Алекс Гарленд. Пляж
Проект Общий текст Textshare http://textshare.da.ru http://text.net.ru http://textshare.tsx.org Перевод Е.В. Смирнова А. Гарленд. Пляж. М.: Торнтон и Сагден, 2000, сс. 7-247
АННОТАЦИЯ Роман-антиутопия талантливого английского писателя А. Гарленда о самосознании наших молодых современников, выросших в городских джунглях в условиях глобальной коммерциализации мира. Архетипический мотив поисков земного рая, его обретение и разрушение обнаруживают внутреннюю противоречивость и духовный трагизм поколения без иллюзий. Сочетание серьезной проблематики с сюжетной динамикой, оригинальность стилистических решений делают книгу Гарленда достойной внимания широкого круга читателей.
СОДЕРЖАНИЕ Бум-бум БАНГКОК Бляж География Этьен Немой Франсуаза Местный колорит Такова жизнь, Джим, хотя нам она казалась другой... САМУЙ Rest & Recreation Как меня дурачили Становится тесно Как в кино Эдем Правильное решение Отъезд ПРИБЛИЖАЯСЬ К ЦЕЛИ Мусор Thai-Die Всякая всячина Страх Прыжок Новенький Бэт мен Разговор В разведке Рыба Game Over, Man ПЛЯЖНАЯ ЖИЗНЬ Ассимиляция ирис Спокойной ночи, John-boy Негатив Кораллы Багз Ноль Озарение Невидимые струны И тут появился взвод ЗА РИСОМ Джед Спасая себя Список Дальше на запад Возвращение Кампучия Я провинился Сквозь утренний туман я вижу... Перебор ПЛЕННИКИ СОЛНЦА Паломники "Челюсти-1" Хелло, мэн Такси! Видение в красном цвете Нудизм Хорошие новости Ich bin ein обитатель пляжа Суматоха Решающий момент В ГЛУБИНЕ ОСТРОВА Аспект первый Невинная ложь Старина Блу Украденная заслуга Свечение DMZ - демилитаризованная зона Зомби - пожиратели рыбы Сумасшедший дом Кошмар Доброе утро Эпитафия Въетконг-DMZ Раскол Третий В тени ОПАСНОСТЬ ПРИБЛИЖАЕТСЯ Политика Разногласия Фъютъ, ба-бах Прах в землю Я испугался Для тех, кто ждет Прекрасно, спасибо Озноб за пологом палатки Тайны Черная туча Тс-с НОВЕНЬКИЕ, МЕРТВЫЕ Fucking круто! Их главная ошибка Я знаю об этом Дешевый наезд Мама-сан Реаниматор Обоснованные сомнения Фонарь, повернутый вверх Все то же, но не совсем BEAUCOUP ДЕРЬМА Усилия Показывай - не болтай! Специи Ничего не имею в виду Потчентонг Нерешенная проблема Здесь что-то происходит... ...А что именно, не вполне ясно What's that fucking noise? Апокалипсис А теперь... Огонь со стороны своих Но ничего... GAME OVER Странно, но это так
Сюзи, Тео, Лео, Лоре и моим родителям Бум-бум Вьетнам, моя давняя любовь. Ни днем, ни ночью - я никогда не переставал любить тебя. - Дельта один-девять, вас вызывает патруль "Альфа". Мы находимся на северо-восточном склоне высоты семь-ноль-пять и нас обстреливают. Повторяю: нас обстреливают. Нам нужна поддержка с воздуха и, черт, как можно быстрее. Как поняли? Прием. В наушниках только треск. - Патруль "Альфа", повторяю: это патруль "Альфа". Мы под обстрелом. Нам требуется поддержка с воздуха. Как поняли? Мы под обстрелом, как поняли? По нам ведут... Мина летит, мина! Бум-бум. - Санитара сюда! Кислота, льющаяся сверху в дельту Меконга; марихуана через дуло винтовки, полет на вертолете, оглушающий рев оперной музыки, следы трассирующих пуль, рисовые поля и запах напалма ранним утром. Это было давно. Да, хоть и иду я долиною смерти, не убоюсь я зла, ибо меня зовут Ричард. Я родился в 74-м. БАНГКОК Бляж Впервые я услышал о пляже на улице Кхаосан -одной из улиц Бангкока. Улица Кхаосан - страна пеших туристов. Почти все здания на ней превращены в гостиницы, повсюду стоят оборудованные кондиционерами телефонные будки, из которых можно позвонить в любой уголок земного шара. В кафе крутят по видео новейшие американские фильмы, и вы не пройдете и нескольких метров, чтобы не наткнуться на ларек, торгующий пиратскими кассетами. Улица служит своего рода кессонной камерой для тех, кто только что приехал в Таиланд или собирается покинуть эту страну, лежащую как раз на полпути между Востоком и Западом. Я прилетел в Бангкок вечером, и пока добирался до улицы Кхаосан, уже стемнело. Когда я ехал в такси, водитель, подмигнув, сказал мне, что на одном конце улицы находится полицейский участок. Я попросил водителя высадить меня на противоположном конце улицы. У меня не было никаких преступных замыслов - просто я решил подыграть этому обаятельному заговорщику. Полиция работала вяло, поэтому не имело значения, на каком расстоянии от участка остановиться. Выбравшись из такси, я сразу же уловил запах марихуаны. Примерно половина туристов вокруг меня уже были под кайфом. Водитель высадил меня около гостиницы с ресторанчиком на открытом воздухе. Пока я внимательно осматривал гостиницу и изучал ее постояльцев, чтобы определить, куда же это я попал, худощавый мужчина, сидевший за ближайшим столиком, перегнулся через него и тронул меня за руку. Он смахивал на одного из тех наркоманов-хиппи, которыми буквально наводнены Индия и Таиланд. Наверное, приехал в Азию лет десять назад и как бы случайно пристрастился к наркотикам. Кожа у него была вся сморщенная, хотя ему вряд ли стукнуло сорок. Смотрел он так, будто прикидывал, сколько из меня выжмет денег. - Чего тебе? - осторожно поинтересовался я. Его лицо исказила гримаса изумления. Он поднял ладони вверх и, сложив большой и указательный пальцы в виде буквы "о", показал рукой в сторону гостиницы: о'кей. - Хорошее место? Он кивнул. Я снова взглянул на сидевших за столиками. В основном это были приветливые на вид молодые люди. Одни смотрели телевизор, другие непринужденно болтали за ужином. - О'кей. - Я улыбнулся человеку - на тот случай, если он был не наркоманом, а всего лишь дружелюбно настроенным немым. - Уговорил. Он улыбнулся в ответ и снова повернулся к экрану телевизора. Примерно через четверть часа я уже расположился в своем номере, который был чуть больше двуспальной кровати. Я не преувеличиваю, в номере как раз стояла подобная кровать, и между ней и стеной с каждой стороны оставалось не больше тридцати сантиметров свободного пространства. Мой рюкзак едва проскользнул в получившуюся таким образом щель. Одна из стен номера - наружная стенка гостиницы - была из бетона. Другие были из пластика. Они покачивались от малейшего прикосновения. Я подумал, что если опереться об одну из них, то она упадет, возможно, сбив другие, и все внутренние стены номеров тогда обрушатся, как костяшки домино. Стены немного не доходили до потолка, и это пространство занимала металлическая сетка от москитов. Сетка создавала иллюзию уединенности до тех пор, пока я не лег. Как только я расслабился и замер, я стал слышать беготню тараканов в соседних комнатах. За стеной у изголовья моей кровати жила молодая французская парочка - красивая, стройная девушка лет двадцати и такого же возраста симпатичный парень. Когда я входил к себе в номер, они как раз выходили из своего, и мы кивнули друг другу в знак приветствия. В номере с противоположной стороны никого не было. Свет в нем не горел, как я видел благодаря сетке, да и будь он занят, я бы обязательно услышал дыхание человека. Это был последний по счету номер в коридоре, поэтому я предположил, что он выходит на улицу и в нем есть окно. На потолке висел вентилятор, достаточно мощный, чтобы гонять воздух, - включенный на полную катушку. Какое-то время я лежал неподвижно и просто смотрел на него. Он действовал на меня успокаивающе, и под влиянием тепла и легкого ветерка я почувствовал, что погружаюсь в сон. Меня это вполне устраивало. Перелет с запада на восток - самое тяжелое путешествие для человеческих биоритмов, и поэтому я решил, что нужно не откладывая приучаться засыпать по местному времени. Я повернул выключатель. Проникавшего из коридора света было достаточно, чтобы я по-прежнему видел на потолке вентилятор. Вскоре я заснул. Раз или два я слышал шаги в коридоре. Мне показалось, что это вернулись французы, а потом снова ушли. Звуки эти не будили меня окончательно, и я опять проваливался в сон. Так продолжалось до тех пор, пока я не услышал мужские шаги. Они были совершенно другими - слишком страшными, чтобы, слыша их, продолжать спокойно спать. В них не чувствовалось ни ритма, ни пружинистости - человек с трудом волочил ноги. До меня донеслись невнятные обрывки английских ругательств, когда он подошел к своему номеру и начал дергать замок. Затем человек глубоко вздохнул, раздался щелчок замка, и в его комнате зажегся свет. У меня на потолке появилась узорчатая тень от противомоскитной сетки. Я нахмурился и взглянул на часы. Два часа ночи. В Англии сейчас еще только начинается вечер. Интересно, смогу ли я снова уснуть? Человек тяжело опустился на кровать, и разделявшая нас стена угрожающе задрожала. Он закашлялся, а затем я услышал шелест бумаги - он сворачивал косяк. Вскоре на свету показался голубой дымок, постепенно перебравшийся через сетку ко мне. Человек молчал и лишь изредка с шумом выпускал дым изо рта. Я уже почти заснул... - Бляж, - послышался голос. Я открыл глаза. - Чертов бляж. Обоим нам... Голос прервался, его владелец закашлялся. - ...конец. Теперь я совсем проснулся и сел на кровати. - Кораллы... голубая вода... мой бляж. Черт возьми, доконал меня... - продолжал человек. Он говорил с акцентом, но я спросонок не мог определить, с каким. - Бляж, - повторил он снова, будто выплюнул слово. Акцент шотландский. Пляж. Послышалось какое-то царапанье - по стене. Сначала я подумал, что человек пытается опрокинуть ее, и представил, как буду зажат между рухнувшей стеной и кроватью. Сквозь сетку появился силуэт его головы. - Эй! - позвал он. Я не шевелился. Я был уверен, что он не сможет ничего разглядеть в моем номере. - Эй! Я знаю, что ты подслушиваешь. Я знаю, что ты не спишь. - Он поднял палец и попытался проткнуть сетку. Она с треском оторвалась от пластика в месте крепления. Человек просунул руку в образовавшуюся брешь. - Держи. Темноту прочертил светящийся красный предмет и, в снопе искр, упал на мою постель. Косяк, который он курил. Я схватил его, чтобы не загорелись простыни. - Ага, - сказал человек и тихо засмеялся. - Наконец-то я тебя расшевелил. Я видел, как ты поднял окурок. Несколько секунд я просто не владел ситуацией. А что, если бы я спал? Ведь простыни могли загореться. Я бы сгорел заживо. Паника сменилась раздражением, но я справился с ним. Заводиться из-за какого-то случайного в моей жизни человека?! Я по-прежнему видел лишь силуэт его головы, освещенной сзади. Я поднял окурок повыше и спросил незнакомца: - Хочешь получить его обратно? - Ты подслушивал, - сказал он, не обращая внимания на мои слова. - Ты слышал, как я говорил о пляже. - У тебя громкий голос. - Скажи, что ты слышал. - Я ничего не слышал. - Ничего? - Мгновение он помолчал, а затем его голова просунулась в сетку. - Врешь. - Нет. Я спал. Ты разбудил меня... когда бросил в меня свой окурок. - Ты подслушивал, - прошипел он. - Мне плевать, если ты мне не веришь. - А я тебе не верю. - Ну... мне на это наплевать. Послушай, - я встал на кровати в полный рост, так что наши головы оказались на одном уровне, и поднес окурок к проделанной им в сетке дыре, - если он тебе нужен, возьми его. Я хочу только одного - завалиться спать. Когда я поднял руку, он отпрянул и оказался на свету. Лицо у него было плоское, как у боксера, а нос бесформенный - из-за множества переломов. Его нижняя челюсть была слишком велика по сравнению с верхней половиной черепа, который бы выглядел устрашающе, если бы не тело человека. Челюсть упиралась в шею, настолько тонкую, что казалось невероятным, как на ней держится его голова. Его майка свободно болталась на плечах, как на вешалке. Я посмотрел мимо него, в его номер. Как я и предполагал, там имелось окно, но он заделал его газетами. А вообще комната была абсолютно голой. Он просунул руку в дыру и выхватил окурок у меня из пальцев. - О'кей, - сказал я, решив, что уже в какой-то мере контролирую ситуацию. - А теперь оставь меня в покое, хорошо? - Нет, - спокойно ответил он. -Нет? -Нет. - Почему? Что тебе... тебе что-то нужно? - Ага, - ухмыльнулся он. - Вот поэтому-то... - он снова просунул голову в сетку, - я и не оставлю тебя в покое. - Но едва он произнес эти слова, как, по-видимому, передумал. И исчез из поля зрения, скрывшись в углу стены. Я постоял еще секунду-другую, смущенный, но исполненный желания упрочить свой авторитет, -показать, что именно он спустился обратно первым, а не я. Потом я услышал, как он снова зажигает окурок. Ну все - хватит, решил я и снова лег на кровать. Даже после того как он минут через двадцать выключил свет, я все никак не мог заснуть. Я был слишком возбужден, в мозгу крутилось слишком много мыслей. Пляжи, бляжи... Я устал и нервничал от, переизбытка адреналина. Будь в моем распоряжении хотя бы час полной тишины, я бы наверняка сумел расслабиться, но вскоре после того, как в номере моего соседа погас свет, вернулись французы и занялись любовью. Слыша их прерывистое дыхание и скрип кровати, нельзя было не представить их в своем воображении. Лицо девушки, которую я мельком видел вечером в коридоре, крепко врезалось мне в память. Изысканная красота. Смуглая кожа, темные волосы, карие глаза. Полные губы. После того как они закончили, мне страшно захотелось курить (может, от сопереживания?), но я остановил себя. Я знал: если я закурю, они услышат шелест пачки или звук чиркающей о коробок спички и иллюзия уединения для них потеряна. Вместо этого я попытался замереть на кровати и лежать без движения как можно дольше. Оказалось, что я могу так лежать очень долго. География Улица Кхаосан просыпалась рано. В пять утра зазвучали приглушенные клаксоны автомобилей - бангкокский вариант утреннего радиосигнала. Под полом сразу же зашумели водопроводные трубы - персонал гостиницы принимал душ. Я слышал, как служащие переговаривались друг с другом: над плещущейся водой парили жалобные звуки тайской речи. Я лежал на кровати, прислушивался к утреннему шуму, и напряжение минувшей ночи показалось мне теперь нереальным и далеким. Хотя я и не мог понять, о чем служащие говорили между собой, их болтовня и раздававшийся время от времени смех возвращали смысл происходящему. Люди делали то, что обычно делали каждое утро, а их мысли были связаны лишь с повседневной жизнью. Наверное, они обсуждали, кто пойдет на рынок за продуктами или чья сегодня очередь подметать гостиничные холлы. Примерно в пять тридцать щелкнуло несколько дверных замков - появились новые постояльцы, ранние пташки, и с улицы Патпонг вернулись неугомонные любители ночных развлечений. Две девушки-немки с грохотом поднимались по деревянной лестнице в противоположном конце коридора, -наверняка обутые в сабо. Я понял, что ночь, когда я ненадолго забывался сном без сновидений, закончилась, и поэтому решил выкурить сигарету, в которой отказал себе несколько часов назад. Ранняя утренняя сигарета подействовала на меня вроде тоника. Я лежал, устремив глаза вверх, у меня на животе покачивалась импровизированная пепельница - пустой спичечный коробок, и с каждым колечком дыма, выпускаемым в потолок, мое настроение понемногу поднималось. Вскоре мои мысли сосредоточились на еде. Я вышел из номера, чтобы выяснить, нельзя ли позавтракать в ресторанчике внизу. За столиками уже сидели несколько путешественников, сонно потягивая кофе из маленьких стаканов. Один из сидевших занимал то же самое место, что и вчера вечером. Вчерашний приветливый немой (или все же наркоман?), судя по его остекленевшему взгляду, провел здесь всю ночь. Садясь за столик, я дружески улыбнулся ему, и человек кивнул мне в ответ. Я взялся изучать меню, указанное на некогда белом листе бумаги и включавшее столько названий блюд, что я понял всю безнадежность моей затеи что-нибудь выбрать. Неожиданно меня отвлек изумительный запах. Мальчик-официант принес поднос с фруктовыми блинчиками. Он принес их для группы американцев, положив тем самым конец их добродушному спору о расписании поездов на Чиангмай. Один из американцев заметил, как я смотрю на эти блинчики, и показал на свою тарелку: - Банановые блинчики, - объяснил он. - Вещь что надо. Я кивнул: - Великолепный запах. - А на вкус они еще лучше. Ты англичанин? -Да. - Давно приехал сюда? - Вчера вечером. А ты? - Я уже с неделю здесь, - ответил он и быстро откусил от блинчика, отводя взгляд в сторону. Я понял, что разговор окончен. Мальчик-официант подошел к моему столу и застыл в ожидании, глядя на меня сонными глазами. - Один банановый блинчик, пожалуйста, - сказал я, понуждаемый к принятию быстрого решения. - Вы хотеть заказать один банана блинчик? - Да, пожалуйста. - Вы хотеть заказать напиток? - Ага. Стаканчик "Кока-колы". Нет, лучше принеси "Спрайт". - Вы хотеть один банана блинчик, один "Спрай"? -Да. Он направился обратно на кухню, а на меня неожиданно накатила теплая волна счастья. Солнце ярко освещало улицу. Какой-то мужчина устанавливал на тротуаре лоток для торговли пиратскими видеокассетами и укладывал их на столике рядами. Около мужчины маленькая девочка чистила и нарезала ломтиками ананасы. У нее под ножом жесткая кожура превращалась в аккуратные спирали. Позади нее девочка помладше отгоняла тряпкой мух. Я закурил свою вторую сигарету за день, но не потому, что мне хотелось курить. Просто я почувствовал - сейчас подходящий момент. Француженка появилась одна, без своего спутника. И без обуви. У девушки были стройные, коричневые от загара ноги, едва прикрытые короткой юбкой. Девушка грациозно пересекла площадку ресторанчика. Мы все наблюдали за ней. Немой наркоман, американцы, мальчики-официанты. Мы все смотрели, как она шла между столиками, покачивая бедрами и позванивая серебряными браслетами на запястьях. Когда она скользнула взглядом по ресторанчику, мы быстренько отвели глаза, а когда она выходила на улицу, мы посмотрели ей вслед. После завтрака я решил прогуляться по Бангкоку или хотя бы по улицам, примыкавшим к Кхаосан. Я заплатил за еду и направился к себе в номер за деньгами - на случай, если придется взять такси. Наверху, около лестницы, я наткнулся на старуху, которая мыла окна шваброй. Вода стекала по стеклу прямо на пол. Одежда старухи совершенно промокла. А швабра мелькала угрожающе близко к свисавшей с потолка лампочке. - Извините, - обратился я к старухе, предварительно убедившись, что нахожусь за пределами постепенно расширявшейся на полу лужи. Старуха обернулась. - Вода и электричество - несовместимы. - Да, - ответила старуха. У нее были черные гнилые зубы. А может, они были желтыми, как горчица. Казалось, что у нее во рту полно ос. - Горячо-горячо. - Она специально начала тереть лампочку концом швабры. Вода на лампочке сердито зашипела, и к потолку устремилась струйка дыма. Я вздрогнул: - Осторожнее! Вас током убьет. - Горячо. - Послушайте... - Я сделал паузу, видя, что меня не поняли, а потом решил попробовать еще раз. Я оглянулся вокруг. На лестничной площадке кроме нас никого не было. - Хорошо, смотрите. И я разыграл небольшую пантомиму. Я изобразил, как мою окно, а затем сделал вид, что попал воображаемой шваброй в лампочку. После этого я начал корчиться в судорогах от воображаемого удара током. Она положила свою сморщенную ладонь мне на руку, чтобы прекратить мои конвульсии. - Э-э, парень, - протянула она голосом слишком высоким, чтобы его можно было назвать подобревшим. - Это круто. Я удивленно поднял брови. Я решил, что ослышался. - Остынь, - добавила она. - Не напрягайся. - Ладно, - сказал я, пытаясь не подавать виду, что с трудом мог осмыслить такое: тайская карга владеет хиповским жаргоном... Она наверняка уже давно работала на Кхаосан. Чувствуя себя как обруганный, я направился к своему номеру. - Эй, - крикнула старуха мне вслед. - Пимо для тебя, парень. Я остановился: -Что? - Пимо. - Письмо? - Пимо! На твой дверь! Я благодарно кивнул ей, удивившись тому, что она знает, где мой номер, и зашагал по коридору. Действительно, к моей двери был пришпилен конверт. На нем было неразборчиво написано: "Карта". Я все еще находился под впечатлением странного языка старухи и схватил письмо, даже не задумавшись. Она наблюдала за мной с противоположного конца коридора, опершись на швабру. Я высоко поднял конверт: - Письмо у меня. Спасибо. Вы не знаете, от кого оно? Она нахмурилась - она не понимала вопроса. Я разыграл еще одну небольшую пантомиму, и старуха отрицательно покачала головой. - Ну, все равно спасибо. - Не напрягайся, - ответила она и снова вернулась к мытью окон. Через минуту-другую я уже сидел на кровати, и вентилятор с потолка дул мне в затылок. В руках я держал карту. Рядом, на кровати, под действием воздушной струи шелестел пустой конверт. Старуха, звякая ведром со шваброй, тем временем поднималась на следующий этаж. Карта была очень красивой. Контуры островов были обозначены зеленой шариковой ручкой; в море плескались нарисованные синим карандашом волны. В правом верхнем углу карты был изображен разделенный на шестнадцать частей компас со стрелками и верным наименованием сторон света. Сделанная вверху карты толстым красным маркером надпись гласила: "Сиамский залив". Названия островов были выведены красной ручкой, писавшей потоньше. Карта была изготовлена с такой тщательностью, что я, глядя на нее, невольно улыбнулся. Карта напомнила мне сделанные под копирку домашние работы по географии. Мелькнуло короткое воспоминание об учителе, который раздавал тетради, сопровождая эту процедуру саркастическими замечаниями. - Так кто же прислал ее? - недоуменно пробормотал я и снова осмотрел конверт, ожидая найти в нем какое-то объяснение. Конверт был пуст. Затем на одном из скоплений небольших островков я обнаружил черную отметку в виде латинской буквы "X". Я пригляделся повнимательнее. Под отметкой крошечными буквами было написано слово "пляж". В общем-то я не представлял, что скажу ему. Меня одолевало любопытство: мне хотелось знать, что крылось за его разговорами о пляже. А еще я не на шутку разозлился. Похоже, парень собирался расстроить все мои планы. Одурманивает меня ночью шипением через противомоскитную сетку, оставляет мне непонятные карты... Его дверь была не заперта, и на ней отсутствовал замок. Прежде чем постучать, я с минуту прислушивался. Когда я наконец постучал, дверь распахнулась. Несмотря на закрытые газетами окна, в комнате было достаточно света, чтобы все разглядеть. Мой ночной знакомый лежал на кровати, устремив взгляд в потолок. Я решил, что он вскрыл себе вены или полоснул себя ножом по горлу. В полумраке, когда вокруг много крови, трудно определить, куда нанесена рана. Но я не сомневался в том, что это было самоубийство: в руках у него блестел нож. Я стоял неподвижно и секунду-другую пристально смотрел на мертвеца. Потом я вышел из номера, чтобы позвать на помощь. Этьен Полицейский весь вспотел. Жара тут была не при чем: кондиционер в комнате работал хорошо, и я чувствовал себя как в холодильнике. Полицейский вспотел от усилий говорить по-английски. Когда он пытался произнести какое-то трудное слово или большое предложение, лоб его покрывался тысячей морщин. И на его коричневой коже выступали маленькие бусинки пота, похожие на опалы. - Но мисер Дак не ваша друг, - произнес он. Я отрицательно покачал головой: - Я впервые увидел его этой ночью. Послушайте, Дак - это вымышленное имя. Прикол. - Прико? - переспросил полицейский. - Ненастоящее имя. - Я ткнул пальцем в записную книжку. - Даффи Дак - это персонаж мультфильма. - Муфилма? -Да. - Мисер Дак - муфилм? - Как Багз Банни. Или Микки Маус. - О, - промолвил полицейский. - Значит, он оставить ненастоящее имя гостиница? - Так точно. Полицейский вытер лицо рукавом рубашки. Капельки пота упали на записную книжку, и чернила в некоторых местах расплылись. Он недовольно нахмурился, и вместо старых капелек на его лице выступили новые. - Теперь я хотеть спросить вас о месте преступления. - Пожалуйста. - Вы войти в номер мисера Дак, потому что чего? Я уже продумал ответ на этот вопрос по дороге в полицейский участок на улице Кхаосан. - Потому что он не давал мне спать ночью, и я хотел сказать ему, чтобы он больше так не делал. - А, прошлый ночь мисер Дак делать шум. - Совершенно верно. - И что вы найти в номере? - Ничего. Я лишь увидел, что человек лежит мертвый, и пошел сообщить об этом администратору гостиницы. - Мисер Дак уже был мертвый? А как вы могли знать об это? - А я не знал. Я лишь предположил, что он мертвый. Там было много крови. Полицейский понимающе кивнул, а затем откинулся на спинку стула. - Я думаю, вы сердиться насчет столько много шум прошлый ночь, а? - Конечно. - Сильно сердиться на мисер Дак? Я умоляюще поднял руки: - Я провел все утро в ресторане за завтраком. С шести до девяти. Меня многие видели там. - А может быть, он умирать до шесть часов? Я пожал плечами. Мне не было до этого никакого дела. В моей памяти четко запечатлелся слабый свет, проникавший в окно снизу, из-под газет, и искрящиеся блики на мистере Даке. Кровь была чересчур влажной. Полицейский вздохнул: - О'кей. Вы опять рассказывать мне о прошлый ночь. Почему я не рассказал про карту? Да потому что не хотел быть замешанным в расследовании, проводимом иностранной полицией, и не желал, чтобы мой отдых накрылся. К тому же меня не особо волновала смерть моего соседа. Таиланд - экзотическая страна с наркотиками и СПИДом, человека в ней подстерегают опасности, и если Даффи Дак немного перебрал, то это его проблемы. У меня сложилось впечатление, что полицейского тоже не очень волнует это дело. После еще примерно получасового безжалостного допроса ("Можете ли вы потведить, что вы ели банана блинчик?") он отпустил меня, предварительно попросив не покидать Кхаосан в течение ближайших двадцати четырех часов. Приятель француженки сидел на ступеньках у входа в полицейский участок, подставив лицо солнцу. Очевидно, парня тоже вызвали на допрос. Когда я спускался по ступенькам, он повернул голову, подумав, наверное, что идет девушка, а затем снова отвернулся от меня. Обычно я воспринимаю подобные вещи как знак нежелания вступать в разговор. Я много путешествую в одиночку, поэтому иногда ищу разговоров и компаний. Но язык тела для меня немало значит, потому что даже если мне одиноко, я не стану набиваться в собеседники человеку, которому не нужно никакое общение. Однако на этот раз я проигнорировал поданный мне знак. Да, мне не хотелось иметь дело с полицией, но смерть придала новому дню необычное начало, и меня просто распирало от желания поболтать об этом. Я подсел к парню, чтобы он не смог уклониться от разговора. Но оказалось, что я неправильно оценил ситуацию. Парень был настроен очень дружелюбно. - Привет, - сказал я ему. - Ты говоришь по-английски? Je parle franfais un petit реи mats malheureusement je suis pas tres bon. Я говорю по-французски, но, к сожалению, очень плохо. Он рассмеялся и ответил с легким акцентом: - Да, я говорю по-английски. - Ты здесь из-за того постояльца, который умер, верно? - Да. Я слышал, это ты обнаружил его. Слух распространился... - Да, - подтвердил я, вытаскивая сигареты из кармана. - Я нашел его сегодня утром. - Похоже, у тебя из-за этого проблемы. - Все в порядке. Ты куришь? - Нет, спасибо. Я закурил. - Меня зовут Ричард, - сказал я, выпуская дым изо рта. - Этьен, - представился он в свою очередь, и мы пожали друг другу руки. Вчера вечером я дал ему лет восемнадцать. Днем, однако, он выглядел старше - на все двадцать или двадцать один. По виду типичный житель Средиземноморья - короткие темные волосы, строен. Я представил себе его через несколько лет - поправившийся килограммов на десять, стакан "Рикара" в одной руке и boule - в другой. - Все это так странно, - сказал я. - Я прилетел в Таиланд лишь вчера вечером, хотел по возможности расслабиться в Бангкоке, и вместо этого на тебе... - Мы здесь уже месяц, но это происшествие даже для нас совершенно непонятная вещь. - Ну, я думаю, любая смерть всегда немного непонятна. А где вы были за этот месяц? Наверное, не только в Бангкоке. - Нет, нет, - энергично замотал головой Этьен. -На Бангкок вполне хватит нескольких дней. Мы были на севере. - В Чианграе? - Да, ходили в поход. Спускались на плоту по реке. Скучно. - Он вздохнул и, подавшись назад, прислонился к верхним ступенькам. -Скучно?.. Этьен улыбнулся: - Плоты, походы. Мне хочется чего-то другого, как и всем остальным. Но все мы делаем одно и то же. Никакого... - Приключения? - Я думаю, что ради приключений мы и приезжаем сюда. - Он показал куда-то за угол, мимо полицейского участка, на улицу Кхаосан. - Мы приезжаем в поиске приключений, а находим вот это. - Облом. - Да. - Этьен минуту помолчал, слегка нахмурился, а затем произнес: - Этот парень, который умер, он был очень странным. Мы слышали поздно по ночам, как он разговаривал сам с собой и орал... Стены в гостинице такие тонкие. К собственной досаде, я покраснел, потому что вспомнил, как Этьен и его подружка занимались сексом. Я глубоко затянулся и уставился на ступеньки лестницы, на которых мы сидели. - Неужели? - наконец сказал я. - Я так устал вчера, что заснул... - Да, - поторопился подтвердить он. - Иногда мы специально возвращались в гостиницу очень поздно, когда он уже спал. - Теперь он уже не помешает. - Мы часто не понимали его. Я знаю, что он говорил по-английски, потому что я разбирал некоторые слова, но... это было нелегко. - Мне тоже было трудно понять его. Он был шотландцем. У него был сильный акцент. - Да? Ты слышал, как он кричал прошлой ночью? Теперь наступила очередь Этьена залиться краской. Я сделал вид, что поглощен своей сигаретой. Мое замешательство из-за этого только усилилось. Странно, конечно, но если бы его подружка была некрасивой, то все происшедшее лишь развлекло бы меня. Но она была очень красива, и поэтому мне казалось, будто у меня с ней что-то было. У меня с ней действительно что-то было. В моем воображении. Мы краснели, глядя друг на друга, пока неловкое молчание не стало слишком угнетающим. - Да, - нарочито громко сказал наконец я. - У него был сильный шотландский акцент. - Вот как, - отозвался Этьен, тоже более уверенным голосом. - Теперь понятно. Он задумчиво погладил свой подбородок, как будто разглаживал бороду, хотя его светлая щетина красноречиво свидетельствовала о том, что до своей бороды ему еще очень далеко. Потом Этьен сказал: - Он говорил о пляже. Парень посмотрел на меня в упор. Наблюдал за моей реакцией, что было совершенно очевидно. Я кивнул, чтобы заставить его продолжать. - Он обычно говорил об этом всю ночь. Я лежал на кровати с открытыми глазами, потому что не мог заснуть от его крика, и гадал - о чем он говорит. Похоже на головоломку. - Этьен рассмеялся. "Черрртов бляж", - произнес он, довольно умело подражая голосу умершего. - Мне понадобилось три ночи, чтобы понять, что он говорил про пляж. Настоящая головоломка. Я снова затянулся, создавая тем самым паузу в разговоре и предлагая Этьену заполнить ее. - Я люблю головоломки, - продолжил он, обращаясь уже как бы не ко мне. А потом погрузился в молчание. Когда нам с другом было по семнадцать лет, мы с ним отправились в путешествие в Индию. Шутки ради мы решили пронести на борт самолета, следовавшего рейсом из Сринагара в Дели, по три грамма гашиша. У каждого из нас был свой план действий. Я поместил свою дозу в пластиковый пакетик, обмотал его для маскировки лентой, сбрызнул дезодорантом, чтобы отбить запах, а потом засунул в бутылочку с таблетками от малярии. Предосторожности были излишними: офицеры-таможенники не проявляли интереса к внутренним рейсам. Но я все равно хотел подстраховаться. В аэропорту я здорово испугался. Я действительно испугался: глаза у меня лезли из орбит, я весь дрожал и был потный как свинья. Страх страхом, но я сделал одну совершенно непонятную вещь. Я рассказал абсолютно незнакомому человеку, которого случайно встретил в зале ожидания, что у меня в рюкзаке спрятаны наркотики. Он не вытягивал из меня клещами эти сведения - я сам рассказал ему. Я перевел разговор на наркотики, а затем признался, что я курьер. До сих пор не понимаю, зачем я это сделал. Ясно ведь, что это чудовищная глупость, но я все равно ее совершил. Мне просто нужно было рассказать хоть кому-нибудь, что я затеял. - Я знаю, где находится пляж, - сказал я. Этьен удивленно поднял брови. - У меня есть карта. - Какая карта? Пляж? - Этот парень нарисовал ее для меня. Я нашел ее сегодня утром. Она была пришпилена к двери моего номера. На ней показано, где находится пляж и как туда добраться. Карта лежит у меня в номере. Этьен присвистнул: - Ты сообщил об этом полиции? -Нет. - Может быть, это очень важно. Может, это имеет отношение к тому, почему он... - Может быть. - Я стряхнул пепел с сигареты. -Но я не хочу быть замешанным в это дело. Они еще решат, что мы знали друг друга раньше и все такое, а мы с ним не были знакомы. Я впервые увидел его сегодня ночью. - Карта, - еле слышно сказал Этьен. - Круто, а? Этьен неожиданно встал: - Можно мне взглянуть на нее? Ты не против? - Ну, вообще-то нет, - ответил я. - Но разве ты не подождешь?.. - Подругу? Франсуазу? Она знает обратную дорогу в гостиницу. Нет, я хотел бы сейчас взглянуть на карту. - Он мягко положил мне руку на плечо. - Если можно... Я удивился дружескому характеру жеста этого незнакомого человека. Мое плечо резко дернулось, а его рука упала. - Конечно, можно, - сказал я. - Пошли. Немой По дороге в гостиницу мы молчали. Бессмысленно начинать разговор, когда лавируешь среди сотен туристов, минуешь торговцев, предлагающих пиратские кассеты, проходишь мимо дискотек, ускоряя шаг под одну мелодию и замедляя его под другую. Группа "Криденс Клируотер" призывала нас ринуться в джунгли. Как будто мы нуждались в подобном призыве! Динамики трещали технобитом, а затем Джими Хендриксом. Взвод. Джими Хендрикс, наркотики и ствол винтовки. Я принюхался, стараясь уловить запах марихуаны, - чтобы все звенья соединились в единую цепь. И почувствовал его, несмотря на вонь сточных канав и липнувшего к подошвам гудрона. Я решил, что запах идет сверху - с балкона, полного голов в косичках, тел в грязных майках. Сгрудившиеся на балконе перегнулись через перила и наслаждались происходящим внизу. Внезапно откуда-то вынырнула коричневая рука и схватила меня. Торговец-таиландец, сидевший у своего лотка, худенький человечек со шрамами от прыщей, крепко держал меня за руку. Я поискал глазами Этьена. Он не заметил, что произошло, и продолжал шагать по улице. Вскоре он затерялся среди покачивавшихся голов и загорелых шей. Торговец, не ослабляя хватки, начал плавно и быстро поглаживать свободной рукой мое предплечье. Я рассердился и попытался освободиться. Он вновь потянул меня к себе и прижал мою руку к своему бедру. Мои пальцы сжались в кулак, костяшки вонзились ему в кожу. Прохожие шли мимо по тротуару, задевая меня плечами. Один из прохожих поймал мой взгляд и улыбнулся. Торговец перестал гладить мою руку и начал поглаживать мою ногу. Я взглянул на него. Его лицо оставалось бесстрастным и непроницаемым, а его взгляд был устремлен мне на живот. Торговец последний раз погладил мою ногу, повернув кисть таким образом, что его большой палец на мгновение проскользнул под мои шорты. Затем он выпустил мою руку, погладил меня по заду и повернулся к своему лотку. Я пустился трусцой к Этьену. Он, подбоченившись, стоял на тротуаре метрах в двадцати впереди. Когда я приблизился к нему, он вопросительно вскинул брови. Я нахмурился. Мы пошли дальше. Немой наркоман сидел на своем обычном месте в ресторанчике при гостинице. Увидев нас, он провел пальцем по запястьям. "Жаль, а?" - попытался сказать я, но лишь с трудом смог разжать губы. Из горла вырвался звук, похожий на вздох. Франсуаза Этьен минут пять молча рассматривал карту. Потом он сказал: "Подожди-ка" - и выскочил из моего номера. Я слышал, как он за стеной роется в своих вещах. Вскоре он вернулся с путеводителем: - Посмотри, - показал он мне на открытую страницу. - Вот те острова, которые обозначены на карте. Национальный морской парк к западу от Самуя и Пхангана. - Самуй? - Да. Смотри. Все острова охраняются. Видишь, они закрыты для туристов? Ну как я мог это увидеть? Путеводитель был на французском языке. Тем не менее я утвердительно кивнул. Этьен помолчал, читая про себя, а затем продолжил: - Так. Туристам разрешено посещать... - он взял карту и ткнул пальцем в крупный остров небольшого архипелага, расположенный на три острова южнее отметки "X" на карте, - вот этот остров. Пхелонг. Туристы могут поехать на Пхелонг во время специального тура, который организуют на Самуе, но там можно остаться только на одну ночь. При этом запрещается покидать остров. - Значит, этот пляж - территория национального парка? -Да. - Как туда добраться? Я лег на кровать и закурил. - Все ясно. Эта карта - дерьмо собачье. Этьен отрицательно покачал головой: - Нет. Она вовсе не дерьмо. Ну, подумай сам, зачем этот человек оставил тебе ее? Он так над ней трудился! Ты только взгляни на эти маленькие волны. - Он называл себя Даффи Дан. Он был сумасшедший. - Я так не думаю. Послушай. - Этьен взял путеводитель и начал с ходу переводить: - Самые смелые путешественники... отправляются на острова за пределами Самуя в поисках... в поисках... спокойствия. Их излюбленная цель - Пханган. Но даже Пханган в настоящее время... - Этьен запнулся. -О'кей, Ричард, здесь написано, что путешественники осваивают новые острова за пределами Пхангана, потому что Пханган сейчас - это то же самое, что и Самуй. - Что ты имеешь в виду? - Остров испорчен. Слишком много туристов. Правда, это книга трехлетней давности. Может быть, сейчас некоторые путешественники считают, что острова за Пханганом тоже испорчены. Поэтому и нашли этот совершенно нетронутый остров в национальном парке. - Но ведь доступ туда запрещен. Этьен поднял глаза к потолку: - Совершенно верно! Поэтому они и стремятся туда. Там нет других туристов. - Тайские власти выгонят их оттуда. - Посмотри, сколько здесь разных островов. Разве смогут их найти? Если они услышат шум моторки, они, наверное, успеют спрятаться. Их можно обнаружить, только когда точно знаешь, что они там. Мы это знаем. У нас есть вот это, - он бросил мне карту. - Слушай, Ричард, я хочу найти этот пляж. Я улыбнулся. - Нет, правда, - сказал Этьен. - Можешь поверить мне на слово. Я верил ему. Я узнал этот взгляд. В подростковом возрасте я и двое моих друзей, Шон и Дэнни, прошли через это - тягу к мелкому хулиганству. Рано утром по уикендам (потому что в будни приходилось думать еще и о школе) мы патрулировали улицы нашего квартала и крушили все на своем пути. Самой любимой нашей игрой была "Горячая бутылка". Она начиналась с похищения пустых молочных бутылок, стоявших на ступеньках у входных дверей. Затем мы подбрасывали бутылки высоко вверх и пытались поймать их. Самое смешное было, когда бутылка падала на асфальт. В воздух взметался целый фонтан серебряных осколков, которые забавно хлестали по джинсам. Еще одним приколом был побег с места преступления. В идеальном случае нам при этом вслед неслись крики разгневанных взрослых. Взгляд Этьена напомнил мне, как мы перешли от битья молочных бутылок к битью стекол в автомашинах. Мы сидели у меня на кухне, весело обсуждая эту идею, когда Шон сказал: "Давайте просто сделаем это". Сказал как бы между прочим, но по его глазам было ясно, что он настроен серьезно. По глазам было видно, что мысленно он уже все совершил и теперь слышал звон разбитого ветрового стекла. Этьен, наверное, уже слышал звук прибоя на этом таинственном пляже. Или прятался от охранников парка на пути к острову. Воздействие его слов было таким же, как и слов Шона - "Давайте просто сделаем это". Абстрактные фантазии неожиданно уступили место конкретным мыслям. Идея отправиться по маршруту, обозначенному на карте, теперь имела шанс воплотиться в жизнь. - Я думаю, - сказал я, - мы сможем нанять какого-нибудь рыбака, чтобы он отвез нас на остров. Этьен кивнул: - Да. Туда, наверное, трудно добраться, но все-таки возможно. - Нам нужно сначала добраться до Самуя. - Или до Пхангана. - А может быть, мы сможем попасть туда из Сураттхани. - Или с Пхелонга. - Нам надо немного порасспрашивать людей. - Кто-нибудь обязательно доставит нас туда. -Да... В этот момент появилась Франсуаза. Она только что вернулась из полицейского участка. Если Этьен сделал идею поиска пляжа возможной, то Франсуаза воплотила ее в действительность. Самое странное заключалось в том, что у Франсуазы это получилось почти случайно - просто она приняла как само собой разумеющееся, что мы едем. Я не хотел, чтобы она заметила, какое впечатление производит на меня ее красота, поэтому, когда Франсуаза заглянула в дверь, я лишь на мгновение оторвался от своего занятия, сказал ей "привет" и снова углубился в изучение карты. Этьен подвинулся на кровати и жестом пригласил девушку сесть рядом. Франсуаза осталась стоять в дверях. - Я не подождал тебя, - начал Этьен по-английски, чтобы мне было все понятно, - мы тут познакомились с Ричардом. Она не приняла эстафеты и в ответ затараторила на французском. Я ничего не понимал из их разговора за исключением отдельных слов и своего имени, однако скорость и выразительность их речи наводила на мысль, что Франсуаза разозлилась, поскольку он ушел, не дождавшись ее. Или ей не терпелось рассказать ему о том, что с ней произошло в участке. Через несколько минут их голоса смягчились. Затем Франсуаза обратилась ко мне по-английски: - У тебя не найдется сигаретки, Ричард? - О чем разговор. - Я протянул ей сигарету и с готовностью поднес зажигалку. Когда девушка попыталась защитить руками пламя зажигалки от вентилятора, я заметил у нее на запястье небольшую татуировку в виде дельфина, наполовину скрытую ремешком часов. Место казалось неподходящим для татуировки, и я едва удержался, чтобы не высказать свое мнение, - это было бы слишком фамильярно. Шрамы и татуировки... Нужно очень хорошо знать человека, чтобы задавать ему вопросы о них. - Ну и что же это за карта - от мертвеца? - спросила Франсуаза. - Я нашел ее сегодня утром у себя на двери... -начал было объяснять я, но девушка перебила меня. - Да. Этьен уже рассказал мне. Я хочу посмотреть на карту. Я передал Франсуазе карту, и Этьен указал девушке на пляж. - Ого, - промолвила она, - да ведь это же недалеко от Самуя. Этьен с энтузиазмом кивнул: - Да. Совсем немного проплыть на лодке. Может быть, сначала надо добраться до Пхелонга, потому что туристы могут доехать туда за сутки. Франсуаза ткнула пальцем в остров, помеченный значком "X": - И как мы узнаем, что мы там найдем? - Никак, - ответил я. - Но если там ничего нет, как мы доберемся обратно до Самуя? - Мы вернемся на Пхелонг, - сказал Этьен. - Подождем катер с туристами. И скажем, что заблудились. Это не проблема. Франсуаза изящно затянулась, едва втягивая дым в легкие: - Ясно... Да... Когда мы едем? Мы с Этьеном переглянулись. - Я устала от Бангкока, - продолжала Франсуаза. - Мы можем отправиться на юг сегодня вечерним поездом. - Да, но... - выдавил я, изумленный быстротой развития событий, - но дело в том, что нам придется немного подождать. Этот парень, покончивший с собой... В общем, мне нельзя покидать гостиницу в течение ближайших двадцати четырех часов. Франсуаза вздохнула: - Сходи в участок и объясни, что тебе нужно уехать. У них есть номер твоего паспорта? - Есть, но... - Значит, тебе разрешат покинуть гостиницу. Франсуаза бросила окурок на пол и загасила его, как бы говоря этим, что разговор окончен. Так оно и было на самом деле. Местный колорит В тот день я еще раз сходил в участок. Как и предсказывала Франсуаза, у меня не возникло никаких проблем. Мне даже не пригодился мой тщательно продуманный предлог для отъезда - встреча с другом в Сураттхани. Полицейских беспокоило лишь то, что у мистера Дака не было при себе паспорта, и они не знали, в какое посольство сообщить. Я сказал, что он, по-моему, был шотландцем, и это сообщение их очень обрадовало. Когда я возвращался в гостиницу, мне вдруг стало интересно, что сделают с телом мистера Дака. С этой картой я совсем забыл, что кто-то на самом деле умер. Без документов полиции было некуда отправить тело. Наверное, он пролежит в бангкокском морозильнике годик-другой, или его кремируют. Передо мной возник образ его матери, там, в Европе, - еще не подозревающей о том, что ей предстоит провести несколько тяжелых месяцев в поисках ответа на вопрос, почему от ее сына нет никаких известий. Казалось несправедливым, что я знаю обо всем, что произошло, а она нет. Если только у парня была мать. Эти мысли вывели меня из равновесия. Я решил пока не возвращаться в гостиницу, где Этьен и Франсуаза заведут разговор о пляже и о карте. Мне захотелось немного побыть одному. Мы собрались ехать на поезде, который отправлялся на юг в восемь тридцать вечера, поэтому я мог смело, по крайней мере еще часа два, не возвращаться в гостиницу. Я повернул с улицы Кхаосан налево, прошел по аллее, обогнул одетое в леса недостроенное здание и вышел на оживленную главную улицу. Неожиданно я оказался в окружении таиландцев. Вращаясь среди туристов, я почти забыл, в какой стране нахожусь, и мне потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к перемене. Вскоре я подошел к невысокому мосту через канал. Его едва ли можно было назвать красивым, но я остановился, чтобы рассмотреть свое отражение в воде и понаблюдать за игрой волн цвета нефти. По обоим берегам канала над водой угрожающе нависли бедняцкие лачуги. Солнце, скрывавшееся утром за дымкой, теперь палило вовсю. Около лачуг кучка детей спасалась в воде от жары, прыгая друг на друга и поднимая фонтаны брызг. Один из них заметил меня. Я понял, что когда-то белые лица вызывали у него интерес, но это было давно. Несколько секунд он смотрел на меня с пренебрежительным, а может быть, со скучающим видом, а затем нырнул в черную воду. Он сделал искусное сальто, и друзья наградили его криками восхищения. Мальчик вынырнул и, снова посмотрев на меня, начал выбираться на берег. Руками он развел в стороны плывущий по воде мусор - обрезки полистирола, на мгновение показавшиеся мне похожими на мыльную пену. Я одернул рубашку. Она была мокрой от пота и клеилась к спине. В конце концов я отошел от Кхаосан, наверное, километра на три. Взглянув на канал, я отправился в придорожное кафе, где поел супа с лапшой, затем пробрался через несколько пробок, миновал две-три небольшие пагоды, зажатые между грязными бетонными зданиями. Нет, я не видел ничего такого, что заставило бы меня пожалеть о столь быстром отъезде из Бангкока. Я не любитель достопримечательностей. Задержись я в городе еще на несколько дней, сомневаюсь, чтобы я выбрался куда-нибудь за пределы узких улочек, примыкающих к улице Патпонг. Но я забрел так далеко, что уже не мог отыскать обратной дороги в гостиницу. Пришлось ловить такси. В каком-то смысле это была самая лучшая часть экскурсии. Машина с пыхтением везла меня сквозь голубую дымку выхлопных газов, и мне представилась возможность уловить детали, которых не замечаешь во время ходьбы. Этьен и Франсуаза сидели в ресторанчике. Возле них лежали их вещи. - Эй, - окликнул меня Этьен, - мы решили, что ты передумал. Я сказал, что это не так, и он вроде успокоился. - Тебе, наверное, надо уже собираться. Я думаю, нам лучше пораньше приехать на вокзал. Я пошел к себе, чтобы забрать рюкзак. Поднявшись на свой этаж, я столкнулся с немым наркоманом, который спускался вниз. Меня ожидал двойной сюрприз: во-первых, он покинул свое обычное место, а во-вторых, оказалось, что он вовсе не немой. - Уезжаешь? - спросил он, когда мы поравнялись друг с другом. Я кивнул. - Белые пески манят и голубая вода? - Вроде того. - Тогда удачного путешествия. - Буду стараться. Он улыбнулся: - Конечно, ты постараешься. Но я желаю, чтобы тебе оно действительно удалось. Такова жизнь, Джим, хотя нам она казалась другой... Мы сели в вагон первого класса вечернего поезда, отправлявшегося на юг от Бангкока. Официант принес и поставил нам на столик недорогую, но вполне сносную еду. На ночь столик складывался, и появлялись чистые двухъярусные полки-кровати. Мы сошли в Сураттхани и доехали на автобусе до Донсака. Отсюда на пароме "Сонгсерм" мы добрались прямо до причала в Натхоне. Так мы попали на Самуй. Я понял, что могу расслабиться, лишь после того, как задернул занавески на своей полке, отгородившись тем самым от всех остальных в поезде. Но, главное, я отгородился от Этьена и Франсуазы. После отъезда из гостиницы все шло как-то нескладно. Не то чтобы они действовали мне на нервы, - просто все мы осознали реальность нашего предприятия. Кроме того, я вспомнил, что мы совсем незнакомы друг с другом. Я совершенно забыл об этом из-за возбуждения, охватившего меня от столь быстрой смены событий. Я был уверен, что они чувствовали то же самое. Именно по этой причине они (так же, впрочем, как и я) практически не делали попыток завязать разговор. Я лежал на спине, заложив руки за голову, и с радостью сознавал, что скоро засну, - меня убаюкивал приглушенный стук колес и покачивание вагона. Большинство людей засыпает в поезде без труда, ну а для меня это особенно просто. На самом деле, я просто не могу не спать. Я вырос в доме, рядом с которым проходила железная дорога, и именно ночью особенно обращаешь внимание на проносящиеся поезда. Моя колыбельная - это поезд в ноль десять с вокзала Юстон. Пока я ждал, когда сработает павловский рефлекс, я исследовал хорошо продуманную конструкцию моей полки. Освещение в вагоне было слабым, но через щели по краям занавески проникало достаточно света. Вокруг было множество нужных сеток и отделений, которые я постарался должным образом использовать. Я засунул майку с брюками в небольшой ящик в ногах, а ботинки положил на эластичную сетку, натянутую у меня над животом. Прямо над моей головой была лампа для чтения с регулятором освещения. Она не работала, но рядом с ней находилась маленькая красная лампочка, светившая ободряюще. Засыпая, я начал фантазировать. Я вообразил, что поезд - это космический корабль, и я направляюсь к какой-то далекой планете. Не знаю, может быть, не только я занимаюсь подобными вещами. Я на эту тему ни с кем не говорил. Дело в том, что я еще не покинул мир детских игр и вряд ли когда-нибудь его покину. У меня есть одна тщательно продуманная ночная фантазия - гонки на суперсовременных снарядах. Гонки не прекращаются в течение нескольких дней или даже недели. Когда я сплю, машиной управляет автопилот, несущий меня к финишу. Автопилот - это рациональное объяснение того, как я могу лежать в постели и одновременно быть действующим лицом в собственной фантазии. Логическое обоснование в виде автопилота - очень важная вещь. Бесполезно фантазировать насчет гонок на "Формуле 1" (как бы мне удалось поспать в такой машине?). Надо быть ближе к реальности. Иногда я побеждаю, а иногда проигрываю гонки. В последнем случае я утешаю себя тем, что у меня всегда есть какой-то козырь про запас - кратчайший путь к финишу... или просто я умею делать повороты быстрее, чем другие участники. Как бы то ни было, я засыпаю с чувством уверенности в себе. Я думаю, что катализатором фантазии о космическом корабле стала маленькая красная лампочка. Как известно, подобными лампочками оснащен любой космический корабль. Все остальное: навороченные купе, шум поезда и болтанка, ощущение приключения - было удачным дополнением. Когда я заснул, мои сканеры уже изучали формы жизни далекой планеты. Скорее всего, это был Юпитер. Над планетой висели облака, рисунком напоминавшие кислотную майку шестидесятых. Уютная оболочка моего космического корабля исчезла. Я снова лежу в своей кровати на улице Кхаосан и смотрю вверх, на вентилятор. В комнате жужжит москит. Я его не вижу, но когда он пролетает рядом, его крылья гудят, как лопасти вертолета. Возле меня сидит мистер Дак. Простыни, в которые он закутан, красные и мокрые. - Ты не поможешь мне, Рич? - обращается ко мне мистер Дак, протягивая наполовину свернутый косяк. - Я не могу сделать его сам. У меня слишком липкие руки. Ризла...(1) Ризла не склеивается. Когда я беру у него косяк, он с виноватым видом смеется: - Это вс? мои запястья. Изрезал их, и кровь никак не остановится. - Он поднимает руку, и на пластиковую перегородку брызжет кровь. - Понимаешь, о чем я? Вот черт! Я сворачиваю косяк, но не могу лизнуть его. На кусочке ризлы виден красный отпечаток пальца. - А! Не напрягайся насчет этого, Рич. Я не зараз --------------------------------------- (1) Марка папиросной бумаги по названию компании-производителя.- Прим. пер. ный. - Мистер Дак смотрит на свое промокшее одеяние. - Хотя не очень чистый... Я лизнул ризлу. - Зажги его сам. Я лишь намочу его. Он протягивает мне зажигалку, и я сажусь на постели. Под моей тяжестью матрас оседает, и кровь стекает в образовавшуюся выемку. Мои трусы намокают. - Ну как? Что надо, да? Тебе бы попробовать через ствол винтовки... Это серьезно, Рич. - Как ты мне надоел! - А-а... - говорит мистер Дак. - Вот это мальчик! Хорош малыш... Он ложится на кровать. Его руки распростерты над головой - запястьями вверх. Я делаю еще одну затяжку. Кровь хлещет с лопастей вентилятора и поливает все вокруг, будто дождь. САМУЙ Rest & Recreation Путешествие от железнодорожного вокзала в Сураттхани до Самуя прошло как в тумане. Я смутно помню, что вслед за Этьеном и Франсуазой поднялся в автобус, следовавший в Донсак. Мое единственное воспоминание о паромной переправе - это когда Этьен орал мне прямо в ухо, перекрывая шум двигателей парома: - Смотри, Ричард! - и он показывал рукой в направлении горизонта. - Вон он, морской парк! Вдалеке что-то голубело и зеленело. Я послушно кивнул. Мне было важнее найти место помягче на своем рюкзаке, чтобы использовать его в качестве подушки. Мы добирались из порта Самуй до курорта Чавенг на большом открытом джипе "Исудзу". Слева от дороги сквозь ряды кокосовых пальм мелькало голубое море, а справа тянулся покрытый джунглями крутой склон горы. В салоне позади кабины водителя сидели десять путешественников - между колен зажаты рюкзаки, головы поворачиваются как по команде на поворотах. Один прижимал к плечу бейсбольную биту, другой держал в руках камеру. В окружающей зелени мелькали коричневые лица. - Дельта один-девять, - бормотал я, - это патруль "Альфа". Джип оставил нас перед пляжными домиками, приличными на первый взгляд, однако неписаный кодекс пешего туриста требовал, чтобы мы поискали места получше. Через полчаса утомительной ходьбы по горячему песку мы вернулись к домикам. Отдельный душ, вентилятор около кровати, прекрасный ресторан с видом на море. Наши домики стояли в два ряда по сторонам дорожки, посыпанной гравием и обсаженной цветами. - Tres beau, - сказала Франсуаза, счастливо вздохнув при этом. Я согласился с ней. Закрыв за собой дверь домика, я первым делом подошел к зеркалу в ванной и осмотрел свое лицо. Я уже дня два не видел себя в зеркале и хотел удостовериться, что приобрел желанный загар. Я был несколько ошеломлен, видя вокруг столько загорелых людей, я полагал, что тоже загорел, однако призрак в зеркале... вносил поправки. Белизну моей кожи подчеркивала щетина такого же угольно-черного цвета, как и мои волосы. Но если не считать потребности в ультрафиолетовых лучах, надо было срочно принять душ. Моя футболка стала твердой, как соляной панцирь, потому что пропиталась потом, высохла на солнце, а затем снова пропиталась потом. Поэтому я решил, не откладывая, пойти на пляж и искупаться. Решив тем самым две задачи - позагорать и помыться... Чавенг походил на фотографию из рекламного проспекта. Гамаки в тени изогнутых пальм; песок слепящей белизны; водные мотоциклы, оставляющие за собой белый след, похожий на тот, что оставляют в ясном небе реактивные самолеты. Я устремился навстречу прибою, отчасти потому, что песок обжигал, а отчасти - потому что всегда вбегаю в воду. Когда вода начала мешать моему продвижению, я подпрыгнул и по инерции пролетел вперед. В воздухе я повернулся, упал на спину и погрузился на дно, выдыхая воздух. Достигнув дна, я расслабился. Я чуть приподнял голову, чтобы задержать воздух в носу, и стал прислушиваться к звукам моря -мягким щелчкам и шелесту подводных течений. Я плескался в воде уже минут пятнадцать, когда ко мне присоединился Этьен. Он тоже пробежал по песку и нырнул в воду, но затем с воплем вынырнул. - Что случилось? - крикнул я. Этьен потряс головой и устремился обратно -прочь от того места, куда он нырнул: - Это животное! Эта... рыба! Я начал пробираться к нему: - Что еще за рыба? - Я не знаю, как она называется по-английски... Ай! Ай! Тут еще и другие! Ай! Они же могут ужалить! - Ах вот оно что, - сказал я, приблизившись к нему. - Медузы! Замечательно! Я обрадовался, увидев плывущие в воде бледные создания, похожие на капельки серебристой нефти. Мне нравилась их явная необычность, они привлекали меня уже тем, что занимали странное положение между растительной и животной жизнью. Я узнал интересную вещь о медузах от одного паренька-филиппинца. Он был едва ли не единственным моим ровесником на острове, где я однажды жил, поэтому мы подружились. Мы провели вместе много счастливых недель, играя на пляже во фризби и купаясь в Южно-Китайском море. Он объяснил мне, что медуза не ужалит, если взять ее ладонью. Потом, правда, нужно как следует вымыть руки, потому что если потрешь рукой глаза или почешешь спину, осевший яд проникнет под кожу и боль будет невыносимой. Мы проводили медузьи бои, бросая друг в друга желеобразные лепешки. В тихую погоду медузьи "снаряды" можно пускать по воде подобно плоским камешкам, хотя если швырнуть их слишком сильно, они "взорвутся". Он также рассказал мне, что медуз можно есть сырыми, как суши. Не вопрос. Конечно, их можно есть сырыми, если только вы готовы потом несколько дней стойко переносить рвоту и боли в животе. Я посмотрел на медуз, окружавших нас. Они были похожи на филиппинских, поэтому я решил, что стоит рискнуть и подставить руки под яд. Авантюра оправдала себя. Когда я быстро вытащил дрожащий шарик из воды, глаза Этьена чуть не вылезли из орбит. - Моп Dieu! - воскликнул он. Я улыбнулся. Мне не верилось, что французы действительно говорят Моп Dieu. По-моему, это все равно что ожидать от англичан слова what в конце каждого предложения. - Тебе не больно, Ричард? - Ни капельки. Все дело в том, как держать ее, -это как с крапивой. Попробуй. Я протянул ему медузу. - Нет, я не хочу. - Ничего не будет. Давай, не бойся. - Правда? - Да, да. Сложи руки, как я. Я стряхнул медузу в подставленные им руки. - Ого, - промолвил он. На его лице проступила широкая ухмылка. - Но ее можно касаться только ладонями. Если ты соприкоснешься с ней другим участком кожи, она ужалит тебя. - Только ладонями?.. А почему? Я пожал плечами: - Не знаю. Таковы правила. - Может быть, кожа в этом месте толще? - Может быть. - Я вытащил из воды еще одну медузу. - Странные они, правда? Смотри, они совершенно прозрачные. У них совсем нет мозгов. Этьен кивнул. Некоторое время мы молча разглядывали наших медуз, а затем я заметил Франсуазу. Она шла по пляжу, направляясь к воде, - в белом купальнике. Увидев нас, она помахала рукой. Когда она подняла руку, купальник ее натянулся, и тень от полуденного солнца обозначила груди, впадинку под ребрами и мускулы внизу живота. Я взглянул на Этьена. Он все еще рассматривал медузу, заставив ее выпустить щупальца из-под колокола, и она лежала на его ладони, как стеклянный цветок. Близость с Франсуазой, вероятно, притупила в Этьене восторг от красоты девушки. Когда она подошла к нам, наше занятие не произвело на нее впечатления. - Я не люблю их, - бросила она. - Вы не хотите искупаться? Я показал рукой на воду - мне по грудь. Франсуазе вода доходила до плеч. - Разве мы не купаемся? - Нет, - сказал Этьен, оторвавшись наконец от медуз. - Она имеет в виду заплыв. - Он махнул рукой в открытое море. - Вон туда. Пока мы плыли, мы играли в игру. Примерно через каждые двадцать метров мы ныряли на дно и выныривали с горстью песка. Мне такие игры не нравятся. На глубине одного метра тропическое море внезапно становилось холодным, так что, болтая в воде ногами, можно было почувствовать границу между теплом и холодом. А при нырянии стыли кончики пальцев, а затем холод быстро распространялся по всему телу. Чем больше мы удалялись от берега, тем чернее и мельче становился песок. Вскоре вода внизу сделалась слишком черной, чтобы в ней можно было что-нибудь разглядеть, и я лишь слепо тыкал ногами и шарил руками, пока мои пальцы не погружались в ил. Холодная вода вселяла в меня страх. Я торопливо зачерпывал горсть песка и старался как можно быстрее оторваться от морского дна, хотя у меня в легких еще было полно воздуха. Дожидаясь на поверхности Этьена с Франсуазой, я поджимал под себя ноги и держался на воде только при помощи рук. - В какие края мы плывем? - поинтересовался я, когда люди, загоравшие на пляже позади нас, казались уже муравьями. Этьен улыбнулся: - Ты хочешь вернуться назад? Устал? Мы можем вернуться. Франсуаза высунула руку из воды и разжала пальцы. Комок песка выскользнул из ее руки и погрузился в воду, оставив после себя расплывшееся серое пятно. - Ты устал, Ричард? - спросила она, выгнув брови. - Со мной все в порядке, - ответил я. - Поплыли дальше. Как меня дурачили К пяти часам вечера температура понизилась, небо почернело, и пошел дождь. Внезапно и оглушающе. Тяжелые капли падали на пляж, образуя на песке все новые и новые воронки. Я сидел на невысоком крыльце домика и смотрел, как на песке образовывалось миниатюрное море Спокойствия. На крыльце своего дома, через дорожку, на миг появился Этьен и торопливо схватил сушившиеся на улице плавки. Он крикнул мне что-то, но его слова потонули в раскатах грома, а затем Этьен нырнул обратно в свой домик. У меня на руке расположилась крошечная ящерица. Она была сантиметров семь-восемь длиной, у нее были огромные глаза и просвечивающая кожа. Сначала ящерица минут десять сидела на моей пачке сигарет. Когда мне надоело наблюдать за тем, как она выбрасывает язык и ловит, будто в лассо, муху, я протянул руку и схватил ее. Вопреки моим ожиданиям она даже не попыталась выскользнуть, а лишь беспечно устроилась на новом месте. Удивленный ее отвагой, я позволил ящерице сидеть, где она сидела, - несмотря на то что руку пришлось держать в неестественном положении, ладонью вверх, отчего вскоре рука у меня заныла. Мое внимание отвлекли двое бежавших по пляжу парней. Они приближались, их вопли слышались все отчетливее. Когда они поравнялись с моим домиком, то свернули с пляжа и в один прыжок оказались на соседнем крыльце. - Ну и ну! - крикнул один из них, светлый блондин с козлиной бородкой. - Вот это гроза! - откликнулся другой, чисто выбритый золотистый блондин. - Здорово! - Американцы, - шепнул я ящерице. Они постояли у своей двери, потом выбежали обратно под дождь и устремились к пляжному ресторану - прыгая из стороны в сторону, пытаясь увернуться от дождевых струй. Через минуту-другую они вернулись и снова бросились к своей двери. И тут светлый блондин, по-видимому, впервые заметил меня. - Мы потеряли чертов ключ! - объяснил он, потом ткнул большим пальцем в сторону ресторана. -Они тоже потеряли свои! Не можем попасть внутрь. - И мокнем, - добавил золотистый блондин. -Мокнем под дождем. Я понимающе кивнул: - Не повезло. Где же вы потеряли его? Светлый блондин пожал плечами: - Где-то на этом чертовом пляже, дружище! За много-много миль отсюда! - Он подошел к деревянным перилам, разделявшим два наших крыльца, и заглянул ко мне. - Что это у тебя в руке? - поинтересовался он. Я поднял ящерицу повыше. - Ой! Она что, дохлая? -Нет. - Великолепно! Можно, я переберусь через забор? Хочу, понимаешь, познакомиться с соседями! - Валяй. - Покурим? - Покурим. - Отлично! Они оба перемахнули через перила и представились. Светлого блондина звали Сэмми, а золотистого - Зеф. - Зеф - странное имечко, не правда ли? - спросил меня Зеф, пожимая мою левую руку, чтобы не потревожить ящерицу. - Знаешь, от какого имени это сокращение? - От Зефана, - уверенно ответил я. - Так, дружище, да не так. Оно вообще никакое не сокращение. Меня назвали Зеф, а все думают, что это от Зефана. Круто, да? - Точно. Сэмми начал сворачивать косяк, вытащив траву и бумагу из водонепроницаемого полиэтиленового пакетика, лежавшего у него в кармане. - Ты англичанин? - спросил он, разглаживая ризлу пальцами. - Англичане всегда кладут в косяки табак. Как видишь, мы этого не делаем. Сигарет много куришь? - Боюсь, что да, - ответил я. - А-я нет. Но если бы я клал в косяки табак, то тоже привык бы. А траву я курю весь день напролет, как в той песне. Как там поется, Зеф? Зеф запел: "Не зажимай косяк, приятель", но Сэмми оборвал его. - Не эта, дружище. Другая. - Какая? "Два косячка утром ранним"? Эта? -Да. Зеф прокашлялся: - Ну, в ней такие слова: "Два косячка утром ранним, два косячка перед сном, два косячка жарким днем, и жизнь моя... пом-пом-пом..." Потом: "В мирное время два косячка, два - военной порой, два косячка, потом еще два, и все такое что-то опять с утра". Дальше я не помню. - Он потряс головой. - Это не важно, дружище, - сказал Сэмми. - Дошло, Рикардо? Я много курю. - Похоже на то. - Вот так. Пока Зеф пел, Сэмми скрутил косяк, зажег его и протянул мне: - Я знаю еще одну вещь о сумасшедших англичанах, - прошипел он, выпуская дым изо рта короткими толчками. - Вы целую вечность не можете оторваться от косяка. Мы, американцы, делаем одну-две затяжки и передаем его дальше. - Это правда, - согласился я, затягиваясь. Я собрался было извиниться за плохие манеры своих соотечественников, но неожиданно закашлялся. - Рикстер! - по-отечески сказал Зеф, похлопав меня по спине. - Тебе нужно лечиться от кашля. Через секунду-другую над морем ослепительно сверкнула молния. Переждав ее, Сэмми промолвил полным благоговения голосом: - В высшей степени великолепно, дружище! Зеф быстро подхватил: - Ну просто чудесно, compadre! Я уже открыл рот, но тут меня охватили сомнения. - Великолепно, дружище... - задумчиво пробормотал я. - Великолепно, - повторил Сэмми. Я застонал. - Что такое, Рикардо? - Ребята, вы надо мной глумитесь. Сэмми и Зеф переглянулись, а потом посмотрели на меня. - Глумимся? Над тобой? - Вы морочите мне голову. Сэмми нахмурился: - Выражайся по-английски, дружище. - Это все... штучки в духе Кияну Ривза, как в фильме "Бил и Тед". Вы просто прикалываетесь. Ведь обычно вы говорите по-другому, правда? Последовало непродолжительное молчание, а затем Зеф выдавил: - Нас раскусили, Сэмми. - Да, - отозвался тот. - Перебор. Они оказались студентами Гарварда. Сэмми изучал право, а Зеф - негритянскую литературу. Их неподражаемая игра была формой протеста против высокомерия европейцев, с которыми они постоянно сталкивались в Азии. - Это протест против стереотипов, - объяснил Зеф, пытаясь пальцами расчесать свою спутанную золотистую гриву. - Европейцы думают, что все американцы тупые, поэтому мы и ведем себя глупо, чтобы подтвердить их мнение. Потом мы превращаемся в умников и тем самым опровергаем предрассудок эффективнее, чем если бы демонстрировали свой интеллект с самого начала, что обычно вызывает лишь смущение, сменяющееся в конце концов возмущением. - Правда? - сказал я, все еще находясь под сильным впечатлением разыгранного спектакля. - Как это все круто продумано. Зеф рассмеялся: - Ну, не совсем. Это так - шутка. Они продемонстрировали и другие свои любимые приколы. Зеф обожал изображать спасателя Малибу, а Сэмми выступал в роли "друга ниггеров". Уже одно название говорило о том, что эта штука рискованнее, чем "спасатель Малибу". - Однажды мне здорово двинули между глаз, когда я так прикалывался, - рассказывал Сэмми, скручивая новый косяк. - На спину брякнулся. Меня это не удивило. Прикол был таков: Сэмми начинал грузить совершенно незнакомых людей, настаивая на том, что раз в Африке есть страна под названием "Нигер", то все люди из Нигера называются "ниггерами" - неважно, белые они или черные. - А разве их называют не "нигерийцами"? -спросил я несколько резко, хотя прекрасно понимал, что меня дурачат. Сэмми отрицательно покачал головой: - Все так говорят, но у меня другое мнение. Ну, сам подумай. Нигерия находится к югу от Нигера. Они граничат, и если бы нигерийцами называли жителей обеих стран, это привело бы к полному хаосу. - У меня все же большие сомнения, что их называют "ниггерами". - Я тоже сомневаюсь в этом. Я просто высказываю свою личную точку зрения... Черт его знает, какую, но... - Он затянулся и передал косяк мне. -Так учил меня дед. Он был полковником морской пехоты. Сэмми, говорил он, цель всегда оправдывает средства. И знаешь что, Ричард? Он был прав. Я было собрался возразить Сэмми, но понял, что он опять глумится. И тогда я подыграл ему: - Нельзя сделать омлет, не разбив яиц. Сэмми улыбнулся и посмотрел на море. - Вот так молодец, - послышалось мне. Я подумал, что это сказал Сэмми. Молния осветила растущие на пляже пальмы, и в ее свете они показались похожими на когти на тонких лапах. Испугавшись вспышки, ящерица поспешно соскользнула с моей руки. - Хорош малыш, - снова раздался голос. Я нахмурился: - А? Что? Сэмми обернулся ко мне, улыбаясь. - О чем ты? - Разве ты сейчас ничего не сказал? - Ничего. Я взглянул на Зефа. - А ты не слышал, что он сейчас сказал? Зеф только пожал плечами: - Я на молнию. - А, понятно. Ганжа в действии, решил я. Наступила ночь. Но дождь все лил не переставая. Этьен и Франсуаза сидели в своем домике, а Зеф, Сэмми и я оставались на крыльце, пока мы не одурели от наркотиков настолько, что у нас уже не было сил разговаривать, и мы лишь отпускали странные комментарии, когда раздавался очень сильный удар грома. Примерно через час или два после наступления темноты к нашему крыльцу подошла работавшая в гостинице маленькая женщина-таиландка - ее почти полностью скрывал под собой гигантский пляжный зонт. Взглянув на наш наркоманский инвентарь, она слабо улыбнулась и протянула Зефу запасной ключ от их с Сэмми дома. Я воспользовался моментом, чтобы отправиться спать. Когда я желал им спокойной ночи, Сэмми прохрипел мне в ответ: - Эй, мы были рады с тобой познакомиться. Увидимся завтра, дружище. Он вроде сказал это без обычной иронии. Я не мог понять, то ли он продолжал прикалываться, то ли трава вышибла из него весь гарвардский интеллект. Выяснять уже не было сил, поэтому я ограничился лишь тем, что сказал "конечно", и закрыл за собой дверь. Часа в три я на некоторое время проснулся: во рту у меня пересохло, я по-прежнему балдел. Я прислушался к тому, что происходило вокруг. До меня доносился стрекот цикад и шум набегавших на пляж волн. Гроза закончилась. Становится тесно На следующее утро небо еще было затянуто облаками. Когда я вышел на крыльцо, усеянное намокшими от дождя окурками, у меня возникло странное ощущение. Мне показалось, что я нахожусь дома, в Англии. Воздух был немного прохладный, я чувствовал запах мокрой земли и листьев. Протирая глаза от сна, я направился по холодному песку к дому Этьена и Франсуазы. Я постучал, но никто не отозвался, поэтому я пошел поискать их в ресторане и обнаружил, что они уже завтракают. Я заказал салат из манго, решив, что экзотический вкус, возможно, заглушит ощущение, что я в Англии, и сел рядом с ними. - С кем это ты познакомился вчера вечером? -спросил меня Этьен, когда я пододвинул стул к столу. - Мы видели, как ты с кем-то разговаривал на крыльце. - Мы наблюдали за тобой из окна, - добавила Франсуаза. Я вытащил сигарету, чтобы убить время, пока принесут завтрак. - Я познакомился с двумя американцами - Зефом и Сэмми. Франсуаза кивнула: - Ты рассказал им о нашем пляже? - Нет, - ответил я, зажигая сигарету. - Нет. - Ты не должен никому рассказывать о нашем пляже. - Да я им ничего не говорил. - Это секрет. Я с шумом выдохнул дым: - Вот поэтому я ничего не сказал им, Франсуаза. В разговор вмешался Этьен: - Она боялась, что ты мог... - Фраза осталась незавершенной, а сам он нервно улыбнулся. - Да мне это и в голову не приходило, - раздраженно ответил я и с силой потушил сигарету. На вкус она была будто дерьмо. Когда принесли салат, я попытался расслабиться. Я рассказал своим спутникам, как американцы дурачили меня вчера вечером. Франсуаза нашла эту историю очень смешной. Смех ее отчасти разрядил напряжение, и мы принялись строить планы на грядущий день. Мы решили, что нам нужно нанять лодку. Обычные турагентства не подходили, потому что они чересчур организованны, и мы сомневались, что нам удалось бы ускользнуть от них. Нам надо было найти рыбака, который не знает о запрете на посещение парка туристами или которому на это наплевать. После завтрака мы разделились, чтобы повысить шансы на успех предприятия. Я пошел на север, по направлению к Матлангу, а Этьен с Франсуазой двинулись на юг, в маленький городок, который мы проезжали на джипе. Мы договорились встретиться через три часа возле наших домиков. Когда я шел по Чавенгу, солнце выглянуло из-за облаков, но настроение мое не улучшилось. Вокруг моей головы жужжали привлеченные запахом пота мухи, и пешая прогулка все более осложнялась, потому что после ночного дождя песок уже успел высохнуть. Я начал считать попадавшиеся на пути прибрежные гостиницы. Через двадцать минут я насчитал их уже семнадцать, и не было никаких признаков, что дальше они станут попадаться реже. По крайней мере, количество "рэй-бэнов" и бетонных патио возле пальм только увеличилось. Как-то в 1984 году я сидел в гостиной, играя на своем "Атари" и слушая рассказ приходящей няни-студентки о Самуе. Пока я очищал экран компьютера от космических пришельцев, названия прочно засели в моей голове. Паттайя была обычной дырой. В Чиангмае было дождливо и холодно. На Самуе было жарко, и остров был прекрасен. Здесь она прожила со своим другом пять месяцев, ошиваясь на пляже и делая странные вещи, о которых она нехотя и в то же время с удовольствием рассказывала. После выпускных экзаменов нас с друзьями разбросало по всему земному шару. В августе мы начали потихоньку собираться, и я узнал, что рай моей няни был уже новостью вчерашнего дня. Новой таиландской Меккой стал расположенный по соседству остров Пханган. Через несколько лет, когда я оформлял паспорт, намереваясь вылететь в Бангкок, мне позвонила одна моя подруга и дала совет. - Не забивай себе голову Пханганом, Рич, - сказала она. - Хатрин давно уже не тот. Теперь там продают билеты на full-moon parties. Tay. Вот куда стоит поехать. Через час я уже потерял всякую надежду найти какого-нибудь рыбака. Мне попадались только таиландцы, торговавшие драгоценными камнями и бейсболками. Я вернулся в Чавенг уставший, обгоревший и злой. Я пошел прямо в ресторан и купил пачку сигарет. И задымил под сенью пальмы, поглядывая, не идут ли Этьен с Франсуазой. Я надеялся, что им повезет больше. Как в кино Таиландцы, как и вообще все жители Юго-Восточной Азии, - жутко убедительные трансвеститы. Секрет их успеха - хрупкое телосложение и гладкие лица. Сидя под пальмой, я увидел совершенно удивительного трансвестита. Его силиконовые груди имели безупречную форму, а за его бедра можно было расстаться с жизнью. Его пол выдавало только платье из золотистого ламе. Слишком кричащее... Тайская девушка не стала бы гулять в таком по Чавенгу. Под мышкой он держал доску для триктрака. Поравнявшись со мной, он спросил, не хочу ли я сыграть с ним в эту игру. - Нет, спасибо, - ответил я с нервозной поспешностью. - Почему? - поинтересовался он. - Наверное, ты бояться, что я выиграть? Я кивнул. - О'кей. Может быть, ты хотеть поиграть в постели? - Он потянул за платье в месте длинного разреза, открывая потрясающие ноги. - Может быть, в кровати я дать тебе выиграть... - Нет, спасибо, - снова повторил я, слегка покраснев. Он пожал плечами и пошел дальше по пляжу. Через два-три домика кто-то клюнул на его предложение поиграть в триктрак. Меня одолевало любопытство, кто именно, но я не смог разглядеть из-за ствола склонившейся к земле кокосовой пальмы. Несколько минут спустя я снова посмотрел туда, но он уже исчез. Я понял, что он нашел себе партнера. Вскоре появился сияющий Этьен. - Эй, Ричард, - обратился он ко мне. - Ты видел проходившую здесь девушку? - В платье из ламе? - Да! Боже мой! Какая же она красивая! - Ты прав. - Вот что, Ричард, пошли-ка в ресторан. - Он протянул руку и помог мне подняться. - По-моему, у нас теперь есть лодка, на которой мы доберемся до морского парка. Хозяин лодки был тайским вариантом гангстера. Однако вместо крысиной мордочки, тонких усиков и яркого костюма мы увидели маленького толстячка в выцветших джинсах, заправленных в гигантские кроссовки "Рибок". - Эта можно будет устроить, - произнес он фразу из международного жаргона предпринимателей. -Конечно да. - Он ухмыльнулся и сделал широкий жест руками. Во рту у него сверкнули золотые зубы. - Никакой трудность для меня сделать эта. Этьен кивнул. Сделку заключал он, и для меня это было очень кстати. Вести финансовые операции в бедных странах - это не по мне. Меня раздирает на части сознание того, что не следует торговаться с нищими, и ненависть к вымогателям. - Дела том, мои друзь, что ваша путеводить неправильный. Вы можете остаться на Пхелонге одна ночь, две ночь - о'кей. Но этот остров вы можете остаться только одна ночь. - Он взял книжку Этьена и ткнул своим пухлым пальцем в остров рядом с Пхелонгом. Этьен посмотрел на меня и подмигнул. Насколько я помнил лежавшую в домике карту мистера Дака, нужный нам остров находился по соседству с этим. - О'кей, - сказал Этьен, заговорщически понизив голос, несмотря на то что вокруг не было ни души. - Именно этот остров мы хотим посетить. Но мы хотим остаться там дольше, чем на одну ночь. Это возможно? Подозрительный толстяк украдкой посмотрел через плечо на пустые столики. - Да, - прошептал он, подавшись к нам. Потом снова огляделся. - Но это больше деньги, вы понимать. В конце концов сговорились на 1450 батах -Этьену удалось сбить первоначально запрошенную сумму в 2000 батов. Мы условились, что встретимся с толстяком завтра в шесть в ресторане, и перевозчик отведет нас к своей лодке. Этьен предусмотрительно настоял на том, что только тогда мы и отдадим ему деньги. Через три ночи он должен был вернуться, чтобы забрать нас, - таков был наш план на случай, если мы там застрянем. После этого у нас оставались лишь две-три проблемы. Если мы доберемся до острова, на котором находится пляж, то толстяк не обнаружит нас, когда приедет забрать нас обратно. Во избежание осложнений Этьен выдумал историю о том, будто бы мы встретимся там с нашими друзьями, и поэтому, возможно, все вернемся раньше. Никаких поводов для беспокойства. Другая трудность заключалась вот в чем - как попасть на остров с пляжем с соседнего острова, на который доставит нас перевозчик? Мы могли бы попросить толстяка сразу отвезти нас на место, но, не зная точно, с чем мы столкнемся на пляже, мы не хотели добираться туда на моторке. И вообще, поскольку остров с пляжем закрыт для туристов, мы решили, что лучше выбрать для старта остров, на котором туристам разрешено находиться (пусть всего одну ночь). Этьен и Франсуаза, казалось, были обеспокоены этой проблемой куда меньше, чем я. Они предложили простое решение - мы доберемся туда вплавь. Изучив карту мистера Дака и карту в своем путеводителе, они пришли к выводу, что острова расположены примерно в километре друг от друга. По мнению Этьена и Франсуазы, это было приемлемое расстояние. Я же сомневался - вспоминая нашу вчерашнюю игру в воде с нырянием. Пока мы плыли, течение снесло нас намного ниже пляжа в Чавенге. Если то же самое случится, когда мы поплывем к острову, расстояние, которое нам предстоит преодолеть, фактически удвоится, ведь нам придется постоянно корректировать свой маршрут. И последняя проблема - что делать с вещами? Этьен с Франсуазой и здесь нашли выход. Они, несомненно, многое обдумали этой ночью, пока я курил. Когда мы потом сидели на мелководье и набегавшие волны приносили песок к нашим ногам, мои спутники рассказали мне, что они придумали. - Рюкзаки - это ерунда, Ричард, - сказала Франсуаза. - Может быть, они даже помогут нам плыть. Я вскинул брови от удивления: - Как это? - Нам нужно несколько полиэтиленовых пакетов, - пояснил Этьен. - Если у нас будет несколько таких пакетов, мы завяжем их, чтобы в них не смогла попасть вода. Тогда... они будут держаться на плаву. С воздухом внутри. - Так. Ты думаешь, получится? Этьен пожал плечами: - Думаю, да. Я видел это по телевизору. - По телевизору? - В сериале "Команда "А". - "Команда "А"? Замечательно. Тогда все будет в порядке. Я лег обратно в воду и положил голову на руки, упершись локтями в дно. - По-моему, тебе крупно повезло, Ричард, что ты познакомился с нами, - засмеялся Этьен. - Без нас ты наверняка не смог бы добраться до пляжа. - Да, - добавила Франсуаза. - Но нам тоже повезло, что мы встретились с ним. - Ну конечно. Без твоей карты, Ричард, мы бы не смогли найти пляж. Франсуаза нахмурилась, а затем улыбнулась мне: - Этьен! Нам в любом случае повезло, что мы познакомились с ним. Я улыбнулся в ответ, отметив про себя, что плохое настроение, которое было у меня утром, безвозвратно исчезло. - Нам всем повезло, - сказал я радостно. - Да, - кивнул Этьен. Несколько минут мы молчали, прямо-таки наслаждаясь своим счастьем. Потом я встал и хлопнул в ладоши: - Хорошо. А почему бы нам теперь не совершить дальний заплыв? Это была бы неплохая тренировка. - Замечательная идея, Ричард, - отозвался Этьен, тоже вставая. - Пошли, Франсуаза. Она отрицательно покачала головой и надула губы: - Я, пожалуй, останусь здесь позагорать. Отсюда я буду наблюдать за двумя сильными мужчинами. И увижу, кто из вас заплывет дальше. Меня охватили сомнения. Я взглянул на нее, пытаясь определить, действительно ли в ее словах был особый смысл. Она смотрела на направлявшегося к воде Этьена, ничем не выдавая себя. Увы, подумал я, это всего лишь мои фантазии. И все же я не знал, что думать. Когда я вошел в воду вслед за Этьеном, то никак не мог избавиться от мысли, что сейчас глаза Франсуазы устремлены на меня. Перед тем как вода стала достаточно глубокой, чтобы можно было плыть, мне захотелось убедиться, что это так, и я оглянулся. Франсуаза выбралась подальше на сухой песок и теперь ложилась на живот - головой к пляжу. Значит, все-таки фантазии... Эдем Закат был великолепен. Красное небо мягко переходило в темную синеву, где уже сияло несколько ярких звезд. Пляж был полон гибких теней, которые отбрасывали в оранжевом свете возвращавшиеся в свои дома люди. Я накурился. Я дремал на берегу с Франсуазой и Этьеном, отходя после нашего с ним героического заплыва, когда появились Сэмми и Зеф с завернутой в газету травой. Они провели весь день в Ламае в поисках пропавшего ключа и нашли его висящим на воткнутой в песок деревяшке. Они купили травки, чтобы отпраздновать это событие. - Кто-то повесил ключ туда, зная, что мы придем искать его, - сказал Зеф, подсаживаясь к нам. - Неплохо придумано, а? - Наверное, это была не очень умная мысль, - ответила Франсуаза. - Кто-нибудь мог взять ваш ключ и ограбить вас. - Вообще-то да. - Зеф взглянул на Франсуазу, по всей вероятности, впервые заметив ее, и слегка тряхнул головой. Возможно, он старался отогнать только что появившееся у него в мозгу видение. -Нет, ты определенно права. По мере того как трава начинала действовать, солнце быстро спускалось к горизонту. Теперь мы все сидели и сосредоточенно наблюдали игру красок на небе, как будто смотрели телевизор. - Эй, - громко сказал Сэмми, возвращая нас к действительности из наших грез. - Замечал ли кто-нибудь из вас, что если смотреть на небо, то в облаках можно разглядеть очертания животных и лица? Этьен огляделся вокруг. - Замечали ли мы? - переспросил он. - Да, - продолжил Сэмми. - Удивительно. Смотрите, прямо над нами плывет маленькая утка, а вот это облако похоже на человека с большим носом. - Вообще-то я на все такое обращал внимание, когда был еще маленьким. - Маленьким? - Да. Конечно. Сэмми присвистнул: - Черт возьми! А я вот только теперь заметил. Видишь ли, тут дело в моей родине. - Да? - удивился Этьен. - Понимаешь, я вырос в Айдахо. - А, - кивнул Этьен и смутился. - Айдахо. Да, да, конечно. Я слышал об Айдахо, но... - Ты слышал об Айдахо? Там никогда не бывает облаков. - Никогда не бывает облаков? - Да, в Чикаго очень ветреная погода, а Айдахо -безоблачный штат. Это как-то связано с атмосферным давлением, в чем я плохо разбираюсь. - Там что, совсем не бывает облаков? - Совсем. - Сэмми выпрямился, сидя на песке. - Я помню, как в первый раз увидел облако. Это случилось летом семьдесят девятого в окрестностях Нью-Йорка. Я увидел эту громадную пушистую штуку в небе и протянул руку, чтобы схватить ее... но она была слишком высоко. - Сэмми печально улыбнулся. - Я повернулся к маме и спросил ее: "Мамочка, почему у меня нет такой сахарной ваты? Ну почему?" - Голос Сэмми стал прерывистым, и он отвернулся. - Извините. Всего лишь глупое воспоминание. Зеф наклонился к нему и похлопал его по спине. - Эй, парень, - пробормотал он, достаточно громко, чтобы мы его слышали. - Все в порядке. Выговорись. Мы же все тут твои друзья. - Да, - сказал Этьен. - Мы ничего не имеем против. У каждого есть какое-то печальное воспоминание. Сэмми быстро обернулся. Все его лицо сморщилось: - А у тебя, Этьен?.. У тебя тоже есть какое-то печальное воспоминание? - Да. У меня в детстве был маленький красный велосипед, но его украли. Сэмми помрачнел: - Похитители велосипедов? Они украли твой маленький красный велосипед? - Да. Мне было тогда семь лет. - Семь! - вскрикнул Сэмми и сильно ударил по земле кулаком, обсыпав всех песком. - Господи Иисусе! С ума можно сойти! Наступило неловкое молчание. Сэмми вытащил ризлу и начал судорожно скручивать косяк, а Зеф сменил тему разговора. Эта вспышка была скорее всего тонким ходом. Ответ Этьена настолько умилял, что было бы жестоко открывать парню карты. У Сэмми оставался единственный выход - положить розыгрышу конец. Насколько я понял, Этьен теперь до конца жизни будет верить, что в Айдахо не бывает облаков. Когда мы выкурили косяк, солнце уже почти исчезло за горизонтом. Над морем мерцала лишь еле заметная желтая дуга. Подул легкий ветер, погнавший по песку обрывки ризлы. Ветерок принес с собой запахи еды из ресторана - запах лимонной травы и жареных моллюсков. - Я хочу есть, - сказал я. - Хорошо пахнет, правда? - спросил Зеф. - Я бы управился сейчас с большой тарелкой лапши с курятиной. - Или лапши с собачатиной, - добавил Сэмми. Он повернулся к Франсуазе. - Мы ели лапшу с собачатиной в Чиангмае. По вкусу похоже на курицу. Собаки, ящерицы, лягушки, змеи - они всегда похожи по вкусу на курицу. - А как насчет крыс? - поинтересовался я. - А-а, и крысы тоже. Этих вообще не отличишь от курицы. Зеф зачерпнул рукой горсть песка и начал просеивать его между пальцами, выводя узоры на полоске, ограниченной его расставленными ступнями. Затем он кашлянул, как будто стоял на трибуне и хотел привлечь к себе внимание. - Эй, - обратился он к нам, - а вы слышали о жареной крысе по-кентуккийски? Я нахмурился. Это было похоже на новый розыгрыш. Я подумал, что если Этьен опять поведется, то я заплачу. У меня перед глазами все еще стояло его лицо, когда он рассказывал о своем красном велосипедике. - Нет. А что это такое? - осторожно спросил я. - Одна очень известная история. - Городские мифы, - добавил Сэмми. - У кого-то в горле застряла косточка. Потом оказалось, что это была крысиная косточка. - Да. Это случилось с двоюродным братом тетушки одного моего друга. Такое не случается с человеком, с которым разговариваешь. - А, - сказал я. - Ясно. - Великолепно. Итак, сейчас ходит басня про жареную крысу по-кентуккийски. Вы слышали? Я покачал головой. - Ходят слухи про пляж. Про изумительный пляж, затерявшийся где-то, - никто точно не знает где. Я отвернулся. У самой воды мальчик-таиландец играл с кокосовой скорлупой, подбрасывая ее в воздух коленями и боковыми сторонами ступней. Он сделал неловкий удар, и скорлупа упала в воду. Несколько секунд он стоял - наверное, раздумывал, стоит ли окунуться ради того, чтобы достать скорлупу. Потом он побежал по песку к гостинице. - Нет, - ответил я Зефу. - Никогда не слышал об этом. Расскажи-ка нам. - О'кей, - сказал Зеф. - Я нарисую вам картину. - Он снова улегся на песок. - Закройте глаза и представьте себе лагуну, которую не видно со стороны моря и с проплывающих мимо лодок благодаря изогнутой гряде высоких скал. Потом вообразите пляж с белым песком и коралловые рифы, которые никогда не страдали от взрывов динамита или от рыболовных сетей. На острове, покрытом джунглями (не таиландскими лесами, а именно джунглями), множество водопадов с пресной водой. Трехъярусные шатры из листвы, тысячелетиями нетронутые растения, птицы с причудливым оперением и резвящиеся на деревьях обезьяны. Община избранных путешественников целыми месяцами живет на белых песках, ловит рыбу в коралловых рифах. Кто хочет, тот уезжает; кто хочет, возвращается обратно. Только пляж остается таким же, как и раньше. - Община избранных? - тихо, как сквозь сон, спросил я. Картина, нарисованная Зефом, полностью захватила меня. - Да, избранных, - подтвердил он. - Молва молвой, но доходит она лишь до немногих счастливчиков. - Это просто рай, - пробормотал Сэмми. - Эдем. - Эдем, - согласился Зеф. - Очень подходящее название. Франсуаза была совершенно обескуражена тем, что Сэмми и Зеф тоже знают о существовании пляжа. Она не могла бы вести себя более подозрительно, даже если бы и очень старалась. Неожиданно она быстро встала. - Вот что, - начала она, стряхивая с ног песок. -Завтра рано утром мы отправляемся на этот... как его, на Пханган. Поэтому нам, пожалуй, уже пора ложиться спать. Этьен? Ричард? Пошли. - Что? - спросил я, растерявшись из-за того, что образ пляжа в моем воображении неожиданно рассыпался. - Франсуаза, еще только половина восьмого. - Мы отправляемся рано утром, - повторила она. - Но... Я еще не ел. Я буквально умираю от голода. - Хорошо, пойдем поедим. Спокойной ночи, Сэмми и Зеф, - сказала она американцам, прежде чем я успел предложить им присоединиться к нам. - Было очень приятно познакомиться с вами. Но этот ваш пляж... Такая глупая история! - Она весело рассмеялась. Этьен сел прямо, глядя на нее так, будто она сошла с ума. Она не обратила внимания на его замешательство и двинулась по направлению к ресторану. - Послушайте, - обратился я к Сэмми и Зефу. -Я думаю, что она... Если вы не против поесть вместе с нами... - Да, - вмешался Этьен. - Идемте с нами. Пожалуйста. - Круто, - ответил улыбнувшись Сэмми. - Мы посидим на берегу еще немного. Желаю вам приятно провести время на Пхангане. Вы собираетесь вернуться в Чавенг? Я кивнул. - Хорошо, тогда еще встретимся. Мы пробудем здесь некоторое время. Минимум неделю. Мы пожали друг другу руки, а потом вдвоем с Этьеном отправились вслед за Франсуазой. Обед прошел в тяжелом молчании, которое иногда прерывалось непродолжительными диалогами на французском. Франсуаза понимала, что поступила глупо. Когда мы желали друг другу спокойной ночи, она попыталась загладить свою оплошность. - Не знаю, - объяснила она, - но я почему-то внезапно испугалась, что они захотят отправиться с нами. Зеф все так описывал... А я хочу, чтобы мы были только втроем... - Она нахмурилась, досадуя на неспособность выразить свои мысли. - Как вы считаете, они догадались, что мы знаем о пляже? Я недоуменно пожал плечами: - Трудно сказать. Все были под сильным кайфом. Этьен кивнул. - Да, - сказал он и положил ей руку на плечо. -Все были под кайфом. Нам не стоит беспокоиться. В ту ночь я долго не мог уснуть. Не только из-за волнений по поводу завтрашнего дня, хотя и они были причиной. Меня тревожило также то, что я чересчур поспешно простился с Зефом и Сэмми. Мне нравилось их общество, и я понимал, что вряд ли найду их снова по возвращении на Самуй. Мы попрощались слишком быстро и неуклюже, одурманенные наркотиками и тайной. Я чувствовал, что не успел сказать им что-то очень важное. Правильное решение Я не могу назвать это сном. Встречи с мистером Даком совершенно не походили на сны. Они, скорее, напоминали какой-то боевик или выпуск новостей, снятый переносной телекамерой. Мистер Дак бежит ко мне через лужайку перед посольством. На запястьях его по-прежнему видны свежие раны, и, когда он сгибает руки, у него из ран вовсю хлещет кровь. Меня пошатывает от шума беснующейся толпы и вертолетов. Я наблюдаю за снегопадом из искромсанных в шреддере документов. Бумажные снежинки, кружась под влиянием обратной тяги от лопастей винтов, опускаются на подкрашенную траву. - Ты опоздал родиться лет на двадцать, а? - орет мистер Дан, нанося удар кулаком мимо меня и делая в воздухе "колесо". - Плюнь на это! - Хлещущая из ран его кровь при кувырке повисает на короткое время в воздухе, подобно следу от фейерверка. - Посмотри туда! Я послушно смотрю в указанном им направлении. С крыши взлетает что-то, похожее на насекомое. Люди цепляются за его лапки-шасси. При взлете оно резко теряет высоту под тяжестью груза и срезает крону растущего возле посольства дерева. Я кричу от охватившего меня возбуждения. - Вот это мальчик! - орет мистер Дак, ероша мои волосы мокрой рукой, отчего намокает воротник моей рубашки. - Хорош малыш! - Мы будем эвакуироваться с крыши посольства? - ору я ему в ответ. - Я всегда мечтал об этом! - Эвакуироваться с крыши посольства? -Так будем?.. - Конечно, - смеется он. - Черт, еще бы! Отъезд Я быстро рисовал, вспотев несмотря на утреннюю прохладу. Уже не было времени рисовать карту так старательно, как это когда-то сделал мистер Дак. Острова - круги неправильной формы, изрезанная береговая линия Таиланда - несколько неровных штрихов. На карте остались лишь три названия - Самуй, Пхелонг и Эдем. Внизу я написал: "Ждите нас в Чавенге три дня. Если мы не вернемся к этому времени, значит, мы добрались до пляжа. Увидимся там? Ричард". Я тихонько выбрался на улицу. В домике Этьена и Франсуазы уже горел свет. Дрожа от холода, я подкрался к соседнему крыльцу и подсунул карту под дверь Сэмми и Зефа. Потом поднял свой рюкзак, запер домик и пошел в ресторан дожидаться остальных.