е пяток к ледяному металлическому полу, Мирр ввалился в корабль и отрешенно плюхнулся на первую попавшуюся скамью. Он не участвовал в битве за места с привязными ремнями, с холодным реализмом рассудив, что ужасы межзвездного перелета - ничто по сравнению с опасностями, подстерегающими легионера на передовой. Надежд на избавление у него меньше, чем у любого другого. К прошлому не ведет ни единой тропинки, и он обречен мотаться по галактике в похожих друг на друга, как две капли воды, железных гробах... Внезапно взгляд Мирра упал на маленький синий предмет, лежащий прямо перед ним на полу, и он понял, что этот звездолет - тот же самый, что доставил их на Ульфу. В прошлый раз синяя лягушка была сплющена до неузнаваемости, но молекулярная память уже успела вернуть ей первоначальный вид. Пожелав своему телу того же, Мирр подобрал лягушонка и с грустью уставился на него - будь он разумным, много чего мог бы порассказать. - Что это ты нашел? - Усевшийся рядом Динкль нагнулся, чтобы получше рассмотреть загадочный предмет. - Ух ты! Кто-то весело пожил! Мирр крепче ухватил изготовившуюся упрыгать лягушку. - Что-что? - Такие штуки выдают только в "Голубой лягушке" на Аспатрии, да и то постоянным клиентам. - В "Голубой лягушке"? - разволновался Мирр. - Это что? Бар? Ресторан? Ночной клуб? Динкль кивнул. - Самый шикарный в Пионер-сити и на всей Аспатрии. Не понимаю, как человека, получающего жалкие легионерские крохи, могло занести в такое место. - Все зависит от мировоззрения, - пробормотал Мирр, засовывая драгоценное земноводное поглубже в карман. - Кое-кто просто не может заставить себя держаться от таких мест подальше! 5 В некотором отношении планета желтых небес Трелькельд оказалась не столь кошмарной, как представлялось Мирру. Если ульфанская кампания была карательной операцией против взбунтовавшихся колонистов - Мирру сама идея гражданской войны казалась отвратительной - то на Трелькельде Легион просто-напросто расчищал покрытый джунглями континент для геологической разведки. Еще одним обстоятельством, успокаивавшим мятущуюся совесть Мирра, было отсутствие на планете разумных форм жизни. Коммерции угрожали только дикие животные... Однако на этом месте список преимуществ Трелькельда резко обрывался. Обитатели трелькельдских джунглей были такими злобными, противными на вид и расплодились в таком количестве, что планета казалась испытательным полигоном Природы, задавшейся целью вывести здесь наимерзейшего монстра Вселенной. В приступе изобретательности она создала животных, которые, заманивая жертву, притворились растениями, и растений-хищников, прикидывавшихся для этой же цели животными. Тут обитали насекомые, страстно желавшие быть раздавленными - меньше чем через секунду их кровь прожигала пластиковую подошву и сотни яиц в момент контакта с человеческой плотью превращались в личинок, за минуту оставлявших от ноги несчастного только гремящие в сапоге кости. Водились в джунглях электрические змейки, змейки-удавки, и змеи-кинжалы - цель их существования заключалась в стремлении доказать справедливость своих имен - птицы-гранаты, птицы-томагавки, и дятлы-черепушки - все они с утра до ночи занимались тем же; бронированные монстры, столь полные жизнью, что даже их конечности, отрезанные лучом лазера, бесчинствовали еще полдня, причиняя разрушений больше, чем причинил бы родитель, останься он единым целым. У каждого в двести третьем полку был в джунглях свой "любимец". Мирр, например, наибольшее отвращение питал к сорокоротке, сложносоставной зверюшке, похожей на исполинскую гусеницу. Каждый ее сегмент был самостоятельной гадиной, отдаленно напоминающей круг сыра, с четырьмя короткими быстрыми ножками, ужасными челюстями, и массой нервных окончаний на спине и животе. Эти отдельные составные части были довольно опасны сами по себе - злобные, быстрые, агрессивные поганки, попасть в которые из винтовки было неимоверно трудно - но когда штук десять или двенадцать соединялось в полноправную сорокоротку - берегись! Чтобы заставить чудовище распасться, нужно было поджарить не менее половины сегментов. Правда, остальные тут же разбегались и возобновляли атаку со всех сторон. Именно в схватках с сорокоротками Мирр почувствовал, хотя и несколько запоздалую, благодарность к компании ПКС за то, что остатки своих скудных средств она потратила на защитные чашечки, а не на красивые, но менее полезные предметы экипировки. Тогда же мысль о побеге завладела Мирром безраздельно. Первым делом нужно было вытянуть как можно больше информации из лейтенанта Хихикинса, но поговорить с ним один на один долго не предоставлялось возможности - лейтенант, которого вновь охватил патриотический зуд, проводил все часы бодрствования в гуще схватки. Только на третий день Мирру удалось загнать его в угол неподалеку от полевой кухни. Когда Хихикинс осознал, что капкан захлопнулся рот его сделал несколько неудачных попыток с неудовольствием сжаться. - Мне некогда болтать с вами, Мирр, - прошипел он нетерпеливо ковыряя ногой землю. - Мы не спасем Терру работая языками! - Но дело обстоит именно так, сэр! - возразил Мирр, стараясь произносить только те слова, которые обязательно найдут путь к сердцу юного лейтенанта. - Мы спасем ее! Хихикинс отпрянул. - Что за чушь вы несете, Мирр? - Сэр, сорокоротки сожрали уже уйму наших, и... и... - Ужасаясь собственной лжи, Мирр выпалил: - Я придумал, как бороться с ними! - Слушаю. - Ну... - в поисках вдохновения мысли Мирра обгоняли одна другую. - В общем, они особенно опасны, когда соединяются дюжинами, значит, этого нельзя допускать! - Каким образом? - Их надо опрыскивать маслом, сэр! Тогда они будут соскальзывать друг с друга! Сойдет любая смазка - даже крем для загара... - Ваша идея гнусна и отвратительна, - зловеще сказал Хихикинс. Мирр, который думал точно так же, схватил лейтенанта за руку. - А еще мы можем опрыскать их чем-нибудь, чтобы изолировать нервные окончания. Любой быстросохнущий лак - лак для волос, например. - Интересно, что подумают на Терре про Легион, если мы начнем заказывать крем для загара и лак для волос? С этими словами Хихикинс вырвал руку и подозрительно уставился на Мирра: - И вообще, что это за разговоры? Очередной трюк "зеленых"? - Прошу вас, сэр, не надо так говорить! - с жаром сказал Мирр, чувствуя, что наконец-то разговор принимает нужный оборот. - Никто не может быть более предан Легиону и вам лично! Знайте же, повиноваться меня заставляет не усилитель команд, а любовь к... э-э... Терре и уважение к вам как к офицеру. - Не пытайтесь ублажить меня! - Это святая правда, сэр! - Если бы я хоть на секунду поверил, что это серьезно... - Совершенно серьезно, сэр... - Ну... в таком случае, спасибо, Мирр. Такого мне раньше никто... Хихикинс несколько раз моргнул, потом достал носовой платок и высморкался. - Иногда мне хочется, чтобы побольше людей в Генеральном Штабе стали похожи на генерала Голлубея, который запретил пользоваться усилителями в своей дивизии... Ведь я никогда не _у_з_н_а_ю_, прирожденный я лидер, или нет! - Да, сэр, это серьезнейшая проблема. И все потому, что кто-то вделал в ваше горло дурацкую мембрану, и она вибрирует... с какой частотой? Десять килогерц?.. Восемь?.. - Двенадцать, - автоматически ответил Хихикинс. - Знаете, Мирр, я получил огромное удовольствие от нашей беседы. Мне и в голову не приходило, что вы так чувствительны и... Куда вы, Мирр? - На передовую, сэр! - и Мирр указал на зеленоватую стену джунглей - границу освоенной человеком территории. Время от времени полумрак под деревьями разрывался пурпурными вспышками, слышны были крики людей, заглушаемые ревом, хрипом и шипением разнообразной фауны, изгоняемой из своих владении. Подбегая к линии огня, Мирр чувствовал себя слегка виноватым в том, что облапошил ничего не подозревающего лейтенанта, но если жизнь дорога ему, нельзя быть слишком разборчивым в средствах. Он внимательно осмотрелся и через несколько секунд нашел то, в чем испытывал крайнюю нужду: запас электронных модулей. Запас этот имел форму валяющейся под кустом лучевой винтовки, чудовищно изуродованной неким таинственным актом насилия. Не сомневаясь, что владелец ее пребывает в столь же плачевном состоянии, Мирр поднял оружие, с облегчением обнаружив, что к нему не прилипло ни единого ошметка органического происхождения. Он вытащил из приклада блок лучевого генератора и засунул себе в карман. В это время взрослый кнутолом, занятый исключительно мыслями о том, как бы поэффективнее оправдать обе части своего имени, прыгнул на пегое дерева, и в следующую минуту Мирр отбивался от него искореженной винтовкой, в то время как исправная бесполезно болталась за спиной. Он взмок и чуть не верещал от страха, когда ему, наконец, удалось сбить с себя и прикончить зверюгу. Инцидент напомнил Мирру, что может случиться, стоит лишь ослабить бдительность. Он решил отложить планирование побега до тех пор, пока обстановка не станет более благоприятной для мыслительных процессов. Следующее напоминание пришло через час, когда всего в нескольких метрах от него человек с латинскими чертами лица, имени которого Мирр так и не запомнил, был подхвачен каким-то чешуйчатым монстром и с прощальным "Мамма миа!" запихнут в разверзшуюся пасть. Когда темнота подвела итог дневной битве, остаткам взвода лейтенанта Хихикинса было позволено вернуться в лагерь, насладиться котелком болтанки и отдохнуть на кучках сухой травы. Как ни устали солдаты, мало кто смог уснуть, потому что сено было местного происхождения, и каждая составляющая его травинка двигалась по собственному усмотрению, норовя пустить корни в каждом телесном отверстии, до которого могла добраться. Мирр уселся в углу и, отвлекаясь только на то, чтобы отшвырнуть чересчур расшалившуюся травинку, принялся разбирать генератор. Освещение в палатке было явно недостаточным для столь деликатной работы, но Мирр с радостью обнаружил, что пальцам его темнота ничуть не мешает. Если бы его представления об электронике разошлись с действительностью так же далеко, как и представления о звездолетах, все его планы пошли бы прахом. Мирр работал два часа и, благодаря всевышнего за то, что пуговичные терминалы дают возможность обойтись без паяльника, соорудил устройство, хотя и с ограниченным радиусом действия, но способное нейтрализовать все звуковые колебания частотой двенадцать килогерц. Еще десять минут заняла маскировка устройства в шлеме, а затем довольный Мирр улегся на шаловливую травку. Украдкой наблюдавший за ним Райан приподнялся на локте: - Эй, Войнан, что это за штуку ты запихал в шлем? - Потише, - прошипел Мирр. - Мне совсем не хочется, чтобы про нее узнал весь взвод! - Но что это такое? - Это... э-э... микроплеер. - Мирр несколько раз взмахнул руками, словно дирижируя невидимым оркестром. - Куда бы я ни шел, хочу, чтобы в ушах звучала музыка! - Хотелось бы мне смастерить что-нибудь подобное! - с восхищением прошептал Райан. - Все, что я знаю про плееры так это, что у них есть сниматель и говоритель, а между ними... - Хватит! - оборвал его Мирр. - Это древняя штука, Верни, и устарела она в ту секунду, когда ее изобрели. Не возражаешь, если мы немного поспим? - Я хотел взбодрить тебя, Войнан. Тебе что, не нравятся розыгрыши? - Если бы у меня была роза, я бы засунул ее тебе в... Смертельно уставший Мирр уснул, и снились ему ночью простые, короткие сны, которые и должны сниться человеку, чья память уходит в прошлое всего на три дня. Выйдя из-под власти специальных обертонов командирского голоса, Мирр обрел некоторую свободу. Приходилось, конечно, выполнять все именные приказания, но стоило Мирру скрыться от офицерского ока - а сделать это во всеобщей неразберихе было до смешного легко - и он сразу приступал к своим делам. Юному лейтенанту-идеалисту ни разу не пришло в голову спросить, чем это Мирр занимается, для этого достаточно было напустить на себя угрюмый и решительный вид. Обретя свободу, Мирр первым делом посетил равнину, на которой садились звездолеты, и убедился, что его новые познания о космическом транспорте оказались неверными, по крайней мере, в одном важном пункте. Избавившись от представления о звездолетах, как о грандиозных сверкающих иглах, он тем не менее думал, что на каждом железном ящике висит табличка, на которой указан порт назначения Обнаружив, что это не так, Мирр понял - воспоминания эти связаны с каким-то другим средством передвижения. Он доказал самому себе, что все еще прекрасно разбирается в электронике, однако машина в Форт-Экклсе, предназначенная исключительно для стирания греховных и преступных воспоминаний, решила изъять все о звездолетах и управлении ими. Значит ли это, что жизнь его была связана с космосом? Кем он был? Пилотом? Конструктором? Мирр немного позабавился с идеей, что сможет определить, кем был, просто-напросто вычеркивая из воображаемого списка знаний области, в которых стал полным невеждой Однако трудно было различить невежество натуральное и искусственное. Он ничего не знает о спаривании и размножении жучков-древоточцев, но значит ли это, что он не занимался спасением от них мебели? Решив, что действие лучше размышлений, Мирр вернулся в настоящее. Он определил цель - Аспатрия - и все свободное время отирался поблизости от космодрома, надеясь пробраться на звездолет, идущий в нужном направлении. Он хотел порасспрашивать звездолетчиков, но после десятка увиденных стартов уверился в мысли, что корабли управляются автоматами. Тогда он стал приставать к отбывающим с Трелькельда легионерам. Подобная активность имела своим результатом потрясающее открытие: есть в галактике места, по сравнению с которыми Трелькельд - все равно, что лужайка для пикника. Через три дня после того, как Мирр построил нейтрализатор, взвод перебросили на Торвер, дождливую планету, где несносный Копгроув Фарр умер ужасной смертью, пнув по неосторожности какую-то поганку, взорвавшуюся с такой силой, что миллион спор прошили его насквозь. Когда десять минут спустя его хоронили, он был уже с ног до головы покрыт молоденькими грибками. Мирр простил Фарра за многочисленные замечания, касающиеся его ног, и с удвоенной силой принялся за поиски звездолета, направляющегося на Аспатрию. Еще через неделю лейтенант Хихикинс со своим взводом оказался на планете Халднот, где, спасаясь от местного крокодила, бедолага Бенджер вскарабкался на дерево и был тут же сожран самим этим деревом. К тому времени Мирр совершенно отчаялся, хотя и унаследовал ботинки Бенджера, которые, после того как он вытряхнул из них остатки прежнего владельца, пришлись точно по ноге. Устраиваясь на ночь, Мирр, прежде чем богатырский сон свалил его, успел подумать, зачем сочинившие контракт адвокаты приложили столько трудов, чтобы закабалить легионера на тридцать, сорок или даже пятьдесят лет. Судя по тому, что творилось в 203-ем, можно было с уверенностью заключить, что Мирр будет отравлен, раздавлен, разорван или съеден самое большее через две недели. Не исключалась вероятность того, что все эти события произойдут одновременно. Скоро Мирр обнаружил, что он, как и его товарищи, часто плачет, с каждым днем теряет в весе и постоянно оглядывается через плечо. К исходу первого месяца от пухлости Райана не осталось и следа, а обрывки блестящего зеленого костюма, свисавшего с его скелета, создавали впечатление, будто он весь покрыт неизвестными науке водорослями. Рядовой Динкль, проведший в боях времени больше остальных, приобрел привычку креститься и по всякому поводу поминать Судный День. - Послушать, как он твердит про Армагеддон, - прошептал как-то Райан Мирру за завтраком, - так это прямо конец света! - Я предупреждал тебя насчет идиотских шуток! - ответил Мирр, хватая подходящий лоскут костюма Райана и оборачивая его вокруг шеи собеседника. Он начал уже затягивать его, но вовремя опомнился и ужаснулся тому, что собирался совершить. - Прости, Верни! Не знаю, что на меня нашло... - Ладно уж, - пробормотал Райан, массируя горло. - Знаешь, я ведь был профессиональным комиком, но почему-то даже в лучшие времена мои шутки действовали на людей точно так же. - А я вот не помню никаких лучших времен... В этом-то и беда. По мне, времена всегда были одинаковыми... Мирр нащупал в кармане голубого лягушонка, маленького товарища по несчастью, подарившего ему проблеск надежды. - ...но все равно, это не повод душить меня. - Забудем об этом, ладно? С несчастным видом Мирр кивнул и погладил ровную пластмассу, словно надеясь вызвать таким образом исполняющего любые желания джина. Полотнище, закрывающее вход в палатку, откинулось, и в треугольном просвете появился лейтенант Хихикинс. Что-то в нем показалось Мирру странным и, приглядевшись, он заметил, что лейтенант сменил грязные лохмотья на новенький сверкающий мундир. Его сопровождал запуганного вида сержант, который держал заполненный маленькими конвертиками деревянный ящик и кипу каких-то тонких тряпок голубого цвета. - Все ко мне! - крикнул Хихикинс. - Наконец-то! Настал день, которого мы все так ждали! - А что это за день, сэр? - осторожно полюбопытствовал Райан. - День отдыха! Разве я не говорил? - Нет, сэр. Неужели нам положены выходные? - Что за вопрос! - Рот Хихикинса попробовал растянуться в улыбку, но так как это вызвало чрезмерное напряжение в коротковатых губах, ему пришлось ограничиться подергиванием уголков. - Что за глупый вопрос! Неужели вы могли подумать, что ваши офицеры настолько ленивы и бессердечны, что не сознают, как вы устали? Нет, ребята, мы прекрасно понимаем, что вы не можете сражаться бесконечно, что вам нужно отдохнуть, расслабиться, подлечить душевные раны! - Прекрасно, сэр. Сколько продлится наш отпуск? Хихикинс взглянул на часы. - Вы, Райан, служите в Легионе тридцать дней, значит, вам положено три часа отдыха. Райан отступил на шаг. - Чтоб меня вши сожрали! - Следите за выражениями! - нахмурившись, сказал Хихикинс. - Однако не беспокойтесь: я вправе добавить вам и Мирру еще кое-какое время за безупречную службу. Именно это я и собираюсь сделать. Вы насладитесь максимально возможным периодом отдыха вместе со всем взводом. Четыре часа! - Четыре часа... - прошептал Райан. - Даже не верится. Это слишком много... - Да нет же, Райан, вы заслужили это, а кроме того, знайте, что дорога к месту отдыха не входит в отпущенное время! - Благожелательность так и перла из Хихикинса. - Эти четыре часа даже не начнутся, пока вы не ступите на Аспатрию! Сердце Мирра, с интересом прислушивавшегося к разговору, замерло при последних словах лейтенанта. Он твердо решил не делать ничего, что могло бы привлечь к нему нежелательное внимание, но в ту же самую секунду пальцы его ослабли и выпустили котелок с овсянкой. Лейтенант Хихикинс с неодобрением наблюдал, как Мирр встал и принялся счищать липкую кашу с лохмотьев костюма. - Чего это вы так разволновались, Мирр? - спросил лейтенант. - Задумали дезертировать на Аспатрии? - Ни в коем случае, сэр! - забормотал Мирр, стараясь выглядеть воплощением преданности долгу. - Это меня радует, потому что... - Хихикинс ласкательно погладил опухоль на горле, - я приказываю всем вернуться на корабль не позже, чем через четыре часа после приземления в Пионер-сити... А теперь стройтесь получать деньги и выходные костюмы. Отстояв очередь, Мирр получил конверт, на котором стояло его имя, и костюм, сработанный из материи, весьма напоминавшей гофрированную бумагу. Порадовавшись тому обстоятельству, что Легион снабжает отпускников чистой одеждой, Мирр вскрыл конверт и обнаружил, что из причитающихся ему трехсот монет сто вычтены за бумажный костюм, а еще сорок перечислены в полковой пенсионный фонд. Последнее, учитывая среднюю продолжительность жизни легионера, прямо намекало на коррупцию в высших сферах. Мирр решил не задавать лишних вопросов, поскольку оставшихся денег должно было хватить на приличный обед в "Голубой лягушке". Если повезет, то за два часа, что он проведет в ресторане, Мирр нападет на какой-нибудь важный след. Он не вполне представлял себе, что это будет - узнавший его официант, имя или адрес в памяти кредит-компьютера - но это был единственный шанс, и Мирр намеревался ухватиться за него обеими руками. Как только всплывет факт дезертирства, ему потребуется укромное местечко, но за три столетия своего существования Пионер-сити разросся до такой степени, что без труда вмещал четыре миллиона человек, и Мирр был уверен, что сможет прятаться столько времени, сколько понадобится. Не исключено, что времени этого хватит, чтобы пройти по следам, ведущим из шикарного ночного клуба Конечно, есть вероятность, что в прежней жизни опии разу не был на Аспатрии, что лягушонок попал к нему каким-то неведомым путем, но Мирр поскорее прогнал эти мысли. Под бдительным взором лейтенанта Хихикинса разношерстная компания уселась в звездолет. Пассажирское отделение в нем оказалось побольше, чем в уже знакомых Мирру кораблях, и включало душевую с туалетом. Как только прогудел клаксон и звездолет отправился в свой безынерционный полет, Мирр устремился в душевую. Сержант, он же сортирный смотритель, предложил ему на выбор холодный душ за пять монет или горячий за двадцать. Мирр выбрал удовольствие подороже, но сэкономил на бритве, решив сохранить короткую золотистую бородку, отросшую за месяц. Лицо, смотревшее на него из зеркала, казалось тверже и взрослее, чем запомнившееся из недалекого прошлого. - Как тебе моя борода? - спросил он Райана, натягивавшего бумажный костюм. - Она придает тебе je ne sais quoi, - ответил Райан, - только я не знаю, что, это такое. Мирр уставился на товарища. - Еще одна так называемая шутка? - Что значит "так называемая"? - негодующе переспросил Райан. - Ты даже не понимаешь, как тебе повезло, что я рядом и всегда готов подбодрить тебя! - Ну что ж, может ты и прав... Мирру пришло в голову, что Райан - единственный его друг в целом свете, и что если его план сработает, они расстанутся навеки. В том, что именно Мирр, вступивший в Легион, чтобы служить в нем до скончания дней, собирается дезертировать, заключалась какая-то зловещая ирония - ведь Райану, представлявшему службу недельным отпуском в горах, суждено было тянуть солдатскую лямку до самой своей недалекой смерти. Быстро убедившись, что никто не смотрит в их сторону, он вытащил из ячейки шлем Райана и заменил его своим собственным. Райан с удивлением наблюдал за этими манипуляциями. - Что это ты задумал? - Дарю тебе микроплеер. - Мирр показал пальцем на нейтрализатор команд и перевернул шлем. - Он мне больше не понадобится. - А когда ты вернешься, он тебе тоже не... - Заметив, что Мирр трясет головой, Райан вытаращил глаза: - Войнан, неужели ты имеешь в виду то, что я думаю, что ты имеешь в виду? Я всегда говорил, что ты гений, но это уж слишком!.. Мирр приложил палец к губам и чуть слышным шепотом объяснил, как работает его изобретение. - Эта штука поможет тебе остаться в живых, пока не подвернется возможность смыться. Постарайся проделать это во время боя, тогда тебя сочтут убитым и никому в голову не придет заниматься поисками. - Почему ты сам не смылся? - У меня есть кое-какие дела на Аспатрии, по крайней мере, я надеюсь на это. Может еще увидимся. - Надеюсь... А еще, Войнан, желаю тебе найти то, что ищешь. С чувством, близким к отчаянию, мужчины пожали друг другу руки. Мирр выскочил в общий зал и плюхнулся на скамью рядом с тупо глядевшим в пол Динклем. Динкль тут же вскочил и перекрестился, затем уселся и вновь впал в мрачное оцепенение. - Очнись, Малыш, - сказал ему Мирр, - ведь ты идешь в увольнение! Динкль слегка шевельнулся. - На Аспатрию? Боже спаси и сохрани! - Плохой пейзаж? - Теперь уже хороший - с тех пор, как в восемьдесят третьем мы вышибли мозги из туземцев. - Но тебя почему-то совсем не тянет туда? Динкль кивнул: - Слишком много воспоминаний. - Везет некоторым! У меня-то их нет! - Вот пристрели приятеля, которого жрет ковер-самолет, сразу запоешь по-другому. Мирр похолодел. Короткая служба в Легионе приучила его к мысли, что существует бесчисленное множество способов перехода в мир иной, но история, рассказанная Динклем, каждый раз оказывала на него одно и то же действие: красные кровяные тельца превращались в крохотные звенящие кубики льда. Уняв дрожь, Мирр попробовал успокоить Динкля: - Сделанного, - сказал он, - не вернешь. Динкль уставился на него свинцовыми глазами. - Это что, новое течение в философии? Ты раздвигаешь границы человеческого познания? - Не вижу оснований для подобных высказываний! - вспылил оскорбленный Мирр. - Я хотел только сказать... прошлое ушло... его нет... - Но оскары-то не ушли и продолжают здравствовать, сынок, - молвил Динкль и перекрестился. Сверхъестественный ужас с новой силой охватил Мирра, но любопытство превозмогло. - Что это за оскары, про которых ты все время твердишь? - Сверхчеловеки, сынок. Здоровенные лысые ребятки с мускулами в самых невероятных местах. Кажется, что они сделаны из полированной бронзы. - Статуи? - Статуи не двигаются. - Голос Динкля звенел бездонной пустотой. - А вот оскары бегают быстрее ветра, ломают голыми руками деревья, и ничто, н_и_ч_т_о_ не берет их - радиация, пули, бомбы - все отскакивает! Они-то и кончили войну на Аспатрии. Их даже офицеры боялись, поэтому нас и вывели из лесов. - Я что-то не совсем понял, - сказал Райан. - Оскары - коренное население Аспатрии? - Вы, головастые ребята, ничегошеньки не знаете, что творится в реальной галактике! - Динкль оторвался от горестных воспоминаний, чтобы бросить на Райана презрительный взгляд. - Аспатрия - одна из самых древних земных колоний. В общем-то, война из-за этого и началась. Аспатрианцы сидят на своей планете вот уже триста лет, им и взбрело в голову вкусить независимости и не платить налогов. Что будет с Федерацией, если каждый недоумок... - Но кто такие оскары? - не сдавался Мирр. - Откуда они взялись? - Никто толком не знает, они просто вынырнули на Аспатрии в 82-ом или в 83-ем. Кое-кто утверждает, что они мутанты, но мне-то все ведомо! - Лицо Динкля начало подергиваться, голос окреп. - Солдаты Дьявола, вот кто они такие! Грядет последняя битва добра со злом, и мы в лагере проигрывающих! Слушайте! Близится Судный День и мы не переживем его! - Успокойся, успокойся... - залепетал Мирр, заметив, что головы обитателей самых дальних скамеек уже начинают поворачиваться в их сторону. Единственное, что хотелось Мирру, - остаться незамеченным до момента побега, но история Динкля загипнотизировала его. - Почему ты так уверен, что оскары - это зло? - Я видел их в действии... - Динкль снова перекрестился, глаза его остекленели. - Однажды я отстал от взвода пробирался один через лес и услышал какой-то шум. Я встал на карачки... дополз до слушки поглядеть, и увидел... увидел пятерых оскаров... они схватили наших парней... раненых. Я слышал, как они стонут и молят о пощаде... бесполезно! Оскары преспокойно занимались своим делом... - Динкль закрыл лицо руками. - Нет, не могу! - Продолжай! - Казалось, ледяной ветер шевелит волосы на голове Мирра, но разум его никак не мог освободиться от пут душераздирающей истории Динкля. - Что делали оскары? - Они кормили чудовищ... нашими ребятами! Желудок Мирра подпрыгнул до самого горла. - Боже мой! Не хочешь же ты сказать. - Хочу, Войнан! Оскары притащили несколько ковров-самолетов - они это могут, ничто им не страшно! - и набрасывали их на лежащих на земле ребят. Я все еще слышу их вопли и мольбы о быстрой смерти! Я все еще вижу, как они извиваются, а их переваривают... Стальные пальцы Динкля впились в колени Мирра. - И еще, знаешь что, Войнан? Оскары смеялись! Они радовались тому, что хороших парней жрут живьем! Будь я храбрецом, я поднял бы ружье и прекратил страдания ребят, но я жалкий трус, Войнан! Я перепугался, что меня ждет такая же судьба, уполз и спас свою шкуру! С тех пор я живу не по праву... Мирр, у которого молотком стучала в голове кровь, встал. - Послушай, Бад, - сказал он в отчаянной попытке переменить тему разговора, - почему бы тебе не помыться и не переодеться? Динкль помотал головой. - Не нужен мне никакой костюм. Я останусь на корабле, пока он не взлетит с Аспатрии. - Почему? Динкль тяжело оперся на странный винтовочный приклад. - Чтобы не налететь на оскара. Они ведут себя как хозяева, и все их боятся. Говорят даже, что они могут читать чужие мысли! Если бы они тогда увидели меня... Динкль несколько раз истово перекрестился и бессвязно забормотал что-то про Армагеддон, искупление грехов и Судный День. Последние минуты полета Мирр прятался за кофеваркой, но вот клаксон объявил, что звездолет входит в фазу приземления. Как только корабль знакомо рухнул на пару сантиметров, Мирр присоединился к столпившимся у выхода отпускникам. Прошло несколько волнующих секунд, и дверь скользнула вбок, явив страждущим взорам зеленую лужайку, похожую больше на пастбище, чем на космодром. В теплом воздухе носились разнообразные приятные ароматы, а вдали, сияя гармоничными полутонами, просматривались здания грациозной архитектуры. Увиденный кусочек Аспатрии понравился Мирру с первого взгляда. Неужели это знак того, что он бывал здесь раньше? Вместе со всеми он ступил на мягкую почву и наполнил легкие благоухающим воздухом. Пьянило ощущение отсутствия физической опасности... Но надвигалась другая опасность - лейтенант Хихикинс решил обратиться к своим солдатам, чтобы еще раз предупредить их о вреде табака и алкоголя, а так как все сказанное он повторял дважды, то наверняка должен был повторить и приказ о возвращении на корабль по истечении четырех часов. Нейтрализатор Мирр отдал Райану и, услышав приказ, обязан будет выполнить его. - Вон там ждет автобус, он отвезет вас в Пионер-сити, - говорил Хихикинс. - Постарайтесь осмотреть как можно больше музеев и картинных галерей, и не забывайте, что... Мирр в панике зажал уши руками и, вереща от страха, бросился прочь вдоль борта корабля. Заворачивая за угол передающей башни, он оглянулся и, хотя трудно было быть в чем-то уверенным, увидел, что некоторые из голубых фигур обратили в его сторону любопытные, если не сказать подозрительные, взгляды. Проклиная себя за неосторожность, он лихорадочно осмотрелся периметр космодрома не так уж далеко. Он побежал, с ужасом ожидая сзади крика "Держи его!" - и за несколько секунд достиг проволочного забора. Молясь, чтобы проволока не оказалась под напряжением, он раздвинул ее руками и вывалился в высокую траву за забором. Впереди был небольшой холм. Достигнув его вершины с олимпийской скоростью, Мирр оглянулся, с облегчением убеждаясь, что ни лейтенант Хихикинс, ни кто-нибудь другой так и не показались из-за корабля и не глядят ему вслед. Слегка успокоившись, Мирр обозрел окрестности. Лежа ищи перед ним склон холма был довольно крут. По ложбине в сторону города уходила дорога. Лимузин, в котором Мирр по ярко-желтой окраске безошибочно узнал такси, не спеша катил по ней. Мирр подумал, что это самый быстрый и безопасный способ попасть в город, но решил все-таки отказаться от него, желая сэкономить свои скудные финансы. Спускаться он начал медленно, однако росистая трава оказалась скользкой, и скоро ноги его заболели от усилий, прилагаемых, чтобы держаться прямо и с достоинством. Он пошел быстрее, потом еще быстрее, с каждым шагом теряя контроль над своими движениями, и не успел он осознать, что происходит, как мчался во весь дух вниз по склону. "Надо будет учесть эту ошибку, - подумал Мирр, стараясь сохранить на лице холодный и безучастный вид. Ветер свистел в ушах, контакты с почвой становились все мимолетнее. - Всегда следует ожидать неожиданного". Словно в подтверждение этой теории, неожиданное случилось снова. Водитель ползущего по дороге такси решил, что бегущий вниз и размахивающий руками человек желает привлечь его внимание и остановил машину в точке, в которой, по его расчетам, должен был закончиться спринтерский забег Мирра. Очевидно, глазомер у него был великолепный, потому что Мирр увидел, что несется прямо на такси, не имея ни малейшей возможности не то что остановиться или притормозить, но даже свернуть. - Не надо! - закричал он. - Убирайся, кретин! Изготовившись сердечно приветствовать пассажира, водитель выглянул в окно, но сразу понял опасность, и челюсть его отвисла. Он все еще сражался с тормозами, когда Мирр с вытянутыми вперед руками врезался в автомобиль и вышиб стекло, окатив водителя дождем осколков. Сам Мирр, чей подбородок весьма болезненно проконтактировал с крышей такси, навзничь рухнул на траву. - Ты, маньяк! - завопил водитель, трясущимися руками выметая из волос стеклянное конфетти. - Зачем тебе понадобилось это делать? - Что мне понадобилось... - Мирр недоуменно уставился на водителя. - А зачем тебе понадобилось здесь останавливаться? - Да ты же меня звал! А останавливаться я могу где пожелаю! - Я не звал тебя, а ходить я тоже могу где пожелаю! - И ты это называешь ходьбой? - Водитель злобно ухмыльнулся сквозь новообразовавшееся отверстие. - Все вы одинаковые, синежопики с Земли! Никак не можете простить нам 83-ий год и, когда прилетаете отдохнуть, сразу распаляетесь и начинаете крушить все вокруг... Ну так вот что я скажу тебе, Мистер-Голубая-Задница, - придется раскошелиться! - Чего это мы не можем простить?.. И что значит: "Придется раскошеливаться?" - Сто монет за стекло, двадцать - за потерянное время. Настал черед Мирра злобно ухмыльнуться. - Когда рак на горе свистнет! - Договорились! Только свистнуть придется мне! С этими словами водитель взялся за большой, сложной формы свисток, свисавший на цепочке с его шеи. - Мне нравится дудеть в эту штучку. Никогда не знаешь, кто первым ответит на зов - полиция или оскары. - Я заплачу! - поспешно сказал Мирр, вскакивая на ноги и вытаскивая из кармана тонкую пачку банкнот. Отслюнив названную сумму, он протянул деньги водителю. - Вот так-то лучше, - проворчал тот. - Не понимаю, что случилось с людьми - останавливают такси, а потом уверяют, что у них и в мыслях этого не было. Новая мода, что ли? - Ладно, простите меня за машину, - сказал Мирр. - Подкинешь в город? - Десять монет, и учти - это полцены. - Поехали. Запасы наличных безудержно стремились к нулю, но Мирр подумал, что водитель может оказаться неоценимым источником информации о состоянии дел на Аспатрии. Усаживаясь на переднее сидение, он заметил, что рукав нового костюма уже порвался. Взвыл унимагнитный двигатель, автомобиль рванулся вперед, пейзаж - назад. - Ничего денек, - молвил водитель, готовый забыть и простить. Он оказался мужчиной с лошадиной физиономией и редкими светлыми волосенками. - Да и местечко самое подходящее, чтобы расслабиться. - Да, приятное местечко, - согласился Мирр, одобрительно кивая. - Я ничего не знаю про Пионер-сити и... - Не волнуйся, я довезу тебя куда надо. - Точно? - Конечно. Учти, что я ничего с этого не имею, никаких комиссионных, но напомни Большой Нелли, чтобы она записала, кто тебя прислал. Меня зовут Трев. Усек? - Ты меня неправильно понял, Трев, - ответил Мирр, изо всех сил изображая оскорбленное величие. - Мне нужно в "Голубую лягушку". - Кишка тонка, военный... - Водитель дружелюбно ткнул Мирра локтем в бок. - Ты, наверное, изголодался. Все легионеры, которых я сажаю в порту, голодные. Хорошая музыка тебе нравится? - Музыка? - Мирр почувствовал, что теряет нить разговора. - Ага, музыка. У моего двоюродного братишки есть заведение - Гендель-бар. Высший класс - все там названо в честь высоколобых композиторов - но дешево. Я-то ничего с этого не имею, но всего за двадцать монет тебе наложат полную тарелку спагетти с сыром "Шопен", с соната-кетчупом, или... - На слух красиво, но мне позарез надо в "Голубую лягушку"! - Как хочешь, но хотя я с этого ничего не имею, никаких комиссионных, если захочешь быстренько перекусить, там есть пиво "Штраус" и... - Расскажи мне лучше про оскаров, - прервал его Мирр, которого больше всего интересовал именно этот аспект аспатрианской действительности. - Ты сказал, что если свистнешь, они прибегут? - Иногда прибегают, - Трев на несколько секунд замолчал, показывая, как обидно, когда на советы от чистого сердца не обращают внимания, - а иногда нет. - Интересно, зачем они вообще это делают? - Никто не знает. Они никогда ни с кем не разговаривают, но многое им не нравится, насильственные преступления в том числе, и, парень, если ты сделал что-то, что не по нраву оскарам - берегись! - Линчуют? - Не всегда. Но если от полиции еще можно скрыться, от оскаров - никогда! Мирр постарался осмыслить эту новую информацию и сопоставить ее с тем, что поведал Малыш. - Правда, что они могут читать мысли? - Кое-кто говорит, что могут. - Трев задумчиво посмотрел на Мирра. - А тебе что за дело? Ты мошенник или... - Конечно, нет! - ответил Мирр и погрузился в мрачное обдумывание своих неудач. Его не только лишили воспоминаний, он не только один на чужой планете без денег и крыши над головой, не только дезертир, за которым вот-вот начнет охоту весь Космический Легион - не исключено, вдобавок, что в картотеках Аспатрии он числится как преступник. А если это так, его непременно загонят, поймают и накажут неуязвимые телепаты-супермены, которые привыкли развлекаться, скармливая чудовищам раненых землян. - Не унывай, - посоветовал ему Трев, выворачивая на широкий бульвар в центре Пионер-сити. - Всегда есть кто-то, кому еще хуже. С этим утверждением Мирр мог бы поспорить, но тут он увидел четко выделяющуюся на фоне деловых вывесок ярко-синюю голоскульптуру исполинской лягушки. Мирр зачарованно смотрел на нее, пока такси не подкатило совсем близко и не остановилось. Приближался момент истины, но Мирр встречал его в состоянии, в котором предпочел бы любой истине десятилетия обнадеживающей лжи. Расплатившись с водителем, Мирр решил, что пока его нервы не сдали окончательно, надо действовать и, расправив плечи, вошел в роскошные, услужливо распахнувшиеся перед ним двери "Голубой лягушки". 6 Очутившись в фойе, устланном коврами ручной работы и уставленном древней хромированной мебелью, Мирр сразу понял, что все, о чем его предупреждали, - святая правда. Даже сам воздух в "Голубой лягушке" благоухал деньгами. В душу его закрались сомнения - хватит ли оставшихся десяти монет хотя бы на чашку кофе? Хватит ли ему времени или придется блефовать? - Что угодно уважаемому сэру? Из-за сверкающей декоративной решетки, появился одетый с вызывающей роскошью (антикварные джинсы и свитер-водолазка) метрдотель. С пухлого розоватого личика холодно смотрели бледно-голубые глаза, взгляд которых яснее ясного говорил, что обладатель их ни на йоту не сомневается как в общественном, так и в финансовом положении посетителя. Мирр инстинктивно прикрыл дыру на рукаве, но тут же понял, что нельзя переходить в оборону. Солдату, решил он, не раз обращавшему в бегство стаи разъяренных сорокороток, не пристало пугаться престарелого официанта, в сколь бы роскошные одежды не был упомянутый официант облачен. Метрдотель откашлялся. - Так чего бы хотелось уважаемому сэру? Мирр ухитрился напустить на себя одновременно удивленный и раздраженный вид. - Поесть, конечно! Или к вам ходят лечить грыжу? - Он высокомерно огляделся по сторонам. - Неужели я ошибся дверью? Лицо метрдотеля окаменело. - Главный обеденный зал налево, сэр. - Знаю. - Мирр вынул из кармана лягушку и помахал ею перед носом метрдотеля. - Помнишь меня? Тот несколько мгновений пристально вглядывался в лицо Мирра. - А я должен? - Ладно, замнем для ясности... Скрывая разочарование, Мирр прошествовал в ресторан. - Столик на одного, у окна! Официант помоложе, также в непременных джинсах, усадил Мирра и снабдил меню. - Зачем нам возиться с меню? - спросил Мирр, демократично толкая официанта в бок. - Принеси-ка мое обычное. Официант непонимающе мигнул. - Ваше обычное что, сэр? - Ну, уж ты-то знаешь! - Мирр еще раз пихнул официанта, на этот раз менее демократично. - То, что я всегда заказывал. Официант отступил на шаг Маневр этот вывел его из пределов досягаемости локтя Мирра. - Я знаю всех постоянных посетителей, но сэр не из их числа. Если сэр прочитает меню, я уверен... - К черту меню! - с жаром прошептал Мирр. - Слушай, на кухне обязательно есть хоть кто-нибудь, кто меня знает. Скажи им, что я требую свое обычное. Официант в замешательстве глядел на Мирра, и постепенно взор его просветлел. - Наконец-то я понял уважаемого сэра! - Прекрасно! Рад это слышать! Мирр нетерпеливо уставился на официанта, мучимый мыслью, чего же он, собственно, достиг. - Сэр не ошибется, доверившись мне... - Официант нагнулся к Мирру и раскрыл меню, понизив голос до конспиративного маслянистого шепота. - В неумении читать нет ничего зазорного - множество интеллигентнейших людей страдают слепотой к словам, но если сэр притворится, что читает меню, я с удовольствием объясню ему, что значит каждая строчка, и таким образом... - Заткнись, кретин, я и сам грамотный! - огрызнулся Мирр, вырвал у оторопевшего служителя желудка тяжеленную книгу и вперил в нее взор. Сердце его упало, - он увидел, что тариф указан не в "монетах", а в "монетных единицах" - по древней традиции это название ассоциировалось с умопомрачительными ценами. Самые худшие его опасения подтвердились, когда он посмотрел на сами цифры: чашка кофе - тридцать монет, минимальная стоимость заказа - сто! Это означало - лоб его покрылся испариной - крушение тщательно разработанного плана, первым пунктом которого было провести в ресторане _к_а_к _м_о_ж_н_о _б_о_л_ь_ш_е _в_р_е_м_е_н_и_ и показаться _к_а_к _м_о_ж_н_о _б_о_л_ь_ш_е_м_у_ числу посетителей и персонала. Оставалось одно - заказать приличный обед, зная, что он не в состоянии за него расплатиться, и не думать о последствиях, пока они не глянут ему в лицо. Решение это, хотя и нелегкое, в немалой степени инспирировалось настойчивым урчанием в желудке Мирра, питавшегося последний месяц исключительно овсянкой да твердым, как подошва, вяленым мясом разнообразных монстров. Глубоко вздохнув, Мирр заказал самый дорогой обед - из семи блюд, центральным был аспатрианский омар, тушеный в импортном шампанском. Он жадно проглотил три аперитива и уже приканчивал щедрую порцию супа, когда вспомнил, что главное - просидеть за обедом подольше, не ослабляя бдительности и будучи готовым к любым неожиданностям. Замедлив скорость движения ложки до прогулочного шага, он поднял от тарелки голову, давая присутствующим возможность получше рассмотреть свое лицо. Но в этот ранний час немногочисленные посетители были слишком заняты едой и не обращали на Мирра ни малейшего внимания. Он начал уже подумывать, не лучше ли было спрятаться в городе и явиться в "Голубую лягушку" вечером? Размышления его прервал официант, прикативший столик со стеклянным аквариумом. Сам аквариум помещался внутри сложного переплетения блестящих металлических стержней, образующих своеобразную клетку, в нем мирно плавало взад и вперед некое розовое ракообразное размером примерно в мизинец. - Ваш омар, сэр! - провозгласил официант. - Скажите только, когда! С этими словами он щелкнул каким-то тумблером, и все сооружение слабо загудело. - Постой-ка, - сказал Мирр, указывая пальцем на обитателя аквариума. - Эта штука смахивает на креветку детеныша креветки! - Это молодой аспатрианский омар. - Но мне-то нужен взрослый. Большой, понятно? Официант снисходительно улыбнулся. - Он будет того размера, какой сэр пожелает, - ведь я выращиваю его прямо на ваших глазах - но советую не доводить его до глубокой старости. Вкус не тот. Пораженный до глубины души Мирр наблюдал, как жидкость внутри клетки начала мерцать, и движения омара резко ускорилась. Внезапно он понял, что беспокойное ракообразное растет с каждой секундой, усложняя при этом и свою форму - ноги, клешни, усы и стебельки с глазами так и перли из него в количестве, ужаснувшим бы приличного земного омара. - Ему сейчас около двух лет, сэр, - произнес официант, бросаясь на помощь вконец растерявшемуся Мирру. - Кое-кому кажется, что этот возраст - период расцвета аспатрианского омара, но многие предпочитают трех- или четырехлетнего. Скажите же, когда? - Какого че... - пробормотал Мирр, переводя взор на окружающую аквариум клетку - составляющие ее блестящие стержни встречались под какими-то немыслимыми углами, и при попытке вникнуть в эту чуждую геометрию Мирр почувствовал головокружение. Невероятная идея возникла в его онемевшем мозгу. - Это... - сказал он слабым голосом, - машина времени? - Конечно, сэр, но не беспокойтесь - ее использование не входит в стоимость обеда. Разве вам не приходилось их видеть раньше? - Вряд ли, - ответил Мирр, - просто мне показалось, что стержни встречаются под какими-то странными углами, у меня закружилась голова, и... - Прошу прощения, - озабоченно сказал официант, окинув машину времени критическим взглядом, и, ухватившись за клетку обеими руками, принялся с силой выкручивать ее, пока углы и линии не выпрямились. - На прошлой неделе на нее случайно сел шеф-повар, - пояснил официант, - с тех пор она стала какой-то чудной. Интересно, подумал Мирр, неужели машина времени - еще одна важная область моего невежества? - Вот уж не ожидал увидеть... - О, эта модель - одноступенчатый интравертор - вполне легальна на Аспатрии. Чрезвычайно удобно состаривать виски... Послушайте моего совета, сэр, не дайте омару умереть от старости! Официант выключил машину времени и щипцами вытащил из аквариума ставшего исполинским теперь омара, который, шевеля усами и щелкая клешнями злобно уставился на Мирра. - И чтобы я еще и ел это? - вскричал Мирр. - Мерзкое чудовище! Убрать немедленно! - Он будет умерщвлен, сэр, и приготовлен по-вашему... - Нет! Унесите и... дайте мне бифштекс! Официант уронил монстра в аквариум и, беззвучно ругаясь, покатил столик в направлении кухни. Мирр с толком использовал предоставленное время, посвятив его изучению окружающих и дав им несколько прекрасных возможностей рассмотреть себя. Однако ни на одном лице не мелькнуло интереса. Не почувствовал ни единого шевеления Мирр и в своей собственной памяти, и мысль о том, что следовало дождаться вечера, превратилась в уверенность. Но никогда если только не произойдет чуда, не войдет он больше в "Голубую лягушку"... Прибыл бифштекс, и Мирр медленно съел его, выигрывая время, придираясь к каждой мелочи, горячо споря о винах и ликерах. Метрдотель быстро раскусил тактику Мирра, и когда тот отверг третью разновидность зубочистки, расставил у каждого выхода из зала по официанту. Рассмотрев их, Мирр решил, что все они значительно крепче и мускулистее, чем требует их непосредственная работа. Посетители постепенно покидали ресторан, официанты, сверля Мирра взглядами, оставались на своих местах. И вот настал момент, когда Мирр остался один в огромном зале. Официант, прислуживающий ему последние два часа, приблизился к столику с угрюмо-выжидательным видом. В руках он держал антикварный бакелитовый поднос, точно в центре которого лежал счет Мирра. Официант отвесил формальный поклон. - Это все, сэр? - Нет! - дав этот единственно возможный в данной ситуации ответ, Мирр мобилизовал все свои умственные ресурсы в попытке придумать подходящее продолжение. - Как вы могли такое подумать? Официант поднял брови: - Что еще желает уважаемый сэр? - Принесите мне... - Мирр в раздумье наморщил лоб. - Принесите мне... то же самое! - Сожалею, сэр, но это невозможно. Официант положил счет перед Мирром и сложил руки на груди. Просмотрев счет, Мирр выяснил, что потратил примерно годовое жалование легионера, и внутренности его взыграли. Чувство это, будучи в высшей степени неприятным, подсказало ему, однако, путь спасения. - Где тут у вас, - спросил он, поднимаясь, - туалет? Официант преувеличенно тяжело вздохнул и показал на отделанную деревом дверь в противоположной стене зала. Мирр гордо прошествовал в туалет, спиной ощущая, как напряглись официанты-переростки. С треском захлопнув за собой дверь, он окинул взглядом крохотную комнатенку, единственным обитателем которой был робот с двенадцатью блестящими руками, каждая из которых заканчивалась рулоном туалетной бумаги. - Надеюсь, сэр насладился великолепной едой, - подобострастно пробормотал робот. - Мои анализаторы сообщают, что на обед был бифштекс и потому, чтобы достойно завершить день удовольствий, позвольте сообщить, что к бифштексу рекомендуется мягчайшая ароматнейшая бумага Суперсек-Трехслойный, изготовленная из древесины ливанских кедров и покрытая... - Сам подтирайся! - Мирр, отмахнулся от розового рулона, несшегося к нему на конце телескопической руки, открыл следующую дверь и очутился в самом туалете. По сторонам расположились кабинки, на противоположной стене ряд раковин, а над ними - окошко. Мирр бросился прямо к нему, но оно было забрано толстенными стальными прутьями, которые смогли бы удержать стадо разбушевавшихся горилл. Не теряя ни секунды, Мирр ворвался в дальнюю кабинку, замкнул дверь, сбросил ботинки, поставил их так, чтобы было чуть-чуть видно из-под двери и - с ловкостью, рожденной отчаянием, - взлетел на стенку. Не осмеливаясь думать о том, что можно поскользнуться, он помчался по верхушкам разделяющих кабинки стенок и нырнул в ближайшую к входу кабинку. Ее дверь была частично приоткрыта и Мирр еле втиснулся в крохотный треугольный зазор. Спустя несколько секунд до него донесся топот множества ног и громкий стук в запертую им дальнюю дверь. Выждав, когда все преследователи пробегут мимо его убежища, Мирр выскочил из-за двери и, как на крыльях, понесся к свободе. Сзади послышался крик, удесятеривший силу мускулов Мирра. Он пролетел мимо робота, дружески помахавшего ему разноцветными рулонами, пробежал насквозь обеденный зал и в холле столкнулся с метрдотелем, который с удивительной для его возраста живостью обеими руками схватился за куртку Мирра. - Попался! - торжествующе вскрикнул он. Не замедляя шага, Мирр пронесся мимо, оставив в лапах противника изрядный кусок отпускного костюма, и выскочил на улицу. Вид ее со множеством автомобилей и ярко одетых горожан, ничего не говорил Мирру, но инстинктивно он свернул налево и невдалеке увидел аллею. Долетев до нее, словно несомый Семимильными Ботинками, он оглянулся. - Ты еще попадешься! - кричал ему вслед метрдотель. - От полиции не уйдешь. От оскаров... Заработав ногами и локтями с умопомрачительной быстротой, Мирр промчался по аллее, обогнул несколько углов и выскочил на параллельную улицу. Замедлив полет до скорости пешехода, он постарался смешаться с толпой, но это оказалось делом нелегким - Мирр был без ботинок, в куртке зияла громадная дыра. Необходимо было где-то спрятаться до темноты, а с ее наступлением занять наблюдательный пост поблизости от "Голубой лягушки", откуда он сможет разглядеть всех вечерних посетителей. Лучшим укрытием, сообразил он, будет кино, при условии, конечно, что оставшейся десятки хватит на билет. Приняв такое решение, Мирр зашагал на юг, миновал переулок и увидел кинотеатр всего в сотне шагов. Изумленно моргая и удивляясь тому, что он нашел его так быстро и безошибочно, Мирр впервые за день почувствовал проблески надежды. Ведь если он знал Пионер-сити в прошлой жизни, пребывание в нем может раздуть тлеющий в глубине подсознания огонек воспоминаний. Приободрившись, он подошел к кинотеатру и принялся изучать расписание сеансов в поисках хоть какого-нибудь упоминания о цене на билет. В конце концов он нашел и это. Билет стоил именно десятку, но вся остальная информация показалась ему туманной и противоречивой. Один плакат, например, гласил: СЕМЕЙНОЕ ШОУ: "БУЙНЫЕ ДЕВСТВЕННИЦЫ" только для взрослых "ФЛУФФО В РАДУЖНОЙ СТРАНЕ" желанный подарок детишкам По виду здания нельзя было сказать, что оно способно вместить две столь разные аудитории одновременно, однако все плакаты извещали именно о семейных увеселениях. Мирр все еще недоуменно хмурился на яркие буквы объявлений, когда к нему подошел ангельского вида голубоглазый мальчишечка лет двенадцати. Одет он был в медного цвета рубашечку и короткие штанишки. Он блистал чистотой, создавая впечатление, что взрастили его заботливо и в весьма приличном окружении. Родительские чувства, которые возбудил в Мирре вид околачивающегося близ сомнительного заведения отрока, оттеснили собственные его заботы на второй план. - Скоро стемнеет, - сказал Мирр и отечески улыбнулся. - Беги домой к мамочке. - А почему бы тебе, - ответил ангелочек, - не заткнуть свое вонючее хлебало и не перестать совать вонючий нос в чужие дела? Мирр изумленно воззрился на него. - Кто научил тебя таким словам, детка? - А кто просил тебя приставать ко мне? Мальчишка оценивающе оглядел Мирра с ног до головы, и выражение его лица слегка изменилось. - Хочешь заработать полсотни? - Не дерзи старшим, - только и мог вымолвить ошарашенный Мирр. - На полсотни можно купить пару ботинок, а все что тебе нужно сделать - зайти со мной в кино. - Ты отвратительный маленький негодяй, и я никогда... Мирр оглянулся, и язык его прилип к небу - вдоль тротуара медленно и угрожающе крейсировал полицейский автомобиль. - Пойдем, пойдем в кино, сынок... Они подошли к кассе, и Мирр нетерпеливо подпрыгивал все время, пока они покупали билеты и получали мешочки с приборами, напоминающими исполинских размеров солнечные очки - серебристая пара для него и желтая - для мальчишки. Толкнув входную дверь, Мирр еще раз обернулся и увидел, как из-за ближайшего угла выплывает нос полицейского дредноута. Найти нужные места не составило никакого труда: экран светился необычайно ярко. Шагая по проходу между кресел, Мирр был несколько смущен тем обстоятельством, что на чрезмерно ярком экране видна была только какая-то бессмысленная мешанина образов, а звуковое сопровождение вообще отсутствовало. Ничуть не озадаченные тем, что казалось Мирру весьма существенным недостатком представления, около сотни зрителей вели себя так, будто от души наслаждались зрелищем. Мирр начал разбираться в происходящем, только когда заметил, что на лицах всех без исключения посетителей надеты те же самые, похожие на солнечные, очки. Заинтригованный, несмотря на массу других забот, Мирр уселся рядом со своим крошкой-компаньоном и начал развязывать мешочек с очками, но мальчишка вырвал его и сунул в руки Мирра свой мешочек с очками желтого цвета. - В чем дело? - прошептал Мирр. - Мы же обо всем договорились. - Мальчишка протянул бумажку в десять монет. - Плачу десятку в час, максимум за пять часов. - Но я не... - Заткнись и смотри, - сказал ангелочек. Напялив серебристые очки, он откинулся на спинку кресла, и на его физиономии появилось сосредоточенно-внимательное выражение. Обиженно посмотрев на него, Мирр надел желтые очки. Экран тут же приобрел нормальную яркость, на нем появился гоняющийся за бабочкой пушистый котенок, а в ушах возник подходящий сюжету звук. Понаблюдав за безумствами котенка примерно минуту, Мирр ощутил, как его охватывает беспредельная скука, и тронул переключатель, который обнаружил на переносице очков. Тут же мультфильм сменился другим: ярко-оранжевого цвета пес безуспешно пытался влезть на смазанный маслом столб. Пощелкав переключателем, Мирр выяснил, что выбор ограничен всего двумя одинаково угнетающими мультиками. Очевидно, линзы его очков были своеобразными стробоскопами, становящимися прозрачными с частотой несколько сот циклов в секунду. Переключатель менял частоту мерцаний и позволял очконосителю видеть один или другой фильм из нескольких, проецируемых на экран одновременно. Вникнув в суть метода, Мирр одобрительно кивнул: казалось вполне естественным заполнить промежутки между кадрами показом другого фильма. Этим объяснялась необычная яркость экрана. Так или не так? Яркость экрана превышала нормальную раза в четыре... к тому же, где обещанные буйные девственницы? В этот момент сидящий рядом ангелочек хрюкнул от удовольствия. Мирр бросил на соседа подозрительный взгляд, быстро стянул с него очки, напялил на свой собственный нос... и тут же был захвачен видом вздымающейся в небывалой оргии плоти, каковой вид в сочетании с соответствующими звуковыми эффектами создал у него твердое убеждение, что если и есть в этой компании девственницы, пребывать им в этом благостном состоянии осталось считанные секунды. По телу Мирра разлилось тепло. Мальчишка потянул его за рукав. - Отдай очки! - Не отдам. - Мирр снял очки и сложил их. - Но я же заплатил тебе! - Ну и что? - твердо возразил Мирр. - Наверняка есть какой-нибудь закон, который запрещает показ таких фильмов несовершеннолетним. - Конечно есть, дубина! Иначе за что платить? Давай очки! - Ничего не поделаешь. - Мирр протянул мальчишке желтые очки. - Посмотри на Флуффо - куда лучше будет. - Ах, Флуффо... Ну-ка, мистер, давай очки, а то будут неприятности. Мирр самодовольно ухмыльнулся. - После того, что я перенес, о каких еще неприятностях ты говоришь? - Отпустите меня! - завопил мальчишка. - Не трогайте меня! Отпустите! - Погоди, погоди, - встревоженно прошептал Мирр. - Может, мы еще... - Нет, я не хочу смотреть во взрослые очки - там делают что-то ужасное! Пожалуйста, не заставляйте меня смотреть! - завопил негодяй еще громче, голосом истеричным и чрезвычайно убедительным. - Я пришел посмотреть Песика-Оранжика и Флуффо! Уберите руку! Что вы со мной делаете! - Замолчи сию секунду! - прошептал Мирр, суя мальчишке кулак под нос. - А то я расквашу тебе физиономию! - Да неужели? - произнес ворчливый голос прямо за спиной Мирра. Кто-то очень сильный перетащил его через спинку кресла, заломил руку за спину и повел по проходу. Женщины в крайних креслах злобно шипели оскорбления с удивительной меткостью и весьма болезненно попадая ему сумочками по голове. Мирр попробовал вырваться, но его противник наверняка знал рукопашный бой не понаслышке. Тяжелую дверь он открыл чрезвычайно просто - стукнув по ней головой Мирра, и оба оказались в фойе. Привлеченная шумом, из боковой двери вышла женщина начальственного вида, с голубыми волосами и в пенсне. - Одного выловил, мисс Харли! - объявил вышибала. - Развращал малолетнего, попался с поличным. Как насчет премии? Мирр энергично замотал головой: - Это просто смешно! Я его и пальцем не тронул! Я только... - Заткнись! - Силач неодобрительно встряхнул его. - Я видел все сам, мисс Харли. Так что с моей премией? - Давайте сначала выслушаем оправдания джентльмена, - сказала дама, и слова эти музыкой прозвучали в ушах Мирра. Женщина подошла поближе, поправила пенсне, вгляделась, смертельно побледнела и отшатнулась. - Так это ты!!! - произнесла она сдавленным голосом. - Опять принялся за старое? Неужели детям никогда не будет от тебя покоя? - О чем вы? - возмутился Мирр, слишком шокированный, чтобы радоваться первой обнаруженной им ниточке в прошлое. Обвиняющий перст мне Харли уперся в нос несчастного Мирра. - Замаскироваться хотел? Бороду отрастил? Да я тебя где хочешь узнаю! Ты и раньше приставал к детям! Ты - чудовище! "Только не это", - подумал Мирр, прислушиваясь, как чересчур знакомое слово эхом отражается от стенок его черепной коробки. Изобразив на лице нечто, по его мнению означающее улыбку, он сказал: - Давайте поговорим спокойно, в кабинете. - Из-за таких как ты и прогорает мое предприятие! - сказала мисс Харли, отрицательно покачав головой и, переведя взгляд на голову Мирра, добавила: - Свистни, Симпкинс! На границе поля зрения Мирра появилась огромная лапа с зажатым в ней свистком, секундой позже раздался пронзительный ультразвуковой вопль. Люди, шедшие в кино, останавливались, перешептываясь и рассматривая Мирра с очевидным презрением. Плечи его безвольно опустились - свобода уходила. Полиция уже спешит к нему, и через несколько минут он будет передан в руки Легиона, успев узнать о себе только то, что за ним уже числится по крайней мере один случай совращения малолетних. Тогда он и в самом деле чудовище и заслуживает всего, что случится. - Сегодня в городе много оскаров, - благодушно произнесла мисс Харли. - Спорим, они прибегут первыми? - Надеюсь, а то полиция слишком мягкосердечна! - Крепкие руки еще раз тряханули безвольно обмякшее тело Мирра. - Нам надо было еще в восемьдесят третьем вышвырнуть с Аспатрии всех синежопиков. Это правительство виновато! Тогда мы как следует проучили их, так зачем же теперь позволять им разгуливать по нашим городам, пугая невинных детишек? - Невинный ребенок, как же! - не мог удержаться от протеста Мирр, хотя при упоминании об оскарах он, как всегда, похолодел. - Этот маленький него... Но постойте! Но ведь это мы выиграли войну в восемьдесят третьем! - Да неужели? - Великан от души расхохотался. - Что-то непохоже! Где ты увидишь, чтобы наши парни разгуливали босиком? Разве они носят такое?.. - Разгорячившись, он отпустил руку Мирра и ухватился за его куртку. - Вы только гляньте на это барахло, мисс Харли! Это же бумага!!! Почувствовав, что точка приложения силы переместилась, Мирр рванулся к выходу из кинотеатра. Раздался громкий треск рвущейся то ли ткани, то ли бумаги, и куртка Мирра, уже достаточно пострадавшая от дневных эскапад, развалилась окончательно. Одетый только в рубашку с короткими рукавами и короткие брюки, он выскочил на улицу и, испытывая удивительное чувство, что нечто подобное уже случалось с ним, повернул налево и помчался, как газель, едва касаясь земли. Он приготовился отбиваться от доброхотов, которые могли бы попытаться схватить его, но странно - никто на изъявлял такого желания. Люди, которых при обычных обстоятельствах несомненно заинтересовал бы вид не совсем одетого человека, сломя голову бегущего по городу, на сей раз боязливо жались к стенам и смотрели не на Мирра, а вконец улицы, в том направлении куда он бежал. Прищурившись, чтобы защитить глаза от лучей заходящего солнца, он тоже посмотрел и с искаженным от страха лицом остановился как вкопанный. Блистая бронзовыми мускулами, к нему бежали два оскара. Мирр не помнил, встречался ли он с подобными существами в прошлом, но сопоставить их вид с описаниями Динкля не составило ни малейшего труда. Безволосые купола черепов, металлическим оттенок нагих тел, массивные мускулистые торсы, тонкие талии, мощные бедра. Вот они остановились, прервав легкий бег, беззвучно посовещались секунду-другую и - как будто в самом деле могли читать чужие мысли - безошибочно устремились прямо к Мирру, сверкая рубиновыми глазами. - Боже мой! - проквакал Мирр. Время, которое он простоял, объятый ужасом, показалось ему вечностью. Стряхнув оцепенение, он бросился в боковую аллею, открывшуюся между двумя магазинчиками. Подстегнутое мощной дозой адреналина, отчаявшееся тело Мирра развило скорость, по сравнению с которой его прошлые подвиги казались сущим пустяком. Сознавая, что бьет галактический рекорд в спринте, Мирр отважился обернуться и увидел, что аллея за ним пуста. Он начал уже поздравлять себя со спасением, как стена в нескольких метрах позади него буквально взорвалась обломками кирпичей, и оскары, решившие сократить дорогу и пройти напрямик через дом, появились из облака пыли, протягивая к Мирру стальные пальцы. Испустив крик, от которого у него самого заложило уши, и собрав последние силы, он ухитрился на несколько шагов оторваться от преследователей. Завернув за угол, он увидел перед собой смутно знакомую дверь и поблекшую вывеску над ней: КОРПОРАЦИЯ ПЛАЩИ АКМЕ Мирр распахнул дверь и пронесся вверх по неосвещенной лестнице. На одной лестничной клетке он успел прочесть над одной из дверей: ДАМСКАЯ КОМНАТА только для служащих АКМЕ "Надоело прятаться в сортирах", - подумал Мирр, но в этот момент входная дверь разлетелась в щепки, и бронзовые великаны, чьи глаза кровью горели в темноте, рванулись к нему. Мирр шмыгнул в туалет и тут же понял, что попался в ловушку. В крохотной комнатенке, грязной и запущенной - не пользовались ею, наверное, лет сто или больше - была всего одна дверь и одно крохотное окошко, до которого к тому же невозможно было дотянуться. Хватаясь за последнюю соломинку, он повернулся, чтобы закрыть дверь, но было уже поздно. Оскары стояли в дверном проеме и, слегка пригнувшись, смотрели на него. Тупо тряся головой, Мирр отпрянул. Пятки его соприкоснулись с чем-то, выступающим из пола, и он рухнул на древний унитаз, ударившись с такой силой, что душа его чуть не рассталась с телом. Комната наполнилась странным гудением, и прямо на глазах окаменевшего, потрясенного Мирра грозные фигуры оскаров поблекли и растворились в воздухе. 7 Несколько секунд, каждая из которых громовым ударом отдавалась у него в голове, Мирр таращился на пустое пространство, которое только что занимали бронзовые великаны. Куда они подевались? Казалось совершенно невозможным, чтобы такие массивные и в высшей степени реальные создания исчезли, не оставив следа. Ведь нужно же верить собственным глазам? Или не нужно? Потрясение, вызванное внезапной отсрочкой смертного приговора, потихоньку выветрилось, и окружающее начало приобретать форму и цвет. Мирр заметил, что вокруг происходит нечто странное. Стены и потолок с каждой секундой становились все чище и светлее, трещины в штукатурке затягивались, а краска - что противоречило естественному ходу вещей - меняла цвет и обновлялась! Неизвестно откуда доносилось настойчивое энергичное гудение, а свет в окошке мигал с пугающей быстротой. Жуя нижнюю губу, Мирр попытался связать эти эффекты с неким недавним случаем... перед его мысленным взором всплыл мечущийся по аквариуму аспатрианский омар... отдельные части головоломки соединились в единое целое... и Мирр громко застонал от отчаяния. Оскары отнюдь не канули в небытие. Они остались, какими были, накрепко запертые в 2386-ом году от рождества Христова! Это он - Войнан Мирр - растворился в эфире на их глазах! Его занесло в работающую машину Времени! - Со мной не могло этого случиться! - громко сказал он и упрямо затряс головой, но мозг его выуживал из недавнего прошлого все новые и новые факты. Официант в "Голубой лягушке" назвал свой портативный аппарат "одноступенчатым интравертором", а это предполагало наличие и других типов, среди которых мог оказаться и двухступенчатый экстравертор и... вообще что угодно! Если интравертор изменял течение времени внутри себя, никоим образом не воздействуя на окружающий мир, то экстравертор - мозг Мирра упрямо сражался с неизвестными понятиями - поддерживал нормальное течение времени внутри себя и заставлял Вселенную стариться или молодеть. Термин "двухступенчатый" подразумевал, что у оператора есть выбор, куда направить машину: в прошлое или в будущее Но Мирр не управлял машиной, в которой очутился случайно! Он не имел ни малейшего представления о том, где у нее выключатель, в какую сторону движется машина, и какому идиоту пришло в голову запрятать ее в туалете на фабрике, производящей дождевики! Решив сделать хоть что-то, Мирр вскочил на ноги, гудение тут же смолкло, а из окошка полился ровный яркий свет. Он повернулся и задумчиво посмотрел на шаткий потрескавшийся унитаз, гоня прочь мысли о том, что где-то внутри него замаскировано устройство, включающее машину времени, когда кто-нибудь присаживался по своим делам. Мир Мирра и без того уже исказился до неузнаваемости, но ведь должен же быть предел несуразностям! Торопясь выбраться из сферы действия машины, Мирр выскочил на лестничную клетку и огляделся. В здании было тихо но теперь оно имело вид, вполне обитаемый, и это обстоятельство в сочетании с почти новенькой краской на стенах дало Мирру основание заключить, что путешествовал он в прошлое. Оставался нерешенным один вопрос - на сколько лет? Ошеломленный, с трясущимися от напряжения конечностями, Мирр открыл дверь слева от себя, прислушался, шагнул вперед и очутился в большой комнате, приспособленной, очевидно, под научную лабораторию. Ожидавший увидеть ряды швейных машин Мирр, не обращая внимания на раскиданные всюду инструменты, мотки проволоки и электронные потроха, первым делом шагнул к висевшему на стене календарю и почувствовал, как у него слабеют колени. На календаре стояла дата 2292, и это могло означать только одно - он углубился в историю на целых девяносто четыре года! Мирр прижал ладонь ко лбу, пытаясь заново осмыслить ситуацию. Как узнать о своем прошлом, если оно в будущем? Каким образом воссоединиться с родителями, если их еще нет на свете? Окинув помещение полубезумным взором, он заметил на рабочем столе газету, на которой лежали остатки чего-то, напоминающего пирог со свининой. Мирр стряхнул их на пол. Дата под заголовком - 3 июня 2292 года - совпадала с календарем. Мирр все еще уныло глазел на цифры, когда дверь лаборатории с треском распахнулась. - Руки вверх! - рявкнул мужской голос. - И постарайся не делать лишних движений, потому что у меня пистолет и направлен он как раз на твой четвертый позвонок позвонок! Мирр отрешенно поднял руки: - Послушайте, я совсем не вор! - Об этом буду судить я, - объявил голос, - но мне кажется, что ведешь ты себя как вор вор. - Укравший поганую газету! - вскричал Мирр, выведенный из себя очередной несправедливостью судьбы и манерой противника повторять последние слова предложений. - Всего-то! - А вдруг я записал важную информацию на этой газете газете. - Записал? - Нет, но ты этого никогда не узнаешь... Повернись и покажи мне свое лицо! Мирр тяжело вздохнул и повернулся. Пухлый краснолицый коротышка, держащий его на прицеле, вздрогнул от удивления. - Это ты ты... - прошептал он. - Конечно, - Мирр был удивлен не меньше собеседника, но сохранил достаточно самообладания, чтобы перехватить инициативу. - А ты разве не знаешь? - ответил коротышка, снова возвращая ее. - Я-то знаю, мне просто хотелось удостовериться, знаешь ли ты... - Откуда? Я тебя ни разу в жизни не видел. - Когда я повернулся, ты сказал: "Это ты!" - Я сказал не так! - Верно, ты сказал: "Это ты ты!" - Насмехаешься над людскими недостатками! - На цветущей физиономии появилось презрительное выражение. - Мне казалось, этот вид грубости вывелся еще в девятнадцатом веке. - Я не смеюсь, - нетерпеливо сказал Мирр. - Я просто говорю тебе, что случилось случилось. - Никак не угомонишься? - коротышка размахивал пистолетом уже перед самым лицом Мирра. - Я ни секунды не буду колебаться, если мне придется воспользоваться вот этим этим! Ну, отвечай, кто ты? - Ты и сам знаешь! - Я тебя никогда раньше не видел, просто ты похож на одного моего знакомого. Как тебя зовут? - Войнан Мирр. - Таких имен не бывает! - взвизгнул коротышка, и его щеки обрели опасный в его возрасте вишневый оттенок. - Предупреждаю, еще одна шутка, и все это плохо кончится! - Но это мое имя по крайней мере, мне так кажется, - ответил Мирр, прилагая отчаянные усилия, чтобы дрожание голоса не выдало его жалости к самому себе. - Понимаешь, я потерял память. - Так я тебе и поверил! - Это правда. - Больше всего ты похож на шпиона, который охотится за моими идеями. Меня-то ты знаешь, надеюсь? Профессор Арман Леже, изобретатель! - Откуда мне знать тебя, если я даже про себя ничего не знаю? - грубо ответил Мирр. - Повторяю, я потерял всю память о прошлой жизни! Леже продолжал, не отрываясь, смотреть на него, и постепенно в его взгляде появилось несколько неуместное выражение удовольствия. - Я знаю, что делать! - воскликнул он, лучась наслаждением. - И как только это не пришло мне в голову сразу же! Я проверю тебя на своем правдоискателе! Вот идеальный случай испытать его! - Правдоискатель? Испытать? - Мирр в свою очередь уставился на Леже. До него постепенно доходило, что он угодил в лапы ученого-маньяка. Наружностью Леже, с его щечками-помидорчиками и венчиком седых волос, походил на жизнерадостного монаха, но внешность обманчива и, судя по первому впечатлению, он способен был с такой же легкостью засунуть мозг жертвы неудавшегося эксперимента в банку с формалином, с какой жена фермера укладывает в бочку капусту для засолки. Любопытный дефект речи, благодаря которому Леже напоминал робота со слетевшей шестеренкой, вполне мог быть признаком того, что сей изобретатель давно уже изжил в себе все человеческое. - Вы не имеете права испытывать на мне машину, - твердо сказал Мирр. - Это запрещено законом! - Но ведь никто не узнает! - Оскары... - Поняв, что бесполезно угрожать маньяку существами, которые появятся только через столетие, Мирр замолк. - Успокойся, это совсем не больно. Раздевайся и садись вон туда. Пользуясь револьвером как указкой. Леже привлек внимание Мирра к машине, имевшей весьма неприятное сходство с электрическим стулом. Понукаемый упирающимся в ребра дулом, Мирр сбросил остатки костюма и уселся в деревянное кресло, позволив пристегнуть свои руки и ноги толстыми ремнями. Леже вытащил откуда-то хромированный шлем, соединенный множеством проводов с пультом управления и водрузил его на голову Мирра. Довольно насвистывая, он выдвинул ящик одного из лабораторных столов и извлек на свет божий розовый кружевной бюстгальтер, левая чашка которого была заполнена миниатюрными радиодеталями. Застегнув бюстгальтер на груди Мирра, он еще несколько минут подправлял и подкручивал что-то внутри него. Опасения Мирра еще больше усилились, когда он увидел, что ученый расставляет вокруг кресла шесть подставок с аэрозольными баллончиками. Управлялись все баллончики одним рычагом. - Отпустите меня, - попросил Мирр, забыв о гордости. - Если вы меня отпустите, я не причиню вам больше никаких неприятностей. - О каких неприятностях ты говоришь, сынок? Напротив, я весьма рад! - А я - нет! - Какое это имеет значение? Всякий, кто тайком пробирается в научную лабораторию, должен ожидать неприятностей для себя! - Но я думал, что это ткацкая фабрика! Так написано на вывеске! - Всем известно, что я купил этот дом у АКМЕ два года назад, когда она обанкротилась. Такие отговорки меня не удовлетворяют! - По мере того как Леже заканчивал приготовления, фанатичный блеск в его глазах разгорался все ярче. - Однако, хватит препираться! Пришло время доказать, что правдоискатель Леже достоин занять место в одном ряду с другими его выдающимися изобретениями, например, пам... Коротышка внезапно умолк и прикрыл рот ладонью, будто совершил непростительную ошибку. - Что вы хотели сказать? - заинтересовавшись, спросил Мирр. - Ничего. Совсем ничего. - Леже торопливо перебросил несколько тумблеров на панели и ухватился за рычаг, управляющий шестью баллончиками. - Десять, девять, восемь, семь, шесть... - Что вы собираетесь со мной делать? - нервно крикнул Мирр. - Подавить психогальванические рефлексы, - ответил Леже. - Пять, четыре, три, два, один, ноль! Он дернул рычаг, и баллончики с громким шипением исторгли свое содержимое в направлении Мирра. - Только не газ! Что угодно, только не газ! - завопил Мирр, извиваясь в путах, но замолк и стал недоверчиво принюхиваться к обволакивающему его облаку удушливой вони. - Эй, так это же дешевый Деревенский Дезодорант "Вьющаяся Роза"! - Верно, - согласился Леже. - Прошу прощения за запах, но... в универмаге за углом недавно была распродажа... в три раза дешевле! Мирр неуверенно хихикнул. - Но почему именно дезодорант? - Это не принципиально, важен только антиперспиративный эффект. - Не понимаю... - Чтобы подавить твои психогальванические рефлексы, дубина! Знаешь, как работает обычный детектор лжи? Если испытуемый врет, он испытывает эмоциональный стресс и потеет, увеличивая тем самым электропроводность кожи. Тот же самый стресс учащает биение его сердца и меняет мозговые ритмы. Полиграф засекает все это и определяет, когда ему врут, но это только полдела! Определить ложь еще не значит узнать правду, верно? - Гм-м... - Ну конечно, это не одно и то же! Вот я и заставил систему обнаружения лжи работать в обратном порядке. Сейчас ты не можешь потеть, потому что все твои поры забиты антиперспирантом; биение твоего сердца не может ускориться, потому что рядом с ним, - Леже указал на бюстгальтер, - работает ускоритель ритма; а надетый на тебя шлем все время выдает нормальную энцефалограмму. Так что теперь стоит мне задать вопрос, ты, лишенный возможности воспользоваться психофизическим атрибутами лжи, вынужден будешь говорить только правду! Чрезвычайно изобретательно, ты не находишь? На Мирра эта тирада не произвела никакого впечатления. - А что, если я просто откажусь говорить? Леже взял со стола револьвер. - Тогда я пристрелю тебя! - Вот это и в самом деле изобретательно, - сухо заметил Мирр. - Надеюсь, вы понимаете, что все это - напрасная трата времени? У меня нет абсолютно никаких причин утаивать правду. - Не лги мне! - Как я могу лгать, если сижу в правдоискателе? - Ах да, я забыл, - засуетился застигнутый врасплох Леже, - но не воображай, что ты умнее меня, Норман! - Я не... - Мирр пронзил собеседника взглядом. - Почему вы назвали меня Норманом? - Гм-м... ты сам сказал, что тебя зовут Норман. - Итак, вы утверждаете, что мы никогда не встречались раньше, что я - вор или шпион, и тем не менее упорно называете меня по имени, как старого знакомого. Где логика, профессор? Признайтесь, что встречали меня раньше и знаете, кто я такой! Признайтесь, что... - Тут Мирр вынужден был прервать поток красноречия, потому что в запале наклонился слишком далеко вперед и струя дезодоранта ударила ему прямо в нос, заставив расчихаться. Кроме того, он вспомнил, что пребывает в эпохе, в которой, строго говоря, еще не родился. Непонятно, откуда Леже мог знать его, однако... - В чем дело, яйцеголовый? - злорадствовал Леже. - Запутался в собственной терминологии? - Почему вы назвали меня яйцеголовым? - спросил Мирр, в душе которого еще теплилась надежда на благополучный исход приключения. Ему пришло в голову, что лучшим решением проблемы было бы освободиться самому, а к машине, если она, конечно, работает, привязать профессора. Однако действовать следовало дипломатично, и он решил подольститься к тюремщику. - ...терпеть не могу яйцеголовых! - гнул свое Леже. - Они почему-то думают, что если ходили в университет и получили какую-то там степень, то превзошли умом простого человека, покинувшего школу в пятнадцать лет! - Это просто смешно, - пробормотал Мирр. - Ни один из этих так называемых ученых и изобретателей в подметки мне не годится! Не университетское образование сделало Эйнштейна великим, а простой и по детски наивный подход к проблемам! Смею тебя уверить, мой подход еще проще и наивнее! - Не сомневаюсь... - Спасибо. - На какое-то время Леже успокоился, но вспомнив о незавершенном эксперименте, напустил на себя вид суровый и решительный. - Продолжим допрос! Что ты бормотал про потерю памяти? - Это правда, профессор. Я не знаю, кто я такой. Жизнь для меня началась месяц назад... Леже глянул на приборы и кивнул. - Мне казалось, это бывает только в кино. Что же послужило причиной столь необыкновенного события? - Я вступил в Космический Легион, чтобы забыть что-то определенное, а они стерли всю мою память! - Легион, как же, как же, - разволновался Леже. Понятно! Они занимаются этим всего год, и, наверное, что-то в машине разладилось. Мирр отрицательно покачал головой. - Я вступил в 2386 году - к этому времени инженеры Легиона уже должны были бы научиться пользоваться оборудованием. - Но это... хмм... через девяносто четыре года! - Леже бросил непроизвольный взгляд в сторону лестничной клетки, где располагался туалет. - Так ты... - Вот именно! За мной гнались, я вбежал в этот дом (сам не знаю, почему) и схоронился в сортире. Потом все пошло кувырком: я уже в 2292-ом, а вы целитесь в меня из револьвера. - Значит, это случилось снова, - горестно пробормотал Леже. - Старику Смиркоффу за многое придется ответить! Мирр в замешательстве нахмурил лоб. - Кто такой Смиркофф? - Дмитрий Смиркофф - наигнуснейший человек на Аспатрии! - Удовлетворенный объяснениями Мирра, Леже начал разбирать правдоискатель. - Он соорудил нелегальную машину времени и установил ее в туалете. Сама клеть спрятана в стенах стенах. Недоумение Мирра достигло крайних пределов. - Он что, рехнулся? - Смиркофф был владельцем фабрики. Его беспокоило, что он должен платить девушкам и за то время, что они проводят в туалете, так что однажды под рождество, когда на фабрике никого не было, он явился сюда с разобранной машиной времени, построил ее вокруг туалета и заново оштукатурил стены, чтобы никто не догадался. Мне говорили, что он хотел даже тайком вычесть сумму за ремонт из зарплаты девушек! Понятно теперь, что он за человек? - Но чего же он хотел этим добиться? - Машина была экстравертором, ими разрешено пользоваться только в правительственных учреждениях. Идея Смиркоффа заключалась в том, что сколько бы времени человек ни провел в туалете - читая, куря, разговаривая - выйти из него он должен был ровно через секунду после того как зашел. - Боже праведный! - Мирр был до глубины души восхищен изобретательностью негодяя. - Но все же... наверное, это подняло прибыли? - Вот здесь ты ошибаешься, друг мой! Этот кретин, не имея ни малейшего понятия о принципах путешествия во времени, запрограммировал машину вкривь и вкось. В конце концов она забарахлила, и девушки стали пропадать. Место это приобрело зловещую репутацию, никто не соглашался здесь работать... Смиркофф разорился. И вот теперь это - моя лаборатория! - Разве вы не можете обезвредить машину? Выключить ее? - Смеешься? - Леже начал расстегивать ремни на лодыжках Мирра. - Чтобы добраться до главного переключателя, нужно зайти внутрь, а я совсем не собираюсь доживать жизнь изгнанником бог знает в каком столетии. Я не сумасшедший, ты же знаешь знаешь. - А если просто заколотить дверь? - Люди будут все так же прибывать, а выбраться не смогут и умрут от голода. Тебе понравилось бы жить рядом с сортиром, полным скелетов? - Вряд ли, - признался Мирр, водя глазами по лаборатории. Непосредственная угроза миновала, и любопытство брало свое. Лаборатория, хотя и находилась в ужаснейшем состоянии, была тем не менее уставлена довольно дорогим оборудованием, и Мирру пришло в голову, что изобретатель, который может позволить себе купить здание фабрики, - человек удачливый и способный. Конечно, глядя на Леже, в это трудно было поверить, но ведь может же человек быть и гением, и сумасшедшим одновременно! Ремни упали с рук Мирра, и он благодарно пошевелил пальцами - Приятное тут у вас местечко, - сказал он. - Над чем сейчас работаете? Леже бросился к столу и схватил револьвер. - Я еще не рехнулся, чтобы... - Погодите! Ведь мы договорились, что я не шпион! - Разве это причина, чтобы я раскрывал тебе секреты, за которыми может охотиться настоящий шпион? - Наверное, нет. - Не желая излишне раздражать вооруженного револьвером маньяка, Мирр решил перевести разговор на нейтральную тему. Он расстегнул розовый бюстгальтер, все еще красовавшийся на его груди, поднял его за бретельку и восхищенно-насмешливо присвистнул: - Еще немного поработать, - сказал он, - и в эту штуку можно будет засунуть всю машину! - Сексуальный маньяк! Грязная свинья! - завопил Ложе. - Ты осмелился оскорбить мою дочь!!! - Профессор, но я не... - Отвратительно! Гнусно! - Дуло револьвера рисовало в воздухе устрашающие восьмерки. - Я изо всех сил стараюсь защитить мою малышку, мою прелестную крошку, мою невинную сладкую маленькую... - Вряд ли она такая уж маленькая, - рассудительно сказал Мирр в попытке разрядить эмоционально взрывоопасную ситуацию. - Я только хочу сказать... - Боже милосердный! Где же предел твоей похоти и сладострастию? Даже под дулом револьвера ты не способен думать ни о чем, кроме как о размере... Леже оборвал себя на полуслове, в глазах его разгорелся новый решительный блеск, револьвер уставился точно в сердце Мирра. - Довольно! Пришла пора сказать друг другу прощай прощай! Мирр отступил на несколько шагов. - Вы не сможете убить безоружного! - Не очень-то рассчитывай на это! - В голосе Леже появился зловещий холодок. - Пошевеливайся! - Куда. - Назад в машину времени, конечно! Пока ты здесь, моя дочь не может чувствовать себя в безопасности! - Вы не можете засадить меня в эту штуку! Нельзя быть таким бесчеловечным! - Двигай ногами, ногами! Мирр огляделся как затравленный зверь. - По крайней мере позвольте мне одеться! - Ты что, думаешь, я - идиот? Этот старый трюк типа "позвольте мне выкурить сигарету" не пройдет! Я слишком часто хожу в кино, юнец! Ты нажимаешь кнопку на сигарете, и слезоточивый газ лупит мне прямо по глазам! Отличная уловка, только на этот раз она не сработает, потому что я намного превосхожу тебя умом! - Нет у меня никаких сигарет! - воскликнул Мирр. - Я хочу только одеться! - И выдавить газ из пуговицы на рубашке? Пошевеливайся! Мирр поплелся к двери. Леже - за ним. Поравнявшись с последним столом, Мирр попытался спасти остатки своего достоинства - схватил газету, которую рассматривал раньше, стряхнул с нее последние засохшие крошки и обернул вокруг чресел. Он позволил подвести себя к туалету, но в последний момент уперся - страх перед неизвестным пересилил все остальные эмоции. - Послушайте, - сказал он, поворачиваясь лицом к противнику, - мы сейчас довольно высоко над землей, и следует вдуматься, что произойдет, если я окажусь во времени, когда этот дом еще не был построен. - Ладно уж, вдумаюсь... - Леже изобразил на лице работу мысли, и постепенно оно просветлело. - Мне это нравится! Мне это нравится! - Вам нравится, что я упаду и разобьюсь насмерть? - К сожалению, я буду лишен возможности созерцать этот спектакль. Машины времени работают по принципу затухающих колебаний, так уж они устроены. Скорее всего, ты вынырнешь в будущем где-нибудь поблизости от точки, в которой исчез. - Это всего лишь предположение, - сказал Мирр тоном обвинителя. - Вообще-то я чувствую, что у вас все равно не хватит решимости нажать на спуск, и поэтому... - Что? - Я отказываюсь войти в эту дверь! Леже пожал плечами: - Это твои похороны! Он щелкнул предохранителем, всем видом изображая человека, готового совершить хладнокровное убийство. Мирр, начиная подозревать, что серьезно ошибся в своих рассуждениях, непроизвольно отступил на шаг. Последовала рвущая нервы пауза, но в конце концов дуло револьвера неуверенно заколебалось. Мирр чуть было не застонал от облегчения. В это время с лестницы послышались шаги, и взору Мирра явилась ощетинившаяся бигудями и купавшаяся в складках стеганого нейлона исполинская розовая копия профессора Леже, но женского рода. - Ах, папочка, - промолвила она густым баритоном, - ты снова украл у меня лучший лифчик для своих глупых... Заметив Мирра, она умолкла, по лицу ее расплылась недоверчивая поначалу, но широченная в окончательном варианте улыбка, и, распростерши руки для предстоящего объятия она рванулась к Мирру: - Норман, ты вернулся ко мне! Реакция Мирра была чисто инстинктивной. Спиной вперед он прыгнул в туалет, обо что-то споткнулся и рухнул на унитаз. Послышалось громкое гудение, свет замигал, и объемистые фигуры профессора и его дочери растворились, оставив дверной проем пустым. Изо рта Мирра вырвался громкий стон - он опять, но на этот раз одетый уже только в газету, отправился путешествовать во времени. 8 Стены крохотной комнатенки начали менять цвет. Исчезла одна из главных причин для беспокойства - состояние окружающих предметов ухудшалось, и означало это, что путешествует он в будущее и что здание фабрики не перестанет существовать, оставив Мирра в десятке метров над землей. Он слегка успокоился и порадовался передышке, столь необходимой для приведения а порядок перепутанных мыслей, но вспомнил, что люди имеют обыкновение сносить или перестраивать старые здания. Что ждет его в далеком будущем - смерть под ножом бульдозера? Пересечение тела возведенной стеной? Огорченный тем, что жизнь его превратилась в серию отчаянных прыжков из кастрюли на сковородку, Мирр поерзал на унитазе, и тут же слуховые и зрительные эффекты путешествия во времени исчезли. Сияние пыльного неба установилось на одном уровне, комната показалась Мирру такой, какой он увидел ее впервые. Он бросил нервный взгляд на дверь - не поджидают ли его бронзовотелые великаны с рубиновыми глазами? Но лестничная клетка пустовала. Тишина была бы почти гробовой, если бы не едва слышимый гул уличного движения. Прижимая к чреслам импровизированную юбчонку, Мирр осторожно выбрался из туалета. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, и он почувствовал, что волосы шевелятся на его голове - ведь и профессор, и его дочь давно, наверное, отмерили положенный им срок и пребывают либо в могиле, либо - в виде пепла - в погребальной урне. Он повернул налево, открыл дверь и вошел в бывшую лабораторию Леже. Кое-какие столы еще стояли на своих местах, но основная масса оборудования за исключением разнообразного мелкого хлама исчезла... Рассеянно скользя взглядом по обшарпанным стенам, Мирр попытался собрать воедино разрозненные кусочки обретенного полузнания. Дочь профессора узнала его и назвала Норманом. Неужели его и в самом деле так зовут? Или это всего лишь псевдоним, под которым он уже путешествовал в прошлое? Что за причина толкнула его на то, первое путешествие? Если профессор знал его, то почему скрывал? Ведь если вдуматься, он вполне может оказаться уроженцем конца двадцать третьего века, заброшенным в конец двадцать четвертого. Неужели он спасался от правосудия и в двадцать третьем веке? Неужели он - непереносимая мысль! - и в самом деле растлитель малолетних с устоявшейся репутацией? Но тут практическое начало в Мирре возмутилось - он стоит и тратит время в бесплодных размышлениях, а нужно ему в первую очередь вот что: одежда, деньги и знание точного положения во времени. Он распахнул несколько стенных шкафов и с трудом поверил своему счастью, увидев в одном из них висящий на ржавом гвозде некогда белый лабораторный халат. Он оказался слишком коротким, но тщательное обследование всех возможных тайников не принесло ему больше никакой добычи. Мирр поднялся этажом выше и, обозревая жилые комнаты, наткнулся на пару пушистых розовых шлепанцев. Судя по размеру, принадлежали они дочурке профессорам и начали уже рассыпаться в прах от старости, но оказались в самый раз и кое-как защищали подошвы. Всему ансамблю явно недоставало элегантности, но не будь у здания столь зловещей репутации, местные урки обчистили бы его до последней проволочки, и Мирру пришлось бы и дальше прикрываться газетой. Вспомнив о методе, которым во все времена мальчишки традиционно повышали свой доход, Мирр подумал о разнообразнейших железках, нежащихся в лабораторной пыли. Одной из них была бунзеновская горелка, которая наверняка уже приобрела антикварный статус. Бегом спустившись в лабораторию, Мирр расстелил на полу газету и собрал в нее моток медной проволоки, немного электронного барахла и упомянутую горелку. Конечно, это было совсем не то, что медный микроскоп девятнадцатого века, но Мирр вполне мог представить себе коллекционера, сердце которого взыграет и при виде горелки. Он завернул добычу, спустился вниз и, одержав нелегкую победу над Заржавевшим засовом, вышел в пурпурные сумерки. Улица была пустынна, но по доносящемуся издалека шуму транспорта можно было догадаться, что деловая жизнь в городе кипит. Время года - осень или весна, время суток - далеко за полдень. Мирр повернул направо, прочь от улицы, на которой встретился с оскарами, и зашагал к противоположному концу квартала. Дойдя до перекрестка, он осторожно выглянул из-за дома и с облегчением убедился, что проносящиеся машины выглядят примерно такими же, какими он их помнил. Освещенные витрины магазинов тоже казались нормальными, равно как и прохожие, ни один из которых не удостоил Мирра взглядом. Приободрившись, он влился в людской поток и принялся высматривать антикварную лавку. Продвижение его было несколько замедлено шаркающей походкой необходимой для удержания на ногах пушистых шлепанцев да к тому же игривый ветерок все время норовил задрать полу его халата, так что Мирр вынужден был постоянно останавливаться и запихивать непокорное одеяние между ног. Согнувшись в три погибели, прижимая к телу газетный сверток и не имея возможности приподнять ногу или раздвинуть колени, Мирр прекрасно понимал, что похож на рыскающего в поисках жертвы переодетого Квазимодо, и что вид этот, даже в толпе ко всему привыкших горожан, не может не вызвать взволнованных комментариев. Страхи его оправдались - мужчины и женщины начали останавливаться и разглядывать его. Мирр растянул губы в улыбку, желая показать зрителям, что перед ними всего лишь безвредный идиот, но тем не менее через некоторое время его уже сопровождала солидная толпа зевак. Кошмарные чувства, владевшие Мирром, усугублялись сознанием того, что в дело рано или поздно вмешается полиция. Он уже приготовился распрямить спину и побежать, не заботясь о том, какие именно части его обнаженного тела предстанут взглядам окружающих, но тут в нескольких шагах впереди заметил вывеску, гласившую: Р.ДЖ.СТРЯПКИНС, антиквар. Всхлипывая от облегчения и резво шлепая шлепанцами, он быстро добрался до весьма приличного на первый взгляд заведения, ввалился внутрь, захлопнул за собой дверь и привалился к ней, тяжело дыша и чувствуя себя лисой, удравшей от своры гончих. - Если вы не выйдете сию же секунду, - произнес из-за стеклянной перегороди молодой человек с холодными глазами, - я вызову полицию. - Не делайте этого! - с трудом вымолвил Мирр, тряся головой. - А по какой же причине, интересно знать? - Молодой человек поднес к губам ультразвуковой свисток. Мирр окинул магазинчик быстрым взглядом - да, заведение, в которое занесла его судьба, безусловно относилось к высшему разряду, к числу тех мест, где вазы эпохи Мин выдаются в качестве бесплатного приложения к действительно ценным приобретениям. Ржавая горелка внезапно потеряла всю свою прелесть, но у Мирра не оставалось никакого выхода, кроме как гнуть свою линию и тянуть время... - По той простой причине, мистер Стряпкинс, - многозначительно сказал Мирр, продвигаясь к стойке, - что у меня есть кое-что на продажу, нечто, чью ценность можно с первого взгляда не заметить. Такое попадается настоящему коллекционеру всего лишь раз в жизни! С этими словами он положил кулек на стойку и развернул его, явив взору антиквара то, что теперь и самому Мирру казалось горстью металлолома. Даже бунзеновская горелка, гордость коллекции, распалась на составные части. Стряпкинс посмотрел на кучу хлама, побледнел, и за несколько минут презрение на его лице сменилось недоверием, радостью, жадностью и, наконец, уважительной осторожностью. - Вы продаете это? - Конечно. - Откуда это у вас? - Нашел. Наблюдая за сменой эмоций на лице собеседника, Мирр стал подумывать, не нарвался ли он случайно на собирателя старых бунзеновских горелок, болезнь которого зашла столь далеко, что из него удастся выбить достаточно денег для покупки поношенного костюма. - Там, где я взял это, может быть и еще, - добавил он, поглаживая переносицу. - Даю тысячу, - отрывисто произнес Стряпкинс, - и не задаю никаких вопросов. - Тысячу? - воскликнул Мирр и, обуреваемый разнообразнейшими чувствами, по-новому посмотрел на свою добычу, стараясь определить какой же именно драгоценный кусочек металла так приглянулся коллекционеру. - Ну ладно, две тысячи, но это предел! Договорились? Мирр с трудом сглотнул. - Договорились. Молодой человек вытащил из ящика стола две радужные бумажки, передал их Мирру, потом аккуратно собрал с газеты хлам, включая и горелку, и высыпал все в портативный дезинтегратор. Зеленоватая вспышка, и антиквариат прекратил свое существование. - Что вы делаете? - вскричал Мирр, шокированный столь бездумным уничтожением того, о чем он думал уже не иначе, как о произведениях искусства. - Они нам больше не понадобятся, - сказал Стряпкинс. - Прекрасная была идея - обернуть газету вокруг кучки барахла... Действительно, как проще всего украсть танк? Нагрузить на него кучу дерьма и увезти! Но вы могли испачкать ее! - Уважительно и бережно он разгладил газету, присмотрелся к ней поближе и перевел потрясенный взгляд на Мирра. - Мне показалось, что кто-то ел на ней пирог со свининой! - Никогда! - выдавил из себя онемевший было Мирр. - Конечно! Никто в здравом уме не станет осквернять новехонькую, лазерной печати газету выпуска 2292-го года... - Стряпкинс бросил на Мирра взгляд заговорщика. - Давненько мне не приходилось держать в руках столь хорошо сохранившийся экземпляр... создается такое впечатление, что вы воспользовались экстравертором и съездили за ней в прошлое. - Но это же запрещено законом! - Мирр подмигнул, желая создать у антиквара впечатление, что он - бесценный источник контрабанды. Ход мысленных процессов коллекционера был ему непонятен, но теперь, когда ситуация прояснилась, Мирр намеревался выжать из нее все возможное. - Послушайте, мистер Стряпкинс, не будете ли вы так... - Зови меня Регги, ладно? - О'кей, Регги... я - Войнан... нельзя