Лэйна Дин Джеймс. Колдовской камень ----------------------------------------------------------------------- L.Dean James. Sorceror's Stone (1991) ("Sorceror's Stone" #1). М., "Терра", 1997. Пер. - В.Гришечкин. OCR & spellcheck by HarryFan, 10 November 2000 ----------------------------------------------------------------------- Моей матери, Эмилии Гамильтон Оутс Бакли ПРОЛОГ Стемнело, и его закружил вихрь воспоминаний. Его нечеловеческие глаза различали каскады цветов далеко за пределами обычного зрения. Один. Опять. Как оно и было. Как и должно быть. Но вслед за воспоминаниями нахлынули чувства - мучительные, причиняющие боль. Он мог бы вспомнить тысячелетия, но память все время возвращала его к нескольким мгновениям, нанизанным на одну нить, как драгоценные жемчужины. Сначала он намеревался убить этого ребенка, уничтожить без промедления этого маленького чумазого человеческого детеныша, - пока не увидел кольцо, а в кольце Колдовской Камень, который и заставил его внимательней приглядеться к мальчику. И он почувствовал незримые нити, протянувшиеся от малыша к Камню. Тут действовали земные и неземные энергии, это, несомненно, была магия необычайной силы. Миск говорила об этом, но он не поверил ей. Бедная безумная Миск, для которой время существовало случайными всплесками, теряя свою непрерывность. Она сказала, что появится человек, который сможет найти то, что было утрачено: меч и драгоценный камень цвета ночи, который дает силу мечу. А потом появился этот ребенок: у него был Камень, и старик осмелился надеяться. Трижды глупец. И вот он оставил ребенка у себя, чтобы обучать его по "Книге Камней". Никакой жалости, решил он. Разве что жалость к себе - игра, чтобы убить время. Просто игра, как и та, что завершилась этим ужасным изгнанием, как и предыдущая, которая закончилась столь же плохо. Он слишком торопил мальчика и в конце концов едва не погубил. И только тогда он осознал, что затеял, что попытался воссоздать. Это было слишком страшно, жестоко и эгоистично - и он прогнал мальчика, отправил его назад, к существам, подобным ему, с их любовью, детским смехом и чисто человеческими слезами. Воспоминания еще раз отозвались болью и горечью. Он знал цену своему прегрешению: быть одиноким, даже еще более одиноким, чем он был раньше. 1 Кончилось теплое лето, и тут же на смену ему явились предвестники зимы - прохладные ветреные дни. Смена времен года происходила в Виннамире незаметно: ни одно яркое пятно не нарушало тусклую, серо-зеленую гамму лесов. Обманчивое начало зимы для краев, где скоро начнутся проливные дожди и обильные снегопады. Чаще всего зима приходила рано и стояла долго, но в этом году природа все не давала холоду вступить в свои права. Дэрин из Госни тихонько тронул поводья, заставив свою гнедую чистокровку приостановиться на гребне горы. Сильный ветер трепал темную гриву кобылы и темные волосы всадника. Лошадь была уставшая, взмыленная, на ее боках выступила соль. Ее теплый животный запах внушал Дэрину спокойствие. Некоторое время он пристально глядел на запад, наслаждаясь ароматами, которые приносил ветер, его серо-голубые глаза осматривали все складки местности. Впереди виднелись прибрежные горы, невысокие и густо заросшие лесом. Обитавшие там пони были маленьким подобием гор - такие же невысокие и косматые. Кроме диких пони, встречались лоси, олени, медведи, пумы, а далеко внизу, в лесистых долинах, протекала Великая река, где водились лосось и форель. Дэрин привстал в стременах, расслабляя затекшие мускулы, потом снова повернул на юг, чтобы, перебравшись через горные хребты, выехать к северному рукаву реки. Молодой человек был одет в платье тяжелого черного сукна, темный кожаный камзол и бриджи для верховой езды. Мельком брошенный взгляд мало что мог сказать о нем. Он был среднего роста, стройный, в его движениях проскальзывало невольное изящество фехтовальщика, которым он и был, и не был, в зависимости от обстоятельств. Лютня, притороченная к седлу, выдавала менестреля, которым он и был, и не был, в зависимости от настроения и нужды в деньгах. Более внимательный взгляд мог обнаружить, что лютня сделана настоящим мастером из ценной южной древесины, а простой меч без украшений выкован из превосходнейшей закаленной стали. У юноши были выступающие скулы, большие широко расставленные глаза и изящные руки с длинными пальцами - признак благородного происхождения. Много чего можно было сказать о Дэрине, но, помимо прочего, он был третьим, самым младшим сыном Эмила Джефсона и, значит, вряд ли мог рассчитывать унаследовать что-либо из отцовских богатств. С ним повсюду было единственное наследство, которое имело для него значение, - тонкое золотое кольцо, завещанное ему матерью. Эту единственную свою драгоценность он носил на указательном пальце левой руки. В кольцо был вставлен обычный темный камень, неограненный, неприметный - Колдовской Камень. Мало кто в таком возрасте обладал Колдовским Камнем, но даже среди тех, у кого он был, немногие могли повелевать его волшебной силой. Дэрин не считал, что обладает таким умением, и, хотя Камень подчинялся ему, редко пользовался им. Точнее, ему так казалось. Но даже сейчас едва возникшая мысль вызвала к жизни искуснейшую магию, которая вывела лошадь на неприметную тропинку, ведущую в Каслкип. Дэрин вспоминал, как началось его путешествие. Когда пришло письмо, он был далеко на юге, в Кэйтсе. Кратко и в общих чертах в нем сообщалось о смерти его отца, а ему, Дэрину, предписывалось прибыть ко двору. Разозлившись, он решил было не ехать. Чего ему спешить в Каслкип? Письмо отправлено несколько недель назад, его отец давно похоронен. А все остальное могло исходить только от его предприимчивых единокровных братьев. Дэрин не питал к ним злобы - его никогда не заботили ни титул, ни богатство. Он и так ощущал себя богатым, ценя превыше всего свою свободу. Если не считать матери, Идонны, молодой Госни никогда не был близок ни с кем из родных. Непохожий на своих воинственных братьев, он не имел ничего общего с отцом. Эмил Джефсон был деспотичен и сверхкритичен во всем, что касалось Дэрина. В младшем сыне он видел одни недостатки. И когда письмо пришло, Дэрин, не раздумывая, бросил его в очаг. Он не собирался возвращаться в Каслкип. Той ночью он увидел во сне красавицу с блестящими черными волосами - смерть не изменила Идонну. Мать прикоснулась к его лицу - будто бабочка мягко задела крылом. - Ты должен ехать домой, - сказала она. Дэрин хотел было возразить, но женщина нежно улыбнулась, и в ее глазах засияла любовь, которой ему так не хватало, даже теперь, после стольких лет. - Ты бы принес мне цветы на могилу, Дэрин. - Она исчезла вдали, и ее голос едва можно было расслышать: - Ярко-красные розы... мне на могилу... Дэрин не мог пошевелиться, чтобы удержать ее, но тепло ее взгляда оставалось с ним и после пробуждения. Так что Дэрин расплатился за постой и выехал верхом в восточном направлении, к границе пустынных земель, потом повернул на север и поехал вдоль предгорий - холодных, сухих и бесплодных. Добравшись до Серых гор, он направился на запад через узкое Когтистое ущелье, наконец опять повернул на юг и вот добрался до этой вершины. Высоко в безоблачном небе одинокий ястреб криком приманивал добычу. Заслонив глаза от солнца, Дэрин смотрел, как птица кружит в вышине. Камень на его пальце пробудился, внутри него запульсировал мягкий голубой свет. Что-то поднялось в душе Дэрина: ему вспомнилось, какую безграничную радость и пьянящее чувство свободы может дать ветер тому, кто владеет волшебством. Но те же воспоминания болью отдались в затылке, и по телу пробежала дрожь. Дэрин пожелал, чтоб Камень опять погас. Вокруг него, куда ни глянь, простирались предгорья, где он охотился ребенком. В горах на берегу все по-другому: там - густые леса, а здесь - сухие пустоши, где только изредка встречаются листопадные и вечнозеленые дубы. Лишь на северных склонах, где еще журчат летние ручьи, местами попадается зелень. Дэрин ласково подбодрил Эмбер [Янтарь (англ.)], и лошадь, преодолев последний подъем, остановилась на другом гребне. Далеко внизу виднелся северный рукав, мелкий и узкий. Но крутые берега и плавающие на поверхности ветви раскрывали истинный характер реки: в зимнее и весеннее время, вздувшаяся от дождей и талых снегов, она представляла собой грозную силу. Прямо напротив, за рекой, на вершине соседнего холма возвышался Каслкип - королевская резиденция. С той высокой точки, где находился Дэрин, казалось, что до него совсем близко, но это было обманчивое впечатление. Чтобы добраться до цели своего путешествия, молодому человеку нужно было еще проехать не меньше лиги по пересеченной местности. Солнце уже клонилось к закату, и, хотя Госни проехал сегодня немало, ему следовало пришпорить лошадь, если он хотел добраться до замка засветло. Уже сейчас склоны холмов были освещены золотым вечерним солнцем. Где-то рядом запел жаворонок, и Дэрин, подняв голову, заслушался, очарованный. Юноша смотрел на старые стены Каслкипа. Крепость была такая же древняя, как и сам Виннамир. Каслкип, одиноко возвышавшийся недалеко от слияния северного и южного рукавов Великой реки, был, как и само королевство, грубоват и красив одновременно. Стратегическое положение замка-крепости было столь удачно, что его ни разу не удалось взять штурмом, хотя между Виннамиром и его южным соседом Ксенарой, большим и богатым государством, часто велись долгие кровавые войны. У подножия крепостного холма, на небольшом плато, расположился город Киптаун. В его домах уже разожгли огонь: из труб поднимался дым. Даже на таком расстоянии Дэрин видел, как сверкают многочисленные фонтаны величественных площадей резиденции. Он залюбовался розовыми садами, цветущими последний раз в это лето, и внезапно ощутил приступ ностальгии. Молодой человек нетерпеливо направил лошадь по извилистой тропинке вниз по склону. Спустившись к берегу реки, он напоил кобылу. - Ну, хватит, - пробормотал он, поторапливая гнедую. - Скоро и ты, и я славно поужинаем и отдохнем. Эмбер послушно зашлепала по доходившей ей до колен воде к невысоким зарослям на противоположном берегу. Когда всадник и лошадь достигли деревьев, Дэрин наклонился, чтобы ласково похлопать кобылу по шее. Это движение спасло ему жизнь. Что-то всколыхнуло волосы на затылке, и Дэрин услышал, как просвистела стрела. Она глубоко вонзилась в ствол дуба рядом с его головой. Одним быстрым движением он выскользнул из стремян и, выхватив меч, спрыгнул на землю. Дэрин ударил кобылу, и она испуганно скрылась в зарослях, а сам бросился за дуб... и замер, широко раскрыв от изумления глаза: послышался радостный возглас, и на поляне появился красивый, серый в яблоках конь. Смеющийся взахлеб всадник с луком через плечо остановил коня прикосновением руки. Дэрин шагнул навстречу всаднику, криво усмехаясь и держа в руке обнаженный меч. - Вы промахнулись, Люсьен. - Тысяча извинений, лорд Госни. Я думал, это кролик. - Сказано это было вызывающе наглым тоном. Неожиданно появившийся юноша был одет в платье из прекрасной серой кожи, хорошо гармонировавшей с мастью коня, на котором он сидел с небрежным изяществом. Несмотря на хрупкую внешность, Люсьен Д'Салэнг был прекрасным наездником и с легкостью справлялся с горячим конем. Белокурый красавец ослепительно улыбнулся Дэрину, но его бледно-голубые глаза злобно блеснули. - Печальные обстоятельства привели вас к нам, Дэрин Эмилсон. Пряча раздражение, Дэрин повернулся спиной к Люсьену, собираясь отыскать лошадь. Эмилом звали его отца, и только сын, получивший титул, имел после отцовской смерти право на это имя. Эмилсоном должен быть теперь Джеф, старший брат Дэрина, но Люсьен никогда не упускал случая уколоть или унизить... Кролик, как же! Дэрин вложил меч в ножны и выругался про себя, продолжая искать среди деревьев хоть какой-то след гнедой. Не похоже на нее убегать так далеко, но и то, как он ее ударил, не похоже на него. Позади серый конь нервно перебирал ногами, бренчал сбруей. Дэрин чувствовал на себе взгляд Д'Салэнга. - Отвезти вас в крепость? - спросил наконец Люсьен. - Похоже, вы остались без лошади. "Похоже", - уныло подумал Дэрин. Он обернулся и, ухватившись за предложенную руку, взобрался на коня позади Люсьена. - А вы сегодня не раз промахивались по кроликам, - заметил он, заглянув в пустую охотничью сумку. - По правде говоря, - приветливо ответил Люсьен, - я охотился на дичь покрупнее. Держитесь крепче! Дэрин нехотя обхватил его за талию, и Люсьен с явным удовольствием пришпорил коня. Животное так рванулось вперед, что едва не сбросило их обоих, потом понеслось к замку напролом через заросли. Пока Люсьен забавлялся смертоносной игрой "в ручеек" с деревьями, Дэрин думал только о том, как бы удержаться в седле да увернуться вовремя от веток. Куда несется конь, волновало Люсьена мало, если волновало вообще. К тому времени, как они добрались до замковых конюшен, конь тяжело дышал, на его боках выступила пена. Прекрасное животное задыхалось, его легкие были фактически загублены. Дэрин подавил внутреннее негодование. Они с Люсьеном были непримиримыми соперниками с тех самых пор, как узнали друг друга, но погубить такое красивое животное только ради того, чтоб досадить злополучному седоку! Это по-новому и еще отчетливее показало жестокость молодого лорда. Бешеная скачка закончилась тем, что конь, получив внезапный жестокий удар шпорами, взвился на дыбы. Два конюха в ливреях бросились к Люсьену, чтобы помочь справиться с животным. Сидевший сзади Дэрин просто соскользнул с коня и отошел для безопасности. Люсьен быстро и безжалостно усмирил коня. Спешиваясь, он улыбался; его забавляло явное неодобрение Дэрина. Потом он повернулся и заговорил с конюхом. Со стороны внутреннего двора появился какой-то человек и направился к конюшням. Он был маленького роста, худой, с густой копной белоснежных волос. На нем была голубая ливрея домашнего слуги. Дэрин узнал бы его и без приметной шевелюры - по одной только своеобразной прихрамывающей походке - памяти о южных войнах, когда тот сражался бок о бок со старым королем. Вот уже тридцать лет Тило был мажордомом, бессменным главой королевской челяди. Он направился прямо к Люсьену и отвел его в сторону, чтобы Дэрин не мог их расслышать. Слушая старого слугу, Люсьен не отрывал глаз от Дэрина. - Ну, раз уж так... - улыбнулся молодой лорд. - Я должен оставить вас на попечение Тило. Король хочет меня видеть. - Люсьен рассмеялся. - А жаль. Я бы охотно поболтал с вами подольше. В ваше отсутствие столько всего произошло. Тило явно терял терпение, но Люсьен и не собирался уходить. Напротив, он продолжил: - Ваша лошадь появилась здесь раньше нас, и весь двор встревожился. Естественно, поползли слухи: похоже, им пришло в голову, что мы потеряли нашего... - Лорд Д'Салэнг, - поспешно прервал его Тило. - Ах, да, - с явным сожалением сказал Люсьен. - Я должен идти. - Изящно поклонившись, он удалился. Тило отступил на шаг и осмотрел Дэрина с головы до пят. Его морщинистое лицо, как всегда, ничего не выражало. Наконец этот неприятный осмотр закончился, и старик кивнул, очевидно, довольный увиденным. - Добро пожаловать домой, молодой сир, - произнес он и улыбнулся. Улыбка чуть тронула его губы и тут же пропала. - Спасибо, Тило. Дэрин огляделся по сторонам: он ожидал, что братья будут его встречать. Между ними никогда не было любви, но расстались они друзьями. - Ваши комнаты готовы, и ваши вещи уже сняли с лошади и отнесли туда. - Тило учтиво поклонился: - Королю не терпится увидеть вас, но вы, конечно, сначала примете ванну. - Конечно, - согласился Дэрин. Ему хотелось бы, пока не стемнело, погулять в садах, но это удовольствие придется отложить на завтра. Рядом с этим маленьким седовласым человеком в безупречной униформе Дэрин особенно остро ощущал, что его собственная одежда вся в пыли, а от него самого пахнет лошадиным потом. Они прошли через затененный двор, мимо людей, занятых бесконечной работой по поддержанию дворца в порядке. Вечерний ветер принес из кухонь запах очага и жарящегося мяса. В животе у Дэрина громко заурчало, и он неожиданно вспомнил, что ему сегодня не удалось по обедать. Даже если Тило и услышал голодное урчание, то он был слишком вежлив, чтобы показать это. Он продолжал идти дальше, переваливаясь на каждом шагу, что было удобней всего для его больной ноги. На пороге своих апартаментов Дэрин остановился поблагодарить Тило, полагая, что у того есть более неотложные дела, но слуга вошел вслед за ним и сразу направился в спальню. Юноша слышал, как он там хлопочет. В большой гостиной, где сейчас находился Дэрин, в камине уже был разведен огонь, светильники зажжены. Молодой лорд с нежностью оглядел знакомые стены. Казалось, комната не изменилась. Все, что он оставил, было на месте, и еще прибавились кое-какие личные вещи его отца: большей частью оружие и военные трофеи. Это странное для миролюбивого сына наследство занимало широкую полку на дальней стене. У камина стояло его любимое кресло, на другой стене висел гобелен из приданого матери. На столе Дэрин заметил свою лютню, Кэндилэсс. В дороге ее защищал надежный бархатный чехол, но Дэрин все равно внимательно осмотрел ее, отполировал краешком одежды, чтобы дерево заблестело еще сильнее. Потом, положив инструмент на стол, прошел в соседнюю комнату. Тило вылил в большую медную ванну горячую воду из котелка. В теплом влажном воздухе запахло розами. Мажордом вынул из шкафа чистую одежду и аккуратно сложил на кровать: белую шелковую рубашку, бархатный камзол цвета ореха и такие же бриджи, прекрасные вязаные чулки, мягкие сапоги до колен, сшитые из дубленой лосиной кожи и украшенные серебряными пряжками. Дэрин узнал свою прежнюю одежду, но сапоги были новые. - Милорд? - Тило помог Дэрину снять пыльные сапоги, одежду и быстро унес грязные вещи из комнаты. Дэрин забрался в ванну и погрузился в воду, застонав от удовольствия. Немного погодя вновь появился Тило, неся мыло, ножницы и бритву. - Тило, если я тебя отрываю от других дел, так и скажи. - Нет, милорд. Я теперь только прислуживаю королю, а он разрешил мне помочь вам, пока для вас не подберут подходящих слуг. - Тило закатал рукава и поставил в ванну скамеечку. - Как король? - спросил Дэрин, когда старик принялся тереть его плечи. - Совершенно здоров, милорд, но ужасно занят: год кончается - много хлопот с урожаем и налогами. - А как принц Гэйлон? Дэрин затронул чувствительную струнку - невозмутимый слуга широко улыбнулся: - Эти мальчишки так быстро растут: вы его, пожалуй, не узнаете. Ему ведь только что исполнилось десять. Дэрин кивнул: - Помню. Как у него дела с учебой? Он не забросил стрельбу, фехтование? - Вы меня извините, сир, но это такой озорник! Конечно же он не забыл то, чему вы его учили. А вопросов задает столько, что у учителей голова идет кругом. Очень смышленый мальчик. И сильно скучает по вам, милорд. Дэрин загрустил. Чтобы прогнать это чувство, он спросил: - А принцесса Джессмин? - Лучшая из всех драгоценностей, когда-либо привезенных из Ксенары! - объявил Тило. - Она тоже не забыла вас, сир. - Это невозможно, она была совсем крошкой, когда я уехал. - Да, но сейчас-то ей уже шесть лет. Она родилась в тот же день, что и принц, если вы помните, милорд. - Помню, - пробормотал Дэрин и погрузился в воспоминания. Это было очень счастливое время - раннее детство Гэйлона. Дэрин сразу взялся опекать его: он почувствовал любовь к малышу, как только увидел его в первый раз на руках у няни. Из-за военных действий король почти не бывал в Каслкипе, и Дэрин, сам еще совсем мальчик, заменил принцу отца, обучая малыша ездить верхом, охотиться, играть на мандолине, обращаться с оружием. Когда наконец-то закончилась последняя война, король Рейс возвратился и привез с собой маленькую девочку, Джессмин. Малолетнюю принцессу обручили с Гэйлоном, дабы обеспечить прочный мир, а со временем скрепить королевским браком союз между Виннамиром и Ксенарой. Вскоре всем уже казалось, что принцесса всегда жила в Каслкипе. И теперь никто не осмеливался насмехаться над странностями младшего герцогского сына, который в восемнадцать лет общался с малышами охотнее, чем со сверстниками: пел им песни, рассказывал сказки, учил с ними стихи. Никто, кроме Люсьена, - но это и следовало ожидать. А потом было последнее столкновение Дэрина с отцом, когда вся горечь, раздражение и взаимное разочарование выплеснулись наружу. Не сказав ни слова, он ушел из замка, исчез, так же как после смерти матери, но только на этот раз он не собирался когда-либо возвращаться. Нынче все изменилось, но он все равно собирался уехать, как только все дела с наследством будут улажены, но теперь он должен увидеться с детьми и проститься с ними как следует, - если, конечно, Гэйлон и Джессмин захотят. Усилием воли Дэрин вернулся к реальности. Отправляясь в путь, он запретил себе обо всем этом думать, так зачем же позволять сейчас. Он стал размышлять о другом. - Тило, ты не знаешь, где Джеф? Или Гэрик? Я ждал, что они встретят меня. Тило почему-то промолчал и продолжал намыливать Дэрину голову. Потом его руки остановились. - Милорд, король просил меня проследить, чтобы вы узнали все от него. - Последовала неловкая пауза. - Я должен сообщить вам, что вы теперь Дэрин Эмилсон, герцог Госнийский. Сначала Дэрин ничего не понял, но Тило поспешил объяснить: - Король знает, как мало значит для вас придворная жизнь. Он опасался, что вы не приедете, если будете знать, почему именно вас вызывают. Ваши братья погибли на восточной границе в перестрелке с Энлинскими племенами, спустя всего лишь год после вашего отъезда. Дэрин был ошеломлен. Неожиданнее всего была внезапно нахлынувшая жалость к отцу. Как одинок, должно быть, он был в последние два года своей жизни. Герцог, конечно, никогда бы в этом не признался: ведь у него всегда был его король. Эмил был ближайшим другом и советником старого короля, а после его смерти был так же предан его сыну Рейсу. Дэрин переживал потерю братьев, но не так глубоко, как можно было бы ожидать: Джеф и Гэрик были его братьями только по отцу, и когда он родился, были уже взрослыми. Он общался с ними еще меньше, чем с отцом. Как горько, должно быть, было старому герцогу потерять сыновей не в суровых войнах с Югом, а в бессмысленной перестрелке с варварскими племенами северо-восточной пустыни, как тяжело осознавать, что погибли они от рук диких каннибалов. Дэрин содрогнулся. - Они были?.. Дэрин не смог продолжить, но Тило понял и ответил на его мысли: - Их тела спасли. Они покоятся с миром рядом с вашим отцом в склепе замка Госни. И лорд, и слуга замолчали. Дэрин покусывал большой палец, стараясь постичь неожиданный поворот событий. Домывшись, Дэрин поднялся из воды и спросил: - Тило, а мой отец? Как он умер? И вновь старый слуга задержался с ответом. Большим полотенцем он обернул плечи Дэрина. - Несчастный случай. Его сбросила лошадь во время охоты. При падении он сломал шею. Он умер мгновенно... не мучаясь. - Один? Он охотился один? Тило принес с кровати рубашку. - Нет, милорд, - тихо сказал он. - С ним был младший лорд Д'Салэнг. - Люсьен... - скрипнул зубами Дэрин. - Это был несчастный случай, - поспешил повторить Тило. - Разумеется, - согласился Дэрин, но отвел глаза в сторону. Юноша надел бриджи, поправил воротник рубашки: после мытья и стрижки волосы на затылке стали виться. Тило помог ему облачиться в камзол. "Ну, - подумал новоиспеченный лорд, - я снова могу некоторое время изображать придворного". Настала очередь сапог: мягкие, искусно сшитые, они совершенно не подходили для путешествий, но ступать в них можно было по-кошачьи бесшумно. Дэрин тут же полюбил их. Он надел шляпу с пером, поданную Тило, и, лихо заломив ее, подошел к большому зеркалу, чтобы полюбоваться собой. - Вы великолепно выглядите, сир! - гордо сказал Тило. Дэрин Эмилсон, герцог Госнийский, повернулся к старому слуге довольный, как мальчишка: - Тило, ты совершенно прав! 2 Люсьен Д'Салэнг вышел от короля, тщательно контролируя выражение своего красивого лица. Но едва двери тронного зала закрылись, его тут же перекосило от злости. Он замахнулся на юного пажа, который неосмотрительно оказался на его пути. Привычно увернувшись от удара, мальчик тихонько постучал в двери и до того, как они распахнулись, успел пригладить волосы и одернуть ливрею. В отношении Люсьена Д'Салэнга и его дяди, Фейдира, применяли ту же тактику, что и в отношении других препятствий: просто обходили и шли дальше по своим делам. Посол и его племянник были южане, и их грубость никого не удивляла. Люсьен прохаживался по коридору, поджидая Дэрина, чтобы не упустить случая поддеть его. Пока что ему это не удавалось - три года скитаний сделали Дэрина более терпимым. Но Люсьен был уверен, что, немного попрактиковавшись, найдет уязвимое место. До сих пор так оно всегда и бывало. - Боже мой! - радостно воскликнул он, завидев Дэрина. - Неужели это новый герцог Госнийский? Я чуть было не обознался - от вас почему-то не пахнет лошадью. Казалось, Дэрин смолчит, но он не выдержал и отпарировал: - Зато вас, лорд Д'Салэнг, всегда безошибочно узнаешь по вашему собственному неповторимому аромату. В глазах Люсьена на мгновение вспыхнула ненависть, но тут же засветилось торжество. Он довольно засмеялся: - Ах, сударь, вы просто ослепительны в этих оборках. Дэрин не прореагировал. - А чем вы займетесь на сегодняшнем ужине? Споете нам песню или позабавите вашей могучей волшебной силой? Дэрин натянуто улыбнулся: - Прошу прощения, милорд. Король ждет. - Да-да, конечно же, король ждет своего нового герцога. - Елейный голос преследовал Дэрина до самых дверей: - Я вот все гадаю, удастся ли сыну занять место отца? Рука Дэрина замерла на дверной ручке. Он обернулся к золотоволосому юноше: - Сын не будет даже пытаться. - И скрылся за дверями. Люсьен снова остался один, и только высоко поднятые брови выдавали его чувства. Тронный зал был ярко освещен, но почти пуст: долгий хлопотливый день наконец-то подошел к концу. Рыжеволосый король и его секретарь что-то тихо обсуждали. Когда Дэрин пересек огромный зал, король повернулся к нему. Приветливая улыбка появилась на его губах, но тут же пропала. Дэрину некогда было размышлять над странной реакцией короля - он опустился на одно колено у подножия трона. Откуда-то из-за спины короля вынырнул маленький вихрь белых кружев и зеленого шелка и кубарем скатился по ступенькам прямо к Дэрину. Его шею обхватили детские руки, он получил липкий поцелуй в губы, и теплое личико уткнулось ему в воротник. - Ваше высочество, - прошептал Дэрин в маленькое ушко, - у вас видны панталончики. - О, Дэрин! - воскликнула малышка, но скромность победила, и она старательно поправила свои юбочки, после чего опять взобралась герцогу на колено и стиснула его еще крепче. У Дэрина сладко защемило сердце, когда он снова почувствовал на шее ее ручки. Принцесса Джессмин, обрученная с принцем Гэйлоном и находящаяся под опекой Виннамира, пристально взглянула на юношу. - Почему у тебя глаза мокрые? - спросила она. - Почему у вас лицо такое липкое? - отпарировал Дэрин. - Мед. - Кратко объяснив самую суть, девочка выпалила: - А Гэйлон не придет. Он злится на тебя. Тебя не было так долго! Он говорит, мол, что толку, ведь ты все равно опять уедешь. А я сказала, что нет. Ты ведь не уедешь, правда? Дэрин открыл рот, но закрыл опять, так как девочка не умолкала: - Ты споешь мне песню? Где твоя лютня? А Эмбер по-прежнему у тебя? Можно мне на ней покататься? О Дэрин! - Его опять крепко и липко обняли. - Ты никогда-никогда-никогда не должен больше уезжать. Обещай мне, что не уедешь. Не в силах ответить, герцог погладил девочку по голове. Но молчание рассердило ее. - Я приказываю тебе остаться, - повелительно сказала она истинно королевским тоном. Сверху донеслось покашливание: - Гхм. - Ваше величество, простите меня, - Дэрин склонил голову. Джессмин спрыгнула с его колена и вихрем взлетела по ступенькам. - Дядя, прикажи ему остаться, ну пожалуйста! - Радость моя, - сказал король, - пойди к леди Герра и попроси ее - только вежливо, имей в виду, - вымыть тебе лицо и руки. Девочка не спешила, и его голос посуровел: - Немедленно! С удивительным для шестилетней девочки достоинством она сделала реверанс и вышла. - Пожалуйста, Дэрин, подойдите ко мне. Станьте сюда, справа. - Король сопроводил свои слова жестом. - Вы должны простить мне мою недавнюю оплошность: я и забыл, как вы похожи на вашего отца. Вы очень напоминаете его лицом, особенно глазами. Честное слово, так приятно снова иметь рядом Госни. - Вы хорошо выглядите, ваше величество. - Я и чувствую себя хорошо. Король положил крупную правую руку на подлокотник, а левой принялся приглаживать свои рыжие волосы - жест, хорошо знакомый Дэрину. Рейс продолжил: - Но отложим любезности до ужина. Первым делом нам многое нужно серьезно обсудить. - Да, сир. - Ваш отец очень разумно вел дела, и, благодаря ему, вы - весьма состоятельный молодой человек. Теперь, вернувшись домой, вы обнаруживаете, что многое нуждается в ваших заботах. А еще у нас при дворе есть прелестная молодая особа, чей отец очень заинтересован в знакомстве с вами. Поскольку она единственная дочь, у нее будет прекрасное приданое, девушка красивая и хорошего происхождения. Дэрин стоял с каменным лицом. Неожиданные слова короля были не многим лучше тирады Джессмин, хотя все было сказано мягко и убедительно. Новый герцог Госнийский совершенно не собирался связывать себя браком без любви, ради чистоты крови. - Вы чем-то недовольны, лорд Госни? - голос короля стал суше. - Сир, - осторожно начал Дэрин, - я не собирался оставаться. Король потеребил свою короткую бороду. - В чем-то вы вылитый отец. - Ярко-голубые глаза короля смотрели прямо в серые глаза Дэрина. - А если бы я попросил вас остаться? - Ваше величество, умоляю... Король пропустил его мольбу мимо ушей и продолжал, похлопывая по ручке кресла: - А если бы я приказал вам остаться, как бы вы тогда поступили, Дэрин из Госни? - Я должен был бы повиноваться моему королю, - без энтузиазма ответил Дэрин. - Вы считаете, что я ни на чем не основываюсь и что я несправедлив к вам. Но никто из нас не властен над событиями, даже король. Поэтому не расстраивайтесь, не надо. - Король сжал руку Дэрина. - Вы даже не представляете, как вы мне нужны здесь. Люсьен делает все, чтобы принц вышел из-под моего контроля, а его дядя Фейдир пытается диктовать и указывать мне. Король поднялся. Стоя, он был на голову выше герцога. - Дэрин, - сказал он, - я не прошу вас занять место вашего отца. Я знаю, что вы очень разные. Я только прошу вас вернуться к нам. Вы нужны Гэйлону. Вы нужны Джессмин. Король стал спускаться вниз, увлекая герцога за собой. - Позвольте мне устроить вам этот брак. Девушка сообразительная и остроумная, к тому же богата. Если уж вы не можете не чувствовать себя здесь пленником, то дайте мне возможность, по крайней мере, сделать вашу темницу приятной. Дэрин продолжал смотреть в одну точку. Король покачал головой: - Хорошо, хорошо, но, по крайней мере, присмотритесь к ней хорошенько. У вас должен быть наследник. А может быть, у вас уже есть на примете какая-нибудь особа? - Он жестом отослал секретаря в свой кабинет. - Нет? Хорошо. Ну, увидимся за ужином, сир. - Да, ваше величество, - Дэрин поклонился, а король и слуга скрылись за высокими драпировками. Оставшись в одиночестве в тронном зале, молодой герцог постарался справиться со своей досадой. Он чувствовал себя беспомощным, пойманным, захваченным врасплох; обстоятельства были вне его контроля и выше его понимания. Но должен же быть какой-то выход из этой королевской ловушки. Однако пока ему ничего не приходило в голову. В дверь поскреблись. Фейдир Д'Салэнг, ксенарский посланник, закрыл лежащий перед ним массивный фолиант и бережно спрятал его в полый пьедестал массивной статуи черного мрамора, стоящей у шкафа. Потом снова сел за стол и аккуратно расправил складки темного одеяния на своей длинной нескладной фигуре. - Войдите, - сказал он, когда звук повторился. Вошел его племянник Люсьен и, закрыв дверь, небрежно прислонился к ней. - Я помешал, дядя? - Уж тебе бы этого очень хотелось, - проворчал Фейдир. - Вы, конечно, опять балуетесь с вашим дурацким Камнем. Люсьен насмешливо улыбнулся. Он никогда не упускал случая поддразнить. - Я велел тебе не упоминать о Камне. Фейдир недовольно посмотрел на юношу и увидел, что тот лениво поглаживает уродливую статую толстого Эмиса - ксенарского бога-покровителя посланников. - Так чего ты хочешь, Люсьен? - Чтобы Дэрин уехал. - Руки замерли на мраморе. - Это я слышал. Все это мы слышали. - Что вы предлагаете делать? - Ничего. Я очень сомневаюсь, что он останется. Придворная жизнь мало привлекает его. - Но король приказал ему остаться. - Люсьен получал удовольствие, сообщая плохие новости. Фейдир упрямо не реагировал. Вместо этого он перебирал бумаги на своем столе. - Возможно, ему прикажут уехать, - задумчиво ответил посланник. Его темные глаза на мгновение затуманились. - Каким образом? Могу ли я что-нибудь сделать? Я хочу что-нибудь сделать! - Нет, - решительно сказал Фейдир. - А теперь уходи. Люсьен раздраженно рванул дверь. - Ну и скучный же вы, дядя, человек! - Дверь с треском захлопнулась. Посол наклонился, чтобы достать книгу из тайника. - А ты, дорогой племянник, - пробормотал он, - в один прекрасный день сам себя перехитришь. - Джесс, как ты могла! - недовольно воскликнул Гэйлон. - Но ты же злишься на него, ты сам говорил, - повторила все еще чумазая принцесса. Вместо того чтобы вернуться к нянюшке, она прямиком направилась к Гэйлону. Сейчас она восседала на тумбочке, колотя пятками по дверце. - Но ты не должна была говорить ему. - Да ладно, больше тебе не надо будет на него сердиться. Он остается. - Кто сказал? - Король. Гэйлон откинул со лба рыжеватую челку, падающую на светло-карие глаза, и сморщил веснушчатый нос: он внимательно разглядывал в зеркале свое отражение. - Ты пропустил ужин, - заявила Джессмин. - Я сегодня ужинаю со взрослыми. - Ого! - беззлобно сказала девочка. - Вот почему ты так вырядился. Она слезла с тумбочки и, подойдя к зеркалу, встала позади Гэйлона: - Ты становишься ужасно высоким, - заметила она и была вознаграждена довольным взглядом мальчика. В десять лет Гэйлон начал волноваться, вырастет ли он когда-нибудь. Правда, для Джессмин высоким был почти каждый. Гэйлон поцеловал ее куда-то в макушку, избегая липких щек. Удовлетворенный своим отражением, принц взял губку и намочил ее в тазу с водой. Джесс подчинилась мытью с покорностью, которой в жизни не могла добиться ни одна из ее фрейлин. Принцесса была неординарным ребенком: своенравным и избалованным, но способным на огромную любовь, большая часть которой была направлена на Гэйлона. Пожалуй, именно он и баловал ее больше всех. Сам Гэйлон никогда не был избалован. О мальчике можно было сказать, что он довольно гордый и немного заносчивый, но это было неудивительно для ребенка королевской крови. Элегантный, в камзоле и бриджах синего бархата Гэйлон вышел из комнаты, ведя за собой свою принцессу. В коридоре, поджидая, стоял Люсьен. Племянник посла быстро схватил Джессмин и начал ее подбрасывать в воздух. - Люсьен! - закричала она. - Пусти сейчас же! - Малышка, вы меня больше не любите? На этот раз светлые глаза смотрели простодушно, и улыбка была искренней. Опустив девочку на пол, белокурый лорд взял ее маленькие ручки в свои. Гэйлон наблюдал за этим, снисходительно улыбаясь. - Не глупи, - ответила раздосадованная принцесса, - я уже слишком большая для таких вещей. - А слишком ли вы большая для этого? - И Люсьен принялся ее щекотать, пока она не завизжала от восторга. Услышав ее смех, в коридоре появилась толстая леди Герра. - Я могла бы и догадаться, что вы здесь, принцесса. Вам уже давно пора вымыться и в постель, - сердито проворчала она. - Я чистая, я мылась, - Джессмин увернулась от протянутых рук толстухи. - Когда это? - Меня вымыл Гэйлон. - Что? - Я только умыл ее, - объяснил принц. - Я достаточно чистая! - вопила девочка всю дорогу, пока ее вели в детскую. Гэйлон смотрел им вслед. Они скрылись за поворотом, и мальчик взглянул на Люсьена. Лорд был на десять лет старше его и гораздо выше. - Мы идем? - Если вы поведете, мой принц, - изящно поклонился молодой аристократ. Они молча шли по коридору. Люсьен, одетый на этот раз в великолепный шелк цвета ржавчины, старательно держался левее и на шаг позади. Они редко придерживались таких формальностей, и в конце концов Гэйлон остановился. - Что случилось, Люсьен? - спросил он. - Ваше высочество... - начал было молодой человек, но замолчал. - Если вы боитесь, что возвращение лорда Госни помешает нашей дружбе, то не волнуйтесь. Люсьен казался смущенным: - Ваше высочество, новый герцог получил королевский приказ остаться при дворе. - Джессмин мне так и сказала. Но это ничего не изменит между нами. Я не так легкомысленно отношусь к дружбе, чтобы бросать друзей. И как бы желая подчеркнуть свои слова, Гэйлон отбросил назад полу своего короткого, как полагалось по этикету, плаща. Ярко-синий атлас блеснул в свете свечей. Люсьен благодарно улыбнулся, и они пошли дальше, теперь уже рядом, как и положено друзьям. Сидя за длинным столом, Дэрин украдкой разглядывал трапезную. За время его отсутствия многое изменилось: что-то слегка, а что-то больше. Двор почти удвоился. Блюда и приборы были теперь серебряные, и сервировка больше соответствовала этикету. Обедающие были одеты более модно и красиво, но по-прежнему выплевывали кости на камышовый пол, и немало шелковых рукавов использовалось в качестве салфеток. Было много прежних, легко узнаваемых лиц, но гораздо больше новых. Дэрин с любопытством разглядывал все, что его окружало, и заметил, что многие с не меньшим интересом разглядывают его самого. Что ж, нынче вечером всем демонстрируют молодого герцога Госнийского, он должен это вытерпеть. Дэрин взглянул на сидящую слева леди Марсел. Описывая молодую леди, король не погрешил против истины. Девушка, которую он, по-видимому, так стремился выдать за Дэрина, держалась очень скромно. Леди Марсел была хороша собой, не старше пятнадцати лет. И хотя это был ее первый сезон при дворе, похоже, она воспринимала все со сдержанным спокойствием. Дэрин обнаружил, что время от времени украдкой поглядывает на нее. Девушка была настолько же белокура, насколько он темноволос. В ее глазах, голубых, как незабудки, искрилась загадка, без которой не бывает истинной красоты. Дэрин, обычно сдержанный, как мог старался быть предупредительным, и она, со своей стороны, любезно поддерживала вежливый разговор в течение всего ужина. Рейс, сидящий во главе стола, довольно посматривал на них, но старался не радоваться раньше времени. Да, да, между ними определенно что-то происходило. Король был не до конца откровенен с молодым герцогом: он чувствовал, что имея дело с Дэрином, не надо форсировать события. Благодаря своим музыкальным талантам, Дэрин не был обделен женским вниманием, но Рейсу казалось, что он достаточно хорошо понимает вкусы юноши. Леди Марсел была именно тем, что нужно для осуществления замыслов короля. Рейс предложил молча выпить за старого герцога. "Эмил, мой старый суровый друг, было время, я думал, что все пропало, но теперь я вновь осмеливаюсь надеяться. Я обещаю, что он будет мне родным сыном". И король отпил вина, снова почувствовав на языке все ароматы лета. За ужином Гэйлон не обращал на Дэрина внимания. Делал он это не демонстративно: существовали установленные правила поведения, которым принц и наследник должен был подчиняться, кроме того, он слишком любил отца и не хотел его расстраивать. Но он мало разговаривал, мало ел, стараясь, чтоб это не было заметно, и был очень благодарен Дэрину за то, что тот не пытался вовлечь его в бессодержательный разговор. Все свое внимание принц сосредоточил на Люсьене, который был, как всегда, оживлен, от души веселился и наслаждался деликатесами. Гэйлон невольно смеялся его шуткам, все сидящие поблизости дамы тоже хихикали. Фейдир, занимавший место по левую руку от леди Марсел, неодобрительно хмурился. Но, подумал Гэйлон, разве посланник хоть когда-нибудь одобрял своего племянника? Дэрин не обращал внимания на выходки Люсьена, предпочтя сосредоточиться на еде, которая ощутимо отличалась от простой и нередко скудной пищи путешественника, к которой он привык. А здесь были некоторые из его любимых южных блюд, горячих и пряных, традиционные северные мясные пироги с вкусной хрустящей корочкой, розмариновый шербет, свежие фрукты, ломти жареного мяса, лососина. У Дэрина был сегодня утомительный день, и теперь вино, пища, тепло, духота переполненного зала начали оказывать свое действие. Он украдкой зевнул и, чтобы прогнать сон, стал вслушиваться в музыку, доносившуюся из дальнего конца зала. Струнный квартет почти безупречно исполнял "Отдых королевы". Лютнист играл прекрасно, просто прекрасно. - Вы не ушиблись сегодня? - робко спросила леди Марсел, повернувшись к герцогу. - Ушибся? - повторил Дэрин, весь поглощенный музыкой. - Когда упали с лошади. - Видя, что Дэрин ничего не может понять, она добавила: - Лорд Д'Салэнг сказал, что сегодня вас сбросила лошадь. - Он так сказал? Как ни был Люсьен поглощен своими разговорами, он ни на минуту не упускал Дэрина из внимания, и теперь он с надеждой посмотрел через стол. Но похоже было, что герцог оставит эту тему. Люсьен вмешался: - Да-да, скажите нам. Вы не ушиблись? - С выражением беспокойства на лице он подлил Дэрину вина. С преувеличенной осторожностью Дэрин положил нож на тарелку и наклонился вперед. - Поскольку я далеко не такой хороший наездник, как мой отец, то, видимо, могу считать, что мне повезло: шею я не сломал. Дэрин говорил негромко, но отчетливо. Люсьен перестал улыбаться. Все замолчали. - Это был несчастный случай. - Никаких сомнений, - сказал Дэрин, прищурив глаза, но в его тоне ясно прозвучало, что сомнения есть. Гэйлон, как зачарованный, смотрел на молодых людей. Сцена была не самая красивая, но многие из присутствующих не любили Люсьена и были рады, что он попал в собственные сети. Нужно было немедленно что-то предпринять, иначе дело грозило закончиться поединком: Люсьен уже почти схватился за кинжал. - Люсьен, не передадите ли вы мне цукаты, - громко произнес Гэйлон. Люсьен нехотя отвел глаза от Дэрина и протянул блюдо принцу. Король одобрительно взглянул на сына и слегка кивнул, что означало: "Быстро сообразил". Все снова принялись за еду, и разговоры возобновились, а Дэрин все еще сжимал в руке свой бокал. Он злился на себя за то, что так быстро и так легко потерял самообладание. Но вот он почувствовал какое-то прикосновение к ноге, и чья-то рука легла ему на колено. Дэрин быстро взглянул налево: леди Марсел была занята едой, обе ее руки лежали на столе. Дэрин устыдился своей мысли. Но если не она, то кто? Справа от герцога сидел отец Марсел, барон Грэйстоун. Дэрин осторожно уронил салфетку и нагнулся за ней, попутно приподняв край скатерти. - Принцесса! - изумленно прошептал он. - Что вы здесь делаете? Джессмин не успела ответить. - Лорд Госни, - позвал король, - что случилось? Одна из гончих забралась под стол? Собак больше не допускают к столу. - Он жестом подозвал ближайшего слугу: - Сиспар, выведите ее, пожалуйста. - Сир, - сказал Дэрин, - это не собака. - Что же в таком случае? - король заглянул под стол, посмотреть что там есть кроме юбок и сапог. - Ага, немедленно вылезайте, юная леди! Дэрин отодвинул свой стул, и Джессмин выбралась из-под стола. Ее ночная рубашка испачкалась, волосы растрепались, грязными кулачками она терла глаза. - Так что все это значит? Голос короля звучал так сурово, что личико Джессмин сморщилось и глаза наполнились слезами. - Ну! - потребовал король. - Я... я... - запинаясь, выговорила Джессмин, - я не могла уснуть. Я хотела, чтобы Дэрин пришел и спел мне колыбельную. Тут она не выдержала и залилась слезами, ее тельце затряслось от рыданий. Король ошеломленно смотрел на нее. - Ну что ты, что ты, - взмолился он, - иди сюда, маленькая. Принцесса, не раздумывая, бросилась к нему, и он крепко обнял ее, потом посадил к себе на колени. - Ты получишь свою песню. Ну все, все. - Он вытер ее заплаканное личико и позвал слугу: - Принесите лорду Госни лютню. Инструмент принесли. Дэрин взял лютню, сел поудобнее и улыбнулся Джессмин, которая робко улыбнулась в ответ, прижимаясь растрепанной головкой к груди короля. - Я с радостью спою для вас, миледи, - церемонно произнес Дэрин. - Этой колыбельной меня научили на севере, в ней поется о маленьком толстом пони, который как-то замечательно покатал одну принцессу. - Дэрин провел рукой по струнам. У лютни был приятный тембр, но все-таки не такой, как у его Кэндилэсс. - Это старая, старая песня, а того пони звали Пушинка. Большой шумный зал затих, и, хотя Дэрин пел негромко, только для принцессы, никто не пропустил ни слова. Джессмин, намотав волосы себе на пальцы, заснула задолго до того, как песня закончилась. Когда затих последний звук, Гэйлон стряхнул с себя чары и огляделся. Похоже, на остальных песня подействовала так же, как на него: все вдруг устали и захотели спать. Принц удивленно взглянул на герцога. Неужели, пока он играл, его Камень неприметно светился? Но, возможно, оказалось достаточно одной только магии музыки. Король встал, бережно держа ребенка на руках. - Я полагаю, добрые люди, вечер закончен. Спокойной ночи и приятных сновидений. Шепотом поблагодарив короля, нарядно одетые придворные начали расходиться. Дэрин пожелал спокойной ночи леди Марсел и ее отцу. Сказав пару слов Гэйлону, король повернулся к герцогу: - Лорд Госни, вы не проводите нас в детскую? Я хотел бы после поговорить с вами. - Конечно, сир. И, аккуратно положив лютню, Дэрин вышел из зала вслед за королем. Вечер оказался плохим для Люсьена. Ужин встал ему поперек горла от злости, когда он увидел, что король и Госни беседуют, а потом уходят вместе. Он повернулся к стоящему рядом принцу. Тот ему что-то говорил, но молодой лорд был не в состоянии слушать. - Люсьен, вы меня слышите? - Прошу прощения, мой принц. - Я сказал, что забыл, как хорошо Дэрин поет. Вы видели, как он подчинил себе слушателей? Я думаю, мне стоит уделять побольше внимания урокам музыки. - Замечательная мысль, - коротко ответил Люсьен. Он видел горящие глаза мальчика и знал, что тот все еще находится под воздействием чар песни Дэрина. В нем нарастало раздражение, грозя захлестнуть целиком. Люсьен пожелал принцу доброй ночи, рассчитывая вернуться к себе, чтобы в одиночестве дать выход своей ярости. Но вечер еще не кончился. Рядом с ним возник Фейдир, мрачный и похожий на призрака в своих черных одеяниях. Его костлявое лицо ничего не выражало, но было заметно, что он недоволен. - Пошли со мной, - коротко сказал он Люсьену. "Что ж, неплохо", - подумал Люсьен. Он и сам хотел кое-что сказать старику. В комнате Фейдира они застали слугу, разбирающего постель. - Вон! - резко сказал посланник, и слуга выскочил за порог, не глядя по сторонам. Дверь тихо закрылась за ним. Фейдир сел за свой стол. "Дядин трон", - презрительно подумал Люсьен. Стульев в этой аскетической комнате больше не было, а сесть на постель молодой лорд счел ниже своего достоинства. Старик не замечал его, лениво поигрывая пером, по-видимому, глубоко задумавшись. Опять спектакль. Как его дядя любит спектакли. Что ж, на сей раз Люсьен не доставит ему такого удовольствия. Юноша принял беззаботную позу и стал ждать, скучая. Он уже давно устал стоять, когда Фейдир отложил перо и обратил на него внимание. - Ну что, племянник, понравился тебе ужин? - заметил он мимоходом, а так как ответа не последовало, добавил: - Что за игру ты затеял, мальчик? Люсьен упрямо молчал. - Ты что-то замышляешь. Я тебя слишком хорошо знаю. Ты уже давно набиваешься принцу в друзья, а нынче вечером ты бы охотно вынудил Госни вызвать тебя на поединок. - Фейдир задумчиво улыбнулся. - Я вот гадаю, почему. Ты ведь считаешь себя неплохим фехтовальщиком? Люсьен высокомерно взглянул на дядю. Старик покачал головой, его это явно позабавило. - Ты ведь знаешь, - спокойно сказал он, - пока Госни был на юге, я регулярно получал о нем сведения от своих людей в Кэйтсе. Наш новый герцог блестяще владеет мечом. - Фейдир оценивающе взглянул на племянника. - Ты, конечно, повыше, и руки у тебя длиннее. Но все же нет. Он бы трижды убил тебя. Люсьен рассердился: - Я смог бы убить его. - Но зачем, Люсьен? Почему ты так этого хочешь? Обычно твоя злоба довольствуется меньшим. Он что, мешает каким-то твоим планам? - У меня нет никаких планов, дядя, - слишком поспешно сказал Люсьен и ощутил на себе тяжелый пристальный взгляд. - Не может ли быть так, что ты каким-то образом виновен в смерти его отца? - Фейдир внимательно посмотрел на юношу. - Ты считаешь, что пять лет ждать королевство - это слишком долго? Так вот, скажу я тебе, возможно, ты будешь ждать еще пять лет. Или больше, если я сочту это необходимым. Все это время посланник говорил обманчиво мягким тоном, но тут его голос сорвался: - Ты немедленно прекратишь свои личные мелкие интрижки и оставишь герцога Госнийского в покое! Я займусь им сам и поступлю так, как сочту нужным. Ясно тебе?! Это было слишком для Люсьена. Его красивое лицо исказилось: - Хватит с меня ваших приказаний! Я поступлю так, как мне захочется. А мне хочется убить Госни и любого другого, кто станет мне поперек дороги. Фейдир откинулся в кресле и рассмеялся: - Щенок зарычал. - Дядя, я вас предупреждаю. Смех внезапно оборвался. - Ты предупреждаешь меня? Придержи язык, мальчишка! Фейдир вытянул из-под воротника золотую цепочку. На ней висел Колдовской Камень, от которого исходил слабый пульсирующий свет. Теперь рассмеялся Люсьен. - Вы могли пугать меня этой штукой, пока я был ребенком. Но не теперь. Что-то я не видел, чтобы эта хваленая волшебная сила как-то проявлялась ни у вас, ни у Госни с его драгоценным кольцом. Но Дэрин хоть признает, что в его Камне мало силы, а вы продолжаете себя обманывать, вы - старый смешной козел. Люсьен сказал больше, чем собирался, но эти слова как-то сами вырвались у него. Он ждал, что дядя придет в ярость, но вместо этого на губах старика появилась улыбка - такая же холодная, как голубой свет Камня на его груди. Люсьен отступил на шаг к двери. - Остановись, - приказал Фейдир, положив руку на Камень. И Люсьен почувствовал, что не может не повиноваться. - Когда ты был ребенком, я тебя бил за дерзость. С тех пор прошло много времени. Может быть, слишком много. - Фейдир встал и подошел к Люсьену вплотную. - Что нам сейчас необходимо, так это наглядная демонстрация власти - моей власти над тобой. Что-нибудь такое, чтоб долго помнилось, ты согласен? Фейдир слегка коснулся пальцем щеки юноши. - Может, шрам? Скажем, отсюда и досюда. Он прочертил ногтем на лице Люсьена линию от виска до уголка рта. Там, где он коснулся, возникла жгучая нестерпимая боль. Что-то горячее потекло по щеке. Люсьен молча терпел, сделать что-либо большее он был не в состоянии. - А может, глаз, а, племянник? Что скажут прелестные леди, когда увидят пустую глазницу на месте правого глаза? Я вырву его пальцами и вручу тебе. Видишь, как это просто для волшебника, который владеет Камнем. Протяни руку. Люсьена затошнило от ужаса, на верхней губе выступил холодный пот. Его рука сама протянулась, чтобы принять ужасный дар. Тут же его пронзила такая страшная боль, что он закричал и рухнул на колени, внезапно ослепнув на правый глаз. Потом, так же неожиданно, зрение вернулось, и боль прошла. Память о мучениях еще жила где-то в глубине, она крепко въелась в его душу. Он был свободен от чар! Ему удалось трясущимися руками ощупать лицо. Цел и невредим. - В следующий раз это будет уже по-настоящему. Ты еще сомневаешься во мне? Люсьен откуда-то нашел в себе силы заговорить и даже подняться. - Нет, дядя. Фейдир пристально посмотрел на племянника. В этих прекрасных голубых глазах он увидел особое уважение, а глубже что-то еще, тщательно скрываемое. Может быть, ненависть? Для Люсьена расстояние до двери оказалось больше чем когда-либо. Собрав остатки достоинства, умоляя ноги не подвести, он вышел почти с прежним изяществом. Очутившись в тускло освещенном коридоре, он медленно пошел к себе. В комнате он добрался до раковины, и жестокий приступ рвоты почти вывернул его наизнанку. Фейдир долго смотрел на закрывшуюся дверь. Он отвратительно поступил с мальчиком, но тот заслужил. Действительно, он уже давно напрашивался на наказание. Однако не исключено, что его расчеты ошибочны. Это вполне в духе Люсьена: расценивать все как вызов. Жаль. Люсьен - его ключ к трону, и он должен быть жив во что бы то ни стало. К тому же Фейдир предпочел бы не вредить ему слишком часто. В конце концов, мальчик - сын его дорогой сестры. Огонь почти погас. Посланник аккуратно спрятал Камень обратно в складки одежды, пересек комнату и наклонился поворошить угли. Что ж, решил он, по крайней мере, впредь мальчик будет следить за своим поведением. 3 Дети размещались в самом конце северо-восточного крыла замка, довольно далеко от большого зала, где взрослые, бывало, собирались и по ночам. Дэрин старался не отставать от длинноногого короля. Резкий ночной холод проник в замок, и коридоры были сырые и промозглые. Круглые настенные светильники из дымчатого стекла с толстыми свечами внутри давали тусклый мерцающий свет. Дубовая дверь детской отворилась бесшумно. Дэрин отступил, пропуская Рейса, и тот вошел первым, неся на руках уютно свернувшуюся Джессмин. В большой комнате спало около двадцати детей, и часто по ночам они устраивали настоящий бедлам. Но сейчас все было тихо. Мерцающая свеча в высоком подсвечнике тускло освещала кроватки, колыбельки, разбросанные игрушки. Тишину нарушал только храп леди Герры, мирно спавшей на раскладной койке рядом с пустой кроваткой Джессмин. В Ксенаре у девочки была бы отдельная комната, но при дворе небольшого Виннамира все королевские малыши воспитывались вместе. Король уложил девочку в постель, укрыл и довольно долго смотрел на маленькое овальное личико, обрамленное локонами цвета меди. Когда Рейс наконец поднял глаза, его лицо было столь же безмятежно, как и ее. Он слегка улыбнулся. - Пойдемте, - тихо сказал он Дэрину, - нам есть о чем поговорить и на что посмотреть. Это была скорее спальня солдата, а не короля, разве что на холодном каменном полу лежали ковры, а на стенах были богатые драпировки. Мебель была очень простая: пара деревянных стульев, шкаф, сундук, большая кровать, покрытая мягким мехом. По тому, как изумился при виде Дэрина обычно невозмутимый Тило, можно было понять, что здесь не бывает посторонних. Молодой герцог неожиданно почувствовал себя навязчивым. Тило захлопотал, раскладывая на кровати одежду. Король положил руку ему на плечо. - Сир? - Можешь идти, Тило. Спокойной ночи, мой друг. - Спасибо, сир, - поклонился старый слуга. Проходя мимо Дэрина, он озабоченно нахмурился, прошептал: - Огонь гаснет, сир, - и закрыл за собой дверь. Рейс подошел к шкафу у кровати и начал там рыться. - Дэрин, садитесь у огня. Устраивайтесь поудобнее. Один из стульев был очень уж изношен, и Дэрин выбрал другой. Король продолжал: - Чертовски холодная сегодня ночь, но у меня есть кое-что, чтобы нам согреться. Он достал два массивных хрустальных кубка, такой же графин, наполненный янтарного цвета жидкостью, и порядочно налил в каждый кубок. Дэрин взял один и осторожно понюхал. В ноздри ударил густой аромат, и он ощутил сладковатый ореховый запах. - Это кое-что новенькое, по крайней мере у нас, - вино двойной перегонки, - сказал Рейс. - Не то, чем поят в тавернах. Он сел на второй стул. Кожаное сиденье жалобно заскрипело, когда король, откинувшись, протянул длинные ноги к очагу. Он поднес кубок к губам, сделал три глубоких глотка и взглянул на Дэрина: - Давайте, попробуйте. У напитка был привкус дерева, дыма и еще чего-то неуловимого. Жидкость мягко скользнула по языку и вдруг обожгла горло. Дэрин чуть не задохнулся. Король внимательно наблюдал за ним. - Ну как? - Очень хорошо, - едва смог сказать герцог. - Хорошо? Это превосходно! Но пить надо осторожно, иначе утром голова будет тяжелой. - Рейс снова наполнил оба кубка и опустил графин на каменный пол. Хрусталь зазвенел. Не отводя взгляд от пламени, король потягивал вино. Дэрин последовал его примеру, жар в горле становился все приятнее, тепло разлилось по всему телу, проникло в мозг. - Смерть твоего отца я перенес тяжелее, чем смерть своего, - неожиданно произнес Рейс. - Странно, правда? Я никогда не осознавал, что значит для меня Эмил, до тех пор... пока его не стало. Жаль, что вы никогда не пытались понять своего отца. Взглянув на Дэрина, он заметил, что герцог переменился в лице. - Нет-нет, простите меня. Я несправедлив. Он был столь же виноват, как и вы. Но и вы должны признать свою вину, Дэрин. Герцог отпил вина и промолчал. - Оставим это. Мне кажется, я теперь понял, что часто отцы ждут, а порой и требуют от сыновей слишком многого. Мы с Гэйлоном не ссоримся, но в последнее время нам нечего сказать друг другу, - голос короля дрогнул. - Это влияние Люсьена. Гэйлон был так одинок, но из всех он выбрал себе в друзья... Знаете, чему, кроме дерзости и скрытности, Люсьен учит моего сына? Я как-то застал их в оружейном зале, когда они полагали, что их никто не видит. Он учит Гэйлона убивать самыми изощренными способами - так готовят наемных убийц. Можете вы в это поверить? Мой единственный сын! Будущий король! - Он с отвращением отвернулся. - Чего еще ждать от Люсьена, который вырос в Ксенаре, где малышам, когда у них прорежутся зубки, дают грызть рукоятки кинжалов, а читать учат по книжкам о ядах. Вино наконец перестало сковывать Дэрину язык, его глаза сверкнули: - Дайте мне свободу действий, сир, и я с радостью избавлю вас от этой проблемы. Позвольте мне под каким-нибудь предлогом вызвать Д'Салэнга на поединок. Позвольте мне убить его. Лицо Рейса побагровело, став почти такого же цвета, как его волосы. Он закричал: - Никогда! Я запрещаю! Король вскочил на ноги. - Сир... - Выслушайте меня, Дэрин, - Рейс понизил голос: - Люсьен Д'Салэнг - мой брат. Лишившись дара речи, герцог уставился на короля. Рейс подошел к Дэрину поближе и присел на каменный край очага. - То, что я вам расскажу, знают лишь несколько человек. И это к лучшему. Во время последней военной кампании на южной границе одна из ксенарских аристократок родила ребенка от моего отца. Это была сестра Фейдира. Каким образом она и отец сблизились, я не знаю, да это меня и не интересует. Я не упрекаю своего отца - моей матери не было в живых уже много лет. Но сам он очень винил себя. Вы знаете, как двор короля Роффо не похож на наш. Мы не такие крепкие люди, нам достаточно одной жены. Внебрачные сыновья Роффо гордятся своим незаконным происхождением. По-видимому, на юге в каждой семье есть немного королевской крови, и они начинают претендовать на трон - вот почему в этом королевстве столько жестоких раздоров. - Рейс замолчал, медленно допил вино и вновь наполнил свой кубок. - Во главе моего совета сейчас стоит Дассер, и он посвящен во все это. А больше я никому, кроме вас, не говорил. - Люсьен, наверное, знает. - Я не уверен. Знает Фейдир. Он мне никогда ничего не говорил, но позволяет себе много вольностей, даже предъявляет требования. - Рейс наполнил кубок Дэрина. - Мой отец потребовал ребенка себе. Он умолял мать приехать сюда, чтобы он мог на ней жениться, но все еще шла война. Я не могу удержаться от мысли, что если бы она жила с нами, Люсьен вырос бы совсем другим человеком. Теперь вы понимаете, почему я не могу позволить насилие по отношению к нему. Уже были желающие вызвать его на поединок, мой запрет их весьма расстроил. Этот юноша причиняет мне сплошные огорчения, а теперь он вдобавок лишает меня сына! Нет, Дэрин, вы должны отнять Гэйлона, не убивая Люсьена. В этом я рассчитываю на вас. - Довольно об этом, - король осушил свой кубок и поднялся. Дэрин собрался было встать, но Рейс жестом усадил его обратно. - Нет, ждите здесь. Мне нужно вам кое-что показать. Король скрылся в смежной комнате. От вина у Дэрина кружилась голова, все виделось ему в какой-то неясной дымке. Усталый герцог размышлял над словами короля. За ужином Гэйлон был холодно вежлив с ним, но Дэрин почувствовал, что за этим кроется обида. Люсьен, когда ему этого хотелось, мог быть на редкость обаятелен - придворные дамы охотно это подтвердят. Не так-то легко будет сделать то, чего хочет Рейс. Дэрин слышал, как король ходит в соседней комнате. Послышался скрежет камня о камень, потом опять все стихло. В следующее мгновение появился Рейс, в руках он держал какой-то длинный предмет, завернутый в кусок ткани. Он протянул его Дэрину. - Что это? - спросил герцог. Странный предмет оказался тяжелым, герцог положил его себе на колени и, развернув ткань, обнаружил старинный грозный обоюдоострый меч. Кожа его ножен была вся сморщенная и потрескавшаяся, витая рукоятка покрыта потемневшим от времени лаком в паутине мелких трещинок. Правой рукой Дэрин чуть вытащил лезвие из ножен: металл был весь изъеден ржавчиной. Рейс наблюдал за ним. - Он входит в наследство моего сына, - сказал он с улыбкой. - Необычный это меч. Вы знаете о Наследии Орима? - Но это же не Кингслэйер?! [Kingslayer - убийца короля; сверхоружие (англ.)] - прошептал Дэрин и, будто обжегшись, отдернул руку от меча. - Именно он. Смотрите, вот он во всей своей зловещей красе. - Рейс тихо рассмеялся. - Не скажешь, что это похоже на легендарный меч, но Рыжие Короли владеют им почти тысячу лет. Эмил вручил мне его, когда умер мой отец, а ты передашь его Гэйлону после моей смерти. Дэрин неловко пошевелился. - Милорд, но если это настоящий Кингслэйер, почему его не уничтожили? Ведь он восстал на Орима и убил его. - Ну, если когда-нибудь кого-то и стоило убить, так это Орима. Ваша мать никогда не рассказывала вам о Черных Королях? - Никогда. Никто не упоминает имени Орима, разве что как ругательство. - Ваша мать - потомок Орима. Его кровь течет и в ваших жилах, хотя я понимаю, что тяжело узнать о себе такое. За все время вы - первый Госни, владеющий Камнем. Вы никогда не задумывались, почему? Мне кажется, ваш отец опасался этого унаследованного вами дара - волшебной силы. - Моя сила, сир, совсем невелика. - Вы недооцениваете себя. Вы всегда недооцениваете себя как волшебника, музыканта и фехтовальщика. Это одна из самых ваших привлекательных и в то же время вызывающих раздражение черт. - Рейс снова опустился на стул. - А теперь внимательно слушайте, и я расскажу вам историю Наследия Орима, как ваш отец рассказал ее мне и как вы должны будете однажды рассказать Гэйлону. Что-то вы уже знаете, но будьте снисходительны. Король сел поудобнее, стул под ним жалобно заскрипел. - Сначала Виннамиром правили Черные Короли. Они как могли цеплялись за свою власть, ревностно оберегая ее. Чтобы сохранить трон и не испортить чистоту своей колдовской крови, они вступали в браки между собой: брат женился на сестре, отец на дочери. Ко времени Орима в семье распространилось сумасшествие. Когда умер его отец, Орим отравил двух своих старших братьев, задушил младшего, а потом женился на собственной сестре. Сначала он не был таким уж плохим правителем, но и хорошим тоже. В общем, это был тщеславный, алчный человек, любивший получать удовольствие за счет других. В предании говорится, что однажды, в восемнадцатый год правления Орима, странный маленький человек пришел к королю и предложил сделку. - Это был волшебник, - вмешался Дэрин. - Нет. Это обычное заблуждение. Его имя не дошло до нас, но известно, что это был чужеземец, с трудом объяснявшийся на нашем языке, и он не обладал волшебной силой. Но у него был невиданный ни до, ни после драгоценный камень, в котором было заключено звездное пламя. Он предложил выковать меч и вставить камень в его рукоятку, и это будет оружие такой поразительной силы, что Орим сможет покорить своих богатых соседей или любой другой восставший против него народ. Взамен этот человечек просил Колдовской Камень Черных Королей, и еще он хотел, чтобы Орим обучил его черной магии. Рейс поднял графин, взболтнув содержимое. - Еще? Дэрин отрицательно покачал головой, и король наполнил свой кубок. - Разумеется, Орим согласился. Я думаю, он ничего не терял, соглашаясь на просьбу странного чужеземца. Меч был изготовлен и имел все обещанные качества. Орим пошел на соседей кровавой войной, опустошал целые города, убивая тысячи и тысячи. Но когда его попросили выполнить свою часть сделки, он отказался. Может быть, он боялся этого непонятного человека. Кто знает? Орим приказал бросить его в подземелье. Когда его волокли в темницу, чужеземец проклял свое творение и предсказал, что меч убьет любого, кто возьмет его в руки. И когда позднее Орим попытался воспользоваться мечом, тот убил его, и конец Орима был ужасен. Говорят, мясо стекло с его костей, как воск. Но к тому времени Орим стал таким злым и жестоким, что уже его собственный народ поднялся против него. После его смерти начался погром - все близкие родственники Черных Королей, кого смогли найти, были преданы мечу. Затем в землях, прилегающих к Западному морю, выследили и убили всех колдунов и чародеев. У людей был такой страх перед волшебством, что и сотни лет спустя обладателю Колдовского Камня грозила немедленная смерть. С тех пор не было ни одного короля-волшебника. Моя семья хоть и была королевской крови, но принадлежала к отдаленной ветви, нас выбрали в правители, потому что мы были простыми бесхитростными людьми, такими же тугодумными и медлительными, как скот, который мы выращивали, ни в ком из нас не было ни капли таинственной крови. - Рейс криво усмехнулся. - Никто не знает, что стало с создателем меча. А сам меч теперь у вас. Насколько всему этому можно верить... Дэрин подался вперед, тяжелый меч все еще лежал на его коленях. - А драгоценный камень, который давал силу Кингслэйеру? Что стало с ним? Рейс, замолчав, смотрел куда-то вдаль. Дэрин отложил меч и опустился на колени у очага. В золе еще тлело несколько углей, и он кочергой сгреб их в одну кучу. - Ну, - сказал король, - уже поздно, я вас задержал. Вам пора идти. Возьмите меч и найдите для него надежное место. Я поручаю вам хранить его. - Он улыбнулся. - Но подождите, посидите со мной еще минуту. Прежде чем вы уйдете, я должен сказать вам еще одну вещь. Возможно, вы предпочли бы, чтоб я этого не говорил, но тем не менее выслушайте. - Его улыбка погасла. - Между вашим отцом и мной не было секретов. И то, что я вам сейчас скажу, - чистая правда. У Эмила Джефсона из Госни было три сына, и больше всех он любил младшего. Дэрин почувствовал, как защемило сердце. - Вы мне не верите, - упрекнул король, - я вижу по вашему лицу. Ваша мать была самым большим счастьем в жизни Эмила, а вы так на нее походили и очень отличались от ваших братьев. Любовь к вам заставила вашего отца почувствовать свою уязвимость, вот он и старался относиться к вам равнодушно. Он многого ожидал от вас, потому и был так требователен, так критичен. Когда он вернулся с войны и обнаружил, что ваша мать умерла, а вы исчезли, он словно с ума сошел. В поисках вас он неделями один бродил по горам. Но вы будто испарились. Никто вас не видел, никто о вас ничего не знал. В конце концов мы поверили, что вас уже нет в живых, и Эмил стал угасать: он думал, что потерял вас обоих. - И поэтому избил меня чуть не до смерти, когда я вернулся, - горько сказал Дэрин. - Вы отказались сказать ему, где были и даже почему вы ушли. - Я занимался делами своей матери, - холодно ответил Дэрин, вспомнив, в какое неистовство привели Эмила именно эти слова, дерзко произнесенные двенадцатилетним мальчиком. - Вы никогда не сказали ему, не так ли? И никому другому. Кое о чем мы догадывались: у вас был Камень, и вы умели с ним обращаться - вы провели где-то целый год, и кто-то обучал вас волшебству. Дэрин отвернулся, чтобы скрыть свою печаль. Его пальцы вертели кольцо на левой руке. Он не хотел вспоминать этот год. Он так старался научиться управлять силой Камня, так старался понравиться старому волшебнику, и ничего не вышло. Он полюбил Сезрана так, как мог бы полюбить отца, если бы тот принял его любовь. Но этого оказалось недостаточно. Сезран отослал его, запретив когда-либо возвращаться. - Вы рассердились на меня, - пробормотал Рейс. - Нет, сир, - поспешно возразил Дэрин. - Что вы! - Он протянул руку за мечом. - Я не должен был столько взваливать на вас сегодня. - Глаза короля затуманились. - Но, так или иначе... так или иначе, похоже, времени остается мало... А значит... - К нему вернулась прежняя сердечная улыбка. - Идите спать, мой юный герцог. Поспите хорошо и подольше. Через три дня я возьму сына на охоту. Я пообещал ему в день его рождения, что мы поедем в охотничий домик, но все никак не было времени. И хорошо, что так получилось, потому что теперь с нами поедете вы. Это будет целая неделя без милого Люсьена! - Король сжал плечо Дэрина. - Достаточно времени, чтобы возобновить прежнюю дружбу. Где-то вдалеке пропел петух. Свечи догорели одна за другой, и спальня погрузилась во мрак, а Дэрин все так же неподвижно сидел на краю кровати. Из всего того, что обрушилось на него сегодня ночью, тяжелее всего было узнать о любви отца. Наконец он заставил себя подняться и с трудом стянул сапоги. С глухим стуком они упали на ковер, и Дэрин так и оставил их там. Рядом с ним, на покрывале, лежал Кингслэйер, холодный и грозный, герцог попытался придумать, куда бы его спрятать. Он ненавидел этот меч за то, что тот удерживал его здесь, за то, что эта легенда обязывала его исполнить долг Госни. Дэрин потянулся за мечом, но на этот раз левой рукой, и Камень на его пальце вдруг замерцал. У герцога уже слипались глаза, и он решил, что это ему мерещится от усталости, но свет становился все ярче. Дэрину стало любопытно, и он взялся за рукоятку меча. Дрожь пробежала по его руке, и Кингслэйер как будто дернулся. Послышался низкий, постепенно нарастающий гул, и он неожиданно почувствовал такую ясность мысли и такой прилив энергии, как никогда раньше. Вытащив клинок, он изумился. Лезвие было чистое, новое, на его золоте влажно поблескивало что-то красное. Дэрин осторожно коснулся этой влаги, и палец тут же окрасился кровью. Это была не его кровь, а Орима - он сразу понял это. В то же мгновение на него обрушилось и другое понимание. Меч пел ему песнь славы, и голубой голос Камня присоединился к реву Кингслэйера. "Черный Король!" - взывали они. Герцог почувствовал на лбу тяжесть - тяжесть короны. Она была, и в то же время ее не было, перед его глазами бесконечной чередой проносились какие-то видения: знакомые и незнакомые, возможные и невозможные. Время захлестнуло его, и эти потоки относили Дэрина в далекое прошлое и отдаленное будущее, к возможному и вероятному. Он видел звездное пламя, заключенное внутрь драгоценного камня цвета самой темной ночи, и он знал, что эта сила принадлежит ему. Меч предлагал всемогущество! Страстное желание нахлынуло на него, грозя заглушить все остальное, и это желание было частью его, а частью - другого человека - Орима. К Дэрину пришло воспоминание о сумасшествии и смерти, а следом - необъяснимая радость и жгучая ненависть. Страсть! Он почувствовал волнение во всем теле. Все его низменные инстинкты откликались на этот призыв. Кингслэйер пел ему о власти. О его власти! Пользоваться ею, как хочешь, когда хочешь. Он увидел мертвого Люсьена, покоренные королевства и последний одинокий лист, слетающий с осеннего дуба. В комнате раздался слабый стон, и герцог понял, что это его собственный голос. - Нет! - простонал Дэрин. - Власть! - взревел меч. - Нет! - Бессмертие! - сулил Кингслэйер. - Нет! - ответил Дэрин и обнаружил, что у него есть силы разжать пальцы и выпустить рукоятку меча. Бледный рассвет проник через высокие окна. В тусклом сером свете проступили очертания комнаты. Рядом лежал Кингслэйер - безжизненный, смутно различимый предмет. Камень на пальце был по-прежнему темный. Дэрин готов был поверить, что все ему пригрезилось, но он все еще непроизвольно вздрагивал. Во рту был отвратительный вкус, в воздухе пахло пеплом. Это могло случиться! Это чуть было не случилось! Он едва не поддался на уговоры Кингслэйера. Герцог с отвращением взял меч правой рукой, держа его подальше от Камня. Он скорее на ощупь добрался до дальней стены и положил меч среди военных трофеев отца. Ужасный Кингслэйер ничем не выделялся среди других окровавленных мечей. Шатаясь, Дэрин добрел до постели, рухнул, не раздеваясь, поперек и погрузился в глубокий сон, лишенный сновидений. 4 Дэрин осторожно откинулся головой на подушку, нагретую солнцем. Сквозь его сомкнутые веки оранжевым пожаром пылало яркое светило, изгоняя из памяти тревожные воспоминания о прошедшей ночи. Вино помогло ему. Проснувшись утром, он почувствовал сухость в горле и мерзкий привкус во рту, к тому же у него сильно болела голова, так что даже на поднос с фруктами и сыром, оставленный в его комнате, Дэрин смотрел не иначе как с отвращением. Вино, однако, он проглотил с удовольствием, и от него голове сразу полегчало, хотя в желудке все еще ощущалось какое-то брожение. Прежде чем выйти на залитую солнечным светом открытую террасу, расположенную перед входом в его комнаты, Дэрин облачился в довольно скромный костюм, а выйдя обнаружил, что день почти прошел. Солнце клонилось к закату, путаясь в зарослях жимолости, которая взбиралась по столбам опор и увивала перила террасы. Теплый день еще звенел детскими голосами, доносящимися с лужайки перед дворцом, и эти звуки напомнили Дэрину о его собственном детстве, прошедшем здесь и далеко на севере, в замке Госни. Открыв глаза, Дэрин увидел под балконом, на котором он стоял, незнакомого юношу, который ухаживал за цветочными клумбами, протянувшимися вдоль всей террасы. С головой уйдя в свое занятие, он даже не поднял головы, когда Дэрин вышел на ступеньки. Оглядевшись, Дэрин увидел ребенка, одиноко игравшего под раскидистым серебристым кленом, листья которого стали темно-пурпурными из-за ночных заморозков. Некоторое время герцог просто смотрел на крошечную фигурку, прежде чем понял, что девочка в длинных домотканых юбках - Джессмин. Стоя к нему спиной, Джессмин одевала тряпичную куклу в голубое кукольное платье и, завернув ее в простыню, усаживала на каменной скамье. Затем девочка принялась подносить кукле воображаемые чай и сладости, вполголоса что-то приговаривая. Дэрин улыбнулся. С другой стороны зеленого газона появилась группа мальчишек-сорванцов, направляющаяся в сторону принцессы с громкими воплями. На мгновение они остановились, вступив друг с дружкой в нешуточную битву, - стук и треск их деревянных мечей разносился далеко в воздухе, - а затем бегом промчались мимо Джессмин. Девочка не обращала на них никакого внимания до тех пор, пока один дерзкий паренек не отделился от ватаги и, издав дикий боевой клич, не схватил куклу за болтающуюся руку. Когда Джессмин обернулась, на лице ее была явственно написана ярость. Ловко схватив мальчишку за его развевающуюся тунику, она, используя его собственную инерцию движения, закрутила агрессора вокруг себя и, подставив ему ножку, опрокинула на землю. Мальчишка ударился о землю с такой силой, что воздух с шумом вырвался из его груди, а Джессмин уже вырвала у него из рук куклу и его деревянный меч. Нежно прижимая куклу к груди, свободной рукой принцесса перехватила меч за деревянную рукоятку и приставила его острие к горлу поверженного врага. Остальные мальчишки, описав широкую дугу, вернулись к дереву с громким смехом и подначками. Юный вояка униженно взял меч из рук своей принцессы и умчался со всей ватагой в поисках более легкой добычи. Джессмин принялась утешать куклу с поистине материнской заботой, но это продолжалось лишь до тех пор, пока она не заметила Дэрина. Кукла была немедленно забыта, оставшись валяться на траве кучкой тряпья. - Дэрин! Он подхватил ее на лету, покорно подставляя щеки для поцелуев и в свою очередь крепко обнимая и целуя девочку. Принцесса вдруг нахмурилась: - Ты спал весь день! Дэрин смог только улыбнуться как можно более виновато, и Джессмин по гладила его по лицу, потрогала свежевыбритые щеки и вцепилась ручкой в густые черные волосы, спускающиеся ему на шею. Дэрин улыбнулся ей. - Поставь меня на место, - потребовала она, немедленно смутившись. Затем она спросила: - А чем бы ты хотел заняться? - Как насчет того, чтобы прогуляться? - Тогда пойдем, - Джессмин схватила герцога за руку и потащила за собой. - Гэйлон на площадке для фехтования с Люсьеном. Пойдем скорей, я не хочу, чтобы леди Герра нашла меня. Принцесса оглянулась через плечо на замок и продолжила: - Сейчас должны начаться мои занятия, и она опять заставит меня заниматься какими-нибудь глупостями вроде вышивания или вязания. А я хочу выучиться фехтованию, как Гэйлон. Ты научишь меня? - Ответа от него не требовалось. Дэрин позволил девочке вести себя туда, куда она захочет. Головная боль совсем прошла, и страшные открытия ночи отступили на второй план. Вместе они петляли по дорожкам сада, и Джессмин показывала ему местные достопримечательности. - Вот на этом камне я оступилась на прошлой неделе и ободрала локоть, - поясняла она, закатывая рукав платья и демонстрируя Дэрину заживший шрам, чтобы и он мог восхититься, - а вот здесь Тоши, сын лесника, поймал гофера. Тоши - очень умный! Сами того не заметив, они забрели в ту часть сада, где были высажены розы и Джессмин, выпустив руку Дэрина, бесстрашно бросилась в самую середину посадок. - А куда мы идем теперь? - поинтересовался герцог, осторожно пробираясь следом. - Вот куда, - девочка остановилась возле куста белых роз, который весь был покрыт плотными, только начинающими распускаться бутонами. - Дай мне твой нож! - потребовала она и вытащила кинжал из ножен у него на поясе прежде, чем он успел возразить. - Будь осторожна, принцесса, он острый, - предупредил Дэрин. Девочка с отвращением наморщила носик. - Я не ребенок, - сообщила она, размахивая клинком с таким решительным видом, что герцог с осторожностью вынул кинжал из ее пальчиков и стал срезать толстые стебли сам, избегая изогнутых шипов. - Для чего мы это делаем? - спросил он, передавая ей цветы по одному. - Разумеется, для того, чтобы подарить леди Марсел, - объяснила девочка, и герцог задумчиво промолчал. - Еще один, и будет достаточно, как ты полагаешь? Этот букет ей непременно понравится, я знаю. А теперь - идем. По дороге можем пройти мимо фехтовальной площадки... - Уловив колебания Дэрина, девочка подняла на него взгляд. - Не беспокойся, Гэйлон не будет возражать, мы не надолго. К тому же, - заключила она неожиданно мудро, - цветы для леди могут завянуть. Дэрин с любопытством последовал за принцессой, которая вприпрыжку помчалась по каменным плитам дорожки. Букет, завернутый в носовой платок, она сжимала в руке, время от времени энергично им взмахивая и призывая Дэрина идти быстрее. Довольно скоро они услышали лязг металла о металл. - Ш-ш-ш! - Джессмин приложила палец к губам. - Я знаю, откуда мы сможем посмотреть на них, а они нас не увидят. С этими словами она провела Дэрина на небольшую галерею, выстроенную у северного края арены. Там они отыскали укромный, тенистый уголок, откуда могли незамеченными наблюдать за всем, что делалось на арене. Скинув камзолы и рубахи, Люсьен и Гэйлон кружили по арене, и их загорелые тела блестели от пота. Его капли стекали по их лицам и капали с носов и подбородков, но ни один из бойцов не обращал на это внимания. Герцог сразу догадался, что это развлечение вошло у обоих в привычку: сосредоточенно и уверенно оба наносили друг другу удары и отражали выпады, топча ногами и без того твердую, как камень, глиняную почву. Оба бились не тупыми и тяжелыми учебными мечами, а клинками из заостренной стали - легкими и слегка изогнутыми, которые в последнее время стали столь популярны на юге. Принц и Люсьен берегли друг друга, и все же схватка была не шуточной, и несмотря на то, что Люсьен был старше, сильнее и имел более длинные руки, Гэйлон успешно сдерживал его натиск. Обмен ударами происходил тоже довольно медленно, но, судя по их виду, так было не всегда. Гэйлон внезапно сделал обманное движение влево и поднырнул под встречный удар Люсьена, как это мог сделать только мальчик десяти лет от роду. Покатившись по земле, он сбил молодого южанина с ног, и оба оказались лежащими на твердой глине площадки, беспомощно барахтаясь и хохоча. - Нечестно! - воскликнул Люсьен, кашляя от пыли и задыхаясь от смеха. Дэрин оглянулся и увидел, как Джесс - мин спускается на площадку по невысоким ступеням. Было слишком поздно удерживать ее, и он покорно последовал за ней. - Привет! - радостно приветствовал ее Гэйлон и нахмурился, увидев Дэрина. Попытавшись стереть с лица пыль, он только сильнее ее размазал. - А королю известно, что вы тут сражаетесь настоящими мечами? - строго спросила Джессмин, важно прохаживаясь вокруг Люсьена и Гэйлона, все еще сидящих на земле. - Мы знаем что делаем, Джесс, - неожиданно раздраженным тоном ответил принц, но Джессмин была непоколебима. - Король знает? - Какая прекрасная работа! - заметил Дэрин, поднимая небольшой клинок Гэйлона и пытаясь отвлечь девочку. Принц вскочил на ноги и выхватил свое оружие из рук герцога, быстро поглядев на своего светловолосого партнера, который продолжал сидеть на земле скрестив ноги. - Люсьен сделал его для меня на мой день рождения! - с вызовом сказал он, поворачиваясь к принцессе. - Ты ведь никому не скажешь, правда? Губы девочки превратились в тонкую, прямую линию. - Может быть. - Конечно нет, - твердо сказал ей Дэрин. Джессмин недовольно нахмурилась, но кивнула. - Все равно больше не делайте этого, - потребовала она. Дэрин перехватил взгляд, которым обменялись Гэйлон и Люсьен. - Ну? - спросила Джесс. - Конечно, Джессмин, конечно, - неискренне уверил ее Гэйлон. - Это оружие совсем нового типа, - заметил Дэрин, лишь с легким интересом покосившись на меч, который Люсьен сжимал в руке. - Как оно сбалансировано? Голубые глаза Люсьена блеснули. - Несколько по-другому, чем прямые мечи. Не хочешь ли попробовать? Южанин легко вскочил, и Дэрин нахмурился. - Спасибо, как-нибудь в другой раз. - Пожалуйста, - настаивал Люсьен. - У меня тут есть еще один такой меч, я никак не могу выбрать, какой из них мне больше нравится. Ты можешь помочь мне выбрать. - Ты, должно быть, утомлен... - Вовсе нет, - возразил Люсьен, заметив неуверенность в глазах герцога. - Вот, возьми, - он протянул оружие, с удовольствием наблюдая за тем, как герцог, поборов раздражение, взвешивает клинок в руке. - Всего один раунд, ты и я, - улыбка Люсьена была что-то уж очень мягкой и дружелюбной. - Это не займет много времени. - Люсьен... - насторожилась Джессмин, уловив что-то еще под его внезапным дружелюбием. - Лучше отойди в сторонку, Джесс, - коротко сказал принц, и в его ореховых глазах загорелся огонек дурного предчувствия. - На твоем месте я бы дважды подумал, Дэрин. Люсьен - лучший фехтовальщик королевства. - Ну, ну, принц, - заметил Люсьен с нарочитым смирением, - не говорите так. Вы испугаете моего противника, и он убежит. Джессмин переводила взгляд с Гэйлона на Люсьена, подозревая, что за игру они затеяли. Потянув Дэрина за рукав, она шепнула: - Пожалуйста, не делай этого. Однако было поздно, ловушка сработала. В очередной раз сжав в руке рукоять меча, Дэрин возвратил его Люсьену и стащил через голову камзол. - Один короткий раунд, - согласился он, снова взяв в руку меч. - Превосходно! - Люсьен бросился к ограде площадки, где в беспорядке была свалена его одежда. Там он опустился на колени и бережно развернул промасленную ткань, в которую был завернут второй клинок. - Пошли на галерею, - строго сказал Гэйлон, пытаясь поймать Джессмин за руку. - Нет, - капризно отозвалась девочка, вырываясь от него. - Но тебе нельзя оставаться здесь, ты будешь мешать. Послушай, там мы сможем сесть, и нам будет все хорошо видно. Это должно быть интересно. - Но, Гэйлон, - возразила Джессмин, - они же ненавидят друг друга. - Я знаю, - отозвался принц с такой радостью в голосе, что Джессмин вздрогнула. - Ты ужасен. - Ну что ты понимаешь?! - выкрикнул принц. - Ты просто еще маленькая девчонка! Это бессердечное замечание заставило Джессмин замолчать. Она даже отвернулась, чтобы скрыть обиду. С тех самых пор, как Люсьен и Гэйлон стали такими неразлучными друзьями, ее постоянно отталкивали, не принимали в компанию. Не то чтобы Джессмин не любила Люсьена - он всегда был добр к ней, - просто Гэйлона она любила самозабвенно и безоговорочно. По отдельности и тот и другой нравились ей, но стоило им сойтись вместе, и она начинала ощущать перемену к худшему: один становился старше своих лет, а другой превращался в мальчишку. После того как Дэрин отправился в чужие края, Джессмин и Гэйлон некоторое время были особенно близки, находя утешение в обществе друг друга и заполняя тесной дружбой ту пустоту, которая внезапно образовалась в их жизнях. Люсьен начал искать общества Гэйлона лишь в последнее время, и Джессмин надеялась, что с возвращением Дэрина все снова встанет на свои места, снова станет как было, однако Гэйлон все это разрушил, а Дэрин... Дэрин тоже изменился. Она чувствовала, что он по-прежнему любит ее, но любовь эта стала какой-то иной. Джессмин наблюдала, как двое молодых людей на фехтовальной площадке движутся навстречу друг другу, один раздетый до пояса, другой - в рубашке, один с волосами как пакля, другой - темноволосый. Оба в салюте прикоснулись губами к эфесам мечей, и Джессмин вдруг испугалась чего-то, но юноши уже начали осторожно кружиться вокруг друг друга по залитому теплыми лучами солнца пространству арены. Оба что-то говорили, и девочка прислушалась. - Между прочим, - заметил Люсьен, - этот меч - лучше! С этими словами он сделал движение запястьем руки, так что солнечный свет блеснул серебром на полированной стали клинка. Он все еще был вне пределов досягаемости оружия герцога, чего нельзя было сказать о Дэрине. - В самом деле? - равнодушно осведомился Дэрин. Светлые глаза Люсьена подсказали ему, каким будет следующее движение, и он удачно парировал первый пробный выпад. Светловолосый южанин вернулся в стойку. - Да. - Давно этим занимаешься? Бойцы продолжали кружить, не делая попыток выйти на дистанцию боя. - Вот уже несколько месяцев. Гэйлон, кстати, прав: я в очень неплохой форме. - Не сомневаюсь, - Дэрин улыбнулся, слегка приоткрываясь. Несмотря на то что для неискушенного глаза движение его было едва заметным, для Люсьена оно означало очевидное приглашение к немедленной атаке. - Я тебе не сказал еще кое-что, - заметил Люсьен, не обратив на вызов никакого внимания. - И что же? - Я думаю, что убью тебя этим мечом. Сердце Дэрина забилось быстрее, хотя он был уверен, что Люсьен просто шутит. Все же угроза вызвала прилив крови к голове и легкое головокружение. Герцог коротко рассмеялся, мимоходом задумавшись, отчего он чувствует себя живым человеком только в минуты подобные этой. - Что ж, попробуй. Они снова сошлись, и снова Люсьен напал, нанеся удар сверху вниз в левое плечо. Дэрин отбил. Последовал выпад в правое колено. И снова он отбил. Легкий клинок нацелился в левое колено и в правое плечо. Дэрин дважды изящно парировал. Пока оба просто испытывали силу и быстроту реакции друг друга, никто из них не вспотел и не сбился с дыхания. Люсьен снова отступил, улыбаясь. - Устроим детишкам представление? - спросил он у Дэрина. - Почему бы и нет? На этот раз они сошлись всерьез, выискивая слабости и уязвимые места в обороне соперника. Дэрин оказался не простым орешком для Люсьена, несмотря на то что у него почти не было опыта в обращении с таким легким клинком. Его более мирные занятия, такие, как игра на лютне, удивительно хорошо его подготовили, и теперь он был предельно сосредоточен и не терял самообладания. И все же Люсьен понемногу теснил его и остановился лишь тогда, когда Дэрин снова оказался вне пределов его досягаемости. - Это приятно, но выглядит не слишком убедительно. Я же собираюсь убить тебя, Госни, так сопротивляйся же хоть немного! Дэрин рассмеялся: - Ты слишком легкий соперник, я мог бы убить тебя уже несколько раз. - В самом деле? Тогда докажи! - с вызовом бросил Люсьен. - В другой раз. Мы и так зашли слишком далеко. Пора заканчивать. - Не думаю, - Люсьен сделал шаг вперед, и лицо его стало холодным. - Ты погибнешь в результате несчастного случая - такие вещи случаются достаточно часто во время тренировочных боев. Случайный выпад и... Никто не осмелится обвинить меня. - Он улыбнулся, и улыбка у него вышла самая смертоносная, ледяным холодом веяло от нее. - Род Госни закончится на тебе. К бою! - Мне кажется, этого не будет. - Будет! - воскликнул Люсьен и двинулся на Дэрина столь быстро и решительно, что герцог непроизвольно приподнял меч и использовал единственную слабость, которую он обнаружил в защите южанина. Люсьен привык к легким мечам, в то время как Дэрин с самого детства учился владеть более тяжелым клинком и потому обладал более сильным запястьем. Когда Люсьен сделал прямой выпад, герцог, вместо того чтобы парировать его, сильно ударил по его мечу сбоку. Мечи столкнулись плашмя, раздался звенящий гул, и клинок Люсьена отклонился далеко вбок, а сам он, потрясенный силой удара, непроизвольно отступил назад, едва удержав рукоять меча. Несмотря на то что рука его онемела, а удар отдался в запястье тупой болью, Дэрин остановил острие своего узкого меча у самой груди Люсьена, прямо напротив сердца. Несмотря на то что кровь отхлынула от лица молодого человека, он не отвел глаз от лица Дэрина. - Видишь, как просто? - Герцог убрал меч и отступил. Теперь его меч смотрел острием в землю. Джессмин, сидящая на галерее, решила, что теперь бой должен прекратиться и что ее худшие опасения так и остались опасениями, однако это было не так. Люсьен снова поднял меч и, поигрывая запястьем, приблизился к Дэрину. Герцог снова отступил, не желая снова начинать схватку. Один шаг, потом еще один. Герцог и Люсьен что-то говорили друг другу, но Джессмин не могла разобрать ни словечка. - Гэйлон! Люсьен хочет убить Дэрина. - Ерунда, - отозвался принц с сомнением в голосе. Джессмин заметила, что он вцепился в перила балкона с такой силой, что побелели суставы пальцев. Дэрин тем временем сказал противнику еще несколько слов и повернулся, чтобы уйти. Подняв голову и посмотрев на детей на галерее, он улыбнулся. - Дэрин! - воскликнула Джессмин, увидев, что Люсьен бросился вперед и хочет напасть на герцога сзади. Гэйлон лишь в немом ужасе смотрел вниз, не в силах пошевелиться, не в силах даже думать. К счастью, Дэрин услышал стук башмаков по утоптанной глине, увидел догоняющую его быструю тень и отскочил, развернувшись лицом к нападавшему и неохотно поднимая оружие. Битва снова возобновилась, и битва настоящая - на пустую болтовню не было ни времени, ни сил. Противник позволял Дэрину остаться в живых, но и только. Слепая ярость часто бывает губительна для бойца, но гнев Люсьена был холодным и расчетливым. Противники теперь были равны по силам, а Дэрин уже использовал свою единственную возможность: Люсьен был настороже и старался не открываться. Его натиск был таким мощным и стремительным, что герцог едва успевал думать и реагировать на удары, не в силах даже перевести дух. Он только отступал, двигаясь неровными зигзагами, стараясь встать таким образом, чтобы косые лучи предзакатного солнца не попадали в глаза. - Он ранен! - выдохнула в ужасе Джессмин, разглядев то, чего не успел разглядеть пока никто - крошечный клочок белой материи, который затрепетал на рукаве Дэрина. - Кто? - требовательно спросил Гэйлон. - Кто ранен? Однако очень скоро стало очевидно - кто. На манжете рукава рубашки Дэрина появилось красное пятно. Ткань очень быстро промокла, и струйка крови побежала по внутренней стороне руки на гарду меча и на эфес. Неуловимо быстрым движением Дэрин перекинул меч в другую руку и продолжил отбивать удары, в то время как кровь рубиновыми каплями стекала на арену. - Он же левша! - воскликнул Гэйлон, так крепко сжимая ладошку Джессмин, что ей стало больно. - Я совсем забыл, что он левша! - Но он дерется и другой рукой, - едко заметила принцесса. - С ним все будет в порядке, - попытался успокоить ее Гэйлон, но принцесса не сдавалась. - Не будет, не будет! Он ранен, Люсьен обязательно убьет его, и в этом будешь виноват ты! - девочка собиралась заплакать. Эта мрачная мысль до сих пор не приходила Гэйлону в голову. В самом деле, Дэрин, похоже, совсем выдохся. Дважды уже он оступился и чуть не упал, с трудом избежав гибельного удара. - Что же делать, Джесс? - растерянно спросил принц, чувствуя, как паника охватывает его. - Быстро позови сюда стражников! - Нет времени... Гэйлон посмотрел вниз. Сражающиеся находились почти под самым балконом, и до его ушей доносились из облаков пыли не только удары стали о сталь, но и хриплое дыхание обоих. Дэрин, прижатый противником к стене, сумел собраться с силами настолько, что оттеснил Люсьена на два маленьких шага назад. На третьем его шаге сверху, как по волшебству, пролился дождь из белых роз. Один цветок царапнул Люсьена шипами по щеке, остальные запутались у него в ногах. Раздавленные бутоны пахли пронзительно и резко, но Дэрин не обратил на это внимания, так как в этот момент Люсьен поскользнулся. Клинок Дэрина совершил вращательное движение и, поддев меч соперника, выбил его из рук Люсьена. Отлетевшее оружие со звоном ударилось в стену, переломившись на расстоянии ширины ладони от острия. Гэйлон, стоя на балконе, втащил Джессмин обратно, так как девочка слишком сильно перегнулась через перила, чтобы точнее бросить букет. Люсьен с глупым видом посмотрел на сломанный меч, в глазах его мелькали недоумение и вопрос. Ленивая муха басовито прогудела у него над ухом, привлеченная запахом пота и свежей крови. - Итак? - спросил молодой лорд, наконец осознав, что Дэрин по-прежнему стоит над ним с поднятым мечом. Судорожно вздохнув, он развел руками в знак смирения. Дэрин постепенно успокаивался. Ему тоже нелегко было осознать такой неожиданный поворот судьбы, ибо совсем недавно он глядел в глаза собственной смерти. Как бы плохо он ни относился к противнику, он не мог не признать, что этот рослый южанин превосходит его в умении обращаться с мечом. С легким вздохом он отбросил свое оружие в дальний конец площадки. Клинок ударился о твердую землю и подскочил. В глазах Люсьена, однако, не промелькнуло и тени благодарности. Вместо этого Дэрин увидел на его лице ненависть, мгновенно сменившуюся глубоким отвращением. Дети медленно спускались вниз по ступеням, ведущим с галереи, и Люсьен приподнял подбородок. Тонкие струйки крови черными нитями запеклись у него на скуле, а от уголка глаза к уголку губ протянулась свежая царапина, оставленная колючим стеблем розы. Глянув на Гэйлона, он отвернулся и пошел в дальний конец площадки. Принц смотрел ему вслед со смешанным чувством жалости и сочувствия. Джессмин открыла было рот, чтобы заговорить, но Гэйлон перебил ее. - Ты тоже мог бы убить его, - холодно сказал он Дэрину. Джессмин, потрясенная, повернулась к нему. - Ты просто обязан был это сделать, - с холодной жестокостью добавил принц. - Ты унизил его, а унижения он не вынесет. Гэйлон подобрал сломанный меч, молча оплакивая прекрасный клинок. Затем он снова повернулся к Дэрину: - Зачем тебе понадобилось возвращаться? Ты никому здесь не нужен. Ты и _мне_ не нужен! Герцог выслушал эту мальчишескую тираду, не выказывая ни малейших признаков гнева, лишь в дымчатых его глазах промелькнула какая-то тень. Гэйлон уже замолчал, но герцог продолжал так пристально всматриваться в его лицо, что принцу пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не отвести взгляд. Дэрин молчал, и Гэйлон предпринял еще одну попытку вывести его из себя: - Что-нибудь хотите сказать, лорд Госни? - холодно и враждебно произнес он. - Нет, мой принц. - В этом случае вы свободны. Герцог неловко поклонился. - Милорд... Миледи... Джессмин подобрала с земли одну из роз и вложила ее в руку герцога - в знак мира, - однако Дэрин не заметил этого. Повернувшись, он быстрым шагом пошел через арену, удаляясь от замка. Джессмин посмотрела на принца и увидела на его лице самодовольную улыбку. Тогда будущая невеста Гэйлона тщательно прицелилась и лягнула своего суженого носком туфли, попав ему точно по голени, между коленом и верхним краем ботинка. Гэйлон взвыл и схватился за ушибленную ногу. - Ой-ой-ой! - причитал он, прыгая на одной ноге. - Зачем ты это сделала? Джессмин как раз собиралась сказать ему зачем и почему, но она была слишком рассержена и обижена одновременно. С громким плачем она сорвалась с места и побежала в замок, оставив Гэйлона в ярости кусать губы. Утренняя головная боль вернулась к нему с утроенной силой, так что Дэрин не мог ни о чем думать. Он даже не понимал, куда и зачем идет, пока не оказался возле прохода в высокой изгороди из колючего боярышника, которая окружала похожие на парк окрестности замка. Это был секретный, потайной проход, самый короткий путь на лесную тропинку, ведущую вниз по склону холма к королевским гробницам - древним и полуразрушенным, а также к новым каменным мавзолеям и усыпальницам последних королей и королев этой страны. Идонна тоже была здесь. Таково было ее желание. Она не хотела, чтобы ее хоронили в замке Госни вдали от ее родни. Дэрин так ни разу и не посетил могилу матери, хотя это и приводило в ярость отца. В смерти он не видел ничего привлекательного и величественного и даже сейчас шел к ее склепу неохотно. Сделав над собой усилие, Дэрин заставил себя идти быстрее, а затем и вовсе побежал, отчего кровь зашумела у него в голове. Он наслаждался своей болью, купался в ней, направив вовнутрь свой гнев, вызванный разочарованием. В лесу царил нежный голубоватый полумрак, а с ветвей дубов и елей свисали гирлянды серо-зеленого мха. Это были древние деревья, и они уже умирали, однако умирали они, ка