стны, когда я уже покинул Майсену. - Так, значит, ты видел ее после того, как ее ранили? - настаивал Серегил. Теро начертил в воздухе магический знак, прежде чем ответить. Что-то изменилось так незаметно, что Алек даже сначала не понял, в чем дело. Только через несколько секунд до него дошло, что теперь он не слышит ни звука за пределами комнаты. - Как наблюдатель наблюдателям должен сообщить, что нам следует выполнить поручение царицы как можно быстрее. - Идрилейн умирает, не так ли? - спросил Серегил. Теро мрачно кивнул. - Ей осталось не много времени. Скажи мне, какого ты мнения о Фории? - За последний год ты видел ее чаще, чем я. - Она против того плана, который мы должны осуществить. - Как это может быть? - удивился Алек. - Если Клиа права, то у Скалы недостаточно сил, чтобы справиться с Пленимаром. - Фория упрямо отрицает слабость Скалы. Принц Коратан и некоторые генералы поддерживают ее и отказываются верить, что магия - такое же важное оружие, как мечи и луки. Ты ведь слышал о пленимарских некромантах? - Губы волшебника сжались в тонкую линию. - Я сталкивался с ними в деле. Царица абсолютно права, но Магиана уверена, что Фория откажется от союза с Аурененом, как только ее мать умрет. Поэтому-то она и послала Клиа, а не Коратана. Он честный человек, но предан своей сестре. - Фория ведь была в гуще событий с самого начала, - задумчиво протянул Серегил. - Как же она может не понимать, что за сила противостоит Скале? - Сначала некроманты не казались такой уж угрозой. Но их становится все больше, и их могущество растет. - Страшно представить, что было бы, получи они Шлем, - сказал Алек. По комнате, казалось, пронесся холодный ветер, когда трое находящихся в ней вспомнили о том проявлении власти Шлема Сериамайуса, которое наблюдали. - Нисандер погиб недаром, - тихо сказал Теро. - Но даже и без Шлема некроманты сильны и беспощадны. Фория и те, кто ее поддерживает, просто не видели еще достаточно, чтобы поверить в это. Боюсь, что ее убедит только какая-нибудь ужасная трагедия. - Упрямство может оказаться опасным в командующей. - Или в царице, - вздохнул Теро. Глава 5. Виресса - Так, значит, они едут, и не через твой город, кирнари, - протянул Рагар Ашназаи, рассеянно двигая кубок по полированной поверхности стоящего на балконе стола. Ногти сутулого пленимарца гладкие и чистые, заметил Юлани-Сатхил; он наблюдал за гостем, стоя у перил балкона. Орудия труда этого тирфэйе - слова. Три столетия торговых сделок с подобными людьми научили Юлана осторожности. - Да. Благородный Торсин вчера отправился им навстречу, - ответил ауренфэйе, поворачиваясь к раскинувшейся под балконом гавани и молча пересчитывая чужеземные суда - их, несмотря на войну, оказалось больше двух дюжин. Какой пустой показалась бы без них гавань! - Если клан Боктерса и его союзники добьются своего, на твоей знаменитой рыночной площади поубавится северных торговцев, - сказал пленимарский посол, словно читая мысли хозяина. Это, конечно, было не так. Юлан сразу бы почувствовал, прибегни тот к магии, и принял бы необходимые меры. Нет, сила этого человека заключалась в проницательности и терпении, а не в волшебстве. - Верно, благородный Рагар, - ответил он. Его старые колени ужасно болели сегодня, но стоя Юлан мог смотреть на пленимарца сверху вниз, и ради такого удовольствия стоило потерпеть. - И для моего клана, и для наших союзников было бы ужасным ударом, если бы торговые пути пролегли мимо Вирессы. Таким же ударом, какой испытала бы твоя страна, если бы Ауренен объединил силы со Скалой. - Тогда совпадают если и не интересы, то предметы нашей озабоченности. Юлан кивнул, соглашаясь, и порадовался, что не позволил себе недооценить собеседника; в качестве кирнари Вирессы он имел дело уже с пятым поколением тирфэйе из Трех Царств, в том числе с семейством Ашназаи - одним из старейших и влиятельнейших в Пленимаре. - И все же мне непонятно, - заметил он голосом, лишенным всякого выражения, - ведь согласно слухам Пленимар не нуждается ни в чьей помощи в войне со Скалой. Тут, кажется, замешаны некроманты? - Ты удивляешь меня, кирнари. Некромантия была объявлена вне закона многие столетия назад. Юлан поднял изящную руку с длинными пальцами. - Здесь, в Вирессе, мы смотрим на такие вещи с чисто практической точки зрения. Магия есть магия, ведь верно? Не сомневаюсь, что именно так думает твой родич, Варгул Ашназаи; точнее, думал бы, если бы не погиб на службе сводного брата вашего Верховного Владыки, покойного князя Мардуса. На сей раз удивление Рагара было искренним. - Ты много знаешь, кирнари. - Думаю, ты обнаружишь, что большинство восточных кланов хорошо информированы, - улыбнулся Юлан, и его серебристо-серые глаза сузились, как глаза хищника. - У твоей страны длинные руки; мы прекрасно понимаем, что не следует недооценивать такого соседа. - А как насчет скаланцев? - Став союзниками, они представляли бы для Ауренена угрозу, хотя и другого сорта. - Пожалуй, гораздо большую, чем просто лишение Вирессы торговой монополии. Ну вот, например, царская семья Скалы состоит в кровном родстве с кланом Боктерса... Да, этот человек проницателен. - Ты лучше разбираешься в политике Ауренена, чем большинство твоих соотечественников, Рагар Ашназаи. Чужеземцы обычно думают, что мы - единая страна, управляемая вместо царицы или Верховного Владыки лиасидра. - Верховный Владыка Клистис знает, что у восточных и западных кланов разные заботы. Он знает, что на Боктерсу и Брикху часто смотрят как на смутьянов - они слишком легко вступают в связи с чужаками. - То же самое говорят и о Вирессе. Однако между нами и ими есть существенная разница. Клану Боктерса нравятся тирфэйе, в то время как мы... - Юлан помолчал и в первый раз взглянул прямо на пленимарца, вложив в этот взгляд частицу своей магической силы. - Мы просто считаем вас полезными. - Тогда мы думаем одинаково, кирнари. - Ашназаи холодно улыбнулся в бороду, вытащил из рукава и положил на стол футляр со свитками. - Согласно моим источникам, царица Идрилейн умирает, хотя, кроме членов царской семьи, это мало кому известно. Не думаю, что она проживет достаточно долго и Клиа успеет завершить свою дипломатическую миссию. Юлан взглянул на лежащий на столе футляр. - Как я понимаю, Фория - достойная преемница. Посол многозначительно постучал по футляру унизанным кольцами пальцем и снова улыбнулся. - Можно считать и так, кирнари, однако появились слухи о том, что между царицей и наследницей имеются разногласия. Мои люди в Скале позаботятся о том, чтобы слухи дошли до тех ушей, до которых нужно. Впрочем, даже и без этого некоторым скаланцам не нравится мысль о бесплодной царице. Ведь законных наследниц не так много: лишь средняя принцесса, Аралейн, -и ее дочь. Ну, конечно, еще Клиа. - Мне кажется, этого достаточно, - заметил Юлан. - В мирные времена возможно, но во время войны... Так многие гибнут... Будем надеяться, что ради благоденствия Скалы их четверка богов присмотрит за этими женщинами с любовью. - Я молю Ауру беречь их, - ответил Юлан и отвернулся, чтобы не показать своего отвращения: до чего же легко эти тирфэйе прибегают к убийствам и насилию! Кажется, собственная недолговечность порождает это мерзкое нетерпение, столь чуждое уму ауренфэйе. - Я, как всегда, благодарен тебе за известия и понимание, - продолжал он, все еще глядя на гавань. Свою гавань. - Твое доверие - честь для меня, кирнари. Юлан услышал скрип отодвигаемого кресла и шелест плаща. Когда он наконец повернулся, Ашназаи уже не было, но футляр со свитками остался лежать на столе. Обойдя кресло, в котором сидел пленимарец, Юлан с трудом опустился в другое и вытянул ноющие ноги, потом открыл футляр и вытряхнул из него содержимое: три свитка пергамента. Один был отчетом пленимарского шпиона, некого Урвея. Два других оказались документами, имеющими отношение к управлению царской сокровищницей. На обоих стояли подписи Фории и покойного скаланского наместника, благородного Бариена, а один к тому же украшала царская печать. Юлан внимательно прочел документы, положил их на стол и вздохнул: уже не в первый раз у него возникло желание, чтобы так близко от Ауренена, отделенный лишь проливом Бал, лежал не Пленимар, а Майсена или Скала. Вечером того же дня Юлан снова сидел на балконе, но на этот раз его гостями были трое членов лиасидра. Ужин наконец кончился, блюда унесли, и хозяин разлил по кубкам вино. Согласно обычаю, все некоторое время молчали, глядя, как убывающая луна плывет среди звезд. Двое из гостей Юлана явились по его приглашению. Визит катмийки оказался для всех неожиданностью. Благоуханный ветерок шевелил концы сенгаи, играл серебристыми волосами Лхаар-а-Ириэль, позволяя увидеть татуировку - знаки клана Катме - на морщинистой шее. Ее приезд остальные встретили со смешанными чувствами. Поэтому-то свитки Рагара Ашназаи остались лежать, запертые в кабинете хозяина. Тот факт, что кирнари клана Катме проделала ради встречи с Юланом такой долгий путь, казалось бы, говорил о поддержке с ее стороны, но кто может с уверенностью сказать, что кроется за этими подведенными глазами и искусной татуировкой? С другими все было ясно. Элос-и-Ориан, кирнари соседнего клана Голинил, был зятем Юлана, уступчивым и прямодушным; он прекрасно понимал, насколько интересы Голинила сплетаются с интересами Вирессы. Старый Гальмин-и-Немиус, явившийся из Лапноса, привез письма, в которых выражалась поддержка позиции Вирессы его собственным кланом и кланом Хаман. Впрочем, здесь не все было так просто. Интересы этих двух кланов не во всем совпадали с тем, к чему стремился Юлан, однако их кирнари голосовали, как и он, против приема посольства Скалы. Интересно, чем бы кончилось дело, думал Юлан, если бы скаланцы не настояли на том, чтобы привезти с собой изгнанника, Серегила-и-Корита? Впрочем, не важно: Юлан сумеет обратить это себе на пользу. - Мы встречаемся под благосклонной луной, - жизнерадостно заметил Элос-и-Ориан. Лхаар-а-Ириэль бросила на него холодный взгляд. - Одна луна светит всем. Насколько я помню, как раз взошло созвездие Лука Ауры, когда вы проиграли голосование в лиасидре. - Оно касалось лишь приема посольства, ничего более, - досадливо заметил Гальмин-и-Немиус. Он, без сомнения, подумал о том же, что и Юлан: "вы проиграли", сказала кирнари Катме, а не "мы проиграли". Зачем эта женщина явилась сюда? - Всего пять десятков лет назад скаланцам отказали бы без обсуждения, - настаивал Элос. - А теперь мы согласились вести с ними переговоры - и где: в Сарикали! Это наверняка что-то значит. - Может быть, это значит, что влияние западных кланов растет, - сказал Юлан. - Их интересы далеко не во всем совпадают с нашими. - То же самое можно сказать насчет Лапноса и Вирессы, - сухо заметил Гальмин-и-Немиус. - И тем не менее я здесь. - Лапнос в союзе с Хаманом, а Хаман выступает против Боктерсы и других пограничных кланов. Тут нет никакого секрета, - резко сказала Лхаар-а-Ириэль. Юлан улыбнулся. - Я люблю, когда среди друзей мы обо всем говорим прямо. Может быть, ты объяснишь нам, кого поддерживает Катме? - Великого Ауру, как всегда. Клан Катме не испытывает любви к тирфэйе, но скаланцы чтят Ауру под именем Иллиора. Хоть они и совершают святотатство, равняя Светоносного с другими богами, их маги - все же наследники нашей собственной Орески. Это ставит нас в весьма затруднительное положение, и ни Светоносный, ни драконы не дали пока нашим жрецам ясных указаний. Гальмин-и-Немиус поднял седую бровь. - Другими словами, ты пытаешься сидеть сразу на двух стульях. Татуированные знаки клана на лице Лхаар-а-Ириэль словно странным образом приняли другую форму, когда она повернулась к Гальмину. - Из того, что я сказала, этого вовсе не следует, кирнари. Самодовольная улыбка на лице главы Лапноса увяла. Всем показалось более безопасным снова молча любоваться луной. - Так в ком мы можем быть уверены? - наконец спросил Элос. - Помимо нас самих и Хамана, при всем моем почтении к тебе, Лхаар, можно еще рассчитывать на Рабази, - ответил Юлан. - Акхенди никак не решится, но акхендийцы, пожалуй, больше выиграют, поддержав решение об открытии границ. Еще некоторых можно уговорить. - Действительно, - пробормотал Гальмин-и-Немиус. - И кто лучше тебя это сделает? Глава 6. Покидая дом, возвращаясь домой Следующий день был заполнен окончательными приготовлениями к путешествию. Повозки с багажом и курьеры непрерывной чередой тянулись через виноградники, поднимая облака пыли. Алек с Серегилом и Клиа отправились в гавань осматривать стоящие там на якоре корабли. Благодаря простой дорожной одежде и низкорослым коням они не привлекли ничьего внимания, когда выехали на заполненный народом длинный причал. Сходни вели на борт караки с высокой кормой и бортами, по мачтам и реям которой как муравьи сновали матросы. - Это "Цирия". Правда, красавица? - сказала Клиа, первой ступая на трап. - А вон те два корабля подальше от берега - наша охрана, "Волк" и "Конь". - Какие огромные! - воскликнул Алек. Каждое судно действительно было больше ста футов в длину: те корабли, на которых приходилось бывать Алеку, не шли с ними ни в какое сравнение. Надстройки на корме выглядели как настоящие дома, а рули были сделаны из целых деревьев. Квадратные красные паруса на двух мачтах готовы были ловить ветер, по бортам выстроились воины, на щитах которых пламя и полумесяц Скалы сверкали свежей краской и позолотой, не вполне, впрочем, скрывающими полученные в битвах шрамы. Капитан, высокий седой моряк во флотской тунике, на которой деготь и морская соль оставили пятна, встретил их на палубе. - Как идет погрузка? - спросила Клиа, с одобрением глядя по сторонам. - Точно по расписанию, командор, - ответил капитан Фаррен, сверяясь с дощечкой с записями, висящей на поясе. - Требуется еще повозиться с загонами для лошадей, но к полуночи все будет готово. - На каждом корабле разместится декурия со своими конями, - объяснила Клиа. - Солдаты, в случае необходимости, присоединятся к корабельным лучникам. - Похоже, вы готовы к самому худшему, - заметил Серегил, заглянув в большой ящик. - Что это? - поинтересовался Алек. В ящике рядами лежали запечатанные воском сосуды, похожие на большие горшки для солений. - Беншальский огонь, - ответил капитан. - Как понятно из названия, его изобрели в Пленимаре. Страшная смесь: нефть, деготь, сера, селитра и еще всякие добавки. Баллисты стреляют этими штуками, смесь, разлившись по дереву, загорается; этот огонь не гаснет даже в воде. - Я видел, - сказал Серегил. - Чтобы потушить его, нужен уксус или песок. - Или моча, - добавил капитан Фаррен. - Вон те большие бочки на корме для нее и предназначены. У нас в скаланском флоте ничего даром не пропадает. Впрочем, на этот раз мы не будем искать сражений, верно, командор? Клиа усмехнулась. - Мы-то не будем, но за пленимарцев я не поручусь. Когда тем же вечером все собрались на прощальный ужин, от волнения у Алека сосало в животе. Они с Серегилом снова были одеты, как подобает скаланским аристократам, и Клиа оценила их старания: - Ну, вы теперь наряднее меня. Серегил отвесил ей церемонный поклон и уселся рядом с Теро. - Рансер, как всегда, оказался предусмотрителен. Открыв накануне присланные из Римини сундуки, они нашли там лучшие одежды, которые носили в столице царский родич Серегил и помещичий сын Алек: кафтаны из тонкой шерсти и бархата, тонкое белье, начищенные до блеска сапоги, бриджи из замши нежной, как девичья щечка. Камзолы и кафтаны Алека стали ему несколько узки в плечах, но на перешивание времени уже не было. - Когда мы доберемся до Гедре, к ауренфэйе выйдет принцесса или командор? - спросил Алек, заметивший, что Клиа все еще в форме. - Боюсь, что там мне придется не расставаться с платьями и перчатками. - Есть какие-нибудь новости от благородного Торсина? - кивнула Бека на стопку писем рядом с тарелкой Клиа. - Ничего нового. Катме и Лапнос, как всегда, держатся особняком, но Торсину кажется, что он заметил некоторый интерес к нашим предложениям со стороны Хамана. Силмаи по-прежнему поддерживает нас, а Дация начинает склоняться на нашу сторону. - Как насчет Вирессы? - спросил Теро. Клиа развела руками. - Юлан-и-Сатхил намекнул, что Виресса и их союзники на. востоке скорее начнут торговать с Пленимаром, чем согласятся лишиться монополии. - И это при том, что Верховный Владыка открыто поддерживает возрождение некромантии! - покачал головой Серегил. - А ведь во время Великой войны они больше всех других кланов пострадали от пленимарцев. - Боюсь, что вирессийцы - прагматики в душе, - сказала Клиа и повернулась к Алеку. - Ну, что ты чувствуешь, отправляясь в страну своих предков? Алек катал по столу крошку хлеба. - Трудно описать, госпожа. Я ведь долго не знал, что во мне есть кровь ауренфэйе. В это еще и до сих пор трудно поверить. К тому же моя мать была хазадриэлфэйе. Тот народ, который живет на юге, в лучшем случае мне дальние родственники. Я даже не знаю, из какого клана были мои предки. - Может быть, о твоем происхождении что-нибудь смогут сказать руиауро, - предположил Теро. - Правда, Серегил? - Наверное, такую возможность стоит обдумать, - без всякого энтузиазма ответил тот. - Кто это такие? - поинтересовался Алек. Теро кинул на Серегила изумленный взгляд. - Ты никогда не рассказывал Алеку о руиауро? - Да нет. Я ведь был совсем мальчишкой, когда покинул Ауренен, так что с ними дела не имел. Алек напрягся: тут явно был какой-то секрет. Он искоса глянул на остальных: не заметил ли кто, что в голосе Серегила прозвучала гневная нотка? - Клянусь Светоносным, это же... это... - Теро взмахнул руками, не находя слов; энтузиазм не позволил ему заметить холодный прием, который его слова вызвали у единственного человека, который мог непосредственно встречаться с руиауро. - Они стояли у самых истоков магии! Нисандер и Магиана говорили о руиауро с таким почтением! Это, Алек, секта магов- жрецов, они живут в Сарикали и похожи на оракулов Иллиора, правда, Серегил? - Своим безумием, хочешь ты сказать? - Серегил смотрел в тарелку, не прикасаясь к еде. - Не могу с тобой не согласиться, - А что, если они скажут мне, что мои родичи - один из недружественных кланов? - спросил Алек, пытаясь привлечь внимание Теро к более интересующему его вопросу. Волшебник задумался. - Тогда могут возникнуть трудности, мне кажется. - Действительно, - протянула Клиа. - Пожалуй, тебе следует быть осторожным в своих расспросах. - Я всегда осторожен, - ответил Алек с улыбкой, значение которой поняли лишь немногие из сидящих за столом. - Но как могут руиауро определить, кто были мои предки? - Они пользуются особой магией, - объяснил Теро. - Только руиауро позволено путешествовать по скрытым дорогам души. - Как правдовидцам в Ореске? - Ауренфэйе не пользуются подобной магией, - перебил его Серегил. - Тебе следует помнить об этом, Теро. За проникновение в мысли полагается суровое наказание. - Я не особенно силен в правдовидении. Я говорил о другом: руиауро считают, что могут проследить гхи человека, - нить, связывающую каждого из нас с Иллиором. - Аурой, - поправил Серегил. - Поскольку в тебе половина крови ауренфэйе, Алек, твоя нить должна быть крепка, - сказала Бека, с интересом прислушивавшаяся к разговору. - Не думаю, что это имеет значение, - сказал Теро. - Меня от моих предков-ауренфэйе отделяет много поколений, но по магической силе я не уступаю Нисандеру и другим старшим магам. - Да, но ты - один из немногих, кто еще обладает такими способностями, - напомнил ему Серегил. - Если во всех волшебниках течет кровь ауренфэйе, - спросила Бека, - то знают ли они, из каких кланов происходят? - Иногда, - ответил Теро. - Отцом Магианы был купец-ауренфэйе, поселившийся в Цирне. Мой род ведет начало от Второй Орески в Эро; в нем браки заключались с такими же полукровками. Учитель Нисандера, Аркониэль, тоже такого же происхождения. - Раз уж мы заговорили о руиауро, Серегил, не думал ли ты сам их посетить? Может быть, они могли бы выяснить, почему ты испытываешь такие трудности с магией. У тебя ведь есть дарование, только ты никак не можешь им управлять. - Мне и без этого неплохо живется. Показалось ему, гадал Алек, или Серегил и в самом деле побледнел? Как ни хотелось юноше получить ответы на свои вопросы, он слишком хорошо знал Серегила, чтоб допытываться вопреки его воле. Глава 7. Полосатые паруса и огонь К рассвету "Цирия" и сопровождающие ее корабли были уже далеко от берега. К разочарованию Алека, Бека оказалась на "Волке" вместе с декурией Меркаль. Юноша видел сияющую на солнце рыжую голову девушки, и они прокричали друг другу приветствия, но расстояние между кораблями и шум волн делали разговор затруднительным. Теро сопровождал Клиа на "Цирии", и Алек был рад обновить знакомство с ним, но скоро заподозрил, что на самом деле молодой маг изменился меньше, чем ему сначала показалось. Теро был не так резок, конечно, как до их пленимарского плена, но все же держался на расстоянии: оставался холодной рыбой, как любил говорить Серегил. Вынужденные постоянно находиться рядом, эти двое скоро снова начали препираться, хоть и не так яростно, как раньше. Когда Алек заговорил об этом, Серегил просто пожал плечами. - А чего ты ожидал - что Теро каким-то образом превратится в Нисандера? Мы остаемся теми, кто мы есть. Весь день корабли шли вдоль берега, лишь на несколько миль удалившись от скопления островов, окаймлявших западное побережье. Стоя у поручней, Алек смотрел на далекие утесы и думал о своем первом морском путешествии на борту "Касатки" - тогда умирающий Серегил лежал в трюме. Сейчас же сбегавшие к морю долины и горные склоны покрылись первой весенней зеленью, и все казалось таким мирным - если не считать красных парусов, которые попадались тем чаще, чем дальше к югу шли корабли. Алек снова оказался у поручней, когда к вечеру того же дня эскадра миновала вход в гавань Римини. Юноша с тоской смотрел на далекий город, на множество судов, бросивших якорь по обеим сторонам мола. Выше по берегу, на неприступных серых скалах раскинулся верхний город, позолоченный косыми солнечными лучами. Купол и четыре башни Дома Орески отражали вечерний свет так ярко, что у Алека, долго не отводившего от них взгляда, перед глазами заплясали темные пятна. Юноша, моргая, отвернулся от берега и стал высматривать Серегила. Тот, скрестив руки на груди, прислонился к палубной надстройке и тоже смотрел на город, который покинул. Алек нерешительно сделал шаг в его направлении, но Серегил тут же ушел. Когда столица скрылась за горизонтом, корабли повернули на юго- восток, чтобы пересечь Осиатское море. Свежий попутный ветер надувал паруса. И матросы, и солдаты все с большим напряжением всматривались в даль: не появятся ли полосатые пленимарские паруса. Когда стемнело и убывающая луна посеребрила волны, разговоры на палубе стали более вольными. Серегил и Клиа ушли на нос, чтобы обсудить тактику предстоящих переговоров. Алек и Теро, оставшиеся не у дел, бродили по палубе, глядя на темные силуэты кораблей сопровождения в нескольких сотнях футов от "Цирии". Ночь была тихая, и голоса далеко разносились над водой. Невидимый в темноте музыкант на борту "Коня" начал перебирать струны лютни. Бракнил и его конники собрались вокруг сигнального фонаря на передней палубе. Заметив Алека и молодого мага, сержант поманил их к себе. - Это молодой Уриен играет, - сказал он, кивая в сторону, откуда доносились звуки музыки. Когда лютня замолкла, кто-то на борту "Волка" затянул популярную песню: Красотка молодая по бережку гуляла, Одна лишь только тень ее красотку провожала. А из кустов на девушку крестьянский сын глядел, Глазами он красавицу давно уже раздел. Одноглазый Стеб вытащил деревянную свирель, и вся компания подхватила припев. Возлюбленный Стеба, Мирн, шутливо толкнул Алека локтем. - Ты что, слишком благородным стал, чтобы петь с нами вместе? Ты ведь единственный бард среди нас. Алек раскланялся перед солдатами и начал следующий куплет: Иди сюда, голубушка, ложись со мной скорей, Тебя я в жены взять готов, ведь нет тебя милей. С тобой мы порезвимся всласть на травушке в тени, Иди сюда, красавица, отдайся, не тяни. Мирн и новобранец Минал подхватили Алека и поставили на крышку люка, чтобы все расслышали следующий еще более игривый куплет. Теро остался стоять в стороне, но Алек заметил, что губы молодого мага шевелятся. Когда песня была допета, с других кораблей донеслись одобрительные крики и свист. - Ну, скажите, разве не веселая у нас жизнь? - усмехнулся сержант Бракнил, раскуривая трубку. - Мы тут развлекаемся, как аристократы на прогулке. - Особых тягот не предвидится, и когда мы доберемся до Ауренена, - поддержала его Ариани из числа ветеранов. - Мы ведь почетный эскорт, только для показухи. - Верно говоришь, девонька. Постоишь несколько недель в карауле, так обрадуешься, когда сможешь снова пойти в бой. А все-таки здорово, что мы первыми увидим ауренфэйе после всех этих лет. Благородный Серегил, должно быть, много чего тебе порассказал о них, верно, Алек? - Он говорил, что страна это зеленая, более теплая, чем Скала. Он еще пел об этом песню... - Алек не мог вспомнить мелодии, но некоторые слова пришли ему на память. Любовь моя облачена в наряд из листьев зеленый, Венчает светлая луна ее драгоценной короной, Живым серебром ожерелья звенят, даруя душе утешенье, И ясное небо в ее зеркалах видит свое отраженье. Там было еще несколько куплетов - все очень грустные. - И еще в Ауренене на каждом шагу встречаются волшебники, - с шутливой серьезностью вступил в разговор Теро. - Так что не забывайте о хороших манерах, а то "красотка молодая" может ответить на приставания чем-нибудь покрепче язвительных слов. Некоторые воины обменялись встревоженными взглядами. - Странная это земля, и народ там странный, - протянул Бракнил, не выпуская из зубов трубки. - Как я слышал, нет фехтовальщиков и лучников искуснее, чем ауренфэйе. Ну да стоит посмотреть на благородного Серегила - сразу видно, что это правда. А может, Алек, и ты поэтому такой прекрасный стрелок. - Скорее потому, что живот подвело бы, не настреляй я дичи. Кто-то из солдат достал кости, и Алек присоединился к игре. Это была дружелюбная и общительная компания, так что им удалось привлечь даже Теро, несмотря на его сдержанность. Участие в игре волшебника вызвало много шутливых опасений, но Теро быстро их развеял - каждый бросок костей оказывался для него несчастливым. Потом все стали расходиться на ночь - кто поодиночке, кто парами. Алек ощутил укол зависти, заметив, как Стеб, отправляясь вниз, обнял за талию Мирна. Серегил был в последнее время озабочен другими вещами, да и отсутствие уединения не улучшало ситуацию. Растянувшись на палубе, Алек приготовился терпеть воздержание. К его удивлению, к нему присоединился Теро. Закинув руки за голову, молодой маг некоторое время напевал ту песню, что раньше пел Алек, потом обратился к юноше: - Я присматривался к Серегилу. Мне кажется, его тревожит возвращение на родину. - Немногие там скажут ему "Добро пожаловать". - Я чувствовал то же самое, возвращаясь в Дом Орески после пленимарского плена, - тихо сказал Теро. - Нисандер позаботился о том, чтобы снять пятно с моего имени, прежде чем отправился в тот свой последний поход; но все равно у многих оставались сомнения насчет того, насколько... - Теро запнулся, как будто слова были ему столь же отвратительны, как и воспоминания, - насколько моя связь с Илинестрой способствовала нападению на Дом Орески той ночью. Даже я сам никогда теперь не буду ни в чем уверен. - Лучше смотреть вперед, а не назад, мне кажется. - Да, наверное. Двое молодых людей умолкли, глядя в безбрежное и таинственное ночное небо. Несколько следующих дней прошли спокойно. Слишком спокойно, на вкус Алека. Скучая и не зная, чем заняться, он обнаружил, что жалеет о своей вольной жизни, как Серегил и предсказывал. Помещения под палубой оказались слишком тесны на вкус Серегила, воздух слишком полон запахов нефти и конского пота. Для знатных пассажиров были поспешно сооружены отделенные занавесями альковы, но и они давали лишь иллюзию уединения. Пользуясь хорошей погодой, они с Алеком расположились в защищенной надстройкой от ветра части палубы. Там было достаточно удобно, чтобы спать. Клиа, никогда не склонная подчеркивать свой ранг, проводила дни вместе со всеми, разговаривая по большей части о войне. - Вы не надумаете ли вступить в конную гвардию? - спросила она однажды Серегила с Алеком, сидевших в тени паруса с Теро и Бракнилом. - Людей с вашими талантами теперь днем с огнем не сыщешь. Вы бы нам пригодились. - Я никогда не думал, что война продлится так долго, - сказал Алек. - С тех пор, как на трон взошел новый Верховный Владыка, что-то изменилось, - ответила Клиа, качая головой. - Его отец хоть соблюдал договор. - А теперешний вырос на рассказах об утраченном величии, - проворчал Бракнил, не вынимая трубки изо рта. - Его дядюшка Мардус постарался, - согласился Серегил. - Впрочем, это все равно бы случилось. - Почему ты так думаешь? - спросил Серегила Теро. Тот пожал плечами. - За миром следует война, за войной - мир. Запрещенная некромантия процветала тайком, пока не прорвалась, как нарыв. Некоторые вещи неистребимы и вечны, как приливы и отливы. - Значит, ты не думаешь, что продолжительный мир возможен? - Все зависит от твоей точки зрения. Эта война закончится, и, может быть, при жизни Клиа, а то и при жизни ее детей сохранится мир. Но волшебники и ауренфэйе живут достаточно долго, чтобы видеть, - рано или поздно все начинается сначала: тот же вечный хоровод жадности, нищеты, власти, гордости. - Похоже на вращение огромного колеса или на фазы луны, - задумчиво пробормотал Бракнил. - Как бы вещи ни выглядели сегодня, все обязательно переменится, к добру или к худу. Когда я был еще совсем зеленым парнишкой, только что принятым в полк, наш старый сержант часто спрашивал: - что мы предпочли бы - прожить короткую жизнь в мире и покое или долгую на войне. - И как же ты отвечал? - поинтересовался Серегил. - Ну, как мне помнится, мне всегда хотелось иметь больший выбор. Да будет благословенно Пламя, я, похоже, получил, что хотел. Но ты правду говоришь, хоть об этом я и не часто задумывался. Вы с этими молодыми людьми увидите больше поворотов колеса, чем любой из нас. Когда в зеркале отразится столько же седины в твоих волосах, сколько у меня сейчас, выпей кружечку за мои истлевшие косточки, ладно? - Я тоже иногда забываю, - пробормотала Клиа, и Алек заметил, как она всматривается в лицо Серегила и в его собственное; в глазах ее мелькнуло странное выражение - не печаль и не зависть. - Хорошо бы держать это в памяти, когда мы прибудем в Ауренен. Наверное, переговоры с долгожителями будет нелегко вести. Серегил тихо рассмеялся. - Да, их представление о поспешности может здорово отличаться от твоего. На третий день пути, когда Алек от нечего делать бродил по палубе, неожиданно раздался крик впередсмотрящего: - К юго-востоку пленимарский корабль, капитан! Серегил вместе с Клиа и капитаном Фаррелом был на мостике, и Алек поспешил присоединиться к ним. Все пытались рассмотреть что-нибудь на горизонте. Алек прищурился и в ярких лучах послеполуденного солнца разглядел зловещую тень. - Вижу его, - сказал капитан Фаррен, - но корабль еще слишком далеко, и нельзя сказать, заметили ли они нас. - Это пленимарцы? - спросил Теро. - Пора тебе отработать свое жалованье, - сказала ему Клиа. - Можешь ты сделать так, чтобы они нас не увидели? Теро задумался, потом оторвал нитку от своего рукава и поднял ее вверх. Алек узнал прием: маг определял, куда дует ветер. Результат его удовлетворил; Теро протянул обе руки в сторону вражеского корабля и затянул заклинание высоким голосом. Из складок мантии он достал хрустальную палочку и бросил ее в сторону далекого парусника. Сверкая, как льдинка, палочка завертелась в воздухе и скрылась в волнах. Оттуда, куда она упала, немедленно потянулись ленты тумана. Теро щелкнул пальцами; палочка вынырнула из воды и взлетела ему в руки, как живое существо. Следом за ней поднималась широкая полоса тумана. Послушное заклинанию, густое облако скрыло их корабли от глаз врагов. - Если только у них на борту нет собственного мага, они сочтут это просто явлением природы, - сказал Теро, вытирая палочку полой мантии. - Но ведь и мы теперь не можем их видеть, - пожаловался капитан. - Я могу, - ответил Теро. - Я за ними послежу. Уловка сработала. Через полчаса Теро сообщил, что пленимарский корабль скрылся за горизонтом. Он снял заклятие, и облако тумана осталось за кормой, как обрывок шерсти с прялки. Матросы на палубе радостно завопили, а Клиа торжественно отдала волшебнику честь, чем вызвала на лице молодого мага краску смущения. - Мне никогда еще не приходилось видеть такого удачного применения магии, - крикнул с мостика капитан Фаррел. Алек заметил, как к Теро подошел Серегил; юноша был слишком далеко от них, чтобы расслышать слова, но, когда они расстались, Теро улыбался. На следующее утро Алека разбудил крик "Земля!". - Уже Ауренен? - спросил он, выбираясь из-под одеяла. Серегил сел и протер глаза, потом встал и присоединился к морякам, толпившимся на носу у поручней. На западе на горизонте еле виднелась цепочка низких островов. - Это Эамали - "Старые Черепахи", - сказал Серегил, зевая. Клиа недоверчиво взглянула на тесно сгрудившиеся островки. - Прекрасное место для засады. - Я послал на мачту нескольких наблюдателей, - успокоил ее Фаррен. - К полудню доберемся до Большой Черепахи. Запасемся там пресной водой, а потом до Гедре - всего день пути. Этот день показался Алеку дольше, чем все остальное путешествие. Приготовив луки, они с Серегилом отстояли вахту, внимательно оглядывая водный простор. Несмотря на опасения Клиа, они без столкновений с неприятелем достигли островов и взяли курс на самый большой из них. Сидя на мостике вместе с Теро и Серегилом, Алек высматривал признаки жизни на островах, но эти клочки суши были пустынными: всего лишь глыбы выбеленного солнцем камня с редкими полосами чахлой растительности. - Мне казалось, ты говорил, что Ауренен утопает в зелени, - разочарованно сказал Теро. - Здесь еще не Ауренен, - объяснил Серегил. - На эти острова никто не претендует, кроме морских бродяг и контрабандистов. Гедре тоже расположен в засушливой местности, как ты скоро убедишься, Ветры дуют обычно с юго-запада, и та влага, которую они приносят с Гетвейдского океана, задерживается горными хребтами. Зато край за Ашекскими горами такой зеленый, что глазам больно. - Сарикали... - пробормотал Теро мечтательно. - Что ты помнишь об этом городе? Серегил положил руки на поручни. Хотя он смотрел на острова, мимо которых они проплывали, Алек был уверен, что его друг видит другую землю и другое время. - Это странное и прекрасное место. Я там всегда слышал музыку - просто разлитую в воздухе. А когда она кончалась, я никогда не мог вспомнить мелодию. А некоторые люди слышат там голоса. - Духи? - спросил Алек. - Мы называем их "башваи" - Древние. Те, кто, как говорят, видел их, всегда описывают Древних одинаково: высокие люди с черными волосами и глазами и кожей цвета крепкого чая. - Я слышал, что в Сарикали живут драконы, - заметил Теро. - Всего лишь молодняк, он кишит всюду, как ящерицы. Взрослые драконы живут в горах, - и слава богам: они могут быть опасны. - А правда, что они - волшебные существа от рождения, но не обретают разума и умения говорить до тех пор, пока не вырастут огромными? - Это так. И поэтому тебя скорее прикончит птенчик размером с собаку, чем взрослый дракон, который больше любого дома. Лишь немногие из молодняка выживают, а те, кто подрастает, улетают в горы. Если тебе случится повстречаться с драконом любого размера, будь к нему почтителен. - Так это там кхирбаи... - начал Алек, но его прервал крик впередсмотрящего: - Вражеские корабли по левому борту! Вскочив на ноги, юноша увидел два корабля под полосатыми парусами, огибающие мыс меньше чем в миле от "Цирии". Алек стиснул лук: вид этих парусов пробудил в нем ужасные воспоминания. - Что-то говорит мне, что они знали о нашем приближении, - пробормотал Серегил, - Они подняли боевые флаги? - крикнул Фаррен впередсмотрящему. - Нет, капитан, но они разожгли огонь. - Поднять адмиральский штандарт! Зловещие, быстрые, как гончие, вражеские корабли обогнули мыс и развернулись навстречу скаланским судам. За ними тянулись клубы черного дыма. - Слишком поздно прибегать к магии, - сказал Теро, спускаясь по трапу. - По крайней мере мы превосходим их числом, - с надеждой сказал Алек. Серегил покачал головой. - Они больше и быстрее и лучше вооружены, чем наши корабли. А кроме того, похоже, на них полно солдат. - Солдат? - Губы Алека сжались в жесткую линию. Уворачиваясь от матросов и воинов, кинувшихся занимать места по боевому расписанию, юноша проскользнул к поручням левого борта и занял место в ряду лучников. Матросы занайтовили часть парусов, чтобы дать возможность кораблям сопровождения обогнать "Цирию" и первыми вступить в бой. Когда "Волк" проплывал мимо, Алек заметил среди воинов, выстроившихся на палубе с горшками беншальского огня в руках, Беку; она деловито отдавала приказания и не заметила приветственного жеста Алека. "Волк" первым напал на пленимарцев: его катапульта метнула в борт одному из вражеских судов емкость с горючей смесью. Жирный дым заволок корабль, но он не изменил курса; лучники на его палубе в ответ дали залп по "Волку". Проскользнув мимо, пленимарский корабль устремился к "Цирии". Слева от Алека нервно поежился Минал. - Теперь наша очередь. - Лучники, к бою! - раздался с мостика голос Клиа. - Стреляйте без команды! Алек выбрал противника на палубе вражеского судна, оттянул к уху тетиву Черного Рэдли и послал первую стрелу. Не глядя, попал ли выстрел в цель, он вытаскивал из колчана стрелы и выпускал их одну за другой. Рядом с ним Серегил и солдаты турмы Ургажи делали то же самое. Огромный корабль приближался. Стрелы пленимарцев свистели вокруг, вонзались в палубу и деревянные щиты, установленные вдоль бортов. К пению стрел скоро присоединились стоны первых раненых. Алек заметил, что на носу пленимарского судна укреплены бронзовые головы чудовищ. Выбранное для них место выглядело слишком стратегически оправданным, чтобы они оказались лишь украшениями, но юноша не мог себе представить, каково могло бы быть их назначение. Он как раз собирался показать на них остальным, когда Серегил издал сдавленный крик и пошатнулся: в правое плечо его ударила пленимарская стрела с синим оперением. - Сильно ранило? - спросил Алек, подхватывая друга и оттаскивая в укрытие. - Не так уж, - сквозь стиснутые зубы прошипел Серегил и с удивительной легкостью выдернул древко. Толстый кожаный ремень, на котором висел колчан, и кольчуга под камзолом не дали стреле разворотить его плечо, но удар был так силен, что звенья кольчуги впечатались в тело, оставив кровавую вмятину. Серегил с кривой улыбкой вручил Алеку вражескую стрелу. - Отправь ее обратно хозяину от моего имени. Алек положил стрелу на тетиву и начал целиться в сторону совсем уже близкого вражеского корабля, но не успел выстрелить. Бронзовые головы на носу пленимарского судна внезапно выплюнули струи жидкого огня. Они ударили в такелаж, и на "Цирии" раздались вопли. Один матрос упал на палубу со сломанной шеей, другой повис на снастях, объятый пламенем. Пожарная команда кинулась вперед с ведрами песка и мочи. На борту пленимарского корабля послышались радостные крики. - Что это? - в ужасе воскликнул Алек. - Потроха Билайри! - ахнул Серегил; его серые глаза широко распахнулись от изумления. - Огонь! Они научились его разбрызгивать, умные подонки! Два корабля были теперь почти параллельны, и Алек ощутил, как содрогнулась палуба "Цирии", когда ее баллисты обрушили на врага груз горшков с беншальским огнем. Один из этих снарядов попал в мачту, другой взорвался на палубе, окутав находящихся на ней огненным покрывалом. Алек поспешно отвел глаза, но когда пленимарское судно миновало "Цирию", увидел в воде за кормой нескольких несчастных, продолжавших гореть. Тщательно прицелившись, он быстро избавил троих из них от страданий, но тут корабли разошлись слишком далеко. Пользуясь коротким перерывом в сражении, Алек присоединился к другим лучникам, собиравшим на палубе вражеские стрелы, чтобы пополнить запасы в колчанах. - Берегись, Алек! - раздался крик Стеба; он успел оттащить юношу как раз вовремя: парус пылал, и куски горящей парусины начали падать вниз. На реях матросы лихорадочно резали веревки, чтобы сбросить парус в воду прежде, чем огонь перекинется на мачту. Пожарная команда на палубе гасила пламя водой и песком. Смешанная вонь нефти, мочи, горящей плоти удушающим облаком окутала корабль. Кашляя, Алек благодарно кивнул одноглазому воину. - Знаешь, я предпочел бы сражаться на земле. - Я тоже, - согласился Стеб. Бека и капитан "Волка" думали о том же. Первый пленимарский корабль слишком легко ускользнул от них и устремился к кораблю принцессы, так что "Коню" пришлось повернуть на помощь "Цирии". "Волк" один должен был теперь остановить второе вражеское судно. Стоя на мостике, Бека видела, как полосатые паруса заполнили все небо, и услышала резкий вой катапульты. Мешок с негашеной известью ударился в стенку надстройки, и едкое серое облако окутало нескольких солдат на палубе; второй мешок попал в мачту, ослепив находившихся на реях лучников. Крики пострадавших были ужасными. Некоторые солдаты повернулись, собираясь прийти на помощь товарищам, но Бека резко бросила: - Прикажи своим людям оставаться на месте, сержант Меркаль! Стоять и стрелять! - Стоять и стрелять! - повторила та, пинками возвращая мужчин и женщин к борту. Но пленимарский корабль шел на них носом, чтобы подставить под стрелы как можно меньше своих воинов. Баллисты "Волка" рассыпали беншальский огонь по его такелажу и надстройкам, но вражеское судно продолжало приближаться. - Они идут на таран! - завопил кто-то. - Лево руля! - приказала капитан Яла. Рулевые навалились на румпель, и "Волк" отклонился от курса так резко, что лучники попадали на палубу. Вражеские катапульты снова взвыли, и усеянные остриями железные шары разнесли в щепы переднюю мачту и изорвали паруса "Волка". Корабль содрогнулся и замедлил ход: упавшая за борт мачта стала играть роль плавучего якоря. Пленимарский корабль прошел так близко, что Бека разглядела жестоко ухмыляющиеся лица одетых в черное солдат, целящихся в скаланцев из луков. Воины Меркаль с боевым кличем ответили им залпом, стреляя вверх, чтобы стрелы перелетели через защищающие врагов щиты. Баллиста "Волка" выстрелила снова, но на этот раз горшки с беншальским огнем не попали в цель. Команда "Волка" в ужасе смотрела, как бронзовые головы львов на носу вражеского корабля выплюнули потоки жидкого огня, который растекся по парусам скаланского судна. Из трюма донеслось ржание испуганных коней и крики раненых. - Клянусь Четверкой! - выдохнула Бека. - Что это за чертовщина, капитан? Прежде чем Яла успела ответить, мимо щеки Беки просвистела стрела и ударила женщину в глаз. Капитан схватилась за древко руками и со стоном опустилась на палубу. - Они снова поворачивают на нас, капитан! - раздался крик впередсмотрящего. - И они подняли дополнительные паруса! - Приготовиться... - По лицу Ялы текла кровь, женщина медленно клонилась вперед. - Приготовиться отразить... Окруженный облаком дыма от тлеющих парусов, пленимарский корабль опять приблизился, и лучники на его палубе осыпали скаланцев стрелами. Скорчившись за установленными вдоль бортов щитами, те отстреливались как могли. На палубе уже лежало больше дюжины тел, и сердце Беки упало, когда она заметила среди них троих в зеленых плащах. Увидев на носу Меркаль и Зира, Бека кинулась к ним. - Яла убита. Вы не видели ее помощника? Меркаль ткнула пальцем в сторону мостика. - Он попал под тот первый заряд негашеной извести. - Пленимарцы готовятся протаранить нас! - крикнул им с уцелевшей мачты впередсмотрящий. - Готовятся к чему? - в растерянности переспросила Бека. Все на палубе услышали страшное известие, но теперь уже скаланцы мало что могли поделать. Мартен и Илеа присоединились к Беке, поддерживая брата Илеа Оринеуса. Плащ молодого воина пропитался кровью вокруг торчащей из груди стрелы, и Беке было достаточно одного взгляда на лицо раненого, чтобы понять: он умирает. Следом за ними к Беке подбежал Каллиен. Вражеский корабль был уже рядом, его окованный железом нос целился в середину корпуса "Волка" и Новый поток жидкого огня обрушился. - Глаза Сакора, наши кони! - охнул Зир; даже густая борода не мешала видеть, как он побледнел. - За мной! - приказала Бека, кидаясь к ведущему в трюм люку. - Не успеем, капитан! - предупредила ее Меркаль. Последнее, что Бека запомнила, прежде чем весь мир рухнул у нее под ногами, был затихающий визг лошадей. Алек оглянулся в поисках Серегила и в первый раз после того, как началась битва, заметил Теро. Спокойно стоя на передней палубе, маг поднял руки, обратив ладони к приближающемуся вражескому кораблю; волшебника на мгновение окутало сверкающее огненное покрывало. Алек все еще моргал, ослепленный, вспышкой света, когда услышал радостный вопль матросов. Пленимарское судно резко отклонилось от курса, его паруса рухнули вниз, ломая реи, по палубе быстро поползли языки пламени, заставляя людей прыгать в воду. "Конь" развернулся, чтобы докончить разгром. Алек взбежал по трапу, ведущему на переднюю палубу, и обнаружил, что Теро сидит на ящике, окруженный ухмыляющимися моряками. - Что ты с ними сделал? - воскликнул юноша, проталкиваясь к магу. - Превратил канаты в воду, - хрипло ответил тот с довольным видом. - И забрал у них вот это. - Теро показал на лежащий у его ног железный стержень почти шести футов длиной. - Рулевая ось! - воскликнул капитан Фаррен. - Ну, без этого им было далеко не уплыть, даже если бы уцелели паруса. Однако их триумфу скоро пришел конец. "Волк" шел ко дну. Алек скатился по трапу и подбежал к Серегилу и Клиа, перегнувшимся через поручни правого борта. В полумиле от них в тени парусов второго пленимарского корабля все сильнее кренился "Волк". Вражеские солдаты осыпали его стрелами. Облитые жидким пламенем мачты и паруса караки пылали, огромный столб черного дыма поднимался над водой. Были хорошо видны человеческие фигурки, падающие и прыгающие в море со вставшей дыбом палубы. - Они сломали хребет кораблю! - ахнула Клиа. - Поставить все уцелевшие паруса! - приказал Фаррен помощнику. - Приготовиться к бою! По всему кораблю разнесся сигнал тревоги, и "Цирия" двинулась к сражающимся. "Волк" быстро уходил под воду. - Вон Бека! - крикнул Алек, беспомощно глядя на ныряющие в волнах фигуры. - Теро, ты ничего не можешь сделать? - Тихо! Он как раз и делает, - ответил ему Серегил. - Дай ему время. Теро стоял немного в стороне, крепко зажмурившись и подняв перед собой стиснутые руки. По лицу мага струйками тек пот. Потом его губы раздвинула улыбка, и он довольно крякнул. Не открывая глаз, волшебник тихо пробормотал заклинание и начертил в воздухе какие-то символы. - Хороший выбор, - одобрительно пробормотал Серегил. - Что? Что он сделал? - нетерпеливо спросил Алек. Серегил показал на вражеский корабль. - Наблюдай. Это должно быть впечатляющее зрелище. Мгновением позже огромный огненный шар взвился над пленимарским кораблем, и пламя, много яростнее того, что пожирало обреченный "Волк", вырвалось из всех люков и щелей, быстро охватив все, что находилось выше ватерлинии. - Замечательно! - воскликнул Серегил и хлопнул Теро по плечу. - Тебе всегда удавалось управлять огнем. Как ты это сделал? Волшебник открыл глаза и сделал глубокий вдох. - У них трюм был полон беншальского огня. Я просто сосредоточился на нем и заставил его взорваться. Дальше все пошло само собой. Оставив "Коня" добивать врага, "Цирия" двинулась к погибающему "Волку". Карака лежала на боку, и волны мерно колыхали ее. Из щелей разбитого корпуса вырывались клубы жирного дыма. - Скорее, скорее! - шипел Серегил, вглядываясь в обломки, плавающие вокруг останков "Волка". Алек рядом с ним тоже высматривал уцелевших моряков и солдат, моля богов, чтобы Бека оказалась среди выживших. Когда "Цирия" подошла поближе, темные контуры в воде превратились в тела - некоторые обожженные до неузнаваемости, другие еще живые, пытающиеся удержаться на плаву. Несколько лошадей - совсем немного - с жалобным ржанием плавали кругами рядом с людьми. - Все шлюпки на воду! - приказал капитан. - Быстрее, пока до них не добрались акулы! Серегил и Алек кинулись к ближайшей лодке. Как только она с плеском упала на воду, они заняли места на носу, вглядываясь в волны в поисках выживших. Матросы налегли на весла. - Вон там, справа, человек! - крикнул Алек, показывая, куда грести. Расстояние между лодкой и выбивающимся из сил скаланцем быстро сокращалось, и спасатели были уже футах в десяти от человека, когда из глубины метнулась огромная тень. На какой-то ужасный момент Алек заглянул в обезумевшие глаза обреченного моряка и в бездушные черные глаза акулы. Затем хищник и жертва скрылись в глубине. - Да помилует нас Создатель! - выдохнул юноша, отшатнувшись от борта. - Бедный старый Алмин... - прошептал кто-то у него за спиной. Матросы с удвоенной силой налегли на весла. Оставив мертвых на милость моря, лодка обогнула корму "Волка"; впереди несколько человек цеплялись за сломанную мачту, - Вон Меркаль! - воскликнул Алек. Сержант и двое ее солдат поддерживали бесчувственное тело. Алек узнал мокрые рыжие кудри еще до того, как девушку втащили в лодку. Лицо Беки было белее молока, только на правом виске виднелся багровый рубец. - О Дална, сохрани ей жизнь, - молился Алек, пытаясь нащупать пульс на шее Беки. - Она жива, - стуча зубами, сказал Серегил. - Но ей нужна помощь, и поскорее. Другим солдатам тоже пришлось несладко. Илеа тихо и безутешно плакала; сидевшие рядом с ней Зир и Мартен посинели от холода, но ранены как будто не были. - Ее брат... - объяснил Зир Алеку, обнимая Илеа за плечи. - Он погиб еще до того, как эти ублюдки нас протаранили. Как себя чувствует капитан? - Солдат обеспокоенно взглянул на Беку. Серегил, склонившийся над бесчувственным телом, не поднял глаз. - Еще рано судить. Вернувшись на "Цирию", Серегил и Алек перенесли Беку в одну из маленьких кают. Из трюма доносились крики и стоны: там уложили раненых матросов. В душном воздухе стоял запах крови и беншальского огня. Алек отправился искать корабельного дризида, а Серегил тем временем снял с девушки мокрую одежду. Ему приходилось делать это, когда Бека была ребенком, но теперь она ребенком уже не была. Серегил порадовался тому, что в этот момент рядом не было Алека. Удивляясь собственному смущению, Серегил постарался поскорее закончить и закутать Беку в одеяло. Его взволновала не только недолгая нагота девушки, но и количество шрамов, покрывавших ее белокожее тело. Подобные вещи никогда раньше его не беспокоили, даже когда дело касалось Алека. Теперь же, сидя на полу рядом с Бекой, Серегил обхватил голову руками, борясь с горем и чувством вины. Он первым после Микама взял Беку на руки, когда она родилась, он носил ее на плечах и вырезал ей из дерева игрушечных лошадок; он же учил девочку ездить верхом и сражаться. "И добился для нее назначения в гвардию - в результате чего она и лежит сейчас здесь без чувств, покрытая шрамами, окровавленная, - думал он с отчаянием. - Да будет благословенно Пламя за то, что у меня никогда не было собственных детей". Наконец появился дризид, а следом за ним и Алек с тазом горячей воды. - Она ударилась головой, когда вражеский корабль протаранил "Волка", - сказал Серегил, следя за действиями дризида. - Да, да, Алек мне рассказал, - нетерпеливо отмахнулся Лиеус, смывая кровь с раны. - Ушибло ее сильно, ничего не скажешь. Но рана неглубокая, благодарение Создателю. Она скоро придет в себя, хотя голова у нее болеть будет еще долго, и ее скорее всего будет тошнить. Теперь нужно только промыть рану и как следует укутать девушку, и пусть она спит. Ну-ка отправляйтесь отсюда: вы мне только мешаете. - Дризид ткнул пальцем в Серегила. - А твоим плечом я займусь позднее. Стрела в тебя попала? - Да ерунда все это. Дризид крякнул и протянул Алеку маленький горшочек. - Промой ему рану и намажь этим. Я видел, как такие раны начинали гноиться через неделю. Ни к чему терять правую руку такому прекрасному фехтовальщику, верно, благородный Серегил? На палубе Серегил и Алек нашли Клиа, занятую подсчетом потерь. "Конь", разделавшись с пленимарским кораблем, стоял на якоре неподалеку. - Ты слышал, что сказал дризид, - обратился Алек к другу, передразнивая ворчливый тон целителя. - Покажи-ка мне, что с тобой сделала стрела. Порезы от колец кольчуги все еще кровоточили, а вокруг расплылся вспухший синяк. Теперь, когда горячка битвы схлынула, Серегил сам удивился, как сильно болит ушиб. Алек помог ему снять кольчугу и начал заниматься раной. Его руки действовали уверенно и нежно. "Эти же руки не так давно натягивали тетиву лука", - снова испытывая чувство вины, размышлял Серегил. Алек никогда не убивал человека до того, как они повстречались; так бы оно и осталось впредь, продолжай он жизнь охотника и бродяги. "Жизнь меняется, - подумал Серегил, - и меняет нас". Легкий вечерний ветерок донес с островов запахи, которых Серегил не ощущал сорок лет: пахло дикой мятой, ореганом, стелющимся кедром, благоуханным вьюнком. Он был на этих островах за несколько месяцев до своего изгнания. Теперь, глядя на лежащую за полоской воды Большую Черепаху, Серегил почти видел молодого себя - прыгающего со скалы на скалу, ныряющего в бухте с друзьями, - глупого эгоистичного мальчишку, еще не представляющего себе, какая бездна боли ждет его впереди. "Жизнь меняет нас всех". Клиа, все еще в перепачканном во время сражения зеленом плаще, влезла на крышку люка и оглядела воинов Бракнила и Меркаль, собравшихся на палубе. - Сколько человек у тебя осталось, сержант Меркаль? - услышал Алек ее вопрос. - Пять рядовых и капрал, принцесса, - ответила женщина, ничем не показывая своих чувств. Позади нее стояли Зир и остальные - измученные и павшие духом. Никто из них вроде бы не пострадал, только игравший накануне на лютне Уриен прижимал к груди забинтованную руку. - Мы лишились почти всего оружия и лошадей. - Это восполнимо, в отличие от людей, - сурово сказала Клиа. - А у тебя, Бракнил? - Никто не погиб, но Орандин и Адис получили сильные ожоги от этого проклятого жидкого огня. Клиа вздохнула. - Мы оставим их в Гедре, если кирнари не будут упираться. Заметив Серегила, Клиа жестом подозвала его. - Что ты думаешь обо всем этом? - Что они нас ждали, - ответил Серегил. - А я-то думала, что мы приняли все предосторожности, - поморщилась Клиа. "Утечка не обязательно произошла в Скале", - предположил Серегил, но пока решил эту мысль вслух не высказывать. - Можем мы добраться до Гедре, не пополняя запаса воды? - спросила Клиа капитана. - Да, принцесса. Но до темноты мы не успеем поставить новый парус, так что вполне хватит времени послать на берег Шлюпку с бочонками для воды. Клиа устало потерла шею. - Если эти корабли ждали нас в засаде, им было известно, зачем мы собираемся высаживаться на остров, и еще одна засада может оказаться у источника. Сюрпризов на один день мне хватит. Мы поспешим в Гедре. Этой ночью никто не спал, да и не разговаривал иначе как шепотом. Хотя только что народившаяся луна светила слабо, все фонари были потушены. Теро стоял на мостике вместе с капитаном и Клиа, готовый воспользоваться магической защитой против любого врага. Из-под палубы доносились, подобно голосам призраков, стоны раненых. Алек и Серегил по очереди каждый час спускались к Беке. Когда девушка наконец пришла в себя, она чувствовала себя так плохо, что отослала их из каюты. - Это хороший признак, - сказал Серегил Алеку, уходя с ним вместе на нос корабля. - Через день-другой она поправится. Друзья уселись на бухту каната у бушприта и стали высматривать впереди огни или паруса вражеских кораблей. - Ей повезло, что обошлось без ожогов, - сказал Алек, когда до них, заглушая плеск воды, из трюма донесся очередной стон. Серегил ничего не ответил; в темноте Алек не видел его лица. Наконец он показал на серпик луны, еле заметный над горизонтом. - По крайней мере луна сегодня на нашей стороне. Большинство ауренфэйе зовут нарождающуюся луну "эбраха рабас" - луна предателя. Там, куда мы направляемся, ее называют "аста нолисна". - "Черная жемчужина, приносящая счастье", - перевел Алек. - Почему такое название? Серегил повернулся к нему и невесело улыбнулся. - Там, откуда я родом, контрабанда - обычный приработок, особенно с тех пор, как порт Гедре закрыли для законной торговли. Виресса далеко от Боктерсы; гораздо удобнее "ловить рыбу" в Гедре. Мой дядя, Акайен-и- Солун, иногда брал нас с сестрами с собой. В такие темные ночи мы выходили на рыбачьей лодке в море, навстречу скаланским торговым судам, спрятав товары под сетями. - Мне казалось, что ты говорил, будто твой дядя - оружейник. - Так и есть, только, как он любил говорить, "плохие законы делают хороших проходимцев". - Так, значит, ты не первая ночная птичка в своей семье. Серегил улыбнулся. - Выходит, нет, хотя контрабанда, практически считается здесь честным трудом. Гедре когда-то был процветающим торговым городом, но когда лиасидра решила закрыть границы, Гедре начал хиреть, как и Акхенди по другую сторону гор. Для них столетиями торговля с северными соседями была основой существования, так что на посольство Клиа эти кланы должны смотреть с огромной надеждой. "И ты тоже, тали", - подумал Алек, молча молясь Четверке о ниспослании удачи посольству. Глава 8. Гедре На следующее утро Серегил увидел появившийся из тумана порт Гедре, словно знакомый сон, который только что вспомнился. Белые купола сияли в ярком утреннем свете, а за ними бурые холмы, кое-где испещренные зеленью, вздымались как волны к подножию крутых пиков Ашекских гор - Стены Ауренена, родины драконов. Серегил был единственным, кто обратил внимание на руины над городом, похожие на след высохшей пены после отлива. Дувший с берега ветерок донес запахи свежей весенней травы, дыма, нагретого солнцем камня, курений из храма. закрыв глаза, Серегил вспоминал другие рассветы, когда он входил в эту гавань на маленькой рыбачьей лодке, нагруженной иноземными товарами. Он почти ощущал на своем плече большую руку дяди, чувствовал исходящий от него запах соли, дыма и пота. Акайен-и-Солун не скупился на похвалы, которых так не хватало мальчику в родительском доме. "Ты здорово торгуешься, Серегил: никак не думал, что удастся получить у этого скряги-торговца такую цену за мои мечи" или "Хорошо управляешься с лодкой, мой мальчик, - со времени нашей последней поездки ты научился определять курс по звездам". Теперь отца не было в живых, но и прав в этой стране Серегил лишился. Он коснулся выпуклости под простым серым кафтаном - кольца Коррута, которое носил на шнурке на шее. Только они с Алеком знали о кольце; все остальные видели лишь медальон с полумесяцем и языком пламени на тяжелой серебряной цепи - знак высокого ранга в посольстве Клиа. Пусть лучше только это и видят чужаки - чужаки, которые когда-то были его соплеменниками. Серегил понимал, что за ним наблюдают многие скаланцы, и потому повернулся лицом к берегу, позволяя прохладному ветерку высушить выступившие на глазах слезы. От набережной Гедре навстречу кораблям двинулось множество лодок с встречающими. Алек смотрел на маленькие суденышки, скользящие по волнам навстречу "Цирии" и ее единственному уцелевшему спутнику - "Коню", и его сердце колотилось от волнения. Юноша перегнулся через поручни и помахал полуголым гребцам. Их узкие бедра были прикрыты лишь чем-то похожим на короткие килты, независимо от пола и возраста. Ауренфэйе смеялись и махали руками, их длинные темные волосы развевал ветер. Некоторые солдаты Беки приветствовали их восторженным свистом. - Клянусь Светом!.. - пробормотал Теро, широко раскрытыми глазами глядя на гибкую загорелую девушку. Она в ответ на приветствие взмахнула рукой, и за левым ухом мага появился благоухающий алый цветок. Другие пассажиры лодок последовали ее примеру, так что множество цветов, материализовавшись из воздуха, украсило скаланских гостей. - У тебя не возникает желания отказаться от обета безбрачия? - спросил Алек, игриво толкнув Теро в бок. Тот ухмыльнулся. - Ну, ведь это чисто добровольный обет. - Так нас еще нигде не встречали, - сказала подошедшая к ним Бека. Благодаря чьим-то чарам на ее начищенном шлеме красовался венок из белых и голубых цветов, а длинная рыжая коса походила на букет. Девушка была все еще бледна, отчего веснушки особенно выделялись на коже, но как только показался берег, заставить ее лежать в каюте не мог уже никто. Стоявшая на мостике Клиа была взволнована не меньше остальных. Сегодня она была в парадном платье и драгоценностях, как и пристало особе царской крови. Освобожденные из положенной в армии тугой косы каштановые волосы волнами легли ей на плечи. Какой-то оценивший ее красоту ауренфэйе украсил принцессу венком и поясом из диких роз. Алек тоже надел свой лучший наряд, заколов плащ тяжелой серебряной пряжкой с сапфирами. Клиа, заметив пряжку, улыбнулась: это был ее собственный подарок, тайный жест благодарности за то, что юноша спас ей жизнь. Оглянувшись, Алек с внезапным уколом вины заметил, что Серегил стоит в одиночестве. Он вертел в длинных пальцах единственный белый цветок, доставшийся ему, и смотрел на снующие вокруг лодки. Алек подошел к другу и встал рядом, касаясь того плечом. Под прикрытием плаща юноша стиснул руку Серегила: даже после всех месяцев их близости публичные проявления нежности все еще вызывали у него мучительное смущение. - Не тревожься, тали, - прошептал Серегил. - У меня только приятные воспоминания о Гедре. К тому же кирнари - друг нашей семьи. - Мне придется заново заучивать, кто ты такой, - вздохнул Алек, проводя пальцем по ладони Серегила и наслаждаясь знакомым ощущением костей, сухожилий и мышц под кожей. - Ты хорошо знаешь этот город? Тонкие губы Серегила смягчила улыбка. Заткнув белый цветок за ухо, он ответил: - Раньше знал. "Цирия" и "Конь", напоминающие двух потрепанных штормом чаек, вошли в гавань и встали на якорь у одного из двух сохранившихся причалов. Нагромождения камней в воде были всем, что осталось от нескольких других. Алек с благоговением смотрел на собравшуюся на набережной толпу. Он никогда еще не видел так много ауренфэйе в одном месте, и издали все они казались удивительно похожими друг на друга, несмотря на то, что количество одежды на разных представителях этого общества весьма различалось. Такие же, как у Серегила, темные волосы, светлые глаза, тонкие черты. Лица не были одинаковыми, конечно, но сильное сходство опасно тем, обеспокоенно подумал Алек, что будешь путать разных людей. Большинство ауренфэйе носили простые туники и рейтузы; различия заключались главным образом в ярких - красных и желтых - сенгаи. За время путешествия Серегил потратил немало сил на то, чтобы научить скаланцев различать особенности головных уборов, но Алек теперь впервые видел эти изящные тюрбаны своими глазами; они придавали всей сцене красочный, экзотический оттенок. С более близкого расстояния, однако, юноша начал замечать различия: среди темноволосых попадались все же рыжие и светлые головы; у какого- то мужчины на щеке оказалась большая шишка; сквозь толпу пробирался хромой ребенок; в сторонке стояла женщина-горбунья. И все же все они были ауренфэйе и, на взгляд Алека, прекрасны. "Любой из них может оказаться моим родичем", - с изумлением подумал юноша: он только теперь начал в полной мере осознавать это. Лица, на которые он смотрел сейчас, гораздо больше напоминали его собственное, чем те, которые окружали его в Керри. "Цирия" подошла вплотную к причалу, и толпа подалась назад, когда скаланские матросы стали устанавливать сходни для Клиа. Следуя в числе прочих за принцессой, Алек заметил бородатого старика в скаланских одеждах, который вместе с несколькими важными ауренфэйе ждал на берегу. - Это благородный Торсин? - спросил он Серегила, показывая на старика. Алек несколько раз встречался в Римини с племянницей посла, приятельницей благородного Серегила, но самого Торсина видел лишь издали на каком-то празднестве. - Да, - ответил Серегил, глядя из-под руки на встречающих. - Старик выглядит больным. Интересно, знает ли об этом Клиа? Алек вытянул шею, чтобы получше разглядеть Торсина, когда скаланцы и ауренфэйе встретились на набережной. Лицо посла покрывала нездоровая бледность, глаза под седыми бровями ввалились, кожа висела складками, как если бы старик быстро и сильно исхудал. Однако даже несмотря на это, Торсин производил внушительное впечатление своим суровым достоинством. Под простой бархатной шляпой его коротко стриженные волосы были белы как снег, а глубокие морщины на длинном лице появились, казалось, под грузом прожитых лет. Когда же Торсин приблизился к Клиа, суровое выражение сменилось такой неожиданно теплой улыбкой, что Алек немедленно начал испытывать расположение к старику. Члены делегации Ауренена выделялись из соплеменников своими торжественно белыми тонкими туниками. Впереди всех стояли кирнари Гедре, высокий мужчина с седыми прядями в черных волосах, и молодая белокурая женщина в коричнево-зеленом сенгаи клана Акхенди. Из них двоих она носила больше драгоценностей, что говорило о ее более высоком статусе; ограненные камни в тяжелой золотой оправе сверкали на пальцах, запястьях, шее. Мужчина заговорил первым. - Добро пожаловать в фейдаст моего клана, Клиа-а-Идрилейн Элестера Клиа из Римини, - сказал он, пожимая руку Клиа. - Я Риагил-и-Молан, кирнари Гедре. Торсин-и-Ксандус только и говорит о твоей доблести и достоинствах с тех пор, как вчера прибыл в наш город, и я вижу, что он, как всегда, нисколько не преувеличил. Сняв с каждого запястья по тяжелому серебряному браслету, кирнари преподнес их Клиа. Среди ауренфэйе, как знал Алек из рассказов Серегила, считалось почетным сделать ценный подарок гостю с таким видом, словно это пустяк. Клиа с улыбкой надела браслеты. - Благодарю тебя за радушный прием, Риагил-и-Молан Урас Иллиен из Гедре, и за твою великую щедрость. Следующей к принцессе подошла женщина и протянула ей ожерелье из резного нефрита. - Я Амали-а-Яссара, жена Райша-и-Арлисандина, кирнари клана Акхенди. Мой супруг находится в Сарикали вместе с другими членами лиасидра. Мне выпало огромное удовольствие приветствовать тебя в Ауренене и быть твоей спутницей в дальнейшем путешествии. - Какая прелесть! - Клиа надела ожерелье. - Благодарю тебя за щедрый дар. Позволь представить тебе моих советников. Клиа называла своих спутников, без запинок произнося длинные перечисления имен предков каждого. Ауренфэйе вежливо приветствовали скаланцев, пока очередь не дошла до Серегила. Улыбка Амали-а-Яссара исчезла. Она не позволила себе прямого оскорбления, но посмотрела на него как на пустое место и быстро прошла мимо. Серегил притворился, что ничего не заметил, но Алек видел, как его глаза на мгновение стали жесткими и пустыми: изгнанник не хотел показать, какую боль испытывает. Кирнари Гедре долго смотрел на Серегила и наконец сказал: - Ты сильно изменился. Я бы тебя не узнал. Алек напрягся: это вовсе не было дружеским приветствием. Серегил поклонился, не выказывая ни удивления, ни разочарования. - Я хорошо помню твою доброту, кирнари. Позволь мне представить своего тали, Алека-и-Амаса. Женщина из клана Акхенди все еще держалась на расстоянии, но Риагил стиснул руку Алека с явным удовольствием. - Добро пожаловать, Алек-и-Амаса! Ты ведь тот самый хазадриэлфэйе, о котором нам рассказывала Адриэль-а-Иллия, когда вернулась из Скалы! - Наполовину, господин, с материнской стороны, - с трудом выдавил Алек, все еще потрясенный тем, как ауренфэйе отнеслись к Серегилу. К тому же он никак не ожидал, что кто-нибудь здесь знает о нем и уж тем более встретит с радостью. - Сегодня - вдвойне радостный для нас день, друг мой, - сказал Риагил, ласково похлопав его по плечу. - Ты убедишься, что клан Гедре тепло примет яшела. Кирнари двинулся дальше, знакомясь с остальной свитой Клиа, а Алек наклонился к Серегилу и шепотом спросил: - Кто такой яшел? - Вежливое название полукровки. Есть и другие. Клан Гедре больше всех в Ауренене заключал браки с чужеземцами. Видишь ту белокурую женщину? Или парня около лодок с черными глазами и темной кожей? Это все яшелы, потомки дравниан, зенгати, скаланцев - со всеми этими народами Гедре ведет торговлю. - Известие о твоем прибытии уже отправлено в Сарикали, Клиа-а- Идрилейн, - объявил Риагил, когда представления были закончены. - Сегодня вы - мои гости, а завтра мы отправимся в путь. Дом клана расположен в холмах, совсем недалеко. Пока аристократы обменивались приветствиями, Бека распоряжалась выгрузкой уцелевших воинов и их коней. Декурии Рилина повезло больше, чем остальным, несмотря на участие в сражении. Бека с облегчением обнаружила, что все солдаты живы и ни один серьезно не ранен. Лица тех, кто плыл на несчастном "Волке", были мрачны: в живых осталось меньше половины декурии Меркаль. - Потроха Билайри, капитан, с тех пор, как мы причалили, я ни одного понятного слова не услышал, - нервно оглядывая толпу, пробормотал капрал Никидес. - Я хочу сказать, как мы поймем, вызывают ли нас на поединок или просто предлагают чашку чая? Прежде чем Бека успела ответить, сзади раздался низкий насмешливый голос: - В Ауренене, чтобы заварить чай, не пользуются оружием. Я уверен, что ты скоро начнешь улавливать разницу. Обернувшись, Бека увидела темноволосого мужчину в простой коричневой тунике и хорошо послуживших хозяину сапогах для верховой езды. Его густые волосы прикрывал черно-белый сенгаи, а по выправке Бека сочла его солдатом. "Он так же красив, как и дядюшка Серегил", - подумала Бека. Человек оказался выше Серегила и, пожалуй, старше, но такой же жилистый. Скулы на загорелом лице были шире, делая его более угловатым. Незнакомец встретил вопросительный взгляд Беки обезоруживающей улыбкой. Его глаза, как по непонятной ей самой причине отметила девушка, имели особенно чистый янтарный оттенок. - Приветствую тебя, капитан. Я Ниал-и-Некаи Беритис Нагил из клана Рабази, - представился он, и что-то в мягком тембре его голоса заставило сердце Беки затрепетать. - Бека-а-Кари Таллия Греланда из Уотермида, - ответила девушка и протянула руку, словно знакомство происходило в одном из салонов Римини. Теплое прикосновение мозолистой ладони Ниала показалось ей странно знакомым. - Лиасидра назначила меня вашим переводчиком, - объяснил тот. - Я правильно понял, что большинство твоих людей не знает нашего языка? - Думаю, что сержант Меркаль и я общими усилиями справились бы. - Бека почувствовала, что вот-вот смущенно улыбнется, и быстро подавила такое желание. - Пожалуйста, передай лиасидра мою благодарность. С кем я могла бы поговорить о покупке лошадей и оружия? По дороге сюда у нас случилась неприятность. - Конечно, я тебе помогу! Ведь не годится же эскорту принцессы Клиа въезжать в Сарикали, сидя на конях по двое! - Он заговорщицки подмигнул Беке, отошел к группе ауренфэйе и что-то быстро сказал на собственном языке. Бека мгновение смотрела ему вслед, зачарованная тем, как движутся его плечи и бедра под свободной туникой. Обернувшись, она заметила, что Меркаль и некоторые из солдат тоже не сводят глаз с нового знакомого. - Ну и хорош длинноногий красавчик! - восхищенно сказала Меркаль. - Сержант, проследи за тем, чтобы люди и кони были готовы в дорогу, - бросила Бека более резко, чем собиралась. Ниал не обманул. Хотя многие солдаты из декурии Меркаль не получили еще приличного оружия, к дому кирнари они отправились на конях, каждый из которых стоил половины годового жалованья. Знаменитый черный жеребец Клиа хорошо перенес дорогу и теперь гордо танцевал во главе процессии, встряхивая белой гривой. - Этот конь из Силмаи, - заметил Ниал, ехавший рядом с Бекой. - Грива белая, как лунный свет, - подарок Ауры. Нигде больше в Ауренене не рождаются такие лошади. - Принцесса на нем сражалась не в одной битве, - ответила Бека. - Клиа любит своего коня, как некоторые женщины любят мужа. - Это заметно. Да и ты тоже - обращаешься с ауренфэйским скакуном, как будто ездишь на таких с рождения. Легкий певучий акцент Ниала снова почему-то заставил Беку задрожать. - В табуне моей семьи в Уотермиде есть ауренфэйские лошади, - объяснила Бека. - Я научилась ездить верхом раньше, чем ходить. - Поэтому ты и служишь в кавалерии? - Ты тоже солдат? - Одежда Ниала ничем не напоминала военную форму, но в его поведении проглядывала привычка командовать. - Когда необходимо. Это относится ко всем мужчинам моего клана. Бека подняла бровь. - Я не видела среди почетного караула ни одной женщины. У вас женщинам не разрешают вступать в армию? - Не разрешают? - Ниал задумался. - Разрешения не требуется. Большинство просто не интересуется этим. У них другие дарования. - Он помолчал и продолжал, понизив голос: - Если позволишь сказать откровенно, никогда не думал, что в скаланской армии служат такие красотки. В обычных обстоятельствах Бека фыркнула бы, услышав подобное заявление, но Ниал говорил с такой искренностью и доброжелательством, что его слова прозвучали необидно. - Э-э... спасибо. - Стремясь сменить тему, Бека огляделась. Вдоль улицы, по которой они ехали, выстроились белые дома с низкими куполами на крышах, напоминающие, подумалось девушке, куски мыла с пузырьками пены. Все они были двухэтажными и ничем не украшенными, кроме плит темного зеленоватого камня, вделанного в стену над дверью. - Что это такое? - поинтересовалась Бека. - Священные камни из Сарикали - талисманы, защищающие живущих в домах. Неужели никто до сих пор не говорил тебе о том, что ты - красавица? На этот раз Бека взглянула ему в лицо, сурово поджав губы. - Только моя мать. Для меня это не имеет особого значения. - Прости меня, я не хотел тебя обидеть. - Ниал удивленно широко раскрыл глаза, и косой луч солнца, упавший на его лицо, так осветил радужки, что Беке вспомнились опавшие листья на дне чистого лесного озера. - Я знаю ваш язык, но не ваши обычаи. Может быть, мы сможем просветить друг друга. - Может быть, - ответила Бека и порадовалась тому, что голос не выдал, как взволнованно заколотилось ее сердце. Всадники клана Гедре - почетный караул - окружили Клиа и остальных скаланцев, и кавалькада двинулась из города в холмы, мимо ферм, виноградников, тенистых рощ. По обочинам дороги среди жесткой сероватой травы росли душистые фиолетовые и красные цветы. Алек вместе с Серегилом и Теро ехал среди советников позади Торсина. Приятно было вновь оказаться в седле, на Обгоняющем Ветер, после всех дней, проведенных в море. Лоснящийся ауренфэйский конь вскидывал голову и принюхивался к ветерку, словно узнавая родные запахи. Так же вела себя и вороная кобыла Серегила, Цинрил. Алек заметил восхищенные взгляды, которые бросали встречающие на обоих коней, и хотя юноша редко интересовался такими вещами, сейчас он порадовался возможности произвести впечатление. - Кто этот парень из клана Рабази, интересно? - пробормотал он, кивая в сторону переводчика, ехавшего рядом с Бекой во главе колонны солдат. Алек обратил внимание на красивое лицо и теперь хотел рассмотреть незнакомца получше. - Ну, пока можно сказать только одно: он забрался далеко от своих родных мест, - ответил Серегил, который тоже обратил внимание на нового спутника. - Он вроде произвел впечатление на Беку, тебе не кажется? - Да нет. - Рабазиец явно пытался завязать разговор, но Бека в основном отвечала ему сдержанными кивками. Серегил тихо рассмеялся. - Вот погоди, еще увидишь. Далеко впереди покрытые снегом горы сияли на фоне чистой синевы весеннего неба. Этот вид неожиданно вызвал у Алека приступ тоски по родине. - Ашекские горы очень похожи на Железные в окрестностях Керри. Интересно, не думали ли об этом хазадриэлфэйе, когда впервые увидели перевал Дохлого Ворона? Серегил откинул с лица взлохмаченную ветром прядь волос. - Может быть, и думали. - Почему народ хазадриэл покинул Ауренен? - спросил сержант Рилин, ехавший слева от Серегила. - Пусть это и самая засушливая часть страны, все равно здесь лучше, чем к северу от -Кротовой Норы. - Я мало что знаю об этом, - ответил Серегил. - Все-таки прошло больше двух тысяч лет, а это много даже для ауренфэйе. Незнакомец из клана Рабази отъехал от отряда солдат и оказался рядом. - Простите за вмешательство, но я случайно услышал ваш разговор, - сказал он по-скалански. - Ты интересуешься хазадриэлфэйе, Серегил-и- Корит? - Он смущенно запнулся. - Серегил из Римини, хотел я сказать. - Мы с тобой не в равном положении, рабазисц, - ответил Серегил с неожиданной холодностью, заставившей Алека насторожиться. - Ты знаешь имя, которого меня лишили, но мне неизвестно, как зовут тебя. - Я Ниал-и-Некаи Беритис Нагил из Рабази, переводчик при кавалеристах принцессы Клиа. Пожалуйста, прости мою оплошность. Капитан Бека-а- Кари так хвалила тебя, что мне захотелось познакомиться. Серегил слегка поклонился, но Алек видел, что тот по-прежнему насторожен. - Должно быть, ты много путешествовал. Я слышу акценты многих портов в твоей речи. - Как и я - в твоей, - ответил Ниал с обезоруживающей улыбкой. - Аура даровал мне чуткое к языкам ухо и непоседливый характер, так что большую часть жизни я - проводник и переводчик. И я очень горжусь тем, что лиасидра сочла меня достойным теперешнего назначения. Алек с интересом смотрел на красивого незнакомца. Из разговоров с Серегилом и Клиа он знал, что клан Рабази очень выиграет, если границы вновь откроют, но в то же время его сдерживают тесные связи с северными соседями, Вирессой и Голинилом, которые противятся отмене Эдикта об отделении. Пока что кирнари Рабази, Мориэль-а-Мориэль, открыто не поддержала ни одну из сторон. Юноша не сразу заметил, что Ниал тоже присматривается к нему. - Ты же ведь не скаланец, верно? - обратился тот к юноше. - Ни внешность, ни выговор... Ах вот в чем дело, я понял! Ты хазадриэлфэйе! Из какого ты клана? - Я вырос вдали от своего народа и до недавнего времени даже не знал, что я - хазадриэлфэйе, - сказал ему Алек, гадая, как часто теперь ему придется объяснять все это. - Здесь кровные связи, похоже, имеют большое значение. Ты знаешь что-нибудь насчет хазадриэлфэйе? - Конечно, знаю. Моя бабка много раз рассказывала мне их историю. Она из клана Хаман, откуда происходят и многие из тех, кто покинул Ауренен. Серегил поднял бровь. - Так ты в родстве с кланом Хаман? Ниал усмехнулся. - Я из непоседливой семьи. Мы в родстве с половиной кланов Ауренена. Говорят, это сделало нас более выносливыми. Но знаешь, Серегил, даже несмотря на бабку из клана Хаман, я ничего против тебя не имею. - Как и я против тебя, - явно не очень искренне ответил Серегил. - Прости, у меня дело. Не дожидаясь ответа, он повернул коня и поскакал в конец колонны. - Он еще не свыкся с тем, что вернулся, - извинился за друга Алек. - Мне очень хотелось бы поговорить с тобой про хазадриэлфэйе. Может быть, завтра? - Прекрасно - это поможет нам скоротать время в долгой дороге, - с изящным поклоном Ниал присоединился к конникам Беки. Алек придержал коня, чтобы дождаться Серегила. - В чем дело? - спросил он тихо. - За этим типом стоит присматривать, - пробормотал Серегил. - Потому что он в родстве с кланом Хаман? - Нет, потому что он подслушал наш разговор с расстояния в двадцать футов, несмотря на весь шум. Оглянувшись через плечо, Алек увидел, что переводчик весело болтает с Бекой и ее сержантами. - Как ему это удалось? - Как-то удалось. - Понизив голос, Серегил сказал по-скалански: - Наши долгие каникулы кончились. Пора вспомнить о том, что мы... - Подняв левую руку, он быстро скрестил большой и безымянный пальцы. Алек ощутил словно дуновение ледяного ветра: на языке знаков это означало "наблюдатели". Впервые со дня смерти Нисандера Серегил прибег к нему. Дом клана, о котором говорил Риагил, больше походил на обнесенную стенами деревню. Белые увитые виноградом стены окружали лабиринт двориков, садов, зданий, украшенных изображениями морских животных и рыб. Цветущие деревья и кусты наполняли воздух густым ароматом, мешающимся с чистым запахом воды. - Как здесь красиво! - воскликнул Алек, хотя это и близко не передавало впечатления, которое на него произвел вид. За все свои путешествия он ни разу еще не видел настолько привлекательного жилища. - Дом кирнари - главный очаг в фейдасте, - сказал Серегил, явно очень довольный реакцией Алека. - Видел бы ты Боктерсу! "Клянусь Четверкой, очень надеюсь, что когда-нибудь мы оба увидим твой родной дом", - подумал Алек. Всадники-ауренфэйе, составлявшие почетный эскорт, остались во дворе, а Риагил в сопровождении гостей направился к большому зданию со многими куполами. У входа он спешился и поклонился Клиа. - Добро пожаловать в мой дом, достопочтенная госпожа. Мы сделаем все, чтобы тебе и твоим спутникам было удобно. - Позволь мне выразить глубочайшую благодарность, - ответила Клиа. Риагил и его жена, Ихали, провели скаланцев по прохладным выложенным плиткой коридорам к предназначенным для них комнатам, выходящим во внутренний двор. - Смотрите! - со смехом воскликнул Алек, заметив пару маленьких коричневых сов на ветке одного из деревьев. - Говорят, совы - посланцы Иллиора... то есть Ауры. Здесь тоже в это верят? - Мы не считаем их посланцами Ауры, но все же почитаем и видим в их появлении доброе предзнаменование, - ответил Риагил. - Может быть, потому, что они единственные из хищных птиц, которые не трогают молодняка драконов, истинных посланцев Ауры. Алеку и Серегилу отвели маленькую комнату с побеленными стенами; она находилась в самом конце ряда покоев, предназначенных для гостей. В стенах оказалось множество почерневших от копоти ниш для ламп, мебель из светлого дерева без всяких украшений отличалась простотой и элегантностью. Алеку после тесноты корабельной палубы особенно приятно было видеть постель - широкое ложе с занавесями из многих слоев прозрачной ткани, которую Серегил назвал газом. Оглядевшись, Алек почувствовал, как в нем просыпаются желания, которые приходилось сдерживать во время морского путешествия, и пожалел о том, что они проведут здесь всего одну ночь. - Для тебя и твоих женщин приготовлены ванны, - сказала Ихали Клиа. - Я пришлю служанку проводить вас туда. Риагил бросил на Серегила холодный взгляд. - Мужчины могут воспользоваться голубым залом. Ты, я уверен, помнишь дорогу. - Серегил кивнул, и на сей раз Алек не усомнился в выражении серых глаз друга - в них была печаль. Если кирнари и заметил это, он не подал вида. - После того как вы освежитесь, слуги проводят вас на пир. Благородный Торсини-Ксандус, ты пойдешь со мной? - Пожалуй, я задержусь здесь, - ответил старик. - Как выяснилось, я знаком не со всеми членами нашего посольства. Когда кирнари и его супруга ушли, Торсин обратился к Алеку - впервые со времени прибытия посольства в Ауренен: - Я не раз слышал о том, что ты спас жизнь Клиа, Алек-иАмаса. Моя племянница, Мелессандра, очень тебя хвалила. Я считаю за честь познакомиться с тобой. - А я - с тобой, благородный господин. - Алеку удалось сохранить равнодушное выражение лица, пожимая старику руку. Проведя всю жизнь в полной безвестности, он еще не привык к тому, что стал знаменит. - Я вскоре присоединюсь к вам, - сказал Торсин, - а теперь простите меня, мне нужно отдохнуть, - и он вошел в свою комнату. - Пошли, - сказал Серегил Алеку и Теро. - Думаю, вам понравится. Я уж точно собираюсь насладиться ванной. Пройдя через полный цветов дворик, друзья вошли в сводчатое помещение с голубыми стенами, украшенными такими же изображениями морских обитателей, какие Алек видел на внешних стенах. В высоко расположенные окна лился солнечный свет, отражаясь от поверхности воды в небольшом бассейне. Четверо служителей с улыбками подошли, бормоча приветствия, и помогли гостям раздеться. - Ауренфэйе не могли не сделать из омовения обряда гостеприимства, - заметил Алек, стараясь скрыть смущение, вызванное подобной услужливостью. - Ну ведь не годится же говорить гостям, что от них воняет, - ухмыльнулся Серегил. До их встречи Алек считал, что мыться следует только в случае необходимости, да и то в летнюю жару. Ежедневные омовения представлялись ему чем-то абсурдным и к тому же небезопасным; только поселившись в Римини, сумел юноша оценить прелесть полной горячей воды ванны - мраморной, а не деревянной, оставляющей занозы. Впрочем, даже тогда он смотрел на приверженность Серегила подобным усладам тела как на простительное чудачество, хотя тот и объяснил ему, что это неотъемлемая часть образа жизни ауренфэйе и основа гостеприимства в его родной стране. Теперь, наконец, Алеку представилась возможность увидеть все своими глазами - хоть и в несколько измененном варианте: отдельные бассейны для мужчин и женщин были уступкой скаланским обычаям. Алек порадовался этому: он не мог себе представить, как выдержал бы совместное с Клиа купание. Горячая вода по глиняным трубам поступала в бассейн откуда-то снаружи, теплый воздух наполнял аромат благовонных трав. Отдав одежду служителю, Алек следом за остальными спустился в бассейн. Ощущение было восхитительным, особенно после стольких дней, проведенных в море; мускулы Алека расслабились, ласковая вода смывала усталость и ушибы, полученные во время долгого пути. Юноша рассеянно следил за тем, как отраженные водой солнечные лучи танцуют по потолку. - Клянусь светом, как же мне этого не хватало! - вздохнул Серегил, положив голову на бортик и лениво потягиваясь. Теро, прищурившись, рассматривал след удара стрелы у него на плече. Плоть в этом месте все еще была воспаленной, и огромный лиловый синяк растекся по светлой коже, почти доходя до маленького полустершегося круглого шрама на груди. - Я и не подозревал, что тебе так досталось, - сказал маг. Серегил безразлично пожал плечами. - Теперь уже ничего особо не чувствуется, только выглядит ужасно. После того как гости как следует вымылись, служители уложили их на толстые подстилки на полу и принялись массировать с ног до головы, втирая ароматические масла и разминая каждый мускул и сустав. Тот, который занимался Серегилом, особенно много внимания уделил его пострадавшему плечу и был вознагражден за старания довольным кряхтением. Алек из всех сил старался не напрягаться, когда умелые руки добрались до тех частей его тела, касаться которых до сих пор он не позволял никому, кроме Серегила. Остальные, даже Теро, казалось, не возражали против подобных манипуляций. "Принимай все, что посылает тебе Светоносный, и будь благодарен", - напомнил себе Алек о любимом высказывании Серегила, пытаясь руководствоваться этой удобной философией. Массаж еще не был закончен, когда к Серегилу, Алеку и Теро присоединился Торсин; старик медленно опустился в кресло. - Как вам нравится гостеприимство нашего хозяина? - спросил он с улыбкой Алека и Теро. - Мы, скаланцы, можем считать Себя культурным народом, но ауренфэйе по этой части нас затмевают. - Надеюсь, то же самое будет везде, где нам предстоит останавливаться, - удовлетворенно пробормотал молодой маг. - О да, - заверил его Торсин. - И для хозяина, и для гостя было бы ужасным позором пренебречь этими удобствами. Алек застонал. - Ты хочешь сказать, что если я не вымоюсь или буду есть не той вилкой, это вызовет скандал? - Нет, но ты навлечешь бесчестье на себя и на принцессу, - ответил Торсин. - Обычаи, которым подчиняются наши хозяева, еще более строги. Если гостю причиняется зло, пятно позора ложится на весь клан. Алек насторожился: нельзя было не понять, что Торсин завуалированно напомнил о прошлом Серегила. Серегил приподнялся, опираясь на локоть, и взглянул в лицо старику. - Я знаю, ты не хотел, чтобы я появился здесь. - Его голос оставался ровным и спокойным, но кулаки были стиснуты так, что пальцы побелели. - Я не менее тебя осознаю все сложности, которые сопряжены с моим участием в посольстве. Торсин покачал головой. - Вот в этом я не уверен. Риагил был твоим другом, и все же нельзя усомниться в том, какой прием он тебе оказал. - Посол внезапно умолк, закашлялся и прижал к губам платок. Приступ длился несколько секунд; лоб старика покрылся испариной. - Прости меня. Мои легкие уже не те, - наконец выдавил он, пряча платок в рукав. - Как я уже сказал, даже Риагил не смог заставить себя приветствовать твое возвращение. Благородная Амали и вовсе не пожелала произнести твое имя, хоть и поддерживает то, ради чего прибыла сюда Клиа. Если уж наши союзники не могут вынести твоего присутствия, то что же говорить о противниках? Если бы это зависело от меня, я немедленно отправил тебя обратно в Скалу, чтобы не подвергать опасности ту цель, ради которой нас послала царица. - Я буду иметь это в виду, благородный господин, - ответил Серегил с тем же напускным спокойствием, которое так обеспокоило Алека. Поднявшись с подстилки, Серегил завернулся в простыню и вышел из помещения, не оглядываясь. Алек не дал воли собственному гневу и последовал за другом, оставив Теро разбираться с послом. Юноша догнал Серегила во дворе и положил руку ему на плечо, пытаясь остановить; тот, не замедляя шага, стряхнул его руку. Вернувшись в свою комнату, Серегил натянул замшевые штаны и стал вытирать волосы. - Поторопись и оденься понаряднее, мой яшел, - сказал он; полотенце все еще скрывало его лицо. Алек пересек комнату, схватил Серегила за руку и отвел в сторону полотенце. Серегил взглянул на него сквозь спутанные волосы; глаза его сверкали холодной яростью. Снова резко вырвав руку, он схватил расческу и с такой силой провел ею по волосам, что вырвал несколько прядей. - Ну-ка отдай, пока ты себя не поранил! - Алек усадил друга в кресло, отобрал у него расческу, осторожно распутал волосы и начал ритмично расчесывать их, словно успокаивая нервного коня. От Серегила исходили жаркие волны гнева, но Алек не обращал на это внимания, зная, что ярость друга обращена не на него. - Ты думаешь, Торсин в самом деле хотел... - Именно этого он и хотел, - бросил Серегил. - Сказать такое, да еще в присутствии служителей! Как будто нужно мне напоминать, почему в собственной стране я лишен имени! Алек отложил расческу и прижал к груди влажную голову друга, поглаживая его впалые щеки. - Это ведь не имеет значения. Ты здесь потому, что таково желание Идрилейн и Адриэль. Дай остальным время привыкнуть. Ты четыре десятка лет был здесь просто легендой. Покажи им, каким ты стал. Серегил накрыл руки Алека собственными, потом встал и обнял юношу. - Ах, тали, - пробормотал он, - что бы я делал без тебя! - О моей поддержке тебе никогда не придется беспокоиться, - пообещал Алек. - А теперь нам, нужно подготовиться к пиру. Стань снова благородным Серегилом! Пусть твое обаяние разрушит планы врагов. Серегил горько рассмеялся. - Что ж, хорошо. Я стану благородным Серегилом, а если им этого окажется мало, я ведь еще и тали знаменитого хазадриэлфэйе, не так ли? Подобно луне, я буду висеть рядом с тобой всю ночь и отражать своей темной поверхностью твое сияние. - Следи за собой, - предостерег его Алек. - Я хочу, чтобы, когда мы вернемся в свою комнату, ты был в хорошем настроении. - Он поцеловал Серегила в губы, чтобы подчеркнуть сказанное, и порадовался, ощутив, как напряженные губы друга дрогнули и ответили на ласку. "Иллиор, даруй прощение ворам и безумцам! Позволь нам без потерь пережить сегодняшний вечер!" - подумал юноша. Торсин не вышел из своей комнаты, когда явилась молодая женщина, чтобы проводить гостей на пир. Алек заметил, что Теро приложил максимум усилий, чтобы произвести впечатление: его темно-синяя мантия была расшита серебром, а хрустальная палочка, которой маг воспользовался на "Цирии", оказалась заткнута за пояс, украшенный золотой пряжкой. Как и Алек с Серегилом, Теро надел медальон с языком пламени и полумесяцем - знак принадлежности к посольству Клиа. Пиршество должно было состояться в просторном дворе в центре резиденции клана. Под широко раскинувшимися ветвями деревьев, украшенными множеством фонариков, ломились от угощения длинные столы. Оглядев собравшихся, Алек с облегчением решил, что клан Гедре не так уж привержен церемониям: во дворе болтали и смеялись люди всех возрастов. В северных землях, где он вырос, ауренфэйе были сказочными существами, магами, перед которыми все трепетали. Теперь же, оказавшись на собрании целого клана ауренфэйе, Алек чувствовал себя так же легко, как в Уотермиде во время вечерней трапезы. Заметив у дальнего стола Беку, Алек с надеждой взглянул на Серегила, но их провожатая указала им на места за столом кирнари под самым большим деревом. Клиа и Торсин сидели справа от Риагила, Амали-а-Яссара - слева. Алек почувствовал разочарование, обнаружив, что его поместили далеко от остальных, между двумя внуками Риагила. Однако, к его облегчению, блюда оказались знакомыми, а этикет не таким сложным, как тот, от которого он страдал на приемах в Скале. Вареная рыба, сочная оленина, паштеты с сыром, овощами, специями были поданы с хлебцами, выпеченными в форме разных фантастических животных. Затем последовали жареные овощи, орехи и несколько сортов аурененских оливок. Заботливые слуги постоянно наполняли кубки ароматным напитком, которые соседи Алека по столу называли рассосом. Никаких специальных развлечений не предусматривалось; просто иногда гости, встав на скамью, начинали петь или показывать красочные магические фокусы. По мере того как время шло и возлияния оказывали свое действие, эти экспромты становились все более частыми и шумными. Алек оказался слишком далеко от остальных, чтобы принимать участие в их беседе, и с завистью поглядывал на стол, за которым сидела Бека. Воины из турмы Ургажи явно нашли общий язык с ауренфэйе из почетного эскорта, а переводчик Ниал и Бека весело шутили друг с другом. Серегил тоже, по-видимому, не терял времени даром. Амали все еще игнорировала его, но он оживленно разговаривал с несколькими другими ауренфэйе. Поймав взгляд Алека, он весело помахал ему, словно говоря: "Будь мил и очаровывай соседей". Алек повернулся к молодым ауренфэйе, сидевшим с ним рядом. - Ты и в самом деле ничего не знаешь о своих родичах? - спросил его мальчик, Миал, и принялся дотошно расспрашивать . юношу о его семье. - И ты совсем не владеешь магией? - Серегил показал мне прием, который успокаивает собак, - ответил Алек, делая соответствующий жест левой рукой. - Но им все и ограничивается. - Это все умеют! - фыркнула девочка, Макия, которой, на взгляд Алека, было лет четырнадцать. - Ну, все-таки без магии здесь не обошлось, - возразил ее брат, хотя у Алека возникло подозрение, что тот говорит так только из вежливости. - Я всегда считал, что это просто фокус, - признался Алек. - Никто из магов, которых я знаю, не обнаружил во мне настоящих способностей к магии. - Ну, они же тирфэйе, - снова фыркнула Макия. - Вот посмотри. - Сосредоточенно нахмурив брови, она уставилась в собственную тарелку. Три косточки от оливок медленно поднялись в воздух и на мгновение повисли перед девочкой, потом упали и покатились по столу. - А мне всего двадцать два! - Двадцать два? - Алек удивленно взглянул на Миала. - А тебе? Юный ауренфэйе усмехнулся. - Тридцать. А сколько тебе? - Почти девятнадцать, - ответил Алек, внезапно почувствовав смущение. Миал вытаращил на него глаза, потом кивнул. - С некоторыми нашими родичами-полукровками то же самое: вы сначала взрослеете гораздо быстрее. Только знаешь что тебе лучше помалкивать о своем возрасте, когда вы пересечете горы. Кланы, которые не заключают браков с чужеземцами, не так хорошо разбираются в этих вещах, как мы. А твоему тали новый скандал совсем ни к чему. Алек почувствовал, что краснеет. - Спасибо. Я учту. - Ты должен давать принцессе Клиа советы в том, что касается западных кланов, верно? - впервые обратилась прямо к Серегилу Амали-а-Яссара. Серегил поднял глаза и обнаружил, что женщина холодно и бесцеремонно разглядывает его. - Я надеюсь быть полезным обеим нашим странам. - Не думаешь ли ты, что желание царицы включить тебя в посольство частично объясняется надеждой на то, что твое присутствие вызовет в определенных кругах реакцию, благоприятную для Скалы? Клиа улыбнулась Серегилу поверх своего кубка: среди ауренфэйе откровенность в разговоре считалась признаком доброжелательства. Однако для Серегила после всех проведенных в Римини лет, полных дворцовых интриг, такой стиль был еще непривычен. - Подобная мысль мне приходила, - ответил Серегил Амали и выразительно добавил: - С другой стороны, поскольку благородный Торсин возражал против моего участия именно на этом основании, сомневаюсь, чтобы все было действительно так. - Какие бы о