ания являются разносторонность и гибкость. Эдвард столкнулся с затруднением только один раз, когда иногородний купец спросил у него дорогу к Бутилу Колеснику. При том, что размеры Сусса ограничивались тесными стенами, город процветал. Сами по себе стены свидетельствовали о том, что артиллерии в Вейлах еще не знали. Все же он заметил немало многообещающих признаков развитой техники. Некоторые горожане носили очки. В магазинах продавались печатные книги, музыкальные инструменты и готовая одежда, а съестные лавки предлагали богатый выбор продуктов. Нищих на улицах почти не было. Канализация была подземной, а питьевая вода подавалась по трубам к квартальным колонкам. На Земле ему приходилось видеть города и менее благоустроенные. Он хранил еще надежду на то, что где-то в Соседстве есть свои Лондон и Париж. Этим вечером он почистил для поваров похожие на картофель клубни, нарубил дров, постирал одежду и помог накрыть ужин. Плата была скупой, но утро обещало улучшение дел. Сегодняшние репетиции прошли хорошо. Старые сусские друзья дали слово прийти на премьеру. Этим же вечером, развалившись на мягкой траве у сарая, артисты в первый раз позволили себе обсудить новобранца. Вполне естественно, они хотели знать, кто он и откуда и что собирается делать. Насколько мог, Эдвард объяснил, что он пришелец из одной очень далекой страны и не знает, зачем боги привели его в Суссленд. Он с радостью готов помочь всем, чем может, в плате за хлеб и кров над головой. Историю Элиэль выслушали со вполне понятным недоверием. Дольм недвусмысленно высказался в его пользу. Дискуссия затянулась далеко за полночь: редкий свободный вечер люди искусства посвятили тому, что любили более всего, - беседам. Окончательное решение осталось, разумеется, за грозной Амбрией. Никаких разговоров об Эдварде за пределами труппы, постановила она. Имя "Освободитель" даже не произносится. Он будет странствующим ученым, книжником из Носокленда - вейла, настолько удаленного от этих краев, что его неправильный выговор не вызовет никаких вопросов. - Выбери себе имя! - приказала она. Эдвард пожал плечами. - Но Д'вард ведь такое славное имя! - заявила Элиэль. Все засмеялись. Похоже, это имя было не таким уж редким - Пион вспомнил, что так зовут одно из второстепенных воплощений Тиона, бога герольдов и дипломатов. - Значит, быть ему Д'вардом Книжником! - постановила Амбрия, и разговор перешел на другие темы. Возможно, только Эдвард понимал, каким образом она достигла своего нынешнего авторитета в труппе, - ведь его самого воспитывали лидером. Он видел, как она распознает чаяния маленького коллектива и облекает их в слова. Амбрия улавливала, в какую сторону хотят идти ее товарищи, еще до того, как они сами это понимали, и вела их туда. Она не выказывала ни малейших сомнений. У нее было чему поучиться. Так Д'варда Книжника приняли в труппу Тронга. Да и он в свою очередь принял их. Возможно, это были странные люди, но не без достоинств. Все они были преданы своему искусству, с улыбкой перенося бедность и тяжкий труд во славу его. Они симпатизировали друг другу и почти не конфликтовали. Они знали сильные и слабые места друг друга и работали с учетом этого. Их не интересовали политика и коммерция, их религия была проста, а бог - добр. Мир таких людей не мог быть плохим местом. На следующее утро Эдвард снова обходил улицы со своими плакатами. На этот раз он выбрал для рекламы те части города, где еще не бывал. Он видел за городскими стенами водяные мельницы, хотя фабрики были еще не механизированы. Все же это можно было назвать настоящими фабриками - на них работали десятки людей с ярко выраженным разделением труда. Он обнаружил что-то, напоминающее небольшую доменную печь, хотя она в данный момент и не работала. Он видел древесный и каменный уголь. Цивилизация ждала своей промышленной революции. Днем он вместе с Дольмом Актером ходил на рынок купить дров - предмет первой театральной необходимости. Сусс - один из лучших городов в Вейлах, сказал Дольм. Они гордятся тем, что здесь обитель одного из верховных богов, и стараются жить по его стандартам. Горожане были преданными поклонниками свободы и демократии, что то и дело приводило к социальному хаосу. Новые законы принимались на сходках всех граждан, выливавшихся в бунты, погромы и даже смерти; все же эти мелочи считались умеренной ценой за свободу. Сами себе жители Сусса казались крепкими, независимыми людьми. Соседи считали их сумасшедшими анархистами. Разумеется, с усмешкой объяснил Дольм, Джоалвейл лежит за следующим же перевалом, и на самом деле Суссия является частью Джоалийского королевства. Эдвард решил, что дальнейшая информация подождет, пока он не освоит язык получше. Обед состоял преимущественно из овощей и фруктов. Премьера "Варилианца" в Суссе должна была начаться незадолго до захода солнца, и все пребывали в возбужденном состоянии. Они снова собрались на траве перед сараем. Солнце палило немилосердно, но в тени было прохладно. Вокруг с жужжанием вились насекомые, умевшие, как выяснилось, довольно болезненно жалить. Нервы были натянуты до предела. Ни для кого не было секретом, что финансы подошли к концу. Только благосклонный прием постановки мог спасти труппу от катастрофы. Эдвард нервничал не меньше остальных. Ноги опять разболелись, а в челюсть словно вставили раскаленное докрасна шило. Он боялся, что его одолеет новый приступ поноса, хотя он и от первого еще не до конца отошел. Здорового добытчика, готового помочь, труппа еще потерпит, но он очень сомневался, что она будет заботиться о бесполезном инвалиде. Эдвард понимал, что незнакомые болезни этого мира могут убить его скорее раньше, чем позже. Разговор переключился на подготовку к вечернему представлению, и Амбрия распределяла обязанности. - А что будет делать Д'вард? - спросил Клип Трубач, прыщавый подросток. Пожалуй, он относился к Эдварду с большим недоверием, чем остальные, - возможно, потому что и его вклад в труппу был пока что довольно сомнительным. - Д'вард будет обходить зрителей со шляпой, - предложил Дольм, темные глаза которого засияли от удовольствия. - Мне кажется, это у него хорошо получится. - Он наберет золота! - объявила Элиэль. Это абсурдное заявление все, правда, проигнорировали, продолжив обсуждение. Эдвард сидел напротив очаровательной Утиам - нельзя сказать, чтобы совершенно случайно. Она была замужем, но ему нравилось смотреть на нее. - Скажите мне, пожалуйста, - спросил он. - Что... Т'лин? Она, похоже, удивилась, славно изогнув брови. - Т'лин Драконоторговец? Приятель Элиэль? Он уже знал, что фамилиями здесь служат профессии. Чем торгует этот Т'лин, он так до конца и не понял, кроме того, что это что-то, на чем ездят верхом. Он кивнул. Она пожала плечами: - Он то здесь, то там. Изрядный мошенник, мне кажется, но хорошо относится к Элиэль. Если верить ее рассказу, он помог спасти ее из храма и привез в Сусс. Наши с ним пути пересекаются раза два или три в год. Он понял все это с первой попытки, кроме самой последней фразы, которую попросил повторить. Два или три раза в год? Сколько дней здесь в году? Сможет ли он прождать столько, или же ему стоит рискнуть обратиться к Тиону? - Зачем тебе Т'лин Драконоторговец, - спросила Утиам, - если не секрет? - Я думаю, он поможет мне. Она одарила его улыбкой, ради которой не жаль пожертвовать и королевством. - Он должен знать Вейлы не хуже, чем все. Оставайся с нами и встретишься с ним рано или поздно. - Вы все очень добры. Я хотел бы быть полезнее. - Но от тебя и так польза! Ты играл на сцене? В единственном школьном спектакле? - Совсем немного. Головы повернулись в его стороны. - А вам нетрудно сказать несколько слов? - спросил Пиол Поэт. Похоже, этот невысокий старик всерьез заинтересовался. Глаза его горели любопытством. Он писал пьесы; он был их мудрецом. Симпатичный старый джентльмен. - Вы не поймете их, господин. - Но мы увидим, есть ли у тебя талант. Только если у них невероятно острый глаз, подумал Эдвард. Но смех подбодрит их, а ему не повредит. Он торопливо дожевал местную морковку с имбирным привкусом. - Ладно. - Он встал. Если уж быть честным до конца, на деле он собирался проверить одну из самых своих диких теорий. Разговоры стихли. В его сторону повернулось еще больше голов. Перебрав в уме свой весьма скудный репертуар, Эдвард остановился на монологе перед битвой при Азинкуре. - Я произнесу речь воина по имени... - Генрих может показаться им слишком женским именем. - Корольгарри. Его людей гораздо меньше, чем врагов. - Он с трудом находил подходящие слова. - Он начинает со слов презрения к тем, кто хочет уйти. Он говорит, что они могут уйти, если хотят. У него слишком много... нет... у него довольно людей, чтобы их смерть нанесла стране тяжелый урон, если они проиграют, понимаете? А потом он говорит о той славе, которая покроет их, если они победят. - Напоминает монолог Капутеза Полководца в "Хиломе", - заметил Тронг. Эдвард вышел из тени на солнце. Он порылся в груде реквизита, отыскал деревянный меч и занял позицию перед группой кустов. Колени начали дрожать - обычный мандраж перед выходом на сцену. Будем надеяться, Шекспир произведет на них не меньшее впечатление, чем поэзия Пиола на него. Он собирается выступать перед группой профессионалов на незнакомом им языке? Да он с ума сошел! Эдвард произнес в уме вступительные строчки и утер пот со лба. "Все бы тебе красоваться, идиот хвастливый!" Он повернулся к расположившимся под деревьями зрителям и заметил потаенные усмешки. Мистер Баттерфилд, преподаватель английского, всегда советовал ему обращаться к глухой леди на заднем ряду. Он решил обращаться к Пиолу Поэту - тот и впрямь был слегка глуховат и сидел дальше остальных. - Кто этого желает? - резко произнес он. - Кузен мой Уэстморленд? Ну нет, кузен: коль суждено погибнуть нам, - довольно потерь для родины... Он увидел нахмурившиеся лица, шок по мере того, как они осознавали, что это язык, которого они никогда еще не слышали. - Клянусь Юпитером, не алчен я... Он начал возвышать голос. Но интерес Поэта он уже завоевал - тот смотрел на него во все глаза. - Я не хотел бы смерти рядом с тем, кто умереть боится вместе с нами. Сегодня день святого Криспиана... Дольм улыбался. Элиэль подпрыгивала от возбуждения. Тронг, позер старый, хмурился. Но их пробрало! Действует! Крейтон знал, что говорил. - И будут наши имена на языке его средь слов привычных, король наш Гарри, Бэдфорд, Экзетер, граф Уорик, Толбот... Возбуждение нарастало. Он ощущал их эмпатию, их профессиональную реакцию. Не его мизерный талант, не ритм поэзии Барда, не вызов и гордость - нет, здесь действовала и другая магия. Фэллоу помер бы от смеха, Глядя на его напыщенные позы, но соль заключалась в том, что труппе нравилась поза, вот он и угощал их позой... Он подбоченивался, размахивал руками и рычал бессмертные слова. - И Криспианов день забыт не будет Отныне до скончания веков; С ним сохранится память и о нас - О нас, о горсточке счастливцев, братьев... Эта бравада захватила всю труппу и его вместе с ней. Нет, не он, а юный воитель, бросивший вызов военной мощи французов, презревший смерть ради славы, шагал перед ними по полю Азинкура. Эдвард слился со своей аудиторией. Радость зрителей передавалась ему, он дышал ею и щедро швырял ее обратно. - И проклянут свою судьбу дворяне, Что в этот день не с нами, а в кровати: Язык прикусят, лишь заговорит Соратник наш в бою в Криспинов день! Он замер, удивленный, что его никто не освистывает. Бессмертные строки на английском языке растворились в тени чужих деревьев. Он вдруг снова очутился на пыльной поляне у покосившегося сарая, а члены труппы повскакивали на ноги, аплодируя и требуя еще. Смеясь от облегчения, он благодарно поклонился. Живот перестал болеть, и зубы тоже. Он чувствовал себя абсолютно здоровым. Крейтон называл это харизмой. Генералы, политики и - иногда - актеры. 55 Элиэль с самого начала знала, что Д'вард окажется замечательным актером, но реакция семьи на его игру обрадовала и ее. Поэтому, как только ей удалось отловить Тронга, бредущего куда-то по своим делам, она подбежала к нему. - Дедушка? Великан подпрыгнул и уставился на нее так, словно видит впервые. Потом опустился на одно колено и - к ее изрядному удивлению - крепко обнял ее. Его борода щекоталась. Только сейчас она заметила, как от грима загрубело и покрылось морщинами его лицо. - Внучка, милая! Как я скучал по тебе! Так здорово, что ты вернулась к нам. Да ну! Нет бы ему сказать это два дня назад! - Я по тебе тоже скучала. И как-нибудь ты расскажешь мне все о моей матери. Он отвернулся с выражением боли на лице: - Это трагическая история, детка. - Я не сомневаюсь, но сейчас нам не до этого. У меня есть к тебе одно предложение. - Правда? - Его удивление казалось немного неестественным. - Правда! - сказала Элиэль. - Мне кажется, Д'вард будет гораздо лучшим Тионом в "Трастосе", чем Гольфрен Трубач. Она боялась, что он отметет эту идею с самого начала, но он всерьез задумался над этим. - Очень уж у него странное произношение, Элиэль. - Но у Тиона там всего несколько строчек, и я знаю, что Д'вард сможет заучить их, как надо. И потом, какая разница? Ты думаешь, публика заметит? Он будет таким убедительным! Тронг улыбнулся - что делал крайне редко. Если припомнить, так он вообще еще ни разу не улыбался ей так. - Возможно, ты и права! Но это вряд ли справедливо по отношению к Гольфрену. - Но если ему все равно, ты не будешь против? - Ну, не знаю. Тиона всегда изображают со светлыми волосами, а Д'вард - брюнет. И Юноша обычно носит только набедренную повязку. У Д'варда может быть очень волосатая грудь, и это будет плохо смотреться. - Он наденет парик. А его грудь вовсе и не волосатая. Правда, ресницы у него длинные-длинные. - О... - уклончиво протянул Тронг. - Ладно, я подумаю. - Спасибо, дедушка! - сказала Элиэль и поцеловала его. Он так и остался стоять на колене, глядя ей вслед. Девочка думала, что жрецы Оис забрали ее мешок, но оказалось, Амбрия сберегла его. Так что, когда труппа отправилась к амфитеатру, его привычная тяжесть снова давила ей на плечи. Зато на ногах опять были родные башмаки, благодаря которым шагалось гораздо легче. Она пристроилась к Гольфрену, дожидаясь удобного момента. - Гольфрен! - Элиэль? Снова твои штучки? - Ясное дело, нет. Какие еще штучки? Я просто хотела спросить тебя кое о чем. Он улыбнулся ей, хитро прищурившись. Славные глаза у Гольфрена, хотя далеко не такие яркие и голубые, как у Д'варда. Да и вообще Д'вард куда красивее. - Ох, чую я подвох. Ладно, давай спрашивай. - Тебе не кажется, что будет очень мило, - осторожно предположила Элиэль, - если мы сможем дать Д'варду маленькую роль в одной из пьес? Чтобы он чувствовал себя не чужим в труппе? Гольфрен откашлялся. - Ну, это смотря как. Какую роль ты имеешь в виду? - О, мне просто казалось, что из него вышел бы очень хороший Тион, если, конечно, пьеса подойдет. - Ты так считаешь? Ну, может, и вышел бы - если пьеса подойдет. - Я так и знала, что ты со мной согласишься, - сказала Элиэль. Пиол всю дорогу разговаривал с Д'вардом, и Элиэль никак не могла улучить момент и переговорить с ним. Наконец они дошли до амфитеатра. Она быстро облачилась в свой костюм герольда. Поскольку играть им предстояло не в холодном Нарше, ей не требовалось дополнительных одежд. Затем она отправилась на поиски Пиола и обнаружила его среди сваленного на траве реквизита. - Пиол Поэт! - Да? - пробормотал тот с отсутствующим видом. С Пиолом вообще было непросто общаться - он слишком часто думал о совершенно посторонних вещах. - Тебе не кажется, что Д'вард - замечательный актер? - М-м? - произнес старик, теребя бороду. - Гм? Да, пожалуй. - Он бросил взгляд на список, который держал в руке, и оглянулся по сторонам. - Отлично! Тебе не кажется, что вполне разумно было бы дать ему маленькую роль в одной из пьес? - М-м-м? Но какую роль? - По-моему, из него получился бы отличный Тион в "Трастосе"! Гольфрен тоже так думает, да и Тронг не против. - Слушай, ты нигде не видела меч Карзона? Элиэль вздохнула и подобрала меч, лежавший прямо у нее под ногами. Она потыкала тупым острием в живот Пиолу. - Почему бы не дать Д'варду Тиона в "Трастосе"? - Что? Кто? - удивился Пиол, не отрываясь от листа. - Но Тиону положено играть на флейте! Суссиане предпочитали пьесы, в которых Тион представлялся самым важным богом в Пентатеоне, но в этот год Пиол проигнорировал традицию - он вообще часто это делал. Он писал роль Тиона под Гольфрена. Гольфрен замечательно смотрелся в набедренной повязке, но играть не мог. Поэтому, пока остальные боги спорили, Тион по большей части стоял на месте. Уж это-то Д'вард сможет делать ничуть не хуже Гольфрена, пусть у него даже и не такие золотые кудри! В самом конце спектакля, когда Трастос Тиран впадает в отчаяние и призывает на помощь Тиона - когда зрители ожидают, что Тион будет произносить длинную речь, - Гольфрен выступал вперед и вместо всего этого играл на своей флейте. Это был большой сюрприз. Его вполне неплохо приняли в Мапвейле и пристойно - в Лаппинвейле. То, что думали на этот счет нарсианцы, никого не интересовало. - Нет, не обязательно! - упрямо возразила Элиэль. - Ты просто написал так потому, что не доверяешь Гольфрену читать текст. - Мы обсудим это в другой раз. А теперь возьми-ка фляжку и наполни ее в ручье, слышишь? И прекрати тыкать в меня этим мечом! - Нет, ты послушай! - Элиэль ткнула еще. - Тион воодушевляет Трастоса идти и сражаться, зная, что он обречен. Ясное дело, ты можешь дать Тиону несколько строк текста вместо этого дурацкого дудения, чтобы зрители понимали, о чем речь. Яркую речь вроде той, что Д'вард читал сегодня, только на джоалийском, конечно... и чего это ты смеешься? - Я? Смеюсь? Вовсе я не смеюсь! Я думал о солдате в "Варилианце". Это была другая роль Гольфрена Флейтиста, и в ней он смотрелся еще ужаснее. - Ну и что с ней? - Мы можем сделать его генералом. - Д'вард отлично справился бы и с этим, - сказала девочка. - Но мы не можем менять "Варилианца" сейчас, в разгар сезона. И будет несправедливо отбирать у Гольфрена все его роли. Нет, мне кажется, Д'варду лучше играть Тиона в "Трастосе". - Я подумаю об этом. - Пиол опустился на колени проверить ящичек с гримом. - Может, Гольфрену и не жаль своей роли, но он любит играть на свирели. И принеси мне наконец воды. К счастью, у Элиэль имелась запасная струна для этой лиры. - Мы же говорим о трагедии, а не о комедии масок! Нет, признай - Тион у тебя играет на флейте, чтобы ободрить Тирана, только потому, что Гольфрен не может играть. Так почему Тион не может играть на ней, чтобы поддержать Джинуу? Пиол пересчитал краски и закрыл ящичек. Он потянулся к реквизиту... Поднял глаза. - Кого? - Джинуу, бога отваги, - как ни в чем не бывало отвечала Элиэль. - Аватару Юноши. Конечно, в этих краях его знают не так хорошо, ведь храм Джинуу расположен в Ринуленде или где-то там еще. И многие до сих пор спорят насчет его места в Пентатеоне. - Утром она отловила на улице пару жриц и дотошно расспросила их про Джинуу, так что на данный момент знала про него гораздо больше, чем Пиол Поэт. - Какие еще споры? - Пиол наконец заинтересовался. - Ну, одна из школ считает его аватарой Астины, раз уж она покровительствует воинам. Но только не в Суссе. Так вот, Тион играет на флейте, а Джинуу выходит на сцену и говорит! Бог может поручать такое своей аватаре, верно ведь? Пиол уставился на нее, как на умалишенную. - Я никогда не слышал... Храни меня Висек! Бок о бок? - А почему бы и нет? - Элиэль положила меч. - Мне кажется, из Д'варда получился бы отличный бог отваги, разве нет? Он же прирожденный актер! - А ты прирожденная сценаристка! - Старик уставился в пространство невидящим взором. Увидев все характерные признаки гения за работой, она тихонько улизнула, чтобы не мешать ему сосредоточиться. Ну что ж, это она устроила! Правда, нельзя сказать, чтобы она особенно сомневалась в исходе разговора. Ведь написано же в завете: "И станет Д'вард Тионом, и станет Д'вард отвагой". Амфитеатр размещался в естественной выемке в утесе сразу за городскими стенами. Он уступал размерами тому, что находился в храме. Однако Элиэль считала, что здесь лучше акустика, и потом здесь имелось две хибарки для переодевания актеров, а у арены при храме - только одна большая уборная. Зрители еще только тянулись по тропе от городских ворот, а актеры уже совершили обход зала с чашами для денег. Позже она подслушала, как Гэртол Костюмер удивляется, что Д'вард ухитрился собрать вдвое больше, чем он. Спектакль начался на закате, когда Клип протрубил сигнал. Первое действие играли в сумерках. В перерыве зажгли факелы, и актеры снова обошли зал. На этот раз все горели нетерпением узнать, как публика принимает спектакль, и снова Д'вард набрал больше всех. Во втором действии Элиэль выходила на сцену в костюме герольда и говорила свои реплики. Она играла в Суссе впервые в жизни! Когда она наконец отступила в тень, опираясь на жезл, чтобы не выдать свою хромоту, кто-то захлопал, и ему вторил весь зрительный зал, и это показалось ей самыми бурными аплодисментами за весь вечер. Правда, Элиэль сильно подозревала, что это Д'вард начал хлопать первым, но наверняка она этого не знала, и, конечно же, она была слишком горда, чтобы спросить его. И после спектакля, когда публика начинала расходиться, актеры в третий раз обошли зал с чашами. Кое-кто бросал в чашу Д'варда настоящие золотые, в точности так, как предсказала Элиэль Певица. Он даже не участвовал в спектакле, но у него была такая славная улыбка! 56 На следующий день труппа переехала в более пристойное помещение, да и еда сделалась заметно лучше. Правда, еще перед этим Амбрия объявила, что собирается в храм. Выражение ее лица предполагало, что в храм с нею пойдут все. Кое-кто поворчал, но большинство согласилось, что это хорошая мысль. Элиэль знала, что ей надо идти - поблагодарить Тиона за благополучное возвращение в семью. Д'варду тоже, несомненно, стоило бы пойти. Тем не менее он отказался. - Я не пойду, - твердо заявил он. - И буду очень признателен, если вы не упомянете в своих молитвах Освободителя. И потом, должен же кто-то приглядывать за вещами? Амбрия насупилась, но так и не смогла затащить его в храм. Даже она не могла устоять против его улыбки. Пиол объявил, что ему нужно поработать, так что он тоже остался. Остальные пошли. Ничего особого не произошло. Элиэль поблагодарила бога за спасение из Нарша, от Жнецов и за возвращение в семью. Она не упоминала Д'варда. Хотя не думать о нем во время молитвы оказалось делом очень трудным. И ничего не произошло! Уходя из храма, она хромала точно так же, как по дороге в него. Может, она слишком рано начала надеяться, что ее хлопоты будут вознаграждены чудом, - а может, она просто еще не выполнила своей задачи? Ведь она до сих пор не привела Д'варда в храм Тиона. Позже труппа перебралась в гостиницу Сусса - очень хорошую гостиницу. Пиол Поэт исчез. Элиэль нашла его на чердаке - он что-то торопливо писал. Девочка не сомневалась, что он трудится над новым монологом для "Трастоса". Она не стала ему мешать, а позже, когда его искала Эльма, сказала, что он ушел на рынок. Вернуться в семью было просто здорово. Все говорили ей, как скучали без нее. Да и она сама, похоже, теперь больше любила их всех. В этот же день, после ленча, Тронг подозвал девочку к себе и усадил рядом. Он рассказал ей все о ее матери, Итерии Импресарио. Это был очень печальный рассказ, и они долго плакали вместе. Еще через час, когда Элиэль помогала Амбрии развешивать белье, та спросила, не говорил ли с ней Тронг. Элиэль кивнула. Интересно, чья это все-таки была идея? - Не будь к нему слишком строга, - по обыкновению чуть грубовато сказала Амбрия, поднимаясь на цыпочках, чтобы дотянуться до верхней веревки. - Он до сих пор не может простить себе, что ты выпала из окна, когда его оставили смотреть за тобой. - Это как-то связано с моей мамой? - Ну, думаю, никак. Зря он заставлял нас держать это в тайне от тебя. Ему до сих пор слишком трудно говорить об этом. - Но, - осторожно спросила Элиэль, чувствуя, как глаза ее начинает предательски щипать, - это ведь был бог, который... ну... я имела в виду, если она влюбилась в бога, это ведь не ее вина, верно? - Ты хочешь сказать, что виноват бог? Гм! - Ну... да. Наверное. - Вот поэтому Тронгу так тяжело говорить об этом. Поосторожнее с этой рубахой, ладно? Д'вард начинал вполне сносно понимать джоалийский. Все старались говорить с ним как можно медленнее и четче, так что опасность подцепить этот ужасный местный говор ему не угрожала. Он попросил Элиэль поучить его чтению, и она - так уж и быть! - согласилась уделить ему некоторое время. Он хотел найти экземпляр "Филобийского Завета", чтобы попрактиковаться на нем, но девочка объяснила, что завет написан на суссианском, а читать по-суссиански для него вредно. - А как тогда насчет пьес Пиола? - спросил он. - Нет! - отрезала она. - Они написаны на классическом джоалийском. Если ты попробуешь заговорить так на улице, все решат, что ты спятил. - Та речь из "Королягарри", которую я вам читал, тоже написана таким образом. Поэтому они с Утиам отправились к местному букинисту. Элиэль выбрала было знаменитый любовный роман, но Д'вард отверг его, остановив свой выбор на исключительно скучной книге о лунах и звездах. Учить его читать по этой жуткой скучище оказалось далеко не так интересно, как она ожидала. Он почему-то удивился, узнав, что Трумб проходит свои фазы всего за четыре с половиной дня, и с совершенно серьезным видом заявил, что Трумб вовсе не большая луна, а просто расположен ближе к Земле. Он удивился даже тому, что недели отсчитывались по Иш, а между ее полнолуниями проходило ровно четырнадцать дней. Он мог часами читать про Кирб'ла, так что в конце концов с ним почти невозможно стало общаться. Он заявлял даже, будто не знал, что в году триста шестьдесят четыре дня! Нет, порой Освободитель казался ей решительно странным. Оказалось, что не она одна обращает внимание на его улыбку. Олиммиар Танцовщица вела себя дура дурой, вертясь вокруг него ручной киской и краснея всякий раз, как он глядел на нее. Элиэль готова была ей глаза выцарапать. Да и замужние женщины тоже были не лучше. Если их мужья и замечали что-то, они молчали. Все знали, что на Д'варда можно положиться. Пиол написал-таки оду отваге, и Тронг начал репетиции "Трастоса", хотя и "Варилианец" собирал каждый вечер полный зал. Элиэль помогала Д'варду выучить его монолог. Конечно, он с трудом понимал смысл отдельных фраз и сильно сокрушался по этому поводу. - Это же все... ну... как ты назовешь то, что все другие и так давно знают? Элиэль никак не могла отыскать нужное слово, поэтому они обратились к Гольфрену который сказал, что это называется "банальность". - Ну да, здесь сплошные банальности, - заявил Д'вард. Гольфрен пробежал глазами его монолог. - Конечно. Но разве не вся поэзия такова? Не так важно то, о чем она, как то, как она об этом говорит. Д'вард подумал, потом рассмеялся и кивнул. Зато он пришел в совершеннейший ужас, когда Гэртол Костюмер продемонстрировал его наряд. - Вы хотите сказать, я должен выходить к сотням людей только в этом? Но там же будут дамы! - Это традиционный наряд, - возразил старый костюмер, - и дамам понравится. Д'вард казался потрясенным и сильно покраснел. Его интересовало абсолютно все: политика и местные обычаи, география и торговля. Но больше всего, впрочем, его интересовали боги. Как-то раз Элиэль - случайно! - подслушала, как он спрашивал у Тронга, какие боги хорошие, а какие - плохие. Тронг, ясное дело, пришел в ужас. - Боги все добры и не ведают зла, сын мой, - пророкотал он, что на самом деле было строкой из "Суда Афароса", хотя Д'вард и не знал этого. - Тогда откуда берется зло? - Зло идет от смертных, если они не повинуются богам. - Значит, вы одобряете то, что приходится делать женщинам в храме Нарша? - Голос Д'варда звучал скорее удивленно, чем возмущенно. - Разумеется! - буркнул Тронг и поспешил уйти. На следующий же день Д'вард отловил Пиола Поэта за обеденным столом и начал что-то записывать. Так уж случилось, что Элиэль как раз помогала Утиам искать потерянную сережку, и, шаря под соседним столом, она услышала часть разговора. Пиол, судя по всему, перечислял всех богов и богинь, каких только мог вспомнить. А Д'вард записывал, но не всех. Потом он ушел, оставив листок лежать так, что всякий мог подойти и прочитать. Никакой логики в его выборе богов она не нашла: Пет'р, Д'мит'рий, Кен'т, Д'вард, Алис. Правда, он все равно произносил их имена неправильно. Да и почерк его оставлял желать лучшего. На следующий день, когда они репетировали в роще под мостом, а Д'вард сидел с Дольмом под кустом, Элиэль случайно проходила как раз мимо этого куста - с другой стороны. - Я знаю Т'лина Драконоторговца, - говорил Дольм, - но не очень хорошо. По-моему, он шпионит на кого-то. Возможно, на обе стороны, возможно - на четыре или пять. Да и почти все странствующие торговцы поступают так. Все вейлы вечно разнюхивают друг про друга - Джоалия, Таргия, Ниолия и все их вассалы. - А странствующие актеры? - Еще бы! Когда мы вернемся в Юрг осенью, Амбрия напишет отчет ниолийскому послу. Ого! Элиэль этого не знала! Она переместилась чуть поближе. - Политический шпионаж? - спросил Д'вард. - А что, боги тоже играют в такие игры друг с другом? - Вполне возможно. По крайней мере некоторые. - Насколько я понимаю, за несколько тысяч лет можно перепробовать все? Дольм усмехнулся: - Я думаю, да. Мне полагалось докладывать Зэцу обо всем, что могло бы интересовать его, - о назревающей войне или о чуме, например. Но у меня только раз случился повод для этого, в Нарше, две недели назад. - Ну и как ты это делал? Писал богу письмо с сообщением? - Ну, пришлось совершить ритуал. - Объясни, пожалуйста. Очень похоже на Д'варда - не знать, что такое ритуал! Но Дольм не смеялся. - Ритуал - это такая процедура, выполнения которой требует бог. Жрец приносит в жертву курицу одним образом для того, чтобы добиться предсказания, другим - для испрашивания божьей милости или исцеления. Это действует, потому что так повелел бог. - Значит, это все равно что писать имя и адрес на письме? Когда ты делаешь определенные вещи в определенном порядке, бог знает, что это обращаются к нему и чего от него ожидают? - Я никогда не задумывался над этим, но да, вполне возможно. И как это Д'варду удается видеть вещи не так, как всем остальным? - Меня обучили ритуалу, позволяющему обращаться к богу лично, - продолжал Дольм. - Это нелегко, особенно если твой бог - Зэц. Часть церемонии специально задумана на редкость неприятной, да это и понятно. - Он нервно усмехнулся. - К счастью, Зэц одобрил мою преданность и, надо признать, хорошо отблагодарил меня. - Можно спросить, как? Дольм вздохнул: - Ну, в основном наслаждением от насилия. Но он также исцелил рану, которую я нанес себе во время ритуала. Если бы не он, я бы истек кровью. И тут Д'вард задал вопрос, от которого Элиэль чуть не лопнула: - На кого похож Зэц? Последовала долгая пауза, прежде чем Дольм ответил: - Трудно сказать. Он носит балахон Жнеца. Я ни разу не видел его отчетливо. - Это и подсмотрела тогда Элиэль? - Она подглядела только ритуал. Я уверен, она сбежала еще до появления Зэца, иначе ее не было бы сейчас с нами. В жизни не знал ребенка хотя бы на четверть столь несносно любопытного! И он еще осмеливается называть ее ребенком! Д'вард еще не закончил свои расспросы. - А зачем ты вызывал тогда Зэца? - Из-за того, что произошло в храме. Тронг принес жертву Оис. Жрец был очень удивлен результатом. Мелкие ритуалы вроде этого - совершенно обычное дело, и я понял - богиня сама имеет в этом какой-то интерес. Решив, что она недовольна моими ночными делами, я доложил все своему господину. Впрочем, Зэц и так уже знал, что случилось. Он сказал мне, что во всем виновата Элиэль и что богиня сама справится с этим. Наступила тишина, нарушаемая только отдаленными восклицаниями Тронга. - Тебя это огорчило? - усмехнулся Дольм. - А что ты еще хотел узнать? - Эту историю про мать Элиэль. Элиэль мгновенно ощетинилась. Невежливо обсуждать ее в ее отсутствие! Ну, по крайней мере когда считается, что ее здесь нет. - Это что, обычное дело - когда бог насилует смертную? - Не насилует! - возразил Дольм. - Скорее всего она покорилась ему с охотой. Такое случается не слишком часто. Но, думаю, и не слишком редко. Ты ведь слышал, что атлеты с Празднеств всегда проводят ночь в Священной роще Иилах? Так вот, существует поверье, что по меньшей мере один из тех крепышей испытывает этой ночью любопытные ощущения. - Для меня это все равно что изнасилование, если жертва не может сопротивляться. И когда это случается между богом и женщиной - женщины всегда кончают с собой? - Нет. Но будь то мужчина или женщина - это уже пропащие люди. Они никогда не признаются в этом, но как можно быть счастливым, познав хоть раз любовь бога? Извини. Мне пора. Мой выход. Д'вард остался сидеть в раздумьях. Элиэль тихонько отползла от куста. Эдварда окончательно приняли в труппу. Даже Клип перестал сторониться его. Если у него и был недостаток - так только то, что он упорно обращался с Элиэль, как с маленькой. Например, как-то перед ужином, в кухне, когда он помогал Утиам с готовкой - он чистил синекорни, а Утиам пекла хлеб... - Меня беспокоит Элиэль, - заявил он, и опять это было очень некрасиво с его стороны обсуждать кого-то за его спиной. Утиам рассмеялась: - С чего это тебе беспокоиться о ней? - Ну, само собой, я очень признателен Элиэль за все, что она сделала. Я почти наверняка умер бы без ее помощи. Я и всем вам благодарен, конечно, но я попал сюда против своей воли. Мне надо каким-то образом вернуться домой, чтобы... чтобы выполнить важный долг. - Нам будет не хватать тебя. Нам нравится твое общество. Ты уже отплатил нам за все - своими сборами. И даже сверх того! Хотелось бы мне знать, как это тебе удается! Но при чем здесь Элиэль? - По-моему, она думает, что я ей принадлежу! Я не могу остаться с вами насовсем, но мне не хочется ранить чувства ребенка. "Ребенка?" - возмущенно фыркнула про себя Элиэль. - Мне жаль ее, - продолжал Д'вард. - Она так верит в то, что станет великой актрисой! Но как? С ее-то ногой? Она ведь не сможет принимать участия в Празднествах Тиона, и... - Тебе не стоит беспокоиться об этой маленькой плутовке, - сказала Утиам. - С нею я не побоялась бы даже выйти против всего суссианского ополчения. И если уж на то пошло, если ты вот сейчас выглянешь в эту дверь, боюсь, ты найдешь за ней пару очень острых ушек, растущих на голове Элиэль Певицы. Элиэль неслась по коридору так, словно сам Зэц гнался за ней. Дав шесть весьма успешных представлений "Варилианца", Тронг объявил "Трагедию Трастоса". В числе прочих на афише самыми маленькими буквами значился Д'вард Книжник в роли Джинуу, бога отваги. Репетиции проходили не очень успешно. Д'вард держался на сцене скованно и вовсе не напоминал того отважного юношу, который сыграл перед труппой своего Королягарри. - Сильнее, сильнее! - снова и снова повторял ему Тронг. - Там же почти темно, помни это! Ты стоишь в свете факелов, не на солнце. Энергичнее! Взмах руками! Слова! Но Д'вард продолжал играть свою роль так же вяло, словно надеялся, что его не выпустят на сцену. Даже в утро премьеры Тронг еще сомневался. Все же Пиол настоял на том, что вечером все будет как надо, а даже если и нет, спектакля это не испортит. Элиэль не сомневалась в том, что все пройдет хорошо. Все прошло не просто хорошо. Все можно было назвать одним словом - фурор. В "Трастосе" Элиэль не волновалась насчет наряда, поскольку она исполняла песнь посланца богов из-за сцены. Девочка спела очень даже неплохо, но аплодисментов не заработала. Они вообще не хлопали. Сбор в антракте оказался мизерный. Актеры шептались, что такой бесчувственной публики им еще не встречалось. Возможно, беда заключалась в том, что в Суссе Трастос - исторический персонаж, причем отрицательный. Ясно, что суссианцы не одобряли, когда его представляли как трагического героя. Пиол слишком пренебрег традициями. Д'вард должен был выходить на сцену почти в самом конце. Элиэль пробралась кустами в зрительный зал и уселась с краешку. Обреченный Трастос не выполнил повеления богов и не отказался от трона в пользу демократии. Он предлагает мятежникам выбрать из своих рядов рыцаря, способного сразиться с ним один на один. И с ужасом узнает, что этим рыцарем будет его собственный сын, Дальтос Освободитель. Тронг излил свое отчаяние в долгом монологе, постепенно оседая на траву. В конце концов он простерся ниц, глухо восклицая: "О боги, ниспошлите мне отвагу!" На сцене появился Гольфрен в золотой набедренной повязке, обозначавшей его как Тиона. Даже в Нарше публика вяло, но реагировала на это драматическое противостояние. Суссиане же сидели в гробовом молчании, ожидая, что же такого скажет бог, чтобы спасти спектакль от полного провала. - Я ниспошлю тебе отвагу! - объявил Гольфрен и начал играть. Элиэль услышала недовольный шепот в зале. Да и сам Гольфрен, уловив недовольство зрителей, сократил соло, насколько это было возможно. Наконец прозвучал последний аккорд, означавший сигнал к выходу Д'варда. - Да, я - Отвага! - Д'вард Книжник ворвался в освещенный круг сцены - высокий, стройный, в таком же наряде, как Гольфрен, с символическим факелом в руке. Как красив он был! В амфитеатре наверняка не нашлось ни одной женщины, у которой при виде его учащенно бы не забилось сердце! Да и вряд ли нашелся такой мужчина, что не ощутил бы прилива юношеской удали. Зрители затаили дыхание, увидев на сцене одновременно самого бога и одну из его аватар. Возможно, Пиолу удавались стихи и лучше этих, подумала Элиэль, но еще ни разу их не декламировали с таким чувством, да еще на идеальном джоалийском. Отвага нам дана как остов - тот, Что держит нашу плоть. Лишенный сей основы Падет тотчас и вновь уже не встанет - жалкий червь, Что убоится дуновенья ветерка. Восстань, гляди! Внемли совету звезд, Поверь богам, что обращают жизнь твою В поток полезных дел, которому нет края. Все страсти, мнение людей, и даже честь, И радость - все ничто, когда не зиждутся Они на основаньи прочном яростной отваги, Той доблести, что, смерть саму отринув, Забыв про возраст, раны иль усталость, Возвысит венценосную главу Над пустотой ничтожества и тлена И светом ярким высветлит деянья Из тех, что в памяти останутся навечно... И так далее - сорок или пятьдесят строк белым стихом. Для пущего эффекта Пиол снабдил монолог двумя-тремя местными премудростями. Все это время Тронг обретал силы. С каждой строфой он поднимался - сначала на колени, потом на одно колено и так до тех пор, пока не выпрямился во весь свой рост. Тронг высоко поднял меч и эхом повторил за Д'вардом заключительную строку - клятву умереть с достоинством. Зрители тоже повскакали на ноги. Амфитеатр одобрительно гудел. Д'варду пришлось выходить на бис и повторять монолог еще дважды. Потом они с Тронгом выходили на отдельный поклон, а публика истерически визжала и закидывала сцену золотыми монетами. Никогда еще Элиэль не видела такого триумфа! Чуть позже она снова обошла зал с чашей. Деньги сыпались дождем. Остальные чаши наполнялись столь же успешно. Повсюду она видела улыбающиеся лица. Вокруг Д'варда собралась толпа - почти одни женщины, заметила она с досадой. Девочка надеялась, что он сможет более или менее пристойно поддержать разговор. Впрочем, она не была в этом уверена. Ей так и не удалось подобраться к нему поближе. В конце концов она прибилась к Тронгу - послушать, что говорят ему восхищенные зрители. Многие из них были старыми друзьями, которых она помнила с прошлых лет, - они могли бы и ей как дебютантке сказать пару добрых слов. В эту минуту с Тронгом разговаривал старый-престарый жрец из храма, выделявшийся своей желтой хламидой. Судя по тому, с каким уважением к нему обращались, это был не простой жрец. Тут подошел Клип с пустыми руками. - Вот! - обрадовалась она, вручая ему увесистую чашу. - Еще собрала! Клип присвистнул, взвесив чашу в руках: - Неплохо, Элиэль! - Элиэль? - повернулся к ней старый жрец. - Тебя зовут Элиэль, дочь моя? Она присела в реверансе: - Меня зовут Элиэль Певица, ваше святейшество. Вы слышали меня раньше, я пела за посланца богов. И еще у меня роль в другом спектакле, где... Должно быть, у него острый слух, раз он так подслушал Клипа. Да и взгляд острый. Он был сед как лунь, чисто выбритое лицо казалось скованным заморозком. - А этот замечательный молодой актер, которого мы видели сегодня вечером... Д'вард? - Д'вард... Книжник, ваше святейшество. - Под взглядом этих острых как иглы глаз она вдруг ощутила себя неуютно. - Он из Ринувейла. - Неужели? - Старик повернулся к своим спутникам. - Простите, я на минутку... - Он положил на плечо девочке цепкую руку и заставил ее отойти на несколько шагов в сторону, подальше от посторонних ушей. Он склонился к ней, улыбаясь, словно добрый дедушка. - В "Филобийском Завете" упоминается некая Элиэль. И некий Д'вард. Что ты скажешь нам об этом забавном совпадении, детка? ЗАНАВЕС 57 Эдвард был пьян - в стельку, в доску, как пень, как полено. Это при том, что он не пил. Сначала - этот взрыв восторга в публике. Теперь же его приперли спиной к кусту, и кто - захлебывающиеся от восторга, визжащие, лепечущие что-то взбудораженные женщины. Женщины разного возраста и разной наружности. Женщины, окружившие его кольцом и не выпускающие его из рук. На нем был какой-то жалкий клочок кружевной материи, так что в любую минуту могло случиться что-то страшное. - Спасибо, спасибо, очень мило с вашей стороны, вы так добры, да, я-то с удовольствием, но... Они буквально засыпали его приглашениями на ужин, на обед, на танцы... Голова шла кругом, и ему показалось, что он ухитрился принять три приглашения только на бедродень. Но где-то глубоко-глубоко, под всей этой пеной, если бы у него было только мгновение подумать, таилось убеждение, что он допустил чудовищный промах. Спасение пришло в облике старого Тронга. Актер ворвался в толпу, словно свирепый бык, не забывая при этом вежливо извиняться направо и налево. Вторым эшелоном следовала Амбрия. За ними семенил сгорбленный старик в дорогих желтых одеяниях. Поклонниц как ветром сдуло. - Вот он, ваше святейшество! - объявила Амбрия. - Д'вард Книжник. Д'вард, сегодня нас почтил своим присутствием сам Киртьен Верховный Жрец. - Амбрию никогда нельзя было назвать флегматичной, но сейчас она казалась более возбужденной, чем обычно. Почему бы? Не зная, как положено приветствовать верховного священнослужителя Суссленда, Эдвард ограничился низким поклоном. Когда он, выпрямившись, встретился с ним взглядом, его голова мгновенно прояснилась. Чудовищный промах! Тут же была Элиэль, раскрасневшаяся - лицо ее казалось в свете факелов совсем пунцовым - и подпрыгивавшая от нетерпения: раз-два, раз-два... Чудовищный промах? Хуже! Одним-единственным словом жрец ухитрялся творить чудеса. Тронг и Амбрия с помощью двоих жрецов помоложе отогнали зрителей. Эдвард остался наедине с Элиэль и стариком. Жаркий пот высох, и юношу пробрал ледяной холод. - Д'вард Книжник? - вкрадчиво произнес жрец. - Это, конечно, твое сценическое имя? - На его бесцветных губах играла улыбка, взгляд же оставался змеиным. - Да, гм... ваше святейшество. У меня есть причины не открывать своего настоящего имени. - Он внимательно посмотрел на раскрасневшуюся Элиэль и понял, что девочка выдала его с потрохами. Куда уж ей тягаться с этим хитрюгой Киртьеном! Жрец негромко хихикнул: - Твоя сегодняшняя игра доставила нам подлинное наслаждение, сын мой. - Э-э... спасибо, ваше святейшество. - Ох, черт, черт, черт! Как он только мог свалять такого дурака? - Такое виртуозное исполнение может быть даровано только милостью Покровителя Искусств. - Киртьен забавлялся, играя со своей жертвой в кошки-мышки. - Это обязывает тебя лично отблагодарить Тиона, сын мой. Ты посещал уже его храм? Эдвард замялся: - Я собирался пойти туда... пойти... очень скоро. Завтра или... скоро... в бедродень? - Ты приглашен туда вместе с нами и отправишься в нашей карете - сейчас же. Это был приказ. - Э-э... - О да, Д'вард! - вскричала Элиэль, стискивая его руку. - Ты должен пойти и вознести хвалу Тиону! Он исцелит мою ногу! - Что? - Его святейшество так сказал! - Она была вне себя от возбуждения и надежды, отчаянно боясь, что он откажется помочь ей. - Ну-ну, детка! - погрозил ей пальцем Киртьен. - Я ничего тебе не обещал! Я сказал, что считаю это прекрасным шансом для того, чтобы бог обратил на тебя благосклонный взгляд. В награду за твою помощь Освободителю. - Пожалуйста, Д'вард! Пожалуйста! Ну пожалуйста! - Мне нужно переодеться. Всего минуту. Извините, я сейчас... - Эдвард уже бежал. Он пулей пронесся мимо своих восхищенных поклонниц и бросился к хибаре, служившей мужской гримерной. Ну как он позволил себе так сплоховать? Ему ни за что нельзя было принимать участие в спектакле. А ведь это казалось удачной возможностью отплатить труппе за их доброту. Это казалось даже удачной маскировкой - пусть его видят одним из них. Он вовсе не собирался производить сенсацию. Энтузиазм аудитории захлестнул его с головой и лишил разума. Зеленый новичок затмил Тронга Импресарио, старого актера с неплохим талантом и более чем тридцатилетним опытом - и только потому, что этот новичок обладает харизмой пришельца. Знал ли старый жрец об этой существенной детали, или у него просто проницательный ум и острый глаз? Впрочем, теперь это уже не важно - все равно он наверняка выбил из Элиэль правду. Так кто он, этот Тион - Робин Гуд или шериф Ноттингемский? Играет ли он за Службу или за Палату? Скоро Эдвард узнает это... Если он не подчинится приказу жреца, старик добьется своего с помощью бравых молодцев в золотых латах. Сусс слишком мал, чтобы спрятаться в нем. Из долины ведут только четыре перевала. Население истово предано своему богу-покровителю и не приютит беглеца. Так и так шансы бежать от Тиона равны нулю, даже если не говорить обо всех этих волшебных штучках. Удивительно еще, что Эдварда нашли только сейчас. Он добежал до хибары. Ему стоило захватить с собой лампаду. В небе светил почти полный Трумб, но гримерная стояла в тени деревьев. Он распахнул дверь в черноту... - Клянусь святым Георгием, вы выпустили-таки кота из мешка, не так ли? - произнес кто-то за его спиной. Голос был незнакомый, но язык - английский. Он резко повернулся, споткнулся о камень и чуть не упал в кусты. - Кто?.. Их было двое. Один - юноша примерно одного с ним возраста или даже чуть помладше. Стройный, с золотыми волосами и одетый еще легче, чем он сам. Собственно, на нем не было совершенно ничего, если не считать возмутительно самонадеянной улыбки. Впрочем, говорил не он, а женщина. По стандартам Сусса ее можно было считать высокой. Лица ее он почти не видел - лишь обнаженные худые руки и костлявые плечи. - Моника Мезон, - представилась она. - Весьма рада познакомиться с вами, мистер Книжник. Не позволите ли автограф? Подозреваю, что скоро они будут цениться как большая редкость. Он подавил безумный импульс пасть на колени и поцеловать ее ноги. Каким-то образом он обрел голос. - Я тоже рад видеть вас, мэм. Насколько я понимаю, вы из Службы? - Конечно. Кстати, я известна более как Оника. Какого черта вам понадобилось так выставлять себя напоказ? - Это было неразумно. - Неразумно? Нет, он еще называет это "неразумным"! - Она шагнула ближе, и лунный свет осветил ее жесткое мужеподобное лицо в обрамлении длинных темных волос. Она носила обычную местную рубаху, как королевскую мантию. - В городе полно Жнецов, балда вы этакий! Если никого из них и не было среди зрителей, очень скоро они услышат о вас. А если и не они, то уж Тион - наверняка! - Тион уже услышал! Я имею в виду - его главный жрец или кто-то в этом роде знает. Ему известно, кто я. Он хочет, чтобы я вернулся в храм вместе с ним. - Я здесь для того, чтобы спасать вас, - фыркнула она. - Так вот, вы хотите, чтобы вас спасали? - Хочу ли я? Конечно, хочу! Крейтон убит... - Я слышала! Торговец драконами рассказал нам. Ладно, если хотите идти со мной, вам лучше поискать себе что-нибудь из одежды. Бегать в таком виде не очень удобно. У вас вид, как у розового херувимчика, которого сунули в темный шкаф. Одежда... Он собрался с мыслями, отгоняя рой вопросов, кружившихся в его голове. Он заглянул в черноту гримерной. - Мне нужен фонарь... - Какого черта? Даже передник пристойнее этого. Хватайте что под руку подвернется. Живо! Она подтолкнула его. Эдвард шагнул в темноту и тут же больно ударился ногой о стул. Юноша вошел за ним и поднял руку. Сразу же слабый свет залил стены, грубые скамьи с небрежно накиданной на них одеждой, раскиданную по полу обувь. Он схватил свои рубаху и сандалии. - Ого! Это что, и есть та самая мана? Парень только улыбнулся. Эдвард повторил вопрос на джоалийском, но ответа так и не получил. Набросив рубаху, он вышел. - Куда мы теперь? - Домой, домой! Мезон черным силуэтом стояла прямо против света. - Куда получится. Зэц спустил своих ищеек, и тотчас же, как этот жрец вернется в храм... Впрочем, известить Тиона он может и отсюда. Он не в узле, но до него не так далеко. Правда, для этого ему потребуется совершить какой-нибудь ритуал. Эдвард сунул ноги в сандалии. Больше ему ничего не требовалось. Нагим он явился в этот мир, нагим из него и уйдет. Женщина повернулась, он шагнул следом... и вспомнил Элиэль. Во рту у него пересохло, и сердце застыло в груди. - Подождите! Что будет, если я пойду в храм? Она остановилась и оглянулась. - Не знаю. Тион может передать вас Зэцу. Надеюсь, вы это не серьезно? - Девочка, Элиэль. Она спасла мне жизнь! Она оставалась со мной и лечила меня, пока я болел. А ведь она знала, что за мной охотятся Жнецы. - Но вы не... Ну и что? - Она калека. Жрец сказал, что Тион избавит ее от хромоты. Мезон снова фыркнула - звук, какого трудно ожидать от женщины. - И конечно, вас терзает нормальный для школьника комплекс вины, да? Ну что ж, это ваша шея, не моя. Я ухожу, и ухожу немедленно, ибо мне дорога моя шкура. С одним Жнецом я еще справлюсь, если только замечу его вовремя. Но с несколькими мне не справиться. И видит Бог, у меня нет никакого доверия к Тиону. - Правда, с места она не двинулась. Ох, черт! Он стиснул кулаки. - Но может Тион исцелить ее? То есть я знаю, что может. Захочет ли? - Трудно сказать. Он ведь совсем безумен. Они все такие. Несколько сотен лет всесилия кого угодно сведут с ума. - Так он из Палаты? Моника пожала плечами: - Возможно, нет, и вряд ли ему нравятся орды Жнецов в его владениях. - Она нахмурилась. - Тион развлекается, коллекционируя красоту - хорошеньких девушек, красивых парней. Но и обращается с ними он не самым обычным образом. Вы скорее всего оказались бы в его храмовой гвардии. Он считает эту роль самой подходящей для высоких молодых людей. - Мои собственные предпочтения, конечно, ничего не значат? - Абсолютно ничего. Он вполне способен превратить вас при желании в женщину. Он вообще может сделать с вами что угодно. Вам, возможно, даже понравилось бы это, хотя наверняка обещать не могу. Он лучше многих, но я не хотела бы иметь его среди своих друзей. Судя по ее спутнику, разгуливавшему столь бесстыже, ее выбор друзей отличался значительной либеральностью. - Но Элиэль спасла мне жизнь! Мезон топнула ногой: - Решайте. Тион может и назначить вас богом. Так, во всяком случае, предсказано. Только будет это после всей передряги или вместо нее, я не знаю. - Меня? Богом? - Видите ли, бога отваги сейчас нет. Не было уже лет двести. Джинуу относился к компании Тиона, но сменил господина. Вы ведь уже наверняка знаете о "Завете", не так ли? - Я еще не читал его. Что там сказано? Он услышал голоса. Кто-то шел по тропинке, возможно, за ним. Женщина тоже услышала их. Она оглянулась, но ответила: - "И станет Д'вард Тионом. Вдохновит он короля, завоюет души людей. И станет Д'вард отвагой". Вот так. Пойдемте, право же! Пора! Элиэль! Вот проныра чертова! Ведь дать ему роль Джинуу было ее идеей. Она устроила все это. Должно быть, нашла это место в том экземпляре "Завета", который они оставили в Руатвиле. Вот как, наверное, догадался обо всем старый жрец. Но... - Я исполнил это пророчество - сегодня, на сцене! - Благословенна будь, Элиэль! Мезон испустила негромкий резкий смешок: - Провалиться мне на этом месте! А ведь и впрямь исполнили. Ну что ж, хоть с этим все ясно, старина. А мы-то переживали - что все это значит? Отличное шоу! - Она сделала пару шагов и оглянулась. - Так вы идете или нет? Время! Ему отчаянно не хватало времени подумать. Он повернулся к юноше, но тот только пожал плечами, явно забавляясь. Он вообще еще не произнес ни слова. - Ну что ж, удачи вам в новой карьере, какой бы она ни была, - сказала Моника Мезон. - Передайте привет Зэцу или Тиону, кто там из них первым вас отловит. - Она исчезла в кустах. Юнец последовал за ней. - Элиэль спасла мне жизнь! - Эдвард вытер взмокший лоб. С хромой ногой ей никогда не сделать сценической карьеры, о которой она мечтает, никогда не принять участия в Празднествах Тиона. Она не побоялась смертоносных Жнецов, когда лечила его лихорадку. Он всегда думал, что честь помогает человеку сделать выбор между добром и злом. Однако никогда не предполагал, что выбирать, возможно, придется из двух зол. Стать богом? Стать игрушкой всесильного извращенца? Эта чертова ведьма-цыганка, миссис Босуэлл, она ведь совершенно точно описала эту ситуацию: "Тебе предстоит выбор между честью и дружбой. Тебе придется бросить друга, которому ты обязан жизнью, или предать все, что для тебя свято". Фэллоу не подготовил его к такому. Голоса звучали все ближе, уже за последним поворотом. - Подождите! - произнес Эдвард. - Куда вы меня собираетесь отвести? Что нужно от меня Службе? Ответа не последовало. Он слышал только треск кустов, который становился все тише. - Подождите! - крикнул он и бросился за ними. Вот вам и все речи про отвагу... Он сбежал. 58 Они выскользнули из окрестностей театра, не замеченные никем. Зеленый свет Трумба заливал всю долину, но красная Эльтиана и синяя Иш добавляли теням странный оттенок. Здесь водятся Жнецы... За прошлую неделю Эдвард почти забыл об их существовании, да и теперь его слишком терзали мысли об Элиэль, чтобы думать о них. Миссис - или мисс - Мезон, похоже, хорошо знала, куда направляется. Она пошла не к городским воротам, а свернула на старую заросшую дорогу, ведущую к реке. Он слепо плелся между ней и юнцом. Еще полмили, и они увидели отсветы лун на блестящем куполе храма. Элиэль была славная девочка. Ее ужасное любопытство казалось скорее забавным, чем раздражающим. Она была смелой и преданной. Он обязан ей жизнью, а теперь он бежит, бросая ее. Она могла получить то, чего хотела больше всего в мире, а он оставил ее без этого. Его предательство может разбить ей всю жизнь. Мистер Гудфеллоу исцелил сломанные кости, которые рано или поздно срослись бы и так. Случай Элиэль - куда тяжелее. - Скажите, мэм, может ли Тион лечить искалеченную ногу? - Зовите меня Оникой. Конечно, может, легко. Разве Крейтон не объяснял вам? Тион тоже пришелец здесь, а пришельцы обладают харизмой. Мы поглощаем ману. Это делает нас бессмертными - ну, почти бессмертными, и в большой концентрации дает нам сверхъестественные способности. - Она замолчала, стараясь не порвать рубаху о колючие кусты. Эдвард осторожно проскользнул за ней. Юнец прошел не глядя, словно это была просто высокая трава. Да, Эдвард додумался до этого и раньше. Он даже видел подтверждение этому в самом себе, когда изображал божьего человека на том привале в роще. Очевидно, эффект пропадает, как только пришелец возвращается в свой родной мир. Крейтон утверждал, что лишен "полномочий" на Земле, но сразу по возвращении в Соседство смог поразить Жнеца молнией. Мистер Гудфеллоу был пришельцем на Земле, иммигрантом из Руатвиля. - Мне кажется, я набрал немного сегодня вечером - такое покалывание? Я что, могу творить чудеса? Она покачала головой: - Только в узле можно набрать достаточно маны для того, чтобы производить физическое воздействие. Привал, на котором он столкнулся с Седобородым, был узлом, и он набрал там настоящей маны. Теперь понятно, почему он смог снять с Дольма чувство вины и так быстро выучил язык. И потом он не мог нащупать языком ни одной дырки в зубах. Что уж тогда говорить о мелких царапинах? Отец прожил в этом мире три десятка лет, не постарев ни на день. Кстати, харизма таила в себе опасность. Эдвард Экзетер мог при желании стать величайшим актером в мире. Он мог собирать женщин, как цветы. Он мог бы заняться политикой и почти сразу же заделаться диктатором. Он мог бы покорить мир. Теперь Эдвард понимал, почему Крейтон искал рекрутов постарше - им проще справляться с этой силой, не попадая под ее власть. Как долго он сможет противостоять соблазнам? Сколько времени пройдет, пока его моральные устои не обрушатся, как песочные замки? Он наконец понял, почему отец так хотел порвать цепь и не дать ему сделаться Освободителем. Но Элиэль!.. Ну и подлец же он, что бросает ее так! Они миновали кусты, и он зашагал рядом с Оникой. - Как они получают ману? Через поклонение? Кровь? Деградацию? Публичную проституцию? Оника шагала, не глядя на него. - Иногда. Не все они заходят так далеко. Главное, что жертвоприношение должно доставлять боль, не обязательно физическую. Верующий должен добровольно сделать что-то, чего он делать не хочет: отдать деньги или совершить неприятное действо. Чем сильнее боль, тем больше урожай маны. Восхищение тоже дает ее. По этой части Тион преуспел более других. Он одаривает своих почитателей розами. Возможно, Тион собирает больше маны от одного певческого состязания на своем узле, чем Зэц от всех многочисленных, но удаленных от него убийств. - Значит, человеческое жертвоприношение - самый сильный источник? - С одним исключением... Осторожно, здесь кротовые норы. Они были уже почти рядом с храмом. Город остался далеко позади. Прощай, Сусс! О, Элиэль! - А что делает бог отваги? - жалким голосом спросил он. - Само собой, дает своим почитателям отвагу. Не так уж трудно заставить молодых людей вести себя, как безумцев. - В голосе Оники явственно слышались гнусавые нотки ланкаширского акцента. - То, что они до сих пор славят его в узле, пустующем вот уже двести лет, показывает, до какой степени они принимают желаемое за действительное. И насколько я помню ритуалы Джинуу, они делают это совершенно искренне. Молящийся жертвует кровь, и ему даруется отвага, но с одним условием. Тотчас, как он овладевает женщиной, сделка расторгается. В результате процесс приходится повторять более или менее часто. Оживленный бизнес. Он вспомнил то, что Пиол рассказывал ему о монастыре в Тогвалби. - Бог силы тоже действует подобным образом, да? - Гарвард? - Женщина усмехнулась. - Да, это большая жертва! Все эти парни, что качают мускулы на его узле, не могут даже вспоминать про свои мужские достоинства. Каждую ночь он, должно быть, просто упивается маной. Бессонница во имя бога! Запомни, они занимаются этим уже сотни лет, так что напридумывали извращений на любой манер. А что? Надеюсь, ты не серьезно... Оника замерла, прислушиваясь: - Черт! За нами идут! - Откуда вы знаете? - Он не слышал ничего. - Давай! - Она побежала вниз по склону. Он устремился за ней, спотыкаясь раза в два чаще, чем она. Оба запросто могли сломать ногу. Юнец резво бежал перед ним. Глядя на его голые ноги, Эдвард и себя чувствовал босым. Однако, судя по всему, ноги у него не уступали твердостью копытам. - Кто за нами? - задыхаясь, спросил Эдвард. - Тион? Или Зэц? - Зэц. Жнецы. Я чую их запах. Послушайте, Экзетер, решайте быстрее! Хотите ли вы отправиться со мною в Олимп или нет? Если вам не жалко своей шеи или еще каких-нибудь частей тела, можете ступать в этот чертов храм. - Тион действительно сделает меня богом отваги? - Он может. Это предсказано. Пришельцы - редкий товар, а ему нужно вернуть почитателей. Элиэль! Все дело в Элиэль. Тион из благодарности исцелит ее ногу, или Эдвард сам сделает это, когда накопит побольше маны. Ведь не может бог быть злым? Он должен творить добро. Несколько лет в Соседстве, как его отец... Но с отцом все было по-другому. Идет война. У Эдварда есть еще долг перед королем и Отечеством. Даже долг перед Элиэль уступает этому. Он не может доверять Тиону. А Службе он доверять может? Он чуть не упал, споткнувшись. - Не ваше дело, чего я хочу. Что нужно Службе от меня? - Спасти вас от Зэца. Как сына Камерона. Сколько бы там ни было у нее маны, а задыхалась она сильнее, чем он. Сколько еще бежать? - Допустим, вам это удалось. Что потом? Крейтон говорил, у вас разногласия насчет "Завета"? - Еще бы. Ох, черт! Странный рокочущий звук разорвал ночную тишину. Эдвард застыл как вкопанный - из темноты на него смотрели два огромных зеленых глаза. - Черт, это что еще? Оника подбежала к чудищу и обняла его тяжелую голову, отчего оно разразилось еще одной серией рыгающих звуков. - Это Милашка. Дракон. Быстро! Они догоняют. Она вскарабкалась в седло. - Сюда, ко мне за спину. Цепляйтесь. Зомф, Милашка! - Она протянула ему руку. Стоило Онике втянуть Эдварда в седло, как седло подкинуло его вверх - огромная зверюга поднялась на ноги, и он с трудом удержался, цепляясь только за руку Оники и костяную пластину. Две черные тени мелькнули в ночи. Он вскрикнул от внезапной боли. Казалось, ногу пронзил электрический разряд. Эдвард начал заваливаться на бок, но приступ миновал, и он снова мог держаться. Жжение и покалывание в ноге быстро слабели. Ветер в лицо - значит, они несутся над землей. Бег дракона не уступал в плавности "роллсу" Боджли. - Порядок? - крикнула женщина. - Нормально. Жнецы? - За пределами летальной угрозы, слава Богу! - Ветер подхватывал ее слова и швырял их мимо его ушей. - Они нас уже не догонят. Отдыхайте. Он только что находился на волосок от смерти, а ему предлагают отдыхать? - Попробую! - крикнул Эдвард и попытался заставить себя расслабиться. Это оказалось не так просто: он сидел на жесткой луке седла, а в спину ему впивалась костяная пластина. Дракон? Он-то думал, это слово относится к чему-то вроде лошади - ну да, Т'лин Торговец Лошадьми? Эта тварь напоминала стегозавра из "Затерянного мира", а размером была больше взрослого носорога. Вдоль спины шел гребень высоких костяных пластин, одна из которых была спилена, чтобы дать место седоку. Да, название "дракон" очень подходило этому зверю - у него даже имелись длинные, похожие на крылья кожаные выросты у плеч. Чудище неслось по плоской, лишенной деревьев террасе. Мимо мелькали холмы и утесы, залитые разноцветным лунным светом. Впереди виднелся овраг. Волосы Оники, развеваясь на ветру, лезли ему в лицо, так что говорить было невозможно. Милашка одним махом скользнула вниз по склону оврага и выбралась на противоположный гребень с такой скоростью, что дух захватывало. Они держали путь на восток, огибая храм снизу. - Держитесь! - крикнула Оника еще через три или четыре оврага. - Вилт! Дракон взял резко влево и устремился вверх по пятидесятиградусному склону, Эдвард откинулся назад, прижимаясь спиной к костяной пластине. Он чувствовал себя на редкость неуютно. Онике было гораздо удобнее сидеть в седле и со стременами. Когда они снова оказались на равнине, она скомандовала "Варч!", и Милашка сбавила ход. Никаких поводьев или вожжей - Оника управляла драконом исключительно голосом. Значит, тот должен быть умен, как собака. - Заппан! Восок! - скомандовала Оника еще через несколько минут. Милашка остановилась и опустилась на землю. - Слезаем! До Эдварда с трудом дошло, что последнее слово относится к нему, и он сполз на землю. Она скользнула следом. Они находились на дне еще одного оврага, поменьше. Здесь было сухо и темно. - Пошли! - Оника зашагала вверх по склону. Он пошел рядом с ней - его длинные ноги давали ему преимущество. Юнец тоже не отставал. Эдвард повернулся к нему и встретил ту же непроницаемую улыбку, что прежде. Он забыл, о чем собирался спросить. - Ну? - произнесла женщина. - Что выбираете, Экзетер? Храм или Олимп? Если храм - то вот он. Эдвард видел храм в полумиле от места, где они стояли, а за ним ночной город. - Я хочу домой. В Англию. Мы же воюем с Германией. - Я слышала об этом. Ну что ж, мы проследим, чтобы вы попали домой. Да, у нас разногласия по поводу Освободителя, но раз ваш выбор таков, я уверена. Комитет пойдет вам навстречу. Они поднялись еще выше и пошли по ровному полю. Оника направлялась к группе похожих на пальмы деревьев. - Вы не объясните, что мы собираемся делать? - вежливо поинтересовался он. - Я все думала, когда же вы начнете спрашивать. Я собираюсь на запад, в Ламеби. Надеюсь, что наш противник сбит с толку и откажется от погони. Отсюда мы сможем наблюдать за дорогой. Роща пересекалась невысокой каменной стеной. Женщина уселась на нее и вытерла лицо, переводя дух. - Возможно, нам придется ждать долго. Им придется возвращаться в город и искать себе скакунов. - Каких скакунов? - Усаживаясь рядом с ней, он попытался представить себе скачки на драконах. - Моа. - А мне казалось, моа привыкают только к одному всаднику. - В общем-то да, но я подозреваю, что Жнецы могут это как-то обойти. Или просто у них есть собственные моа. Они сидели в тени, и теперь он мог разглядеть пыльную дорогу - основной тракт, пролегающий через Сусс. Дорога лежала всего в нескольких сотнях ярдов от них. В этот ночной час она была совершенно пуста. Сельский Суссленд мирно спал под тремя лунами, дававшими гораздо больше света, чем привычная Луна. Всего неделю назад он проходил по этой дороге вместе с Дольмом и Элиэль. Он вновь повернулся сказать что-то юноше, сидевшему рядом с ним, но снова эта загадочная улыбка сбила его с толку. - Скажите мне, что произошло после того, как Т'лин убежал от Жнецов? - Я прибыл... - Эдвард поведал то, что смутно помнил сам, и то, что позже рассказала ему Элиэль. - Хррмф! - произнесла она, когда он закончил. - Мы предполагали нечто похожее. Я отправилась на разведку, Приехала сюда вчера вечером, а тут все кишмя кишит Жнецами. Это навело меня на мысль, что вы, возможно, еще живы. - Как вы меня нашли? - Чистая случайность. Я увидела афишу, увидела Д'варда в списке актеров. Хорошо еще, что я сопоставила все факты раньше, чем ублюдки Зэца, идиот вы чертов. Пора менять тему. - Расскажите мне про Олимп. - Это небольшое ответвление каньона. Их там сотни, конечно, но это место очень красиво. Мы стараемся сохранять его форпостом цивилизации - на самом деле это немного напоминает Ньягату. - Вы были в Ньягате? - Заглядывала туда с Джулианом в девятьсот втором. Видела тебя - серьезный такой мальчуган, загорелый, как каштан. Вполне можно было принять тебя за местного, если бы не твои голубые глаза. Ты будешь в Олимпе как дома. "Юнион Джек" мы на флагштоке не поднимаем, но переодеваемся к обеду. Гм! На слух эта Служба чем-то похожа на миссионерское общество "Светоч" святоши Роли - тоже несет свет язычникам. Впрочем, отец поддерживал ее, значит, есть в ней что-то хорошее. Он задал вопрос про драконов и получил в ответ целую лекцию об их привычках и достоинствах. Мезон оказалась просто тронутой на драконах. Если ей верить, то лучше верховых животных не найти во всей Вселенной. Элиэль тоже любила поговорить о драконах, хотя так ни разу и не удосужилась описать, на что они похожи. Когда Эдвард узнал про этих больших ящериц все, что хотел, он задал еще один, более актуальный вопрос: - А что Джинуу? Почему сейчас нет бога отваги? - Что вам известно о Большой Игре? Конечно, он мог ответить: "Это означает борьбу Англии с Россией за контроль над Афганистаном и северо-западной границей, которая тянется уже больше ста лет", - и показаться полнейшим тупицей. В Вейлах происходило нечто похожее - противостояние между Джоалией и Таргией, которых он сравнивал про себя с античными Афинами и Спартой. А расположенный к северу от обоих Ниолленд отдаленно напоминал Коринф. Впрочем, Оника явно не это имела в виду. - Ничего, - сказал он. Оника фыркнула: - Бессмертие несет с собой скуку. Пришельцы соревнуются друг с другом. На Земле пять основных сил, верно? Англия, Франция, Россия, Германия и Австрия. То же самое и в Вейлах, только здесь эти силы называются Висек, Карзон, Эльтиана, Астина и Тион. Значит, команды все-таки носят разноцветную форму! - Правда? - Предлагаемая жрецами доктрина Пентатеона весьма приблизительна - Прародитель, Муж, Владычица, Дева и Юноша. Таковы роли, но актеры время от времени меняются. У каждого имеется группа поддержки - так называемые аватары. Они все пришельцы вроде нас - с Земли или из других миров. Внутри этих команд не прекращается закулисная игра, но по большей части Игра разыгрывается пятеркой. Они то и дело меняют союзников. - Напоминает феодальную систему. - Очень напоминает, - одобрительно кивнула Оника. - Особенно учитывая то, что все ложится на плечи крестьян, чье поклонение дает им ману. Так вот, два века назад Джинуу сменил покровителя. Он объявил, что теперь является аватарой Девы, а не Юноши - Джинуу Астина, не Джинуу Тион. Он повелел своим жрецам переодеться из желтого в синее, ну и так далее. Тион не собирался терять такой существенный урожай маны, поэтому воспротивился всеми силами. Обыкновенно Игра ведется по джентльменским правилам: туземцы являются дичью для всех, но пришелец, как правило, не нападает на другого пришельца Напрямую. Очень уж много маны теряется при этом. К тому же это может оказаться опасным, если неприятель обладает большей силой, чем вы ожидали. В сложившейся ситуации Тион повел себя недостойно, очень недостойно. Эдвард покосился на юнца, с досадой пожавшего плечами. Тот не произнес еще ни слова, но, судя по реакции, понимал по-английски. - Pour encourager les autres? [здесь: чтобы другим неповадно было (фр.)] Оника усмехнулась: - Вот именно! С тех пор принадлежавший Джинуу узел остается незанятым. Для того чтобы найти предателю замену, Тион должен посетить другой мир. А он вряд ли пойдет на такой риск. Крейтон говорил что-то про сложности с вербовкой. - Он может послать помощника из своих аватар. - Это делалось, но в таком случае у новых ребят могут возникнуть проблемы с лояльностью. Не так ли? - Но когда сейчас люди молятся Джинуу, куда идет мана? - По большей части пропадает зря. Если же они молятся Джинуу Тиону, часть ее достается Тиону. Если молятся Джинуу Астине - Деве. - Это ведь грубая игра, верно? Как раз перед моим прибытием монахи Гарварда сожгли рощу Иилах в Филоби. - Выглядит довольно типично - грубая работа руками местных. Сама Иилах осталась невредимой. Если при этом изнасиловали и убили множество монахинь... ну что ж, это всего лишь туземцы. Понимаете? Гарвард дурак. Он заплатит за это, я уверена. - Кому заплатит? - Своему господину Карзону, конечно. Посмотрим-ка... Таргианцы готовы развязать войну. Воины будут искать знамений Астины, их покровительницы. Знамения будут крайне неблагоприятными. Карзону придется извиняться перед Астиной. Она потребует расплаты за Филоби, поскольку Иилах входит в ее команду. Карзон спустит шкуру с Гарварда, чтобы ублажить Астину. Возможна даже смена обитателя узла в Тогвалби. Вполне типичная ситуация. Гадость какая! То, что отец выступал за Службу, начинало казаться ему все более естественным. Эдвард нахмурился. Стена была ненамного удобнее той части седла, на которой ему пришлось ехать. Как этому парню удается сидеть не ерзая - это с голой-то задницей? При этом он, похоже, проявлял живой интерес к разговору. Что-то, напоминающее миниатюрный духовой орган, запело в ветвях над их головами. - Это еще что такое? - Мы называем их соловьями. Правда, на деле они больше похожи на белок. Ничего себе! Ну почему этот мир такой интересный? - Насколько я понимаю, "Филобийский Завет" - дело рук Иилах? Оника подавила зевок. - Совершенно очевидно - нет. Даже главные игроки редко связываются с предсказаниями. Ясновидение включает в себя создание некоего зеркала в памяти, чтобы с его помощью заглянуть в будущее. Это слишком опасно. Так можно забыть, кто ты и что собираешься делать. Забыть навсегда! И на это тратится уйма маны. А никто из них не любит ее терять. Я же говорила, что Гарвард - идиот. Суть в том, что он соблазнил сестру Ашилин - он вечно вьется вокруг тамошних монахинь - и зачем-то дал ей в награду дар предвидения. Да и ритуал он провел кое-как. В первый же раз, как сестра попыталась использовать этот дар, она сошла с ума. Это изрядно истощило и самого Гарварда - что ж, так ему и надо. Она же сошла с ума и умерла. Он чудом остался жив. Будущее их вовсе не интересует, - добавила Оника, помолчав. - Почти все они прожили уже несколько столетий. Ничто не может уязвить их. Единственное, чего они боятся, - это скуки. Скука их всех и убьет рано или поздно. Вот почему они затеяли Большую Игру... Смотрите! По дороге со стороны города неслись две темные фигуры - неслись быстрее, чем может бежать человек или даже лошадь. Длинные ноги моа мерили дорогу десятифутовыми прыжками. Всадники в капюшонах съежились у них на спинах. В темноте они почти сливались с животными и все же даже на расстоянии источали какую-то угрозу. Они бесшумно исчезли в направлении Ротби. Эдвард с трудом справился с дрожью. Он бросил взгляд на второго, молчаливого спутника - юнец сердито хмурился. Потом, встретившись взглядом с Эдвардом, опять улыбнулся. - Похоже, заглотили наживку, - облегченно вздохнула Оника. - Дадим им еще несколько минут для уверенности. Потом отправимся на запад. - Там ведь мост... в Ламеби? А оттуда куда? - Дорога ведет к перевалу Рутпасс, а дальше в Нагвейл. - Она замялась. - Вы решительно настроены возвращаться домой? Вы точно не хотите остаться в Соседстве и исполнить пророчество? - Нет, мэм. Я решительно настроен вернуться домой. Она с интересом посмотрела на него: - Странная вы рыба! Мальчишке в ваши годы... Предложи ему совершенно новый мир да в придачу шанс прославиться... Так вы отказываетесь? Его раздражало, что она назвала его мальчишкой, но вполне возможно, Моника Мезон была гораздо старше, чем казалась на первый взгляд. - Я был бы рад остаться, - признался Эдвард. - Я был бы рад повидать все вейлы, встретиться с людьми, знавшими моего отца. В любое другое время я ни за что бы не отказался от этого. Но теперь идет война! Я должен вернуться домой и исполнить свой долг. - Что делает вам честь, - пробормотала она. - Впрочем, у вас еще будет время передумать, поскольку я не могу отвезти вас прямо в Олимп. Милашка может перебираться через горы, но не с двумя седоками. Я не ожидала застать вас живым, мистер Экзетер, и не захватила запасного дракона. Я не взяла теплых одежд на двоих. Вы отморозите там задницу. - Она махнула в сторону сияющих снежных вершин Суссвейла. Разговор определенно принимал не самый приятный оборот. - Вы можете перебраться через это? - Драконы могут. Они не любят жары внизу, а в Нагленде еще жарче. Так что, - добавила она, - разъезжать на драконе по Нагленду - все равно что проехаться на нем по Уайтхоллу. - Подозрительно? - Вот именно. Рутпасский перевал считается несложным. По меркам Вейлов это означает, что вы можете одолеть его пешком, если у вас ноги горного козла. Так вот, я довезу вас до вершины и там брошу. Я пробираюсь горами в Олимп и докладываю там обо всем. Вы спускаетесь в Нагвейл. Первая деревня, к которой вы выйдете, называется Соналби. Спросите там Калмака Плотника. Он один из наших, из отдела религий. Пароль: "Что получится, если скрестить кенгуру с ягуаром?" - И какой ответ? - Ребенок ответил бы на это: "Меховое пальто с карманами". Если вы получите такой ответ, значит, вы обратились не к тому, кто вам нужен. Если отзыв будет: "Восход над пятью вершинами" - значит, вы на месте. Ну прямо как в "Киме"! - И что мне делать с Калмаком Плотником, когда я найду его? - В основном держать рот на замке. Он местный - не знает многого, что известно вам, но ему можно доверять. Хороший человек. Оставайтесь у него, пока мы не пришлем кого-нибудь за вами. - Сколько? - спросил он, стараясь не выдать своих сомнений. - Недели две. Путешествия здесь нескорые. Но через месяц я доставлю вас домой, Экзетер, обещаю вам. - Она скривила рот в осторожной улыбке. Ну что скажешь на это? - Замечательно... Она удивленно покосилась на него. Он пожал плечами. - Все говорят, что война закончится к Рождеству. - Так не терпится убивать? Сколько до Рождества? Эдвард испытал настоящий шок. Он совершенно забыл, как далеко отсюда Англия! 59 - Ладно, они точно не почуяли нас, - сказала Мезон. - Пошли. Эдвард с облегчением спрыгнул со стены. - Что будет, если они вернутся и пойдут по нашему следу? - На равнине они легко догонят нас. Это страна моа. Но пересеченной местности им не одолеть. Значит, надо попробовать добраться до холмов. - Несколько минут она шла молча. - Но нам это не удастся. - Знаете, вы прямо кладезь ободряющей информации. Оника усмехнулась: - Если их только двое, я с ними управлюсь. Интересно, каким образом члены Службы собирают свою ману? Должно быть, это бестактный вопрос. Так, в молчании, они втроем вернулись к дракону. Эдвард снова оказался зажатым между спиной Мезон и костяной пластиной. По удобству это напоминало езду по перилам. Впрочем, выбравшись на дорогу, Милашка побежала необычно плавно. Они пронеслись мимо храма, обогнули город стороной и устремились в ночь, на запад. Эдвард пытался следить за дорогой сзади. Этот бесконечный день изрядно вымотал его. Несколько часов сна - и он будет свеж как огурчик и готов ко всему. Говорить было слишком трудно, поэтому он сидел молча, мечтая об одном - поскорее слезть с этого неудобного сиденья. Нет, неправда. Он мечтал еще о том, чтобы не быть таким бессердечным негодяем - не бросать Элиэль как раз тогда, когда ей так нужна его помощь. Через час с небольшим Оника направила дракона к группе деревьев. Всадники спешились. За деревьями они оставались невидимыми, но сами могли наблюдать за пересечением дорог - их черные полосы хорошо просматривались на поле, сверкающем в серебристо-зеленом лунном свете. Они увидят Жнецов, если те появятся. - Короткий привал, - объявила она. - Голодны? - Если вы будете есть, я тоже не откажусь. - Как насчет жареной говядины? - В собственном соку и с картофелем-фри, пожалуйста. Оника порылась в сумке и достала оттуда маленький тряпичный сверток. Усевшись, она развернула его - там оказалось несколько ломтей черствого на вид хлеба. Эдвард был счастлив уже тому, что может наконец рухнуть на траву и вытянуть ноги. А заодно найти несколько новых точек, на которые можно перенести вес. Он впился зубами в горбушку. Она оказалась неожиданно вкусной и мягкой, с экзотическим пряным ароматом. Золотоволосый юнец нагнулся и тоже взял себе кусок. - Какого черта?.. - не выдержал Эдвард. Юнец, довольно жуя, улыбнулся ему. - Что? - спросила Оника. - Ничего. Забыл, что хотел сказать. Расскажите мне лучше про Зэца. Она поморщилась: - Что вы хотите узнать про него? - Ну, мне не нравится иметь врага, который пытается убить меня за то, чего я не делал и не собираюсь делать. Допустим, я напишу ему... - Он ни за что вам не поверит! Зэц хуже их всех. Я ведь говорила вам, что местная теология лишь отдаленно отображает истинную ситуацию. Муж всегда был божеством и созидания, и разрушения одновременно. Это символизирует его молот. Зэц - один из его сатрапов, бог смерти, на роль которого никто раньше не претендовал, - да и кому такого захочется? Примерно... да, лет сто назад кто-то попытался. Не знаю, просил ли он Карзона об этом теплом местечке, или это была идея самого Карзона. Впрочем, все равно. Зэц изобрел Жнецов. Возможно, позаимствовал идею у индийской секты душителей. - Убийства дают ему ману? - Еще какую. Человеческие жертвоприношения давно уже не практикуются в Соседстве - как и на Земле, - но они дают огромное количество маны. Благодаря этому он фантастически силен, хотя технология очень расточительна - убийства происходят не в узлах и, как правило, на большом расстоянии от самого Зэца. Поэтому и требуется такое их количество. Согласно теологической доктрине, он всего только аватара Карзона. На деле же он давно уже сильнее его. Пятерка сильно обеспокоена этим: не решится ли он претендовать на полноправное членство в Пентатеоне? - А они не могут сообща выступить против него? Оника невесело усмехнулась: - Эти-то жулики? Кто из них посмеет? Мана - это власть, а власть всегда найдет себе союзников. Он посмотрел на юнца - тот ухмыльнулся, пожал плечами и продолжал жевать. Мезон тоже замолчала. Похоже, она обдумывала что-то, поэтому Эдвард не стал нарушать молчания. Он решил, что Оника Мезон знает, что делает. Она казалась такой уверенной... кем бы она ни была. Милашка щипала траву, не вставая. Длинная, гибкая шея позволяла ей дотягиваться довольно далеко. Трумб садился за остроконечные вершины. Зато появился желтый Кирб'л. Эдвард подумал, не спросить ли ему о причинах столь причудливого движения этой игривой луны, но потом решил, что слишком устал для лекций по астрономии. Оника потянулась за тряпицей. - Хватит пока? Нам пора трогаться. - Да. Спасибо, мэм. - Он встал и оглянулся на дорогу. Ни намека на Жнецов. Подойдя к дракону, он наконец решился. - Вы знали моего отца? - Да. - Хотелось бы как-нибудь поговорить с вами о нем. Мне кажется, я очень плохо знал его. Она забиралась в седло, поэтому отвечала, не оборачиваясь. - Я знала его. Знала близко. Это вас шокирует? - Конечно, нет! - На самом деле шокировало, и еще как. Он не мог представить себе, чтобы у отца имелась любовница. Эта новость расстроила Эдварда, напомнив, что все его воспоминания о родителях ограничиваются двенадцатилетним возрастом. Он никогда не знал их по-настоящему, а теперь никогда и не узнает. Они погибли из-за Зэца и "Филобийского Завета". Оника протянула руку и с неожиданной силой затащила его в седло. Интересно, сколько ей лет? - Он был замечательным человеком, очень уважаемым. Я любила его. Потом мы разошлись. Само собой, это все было задолго до того, как он познакомился с вашей матерью. Ладно, Милашка, девочка моя. Я знаю, что ты устала. Вондо! Может, эта давняя связь и послужила причиной того, что Моника Мезон пришла на помощь сыну Камерона? Но зачем она заезжала в гости к своему бывшему любовнику в Ньягату? Что-то тут не так. А может, просто это он такой наивный? Слишком много вопросов, слишком много подводных камней и непредсказуемых ответов. Эдвард утратил ощущение времени. Движение дракона начало убаюкивать его. Он снова попытался следить за дорогой сзади. Нет, в такой темноте он не заметит Жнецов. Трумб и Иш скрылись за горизонтом, теперь на небе царил золотой Кирб'л. Ночь оборачивалась страшным сном, из тех, что никак не кончаются. Оника крикнула что-то и показала рукой. Дома. Ламеби. Она обогнула деревеньку, срезав дорогу по полю. Милашка оказалась замечательной прыгуньей, не хуже лошади, хотя приземления все же не доставили Эдварду ни малейшего удовольствия. Потом они снова оказались на дороге, сворачивающей в узкий овраг - пересохшее речное русло. Ровный низкий рев спереди был, судя по всему, шумом Суссуотера. - Черт! - буркнула Оника. - Заппан! Дракон, скребя когтями по камням, остановился. Тишина. Только пробирающий до костей рокот воды, даже ни дуновения ветерка в овраге... Петляющая между каменистых склонов дорога в полусотне ярдов перед ними резко сворачивала влево. В просвет виднелись залитые лунным светом скалы и дальний конец моста. Такого же подвесного моста, как в Ротби, на таких же тяжелых цепях. Только здесь не было никаких башен. Должно быть, цепи крепились непосредственно к скалам. Ближняя часть моста оставалась скрытой за изгибом дороги. - Что-то не так? - спросил он шепотом. - По меньшей мере двое, - ответила Оника и вздохнула. - Идеальное место для засады. Я могла бы подумать об этом. - Может, нам лучше вернуться? - И что потом? Милашке надо отдохнуть, даже если этого не нужно вам. Ладно, попробуем в лоб. Святой Георгий и дракон - на сцену! Слезайте. - Но, мэм... - Слезайте! Она произнесла это тихим голосом, но, должно быть, подкрепила свои слова такой маной, что спустя долю секунды его ноги уже коснулись земли. Он пошатнулся. - Легкая кавалерия - в атаку! - сказала Оника. - Нет, постойте! - Скрестите пальцы на удачу, Экзетер! Не забудьте: Калмак Плотник. Зомф! Милашка рванулась вперед, брызнув во все стороны мелкими камешками. Она пулей понеслась по дороге и скрылась за поворотом. Эдвард вскрикнул и отшатнулся. Он остался стоять на дороге, ощущая себя тепличным ребенком. Ухмылка на губах юнца не улучшила его настроения. Эксгибиционист проклятый, нашел где демонстрировать свою наготу! - Ладно, пошли! - буркнул он. - Попробуем помочь! - Он перешел на бег, и юнец без лишних слов затрусил рядом с ним. Хуже всего было то, что он не слышал ничего - ни криков, ни стонов. Вообще ничего. Эдвард снова увидел Милашку - она неслась по мосту, как обезумевший грузовик. Должно быть, ее когти довольно громко стучали по камням моста, но шум воды полностью заглушал это. Добежав до противоположного берега, дракон не повернул вслед за дорогой, а огромным насекомым взмыл прямо по отвесной скале. Седока на нем не было. Через несколько секунд дракон исчез за гребнем. Он мелькнул еще раз, выше, а потом окончательно скрылся из вида. Эдвард растерянно остановился. Река ревела. Сердце отчаянно колотилось. Ему пришло в голову, что он стал жертвой какого-то чудовищного розыгрыша, но он отогнал эту мысль как совершенно безумную. Что-то напугало этого дракона! Если бы Оника была жива, она вернулась бы назад. Если она мертва, значит, она разделалась не со всеми Жнецами. Что теперь? Элиэль говорила, что обыкновенное оружие против Жнецов бессильно. Может, Оника лежит сейчас на дороге, раненая, и нуждается в помощи? Если кто-то из врагов выжил, они, возможно, чуют его сейчас, как она чуяла их. Он точно не знал, на что способны Жнецы. Эдвард нагнулся и нащупал пару округлых булыжников, хорошо ложащихся в ладонь. Вряд ли у него будет времени больше, чем на два броска. Каков радиус действия Жнеца? Он попытался вспомнить, на каком расстоянии они были при первой встрече. Пятнадцать ярдов? Трудно сказать: в темноте, два неясных силуэта... Будем для надежности считать двадцать. Крикетная подача - двадцать два ярда. Он повернулся к своему таинственному спутнику, который насмешливо следил за его приготовлениями. - Ты собираешься помочь или так и будешь стоять и красоваться здесь? На этот раз он получил ответ. Незнакомец явно понимал по-английски, но заговорил на джоалийском: - Ступай-ка лучше ты вперед, дорогой мой Д'вард. Мне интересно посмотреть, что из этого выйдет. Возмущенно фыркнув, Эдвард двинулся вперед. Он шел по возможности бесшумно, хотя знал, что река все равно заглушает все звуки. Юнец не спеша шагал следом. Эдвард игнорировал его, не сводя глаз с поворота, перекатывая камень на ладони, заставляя себя дышать ровно. Поворот был крутой, но не слишком. Он держался поближе к стене, все замедляя шаг. Шаг... еще шаг... Он увидел тело. И фигуру в черном балахоне, склонившуюся над ним. Ну! Быстро! Он ринулся вперед. Жнец удивленно поднял глаза, встал на ноги, ярко освещенный лунным светом, замахнулся... Эдвард извернулся и метнул свою лучшую подачу. На мгновение ему показалось, что он опоздал - руку пронзила знакомая боль. Но он успел. У Жнеца просто не было шанса уклониться от летящего с такой скоростью снаряда. Камень со зловещим хрустом угодил ему прямо промеж глаз. Он упал, как сраженный молотом. Эдвард резко остановился, растирая зудящую руку и борясь с накатывающей тошнотой. Ему не хотелось думать, что камень может сделать с человеческим лицом. Возможно, он убил человека или по меньшей мере страшно изувечил его. Еще хуже, если Жнец жив - в этом случае он может быть опасен. Осмелится ли Эдвард подойти ближе, чтобы прикончить его? Сможет ли он хладнокровно добить раненого человека? Тела на дороге не шевелились. Он шагнул вперед. Первые два были Жнецы, и тот, которого поразил он своим камнем, еще дергался. Следующим лежал еще один Жнец, распластавшись так, что не оставалось сомнений - он мертв. Оника лежала у въезда на мост. Она не дышала. Бледное лицо в лунном свете казалось искаженным, словно она умирала в страшных муках. Черная струйка крови стекала изо рта. Он закрыл ей глаза, как закрыл тогда Крейтону. Сначала Волынка, потом Крейтон и этот Говер - а теперь еще и Мезон! Сколько еще смертей оставит он за собой? Внезапное подозрение заставило Эдварда вскочить. Он повернулся к своему спутнику, юноше с золотыми кудрями. Тому, чьи одеяния ограничивались светом луны-Проказницы. Тому, кто не ехал верхом на драконе, но при каждой остановке оказывался рядом. Он появился в театре вместе с Мезон, но не она привела его. Мезон вообще не знала, что он здесь. Они стояли и смотрели друг на друга - юнец ухмылялся, Эдвард боролся с яростью и отчаянием, из последних сил напрягая мозги. Из огня да в... Я требую встречи с британским консулом! Эскадру канонерок сюда! Как положено приветствовать бога? Местное руководство надо встречать хотя бы с притворным уважением. Однако Тион не относился ни к церковной верхушке, ни даже к шаманам. Бандит. Паразит. Мошенник высшего разряда. Туземец наверняка бы пал ниц, но англичанин не позволит себе унижаться так ни перед кем. А уж этот юный тип заслуживает уважения не больше, чем саравакский пират. Пасть ниц? У Эдварда чесались руки разбить это смазливое личико. - Насколько я понимаю, ты Тион? Мальчишка засмеялся: - А ты - Освободитель! Нравится тебе мое тело? Это подарок от Кирб'ла. - Он повернулся, демонстрируя себя со всех сторон. - Кирб'л, конечно, маньяк, но мои вкусы знает. - Подарок? - Или, скажем, я выиграл его на Празднествах. Я каждый год выигрываю новое тело - это моя награда! Так тебе нравится? Как бы получше ответить на этот вопрос? - Неплохое олицетворение молодого Аполлона. Тион явно понял сравнение, ибо сверкнул белыми зубами в довольной улыбке: - Вот спасибо! Знаешь, ты и сам ничего. Это я тебе говорю. А уж я абсолютный авторитет в этой области. Вот проклятие! Он и впрямь сумасшедший и в придачу опасен, как голодная акула. При всех своих сверхъестественных способностях он появляется нежданной помощью свыше - и только для того, чтобы ничего не делать! - Почему ты не спас ее? Бог обиженно надул губы: - С чего это мне ее спасать? Она всего лишь одна из этих несносных ничтожеств-идеалистов из Службы! У них ничего не выйдет. Я здесь гораздо раньше, чем эта Служба, и я буду здесь, когда про них давно забудут. - Мне жаль, что она умерла! - Так не жалей! - Юноша, казалось, был раздражен. Потом он улыбнулся. - Впрочем, мы не можем оставлять здесь вещественные доказательства. Да и неэстетично как-то - что такое, трупы какие-то валяются... Сбрось их в реку. - Я не принимаю приказов от... - Еще как принимаешь, - тихо произнес Тион. Прежде чем он сам осознал это, Эдвард нагнулся и взялся за ноги Оники. Он попробовал шагнуть в сторону, но руки отказались разжиматься. Его ноги сами собой зашагали на мост, и он потащил Онику за собой. На мосту рев реки просто оглушал. Холодный влажный ветер задувал со дна каньона. Настил был скользкий. - Черт бы тебя подрал! - крикнул он. - Она заслуживает более достойного погребения! - Вовсе нет. Сойдет и так. Со щемящим сердцем Эдвард перевалил тело через цепи и посмотрел ему вслед. Оно исчезло в белой пене Суссуотера без всплеска. Он обнаружил, что возвращается к трупам, и замер, скованный отвращением. Он мало жалел Жнецов, но не мог простить себе такого обращения с женщиной, пусть даже у него и не было другого выбора. Тион шагал рядом с ним, не делая попыток помочь. Ну да, физический труд ниже достоинства бога. - Этого она задавила драконом, - заметил Тион. - Но слишком поздно, чтобы избежать его смертоносной энергии. А последнего сделал ты, мальчик мой! Паразиты проклятые! А у тебя недурной бросок, не так ли? Эдвард чуть не захлебнулся от ярости: - Почему ты не спас женщину? - Потому, что я так решил, разумеется. Она совала нос не в свое дело. И остальные тоже. Я предупреждал Зэца, чтобы он не пускал своих ублюдков в мои владения. Наделять такими способностями туземцев безнравственно. Когда настал черед Жнеца, которого уложил он, Эдвард старательно избегал смотреть на кровавое месиво под капюшоном. Оказалось, что его жертва продолжает стонать. - Этот еще жив! - Абсолютно преходящее состояние, мальчик мой. Валяй, действуй. Не в силах возражать, Эдвард отволок человека на мост и избавился от него так же, как от трупов. Это вызвало у него большую тошноту, чем все остальное. Теперь он и в самом деле убийца. Местный эквивалент инспектора Лизердейла может со спокойной совестью выписывать ордер на его арест. Последний Жнец отправился вслед за остальными. Когда наступит утро, путешественники, проходящие по ламебийскому мосту, не увидят ни следа ночного побоища. - Ну вот, так-то лучше, - вздохнул Тион. - И полагаю, мне пора оставить тебя здесь, на распутье. Отклоняться от пророчества - нехорошо! Путь свободен, тебе ничто более не грозит. Ты очень лихо избавился от этого Жнеца и без всякой маны - но тебе предстоит еще стать самым занятным явлением последних столетии, мои мальчик! Даже не представляю, как ты разделаешься с этим ужасным Зэцем, но, надеюсь, ты справишься! Жду не дождусь посмотреть на это. - Ты слышал, что я говорил миссис Мезон? Я не собираюсь исполнять никаких пророчеств! Я иду домой. Юноша недоверчиво передернул плечами: - Остерегайся Службы, Д'вард Освободитель. Вспомни стих сто четырнадцатый! Должно быть, Эдвард Экзетер - единственный человек в Соседстве, до сих пор не прочитавший "Филобийского Завета". - А что там? - О, дай подумать... Как там? "И замыслят люди недоброе под священной горой. И свершат служители одного работу многих. И пошлют они к Д'варду. Уста их сулят сладость, слаще роз голоса их, слаще нектара, что манит алмаз-муху. Словом друга завлечен он на погибель, песней друга брошен в легионы смерти". Кошмарная проза, конечно, но ты, надеюсь, понимаешь, к чему это я? Если он говорит правду, все это звучит очень зловеще. "священная гора", должно быть, означает Олимп, поскольку других святых гор здесь вроде бы нет. Странно, что именно Тион обнаружил эту связь... впрочем, он знает, кто такой Аполлон. - Ну что ж, на этом ночные дела кончаются, - сказал Тион. - Вечер выдался на редкость интересным. Пока! - Погоди! Юноша заломил бровь - похоже, он ждал этого слова. - Да? Эдвард сделал над собой усилие - просить это чудовище о чем-то казалось ему омерзительным. - Если тебе понравилось зрелище, пустим шапку по кругу. Девочка, которая упоминается в "Завете", Элиэль. Она заслуживает награды за постановку. Она еще ребенок. У нее изуродована нога. Тион изобразил улыбку, слишком внезапную, чтобы быть искренней: - Ты хочешь, чтобы я исцелил ее для тебя? - Вы можете это, сэр? - Трудно было обращаться к этому юнцу, хладнокровно позволившему четырем людям умереть, с уважением. Но говорила же Мезон, что он не так плох, как многие другие пришельцы. - Она с ума сойдет от счастья. - О, это слишком прозаично, Д'вард! Сущий пустяк. Буду рад оказать тебе услугу. Где-то здесь таится ловушка... - Спасибо, сэр! - осторожно произнес Эдвард. - Я буду очень благодарен - а она придет в восторг! - Разумеется, тебе не удастся скушать и омлет, и жареного гуся разом. Вот оно! Улыбка Тиона сделалась шире. Эдвард вытер лоб. Он обязан Элиэль жизнью, но чтобы вернуть этот долг, ему придется остаться здесь, в Соседстве. А это неизбежно заставит его участвовать в чужой войне. Его-то война идет в другом мире. Как бы поступил его отец? Зэц и Палата убили его родителей... но никаких доказательств этого, кроме слов Крейтона, у него нет. Зэц убил Крейтона. Кем надо быть, чтобы не отомстить за смерть друга? Но никаких доказательств этому, кроме слов Элиэль, у него нет. Он может сделать так, чтобы Элиэль избавилась от хромоты, и тем самым отблагодарить ее за то, что она спасла ему жизнь... но никаких доказательств этому, кроме слов Тиона, у него нет. Тион радостно улыбнулся: - Ты понимаешь, о чем я? - Ты хочешь сказать, что я не могу съесть свой пирог просто так. Мальчишка продолжал безмятежно улыбаться: - Я имею в виду, если уж мы оказываем услуги друг другу... У тебя проблема с Элиэль, у меня - с Джинуу, мертвой аватарой. Из тебя получился бы отличный бог отваги, Д'вард, право же. - Детское лицо сияло невинной радостью. - Даже начинающий сможет набрать столько маны за пару недель. Чтобы расплатиться со мной. Я хочу сказать, это было бы справедливо, не так ли? - Две недели? Всего две недели? Тион надул свои ангельские губки: - Ну, может, чуть дольше. Трудно сказать... Надо посмотреть, как у тебя пойдет. - Его светлые глаза сияли. Скажи лишь слово в царстве эльфов... Стоит только клюнуть - и его тут же подсекут на крючок. Так или иначе. Возможно, навсегда. Что считается честью в этом болоте? А отвагой, а долгом? Король и Отечество! Он не имеет права сомневаться в этом. Они важнее всего остального. - Я не могу принять вашу услугу на этих условиях, сэр. Я беру свою просьбу обратно. Тион вздохнул, хотя это его, похоже, не удивило. - Тогда прощай, Д'вард Освободитель! Желаю удачи - мне ли как богу не знать, что она пригодится тебе. - Он испустил веселый мальчишеский клич и исчез. Эдвард остался один. Теперь у него нет даже Элиэль, готовой заботиться о нем. Ах, Элиэль! Найдет ли дракон дорогу домой, в Олимп? Вернется ли в поисках хозяйки? Если вернется, он все равно не сможет управлять им. Единственное, что остается делать, - это одолеть перевал и найти Калмака Плотника. Не имея другого выбора, он перешел мост и начал подниматься по дороге на противоположный берег. Он идет домой! Только это важно, убеждал он себя. Долг зовет. Смерть Оники угнетала его. А еще сильнее - то, что он позорно пре