гких говорили о том, что у меня осталось воздуха меньше, чем на двадцать секунд пребывания под водой. Я посмотрел вверх. Над моей головой было еще примерно два метра воды, и я различал неясные очертания ног Кити, свисавших со скалы. Он спокойно болтал ими в воде, как ребенок, сидящий на высоком стульчике, чем привлекал внимание небольшой голубой рыбы. Рыбу главным образом интересовали его лодыжки. Каждый раз, когда они приближались к ней, она бросалась вперед, как бы намереваясь запустить в них свои зубы, но внезапно останавливалась в двух с половиной сантиметрах от цели. Когда же его лодыжки удалялись, рыба двигала плавниками и отплывала назад, наверное, кляня себя за недостаток смелости. Под маску, на висках, потекла холодная струйка воды. Поскольку я, глядя вверх, запрокинул голову, ищущий выхода воздух начал срывать маску с моего лица. Я быстро опустил голову, надавливая на стекло, чтобы восстановить герметичность маски, но было уже поздно. Под нее просочилось уже слишком много воды. Я скинул камни с колен и начал подниматься на поверхность. Проплывая мимо Кити, я поддался внезапному порыву и цапнул его за лодыжку, сложив пальцы вместе, чтобы мои ногти были будто ряд зубов. - Зачем ты это сделал? Я растирал лицо, зудевшее в тех местах, где к нему прилегала маска. Кити растирал свою лодыжку. - Это одна маленькая рыбка, - начал я объяснять, а потом неожиданно рассмеялся. - Какая еще маленькая рыбка? - Она хотела куснуть тебя, но ее подвели нервы. Кити покачал головой: - Я подумал, что это акула. - Здесь водятся акулы? - Миллионы. - Он ткнул пальцем на скалы позади себя, указывая в открытое море, а затем снова покачал головой. - Я даже подпрыгнул на месте. - Извини. Я выбрался из воды и сел возле Кити на скалу. - Там, внизу, просто замечательно. Хорошо бы поплавать с аквалангом или с чем-то в этом роде. Одной минуты в кораллах совершенно недостаточно. - Можно поплавать с пожарным шлангом, - сказал Кити. Он вытащил из кармана пластмассовую коробочку из-под фотопленки. В коробочке лежали кусочки ризлы и травка. - Два года назад я побывал в Уджунг Кулоне. Ты был там? - Я был в Чарите. - В Уджунг Кулоне есть коралловые рифы, и местные ребята приспособили там для подводного плавания пожарные шланги. Можно какое-то время оставаться под водой, однако нельзя свободно двигаться. Тем не менее... - Разве у нас здесь найдутся пожарные шланги? -Нет. Я подождал, пока Кити свернет косяк. - Значит, ты много путешествовал. - Да. Таиланд, Индонезия, Мексика, Гватемала, Колумбия, Турция, Индия и Непал. Еще Пакистан. Если это можно назвать путешествием. Я был три дня в Карачи проездом... Зачтешь мне его? - Вряд ли. - По-моему, оно тоже не считается. А ты много путешествовал? Я пожал плечами. - Я никогда не был ни в Америке, ни в Африке. Я только шатался по Азии. И по Европе. Кстати, как насчет Европы? Будем ее засчитывать? - Если ты не засчитываешь мне Карачи, то нет. -Он закурил косяк. - Какое твое самое любимое путешествие? Я задумался на секунду-другую. - Придется кинуть жребий между Индонезией и Филиппинами. - А самое неудачное? - Наверное, путешествие в Китай. Я паршиво провел там время. Я пробыл там пять дней и ни с кем не разговаривал, кроме тех случаев, когда заказывал еду в ресторанах. Между прочим, еда была ужасной. Кити засмеялся: - Самым неудачным моим путешествием было путешествие в Турцию. Я собирался задержаться в стране на два месяца, но уехал уже через две недели. - А самое удачное? Кити оглянулся по сторонам, глубоко затянулся и передал косяк мне: - Таиланд. Я хочу сказать, это место. На самом деле это не Таиланд, раз здесь нет таиландцев, но... Да. Это место. - Это место - единственное в своем роде... Сколько ты уже здесь? - Года два. Даже больше. Я познакомился с Сэл в Чианграе, и мы подружились. Попутешествовали вместе. Потом она рассказала мне об этом месте и взяла меня сюда с собой. Я бросил погасший окурок в воду: - Расскажи мне о Даффи. Никто не хочет говорить о нем. - Да. Все были ошеломлены, когда услышали о нем. - Кити задумчиво почесал свою щетину. - Наверное, не меня надо спрашивать. Я его почти не знал. Или совсем не знал. Он держался на расстоянии, во всяком случае, от меня. Конечно, я знал, кто он, но мы особенно не разговаривали. - Кто же он все-таки был такой? - Ты что, шутишь? - Нет. Я же сказал, что никто не говорит о нем, поэтому... Кити нахмурился: - Разве ты еще не видел дерево? Дерево у водопада? - Да нет. - Черт! Ты еще ничего не знаешь, нет, Рич? Сколько ты уже здесь? С месяц? -Да. - Ну, приятель, - улыбнулся Кити, - завтра я отведу тебя к дереву. Тогда ты все поймешь. - А почему бы не отправиться туда сейчас? -Я хочу немного поплавать... Именно сейчас, когда я под кайфом. Теперь моя очередь плавать с маской. - Мне очень хотелось бы... Кити соскользнул в воду: - Завтра. Куда торопиться? Ты уже прождал месяц. Он затянул потуже ремешок маски на затылке и нырнул. Конец разговора. - О'кей, - сказал я, глядя на спокойную поверхность воды и смиряя любопытство под действием наркотика и здешнего, пляжного, порядка. - Завтра так завтра. Когда вновь подошла моя очередь опуститься на дно в маске Грегорио, я внимательно осмотрел кораллы, но прежнее странное явление не повторилось. Жители кораллов попрятались по своим пагодам. А, может, они уже больше не боялись меня. Багз В тот вечер, когда уже темнело, нам пожаловали ожерелья из ракушек. Это было не такое уж грандиозное событие, и оно не походило на торжественную церемонию. Просто Сэл и Багз подошли туда, где мы сидели, и вручили нам ожерелья. Но для меня это было очень важно. Как бы хорошо ни относились к нам остальные, отсутствие ожерелий подчеркивало, что мы здесь - новички. Теперь, когда мы удостоились ожерелий, мы тем самым как бы получили официальное признание. - Какое из них мое? - спросила Франсуаза, внимательно осмотрев по очереди каждое из ожерелий. - Какое тебе больше нравится, Франсуаза, - ответила Сэл. - Наверное, я возьму вот это. Мне нравится цвет большой ракушки. - Девушка посмотрела на нас с Этьеном, побуждая завести спор за ожерелье. - Какое ты хочешь взять, Этьен? - спросил я. - Сначала выбирай ты. - Я тебе уступаю. - А я тебе. - Итак... Мы пожали плечами и улыбнулись друг другу. Тогда Сэл наклонилась и взяла из рук Франсуазы два оставшихся ожерелья. - Вот так, - сказала она и сделала выбор за нас. Ожерелья были почти одинаковы, но в середине моего оказалось щупальце красной морской звезды. Я надел свое через голову: - Большое спасибо, Сэл. - Скажи спасибо Багзу. Это он сделал твое ожерелье. - Хорошо. Спасибо, Багз. Действительно великолепное ожерелье. Он кивнул, молча приняв похвалу, а затем зашагал по площадке обратно к дому. Я не мог понять Багза. И это было странно, ведь я чувствовал, что он один из тех парней, которые мне должны нравиться. Он был шире меня в плечах и обладал более развитой мускулатурой; как заведующий плотницкими работами, он был, без сомнения, на своем месте; кроме того, я подозревал, что он очень умен. Это было сложнее проверить, поскольку говорил он мало, но когда открывал рот, говорил то, что нужно. И, однако, несмотря на все эти замечательные качества,, было в нем нечто такое, что вызывало некоторое неприятие. Взять хотя бы то, как он принял мою благодарность за ожерелье. Его молчаливый кивок принадлежал персонажам Клинта Иствуда - был из какого-то другого мира. Или однажды мы собирались поесть супа. Грегорио сказал, что подождет, пока суп не остынет, - суп кипел, еще не снятый с огня. Багз немедленно и демонстративно зачерпнул суп ложкой прямо из кастрюли. Он не сказал ни слова, просто зачерпнул суп ложкой. Это такая незначительная деталь, что, вспоминая ее, я испытываю неловкость от своей мелочности. Наверное, вот о чем стоит рассказать. В понедельник, когда пошла вторая неделя нашего пребывания в лагере, я увидел, как Багз пытался приладить болтавшуюся дверь на одной из хижин-кладовых. Ему было тяжело, потому что у него имелось всего две руки, а ему требовалось три: две - чтобы держать дверь на месте, а третья - чтобы забить гвоздь в петлю. Некоторое время я наблюдал за ним, раздумывая, не предложить ли свою помощь, и когда я двинулся к нему, молоток выскользнул у него из рук. Он инстинктивно попытался поймать молоток, в результате дверь тоже упала, ударив его по ноге. - Черт возьми! - сказал я, ускоряя шаг. - Ты в порядке? Багз оглянулся. Из глубокой царапины на его голени текла кровь. - В порядке, - ответил он и нагнулся, чтобы поднять молоток. - Может, подержать дверь? Багз отрицательно покачал головой. Поэтому мне не оставалось ничего другого, как вернуться на место, где я сидел и заострял бамбуковые палочки, изготавливая остроги. Минут через пять я сделал неловкое движение и порезал большой палец. - Ай! - вскрикнул я. Багз даже не обернулся. Когда ко мне подбежала Франсуаза, лицо которой стало еще красивее от охватившего ее испуга, я понял, что Багз удовлетворен, ведь он стоически забивал гвоздь, пока у его ног собирались в пыли лужицы крови. - Как больно, - сказал я, когда Франсуаза подбежала ко мне, сказал достаточно громко, чтобы и Багз услышал меня. Раз уж я ударился в воспоминания, скажу, что мне не давала покоя еще одна вещь, связанная с Багзом. Его имя. Я считаю, что, называя себя "Багз", человек как бы хочет сказать: "Я неразговорчив, я стоик, но я не воспринимаю себя всерьез! Вот почему я - Багз Банни". Как и остальные примеры, это тоже не было поводом для неуважения к нему - скорее, это вызывало раздражение, то, что Багз воспринимал себя, наоборот, крайне серьезно. В течение двух недель, пока я присматривался к Багзу, меня какое-то время интересовало, почему у него такое имя. Если бы он был из Америки, как и Сэл, я бы решил, что его крестили под именем Багза Банни. Я не презираю американцев - просто у них встречаются странные имена. Но Багз был родом из Южно-Африканской республики, а я не думал, что "Уорнер Бразерс" имеет столь сильное влияние в Претории. Впрочем, однажды я встретил южноафриканца по имени Гусь, так что здесь трудно сказать что-то определенное. Ну ладно. Вернемся к тому вечеру, когда я получил ожерелье. - Спокойной ночи, Джон-бой. Ответом мне было молчание... Меня охватила паника. Достаточно ли громко произнес я эту фразу? Не было ли здесь какого-то правила этикета, которое я не принял в расчет? Ожерелье придало мне смелости, но, может быть, начинать этот ритуал имели право лишь лидеры нашей группы или те, кто прожил на пляже не меньше года?.. Сердце мое учащенно забилось. Я вспотел. Ну вот, подумал я, все кончено. Завтра утром на рассвете я исчезну. Мне нужно будет проплыть каких-то тридцать километров до Самуя, и в пути меня, наверное, сожрут акулы, но ничего. Я заслужил это. Я... - Спокойной ночи, Элла, - произнес в темноте сонный голос. Я замер. - Спокойной ночи, Джессе, - подхватил другой голос. - Спокойной ночи, Сэл. - Спокойной ночи, Моше. - Спокойной ночи, Кэсси. - Спокойной ночи, Грег. - Спокойной ночи... Ноль В отношении цвета кожи наступил заметный прогресс. Первые несколько дней небо было в основном облачным, и к тому времени, когда оно прояснилось, у меня уже появился достаточно сильный загар, чтобы избежать угрозы ожога. Теперь загар у меня приближался к самому темному за всю мою жизнь. Я заглянул под пояс шортов, желая убедиться в том, что загорел так, как рассчитывал. - Здорово! - радостно воскликнул я, увидев под шортами кожу розового цвета. Этьен оглянулся. Он сидел на краю валуна и болтал ногами в воде. Я с завистью отметил его великолепный золотистый загар. У меня никогда не было золотистого загара. В лучшем случае моя кожа приобретала цвет свежевспаханного поля. Я иногда называю такой "орехово-серым", но он больше напоминает цвет земли. - Что случилось? - Ничего. Это я о своем загаре. Моя кожа определенно темнеет. Этьен кивнул, рассеянно теребя ожерелье: - Я решил, что ты думаешь об этом месте. - О пляже? - Ты сказал "здорово". Поэтому я решил, что ты подумал - как здесь хорошо. - Ну, я часто думаю, что... Я хочу сказать, что игра стоила свеч: то плавание, поля с марихуаной... - Точно. - Ты ловишь рыбу, купаешься, ешь, бездельничаешь, и все вокруг хорошо к тебе относятся. Это так просто, но... Если бы я мог остановить планету и начать жизнь заново, то сделал бы ее такой же, как у нас сейчас. Для всех без исключения. - Я потряс головой, чтобы остановить этот поток пустословия. - Ты понимаешь, о чем я. - Я думаю так же, как и ты. - Да ты что? - Конечно. И остальные - тоже. Я встал и огляделся вокруг. Через несколько валунов от меня выходили из воды Грегорио и Франсуаза, а еще дальше, возле омываемых морем скал, показались три цветные точки - Моше и две югославки. Я слышал, как с берега доносится равномерный стук, - это Багз и плотники мастерили что-то новое, и еще я увидел бредущую по пляжу одинокую фигуру. Элла, решил я. Но сощурил глаза, которые слепил яркий белый песок, и узнал Сэл. Я вспомнил, как Сэл дразнила меня, подстегивая мои ожидания. "Скоро ты увидишь, что здесь очень хорошо. Когда ты научишься ценить это место просто за то, что оно существует", - сказала она. Я расправил плечи, зажмурился от солнца и подумал, что она была совершенно права. Мои раздумья были прерваны внезапно попавшими мне на ноги брызгами холодной воды. Я открыл глаза и посмотрел вниз. Это были плескавшиеся в ведре рыбины, которые вплотную приблизились к мгновению Game Over. Я понаблюдал за ними некоторое время, потрясенный их упорством. Меня часто удивляло, как долго остается пойманная рыба живой. Даже насквозь пронзенные острогой рыбины трепыхались еще в течение часа, образуя в воде вокруг себя кровавую пену. - Сколько мы поймали? - спросил Этьен. - Семь штук. В том числе две больших. Пожалуй, на сегодня хватит. Этьен пожал плечами: - Если Грегорио с Франсуазой тоже поймали семь штук, тогда хватит. - Они поймали по меньшей мере семь. - Я взглянул на часы. Был точно полдень. - Мне хотелось бы уйти сегодня пораньше. Я должен встретиться с Кити, и он покажет мне это дерево. - Дерево? - Одно дерево у водопада. Хочешь пойти с нами? Мы можем оставить ведро здесь. Он отрицательно покачал головой и показал в сторону Грегорио и Франсуазы. У Грегорио на лбу виднелась маска. - Мне хотелось бы посмотреть на кораллы. Говорят, они очень красивые. - Да, они очень красивые. Может быть, я найду тебя после того, как схожу к дереву. - Хорошо. - Передай привет остальным. -Да. Я нырнул в воду под большим углом, а затем выровнялся, чтобы плыть, не касаясь дна. Соль обожгла мне глаза, но я не закрыл их. На разноцветные пятна и сновавшую туда-сюда рыбу стоило взглянуть даже без маски Грегорио. До огорода можно было добраться двумя путями. Во-первых, по прямой дороге, которой каждое утро ходил Кити. Это был кратчайший путь, но я ходил им всего дважды, и то в сопровождении Кити. Я понимал, что если отправлюсь по нему один, то заблужусь, ведь за исключением причудливых деревьев и растений в джунглях не так уж много ориентиров. Вместо этого я избрал второй путь - пошел к водопаду вдоль вытекающего из него ручья. У водопада я мог свернуть влево и пойти дальше вдоль скалы, за которой и был огород. После десятиминутной ходьбы я начал понимать жалобы Кити по поводу его работы. Без морского ветерка и прохладной воды жара становилась совершенно невыносимой. К тому времени, когда я добрался до водопада, все тело у меня зудело от пота. После прибытия на пляж я всего раза два ходил к водопаду, и всегда с кем-нибудь. Отчасти потому, что мне незачем было идти туда самому, а отчасти, как я теперь понимаю, по той причине, что я чувствовал себя там как-то неуютно. Водопад был связующим звеном между лагуной и внешним миром, который я уже совсем забыл, и когда я стоял у озера, то четко осознавал, что не хочу вспоминать об этом мире. И теперь, вглядевшись через тонкую дымку водяного пара, я увидел место, где я присел перед тем, как совершить прыжок. Нахлынувшие при этом воспоминания были не из приятных. И я даже не остановился, чтобы сполоснуть лицо холодной водой. Я нашел тропинку, которая вела к огороду, и сразу направился к ней. Через четверть часа я нашел Кити на краю овощных грядок. Он с безутешным видом пропалывал сорняки, орудуя сделанной Багзом лопаткой. - Эй, - крикнул он мне, подняв голову, - что ты здесь делаешь? - Ты собирался показать мне дерево. Я ушел с работы пораньше. - Ах, да. Я и забыл. - Он взглянул туда, где Жан рычал на одного из огородников. - Жан! Жан оглянулся. - Нужно-сейчас-идти! - Что? - недоуменно переспросил Жан. - Вернусь-позже-если-будет-время-хорошо? Кити помахал рукой, и Жан неуверенно помахал ему в ответ. Кити потащил меня прочь с огорода.-Когда говоришь быстро, он не понимает, - объяснил Кити. - Иначе заставил бы ждать, пока вся бригада не закончит работу. - Ловко придумано. - Ага. Это было похожее на ракету дерево метрах в двадцати справа от озера. Я приметил его, еще когда размышлял, каким образом спуститься с водопада. Некоторые из ветвей дерева близко подходили к скале, и я обдумывал прыжок в стиле Индианы Джонса на шатер его нижних ветвей. Сейчас, стоя у его ствола, я порадовался тому, что у меня хватило ума отказаться от этой попытки. Я бы прыгнул на тонкий слой листвы и потом свалился бы оттуда прямиком на землю с двенадцатиметровой высоты. Как и все остальные деревья-ракеты, оно производило большое впечатление, но Кити привел меня сюда не для того, чтобы я полюбовался на него. А для того, чтобы показать зарубки на одном из его почти четырехметровых "стабилизаторов". Три имени и четыре цифры. Багз, Сэлвестр и Даффи. Все цифры были нулями. - Силвестр? - Сэлвестр. Я тряхнул головой: -Сэл. - I tawt I taw a puddy tat. Мне показалось, здесь был кот. - Значит, они были первыми? - Первыми. Тысяча девятьсот восемьдесят девятый год. Втроем они наняли лодку на Пхангане. - Они уже знали об этом месте, или?.. - Все говорят по-разному. Багз говорит, что он услышал о тайной лагуне от одного рыбака на Пхалуе, но Даффи говорил, что они просто шлялись по островам. И случайно наткнулись на это место. - Случайно... - А лагерь и все остальное началось в девяностом году. Вторую половину восемьдесят девятого они провели в Гоа, а к новому году вернулись на Пханган. - А что, на Пхангане тогда еще не было туристов? Кити качнул головой: - Нет, не было. Вот так все и начиналось. Дело в том, что они бывали на Самуе, когда он был еще неизвестен, а Пханган увидели, наверное, спустя год... - В лучшем случае, год. Я слышал, что к девяносто первому он уже был загажен. - Правильно, но они уже побывали на нем раньше. Прежде всего, Даффи. Даффи был совершенно покорен открытым ими островом. Ты знаешь о том, что Даффи не любил Индонезию? - Я ничего не знаю о Даффи. - Он бойкотировал ее из-за Бали. Съездил туда раз в конце восьмидесятых и больше не хотел туда возвращаться. Все время говорил, как ему там обрыдло. Мы сели на землю, прислонившись спинами к большому корню, и закурили сигарету на двоих. - Я хочу сказать, - пояснил Кити, с силой выдыхая дым, - что это их заслуга. - Конечно. - Они хорошо знали, что делали. Лагерь был уже в основном построен, когда Сэл привезла меня сюда. Это было... в девяносто третьем. Дом уже стоял, и они соорудили шатер из ветвей. - Два года прошло. - Ага. - Кити протянул мне сигарету. - А когда ты появился, здесь уже было много народу? Кити помедлил с ответом: - Как тебе сказать... Довольно много... Я взглянул на него, чувствуя, что он чего-то недоговаривает. - Что ты имеешь в виду под "довольно много"? - Здесь уже жили все нынешние обитатели, кроме шведов. - За два года здесь впервые появились только шведы? - И Джед. Шведы и Джед. - Не так уж много. Хорошо хранимая тайна. - Гм-м. Я погасил окурок: - А нули? Что они означают? Кити улыбнулся: - Это была идея Даффи. Это дата. - Дата? Что еще за дата? - Дата их первого появления здесь. - Это вроде произошло в восемьдесят девятом. - Ты прав. - Кити встал и провел рукой по "стабилизатору". - Но Даффи обычно называл тот год "нулевым". Озарение Стоит только кому-то появиться на Бали, Пхангане, Тау, Борокае, и за первооткрывателями последуют целые орды путешественников. Их появление на Одинокой планете неизбежно, и после того, как оно произойдет, ждите Страшного суда. Но обосноваться в морском парке, куда вы даже не должны были попасть... Чем больше я думал об этом, тем больше воодушевлялся. Ведь это не просто какой-то морской парк, а Морской парк в Таиланде. Таиланд - центр пешего туризма, земля исхоженных дорог. Единственная вещь приятнее иронии - логика. Например, Филиппины. Архипелаг из семи тысяч островов. Но даже на этой громадной, изрезанной морями территории было бы невозможно долгое время прятаться. А здесь, среди легионов путешественников, посещающих Бангкок и южные острова, кто заметит исчезновение нескольких из них? Странно, но меня меньше всего интересовало, как первым удалось устроиться здесь. Я почти знал как. Если я что-то понял за время своих путешествий, так это следующее: единственный способ сделать дело - взяться и сделать его. Не нужно разглагольствовать о поездке на Борнео. Купите билет, получите визу, соберите рюкзак - и это произойдет. По скупым описаниям Кити я нарисовал картину. Январь девяностого, возможно, канун Нового года. Пханган, а может быть, Хатрин. Даффи, Багз и Сэл беседуют на восходе солнца. Сэл нашла лодку, которую можно было нанять или купить, у Багза в рюкзаке были инструменты, Даффи раздобыл мешок риса и тридцать пакетиков "Маги-Нудл". Плитки шоколада, вероятно, размягчились и вновь застыли, повторяя форму его бутылки с водой. К семи утра они уже были на берегу. Позади себя они, наверное, слышали пробивающийся сквозь глухие удары стереосистемы шум портативного генератора. Они не оглядывались, они просто оттолкнулись от песка и отправились к тайному раю, обнаруженному ими год назад. Когда я возвращался в лагерь, рассчитывая найти Этьена в районе коралловых рифов, то поймал себя на мысли о том, что надеюсь на новую встречу с мистером Даком. Мне хотелось пожать ему руку. Я так и не нашел Этьена с Франсуазой. На пляже я столкнулся с Грегорио. Он нес в лагерь наш улов, и, когда я сказал ему о том, что собираюсь отправиться к кораллам, он замялся. - Мне кажется, тебе нужно подождать, - сказал он. - Подожди... этак с часик. - Почему? - Этьен и Франсуаза... - Секс? - Ну... Я не знаю, но... - Ага. Ты считаешь, нужно часок подождать? - Ну... - неуклюже улыбнулся Грегор,ио, - может быть, я слишком хорошего мнения об Этьене. Я покачал головой, вспомнив свою первую ночь в Бангкоке. - Да нет, - ответил я, раздраженный внезапной жесткостью в своем голосе. - По-моему, ты попал в самую точку. Поэтому я пошел обратно в лагерь с Грегорио. Там было нечего делать, разве только сравнивать размеры пойманных рыб. Трое шведов, как обычно, поймали самую крупную рыбину и теперь хвастались, рассказывая поварам о своей технике ловли рыбы. Мне было противно их слушать, но гораздо хуже было то, что в голову так и лезли сценки с участием Этьена и Франсуазы. В конце концов, желая чем-нибудь занять мозги, я направился к палатке Кити и достал его "Нинтендо". Большинству боссов присуща определенная линия поведения; если разгадаете ее, то покончите с боссом. Типичный пример - доктор Роботник во время своего первого воплощения в игре "Соник I", версия "Мегадрайв", "Гринхиллз Зоун". Когда он спускается с верхней части экрана, вы спрыгиваете к нему с левой платформы. Потом, когда он начинает приближаться к вам, вы увертываетесь и прыгаете на него справа. Когда он отступает, вы повторяете все в обратном порядке, и через восемь ударов он взрывается и исчезает. С этим боссом легко справиться. Другие требуют большей ловкости рук и больших усилий. К примеру, последний босс Теккен - кошмарный тип, упорно размахивающий кулаками. Босс, который отвлек меня от мыслей об Этьене и Франсуазе, был не кто иной как Уорио - настоящий рок для Марио. Проблема заключалась в том, что добраться до него я мог, только пройдя несколько сложных этапов. Пока я добирался до его логова, я получал слишком много ударов и терял слишком много энергии, необходимой для того, чтобы покончить с ним. Время от времени Грязнуля отрывался от своей стряпни и подходил ко мне, чтобы понаблюдать за моими успехами. Он и Кити были единственными обитателями лагеря, которые прошли все этапы игры до последнего. Грязнуля отпускал замечания вроде: "Ньет пауза на этто платформе". Я не стану передавать его итальянский акцент. Попробуйте сами представить его. Я досадливо хмурился: - Если я не сделаю остановки, меня раздавит падающий блок. - Si. Поэтому прыгай быстрее. Вот так. Он брал "Геймбой" и с удивительной ловкостью (принимая во внимание его большие пухлые руки) начинал управлять Марио - показывал, каким образом осуществить трюк. Потом он шел обратно к своей стряпне, а его пальцы удовлетворенно выстукивали на его гигантском животе какой-то ритм. После этого "Геймбой" всегда становился скользким и от него пахло рыбой, но я считал, что урок мастера не дается даром. Мне потребовалось полтора часа, но я-таки добрался до Уорио, имея в запасе всю необходимую энергию. Наконец-то я мог попробовать разгадать его линию поведения. Однако едва я подумал об этом, как монохромный экран начал гаснуть. - Батарейки "Эвереди"! -я закричал в отчаянии. Кити, который, пока я играл, уже успел вернуться с огорода, высунул голову из палатки: - Это была последняя батарейка, Рич. - У тебя больше не осталось ни одной? - Ни одной. - Но я же почти уничтожил Уорио! - Ну... - он примирительно пожал плечами. - Отложи игрушку на некоторое время. Если ты выключишь ее минут на двадцать, у тебя появится еще пять минут игрового времени. Я тяжело вздохнул. Пяти минут было явно недостаточно. Тяжелый удар - остаться без батареек. Я мог бы прожить, не уничтожив Марио, но "Тетрис" - совершенно другое дело. С тех пор как Кити рассказал мне о своем рекорде - сто семьдесят семь линий, - я изо всех сил старался побить его. Лучший результат, которого мне пока удалось добиться, - сто шестьдесят одна линия, но я с каждым днем совершенствовал свое мастерство. - Это просто смешно, - сказал я. - А плееры? Может, нам удастся разжиться батарейками у их владельцев? Кити вздохнул: - Забудь о них. - Почему? - Давайте, и дастся вам... ибо какою мерою мерите, такою же и отмерится вам. Я на мгновение лишился дара речи: -Что? - Я ходил в церковь каждое воскресенье до тех пор, пока мне не стукнуло пятнадцать. - Ты цитируешь Библию? - Евангелие от Луки, глава шестая, стих тридцать восьмой. Я недоуменно покачал головой: - Но при чем тут Библия? - В лагере только у пятерых есть плееры, и я никогда не давал им батареек. - Вот оно что... Тогда нам конец. - Мда, - согласился Кити. - Похоже на то. Невидимые струны Судьба, однако, позаботилась, чтобы нам не пришел конец. Помощь явилась из совершенно неожиданного источника. Мы пошли в хижину-кухню, чтобы рассказать о батарейках Грязнуле. Как только я начал объяснять ему ситуацию, он повернул к нам от огня раскрасневшееся сердитое лицо, с которого градом лил пот. Я инстинктивно сделал шаг назад, удивившись, что он так близко к сердцу принял эту новость. - Батарейки? - спросил он угрожающе тихим голосом. -Ну да... - А как насчет риса? - Риса? Грязнуля быстро направился к одной из хижин-кладовых, и мы последовали за ним. - Посмотрите-ка сюда! Мы заглянули внутрь. Я увидел три пустых холщовых мешка и два чем-то наполненных. - В чем дело? - поинтересовался Кити. Грязнуля вскрыл ближайший из наполненных мешков, и из него посыпался рис - черные и зеленые зернышки, слипшиеся в комья от грибка и полностью сгнившие. - Боже мой! - пробормотал я, прикрывая нос и рот от неприятного запаха. - Просто ужас, что творится. Грязнуля показал на крышу. - Она протекает? Он кивнул, слишком разъяренный, чтобы говорить. А потом пошел обратно к себе на кухню. - Ну, - сказал Кити, когда мы возвращались обратно в его палатку, - насчет риса - это не такая уж плохая новость. Ты должен радоваться, Рич. - Что-то я не пойму тебя. - Если риса больше нет - значит, скоро кто-то отправится за ним и мы сможем достать новые батарейки. Кити лежал на спине и курил одну из моих сигарет. У меня осталась всего лишь сотня, но, сознавая, что я израсходовал его "Эвереди", я был не в состоянии отказать ему. - Я думаю, - начал он, - есть две основные причины, почему народ не любит ездить за рисом. Во-первых, это очень трудное дело. Во-вторых, это означает возвращение в мир. - В мир? - Мир - это тоже выдумка Даффи. Мир - это все, что находится за пределами пляжа. Я улыбнулся. Я точно знал, откуда Даффи взял это слово, - источник был известен и мне. Кити заметил мою улыбку и приподнялся на локтях: - Что тут смешного? - Да ничего. Просто... Джи-ай называли так Америку... Не знаю, я просто подумал, что это смешно. Кити медленно кивнул: - У тебя истерика. - Так как же вы добываете рис? - Двое берут лодку и направляются на Пханган. Там они покупают немного риса и отправляются обратно. - У нас есть лодка? - Естественно. Не все мы так хорошо плаваем, как ты, Рич. - Я и не представлял себе... Я не думал об этом... Что ж, короткое путешествие на Пханган - это не так уж плохо. - Да. - Теперь уже усмехнулся Кити. - Но ты еще не видел лодки. Через час все обитатели лагеря сидели в кругу. Все, за исключением Этьена и Франсуазы, которые еще не вернулись с кораллов. Новость о рисе быстро обошла лагерь, и Сэл устроила собрание. Пока мы ждали его начала, Кити толкнул меня локтем: - Держу пари, что Джед вызовется добровольцем, - прошептал он. - Джед? - Он любит получать задания. Понаблюдай за ним. Я хотел ответить Кити, но тут Сэл захлопала в ладоши и встала. - О'кей, - оживленно сказала она. - Все вы знаете, что у нас появились проблемы. - Чертовски верная мысль, - протянул один австралиец в противоположной стороне нашего круга. - Мы думали, что нам хватит риса еще на семь недель, но теперь оказалось, что у нас его всего на два дня. Это не такая уж большая катастрофа, никто не умрет с голоду, но все-таки у нас осложнения. - Сэл помолчала. - Вы знаете, что это означает. Пора за рисом. Услышав это, несколько человек присвистнули, главным образом из чувства долга, догадался я. - Итак... Есть добровольцы? Рука Джеда взметнулась в воздух. - Что я тебе говорил? - прошептал Кити. - Спасибо, Джед. Хорошо... один есть... Кто еще? - Сэл вглядывалась в лица, но многие поспешно опускали глаза. - Ну же... Ведь все мы знаем, что Джед не справится один. Как и в тот момент, когда я спрыгнул с водопада, до меня дошло, что я делаю, лишь тогда, когда уже делал это. Казалось, к моему запястью присоединили невидимую струну, которая тянула мою руку вверх. Сэл заметила меня, а затем взглянула на Багза. Уголком глаза я видел, как он пожал плечами. - Ты тоже вызываешься, Рич? - Да, - ответил я, все еще немного удивленный тем, как это вышло. - Я имею в виду... Да, вызываюсь. Сэл улыбнулась: - Хорошо. Тогда решено. Вы отправитесь завтра утром. Подготовка к отплытию не требовала много времени. Нам нужны были только деньги и одежда, которой можно было бы прикрыть спину. Деньги нам дала Сэл. Остаток дня я провел, отбиваясь от Кити, повторявшего, что я спятил. Этьен с Франсуазой вернулись с кораллов, когда уже стемнело. Они тоже удивились, что я добровольно вызвался на это дело. - Надеюсь, тебе не наскучило жить здесь, - сказала Франсуаза, когда мы болтали у входа в дом. Я рассмеялся: - Ничуть. Я просто подумал, что это, наверное, интересно. И вообще, я еще ни разу не был на Пхангане. - Хорошо. Грустно, если надоедает жизнь в Эдеме, а? Если устанешь от Эдема, что еще остается? - От Эдема?.. - Да. Помнишь, Зеф назвал это место Эдемом. - Зеф? - Я нахмурился, потому что, конечно же, ничего не помнил. - Да, да... Он говорил. И тут появился взвод Я пристально всматривался в воду. Мне просто нужно было как следует все рассмотреть. Фигура под водой продолжала двигаться, и мне пришлось сосредоточиться, чтобы понять, что же я вижу. Какое-то мгновение я видел кораллы. Красные кораллы с кривыми белыми пальцами-отростками. В следующее мгновение я уже видел выступавшие из окровавленных тел ребра. Десять-двадцать изуродованных тел... или столько же, сколько было коралловых рифов. - Психологический тест Роршаха, - произнес мистер Дак. -Гм. - Это бабочки? Цветочная клумба? Нет. Это груда тел мертвых камбоджийцев. - Он тихо засмеялся. - Я не думаю, что ты пройдешь этот тест. - Не думаю, что и тебе удастся его пройти. - Хорошо сказано, Рич. Точка излома. Мистер Дак опустил глаза на свои запястья. Вокруг его ладоней и запястий образовались большие черные струпья. Ему, по-видимому, удалось остановить кровь. - Скажу тебе все как есть, Рич, - заговорил он. -Остановить кровь в этих ублюдочных жилах - это был кошмар... Совершеннейший кошмар, я не шучу. - Как тебе это удалось? - Я обвязал руки куском ткани у самых плеч, очень туго, и кровь стала течь медленнее, а затем стала свертываться. Здорово я придумал, правда? - Вот это мальчик, - начал было я, пользуясь случаем, но он перебил меня. - Ладно, Рич. Хватит. - Он раскачивался на пятках, как ребенок, которому не терпится выложить какую-то хорошую новость. - Значит, так... Ты, наверное, хочешь знать, зачем я сделал это? - Зачем залечил порезы? -Да. - Валяй, рассказывай. Мистер Дак гордо улыбнулся: - Я сделал это, потому что ты хочешь пожать мне руку. Я в изумлении поднял брови. - Помнишь? Ты возвращался от того дерева с вырезанными надписями и решил, что должен пожать мне руку. Поэтому я сказал себе: "Как же я могу позволить Ричу пожать мне руку, если из нее ручьем хлещет кровь! Да никогда в жизни!" - Он произнес все это, тыкая пальцем в воздух. - "Рич пожмет чистую руку! Сухую руку! Руку, которую он заслуживает!" Я пытался сообразить, как ему ответить. На самом деле, я уже совершенно забыл о своем желании пожать ему руку и даже не был уверен, хочу ли я этого сейчас. -Ну... - Давай лапу, Рич! - Он протянул мне покрытую темными пятнами ладонь. -Я... - Давай, Рич! Ты ведь не откажешься пожать парню руку! Он был прав. Я никогда не отказывался пожать протянутую мне руку, даже руку своего врага. - Нет. Конечно же нет, - ответил я и с запозданием добавил: - Даффи. Я протянул ему руку. И тут его запястья лопнули. Их разорвали на части два красных фонтана. Кровь забила из них, как вода из находящегося под высоким давлением садового шланга, забила, обливая меня с головы до ног, ослепляя и заполняя мне рот. - Прекрати сейчас же! - заорал я, отплевываясь и пытаясь увернуться от хлещущих струй. - Не могу, Рич! - Перестань сейчас же, сволочь! -Я... - Господи! - Подожди! Подожди, подожди-ка... Дела идут на поправку!.. Шум хлещущей крови постепенно стал ослабевать, и она потекла медленнее. Я осторожно оглянулся по сторонам. Мистер Дак стоял подбоченившись, из его запястий по-прежнему шла кровь. Он смотрел на учиненный им беспорядок и качал головой. - Боже, - забормотал он, - как все нескладно получилось. Я недоверчиво уставился на него. - Правда, Рич! Не знаю даже, как загладить свою вину. - Ты, тупой ублюдок! Ты ведь заранее знал, что произойдет! -Нет... Ну, вообще-то да, но... - Ты все спланировал заранее, скотина! - Это была шутка! - Шу... - на мгновение я запнулся. Привкус железа и соли во рту вызывал тошноту. - Идиот! Плечи мистера Дака тяжело опустились. - Я действительно сожалею о том, что произошло, - грустно сказал он. - Наверное, это была не очень хорошая шутка... Пойду-ка я лучше отсюда. Он прошел мимо меня и направился к краю скалы, но вместо того чтобы упасть в воду, он поднялся в воздух. - Ты можешь ответить мне на один вопрос, Рич? - Что? - раздраженно отозвался я. - Кого ты собираешься привести с собой обратно? - Откуда? - Из мира. Разве вы с Джедом?.. - Мистер Дак остановился, внезапно нахмурившись. Потом он взглянул вниз, на пустое пространство, будто впервые замечая его.- Проклятье! - застонал он и камнем упал в воду. Я посмотрел за край скалы. Когда рябь исчезла, вода оказалась мутной, и я не мог разглядеть его. Я подождал немного, не вынырнет ли он обратно, но он так и не вынырнул. ЗА РИСОМ Джед Джед не дал мне разбудить Этьена и Франсуазу. Они хотели попрощаться со мной перед тем, как мы отправимся в путь, но Джед покачал головой и сказал: "Не нужно". Я стоял над ними спящими, раздумывая, что он имел в виду. Джед разбудил меня пять минут назад, прикрыв мне рот рукой и прошептав "тс-с" мне прямо в ухо, так что его борода коснулась моей щеки. Я подумал, что вот это уж действительно лишнее. Я решил, что и его нож нам тоже не нужен. Нож появился, когда мы стояли на пляже и готовились плыть к морским скалам, - складной нож с зеленой рукояткой и спрятанным в тефлоновый чехол лезвием. - Зачем он нам? - спросил я Джеда. - Это инструмент, - объяснил он с многозначительным видом. Затем подмигнул и, прежде чем войти в воду с зажатым в зубах ножом, добавил: -Зловеще выглядит, да? До этого похода за рисом Джед оставался для меня загадкой. Мы общались с ним в общем-то в первый день моего появления на острове, когда Джед сопровождал нас троих в лагерь от водопада. После этого мы с ним практически не разговаривали. Иногда я видел его по вечерам - не раньше, потому что он возвращался в лагерь поздно, - и наши разговоры всегда были очень коротки. Такого разговора мне обычно достаточно, чтобы составить мнение о человеке. Я быстро даю человеку оценку, часто совершенно неправильную, и потом неотступно придерживаюсь ее. Но для Джеда я сделал исключение и оставил вопрос открытым. Причиной тому были противоречивые черты его характера. Грязнуле Джед нравился, а Кити считал, что он козел. - Сидели мы как-то на пляже, - рассказывал мне Кити, сморщив лоб от раздражения, - и из джунглей донесся звук. Вроде кокос упал с пальмы. Треск. Джед напрягся и бросил короткий взгляд через плечо, как будто был хорошо тренированным командос. Как будто не мог справиться со своими рефлексами. Я кивнул: - Он хотел, чтобы ты обратил на это внимание. - Точно. Хотел, чтобы мы поняли, что он чертовски бдителен. - Кити рассмеялся, покачал головой, а затем перешел к своим привычным сетованиям на проклятую работу на огороде. Но Джеда уважал Грязнуля. Иногда поздно ночью я выходил в туалет и видел, что они еще не спят, сидят возле хижины-кухни и балдеют от похищенной с поля травы. А если Грязнуля уважал Джеда, значит, он не мог быть таким уж плохим. В морских скалах было три пещеры. Одна их них находилась у основания неровной расщелины возле коралловых рифов, другая была примерно в двухстах метрах справа, а третья - примерно в пятидесяти метрах слева. Именно к ней мы и направились. Это был впечатляющий заплыв. От прохладной воды утренний туман в моей голове полностью рассеялся. Большую часть времени я находился под водой, наблюдая за бросавшимися в сторону рыбинами и размышляя, которые из них попадут к нам сегодня на ланч. Странно, что в лагуне всегда было такое множество рыбы. Мы вылавливали штук по тридцать в день, но количество рыбы все не уменьшалось. Когда мы добрались до пещеры, над горизонтом уже пылала заря. Мы пока не могли увидеть солнца: восток закрывало кольцо из огибавших лагуну скал, но небо уже посветлело. - Ты знаешь это место? - спросил меня Джед. - Я видел его во время работы. - Но никогда не бывал в самих пещерах. - Нет. Я как-то доплыл до коралловых рифов и увидел там пещеру... прямо под расщелиной. - Но никогда не бывал в самих пещерах, - повторил он. -Нет. Он с укоризной посмотрел на меня: - А должен бы... Есть золотое правило: первое, что нужно сделать, когда попадаешь в какое-то место, - это узнать, каким образом ты можешь из него выбраться. Эти сквозные пещеры - единственный выход из лагуны. Я пожал плечами: - Понятно... Вот как ты перебираешься через водопад! - Посмотри сюда. - Он вошел в пещеру и показал куда-то прямо вверх. Удивительная вещь: в темноте я увидел в вышине голубой кружок неба размером с кулак. Когда мои глаза привыкли к скудному свету, я разглядел висевшую в "трубе" веревку. - Это дымоход. Можно выбраться по нему наверх без веревки, но с ней легче. - А потом можно пробраться по скалам обратно к острову. - Точно. Хочешь попробовать? - Конечно, - не задумываясь, ответил я. Я понял, что он испытывает меня. Джед поднял брови: - Ага. А ты авантюрист. Я привел тебя сюда с другой целью. Его слова вызвали у меня раздражение: - Я нашел это место, и что такого в том, чтобы подняться по... Он перебил меня: - А может быть, это место нашло тебя. - Он посмотрел на меня искоса. Затем неожиданно улыбнулся. - Я пошутил, Ричард. Извини. У нас сейчас просто нет времени. Путешествие займет не меньше четырех часов. Я взглянул на часы. Было уже почти семь. - Значит, наше расчетное время прибытия -одиннадцать ноль-ноль. - Одиннадцать ноль-ноль. - Он хмыкнул, похлопал меня по руке и заговорил с американским акцентом. - Расчетное время прибытия... Знаешь, а ты мне нравишься. Кити познакомился с Сэл и Багзом в Чианграе. Они вместе нелегально пересекли бирманскую границу, а потом Сэл спросила его, не хочет ли он попасть в рай. Грегорио познакомился с Даффи на Суматре. Грегорио там избили и ограбили, и когда Даффи повстречал его, он пытался добраться автостопом до Джакарты, чтобы обратиться в испанское посольство. Даффи предложил ему денег, чтобы он смог попасть на Яву. Грегорио с неохотой принял его предложение, потому что видел, что Даффи и сам нуждается в деньгах. Еще Даффи обронил: "Да пошла эта Ява..." И рассказал ему о пляже. Сэл познакомилась с Эллой во время восемнадцатичасового путешествия на автобусе. У Эллы был с собой триктрак. Даффи услышал, как Кэсси спрашивала работу в одном из баров на Патпонге. Грязнуля приготовил Багзу обед из шести блюд на плавучем доме в Сринагаре. Обед начинался с горячего кокосового супа и заканчивался манговым "СПЛИТОМ". Моше схватил манильского карманника, пытавшегося разрезать рюкзак Даффи. Багз работал вместе с Жаном на винограднике в Бленеме в Новой Зеландии. Джед... Джед просто пришел в лагерь. Спрыгнул с водопада и появился в лагере с холщовой дорожной сумкой и с зажатой под мышкой промокшей охапкой травки. Кити рассказывал, что обитателей лагеря мгновенно охватила паника. Он пришел один? Как он узнал о пляже? Может, еще кто-нибудь прибудет вслед за ним? Все суетились и нервничали. Потом появились Сэл, Багз и Даффи. Они отвели Джеда в дом для беседы, а остальные ждали у входа. Обитатели лагеря слышали, как орал Даффи, а Багз пытался его успокоить. Скалы были метров тридцать толщиной, но за ними нельзя было увидеть открытого моря, так как неподалеку от входа свод пещеры уходил под воду. Меня не слишком радовала перспектива плыть в потемках, но Джед ободрял меня, уверяя, что свод вскоре поднимается из воды снова. - Пустячное дело, - сказал он. - Ты и опомниться не успеешь, как снова окажешься наверху. - Неужели? - Да. Сейчас отлив, поэтому нам нужно будет проплыть лишь половину пещеры. Во время прилива приходится переплывать всю пещеру, но и это не проблема. - Он сделал глубокий вдох и скользнул вниз, оставив меня одного. Я с минуту помедлил, болтая в воде ногами и прислушиваясь к разносившемуся вдоль скалистых стен пещеры эху. Ступни и голени замерзли, и места, где ощущался холод, начала сводить судорога, напомнившая мне об игре в открытом море на Самуе. - Значит, считаешь меня авантюристом, - громко сказал я. Он, наверное, пошутил, чтобы подзадорить меня, и, похоже, его шутка сработала. В ответ на мои слова раздалось такое сильное эхо, что чернильная вода показалась мне менее страшной по сравнению с перспективой задержаться здесь. Джед работал в бригаде плотников первые шесть дней. Потом он был отозван и стал выполнять "задания", как выразился Кити, наверху, за водопадом. Сначала в лагере об этом судачили. Люди считали, что он должен трудиться, и были раздражены тем, что Сэл, Багз и Даффи отказываются объяснить, почему ему позволено действовать самостоятельно. Но шло время, и по мере того, как лицо Джеда становилось для них все более привычным, вопросы отпадали. Главное, что вслед за ним в лагере больше никто не появился (а этого как раз все и опасались) и что он постоянно приносил марихуану, в которой прежде был недостаток. Кити создал на этот счет целую теорию. Поскольку в лагерь Джеда никто не приглашал, он считался темной личностью, и поэтому, реши он уйти, тайна лагеря оказалась бы под угрозой раскрытия. Когда Сэл поняла, что Джед - любитель выполнять задания, она поручила ему их, чтобы он был доволен. Я счел эту теорию сомнительной. Чем бы там Джед ни занимался, он делал то, что хотела Сэл. Дипломатические ухищрения были здесь ни при чем. Против обыкновения я закрыл глаза, когда плыл и нащупывал свод пещеры вытянутыми руками, работая одними ногами. Я полагал, что каждый удар ногами означает метр позади, и внимательно считал гребки, чтобы сохранить чувство расстояния. Когда я досчитал до десяти, я встревожился. Боль в легких усиливалась, а ведь Джед уверял меня, что плавание под водой займет не более сорока секунд. Досчитав до пятнадцати, я понял, что должен решить - не возвратиться ли обратно. Я наметил предел - еще три удара, и тут кончики моих пальцев очутились на поверхности воды. Вдохнув воздуха, я сразу осознал: что-то не так. Воздух был зловонным, настолько отвратительным, что, несмотря на острую нехватку кислорода, после нескольких прерывистых вдохов я стал давиться им. Подчиняясь инстинкту, я тупо огляделся по сторонам, но мрак был полным, так что в двух-трех сантиметрах от лица я не мог разглядеть даже собственных пальцев. - Джед! - крикнул я. Мне не откликнулось даже эхо. Я вытянул руку вверх, и она глубоко погрузилась во что-то влажное, с затвердевшими завитками, которые вцепились мне в кожу. Я ощутил прилив адреналина во всем теле и отдернул руку. - Это же морские водоросли, - прошептал я после того, как бешеный стук сердца перестал отдавать в ушах. Водоросли, облепившие скалы, поглощали все звуки. Меня затошнило. Я рыгнул, и у меня началась рвота. - Джед... Спасая себя Рвота продолжалась несколько минут. Каждый раз при сокращении желудка я сгибался, и меня рвало, когда голова погружалась в воду. Затем я должен был быстро выпрямиться, чтобы успеть набрать воздуха в легкие перед следующим приступом. Наконец рвота прекратилась, хотя я ощутил еще три позыва, прежде чем желудок признал, что он пуст. В темноте, распластавшись на воде среди аминокислот, я раздумывал, что делать дальше. Первой моей мыслью было продолжить плавание по туннелю. Я предположил, что слишком рано выплыл на поверхность, введенный в заблуждение воздушным карманом, до которого не добрался прилив. Но легче сказать, чем сделать. Пока меня рвало, я повернулся никак не меньше двадцати раз и сейчас уже совершенно перестал ориентироваться. Тогда я решил сначала выяснить размеры воздушного кармана. Уж это, по крайней мере, я был в состоянии сделать. Собравшись с духом, я снова вытянул руку вверх и погрузил ее в водоросли. Меня передернуло, но на этот раз я не убрал руку и сквозь растительную слизь ощутил у себя над головой, на расстоянии вытянутой руки, скалу. Спустя несколько минут напряженного обшаривания я уже имел точный мысленный образ того места, где находился. Карман был метра два в ширину и метра три в длину. С одной стороны располагался узкий выступ, впрочем, достаточно большой, чтобы на нем можно было усесться, с других сторон продолжающие каменный свод стены отвесно спускались в воду. Здесь мысленный образ уже терял свою отчетливость. Исследуя скалы руками и ногами, я обнаружил четыре туннеля, ведущие в глубь скалы, но определить под водой, сколько их всего, было нелегко. Их могло быть и больше. Открытие оказалось не из приятных. Если бы туннелей было всего два, то, поплыв в любом направлении, я очутился бы либо в лагуне, либо в океане. Но эти другие туннели могли вести в никуда. Я рисковал очутиться в лабиринте. - Два из четырех, - услышал я собственное бормотание. - Один из двух. Пятьдесят на пятьдесят. - Да какая разница, как сказать. Мои шансы были невелики. У меня был выбор - оставаться на месте в надежде на то, что Джед разыщет меня, но выбор не внушал оптимизма. Я чувствовал, что если останусь ждать Джеда в глубокой темноте, плавая туда-сюда в своей собственной блевотине, мне придет конец, ведь неизвестно, долго ли еще я протяну, прежде чем придется дышать лишь двуокисью углерода. Эта мысль вызывала у меня особенный страх. Я видел себя лежащим на небольшом выступе и постепенно погружающимся в зловещий сон. Примерно с минуту я хранил относительное спокойствие, болтая в воде ногами и перебирая различные варианты. Затем меня охватила паника. Я начал бешено метаться по воде, натыкаясь на стены, задыхаясь и скуля. Я хватался за растущие над головой водоросли и отрывал их от скалы большими пучками. Сделав рывок, я поранил о выступ локоть и почувствовал, что разодрал кожу, что по руке потекла горячая кровь. Я заорал: - Помогите! Голос зазвучал жалобно, как будто я плакал. Это был такой ошеломляющий звук, что на мгновение я замолчал. В следующее мгновение мой страх пересилила неожиданная волна отвращения. Не обращая внимания на вонь, я сделал глубокий вдох и нырнул. Теперь я уже не считал гребки и не пробирался на ощупь. Я повернул в первый попавшийся туннель и изо всех сил поплыл вперед. Список Мне пришлось нелегко. Руки и ноги больно ударялись о стены туннеля, давило грудь - что-то размером с грейпфрут рвалось вон, поднимаясь к горлу. Примерно секунд через пятьдесят в темноте появился красный свет. Это значит, что я умираю, сказал я себе, когда свет стал ярче, а "грейпфрут" добрался до моего адамова яблока. В середине красного проступило пятно посветлее. Оно было желтым, но я ждал, что оно сделается белым. Я вспоминал телепередачу о том, как умирающие видят свет в конце туннеля, когда погибают клетки мозга. Неожиданно сдавшись, я почувствовал, что мои удары ослабели. Мощный брасс превратился в беспорядочные гребки "по-собачьи" под водой. Ощутив, как скала царапает живот, я вообще перестал соображать, куда двигаюсь - вниз или вверх. Сказать, что я разозлился - это значит мягко выразиться, но я не смогу лучше описать свое состояние. Думаю, что отчасти мой разум, несмотря на смятение, возмущался тем, что ошибся в теории насчет мгновения "до" в видеоиграх. Я не пришел в ярость и не боролся вопреки прежним представлениям о том, как поведу себя в подобном случае. Я просто исчезал. Возмущение породило новый всплеск энергии, и с ним пришло осознание того, что красный свет еще не означает смерть. Это мог быть обычный свет, солнечный свет, проникавший под воду и сквозь мои плотно сомкнутые веки. Буквально из последних сил я сделал еще один сильный гребок. Я очутился прямо посреди яркого света и свежего воздуха. Я заморгал, привыкая к свету, и, тяжело дыша, как пронзенная острогой рыба, постепенно разглядел Джеда. Он сидел на скале. Возле него лежала длинная лодка такого же, как и море, голубовато-зеленого цвета. - Эй, - произнес он, даже не обернувшись, - ты что-то уж очень долго. Сначала я не мог ответить ему, потому что жадно вдыхал свежий воздух. - Ты целую вечность проторчал в пещере. Что ты там делал? - Тонул, - смог наконец ответить я. - Да? Ты разбираешься в двигателях? Я вот пытался завести, но не получается. Я поплыл к нему и попробовал взобраться на скалу, но был слишком слаб и соскользнул обратно в воду. - Разве ты не слышал, как я кричал? - тяжело дыша, спросил я. - Нет. - Он начал рассеянно водить лезвием ножа по бороде, как будто брился. - Так, ясно, что горючего достаточно, потому что бачок полный, и шведы говорили, что двигатель у них еще недавно работал. - Джед! Я застрял в каком-то воздушном кармане, в котором было больше туннелей, чем... - Я не мог представить себе ничего такого с большим количеством туннелей. - Я чуть не утонул! Джед впервые взглянул на меня. - Воздушный карман? - спросил он, опуская нож. - Ты уверен? - Конечно, я абсолютно уверен. - Где он? - Откуда я знаю? Где-то там... внутри. - Я повернулся к темному зеву пещеры, и меня пробрала дрожь. Джед нахмурился: - Ну... это довольно странно. Я сотни раз переплывал проем и никогда не натыкался ни на какой воздушный карман. - Думаешь, я вру? - Да нет... Ты сказал, там было несколько туннелей? - Минимум четыре. Я обнаружил их на ощупь, но не знал, по какому из них нужно плыть. Это был кошмар. - Должно быть, ты немного отклонился вниз от главного коридора. Черт возьми, Ричард, мне на самом деле очень жаль. Честное слово, даже не знаю, как такое могло случиться. Я столько раз переплывал проем, что уже автоматически следую по одному и тому же маршруту. - Он выглядел раздосадованным. - Удивительно. Все с пляжа переплывали эту пещеру, и никто никогда не сбивался с курса. Я вздохнул: - Такой уж я везучий. - Да, не повезло тебе. - Он протянул руку и помог мне взобраться на скалу. - Я мог помереть. Джед кивнул: - Мог. Мне очень жаль. Мой внутренний голос говорил, что мне следует вспылить, но я не видел в случившемся ничего такого, из-за чего я должен был вспылить. Вместо этого я лег на спину и принялся рассматривать облака. Серебристое пятнышко в небе оставляло за собой инверсионный след, и я представил себе, как люди смотрят в иллюминаторы, видят Сиамский залив и пытаются догадаться, что происходит на островах внизу. Я был уверен, что один-два человека смотрят на мой остров. Они и через миллион лет не догадаются, что здесь происходит. При мысли об этом на моем лице появилась идиотская улыбка. Джед заговорил, вернув меня тем самым с небес на землю: - От тебя несет блевотиной. - Пришлось в ней поплавать, - ответил я. - И у тебя кровоточит локоть. Я опустил глаза и сразу же почувствовал, как жжет руку. - Господи! Я развалина. - Нет. - Джед покачал головой. - Это лодка вот развалина. Лодка была примерно шесть метров в длину и метр двадцать в ширину, всего с одним бамбуковым утлегарем на правом борту. Сама она лежала на левом борту у скалы, привязанная и защищенная от волн рядом буферов из туго скрученных пальмовых листьев. Ее также защищала и укрывала своеобразная мини-гавань, образуемая входом в пещеру. В лодке лежали рыболовные снасти шведов. У них были более длинные остроги, а еще у них имелась сеть, с завистью отметил я. В лагуне сеть нам не требовалась, но все равно было бы хорошо ее иметь. У них также была леска и крючки, что объясняло, почему они всегда ловили самую крупную рыбу. Не обращая внимания на слова Джеда, я сразу же принялся за лодку. Мне понравилась ее типичная для Юго-Восточной Азии форма, раскрашенные завитушки на носу, сильный запах масла и пропитавшегося солью дерева. Больше всего меня радовал факт, что все это было мне хорошо знакомо, поскольку я уже имел дело с лодками во время путешествий на острова в других странах. Я обрадовался нахлынувшим на меня воспоминаниям, тому, что мог истосковаться по столь экзотическим вещам. Коллекционирование воспоминаний или опыта было основной целью всех моих путешествий с самого начала. Я занимался этим точно так же, как кто-то другой коллекционирует марки, всегда имея при себе мысленный список того, что я еще хотел увидеть и сделать. Большая часть списка выглядела довольно банально. Я хотел увидеть Тадж-Махал, Боробудур, рисовые террасы в районе Багио, храм Ангкорват. Менее, а может быть, и более банальным было стремление увидеть проявления крайней бедности. Я считал это необходимым опытом для любого, кто хочет казаться мудрым и интересным. Нищету, естественно, я прежде всего отметил галочкой в этом списке. Затем я перешел к более непонятным вещам. Находиться в гуще мятежа в облаке слезоточивого газа и прислушиваться к яростным выстрелам - вот какое желание неотступно преследовало меня. Еще одним пунктом в списке было повстречаться со смертью. Лет в восемнадцать я побывал в Гонконге, где познакомился со старым азиатом, рабочим, который мне рассказал, как его держали под прицелом винтовки во Вьетнаме. История заканчивалась тем, что к его груди приставили винтовку и объявили, что сейчас расстреляют. "Самое забавное при встрече лицом к лицу со смертью, - говорил он, - это отсутствие страха. Скорее, ты спокоен. Ты в ожидании, конечно же, но спокоен". Я энергично кивал. Я соглашался с ним не на основе собственного опыта. Просто я был настолько возбужден, что мог только кивать. Поля с марихуаной однозначно подходили под впечатления этой категории, точно так же как и воздушный карман. С единственной поправкой: я не мог сказать, что пребывал в ожидании (само собой разумеется!), но хранил спокойствие. Когда-нибудь в будущем я обязательно восполню это упущение. Через двадцать минут я уже был готов к отплытию. - Все в порядке, - сказал я, садясь. - Давай запустим двигатель. - Двигатель накрылся. Ты не сможешь запустить его. Думаю, нам нужно вернуться в лагерь и попросить шведов покопаться в нем. - Я уверен, что смогу его запустить. Мне часто доводилось путешествовать на таких лодках. Джед с сомнением посмотрел на меня, но жестом пригласил попробовать. Я заполз в лодку, проскользнул к корме и, к своей радости, узнал тип двигателя. Он запускался так же, как и газонокосилка, - посредством намотанной на маховик веревки, за которую нужно было сильно дернуть. Более внимательный осмотр помог обнаружить на одном конце веревки узел и выемку на колесике, в которую должен был попасть узел. - Я пробовал сделать это раз пятьдесят, - пробормотал Джед, когда я поместил узел как надо. - Во всем нужна сноровка, - ответил я с наигранной бодростью. - Сначала нужно медленно потянуть за веревку, а затем резко дернуть ее. -Да? Когда все было готово к пуску, я в последний раз осмотрел двигатель. Ничего особенного я в нем не искал, но хотел, чтобы возникло впечатление, будто ищу. Мои старания были вознаграждены. Я увидел небольшой, едва заметный под слоями масла и грязи металлический переключатель, под которым было написано "on/off". Я бросил взгляд назад через плечо и перевел переключатель в нужное положение. - Поехали! - заорал я и дернул за веревку. Двигатель взревел, оживая, и завелся с полуоборота. Дальше на запад С того самого момента как мы, окутанные облаком бензиновых паров, с шумом выплыли из нашей мини-гавани, у меня появилось сильное желание попасть на Пханган. Хотя мне и говорили, что его лучшие времена остались в прошлом, Хатрин по-прежнему имел легендарную репутацию. Как в случае с улицей Патпонг и с опиумными маршрутами в "Золотом треугольнике", мне хотелось разобраться, откуда пошла его слава. Кроме того, я был рад, что делаю что-то очень нужное для обитателей пляжа. Я знал, что Сэл оценила мою инициативу поучаствовать в столь непопулярном деле, и чувствовал, что выполняю сейчас серьезную и важную задачу. Впрочем, через час, по мере того как очертания Пхангана становились все отчетливее на горизонте, мое острое желание сменилось беспокойством. Примерно то же чувство я испытывал, стоя под водопадом. Неожиданно для себя я понял, что встреча с миром означает возвращение всех тех вещей, которые я так старался забыть. Я не слишком ясно представлял себе, что это за вещи, потому что уже забыл их, но твердо знал, что не хочу, чтобы мне о них напомнили. Хотя мы не могли разговаривать из-за шума двигателя, я догадывался, что Джеда одолевают похожие мысли. Он сидел неподвижно, насколько это позволяла качка, держа одной рукой румпель, и смотрел, не отрываясь, на лежащий впереди остров. Я сунул руку в карман шорт за сигаретами. Я взял с собой новую пачку, - надеясь, что, раз она запечатана, вода в нее не проникнет, - а также коробок спичек. Они лежали в пластмассовой коробочке из-под фотопленки, которую Кити использовал для того, чтобы его ризла не промокала. "Это самое ценное, что у меня есть, - сказал он, прежде чем отдать мне коробочку. - Береги ее как зеницу ока". "Можешь на меня положиться", - со всей серьезностью ответил я, представив трехчасовое путешествие на лодке без никотина. Зажечь сигарету оказалось совсем не легко, так как спички были дрянного местного производства, и они ломались, если их слишком сильно чиркнуть о коробок. Подобным образом сломались первые три спички, а следующие четыре погасли на ветру. У меня с собой было только десять штук, и я уже начал терять терпение, когда наконец смог зажечь сигарету. Джед тоже взял сигарету и прикурил от моей, а потом мы стали вновь глазеть на Пханган. Между голубым и зеленым цветом теперь виднелась полоска белого песка. Чтобы отвлечься от мыслей о мире, я начал думать о Франсуазе. Несколько дней назад мы с Этьеном устроили возле коралловых рифов соревнование по нырянию, заключавшееся в том, чтобы поднимать как можно меньше брызг во время прыжка. Когда мы попросили Франсуазу быть нашим судьей, она понаблюдала за нами, а затем, пожав плечами, сказала: "Вы оба очень хорошо ныряете". Этьен удивился. "Да, - произнес он с деланным безразличием. - Но ведь кто-то ныряет лучше?" Франсуаза снова пожала плечами. "Что я могу сказать? - засмеялась она. - Ну правда, вы одинаково хорошо ныряете". Потом она по очереди поцеловала нас в щеку. Меня тоже удивило ее поведение. Дело в том, что Этьен нырял намного лучше меня. У меня не было и тени сомнения на этот счет. Этьен без труда нырял спиной назад, лебедем, делал прыжок согнувшись и разные странные выверты без названия - в общем, все что угодно. Я же мог лишь выполнять прыжок спиной назад, сопровождаемый сильным судорожным рывком, который, как правило, ставил меня обратно на ноги. Что же касается вхождения в воду без брызг, то Этьен входил прямо, как бамбуковая острога. Мне не нужно было видеть себя со стороны, чтобы убедиться в том, что я, ныряя, напоминал ствол дерева с ветвями и всем прочим. Поэтому когда Франсуаза сказала, что мы оба хорошо ныряем, она соврала. Это было смешное вранье. Не злонамеренное, а, по-видимому, вранье дипломатичное, однако оно озадачило меня, и я никак не мог понять его причину. - Дальше... на... запад, - услышал я сквозь шум мотора. Джед кричал мне, отрывая меня от грез. Я оглянулся и приложил руку к уху. - Что? - тоже крикнул я. - Я взял курс на запад! Там более открытый берег для причаливания! Меньше хижин на пляже. Я поднял в воздух большой палец и повернулся обратно к носу лодки. Пока я думал о Франсуазе, Пханган значительно приблизился. Я уже различал стволы и листья кокосовых пальм и полуденные тени под ними. Возвращение Когда до берега было примерно метров сто, Джед выключил мотор, и мы проплыли оставшееся расстояние на веслах. Мы хотели походить на настоящих путешественников, но напрасно мы тревожились. Участок побережья, к которому мы причалили, был совершенно пуст, если не считать нескольких обветшалых пляжных домиков, в которых, похоже, уже давно никто не жил. Мы выпрыгнули из лодки и начали выбираться на прибрежный песок, таща за собой лодку за утлегарь. - Мы оставим лодку здесь? - спросил я, когда мы вышли из воды. - Нет, мы должны ее спрятать. - Джед указал на прибрежные деревья. - Может быть, вон там. Сходи и посмотри, что это за место. Убедись, что эта местность такая же пустынная, какой кажется. - О' кей. Я было припустил трусцой по пляжу, но потом почти сразу же перешел на шаг. Мой вестибулярный аппарат действовал так, будто я по-прежнему находился в море, и меня шатало из стороны в сторону, как пьяного. Это быстро прошло, но на минуту-другую мне пришлось сосредоточиться, чтобы не упасть. Неподалеку от того места, куда мы только что причалили, я обнаружил две пальмы, которые стояли достаточно далеко друг от друга, чтобы между ними поместился утлегарь, и в то же время достаточно близко, чтобы не бросаться в глаза. Между деревьями рос куст с большим лиственным шатром, способным укрыть под собой лодку, особенно если бы мы добавили еще несколько веток. Ближайшие из видавших виды пляжных домиков находились более чем в полусотне метров от пальм. - Место вроде бы подходящее, - крикнул я Джеду. - Хорошо. Тогда помоги. Все было бы гораздо проще, если бы с нами был еще один человек. Из-за двигателя нам пришлось взяться за корму, - мы должны были следить за тем, чтобы винт оставался над землей, иначе он бы сломался, и поэтому нос лодки все время норовил ускользнуть от нас. Волочить ее по песку было довольно трудным делом, но протащить лодку по небольшой полоске, заросшей травой, - вот это был уже настоящий кошмар. Пришлось подвигать лодку короткими изматывающими рывками, преодолевая за раз не больше тридцати сантиметров. - Сущий ад, - задыхаясь, проговорил я, после того как лодка в двадцатый раз сползла от линии деревьев. - Это всегда так тяжело? - Что именно? - Плавать за рисом. - Естественно, - ответил Джед, смахивая с бороды пот. Целый поток маслянистых капель стекал по его запястью и капал с локтя. - Почему, по-твоему, никто не хочет этим заниматься? В конце концов нам удалось затащить лодку между деревьев и спрятать ее в кустарнике. После того как мы замаскировали лодку, ее уже совсем никто не увидел бы, разве только подошел бы к деревьям вплотную. Мы даже забеспокоились, что сами не сможем сразу найти ее по возвращении, и пометили это место, воткнув в песок рогатину. Мы совершенно выбились из сил, но нас утешали две вещи. Во-первых, нам будет легче поставить лодку обратно на воду, поскольку на обратном пути нас ждет спуск и океан - более доступная цель, чем участок между двумя пальмами. Во-вторых, после того как мы доберемся до Хатрина, у нас будет великолепный обед. Мы отправились в хорошем расположении духа, оживленно обсуждая, какие напитки закажем и что лучше - "Спрайт" или "Кока-кола". Джед первым увидел какую-то парочку, но мы уже ушли довольно далеко от лодки и поэтому не слишком обеспокоились. Когда мы проходили мимо них, я посмотрел им прямо в глаза, но только для того, чтобы улыбнуться им, если они поздороваются с нами. Они не поздоровались. Они уставились в землю, и по выражению их лиц я понял, что они, как и я несколько раньше, пытаются сосредоточиться на ходьбе. - Видал? - спросил я, когда мы отошли от них достаточно далеко, чтобы они уже не могли нас услышать. - Балдеют от ланча. - Жидкого ланча. - Порошкового ланча. Джед кивнул, хорошенько откашлялся и сплюнул на песок: - Проклятые отморозки. Через час мы уже шли мимо стоявших рядами обитаемых пляжных домиков и с трудом протискивались между загоравшими и игравшими во фризби людьми. Я удивился, что на нас никто не обращает внимания. Все казались мне настолько странными, что я не мог поверить, что тоже, в свою очередь, не произвожу на них странного впечатления. - Давай-ка поедим, - предложил Джед, когда мы прошли примерно половину Хатрина. Мы направились к ближайшему кафе и заняли свободный столик. Джед углубился в меню, а я по-прежнему дивился окружающей обстановке. Было странным ощущать под ногами бетон и сидеть на пластмассовом стуле. Это был обычный стул - такой же, на каком я сидел в школе: изогнутое сиденье, дырка в спинке, V-образные металлические ножки, - но я счел его крайне неудобным. Я никак не мог занять на нем правильное положение. Я либо разваливался в нем, либо сидел на краю - то и другое было бессмысленно. - Как, черт возьми, тебе это удается? - пробормотал я. Джед оторвался от меню. - Кажется, я разучился сидеть. Он засмеялся: - Действует на мозги, а? - Это точно. - А как насчет твоего отражения? - Что ты имеешь в виду? - Когда ты в последний раз видел свое отражение? Я пожал плечами. К стене душевой хижины, снаружи, было прикреплено зеркальце из косметички. Мужчины пользовались им во время бритья, но оно показывало лишь крошечную часть лица. Если не считать этого, я не видел себя в зеркале с тех пор, как покинул Самуй. - Тут есть раковина и зеркало. Сходи - посмотри на себя. Ты поразишься. Неожиданно забеспокоившись, я нахмурился: - Почему? Разве с моим лицом что-то не так? - Да нет. Просто сходи и посмотри. Тогда поймешь, в чем дело. Я действительно испытал настоящий шок. Из зеркала на меня смотрел совершенно незнакомый человек. Моя кожа стала темнее, чем я мог себе вообразить; солнце высветлило мои черные волосы, и они приобрели коричневый оттенок, к тому же стали виться, а зубы сделались такими ослепительно белыми, что кроме них, я ничего не видел на лице. Вдобавок к этому я постарел и выглядел на все двадцать шесть - двадцать семь, а на носу у меня появилось несколько веснушек. Веснушки особенно потрясли меня. Раньше у меня их никогда не было. Я пялился на свое отражение добрых минут пять, не в силах сдвинуться с места. Я бы глазел на него целый час, если бы Джед не позвал меня обратно за столик, чтобы заказать еду. - Ну как тебе? - спросил он, когда я с идиотской улыбкой на лице подходил к нему. - Действительно потрясающе. А почему бы и тебе не посмотреться в зеркало? Замечательное зрелище. - Нет... Я уже не видел себя шесть месяцев. Я жду момента, когда мое отражение повергнет меня в полный ужас. - Шесть месяцев! - Ага. А может быть, и больше. - Он бросил мне меню. - Ну давай. Чего закажешь? Лично я умираю с голоду. Я просмотрел огромный список, задержавшись вначале на банановых блинчиках, но потом передумал. - Наверное, я возьму пару чизбургеров. - Чизбургеры. Что-нибудь еще? - Гм... Ладно. Цыпленок под соусом с лапшой. В конце концов, мы находимся в Таиланде. Джед встал и оглянулся через плечо на людей, загоравших на пляже. - Согласен, - сухо произнес он и пошел делать заказ. Ожидая, когда нам принесут еду, мы смотрели телевизор. В противоположном конце кафе было видео, и по нему крутили "Список Шиндлера". Шиндлер ехал на лошади по опустевшему гетто и заметил маленькую девочку в красном пальто. - Как тебе ее пальто? - спросил Джед, потягивая "Кока-колу". Я пил "Спрайт". - А что в нем такого? - Как ты думаешь, не подкрасили ли его на пленке кисточкой? - В каждом кадре? Как в мультике? -Да. - Вряд ли. Они, наверное, сделали это при помощи компьютера, как в "Парке Юрского периода". - А-а. - Джед осушил свою бутылку и причмокнул губами. - Вот это вещь! Я недоуменно посмотрел на него: - "Список Шиндлера"? - Ты не въехал. "Кока-кола". Приготовление еды заняло, по-видимому, целую вечность, потому что когда ее принесли, Шиндлер снова глядел на красное пальто. Если вы смотрели фильм, то знаете, что между этими двумя появлениями красного пальто проходит не меньше часа. А то и больше. К счастью, я обнаружил в кафе старый игральный автомат "Космические пришельцы", поэтому ожидание не было для меня тягостным. Кампучия Джед предоставил мне право выбора. Я мог пойти с ним за рисом или остаться на пляже и встретиться с ним позже. Он не слишком нуждался в моей помощи, поэтому я решил остаться. В любом случае, мне нужно было сделать свои покупки. Мне хотелось пополнить свой запас сигарет и найти батарейки для "Геймбоя" Кити. В одном из кафе Хатрина я обнаружил магазинчик - или, точнее говоря, стеклянный прилавок с кое-какими товарами. После покупки батареек и сигарет обнаружилось, что у меня еще осталось много денег на подарки. Прежде всего я купил мыла для Грязнули. Это было нелегким делом, потому что в магазине продавалось несколько разновидностей мыла западного производства и несколько разновидностей местного мыла, но не было такого, каким пользовался Грязнуля. Я перебирал куски, прежде чем нашел одно мыло под названием "Люксум". На нем было написано, что это "мыло, обогащенное ценными компонентами, а к тому же душистое". Слова "к тому же" обратили на себя мое внимание, а слово "душистое" взяло в плен. Я знал, как это важно для Грязнули. Затем я накупил целую кучу лезвий, которыми предполагал поделиться с Этьеном, Грегорио и Кити. Еще я купил тюбик пасты "Колгейт" для Франсуазы. Зубную пасту на пляже никто не употреблял: у нас было десять зубных щеток, находившихся в общем пользовании, хотя многие обитатели лагеря каждое утро просто жевали прутик. Франсуаза не имела ничего против общей зубной щетки, но тосковала по зубной пасте, поэтому я знал, что подарок ей понравится. Следующей моей покупкой стали несколько пакетиков карамели - мне не хотелось, чтобы кто-то остался с пустыми руками, - и, наконец, я купил шорты. Мои уже совсем изорвались, и я считал, что они протянут максимум месяц-два. Когда я покончил со всеми покупками, делать мне было больше нечего. У меня была еще одна бутылка "Спрайта", с которой я быстро расправился, поэтому я решил убить время, пройдясь по Хатрину. Но пройдя всего несколько сотен метров, я изменил свое намерение. Вокруг теснились только пляжные домики - смотреть было не на что. И я уселся на песок и принялся болтать ногами в воде, представляя удовольствие, с которым будут принимать на пляже мои подарки. В моей голове возникла сцена в духе "Астерикса": по возвращении путешественники попадают на грандиозный пир. У нас не будет кабаньих туш и галльского вина, но будет много травки и более чем достаточно риса. - Сайгон. - произнес мужской голос, и я очнулся от своей грезы. - Настоящее сумасшествие. - Похоже на то, - сказал другой голос, женский. - Мы жили там два месяца. Место напоминает Бангкок лет эдак с десять назад. Может быть, там было даже лучше. Я оглянулся и увидел четырех человек, загоравших на песке. Это были две девушки-англичанки и два парня-австралийца. Все они разговаривали очень громко, так громко, что, казалось, адресовались больше к прохожим, чем друг к другу. - Да, но если Сайгон - сумасшедшее место, то Кампучия была чертовски нереальной, - сказал второй австралиец, тощий парень с коротко стриженными волосами, длинными баками и крошечной бородкой. - Мы пробыли там шесть недель. Остались бы и дольше, но уже заканчивались деньги. Нужно было возвращаться в Таиланд, чтобы забрать на почте перевод. - Там хорошо, - согласился первый парень. -Можно было задержаться там на все шесть месяцев. - Даже на шесть лет. Я повернулся обратно к морю. Знакомый обмен мнениями, подумал я про себя, и не стоит в него включаться. Но тут я обнаружил, что не в состоянии от него отключиться. Все объяснялось даже не громкостью разговора - меня заинтриговали слова этого парня о Кампучии. Мне стало интересно, не новое ли это название Камбоджи. Не раздумывая больше ни секунды, я повернулся к ним. - Эй! - сказал я. - Любопытно, почему вы называете Камбоджу Кампучией? Все четверо, как по команде, посмотрели на меня. - Вы говорите о Камбодже, да? - продолжал я. Второй австралиец покачал головой, но не потому, что был не согласен со мной, - это был отклик человека, который пытался определить, кто я такой. - Вы говорите о Камбодже, правда? - переспросил я на тот случай, если он не расслышал меня. - О Кампучии. Я только что оттуда. Я поднялся и подошел к ним. - Но кто называет эту страну Кампучией? - Камбоджийцы. - Но не кампучийцы же. Он нахмурился: - Что ты сказал? - Мне просто интересно, откуда вы взяли слово "Кампучия"? - Приятель, - вмешался первый австралиец, -какая разница, что мы называем Кампучией? - Дело не в этом. Мне просто стало интересно, потому что раньше я думал, что Кампучия - это название, придуманное красными кхмерами. Наверное, я ошибся. Может быть, это старинное название Камбоджи, но... Я осекся. Неожиданно до меня дошло, что все четверо смотрят на меня, как на сумасшедшего. Я неуверенно улыбнулся: - Это не важно... Мне просто стало интересно, вот и все... Кампучия... Звучит как-то странно. Молчание. Я чувствовал, как мое лицо покрывается краской. Я знал, что совершил какой-то faux pas, но не догадывался, какой именно. С улыбкой отчаяния на лице я попытался яснее изложить свое мнение, но мое смущение и нервозность окончательно испортили дело. - Я просто сидел здесь, а вы сказали "Кампучия", а я думал, что это название придумали красные кхмеры, но вы еще упомянули старое название Хошимина... Сайгон. Я не провожу параллелей между Вьетконгом и красными кхмерами. Нет, однако... - Ну и что? Это был закономерный вопрос! Секунду-другую я обдумывал его, а затем сказал: - Да вообще-то ничего, по-моему. - Так чего ж ты пристаешь к нам, приятель? Я не знал, что ответить. Я неуклюже пожал плечами и повернул обратно, чтобы забрать свою сумку с покупками, а у меня за спиной, я услышал, кто-то из них забормотал: "Еще один лунатик. Никуда не деться от них". От этого комментария мои уши зарделись, а кончики пальцев стало покалывать. Такого со мной не случалось с раннего детства. Когда я сел на свое прежнее место, то почувствовал себя скверно. Хорошее настроение моментально улетучилось. Я не мог понять, что уж такого я сказал. Я лишь хотел присоединиться к их разговору - что за преступление? Есть пляж и есть мир - провел я решительную черту. Мой пляж, где можно в любое время присоединиться к чьему-либо разговору, и мир, где подобное запрещалось. Через несколько минут я поднялся, чтобы двинуться дальше. Я обратил внимание, что голоса стали тише, и с тоской подумал, что разговор идет обо мне. Я пошел и вскоре обнаружил уединенную пальму, под которой и расположился. Мы с Джедом условились встретиться в том же кафе, в котором съели ланч, поэтому у меня в запасе было еще несколько часов. Слишком много часов. Ожидание, похоже, превращалось в тяжкое испытание. Я выкурил подряд две с половиной сигареты. Мне хотелось выкурить три или даже больше, но, куря третью, я раскашлялся на добрых пять минут. Я с неохотой загасил ее и втоптал в песок. Мое замешательство быстро сменилось раздражением. До этого Хатрин вызывал у меня сдержанное любопытство, но теперь я смотрел на него с ненавистью. Все вокруг было дерьмо: таиландцы улыбались, как акулы, и беззаботный гедонизм был подчеркнуто беззаботным, чтобы казаться правдоподобным. А главное, мой взгляд повсюду замечал признаки упадка. Дух разложения висел над Хатрином, как над загорающими москиты, привлеченные запахом пота и сладковатого лосьона для загара. Серьезные путешественники уже отправились на следующий в цепочке остров, недозревшие путешественники ломали головы, куда же исчезла отсюда вся настоящая жизнь, а орды туристов - те всегда катятся по наезженной колее. Здесь я впервые осознал подлинную ценность нашего тайного пляжа. При мысли о том, что лагуну постигнет судьба Хатрина, кровь застыла у меня в жилах. Я начал рассматривать загорелые тела вокруг, как будто фотографировал врагов, запоминая образы и накапливая их. Время от времени мимо меня проходили парочки, и до меня долетали обрывки их разговоров. Я услышал, должно быть, десятка два разных акцентов и языков. Я не понимал большинства из них, но все слова воспринимались как угроза. Время тянулось, заполненное лишь этими мыслями, поэтому, когда мои веки отяжелели, я позволил им опуститься. Сказались жара и ранний подъем. Дневная сиеста представлялась желанным спасением от мира. Я провинился В восемь часов зазвучала музыка. Это было как нельзя кстати, иначе я проспал бы до полуночи. На пляже одновременно заработали четыре или пять стереосистем, каждая со своим репертуаром. Я отчетливо слышал лишь две из них, расположенные по обе стороны от меня, но казалось, что все раздававшиеся на пляже басы гудят у меня в голове. Выругавшись и стряхнув с глаз сон, я вскочил на ноги и побежал обратно к кафе. В кафе было уже полно народу, но я сразу же увидел Джеда. Он сидел за тем же самым столиком, за которым мы сидели днем. В руках он держал бутылку пива и выглядел крайне раздраженным. - Где тебя носило? - сердито спросил он, когда я подсел к нему. - Я уже давно жду тебя. - Извини, - ответил я. - Я заснул... У меня был неудачный день. - Да что ты! Держу пари, что с моим и сравнивать нечего. - Что случилось? Ты что, не достал риса? - Я достал рис, Ричард. Не беспокойся на этот счет. Я пристально взглянул на него. В его голосе звучала тревожная нотка угрозы. - А в чем же тогда дело? - Вот ты и объясни мне в чем. - Объяснить тебе?.. - Расскажи-ка о двух янки. - О двух янки? Джед сделал большой глоток пива: - Я слышал, как двое янки говорили о месте под названием "Эдем" в морском парке. - О черт! - Они знают тебя, Ричард. Они называли твое имя. И у них была карта. - Его глаза сузились, как будто он еле сдерживал себя. - Карта, Ричард! Они показывали ее немцам! Кто знает, сколько еще народу видело ее? Я потряс головой. Я еще не проснулся как следует. - Я совсем забыл, что я... - Кто они такие? - Погоди, Джед. Ты не понимаешь. Я ничего не говорил им о пляже. Они сами рассказали мне о нем. Они уже знали о его существовании. Он со стуком поставил бутылку на стол: - Кто они? - Зеф и Сэмми. Я познакомился с ними на Самуе. - Продолжай. - Они жили в соседнем домике. Мы провели вместе какое-то время, а вечером перед нашим отправлением на Пхелонг они заговорили о пляже. - Заговорили первыми? - Да! Именно. - И ты нарисовал им карту? - Нет! Я им ничего не сказал, Джед! Никто из нас ничего не сказал им. - Откуда же тогда взялась карта? - На следующее утро... я нарисовал карту и сунул ее им под дверь. - Я вытащил сигарету и попытался зажечь ее. Мои руки сильно дрожали, и я закурил лишь с третьей попытки. - Зачем? - Я был сам не свой! - Ты взял и просто нарисовал им карту? Они же тебя об этом не просили! - Я не знал, существует ли на самом деле пляж. Мы ведь могли отправиться в никуда. Я должен был рассказать кому-нибудь, куда мы двинемся, - на тот случай, если выйдет промашка. - Что за промашка? - Ну... Нам ведь ничего толком не было известно! Я просто не хотел, чтобы мы исчезли и никто об этом не знал. Джед обхватил голову руками: - Все это может плохо кончиться, Ричард. - Мы могли бы затеряться в морском парке, и никто бы так и не узнал... Он медленно кивнул: - Я понимаю. Несколько минут мы сидели молча. Джед напряженно разглядывал стол, а я смотрел куда угодно, только не на него. У автомата "Космические пришельцы" коренастая негритянка с тугими косичками пыталась поразить последнего пришельца. Он двигался так быстро, что был просто пятном на экране. Она каждый раз промахивалась, и перед тем, как он оказался внизу экрана, она с отвращением отвернулась. Голоса и музыка были слишком громкими, и я не мог услышать, как взорвался ее космический корабль, но я все понял по ее лицу. В конце концов Джед поднял голову: - Эти двое янки... Ты думаешь, они смогут добраться до нас? - Может, у них и получится, Джед. Я ведь плохо их знаю. - Черт! Это может плохо кончиться. - Неожиданно он перегнулся через столик и положил свою руку на мою. - Слушай, - сказал он, - ты чувствуешь себя виноватым? Я кивнул. - Перестань. Я серьезно. Что бы ни случилось с этими янки, ты ни в чем не виноват. Будь я на твоем месте, я бы, наверное, поступил точно так же. - Что ты имеешь в виду под этим "что бы ни случилось"? - осторожно спросил я. - Я имею в виду... Я имею в виду, что... что бы ни случилось, мне не хочется, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Это важно, Ричард. Если и следует кого-то винить, так это Даффи. - Он вздохнул. -Или меня. - Тебя? - Меня. Я было открыл рот, чтобы попросить его объяснить свои слова, но он поднял руку: - Об этом сейчас не стоит говорить. - Ладно, - тихо сказал я. - Послушай, пока у нас еще не возникло никаких проблем. Через несколько недель янки, наверное, улетят домой и увезут с собой карту. Даже если они и останутся в Таиланде, они, скорее всего, не предпримут попыток добраться до нас. Они показались мне болванами, а это путешествие не из легких. - Надеюсь, что ты прав, - невнятно пробурчал я, вспомнив, как искусно они прикалывались тогда. - Только и остается, что надеяться. Надеяться и ждать... - Он покончил со своим пивом. - Нам нужно вечером отнести рис в лодку, потому что я не хочу тащить эти мешки при свете дня. Ты готов? -Да. Он поднялся из-за столика: - Хорошо. Тогда пошли за рисом. Позади кафе был узкий проход между двумя пляжными домиками, и там, под брезентом, были спрятаны наши мешки с рисом. Мы положили их на брезент, чтобы их можно было тащить по песку, и, держа брезент за концы, отправились в долгий путь обратно к лодке. Сразу за пределами Хатрина мы устроили перекур и съели несколько конфет из моей сумки с подарками. - Извини, что я напустился на тебя, - сказал Джед, когда я передал ему пакет. - Да ладно, все в порядке. - Нет. Ты уж извини. Ты не заслужил этого. Я пожал плечами. У меня было чувство, что заслужил. - Я не спросил тебя, почему у тебя был неудачный день. - А... Да ничего... Это все Хатрин. Место или люди. Просто в дрожь бросает. - Меня тоже. Поганый городишко, верно? - Поганый... Верно. Так оно и есть. - Ричард? -Да. - Когда мы вернемся в лагерь, никому не говори о янки. -Но... - Сэл и Багз. Я думаю, они не поймут. Я взглянул на него, но он был слишком поглощен срыванием обертки с конфеты. - Если ты думаешь, что так будет лучше... - Да. Я так думаю. Нам понабилось еще часа три, чтобы добраться до оставленного нами знака. Воткнутая рогатина отчетливо виднелась в ярком лунном свете, и мы оставили мешки около нее. Затем я пошел посмотреть, все ли в порядке с лодкой, а Джед тем временем стаскивал мешки с брезента и расстилал его на песке. Под кустами царил полный мрак, но я смог нащупать изогнутый нос лодки. Мне этого было достаточно. Раз у нас есть средство спасения, можно расслабиться. Когда я вернулся к оставленному нами знаку, Джед уже спал. Я лег возле него и посмотрел на звезды, вспомнив, как мы смотрели на звезды с Франсуазой. Где-то там находился параллельный мир, где я был единственным владельцем карты, размышлял я, и мне захотелось, чтобы это была карта нашего острова. Сквозь утренний туман я вижу... Мистер Дак сидит в своем номере на улице Кхаосан. Он сорвал одну из закрывавших окно газет и теперь смотрит на улицу. Позади него на кровати разбросаны ручки, карандаши - без сомнения, те, которыми он рисовал карту. Карты нигде не видно -она, наверное, уже пришпилена к моей двери. Я вижу, как у него дрожат плечи. - Мистер Дак? - осторожно спрашиваю я. Он оборачивается, озадаченно нахмурившись, оглядывает комнату, а затем замечает меня через москитную сетку. - Рич... Привет. - Привет. Ты в порядке? - Нет. - По его небритой щеке скатилась слеза. -Я собираюсь скоро покончить с собой. И мне чертовски плохо. - Я сожалею. Я могу для тебя что-нибудь сделать? Он вздохнул: - Спасибо, Рич. Ты настоящий друг, но теперь уже слишком поздно. Я уже одиннадцать недель лежу в бангкокском морге. - Тебя некому забрать? - Некому. Таиландская полиция обратилась в британское посольство. Они нашли моих родителей в Глазго, но родители отказались приехать и подписать сопроводительные документы. Им наплевать на меня! - На его щеке появилась еще слеза. - На своего единственного сына. - Это ужасно. - Если никто не подпишет сопроводительные документы, то через месяц меня подвергнут кремации. Посольство не станет оплачивать перевозку моего тела. - Ты... хотел бы, чтобы тебя похоронили в земле. - Я не возражаю против кремации, но если мои родители не приедут забрать меня, я не хочу, чтобы меня отправляли на родину. Пусть мой пепел останется здесь. - Голос мистера Дака задрожал. - Короткая церемония, ничего особенного, и мой пепел будет развеян над Южно-Китайским морем. - Он зарыдал. Я прижался лицом и руками к сетке. Мне хотелось сейчас быть в его номере, рядом с ним. - Эй, мистер Дак! Все не так уж плохо. Он сердито покачал головой, и сквозь его всхлипывания я услышал, как он начал напевать песню из сериала "Военно-полевой госпиталь". Я подождал, пока он не перестанет петь, я не знал, куда девать глаза, а потом сказал: - У вас хороший голос. - Я сказал это в основном по той причине, что не знал, что еще сказать. Он пожал плечами, вытирая лицо грязной майкой. В результате его лицо стало еще грязнее. - Голос слабый, но могу напеть мелодию. - Нет, мистер Дак, голос хороший... Мне всегда нравился этот сериал. Мне показалось, что он немного оживился. - Мне тоже. Вертолеты в первых кадрах... - Вертолеты были потрясающими. - "Военно-полевой госпиталь" - это фильм про Вьетнам. Ты знал об этом, Рич? - А разве не про Корею? - Про Вьетнам. Корея была лишь предлогом. Мистер Дак отвернулся и снова уставился в окно. По-видимому, ему не хотелось разговаривать, поэтому для поддержания беседы я спросил его, что он там рассматривает. - Ничего, - мягко ответил он. - Водитель такси спит в своей машине... Бродячая собака роется в мусоре... Ты не обращаешь внимания на эти вещи, Рич, когда ты жив, но когда они - последнее, что ты видишь... - Его голос вновь задрожал, и он сжал кулаки. - Пора кончать с этим. - Покончить с собой? - Да, - произнес он. Потом повторил более твердо: - Да. Он бодро подошел к своей кровати, уселся на нее и вытащил из-под подушки нож. - Не надо, мистер Дак! Не надо делать этого! - У меня уже принято решение. - Всегда есть время изменить свое решение! - Теперь меня уже ничто не остановит. - Мистер Дак! - еле слышно крикнул я. Слишком поздно. Он уже начал наносить себе раны. Я не видел, как он умирал, так как решил, что это будет знаком неуважения к нему. Но я заглянул к нему минут через пять, чтобы узнать, как он там. Он был еще жив, катался по простыням и забрызгивал кровью стены. Прежде чем взглянуть на него снова, я выждал минут пятнадцать, желая действовать наверняка. На этот раз он неподвижно лежал в том самом положении, в котором я обнаружил его. Тело его изогнулось, так что ноги свисали с кровати - деталь, которую я тогда не заметил. Перед тем как умереть, он, наверное, попытался встать. - Я заберу твой пепел, мистер Дак, - прошептал я через сетку. - Не беспокойся. Перебор Я проснулся с первым проблеском зари. Солнце еще не поднялось из-за горизонта, и пляж был залит странным голубоватым светом - темным и ярким одновременно. Это было красивое и успокаивающее зрелище. Казалось, что даже волны плескались тише, чем обычно. Я не разбудил Джеда, потому что люблю бодрствовать, когда другие спят. При этом мне хочется просто послоняться вокруг, приготовить завтрак, если есть из чего; а в данном случае у меня возникло желание побродить по берегу. Прогуливаясь, я решил поискать красивые ракушки. Багз сделал мне очень хорошее ожерелье, но многие ракушки оказались слегка тусклыми. Наверное, его не особенно заботило, чтобы ожерелья вышли эффектными. Даже ожерелье Франсуазы, самое лучшее из наших трех, было не таким красивым, как ожерелья большинства других обитателей лагеря. Я довольно быстро насобирал ракушек, и передо мною встала тяжелая проблема выбора - от каких же отказаться. Самой великолепной, по-моему, была ракушка с синими, красными и зелеными пятнышками - панцирь крошечного краба. Я решил, что она будет центральным звеном моего нового ожерелья, и с нетерпением ждал того момента, когда начну перенизывать ожерелье, возвратившись домой. Метрах в двухстах от того места, где мы спрятали лодку, я наткнулся на спавшую на зеленой траве парочку. Ту самую, которая вчера прошла мимо нас с Джедом. Первым моим побуждением было повернуться и уйти, но любопытство остановило меня. Они выбрали для проживания на удивление отдаленный пляжный домик в нескольких километрах от Хатрина, и мне стало интересно, что это за люди. Я распихал ракушки по карманам и направился по песку к ним. Теперь, когда у меня появилась возможность рассмотреть эту парочку с близкого расстояния, она меня ужаснула. Область вокруг рта девушки была покрыта болячками, которые облепили жирные черные москиты. На ее руках и ногах сидело по меньшей мере тридцать или сорок штук. Я махнул рукой - они даже не сдвинулись. На парне москитов не было. И не удивительно, подумал я, потому что он явно не был для них лакомым кусочком. Судя по его росту, он должен был весить килограммов семьдесят, но в нем было никак не больше пятидесяти. Тело его походило на рисунок из учебника по анатомии: отчетливо просматривалась каждая косточка, каждая ослабевшая мышца. Около него валялся пузырек с таблетками, на котором был написан адрес какой-то подозрительной аптеки в Сураттхани. Я поинтересовался его содержимым, но он был пуст. Некоторое время я рассматривал парня, прежде чем обнаружил, что его глаза немного приоткрыты. Всего лишь узкие щелочки, которые и не заметишь при первом взгляде. Я подождал, пока он моргнет. Он не моргнул, а может быть, я проглядел, поэтому я стал ждать, когда он вздохнет. Этого он тоже не сделал. Тогда я наклонился и потрогал его грудь. Она была теплой, но окружающий воздух тоже был теплым, и это совершенно ничего не значило. Я надавил рукой сильнее. Мои пальцы глубоко проникли ему под ребра, и кожа провисла над костью. Пульс не прощупывался. Я начал считать, старательно отмечая секунды "слонами", и когда я насчитал шестьдесят "слонов", то понял, что он мертвый. Я нахмурился и огляделся по сторонам. Если не считать фигуры спящего Джеда и рисовых мешков, пляж был совершенно пуст. Тогда я еще раз посмотрел на девушку. Благодаря москитам я знал, что она жива. К тому же ее грудь мерно поднималась и опускалась. Это вывело меня из равновесия. Меня не тревожил парень, потому что он приехал в Таиланд и хватил лишнего, а значит, это был его выбор. Но в отношении девушки дело обстояло совершенно по-другому. Как только у нее пройдет опиумный угар, она очнется на пустом пляже возле трупа. Я решил, что это будет для нее ужасно, и, понимая, что обнаружил ее я, ощутил некоторую ответственность за нее. Закурив сигарету, я начал размышлять, каким образом могу помочь ей. О том, чтобы разбудить девушку, не могло быть и речи. Даже если сумею это сделать, с ней только случится истерика... Потом вмешаются тайские власти на Пхангане, а это уже катастрофа... Еще один вариант: разбудить Джеда и попросить у него совета... Но я отбросил эту мысль. Я знал, что он скажет. Что это не наше дело и мы должны оставить эту парочку там же, где нашли, а я не хотел поступать подобным образом. Наконец у меня появилась идея. Я оттащу тело парня в кусты и спрячу его там. И когда девушка проснется, то решит, что он пошел прогуляться. Спустя день-другой она поймет, что он исчез, и начнет беспокоиться, не случилось ли с ним чего-нибудь, но, по крайней мере, она не узнает, что он умер. К тому времени муравьи и жуки, наверное, сожрут его тело, и никто, кроме меня, не будет знать правды. Я занялся вставшей передо мной задачей, время от времени поглядывая на часы. Джед скоро проснется, и тогда мы должны отправляться. - Джед, - мягко позвал я. Он зашевелился и помахал перед лицом, как будто отгонял муху. - Джед! Проснись! - Что такое? - забормотал он. - Нам нужно отправляться. Уже светает. Он сел и взглянул на небо. Солнце уже поднялось над горизонтом. - Черт, да нам действительно уже пора. Проспал. Извини. Ну что ж, в путь так в путь. Когда мы находились на полпути между Пханганом и нашим островом, я рассказал Джеду о мертвеце и о том, как я решил эту проблему. - Боже мой, Ричард! - вскричал он, но лишь из-за громкого шума мотора. - Какого черта ты это сделал? - А что я, по-твоему, должен был сделать? - Тебе надо было оставить его на месте, идиот! Какое нам до всего этого дело? Никакого. - Я знал, что ты так скажешь, - ответил я. - Я знал.