силу того, что они доставляли удовольствие женщинам, порой вдохновляя их на эксперименты. Если братья вышлют кого-нибудь из своих, чтобы вычислить Вауна, они несомненно добьются успеха, первым делом изучив его шрамы. Восстановив респектабельность, он двинулся на встречу с тенью, двинувшейся на встречу с его тенью, гадая, позволит она себя поцеловать или нет. Как правило, не позволяла, если рядом не было Тэма. Его приветствие вышло хриплым криком ужаса. Это была Зозо. Нет, это была не Зозо. Неуклюжая, сжавшаяся, слишком маленькая! Она вся сгорбилась, будто пораженная страшным недугом. Ее лицо невообразимо сморщилось, будто ее жарили. Он выговорил ее имя и с трудом удержался, чтобы не отпрянуть. Обвислая кожа вокруг ее рта скривилась в горькой улыбке. Жестокая карикатура на прекрасную женщину... Взяли восковую куклу, чтобы разрушить ее, но почему-то остановились на полпути. Множество мелких морщин вокруг глаз, скривившаяся шея, кожа на руках в пятнах. Он слышал об этом, но даже фотографий никогда не видел. Это было ужасно. Его скрутило от омерзения. - Сегодня тебе не обязательно меня целовать, Ваун. Это был вызов, а адмирал Ваун никогда не уклонялся от вызова, и хоть много существовало таких, которые он принял бы с гораздо большим энтузиазмом, он преодолел ужас и попытался ее обнять. Она отстранилась. - Оставь это! - отрезала она. - Всему пришел конец. - Ой, Зозо! Ты тоже? - обрел он дар речи. Она кивнула, и шея ее собралась в отвратительные складки. А что с руками в длинных рукавах, с грудью, животом, бедрами? Что там за кошмар спрятан под широким халатом? Это дивное белокожее тело... Да, было время... Удивительное время. Он неоднократно пытался споить и заполучить ее. В последний-то раз Зозо точно догадалась, чьи это проделки, невзлюбила его и терпела только из-за Тэма. Если бы Ваун, умирая, имел бы, как она, при себе оружие, он бы, конечно, постарался свести старые счеты. - Да, - печально сказала она. - Ты посмотрел, Ваун. Убедился. И проваливай. Что-то было непонятное в том, как светились белым корни ее волос, что-то столь же отталкивающее, как и гофрированная кожа, как и паутина вен... Но непроницаемое выражение лица адмирала Вауна разорило многих игроков в покер, и никогда еще он не радовался этой своей способности, как теперь. - Я должен поговорить с Тэмом. Она энергично покачала головой. - Боже мой! В тебе есть хоть что-нибудь человеческое? Ни жалости, ни понимания. Никогда не было. Если бы Тэм хотел тебя видеть... если бы он хотел, чтобы ты его увидел... Пожалуйста, сжалься - уходи. Ее глаза блеснули. Зозо умела держать себя в руках. Чрезвычайно скрытный характер. Не считая, конечно, тех случаев, когда ее тайно отравляли какиминибудь препаратами. И сейчас это ошеломляло - видеть, что она боится, дрожит и колеблется. Безнадежность. Очевидно, малопонятные религиозные взгляды Тэма оказались слабы, когда пришло время оплачивать самые главные счета. - Послушай, Зозо. Я делаю это не из-за извращенной жалости или сострадания. Я здесь по делу, важному де... Пистолет опять нацелился на него, она попятилась. - Свинья! - сказала она. Ствол дрожал. - Ты не поняла! - закричал он, в широком пространстве галереи его слова отозвались холодным эхом. - Тебя послал Рокер! Костяшки пальцев руки, держащей пистолет, побелели. Глаза загорелись самой настоящей ненавистью. Он не предполагал, что дело зайдет так далеко. - Нет! Нет! Это с тобой случилось из-за Рокера, Зозо? Она по крайней мере не выстрелила. - Что? - спросила Зозо. - Вы, оба! - заорал он, заорало эхо, и он продолжил орать, заглушая эхо. - Тебе не кажется, что это мало похоже на совпадение, что вы оба умираете одновременно? Черт возьми, Зозо, еще на той неделе вы оба прекрасно выглядели... Она опустила пистолет. Грустно покачала головой. - Рокер не посылал тебя? - Клянусь, нет, - ответил Ваун, теперь спокойно: он перестал быть мишенью и старался обрести невозмутимость, приличествующую знаменитому герою. - Я сам все это затеял. Я совершенно уверен, что этот гад что-то задумал. Или кто-то другой. - Он решил, что ни к чему осложнять ситуацию разговорами о Братстве. - Скорее всего кто-то похимичил с твоим бустером, Зозо, но если мы подберем необходимое медицинское... Она снова покачала головой и сказала, чуть не улыбаясь, отчего выглядела ужасно: - С Тэмом это уже два года, Ваун. Два года? Он тупо уставился в ее самодовольную физиономию. - Врачи-то как раз советовали ему увеличивать дозу. - Но он же не такой старый! - стал спорить Ваун и понял, что не имел ни малейшего представления о том, сколько лет Тэму. Старше него - это да, но ему стоило бы разузнать, на сколько. Хотя его возраст не имел значения. Как и ее. Такие проблемы никого не волнуют. Забираясь к мужчине в постель, женщина никогда не спрашивает, сколько ему лет. Многие раздвигали колени перед прапрадедушками и не всегда по недоразумению. Но, по-видимому, его гипотеза оказалась верной, поскольку Зозо кивнула. - Просто некоторые уходят раньше, адмирал. Тело начало сопротивляться лекарствам. Ты же понимаешь! Некоторым из нас Господь дарует сто лет; другим пожалованы двести. На все воля Божья! - Слова прозвучали искренне, но сморщенное лицо было безутешно. - Рано или поздно Господь посылает за каждым из нас, сейчас вот он послал за Тэмом. - Два года? Ваун знал этот холодок, когда ты близок к смерти. Он знал, что сможет встретиться с нею, не намочив штанов, но вот удалось бы ему контролировать свой мочевой пузырь в течение двух лет, он не был уверен. А Тэм ни разу даже косвенно ничем себя не выдал, никак не намекнул. А Ваун в чем не был силен, так это в разгадывании намеков. Нервные слова Зозо унесли тишину прочь. - Когда доза становится слишком большой, внезапно возникает сопротивление. Фатальное сопротивление. В данном случае это произошло неделю назад. - А ты? Не может же так совпасть. Она опустила голову, чтобы спрятать глаза. - Мы долго были вместе. И мы уйдем вместе. Интересно, знал Тэм о таком решении, и что по поводу самоубийств говорит его религия? Ваун почувствовал себя необычайно одиноко. Глупо, но большая часть его внимания была отдана пульсирующей боли в коленке. Он был безумно голоден, страшно устал, и не в меньшей степени разочарован проясняющейся бессмысленностью долгого предприятия. Было уже утро, а он не принял бустера. - Я понял, - сказал. - Я восхищен, Зозо. Две откровенных лжи подряд. Она пристально посмотрела на него и сказала: - Спасибо, Ваун. Она, казалось, почувствовала себя свободнее, как будто в данных обстоятельствах можно верить чьим-либо словам. - Скорее всего у меня и у самой не так много осталось времени, поскольку я очень быстро слабею. Сначала это незаметно, но с каждым часом проявляется все сильнее и сильнее. Я так устала... Он никогда до этого не слышал, чтобы она жаловалась. От Зозо можно было бы ожидать большего героизма. Когда ее запас общих мест исчерпался, он сказал: - Как он сейчас выглядит? - Тэм? Отвратительно! Она стала агрессивной, и на мгновение в этих останках появилось что-то от былой силы. - Тебе бы не захотелось этого видеть, и он не хочет видеть тебя. Самоустранение - неотъемлемое право каждого. Мужчины хотят, чтобы их помнили такими, какими они были. Женщины, конечно, тоже, и тебе нет никакого смысла вторгаться сюда подобным образом. Смысл... он напрягся, чтобы начать снова думать о смысле своей затеи. Если Тэм уже два года разрушается, то подозрения Вауна не имеют под собой почвы. Самоустранение комкома в данный момент оказалось не более чем жутким, издевательским совпадением. Но все остальные имеют право жить дальше. - Мне необходимо поговорить с Тэмом, Зозо. Q-корабль грозит столкнуться с планетой. Смерть угрожает не только тебе и ему. Всем. Всей планете. Он увидел, как в ее глазах снова вспыхнуло подозрение. Она вспомнила про пистолет и начала медленно поднимать его. - Почему ты думаешь, что меня послал Рокер? - резко спросил он. И к чему такая безумная огневая оборона, если все здесь правда? Складки кожи собрались вокруг глаз. - Это все Тэм... Он... не бредит... но ему почему-то мнится, что Рокер может прийти за ним. Прийти за ним? Кому может понадобиться умирающий? И тут Ваун понял, в чем дело, а Зозо сказала вслух. - Он говорит, что Рокер грозил ему выкачкой мозгов. 14 Даже в Доггоце Ваун нечасто видел врачей в человеческом обличье, но эта определенно была человеком. Белоснежный халат выпирал в бедрах и на груди. Белки глаз имели желтоватый оттенок, голова и руки были черны, как уголь, - как и густые волосы. Вспомнив занятия по антропологии, он пришел к выводу, что она является характерным представителем одной из редких элгицских рас. Некоторые нашли бы ее привлекательной. Нет, конечно, это не машина. Он был без одежды, но стоял по стойке смирно из-за металлических знаков отличия на ее белоснежных плечах. Она была выше него ростом. Она изучала показания кома, который держала в руках, не обращая внимания на его наготу. Его подобные вещи тоже никогда не заботили. Все его мысли были об одном - он покидает Доггоц. И все-таки для голой задницы в аскетичной комнатке было чертовски холодно. - Занятно, - сказала она и воззрилась на него желто-черным взором. - Ты необычайно интересный экземпляр, младший матрос. С медицинской точки зрения интересный, я хочу сказать. Имея такой цвет лица, зардеться она не могла, он тоже не собирался. Если она именно это хотела сказать, то она зря теряет время. Но похоже, что именно это она и хотела сказать. - Мэм. Она пожала плечами. - Тебе предписано принять участие в выкачке мозгов. Ты знаешь, что это собой представляет? - Да, мэм. Он подразумевал, что в общих чертах ему это было известно, он догадывался, что это отвратительно, но ради того, чтобы покинуть Доггоц, он был готов на все. На все. - Мне нужно удостовериться, что ты действуешь по собственной воле, что ты понимаешь, что данная процедура не входит в действующий устав, что ты можешь отказаться от нее без каких-либо отметок в твоем личном деле. Это когда сам адмирал так пожелал? Ха! - Я понимаю, мэм. Она осмотрела его с сомнением. На полных губах появилась тень улыбки. - Мне кажется, что все-то ты врешь, младший матрос, но все, что ты говоришь, записывается. - Мэм, - произнес он автоматически. Что бы это ни было, ему хотелось, чтобы они начинали. - Это будет не больно, но неприятно. Мы обреем тебе голову, понимаешь? И просверлим дырочки в черепе. - Мэм! - ответил Ваун чуть менее уверенно. Она явно тащилась. - Очень маленькие дырочки. Размером с волосок. Штук семь или восемь. Через пару дней они заживут, и следа не останется. В процедуре будет принимать участие еще один человек, и то, что будет происходить с ним, гораздо более неприятно, а тебе не будет причинено никакого вреда. Она сделала паузу, и он еще раз повторил свою мантру: - Мэм! Она посмотрела на ручной ком и закатила глаза. - У тебя есть выдержка. Ладно, можешь надевать штаны. Она не пошевелилась, поэтому и он тоже. Она снова задумчиво посмотрела на него. - Младший матрос... Самое ужасное достается донору. Ты должен быть с ним рядом, так что тебе придется посмотреть. Приятного мало. Просто не забывай, что с тобой ничего такого делать не будут. На этот раз он ограничился кивком. Она пожала плечами и отвернулась, как будто собралась уходить, но остановилась и нажала какую-то кнопку на ручном коме. - Младший матрос... Вы, конечно, знаете о бустере? Эта черная колода уже начала его доставать, из-за нее он вынужден торчать в холодной комнате. Он сейчас действует по приказу адмирала и недосягаем для наглых пальчиков врачей, а посему впервые в жизни может позволить себе некоторую наглость. - Бустер - общее название пищевой добавки, необходимой для обмена веществ человека во время его пребывания на чужой планете, содержит важные аминокислоты, витамины и микроэлементы, кроме того, различные препараты, обладающие терапевтическим и профилактическим эффектом, в том числе антигистаминный антидеград... - Довольно! - оборвала она его. Черный янтарь вспыхнул в ее глазах. - Если ты нуждаешься в дополнительных уколах, младший матрос, я в самом деле могу взять иглу. - Мэм! - сказал он понимающе. Она усмехнулась. - Ты вот-вот будешь представлен на комиссии, насколько я понимаю? - Мэм. И покину Доггоц! - Одна из привилегий спейсера - это возможность подбирать свой собственный состав, микс. Кроме тех случаев, когда находишься на задании. - Мэм. Она понимающе кивнула, изучая какую-то невидимую ему информацию, и ему вдруг стало интересно. Там, в ее черных, как уголь, руках, был он весь. Все, что способна знать о нем наука, лежало у нее на ладони. И ему было интересно, что там такое она находит для себя интересным. - Тебе скорее всего никогда не понадобятся добавки для улучшения настроения. Не для протокола, младший матрос... это очень личный вопрос, и ты, если не хочешь, можешь не отвечать. У тебя когда-нибудь были женщины? - Да, мэм. Сейчас ему показалось, что он покраснел. Кранц! - Но не часто? Не часто для здорового двадцатилетнего парня? Невероятно сильного, умного и красивого парня? - Наверное, так, мэм. Один раз это было, мэм. На спор, мэм. Они говорили, что у меня не получится, мэм. Я им продемонстрировал, что могу, мэм. Занимайся своими гребаными делишками с мозгом, мэм. Она посмотрела на ком и сказала: - А парень когда-нибудь был? Ну, мне известно, что тут, в Доггоце, бывает с новобранцами. - Нет, мэм. Это было бы еще более мерзко. Она кивнула машине, и он с удивлением понял, что она смущена и хочет продолжать разговор не больше него. - Вот о чем говорят цифры. О том, что физически ты способен, но твое... твое влечение практически не... очень невысоко. Ты знаешь о "закрепителе"? - Да, мэм. После отбоя почти все разговоры сводятся к тому, что новобранцы будут делать с "закрепителем", когда вернутся в мир. Женская разновидность называется "размягчитель". За пять лет он ни о чем другом и не слышал. - Я дам тебе еще один совет, младший матрос, - сказала она как бы своим рукам, - поскольку мне кажется, что этого никто никогда не сделает, врачи- машины не делятся информацией по собственному произволу. Большинство спейсеров добавляют в свой бустер три единицы в день. Машины понимают, что тебе нужно, когда ты просишь "закрепитель". Четыре, может быть, даже пять единиц для вечеринки - допустимо. Что бы там тебе ни рассказывали, почти никто не принимает больше. Шесть или семь - и мужчина становится козлом, он начинает бегать за всем и вся, включая канареек. Как правило, кто-нибудь в конце концов пристреливает его в порядке самообороны. Понятно? - Да, мэм. Ваун не сомневается, что покраснел уже до самого паха. И это после пяти лет в Доггоце! - Тебе бы я выписала начальную дозу в объеме десяти. - Мэм? - Можешь поэкспериментировать, но, на мой взгляд, приняв семь, ты приблизишься к нормальному состоянию обычного гражданского мужика, а чтобы стать среднестатистическим похотливым приставалой-спейсером, тебе понадобятся где-то десять. Для вечеринок - двенадцать. Он кивнул, не понимая, почему оскорблен и зол. Она улыбнулась ему понастоящему, и очень белые зубы засверкали на очень черном лице. - Так жить интереснее, младший матрос. Поверь, тебе понравится. Она сунула ком в карман и отвернулась. - Приор так и делал, - сказала она через плечо по дороге к дверям. - Иначе у него не получалось. Надевай штаны и выходи. В Форхиле "закрепителя" не было. Не было вообще никакого бустера. Медицинские машины замерли, безмолвные и темные, и, как Ваун ни старался, оживить их ему не удалось. Ну, он не пробудет здесь долго, а один день без бустера не причинит вреда. Его обмен веществ нарушить намного сложнее, чем у большинства людей, и за один день мало что изменится. А потом он быстро восстановится. Один день без "закрепителя" - это может быть даже полезно, поскольку замену Лэнн он пока не нашел, что означало, что через день-другой женщины начнут странно на него коситься, а мужчины попробуют поприставать. Спейсер без вожделения - это ненормально. А еще начнут одолевать сны. Он принял душ, побрился, облачил себя в чистую одежду, принесенную Зозо собственноручно. Потом он пошел в медицинскую комнату, собираясь пройти полный осмотр после катапультирования из торча. Со злобным изумлением уставившись на кучу бесполезного поблескивающего мусора, он примирился с тем, что ему придется походить в синяках до возвращения в Вэлхэл. На самом деле не синяки его, конечно, тревожили. По правде говоря, его ошеломило состояние Зозо. Когда эта мысль пришла в голову, он счел ее нехорошей. Как чувствует себя мужчина, когда в конце концов он слышит предупреждение - то самое предупреждение, которого никому не избежать, - о том, что его ежедневная доза консерванта увеличивается? Сколько лет Тэму? Сколько лет Вауну? На него нахлынуло тоскливое воспоминание о злобной издевке Мэви прошлой ночью по поводу того, что его не узнали на вечеринке. Она намекала на то, что адмирал Ваун, прославленный герой, стал теперь историческим памятником. Из собравшихся у огня мужчин и женщин никого скорее всего еще не было на свете, когда он взошел на борт "Юнити" и лицом к лицу столкнулся с Братством. Такое лекарство горше бустера. И это не то лекарство, в котором нуждается мужчина. Ну, если с фингалами он ничего поделать не в состоянии, может, ему удастся разобраться с голодом. Развернувшись, чтобы отправиться на поиски кухни, он обнаружил в дверях Зозо, до сих пор сжимающую в одной из искалеченных рук пистолет. Шпионит? Он спрятал злобу под ласковым вопросительным взглядом и вежливо поинтересовался: - Я теперь могу с ним увидеться? Она воззрилась на него с той туманностью во взгляде, которой не бывает при нормальном состоянии сознания. Такой взгляд означает, что человек - не от мира сего. Значит, она решила встретиться с собственноручно наложенным на себя разрушением в наркотическом отупении, но это ее проблемы. У Тэма, если его организм отторгал бустер, выбора не было, а она-то по собственной воле самоустраняется. Ваун подумал, что никогда бы не смог этого сделать, ни ради кого. В конце концов Зозо кивнула. - Он сказал "да". - Тогда веди. Зозо подумала, потом кивнула, повернулась и зашаркала к дверям. Ваун следом. Через пару широких шагов он поравнялся с ней, быстро обхватил ее талию и вывернул из ее рук пистолет. Она не пыталась сопротивляться. - Просто бы попросил, - сказала она хмуро, потирая пальцы. - Просто бы предложила, - огрызнулся он в ответ. К его изумлению, это оказался мощный спейсерский пистолет. Если Зозо не обладала специальными навыками, в чем Ваун не был уверен, то этой штуковиной она бы не попала даже в планету с расстояния в три шага, но все же он почувствовал себя гораздо более счастливым, засунув пистолет за ремень. Когда-то давно одной из таких пушек он пристрелил Аббата... Сгорбленная и неуклюжая, она повела его по коридору в центральный зал с высокими потолками. Здесь Ваун заметил ту же запущенность, что и в саду. Пыль лежала на столах и перилах лестниц, а солнечные лучи из высоких окон пестрели светящимися пылинками. Форхил уже скорбел по человеку, которому принадлежал... сколько лет? Он надеялся, что Зозо отведет его в гостиную или хотя бы на кухню, но она отправилась в библиотеку, и он почувствовал, что до смерти напуган предстоящей встречей. Он помнил комкома красивым подтянутым мужчиной с узором из огромных веснушек на носу и вьющимися каштановыми волосами, мужчиной, столь улыбчивым и столь немногословным. Тэм либо специально так круто замешивал себе состав, либо столько энергии в нем было от природы. Он не способен был и двух минут высидеть на одном месте. Он был непобедим в любом деле. На рыбалке он мог заплавать Тэма до полусмерти, а потом невинно предложить получасовую пробежку назад к дому, просто ради удовольствия. А сейчас... Сейчас Тэм был заношенным халатом, наполненным костями, вытянувшимся в огромном, роскошно обитом коричневом кресле. Глаза его были закрыты, дыхание неровно. Если его внешний вид соответствует его возрасту, то он должен быть ровесником Галактики. Волосы почти все выпали, остался лишь туго натянутый кусок кожи, чтобы прикрыть череп, лицо, синеватое от щетины, все обвисло. Голые ноги покрыты пятнами и худы, как палки. Ваун и представить себе не мог, что это будет так плохо. Неудивительно, что люди самоустраняются, когда это начинается! Он видел, конечно, как стареют домашние животные. Любимым зверюшкам тоже давали бустер, но когда их организм отказывался принимать консерванты, тогда кошечек и лошадок милосердно пристреливали. - Минуту назад не спал, - раздраженно сказала Зозо. - Я сказала ему, что ты пришел. В комнате было совсем тихо, если не считать издевательски бодрого потрескивания в огромном камине. Где-то вдали завывала собака. Ваун печально смотрел на останки в огромном кресле. - Рокер действительно угрожал ему выкачкой мозгов? - спросил он осторожно. - Он так сказал. Рокер черт знает что тут устроил. - То есть? - Пытался прозвониться самоустранившемуся человеку. А как тогда охарактеризовать поведение Вауна? - Что он скрывает, Зозо? Что за тайны у него от Верховного Главнокомандования? Она неопределенно прищурилась. - Никаких, - они разговаривали шепотом. - По крайней мере он так говорит. Он божится, что сохранял в архивах все регистрируемые сигналы. Но Рокер - коварный дьявол. Он никому не доверяет. У Рокера тяжелый бред, если он считает, что к Тэму сейчас можно применить выкачку мозгов. Даже предварительная трепанация была бы для него смертельна. Но и сами разговоры о выкачке могли быть бредом Тэма, если его мозг истлел до такой же степени, до какой тело. Эх, Тэм, Тэм! Немного на самом деле существовало адмиралов и коммодоров, готовых принять приглашение в Вэлхэл или пригласить выскочку Вауна к себе. Многие отключали маяки, где проходили вечеринки, когда регистрировали приближение его торча. Заносчивые свиньи аристократы, все до единого. А вот Тэм, чей род был древнее любого... Вдруг складки кожи дернулись будто ставни, глаза Тэма открылись и уставились на Вауна. Они были туманны и желты, но самое страшное - это несомненно были глаза Тэма, выглядывавшие из разлагающейся чудовищности телесной оболочки, в которую он был заключен. Ничто больше не шевельнулось, напряженное дыхание сохраняло прежнюю неровность. Выла собака. Ваун приблизился, с горечью припал на колено и схватил тонкие холодные костяшки пальцев комкома. - Тэм, как это печально! От инвалида несло кислятиной. Дряблая плоть вокруг рта зашевелилась, и появилось нечто, чему в принципе предполагалось быть улыбкой - не очень счастливой, впрочем. - Кто тебя разукрасил? - Я только что прыгнул с парашютом. - Ты всегда думал, что заборы ставят для того, чтобы через них лазить, верно, Ваун? Даже если Тэм был так же рассержен, как и Зозо, его колкости были много утонченнее ее сварливой брани. Тэм всегда оставался интеллигентен, даже замышляя недоброе. - Я бы не полез, если бы я... Черт побери! Ваун не собирался врать старому другу, и оправдываться в данной ситуации не было ни малейшего смысла. - Послушай, Тэм, я пришел по недоразумению. Мне просто нужно задать тебе пару вопросов, после чего я уйду и оставлю тебя в покое. Рокер здесь ни при чем. Это я сам. Можешь оказать услугу старому другу? - Какой во мне может быть прок, адмирал? Голос напоминал корябанье ногтем по старой сухой косточке. - Ты знаешь, что приближается Q-корабль... - Три, насколько мне известно. - Я говорю о том, что из Скица. Он должен добраться сюда примерно в это же время через год. Я чисто из любопытства решил его исследовать - и обнаружил, что он не тормозит. Я думал, что у нас масса времени, чтобы... прежде, чем он прибудет. Но сейчас ему бы уже пора тормозить. То, что Скиц расположен в семи элуях отсюда, Тэму объяснять не нужно, как и то, что для подобного путешествия требуется настоящая глыба, которая не сможет сбросить обороты, как металлический корабль. Что может показаться несущественным человеку в таком состоянии, в котором находится Тэм? А что существенным? Волнует ли его вообще что-либо? Кнопку "Сброс" Тэм уже нажал. - И что я могу сделать? Мозг его вроде бы поврежден не был. Мужчина, которого Ваун так давно знал, по-прежнему был здесь, в этом неожиданно ставшем старым теле. Которое собиралось забрать Тэма с собой. Ваун никогда не думал, что сам он боится смерти, не в большей степени, чем любое другое живое существо, но он знал, что некоторые умирают комфортнее, чем другие. - Я хочу знать, не Братство ли это, Тэм. Это все, что меня интересует. Если это скотинка или корабль, потерявший управление, или что угодно еще, то Рокер сам сможет обо всем позаботиться со своими ребятами. Но если это опять Братство, тогда... Ваун не завершил предложение и задумался о том, как бы оно чем бы оно в самом деле могло завершиться... Тогда это под мою ответственность? Тэм поморщился и дернулся, словно от внезапной судороги. - Откуда, черт подери, мне знать! Или ты думаешь, я способен принимать сигналы с Q-кораблей? - Да нет, что ты! Но когда замолчал Скиц, ты мне сказал, что считаешь это делом рук Братства. - Может, и сказал. Я тогда так подумал. Наверное, я и сейчас так думаю. - Тэм устало потер глаза. - Разве ты не говорил, будто Аббат сказал тебе, что Братство родом со Скица? Что здесь происходит? Тэм сознательно разыгрывает тупицу или это одно из следствий болезни? - Нет, - ответил Ваун. - Аббат заявил, что Братство зародилось не на Авалоне. К тому же тебе прекрасно известно, что Аббат мог и наврать. Скиц замолчал - сколько? - тридцать лет назад? - Теперь уже тридцать три. - И через двадцать лет после этого... - Девятнадцать. - Через девятнадцать лет после этого в сторону Ульта с планеты вылетает Q-корабль. Почему никто не поднял панику тогда? Вауну не было бы теперь нужды брать приступом форт Форхил и консультироваться по данному вопросу с коммодором Тэмом. Годы пройдут, прежде чем корабль доберется да нас, так чего ж беспокоиться? Времени было навалом, и куча неотложных дел. Теперь времени больше нет. Тэм мучительно кашлянул. - Ты, Ваун, ничем не лучше Рокера. На самом деле ты даже хуже. Вам обоим почему-то кажется, что у меня тут целый склад секретов о Братстве, Смысле Жизни, Как Накормить Семью Из Четырех Человек При Помощи Одного Яйца Гушимы. Он считал, что я обо всем рассказываю тебе, Бога ради! Помнишь Ооцарсиса из Искуота? - Смутно, - сказал Ваун, пытаясь понять, не начался ли у Тэма бред. - Тарабарщина. - Да, тара... - Тэм закашлялся, изогнулся в кресле, еще больше закашлялся. Зозо подошла к нему, уселась рядом на ручке кресла, положила руку ему на плечо. Когда он вновь заговорил, его голос раздался шелестом насекомых в огромной тихой комнате. - Это тайна, Ваун. Страшная тайна. Все вот так: обрывки и кусочки. Неизвестные нам языки. Ни о чем не говорящие новости многовековой давности. Помехи от Q-корабля заглушают большую часть, а остальное - бессмыслица. Каждый мир - это остров, Ваун. Мы предоставлены самим себе. Ваун вспомнил горлопанистого лейтенанта на вечеринке у Мэви прошлой ночью. Парень был прав - почему это никого не волнует? Скиц - один из ближайших миров, и когда он замолк, никто ничего не предпринял. Каждый занят своей собственной маленькой жизнью, предоставляя Патрулю тревожиться обо всем. А за Скицем, туда, ближе к месту зарождения человечества, за последние тридцать тысячелетий тысячи и тысячи планет замолкли без объяснимых причин. - Но авалонское главнокомандование говорит, что они победили, ведь так? Там война окончена, и Братство разбито? Тэм хмыкнул и потер глаза. - Ведь так, Тэм? Разве нет? Они в конце концов откликнулись и сказали, что они победили? - Это ком так сказал. - Тэм закашлялся. - Сообщение было с сильными искажениями и охрененно короткое. Может быть, это Братство победило и сфабриковало утку, а? Это очень сложно; четыре элуя - слишком далеко, чтобы съездить и отыскать доказательства. - Тэм, расскажи мне о Тишине. Куда деваются старые миры? Скотинка? Разрушение? Суицид или убийство? Тэм покачал головой, как бы не желая тратить остатки своего времени на пустяки. - Ты знаешь все эти предположения не хуже меня. - Я знаю? Мне не интересно то, что рассказывают гражданским, как и та чушь, которой нас учили в Доггоце, я хочу знать, что на самом деле известно Патрулю. Каковы предположения Рокера и его приспешников? - Никогда не думал, чтобы они вообще заботились об этом. - Тэм устало закрыл глаза. - Вряд ли они знают больше остальных. Может быть, планеты просто умирают. Как я. А может быть, они изобрели что-нибудь получше, чем наше радио, и спокойно общаются друг с другом, а с нами не общаются. А может, им стало все равно. Как мне. Чего это всем так нестерпимо охота моего грандиозного прощального слова? - Что случилось со Скицем? - спросил Ваун. - Чума? - прошамкал инвалид. - У них там случилась чума. - Это было сто лет назад! - И все-таки она чуть не убила их. Может быть, она вернулась и в этот раз забрала всех. - Никакая чума никогда не забирает всех! Некоторое время Тэм просто пыхтел. - Семьи? - Семьи? Этого я не слышал. Какие семьи? - Искусственный генотип типа Братства. Не может же такой быть только один. Должны быть другие, много других на миллионах разных планет. Вряд ли они относятся друг к другу теплее, чем... к нам. Я не знаю, Ваун. Ничего. Что это за непонятные суеверия по поводу мудрости на смертном одре? Знакомые глаза вспыхнули негодованием в незнакомом мрачном обрамлении. - Шанс оглянуться и пересмотреть работу, сделанную за всю жизнь, наверное. - И Рокер говорил мне, что я должен составить отчет, прежде чем покину пост. - Тэм оскалился и изогнулся в судороге. - Ну вот, я тебе все рассказал. Ваун быстро обдумал услышанное и переместил центр тяжести на пятки, чтобы ослабить давление на больное колено. - Все? Судорожный, еще более тяжелый кашель снова принялся раздирать умирающее тело. - Да, все, - хрипло ответил он в конце концов. - Теперь твоя очередь. Почему тебе не нравится пение? - А? Мне нравится пение. Я принимаю участие во всех... Тэм затряс черепоподобной головой. - Я имею в виду - слушать, как поют. - Оперу? Народные песни? Я... - Хватит валять дурака, Ваун. У меня нет времени на игры. Пока играет оркестр или какой-нибудь инструмент... все хорошо. Но как только вступают голоса... Ты бесишься. У тебя начинается истерика. Почему, Ваун? Отвечай немедленно. Ваун задрожал, когда нежелательное воспоминание попыталось прорваться на поверхность, и утопил его в трясине психики. - Понятия не имею. Разве это так? Осведомись в Центральной Базе Данных, там все мои синапсы каталогизированы. Понятия не имею, Тэм. Его опять затрясло. - Я тоже замечала это, - неопределенно заметила Зозо, не глядя на них. Тэм вздохнул. - Тогда попробуй вот это. Ваун, что же произошло после того, как ты взошел на борт Q-корабля? Ваун вздрогнул. - О Кранц, Тэм! Опять начинается? И ты тоже, Тэм? - И Тэм тоже? Кто-нибудь когда-нибудь верил Вауну? - Пойди да прочитай в учебнике истории! Тэм просто ждал, испытующе глядя умирающими глазами. Вдалеке лаяла собака. Зозо бессмысленно улыбалась литографии на дальней стене. Служба безопасности подслушивала разговор. Рокер мог добраться до записей - не сейчас, так чуть позже, после того, как остановится сердце Тэма. Ох, Тэм! - Я притворился, что я - приор! - рявкнул Ваун. - Я их провел. Они отдали мне управление кораблем. Мне удалось запустить саморазрушение и свалить на хрен в шаттле! Такова официальная версия, таков мой ответ, так и было на самом деле! Он подождал реакции, но не дождался. - Кранца ради, Тэм! "Юнити" развалилась на кусочки по всему небу. Весь Шилам видел зарево. По всему Ульту целую неделю обрушивались скалы. Ты же знаешь! Как иначе могло бы быть? Тэм в очередной раз вздохнул - долгий печальный выдох, как будто улетучивается что-то живое - и некоторое время не открывал глаз. - И еще одно ты мне должен, - прошептал он. - "Геркулес"! Рядовой сим из службы безопасности Форхила продемонстрировал, что Тэм когда-то обладал чувством юмора. В данный момент он проявился позади тэмовского кресла. Волосатый парень с мрачно нависающими бровями, обвешанный мускулами и татуировкой, украшенный гирляндами пушек. Он со злобным подозрением воззрился на Вауна, потом на Зозо на ручке кресла, в конце концов - на хозяина, и все с той же воинственностью. Ваун вскочил и отступил на несколько шагов. Мираж не пугал его, хотя данный экземпляр, надо признаться, производил угнетающее впечатление - так и был задуман. В данный момент беспокойство у Вауна вызывал Тэм. - Перешлите архив Особо Ценной Информации адмиралу Вауну в Вэлхэл, - хрипло сказал Тэм. - Дешифрованный, коммодор? - Нет. Зашифрованный. - Готово, сэр. - Отключите все работающие мощности. Взгляд сима стал еще более угрожающим. - Для этого мне необходимо подтверждение, коммодор. Код семь-четыре-три? - Восемь-три-два. Сим мгновенно испарился, и иллюзорные язычки пламени, танцевавшие в камине, увяли в холодной пустоте. Вауна преследовало странное ощущение, будто здание до сих пор как-то живет само по себе, хотя он не замечал, чтобы из-за стен доносились какие-либо посторонние шумы. Дом был машиной и в какой-то степени обладал непостижимым гулом своей собственной жизни. Этот дом только что умер. - Прощай, адмирал! - Умирающий мрачно смотрел из кресла, и взгляд его вряд ли был менее угрожающ, чем взгляд сима. - И спасибо. У Вауна, как никогда, пересохло в глотке. - Минутку, Тэм... Так, будто это доставляло ему невыносимую боль, Тэм поднял руку, чтобы обнять Зозо, и та скользнула к нему в кресло; для двух ссохшихся остатков тел места было даже много. Взгляд Тэма по-прежнему был устремлен на Вауна. Очевидно, разговор начинал требовать от него значительных усилий. - Я размышлял о том, что однажды сказал Приор. Ты знаешь, что Рокер грозился замучить тебя до смерти? - Ничего удивительного, - хмуро ответил Ваун. - Когда это было? - Когда только начали допрашивать Приора. Ты тогда еще мыл полы в Доггоце. Ты знаешь все эти опыты, что мы ставили над Раджем... Или, может, нет? Мы обнаружили, что препараты, призванные заставлять людей говорить правду, в его случае не работали. Дубинки и электрошок оказались не более эффективными. Тогда у нас были три кукушки. Рокер кричал, что подвесит тебя за пальцы и освежует перед носом у Приора. Ваун подумал, не блеф ли все это. - И что Приор? - Он сказал: "Братьев невозможно заставить пренебречь своим долгом какойто слюнявой сентиментальностью, как вас, рэндомов". - Братьев, кроме того, довольно сложно рассердить, - сказал Ваун, а про себя подумал: "Дубинки и электрошок?" - Тогда сделай это хладнокровно. Ты должен мне это. А может быть, не только это? В глазах Тэма блеснула то ли печаль, то ли вызов. Ваун вздрогнул и перевел взгляд на Зозо - она, конечно, никогда не делилась своими подозрениями с Тэмом? Зозо положила Тэму голову на плечо, обняла его. Здесь ее не было. Она не прислушивалась. - Прощай, адмирал, - твердо повторил Тэм. Ваун пришел искать неприятностей на свою голову, и предложение Тэма было в данных обстоятельствах разумно. Он измерил глазами расстояние до окна и заключил, что служба безопасности заблокирует его прежде, чем он успеет до него добраться, если служба безопасности активирована. Некоторое время они с Тэмом смотрели друг другу в глаза, и Ваун не смог придумать ничего, что могло бы заставить Тэма обмануть его. Тэм никогда не мелочился, и вряд ли он притворялся, когда давал инструкции симу. - Ладно, - сказал Ваун. - Прощай, Зозо. Прощай, Тэм. Зозо улыбнулась по-детски бессмысленно. Тэм скривил губы. Она повернулась к нему для поцелуя. Они отвлеклись, и Ваун тут же вышиб им мозги. Два выстрела подряд с таким небольшим интервалом, что по пустому дому пронеслось эхо, как от одного. Окна и двери не начали блокироваться, стало быть, служба безопасности действительно выключена. Что в принципе не имеет никакого значения - думал Ваун, допуская пистолет на ближайший стол. Ему просто пришлось бы провести два не слишком приятных часа с двумя вонючими трупами. Никакие законы никогда ни в чем не смогут обвинить великого адмирала Вауна, он просто помогал старому товарищу; скорее всего он именно так и напишет в рапорте. Собака замолкла. А может быть, никакой собаки и не было. В дверях Ваун на мгновение обернулся и бросил взгляд на тела, вернее - на кровавый ком в кресле. Ему будет не хватать Тэма. Зозо... ее он никогда не понимал, с ее скаредным нежеланием поделиться великолепием своего тела с друзьями. А Тэма ему будет не хватать. И все-таки... дубинки и электрошок? - Я отомстил за Раджа! - провозгласил он с горькой иронией и отправился на поиски какого-нибудь кома. 15 Дезактивировав службу безопасности, Тэм одновременно дезактивировал все работающие приборы во всем доме, вплоть до старинного медного барометра в вестибюле. В конце концов в маленьком кабинете, о существовании которого он никогда раньше не подозревал, Ваун отыскал аварийный ком с независимым источником питания. Дозваниваясь в Вэлхэл, он обнаружил, что сидит в восхитительном старинном деревянном кресле с позолотой. Наверняка фейринджианский подлинник. Много лет он искал такой для своей коллекции, а у Тэма, оказывается, эта штука была, явно позабытая в неприглядном углу. Сим, показавшийся в аквариуме дисплея, представлял собой карлика-урода с песочного цвета волосами и продолговатыми контурами травоядного животного. Расстегнутая рубашка наполовину вываливалась из шорт. Ноги и руки - тонкие, как трости. Говорил он как-то даже слишком по-кайлбрански, и голос его звучал так, будто доносился из-под земли. Иногда Ваун обращался к нему "Дживс". Это была самая популярная картинка в Вэлхэле; лица спейсеров, впервые встретившихся с этой безобразной рожей, сначала становились до невыразимой степени обескураженными, а потом у кого сильно бледнели, а у кого багровели. Общаясь с Вауном наедине, его бытовая техника пользовалась совсем другим имиджем, но ради звонка извне проверка на предмет посторонних слушателей не проводилась. Да и не было в этом смысла, поскольку если любопытные персоны и гражданские власти никогда не смогли бы подключиться к внутренним системам коммуникации Патруля, то сам-то Патруль, ясное дело, мог. Таким образом, сей неотесанный придурочный болван являлся полезным напоминанием о том, что все сказанное может стать достоянием чужих ушей. - Были сообщения? - спросил Ваун. - Начни с патрульных. - Два, адмирал. Одно по поводу протокола вашего обращения в "Союз Свободы". Во втором - ваше расписание на ближайшие двадцать недель. Сим зло скалился. - Расскажи, - простонал Ваун. - Всего восемнадцать дел. Четыре важных выступления, два открытия заводов, три... - Хватит. Личного ничего? Сим с омерзительной манерностью скривил верхнюю губу и закатил глаза. - От Патруля? Не-е-ет, сэр. Значит, Рокер до сих пор не ответил. - Кроме того, получены шифровки, сэр. - Дешифруй их, - осторожно сказал Ваун. - Невозможно, сэр. - Сим с энтузиазмом почесал спутанные волосы. - Это Идиоплекс, он не читается без ключа. Подтвердились все его опасения. Поразмыслив, Ваун решил допустить, что за ним ведется наблюдение. Скорее всего у него паранойя; скорее всего он не настолько значителен, чтобы заслуживать слежки, однако Тэм не поленился скрыть информацию в этом файле. Он нахмурился, будто с сожалением. - От кого? - Источник не указан, но это патрульный шифр. - Тогда позвони в Центральную Базу Данных. Сим покачал головой, пустил слюни. - Даже ЦБД не в состоянии взломать Идиоплекс без ключа, сэр. Начальный ключ расширен когнитивными ассоциациями до сложной текстовой матрицы значительных размеров. Изложить вам теорию в общих чертах? - Нет. Скорее всего это розыгрыш, но ты не бросай, работай. Как только была зарегистрирована смерть Тэма, все его файлы и коды были возвращены ультийскому главнокомандованию, так что Рокер, если он знал о существовании данного файла и о его значении, мог его прочесть. - Что еще? Образ Дживса скривил верхнюю губу. - Я отклонил приглашение Президента Народного Кинаркианского Рая как излишнее в нынешнее беспокойное... - Я не уполномочивал тебя это делать! Шарки - кровожадный деспот, но важная политическая фигура и классный собутыльник. - Сэр, предыдущий приглашенный свисает в настоящее время с горгульи дворца. Следующим скорее всего... будет... - Вот это другое дело. Кто там еще? Ваун только что вернулся из путешествия по Стравакии, и в Вэлхэле сейчас не было гостей, но сим отбарабанил длинный список посетителей, ожидаемых в ближайшие несколько дней, потом принялся перечислять звонивших, чтобы получить приглашение, - политиков, аристократов, знаменитостей того или иного рода... Несколько капитанов, парочка командиров кораблей, но ни одного адмирала. Другими словами - ни одного заметного спейсера. Как всегда. Щедрые увеселения были частью патрульной работы Вауна; он любил собирать компании настолько большие, чтобы его отсутствие не бросалось в глаза, когда он вдруг решал всеми пренебречь и исчезнуть. Но на сей раз случилась неприятность, и ухмылка на лице сима говорила о том, что компьютеру это известно: ушла Лэнн. Ваун остался без хозяйки, и через пару дней должно начаться нашествие. Вэлхэл опять нуждался в хозяйке, и Ваун тоже. Личные нужды были более неотложны и более легко удовлетворимы Он мысленно прикинул возможные варианты. - Я хочу позвонить... Еще что-нибудь? - Департамент Управления Воздушным Транспортом Западной Конфедера... - А! Точно. Я уничтожил свой торч. Надеюсь, никаких разрушений на поверхности планеты? - Нет, сэр. - Отлично. Реквизируй самый лучший К-47, какой сможешь найти, и сообщи в ЦБД. Можно рассчитывать, что патрульная система утопит гражданских лиц в бездонной бюрократической трясине. - И еще звонили, сэр. - Покажи. В ответ замелькали лица. В две секунды Ваун был проинформирован о двух дюжинах звонивших во время его отлучки. Одно из лиц бросилось в глаза - рыжая крошка, которую он выслеживал прошлой ночью. Огненные волосы и бледные руки в свете камина... Волна возбуждения увеличила частоту его пульса и плотным комом поселилась в горле. У милашки подкосились колени от благоговения перед героем прежде, чем он успел ей улыбнуться. - Гражданка Фейрн! Ответь ей. Высшая приоритетность. Звонок, отмеченный приоритетностью Патруля, был бы пропущен вперед землетрясения. Через несколько секунд сим исчез из аквариума и на его месте появилось девичье лицо. Она пользовалась гражданским комом, поэтому видны были только ее голова и плечи, но это была она, точно такая, какой, по предположению Вауна, она должна была бы быть в дневном свете: молочно-бледная кожа, волосы - блестящие завитушки из чистой меди. Глаза голубее неба, слабые веснушки, как звезды в галактике. Маленькая, но без изъянов. Веснушки бывают естественные и искусственные. В ее случае могло быть и то, и то, поскольку он ни у кого не видел их в таких количествах, будто лицо забрызгано коричневой краской. Столь же много их было на ее голых плечах и ниже - до самого лифчика. Вот вызов воображению! Он обожал веснушки, и Фейрн, очевидно, тоже, иначе бы она их вывела. На ней не было ни следа косметики, она даже не подкрасила ресницы, бледные настолько, что глаза казались чудаковато расфокусированными. Сногсшибательно! С непонятной и очень милой нервозностью она начала улыбаться, а после выпалила: - Адмирал! Вы ранены! Он и забыл про свои синяки, но можно было предположить, что в данный момент он обладал парой прелестно опухших глаз. - Ничего серьезного, рядовое нашествие врага. Занимаюсь этим, чтобы не потерять форму. Когда я смотрю на вас, мне становится лучше. - Ой! Она заколебалась, будто сомневаясь, надо ли смеяться, а потом расхохоталась, как ребенок. - Повергли врага в одиночку, конечно? - Конечно! - Он подумал, что ее трепет перед героем не так откровенен, как было тогда, но она же искала его. - Очень рад, что вы позвонили. Если бы вы не сделали этого, я позвонил бы сам. - Я звоню по делу. Она улыбнулась с надеждой, а он заметил, что она находится в помещении, которое может быть только офисом коммерческой фирмы. Его пыл понизился на несколько градусов. - По какому делу? - Вы упомянули Q-корабль... - И? - Я... Ну, я беру интервью. "Покажи-Нам-Все" на Центральном Государственном, и я надеялась... но ваше лицо... Интервью? Его патрульные обязанности включали в себя более чем достаточное количество подобной грязной общественной работы - никакого желания брать на себя что-то еще он не испытывал даже ради сей маленькой огненной богини. Она нужна была ему ради развлечений, а не для дел. Но погоди-ка! Может быть, интервью для широкой общественности - не такая плохая идея. Если планете грозит разлететься вдребезги, люди имеют право об этом знать и не стоит позволять Рокеру скрывать свои ошибки и некомпетентность под покровом тайны. Да, Ваун, несомненно, должен дать интервью - но он предложит себя какому-нибудь из самых популярных шоу, любому, которое ухватится за эту идею: "Моменту Истины" или "Разоблачениям". А не этому, не очень-то широко известному. Его колебания нагнали в ее взгляд откровенную тревогу. - То есть я была приведена в такой трепет, когда познакомилась с вами прошлой ночью! Я всегда мечтала познакомиться с вами, это такая честь для меня, мне так хотелось получить шанс поговорить с вами наедине, и тогда я подумала об интервью. Вы же понимаете, насколько это прекрасная возможность для вас обнародовать свои взгляды на такое важное, такое катастрофически важное дело - и это, конечно, будет толчком для моей карьеры, поскольку я признаю, что я новичок в этом деле, и если бы вы просто сказали "да", я была бы более чем счастлива, я хочу сказать - вне себя от радости приехать в Вэлхэл в любое удобное для вас время, и все это не отнимет у вас много времени. Прошлой ночью у нее заплетался язык, она вся тряслась, когда он пожимал ей руку. Похоже, язык у нее уже успел развязаться. - ...и конечно, не страшно, что у вас на лице кровоподтеки, поскольку эти типы снизу могут все подредактировать, а я не буду вести себя неловко, и несомненно, я, задав все вопросы, какие вы захотите... - Она сделала торопливый вдох, ее глаза беспокойно искали признаки согласия на его лице. - Я была бы так вам благодарна, - вздохнула она. Теперь лучше. Он правда заметил следы смущения? - Насчет интервью мне надо подумать, Фейрн. Обвинить Патруль в такой страшной некомпетентности - это круто... Можете ли вы приехать и погостить в Вэлхэле день-другой, чтобы мы могли обсудить все это? - Могу ли я? Я хотела сказать - неужели это правда? Ой... В любое время! Я столько слышала о Вэлхэле, я всегда мечтала увидеть его. Могу ли я? Мне, правда, можно приехать? Почему она сомневается? - И погостить. Самое меньшее - три дня. - Ой, я так этого хочу! Да, она в самом деле смущена. Девушки порой бывают такими сложными и сбивающими с толку созданиями, но теперь у него не осталось сомнений, что эта поняла, что от нее требуется. - Я буду дома к полудню или чуть позже. Вы приедете? Как только возможно? - О да, да! - Я буду считать минуты! Синяки заныли, когда он улыбнулся. Гражданка Фейрн задумчиво вздохнула. - Я так польщена, адмирал. - Нет, это я польщен. Итак, до полудня? Она просияла и исчезла. Голубые, полные звезд глаза. Он подвигал плечами Похоже, он получил постельную грелку. Интервью... Ну, он подумает. Может быть, она получит его потом, после того, как обо всем сообщит какая-нибудь из популярных программ. Все равно это будет огромной удачей для новичка. - И все же что-то тут не так. Он вновь обратился к симу. - Анализ мотивов? - Мотивы этой девушки... - придурок почесал затылок и скривился. - Недостаточно данных для достоверного анализа. Предварительная оценка выражений лица и других физических признаков позволяет предположить... - К черту подробности. Она ляжет со мной? - Ответ утвердительный, точность девяносто пять процентов. Ваун усмехнулся, подивившись, что усомнился в этом. - По любви или из-за денег? - Ни то, ни другое. Анализ сравнительно низкого уровня достоверности указывает на иррациональные мотивы. Опять новости. - Хочешь сказать, она не в себе? В этом случае придется сдать девчонку на лечение. - Ответ отрицательный. Предварительная оценка... - Отставить подробности! - Склонность к романтическим иллюзиям, доминирующий образ "Я в роли Дамы Героя". А! Ваун оказался прав, посчитав ее реакции благоговением перед героем. Ну, он и будет вести себя, как герой! - А ваши мотивы, - не останавливался сим, - все те же, то есть - вы хотели получить отказ. - Что? Нет, черт возьми! Какого хрена мне хотеть получить отказ? - Сэр, - сказал сим без тени обычной ухмылочки, - данный разговор лучше продолжить в более конфиденциальной обстановке. Ваун осмотрел пыльный кабинетик, прислушался к шорохам огромного дома. Он чувствовал себя в безопасности, но машина, конечно, была права - Патруль наверняка подслушивает их. - Отвечай на вопрос! - рявкнул он. - Сэр, вы следовали своему стандартному поведенческому образцу, в соответствии с которым вы поддерживаете романтические идеалы Дамы Героя. Когда девушка отвергает ваши сексуальные притязания, вы классифицируете ее как ханжу. Когда она покоряется, вы решаете, что она шлюха. Ваун сдержал злобный выпад, поскольку не было смысла набрасываться на машину. Щелкать ее по носу тоже глупо. Он напомнил себе, что стандартные психодиагностические программы составляются для стандартных мозгов; он далек от того, чтобы быть стандартным человеком, а посему понятно, отчего машина путается. - Ты исходишь из ложных посылок, - отрезал он. - В мои обязанности входит иметь в качестве помощницы постоянную высококлассную хозяйку, умеющую держать себя в обществе. Мои физиологические потребности... Он замолк. Как можно объяснить машине, что одни девчонки являются более желанными, чем другие? - Меня смутило то, что она сама зарабатывает на жизнь... Ему не хотелось думать, что гражданка Фейрн могла бы оказаться заурядной обывательницей, вполне довольствующейся тем, что ее подцепил этот неотесанный лейтенант, что ее пригласили на богатую вечеринку. Стало быть, она мечтала стать хозяйкой Вэлхэла? Внешне подходит. Вероятно, она не обуржуазившаяся золотоискательница, а богатая скучающая девочка, играющая в попытки не потерять работу... Он вытер вспотевший почему-то лоб. Парень может рассчитывать, конечно? На то, что получит хозяйку и постельную грелку, идеальную партнершу, способную с одинаковым изяществом очаровать герцогиню и одолеть мэдболл, без особого труда обнаружить подделку в сервизе джингского фарфора и так же легко пронзить гарпуном стрилера, устроить банкет на пятьдесят персон и провести вечер у камина за чтением стихов... заставить парня лезть из кожи целую ночь, а на следующий день вогнать в краску стыда епископа. И она явилась бы, экипированная рыжими волосами и роскошной грудью... Мэви, конечно. Прошлой ночью она спросила: "Что ты ищешь?" Прошлое, Мэви. Жаль, что этот ответ не пришел ему в голову тогда. Раньше вечеринки в Вэлхэле были веселее. Тогда все казалось совсем новым. Тогда он верил ее лживым любовным клятвам. Он обнаружил, что отвечает сердитым взглядом на презрительную ухмылку Дживса. - Еще что-нибудь, адмирал? - Отказать всем посетителям в течение ближайших трех дней. И вроде что-то еще было? Ах, да. Тэм. - И еще. Свяжись сейчас с ближайшей к Форхилу патрульной базой и скопируй мою базу данных. Мне необходимо сделать отчет для личного дела. 16 Прежде чем поставить в известность гражданские власти. Патруль всегда посылает на место своих людей. Подавленный мертвой тишиной здания, Ваун вышел на солнечный свет, остановился на террасе и глубоко вдохнул напоенный росой утренний воздух. Удивительно, но солнце еще не успело высоко подняться над холмами. День только начинался. Он вспомнил, что хочет есть, и двинулся в сторону сада, немного досадуя на свое откровенное нежелание возвращаться в дом и забавляясь своим нежеланием самому себе признаться в том, первом нежелании. Кто-то ему говорил, что во всей Галактике нет ничего сложнее человеческого мозга. Ему будет не хватать Тэма, этот мужик тянул на двадцать четыре карата. Но тратить драгоценное время на скорбь Ваун не собирался. Скорбью Тэма не вернуть. И конечно, чувства вины по поводу смерти Тэма Ваун не испытывал - то, что он сделал, было делом милосердия. Никакого чувства вины. Братья считали чувство вины ошибкой, а угрызения совести - слабостью. Они всегда были практичны и никогда - сентиментальны. Но дружба их не имела границ. Форхил гордился своей знаменитой коллекцией фруктовых деревьев, многие из которых до сих пор плодоносили. Он узнал яблони и осперы - прочее было загадкой. Восхитительные деликатесы, собранные или выведенные на многочисленных мирах по мере продвижения человечества с древней Земли к Ульту. Большая часть уже давно добралась в компании со своими изобретательными партнерами-приматами до самых отдаленных пограничных миров Пузыря. Ооцарсис с Искуота... Много лет назад, когда толстокожая скудоумная девчонка пристала на вечеринке к Тэму, чтобы тот поделился с нею последними новостями с других миров, он сообщил ей, что Ооцарсис из Искуота умер. Это последнее перехваченное послание, важно сказал он. Нет, представления о том, кто такой этот/эта Ооцарсис, у него нет, как и о том, какое его/ее смерть имеет значение, тем более что послание неслось со скоростью света в течение по меньшей мере двадцати двух сотен лет, но в том, что Ооцарсис из Искуота мертв/мертва, можно быть абсолютно уверенным. После этого у Тэма долго и часто осведомлялись о последних новостях об Ооцарсисе из Искуота. Кроме того, эта шутка стала его излюбленным ответом, когда его вынуждали говорить о делах. В том-то и состояла проблема - Тэм от природы был скрытен и твердо убежден, что вечеринки устраиваются для развлечений. Но очевидно, он прятал что-то от Рокера в том секретном файле. "Тарабарщина, - так он сказал. - Ни о чем не говорящие новости". Но не все новости из других миров были бессмысленны, и кому скорее удастся выудить из них информацию, чем Вауну? Он - эксперт по Братству. Мало того, он не знает никого умнее себя. Он беседовал с парнями, которым довелось пересекать пустоту между мирами - Приором и Аббатом. Волей-неволей, но они кое-что сообщили ему о Братстве. Первые намеки он получил от Дайса и Раджа на плывущем по сонной реке корабле в тот день, казавшийся первым днем его жизни. Информация с бородой, конечно, но именно она впервые раскрыла ему глаза на то, что такое Братство, на то, какая ему предначертана судьба... Судьба, которую он не принял. "Дубинки и электрошок..." Радж, вытащивший его из преисподней. Ох, Радж! 17 Радж... - Умножь сорок три на семнадцать и вычти двести шесть, - говорит учитель. - Пятьсот двадцать пять. Учитель вздыхает. - Ты выучил все задачи наизусть, Ваун. Ты знаешь все, чему я могла тебя научить. - Тогда давайте учиться дальше! - умоляет Ваун. Он в отчаянии. - Не могу. Я же всего лишь машина, ты же знаешь. Этот сим имеет внешность высокой стройной девушки с каштановыми волосами. Она стоит, заложив руки за спину, и немного светится, чтобы Ваун видел ее в темноте. В остальном сим очень сильно напоминает приезжающих иногда агентов госслужб - чистых, опрятных, правильно питающихся людей, доблестных слуг презренного народа. Сима генерирует большой металлический ящик в углу. Он часто ломается; деревенские мальчишки говорят, что виной тому влажный воздух Дельты. Настоящая девушка из правительственной службы приходила вчера и починила машину - к радости Вауна и несчастью всех остальных. Общественный ком никогда так не ломается, общественный ком способен на большее, нежели сим одной-единственной учительницы, - он делает солдат, спейсеров и акробатов. Как раз сейчас все остальные собрались вокруг общественного кома в клубе и смотрят вечернюю развлекательную программу. Сегодня это глупая история о женщине-спейсере, чудом спасающейся от бесконечной вереницы враждебных чудовищ, то и дело теряющей детали туалета, но сохраняющей невредимой кожу. Ваун так много раз это видел, что звука, издаваемого аудиторией, ему достаточно, чтобы определить, что в данный момент происходит. С интервалами в несколько минут чудовище рвет на героине блузку, вываливаются груди, и все мальчики шумно радуются. Очень тупо и скучно. Нет, общественный ком работает намного лучше, чем учитель. Что бы ни говорило правительство, но ребятишки приносят куда больше пользы на полях, нежели праздно сидя в классной комнате. Глиняный пол в этом углу школьного сарая весь в выбоинах, как будто что-то тяжелое падает на него время от времени. Это время года - самое трудное, идет угорь, стало быть, сырой воздух скоро, конечно, снова доберется до учительницы, скорее всего сразу, как кончится вечернее шоу на общественном коме. Ваун очень удивится, если завтра сим не станет снова мутным, дергающимся и скрипучим настолько, что никто не сможет на него смотреть. А если родители придут сегодня к учителю, то Ваун не хочет, чтобы они нашли здесь его, ворующего еще немножко школьной премудрости. Он очень редко занимается просмотром шоу по общественному кому, да и тогда стоит в тени, не смешиваясь с остальными, сидящими на скамеечках из сплавного леса. Его сильнее тянет сюда, чтобы уединиться с учительницей во мраке. Он знает, это странно - получать удовольствие от учебы, но это не более чем еще одна маленькая странность среди прочих. Он - придурок, козел и чудовище; у него темные волосы и темные глаза, он любит учиться. У него это получается, но видимо, просто потому, что он хочет учиться, а другие не хотят, ни взрослые, ни дети. Он уже не ребенок, поэтому он никогда больше не приходит в школьный сарай днем. У него больше волос на подбородке, чем у Олмина или у Астоса, или у любого другого его ровесника, и никто в деревне не мечтает о том, чтобы встретиться с ним в честном бою, хотя он и не великан. Ему шестнадцать, а он все растет ввысь и вширь, растут волосы на его теле. Но через пару лет рост прекратится, и он станет одним из местных парней. Тогда ему будет положено жениться. Об этом он старается не задумываться. - Тогда научи меня чему-нибудь еще, - умоляет он учительницу. Девушка кривит губы. - Я научила тебя всему, чему могла, Ваун. Лето едва наступило, а вечера уже удушливы до бреда. Ангел еще висит на западе небосклона, и ночь поэтому не так уж темна, но внутри классной комнаты - тьма, нарушаемая лишь слабым блеском сима. Стрекочут жучки, ветер приносит речную вонь и далекий смех от общественного кома в центре деревни. Ваун сидит в одиночестве, скрестив ноги, на полу школьной хибарки и пытается учиться, поскольку лишь это делает его счастливым. - Еще должны быть миллионы неизвестных мне вещей! Сим мерцает. - Но тебе не обязательно знать их, - отвечает он неопределенно. - Расскажи мне о космосе. - Опять? - вздыхает сим. - Этот модуль я транслировала за последние десять лет уже... семнадцать раз, судя по моим записям. В десяти случаях ты был при этом один, как сейчас. Ваун бьет кулаком по твердому грязному полу. - Расскажи еще раз! Расскажи! Космос и спейсеры. Эта тема - не редкость в программах общественного кома, но там все вранье. Он хочет знать! Шестнадцать - почти взрослый. Он мечтает скоро покинуть деревню, но куда ему идти, что делать? Когда Ваун спрашивает об этом, учительница становится совершенно непреклонной и говорит, что в деревне жить хорошо, что работа, которой здесь занимаются мужчины и женщины, важна, и он должен остаться и играть свою роль в кормлении Содружества. Если он сбежит, его могут арестовать и сослать в тюремный лагерь, где жизнь не будет хороша. Ваун верит не всему, что говорит учительница, но этому верит. А тут еще Глора, его омерзительная, невыносимая мать. После того, как пипод убил Нивела, она стала еще хуже. Она говорит, что он должен уйти и спасти мир, но никогда не может объяснить, что это значит. Он теперь знает то, чего не знал, когда был маленьким, - она сумасшедшая. Никто не верит ее сказкам о встрече с Богом, о непорочном зачатии Вауна, даже священники в близлежащих городах. Священники особенно. Если он покинет деревню, кто будет кормить ее, одевать ее, приводить ее домой из странствий? Учительница рассказывает про Пузырь, распространяющийся из центра, с древнего Востока. Ваун мог бы повторять слова наизусть, но тогда учительница остановится и разозлится. Пять тысяч элуев, двенадцать миллионов звезд, миллионы миров. Во мраке поднимается рука Вауна. - У тебя есть вопрос, Ваун? - Если люди разлетелись на пять тысяч элуев во всех направлениях, значит, диаметр Пузыря - десять тысяч, верно? - Очень хорошо. Да, верно, Ваун. - Но ты говорила нам, что галактика - это такая плоская и круглая штука толщиной всего в две тысячи элуев. Пауза. - Это не существенно, - говорит в конце концов учительница. - Не прерывай, пожалуйста. Именно так она всегда отвечает. Но Пузырь не может иметь форму пузыря, он должен быть кольцом, типа колеса. Учительница продолжает лекцию, слово за словом: приграничные, примитивные миры снаружи, развитые - типа Ульта - миры ближе к центру. Вауну хочется знать, что в самом центре, но это еще один вопрос из тех, на которые учительница не ответит. Может, переразвитые миры? Или миры, они, как дети - сначала грудные, потом подростки, затем взрослые мужчины и женщины, которые уже не меняются? Скрипнула доска. Кто-то стоит за дверью, и Ваун мгновенно вскакивает на ноги, живот у него скрутило спазмом ужаса. Олмин и другие ровесники теперь, когда все они заинтересовались девчонками, не наскакивают на него слишком часто, но мальчишки помладше научились досаждать придурку. А их так много. Учительница останавливается и спрашивает: - Ваун? Что-то случилось? Что-то нехорошее? Еще какое нехорошее! Окна посажены высоко, чтобы мальчишки не могли в них выглядывать. Ваун знает, что сможет выбраться, поскольку он уже делал это раньше, но если маленькие чудовища снова сторожат у заднего входа, он угодит прямо в свору злобных щенков. В последний раз он чуть не лишился глаза. Дверь скрипнула и начала открываться. Ваун безмолвно кинулся к стене, потянулся руками к отверстию... и остановился, уперевшись взглядом в грубую стену из сплавного леса перед носом. Тусклый свет засиял ярче, но он не видел своей тени. Он развернулся, взволнованный и озадаченный. Казалось, что комнату заполнило сияние, и он никогда еще не видел сияния, столь похожего на утренний туман. В дверях стоял незнакомый мальчик, необъяснимое сияние лилось, словно дым, из того, что он держал в руках; он поднял это выше, и свет забил еще ярче. Стал виден каждый свиль на стенах, внезапно весь грязный сарай открылся взору. Этот парень не из деревенских, тем более с такой хитрой штуковиной в руках. Вместо грубой набедренной повязки и сандалий на нем шорты, ботинки и рубашка. На лице нет бороды. Стало быть, он из госслужб, и облегчению Вауна нет предела. Спазм в животе сменяется вялостью трясущихся рук и ног. Гость отвечает Вауну взглядом. У него темные волосы. Лицо расплывается в широкой улыбке. - Привет, - говорит он. Темные волосы? Еще один придурок? Он совсем как Ваун. Очень похож, правда - такой же стройный, плотно сложенный, такого же примерно роста. Света недостаточно, чтобы разглядеть его глаза, но... - Меня зовут Радж, а тебя? Его голос мелодичен. - Ваун, - говорит Ваун. У него пересохло во рту. Руки трясутся. Теперь он видит гостя очень хорошо, но не верит своим глазам, Пока у него не начали расти усы, он видел это лицо всякий раз, когда смотрел в гладь пруда. Радж медленно двинулся вперед и протянул руку. - Я подумал, что наверняка найду тебя в школе. Где еще тебя искать? - Он посмотрел на учительницу, разглядывавшую его с озадаченным видом. - Функционирование прекращено, - резко бросил парень, и сим погас. Радж довольно улыбнулся Вауну. Он не совсем взрослый - немного выше и тяжелее Вауна, но еще юноша. На лице и груди нет волос. Он подошел к Вауну вплотную, не переставая улыбаться и все еще протягивая руку. Как будто для того, чтобы успокоить его, он поднял другую руку еще выше, и свет засиял еще ярче. Теперь Раджа прекрасно видно, и Ваун трепещет перед светом этих черных глаз. У Бога есть еще сыновья? Он все еще жмется голой спиной к пупырчатой, шершавой поверхности стены. - Да, Ваун, мы похожи, согласен? Фактически мы идентичны. Не пугайся. Я - твой брат. Я очень счаст... - У меня нет братьев. - Нет, есть. Мы как бы... потерялись. Но я пришел, чтобы забрать тебя с собой. Нас ждет корабль. - Забрать? Слава Всемилостивому Отцу! Потерялись? Еще крохотным малышом Ваун лелеял мечты о том, что он, возможно, на самом деле не имеет отношения к Дельте; что он не принадлежит Глоре; что где-то живут его настоящие отец с матерью. Сумасшедшие, детские, пустые мечтания! Нет, этого не может быть. - Дайс присматривает за ним. Это еще один брат. Пойдем, очнись! Ваун осторожно жмет предложенную руку. Она реальная. Ладонь у Раджа гладкая, но жмет он - оба они жмут - крепко. И оба улыбаются. - Видишь? Идеально подходит! - говорит Радж. Он опускает свой хитроумный светильник, прицепляет его к поясу, и лачуга погружается во мрак, но блеск глаз и зубов кажется Вауну ярким, как летний полдень. - Потрясающе, правда? Я тоже потерялся. Тонг нашел меня пару лет назад - но я-то хоть рос в мало-мальски пристойном городке. Не хочешь же ты оставаться в этой грязной дыре, а, брат Ваун? Ловить угрей или чем ты тут занимаешься? Жрать отбросы? Тупеть от этой дряни, что они добавляют в бустер? Честно говоря, Ваун, от тебя несет, как от реки. Пошли! Мир ждет нас! Галактика ждет! Ваун не верит этому. Другие такие же, как он? Он столь же безумен, сколь и его мать. У него видение. Этого не может быть. Если он сделает шаг - он признает, что все это происходит на самом деле, а тогда разочарование будет еще болезненнее. Его сердце колотится так неистово, что кажется, будто у него лихорадка, но сейчас не сезон для лихорадок, а у него их вообще не бывает. Он вжимается в стену, и Радж хмурится будто бы недовольный. - Доверься мне, брат. - Куда ехать? - Сначала в Кешеликс. Большой город! Через три недели мы встретимся там с Приором, - голос Раджа дрогнул от волнения. - Он послал нас искать тебя. Брат Тонг тоже будет там. Они оба так обрадуются тебе! Очень обрадуются! Как я! Ты - один из нас, Ваун! Одного этого... - Братья? У многих мальчиков в деревне были братья, но они не похожи друг на друга так сильно, как Ваун с этим Раджем. Это он смотрит на самого себя. Немного выше, шире, толще, немного резче - несмотря на отсутствие бороды - черты лица. - Особенные братья. Ваун, о, Ваун! Это здорово! Радж неожиданно оттаскивает Вауна от стены, обхватывает его руками, обнимает; и странное дело - это кажется правильным, хоть и напоминает ему о том, как когда-то он попробовал обнять Уэнэбис, чтобы понять, зачем другие мальчики обнимают девочек, и Уэнэбис прыснула со смеху. - Какого особого рода? - спрашивает Ваун, позволяя Раджу сжимать себя и боясь, как бы не разрыдаться. Боясь еще, наверное, как бы не проснуться. - Совершенно особого рода. Брат Дайс объяснит. Или Приор. Мы все - братья, Ваун, и больше тебе не придется быть одному... Радж останавливается и шмыгает носом. Он отходит назад, улыбаясь и утирая слезы на щеках. Ваун делает то же самое, и оба смущенно хихикают в унисон. - Ваун! Брат Ваун! Пойдем же, брат! - Но учительница говорила, что я должен остаться... - В задницу эту тупую машину! Встреча с Вауном, похоже, поразила Раджа так же, как и самого Вауна. - Правительство создает их, чтобы производить рабов, только и всего. Что бы это ни означало... - А моя... Глора? Моя мать? - Она не настоящая твоя мать. Только приемная. Не думай о ней, кем бы она ни была. Она не имеет значения, а ты имеешь! - Я? Не может быть. Именно то, что говорила Глора. - Да! Огромное значение! Пойдем же! У нас на корабле есть еда и потрясающее пиво, а Дайс все объяснит. Ты полюбишь Дайса, ему восемнадцать, его пару лет назад нашел Приор. Тебе шестнадцать? - Почти. Ваун не понимает, откуда привидение может об этом знать, он не сомневается, что рехнулся - встретил себя самого, сам себя тащит к дверям сильной рукой, обхватившей его за пояс. Радж смеется и плачет от волнения. - Ты - самый молодой. Мне - семнадцать. Придется что-то сделать с твоим подбородком, брат! У нас на борту есть бритва, а в Кешеликсе мы приведем тебя в порядок. Мохнатые лица - удел дикарей. Ваун, Ваун! Ты наш! Теперь ты будешь среди настоящих друзей. Настоящих друзей. - Но у меня нет братьев! И сестер тоже нет. Ваун спотыкается, когда свет окончательно гаснет, и его вытаскивают в сырую ночь, под бледное малиновое сияние заходящего Ангела. Раскаты смеха доносятся от общественного кома за первым рядом хибарок. - Теперь у тебя кое-что есть! Можешь довериться мне! Я самый близкий брат тебе из всех, какие у тебя только могли бы быть. Радж фыркает радостным смехом во мраке. Членораздельная речь получается у него с трудом. - Я знаю тебя всего, вдоль и поперек, как самого себя. А ты знаешь меня. Я буду помогать тебе, Ваун, всем, чем только смогу. Я буду делить с тобой все, чем буду обладать. Я буду сражаться за тебя. А если надо - я за тебя погибну. 18 У длинного и узкого судна высокий нос, а навес в средней части достаточно просторен, чтобы три парня могли вольготно спать. Жаркий полдень следующего дня, немного пахнет лаком и стряпней. Такие корабли изобрели много веков назад в краю рек ловцы водяных пауков, если верить веселой болтовне Раджа, а это - модель для увеселительных прогулок богачей. Гудит слабенький моторчик, судно не торопится, пробиваясь сквозь бескрайнюю грязь, и не обременяет экипаж сложностями управления. В бесцветном душном небе сияет белое солнце, Ангел ярится голубой кляксой на западе. Широкий и почти пустынный, этот рукав Дельты бесконечно петляет по равнинам, заросшим травой пози. На троих братьях - широкополые шляпы и кое-что из одежды контрастных цветов. Пока корабль сторонится деревень и обходит другие корабли, никто не заметит, что три пассажира - на одно лицо. Радж растянулся на животе под сенью навеса - читает книгу, лишь изредка, когда захочется, вяло присоединяется к беседе. Ваун сидит на палубе, скрестив ноги, перед подстригающим его Дайсом. Ему странно чувствовать свои щеки чисто выбритыми. Все странно. Быть чистым. Читать книги. Друзья! Хочешь поболтать? Пожалуйста. О чем бы тебе хотелось поболтать? Почему на Q-кораблях шаровые молнии с обоих концов? Почему угорь уходит в верховья в эту пору? Почему маленькие Q-корабли ускоряются быстрее больших, а большие летают быстрее маленьких? Почему у мальчиков прыщи? О чем угодно. Все трое охрипли за целую ночь разговоров - они делились опытом, смеялись, жалели друг друга, шутили; порой доходили до истерики от одной только радости быть вместе. Ваун обнаружил в себе целую пропасть счастья, о которой он раньше и не подозревал. Ему все еще хотелось плакать, он просто свихнулся от радости. Дайс - чуть крупнее Раджа, а Ваун, несомненно, еще ребенок. В этом году он вырастет вот настолько, а в следующем, говорит Дайс, вот настолько, и - нет, он не станет более волосатым, нежели теперь. Не стоит судить о том, что такое норма, по заросшим грязным слизням Дельты Путры, этим жутким волосатикам. - У нас растут волосы там, где они есть у всех, - объяснил Дайс в какой-то момент той ночью. - И хватит. Как и другие парни, мы иногда удаляем волосы с лиц. На груди у нас волосы не растут. Зачем нужны волосы на груди? Это было бы как... - Дурацкое жабо... - без паузы заканчивает мысль Радж, и все трое в очередной раз принимаются выть от смеха. Спешить некуда. Они беседуют, дремлют, снова беседуют под палящим солнцем. Через три недели в Кешеликсе они встретятся с Приором, а возможно, и Тонгом. Тонг - еще один брат, выискивающий теперь другого потерянного ягненка где-то в Стравацкой республике. Главный - Приор. Ваун обратил внимание, что Приора не называют "брат". Только "Приор". Вопросы Вауна о Приоре вежливо и с извинениями отклоняются - пусть Приор сам о себе расскажет. Нет сил, как удивительно. Они хорошо едят, разговаривают, а сейчас вот ничего не делают. "Расслабься и будь счастлив, - сонно бормочет Дайс, - на что еще дается жизнь?" Ваун вспоминает изнурительный деревенский труд и ничего не говорит. В последний раз еду готовил Радж, до этого - Дайс, и Вауну хочется быть полезным. - Не хотите ли рыбы на ужин? Могу наловить. Я умею ее готовить. - М-м-м, - говорит Дайс у него за спиной, - не испытываю особой слабости к рыбе. - Мне нравится рыба, - говорит Радж своей книге, - только не угорь. - Эй! - протестует Ваун. - По-моему, кто-то говорил, что вы... что мы... ну... идентичны? - Прости! - отвечает Дайс. - Ты, конечно, не совсем теперь идентичен, брат Ваун, у тебя половины уха нет. - Это всего лишь порез! - Ваун рассматривает кровь на пальцах. - Ведущая артерия, - бормочет недовольный собой Дайс, - фатальная потеря крови. Постой-ка, я вылижу. - Мы пока не абсолютно идентичны, - сквозь дремоту бросает Радж. - У тебя дельтийский акцент, а у Тонга - стравацкий. Воспитание тоже играет роль. Кажется, Дайса не кормили рыбой, когда он был маленьким. Вероятно, именно поэтому он теперь предпочитает питаться ушами. Влияние среды. Дайс заканчивает слюнявить ухо Вауна. - Вот, кровотечение остановлено. Почти. Это не все, Радж. Хочешь рассказать ему? Проверить, помнишь ли ты это? Радж зевает и захлопывает книгу. Потом он пересаживается, скрестив ноги, напротив Вауна, точно как Ваун - правая голень перед левой, руки на коленях, большой палец левой руки на большом пальце правой... - Ты знаешь про наследственность? Гены? Клетки? Нет? М-м. Благодарю, брат Дайс. Ну, каждое живое существо состоит из миллионов - миллиардов - клеток. Ребенок начинается с одной клетки, из одной получается две, потом четыре... а потом миллиарды. И внутри каждой из этих миллиардов клеток находится закодированная инструкция, что-то типа инструкции. Всякий организм уникален, поскольку у него своя собственная инструкция. Он получает ее от родителей, от каждого по половине, а страницы немного перепутаны. Кроме того, существует такая жестокая штука под названием "эволюция", которая исправляет ошибки. Дайс, мне, что, все это рассказывать? - Да. Закрой глаза, и я обработаю тебя спереди. Ваун закрывает глаза и позволяет Дайсу вертеть его головой. Радж стонет, но ему скорее всего приятно демонстрировать свои познания. Вауну это было бы приятно, он уже знает, что этим его невероятным копиям нравится то же, что и ему, - поучительные беседы, например. Невозможно представить, чтобы Олмину или Астосу когда-либо захотелось послушать такие разговоры; они говорят только о девчонках. Дайс с Раджем до сих пор вообще о девчонках не упоминали. Сейчас у Вауна появляется чувство, что он заслужил, и теперь ему откроют нечто очень важное. Это предложил Дайс, а Радж согласился, все без слов. Может быть, они хотят показать, что они ему доверяют? Их легче различить по голосам, нежели по внешнему виду. С закрытыми глазами Ваун различает хрипловатую молодость Раджа от более глубоких, более зрелых интонаций Дайса. Но не очень важно, кто из них говорит. Они взаимозаменяемы. - Код содержится в сорока шести ниточках, называющихся хромосомами, - говорит Радж. - У людей. У других животных либо больше, либо меньше. У земных существ единицей кода является группа из четырех аминокислот... - Оснований, - рычит Дайс. - Прошу прощения, оснований, и я пока еще не знаю, что это такое. Я забыл эту книгу дома. У земных существ - основания, на других планетах - немного подругому... Хотя обычно жизнь использует примерно одинаковую схему. Два пола для разнообразия, плюс метод проб и ошибок, чтобы избавляться от срывов. - Теперь можешь открыть глаза, - говорит Вауну Дайс. - Я думаю, что для начала ты можешь не вдаваться в подробности, Радж. - Кто рассказывает, я или ты? Это важно? Ну вот, метод проб и ошибок неэкономичен. Сорок шесть - не обязательно. У нас все гены умещаются в двенадцати хромосомах, а Приор сказал мне, что и столько на самом деле не нужно. И наши получены не случайным перемешиванием. Понимаешь, некоторые из инструкций... генов... на самом деле вредны. Человечество думало когда-то, что они остались там, на Земле, но они продолжают возникать. Некоторые из них хорошие. Некоторые когда хорошие, когда вредные. Или становятся вредными, когда их всего два. Или только один. Они взаимодействуют. Это сложно. И очень, очень трудно разобраться, какие гены и какие комбинации самые лучшие. Но это возможно. Сила, ум, смелость... составить рецепт того, что тебе хотелось бы воспроизвести, понимаешь? Так появилось Братство. Лучшие! Идеальный человек. Ни слабого зрения, ни неуправляемых страстей. А когда у тебя есть проект, то можно сделать цепочку генов, необходимую для воспроизводства данной личности - двенадцати более чем достаточно, - да покрыть их всеми этими разнообразными замазками, которые нужны яйцу. Слой за слоем. Потом кладешь его в машину, она его выращивает, оно начинает расти. Он останавливается. Ваун рассматривает его гладкие загорелые ноги, его безупречно чистые коленки, тонкую мягкую ткань невиданных им доселе шорт - все сейчас усыпано клочками темных волос, - и какое-то время все молчат, мягко шлепают по борту корабля волны, а в небесах, очень высоко гудит строй торчей. Воздух наполнен горячим ароматом реки и корабельного лака. В конце концов Ваун тихо говорит: - Хочешь сказать, что мы родом из машины? Звук собственного голоса удивляет его. Дайс кладет ему сзади руку на плечо: - Мы понимаем, что это шокирует, брат. Мы оба прошли через это. Возможно, для тебя это труднее. Понимаешь, в больших городах... богатые люди тоже часто происходят из машин. Девчонкам неохота мучиться и взращивать детей у себя внутри, у них берут яйцеклетку, а остальным занимается машина. Это довольнотаки обычно, Ваун. - Необычно заниматься в первую очередь самим яйцом, - объясняет Радж, сидящий со скрещенными ногами и внимательно, чуть ли не свирепо разглядывающий Вауна, словно свое неправильное зеркальное отражение. - На самом деле на Ульте это делают нелегально. Для производства такого деликатного продукта нужен огромный завод, масса очень сложного оборудования и засекреченная технология. - Они делают так с животными, - неуверенно говорит Ваун. - С животными легко. Нет ничего сложнее человеческого мозга во всей Галактике. Радж пытается ободряюще улыбнуться, но его улыбка вянет под взглядом Вауна, не решающегося что-либо сказать из страха сказать что-нибудь не то. Тело - это понятно. И мозг тоже? Выглядят одинаково и думают одинаково? - Нас сделали не на Ульте, - произнес голос Дайса. Ваун продолжает смотреть на Раджа. Он хочет доверять, верить, чтобы ему доверяли, принять... Быть принятым. - Авалон, - говорит Радж, внимательно глядя на Вауна. - Яйцеклетка... яйцеклетки... были собраны на Авалоне и заморожены. Приор привез их сюда на Q-корабле много лет назад. Он вырастил их в инкубаторе, а потом отдал младенцев в хорошие семьи на воспитание. Непорочное зачатие? О, Глора! О Отец Небесный! - В твоем случае произошло недоразумение, - говорит Дайс, - судя по тому, что ты рассказал нам о своей матери... приемной матери... Ваун. Я уверен, что Приор подобрал бы приемную мать получше... Произошло какое-то недоразумение. Тебя похитили или еще что-нибудь случилось. - Моя семья была неплоха, - быстро говорит Радж. - Тупая и бессмысленная, но они хорошо заботились обо мне. Я часто навещаю их. - Я тоже, - говорит Дайс. Бесполезно возвращаться в деревню и спрашивать Глору, где она нашла младенца. Эта тема полностью лишает ее рассудка. Ваун не думает, что он мог бы предложить что-нибудь такое сейчас. Он один, а их двое, оба старше него, и только что он узнал что-то ужасное. Он подозревает, что "нелегально" - связано с "крупным преступлением", если на всей планете действуют одинаковые законы. И все-таки это правда. Три мальчика похожи, как три моллюска. - Абсолютной тождественности, впрочем, не бывает, - говорит Радж, прочитав, возможно, его мысли (почему нет? Мозг-то одинаковый). - Во-первых, даже двенадцать хромосом оставляют значительную свободу, поэтому они нумеруют ячейки. У каждой машины, конечно, есть серийный номер. Об этом знает даже тупой слизень с Дельты. Детопроизводящая машина, нумерующая свою продукцию, - весьма логично. Вауну хочется заорать. - А некоторое разнообразие - это хорошо, - мягко говорит Дайс. - Иногда требуется чуть побольше силы за счет... ну, раздражительности, может быть. Координации - вместо математических способностей. О деталях я только предполагаю, но что-то в этом роде. - Среда у всех разная, - вставляет Радж. - Так что можно изменять конструкцию в соответствии с климатическими условиями и прочим. И сопротивляемость болезням важна. Добавь немного метода проб и ошибок, чтобы продолжать искать возможность усовершенствования комбинации. Но на девяносто девять процентов мы одинаковы всегда. Дайс крепче сжимает плечо Вауна. - Помни, что машины делают лишь то, что им говорят, Ваун. Людей, даже нас, делают люди. Понимаешь? Отсутствие реакции с его стороны их тревожит. - В общем - да, - его голос охрип, - только к такому не сразу привыкнешь. Там, в деревне, он считал себя придурком из-за того, что его волосы, глаза и кожа были слишком темными. Радж и Дайс сказали ему, что странными, наоборот, являются слизняки Его цвет чуть ли не самый распространенный. У большинства людей темные волосы, поэтому он совершенно не придурок. Теперь ему объясняют, насколько придурочным может быть придурок. - Рэндомы складываются из двух половин. Половина от отца, половина от матери. Два брата делят их гены пополам. Но ты, Дайс и я совпадаем по меньшей мере на девяносто пять процентов. Оставшиеся пять процентов умышленно различаются. Ваун кивает, все еще не в силах принять, что он нечто, произошедшее от машины. - Не унывай, - сердечно говорит Дайс. - Задумайся о преимуществах. У тебя мощнейший мозг в мире. Твои мускулы, грамм к грамму, сильнее, чем у любого другого. Координация, темперамент, мышление, адаптивность... ты лучший, Ваун. Не великан, поскольку размеры не являются преимуществом в технократической культуре. Ты все можешь делать лучше любого рэндома. Совершенный человеческий организм. Приор... Он останавливается и, должно быть, оглядывается на Раджа за одобрением, потому что Радж кивает. - Приор, - говорит Дайс тихо в ухо Вауну, - прибыл на Q-корабле нищим иммигрантом двадцать лет тому назад, а сейчас он - коммодор космического Патруля. 19 Когда копы-спейсеры в конце концов примчались в Форхил, первый выбравшийся из торча оказался смуглым крепким парнем, имевшим самоубийственную дерзость наставить оружие на адмирала Вауна и приказать поднять руки вверх. Его кореш мертвенно побледнел и разразился бульканьем. Ваун же так виртуозно наорал на главного, что теперь тот стал белым, а его товарищ сдерживал улыбку. Потом Ваун присвоил себе их торч, сказал им, что в течение суток представит формальный рапорт, и отчалил. Он сообщил приборной доске координаты Вэлхэла, приказал набрать максимальную скорость и пользоваться всеми приоритетными правами. Он откинулся назад, страдая от тесноты и зловония стандартной модели К-49, но когда он обнаружил в бардачке припасенные копами завтраки, настроение его улучшилось. Пока форхилский ландшафт таял внизу, Ваун жадно жевал. Он фантазировал на тему прибытия в Вэлхэл, где его ждет, вся в нетерпении, веснушчатая рыжая. Это будет подобающее герою возвращение, весь Вэлхэл лишь для них двоих. Ваун покажет его рыжей во всем великолепии. Он покажет, как герои живут. Как любят. Это напомнило ему о том, что он почти не спал в эту ночь, а теперь есть свободное время. Сиденья были специально устроены так, чтобы обезоружить дремоту, но, насколько возможно, он устроился поудобнее. Небо приобрело почти космическую черноту, на западе ослепительно горел Ангел, а Ваун в полусне задумался о Q-корабле. Это верно - корабль пока еще далеко, около одной десятой элуя. Верно также, что курс Q-корабля, как известно, установить сложно, но он пользовался результатами триангуляции минных баз и научно-исследовательских космических станций, разбросанных по всей системе. Если корабль не начнет в ближайшее время торможение, то скоро он уже и не сможет этого сделать, не будучи разорванным в клочья приливным напряжением. Если только это не корабль с металлическим корпусом. Интересно, могли бы братья отправиться в двадцатилетнее путешествие на таком корабле? Пожалуй, да - могли бы. Братья безоговорочно преданны своей родне, как коллективные насекомые. Но зачем приближаться вот так, по эклиптике, направляясь прямо на Ульт? Это откровенно враждебный выпад, гарантированно вызывающий ярость Патруля. Если кто-нибудь на Ульте способен мыслить так, как братья, так это адмирал Ваун. Неприятность в том, что он вел себя как представитель дикой расы столь долго, что теперь словно попался в ловушку этого типа мышления. Но Рокер захочет, чтобы он попробовал. Они ненавидели друг друга и обычно старались никогда не встречаться, но сейчас речь идет о судьбе планеты. Странно, что Рокер до сих пор отказывался ответить на звонки Вауна. Зажужжал бортовой ком. - Вызывают адмирала Вауна, - сообщил он довольным голосом. Ваун уже давно привык к тому, что Вселенная полна совпадений. - Кто? - Данные о звонящем засекречены. Ваун немного поразмыслил о такой глупости, но это означало лишь то, что он должен ответить на вызов отказом прежде, чем Рокер признает, что это он. Это скорее всего не входило в замыслы скотины, а просто так срабатывали системы безопасности, не переходившие в состояние боевой тревоги до тех пор, пока канал не был полностью открыт. В данный момент это было очень удобно, поскольку Ваун начал засыпать. Он своенравно решил, что прямо сейчас он не в настроении ругаться с адмиралиссимусом Рокером. - Отказ, - сказал он. - Никого не принимать. Конец связи. Как ни странно, это сработало. Ваун попытался устроиться поудобнее. Неудивительно, что у гвардейцев такой дурной характер, если им дают для полетов такие трубки, как эта штуковина. Его левое колено давило в подмышку, а макушка задевала колпак, из-за чего зудел череп. Ушибы адски ныли, он до сих пор не съел свой бустер. География вокруг была совершенно незнакомой, как и часть истории. Малиновая дымка - это, должно быть, горы Зарзар, откуда воинственные племена изгонялись на Виридианскую равнину раз двенадцать, сначала верхом на животных, затем на самолетах и дельтапланах. За пределами видимости лежала пустыня Эшуор, которая, когда он видел ее в последний раз, была симфонией красного и темнобордового. Там убийцы царя Толиана попытались несколько столетий назад построить ядерную установку и были стерты с лица планеты Патрулем при первой же попытке серьезного вмешательства в ультийскую политику. Далеко на юге, где голубые болота и блестящие озера меркли в янтарной мути, на горизонте, должен быть Ферсткам, место, где десять тысяч лет назад высадился святой Джошуаль Кранц. Где-то средь ближайших зеленых равнин невидимая граница отделяла Западное Содружество от Свободных Земель. Первое - милая и бессмысленная анархия, второе - кровавый военный диктаторский режим. Есть вещи, которые не меняются никогда. Доггоцевские инструктора учили, что каждая планета следует одним и тем же путем: простое деревенское поселение из нескольких десятков или сотен людей, период быстрого роста богатства и населения, приводящий к войнам и индустриализации, а в итоге перенаселение, нищета и долгое падение. Что потом? Тишина... но об этом почти не упоминали. Прямо под ним сейчас лежали илистые земли Дельты, а гноящийся фурункул, полный человеческих отходов, - был Кешеликс. Вот город, куда он так и не вернулся. Одного раза хватило. 20 Празднику конец. Катер продирается сквозь неразбериху речного транспорта и мусора, заполонивших все окрестности легендарного Кешеликса, святого города Фарианиса. Ваун, не вставая на ноги, осматривается, насколько позволяют борт судна и поля шляпы. Сухой ком стоит у него в горле, сердце бешено колотится. Он поражен количеством ревущих в воздухе, влетающих в дальние башни и вылетающих оттуда по замысловатым траекториям торчей. Вонь омерзительна. Он не на шутку обеспокоен тем, что некий здоровенный и быстроходный корабль грозит потопить их катер в напичканной нечистотами речной похлебке. Он так возбужден, что едва ли способен сдерживать детское хихиканье. Гигантские грузовики носятся по набережным и многочисленным мостам. Шумно! Три недели назад он бы застыдился проявить волнение, но сейчас точно такой же трепет он замечает в Радже и Дайсе, которые уже много раз бывали в больших городах. Троих братьев и так практически невозможно отличить друг от друга, а теперь они становятся похожи еще больше. Ваун понимает, что перенял у Дайса манеру разговаривать, хотя он и не помнит, чтобы пытался. Забавно видеть, что с Раджем происходит то же самое. Стандарты устанавливает, скорее, Дайс, как самый старший. Порой он цитирует Приора как авторитетную личность, но, обнаружив себя в меньшинстве, он, как правило, приспосабливается - вот уже ест рыбу. Невероятная худоба Вауна исчезла из-за пищи и бустера высокого качества, а значит, он без сомнения стал еще сильнее, чем раньше, походить на Раджа. Это преображение не обсуждали, но Ваун знает, что если он заметил, то заметили и остальные. - Здесь! Радж сидит рядом с Вауном в такой же неудобной позе и тоже осматривается. - Понял. Дайс сидит на скамеечке у двигателя на корме и выглядит очень компетентным и собранным. Он отдает указания системе управления. Они следуют к пристани, где четыре часа назад был взят в аренду катер. Ваун смотрит на солнце, чтобы прикинуть, сколько времени. В полдень торч Приора будет ждать на стоянке. Скоро Ваун увидит себя или по крайней мере своего двойника в форме коммодора. Это будет незабываемым переживанием. Приор, конечно, много старше, но выглядит он, по словам Раджа, в точности так же, как Дайс. Кажется, они оба боготворят Приора Он - лидер, пионер. На самом деле Приор - не его настоящее имя, а что-то типа клички, присвоенной им в качестве имени по прибытии на Ульт. - Даже у братьев должны быть лидеры, - объяснил Дайс. - Порой решение не очевидно, а дергаться то туда, то сюда недопустимо... Так говорит Приор. Только Приор знает, это точно. Только Приор знает, что это значит - быть не одним из полдюжины идентичных братьев, а одним из сотен. Когда Ваун пытается это себе вообразить, у него начинает кружиться голова. Приор родился... был задуман... на Авалоне, он взошел на борт Q-корабля "Зеленые пастбища", когда ему было примерно столько же, сколько теперь Вауну. Скоро, очень скоро он познакомится с Приором. И тогда он узнает что-то новое о своем будущем. Ни Раджу, ни Дайсу ничего не известно о планах, а может, им приказано молчать. Каковы бы ни были эти планы, Ваун даст согласие. Он среди своих Он чувствует свою принадлежность, и после стольких лет отчуждения это не может не приводить его в экстаз. Если Приор прикажет ему лечь посреди улицы под колеса, он скорее всего послушается. Ну, может быть, немножко поспорит сначала. И ясное дело. Приор никогда не поступит с ним так. Своим братьям он может доверять так, как никогда еще никому не доверял, кроме, может, только Нивела давно-давно. Катер очень медленно скользит сквозь лабиринт плавучих пристаней и маленьких прогулочных суденышек безумных форм и расцветок. И люди - чистые, откормленные, прикинутые - богатые! Подглядывая из-под козырька, Ваун видит, что это правда, что почти у всех темные волосы. Кожа самых разных цветов и фигуры на любой вкус, но изобилия светлых волос не наблюдалось совершенно. Он находит взглядом нескольких парней, похожих на деревенских, - с песочного цвета шевелюрами и пушистой грудью. Их странным образом расплющенные лица уже кажутся ему безобразными, а ведь еще каких-то три недели назад такая мысль ему бы и в голову не пришла. Рэндомы. Дикое стадо. Он примеряется к терминологии братьев, и она ему нравится. Наверное, Ваун чувствует себя теперь в Кешеликсе так же, как чувствовал себя двадцать лет назад Приор в Ульте - чем-то чужеродным. Бамп! Радж выпрыгивает на берег с веревкой. Ваун усаживается под навесом, чтобы его не было видно, опускает голову. - На пять минут раньше, - говорит Дайс, быстро устраиваясь возле него. - Неплохо. Помнишь, что тебе надо делать? - Конечно. Почему-то его тон немного задел Вауна. Дайс поднимает свои тонкие темные брови. - Сейчас я - Приор, братец. - Конечно. Может быть, Дайс вовсе и не так холоден, как кажется. Радж запрыгивает назад, катер качается. Ваун распрямляет плечи, Дайс кладет ему на плечо свою крепкую руку. - Удачи, Брат. Ваун смотрит в эти удивительные темные глаза, видит там беспокойство, и ему хочется пасть на колени, петь хвалебные гимны - он, понятное дело, не станет этого делать. Эти двое странно посмотрели бы на него, если бы он даже просто упомянул религию, и это еще одно, в чем он должен пойти на уступки. Но Дайс беспокоится! И Радж тоже, конечно. Двое юношей беспокоятся за него? Быть того не может! Одного этого достаточно, чтобы разрыдаться, но он исхитряется бодро улыбнуться брату и как ни в чем не бывало отвернуться, будто Кешеликс ему - как родная деревня, будто сердце его не колотится так, словно у него приступ лихорадки. Он взбирается на пристань. Он пойдет первым, потому что идти первым безопаснее всего. В том случае, если вдруг какой-нибудь слоняющийся без дела зануда решит обнаружить, как трое абсолютно одинаковых юношей сходят на берег с катера, он не станет поднимать шум. Шума не будет - и в диком стаде порой попадаются двойняшки и тройняшки. Он вообще не понимает, к чему такая осторожность, но так пожелал Приор. Он не спешит. Не часто у него бывало столь сильное желание броситься бежать, но он идет. Он пытается выглядеть так, как будто его занимают мириады кораблей в воде, но они для него - бессмысленное пятно. Добравшись до берега, он неторопливо поднимается по ступенькам. Улица - дурдом. Шум, столпотворение, бардак. Половина из местных кажутся великанами. Гигантская девушка утыкается Вауну грудью прямо в лицо. Он шарахается. - Посмотри сегодня, как меня будут насиловать в "Стране чудес", - не терпящим возражений тоном говорит она. Только теперь он догадывается, что это сим, с отвращением отворачивается и натыкается на нелепую стену коричневых переливающихся мышц. - Над тобой, дружок, наверное, все девчонки смеются, - орет сквозь грохот великан. - За две недели астальский бустер увеличит твои мышцы в два раза! Никакой гимнастики не потребуется. Ваун поспешно обегает гиганта, проходит прямо сквозь слизистое двуногое из разряда пресмыкающихся, машущее ему книгой, и добирается до тротуара. На той стороне улицы - стоянка. "Будь осторожен на проезжей части", - говорил ему Дайс. Он присоединяется к группе болтливых девиц и переходит улицу с ними. Если что, он должен пойти в направлении вон того серебристого шпиля на севере и ждать там. Что бы ни случилось, он обязан вернуться на корабль. Но ничего не случится. Но почему тогда сердце мечется в груди, как москит? Долго, безумно долго он бессмысленно таращится на автомобили и торчи на стоянке, пораженный их количеством и разнообразием. Ему и в голову раньше не приходило, что на свете существует столько всяких машин. Скинься они всей деревней, они не смогли бы купить и одно из этих сияющих чудовищ. Симуляторы женского пола толпятся вокруг него, борются за его внимание, сливаясь порой во что-то жуткое, многорукое, многоногое, многоголовое, все орут, предлагая неизвестные ему товары и услуги. Ему приходится смотреть между ними. Он кричит: - У меня нет денег. Но это их не трогает. Спешат, приходят новые и новые. И тут с невыразимым чувством облегчения он видит зловещий черный корпус патрульного торча, заграбаставшего два парковочных места кряду. Он неторопливо шагает к нему. Отважившись оглядеться по сторонам, он обнаруживает, что никто на него не смотрит. Испугавшись, что может показаться крадущимся, он поднимает голову и еще раз смотрит вокруг - дерзко. Торч чудовищен, размерами с дом Глоры. Окна непрозрачные, дымчатые, и не видно, что там внутри. Он прикасается к двери. Потрясающе - дверь распахивается перед ним. Как и говорил Дайс. Он думает о том, как будет здорово снова увидеться с Раджем и Дайсом. Радж через час подойдет, Дайс должен уладить дела с документами. Ваун входит в торч. Дверь с тихим присвистом закрывается. Он прищуривается в прохладном сумраке. Здесь двое в военной форме, но ни один из них ни капли не похож на него. И на Раджа. И на Дайса. 21 И вот появляется он, сновидец, безмолвный в пылающей ночи. Тень необнаружимая... снова исчез... быть может, лишь шепот, след движения в камыше? Парящий невидимо, неслышно, неосязаемо. Сновидец пересекает темные озерца, не нарушая их покоя, а буйные травы чуть колышутся, когда он проплывает над ними. Луны нет. Здесь не бывает Луны, а необузданный туман застит звезды. Парящий над топью охотник, который не убивает, хищник, дарующий жизнь... Темен путь его, но цель ясна. Учителя говорят, что дурной поступок может сделать великое дело. Это сегодняшнее умение - дурное и в действительности разумеет под собой упадок. Такое умение ничего больше не умеет, ибо не сумело не потеряться и как умение забыто. Очень остроумно... Ну и что? Здесь его остроумие никто не оценит, кроме полноправного владыки, который пренебрегает обязанностями хозяина, поскольку валяется и храпит за кроватью. Галлюцинирование, вызванное нервным истощением, скажете? Известное в народе как отходняк после электрошока? Ну, надо же! Вдобавок изрядная доза аксилетена? Бедняга. Но через семь-восемь недель, если повезет, он сможет отвечать на простые вопросы. Нет, полного права называться полноправным вла