я Серегил. - А кто это такой, интересно? Отправляйся, Алек. Я останусь здесь и буду вести себя как примерный безобидный изгнанник. Они проскользнули в погруженную в темноту приемную Клиа сразу после заката. Алек чувствовал себя немного виноватым, но все равно испытывал радостное возбуждение. Под плащом он был одет в ауренфэйскую тунику, штаны и разношенные башмаки, которые Серегил стащил у кого-то из слуг. Набор инструментов, извлеченный наконец из сундука, был спрятан под туникой на груди. Брать его с собой было рискованно, поэтому Алек решил ничего не говорить Серегилу, но с инструментами юноша чувствовал себя увереннее. "Я делаю это ради Клиа, хочет она того или нет", - думал он, стараясь заглушить сомнения. Друзья отодвинули в сторону экран, закрывающий окно, и Алек перекинул ногу через подоконник. Возбуждение опьяняло его. Наконец-то после всех этих недель он может заняться чем-то полезным. Но неожиданная мысль отрезвила его. - У меня нет сенгаи! - прошептал он, поднимая руку к голове. - Я не был уверен, что после всех этих лет сумею как следует его повязать, - признался Серегил. - К тому же с непокрытой головой ты будешь в темноте менее заметным - просто слуга, вышедший на вечернюю прогулку. - Всегда-то я бываю слугой, - шутливо пожаловался Алек, пытаясь шепотом изобразить визгливый протест. - Сказывается происхождение, - отплатил ему той же монетой Серегил, схватив за шиворот и встряхнув. - Пусть придет к тебе удача среди теней, тали! - Надеюсь. До земли было недалеко, и Алек спрыгнул беззвучно. Эта сторона дома выходила в отходящий от улицы проход. Если свернуть вглубь, можно было выйти к конюшенному двору. И там, и на улице стояли часовые. Алек слышал, как где-то впереди переговариваются Арбелус и Минал. Дождавшись, пока они повернутся к нему спиной и двинутся к двери дома, юноша быстро пересек поросшую травой улицу и растворился среди теней на противоположной стороне. Его погоня за Торсином неделей раньше была действием импульсивным, счастливой случайностью. На этот раз у него была определенная цель, и Алек смотрел на город совсем другими глазами, вспоминая, как в Римини он выполнял подобные же задания. Здесь не нужно было опасаться встречи с карманниками и грабителями, не нужно было скрываться от ночной стражи. Не окликали его из темноты потаскухи обоего пола, не было сумасшедших, нищих, пьяных солдат. Появившиеся с прибытием в город жителей таверны не обладали зловещим обликом злачных мест в Скале. Однако странная тишина, затопившая Сарикали ночью, угнетала Алека, и ему мерещились в темных дверях фигуры призраков. Никогда раньше он не чувствовал так остро, что это город мертвых, лишь иногда населенный живыми людьми. Встречая на улицах других прохожих, Алек чувствовал облегчение, хотя старался держаться от них подальше. Проходя мимо тупы Хамана, Алек пережил неприятный момент. Его внимание привлекло какое-то движение в переулке слева. Юноша дошел до следующего здания, быстро свернул за угол и притаился, ожидая, не выдадут ли себя те, кто мог за ним следить. Никто не появился, только крик ночной птицы нарушил тишину. Стряхнув с себя липкое ощущение, будто за ним наблюдают, Алек двинулся дальше - теперь уже бегом, чтобы наверстать потерянное время. Хоть его и не приглашали на встречу, опаздывать не годилось. Величественный дом Юлана-и-Сатхила высился на холме над Вхадасоори. По словам Серегила, который бывал там в юности, помещения в нем располагались вокруг нескольких больших внутренних дворов, как в резиденции клана в Гедре. Оглядывая элегантно гладкие стелы из близлежащего переулка, Алек снова вздохнул по виллам в Римини, с высокими деревьями вокруг и такими полезными резными украшениями. Однако если дом кирнари Вирессы отличался внутри теми же особенностями, что и снаружи, то отсутствие удобной опоры для рук и ног с лихвой искупалось тем обстоятельством, что хозяева легкомысленно обходились без ограды, сторожевых псов, часовых и замков; и к тому же здание имело по крайней мере несколько окон. Окна по большей части не были освещены. Единственные видимые признаки чьего-то присутствия Алек заметил в помещении слева от главного входа. Юноша сбросил башмаки и уже приготовился нырнуть в одно из окон, как услышал приближающийся стук копыт. Четверо всадников подъехали к дому и постучали в дверь. Когда она открылась, в ярком свете Алек мельком увидел прибывших. Лиц их рассмотреть он не смог, но заметил пурпурные сенгаи Брикхи. "Похоже, я добрался вовремя", - подумал Алек. Он подождал, пока дверь закроется, а потом босиком бесшумно подбежал и спрятался за колоннами. Окно справа от входа выглядело достаточно многообещающе: темное и без ставень. Алек скользнул через подоконник и скорчился на полу, прислушиваясь Скоро он убедился, что в комнате никого нет. Тогда юноша вытащил из своего набора инструментов светящийся камень и, прикрывая его рукой, огляделся. Комната была пуста, из нее вела единственная дверь. Алек сунул светящийся камень за пояс и прокрался в неосвещенный коридор. Его босые ноги бесшумно ступали по гладкому каменному полу. Скоро Алек нашел проход, ведущий в главный зал. Выглянув из двери, он увидел, как зал пересек слуга, тут же вернувшийся с несколькими лапносцами. До юноши донеслись слова: "Добро пожаловать в сад". "Действительно, удача в сумерках сопутствует мне", - подумал Алек, возвращаясь тем же путем, что и пришел. Каковы бы ни были местные порядки насчет воровства и чтения мыслей, похоже, ауренфэйский бог милостив к смиренному ночному соглядатаю. Если бы только везение не изменило ему, пока он не найдет нужный сад. После нескольких неудачных попыток Алек нашел наконец комнату, низкий балкон которой выходил в освещенный двор. Подкравшись к ведущей на балкон арке, юноша выглянул в нее и тут же отпрянул, боясь, что громкий стук сердца выдаст его присутствие. менее чем в двадцати футах от него сидел Юлан-и-Сатхил. Успокоившись и двигаясь со всей осторожностью, Алек снова бросил взгляд во двор. Большой полный раскидистых растений сад во внутреннем дворе освещался светильниками в форме полумесяца, укрепленными на высоких шестах. Юлан сидел лицом к своим гостям, которые по большей части Алеку видны не были. Судя по доносившимся голосам, их было не больше дюжины. Алек узнал кирнари Лапноса и Брикхи, сидевших среди членов малых кланов, слуги обносили гостей вином и сладостями. Алек уже собрался на животе подползти поближе к балюстраде балкона, когда дуновение ветерка донесло до него запах, заставивший его замереть на месте. Эту смесь ароматов пряностей и мускуса он встречал только однажды: в Доме с Колоннами Волосы у Алека зашевелились, по спине пробежали мурашки. В поисках источника запаха он повернулся - как раз вовремя, чтобы заметить полоску света под дверью. Алек только успел прижаться к стене за дверью, как она распахнулась. Сквозь щель между притолокой и дверью юноша увидел стражника, со скучающим видом поднявшего лампу и оглядевшего комнату. Удовлетворенный осмотром, он вышел, закрыв за собой дверь. Алек оставался там, где был, почти целую минуту, дожидаясь. пока сердце перестанет колотиться, и принюхиваясь, как гончая. На мгновение ему показалось, что он снова чувствует запах благовония. - Кто ты? - прошептал юноша и тут же понял, что боится услышать ответ. Однако никто ему не ответил, и аромата он больше не ощущал "Не будь глупцом!" - выругал себя Алек и снова подполз к выходящей на балкон арке. Просто кто-то, сильно надушенный, прошел мимо по коридору - может быть, его-то и искал стражник. Возможно, такое благовоние - достаточно распространенное. С другой стороны, со времени приезда в Ауренен Алек бывал на бесконечных пирах, где присутствовало множество народа, но никогда не обонял ничего подобного. Он стряхнул с себя беспокойные мысли: нельзя было позволить себе и дальше терять время. Подобравшись теперь к арке с другой стороны, Алек выглянул снова Сердце его оборвалось, когда он узнал старого друга Серегила, гедриица Риагила-и-Молана, сидящего между Руеноми-Ури из Дации и Райшем-и- Арлисандином. Кирнари Брикхи и Силмаи тоже были среди гостей, как и главы нескольких меньших кланов. Из разговоров юноше стало понятно, что еще не все гости в сборе. Через несколько минут явилось несколько хаманцев, хотя среди них не было старого Назиена-и-Хари; хозяина приветствовал Эмиэль-и-Моранти. При виде его Алек оскалил зубы; отвращение, которое он испытывал к этому человеку, умерялось лишь удовольствием от того, что высокомерный подонок и не подозревает о присутствии тайного наблюдателя. Должно быть, Юлаи больше никого не ждал, потому что встал и обратился к собравшимся. Алек прислонился спиной к стене и приготовился слушать. - Друзья мои, мое противодействие требованиям скаланцев для вас не секрет, - начал Юлан. - Меня часто обвиняют в том, что я действую из собственных интересов. Я этого не отрицаю и тем более не вижу оснований извиняться. Я вирессиец и к тому же кирнари. На первом месте для меня стоит долг перед моим кланом. В этом нет бесчестья. Юлан помолчал, словно чтобы дать время гостям поразмыслить над тем, кому преданы они сами. - До сих пор моя позиция определялась желанием сохранить преуспевание моего клана. Как и вы все, я питал огромное уважение к Идрилейн-а-Элестера. Она была тирфэйе, но обладала величайшим атуи и доблестью. Клиа-а-Идрилейн очень напоминает свою мать, и я испытываю к ней не меньшее уважение. Но теперь Идрилейн мертва, и трон наследует не Клиа, а ее сводная сестра Фория. Я созвал вас сегодня не как вирессиец и не как кирнари, но как ауренфэйе, который понимает, что решать, каковы должны быть наши отношения с внешним миром, и действовать мы должны как единый народ. Новая царица Скалы не является человеком чести. Этому я имею доказательства. Алек вскочил на ноги и выглянул в сад. Юлан держал в руках несколько свитков пергамента, на самом большом из которых виднелась большая восковая печать, слишком хорошо знакомая Алеку. О Иллиор! Воспоминания о почти уже забытых секретах окутали Алека словно саван. Юлан держал в руках царский приказ, без сомнения, тот ненайденный второй экземпляр поддельного документа, который Фория использовала пять лет назад, чтобы направить в другое место груз золота, предназначенного для сокровищницы Скалы. Тогда это казалось просто глупой уловкой, предпринятой, чтобы выгородить родственника наместника, благородного Бариена, который, по слухам, был любовником Фории. На самом же деле все это было подстроено врагами царицы, известными как леранцы. Алек с Серегилом случайно раскрыли этот заговор, когда занялись тем мастером, который и изготовил фальшивки. Только Нисандер знал об охлаждении между царицей и ее дочерью в результате раскрытия всех обстоятельств. Алеку же было известно только, что Фория осталась наследницей престола. Юноша в расстройстве кусал губы, слушая, как Юлан разворачивает перед слушателями еще более мрачную картину. Фория представала слабой женщиной, которой управляют страсти, а не честь. Снова рискнув выглянуть во двор, Алек заметил на лицах хаманцев и лапносцев выражение злорадства. Кирнари Гедре озабоченно перешептывался с побледневшим Райшем-и-Арлисандином. Старейшина Силмаи смотрел на свои руки, погрузившись в невеселые мысли. Юлан-и-Сатхил продолжал разоблачения, проявляя лишь искреннее желание предупредить соотечественников, но Алеку все же показалось, что глаза кирнари блестят триумфом. "Ну и ловкач же ты!" - подумал юноша, не зная, ненавидеть ему Юлана или восхищаться им. Серегил был слишком обеспокоен, чтобы находить удовольствие в компании, а потому рано ушел в свою комнату и попытался читать, сидя у камина; однако книги одна задругой ложились беспорядочной грудой у его кресла. Скоро он вскочил и начал шагать по комнате, представляя себе несчастья, которые могли так задержать Алека, одно другого хуже. Не считая обыска Алеком комнаты Торсина, прошел уже не один месяц с тех пор, как кто-нибудь из них предпринимал попытки проникнуть в чужое жилище. Звезды на небе смещались, приближалась полночь, и Серегил тревожился все больше, как будто Алек все еще был его зеленым подмастерьем. Может быть, его схватили... Серегил мог представить себе гнев Клиа, если вирессийцы приведут связанного Алека и обвинят в шпионаже. А может быть, юноша угодил в руки его друзей-хаманцев... Нет, решил Серегил, растирая побледневшие синяки на плече, для этого Алек слишком ловок. Наверное, он просто заблудился. Серегил уже почти убедил себя, что должен отправиться на поиски, когда Алек скользнул в комнату. - Ну? - нетерпеливо спросил Серегил. Алек хмуро посмотрел на друга. - Тебе не понравится то, что я расскажу. Юлан разнюхал про Форию и Бариена, да и про всю ту историю с поддельными бумагами и золотом для леранцев. - Тухлые потроха Билайри! - И уж он постарался расписать нашу новую царицу как бессовестную лгунью, - продолжал Алек, поспешно натягивая собственную одежду. - Ты ведь понимаешь, что это значит! - Да, - вздохнул Серегил. - Пойдем найдем Теро и все ему расскажем. Клиа явилась в комнату Теро, закутанная в мягкую бархатную накидку, с всклокоченными после сна волосами. Однако вся сонливость слетела с нее при одном взгляде на троих мужчин, мрачно смотревших в огонь камина. Теро закрыл за ней дверь и наложил чары, гарантировавшие, что никто не сможет подсматривать и подслушивать. Клиа, подняв брови, следила за ним, потом опустилась в единственное кресло. - Ну, выкладывайте все начистоту. Серегил оперся локтем на каминную полку и начал рассказ о событиях, которые должны были бы навсегда остаться тайной. - Дело касается Фории и бывшего наместника твоей матери. - Бариена? Но он же наложил на себя руки два года назад. Что на свете?.. Серегил предостерегающе поднял руку. - Тебе придется выслушать длинную историю. Ты знаешь, что твоя сестра и Бариен были любовниками? - Я всегда это подозревала и никак не могла понять, почему их связь держится в таком секрете. Фория была в отчаянии, когда он умер. - А о трениях между царицей и Форией после его смерти ты знала? - Более или менее, хотя ни одна из них не пожелала говорить о причине. Почему ты теперь, да еще ночью, начинаешь все это раскапывать? Серегил вздохнул, значит, напрасно он надеялся, что Идрилейн поделилась с дочерью тайной, прежде чем та отправилась в Ауренен. Да и кто мог предположить, что в этом когда-нибудь возникнет надобность? - Госпожа, Фория и Бариен, не подозревая об этом, оказались виновны в измене. У Бариена был племянник, благородный Теукрос. За несколько лет до смерти Бариена леранцы запутали молодого повесу и вынудили совершить предательство. Все всплыло, когда мы с Алеком выследили женщину, чуть не ставшую причиной твоей и Алека гибели. - Кассарию. - Клиа провела рукой по еле заметному шраму на щеке; глаза ее потемнели от гневного изумления. - Бариен и Фория были связаны с ней и с ее подручными? С этими мерзкими бунтовщиками? - Не подозревая об этом, заверяю тебя. - То, что теперь нам придется тебе рассказать, - заговорил Теро, - было известно только Нисандеру, Серегилу, Алеку и мне. Нисандеру многое открыли твоя мать и Фория сразу после смерти Бариена, а старый волшебник посвятил нас в тайну, потому что мы должны были разоблачить Кассарию. - Серегил был в тюрьме, когда умер Бариен, - возразила Клиа. Серегил ответил ей смущенной улыбкой, стараясь не смотреть на Теро. - Не совсем. Теро любезно одолжил мне свое тело, а сам в моем сидел в башне, пока мы с Алеком занимались разведкой. Клиа подняла руку. - Ладно, просто расскажи мне, в чем было дело. - Мы нашли мастера, изготовившего подделки, из-за которых арестовали меня и казнили нескольких скаланских аристократов, в чьих жилах была примесь ауренфэйской крови. При этом мы наткнулись и на еще более глубоко уходящий заговор с целью опозорить твою мать. За три года до того леранцы помогли молодому дураку Теукросу наделать долгов, зная, что наместника можно заставить прийти на помощь родичу. Бариен в отчаянии обратился к Фории, и та помогла ему переправить леранцам золото, предназначавшееся для царской сокровищницы. Для этого они использовали фальшивые приказы царицы - бумаги подделал тот самый мастер, которого мы с Алеком выследили. Ни Фория, ни Бариен не подозревали, кто стоит за всем этим, уверяю тебя. Прикрытием заговорщикам служил Теукрос. Полагали, что он быстро рассчитается с долгами, и Фория и Бариен думали, будто тем все и кончится; они не подозревали, что золото пошло прямиком в сундуки леранцев. Когда мы с Алеком разоблачили автора фальшивок, все вышло наружу. Бариен не вынес позора и покончил с собой. Фория призналась во всем твоей матери и Нисандеру. Руки Клиа стиснули подлокотники кресла. - И никому не пришло в голову, что мне следовало бы об этом знать? - Честно говоря, нет, госпожа, - пробормотал Серегил - С нас, тех немногих, кто обо всем знал, Идрилейн и Нисандер взяли клятву хранить секрет. Мы думали, что унесем его с собой в могилу. Мы никак не рассчитывали, что все это известно и кому-то из врагов царицы. - Тут-то я и вступаю в игру, госпожа, - виновато признался Алек. - Я узнал о том, что Юлан-и-Сатхил сегодня собирает кирнари - тех, кто тебя поддерживает или склоняется к этому, - на секретную встречу в своем доме. Прости меня: я нарушил твой приказ и отправился шпионить за ними. - С моего ведома и разрешения, - быстро добавил Серегил. - Продолжай, - вздохнула Клиа. - Каким-то образом Юлан-и-Сатхил завладел одним из тех фальшивых приказов царицы, а также проведал об участии Фории в мошенничестве, - сообщил Алек. - Я узнал тот свиток. У Юлана были и еще какие-то бумаги, но я был слишком далеко, чтобы их разглядеть. Так или иначе, вирессиец воспользовался документами, чтобы показать действия Фории в самом черном свете: ты же знаешь, как высоко ауренфэйе ценят честь и преданность семье. Он изобразил ее ненадежной союзницей, почти предательницей, с которой опасно иметь дело. Он также утверждал, что твоя мать проявила слабость и недальновидность, не отстранив Форию от наследования трона. - Это самое малое, что сделал бы на ее месте любой кирнари; скорее всего дело кончилось бы изгнанием, - добавил Серегил. - Наследственная власть моему народу кажется бессмыслицей, и история с фальшивками не поднимет ее престиж. - Кто был на той встрече? - спросила Клиа, бросая на Алека бесстрастный взгляд. Юноша перечислил тех, кого видел. - И как они отнеслись к разоблачениям Юлана? - Мне мало что было видно, но, судя по разговорам, все были смущены. Кирнари Силмаи высказался в твою пользу, хаманцы явно радовались. - Именно этого и хотел добиться Юлан-и-Сатхил, я уверен, - сказал Теро. Клиа кивнула. - Как вы думаете, каким образом он получил нужные сведения? - Я думал об этом, - ответил Серегил. - Есть несколько возможностей. Он мог получить документы от пленимарцев - у тех наверняка были шпионы среди заговорщиков. Или кто-то из имевших дело с Теукросом проговорился. С другой стороны, Юлан мог знать обо всем с самого начала и просто выжидать момента, когда удалось бы извлечь из скандала наибольшую пользу. - Могу себе представить, - согласилась Клиа. - Но ты думаешь, что есть и другое объяснение? Серегил быстро взглянул на Алека; тот слегка кивнул и отвернулся. - Благородный Торсин, госпожа... - Торсин? - Торсин тайно встречался с кем-то в тупе Катме примерно через две недели после нашего прибытия в Сарикали, - сообщил Серегил. - По крайней мере один вирессиец на той встрече был, и есть свидетельства того, что пригласил его Торсин. Алек тогда случайно обнаружил, что Торсин ночью уходил из дома. Клиа бросила на Алека укоризненный взгляд, заставивший юношу покраснеть. - Когда я велела вам двоим не шпионить ни за кем без моего разрешения, это относилось и к членам нашего собственного посольства. - Серегил попытался ответить, но принцесса оборвала его: - Слушайте меня, вы оба. Можете не беспокоиться насчет Торсина. Откуда бы Юлан ни добыл эти порочащие мою сестру сведения, уверяю вас, Торсин тут ни при чем. Я хотела бы, чтобы вы приложили усилия к другому: выяснили, откуда он их получил на самом деле. "Она знает, чем занимается посол по ночам, или по крайней мере так считает", - подумал Серегил, ежась от неожиданного выговора. До него теперь дошло, что у Клиа могут быть секреты и от него самого. С другой стороны, Серегил был уверен, что Торсину ничего не известно об их с Алеком особых талантах. А если все это так, то Клиа ведет гораздо более сложную игру, чем можно было предположить. Серегил бросил взгляд на мага, гадая, что может быть известно тому. Теро, казалось, не особенно удивился услышанному. - Если документы получены Юланом от пленимарцев, то это, возможно, объясняет и как мы попали в засаду у Эамальских островов, - задумчиво сказал Теро. - Может быть, почтенный кирнари расплатился информацией за информацию. Клиа медленно покивала головой. - Мне очень хотелось бы узнать правду. Переговоры слишком затягиваются. В каждом письме, которое приходит от Фории, она требует результатов более нетерпеливо, чем в предыдущем. Теперь она чуть ли не обвиняет меня в намеренном промедлении. - Как может Фория думать так! - воскликнул Алек. - Кто может знать, что и почему теперь думает моя сестра! - Клиа устало потерла глаза. - Но эта история с вирессийцами может повернуть дело в нашу пользу. Скажи мне, мой ауренфэйский советник, есть ли основания утверждать, что Юлан повел себя бесчестно в отношении меня? - Такой довод можно использовать, - ответил Серегил. - Конечно, если тебе придется объяснять лиасидра, как ты обо всем узнала, Алек окажется в неловком положении. - Что ж, позаботьтесь о том, чтобы никому ничего не пришлось объяснять. Через два дня мы, а также главы одиннадцати кланов приглашены к Юлану-и-Сатхилу. - То ли ты предлагаешь, о чем я думаю, госпожа? Клиа красноречиво пожала плечами. - Какой смысл брать на охоту лучших борзых, если не спускать их с поводка? Завтра первым делом я поговорю с благородным Торсином и с Адриэль насчет всего того, что узнала от вас. Мой советник и самая преданная союзница не должны быть захвачены врасплох. - Ты скажешь Торсину, что я следил за ним? - нервно поинтересовался Алек. - Нет, но дай мне слово, что больше так поступать не будешь. Ты меня понял? - Да, госпожа. Клиа проницательно взглянула на Серегила. - К тебе это тоже относится. - Даю тебе слово. А как насчет Ниала? Если бы не он, мы могли бы ничего не узнать. Он просил Алека сообщить ему о том, что удастся выяснить. Клиа вздохнула. - Ах да, Ниал... Он оказал нам услугу, да и все равно слухи поползут - Юлан явно рассчитывает на это. Расскажи ему о том, что слышал, Алек. Но ничего больше. Глава 26. Война Возбуждение от победы заставило Форию почувствовать себя моложе. Два дня ее войска сражались под проливным весенним дождем и оттеснили- таки пленимарцев от перевала к западу от реки. Потери с обеих сторон были тяжелые, но Скала отвоевала несколько драгоценных акров. Когда Фория скакала через лагерь во главе сильно поредевшей конной гвардии, отовсюду слышались приветственные крики. С ними мешались горестные вопли следовавших за армией женщин и детей, не увидевших среди возвращающихся своих мужей, сыновей и отцов. Солдаты молча отдавали честь павшим, которых везли за гвардией на скрипучих телегах. Проезжая мимо палаток ремесленников, новая царица заметила кого-то из гончаров; женщина стояла, уперев руки в бедра, и явно прикидывала, пересчитывая опустевшие седла, сколько урн для пепла понадобится: в них погибшие в бою воины совершат последнее путешествие домой. Фория отогнала мысль о потерях. Этой весной победы не так уж часто выпадали на долю скаланцев, и царица хотела в полной мере насладиться этой. Впереди раздались громкие приветствия: у шатра Фории собирались ее личная охрана и слуги. - Ты показала им сегодня, генерал! - выкрикнул покрытый шрамами ветеран, размахивая знаменем своего полка. - Веди нас в бои завтра, и мы тебя не посрамим! - Ты ни в одной битве не посрамил меня, сержант, - ответила Фория. Раздался новый взрыв воинственных криков. Солдаты все еще предпочитали называть Форию ее воинским званием, и царицу сейчас это порадовало. Спешившись, Фория впереди своих офицеров прошла в шатер, где были накрыты столы. Это был не пир, конечно, но все же заслуженное воздаяние мужественным воинам. Они все еще утоляли голод, когда у входа в шатер появился капитан Транеус. Он был весь покрыт дорожной грязью, а через плечо у него висела почтовая сумка. - Какие новости из Римини? - окликнула его Фория. - Принц Коратан прислал тебе письмо, и есть свежие отчеты из Ауренена. - Транеус протянул царице сумку. Внутри оказались три свитка. Прочтя первый, письмо от брата, Фория почувствовала, как радостное возбуждение покидает ее. Царица дважды перечитала написанное и окинула взглядом любопытные лица сотрапезников. - Пленимарцы напали на южное побережье Скалы. Они сожгли уже три города: Калис, Ялин и Треболин. - Ялин! - охнул генерал Арлис. - Это же всего в пятидесяти милях от Римини. Виски Фории сжала боль. Она отложила письмо брата и взялась за свиток, запечатанный воском с оттиском перстня Клиа. Новости принцесса сообщала все те же: переговоры шли медленно. Правда, кажется, удалось склонить на свою сторону хаманцев, однако никакой помощи ауренфэйе пока не предоставили, и конца проволочкам не видно. Закрыв глаза, Фория потерла переносицу; головная боль терзала ее все сильнее. - Оставьте меня, - приказала она офицерам. Когда шаги и скрип портупеи затихли, царица подняла глаза и увидела стоящего рядом Транеуса. Только теперь Фория взяла третий свиток, запечатанный всего лишь несколькими каплями воска от свечи. Как и прочие отчеты, полученные ею за последние недели, этот был написан в очень осторожных выражениях. Фория сделала вывод, что Клиа пишет правду, но старается придать событиям более обнадеживающий вид, чем они того заслуживают - Наша наблюдательница пишет мне, что влияние Вирессы растет, - сказала Фория Транеусу. - Переговоры стоят на месте. Она не разделяет оптимизма моей сестры. Ходят даже слухи, что вирессийцы могут предпочесть пленимарское золото нашему. Царица протянула письмо Транеусу, который запер его в шкатулке с аккуратно уложенными другими свитками. - Что должен я сообщить в Римини, госпожа? Фория повертела кольцо на левой руке. Пальцы ее, целый день сжимавшие рукоять меча, воспалились и отекли, и ей пришлось поплевать на них, чтобы кольцо наконец снялось. Вытерев камень подолом туники, Фория мгновение помедлила, любуясь игрой света на резной фигурке дракона. - Отвези кольцо моему брату. Я хочу, чтобы он получил его через два дня. Никто, кроме тебя, не должен ничего знать. Отправляйся немедленно. Транеус только что проделал трудный путь - несколько дней по морю и непролазной грязи дорог. Приказ Фории означал, что отдохнуть ему не удастся, но на лице офицера не отразилось ничего, кроме преданности, - как царица и ожидала. Если Транеусу удастся выжить, к концу войны на его ловкой руке может появиться другое кольцо... Оставшись одна в просторном шатре, Фория откинулась в кресле и с легкой улыбкой взглянула на светлый след от кольца на пальце. Голова у нее больше не болела. Глава 27. Снова призраки Серегил проснулся на рассвете последнего дня траура, снова пытаясь вспомнить сон, прежде чем он растает. Сновидение началось с тех же знакомых образов, но на этот раз, кажется, в углу комнаты стоял руиауро, Лиал; он явно пытался сказать Серегилу что-то очень важное, но треск и рев пламени заглушали его голос. Сновидение не оставило ощущения паники, но Серегил точно знал, куда должен пойти немедленно; это место тянуло его к себе, словно леска попавшуюся на крючок рыбу. Он со вздохом выскользнул из постели, гадая, успеет ли вернуться в свою комнату прежде, чем дом заполнится посетителями. Кто-то пел на верхнем этаже Нхамахата, приветствуя рассвет, когда Серегил верхом приблизился к башне. Стаи маленьких дракончиков носились вокруг, их тощие тельца в первых солнечных лучах казались отлитыми из темного золота. - Марос Аура Элустри чиптир, - прошептал Серегил, сам не зная, что заставило его вспомнить молитву; однако он внезапно почувствовал благодарность судьбе за то, что оказался сейчас в этом священном месте. Надев у входа маску, Серегил последовал-за служительницей в главный зал. Там уже лежало несколько человек, явившихся в Нхамахат ради вещих снов. - Я хотел бы поговорить с Лиалом, если можно, - сказал Серегил девушке. - Лиал мертв, - ответила она. - Мертв! - ахнул Серегил - Когда это случилось? И как? - Почти сорок лет назад. Он очень тяжело болел, я думаю. Пол, казалось, покачнулся под ногами Серегила. - Понятно. Можно мне воспользоваться дхимой? Девушка разожгла жаровню и дала Серегилу горсть трав, дым которых навевает сны. Он с почтительным поклоном взял то и другое и поспешил вниз, в пещеру. Выбрав наугад маленькое сооружение, Серегил разделся и прополз под дверной завесой, на этот раз влажная духота порадовала его. Усевшись на циновке, Серегил бросил травы на угли и помахал рукой, чтобы дым перемешался с паром. Ритмичные глубокие вдохи помогли ему расслабить мускулы; наркотический дым постепенно начал оказывать свое действие. Первая мысль, явившаяся Серегилу, была о том, что на сей раз он не испытывает страха - не испытывает с того момента, когда неожиданно решил отправиться в Нхамахат. Ему не было больше трудно дышать: он явился сюда по собственной воле, без опасений и отвращения. Серегил закрыл глаза, чувствуя, как собравшийся под маской пот стекает по носу. Дым от тлеющих трав щипал легкие и заставлял голову кружиться, но Серегил теперь не имел ничего против; он терпеливо ждал. - Ты начинаешь понимать, сын Корита, - произнес знакомый голос. Открыв глаза, Серегил обнаружил, что сидит на нагретом солнцем камне у драконьего озера в горах Акхенди. Рядом с ним сидел Лиал, глаза которого снова сияли золотом. - Не уверен, что это так, достопочтенный, - возразил Серегил, ежась под холодным горным ветерком. Руиауро поднял камешек и кинул его в воду. Серегил проводил камешек взглядом, а когда снова оглянулся, на месте Лиала сидел Нисандер. Это преображение почему-то не удивило Серегила; он только ощутил ту же необъяснимую благодарность судьбе, что и при виде мельтешащих в воздухе дракончиков. Нисандер сидел, скрестив ноги, и смотрел на воду; лицо его было спокойно. Старик был одет в любимый драный кафтан, а носки поношенных сапог были мокрыми, словно маг только что шел по покрытой росой траве. Вьющиеся седые волосы, окаймляющие лысину, шевелил ветерок, и на коротко подстриженной бороде Серегил заметил чернила. Ни разу со дня смерти старого друга Серегил не видел его во сне, а когда думал о нем наяву, то, несмотря на все старания, мог вспомнить лишь окровавленное мертвое лицо, а не того Нисандера, с которым делил счастливые часы. Серегил поспешно отвел глаза, приготовившись к тому, что видение исчезнет. Ласковая рука коснулась его подбородка, заставляя его взглянуть в лицо волшебнику. - Открой глаза, Серегил! Тот послушался и чуть не расплакался от облегчения: перед ним был Нисандер, ничто не изменилось. - У тебя очень упрямый ум, милый мальчик, - сказал Нисандер, похлопав Серегила по щеке. - Ты можешь выследить черную кошку безлунной ночью, но собственное сердце для тебя - неведомая земля. Ты должен быть более внимателен. Нисандер опустил руку, и теперь Серегил увидел, что старый волшебник держит один из загадочных стеклянных шаров. Небрежным взмахом маг подкинул шар в воздух. Сфера блеснула в солнечных лучах и разлетелась на тысячу осколков, ударившись о камень. На какой-то ужасный момент Серегил снова оказался на продуваемом всеми ветрами пленимарском берегу, кровь - кровь Нисандера - капала с его сломанной рапиры. Так же мгновенно, как появилось, видение растаяло. - Какой прелестный звук, правда? - спросил волшебник, с улыбкой глядя на осколки. Серегил смахнул слезы и попытался понять, что все это значит. - Руиауро говорил, что я должен их сохранить. Но Нисандер исчез, и на его месте снова сидел Лиал. Руиауро покачал головой. - Я сказал, что они твои, сын Корита. Но это тебе и так известно и было известно давно - до того, как ты ко мне пришел. - Нет, ничего подобного! - воскликнул Серегил, но на этот раз менее уверенно. - Что я должен сделать? Ветер стал совсем ледяным. Серегил поджал ноги и обхватил руками колени, пытаясь согреться. Рядом кто-то зашевелился, и Серегил увидел, что теперь Лиала сменил молодой дракон размером с быка - дракон с золотыми добрыми глазами - Ты - дитя Ауры, маленький братец, дитя Иллиора. Приближается следующее па твоего танца. Возьми с собой только то, что тебе нужно, - сказал дракон голосом Лиала. С этими словами он с грохотом, похожим на летний гром, расправил кожистые крылья и взлетел, заслонив солнце. Серегил почувствовал, что тонет во тьме. Горячий едкий воздух в дхиме давил на него со всех сторон. Задыхаясь, он нащупал кожаную завесу, выполз наружу и упал, ловя воздух ртом, на теплый шершавый камень пола пещеры. Левая рука Серегила что-то нащупала. Даже без того слабого света, который проникал сюда из главной пещеры, Серегил узнал предмет, узнал прохладу слегка шероховатого стекла, которого коснулись его пальцы. Шатаясь, Серегил поднялся на ноги и взвесил шар в руке. Шар был тяжелый, гораздо тяжелее, чем следовало бы быть сфере не больше вороньего яйца, - драгоценный и отвратительный, шар принадлежал Серегилу, и тот мог делать с ним, что хотел. "Возьми с собой только то, что тебе нужно". В неожиданном страстном порыве Серегил швырнул шар в стену. На этот раз видения не последовало, раздался только порадовавший Серегила звон разбитого стекла. Солнце еще еле встало, когда Серегил вышел из Нхамахата. Все тело его болело, он испытывал такую усталость, словно и в самом деле проделал пешком путь до горного озера и обратно. Вернувшись домой, Серегил поднялся в свою комнату по задней лестнице. Алек все еще спал, накрыв голову подушкой. Стук двери разбудил его. Из-под подушки выглянула всклокоченная голова. - Вот и ты, - сказал Алек, опираясь на локоть. - Снова ранняя прогулка? Где ты был на этот раз? Серегил не сразу нашел слова. Он сел на край постели и потрепал Алека по спутанным волосам. - Просто бродил, - наконец удалось ему произнести. - Вставай. Нас ждет многотрудный день. Кирнари Хамана одним из последних явился выразить Клиа свои соболезнования Когда слуга объявил о прибытии Назиена-и-Хари, Серегил с Алеком тактично удалились в соседнюю комнату, из-за прикрытой двери они могли следить за всем происходящим. Главу клана сопровождал десяток родичей; среди них был Эмиэль-и- Моранти. - А что, если Назиен знает, где был его племянник прошлой ночью? - прошептал Алек. Серегил обнаружил, что вопреки собственному желанию надеется это не так. Как ни горделив и высокомерен был хаманец, Клиа явно испытывала к нему симпатию, и это чувство, похоже, было взаимным. Назиен и остальные положили на жаровню по кедровой щепке и поклонились Клиа. Пока Назиен что-то тихо говорил Клиа, Серегил внимательно следил за его племянником, ожидая, что тот чем-нибудь себя выдаст. Однако лицо Эмиэля оставалось бесстрастным; хаманец, похоже, просто скучал Когда все положенные по обычаю слова были сказаны, Клиа наклонилась вперед и пристально взглянула в лицо старику. - Скажи мне, кирнари, скоро ли лиасидра даст ответ на мои просьбы? Мне так хочется вернуться на родину и по-настоящему поклониться могиле моей матери. - Переговоры пора заканчивать, - согласился Назиен. - Ты проявила завидное терпение, хотя не уверен, что решение лиасидра тебя порадует. - Значит, ты думаешь, что мне ничего не удастся добиться? Назиен развел руками. - Я не могу решать за других. Однако что касается меня, то какие бы чувства я ни питал к твоему родичу, изгнаннику, знай: я никогда не поддерживал те жесткие меры, которые были введены Эдиктом об отделении. Стоявший позади кирнари Эмиэль ничего не сказал, но Серегилу показалось, что молодой хаманец напрягся. - Я стар и, возможно, слишком часто вспоминаю прошлое, - продолжал Назиен. - Иногда мне даже кажется, что в тебе, госпожа, я узнаю своего старого друга Коррута - такого, каким я видел его в последний раз. Ты многим мне его напоминаешь - терпеливостью, самообладанием, быстрым разумом Думаю, что и его упрямство ты тоже унаследовала. - Как странно, - сказала Клиа тихо. - Для меня Коррут-иГламиен - человек из легенды. Его тело, прежде чем его поглотил огонь, было для меня сохранившейся реликвией древности. А для тебя он навсегда останется другом юности, ничуть не изменившимся, как Серегил - для меня. Каково это быть ауренфэйе или волшебником и жить так долго, чтобы хранить подобные воспоминания? Моя жизнь по сравнению с твоей так быстротечна, однако мне она такой совсем не кажется. - Это потому, что ты нашла ей хорошее применение, - ответил Назиен - Боюсь, что твое пребывание в Сарикали близится к концу. Окажи мне честь - прими участие в охоте вместе с нами, прежде чем отправишься в путь. - Твое приглашение - честь для меня, - горячо откликнулась Клиа. - Завтра - большое празднество в тупе Вирессы. Может быть, поохотимся на следующее утро? - Как пожелаешь, Клиа-а-Идрилейн. - Пожалуй, тебе следует предупредить принцессу о хаманских охотничьих обычаях, - любезно сказал Эмиэль. - По традиции мы обедаем только тем, что удалось добыть, так что, может быть, тебе и твоим людям придется, как и нам, удовлетвориться хлебом и турабом. - Тогда тебя порадует то, кого я выбираю себе в спутники, - рассмеялась Клиа. - Алек-и-Амаса настреляет нам достаточно дичи для настоящего пира. Серегил толкнул Алека локтем, глядя на пораженные лица хаманцев. - Похоже, ты по крайней мере в числе приглашенных. Глава 28. Воры на пиру То ли по причине молчаливого согласия Клиа на то, чтобы они снова начали шпионить, то ли просто в результате долгого вынужденного воздержания Серегил удивил Алека проявлением бурной страсти, как только они остались одни. - Что это такое? - со смехом воскликнул Алек, когда его не слишком нежно потащили к постели. Частые приступы мрачности и последствия загадочного "падения" Серегила привели к тому, что друг не прикасался к нему уже много дней, если не недель. - Если тебе приходится спрашивать, значит, и впрямь прошло слишком много времени, - прорычал Серегил, стаскивая с Алека кафтан и возясь с его поясом. Он был нетерпелив и ненасытен, и Алек отвечал ему тем же. Никто из них долго не замечал, что дверь, ведущая на балкон, широко распахнута. - Должно быть, все в доме от кухни до чердака то краснеют, то ругают нас на чем свет стоит, - со смехом сказал Серегил, когда наконец без сил растянулся на полу рядом с кроватью. Алек свесил руку и намотал на палец прядь темных волос. - Если они все еще прислушиваются к тому, что здесь творится, скажи, чтобы кто-нибудь позвал целителя, - вправить мне суставы. Серегил схватил его за руку и стащил вниз, закряхтев, когда Алек свалился на него. - Потроха Билайри, тали, да ты состоишь из одних коленей и локтей. - Уткнувшись лицом в шею юноше, Серегил глубоко вздохнул. - Ты так замечательно пахнешь, И почему это я всегда забываю... Алек отодвинулся и взглянул в лицо другу. - Я забыл рассказать тебе об одной вещи, которая случилась в ту ночь, когда я был у Юлана. Из-за того, что я услышал там про Форию, я и не вспомнил об одном странном происшествии. - Ты забыл... - проворковал Серегил, снова давая волю рукам. Алек поймал руку друга и прижал к груди. - Да послушай же! Когда я подглядывал за Юланом, я почувствовал сильный запах какого-то благовония - он предупредил меня о приближении стражника прежде, чем тот вошел в комнату, где я прятался. Эти слова наконец привлекли внимание Серегила. - Предупредил тебя? Каким образом? - Запах отвлек меня от Юлана, так что я услышал шаги стражника. Если бы не это, меня наверняка поймали бы. И к тому же такой запах я услышал не в первый раз. - Вот как? Алек откатился в сторону и сел. - Это произошло вскоре после нашего прибытия в Сарикали. Кита повел меня в Дом с Колоннами, и мы наткнулись там на Эмиэля-и-Моранти . - Юноша запнулся, увидев, как угрожающе прищурился Серегил. - Ничего не было, только оскорбления. - Понятно. А потом? - Когда мы уходили, я почувствовал сладкий запах и в тот же момент услышал, как кто-то идет за нами. Прошлой ночью случилось то же самое, и это, может быть, меня и спасло. Серегил задумчиво кивнул. - С некоторыми людьми так общаются башваи. Суеверный страх пауком пробежал по спине Алека. - Ты думаешь, это были они? - Пожалуй Интересный поворот. - Это один взгляд на вещи, - возразил Алек. - Там, откуда я родом, считается предзнаменованием несчастья, если мертвые начинают тобой интересоваться. - А там, откуда родом я, говорят, бери то, что посылает Светоносный, и будь благодарен. - хмыкнул Серегил, поднимаясь и укладывая Алека в постель. - Держи нос по ветру и дай мне знать, если снова почувствуешь тот запах. Капрал Никидес выразительно подмигнул Серегилу и Алеку, когда на следующее утро встретил их у входа в кухню. - Хорошо, что траур кончился, правда, благородные господа? - Ты чертовски прав! - игриво ответил ему Серегил. - Ох, проклятие! - пробормотал Алек, краснея. Серегил обнял друга за талию. - Да ладно, не думаешь же ты, что наши отношения - секрет для кого- нибудь? Или ты меня стыдишься, мой маленький напыщенный ханжа далнанец? На мгновение Серегила охватил страх, что Алек отстранится. Вместо этого он оказался с силой прижат к стене в безлюдном коридоре. Алек уперся руками в камень, наклонился и запечатлел на губах возлюбленного яростный поцелуй. - Конечно, я не стыжусь тебя, но я и в самом деле был напыщенным ханжой далнанцем, пока не повстречал тебя Так что давай в следующий раз позаботимся о том, чтобы дверь была закрыта. Серегил с шутливой озабоченностью пощелкал языком. - О боги, теперь я вижу, что нам с тобой предстоит еще над многим поработать. - Серегил со смехом выскользнул из-под руки Алека и двинулся в сторону зала. - На празднике солнцестояния здесь... - Я знаю, что творится на этом празднике, - перебил его Алек. - Молю Создателя, чтобы к тому времени мы уже вернулись в Скалу. В зале оказались Клиа и Теро; они ждали остальных, чтобы отправиться на заседание лиасидра. - Вы двое выглядите хорошо отдохнувшими, - сухо заметила Клиа - Как и ты, госпожа, - галантно ответил Серегил, стараясь не рассмеяться при взгляде на смущенного Алека. - Это кстати: нам всем сегодня придется быстро соображать. В зале заседаний, по мере того как собирались кирнари и их советники, все больше ощущалось ожидание чего-то. Усевшись вместе с Алеком на свое обычное место позади Клиа, Серегил оглядел лица ауренфэйе и ощутил странное, еле заметное напряжение, которого не было неделю назад. Катмийцы казались необычно жизнерадостными, акхендийцы угрюмыми - и то, и другое не-предвещало ничего хорошего Скале. Тайная интрига Юлана определенно принесла плоды Первым должен был выступить Элос-и-Ориан. Он помедлил, поправляя концы своего коричневого с белым сенгаи, нагнетая напряжение, и заговорил с уверенностью человека, заранее хорошо отрепетировавшего свою речь. - Клиа-а-Идрилейн, ты выказала величайшее терпение, - приветствовал он поклоном принцессу. - Ты гордость своего народа, а нам ты принесла новое понимание событий в мире. - Элос повернулся к ауренфэйе. - Разве мы, члены лиасидра, не осознаем той боли, которую промедление причиняет нашей гостье и ее людям? В этом зале мы обсудили многое, все могли высказать свое мнение. Что еще можем мы сделать? - Он умолк, давая собравшимся возможность выразить свое одобрение. - Воля Ауры и нашего народа должна быть выполнена. Для этого я предлагаю провести голосование у Вхадасоори через семь дней. Один за другим кирнари выразили единодушное согласие. - С тех пор, как мы здесь, они в первый раз оказались в чем-то согласны, - пробормотал Алек. Принятое решение положило неожиданный конец дебатам. Чинный порядок нарушился, люди свободно бродили по залу, большие и малые кланы смешались между собой. Некоторые, и среди них акхендийцы, поспешно ушли. Другие остались, перебрасываясь шутками и задирая друг друга. Скаланцы и боктерсийцы вышли вместе и двинулись в сторону своей тупы. - Юлан проявил большой такт, когда велел своему зятю предложить голосование, - кисло заметила Адриэль. - Ты думаешь, он рассчитывает извлечь выгоду из тех сомнений, что посеял? - спросила Клиа. - Конечно, - ответил ей Серегил. - Как ты полагаешь, давно ли он задумал свой маневр? Обрати внимание: Юлан последним дает пир в твою честь. - В мою честь только формально, - заметила Клиа. - Он пригласил всех, кто ни есть в Сарикали. - Я бывал на пиршествах, которые устраивают вирессийцы. Они могут вышвырнуть нас из Ауренена, не дав ничего, но сначала всячески ублажат. Ты согласен, благородный Торсин? Торсин в этот момент опять закашлялся, поэтому ответил не сразу. Вытерев губы платком и улыбнувшись, он проговорил: - Здесь Юлану не удастся блеснуть чужеземными развлечениями, как обычно, но я не сомневаюсь: этого вечера долго никто не забудет. - Если он так уверен в том, какое решение примет лиасидра, зачем было заставлять Элоса-и-Ориана предложить провести голосование через неделю? - спросил Алек. - Почему не завтра? - Обычай не позволяет сделать это быстрее, - объяснил Саабан-и-Ираис. - Вы все уже заметили, что ауренфэйе не любят спешить ни в чем. К тому же семь дней - счастливое число - это четверть лунного месяца, время, которое луна пребывает в каждой из своих четырех фаз. - Интересно, для кого это число счастливое? - протянула Клиа. - Одна и та же луна светит всем, - ответила пословицей Мидри. - Верно, - согласился Серегил. - И дело еще не кончено. По крайней мере у нас есть некоторое время на то, чтобы перетянуть на свою сторону тех, кто еще колеблется. Охота, которую хаманцы организуют завтра, кажется мне счастливым случаем. Назиен-и-Хари уже давно симпатизирует тебе, Клиа. Он был бы очень ценным сторонником. Если Назиен перейдет на нашу сторону, при голосовании его мнение может оказаться решающим. - Но тогда он лишится поддержки Лапноса и многих членов собственного клана, - напомнил Торсин. - Я не стал бы особенно полагаться на его поддержку. - По правде говоря, госпожа, мне не очень нравится, что ты отправишься с ними в безлюдные холмы, - пробормотала Бека. Адриэль покачала головой. - Какая бы кошка ни пробежала между нашими кланами, я уверена: Назиен - человек чести. Он будет присматривать за вашей принцессой так же старательно, как если бы она была гостьей его фейдаста. - К тому же со мной будете вы с Алеком и целая декурия солдат, - жизнерадостно добавила Клиа. - После целых недель бесконечных формальностей я с таким нетерпением предвкушаю хорошую скачку! Убывающая луна висела низко над горизонтом, когда скаланцы и члены клана Боктерса двинулись к тупе Вирессы. По совету Серегила все участники разоделись в самые богатые свои одежды. - Не стоит выглядеть бедными родственниками на пиру, - предостерег он скаланцев, хорошо зная, что ждет их этим вечером. Поэтому Клиа выбрала наряд, которого не постыдилась бы и царица. Когда, опираясь на руку Торсина, она вышла из дома, ее шелковое платье изысканно шуршало, а на шее, запястьях и пальцах сверкало множество ауренфэйских драгоценностей. Золотой обруч с бриллиантовым полумесяцем у нее на голове горел огнем даже в слабом свете луны и звезд. Клиа надела также скромные амулеты, подаренные ей в Акхенди. Остальные оделись не менее нарядно. Даже Алек на улицах Римини сошел бы за члена царской семьи. Бека, которой предстояло выступать в качестве адъютанта Клиа, выглядела очень элегантно в облегающей военной форме с начищенной цепью на шее и в медном шлеме. Дойдя до Вхадасоори, гости увидели, что вокруг дома вирессийского кирнари ярко горят огни. Процессия во главе с Клиа и Адриэль обогнула широкий водоем и, пройдя между двумя каменными исполинами, вышла к колоннаде у входа, которую чья-то искусная рука украсила гроздьями волшебных светящихся шаров. - Тут все выглядит совсем иначе, чем в прошлый раз, - пробормотал Алек. - По крайней мере на этот раз ты войдешь в дом через дверь, - шепнул ему Серегил. - Ну какой же в этом интерес? Гостей встречала жена Юлана, Хатхия-а-Тана, в сопровождении группы детей, украшенных цветами; каждому из прибывших дети вручили маленький бумажный фонарик на сине-красном шелковом шнуре. - Какое милое волшебство! - воскликнула Клиа, рассматривая переливающийся мягким светом подарок. - Это всего лишь реозу, - пожала плечами Хатхия, приглашая Клиа войти в дом. - Реозу совсем не волшебные, - объяснил Серегил. - Это фонарики со светлячками внутри. Помню, как в детстве я делал их летними вечерами. Но я не припоминаю, чтобы здесь, в Сарикали, светляки появлялись так рано весной. - Их много сейчас на лужайках вокруг Вирессы, - ответила хозяйка дома, предоставив гостям гадать, сколько затрат и трудов понадобилось, чтобы доставить в Сарикали крошечных насекомых просто ради удовольствия сделать реозу. Клиа и остальные миновали просторный вестибюль и вышли на террасу, ведущую в огромный, полный деревьев и цветов двор в центре дома. Открывшееся перед ними зрелище многих заставило охнуть от восхищения. Сотни реозу свешивались с цветущих деревьев, окружавших двор Мерцающими огоньками были усеяны и шнуры молитвенных воздушных змеев, шелестящих в вышине. Полотнища алого шелка, которым были завешены стены, мягко колыхал вечерний ветерок, занавеси сверху крепились к карнизам из позолоченных раковин. Из теней под деревьями доносилась нежная музыка цимбал и флейт Толпа гостей уже заполнила двор, но в многочисленные двери входили все новые и новые приглашенные. Заморские благовония в курильницах наполняли воздух ароматами, которые мешались с аппетитными запахами яств, расставленных на длинных, застеленных яркими скаланскими скатертями столах. Юлан-и- Сатхил открыл двери своего дома перед всеми жителями Сарикали, и изобилие на столах говорило о том, что он собирается оправдать свою репутацию щедрого хозяина. На блюдах высились олени с рогами, зажаренные целиком, груды фаршированной травами птицы - каждая в собственном оперении; рыба и моллюски с восточного побережья были приготовлены в огромных раковинах, заливные блюда всех разновидностей дрожали и переливались по соседству с розовыми горками икры и толстыми копчеными угрями. На земле рядом со столами в широких корзинах в рост человека лежали ароматные груды посыпанных пряностями хлебцев. Столы украшали пироги размером с подушку - гордость вирессииских поваров. Им была придана форма фантастических животных, украшением служили вполне съедобные яркие рисунки и позолота. Вина, как жидкое пламя, вспыхивали в огромных резных чашах из горного льда. Пока гости стояли на террасе, восхищаясь увиденным, к ним подошел Юлан. - Добро пожаловать, благородная госпожа, я рад приветствовать тебя, твоих родичей и советников. - Он поднес Клиа ожерелье из черных гатвейдских жемчужин размером каждая с ягоду крыжовника. - Это большая честь для меня, - ответила Клиа. Сняв с головы украшенный бриллиантами обруч, она вручила его Хатхии. Такой щедрый подарок жене хозяина не был оскорбителен; он без слов говорил о том, что Клиа и Юлан - равные. Клиа держалась безукоризненно любезно, ничем не выдавая того, что знает об интригах кирнари. - Юлан, хоть и противится тому, чтобы Клиа своего добилась, уж точно не экономит на гостеприимстве, - с благоговением прошептал Алек, спускаясь следом за Клиа с террасы. - Вся эта роскошь - скорее на благо ему самому, чем Клиа, - заметил Серегил, который понял, что Юлан просто демонстрирует влияние, которым пользуется. - Принцесса рано или поздно отправится восвояси, а он останется здесь - вот и пусть все видят, что это сила, с которой нужно считаться на каждом заседании лиасидра. - Я много слышала о тебе от нашего друга Торсина, - обратилась тем временем Хатхия к Клиа. - Говорят, лучшие черты твоих предков ожили в тебе. - То же самое говорят о моей сестре, царице, - громко, чтобы это слышали все любопытные гости, ответила принцесса. - Да будет угодно Ауре, чтобы мы обе оказались достойны таких похвал. Ты обладаешь уникальными знаниями о моей семье - ведь ты была знакома с представителями стольких поколений. Юлан-и-Сатхил, я слышала, что ты бывал в Скале еще до принятия Эдикта об отделении. Глубокие морщины на лице Юлана углубились еще больше, когда он улыбнулся. - Много раз. Я помню, как танцевал с твоей прапрабабкой Герилейн еще до того, как ее короновали. Это было... сколько же поколений назад? Он помолчал, словно задумавшись, хотя Серегил заподозрил, что все реплики тщательно отрепетированы. - Мне кажется, с тех пор сменилось восемь поколений тирфэйе, - сказала Хатхия. - Да, тали, по крайней мере столько. Мы с Герилейн были тогда еще совсем детьми. К счастью для тебя, - подмигнул он жене. - Ведь Герилейн была так очаровательна! С прибытием Клиа пир начался. Гостей было слишком много, чтобы они могли рассесться за столами, поэтому каждый наполнял свою тарелку и располагался, где хотел, - на траве, на бортике фонтана или в комнатах вокруг двора. Такое смешение роскоши и свободы было типично для вирессийского гостеприимства. Одновременно с пиром начались выступления разнообразных артистов: музыкантов, жонглеров, рассказчиков, танцоров и акробатов. Серегил и Алек сначала оставались рядом с Клиа, прислушиваясь к оживленным разговорам. Одним из первых к принцессе подошел Назиен-и- Хари, и Серегил с удовлетворением отметил, что кирнари на этот раз не сопровождают Эмиэль-и-Моранти и его дружки. Может быть, Назиену наконец надоело, что проводимая им политика публично подвергается сомнению. Возможно также, что слухи об избиении Серегила хаманцами все же дошли до ушей старика и он предпочел не рисковать новым нарушением законов Сарикали. Как бы там ни было, Серегил с облегчением перевел дух, не увидев своих врагов, а Назиен рассыпался в любезностях перед принцессой. - Погода стоит прекрасная. Надеюсь, завтра мы сможем доставить тебе хорошее развлечение, - сказал он, беря Клиа под руку. - Хорошая скачка и возможность увидеть еще одну часть твоей страны таким развлечением для меня и будет, - тепло откликнулась Клиа. Серегил незаметно толкнул Алека локтем и растворился в толпе: Клиа предстояло очаровывать потенциального союзника, а у них с юношей были другие задачи. - Здесь больше народу, чем где-нибудь еще - с тех пор, как мы покинули Римини, - заметил Алек. "И как же мне этого не хватало", - подумал Серегил, ловя интересные разговоры вокруг. Как ему казалось, Алек испытывал такие же чувства. Юноша принял скромный и наивный вид, делавший его незаметным на подобных сборищах, но его голубые глаза были внимательны, как глаза гончей, напавшей на след. Алеку не составило труда помедлить, оставаясь не на виду, рядом с Лхаар-а-Ириэль, пока та выражала свое твердое несогласие с отменой Эдикта об отделении какому-то с симпатией слушавшему ее хаманцу, или прислушаться к расспросам родичами Юлана брикхийки о том, как она отнеслась бы к участию ауренфэйских наемников в войне на севере. Юноша некоторое время слонялся в толпе, потом вернулся к Клиа и поделился с ней услышанным: многие гости с неодобрением говорили о расточительности кирнари Вирессы. - Я только что оказался поблизости от Мориэль-а-Мориэль, кирнари Рабази. - Алек незаметно кивнул в сторону женщины; Ниал оживленно что-то говорил ей, показывая на Беку Кавиш. - Она жаловалась лапносцу на то, что мы сейчас пируем на те доходы, которые Виресса получает в ущерб другим благодаря Эдикту об отделении. - Я и от других слышала то же самое, - пробормотала Клиа. - И все-таки я не могу ее понять. Рабази тоже извлекает прибыль из торговли через восточный порт, хоть это и крохи со стола Юлана, однако Мориэль не раз давала понять, что ее клану не нравится быть от кого-то зависимым. - Клиа просияла, взглянув в сторону парадного входа. - Ах, вот наконец и акхендийцы! Я уже боялась, что они не придут. - Райшу-и-Арлисандину как будто не очень приятно снова оказаться здесь, - заметил Алек. - У него для этого достаточно оснований, - согласился Серегил. Кирнари Акхенди был бледен и невесел, хотя приветствовал хозяина и его жену с обычной любезностью. Его седые волосы под сенгаи были взлохмачены, а скромная одежда - той же самой, что и на утреннем заседании лиасидра. - Надо его расспросить, - сказала Клиа, направляясь навстречу акхендийцу. Серегил и Алек двинулись следом; по пути к ним присоединился Теро. Толпа была такой густой, что к тому времени, когда скаланцы приблизились к Райшу-и-Арлисандину, тот уже беседовал с благородным Торсином и кирнари Гедре. Пожимая руку послу, акхендиец уронил свой реозу. - Ах, вот что значит возраст! - вздохнул он, с трудом опускаясь на колено, чтобы поднять фонарик. Клиа и Теро оба поспешили на помощь, но принцесса оказалась проворнее. Схватив Райша за руку, она попыталась ему помочь, но старик резко вырвал руку и, шатаясь, поднялся на ноги без посторонней помощи. Увидев, однако, что перед ним Клиа, он низко поклонился. - Прости меня, моя дорогая, я не видел тебя. - Смущение даже придало немного румянца его бледному лицу. - А где твоя супруга? - спросила Клиа, с надеждой оглядывая акхендийцев. - Я так по ней соскучилась! - Последние несколько дней она не очень хорошо себя чувствует, и ее женщины посоветовали ей сегодня остаться дома, - быстро ответил Райш, все еще смущенный. - Она просила меня передать тебе ее почтение. Амали надеется увидеться с тобой завтра, если это позволит ее здоровье. Я и сам здесь не задержусь. - Конечно. Очень хорошо, что ты все-таки смог заглянуть. Я тоже заметила, что Амали неважно выглядит. Знаешь, скаланские женщины пьют специальный отвар трав, который помогает им от недомоганий беременности. Командир моей охраны может знать, что именно нужно: ее мать - умелая акушерка. - Весело болтая, Клиа взяла кирнари под руку и увлекла его к ледяной чаше с вином. - Нам пора заняться делом, - намекнул Алек. - Согласен, - кивнул Теро. Серегил, подняв брови, взглянул на молодого мага. - Собираешься отбросить важность и удивить публику? Теро задумчиво оглядел стол. - Я думал о старых фокусах Нисандера. Перелетная стая жареных перепелок производила впечатление. - Наш хозяин - аккуратный человек, так что постарайся не очень напачкать. В начале ученичества Теро ужасала склонность его почтенного наставника к магическим шуткам во время торжественных пиров. Теперь же молодой волшебник собирался сам поразвлечься подобным образом, чем немало удивил Серегила. Оставив фокусы с едой на потом, Теро занялся реозу. Он подошел к группе вирессийских детишек и поманил фонарики. Несколько десятков маленьких светильников слетели с ветвей деревьев и закружились над запрокинутыми лицами восхищенных малышей. Завладев вниманием детей - и некоторых взрослых, - Теро придал созвездию реозу человеческую форму и заставил прыгать, словно свихнувшегося акробата. Когда большинство гостей стало наблюдать за проделками светящейся фигуры, Алек с Серегилом незаметно выскользнули в ближайшую дверь и отправились на поиски личных покоев кирнари. Бека видела, как они ушли, и стала присматриваться, не последует ли кто- нибудь за ними. Убедившись, что пока друзьям ничего не грозит, девушка снова повернулась к Теро, вокруг которого уже собралась небольшая толпа. - По-моему, твой приятель лишился рассудка, - усмехнулся подошедший к ней Кита. - Видел бы ты, что выделывал его старый учитель в подпитии, - ответила Бека, с грустью вспоминая о занятных заклинаниях, которыми развлекал друзей Нисандер. Некоторые из старших ауренфэйе, похоже, разделяли мнение Киты. Кирнари Акхенди, стоявший рядом с Клиа, с сомнением переводил взгляд с волшебника на принцессу; та весело смеялась, словно в дурачествах Теро для нее не было ничего удивительного. Отправив фонарики обратно на ветви деревьев, Теро стал извлекать цветы и разноцветный дым из ушей захваченных забавой малышей. Друзьям редко случалось видеть Теро улыбающимся. Его игривость была еще более редким зрелищем. Знакомый приглушенный кашель заставил Беку обернуться. Благородный Торсин прижимал к губам платок, стараясь делать это незаметно, плечи его тряслись. Бека поспешила к старику и протянула ему свой кубок с вином. Торсин с благодарностью выпил вино и похлопал Беку по руке. Его собственные руки были ледяными. - Тебе нехорошо, господин? - спросила Бека, заметив свежие кровавые пятна на платке, когда Торсин прятал его в рукав. - Нет, капитан, это просто старость, - ответил старик с грустной улыбкой. - И как все старики, я устаю быстрее, чем мне того хотелось бы. Пожалуй, я немного прогуляюсь, а потом отправлюсь домой, в постель. - Я пошлю кого-нибудь проводить тебя. - Бека сделала знак капралу Никидесу, стоявшему неподалеку. - Не нужно, - ответил Торсин. - Я предпочитаю сам добраться до дому. - Но твой кашель... - Он у меня уже давно. - Торсин решительно покачал головой. - Ты же знаешь, как я люблю свои спокойные прогулки под звездами. А после принятого сегодня решения... - Он печально посмотрел вокруг. - Мне будет не хватать Сарикали. Каков бы ни был исход, не думаю, что кто-нибудь из нас его еще увидит. - Мне будет жаль, если это и правда окажется так, господин, - сказала Бека. Бросив последний изумленный взгляд на Теро, который теперь пытался оживить пирог в виде дракона, старый посол отправился прощаться с Клиа и Юланом. Повернувшись, Бека чуть не столкнулась с Ниалом. Он взял ее руку и прижал к губам. - Мне будет очень грустно, когда ты уедешь. Я ни о чем другом не могу думать с тех пор, как утром было принято решение о голосовании. Мне будет особенно тяжело расстаться с тобой, зная, что ты возвращаешься на войну, тали. Ниал в первый раз употребил это ласковое обращение, и оно согрело сердце Беке и заставило слезы выступить у нее на глазах. - Ты мог бы отправиться вместе со мной. - Эти слова вырвались у Беки, прежде чем она успела их обдумать. - Если Эдикт об отделении будет отменен, ты могла бы остаться, - возразил Ниал, все еще сжимая ее руку. Такая возможность, как призрак, мгновение висела между ними, потом Бека покачала головой. - Я не могу бросить свой отряд, да и оставить Клиа не могу. Особенно теперь, когда каждый воин на счету. - Вот что значит любить солдата. - Ниал провел пальцем по ладони девушки и погладил старые шрамы. - Мое предложение остается в силе. - Заглянув в печальные прозрачные глаза в поисках ответа, Бека добавила по-ауренфэйски: - Бери то, что посылает Светоносный, и будь благодарен, тали. Ниал хмыкнул. - Хоть это и боктерсийская поговорка, я над ней подумаю. Серегил и Алек пробирались по похожему на лабиринт дому со своей обычной осторожностью, но вскоре убедились, что большинство его обитателей заняты в центральном дворе. Тех немногих, кто им встретился, - это были по большей части занятые друг другом любовники или немногочисленные слуги - оказалось легко миновать незамеченными. - Тебе тут что-нибудь кажется знакомым? - спросил Серегил. - Нет, я был в другом крыле. Серегил когда-то хорошо знал этот просторный дом. Побродив по смутно знакомым коридорам и дворикам, он наконец нашел дорогу к покоям, в которых жил кирнари. Комнаты выходили в маленький сад, заросший пионами и дикими розами, с овальным бассейном посередине, где плавали крупные серебристые рыбы. - Если мы не найдем бумаг здесь, и не найдем быстро, бросаем эту затею и возвращаемся, - сказал Серегил; он толкнул дверь, которая оказалась незапертой. - Мы должны вернуться прежде, чем нас хватятся. - Он искоса взглянул на Алека, лицо которого слабо осветила луна. - Ты пока никакого запаха не чувствуешь? - Только аромат цветов. Их поиски облегчались тем, что в комнатах оказалось очень мало мебели: Юлан и его супруга любили простор. В каждой комнате было только самое необходимое для жизни. Толстые ковры заглушали звук шагов, но не было занавесей, за которыми можно было бы спрятаться, лишь легкий шелковый полог над кроватью. - Как странно, - прошептал Алек, оставшийся на страже у двери. - Здесь все хорошего качества, но после той роскоши, которой мы сегодня насмотрелись, я ожидал, что Юлану по вкусу более изысканная обстановка. - И о чем это говорит? - спросил Серегил, заглядывая в сундук с одеждой. - Может быть, о том, что кирнари не заботится о материальных приметах успеха? Он жаждет власти, и та демонстрация богатства, которую он устроил сегодня, всего лишь ее подчеркивает? - Прекрасно. Впрочем, есть еще кое-что. Он живет ради своего клана. Не то чтобы он при этом не позаботился о собственном величии, но и власть, и доходы, и торговля, и репутация - это все для Вирессы. Такими и бывают великие кирнари. - Серегил оборвал себя, склонившись над ящиком маленького стола. - Посмотри-ка сюда! Он бросил Алеку какой-то блестящий предмет: скаланский сестерций, распиленный пополам. - Готов спорить - я знаю, что это такое, - прошептал юноша, возвращая находку обратно. - Юлан посылает кисточки от сенгаи, а Торсин - половинки сестерция. - Если ты прав, они встречались по крайней мере пять раз. - Серегил показал Алеку еще несколько таких же вещичек. - Как ты думаешь, зачем Юлан держит их под рукой? Да, о чем я говорил? - О том, что Юлан - великий кирнари. - Ах да. Один из самых великих. Поэтому-то он и противится предложениям Клиа - вовсе не потому, что она сама или тирфэйе ему не по нраву. Если бы его клану было выгодно то, что предлагает принцесса, мы бы уже вернулись в Скалу, осыпаемые его благословениями... А вот еще кое- что! Похоже на шкатулку для писем. - Серегил вынул из ящика ларец. Он был как раз подходящего размера, но совершенно гладкий, без всяких признаков замочной скважины. - Думаю, что то, за чем мы охотимся, - здесь, если, конечно, оно вообще существует. Как бы то ни было, к нам в руки содержимое шкатулки не попадет: она заколдована. - Нужно было привести с собой Теро... - Алек умолк, заслышав приближающиеся шаги. Прошипев поспешное предостережение, он спрятался за створкой двери. Серегил бесшумно скользнул под кровать, и Алек подумал, что в Ауренене, если заподозришь присутствие чужака, нужно первым делом смотреть именно в этих двух местах. Невидимый посетитель помедлил во дворике, потом вернулся туда, откуда пришел. - Вот и надейся на твоего заступника-башваи, - пожаловался Серегил, вылезая из-под кровати и отряхивая пыль с кафтана. - Никакого запаха, а? - Боюсь, что нет. Как ты думаешь, что это значит? - Кто знает - с башваи ни о чем нельзя сказать наверняка. Серегил перешел в соседнюю со спальней гостиную и через несколько секунд вернулся, с триумфом потрясая мятым листом пергамента. - Вот это может нам пригодиться, - прошептал он, разглядывая находку с помощью светящегося камня. - Здесь начало письма, но клякса испортила его после нескольких строк. Не так он осторожен, как я думал, - оставить такое! Алек вытянул шею, чтобы заглянуть на страницу. - Это не ауренфэйские буквы. - Пленимарские. - Брови Серегила полезли на лоб, когда он прочел первые строки. - Ну и ну, до чего же тесен мир! Письмо адресовано "достопочтенному Рагару Ашназаи". - Ашназаи? Родич Варгула Ашназаи? - О да. В пленимарские семьи очень трудно попасть чужаку, особенно если это семьи влиятельные. Некроманты, шпионы, дипломаты... Приятное, должно быть, общество собирается у них за обеденным столом. - Серегил положил пергамент на то место, откуда взял. - Что ж, это лучше, чем ничего. По крайней мере мы теперь знаем, с кем он водится. Нам пора возвращаться, у Теро, должно быть, уже иссяк запас фокусов. Они ведь, в конце концов, требуют чувства юмора. Приблизившись к центральному двору, Алек и Серегил расстались и вошли через разные двери. Серегил явно был прав насчет Теро, подумал Алек. Вокруг мага собралась целая группа - Юлан, Клиа, кирнари Катме, Адриэль и Саабан. Все выглядели взволнованными и напряженными. Лхаар-а-Ириэль грозила Теро пальцем. - Вот и вы наконец, - пробормотала Клиа, когда Алек подошел к ней. - Бедный Теро нуждается в поддержке. - Но я сам видел, как ауренфэйе тоже используют магию для невинных развлечений, - оправдывался молодой волшебник. - Уверяю тебя, я никого не хотел обидеть. - Глупцы и дети, может быть, и используют, - сурово возразила Лхаар. - Сила, дарованная Аурой, священна, и ею нельзя играть. - Но разве смех - это не дар Ауры, Лхаар-а-Ириэль? - спросил Юлан-и- Сатхил, приходя на помощь своему гостю. - Конечно! Я сам много раз в дождливые вечера развлекал волшебными фокусами детей у нас дома, - добавил Саабан. Алек спрятал усмешку. - О боги, Теро, чем ты тут занимался? Маг подчеркнуто проигнорировал его вопрос. - Ну, в конце концов, это мой дом, и я утверждаю, что никакого вреда причинено не было, - заключил Юлан. - Разве не должны мы быть терпимы к различиям между нами? Кирнари Катме бросила на него гневный взгляд и отошла. Юлан подмигнул Теро. - Не обращай на нее внимания, Теро-и-Процепиос. Катмийцы смотрят иначе очень на многое. Я почитаю за честь, что ты употребил свои таланты для развлечения моих гостей. Умоляю тебя, не вини в ее резкости хозяев дома. Теро низко поклонился. - Если мне удалось хоть в малой мере отплатить тебе за твое несравненное гостеприимство, кирнари, я буду чувствовать себя вполне удовлетворенным. Группа, собравшаяся вокруг Теро, постепенно разошлась, рядом с магом остался только Алек. - Я получал настоящее удовольствие от этих проделок, пока катмийка не накинулась на меня, - признался Теро. - Ты помнишь любимое заклинание Нисандера, то, которое заставляло петь кувшины с вином? Мне оно сегодня, удалось довольно хорошо. - Помолчав, волшебник взял юношу под руку. - Ну как, удалось вам?.. Алек кивнул, но тут же застыл неподвижно, ощутив знакомый запах. - Что случилось? - спросил Теро. - Я... я не уверен. Запах башваи, если это и раньше был он, сразу исчез. - Чем это вы тут занимаетесь? - спросил с усмешкой Серегил, подходя к ним. - Мне показалось, что я снова почуял тот запах - всего на секунду, - пробормотал Алек. - Что почуял? - снова спросил Теро. - Некоторые люди видят башваи, - объяснил Серегил. - Алек утверждает, что он их чует. - Очень похоже на запах сладкого благовония, - сказал Алек, все еще принюхиваясь. - Правда? - Теро огляделся вокруг. - Мне было бы трудно заметить здесь призрак благовония - вокруг столько ароматов. - Может быть, это икарнийцы. - Серегил показал на нескольких гостей в черных туниках и сине-зеленых сенгаи. - Они любят очень крепкие духи. - Может быть, ты и прав, - сказал Алек. - Скажите, вы видели благородного Торсина? Я думал, он рядом с Клиа, но его нигде не видно. - Он ушел, - сообщил юноше Теро. - Ушел? И давно? - быстро спросил Серегил. - По-моему, сразу после того, как вы сами покинули зал. - Серегил, Алек! - окликнула их Клиа через головы гостей. - Идите сюда! Наш хозяин просит вас спеть. Алек усмехнулся. - Спеть, чтобы нас накормили ужином? Совсем как в старые времена. Глава 29. Неожиданная смерть На следующее утро, когда Алек вошел в кухню, там уже завтракали все, кто должен был принять участие в охоте. При жеребьевке выиграла декурия Бракнила; Ниал тоже сидел за столом, болтая с Китой и Бекой. По совету Назиена Клиа оделась в свою военную тунику и сапоги. Единственными ее украшениями были акхендийские амулеты. Алек улыбнулся, глядя на нее: в мягком свете огня в очаге Клиа выглядела совсем как та беззаботная молодая воительница, которую он впервые встретил в Цирне у загона с лошадьми. - Опять никак не мог выбраться из постели, да? - добродушно поддразнила юношу Бека. Некоторые из солдат Бракнила - очевидно, те, кто был на дежурстве две ночи назад, - ухмыльнулись. Алек ничего не ответил, сосредоточив все внимание на тарелке с хлебом и сосисками, которую ему подал один из поваров. Уж этой-то ночью он позаботился о том, чтобы дверь на балкон была плотно закрыта. - Тебе следует поесть, госпожа, - посоветовал Кита, глядя на нетронутую тарелку Клиа. - Старый Назиен загоняет вас - проскачете полпути до Хамана и обратно, прежде чем стемнеет. - Так мне и говорили, но боюсь, мой желудок сейчас не примет еды, - ответила Клиа, с сожалением похлопав себя по животу. - Солдату в таком признаваться позор, но, должно быть, я вчера выпила больше, чем следовало. Я все еще не привыкла к винам твоей страны. - Мне и показалось, что ты плохо выглядишь, - сказала Бека. - Может быть, стоит отменить охоту? Я могу послать кого-нибудь сообщить об этом Назиену. - Ну, чтобы я отказалась от этой охоты, потребовалось бы что-то большее, чем головная боль и боль в желудке, - ответила Клиа, без особого желания принимаясь жевать яблоко. - Мне уже почти удалось перетянуть Назиена на нашу сторону, я уверена. Времени остается совсем мало, а за один сегодняшний день я могу завоевать больше союзников, чем за неделю переговоров. Клиа протянула руку и стала перебирать многочисленные шатта на колчане Алека. - Тебе случалось соревноваться с ними, Алек. Что ты посоветуешь? Что поможет мне завоевать больше друзей - стрелять хорошо или мазать? - Будь мы в Римини, я бы предложил тебе последнее, госпожа. Здесь же, пожалуй, лучше показать все, на что ты способна. - Именно так, если ты хочешь завоевать уважение Назиена, - подтвердил Ниал. Алек помолчал, обдумывая вопрос, который считал необходимым задать. - Ты уверена, что разумно брать меня с собой? Хаманцы не скрывают, что любят меня не больше, чем Серегила, а я не хотел бы испортить тебе все дело, если, как ты думаешь, они склоняются в пользу Скалы. - Это ты предоставь решать мне, - ответила Клиа. - Ты - член посольства и мой друг. Пусть уж они уважат мой выбор. - Ты также наш лучший охотник, - подмигнула Алеку Бека. - Пусть-ка Эмиэль и остальные это проглотят! - Как себя сегодня чувствует благородный Торсин? - спросил Ниал - Все еще спит, я думаю, - ответила Клиа. - Я велела слугам его не тревожить. Хорошо, что сегодня ему удастся отдохнуть: это пойдет бедняге на пользу. Кита доел свою порцию и вышел во двор; вскоре он вернулся и сообщил, что хаманцы прибыли. - Сегодня Эмиэль-и-Моранти сопровождает кирнари? - поинтересовалась Клиа. - Да, и с ним дюжина его дружков, - сообщил ей Кита. - Но Назиен захватил с собой и кое-кого из старших родичей тоже. Клиа обменялась озабоченными взглядами с Алеком и Бекой. - Ну, друзья, стреляйте метко, а улыбайтесь любезно. Назиен-и-Хари и больше дюжины хаманских всадников ожидали на улице. На фоне затянутого туманом утреннего неба их черножелтые сенгаи казались особенно яркими, словно предупреждающая об опасном жале расцветка осы. Все были вооружены луками, дротиками и рапирами. С колчанов молодежи - приятелей Эмиэля - свешивались многочисленные шатта. "Они превосходят нас числом", - обеспокоенно подумал Алек, гадая, как отнесется к этому обстоятельству Клиа. Взглянув на Беку, юноша понял, что она разделяет его сомнения. Однако Клиа, не колеблясь, подошла к Назиену и дружески пожала ему руку. Эмиэль занимал почетное место сразу же за своим дядюшкой; лицо его было непроницаемо. По крайней мере пока он явно не собирался никак проявлять свое отношение к присутствию Алека. "Вот и прекрасно, ты, высокомерный недоносок, мне ничего другого и не надо - пока ты ведешь себя прилично", - Алек с подозрением следил за хаманцем, когда тот галантно подал руку Клиа. Скаланцы уже были готовы вскочить в седла, когда неподалеку появились кирнари Акхенди и несколько членов его клана. Акхендиицы сопровождали на ранней прогулке Амали, которая в утреннем свете выглядела особенно бледной и изнуренной. - Судя по всему, Амали все еще тошнит по утрам, - заметила Бека. - Выглядит она ужасно. - Похоже, вас ждет приятная прогулка, день будет погожим, - сказал Райш-и-Арлисандин, приветствуя принцессу и ее спутников. - Надеюсь, ты хорошо отдохнула этой ночью, Клиаа-Идрилейн? - Да, вполне, - ответила Клиа, с беспокойством глядя на Амали - А вот ты выглядишь усталой, дорогая Что заставило тебя выйти так рано? Амали стиснула руки Клиа, ласково улыбаясь - О, последнее время я просыпаюсь с первыми лучами солнца, и на рассвете так приятно гулять. - Женщина бросила быстрый взгляд на хаманцев. - Надеюсь, ты сегодня будешь осторожна. Холмы могут оказаться опасны - для тех, кто к ним непривычен. Назиен явно рассвирепел от этого неприкрытого оскорбления. - Мы позаботимся о том, чтобы с принцессой ничего не случилось. - Конечно, - холодно согласился Райш. - Желаю вам всем удачной охоты. "Уж не предостерегают ли они нас?" - гадал Алек, слушая этот странный обмен любезностями. Акхендиицы продолжили свою прогулку, но Амали, как заметил юноша, еще раз обеспокоенно оглянулась Слуги подвели коней Клиа и ее сопровождающим. Всадники расположились в зависимости от ранга, и Алек обнаружил, что оказался соседом Эмиэля. Похоже, избежать разговора с ним не было никакой надежды. Вскоре Эмиэль доказал, что юноша не ошибся. - Твой приятель не захотел присоединиться к нам? - Думаю, ответ тебе известен, - холодно ответил Алек. - Вот и хорошо. Он так и не стал приличным лучником. Вот рапира - это всегда было его любимое оружие. Алек принужденно улыбнулся. - Ты прав. И он к тому же прекрасный учитель. Может быть, ты не откажешься как-нибудь скрестить со мной клинки в дружеском соревновании? Хаманец довольно ухмыльнулся. - Буду рад такой возможности. Ниал подъехал поближе. - Даже учебные поединки в городе неприемлемы - на них распространяется запрет на насилие. - Рабазиец пристально взглянул на Эмиэля. - Уж ты-то должен об этом знать. Эмиэль с презрительным смехом натянул повод и отъехал от Алека с Ниалом; за ним последовали его прихвостни. Ниал проводил их насмешливым взглядом. - Обидчивый малый, не правда ли? Выглянув в окно верхнего этажа, Серегил с неудовольствием пересчитал сенгаи. Ему с самого начала не нравилась мысль о том, что Клиа отправится в окрестности Сарикали с хаманцами, а уж то, что скаланцы оказались в меньшинстве, пришлось ему не по душе и подавно. Однако Клиа казалась ничуть не озабоченной; она весело шутила с Назиеном и расхваливала лошадей. "Ты тоже видишь опасность, верно, тали?" - подумал Серегил, даже на расстоянии прочтя на лице Алека выражение настороженности. Предстоящий ему день неожиданно показался Серегилу ужасно длинным. Когда наконец охотники ускакали, Серегил спустился в помещение бани и обнаружил, что все находится в его единоличном распоряжении. - Не приготовить ли тебе ванну? - спросил Олмис, поднимаясь со своего стула в углу. - Да, и погорячее. - Поскольку Серегил был вынужден скрывать свои синяки, ему приходилось уже много дней обходиться без настоящего мытья. Теперь же ничто ему не препятствовало: Олмис и так знал его секрет и к тому же оказался не болтлив. Раздевшись, Серегил скользнул в горячую благоухающую травами воду и расслабился, неподвижно плавая на поверхности. - Ты выглядишь гораздо лучше сегодня, - заметил Олмис, подавая Серегилу жесткую губку и мыло. - Я и чувствую себя лучше, - ответил Серегил, раздумывая, может ли он позволить себе настоящий массаж. Однако прежде чем он принял решение, в помещение ворвался Теро. Обычно аккуратный волшебник был небрит и взлохмачен, его кафтан оказался застегнут криво. - Серегил, мне немедленно нужна твоя помощь! - сообщил он по- скалански, остановившись сразу, как вошел. - Благородного Торсина нашли мертвым. - Нашли? - Разбрызгивая воду, Серегил потянулся за полотенцем. - Где? Теро вытаращил глаза, увидев пожелтевшие синяки на теле Серегила, но, к счастью, воздержался от расспросов. - У Вхадасоори. Какие-то брикхийцы... - Клянусь Светом!.. - прошипел Серегил. Последнее, что было нужно сейчас Клиа, да и переговорам в целом, - это еще одна смерть. - Кто-нибудь знает, когда он вышел из дому этим утром? - Я еще не успел спросить. Серегил натянул штаны и стал надевать сапоги, в спешке неуклюже прыгая на одной ноге. - Скажи тем, кто его нашел, что тело нельзя передвигать! - Боюсь, уже поздно. Женщина, прибежавшая с этим известием, сказала, что ее родичи уже несут Торсина сюда. Они могут теперь явиться в любую минуту. - Потроха Билайри! - Серегил накинул кафтан и бросился следом за Теро. Из главного зала доносились голоса. Пожилая брикхийка и два молодых парня только что вошли в дверь, неся на снятом ставне закутанное в плащ тело. Сведенные члены, выступающие из-под ткани плаща-савана, ясно говорили, что смерть Торсина не была мирной. С помощью сержанта Рилина и четверых солдат брикхийцы поставили самодельные носилки посередине зала. Женщина представилась как Алия-а-Макиния; молодые люди оказались ее сыновьями. - Я нашел рядом с ним это. - Один из молодых брикхийцев протянул Серегилу окровавленный платок. - Благодарю тебя. Сержант Рилин, выставь стражу у дверей и пошли кого-нибудь сообщить моим сестрам о случившемся. - Серегил снова повернулся к брикхийцам. - Вы задержитесь тут ненадолго, пожалуйста. Знакомое чувство отстраненности охватило Серегила, когда он опустился на колени рядом с носилками; тело на них стало теперь для него всего лишь загадкой, которую нужно разгадать. Откинув плащ, Серегил обнаружил, что Торсин лежит на спине, поджав ноги. Правая рука была неуклюже вытянута над головой, растопыренные бледные распухшие пальцы покрыты подсохшей грязью. Сжатая в кулак левая рука оказалась прижата к груди. Одежда на Торсине была той же самой, в которой он накануне появился на пиру, но теперь стала мокрой и грязной. Сухие травинки запутались в волосах старика и в звеньях тяжелой золотой цепи у него на груди. Кто-то обвязал лицо мертвеца платком. Сквозь ткань там, где был рот, просочилась черная кровь, кровь покрывала и одежду спереди, и кулак неловко прижатой к груди левой руки. - Клянусь Светом, ему перерезали горло! - воскликнул Теро. Серегил запустил пальцы под закоченевший подбородок. - Нет, шея цела. Он стянул платок с лица мертвеца, уже зная, что увидит. Губы, подбородок, бороду покрывали потеки засохшей крови и грязь. Смерть жестоко исказила благообразные черты, в открытых глазах и разинутом рту шевелились насекомые. Левая сторона лица стала багровой и была испещрена маленькими углублениями, в остальном лицо и шея были синеватыми. Теро резко втянул воздух и сделал знак, отвращающий зло. - В этом нет нужды, - сказал ему Серегил. Ему пришлось видеть больше трупов, чем хотелось бы вспоминать, и теперь он знал следы, которые оставляет смерть, наизусть. Он прижал палец к потемневшей щеке, потом отнял его. - Этой стороной его голова лежала на земле. Такой цвет коже придает свернувшаяся после смерти кровь. Видишь, снизу его руки и шея тоже такие? - Серегил снова нажал и заметил, что кожа не изменила цвета под его пальцами. - Он мертв с прошлого вечера. Серегил снова взглянул на брикхийцев. - Когда вы нашли его, он лежал лицом вниз у самой воды, не так ли? Одна рука была вытянута вперед и опущена в воду, а другая прижата к груди. Брикхийцы обменялись удивленными взглядами. - Да, - ответила Алия-а-Макиния. - Мы утром отправились к Вхадасоори за священной водой и нашли его в точности в таком положении, как ты сказал. Как тебе удалось?.. Погруженный в размышления, Серегил не ответил на вопрос. - Где была Чаша? - На земле с ним рядом. Он, должно быть, выронил ее, когда пил. - Женщина осенила мертвое тело знаком благословения. - Мы обращались с ним со всем уважением и произнесли положенные прощальные слова. - Прими благодарность от имени принцессы и от меня лично, Алия-а- Макиния, - сказал Серегил, хотя и жалел в душе, что они не оставили Торсина там, где тот лежал. - Вы что-нибудь еще нашли рядом с телом? - Только платок. - Где Чаша теперь? Старший из молодых людей пожал плечами. - Я поставил ее обратно на камень. - Пойди и принеси ее немедленно! - резко приказал Серегил. - А еще лучше отнеси ее Бритиру-и-Ниену, кирнари Силмаи, и расскажи, что случилось. Передай кирнари, что я опасаюсь яда. - Чаша Ауры отравлена? - охнула женщина. - Это немыслимо! - Мы не можем рисковать. Если сможете, узнайте, пил ли с тех пор кто- нибудь из Чаши. И, пожалуйста, поторопитесь! Когда брикхийцы ушли, Серегил позволил себе раздраженно фыркнуть. - Из-за того, что они такие добропорядочные, мы можем теперь никогда не напасть на след. - Неудивительно, что никто не видел, как Торсин сегодня выходил, - пробормотал Теро, опускаясь на корточки рядом с телом. - Он в той одежде, что была на нем прошлым вечером. Должно быть, он не возвращался домой. - Бека говорила, что он отказался от провожатого, когда уходил от Юлана. Волшебник коснулся посиневшей щеки Торсина. - У меня мало опыта в обращении с мертвецами. Я никогда не видел, чтобы человек так синел. Что это может значить? - Что Торсин задохнулся, скорее всего. - Серегил поднял с пола окровавленный платок. - Легкие в конце концов не выдержали, и он захлебнулся в собственной крови. Конечно, не исключается, что его задушили. Давай-ка осмотрим остальное тело - просто на всякий случай. Помоги мне его раздеть. "И моли Ауру, чтобы он не оказался убит", - подумал Серегил про себя. В Сарикали никогда еще не случалось убийства, насколько было известно, и лучше Скале не создавать прецедент. Нельзя было предсказать, какова в таком случае была бы реакция ауренфэйе. Теро мог быть несведущ в смерти, но война закалила его. В те дни, когда он жил под кровлей Орески, молодой маг не вынес бы такого зрелища; теперь же он работал с мрачной целеустремленностью, стиснув зубы. Вдвоем с Серегилом они разрезали и стянули одежду с окоченевшего тела. На мертвеце не оказалось ни ран, ни синяков. Ничего, похоже, не было и украдено. Череп и кости не пострадали, а на правой руке не было следов, которые бы говорили о том, что старик сопротивлялся нападению. Левый кулак по-прежнему был стиснут, и чтобы осмотреть эту руку, нужно было ждать, пока окостенение пройдет. - Так что ты думаешь? Его отравили? - прошептал Теро, когда осмотр был окончен. Серегил пощупал затвердевшие мускулы на лице и шее старика, потом оттянул сморщенную губу. - Трудно сказать из-за посинения. А никакой магии ты не чувствуешь? - Нет. Что он делал у озера? - Вхадасоори лежит между нашим домом и тупой Вирессы. Должно быть, он остановился там, чтобы утолить жажду, потом упал. К тому моменту, когда он дошел до озера, он уже шатался. - Откуда ты знаешь? Серегил поднял с пола башмак. - Посмотри на носок - видишь, как он исцарапан и заляпан грязью? Торсин никогда не явился бы на пир в грязной обуви; значит, башмак стал таким после того, как старик оттуда ушел. И посмотри, какие грязные пятна у него на коленях и на рукавах. Он падал по крайней мере дважды, пока добрался до воды, но сообразил, что лучше воспользоваться Чашей, а не просто зачерпнуть воду рукой. Он был болен, это так, но я сказал бы, что смерть настигла его внезапно у самого края берега. - Но тело скрючено! - Его поза не выглядит как следствие предсмертной агонии, если ты это имеешь в виду. Он упал и перекатился на бок. Трупное окоченение сделало его члены негнущимися. Тело выглядит ужасно, но уверяю тебя - в этом нет ничего необычного. И все равно, я хочу посмотреть, где они его нашли. - Мы не можем просто оставить его лежать здесь! - Прикажи слугам перенести его наверх. Теро взглянул на свои перепачканные руки и вздохнул. - Сначала Идрилейн, теперь он. Смерть словно преследует нас. Серегил вздохнул тоже. - Оба были старыми и больными. Будем надеяться, что Билайри у своих ворот удовлетворится этим хотя бы на время. Адриэль вошла в зал, как раз когда Серегил и Теро выходили, чтобы отправиться к Вхадасоори. - Кита сообщил мне. Бедный благородный Торсин! - воскликнула она. - Нам будет его очень не хватать. Как вы думаете, придется снова объявить траур? - Сомневаюсь, - ответил Серегил. - Он не был в родстве с царской семьей. - Что ж, это хорошо, - протянула Адриэль, практичная, несмотря на горе. - Переговоры и так слишком затянулись. - Мы отправляемся осматривать то место, где его нашли. Не хочешь пойти с нами? - Пожалуй, мне следует это сделать. К тому времени, когда они достигли священного озера, солнце уже осветило самую высокую из башен Сарикали. К отчаянию Серегила, на берегу, за кругом каменых истуканов, собралась небольшая толпа ротозеев. У самой воды рядом с Чашей стояли старый Бритир-и-Ниен, Лхаар-аИриэль и Юлан-и-Сатхил. Вирессиец казался наиболее потрясенным случившимся. "Явился узнать, куда ветер дует теперь, когда ты лишился своего главного помощника?" - подумал Серегил. - Постойте, пожалуйста, здесь, - сказал он Адриэль и Теро. - И так уже слишком много людей топталось на берегу. Ориентируясь на колонну с Чашей и дом Юлана, Серегил медленно обошел пространство, где скорее всего могли остаться следы Торсина. Накануне ночью выпала обильная роса, и трава все еще была мокрой. В нескольких местах Серегил обнаружил следы скаланских башмаков - их каблуки оставляли более глубокие вмятины, чем мягкие сапоги ауренфэйе. Неравное расстояние между следами и взрытый кое-где дерн говорили о том, что тут прошел человек, нетвердо держащийся на ногах. Серегил мог бы найти более отчетливые следы у края воды, но его добросовестные предшественники в своих стараниях затоптали все вокруг. Даже Микаму не удалось бы разобраться в этой путанице, молча кипел раздражением Серегил. Впрочем, его старания были частично вознаграждены. На самом краю берега он нашел отпечатки четырех впившихся в землю пальцев. Участок примятой травы показывал, где лежало тело. К нему вели отпечатки неровных шагов - последних, сделанных Торсином. Параллельно тянулись следы ауренфэйских сапог - должно быть, тех молодых людей, которые унесли тело. Когда брикхийцы прошли полпути, кто-то опустился перед мертвецом на колени. В обратном направлении шли другие следы ауренфэйе, и все они накладывались на отпечатки ног Торсина. Выпрямившись, Серегил помахал Теро и своей сестре, подзывая их поближе. - Мы скорбим по твоей потере, - сказал ему Бритир, морщинистое лицо которого было мрачно. - Никто не прикасался к Чаше с тех пор, как я сюда прибыл. - Ты решил, будто вода в Чаше была отравлена, - ядовито заметила Лхаар. - Ты слишком долго прожил среди тирфэйе. Ни один ауренфэйе никогда не отравит Чаши Ауры. - Мои слова были излишне поспешны, кирнари, - ответил Серегил с поклоном. - Когда мне сказали, что Чаша была найдена рядом с телом, я решил принять все предосторожности. Теперь же, осмотрев землю вокруг, я уверен, что Торсин встретил свою смерть в одиночестве и что он уже умирал, когда добрался до воды. - Могу я обследовать Чашу, кирнари? - спросил Теро. - Может быть, мне удастся узнать что-нибудь о состоянии духа Торсина, если он касался Чаши перед смертью. - Ауренфэйский закон запрещает касаться рассудка человека, - резко ответила Лхаар. Бритир положил руку ей на плечо. - Умер гость, находившийся под нашей защитой, Лхаар-аИриэль. Будет только правильно, если его соотечественники своими собственными методами убедятся в обстоятельствах его смерти. Кроме того, рассудок Торсина покинул тело вместе с его кхи. Теро-и-Процепиос ищет только память, сохранившуюся в камне. Берись за дело, молодой маг. Что ты сможешь узнать у этого немого свидетеля? Теро медленно осмотрел алебастровый сосуд, зачерпнул немного воды и отхлебнул. - Ты позволяешь ему позорить нас своими подозрениями, - пробормотала катмийка. - Правда никого не позорит, - ответил ей Юлан-и-Сатхил. Не обращая внимания на перепалку, Теро прижал Чашу ко лбу и беззвучно прошептал заклинание. Через несколько минут он вернул сосуд на его пьедестал и покачал головой. - Чаша знала только поклонение, пока сюда не пришел Торсин. Только он касался ее с помутненным разумом, и это объяснялось тяжестью его болезни. - Ты можешь ощутить его болезнь? - спросила Адриэль. Теро прижал руку к груди. - Я ощутил кое-что из того, что чувствовал Торсин, когда коснулся Чаши, - пылающую боль вот здесь, за грудиной. - А как насчет его последних мыслей? - с вызовом спросила Лхаар. - Я не знаю заклинаний, благодаря которым их можно было бы узнать, - ответил Теро. - Благодарю вас за ваше терпение, кирнари, - сказал Серегил. - Теперь ничего не остается, как только ждать возвращения Клиа. Бритир печально покачал головой. - Какая жалость портить ей удовольствие от охоты такой новостью... Глава 30. Охота Опасения Алека несколько рассеялись, когда кавалькада пересекла вброд еле видную в тумане реку и углубилась в холмы. Молодые хаманцы находились в приподнятом настроении, их возбуждение вскоре передалось и скаланцам. Как и прочие тирфэйе, Алек был рад вырваться из мрачных стен Сарикали хотя бы на день - особенно если учесть, что день обещал быть погожим. Восходящее солнце окрасило золотом тонкие облака на небе цвета цириской бирюзы. Даже здесь, совсем близко от города, мягкий мох был испещрен множеством следов: оленей, ланей, кабанов, каких-то крупных птиц. Похоже, на всю эту разнообразную живность охотились не только люди, - следы выдавали присутствие волков, медведей и лис. Однако провожатые не стали задерживаться на опушке, а поскакали дальше в лес - туда, где кроны елей и дубов смыкались, заслоняя поднимающееся солнце. Ауренфэйе не охотились с гончими. Когда дичь бывала обнаружена, охотники спешивались, несколько человек пешком отправлялись выслеживать зверя, остальные ждали их возвращения. Это был лучше всего известный Алеку способ охоты, и он быстро заслужил одобрение хозяев, одним выстрелом свалив жирную олениху. Как ни странно, успехи Клиа были гораздо скромнее. - Надеюсь, наш ужин не будет зависеть от моей добычи, - уныло сказала принцесса: она слишком рано отпустила тетиву и промахнулась по ясно видной цели. Несмотря на это, многие молодые хаманцы, державшиеся вначале надменно, теперь стали приветливы с ней, хоть и не с ее свитой. Особенно много внимания Клиа уделял Эмиэль, который даже предложил принцессе собственный лук, когда ее оружие вновь подвело ее при очередном выстреле. - Похоже, теперь она решила прикинуться неумехой, - проворчала Бека, поджидая, когда Клиа и Эмиэль вернутся из погони за оленем. - В сумерках под проливным дождем она стреляла лучше, чем сейчас! Утренний туман растаял, становилось жарко. В гуще леса воздух стал душным и влажным. Птицы умолкли, тучи мелкой мошкары вились над всадниками и лошадьми, жужжание наполняло воздух, все открытые участки кожи зудели от укусов. Особенно привлекали насекомых уши и носы их жертв. Незадолго до полудня охотники выехали на большую заросшую травой поляну на вершине холма. Назиен объявил привал. Лужайку окружали тополя, ветерок слегка шевелил их глянцевитые листья. Через поляну бежал прозрачный ручей, а свежий ветер уносил прочь и жару, и мух. Судя по кучам хвороста, следам кострищ и нескольким тропам, пересекавшим луг, выбранное хаманцами место пользовалось популярностью. - Звери спят, пережидая полуденную жару, - обратился Назиен к Клиа, - последуем и мы их примеру. Из седельных сумок появились фрукты, хлеб и вино. Конники Беки помогли ощипать и насадить на вертел кутку. Алек остался в стороне и исподтишка наблюдал за Эмиэлем и кирнари, которые вместе с Клиа уселись в тени. После еды большая часть охотников улеглась спать. Удобно устроившись, прислонившись спиной к дереву, Алек тоже уже начал дремать, как вдруг почувствовал, что над ним кто-то стоит. С настороженной улыбкой на него смотрела женщина. Ориллиа-кто-то-там... - юноше не удалось вспомнить ее имя полностью. За спиной женщины толпились ее соплеменники. - Ты удивительно хорошо для тирфэйе стреляешь, - сказала женщина. - Спасибо, - ответил Алек и многозначительно добавил: - Руиауро сказал мне, что умение стрелять даровано мне Аурой с кровью моей матери. Женщина вежливо кивнула. - Приношу тебе извинения, яшел. Мои друзья и я хотели бы посмотреть, чего стоит твой странный черный лук против нашего оружия. - Хорошо, - согласился Алек; может быть, Клиа была права относительно дипломатического значения этой поездки. В качестве первой мишени ауренфэйе выбрали ствол дерева на противоположном конце поляны. Задача была несложной, и Алек легко одолел большинство хаманских лучников. К концу соревнования колчан юноши украсили пять новых шатта. - Может быть, выберем что-нибудь посложнее? - предложил Алек. Хаманцы обменялись насмешливыми взглядами, наблюдая, как скаланец срезал дюжину прямых молодых побегов и очистил их от ветвей. Затем Алек воткнул прутья в землю, отсчитал двадцать шагов и прочертил каблуком во мху линию для стрелков. - И что мы должны с ними делать? Расщепить пополам? - фыркнул кто-то из молодежи. - Можно и так, - ответил Алек, забрасывая колчан за плечо, - но меня учили вот чему. И он послал одну за другой четыре стрелы; четыре прута оказались срезаны через один - два высоко, два низко. Обернувшись, юноша увидел на лицах соперников смесь восхищения и беспокойства. - Мастер Рэдли из Во