Арни. Джек отрицательно покачал головой. - О, Господи! - причитал Арни. - И он еще у меня в штате! Со мной еще никогда не случалось такого несчастья! - Я до самого последнего момента не знал, что именно это ты хотел выяснить, Арни, - оправдывался Джек. - Да, это правда, - грустно согласился тот. И, обращаясь к Дорин, подтвердил: - Я действительно никогда не говорил ему, зачем мне нужно знать будущее, так что это не его вина. - Арни поднял уже бесполезный рисунок мальчика. - Так вот как все будет выглядеть. - Возможно, - ответил Джек. - Только в самом конце. Обратившись к Манфреду, Арни грустно заметил: - Ты, оказывается, действительно обладаешь информацией. Но мы, к сожалению, слишком поздно ее получили. - Слишком поздно, - как эхо повторил Джек. Он, казалось, все понял и выглядел удрученным. - Извини, Арни. Мне действительно очень даль. Тебе следовало сказать мне... - Я не виню тебя, - сказал Арни. - Мы все еще друзья, Болен. Это только досадная неудача. Ты совершенно искренен со мной, я это вижу. Он уже оформил сделку, твой папа? Как это обычно делается? - Он представляет группу инвесторов, - хрипло сказал Джек. - Естественно, - ответил Арни. - С неограниченным капиталом. Так или иначе, что делать! Я не могу с ним конкурировать. Я только один. - Он обратился к Манфреду: - Все эти люди... - Он указал на рисунок, - они собираются жить там? Это правда, Манфред? Ты видишь много людей, живущих там? - Его голос срывался на крик. - Пожалуйста, Арни, - сказала Дорин. - Успокойся, я не могу спокойно смотреть, как ты выходишь из себя, тебе нельзя так волноваться. Повернув к ней голову, Арни сказал глухим голосом: - Я не понимаю, почему этот ребенок никогда не смеется. Внезапно мальчик произнес: - Габл, габл. - Да, - сказал Арни с огорчением. - Правда. Это лучший способ связи с тобой. - Габл, габл. - Затем он повернулся к Джеку. - Ты установил прекрасный контакт с ним, как я понимаю. Джек ничего не ответил. Он выглядел хмурым и обеспокоенным. - Я вижу, что потребуется немного больше времени, - сказал Арни, - чтобы установить речевое общение с ним. Верно? Очень жаль, но мы не будем продолжать. Я не собираюсь больше возиться с ребенком. - Я тоже не вижу причин, зачем это нужно, - подавленно сказал Джек. - Да, - решил Арни. - Значит, так. Это конец твоей работы. - Но Джека еще можно использовать для... - вмешалась Дорин. - Ах да, конечно, - спохватился Арни. - Так или иначе, мне нужен искусный механик. У нас тысяча единиц различного оборудования, которое ломается каждый божий день. Хочу сказать, что теперь ты будешь заниматься ремонтом всей этой техники здесь. Ребенка отошли обратно в лагерь. AM-WEB. Да, кооперативным домам всегда давали странные названия, вроде этого. Кооперативное движение вторгнется на Марс! Огромное хозяйство. Дорого же они заплатят за землю этим грабителям. Передай от меня своему отцу, что он очень ловкий мошенник. - Мы можем пожать друг другу руки в честь нашего дальнейшего сотрудничества, Арни? - спросил механик. - Конечно, Джек! - Арни протянул ему руку, и они, пристально глядя в глаза друг другу, обменялись долгим и крепким рукопожатием. - Я рассчитываю еще не раз воспользоваться твоим мастерством, Джек. Между нами - не конец, а только начало. - Выпустив руку Болена из своей, он ушел в кухню, чтобы в одиночестве обдумать события. Через некоторое время в кухню вошла Дорин. - Ужасные новости для тебя, правда? - сказала она, обвивая его руками. - Очень плохие, - сказал Арни. - Худшие из всех, которые мне довелось услышать в последнее время. Но я справлюсь. Я не боюсь кооперативов. Левистоун. Гидротехники появились здесь первыми и не собираются никому уступать. Если бы я догадался начать проект с мальчуганом Стинера раньше, то стал бы действовать по-другому. Уверен, что Джек здесь ни при чем. - Но в глубине души он все же говорил себе: "Ты работал против меня, Джек. Все время. Ты работал на своего отца. С самого начала. С того самого дня, как я вызвал тебя в первый раз". Арни вернулся в гостиную. Мрачный Джек молча крутил ручки магнитофона. - Не расстраивайся так сильно, - сказал ему Арни. - Спасибо, - ответил Джек. Его глаза были пусты. - Я чувствую, что здорово подвел тебя. - Да нет же, - уверял Арни. - Ты не подвел меня, Джек. Никто не виноват в том, что случилось. Игнорируя взрослых, Манфред Стинер продолжал усердно клеить. Во время полета к дому из горного района, где они побывали с отцом, Джек мысленно задавал себе вопросы: "Нужно ли показать рисунок мальчика Арни? Должен ли я захватить его с собой в Левистоун? Но этого так мало... и к тому же совершенно не похоже на то, что от меня ожидают". В глубине души он понимал, что в любом случае уже ночью рисунок следует показать Арни. - Очень мрачное место, - сказал отец, кивая на пустыню, медленно проплывавшую внизу. - Люди так нуждаются в ремонтниках - тебе следует гордиться своей профессией. - В действительности его внимание полностью захватили карты. Он говорил машинально, чтобы просто поддержать беседу. Щелкнув выключателем радиопередатчика, Джек начал вызывать Левистоун. - Извини, папа, мне нужно срочно переговорить со своим боссом. Шумы радио привлекли внимание Манфреда. Прервав свое рисование, он поднял голову. - Я возьму тебя с собой, - сказал ему Джек. Наконец связь установилась. - Привет, Джек, - раздался громкий голос Арни. - Я как раз пытаюсь с тобой связаться. Можешь ты... - Мне необходимо увидеться с тобой сегодня вечером, - перебил Джек. - А не раньше? Как насчет того, чтобы встретиться сразу после полудня? - Боюсь, раньше позднего вечера я не смогу, - сказал Джек. - Пока... - он слегка замялся, - мне нечего сказать тебе раньше вечера. "Когда я окажусь рядом с Арни, - подумал Джек, - он вытянет из меня всю информацию о кооперативном проекте ООН. Я лучше дождусь, пока папа зарегистрирует свою заявку, и после уже не будет иметь никакого значения, если Арни узнает об этом". - Хорошо, встретимся вечером, - согласился Арни. - Буду с нетерпением ждать, Джек. Уверен, что ты принесешь мне важные новости. Джек поблагодарил, попрощался и выключил передатчик. - Твой босс говорит как джентльмен, - сказал отец, когда связь закончилась. - Он определенно уважает тебя. Полагаю, что ты со своими способностями имеешь большое значение для его организации. Джек молчал. Он чувствовал себя виноватым. - Нарисуй картинку, - попросил он. - Что произойдет сегодня вечером между мной и мистером Коттом? - Джек взял у мальчика лист, на котором тот рисовал, и дал чистый. - Ну, Манфред? Ты можешь заглянуть в сегодняшнюю ночь? Ты, я, мистер Котт в его квартире. Мальчик схватил голубой карандаш и начал рисовать. Джек управлял вертолетом и одновременно следил за рукой ребенка. Манфред рисовал с большим старанием. Сначала Джек ничего не мог разобрать. А затем понял, что мальчик рисовал сцену. Двое мужчин. Один ударил другого в глаз. Внезапно Манфред закатился долгим истерическим смехом и крепко сжал рисунок. Похолодев внутри, Джек перенес свое внимание на приборы. Он почувствовал знакомую испарину - проклятый пот беспокойства. Так вот как это произойдет! - подумал он. - Драка между мной и Арни! А ты, возможно, будешь ее свидетелем... Или, по крайней мере, узнаешь о ней однажды. - Джек, - сказал Лео, - не отвезешь ли ты меня в юридическую компанию? Хочу зарегистрировать свои бумаги. Отправимся прямо туда, не заезжая домой. Должен признаться - я беспокоюсь. Чутье подсказывает, что какие-нибудь местные дельцы могут помешать, мне нельзя быть слишком беспечным. - Я могу повторить только одно: то, чем ты занимаешься, - аморально. - Позволь мне самому разобраться с нравственным аспектом моей работы, - резко сказал отец. - Это мой бизнес, Джек. Я не собираюсь ничего в нем менять. - Барышник, - пробурчал Джек. - Не буду препираться с тобой, - отрезал отец. - Это не твое дело. Но если ты не хочешь мне помочь после того, как я преодолел миллионы миль труднейшего пути, то, думаю, лучше мне для передвижения воспользоваться общественным транспортом. - Его тон оставался ровным, но он покраснел от негодования. - Я отвезу тебя, - сказал Джек. - Лучше высади меня, я не хочу подвергаться осуждению, - ответил отец. Джек промолчал. Он развернул вертолет на юг и полетел в Пакс-Гроув, штаб-квартиру ООН на Марсе. Тем временем голубым карандашом Манфред дорисовал второго человека, которого ударили в глаз. Как видел Джек, этот мужчина, умирая, лежал на полу. "Это я? - мысленно спрашивал он. - Или Арни?" Мертвые кости под кожей мистера Котта были блестящими и влажными. Мешок костей, грязных и одновременно влажно блестевших. Прозрачный череп поглощал зелень, которая внутри него мгновенно превращалась в прах. Джек Болен тоже представлял собой мешок, наполненный всеразрушающим габбишем. Внешняя оболочка обманчиво хорошо выглядела и приятно пахла. Он видел, как она склонилась над мисс Андертон, желанной, в высшей степени. Неживая человекоподобная структура изливала свою влажную, липкую похоть на девушку и мертвящие, сумасшедшие слова срывались с губ. - Я люблю Моцарта, - сказал мистер Котт. - Давайте послушаем эту запись. - Он повертел ручками усилителя. - Дирижирует Бруно Вальтер. Огромная редкость времен золотого века грамзаписи. Отвратительные вопли и визги, похожие на предсмертные вскрики, раздались из громкоговорителя. Мистер Котт выключил магнитофон. - Извините, - пробормотал он. Очнувшись от резких звуков, Джек Болен вдохнул запах женщины, сидящей рядом с ним, увидел блестящую испарину на ее верхней губе, из-за губной помады похожий на разрез рот. Ему захотелось до крови укусить ее губы. Появилось мучительное желание схватить девушку за груди, и вдруг он почувствовал, что уже держит их в руках. Он стал ласкать их и ему стало весело. - Какой отвратительный вой! Мог бы и пожалеть нас, Арни. Твое чувство юмора... - Случайность, - ответил Арни. Он полез за другой записью. Протянув руку, Джек Болен коснулся женского лона. Под юбкой не было белья. Он гладил ей бедра, а она, раздвинув ноги, уперлась в него коленями и прогнула спину. "Я не могу ждать, пока мы выберемся отсюда и останемся одни, - подумал Джек. - Господи, как я хочу почувствовать ее тело не через одежду!" Он судорожно схватил руками ее лодыжку и она застонала от боли, вымученно улыбнувшись. - Послушай, Джек! - сказал Арни, оборачиваясь к ним. - Конечно, извини... - его фраза оборвалась на полуслове. Остального Джек не слышал. Сидевшая рядом женщина что-то говорила ему. Она торопливо шептала: "Я не могу больше ждать." Ее дыхание стало свистящим и частым, лицо приблизилось, огромные немигающие глаза как будто сверлили его. Никто из них не замечал Арни. В комнате стояла полная тишина. Арни сказал что-то важное? Потянувшись, Джек взял стакан, но тот был пуст. - У нас не осталось водки, - сказал он, стукнув стаканом по кафельному столику. - Ради Бога, Джек, - сказал Арни, - я хочу услышать, как идут дела. Можешь мне сообщить что-нибудь по этому поводу?.. Продолжая что-то говорить, он вышел из гостиной в кухню, и его голос стал неразборчивым. Женщина с податливым ртом по-прежнему пристально смотрела на Джека... Кажется, он крепко прижал ее у себе, так, что она едва дышала. "Нужно выбраться отсюда в какое-нибудь другое место, где мы будем одни, - думал Джек. А затем он обнаружил, что они остались одни в комнате. Арни вышел и не мог их увидеть. Арни беседовал в кухне со служителем-бликманом. Итак, они остались совершенно одни. - Не здесь, - прошептала Дорин. Ее тело трепетало и не сопротивлялось, когда он крепко обнял ее за талию, она хотела того же. Ее охватила страсть. - Да, - прошептала она. - Только поторопись. - Ногти девушки впились в его плечи, вздрагивая и постанывая, она зажмурилась. - Моя юбка расстегивается сбоку, - тихо сказала она. Низко над ней склонившись, он увидел, что ее томная, увядающая красота исчезла. Желтые трещины прорезали ее испорченные зубы, проваливающиеся в десна, которые были зеленые и сухие. Она кашлянула и обдала его лицо большим количеством затхлой пыли. "Габлер-Разрушитель проник в нее", - подумал Джек, прежде чем овладеть ею. Итак, он позволил девушке умереть! Она легла на спину, ее переломанные кости издавали сухие щелкающие звуки. Ее глаза стали прозрачными и темными, какое-то густо покрытое волосками насекомое, пытаясь выкарабкаться из глазницы, осторожно трогало усиками жесткие, похожие на мех ресницы. Крошечный, размером с булавочную головку глазок то появлялся, то исчезал, насекомое извивалось, глядело сквозь хрусталик мертвого глаза туда-сюда, на него, Джека. Было совершенно невозможно определить, кто оно или что оно, насекомое не могло до конца разрушить оболочку глаза и выбраться наружу. Как спелые дождевики, ее груди треснули и выпустили целое облако спор, он почувствовал запах плесени возраст Габлера, который давно проник в ее внутренности и теперь пытался выбраться наружу. Дернулся мертвый рот, а потом со дна глубокой трубки, заменившей горло, послышалось сиплое шипение: "Ты был дос-с-статочно быс-с-стрым", после чего голова отвалилась окончательно, обнажая белый заостренный, похожий на сухую палку конец шейного выступа. Джек выпустил ее из рук и она совершенно рассыпалась в маленькую, высохшую, почти плоскую кучку прозрачных, невесомых, как змеиная кожа, покровов, которые он отмел от себя рукой. И в то же время, к своему удивлению, он услышал ее голос, доносившийся из кухни. - Арни, думаю, мне пора домой. Я не могу долго выносить общество Манфреда, он непрерывно мельтешит перед глазами, бегает вокруг и не сидит на месте. Повернув голову, Джек увидел через дверной проем Дорин и Арни, стоящих очень близко друг к другу. Она целовала его в ухо. - Спокойной ночи, дорогой. - Как-то я читал о ребенке, воображавшего себя машиной... - сказал Арни. Дверь в кухню захлопнулась, и Джек больше не мог видеть их и слышать. Потирая лоб, он попытался разобраться в своих ощущениях. "Я действительно пьян. Что со мной случилось? Мозги раскалываются..." Он мигал глазами, пробуя собраться с мыслями. Недалеко от кушетки, на ковре, улыбаясь самому себе, Манфред Стинер вырезал картинки из журнала тупыми ножницами. Шелест бумаги отвлекал Джека, не позволяя сфокусировать внимание. Из-за двери в кухню послышались тяжкие вздохи, а затем вымученные продолжительные стоны. Что они делают? Все трое: она, Арни и служитель-бликман? Вместе... Стоны стали тише и наконец вовсе прекратились. Наступила тишина. "Как бы я хотел очутиться дома, - сказал себе Джек, совершенно обескураженный происходящим. - Хотелось бы выбраться отсюда, но как?" Чувствуя ужасные слабость и нездоровье, он сидел на кушетке, не в силах встать, двигаться, думать. Голос в его мозгу отчетливо произнес: "Габл, габл, габл. Я - габл, габл, габл". "Стоп!" - приказал ему Джек. "Габл, габл, габл", - продолжал голос. Пыль со стен падала на Джека. Комната скрипела от возраста и гниющей вокруг пыли. "Габл, габл, габл, - говорила комната. - Габлер здесь, чтобы сгаблать тебя и превратить в Габбиш". Встав на ноги, пошатываясь, Джек ухитрился шаг за шагом добраться до магнитофона. Он подобрал коробку, открыл ее, вытащил бобину. После некоторых безуспешных попыток ему удалось насадить ее на ось воспроизводящего устройства. Дверь в кухню приоткрылась и чей-то глаз воззрился на него. "Я должен выбраться отсюда, - лихорадочно бормотал про себя Джек. - Я должен поломать, отбросить от себя ЭТО, отразить, или буду уничтожен. ОНО сожрет меня". Джек судорожно крутанул ручку громкости, и оглушительная музыка загрохотала и загремела по комнате, наполняя невообразимым шумом стены и обстановку, она вырвалась через приоткрытую дверь в кухню, сметая все и вся на своем пути. Кухонная дверь с грохотом сорвалась с петель и подглядывавшая за ним тварь торопливо отскочила от нее, подхваченная ревом музыки. Тварь тянулась к магнитофону, пытаясь нащупать ручку уровня громкости. Неожиданно музыка стихла. Но ей удалось сделать свое дело. Джеку стало значительно лучше, и он, слава Богу, опять чувствовал себя в здравом уме. Высадив отца возле офиса юридической фирмы, Джек Болен отправился вместе с Манфредом в Левистоун к Дорин Андертон. Приоткрыв дверь и увидев их на пороге, Дорин удивленно спросила: - Что это значит, Джек? - Распахнув дверь, она впустила их в дом. - Сегодня вечером случиться несчастье, - ответил он. - Ты уверен? - девушка села напротив. - Тебе следует исчезнуть? Видимо, да. Но, может быть, ты ошибаешься? - Манфред сообщил мне об этом. Он уже видел это. - Не бойся, - мягко сказала Дорин. - Да, я действительно боюсь, - согласился Джек. - Почему произойдет несчастье? - Не знаю. Манфред не сообщил мне. - О! - Дорин всплеснула руками. - Ты установил контакт с ним! Удивительно! Как раз то, что нужно Арни. - Надеюсь, ты пойдешь к нему, - попросил Джек. - Да. Но вряд ли я могу чем-нибудь помочь. Разве мое мнение чего-нибудь стоит? Я уверена, что Арни будет доволен. Думаю, у тебя нет причин для беспокойства. - Сегодня наступит развязка, - сказал Джек, - в наших с Арни отношениях. Я знаю точно, но не понимаю, почему. - Он почувствовал в животе острую резь. - Для меня совершенно очевидно, что Манфред не только знает будущее, но и в некотором смысле контролирует его. Он может сделать так, чтобы события пошли по наихудшему из возможных вариантов, потому что это кажется естественным для него, такой у него способ видения реальности. Это означает, что, находясь с ним рядом, мы становимся частью его реальности. Она просачивается в нас и замещает наш собственный взгляд на вещи. Привычные события вовсе не происходят. Я испытываю необычные ощущения. Раньше у меня никогда не было таких предчувствий. Джек резко замолчал. - Ты просто проводишь с Манфредом слишком много времени, - сказала Дорин. - В твоей душе есть определенные тенденции... - она помялась, подыскивая слова, как бы получше выразиться, - нестабильные тенденции, Джек, родственные ему. Тебе полагалось перетащить его в наш мир, в реальность современного общества... А вместо этого... Не втянул ли он тебя в свою собственную реальность? Хотя не думаю, что в вашей теории есть хоть капля смысла, скорее всего, она ошибочна с начала и до самого конца. Будет лучше, если ты прекратишь возню с этим мальчиком... - Она посмотрела на Манфреда, пристально разглядывавшего что-то на улице из окна ее квартиры. - Неужели тебе нечего делать, как только возиться с ним! - Слишком поздно что-то менять, - уныло пробормотал Джек. - Ты не психотерапевт, не доктор, - доказывала девушка. - Одно дело, когда Милтон Глоб изо дня в день контактирует с аутистами и шизофрениками, другое дело - ты! Ты - всего лишь ремонтник, вляпавшийся в историю благодаря тому, что моча в очередной раз ударила в голову Арни. Ты, к несчастью, оказался в одной комнате с ним, ремонтируя кодировщик, и благодаря этому связался с ним. Тебе нельзя быть таким пассивным, Джек! Ты позволяешь своей жизни протекать случайным образом. Неужели ты не понимаешь, что единственная причина твоих бед - твоя пассивность? После некоторой паузы Джек произнес: - Думаю, что да. - Так откажись от работы. - У шизофреников есть тенденция к пассивности, я знаю. - Будь решительным, перестань возиться с мальчиком. Позвони Арни и скажи ему, что ты просто не способен справиться с Манфредом. Арни отправит его обратно в лагерь, где им займется Милтон Глоб. Они построят комнату с замедленным изображением, в лагере ведь приступили к работе над ней, не так ли? - Им никогда не справиться с такой задачей. Глоб говорил о доставке оборудования с Земли, ты же понимаешь, что это значит? - Ты же никогда не справишься с этой задачей, - сказала Дорин, - потому что задолго до окончания работы ты свихнешься. Я тоже могу заглянуть в будущее, и знаешь, что я вижу? У тебя будет немало серьезных душевных срывов, еще чаще, чем раньше. Ты совсем заболеешь, если продолжишь работу. У тебя уже началось обострение шизофрении, паника - вернейший признак. Я права? Он согласно кивнул. - Я видела ее проявление у брата, - продолжала Дорин. - Если хоть раз увидеть, как шизофреническая паника ломает человека, то никогда уже не забудешь этого. Вокруг них происходит сжатие реальности... Время, пространство, причины, следствия - все сужается в их представлении. Может, и с тобой случилось то же самое? Ты говоришь, что будто бы невозможно избежать роковой встречи с Арни, в тебе чувствуется глубочайшая депрессия от необходимости принять решение. Ты очень изменился, Джек. - От волнения ее грудь вздымалась и опускалась. - Я позвоню Арни и заявлю, что ты выходишь из игры, и ему необходимо подыскать кого-нибудь другого, чтобы закончить работу с Манфредом. И еще я добавлю от себя, что ты не добился никакого прогресса, что вообще как для тебя, как и для него, совершенно бесполезно возиться с этой затеей. У Арни и раньше случались причуды, он носится с ними несколько дней или даже недель, а потом забывает о них. Думаю, и о предсказании будущего он скоро забудет. - Об этом он не забудет, - мрачно промолвил Джек. - Давай попытаемся, - настаивала девушка. - Нет, - сказал Джек. - Я должен встретиться с Арни сегодня вечером и представить ему доклад о своих успехах. Я обещал, я обязан, я должен так поступить. - Ты - набитый дурак, - констатировала Дорин. - Я знаю, - ответил Джек. - Но совсем по другой причине, а не по той, о которой ты думаешь. Да, я - глупец, потому что берусь за работу, не задумываясь о ее последствиях. Я... - он запнулся на полуслове. - Возможно, ты это и хотела сказать. Я не способен работать с Манфредом. И хватит об этом. - Ты стремишься навстречу судьбе. Что ты хочешь показать Арни вечером? Покажи мне сейчас. Достав плотный конверт, он вытащил из него рисунок Манфреда и протянул ей. Долгое время Дорин молча изучала его, а потом вернула обратно. - Какой зловещий, патологический рисунок, - произнесла она едва слышно. - Я догадываюсь, что это - загробный мир, не так ли? Так вот что он рисует... Мир после смерти. И под слиянием мальчика ты тоже начинаешь его видеть. Ты хочешь показать Арни рисунок загробного мира? Ты, должно быть, потерял чувство реальности, если воображаешь, что Арни обрадуется при виде этой гадости! Сожги его. - Да не такой уж и странный этот рисунок, - сказал Джек, глубоко взволнованный ее реакцией. - Да-а! - протянула Дорин. - Это и есть тот самый ужасный знак, который определил твою дальнейшую судьбу. Ты это хотел сказать в начале нашего разговора? Он кивнул. - Тогда я абсолютно права, тебе необходимо немедленно бросить работать с мальчиком. - Я буду продолжать, - сказал Джек. - Увидимся вечером. Пройдя к окну, он тронул Манфреда за плечо. - Пойдем. Мы еще увидим сегодня вечером эту леди у мистера Котта. - До свидания, Джек, - сказала Дорин, провожая их до двери. Ее большие темные глаза выражали отчаяние. - К сожалению, я ничем не могу удержать тебя. Ты изменился. Только вчера ты еще был жив, а теперь стал умирать... Ты знаешь об этом? - Нет, - отрезал Джек, - я не думал на эту тему. - Он не удивился, услышав последнее заявление девушки, так как сам чувствовал давящую, сжимающую сердце тяжесть на своих конечностях. Наклонившись, он поцеловал девушку в полные сочные губы. - Надеюсь увидеть тебя вечером. Она долго стояла в дверях и молча глядела им вслед. В оставшееся до встречи с Арни Коттом свободное время Джек решил побывать в Общественной школе и встретиться с сыном. Там, в самом ужасном для него месте, он узнает: права ли Дорин, утверждавшая, что его чувство реальности изменилось под воздействием подсознательного влияния Манфреда. Общественная школа представлялась Джеку критическим местом, которое выявит его истинное состояние. Чем ближе они подлетали к школе, тем отчетливее он ощущал, как в глубине души разверзалась пропасть, в которую ему предстояло, набравшись мужества, заглянуть еще раз. Крайне любопытно было взглянуть на реакцию Манфреда на Общественную школу и их преподобия - обучающие машины. Джек имел твердое убеждение, что Манфред, столкнувшись лицом к лицу со "школьными учителями", проявит бурную реакцию, возможно, похожую на его собственную, а возможно - наоборот. Во всяком случае, Джек нисколько не сомневался, что отклик будет. Затем он тоскливо подумал: "Наверное, уже слишком поздно что-нибудь изменить. Неужели Арни отменит работу только потому, что бесполезно что-либо предпринять? А не был ли я уже в его квартире сегодня? Который час?" Промелькнула чудовищная мысль: "Я потерял чувство времени". - Мы направляемся в Общественную школу, - бормотал он Манфреду. - Тебе нравится эта идея? Смотри - школа, в которую ходит Дэвид. Глаза мальчика оживленно сверкнули. Да, казалось, говорил он. Мне нравится. Пошли. - О'кей, - проговорил Джек, только ценой невероятных усилий ухитряясь действовать рычагами управления. Он чувствовал себя на дне глубокого, вязкого моря, он едва мог дышать и совсем не имел сил двигаться. Что с ним случилось? Он не знал. Он изо всех сил старался удержать вертолет в воздухе. 11 Мертвые кости под кожей мистера Котта были блестящими и влажными. Мешок костей, грязных и одновременно влажно блестевших. Прозрачный череп поглощал зелень, которая внутри него мгновенно превращалась в прах. Джек Болен тоже представлял собой мертвый мешок, набитый габбишем. Внешняя оболочка обманчиво хорошо выглядела и приятно пахла, он видел, как она склонилась над мисс Андертон, желанной в высшей степени. Неживая человекоподобная структура разливала влажную, липкую сущность все ближе и ближе к девушке, и мертвые, безумные слова выскакивали изо рта структуры и как горошины падали на мисс Андертон. Мертвые, безумные слова исчезали в складках ее одежды, а некоторые впивались в кожу и проникали в тело. - Я люблю Моцарта, - сказал мистер Котт. - Давайте послушаем эту запись. Полная волос, пыли и безумных слов одежда вызывала у нее зуд. Она раздирала одежду в клочья. Впиваясь зубами в куски материала, она срывала их прочь. Вертя ручки усилителя, мистер Котт сказал: - Дирижирует Бруно Вальтер. Огромная редкость времен золотого века грамзаписи. Ужасные крики и визги раздались откуда-то из комнаты, после некоторых раздумий девушка решила, что они раздавались в ней самой: она конвульсировала внутри, все трупные твари в ней тяжелели, пытаясь вырваться в свет комнаты. Господи! Как она могла остановить их! Они выползали из нее и удирали прочь, скатываясь с прядей липкой ткани на пол, исчезая в щелях между досок. - Извините, - пробормотал Котт. - Какой отвратительный вой! Мог бы и пожалеть нас, Арни. - Встав с кушетки, она оттолкнула от себя темный дурнопахнущий объект, вцепившийся в нее. - Твое чувство юмора... - сказала девушка. Котт обернулся и увидел, как она сорвала с себя последние одежды. Он отложил катушку с записью и подошел к ней, протягивая руки. - Сделай это, - сказала девушка, и они оба оказались на полу, подцепляя пальцами ног ткань, он стал срывать с себя одежду, пока не остался совершенно голым. Их руки переплелись, и они покатились в темноту под печку и легли там, потея и толкаясь, глотая пыль, жар и влажность собственных тел. - Сделай это сильнее, - сказала девушка, вонзая колени ему в бока и причиняя боль. - Случайность, - ответил мужчина, наваливаясь на нее и дыша ей в лицо. Из-за края печки появились глаза, какая-то тварь подглядывала за ними, пока они лежали рядом в темноте. Она отложила свой клей, ножницы и журналы, бросила все, чтобы посмотреть на них, жадно смакуя и пожирая глазами каждый удар, который они совершали. - Уходи, - простонала девушка. Но тварь осталась на месте. - Еще, - опять прошептала девушка, и тварь засмеялась. Она не прекращала смеяться все время, пока девушка и тяжелая туша, прижимавшаяся к ней, продолжали свои движения. Они не могли остановиться. Габлдай, меня еще, - говорила она, - габлдай меня, вложи свой габбиш в меня, в мой габбиш, о, ты, Габлер! Габлдай, габлдай, мне нравится галбдать. Не останавливайся! Габл, габл, габл, габл, габл... Сажая вертолет И-компании на посадочную площадку Общественной школы, Джек Болен мельком бросил взгляд на Манфреда, пытаясь угадать о чем тот думал. Погруженный в свои мысли, Манфред Стинер невидящим взглядом смотрел в пространство, лицо его искажалось гримасами, вызывавшими отвращение у Джека и вынуждавшими его как можно реже смотреть в сторону мальчика. Почему он не может справиться с мальчишкой, гадал Джек. Дорин совершенно права, Манфред уже в его голове, и неустойчивые, шизофренические аспекты его собственной личности задеты помимо его воли; Джек не понимал, как ему вырваться из ситуации, кроме того, было уже слишком поздно что-либо предпринимать - время словно перестало существовать, и он навечно прикован к несчастному немому созданию, которое только и занимается тем, что ковыряется в собственной жизни, снова и снова исследует свой патологический личный мир. Джек поглощался каким-то слоем мироощущения Манфреда, что, очевидно, вызвало постепенное разрушение его собственного восприятия мира. "Сегодня вечером... - думал Джек. - Так или иначе, нужно дождаться вечера. Я должен потерпеть до встречи с Арни Коттом. А потом я смогу выбросить из головы все это, вернуться в свое собственное пространство, свой мир, мне никогда больше не следует общаться с Манфредом Стинером. Ради бога, Арни, спаси меня", - думал он. - Мы - на месте, - сказал он после приземления вертолета. И выключил мотор. Манфред сразу ринулся к двери, полный страстного желания выбраться наружу. "Так тебе, оказывается, не терпится увидеть это место, - подумал Джек, - интересно почему?" Он встал и открыл дверь вертолета; Манфред сразу же выскочил на крышу и, как будто сердцем чувствуя дорогу, побежал по наклонному спуску. Пока Джек выбирался из кабины, мальчик уже исчез из вида. Он и сам спустился по пандусу и вошел в школу. "Дорин Андертон и Арни Котт, - мысленно произнес Джек. - Два человека, означающие для меня все, друзья, с которыми я общаюсь, моя жизнь - все крайне затрудняется. Мальчик действительно вознамерился просочиться в меня и увести от общения с людьми туда, где эти взаимоотношения крайне затруднены. Что же мне остается? - спрашивал он себя. - Однажды я уже был отдален от остальных - сына, жены, отца, мистера И - все произошло почти автоматически, без сопротивления. Можно легко предугадать, что произойдет, если я продолжу шаг за шагом, постепенно сходить с ума рядом с этим совершенно ненормальным мальчиком. Теперь я понимаю, что такое психоз, это - полное отчуждение восприятия от объектов внешнего мира, особенно важных объектов - добросердечных людей. И что приходит на смену? Ужасная рассеянность с бесконечными спадами и подъемами. Изменения внутреннего состояния. Раскалывающее личность противостояние двух миров, внутреннего и внешнего, как будто они совсем не взаимосвязаны. Оба, однако, существуют, но каждый живет по своим собственным законам. Это - остановка времени. Конец познания, ничего нового. Если однажды человек сошел с ума, то уже ничего более страшного с ним не произойдет. Я стою на пороге этого. Возможно, я уже сошел с ума, это зрело во мне с самого начала, с самого рождения. Просто мальчик повел меня длинным путем. Или скорее из-за него я пошел длинным путем. Поглощенная собой личность, безмерная и консервативная, внутренний мир которой поглотил все - мельчайшие изменения этого мира исследовались с величайшим вниманием. Это и есть теперешнее состояние Манфреда, конечная стадия шизофренического процесса". - Манфред, подожди, - позвал Джек и пошел вслед за мальчиком. Удобно устроившись в кухне Джун Хенесси, попивая кофе, Сильвия Болен рассказывала ей о своих проблемах последних дней. - Так ужасно находиться вместе с ними, - говорила она, имея в виду Эрну Стинер и ее детей, - они такие вульгарные. Чтобы убедиться в этом, достаточно хотя бы раз столкнуться с ними поближе. Конечно, не стоит об этом говорить, но я вынуждена видеться с ними так часто, что не могу игнорировать их грубость, с которой сталкиваюсь каждый день. Джун Хенесси, в белых трусиках и лифчике, ходила босая туда-сюда по дому, поливая из стеклянного кувшина свои многочисленные комнатные растения. - Действительно, странный мальчик. Он хуже всех, правда? Содрогаясь от отвращения, Сильвия сказала: - И он торчит у нас целый день. Как тебе известно, Джек работает с ним, пытаясь приобщить его к человеческой культуре. Сама-то я думаю: следовало бы стереть с лица земли всех уродцев и выродков, похожих на этого. В конце концов, ужасно вредно оставлять им жизнь: это ложное милосердие как по отношению к ним, так и по отношению к нам. О мальчике следовало бы позаботиться ради живущих рядом с ним. Его никогда не следовало бы выпускать из учреждения, в котором он находился. Вернувшись в кухню с пустым кувшином, Джун сказала: - Хочу тебе рассказать, что на днях сделал Тонни. Тонни был ее очередным любовником, ее связь с ним продолжалась уже шесть месяцев, и она среди окрестных дам, особенно у Сильвии, считалась современной женщиной. - Как-то раз мы обедали в Женеве-2, в одном известном французском ресторане и ели эскарготы - ну, знаешь, такие улиточки. Их подают прямо в раковинках, и во время еды их извлекают при помощи ужасающих вилок с длиной зубов чуть ли не в целый фут. Конечно, все это еда с черного рынка. Ты знала раньше, что в этом ресторане подают деликатесы исключительно с черного рынка? Я не знала, пока Тонни не привел меня туда. И конечно же, я не могу сказать тебе, где этот ресторан. - Улитки, - произнесла Сильвия, думая обо всех удивительных блюдах, которые и она могла бы заказывать, если бы имела любовника и тот пригласил бы ее в ресторан. Как следовало бы вести себя в таком случае? Трудно, вероятно, но стоило того, если бы она могла сохранить свою измену в тайне от мужа. Проблемой был Дэвид. А теперь еще и Джек, много времени работавший дома, и свекор, гостивший у них. Она никогда не могла бы пригласить своего любовника домой из-за Эрны Стинер, соседки, мешковатой домохозяйки, которая могла бы его увидеть и скорее всего, тотчас же из прусского чувства долга проинформировала бы Джека. Но тогда в этом была бы некоторая доля риска, что добавило бы определенного пикантного аромата приключению. - А что сказал бы муж, если бы узнал о твоей связи? - спросила она Джун. - Не разорвал бы он тебя в клочки, как это сделал бы Джек? - С тех пор, как мы женаты, Майк имел несколько собственных любовных интрижек, - ответила Джун. - Он был бы огорчен. Возможно, поставил бы мне синяк под глазом и, конечно же, убрался бы почти на целую неделю к одной из своих подружек, оставив меня одну возиться с детьми. А в общем он бы стерпел. Сильвии тоже стало интересно, имел ли Джек какую-нибудь связь на стороне. Это казалось невероятным. Сильвия гадала, что бы она почувствовала, если бы узнала об этом - означало бы это конец замужеству? "Да, - подумала она. - Я бы немедленно обратилась к адвокату. Или нет? Никак не угадать заранее..." - Какие у тебя отношения со свекром? - спросила Джун. - О, неплохие. Он, Джек и маленький Стинер пропадают где-то, совершая деловые поездки. Естественно, я не общаюсь помногу с Лео, он приехал главным образом по делам. Джун, сколько связей ты имела? - Шесть, - ответила та. - Здорово, - сказала Сильвия. - А я вот ни одной. - Некоторые женщины не созданы для этого. Последняя фраза прозвучала для Сильвии довольно обидно, если не как пощечина. - Что ты имеешь в виду? - Они психически не подготовлены для адюльтера, - бойко пояснила Джун. - Это требует от женщины некоторых способностей создавать и поддерживать день за днем сложный вымысел для мужа. Я прямо наслаждаюсь, когда мне необходимо изворачиваться, чтобы не проболтаться Майку. Ты совсем другая. У тебя простой, прямолинейный склад ума, хитрость - не твоя стихия. К тому же у тебя прекрасный муж. - Подчеркивая важность своего мнения по поводу Джека, она многозначительно подняла брови. - Раньше Джек целыми неделями отсутствовал дома, - сказала Сильвия. - И я не могла спать с ним. А теперь это стало еще труднее. Она страстно желала иметь какое-нибудь творческое, полезное или возбуждающее занятие, которое заполнило бы собой длинные пустые дни. Неужели она родилась для того, чтобы умереть от скуки, просиживая часами в кухнях соседок и распивая кофе? Не удивительно, что так много женщин имело "связи". Выбора не было, или это - или сумасшествие. - Если ты ограничилась только своим мужем для эмоционального опыта, - сказала Джун Хенесси, - у тебя нет никаких оснований для выводов. Ты более или менее смиряешься с тем, что он может предложить, но если ты спала с другими мужчинами, ты можешь лучше судить о недостатках своего мужа, более объективно оценить его. И, если что-нибудь в его поведении тебе не нравится, ты настоишь, чтобы он переменился. А со своей стороны ты узнаешь, где ты сама действуешь неумело, и когда общаешься с другими мужчинами можешь научиться, как выразить себя так, чтобы доставлять мужу наибольшее удовлетворение. Я не могу понять тех, кто лишает себя удовольствия из-за недостаточного сексуального опыта. Вышесказанное звучало как хорошая здравая мысль: даже муж получит выгоду... Потягивая кофе и раздумывая над словами Джун, Сильвия увидела через окно, как недалеко от дома садился вертолет. - Кто это? - спросила она. - Ради всего святого, откуда я могу знать, - сказала Джун, выглядывая в окно. Вертолет подкатил к стоянке рядом с домом, двери открылись и темноволосый, симпатичный мужчина, одетый в яркую нейлоновую рубашку с галстуком и брюки - просто модный европейский франт - вышел оттуда. За ним появился бликман с двумя тяжелыми чемоданами. Глядя на темноволосого мужчину, направлявшегося к дому в сопровождении бликмана с двумя чемоданами. Сильвия почувствовала, как быстро застучало сердце в груди. Таким вот образом, подумала она, появляется Тонни, приятель Джун. - Господи! - заволновалась Джун. - Да кто же это? Торговец? Раздался стук в дверь, и она пошла открывать. Сильвия поставила чашку и последовала за ней. Возле Джун остановилась. - Я же вроде раздета. - Она торопливо дотронулась до трусиков. - Поговори с ним, пока я сбегаю в спальню и оденусь. Я не ожидала, что кто-то чужой свалится нам на голову, сама понимаешь, нужно проявить осторожность, ведь мы в доме совершенно одни, наши мужья отсутствуют... - С развевающимися волосами она бросилась в спальню. Сильвия открыла дверь. - Добрый вечер, - сказал симпатичный мужчина, обнажая в улыбке белые, идеально ровные, средиземноморские зубы. Он говорил с легким акцентом. - Вы хозяйка дома? - Полагаю, что так, - смутившись, ответила Сильвия. Она мысленно окидывала себя взглядом, желая удостовериться, достаточно ли скромно она одета, чтобы вступить в беседу с незнакомым человеком. - Я хочу предложить вам очень хорошие, экологически чистые продукты, с которыми, возможно, вам уже приходилось иметь дело, - сказал мужчина. Он смотрел на ее лицо, но так как Сильвия произвела на него определенное впечатление, он в то же время ухитрился окинуть ее взглядом с ног до головы. Ее смущение возрастало, но она не чувствовала негодования по этому поводу; мужчина имел очаровательную манеру держаться - застенчивую и в то же время достаточно откровенную. - Экологически чистая еда, - пробормотала Сильвия. - Ну, я... Мужчина кивнул головой, бликман, выступив вперед, положил один из чемоданов и открыл его. Корзинки, бутылки, свертки... Она заинтересовалась. - Нерафинированное арахисовое масло, - объявлял мужчина. - А также диетические сладости без калорий сохранят вашу очаровательную стройность. Пшеничные проростки. Дрожжи. Витамин Е - стимулятор жизненных сил... но, конечно, же, для такой молодой женщины, как вы, он не требуется. Его голос завлекающе мурлыкал, когда он показывал товары один за другим. Наклонясь над товаром, она очутилась так близко от торговца, что их плечи соприкоснулись. В двери появилась Джун, одетая в юбку и шерстяной свитер. Она мгновенно оценила обстановку и юркнула обратно, захлопнув дверь. Мужчина даже не заметил ее. - А также, - продолжал он, - имеется еще много в списке деликатесов, которые, возможно, заинтересуют мисс. Вот, например. Он протянул банку. У Сильвии остановилось дыхание - это была икра. - Хорошенькое дело, - сказала она, совершенно завороженная. - Где вы все это достаете? - Сильно сказано, но ведь это стоит того, - темные глаза мужчины прямо впились в ее лицо. - Вы не согласны? Напоминает дни, проведенные на Земле: мягкий свет и оркестр, играющий танцевальную музыку... романтические дни, проведенные в перемене мест, восхищающих глаз и ухо. Он долго и широко улыбался ей. "Черный рынок", - решила Сильвия. Ее сердце подскочило к самому горлу, когда она сказала: - Послушайте, это не мой дом. Я живу недалеко отсюда, на расстоянии одной мили, вниз по каналу. - Она указала направление. - Я очень, очень заинтересовалась. Откровенная мужская улыбка обожгла ее. - Вы никогда не бывали здесь раньше, не так ли? - Она говорила торопливо и заикаясь. - Я никогда не видела вас. Как вас зовут? - Меня зовут Отто Зитт. - Он протянул ей визитную карточку, на которую женщина едва взглянула, не в силах оторваться от его прекрасного лица. - Мой бизнес давно налажен, но только недавно, благодаря непредвиденным обстоятельствам, был полностью реорганизован, так что появилась возможность встречаться непосредственно с новыми клиентами. Таким, как вы, к примеру. - Вы зайдете ко мне? - Да, обязательно, немного попозже, скажем - после полудня... И мы обсудим в спокойной обстановке ассортимент потрясающих деликатесов, которых ни у кого, кроме меня нет. До встречи. - С кошачьей грацией он встал. Снова на пороге появилась Джун Хенесси. - Здравствуйте, - сказала она мягким, вкрадчивым голосом. - Вот моя визитная карточка, - Отто Зитт протянул ей тисненый белый прямоугольничек. Обе женщины внимательно разглядывали его визитные карточки. Многообещающе улыбнувшись, Отто кивнул бликману, и тот открыл другой чемодан. Сидя в своем кабинете в лагере Бен-Гуриона, доктор Милтон Глоб внезапно услышал хриплый, властный, но, безусловно, все-таки женский голос. Прислушавшись, он узнал напористую речь Анны Эстергази, приехавшей навестить своего сына Сэма. Открыв карточку на букву "Э", доктор вытащил папку с надписью "Сэмюэль Эстергази" и положил перед собой. Случай был довольно интересный. Анна Эстергази почти год как развелась с Арни, когда родился ребенок. При определении в лагерь мальчика записали на ее имя. Исходя из данных исследования крови, врачи не сомневались, что отцом ребенка был Арни Котт, поэтому история болезни содержит множество сведений о состоянии его здоровья. Несмотря на давний развод, они встречались, и ребенок явился результатом этих свиданий, прямым доказательством того, что их отношения носили не только деловой характер. Некоторое время доктор Глоб поразмышлял о том, что кому-то информация, содержащаяся в папке, могла бы, ох, как пригодиться. Интересно, были ли у Арни враги? Насколько доктор знал - ни одного. Все, кроме Милтона Глоба, любили Арни Котта. Мысль о том, что он, наверное, единственный человек на всем Марсе, пострадавший от рук могущественного водопроводчика, делала доктора совсем несчастным. "Этот тип обошелся со мной самым бесчеловечным и жестоким образом", - в миллионный раз повторял про себя Глоб. Ну чем он мог помочь своему горю? Он еще посчитается с Арни... или постарается собрать дополнительную информацию, которая, возможно, того заинтересует. Но он понимал, что любые ухищрения ни к чему бы не привели. Снова и снова доктор Глоб просматривал историю болезни. Случай с Сэмюэлем Эстергази был достаточно редким, по крайней мере, он не помнил ни одного, который бы в точности соответствовал этому. Мальчик, казалось, принадлежал какому-то древнему, вымершему роду человекоподобных амфибий. Глоб вспомнил о теории, высказанной некоторыми антропологами, согласно которой человек произошел от какого-то вида обезьян, живших в полосе прибоя и на отмелях. Доктор обратил внимание и на то, что коэффициент умственного развития ребенка равнялся 73 баллам. Эта цифра означала очень слабые интеллектуальные способности. При таком коэффициенте, - неожиданно пришло ему на ум, - следовало бы Сэма скорее отнести к умственно отсталым, чем к аномальным детям". Лагерь Бен-Гуриона не предназначался для слабоумных, и его директор Сюзен Хейнс уже отослала обратно несколько псевдоаутичных детей, которые на поверку оказались обычными умственно неполноценными. Конечно, отсев псевдобольных сопровождался известными трудностями. А в случае маленького Эстергази были явные физические отклонения... Несомненно! - решил доктор Глоб. - У меня есть все основания, чтобы отправить ребенка Эстергази домой. Он без особых трудностей мог бы обучаться в Общественной школе, нужна только корректировка программы по его способностям. Только в области физического развития ребенок мог считаться аномальным, а забота о физически неполноценных детях не входит в наши задачи. Но что вынуждает меня поступить таким образом? - спрашивал он себя. - Вероятно, я хочу отомстить Арни Котту за то, что он обошелся со мной так жестоко. Нет, - после некоторого раздумья решил он, - это кажется совершенно невероятным. Я не отношусь к психическому типу людей, которые стали бы мстить. Он привык считать себя человеком, способным к зрелым, взвешенным поступкам. С другой стороны, именно размолвка с Арни Коттом вынудила его так тщательно ковыряться в истории болезни ребенка Эстергази... Таким образом, слабая, не очень четкая связь между желанием выгнать Сэма из лагеря и ссорой с Арни все же была. Читая папку, доктор снова поражался удивительным взаимоотношениям, о которых она повествовала. Вся жизнь людей, долгие годы продолжающих сексуальные отношения после того, как их брак распался, была зафиксирована здесь. Из-за чего же они развелись? Возможно, между ними существовали серьезные разногласия; Анна Эстергази представляла собой явно выраженный деспотический тип женщины с сильным мужским характером - то, что Юнг называл "доминирующим женским типом". В полном согласии со своим характером она должна играть определенную роль - захватить лидерство и никогда не упускать его. Она должна стать главой семьи, иначе быстро сломается. Доктор Глоб отложил папку и отправился по коридору в игровую комнату. Там он обнаружил миссис Эстергази, играющую со своим сыном. Доктор стоял, молча наблюдая за ними, пока она не ощутила его присутствия и не прекратила игру. - Здравствуйте, доктор Глоб, - бодро сказала она. - Добрый день, миссис Эстергази. Гм! Могу я попросить вас пожаловать в мой кабинет после того, как вы пообщаетесь с сыном? Ему было приятно увидеть, как значительное, самодовольное выражение на лице женщины сменилось выражением беспокойства. - Конечно, доктор Глоб. Через двадцать минут, сидя за своим столом, он вглядывался в лицо сидевшей напротив женщины. - Миссис Эстергази, когда ваш мальчик впервые поступил в лагерь Бен-Гуриона, было много сомнений по поводу природы его заболевания. Некоторое время полагали, что оно лежит в сфере душевных расстройств, возможно, травматический невроз... Женщина решительно перебила: - Доктор, вы хотите сказать мне, что с тех пор, ка Сэм поступил к вам, не выявлено никаких психических заболеваний за исключением сниженных умственных способностей и поэтому он не может оставаться здесь, так? - Еще у него имеются физические недостатки, - сказал доктор Глоб. - Это вас не касается. Он изобразил смирение и согласие. - Когда я должна взять его домой? - Она побледнела и задрожала, ее руки вцепились в сумку да так и оцепенели на ней. - Ах да, через три-четыре дня. В крайнем случае, через неделю. Закусив палец, миссис Эстергази невидящим взором уставилась на ковер, устилавший пол кабинета. Прошло некоторое время. Затем она сказала дрожащим голосом: - Как вам, вероятно, известно, доктор Глоб, до последнего времени я боролась с законом, согласно которому ООН собирается закрыть лагерь Бен-Гуриона. - Ее голос набирал силу. - Если меня вынудят забрать Сэма, то я прекращу свою помощь в борьбе против закрытия лагеря, и будьте уверены, закон примут. Я также проинформирую Сьюзен Хейнс о причине, побудившей меня так поступить. Медленная холодная волна прокатилась в голове доктора Глоба. Он ничего не мог вымолвить в ответ. - Вам ясно, доктор? - спросила Эстергази. Он принужденно кивнул. Поднимаясь со своего места, миссис Эстергази сказала: - Доктор, я давно занимаюсь политикой. Хотя Арни Котт и считает меня доброхоткой и любительницей, но это не так. Поверьте мне, в определенных обстоятельствах я вполне проницательна. - Да, - сказал доктор Глоб, - я сейчас убедился в этом. - Он машинально поднялся и проводил ее до двери кабинета. - Пожалуйста, никогда больше не поднимайте вопрос по поводу Сэма, - сказала женщина, открывая дверь. - Я нахожу эту тему слишком мучительной для себя. Мне намного легче считать сына аномальным. - Она посмотрела доктору прямо в лицо. - Думать о нем как об умственно неполноценном - выше моих сил. - Повернувшись к нему спиной, она стремительно пошла прочь. "Вот почему нельзя обольщаться, оценивая мою работу, - сказал себе доктор Глоб, трясущимися руками закрывая дверь кабинета. - Эта женщина - явная садистка с ярко выраженной манией преследования в сочетании с непомерной агрессивностью". Усевшись за стол, он закурил и, уныло пыхтя сигаретой, пытался взять себя в руки. Когда Джек Болен достиг конца наклонного спуска, Манфред уже исчез из вида. Небольшая группка детей пробежала мимо, несомненно, они торопились к "Учителям" на очередные уроки. Он стал бродить вокруг, гадая, куда, убежал мальчик. И почему так быстро? Нехороший признак. Кучка детей впереди собралась вокруг высокого, беловолосого, с густыми бровями "джентльмена", в котором Джек узнал Марка Твена. Однако Манфред среди них не было. Когда Джек пытался пройти мимо "Марка Твена", тот прервал свой монолог, обращенный к детям, пыхнул несколько раз сигарой и обратился к Джеку: - Друг мой, не могу ли я чем-нибудь помочь вам? Помедлив, Джек ответил: - Я ищу мальчика, которого привел с собой. - Мне известны имена всех пареньков, - ответила обучающая машина типа "Марк Твен". - Как его зовут? - Манфред Стинер. - Он описал внешность мальчика внимательно слушавшей обучающей машине. - Гм! - произнесла обучающая машина, когда он закончил говорить. Она затянулась и опустила сигару. - Думаю, вы найдете молодого человека беседующим с римским императором Тиберием. По крайней мере, так меня проинформировал представитель властей, чьим заботам вверена данная организация, я имею в виду дежурного механика, сэр. Тиберий. Джек не представлял себе, что такие низменные и сомнительные исторические персонажи могли быть представлены здесь, в Общественной школе. "Марк Твен" догадался о его, мыслях, очевидно, по выражению лица. - Здесь, в школе, - сказал он Джеку, - не стремились в качестве поучительных примеров собрать самые отвратительные персонажи, но и не пытались самым тщательным образом оградить детей от дурных сторон жизни. Странствуя по этим залам, сэр, вы обнаружите множество мошенников, пиратов и негодяев, печальными и унылыми голосами повествующих свои поучительные истории в назидание юношеству. "Марк Твен" снова пыхнул сигарой и подмигнул ему. Смущенный Джек заторопился прочь. Возле "Эммануила Канта" он остановился спросить дорогу. Несколько подростков стояло возле обучающей машины. - Тиберия, - произнес робот с сильным акцентом, - можно найти если пойти по этому пути. - Он указал направление так величественно, что, отбросив все сомнения, Джек заторопился в нужную сторону. Немного погодя он очутился возле невысокой белоголовой тщедушной фигуры римского императора. Машина, казалось, "размышляла", но, прежде чем Джек сказал хоть слово, она повернула к нему голову. - Мальчик, которого вы разыскиваете, прошел дальше. Он действительно ваш? Чрезвычайно привлекательный юноша. - Затем она замолчала, ка бы задумавшись. Джек знал, что на самом деле машина связывается с дежурным механиком школы, которая, используя информацию от всех обучающих механизмов, пыталась выяснить место нахождение Манфреда. - В данный момент он ни с кем не общался, - наконец произнес "Тиберий". Джек продолжал поиски. Слепая женщина среднего возраста улыбалась неподалеку, Джек не знал, кто это, никаких детей возле нее не было. Но вдруг она произнесла: - Мальчик, которого вы разыскиваете, находится возле "Филиппа II Испанского. - Она указала рукой прямо по коридору, а затем добавила странным голосом: - Будьте добры поторопиться. Мы были бы очень признательны, если бы вы забрали его из школы как можно скорее. Большое спасибо". Ее речь прервалась также внезапно, как и началась. Джек заторопился в указанном направлении. Как только он повернул в нужный коридор, то сразу очутился перед бородатой аскетической фигурой "Филиппа II". Манфреда уже не было, но, казалось, какой-то неуловимый дух его существа все еще витал здесь. - Он только что ушел, дорогой сэр, - сказала обучающая машина. В ее голосе прозвучала та же странная назойливость, как и в голосе женщины, встреченной Джеком несколько ранее. - Будьте добры, найдите и удалите его отсюда. Для нас это была бы неоценимая услуга с вашей стороны. Не теряя ни секунды, Джек бросился по коридору, подгоняемый леденящим страхом. - ...Очень признательны, - сказала сидящая фигура в белом халате, когда он проходил мимо. И седовласый мужчина в сюртуке тоже повторил настойчивую мольбу всей школы, когда Джек проходил мимо: - ...как можно скорее. Он повернул за угол и нашел Манфреда. Мальчик сидел в одиночестве, прислонившись к стене с опущенной головой, очевидно, погруженный в глубокие размышления. Наклонившись над ним, Джек спросил: - Почему ты убежал? Мальчик не ответил. Джек коснулся его, но тот опять никак не прореагировал. - С тобой все в порядке? - спросил Джек. Вдруг мальчик пошевелился, поднялся на ноги и пристально уставился Джеку в лицо. - Что это еще такое? - потребовал ответа Джек. Опять никакого ответа. Но лицо мальчика омрачилось смутными, извращенными переживаниями, ненаходившими выхода. Казалось, он не видел Джека. Полностью поглощенный собой, мальчик не интересовался внешним миром. - Что случилось? - повторил Джек свой вопрос. Он знал, что не дождется ответа: не существовало никакого способа для несчастного создания, находящегося перед ним, как-нибудь выразить себя. Только тишина, полное отсутствие связи между ними, пустота, которая ничем не могла быть заполнена. Мальчик смотрел в пространство, а потом, опять сгорбившись, сел на пол. - Подожди меня здесь, - сказал Джек. - Я хочу забрать Дэвида. - Он осторожно отошел от мальчика, но тот даже не шевельнулся. Подойдя к обучающей машине, Джек сказал ей: - Мне бы хотелось увидеться с Дэвидом Боленом, пожалуйста. Я - отец. Я заберу его домой. Обучающая машина типа "Томас Эдисон", изображавшая почтенного пожилого мужчину, взглянула на него, включилась и навострила ухо. Джек повторил все снова. Кивнув, машина ответила: - Габл, габл... Джек изумленно уставился на нее. А затем посмотрел на Манфреда. Мальчик по-прежнему сидел, сжавшись в комочек и прислонившись к стене. Обучающая машина "Томас Эдисон" снова открыла рот и произнесла: - Габл, габл. - И ничего больше, опять наступила тишина. "Это - я? - мысленно спросил себя Джек. - Полный психический крах для меня? Или..." Он не мог поверить в существование другой причины, она была просто невероятна. Неподалеку, в холле, другая обучающая машина обращалась к группе детей. Джек напряженно вслушивался в долетавший оттуда гулкий металлический голос: - Габл, габл, - говорила она детям. Джек закрыл глаза. Он понял с совершенной ясностью, что собственная душа, собственные чувства не обманули его - то, что он видел и слышал, случилось на самом деле. Присутствие Манфреда Стинера нарушило общую структуру Общественной школы, пронизало ее глубочайшую сущность. 12 Доктор Глоб все еще сидел за столом, грустно размышляя над выходкой Анны Эстергази, когда раздался телефонный звонок. Звонила дежурный механик Общественной школы ООН. - Доктор, - заявила она решительным голосом, - прошу простить меня за беспокойство, но нам требуется ваша помощь. У нас имеется лицо мужского пола, по нашим предположениям находящееся в явном психическом расстройстве. Мы были бы рады, если бы вы приехали и забрали его от нас. - Конечно, - пробормотал доктор Глоб. - Я немедленно отправляюсь к вам. Вскоре он летел над пустыней по направлению к Общественной школе. Дежурный механик встретила прибывшего доктора и быстрыми шагами прошла с ним через все здание к запертому коридору. - Мы решили исключить контакт между ним и детьми, - объяснила она, когда раздвижные двери открыли проход. Там с изумленным выражением лица стоял уже знакомый Глобу мужчина. Наконец доктор получил удовлетворение за наплевательское к себе отношение со стороны некоторых личностей. Итак, шизофрения вернулась к Джеку Болену. Его глаза были расфокусированы - он явно находился в состоянии кататонического ступора, вероятно, с перемежающимся возбуждением. Больной выглядел измученным. С ним находилась еще одна знакомая Глобу личность. Манфред Стинер сидел съежившись на полу, наклонившись вперед, похоже, в состоянии полной прострации. "Ваше знакомство едва ли приведет вас к процветанию", - мысленно прокомментировал случившееся Глоб. С помощью дежурного механика он поместил Болена и малыша Стинера в свой вертолет и отправился обратно в Нью-Израиль, в лагерь имени Бен-Гуриона. Сгорбленный, с крепко стиснутыми руками, Болен произнес: - Позвольте мне объяснить вам, что случилось. - Пожалуйста, - сказал Глоб, чувствуя наконец, как к нему вернулось самообладание. Джек Болен стал рассказывать срывающимся голосом: - Я отправился в школу за сыном. С собой я захватил Манфреда. - Он крутнулся на своем сиденье, чтобы посмотреть на малыша Стинера, который так и не вышел из каталепсии. Как мертвый, как подкошенный лежал на полу вертолета. - Манфред убежал от меня. А потом мое восприятие школы нарушилось. Все, что я могу услышать, было... - он запнулся. - Folie a deux, - пробормотал Глоб. - Двойное помешательство. Между тем, Болен продолжал: - Вместо школы я слышал его. Я услышал его слова, произносимые "учителями". - Он замолчал. - Манфред - сильная личность, - сказал доктор Глоб. - Это вызывает истощение сил у тех, кто находится рядом с ним слишком долго. Думаю, было бы неплохо для вас, в целях сохранения здоровья, отказаться от этого проекта. Полагаю, вы слишком рискуете. - Я должен увидеться с Арни сегодня вечером, - сказал Болен резким, прерывающимся шепотом. - Вы подумали о себе? Что станется с вами? Болен ничего не ответил. - Я могу полечить вас, - сказал доктор Глоб. - На этой стадии заболевания. Позже я не буду так уверен в успехе. - Там, в этой проклятой школе, - сказал Болен, - я полностью запутался, не знал, что делать. Я старался найти кого-нибудь, с кем еще можно было поговорить. Кто не был еще похож на него, - он указал на мальчика. - Тяжелая задача для шизофреника свыкаться со школой, - сказал Глоб. - Шизофреники, подобные вам, очень часто общаются с людьми на уровне подсознания. Конечно, обучающие машины не имеют и тени индивидуальности, все, что они собой представляют, заключено во внешности. А так как шизофреник привык постоянно игнорировать внешность и смотреть вглубь, то он различает только пустоту. Он просто не способен понять их. Болен произнес в ответ: - Я ничего не понимал из того, что они говорили: повторялось все время одно и то же - бессмыслица, которую произносит Манфред. Какой-то секретный жаргон. - Вам очень повезло, что вы не сошли с ума от этого, - сказал Глоб. - Понимаю. - Так что вы собираетесь делать, Болен? Отдыхать и выздоравливать? Или продолжать опасные контакты с ребенком, настолько неустойчивым, что... - У меня нет выбора, - сказал Джек. - Верно. У вас нет выбора. Вы должны отступить. - Но я кое-что узнал, - сказал Болен. - Я понял, какие великие пытки уготованы для меня лично во всем этом. Теперь я знаю, что такое быть отрезанным от мира, изолированным, подобно Манфреду. Я все сделаю, чтобы избежать такой участи. Теперь у меня нет никакого желания поддаться болезни. - Трясущимися руками он достал из кармана сигарету и закурил. - Прогноз состояния вашей психики не сулит ничего хорошего, - сказал доктор Глоб. Джек согласно кивнул. - Ослабление приступа болезни несомненно вызвано тем, что вы покинули школу. Хотите начистоту? Нельзя сказать, сколько времени вы сможете функционировать - возможно, еще десять минут, еще час, или, вероятно, до вечера, а потом с вами случится еще худший срыв. Ночные часы особенно тяжелы, вы согласны? - Да, - ответил Болен. - Я могу сделать для вас две вещи. Отправить Манфреда обратно в лагерь и представлять ваши интересы у Арни Котта сегодня вечером в качестве вашего личного психиатра. Я занимаюсь таким вещами постоянно, это мой бизнес. Давайте заключим договор, и я доставлю вас домой. - Возможно, после сегодняшнего вечера, - сказал Джек. - Возможно, вы будете представлять мои интересы в дальнейшем, если болезнь обострится. Но сегодня вечером я возьму с собой Манфреда на встречу с Арни Коттом. Доктор Глоб молча пожал плечами. "Не поддается внушению, - отметил он. - Признак аутизма". Джека Болена уже нельзя было переубедить, он уже был слишком далек от реальности, чтобы кого-нибудь слышать или воспринимать. Речь превратилась для него в ничего не значащий пустой ритуал. - Мой мальчик Дэвид, - вдруг сказал Болен. - Я должен вернуться в школу и забрать его оттуда. И вертолет И-компании тоже остался там. - Теперь его глаза прояснились, как будто он вышел из своего тяжкого душевного состояния. - Не возвращайтесь туда, - убеждал его доктор. - Отвезите меня обратно. - Тогда не входите в здание школы, оставайтесь на посадочной площадке. Я попрошу их прислать вашего сына, а вы можете подождать, сидя в вертолете. Возможно, это не будет для вас опасно. Я переговорю с дежурным механиком вместо вас. - Доктор Глоб почувствовал внезапный наплыв симпатии к этому мужчине. - Спасибо, - сказал Болен. - Я буду вам очень признателен. "Как вам это нравится? - думал Арни. - Как только все устроилось и стало работать, появляется какой-то говнюк и вмешивается. Вначале я даже не хотел ввязываться в дела черного рынка. Почему этот парень не сказал мне, что хочет действовать вместо Стинера? Теперь уже слишком поздно: я вошел в черный рынок, и никто не посмеет выгнать меня оттуда" Через полчаса возбужденный Скотт появился на пороге. Жуя закуски и раздражаясь крепкой бранью, он расхаживал по гостиной Арни Котта. - Этот парень - настоящий профессионал, должно быть, когда-то прежде занимался бизнесом на черном рынке. Он уже объездил весь Марс, практически, всех, включая удаленные дома у черта на куличках, посетил даже тех домохозяек, которые покупали не более одной упаковки. Одним словом, развил очень бурную деятельность. Нам не осталось ни одного клиента, а мы только разворачиваем свою деятельность. Хорошо бы взглянуть на парня, который обвел нас вокруг пальца. - Понимаю, - говорил Арни, потирая лысину. - Нужно что-то делать, Арни. - Ты знаешь, где находится его база? - Нет, но, вероятно, где-то в горах Рузвельта, там, где была посадочная площадка Норба Стинера. Мы поищем там в первую очередь. - Скотт сделал заметку в записной книжке. - Найдите его посадочную площадку, - сказал Арни, - и дайте мне знать. Я направлю туда полицейский вертолет из Левистоуна. - Тогда он узнает, кто действует против него. - Верно. Пусть он знает, что ему придется сражаться с самим Арни Коттом, а не просто с незнакомым конкурентом. Я скажу, чтобы полицейские сбросили на него тактическую атомную бомбу или воспользовались каким-нибудь менее разрушительным оружием и покончили с его посадочной площадкой. Пусть этот говнюк поймет, что мы действительно крепко обиделись на него за его наглость. Так и есть! Он приходит и конкурирует со мной, когда я даже не хотел входить в такой бизнес! Дела идут достаточно скверно и без того, чтобы его вмешательство вызвало новые трудности. Скотт все занес в записную книжку: "его вмешательство вызвало новые трудности" и т.д. - Сообщите мне его местоположение, - подытожил Арни, - и я посмотрю, как он о себе позаботился. Я настаиваю, чтобы полиция разделалась с ним, только с его оборудованием - мы не хотим создавать себе трудности с ООН. Я уверен, - необходимо разделаться с этим немедленно. Он только один - как ты думаешь? Не действует ли там, к примеру, большая группа дельцов с Земли? - Я знаю наверняка, что в этой истории замешан только один человек. - Прекрасно, - сказал Арни и отпустил Скотта. Дверь за ним захлопнулась, и Арни Котт снова остался один в гостиной, пока вышколенный бликман орудовал на кухне. - Как обстоят дела с бульоном? - спросил его Арни. - Прекрасно, Господин, - ответил бликман Гелиогабал. - Могу я узнать, кто же придет к нам сегодня вечером и съест все это? - Он вовсю трудился возле печки, окруженный несколькими сортами рыбы, травами и пряностями. - Придут Джек Болен, Дорин Андертон и один аутичный ребенок, с которым Джек работает по рекомендации доктора Глоба... сын Норберта Стинера. - Все трое малообразованные личности, - пробормотал Гелиогабал. "В общем, то же самое и к тебе относится", - подумал Арни. - Только хорошенько приготовь еду, - раздраженно сказал он, захлопнув дверь в кухню и вернулся в гостиную. "Ты, черный ублюдок, это ты втравил меня в эту историю, - думал Арни, - ты и твоя пророчествующий булыжник подкинули мне эту идею. Но лучше разработать ее, так как я получу массу выгод от нее. К тому же..." Сквозь музыку донесся звук дверного колокольчика. Открыв входную дверь, Арни увидел Дорин, которая тепло улыбнувшись, прошла в гостиную. Девушка была на высоких каблуках, ее плечи покрывала роскошная меховая накидка. - Привет. Что это так замечательно пахнет? - Кое-какое рыбное блюдо. - Арни принял у девушки накидку, покрывавшую гладкие, смуглые, с едва заметными веснушками обнаженные плечи. - Нет, - сразу возразил он, - сегодня не обычный прием гостей, а деловая встреча. Иди и надень подходящую блузку. - Он направил ее в ванную. - В следующий раз блеснешь красотой! Стоя в дверном проеме ванной и наблюдая, как она переодевается, Арни думал: "Что за потрясающей красоты женщина! Как аккуратно она кладет свое платье, которое я купил ей". Он вспомнил манекенщицу, демонстрировавшую платье в универсальном магазине. Дорин выглядела намного лучше, она была совершенством, ее пламенные рыжие волосы ниспадали на спину подобно огненному дождю. - Арни, - застегивая блузку, она обернулась к нему, - будь полегче сегодня с Джеком Боленом. - Что за черт! - возмутился он. - Что ты хочешь этим сказать? Все, что мне нужно от доброго старины Джека, это результаты, я имею ввиду, что он уже достаточно долго возится со своей задачей, в время бежит. Дорин опять повторила: - Будь полегче, Арни. Или я никогда не прощу тебе. Ворча, он подошел к буфету в гостиной, собираясь налить ей спиртного. - Что будешь пить? У меня есть бутылка десятилетнего ирландского виски, оно превосходно. - Тогда давай его, - сказал Дорин, выходя из ванной. Закинув ногу за ногу и одернув юбку, она уселась на кушетку. - Ты прекрасно выглядишь в любой одежде, - сказал Арни. - Спасибо. - Послушай, как ты, конечно, понимаешь, то чем вы занимаетесь с Боленом, происходит с моего согласия. Но между вами не происходило ничего серьезного, верно? Глубоко внутри ты бережешь себя для меня. - Что ты подразумеваешь по "глубоко внутри"? - насмешливо спросила Дорин. - Она испытующе смотрела на него, пока он не рассмеялся. - Посмотри вокруг, - сказала она. Да, конечно, я - твоя, Арни. Все в Левистоуне - твое, даже кирпичи, даже солома. Каждый раз, как я выливаю немного воды в раковину на кухне, я вспоминаю тебя. - Почему меня? - Потому что ты - идол растраченной воды. - Она улыбнулась ему. - Это всего лишь маленькая шутка, я думала о твоей душевой с ее дренажной системой. - Да, - сказал Арни. - Помнишь, как в тот раз ты и я отправились туда поздно ночью, я открыл ее своим ключом и мы забрались в нее, как пара испорченных детишек... прокрались, включили горячую воду в душах, пока все помещение не заполнилось паром. Потом, сбросив одежды, - вероятно, действительно очень пьяные, - мы голые бегали в клубах пара, прячась друг от друга, - он весело оскалился. - Я, конечно же, поймал тебя прямо на той самой скамье, на которой массажистка толчет нам задницы. И мы, естественно, позабавились там, на скамье. - Очень первобытно, - напомнила Дорин. - Я снова чувствовал себя девятнадцатилетним в ту ночь, - сказал Арни. - Я действительно молод для старика; то есть я получил многое из того, что мне полагалось, если ты понимаешь, о чем идет речь. - Он расхаживал по комнате. - Господи, когда же придет этот Болен? Раздался телефонный звонок. - Господин, - позвал из кухни Гелиогабал. - Я не могу подойти к телефону и вынужден просить вас самого ответить. Обратившись к Дорин, Арни гневно заявил: - Если звонит Болен, сообщи ему, что если он не может выполнить... - Он грозно, как бы отрезая голову, провел пальцами по шее и снял трубку. - Арни, - сказал мужской голос. - Извините за беспокойство, это Глоб. - Привет, док, - с облегчением ответил Арни и, обратившись к Дорин, - добавил: - Это не Болен. Доктор Глоб сказал в трубку: - Арни, насколько мне известно, вы сегодня встречаетесь с Джеком Боленом. Он еще не появлялся? - Нет. - Арни, мне пришлось провести с Джеком сегодня некоторое время, и хотя... - В чем дело? У него случился припадок шизофрении? Арни понял, что так и есть, это и было истинной целью звонка доктора. - Ясно, сказал Арни, - он под напряжением, под давлением времени, согласен. Но так же как и мы, все остальные. Должен разочаровать вас, если вы хотите, чтобы я извинил его, как некоего ребенка, который очень заболел и не может прийти в школу. Я не могу так сделать. Болен знал, на что он идет. Если он не представит мне сегодня вечером никаких результатов, я так отделаю его, что он до конца своей жизни не сможет отремонтировать ни одного тостера на Марсе. Доктор Глоб немного помолчал и затем сказал: - Это люди, подобные вам, с вашими грубыми чрезмерными требованиями, создают шизофреников. - Ну и что? У меня есть определенные требования, он столкнулся с ними, вот и все. С очень высокими требованиями, я понимаю. - То, чем он занимался раньше, и так предъявляло ему высокие требования. - Но не такие высокие, как мои. Ладно, вы не хотите мне еще что-нибудь сказать, док? - Нет, - ответил Глоб. - За исключением того... - его голос прервался. - Больше ничего. Благодарю вас за внимание. - Спасибо за звонок, - Арни повесил трубку. - Безвольный проныра, он слишком труслив, чтобы прямо сказать то, что думает. - С гадливым чувством он отошел от телефона. - Побоялся защитить свои убеждения. Я ничего, кроме презрения, не испытываю к нему. Зачем он звонил, если у него совсем нет мужества? - Я поражена тем, что он позвонил. Да еще так рискуя нарваться на грубость. Что он сказал про Джека? - ее глаза омрачились беспокойством, она встала, подошла к Арни и взяла его за руку. - Скажи мне. - Ну, он только сказал мне, что временно находился Боленом. Полагаю, что у него случился какой-то приступ известной тебе болезни. - Он придет? - Господи! Да я не знаю! Зачем все так усложнять? Доктор звонит, ты хватаешься за меня прямо как гончая... - Негодуя, он брезгливо освободил руку от ее пальцев и оттолкнул девушку в сторону. - Еще этот придурковатый черномазый в кухне. Господи! Что он там делает, как какой-то шаман? Он возится уже несколько часов. Слабым, но отчетливым голосом Дорин сказала: - Арни, послушай, если ты оскорбишь меня или обидишь Джека, я больше никогда не лягу с тобой в постель. Обещаю. - Все защищают его, не удивительно, что он такой больной. - Он хороший человек. - Лучше пусть он будет хорошим техником, извлечет на свет содержание головы ребенка, чтобы я смог прочитать это содержимое так же легко, как дорожную карту. Они пристально посмотрели в лица друг друга. Качая головой, Дорин взяла свой стакан и повернулась к Арни спиной. - Ну ладно. Конечно, я не могу приказывать тебе. Ты можешь найти себе дюжину женщин вместо меня. Что я по сравнению с могущественным Арни Коттом? - ее голос прозвучал тихо и подавленно. Он смущенно подошел к девушке. - Черт побери! Дор, ты - уникальна, клянусь, бесподобна. У тебя роскошная гладкая спина, что прекрасно подчеркнуло платье, в котором ты явилась. - Она погладил ей шею. - Сногсшибательная даже по земным меркам. Прозвучал дверной колокольчик. - Это - он, - сказал Арни и пошел открывать дверь. На пороге с усталым видом стоял Джек Болен. Рядом с ним находился мальчик, непрерывно пританцовывающий на цыпочках то с одной стороны Джека, то с другой. Его блестящие глаза метались во все стороны, не останавливаясь ни на одном предмете. Мальчик немедленно проскользнул мимо Арни в гостиную и исчез из виду. - Входи, - слегка опешив от поведения мальчика, сказал Арни Джеку. - Спасибо, Арни, - сказал тот и вошел в прихожую. Арни захлопнул дверь и они оба стали озираться в поисках Манфреда. - Он в кухне, - сказал Дорин. И действительно, открыв дверь в кухню, Арни увидел мальчика, восхищенно созерцавшего Гелиогабала. - Что случилось? - спросил Арни. - Ты никогда прежде не видел бликмана? Мальчик ничего не ответил. - Что за десерт ты готовишь, Гелио? - спросил Арни. - Сладкая карамель, - ответил Гелиогабал. - Филиппинское блюдо - драчена с жженым сахаром. Из поваренной книги миссис Ромбауэр. - Манфред, - сказал Арни, - это Гелиогабал. Стоявшие в дверном проеме кухни Дорин и Джек наблюдали происходящее. "Похоже, бликман здорово потряс мальчика", - заметил про себя Арни. Не отрывая глаз, мальчик следил за каждым движением Гелио. Гелио осторожно влил карамель в формы и поместил их в морозильную камеру. Чуть с испугом Манфред произнес: - Гелио. - Ого, - сказал Арни. - Он произнес осмысленное слово. Гелио проговорил сердитым тоном: - Я вынужден просить вас всех покинуть кухню. Ваше присутствие отвлекает меня, и я не могу работать. - Он так свирепо глянул на них, что один за другим они покинули кухню. Дверь за ними захлопнулась, скрывая Гелио и его работу. - Он - оригинал, - извинился Арни. - Но здорово умеет готовить. - Я в первый раз слышу от Манфреда осмысленное слово, - сказал Джек. Казалось, пораженный и выбитый из колеи, игнорируя остальных, он повернулся к окну. Подойдя к нему, Арни спросил: - Что ты собираешься пить? - Бурбон с водой. - Я сейчас приготовлю, - сказал Арни. - Не могу же я отвлекать Гелио для такой ерунды. - Он засмеялся, но Джек остался мрачным. Некоторое время они все трое молча пили. Манфред, которому дали какой-то старый журнал, растянулся на ковре, снова позабыв об их существовании. - Подождите немного, и вы попробуете прекрасную стряпню, - сказал Арни. - Пахнет восхитительно, - согласилась Дорин. - Все с черного рынка, - добавил Арни. Дорин и Джек, сидя на кушетке, согласно закивали. - Сегодня великая ночь, - произнес Арни. Они снова молча согласились. Поднимая свой стакан, Арни провозгласил: - Выпьем за взаимопонимание, без которого была бы одна проклятая пустота. - Я выпью за это, Арни, - мрачно поддержал Джек. Он уже выпил свою порцию и с сожалением глядел в пустой стакан. - Я налью тебе еще, - сказал Арни и взял у него стакан. Наливая Джеку новую порцию возле буфета, он увидел, что Манфреду надоел журнал, и он опять бродил по комнатам. "Возможно, ему понравится вырезать картинки из журнала и наклеивать их на бумагу", - подумал Арни. Он дал Джеку новую порцию и ушел в кухню. - Гелио, дай мне клей, ножницы и бумагу, чтобы ребенок мог наклеивать картинки. Гелио уже закончил приготовление карамели и, очевидно, все остальное приготовил, так как сидел с экземпляром журнала "Лайф". Он неохотно встал и отправился за клеем, ножницами и бумагой. - Забавный малыш, правда? - сказал Арни, когда Гелио вернулся. - Каково твое мнение о нем? - Дети все одинаковы, - сказал Гелио и вышел из кухни. Арни вернулся к своим гостям. - Сейчас будем есть, - объявил он. - Вы пробовали голубой датский сыр? А что вы вообще предпочитаете? Неожиданно зазвонил телефон. Дорин, сидевшая ближе всех, сняла трубку. Она передала ее Арни. - Тебя. Мужчина. Опять звонил доктор Глоб. - Мистер Котт, - Глоб говорил необычайным голосом, - для меня вопрос профессиональной чести защитить своих пациентов. Двое всегда могут подраться. Как вам известно, ваш внебрачный ребенок, Сэм Эстергази, находится в лагере Бен-Гуриона, в котором я работаю. Арни тяжело вздохнул. - Если вы не будете обращаться с Джеком Боленом справедливо, - продолжал Глоб, если вы примените свою бесчеловечную, агрессивную, жестокую, властную тактику против него, то я выгоню Сэма Эстергази из лагеря на основании его умственной отсталости, понятно? - О! Господи, да что вы говорите! - Арни опять тяжело вздохнул. - Я поговорю с вами завтра. Идите спать, что ли. Примите таблетку. Но только отстаньте от меня. - Он бросил телефонную трубку. Лента давно перемоталась и музыка прервалась, Арни подошел к своей фонотеке и взял наугад коробку. "Этот доктор, - подумал он. - Я ему покажу, но не теперь. Сейчас нет времени. С ним что-то случилось, должно быть, он сошел с ума". На коробке было написано: "В.А.Моцарт. Симфония N_40 Gmo К 550." - Я люблю Моцарта, - сказал он гостям. - Давайте послушаем. - Он вынул бобину из коробки, поставил ее на магнитофон и убавил громкость. Слышно было только трение ленты о головку. - Дирижирует Бруно Вальтер, - объявил он гостям. - Огромная редкость времени золотого века звукозаписи. Ужасные стоны и крики раздались из динамика. "Звуки, похожие на конвульсии смерти", - в ужасе подумал Арни. Он подскочил к магнитофону и выключил воспроизведение. Сидевший на ковре и склеивавший вырезанные картинки из журналов в новую конфигурацию, Манфред Стинер услышал шум и взглянул вверх. Он увидел, как мистер Котт торопился выключить магнитофон. Каким расплывчатым стал мистер Котт, заметил Манфред. Трудно разглядеть его, когда он движется так быстро, как будто он исчезает в одной точке комнаты и появляется в другой. Мальчик почувствовал страх. Шум тоже напугал его. Он взглянул на кушетку, чтобы проверить, остался ли мистер Болен на своем месте. Но тот по-прежнему сидел рядом с Дорин так близко от нее, что мальчик забеспокоился. Как два человека могут находиться на таком маленьком расстоянии друг от друга? Для Манфреда это было все равно, как если бы их тела слились вместе, эта идея пугала его. Он решил не смотреть на них и стал разглядывать нестрашную, голу стену за ними. Неприятный, хриплый голос мистера Котта резанул слух мальчика, и он ничего не понял. Потом что-то сказал Дорин Андертон, затем Джек. Их голоса слились в сплошной хаос и мальчик заткнул уши руками. Вдруг, без всякого предупреждения, мистер Котт пулей пронесся через комнату и совершенно исчез. Куда он ушел? Во всяком случае, куда бы мальчик ни посмотрел, он нигде не мог его найти. Он начал дрожать от страха, желая знать, что будет дальше. К своему удивлению, он увидел, как мистер Котт появился в комнате, где готовили пищу, там он разговаривал с темной фигурой. Темный силуэт с неторопливой грацией соскользнул с высокой табуретки, плавно пересек комнату и взял склянку из шкафчика. Завороженный скользящими движениями мужчины, Манфред смотрел прямо на него, и в этот момент темный человек оглянулся и поймал на себе его взгляд. - Ты должен умереть, - сказал темный мужчина голосом, доносившимся как бы издалека. - Потом снова родишься. Ты понимаешь, малыш? Для такого, как ты, ничего не существует, так как природа где-то ошиблась, и ты не можешь ни видеть, ни слышать, ни осязать. Никто тебе не поможет. Ты понимаешь, малыш? - Да, - ответил Манфред. Темная фигура плавно склонилась к раковине, положила немного порошка в стакан, налила воды и подала его мистеру Котту, который выпил его, не переставая что-то говорить. Как прекрасна была темная фигура! "Почему я не похож на него?" - думал Манфред. Никто до сих пор не выглядел таким красивым, как темный мужчина. Недолгое взаимопонимание, контакт с похожим на тень человеком резко прервался. Между ними прошла Дорин Андертон, появившаяся в кухне, и стала говорить высоким голосом. Снова Манфред заткнул уши руками, но не мог избавиться от звуков. Он заглянул в будущее, стараясь убежать от шума. Там он избавился от звуков и неприятных, смутных исчезновений и появлений. Впереди лежала тропинка в горах. Небо над головой было зловещим и красным, а потом он увидел какие-то точечки. Они росли и приближались, превращаясь в гигантские пятна. Какие-то предметы густо падали на них - мужчины с неестественными мыслями. Они ударялись о землю и разбрызгивались в разные стороны. Они нарисовали линии, а потом появились огромные агрегаты, похожие на слизняков, совсем без мыслей и принялись копать. Он увидел огромную, как весь мир, дыру, земля растворилась, стала темной, пустой, нереальной... Мужчины один за другим попрыгали в дыру, пока никого не осталось. Он остался один и осторожно заглянул в дыру. На дне, в бездне, как будто освобождаясь, раскатывались переплетенные создания. Они, подобно змеям, тянулись вверх, увеличивались и увеличивали интенсивность окраски. "Я - снова среди вас, - подумал Манфред. - Еще раз". - Он пробыл в AM-WEB дольше любого из нас. Он уже был здесь, когда мы только приехали. Он очень стар. - Ему нравится это. - Кто знает? Он не может ходить и питаться самостоятельно. Записи были утеряны в этом пожаре. Возможно, ему двести лет. Они ампутировали ему конечности и, конечно же, удалили большинство внутренних органов. Он жалуется главным образом на сенную лихорадку. "Нет, - подумал Манфред. - Я не могу вынести этого, мой нос горит. Я не могу дышать. Неужели это и есть начало жизни, обещанной фигурой, похожей на тень? Новое начало, где я буду другим и кто-нибудь поможет мне? - Пожалуйста, помогите мне, - просил он. - Мне кто-нибудь нужен, любой. Я не могу ждать здесь целую вечность, это должно произойти вскоре или пусть вовсе не происходит. Если этого не случится - я вырасту, стану огромной, мировой дырой и она сожрет все. Дыра под AM-WEB ждала, чтобы поглотить всех живущих или когда-либо живших. Она ждала, чтобы охватить всех и все. И только Манфред Стинер сдерживал ее. Поставив на стол пустой стакан, Джек Болен почувствовал, как каждая часть тела вернулась на свое место. - У нас кончилась водка, - с трудом проговорил он, обращаясь к сидевшей рядом девушке. Дорин ответила ему быстрым шепотом: - Ты должен помнить, Джек: у тебя есть друзья. Я - твой друг, звонил доктор Глоб - он тоже твой друг. - Она обеспокоено посмотрела ему в лицо. - Тебе не становится плохо? - Ради Бога, - заорал Арни. - Я хочу услышать, как идут дела, Джек. Не мог бы ты показать мне что-нибудь? - Он с зависть смотрел на них, Дорин незаметно отодвинулась от Джека. - Неужели вы собираетесь все время только обниматься и шептаться? Я чувствую себя нехорошо. - Он покинул их и ушел в кухню. Наклонившись к Джеку так близко, что их губы почти соприкасались Дорин прошептала: - Я люблю тебя. Он попытался улыбнуться ей в ответ. Но его лицо свело судорогой и ему не удалось этого сделать. - Спасибо, - сказал он, желая, чтобы она поняла, как много для него значило ее признание. Он поцеловал ее в губы, горячие, податливые, они обещали все, чего бы он ни пожелал, ничего не требуя взамен. Ее глаза наполнились слезами, и она сказала: - Я чувствую, как ты снова ускользаешь в себя и все дальше и дальше. - Нет, - возразил он. - Со мной все в порядке. Но он понимал, что говорил неправду. - Габл, габл, - сказала девушка. Джек закрыл глаза. "Я не могу уйти от своей болезни, - подумал он. - Она полностью охватила меня". Когда он снова открыл глаза, то обнаружил, что Дорин встала с кушетки и направлялась в кухню. Голоса ее и Арни едва до него доносились. - Габл, габл, габл. - Габл. Тогда Джек обратился к мальчику, сидевшему на ковре и вырезавшему картинки из журналов: - Ты слышишь меня? Ты понимаешь меня? Манфред смотрел вверх и улыбался. - Поговори со мной, - умолял Джек. - Помоги мне. Никакого ответа. С трудом встав на ноги, Джек поплелся к магнитофону и, повернувшись спиной к комнате, стал возиться с ним. "Остался бы я здоровым, - спрашивал он себя, если бы послушал доктора Глоба? Если бы не пришел сюда, а позволил ему представлять мои интересы? Вероятно, нет. Во всяком случае, приступ повторился так же, как и раньше. Прогрессирующий процесс, который стремится к своему завершению?" Вдруг, он понял, что стоит на черном пустынном тротуаре. Комната, люди вокруг - все исчезло. Он был один. Серые стены зданий по обеим сторонам улицы. AM-WEB? Он затравленно огляделся. Огни здесь и там, какой-то город - постепенно Джек стал узнавать Левистоун. Он пошел по улице. - Подожди, - голос, его явно звал женский голос. Из подъезда вышла женщина в меховой накидке и заторопилась к нему, ее высокие каблучки гулко стучали по тротуару. Джек остановился. - Все прошло не так уж и плохо, - сказала она, когда, задыхаясь от быстрой ходьбы настигла его. - Слава Богу, все позади. Ты был такой напряженный - я весь вечер чувствовала это. Арни совершенно раздавлен новостями о кооперативах, они такие богатые и могущественные, что вызывают у него чувство собственного ничтожества. Они пошли рядом без определенной цели. Девушка взяла его под руку. - Он твердо решил взять тебя к себе ремонтником, - сказал она, - я уверена, что он имел в виду именно это. Хотя и очень удручен. Все пути ведут к Арни. Я знаю и могу с уверенностью утверждать это. Он попытался запомнить ее слова, но не мог. - Скажи хоть слово, - умоляла Дорин. Немного погодя, Джек произнес: - Он... мог бы совершить убийство. - Боюсь, что да, - она взглянула ему прямо в лицо. - Пойдем ко мне? Или ты хочешь зайти куда-нибудь выпить? - Давай просто погуляем, - ответил Джек. - Ты все еще любишь меня? - Конечно, - заверил он. - Ты боишься Арни? Он, возможно, попытается отомстить тебе, так как не понимает роли твоего отца в этом деле. Арни думает, что в некотором смысле тебе следовало... - Она покачала головой. - Джек, он попытается отомстить. На самом деле Арни считает тебя виновным. Ты, черт побери, такой наивный. - Да, согласился Джек. - Скажи хоть что-нибудь, - умоляла Дорин. - Ты как деревянный, как мертвый. Неужели это так ужасно? Мне показалось, что ты пришел в себя. - Я не боюсь его, - с трудом произнес Джек. - Ты разойдешься со своей женой, Джек? Ты ведь сказал, что любишь меня. Возможно, нам удастся вернуться на Землю или еще куда-нибудь. Они медленно бродили по улицам. 13 Жизнь как будто заново, широко распахнулась перед Отто Зиттом после смерти Норба Стинера. Он, как в былые времена, разъезжал по всему Марсу, занимаясь доставкой своих товаров, торгуя, встречаясь с клиентами и общаясь с ними. И что было приятно, он уже встретил несколько хорошеньких женщин, одиноких домохозяек, заброшенных в пустыню, вынужденных день за днем проводить в своих домах и жаждущих общения... Он до сих пор не посетил дом Сильвии Болен. Но точно знал, где тот находился, и даже отметил его на карте. Сегодня он решил побывать там. По таком случаю он облачился в свой лучший костюм, однобортный серый английский костюм из "акульей кожи", который не надевал уже много лет. К сожалению, туфли, так же, как и рубашка, были местного производства. Но галстук! Ох! Яркой, кричащей расцветки, умопомрачительной вилкообразной формы, он только что прибыл из Нью-Йорка. Держа его перед собой на вытянутой руке, Отто восхищался им. Затем надел его и еще раз полюбовался галстуком. Его длинные темные волосы блестели. Он чувствовал себя счастливым и уверенным в успехе. "День, проведенный с такой женщиной, как Сильвия, начинает для меня все заново", - говорил он себе, когда надевал шерстяной пальто, брал чемоданы и шагал от склада, теперь превращенного по-настоящему в жилое помещение, к вертолету. Он почти вертикально поднял вертолет в небо и направился к востоку. Смутные очертания гор Рузвельта пропали за спиной, он летел над пустыней, пока не увидел канал Джорджа Вашингтона, по которому обычно ориентировался. Следуя вдоль него, он достиг места ответвления меньших каналов и вскоре находился над соединением каналов Итса и Геродота, вблизи которого жили Болены. "Обе женщины привлекательны, - размышлял он, - как Джун Хенесси, так и Сильвия Болен. Но вторая более в моем вкусе. У нее знойная внешность и сонный с поволокой взгляд, который всегда отличает глубоко эмоциональных женщин. Джун слишком развязна и кокетлива, болтает без умолку, вроде знает обо всем на свете. Я хочу женщину, которая хорошо слушает, а не хорошо говорит. Он вспомнил неприятность, случившуюся с ним раньше. "Интересно, что представляет собой ее муж, - думал Отто. - Нужно узнать". Большинство из этих мужчин ведут существование первопроходцев и не любят шуток, особенно живущие вдали от городов. Они держат в домах ружья и другие тому подобные вещи. Таким образом, существовал определенный риск, но приключение того стоило. На случай непредвиденных трудностей Отто Зитт имел оружие - небольшой 22 калибра пистолет, который он держал в потайном отделении одного из чемоданов. Он и сейчас там находился с полным комплектом патронов. "Никто мне не помешает, - сказал он себе. - Если они сами захотят осложнений - они их сразу получат". Ободренный этой мыслью, Отто повел вертолет на снижение, обозревая окрестности, и, не обнаружив хозяйского вертолета, решил приземляться. Врожденная осторожность вынудила его посадить вертолет в миле от дома Боленов, возле ответвления каналов. Так как не было никакого выбора, он отправился пешком, обремененный тяжелыми чемоданами. Между место посадки и жилищем Боленов находилось несколько домов, но он не стал задерживаться ни у одного из них, а прямо без остановки шагал вдоль канала к своей цели. Достигнув дома Боленов, Отто замедлил шаги и перевел дыхание. Он внимательно осмотрел ближайшие дома... из одного из них доносились детские голоса. Поэтому Отто тихо, стараясь быть незамеченным из дома, откуда доносились детские голоса, с противоположной стороны подкрался к дому Боленов. Он поднялся на крыльцо и позвонил. Кто-то выглянул из-за красной занавески, закрывавшей окно гостиной. Отто изобразил на лице ни к чему не обязывающую вежливую улыбку, которой пользовался в подобных случаях. Входная дверь отворилась, и на пороге появилась Сильвия с подкрашенными в тон волосам губами, в вязаном свитере, в узких розовых с претензией брюках и сандалиях. Как он заметил краем глаза, ногти на ногах были у нее выкрашены в ярко-алый цвет. Несомненно, она приоделась к его визиту. И, конечно же, приняла спокойный, независимый вид, когда молча разглядывала его, держась за дверную ручку. - Миссис Болен! - сказал Отто самым проникновенным тоном. Поклонился и добавил: - Какое счастье видеть вас снова после долгого скучного полета над безводной пустыней. Возможно вас заинтересует наш особый суп из хвостов кенгуру? Невероятный, потрясающе вкусный, прежде его нельзя было достать на Марсе ни за какие деньги. Как только я получил его, то сразу направился прямо к вам, понимая, что вы истинный знаток отличной еды и можете оценить качество, не заглядывая на цену. Произнося свой хвалебный монолог, он осторожно пододвигался вместе со своими товарами к приоткрытой двери. Немного смущенно и натянуто, Сильвия сказала: - О, входите, - она широко распахнула дверь и Отто наконец вошел в дом и поставил чемоданы на пол в гостиной возле низенького столика. Детские лук и колчан стрел попались ему на глаза. - Ваш сынок дома? - поинтересовался Отто. - Нет, - ответила Сильвия, раздраженно ходя по комнате со скрещенными на груди руками, - он сегодня в школе. Она натянуто улыбнулась. - Свекор тоже в городе и вернется домой очень поздно. "Да, - подумал Отто, - намек ясен". - Пожалуйста, присядьте, - предложил он. - Не возражаете, если я вам обстоятельно покажу товар? - Одним махом он придвинул стул и Сильвия присела на край, но ее руки все еще были крепко переплетены, а губы плотно сжаты. Он заметил, как она напряжена. "Хороший признак того, что она полностью осознает происходящее: его визит к ней, отсутствие сына, то, что она тщательно заперла входную дверь, и, как он заметил, шторы на окнах гостиной остались задернутыми. - Не хотите ли кофе? - неожиданно одним духом выпалила Сильвия. Она стремительно встала и быстро прошла в кухню. Спустя мгновение она появилась снова с подносом, на котором стояли кофейник, сахарница, молочник со сливками и две китайские фарфоровые чашечки. - Благодарю вас, - вкрадчиво сказал Отто. Пока женщина отсутствовала, он взял другой стул и поставил рядом с ее стулом. Они пили кофе. - Как вы не боитесь здесь долго оставаться одна? - спросил он. - В таком безлюдном месте? Она бросила на него мимолетный взгляд: - Господи, да я уже привыкла. - В каком городе Земли вы раньше жили? - В Сент-Луисе. - Здесь совершенно другие условия. Новая, более свободная жизнь, можно сбросить оковы условности и быть самим собой, не так ли? Прежние ценности, привычки, старомодный земной мир, совершенно забытый в прахе времени. Здесь... - он оглядел гостиную с банальной обстановкой - стулья, покрывала, безвкусные безделушки, сотни раз виденные им в похожих домах. - Здесь же, миссис Болен, мы видим столкновение необычных свойств, пульсацию удобного случая, который только раз в жизни приходит к смелым людям. - Что у вас есть, кроме супа из хвостов кенгуру? - Ну, - ответил он, сердясь в душе на нее, - очень хорошие перепелиные яйца. Натуральное сливочное масло. Сметана. Копченые устрицы. Послушайте! Принесите, пожалуйста, еще крекеров, а я в качестве угощения достану масло и икру. Он улыбнулся ей и был вознагражден ответной сияющей улыбкой: ее глаза засверкали в ожидании чего-то особенного, она импульсивно вскочила и, как девочка, побежала на кухню. Наконец они сидели рядом за наспех собранным столом и намазывали черные маслянистые икринки из маленькой баночки на крекеры. - Ничто не сравнится по вкусу с натуральной икрой, - сияя от счастья, сказал Сильвия. - Я ела ее единственный раз в жизни в ресторане в Сан-Франциско. - Посмотрите, что у меня есть еще. - Он извлек из чемодана бутылку. - Зеленое венгерское с винного завода "Буэна Виста" в Калифорнии - старейшего винодельческого производства штата. Они потягивали вино из бокалов на тонких изящных ножках. (Отто также вытащил и бокалы). Сильвия лежала на кушетке с полузакрытыми глазами: - Ах, дорогой, это похоже на сказку. Нереальность. - Но все происходит наяву. - Отто поставил бокал и склонился над ней. Она пристально смотрела на него, медленно и ровно дыша, как спящая. Она точно представляла себе, что последует дальше. И, когда он наклонялся к ней ниже и ниже, она не шевелилась и не пыталась выскользнуть. Еда и вино, подсчитал Отто, когда держал Сильвию в объятьях, обошлись ему в сотню долларов. В конце концов, удовольствие, которое он получал, стоило того. Он получил гораздо больше, подумал Отто немного позже, когда они перешли из гостиной в погруженную в полумрак спальню с занавешенными окнами, как он понимал, специально подготовленную для такого случая. - Со мной прежде не происходило ничего подобного, - пробормотала Сильвия. Ее голос, томный и страстный, звучал как будто издалека. - Это от того, что я пьяна? Ах, Боже мой... Она надолго замолчала. - Я, наверное, схожу с ума? - бормотала она. - Должно быть, я ненормальная. Не могу поверить, что это - реальность. Как может такое случиться? Как можно осуждать за то, что происходит во сне? Затем она совсем замолчала. Она была точно из того сорта женщин, который он любил - много не разговаривала. "Что же такое безумие?" - думал Джек Болен. Безумием было то, что он где-то потерял Манфреда Стинера, но не помнил, при каких обстоятельствах. Он почти ничего не помнил из того, что произошло ночью в квартире Арни Котта, и старался постепенно из рассказа Дорин воспроизвести, что же там случилось. Безумие - это необходимость судить о своей жизни по рассказам других. Но провал в памяти вызывал и более глубокое беспокойство. Он показывал, что его душа совершила резкий скачок вперед во времени. Это случилось с ним на каком-то подсознательном уровне и очень важный отрезок жизни теперь утерян. Он сидел в гостиной Арни Котта, думая о предстоящем вечере, а когда тот в действительности наступил, то он просто обошел его. Серьезное расстройство чувства времени, которое доктор Глоб считал основ