Герберт Франке. Башня из слоновой кости Роман ©1965 by Herbert W. Franke Перевод Ю. Новикова Редактор М. Финогенова Солнечные лучи, проникавшие сквозь стеклянную стену, время от времени нагревали воздух выше установленного предела, и тогда с тихим щелчком включалась система охлаждения. Свежее дуновение ветерка проносилось по стеклу, на мгновенье оставляя на нем молочно-белую пленку из мельчайших водяных капелек. Мортимер Кросс оторвал взгляд от серебристой вершины и от синевы вечных снегов, оплывающих в уже зарождающейся дымке. Он чуть откатил свое мягкое кресло-лежак от прозрачной обзорной панели; повинуясь нажатию кнопки, спинка поднялась на ширину ладони и защелкнулась. Мортимер с удовлетворением ощутил, как плотно прижались к его плечам обтянутые кожей и пенорезиной подлокотники, так что теперь на его отвыкшей от всевозможных травм коже не останется без образных следов от углов и кантов. Тепло, тихое журчание голосов вдалеке, смутные грезы и приятная послеполуденная усталость -- все это глушило любые желания. Из всех ощущений осталось лишь чувство легкой меланхолии, отделяющей человека от абсолютной пустоты. Мортимер попытался освободиться от пут этой летаргии, но ему пришлось сделать глубокий вдох и выдох, прежде чем он смог поднести ко рту микрофон и заказать кофе. Быстро подкатила по направляющим рельсам робот-тележка и поставила никелированную чашку с ароматным дымящимся напитком на магнитную поверхность стола. Мортимер сделал живительный глоток. Вместе с биением пульса он ощутил, как в нем пробудилась жажда действия, он слегка выпрямился. Взгляд его заскользил по гостям, собравшимся в зале. Треть столов заняли мужчины и женщины, преимущественно одиночки, которые любовались ландшафтом, листали журналы или просто наслаждались покоем и тишиной. Если они делали какое-то движение, то только для того, чтобы поудобнее устроиться в кресле или поднести ко рту чашку, причем жесты их были медленными, словно они невероятно устали или, наоборот, еще не пришли в себя после отдыха. Их лица отливали матовым глянцем. Мортимер изменил фокус своих солнцезащитных очков. Стеклянная стена стала темно-лиловой, и он увидел собственное отражение: приятное, несколько худощавое лицо с глубокими складками, блестящая пышная шапка волос, белокурых или седых -- было почти невозможно установить при рассеянном свете. Сдавленный смешок вывел его из задумчивости. Он подействовал словно удар гонга, ибо это было единственное, что выделялось на монотонном звуковом фоне: жужжание резиновых колес, катившихся по рельсам, шипение охладительной системы и приглушенные людские голоса. Мортимер незаметно бросил взгляд на соседний столик. Две девушки, которых он разглядел сквозь шпалеру вьющихся орхидей, пробудили какое-то давнее воспоминание. У обеих были темные волосы, однако, кроме этого, у них не было ничего общего: одна подчеркивала свой рассказ (а она, должно быть, рассказывала о чем-то) живыми, хотя и очень сдержанными жестами нервных рук. Это была Люсин. Вторая слушала ее со скептической улыбкой, полуприкрыв глаза. Ее звали Майдой. Мортимер и сам не понимал, откуда он знает их имена. Но тут не было ничего сверхъестественного, в сонной атмосфере этого отеля, или санатория, как бы сейчас его назвали, ничто не побуждало к серьезным размышлениям. Так уже нередко бывало: искра воспоминаний внезапно вспыхивала и тут же гасла, не успев разгореться. Мортимер разглядывал гладкие лица девушек, словно желая что-то прочесть на них, нечто такое, что было скрыто от непосвященных -- как бы закодировано... Но все усилия оказались тщетными. Единственное, что он сумел вызвать в своей памяти,--это то, что обе девушки были ему симпатичны. Мортимер встал, подошел к соседнему столику, улыбнулся и отвесил поклон. 1 Они встретились на еженедельной пресс-конференции в большом зале Дома деловых встреч. Пока журналисты наговаривали в микрофоны заранее подготовленные вопросы, Мортимер незаметно оглядывался по сторонам. Он не знал того, с кем должен был встретиться, но подумал, что это, должно быть, тот самый высокий африканец, который, прислонясь к колонне, быстро вытянул из пачки сигарету и зажал ее в углу рта. Если он не ошибся, оба они явились сюда слишком рано, однако до окончания пресс-конференции им не следует покидать зал, если они не хотят вызвать подозрение. А конференция шла своим чередом. Мортимеру не был виден большой экран на сцене, однако и здесь, сзади, установили несколько малых телеэкранов, по которым ползли печатные полосы, появлявшиеся из прорези выдачи. Ко всеобщему неудовольствию, спикер еще и зачитывал эти тексты. -- ... Первым пунктом в Белом Плане было строительство лыжного стадиона, а также завода по производству искусственного снега на восточном участке внутреннего городского пояса. Трибуна, рассчитанная на миллион зрителей, обогревается с помощью нового метода электронной диффузии. Вопрос: Почему население сразу же не было оповещено перед восстаниями в дистрикте Массаи? Ответ: По расчетам ОМНИВАК, преждевременное оповещение могло привести к повышению уровня беспорядков во всем африканском регионе на одиннадцать процентов выше нормы. Правительству было бы трудно произвести обратное включение отошедших групп в систему государственного подчинения. Раздались одобрительные аплодисменты. Мортимер, стараясь унять легкую нервную дрожь, бросил взгляд на большой циферблат в глубине зала: пресс-конференция затягивалась на пять минут. Вопрос: Пять процентов населения все еще не имеют автомобилей. А в районах бедствия--семь процентов. Когда, наконец, начнется давно объявленная бесплатная раздача стандартных моделей нуждающимся? Мортимер не вслушивался в ответ. Ах, эти невежды с их смехотворными проблемами! -- подумал он. Ну что ж, часы мирового правительства сочтены!.. Он искоса поглядывал на африканца, стоявшего возле колонны, и когда их взгляды встретились, Мортимер быстро отвел глаза. Неожиданно он ощутил легкий толчок в спину и увидел рядом приземистого мужчину в жокейской кепочке, не удостоившего его даже беглого взгляда. Под мышкой у него торчал вчерашний номер "Конфиденшнл", раскрытый на нужной странице с оторванным уголком, там, где обычно стоит номер полосы. Условный знак! Значит, африканец здесь ни при чем. Еле сдерживая раздражение, Мортимер дожидался окончания пресс-конференции, и когда все наконец поднялись с мест и разбрелись по зданию, он последовал за незнакомцем, который без особой спешки вышел на улицу и направился в сторону Восточного района. Мортимер впервые увидел членов группы действия. В пустой квартире шестидесятиэтажного привилегированного арендного дома его поджидали трое. Сразу обратил на себя внимание мужчина с короткой стрижкой и грубым лицом, какое, по представлениям Мортимера, было у всех революционеров. Он не производил впечатления человека высокого роста, но все же оказался на голову выше Мортимера, и тот невольно вытягивался, стоя рядом с ним. Еще один прислонился к стене и отступил от нее лишь затем, чтобы испытующе оглядеть Мортимера. Ему было около тридцати. Он немного сутулился, темно-каштановые волнистые пряди падали на лоб. Его можно было принять за художника. Третьей в комнате оказалась молоденькая темноволосая девушка. -- Он вел себя как идиот,-- сказал приземистый, который привел Мортимера. Мужчина с кудрями художника лишь вопросительно глянул на него. -- Сначала он едва не привлек внимание одного из чужих, а затем шел за мной по пятам, словно детектив в приключенческом фильме. Просто чудо, что нас не сцапали по дороге. Вся троица молча разглядывала новичка. -- Но ведь Никлас о чем-то думал, когда выбирал его, как по-вашему? -- Великан повернулся к Мортимеру. Впредь будь осторожнее! Нам тут не до шуток. Ну ладно" Это --Майда. О Бребере ты наверняка слышал. Спенсера ты уже знаешь. А меня зовут Гвидо. О Бребере, действительно, не слышать было нельзя этот человек был олицетворением мужества и непреклонности. Там, где много риска, в любом ответственном предприятии, в любом опасном начинании он всегда оказывался в гуще событий. Его жестокость стала притчей во языцех--он не щадил своих противников. С той поры, как во время одного из ежегодных психологических обследований он был зарегистрирован как психически ненормальный, он все время находился в бегах. Мортимер с любопытством искоса поглядывал на него, стараясь делать это не слишком заметно. Гвидо был единственным, кто протянул ему руку. -- Что я должен делать? -- спросил Мортимер. -- Ему не терпится, когда он сможет корчить из себя героя,-- насмешливо бросил Бребер. -- Мы должны дождаться Никласа,-- объяснил Гвидо. Он подошел к окну и выглянул наружу. На западе, там, где только что село солнце, громоздились тучи запланированного ночного дождя. На гладких коробках высотных домов лежали пестрые тени, плоскости, обращенные к западу, казалось, были покрыты оранжевой пылью. Шапку висящего над городом смога окружала охряно-желтая радуга. Откуда-то из глубины улиц доносился шум вечернего движения. Мортимер, все еще чувствуя себя в центре внимания и чтобы преодолеть смущение, забормотал что-то похожее на какое-то объяснение: -- Рад, что могу участвовать... Презрительная улыбка на лице Бребера сбивала его с толку, и он повернулся к Гвидо, все еще стоявшему спиной к нему. -- ...Я должен был бы знать... я... у меня мало опыта, но вы можете на меня положиться. Мне отвратительна правящая система, так же как и вам... Ах, как я ее ненавижу! Ну, это само собой, детка,-- бросил Бребер.-- И это все, что ты можешь сказать? В разговор вмешалась девушка по имени Майда. -- Оставь его в покое! -- потребовала она. Гвидо обернулся и прислонился к подоконнику. -- Хватит болтать! Все замолчали. И вдруг, словно сигнал тревоги, тишину разорвал звонок. Они напряженно вслушивались в чередовавшиеся короткие и длинные звонки, и наконец Спенсер пошел к двери. Мортимер услыхал скрип резиновых шин на гладком стирозиновом полу, в дверях появилось кресло-коляска с закутанной в плед фигурой, у человека, сидевшего в коляске, виден был лишь высокий лоб и тонкогубый рот. Глаза прятались за темными контактными линзами. Мортимер почувствовал, как у него забилось сердце. Это был один из легендарных руководителей организации -- шеф группы "Север"! Черт побери, с ним, Мортимером, они наверняка затевают что-нибудь грандиозное. Спенсер выкатил коляску на середину комнаты, за ней шел худощавый молодой человек, у которого была такая короткая верхняя губа, что казалось, будто он все время скалит зубы. -- Привет, Никлас! -- сказал Гвидо. Мужчина в коляске не двигался, трудно было даже понять, слышит ли он, что к нему обращаются. Наконец он нетерпеливо взмахнул рукой, и Спенсер подкатил его к Мортимеру. Слепой без всякого вступления спросил: -- Чего ты ждешь от нашей организации? Мортимер почувствовал себя словно на экзамене -- и вместе с тем испытал облегчение, ибо уже тысячу раз задавал этот вопрос самому себе... Щеки его зарделись. -- Она должна спасти человечество! Если теперешняя форма правления в ближайшее время не сменится другой, наша культура окончательно погибнет. Унифицирование, стремление к стандарту душат личность -- человек превращается в стадное животное. Нельзя допустить, чтобы личность задохнулась в массе, надо вновь создать человеку возможность развить свою инициативу, проявить свою индивидуальность. Организация борется за лучший мир. В этом ее основная цель! -- Но сначала...-- заговорил Бребер, однако под тяжелым взглядом Гвидо тут же умолк. -- Мортимер прав,-- отрывисто произнес Никлас. Он повернул голову к новичку и немного помолчал. Потом продолжал: -- Мы боремся уже тридцать лет. Когда тебя еще не было на свете, наш удар по Стратегическому Бюро окончился неудачей. Именно тогда я лишился ног. Либеральная партия была запрещена, но она продолжала существовать в подполье. Мы ждали десять лет, но ждали не пассивно. Собрали вокруг себя всех здравомыслящих, всех тех, кто сознавал чудовищную опасность, нависшую над человечеством, и наконец атаковали Научный центр в Женеве -- Мейрин. Там находилась команда советников правительства, его мозговой центр. Но и эта операция окончилась неудачей, я попал в плен. С помощью наркотиков они пытались сделать из меня предателя, однако я принял противоядие. С тех пор дневной свет навсегда померк для меня, но я им ничего не сказал.-- Никлас на мгновение задумался.-- И вот теперь, спустя двадцать лет, предпринимается третья попытка. За это время правительство вместе со своими научными советниками и ОМНИВАКом перебралось на Луну. Мы никогда еще не были в столь трудных условиях, но нам нельзя больше терять время, понимаешь? Мортимер кивнул, и Никлас продолжал: Сейчас речь идет уже не о политическом перевороте, а о спасении мира. И, кроме того, о памяти жертв, памяти наших товарищей, уничтоженных и замученных в лагерях. Нас, старую гвардию, судьба сплотила в единое сообщество. Для нас не существует более личных целей или мыслей -- все подчинено общей задаче. И тот, кто намерен бороться вместе с нами, должен быть таким же фанатичным, таким же твердым и безжалостным. Ты готов к этому? -- Да! -- хрипло проговорил Мортимер. Готов ли он? Да, у него были и воля, и убежденность. -- Готов ли ты расстаться с родными, со своим привычным существованием? Готов ли поставить на карту свою жизнь и идти с нами до конца? Мортимер вспомнил своего отца и его безуспешную борьбу против автоматизированных школ, обучающих машин, программированного обучения и информационной педагогики, он вспомнил известные труды Кернера и Петефи, которые он во время уроков читал под партой, вспомнил и друга Гервига, который был художником и которого обезличили за его нонконформизм. И он сказал: "Да!" -- теперь уже решительным тоном уверенного в своей правоте человека. -- Ладно. Я верю тебе,-- сказал слепой.-- Гвидо, установи связь! Великан подошел к телевизионному устройству и нажал на клавиши. Экран засветился, затем побежали полосы и на экране возникло мясистое, грубое лицо. Кардини!-- с невольным ужасом вырвалось у Мортимера. Цветной и объемный, глядел на них сверху вниз всемогущий шеф Всемирной полиции. Позади был виден его секретарь Бушор. Голос Кардини загремел из динамика: -- Вы все продумали и подготовили? -- До мельчайшей детали,-- отвечал Никлас. -- Тогда я даю знак к началу. Ведите свое великое дело к победе, и человечество отблагодарит вас. Я желаю вам всем счастья в этом мире! Изображение на экране расплылось и исчезло, Гвидо выключил систему. Мортимер не мог прийти в себя от изумления. -- Кардини все известно?--пробормотал он. -- Он на нашей стороне. Да, на этот раз козыри в наших руках. А ты, Мортимер, посвящен теперь в великую тайну. Это доказательство нашего доверия. 2 Гвидо сам привез его на новом, работающем на батареях кабрио на окраину города -- далеко за внешний пояс, в район предместий, откуда давно уже выселили жителей и где старые одно- и двухквартирные дома с возникшими между ними, выстроенными без всякого плана и разрешения властей постройками образовали сложный лабиринт, напоминающий древние восточные крепости в археологических заповедниках. Оцепление они миновали без всяких осложнений. Гвидо знал один проход, ведущий через заброшенный водоотводный канал, впрочем, полиция мало беспокоилась о закрытых зонах, покуда кто-нибудь не пытался обосноваться там. Они шли мимо гаражей, садовых участков, крольчатников, откуда еще не выветрился запах старой соломы и помета, они проходили через пропахшие гнилью подвалы и пробирались мимо ржавых решетчатых ограждений, колючей проволоки и полуразрушенных стен. Повсюду буйно разрослись одичавшие бегонии и вечнозеленая роза, побеги фасоли и плети декоративных тыкв, обвивавшие постройки и заборы, превращая этот район в настоящие джунгли, пробираться по которым стоило большого труда. Наконец Гвидо указал на какой-то барак, на крыше которого еще был заметен полустершийся красный крест. Пожилой мужчина в испачканном двубортном костюме, вышедший им навстречу, показался Мортимеру знакомым. Но только лишь когда Гвидо поздоровался с ним. он вспомнил, где видел это угловатое лицо с беспокойным взглядом: на фотографиях из судебных репортажей в журнале "Уголовные преступления и секс". Это был процесс, во время которого невролог доктор Прокофф обвинялся в том, что помогал преступникам путем пересадки мозга избежать осуждения и наказания. -- Проклятье, почему вы заставляете так долго ждать вас? -- пробурчал врач и повел их в приемную. -- Паспорт и деньги при тебе? Гвидо постучал по нагрудному карману. -- Конечно. Только с этим попозже. Как дела у тебя? Все готово? Врач вложил в руку Мортимеру электробритву, отдернул занавеску перед умывальной нишей и снял фильтр с радиумной лампы. Свинцовосодержащее флюоресцирующее вещество бросило сноп зеленоватого света. -- Долой роскошные локоны! -- воскликнул он. Мортимер оглянулся на Гвидо, тот кивнул ему и пожал плечами: так надо. Прежде чем жужжание кольцевых ножей поглотило все остальные звуки, он успел услышать, как доктор Прокофф сказал: "Я готов. Перципиент уже с утра лежит в заднем помещении. Но это в последний раз -- можешь передать своим коллегам!" Но вот последний клок темных волос упал на пол, и Мортимер присоединился к остальным. У него было такое ощущение, словно он уже расстался с частью своей личности. Врач провел рукой по его черепу, лишенному волос. -- Что вы собираетесь делать?--спросил Мортимер. -- Для выполнения задания тебе нужна хорошая маскировка,-- пояснил Гвидо.-- Пока довольствуйся этим. -- Маскировка! -- насмешливо подхватил доктор Прокофф.-- Неужели он даже не подозревает, что ему предстоит? -- Не твоя забота,-- резко ответил Гвидо.-- Начинай! -- Тогда идем! Они вошли в процедурный зал, походивший скорее на вычислительный центр. Большой щит с несколькими экранами осциллографов, словно барьер, перегораживал зал посередине, за ним возвышались два помоста, от которых отходили многочисленные сплетения забранных в металл проводов. Над изголовьями двух хирургических столов, укрепленные на штативах, висели металлические колпаки, из которых торчали барашковые винты. Доктор Прокофф дотронулся до главного тумблера -- с тихим вздохом заработал насос. Затем врач исчез в соседней комнате и вскоре появился вновь, толкая перед собой каталку. На ней покоилось завернутое в простыню неподвижное тело. Невролог подкатил каталку поближе, и Мортимер увидел длинное худое лицо с высоким лбом и светло-русыми волосами, рассыпавшимися по белоснежной ткани. Гвидо оценивающе переводил взгляд с этой фигуры на Мортимера. -- Совершенно разные типы,-- заметил он. Ты еще веришь в Кречмера? -- возмутился хирург.-- Ведь самое главное, чтобы были одинаковыми частоты состояния покоя и коэффициенты модуляций токов мозга. Тогда-то уж меня никто ни в чем не сможет упрекнуть. Из всех возможных вариантов этот подходит больше всего. Он взял бритву и, подойдя к лежащему на каталке человеку, стал сбривать у него волосы. -- Ты что, не мог этого раньше сделать? -- спросил Гвидо. -- Они слишком быстро отрастают,-- ответил док-тор.-- Если хочешь, чтобы дело шло быстрее, лучше помоги-ка мне.-- Он передал аппарат Гвидо, а сам снова повернулся к щиту. Мортимер почувствовал на себе взгляд Гвидо -- холодный, немного сочувствующий и вместе с тем презрительный. И тут впервые чувство гордости стало угасать в нем, его вытеснил страх, знакомый всем живым существам, когда те узнают, что попали в ловушку, из которой им уже не вырваться. Внимательно посмотрев на Мортимера, доктор положил ему на лоб ладонь и почувствовал, что она стала влажной от пота. -- У него температура,-- заключил он. Гвидо прервал свою работу и подошел ближе. -- Чепуха. Это у него от страха. -- Тоже плохо! Он должен быть совершенно спокоен, ты знаешь это не хуже меня! -- Сделай ему укол! -- предложил Гвидо. -- Слишком поздно. Гвидо положил руки на плечи Мортимера. Взгляд его снова стал доброжелательным. -- Что с тобой, малыш? Тебе нехорошо? -- Вы действительно собираетесь... пересадку мозга?.. -- Ну и что?--спросил Гвидо.-- Мозг совершенно нечувствителен к боли. Так что ты ничего не почувствуешь, тебе будет казаться, будто ты уснул, а потом проснешься совсем другим человеком! Чего ты боишься? -- Я думаю, что не выдержу этого,--прошептал Мортимер. -- Но ты же дал слово Никласу! Еще час назад ты был готов пожертвовать всем, в том числе и жизнью! -- А я стану... Я имею в виду: я останусь самим собой? Гвидо посмотрел на доктора Прокоффа. -- Он останется самим собой? Врач отвернулся. -- Меня эта проблема не интересует. Я устанавливаю синхронизацию, фокусировку на синапсы -- и все. Перенос содержимого памяти происходит автоматически. -- А как было у других ваших пациентов?--спросил Мортимер. Он нервно проглотил слюну. -- Те заказывали чистый процесс -- это значит, что я трансферирую в кору головного мозга накопленную информацию, а вовсе не сам мозг, как полагают некоторые. Более глубокие слои остаются в неприкосновенности -- иначе будет повреждена кровеносная система, возникнут ошибочные рефлексы и так далее. Вы же хотите... -- Кончайте с этим!-- перебил Гвидо, не скрывая своего отвращения.-- Так ты хочешь или не хочешь? -- прошипел он, наклонившись совсем близко к Мортимеру.-- Или ты все забыл? Ты же хотел спасти человечество! Или нет? Куда же подевались все твои идеалы? Человеческое достоинство, свобода, защита индивидуальности? Ты уже забыл, что мы поклялись пожертвовать всем? Забыл о том, что произошло с Гервигом? Неужели цель жизни твоего отца стала для тебя пустым звуком? -- Он яростно тряс Мортимера.-- Ну, говори же! -- Я... я хочу,-- прохрипел, задыхаясь, Мортимер, с трудом подавляя рыдание. -- Тогда за дело! -- приказал Гвидо и сделал знак врачу. Тот покачал головой. -- Мозг в состоянии покоя, ты что, не понимаешь? Никаких душевных движений, кривая ЦНС ниже нулевой отметки! С меня хватит, я ухожу. Он положил пальцы на главный тумблер. -- Стой! -- прогремел Гвидо. В руке его блеснул гамма-пистолет, он не спускал глаз с врача. Левой рукой он вытащил из кармана куртки коробочку. Раздавил бумажную оболочку, выудил оттуда обернутую целлофаном пилюлю и сунул ее в руку Мортимеру. -- Прими это, только быстро! -- Правым локтем он подтолкнул его к каталке.--Ложись.-- Он подождал, пока Мортимер выполнит его приказ, затем повернулся к врачу и приказал: -- Начинай! 3 Резиденция правительства на Луне была замкнутым миром. Окруженный непроницаемой и задерживающей лучи синтетической пирамидой, здесь был выстроен целый город, который хотя и зависел еще в вопросах обеспечения от Земли, однако всеми силами старался, используя достижения современной науки, избавиться от этой зависимости. Полиплоидные колонии водорослей поставляли концентраты питательных веществ, гормоны роста повышали урожайность гидропонных садов, изолированная мышечная ткань поросят и телят посредством искусственно выращенных вирусов обеспечивала постоянный прирост. И только обеспечение энергией не было проблемой-- атомный реактор пока даже не запускали в полную силу, а запасов плутония должно хватить на столетия. С вершины пирамиды светило искусственное солнце небольшой трансформирующий реактор, превращающий ядерную энергию в свет, его стержни автоматически вводились и выводились, имитируя смену дня и ночи. Ни один из десяти тысяч жителей не имел возможности видеть Землю, если только он не уезжал в отпуск или не принадлежал к числу ученых, исследовавших кратеры или с помощью радарных телескопов и подзорных труб изучавших космическое пространство. С другой стороны, так же малодоступна была для граждан всеохватывающего Всемирного государства внутренняя жизнь правительственного города, откуда властители распоряжались их судьбами. И все же правительство заботилось о том, чтобы постоянно напоминать о себе: от углов трехгранной пирамиды исходил красный, синий и зеленый свет, как символ единства всех рас, и с помощью низкочастотных электромагнитных волн посылались и собирались потоки информации, поступали распоряжения и рапорты об исполнении. Вот уже три недели Мортимер находился в городе-пирамиде. Это был период подготовки, вживания, утверждения. Но все эти меры предосторожности едва ли были необходимы -- в его памяти не обнаружилось пробелов. С уверенностью сомнамбулы он управлял бегающим по направляющим рельсам седороллером, разъезжал вверх и вниз в лифтах, бродил по бесконечным переходам. Он наизусть знал план города, окрестности своего жилого района и заводские территории, лежащие напротив, внешний пояс безопасности и кольцо садов, с их пышными три-кодиловыми папоротниками и, наконец, отлично знал забранный в стекло центральный блок управления. Он входил туда и выходил, будто делал это всю жизнь--и в известном смысле так оно и было. Стратег планирования, который уезжал в отпуск на Землю и спустя четыре недели возвращался, окрепший и хорошо отдохнувший,--вот и все. У него были отпечатки пальцев Стэнто-на Бараваля, его же радужная оболочка глаз и все показатели крови, он проходил через посты с подлинными документами. Что же касается его остриженной наголо головы, то кому до этого дело? Главное, он располагал всеми сведениями и воспоминаниями. Поначалу его охватывал страх, когда к нему кто-то обращался по имени либо просил сообщить коэффициенты экстраполяции или дату ближайших соревнований в кегли. Но потом некий внутренний голос отвечал за него, спокойно и раздумчиво, иногда даже иронично-весело. Самые скверные минуты он переживал не тогда, когда оказывался среди людей, а вечерами, когда оставался один, в тиши звукоизолирующих, обтянутых пенорезиной стен своей квартиры, в те короткие мгновения перед сном, когда было сделано все, что он запланировал... Тогда в нем пробуждались чувства прежнего человека, который, как ему казалось, продолжал жить в его теле, чужие желания вторгались в его собственные, незнакомые настроения смешивались в полное противоречий шизоидное целое, вызывавшее у него самого отвращение, но он не мог этому противостоять. Он ловил себя на том, что одобряет вещи, ранее для него неприемлемые, и его охватывают побуждения, предававшие его собственные прежние идеалы, а где-то в глубине его существа пробуждалось нечто могущественное, и его невозможно было заглушить, оно вселяло страх. Единственной ниточкой, связывавшей его с организацией, была Майда. Еще два года назад она была внедрена в качестве стюардессы на линии пассажирского сообщения между Землей и Луной; хотя полеты обслуживались главным образом роботами, нередко к этой работе привлекались женщины. Однажды Мортимер и Майда встретились как бы случайно, но с той поры их можно было видеть вместе. Как-то раз ночью, в тот период, когда они еще старались держаться на расстоянии, Майда предложила прогуляться -- Мортимер понял, что уже недолго будет испытываться его терпение. Тщательно готовившийся удар должен был положить конец его сомнениям. ...Пока они не произнесли ни одного неосторожного слова. Приходилось считаться с тем, что здесь полно агентов тайной полиции, всюду установлены подслушивающие устройства и тщательно замаскированные экраны наблюдения, впрочем, возможно, все эти опасения были совершенно беспочвенны -- правительство убаюкивало себя сказками о собственной безопасности. И все-таки заговорщикам следовало быть начеку. Майда взяла его под руку, и они не спеша побрели по вымощенным пемзовыми плитками дорожкам, мимо папоротникообразных кустов, которые высаживались специально для очистки городского воздуха. С каждым глотком воздуха они испытывали такое ощущение, будто глотали чистый кислород, легкие словно наполнялись живительным эликсиром. Нашприцованные в песок влажные пенопластовые волокна были покрыты зелеными водорослями, имитировавшими газон. Сквозь сильный запах защищающего от гниения хинозоля пробивался тяжелый аромат роз "Форсайт" и еще какой-то смолистый дух. Майда включила транзисторный приемник на своем браслете. Зазвучала тихая музыка. Искусственное солнце, установленное на минимальное освещение, давало лишь слабый зеленоватый свет, отчего все листья казались покрытыми налетом плесени. --Здесь мы можем разговаривать спокойно,-- сказала Майда.--Аппарат излучает интенсивный ультразвук. Если кто-нибудь и попытается преследовать нас со звуковым фокусом, он все равно ничего не поймет. -- Это не опасно -- носить при себе такой генератор помех? -- Прибор устроен так, что все будет выглядеть как случайное повреждение. Однако нам надо беречь время. Будь внимателен! Приказ действовать получен. Твое основное задание--разрушить память ОМНИВАКа. Ты знаешь, что внутри компьютера накоплены данные, от которых зависит власть правительства. Тебе придется применить ионизатор, который необходимо пронести в шахту воздухообеспечения, находящуюся в нижнем этаже блока памяти -- накопителя. С его помощью воздух станет проводником, и статично распределенные заряды деполяризируют молекулярные клетки накопителя. -- А откуда я возьму ионизатор? -- Он замаскирован под электронный сварочный аппарат. В центральный блок его доставят вместе с обычным инструментом. Изменения в конструкцию внесены с применением полимеров и токопроводящих трубок, так что рентгеноконтроль ничего не даст. -- А как мне отличить нужный прибор? -- Мы подкупили одного человека, он пронесет ионизатор под землю якобы для ремонтных работ на стеклянной стене и вечером оставит его там. Пойдем, я покажу тебе это место. Майда украдкой огляделась по сторонам. Судя по всему, они здесь были совершенно одни. Она быстро повела Мортимера в сторону от главной дороги, на мощенную брусчаткой площадь. Пористый материал под ногами поглощал шум шагов, и вскоре они оказались возле стеклянного ограждения. Словно башни таинственного замка высились перед ними гигантские кубы -- лаборатории и залы программирования, залитые зеленым светом и хрустально блестевшие; чуть в стороне виднелся купол, под которым находился мозг всего этого механизма,-- огромный, величиной с дом компьютер ОМНИВАК, который безупречно нес свою непрерывную вахту; рядом находился лишенный окон тюремный блок, где политические заключенные обычно ждали приговора. Чаще всего приговор этот был стереотипным: обезличивание. Майда указала на несколько матовых участков на стеклянной стене. -- Здесь нужен срочный ремонт. Заметь это место! Завтра тебе предстоит обнаружить его изнутри. Тут, под штабелем сверл, будет спрятан сварочный аппарат. Мортимер предупреждающе поднял руку. -- Постовой! Бежим прочь отсюда! За стеклянной стеной к тому месту, где они стояли, приближался мужчина с гамма-пистолетом в руке. Майда задержала Мортимера. -- Возможно, он уже засек нас. Придется остаться. Она бросилась на землю и притянула Мортимера к себе. -- Поцелуй меня! Мортимер сделал вид, будто ласкает ее, а сам искоса наблюдал за охранником по ту сторону стеклянной стены. -- Интересно, есть ли у них система аварийной сигнализации?--шепнул он. Майда обняла его. -- Делай вид, будто не замечаешь его... Дежурный замедлил шаг и наконец остановился. Наклонился и застыл с пистолетом наготове. Мортимер больше не решался поворачивать голову в его сторону, несмотря на то, что отчетливо слышал звук шагов совсем рядом. Сердце его бешено колотилось. Он стал целовать Майду в щеки, в губы, в шею. Руки его скользили по ее волосам. По ту сторону стены было тихо-- казалось, время тянется бесконечно долго. Затем снова послышались шаги--сначала четкие, громкие, потом они стали глуше и окончательно затихли вдали. Мортимер все еще держал Майду за плечи, стоя возле нее на коленях. Оба смотрели сквозь стену -- вслед медленно удаляющемуся охраннику. Майда слышала порывистое дыхание мужчины, ощущала его объятья. Наконец она провела рукой по его голове и поднялась. Опасность миновала, -- сказала она. 4 Следующий день до самого полудня Мортимер провел в Стратегическом Бюро, шла дискуссия по поводу запроса, где предлагалось вновь разрешить бои быков -- это послужило бы клапаном, который помог бы "выпустить пар" -- нейтрализовать агрессивные настроения. Было несколько перерывов, во время которых ОМНИВАК взвешивал накопленные данные: на одной чаше весов были данные о судебном производстве, тюремных помещениях, мерах по надзору и тому подобное, а на другой-- расходы на организацию соревнований и модуль активности против понижения уровня волнений. Эти паузы Мортимер использовал, чтобы поразмыслить о своих делах. Вот уже три недели, как он ждет заветного дня, когда кончится его ожидание и будет восстановлено внутреннее равновесие. Он вовсе не обманывался в отношении своей роли во всем этом: в самом деле, задание получено, приказ вручен, и предписанные шаги будут сделаны автоматически, при этом сам он будет чувствовать себя лишь инструментом в этой операции. Но вчерашняя ночь оказалась для него чем-то большим, чем просто сигналом к началу операции. Когда он держал девушку в своих объятиях, он почувствовал, словно прорван шлюз, охранявший его от мыслей другого. Его охватили незнакомые ему ранее чувства, которые он прежде отметал, тогда они для него ничего не значили, превыше всего было чувство долга, заставлявшее его направить все силы на выполнение задания. Теперь же все разом изменилось, равновесие было нарушено... В обеденный перерыв он покинул правительственное здание и направился в космопорт. Одна из ракет была уже на старте, группки отпускников и их родственники, полицейские и работники технических служб смешались в огромную кипящую толпу, напоминавшую муравейник. Этот корабль заберет и Майду. Они уже все обговорили накануне, но Мортимеру просто захотелось еще раз увидеть девушку. Не желая вызывать ее через громкоговоритель, он решил дождаться Майду у служебного входа. Сказал какие-то необязательные слова, Майда ответила в том же духе. Они прошли по трубообразному переходу из синтетического стекла, который вел к обзорной галерее. Перед ними лежало покрытое густой пылью дно кратера. На западе оно было покрыто стекловидной коркой-- там была посадочная площадка для ракет, возвращающихся из дальних рейсов -- с Марса и Венеры. Пассажиры, собиравшиеся продолжить путь к Земле, пересаживались здесь в космические паромы. Несколько мужчин в космических костюмах работали на большой высоте, что они делали, издалека не было видно. Они казались крошечными насекомыми. Дальше, там, где поднимались склоны кратера, находилась большая верфь. Иглы ракет, сверкающих в лучах солнца, вонзались в темное небо. Перед нижним рядом кресел обзорной платформы стоял заправочный тягач, в который закачивался из топливораздаточной колонки жидкий газ, по всей вероятности водород. Шум вырывавшихся паров хотя и не был слышен, но от вибрации дрожала земля и весь павильон наполнялся глухим гулом. Здесь можно было перекинуться несколькими словами без опасения быть услышанными. -- Почему ты так неосторожен! Нас ведь могут взять на заметку!--шепнула Майда. -- Ты полагаешь, они приказали следить за нами? Я подумал, после того, что произошло вчера, было бы совсем странно, если бы мы не встретились. Майда задумчиво посмотрела на него. -- Возможно, ты прав. Ну, так чего ты хочешь? Что-нибудь неясно? -- Просто мне захотелось еще раз повидать тебя,-- признался Мортимер. В косых солнечных лучах, пробивавшихся сквозь туман из водородных капелек, лицо Майды казалось необычайно мягким. Ресницы отбрасывали большие тени, глаза влажно блестели. -- Что с тобой? -- спросила она.-- Сейчас мы должны помнить только об одном -- о задании. Нам не нужно никакого центрального правительства и никакого раздающего приказы компьютера. Мы не нуждаемся во врачах, которые предписывают нам, сколько лет мы имеем право жить и от кого нам иметь детей. Мы обойдемся без питательных таблеток, спортивной формы, водных праздников и приключенческих фильмов -- без всей этой тошнотворно заорганизованной жизни. Все, что нам нужно,-- это спокойный уголок, домик, пусть даже просто хижина, цветы, работа, общение с людьми, которых мы любим, мирные закаты и тихие ночи. Ради этого стоит сражаться. Пока мы не достигнем нашей цели, ничего другого для меня не существует. Ничего. -- Какая же ты черствая! -- сказал Мортимер. Оба помолчали, глядя вдаль, где играли краски вечера, который здесь, снаружи, длился целую неделю. Наконец Мортимер спросил: -- Как ты оказалась в организации? Майда ответила не сразу. -- Я жила с одним мужчиной--тайно, без разрешения властей. Возможно, ты уже слышал это имя: Сергей Цементов. Мортимер вспомнил: -- Человек, освободивший Никласа из штрафного лагеря на Ганимеде? Невероятная история... -- Ему было всего двадцать два года, когда я его потеряла,-- прошептала Майда.-- Они схватили его и обезличили. -- Это случилось года два назад? -- Еще и двух лет не прошло. Мортимер приблизился к Майде, взял ее руку. -- Я понимаю тебя,--сказал он тихо. Лицо Майды снова застыло. -- Я продолжаю его работу, как могу. Вот почему я вступила в организацию. Мортимер представил себе, какое тягостное одиночество испытывает эта девушка в обществе фанатиков, и подумал, до какой трагедии надо было дойти, чтобы даже самые слабые включались в борьбу. Он понимал, что эта девушка сама решила продолжать дело своего возлюбленного, и в то же время какой-то внутренний голос протестовал: никто не имеет права подвергать риску все, что создано поколениями, ведь не исключено и возрождение нищеты, от которой они наконец избавились. И все же чувства его оказались сильнее. -- Мы еще увидимся? -- Если все пойдет, как намечено... Майда не ответила на его вопрос. Что-то восстало в Мортимере. -- Что вы со мной сделаете, если наша операция пройдет успешно? Почему мне об этом почти ничего не говорят? -- Сергея предали...-- беззвучно произнесла Майда. -- Предали? -- До него не сразу дошло, что она имеет в виду.--Ты считаешь... что я могу... Разве я не доказал, что готов выполнить любой приказ? Неужели ты меня подозреваешь? На лице Майды появилась жесткая усмешка. -- Ты еще не знаешь, каким слабым бывает человек! Мортимер на секунду замер, затем повернулся, собираясь уйти, но Майда тихо дотронулась до его руки. Он сердито обернулся и увидел, что ее лицо смягчилось. Майда по-прежнему сжимала его локоть, и Мортимер вдруг разом забыл о своем раздражении. -- Да?- спросил он. -- Видишь там, в фермах, ракету дальнего следования? Это была модель, каких он еще не видел, очевидно, совершенно новая -- ее гигантский корпус цвета слоновой кости тускло блестел на солнце. Это исследовательская ракета одной группы ученых,-- пояснила Майда.-- Она готова к старту. Мортимер сдвинул брови. -- Ну и что? -- Ничего... Хотя, возможно, у тебя еще будет случай вспомнить об этом... Он кивнул, не понимая. -- Тебе пора идти, произнесла Майда.-- Они уже выкатывают нашу ракету. Через восемь часов она вернется обратно -- и с ней прилечу я. Прощай! Неуклюжая сигара пассажирского корабля вместе со стартовыми фермами медленно и бесшумно двигалась по рельсам. Ее заостренное тело матово поблескивало, и Мортимер невольно поднял глаза вверх -- бледно-зеленый, в серебристом венце, висел высоко мощный серп Земли, на нем различались и длинный язык Южной Америки, и тени Анд, словно морщины, прорезавшие кожу континента. "Земля стоит борьбы,--думал Мортимер.-- Чего бы эта борьба ни стоила". -- Еще одно я хотел бы узнать, -- шепнул он. Гул стал ослабевать, и теперь их могли услышать. -- Что именно? -- Когда ты вчера...-- он запнулся,-- я хочу сказать, когда мы вчера целовались, о ком ты думала: обо мне или о ком-то другом? О Баравале? -- Что за нелепый вопрос! Она кивнула ему и стала быстро подниматься по ступеням. Монтимер долго задумчиво глядел ей вслед сквозь стену из свинцового стекла, пока она не затерялась в глубине кассового зала. 5 На часах было двадцать ноль-ноль. Мортимер сидел за клавиатурой своей кодирующей машины. С ее помощью параметры различных социальных данных преобразовывались в двоичные цифры и по прямому проводу передавались в ОМНИВАК, где они перерабатывались согласно инструкции. Компьютер менял программы самостоятельно на основе полученной информации -- законы с каждым разом составлялись все более точными-- на базе всеобъемлющей статистики, сравнительные данные корректировались после ежедневного ввода. Там, где возникала угроза равновесию, ОМНИВАК изучал все возможные способы разрешения, определял те, которые имели лучшее соотношение между затратами и результатом, исключая все, что противоречило юридическим, религиозным и этическим нормам, а затем направлял список всех заслуживающих внимания мероприятий в соответствующий отдел. Выбором из этого списка, в сущности, и занималось правительство, или, точнее, специальные его подразделения. Центральная комиссия, высшая правительственная инстанция, вмешивалась лишь в тех случаях, когда референт объявлял о своей некомпетентности. Ионизатор Мортимер получил сравнительно легко. Он затребовал монтажную машину, передвижную автоматическую лабораторию для несложного ремонта -- якобы необходимой замены помутневшего стекла в своем рабочем помещении. Получив машину и заменив стекло, он, прежде чем отослать лабораторию обратно, прервал связь с ОМНИВАКом и направил машину с помощью теленаведения к стеклянной стене. Он спрятал ионизатор в шкафу для одежды, затем снова восстановил связь с ОМНИВАКом и сообщил о том, что у него на время прервалась подача электроэнергии, причина этого, разумеется, не была установлена. Мортимер подошел к окну. Искусственное солнце работало в четверть накала, и все же отсюда, с самой высокой точки расположения Стратегического Бюро, можно было видеть весь город, и еще дальше--подступающие сине-фиолетовые и ядовито-зеленые папоротниковые леса, отсюда были хорошо видны жилые кварталы, ничем не отличавшиеся от предместий любого крупного города где-нибудь в Америке, Африке или Евразии. "Где бы ни появился человек,--думал Мортимер, -- всюду он убивает природу, всюду вносит атрибуты массовости и однообразия". "Где бы ни появился человек, -- возражал другой голос,-- он укрощает хаос и осваивает новые области жизненного пространства". За спиной у Мортимера раздавалось торопливое пощелкивание пишущей системы. ...Самой большой проблемой оказалось найти предлог, чтобы остаться после смены. И тут он кстати вспомнил о проблеме третьей степени неотложности: новые медицинские способы регенерации сосудов победили инфаркты, атеросклероз и еще целый ряд заболеваний, в результате чего рост населения угрожающе опережал рост производства. Необходимо было найти способ ограничить прирост населения. В качестве основной меры были предложены повышение канцерогенных субстанций в сигаретной бумаге или добавление малой дозы метилалкоголя в алкогольные напитки. Мортимер запросил в Центральном управлении разрешение задерживаться в бюро после окончания рабочего дня и тотчас получил согласие: он мог теперь работать до двух часов ночи. Все посты охраны были об этом оповещены. ...После некоторого раздумья Мортимер подошел к блоку выдачи информации, оторвал полоску, испещренную цифрами, и выбросил ее в мусорный люк. Трудно было придумывать новые задачи, для которых сверхбыстрому ОМНИВАКу потребовалось бы больше времени. Все еще поглощенный своими мыслями, Мортимер уселся за пульт и принялся зашифровывать вопрос: какие последствия может иметь увеличенное потребление алкоголя на число участников религиозных празднеств. Ответ он получил прежде, чем успел подняться со стула. ОМНИВАК располагал всеми данными и потому с незначительными погрешностями мог ответить на любой вопрос обо всех и каждом. Не существовало ничего, что не подвергалось бы предварительному просчитыванию, и это было невыносимо. Что бы человек ни делал, думал или чувствовал, все было заранее известно; все было скалькулировано, предопределено, и уже не оставалось ни малейшего пространства для собственного мышления и собственных решений. Эту детерминированность обеспечивала регистратура ОМНИВАКа, масса данных, огромный, постоянно пополняющийся статистический материал. Сомнений не было: этот бездушный мозг необходимо уничтожить. "И вправду необходимо? -- усомнилось его второе "я".-- Все ведь взаимосвязано, целое оказывает влияние на часть, а часть определяет целое. Не потому ли мы становимся так свободны, когда закрываем на это глаза?.." Мортимер с силой ударил кулаком по клавишам. Мгновенно вспыхнуло красное матовое стекло с надписью "Ошибка!". Не обращая на это внимания, он пошел в умывальную, подставил лицо и руки под холодную воду. Затем достал из шкафа ионизатор. До сих пор ему не приходилось иметь дела со сварочными аппаратами, но, насколько он мог судить, прибор выглядел как настоящий. Ничего удивительного, насколько он помнит, применяемые при сварке электроны были зарядами; ионизатор же тоже был не чем иным, как прибором для производства зарядов, хотя, конечно, с более интенсивным действием. И по форме, и по величине прибор напоминал электрическую дрель, и Мортимер без труда уложил его в ящик для хранения перфокарт. И отправился в путь. В здании бюро ему нечего было опасаться. В этой секции, которую он знал как свои пять пальцев, он передвигался без труда. И только когда он вышел из лифта на одном из нижних этажей, Мортимер почувствовал легкое беспокойство. Здесь ему еще не приходилось бывать, и, хотя он хорошо помнил поэтажный план правительственного центра, все здесь показалось ему незнакомым. Самый нижний этаж предназначался для систем поддержания жизнеобеспечения. Здесь находились, так сказать, основные органы гигантского индивидуума, состоявшего, как любое другое живое существо, из отдельных клеток. От каждого органа шли соединения к каждой клетке: устройства для обеспечения очищенным, подогретым до нужной температуры воздухом и для отсасывания отработанного, коммуникации для подачи воды и сжатого воздуха, провода, по которым результаты замеров и команды на корректировку выходили из соответствующих помещений или поступали в них: показатели влажности воздуха, содержания двуокиси углерода и пыли, температура. То, что на поэтажных планах было обозначено не очень четкими фиолетовыми прямоугольниками, здесь представало в виде громко пульсирующих, выпускающих пар, шипящих и клокочущих чудищ из алюминия, стекла и синтетики. Мортимер остановился возле лифта и огляделся. Дверь позади него закрылась и как бы отрезала его от внешнего мира. Он с трудом подавил желание нажать на кнопку вызова и решительно прошел в коридор. Попытался сориентироваться -- установка кондиционирования должна находиться там, сзади, или нет, скорее там... Мысленно сверившись с планом, Мортимер двинулся по проходу между машинами. Его словно накрыло куполом из шумов и полутеней, осветительные стены давали лишь слабый рассеянный свет, скрадывавший истинные размеры помещения. Только теперь Мортимер заметил, что все время напряженно ловит любой шорох, тишина дарила успокоение. Он прислушивался к шуму и всматривался в темные углы. Все здесь было непривычным, и потому он не уловил ничего подозрительного. Несмотря на шум, он по-прежнему старался ступать как можно тише, он почти крался. Крепко сжав рукоятку ящика, он шел, каждый раз съеживаясь от движения какого-нибудь поршня или клокотания, неожиданно раздававшегося в каком-нибудь котле. Вдруг он остановился как вкопанный -- на этот раз никакого самообмана, вся неуверенность исчезла. На левой боковой стене вспыхнул красный свет, погас и снова зажегся... Мортимер быстро шагнул в боковой проход, остановился согнувшись, прижав к телу руки, и прислушался... Сомнений не было, он услышал шум лифта! Желудок словно налился свинцом, по телу растекалась слабость. Мортимер бросился вниз между двумя машинами, втиснулся под толстую трубу. Зашипела пневматическая дверь лифта... что-то появилось в зале -- он скорее почувствовал это, чем услышал. Что-то заскользило вдоль ряда машин, остановилось возле бокового прохода, где затаился Мортимер, и свернуло... Монтажный автомобиль! Тяжесть в желудке у Мортимера растаяла, монтажный автомобиль, значит, полиция здесь ни при чем. Но приборы могут его зафиксировать и сообщить об этом в Центр управления, тупо, как всякий автомат... Автомобиль покатился дальше, оставив его без внимания. В конце коридора он остановился, вытянул одну из своих искусственных рук, похожую на протез -- вместо кисти в нее был вмонтирован гаечный ключ,-- и с коротким жужжанием навинтил гайку. Проблесковый сигнал на стене погас, автомобиль снова проехал мимо Мортимера но боковому проходу в средний тракт, дверь лифта распахнулась, и тихое пощелкивание подъемника затерялось в остальных шумах. Подавив смешок в пересохшей гортани, Мортимер поднялся и пошел, не оглядываясь по сторонам, к своей цели -- воздухораспределителю. Это было громоздкое сооружение, из которого выбегали сотни малых и больших шлангов и трубок, расположенных в строгом порядке, однако являвших собою полную путаницу для непосвященного. Мортимер пошел, следя за нумерацией, и вскоре нашел подпитывающую линию, которая должна была привести его в зал накопителя. Теперь он действовал решительно и быстро. Он отключил автоматические сигнализаторы ошибок и отвинтил барашковые винты, которые крепили смотровое окошко к толстой, в две ладони, трубе. Осторожно высвободил стекло, заметив, каким образом было установлено уплотняющее кольцо, и поставил ионизатор вдоль сильного воздушного потока. Повернув рукоятку на полную мощность, зафиксировал ее в этом положении и снова вставил стекло с уплотнителем. Затем быстро закрутил винты. Сделать это было очень просто -- никто не рассчитывал на такой вид диверсии. Насильственное вторжение в Центр и даже похищение секретных материалов -- от этого зал был надежно защищен. Никто не мог переступить его порог незамеченным, тройное заграждение с автоматическими контролерами, которым любой визитер обязан был предъявить свои полномочия и документы, страховало от всяких неожиданностей. К тому же людям здесь вообще делать было нечего. Считалось, что опасность может исходить от групп, желавших завладеть правительственной властью и для этого нуждавшихся в информации. И совершенно не учитывалось, что кто-то, даже не помышляя о власти, станет действовать, исходя лишь из альтруистических мотивов. Роковая ошибка. Даже машина дала сбой. Она приняла в расчет человеческий эгоизм как постоянную величину. И эта ошибка стала гибельной для нее. Мортимер огляделся -- ничего подозрительного, насколько хватал глаз. Он поднял ящик из-под прибора и двинулся в обратный путь. Еще работали агрегаты, поток приказов еще бежал к передатчику, который посылал их на Землю, парализуя центр жизнеобеспечения человечества. Но скоро этот поток иссякнет. Донесения станут запутанными, ошибочными, превратятся в бессмыслицу и в конечном счете прекратятся. Люди снова станут действовать без принуждения, свободно. С наслаждением рисовал Мортимер в своем воображении разрушительную работу ионов в мельчайших элементах запоминающего устройства. Трудно вообразимый, абстрактный процесс, однако имеющий огромное практическое, жизнеопределяющее значение. Он живо представил себе, как заряды ударяются о молекулы, выводя их из покоя, как они переориентируют их, меняют их полюса. Он видел, как вместо упорядоченных рядов возникает тахистическая неразбериха, как блуждают двоичные цифры, рушатся матрицы... Собственно говоря, кто сейчас видел все это? Может, это был его неразлучный противник, тот, другой, его искуситель -- Стэнтон Бараваль? Или на этот раз его незримый оппонент со своими нравственными сомнениями не просил слова? Слезы выступили на глазах Мортимера от радостного предвкушения успеха. Мир спасен! На этот раз он победил все мешавшие ему голоса. Едва он вошел в лифт, как завыла сирена. 6 Мортимеру следовало бы еще раньше заметить: что-то тут не так, но восторг ослепил его. Он остановился, прислушался и различил топот бегущих откуда-то из глубины машинного зала, услышал крики, доносившиеся сверху через шахту. Он уже поднял было руку к табло с кнопками, однако, вместо того чтобы нажать на кнопку с цифрой 16 -- номер своего этажа, непроизвольно нажал клавишу с надписью "вниз". И прежде, чем успел осознать свои действия -- ведь он был уже на одном из самых нижних этажей,--лифт понесся вниз. Кажется, он проехал больше трех метров, составлявших один этаж, кабина остановилась, и половинки двери разошлись в стороны. Здесь царила тишина. Убедившись, что опасности нет, Мортимер вышел из лифта. Он обнаружил, что все еще сжимает рукоятку ящика, и быстро вставил его между половинками двери. Теперь они уже не сомкнутся и никто не сможет вызвать лифт наверх--путь преследователям отрезан. Мортимер осмотрелся. Этого этажа на плане не было. Должно быть, здесь находилась самая секретная часть установки, ведь на плане как раз не хватало данных о двух отсеках: бюро тайной полиции и месте, где расположен передатчик. Душераздирающий скрежет вдруг заставил его вздрогнуть. Мортимер еще успел увидеть, как двери лифта сомкнулись, раздавив ящик словно щепку. Он неверно рассчитал! Несмотря на то что кабина лифта была закрыта неплотно, она все же пришла в движение, при этом торчавшие из дверной щели металлические части ящика были срезаны словно бритвой. Все сорвалось. Произошло что-то необъяснимое, не поддающееся осмыслению, и операция провалилась. Видимо, они давно обнаружили ионизатор -- из-за нарушения циркуляции воздуха и повышения температуры; в момент тревоги любое отклонение становится существенным, и сейчас монтажный автомобиль наверняка уже занимался устранением постороннего прибора. Мортимер был в отчаянии. И не оттого, что испугался за свою жизнь, ему было обидно, что и на этот раз все сорвалось. И тут, словно молния, его пронзила мысль: передатчик! Он был таким же аллергетиком системы, как и накопитель, хотя и не столь чувствительным -- передатчик можно было восстановить, в то время как разрушенные объемы информации были безвозвратно потеряны. Но, может быть, достаточно отвоевать хоть немного свободы, возможно, даже временное освобождение из-под власти приказов приведет к падению правительства. Если люди почувствуют хоть малейшие проблески свободы -- уже одно это, возможно, приведет к восстанию! Необходимо разрушить передатчик -- может быть, судьба переворота все еще в его руках! Он предполагал, что передатчик находился в центре Лунного города, на одинаковом расстоянии от направленных антенн на углах треугольной площади в основании пирамиды, и потому повернул направо. Он использует то обстоятельство, что в правительственной системе действует минимальное количество людей -- большинство функций выполняли компьютеры либо управляемые компьютерами аппараты, роботы. Эти были повсюду, но Мортимер мог не опасаться: приказа высших правительственных учреждений об отключении блокирующих устройств, которые не позволяли роботам нападать на людей, пока не было. Мортимер наугад бросился вперед и тут же убедился, что нашел кратчайший путь к передатчику -- об этом говорили надписи на стенах. Впереди засветилось табло: "ПЕРЕДАЮЩИЙ ЦЕНТР. АБСОЛЮТНАЯ ТИШИНА!" Мортимер рванул дверь на себя. У пульта спиной к нему стоял мужчина. Он испуганно обернулся, и Мортимер, оглядевшись в поисках какого-нибудь оружия, схватил маленький микрофонный штатив с тяжелым основанием и тут же опустил руку--перед ним был Гвидо. -- Что тебе здесь надо? -- спросил тот и угрожающе двинулся к Мортимеру.-- Тебе нечего тут делать, это не имеет отношения к твоему заданию! -- Заговор не удался! Они подняли тревогу! -- Мортимер с трудом переводил дух. Подняв штатив, он бросился к генераторным лампам.-- Надо поскорее разрушить передатчик! -- Стой, погоди! -- воскликнул Гвидо. Мортимер уже занес над головой свое орудие, но Гвидо схватил его за руки. -- Пусти, это ведь единственный путь к спасению! -- Мортимер отчаянно пытался высвободиться. -- Ты сошел с ума! -- крикнул Гвидо. Стиснув Мортимера железной хваткой, он попытался вырвать у него штатив. Он был явно слабее Мортимера, но ловким приемом заставил Мортимера разжать пальцы и выпустить штатив, тот с грохотом упал на пол. Из коридора донеслись шум и крики. -- Ты что же, ничего еще не понял? -- спросил Мортимер. Вероятнее всего, наш план уничтожить накопитель памяти сорвался. Но если разрушить передатчик... Отпусти меня, Гвидо, и лучше помоги мне! Тот разжал руки, но ногой придавил валяющийся на полу штатив. Мортимер побежал к большим, тускло светящимся лампам, словно собирался уничтожать их голыми руками. -- Это ты ничего не понял! -- быстро проговорил Гвидо.-- Не паникуй и не делай глупостей. План гарантирован на сто процентов, все продумано и учтено. Передатчик нужен нам самим. А теперь беги отсюда, не то ты выдашь меня. Не мешай мне выполнять мое задание. Он вытолкнул Мортимера в узкую боковую дверь и захлопнул ее. Мортимер на минуту остановился, но не успел он опомниться, как дверь снова распахнулась и целая вереница роботов-автомобилей с выдвинутыми захватами покатилась через нее. Видимо, зал, в котором он находился, служил кино- и шукоархивом, с пола до потолка тянулись стеллажи, заполненные бобинами кинопленки и магнитолент, роликами с ампексом. Мортимер никак не мог найти выход, и страх, что он попал в ловушку, отозвался острой болью в животе. Нужно взять себя в руки. Он побежал, касаясь стены рукой, надеясь, что так скорее наткнется на какую-нибудь дверь, за ним по пятам, словно свора собак, мчались монтажные роботы. Значит, приказ получен из самых высоких сфер! Пока ему еще удавалось обгонять своих преследователей, но ведь роботы не знают усталости, а он всего лишь человек, и надолго его сил не хватит. Мортимер, пробегая, сбрасывал с полок штабеля бобин, вынуждая роботы объезжать их, однако расстояние между ним и его преследователями угрожающе сокращалось. Он лихорадочно соображал, как выбраться отсюда, отметив, что даже в этой сложной ситуации не утратил способности сосредоточенно думать. В самом деле, эти монтажные автомобили--всего лишь бездушные автоматы. Если они даже имеют радиосвязь с ОМНИВАКом -- а это, скорее всего, именно так,--тот мог действовать только в соответствии с получаемой информацией. А роботы двигались как слепые, они "видели" так, как видят летучие мыши в пещерах -- с помощью ультразвука, которым они "ощупывают" окружающий мир. Анализируя спектральное распространение длины волны, они могли фиксировать температуру визированного объекта и таким образом установить присутствие человека. Именно на этом решил Мортимер построить свой трюк: он стащил на бегу куртку, набросил ее на лестницу-стремянку, которую он поставил на пути у роботов, и с удовлетворением наблюдал, как они накинулись на одежду, еще хранившую тепло его тела, вцепились в нее всеми своими захватами, и те переплелись между собой. Это была короткая передышка, но Мортимер немедленно воспользовался ею. В конце коридора он увидел проход и мгновенно проскочил в него. И тут же с отчаянием увидел, что роботы снова пустились в погоню за ним. Он снова стал сбрасывать все, что лежало на полках стеллажей--теперь это были уже не магнитоленты, а связки перфокарт. На архивных столах Мортимер заметил карты с отпечатками пальцев, а также снимки людей анфас и в профиль. Очевидно, он находился в пресловутой картотеке Всемирной полиции, где хранились данные на каждого жителя страны. Добежав до стены, он и здесь не обнаружил выхода. Кажется, он и в самом деле попал в западню. Роботы, продолжавшие свою свирепую охоту за человеком, приближались, и Мортимер заметался как загнанный зверь. Первый робот был уже в двух шагах от него, две стальные клешни поднялись к нему... Мортимер отпрянул назад, лоскут, вырванный из его брюк, остался в захвате. Наконец Мортимер, отчаявшись, стал взбираться на стеллаж, карабкаясь по направляющим полкам, как по лестничным ступенькам. Добравшись до верха, он почувствовал себя в относительной безопасности--внизу роботы беспокойно сновали взад и вперед, словно хищники в клетке. Однако долго находиться в таком положении он не мог, пальцы немели, мышцы сводила судорога. Он уперся ногами в две противоположные полки и теперь держался цепко, точно трубочист в каминной трубе. Однако, едва он попытался продвинуться таким образом вперед, роботы под ним тоже переместились, очевидно, убежать от них было просто невозможно. Из соседнего помещения доносились крики -- видимо, по тревоге поднялись и люди, в просветах между полками Мортимер видел синие мундиры агентов Всемирной полиции. Понимая, что его жалкая попытка бегства обречена на неудачу, Мортимер двигался между полками, затем с трудом протиснулся над боковиной и проскользнул в последний ряд. И тут у него снова появилась надежда: он увидел в стене устье шахтного ствола, в начале которого на убегающих в темное чрево рельсах стояла маленькая приземистая вагонетка, нагруженная кассетами, полными перфокарт. Шахта, по-видимому, ведет в помещение, где проводится анализ личностных данных, но ему сейчас это было безразлично. Важно лишь одно: в это устье шахты свободно проходил человек. Одним прыжком Мортимер соскочил вниз, но неловко зацепился... замешкался... и роботы набросились на него... он почувствовал удары по спине, по ногам... но рыбкой проскользнул в отверстие, бросившись в него, словно тигр сквозь горящее кольцо, и упал на пустую вагонетку. Его обволокла темнота. Он услышал, как свистит воздух вокруг него, и понял, что мчится куда-то. 7 Весь путь занял несколько секунд, затем световое пятно расширилось, и, словно гигантская пасть, выплюнула его. Он свалился на длинный архивный стол, перевернулся, связка перфокарт рассыпалась по полу, одна из кассет тоже разлетелась вдребезги. Мортимер выпрямился, и взгляд его уперся в лицо опухшего, заплывшего жиром человека, который растерянно уставился на него. -- Как ты попал сюда? Кто ты такой?--Мортимер увидел направленное на него дуло гамма-пистолета: маленький черный кружок, источник разрушительных, всепроникающих гамма-лучей... Это, наверное, тот самый саботажник, о котором нас предупреждали,-- раздался хриплый голос Бушора. Он кивнул на Мортимера, продолжая прятаться за спину своего шефа.-- А ну-ка руки вверх, приятель! -- Кардини, вы же меня знаете! -- воскликнул Мортимер.-- Ведь вам известно... Три недели назад вместе с Никласом и Бребером... -- Руки вверх, если не хочешь поджариться,-- прошипел Бушор. -- Вы же должны вспомнить, вы еще пожелали нам удачи! -- заклинал Мортимер. -- Кардини недоверчиво поднял брови. -- О чем это он? -- спросил он. -- Понятия не имею. Вызовите сейчас же поисковую команду. Голос Мортимера срывался: -- Нет. Бушор! Подождите! Вы должны знать, вы же были при этом. -- Вы знаете этого парня?--спросил Кардини. -- Никогда не видел, шеф. -- Он лжет! -- Кардини подошел к микрофону переговорного устройства.-- Разыскиваемый находится здесь. Нет, ничего не случилось. Кажется, он без оружия. Мортимер сделал последнюю попытку: -- Послушайте, Кардини, еще не все потеряно! Вы еще можете спасти дело. Пошлите наверх поисковую команду. Прикажите роботам вернуться на склад! За это время мы сможем уничтожить передатчик. -- Уничтожить передатчик? Парень, видно, не в своем уме... -- И очень опасен,--добавил Бушор. -- У него вид сумасшедшего, анонимное сообщение по телефону оказалось верным. На огромном письменном столе задребезжал сигнал. -- Немедленно ко мне! -- крикнул Кардини в микрофон. Несколько человек в форме окружили Мортимера. Подавленный и опустошенный, в разорванной одежде, он устало привалился к стене и не в силах был больше сделать ни одного шага. Наступали последние минуты. Он проиграл. И все-таки он должен сохранять самообладание, как и те, кого уже постигла схожая судьба, как Никлас или Легентов. Если бы он постоянно твердил себе, что так или иначе обречен, он бы, возможно, воспринял все это иначе. Вошли двое мужчин в штатском. -- Усыпить?--спросил один из них. -- Нет, лишите чувствительности только руки и ноги, доктор Селзник,-- распорядился Кардини. Этот маленький невзрачный человечек был всемирно известным неврологом, психопатологом и пропагандистом, который по поручению правительства контролировал медико-технические институты. Он подошел к арестованному и сделал ему несколько уколов. Мортимер почувствовал, будто свободно парит в воздухе, а затем с грохотом рухнул на пол. -- Приготовить все для допроса,-- приказал Кардини,-- и через пять минут доставить в комнату для снятия показаний. Посмотрим, что кроется за всем этим. Мужчины раскрыли чемоданчики с инструментами. Вначале у Мортимера сняли отпечатки пальцев, затем взяли на анализ кровь, определили наличие белка в организме и составили генную карту. После этих процедур Мортимера уложили на носилки, и тележка отвезла его к лифту, который поднял его на шестой этаж--там размещались медицинские лаборатории. В зале, облицованном белым кафелем, где стояло несколько аппаратов непонятного назначения, его сняли с носилок. Мортимер попытался пошевелиться, но ноги и руки были нечувствительны, будто и не существовали вовсе. В конце концов ему удалось выпрямиться, двое мужчин в белых халатах усадили его на стул и защелкнули у него на животе изогнутую скобу, плотно, словно ремнем, притянувшую его к спинке стула. Через две минуты все, кого Мортимер уже видел раньше в кабинете Кардини, окружили его, казалось, они чего-то ждут, поэтому и не начинают допрос. Раздался какой-то шум в дверях, и в комнату вошел Перье, глава правительства и президент государства, а с ним и члены его штаба. Мортимер сразу узнал О'Гери, руководителя Социально-Стратегического бюро, своего начальника. Перье подошел вплотную к Мортимеру и принялся изучать его, словно диковинное насекомое, затем повернулся к ОТери. -- Человек из вашего отдела? -- Да, сэр. -- Мне жаль, но я должен приказать арестовать вас.-- Перье раздраженно махнул рукой.--Живо укол и привязать покрепче! -- Он подозвал Кардини: -- Итак, объясните, как могли произойти все эти невероятные события? -- У нас раздался телефонный звонок, сэр,--начал свой рапорт шеф полиции.-- Звонил неизвестный. Мы попытались установить, откуда, очевидно, звонок был из южноамериканского дистрикта... -- Личность этого человека установлена?--перебил его Перье. -- Нет, сэр. -- Тогда не отвлекайте нас мелочами! Чего он хотел? -- Он предупреждал нас. Говорил о каком-то революционере, члене запрещенной либеральной партии. И о том, что этот субъект будет болтаться в правительственном здании, якобы он готовит диверсию. -- Он был вооружен? Представлял опасность? О чем сигнализировали детекторы? Взрывчатые вещества? Уран? Плутоний? Яды? -- Нет, сэр. Ничего этого не было, сэр. -- Безобразие!--сказал Перье.-- Вы, конечно, тут же подняли тревогу? Все правильно. Ну и где же вы обнаружили этого молодчика? -- У меня в рабочем кабинете, сэр.-- Кардини запнулся...-- Он пришел... он появился из соединительной шахты, ведущей к персональному архиву... -- В вашем кабинете? -- Глава правительства наморщил лоб.-- В высшей степени занимательно. Загадочно. Что ему понадобилось у вас? -- Не знаю, сэр...--Кардини выглядел уже совсем не таким уверенным, как прежде. -- Вы знакомы с этим типом? Видели его раньше? -- Нет, сэр. -- Черт побери, что же он искал у вас? Он что же, пытался застрелить вас? -- Не знаю. -- Так. И этого не знаете.-- Перье повернулся к доктору Селзнику.-- Начинайте допрос. -- Химический, сэр? Или по методу фокусировки... -- Уймитесь вы со своим методом! Делайте что-нибудь, только побыстрее! -- Предлагаю легкий наркотический шок, а затем гормональную активизацию, чтобы он заговорил... Перье рывком придвинул стул и сел. -- Хорошо. Только быстро. Кто знает, какая заваруха уже поднялась! Мортимер следил за тем, как доктор Селзник приблизился к стенному шкафу, выдвинул ящик, извлек и надломил ампулу, набрал в шприц жидкость. Затем подошел один из ассистентов и заслонил от него врача. Он закатал у Мортимера рукав и перетянул жгутом предплечье. И тут снова перед ним возник врач со шприцем. Укола в вену Мортимер не почувстовал. Он пытался сопротивляться, напрягая те мышцы, что еще не онемели, хотя и понимал, что это бессмысленно. Врачу уже ничего не стоило удерживать его на месте. ...Мортимер сидел посреди комнаты, словно на сцене. Две дюжины глаз безжалостно сверлили его. Он ждал боли, пытаясь уловить малейшие ее признаки, он боялся, что она застигнет его врасплох. Он водил языком по нижнему ряду зубов -- словно в этом была его последняя опора, последняя гарантия от предательства. Он выдвинул челюсть и нащупал языком затвердение. Одно еле заметное движение, и его жизнь завершится... Боли он не ощутил. Вместо нее по всему телу разлилась слабость, поначалу даже приятная. Затем он почувствовал легкое головокружение, пустоту в голове, и его замутило. Мортимер боялся шевельнуться, ему казалось: малейшее движение, стоило лишь мигнуть или проглотить слюну, может ввергнуть его в бездонную пучину мучений. Доктор Селзник делал что-то за его спиной с одним из аппаратов, наконец он снова появился перед Мортимером, держа в руке прибор, соединенный кабелем с каким-то тихо гудевшим ящиком. Прибор был похож на фен для сушки волос, однако оканчивался типичной зонтичной антенной для воздействия на мозговые центры. Мортимер понял, что у него остается так же мало шансов на свободу действий, как у тех подопытных петухов и уток, которым предшественники современных неврологов вживляли в мозг концы проводов, чтобы по приказу возбуждать у них то сонливость, то агрессию, то половой инстинкт. Когда врач остановился перед ним и опустил зонтичную антенну на его голову, покрытую короткими, чуть-чуть отросшими за последние три недели волосами, боязнь стать предателем снова овладела им, он превозмог вялость и тошноту, решительно выставил вперед нижнюю челюсть и снова нащупал затвердение возле наполненного ядом зуба. Его опять охватили сомнения, он подумал, что вот сейчас все останется позади: чувства и мысли, надежда и страх, ненависть и любовь -- все то, что наполняет жизнь человека смыслом. Любовь! Сразу вспомнилась Майда. Как он надеялся вновь увидеть ее... Что-то вибрировало на темени, вонзалось в его мозг, буравило и сверлило его голову, безболезненно, но неотступно... Вокруг были разные животные... Крокодил, змеи, черепахи, антилопа-гну -- посреди комнаты и рядом, вместо белых лиц, обращенных к нему... И вдруг звери исчезли, словно декорации в панорамирующей кинокамере, и появились цифры, формулы, объем пирамиды, закон параллелограмма... он находился в детском саду, его просили прочесть стихотворение, а он никак не мог вспомнить начало-- все молча ждали, уставившись на него... Нет, это были не учителя, родители или школьные товарищи, это были Никлас, Бребер и Гвидо, они смеялись и хлопали ладонями по бедрам, а он стоял перед ними в ночной рубашке и ревел, потому что боялся ужей, которых они напустили ему в постель... Затем его челюсти непроизвольно разжались, и он запел, широко раскрывая рот, сложив губы в форме буквы "О": "С днем рожденья, с днем рожденья...", они были его друзьми, он любил их, ему хотелось броситься к ним, похлопать по плечам, пожать руки... И он взывал к ним: "Слушайте, слушайте..." -- Мы хотим спасти мир! -- крикнул он.-- Я уже четыре года как с либералами... -- Центр сообщений у меня в фокусе,-- сказал доктор Селзник.-- Можете допрашивать его, теперь он скажет все без запинки. -- Меня зовут Мортимер Кросс, я уже три недели нахожусь на Луне, работаю в Стратегическом Бюро...-- Слова неудержимым потоком лились из уст Мортимера. Он слышал себя со стороны, словно это говорил кто-то другой, он напрягал все силы, чтобы заставить себя замолчать, но тщетно.-- Сегодня я занимался вопросом прироста населения, через двадцать лет людей будет вдвое больше... Кардини поставил микрофон посреди комнаты. -- Теперь все по порядку. Ты подложил бомбу? -- Нет!--сказал Мортимер.-- Никакой бомбы нет... -- Тогда что же? -- прервал Кардини.--Диверсия с помощью ядовитого газа? Мортимер осознал, что именно сейчас он выдаст и план, и своих товарищей. Он ожидал самого худшего: побоев, пыток, уколов -- и считал, что у него хватит сил выдержать все это. Но им удалось отключить его волю. Слова вылетали из его уст, и он не имел ни малейшей возможности остановить это извержение; пока он не сказал ничего существенного, однако каждое слово могло обернуться предательством -- предательством по отношению к товарищам, к их общей цели. Мортимер стиснул челюсть и почувствовал, как что-то хрустнуло во рту, на языке появился сладковатый вкус, он быстро сглотнул и продолжал говорить: -- Никакого ядовитого газа. Никто не должен быть ранен. Для нас главное--исключить влияние правительства, прекратить надзор и вмешательство в личные дела. Вы же все знаете, Кардини, вы же сами пожелали мне успеха! Речь о том... Глава правительства вскочил со своего места. -- Что такое? Кардини известно о вашем выступлении? Мортимер с ужасом сознавал, что сейчас он выдаст все. Надо выиграть хоть несколько секунд, должен же яд подействовать наконец! Он прикусил язык, надеясь хоть как-то удержать поток слов, почувствовал боль, но голосовые связки--или что-то там еще -- продолжали издавать звуки, хотя и несколько невнятные. -- Кардини знает все. Бушор тоже участник. Именно поэтому на сей раз операция не должна была кончиться неудачей... -- Арестуйте их! -- вскричал Перье, указывая на обоих. Полицейские бросились к Кардини и Бушору. Шеф полиции, побледнев, отшатнулся к стене. -- Ничего не понимаю... Это ужасное недоразумение! -- Может быть, он лжет? -- обратился Перье к доктору Селзнику. -- Исключено! -- Тогда сделайте им по уколу и перенесите в соседнее помещение. Потом допросим и этих. Какой подлый заговор! А теперь вернемся к Баравалю.-- Он постучал пальцами по груди Мортимера.-- Ну, выкладывай! Что ты успел натворить? О какой диверсии ты говорил? Лицо его исказил нервный тик, он склонился к Мортимеру и яростно потряс его. -- Не надо! -- воскликнул доктор Селзник.-- Вы собьете фокусировку, он и без того заговорит. -- ...Мы собирались вывести из строя накопитель ОМНИВАКа, уничтожить информацию... -- Но каким образом, черт побери?! -- С помощью ионизатора. Я установил ионизатор в вентиляционной трубе, ионы деполяризуют... Перье повернулся к своей свите. -- Ради всего святого! Что мы можем предпринять в этом случае? -- Главный инженер должен знать... -- ответил один из безмолвных зрителей. -- Соедините меня с ним! -- потребовал Перье. "Они еще не обнаружили ионизатор",-- подумал Мортимер. От радости кружилась голова. Может быть, операция все-таки удалась? Он неудержимо продолжал говорить. -- ...Информация выражена в заряженных и сориентированных молекулах. Ионизированными частичками газа они гасятся, как магнитофонная лента, если по ней провести магнитом. Перье прорычал в переговорное устройство: -- Надо найти способ спасти накопитель памяти. Что можно сделать против ионов? В ответ из динамика раздался бесцветный голос: -- Сначала нужно убрать ионизатор. Затем отравленный ионами воздух как можно скорее удалить из помещения. Вряд ли поможет что-нибудь другое... -- Мы должны действовать. Ваши предложения? -- Лучше всего подсоединиться к внешнему вакууму. Тогда весь воздух в здании, где находится накопитель, вместе с ионами мгновенно будет замещен. -- Как это сделать? -- Минуту, я как раз смотрю план... Нашел! Не все еще потеряно. Под помещением, где находится накопитель, идет коридор к передающей мачте три, а через запасной выход существует связь с внешним миром. В конце коридора имеется старая строительная шахта, так что потребуется лишь открыть две шлюзовые двери. На все это уйдет не более пяти минут. -- Распорядитесь об этом! -- Понятно! Перье отключил переговорное устройство и снова опустился на стул. Лицо у него было усталое. -- Доктор Селзник, заканчивайте допрос! Врач повиновался. Он быстро спрашивал, и Мортимер отвечал. Кросс сообщил о своей встрече с Бребером и Никласом, о тех приказах, что он получил, о докторе Про-коффе и пересадке мозга, которую произвел этот ученый. Он рассказал о Майде и их ночной прогулке в саду. Поведал и о том, как нашел Майду на космодроме... Внезапно этот поток слов прервал звук сирены -- сигнал тревоги. Доктор Селзник прекратил допрос, Перье подбежал к переговорному устройству и вызвал центральный пост надзора. -- Что случилось, кто дал тревогу? Взволнованный голос сообщил: -- Тревога включилась автоматически, на посту номер шестнадцать! -- Где это? -- Это проход к передатчику три, который только что был эвакуирован. -- Срочно установите причину тревоги! -- Сейчас узнаем... Контрольный мобиль уже в пути... Но пока нет никаких сообщений... Внимание! Только что получено донесение поисковой группы номер четыре: в установке кондиционирования не найдено ничего, если не считать обычного сварочного аппарата за распределителем, в переходе к залу накопителя памяти. Ионизация воздуха не зафиксирована. Содержание электричества в воздухе повсюду нормальное. -- Странно. Может, есть смысл арестованных еще раз... -- Внимание! Есть картинка с поста номер тринадцать... Я перевожу ее на ваш приемник. Большой флюоресцирующий экран ожил, засветился, и сразу появилось изображение--коридор, по которому бежали мужчины в вакуумных костюмах... Один из них, казалось, бежал прямо на зрителей, его фигура, увеличиваясь все больше и больше, заполонила весь экран, он поднял какой-то предмет, швырнул его прямо перед собой. Изображение исчезло. -- Это Бребер,-- крикнул Мортимер.-- Вы видели его? Это Бребер, о котором я рассказывал! Они идут! Наша взяла! 8 Пять минут спустя Мортимер был освобожден. В комнату ворвались два десятка вооруженных мужчин, они скрутили полицейских и арестовали членов правительства. Доктора Селзника заставили сделать Мортимеру инъекцию, и к тому вернулась власть над своим сознанием и телом. Чуть пошатываясь, он стоял перед ними, хотя чувствовал себя совершенно здоровым и бодрым. Одно лишь мучило его, хотя сейчас это уже не имело значения: в конечном счете он выдал своих товарищей. -- Идем с нами,--сказал ему Гвидо.--Ты один из немногих, кто уже бывал в этом доме. Пойдешь со мной в Центральный блок. Я буду оттуда руководить дальнейшими действиями. Ты останешься при мне--будешь моим личным советником. -- Ты все еще доверяешь мне?--спросил Мортимер. Он открыл дверь и показал, куда надо идти--направо, к лифту. -- Почему бы нет? Ты ведь отлично справился со своим заданием. -- Нет, Гвидо,-- возразил Мортимер.-- Кое-что не получилось--я говорю о капсуле с ядом. Она не сработала. -- Ты действительно готов был убить себя? Недурно! -- Я говорю серьезно: я выдал вас, Гвидо,--повторил Мортимер.-- Они сделали мне укол и навели фокус. Я вынужден был говорить. Я не мог иначе. Понимал, что не имею права, но это просто выливалось из меня само по себе -- и я рассказал все, что я знал о тебе, о Никласе, о Кардини и Бушоре, о нашем нападении на центр накопителя... -- Не мучайся, все в конце концов удалось. Гвидо последовал за Мортимером в лифт, и тот нажал кнопку с цифрой 40. На сороковом, самом верхнем, этаже располагались апартаменты членов правительства и центральный пульт, куда сходились все коммуникации и откуда управлялся ОМНИВАК. -- Нет, Гвидо, для меня это совсем не так просто, как тебе представляется. Я не выдержал. Я предал вас... -- Давай кончим с этим,-- резко оборвал его Гвидо.-- У каждого из нас были свои задачи, закулисную сторону которых он не был обязан знать. Я сам с молодых лет состою на правительственной службе -- правда, потом был смещен на Землю и лишь четырнадцать дней как вернулся. Я тоже до вчерашнего дня не знал обо всех деталях плана. Так что тебе нечего терзаться угрызениями совести. Мы же сказали тебе, что все запланировано. Все! Ясно тебе или нет? Мортимер почувствовал легкое головокружение -- то ли от резких слов Гвидо, то ли от быстрого движения лифтовой кабины. -- Все? Ты имеешь в виду... даже мое предательство? -- Да, говорю тебе... А в зубе у тебя был раствор глюкозы. Так что у тебя нет ни малейшей причины винить себя. -- Но зачем? Зачем вы это сделали? -- Очень просто. Мы собирались передать сторонникам старого режима некоторые сведения, которые должны были выглядеть абсолютно достоверными. Поэтому мы тебя и препарировали. Все прошло великолепно. Мортимер начал понимать. -- Значит, и мой плен был тоже предусмотрен? Вы что же, нарочно передали меня в лапы полиции? -- Ну, конечно! -- улыбнулся Гвидо. Лифт остановился. Словно во сне Мортимер вышел из кабины и направился к Центральному блоку. Гвидо догнал его и положил руку на плечо. -- Не принимай близко к сердцу--иначе было нельзя. Нам пришлось обмануть тебя. Если бы мы посвятили тебя в свои истинные планы, ты бы наверняка выболтал и их. Сегодняшние методы допроса столь совершенны, что никто не может устоять. Они даже из мертвых ухитряются добывать информацию.-- И, видя, что Мортимер молчит, он добавил: -- Когда речь идет о нашем общем деле, на чувства отдельных людей приходится не обращать внимания. Пойми же! Мортимер понимал. Все было просто и ясно, и, наверное, все было правильно. И все же он не мог с этим смириться. Его обманули! Получив задание, он дал себе клятву выполнить его во что бы то ни стало, даже ценой собственной жизни. Он испытал подлинное вдохновение, когда его посвятили в заговор мирового масштаба, и тяжкое разочарование -- на допросе, от сознания собственного бессилия, а теперь оказывается, что это задание-- заранее обусловленная игра, обманный маневр, в котором ему отводилась двусмысленная и жалкая роль. Но разве в конечном счете он не послужил партии -- именно так, как он поклялся, без оглядки на личные интересы и пристрастия? Когда берут на себя такое задание, то идут до конца. Очевидно, тут была задета его гордость, потому-то он и хныкал, как малое дитя. -- Все будет правильным,-- произнес он тихо,-- если мы добьемся успеха. -- Разумеется! -- с жаром подхватил Гвидо.-- А разве ты в этом сомневаешься? Мы ведь почти выиграли. Вооруженный человек в штатском ждал их у двери, ведущей в Центральный блок. -- Все в порядке. Эту часть здания мы удерживаем прочно. Сопротивления почти не было. Мортимер не знал никого из людей, ожидавших их. -- Привет, Гвидо! Хорошо, что ты здесь. Что нам нужно захватить в первую очередь, реактор или склад с оружием? -- Компьютерный зал,--сказал Гвидо.--Действуйте! Перед каждым был микрофон, они наблюдали за происходящим на экране или принимали сообщения. Гвидо уселся на вращающийся стул перед распределительным щитом ОМНИВАКа и похлопал рукой по гладкой панели. -- Теперь ты поработаешь на нас, старина. Он повернулся на стуле к Мортимеру, единственному, кто оставался безучастным к лихорадочным приготовлениям, словно все это его не касалось. -- ОМНИВАК! -- произнес Гвидо.--Это самое важное. Завладев им, мы будем властвовать над жизнью и смертью, над прошлым и будущим. И уж потом по списку идут запасы плутония и водородные бомбы. Мортимер был озадачен. -- Я думал, что они уже несколько сот лет как уничтожены. -- Чепуха! Кто станет уничтожать столь ценный материал? До такой глупости не додумались даже былые демократы с Востока и Запада. Один из мужчин вскочил, размахивая бумажной полосой. -- Компьютерный зал взят. Только в южном крыле еще обороняются мощные отряды полиции. Отряд номер семь с Хасаном во главе пытается их выкурить. Эскадрилья кораблей с Земли подлетает сюда. -- Ну с этими-то мы справимся,--рассмеялся Гвидо.--Ведь ракетные базы ответного удара управляются именно отсюда.--Он поискал глазами на пульте какие-то кнопки, нажал их.--Сейчас они подойдут. Как только они окажутся на достаточно близком расстоянии, я пошлю поприветствовать их нескольких стальных гонцов. -- Сколько наших здесь?--спросил Мортимер. -- Двести человек,--сказал Гвидо.--Они приземлились на двух грузовых транспортниках. Я сам отключил радарную защиту. Самое трудное было доставить наших ребят в правительственный центр. Но тут нам помог гениальный план Никласа: мы имитировали нападение на накопитель памяти. Это как раз и входило в твое задание, хотя ты об этом даже не подозревал. Мы знали: они сделают все, чтобы сохранить запасы информации. Так и случилось: они прибегли к единственному средству, которое могло спасти их,-- включили прямое соединение с внешним вакуумом--и таким образом сами открыли нам путь. Зал накопителя соединен с передатчиком номер три подземным коридором, именно там мы и ждали перед шлюзом, надев космические скафандры. Когда автоматические крышки люков поднялись, мы вошли внутрь, и тот, кто шел последним, снова запер их. Добравшись до зала накопителя, мы взорвали стену. Атмосферное давление снова восстановилось, и мы сняли скафандры. Остальное было уже проще. Мы... Один из дежуривших у приборов сообщил: -- Отряд два с Геркези захватил склад с оружием. Он готовит все для взрыва. Гвидо вскочил. -- Взрыва? А кто говорил о взрыве? Он у тебя на связи? Я должен с ним немедленно говорить.--Он склонился к микрофону.-- Геркези, это ошибка! Зачем взрывать? Нам ведь тоже нужно оружие! Хриплый, словно простуженный, голос отвечал: -- Отныне в мире не будет никакого оружия--ведь я за это боролся. Через пять минут мы взрываем. Отбой. -- Сумасшедший!--воскликнул Гвидо.--Кто там ближе всех к нему? Петр со своим отрядом? Он должен предотвратить это. -- Петр охраняет установку воздухоснабжения,-- предупредил один из мужчин. -- Да пусть она лучше останется без охраны! -- Гвидо тяжело упал на стул.--Ох уж мне эти фанатики с их ребяческими идеями! Ничего не стоит все дело поставить под угрозу! Он принял еще несколько донесений и дал команду отрядам, действовавшим внутри правительственного центра. Неожиданно из динамика послышалось: "Внимание всем! Кардини удалось скрыться. Доктор Селзник тоже исчез. Они не должны уйти далеко. Нужно арестовать их немедленно, а в случае необходимости уничтожить! Внимание, внимание..." -- Как это могло случиться?--упавшим голосом спросил Гвидо. На мгновенье уверенность покинула его.-- Джек с отрядом номер четыре должны были его охранять. Где Джек? -- Он не отвечает. Связь прервана. -- Надо установить, что произошло. Человек, поддерживающий связь с отрядами, отдал приказ найти Джека. Через некоторое время он сообщил: -- У меня на связи человек из отряда номер четыре. Джек проник в эмиссионный банк. Его люди погрузили ящики с дорожными чеками на транспортные тележки и увезли их к шлюзу. -- Проклятье!--крикнул Гвидо.-- Он пойдет под военно-полевой суд. Но прежде всего нужно поймать Кардини. Каждому отряду немедленно выделить по пять человек в поисковые патрули.-- С подавленным видом он опустился на стул. -- Но ведь Кардини с нами,--робко начал Мортимер и тут же пожалел о своих словах. Ответ он мог бы и сам предвидеть. -- Кардини никогда не был с нами,-- медленно, с расстановкой произнес Гвидо, словно хотел показать, что терпение его безгранично.-- Совсем наоборот. Он один из самых опасных людей в правительстве, Кардини человек совсем иного склада, чем этот шут Перье. Надо было прежде всего устранить Кардини. Он единственный, кто мог почуять неладное, что-то заподозрить.-- И, поймав взгляд Мортимера, он ответил на его немой вопрос: -- Торжества при открытии Гибралтарского проекта мы сняли на ампекс и одну сцену оттуда передали на экран. Она отлично вписывалась в наш план. Никлас долго тренировался, чтобы вставлять свои ответы точно во время пауз. "Так вот как это было,-- размышлял Мортимер.--И это тоже обман, тоже ложь". Но об этом лучше было не вспоминать. В эту революцию он поплатился больше, чем собственной жизнью,-- он утратил веру, утратил вдохновение и уверенность в правильности избранного пути. Он считал, что пусть погибнет он один, зато мир был бы спасен. И это было единственным мерилом ценностей. Но действительно ли мир был бы спасен? -- спрашивал он себя. Однако вместо ясной цели он обнаружил хаос идей, стремлений и заблуждений. Разве так спасают мир? Мортимер был слишком слаб, чтобы противиться этому голосу в себе. Он даже не задавался вопросом, были ли это мысли другого, Бараваля. Сейчас ему это было безразлично. Он примирился со всеми. Даже с Баравалем. -- Эй, Гвидо, ракеты! Словно малюсенькие клинышки, тянущие за собой комочки ваты, появились они на экране. Позади них висел сине-зеленый серп Земли. -- Дистанция?--спросил Гвидо. -- Шестьсот двадцать три километра. -- На шестистах я даю пуск,--шепнул Гвидо. Не отрывая взгляда от экрана, он нащупывал рукой красную кнопку. Кто-то монотонным голосом передавал данные: "...двадцать, шестьсот пятнадцать, шестьсот десять..." Кто-то повернул рукоятку радиолокационного индикатора, и ракеты стали крупнее, теперь это была внушительная эскадрилья серебристых кораблей, гордо несущихся в космическом пространстве. -- ...пять, шестьсот! Рука Гвидо дрогнула, как от удара электрическим током. Раздался негромкий щелчок. -- ...пятьсот девяносто, пятьсот восемьдесят пять... -- Сейчас появятся наши космические торпеды. -- А если они пролетят мимо? -- Этого быть не может. Они сами наводятся на цель. Голос бубнил: -- ...пятьсот пятьдесят, пятьсот сорок пять... -- Ну что там с торпедами? -- Ты получил обратный сигнал? -- Квитирующий сигнал не получен! Гвидо еще раз нажал на кнопку, затем ударил по ней кулаком. -- Не действует! -- Что же делать? -- Через десять минут они будут здесь! Гвидо сжал голову руками. Когда он ее поднял, на щеках алели пятна. -- Свяжись напрямую с центральной рубкой на корабле. Придется говорить с Никласом. Один из мужчин подошел к краю пульта, откуда регулировалась настройка передатчика, переключил несколько тумблеров и опустил передвижную заслонку, наблюдая за контрольными лампами. Потом, покачав головой, попробовал другие переключатели. -- Система включения не реагирует. Непостижимо! Один ряд ламп вдруг замигал, загудел и тут же смолк зуммер... -- Кто-нибудь трогал здесь что-либо? Вопрос был риторическим--никто не двигался с места. -- Поставь главный включатель! --крикнул Гвидо, но тут же сам подбежал к ящичку с запломбированными сменными выключателями и рванул их все сразу вниз. Ничего... Лишь ракеты на светящемся экране стали еще крупнее и отчетливее, уже видны были их сплющенные острия, люки и надписи на кормовых стабилизаторах. Внезапно погас свет -- все вокруг поглотила непроницаемая тьма, погас люминесцентный радиолокатор, отключились и контрольные лампы. Только центральный экран продолжал светиться. Из динамика загремел голос: "Говорит Кардини. Вы в моих руках. Любое сопротивление бессмысленно. О соединении с моими помещениями вы ведь ничего не знали, верно? Утешьтесь, об этом никто ничего не знал. Отныне ОМНИВАК принадлежит мне. Роботы разоружат вас. Я давно ждал этой минуты, и наконец вы предоставили мне эту возможность, я должен вас за это поблагодарить. Но я не сентиментален... Сдадитесь вы или не сдадитесь--мне все равно... Новое правительство обезличит вас. Новое правительство--это я!" 9 В динамике щелкнуло, лицо на экране стало бесцветным и исчезло. Наступила полная темнота. Постепенно глаза свыклись с ней, зеленый свет, идущий от окон, казалось, стал ярче, он проникал в помещение, высвечивая контуры фигур стоящих и сидящих людей, превратившихся в заложников. -- Мы проиграли!--пробормотал кто-то. -- Да, мы проиграли,-- подтвердил другой из темноты.-- Но мы будем защищаться, пока сможем дышать! В голосе третьего послышались истерические нотки: -- У нас есть шанс! Пройдет еще двадцать минут, до того, как корабли сядут. Главное сейчас--устранить Кардини! -- Чепуха, мы должны стать его союзниками! -- раздался чей-то возбужденный голос.-- В таком случае... -- Трус проклятый! Да это же самое последнее дело -- связаться с Кардини! -- Мы пробьемся!--воскликнул молчавший до этого мужчина.-- Через двадцать минут мы уже будем возле наших космических кораблей. Нужно только разделаться с несколькими роботами! Снова раздался взволнованный голос: -- Кардини должен умереть. Кто идет со мной? Никто не отзывался. Кто-то из стоявших позади сказал: -- Роботы сильнее нас. -- Но они ничего не сделают человеку!--снова подал голос взывавший к мести, и в голосе этом был проблеск надежды. -- Попробуем! Снова щелкнуло в динамике. Бесстрастный голос автоматического переговорного устройства произнес в темноте монотонно и четко: -- Внимание всем! Сдавайтесь. Часть здания с блоком управления окружена. Все пути отрезаны. Задействован новый тип полицейских роботов. У них нет никаких ограничителей, исключающих нападение на людей. Это наше последнее предупреждение. Сдавайтесь! Один из мужчин вдруг бросился к пульту и схватил микрофон: -- Мы сдаемся! Вы слышите? Сдаемся... Вперед выскочил еще один. Он поднял руку, и по комнате пробежала светящаяся змея. Микрофон упал на пол. Человек, державший его, закачался и рухнул как мешок. Но другой поднял микрофон и, перекрывая шум, пробасил: -- Мы никогда не сдадимся! Никто не лишит нас нашей чести. Да здравствует Никлас! Да здравствует свобода! Мы будем бороться! Раздались восторженные крики, заглушившие робкие протесты. Мортимер ощутил легкий сквозняк. Он огляделся, и ему почудилось, будто дверь тихонько закрылась. Кто мог уйти? Мортимер подумал, что давно уже в хоре голосов он не слышит голоса Гвидо, но тут же подавил это недостойное подозрение. Он осторожно подался назад, тихо отворил дверь и проскользнул в щель. Впереди, в коридоре, слышались поспешные шаги. Он почувствовал, что с него свалился тяжкий груз -- может быть, этим грузом было постоянное напряжение, готовность совершить какой-то отчаянный поступок, а может, то была последняя связь с этими людьми, каждый из которых стремился к своей цели, а всех вместе объединяла лишь жажда разрушений. Былое возмущение по поводу того, что кто-то тайно улизнул, сменилось сознанием того, что это было единственное, что еще стоило попытаться совершить. Он постоял за дверью и двинулся вперед по коридору. Когда крики, доносившиеся как глухие раскаты грома, стали медленно угасать и распадаться на отдельные возгласы, он повернул налево. Мортимер с удивлением отметил, что совершенно спокоен, словно кто-то другой отныне руководил его действиями. Он спрашивал себя, куда ему теперь идти, и отчетливо осознал, что ему нужно попасть в переход между блоком управления и исследовательским центром. Но где-то в глубине души он чувствовал, что его влечет еще одна цель, еще более важная и, безусловно, стоившая борьбы,--встреча с Майдой. То, что он смутно ощущал в последние дни, приобрело конкретные черты, и теперь он уже не страшился думать об этом. Словно в фильме, перед ним проходили их встречи, и тут он вдруг вспомнил ее фразу, когда они прощались, вспомнил, как она указала на исследовательский корабль с обшивкой цвета слоновой кости, победно сверкавшей в солнечных лучах. Теперь наконец он понял, или так по крайней мере ему казалось, что он понял: это спасительная соломинка, за которую можно уцепиться, если будешь тонуть! Но правильно ли он понял ее? Видимо, Майда не могла сказать ему больше, чем сказала, и теперь он знал почему: если бы он догадался о том, что происходит на самом деле, он мог проговориться в состоянии транса, рассказать своим мучителям о том, о чем следовало молчать. А так... Майда действовала правильно. Она сделала это ради него. Он быстро шел по прохладному сумрачному коридору, пересекая снопы зеленоватого света, падавшего из окон. То, что он изучил план, послужило ему на пользу, он без труда нашел кратчайший путь к запасной лестнице, но дверь оказалась запертой и даже не дрогнула, когда он навалился на нее всей тяжестью. Мортимер повернул назад к лифту. Это был опасный, но единственно свободный путь. Он нажал на клавишу вызова, однако красная лампочка не загорелась, это означало, что кабина не движется. Неужели отключена вся система? Он попробовал раздвинуть половинки двери, и, к его удивлению, это ему удалось -- они разошлись в стороны. Значит, электрическая блокировка отключена. Перед ним зияла совсем черная на фоне сумрачного коридора лифтовая шахта. Мортимер просунул руку за дверную филенку и убедился: кабины нет. Вместо нее он нащупал горизонтальную распорку, а ниже еще одну. Он немного поколебался, но шаги и крики, послышавшиеся в коридоре, шипение гамма-пистолетов и постукивание колес роботов-автомобилей словно подстегнули его... Он забрался в шахту и начал наощупь спускаться вниз. Теперь все зависело от его чутья. После первого же движения нога его соскользнула с опоры, и он повис над пропастью, удерживаясь лишь на пальцах рук. Но вскоре ноги его снова нащупали спасительные выступы. Теперь он плавно погружался в черный мрак и при этом не забывал ощупывать окантовки дверей, считая этажи. Иногда он задевал свисающие провода -- по-видимому, обесточенные электрические кабели, и его бросало в дрожь при мысли, что кто-нибудь неожиданно вновь включит сис