выдвигают их вперед. В глубоких глазницах на морде
дракона это не очень заметно. А на человеческом лице это выглядело так,
будто глаза вылезли из орбит.
Но сейчас времени для объяснений не было.
-- Эдуард! -- закричал Джим. -- Я могу очень хорошо видеть вдаль. У
него действительно заплаты на парусах и укрытия на корме и на носу, которые
полны людей, похоже, вооруженных арбалетами. Есть еще люди и на палубе!
Эдуард спрыгнул на палубу, его сапоги глухо стукнули. Он бросился на
нижнюю палубу, чтобы предстать перед Джимом и остальными пассажирами.
-- Господа, с нами покончено! -- сказал он. -- Мне не уйти от них при
таком легком бризе, и у них на борту люди и оружие; они несомненно с нами
разделаются, еще никто в прибрежных водах не уходил живым от этих
разбойников!
-- Неужели? -- отрезал Брайен. -- Какое значение имеет то, что их
больше, чем нас? Если у них на борту нет вооруженных рыцарей, то мы одолеем
разбойников, сколько бы их ни было на этом корабле!
-- Кто этот Кровавые Сапоги? -- спросил Жиль.
-- Проклятый шотландский пират! -- ответил Эдуард. -- Он выскакивает из
Шотландии, захватывает свою жертву и успевает сбежать прежде, чем здесь
появятся силы, способные его одолеть. Как вы видите, у него на борту больше
людей, чем требуется для обычной команды. Они вооружены и готовы убить всех,
кто находится на борту корабля, который они решили захватить. У нас на борту
нет ценного груза, но они этого не знают. Конечно, есть сам корабль, на
который, если им удастся захватить его неповрежденным, они посадят своих
людей и, вернувшись обратно на север, смогут его продать.
Джим подумал о драгоценных камнях, которые они секретно везут с собой и
которые принадлежат французским драконам. Он не представлял себе, как
Кровавые Сапоги смог бы прослышать об этом. Если, конечно, ему не послали
магическое сообщение, что среди их багажа имеются немыслимые ценности.
-- Сколько человек, ты говоришь, у них на борту? -- спросил Брайен.
-- Не меньше двадцати, -- ответил Эдуард. -- Если и не двадцать, то, по
меньшей мере, столько, что нам против них не устоять.
-- Говори за себя и свою команду, мастер шкипер! -- вскинулся Брайен.
-- Я тебе сказал, что если среди них нет рыцарей в полном вооружении, то нам
не страшны и тридцать человек.
-- Я думаю, он сам рыцарь, -- сказал Эдуард, -- но вряд ли у него есть
и другие того же ранга. Однако его люди могут быть в полудоспехах, или в
легких доспехах, или как там вы, латники, их называете.
-- Как я сказал, мы более чем равны с ними в силе, -- сказал Брайен. --
У тебя на борту три рыцаря, которые будут в полном вооружении к тому
моменту, когда к нам подойдут пираты. И что касается этих рыцарей, я, по
крайней мере, владею оружием и осмелюсь сказать, что сэр Жиль тоже, а сэр
Джеймс... -- В его голосе слышалась нотка неуверенности, но он решительно
продолжил: -- Это тот человек, которого я хотел бы иметь на своей стороне в
такой маленькой потасовке. Плыви, будто не видишь их или не обращаешь на них
никакого внимания, а тем временем я и мои два друга подготовимся к сражению.
-- Сэр рыцарь, -- почти утомленно проговорил Эдуард, -- разве ты не
слышал, что сказал этот человек? -- Он кивнул в сторону Джима. -- Он сказал,
что там в укрытиях сидят арбалетчики. Даже ваша броня не защитит вас от их
стрел на близком расстоянии. Я же сказал, мы перед ними беззащитны, как овца
перед мясником.
-- Эй, мастер шкипер, -- раздался спокойный голос Дэффида, -- похоже,
ты забыл, что я один из твоих пассажиров. Я лучник, валлийский лучник. И я
могу посоревноваться в дальности и меткости с любым арбалетчиком, который
когда-либо прикладывал к плечу эту штуку. Если ты найдешь местечко, где я
буду хоть частично укрыт и у меня будет хороший обзор, то обещаю тебе, что
большая часть арбалетчиков, если не все, не подберутся ближе чем на двадцать
корпусов корабля.
Эдуард повернулся и с удивлением уставился на него. Дэффид ободряюще
ему улыбнулся.
-- Клянусь всеми святыми! -- воскликнул Эдуард. -- Ты один из тех
английских лучников, которые сеяли такой ужас в рядах французской армии в
недавнем прошлом!
Улыбка исчезла с лица Дэффида.
-- Валлийский, я сказал, мастер шкипер! -- Он не поднял голоса, но его
слова хлестнули так, как соратники еще не слышали. -- Разве я не сказал
"валлийский" достаточно ясно, чтобы ты расслышал?
-- Ну... -- Эдуард начал заикаться. -- Разве это не одно и то же? Я
хочу сказать...
-- Валлийский, -- повторил Дэффид так же мягко, но неумолимо. -- Я
валлийский стрелок, один из той братии, которая кладет стрелу туда, куда
целится, пока британские лучники еще возятся, стараясь выстрелить своей
палочкой из коротенького лука. Валлийский! Я знаю свое дело, и в своем
ремесле я лучший мастер, чем ты в своем, шкипер. Валлийский!
Дэффид был и так высоким, но сейчас он, казалось, возвышался над всеми
и более всего над Эдуардом, низеньким даже в сравнении с Брайеном и
широкоплечим и крепко сбитым Жилем.
-- Валлийский, -- кротко согласился Эдуард. -- Прошу меня извинить,
мастер лучник. Если то, что ты говоришь, правда, то у нас действительно
сегодня есть надежда. Но все же это слабая надежда, так как у нас нет боевых
укрытий ни на носу, ни на корме, откуда бы ты мог спокойно пускать свои
стрелы. Однако мы постараемся соорудить тебе какое-нибудь укрытие до того,
как Кровавые Сапоги нас настигнет. -- Он повернулся к Джиму и двум другим
рыцарям: -- Что касается вас, господа, я предлагаю вам одеться в броню и
сделать что там еще надо внизу, в кормовой каюте, подальше от глаз. Не стоит
показывать им наши силы до того, как они нападут.
-- Постой! -- нахмурился Брайен. -- Негоже рыцарям с поясами прятаться
за спину лучника, пусть даже такого, как Дэффид. Мы переоденемся на палубе.
Эдуард, похоже, впал в ярость:
-- Делай как хочешь, сэр рыцарь, и мы потеряем половину преимущества,
которое получили бы от вашей брони и умения владеть оружием.
-- Тем не менее... -- начал Брайен, но Джим решил, что не стоит терять
время на споры.
-- Брайен, Жиль, -- вмешался он, -- может, мы перекинемся несколькими
словами без свидетелей? Носовая каюта подходящее место для этого. Есть
проблема с Секохом. А тем временем ты, мастер шкипер, подумай, как спрятать
наших коней. Возможно, у тебя есть какой-то хлам, чтобы накидать вокруг них.
Если они не начнут ржать, на другом корабле никто и не заподозрит об их
существовании, пока мы не сблизимся настолько, что это уже не будет иметь
никакого значения.
Это напоминает трюк дрессировщика со львом, подумал Джим, когда
дрессировщик встречает льва четырьмя ножками от стула. Правда это или нет,
он не знал, но ему говорили, будто четыре ножки от стула приводят льва в
замешательство, потому что создают сумбур в его голове. Лев не знает, какая
из четырех угрожающих ему ножек нападет первой, а пока он колеблется,
желание убежать, вместо того чтобы сразиться или, по крайней мере,
отступить, берет верх.
Джим сейчас в противостоянии Брайену предложил остальным сделать не
одно, а три дела, а пока они выбирали, против чего возражать в первую
очередь, он уже шел к носовой каюте вместе с обступившими его рыцарями и
Секохом.
Глава 24
Спустить Секоха вниз по трапу оказалось непросто. Даже со сложенными
крыльями он с трудом протиснулся в дверь, и хотя, будучи драконом,
чувствовал себя в темноте и в замкнутом пространстве как дома, тот факт, что
надо спуститься вниз головой, смутил его.
Однако Секох уже давно отбросил всякую мысль о том, что он может
чего-нибудь испугаться. Так что он, хотя и осторожно, но вклинился в дверь и
начал спускаться по ступенькам.
Ни Брайен, ни Жиль ничего не сказали, пока не оказались в носовой
каюте, но, когда они собрались там все вместе, включая Секоха, пространство,
рассчитанное человек на шесть -- восемь, стало явно тесным, особенно для
трех человек, которые должны были, помогая друг другу, надеть боевые
доспехи. Это было всем очевидно.
-- Милорд хочет превратить меня опять в... человека? -- спросил Секох
Джима.
В душе Джима шевельнулась жалость. Теперь он знал, насколько Секоху не
нравится терять свое драконье тело ради человеческого.
-- Нет, Секох, я собираюсь послать тебя за помощью. Вы все, пожалуйста,
подождите немножко, хорошо? Я хочу попросить нашего шкипера еще кое о чем. Я
сейчас вернусь. -- Он повернулся к трапу, ведущему на палубу.
-- Джеймс? -- позвал Брайен. -- Ты отозвал нас в сторону, чтобы
побеседовать с нами наедине, а теперь вместо этого уходишь разговаривать со
шкипером. Довольно странное поведение. Я начинаю подумывать...
-- Поверь мне, Брайен, пожалуйста, -- сказал Джим. -- Я хочу сказать
ему только одно слово. Я просто встану наверху и позову его. Потом я снова
спущусь к вам. Остальные, если хотят, могут послушать.
Не ожидая возражений, которых у Брайена и не было, Джим поднялся по
трапу и высунул голову в дверь носовой рубки; дверь закрывалась, уберегая от
попадающей на борт морской воды, но сейчас она была открыта, чтобы дать
доступ свежему воздуху в довольно душное помещение внизу.
-- Шкипер! -- позвал Джим. -- Не подойдешь ли сюда на минуту? Это очень
важно!
Высунув голову наружу, Джим мог слышать гул бормочущих голосов в
носовой части корабля за рубкой, вне поля его зрения. Послышался тяжелый
стук сапог, и Эдуард возник перед дверью кубрика и склонился над Джимом:
-- Что такое, сэр рыцарь? Если уж мы делаем укрытие для лучника, то
каждая минута дорога...
-- Знаю. И я хочу, чтобы Дэффид был укрыт как никто другой, может, даже
лучше, -- сказал Джим, -- но у меня небольшой вопрос к тебе. У тебя на борту
нет груза, не так ли?
-- Хм. -- Эдуард мгновение пристально смотрел на него. -- Сэр рыцарь
кое-что знает о море. Нет, у нас нет груза. Как мы могли взять еще и груз,
когда так срочно вышли с вами?
-- Значит, у нас маленькая осадка, не так ли? -- сказал Джим. -- И это
должно быть видно этому Кровавые Сапоги, или как там еще его? Кстати, почему
его зовут Кровавые Сапоги?
-- Говорят, он поливает сапоги кровью пленников, прежде чем высадиться
на очередной корабль, чтобы оставлять повсюду кровавые следы, -- ответил
Эдуард. -- Я думаю, это кровь какой-нибудь овцы, по крайней мере, вначале,
хотя не сомневаюсь, что он способен перерезать глотку пленнику для того,
чтобы полить кровью свои сапоги. Нет, сэр рыцарь прав. У нас нет груза. Я
сам не понимаю, почему они выбрали нас для нападения, когда вокруг много
более богатых на вид кораблей, которые тоже могут стать легкой добычей.
-- И ты не нашел на это ответ? -- спросил Джим.
-- Не нашел, сэр рыцарь, -- подтвердил Эдуард.
-- Ага. Спасибо, -- сказал Джим, -- тогда все. Просто меня это удивило.
Можешь идти продолжать свое дело, а мы займемся облачением.
-- Праздный вопрос в такое время, -- пробормотал Эдуард, поднимаясь.
Он запрыгнул на верхнюю палубу, которая была одновременно и крышей
носовой рубки, и соратники услышали, как его сапоги застучали в сторону
носа.
Джим спустился по трапу.
-- Ну и что это значит, Джеймс? -- спросил Брайен, когда Джим снова
оказался в каюте. -- Какое значение имеет наличие груза на нашем корабле или
причина, по которой эти пираты выбрали для нападения нас?
-- Я просто хотел получить подтверждение своим подозрениям, что здесь
замешана магия, -- ответил Джим. -- У меня пока нет веских доказательств, но
я в этом уверен. Секох?
-- Да, милорд. Как я уже сказал, если милорд действительно хочет опять
превратить меня в человека, чтобы освободить здесь место... -- еще раз
предложил Секох.
-- Вовсе нет, Секох, -- успокоил его Джим. -- Мне нужно, чтобы ты
оставался драконом. Я хочу послать тебя за помощью.
-- Помощью? -- переспросили Брайен и Жиль в один голос.
А Секох удивленно уставился на Джима своими круглыми драконьими
глазами.
-- Да, -- подтвердил Джим. -- Разве ни одного из вас не поразило, что
французские королевские латники очень быстро нашли нас? Как будто знали, где
искать.
-- Это правда, -- медленно проговорил Жиль, -- они действительно
явились прямо на причал, не теряя времени. Но, с другой стороны, разве они
не могли предположить, что мы собираемся вернуться в Англию?
-- Эту возможность король и Экотти, конечно, подразумевали, --
согласился Джим. -- Но послать всадников, не теряя времени, прямо на ту
уединенную пристань? Это уже слишком хорошая догадка. Я подозреваю, что они
применили магию, чтобы узнать, где нас найти.
-- Но ты сказал, -- возразил Жиль, -- что у Экотти совершенно отличная
от твоей магия. Если ты не смог узнать от короля то, что хотел, как же ему
удалось выяснить, где мы сейчас находимся?
-- Вот именно на этот вопрос я и сумел найти только один ответ, --
сказал Джим. -- Я начинаю верить, что один из них, либо Экотти, либо король,
сам даже не подозревая об этом, прямо связан с более великим и сильным
волшебным разумом, который и стоит за всем этим. Возможно, как только мы
поговорили с королем и Экотти, этот разум сразу узнал все, что мы делаем.
Если Экотти находится в контакте с неизвестным волшебником, то этот
волшебник позволил Экотти узнать от короля все, что тот нам рассказал.
-- А если это король Иоанн? -- спросил Брайен. В его голосе прозвучало
сомнение. Иоанн был помазанным королем, а раз так, не мог вступать ни в
какие магические соглашения.
-- Я не думаю, что это король, -- сказал Джим, -- более вероятно, что
это Экотти.
-- И тогда? -- спросил Жиль.
-- Ну, -- сказал Джим, -- я не верю, что Экотти может использовать тот
тип магии, к которой прибегнул я, чтобы выяснить, что произошло, когда они
были под гипнозом. К тому же они оба определенно находились под воздействием
заклинания, пока не досчитали до того числа, которое я им задал. Но после
этого Экотти -- или тот, другой, главный мозг, пользуясь магией через
Экотти, -- мог использовать всю свою силу, чтобы выяснить, что произошло,
пока мы были там.
-- Милорд, -- несколько пристыженно проговорил Секох, -- я не понимаю.
-- Если я прав, -- сказал Джим, -- этот главный мозг догадался, что мы
направились к берегу и поплывем в Англию, и сделал так, чтобы король без
задержки послал за нами своих латников.
-- Но даже если все это правда, -- продолжал допытываться Брайен, --
какое это имеет отношение к тому, чтобы послать Секоха за помощью, да и
какую помощь он может нам доставить?
-- Ну, -- начал объяснять Джим, -- если магия использовалась так, как я
сказал, она может быть использована и иначе. Я вам не говорил, но главный
мозг, этот неизвестный волшебник за спинами Экотти и морских змеев, каким-то
образом сообщил Кровавым Сапогам, что у нас на борту множество драгоценных
камней, больше, чем любой человек видел за всю свою жизнь. Это объясняет,
почему они выбрали для нападения наш корабль. Извини меня за то, что я не
могу тебе сказать, почему у нас оказались эти камни.
-- Тебе незачем просить у нас извинения, Джеймс, -- сказал Брайен, --
но ты думаешь, Кровавые Сапоги знает это?
-- Я вынужден рассматривать это как реальную возможность, -- сказал
Джим.
-- И как же тогда, -- поинтересовался Жиль, -- Секох может нам помочь?
Без всякого сомнения, через час или чуть больше пиратский корабль настигнет
нас, несмотря на стрелы Дэффида.
-- Мы очень близки к южному берегу Англии, -- сказал Джим, --
Маленконтри и Клиффсайд примерно в тридцати милях отсюда, а драконы могут
летать очень быстро, особенно если ветер дует им в спину, а у нас, похоже,
прибрежный ветер. Я думаю, в такой день на большой высоте прибрежный ветер
сохраняется. -- Он повернулся к Секоху: -- Секох, я хочу, чтобы ты кое-что
сделал. Пройди на корму и взлети, стараясь держаться поближе к волнам и
прикрываясь нашим кораблем. К тому времени, когда наш корабль больше не
сможет тебя укрывать, ты должен быть уже довольно далеко. Как только
поймешь, что уже не привлечешь внимания пиратов, сразу набери высоту и
держись так высоко, чтобы с поверхности моря казаться всего лишь точкой. Ты
можешь это сделать?
-- О, конечно, милорд, -- ответил Секох, -- но как это тебе поможет?
-- Набрав высоту, поворачивай к английскому берегу и к Маленконтри.
Если Каролинус там, расскажи ему, что мы узнали. Французское вторжение
начнется через пять дней, если удержится погода. Если Каролинуса там нет, не
теряй времени, разыскивая его.
-- Но тогда... - Секох замолчал, потом, слегка заикаясь, продолжил: --
Милорд, но это, должно быть, получасовой полет, в то время как я мог бы
помочь в битве с этими человеческими пиратами. Милорд уверен, что хочет,
чтобы я полетел?
-- Да, -- сказал Джим, -- потому что тогда ты сможешь поискать для нас
помощь. Я хочу, чтобы ты немедленно полетел в Клиффсайд, собрал по крайней
мере полдюжины драконов, если не больше, и с ними вернулся сюда, нам на
помощь.
-- Они вряд ли послушают, если я просто попрошу их, -- с сомнением
возразил Секох. -- Милорд знает этих жирных пещерных обитателей не хуже
меня. Они согласны сражаться разве что за свои жизни. Если вторжение морских
змеев начнется, они, конечно, будут сражаться, но что-нибудь меньшее...
-- Но я хочу, чтобы ты набрал драконов из числа своих молодых друзей. И
я не рассчитываю, что они будут сражаться.
Насколько Джим знал, Секох был в большом фаворе у молодых драконов
Клиффсайда. Дракон считался ребенком, пока не проживет по крайней мере лет
пятьдесят, и сопливым юнцом, пока не достигнет лет ста, а то и больше.
Поэтому молодых драконов затирали, ими командовали старшие, которые считали
их бесполезными, только путающимися под ногами.
Секох из-за своего болотного происхождения, вредного влияния Презренной
Башни и постоянного недостатка пищи в детстве в свои двести пятьдесят лет
был ненамного крупнее пятидесятилетних собратьев и мельче молодых
клиффсайдских драконов, почти его ровесников. Молодые драконы восхищались
им.
Он был так храбр, что мог противостоять любому дракону из клиффсайдской
общины, невзирая на его размеры, да и вообще явно ничего не боялся. Кроме
того, он знал много историй, особенно о сражении у Презренной Башни, где
побывал вместе с Джимом, Брайеном, Дэффидом и Смрголом, двоюродным
прадядюшкой Горбаша, дракона, чье тело временами использовал Джим.
Он вместе со Смрголом, который был тогда уже калекой весьма преклонного
возраста, сражался и помог окончательно победить дракона-предателя Брайагха,
который пренебрег всем ради служения Темным Силам, заправлявшим в Презренной
Башне.
Приключения Секоха продолжались, к тому же он слово в слово выучил
некоторые истории, которые рассказывал Смргол. При жизни Смргола старшие
драконы, хотя и притворно протестовали, когда он начинал рассказывать эти
истории, прихватывали бочонок вина под лапу и занимали места непосредственно
рядом со стариком, оттесняя молодых подальше. В лице Секоха молодежь обрела
собственного рассказчика. К тому же молодые драконы более склонны к
приключениям, чем взрослые, и могли соблазниться на предложение Секоха
принять участие в настоящем приключении, таком же, как те, о которых они
слышали.
-- Собери полдюжины или больше молодых драконов, самых подвижных,
которые много летают, потому что еще не набрали лишнего веса.
-- Я полагаю... Но... -- засомневался Секох.
-- Тебе незачем вовлекать их в настоящую схватку, -- сказал Джим. -- Ты
знаешь, как орлы бросаются на свою добычу? Они складывают крылья и камнем
падают вниз, а затем, в последний момент, расправляют крылья, чтобы
управлять полетом, -- перед тем как схватить того, за кем охотились, на
земле.
-- О да, милорд. Каждый дракон знает это, -- сказал Секох.
-- Вот ты и соберешь молодежь для того, чтобы делать то же самое. Там,
откуда я пришел, было время, когда это называли падением в пике.
Единственное различие в том, что ты велишь молодым драконам остановиться
примерно в пятнадцати -- двадцати футах над мачтой корабля Кровавых Сапог.
Морда Секоха просияла.
-- О да, молодым это понравится.
-- А тем временем, -- продолжал Джим, -- Брайен, Жиль и я сделаем все,
что в наших силах, чтобы вывести из строя арбалетчиков, которые уцелеют
после работы Дэффида, так что твои друзья будут в безопасности. Я совершенно
уверен, что не один, а целая эскадрилья драконов напугает Кровавые Сапоги.
Но не теряй времени! Отправляйся прямо сейчас. Давай!
Секох протиснулся сквозь тела людей, добрался до трапа и начал
подниматься. На некоторое время его туши заполнила вход. Затем он
протиснулся сквозь него и выбрался наверх, а мгновением позже уже взлетел,
громко хлопая крыльями, и пронесся прямо над палубой между канатами, которые
тянулись от лееров к мачте. Столпившись на трапе, соратники увидели, как он
промелькнул футах в тридцати над волнами.
-- Надеюсь, он будет держаться так же низко, -- сказал Джим.
Он отвернулся и принялся надевать на себя доспехи. Жиль и Брайен,
закончив облачение в свои доспехи, уже были готовы выйти на палубу. Они оба
помогли Джиму вооружиться. Вскоре все взобрались по трапу и согнулись под
трехфутовой надстройкой на нижней палубе.
Впереди, там, где борта сходились под острым углом, Эдуард и три члена
его команды соорудили трехстенное, с крышей, укрытие примерно в шесть с
половиной футов высотой. Оно было сделано из грубых досок, в два раза более
толстых, чем те, которые он использовал для сходней, чтобы погрузить
лошадей.
Доски были связаны между собой, а не сбиты, и Джим увидел сквозь щель,
что рулевое весло закреплено в таком положении, чтобы корабль следовал точно
по ровному попутному ветру.
В укрытии хватало места, чтобы там встал Дэффид, повесив перед собой на
гвоздь колчан со стрелами. Он мог стрелять оттуда как вперед, так и по
сторонам через восемь длинных щелей от пяти до восьми дюймов шириной. Сейчас
Дэффид стоял, держа в руках лук с наложенной стрелой, но в приближающегося
неприятеля пока не стрелял.
Четыре моряка повернулись, когда Джим, Брайен и Жиль выбрались к ним;
Эдуард удивленно уставился на Джима и застыл, разглядев герб на висящем на
его левом плече щите. Команда, как и он, повернувшаяся на звук, увидя такую
реакцию своего шкипера, тоже посмотрела на Джима и тоже застыла, переводя
взгляд с лица на щит и обратно, наполовину озадаченно, наполовину со
страхом. Джим открыл было рот, чтобы заговорить со шкипером, но тот его
опередил.
-- Милорд! -- воскликнул он.-- Я не знал... милорд и в самом деле
Рыцарь-Дракон?
-- Да, -- сказал Джим, -- только я не ожидал, что ты узнаешь меня.
-- Я более англичанин, чем француз, милорд, -- ответил Эдуард, -- но
даже если бы я был обыкновенным французом, не мог бы не слышать о
Рыцаре-Драконе, молва о деяниях которого достигла по крайней мере этой части
Франции. Этот герб хорошо известен здесь, так же как и в Англии. Если я не
ошибаюсь, милорд и раньше бывал на французской земле?
-- Да, -- сказал Джим, -- и эти рыцари вместе со мной. О них ты тоже
слышал?
Эдуард посмотрел на щиты Брайена и Жиля, потом перевел удивленный
взгляд на Дэффида, который, не обращая на него внимания, сосредоточился
глядя прямо перед собой, в щель защитного сооружения. Эдуард снова взглянул
на Джима. На его лице появилось странное выражение.
- Маг - сказал он, - для меня честь хоть раз в жизни встретиться со
всеми вами, пусть даже в такой момент. Но особая честь встретить волшебника
такого ранга и такой репутации.
-- Не следует обращаться ко мне как к магу, -- устало проговорил Джим.
Сколько раз и скольким уже людям он пытался это объяснить? - Как у
волшебника у меня очень низкий ранг. Обращение "маг" относится к тем кто
достиг самого высокого ранга. Ты можешь обращаться как к магу к Каролинусу,
моему учителю, и будешь прав; ты мог бы так обращаться к Мерлину, если бы
жил в его время. Обращайся ко мне просто "милорд", как и раньше.
- Как милорд пожелает, -- ответил Эдуард. -- И все равно я счастлив
находиться среди таких легендарных рыцарей. Это дает мне надежду, что мы все
же победим.
- Не стоит ожидать слишком многого, -- сказал Джим,- в конце концов, мы
всего лишь люди и не в силах сделать невозможное. Возможно, этот Кровавые
Сапоги осилит нас, точно так же, как это сделали бы латники, если бы Секох
не превратился обратно в дракона.
-- Вот тогда-то я и заподозрил, что милорд не простой смертный,- сказал
Эдуард.- А разве драконы могут превращаться в людей и обратно, как оборотни?
Я этого не знал.
-- Нет без посторонней помощи они этого не могут - сказал Джим. -- Но
раз уж разговор коснулся Секоха, то ты видел, как он только что улетел; я
послал его посмотреть, не найдет ли он помощи от другие драконов. Я не знаю,
на что мы можем рассчитывать без этой помощи.
-- Сначала у меня вообще не было надежды... -- начал Эдуард, но его
прервал глухой стук, который, казалось, раздался прямо у него за спиной.
-- У них, похоже, есть лишние стрелы для арбалетов, -- прокомментировал
Дэффид, не отрывая взгляда от щели перед собой. -- У меня стрел менее
тридцати, и каждая должна убрать их человека, потому что, когда они
кончатся, я буду уже не лучником, а просто еще одним человеком с ножом.
-- Почему же ты тогда не стреляешь? -- спросил Эдуард.
Не проронив ни слова, Дэффид указал на доску, которая покрывала его
убежище. Острый металлический наконечник стрелы дюйма на полтора высовывался
из доски. Эдуард тихо выругался.
-- И это через двойную толщину! -- сказал он. -- С близкого расстояния
они пробьют доску насквозь. Но почему ты не стреляешь в ответ, лучник?
-- Ты не заметил, что стрела ударила сверху вниз? Она взлетела
настолько высоко, насколько ее сумел пустить арбалетчик, и все равно не
упала точно. Она так глубоко вошла в дерево больше из-за силы падения, чем
из-за своей первоначальной силы. Но то, что падает сверху, когда-нибудь
прилетит и снизу, и это правда, что с близкого расстояния она не только
пробьет доску, но и пролетит насквозь. Это мощное оружие, арбалет, хотя
медленное и неуклюжее. А почему я не стреляю, посмотри сам, шкипер. --
Дэффид немного подался назад, а Эдуард сделал шаг вперед и заглянул в
бойницу.
-- Клянусь всеми святыми! -- воскликнул шкипер. -- Он все еще на том же
расстоянии от нас.
-- Вот именно, -- сказал Дэффид. -- Сейчас отсюда, с моим луком и
умением, я могу попасть в любого на том корабле, но не уверен, что убью
того, в кого целился. А раз у меня, как я уже сказал, менее тридцати стрел,
я попридержу их, пока каждая не сможет выполнить свою задачу. Займись своим
кораблем, мастер шкипер, а работу лучника оставь мне.
Эдуард отступил:
-- Конечно, прости меня за мое нетерпение, мастер лучник.
-- Извинения приняты, -- сказал Дэффид, опять уставившись в бойницу. --
Я начну стрелять, как только буду к этому готов.
Эдуард повернулся к остальным:
-- Нам всем лучше укрыться, пока они не подойдут поближе. При таком
легком бризе мой корабль не может двигаться быстрее, а даже если бы и мог,
Кровавые Сапоги все равно плывет еще быстрей. Его корабль больше нашего, его
паруса больше наших, и его корпус быстрее движется по воде.
Смысл этих слов был настолько ясен, что никто ничего не сказал в ответ.
Джим, Брайен и Жиль, так же как и Эдуард с тремя членами своей команды,
вернулись к носовой рубке, спустились на нижнюю палубу и сели, прислонившись
спиной к трехфутовой стене рубки и сделавшись таким образом невидимыми для
арбалетчиков.
Брайен снял шлем. Джим и Жиль последовали его примеру. Забрала у них
были все время подняты, но без шлема намного удобнее, чем в шлеме с поднятым
забралом.
-- Ну, мастер шкипер, -- сказал Брайен, -- настало время рассказать,
сколько, по-твоему, человек находится на напавшем на нас корабле, какое
оружие и доспехи у них имеются и как они собираются попасть к нам на борт,
если мы не переберемся к ним сами.
Глава 25
Эдуард с минуту внимательно смотрел на него.
-- На мгновение, сэр рыцарь, я забыл, кто вы такие, -- сказал он. --
Конечно же, только паладин может говорить о высадке на борт корабля с таким
многочисленным противником, как этот.
-- Ну ладно! -- довольно резко проговорил Брайен. -- Ты собирался
высказать нам свои предположения о численности этого противника и о других
вещах, о которых я спросил.
-- Я уже высказал свои предположения раньше, -- сказал Эдуард, -- но
раз так, повторю. Я подозреваю, что у него на борту человек двадцать --
тридцать, в основном шотландцы, как и он сам. Он единственный рыцарь на
борту, остальные одеты и вооружены как попало, от кинжалов до копий. Сам он,
говорят, носит тяжелый, длинный двуручный меч, который называется каким-то
странным шотландским словом, клай... клид...
-- Клаехиа мор, -- хрипло проговорил Брайен, -- обычными словами его
можно назвать "великий меч".
-- Точно, -- сказал Эдуард. -- Он просто гигант в сравнении с
остальными, и говорят, когда он сражается с этим мечом, никому не устоять
против него.
-- Ха! -- сказал Брайен. -- Есть способы со щитом и палашом
противостоять такому оружию. Может быть, я покажу сегодня некоторые из них
вам и ему.
Их разговор был прерван несколькими глухими ударами воткнувшихся в
укрытие вокруг Дэффида арбалетных стрел. Джим, который теперь прислушивался,
тоже три раза слышал звуки на носу. Жиль развернулся там, где сидел,
прислонясь спиной к стенке рубки, и приподнял голову, чтобы взглянуть в
сторону носа.
-- Дэффида задело, -- сказал он.
Все взглянули в ту сторону. Последняя стрела, попавшая в доску, вошла в
нее на половину своей длины, если не больше. Одна из стрел прошла достаточно
далеко, чтобы порезать бедро Дэффида. Он навалился на торчащую стрелу, чтобы
сломать ее. Движения его говорили, что рана несерьезна, но левая штанина вся
потемнела от крови, -- очевидно, рана сильно кровоточила.
Брайен выругался.
-- Не годится, -- сказал он, -- рыцарям прятаться за спиной голого
человека с одним только луком.
Эдуард рискнул встать и взглянуть из-под ладони на приближающийся
пиратский корабль, но быстро сел обратно, когда мимо просвистела вдоль всего
корабля арбалетная стрела и улетела в море.
-- Они уже близко, -- сказал Эдуард.
-- Сколько у нас осталось времени? -- резко спросил Брайен.
- Немного, -- ответил Эдуард. -- Успеем прочитать молитву и покаяться в
грехах, но не слишком затягивая.
К удивлению Джима, хотя он в тот же момент напомнил себе, что должен
был это знать, все, кроме него, приступили именно к тому, о чем и сказал
Эдуард, -- перекрестились, сложили руки, закрыли глаза и начали тихо
бормотать.
После некоторого колебания Джим решил присоединиться к остальным. От
него, как от мага, возможно, этого и не ожидали. С другой стороны,
солидарность всегда подбадривает. Он сложил руки, закрыл глаза и склонил
голову. Он не смог заставить себя притвориться, что молится, -- для него это
было неестественно, и он чувствовал, что фальшь в такой момент может завести
слишком далеко. Во всяком случае он заставил себя подождать, пока другие
закончат.
Один за другим они прекратили молиться. Жиль и Брайен первыми опустили
руки и подняли голову. За ними прекратил молиться Эдуард, потом двое из его
команды. Самый молодой моряк молился на удивление долго и пылко. Джим
впервые задумался над тем, каково быть молодым в такой ситуации, когда
смерть воспринималась как неизбежность и шкипером, и товарищами по команде.
Джим удивился, что сам не очень-то боится. Противник казался неодолимым. К
тому же можно только надеяться, что драконы прибудут вовремя, и даже если
они появятся, неизвестно, поможет ли это спасению их жизней.
Джим заметил, что он до странности спокоен, и, мысленно вернувшись к
прошлому, понял, что за исключением моментов, когда он по-настоящему
сражался, -- у Презренной Башни, против полых людей на шотландской границе
или в напряженные моменты своего первого визита во Францию, -- он никогда не
испытывал сильного страха, разве что в первые моменты, когда ввязывался в
сражение. А уж когда шел настоящий бой, он, очевидно, был слишком занят,
чтобы думать об опасности.
Может быть, осознание того, что он волшебник, дает ему ложное чувство
безопасности? Или причины этого лежат еще глубже. Может быть, этот мир для
него не так реален, как его настоящий мир в двадцатом столетии, и,
соответственно, ему кажется, что он не может здесь умереть по-настоящему, в
привычном смысле этого слова. Он ущипнул себя за левое запястье. И чуть не
подпрыгнул от боли, пронзившей его руку. Он совсем забыл, что на нем латные
перчатки. Этот мир достаточно реален. Но времени поразмыслить об этом
основательней сейчас не было.
Арбалетные стрелы непрерывно сыпались вокруг укрытия Дэффида, другие
свистели в воздухе над палубой, готовые поразить любого, кто поднимется.
Некоторые ударялись о борт.
-- Бедняга истекает кровью, -- сказал Жиль. Он опять повернулся и
взглянул на Дэффида.
Все тоже повернулись и посмотрели туда. То, что сказал Жиль, было сущей
правдой. Множество стрел глубоко вонзились в доски укрытия вокруг Дэффида,
некоторые теперь пролетали насквозь и падали на палубу, потеряв силу. И хотя
Дэффид не получил серьезных ранений в грудь или в руку, стрелы глубоко
порезали его тело в нескольких местах, и казалось, вся его одежда под
кольчугой пропитана кровью. В колчане перед ним осталось всего две или три
стрелы.
Теперь он опирался коленом на одну из торчащих из доски укрытия стрел.
Очевидно, в раненную с самого начала ногу попали еще раз, и Дэффиду или было
больно опираться на нее всем весом, или при этом он чувствовал себя
неустойчиво. Пока соратники наблюдали за ним, он достал из колчана очередную
стрелу, наложил на лук, поднял его и выстрелил через боковую бойницу, к
которой сейчас было приковано все его внимание.
Теперь стрел противника стало меньше, но они методично били в укрытие.
-- Я снял всех арбалетчиков, кроме последнего, -- сказал Дэффид через
плечо. Его голос был слаб, но спокоен. -- Другие заряжают и натягивают для
него арбалеты, поэтому стрелы летят непрерывно. И они заслонили его, чтобы
помешать мне в него попасть. Но я доберусь до него. -- Лицо валлийца было
бледно. Он опять переключил все свое внимание на бойницу.
-- Я боюсь, он потеряет сознание, -- сказал Жиль.
-- Хватит! -- взревел Брайен, вскочив с места. Он был бы теперь
полностью открыт неприятелю, если бы не укрытие, сооруженное для Дэффида. --
Клянусь святым Эдмонтом, святым Ричардом и святым Освальдом, шкипер! Подойди
к борту их корабля или поплатишься жизнью! -- Он выхватил свой меч и поднял
щит.
-- Сэр рыцарь, -- отозвался Эдуард, пригибаясь, чтобы укрыться за
носовой рубкой, -- будь благоразумен, молю тебя! Рулевое весло закреплено, и
его требуется отвязать. Но если я или кто-нибудь из команды попробует
добраться до весла, арбалетчик убьет нас, нам не пройти и фута, если у него
в руках заряженный арбалет. Сядь, прошу тебя, и подожди. Они сами вот-вот
подплывут к нам.
-- Привязано! -- вскричал Брайен. -- Тогда я сам отвяжу его и направлю
корабль на врага.
Он повернулся и побежал в нос корабля. Буквально через секунду Жиль
последовал за ним. Стрела из арбалета ударила в Брайена, но он бежал,
прикрывая правый бок щитом, и стрела упала, отраженная щитом. Когда Брайен
добрался до рулевого весла и повернул его, повернулся и щит. Жиль, тоже с
поднятым щитом, подбежал к Брайену и встал между ним и вражеским кораблем.
За спиной Жиля блеснуло на солнце лезвие меча Брайена, затем
послышались удары, напоминающие стук топора, рубящего дерево. Через
мгновение корабль начал поворачиваться, и, когда Жиль с Брайеном отошли от
рулевого весла, стало видно, что Брайен наполовину перерубил, наполовину
сломал его, -- корабль потерял управление.
-- Я так и знал! -- вскричал Эдуард.
Он подбежал к носу, согнувшись, чтобы по возможности укрыться за
бортами. Но, как ни странно, ни одна стрела не полетела в него. Джим
бросился было за шкипером, но сообразил, что мало чем может ему помочь, и
повернулся взглянуть на Дэффида.
Дэффид лежал в своем укрытии. Джим вспрыгнул на верхнюю палубу, как раз
когда корабль начал разворачиваться к врагу, идущему прямо на них. Не
обращая на это внимания, Джим подбежал к Дэффиду, который взглянул на него с
бледной улыбкой.
-- Я одолел его, последнего, -- прошептал Дэффид. -- Все, кто мог
стрелять из арбалета, убиты. Извини меня, Джеймс. Я помог бы тебе сейчас,
но... -- Его глаза закрылись.
Не обращая внимания на происходящее вокруг, Джим упал на закрытые
броней колени рядом с лучником и начал быстро рвать на полосы его одежду,
чтобы наложить повязки и жгуты на раны, из которых на палубу вытекала жизнь
Дэффида.
Он в отчаянии бросил взгляд на небо над берегом впереди, надеясь
увидеть приближающихся драконов. Он не сомневался, что если Секох никого не
сумеет уговорить, то он вернется на помощь сам, но опасность таилась в том,
что Секоху потребуется слишком много времени на споры с драконами, чтобы
поспеть вовремя.
Джиму показалось, что он заметил в небе точки, но он не был уверен.
Используя драконье зрение, он мог бы убедиться в этом, но времени на магию
сейчас не было. Он обмотал последний лоскут вокруг левой ноги Дэффида,
пораженной в нескольких местах, вскочил с места, выхватил меч и бросился
помогать остальным.
Он немного опоздал к тому моменту, когда корабли соприкоснулись
бортами. Удар от этого соприкосновения сбил с ног его и остальных и,
возможно, проделал то же самое с людьми на вражеском корабле. К тому
времени, когда Джим поднялся на ноги, Брайен вел Жиля, Эдуарда и трех членов
его команды вдоль бортов, которые теперь были соединены абордажными крючьями
и канатами, брошенными с вражеского корабля.
Эдуард и его команда вооружились топорами на длинных ручках, с
металлическим шипом на тупой стороне лезвия. Такое оружие при ударе с
размаху способно сокрушить любую рыцарскую броню. Возможно, вдохновленные
примером Брайена, моряки махали топорами, как сумасшедшие.
Что касается Брайена, то он, казалось, совершенно обезумел в жажде
битвы; Жиль, похоже, загорелся вместе с ним. Они прорубали себе путь среди
появившихся перед ними людей, при этом Брайен орал во всю глотку. Сначала
Джим не мог понять, что он кричит, так много голосов одновременно вопило
вокруг. Но тембр голоса Брайена и знание выкрикиваемых им обычно фраз
позволили Джиму разобрать слова.
-- Ко мне, сэр Кровавые Сапоги! -- орал Брайен. -- Ко мне!
Жиль и Брайен буквально врубались в легко вооруженную и слабо
защищенную толпу, и, к своему удивлению, Джим обнаружил, что действует точно
так же. Он вдруг понял, что в полном вооружении и снаряжении, демонстрируя
свое рыцарство гербами на щитах, они трое -- опасные противники для любого,
кроме разве что шкипера пиратского корабля, который охотно ввязался в битву.
У Джима был достаточный опыт участия в таких свалках; разворот каждые
три шага, всякий раз в разных направлениях -- так он сумел дважды захватить
врасплох противников, которые подбирались к нему сбоку с длинными кинжалами
в поисках щели в доспехах, куда можно было бы вонзить кинжал. Но в основном
он расчищал себе путь среди пиратов и бил главным образом тех, у кого
хватало смелости противостоять ему.
Внезапно ситуацию изменил новый фактор. Раздался голос, напоминающий
бычий рев, этот голос перекрывал даже грохот сражения.
-- С дороги, черт вас всех побери! -- ревел он. -- С дороги, дайте мне
добраться до него!
Это был голос Кровавых Сапог. Впервые Джиму удалось взглянуть на него.
Он не казался великаном в сравнении с огром у Презренной Башни, рост того
Джим определил тогда как двенадцать футов. Еще больше он проигрывал в
сравнении с морским дьяволом Рррнлфом. Но Кровавые Сапоги был намного выше
шести футов и крепкого телосложения. Когда они сошлись с Брайеном, это
напоминало поединок взрослого мужчины с подростком -- Брайену, как бы он ни
тянулся, больше пяти футов семи дюймов было не набрать.
Всех вокруг них смело -- и не клинком Брайена, Кровавые Сапоги не
стеснялся использовать свое оружие против собственной команды, чтобы
расчистить место для сражения: главный поединок битвы должен проходить на
глазах членов команд обоих кораблей.
Кровавые Сапоги крутанул над головой своим огромным мечом и со свистом
опустил его. Казалось, ничто не остановит этот острый кусок железа, готовый
разрубить Брайена пополам. Но, ударив о щит Брайена, меч, вместо того чтобы
рассечь его надвое, соскользнул с него, сохранив всю силу удара, глубоко
вонзился в доски палубы и застрял там.
Брайен продемонстрировал один из своих излюбленных приемов, которые он
использовал мастерски и которым старался обучить Джима: искусство подставить
свой щит так, чтобы удар соскользнул по нему, как только что случилось с
мечом Кровавых Сапог. Гигант выругался и изо всех сил дернул рукоять клинка,
чтобы освободить его.
Ему это удалось, но Брайен получил возможность нанести ответный удар. И
не будь предводитель пиратов закован в броню выше колен, так же как Брайен в
железную кольчугу -- рубаху, сплетенную из металлических колец и усиленную
металлическими пластинами и бронированными накладками на руках и ногах, --
битва на этом могла бы и закончиться.
Конечно, он постарался, чтобы его меч попал не в защищенное броней
место, а по ногам гиганта, чуть выше мокрых и грязных кожаных сапог,
доходивших до колен, и ниже начинающейся над ними кольчуги.
Но Кровавые Сапоги был, очевидно, так же искусен в защите неприкрытых
участков своего тела, как и Брайен в отражении ударов наклоном щита. Его щит
уже опустился, чтобы принять на себя удар Брайена, хотя он еще ругался,
вытаскивая из дощатой палубы свой меч. В результате клинок Брайена лишь
сделал вмятину в щите, который сильно ударил пирата по коленям, но особого
вреда не нанес. А тем временем Кровавые Сапоги высвободил свой меч. Он
взмахнул им и возобновил атаку.
Глава 26
Мало-помалу все остальные образовали круг зрителей, следовавший за
Брайеном и предводителем пиратов взад-вперед по палубе большого
неприятельского корабля, наблюдая, как те пытаются нанести удар и в то же
время защититься от удара противника.
Преимущество Бранена сказывалось не только в искусстве выбрать нужный
наклон щита, но и в умении быстро направить удар, нацеленный, как казалось,
на незащищенные ноги. К тому же Брайен был намного подвижнее верзилы-пирата
и буквально выпрыгивал из-под ударов меча Кровавых Сапог, начиная атаку на
противника сбоку до того, как тот успевал развернуть свой щит и повернуться
сам.
С другой стороны, преимущество Кровавым Сапогам давало тяжелое, длинное
оружие, которым он махал. Сначала он взмахивал им, как тоненькой деревянной
палочкой. Однако усилия, которые он затрачивал после неудачных ударов,
приходившихся в палубу или в мачту, но только не в защищенное доспехами тело
Брайена, делались все более заметными. Теперь Джим увидел пот, выступивший
на открытых участках лица пирата, -- тот даже в пылу битвы не опускал
забрала. Джим заметил, что Жиль стоит рядом, и тихонько прошептал ему:
-- Если Брайен заставит его так потрудиться немного подольше, он может
его вымотать. Как бы пират ни был крепок, он не в состоянии вечно махать
таким большим мечом.
-- И я того же мнения, -- пробормотал Жиль.
Они продолжали наблюдать за поединком.
Джиму стало ясно, и он не сомневался, что это ясно и Жилю, если не
вообще всем вокруг, что Брайен, отскакивая в разные стороны, заставляет
противника следовать за ним, а значит, тому приходится таскать вес своих
доспехов и тяжелый меч; пират же вряд ли рассчитывал на такое в поединке.
Насколько Джим мог судить. Кровавые Сапоги был из тех, кто любит встать,
широко расставив ноги, и просто расчищать пространство вокруг себя, без
остановки махая мечом.
Похоже, эта мысль пришла в голову и Кровавым Сапогам, потому что он
проревел Брайену:
-- Стой спокойно, сэр блоха! Ты рыцарь или балаганный плясун? Встань и
сражайся, если у тебя в сердце есть хоть капля отваги.
Брайен ничего не ответил и не изменил тактики. К этому времени бой
проходил на большей части широкой верхней палубы, которая являлась крышей
рубки большого корабля. К тому же на большом пиратском корабле верхняя
палуба поднималась футов на пять, а не три, как на судне Эдуарда. Для
человека в полных доспехах это слишком большая высота, чтобы прыгать.
Кроме всего прочего, при прыжке скажется давление сорока -- шестидесяти
фунтов металла, который надет на рыцаре и который он несет с собой, и еще
надо учесть тот факт, что человек в броне очень неуклюж и почти наверняка
потеряет равновесие и упадет при приземлении. В этом случае тот, кто
замедлит с подъемом, окажется в полной зависимости от милости противника.
По этой причине ни один из сражавшихся не отважился бы покинуть верхнюю
палубу, даже если бы круг зрителей расступился, чтобы пропустить его.
Со своей стороны, Кровавые Сапоги старался либо оттеснить Брайена к
краю площадки, либо прижать его к мачте, возвышавшейся прямо напротив бака.
Оттеснив Брайена в любую из этих сторон, противник ограничит ему возможность
передвижения. Затем громадный меч, возможно, сумеет преодолеть эффект
наклонного щита, особенно теперь, когда на щите появились вмятины и выбоины,
за которые мог зацепиться клинок.
До сих пор Брайен умудрялся не позволять прижать себя либо к
ограждению, либо к мачте. Но теперь выпад прихрамывающего верзилы, который
пока ограничивался только широкими взмахами, чтобы загнать противника в
угол, заставил Брайена нырнуть к носовому краю верхней палубы.
Когда Кровавые Сапоги повернулся, чтобы последовать за Брайеном, он
едва переводил дух, но и Брайен тяжело дышал внутри своего шлема, и в
установившейся тишине это хорошо слышали зрители. Если Кровавые Сапоги начал
проявлять медлительность при взмахах своего тяжелого меча, то и Брайен,
похоже, больше стремился увернуться от удара, чем хитро поймать его на свой
щит и отвести в сторону.
-- Хороший верзила против хорошего недомерка, -- сказал кто-то в толпе
неподалеку от Джима. -- И кто тут усомнится в исходе битвы?
Гул голосов прокатился в толпе -- гул одобрения, который Джим с Жилем
восприняли со стойким молчанием.
Но теперь не было никакого сомнения, что Брайена теснят к краю верхней
палубы. Если он соскочит вниз первым, то его противник может спрыгнуть более
осторожно, чтобы приземлиться на ноги. Брайен начал уворачиваться, двигаясь
вдоль края палубы, и через несколько шагов оказался прижатым к мачте.
-- Ха! Вот так! -- задыхаясь, проревел басом верзила и вскинул меч,
чтобы нанести удар, который зажмет Брайена между острым лезвием и мачтой.
И тут Брайен переместился так стремительно, что все признаки
медлительности, которые он выказывал уже некоторое время, сразу показались
обманным маневром. Он вскинул щит вверх, к лицу Кровавых Сапог, бросил меч,
который держал правой рукой в латной перчатке, и схватился за длинный
кинжал, висящий у него на поясе с другой стороны. Выхватив кинжал, Брайен
одним движением вонзил его в тело противника как раз в тот момент, когда
рука пирата поднялась, открыв незащищенное место под мышкой. Лезвие вошло в
не прикрытое броней тело и пронзило легкие.
Кровавые Сапоги, казалось, взмыл в воздух. Затем он обрушил вниз
начатый было удар. Однако удар оказался неприцельным и скорее рефлекторным,
чем запланированным. Кончик меча отскочил от нижнего края щита Брайена и в
последний раз вонзился в палубу. Кровавые Сапоги упал.
Он рухнул, как каменная статуя, которую ударили кувалдой по ногам. Он
упал на колени, выпустил рукоять своего меча, немного покачался, повалился
на бок, а потом перевернулся на спину. Брайен встал над ним, поставив ногу
на металлический нагрудник противника, чтобы удержать его на месте.
-- Сдавайся! -- тяжело дыша, выпалил Брайен.
-- Я... сдаюсь... -- с трудом выдохнул противник, -- я сражен.
Наклонись ко мне, прими мое покаяние, пока я не умер. Или ты... не
христианин?
Вместо ответа Брайен отбросил свой меч и опустился на закованные в
металл колени рядом с лежащим противником.
- Мой самый тяжкий... грех, -- тяжело выдыхал верзила, на губах
которого появилась кривая усмешка, -- в том... что... я всегда мечтал...
что... умру не один!
С этими словами он дернулся вперед с ножом, на рукоятке которого лежала
его рука, до этого державшая щит. Оружие оказалось кинжалом с тонким, как
игла, треугольным клинком, способным пронзать кольчугу. Изо всех оставшихся
сил Кровавые Сапоги ударил ножом в кольчугу между двумя пластинами,
защищавшими грудь Брайена.
Сила удара была такова, что Брайена приподняло и отбросило. Клинок
вошел в его тело на целую ладонь.
-- Предатель! -- вскричал он. -- Ты не рыцарь! Ты нанес удар после
того, как сдался!
Одним быстрым движением он схватил свой меч и, навалившись на него всем
своим весом, вдавил острие между верхним краем нагрудника Кровавых Салог и
шлемом, где виднелась полоска голого тела, пригвоздив к палубе и фактически
обезглавив противника.
Брайен выпрямился и встал над пиратом, покачиваясь и задыхаясь. Вместо
него заговорил Жиль.
-- Вот так умер ваш вожак! -- крикнул он окружающей толпе. -- И так же
умрете вы все, если вздумаете продолжать с нами сражаться! Вы готовы к
очередному урагану стрел, пущенных нашим лучником, пока мы будем добивать
вас?
Однако его слова, вместо того чтобы заставить пиратскую команду бросить
оружие, казалось, наоборот вывели ее из оцепенения. И в этот самый момент
Брайен, постояв несколько секунд, упал и остался лежать неподвижно. Его
падение, похоже, вдохнуло в пиратскую команду новые силы. Вместо того чтобы
бросить оружие, пираты сжали его и повернулись к Джиму, Жилю, Эдуарду и его
морякам.
-- Защищайся, Джеймс! -- успел крикнуть Жиль, прежде чем первая волна
атакующих бросилась на них.
И тут произошло то, чего никто не ожидал, хотя Джим предвидел бы это,
если бы его так не захватил поединок между Брайеном и предводителем пиратов.
Над их головами послышался хлопок, похожий на гром. Все взглянули
наверх и увидели очертания дракона, в котором Джим узнал Секоха,
распахнувшего свои крылья как раз над мачтой, их тень накрыла палубу.
Мгновение спустя Секох уже удалялся от корабля. Но буквально в ту же секунду
раздался новый громоподобный щелчок и другой дракон, судя по размерам,
довольно молодой, завис над мачтой.
Спустя мгновение за вторым драконом появился третий, и, взглянув на
небо, Джим увидел другие точки, которые на большой скорости падали на
корабль, -- его сердце подпрыгнуло, и он решил, что наступил час победы.
Однако в этот момент над головами раздался голос из пиратской команды:
-- Среди нас затесался сам дьявол! Бейтесь за свою жизнь, иного выхода
нет. Если мы их убьем и очистим от них палубу, может, драконы от нас
отстанут!
По горстке пиратов прокатилась волна ропота, казалось, они колеблются
между действием и бездействием. Но когда очередной дракон с хлопком раскрыл
крылья над кораблем, они крепче сжали оружие и двинулись к верхней палубе,
где лежал их мертвый предводитель, а рядом с ним Брайен. - 3меи! -- внезапно
раздался другой голос.
Сначала, казалось никто ничего не понял, но мгновенно наступила тишина.
Слова, которые последовали затем, эхом прокатились по всему кораблю:
-- Силы небесные и все ангелы Господни, защитите нас! Гигантские змеи!
Я же говорю, огромные змеи! Пираты замерли.
Джим взглянул за борт, который не был закрыт кораблем Эдуарда, и застыл
в удивлении. Вокруг в радиусе почти нескольких сотен ярдов море кишело
морскими змеями.
В этот момент еще один молодой дракон раскрыл крылья у них над
головами, возобновляя полет, и тут же дюжина огромных голов на массивных
телах, разорвав бурлящую поверхность моря, выпрыгнула на десять --
пятнадцать футов вверх, в сторону дракона, но, к счастью, тот оставался
достаточно высоко. Огромные головы змеев напоминали бульдожьи, но с
невероятными челюстями, которые сейчас, раскрытые, обнажали пасть, в два
раза превосходящую размером драконью, с длинными зеленоватыми, с черными
полосами зубами.
Дракон, который только что появился, увидев змеев, издал вой,
отличавшийся от крика ужаса -- а, по предположению Джима, он им и являлся --
только тем, что был на три октавы ниже.
Молодой дракон не пролетел над поверхностью моря на высоте, как Секох,
а устремился вертикально вверх, он взмыл в небо, будто к его хвосту
прицепили ракету.
Змеи снова скрылись в море. Джим сам был потрясен, как еще ни разу в
жизни.
Так это и есть те создания, о которых говорили Рррнлф, Гранфер и
Смргол?
То, что Джим видел, казалось невозможным. Эти существа несомненно
превосходили драконов и в весе, и во всем остальном. Но едва он успел
подумать об этом, как его отвлек крик, раздавшийся из толпы пиратов:
-- Отпустите их! Отпустите! Они накликали на нас еще и змеев!
Джим внезапно осознал изменившуюся ситуацию. Он пихнул локтем
застывшего в неподвижности Жиля:
-- Быстро, уносим Брайена и забираем команду Эдуарда на наш корабль.
Тогда мы сможем оторваться от пиратов, пока они опять не передумали.
Жиль послушался. Без слов они вдвоем подняли Брайена с палубы. Тот был
без сознания. Эдуард со своими людьми протиснулся сквозь толпу им на помощь,
и они все вместе вернулись на свой корабль. Пираты и не пытались остановить
их.
Джим собирался перерубить абордажные канаты и освободиться, но,
отвернувшись от Брайена, лежащего на палубе корабля Эдуарда, обнаружил, что
пираты уже сделали это и их корабль медленно отвалил в сторону. Бурлящая
вода, говорящая о присутствии морских змеев, успокоилась, драконы больше не
пикировали на корабль. На поверхности моря не видно было ничего, кроме
обыкновенных волн. Джим с Жилем начали снимать доспехи с Брайена, чтобы
добраться до его ран.
Выяснилось, что опасна только одна рана -- от кинжала Кровавых Сапог,
который пронзил доспехи и проник в легкое. Она оказалась не столь глубокой;
но Джим беспокоился, что туда попали кусочки одежды, не очень-то чистой,
хотя, по понятиям четырнадцатого столетия, вполне приемлемой, и это станет
источником инфекции.
К счастью, рана обильно кровоточила. Это и являлось причиной того, что
Брайен потерял сознание, а вовсе не истощение сил, хотя в борьбе с великаном
он и выложился полностью. Перевязав Брайена, Джим повернулся к Дэффиду.
Лучник тоже лежал без сознания. Не было сомнения, что он потерял много
крови -- столько, что угрожающе побледнел.
Джим мысленно обругал себя за недостаточное владение магией, особенно
той ее частью, с помощью которой лечат раны. Он не собирался использовать
магию из того дополнительного кредита, которого добился для него Каролинус.
Каролинус выторговал его после желчных дебатов с Департаментом Аудиторства.
И Джим намеревался сохранить оставшееся на экстренный случай.
Но если это не является экстренным случаем, то что же тогда является?
Он повернулся к Жилю:
-- Я отправляюсь к Каролинусу, чтобы он вылечил их, а ты вместе с
Эдуардом плыви к ближайшему порту и перенеси Дэффида и Брайена на хороший
постоялый двор. Но не разрешай, повторяю, не разрешай пускать им кровь. Оба
и так потеряли слишком много крови. И вообще, не позволяй никому, кто бы ни
назвался лекарем, доктором или как там еще, прикасаться к ним. Они только
ускорят смерть. А Каролинус может спасти их. -- Он повернулся к Эдуарду: --
Назови мне постоялый двор в ближайшем английском порту, куда ты сможешь
доставить сэра Жиля и его спутников!
-- Плимут, -- ответил Эдуард, -- а постоялый двор называется "Кабан и
медведь".
-- Хорошо, -- сказал Джим, -- я доставлю Каролинуса или туда, или на
твой корабль, а может, он перенесет их туда, где находится сам. Если Брайен,
Жиль и Дэффид вдруг исчезнут, не беспокойся. Значит, их магически перенесли
туда, где им окажут помощь. Сколько мы тебе должны? Я хочу с тобой
расплатиться.
Эдуард плутовски улыбнулся:
-- А ведь я могу назвать любую цену, раз тот, кто нанимал корабль, не в
состоянии назвать ее сам. Но я думаю, что вы дважды спасли жизнь мне и моей
команде: сначала победив Кровавые Сапоги, а затем отогнав змеев. Я не требую
платы за эту поездку, сэр рыцарь. Для меня было большой честью перевезти
тебя и твоих друзей. Я никогда не забуду Рыцаря-Дракона и тех, кто был с
ним.
-- Ты очень добр, мастер шкипер, -- сказал Джим. -- Тем не менее мне
хотелось бы, чтобы поездка была оплачена. Мы спасли тебя, но твое мастерство
моряка спасло нас. И я хочу, чтобы поездка была оплачена, потому что...
-- Я ничего не приму! -- отрезал Эдуард. -- Я не рыцарь и не дворянин.
Но я моряк, и я сказал, что этот рейс для тебя и твоих друзей бесплатный. И
я сдержу слово. Милорд просто оскорбит меня, если после этого предложит
деньги!
Джим почувствовал, что вступили в свои права обычаи четырнадцатого
столетия.
-- В любом случае прими мою благодарность, -- сказал он. -- А теперь
мне пора.
Он поспешно написал заклинание на внутренней стороне своего лба:
ПЕРЕНЕСИ МЕНЯ - ТУДА, ГДЕ НАХОДИТСЯ КАРОЛИНУС
Корабль и прибрежный пейзаж вокруг него замерцали.
Он обнаружил, что сидит в большом амфитеатре, заполненном сотней мужчин
и женщин в одеждах темных, сочных тонов, наподобие волшебно-красного цвета,
который так любил Каролинус; и на большинстве присутствующих были
остроконечные колпаки.
В центре амфитеатра сверкала под лучами сияющего на безоблачном небе
солнца площадка из ровного песка, и там, внизу, стояли трое. Один из них был
высокий, восточного вида мужчина, облаченный в пурпур.
Напротив этого человека стояла женщина, почти с него ростом, стройная и
бледная, как покойник. На ней было сочно-зеленое платье и облегающая шапочка
того же цвета. У нее было худое, длинное, суровое лицо. Она стояла между
двумя мужчинами, как рефери во время боксерского поединка, мужчина
восточного вида был слева от нее.
Справа, в высоком красном колпаке, выглядевшем так, будто его надевали
очень редко, и в своей обычной теплой красной мантии, стоял Каролинус.
Глава 27
Все получилось неудачно. Магия Джима должна была вынести его прямо к
престарелому волшебнику. Джим впал в панику. Он попробовал встать и
окликнуть Каролинуса. Но не мог сделать ни того ни другого. Он мог двигаться
как хотел, но только сидя; он не мог покинуть своего места, а когда
попытался закричать, то обнаружил, что способен лишь говорить умеренным
тоном.
-- Юнец еще, да? -- раздался голос справа от него.
Джим в отчаянии повернулся и посмотрел на коренастого, видимо, средних
лет -- возраст невозможно было определить по лишенному следов прожитой жизни
лицу -- человека, сидевшего справа от него. Ему могло быть сколько угодно
лет -- от двадцати до шестидесяти. Он не выглядел восточным человеком, но и
на западного не походил. На нем было одеяние ночной синевы, а вместо
остроконечного колпака он носил такого же цвета плоскую шапочку,
напоминающую берет. У него были ярко-карие глаза, а рот улыбался. Рот,
казалось, улыбался всегда.
-- Я должен попасть к Каролинусу! -- сказал Джим. -- Немедленно! Это не
терпит отлагательств!
-- Терпит или не терпит, но придется подождать, пока не кончится дуэль,
-- сказал его сосед. -- А в чем дело?
-- Два моих друга, два ближайших друга Каролинуса, почти мертвы. Мне
нужен Каролинус, чтобы он спас их, -- ответил Джим. -- Я его ученик. Я его
знаю. Я знаю, что он бросит все, чем бы сейчас ни занимался, и отправится к
ним на помощь, но похоже, я не могу до него добраться и не могу позвать его
и привлечь его внимание.
-- Ты не можешь ни того ни другого, -- сочувственно подтвердил сосед,
-- пока не кончится дуэль. Не переживай. Где эти твои друзья?
-- Они на корабле, в нескольких милях от южного берега Англии, --
сказал Джим. -- На корабль напали пираты. Потому-то и требуется помощь.
-- Южный берег Англии, -- повторил человек, сидящий рядом с ним. --
Дай-ка я взгляну. Южный берег, говоришь... -- Он прикрыл глаза и сразу
сделался похож на восточного человека, хотя, судя по одежде, явно им не был.
-- Да, теперь я их вижу. Маленькая лодка. На борту шесть человек, один из
них потерял много крови, другой получил удар кинжалом в грудь. Я прав?
-- Да! -- воскликнул Джим. -- Ты их видишь? А можешь их вылечить? Они
ранены в сражении, а Каролинус говорит, что раны, полученные в сражении,
можно залечить, хотя перед болезнями магия и бессильна. У меня всего лишь
ранг С, я не могу им помочь, но может, ты...
- Мартти Лахти, юноша, -- представился сосед, -- ранг В+. Нет, я не
могу их вылечить. Для этого требуется маг ранга твоего учителя. Но я скажу
тебе, что могу сделать. Это даст им время, скажем, около получаса. Это
значит, что в течение получаса они не почувствуют, как проходит время, их
раны не будут кровоточить, а состояние ран не ухудшится. За полчаса дуэль
окончится. Остается только надеяться, что победит твой учитель.
Джим почувствовал, как по его телу растекся холодок и спросил:
-- Ты думаешь, он не проиграет?
-- Проиграет? -- повторил Лахти. -- Ну, всегда есть шанс, юноша. Ты
понимаешь, я не хочу ничего сказать против твоего учителя. Он великий
волшебник и великий человек. Полмира знает его имя, о нем говорят, как о
Мерлине. -- Он взглянул на Джима, будто оценивая, как много можно ему
открыть. -- Но надо сказать, ходят слухи, что он стареет. Он просто подошел
к такому возрасту, понимаешь? О, я не хочу сказать ничего особенного, просто
слегка ослабла хватка. Обычно это не играет роли, но в данном случае, когда
он противостоит Сильному магу ранга В, который занимается восточной магией с
детства, есть вероятность, что... -- Он замолк.
-- Понятно, -- медленно проговорил Джим. Он ощутил пустоту внутри. Его
охватил внезапный страх. -- Что случится, если он проиграет?
-- Если он проиграет? -- переспросил Лахти. -- На штраф уйдет большая
часть его магического кредита, вплоть до ранга С, и эта сумма будет поровну
разделена между всеми нами, таков смысл происходящего. Конечно, у него
останутся знания и умения, которыми он обладает сейчас. Этого никто не может
у него отобрать. Но ему придется вновь создавать магию, которая принесет ему
ранг ААА+, если он вообще когда-нибудь сможет подняться до этого уровня.
Джим весь похолодел. Если у Каролинуса внезапно окажется не больше
магии, чем у Джима, то как он переправит Брайена и Дэффида в Маленконтри,
где им будет предоставлен надлежащий уход, да и хватит ли у Каролинуса магии
вылечить их?
-- Не надо так беспокоиться, юноша, -- сказал Лахти. -- Вполне
возможно, что проиграет Сан Ван Фон.
-- Сан Ван Фон? -- сорвалось с губ Джима.
-- Ты его знаешь? -- спросил Лахти. -- Похоже, он обвиняет Каролинуса в
преувеличении знания восточной магии и оспаривает его право обучать ей. Ты в
этом тоже замешан?
-- Да! -- процедил сквозь зубы Джим.
Значит, это его вина, все произошло из-за того, что он использовал
гипноз на Экотти и короле. Если Брайен и Дэффид умрут от ран, потому что
Каролинус не сможет прийти им на помощь, то это случится из-за знаний,
которые Джим принес из двадцатого столетия.
А пока ему остается только сидеть и наблюдать за дуэлью. И надеяться.
Внезапно он сообразил, что Лахти предложил ему помощь.
-- Ты приостановил для моих друзей время? -- спросил он, повернувшись к
Лахти.
-- Еще нет, -- сказал тот. -- Я ждал, чтобы ты определенно сказал,
хочешь этого или нет.
-- Да. Да, хочу. Скорее! -- сказал Джим.
-- Тогда... Готово,-- сказал Лахти. Он не пошевелил и мускулом.
На Джима накатили смирение и благодарность.
-- Спасибо... э...
Джим запнулся, не зная, как назвать собеседника. Он был уже достаточно
осведомлен о волшебниках, чтобы уже знать, что к обладателю ранга В+ не
имеет права обращаться "маг" любой, кто более или менее сведущ в магии.
Собеседник был выше его рангом. Джим инстинктивно хотел было поставить перед
именем обычное "мистер", как в двадцатом столетии, но здесь это не пройдет.
Он закрыл глаза и нырнул в неизвестность:
-- Спасибо тебе, Мартти Лохти.
-- Это произносится Мартти Лахти, -- доброжелательно пояснил его
собеседник. Он задержался на двух "т" и непривычно, на выдохе произнес "х".
-- А, -- отозвался Джим.
Он хотел было сделать еще одну попытку и произнести имя правильно, но
благоразумно отказался от этой мысли.
-- Ну хорошо, -- сказал Лахти, -- раз о твоих друзьях мы уже
позаботились, ты можешь наблюдать за продолжением дуэли. Они должны были бы
уже умереть к этому моменту, твой учитель и Сан Ван Фон.
-- Что происходит? -- спросил Джим, уставившись на песчаную арену. --
Не похоже, чтобы кто-нибудь из них что-то делал.
-- Сейчас они проводят дуэль на третьем астральном уровне, -- пояснил
Лахти. -- Это, конечно, означает, что никто из нас не может ничего видеть.
Только соперники и судья. Но ты ведь чувствуешь, как переливается туда-сюда
магия, правда?
-- Я... -- Джим чуть не признался, что ничего не чувствует, но внезапно
понял, что в воздухе присутствует нечто вроде электричества, которое
перетекает взад-вперед между Каролинусом и Сан Ван Фоном. Слабое ощущение,
будто невидимые молнии проскакивают от одного к другому.
Внезапно все прекратилось. Сан Ван Фон подошел женщине, которая,
очевидно, была судьей.
-- Что происходит? -- заволновался Джим, подавшись вперед на своем
месте.
-- Разве ты не слышишь? Ах да, у тебя всего лишь ранг С, -- сказал
Лахти. -- Ты, возможно, не сможешь пользоваться слухом на расстоянии, пока
не достигнешь по крайней мере ранга В. Сан Ван Фон советуется с
наблюдателем. Твой учитель выполнил все задания, которые тот ему предложил,
упражняясь в восточной магии. Теперь Сан Ван Фон хочет пропустить
предварительные тесты и перейти сразу к самому трудному, решающему
испытанию.
-- И что должен сделать наблюдатель? - спросил Джим.
-- Ты уверен, что у тебя ранг С? -- поинтересовался Лахти.
-- Да, но у меня необычная ситуация. Хотя я и имею ранг С, я не знаю
всего, что должен знать волшебник этого уровня. Со мной особый случай, --
признался Джим.
-- Похоже. -- В карих глазах Лахти появилось любопытство. -- Ну,
наблюдатель -- это тот, кто делает дуэль законной. Он непременно уведомляет
о происходящем всех сидящих здесь. Это должен быть волшебник более высокого
уровня, чем соперники. Но, как ты знаешь, нет ранга выше ААА+. Так что это
должен быть один из двух других имеющихся в мире волшебников, равных по
рангу Каролинусу. Ее имя Кинетете.
-- Кийнети?.. -- попробовал повторить за Лахти Джим.
-- Нет, -- сказал Лахти, -- Ки-не-те-те. Ударение на конце. Она должна
дать разрешение на применение испытательного теста.
Очевидно, Кинетете разрешила, потому что Джим увидел, как Сан Ван Фон
возвращается на свое место с удовлетворенной улыбкой, -- это было заметно
даже с места Джима.
Внезапно в амфитеатре появился слон -- внизу, на песке, рядом с тремя
волшебниками. Джима это не удивило. Если в ситуации, подобной этой,
потребовался слон, он и должен был появиться.
-- Вот... -- начал было Джим.
-- Просто наблюдай, -- прервал его Лахти.
Сан Ван Фон извлек прямо из воздуха нечто, на первый взгляд
напоминающее высокий толстый посох. Но оказалось, что это рулон ткани.
Установив один его конец на арене. Сан Ван Фон начал разматывать вокруг
слона длинную светонепроницаемую ткань какого-то вялого зеленого цвета.
По мере того как он ее разматывал, материя продолжала стоять сама по
себе и наконец образовала экран, который скрыл слона от глаз не только
Каролинуса и наблюдателя, но и тех, кто сидел вокруг.
Возможно, подумал Джим, волшебники, сидящие в верхних рядах амфитеатра,
и заглядывают через край, но это казалось сомнительным. Экран, скорей всего,
устроен так, что никто не мог заглянуть через его верхний край.
-- Теперь, -- сказал Лахти, -- посмотрим, сумеет ли Каролинус сделать
так, чтобы слон исчез.
Джим удивленно посмотрел на него:
-- Не думаю, что у Каролинуса могут возникнуть какие-нибудь
затруднения.
-- Видишь ли, -- сказал Лахти, -- это не то же самое, что заставить
слона исчезнуть из-за обычного экрана. Экран вокруг слона закрыт на очень
хитрый замок, использующий высшую форму восточной магии. Каролинус должен
найти секретную комбинацию для того, чтобы открыть замок. Ему дадут на это
целую минуту, как только экран будет установлен.
Пока он говорил, Сан Ван Фон довел конец разворачивающейся ткани до
того места, с которого начал. Концы экрана соединились, будто их так и
соткали. Сан Ван Фон отступил назад; наблюдатель указала наверх, и в воздухе
над песком арены появился огромный циферблат, по крайней мере нескольких
ярдов в диаметре.
По циферблату побежала стрелка, минуя деления, которых было слишком
много, чтобы Джим мог их сосчитать. Судя по скорости, с которой двигалась
стрелка, эти деления отмечали промежутки времени меньше секунды. Стрелка уже
прошла треть круга и продолжала приближаться к первоначальной позиции.
Джим затаил дыхание.
Стрелка сделала полный круг и остановилась. Сан Ван Фон вышел вперед и
начал сматывать экран. Сначала у него был весьма самоуверенный вид, но его
лицо менялось по мере того, как открывалось все больше и больше пустого
пространства за экраном.
Когда экран был убран на треть, Джим увидел, что слона нет.
Сан Ван Фон внезапно всплеснул руками -- Джиму этот жест показался
выражением досады и гнева. Экран исчез. Слона не было. Наблюдатель исчез.
Каролинус и Сан Ван Фон остались стоять на песке лицом друг к другу.
Вокруг Джима начали освобождаться места -- зрители исчезали, очевидно,
возвращаясь в родные места в типичной для волшебников манере. Джим внезапно
почувствовал, что его больше ничто не удерживает. Он попробовал встать и
обнаружил, что чувства его не подвели.
-- Спасибо за все, -- поспешно поблагодарил он Лахти. -- Мне надо идти!
Он повернулся и побежал по ближайшему проходу к песчаной арене.
Сан Ван Фон церемонно поклонился Каролинусу.
Каролинус кивнул в ответ.
Джим добежал до каменного барьера по пояс высотой, который отделял
места для зрителей от песка арены. Он оперся рукой о барьер и ловко
перепрыгнул через него, Сан Ван Фон еще раз поклонился Каролинусу. Джим
направился к ним, когда Каролинус кланялся в ответ. Сан Ван Фон поклонился в
третий раз, Каролинус закончил ответный поклон как раз в тот момент, когда
Джим приблизился. Сан Ван Фон исчез.
Задыхаясь, Джим остановился перед Каролинусом.
-- Каролинус, -- выпалил он, -- Дэффид и Брайен, возможно, сейчас
умирают. Ты нам нужен, срочно...
-- Хорошо, хорошо. -- Каролинус продолжал с улыбкой смотреть на песок в
том месте, где недавно был слон. -- Ты расскажешь мне обо всем, когда мы
вернемся в Маленконтри.
-- Но они не в Маленконтри! -- сказал Джим. -- Они на корабле в
Английском канале...
-- Ну, тогда я перенесу их в Маленконтри, -- проговорил Каролинус
непривычно жестко. -- Мы займемся этим через минуту. Ты заметил, как четко я
проделал это? Обвинить обладателя ранга ААА+ в неумении обращаться с
восточной магией, каково, а? Я преподнес ему урок, которого он никогда не
забудет.
-- Оставь это! Брайен и Дэффид...
Джим внезапно замолчал, вспомнив, что дуэль на его совести, ведь это он
использовал гипноз, а Каролинус рисковал большей частью того, что имел, не
говоря уже о своем ранге. Джим и понятия не имел, что Каролинусу могли
потребоваться годы, чтобы получить достаточный магический кредит и вернуть
себе ранг ААА+. "Если он сможет", -- сказал Лахти.
Вместо того чтобы упрекать, Джиму следовало бы извиниться. И не только
извиниться, но и попытаться привлечь Каролинуса на свою сторону.
Небольшое поздравление может пойти на пользу.
-- Каролинус, -- сказал Джим, -- это было великолепно, то, как ты
заставил слона исчезнуть. Волшебник, который сидел рядом со мной, по-моему,
не верил, что ты сумеешь найти ключ за то время, которое тебе отпустили.
Значит, ты был все это время знатоком еще и восточной магии?
-- Что? -- встрепенулся Каролинус. -- Вовсе нет. Но, как я всегда тебе
говорил, магия -- это творчество. Теоретически, если знаешь много языков,
каждый новый выучить все проще и проще, пока не дойдешь до того уровня,
когда сможешь освоить еще один, не тратя на это времени. Достаточно услышать
несколько слов на незнакомом языке, чтобы понять, как их соединять и как
говорить на этом языке.
-- Так просто? -- удивился Джим. -- Не могу поверить, что кто-нибудь
когда-либо мог...
-- Конечно, мог! -- отрезал Каролинус. -- Был один лингвист, не то в
недалеком будущем, не то в недавнем прошлом, я забыл. Он состоял на службе,
по-моему, у прусского короля, благодаря своим обширным знаниям. Когда король
впервые встретил этого человека одним прекрасным утром, то заговорил с ним
на языке, которого лингвист не знал. Король владел им, потому что это был
язык небольшого местечка, где он вырос, но остальным он был неизвестен. К
удивлению короля, за обедом лингвист заговорил с ним на этом самом языке.
-- Да? -- удивился Джим.
-- Конечно! -- ответил Каролинус. -- Знание и творчество. Когда ты
добьешься определенного мастерства в обеих этих областях, все остальное
окажется в границах того, что тебе уже известно. Вот это, как я не устаю
повторять, и есть причина всех твоих трудностей. Тебе надо научиться думать
магически. Ты должен думать непосредственно магически, будто это просто
другой язык. Постепенно ты научишься переходить от одной магии к другой без
всяких трудностей. О да, я знаю, что в наши дни все люди и животные говорят
на одном языке. Но мир знал различные языки и еще узнает их в будущем.
Принцип все равно сохраняется.
-- Понятно, -- смиренно проговорил Джим. Он поспешил подтвердить свое
согласие с этим: -- Думаю, я понимаю, о чем ты говоришь. В том мире, из
которого я пришел, на математическом факультете были люди, которые просто
мыслили математически...
-- Математически? -- уставился на него Каролинус.
-- Ну, это своего рода усовершенствованная арифметика, -- пояснил Джим.
-- Видишь ли...
-- Нет-нет! -- воскликнул Каролинус. Внезапно в голосе старика
прорезались нотки раздражения, почти злости, которые стали появляться после
болезни. -- Не пытайся объяснить мне это. Мне и так надо слишком многое
обдумать, чтобы еще забивать голову вещами, которые я точно никогда не буду
использовать. Если ты понял, то это главное. Думай магически. Знание и
творчество. Заруби это себе на носу и сможешь делать все что угодно в той
области, которую начнешь исследовать, -- конечно, после того как достигнешь
определенного уровня знаний и опыта. Но я сомневаюсь, что ты, Джим,
когда-нибудь достигнешь этого.
-- Возможно, ты и прав, -- грустно согласился Джим.
-- А что мы здесь стоим? -- спросил Каролинус. Амфитеатр опустел, не
считая нескольких фигур, которые исчезли как раз при последних словах
Каролинуса. Зрители исчезали всевозможными способами. Одни начинали мерцать,
другие меркнуть, кое-кто внезапно становился прозрачным, а потом исчезал. Но
все уходили, через секунду Джим и Каролинус останутся тут одни.
-- Я об этом и говорил! -- сказал Джим. -- Пошли. Я сидел рядом с
волшебником по имени Лахти...
-- А, этот финский парень, -- вставил Каролинус.
-- ...он сумел остановить время для Дэффида и Брайена на полчаса. Но
это время истечет до того как...
Джим так и не закончил свою мысль. По той причине. что они были уже не
в амфитеатре. Они стояли на стене замка Маленконтри, которая поднималась
сразу за рвом. На стене, которая станет первой преградой на пути морских
змеев, если они придут.
Глава 28
Может быть потому, что он сделал два магических перемещения подряд на
большие расстояния, прибыв в Маленконтри и очутившись дома, Джим на
мгновение растерялся. Ему потребовалось несколько секунд для того, чтобы
привыкнуть к знакомому, но изменившемуся окружению.
Растерянность усугубило то обстоятельство, что на укреплениях
неподалеку от себя он обнаружил двух человек, одного из которых никак не
ожидал здесь увидеть.
Человеком, чье пребывание здесь Джима не удивило, была Энджи, и он так
обрадовался ей, что, будь она в пределах досягаемости, обнял бы ее, несмотря
на то что она завизжит и начнет сопротивляться, если ее неожиданно схватит
кто-то, появившийся буквально ниоткуда.
Но Энджи, на ее счастье, стояла в отдалении, примерно в двадцати футах
от Джима. А вот радом с ней на стене находился неожиданный гость. С Энджи
оживленно беседовал сэр Джон Чендос.
Он еще продолжал говорить, хотя Энджи, застыв на месте, уставилась на
Джима, глядя через плечо старого рыцаря; это заставило Чендоса наконец
обернуться, заметить Джима и Каролинуса и резко замолчать.
Джим успел услышать только его последние слова:
-- ...приказано набрать рекрутов по всему югу Англии. Это будет
проделано быстро, но все равно, прежде чем из них получится армия, пройдет
около двух недель. К счастью, у нас еще есть неделя или две, пока король
Франции Иоанн не двинется через Английский канал...
Именно в этом месте Энджи поспешно покинула сэра Джона.
-- Не две недели. Пять дней, сэр Джон... -- начал Джим, а затем Энджи
оказалась в его объятиях.
Он не сразу смог, не выпуская ее, заговорить через ее плечо с магом:
-- Каролинус, ты помнишь? Дэффид и Брайен! Они оба серьезно ранены и,
возможно, умирают на корабле в Английском канале. Я не знаю, как перенести
их сюда с помощью магии...
-- Я перенесу их! -- сказал Каролинус. Он повернулся к Энджи: -- У тебя
есть комната, готовая к их приему?
-- Пока они могут занять нашу спальню... солнечную комнату... --
сказала Энджи, отстраняясь от Джима. -- Перенеси их как можно быстрее,
Каролинус. Я позову слуг, чтобы отнесли их в комнату.
Она повернулась и направилась к лестнице, ведущей вниз с дозорной
площадки над главными воротами.
-- Можно тебя на пару слов, маг?.. -- начал Чендос, но Каролинус резко
оборвал старого рыцаря, даже не взглянув в его сторону:
- Нельзя! Нет времени. Не нужно слуг, Анджела...
Он замолчал из-за того, что сверху на стену упала огромная тень. Джим
взглянул через плечо и понял, что вce это время за его спиной стоял Рррнлф.
Он был настолько высок, что мог, стоя на земле около крепостной стены,
смотреть на них. Теперь он осторожно поставил Энджи, которая подошла к
лестнице, на свою ладонь шириной с двойную дверь амбара и наклонился, чтобы
опустить ее на землю.
Энджи пронзительно закричала, когда ее юбка взметнулась волной при
спуске. Рррнлф поставил ее на землю очень аккуратно, но на ее лице
отразилась ярость.
-- Не делай этого! -- закричала она на Рррнлфа. -- Ты меня слышишь?
Никогда больше не делай этого!
Она подкрепила свои слова, ударив Рррнлфа по большому пальцу ноги,
торчавшему из сандалии. Огромное лицо Рррнлфа сделалось сконфуженным.
-- Я только хотел сэкономить тебе время, крошка леди.
-- Все равно не надо! -- крикнула Энджи.
Она повернулась спиной к морскому дьяволу и направилась ко входу в
большой зал, чтобы пройти во внутренние помещения замка, но внезапно опять
оказалась на стене. Энджи открыла рот, схватилась за камни укрепления, чтобы
удержаться на ногах, и метнула яростный взгляд на Каролинуса:
-- И ты тоже не делай так!
-- Я начал говорить тебе, -- сказал Каролинус, ничуть не испугавшись ни
ее тона, ни ее слов, -- что нет никакой надобности искать слуг, чтобы
перенести Брайена с Дэффидом. Они уже в солнечной комнате. -- Теперь он
етнул взгляд в сторону Энджи. -- Я немедленно отправляюсь туда и посмотрю,
что могу сделать с их ранами. Ты со мной?
-- Конечно! -- воскликнула Энджи с вновь вспыхнувшим негодованием. --
Конечно, я с тобой!
И оба исчезли.
Джон Чендос уставился на пустое пространство между собой и Джимом. Лицо
рыцаря впервые, насколько помнил Джим, выразило недоумение.
-- Я не могу понять всего этого... -- начал он как-то неуверенно.
-- Прошу прощения, сэр Джон, -- сказал Джим, -- но Брайен с Дэффидом в
ужасном состоянии, и Каролинус единственный, кто может им помочь. Нельзя
терять времени. -- Увидев, что Чендос все еще удивленно смотрит на него,
ничего не понимая, Джим добавил: -- Я хочу сказать, все это случилось
потому... просто так уж случилось.
-- О, -- раздался невероятно низкий голос Рррнлфа за спиной Джима, --
теперь я понимаю. Им нужна помощь коротышки мага.
Джим взглянул через плечо на огромного морского дьявола:
-- Правильно, Рррнлф. -- И он опять повернулся к Чендосу, который все
еще растерянно смотрел на него.
-- Так, значит, вторжение планируется через пять дней сэр Джеймс?
-- Да, сэр Джон, -- ответил Джим. -- Мы как раз возвращались, чтобы
сообщить об этом, когда на нас напали пираты в водах Английского канала.
Сэра Джона явно не интересовали пираты, ни напавшие на Джима и его
друзей, ни любые другие.
-- Откуда ты это узнал? -- спросил Чендос.
-- От самого короля Иоанна, -- ответил Джим. -- Я не буду утомлять тебя
полной историей, но все кончилось тем, что я использовал немного... э...
магии, чтобы воздействовать на него и его колдуна Экотти и заставить их
говорить. Экотти действительно ничего не знает. Но король Иоанн сообщил мне
под действием магии, что вторжение начнется через пять дней -- при
благоприятной погоде.
- Но это невозможно! -- воскликнул Чендос с нотками, которые, учитывая
его обычную выдержку, можно было назвать раздраженными. -- Погрузка армии
займет от полутора до двух недель. Вы видели какие-нибудь признаки погрузки
войск, пока находились во Франции? В каком городе вы были?
-- В Бресте, -- ответил Джим. -- Нет, мы не видели никаких признаков
погрузки войск, хотя город полон солдат и корабли там есть, корабли всяких
видов; я полагаю, что король стянул в Брест все торговые суда, какие только
нашел, для того чтобы перевезти армию.
-- Я же сказал, что это нереально! -- Чендос повернулся и пошел по
проходу, почти чеканя шаг. -- Конечно же, он просто солгал.
-- Он не мог этого сделать, -- возразил Джим. -- Как я уже сказал, он
находился под воздействием магического принуждения. У него не было иного
выбора, как только говорить правду.
-- Что, ради всего святого, он имеет в виду? -- рассердился Чендос.
-- Он привлек себе в союзники морских змеев, -- сказал Джим. -- Здесь
заметили их появление? Король отвечал на мои вопросы как можно проще и прямо
сообщил, что рассматривает их как участников вторжения.
-- Нет сомнения, что они появились здесь... Они или кто-то вроде них!
-- сказал Чендос, остановившись прямо напротив Джима и свирепо глядя ему в
глаза. -- Определенно были случаи, когда кто-то съедал скот и даже мужчин,
женщин и детей, хотя насчет людей, возможно, что это просто выдумки. Однако
никто не покидает безопасных мест. А за стенами замка собрались крестьяне и
арендаторы со всех окрестных земель, это единственное место, где они
чувствуют себя в безопасности. Но почему тот факт, что они здесь... -- Гнев
Чендоса угас. -- Я не понимаю, -- беспомощно проговорил он.
-- Люди и скот были съедены, я думаю, только потому, что змеи просто
едят все, что им попадется. -- Джим повернулся к Рррнлфу: -- Я прав?
-- Конечно, -- ответил Рррнлф. -- Я хочу сказать, что каждому надо
есть, а в море ешь все, что попадется. Ты видел Гранфера. Он проводит за
едой все свое время. Я тебе это уже говорил.
-- Кто такой Гранфер? -- спросил Чендос.
-- Э... ты назвал бы его морским монстром, сэр Джон, -- сказал Джим,
решив не употреблять слово "головоногий", которое вынудит рыцаря задавать
всякие вопросы. -- Он настолько стар и опытен, что является своего рода
советником для остальных морских обитателей -- для тех, кого он не ест.
Своими длинными щупальцами он подтягивает к себе рыбу и заглатывает ее
целиком. Среди его добычи встречаются действительно очень крупные рыбы. Я
думаю, что он все время проводит на дне моря.
-- Случалось, он поднимался на поверхность, когда был моложе и меньше,
-- вставил Рррнлф, -- но я думаю, что теперь он считает это слишком
затруднительным.
-- Он сказал, что советовал одному из морских змеев, возможно, тому,
который руководит атакой на наш остров, не делать этого. Но морской змей,
его зовут Эссессили, не послушал его, -- сказал Джим.
-- Да! -- угрожающе проревел над Джимом Рррнлф. -- Это тот, у которого
моя леди, я знаю!
-- Но дело в том, сэр Джон, -- сказал Джим, -- что цель морских змеев
вовсе не люди. Они хотят уничтожить английских драконов и вообще всех,
которых найдут. Так как мы находимся на острове, им проще здесь выйти на
берег.
-- Они не любят суши, эти змеи, не любят, -- сказал Рррнлф. -- И не
любят пресной воды. Вот нам, морским дьяволам, безразлично, соленая вода или
пресная, и мы можем отправиться по земле, куда захотим, если только это
имеет смысл. Не очень-то интересна эта ваша земля, а в ваших реках и озерах
такие крошечные рыбки, что нечем перекусить.
Внезапно Джиму пришла в голову идея. Он с любопытством взглянул на
Рррнлфа:
-- Что привело тебя сюда, я имею в виду -- в замок?
-- Эссессили преследует драконов, -- сказал Рррнлф глухим голосом, --
ты связан с драконами. У него моя леди, и если он придет, то придет к тебе,
рано или поздно. А когда это случится, я... -- Он крутанул свои огромные
ручищи в разные стороны. Джим вздрогнул, представив змея в этих руках. --
Взял мою леди и еще будет...
Рррнлф постепенно перешел на бессвязное бормотание, и тут хлопающий
звук заставил всех взглянуть наверх -- на стену замка, снижаясь под углом,
опускался дракон. Он приземлился в узком -- для него -- проходе, тревожно
покачал крыльями, чтобы сохранить равновесие, и, удержавшись, сложил крылья.
Это был Секох.
-- Секох! -- воскликнул Джим. -- Как ты добрался сюда так быстро?
-- Быстро, милорд? -- переспросил слегка запыхавшийся Секох. -- Ну да.
Было уже далеко за полдень, когда я последним покинул корабль, а сейчас
солнце прошло большую часть пути к горизонту. Смотри!
Джим посмотрел.
И в самом деле, солнце уже прошло большую часть своего послеполуденного
пути. Джим догадался, что сейчас по крайней мере четыре часа. Учитывая
долгие летние дни на острове Великобритания, который находится севернее
Ривероука, там, в собственном мире Джима, может быть, уже даже пять часов.
Если так, то куда же ушло время?
Внезапная догадка направила его мысли в другую сторону.
-- Секох, -- спросил Джим, -- откуда ты узнал, что я здесь?
-- Я погнался за молодыми драконами, которые слишком испугались морских
змеев, чтобы вернуться. Так что я плюнул на это, -- сказал Секох. -- И
конечно, направился сюда. Но если милорд возражает, если есть более
неотложные дела... -- Он замолчал и бросил взгляд через плечо Джима на
Чендоса. -- Если ты не возражаешь, сэр рыцарь, -- произнес он несколько
надменно, -- то, что я должен сказать милорду, касается драконов и не
предназначено для ушей каждого.
Джим быстро обернулся. Чендос стоял там же, где его и оставил Джим. На
его лице не было изумления, он совсем не выглядел удивленным. Но у Джима
появилось чувство, что рыцарь сейчас взорвется. Ему, сэру Джону Чендосу,
который привык сам выпроваживать из комнаты людей ниже себя званием, когда
те не должны были слышать, о чем пойдет речь, только что предложили выйти. И
не просто человек более низкого звания, вообще не человек -- животное.
Дракон!
Как только Джим проникся смыслом всего этого, он внезапно понял, почему
сэр Джон так выглядит. Лицо Чендоса не изменило выражения, произошла
странная вещь -- на нем вообще не было никакого выражения. Совершенно
никакого. Джим неожиданно подумал, что это невероятное лицо было самым
ужасным из всех человеческих лиц, которые он когда-либо видел. Он начал
понимать, почему Чендоса так боялись на турнирах и в сражениях.
-- Если сэр Джон не возражает, -- заискивающе сказал Джим, -- если сэр
Джон извинит нас, мы с Секохом отойдем по проходу немного в сторону. Я
моментально вернусь. Прошу простить нас, если это возможно.
Ужасное отсутствие выражения мгновенно исчезло с лица Чендоса.
-- Ну конечно же, сэр Джеймс, -- сказал он своим обычным голосом, но
его глаза неподвижно смотрели в одну точку.
Джим повернулся и, подгоняя Секоха, отошел по проходу на такое
расстояние, с которого Чендосу было бы трудно их услышать.
-- Секох, -- сказал он тихим, укоризненным голосом, когда они
повернулись друг к другу, -- тебе следует следить за собой, когда ты
разговариваешь с сэром Джоном Чендосом. Он не занимает слишком высокого
поста, хотя ему его предлагали не раз, но он один из наиболее уважаемых
людей в Англии, и с ним надо быть вежливым.
-- Я думал, я вежлив, -- удивился Секох.
-- В следующий раз постарайся получше, -- сказал Джим. -- Ну а теперь,
о чем ты хотел со мной поговорить?
-- Ну... -- начал Секох.
Джим мысленно вздохнул. Секох собирается в излюбленной манере драконов
рассказывать с самого начала истории и шаг за шагом объяснять все, вместо
того чтобы перейти сразу к главным событиям.
-- Видишь ли, -- сказал Секох, -- молодые драконы очень испугались,
когда морские змеи начали выпрыгивать на них из моря. Они все направились в
Клиффсайд. Я немного пролетел с ними, стараясь воззвать к их разуму и
уговорить их вернуться. Но они не захотели. И я вернулся один. К тому
времени, когда я вернулся, ты уже исчез, а сэр Брайен и Дэффид лежали без
сознания на палубе. Затем они тоже исчезли, и я понял, что ты нашел
Каролинуса и заставил его забрать их, потому что, как сказал мне главный
человек на корабле, ты не смог сделать этого сам. Итак, тебя там не было, и
их там не было, но знаешь, ты там кое-что оставил. Все те вещи, которые были
с тобой.
-- О Господи! -- Джим внезапно понял, к чему клонит Секох. -- Это
значит...
-- Ну конечно, -- продолжил Секох, будто Джим и не прерывал его, --
поэтому я и не мог прибыть сюда раньше. Когда я плюнул на молодых драконов и
вернулся на корабль, чтобы оказать посильную помощь, я понял, что надо любой
ценой забрать... -- Он многозначительно посмотрел на Джима.
-- И ты это сделал? -- нетерпеливо спросил Джим.
-- Корабельные люди привязали мне мешок к основанию крыльев, так что он
лежал у меня на спине и не нарушал равновесия при полете, -- сказал Секох.
-- И я полетел сюда. Но сначала залетел в Клиффсайд. Я взял мешок с
драгоценностями, который тебе дали французские драконы, -- как заверение,
чтобы английские драконы знали, что французские прибудут помочь им в борьбе
с морскими змеями, -- и дал им посмотреть на камни в нем. Затем я забрал его
обратно и спрятал на болоте, конечно, вернув сначала собственную
драгоценность. -- Секох прервал свой рассказ на время, достаточное для того,
чтобы открыть рот и высунуть длинный красный язык, на котором лежала
огромная жемчужина -- его единственная фамильная драгоценность. Он убрал
язык, и жемчужина пропала. Секох продолжил говорить, Джим знал, что
жемчужина спрятана в безопасное место -- в карман за одной из щек дракона. -
Я сказал клиффсайдским драконам, чтобы они разнесли весть, что французские
драконы нам помогут. На них это очень подействовало. И вот я здесь.
-- Отлично сделано, спасибо, Секох, -- поблагодарил Джим. -- У тебя
оказалось больше мудрости, чем у меня, когда дело дошло до спасения того,
что чего-то стоит.
-- Спасибо, милорд. -- Драконы не умеют краснеть, но, судя по тому, как
Секох наклонил голову, если бы мог, он бы покраснел. -- Я знаю, что это не
так, но мне очень приятно, что милорд это сказал. Очень приятно.
-- Ерунда, -- твердо проговорил Джим, -- я не откажусь ни от одного
сказанного мною слова. Теперь нам надо вернуться к сэру Джону, и остается
только надеяться, что мы его не рассердили.
-- Не пойму, почему он такой важный, -- сказал Секох, когда они
возвращались. К счастью, дракон говорил тихо, и Чендос не мог слышать.
-- Это людское дело, -- коротко ответил Джим, не имея времени объяснять
подробно.
-- Дело? -- озадаченно повторил Секох у него за спиной, но они уже
вернулись обратно к Чендосу.
Сэр Джон посмотрел на обоих и доброжелательно улыбнулся. Он или
пересилил свой норов, или решил затаиться и подождать, что произойдет
дальше, -- так ведут себя старые лисы, а Джим знал: Чендос хитер как лис.
-- Я так понимаю, что теперь мы можем закончить наш разговор, сэр
Джеймс? -- спросил он.
-- Непременно, сэр Джон, -- сказал Джим, -- и еще раз прошу принять мои
извинения.
Чендос небрежно взмахнул рукой:
-- Это вовсе не обязательно. Но это для меня нечто новое, сэр Джеймс.
Когда-нибудь мне, может быть, даже удастся закончить разговор, который я
начал с Каролину-сом перед тем, как он исчез.
-- Я тоже сожалею об этом... -- начал было Джим, но Чендос опять
отмахнулся:
-- Не стоит беспокоиться. Не надо обращать внимания на то, что я только
что сказал. Похоже, я веду себя не лучшим образом. Я постараюсь исправиться.
А теперь попробуем разгадать, как король Иоанн собирается начать вторжение
через пять дней, если он еще не начал погрузку войск на суда. Мне кажется,
ты говорил что-то о морских змеях.
-- О да,-- сказал Джим, -- я упоминал о том, что ему помогают морские
змеи. Они помогут отбуксировать суда через Английский канал, если возникнет
необходимость, ведь они такие большие и сильные. Но мне только что пришло в
голову, что, послав их вперед, король, возможно, рассматривает это как
начало вторжения. Мне кажется, ты или Каролинус говорили, что кое-кто из них
уже бродит в этих краях, и я сам мог наблюдать, как люди ищут убежища в моем
замке. Чендос нахмурился:
-- Мне не нравится мысль, что нашим рекрутам придется сражаться с этими
огромными змеями. Нам хватит и французов, если им удастся высадиться.
-- Думаю, -- сказал Джим, -- у них не возникнет никаких трудностей с
высадкой, если некому будет им противостоять. А они вполне могут
высаживаться без помех, выставив впереди щит из морских змеев. Те, что
бродят сейчас в округе, вполне возможно, прибыли первыми. Лазутчики,
высланные на разведку, как обычно и делается.
Похоже, Чендос задумался.
-- Я полагаю, сэр Джеймс, -- сказал он, -- что ты вполне можешь
оказаться правым. Но если таков их план, мы должны знать об этом заранее. А
как мы это можем выяснить? Я полагаю, надо расспросить одного из этих змеев
и заставить его рассказать.
-- А почему бы и нет? -- прогудел над ними голос Рррнлфа. --
Оставайтесь здесь, я добуду вам одного из них.
Когда Джим и Чендос повернулись к морскому дьяволу, он уже положил руку
на стену, закрыв приличный ее участок. Он перепрыгнул через стену и
приземлился перед рвом, его ноги провалились глубоко в сухую землю под
тяжестью огромного тела.
Стена оказалась достаточно прочной и не треснула, как опасался Джим. Но
она содрогнулась, и по деревянному настилу под ногами Джима и Чендоса
пробежала волна -- им пришлось, чтобы устоять на ногах и не свалиться вниз,
схватиться за камни кладки.
Джим пришел в себя, услышав, как Чендос говорит ему:
-- Итак, может быть, сэр Джеймс, ты расскажешь мне все, что узнал и
испытал с тех пор, как пропал из моего поля зрения именно в тот момент,
когда я собирался послать тебя во Францию?
Глава 29
К тому времени, когда Джим закончил рассказ обо всех приключениях
соратников, солнце уже скрылось за верхушками деревьев и, должно быть,
опустилось к горизонту. Секох, как это ни странно, сидя в проходе, сунул
голову под крыло и заснул, пока Джим рассказывал.
Джим заметил это посреди своего рассказа и сначала удивился. Потом он
сообразил, что Секох действительно очень-очень устал, ведь он собирал
молодых драконов, летал на корабль и снова на землю, навестил обитателей
Клиффсайда, показывал им драгоценности и разговаривал с ними. Не поговорить
с драконами было невозможно. Но разговор не мог продолжаться слишком долго.
Тем временем Чендос молча выслушал все. Его лицо было спокойно и
непроницаемо, как обычно, -- он не удержался и приподнял брови, только когда
Джим описывал Гранфера.
Джим удивился, что Чендос никак не прореагировал раньше, когда он
впервые упомянул об этом монстре. Но тогда Чендос, похоже, просто отбросил
саму мысль о Гранфере. В четырнадцатом веке все знали, что в море водятся
монстры. Но сама мысль, что бывают чудовища еще больших размеров, чем
морские змеи, о которых он слышал, или морской дьявол, которого он видел,
выходила за пределы воображения Чендоса.
Тем не менее он слушал, пока Джим не закончил.
-- И этот Гранфер тоже, -- сказал он, выслушав, -- верит, что... как
там ты его назвал... Эссессили является предводителем морских змеев во
вторжении ка английскую землю?
-- Так оно и есть, -- сказал Джим.
-- Каролинус, кажется, сомневается, что морские змеи владеют магией,
которая, как он чувствует, стоит за этими событиями, -- заметил Чендос.
-- И это тоже правильно, -- подтвердил Джим.
Чендос недоверчиво покачал головой. Он взглянул поверх оборонительной
стены на красное небо за деревьями, где садилось солнце:
-- Наш большой друг еще не вернулся, со змеем или без него. Если
морские змеи такие большие и опасные, как ты рассказывал, то я сомневаюсь,
что он может так легко принести одного нам для допроса. Тем не менее, сэр
Джеймс, есть ли причины, по которым мы не могли бы ждать, удобно
расположившись в большом зале? Я чувствую, что у меня слегка пересохло в
горле.
-- Совершенно никаких, -- ответил Джим.
Секох немедленно проснулся, будто у него было навострено одно ухо.
Большой зал означал высокий стол для людей вроде рыцаря и длинный низкий
стол, за которым сидят персоны рангом ниже. Это также означало и вино, а
вино у драконов стояло на втором месте после драгоценностей.
Секох последовал за Джимом и сэром Джоном к каменным ступенькам в толще
стены, которые вели с дозорной площадки на землю, нашел их слишком узкими
для себя, а потому, расправив крылья, перелетел через головы людей,
приземлился перед высокой двустворчатой дверью большого зала и вошел туда
первым.
Джим и Чендос, проделав свой путь обычным способом, тоже вошли в
большой зал и сели за высокий стол. Им пришлось немного подождать, прежде
чем слуга поставил перед ними тарелки с хлебом, холодным мясом и сыром,
кувшины вина и кубки.
Секох уже деликатно уселся за низким столом, как раз рядом с помостом,
на котором стоял высокий стол. Дракон сидел не на скамье -- его природа не
позволяла ему этого. Он примостился на полу.
Но даже когда он сидел, его голова возвышалась на уровне голов людей.
Она была достаточно близко от них -- сэр Джон даже мягко намекнул на то, что
дракон, похоже, надеется стать участником разговора.
И действительно, их головы были всего в четырех футах от головы Секоха,
и даже если они будут разговаривать тихо, он все услышит. Чендос также
заметил с некоторым изумлением, что Секох уже одолел два кувшина -- не
пользуясь кубком. Он пил прямо из кувшина --