. Наблюдавший за экранами Нейпир воскликнул: - Смотри, Вэнс! С центральной галереи донесся гул голосов. Капитан поднял голову и увидел первые кадры, переданные автоматическим зондом. На экранах серело изображение большого корабля, вспоротого по всей длине и выпотрошенного, словно гигантская рыбина. Рваная рана зияла черной пустотой, из которой остатками кишок торчал покореженный шпангоут. Уцелевшие части яйцевидного корпуса избороздили более мелкие шрамы. - Ну и ну, Клифф! Кто ж его так? - Следующий и того хуже. Зонд, не подверженный, как живые организмы, губительному воздействию перегрузок, возникающих при огромных ускорениях, мгновенно перелетел от первого инопланетного корабля ко второму. Изображение замелькало и снова установилось. Второй корабль был буквально разрублен надвое каким-то невообразимым оружием. Металлические обломки цеплялись за неровные края половинок корпуса. Маленькое суденышко, скорее всего, спасательная шлюпка, так и осталось связанным пуповиной троса с изуродованным материнским кораблем. После первых восклицаний в рубке управления стало тихо. Кадры разрушений множились, а "торпеда" продолжала прокладывать путь через кладбище погибших космолетов. Через час она завершила облет всех кораблей, освещенных снопом солнечного света, и пошла на второй виток, пуская в сторону оставшихся осветительные ракеты. Было уже очевидно, что весь гигантский флот погиб в результате неведомого катаклизма. Самыми страшными показались Гарамонду суда, освещенные ракетами: шрамы на мертвых, изуродованных обшивках, взрезанные корпуса, заполненные черными, словно запекшаяся кровь, тенями. Там вполне могли сохранится застывшие на космическом холоде останки разумных существ. Искаженные судорогами лица, изломанные агонией тела... - Только что поступил сигнал телеметрии, - сообщил Нейпир. - Неполадки в сети напряжения "торпеды". Посылаем вторую? - Не стоит. Обломков нам хватит на год вперед. Лучше отправь ее сквозь отверстие вниз. Мистеру Ямото наверняка не терпится изучить тамошнее солнце. - Гарамонд привалился к спинке кресла и посмотрел на своего старшего помощника. - Тебе никогда не казалось странным, что мы, представители весьма воинственной расы, не возим с собой оружия? - Надобности не возникало. Кроме того, Линдстромы, как я догадываюсь, опасаются, что их корабли либо начнут истреблять друг друга, либо объединятся и поднимут мятеж. - Подумав, он добавил: - На худой конец у нас есть мощный ионизирующий луч. С его помощью можно натворить немало бед. - Если нас не окружат такими силами, - Гарамонд показал глазами на экран монитора. - Здесь мы не успели бы даже развернуться, не то что прицелиться. - Ты считаешь, эти остовы свидетельствуют в пользу гипотезы Серра о защитном назначении сферы? - Возможно, - задумчиво произнес Гарамонд. - Но ничего нельзя сказать наверняка, пока мы не заглянем внутрь и не выясним, есть или было ли там что-нибудь требующее защиты. - С чего ты взял, будто мы что-то увидим? - Смотри. - Гарамонд показал пальцем на экран, который как раз переключился на изображение, переданное камерами второй "торпеды". В глубине экрана светилось круглое отверстие диаметром около километра. Сквозь него прямо по курсу зонда виднелось желтое светило типа земного Солнца. Сильнее всего удивляло то, что внутреннее пространство сферы казалось не черным, каким, по мнению ученых "Биссендорфа", полагалось быть космическому пространству, а голубым, словно летние небеса. Зонд влетел в окно, и связь с ним оборвалась. Через два часа, презрев все правила обеспечения безопасности командиров Звездного флота, Гарамонд возглавил небольшую экспедицию внутрь сферы. Космобус прижали дюзовыми выбросами к поверхности у самого края "окна", и Гарамонд, уцепившись одной рукой и обхватив ногами опору, сумел достать другой рукой до кромки. Толщина оболочки оказалась всего несколько сантиметров. Рука в перчатке преодолела нечто упруго-вязкое, наверное, силовое поле, которым, наподобие диафрагмы, было затянуто отверстие, и пальцы нащупали пучок каких-то волокон. Схватившись за него, Гарамонд подтянулся и перекинул тело внутрь сферы. Стоя на краю черного звездного озера, закованный в броню скафандра, надежно ограждающего от смертоносного межпланетного вакуума, капитан впервые увидел бескрайние зеленые равнины Орбитсвиля. 7 Хотя Гарамонд испытал потрясение, какой-то уголок его сознания принял происшедшее как должное, сразу и бесповоротно, словно именно к этому капитан и шел всю свою жизнь. Он чувствовал себя родившимся заново. Перед ним на многие километры простиралась плоская равнина, переходящая в пологие холмы, которые терялись в туманной дали. Необозримое пространство волновалось от края до края, словно море, сверкая на солнце сочной зеленью буйного разнотравья. После первого ослепления он посмотрел назад, на черное озеро, из которого только что вылез, и увидел его другими глазами. Там, в глубине у ног - настоящие звезды. Не верилось, что, стоит только прилечь и посмотреть вниз через край и увидишь армаду затонувших кораблей на вечном рейде в хрустально-черном космическом океане. Из "озера" высунулось нечто белое; оно вслепую тыкалось в берег, словно что-то искало... Гарамонд очнулся, узнав скафандр лейтенанта Кремера, пытавшегося принять вертикальное положение. Он двинулся помочь лейтенанту и вдруг осознал другой невероятный факт: здесь была почти земная сила тяжести. Капитан схватил Кремера за руку, и они стояли потрясенные, опьяненные, беспомощно озираясь, не в состоянии осмыслить чудо: синее небо вместо враждебной космической черноты. Шагнув, как Алиса сквозь зеркало, они очутились в сказочном саду. Глядя на плавно колышущиеся травы, Гарамонд вдруг понял, что здесь есть величайшее из чудес. Атмосфера! Его охватило безумное желание немедленно сорвать шлем, он напрягся до боли и внезапно сквозь слезы увидел вдали над морем травы какие-то строения. Они виднелись сразу в нескольких местах по берегам "озера" - древние, осевшие, разрушенные временем здания. Капитан не заметил их сразу, потому что стены, скрытые толстым слоем мха и ползучих растений, лишились сходства с творением разума. - Взгляните туда, - сказал он Кремеру. - Что вы об этом думаете? Ответа не последовало. Гарамонд повернулся к спутнику и увидел его беззвучно шевелящиеся губы за прозрачной пластиной шлема. Передатчик не работал. Капитан переключился на вспомогательную аудиосистему, микрофон и динамик которой располагались на грудной панели внутри скафандра. - Радиосвязь, кажется, дала дуба, - небрежно бросил лейтенант, и вдруг его профессиональное самообладание дало трещину. - Что это?! Сон? Это сон, капитан? - хрипло повторял он. - Если и сон, то мы видим его вместе. Как вы думаете, что вон там за руины? Кремер опустил козырек и увидел постройки. - Напоминают укрепления, - задумчиво ответил он. - Мне тоже. Выходит, проникнуть сюда не всегда было так просто. - Мертвые корабли? - Пожалуй, когда-то сквозь эти врата пыталось пробиться немалое войско, однако ему помешали. - Зачем было мешать? По-моему, если вся внутренняя сторона сферы такая же... - Лейтенант повел рукой вокруг. - Господи! Да здесь простора на миллион таких планет, как Земля. - Больше, - возразил Гарамонд. - Я уже подсчитал. Площадь поверхности сферы в 625.000.000 раз больше земной. А если учесть, что три четверти Земли покрыты водой, и отбросить еще половину суши на горы, пустыни и льды, то получится около пяти миллиардов. - О, Боже! Так здесь хватит места на всех! - При одном условии. - При каком? - Что здешним воздухом можно дышать. - Ну, это мы выясним немедленно, - заявил Кремер. У Гарамонда вдруг закружилась голова. Манипулируя числами, оценивая и сравнивая величины, мозг воспринимал их как чисто математические, отвлеченные понятия. Кремер пошел дальше: он представил себе, чем сфера может стать для землян, измученных перенаселенностью и загаженностью родной планеты. Они переправятся сюда на огромных космических паромах и потянутся осваивать прерии... Ошеломляющие открытия и не менее ошеломляющие перспективы. Все соображения постепенно вытеснило одно: если он, Вэнс Гарамонд, подарит человечеству мир, равный пяти миллиардам планет земного типа, тогда не Лиз Линдстром, а он станет первым человеком во Вселенной. Его жена и сын будут спасены. - В космобусе остался комплект с анализатором, - сказал Кремер. - Сходить за ним? - Разумеется. Капитан удивился: кому, как не лейтенанту, идти за прибором? Потом внезапно сообразил: влияние Сферы. Ее необъятному Lebensraum'у хватило нескольких минут, чтобы потрясти основы, на которых зиждились отношения в замкнутом обществе Двух Миров. Лейтенанту просто не хочется покидать райский уголок и лезть в круглое черное окно. Потенциальный владелец суперконтинента, он не видел худого в том, чтобы капитан отправился вместо него. "Как быстро, - подумал Гарамонд. - Нас ждут великие перемены". Вслух же произнес: - Можете осторожно намекнуть остальным, что им предстоит увидеть. - Ясно. - Кажется, возможность первым сообщить самую сенсационную новость всех времен пришлась Кремеру по душе. Лейтенант подошел к краю лужайки, лег и с явным усилием протиснул шлем сквозь мембрану силового поля, которое, вероятно, удерживало атмосферу. Кремер выгнулся, схватился за опору космобуса, и скользнул во мрак. Когда он исчез, мысли Гарамонда снова пришли в беспорядок. Естественный вес тела и травянистая упругая почва создавали полную иллюзию планетной тверди. Все инстинкты восставали против мысли о холодной пустоте за тонкой скорлупой из неведомого металла, к которому реактивной силой дюз прижался утлый космобус. Гарамонд отступил на несколько шагов от края. Досадуя на тяжелый скафандр, казавшийся неуместным в такой естественной на вид обстановке, он опустился на колени и занялся изучением растительного покрова. Густая смесь разных видов растений весьма напоминала земную траву. Капитан раздвинул листья и стебли, запустил руку в спутанные корни, набрал горсть коричневой земли и растер ее на ладони. На перчатке остались влажные пятна. Он поднял голову и тут только заметил белое кружево облаков. Слепящий солнечный диск висел точно в зените. Капитан отвел взгляд, и у него перед глазами вместо желтых кругов поплыли светлые и темные голубые полоски. Он взял этот эффект на заметку, собираясь предложить его главному научному сотруднику О'Хейгану для первого этапа исследований, и снова занялся почвой. Вырыв ямку, он добрался до основы, все той же поверхности с серым металлическим отливом, на которой влажная земля не оставляла никаких следов. Гарамонд провел по ней рукой, пытаясь вообразить, каким способом создана эта явно цельнометаллическая сферическая оболочка с окружностью в миллиард километров. Источником вещества для материала со столь непостижимыми свойствами могло быть только само солнце. Материя - суть энергия, а энергия - суть материя. Любая активная звезда ежедневно испускает в пространство неимоверное количество лучистой энергии, в которую превращает миллионы тонн собственного вещества. Но на пути излучения звезды Пенгелли кто-то воздвиг преграду, она и совершила обратное преобразование, превратив энергию в вещество. Тонко управляя самыми фундаментальными силами Вселенной, неведомые существа соорудили непроницаемый щит из материала с заданными свойствами - тверже алмаза, вечного и неизменного, как сама материя. Когда сферическая оболочка достигла требуемой толщины, они завершили создание нового мира, покрыв его почвой, наделив атмосферой и водой. Энергию и вещество для новых чудес черпали из прежнего источника, а органика - даже столь сложная, какой являются клетки и семена, - с точки зрения фундаментальных законов природы ничем не отличается от минералов. И сотворить зеленую былинку тем существам было ничуть не труднее, чем стальной клинок... - Сэр, состав атмосферы подходящий! - раздался за спиной капитана голос Кремера. Гарамонд увидел, что тот уже поднял лицевую пластину. - Соотношение? - Кислорода чуть меньше, чем на Земле, остальное в пределах нормы. - Лейтенант по-мальчишески улыбнулся. - Да вы сами глотните! Гарамонд открыл шлем и вдохнул полной грудью. Воздух оказался свежим и приятным. Капитан поймал себя на мысли, что никогда прежде он не дышал настоящим чистым воздухом. Со стороны "берега" донеслись глухие звуки, это из "озера" один за другим вылезали облаченные в скафандры астронавты и радостно кричали, не снимая шлемов. - Я позвал сюда всех, кто захочет, - сказал Кремер. - Кроме Бронека, конечно, он следит за космобусом. Не возражаете, капитан? - Все в порядке. Придется почаще сменять вахты, чтобы вся команда побывала здесь до отлета, - ответил Гарамонд. До него вдруг дошло, насколько изменилось поведение Кремера. Если бы лейтенант не увидел сферу изнутри, он не посмел бы самовольно распоряжаться. - До отлета? - удивился Кремер. - Но ведь, как только мы сообщим на Землю, сюда немедленно отправится весь действующий флот. Зачем же нам возвращаться? Гарамонд подумал об Эйлин, ее нелюбви к путешествиям и своем намерении при первой возможности вернуть ее в привычную обстановку, но какая теперь в этом необходимость? - Пожалуй, действительно нет смысла. Он стоял на поверхности с почти нулевой кривизной, хотя она не казалась бесконечной плоскостью, и не ощущал страха открытого пространства. Предел видимости не должен был зависеть, как на планетах, от роста наблюдателя, однако не мог быть безграничным, поскольку имелась атмосфера. Вдали виднелась нечеткая линия горизонта. В отличие от земной, она была слегка вогнутой, но впечатления гораздо большей удаленности не возникало, взгляд не уходил в бесконечность. Кремер поковырял носком сапога ямку, вырытую капитаном, постучал по основе. - Нашли что-нибудь? - А что вас интересует? - Контурная схема искусственной гравитации. - Вряд ли мы вообще найдем тут какие-либо схемы в нашем понимании. - Как же тогда?.. - Может быть, с помощью перестроенной структуры или специально сконструированных атомов. Короче говоря, нечто куда более совершенное, нежели обычные приборы и машины. - Фантастика. - Мы сами сделали шаг в этом направлении. Вспомните двигатели на магнитном резонансе, чем не фантастика? Гарамонд машинально забросал ямку землей и утрамбовал, сводя к минимуму вред, нанесенный плодородному слою. Здесь, вблизи окна, он был очень тонок, но вдали поднимались небольшие холмы, скорее всего, наносные. - Когда они придут в себя, - Гарамонд кивнул на других участников вылазки, - попросите кого-нибудь собрать образцы растительности и почвы. - Уже попросил, - небрежно откликнулся Кремер. - Кстати, у нас не действует ни один из передатчиков, хотя мой работал, когда я вылезал наружу. - Вероятно, локальный эффект. Что ж, работенки О'Хейгану хватит с избытком. Пойдемте, осмотрим руины. Они направились к ближайшему зеленому кургану. Под покровом ползучих растении угадывались очертания постройки, по которым можно было получить представление о толщине стен и размере внутренних помещений. Тут и там валялись ржавые куски искореженного металла - бывшие части и детали каких-то механизмов. Края оплавились, словно металл резали автогеном. Кремер тихо присвистнул. - Как вы полагаете, кто победил - те, кто хотел прорваться внутрь, или те, кто их не пускал? - По-моему, те, кто напал. Я уже обдумал это, лейтенант, когда смотрел на кладбище погибших кораблей. Почему они остались перед этой дырой? Ведь даже если бы их застали врасплох, звездолеты разметало бы силой того оружия, которое их уничтожило, и нам было бы нечего изучать. Сдается мне, кто-то специально пригнал и аккуратно поставил всю эту рухлядь напротив отверстия. - С какой целью? - Например, чтобы использовать в качестве металлолома. Вдруг внутри сферы нет металла? - Перековать на орала? Действительно, здесь настоящий фермерский рай. Только где сами фермеры? - Кочевникам тут не меньшее раздолье. Возможно, землю даже не надо пахать, двигай себе за временем года и собирай зреющие прямо по курсу урожаи зерновых. Кремер засмеялся. - Какие времена года?! Здесь должно быть вечное лето. И вечный полдень впридачу. Ведь темнота не может наступить, когда солнце постоянно висит над самой макушкой. - Смеркается, лейтенант, пора позаботиться о ночлеге, - спокойно произнес Гарамонд. Его собственная способность удивляться давно иссякла. - Соблаговолите обратить взор вон в том направлении. Он указал на горизонт за черным овалом окна. Сияние зелени и синевы вдали гасло на глазах. Ошибка исключалась - оттуда наступали сумерки. - Не может быть! - воскликнул лейтенант, глядя на солнце. - О, Господи! Солнце изменило форму. Оно стало похожим на золотую монету, от которой отпилили добрую половину, и площадь светящегося диска неуклонно уменьшалась. На светило наползала черная тень, день сменялся ночью. На небе отчетливо выделялись полосы разных оттенков голубизны, недавно принятые Гарамондом за оптический обман. В течение какой-то минуты солнце почти полностью скрылось, и в небе, словно бороздки на шлифованном агате, проступили тонкие дуги. Они расходились из двух точек, подобно силовым линиям разноименных зарядов; вдали, при прохождении света сквозь более толстый слой воздуха, их очертания размывались, а над горизонтом тонули в сизой дымке. Блеснул, исчезая, последний солнечный луч, и местность потонула во мраке. Под сапфировым куполом наступила ночь. Гарамонд целый час простоял над звездным озером, потом вернулся на корабль и дал тахиограмму в Старфлайт-хаус. 8 Четыре месяца спустя флагман Элизабет Линдстром встал на рейд у окна сферической оболочки. Эти месяцы Гарамонд посвятил изучению Орбитсвиля. Так с легкой руки одного из членов экипажа стали называть новый мир. Однако научное оборудование "Биссендорфа" предназначалось, в первую очередь, для поисков и первичного обследования перспективных планет, а задача разведывательной экспедиции, в которой участвовала лишь небольшая группа ученых, ограничивались получением самых необходимых сведений. На сей раз программу насколько возможно расширили, и не зря. Астрономический отдел Ямото сделал новое открытие фундаментального значения: звезду Пенгелли окружала еще одна сфера. Вторая оболочка была меньше первой, нематериальной, однако отражала и преломляла потоки солнечного света и тепла. Ямото называл ее "сферической филигранью силовых полей" и, судя по частоте употребления в докладах, несказанно гордился этим названием. Половина поверхности второй сферы состояла из узких, практически непрозрачных дуг, тянущихся с севера на юг. Они отбрасывали на луга Орбитсвиля широкие подвижные тени, которые и вызывали смену дня и ночи, без чего невозможна жизнь флоры. Наблюдать за внутренней сферой было невозможно, однако Ямото, изучая в телескоп движение освещенных и темных полос на противоположной стороне Орбитсвиля, сумел схематически изобразить ее структуру и доказал, что сфера отвечала не только за смену дня и ночи, но и за последовательность времен года. Четвертинка внутренней сферы, соответствующая зиме, состояла из более широких непрозрачных и узких прозрачных полос, следовательно, дням отпускалось меньше времени, чем ночам. Когда между солнцем и землей оказывалась противоположная сторона, долгие летние дни уступали место непродолжительным ночам. Мастерские "Биссендорфа" изготовили для Ямото небольшую сборную обсерваторию из пластмассовых деталей. Ее переправили на Орбитсвиль, а потом добавили еще несколько сборных домиков, поскольку остальные научные группы тоже жаждали работать. Получился научный городок - ядро будущей колонии. В основном сотрудники бились над решением загадки досадного явления, с которым столкнулись Гарамонд и Кремер - отказа радиопередатчиков. Поначалу казалось, что решение будет тривиальным, и найдется простой способ исправить положение. Но неделя следовала за неделей, а толку не было. В конце концов оказалось, что затухание электромагнитных волн каким-то образом связано с искусственным гравитационным полем, механизм создания которого тоже не поддавался объяснению. Пытаясь получить новые данные, команда О'Хейгана затребовала для своих нужд автоматический зонд с форсированным реактивным двигателем, способным поднять его с внутренней поверхности Орбитсвиля. Целью эксперимента стало измерение гравитационного градиента и попытка задействовать системы телеметрии и радиоуправления с помощью вертикально посланного сигнала. После безупречного, контролируемого бортовым компьютером старта "торпеда" принялась выписывать в небе кренделя и совершила запрограммированную автоматическую посадку в нескольких километрах от Окна. Пессимисты предрекали, что единственно возможная дальняя связь на Орбитсвиле должна работать на модулированных световых лучах. Другим предсказуемым результатом исследований стало подтверждение уже известных свойств большой оболочки: абсолютная химическая инертность, неизмеримая твердость и непроницаемость для любого вида излучений, кроме гравитационного. Если бы и оно поглощалось, то внешняя планета сорвалась бы с орбиты, превратившись в межзвездного бродягу. К тому же частицы даже самых высоких энергий могли проникнуть в Орбитсвиль не иначе как через Окно. При измерении уровня радиации звезды Пенгелли обнаружили ее пониженную активность и малую плотность ионного ветра. Это дало основание О'Хейгану усомниться в возможности внутрисферных полетов на фликервингах. Он конфиденциально сообщил об этом Гарамонду, но тот решил отложить доскональное изучение до прибытия полностью оснащенной экспедиции. Члены экипажа, особенно свободные от вахт, все чаще обращались к капитану за разрешением перебраться в палаточный лагерь на Орбитсвиле. Он никому не отказывал, пока Нейпир не доложил, что остающиеся на корабле начинают коситься на загорелых, отдохнувших коллег. Желая избежать недовольства, капитан ограничил число отпускников и, чтобы занять всех делом, предпринял облет сферы по экватору. Но других окон обнаружить не удалось. Кроме того, он организовал обследование погибших кораблей. Кладбище вытянулось на тысячу километров от Окна. Повторная съемка подтвердила первую догадку Гарамонда о сырьевом назначении блокшивов. От многих выпотрошенных и ободранных судов осталась голая обшивка, и часто то, что принимали за последствия жестокой битвы, на поверку оказывалось результатом прозаической деятельности старьевщика. Попутно выяснили отсутствие явных указаний на внешний вид инопланетян, летавших на кораблях такого мощного флота. Тут самым важным из найденного можно было считать секцию трапа с поручнем, величина которого приблизительно соответствовала трапам на земных судах. Вопрос, где теперь эти пришельцы, вызывал больше споров, чем проблема создателей Орбитсвиля. Последние совершенно очевидно достигли качественно иного уровня технологии, нежели раса, построившая звездолеты. Люди даже прониклись убеждением в их принципиальной непостижимости. Однако ни у кого не возникло мысли, что творцы сферы где-то рядом. Видимо, они отправились к другим вершинам или перешли на новый уровень бытия. Орбитсвиль продолжал существовать как памятник и дар галактического прошлого. Когда соорудили L-образный порт, Гарамонд перевез на Орбитсвиль семью и устроил себе маленький отпуск. Давно он не испытывал такой безмятежности и покоя. Эйлин без всяких психологических трудностей свыклась с выгнутым наоборот горизонтом, а Крис, дорвавшись до свободы, носился по просторам, словно выпущенный на весеннее пастбище жеребенок. Вечерами Гарамонд с удовольствием подмечал, как позолотилась, впитав живительные лучи нового солнца, кожа сына, а ночью устраивался с Эйлин прямо под волшебным небосводом, и наслаждение казалось более острым из-за пережитого отчаяния. Правда, во сне или в зыбкой полудреме капитана одолевали дурные предчувствия, хотя днем он старался не вспоминать об Элизабет, которая, накручивая световые годы, приближалась к Орбитсвилю. Неопытный наблюдатель решил бы, что флагман прибыл в гордом одиночестве, хотя на самом деле он вел флот из семидесяти кораблей, который даже по масштабам "Старфлайта" был огромным. На выравнивание скорости с галактическим дрейфом звезды Пенгелли ему понадобилось двое суток. Наконец все корабли аккуратно разместились на рейдовой орбите и убрали электромагнитные крылья-паруса. "Звездный ас-4" медленно приблизился на ионной тяге почти вплотную к "Биссендорфу", и капитан Вэнс Гарамонд получил официальное приглашение подняться на борт флагмана. Он снова попал в сферу влияния Элизабет. Первая со дня старта процедура облачения в серебристо-черный парадный мундир вызвала отвращение. Капитан не испытывал страха - ведь Орбитсвиль в корне изменил положение дел - его просто мутило от предстоящей аудиенции. Последние четыре месяца он уверял себя в падении могущества корпорации, но прибытие Лиз во главе армады говорило о сохранении старого порядка. На Земле все оставалось неизменным. Парадный мундир расстроил и Эйлин. Потом, когда открылся шлюз причальной палубы и утлый катер отвалил в черный океан, Гарамонд снова вспомнил ее прощальный поцелуй. Эйлин казалась рассеянной и, поцеловав мужа, быстро отвернулась. Должно быть, сдерживала чувства. Но в последний момент Гарамонд увидел, как Эйлин прижимает к щеке маленькую золотую улитку. Стоя за спиной пилота, капитан наблюдал за флагманским кораблем, который постепенно заполнял передний экран. После точного стыковочного маневра капитан спокойно шагнул на пирс, где его уже встречала группа офицеров "Старфлайта" и несколько штатских с голокамерами. После холодного приветствия его проводили к президентскому люксу и ввели в парадную залу. Элизабет, видимо, расписала всю церемонию заранее, поскольку эскорт без лишних слов немедленно удалился. Она стояла спиной ко входу, в длинном облегающем платье белого атласа. В воздухе около ее ног вяло плавали три белых спаниеля. Гарамонд слегка опешил, заметив, как поредели волосы Элизабет; сквозь тонкие черные пряди просвечивала кожа, отчего повелительница выглядела старой и больной. Она, конечно, знала о присутствии капитана, но не изменила позы. - Миледи... - Гарамонд щелкнул магнитными каблуками. Тогда президент медленно повернула к нему бледное лоснящееся лицо с маленьким подбородком. - Почему вы так поступили, капитан? - заговорила она хриплым контральто. - Зачем вы сбежали от нас? - Миледи, я... - Гарамонд не был готов к прямому вопросу в лоб. - Вы нас испугались. Почему? - Паника. Случайная гибель вашего сына так подействовала на меня, что я запаниковал. Меня не было рядом в момент его падения. Гарамонд сообразил, что, вероятно, такому милостивому приему имеются веские политические причины. Элизабет вела себя скорее как мать, потерявшая ребенка, нежели императрица, чьей власти грозит опасность. Правда, это не лишало ее преимущества. Вдруг произошло невероятное: Элизабет улыбнулась. Кривой, снисходительной улыбкой. - Вы решили, что мы учиним над вами расправу, не разобравшись? - Подобная реакция была бы вполне естественной. - Вы напрасно боялись, капитан. - Я... рад это слышать, миледи. "Невероятно, - ошеломление думал он. - Она сама не верит ни единому своему слову. И я не верю ее словам. Для чего же она ломает комедию?" - ...страдала, и вы страдали, - между тем продолжала Элизабет. - Боль останется с нами навсегда, но знайте: мы не держим на вас зла. - Все так же улыбаясь, она как-то боком подошла к нему почти вплотную, и костяшки его прижатых к бедрам пальцев утонули в гладкой атласной подушке. Гарамонду показалось, будто он прикоснулся к омерзительному пауку. - Миледи, я не в силах выразить, насколько потрясен этим несчастьем. - Знаем, знаем, - милостиво ответила Элизабет. Внезапно в воздухе пахнуло густым, приторным ароматом, и Гарамонду стало ясно, что именно в эту секунду она жаждет крови. - Миледи, если вам тяжело со мной... Ее лицо мгновенно стало хищным. - Почему вы решили? - Нет-нет, все в порядке. - Вот и прекрасно. У нас с вами есть еще множество важных дел, капитан. Известно ли вам, что совет директоров с моего согласия постановил выплатить вам десять миллионов монитов? - Десять миллионов? Нет, не известно. - Десять. Для вас это, наверное, куча денег? - Все равно что все богатства мира. Элизабет резко рассмеялась, разбудив дремлющих в невесомости собак. - Чепуха, капитан, сущая безделица! Кроме того, вы назначены членом учрежденного нами совета по освоению и развитию Линдстромленда с годовым жалованьем в размере двух миллионов. Затем... - Элизабет замолчала. - В чем дело, капитан? Вас что-то удивляет? - Действительно, я удивлен. - Величиной жалованья? Или названием? - Название - пустяк, - твердо ответил Гарамонд, слишком озабоченный второй новостью, чтобы думать о почтительности. - Важно другое: сферу нельзя эксплуатировать, ею невозможно управлять. Из ваших слов вытекает, что вы собираетесь разбить ее на участки и продавать, как Терранову. - Мы не продаем участков на Терранове, их раздают бесплатно через правительственные агентства. - Да, любому, кому по карману транспортные расходы. Что в лоб, что по лбу. - В самом деле? - Элизабет, прищурившись, глядела на Гарамонда. - На чем основано столь авторитетное суждение? - Чтобы сложить два и два, не нужно быть семи пядей во лбу. - Капитана несло к краю пропасти, но он не желал тормозить. - В таком случае вас ожидает блестящее будущее. Остальным директорам "Старфлайта" это дается с большим трудом. - Трудно планировать конкретные действия, - упрямо возразил капитан. - Сама идея чрезвычайно проста. Элизабет одарила его второй неожиданной улыбкой. - Допустим, так оно и есть. Почему же нельзя заселять Линдстромленд освоенным способом? - По той простой причине, что продавец воды может процветать только в пустыне. - Ага. Иными словами, никто не станет платить за воду, которой всюду полно? - Такие рассуждения, конечно, кажутся примитивными. Но именно это я и имел в виду. - Мне крайне любопытен ход ваших мыслей. - Элизабет ничем не дала понять, что разгневана. - Неясно только, как вам взбрело в голову сравнивать торговлю водой и освоение нового мира? Гарамонд издал короткий смешок. - Куда больше интригует сравнение Орбитсвиля с обыкновенной планетой. - Орбитсвиля? - Линдстромленда. Это не планета. - Понимаю, но разница только в размерах. - Нет, вы не понимаете. Терпение Лиз истощалось. - Не забывайтесь, капитан. - При всем моем уважении к вам, миледи, я все же позволю себе настаивать, что вы не понимаете разницу в размерах. Ее никто и никогда не сможет осмыслить. Даже я, хотя облетел вокруг Орбитсвиля. - Ах, значит вы сами не сумели, поэтому... - Я летел со скоростью сто тысяч километров в час, - ровным голосом продолжал Гарамонд. - На облет Земли хватило бы двадцати пяти минут. А знаете, сколько длилось путешествие? Сорок два дня! - Допускаю, что здесь мы имеем дело с другим порядком величин. - Но это линейное сравнение. Неужели вы не чувствуете, какие там пространства? Вам никогда не удастся удержать над ними контроль. Элизабет пожала плечами. - Говорят же вам: "Старфлайт" не распределяет земель, а потому площадь Линдстромленда нас не заботит. Хотя мы, естественно, не откажемся от прибыли за счет предоставления транспортных услуг. - В том-то все и дело, - хмуро сказал Гарамонд. - Плату за перевозки следовало бы отменить, даже не будь она замаскированной платой за земельный надел. - Почему? - Да потому, что земли у нас теперь больше, чем люди в состоянии обработать. В этих условиях ставить искусственные экономические препоны на пути естественного, природного стремления людей переселиться на другие миры, представляется мне аморальным и отвратительным занятием. - Вам лучше всех должно быть известно, что ни в постройке фликервингов, ни в космической навигации нет ничего естественного. - Восковые щеки Элизабет окрасились едва заметным румянцем. - Ни то, ни другое невозможно без денег. Гарамонд отрицательно покачал головой. - Невозможно без людей. Культурная раса, никогда не знавшая денег и собственности могла бы бороздить пространства не хуже нашего. - Наконец-то! - Элизабет, сделала к нему два шага и остановилась, по инерции раскачиваясь на магнитных подошвах. - Наконец-то я поняла вас, капитан. Вам отвратительны деньги. Стало быть, вы отказываетесь от места в совете по освоению и развитию? - Да. - И от премии? От десяти миллионов монитов из кармана налогоплательщиков Обоих Миров? - Да, отказываюсь. - Опоздали, мой милый! - выпалила Лиз с одной ей понятным торжеством. - Они уже переведены на ваш счет. - Я верну их. - Нет, капитан, - решительно заявила она. - Вы теперь знамениты на Обоих Мирах, поэтому все должны видеть, как мы заботимся о вас. Вам ни в чем не будет отказа. А сейчас возвращайтесь на свой корабль. По пути к "Биссендорфу" капитан обдумывал последнее признание Элизабет. Неужели он стал настолько знаменит, что от него уже нельзя избавиться? Почему же ее глаза горели таким злорадством? 9 Гарамонду отвели новый прямоугольный домик, собранный из пластмассовых щитов. Несколько дюжин таких одноэтажных домов изготовили в мастерской одного из кораблей Элизабет. Поселок разбили километрах в двух от Окна; почвенный слой был здесь еще очень тонок, поэтому домики крепились к металлической основе при помощи вакуумных присосок. Спустя всего несколько дней Гарамонд заметил, что забывает о суровом космосе, отделенном от пола гостиной лишь несколькими сантиметрами сферической оболочки. Комнаты были обставлены скромно, но удобно, имелся полный набор цветообъемных проекторов и развлекательной бытовой аппаратуры, не считая электронного домашнего учителя для Криса. Жизнь напоминала отпуск в первоклассном охотничьем домике для уик-эндов - все немножко по-гостиничному, но уютно. Была тут и удобная кухня с продуктами из корабельных запасов. Предполагалось, что уже через год колонисты смогут перейти на самообеспечение. В экваториальной области Орбитсвиля стояло позднее лето. Луга наливались желто-коричневой спелостью. Прежде чем возделывать землю и сеять, колонисты намеревались скосить всю траву и пустить ее на синтетическую переработку для получения белковой пищи и целлюлозно-ацетатных волокон. Гарамонд все больше чувствовал свою ненужность. Формально он продолжал командовать "Биссендорфом", но почти все время проводил дома, находя себе оправдание в помощи семье, пускающей корни на новом месте. Он приобрел привычку подолгу наблюдать из окна за оживленной деятельностью вокруг старфлайтовского аванпоста. Через L-образные портовые тоннели на Орбитсвиль непрерывным потоком прибывали машины, оборудование, всевозможные товары и материалы. Каждый день росли валы срезанной почвы, появлялись новые дома; поселение опутала сеть дорог, уходящих в луга. Плацдарм землян укреплялся, дело продвигалось, а Гарамонд все сильнее ощущал свою ненужность. - Самое занятное, что я тоже оказался собственником, - жаловался он жене. - Я неустанно вещаю о невообразимых размерах Орбитсвиля, читаю лекции на тему аморальности горстки людей, стремящихся подмять все под себя, а сам дрожу за него, как за личную собственность. Похоже, я оторвался от действительности и иду по стопам Лиз Линдстром. - Ты просто злишься на корпорацию, ведь она хапает без зазрения совести, - не согласилась Эйлин. - Нет, я злюсь на себя. - За что? - За глупость. С какой стати я решил, будто "Старфлайт" мирно сгинет, уступив дорогу общественным транспортным компаниям? Я слыхал, его средства массовой информации давно создают мнение, что корпорация практически стала правительственным концерном. Добиться, чтобы им поверили, было нелегко, раньше существовала только Терранова, и земельный надел поселенца впрямую зависел от суммы, уплаченной за проезд. Сейчас - дело другое. - В каком смысле? - Эйлин подняла глаза от детской рубашки, которую штопала вручную. Ее взгляд был сочувственным, но безмятежным. После высадки на Орбитсвиль ее не оставлял простодушный оптимизм. Жизнерадостность сослужила ей добрую службу в чуждой обстановке. - Поселенец возьмет земли, сколько пожелает, а "Старфлайт" установит твердые цены на транспортные услуги. Большинство людей сочтет это за бескорыстие. Отвергнув предложение занять должность в совете по развитию, Гарамонд уже не был в курсе дел Элизабет. Однако догадывался, на чем она хочет сыграть, продавая Орбитсвиль перенаселенной Земле. Как недавно выяснилось, пространство над атмосферой Орбитсвиля совсем не содержало водорода и других частиц, поэтому использование фликервингов для внутренних полетов исключалось, а пока изобретут что-нибудь получше или переоборудуют громоздкие, малоэффективные корабли, летающие на собственных запасах топлива, должно пройти немало времени. Это давало Старфлайту преимущество. Орбитсвиль придется осваивать постепенно, как пионеры осваивали американский Дикий Запад. Человек погрузит на повозку с солнечными батареями скарб, припасы и синтезатор пищи "железную корову", поглощающую траву, - посадит домочадцев и покатит в зеленую даль без конца и края. Жизнь пионеров Орбитсвиля будет такой же простой и суровой, но недостатка желающих не ожидается. Население Земли давно готово бежать куда угодно из сросшихся друг с другом городов-монстров и примет такую жизнь, как избавление. Тяжкий труд в поте лица, опасность умереть от простого аппендицита на одинокой ферме в сотнях световых лет от родной планеты страшили куда меньше голодных бунтов где-нибудь в Париже или Мельбурне. И неважно, какую цену заломит "Старфлайт" за проезд до земли обетованной, транспорты пойдут в рейс переполненными. - А почему, собственно, президент должна быть бескорыстной? - спросила жена, и Гарамонд понял, что она сочувствует ей, ставят себя на ее место. Муж и ребенок Эйлин едва избежали опасности, но ведь и Лиз потеряла сына. - Разве не справедливо брать разумную плату за услуги? Капитан подавил досаду. - Землю осквернили и скоро придушат окончательно, а здесь хватит места всем. Бери, сколько влезет, поезжай, куда глаза глядят, если хочешь затеряться навсегда. Мы совершили все возможные ошибки, извлекли уроки, и наконец получили шанс начать с начала. Положение критическое; необходима почти полная эвакуация населения. И это нам по силам, Эйлин. Техника позволяет. Но вся деятельность "Старфлайта" направлена на то, чтобы этому помешать! - Гарамонд отвернулся и снова начал смотреть в окно. - Чтобы брать свою так называемую разумную плату, Элизабет нужно поддерживать разность потенциалов, то есть перенаселенность Земли при наличии свободных жизненных пространств где-нибудь в другом месте. Я не удивлюсь, если за провалом всех программ по контролю за рождаемостью стоят Линдстромы. - Брось, Вэнс, - рассмеялась Эйлин. Он резко повернулся, но, поглядев на нее, смягчился. Гарамонду нравилось ее хорошее настроение в последние дни. - Может быть, ты права. Только ты с ними не общалась, а они не раз сетовали на низкий коэффициент прироста населения. - Кстати, о коэффициенте. У нас с тобой он уже довольно долго держится на стабильном уровне. - Эйлин, сидя в кресле, поймала его руку и прижала к своей щеке. - Нет ли у тебя желания стать отцом первого ребенка, рожденного на Орбитсвиле? - Не уверен. Хотя это все равно неосуществимо, первые переселенцы уже в пути. На Терранову, например, женщины приезжали уже беременными. Наверное, это связано с теснотой и недостатком развлечений на судах Элизабет. - Тогда я согласна на первого, зачатого здесь. - Уже горячей. - Гарамонд опустился перед нею на колени и обнял. Потянувшись к нему губами, она вдруг отстранилась. - Нам придется оставить эту мысль, если ты всегда будешь так же поглощен своими мыслями, как сейчас. - Прости. У меня не идут из головы люди или существа, или боги, называй как угодно, которые построили Орбитсвиль. - Не у тебя одного, да что толку? - Я их не понимаю. - И никто не понимает. - Ведь здесь хватит места, чтобы прокормить все мыслящие расы Галактики. На первый взгляд, Орбитсвиль для того и создан. И тем не менее... Гарамонд умолк, побоявшись, что Эйлин усомнится в его здравом уме, если он поделится с нею своими соображениями о назначении приюта для бездомных, снабженного единственным малюсеньким входом. Чик Трумен был ровесником эпохи космических переселенцев. Он работал техником по освоению планет. Его дед и отец участвовали в открытии Террановы, а еще раньше обследовали дюжину других миров, хотя и не пригодных для колонизации, но представлявших коммерческий либо научный интерес. Как многие другие, принадлежавшие к братству бродяг-инженеров, он, казалось, обладал врожденными навыками в широком диапазоне технических дисциплин. От большинства своих собратьев Трумен отличался пристрастием к философии. Правда, занимался он бессистемно, довольствовался отрывочными сведениями, однако, берясь за какую-нибудь фундаментальную проблему, докапывался до самой сути. Вот и сейчас, не успев обосноваться в лагере, разбитом у подножия холмов, Чик погрузился в размышления. Гряда холмов опоясывала плоскую равнину, в центре которой чернело Окно. Трумену и его напарнику Питеру Крогту поручили установить лазерные отражатели для экспериментальной системы оптической связи. Ехать пришлось километров шестьдесят, до места добрались к вечеру, и вскоре землю накрыл полог ночи. Темнота обрушилась с востока, как лавина. Крогт, распаковав спальные мешки, взялся за стряпню, а Трумен, одержав быструю победу над робкими угрызениями совести, презрел низменную прозу жизни, поудобнее привалился спиной к вездеходу, раскурил трубку и предался созерцанию арок ночного неба. - Н-да, принцип аналогии и простоты - полезная штука, - изрек он спустя некоторое время. - Только, бывает, подкладывает свинью тем, кто его применяет. Многие великие открытия совершались, когда все считали, что в мире больше не осталось ничего странного и необычного. Тут приходил кто-то, кто об этом не знал, опровергал всякие догмы, и человечество устремлялось к новым вершинам прогресса. Взять хотя бы теорию небезызвестного Альберта Эйнштейна... - Если ты не занят, открой, пожалуйста, консервы, - попросил Крогт. Трумен помолчал, выпуская ароматное облако дыма. - Представим себе такую, скажем, ситуацию: живут на дне лунки для гольфа два жука. Допустим, они никогда не покидают лунку, но, обладая философским складом ума, хотят, обобщив доступные им данные, описать устройство вселенной. На что будет похожа их вселенная, Пит? - Да не все ли равно? - Прекрасно сказано. Полностью с тобой согласен, хотя позволь мне продолжить. Так вот, вселенная упомянутых жуков состояла бы из бесконечного набора лунок с круглыми отверстиями вверху, откуда в светлую пору суток сыплются белые шары. Крогт вскрыл консервы и протянул одну банку Трумену. - Ты это к чему, Чик? - Да к тому, что кое у кого на базе мозги не в порядке. Ведь мы на Орбитсвиле уже несколько месяцев, так? - Так. - Теперь подумай о нашем пикнике. Высота холмов метров триста, нам поручено смонтировать рефлекторы на двухстах пятидесяти. Все расписано до мелочей: где их устанавливать, как сориентировать, допустимое отклонение и сроки. Только в одном начальство оплошало, и это весьма симптоматично. - Ужин стынет. - Никто, заметь, никто, не попросил нас подняться на лишние полсотни метров и поглядеть, что там, по другую сторону холмов. - Значит, нет необходимости. Начальству видней, - веско сказал Крогт и пожал плечами. - Да и что там может быть, кроме травы и кустарника? Весь этот шарик изнутри - сплошная прерия. - Вот-вот, и ты туда же. Принцип аналогии и простоты. - Никакой аналогии, - обиделся Питер. Он ткнул вилкой в мерцающий муаровый шелк небес. - Для чего, по-твоему, телескопы? Не один ты такой умный. - Телескопы! - Трумен хмыкнул, скрывая замешательство, о них он как-то забыл. Его спасло умение быстро считать в уме. - Та сторона удалена от нас на две астрономические единицы, дорогуша, а это все равно, что, глядя с Земли в подзорную трубу, пытаться выяснить, есть ли жизнь на Марсе. - Мне на нее наплевать. Если ты сейчас же не начнешь есть, я сам все съем. - Ешь. Отсутствие аппетита заставило Чика призадуматься о роли духовной пищи вообще и философии в частности. Слегка приуныв, он встал и решительно зашагал вверх по склону. От быстрого подъема Трумен запыхался и, не дойдя самую малость до пологой вершины, остановился перекурить. Набив трубку, щелкнул зажигалкой и двинулся дальше. После желтого язычка пламени его глаза не сразу привыкли-к темноте, а когда это прошло, он увидел нечто странное: на темной равнине за холмистой грядой мерцали мирные огни чужой цивилизации. 10 Первые переселенцы высаживались на Орбитсвиль. Гарамонда очень удивило столь скорое прибытие пассажирских судов: неужели они отправились в путь через несколько дней после появления здесь Элизабет? К тому же, перед Садом стояло восемьдесят транспортов типа G-2, каждый из которых вмещал более четырех тысяч пассажиров. Не многовато ли для начала? Видимо, они собирались лететь на Терранову, но в последний момент отправились к новому пункту назначения, где нет даже сараев, приспособленных под ночлег. Сменившись с вахты, Клифф Нейпир переночевал в доме Гарамонда. - Не понимаю, - говорил он утром, прихлебывая кофе. - Конечно, Терранова была единственным подходящим для жизни местом и слишком быстро заселялась, но теперь-то к чему такая спешка? Как ни крути, людям туго придется в голом поле. Нет даже подходящих средств передвижения. - Удивляешься, почему они согласились? - спросил Гарамонд, допивая свою чашку. Нейпир кивнул. - У среднестатистического колониста есть семья, он не захочет без крайней нужды подвергать близких неведомым опасностям. Как "Старфлайт" убедил их лететь сюда? - Я вам отвечу, - войдя с кофейником свежего кофе, присоединилась к беседе Эйлин. - Пока вы тут дрыхли, мы с Крисом успели сходить в лавку и узнали новости. - Она наполнила опустевшие чашки. - Если же целыми днями валяться на боку и храпеть, недолго умереть в неведении, питаясь одними догадками. - Разумеется, Эйлин, ты среди нас самая умная и замечательная, правда, Клифф? О чем ты хотела нам сказать? - Соседка говорила с новичками, которые высадились на рассвете. Им предоставили бесплатный проезд, - объявила Эйлин, явно гордясь своей оперативностью. - Невозможно! - Гарамонд покачал головой. - Говорю тебе, Вэнс, это правда. "Старфлайт" освободил от уплаты за билет всех, кто запишется на отъезд в Линдстромленд в первые полгода. - Очередное надувательство. - Зачем ты так, Вэнс? - укоризненно воскликнула Эйлин. - Ты просто не хочешь признать свою неправоту в отношении Элизабет. Где здесь обман? Какую выгоду можно из этого извлечь? - Очередная уловка, - упрямо твердил Гарамонд. - Ее деятельность вообще незаконна. Здесь еще не побывали агенты правительственного управления по колонизации. - Ты сам всегда говорил, что Линдстромам закон не писан. - Верно, когда они собираются урвать кусок пожирнее. - Глупо быть таким подозрительным, - выпалила Эйлин. - Вэнс прав, - произнес Нейпир. - Поверьте нам на слово, Эйлин: Лиз ничего не делает без скрытого умысла. Эйлин немного изменилась в лице. - Ну, конечно, вы все знаете наперед. А допустить, что женщина, потерявшая единственного... - Она замолчала. - Ребенка. Не бойся, договаривай. - Извини, я просто расстроилась. - Ее глаза наполнились слезами, она встала и вышла из комнаты. Мужчины молча закончили завтрак, погруженные каждый в свои мысли. Капитан анализировал чувства, владевшие им в последнее время из-за того, что президент навязывала Орбитсвилю свои порядки, а он, Гарамонд, превратился в бесправного стороннего наблюдателя. Или это естественное состояние безработного? Весь Разведывательный корпус Звездного флота стал лишним, большие исследовательские корабли теперь никому не нужны. "Неужели, - не давал ему покоя вопрос, - космическая разведка была единственным подходящим для меня делом?" Нейпир, не выдержав тягостного молчания, начал скучный рассказ о научных исследованиях, которые вели несколько групп. Одна из них, несмотря на применение более мощных по сравнению с корабельными, режущих инструментов, так и не сумела хотя бы поцарапать материал сферической оболочки. Другая, продолжая изучать малую внутреннюю сферу, выяснила, что та не просто вращается с востока на запад, а совершает замысловатые движения. Очевидно, создатели Орбитсвиля хотели добиться нормальной смены дня и ночи в полярных областях. Третья группа исследователей занималась полевой диафрагмой Окна, которая не позволяла воздуху вырваться в космос. Здесь тоже успехи были скромные. Силовое поле неизвестной природы одинаково реагировало на проникновение сквозь диафрагму металлических и неметаллических предметов. Земные установки не могли генерировать ничего подобного. Измерения показали, что полевая диафрагма имеет форму двояковыпуклой линзы, толщина которой в центре достигала нескольких метров. В отличие от материала оболочки линза пропускает космические лучи, хотя, видимо, преломляет их. По предположению биологов, если лучи равномерно рассеиваются по внутренней поверхности сферы, то их должно хватать для поддержания необходимого уровня мутаций в клетках растений и животных. Значит, назначение диафрагмы не только в герметизации и сохранении атмосферы. К тому же поле Окна оказалось податливее материала оболочки. Облучение пучком электронов вызывало локальные изменения в структуре диафрагмы и небольшую временную утечку воздуха. - В общем, прелюбопытная штука, - закончил Нейпир. - Да, занятная, - вяло согласился Гарамонд. - Что-то в твоем голосе маловато воодушевления. Пойду-ка взгляну на переселенцев. Гарамонд улыбнулся. - Ладно, Клифф. Увидимся за обедом. Он собрался проводить Нейпира, когда зазвучал сигнал вызова с центрального коммутатора кабельной связи, протянутой в ожидании решения проблемы распространения радиоволн. Капитан нажал кнопку приема, и в фокусе проекционного объема появилось трехмерное изображение рано поседевшего широкоплечего молодого человека в штатском. Гарамонд его не знал. - Доброе утро, капитан, - с легкой одышкой поздоровался незнакомец. - Меня зовут Колберт Мейсон, я - репортер Агентства новостей Обоих Миров. К вам не обращались другие журналисты? - Журналисты? Нет. - Слава Богу! - радостно воскликнул Мейсон. - Разве "Старфлайт" уже пускает сюда репортеров? - Пока нет, - Мейсон неуверенно усмехнулся. - Кроме того, я - эмигрант. Мы приехали с женой надолго, и, насколько мне известно, я не единственный репортер, поступивший подобным образом. Мне просто повезло, нас высадили раньше всех. Впрочем, о везении можно будет говорить, когда вы согласитесь на интервью. - Раньше вам приходилось покидать Землю? - Нет, сэр. Но ради такого случая я облетел бы всю Галактику. Лесть была очевидной, хотя молодой журналист производил впечатление искреннего человека. - На какую тему желаете беседовать? Мейсон смущенно развел руками. - Знаете, на Земле вас считают самым знаменитым человеком всех времен. Вы не отвечали на тахиограммы, иначе любая газета с радостью напечатала бы ваше интервью. О чем? О чем угодно. - Вы сказали: тахиограммы? Я их не получал. Подождите-ка минуту. - Капитан отключил звук и повернулся к Нейпиру. - Элизабет? Клифф утвердительно кивнул и с тревогой посмотрел на него. - Больше некому. Она не разделяет твоих взглядов на Орбитсвиль. Честно говоря, я удивлен, как малому удалось прорваться к тебе. Или он чертовски пронырлив, или исключительно удачлив. - Ладно, будем считать его счастливчиком. - Гарамонд снова включил звуковой канал. - Мейсон, я хочу поделиться с вами одной историей. Вы готовы записать ее слово в слово? - Разумеется. - Отлично. Тогда приходите прямо ко мне. - Невозможно, сэр. Мне кажется, за мной уже следят, и времени у нас совсем немного. - Хорошо, тогда сообщите в свое агентство, что Орбитсвиль, на мой взгляд... - Орбитсвиль? - Это местное название Линдстромленда... - Гарамонд осекся. Изображение репортера вдруг рассыпалось на разноцветные осколки, которые, покружившись в воздухе, быстро растаяли. Капитан подождал минуту в надежде, что оно вновь установится, но связь прервалась. - Так я и знал. Слишком уж гладко все началось, - заметил Нейпир. - Кто-то ставит тебе палки в колеса. - Несомненно. Как ты думаешь, откуда он говорил? - Из какой-нибудь портовой лавки, больше неоткуда. Видеофонов у нас, сам знаешь, раз-два и обчелся. - Давай сходим туда. Капитан накинул легкую куртку и, не предупредив Эйлин, торопливо вышел в бессменный полдень. Кристофер, одиноко игравший на лужайке, посмотрел на отца, но ничего не сказал. Гарамонд помахал ему рукой и зашагал в направлении зданий, теснившихся вокруг Окна. - Ну и жарища, - ворчал Нейпир, идя следом. - Придется раскошелиться на дамский зонт. Гарамонд, не настроенный на пустячные разговоры, хмуро печатал шаг. - Что-то мне перестает здесь нравиться. Слишком стало напоминать Землю с Террановой. - Собираешься устроить скандал? Но как ты докажешь, что ваш разговор намеренно прервали? - Не собираюсь никому ничего доказывать. Они быстро шли по бурой грунтовой улице, петлявшей среди беспорядочно понастроенных коттеджей и ведущей к опоясавшим Окно административным зданиям, лабораториям, складам с глухими стенами. Обогнув какой-то дом, друзья увидели черный эллипс с торчащими из него L-образными трубами тоннелей и портовыми сооружениями на "берегу". Гарамонд больше не думал об Окне как о звездном озере, оно стало просто дырой в земле. Минуя непривычно высокое здание неизвестного назначения, капитан заметил машину вишневого цвета. Транспорта на Орбитсвиле было пока мало. Сверкнув ослепительным солнечным бликом, машина развернулась и затормозила у подъезда. Из нее вышли четверо и торопливо скрылись внутри здания. Среди них тоже был седой, но похожий на юношу человек. Старпом схватил капитана за локоть. - Не наш ли приятель-репортер? - Пойдем поглядим. Они двинулись рысцой через газон, вбежали в фойе и успели заметить закрывающуюся дверь во внутреннее помещение. Швейцар со старфлайтовской кокардой на фуражке выскочил из своей будки, пытаясь помешать им, но друзья обежали его с двух сторон и ворвались в комнату, где скрылась четверка. Колберта Мейсона оба узнали с первого взгляда. Репортер стоял в окружении пятерых мужчин, двое из которых держали его под руки. Среди остальных Гарамонд разглядел Сильвио Лейкера - приближенного Элизабет Линдстром. Бессмысленно-удивленный взгляд Мейсона, направленный в одну точку, наводил на мысль об изрядной дозе наркотика. - Прочь руки от него! - скомандовал Гарамонд. - Нет, капитан, убраться прочь должны вы, - процедил Лейкер. - Тут вам не корабль, где вы - царь и бог. - Я забираю Мейсона с собой. - Черта с два, - рявкнул один из громил, державших репортера, и уверенно шагнул вперед. Гарамонд смерил его скучающим взглядом. - Существуют десятки способов покалечить человека. Какой предпочитаете вы? Он блефовал, поскольку на самом деле не интересовался даже спортивными видами рукопашного боя, но противник неожиданно сник. Пока тот колебался, его напарник отпустил Мейсона, сунул руку в карман, однако тут же передумал: он увидел громадного Нейпира, шагнувшего в его сторону, и его прищуренные узенькие глаза под тяжелыми веками. Среди голых стен комнаты зазвенела напряженная тишина. - Как дела? - спросил Мейсона Гарамонд. - Имя... - заплетающимся языком произнес журналист. - Я не помню своего имени... - Он с трудом поднял руку к розовому пятну над воротником. - Мне что-то впрыснули под кожу. - Наверное, успокоительное, чтобы вы не шумели. - Капитан остановил колючий взгляд на Лейкере. - Надеюсь, это действительно так. - Предупреждаю: лучше не вмешивайтесь, - трясясь от злости, прошипел Лейкер. Он вытянул вперед пухлую руку, и на среднем пальце блеснул крупный рубиновый перстень. - Грязно работаете, Лейкер, - сказал Гарамонд. - Ничего, отмоюсь. - Головой рискуете, между прочим. Хотите впутать Элизабет в убийство? Будет ли она довольна, вы подумали? - Мне сдается, что она не прочь избавиться от вас. - Втихаря, не спорю. Но не таким грубым способом. - И капитан кивнул Нейпиру: - Идем. Они повернули оглушенного репортера лицом к двери и повели на выход. - Я предупредил вас, Гарамонд, - хрипло выдавил Лейкер. - А вы не послушались совета... - Не будьте идиотом, - не оглядываясь, ответил капитан. Он физически ощутил покалывание между лопаток. До цели оставалось всего несколько шагов, он уже коснулся пальцами дверной ручки, как дверь внезапно с треском распахнулась и в комнату ввалились еще трое. Гарамонд подобрался, готовясь отразить нападение, но те с безумными глазами промчались мимо. Двое были в комбинезоне полевых техников, третий - в мундире офицера инженерной службы "Старфлайта". - Мистер Лейкер! - завопил офицер. - Невероятно! Такого до сих пор... - Вон отсюда, Гардина! Как ты посмел вваливаться ко мне?.. - От ярости голос Лейкера сорвался на визг, и он закашлялся. - Вы не поняли! Инопланетяне! Живые инопланетяне! Мои техники залезли ночью на холмы и видели огни. На западе! Там кто-то живет! Челюсть у Лейкера отвалилась, кулак с грозным лазерным перстнем опустился. - Что ты плетешь, Гордино? Что за сказки? - Вот эти двое, мистер Лейкер. Пусть они сами расскажут. - Слушать пьяниц и бродяг? - Прошу без личных выпадов, - сделав успокаивающий жест с невозмутимым достоинством заговорил техник. - Предвидя скепсис, с которым будет встречено наше сообщение, я не сразу вернулся на базу, а дождался дневного света и сделал несколько снимков. Прошу. - И, помахав в воздухе пачкой цветных фотографий, он вручил ее Лейкеру. Гарамонд подтолкнул Нейпира с заторможенным Мейсоном к выходу и, забыв о бегстве, быстро вернулся. Снимки шли уже нарасхват, поэтому капитану удалось спасти всего две штуки. Оба снимка запечатлели бесконечную прерию Орбитсвиля, в центре которой стояли ряды бледно-голубых прямоугольных построек. Возле некоторых зданий виднелись какие-то разноцветные пятнышки, похожие на зерна пигмента в глянце эмульсии. - Что это за крапинки? - спросил Гарамонд у долговязого техника. - Могу утверждать лишь то, что они не стоят на месте. Сначала я принял их за цветы в палисадниках, потом разглядел, как они перемещаются взад-вперед. Гарамонду захотелось проникнуть в молекулы эмульсии, чтобы увидеть тела и лица инопланетян - первых собратьев человека, обнаруженных за десятки лет звездных скитаний. Его пальцы задрожали, и неудивительно: люди столько времени ждали контакта, а имели лишь возможность ковыряться в культурном слое. Впрочем, капитан почти сразу взял себя в руки и вышел за дверь. Ноги сами несли его куда-то, пока он не понял, что направляется к вишневой машине. Впереди маячили силуэты Нейпира с Мейсоном, удаляющиеся в сторону дома Гарамонда. Он нырнул в кабину, попробовал руль, осмотрел панель управления. Машины новой марки изготавливались на борту одного из кораблей специально для езды по Орбитсвилю, и магнитно-импульсный двигатель можно было запустить без ключа. Капитан нажал кнопку стартера и рванул с места в тот момент, когда опомнившийся Лейкер со своими подручными выскочил из подъезда. Нагнав Нейпира, капитан до упора вдавил единственную педаль. Машина встала, и он распахнул дверцу. Старпом понял все без слов. Пихнув Мейсона в машину, он прыгнул следом, мотор негромко взвыл, и автомобиль помчался по утрамбованной извилистой улице. От избыточной мощности колеса пробуксовывали, машина виляла из стороны в сторону. Через минуту беглецы, оторвались от погони, пересекли границу городка и понеслись к кольцу холмов, залитых вечно полуденным солнцем. Вид на чужое поселение открылся сразу, как только машина очутилась на вершине холма. По фотографиям у Гарамонда сложилось впечатление, что оно состоит из единственной группы зданий. На самом деле бледно-голубые прямоугольники, блестевшие, словно кусочки смальты, были разбросаны по всей равнине и убегали на много километров вдаль. Перед людьми раскинулся настоящий, хотя и одноэтажный, город. Правда, ему не хватало ярко выраженного центра, но жителей, по земным стандартам, тут разместилось бы до миллиона. Гарамонд осторожно направил автомобиль вниз по склону. Наконец он заметил и предполагаемых чужаков - движущиеся цветные крапинки. - Клифф, ты ничего не слышал о повторном запуске зонда? Кажется ученые "Старфлайта" собирались. - Взгляд Гарамонда не отрывался от сверкающего города. - Вроде. - Интересно, его камеры были включены? - Сомневаюсь. Иначе они вряд ли бы проглядели. Мейсон, который недавно пришел в себя, лихорадочно возился на заднем сиденье со своей портативной голокамерой. - Что вы собираетесь сказать этим существам, капитан? - Не имеет значения. Они нас не поймут. - А может, и не услышат, - добавил Нейпир. - Неизвестно, есть ли у них уши. У капитана пересохло во рту. Он множество раз воображал себе первую минуту встречи. Он ждал ее, как может ждать лишь тот, кто заглядывал в слепые глазницы тысячи безжизненных планет. Ждал и страшился до перебоев в сердце. Что сулит этот контакт? Выдержит ли Гарамонд, оказавшись лицом к лицу с представителями абсолютно чуждой формы жизни? Бледно-голубой город рос перед глазами. Капитан бессознательно давил ногой на педаль, тихий вой двигателя перекрыло шуршанье травы, хлеставшей по днищу и крыльям машины. Нейпир сочувственно посмотрел на друга. - Что с тобой, Вэнс? Арахнофобия? - Боюсь, она самая. - Не переживай, у меня тоже. Мейсон нетерпеливо наклонился вперед. - О чем вы? - Отложим разъяснение до более подходящего случая, - ответил Нейпир. - Ладно, можно и сейчас, - произнес Гарамонд, радуясь возможности отвлечься. - Мейсон, вам нравятся пауки? - Терпеть не могу. - Журналист поежился. - Самый распространенный ответ. Большинство людей испытывают отвращение при виде пауков и вообще паукообразных. В связи с этим возникла даже теория, будто паукообразные - не коренные обитатели Земли. Со всеми прочими тварям на планете, даже со страшными, как смертный грех, люди в той или иной степени ощущают родство. Только не с пауками. Таким образом, паукобоязнь, или арахнофобия, как полагают некоторые ученые, суть подсознательное отвращение к чуждой форме жизни. Если это соответствует действительности, то у нас могут возникнуть серьезные проблемы при установления контакта с инопланетной расой. Беда в том, что, будь инопланетяне самыми разумными, дружелюбными и даже прекрасными, они все равно вызовут в людях ненависть и жажду убийства. Просто потому, что внеземная форма жизни не зарегистрирована в унаследованном нами вместе с генами своего рода контрольном списке. - Это, скорее, не теория, а гипотеза, - сказал Мейсон. - Да, гипотеза, - согласился Гарамонд. - Какова вероятность того, что она сейчас подтвердится? - По-моему, практически нулевая. Я не верю... Гарамонд резко оборвал фразу: автомобиль въехал на пригорок, за которым всего в нескольких сотнях шагов стояли два существа. Чужаки удалились от своего города на значительное расстояние. Вокруг, кроме них, никого не было. - Думаю... Мне кажется, дальше следует пройтись пешком. Нейпир кивнул и открыл дверцу. Они вылезли, немного постояли, привыкая к зною, потом медленно побрели к двум фигурам. Мейсон с голокамерой отстал. Расстояние сокращалось, и Гарамонд начал различать детали. Хотя инопланетяне не были похожи ни на одно известное живое создание, он не испытывал ни страха, ни отвращения. Издали они казались гуманоидами, одетыми в цветастые наряды, на которых, словно заплаты, выделялись яркие розовые, бурые и желтые пятна, однако вблизи они стали похожи на широкие разноцветные листья. Листья отбрасывали тень на асимметричное туловище довольно сложной формы и крепились к нему веточками-отростками. Головы как таковой у инопланетян не было, но скругленная верхняя часть наклоненного вперед тела выглядела сложнее всего остального. Единственным узнаваемым органом чувств среди изобилия усиков, ложбинок и шишек оказались зеленые, в красных точечках глаза, похожие на два гелиотроповых кабошона. - Кого они тебе напоминают? - прошептал Нейпир. - Не знаю, - так же тихо ответил Гарамонд. Он тоже испытывал потребность сравнить их с чем-нибудь из прошлого опыта. - Может, раскрашенных креветок? Мейсон споткнулся и упал, но друзья даже не обернулись. Они уже стояли в нескольких шагах от чужаков. Фантастические создания не шевелились, не проявляли никакого любопытства к пришельцам. Тишина застыла в воздухе, словно жидкое стекло. Неподвижные, молчаливые застыли друг перед другом представители двух рас, и, хотя напряжение нарастало, никто не шевельнулся, не издал ни звука. Гарамонд взмок, а в голове ворочалась спасительная мысль: "Никаких торжественных встреч и речей. Они все равно нас не поймут. Ни за что никогда не поймут". Истекла долгая минута, потянулась другая. - Все. Мы выполнили свой долг, - объявил, наконец, Нейпир. - Можно с чистой совестью возвращаться. Гарамонд задумчиво повернулся, и они побрели к Мейсону, который, пятясь, продолжал запечатлевать историческое событие. Лишь дойдя до машины, Гарамонд оглянулся назад. Один инопланетянин неуклюже удалялся в сторону своих домов, второй стоял на прежнем месте. - Обратно поведу я, - заявил старпом и принялся изучать примитивную систему управления. Когда все расселись, он направил машину вдоль подножия холма. - Поедем в объезд, во избежание нежелательной встречи. Ведь Лейкер мог послать за нами парочку грузовиков со своими головорезами. Перед глазами Гарамонда стояли два цветастых создания. Он пожал плечами. - Арахнофобии не чувствую, следовало бы радоваться, а я разочарован. У нас с ними нет повода для вражды, но нет и ничего общего. В такой ситуации вражда вообще невозможна. Нам с ними не о чем говорить, незачем общаться, незачем вступать в какие-либо отношения. - Насчет общения, не знаю, Вэнс. А вот поводов для конфронтации сыщется сколько угодно. - Нейпир показал пальцем налево, где линия холмов изгибалась в сторону, открывая взору равнинные просторы. Скопление бледно-голубых пятен, вместо того, чтобы сойти на-нет, простиралось до самого горизонта. Казалось, вся прерия цветет, словно льняное поле. Мейсон присвистнул и поднял голокамеру. - Неужели холмы целиком окружены городом? И наша база вместе с ними? - В том-то и дело. Они, вероятно, здесь уже давно... - Нейпир, видимо, решил не продолжать, однако Гарамонд понял его мысль. Лиз Линдстром уже привезла около трехсот тысяч поселенцев, и вскоре ожидали прибытия крупных транспортных судов со следующей партией. Наберется миллион колонистов, людей, изголодавшихся по собственной земле, возникнет неизбежная вражда с соседями, первыми занявшими территорию вокруг Окна. Следовательно, в ближайшем будущем здесь могут произойти крупные столкновения. 11 Через месяц пронеслись первые слухи о побоище. Им предшествовал недолгий период спокойствия, когда потоки колонистов разливались по кольцу суши вокруг Бичхэд-Сити. В это же время прилетела группа чиновников департамента внешних сношений, которые первым делом издали бесполезное постановление о запрете всякого строительства ближе, чем в пяти километрах от чужого города. Людям не рекомендовалось вступать в контакты с туземцами, вообще приближаться к ним, пока не завершатся переговоры о коридоре для прохода на свободные территории. Однако правительственные чиновники опоздали с выходом на сцену, они не имели никаких средств информации, с помощью которых могли бы оповестить людей о своем постановлении. А главное - среди переселенцев укоренилось мнение, будто любая попытка установить дипломатические отношения с "клоунами", так теперь называли туземцев на местном жаргоне, бесполезна. Люди подходили к цветастым существам с опаской и почтением, пока не увидели, что у туземцев нет техники, за исключением примитивных сельскохозяйственных орудий, даже жилища они строят из волокон типа целлюлозы, вырабатывая их в собственном организме и вытягивая из себя, как паук паутину. Потом, выяснив, что клоуны - немые, большинство колонистов усомнилось в их разумности. По одной из гипотез, туземцы были потомками выродившейся расы, которая некогда возвела укрепления вокруг Окна в центре Бичхэд-Сити. Другая гипотеза утверждала, будто эти существа - порода домашних животных, которые, пережив своих хозяев, создали собственную квазикультуру. Гарамонда подобные домыслы тревожили. С первых дней он заметил, как члены его экипажа, ступив на Орбитсвиль, через несколько минут теряли выправку и дисциплину. То были первые симптомы, вылившиеся в неуважение иммигрантов ко всякой власти. На битком набитой Земле индивидуум, загнанный в жесткие рамки законов, правил и ограничений, не мог бесконтрольно шагу ступить. Здесь же все почувствовали себя хозяевами континентов, многим не терпелось пожать плоды своего нового статуса. А чтобы попасть из грязи в князи, им нужно было лишь погрузить пожитки в машину и пуститься в "золотое путешествие". Только ехать приходилось довольно долго, ведь каждый знал, что размер территории, которая окажется в его владении, пропорционален квадрату расстояния от точки старта. Колонистов охватило чемоданное настроение. Даже тех, кто прибыл первыми судами и застолбил участок внутри холмистого кольца. Орды новых иммигрантов наступали им на пятки, поэтому многие решили податься дальше. Будь Орбитсвиль нормальной планетой, концентрация населения никогда не достигла бы здесь столь высокого уровня. Но земная технология по принципу аналогии и простоты не предусмотрела для фликервингов и челноков возможность полета на собственном топливе. Землянам даже в голову не пришло, что такое может вдруг понадобиться во вдоль и поперек изученном мире. Однако появился Орбитсвиль, и принцип не сработал, ошибка чуть не стала роковой. В распоряжении землян оказались территории астрономических масштабов и никакого способа быстро добраться до них. Повелители гигантских доминионов не в состоянии удовлетворить своих амбиций, унижено достоинство человечества: еще недавно люди, словно боги, бороздили вселенские просторы, а теперь перешли на колесный транспорт. Каждой семье или фермерской общине предстоит в ближайшем будущем перейти на самообеспечение, поэтому несмотря на современную сельскохозяйственную технологию и "железных коров", им срочно потребуются обширные жизненные пространства. Классическая ситуация, которая неизбежно приводит к драке. Так рассуждал Гарамонд и не удивился, когда до него дошли скудные сведения о беспорядках. Отряды поселенцев силой пробились через город клоунов на открытые просторы прерий. Даже не находясь в местах столкновений, капитан хорошо представлял, как развивались события. Его продолжало преследовать ощущение своей бесполезности. Он почти безвылазно сидел дома, лишь изредка наведываясь на "Биссендорф", перестал смотреть передачи новостей. Однажды утром, когда Гарамонд лежал в тяжелом забытье после вчерашней попойки, в его сон вторгся детский крик, отозвавшись кошмаром медленного падения Харальда Линдстрома. Гарамонд проснулся в поту и понял, что потерял бдительность. Элизабет! Эйлин, опередив его, уже стояла на коленях возле сына и прижимала его к груди. Мальчик, зарывшись лицом в ее халат, тихо всхлипывал. - Что случилось? - Страх отступал, хотя сердце продолжало колотиться. - Проклятый проектор, - ответила Эйлин. - Показали одного из этих страшилищ. Я выключила. Гарамонд посмотрел на проекционное поле стереовизора. В воздухе растворялось лицо преподавателя образовательной программы. - Какое страшилище? Кристофер поднял заплаканное лицо. - Там был клоун. - Клоун? Я же предупреждал, убавляй резкость, когда Крис садится смотреть передачу. Он ведь путает изображение с действительностью. - Я убавила. Изображение было расплывчатым, просто его напугали эти твари. Гарамонд недоуменно потер переносицу. - Не пойму, с чего ребенку бояться клоунов? - Он присел перед мальчиком на колени. - В чем дело, сынок? Почему ты боишься? - Я думал, клоун пришел меня убить. - Что за странная мысль? Они еще никому не причиняли вреда. Во взгляде мальчика читался укор. Он упрямо помотал головой. - А те мертвые люди? Которых они заморозили? Гарамонд вздрогнул. - Как заморозили? - Не сбивай его с толку своим напором, Вэнс, - вмешалась Эйлин. - Ты забыл, о чем вчера говорили в новостях? - О чем? Я ничего не слышал! - О мертвой планете, которая снаружи. Когда эти твари построили Линдстромленд, свет и тепло перестали достигать внешней планеты, там все замерзло. - Твари? Какие твари? - Туземцы, конечно. Клоуны. - Вот тебе на! - улыбнулся Гарамонд. - Выходит, Орбитсвиль построили клоуны? - Ну, не они сами, а их предки. - Понимаю, понимаю. Значит, на внешней планете жили люди, которых злодеи заморозили насмерть? - Диктор показывал фотографии. - В голосе Эйлин проскользнула упрямая интонация. - Где же он их раздобыл? - Должно быть, туда слетали на корабле. - Дорогая, если у планеты была атмосфера и она промерзла насквозь, то все покрыл толстенный слой льда и затвердевших газов. Что там можно фотографировать, подумай сама? - Не знаю, как им удалось, я говорю о том, что видела. Спроси у других, они скажут то же самое. Вздохнув, Гарамонд подошел к видеофону и связался с "Биссендорфом". В фокусе стереопроектора возникла знакомая физиономия. Нейпир приветливо кивнул, и Гарамонд заговорил без предисловий: - Клифф, мне нужны сведения о полетах кораблей в системе звезды Пенгелли. Кто-нибудь летал на внешнюю планету? - Нет. - Ты уверен, что туда не посылали экспедицию? Нейпир опустил глаза к информационному терминалу. - Уверен. - Спасибо, Клифф, у меня все. - Гарамонд отключил связь, и очертания старпома растаяли в воздухе. - Вот видишь, Эйлин, против фактов не попрешь. Откуда же, по-твоему, взялись те снимки? - Может быть, это были не совсем фотографии? - Вот именно. Компьютерная реконструкция. - Не все ли равно? Ведь на них... - Тебе все равно? - Капитан зашелся смехом. Кто бы мог предположить, что между ним и его женой такая пропасть непонимания? Однако досады он не испытывал. Их отношения были просты и гармоничны и, как полагал Гарамонд, построены на более прочной основе, чем сходство взглядов или интересов. - Поверь, это в корне меняет ситуацию, - мягко, словно уговаривая ребенка, произнес он. - Вспомни, как было дело, и поймешь, что передача изменила твое отношение к клоунам. В давние времена телевидение умело здорово оболванивать людей. Только раньше образование считалось неотъемлемой частью воспитания, и действовать приходилось куда тоньше... Сообразив, что сел на любимого конька и уже перешел на лекцию, Гарамонд замолчал. Эйлин заметно поскучнела. Большую часть информации о внешнем мире она получала в виде наглядных примеров, а у него не было учебника с картинками. Капитан почувствовал смутную печаль. Поняв, о чем он думает, Эйлин тронула его руку. - Вэнс, я не идиотка. - Знаю, дорогая. - Почему ты замолчал? - Я просто хотел объяснить, что такое "Старфлайт Инкорпорейтед". Это... - Гарамонд подыскивал яркий образ. - Это вроде снежного кома, катящегося под уклон. "Старфлайт" не останавливается, кто бы ни оказался на его пути. Он просто не может остановиться в силу своей природы... Потому намерен подмять под себя туземцев. - Ты постоянно обвиняешь свою компанию. Но всегда голословно. - Все признаки налицо. Первым делом внедрить в умы сознание неизбежности, даже необходимости жестких мер, а остальное - вопрос времени. - Я не люблю клоунов, - нарушив затянувшуюся паузу, решительно заявил Кристофер. Гарамонд внимательно посмотрел ему в глаза, погладил по золотистой щеке. - Их не нужно любить, сынок. И не надо верить всему, что болтают по стерео. Вот если бы кто-то действительно побывал на той планете, то я сказал бы... Гарамонд не договорил. "А ведь неплохая идея", - неожиданно для себя решил он. - Почему бы и нет? В конце концов, именно для таких экспедиций предназначены корабли Разведкорпуса, - рассудительно произнесла Элизабет, загадочно улыбнувшись. - Вы в бессрочном отпуске, капитан, но раз уж сами хотите вернуться к активной службе, какие могут быть возражения? - Благодарю вас, миледи, - ответил Гарамонд, скрывая радостное удивление. Улыбка повелительницы стала еще загадочней. - Мы считаем, что неопровержимые факты принесут нам гораздо большую пользу, чем неизвестно откуда взявшиеся домыслы, - торжественно изрекла она. Потом капитан не раз мысленно возвращался к этому разговору. "Биссендорф" расправил свои невидимые крылья, чтобы отделившись от строя кораблей, сняться с рейда и выйти в открытый космос. Конечно, Гарамонд предложил исследовательский полет в пику корпорации. Он надеялся, что вызов заставит президента раскрыться, положит конец сомнениям и расставит точки над "i". Меньше всего он ожидал безоговорочного согласия. Уступчивость Лиз его разочаровала, а колкие замечания Эйлин по поводу чьей-то огульной подозрительности не загасили чувство неясной тревоги. Капитан просидел несколько часов в рубке управления, следя за маневрами других судов, встававших в очередь на выгрузку людей, продовольствия и техники. Наконец "Биссендорф" выбрался на вольный простор, и перед ним остались только звезды. Главная электронная пушка без видимой системы обстреливала вакуум, пронизывая его призрачными сполохами. Скудный урожай частиц в окрестностях звезды Пенгелли вынуждал на первой стадии полета искусственно ионизировать космическую пыль. Но спираль траектории постепенно раскручивалась, черная бездна, перегородившая полмира, отступала, плотность вещества приближалась к норме, скорость нарастала. Гарамонду опять никак не удавалось освоиться с масштабами. Корабль уже удалился от Орбитсвиля чуть ли не на сто миллионов километров, а края черного диска до сих пор были видны почти под прямым углом. Громада сферы вновь напомнила о наболевших вопросах, распалила воображение в бесплодных попытках разгадать ее тайну. Орбитсвиль способен принять и приютить все разумные расы Галактики. Неужели именно в этом и состоит его предназначение? Или ключом к разгадке является существование единственного Окна? Почему внутри сферы не действует радиосвязь и невозможны полеты на фликервингах? Виновата ли в этом только физика, или это запроектировано с какой-то целью неведомыми создателями? Может, им хотелось сохранить свободу выбора для тех, кто здесь поселится? Предотвратить превращение Орбитсвиля в единую империю? Ведь образование государственной структуры возможно лишь при наличии всеобщей информационной и транспортной сети. Где теперь те основатели космических приютов? Соседнее кресло застонало под тяжестью Нейпира. Протянув капитану горячий кофе, старпом сообщил: - Служба погоды докладывает, что локальная плотность вещества растет в полном соответствии с расчетами. Значит, на месте мы будем часов через сто с гаком. Быстрее не разогнаться. Гарамонд кивнул. - Нужно подготовить к этому времени "торпеду". - Сэмми Ямото собирается выполнить пилотируемый спуск. - Опасно, сначала соберем данные об условиях на поверхности. - Гарамонд отхлебнул кофе, потом нахмурился. - С какой стати главному астроному вздумалось рисковать своей шеей? Я считал, что его навсегда покорила "сферическая филигрань силовых полей". - Так и есть. Но он рассчитывает найти на внешней планете указания на происхождение и устройство Орбитсвиля. - Передай, чтобы держал меня в курсе. - Взглянув на Нейпира, Гарамонд заметил нехарактерную для здоровяка-старпома неуверенность. - Что-нибудь еще? - Кажется, Шрапнел дезертировал. - Шрапнел? Командир того катера? - Он самый. - Значит, все-таки смылся. Этого следовало ожидать, разве нет? - Я тоже так думал, но это уже не впервой. Первый раз он ушел в самоволку после прибытия президентской армады, когда его зачем-то отрядили на Орбитсвиль. Тогда он пропал на целый день, и я, решив, что он отправился к Лиз, чтобы на ее груди поведать свою душераздирающую историю, сразу же списал его. Но в ту же ночь он явился и снова заступил на вахту. - Тебя это удивило? - Да, особенно то, что он вернулся без одной нашивки на рукаве. С тех пор его отношение к службе изменилось в лучшую сторону. Он работал, как черт. - Может, Шрапнел разочаровался в штабных лизоблюдах? - Обиделся за нашивки... - В голосе Нейпира не слышалось убежденности. - Когда я объявил приказ о полете, он не возражал, не пытался увильнуть. Однако на борту его нет. - Ну и черт с ним. - Черт-то черт, только "Биссендорф" - не пришвартованный в гавани парусник, - сказал старпом. - Если человек позволяет себе подобные вольности, значит, уверен в чьей-то поддержке и своей безнаказанности. Поэтому я подозреваю, что Шрапнел не порывал со "Старфлайтом", а шпионил за нами. - Давай-ка лучше выпьем, - предложил капитан. - Кажется, мы оба начинаем стареть. Планета звезды Пенгелли стала суровой и бесплодной задолго до того, как лишилась света и тепла. Шар, вдвое меньше Земли, покрытый камнями и пылью, не имел атмосферы и одиноко вращался по орбите, настолько удаленной от родного солнца, что, будь оно по-прежнему доступно наблюдению, вряд ли бы выглядело ярче и крупнее далеких звезд. Поэтому исчезновение светила почти не повлияло на условия планеты: стало чуть холоднее и темнее, но такое малозаметное похолодание не могло вызвать глобальных катастроф вроде смещения планетарной коры. Всюду царили тьма и полная неподвижность за исключением редких выбросов пыли при столкновениях с метеоритами. Ничем не нарушая мертвого безмолвия окоченевшей каменной глыбы, текли ленивые столетия. Поводя усиками радарных антенн, "Биссендорф" нащупывал путь к безжизненной планете-невидимке. Корпус корабля состоял из трех одинаковых, соединенных вместе цилиндров. В среднем, выдававшемся вперед на половину длины, размещались палуба управления, жилые, технические и ремонтные уровни. При полете с крейсерской скоростью подобная конструкция могла стать опасной для экипажа, поскольку к энергии встречных космических частиц добавлялась кинетическая энергия движущегося корабля, и суммарная величина достигала фантастических значений. Такой интенсивной бомбардировки не выдержала бы никакая механическая защита, но конструкторы не забыли предусмотреть защитное силовое поле. Оба ионных насоса генерировали вокруг корабля магнитное поле такой конфигурации, что заряженные частицы, навиваясь на силовые линии, обтекали корабль и, не причинив ему вреда, попадали в термоядерный реактор. Правда, система обладала существенным недостатком: даже набрав высокую скорость, звездолет не смог бы лететь по инерции. Стоило ионным насосам прекратить работу, как усиленная движением корабля космическая радиация мгновенно уничтожила бы людей. Кроме того, магнитное поле препятствовало связи со звездолетом и применению радаров. Однако "Биссендорф", сдерживая резвость, шел вперед на редких выбросах из главной дюзы, поэтому в промежутках действовали и радары, и радиосвязь. Корабль, предназначенный для разведки неизвестных планетных систем, был на всякий случай оборудован простыми ядерными двигателями с резервным запасом горючего и мог при необходимости совершать довольно тонкие маневры. Он легко и быстро встал на нужную орбиту, хотя планета-мишень по-прежнему оставалась невидимой. Включились дистанционные датчики и записывающие устройства, компьютер обратился в банк сравнительных данных, и уже к следующему витку капитан получил ответ на все свои вопросы. - Неутешительная картина, - посетовал Сэмми Ямото, изучая результаты предварительного анализа. - Атмосферы никакой, похоже, ее никогда не было. Поверхность совершенно бесплодна. А я-то надеялся на остатки хоть какого-нибудь вида растений, чтобы определить, сразу прекратилась солнечная радиация, или процесс растянулся на несколько лет. - Можно повозиться с образцами пыли и скальных пород, - заметил О'Хейган. Ямото без воодушевления кивнул. - Я тоже так думаю. Но ботаника - точнее. Если мы получим в распоряжение только минералы, погрешность будет... Сколько? Тысяча лет или больше? - Для астрономии совсем неплохо. - Неплохо, в нашем же случае... Гарамонд его перебил: - Каково мнение научной группы? Следует ли предпринять экскурсию? О'Хейган, оглядев своих подчиненных, столпившихся вокруг информационного монитора, покачал головой. - Обойдемся пока роботом-планетоходом. Пробурим несколько дырок, возьмем три-четыре керна, и если образцы окажутся любопытными, тогда слетает кто-нибудь из нас. Но я бы не стал слишком надеяться на удачу. - Так и поступим, - заключил капитан. - Запускаем зонд с осветительными ракетами и съемочной камерой, он отрабатывает по ускоренной программе и возвращается. Мне не терпится преподнести кое-кому наглядные доказательства. Физик Дениз Серра подняла брови. - Так это все из-за сказочек бюро информации Старфлайта? Я слыхала, как они распинались о некой прекрасной цивилизации, погибшей в самом расцвете. Неужели кто-нибудь проглотит подобную ахинею? - Вы удивитесь, Дениз, если подсчитаете разновидности людской наивности, - мрачно ответил Гарамонд. - Существует даже довольно безобидная наивность, определенная нашей профессией. Проводя полжизни в отрыве от арены главных событий, мы рискуем утратить критическое отношение к общественным явлениям. А ведь существуют куда более опасные виды простодушия и глупости. - Возможно, но поверить, что клоуны создали Орбитсвиль!.. - Искренней веры не требуется. Главное, люди знаю другие идут под теми же лозунгами и не осудят их за определенные поступки. Эта ложь задумана как средство манипулирования толпой. Все мы знаем, что квадратный корень из отрицательного числа - мнимая величина, однако вовсю пользуемся мнимыми числами, когда это удобно для вычислений. Здесь то же самое. Глаза Дениз сверкнули. - Совсем не то же самое! - Разумеется. Я просто пытался подобрать удачное сравнение. - Ловко выкрутились, - рассмеялась Дениз. Гарамонд вдруг подумал, что на нее приятно смотреть. Выражение "радует глаз" всегда казалось ему банальной метафорой, а теперь его