свисали с потолков. Как много здесь мри, - поразился Ньюн, но вдруг его пронзила мысль, что это последние представители его Народа, оставшиеся во Вселенной. И они все помещались на этом маленьком корабле. И ими командовала эта женщина, их госпожа. - Посланец, я - Эсайн Эдуна Элагун. Как поживает Интель? Голос ее был мягче, чем выражение лица. Сердце юноши растаяло, словно его коснулся луч солнца. Ему было приятно, что госпожа ласково говорит с ним и дружелюбно отзывается об Интель. - Госпожа, - сказал он, - Интель чувствует себя хорошо. - Он старался говорить мягко, но она все поняла, так как тень страха промелькнула в ее глазах. Но она была сильной женщиной и быстро взяла себя в руки. - Что Интель хочет сказать мне? - спросила Эсайн. - Госпожа послала меня приветствовать тебя и выслушать, что скажешь ты. Она еле заметно кивнула и движением руки подозвала своих приближенных подойти поближе. Ньюн остался возле нее на коленях. Он аккуратно снял зейдх и положил на нее ав-кел - Меч келов - то был подарок Сайрена. Меч был в ножнах и лежал рукояткой к госпоже - предложение мира. Руки Ньюн сложил на коленях. Ее кел'ейны сделали то же самое. Рукоятки их мечей повернулись к нему, чужаку, приглашенному на Совет. - Мы приветствуем Интель, - спокойно сказала Эсайн. - Мы слышали о ее мудрости тогда, когда "Аханал" начал служить Народу. Это благодаря ей "Аханал" стал служить Народу. Она сделала так, что "Аханал" перешел к нам, и мы смогли отказаться от помощи регулов. Это было очень мудрое решение. Мы все понимаем это и благодарим за то, что это сделано вовремя, так как мы смогли улететь от землян. Это правда, что она собирается прекратить службу мри у регулов? Она взглянула на кел'анта, и тот жестом выразил согласие. - Я видел нечто такое, чего мне никогда прежде видеть не доводилось, - сказал старик. - Регул напал на этого посланца. Не оружием, правда, а своей машиной. Регул был в отчаянии. - А эдун? - спросила госпожа. Ее лоб пересекла глубокая морщина. - Как держится эдун Народа, если с регулами творится подобное? - Пока в безопасности, - сказал он. А потом он понял, что интересует ее больше всего и о чем она не хочет спрашивать простого кел'ена. И он пришел к ней на помощь. - Госпожа, Тайны Народа у нас. А регулы заняты исправлениями повреждений, что принес ураган. Земляне скоро будут здесь, и регулы боятся, что могут задержать их посадку. Я полагаю, что молодой регул у корабля действовал без четкого приказа. - И все же, - спросила госпожа, - что будет, если мы покинем корабль? - Мы - мри, - сказал с твердой уверенностью Ньюн, - и регулы пропустят нас, они не рискнут ничего сделать. - Если ты так рассуждаешь, то почему молодой регул напал на тебя? - Госпожа, - сказал он, злясь на свою молодость и неопытность. - Мне кажется, что это нельзя считать серьезной угрозой. Она задумалась, посмотрела на Сенов и на остальных. Затем вздохнула и нахмурилась: - Боюсь, что риск слишком велик. Мы подождем, пока Интель вынесет свое решение. Мы прибыли сюда по ее вызову. Я сделаю все, что она скажет. Посланец, заверь ее в нашем полном почтении и уважении к ней. Он был подавлен и в то же время почувствовал облегчение. Он низко поклонился и услышал шепот, прошелестевший по комнате. Ньюн боялся встретиться глазами с мри, но, подняв голову, увидел, что в их взглядах нет обвинения. - Я скажу ей, - заговорил он с достоинством, которое было вложено в него с детства и пронизывало кровь и плоть, - что госпожа Эдуна Элагун - мужественная и благородная женщина, и что она заслуживает всяческого уважения Народа. - Скажи ей, - мягко проговорила госпожа, - что я и мои дети желаем ей всего наилучшего. - Я передам ей, - сказал он. - Ты не останешься у нас на ночь? Он сам думал об этом, так как его не прельщала ночная прогулка в эдун, тем более, что спать ему там вряд ли придется, так как он будет докладывать обо всем Интель, а затем выполнять ее приказания. А кроме того, он вспомнил о регулах, которые будут его поджидать, о непогоде, и его охватили сомнения. Но он сказал: - Госпожа, я должен вернуться как можно быстрее, прежде чем регулы обдумают, что им теперь делать. - Хорошо, - сказала она. - Так будет лучше всего. Иди. И когда Ньюн, взяв ав-кел и одев зейдх, склонился к ее руке, госпожа вложила в его руку золотой перстень. Его сердце стиснуло смутное беспокойство: этот дар означал, что он чем-то угодил ей. Перед тем, как встать, он поцеловал ей руку, потом подвесил перстень к одному из шнуров и, прощаясь, поклонился. - Благополучного возвращения, кел'ен, - сказала она. Он хотел пожелать ей долгих лет жизни и не смог, ограничившись пожеланиями благополучия. Она с улыбкой кивнула. Келы накинули вуали и проводили его к двери, чтобы выпустить в темноту. Он услышал рычание дуса, которого тут же успокоил один из келов. Затем они вошли в шлюзовую камеру, где находился внешний люк. Свет погас, чтобы, когда откроется люк, они не превратились в мишени. Стало совсем темно. Затем открылся люк, опустился трап и в камеру проникли слабые отсветы прожекторов порта. Едкий воздух коснулся их. Они расстались молча. Никакие слова сейчас были не нужны. Теперь все зависело от мужества их Матерей. Им решать, прольется ли кровь кого-нибудь из них. Когда на Кесрит останется только одна госпожа, придет время церемоний и поклонов. 16 Ньюн ожидал нападения, но, когда он спустился, ничего не произошло. Никто не ждал его внизу. Ньюн побежал. Его мягкие сапоги делали его бег совершенно бесшумным. Он пробежал мимо груды лома и увидел кишевших около изгороди регулов с фонарями. Ньюн затаил дыхание и замер, оценивая положение. Затем он побежал в другую сторону, поняв, что через старый проход в изгороди ему уже не выйти. Ньюн прожег новое отверстие, отшвырнул проволоку в сторону и снова побежал. Легкие горели от частого дыхания. Где-то завыл дус, и этот звук заглушил рев машин. Ньюн добрался наконец до долины и побежал по песку. Впереди, испугав его, ударил луч света. Ньюн вдохнул побольше воздуха и побежал изо всех сил, что у него оставались. Через некоторое время он почувствовал себя в сравнительной безопасности и решил перевести дыхание. Он закашлялся - что ж, таков обычный результат сумасшедшего бега. Ему вдруг пришла в голову мысль, что регулы не собираются ловить его или задерживать, а просто хотят убить. Он лежал у края дюны, прижав руку к колющему боку и стараясь восстановить дыхание. Вдруг он что-то услышал. "Дус", - подумал он, зная, что долина полна ими, и регулы не рискнут сунуться за ним в долину. Дусы эдуна не повредили бы регулам, но эти были дикими, и регулы не смогли бы отличить их от прирученных, пока не стало бы уже слишком поздно. Он наконец собрался с силами и снова двинулся в путь, когда услышал быстрые шаги, легкие, как у мри, и такие же быстрые. Кто-то преследовал его в дюнах. Сначала Ньюн решил, что это один из кел'ейнов Эсайн, и, увидев тень, преградившую ему путь, юноша застыл. Он с уважением смотрел на этого кел'ена. Нет, не кел'ена. Затаив дыхание они смотрели друг на друга, землянин и мри. Ньюн выхватил пистолет, а землянин попытался скрыться, хотя это было бесполезно на таком открытом месте. И вдруг Ньюн подумал, что мертвый землянин не сможет ответить на его вопросы. Юноша не стал стрелять. Он побежал следом и, догнав, замахал рукой: сюда, сюда. Землянин в отчаянии оглянулся на Ньюна. Сейчас он был великолепной мишенью. И, увидев пистолет, решил, что лучше попасть к регулам. Он рванулся и побежал снова. Чужак, которому было не место на Кесрит. Ньюн нырнул в ложбину, убрал пистолет в кобуру и побежал через дюну туда, где его не могли увидеть регулы. Потом он распластался на песке и стал осматривать окрестности, отыскивая засаду, которую регулы приготовили для него. Землянин и вправду бежал прямо в руки регулов. Один из них прятался за гребнем дюны, и человек легко мог бы добраться до него, если бы у него хватило ума обогнуть дюну. Но человек обезумел от страха и лишь изо всех сил карабкался вверх, спасая свою шкуру. А регул, привстав на одно колено, безжалостно спихивал его вниз. Ньюна регул пока не заметил. Мри отполз назад, спустился с гребня, обежал дюну кругом и зашел с тыла. Приблизившись к регулу, он ударил его ногой. Регул повернулся. Изумление явно читалось на его лице. И тут регул совершил свою роковую ошибку: он направил на кел'ена оружие. Ньюн, не думая, инстинктивно швырнул ас'сеи; лезвия сверкнули в воздухе и вонзились в горло и грудь молодого регула. Действие у тренированных келов, постоянно готовых к бою, всегда опережало мысль. Землянин, поднявшийся наконец наверх, бросился к оружию регула... Ньюн кинулся на него, и, будь у него нож, землянин был бы убит в то же мгновение. Землянин яростно сопротивлялся: Ньюн чувствовал его железные объятия. Но землянин выдохся. Из носа у него текла кровь, воздух с хрипом вырывалось из груди. Ньюн с трудом разорвал захват и с силой оттолкнул его голову назад так, что у землянина щелкнули зубы. Но землянин все еще сопротивлялся, и Ньюн с силой ударил его в живот, а удар по голове заставил землянина скорчиться от боли. Ньюн на всякий случай ударил его еще раз. Потом Ньюн связал обмякшее тело противника, освободил ас'сеи и вложил их в ножны. Нужно было торопиться - послышался шум машин, двигавшихся в этом направлении. А они вдвоем оставят такие следы, что их заметит даже полуслепой регул. Землянин начал подавать признаки жизни. Ньюн ткнул его коленом и стал трясти, чтобы побыстрее привести в чувство. Затем Ньюн попытался поставить его на ноги. - Тихо, - прошипел он. И чтобы землянин не вздумал кричать, Ньюн подкрепил свои слова, приблизив острие ав'тлена к самому его лицу. Землянин, с трудом держась на ногах, пошел туда, куда толкал его Ньюн. Он захлебывался кашлем. В слабых отсветах прожекторов порта его лицо казалось маской из песка и крови. Ноги его подгибались. Они выбрались на край долины, и медлительные зловещие силуэты дусов, которые прятались за дюнами, пропустили их. Ньюн не заметил никаких признаков преследования. Регулы, скорее всего, были в шоке от того, что кел'ен осмелился поднять руку на повелителей. Ньюн понимал всю чудовищность того, что он совершил. У него было время осознать это. Он знал регулов, знал, что теперь им нужно посоветоваться со старшими. О дальнейшем Ньюн пока не думал. Еще ни один мри не поднимал руку на своего повелителя. Еще ни один регул не имел дела с мри, убившим его собрата. Ньюн схватил землянина за локоть, заставляя его идти быстрее, хотя тот временами оступался, а однажды под ним провалилась корочка грунта и он провалился в кипящую воду. Теперь они шли по краю долины, где не могли появиться ни регулы, ни их машины. Облака пара гейзеров спрятали их. Землянин задыхался в этой ядовитой атмосфере и кашлял кровью. Ньюн подумал, что у него, должно быть, поражены легкие. Он нашел укромное место и толкнул землянина на землю, давая ему возможность перевести дыхание. Однако он и сам был рад возможности отдохнуть. Некоторое время землянин лежал неподвижно лицом вниз. Тело его содрогалось от безуспешных попыток сдержать кашель, вызывавший невыносимую боль. Затем спазмы прекратились, и он повернулся на бок, весь измученный. Он смотрел на Ньюна. Не вооружен. Ньюн отметил про себя этот любопытный факт, решив, что землянин потерял свое оружие. Тот по-прежнему смотрел на юношу. Из глаз, запорошенных песком, текли слезы; в них застыли лишь страдание и боль. Он, беззащитный, вышел в ядовитую атмосферу Кесрит, рискуя остаться без легких, и к тому же ему пришлось бегать. Но он почему-то бежал от регулов, с которыми земляне заключили договор. - Я Стэн Дункан, - наконец прошептал землянин на своем языке. - Я помощник представителя землян. Кел'ен, мы находимся здесь согласно договору. Ньюн обдумал эту добровольно выданную информацию: представитель землян... представитель землян - эти слова крутились у него в голове, напоминая о зловещем предательстве. - Я кел Ньюн, - сказал он, потому что землянин назвал свое имя. - Ты из эдуна? Ньюн не ответил. В этом не было необходимости. - Ты меня ведешь туда, не так ли? - и землянин, вновь не услышавший ответа на свой вопрос, забеспокоился. - Я сам пойду с тобой. Тебе не нужно применять силу. Ньюн обдумал эти слова. Земляне лгали. Он знал это. У него не было достаточного опыта, чтобы судить о том, лжет ли этот землянин. - Я не освобожу тебя, - сказал он. Земляне не носили вуалей, но Ньюн чувствовал себя очень неловко из-за того, что он посягнул на достоинство кел'ена-землянина, если, конечно, тот кел'ен. Ньюн решил, что не ошибся, ведь он на себе испытал силу его рук. - Мы идем в эдун, - сказал он Дункану. Он встал, поднял Дункана - не слишком, правда, помогая ему: ведь это не один из его братьев. Но Ньюн поддерживал его, пока не убедился, что тот относительно твердо держится на ногах. Ньюн заметил, что походка у землянина нетвердая и неуверенная и что он идет почти вслепую, не видя препятствий на земле. Он, оказывается, плохо слышит! Ньюн слышал самолет, взлетевший в порту, слышал, что тот повернул в их направлении, а землянин даже не заметил его до тех пор, пока тот не очутился над их головами. Ньюн, не раздумывая, схватил землянина и толкнул его прямо к кипящей воде Джик, извергающего пар в ночную тьму. Их легкие едва не взорвались от запаха серы; они спрятались за глиняным гребнем. Моторы регулов ревели. Мощные прожекторы выхватывали из темноты облака пара, тщетно отыскивая какое-нибудь движение. Здесь, в вулканической долине, они не могли использовать приемники теплового излучения. Кипящая вода и облака горячего пара сводили на нет всю науку регулов. - Кел'ен, - спросил Дункан, - кого они ищут: тебя или меня? - Как ты поссорился с регулами? - спросил Ньюн, понимая, что лучше получать информацию, чем давать ее. А прожектора все шарили по долине, высвечивая клубы пара. - Они держали тебя в заключении? - Помощник и представитель прибыли... - в их лица ударил ослепительный свет. Но едва луч задержался на них, земля вздрогнула, и рядом с ним взметнулась к небу струя раскаленного пара. Жар был сильный, но терпеть было можно. - Ци'мри! - выругался сквозь зубы Ньюн. Ньюн забыл, кто прячется рядом с ним. И едва извержение прекратилось, он почувствовал, что тело землянина сотрясают судороги: похоже, тот совсем обессилел. - ...прибыли раньше, - продолжал землянин дрожащим голосом, - чтобы проследить за тем, что мы получим все обещанное по договору. Но я не думаю, что... Рядом с ними обрушился столб воды, обдав их горячими брызгами. Землянин вскрикнул. - Сколько вас здесь? - спросил Ньюн. - Я и представитель. Двое. Мы прибыли сюда на "Хазане". Ньюн схватил Дункана за ворот и повернул его лицо к свету прожекторов. Но он не смог определить, правду ли говорит землянин. Ньюн увидел, что тот молод. Они прятались от одного врага - кел'ен мри и кел'ен-землянин. Ньюну очень не хотелось использовать это почетное имя для чужака, но он не знал, как называть его по-другому. - На "Хазане" был кел'ен, который умер здесь, - сказал Ньюн. Впервые тень сомнения скользнула по лицу землянина. Он задержался с ответом. - Я видел его. Однажды. Я не знал, что он умер. Ньюн отшвырнул его. Ци'мри, напомнил он себе, враг - сейчас, правда, менее опасный, чем регулы. "Я видел его. Я не знал, что он умер." Он отвернулся и невидящими глазами смотрел на долину, на облака пара, на огни прожекторов, рыщущих по долине. "Прости нас, Медай, - думал он. - Наши чувства очень грубы и мы слишком привыкли служить регулам, иначе мы приняли бы то сообщение, которое хотел передать нам ты." Он с ненавистью взглянул на неприкрытое вуалью лицо землянина. Может, он убивал кел'ейнов Народа. "Животное, - подумал он. - Ци'мри - животное." Договор регулов и мри был разорван с того момента, как нога землянина ступила на Кесрит. Это случилось очень давно, много-много дней назад. Мри уже столько времени были свободны и не знали об этом. - Война закончилась, - запротестовал Дункан. Рука Ньюна напряглась, ему хотелось ударить Дункана, но это было бесчестно. - Почему регулы охотятся за нами? - спросил он у Дункана, задав ему тот же вопрос, что задавал сам Дункан. - Ты не понимаешь, землянин, что покинув "Хазан", ты сделал самую большую ошибку? - Я иду с тобой, - сказал Дункан, впервые проявив гордость и чувство собственного достоинства. - Я иду с тобой, чтобы переговорить с твоими старшими и доказать им, что мне лучше вернуться к своему народу. - А, - сказал Ньюн с презрением. - Но мы мри, а не регулы. И у нас нет ничего общего с вашим договором. Землянин оставался спокойным и, казалось, не обратил внимания не неприкрытую угрозу. - Я знаю, - сказал он. И через мгновение добавил спокойным уверенным тоном: - Я оставил представителя, старика, в городе, одного, среди регулов и в такое время. Я должен вернуться к нему. Ньюн понял его. Это была та же преданность, которую он испытывал к сена'анту. Он даже почувствовал уважение к землянину; забота о старике тронула его сердце. - Я доставлю тебя в эдун живым, - сказал он, а затем добавил угрюмо: - У нас нет обычая держать пленников. - Я знаю это, - сказал Дункан. Выходит, они поняли друг друга. Ньюн осмотрел долину, раскинувшуюся перед ними. Он отмечал новые препятствия, появившиеся на изменчивой почве. Он искал взглядом возможные убежища, которые понадобятся им, когда регулы снова вернутся. Это хорошо, что он и землянин поняли друг друга, что Дункан согласился - сейчас им лучше всего держаться вместе. Самое правильное было бы отправиться в путь утром, но регулы будут охотиться за ними по всем дорогам, а днем беглецам не скрыться от них. Так что если они и смогут попасть в эдун, избежав встречи с регулами, то только к вечеру. Какое-то сомнение шевельнулось в Ньюне: самое простое было бы убить землянина и бежать в эдун изо всех сил. Он выругал себя за свою мягкость, которая ставила его перед выбором - бессмысленное хладнокровное убийство или опасное путешествие с неприспособленным к Кесрит землянином. Он схватил руку Дункана. - Слушай меня. Если ты не будешь успевать за мной, я не ручаюсь за твою жизнь, я убью тебя. А кроме того, вполне возможно, что регулы тоже убьют тебя, чтобы не дать тебе вернуться к представителю. Затем он выскользнул из укрытия, таща за собой Дункана. Тот не сопротивлялся. Но самолеты регулов вернулись, и не успели оба беглеца сделать по несколько шагов, как им пришлось снова искать убежище. Долина по-прежнему бурлила. Их непрерывно обдавало кипящей водой и грязью. В эдуне, наверное, обеспокоены происходящим. Они несомненно что-то предпринимают. Возможно, подумал Ньюн, сен'ант Дункана тоже не сидит, сложа руки. И еще оставался "Аханал", не подчиняющийся Интель. Ньюн понимал беспомощное отчаяние землянина. Ведь из всех, кто обладал какой-либо властью на Кесрит, оба они были самыми незначительными. И регулы, которые обычно не убивали, сейчас пошли на это. Гнев, страх или что-то еще заставило их перейти границу между врожденной трусостью и необходимостью защищать свои интересы. 17 Слышалась стрельба - землянин, проведший большую часть жизни на войне, не мог ошибиться. Ставрос развернул тележку, чтобы посмотреть в окно, и увидел огни самолетов, кружащих в небе. Пальцы нащупали клавиатуру пульта. Управление было очень простым: элементарная серия кодированных сигналов, заложенных в память пульта. Регулы, которые приспосабливали пульт для Ставроса, не скрывали своего презрения к существу с такой короткой памятью. Ставрос не был типичным представителем человеческой расы, он не был типичным с самого своего детства на Килуве, во время службы в Ксенологическом Бюро на Галлее, когда произошел первый контакт. Языки для него не представляли трудности, как и чужие обычаи, и он не стеснялся своей провинциальной недальновидности, одинаково присущей и землянам, и всем остальным. Он был подлинным сыном Килувы - и ни земляне, ни регулы не замечали его отличия от подлинных землян: удаленная колония, населенная религиозными традиционалистами, считавших письменность грехом, а образование и обучение - навязчивой идеей. Он родился на Килуве за сотню лет до того, как планета погибла в войне с мри. Множество килуванцев пошли на службу к землянам, и за сорок лет многие из них умерли или были убиты. Ставрос остался жив. И именно то, что он был родом с Килувы, привело к тому, что он начал изучать расу, которая приказала уничтожить планету. Это сделали регулы руками мри. И он начал изучать регулов, мышление которых был именно таким, к какому стремились жители Килувы. И регулы уничтожили все, что было создано на Килуве. Его университетские преподаватели называли это "ритмом справедливости": подобное уничтожает себе подобное. И теперь уроженец Килувы пришел сюда, чтобы сменить регулов - ритм повторился, снова столкнув две расы. Он изучал жизнь и природу регулов, наблюдал их обычаи, манеры поведения, холодность, амбиции, преклонение перед разумом. И постепенно его страх перед ними сменился пониманием и даже возвышением над регулами. Он начал понимать их биологию, общественный строй, взаимоотношения между старыми и молодыми, между родами, ему стали понятны вражда и соперничество родов. Земляне заключили договор с Хольнами, но Хольнов внезапно сменили Алани, которые однако подтвердили, что договор остается в силе. Во всяком случае, на словах. Теперь пришло время узнать правду. Долгие часы, весь день и вечер, он отсиживался, прикрывая всяческими отговорками отсутствие Дункана. Время шло, и Ставрос все более убеждался, что Дункан что-то обнаружил, иначе тот бы уже вернулся. Но когда пришла ночь, а Дункан не вернулся, Ставрос понял: что-то произошло. Регулов уже было невозможно обманывать. Они могут убить офицера планетарной разведки и не сообщить об этом в утреннем рапорте. И земляне не смогут сесть на Кесрит без разрешения Ставроса. А он не мог быть уверен в мире, не мог быть уверен, что сопротивления не будет. Регулы хорошо знали это. Ставрос сидел и слушал стрельбу, зная, что пока она продолжается, Дункан скорее всего жив. Ставрос всегда был политиком, он управлял новыми мирами, основывал университеты, разрабатывал стратегии войн и мира, он был дипломатом, он направлял тысячи таких, как Дункан, на сотнях кораблей в самые горячие места Вселенной, где те гибли, добывая землянам славу и новые колонии. Но сейчас он слушал стрельбу, и правая рука его сжималась в беспомощном отчаянии - левая по-прежнему не слушалась его. Он был привязан к креслу. Ему оставалось только терпеливо ждать. В порту произошла новая катастрофа. Перехватив несколько сообщений регулов, он понял, что там приземлился какой-то корабль, очевидно не дружественный регулам. Земляне, соперники регулов или мри. Он мог предположить, что задержало Дункана. Не ввязывайся в столкновения, сказал он Дункану, хорошо зная, что тот мало что мог сделать. Однако Ставрос ощущал, что атмосфера в Номе продолжает сгущаться. Очевидно что-то произошло. Регулы сделали что-то недозволенное. Интересы землян в опасности. И он ничего не может сообщить землянам, когда те прибудут. Ставрос никогда не поступал опрометчиво, но когда требовали обстоятельства, он мог быть быстрым и решительным. Он решил, что пришло время действовать самому и не рассчитывать на регулов; пришло время узнать правду. Он пробежал пальцами по клавиатуре пульта, развернул тележку и открыл дверь. Он проехал через комнату Дункана, выехал в коридор и повернул направо. Молодой регул увидел его и забормотал, что выезжать не положено. Но Ставрос даже не взглянул на него. Он четко управлял тележкой и ехал по коридору в ту часть здания, из окон которой был виден порт. Здесь он остановился, открыл защитные экраны. В окна хлынул свет. Действительно, новый корабль. Где-то вдали виднелись облака белого пара, освещенные прожекторами летающих на низкой высоте самолетов. "Эх, Дункан", - подумал он с облегчением. Молодой регул, пыхтя, приблизился к нему. - Старший землянин, - проговорил он, - мы очень сожалеем, но... "Бай Хулаг. Где?" - спросил он с помощью экрана. Молодой регул почтительно отступил. - "Юноша, найди мне бая!" Тот сорвался с места так быстро, как только могли регулы. Ставрос снова развернулся и поехал по коридору, затем по трапу - вниз, на первый этаж, куда их обычно не пускали. Здесь он перешел на ручное управление и двинулся через испуганную толпу молодых регулов. "Мри", - слышал он, и: "корабль мри"... - и: "осторожно"... Они уступали ему дорогу, вернее, не ему, а тележке, символу старших регулов, пока один из них не заметил, что в тележке землянин. - Вернись! - вскрикнул он. - Вернись, старший! "Бай Хулаг. Быстро", - требовал он, не двигаясь с места. Регулы не знали, как поступить, они боялись применить силу. Затем они стали перешептываться, а Ставрос медленно поехал между ними и принялся ездить по первому этажу, словно без всякой цели. Ставрос мысленно отмечал, где расположены двери, и где он может проехать на своей тележке. Экран вспыхнул. Это были позывные Хулага. Затем появился он сам. - Уважаемый старший землянин, - сказал Хулаг. - Пожалуйста, вернись в свои комнаты. "Мне кажется, там небезопасно, - нетерпеливо ответил Ставрос. - Где мой помощник?" - Он не слушал наших советов и теперь попал в опасную ситуацию. - Хулаг говорил с такой явной тревогой, что у Ставроса появилась надежда. - Я с сожалением должен признать, что совершил посадку корабль мри. Эти мри вне закона и могут вызвать множество неприятностей. Твой помощник, несмотря на все наши предупреждения, ускользнул и оказался в самой гуще событий. Пожалуйста, вернись к себе, нам будет легче выполнять свои задачи. "Я отказываюсь, - Ставрос открыл защитный экран на окне. - Я буду наблюдать отсюда." Ноздри Хулага расширились и сжались. - Ты отказываешься сотрудничать с нами. Это прискорбно, но пока здесь правим мы. И будем править до прибытия землян. А ты, согласно нашему договору, всего лишь наблюдатель. "Следовательно, мое дело - наблюдать." Новая вспышка гнева. - Делай, что хочешь. Я передам твоему помощнику, если мы найдем его, что он тебе нужен и что ты требуешь его возвращения к тебе. "Буду очень признателен, - ответил Ставрос с облегчением. - Я передам землянам, когда они прибудут, что ты не виноват в задержке с отлетом регулов. Но только в случае, если я и мой помощник будут в безопасности и не будет никаких повреждений в городе, порту и на заводе питьевой воды. Если же эти условия не будут выполнены, мои выводы будут другими." Наступила тишина. Лицо бая на экране, когда тот выслушал это заявление, осталось спокойным. Ставрос ожидал вспышки гнева, угроз, но никакие эмоции не проявились на лице, похожем на маску. Только легкий трепет ноздрей выдал чувства бая. - Если представитель землян требует, то мы сделаем все, чтобы оборудование было в порядке, и приложим все силы, чтобы твой помощник остался жив. Но я должен предупредить представителя, что в порту следует произвести большой объем работ, и для безопасности Нома и всего, что в нем находится, необходимо, чтобы представитель землян наблюдал за работами с помощью телевидения, а не через окна. Подумайте, сэр. "Я понял. Пока я удовлетворен твоими словами, бай." - Конечно, ему не хотелось отказываться от наблюдения через окна, ведь на экране он увидит лишь то, что регулы сочтут нужным показать ему. Однако он понимал, что регул прав: его предупреждение было честным. Окна угрожающе дребезжали от дальних взрывов, от постоянного рева летающих на малой высоте самолетов. Оставалось только выяснить, какова причина стрельбы и бомбардировки. Регулы не лгут, напомнил он себе, закрывая штормовые экраны на окнах. Значит, корабль мри действительно совершил посадку, а Стэн Дункан где-то в долине. Но когда имеешь дело с регулами, ни в чем нельзя быть уверенным полностью. Вдруг пол зашатался, где-то в глубине здания завыли сирены. Ставрос поехал по коридору и свернул в главный проход. Там группа встревоженных молодых регулов отчаянно замахала на него руками. Они все сразу закричали, перебивая друг друга. - Прячься, старший, прячься! - кричали они, указывая на соседний холл, из которого уходила лестница вниз. Ставрос подумал и решил, что сейчас самое мудрое - это послушаться их совета. 18 Дункан повис на нем, как мешок. Ньюн обхватил его руками и толкнул вниз по склону, в небольшую пещеру рядом с кипящим озерцом. Ньюн запихнул его туда и сам скользнул следом. И вовремя. Возле них полыхнул огонь и раздался взрыв, разнесший огромный камень на куски. Ньюн, не целясь, выстрелил. Прожектора по-прежнему обшаривали долину. Ньюн увидел лицо Дункана в отраженном свете. Выпученные, налитые кровью глаза, на которых не было защитной перепонки, как у Ньюна. Верхняя губа превратилась в кровавую рану, кровь текла непрерывно. Это было уже совсем плохо. Землянин зашелся в мучительном, разрывающем грудь кашле. Ньюн заворочался в их тесном убежище, ему было противно притрагиваться к потному и окровавленному землянину. Они лежали в узком пространстве, которое, скорее всего, станет их общей могилой. Кости мри и землянина перемешаются - чем не загадка для будущих хозяев Кесрит? Это был кошмар. Разум отказывался воспринимать непрерывно обрушивающиеся удары. Ньюн решил, что регулы наслаждаются своей жестокостью и безнаказанностью. Беглецов уже тысячу раз могли бы убить, если бы регулы хоть немного знали местность. Но долина для регулов была так же незнакома, как морское дно, и они вслепую перепахивали бомбами клубящуюся паром почву. Вся долина была в белых и красных вспышках; повсюду поднимались столбы белого и желтого пара, клубы пыли и дыма. Это было похоже на Ад, каким представляют его земляне - или Мрак, как называют его мри. Вода бурлила, урчала, вздувалась пузырями. Ньюн прикрыл глаза зейдх, откатился подальше и загородил землянина своим телом: ирония судьбы, - подумал он. - Как только представится возможность, нужно поменяться местами. Взрывы потрясали землю, оглушали, ослепляли, лишали разума. В мозгу уже не осталось ничего, кроме страха. Ослепительный белый свет вспыхнул в скалах. Он непрерывно разрастался, поглотил их, поглотил весь мир; и давление стало невыносимым, и оно все росло. Ньюн понял, что это конец. Он попытался выкатиться на открытое пространство, пока их не засыпало, но не смог даже пошевелиться. Тяжесть вдруг обрушилась на него, и все вокруг стало красным. ...ветер, очень сильный ветер, прогоняющий туман и дым, от этого ветра все вокруг кружилось в бешеном водовороте. Ньюн пошевелился и понял, что может двигаться - значит, он жив. И все вокруг затопил свет - мрачный, зловещий красный свет. Ньюн собрался с силами - свет шел сзади, и повернулся к свету, и увидел порт. Там ничего не было. Он встал - ноги его дрожали. Он едва удержался, чтобы не крикнуть - так велика была боль. Он закрыл глаза, затем открыл, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь сквозь пламя. Он смотрел до тех пор, пока из глаз не потекли слезы. Но он не смог увидеть ни "Аханала", ни "Хазана". В самом городе тоже бушевало пламя, вверх взмывали клубы дыма. Пока он смотрел, на горизонте появился самолет. Он сделал круг над морем и вернулся обратно. Сигнальные огни его лениво мигали. Глаза Ньюна следили за ним. Над городом самолет развернулся, временами исчезая в дыму, и полетел в сторону гор. К эдуну. Ньюн хотел отвернуться. Он знал, чем все это кончится. Но он не мог не смотреть; в горле его застрял ком, тело словно окаменело. Все его существо знало, что сейчас будет. Первая башня эдуна, башня Келов, вспыхнула пламенем и начала медленно падать, разваливаясь на куски. До него донесся грохот, ужасающий грохот, а потом ветер. Башни рушились одна за другой, и вот весь эдун превратился в руины. А самолет снова развернулся, поднявшись над дымом и пылью, и полетел над ними обратно, лениво мигая огнями. Рука Ньюна сжала пистолет. Юноша поднял его и в отчаянии стрелял в эти удаляющиеся огни, единственные в небе. Огни расплывались - должно быть, из-за слез. Он вытер слезы и выстрелил еще раз. Огни были видны еще некоторое время, а затем вспыхнуло пламя, и обломки полетели в разные стороны. Удачный выстрел или вихри, которые свирепствовали над портом. Слишком поздно. Он повернулся к эдуну, от которого не осталось ничего, даже пламени. Спазмы стиснули его желудок, ноги ослабли, он едва не упал. Как хотелось ему сейчас потерять сознание, ничего не видеть, не слышать, упасть - только бы не стоять в полном отчаянии. Мертвы. Все мертвы. Он стоял, не зная, что делать: то ли идти на развалины порта, то ли туда, куда шел, или, может быть, лучше остаться здесь и ждать утра, пока регулы не явятся, чтобы завершить начатое. Он обнаружил, что несмотря на все ужасы, еще не потерял способности чувствовать. Он стоял, обдуваемый стонавшим в ночи сильным ветром, что трепал его одежду - единственные звуки в тишине, которая царила повсюду. Народа больше не было. Он уцелел. Тот, кто выжил, должен выполнить свой долг перед умершими. Ньюн не обладал темпераментом Медая. Он убрал пистолет в кобуру, и ледяными руками стиснул оружие, и начал готовиться к жизни. Рука Народа, кел'ен. Сначала он должен похоронить своих родственников, если, конечно, регулы не похоронили их под обломками эдуна. А потом - война... война, которой регулы не ждали. Он оглянулся на карниз, увидел своего пленника-землянина и встретился с ним взглядом. Этот землянин тоже ждал смерти, и он тоже знал, что такое одиночество. Он мог убить его и остаться один, совсем один в звенящей тишине - крошечный акт жестокости после того ада, который обрушился на Кесрит с небес, который уничтожил мир. - Вставай, - спокойно сказал Ньюн. И Дункан с трудом поднялся на ноги и стоял, держась за камень, не сводя глаз с Ньюна. - Мы пойдем в горы, - сказал Ньюн Дункану. - Дом моего народа. Я думаю, что самолетов больше не будет. Дункан повернулся и спокойно посмотрел на путь, по которому им предстояло идти. Вокруг них все изменилось. Долина, где веками обитали дусы, исчезла. Земля была изрыта воронками, в которых булькала кипящая вода. Дункан шел вперед, связанный, полуослепший. Он оступался, изредка падал, но ни слова не слетало с его окровавленных губ, только сдавленные стоны. Ньюн поднимал его, ставил на ноги и поддерживал, пока землянин пытался отдышаться. Потом он взял Дункана за руку и повел его. Он знал этот путь и оберегал своего пленника от падений. Пришел свет, красный свет Арайна, ненавистный и мрачный. Ньюн оглянулся назад, на порт, и впервые увидел при свете то, о чем лишь подозревал: они не спаслись. Ни "Аханал", ни "Хазан". А когда он взглянул в горы, где прежде был эдун, то не увидел ничего, кроме песка и камней - словно там никогда ничего и не было. Затем он взглянул при свете на свой трофей: еле передвигавшее ноги измученное существо, лицо и грудь которого были вымазаны кровью. Кровь теперь текла из носа. Ньюн не знал, что было причиной - рана или ядовитая атмосфера Кесрит. Глаза были едва приоткрыты, из них текли слезы. Ньюн не мог понять, почему землянин, несмотря на неимоверные мучения, идет вперед, где его ничто не ждет. Легче было бы умереть здесь, в долине, как умирали в сорокалетней жестокой войне тысячи мри и землян. Но этот землянин жил и продолжал жить независимо от того, что думает по этому поводу Ньюн. Он никогда не думал, что сильное потрясение помешает ему принять решение. Никогда не думал, что в критический момент он застынет. И тем не менее холод, который охватил Ньюна, когда погиб его Народ, все еще сковывал его разум и его сердце; и казалось, что этот холод никогда не отпустит его, пускай даже Ньюн будет мстить, будет убивать всех уцелевших регулов и оставит землянам опустошенную планету. В этот момент обе их жизни - и жизнь землянина, и жизнь мри - не стоили ничего. Он толкал землянина вперед, не испытывая ни ненависти, ни жалости. Что для него этот землянин, когда перед ним впереди лежали развалины эдуна. Он подумал, что Дункан, возможно, тоже думает о том, что ему не удалось выполнить свой долг здесь, на опаленной огнем Кесрит, тоже переживает свое поражение, провал своей миссии. Но у Дункана еще остались миры, где жили его родственники, его друзья, его раса. И Ньюн ненавидел его за это. Он решил не дать Дункану вернуться к землянам: пока будет жить Ньюн, будет жить Дункан. Пока Ньюн борется с тем, что произойдет с Кесрит, землянин Дункан будет делать то же самое. Они пришли в эдун уже днем. Самолеты не тревожили их - небо было пустынным. Может, жизнь еще сохранилась в городе. Этого они не знали. Когда Ньюн думал об этом, его тянуло спуститься вниз и уничтожить их - методично и безжалостно - регулов, которые не умели воевать и которые убили его Народ. Ньюн смотрел на груду камней, что была когда-то эдуном, и ему хотелось плакать. Дункан, которого больше не заставляли двигаться, упал на колени и прислонился плечом к камню. Ньюн услышал его хриплый кашель и легонько ткнул его, заставляя лечь на землю, а когда приступ кашля прошел, наклонился и поднял его. Здесь на обломках эдуна можно было попытаться что-либо сделать. Ньюн не хотел, чтобы ци'мри прикасался к этим священным для него обломкам, но у него не было выбора - он был один. Он вынул ав'тлен и осторожно разрезал узлы на руках Дункана, размотал веревку, впившуюся в распухшие руки землянина, закрепив свободный конец на своем поясе. Дункан, разминая руки, смотрел на эдун, а затем вопросительно посмотрел на Ньюна. Тот кивнул головой, и Дункан все понял. Они стали осторожно пробираться между обломками стен. Сюда были сброшены обыкновенные бомбы, так что радиации здесь не было. А на город, скорее всего, обрушились атомные бомбы, и теперь жить в нем было нельзя. Ньюн пролез мимо большой плиты и увидел под ней кела. Сдвинуть эту плиту не было никакой возможности, поэтому юноша стал собирать большие камни, выкладывая гробницу. Поняв, что он собирается делать, Дункан стал помогать ему, подтаскивая камни подходящего размера и формы. Это очень оскорбило Ньюна, но он нуждался в помощи землянина и принял ее, хотя и не позволил притрагиваться к самой могиле. И когда Дункан сильно ударился головой об один из камней, он довольно ухмыльнулся. Ньюн даже не повернул головы на вскрик и продолжал работать. Они закончили могилу и стали пробираться в глубину развалин. Камни громоздились над их головами, а Святилище эдуна, которое Ньюн хотел отыскать, находилось в самых глубинах. Все было надежно захоронено. Если удастся, он должен отыскать все реликвии Народа и отнести их к Святыням Сил'атена, где похоронены все его сородичи. Но, может быть, земляне окажутся не настолько любопытны: не осквернят руины эдуна своими машинами и не извлекут останки мри, последних мри во всей Вселенной. Ньюн разбирал проход, и чем глубже он забирался в развалины эдуна, тем большее отчаяние охватывало его. Он весь дрожал, чувства покинули его. Он споткнулся и, чтобы удержаться, схватился за шатающийся камень. Камень рухнул и вызвал целую лавину, которая обрушилась на них. Последнее, что увидел Ньюн, было лицо Дункана: ужаса застыл в его глазах, - а затем на них посыпалась земля, мелкие камни, пыль. Это продолжалось довольно долго, но постепенно все успокоилось и наступила тишина. Где-то упал камень, затем другой и снова все стихло. Тишина нарушалась только редкими звуками падения камней. И в этой тишине послышался слабый далекий крик. Дункан услышал его и тревожно оглянулся. Ньюн тоже слышал его, но подумал, что это всего лишь иллюзия. Но крики исходили с той стороны, где стояла башня Катов, в которой были самые глубокие подвалы. Он повернулся и пошел туда, осторожно пробираясь через развалины. Он знал, что его жизнь нужна тому, кто звал на помощь, кто кричал во мраке. - Мелеин! - крикнул он и прислушался. И снова до него донесся тот же самый крик. Он подошел к месту, откуда слышался крик. Здесь обрушилась стена, лежала груда обломков, но стальная дверь, сделанная регулами, мешала разобрать завал. Теперь на их пути была тяжелая дверь, которую невозможно было сдвинуть: у них не было ни инструментов, ни машин. Ньюн ухватился за плиту, напрягая все свои силы. К нему присоединился Дункан, но все было тщетно. Наконец они сели, тяжело дыша и кашляя. У Дункана снова потекла кровь из носа. Он вытер ее рукавом. Руки его дрожали от напряжения. - Туда поступает воздух? - спросил Дункан. Там не было вентиляции. Это привело их в еще большее отчаяние. - Мелеин! - крикнул Ньюн. - Мелеин, ты слышишь меня? Он услышал голос - женский голос, молодой, высокий и чистый - это была Мелеин. Он услышал внизу его, под ними и наметил точное место, очертив круг. Затем он выбрал из груды обломков железный прут и начал долбить. Он долбил и выбирал обломки пальцами. Дункан понял его намерение и стал помогать ему. Они все глубже погружались в толстый, с локоть, пол, изредка останавливаясь, чтобы отдохнуть и подождать, пока уляжется пыль. Солнце уже поднялось высоко и стало жарко. Удары стали о твердую, как цемент, землю были единственными звуками, разрывавшими полуденную тишину. Он уже давно не слышал голоса Мелеин. Ньюна мучил страх. Он знал, какое маленькое помещение внизу, как там мало воздуха. Он очень боялся, что их усилия разрушат убежище, спасшее Мелеин. Наконец они пробились через пол. Ветер устремился в черную глубину, вытесняя холодный спертый воздух подземелья. - Мелеин! - крикнул Ньюн, но ответа не было. Он стал работать еще быстрее, обламывая камни с краев отверстия, расширяя его, чтобы туда могло поступать больше воздуха, больше солнечного света. Они принялись долбить железные прутьями в разных направлениях, все больше расширяя отверстие. Время от времени они звали ее, но ответа не было. Наконец отверстие стало таким большим, что через него можно было пролезть. Ньюн подумал, что лезть придется ему, и тогда землянин должен будет остаться наверху. У него даже мелькнула отчаянная мысль убить его, но вылезти без помощи сверху было невозможно: ведь ему придется нести на руках Мелеин. Под руками не было ни веревок, ни шнуров, способных выдержать их вес. - Я пойду вниз, - сказал Дункан, доставая из кармана моток веревки и небольшой фонарик. Он так запросто расстался с этими драгоценными вещами, что Ньюн на мгновение растерялся. - Глубина здесь, - сказал Ньюн, дрожа при мысли, что Мелеин совсем рядом, - мой рост и еще половина. - Он ничего не сказал о том, какая кара ждет Дункана, если он не будет осторожен и чем-нибудь повредит Мелеин, если не доставит ее живой. В этом не было необходимости. Усевшись, Ньюн смотрел, как Дункан втискивает свое тело в отверстие: землянин был немного массивнее его. Затем он услышал глухой стук внизу. Это Дункан упал на пол. Ньюн слушал, как Дункан возится внизу, обыскивая подвал, как гремят откатываемые камни. Он склонился над отверстием, пытаясь что-нибудь увидеть в свете фонарика. - Я нашел ее, - послышался из тьмы голос Дункана. И затем: - Она жива. Ньюн не выдержал и заплакал: ведь его никто не видел. Затем он успокоился и сел, сжав руки между коленями. Он знал, что землянин может схватить ее, как заложника; может отомстить Ньюну, жестоко отомстить; может даже взять с него клятву, что тот отпустит Дункана. Ньюн так устал, что не успел обдумать все последствия своего решения, а к тому же ему нельзя было терять времени: ведь Мелеин была в смертельной опасности. Но теперь, сидя в ожидании, он мог подумать. И эти мысли привели его в ужас, он вскочил и бросился к отверстию. - Мри! Ньюн! - Дункан стоял внизу с чем-то светлым в руках. Складки золотистой мантии свисали с его рук. - Опускай веревку. Я постараюсь закрепить ее. Ньюн стоял, как столб. Мелеин шевельнулась, глаза ее открылись, но на фоне яркого света Ньюн казался ей темным пятном. - Мелеин, - позвал он. - Мелеин, мы вытащим тебя наверх. Это землянин, Мелеин. Не бойся его. Услышав его слова, она стала вырываться и Дункан поставил ее на ноги. Ньюн смотрел на ее лицо, белеющее в полутьме, и видел, как ужас появляется на нем. Но она вытерпела прикосновение Дункана, когда тот взял ее за талию и поднял вверх. Это было самое простое решение, приносящее девушке наименьшую боль. Но Мелеин не могла даже поднять руки, чтобы Ньюн мог схватить ее. - Подожди, - сказал Ньюн. Он схватил веревку, сделал петлю, спустил ее вниз и, зацепив руки Мелеин, начал осторожно поднимать девушку. Дункан помогал ему, но вскоре Ньюну пришлось тащить одному. Он поднимал ее очень осторожно, стараясь не зацепить за острые края отверстия и не обращая внимания на жгучую боль в руках и ногах. Наконец она полностью выбралась из отверстия и в изнеможении повалилась прямо в освещенную солнечными лучами пыль. Девушка пыталась подняться. Это ее Ньюн, она была в безопасности. Он обнял ее, как обнимал, когда они были детьми. Веревка связывала их. Он вытирал слезы и грязь с ее лица, она с жадностью глотала воздух. - Корабль уничтожен, - сказал он, решив сказать все сразу. - Все мертвы, если конечно, здесь еще кто-нибудь не уцелел. - Нет. Никто. Они не успели. Они слишком стары, чтобы бежать. Они остались с госпожой. А затем и Дом... Она начала дрожать, как будто на нее повеяло холодом. Однако она когда-то была Келом и потому не разрыдалась. Она взяла себя в руки и через мгновение начала распутывать веревку. - Никто, - сказал Ньюн, чтобы Мелеин знала все самое худшее. - Никто не выжил и на корабле. Мелеин присела на обломок стены, рукой отвела назад волосы, опустила голову. Она сняла с шеи шарф и накинула его на голову вместо вуали. Мелеин казалась спокойной, но по-прежнему не смотрела на Ньюна. Наконец она вздохнула, выпрямилась, показала пальцем на отверстие в плите, где ждал Дункан. - А кто он? - спросила она. Он пожал плечами. - Не важно. Землянин. Гость регулов. Они пытались убить его, когда мы встретились с ним. А затем... Страшная догадка мелькнула у него в голове: ведь он сам вызвал все это, из-за него погиб эдун, погиб его Народ, он остался сиротой. Он замолчал. Мелеин поднялась и отошла в сторону, чтобы посмотреть на развалины. Она стояла спиной к Ньюну, руки были безвольно опущены. Ему было мучительно больно видеть ее страдания. - Мелеин, - сказал он, - Мелеин, что мне делать? Она повернулась к нему и безнадежно махнула рукой. - Что мне делать? - снова спросил он. Сен и кел. Сен должен руководить. Но теперь она стала больше, чем сен, и это накладывало на нее дополнительную тяжесть, которой она не хотела. Он стоял и ждал. Наконец Мелеин медленно закрыла глаза и снова открыла их. - Сюда придут враги, - сказала она, начиная исполнять ту роль, к которой готовилась всю жизнь. Она должна была командовать и планировать. Теперь она вела себя так, как должна вести себя госпожа Народа - госпожа без Народа. - Собери пока то, что может понадобиться нам в горах. Пока мы побудем здесь. Дай мне немного времени, брат, - я теперь не должна называть тебя так, - дай мне время, я должна подумать, что нам делать дальше. - Отдохни, - сказал Ньюн. - Я все сделаю. - И когда он увидел, что Мелеин отошла в тень и опустилась на камень, подошел к отверстию и бросил веревку вниз. - Дункан! Белое лицо землянина, испуганное, взволнованное, появилось в круге света. - Подними меня, - сказал он, дергая веревку, которую опустил Ньюн. - Мри, я помог тебе. Вытащи меня отсюда. - Поищи то, что я скажу тебе, и привяжи к веревке. Я вытащу вещи, а потом и тебя. Дункан колебался. Но, вспомнив, что мри не лгут, согласился, и с помощью своего фонарика нашел нужные вещи. Он привязал все найденное к веревке: пищу, фляги с водой, одежду. Ньюн четырежды поднимал веревку с грузом, а затем спустил ее для Дункана. Тащить землянина оказалось гораздо легче, чем безвольно повисшее тело Мелеин. Дункан помог ему, ухватившись руками за края отверстия. Вскоре он уже был наверху. Он согнулся, стонал, кашлял и пытался остановить кровь. Кашель не утихал, и Мелеин подошла к нему и взглянула на него со смешанным чувством жалости и презрения. - Это воздух, - сказал Ньюн. - Он еще не привык к нему и много бегал. - Он что-то вроде кел'ена? - спросила Мелеин. - Да, - ответил Ньюн. - Он не опасен. Регулы охотились за ним. Похоже, что он им больше не нужен, если, конечно, его старший еще жив. Что мы будем делать с ним? Дункан, казалось, понимал, что речь идет о нем. Возможно, он знал несколько слов языка Народа, но они сейчас говорили на Высшем Языке, и землянин не мог понять их разговора. Мелеин пожала плечами. Отвернулась. - Что хочешь, - сказала она. - Сейчас мы уходим. И она, очень медленно и осторожно выбирая путь, пошла по развалинам. - Дункан, - сказал Ньюн. - Бери вещи и пошли. В землянине вспыхнуло негодование, казалось, он хотел взорваться, но Ньюн ожидал этого. Но, подумав, Дункан опустился на колени, взял мешок и взгромоздил себе его на спину. Ньюн показал ему куда идти, и землянин побрел вперед. Походка его была неуверенной. Он шатался, как и Мелеин. В горах не было следов бомбежки. Они пришли в пещеру, убежище, которое было построено задолго до ссоры между регулами и мри, задолго до войны с землянами. Оно была надежной защитой от нападения с воздуха. Мелеин со вздохом опустилась на холодный песок в тени и в полном изнеможении уронила голову на колени. Вероятно, она уже израсходовала все силы и не могла больше сделать ни шагу. Ньюн наблюдал за ней всю дорогу и знал, каких мучений стоило ей сюда дойти. Он быстро достал из мешка подстилку и одеяло для Мелеин, дал ей воды и кусок сушеного мяса, а сам сел на корточки и смотрел, как она ест и пьет. Закончив, она привалилась спиной к стене и закрыла глаза. - А мне можно попить? Спокойная просьба землянина напомнила Ньюну, что на его попечении находится еще один. Ньюн налил чашку воды и вложил ее в дрожащие руки Дункана. - Возможно, завтра мы найдем воду, - сказал Ньюн, - и ее будет вдоволь. - Он рассматривал землянина, который пил воду капля за каплей. Грязное голодное существо, которое, по всей вероятности, долго не протянет. Дункан сидел весь в грязи, в поту, крови. Ньюн взглянул на себя и убедился, что сам он немногим лучше. - Ты можешь... - начал Ньюн, обратившись к Мелеин и совсем забыв, что он теперь не может называть ее по имени. Он протянул ей пистолет. - Ты можешь не спать, чтобы последить за землянином? - Я уже в порядке, - сказала она и взяла пистолет так ловко, уверенно, что сразу стало ясно: она больше кел'е'ен, чем госпожа. Ее каста запрещала ей брать в руки оружие, но теперь все изменилось. Ньюн оставил их вдвоем и выбрался из пещеры. Там он разделся, вымылся сухим песком, как это делают мри в безводных мирах. Затем он снова оделся и пошел в пещеру. Сзади послышались чьи-то тяжелые шаги и шумное дыхание: дус. Ньюн осторожно повернулся. Свой пистолет он оставил Мелеин, а ничто другое не могло остановить хаа-дуса. Это был мьюк'ко, худой, весь в струпьях. Но неуклюжая морда была сухой. Сердце Ньюна отчаянно забилось: ситуация была опасной. Поведение дуса невозможно предсказать. Но дус подошел к нему, ткнулся мордой в грудь и издал звук, каким прирученный дус просит у своего хозяина пищи, крова, и всего того, что мри дает дусу. Ньюн опустился на колени рядом со зверем - сейчас это было необходимо, - обнял дуса за покрытую струпьями шею и расслабился, позволяя ему дотронуться до себя. Он почувствовал тепло; ощущение глубины и полного взаимопонимания охватило его: его мозг стал мозгом дуса - это удавалось очень немногим. Ньюн поднял голову и увидел на гребне двух диких дусов. Но он не испугался. Его дус знал их, и они знали его. Это чувство приходило к нему от дуса, так же, как и тепло. Понимание этого стало для Ньюна таким же непреложным фактом, как камень, на котором он стоял, как мри, как дусы. Чувство поглотило всю его боль, наполнила его силой, такой же медленной и могучей, как сила дуса. И когда Ньюн вернулся в пещеру, за ним ковылял дус, огромное странное животное, ставшее его другом. Недоверие - такое ощущение родилось в мозге Ньюна, возбужденное импульсами дуса. Но затем дус ощутил страх землянина. Это тоже передалось Ньюну. Землянин боялся. Значит, его можно не опасаться. Дус подавил излучение мозга землянина и начал излучать импульсы уверенности, покровительства, защиты. - Он пришел сам, - сказал Ньюн, забирая свой пистолет у Мелеин. - Там их очень много, но я не знаю ни одного из них. - Мы и они по-прежнему верны друг другу, - сказала Мелеин. И Ньюн понял, что лучшей защиты им не найти. Теперь он может спать спокойно и знать, что им ничто не угрожает: никто не пройдет мимо дусов. Он был очень благодарен дусам за это чувство уверенности и покоя. Усталость вновь охватила его. Дус поднял голову и издал звук, выражающий удовольствие. Зверь раскрыл пасть, и в ее теплой глубине мелькнул и исчез серый язык. Ньюн заговорил с ним, болтая всякую чепуху, которую дусы очень любили. Он гладил массивную голову зверя; он взял лапу дуса и перевернул ее; огромная лапа накрывала обе руки мри. Загнутые внутрь когти привычно полоснули его запястье. Они оцарапали кожу, выпуская яд. Ньюн этого и добивался. Такая маленькая доза не могла принести ему вреда, а он должен был приобрести иммунитет к яду своего дуса, чтобы не опасаться случайных царапин. Он высвободил руку и стал гладить голову дуса: в ответ тот довольно заурчал. Затем Ньюн взглянул на землянина и ему стало противно от грязи, которая покрывала тело Дункана. Ньюн взял какую-то одежду, подал землянину и вывел его из пещеры. - Вымойся, - сказал он Дункану. Затем взял горсть песка и показал, как это делается. Он сел и смотрел вдаль, пока Дункан мылся. Любопытные дусы смотрели с утесов, собравшись в кружок. Такое странное существо с розовой кожей они видели впервые. Смыв кровь и следы слез с лица, Дункан стал выглядеть гораздо приятнее. Он вытряхнул песок из волос и начал одевать то, что дал ему Ньюн. Одевался он медленно, словно боясь уронить собственное достоинство. Ньюн обыскал одежду, которую бросил землянин, и обнаружил в карманах множество вещей, о которых тот ему ничего не сказал. Он показал найденный в кармане нож. Дункан пожал плечами. Ньюн отметил, что Дункан не попытался напасть на него с ножом. Землянин хорошо провел свой раунд, хотя и проиграл. Он бросил Дункану еще один сверток. - Одень вуаль, - сказал он. - Твое обнаженное лицо оскорбляет меня и госпожу. Дункан накинул вуаль на голову, неумело пытаясь закрепить ее. Но у него ничего не вышло. Ньюн показал ему, как одевать вуаль. И Дункан стал выглядеть гораздо лучше. Он не был одет, как кел'ен - этого нельзя было допустить, - но все же он был в черном и больше походил на мри, чем на животное. Ньюн посмотрел на него и удовлетворенно кивнул. - Так тебе гораздо лучше, - сказал он. - Это защитит твою кожу. Закопай свою одежду. Когда мы пойдем, ты поймешь, что наша одежда удобнее. - А мы пойдем? Ньюн пожал плечами. - Госпожа решит. Я кел'ен. Я выполняю приказы. Дункан опустился на колени и выкопал яму, как животное. Затем он бросил туда свою одежду. Прежде, чем закапывать, он взглянул на Ньюна. - А если я вам предложу покинуть в безопасности этот мир? - Ты? Дункан поднялся на ноги. Теперь, когда на нем была вуаль, в нем появилось гораздо больше гордости, чувства собственного достоинства. Ньюн раньше не замечал цвета его глаз. Они были светло-коричневыми. Таких Ньюн никогда не видел. - Я могу попытаться связаться с землянами и вызвать сюда для вас корабль. Я думаю, тебе лучше увезти ее отсюда, здесь вас уже ничто не держит. Рука Ньюна угрожающе потянулась к оружию. - Ци'мри, ты слишком много берешь на себя. И если ты что-то хочешь предложить, говори госпоже, а не мне. Я же сказал тебе, я - кел'ен. Если она захочет, я сделаю. Если ей что-то не понравится, я уничтожу это. Дункан замер. Очевидно он понял свой промах. Он сказал: - Я что-то не пойму, каковы ваши отношения? Она твоя жена? Тон был таким озадаченным, оскорбление таким наивным, что Ньюн едва не расхохотался и, чтобы еще больше озадачить землянина, добавил: - Она моя Мать. И он махнул Дункану, чтобы тот шел за ним, так как беспокоился о Мелеин. С утесов вокруг на них смотрели хаа-дусы, изредка издавая утробные звуки. Когда они пошли, один из зверей спустился. Конечно, его привлекла одежда, закопанная землянином. И теперь от нее не останется ничего, что могло бы привлечь их преследователей. Дус при их приближении поднял голову и навострил уши. Он излучал приветствие, радость от того, что снова видит Ньюна. Ньюн, уже чувствуя действие яда, и зная, что ночью будет хуже, провел пальцами по носу зверя и лег между ним и Дунканом. Мелеин заметила перемены в одежде землянина и тоже одобрила их, но в этот вечер она не проявила к нему никакого интереса. Она тоже легла, успокоившись от того, что они вернулись. Ньюн поднялся, выпил немного воды, лег и взглянул на растянувшегося на полу Дункана. Когда Ньюн закрыл глаза, его мозг, переполненный событиями, наконец отключился. Яд дуса уже бушевал в нем. Ему снились кошмары, изредка прерываемые импульсами дуса. Но он понимал, что вреда ему яд не принесет, ведь он кел, а ни один дус не причинит вреда своему кел'ену. Теперь он принадлежал этому зверю, а зверь - ему. И это делало его настоящее приятным. Это и Мелеин. Этим утром он был полностью опустошен, он был в отчаянии, а вечером уже спокойно отдыхал со своим дусом, который охранял его сон, посылая импульсы в его мозг. И рядом с госпожой, которая взвалила на себя всю тяжесть принятия решений. Он жалел Мелеин, понимая, как тяжела ее доля, но не пытался помочь ей. Придет и ее час. У нее - свой долг. У него - свой. Только более простой. Повиноваться госпоже. Мстить за Народ. Просыпаясь, он смотрел на землянина. И однажды в темноте он понял, что Дункан тоже проснулся и смотрит на него. Они не заговорили. 19 День прошел спокойно. Слышались только порывы ветра и дыхание дуса. Ньюн поднял голову и увидел, что Мелеин уже проснулась и сидит скрестив ноги у выхода. Видимо она давно сидела так, в тишине приводя свои мысли в порядок и наслаждаясь утренними часами. Дункан еще спал. Ньюн поднялся, подошел к Мелеин и уселся на холодный песок рядом со спящим дусом. Яд все еще действовал: ноги его дрожали, а рука распухла до самого плеча. Но скоро это пройдет. Мозг его все еще был спокоен и полон видений, которые внушал ему дус. Страх ушел навсегда. Он знал, что когда возникнет опасная ситуация, все эти видения бесследно исчезнут. А сейчас он отдыхал и был рад этому. Ему казалось, что Мелеин тоже наслаждается покоем - лицо девушки было умиротворенным, словно ей снилось что-то невыразимо приятное. - Ты отдохнула? - спросил он. - Да, вполне. Вчера мне было совсем плохо. Я думаю, что сегодня мне будет трудно идти. Но мы пойдем. По ее тону Ньюн понял, что Мелеин пришла к какому-то определенному решению, но спрашивать он не мог, хотя и был ее братом. Правда, теперь он уже перестал быть просто братом. - Мы готовы, - сказал он. - Мы пойдем в сторону Сил'атена и дальше в горы. Там нам нужно отыскать древнее Святилище, о котором ничего не знают келы нашего поколения. Еще до нашего рождения им приказано было забыть о нем. Пана, Ньюн, давно уже не хранится в эдуне. Ведь шла война. Госпожа решила, что Пана не должны быть в эдуне, и она оказалась права. Ньюн почтительно коснулся рукой лба; услышав ее слова и поняв их смысл, он почувствовал озноб; словно камень упал с его души. Это ничего не меняло, и тем более их судьбу. Но Священные предметы существуют, и они с Мелеин могут сами уничтожить их, чтобы руки врагов не осквернили Пана. Священная миссия. - Знай это, - продолжала Мелеин. - Мы сохраним Пана для себя и укроем их там, где они будут в полной безопасности. И мы будем ждать до тех пор, пока не отыщем путь с Кесрит, или поймем, что уже ничего нельзя сделать. У кела есть вопросы? Он молчал, думая о предложении Дункана, о том, не передать ли его Мелеин, но затем выбросил это из головы. Для этого еще будет время, если они выживут. - Я думаю, - осторожно сказал он, - что нам придется убивать землян, а они будут охотиться за нами, пока не прикончат нас. Но сам я бы пошел сейчас к представителю землян и заключил с ним союз против регулов. Она внимательно выслушала его, склонив голову, и нахмурилась. - Но между регулами и землянами заключен мир. - Это не окончательно. Не навеки. - Но это же смешно: одинокий кел'ен предлагает землянам свои услуги в борьбе против регулов. - Регулам будет совсем не до смеха, - угрюмо заметил Ньюн, и она кивнула, понимая, что это правда. - Но мы поступим иначе, - сказала она. - Я знаю: Интель хотела ввергнуть нас во Мрак, совершить долгое путешествие и затем вновь возродиться из Мрака. И я не пошлю тебя к землянам, не будучи уверена в полной безопасности. Нет, мы вместе пойдем нашим путем. - У нас нет ни катов, ни кел'е'ен, - вскрикнул он и тут же перешел на шепот, чтобы не услышал Дункан. - Мы не сможем возродить новое поколение, возродить Народ. Нам никогда не выйти из Мрака. Она спокойно смотрела на рождающийся рассвет. - Если мы последние, мы уйдем спокойно. Если же нет - Народ закончит свое существование в войнах за честь ци'мри, которыми мри занимались весь этот несчастливый век. - А дальше? - вопрос был запрещенным, и Ньюн понял это, когда задал его, и тут же махнул рукой, не дожидаясь ответа. - Поступай, как знаешь. - Мы свободны, Ньюн, - сказала Мелеин. - Мы _с_в_о_б_о_д_н_ы_, и я хочу лишь найти Пана и выяснить, остался ли в живых еще кто-нибудь из моих детей. Ньюн посмотрел на нее - глаза их встретились - и кивнул. - Это невыполнимая задача, - сказал он. - Это тебе говорит кел, госпожа. - Не забывай, - мягко сказала она, - что ты один из келов Мрака. Их служба более трудная. Они могут невозможное. Может, это и невыполнимая задача, но я не могу решиться на другое. Ты думаешь, что боги отвернулись от Народа? Он пожал плечами, понимая свое незнание. Как и любой кел'ен, Ньюн был беспомощен в игре слов. Он не мог понять, шутит она, или нет. - Я бросаю нас обоих, - сказала она. - Шон'ай. Это Ньюн понял, ведь секреты келов были гораздо проще: пальцы его руки слегка сжались, приготовившись поймать, словно в шон'ай, и на сердце стало легко. - Шон'ай, - повторил он. - Этого достаточно. - Нам пора, - сказала она. - Мы готовы, - ответил Ньюн. Он поднялся, подошел к Дункану и толкнул его. - Идем. - И, пока Дункан приходил в себя, Ньюн быстро собрал вещи. Воду он решил нести сам, так как неразумно было зависеть от Дункана или делать землянина независимым от них. Одну маленькую фляжку на всякий случай возьмет Мелеин. Так что они будут готовы к неожиданностям, если вдруг им придется разделиться. Правда, в стране, где они знали каждый камень, каждое дерево, Ньюн и Мелеин могли бы обойтись без запасов воды. Ньюн бросил мешок к ногам Дункана. - Куда мы идем? - спросил Дункан, не проявляя особого желания поднимать мешок; вопрос был чисто риторическим. Ньюн пожал плечами - вопрос заслуживал именно такого ответа. - Я не вьючное животное, - сказал Дункан, в голосе которого послышался гнев. Он пнул мешок ногой. Ньюн взглянул на мешок, затем медленно перевел взгляд на Дункана. - Госпожа ничего не делает руками. Я - кел'ен, и тоже не ношу груз, если есть кому его нести. Если ты умрешь, я понесу мешок. А пока ты жив, ты будешь таскать его. Дункан попытался понять, насколько все это серьезно, и, решив, что это действительно так, поднял мешок и закинул себе на плечи. Ньюну было немного жаль его. Ведь Дункан тоже нечто вроде кел'ена, не из низшей касты. Однако Дункан не мог доказать это в бою. Ему следовало вызвать Ньюна на а'ани, сразившись с кел'еном на ин'ейн, но в искусстве владения древним оружием ци'мри были беспомощны, как каты. Может быть, подумал Ньюн, он не прав, требуя, чтобы землянин нес все. Небольшой груз не уронил бы честь и достоинство кел'ена. Что ж, когда дело касалось древних традиций, мри были чересчур упрямы - и именно традиции оказались причиной войны между ци'мри и мри на Кесрит. Вслух Ньюн ничего не сказал. Но эти мысли не давали ему покоя, пока они шли втроем, и дус переваливался рядом с ними. То был трудный вопрос - как общаться с землянами, не теряя своего достоинства и не унижая их. Народ проиграл войну из-за того, что земляне отвергали а'ани. Их война была всеобщей. И теперь Ньюн начал понимать, что земляне просто не умеют воевать один на один. Поняв это, он почувствовал себя одураченным. Ему захотелось изменить все, но это было не в его силах. Он начал вспоминать, какой жестокой была война, как много келов погибло из-за того, что они не поняли сущности врага. Но ничего уже нельзя было изменить. Он не принадлежал к касте, которая могла принимать решения. Он напомнил себе об этом, об Интель, которая много знала и держала все знания при себе. Они двинулись в горы через перевал Дэдж'хол, чтобы не идти в Сил'атен обычным путем, где их могли обнаружить те, кто уцелел в городе. Им нужно было завершить начатое в эдуне. Это был трудный подъем; особенно тяжело пришлось Мелеин и Дункану с его ношей. - Я слишком долго сидела в башне госпожи, - тяжело дыша, сказала Мелеин, когда они добрались до перевала. Она закашлялась, а Дункан, опустившись на колени, освободился от веревок и рухнул на мешок. Ньюн налил немного воды, чтобы Мелеин могла смочить горло. В глубине души он очень беспокоился за нее. Она никогда раньше так не уставала. Ньюну даже пришлось поддерживать ее по дороге. - Мне кажется, ты ранена, - мягко сказал он. Она отмахнулась. - Да, когда открывала двери в подвал. Ничего страшного. Ему хотелось, чтобы она оказалась права. Он снова дал ей воды. Это была уже чрезмерная расточительность, но Ньюн надеялся, что они скоро доберутся до воды. Он и сам немного выпил, а затем заметил умоляющий взгляд землянина. - Только смочи рот, - сказал Ньюн, протянув ему полчашки. - Надо экономить. Землянин выпил, как и Ньюн, не поднимая вуали, и, благодарно кивнув, вернул чашку. - Куда мы идем? - снова спросил он хриплым голосом. - Землянин, - сказала Мелеин, пристально глядя на Дункана, - зачем тебе знать? - Прежде чем говорить, - сказал Ньюн, - пойми, что перед тобой госпожа. Она оказала тебе великую честь, просто взглянув на тебя. Если ты оскорбишь ее хоть одним словом, я тут же убью тебя. Поэтому лучше обращайся ко мне, чтобы не оскорбить ее. Дункан переводил взгляд с Мелеин на Ньюна, думая, что они его дурачат, или угрожают ему каким-то странным, непонятным ему способом. - Я говорю серьезно, - сказал Ньюн. - Обращайся только ко мне. - Скажи ей, - заговорил Дункан, - что мне хотелось бы вернуться к своему народу живым. Передай ей мое вчерашнее предложение. Оно по-прежнему остается в силе. Я могу вывезти вас отсюда. - Дункан, - сказала Мелеин. - Я уже знаю, что ты хочешь спросить, и я пока не отвечу тебе. Но ты же знаешь, когда прибудет сюда твой народ. Скажи нам. Дункан заметно колебался, взвешивая все за и против. - В один из этих дней, - тихо сказал он. - Совсем скоро, может быть раньше, чем я думаю. И они найдут здесь только развалины города. Регулы им расскажут о случившемся все, что захотят. - Ци'мри, - презрительно сказала Мелеин, но Дункан не понял ее слов. - Госпожа хочет сказать, - пояснил ему Ньюн, - что нас не интересует, о чем говорят чужие. У нас нет братьев, но нет и хозяев. Мы больше не служим регулам. Может, ты не понимаешь, Дункан, но мы последние мри. На "Аханале" и в эдуне оставались те мри, что уцелели после войны. И регулы знают, что если они не покончат с нами, не завершат уничтожение расы, наша месть будет жестокой. Они боятся встретиться с нами лицом к лицу, и скорее всего постараются расправиться с нами руками землян. Вот как обстоят дела. Так что лучше не задавай вопросов. Все, чему суждено случиться, случится. Но не напоминай нам об этом своими вопросами. Дункан молча выслушал все это и сел, обхватив колени руками. Пальцы его сжались так, что костяшки побелели. - Дункан, - помолчав, сказала Мелеин, - у нас говорят: "Сказано - значит сделано". Поэтому мы стараемся не говорить, чтобы не попадать в ловушки слов, как регулы. Больше не спрашивай. И она протянула Ньюну левую руку, чтобы тот помог ей подняться. Ньюн постарался быть очень осторожным, но все равно причинил ей боль. - На небе тучи, - сказала Мелеин глядя на восток. - Может, они обрушатся на регулов. К полудню тучи закрыли все небо, спрятав солнце. Стало холодно. Над развалинами города и порта бушевала буря: все произошло так, как хотела Мелеин. Мелеин оглянулась на покинутую долину и увидела на ней ужасные молнии, прорезающие черное небо. Что-то шевельнулось в ее душе и передалось дусу, который, почувствовав ее состояние, жалобно завыл. Но тучи не напоили их влагой, и фляги их были на три четверти пусты, когда они поднялись на высокогорную равнину. Дункан уже начал спотыкаться и шататься от усталости. Он был бы рад остановиться. Но Ньюн боялся, что их обнаружат с самолета, и не хотел останавливаться на открытом месте, даже ради Дункана. Он часто с тревогой смотрел на Мелеин, но девушка шла спокойно и по ней не было заметно, что она страдает. Вдалеке на западе, словно мираж, показалась небольшая рощица. Деревья с голыми сучьями, которые переплелись самым невероятным образом. Лишь на кончиках веток виднелись небольшие листочки. - Там вода, - сказал Ньюн. - Вечером мы устроим привал и сможем напиться вволю. И смертельно уставший Дункан, собрав последние силы, пошел за ними к деревьям, стараясь не отстать. Он шел следом, ни о чем не думая. - Берегись! - крикнула Мелеин, заметив, как и Ньюн, блестящие прозрачные нити, брызнувшие им навстречу. Ньюн выхватил пистолет и выстрелил прежде, чем Дункан успел сообразить, что произошло. Цветок ветра тут же умер, испустив невыносимое зловоние; его усики почернели. Но на руках, там, где они успели коснулись открытого тела Дункана, усики покраснели, и Дункан, которому усики успели забраться и под одежду, упал на песок и стал кататься, как сумасшедший. - Ч'ау! - выругал его Ньюн. - Спокойно, лежи спокойно! - И, когда Дункан затих, вытащил ав'тлен и принялся отдирать усики от его тела. Очистив одежду и тело от усиков, Ньюн поставил Дункана на ноги и тщательно осмотрел, чтобы убедиться, что он ничего не пропустил. Отойдя в сторону, Дункан уселся там, переживая случившееся. Ньюн песком очистил ав'тлен, на котором могли остаться следы яда цветка ветра. Затем он вытащил из-за пояса маленькую трубочку и аккуратно погрузил ее в мягкое дерево. Оттуда начала капать прозрачная жидкость, чистая от пыли Кесрит. Он наполнил первую флягу и протянул ее Мелеин, чтобы та могла вдоволь напиться. Вторую флягу, наполнив ее точно также, Ньюн выпил сам, и приготовил третью для Дункана, который уже немного оправился от шока. Землянин все еще лежал на песке и дрожал. - Всегда нужно помнить, - поучающе сказал Ньюн, - что на Кесрит, в тех местах, где есть вода, всегда поджидают враги и хищники. Тебе повезло - ты легко отделался. Но если бы ты был один, то цветок отравил бы тебя, и ты бы умер. - Я ничего не вижу, - сказал Дункан и, пересиливая боль, отпил из фляги. - Когда мы пойдем по роще, - сказал Ньюн, - смотри, чтобы свет бил тебе в лицо: тогда ты сможешь увидеть нити цветка ветра. И внимательно смотри себе под ноги. - Он показал на место, где маленький буровер приготовил свою западню. Ньюн бросил туда гальку. Песок взорвался, мелькнуло что-то бледное, маленький буровер схватил добычу и снова зарылся в песок. - Он ядовит, - сказал Ньюн, - и даже такой маленький может причинить немало неприятностей. Но они могут вырасти такими большими, что запросто проглотят даже дуса, тогда яд им не нужен. Буроверы прячутся в тени, среди камней, там где есть песок, чтобы спрятаться. Больших буроверов мало. Ха-дусы едят их, пока те не вырастут до больших размеров и сами не начнут питаться дусами. Здесь есть один огромный старый буровер. Мы будем проходить завтра мимо него. Я думаю, что он живет здесь дольше меня. Буроверы - как регулы: чем старше, тем больше и меньше двигаются. Маленький буровер, которого они потревожили, выскочил из песка, и, шевеля щупальцами, побежал между деревьями и снова зарылся в песок. Откуда-то выскочил безвредный джо, который тоже поспешил укрыться от незваных гостей и быстро исчез среди деревьев. - Выпей воду, - сказал Ньюн измученному Дункану, почувствовав жалость к нему. И, пока Ньюн готовил им ужин, Дункан медленно допил воду. Они могли бы поесть мяса буроверов, хотя оно безвкусным и твердым, как резина, но в этот вечер Мелеин очень устала и им пришлось сделать привал гораздо раньше. Они ничего не ели с прошлой ночи. Он великодушно позволил Дункану съесть столько же, сколько и они: все-таки Дункан нес весь груз, в том числе и пищу. Внизу, в долине, по-прежнему сверкали молнии - к несчастью для регулов. Они легли спать рядом с дусом, греясь о его теплое тело. Они спали спокойно, зная, что дус и во сне надежно охраняет их. Утром Ньюн собрал все вещи и, после долгого раздумья, неохотно взвалил на себя несколько свертков с одеждой и пищей. Так что мешок землянина заметно уменьшился. - Если ты не будешь смотреть, куда идешь, - сурово сказал Ньюн, - достанешься буроверу, а он не будет тебя кормить и укрывать, как мы. Человек посмотрел на него, заметив на лбу Ньюна свежую царапину - память о встрече с цветком ветра. Ньюн не думал, что землянин забудет его вчерашние слова о том, что кел'ен не понесет вещи. Угрюмый взгляд Ньюна говорил Дункану: не вздумай напоминать мне о том разговоре. Но Дункан сказал: - Я быстро все запоминаю и усваиваю. Ньюн понял, что среди многих вещей, которые Дункан усвоил здесь, была и вежливость кел'ейнов. 20 Воздух был невообразимо удушливым. Страх регулов наполнял его. Было темно, горели только лампочки двух пультов и аварийного освещения. Энергия была отключена. Завод питьевой воды полностью бездействовал. Правда, воду можно было отыскать на Кесрит, но регулы не были уверены, что они ее найдут, а к тому же они не торопились выходить на зараженные территории. Хулаг еще не распорядился сделать это. Он прикажет, Ставрос в этом не сомневался, когда его самого будет мучить жажда. Тележки ездили только на батареях. Батарей было мало, но у Ставроса и Хулага - старейших - было сколько угодно энергии, пищи и воды. Ведь молодые должны поддерживать старших. Ставросу стало немного жаль секретаря Хаду, который распределял жалкие остатки пищи и воды среди трех сотен молодых регулов. Помещение, где они находились, было таким крохотным, что молодым регулам было негде спать, но тележки могли здесь разъезжать свободно. Юнцы уступали им дорогу с почтением, которое граничило с поклонением. Но ведь в старших была вся их надежда на спасение. Они почти не разговаривали, с надеждой глядя на Хулага. А иногда Ставрос замечал, что некоторые из них, заснув, уже больше не просыпались. "Бай, - просигналил он, медленно набирая на экране буквы регулов, - мне кажется, что некоторые молодые регулы больны." Огромное тело Хулага перегнулось через край тележки, а затем вновь опустилось на сиденье. - Нет, уважаемый, они спят. Они будут спать, пока не придет помощь. Они меньше потребляют в таком состоянии. А спящих молодых регулов становилось все больше и больше, пока не уснули почти все. Сам Хулаг временами тоже начинал засыпать, но тут же вскакивал и, ругаясь, звал Хаду: - Еды! - кричал он. - И побыстрее, безмозглый идиот! Густой, остро пахнущий суп был предложен и Ставросу, но от одного вида супа того чуть не стошнило. Он отказался. Это встревожило Хаду, но он отдал порцию Хулагу, и густой, похожий на пасту, суп, быстро исчез в тонкогубом рту бая. - Почему ты не ешь? - спросил Хулаг. "Мне не нужна еда, - ответил Ставрос и тут же чистосердечно добавил: - Ваша пища мне не подходит, но я могу пить сой." Хада сразу бросился исполнить пожелание Ставроса. В его готовности услужить было что-то ненормальное, патологическое. Он вложил чашку с горячей жидкостью в здоровую руку Ставроса и склонился перед ним. Хулаг засмеялся. Его смех был похож на шипение. - Иди, птенец, и сядь вместе с другими юношами. И Хада униженно повиновался и поплелся туда, куда ему было приказано. - Хада знает, - объяснил Хулаг, который из-за долгого пребывания вместе сделался вежливым и даже приветливым, хорошо понимая, что в сложившейся ситуации ему следует во всем угождать Ставросу, - Хада знает, что если ожидание продлится еще, то рацион станет еще меньше, и он уже экономит. Но я прощаю его. Если он будет и дальше таким же услужливым, я, возможно, оставлю его в живых. Я могу сохранить жизнь. Я могу убить. Это все мое. Как и корабль, понял Ставрос. "Прими мои соболезнования, бай." - Прими и ты мои соболезнования по поводу утраты твоего собственного юноши. - И огромный паук, вздохнув, скрылся в своей тележке. Ставрос, тележка которого стояла нос к носу с тележкой Хулага, пытался работать левой рукой, пальцы которой еле двигались. Правая рука сжалась в кулак. Он уже перестал бояться, что паралич распространится дальше, но и не надеялся уже, что полностью выздоровеет. Сожаления Хулага были, несомненно, честными и искренними, однако нельзя было сказать с уверенностью, что регулы не приложили ко всему случившемуся свои руки. Прикрыв глаза, Ставрос рассматривал сонного Хулага. Теперь, когда они оба оказались запертыми в убежище, стало очевидно, что Хулаг имеет какое-то отношение к исчезновению Дункана, а Ставрос, напротив, совершенно неповинен в гибели корабля бая и его регулов. У регулов жизнь или смерть юных полностью зависели от желания старшего, и за каждую провинность их могли убить. Но утрата всех молодых регулов позорным пятном ложилась на старшего, так что у Хулага были все основания заботиться о жизни оставшихся молодых регулов. Ставрос все еще верил, что регулы не лгут, но убить они могли запросто. Его же они, с одной стороны, боялись, а с другой - надеялись на его помощь. Ставрос начал понимать бая Хулага, который сильно провинился перед своим родом, но, как и любой по-настоящему крупный торговец, хотел и здесь не упустить своей выгоды, заключив удачную сделку с землянами. Основная же прибыль в этой сделке должна была достаться землянам. Но при этом, - решил про себя Ставрос, - регулам придется рассчитаться и за офицера планетарной разведки, который сыграл во всем этом куда более важную роль, чем он сам. Он не любил своих детей, которых видел редко, так как вел замкнутую жизнь на Килуве, затем работал в правительстве и в университете. Он считал, что есть более важные дела, чем размышления о своих женах, детях, внуках, правнуках. Но одни искали с ним связи, потому что быть в родстве с килуванцем престижно, а другие ненавидели его за это. Однако Дункана ему не хватало. Дункан начал служить под его началом, как и многие другие, кто знал Ставроса, из-за денег. Но характер Дункана напоминал Ставросу его самого, и старик полюбил его. И вот Дункан пропал, и Ставрос не знал, как выразить свое горе, которого регулам никогда не понять. И к своему счету за Килуву, который он собирался предъявить регулам, Ставрос теперь добавил еще и Дункана. Но он не жалел, что отпустил Дункана. Цена оказалась слишком высокой, но регулы теперь стали в полной зависимости от милости землян. И это очень нравилось Ставросу. Это была частичная расплата за Килуву. Полная расплата придет, когда бай Хулаг полностью передаст ему правление, и Ставрос займется составлением соглашения между родом Аланей и землянами. Эту месть увидят и Килува, и сам Хулаг. Ставрос был килуванцем, и в его рассуждениях была строгая логика: Килуву уничтожила раса, именуемая регулами. Но в уничтожении Килувы виновата не вся раса, а один из родов - род Хольнов, представителей которого уже нет на Кесрит. Многие из них погибли на "Хазане". Но Ставросу этого было мало - ему не нужна была кровавая месть; он хотел, чтобы род Хольнов потерял всякую власть среди регулов, перестал быть могущественным. И Хулаг, руководимый им, и все человечество, должны стать инструментами его мести. - Старший, - заговорил наконец Хулаг, - ты действительно будешь командовать землянами, которые прибудут сюда? "Если, конечно, не вмешаются мри и не начнут войну, - ответил Ставрос, - то я буду руководить всеми силами, размещенными на Кесрит." - Мри больше не помешают нашим отношениям, - сказал Хулаг. - Их нет. Мри больше нет. Это было что-то новое. Ставрос зажег на экране знак вопроса. - Корабль, на котором находились все оставшиеся в живых мри, уничтожен. Мы избавили Вселенную от этой чумы, которая поддерживала войну между нами. Хулаг ждал, пока Ставрос обдумает сказанное. Сначала Ставрос возмутился подобным бесцеремонным уничтожением мыслящих существ, потом подумал, что все это ложь - но регулы не лгут. Он начал обдумывать, какие возможности откроются перед землянами с исчезновением мри, и нашел, что они огромны. - Само собой, - сказал Хулаг, - теперь нужно упорядочить отношения между регулами и землянами. Род Аланей может оказать вам большую помощь в этом. Ставрос во второй раз испытал шок. Такая реакция была вызвана моралью землян, которой Хулаг не мог понять. Ему даже в голову не приходило, что земляне могут отказаться иметь дело с родом, который совершил гнусное предательство и требовал за это плату. Род Аланей испытывал большие затруднения - и финансовые, и политические. Хулаг пытался найти соответствие между могуществом, которым он обладал, и богатствами, которых он желал. "Земляне недовольны договором с Хольнами, - ответил после некоторого раздумья Ставрос. - Необходимо заключить новый договор, который учитывал бы интересы обеих сторон." Губы Хулага расплылись в улыбке. Мягкое шипение показало, что он доволен. - Мы вместе подумаем над этим, Ставрос, - сказал он. - Мы подумаем, дорогой Ставрос. И он разбудил Хаду и приказал подать сой, который специально для Ставроса велел подсластить. Но Хада вернулся неожиданно быстро, возбужденно размахивая руками. - Корабль! - выдохнул он. - Старшие, корабль землян, раньше... получено сообщение... Хулаг жестом оборвал молодого регула. Губы его были раскрыты, ноздри трепетали: Ставрос знал, что это признак возбуждения. Если перевести поведение бая на язык землян, то Хулаг нервно улыбался, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре. - Ты, конечно, захочешь приветствовать своих землян и объяснить им ситуацию, - сказал бай Хулаг. - Скажи им: мы очень сожалеем, что порт находится в таком состоянии. "Все будет в порядке, - ответил Ставрос. Он сам был встревожен, но хорошо понимал, как важно сейчас успокоить Хулага, и держал себя в руках. - Поверь, тебе нечего опасаться, если твои юноши останутся спокойными и не будут ни во что вмешиваться." И он развернул свою тележку, чтобы ехать в центр связи убежища следом за Хадой Сураг-ги, который, как и подобало молодому регулу, почти бежал впереди. Распахнулись огромные двери убежища, ударили сильные прожектора и в полутемном помещении появились фантастические силуэты землян, одетых в скафандры, пробиравшиеся среди спящих регулов. Двери из предосторожности снова закрыли. Один из землян взглянул на счетчик, чтобы проконтролировать наличие радиации в убежище. Бодрствующие регулы поспешили освободить им путь, возбужденно перешептываясь. Ставрос в своей тележке выехал вперед, посмотрел на землянина в скафандре и увидел за стеклом шлема удивленное лицо. - Консул Ставрос? Табличка на скафандре сообщила, что это Галей, лейтенант. - Да, - ответил Ставрос, а затем снова перешел на общение с помощью экрана, так как предполагал, что его искаженная речь будет непонятна лейтенанту. - Говори со мной как обычно и смотри на экран. Будь почтителен с регулами. Их необходимо куда-то переправить, если ты не можешь гарантировать нормальную работу в здании. - Сэр, - сказал Галей. Казалось, ситуация очень озадачила его, но затем он взял себя в руки. - Здесь командуете вы. Какие будут приказания? Боюсь, что основной проблемой будет недостаток энергии. Мы можем выслать рабочую партию: здесь загрязнения небольшие, но в порту есть несколько горячих точек. Орбитальная станция повреждена. Вам лучше эвакуироваться. "Нам можно вернуться в здание и жить в нем?" - Это здание? Да, сэр. Кажется, можно. "Тогда мы остаемся. Погода здесь непредсказуема. О моем отдыхе уже позаботились." - Мри, сэр... Нам неясно, что здесь произошло, - сказал Галей. "Возникли кое-какие трудности, лейтенант Галей. Но мы справимся с ним. Объясни своим людям, что мы можем нормально работать в этом здании. Радиостанция находится за этой дверью. Извини, я не пойду с тобой." - Да, сэр, - сказал Галей и, отдав честь ему и регулу, повернулся. Его сопровождающий приступил к своим обязанностям, надев наушники, чтобы стоящий рядом регул не смог подслушать переговоры с кораблем. - Тут одни юноши, - заметил Хулаг. - А старшие есть с ними? Ставрос понял, что он имеет в виду: не сможет ли кто-нибудь помешать им заключить соглашение. "Бай Хулаг - это старший над юношами, который командует ими, а он, как ты должен помнить из договора, во всех административных делах на Кесрит подчиняется мне. Единственное, где могут пересечься моя и его власти, это..." - И что же это? "Мой пропавший помощник - офицер. Бай прибывшего корабля может решить, что поисками Дункана лучше заняться ему. Ведь это будет для него удобный случай проявить свою власть. Естественно, мне не хотелось бы этого. И мне кажется, неплохо было бы запастись каким-нибудь объяснением." Ноздри Хулага затрепетали. - Мы можем направить поисковую партию в Долину Дусов, где произошло столкновение моих регулов и мятежного мри. Все это очень неприятно, но если мы найдем... Ставрос посмотрел на бая, не скрывая тревоги. "Значит, ты полагаешь, что мой помощник мертв?" - Вполне возможно. "Но если он жив, один из твоих регулов может успешнее провести поиск, чем офицер с прибывшего корабля. Возможно ли это, бай? Это укрепит мою власть здесь и будет способствовать соглашению между нами. Ведь потерявшийся помощник может и найтись. Безусловно, он молод, но очень полезен, и мне хотелось бы, чтобы он нашелся живым." Бай обдумал все сказанное. - Да, - сказал он. - У меня есть регул, который хорошо знает местность. Так что все это можно запросто устроить. "Благодарю. Мне необходимо отдать распоряжения о посадке корабля", - и Ставрос повернул тележку, чтобы ехать к Галею, слыша, как за его спиной Хулаг подзывает Хаду Сураг-ги. Ставрос слишком долго сдерживал себя и теперь ему приходилось расплачиваться за это. Ему было трудно сосредоточиться на управлении тележкой. В глазах стоял туман. Это было непривычно. Но он держал все свои эмоции под контролем, пока не доехал до Галея. Тот, казалось, не знал: то ли предложить ему помощь, то ли выразить соболезнования, то ли поздравлять с тем, что Ставрос остался жив. - Вы здесь один, сэр? - спросил Галей. "Как ты уже заметил, обстановка сложная. И медлить нельзя. Кораблем командует Кох?" - Да, сэр. "Свяжи меня с ним. Мой пульт подключается к главному. Вы можете посадить корабль сюда, чтобы людей хватило для работы на корабле и на планете?" - Не сразу. Порт полностью разрушен. Но станция в хорошем состоянии. - Галей склонился над пультом и стал неуверенно нажимать незнакомые клавиши управления. - Вот, - сказал Ставрос с нескрываемым удовольствием. Он сам подключил все и связался с крейсером "Сабер", который доставил сюда тех, кто должен был основать на Кесрит колонию землян: специалистов и ученых. И оружие. Кесрит под его командованием. Среди прибывших нет никого, кто мог бы заменить его. В глубине души Ставрос знал, что ему нужен этот торговый магнат из рода Аланей, и род Аланей нуждается в нем. Он увидел удивленное лицо офицера связи "Сабера", но оно тут же исчезло, и на экране появилось лицо командира корабля Коха. - Ставрос? - спросил Кох. "Мне трудно говорить, - начал он набирать ответ. - Здесь находятся регулы, они в затруднительном положении. Они помогут нам устроиться на планете. Нам нужна пища, питьевая вода." - Но мы не собирались кормить регулов. "Непредвиденные обстоятельства. Все решения относительно регулов и Кесрит принимаю я. Ситуация под контролем. Сейчас необходимо найти моего помощника, скорее всего случайно подвергнувшегося нападению мри. Горячие точки преимущественно находятся в порту. До того, как мы закончим расчистку, я прошу направить сюда военный контингент "Сабера" под мое командование." - Конечно, - отозвался Кох. - Вся медицинская служба "Сабера" в твоем распоряжении, если ты прилетишь на станцию. "Нет. У регулов достаточно хорошая медицинская служба. Ситуация слишком сложная и требует безотлагательных решений. Я чувствую себя довольно неплохо. Я остаюсь губернатором Кесрит. Пришли сюда ученых, военных, весь персонал и оборудование сразу же, как только будет закончена расчистка." - Может, лучше подождать? "Сделай, как я прошу." Последовала пауза. - Хорошо, - сказал Кох. - С первой партией будет врач. "На Кесрит, - ответил Ставрос, - врачу придется ждать меня долго." Кох проглотил и это. Наконец он кивнул, соглашаясь. - Ты управляешь Кесрит, но команда корабля подчиняется только мне. Ты получишь гражданский персонал, как только мы найдем место для посадки. Я отправляю в твое распоряжение звездолет "Флауэр". Он чисто исследовательский, а не военный. Ситуация требует немедленного вооруженного вмешательства? "Нет." - У вас внизу очень плохая погода. "Это здесь часто. Подождите. Мы пока поработаем своими силами. Посадка на планету и все торжества - после того, как мы закончим расчистку." Подъехала тележка. Ставрос услышал ее и моментально переключил экран, чтобы Кох мог видеть их обоих. Он не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за лицом Коха, который впервые видел старшего регула. "Это бай Хулаг, - сказал ему Ставрос, снова переключая экран. - Если хотите, сэр, самый влиятельный регул. Наше сотрудничество здесь приносит пользу обеим расам." - Ясно, - медленно сказал Кох. Он с трудом заставил себя остаться у экрана. Он был военным до мозга костей и столкнулся с ситуацией, в которой, как он прекрасно понимал, был бессилен. - Ты получишь помощь, Ставрос, - сказал он. Довольный Ставрос отключил связь и взглянул на Галея. "Осмотри окрестности, - приказал он лейтенанту. - И как только ты убедишься, что там безопасно, мы разбудим регулов. Это штат бая. Будьте внимательны к ним, лейтенант Галей." - Мне сообщили, что район безопасен, - доложил лейтенант. - Здание хорошо защищено, следов радиации в нем нет. Ставрос облегченно вздохнул. - Мои юноши, - сказал бай, - постараются пустить завод воды и наладить подачу энергии. - Он махнул огромной рукой. - Хада займется транспортом. Я уверен, что на заводе остались неповрежденные машины. 21 У входа в Сил'атен их встретил дус, охраняющий своего хозяина. Здесь же в камнях лежали полузасыпанные песком останки Эддана. А невдалеке чернел какой-то клубок - скорее всего, то были Лирен и Дебас; рядом в золотистой мантии лежал Сатель. Мелеин накинула вуаль и отошла в сторону - будучи госпожой, она не имела права смотреть на смерть. Но Ньюн приблизился и с благоговением расправил вуаль у Эддана. И долго после этого он не мог смотреть в сторону Дункана, который нерешительно переминался с ноги на ногу рядом с ним. Ньюн вымыл руки песком, сделал прощальный знак и поднялся. Дункан тоже сделал какой-то знак: наверное, у землян так было принято прощаться с мертвыми. Ньюн принял это как должное. - Они сами выбрали такой конец, - сказал он Дункану. - Что ж, это лучше, чем конец тех, что остались. Затем он отлил немного драгоценной воды, повернулся спиной к землянину, вымыл лицо и руки, накинул вуаль. Взглянув вверх, он увидел двух дусов, которые спускались вниз. Ньюн сразу же отошел назад. Его дус стоял рядом, не пытаясь приблизится к троим дусам-часовым, выстроившимся против них. Морды зверей вытянулись, хвосты хлестали по бокам. Затем самый большой из дусов - Ньюн решил, что это дус Эддана - попятился и зарычал, призывая остальных. Но самый молодой из троих нерешительно переминался с лапы на лапу, а затем пошел к дусу Ньюна. Второй тоже последовал за ним. Старый дус Эддана издал презрительное рычание и пошел прочь от этих дусов-предателей, которых он больше не хотел знать. Ньюн вздрогнул от внезапно обрушившейся на него волны гнева. Но когда он двинулся прочь, с ним пошел не только его дус, но те двое, которые принадлежали Лирену и Дебасу. Эти дусы предали своих хозяев, оставили пост. Они выбрали жизнь, а дус Эддана сохранил верность до конца. "Ло'а-ни, дус!" - ласково поприветствовал его Ньюн, восхищаясь верностью дуса; но тот испустил мощный предупредительный импульс, который буквально отшвырнул Ньюна прочь. И Ньюн снова взвалил свою ношу на плечи и зашагал вместе с Дунканом и Мелеин дальше. Они не говорили о своей находке. Все и так было ясно. Дусы шли впереди них и время от времени один из зверей пробовал подойти к Дункану, но дус Ньюна бдительно охранял их и не подпускал чужих дусов. Скоро те поняли, что этого ци'мри тоже нельзя трогать. Они были уже у входа во внутреннюю долину Сил'атена, и здесь их поджидал немного другой страж. Ньюн первым заметил воронку в песке и, взяв землянина за локоть, поднял небольшой камешек. Он отошел как можно дальше и сильно бросил камешек в самый центр воронки. В окружности длиной в двадцать дусов песок взорвался, и буровер, подняв тучу песка со своей мантии, края которой образовывали воронку, снова нырнул в песок немного дальше от того места, где выскочил. Дункан изумленно выругался. - Я показал тебе это, - сказал Ньюн, - чтобы ты понял: тот, кто не знает страны и у кого нет дуса, не сможет здесь пройти. Говорят, в великих песках встречаются экземпляры покрупнее, чем этот. Дусы чувствуют их запах. Они чувствуют и другие опасности. Даже мри в одиночку неохотно ходят в таких местах. Я не думаю, что ты можешь здесь пройти. - Я понял тебя, - сказал Дункан. Дальше они шли медленно, вдоль стены утесов, где было безопаснее всего. Они проходили мимо отмеченных камнями замурованных пещер, и причудливые угрюмые скалы Сил'атена отбрасывали жуткие тени на песок, обступали их со всех сторон, отрезая им путь назад. - Что это за место? - благоговейным шепотом спросил Дункан, когда они подходили к могилам Матерей. - Нла'ай-мри, - ответил Ньюн. - Сил'атен, кладбище нашего рода. И теперь Дункан молчал. Он лишь боязливо смотрел по сторонам, изредка оглядываясь назад, где ветер заметал их следы, возвращая пустыне ее истинный вид, словно они и не проходили здесь вовсе. Теперь их вела Мелеин. Она шла впереди их небольшого отряда, положив руку на спину дуса, которому, похоже, это очень нравилось. Они направлялись в глубину каньона, где Ньюн никогда не бывал; они проходили мимо пирамид камней, обозначающих не то могилы Матерей, не то направление пути. Там встречались надписи, которые Ньюн не мог прочесть, а Мелеин читала и уверенно шла вперед. И хотя она тоже никогда не бывала здесь, Ньюн полностью доверился ей. Мелеин очень устала, и временами казалось, что она остановилась передохнуть, но девушка переводила дыхание и снова шла вперед. Солнце уже перевалило за утесы и теперь она двигалась в холодной тени. Дус шел впереди, и предупреждал об опасности. Наконец они добрались до конца ущелья, откуда не было выхода, и Ньюн взглянул на Мелеин. Он не мог понять: то ли она потеряла путь, то ли решила здесь остановиться для отдыха. Но Мелеин посмотрела вверх на еле заметную тропу: Ньюн не видел ее, пока не проследил взгляд девушки. Тропу можно было увидеть только с этого места. Она вела в красные скалы, в лабиринт каменных колонн, подобно гигантским пальцам устремившихся в небо. - Ньюн, - позвала его Мелеин, кивнув на что-то за его спиной. Ньюн оглянулся на Дункана, который, измученный здешним воздухом, отдыхал на своем мешке. Сзади к нему подбирались дусы. Один из зверей протянул мохнатую лапу. Дункан застыл. - Яй! - крикнул Ньюн, отгоняя любопытного дуса, который сразу же виновато отдернул лапу. Дусы отодвинулись подальше, излучая смятение. Ньюн тоже испытывал смятение при мысли о том, что им, да еще вместе с землянином, придется забираться в лабиринт, где один неверный шаг может означать гибель для всех. - Что с ним делать? - спросил он Мелеин на Высшем языке, чтобы Дункан не мог понять их разговора. - Его нельзя оставить здесь. - Дусы будут охранять его, - сказала она. - Оставь его здесь. Ньюн хотел возразить, но она, похоже, не слушала его. - Он пойдет следом за нами, - сказал Ньюн, чувствуя, как в животе у него сжимается клубок страха. Интель ясно видела будущее. "У меня нехорошие предчувствия", - сказала она в тот последний вечер; и он теперь тоже предчувствовал что-то ужасное, с неожиданной ясностью поняв вдруг, что они не смогут вернуться назад. Ему вдруг показалось, будто он потерял что-то важное. Он почувствовал, как землянин все глубже и глубже проникает в его душу. Он не хотел этого. Дункан стал такой же неотъемлемой частью его мозга, как и умение воевать. Ньюн взглянул на землянина и содрогнулся, внезапно ощутив неприязнь к нему. Не зная, что делать, он машинально нащупал пистолет. Но он был кел'еном, честью Народа, и не мог хладнокровно убить беззащитного врага; а Мелеин не приказала ем