ь над входом в башню, и время от времени Селкирк поглядывал поверх перил на автостоянку, лежавшую метрах в тридцати внизу. - Не беспокойся, - сказал он. - Он уйдет, как только увидит, что здесь никого нет. Именно это ее и беспокоило, но предпринять она ничего не могла. Ключами, отобранными у сторожа, Селкирк запер лифт, а лестница перегорожена железной решеткой. Ред решит, что подняться наверх никто не мог. Селкирк отнял руку от ее рта. - Прошу прощения, моя красавица. Что ты сказала? Только тихо, - он многозначительно помахал пистолетом. - Не надо было убивать старика, - сказала она, стиснув зубы. "И почему его, а не меня?" Селкирк знал, что из башни нет второго выхода. Поэтому он ждал сбоку от наружной двери, пока Сара там не появилась. Он схватил ее и пригрозил сторожу пистолетом. Но когда он тащил ее к двери, на автостоянке показался Ред. Тогда Селкирк вернулся и хладнокровно выстрелил старику прямо в сердце. Селкирк удивленно взглянул на нее. - Как же не надо? Подумай сама. Не мог же я тащить его сюда. Если бы Кальдеро не нашел сторожа на первом этаже, он решил бы, что все мы здесь, наверху. Но и просто так оставить его внизу я тоже не мог - он сказал бы Кальдеро, где мы. Даже если бы лежал без сознания, мог бы прийти в себя. А так... - Селкирк умолк и снова взглянул через перила. - Так Кальдеро решит, что я побывал здесь, застрелил сторожа и увел тебя с собой еще до его прихода. Я действовал всего лишь логично. Мы ведь не чудища какие-то, без всякой цели мы людей не убиваем. Самым ужасным в словах Селкирка Саре показалось то, что он произнес это совершенно искренне. Конечно, без цели они не убивают - но только цели у них гнусные. Конечно, он рассуждал логично, - но когда логические рассуждения основываются на гнусных посылках, они приводят к гнусным выводам. "Пришлось уничтожить деревню, чтобы ее спасти". Все верно, все логично. И гнусно. Мирное, цивилизованное общество возможно только тогда, когда все разделяют некие общепринятые взгляды. А когда кто-то исходит из иных предпосылок, то выводы, к которым он приходит, отдают безумием. Она поглядела Селкирку в глаза и увидела в них младенческую невинность социально больного человека. - Тогда почему вы не убили и меня тоже? - спросила она. Он взглянул на нее. - В этом нет нужды, моя красавица. Ты нам поможешь. - Никогда. - Но ведь мы поможем тебе выручить твоего дружка. - Что? - Тихо, моя красавица. - Он снова зажал ей рот рукой и огляделся. - Твоего дружка - Френча. Он у Бернстайна в Манхэттене, только мы никак не можем к нему подобраться. Его квартира - как крепость. Но тебя он, может быть, впустит. - Не понимаю. А зачем вам думать о том, как выручить Денниса? Он пожал плечами. - А я об этом не думаю. Я думаю о том, как добраться до Бернстайна. Он опасен. Он бросил вызов Cabinet Cachette [Тайный кабинет (франц.)]. Действовал вразрез нашей политике. Ты поможешь нам до него добраться, а мы в награду выручим твоего дружка. Сделать выбор было нетрудно. Бернстайн - противник Селкирка в борьбе за власть внутри группы "К". Это не значит, что он хороший. Но это значит, что он враг того, кто только что выстрелил в сердце старику, потому что это логично. - Почему вы думаете, что я захочу вам помочь, какая бы ни была награда? - Это упростит нам дело, - загадочно ответил он. - Хотя необходимости в этом нет. Тело принадлежало пожилому чернокожему в черно-серой форме охранника. Одного взгляда на рану было достаточно, чтобы Ред понял: этот готов. Выстрел в сердце. Пол и часть стены были забрызганы кровью. Ред привстал, чувствуя дурноту. Черт возьми, этот охранник был безоружен, но Селкирк все равно его застрелил. Зачем? И куда делась Сара? Проклятый Кеннисон, все это его рук дело. Ред быстро осмотрелся. Лавка сувениров, касса для продажи жетонов. Он долго не решался заглянуть за прилавок, но потом все же собрался с духом и посмотрел, опершись на него дрожащими, подламывающимися руками. Убедившись, что там ее нет, он прислонился к будке кассы, чувствуя облегчение и в то же время тревогу. "Возьми себя в руки, Мелоун. Если ты будешь в таком состоянии, когда ее найдешь, от тебя толку не будет". Он обошел тело сторожа и пролез через турникет к лифту. "Селкирк - не маньяк-убийца, он не прикончил бы сторожа зря. Старик не защищался - ему лет шестьдесят, и он был без оружия. Но тогда зачем? Потому что сторож видел что-то такое, что Селкирк хотел скрыть. Лицо Селкирка? Возможно. Его связь с группой "К"?" Ред сердито встряхнулся. Пустые рассуждения, ни к чему они не приведут. "Начнем сначала. Внизу, наверху или еще где-то. Внизу - отпадает. А наверху? Туда можно проникнуть двумя способами". Ред потряс решетку - она была на замке. Нажал кнопку лифта - никакого результата. Лампочки не горят, значит, лифт отключен. Наверное, его всегда отключают после закрытия. "Значит, здесь Селкирка нет. Наверное, ушел до моего прихода. Или с Сарой, или вслед за ней". Ред уже подошел к выходу, но, взявшись за ручку двери, остановился. Он оглянулся через плечо, потом тихо вернулся к лифту и опустился на четвереньки. Да. Еще один кровавый след. И еще несколько. Перед самым лифтом. И поверх некоторых - отпечатки обутой ноги. Ред вернулся к трупу сторожа и обшарил его карманы. Ключей не было. Он присел на корточки, положив руки на колени. Потом посмотрел в потолок, вытер руки о штаны и тыльной стороной ладони утер рот. Она там, наверху. Теперь он знал это точно. И Селкирк тоже там. Затаился. Хочет избежать стычки. "Не так уж ты храбр, когда думаешь, что твой противник вооружен?" Если только он там. "Ладно, подумаем. Оценим шансы. По Клаузевицу [Клаузевиц, Карл (1780-1831) - немецкий генерал, военный теоретик и историк], исход битвы определяется произведением NxQxV: численность сражающихся, их боевой дух и все переменные, влияющие на ход сражения. Тот, у кого произведение NxQxV больше, остается победителем. Клаузевиц даже выразил свою теорию в виде математической формулы. Уж не был ли старый генерал тайным клиологом? Вся закавыка в этом проклятом V - в переменных, влияющих на ход сражения. Так что мы имеем? Минусы: я без оружия; Селкирк вооружен и убивает не раздумывая. Он занимает позицию наверху, оба подхода к ней перекрыты. У него в руках Сара - потенциальный заложник. Плюсы..." Ред едва удержался, чтобы не усмехнуться. "Мое природное обаяние. И отмычка". Он взглянул на металлическую решетку, преграждавшую вход на лестницу. Если бесшумно отпереть замок, у него появится преимущество внезапности. Этого Селкирк не ожидает. Ред достал из кармана отмычку и принялся за работу. Замок был большого размера, не рассчитанный на то, чтобы противостоять умелому обращению. Один за другим штифты становились в нужное положение. Селкирк переступил с ноги на ногу и взглянул на часы. - Когда же он, такой-сякой, уберется восвояси? Никакого ответа он не ждал, и Сара промолчала. Она не знала, чего ей больше хотелось: чтобы Ред пришел и спас ее или чтобы он ушел невредимым. Сзади! Уголком глаза Сара уловила едва заметное движение на лестнице. Кто-то приближался к ним. О боже, это Ред! Сара тут же отвернулась, чтобы его не выдать. Показав пальцем через перила, она разочарованно воскликнула: - Он уходит! Селкирк, конечно, посмотрел в ту сторону. Реду больше ничего и нужно не было. Он пробежал несколько шагов и прыгнул на Селкирка. Схватив обеими руками кисть его руки с пистолетом, Ред дернул ее вниз и в сторону. Прозвучал выстрел, пуля с визгом ударилась в балюстраду - осколки бетона полетели во все стороны. Не обращая внимания на удары, которые наносил ему левой рукой Селкирк, Ред снова и снова колотил его правую руку о перила, пока пистолет не выпал из пальцев. Ред оттолкнул пистолет ногой, он отлетел от балюстрады и заскользил вниз по лестнице. Сара бросилась вдогонку, схватила его и, держа обеими руками, навела на них. Она не так уж хорошо умела стрелять из пистолета: это оружие она недолюбливала и в стрельбе упражнялась куда меньше, чем в метании ножа. Ред и Селкирк сплелись в тесном объятии, и стрелять Сара боялась. Она увидела, как Ред поставил Селкирку подножку, и оба, кряхтя от натуги, покатились на пол. Селкирк сумел высвободить руку и попытался выдавить Реду глаз, но Ред увернулся и боднул его головой. Затылок Селкирка ударился об пол. Селкирк взглянул на Сару, увидел, что она держит их под прицелом, и неожиданно обмяк. Широко улыбнувшись, он поднял обе руки вверх. Ред поднялся и отступил на шаг назад, не сводя с Селкирка глаз. - Давно бы тебе появиться, - сказала ему Сара. Он взглянул на нее. - Да? Так вот, хватит нам с тобой встречаться таким способом. Она хрипло рассмеялась, и Ред нахмурился. - С тобой все в порядке? - Если не считать множества ушибов и царапин? Так вот, меня чуть не изнасиловал один маньяк, за мной была погоня, меня захватили и угрожали смертью, и на моих глазах хладнокровно застрелили симпатичного пожилого человека только за то, что он хотел мне помочь. А в остальном у меня все прекрасно. Ред что-то проворчал и посмотрел на Селкирка, который все еще стоял с улыбкой на лице, сцепив руки на голове. Его улыбка Саре не понравилась. Чему он так радуется? - Где твой пистолет? - спросила она Реда. Тот усмехнулся и пожал плечами. - Я так спешил, что забыл его дома. Она пристально посмотрела на него. - Ты пришел без оружия? - Я решил, что тебе надо малость помочь. Она не знала, что и подумать. Сердце у нее защемило. А что, если бы Селкирк оказался проворнее? Что, если бы он следил за лестницей, а не за главным входом? - Он ждал, когда ты сдашься и уйдешь. - Еще немного, и я бы так и сделал - если бы ты там не наследила. Кроме того, он убил сторожа. Зачем бы ему это понадобилось, если не для того, чтобы тот не рассказал мне, где вы? А если бы вы ушли из башни и исчезли в ночи, зачем было его убивать? - Ред пожал плечами. - Железная логика. С таким же успехом он мог бы оставить мне записку, что отправился наверх. Сара видела, как потрясли Селкирка его слова. Улыбка на его лице дрогнула. - Мне и в голову не могло прийти, что вы будете без оружия, - сказал он. - Я был бы рад обойтись без перестрелки. - Ну да, - ответил Ред, - расстреливать случайных прохожих больше по вашей части. - Он неодобрительно покачал головой и повернулся к Саре. - Ну, а теперь, когда мы его заполучили, что с ним делать? - Сдать полиции. Преднамеренное убийство. Я свидетельница. - Открытый суд? Слишком рискованно. Кто-нибудь может наговорить лишнего. К тому же зачем вообще устраивают суд? Чтобы установить виновного. У тебя есть какие-нибудь сомнения, что он виновен? Единственное, чем может кончиться суд, - тем, что двенадцать болванов-присяжных отпустят его на свободу. Я вижу по меньшей мере два вполне правдоподобных сценария, как можно оправдать его и вместо этого обвинить меня или тебя. Это тебя устроит? "Неужели Ред хочет сказать, что его надо казнить прямо тут, на месте? Взять правосудие в свои руки?" - Я не могу его пристрелить, как он пристрелил сторожа. - Это куда проще, - сказал Ред. - Меньше возни. Она стояла прищурившись и держа Селкирка на мушке. - Да, это было бы самое логичное, - грустно сказала она и увидела, что на лице Селкирка появилась кривая усмешка. - Только если я так сделаю, значит, я такая же, как он, а я так не могу. - А ты должна остаться самой собой. - Она взглянула на Реда. - Я ведь тебе уже как-то говорил: это грязная работа, но кто-то должен ее делать. Она снова посмотрела на Селкирка. - Я пообещала, что больше никого не убью, если без этого можно будет обойтись. - Пообещала? Кому? - Духу Крейла. - Ты права, - проворчал Ред. - Нельзя нарушать обещание, которое дал покойнику. У тебя строгие принципы. Мне это нравится. Не знаю, что бы я сказал, если бы ты его пристрелила. Наверное, попытался бы понять. Черт... Если кто и имеет право рваться к курку, так это ты - после всего, что тебе пришлось перенести. - Как трогательно, - сказал Селкирк. Ред повернулся к нему. - А вы придержите язык. У нас есть для вас подходящее местечко. Оно очень далеко отсюда, и нежиться на солнце там не придется. Пища здоровая, но простая, и обстановка скорее спартанская. Но это куда лучше, чем кататься по земле в предсмертных корчах. - Он оглянулся через плечо на Сару и сделал шаг назад. - Давай отведем его вниз. Вот-вот приедет Уолт. Мы доставим его самолетом в Северное Убежище, запрем, а ключ выбросим. Годится? - Годится. - А если он что-нибудь попробует выкинуть... - Ред, ты сказал, что у меня строгие принципы. Так вот, один из них состоит в том, что не надо делать совсем уж исключительных глупостей. Я всегда готова защищаться и защищать кого угодно. Я даже готова убить его, если другого выхода не будет. Но я думаю, что с таким же успехом можно прострелить ему коленную чашечку. Она не была уверена, что попадет в коленную чашечку бегущего человека, но Селкирк этого знать не может. Тогда чему он все-таки радуется? В тот момент, когда Ред находился примерно посредине между ними, Селкирк вдруг заговорил громко и отчетливо: - Сара! Сара Бомонт! Кетле велит тебе исполнить твой долг! Его голос эхом отдался у нее в мозгу. Каждое слово гремело, как раскаты грома. У нее внезапно появилось ощущение, будто она оказалась где-то на огромном расстоянии отсюда. Две фигуры, стоявшие перед ней, остались такого же размера, но стали вдруг казаться совсем крохотными. Звуки извне доносились к ней, словно сквозь вату. И последняя ее сознательная мысль была о том, что той ночью в горах Морин Говард, оказывается, не только допросила ее... - Убей его, - прозвучал голос у нее в голове. - Убей Джимми Кальдеро. Ред увидел, как напряглась Сара при этих словах, и мгновенно понял, что произошло. Она повернулась и навела пистолет на него. Дульное отверстие показалось ему огромным, как у пушки. Поверх прицела смотрели, на него мертвые, пустые глаза, в которых отражались первые золотистые лучи утренней зари. У него еще оставался шанс. Если прыгнуть на нее, можно выбить пистолет из ее руки, и он, описав дугу, полетит через перила. И Сара за ним. В этом все дело. Прием состоял из нескольких последовательных движений, и он не был уверен, что сможет, выполнив первую его часть, вовремя остановиться. Эта мысль заняла столько же времени, сколько длится один удар сердца. Целую бесконечность. Потом Селкирк исступленно крикнул: - Брось мне пистолет, сука! Сара повернулась к нему, как зомби, и, опустив пистолет, перебросила ему. Селкирк ловко поймал его и навел на Реда. Тот застыл, не успев броситься вперед. - У меня тоже есть свои принципы, - заявил Селкирк. - И один из них - не оставлять свидетелей. Я не знаю, что там случилось с ее программой, но теперь от нее нам уже не будет никакой пользы. Пот, стекавший по спине Реда, сразу становился ледяным на холодном ветру. Через плечо Селкирка он видел пролив Голден-Гейт. - Подождите, - сказал он. - Сначала приведите ее в себя. - Зачем? - Чтобы... чтобы мы могли попрощаться. Казалось, эта просьба почему-то огорчила Селкирка. Он перестал улыбаться и попятился назад, пока не оказался у самой балюстрады. Но пистолет в его руке не дрогнул. - Хорошо. Я это сделаю. Я все-таки не такое уж чудовище. Но я выполню свой долг, даже если это мне не доставит удовольствия. Вы-то меня понимаете, а она нет. - Он кивнул в сторону Сары. Ред вздрогнул. Селкирк хочет сказать, что у них много общего. И самое скверное - то, что он действительно его понимал. Не мог он понять только одного - что должен сделать человек, чтобы Селкирк счел его чудовищем. - Я никогда никого не убивал только по обязанности, - сказал Ред. С гордостью? Но действительно ли он мог этим похвалиться или просто обстоятельства никогда не ставили его перед таким выбором? - Ну, еще убьете. Или могли бы убить. Неужели Селкирк прав? Неужели он просто старается не заглядывать так далеко в будущее? Неужели именно этим кончится, если он возродит к жизни Ассоциацию? - Вы ее приведете в себя? - спросил он снова. Селкирк кивнул. - Только без фокусов. Все равно до меня достать не успеете. - Он кашлянул и взглянул на Сару. - Сара Бомонт! Кетле тебя отпускает. Сара вздрогнула, бросила взгляд на Селкирка, повернулась к Реду и разрыдалась, закрыв лицо руками. Ред шагнул вперед и обнял ее. Она уткнулась лицом в его плечо. - Ох, Ред! Все-таки мне надо было его застрелить. - Нет, нет. Ты была права. Одно дело - умереть за свои принципы, а совсем другое - убивать ради них. Месть - это для сопляков. Она только оправдывает все, что сделал тебе враг, и служит ему сигналом, что снова наступила его очередь. Он ласково погладил ее. Она подняла голову. - Ред, поцелуй меня. Я... Морган хотел... Но я никогда еще... Видя ее смущение, он не дал ей договорить. Поцелуй оказался совсем не таким, какого он ожидал. Прощальные поцелуи всегда совсем не такие. У Алисы губы уже успели похолодеть, когда он... Но у Сары они были теплые и податливые. Прикосновение к ней потрясло его, голова у него бешено кружилась, но во всем этом не было ни капли эротики. Чувство, охватившее его, было намного сильнее. Не выпуская ее из объятий, он заметил, что сердца их бьются в такт. Как странно - в последнюю минуту обратить внимание на такую мелочь. - Я всегда был против долгих прощаний, - сказал Селкирк. Ред еще крепче прижал Сару к себе. - Не смотри туда. - Нет. - Она повернулась лицом к Селкирку. - Нет, никогда нельзя отворачиваться. Ему не хотелось, чтобы Селкирк стал последним, что он увидит в жизни, и он не отрывал глаз от ее лица. Когда прозвучал выстрел, он дернулся. - Боже мой! - произнесла Сара. Он еще крепче стиснул ее, но она потянула его за рукав и повернула лицом к Селкирку. - Нет, смотри! На белой рубашке Селкирка как будто распустился большой алый цветок. Глаза его побелели и расширились, рот был полуоткрыт. Он приложил руку к груди, отвел ее и увидел, что она покрыта кровью. Он изумленно показал им окровавленную ладонь. Губы его дрогнули, но не издали ни звука, лицо смертельно побледнело. Второй выстрел пришелся ему в шею. Он выгнулся назад и перевалился через балюстраду, словно его небрежно перебросила туда чья-то гигантская рука. Звук падения донесся до них три секунды спустя, но эти три секунды показались им вечностью. Ред кинулся к перилам и поглядел вниз. Селкирк лежал на ступенях, разбросав руки и ноги, как тряпичная кукла. Чу и Уолт стояли рядом, удивленно глядя на него. Посредине автостоянки стоял фургон Чу с распахнутыми дверями. В руках у них были пистолеты. Уолт увидел, что Ред смотрит на него сверху, и сунул свой пистолет в кобуру. Ред повернулся к Саре и заметил, что она пристально смотрит на ряд одинаковых жилых домов, стоящих на склоне холма напротив. - Подмога пришла, - сказал он. Она не ответила. Ред подошел к ней и обнял ее за плечи. - Я одного не понимаю, - сказал он. - Стреляли не из пистолета. И Уолт стоял не в той стороне. Что же это было? Сара зябко обхватила себя руками. - Винтовка для всякой нечисти, - сказала она. 15 Джереми поднял голову и посмотрел на верхушку небоскреба. Сколько в нем этажей? Слишком много. Манхэттен подавлял его. Здесь слишком холодно. И слишком людно. Он проверил адрес по бумажке, которую держал в руке, и посмотрел на номер дома. Четыреста тридцать два. На первом этаже здания был бар-ресторан. Он взглянул на Гвинн. - Ну, я пошел. Она положила руку ему на плечо. - Желаю удачи. Он пожал плечами. - Этот малец Босуорт ухитрился связаться с Бернстайном таким же способом, как делал Селкирк. Насколько я понимаю, Бернстайн был удивлен - хотя и не слишком, - что это оказались мы. Он признался, что Деннис все это время находился у него. Говорил что-то о том, что разошелся во мнениях с Cabinet Cachette. Я не стал даже делать вид, что понял хоть что-нибудь. Эта... Как Кальдеро это называет? - Дилемма Карсона, - сказала Гвинн. - Вот-вот. Очевидно, у этих ребят до сих пор ничего подобного не происходило. Чистая случайность, но раскол у них начался только сейчас. И что это я так разболтался? - В записке сказано, что нужно встретиться с ним здесь? Он еще раз взглянул на бумажку. Хорош он будет, если перепутает номер. - Да. Да, это то самое место. В баре. Третье сиденье справа. Черт возьми, Гвинн, я чувствую себя так, словно впервые иду на свидание. - Вы давно его не видели. - С тех самых пор. Мы... Мы никогда так надолго не расставались. Гвинн слегка подтолкнула его. - Так нечего больше тянуть. Я буду ждать вон в том кафе на углу. Он вытащил из накладного кармана на груди платок и вытер лоб. - А вы не думаете, что это западня? Она мотнула головой. - Нет, в этом не было бы никакого смысла. Если бы Бернстайн хотел от нас скрыться, он просто перенес бы свою штаб-квартиру куда-нибудь в другое место. И либо захватил бы Денниса с собой, либо... либо нет. - Она взглянула на верхний этаж небоскреба. - Я думаю, он ищет союзников. - Таких крутых парней вроде нас с вами, должно быть. В баре стоял полумрак и было довольно много народу - обычной публики, какая заполняет бары в центре города в пятницу после обеда. Это были по большей части бизнесмены, которые засиделись за обедом в ожидании, пока не настанет пора отправляться домой, и торговцы, которые с преувеличенным энтузиазмом расхваливали свой товар скучающим покупателям, польстившимся на дармовую выпивку. Джереми остановился в дверях и огляделся. Несколько посетителей равнодушно взглянули на него. Он не имел ни малейшего представления, каков на вид Бернстайн, но ему говорили, что тот примет все меры предосторожности. Как это называется - "залег в подполье"? Все это здание, видимо, представляло собой крепость. Джереми не сомневался, что в баре находится телохранитель, и не один. Наверное, это были те, кто сидел, немного отодвинувшись от стола, расстегнув пиджак и держа правую руку свободной. Один из посетителей посмотрел на него с явным сексуальным интересом. Джереми улыбнулся ему и едва заметно мотнул головой. Человек пожал плечами и отвел глаза. Джереми стянул с рук перчатки и подошел к стойке. Вдоль нее стояли высокие сиденья. Большая часть их была не занята, но на третьем справа кто-то сидел. Сзади этот человек был похож... Нет. У него слишком широкие плечи, гораздо шире, чем у Денниса. Может быть, это Бернстайн? Джереми подошел к нему и дотронулся до его руки. - Простите, но... Человек бросил на него ледяной взгляд, и Джереми осекся. Маленькие глазки, смотревшие на него с обеих сторон огромного, изрытого оспинами носа, пригвоздили его к полу. Человек молчал ровно столько времени, чтобы Джереми успел как следует испугаться, потом кивнул: - Извините. Это ваше место? Не дожидаясь ответа, человек взял свой стакан и ушел. Джереми показалось; что он заметил у него под пиджаком что-то черное и блестящее. Человек подсел к кому-то еще за столик у входа, и оба начали с одинаковым интересом смотреть на Джереми и на дверь. Джереми перевел дух и взгромоздился на освободившееся сиденье. Стойка была чистая, он положил на нее перчатки и шляпу, сцепил пальцы и приготовился ждать. Бармен, худой смуглый человек со шрамом над глазом, увидел Джереми и, хромая, подошел к нему. - Вам что-нибудь подать? Джереми взглянул через плечо в сторону двери. - Да. Все равно, что. Я тут жду. - Все мы чего-нибудь ждем, - философски заметил бармен, отошел и достал бутылку и бокал. Джереми смотрел, как он наливает коктейль, пунктуально отмеряя все составные части. Уголком глаза он заметил какое-то движение у входа и обернулся. Но это были всего лишь две молодые женщины, увешанные яркими браслетами, с длинными, замысловатыми прическами "джерси". Они, смеясь, о чем-то перешептывались. Несколько человек внимательно смотрели, как они уселись в отдельной кабинке, а один из торговцев поправил галстук и подошел к ним. Все было так обычно, что Джереми стало не по себе. Он снова повернулся к стойке. Коктейль уже стоял перед ним. Он лениво поболтал в бокале зубочисткой с насаженной на нее маленькой луковкой, глядя, как по поверхности прозрачной ледяной жидкости расходятся круги. Взглянув на часы, он снова посмотрел в сторону двери. Ему казалось, что он слишком заметен. Сидеть было неудобно - чтобы следить за дверью, приходилось поворачиваться всем телом. Как узнать Бернстайна, когда он войдет? Может быть, по тому, как на это прореагируют другие сидящие в баре? Но нет, большая часть их - обычные люди, занятые своими обычными делами: накручиванием счетов на представительство, мелкими супружескими изменами. Джереми чувствовал себя среди них чужим. Как будто последние месяцы он прожил в каком-то тайном мире, стеной отделенном от реальности. В мире, состоявшем из безымянных меблированных комнат и потайных ходов. В мире, где принимались решения о будущем человечества и где политики, публика и даже крупные корпорации получали указания, как эти решения выполнять. Словно он жил за кулисами и теперь, наверное, никогда уже не сможет ни спокойно сидеть в зале среди зрителей, ни принимать участие в действии, которое разворачивается на сцене. Джереми отхлебнул из бокала. Это был мартини с водкой, и очень неплохой. Потом он продолжал мысленно развивать аналогию с театром. Когда-то он говорил Кальдеро, что ему все равно, живет мир по кем-то задуманному сценарию или нет. Но сейчас ему почему-то очень захотелось увидеть подлинную импровизацию. В дверях послышались шаги. Он обернулся и увидел худощавого человека средних лет с сединой на висках, одетого в дорогой костюм из темного сукна. На руках у него были серебристые лайковые перчатки, а под мышкой он держал, как офицерский стек, трость с золотым набалдашником. Человек встретился взглядом с Джереми. У Джереми подкатил комок к горлу. Он увидел в этом взгляде рассеянный интерес к себе, чуть сексуально окрашенный, но холодный и отчужденный. Взгляд отнюдь не дружелюбный, но и не враждебный. Человек - может быть, это и есть Бернстайн? - холодно кивнул и сел за свободный столик. Джереми заметил, что со всех сторон за соседними столиками сидят здоровенные мужчины, держа бокалы в левой руке. Он повернулся к стоике и поспешно сделал глоток. Бернстайн это или нет? Что означал его кивок - приглашение подойти? Что он должен делать? Джереми разглядывал остатки своего коктейля, медленно вращая бокал между ладоней, как бойскаут, добывающий огонь трением. Вдруг он замер. Мартини с водкой? Он сказал бармену, чтобы тот подал ему все равно что, и тот подал мартини с водкой? Он поднял голову и уставился на бармена. Он увидел, что тот пристально смотрит на него. Шрам, смуглая кожа, хромота... Бармен подошел, остановился напротив него и вытер стойку полотенцем. - Еще один, сэр? - спросил он. - Деннис? - прошептал Джереми, наполовину боясь, что угадал, наполовину - что ошибся. Бармен кивнул. - Привет, Джерри. Давно не виделись. - Ты... изменился. - Конечно, Джерри, изменился. Все мы меняемся. Но чтобы это заметить, нужно уехать и потом вернуться. Или... вспомнить. - Его взгляд, казалось, устремлен куда-то внутрь себя. - Ты тоже изменился. Пол меня предупреждал. - Пол? Деннис кивнул человеку, который только что вошел в бар. - Пол Бернстайн. - Человек сидел, положив на столик перед собой руки с переплетенными пальцами и глядя на них. Он тоже кивнул в ответ - один раз. Джереми снова повернулся к Деннису. - Может быть, я и изменился, но не настолько. Ты... - Изменил внешность? Да. Пластическая операция. Это было ужасно, но ты ведь понимаешь, что после того несчастного случая им пришлось восстанавливать мне черты лица почти с нуля. Ты меня не спросил, что со мной было. - Что с тобой было? - с трудом выдавил Джереми. Деннис вытер руки полотенцем. - Сначала это был кошмар. Я проснулся и увидел, что я не в городской больнице, а в какой-то частной клинике. Все у меня болело. Через некоторое время боль прошла, появились какие-то люди и стали меня расспрашивать. Что я знаю, откуда знаю, кому это говорил, и все такое. Я думал, меня захватило Общество Бэббиджа. - Он медленно покачал головой. - У них был тот перечень, что я нашел в особняке Куинна на Эмерсон-стрит. Он очень их заинтересовал и очень встревожил. Они решили - это означает, что их тайна раскрыта и что они попали в западню. - Он взял бокал. - Дай-ка я налью тебе еще. - Он отошел в сторону, вновь наполнил бокал из графина, принес и поставил перед Джереми, который молча смотрел на него. - Так вот, я думаю, ты кое-что знаешь, может быть, даже почти все. Организация Пола решила распространить свои действия на Соединенные Штаты. Они ни перед чем не останавливаются. Часть их хотела... - Он закусил губу и опустил глаза. - Они хотели избавиться от меня, когда кончат меня допрашивать. Это были те, кто пытался убить и тебя тоже. Но Пол ухитрился вывезти меня и спрятать здесь, где они не могли... В общем, так. - Он вытер руки полотенцем. - Главным образом поэтому мне и понадобилось новое лицо. Джереми вертел в руках зубочистку с луковкой. - А почему Бернстайн решил тебя спасти? Деннис бросил быстрый взгляд через плечо Джереми. - Почему? Наверное, сразу по многим причинам. У него какой-то зуб на Cachette. Что-то связанное с его отцом и уничтожением евреев в Германии. Я не знаю всех подробностей. Он мне не говорил, но у меня такое впечатление, что он вынашивал этот план очень давно. - А почему это могло заставить его выступить против своих собратьев? - Джереми покачал головой. - Ему не было никакой нужды тебя спасать. Деннис отвел глаза в сторону и пожал плечами. Джереми взглянул на Бернстайна, который слегка улыбнулся ему. Значит, вот оно что. Он подумал, что должен был бы испытывать ревность. Но не так легко возбудить в себе недоброе чувство к человеку, который спас Денниса. Джереми отвернулся и уткнулся в свой коктейль. Неприятно, когда люди за спиной следят за каждым твоим движением. - Все получается совсем не так, как я ожидал. - А чего ты ожидал? Что я брошусь к тебе в объятия? - Деннис снова пожал плечами. - Люди меняются. Мне хотелось выжить, Джерри. А для этого пришлось обрубить все нити, которые связывали меня с прошлым. - Все? - Да. - И ты... никогда об этом не жалеешь? - О чем? О прошлом? - Деннис скрутил полотенце в тугой узел. - Каждый день жалею. О тебе. О нашей квартире. О Саре. О моей работе. Ничего этого уже нет. Ничего, что я знал, чем я владел. И что я любил. Как же об этом не жалеть? - Он поглядел на полотенце, развязал узел и разгладил его. - Ну, что сделано, то сделано. - Понимаю. - Не думай, я представляю себе, что ты пережил. И ради чего. Я тебе признателен, я тронут. Только... - Неважно. - Джереми слез с сиденья и взял со стойки шляпу и перчатки. - Я пойду. Не буду больше тебя тревожить. - Погоди. - Деннис положил руку ему на запястье. - Ты еще вернешься. Пол этого хочет. Джереми взглянул на Бернстайна. - Ну, раз уж Пол хочет... - Не надо так. Ему нужен связной. Кто-нибудь, через кого можно поддерживать контакт между его группой и... ну, группой, с которой связан ты. Джереми скривил губы. - Это с какой? Их так много... - Отчасти в этом-все и дело. Мы должны как-то согласовать свои действия. - Разве? А почему именно я? Деннис поглядел ему в глаза. - Пол считает, что у тебя с ним есть некоторые общие интересы. - А почему я должен во все это впутаться? - Потому что есть такие люди, кто сбивает машиной безобидных архитекторов и взрывает профессоров-историков, и есть другие люди, которые хотят их остановить. - Вся проблема в том, что многие хотят их остановить и у всех разные мотивы. - Тем больше оснований попробовать навести мосты. Джереми натянул перчатки и взял шляпу. - Хорошо. Я поговорю об этом с моими... друзьями. Прощай, Деннис. Я передам от тебя привет Саре. Он повернулся, чтобы уйти. - Джерри! - Да? - Знаешь, ты тоже изменился. Если бы этот наш разрыв происходил в июне прошлого года, ты бы сейчас был уже вне себя от отчаяния. Ты стал другим. Более уверенным в себе. Более независимым. Джереми остановился и оглянулся. Деннис крутил в руках полотенце. - Да, должно быть, так и есть. Ты прав. Люди меняются. Иногда они при этом становятся более независимыми. - Он надел шляпу. - Увидимся. - Ну как? - спросила его Гвинн в кафе на углу. Джереми задумчиво посмотрел на небоскреб, поднимавшийся в середине квартала. - Я только что встретился с человеком, который когда-то был Деннисом Френчем. 16 Струны пианино рыдали. Оно было слегка расстроено, и звуки блюза раздирали ей сердце. Пальцы ее легко скользили по клавишам, рождая печальные звуки. Она подпевала вполголоса, медленно покачивая головой из стороны в сторону. Мистер Мяу сидел на крышке пианино и слушал, полузакрыв глаза. Казалось, все подземное убежище отступило куда-то далеко-далеко. - "Я пою, я от счастья пою", - напевала она тихо, потому что, когда поешь для себя, нет нужды петь громко. - "Я свободен, и я пою". - Ее слегка дрогнувший голос задержался на этой фразе. - "И только Господь на небе знает, как я его люблю". - Ну еще бы, конечно, знает. Он все знает, кто кого любит. Из-под пальцев Сары вырвался диссонирующий аккорд. - И давно ты тут подслушиваешь, Ред? - Она повернулась на стуле и увидела, что он собирает свой кларнет. - Не смущай меня, - продолжала она. - Не так уж я хорошо пою. Не люблю, когда кто-то слушает. - Ну, примадонна из тебя не выйдет, это точно. Но иногда душа важнее, чем голос. - Он сунул мундштук кларнета в рот и смочил его слюной. - Как, например, у меня. - Он вынул мундштук и помахал им в воздухе. - Хорошую песню ты пела. Правильно, Господь все знает. И то, что нас сейчас, по всем правилам, не должно бы быть в живых, тоже. Ты можешь объяснить, как все это получилось? - Джейни не сознается, что была в Сан-Франциско. Говорит, ездила на охоту. - На охоту, - проворчал Ред. - Это можно толковать по-разному. - Ред, что за человек Джейни Хэч? Я никак не могу ее понять. - Никто не может. Она делает, что ей вздумается, а потом придумывает себе оправдания. Может быть, ты просто ей приглянулась. - Подумай только, какая ирония судьбы. Селкирк мог не согласиться на твою последнюю просьбу. Может, это был первый действительно добрый поступок в его жизни, и от него он погиб. - Хорошие люди умирают молодыми, - философски заметил Ред. - Что ты хочешь этим сказать? Что если бы он был добрее, он бы умер куда раньше? - Если бы он был добрее, он вообще не оказался бы на той башне. - Ее пальцы снова тихо прошлись по клавишам. - Я думаю, он хотел доказать, что он все-таки не чудовище. - Зачем было доказывать это нам? Он же собирался убить нас, верно? - Нет. Доказать самому себе. - Ах, вот что. - Ред вставил мундштук. - Ну, ладно. - Он сыграл несколько пробных пассажей, снова вынул мундштук и начал его разглядывать. - А почему ты меня не застрелила? - Ничего себе вопрос. - Там, на башне. Когда Селкирк привел в действие твою программу. Ты не стала стрелять. Не думай, я рад, что ты этого не сделала. Но я не понимаю. Я ведь знаю, как сильно действует такое внушение. Она сыграла несколько тактов блюза, и ее пальцы замерли в воздухе над клавишами. - Знаешь, это очень странно. Я могу припомнить все, что тогда произошло. Во всех подробностях. Холодный ветер. Соленый запах с моря. Как все словно засветилось, когда появилась заря. Но это как сон. Все нереально, как будто я была совсем не там, а глядела откуда-то издалека. - Она повернулась на стуле и посмотрела на него. - Он приказал мне убить Джимми Кальдеро, и я помню, что глядела и глядела на тебя, но видела только Реда Мелоуна. Ред вздрогнул. - Семантическая тонкость, - сказал он. - Но это не должно было помешать. - Нет, дело не в семантике, Ред. В глубине души я никогда не воспринимала тебя как "Джимми Кальдеро". Селкирк велел мне убить человека, который, насколько это меня касалось, никогда не существовал. - Ах, вот что, - сказал он, рассеянно перебирая клапаны. - Ну, ладно. - Чем ты недоволен? - Я-то надеялся, что это просто любовь пересилила внушение. - Ты серьезно? - Нет. Не совсем. Но было бы здорово, а? Она повернулась к нему спиной и медленно, тихо сыграла хроматическую гамму. - Любовь пересилила внушение? - повторила она. - Может быть... А ты когда-нибудь был влюблен? - Да. Один раз. Она на секунду остановилась, потом продолжала играть гамму. - Понимаю. Джексонвилл, да? - Тебе кто-то рассказал. Она мотнула головой так, чтобы он видел. - Нет. Но я не такая уж дура - когда ветер с нужной стороны, могу кое-что сообразить. И если вижу шрам от старой раны, могу понять, в чем дело. Как ее звали? Не Фанни Пауэр? - Нет. Алиса Маколиф. Ее звали Алиса Маколиф. Алиса Маколиф. Имя из перечня. - А что произошло? - Ну, она была вроде тебя. Знала больше, чем надо. Была системным аналитиком, заинтересовалась историей. Толкнулась сюда, толкнулась туда и не успела опомниться, как оказалось, что она знает слишком много. Вейл закатила истерику и приказала ее убить, а Кэм послал меня, чтобы я ее предупредил. Мы вдвоем несколько недель прятались в хижине в Скалистых горах, пока Кэм торговался с Советом, чтобы ее допустили к нам, в Убежище. Это были... это были долгие недели, за это время мы хорошо узнали друг друга. Переговоры кончились успешно, все шло благополучно, только Кеннисон забыл отозвать своих псов. Или просто не подумал об этом. Они настигли нас в Джексонвилле. Он умолк. Она оглянулась на него через плечо. - И дальше? - Что дальше? Дальше получилось не так гладко, как у нас с тобой. У нее не было твоего опыта и твоих талантов. Я доверился кое-кому, кому доверяться не следовало, и мы... В общем, кончилось плохо. Давай больше об этом не будем. - Значит, вот о чем говорила Джейни... - О чем? - В тот день, когда привезла нас в Стейплтон. Она сказала тогда, что моя безопасность важнее для тебя, чем для меня. Тогда я подумала, что в этом нет никакого смысла. - Я тоже в этом смысла не вижу, - сказал он. - Джейни всегда была для меня загадкой. А зачем тебе все это нужно знать? - Потому что я должна понять, почему вроде бы разумный человек может полезть на Койт-Тауэр безоружным, зная, что там его поджидает вооруженный убийца. - Тогда мне показалось, что это неплохая мысль. - Ты действительно способен шутить по поводу самых серьезных вещей? Он посмотрел на нее и печально усмехнулся. - Бывают вещи такие серьезные, что иначе нельзя. - Ты думал, кто там на башне - Алиса или я? - Дурацкий вопрос. Какая тебе разница? Ведь тебе никакая помощь никогда не требуется. Ты сама по себе. Она поглядела на Мистера Мяу, протянула руку и почесала ему между ушей. Перед глазами у нее промелькнула вереница лиц. Мама. Папа. Эйб. Морган. Деннис. - Да, иногда. Бывает, я даже это понимаю. Не у тебя одного есть шрамы. - Может быть... Он заколебался, она снова обернулась и посмотрела на него. - Почему ты никогда не пытался меня поцеловать? - спросила она. Он удивленно взглянул на нее. - Я... Джейни как-то меня об этом спросила. Не знаю. А если бы ты меня оттолкнула? - А если бы нет? Внезапно Саре пришла в голову невероятная мысль - неужели Джейни подстроила всю эту историю на башне только для того, чтобы заставить их поцеловаться? А если бы они этого не сделали? Застрелила бы она тогда Селкирка? Да нет, что за чепуха! - Ред, а если бы в заложниках на башне оказался Уолт Половски, ты бы все равно полез на башню без оружия? Он усмехнулся. - Ну, может быть, не так резво. Она рассмеялась. - Но ты бы все равно это сделал. Правильно, всегда надо делать то, что следует, неважно, ради кого. Загляни ко мне сегодня часов в семь, у нас есть еще одно неоконченное дело. Я человек честный, обед за мной. Джейни обещала допустить меня на кухню. А пока... - Она кивнула на кларнет. - Это ты для красоты держишь или чтобы играть? Ред посмотрел на кларнет. - Дай-ка мне ля. Она нажала на клавишу, Ред извлек ноту, нахмурился и покачал головой. - На полтона выше, - заметила она. - Знаю. Но у тебя нота тоже не совсем правильная. - Он подкрутил мундштук. - Попробуй еще. - Так лучше. Что ты хотел сыграть? "Хай Сосайети"? - Может быть, твой любимый? "Мэйпл-Лиф Рэг"? - Я не знала, что ты его выучил. - Я посмотрел ноты, но я хочу сыграть его по-твоему - на слух. Она улыбнулась ему. - Для тебя это довольно необычно. - Да. Только прошу тебя, сначала сделай вот что. Сыграй его весь, чтобы я послушал. Сара начала играть. Ред сидел, подавшись вперед и вслушиваясь в мелодию. Через минуту или две она сказала деловым тоном: - В следующий вторник я встречаюсь с Деннисом. Ред проворчал что-то невнятное. - Судя по тому, что рассказывает Джереми, он сильно изменился за то время, что мы не виделись. Наверное, заключение так на него подействовало. Заложник со временем проникается любовью к тому, кто его захватил. Не знаю. Слушай внимательно этот переход. Она сыграла его дважды, чтобы он мог запомнить. Она видела, что он беззвучно перебирает клапаны кларнета. - Не знаю, - повторила она. - Возможно, он сам сделал выбор. Возможно, благодарность переросла во что-то другое, а возможно, этот Бернстайн имел в виду не просто насолить своим коллегам. А может быть, Деннису устроили промывание мозгов - запрограммировали его, как меня. - Она покачала головой. - Со мной, кажется, в жизни не было ничего ужаснее и никогда не будет. Сама мысль о рабстве для меня связана с такими ассоциациями, каких у тебя быть не может. А это самая последняя степень рабства - когда в рабстве не только тело, но и душа. - Это нехорошо. Я этого не одобряю. Она перестала играть. - А чем это отличается от того, что делают "они" или Шестерка? Или от того, что ты собираешься заставить делать Ассоциацию? Это все равно управление, манипулирование. Одни это делают оптом, другие в розницу, но разве это так уж существенно? Он отвел глаза. - Не знаю. Раньше мне казалось, что да, но теперь я поумнел. - Чем больше умнеешь, тем меньше знаешь. Или тем больше сомневаешься. Вот почему фанатики всегда добиваются своей цели. Они все знают наверняка. Ты готов? Ну, вступай за мной. Она сыграла первую фразу рэгтайма, и Ред повторил ее. Несколько раз он сфальшивил, но Сара старалась не морщиться, и в конце-концов он взял верный тон. - Был такой момент, - сказала она, продолжая играть, - когда я думала, что клиологических обществ развелось слишком много. Общество, Ассоциация, группа "К", Шестерка, "ДБС", даже правительство Соединенных Штатов или, во всяком случае, какая-то часть его, если верить твоему приятелю Чарли. Но в последнее время я начала подумывать, а не мало ли их. Он перестал играть. - Мало? - Мало. Что, если бы каждый знал, как это делается? Что, если бы клиологию преподавали в МТИ и в Калтеке? [Массачусетсский технологический институт (МТИ) и Калифорнийский технологический институт (Калтек) - крупнейшие и наиболее известные технические вузы США] Ты как-то сказал мне, что каждый старается изменить будущее. А что, если бы у каждого был в руках инструмент, чтобы делать это лучше? - Получился бы хаос. У всех свои представления о том, каким должно быть будущее. Все тянули бы в разные стороны. - Ну и что? По крайней мере, все играли бы на равных. А жизнь менялась бы в том направлении, куда потянет больше людей. Когда играют миллионы игроков, случайные вариации взаимно уничтожаются. Это же основы теории вероятностей, верно? Нормальное распределение ошибок. Может быть, Общество Бэббиджа и наделало столько глупостей потому, что занималось инбридингом. Должно происходить что-то вроде дрейфа генов. Он встал, подошел, положил ей руку на плечо и наклонился поближе. - Сыграй этот рэг опять, - сказал он. - В первый раз я слишком много врал. И погромче, - шепнул он. Она вопросительно посмотрела на него, но он приложил палец к губам. Она ударила по клавишам, он наклонился еще ближе и шепнул ей на ухо: - Давай не будем здесь об этом говорить. Завтра поедем кататься верхом. Ты покажешь мне эту свою Альтафлору. - Не говори глупостей. Сейчас она вся засыпана снегом. - Ну, что-нибудь еще покажешь. Он наклонился еще ближе и поцеловал ее в щеку. - Я могу зайти попозже, если надо, - сказал Текс Боудин, стоявший в дверях. Сара помахала ему рукой, не сбившись с ритма. Ред снова взял в руки кларнет. - Какого черта, Текс, присоединяйся, - сказал он. Сара продолжала играть, но немного тише. - Сейчас. Дайте мне только позвонить. Текс подошел в телефону на стене и сказал в трубку несколько слов. Потом направился к шкафу и вынул из него тромбон. Собрав его несколькими уверенными движениями, он подвигал кулису. - Что будем играть? - Рэгтайм, - сказала Сара. - Может быть, немного диксиленда. - А по-чикагски вы умеете? - Может быть, позже, если будете хорошо себя вести. Она сыграла финал "Мэйпл-Лиф" и начала вступление к "Хай Сосайети". Ред с улыбкой взглянул на нее. - Спасибо, - сказал он. - Чем богаты, тем и рады, - отозвалась она. Они заиграли втроем. Текс довольно уверенно вел на своем тромбоне басовую партию, хотя Саре и показалось, что мелодию он слышит в первый раз. "Хорошо импровизирует", - подумала она. Через несколько минут в комнату вбежал человек с большой лысиной и курчавой бородой во всю грудь. В руке у него была труба. Он хлопнул Текса по спине и уселся рядом с ним. Некоторое время он вслушивался, притопывая в такт ногой, потом поднес к губам трубу и надул щеки. Серебристый звук трубы уверенно подхватил мелодию. Когда Ред без единой ошибки сыграл свое сложное соло, Текс испустил радостный ковбойский клич, а из дверей раздались дружные аплодисменты. Сара оглянулась и увидела, что там собралась небольшая толпа. Они уже приближались к финалу, когда она услышала: - Прошу прощения. Пропустите, пожалуйста. Она увидела, что через толпу проталкивается Уолт Половски, таща за собой Умника. Пробившись в комнату, Половски показал ему на ударную установку, стоявшую в углу. - Вот, я же тебе говорил, что у нас все есть. Теперь не зевай, тебе вступать после Джимми. Босуорт поглядел по сторонам, зардевшись от смущения, сел за ударные, взял в руки палочки, примерился и сыграл на пробу короткую трель. - Спасибо, что меня позвал, Текс. Привет, Стош, Джимми, Гло... то есть Сара. - Половски водрузил на колени помятую тубу и объявил: - "Джо Эвери". Возражений нет? - Делай, что он говорит, Сара, - сказал ей Ред. - Это его коронный номер. Заходи, Кэм. Тоже хочешь сыграть с нами? Человек, которого Сара еще ни разу не видела, занял место у стены. У него было худое лицо с резкими чертами, а волосы его давно выбелила седина. - Посмотрим, - сказал он, перебирая струны банджо. - А вы что, позировать собрались или играть? "Джо Эвери" начинается с громкой, веселой басовой фразы, и Половски сыграл ее свободно и уверенно. Звуки лились с легкостью, необычной для тубы. Когда мелодию подхватила труба, Половски заиграл тише, создавая мерный ритмический фон. Все солировали один за другим, и каждый вкладывал в музыку что-то свое. Звонкая труба местами лишь намекала на мелодию, выводя одни ноты и заставляя угадывать другие. Тромбон в руках Текса звучал мягко и сочно, а Кэм Бетанкур выделывал на банджо такие вещи, каких никогда еще никому не доводилось слышать даже в низовьях Миссисипи. Когда очередь дошла до Сары, она прикрыла глаза и заиграла так, будто вокруг никого нет. Ее пальцы порхали по клавишам, и ей казалось, что музыка уносит ее куда-то вдаль и ввысь. Ред играл старательно, почти не импровизируя, но это не портило дела, потому что он играл сразу в двух регистрах: в нижнем вел главную тему и тут же в верхнем - ее контрапункт. Долгие, мелодичные ноты в дискантовом ключе плыли в воздухе, оттеняемые настойчивым скачущим ритмом, который держал Уолт. Когда Ред отыграл, настал черед Норриса. Парнишка обращался с ударными так, словно в дверях не толпилось десятка два слушателей, а лицо его не заливал румянец густо-свекольного цвета. Его пассажи были больше похожи на рок, чем на джаз, но исполнял он их без сучка и задоринки. Сара заметила среди толпы Джейни Хэч - лицо у нее, как всегда, было каменное, губы поджаты. Она мерно покачивала головой в такт музыке. Сара поймала ее взгляд и беззвучно произнесла "Спасибо", но Джейни только пожала плечами в ответ, вытерла руки о штаны и шагнула в комнату. У дальней стены комнаты лежал на боку большой контрабас. Джейни поставила его стоймя и пробежала пальцами по ладам. Когда Норрис закончил свое соло на ударных, она склонилась к грифу и подхватила партию тубы, вторя ей с неукоснительной точностью. Ее суровое, невозмутимое лицо до комизма не соответствовало веселой, игривой мелодии. Сара ждала, держа пальцы над клавишами. Когда Джейни кивнула, все заиграли разом. Басы ноты Уолта, контрапункт Реда, все остальные инструменты слились в радостной неразберихе, такой характерной для диксиленда. Слушатели, толпившиеся в дверях и в коридоре, невольно разразились аплодисментами, а они продолжали играть. Сара чувствовала, как у нее мурашки бегут по спине от волнения. Когда музыка умолкла, все несколько секунд сидели, глядя друг на друга, а из коридора неслись аплодисменты и восторженный свист. В ушах у Сары все еще звучали аккорды, она сидела неподвижно, не в силах отвести взгляда от клавишей. Потом закрыла глаза, расслабила напряженные мышцы, глубоко вздохнула и обернулась. Аплодисменты разразились с удвоенной силой. Она никак не могла понять, почему: сама она играла не лучше, чем обычно, и к тому же она была не одна, это волшебство творили все вместе. Тем не менее она с улыбкой приняла хвалу. - Вот это да! - произнес Текс, и трубач по имени Стош звонко треснул его по спине. Уолт тряс руку Норрису, а другой рукой показывал на него, приглашая публику аплодировать. Босуорт, улыбаясь во весь рот, встал, судорожно кивнул и тут же снова уселся на место. Джейни Хэч стояла, прислонившись к контрабасу. Поймав взгляд Сары, она пристально посмотрела на нее, потом на Реда, потом снова на нее и подняла одну бровь. Сара кивнула ей, и на каменном лице Джейни Хэч на мгновение промелькнула улыбка.