скорым сильным дождем. Гэрри быстро провел мальчика в коровник за домом и втолкнул внутрь, прежде чем он успел основательно промокнуть. Гэйлон решил, что Гэрри довольно простодушный малый; его лицо было простым и бесхитростным, а темно-карие глаза безмятежно-спокойны. Когда он хотел что-то сказать, он предпочитал выражать свои мысли односложными словами или ворчанием. Однако теперь Гэрри полностью разрушил представление Гэйлона о себе. - Я устроил их тут, в глубине, - сообщил он. - Мне кажется, они должны неплохо себя чувствовать. Они не выдохлись, просто им немного не по себе. Он провел Гэйлона мимо шеренги, состоявшей из полудюжины коровьих задов. Коровы стояли головами к стене, задумчиво погрузив в кормушки равнодушные морды. У правой стены стоял сырный пресс и несколько закупоренных бочонков. Несколько огромных сыров величиной с тележное колесо стояли под гнетом больших камней, и сыворотка медленно стекала в кувшины, установленные на посыпанном свежей соломой полу. В коровнике так сильно пахло молоком, что его вкусный запах перекрывал даже запах навоза. В самом дальнем конце длинной и низкой постройки стояли обе гнедые. Кэти приподняла свою изящную голову и приветственно всхрапнула. Гэйлон приблизился к ней и дал кобыле обнюхать себя и потереться мордой о свое плечо. Кэти разыскивала засахаренную морковь, которой Гэйлон частенько ее баловал, и, не найдя ничего вкусненького, негодующе фыркнула, снова уткнувшись в ароматное сено в кормушке. Эмбер лишь с подозрением покосилась на принца, не отрываясь от еды. Гэйлон с радостью погладил шелковистую гриву своей пони. Шерсть ее уже стала более плотной и густой, как всегда в преддверии зимы. Гэйлон повернулся к Гэрри: - Где ты поймал их? - Я не ловил, - ответил гигант своим глубоким басом. - Они пришли еще перед вами. _Она_ позвала их. У нее есть свой подход ко всем зверям, да. Она велела им привести сюда вас с герцогом, вот они и пришли. И вы тоже... - Миск позвала лошадей?! Но как? - Она говорит у них в головах, так же как и в моей. Я не знаю - как, она просто делает это, и все. Порой в том, что она говорит, нет никакого смысла, но она добрая женщина, парень. Ты слушай, что она говорит. Дэрин проснулся с ясной головой. Впервые он не чувствовал изнуряющей боли. Миск сидела на стуле рядом с постелью, держа в руках миску с кашей. От каши поднимался аппетитный парок. В комнате пахло яблоками, добавленными в кашу для вкуса. Не сказав ни слова, Миск сунула ему в руки кашу и наклонилась, чтобы взбить подушку и подложить ему под спину. Она улыбалась, и Дэрин посмотрел на нее с нескрываемым любопытством. У Миск было правильное, но слишком худое лицо, узкий прямой нос и высокие, выдающиеся скулы. Под широким ртом с тонкими губами Дэрин увидел остренький подбородок с ямочкой. Седые волосы, стянутые в тугой пучок на затылке, кое-где растрепались, и свободно свисающие пряди кудрявились, как драгоценное руно. Кожа на руках и на лице Миск была гладкой и упругой, но, несмотря на это, Дэрина не покидало ощущение, что она очень стара. - Поешь, - предложила она, - поешь, пока не остыло. Твой бедный истерзанный желудок не примет ничего более существенного. Почему ты так глядишь на меня? Дэрин опустил глаза. - Прошу прощения. Просто ты кое-кого мне напоминаешь. - И кого же? - поддразнила она его. - Моего учителя, мага, которого я знал много лет назад. Ты могла бы быть его близнецом. - Я и есть его близняшка, - просто сказала Миск, беря ложку и засовывая порцию каши в рот Дэрина. - И давай больше не будем говорить об этом сварливом старом дураке. Довольно скоро ты снова встретишь его. - Он запретил мне даже близко подходить к его Сьюардскому замку, - сумел вставить Дэрин в промежутке между двумя ложками каши. - Времена меняются, не так ли? Кстати, как твоя лодыжка? Дэрин попробовал пошевелить ногой. - Спасибо, много лучше. Во рту у него снова оказалась каша, и он, защищаясь, вынул ложку из рук Миск. - Ты тоже владеешь Колдовским Камнем, как Сезран? - Конечно, нет. Пусть мужчины забавляются со своими игрушками, я же занимаюсь гораздо более важными вещами. Ешь! Герцог послушно зачерпнул ложку каши и отправил ее в рот, механически пережевывая. - В тебе есть сила... я ее чувствую. - Моя сила - это моя сила, - ответила Миск и больше на эту тему не разговаривала. После долгого молчания Дэрин снова заговорил: - Если моя нога позволит мне идти, мы должны будем вернуться с Гэйлоном в Каслкип. - Ни в коем случае, - резко возразила Миск. - Только смерть ожидает вас там. - Надеюсь, что ты ошибаешься, - мягко возразил Дэрин. - Но даже если так, то мой долг очевиден. Гэйлон - законный король страны, и я должен защитить его от тех, кто пытается завладеть троном. - Ты и защитишь его, но позаботься и о своей жизни, Дэрин Госни. От нее зависит еще множество жизней, - Миск снова улыбнулась. - Еще неделя - и ты сможешь путешествовать. А вот _куда_ ты отправишься - это решится, когда придет время. Входная дверь с шумом распахнулась, и на пороге возник Гэйлон, стоящий в густой тени Гэрайлда Джексона Джимиссона. Оглядев комнату и увидев, что Дэрин проснулся, мальчик подбежал к кровати. Его волосы были мокры от дождя и покрыты паутиной крошечных, сверкающих серебром капель, а взволнованное лицо разрумянилось. - Кэти и Эмбер здесь! - В самом деле? - удивился Дэрин. - Они пришли сюда еще до нас. Гэрри говорит, что Миск... - Гэйлон обернулся, чтобы взглянуть на лицо гиганта. - Во всяком случае, они здесь, и мы можем отправляться в путь, если, конечно, твоя нога позволит. - Еще неделя, не меньше, - строго предупредила Миск. - Но, может быть, на лошади... - начал было Гэйлон. - Нет. Лихорадка может вернуться к твоему герцогу, и он еще слишком слаб, что бы он там не говорил. - Миск забрала посуду и повернулась к ним спиной. Разочарование так явно было написано на лице мальчика, что Дэрин взял его руку и крепко сжал. - Неделя - это не так уж долго, - утешил он принца. 7 Дэрин и Гэйлон никуда не уехали даже тогда, когда прошла неделя, а за ней и следующая. Сначала Эмбер стала отказываться от пищи, так что герцог испугался, что она захворала, потом разразилась настоящая буря, еще более сильная, чем все предыдущие. Гэйлон тем временем не скучал. Миск стала учить его, как пользоваться теми или иными травами, и хотя сначала он слушал ее объяснения вполуха, однако ее уроки вскоре увлекли его, и он погрузился в изучение свойств растений с головой. Больше всего ему нравилось заниматься с Миск по утрам, потому что именно в это время ее речь оставалась по большей части понятной. К вечеру она загадочно менялась, становясь таинственной и немного пугающей, говоря загадками и полунамеками; время от времени она как будто бредила, и ее речь теряла всякий смысл. Гэйлону иногда чудилось, что он видит несколько Миск сразу, а может быть, ее маленькая фигура просто мерещилась ему в темных углах комнаты. В другой раз ему послышалось, что ее голос зовет его с противоположного конца комнаты, в то время как она стояла рядом с ним. Прошло не так уж много времени, а Гэйлон уже начал задумываться, не спятил ли он сам. Дэрина, похоже, подобные явления ничуть не беспокоили. Большую часть своего времени он лежал на кровати и коротал время за шитьем, пользуясь материалами, которые достала для него из сундука Миск. Иногда Гэйлон с восторгом наблюдал за его работой, любуясь аккуратными ровными стежками или прислушиваясь к тому, как сверкающая игла с легким щелчком прокалывает плотную ткань. Герцог зашивал свой плащ и пытался привести в порядок рубашку. Однажды он протянул иглу Гэйлону. - Королю не нужно уметь шить, - надменно возразил мальчик, и Дэрин усмехнулся. - Однако придется, если его царственная задница начнет виднеться сквозь прорехи в штанах, - возразил он. Услышав это, Гэйлон невольно протянул руку, чтобы ощупать себя сзади. Материя протерлась и стала слишком тонкой. Вздохнув, он взял иглу и нитки, и, хотя его стежки не отличались аккуратностью, а все пальцы были исколоты, он остался весьма горд результатами своего труда. Утром двадцать седьмого дня с даты смерти отца Гэйлон проснулся от очередного кошмара. Некоторое время он продолжал лежать на кровати, щурясь от неяркого и холодного света, который проникал в комнату сквозь маленькое окно. На этот раз не страшный сон беспокоил его. Что-то было не так, и он не мог понять - что. Наконец он сел. За окном весь мир стал белым-белым, а сверху продолжали сыпаться холодные снежинки, медленно кружась в неподвижном морозном воздухе. Наконец Гэйлон сообразил, что ему не хватает шума дождя, к которому он успел привыкнуть за прошедший месяц, не хватает постоянного шипения и стука бесчисленных капель воды, которые сбегали по крыше и срывались с карнизов. - Что такое? - спросил Дэрин, проснувшись. - Идет снег, - ответил Гэйлон. Он почувствовал, как вздрогнула кровать, когда Дэрин пошевелился, и они вдвоем, стоя на коленях на соломенном матрасе, смотрели в окно до тех пор, пока их теплое дыхание не замерзло на холодном стекле ледяным узором. Затем Дэрин молча спустился с кровати, непроизвольно вздохнув, когда его босые ноги коснулись холодного пола, и стал одеваться. Гэйлон следил за ним взглядом. - Быстрее, - сказал ему Дэрин, - одевайся, да потеплее. С этими словами он бросил на кровать всю ту одежду, которую он приготовил и починил для обоих: две запасные рубашки, бриджи, камзолы из мягкой кожи и плащи из толстой шерстяной материи. Все, кроме плащей, они затолкали в кожаный мешок. Гэйлон проворно надел штаны и попытался нащупать завязки рубахи. От холода его пальцы застыли и не слушались. Сверху послышался шорох, и Гэйлону на голову посыпалась солома: это Миск проснулась и свесилась с полатей, где Гэрри оборудовал для них временное спальное место. - Что это вы делаете? - требовательно спросила она. - Собираем вещи, мадам, - церемонно ответил Дэрин, не прекращая работы и не потрудившись взглянуть наверх. - Зачем? - Миск легко, словно лесная пичужка, спустилась по лестнице, перескакивая со ступеньки на ступеньку. - Нам пора отправляться в путь, - спокойно объяснил ей герцог. Миск прищурилась. - Вы не должны... - Должны. Гэйлон ощутил легкий приступ непонятного страха. Миск стояла неподвижно, еле сдерживая гнев. Затем она круто развернулась и ткнула пальцем в направлении очага. Изрядное бревно, которое оставалось в очаге еще со вчерашнего вечера, перевернулось и вспыхнуло. Когда Миск снова повернулась к ним, выражение ее лица было холодным. - Не говорите глупостей, - несколько хрипло проговорила она. Дэрин протянул вперед руки и взял ее узкие ладони в свои. - Дорогая Миск, мы бесконечно благодарны за все, что ты для нас сделала, но какая бы судьба не ждала нас, ты должна позволить нам отправиться ей навстречу, - его голос был тверд, но в глазах герцога была мольба, и Миск отвернулась. - Вот проклятье... - пробормотала она, высвобождая руки. - Надеюсь, вы не так уж спешите, чтобы я не успела собрать вам в дорогу немного еды. Герцог улыбнулся, и Миск, продолжая ворчать, стала шарить по полкам у очага. Она все еще была в ночной рубашке, но холод почему-то щадил ее. Знаком она подозвала к себе Гэйлона и велела ему наполнять травами маленькие кожаные мешочки. Эти мешочки она укладывала вместе с сыром и хлебом, которые паковала сама. Под тяжелыми шагами Гэрри заскрипела и застонала лестница. Гигант спустился вниз, и они с Дэрином пошли седлать лошадей. - Вы отправляетесь даже без горячего завтрака, который согрел бы вас в пути, - продолжала качать головой Миск, стремительно двигаясь по комнате вокруг Гэйлона, и подол ее рубашки хлестал ее по голым лодыжкам. Когда мужчины вернулись, Миск уже держала в руках довольно объемистый мешок с провизией. Она протянула его Дэрину, на мгновение задержав его руку в своей. Герцог опустил глаза и посмотрел на нее. - Если, - сказала Миск, - если я хоть немного помогла вам и если вы мне действительно благодарны, я попрошу вас исполнить одну мою просьбу. Обещайте мне, что сделаете то, о чем я попрошу. - Если это возможно, - ответил ей герцог ласково. - К востоку от этой долины течет Южный приток. Если вы пойдете вдоль реки по направлению к Каслкипу, вы попадете в маленький городок, который называется Ривербенд. Можете заночевать в нем, только никому не открывайтесь, кто вы такие. На краю этого города живет кузнец. Его зовут Сеп. С ним и только с ним можете говорить, ничего не утаивая. Он - добрый человек и должен знать все новости королевства. Сделаете ли вы это? Слегка поколебавшись, герцог кивнул. - Мы сделаем, как ты просишь. - Вот и хорошо, - сказала Миск, вы пустив руку Дэрина. - А я сделаю все, что в моих силах, чтобы спрятать вас от тех, кто может разыскивать вас при помощи магии. Кроме этого, я не в силах сделать ничего, чтобы защитить вас. В огромном зале празднично играла музыка, кружились пары, гости переговаривались и угощались. Разодетые мужчины, увешанные безделушками, в яркости нарядов соперничали с женщинами, которые по случаю приема надели шелковые и атласные туалеты с длинными, пышными юбками. Всего за неполный месяц двор правителя Виннамира удивительно преобразился, и Джессмин, сидя в высоком бархатном кресле, с любопытством взирала на расфранченных взрослых, которые кружили вокруг. Несмотря на свое великолепие, кресло было на редкость неудобным. Иными словами, оно было слишком велико, и принцесса была вынуждена либо сидеть на самом краю, так что ноги ее болтались в воздухе, не достигая пола, либо отодвигаться к спинке, но в этом случае ноги просто торчали вперед. Как бы она ни садилась, все равно получался глупый вид. Платье Джессмин тоже было креслу под стать: шикарное, но душное и стесняющее движения. На рубашку из тонкого атласа было напялено с полдюжины нижних юбок, а сверху ее обрядили в платье из нежно-зеленого камелота, которое - как подразумевалось - должно было подчеркивать нефритовый цвет глаз принцессы. Во всяком случае, так говорила леди Герра, пытаясь уговорить Джессмин надеть его. Волосы принцессы были уложены волнами в высокую прическу, форму которой поддерживал тонкий обруч светлого золота - символическая корона, приличествующая несовершеннолетней принцессе. Это уже были слова Люсьена. Именно он настоял на том, чтобы Джессмин начала появляться при дворе в своем официальном качестве. Более того, большую часть дня принцессы занимали теперь уроки танцев, музыки и письма. Снова возобновились уроки ксенарского наречия. Это оказалось для нее легче всего, так как леди Герра всегда старалась научить девочку своему родному языку, и, оставаясь наедине, они частенько болтали между собой на этом наречии, однако теперь ксенарскую гортанную речь все чаще и чаще можно было услышать в коридорах замка, ибо все больше и больше дворян с юга приезжали ко двору с визитами и оставались жить в замке. Даже в дождь и снежный буран пышные поезда и караваны из Катая шли и шли на север. Расстояние в сто лиг и больше не было помехой, если речь шла о том, чтобы появиться при дворе короля Люсьена. Джессмин подогнула под себя одну ногу и, нарушая предписанные принцессам правила поведения, облокотилась локтем на поручень кресла. Она нашла себе новое развлечение: вытянув губы трубочкой, она принялась дуть на прядку волос, которая выбилась из прически и свесилась на ее правый глаз. Ей было абсолютно и непереносимо скучно, а усталости она по-прежнему не чувствовала. Быстро утратив интерес к своей новой забаве, Джессмин принялась обшаривать глазами зал в поисках Люсьена. Наконец она заметила его фигуру среди танцующих. Молодой король двигался мелкими шагами, ведя леди Марсел за руку, исполняя какое-то па новомодного южного танца. В последние несколько недель он уделял молодой красавице особое внимание. В голубых королевских цветах Люсьен был особенно привлекателен и выглядел весьма благородно. Своими прелестными вечерами и приемами он очаровал всех вокруг, и даже торговцы Киптауна хором хвалили короля, извлекая для себя немалую выгоду из расширяющейся торговли с южными краями. Как и все остальные, Джессмин не раз слышала разговоры о том, что с весной торговля начнется всерьез. Говорили о том, что гигантские хвойные деревья вдоль берегов Великой реки будут вырублены и что бревна будут сплавлять вниз по течению к устью, где уже строится новая лесопилка, что бревна и балки через Внутреннее море будут доставляться на судостроительные верфи Занкоса и Катая, что будут выстроены водоводы, которые доставят воду реки на ту сторону Серых гор, и что воду по этим водоводам станут гнать гигантские ветряные насосы, выстроенные теми же ксенарскими рабами, которые уже прорубают в горах тоннели для воды. Все эти чудеса непременно должны были привести к тому, что Виннамир станет крепнуть и богатеть, и люди радовались обещанной счастливой жизни, очень скоро забыв и короля Рейса, и его сына. Произошли и другие, менее приятные изменения. Фейдир начал собирать войско из наемников-южан, и они тоже ежедневно прибывали в королевство шумными ватагами и большими отрядами. Это были грубые и жестокие люди, бывшие рабы, и на щеках многих из них сохранились татуированные знаки их прежних владельцев. На лицах других видны были уродливые шрамы, оставшиеся в тех местах, откуда варварским способом было срезано клеймо бывшего владельца. Большинство из них были солдатами всю свою жизнь, и вот они-то, наскоро разбившись на дюжины, встали гарнизоном в замке. Наемники так свободно расхаживали по коридорам, словно весь замок принадлежит исключительно им. Больше всех пугал Джессмин рослый военный, у которого на том месте, где должен быть нос, зияла неправильной формы дыра. Впервые встретив его в одном из коридоров замка, Джессмин с плачем побежала искать спасения в объятьях леди Герры. Принцесса снова заерзала в кресле, не отрывая глаз от танцующей пары. Леди Марсел краснела и опускала глаза, а когда она улыбалась или хохотала, возле глаз и губ ее собирались тонкие лучики морщинок, которых не могло быть у такой молодой особы, какой ее все считали. Так сказала Джессмин леди Герра. Отец леди Марсел, барон Грэйстоун, сидел на одном из кресел возле стены. В последнее время он был особенно бледен и худ, и ему было трудно ходить. Глядя на него, Джессмин пожалела старого барона. В коридорах замка быстрым шепотом рассказывали страшные истории о том, как барон и несколько его единомышленников, которые составили довольно сильную оппозицию Фейдиру и открыто высказывали свое недовольство тем, что Люсьен взошел на трон, были арестованы и брошены в каменные подвалы под замком. Из них из всех только он один вернулся ко двору, и то только после того, как его дочь стала более восприимчива к ухаживаниям Люсьена. Среди некогда простого двора появилась и расцвела пышным цветом тонкая придворная интрига, и вскоре всем стало понятно, что это зверь с довольно мрачными повадками. Джессмин, например, это одновременно и пугало, и сбивало с толку. Хорошо хоть Люсьен оставался с ней все так же добр и ласков, даже тогда, когда он настаивал, чтобы она вела себя как подобает особам королевской крови. Кроме этого он часто просил, чтобы она называла Фейдира "дядюшкой", и, хотя чопорный посланник тоже страшил ее, он тоже старался быть добрым с ней. Музыка тем временем приобрела более динамичный ритмический рисунок, и Джессмин вдруг показалось, что в комнате слишком светло и слишком много народа, который слишком громко хохочет. Люсьен был целиком захвачен своей беседой с двумя сановными южанами, и принцесса решила, что настал довольно удобный момент, чтобы улизнуть. Соскользнув с кресла, Джессмин протиснулась между гостями в направлении двери, ведущей в юго-восточное крыло замка, и прошмыгнула между двух стражников, не обращая внимания на их нахмуренные брови и неодобрительные взгляды. Шагая по коридору, она сдернула с головы золотой обруч, так что завитые кудри свободно рассыпались по ее плечам. Джессмин была голодна и подумывала о том, чтобы отправиться прямиком на кухню и выклянчить там кусок сладкого пирога или торта, однако с тех пор, как не стало толстой поварихи Кетти, кухня перестала быть тем местом, где можно было безопасно укрыться от всех неприятностей. Бедняжка Кетти! Она повесилась в своей маленькой комнатке вскоре после того, как пришла страшная весть о смерти короля Рейса. Подумав об этом, принцесса поежилась и решила вернуться в свою спальню, где наверняка ждала ее леди Герра. Джессмин больше не спала в детской - у нее были две просторные комнаты рядом с королевскими покоями. И это тоже было желание Люсьена. - Джессмин? Он приблизился к ней совершенно неслышно, и девочка замерла на нижней ступени каменной лестницы, ведущей на верхний этаж. - Куда это ты направляешься? - спросил Люсьен своим тихим и мягким голосом. - В свои комнаты, ваше величество, - Джессмин повернулась и вежливо присела в реверансе, хотя терпеть не могла придворных условностей. Люсьен же требовал от всякого полного соблюдения протокола. - Тебя ждут в зале, - возразил молодой король. - Я устала, - с вызовом заявила ему Джессмин, разом теряя терпение и придворную учтивость. Люсьен галантно протянул ей руку. - Идем. Я король, и ты должна мне повиноваться. Галантность Люсьена только разозлила девочку еще больше. - Я не стану тебе повиноваться! - сердито ответила она. - И ты недолго пробудешь королем. Это замечание заставило Люсьена озадаченно помолчать. - Что это значит? - спросил он наконец. - Гэйлон скоро вернется. Тогда он станет королем, а ты опять будешь никем! Сказав такое, Джессмин немедленно пожалела о том, что высказала то, что было у нее на душе. Против ее ожиданий Люсьен вовсе не рассердился, а присел рядом с ней на ступеньку. - Почему ты так думаешь? - Лошади. Они нашли всех лошадей, кроме Эмбер и Кэти. Это значит, что Дэрин и Гэйлон ускакали и снова вернутся. - Если это так, то почему они до сих пор не вернулись? Ведь с тех пор прошел почти месяц. На это у Джессмин не нашлось немедленного ответа. - Гэйлон мертв, малышка. Опять эта набившая оскомину снисходительная доброта! - Нет! - вскричала Джессмин. - Я бы знала, если бы он умер! Я бы почувствовала это. Вот тут... - Она приложила ладонь к груди, с той стороны, где, по ее мнению, находилось сердце. Люсьен лишь печально улыбнулся ей, и Джессмин в совершенной ярости промчалась мимо него вверх по ступеням, подхватив подол и многочисленные нижние юбки так, чтобы не запутаться и не упасть. Люсьен молча смотрел ей вслед. Легкий снег продолжал падать весь день, однако ветра не было до самого вечера. Очевидно, он выжидал наступления сумерек, чтобы заострить клинок холода словно лезвие бритвы. По-зимнему бледный день быстро померк, и Дэрин привстал на стременах, пытаясь восстановить кровообращение в ступнях ног. Прошло несколько минут, прежде чем он снова начал чувствовать свои ноги, а пальцы рук болели, несмотря на то что герцог по очереди отогревал руки подмышками. - Как твои дела? - спросил он Гэйлона, который ехал верхом на Кэти в двух шагах позади него. - Н-нормально, - стуча зубами, ответил принц. - Мы, должно быть, уже близко. На последнем столбе было написано, что до Ривербенда всего пять лиг. Вскоре они наткнулись на старую почтовую дорогу, и хотя она была в плачевном состоянии после дождей, все же двигаться по ней было легче, чем по лесу. Здесь, в низинах, земля еще кое-где проглядывала из-под снега, а на дороге встречались следы других лошадей, хотя они так никого и не встретили. Река медленно текла по правую руку от них, ее воды были темными и грязными. Дэрин плотнее завернулся в плащ и подумал о том, что они будут делать в Ривербенде. Он слышал об этом городке еще в то время, когда он путешествовал по южным краям. На самом деле это был вовсе не город, а небольшой поселок, выросший вокруг придорожной гостиницы, и пользовался он очень скверной репутацией. Жители поселка добывали большинство средств к существованию, засеивая плодородный пойменный луг, на котором были выстроены их убогие домишки. Время от времени река широко разливалась, принося на их поля новые слои плодородного ила, а заодно смывала все их постройки, однако после каждого такого сезона жители упрямо возвращались на прежние места и заново отстраивали свои хижины. В прежние времена богатые путешественники частенько останавливали свои кареты возле единственного постоялого двора и с радостью платили невероятную цену за крошечные комнатки и скверную еду. Непроизвольно Дэрин нащупал у пояса кожаный кошелек, в котором было четыре серебряных монеты, которые дала им с собой Миск. Это были все ее деньги, и она надеялась, что их будет достаточно. В ботинке, который Дэрин тщательно зашил, был спрятан кинжал, который дал ему на всякий случай Гэрри. Гэйлон не расстался со своим небольшим мечом, но Дэрину все равно было неспокойно, оттого что они так плохо вооружены, направляясь в поселок, пользующийся такой дурной славой. Перед отъездом он пообещал Миск, что отыщет кузнеца Сепа и только потом тронется дальше. Так или иначе, но остановиться в Ривербенде им было необходимо, так как надвигающаяся ночь обещала быть настолько холодной, что ночевать на открытой местности было бы рискованно. В разговоре с Миск герцог заговорил о судьбе, и теперь он чувствовал ее непреодолимое влечение. Похоже было на то, что все планы, которые он строил относительно Гэйлона и относительно своей дальнейшей жизни, не имеют никакого значения. Судьба не оставила ему почти никакого выхода, и у него - из всего множества путей - остался один-единственный путь, по которому ему и надлежало теперь идти. Миск едва намекнула ему о том, каким должен быть этот путь, но этого оказалось достаточно, чтобы все его существо воспротивилось этому. И Дэрин снова вздрогнул, на этот раз не от холода. Он по-прежнему часто задумывался об одинокой смерти матери, о невысказанной любви отца и о том, как отверг его старый волшебник. Ему казалось, что он не оправдал их надежд на него, и ему было страшно снова потерпеть неудачу. Однако воспоминание о том, как король уверенно положил руку на его плечо, все еще жило в нем. Да, он вел мальчика вперед, пока мог, и потом, когда юноша будет готов к этому, сам пойдет следом за ним, и это будет только справедливо и правильно. - Огни! Дэрин услышал восклицание Гэйлона, и в следующее мгновение принц галопом промчался мимо него, растворившись в зимних сумерках так же легко, как легко исчезает белое на белом. Герцог послал Эмбер в галоп, наподдав пятками по ее заиндевелым бокам, и кобыла, то и дело встряхивая гривой, помчалась следом. Единственная улочка в поселке состояла из дюжины лавочек, которые по причине позднего часа были закрыты. Постоялый двор был самым большим зданием, похожим на двухэтажный разваливающийся коровник, не заметить которое было невозможно. Изо всех окон гостиницы лился на двор яркий свет, а изнутри доносился хриплый, пьяный смех множества мужчин. Облупленная вывеска гласила, что заведение называется "Гостиница Веселая Речка". Дэрин и Гэйлон остановили лошадей во дворе, и Дэрин спешился. В это время двери гостиницы с треском распахнулись и наружу буквально вывалился мужчина с обвислыми щеками и ярко-красным носом. Округлое брюхо свисало над ремнем, который съехал с талии куда-то гораздо ниже. Ухмыльнувшись, мужчина покачиваясь проследовал мимо них и, вежливо отвернувшись, стал мочиться в сугроб. - Ежели вы ищете место где переночевать, то вам не повезло, - мужчина икнул, - гостиница переполнена. - Действительно? - переспросил Дэрин. - Да, битком набита, - подтвердил толстяк. - Здесь стало полно народа с тех самых пор, как солдаты стали ехать на север. Ты ведь тоже наемник? - Я, видишь ли... - Послушай, я не хочу, чтобы вы остались на улице в такую холодрыгу. Заходи и согрейся, а я попробую что-нибудь сделать. Хозяин таверны - мой хороший знакомый, - обернувшись через плечо, их новый знакомый подмигнул и стал застегивать штаны. Гэйлон все еще сидел верхом на Кэти, и мужчина повернулся к нему. - Эй, парень, что сидишь как истукан? Слезай с лошади и позаботься о коне господина. Там, сзади, найдешь навес. Мне кажется, там пока есть где приткнуться. Гэйлон не пошевелился, но сверкнул глазами, и ноздри его гневно затрепетали. - Эй, парень, ты что, оглох? - заревел толстяк. - Слезай оттуда, пока я тебя не сбросил! Дэрин успел перехватить запястье принца, который потянулся уже к рукояти меча, спрятанного под плащом. - Спокойно! - шепнул он Гэйлону. - Лучше нам поступить, как он говорит. Гэйлон сердито выдернул ноги из стремян и соскочил на землю. Острая боль пронзила замерзшие, онемевшие от долгой неподвижности конечности, однако он не проронил ни слова, принимая из рук Дэрина поводья Эмбер. Ведя обеих лошадей к стойлу, он увидел, что пьянчуга дружески обнимает Дэрина за плечи и показывает свободной рукой на двери гостиницы. - Где ты выкопал этого хмурого звереныша? - донеслись до него слова толстяка. - Конечно, доброго помощника нелегко отыскать, но этого парня, по-моему, и кормить-то не стоит... Разозлившись еще сильней, мальчик протопал вокруг гостиницы к черному крыльцу. Там висела на столбе масляная лампа, и он снял ее с крюка, чтобы освещать путь. Под навесом не было перегородок между стойлами, и кони были привязаны к железным кольцам в стене. Свободного места там действительно не было, но Эмбер быстро нашла выход. Прижав уши, она наклонила голову и укусила зубами за заднюю ногу какого-то сивого жеребца. Жеребец взвизгнул о боли и прянул в сторону, давая место обеим кобылам. Сняв седла со спин лошадей, Гэйлон отложил в сторону сумки с едой и запасной одеждой. Все полки были заняты, и он сложил седла в углу, прикрыв их старой рогожей. Это были старинные седла с высокой деревянной лукой, их кожаные сиденья и ремни потрескались от времени. Гэрри отыскал их где-то под потолком коровника, и Гэйлон помогал ему чистить их и смазывать маслом. Седла еще годились в дело и оказались очень удобными, однако, причесывая кобыл, Гэйлон на всякий случай проверил, нет ли на их спинах намятин и потертостей. Покончив с чисткой, Гэйлон отыскал ларь с зерном и мешки, обрезанные в форме примитивной торбы. В каждый такой мешок он засыпал двойную порцию овса и привязал их к мордам кобыл, затянув ремни за ушами. Лошади принялись громко хрустеть, а Гэйлон сидел и смотрел на них, пока они не закончили. Наконец лошади были накормлены, и Гэйлон, подобрав сумки, пошел к заднему крыльцу, однако когда он выходил из-под навеса, его меч тоненько звякнул о каменную ступень. Гэйлон остановился, задумался, а потом неохотно отстегнул меч от пояса. Десятилетний мальчишка, щеголяющий прекрасным мечом, мог вызвать недоуменные расспросы, на которые ни Дэрин, ни он сам не могли бы ответить. Спрятав меч под соломой в том же углу, в котором лежали седла, он наконец пересек то небольшое расстояние, которое отделяло его от дверей. Главный зал таверны был переполнен, в нем было, пожалуй, еще теснее, чем под навесом, где стояли кони, хотя пахло получше. Воздух показался ему нестерпимо жарким, к тому же под потолком плавал синий чад от множества масляных ламп. Мужчины сидели за столами или стояли у стойки, ели, пили и переговаривались. Разыскивая Дэрина среди всего этого сборища, Гэйлон откинул на спину капюшон плаща и сразу же обнаружил герцога сидящим на скамье возле самого очага. Дэрин как раз подносил к губам кубок с вином. Ботинки герцог снял и поставил сушиться возле огня. Высокая женщина в пышной юбке и туго зашнурованном корсете наклонилась к нему, чтобы подлить в кубок вина. Гэйлон грубо протолкался сквозь толпу, не обращая внимания на окрики и угрозы. - Привет, парень, - улыбнулся ему Дэрин. Язык у него уже слегка заплетался, и пахло от него гвоздикой и пряностями. Гэйлон почувствовал внезапное раздражение. Женщина оказалась очень хорошенькой, с длинными черными волосами, заколотыми черепаховым гребнем, и с чуть раскосыми зелеными глазами. Потом она улыбнулась, и Гэйлон увидел, что у нее недостает передних зубов. - Не хочешь ли согреться чашкой горячего вина? - спросила она, чуть заметно шепелявя. Гэйлон молча кивнул, и женщина повернулась, чтобы наполнить еще один кубок, но прежде она легко погладила Дэрина по щеке. Вручив принцу его питье, она ушла, чтобы поднести вино еще какой-то компании на противоположной стороне зала. - Кто она? - требовательно спросил Гэйлон. Дэрин не без труда сосредоточился. Допив вино, он сообщил: - Это Хэбби, содерж... содержит эту гостиницу. Она предложила нам место для ночлега за такую цену, которую мы не можем обойти своим вниманием. - Вот как? - едко заметил принц, но Дэрин предпочел не обращать внимания на его саркастический тон. Его серые глаза следили за тем, как Хэбби движется по залу. - Что же это за цена? - спросил наконец Гэйлон, отпивая вино. - Песня. - Да, песня, - эхом отозвалась Хэбби, незаметно вернувшись к их столу, и ее губы нежно прикоснулись к черным волосам Дэрина. - Ты будешь петь мне сладкие песни ночью, в моей комнате. Герцог, улыбаясь, протянул ей опустевший кубок. - Хватит, - резко сказал принц, и Хэбби неуверенно остановилась. - Мы ничего не ели. Ему нужна еда, а вовсе не вино. Хэбби перевела взгляд на Дэрина, и тот со вздохом кивнул: - Парень прав. - Хорошо, милый, - сказала Хэбби, снова поглаживая его по щеке. - Ужин, правда, давно закончился, но я уверена, что на кухне что-нибудь найдется. Пересядьте-ка сюда... - кивнула она в сторону большого стола. Дэрин подобрал свои ботинки и натянул их на ноги, незаметно засунув кинжал на прежнее место. Плащ его обнаружился на том же самом месте, куда он свалился - под скамьей. Скомкав его и держа подмышкой, Дэрин последовал за Гэйлоном к одному из больших обеденных столов. Мужчины, уже сидевшие там, с ворчанием подвинулись и дали им место. Скоро подоспела и еда: холодная баранина, несколько жирноватая, и крошечный кусок хлеба. Гэйлон тем не менее отчего-то был уверен, что Хэбби принесла им лучшее из того, что смогла найти. Герцог ел и трезвел на глазах, однако все его внимание было сосредоточено по-прежнему на женщине, и Гэйлон почувствовал, как его раздражение нарастает. Он зависел от Дэрина, который мог помочь ему благополучно добраться домой, и теперь было не время отступать. Ему хотелось только одного - чтобы ночь поскорее закончилась и он снова оказался на дороге, ведущей в Каслкип. - Ну вот, приятель. Теперь я вижу тебя при свете и понимаю, что ты не наемник... Это был тот же самый толстяк с отвислыми щеками и красным носом, который первым встретился им во дворе. Он наклонился к Дэрину с противоположной стороны стола, и Гэйлон видел даже крошечные лопнувшие сосуды на нездоровой бледной коже его мясистого лица. - Говорил я тебе, что Хэбби хорошо с тобой обойдется! Отчего-то это высказывание показалось ему смешным, и он громко расхохотался. Гэйлон только нахмурился. - Меня зовут Тоби, а ты кто будешь? - Мое имя Дэвлин, а это - Гэр, - герцог показал на Гэйлона. - Твой маленький приятель! Ну как, парень, устроил лошадей на ночлег? - Да... сир, - ответил Гэйлон, однако одно из этих слов чуть не застряло у него в горле. - Вот и молодчина, - Тоби осклабился, снова поворачиваясь к герцогу. - Итак, ты не солдат, потому что у тебя нет оружия, во всяком случае, я его не вижу. Чем же ты живешь и куда направляешься? - Я менестрель, странствующий музыкант. Мы идем на север. - Это не удивительно, сейчас все потянулись в те места. Стало быть, вы хотите попасть в Каслкип? - Мы... разыскиваем одного человека. Его зовут Сеп. Знаешь такого? - Сеп? Как не знать! Он же мой свояк. И вам незачем его искать - он заходит сюда пропустить стаканчик-другой каждый вечер. Ты его друг? - Приятель его приятеля. - Все равно я теперь буду считать тебя своим другом, - напыщенно произнес Тоби. - Сегодня он что-то запаздывает, - толстяк покосился в сторону входной двери в дальнем конце зала. - А... вот и он! Сеп пришел в таверну не один. Сам кузнец был невысоким и некрупным мужчиной. Плаща на нем не было, и закатанные до локтей рукава рубахи обнажали мощные руки, переплетенные тугими мышцами, так что на первый взгляд могло показаться, что такие сильные руки слишком для него велики. Он был совершенно лыс, но огромная черная борода, чуть тронутая сединой, курчавилась у него на груди. Второй человек, вошедший вслед за кузнецом, выглядел довольно необычно. Он был одет во все черное, а поверх туники носил кожаную кирасу, усиленную стальными чешуями. Подмышкой он держал шлем, а с бедра его свисал внушительных размеров меч, но не это первым делом бросалось в глаза. Самой заметной его отличительной чертой было полное отсутствие носа. Воин и кузнец о чем-то тихо перемолвились в дверях и расстались. - Эй, Сеп, мы тут! - заорал Тоби, перекрывая шум. - Ну, как дела, братец? - спросил кузнец, оседлав скамью. - Хэбби! Эля сюда! - взмахнул он могучей ручищей. - Заказать и тебе, Тоби? - Я не против выпить еще капельку, - милостиво согласился Тоби. - А у тебя здесь объявился дружок. - В самом деле? - Его зовут Дэвлин, и он едет по северной дороге. - Что-то я не припоминаю ни имени, ни лица, сир. Мы встречались? - Сеп оценивающе покосился на Дэрина. - Нет, - ответил герцог, тщательно выбирая слова. - Один мой приятель посоветовал мне обратиться к тебе. Это женщина, которая живет в лесу в нескольких лигах к юго-западу отсюда. Темные глаза Сена сузились. Повернувшись к Тоби, он сказал: - Что-то Хэбби не торопится. Будь любезен, дружище, сходи за элем сам. - Да торопиться-то вроде некуда, - возразил Тоби. - Я еще ничего не пил, приятель, - напомнил Сеп. Тоби обиженно сжал губы и, с трудом поднявшись, отправился на кухню. - И захвати кувшинчик для нашего друга Дэвлина! - крикнул ему вслед кузнец. Повернувшись к Дэрину, он спросил: - Значит, это Миск прислала тебя. Ей что-нибудь нужно? Я очень обязан этой милой женщине. - Нет, - уверил его герцог, - но она сказала, что ты владеешь сведениями, которые могут быть очень важны для нас. - Сведения? Но о чем? И кто это "мы"? Дэрин положил руку на плечо Гэйлона. - Миск также сказала, что с тобой можно говорить откровенно. - Он помолчал. - Мое имя не Дэвлин. Я Дэрин Эмилсон, герцог Госнийский. А это мой молодой друг, Гэйлон, наследник трона Рыжих Королей, законный принц королевства. - О боги! - Сеп задохнулся и быстро огляделся по сторонам. - Говорите тише, милорд! - предупредил он, хотя слова Дэрина и так были едва слышны из-за шума. - Довольно странно все это... - Он покачал головой. - Как раз сегодняшней ночью один человек по имени Нанкус - тот самый, что вошел вместе со мной, - приехал в наш городок, чтобы выведывать информацию о вашем, милорд, местонахождении. Я ничего не смог сказать ему. Тем временем появился Тоби, роняя густую пену с двух больших кувшинов с элем. Кувшины он поставил на стол и вознамерился сесть сам, но Сеп опередил его: - Я передумал, дружище, теперь я хочу бутылочку лучшего вина, которое только найдется у Хэбби. Вина, а не этой разбавленной дряни, которую тут подают обычным посетителям. - Однако... - Давай-давай и не жалуйся. Я плачу. Пожав толстыми плечами, Тоби снова ушел. - Он неплохой парень, только распускает язык, когда выпьет, - объяснил Сеп. - А выпивает он постоянно. Сеп усмехнулся, затем вновь стал серьезным, лишь только его взгляд упал на Гэйлона. - Ваше высочество, ведь мы думали, что вы умерли. Ваш отец, король Рейс... - Мертв, - закончил очень тихо Гэйлон. Сеп с сожалением покачал лысой головой: - И Люсьен Д'Салэнг похитил вашу корону. - И я обещаю, что он не будет носить ее слишком долго, - сквозь стиснутые зубы прошипел Гэйлон. - Мы возвращаемся в Каслкип. Сеп даже вздрогнул. - Вы никогда туда не доберетесь, во всяком случае, как свободные люди. Дэрин и Гэйлон переглянулись. - Что ты имеешь в виду? - спросил Дэрин. - Этот человек, Нанкус, - капитан королевской стражи, хотя до меня и дошли слухи, что командует стражниками дядя Люсьена, Фейдир Д'Салэнг. Похоже, что Фейдир прилагает немалые усилия, чтобы разыскать герцога под предлогом того, что он совершил убийство. Мне, однако, кажется, что у него какие-то другие, гораздо более мрачные мотивы желать встречи с вашей светлостью. Что это может быть за цель - я не знаю. Знаю только, что для вас обоих нет теперь места, где вы были бы в безопасности. - Но я - законный король, - попытался возразить Гэйлон. - Разве это имеет значение? Если все уверены в том, что вы мертвы, Фейдиру будет гораздо проще сделать так, чтобы это оказалось правдой. - Нет, мы должны... - Послушайте меня, молодой принц. За тот месяц, что прошел со смерти вашего батюшки, королевство очень сильно изменилось. Оглянитесь вокруг себя. Все эти солдаты движутся на север, чтобы присоединиться к армии Фейдира, но это только малая их часть. С торговыми владыками Ксенары были подписаны выгодные договора, и все эти глупцы, мои соотечественники и _ваши_ подданные, все они теперь бредят богатством. Я не знаю, станут ли они поддерживать вас, если у вас вообще будет возможность просить кого-то о помощи. Алчность ослепила слишком многих. Они не видят - как вижу я, - что армия создается для того, чтобы предупредить беспорядки, когда люди наконец-то поймут, что обещанное им богатство уже разделено, а им едва ли достанутся даже жалкие крохи. Все попадет в руки Фейдира и его послушного племянника. Виннамир будет выдоен досуха, а его жители попадут в рабство, - взгляд Сепа стал озабоченным. - Лихие времена настали, лихие и недобрые, и мне подчас кажется, что никто из нас не сможет этого изменить. - Что изменить? - вмешался Тоби, ставя на стол бутылку вина и винные бокалы. - Ничего, - проворчал Сеп, не поднимая головы. - Слушайте меня, добрые жители Ривербенда, и слушайте меня, солдаты, которые гостят нынче в этом славном городке! - раздался внезапно чей-то зычный бас. Посетители притихли и разом повернулись к дверям, чтобы посмотреть на говорящего. Это был Нанкус, который в своем шлеме выглядел еще более представительно и устрашающе. - Слушайте меня! Услышав это последнее обращение, которое прозвучало больше как приказ, посетители окончательно угомонились, и капитан продолжил свою речь. При этом он с напряжением шевелил губами, но все равно из-за отсутствия носа слова его звучали странно: - Мое имя Нанкус, и я капитан королевской стражи. Сегодня я прибыл в ваш город по делам королевской службы. Мы разыскиваем одного человека. Я уверен, что все вы наверняка о нем слышали: это убийца Дэрин Эмилсон. Король приказал оповестить своих подданных, что за информацию о местонахождении преступника будет выплачена награда - сто золотых деций!.. В толпе раздался гул одобрения. Капитан обещал немалые деньги, а чтобы получить их, требовалось лишь немного везения. - ...И еще пятьсот деций тому, кто доставит нам его живым! В перешептывании толпы послышались благоговейные нотки, и кто-то закричал: - Как он выглядит, этот парень? - Темноволосый, среднего роста и обычного телосложения, - ответил Нанкус. - Под это описание подходит половина мужчин в городе! - проворчал тот же голос. - На указательном пальце левой руки он носит перстень. - А если он его снимет? - спросил еще кто-то. - Дайте же мне закончить! - рявкнул капитан. - В этот перстень вставлен Колдовской Камень, и он никогда не снимет этот перстень по своей воле, хотя, как нам известно, он почти не может им управлять. Это сообщение вызвало среди слушателей смешанную реакцию. Большинству мысль о том, что придется иметь дело с магом, пусть и не очень могущественным, пришлась не слишком по душе. Пока Нанкус говорил, Дэрин продолжал подталкивать Гэйлона, в конце концов заставив принца забраться под стол. Сам он сидел неподвижно, прикрывая левую руку правой ладонью, так как сидевшие за столом мужчины стали подозрительно оглядываться на соседей. Тоби, который ясно видел все маневры герцога, заметил и легкую тень страха на лице Сепа. Ему сразу стало все понятно, и пальцы толстяка медленно поползли к рукояти заткнутого за пояс кинжала. Гэйлон, сидя под столом, отлично видел, как толстые пальцы сомкнулись на рукояти и медленно потащили кинжал из-за пояса. Недолго думая, он выдернул нож, спрятанный в башмаке Дэрина, и изо всех сил воткнул его в жирную ляжку Тоби. Толстяк завопил нечеловеческим голосом и вскочил, опрокидывая стол. В зале началось настоящее столпотворение. Лишь только раздался крик, все сразу повскакали с мест, разыскивая свое оружие. Опрокинутый Тоби стол еще не успел упасть, как все мужчины уже вооружились обнаженными мечами и кинжалами, а самые пьяные из наемников принялись наносить друг другу неуклюжие удары. - Прекратить! - громко закричал Нанкус, стараясь перекричать звон мечей и грохот разбиваемой посуды. - Остановитесь, вы, идиоты! С этими словами он решительно зашагал через зал, отводя руками сверкающие клинки, направленные на него. Остановился он перед Тоби, который теперь лишь жалобно причитал. - Что случилось? - Он был здесь, - прохныкал Тоби, размазывая сопли по жирной физиономии. Другой рукой он зажимал рану, и кровь, просачиваясь между его пальцами, стекала на оброненный им кинжал. - Он, Дэрин Эмилсон. Этот человек сидел рядом со мной, и я мог бы его схватить, но его мальчишка ткнул меня кинжалом... Нанкус вопросительно посмотрел на Сена, и кузнец хмуро сказал: - Он здорово напился, капитан. Это с ним уже не в первый раз. - Что ты имеешь в виду? - Я имею в виду, что он напился и уселся на собственный кинжал. С ним этакое и раньше бывало. Кто-то фыркнул. - Ложь! - воскликнул Тоби. - Я советовал ему вести себя осторожнее, - со скорбной миной продолжал Сеп, - и я предупреждал его, что рано или поздно он поранится. Эти слова кузнеца вызвали среди собравшихся одобрительный смех, который становился все громче. - Но с вами _был_ еще один человек, - с подозрением заметил Нанкус. - Ну да, - согласился Сеп, - менестрель из Занкоса. Он едет в Каслкип, что бы петь свои песни при дворе короля. Хэбби позвала его к себе в комнату несколько минут назад. Они договорились, что он будет петь ей всю ночь, и я боюсь, нашей Хэбби не терпится его услышать. Слова Сепа сопровождал новый взрыв смеха. - Это так? - спросил Нанкус у Тоби. Тоби покосился на Сепа и увидел в глазах родственника настоящую ненависть. - Я соврал, - тихо признался он, - я думал, что может быть... - Что сотня золотых может достаться тебе, - закончил за него Нанкус. - Считай, что тебе повезло. Мог бы получить и сотню палок. Развернувшись на каблуках, капитан вышел из таверны. Сеп продолжал смотреть, как Тоби пытается остановить кровь. - Если бы не моя сестра, я бы убил тебя на месте, - сказал он наконец спокойно и холодно. Затем он отвернулся и тоже ушел. В комнате Хэбби было темно, и Дэрин с Гэйлоном без опаски наблюдали из окна за тем, как капитан Нанкус садится на коня и выезжает со двора гостиницы. Куда направился капитан в столь поздний час, Дэрин мог только гадать, однако он не сомневался в том, что Нанкус прибыл из Каслкипа не один. Его конь медленно шагал в северном направлении, и капитан никак не понукал его. Должно быть, где-то неподалеку расположился небольшой отряд солдат. В дверь негромко постучали, затем раздался голос Сепа: - Хэбби? Хозяйка гостиницы, неподвижно стоявшая за спинами Гэйлона и Дэрина, сделала шаг к двери и открыла ее. Кузнец вошел в комнату, а Хэбби, пропустив его внутрь, ушла. - Пока что вы в безопасности, - заявил Сеп, - но завтра утром вам лучше уехать отсюда. Куда вы отправитесь? Дэрин не мог ничего ответить, но у Гэйлона уже был готов ответ. - В Каслкип. - Все дороги перекрыты, парень, и лучше всего вам было бы вернуться к Миск. - Никогда... - начал было Гэйлон, но герцог положил ему руку на плечо. - Мы обдумаем это предложение, - ответил он. В это время вернулась Хэбби, держа в руках зажженную лампу. Желтый, неяркий свет упал на ее лицо, и в комнате наступила тишина. Ставя лампу на сундучок в ногах своей кровати, она вопросительно посмотрела на мужчин. - Не могу сказать, чтобы мне было понятно все, что тут происходит, но если бы я могла чем-то помочь... - Ты уже помогла... - ласково ответил ей герцог. Хэбби улыбнулась, демонстрируя широкую щель там, где должны были быть ее передние зубы. - Довольно поздно, и я должна спуститься вниз и сказать посетителям, что таверна закрывается. Если мальчик пойдет со мной, - добавила она, указывая на Гэйлона, - я замечательно устрою его на ночь у очага. Гэйлон бросил взгляд на Дэрина. - Не беспокойся за своего господина, я уверена, что и ему будет удобно, - сказала Хэбби Гэйлону. Гэйлон приподнял голову. - Я и не беспокоюсь, - лукаво проговорил он и, не приняв ее руки, вышел. Сеп, ухмыляясь, закрыл за ним дверь. - Довольно дерзкий парень, да к тому же чертовски проворен в обращении с кинжалом, - заметил он. - Он спас нам жизнь. - Я знаю, - кивнул Дэрин. - А что с Тоби? Когда кузнец ответил, его голос прозвучал холодно и жестоко: - Он больше не причинит вам вреда. К тому же, - добавил он с улыбкой, - этот принц готов защитить вас и от Хэбби. - А что, я нуждаюсь в защите? - рассеянно переспросил Дэрин. Улыбка исчезла с лица Сепа. - Что я могу сказать? Она - сильная женщина, и гораздо честнее, чем большинство людей вокруг, но на вашем месте я держал бы свои мысли при себе. Доверие иногда становится роскошью, которую мало кто может себе позволить. Да и сотня золотых монет - не шутка! Дэрин кивнул. - Я был вовремя предупрежден. Спасибо. Довольно долгое время двое мужчин смотрели друг на друга в молчании. - Клянусь богами! - не выдержал Сеп. - Вот уже много лет, как я не держал в руках меча, но когда-то я был знатным рубакой! На самом деле меня здесь ничто не удерживает, и если бы я мог быть вам чем-то полезен... Дэрин поднял руку. - Ты и так слишком рисковал из-за нас. - Но я мог бы... - Нет, Сеп. Если нам придется еще раз ехать этой дорогой, нам обязательно потребуется твой совет. Оставайся в городе и собирай все сведения, которые могут нам понадобиться. - Вы правы, милорд. Я могу неплохо собирать информацию. У меня полно знакомых от Занкоса до Дальнего побережья. А еще Кельсин! Он - оружейник в Киптауне. Мы вместе сражались на юге, - он машинально почесал лысую голову. - Готов поклясться, у него есть для меня пара любопытных баек... Сеп помолчал и продолжил: - Простите меня, милорд, вы устали, да и мне тоже пора. Мы не должны встречаться до вашего отъезда. Я не слишком уж добродетелен, чтобы пользоваться особой милостью богов, однако чего бы ни стоили мои молитвы, я стану молиться за вас и за принца. Кузнец протянул руку ладонью вверх, и, пожимая его запястье, герцог почувствовал ответное крепкое пожатие. Выходя, Сеп аккуратно прикрыл за собой дверь. Оставшись один в комнате Хэбби, Дэрин огляделся по сторонам, обратив пристальное внимание на грубую мебель и немногочисленные личные вещи на полках и на столе. Разглядывая их, он пытался понять, каков может быть характер хозяина подобной комнаты, однако это ему никак не удавалось. В задумчивости он снял со стены лютню и присел с нею на табурет возле кровати. Инструмент не был столь дорогим, какой была его Кэндилэсс, однако сработан он был хорошим мастером и довольно давно. Было заметно, что лютня немало потрудилась и попутешествовала: темный лак деки, прямо под струнами, весь облез, однако теперь она была совершенно расстроена. Обхватив пальцами изогнутый гриф, Дэрин попытался настроить инструмент и обнаружил изрядную вмятину в том месте, где корпус лютни прилегал к его телу. Задумчиво поглаживая темное дерево, Дэрин задумался о том, что могло оставить такой след на нежном инструменте. Несмотря на потрепанный внешний вид, инструмент звучал прекрасно, хотя и несколько меланхолически. Очевидно, когда-то ее очень берегли и лелеяли. Откуда вдруг возникло в нем осознание этого, Дэрин сказать не мог; он просто почувствовал это, стоило лютне ожить под его руками. Дверь тихо отворилась, и Хэбби вернулась в спальню. В одной руке у нее была бутылка вина, вторую бутылку она прижимала к боку. Когда она улыбнулась ему, герцог заметил только ямочки на щеках да блеск раскосых зеленых глаз. - Мальчику я не понравилась, - заговорила она, ставя вино на маленький столик возле одного из окон. На полке умывальника она отыскала две чашки сдула с них пыль, прежде чем наполнить их вином. - Может быть, он боится, что я украду тебя у него. Дэрин с благодарностью принял вино из рук Хэбби. - В последнее время ему пришлось нелегко. - Почему? Дэрин выпил вино и спросил вместо ответа: - Хочешь, я спою тебе сейчас? - Да, мне бы этого хотелось, - Хэбби снова наполнила чашку вином, и Дэрин осушил ее долгим глотком, надеясь, что вино поможет ему справиться со странной робостью, которая никак не отпускала его. Для начала он выбрал песню попроще - лирическую балладу о другом веке, о других мужчине и женщине, которые жили в другой стране. Когда он закончил, Хэбби поставила свое вино на пол и уселась у его ног, положив голову ему на колено и обвивая рукой голень. Ее длинные темные волосы были распущены, и Дэрин ласково погладил их, прежде чем запеть следующую песню. Должно быть, необычная тональность инструмента придала этой песне сверхъестественные силу и глубину. Лишь только отзвучала последняя нота, Хэбби встала и осторожно приняла лютню из рук Дэрина, заставив его тоже встать рядом с собой. Лютня была отставлена в сторону. Женщина была почти одного роста с Дэрином, и когда он обнял ее, она без труда нашла его губы и прильнула к ним долгим поцелуем. Этот поцелуй был необыкновенно нежным, а губы прохладными, липкими и хмельными от выпитого вина. Дэрин со страстью ответил ей, но Хэбби оттолкнула его и стала расшнуровывать лиф платья. Они лежали в объятьях друг друга на ее узенькой кровати. У Хэбби оказалось неожиданно много ласки и нежности, но и Дэрин тоже мог многое ей дать. Свои дары он расточал щедро, но постепенно и не торопясь, так что в конце она с благодарностью прильнула к нему, шепотом рассказывая Дэрину о своей жизни. Герцог ласкал ее плечо и внимательно слушал. Ее муж зверски избил ее через несколько дней после свадьбы, выбив ей передние зубы. Он был уже в летах, а ей едва минуло четырнадцать. Они прожили вместе всего десять лет, а потом муж умер, оставив ей гостиницу. В первое время многочисленные женихи, уверенные в том, что ей необходим мужчина, который мог бы ее защитить, буквально не давали ей прохода, и Хэбби доставляло огромное удовольствие указывать им на их заблуждение. Потом у нее появился любовник - молодой человек, на лютне которого Дэрин только что играл. Однажды ночью, когда он пел в зале таверны, какой-то пьяный посетитель, которому не понравилась мелодия, заколол его. Юноша пытался защититься от удара лютней, и клинок поцарапал и вмял дерево. Он умер на руках Хэбби. После этого она никого не любила, несмотря на все слухи, которые о ней ходили. Хэбби позволяла мужчинам думать так, как им больше нравилось, и они считали ее общедоступной, хотя она не принадлежала никому. Да и с Дэрином намеревалась только пофлиртовать, как и со многими другими посетителями, - как правило, это сильно увеличивало доход, который приносила гостиница, - однако на протяжении вечера она отчего-то передумала. Она рассказывала, а Дэрин тихо целовал ее в голову и легко касался пальцами груди. Ее мягкая кожа казалась удивительно гладкой и нежной на ощупь, герцог возжелал ее снова и снова встретил взаимность. Дэрин не помнил, как заснул. Разбудил его какой-то глухой, монотонный звук, донесшийся снаружи. Он был похож на звон надтреснутого колокольчика, и герцог с сожалением приоткрыл глаза. Рядом с ним дремала теплая со сна Хэбби, и вылезать из постели не хотелось. Снаружи только-только рассвело. Раздался новый тупой удар, и Дэрин заметил, как ком снега ударил снаружи в переплет рамы. Выскользнув из-под одеяла, он подошел к окну и встал за толстым стеклом. Во дворе гостиницы стояли оседланные кони, а возле них приплясывал от нетерпения Гэйлон, закутанный в плащ. Он махнул герцогу рукой, но лица его было совершенно не видно под низко надвинутым капюшоном. Лошади переступали с ноги на ногу, выдувая из ноздрей огромные облака пара. Дэрин отвернулся от окна и увидел, что Хэбби проснулась и стоит возле кровати. Темные волосы рассыпались по плечам, и от этого казалось, будто ее кожа светится в полумраке комнаты. Дэрину захотелось прикоснуться к ней, обнять ее в последний раз, но он справился с собой и, схватив одежду, стал быстро одеваться. От холода его башмаки задеревенели, и он сражался с ними, чувствуя, как Хэбби наблюдает за каждым его неловким движением. То, что она не произносила ни слова, отчего-то больно уязвляло его, но он не мог найти слов, чтобы обратиться к ней. Когда он наконец справился с обувью, Хэбби шевельнулась. Взяв лютню обеими руками, она протянула ее Дэрину. - Не забывай меня, - тихо попросила она и отвернулась, когда он принял подарок. Дэрин почувствовал, что между ними уже пролегло огромное расстояние. Дэрин со всеми предосторожностями спустился по ступенькам, стараясь не разбудить никого из постояльцев. Отперев входную дверь, он вышел во двор. Гэйлон уже сидел верхом на Кэти, держа Эмбер в поводу у самых дверей. Дэрин снял с седла свой плащ и набросил на плечи, тщательно прикрыв капюшоном лицо. В его голове все еще не было ни одной мысли, когда он привязывал лютню к седлу сзади. - Дэрин? - Гэйлон протянул герцогу какой-то длинный предмет, тщательно завернутый в мешковину. - Ночью в гостиницу приходил Сеп. Он сказал, что если он не может поехать с нами, то пусть эта вещь напоминает нам о нем. Вот и еще одно воспоминание... Дэрин развернул ткань и обнаружил внутри старый тяжелый меч. Меч был настолько увесист, что сильный человек мог бы рассечь им воина вместе с доспехами. Серебряная рукоять была украшена изображениями морских драконов. Это были длинные и изящные существа с рубиновыми глазами и переливающейся серо-зеленой чешуей. Ножны из толстой промасленной кожи не были ничем украшены, и Дэрин прицепил их к поясу. Когда он садился в седло, он чувствовал у бедра необычный вес оружия. - Он сказал, что меч этот зовется Сквал и что он будет молиться о том, чтобы меч этот служил тебе так же верно, как когда-то он служил ему во время Южной кампании. Все это принц сообщил таким ровным и бесстрастным голосом, что Дэрин с любопытством покосился на своего спутника, однако лицо Гэйлона было скрыто в тени капюшона. - Куда мы направляемся? - осведомился Гэйлон все тем же нарочито спокойным тоном. "В самом деле - куда?" - подумал Дэрин, пытаясь предугадать будущее и не видя впереди ничего, кроме непроницаемого тумана и черноты, бесформенной и тревожной. Потом он вспомнил замок Госни. Может быть, там они смогут на время укрыться от Люсьена и обрести союзников среди тех, кто когда-то служил верой и правдой его отцу и был предан династии Рыжих Королей. Оттуда было недалеко до Ласонии, и Дэрин надеялся, что северные соседи поддержат их, хотя их заснеженные королевства были еще беднее, чем Виннамир. - Мы направляемся на север, - ответил он принцу. - Постараемся избегать главных дорог, насколько это будет возможно. Гэйлон лишь кивнул ему. Это было короткое, еле заметное движение головы под грубым капюшоном плаща, после чего принц погнал Кэти прочь от гостиницы. Дэрин поскакал следом, но не выдержал и оглянулся через плечо на окно на втором этаже. Он надеялся увидеть Хэбби в последний раз, но - нет. Темное окно слепо таращилось на дорогу. 8 "Книга Камней"... Она даже выглядела устрашающе. В ней было бесчисленное множество страниц из очень тонкой бумаги, переплетенных в дерево и кожу. Как и всякая колдовская книга, она была написана от руки мелкими руническими письменами. Руны были черного цвета, однако легенда гласила, что для изготовления чернил использовалась и человеческая кровь. Страницы в книге были не нумерованы, а главы не имели названий. Тот, кто пытался читать эту книгу, не обнаружил бы в ней ни знаков препинания, ни промежутков между отдельными словами. Для того чтобы понять что-то из написанного, необходима была предельная концентрация внимания, сосредоточенность и решимость, а также серьезная предварительная подготовка. Однако же тех, кто смог что-то понять в ней, ожидало щедрое вознаграждение за труды. Книга казалась одновременно и учебником, причем во множестве областей знания, и волшебной сказкой, рассказанной мудрым магом. Страницы ее хранили сокровенные тайны природы, секреты металлургии, химии, физики и философии, и даже хроники прошедших веков. Ключом к "Книге" был Колдовской Камень, а "Книга" в свою очередь была ключом к Камню. "Книга Камней" содержала в себе еще один ключ, и именно его разыскивал Фейдир. Где-то среди этих неисчислимых страниц было сокрыто упоминание о Кингслэйере, и Фейдир надеялся отыскать этот абзац. Вот уже на протяжении нескольких недель он посвящал поискам каждую свободную минуту, которая выпадала в дневное время, а также большую часть ночей. Он искал эту страницу методично и тщательно, до тех пор пока глаза его не начинало щипать так, словно в них насыпали песку, а строки не начинали прыгать и наезжать друг на друга. Посланник работал в личной библиотеке короля. Ему не было больше нужды скрывать свое могущество, и он стал носить свой Камень открыто, на цепочке вокруг шеи, так что Камень свисал ему на грудь, вселяя страх в души невежественных и заставляя мудрых вести себя осторожно. Барон Грэйстоун уже испытал на себе силу его неудовольствия, а его пример стал для прочих предостережением. Фейдиру очень нравилось вызывать ужас в окружающих. Люсьен же, играя на этом, завоевывал все большую популярность, делая вид, будто защищает подданных от своего жутковатого родственника. Оба начали эту игру неосознанно, но она принесла им немалую пользу. Молодой король вел себя очень хитро - чем Фейдир был крайне доволен, - однако он по-прежнему относился к племяннику с предельной осторожностью: полностью ему доверять было бы в высшей степени глупо. Перевернув следующую страницу, маг впился глазами в черные строки. Существовал еще один путь к Кингслэйеру: Дэрин из Госни. Люсьен нашел в его комнате обрывок бумаги, на котором иносказательно упоминалось о легендарном мече, и теперь Фейдир напрягал все свои силы и знания, пытаясь понять, что мог знать о Наследии герцог Госнийский. Для этого, однако, ему необходимо было как минимум разыскать самого Дэрина. Он не верил в то, что герцог мертв. Люсьен так и не признался дяде в том, что именно он задумал и осуществил убийство короля, принца и Дэрина, но Фейдир слишком хорошо знал своего племянника и не сомневался в его причастности к этому мрачному событию. Скорее всего, Дэрин тоже погиб под развалинами охотничьего домика вместе со всеми остальными. Вот только странное чувство того, что Дэрин жив, никак не покидало Фейдира, хотя он и применил волшебный кристалл, дабы разыскать герцога при помощи магии. Всегда оставалась возможность того, что Дэрин противодействовал ему, использовав свой Колдовской Камень. Именно поэтому, когда все поисковые отряды потерпели неудачу, Фейдир отправил капитана стражи Нанкуса с отрядом его лучших людей продолжать прочесывать леса и деревни. И если Госни отыщется и будет доставлен к нему, тогда... Камень Фейдира начал пульсировать в предвкушении того, что будет тогда, и маг сжал его в ладони, наслаждаясь ощущением сменявших друг друга холода и огня. Вчерашняя буря закончилась еще ночью, и утро вставало на востоке свежее и румяное. Отражаясь от выпавшего за ночь снега, ослепительное утреннее солнце заставляло путников щуриться. Вскоре стало настолько тепло, что и Дэрин, и Гэйлон сбросили плащи. Теперь они двигались не по дороге, а к западу от нее, скрываясь в лесу на склоне холма, однако талая вода, наполнив русла питавших Южный приток пересохших ручьев, превратила их в бурные потоки, которые с ревом прокладывали себе путь между сугробами, и путники вынуждены были то и дело возвращаться на главную дорогу, чтобы воспользоваться хлипкими деревянными мостиками. Довольно долгое время им везло, и они никого не встретили во время этих переправ. Гэйлон молчал всю дорогу от гостиницы, неизменно скача впереди и задавая изнурительно быстрый темп. Стоило Кэти споткнуться об упавшее дерево, прикрытое снегом, или провалиться в неглубокую лужу, принц давал ей шпоры и, раздирая мундштуком губы лошади, понуждал ее двигаться еще скорее. Около полудня они в очередной раз вышли на почтовый тракт, чтобы переправиться через реку. Дэрин, решив, что с него, пожалуй, довольно мрачного молчания принца, догнал Кэти прежде, чем они успели достичь моста. - Гэйлон! Мальчик не обратил на него внимания, и Дэрин, перегнувшись с седла, схватил его кобылу под уздцы. - Едем дальше, - прошипел Гэйлон, стискивая зубы. В его голосе прозвучала такая с трудом сдерживаемая ярость, что герцог некоторое время даже не решался заговорить. - Я хочу знать, чем ты расстроен, - сказал он наконец. То, что произошло потом, потрясло обоих. Солнечный блик, стремительный, как капля ртути, ринулся вниз, и герцог едва успел отдернуть руку, чтобы избежать увечья. Гэйлон попытался еще раз взмахнуть кинжалом, который он спрятал в своем башмаке после того, как он так удачно воспользовался им в случае с Тоби, но сумел удержать свою руку на полпути, так что кинжал остановился в воздухе. Постепенно его гнев превратился в ужас. - Почему ты так поступил? - спросил Дэрин, как можно спокойнее. - Отчего ты так сердит? Гэйлон отвернулся, опуская кинжал обратно за голенище. Дэрин тем временем попытался сам найти причины случившегося. - Это из-за Хэбби? - Нет, - ответил Гэйлон подозрительно быстро. - Да, - сказал он несколько мгновений спустя. Дэрин не знал что сказать. - Видишь ли... Может быть, ты еще слишком юн, чтобы понять... мужчина и женщина иногда... - Я все отлично понимаю, - раздраженно отозвался Гэйлон. Он по-прежнему глядел в сторону, но плечи его слегка вздрагивали. Дэрин неловко спешился, спрыгнув с лошади прямо в раскисшую колею. Обхватив мальчика за пояс, он стащил его с коня. - В чем же дело? - спросил он озадаченно. Гэйлон ответил так тихо, что герцог едва расслышал его слова: - Я испугался. - Чего? - Я боялся, что ты снова оставишь меня одного... Мальчик больше не скрывал слез, и Дэрин сказал ему: - Нет, Гэйлон. Я не оставлю тебя, каковы бы ни были причины, и уж конечно я не променяю тебя на Хэбби. Гэйлон наконец-то повернул к нему заплаканное лицо. - Ты даже не знал ее. Это было... Она просто околдовала тебя. Я не мог заснуть всю ночь, боялся, что она причинит тебе вред или позовет солдат, чтобы захватить тебя и получить это золото. А я не смогу защитить тебя, потому что меня не будет рядом с тобой! В смущении герцог крепко прижал Гэйлона к себе. Как могло случиться, что они незаметно поменялись ролями? Он-то воображал себя защитником и покровителем, а оказалось, что мальчик больше думает о его безопасности, чем о своей собственной. И конечно, Хэбби действительно околдовала его, хотя это была вполне земная магия, которой владеет каждая женщина с самого своего рождения. Дэрину стало стыдно; он так небрежно отнесся к чувствам Гэйлона и даже не подумал о том, что принц может бояться снова остаться один. Слезы высохли на глазах Гэйлона, и он протянул Дэрину кинжал рукоятью вперед. Дэрин покачал головой: - Оставь его у себя. Засунь его в ботинок - однажды он снова может тебе понадобиться. Я не успел поблагодарить тебя за то, что ты сделал вчера в таверне. Так вот, я благодарю тебя сейчас, благодарю от всего сердца. Принц просиял, вытирая рукавом нос. Его ореховые глаза заблестели. - Я бы убил его, будь у меня такая возможность. В его словах прозвучали такие бессердечность и жестокость, что Дэрин невольно вздрогнул. - Я рад, что ты этого не сделал, - тихо проговорил он, подбирая поводья Эмбер. Перекрывая гул потока, словно гром среди ясного неба, прозвучал грохот копыт по деревянному настилу моста. Слишком поздно они подняли головы, чтобы заметить отряд всадников, приближающийся к ним с севера. Дэрин подхватил Гэйлона и забросил его на спину Кэти. - Гони! - крикнул он, птицей взлетая в седло. Принц словно окоченел, неподвижно глядя на отряд, предводительствуемый капитаном Нанкусом. По его команде всадники перешли в галоп. - Беги! - снова крикнул Дэрин, хватаясь за рукоять меча. - Я задержу их как можно дольше. Возвращайся к Миск! - Нет, - возразил Гэйлон, потянувшись к своему небольшому мечу. - Бежать или сражаться мы будем вместе. - Тогда бежим! Разозлившись, герцог развернул Эмбер и послал ее вверх по склону холма, прямо через сугробы, уводя преследователей от реки. Гэйлон не отставал. Когда они достигли леса, Нанкус и его люди были довольно близко от них. Слишком близко. Дэрин, оглянувшись на преследователей через плечо, поймал себя на том, что сдерживает Эмбер, чтобы Кэти с ее более коротким шагом не отставала. Обе кобылы одновременно перепрыгнули через огромное бревно, лежавшее поперек дороги, но за ним обнаружилась глубокая лощина, образованная талыми водами. Эмбер под герцогом подобралась, а он наклонился вперед и отпустил поводья. Эмбер без труда перемахнула через препятствие, удачно приземлившись на противоположном краю овражка. Гэйлон же слишком рано натянул повод, и Кэти не допрыгнула. Оскользнувшись задними ногами, она упала и бешено забарахталась, пытаясь нащупать опору. Влажная почва расступилась, и кобыла опрокинулась на спину, прижав Гэйлона к земле. Дэрин с силой потянул повод, заставив Эмбер развернуться. Солдаты, рассыпавшиеся между деревьями, были совсем рядом, а самые дерзкие из них уже переправились через овраг. Герцог быстрым взглядом окинул окрестности и увидел пытающуюся подняться кобылу, Гэйлона, который ухитрился выбраться из-под нее и теперь карабкался вверх, вытирая с подбородка кровь. В это время враги атаковали герцога, и он поразил первого из солдат, ударив тяжелым мечом наискось в незащищенное плечо, почти отделив его голову от тела. Эмбер под ним задвигалась и заплясала, приноравливаясь к изменениям центра тяжести седока. Бросив Кэти внизу, Гэйлон продолжал карабкаться вверх по скользкому и крутому откосу, помогая себе одной рукой. В другой руке он сжимал обнаженный меч. Лишь только он поднялся, второй солдат, перебравшийся через овражек с намерением обойти герцога с фланга, напал на него, сильно размахнувшись мечом. Гэйлон уклонился от удара лишь в самый последний момент: хладнокровно рассчитав движение, он поднырнул прямо под шею мчащейся лошади и оказался с левой стороны от всадника. Конь пронес солдата вперед, и Гэйлон поразил его в незащищенное место на спине, пронзив почку. Солдат вскрикнул и упал на шею коня. Когда руки его ослабли и он вывалился из седла, конь его, чтобы не покалечить всадника, завертелся волчком, и это неожиданное движение застало Гэйлона врасплох, сбив его с ног. Гэйлон упал и выронил меч. Дэрин тем временем расправился еще с парой солдат, однако на их место тотчас явились еще шестеро. Перекрывая крики ярости и боли, заглушая яростный звон мечей, раздался могучий голос капитана, отдававшего приказания: - Не повредите герцогу! Клянусь Владыкой Преисподней, я сам убью всякого, кто коснется его мечом! Но солдаты и без того пользовались своим оружием только для самозащиты, и Дэрин упорно теснил их, поражая их с методичной аккуратностью, ибо его не сдерживал никакой приказ. Под его ударами упал еще один солдат. Глядя на то, как гибнут его лучшие люди, капитан Нанкус рассвирепел до того, что и сам был готов полезть в драку. Краем глаза он заметил мальчишку, пытавшегося дотянуться до своего меча. Направив своего коня так, чтобы отрезать его от оружия, он перегнулся с седла и, схватив Гэйлона за волосы, втащил к себе наверх. Прижав лезвие меча к горлу мальчика, Нанкус закричал: - Сдавайся, Госни! Сдавайся, или мальчишка умрет! Дэрин замер, судорожно вздохнул и опустил свой меч. У ног его лошади мертвыми или умирающими лежало пятеро солдат. Чья-то грубая рука сдернула его с седла и вырвала Сквал из его ладони. - Не трогайте мальчишку! - крикнул он, пока двое солдат, заломив ему руки за спину спутывали их веревкой. Грубая пенька пребольно врезалась в запястья. Нанкус спешился и приблизился к нему, волоча за собой Гэйлона. Несмотря на то, что капитан крепко держал его за волосы, принц царапался и лягался ногами до тех пор, пока Нанкус не утихомирил его ударом бронированного кулака. Гэйлон потерял сознание и упал вниз лицом на истоптанный грязный снег. - Что это за мальчишка с тобой? - спросил Нанкус, поворачиваясь к Дэрину. - Нищий, сирота, - быстро солгал герцог. - Отпустите его, он вам ни к чему. - Для сироты у него слишком хороший меч, - заметил один из солдат, подбирая меч Гэйлона и поднимая его так, чтобы все видели. - Он убил этим мечом Никсона, - проворчал другой. - Это я дал ему меч, - заявил Дэрин. Это объяснение, казалось, удовлетворило всех, но только не Нанкуса. Наподдав мальчику носком сапога, он перевернул его на спину. Гэйлон открыл глаза и посмотрел на капитана. - Это правда? - спросил Нанкус. - Ты и в самом деле несчастный сирота, который так хорошо владеет мечом, что может с первой попытки прикончить взрослого мужчину? Гэйлон медленно сел. - Мое имя - Гэйлон Рейссон, и я король этой страны. - Нет! - закричал Дэрин и рванулся, за что был немедленно вознагражден оглушительным ударом по голове. Нанкус не обратил на него никакого внимания. Все его внимание по-прежнему было приковано к распростертому на земле мальчику. - Ваше величество всегда путешествует в лохмотьях? - осведомился он с издевкой. - Если хотите, чтобы с вами обошлись милостиво, разговаривайте повежливее, - отозвался Гэйлон, собираясь в комок. Нанкус добродушно расхохотался в ответ. Его смех странно бухал в отверстой пазухе носа. - К несчастью для тебя, дитя, на троне теперь другой король. Мне было приказано доставить герцога Госнийского в Каслкип целым и невредимым. О тебе, по-видимому, просто забыли упомянуть, однако мне кажется, что нет вещи более бесполезной, чем лишний король. Я догадываюсь, каким мог бы быть приказ относительно вашей царственной особы... - Нанкус спрятал меч в ножны и вынул из-за пояса кинжал, нежно погладив острое лезвие. Дэрин снова задергался, пытаясь освободиться, однако во взгляде Гэйлона не было страха. Капитан снова схватил его за волосы и рывком поставил на ноги, запрокинув голову принца назад таким образом, чтобы обнажить беззащитное горло. Но прежде чем он успел нанести удар, бок его пронзила острая боль. Он покачнулся и невольно попятился, на миг ослабив хватку. Гэйлону только того было и надо. Убегая, он полоснул кинжалом по руке еще одного солдата, а Дэрин успел броситься под ноги еще двоим, помешав им схватить Гэйлона. Поднялась суматоха. Воспользовавшись растерянностью солдат, Гэйлон прыгнул с обрыва прямо на спину Кэти и погнал ее по узкому извилистому оврагу, чтобы отыскать удобное для подъема место и скрыться в лесу. - Не дайте ему уйти! - закричал Нанкус. - Догнать и убить паршивца! Четверо из шести остававшихся в живых солдат вскочили в седла и помчались в погоню. Роми, лейтенант отряда, подбежал к Нанкусу и попытался разжать его пальцы, чтобы осмотреть ножевую рану, нанесенную Гэйлоном. - Я в порядке, - проворчал Нанкус, отталкивая его. После этого он повернулся к Дэрину. Стэггер, один из солдат Нанкуса, старый наемник, раненный в ногу, крепко схватил герцога и поставил на ноги. - Куда он направится? - требовательно спросил Нанкус. - Туда, где вы никогда его не найдете, - холодно ответил Дэрин. Нанкус уже размахнулся, чтобы ударить его, но тело его пронзила такая острая боль, что он отказался от своего намерения. Некоторое время он старался устоять на ногах, чтобы не согнуться и не упасть. Теплая кровь растекалась по его животу. Проклятый мальчишка! Только по чистой случайности клинок не задел никаких жизненно важных органов, проникнув с левой стороны под нижний край кирасы. С большим трудом Нанкусу удалось сохранить контроль над мышцами лица и найти в себе силы, чтобы отойти в сторону. Роми пошел за ним следом. Когда лейтенант стал отстегивать нагрудную пластину, Нанкус не стал мешать ему. Вместо этого он опустился на торчащий из-под снега валун и принялся размышлять. Роми тем временем обработал рану и перевязал ее чистой тканью. Нанкус думал о том, что наконец-то герцог Госнийский у него в руках, но почему-то радости он не испытывал. Шестеро из двенадцати его солдат были убиты! Фейдир говорил им, что герцог не обладает сколько-нибудь значимыми магическими возможностями, однако он даже не упомянул о том, что герцог превосходно владеет мечом. К тому же еще этот мальчишка - принц королевства! Нанкус чувствовал, что это известие станет для Фейдира неприятным откровением. Ситуация оказалась не настолько простой, какой она выглядела вначале. Огромные руки Роми казались уродливыми и неуклюжими из-за огромных суставов, однако он удивительно осторожно накладывал на рану последние слои бинта. Если бы Нанкус мог считать кого-то своим другом, то это мог быть только Роми. Четырнадцать долгих лет они работали и сражались бок о бок. - Наверное, следовало бы разбить лагерь здесь, - предложил лейтенант. Из-за давнишней раны в горло он постоянно хрипел. - Нет, - возразил Нанкус. - До темноты мы успели бы проехать около пяти лиг. - Боюсь, тогда мне придется готовить для тебя носилки. Капитан мрачно посмотрел на старого ветерана, и Роми криво улыбнулся в ответ. - По крайней мере отдохни, пока остальные не вернулись, - предложил он, протягивая капитану флягу с вином и укрывая его грубым шерстяным одеялом. - Я думаю, они скоро вернутся. Мальчишка не мог далеко уйти. Кем бы он ни был, он всего лишь мальчишка. - Всего лишь... - проворчал Нанкус, ощущая в боку острую боль. Сделав из фляги большой глоток вина, он поплотнее завернулся в одеяло и устроился прямо на снегу, привалившись спиной к холодному, мокрому камню. Стэггер тем временем взвалил герцога на Эмбер и, прикрутив пленника к стременам, привязал кобылу к крепкому молодому деревцу. Затем они с Роми принялись грузить тела своих мертвых товарищей - каждого на свою лошадь. Нанкус наблюдал за ними без особого интереса, потягивая вино. Вскоре он опустошил флягу и улегся на спину, сосредоточившись на том, чтобы изгнать боль из своего мозга. Должно быть, он задремал. Ему снилось, что Роми тяжело вздохнул где-то неподалеку, но это было все, что он слышал. Капитан проснулся с наступлением сумерек, все еще чувствуя легкий хмель. Боль не отпустила его. Коуз - молоденький солдат с Внутренних островов - с озабоченным видом присел возле него. - Я думал, тебя тоже убили, - сказал он, с трудом сглотнув. Нанкус оттолкнул его и вскочил. Герцог исчез. Роми и Стэггер лежали в нескольких шагах от него, заколотые умелым ударом ножа в спину. - Как?! - выкрикнул Нанкус. Коуз с беспокойством переступил с ноги на ногу. - Парень, должно быть, сделал крюк и вернулся. Мы думали, что отыскали его следы, ведущие на юг, и прошли по ним довольно далеко, прежде чем сообразили, что это старый след, который они с герцогом оставили еще до встречи с нами. После этого мы вернулись как можно скорее... Нанкус вполголоса выругался. Интересно, сработало ли это волшебство герцога или мальчишка старался один? Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Беглецы наверняка успели уйти далеко, а Роми мертв. И Нанкус поклялся себе самой страшной клятвой, что кому-то придется очень дорого заплатить за это! Дэрин и Гэйлон двигались на запад, стараясь держаться ближе к морскому побережью. Это было кошмарное путешествие, и они пробирались вперед так медленно, что можно было сойти с ума. В лесистых холмах снег лежал глубоко, и лошади очень скоро выбивались из сил и отказывались идти дальше. Тогда приходилось спешиваться и вести усталых животных за собой, спотыкаясь о невидимые под снегом камни и упавшие деревья, прокладывая себе путь через сугробы, доходившие порой до пояса герцогу. Когда стемнело, Дэрин объявил привал. Оба усталых путешественника прижались друг к другу с подветренной стороны старого кедрового пня, выжженного внутри, дожидаясь рассвета. Гэйлон задремал, но Дэрин никак не мог заснуть. Ночной ветер слегка раскачивал могучие хвойные деревья, и когда какая-нибудь ветка освобождалась от груза снега, с шумом сбрасывая его на землю, герцог всякий раз вздрагивал. Это было глупо; он понимал, что Нанкус и остатки его отряда не смогут преследовать их в темноте, однако расшалившиеся нервы не давали ему покоя, а обостренные органы чувств напряженно ловили каждый звук, каждый подозрительный шорох. Когда Дэрин все-таки смыкал тяжелые веки, перед глазами начинали плавать яркие световые пятна и оживали отдельные картины минувшего дня. Он снова видел себя беспомощным пленником, видел, как Гэйлон подкрадывается сзади к двум стражникам, беспечно играющим в кости в двух шагах от спящего Нанкуса. Герцог все еще слышал тяжелый вздох, вырвавшийся из груди лейтенанта, когда острие кинжала принца пронзило его сердце. Стэггер удивленно глядел на то, как его товарищ с мукой на лице валится вперед, на промасленный коврик, но тут смерть настигла и его, так и не стерев с его губ недоуменного выражения. Принц прикончил обоих быстрее, чем Дэрин успел бы вздохнуть. Покончив с солдатами, Гэйлон вытер нож о рукав Роми и приблизился к Нанкусу, который продолжал спать тяжелым пьяным сном. Гэйлон не стал убивать капитана. В его позе и движениях герцог заметил нерешительность, но не мог понять, чем она вызвана. Когда Гэйлон подошел к Дэрину, герцог обратил внимание на то, что лицо его пылает, а глаза горят, как у больного лихорадкой. Первым делом принц отвязал Эмбер и лишь потом разрезал веревки на руках и ногах своего спутника. Двигаясь бесшумно, они схватили каждый свой меч, и герцог, двигаясь за Гэйлоном к тому месту, где была спрятана Кэти, отвязал двух лошадей с телами убитых, ведя их за собой. Принц вопросительно посмотрел на него, и Дэрин пробормотал: - Мы выпустим их, когда отъедем подальше. Тогда у капитана появится лишняя пара следов, и он не будет знать, по которым же ему последовать за нами. Гэйлон только хмуро кивнул, садясь в седло. Когда они уже отъехали довольно далеко, Дэрин внимательно посмотрел на принца и задумался о том, сможет ли он когда-нибудь подумать о десятилетнем мальчике как о ребенке. Еще позднее, когда стемнело и они продолжили свой путь пешком, Гэйлон вдруг упал на снег, не в силах сделать больше ни шагу, и Дэрин, преодолевая собственную неимоверную усталость, поднял Гэйлона на руки и пронес его последние несколько десятков шагов. Именно тогда, когда он почувствовал его тонкие кости даже сквозь грубый плащ, Дэрин осознал, что Гэйлон все еще по-детски раним и легко уязвим. Устроившись внутри пня, он набросил сверху одеяло наподобие палатки, стараясь удержать при помощи него даже малейшую частицу тепла, которое покидало их тела вместе с дыханием. Гэйлон открыл глаза и слабо позвал его: - Дэрин? Горькие воспоминания немедленно рассеялись, и Дэрин повернулся на звук этого слабого голоса, хотя в темноте он не мог разглядеть даже своих собственных рук. Гэйлон, дрожа, прижался к нему еще теснее. - Что случилось? - спросил Дэрин. - Мне стало страшно, что я никогда больше ее не увижу. - Кого? - Дэрин знал ответ на этот вопрос. - Джессмин. Как там она? Не грозит ли ей опасность? Скажи, что ты об этом думаешь? - Она никогда не представляла для Люсьена угрозы, и мне кажется, у него нет оснований желать ей зла. Гэйлон внезапно заговорил о другом: - Это он так хорошо меня подготовил. Люсьен научил меня убивать тихо и быстро - показал мне место, откуда легче всего достать до сердца ножом. Он говорил, что человек не чувствует никакой боли, если лезвие движется вдоль позвоночника, рассекая нервы. А в конце нужно провернуть рукоятку, чтобы в сердце получилась большая рана... Дэрин внезапно почувствовал озноб, холод гораздо более сильный, чем холод зимней ночи, пронзил все его тело. - Тише, - прошептал он, - ты устал, и тебе нужно поспать. - Нет, когда я сплю, мне начинают сниться сны. Дэрин почувствовал, что мальчик затрясся сильнее. - Тебя все еще тревожат плохие сны? - Не так, как в начале. Просто сегодня мне снова снится огонь и кровь. Мне приснилась и Джессмин тоже, и во сне она плакала, словно у нее сердце разбито, и было еще кое-что похуже... - Гэйлон замолчал, потом продолжил: - Я думал, что сегодня я тоже умру, и мне было себя ни капли не жалко. Мне только казалось, что будет гораздо лучше, если я присоединюсь к отцу и со всеми страданиями будет покончено, вот только кое-что осталось недоделанным... - Молчи, - предостерег его Дэрин, - нельзя слишком задумываться о смерти. - Но я не могу не задумываться. Сегодня я убил троих, и это доставило мне удовольствие. - Гэйлон! - резко окликнул его Дэрин. - Подожди! Выслушай меня. Я испытал удовольствие не от убийства. Я испытал это удовольствие _после_, когда осознал, что сам остался жить... Ты понимаешь, что я хочу сказать? Есть ли в этом какой-нибудь смысл? - Да, - с беспокойством и смущением признал герцог. - Теперь он не станет преследовать нас, - заметил принц. - Гм-м-м? - Я имею в виду Нанкуса. Он ранен, и у него осталось всего четверо солдат. Первым делом он поспешит в замок, чтобы доложить своему господину, что произошло. - Скорее всего. - Это дает нам дней восемь, даже больше, если рана загноится. Он даже может умереть. - Мы можем только надеяться. - Но не раньше, чем он расскажет Люсьену о том, что я жив. - Так вот почему ты не прикончил его, когда у тебя была возможность. - А теперь я хочу отдохнуть, - внезапно заявил Гэйлон, ясно давая понять, что разговор окончен. Дэрин напряженно прислушивался до тех пор, пока дыхание мальчика наконец не успокоилось, став глубоким и ровным. Сосредоточившись на этом монотонном звуке, Дэрин и сам незаметно для себя уснул, но сон его был беспокойным и тревожным. 9 Мальчик и мужчина перевалили через горный хребет к полудню следующего дня. Лошади выдохлись, а Кэти к тому же припадала на правую переднюю ногу. Колено маленькой гнедой распухло и было горячим на ощупь. Дэрин обмотал ногу широкой полосой материи, оторванной им от подола плаща, затолкав под повязку снег. Дальше они двигались еще медленнее, вдвоем оседлав Эмбер. После падения в злосчастном овражке Гэйлон тоже выглядел не слишком здоровым: его нижняя губа была рассечена и распухла, увеличившись чуть ли не вдвое, а на щеке красовался черный кровоподтек после удара Нанкуса. Несмотря на эти раны, юношеская жизнерадостность скоро взяла свое, и он снова преисполнился привычного энтузиазма. Вскоре они обнаружили в лесу большую поляну. Она располагалась глубоко внизу на западном склоне хребта, где снега почти не было. На поляне сохранилось немного травы для лошадей - грубой и жесткой, - зато не было недостатка в валежнике для костра. По краю поляны протекал шумливый, чистый ручей, и Дэрин решил остановиться здесь на отдых. Под голыми ветвями огромного дуба они сложили из камней грубый очаг, а герцог еще и выкопал для костра неглубокую ямку, действуя преимущественно руками и острым обломком древесного сука, подобранным неподалеку. Однако собранное ими холодное и сырое дерево никак не желало воспламеняться, и вскоре герцог вспотел от усилий и стал сыпать проклятьями. Тем временем Гэйлон, прислушиваясь к злобному бормотанию Дэрина, вытащил из седельных сумок промасленные коврики и одеяла, которые должны были служить им постелями. Костер у герцога никак не желал разгораться, и принц занялся тем, что распаковал сыр и хлеб, который дала им в дорогу Миск. Несколько минут он задумчиво вертел в руках почерневший котелок, в котором можно было бы приготовить горячий чай, если, конечно, Дэрину удастся добыть огонь. Не выдержав, он подошел поближе и стал смотреть. Герцог скорчился над ямой, глядя на свой перстень с Колдовским Камнем и прижимая ко лбу пальцы правой руки. Камень лениво вспыхивал голубым. Дрова только дымились без малейших признаков огня, и герцог вполголоса бормотал черные ругательства. - Можно я помогу? - спросил Гэйлон. - Как? - Я мог бы отыскать дрова получше. - Я в состоянии обойтись тем, что есть. Просто мне нужно сосредоточиться. Пожалуйста, не отвлекай меня. Гэйлон не обиделся, только пожал плечами и отошел, предоставив Дэрину продолжать свое бестолковое, как ему казалось, занятие. Принц помнил, что выше по ручью они видели поваленную пихту. Король-отец однажды научил Гэйлона одному трюку, и мальчик надеялся, что сумеет сильно облегчить Дэрину его задачу. Отыскав подгнившее бревно, мальчик стал разбивать его ударами ноги. Внутри он и отыскал то, что было ему необходимо: несколько пригоршней сухого как трут трухлявого дерева, а также целую колонию термитов. Соблазн оказался слишком велик, и мальчик некоторое время забавлялся тем, что прорывал в теплом зимнем домике насекомых новые ходы, причиняя этим немалый урон постройке, прежде чем вспомнил, зачем он пришел. Чувствуя себя несколько виноватым за задержку, принц быстро набил карманы сухими гнилушками, подбирая и пеньки сучков, которые попадались ему среди трухи. Их древесина была плотнее, и Гэйлон рассчитывал, что они станут гореть дольше и жарче. Закончив, Гэйлон выпрямился и посмотрел на небо. Небо у него над головой было светло-голубым, без единого облака, и принц подумал, что после захода солнца наверняка будет мороз. Первое дыхание ночного холода уже ощущалось в воздухе, и он повернулся, чтобы спешить на поляну. Краем глаза Гэйлон заметил, как что-то странно блеснуло в распадке на берегу ручья, блеснуло и пропало. Он сделал шаг назад и медленно повернул голову. Вспышка света повторилась, и на этот раз принц успел разглядеть, что свет был голубым, словно глубокое летнее небо на мгновение проглянуло между серыми валунами. Выронив сухой древесный мусор, который он держал в руках, принц с мальчишеским энтузиазмом принялся исследовать участок берега, откуда, как ему казалось, на него падал отраженный блик предзакатного солнца. В результате он обнаружил только довольно тусклый обломок пирита в палец длиной. Разочарованный, он небрежно засунул находку в карман и хотел было уходить, но голубое сияние снова ударило ему в глаза, и принц неуверенно остановился. Наконец он сдвинулся с места, держась так, чтобы видеть голубое свечение краешком глаза. Совсем рядом с его ногами пенился и бурлил ручей. Гэйлон бочком, с опаской приблизился к яркой голубой искорке, чувствуя себя совершенным дураком, который выслеживает неизвестно что - чем бы оно там ни оказалось. Медленно, с осторожностью он протянул руку, наклонился, нащупал между валунами... и схватил это! Пальцы сомкнулись вокруг чего-то небольшого, округлого, шершавого, слегка нагретого солнцем. Предмет этот, однако, продолжал мерцать голубым светом даже в его ладони, до тех пор пока Гэйлон не посмотрел на него прямо. Тогда он превратился в довольно заурядный, ничем не примечательный, слегка скатанный водой речной камень. Гэйлон долго рассматривал свою находку. Ему в голову пришла одна догадка, но он отбросил ее как невероятную... и снова вернулся к ней, ощутив какие-то смутные движения своей души, происходящие помимо его воли. Камень оживал только в его руках, начиная слегка светиться бледно-голубым светом. Во всем теле Гэйлон почувствовал легкое покалывание, словно какая-то посторонняя энергия питала его. Мир вокруг стал кристально-прозрачным и ясным, а тусклые зимние цвета ландшафта заиграли новыми красками. В ушах звенела песня ручья. Тем временем камень в его ладони стал таким холодным, что Гэйлон вздрогнул, как от ожога, и поспешно стиснул его в кулаке, словно боясь, что он может выпасть и снова затеряться среди своих серых собратьев, которыми было выложено ложе ручья. Колдовской Камень! Это был его Колдовской Камень! Ощущение холода исчезло так же быстро, как и возникло, а острота восприятия окружающего притупилась и стала почти нормальной. Гэйлон понятия не имел, каким образом нужно пробуждать Камень и как им пользоваться, но был уверен: Дэрин все покажет, Дэрин научит его обращаться с чудесной находкой. Почти бегом он поспешил к лагерю, но на половине пути передумал и пошел медленнее, по дороге ощупав карманы и подобрав оброненные щепки. Он размышлял. Дэрин редко пользовался своим Камнем и никогда не говорил ни о какой магии. Почему-то Гэйлону казалось, что герцог не обрадуется его сокровищу. Когда он вернулся на поляну, вокруг наступили сумерки. Солнце опускалось за горизонт в ореоле света, который отражался от поверхности далекого Западного моря. Дэрин все так же сидел возле костра, который отказывался гореть. Повернув к Гэйлону покрывшееся испариной лицо, он ничего не сказал, однако мрачное выражение его глаз еще больше ослабило решимость принца поделиться своим радостным открытием. Гэйлон высыпал свои деревяшки в очаг. Ему показалось, что теперь - не самый лучший момент для разговора о волшебных Камнях. "Может быть, после ужина", - подумал он нерешительно, пряча Камень в карман камзола. Опустившись на колени рядом с герцогом, Гэйлон отодвинул в сторону сырой хворост. Дэрин молча смотрел, как Гэйлон укладывает сухие гнилушки небольшой пирамидой; крупные куски наверх, а всю мелочь - вниз. - Попробуй еще раз, - предложил Гэйлон, вставая с колен и отряхивая руки. Дэрин тяжело вздохнул и снова приложил ко лбу пальцы. Гэйлон отвернулся и пошел через поляну туда, где были сложены их вещи. В животе начинало урчать. То, что он замыслил, было, конечно, глупостью, но он не мог справиться с искушением. Нащупав в кармане Камень, он вынул его и, держа перед собой, попробовал вернуть внутренние движения души, которые немного испугали его на берегу ручья. Поток энергии хлынул в него почти сразу, гораздо сильнее, чем в первый раз, покалывание поднялось по руке и разлилось по груди. Уставившись в свой камень так, как делал это Дэрин, Гэйлон вообразил себе пылающий костер. Пламя с ревом рванулось вверх за его спиной, и герцог едва успел отпрянуть, повалившись на спину возле очага. Кружащийся огненный шар, словно кипя, унесся в темнеющее небо, а в яме заплясали веселые язычки костра. - Клянусь черной бородой Черного Короля! - вскричал Дэрин. - Что это?! Гэйлон помог ему подняться, участливо глядя на герцога широко раскрытыми глазами. - С тобой ничего не случилось? - Ничего, если не считать спаленных бровей и поджаренного носа. Ты видел _это_? - спросил он, не замечая, как дрожат руки мальчика. - Это, наверное, сухое дерево, - пробормотал Гэйлон. - Мне очень жаль, Дэрин... Я хотел только помочь. Герцог поскреб заросший щетиной подбородок. - Ну, ничего страшного ведь не произошло... - рассеянно сказал он. Гэйлон кивнул, думая о своем. Радостное возбуждение пришло на смену тревоге за безопасность Дэрина. Он может! Он только что сам сделал это! Разумеется, если судить беспристрастно, то с огненным шаром он немного перестарался. Совсем немного. Почему все-таки Дэрин так неохотно пользуется своей магической силой? Самому Гэйлону новое ощущение пришлось весьма по душе, словно нашлась и с силой расправилась какая-то мышца, о существовании которой он раньше не подозревал. Сумерки сгущались над поляной, и путники, завернувшись в плащи, подсели поближе к огню. В закопченном медном котелке булькала вода для чая, а скудная трапеза состояла из сыра и затвердевшего хлеба. - Если бы я сумел раньше разжечь костер, осталось бы время поставить силки, - посетовал Дэрин, откусывая хлеб. - Кроличьи норы меньше чем в десятке шагов от нашей стоянки. Вон там, - он ткнул пальцем куда-то в промежуток между освещенными пламенем костра стволами деревьев. - Конечно, грех жаловаться на то, что у нас уже есть, но я не перестаю мечтать о нежной крольчатине, которая могла бы сейчас жариться над огнем. На самом деле, кроме крольчатины, герцог мечтал и о том, чтобы вместо брусничного чая в его кружке оказалось вино, однако об этом он не стал распространяться. Посмотрев сквозь пламя костра на Гэйлона, сидевшего напротив него, он подумал, что мальчик что-то слишком задумчив и тих сегодня. В отблесках пламени его песочного цвета волосы отсвечивали красным, а взгляд был устремлен вдаль. Сейчас он, как никогда раньше, напоминал своего отца, однако по-детски узкие плечи мальчика были сведены напряжением, а в позе чувствовалась какая-то странная сила, происхождение которой Дэрин определить не мог. Когда Дэрин заговорил о кроликах, Гэйлон лишь на миг поднял на него глаза и слегка улыбнулся, продолжая думать о чем-то своем. Герцог маленькими глотками пил свой остывающий чай. На поляне раздавалось громкое ржание двух кобыл, да где-то далеко угрюмо кричал филин. Искры от костра плавной спиралью взмывали к небу вместе с горьким дымом, одна за другой растворяясь между подмигивающими звездами. В нескольких шагах от костра было уже очень холодно, однако возле него были и тепло, и молчаливое чувство товарищества, которые навевали сладкие надежды на благополучное будущее. В голове Дэрина сам собой возник образ Хэбби, причинив ему боль, но даже эта боль была сладка. Несмотря на это, он попытался отогнать от себя воспоминания; когда-нибудь он, может быть, вернется в старую гостиницу у реки. Когда-нибудь... За какое-то неуловимое мгновение герцог перешел от состояния комфорта к меланхолии, и ему захотелось взять в руки лютню, чтобы выразить свои чувства песней и музыкой. Инструмент его оказался там же, куда Гэйлон сложил их нехитрые пожитки. Лютня была прислонена к стволу могучего дуба, но когда Дэрин наклонился за ней, внимание его привлек странный шорох, раздавшийся в траве сразу за кругом света, отбрасываемого костром. Дэрин прислушался. Шорох повторился - громче и ближе, затем зашуршало в другой стороне, и Дэрин потянулся к рукояти меча, который лежал вместе с остальным багажом. Не успел он, однако, вытащить меч из ножен, как на поляну выскочил из темноты боязливый кролик. Крошечное существо замерло в траве совсем недалеко от Дэрина, сгорбившись и уложив на спину длинные уши. Гэйлон у огня начал медленно подниматься на ноги, но Дэрин осторожно поднес палец к губам, сделав мальчику знак сесть на место. Затем он аккуратно снял плащ и стал медленно наклоняться, чтобы накинуть его на зверька. Кролик заметил его только тогда, когда герцог поднял вверх руки, и сделал неожиданный скачок в сторону. Дэрин повернулся за ним и бросился. Испуганный зверек высоко подпрыгнул, разворачиваясь в воздухе назад, и Дэрин, в последний момент тщетн