,  Чарли Макфиф.  Билл  Лоуз  отсутствовал. Наверное,  где-нибудь  в
Сан-Хосе оплакивал потерю своего мыловаренного завода.
     Рядом  с Гамильтоном притулилась  хлипкая  фигурка -- Джоан Рейсс.  Она
методично собирала свои вещи -- сумочку, очки...
     Затем, с бесстрастным  выражением  лица, стала приводить в порядок узел
волос на затылке.
     -- Хвала Небу, -- повторила она, -- кошмары уже позади. Все кончено.
     Несомненно,  именно ее голос  и вернул Джека к  сознанию. Макфиф только
приподнял голову и, поглядев вокруг мутным взором, тупо повторил:
     -- Позади... Кончено...
     Мисс Рейсс деловито констатировала:
     --  Мы  вернулись в  реальный мир.  Это  замечательно!  Повернувшись  к
неподвижному грузному телу на сырой траве, она произнесла:
     --  Вставайте, миссис Притчет.  Мы ускользнули  от  вас!  Ничего вы нам
теперь не сделаете!
     Она склонилась и ущипнула пухлую руку старухи:
     -- Все теперь будет как положено!
     --  Слава  Тебе,  Господи!  -- набожно  пробормотал  Сильвестр, пытаясь
подняться. -- Но что это за ужасный голос?
     -- Неужели прошло... --  прошептала Марша.  В глазах ее светился огонек
некоего  странного чувства -- смесь отчаяния  и надежды. Кое-как она  сумела
подняться на дрожащие, подгибающиеся ноги. -- Какая жуть явилась  под конец!
Я запомнила только кусочек...
     -- А  что это было?  -- спрашивал испуганный Дэвид Притчет. -- Страшное
место и чей-то голос, такой неприятный...
     --  Все  прошло, --  слабым  голосом успокаивал его  Макфиф, молитвенно
поднимая взор. -- Мы в безопасности.
     --  Я  помогу  вам,   мистер  Гамильтон!  --  воскликнула  мисс  Рейсс,
приближаясь к Джеку. Протянув свою худенькую,  костлявую руку, она улыбалась
бесцветной улыбкой. -- Как чувствуете себя в реальном мире?
     Джек не  нашел  что ответить. Конечно, можно было  соврать, но от одной
мысли об этом накатывала волна леденящего ужаса.
     --  Ну,  ну, придите же в себя! -- успокаивающим тоном проговорила она.
-- Рано или поздно вам придется встать. Отвезите нас обратно в Белмонт.  Чем
раньше  каждый из  нас  вернется целым и невредимым домой, тем лучше я  буду
себя чувствовать.
     Без малейшего следа сентиментальности на остром личике она добавила:
     -- Я хочу видеть вас возвратившимися к прежней жизни. И до тех пор я не
успокоюсь.

     Джек  вел  машину,  будто  робот,  --  механически, чисто  рефлекторно.
Впрочем,  все остальное  в  тот день  он делал точно так же.  Вперед убегало
ровное  полотно шоссе, прорезая  серые  склоны холмов. Время от времени мимо
проносились другие машины: чувствовалась близость прибрежной трассы.
     -- Уже  скоро,  --  нетерпеливо  повторяла  мисс  Рейсс. -- Мы почти  в
Белмонте.
     --  Послушайте!.  --   хриплым  голосом  проговорил  Джек.  --  Бросьте
прикидываться наивной дурочкой. Прекратите свою садистскую игру!
     --  Какую игру? -- мягко переспросила мисс Рейсс. --  Я вас не понимаю,
мистер Гамильтон.
     -- Мы не вернулись к реальности.  Мы  находимся в вашем мире  -- злом и
параноидальном...
     -- Но  я <i>создала</i> для вас настоящий мир, -- просто ответила  мисс Рейсс.
-- Неужели вы не видите?  Посмотрите вокруг. Разве я  плохо постаралась? Это
было  давно  предусмотрено.  Вы  обнаружите, что все происходит как надо.  Я
ничего не забыла!
     Вцепившись  в  руль  так,  что  побелели  костяшки  пальцев,  Гамильтон
спросил:
     -- Вы  ждали  этого? Вы  знали, что после  миссис  Притчет настанет ваш
черед?
     -- Разумеется, -- спокойно ответила мисс Рейсс. --  Вы просто  не  дали
себе  труда подумать  хорошенько,  мистер Гамильтон. Почему Артур  Сильвестр
первым  среди  нас  овладел ситуацией? Потому что после  аварии  не  потерял
сознание. А почему за ним пришла очередь Эдит Притчет?
     -- Она шевелилась. Там,  в "Мегатроне",  --  тихо  сказала  Марша. -- Я
видела, мне это снилось...
     -- Следует быть внимательней к тому, что вам снится,  миссис Гамильтон!
-- заметила мисс Рейсс. -- Вы  помните, в  каком  порядке  мы лежали? Я была
следующей на очереди... к пробуждению.
     -- А кто после вас? -- спросил Гамильтон.
     --  Кто за мной -- не важно, мистер Гамильтон,  потому что я последняя.
Вы вернулись... то есть завершили странствие. Вот ваш мир  -- разве он плох?
Для вас он и создан, чтобы все было так, как вы хотите.
     -- Я думаю, -- проговорила Марша  после долгого молчания, -- нам ничего
другого не остается.
     --  А почему  бы  вам нас  не  отпустить?  --  задал бесполезный вопрос
Макфиф.
     --  Я не  могу  вас  отпустить, мистер Макфиф.  -- Мисс Рейсс вздернула
сухой подбородок. -- Мне пришлось бы для этого <i>исчезнуть</i> самой<i>.
     --</i> О нет,  что вы!  -- торопливо возразил  Макфиф,  слегка заикаясь. --
Просто  мы могли  бы как-нибудь отключить  вас на время.  Тот  же хлороформ,
например...
     -- Мистер Макфиф, -- спокойно прервала его мисс  Рейсс,  --  я  слишком
много трудилась для этого. Планировала тщательно  и долго --  сразу же после
катастрофы. Как только поняла, что наступит  и моя очередь. Позволительно ли
теперь  от этого отказываться? Может, другого случая уже  не представится...
Нет, это слишком редкий шанс, чтоб упускать его. Слишком редкий!
     Через несколько минут Дэвид Притчет показал рукой:
     -- Это уже Белмонт!
     -- Как приятно снова оказаться  дома, -- дрожащим, неуверенным  голосом
заметила Эдит Притчет. -- Наш городок очень мил.
     Следуя  указаниям  мисс Рейсс, Джек развез  всех  по  домам. Последними
остались они с Маршей. Остановившись у дома мисс Рейсс, они молча наблюдали,
как она ловко собрала свои вещи и юркнула из машины.
     -- Вы поезжайте! -- крикнула она с тротуара. -- Горячая ванна и постель
-- лучшее, что можно вам пожелать.
     -- Спасибо, -- еле слышно отозвалась Марша.
     --  Попытайтесь расслабиться и приятно провести  время,  --  наставляла
мисс Рейсс. -- И, пожалуйста,  постарайтесь забыть  все, что  произошло. Все
теперь позади. Я имею в виду неприятности.
     -- Да, конечно, -- машинально кивнула Марша, -- мы постараемся.
     Шмыгнув  через тротуар  к подъезду многоквартирного  дома,  мисс  Рейсс
обернулась. В длинном вельветовом пальто, с сумочкой, перчатками  под мышкой
и  экземпляром   "Нью-Йоркер",  купленным  по  пути,  она  могла  показаться
обыкновенной  мелкой  служащей,  вернувшейся  домой из  конторы.  Во  всяком
случае, она производила впечатление ничем не примечательной  серой городской
мышки. Холодный  вечерний ветер растрепал ее жидкие  волосы. Толстые  очки в
роговой оправе неестественно искажали и увеличивали глаза, делая их похожими
на жабьи.
     --  Может, я заскочу к вам на днях, -- вкрадчиво проговорила она. -- Мы
могли бы вместе скоротать вечерок.
     -- Это... было бы замечательно, -- выдавила Марша.
     --  Доброй  ночи! --  поставила точку мисс  Рейсс.  Коротко  кивнув  на
прощание,  она повернулась, взбежала вверх по ступенькам,  отперла массивную
дверь и исчезла в сумерках.
     -- Домой!.. -- простонала Марша. -- Джек, поехали домой поскорей!
     Джек  гнал  машину  так  быстро, как только мог. Подъехав к дому, резко
дернул ручной тормоз, выключил мотор и рывком распахнул дверь.
     -- Приехали!
     Марша  сидела  неподвижно.  Лицо  ее  сейчас  больше всего,  напоминало
восковую  маску. Джек бережно  обхватил жену  и вывел  из  машины; здесь  он
поднял Маршу  на руки  и понес  по  дорожке  вдоль  боковой стены и вверх по
ступенькам крыльца.
     -- Во всяком случае,  -- дрожа, прошептала Марша, -- Прыг-Балда, должно
быть, вернулся. И секс тоже. Все вернется, правда? Все будет хорошо?
     Джек не ответил. Он. сосредоточенно отпирал дверь.
     -- Она желает власти над нами, -- продолжала, словно в бреду, Марша. --
Ну и что?.. В конце концов пусть. Она создала для нас реальный мир. Для меня
он все тот же...  Ты видишь разницу? Джек?.. Ради всего  святого, скажи хоть
что-нибудь!
     Плечом он  толкнул  дверь и надавил на выключатель, зажигая  в гостиной
свет.
     -- Мы  дома,  -- сказала, робко озираясь,  Марша,  когда муж  осторожно
поставил ее на пол.
     -- Да, дома! -- Джек захлопнул дверь.
     -- Наш старый дом. Такой же, как всегда...
     Расстегнув  пальто.  Марша,  словно  в  трансе, прошлась  по  гостиной,
разглядывая занавески, покрывала, книги, мебель, картины...
     -- Правда, замечательно?  Все  знакомое, родное...  Никто не сыплет  на
тебя саранчу, никто не упраздняет вещи... Это здорово!
     -- Да уж, сенсация высшей пробы, -- с горечью ответил Гамильтон.
     --  Джек...  -- Она  подошла и встала рядом.  -- Не  надо  о  ней дурно
думать.  Все будет  не  так,  как у  миссис Притчет.  Она слишком  умна  для
откровенного маразма и рассчитывает каждый шаг далеко вперед.
     --  Как минимум, на миллион лет вперед!  --  согласился  Джек. -- У нее
появился шанс подмять нас под себя, и она им умело воспользовалась.
     Ни   с  того   ни  с  сего  Джек  нащупал  у  себя  в  кармане  твердый
цилиндрический  предмет;  в припадке неизъяснимой  злобы он  запустил  им  в
стену. Бутылочка из-под хлороформа упала на  коврик, покатилась и уткнулась,
целехонькая, в ножку кресла.
     -- Отрава больше  не  поможет, -- мрачно  заметил  он. -- Пора признать
поражение.  На  этот раз мы  вляпались  основательно, по  самые... в  общем,
вляпались.
     Марша достала из шкафа плечики и повесила пальто.
     -- Биллу Лоузу придется плохо.
     -- У него, наверное, так и чешутся руки начистить мне физиономию.
     -- Нет, -- испугалась Марша. -- Ты тут ни при чем.
     -- Как я посмотрю ему в глаза? Как я посмотрю в глаза любому из вас? Ты
хотела остаться у миссис  Притчет --  а  я  тебя затащил сюда...  попался на
удочку этой психопатки!
     -- Не терзай себя, Джек. Это ничего не даст.
     -- Нет конечно. Ничего не даст.
     -- Я сварю кофе.
     С порога кухни она повернула к мужу грустное лицо:
     -- Тебе кофе с коньяком?
     -- Да, да. Прекрасно!..
     Вымученно улыбнувшись, она ушла на кухню. И какое-то время было тихо.
     Затем раздался пронзительный визг.
     Джек  в тот же миг  был на  ногах;  пулей пролетев коридор, он замер на
пороге кухни.
     Сначала  он ничего  не смог разобрать;  Марша,  прислонившись к  столу,
частично закрывала обзор... И только подойдя к ней вплотную, он разглядел --
зрелище  впилось  в его мозг, как раскаленное шило в  маргарин.  Джек закрыл
глаза, вцепился в Маршу  и потащил ее прочь. Он зажал  ей рот  ладонью, визг
женщины перешел в  тихий  стон. Джек и сам едва не орал от ужаса, собрав всю
волю в кулак и балансируя на грани истерики.
     Мисс  Рейсс  терпеть  не  могла  котов  и  кошек,  считая   их  тварями
злокозненными и вредными.
     В кухне на  полу издыхал  Прыг-Балда.  Неведомая  сила вывернула бедное
животное  нутром  наружу... но кот все еще  оставался жив. Кошмарное  месиво
продолжало функционировать; милая дама конечно же  позаботилась об этом. Она
не собиралась дарить своим врагам легкую смерть.
     Дрожа   и    пульсируя   обнаженными    сосудами,    сверкая   влажными
внутренностями,  кровавый ком  костей  и  мяса  слепо  тащился через  кухню.
Наверное, этот шизоидный  путь изувеченного кота  продолжался довольно долго
-- с момента возникновения  реальности  мисс Рейсс. За три с половиной  часа
агонизирующий комок плоти прополз полкухни.
     -- Но он не должен,  -- сквозь рыдания  выла Марша, -- он не может быть
живым!..
     Метнувшись  во двор, Джек схватил  совковую лопату,  подцепил  страшный
груз и вынес  его  на  задворки.  Моля Бога о  скорейшем  избавлении  от мук
несчастного животного,  Джек  наполнил  водой большое  ведро и опустил  туда
дрожащую массу.
     Даже  в столь плачевном состоянии кот упорно пытался выбраться из воды.
Но в  конце концов с последней конвульсией погрузился  на дно и расстался  с
жизнью.
     Гамильтон  сжег останки, торопливо вырыл  яму  и  закопал  их.  Спрятав
инструменты и умывшись, он вернулся в дом.
     Прошло всего несколько  минут,  но Джеку  показалось,  что минула целая
вечность. Марша  тихо сидела в гостиной, обхватив руками колени, и отрешенно
смотрела куда-то в пространство.  Когда Джек оказался рядом,  она не подняла
глаз.
     -- Милая... -- позвал он.
     -- Кончено?
     --  Кончено. Он умер. Можно только  радоваться,  он теперь  недосягаем.
Никто больше не причинит ему боли.
     -- Даже завидно. За нас-то она еще не принималась.
     -- Она ведь  кошек  ненавидит,  а  к нам, надеюсь,  подобных  чувств не
питает.
     Марша повернулась к мужу.
     -- Вспомни, что ты  ей  сказал  тогда ночью!  Ты испугал ее.  И она это
наверняка запомнила.
     -- Да, верно. Она ничего не забывает.
     Джек вернулся  на кухню и  сам приготовил кофе. Он уже разливал его  по
чашкам, когда тихо вошла Марша и стала доставать сливки и сахар.
     -- Вот в этом и заключается ответ, -- проговорила она.
     -- На какой вопрос?
     -- На  вопрос, можно ли нам  жить. И. ответ  -- отрицательный. Хуже чем
отрицательный.
     --  Хуже  отрицательного ничего  не  бывает, -- вяло возразил Джек, сам
прекрасно понимая, насколько неубедительно звучат его слова.
     -- Она нездорова, да?
     -- По-видимому. Паранойя плюс  мания преследования. Все, что зацепит ее
лягушачий взгляд, тут же становится звеном в цепи всеобщего заговора.
     -- Но  теперь, -- вздохнула Марша, -- ей  не о чем беспокоиться. Потому
что она, впервые в жизни, может сокрушить любой заговор.
     Прихлебывая обжигающий кофе, Гамильтон рассуждал:
     -- Думаю, она действительно верит, что создала копию истинного мира. По
крайней мере своего. Боже правый, ее <i>истинный  мир</i> запросто переплюнет самый
лютый бред алкоголика или наркомана!
     Он с минуту помолчал, затем продолжил:
     -- То, что  она сотворила  с котом... Маньячка, очевидно, решила, что с
ней проделали  бы то же самое,  попадись  она  в  лапы воображаемых  врагов.
Натуральная фобия. Она свято верит, что все решается именно таким способом.
     Поднявшись, Джек  обошел комнаты  и занавесил  окна. Солнце  уже  село.
Пустынные улицы окутала темнота.
     Джек  открыл  ящик  стола, достал  пистолет  45-го калибра  и  принялся
набивать обойму.
     -- Она глубоко заблуждается в собственном всевластии.
     Он сунул оружие во внутренний карман пальто. Пальто оттопырилось бугром
на груди.
     Марша грустно улыбнулась:
     -- Ты похож на бандита.
     -- Я частный детектив.
     -- А где твоя секретарша с шикарным бюстом?
     -- Это ты, -- улыбнулся Джек.
     Марша застенчиво подняла руки.
     -- А я все гадаю: заметит муженек, что жена... в норме?
     -- Уже заметил.
     -- И как?.. -- лукаво спросила она.
     -- Придется терпеть. Как в старые добрые времена.
     -- Так странно... Чувствую себя почти толстухой.
     Плотно сжав губы, Марша прошлась по кругу.
     -- Тебе  не кажется,  что  я  снова  привыкну?  Но  все  равно ощущение
странное... Эдит Притчет здорово заморочила мне голову.
     Гамильтон с иронией ответил:
     -- Это в прошлом. Теперь нас несет по другой колее.
     Стыдливо  пряча свою радость. Марша предпочла  не расслышать  последнюю
фразу.
     -- Давай,  Джек,  спустимся  вниз!  В  нашу  музыкальную  комнату.  Там
можно... расслабиться и послушать музыку.
     Подойдя вплотную к  Джеку, она положила свои  маленькие ладошки мужу на
плечи:
     -- Пойдем?
     Джек резко отстранился:
     -- В другой раз.
     Оскорбленная и удивленная. Марша опустила руки:
     -- В чем дело?
     -- А ты не помнишь?
     --  О!..  --  Она  кивнула.  --  Та  девица, официантка... Но ведь  она
исчезла! Когда вы с ней были там.
     -- Она не официантка.
     -- Вероятно, да.
     Лицо Марши посветлело:
     -- В конце концов она же вернулась! Так что все в порядке. Разве нет? И
знаешь, Джек... -- Она  с надеждой заглянула ему в глаза.  -- Я  не обижаюсь
из-за нее. Я понимаю...
     Джек так толком и  не понял, раздражает или забавляет его  это странное
признание.
     -- Что же именно ты понимаешь?
     -- Ну, как...  ты чувствовал себя тогда. В том смысле, что к ней это не
имело никакого отношения; она была всего лишь предлогом. Ты выражал <i>протест.</i>
     Гамильтон привлек Маршу к себе:
     -- Ты невероятно широко мыслящая натура!
     --  Я  считаю,  что на  вещи  надо смотреть  по-современному, --  важно
заявила Марша.
     -- Рад это слышать.
     Высвободившись  из  объятий.  Марша  игриво  потянула  Джека  за  ворот
рубашки.
     --  Ну,  пойдем?.. Ты так давно не крутил для меня пластинки... Я жутко
ревновала, когда вы вдвоем отправились вниз... Давай послушаем что-нибудь из
наших любимых!
     -- Ты имеешь в виду Чайковского? Ты всегда ставишь  его, когда говоришь
о "наших любимых".
     --  Иди включи свет и отопление. Чтоб было светло, тепло и уютно. Тогда
я и приду.
     Джек склонился и поцеловал ее в губы.
     -- Все будет просто излучать эротику, -- пообещал он.
     Марша наморщила носик.
     -- Излучать? Эх, вы, физики!..
     На лестнице  было  темно, тянуло  холодом. Осторожно ступая,  Гамильтон
спускался во тьму. Хорошее настроение понемногу возвращалось к нему вместе с
предвкушением привычного  ритуала  любви.  Беззвучно  напевая про  себя,  он
спускался медленным шагом, по  долгому опыту прекрасно зная,  куда поставить
ногу, где сделать поворот...
     Вдруг что-то жесткое  и липкое задело  за штанину и  прицепилось к ней.
Тяжелое, волокнистое, сочащееся слизью. Джек бешено отдернул  ногу. Внизу, с
последней  ступеньки,  нечто  большое  и  волосатое метнулось  в музыкальную
комнату и затаилось там.
     Застыв  на  месте,  Джек прислонился к стене.  Вытянув руку, он нащупал
внизу выключатель; резко  шаркнув  ладонью  по  стене,  включил  освещение и
поспешно разогнулся. Лампа замигала и вспыхнула желтоватым светом...
     Над  лестницей  висела паутина: множество  нитей,  грубо  сплетенных  и
перепутанных,  бесформенное кружево  какого-то уродливого монстра. Ступеньки
покрывал  толстый слой пыли;  потолок испоганен пятнами  бурой слизи,  будто
чудовище ползало повсюду, забиралось во все углы, в каждую щель.
     У Джека  задрожали колени.  Он со стоном опустился  на  ступеньку.  Нет
сомнений,  тварь там, внизу, поджидает его в  затхлой темноте.  Ворвавшись в
неоконченную  сеть,  Джек спугнул гадину. Паутина еще  недостаточно  крепка,
чтобы удержать взрослого человека. Значит, можно попробовать вырваться...
     Джек стал  высвобождаться -- медленно  и тщательно, стараясь  как можно
меньше тревожить  гнусные  тенета.  Нити  и волокна  кое-как  распутались  и
отлипли,  нога высвободилась  из плена. Штанина  оказалась  загажена тягучей
клейкой массой, словно  по ней  прополз гигантский слизняк. Дрожь  омерзения
сотрясла  Гамильтона;  он  вцепился в  перила и  стал  медленно  подниматься
наверх.
     Джек  успел  одолеть  только  две ступеньки, как  вдруг ноги отказались
повиноваться.  Тело  уже  поняло  то, что еще  не  мог  признать  разум.  Он
возвращался не наверх, а вниз. В музыкальную комнату.
     Охваченный  ужасом,  Джек  развернулся  кругом  и  стал  карабкаться  в
противоположном  направлении.  И  вновь произошло  нечто  чудовищное  --  он
двигался по-прежнему  вниз... туда,  где корчились зловещие  тени и блестела
ловчая сеть паутины.
     Он был в западне.
     Согнувшись, Джек  вглядывался  в тягучую,  неотвратимо-влекущую тьму. И
тут услышал посторонний звук; сзади, на верхней площадке, появилась Марша.
     -- Джек?... -- раздался голос жены.
     -- Не  ходи  сюда!  --  прорычал он,  выворачивая  шею, пока  не увидел
очерченный светом женский силуэт. -- Держись от лестницы подальше!
     -- Но...
     -- Оставайся на месте, я сказал!
     Схватившись  за поручень,  как  утопающий  за  соломинку,  Джек кое-как
перевел  дух  и  собрал  расползающиеся мысли.  Надо двигаться  медленно, не
поддаваясь соблазну вскочить повыше или отчаянно ринуться к ярко освещенному
дверному проему, где виднелась фигурка жены.
     -- Скажи, что там? -- резко спросила Марша.
     -- Не могу.
     --  Скажи  немедленно,  или я  спускаюсь!  -- В  голосе  Марши  звучала
решимость.
     --  Послушай,  --  Джек  сорвался на  хрип,  --  я,  кажется,  не  могу
подняться.
     -- Ты ранен?
     -- Нет,  цел пока. Но что-то  случилось... Когда я хочу подняться... --
он судорожно перевел дух, -- оказывается, что я спускаюсь.
     --  Что  же  мне  делать?  И  почему  ты  спиной  ко  мне?   Повернись,
пожалуйста!..
     Смех Гамильтона напоминал больше похоронное карканье.
     -- Конечно, я повернусь к тебе!
     Держась за поручень, он осторожно повернул голову... и продолжал видеть
только нижний конец лестницы.
     --  Джек,  прошу  тебя! --  умоляла Марша.  --  Повернись,  пожалуйста,
посмотри на меня!
     Гнев поднялся горячей  волной... Невыразимая  ярость полного  бессилия.
Подавив готовое вот-вот сорваться грязное ругательство, Джек съехал ниже еще
на одну ступеньку.
     --  Проклятие!  --  выпалил   он.  --  Проклятие!..   Из  глубины  дома
послышалась трель дверного звонка.
     -- Кто-то пришел! -- в страхе закричала Марша.
     -- Ну, иди впусти!
     Джек  тяжело  вздохнул и поморщился, всем видом показывая: от судьбы не
уйдешь. Получается так, что он малодушно капитулировал...
     Несколько   секунд   Марша  раздумывала,   принимая   решение.   Затем,
молниеносно развернувшись, исчезла. И только свет из прихожей отбрасывал  на
лестницу длинную тень. Его, Джека, собственную тень -- дурную, искаженную...
     -- Боже праведный! -- зазвучал где-то рядом резкий мужской голос -- Что
ты делаешь там, Джек?
     По-обезьяньи  раскорячившись  и  выгнув до боли  шею,  Джек  рассмотрел
долговязую фигуру Билла Лоуза.
     -- Помоги мне, -- тихо проговорил Гамильтон.
     -- Конечно!
     Лоуз обернулся к Марше:
     --  Оставайтесь здесь и  держитесь  покрепче за что-нибудь. Схватив  ее
руку, он показал Марше, как надо ухватиться за угол стены.
     -- Удержитесь?
     -- Думаю, что да, -- кивнула Марша.
     Взяв  женщину  за  другую руку, Лоуз  стал  на  цыпочках  спускаться по
ступенькам. Спустившись  как можно ниже, он присел  на корточки  и  протянул
открытую ладонь вниз.
     -- Ну как, дотянешься? -- спросил он Гамильтона.
     Джек, не  в  силах  обернуться,  вывернул  руку назад, навстречу Лоузу.
Видеть-то он его  не мог, но чувствовал, что  негр где-то рядом, слышал даже
его хриплое частое дыхание.
     -- Ничего не выйдет, -- после нескольких тщетных  попыток констатировал
Лоуз. -- Ты слишком далеко.
     Джек опустил онемевшую от напряжения  руку и с обреченностью висельника
присел на ступеньку.
     -- Жди и не двигайся! -- крикнул Лоуз. -- Я сейчас!..
     Он с грохотом побежал наверх, увлекая с собой Маршу.
     Когда он вернулся, с ним был Дэвид Притчет.
     --  Держись за  руку миссис  Гамильтон,  --  велел  он мальчику.  -- Не
спрашивай ни о чем -- делай, как говорят.
     Ухватившись за угол  на  верхней  площадке.  Марша  другой рукой  сжала
ладошку мальчика. Лоуз отвел  Дэвида чуть ниже по лестнице, затем  спустился
сам. Получилась своеобразная живая цепочка.
     -- Я иду, -- буркнул Лоуз. -- Ты готов, Джек?
     Держась за  перила, Джек вновь  вывернул руку  назад.  Хриплое  дыхание
Лоуза раздавалось  совсем  близко;  Джек  ощущал,  как  дрожит лестница  под
сильными шагами негра. Затем -- о, чудо! --  жесткая потная ладонь обхватила
руку. Мощным рывком Лоуз сорвал Гамильтона с места и натужно потащил наверх.
     Задыхаясь,  они  оба  вывалились  на  площадку. Дэвид в  испуге убежал;
Марша, подымаясь с коленей, потянулась к спасенному мужу. Джека бил озноб.
     --  Что  произошло? --  спросил  Лоуз, немного  отдышавшись.  --  Какая
пакость там внизу?
     -- Я... -- Джек едва мог говорить. -- Я не мог выбраться наверх. Как ни
изворачивался... Оба направления вели туда же -- вниз.
     -- Там кто-то прячется, -- хмуро заметил Лоуз. -- Я видел.
     Гамильтон кивнул:
     -- Она все это время поджидала меня.
     -- <i>Она?</i>
     -- Мы расстались на  том  месте...  Она стояла на  лестнице, когда Эдит
Притчет упразднила ее.
     Марша издала болезненный стон:
     -- Он говорит об официантке.
     -- Она  вернулась,  -- пояснил Гамильтон. -- Но  она  не официантка. Во
всяком случае не в этом мире.
     -- Мы можем заколотить лестницу, -- предложил Лоуз.
     --  Да,  -- согласился  Джек. -- Обязательно  заколотите. Чтобы  она не
добралась до меня.
     --  Мы это  сделаем, --  заверил  его Лоуз. Он и  Марша тесно обступили
Джека, пока  он стоял  на  площадке, глядя  в  затянутый  паутиной  полумрак
лестницы.

        Глава 13

     --  Нам  надо поймать мисс Рейсс, -- заявил  Гамильтон, когда остальные
"странники по  мирам"  появились  в гостиной. -- И прикончить. Быстро -- и в
полном  смысле этого слова.  Без колебаний. Как только она  окажется в наших
руках.
     -- Она сама нас прикончит, -- проворчал Макфиф.
     -- Не всех. Но, возможно, многим из нас достанется...
     -- Все равно так будет лучше, -- заметил Лоуз.
     -- Это точно,  --  кивнул  Джек. -- По крайней мере, намного лучше, чем
просто сидеть и ждать. Этому миру надо положить конец.
     --  Есть  несогласные? --  обвел  собравшихся  ястребиным взором  Артур
Сильвестр.
     -- Нет, -- пискнула Марша. -- Никто не спорит.
     -- А как вы, миссис Притчет? -- спросил Гамильтон. -- Что скажете?
     --  Конечно,  ее  надо усыпить,  --  откликнулась  миссис  Притчет.  --
Бедняжка!
     -- Бедняжка?!
     -- В  этом мире  ей приходится жить. Ужасный, безумный мир. Представьте
себе...  Год  за   годом.  Мир,  полный  иллюзорных  врагов,   каждодневный,
непрекращающийся кошмар.
     Не сводя глаз  с заколоченной двери в полуподвал, Дэвид Притчет жалобно
спросил:
     -- А та штуковина не доберется до нас?
     -- Нет, -- успокоил его Лоуз. -- Не сможет. Она  останется там, пока не
подохнет с голоду. Или до тех пор, пока мы не прихлопнем мисс Рейсс.
     -- Значит, все  согласны!  -- подытожил Гамильтон. --  Это уже  хорошо.
Единственный мир, в котором не хочет оставаться никто.
     --  Решить-то  мы  решили,  --  сказала  Марша,  -- но  как  задуманное
осуществить?
     -- Неплохой вопрос, -- хмыкнул Артур Сильвестр. -- Это будет непросто.
     -- Ничего невозможного нет, --  пожал плечами  Джек. -- Ведь справились
же мы с вами. Да и с Эдит Притчет разобрались в конце концов.
     --  А  вы  обратили внимание, --  задумчиво произнес  Сильвестр, -- что
всякий  раз выбираться становится труднее? Теперь мы не  возражали  бы вновь
очутиться в мире миссис Притчет...
     --  Когда  мы были  у нее  в гостях, -- мрачно  заключил Макфиф,  -- то
хотели вернуться к вам.
     --  К  чему  вы клоните?  -- с  беспокойством спросил Гамильтон.  -- Не
исключено, что у  нас опять  возникнет  подобное желание,  -- ответил старый
ветеран, -- когда попадем в следующий мир.
     --  Следующий  будет настоящим! -- воскликнул раздраженно Джек. -- Рано
или поздно мы выскочим из этой крысиной гонки.
     -- Но только не сейчас, -- покачала головой Марша. -- Нас всего восемь,
а мы побывали лишь в  трех... Значит, нам предстоит еще пять раз окунаться в
безумие?
     -- Да, мы в самом деле три раза прогулялись по Дантову аду, -- вздохнул
Джек, искоса  глянув  на  жену.  --  Это три  герметических  мира,  никак не
соприкасающихся с действительностью.  До  сих пор нам  не везло,  мы были не
больше чем пленники. Однако не все же из нас шизоиды? Надеюсь,  остальные не
блуждают по темным лабиринтам своих  фобий и кошмаров. Или, по крайней мере,
не возводят их в абсолют.
     После долгой паузы Лоуз заметил:
     -- Ну и ловкий же ты сукин сын!
     -- Я попытался обрисовать примерный расклад, не более того...
     -- Возможно.
     -- Это, кстати, касается и тебя.
     -- Ну уж нет!
     -- Ты, -- бросил ему  Джек, --  невротик  и циник, но  в то же время --
реалист. Как и я, как Марша, Макфиф, Дэвид... Все мы существуем вне пределов
собственных иллюзий, не переносим их на окружающую реальность.
     -- О чем вы говорите, мистер Гамильтон? -- обеспокоенно заерзала миссис
Притчет. -- Я не понимаю.
     -- Я и не ждал, -- отмахнулся Джек. -- Это не обязательно.
     -- Интересно, -- оживился  сидевший  до этого с видом  упившегося удава
Макфиф. --  Ты, возможно, и прав. Я соглашусь насчет  тебя, себя и  Лоуза, а
также мальчишки. Но что касается Марши -- нет. Простите, миссис Гамильтон.
     Марша побледнела.
     -- Вы ничего не забыли, да?
     -- Я представляю себе мир ваших фантазий.
     -- Я, заметьте, тоже!
     Побелевшие   губы   Марши   дрожали,  вместо  слов  с   них   срывались
нечленораздельные звуки:
     -- Вы... человек... вроде... грязи..
     -- О чем они? -- резко спросил у Гамильтона Лоуз.
     -- Не важно, -- дернул плечом Джек.
     -- Может, и важно! В чем дело?
     Марша посмотрела на мужа:
     -- Я не боюсь -- пусть уж все знают. Если Чарли так хочется поднять всю
муть со дна.
     -- Называйте как угодно. Пусть даже и "муть". Все равно  надо обсудить,
-- упрямо гнул свое Макфиф. -- От этого зависят наши жизни.
     -- Маршу обвинили, что она  якобы коммунистка. -- Голос Джека  дрогнул.
-- Донос обнародовал Макфиф. Разумеется, абсурд полный.
     Лоуз поскреб подбородок, пожевал губами, раздумывая.
     -- Вещь довольно серьезная.  Нет  особого желания очутиться в очередном
кошмаре.
     -- А ты и не очутишься, -- заверил его Гамильтон.
     Гримаса исказила темнокожее лицо  Лоуза,  будто  ему только что врезали
под дых.
     -- Однажды ты уже подставил меня, Джек.
     -- Я сожалею.
     -- Не стоит. Наверное, ты был прав.  Я недолго бы наслаждался ароматами
мыловарни.  Но...  -- Он пожал плечами.  --  Но  в  принципе  ты  редкостная
сволочь. Прежде чем мы  выберемся... -- Он оборвал себя:  -- Ладно, хватит о
прошлом.  Надо  думать  о  том,  где мы  сейчас. Нас  тут явно  не клубникой
собираются кормить.
     -- Погоди, осталась одна вещь...
     -- Что еще?
     -- Спасибо, что вытащил меня.
     Лоуз кисло улыбнулся:
     -- Все в  порядке. Вид  у  тебя  был неважный,  когда ты там  сидел  на
ступеньке.  Я  в любом случае спустился бы, даже если б точно знал, что меня
ожидает. С той мерзостью внизу одному не справиться.

     Марша поднялась и направилась в кухню, бросив на ходу:
     -- Я поставлю кофе. Кто-нибудь хочет есть?
     --  Я  здорово  проголодался,  -- сразу отозвался  Лоуз. -- Мчался сюда
прямо из Сан-Хосе, когда исчезла мыловарня.
     -- Что осталось на ее месте? -- не без сарказма спросил Джек, когда все
побрели на кухню вслед за Маршей.
     --  Что-то  непонятное.  Похожее   на  инструментальный  завод.  Щипцы,
пинцеты, все звякает  и блестит, как в  хирургическом  кабинете. Я прихватил
пару штук посмотреть на досуге, но так ничего и не понял.
     -- Несуществующие изделия?
     --  По крайней мере, несуществующие  в подлинном  мире. Вероятно,  мисс
Рейсс видела нечто подобное издали, но не смогла толком разглядеть.
     -- Орудия пыток, -- предположил Джек.
     --  Очень  может  быть.  Я бежал  оттуда,  как  кот  с  наскипидаренной
задницей. Пока не догадался сесть в автобус.
     В  это время, встав на  невысокую стремянку,  Марша открывала  кухонный
шкафчик над раковиной.
     -- Что скажете насчет консервированных персиков?
     -- Чудесно! -- ухмыльнулся Лоуз. -- Все что пожелаете.
     Когда Марша: сунула руку  в шкафчик, оттуда вывалилась  банка  и острым
ребром  ударила  ей по  ноге.  Задохнувшись  от  боли,  Марша  соскочила  со
стремянки. Загремела вторая  банка, на  миг задержалась на  краю  шкафчика и
упала... Выгнувшись  в сторону, Марша едва увернулась от  импровизированного
снаряда.
     --  Закрой  шкаф!  -- закричал  Джек, бросаясь  на  помощь. В  каком-то
невероятном  прыжке он  умудрился одним махом захлопнуть обе  дверцы.  Стало
слышно  глухое биение металлических банок о деревянные  створки; и стук этот
прекратился не сразу.
     -- Случайность, -- бездумно высказалась миссис Притчет.
     -- Если  рассуждать  рационально,  -- спокойно  проговорил Лоуз, --  то
подобное может случиться с кем угодно.
     -- Вы  забыли -- это не рациональный  мир, -- напомнил Артур Сильвестр.
-- Это фантазм мисс Рейсс.
     -- Да, -- согласился Джек, с трудом сдерживая охватившую его панику. --
Случись с ней такое, она не сочла бы это случайностью.
     -- Получается,  все  вышло  преднамеренно? --  жалобно спросила  Марша,
потирая место ушиба. -- Чтобы банка персиков...
     Джек поднял банку и поднес  ее к механической  открывалке, встроенной в
стену.
     -- Нам надо быть начеку. Теперь  от самых безобидных  предметов следует
ожидать пакости. Вещи будто мстят нам.
     Едва  сунув  в  рот большой  аппетитный  персик,  Лоуз  с  перекошенной
физиономией отпрянул от тарелки:
     -- По-по-нятно.
     Джек осторожно попробовал свою порцию...  Вместо обычного мягкого вкуса
консервированных фруктов язык обожгла  какая-то  дрянь,  отдающая  металлом.
Джека замутило,  на  глаза навернулись  слезы.  Он  выскочил  из-за  стола к
раковине и подставил губы под струю холодной воды.
     -- Кислота!..
     --  От-рава. -- Лоуз  сидел с открытым ртом, как  ворона,  проглотившая
шуруп. -- З-з-значит, тут еще и ядами все пропитано. Понятно...
     -- Может, стоит провести инвентаризацию, -- вымученно предложила миссис
Притчет. -- Посмотреть, как теперь себя ведут вещи.
     -- Это идея, -- согласилась Марша. -- Тогда можно не  опасаться веселых
сюрпризов.
     Она с трудом надела туфлю на ушибленную ногу и, хромая, подошла к мужу:
     -- Железки и деревяшки зажили собственной жизнью. И у  них одно желание
-- вредить...
     Компания отправилась обратно в гостиную. Там их поджидал еще подарок --
погас свет.
     -- Вот, -- сказал тихо Гамильтон, -- очередная  случайность. Перегорели
лампочки. Может, кто-нибудь хочет пойти заменить?
     Отважных не оказалось.
     -- Пусть остается так, -- решил Джек. -- Не стоит возиться. Завтра днем
я этим займусь.
     -- А если опять перегорят? -- спросила Марша.
     -- Хороший вопрос, -- признал Джек. -- Только ответ на него найти будет
трудно. Наверно, придется срочно разыскивать свечи. Или полностью автономные
источники света вроде батареек и зажигалок.
     --  Бедная сумасшедшая,  -- пробормотала  Марша.  --  Подумать  только,
всякий раз, когда в доме гаснет свет, она  сидит впотьмах и ожидает  прихода
чудовищ. А в голове крутится: "Заговор... заговор... заговор..."
     -- Примерно как мы сейчас, -- уныло заметил Макфиф.
     --  Но это  и  есть  заговор, --  проворчал отдышавшийся  Лоуз. --  Мир
свихнувшейся дуры. Здесь, когда гаснет свет...
     В полутемной  гостиной,  как удар  бича, хлестнул по  нервам телефонный
звонок.
     -- Ага,  это нам  для  полного  комплекта!  -- оскалился Джек.  -- Что,
по-вашему, она  воображает в таких случаях? Лучше  бы нам знать заранее: что
значит для параноика телефонный звонок?
     -- Это зависит от личности параноика, -- ответила Марша.
     --  Очевидно,   что  в  данном  случае   звонок  должен  завлечь  ее  в
неосвещенную комнату. Поэтому мы остаемся на месте.
     Они стали ждать. Вскоре телефон умолк. Компания облегченно вздохнула.
     --  Может, остаться здесь? -- Лоуз сделал  круг по  кухне и вернулся  к
столу. -- Это нам не повредит: тут хорошо, уютно... '
     -- Да, уютная и неприступная цитадель, -- мрачно пошутил Джек.
     Марша попыталась  поставить  вторую банку  персиков  в  холодильник, но
агрегат не желал открываться. Женщина растерянно дергала ручку,  придерживая
банку возле груди, пока Джек не подошел и не попросил жену прекратить делать
глупости.
     -- Я просто нервничаю, -- вяло  отозвалась  Марша. -- Тут что-то заело,
это бывает.
     -- Кто включил тостер?  -- истерично  вскрикнула миссис Притчет. Тостер
на столике для десерта работал в полную силу подобно небольшой сталелитейной
домне. -- Посмотрите, он весь аж раскалился!
     Джек  пришел  испуганной  даме  на помощь.  После  безуспешных  попыток
отключить распоясавшийся прибор, Джек  просто выдернул штепсель из  розетки.
Набрякшие алым жаром спирали постепенно утратили яркость.
     -- Неужели ничему больше нельзя доверять? -- сдавленно  голосила миссис
Притчет.
     -- Ничему, -- развел руками Гамильтон.
     -- Но это же... нелепо! -- возмутилась Марша.
     Лоуз задумчиво потянул ящик кухонного стола:
     -- Нам нужно защищаться.
     Он порылся в  кухонной утвари  и  выбрал  здоровенный  нож --  секач  с
тяжелой ручкой. Не успел Лоуз  как следует прихватить  свое оружие, как Джек
рванулся вперед и стукнул негра по руке:
     -- Поосторожней! Вспомни, как вела себя банка.
     -- Нет уж, он останется у меня! -- окрысился Лоуз.
     Он оттолкнул Гамильтона и вновь схватился за нож:
     --  Пусть  будет  что-нибудь  под рукой.  У  самого-то вон  пистолет за
поясом.
     Сначала нож  мирно  покоился у Лоуза в  ладони. А потом вдруг вырвался,
описал дугу и полетел  изумленному негру прямо  в  живот.  Лоуз  чудом успел
отскочить.  Широкое лезвие с отвратительным хрустом  вонзилось  в деревянную
стенку мойки. Лоуз,  недолго думая, вскинул ногу и подошвой тяжелого ботинка
припечатал  взбесившийся секач.  Послышался  звук, очень  похожий  на  стон.
Рукоять у ножа отломилась.  Лезвие глубоко увязло в дереве  и какое-то время
продолжало дрожать, будто в агонии слепой ярости.
     -- Видал? -- коротко бросил Джек.
     Миссис Притчет,  издав  слабый  хлюпающий  звук, сползла в кресло возле
стола:
     -- Боже мой, что же делать? О!..
     Глаза ее закатились.  Было понятно, что  она  близка к  обмороку. Марша
схватила чистый стакан и подставила под кран.
     -- Выпейте воды, миссис Притчет!
     Но  из  крана  потекла отнюдь не вода. И даже  не отрава. Водопроводная
труба выдавила густую, теплую струю.
     Кровь!
     -- Дом! -- взвизгнула Марша, быстро  перекрывая кран. -- Вы видите, это
сам дом! Он живой!
     Липкая красная лужа медленно стекала в водослив.
     Джек стал пепельно-серым, горло у него перехватил спазм, но он все-таки
проговорил:
     -- Ты права. И что самое смешное -- мы у него в утробе.

     После инцидента  с  водопроводом  все  долгое время подавленно молчали.
Наконец подал голос старый вояка:
     -- Думаю, нам лучше поскорее выбраться наружу. Вот только неизвестно --
выпустят ли нас?
     Терзаемый  дурными предчувствиями, Джек пробрался к двери черного хода.
Проверил запор. Тот плотно сидел в гнезде.
     Джек  изо  всех  сил  попытался  сдвинуть  его  с  места, но  запор  не
поддавался.
     -- Только не через эту дверь, -- сообщил он остальной компании.
     --  Замок там  и  раньше  барахлил, -- неуверенно  заметила  Марша.  --
Попробуй переднюю.
     -- Но туда можно попасть только через гостиную, -- напомнил Лоуз.
     -- А ты что предлагаешь?
     -- Ничего, -- признался Лоуз. -- Только то, что надо все делать быстро.
     Построившись  гуськом,  все  семеро  осторожно  двинулись  через темный
коридор, сквозь обволакивающую тишину гостиной. Джек шел первым.  От  мысли,
что  он  крадется,  как  вор,   по  своей  же  частной  собственности  Джека
покоробило. Но и прибавило толику смелости. В глубине  души теплился  слабый
огонек надежды, что дом не посмеет умертвить своего хозяина.
     Из калорифера в передней  послышалось что-то  вроде ритмичного сопения.
Гамильтон  настороженно   замер  и   прислушался.  Выползающий   из  решетки
калорифера  теплый  воздух  нес весьма  странные  запахи.  Нет, это  была не
горячая затхлость машинного нутра,  а  скорее дыхание живого организма. Боже
правый! Такое надо  еще вообразить:  печь, работавшая в полуподвале, дышала.
Поток  воздуха  перемещался  то в одну, то в  другую сторону: дом  вдыхал  и
выдыхал.
     -- Интересно, какого оно пола? -- прошептала Марша.
     -- Самец,  -- тут же отозвался  опытный Макфиф. -- Мисс Рейсс чертовски
боится мужчин.
     В  дыхании  фантастического существа отчетливо присутствовали  сигарный
дым и пивной перегар. Тяжелая смесь, от которой мисс  Рейсс наверняка дурела
в автобусах,  лифтах, ресторанах...  Плюс  резкий чесночный  выдох  пожилого
мужчины.
     -- Так, вероятно, пахнет ее приятель,  -- высказал предположение  Джек,
-- когда сопит ей в ухо.
     Маршу передернуло:
     -- И как она все это терпит...
     Джек   попробовал   мысленно   восстановить  полную   картину   ожившей
недвижимости.  Наверное,  электропроводка  теперь  стала  нервной   системой
существа.  А почему бы и нет? Водопровод превратился  в кровеносную систему;
отдушины гнали воздух от печки в легкие. Волосы монстра  не  нужно было даже
представлять. Джек бросил взгляд  в  окно и увидел изгибы  вьющейся лианы --
любимого детища Марши. Жена заботливо ухаживала за вьюном, так что он  вырос
до самой крыши. Сейчас веселые зеленые колечки и  усики с небольшими желтыми
цветами трансформировались в буро-коричневые лохмотья.
     Как растрепанные, давно  не  мытые  и  не  стриженные  волосы  уличного
бродяги, они зловеще шевелились на ветру,  роняя мертвые стебли и листья  на
газон.
     Джек не успел толком  удивиться  или испугаться представшему  зрелищу и
собственным  догадкам,  как  под ногами неожиданно дрогнул пол. Джек сначала
даже  не почувствовал толчков; только  испуганные причитания миссис  Притчет
привлекли его внимание.
     Нагнувшись, он тронул пол ладонью. И не поверил  своим ощущениям -- пол
был теплый, как человеческая плоть.
     Джек  шагнул  к стене.  Эффект тот  же самый.  Обои, краска, штукатурка
утратили  свои  обычные  свойства. Поверхность  стены  удивительным  образом
податливо прогибалась под пальцами.
     -- Пошли, -- нетерпеливо сказал  Лоуз. --  Надо поскорее уносить отсюда
ноги.
     Словно затравленные охотниками звери, семеро человек  в порыве отчаяния
шагнули  в  гостиную,  окунувшись  в торжественное  всевластие темноты.  Под
ногами у них беспокойно задергался ковер. И тотчас люди почувствовали вокруг
себя чье-то присутствие -- раздраженное и агрессивное...
     Путь  получился  мучительно  долгим. В гостиной  творилось  явно что-то
неладное;  со  всех  сторон  доносились  загадочные звуки:  какой-то шелест,
скрежет,  шебуршание.  Это плотоядно шевелили  страницами  книги; ерзали  на
своих местах  вазы, похожие в темноте на раздувшихся упырей; стулья  дергали
ножками, как гигантские пауки, приготовившиеся к броску.
     Внезапно  миссис  Притчет  издала короткий вопль -- шнур от  телевизора
обвился вокруг ее лодыжки. Билл Лоуз резким движением подхватил новоявленную
гадину  и,  разорвав   пополам,  отшвырнул  с   омерзением  в  угол.   Куски
синтетического тела  бешено  забились  в агонии  --  точь-в-точь изрубленная
змея.
     --  Осталось совсем  немного, --  бросил Джек  идущим  позади.  Он  уже
различал дверную ручку,  еще  усилие -- и он  дотянется  до нее... Три шага,
два... последний шаг...
     Тут   Джек   почувствовал,   что   пространство  несколько  изменилось.
Впечатление было такое, будто поднимаешься по крутому склону.
     Очень странно...  Джек с  удивлением обнаружил, что стоит  на наклонной
плоскости. И не просто  стоит, а с каждой секундой  соскальзывает  назад. Он
взмахнул  руками,   пытаясь   найти  хоть  какую-нибудь  опору,  но  потерял
равновесие и завалился на спину. То же  самое произошло  и с остальными. Все
семеро, единым комом повалившихся друг на друга тел, за несколько  мгновений
перекатились из гостиной  в коридор, а оттуда -- в кухню. Здесь,  хорошенько
ударившись  о  стену,  живой ком распался, и  люди застыли  в самых  нелепых
позах.  Со  стонами и  проклятиями компания кое-как разобралась, на месте ли
руки-ноги и живы ли все.
     На кухне царила тьма. Только за окнами мерцали звезды,  крохотные точки
далекого небесного света.
     Один за другим несчастные поднимались, отряхивались, оправляли одежду.
     -- Это  ковер!.. -- раздался шепот потрясенного Лоуза. -- Он... слизнул
нас. Скорее к выходу, пока не поздно.
     Ковер  продолжал  выделывать  дикие выкрутасы. Губчатая поверхность его
стала  горячей  и  влажной.  Споткнувшись,  Гамильтон  ударился  о  стену  и
отшатнулся.  Стена  покрылась  обильной влагой -- алчущая и  жадная,  она  в
нетерпении выделяла голодную слюну.
     Дом собирался поужинать.
     Прижимаясь к отвратительно склизкой стене, Джек старался двигаться,  не
задевая ковра. Острый кончик "языка" вытягивался вверх и в стороны, стараясь
поймать ускользающую добычу. Джек трясся, как в лихорадке,  обливался потом,
но все же упрямо пробирался  к передней. Шаг. Второй. Третий.  Четвертый. За
Джеком последовали другие, но не все.
     -- Где Эдит Притчет? -- тревожно спросил Гамильтон.
     --  Пропала,  --  отозвалась  Марша.  --  Помнится,  она  покатилась  в
коридор...
     -- В пищевод, -- прохрипел Лоуз.
     -- А мы у <i>него</i> во рту, -- пискнул идущий позади Дэвид Притчет.
     Горячие влажные стены пульсировали рядом. Спазм подкатил к горлу, Джека
чуть не вырвало. Он судорожно вытянул  вперед руку, стараясь не потерять  из
виду  слабо  блестевшую  искорку дверной ручки.  На этот  раз  он  сумел  ее
схватить  и  отчаянным  рывком  распахнул дверь.  Фигуры  позади  единодушно
ахнули,  неожиданно  увидев звездное ночное небо.  И темные  дома на дальней
стороне   улицы,   и   деревья,   качавшиеся   на   ветру...   Щеки  обожгла
восторженно-ледяная струя свежего воздуха.
     Вот и все.
     Прямоугольник  дверного проема сломался, непостижимым  образом  нарушив
привычную геометрию. Будто стены с потолком резко сдавили переплет -- и губы
чудовища плотно сжались, окончательно закрыв выход.
     Сзади опять накатило чесночно-затхлое дыхание дома. "Язык" жадно рыскал
в "пасти", нащупывая вожделенную трапезу. Стены сочились слюной. И тут нервы
у людей не  выдержали. Страх, так долго подавляемый усилием  воли,  вырвался
наружу. Это был общий вопль безнадежного отчаяния. Истошно кричали все -- на
разные голоса, но в едином порыве захлестнувшего разум ужаса.
     Джек  до боли  зажмурил  глаза.  Не поддаваться панике! Пусть  случится
самое жуткое,  самое невероятное --  не обращать внимания!  Пусть они  вопят
сколько влезет, надо действовать. И чем  быстрее, тем лучше.  Джек ринулся в
атаку  на смыкающиеся "губы" монстра. Нужно  успеть  хоть немного раздвинуть
оставшуюся  щель, пока потолок и  пол  не  слились воедино. Тогда уже  будет
поздно что-то предпринимать. Останется только действительно  сесть на  пол и
завыть похоронный марш.
     -- Оно жует!.. -- всхлипнула где-то рядом Марша.
     Гамильтон изо всех сил размахнулся и пнул слюняво-липкое подобие стены.
Потом уперся плечом туда, где по  логике  вещей  раньше находилась  дверь, и
стал  остервенело  бить, царапать и  рвать мягкую  псевдоплоть.  Живая ткань
облепила  руки мерзкими  клочьями; глубоко вонзая пальцы, он вырывал большие
трепещущие куски.
     -- Помогите мне! -- рявкнул Джек в темноту гостиной.
     Подскочили уже  пришедшие в  себя Лоуз  и Макфиф. Сообразив,  что нужно
делать, они бешено заработали в четыре руки. После нескольких удачных атак в
стене плоти образовалась приличная дыра.
     --  Все  вон! --  прорычал  Гамильтон, выталкивая Маршу.  Она упала  на
крыльцо и скатилась по ступенькам.
     --  Теперь  вы!  --  приказал  Джек  Сильвестру.  Старика  бесцеремонно
выпихнули  сквозь  кровоточащую  дыру;  за  ним  выскочили  Лоуз  и  Макфиф.
Гамильтон покрутил  головой,  всматриваясь  во тьму,  но  больше  никого  не
увидел, кроме парнишки Притчета. Потолок и пол  почти сомкнулись; времени на
бестолковую суету уже не оставалось.
     -- Давай! -- крикнул Джек и  выпихнул мальчишку в  пульсирующую  рваную
рану. Затем ласточкой вылетел сам. Он еще  не успел приземлиться,  как "рот"
чудовища сжался. Послышался плотоядный хруст...
     Миссис Притчет, не сумевшая спастись, стала <i>добычей.</i>
     Уцелевшие  погорельцы  сгрудились  на  безопасном  расстоянии  и  молча
наблюдали,  как огромное "тело" методично сокращается  и  расширяется. Пошел
процесс пищеварения. Наконец  движение  прекратилось. Прокатилась  последняя
спазматическая волна, и чудовище застыло.
     С  глухим  стуком опустились оконные шторы, затянув окна  непроницаемой
пеленой.
     -- Уснуло,  -- тихо  проговорила Марша. Всю  компанию на какое-то время
накрыл  плотный  колпак  тишины  --  криков,  проклятий  и  жалоб  было  уже
предостаточно. Люди удрученно молчали. И лишь холодный ночной ветер печально
шептался о чем-то с листьями в темных кронах.
     Внезапно  у  Джека мелькнула  совершенно  идиотская  мысль:  что скажут
мусорщики,  обнаружив   на   заднем  крыльце  горку  объеденных   до  блеска
человеческих костей. И вдобавок, вероятно, несколько пуговиц и металлических
заклепок. Нет, лучше об этом не думать...
     Тут подал признаки жизни Лоуз. Он мрачно подвел итог:
     -- Вот и все!
     Джек стряхнул оцепенение и  решительно направился к машине, заметив  на
ходу:
     -- Пристрелить эту припадочную -- огромное наслаждение!..
     -- Оставь  машину!  --  предостерег Лоуз. --  Сейчас  доверять  технике
нельзя.
     Остановившись, Гамильтон раздумывал.
     -- Мы пойдем к  ней на квартиру пешком. Я попробую вызвать ее на улицу.
Если удастся схватить мерзавку, не заходя в дом...
     -- Вряд ли она сидит дома, -- заметила Марша. -- Скорее всего бродит по
улице.  А может,  она  уже мертва? Вот  было бы здорово, если  б  ее сожрала
собственная квартира.
     -- Она не могла умереть, -- криво усмехнулся  Лоуз. -- Иначе  нас самих
бы здесь не было.
     Из глубокой тени от стены гаража отделилась фигурка...
     -- Верно, -- прозвучал сухой бесцветный голос. -- Я пока еще жива.

     Не успев даже как следует разглядеть возникшую из темноты шизофреничку,
Джек уже выхватил из кармана  пистолет. Когда  его пальцы нащупали спусковой
крючок,  Джек  вдруг явственно  осознал непреложный  факт: он никогда еще  в
жизни  не пользовался оружием. Мало того, близко даже не  видал пистолета. В
истинной  реальности  у него никогда  не было оружия, 45-й  калибр  появился
вместе с миром мисс Рейсс; это ведь неотъемлемая часть ее фобий.
     -- Вы уцелели? -- промямлил Лоуз.
     --  У меня  хватило сообразительности  не  подниматься по  лестнице. --
Женщина  гордо вскинула голову. -- Ваши козни стали известны мне, как только
я ступила  на  ковер  в  прихожей.  --  В ее  голосе  зазвучало возбужденное
торжество: -- Ваши пресловутые хитрости не стоят и выеденного яйца!
     -- Боже  мой!.. -- Марша  съежилась и  прикрыла лицо  ладошкой.  --  Мы
никогда...
     -- Да,  да! Вы  хотите убить меня,  не так ли? --  Мисс Рейсс растянула
губы  в  злорадной усмешке. -- Вас  тут  целая банда! Вы давно  уже  строите
козни.
     -- Это правда! -- неожиданно выпалил Лоуз.
     Смех мисс Рейсс напоминал резкие удары молотка по куску жести.
     -- Я уже догадалась... А вам не страшно в этом признаться?
     -- Мисс Рейсс, -- вступил в разговор Джек, -- мы, конечно, обсудили все
варианты,  как вас  убрать. И  пришли к выводу,  что это  невозможно. В этом
безумном мире нет  ни одного человека,  кто мог бы тронуть вас хоть пальцем.
Все ужасы и страхи лишь плод вашей больной фантазии...
     -- Когда речь идет о людях, то это  верно, -- перебила его мисс  Рейсс.
-- Но вы ведь не люди.
     -- Что? -- возмутился Артур Сильвестр.
     -- Конечно нет.  Я поняла это с первого взгляда,  тогда, в "Мегатроне".
Вот почему вы  пережили аварию и не погибли. Вам так хотелось  затащить меня
туда и столкнуть с платформы прямо в адову бездну. Но я, как видите, жива  и
невредима.  --  Мисс  Рейсс  вновь  улыбнулась  своей  страшной  улыбкой.  И
добавила: -- У меня имеются собственные пути и средства.
     -- Если мы не люди, -- медленно произнес Гамильтон, -- то кто же тогда?
     Вопрос так и  не  нашел ответа. Точнее,  нашел, но  уже не словесный, а
материальный. Поскольку Билл Лоуз решил действовать.
     С гортанным криком он взвился над сырой травой и обрушился на тщедушную
фигурку мисс  Рейсс. Раскрытые  крылья,  как  старый пергамент под  ножом, с
сухим  треском застрекотали в ночной тишине. Он  точно попал в  цель, рухнув
сверху на голову мисс Рейсс, прежде чем бедная  сумасшедшая смогла двинуться
или крикнуть.
     То,  что   прежде   было  человеческим  существом,   теперь   оказалось
членистоногим: покрытое хитиновым панцирем  тело, хищно  выставленные жвала,
громкое жужжание  мощных  крыльев.  Гигантское  насекомое  в  одно мгновение
сломило  слабое сопротивление мисс Рейсс.  Задняя продолговатая часть  брюха
извивалась, будто  прицеливаясь.  Резким  движением оборотень вонзил жало  в
трепыхающееся  тело  жертвы,  чуть  задержал внутри,  выпуская  яд, и  затем
удовлетворенно  вытащил   обратно.  Злобно   ощеренные,  скребущие   челюсти
отпустили женщину. Качнувшись  пару раз, как пьяная,  мисс Рейсс  рухнула на
четвереньки и осталась лежать ничком в траве.
     -- Она может уползти! -- крикнул Сильвестр.
     Диким прыжком он подскочил к корчащемуся телу  и быстро перевернул его.
Тут  со  старым  воякой  произошла  странная метаморфоза:  у него на  животе
выросло  несколько  ворсистых трубочек.  Густой  струей брызнула вязкая, как
цементный  раствор,  жидкость,  заливая  тощие  бедра  поверженной  женщины.
Жидкость мгновенно застывала, превращаясь в упругие нити. Вращая  туловищем,
Сильвестр  обмотал  жертву  несколькими  слоями жестких  волокон.  Когда  он
закончил,  то  насекомое, прежде бывшее  Лоузом,  снова  сдавило мисс  Рейсс
челюстями. Придерживая  дергающийся кокон,  он помог  Сильвестру  произвести
длинный волокнистый канат и забросить его  на  сук  ближайшего дерева. Через
минуту парализованная мисс Рейсс,  закатив глаза и разинув рот, свисала вниз
головой, спеленутая в коконе.
     -- Теперь она не вырвется, -- удовлетворенно кивнул Гамильтон.
     -- Я рада, что вы ее оставили в живых, -- кровожадно заметила Марша. --
Можно хорошо провести время... Она ничего уже не сделает.
     -- Но прикончить  стерву все равно  придется, --  напомнил  Макфиф.  --
Конечно, после того, как вдоволь позабавимся.
     -- Она убила мою мамочку! -- дрожащим голоском выкрикнул Дэвид Притчет.
     И прежде  чем кто-нибудь  смог  его  остановить,  парнишка взобрался на
качающийся  кокон.   Отрастив  себе  длинный  хоботок,  мальчонка  раздвинул
волокнистую оболочку, оторвал у женщины клок платья и жадно впился в бледную
плоть. Не прошло и минуты, как  он заполз в кокон чуть ли не с ногами, жадно
высасывая влагу.  Вскоре все  было  кончено. Маленький  хищник  сыто рыгнул,
отвалился и упал на землю, оставив висеть пожухлую обезвоженную оболочку.
     Однако  Джоан  Рейсс  все еще  жила; крохотная  искра сознания  тлела в
искалеченном, растерзанном теле. Затуманенные болью глаза глядели со злобной
ненавистью,  но   несчастная  жертва  насилия   уже  мало   что  понимала  в
происходящем.  Компания с нескрываемым удовольствием наблюдала за последними
секундами ее агонии.
     -- Она  заслужила это, -- тихо проговорил Джек. Теперь, когда возмездие
свершилось, он вдруг усомнился в содеянном.
     Рядом с ним, огромное колючее насекомое -- Билл  Лоуз -- кивнуло в знак
согласия.
     -- Конечно, заслужила, -- проскрежетал оборотень. -- Вспомните, что она
сделала с Эдит Притчет!
     -- Хорошо бы поскорее убраться из этого мира, -- вздохнула Марша. --  В
наш собственный, обратно.
     --  И  в  наши  собственные  тела, --  добавил  Гамильтон, красноречиво
взглянув на Сильвестра.
     -- Что ты имеешь в виду? -- возмущенно прострекотал Лоуз.
     -- Он не понимает!  --  насмешливо бросил Лоузу ветеран.  -- Это и есть
наши тела, Гамильтон. Просто раньше их никто не мог увидеть.
     Лоуз выдал жуткую скрипучую трель, означающую, наверное, смех:
     -- Вы только послушайте его! Ну ты даешь, Джек, надо ж такое придумать!
     -- Может,  заглянуть, что у него  еще там  в черепушке? --  заискивающе
предложил Сильвестр.
     -- Давай, -- согласился Лоуз. -- Подбирайся к нему поближе.  Посмотрим,
как он дальше запоет!..
     Джек с криком отпрянул в сторону:
     -- Убейте сумасшедшую -- и делу конец! Вы всего лишь фрагменты ее бреда
и даже не догадываетесь об этом.
     --  Интересно,  быстро ли  он  бегает?  --  гадал  Сильвестр,  медленно
подбираясь к Гамильтону.
     -- Не подходи ко мне! -- рявкнул Джек, хватаясь за пистолет.
     -- И его  жена  тоже!..  --  продолжал  зачарованно  ветеран.  -- Давай
погоняем ее!
     -- Она моя!  -- алчно заверещал  Дэвид Притчет. -- Отдайте ее мне. Если
хотите, можете, ее подержать. А то еще убежит!..
     Неизвестно, чем  бы  все  закончилось, если  бы  мисс Рейсс, дернувшись
последний раз в коконе, не испустила дух.
     И тут же окружающий мир рассыпался в пыль.
     Еще  не  веря   свалившемуся  счастью,  Джек  ошеломленно  озирался  по
сторонам.  Увидев  испуганное  личико  жены,  он  кинулся  к  Марше и прижал
дрожащую женщину к себе.
     -- Слава Богу, -- хрипел Джек. -- Мы наконец-то выбрались.
     Марша  тесно  прильнула  к  мужу.  -- Едва  успели,  а  то  бы  нам  не
поздоровилось...
     Выскользнули из небытия и  закружились вокруг серые тени. Стиснув зубы,
Джек  терпеливо ждал, когда  нахлынет  обжигающая  боль.  А  потом  появится
засыпанный   обгорелыми  ошметками  бетонный  пол  "Мегатрона".  Вся  группа
экскурсантов угодила в адское пекло; всем пришлось пройти сквозь невыразимые
страдания. А потом в течение мучительно долгих дней выкарабкиваться к жизни,
лежа на больничных койках. Но будущее стоит того. Еще как!..
     Тени рассеялись.
     <i>Нет! Не может быть! Это опять не "Мегатрон"...</i>

     Из глотки Макфифа  вырвался  клекот  -- так,  наверное,  кричит  хищная
птица, у которой из-под самого клюва утащили добычу.
     -- Снова началось!..
     Он прошлепал по мокрому газону к крыльцу и взялся за перила.
     -- Но это невозможно, -- тупо  пробормотал Джек. -- Ведь  психов больше
не осталось. Мы же всех проверили.
     -- Ошибаешься.  -- Макфиф покачал головой.  --  Извини, Джек,  но я уже
говорил тебе. Я предупреждал, а ты не послушался.
     Гамильтон  хотел  было  сказать  Чарли какую-нибудь  гадость, но  вдруг
заметил, что у тротуара перед домом стоит зловещего вида  черный автомобиль.
Двери широко  распахнуты, а с заднего сиденья  неуклюже выбирается громадных
размеров детина.  Вот он вылез из машины  и вперевалку зашагал через  темный
двор.
     За толстяком  последовали  какие-то  мрачные  типы  в длинных  пальто и
широкополых шляпах. Карманы у ребят подозрительно оттопыривались.
     --  Вот  ты где, Гамильтон,  -- пропыхтел детина, подойдя  поближе.  --
Отлично, поедешь с нами.
     Сначала Джек  не узнал  толстяка. Лицо  странного  господина напоминало
комок свежезамешенного теста, в который воткнули маленькие поросячьи глазки.
Похожие  на  сардельки пальцы  больно  сдавили Джеку локоть. К  тому  же  от
толстяка исходил тяжелый запах дорогого одеколона... и крови.
     -- Почему тебя сегодня не было на работе?  -- грозно зарычал детина. --
Мне жаль тебя, Джек! А я ведь был знаком с твоим отцом...
     -- Нам все известно про ваш пикник, -- вставил один из сопровождающих.
     -- Тиллингфорд... --  ошеломленно  произнес Гамильтон.  -- Это в  самом
деле вы?
     Окинув Джека презрительным взглядом,  доктор Тиллингфорд -- раздувшийся
кровосос-капиталист --  повернулся и пошел, волоча ноги,  обратно к  черному
"кадиллаку".
     --  Взять его, -- приказал он своей  банде. -- Мне пора возвращаться  в
агентство.  Предстоят испытания новых бактериальных  ядов.  Из  него  выйдет
хороший подопытный кролик.

        Глава 14

     Промозглый ночной  воздух, казалось, под завязку  был пропитан смертью.
Незримое  присутствие  курносой  леди  ощущалось  во всем,  каждый  фрагмент
реальности был обласкан ее жесткой ладонью.
     Джек,  затаив  дыхание, наблюдал редкостное  зрелище:  прямо  на глазах
разрушался  огромный механизм. Будто  какие-то  невидимые грызуны уничтожали
железный  остов машины. Кузов корчился, скрежетал, дергался,  как горячечный
больной. По асфальту растекалась лужа темной, пузырящейся жидкости.
     Гамильтон не сразу понял, что происходит. Абрис  предмета искривился до
неузнаваемости; он расползался, как старая мочалка в руках десантника. Голые
луковицы звезд  слабо дрожали на  осколках  оконных стекол. Будто прогнившее
дерево, кузов машины просел и рассыпался. Гнилым  яйцом лопнул капот. Во все
стороны  полетели стальные потроха;  как кровь, хлынула вязкая  смесь масла,
воды, бензина и тормозной жидкости.
     На какой-то миг высветилась массивная рама. Затем и она, с протестующим
стоном, уронила на асфальт останки двигателя. Движок  раскололся пополам.  И
прямо на тротуаре стал разлагаться на составные элементы. Выглядело это так,
будто  на  экране  в  бешеном  темпе  прокручивают  сцену  с гниющим  трупом
животного.
     --  Ну вот, --  глухо произнес шофер  Тиллингфорда, --  машины  как  не
бывало!
     Тоскливо  взирал Тиллингфорд на скорую гибель своего "кадиллака". Потом
уныние сменил гнев.
     --  Все  разваливается!..  --  Он  со  злостью  пнул бесформенный кусок
железа. Груда металла еще больше оплыла и почти растворилась во тьме.
     --  Не  поможет, -- заметил один из  его  громил. -- Лучше бросить этот
хлам здесь.
     -- А как мы доберемся до агентства? --  воскликнул  Тиллингфорд, тщетно
пытаясь стряхнуть с брюк жирные капли масла. -- Между нами и лабораторией --
целый рабочий район!
     --  Да,  они,  наверное,  перекрыли  баррикадой  шоссе,  --  согласился
водитель.
     Боевики Тиллингфорда в полутьме  были неразличимы друг от друга; каждый
казался   Гамильтону   стандартным,   крепко   сбитым   великаном-эсэсовцем,
бесстрастным и жестоким.
     <i>--</i> Сколько с нами людей? -- требовательно спросил Тиллингфорд.
     -- Тридцать, -- отчеканили ему.
     -- Надо пустить осветительную  ракету,  --  не  особо  уверенно заметил
другой боец. -- Слишком темно: мы можем прозевать, когда они полезут.
     Джек протолкался к Тиллингфорду:
     -- Неужели все это серьезно? Вы в самом деле полагаете...
     Договорить он не успел, так как в кучу железного лома, бывшего когда-то
шикарным "кадиллаком", тяжело ухнул кирпич. В темноте стала заметна какая-то
возня; под прикрытием деревьев из-за дальних  домов перебежками приближались
чьи-то смутные фигуры.
     -- О!.. -- выдохнул Джек. -- Теперь я вижу!
     Он все понял.
     -- Боже мой. -- Голос Марши дрожал. -- Неужели мы это переживем?
     -- Может,  и не  переживем,  -- ответил Гамильтон. В воздухе просвистел
еще один кирпич. Марша присела от страха, потом бросилась к мужу.
     --  Чуть  в меня не попали! Джек, мы  в  гуще  какой-то потасовки,  они
собираются перебить друг друга!
     -- Жаль, что не  попали, -- тихо процедила Эдит Притчет. -- Тогда бы мы
освободились от этого кошмара.
     Потрясенная  Марша  вскрикнула. Оглядевшись вокруг в поисках поддержки,
она  увидела  жесткие,  отчужденные  лица  -- неестественно  бледные,  будто
припорошенные  мелом.  Бесчувственные маски  в  колеблемом,  неверном  свете
зажженного факела.
     -- Вы все-таки поверили!.. Думаете, что я -- коммунистка!
     Тиллингфорд  резко обернулся.  Его  мерзкая рожа  сделалась  еще  более
уродливой, исказившись до неузнаваемости от приступа истерического гнева.
     -- Точно!.. Я и забыл! Вы же все выезжали на партийную сходку.
     Джек  до  боли стиснул кулаки и  хотел  было ответить потоком  отборных
ругательств, но  потом  вдруг передумал  и лишь  закрыл на  мгновение глаза,
отдаваясь во власть охватившей  все  тело апатии.  Наплевать  на все!  Какая
разница, что он сейчас скажет свихнувшемуся толстяку? Может, в этом мире они
на самом деле ездили на коммунистическую маевку. Горланили  идиотские гимны,
плясали вприсядку, произносили лозунги и речи, собирали подписи.
     -- Ну что  ж,  -- мягко заметил он  жене.  -- Дорога у  нас  получилась
длинная. Протащились через три мира, чтобы угодить вот в этот.
     -- Что ты имеешь в виду? -- пролепетала Марша.
     -- Жаль, что ты не призналась мне раньше.
     Глаза ее вспыхнули, как два маленьких окошка в охваченном пожаром доме.
     -- Ты тоже мне не веришь?
     Мелькнула в  темноте  тонкая белая  рука...  щеку обжег не сильный,  но
хлесткий  удар...  взметнулись  разноцветные  искры  и  рассыпались  колючим
фейерверком.
     Дав  пощечину, Марша безвольно  обмякла, выплеснув  в одном  порыве всю
горечь и обиду.
     -- Это неправда, -- произнесла она жалким голоском.
     Гамильтон потер горящую щеку:
     --  И  все-таки  интересно... Помнится,  мы  говорили,  что  необходимо
исследовать  психику  каждого  из  нашей компании.  Так вот:  мы  побывали в
фантазмах  Сильвестра  и  Эдит  Притчет, чуть не  погибли  в  кошмарах  мисс
Рейсс...
     Ровным голосом Сильвестр заявил:
     -- Надо убить ее и спокойно отправиться домой.
     -- Обратно в наш собственный мир! -- добавил Макфиф.
     -- Не приближайтесь к  ней! -- прорычал Гамильтон. -- Не прикасайтесь к
моей жене!
     Вокруг  Марши  и  Джека  образовалось плотное кольцо горящих ненавистью
глаз, искаженных безумием лиц.
     Никто  не  двигался;  шесть  фигур  напряженно  застыли,  выжидая. Джек
буквально  кожей ощутил ледяные иглы чужой злобы.  Затем Лоуз дернул плечом,
как бы отгоняя морок, повернулся и медленно побрел прочь.
     -- Хватит!  -- бросил он  через плечо. --  Пускай Джек сам разбирается.
Это его проблемы.
     Марша задыхалась, будто кто-то невидимый сдавил ей горло.
     -- Это ужасно... Я не понимаю... -- Она в отчаянии затрясла головой. --
Просто абсурд какой-то!
     В  опасной  близости  шлепнулось  еще несколько  увесистых  булыжников.
Оттуда,  где   мелькали  смутные  тени   нападающих,  неслось  неразборчивое
подвывание.  Звуки имели свой определенный ритм и вскоре переросли в громкое
скандирование.
     Тиллингфорд  болезненно  сморщился,  словно  в рот  ему  попало  что-то
мерзкое.
     -- Слыхал? -- окликнул он Джека. -- Вон они -- прячутся в темноте...
     Он с отвращением сплюнул:
     -- Зверье!
     -- Доктор! -- возопил  Гамильтон. -- Неужели вы верите во всю эту муть?
Вспомните наконец, кто вы на самом деле!
     Даже не глянув в его сторону, Тиллингфорд промычал:
     -- Убирайся к своим краснопузым дружкам.
     -- Прекратите валять дурака! Ведь это только иллюзия, не более.
     -- Ты -- коммунист, -- утробным голосом ответствовал Тиллингфорд. --  И
жена твоя  --  тоже.  Вы -- отбросы  человечества.  Тебе  нет места на  моем
предприятии  и вообще  в приличном  обществе.  Проваливай! --  Помолчав,  он
добавил: -- Ступай на ваш бесовский праздник.
     -- Вы будете драться с ними?
     -- Естественно.
     -- И убивать?
     -- Если не мы их, -- пояснил  Тиллингфорд с  несгибаемой логикой, -- то
они нас. Не моя вина, что именно так все обстоит.
     -- Этот  бред долго продлится, -- хмуро проговорил  Лоуз.  -- Они всего
лишь манекены в дешевом  театре. Грубая пародия на жизнь в обществе. Слишком
явно просвечивает сквозь нее подлинный мир...
     Последние слова  Лоуза утонули в шуме разразившейся перестрелки. Палили
беспорядочно и суматошно, так что понять, откуда  летят пули,  было  трудно.
Джек  приметил,  как на крыше  одного из соседних  домов  какие-то  личности
торопливо устанавливали пулемет.
     Длинная очередь вспорола пространство, подняв в воздух цементную крошку
и  комья грязи. Тиллингфорд неуклюже упал на четвереньки  и пополз, стараясь
укрыться за  обломками  "кадиллака".  Его охранники,  перебегая  с  места на
место, открыли ответный огонь. Яркая вспышка на миг разогнала ночную мглу --
кто-то додумался бросить гранату. Свет резанул по глазам. Уши будто заложило
ватой.  Джека подбросило, перевернуло  и он со  всего маху  полетел лицом  в
траву. Когда  взметнувшийся фонтан  сырой земли, камней и  сорванных листьев
улегся, вокруг свежей воронки распласталось несколько изувеченных тел бойцов
Тиллингфорда.
     Джек  очнулся,  протер глаза и со стоном сел. Увидев раскоряченные позы
мертвецов, он оторопело  уставился на разодранное человечье мясо, не в силах
отвести взгляд. И тут услышал горячий шепот Лоуза:
     -- Они тебе кого-нибудь напоминают? Смотри повнимательней!
     В  наступившем  вновь  сумраке  Джек  вряд  ли  мог  разглядеть  что-то
конкретное.  Но  одна  неподвижная  фигура  зацепила  уж   больно   знакомой
внешностью.  Гамильтон  озадаченно  пытался  разобрать,  кто  этот  человек,
полузасыпанный обломками бетона и дымящейся золой.
     -- Это же ты!.. -- прохрипел Лоуз.
     Так оно и было.
     Размытые контуры реальности  дрожали, то проступая, то  исчезая. Словно
дымовые  эффекты  в   театре  безумия,  пеленой  наползали  туманные  полосы
извращенных  фантазмов. Как если бы сам автор этого действа с трудом понимал
смысл придуманной им же пьесы.
     Выходило  нечто странное... Засыпанный  мусором  тротуар, развороченная
грязь газонов,  мешанина битого асфальта и  мокрой листвы  больше напоминали
останки "Мегатрона". Тут и  там  лежали подозрительно знакомые фигуры людей.
Слабо шевелясь,  они  потихоньку царапались в заветную дверцу с убедительной
табличкой "ЖИЗНЬ".
     Среди клокочущих, как в последнем приступе чахотки, развалин осторожно,
дюйм  за дюймом, двигались спасатели. Пробирались  они  мучительно медленно,
беспокоясь,  наверное,  больше  за  собственные  шкуры,   нежели  за   жизни
пострадавших.  Спасатели  боязливо   спускались  со...  стен  стоящих  рядом
домов... они аккуратно  спрыгивали  на опустевшую  мостовую... Что за  бред?
Какая мостовая? Ведь это покосившиеся руины "Мегатрона"! Вот скользнули вниз
пожарные лестницы. На рукавах спасателей можно было явственно различить знак
Красного Креста. Мысли Джека спутались, и он бросил попытки разгадать монтаж
места действия и персонажей.
     -- Все скоро закончится, -- прошептала мисс Рейсс. С тех пор как сгинул
ее  жестокий  фантазм,   она   возродилась  в  прежнем  виде:  в  мешковатом
вельветовом пальто, в тех же нелепых роговых очках. Будто ящерица, поймавшая
кузнечика, она  прижимала к тощей груди свою драгоценную сумочку. -- Сегодня
заговор не до конца удался. Прошлому он и в подметки не годится.
     -- Вот как! Ваш собственный вы находите более убедительным?  -- ледяным
тоном осведомился Гамильтон.
     -- О да! В самом  деле было остроумно! -- Рот  ее исказила лютая улыбка
фанатика.  --  Я почти  поверила, что это именно <i>мой</i> мир.  Но когда  вошла в
вестибюль своего дома, то поняла правду... Эти письма с угрозами расправы на
журнальном столике...
     Стоя на коленях рядом с мужем, Марша выговорила дрожащим голосом:
     -- Что происходит? Вокруг какой-то туман... И тени...
     -- Собственно говоря, ничего интересного,  -- менторским тоном заметила
мисс Рейсс.
     Марша с трепетом схватила Джека за руку, словно он держал ключи от рая:
     -- Значит, мы скоро проснемся? Правда?
     --  Возможно,  -- буркнул  Гамильтон.  -- По крайней мере, кое-кто  так
считает.
     -- Замечательно!
     -- Неужели?
     По  лицу  Марши  скользнула  тень  затаенного  где-то  в  глубине  души
панического страха.
     --  Конечно,  замечательно.  Мне  здесь  все  ненавистно...  Здесь  так
страшно. Так подло и страшно.
     -- Давай обсудим это позже.
     Сейчас  внимание  Джека  сосредоточилось  на Тиллингфорде. Толстяк-босс
собрал свою банду, и что-то втолковывал громилам -- тихо и размеренно.
     -- Бандиты еще  свое  не  получили, -- мрачно  проговорил  Лоуз.  -- Мы
попадем в потасовку, прежде чем унесем ноги отсюда.
     Тиллингфорд закончил бубнить и, ткнув пальцем в Лоуза, приказал:
     -- Свяжите его. Ему с нами не по пути.
     Лоуз вымученно осклабился:
     -- Еще одного ниггера будут линчевать. Буржуя могила исправит!
     Вот это да! Гамильтон чуть не зашелся в хохоте.  Однако Тиллингфорд был
настроен весьма решительно.
     --  Доктор,  --  торопливо  вмешался  в опасный  разговор  Джек,  -- не
принимайте  происходящее всерьез.  И ваша идиотская роль, и уличные сражения
--  все  это  дикая  фантазия  моей   жены.  Смотрите!  Реальность  едва  не
распадается. Марша вот-вот откажется от своих иллюзий. Послушайте же меня!
     -- И  этого  красного  -- тоже,  -- устало добавил Тиллингфорд. Он утер
вспотевший лоб шелковым платком. -- И эту  красную сучку.  Когда  перестанут
трепыхаться, облейте бензином...  Нам надо было  оставаться в агентстве. Там
бы мы смогли устроить оборону!
     Как  посланцы  с  того света,  рабочие-повстанцы подползали  все ближе.
Рванула  еще пара  гранат.  По  улице  прокатилась тяжкая, режущая  глаза  и
залезающая в горло волна пыли.
     -- Смотрите! -- воскликнул Дэвид Притчет.
     В  ночном небе  вспыхнули и заплясали яркие световые  пятна, постепенно
принимая   форму   гигантских   букв.  Буквы   складывались   в   слова   --
неразборчиво-кривые послания:

     МЫ НА ПАДХОДИ !
     ДИРЖИТЕСЬ !
     ВПИРЕД БАРЦЫ ЗА МИР !

     -- Весьма ободряет, -- с отвращением прокомментировал Гамильтон.
     Несущееся из темноты ритмичное  завывание  стало тоном  выше.  Холодный
ветер швырял бессмысленные обрывки фраз.
     --  Может,  они  еще  спасут  нас...  -- неуверенно проговорила  миссис
Притчет. -- Но эти ужасные слова вверху... от них становится не по себе.
     Вокруг снова засуетились бойцы Тиллингфорда. Они спешным ходом сгребали
щебень,  таскали  обломки  бордюра  и куски асфальта,  сооружая  нечто вроде
баррикады. Сквозь пыль и дым трудно было разглядеть  их лица. Только  на миг
перед Джеком  мелькнула грубая,  костлявая физиономия.  И тут  же пропала во
мраке.  Кого  же они напоминают?.. Джек силился  вспомнить. Низко надвинутые
шляпы, похожие на клюв носы...
     -- Гангстеры... -- подал голос Лоуз. -- Чикаго тридцатых годов.
     Гамильтон кивнул:
     -- Точно.
     -- Все как по-писаному. Она, вероятно, зубрила наизусть свои книжки.
     -- Оставь ее в покое, -- вяло предупредил Джек..
     -- Что теперь на очереди? -- иронически обратился Лоуз к съежившейся  в
комок  Марше.  --  Пособники империалистов  сходят с  ума  от отчаяния? Так,
наверное, по-вашему?
     -- Думаю, им до этого недалеко, -- резонно заметил Артур Сильвестр.
     -- Какие неприятные типы, -- затрепетала  миссис Притчет. -- Не думала,
что подобные водятся на свете!
     В  это время в  небесах взорвался один  из пламенных призывов.  Ошметки
огненных букв полетели вниз, мимоходом зажигая кучи хлама и мусора.  Изрыгая
проклятия, Тиллингфорд неохотно  отступил;  его  пальто тлело от  сыплющихся
горящих словес. Половину его бойцов  похоронил под собой сверзившийся с неба
громадный светоконтурный портрет советского Генерального секретаря...
     -- Прихлопнуло, как мухобойкой, -- удовлетворенно хмыкнул Лоуз.
     Джек увидел, как на крышу его дома со зловещим шипением упали  огненные
зигзаги -- по горькой иронии это было слово "МИР". Крыша мгновенно занялась,
потом пламя перекинулось на гараж и сарай. С нестерпимой болью  в  душе Джек
смотрел  на  жадно  взметнувшиеся   пурпурно-желтые  языки  пламени.  Как  и
следовало ожидать, тьму городских улиц не огласил  рев пожарной сирены. Дома
и проспекты хранили враждебное молчание.
     -- Господи Боже, -- промолвила Марша. -- Похоже, что вон то здоровенное
"ДИРЖИТЕСЬ" сейчас свалится нам на головы!
     Тиллингфорд   окончательно  утратил  всякое  соображение.  Бесформенной
грудой он стоял среди своих бойцов, монотонно повторяя:
     -- Бомбы и пули их не остановят... Бомбы и пули их не остановят...
     Число его бойцов заметно поубавилось.
     В  неверном  свете мерцающих углей,  будто призраки,  стали  появляться
силуэты повстанцев.  Их  крики "ура-а-а" достигли уровня почти истерического
экстаза.  Безумная лавина  звуков  опережала  наступавших,  летела  впереди,
прокладывая дорогу среди огня.
     -- Бежим! -- крикнул  Джек  Марше. Схватив ее дрожащую руку, он яростно
повлек  жену  прочь,  подальше от спектакля  абсурда.  От  балагана  хаоса и
смерти.

     Джек по памяти пробирался вокруг  разрушенного дома. По цементированной
дорожке -- и на задний двор. Часть забора уже сгорела. Теперь Джек брел мимо
дымящихся  руин. Еще совсем недавно здесь  стояло его уютное  пристанище,  и
вот... Вокруг только тьма и зловещая тишина каменных коробок.
     Время  от времени навстречу  попадались  бегущие  мужчины  --  безликие
статисты  кровавой трагикомедии.  Потом  пропали и  они.  Звуки  перестрелки
стихли.  Джек перевел дух. Кажется, им  удалось  миновать  район безобразной
бойни.
     -- Подождите!.. -- послышался сзади чей-то крик.
     Джек нервно оглянулся.
     Их догоняли запыхавшиеся Лоуз и Макфиф.
     --  Тиллингфорд  совсем  взбесился,  --  выпалил  Лоуз.  --  Боже,  это
настоящая мясорубка...
     -- До сих  пор не верю... -- Искаженное гримасой лицо Макфифа лоснилось
от пота.  -- Они  опустились на четвереньки.  Облеплены  кровью и  грязью...
Сцепились, как звери...
     Впереди сверкнули огни.
     -- Что это? -- подозрительно спросил Лоуз. -- Нам лучше сойти с главной
дороги.
     Перед  ними  открылась  деловая часть  Белмонта. Но, честно  говоря,  в
памяти она всегда представала несколько другой...
     -- Ну что ж, -- ядовито произнес Джек, -- я предполагал нечто подобное.
     Мертвенно-холодные, как мерцание гнилушек на болоте, огни обозначили во
тьме  простиравшиеся во  все  стороны трущобы.  Ветхие  магазинчики и  лавки
торчали над  тротуарами, словно уродливые, ядовитые  грибы. Кабаки,  казино,
бордели...  А  над   всем  этим   --   невыносимый  металлический  визг.  Из
громкоговорителей, укрепленных на  столбах и  примитивно сработанных  арках,
несся рев  разухабистого  джаза. Мигала неоновая реклама. Бесцельно  шлялись
вооруженные солдаты, подбирая себе подруг подешевле.
     В одной  из витрин  Джек увидел  странное  зрелище.  Огромная  выставка
холодного и огнестрельного оружия в обитых плюшем ящиках.
     -- Почему  бы  и нет? -- заметил Лоуз. --  Представление коммунистов об
Америке -- страна бандитов, насилия и пороков.
     -- А в провинции, -- добавила Марша, --  бесконечные войны с индейцами,
скальпы и суды Линча. Произвол и резня.
     -- Вы неплохо осведомлены, -- буркнул Лоуз.
     Марша с убитым видом присела на обочине.
     -- Я дальше не пойду.
     Трое мужчин растерянно остановились.
     -- Пошли! -- грубо приказал ей Джек. -- Иначе замерзнешь.
     Марша  не  ответила. Она сжалась  в  комок, опустив голову  и  обхватив
колени, -- маленькое, хрупкое, беззащитное существо.
     --  Надо  бы  завести  ее  в  тепло,  -- предложил  Лоуз.  --  Может, в
какой-нибудь ресторан...
     -- Не вижу смысла продолжать  этот фарс... -- сказала  Марша мужу. -- А
ты?
     -- Наверное, тоже.
     -- И тебе все равно, вернемся ли мы...
     -- Да.
     -- Как же мне быть? Как объяснить тебе...
     Джек широким жестом обвел убогую панораму вокруг:
     -- Все понятно и без слов.
     -- Мне очень жаль, -- неуклюже промолвил Макфиф.
     -- Это не твоя вина, -- ответил Гамильтон.
     -- На душе гнусно, будто я что-то такое натворил...
     -- Забудь.
     Склонившись, Джек тронул дрожащие плечи жены:
     -- Пойдем, милая. Тебе нельзя здесь оставаться.
     -- Даже если больше некуда идти?
     -- Именно так. Даже если некуда... Даже если наступил конец света.
     -- Очень, кстати, похоже, -- безжалостно процедил Лоуз.
     У  Гамильтона  не  нашлось  ответа.  Согнувшись,  он  поднял  безвольно
обмякшую Маршу на ноги.
     --  Кажется, прошла вечность, -- задумчиво  произнес  Джек, не выпуская
руку жены. --  Помнишь, я встретил тебя в холле  и сказал, что меня вызывает
полковник Эдвардс.
     Марша кивнула:
     -- В тот день мы пошли на экскурсию в "Мегатрон".
     -- Только представьте, -- с гадким смешком встрял Макфиф,  -- если б не
авария, вы бы так ничего и не поняли!..
     По пути попадались всевозможные ресторации, но  вид у  них был чересчур
шикарный, чтобы попробовать сунуться туда. Похожие на разноцветных крыс, меж
роскошных столиков сновали официанты  в ливреях. Четверо несчастных тоскливо
брели вдоль  всего  этого  вычурного  великолепия. Улицы  стали  практически
безлюдны.  Время  от   времени   проходил  мимо  какой-нибудь  оборванец  --
скрюченная от холода фигура.
     -- Что это, яхта? -- тускло спросил Лоуз.
     -- Что?..
     -- Да яхта же! -- Лоуз указал на освещенную витрину длиной чуть ли не в
квартал. -- Много яхт. Купишь себе?
     Рядом   с  вереницей   сверкающих  яхт  громоздились  груды   мехов   и
драгоценностей. Дорогая  парфюмерия,  заморские деликатесы... и  непременные
рестораны, бьющие по  глазам  и  нервам своей навязчивой роскошью, приторной
суетой  лакеев,  слепым  хрусталем полыхающих  люстр.  Случайные  бродяги  в
лохмотьях глазели на это буйство, как  голодные  псы  на  вывеску  колбасной
лавки.
     Один  раз попалась  даже телега, запряженная  лошадью. В повозке сидела
семья. Люди с потухшими  взорами, судорожно  растопырив пальцы, цеплялись за
жалкие корзинки, тюки и узлы.
     --  Должно  быть,  беженцы,   --  предположил  Лоуз.  --   Из  Канзаса,
пораженного засухой и голодом. Из района пыльных бурь -- ты помнишь?
     Впереди замаячил обширный квартал красных фонарей.
     -- Ну, -- хмыкнул Джек, -- что скажете?
     -- А  что  нам  терять?  -- ухмыльнулся Лоуз. -- Мы и  так дошли уже до
ручки.
     --  Отчего  бы не  поразвлечься? --  проворчал Макфиф. -- Пока еще есть
возможность. Потом ведь это все рассыплется в прах...
     Не говоря  больше ни  слова,  четверка  направилась  к жгучим соблазнам
сверкающего неона и веселой музыки. К старой доброй "Тихой гавани".

     Усталая Марша благодарно уселась за столик в углу.
     -- Как хорошо здесь! Мило и тепло.
     Джек  вертел  головой,  озирая  прокуренное  гостеприимное пространство
бара, слушая металлическое бряцание музыкального ящика. В "Тихой гавани" все
было по-прежнему. У стойки сидела привычная группа рабочих. Унылые  фигуры с
бесцветными  лицами и пустыми глазами согнулись над  кружками. Паркет устлан
ковром из окурков. Бармен, вяло возивший по прилавку грязной тряпкой, кивнул
Макфифу, когда компания усаживалась.
     -- Эх, хорошо дать отдых ногам, -- вздохнул Макфиф.
     -- Пиво  все будут? -- спросил Лоуз. Получив подтверждение, он отошел к
бару.
     --  Далеко мы  забрались, --  грустно  сказала Марша,  высвобождаясь из
рукавов пальто. -- Я, кажется, здесь ни разу не была.
     Вернулся Лоуз с четырьмя бутылками "Золотой пены" в руках.
     -- Угощайтесь!
     -- Ты ничего не замечаешь? -- спросил Джек. -- Взгляни-ка на детей!
     В  тускло освещенных нишах вдоль стен  расположились подростки. Джек  с
удивлением увидел, как  юная девчушка, явно не старше четырнадцати, прошла к
стойке.  Это  что-то новенькое! Старый истинный  мир показался  Джеку  некой
давно забытой сказкой, смутным воспоминанием детства. Но и теперешняя дурная
реальность   расплывалась  остатками  сна.  Она  дрожала,  как  марево,  как
оптический обман.  Бар,  ряды бутылок  и  стаканов  при  рассеянном  взгляде
превращались в зыбкую тень. Все  таяло, растворяясь в дыму и сумерках;  Джек
даже  не  мог  разглядеть дальнюю  стену кабака.  Привычные неоновые  значки
туалетов и те стали неразличимы.
     Прищурившись, Джек выглядывал из-под  руки.  Где-то далеко, за столами,
за нечесаными головами пьяниц, светилась красная полоска...
     -- Что там написано? -- показал он Лоузу.
     Лоуз напрягся, зашевелил губами.
     -- Как будто "аварийный выход".
     И подумав, добавил:
     -- Я видел это на стене "Мегатрона". По-моему, пожарный спуск.
     -- Да нет! -- высказался Макфиф. -- Обыкновенный сортир.
     -- Это у тебя ложная память, -- бросил ему Гамильтон.
     -- А почему, кстати, дети пьют? -- спросил Лоуз. -- И сигареты курят...
     --  Издержки  аморальной  системы,  --   пояснил  Джек.  --  Кока-кола,
наркотики,  алкоголь и  секс.  А  вместо школы,  наверно,  они  работают  на
урановых рудниках.  --  Он не сумел  скрыть горечь в голосе: -- Подрастут --
станут гангстерами.
     -- Чикагскими, заметь! -- подлил масла в огонь Лоуз.
     -- Потом наденут военную форму и будут расстреливать фермеров и жечь их
хижины. В такой уж стране мы живем. Заповедник убийц и эксплуататоров.
     Повернувшись к жене, Джек спросил саркастически:
     -- Не так ли, дорогая? Дети курят наркотики, у буржуев руки по локоть в
крови, а бездомные роются на помойках...
     -- Вон идет твоя подруга, -- тихо прошипела Марша.
     -- Моя?.. -- Гамильтон с удивлением обернулся.
     Сквозь   толчею   торопливо  пробиралась  стройная,  гибкая  блондинка.
Чувственный  ротик  полураскрыт, буйная копна  волос лихо  спадает на плечи.
Сначала Джек  не  узнал ее.  Она была одета  в блузку с низким вырезом. Лицо
лоснилось от обильной  косметики. Юбка в обтяжку соблазнительно подчеркивала
округлые формы. Роскошный бюст вздрагивал при каждом шаге.
     Джеку  ударил  в  ноздри  сложный  букет  запахов  --  аромат  духов  и
разгоряченного женского тела. В  голове  сразу закружились  столь же сложные
воспоминания.
     -- Привет. -- У Силки оказался низкий, хрипловатый голос.
     Она склонилась и чуть ткнула губами Джека в висок.
     -- Я ждала тебя.
     Гамильтон смущенно поднялся и предложил ей стул.
     -- Спасибо. -- Усевшись рядом, Силки обвела взглядом присутствующих. --
Привет всей честной компании!
     -- Могу я задать вам один вопрос? -- холодно обратилась к ней Марша.
     -- Разумеется.
     -- Какого размера вы носите лифчик?
     Не  моргнув глазом.  Силки спокойно  задрала блузку так, что обнажились
великолепные груди.
     -- Вас удовлетворяет мой ответ?..
     Марша густо покраснела.
     С  беззастенчивым, мальчишеским  восторгом  Джек глазел на  невероятных
размеров женские груди.
     --  Полагаю,  что лифчики  --  буржуйская выдумка для  обмана  простого
народа.
     --  Кто  бы  говорил  о  народе! --  слабо возразила Марша;  только что
увиденное зрелище явно лишило ее душевного равновесия. -- Тебе, должно быть,
нелегко поднимать вещи, когда ты их роняешь, -- сказала она девице.
     -- В коммунистическом обществе, -- объявил Лоуз, -- пролетариату нечего
ронять!
     Силки  рассеянно  улыбалась, касаясь  своих обнаженных грудей  длинными
тонкими  пальчиками.  Затем, пожав  плечами, она опустила блузку, расправила
рукава и положила руки на стол:
     -- Что новенького?
     -- Большая битва  на  дороге,  --  сообщил  Гамильтон.  --  Кровожадный
Уолл-стрит  против  героического, самозабвенно распевающего  гимны  рабочего
класса.
     Силки с сомнением посмотрела на Джека:
     -- И чья взяла?
     --  Честно говоря,  почти  вся  фашистская шакалья  стая  погребена под
горящими лозунгами.
     -- Смотри! -- вдруг показал на что-то Лоуз. -- Видишь, вон там?
     В углу бара стоял автомат, продающий сигареты.
     -- Помнишь, а?
     -- Еще бы.
     --  И тот  тоже  на  месте. --  Лоуз  ткнул  пальцем в другой  угол, на
леденцовый автомат, едва различимый в  табачном  дыму.  -- Помнишь,  что  мы
сотворили с ним?
     --  Конечно.  Заставили  агрегат  выдавать  французский коньяк  высшего
качества.
     -- ...И  собирались  изменить мир,  -- вдохновенно продолжил  Лоуз.  --
Подумай только, Джек, что мы могли бы сотворить!
     -- Думаю, думаю...
     -- Производили бы любой продукт, все что душа пожелает! Да, вот это был
способ производства!
     --  Принцип божественной  отрыжки.  Или принцип размножения посредством
чуда, -- кивнул Гамильтон. -- В этой свихнувшейся реальности чудо здорово бы
пригодилось.
     --  Мы  бы переплюнули  коммунистов,  --  поддержал  его  Лоуз.  --  Им
приходится вкалывать до седьмого пота. А нам бы нужен был только этот бар.
     -- И немного трубок из-под неона, -- напомнил Джек.
     -- Ты  говоришь так печально,  -- забеспокоилась  Силки. --  Что-нибудь
случилось?
     -- Ничего, -- кратко ответил Гамильтон. -- Ровным счетом ничего.
     -- Может, я могу помочь?
     -- Нет. -- Он слегка улыбнулся. -- Но все равно спасибо.
     --  Если хочешь, пойдем  на  второй  этаж  и ляжем в кроватку. -- Она с
готовностью сдвинула юбку, обнажая пухлые ляжки. Джек похлопал ее по руке.
     -- Ты хорошая девчонка. Но это не поможет.
     --  Уверен? -- Она  призывно подалась вперед.  Груди ее  в  этот момент
напоминали два тяжелых штурмовика, идущих на таран.
     -- Как-нибудь... в другой раз.
     -- Какая милая беседа! -- Марша состроила презрительную гримасу.
     -- Мы  просто  дурачимся, -- мягко  сказал  ей  Джек.  --  Не обижайся,
пожалуйста.
     -- Смерть мировому капиталу! -- торжественно рыгнув, провозгласил Лоуз.
     -- Вся власть -- рабочему классу! -- тут же откликнулся Гамильтон;
     -- За народную демократию! -- продолжил Лоуз.
     -- За Союз Советских Социалистических Штатов.
     Оторвавшись от пивных кружек,  рабочие  за стойкой хмуро  глянули  в их
сторону.
     -- Потише, олухи! -- просипел Макфиф.
     -- Слушайте, слушайте! -- кричал Лоуз, стуча по столу перочинным ножом.
Открыв  лезвие, он  угрожающе  выставил  его. --  Я  сдеру шкуры  с хищников
Уолл-стрит!
     Джек с подозрением смерил его взглядом:
     -- Негры не носят ножей. Это клевета буржуазии.
     -- А я ношу.
     -- Тогда ты не негр. Ты -- <i>бывший негр,</i> предавший свою религию.
     -- Свою религию? -- непонимающе повторил Лоуз.
     --  Понятие расы -- фашистская  категория, -- сообщил ему Гамильтон. --
Негры -- это религиозно-культурная группа, и ничего больше.
     -- Черт возьми!  -- Лоузу заявление Джека  пришлось  по душе. --  Такие
дела начинают мне нравиться!
     --  Может, потанцуем? -- спросила  Гамильтона  Силки. Неожиданно  в  ее
голосе появились властные нотки.
     -- Не хочу, -- сухо ответил Джек.
     -- Что  мы  можем сделать для  революции? --  с энтузиазмом обратился к
присутствующим Лоуз. -- Кого надо убить?
     --  Не  важно, -- махнул рукой  Гамильтон. -- Первого  встречного,  кто
умеет читать и писать.
     Силки и кое-кто из рабочих обменялись настороженными взглядами.
     -- Джек, -- заерзала на стуле подружка, -- такими вещами не шутят!
     --  Ни  в коем случае! -- согласился Гамильтон.  -- Нас  самих едва  не
линчевал этот бешеный пес Тиллингфорд.
     -- Ликвидируем Тиллингфорда! -- закричал Лоуз.
     -- Я сделаю это, -- брякнул  Джек. -- Растворю  его в кислоте и спущу в
унитаз.
     Силки по-прежнему не сводила с Джека озадаченного взгляда.
     -- Прошу тебя, не говори так. Ты пугаешь меня.
     -- Пугаю? Почему же?
     --  Потому что... -- Она сделала беспомощный жест. --  Мне  кажется, ты
говоришь с сарказмом.
     У Марши вырвался истеричный всхлип:
     -- О Боже... <i>она</i> еще и рассуждает!..
     Пролетарии  тем  временем  соскользнули  с  табуретов  и,  лавируя  меж
столиками, тихо  приближались. Шум в баре  стих. Смолк  музыкальный автомат.
Подростки в дальнем углу сорвались с мест и быстро выскочили на улицу.
     -- Джек, -- испуганно шепнула Силки, -- будь осторожен. Ради меня!
     -- Вообще-то  я многое уже повидал! --  усмехнулся Гамильтон.  --  Даже
политически  подкованную  шлюху.  Ай да  ты!..  Честная  девушка,  говоришь?
Развращена системой?
     --  Золотом  толстосумов,  --   мрачно  поправил   Лоуз,  переворачивая
опорожненную бутылку.  -- Совращена пузатым банкиром.  А может, священником!
Он ее девственность прибил на стене библиотеки, над камином.
     Марша тревожно оглядывалась вокруг:
     -- На самом деле это совсем не бар, так ведь? Только жалкое подобие...
     -- Бар, вид снаружи, -- уточнил Гамильтон. -- А тебе что нужно?
     --  Тогда  внутри, --  медленно  продолжила Марша,  -- это...  собрание
партячейки. А твоя подружка...
     --  Ты работаешь  на  Гая Тиллингфорда, верно?  В тот день я  тебя  там
посадила в машину?
     --  Да.  Но   Тиллингфорд   меня  уволил.  Полковник   Эдвардс  выгнал,
Тиллингфорд выгнал... и боюсь, что этим дело не закончится.
     Гамильтона  почему-то  крайне  развеселил  тот  факт,  что  пролетарии,
окружавшие столик,  оказались при  оружии. Каждый в  этом мире  вооружен.  И
каждый -- на той или на другой стороне. Даже юная потаскушка.
     -- Силки, -- проговорил  вслух Джек,  -- я тебя с кем-нибудь другим  не
перепутал?
     Девица на миг смутилась.  Потом тряхнула головой, расплескав  по плечам
волны светлых волос.
     -- Правда... все кажется немножко странным... Ничего не понять.
     -- Да, каша заварилась густая...
     --  Я-то,  дура, решила, -- сокрушенно  вздохнула Силки,  -- что  мы на
одной стороне баррикад. Что мы друзья...
     -- А мы и так друзья. По крайней мере -- были. Где-то в другом месте...
Далеко-далеко отсюда.
     -- Разве ты не собирался меня эксплуатировать?
     -- Дорогая моя... -- заметил Джек с горечью. -- Эксплуатировать тебя --
мое  самое заветное  желание. В любом месте, в любом чокнутом мире. Ох,  как
хочется  взять тебя покрепче  и  так  от...  отэксплуатировать,  чтобы  твои
роскошные груди затряслись, как яблоки на ветру.
     Она  прильнула к  Джеку,  прижавшись щекой  к  его  плечу.  Он неуклюже
поиграл белокурым локоном, упавшим девушке на глаза.
     --  Жаль,  --  монотонно  произнесла  она,  --  что  так  ничего  и  не
получилось.
     -- Да, жаль...  Но я буду  заглядывать на огонек, опрокинуть с тобой по
рюмочке...
     --  Подкрашенной  воды!  --  напомнила Силки.  --  А  бармен  даст  мне
тонюсенький бутерброд...
     В некоторой нерешительности окружившие их рабочие подняли винтовки.
     -- Сейчас? -- спросил один из них.
     Высвобождаясь, Силки поднялась на ноги.
     --  Пожалуй...  --  еле  слышно  пробормотала  она.  -- Приступайте.  И
кончайте побыстрей.
     -- Смерть фашистским собакам, -- замогильно пошутил Лоуз.
     -- Смерть мерзавцам! -- добавил Гамильтон. -- Мы можем встать?
     --  Конечно, -- сказала Силки. -- Как хотите. Мне  очень жаль,  Джек...
Правда, правда! Но вы же не с нами, так?
     --  Боюсь,  что  не  с вами,  --  почти  добродушно  согласился  с  ней
Гамильтон.
     -- Ты против нас?
     -- Я должен быть против. Мне трудно быть кем-то другим.
     -- Мы что, так и позволим прикончить себя? -- запротестовала Марша.
     -- Это наши  друзья.  -- Голос  Макфифа  напоминал булькающую невнятицу
паралитика. -- Сделай что-нибудь! Неужели ты не можешь поговорить с ними?
     Джек развел руками:
     -- С ними бесполезно говорить.
     Он бережно поставил Маршу на ноги.
     -- Закрой глаза, -- шепнул он ей. -- И расслабься. Это не очень больно.
     -- Что ты собираешься делать? -- пролепетала Марша.
     -- Вызволить нас отсюда. Единственно возможным способом...
     И когда уже лязгнули затворы и поднялось полукружие нацеленных стволов,
Джек  отвел  назад  кулак,  тщательно  примерился  и  ударил  жену  точно  в
подбородок.
     Слабо  вздрогнув,  Марша  повалилась как  сноп  на  руки  Билла  Лоуза.
Гамильтон  подхватил  ее  легкое  тело и остался  стоять с  самым  идиотским
видом... Идиотским --  поскольку бесстрастные фигуры пролетариев были вполне
осязаемы и реальны. И по-прежнему готовились пустить в ход оружие.
     -- Боже, -- хрипло сказал Лоуз. -- Они все еще здесь. А вокруг никакого
"Мегатрона".
     Не зная, куда  деваться от  смущения и отчаяния, негр кинулся к Джеку и
помог тому подержать потерявшую сознание Маршу.
     -- Какие же мы болваны! Марша здесь абсолютно ни при чем!

        Глава 15

     --  Полный  маразм!  -- деревянным голосом проскрипел Джек.  Он  крепко
обхватил  неподвижное  теплое  тело  жены.  --  Кто  же  тогда  устроил  эту
бессмыслицу, а?
     И вдруг боковым зрением он заметил...
     С Чарли  творилось что-то неладное. Казалось, Макфиф совершенно лишился
рассудка и  теперь  действует  не  более осознанно, чем заводной  болванчик.
Странные  метаморфозы  вылезали  из  темных  глубин  его  естества.   Словно
проклюнулся чудовищный, доселе дремавший внутри зародыш и сейчас прорывается
наружу.
     Макфиф рос прямо на глазах. Пока Джек и Билл  таращились на компаньона,
из   приземистого,  грубо  сколоченного   толстяка  с  носом   картошкой  он
превратился в  рослого,  великолепного  мужчину.  Божественное  благородство
снизошло на него. Идеально сложенный, глаза горят пламенем праведного гнева.
Квадратные челюсти  высокоморального Чарли  стиснуты с выражением неумолимой
строгости и справедливости.
     Сходство  с  Тетраграмматоном  просто поразительное!  Макфифу  явно  не
удалось расстаться со своими затаенными страхами.
     -- Что это? -- потрясенно спросил Лоуз. -- Во что это он превратился?
     --  Ой,  что-то мне  нехорошо...  --  неестественно громко  и отчетливо
произнес Макфиф. -- Надо бы принять бром...
     Нескладные  фигуры рабочих опустили винтовки.  Дрожа  и благоговея, они
смотрели на Макфифа, разинув рты.
     -- Товарищ комиссар, -- пробормотал один из них. -- Мы не узнали вас.
     Болезненно поморщившись, Макфиф повернулся к Гамильтону.
     -- Дураки проклятые! -- прогремел его зычный повелительный голос.
     -- О, что я вижу... -- ухмыльнулся Джек. -- Разрази меня гром, если это
не Святой Отец собственной персоной?
     Благородные уста Макфифа зашевелились, но звук почему-то отсутствовал.
     -- Теперь ясно, -- скривился Гамильтон, -- почему тогда, летя на зонте,
Тетраграмматон тебя так разглядывал... Понятно, почему ты  чуть не спятил! И
нарывами ты покрылся не зря.
     Макфиф ответил не сразу.
     -- Я  растерялся. Знаешь,  не очень-то  верилось,  что увижу  Его  там.
Думал, все это шарлатанство и выдумки.
     -- Чарли! -- Джек чуть не взвыл от восторга. -- Ты же коммунист!
     -- Да, -- тяжко выдохнул Макфиф. -- Это так.
     -- И давно?
     -- Со времен Великой Депрессии.
     -- Какого черта? Младшего брата что ли застрелили агенты ФБР?
     -- Нет. Просто голод, безработица и отчаяние...
     -- Вообще-то ты  парень неплохой, --  примирительно заметил Джек. -- Но
душа  у тебя вся изодрана.  Ты  безумец посильнее мисс Рейсс. Ты еще больший
педант  и зануда,  чем  миссис  Притчет.  В  суевериях  и  предрассудках  ты
переплюнешь  даже Сильвестра.  В  тебе дерьма  гораздо больше,  чем  у  всех
предыдущих психов. А так -- ты в полном порядке.
     --  Нет  смысла  выслушивать  эту  ахинею!  --  величественно  объявило
божество.
     --   И  вдобавок  ко  всему  ты   порядочная   мразь.   Отвратительный,
бессовестный лжец,  властолюбивый мошенник... и  редкостная сволочь.  Как ты
мог поступить так с Маршей? Как ты мог устроить такую подлость?
     Помедлив, сияющая фигура ответила:
     -- Как говорится, цель оправдывает средства.
     -- Еще один дешевый лозунг...
     -- Люди вроде твоей жены опасны.
     -- Почему? -- искренне удивился Джек.
     --  Они никому не отдают предпочтения. Они только заигрывают со  всеми.
Стоит лишь повернуться к ним спиной...
     -- И  поэтому  вы их уничтожаете!  Отдаете на  растерзание  невменяемым
фанатикам.
     -- Фанатики нам близки и понятны, -- ответствовал Макфиф. -- А вот твоя
жена --  нет. Она подписывает партийные воззвания  и  в то  же время  читает
"Чикаго   трибюн".   Людям,  подобным  ей,   чужда   жесткая   дисциплина  и
самоконтроль.  Они  больны индивидуализмом.  Заражены  слюнявой романтикой и
примитивной этикой. Они не способны беспрекословно подчиняться авторитету. А
это  переворачивает  все  с ног  на голову. На  таком  фундаменте  ничего не
построишь.
     -- Макфиф, -- сказал Джек, -- прости меня.
     -- За что?
     -- За то, что я собираюсь сделать. Хотя это, конечно,  безнадежно. Ну и
пусть! Все равно я вышибу из тебя дух!
     С этими словами он бросился на Макфифа. У  монстра мгновенно напряглись
мощные мускулы. Схватка вышла,  увы, слишком неравной: Джек не смог даже как
следует подобраться к великому  вождю. Макфиф отступил назад, сгруппировался
и контратаковал.
     Зажмурив глаза, Джек изо всех сил обхватил Макфифа. Весь залитый кровью
из рассеченного лба,  потеряв большую  часть  зубов,  он крепко  вцепился  в
чудовище. Повис на нем, как истерзанная крыса, даже в предсмертной агонии не
разжимающая челюстей. Им овладело почти религиозное неистовство: он впился в
Макфифа в экстазе отвращения  и ненависти.  Он остервенело колотил  божество
головой о  стену. Железные пальцы врага,  казалось, вот-вот разорвут  его на
кусочки, словно старую газету, но Джек не отпускал гада.
     Все закончилось  так же быстро, как и  началось. Приступ  ярости иссяк,
как пустой выхлоп, как холостой выстрел. Лоуз валялся на полу с проломленным
черепом, неподалеку от смятой  фигурки Марши.  Сам Джек кое-как еще держался
на ногах. Но вот поднялись винтовочные приклады... Значит, время пришло.
     -- Давай, смелее! -- подбодрил  он убийц. -- Это ничего не меняет. Даже
если порвете  нас на клочки. Даже если построите из наших тел баррикады  или
сотрете в порошок! Марша ни в чем не виновата -- и это главное...
     Жестокий удар  швырнул Джека на пол. От страшной боли тело скрючилось в
уродливую загогулину. Один из  пролетариев  пнул  Джека  в пах; другой  стал
методично крушить ему ребра. В кровавом тумане массивное тело вождя исчезло.
Из  клубящейся  темноты  возникали и  тут  же  пропадали  фигуры вооруженных
боевиков. Хрипя,  харкая горячей, липкой слюной,  Джек встал на четвереньки.
Сквозь  красную  пелену  ненависти,  отчаяния и боли, сквозь  жесткую  корку
запоздалого раскаяния пробивалась, как острие шпаги,  только одна  мысль  --
разыскать и придушить Макфифа.
     Крики, команды, стоны...  Удары  прикладами  в  голову и  в  ребра.  Он
содрогался, слабо отбиваясь скользкими от  крови  ладонями... Заметив чье-то
неподвижное тело, Джек пополз туда.
     -- Оставьте, пусть подыхает...  -- прокаркал грубый голос. Джек уже  не
обращал внимания на побои, он на  ощупь искал  Макфифа. Но неподвижное  тело
оказалось не комиссаром, а всего лишь несчастной Джоан Рейсс.
     После долгой отчаянной возни  он все-таки наткнулся на Чарли. Пошарил в
груде мусора что-нибудь поувесистее. Вот! Осколок кирпича... и хлесткий удар
ногой  отшвырнул  Джека далеко  в  сторону. Враг снова ускользнул, пропал  в
хаосе свалки и медленно оседающей завесы пепла.
     Реальность опять сдвинулась. Вновь проступили искореженные внутренности
"Мегатрона" и медленно ползущие силуэты спасателей.
     Справа  от  Гамильтона  неподвижно  лежала  его  жена;  одежда  на  ней
обгорела.  Одна  рука  неестественно  вывернута  за  спину.  Марша  казалась
беззащитным  зверьком,  брошенным  безжалостной рукой на почерневший  бетон.
Чуть  дальше  распростерся  Макфиф. Гамильтон, превозмогая  боль,  судорожно
пополз к нему.  На полпути его остановили спасатели и попытались  уложить на
носилки. Почти  теряя сознание,  не в силах вымолвить ни слова,  но все  еще
движимый страстным порывом, Гамильтон оттолкнул спасателей и со стоном сел.
     Беднягу  Макфифа,  в  экстазе  кровавого побоища,  зацепили собственные
бойцы.  Его  физиономия до  сих пор  хранила  гримасу  крайнего негодования.
Дыхание   было  неровным  и  хриплым.  Что-то  бормоча,  Чарли  дергался   и
вздрагивал, толстые пальцы хватали воздух, пытаясь то  ли схватить  кого-то,
то ли нащупать опору.
     Мисс Рейсс, наполовину засыпанная щебнем, тоже потихоньку шевелилась. С
трудом поднявшись на колени, она попыталась вслепую разыскать свои очки.
     -- О! -- простонала она, слепо моргая, испуганно роняя слезы. -- Что же
это...
     Близоруко  прищурившись,  оглядела  себя  и  трясущимися  руками  стала