ПЛЕННИКИ СОЛНЦА Паломники Никто не проявил к нам ни малейшего интереса. Некоторые лишь из вежливости спрашивали: "Как съездили?" - но когда я принимался отвечать, их глаза тускнели, или их взгляд привлекало что-то за моей спиной. Сначала подобное отношение меня бесило - мне хотелось без конца повторять, как загажен Пханган. Мое огорчение еще усилилось из-за безразличия, с которым были приняты мои скромные подарки. Франсуаза попробовала разок зубную пасту и выплюнула ее, сказав при этом: "Тьфу, уже забыла, какая она горькая". А Кити сказал, что мне не следовало покупать батареек местного производства, потому что они быстро разряжаются. Единственным, кто оказался доволен, был Грязнуля. После того как я вручил ему мыло, он прямиком направился в душ, а потом с радостью сообщил мне, как много пены получается от этого мыла. Но я огорчался лишь до тех пор, пока в моей памяти еще были свежи воспоминания о Пхангане. Это продолжалось недолго. Как и в первый раз, когда я очутился на пляже, воспоминания начали притупляться. Неуклонно и быстро, так что уже через неделю для меня вновь не существовало ничего, кроме лагуны и защищавшего ее пояса скал. То есть ничего, кроме мира, снова превратившегося во что-то безликое и неопределенное. В последнюю очередь у меня исчезло беспокойство по поводу Зефа и Сэмми. На пятую ночь по возвращении я не мог заснуть, встревоженный мыслями о том, что предпримут они вместе с таинственными немцами. Но проходили дни, никто так и не появился, поэтому я перестал чересчур беспокоиться. На следующий день после этой тревожной пятой ночи я спросил Джеда, думал ли он о Зефе и Сэмми. Джед повел руками. - Я немного думал об этом, - ответил он. - Но по-моему, у нас все в порядке. - Да? - спросил я, чувствуя, как гора свалилась с плеч. - Да. Те двое идут по маршруту паломников. От тех янки так и несет путеводителем. А если я ошибаюсь, то мы, как я уже говорил, будем действовать, исходя из сложившихся обстоятельств. - Он разгладил бороду. - Знаешь, Ричард, когда-нибудь я найду одного из тех, кто сочиняет про Одинокую планету, и спрошу его: разве fucking Кхаосан - это уединенный уголок? Я улыбнулся: - Спросишь перед тем, как набьешь ему морду? Он не улыбнулся мне в ответ. "Челюсти-1" Спустя несколько недель после плавания за рисом я проснулся из-за шума дождя, барабанившего по крыше дома. С того момента как я появился здесь, дождь шел всего три или четыре раза, и каждый раз это были обычные ливни. Теперь же разразилась настоящая тропическая гроза, даже более сильная, чем гроза на Самуе. Несколько человек сгрудились у входа в дом, выглядывая наружу и осматривая лагерь. Вода лилась сквозь лиственный навес над лагерем толстыми струями, которые, будто лазерные лучи, проделывали в земле грязные дыры. Под одной из струй стоял Кити, верхнюю половину его тела скрывал серебряный зонт воды, веером разлетавшейся от его макушки. Я узнал его лишь по черным ногам и негромкому смеху. Багз тоже стоял на улице, наклонив голову к плечу и обратив одну щеку вверх; руки он вытянул в стороны и подставил ладони дождю. - Воображает, что он Христос, - пробормотал чей-то голос позади меня. Я обернулся и увидел Джессе, плотного новозеландца, работавшего на огороде вместе с Кити. Джессе был одним из обитателей лагеря, с которыми мне почти не приходилось говорить, но я всегда подозревал, что именно он в первый раз подхватил мою инициативу в игре "Спокойной ночи, Джон-бой". Я снова посмотрел на Багза и улыбнулся: в его позе действительно было что-то от благочестивого Христа. Или в самой позе, или же в блаженном выражении его лица. - Понимаешь, о чем я? - спросил Джессе. Я улыбнулся. - Наверное, плотницкое занятие не прошло для него даром, - предположила стоявшая поблизости Кэсси, и мы все захихикали. Я собрался что-нибудь добавить, но Джессе подтолкнул меня локтем. На противоположном конце дома появилась Сэл, она направлялась к нам. Рядом с ней шел Грегорио, он выглядел несколько раздосадованным. - Из-за чего задержка? - спросила, подойдя к нам, Сэл. Никто ей не ответил, и поэтому я переспросил ее: - Задержка? - Рыба, огород, работа - ждут. Джессе пожал плечами: - Под дождем на огороде особенно нечего делать, Сэл. - Можно закрывать растения от дождя, Джессе. Можно соорудить для них навесы. - Растениям нужен дождь. - Такой дождь им не нужен. Джессе снова пожал плечами. - А ты, Ричард? С чем мы будем есть твой рис, если ты не пойдешь ловить рыбу? - Я жду Грега. - Грег уже готов. - Да, - сказал Грегорио. Тут подошли Этьен и Франсуаза. - Мы готовы. Скользя по грязи, мы побежали на пляж. Не знаю, почему мы неслись: ведь мы промокли за считанные секунды, и, в любом случае, нам предстояло провести следующие три часа в воде. Думаю, просто мы все понимали, что от нас ждут остальные, - чтобы мы справились с рыбной ловлей как можно быстрее. Пока мы бежали, я размышлял над коротким разговором у входа в дом. Я никогда никому не говорил о том, как меня раздражает Багз, - никому, даже Кити. Это вряд ли было бы мудрым поступком, учитывая положение Багза в лагере и ничтожность моих претензий. Но после слов Джессе и Кэсси я подумал: а не испытывают ли и другие подобных чувств? Хотя не было сказано ничего плохого, Джессе и Кэсси, несомненно, испытывали раздражение, но до того момента мне и в голову не приходило, что Багз вызывает неприязнь у кого-то еще, кроме меня. Больше всего меня поразило, как они забеспокоились, когда к нам подошла Сэл. Если бы не это, шутки не показались бы мне такими многозначительными. А так у меня возникло чувство, что я наблюдаю некое размежевание, пусть и слабо проявленное, однако же говорившие считали меня своим. Я решил, что мне нужно побольше разузнать о Джессе и Кэсси, хотя бы для того, чтобы получше познакомиться с ними. Я бы порасспросил о них Грегорио, но я понимал, что получу ничего не значащий дипломатичный ответ. О них можно было поговорить с Кити или с Джедом. Море окутывал густой, низко висящий туман из испаряющихся дождевых капель. Мы встали под прикрытием пальмы, опираясь на свои остроги, и покачали головами. - Это слишком глупо, - сказала Франсуаза. - Мы не сможем убивать рыбу, если ее не будет видно. - Даже воды не видно, - согласился Этьен. - Мы обычно пользуемся маской, - возразил Грегорио, поднимая ее вверх. Я застонал: - Ты всегда поступаешь так во время дождя? - Конечно. - Но это означает, что только один из нас сможет заниматься ловлей. Она растянется на целую вечность. - Это займет немало времени, Ричард. - А что делать Моше с югославками и шведами? У них же нет масок. - Они попробуют ловить рыбу, но убьют лишь несколько штук... Когда идет такой сильный дождь, еды у нас на пляже становится просто в обрез. - А если дождь будет продолжаться дней пять? -спросила Франсуаза. - Он ведь может растянуться и на пять дней, да? Грегорио пожал плечами и взглянул на небо. Насколько можно было судить, дождь зарядил не меньше, чем на ближайшие сутки. - Еды на пляже становится просто в обрез, -повторил Грегорио и поглубже вогнал свою острогу в мокрую землю. Мы погрузились в молчание. Каждый из нас, по-видимому, ждал, что кто-то другой первым наденет маску. Я простоял бы весь день под пальмой, уклоняясь от предстоящих трудов, ведь я понимал, что как только мы возьмемся за дело, мы будем обречены на то, чтобы закончить его. Прошло пять минут, еще пять, а затем Этьен перекинул свою острогу через плечо. - Нет, - сказал я, вздохнув. - Первым пойду я. - Да, Ричард? Мы ведь можем бросить монетку. - У тебя есть монетка? Этьен улыбнулся: - Мы можем бросить... маску. Если она упадет стеклом вниз, я пойду первым. - Я не против того, чтобы пойти первым. - Ладно, - согласился он, похлопав меня по руке. - Тогда после тебя моя очередь. - Договорились. Грегорио передал мне маску, и я направился к воде. - Ныряй поглубже и смотри под валунами, -крикнул Грегорио мне вдогонку. - Рыба прячется. Плыть в густом тумане оказалось нелегким делом. Я не мог долго оставаться в маске, потому что туман был настолько густым, что я был не в состоянии дышать ртом, а значит, мне приходилось постоянно моргать, чтобы смахивать с глаз капельки влаги. Я видел вокруг себя лишь темную воду; каждый вдох требовал немалых усилий, но у меня возникло приятное ощущение погружения в мир, не лишенный опасности. Я сделал остановку возле первого попавшегося валуна. Он был одним из ряда небольших и находился примерно в шестидесяти метрах от берега. Мы редко пользовались им, так как на нем хватало места сесть только одному человеку, но учитывая, что я и был один, его размеры не имели особого значения. Когда я встал на него, верхняя половина моего тела выступила из висевшего над водой тумана. Этьен стоял на песке, держа ладони перед лбом козырьком, чтобы защититься от дождя. Я помахал ему острогой. Он заметил меня и направился обратно под деревья. Первое, что мне нужно было сделать, - это найти тяжелый камень, чтобы я смог задержаться на дне с порядочным запасом воздуха в легких. Я надел маску, скользнул в воду и начал опускаться на дно. Все вокруг было темно-серое из-за черного неба и тумана, но видимость все же оказалась неплохой. Рыбы, однако, совсем не было видно, даже стай крошечных рыбешек, обычно снующих вокруг кораллов. Я искал камень, стараясь двигаться помедленнее. Если рыба плавала где-то поблизости, мне не хотелось распугивать ее. Наконец я нашел камень подходящего размера и веса. К этому времени у меня практически иссяк запас воздуха, поэтому я воткнул острогу возле камня, чтобы пометить место, и поднялся на поверхность. Опускаясь обратно на дно, я увидел несколько ханосов, приплывших посмотреть, кто это появился в их убежище. Я сел на дно, держа на коленях камень, и стал ждать, когда любопытство заставит их оказаться в пределах досягаемости остроги. Когда я нырнул в третий раз, то увидел акулу. Перед этим я убил первого ханоса, и акулу, наверное, привлек запах крови. Акула была небольшая: метра в полтора длиной и толщиной с мою ногу - но сильно напугала меня. Я не знал, что мне делать. Несмотря на ее небольшие размеры, я начал нервничать, но мне не хотелось возвращаться лишь с одной рыбиной: пришлось бы объяснять, почему я так быстро вернулся. Однако акула могла появиться вновь. Возможно, это был еще детеныш. Я решил вынырнуть на поверхность и подождать, устроившись на валуне, в надежде, что она уплывет прочь. Так я и сделал. Следующие десять минут, дрожа от тумана и дождя, я сидел на валуне, согнувшись в три погибели, потому что не хотел, чтобы остальные видели, что я не ловлю рыбу. Я постоянно вглядывался в воду, чтобы посмотреть, здесь ли еще акула или нет. Она по-прежнему оставалась здесь, плавая кругами вокруг того места, где я сидел, и наблюдая за мной своими чернильными глазами. Вместе с ослепительной вспышкой молнии меня озарила блестящая идея. Я нанизал на край остроги еще трепыхавшегося ханоса. Чтобы иметь возможность погрузить голову и руки в воду, я лег на живот и вытянул острогу перед собой. Акула моментально среагировала на это, прервав свое спокойное плавание резким ударом хвоста. Она нацелилась на меня, направляясь под таким углом, что в результате неминуемо промчалась бы мимо утеса, но меньше чем за два метра до меня она внезапно свернула и бросилась на ханоса. Я инстинктивно отвел острогу назад. Бросок акулы был таким стремительным и угрожающим, что мои рефлексы сработали лучше, чем мой здравый смысл. Акула метнулась мимо меня и исчезла за коралловым рифом. Она не появлялась секунд десять, поэтому я высунулся из воды, чтобы подышать воздухом. Ругая себя, я несколько раз глубоко вдохнул и снова погрузился в воду. В следующий раз акула вела себя осторожнее: плавала поблизости, но не проявляла ко мне особого интереса. Ханое был уже мертвый и вяло покачивался в воде, поэтому я начал трясти острогой, чтобы он казался живым. Акулу опять охватил энтузиазм. Она снова, двигаясь под углом, начала приближаться ко мне, но на этот раз я постарался не отдергивать руки. Когда она вновь бросилась на ханоса, я метнул острогу. Кончик остроги коснулся ее зубов и челюстей и моментально проскользнул ей в рот. Я мощным рывком вскочил, наивно полагая, что вытащу акулу за собой на валун, но из воды появилась только часть древка. Секунду-другую я беспомощно смотрел на сломанную острогу, а потом слез с валуна в воду. В серой воде причудливо зависли струйки крови. Акула дико металась и извивалась неподалеку, стараясь разгрызть обломок застрявшей между зубами бамбуковой палки, иногда камнем ныряла вниз и ударяла рылом по дну. Наблюдая за ней, я вдруг понял, что никогда раньше не убивал таких больших рыбин или рыбин, которые бы так яростно боролись за свою жизнь. Как бы в подтверждение моих мыслей, акула стала метаться сильнее и исчезла за поднятым ею облаком песка и пучками водорослей. Иногда, как на картинке из комиксов, из облака появлялись ее хвост или голова, но лишь для того, чтобы снова исчезнуть в нем. Зрелище вызвало у меня усмешку, и в уголки моего рта просочилась соленая вода. Я снова выплыл на поверхность. Мне нужно было сплюнуть, и, кроме того, мне требовался воздух. Потом, не имея никакого желания подбираться ближе к акуле, пока она была в состоянии бешенства, я опустил лицо в воду и стал ждать, когда же она подохнет. Хелло, мэн Я не веду дневников во время путешествий. Как-то раз я завел такой дневник и сделал большую ошибку. Все, что я запомнил из того путешествия, -это фрагменты, которые я постарался записать. Остальное напрочь вылетело из головы, как будто она была введена в заблуждение тем, что я полагался на ручку и бумагу. По той же причине я никогда не беру с собой камеру. Иначе путешествие превращается в набор фотографий, а все, что я забываю снять, бесследно исчезает из памяти. Кроме того, фотографии не вызывают никаких ассоциаций. Когда я листаю альбомы своих спутников, то всегда удивляюсь, как мало они говорят мне о путешествии. Была бы такая камера, которая улавливает запахи. Запахи - намного более живая вещь, чем образы. Я часто гуляю по Лондону в жаркий день, ловя запахи нагревшегося мусора или плавящегося гудрона, и неожиданно переношусь на улочки Дели. Точно так же, проходя мимо торговца рыбой, я мгновенно вспоминаю о Грязнуле. Если же я чувствую запах пота или свежескошенной травы (на лужайке), то думаю о Кити. Сомневаюсь, чтобы кто-то из них обрадовался, что о нем вспоминают в подобной связи (особенно Грязнуля), но что поделаешь. Как бы там ни было, мне бы хотелось, чтобы у кого-нибудь оказалась с собой камера, когда я медленно выступил из тумана с мертвой акулой на плече. Это было круто. В тот день я был в лагере героем дня. Акулу поджарили и порезали на куски, чтобы все имели возможность ее попробовать. Кити заставил меня подняться во весь рост и еще раз рассказать обитателям лагеря, что со мной произошло. Когда я дошел до первого броска акулы, все замерли от изумления, как будто наблюдали фейерверк, а когда я говорил о том, как напряг руки перед решающим броском, раздались одобрительные выкрики. Весь остаток дня ко мне подходили люди и поздравляли меня. Самыми приятными для меня были поздравления Джеда. Он подошел, когда мы курили с Этьеном, Франсуазой и Кити, и сказал: "Молодец, Ричард. Это было супер. Думаю, нам нужно переименовать тебя в Тарзана". Кити захихикал как сумасшедший, потому что был под кайфом, а Джед подсел к нам, и мы стали балдеть вместе. Это было вдвойне приятно, потому что Кити и Джед сошлись друг с другом. После путешествия за рисом я пытался убедить Кити, что Джед хороший парень, и теперь чувствовал, что мне удалось добиться определенного успеха в этом направлении. Оказалось, что у них есть что-то общее, - одно их тех странных совпадений, которые могли бы так и не обнаружиться. Шесть лет назад они оба ночевали в один и тот же день в одной гостинице в Джокьякарте. Они смогли вспомнить об этом, потому что в ту ночь гостиница при таинственных обстоятельствах сгорела. Однако, как оказалось, не при таких уж и таинственных. Кити был в отключке, и его донимали москиты в номере. Зная, что их можно отпугнуть дымом, он разжег небольшой костер, и следующее, что он помнил, - это была комната, вся охваченная огнем. Джед объяснил, что он спасся, выпрыгнув из окна на третьем этаже, а все его деньги сгорели. Кити извинялся за то, что произошло, и все покатывались со смеху. Если кто-то и подпортил мне вечер, так это Багз, но по иронии судьбы все окончилось хорошо. Он подошел, когда мы снова смеялись, на этот раз вспоминая, как до Этьена дошло, что мы стоим на поле с марихуаной. - Хелло, мэн, - произнес Багз, откидывая голову, чтобы убрать с глаз волосы. Я ответил ему не сразу, потому что давился от смеха, а затем сказал: "Что?" Это был не слишком подходящий ответ. Я действительно был настроен дружелюбно, но мое "что?" прозвучало как вызов. Если Багз и был обескуражен, то, по крайней мере, не подал виду; он бы никогда не выдал себя. - Я только хотел принести свои поздравления. Насчет акулы. - А. Спасибо. Я... я рад, что поймал ее. - Опять, из-за дурмана в голове, с языка слетали совсем не те слова. - Первый раз в жизни. - Мы все рады этому... А мне приходилось раньше ловить акул. - Да? - удивился я, изо всех сил пытаясь следить за тем, что говорю. - Правда? Потрясающе... Ты должен... рассказать нам об этом. - Конечно, - сказал Кити и закашлялся. Его кашель подозрительно напоминал с трудом сдерживаемый смех. Багз немного помедлил с ответом. - Это случилось в Австралии. - В Австралии... Боже мой! - Лет пять назад. - Пять лет? Так давно... да? - Тигровая акула, три с половиной метра. - Какая громадина! У Кити неожиданно началась истерика, которая передалась Джеду, а от него остальным. Багз слабо улыбнулся: - Лучше я расскажу об этом в другой раз. - Звучит потрясно, - только и смог я вымолвить, перед тем как он ушел. Затем Кити с трудом произнес "конечно", и я тоже залился истерическим смехом. - Боже мой, Ричард, - сказала минуту-другую спустя Франсуаза. Ее лицо блестело от слез. - Что ты наговорил Багзу? Все, что ты сказал... - Было не то. Я знаю. Ничего не смог с собой поделать. Этьен подтолкнул меня локтем: - Багз тебе не нравится, правда? - Да нет. Я просто прибалдел. Плохо соображаю. - Ерунда, Ричард, - сказал, хитро ухмыльнувшись, Кити. Джед кивнул: - Признайся, я же видел, как ты смотрел на него. Воцарилось молчание. Все уставились на меня, ожидая ответа. Я пожал плечами: - Ну хорошо, ваша взяла. По-моему, он козел. На этот раз мы смеялись так долго и беспомощно, что другие стали глазеть на нас, пытаясь понять, что происходит. Такси! - Спокойной ночи, Джон-бой, - произнес голос. Голос Багза, громкий и решительный. - Спокойной ночи, Рич, - тут же подхватил эстафету кто-то. Трудно было понять кто, но я решил, что это Моше. Я ухмыльнулся в темноте. Я знал, что Багза вывело из себя то, как мы посмеялись над ним, и догадался, что это был способ укрепить... что? Авторитет. Сейчас его слова были направлены в мой адрес - в адрес человека, который вызвал этот смех. Это должно было меня задеть. Моя ухмылка стала еще шире, я позволил себе несколько секунд помолчать, а затем сказал: - Спокойной ночи, Джессе. Джессе, в свою очередь, передал эстафету Элле, которая передала ее австралийцу-плотнику, а тот -двум югославкам. Я не дослушал всю игру до конца. Лежа на кровати и прислушиваясь к ударам "лазерных лучей" по крыше дома, я понял, что мне надо найти ответ на один вопрос. Почему Багз так сильно действует мне на нервы? Ведь он на самом деле действовал мне на нервы. Я даже не осознавал, насколько сильно, пока Джед не настоял, чтобы я признался в этом. Нет, он не сделал мне ничего плохого и не сказал ничего грубого. Фактически, мы с ним почти не разговаривали. Не вели бесед. Мы говорили только о работе, обсуждали некоторые плотницкие детали по изготовлению новых острог; я передавал ему сообщения от Грегорио и Грязнули и все такое. Чтобы ответить на вопрос, я мысленно составил перечень вещей, благодаря которым он настроил меня против себя. Это был его глупый стоицизм, когда он поранил себе ногу; история с супом; его дурацкое имя. У него была еще одна невыносимая черта - стремление выглядеть самым крутым. Если вы рассказывали о том, что наблюдали восход над Боробудуром, он говорил, что следовало еще посмотреть и закат, а если вы знали хорошее местечко в Сингапуре, где можно перекусить, он говорил, что знает места и получше. А если вы поймали акулу голыми руками... Я решил не предоставлять ему случая рассказывать мне о поимке тигровой акулы. Но все это были недостаточно веские причины. Здесь, скорее всего, крылось что-то еще. - Значит, просто интуиция, - пробормотал я, засыпая, но данный ответ не удовлетворил меня. Хорошо бы сегодня ночью, подумал я, повидаться с мистером Даком, потому что я мог бы попросить его рассказать о характере Багза поподробнее. Но, к сожалению, мистер Дак так и не появился тогда. В этом отношении он вел себя, как такси. Такси и ночные автобусы. Видение в красном цвете Дождь лил всю неделю и еще половину следующей, но рано утром в четверг перестал. Все облегченно вздохнули, и прежде всего рыбаки. Опускаться под воду не больше, чем на минуту, время от времени замечать рыбу и бросать острогу, как правило, промахиваясь, - все это уже порядком поднадоело. Когда мы проснулись и увидели вновь голубые небеса, мы помчались к морю. Нас обуяла какая-то страсть убивать: мы справились с дневной работой за полтора часа, а затем только оставалось найти, как убить время. Грегорио с Этьеном поплыли к коралловым рифам, а мы с Франсуазой вернулись на берег - позагорать. Сначала мы лежали молча: я наблюдал, сколько пота соберется в моем пупке, прежде чем пот польется через край, а Франсуаза, лежа на животе, пересыпала между пальцами песок. В нескольких метрах поодаль, в тени деревьев, плескался в ведрах наш улов. Учитывая его происхождение, звук был необычайно умиротворяющим. Он служил прекрасным дополнением к морскому ветерку и сиянию солнца. Мне не хватало этого звука потом, когда вся рыба умерла. Вскоре за последним всплеском Франсуаза грациозно приподнялась и теперь, подбоченившись, стояла на коленях, вытянув загорелые голени. Затем она закатала до талии купальник и вскинула руки в голубое небо. Она застыла в этой позе на несколько секунд, а потом снова расслабилась и опустила руки на колени. Я невольно вздохнул, и она взглянула не меня: - В чем дело? Я заморгал: - Ни в чем. - Ты вздохнул. - А. Я просто думал... - В моей голове начали прокручиваться варианты ответа: я думал о возвращении солнца, о тишине в лагуне, о белизне песка. - Как просто было бы остаться здесь. - Да. - Она кивнула. - Остаться на пляже навсегда. Очень просто... Я замолчал на мгновение, а потом тоже сел. Пот вылился из созданного мною резервуара и просочился под резинку на шортах. - Ты вспоминаешь о доме, Франсуаза? - О Париже? - О Париже, о родителях, о подругах... Обо всем этом. - Нет, Ричард, не вспоминаю. - Я тоже. Но тебе это не кажется странным? Я хочу сказать, что у меня целая жизнь прошла в Англии, но я плохо помню ее и, к тому же, совсем не скучаю по ней. С того момента, как я приехал в Таиланд, я не звонил и не писал родителям, и я знаю, что они беспокоятся обо мне, но не испытываю необходимости что-то предпринять. Когда я был на Пхангане, мне даже не приходило это в голову... Тебе это не кажется странным? - Родители... - Франсуаза нахмурилась, будто силилась вспомнить, что значит данное слово. - Да, это странно, но... - А когда ты в последний раз связывалась с ними? - Не знаю... Это было... на той улице. На улице, где мы с тобой познакомились. - Кхаосан. - Я звонила им оттуда... - Три месяца назад. - Три месяца... Да... Мы легли обратно на горячий песок. Думаю, что упоминание о родителях взволновало нас, и никто не испытывал желания развивать эту тему. Но мне было интересно обнаружить, что не со мной одним на пляже случилась амнезия. Мне очень хотелось знать, какова причина этого явления и отчего оно возникло, - под влиянием самого пляжа или живущих на нем людей. Неожиданно до меня дошло, что я ничего не знаю о прошлом обитателей лагеря, за исключением того, откуда они родом. Мы провели вместе с Кити бесчисленное количество часов, и единственное, что я знал из его биографии, - это то, что он посещал воскресную школу. Но я не знал, есть ли у него братья или сестры, чем занимаются его родители, в каком районе Лондона он вырос. У нас могло быть множество общих впечатлений, о которых мы даже и не пытались поговорить. Единственная тема наших разговоров, которая касалась мира за пределами лагуны, это были путешествия. Мы очень много говорили о них. Даже сейчас я могу перечислить страны, в которых побывали мои друзья. В некотором отношении это было неудивительным, если принять в расчет, что (помимо одного возраста) единственным сближающим нас всех интересом был интерес к путешествиям. И вообще, разговор о путешествиях очень хорошо заменял разговор о доме. Можно многое узнать о человеке по местам, которые он выбрал для путешествий, и по тому, какие из них ему больше всего понравились. Грязнуля, например, питал глубочайшую привязанность к Кении, в чем-то восполнявшей недостатки его молчаливой натуры. Легко было представить его во время сафари, до немоты захваченного обширностью окружающего пейзажа. Более живой и склонный к вспышкам энтузиазма Кити больше вписывался в условия Таиланда. У Этьена, уравновешенного и добродушного по характеру, было пока нереализованное желание съездить в Бутан. А Сэл часто говорила о Ладахе, североиндийской провинции, спокойной в одном отношении и неспокойной в других. Я знал, что моя любовь к Филиппинам также говорила сама за себя: демократия на бумаге, несомненно, неплохо организованная, но на деле регулярно низвергающаяся в бездну хаоса. Место, где я мгновенно начинал чувствовать себя как дома. Что касается некоторых других, то Грега влекла мягкая Южная Индия, Франсуазу - прекрасная Индонезия, Моше - Борнео (как я считал, по причине джунглеподобной растительности на его теле). Две югославки-националистки отдавали предпочтение своей стране, но были исключением из правил. А Даффи, конечно, выбрал бы Вьетнам. Здесь есть элемент популярной психологии - в том, что вы видите за излюбленными маршрутами путешествий натуру человека. За вами выбор - какие черты национального характера принимать, какие игнорировать. Что до Кити, то я выбрал живость и энтузиазм, поскольку в данном случае не подходили корысть и расчет, а в случае Франсуазы я оставил в стороне такие факты, как диктатура и массовые убийства в Восточном Тиморе. Тем не менее я верю в сам принцип. - Пойду отнесу улов, - сказал я, вставая. Франсуаза приподнялась на локтях: - Так рано? - Грязнуля, наверное, уже ждет. - Он еще не готов. - Ну да... но мне хочется прогуляться. Пойдешь со мной? - А куда ты хочешь сходить? - Не знаю. Я собирался сходить к водопаду. Или прогуляться в джунгли... поискать озеро. - Нет, я останусь здесь. А может, сплаваю к кораллам. -О'кей. Я пошел за ведрами. Когда я наклонился, чтобы поднять их, то увидел в кровавой воде свое отражение. Я задержался, чтобы изучить себя, - почти лишенный светотени силуэт с парой ярких глаз. А затем я услышал, как Франсуаза направилась по песку ко мне. Вскоре на воде из-за моих плеч прорисовалось ее темное лицо, и я почувствовал, как ее рука опустилась мне на спину. - Не хочешь отправиться к кораллам? - Нет. - Мои пальцы сжали ручки ведер, но я не выпрямился, зная, что тогда стряхну ее руку. - Я лучше прогуляюсь... Ты уверена, что не хочешь пойти со мной? - Да. - Ее красное отражение пожало плечами. Сегодня слишком жарко. Я ничего не ответил и через секунду-другую услышал ее удаляющиеся шаги. Обернувшись, я увидел, как она входит в воду. Я наблюдал за ней, пока вода не дошла ей до пояса, а затем направился обратно в лагерь. Нудизм Если смотреть в глубь острова, джунгли по левую сторону были мне уже знакомы, так как плотники заготавливали в них лес. Местность была испещрена тропинками: одни вели в огород Жана и к водопаду, а другие - на пляж. Справа же джунгли были совершенно нетронутыми, поэтому я и отправился в них на разведку. Единственная ведущая в них тропинка обрывалась через пятьдесят метров. Когда-то ее проделали из-за того, что дальше находилось озеро с пресной водой, и Сэл решила, что оно сможет заменить душевую хижину. Эту идею пришлось оставить, когда Кэсси обнаружила, что озеро служит местом водопоя для обезьян. Теперь тропинкой пользовались лишь те, кто, как и я, испытывал замешательство при виде пластмассового кувшинчика в туалете. Правда, судя по количеству лиц, которых я там встречал, могу сказать, что это были, по меньшей мере, три четверти обитателей лагеря. Тропинкой так часто пользовались, что она получила название "Хайберский проход", и наши регулярные прогулки по ней держали рост трав под контролем. Мне потребовалось полчаса, чтобы добраться до озера, и здесь меня ждало некоторое разочарование. Пока я прокладывал дорогу через заросли, я представлял себе прохладный водоем, в котором смогу искупаться и понаблюдать за скачущими по деревьям обезьянами. Вместо этого я обнаружил грязную лужу и тучи мух. Мухи кусались, должен я добавить. Я задержался возле озера меньше чем на минуту, хлопая себя руками и ругаясь. Затем я начал пробираться дальше в джунгли под звуки звеневшего в ушах обезьяньего смеха. За исключением ключей травы, изредка царапавшей ноги, мне не попадалось никаких препятствий. Благодаря неделям ходьбы без обуви мои пятки затвердели и сделались практически нечувствительными. Несколько дней назад я выдернул из пятки колючку в полсантиметра длиной. Место, где она вонзилась в пятку, было покрыто коркой грязи, и я понял, что некоторое время разгуливал с занозой, совершенно не ощущая ее. Самым трудным в этой прогулке было то, что я очень медленно продвигался вперед, вынужденный постоянно огибать чащобы и бамбуковые заросли; кроме того, я плохо представлял, в каком направлении продвигаюсь. Последнее меня не особенно беспокоило, поскольку я был уверен, что рано или поздно доберусь до пляжа или до стены скал. К несчастью, моя уверенность также означала, что я не старался запомнить дорогу, поэтому, наткнувшись час спустя на папайевый садик, я совершенно не имел понятия, как смогу найти его вновь. Я сказал "садик" ввиду отсутствия более подходящего слова. Папайи росли вразброс и разнились по высоте, поэтому напрашивался вывод, что деревья здесь не сажали. Наверное, почва в этом месте оказалась для них особенно подходящей, или они скучились на такой небольшой площади из-за недостатка места в лесу. Как бы там ни было, они представляли собой красивое зрелище. Большинство плодов ярко-оранжевого цвета, размером с кабачок уже созрели, и воздух наполнял сладкий аромат. Слегка повернув черенок, я сорвал один из плодов и размозжил его о ствол дерева. Прозрачная мякоть по вкусу напоминала пропитанную духами дыню - может быть, звучит и приятнее, чем на деле, но все равно было очень вкусно. Потом я вытащил косяк, скрученный еще перед уходом из лагеря, нашел полянку и расположился, чтобы понаблюдать за собиравшимся под листвой папай дымком. Спустя некоторое время появились обезьяны. Я не мог определить, какого они вида, но они были маленькие, коричневые, с длинными хвостами и необычными, похожими на кошачьи, мордочками. Сначала обезьяны предпочитали держаться на расстоянии. Они не изучали меня и никак не реагировали на мое присутствие, разве что избегали приближаться ко мне. Вскоре, однако, ко мне неторопливо подошла самка с цеплявшимся за ее живот детенышем и вырвала у меня из руки кусок папайи. Я вовсе не протягивал ей его - я берег папайю до того момента, как докурю косяк, но обезьяна, очевидно, была иного мнения. Она беззаботно поедала папайю, а я от удивления только таращился на нее. Прошло немного времени, и примеру первой самки последовала еще одна обезьяна. А затем еще одна и другая. За каких-нибудь две минуты они отняли у меня всю мякоть, которую я извлекал из плода. Мое тело покрылось липким соком, глаза слезились, так как у меня не было возможности вытащить изо рта косяк, а маленькие черные пальцы тянулись ко мне со всех сторон. В конце концов каждая из них ухитрилась получить свою долю, и я остался сидеть в позе лотоса в море чавкающих обезьян. Я чувствовал себя настоящим Дэвидом Аттенборо. Выбраться из джунглей мне помог отчетливый звук падающей воды. Я услышал его через четверть часа после того, как ушел из садика, а потом мне оставалось лишь определить, откуда он доносится. Я вышел к водопаду возле помеченного дерева и сразу же бросился в образованное водопадом озеро, сгорая от желания смыть с тела пот и папайевый сок. Лишь вынырнув на поверхность, я понял, что я здесь не один. В созданном водяными брызгами полумраке целовались голые Сэл и Багз. Проклятье, подумал я и собрался тихонько плыть обратно к берегу, но тут Сэл заметила меня: - Ричард? - Привет, Сэл. Извини. Я не видел, что вы здесь. Багз посмотрел на меня и самодовольно улыбнулся. Мне показалось, будто он хочет сказать, что мои извинения отдают жгучим любопытством. Выглядят явной бестактностью рядом с его расслабленной, но откровенной сексуальностью. Я выдержал взгляд Багза, и его улыбка сменилась глупой усмешкой, с которой ему и следовало начать. - Не пори ерунды, Ричард, - сказала Сэл, высвобождаясь из объятий Багза. - Как ты здесь оказался? - Пошел прогуляться по Хайберскому проходу и обнаружил несколько папай. А потом пришел сюда. - Папайи? И много их там? - С избытком. - Скажи об этом Жану, Ричард. Его всегда интересуют такие вещи. Я пожал плечами: - Дело в том, что я сомневаюсь, смогу ли снова найти их. В джунглях трудно ориентироваться. Багз снова глупо усмехнулся: - Для этого нужна практика. - Умение обращаться с компасом. Вновь последовала самодовольная улыбка: - Я провел столько времени среди деревьев, что у меня, наверное, уже появился инстинкт... почти животный, приятель... - Он обеими руками откинул назад мокрые черные волосы. - Может быть, я найду их завтра. - Удачи тебе. - Я отвернулся, чтобы уйти, и тихо добавил: - Смотри не заблудись. Я нырнул в воду и поплыл обратно к берегу, а выплыл на поверхность, лишь когда стало слишком мелко. Но я еще от них не отделался. - Ричард! - крикнула Сэл, когда я выбирался из воды. - Подожди-ка! Я оглянулся. - Ты возвращаешься в лагерь? - Да, собираюсь. - Хорошо... подожди. - Она поплыла ко мне, слегка похожая на черепаху, потому что из воды торчал ее подбородок. Я подождал, пока она подплывет ко мне. - Не прогуляешься со мной на огород? Мне надо туда заглянуть, а Багзу нужно вернуться в дом. Одной идти неохота, и, кроме того, мы с тобой уже давно не разговаривали. Я кивнул: - Конечно. - Хорошо. Она улыбнулась и пошла одеваться. Хорошие новости Сэл шла медленно. Иногда она останавливалась, чтобы посмотреть на цветы или вырвать растущую на тропинке траву. Иногда останавливалась вообще без всякой причины и бессмысленно чертила круги в пыли пальцами ног. - Ричард, - начала она, - я хотела сказать, что мы все рады, что ты нашел наш тайный пляж. - Спасибо, Сэл, - ответил я, сообразив, что этот разговор затеян не случайно. - Могу я быть откровенной, Ричард? Когда вы втроем попали сюда, все мы немного забеспокоились. Наверное, ты понимаешь почему... - Конечно. - Но вы так хорошо вписались в нашу жизнь. Вы прониклись нашим духом лучше, чем мы могли надеяться... Не думай, что мы не оценили твое участие в поездке за рисом, Ричард, и то, что ты поймал эту замечательную акулу. - Ну, - я попытался выглядеть скромным, - с акулой мне просто повезло. - Перестань, Ричард. Благодаря акуле настроение у всех поднялось, а ведь во время продолжительных гроз мораль расшатывается. Я все еще чувствую себя немного виноватой за тон, каким разговаривала с тобой в то скверное сырое утро, но иногда я вынуждена быть... жесткой. Я не считаю себя здесь лидером, но... - Мы все понимаем это. - Спасибо, Ричард. - И ты наш настоящий лидер, Сэл. - В некотором роде да, наверное. Лидер поневоле. - Она засмеялась. - Люди приходят ко мне со своими проблемами, и я пытаюсь решить их. Взять, к примеру, Кити. Я знаю, что вы друзья, поэтому ты, вероятно, в курсе его проблем. - Он хочет поменять работу. - Правильно. Настоящая головная боль. Очень нелегко менять людей. Прежде чем покинуть свою работу, человек должен найти себе замену, а все места на рыбной ловле заняты... Ты же знаешь, он хочет ловить рыбу. - Знаю. - Несколько месяцев я втолковывала ему, что это невозможно. Видишь ли, он уже собрался заняться рыболовством, но появилась ваша маленькая группа... Он был ужасно расстроен, Ричард, но не подал виду. Другие в его положении могли бы... я не знаю... разозлиться на тебя. - Конечно. Трое свалились как снег на голову и забрали его работу. - Совершенно верно, Ричард. Я была так признательна ему и так обрадовалась, что вы подружились... Я жалела только об одном - что никак не могу улучшить его положение. - Тут Сэл увидела сорняк и выдернула его, фыркнув от того, что он крепко сидел в земле и поначалу не поддавался. - Но меня по рукам и ногам связывало отсутствие свободных мест среди рыболовов. А теперь я понимаю, что свободное место так и не появится, если я не создам его... Я судорожно сглотнул слюну: - Гм... наверное, никто и не захочет меняться. А как насчет одного из шведов? - Одного из шведов? - Сэл вновь фыркнула. - Их трио можно разбить лишь с помощью оружия - тогда место появится. Нет, они будут держаться друг за друга до конца. Три мушкетера-блондина. - А Моше? - Гм... Не думаю, что ему нужно менять место работы. Он довольно хорошо поладил с девушками-югославками . - Кто же тогда? - спросил я, не сумев скрыть тревожной нотки в голосе. - Да, Ричард. Мне очень жаль, но этим человеком должен стать ты. У меня просто нет выбора. - О нет, Сэл. Ну, пожалуйста, я ведь на самом деле не хочу меняться. Мне нравится заниматься рыбной ловлей, и у меня это хорошо получается. - Я знаю об этом, Ричард. Я знаю. Но войди в мое положение. Кити хочет уйти с огорода, я не могу разлучить Этьена с Франсуазой, Грегорио ловит рыбу вот уже два года, югославки... - Сэл покачала головой. - Я не должна бы говорить тебе об этом, Ричард, но они просто не смогут заниматься ничем другим. Жан их не переваривает, а плотничать они тоже не смогут. Я очень жалею, что привезла их сюда. Не могу устоять перед беженцами... Правда, Ричард, если бы я имела возможность выбирать... - Да, - пробормотал я. - Но я не собираюсь заставлять тебя работать в огороде! Я сразу не нашелся, что сказать. - Не собираешься? - Боже мой, конечно, не собираюсь. Я не думаю, что смогу сделать это после всего того, что Кити, наверное, рассказал тебе. У меня мелькнула ужасная мысль. Будь у меня выбор между работой на огороде и работой с Багзом, я бы однозначно предпочел железную дисциплину Жана. - Вообще-то, - начал я, даже не стараясь скрыть охватившего меня беспокойства, - он особенно не распространялся... - Уверена, что он много рассказывал тебе о своей работе. Не нужно прибегать к дипломатическим уловкам. - Нет, Сэл, честное слово... Она махнула рукой: - Вообще это все не важно. Ты не будешь работать на огороде... Я закрыл глаза, обреченно ожидая своей участи. - Ты будешь работать вместе с Джедом. Я открыл глаза: -С Джедом? - Да. Ему нужен напарник в его рейдах, и он предложил твою кандидатуру. - Ох! - не удержался я от ликующего возгласа. Мне и в голову не пришло бы, что Джед захочет подобрать себе спутника. Хоть мы и подружились, я считал, что он предпочитает одиночество. - Я знаю, что он не похож на любителя командной игры, - продолжала Сэл, будто читая мои мысли. - Меня это тоже очень удивило. Должно быть, ты произвел на него очень хорошее впечатление, когда вы ездили за рисом. - Но чем же я смогу помочь Джеду? Разве он занимается не тем, что только... ворует марихуану? - Ворует, но помимо этого занимается и другими вещами. Он сам расскажет тебе о них. - Понятно. Сэл радостно улыбнулась: - Ричард, я так рада, что мы решили эту проблему. Я целыми днями беспокоилась, как скажу тебе обо всем этом... Теперь нам осталось только найти Кити. Хочешь сам сообщить ему хорошую новость или это сделать мне? Ich bin ein обитатель пляжа Когда мы пришли на огород, Жан сказал, что Кити уже ушел в лагерь, поэтому я побежал за ним вдогонку, а Сэл осталась, чтобы объяснить Жану, что ему придется обойтись без одного работника. Я догнал Кити через несколько сотен метров, и когда я сообщил ему новость, на его лице появилось полное сочувствия выражение, несмотря на то что для него это было хорошее известие. - Мне очень неудобно, Рич, - сказал он после того, как я все объяснил ему. - Могу поклясться, что я не просил Сэл, чтобы она сняла тебя с рыбной ловли. Я кивнул: - Я думаю, что здесь дело больше в Джеде, чем в тебе. Ты просил, чтобы тебе разрешили покинуть огород с тех самых пор, как я здесь появился, и только сейчас все окончательно решилось. - Может быть... Ты обижаешься на меня, да? -Ну... -Извини. - Ты ни в чем не виноват. Мне просто... не повезло. Или что-то в этом роде. Но ты ни в чем не виноват. - Ну, хочется верить, что я не виноват, Рич... В любом случае, мне очень жаль. Мы шли с минуту молча, а затем Кити спросил: - Ты знаешь, почему Джед вдруг решил, что ему требуется помощь? - Я даже не знаю, в чем ему нужно помогать. Мы ведь по-прежнему так и не знаем, что он там делает, наверху. - По крайней мере, мы скоро обо всем узнаем. - Ты хочешь сказать, что я узнаю. Если бы я рассказал тебе, чем он занимается, то после этого я должен был бы тебя убить. Кити улыбнулся: - Знаешь что? Готов поспорить, что в глубине души ты очень рад тому, что все произошло именно так. Готов поспорить, что ты с нетерпением ждешь возможности побродить наверху... Я пожал плечами: - Не спрашивайте, что этот пляж может сделать для вас. - Молодец. - Да... - Я на мгновение замолчал. - Думаю, уж если оставлять рыбную ловлю, так лучше работать с Джедом, чем с кем-то еще. - Угу. Я бы не пожелал тебе работать на огороде. - Другой выбор - переквалифицироваться в плотника. На мгновение я подумал, что именно это Сэл и хочет мне предложить, и со мной чуть не случился сердечный приступ. Я вдруг представил себе, что буду весь день работать с Багзом, поэтому когда Сэл сказала, что я буду работать с Джедом... Не знаю... Я почувствовал облегчение. - Ну, если так, Рич... - Да, так оно и есть. Мы дошли до поворота тропы и сквозь деревья увидели дом. Около хижины-кухни виднелись какие-то фигуры, поэтому я решил, что остальные рыбаки уже вернулись с уловом в лагерь. Я не разглядел там никого из своей бригады. Наверное, они еще были на кораллах. Когда мы подходили к площадке, нас кто-то окликнул сзади. Мы обернулись и увидели Джессе, трусившего по тропинке с рюкзаком, полным овощей с огорода. - Эй, приятель, - догнав нас, обратился он к Кити, - я слышал, что ты покидаешь Джар Дэн. - Не сразу, но я понял, что он со своим новозеландским акцентом произнес слово jardin. - Да. Пойду ловить рыбу. - Я знаю, ублюдок, ты везучий. Тут Джессе взглянул на меня. - Ну, а тебе не повезло, приятель. Ты, наверное, места себе не находишь, потеряв такую непыльную работенку. Теперь будешь вместе с нами обливаться потом. - Я не буду работать на огороде. Джессе усмехнулся: - Подашься в плотники! К Иисусу! - Нет. К Джеду. -К Джеду? - Ага. - Ну, удивил так удивил. С чего бы это? Не хватает "сорняка", чтобы помчаться на "колесах"? - Возможно. Я скоро узнаю. - Да... Ты узнаешь. - Он задумчиво кивнул, а затем похлопал Кити по спине. - Ну, с тобой все ясно. Будешь целыми днями глазеть, как плавает Франсуаза. С меня бы и меньшего хватило. Кити бросил на меня быстрый взгляд, который озадачил меня, а затем сказал: - Осторожней, Джессе. Ты же не хочешь, чтобы Кэсси слышала твои слова. Джессе засмеялся: - Ты прав. Ты меня просто без ножа зарезал. -Он подмигнул, непонятно кому из нас, а потом посмотрел, что делается на площадке. - Да. Похоже, повара готовят еду. Надо нести овощи. - Конечно, - ответил Кити, и Джессе затрусил к лагерю. Кити посмотрел ему вслед, а затем обернулся ко мне: - Он единственный с огорода, кого мне будет не хватать. - Похоже, он неплохой парень. - Да. Он и Кэсси тебе понравятся. Особенно потому, что они не в большом восторге от Багза. -Да? - Я говорил тебе, что Жан - жестокий начальник, но Багз... он просто выводит Кэсси из себя. - Я уже заметил это. - Ты, наверное, тоже будешь скучать по своей бригаде. - Гм. - Я глубоко затянулся и медленно выпустил дым. Вдохнул, наверное, слишком глубоко, а выдохнул слишком медленно, потому что заметил, как Кити кинул на меня еще один пытливый взгляд. - Скорее всего, да. Суматоха Войдя в лагерь, я не скоро нашел Этьена, Франсуазу и Грегорио. Они стояли и разговаривали. Пока я искал их, у меня была уйма времени подумать о том, как смена работы повлияет на мою жизнь на пляже. В голове в основном быстро мелькали "слайды" - разные эпизоды: как мы вчетвером болтали и смеялись, как ныряли с нашего любимого рыболовного валуна, как заключали пари, кто поймает самую крупную рыбину, как ныряли за острогами, которые не попали или, наоборот, попали в цель, как повторяли до смешного неудачные броски. Дольше всего перед моим мысленным взором держался образ Франсуазы, что было в общем-то неудивительно. Франсуаза, будто амазонка, застывшая с занесенной над головой острогой, пристально всматривающаяся в снующих под водой рыб. Даже сейчас я отчетливо представляю эту картину. Когда я приблизился, мне показалось, что они уже знали все новости. Трое прервали разговор и, обернувшись ко мне, рассматривали меня молча и настороженно. Впрочем, они просто вглядывались в выражение моего лица. Пытались истолковать его, а также понять, что означает моя походка. Если кто-то неторопливо подходит к вам, склонив голову, вы можете с уверенностью сделать вывод - что-то случилось. Когда же я подошел к ним, произошло нечто странное. Они по-прежнему молчали, ожидая, что я заговорю, но у меня возникло чувство, будто я уже не принадлежу к их группе. Похожее чувство я испытал в то первое утро после лихорадки, обнаружив, что, пока я спал, Этьен с Франсуазой стали частью нового мира. Молчание продолжалось. Я нахмурился, обхватил рукой затылок, а затем беспомощно пожал плечами. - Что такое, Ричард? - настороженно спросил Этьен. - Что-то случилось? Я утвердительно кивнул. - Что же? Расскажи нам. - Я больше не буду ловить с вами рыбу. - Как это, больше не будешь? - Я перехожу на другую работу. Сэл... Она только что сказала мне об этом. Франсуаза от возмущения на миг лишилась дара речи. - Но почему? Как она могла так поступить? - Это связано с Джедом. Ему нужен напарник. Меня заменит Кити. Грегорио покачал головой: - Подожди-ка, Ричард. Ты ведь не хочешь менять работу, нет? - Мне нравится ловить рыбу... - Тогда все в порядке. Ты остаешься с нами. Пойду поищу Сэл и поговорю с ней. - Он направился к дому. - Грегорио все уладит, - сказал Этьен. - Не беспокойся, Ричард. Тебе не придется менять работу. - Тебе не придется менять работу, - эхом откликнулась Франсуаза.- Мы хорошо сработались, Ричард. Конечно же, ты останешься с нами. Я кивнул, довольный тем, что мои друзья проявили солидарность со мной, но в то же время я испытывал большие сомнения. Я знал, что Сэл приняла окончательное решение, и как бы для того, чтобы расставить все по местам, послышался звук ее низкого голоса, сообщавшего Грегорио, что это единственный выход из создавшегося положения. Хотя я жалел себя и развитие событий застало меня врасплох, в тот день мне было больше жаль Кити. После того как Грегорио не удалось переубедить Сэл, мы провели остаток дня вчетвером, усевшись в кружок, ловя кайф и обсуждая случившееся. Кити, правда, сидел в одиночестве у входа в свою палатку. Казалось, что он всецело поглощен своим "Геймбоем", но вид у него был жалкий. Наверное, он считал себя кругом виноватым и испытывал уныние от того, что его новые товарищи по работе так огорчены обстоятельствами его появления. В конце концов огорчение Кити стало невыносимым. Чувствуя, что я должен это сделать, я окликнул его и предложил присоединиться к нам. Он неуклюже отложил "Нинтендо" и, подойдя к нам, сразу же начал извиняться за сложившуюся ситуацию, виновником которой считал себя. Все мы тут же дружно запротестовали, но это не прибавило ему настроения. Он сказал нам, что сам разговаривал с Сэл, уверяя, что не возражает против того, чтобы остаться на огороде, но его старания ни к чему не привели. Теперь разговор, по крайней мере, затронул тему, которая заставила Кити немного отвлечься от своих переживаний, ведь речь зашла об основной причине смены работы. - Возможно, - предположила Франсуаза, - на острове что-то происходит. Что-то связанное с владельцами полей. Кити невнятно забормотал, соглашаясь с ней, но тут вмешался Грегорио: - Наверное, таиландцы хотят разбить поля и в этой части острова. Это серьезная проблема. Но зачем Джеду нужен напарник? Будь у него даже десять или пятьдесят товарищей, он все равно не сможет остановить таиландцев. Какая разница? - Кто-нибудь хоть раз разговаривал с таиландцами? - спросил Этьен. Грегорио покачал головой: - Даффи говорил с ними, когда старожилы впервые появились на острове, а больше никто. По его словам, они уже знали о том, что мы находимся здесь, но им было наплевать на нас, лишь бы мы не покидали пределов лагуны. С тех пор больше не было контактов. - Может быть, они рассердились, что Джед ворует травку? - предположил я. - Может быть, но это ничего не меняет. Рассердились они или нет, при чем тут напарник Джеда? - Так в чем же тогда дело? Грегорио взглянул на свои руки, а затем снова на меня: - Не знаю, Ричард... Я не знаю. Мы проболтали до самой ночи, но наш разговор вертелся по кругу. Кроме Джеда или Сэл, никто не мог ответить на наши вопросы, но когда мы собрались лечь спать, Джед еще не вернулся, а у Сэл никто ничего не хотел выяснять. В ту ночь я часа два не мог заснуть. Мне мешали мысли, столь же необычные, как и весь остаток минувшего дня. Впервые после своего появления на пляже я принялся думать о доме, я почти желал вернуться. Я не хотел покидать пляж навсегда: мне хотелось лишь повидаться с несколькими важными для меня людьми и дать им знать, что я жив и со мной все в порядке. В первую очередь я бы повидался со своими близкими и с некоторыми друзьями. Возможно, причиной этого был разговор с Франсуазой и последовавшие за ним обескураживающие события. Мысль о родителях застряла где-то на задворках моего мозга и никак не поддавалась магическому действию амнезии, свойственной пляжу. Решающий момент - Привет, - произнес вдруг чей-то голос. Я обернулся. Позади меня в воротах дома стоял маленький мальчик. Он улыбнулся и направился по тротуару ко мне. - Хочешь пить? Я тупо уставился на него. Мистер Дак был светловолосым и довольно упитанным мальчиком. Я удивился, что этот откормленный ребенок со временем превратился в тощего типа, которого я встретил на улице Кхаосан. - Это ведь ты, да? - спросил я, чтобы развеять сомнения. - Это я. - Он вытянул свои пухлые руки и похлопал меня по плечам. - Хочешь пить? - Ну, вообще-то... - Я провел рукой по горлу. - А что у тебя есть? - "Рибена" или вода. - Давай воду. - Хорошо. Подожди меня здесь. Мистер Дан вошел в дом, слегка припадая на одну ногу, как утка. Интересно, не из-за этого ли он получил свое прозвище? Через минуту он вышел обратно с чашкой в руках. - Боюсь, она недостаточно холодная. Холодную долго ждать. - Да брось ты! Он протянул мне чашку и пристально наблюдал, как я пью. - Все в порядке? Может, нужно льда? - Нет, отлично. - Я могу принести тебе льда. - Не нужно...- Я выпил чашку до дна. - Это как раз то, что надо. - Замечательно. - Он широко улыбнулся. - Хочешь взглянуть на мою комнату? Спальня мистера Дака во многом походила на мою в детстве - наваленная кучами одежда, плакаты с загнутыми уголками на стенах, мятое пуховое одеяло в ногах кровати, видавшие виды игрушечные машинки "Мэтчбокс" на полках, стеклянные шарики и солдатики повсюду. Главное ее отличие от моей спальни заключалось в том, что я делил комнату с младшим братом, поэтому беспорядка у нас было в два раза больше. В середине комнаты на полу лежала развалившаяся стопка комиксов о Тинтине и Астериксе. - Черт, - увидев их, восхищенно сказал я, - неплохое собрание. Глаза мистера Дака широко раскрылись. Затем он подбежал к двери спальни и боязливо выглянул наружу. - Ричард, - прошипел он, оборачиваясь ко мне с назидательно поднятым пальцем. - Ты не должен так говорить! - О чем это ты, черт возьми? Его маленькое личико стало пунцовым, и он взмахнул руками: - Тс-с... Тебя могут услышать! -Но... - Никаких "но"! - он понизил голос до шепота. - За ругань в этом доме берут штраф в два пенса! - А... Хорошо. Я больше не буду. - Ладно, - с серьезным видом сказал он. - Я должен был взять с тебя деньги, но ты не знал о правиле, поэтому оставим это. - Спасибо. - Я подошел к валявшимся на полу комиксам и поднял один из них."Сигары Фараона". - Тебе нравится Тинтин, да? - Я обожаю Тинтина! А ты? У меня есть все комиксы "Тинтин", кроме одного. - А у меня ни одного. - Даже "Голубого лотоса"? - Только на французском. - Точно! Вот почему у меня его нет. Меня это просто бесит. - Нужно, чтобы кто-нибудь пролистал его с тобой. Мне помогла мама. Неплохая вещь. Мистер Дак пожал плечами: - Моя мама не знает французского. -Понятно... - А тебе что больше всего нравится? - Ха... Сложный вопрос. - Я секунду-другую обдумывал ответ. - Только не "Тинтин в Америке". - Конечно, нет. И не "Изумруд Кастафьоре". - Нет... Наверное, "Тинтин в Тибете". Или "Краб с золотыми клешнями". Не могу выбрать. - А мне знаешь что больше всего нравится? -Что? - "Пленники солнца". Я кивнул: - Хороший выбор. - Да. А знаешь, что еще мне нравится? -Ну. Мистер Дак подошел к своей кровати, нагнулся и пошарил под ней. Из-под нее он вытащил большую книгу в красном переплете с золотым тиснением. На ней было написано: "Тайм. Десять лет в фотографиях: 1960-1970". - Это книга отца, - беззаботно сказал он и кивнул мне, приглашая сесть рядом. - Вообще-то мне даже не разрешают держать ее в своей комнате. Знаешь почему? - Почему? - В этой книге... - он сделал театральную паузу и добавил: - здесь есть фотография девочки. Я фыркнул: - Ну и что? - Голой девочки. - Голой? - Хочешь посмотреть? - Конечно. - О'кей... Сейчас. - Мистер Дак начал перелистывать страницы. - Она где-то там, в середине... Ага! Нашел! Я взял у него альбом и положил его себе на колени. Девочка была действительно абсолютно голой. Ей, наверное, было лет десять-двенадцать. Она бежала по проселочной дороге. Мистер Дак наклонился ко мне и придвинулся к самому моему уху: - Можно разглядеть все, - возбужденно прошептал он. - Так оно и есть, - согласился я. - Все! Все ее титьки! - Он захихикал и прикрыл рот руками. - Все! - Да, - сказал я, но неожиданно что-то показалось мне не так. Что-то непонятное было в этой фотографии. Я обратил внимание, что прилегающие к дороге поля были какие-то странные и плоские. Затем я заметил несколько смутно различимых домов на заднем плане, которые были как будто в дыму. Девочка плакала. Она бежала, рассставив руки в стороны, вместе с другими детьми. Несколько солдат безразлично наблюдали за ними. Я нахмурился. Я смотрел то на девочку, то на солдат, то снова на девочку, как будто мои глаза не знали, на кого смотреть. Я не понимал, что они видят. - Черт, - пробормотал я и громко захлопнул книгу. Мистер Дак привстал. - Ну уж извини, Рич, - сказал он. - Я тебя предупреждал - не ругаться. На этот раз тебе придется раскошелиться. В ГЛУБИНЕ ОСТРОВА Аспект первый Глаза у Джеда были расставлены немного шире, чем у меня, поэтому мне потребовалось некоторое время, чтобы навести резкость, и только тогда вместо двух неясно очерченных кругов я увидел один отчетливый круг. Потом еще пришлось, опираясь на локти, долго вглядываться в море, так как при малейшем движении картина смещалась примерно на полтора километра в сторону. Несколько секунд я искал полоску песка и растущие в ряд зеленые пальмы, а найдя, едва ли не сразу наткнулся на пять знакомых фигур. Они были там же, где и вчера утром, а также почти каждое утро за прошедшие девять дней. Только четыре дня назад на пляже никого не оказалось. Мы немножко забеспокоились, но они снова появились из-за деревьев часа через два. - Они все еще там, - сказал я. - От них всего можно ожидать. - Ага. - На песке лежат. - Похоже, один стоит, но не двигается. - Все пятеро на месте. Я помедлил с ответом: - Пятеро, да. Все там. - Хорошо. - Джед тихо кашлянул в руку. Поскольку мы находились недалеко от полей с марихуаной, нам нельзя было шуметь и, кроме того, нельзя было курить, что оказалось тяжелым испытанием для моих нервов. - Хорошо. Первый проведенный вместе с Джедом день начался для меня плохо. Я проснулся в паршивом настроении. В памяти еще оставался сон, и потом, я испытывал легкую досаду от того, что больше не буду ловить рыбу. Но как только Джед рассказал мне об этих людях, я все понял. Меня охватила паника, и я начал непрерывно, как мантру, повторять: "Это самое худшее, что могло случиться". Джед терпеливо ждал, когда я успокоюсь. В конце концов я перестал нервничать, и у Джеда появилась возможность вставить слово, поэтому я смог вникнуть в ситуацию. Хорошо еще, что Сэл по-прежнему не знала о моей неосторожности в отношении карты. Джед лишь сказал ей, что кто-то появился на соседнем острове, но не сказал, что я мог быть причастен к этому. Что касается Сэл, то она решила, что Джеду надоело работать в одиночку и он пожелал иметь напарника. Еще одна хорошая новость заключалась в том, что люди околачивались на острове целых два дня, и только тогда Сэл согласилась переместить меня. Значит, если они нацелились на наш пляж, у них, несомненно, возникли трудности в том, чтобы добраться до нас. Однако мы не могли не предположить, что люди как раз стремились попасть к нам на пляж. Вдобавок к этому мы предполагали, что двое из них - Зеф и Сэмми, а остальные трое - немцы, которых Джед видел на Пхангане. Уверенности у нас не было, потому что из-за большого расстояния мы едва различали людей. Не разглядеть - блондин человек или нет. Хотя кто его знает... Остаток дня я провел в состоянии шока, не отрывая бинокль Джеда от глаз. Каждый раз, когда кто-то из них там делал какое-нибудь движение, я не сомневался, что они пустятся к нам вплавь. Но они так и не пустились. Они будто приклеились к песку, лишь изредка ныряли или исчезали часа на два в джунглях. Так пролетели три или четыре дня. Оставаться в том же паническом состоянии было уже просто невозможно - оно сменилось у меня тревогой и, в конце концов, перешло в общее напряжение. Я, по крайней мере, уже лучше соображал и связнее говорил. И тогда начали вырисовываться другие стороны моего нового положения. Во-первых, я больше узнал Джеда. Мы проводили все время вместе, сидя до темноты на скале - самой высокой на нашем острове. Помимо наблюдения нам не оставалось ничего другого, как разговаривать. В основном мы обсуждали план "Б" - наши действия в том случае, если те люди доберутся сюда. Единственная загвоздка сводилась вот к чему: никакого четкого плана у нас на самом деле не было. Мы придумали несколько вариантов действий, но никак не могли решить, какой из них выбрать. Я склонялся к тому, что Джеду нужно спуститься к ним и сказать, что мы не сможем принять их на пляже, но Джеду не хотелось этого делать. Несмотря на уверенность, что ему удастся заставить их покинуть остров, он также не сомневался, что они прямиком отправятся на Пханган и всем расскажут, что они здесь обнаружили. Сам Джед полагался на естественную защиту острова: путь, который предстояло чужакам проделать вплавь; поля с марихуаной; поиск лагуны; затем надо было еще поломать голову над тем, как к ней спуститься. Джед был убежден, что эти препятствия заставят их капитулировать, но он не учел, что те же самые препятствия не остановили Этьена, Франсуазу, меня, шведов и его самого. Во время одного из наших бесконечных обсуждений плана "Б" я неожиданно узнал, что Джед однажды наблюдал за мной точно так же, как мы теперь наблюдаем за Зефом и Сэмми. Джед видел, как толстяк высадил нас на соседнем островке, а когда мы добрались до их острова вплавь, он сообщил об этом Сэл. Поэтому, когда мы пришли в лагерь, она, Багз и Кэсси уже поджидали нас. Это и было его основной обязанностью - наблюдение и оповещение, а добывание наркотиков было второстепенным делом. Потом он рассказал мне, что с тех пор, как он попал сюда, лагуну пытались найти три группы. Две из них не смогли преодолеть какое-то из препятствий и отступили. Единственными, кому удалось преодолеть весь путь, оказались шведы. Узнав об этом, я почувствовал себя менее виноватым за распространение копии с карты, поскольку люди все равно пытались пробраться к нам. Джед объяснил, что они все тут слышали о пляже - Эдеме ту же историю, что рассказывал мне Зеф. Сам Джед услышал ее от одного парня во Вьентьяне и, "не имея лучшего выбора", решил отправиться на поиски. Ему пришлось обследовать в морском парке шесть островов, прежде чем он нашел нужный остров. Шведы отправились в путь, имея более точные сведения. Шведы подслушали разговор между Сэл и Жаном, когда те приехали за рисом в Чавенг. Я с удивлением обнаружил, что наблюдение -это главное, чем мне придется заниматься на новом месте. Я никак не мог понять, почему это занятие нужно было окружать покровом столь глубокой тайны. Джед, в свою очередь, был несколько удивлен фактом существования самой этой тайны. Он охотно допускал, что Сэл не хотела, чтобы об этом в лагере шли какие-то разговоры, не хотела, поскольку считала, что подобные толки отрицательно скажутся на обстановке. А сам Джед хранил молчание потому, что его никто ни о чем не спрашивал. И тогда я сделал самое интересное открытие насчет Джеда, связанное с реакцией Даффи на его вторжение на пляж. Я вспомнил рассказ Кити о том, как обитатели лагеря столпились у входа в дом, прислушиваясь к крикам Даффи и увещеваниям Сэл, пытавшейся его успокоить. Но я не знал, что с того дня Даффи отказался разговаривать с Джедом. В течение тринадцати месяцев, пока Даффи не покинул остров, они с Джедом не обмолвились ни единым словом. Здесь крылась основная причина, почему для Джеда подыскали особое занятие, - чтобы он большую часть времени проводил вне лагеря. Когда Джед рассказал все это, я пожалел его. Я понял, почему он всегда казался таким далеким от всех нас. Его очевидная отчужденность объяснялась тем, что он чувствовал, что ему не нужно попадаться другим на глаза, - даже теперь, по прошествии целых полутора лет после его появления в лагере. Теперь стало ясно, почему он с такой готовностью соглашался на всякие непопулярные дела вроде поездок за рисом. Но Джед, по-видимому, не был настроен жалеть себя. Когда я спросил его, не тяжело ли сталкиваться с таким недоброжелательным отношением, он пожал плечами и ответил, что может понять это. - Меня не покидает беспокойство, - сказал я, опуская бинокль Джеда. Джед нахмурился: - Меня тоже. - Боюсь, они обнаружат мой рюкзак. - Твой рюкзак? - Я спрятал там свой рюкзак, и то же самое сделали Этьен с Франсуазой. Мы не могли взять рюкзаки с собой, когда отправлялись сюда вплавь. А если они найдут наши рюкзаки, то поймут, что они на верном пути. - А вы хорошо их спрятали? - Очень надежно. Но... Я уже начинаю думать, что неправильно скопировал карту. Я рисовал ее в спешке, нужно было нанести на нее очень много островов. Я помню, что карта Даффи отличалась от карты в путеводителе Этьена. Я мог с легкостью пропустить какой-то остров между Пхелонгом и нашим островом. Джед кивнул: - Возможно. - Поэтому если они решат, что попали на нужный остров, тогда ясно, почему они торчали на нем последние девять дней. Они изучают местность, ищут пляж... который они там никогда не найдут... Но они могут найти рюкзаки. - Возможно, - снова повторил Джед. - Но они могли провести здесь девять дней еще и потому, что раздумывали, как им, черт возьми, попасть обратно на Пханган. - И удивляясь, как они могли оказаться настолько глупыми, чтобы поверить карте, которую кто-то подсунул им под дверь. - Тогда они не глупее, чем ты. -Я?.. Пожалуй. Джед помрачнел и провел руками по лицу: - Что мне хотелось бы знать - так это где они берут еду и воду. - "Маги-Нудл" и шоколад. То же, что было у нас. - А вода? Чтобы продержаться столько времени, им нужно было притащить с собой целую бочку воды. - Наверное, на острове есть источник пресной воды. Ведь остров достаточно высоко поднимается над уровнем моря. - Должно быть, есть... Но я скажу тебе, что ты ошибаешься насчет карты. Посмотри на них. Они сидят на одном месте весь день. Оттуда видно нас, так ведь? А значит, они знают, что это как раз тот остров, который им нужен. Они сидят там и пытаются придумать, как добраться до нас... Я вздохнул: - Знаешь, что нам надо сделать? -Нет. - Нам надо сесть в лодку и плыть к ним. Мы посадим их в нашу лодку, возьмем курс в открытое море и скинем их за борт... Вот тебе и решение проблемы. Джед уставился в небо: - Хорошо, Ричард, давай так и сделаем. - О'кей. Давай. - О'кей. - О'кей. Мы мельком взглянули друг на друга, а потом я снова взялся за бинокль. Невинная ложь Мы обычно оставались на своем наблюдательном посту до тех пор, пока нижний край солнечного диска не опускался к линии горизонта. Тогда мы направлялись обратно в лагерь. Когда слишком темно, нет смысла шпионить, и, кроме того, Джед сказал, что после наступления темноты оставаться вверху на острове небезопасно. Неизвестно, с кем или с чем можно столкнуться ночью. Когда мы возвращались в лагерь, Джед шел поговорить с Сэл -сообщить ей об отсутствии происшествий за день, -а я отправлялся ужинать. Держа в руках миску с оставленной для меня едой, я искал своих старых друзей. Как правило, я находил их возле хижины-кухни, где они курили, перед тем как лечь спать. Врать Сэл и Багзу не представляло труда, но врать своим старым товарищам и Кити было очень тяжело. Однако у меня не было выбора. Пока мы не убедились в том, что Зеф и Сэмми попадут на пляж, не имело смысла поднимать панику. Самое лучшее, что я мог сделать, - это удовлетворить любопытство Кити насчет того, чем занимается Джед, но мой рассказ удивил Кити меньше, чем я ожидал. - Хорошая идея, - равнодушно сказал он. - С тех пор, как появились шведы, в лагере беспокоятся, кто еще может здесь оказаться. - А когда в лагерь попал я? - Тебе обо всем рассказал Даффи. Это другое дело. - В лагере шведов не принимали? - В основном Даффи. - Джед сказал, что Даффи его тоже не переваривал. Кити вытер экран "Геймбоя" о шорты: - Ему никто из них не нравился, но раз уж они были здесь... Знаешь... Ну что он мог поделать? - Из-за этого он и покинул пляж? Вопрос повис в воздухе, а Кити внимательно изучал небольшую стеклянную панель. Я повторил свой вопрос. - В основном да, - в конце концов ответил он. Потом вставил картридж с Марио и включил приставку. - Ты уже прошел эту игру до конца? - Раз двадцать, не меньше. - А я думал, на что это уходят батарейки... - Он уставился на "Нинтендо", но так и не начал игру. - А что ты будешь делать, если выяснится, что кто-то приближается к нам? - спросил он как бы невзначай. - Наверное, буду просто наблюдать за ними. Кити усмехнулся: - Ты хочешь сказать, что вступишь с ними в единоборство, да? Искоренишь зло. - Я сообщу тебе, когда это произойдет, - деланно засмеявшись, ответил я. От дальнейших расспросов меня избавил приход Джессе, который искал ризлу. В дальнейшем мне, так или иначе, удавалось избегать разговоров о своих новых обязанностях. Это оказалось не так уж сложно. Кити сильно увлекся новой работой, и надо было лишь слегка подтолкнуть его, чтобы он пускался рассказывать о ней. К моему облегчению, то же относилось и к моим бывшим коллегам, поэтому я всегда мог с легкостью перевести разговор на тему о рыбалке. По-моему, они пытались разговорами о совместном опыте подчеркнуть мою принадлежность к их группе. Что до меня, то я был просто счастлив поговорить о вещах, сохранявших иллюзию, что все идет нормально. Первые несколько дней, в период моей паники, эти беседы требовали от меня некоторых усилий. Учитывая мое состояние, внешнее спокойствие давалось мне ценой постоянной сосредоточенности. Когда я терял бдительность, тревожные мысли одолевали меня во время разговора. В таких случаях мне оставалось лишь ссылаться на кайф или на крайнюю усталость. Правда, в постоянной сосредоточенности были и свои плюсы: у меня никогда не возникало зависти к Кити, с такой легкостью заменившего меня, или сожаления о том, что секреты, которыми я теперь владел, воздвигли неожиданные барьеры между мной и моими друзьями. Да, неожиданные, ведь сначала я боялся, что мои новые обязанности отдалят меня от моих друзей, но вскоре понял, что моя новая роль, наоборот, отдаляет их от меня. Хотя я по-прежнему жил их жизнью. Я был в курсе событий. Я знал, что они поймали странную рыбу, знал, что Жан пытается уговорить Кити вернуться на огород, что Кэсси хочет уйти из плотников, чтобы работать вместе с Джессе, а Багзу это совсем не нравится. Но потом я уже не нуждался в притворном внешнем спокойствии. Теоретически я, наверное, должен был сразу проникнуться завистью к Кити и испытывать угрызения совести из-за своей лжи, но этого не случилось. Странно, но происходящее даже несколько успокоило меня. Я понял, что у меня стало одной проблемой меньше, так как если я способствовал появлению дистанции, в моих же силах было ее уничтожить. Если Зеф и Сэмми не смогут до нас добраться, я снова без труда сближусь со своими друзьями. Нужно будет только перестать им врать, что окажется совершенно простым делом, поскольку врать будет нечего. Это если Зеф и Сэмми не доберутся до нас. В противном же случае Сэл, без сомнения, узнает о карте, и у меня возникнут серьезные неприятности. В таком вот состоянии - встревоженном, но одновременно почти спокойном - я открыл еще один аспект моей новой работы. Впервые я, наверное, обратил внимание на него на пятый день, проснувшись на полчаса раньше Джеда и нетерпеливо отсчитывая минуты до нашего ухода. А может, я обратил на него внимание на шестой день, когда Зеф с Сэмми не появлялись на своем пляже, и мы в течение трех часов молча рассматривали море - крутые профессионалы, дальше некуда, - пока они не вернулись. Точнее, первым происходившее со мной заметил Кити, хотя тогда он ничего не понял. "Готов поспорить, что в глубине души ты очень рад, что все произошло именно так", - пошутил он, когда я рассказал ему о моем перемещении, но у меня было слишком погано на душе, чтобы подумать и согласиться с тем, что он прав. Ничего странного. Мы с Джедом выполняли секретное задание. У нас был бинокль, джунгли, объект наблюдения, угроза, скрытое присутствие, АК-47 и косоглазые. Не хватало только музыки "Дорз". Слишком знакомо, чтобы казаться странным, и слишком захватывающе, чтобы пугаться. Спустя некоторое время уже невозможно не испытывать удовольствия. Старина Блу Подошел к концу десятый день нашего наблюдения, и мы, как обычно, спешили вернуться в лагуну до наступления темноты. Солнце уже скрылось за западным склоном морских скал; оранжевый свет раннего вечера сменялся синим. Когда мы шли куда-то, мы всегда молчали, и наше общение ограничивалось лишь жестами. Сжатый кулак указывал, что нужно остановиться и замереть на месте; повернутая к земле ладонь означала, что нужно спрятаться; вытянутая вперед ладонь с сомкнутыми пальцами означала, что нужно двигаться осторожно. Мы никогда не договаривались о значении этих жестов, впрочем, как и не оговаривали значения новых, вошедших у нас в обиход слов. Мы говорили: "Я пойду в авангарде" вместо: "Я пойду первым" и описывали расстояния при помощи отрезков. На самом деле, я просто не помню, как и когда мы начали пользоваться подобными вещами. Я думаю, что в создавшемся положении это был самый подходящий словарь. В тот вечер в авангарде пошел Джед. Он всегда делал это, когда темнело, потому что знал остров намного лучше меня. Поспевать за ним было трудновато: я не мог двигаться так быстро и осторожно, как он. И я не заметил, когда он подал мне сигнал сжатым кулаком, и налетел на Джеда сзади. То, что он не рассердился и не выругался, навело меня на мысль, что случилось что-то серьезное. Я отстранился от него и замер. Впереди джунгли редели и сменялись зарослями трав и кустарника, поэтому сначала я предположил, что Джед увидел там кого-то. Затем я обратил внимание, что он смотрит прямо себе под ноги. На секунду-другую мы замерли на месте. Я все еще не понимал, в чем дело, поскольку, стоя позади Джеда, ничего не мог разглядеть. После затянувшегося молчания я осторожно вытянул руку и похлопал его по плечу. Джед никак на это не среагировал, а у меня неожиданно возникла мысль, что перед ним на земле лежит ядовитая змея. Я оглянулся по сторонам в поисках палки, но не нашел ни одной, потом я сдвинулся сантиметра на три в сторону, чтобы рассмотреть все получше. Я едва не задохнулся от изумления. Впереди, меньше чем в метре от ноги Джеда, лежал таиландец. Он лежал на спине с закрытыми глазами, и на сгибе его руки небрежно покоился АК. Джед медленно повернул ко мне голову, как будто боялся, что человек проснется от движения воздуха. "Ну, что будем делать?" - одними губами произнес он. Я ткнул пальцем в том направлении, откуда мы появились, но он отрицательно покачал головой. Я яростно закивал, но Джед снова покачал головой и нахмурился. Затем он показал себе под ноги. Он стоял прямо на стволе АК. Под тяжестью его тела приклад на несколько сантиметров приподнялся над голой рукой таиландца. Убери Джед ногу - и приклад упадет таиландцу на руку. "Черт", - произнес я беззвучно, и Джед в отчаянии закатил глаза. Я раздумывал с минуту. Потом начал пятиться по дороге. Джед смотрел на меня, всем своим видом как бы говоря: "Куда ты, черт возьми, направляешься?" Но я поднял руку, прося его успокоиться. Я знал, что нужно делать, потому что смотрел фильм "Боевоедежурство". Я не запомнил имен героев. Отчасти потому, что весь сериал просто ужасен, а отчасти - оттого, что они прошли ту же школу, что и герои сериала "Полицейский блюз" (лейтенант-негр, неординарно мыслящие полицейские, добивающиеся результатов). Итак, в "Боевом дежурстве" вы видите крутого сержанта, который знает выход из любой ситуации, зеленого лейтенанта, который учится у него всем премудростям, неотесанного парня с Юга, который пробует подружиться с нахальными неграми, латиноамериканца, на которого можно положиться во время стрельбы, и жителя восточного побережья, который носит очки и, наверное, читает книги. Имена в действительности не имеют значения. Самое главное - сценки, которые разыгрывают эти персонажи: то они заботятся о раненом шрапнелью мальчике-сироте, то мешают взводу противника совершить прорыв, прыгают с вертолетов в водоворот распластавшейся травы, крепко обнимают умирающих товарищей и обезвреживают мины. Взвод пробирается через джунгли, когда внезапно раздается еле слышный щелчок. Все падают в грязь, кроме одного, - новобранца, который стоит и не может пошевелиться от страха. "Я не хочу умирать, сержант", - быстро говорит он и начинает читать "Отче наш". Сержант подползает к нему на животе. "Не двигайся с места, солдат", - бормочет он. Он знает, что делать. То же самое случилось с ним в пятьдесят третьем в Корее. Неожиданно сержант начинает рассказывать солдату о совершенно не связанном с ситуацией случае, который произошел с ним, когда он, еще мальчишкой, работал на ферме отца. У сержанта была охотничья собака по кличке Старина Блу, которую он очень любил. Солдат слушает, попавшись на удочку. Тем временем сержант просовывает под ботинок солдата нож, и у сержанта на лбу сквозь грязь проступает дорожка пота. Однажды Блу застрял в силке для зайцев, рассказывает сержант, и каждый раз, когда пес пытался вырваться, силок затягивался все туже. Солдат кивает, все еще не улавливая связи. "Что же случилось с Блу? - спрашивает солдат. - Вы вытащили его, сержант?" "Конечно, мы вытащили его, солдат", - отвечает сержант. Потом он приказывает солдату поднять ногу, которая теперь свободна. Солдат смущен, напуган, но он верит сержанту. И делает, как ему приказано, а сержант кладет на лезвие ножа камень, сохраняя таким образом давление на мину. Сержант, посмеиваясь, говорит: "Сынок, все, что нужно было сделать Блу, - это хорошенько расслабиться ". Я не собирался рассказывать Джеду историю про Блу. Когда я осторожно опускал камень на ствол АК, даже царапанье камня по металлу походило на стук молотка по железной бочке. После того как камень был надежно установлен, я посмотрел на Джеда. Он спокойно пожал плечами и сделал мне знак, чтобы я встал. Думаю, он хотел, чтобы я был готов дать тягу в случае, если АК упадет. Джед понемногу, сантиметр за сантиметром, поднимал ногу. Приклад чуть-чуть сдвинулся вниз, и я услышал прерывистое дыхание Джеда, но приклад так и не коснулся руки таиландца. Мы обменялись взглядами, осторожно переступили через ноги таиландца и тихонько двинулись дальше. Драма закончилась. Нам потребовалось еще минут сорок пять, чтобы добраться до вершины скалы, с которой падал водопад, и всю дорогу с моего лица не сходила усмешка. У меня даже челюсти заболели. Если бы нам не нужно было хранить молчание, я бы громко смеялся. Украденная заслуга В тот день я прыгнул с водопада, к большому удивлению для Джеда и для самого себя. Я не планировал этого заранее. Мы стояли на краю скалы и наблюдали закат - безоблачный, прекрасный и, несомненно, достойный, пусть и коротких, раздумий. Иногда, в такие вот безоблачные вечера, со светом творились странные вещи. Вместо ярких лучей от горизонта расходились темные лучи; иными словами, это был полярный образ обычного заката. Сначала вы воспринимаете его как совершенно естественную вещь, лишь смутно осознавая: что-то здесь не то. Потом, как в случае бесконечной лестницы Эсхера, неожиданно понимаете, что в происходящем нет никакой логики. Каждый раз этот эффект заинтриговывал меня, и минут двадцать я пребывал в тихом и приятном недоумении. Джед тоже не мог объяснить это явление, но каждый раз пытался. "Тени от спрятанных за горизонтом облаков", - утверждал он в тот вечер, когда я схватил его за руку и сказал: "Посмотри-ка". Затем я качнулся вперед. В следующее мгновение я увидел, как мимо меня проносится скала, и испытал смутную тревогу от того, что у меня поджаты ноги. Из-за смещения центра тяжести в них я перевернулся в воздухе и рисковал упасть на спину. Я попробовал выпрямить ноги и через мгновение оказался в озере, где сделал несколько вынужденных отчаянных вращений под водой, истратил весь запас воздуха в легких и вынырнул на поверхность. Я увидел, что Джед, подбоченившись, наблюдает за мной с вершины скалы. Он ничего не сказал, но я знал, что он не одобряет моего поступка. Немного погодя, когда мы шли от водопада к лагерю, он прицепился ко мне, хотя причиной этого могла быть песенка, которую я напевал. В ней были такие слова: "Я видел мышку! - Где? - На лестнице! Взбиралась по ступенькам в деревянных башмаках! Топ-топ, топ-топ. Бежала по ступенькам в деревянных башмаках!" - Господи, Ричард! - сказал он, когда я добрался до конца мелодии и снова принялся за припев. -Что на тебя нашло? - Пою, - беззаботно ответил я. - Слышу. Перестань петь. - Ты что, не знаешь эту песенку? -Нет. - Да наверняка знаешь. Она очень известная. - Это самая идиотская песня из всех, которые я когда-либо слышал. Я пожал плечами. Я не мог не согласиться с ним. Несколько минут мы шли молча. Я мысленно проговаривал слова и тихонько напевал мелодию себе под нос, а потом Джед сказал: - Знаешь, тебе надо быть осторожнее, Ричард. -Я не понял, что он имел в виду, а через секунду-другую он добавил: - Ты обалдел. - Обалдел? - От наркотиков. - Да я ни одного косяка со вчерашнего вечера не выкурил. - Вот именно, - многозначительно произнес он. - Ты хочешь сказать, что мне нужно меньше курить наркотики? - Я хочу сказать, что они здесь не при чем. - Ветка преградила нам путь, и Джед держал ее, пока я не прошел за ним, а потом отпустил ветку. - Поэтому тебе и нужно быть осторожным. Я пренебрежительно фыркнул. Манера его речи напомнила мне о его туманных обвинениях на Пхангане. Иногда Джед умышленно строил из себя человека загадочного, и я со злорадством предположил, что этим, наверное, и объясняется его отчуждение от остальных на пляже - вдобавок к непростым обстоятельствам его появления. Предположение, в свою очередь, навело меня на мысль о моем растущем отчуждении. - Джед, - произнес я после возникшей паузы. - Как ты думаешь, ничего, если я расскажу всем, как мы налетели на охранника? Ведь это не связано с Зефом и Сэмми... -Гм. - Понимаешь, я все время уклоняюсь от разговоров о том, что мы делаем наверху. У меня такое чувство, что этот случай дает мне шанс... - Расскажи им, - перебил он меня. - Все в порядке. Это, наверное, неплохая идея. -Да? - Мы ведь не хотим, чтобы создалось впечатление, что мы все скрываем от других. - Замечательно, - сказал я и начал насвистывать первые такты песенки про мышку, прежде чем поймал себя на этом. Лагерь уже полностью погрузился в темноту. Тающий свет с неба не проникал в лагерь из-за лиственного шатра. Единственным источником света оставались видневшиеся через открытую дверь дома свечки, а также мерцавшие вокруг площадки огоньки от сигарет и косяков. Хотя мне и не терпелось рассказать своим прежним товарищам о спящем охраннике, первой была мысль о еде, поэтому я направился прямо к хижине-кухне. Каждый день Грязнуля оставлял для нас с Джедом пару завернутых в банановые листья порций риса и отборные куски рыбы. Когда мы принимались за еду, обычно она уже была остывшей, но я, как правило, был слишком голоден, чтобы обращать на это внимание. В тот вечер я заметил, что Грязнуля добавил в кашу папайю. Я испытал некоторую досаду, поскольку это означало, что Багз нашел дорогу к моему садику. Взяв свою порцию, я прошелся по лагерю, всматриваясь в лица курильщиков в поисках друзей. Удивительно, но их нигде не было видно, и никто не знал, где они. В замешательстве я поискал их у палатки Кити, а затем в доме, где увидел играющих в очко Грязнулю, Кэсси и Эллу. Неподалеку сидел Джессе, писавший что-то в своем дневнике. - А, - произнес Грязнуля, увидев меня, и показал на мою еду. - Ну как тебе? - Каша? - Да. Ты обратил внимание на фрукт? Вкусно? - Еще бы! Такой сладкий и ароматный. Настоящее тайское блюдо. Грязнуля просиял: - Знаешь, что я сделал? Я приготовил немного папайевого сока и затушил в нем рыбу, но я добавил его лишь за минуту-другую до того, как рыба была готова, иначе она развалилась бы при высокой температуре. Поэтому сохранились и вкус, и мякоть. - Вот оно что. - И еще, Ричард. Это блюдо остается в нашем меню, потому что Жан посадит семена папайи, и мы будем выращивать ее в огороде. Мне очень понравилось это блюдо. - Не сомневаюсь! У него действительно замечательный вкус. Ты просто молодец! Грязнуля скромно наклонил голову: - Скажи спасибо Багзу. - С чего это вдруг? - подозрительно спросил я. - Ведь это он нашел в джунглях папайю. Я поперхнулся рыбной косточкой: - Что сделал Багз? - Обнаружил в джунглях целый папайевый сад с обезьянами. - Не может быть! - Так оно и есть. Он обнаружил сад вчера. - Я нашел этот чертов сад! Я нашел его еще две недели назад! - Правда? - Базг сказал, что это он обнаружил его? - Видишь ли... Кэсси улыбнулась: -Да. - Вот скотина! - В гневе я сжал банановый лист, и часть каши просыпалась на землю. - Осторожней, - сказала Элла. Я нахмурился. До меня неожиданно дошло, что я устроил сцену. - Ну, в любом случае... он лжет. - Не беспокойся, - фыркнула Кэсси, выкладывая на кон сразу ряд карт, от троек до картинок. - Мы тебе верим. - Хорошо. Они вернулись к игре, а я направился дальше по дому, к Джессе. - Я слышал, - сухо сказал он, когда я подошел к нему. - Поздравляю с замечательной находкой. - Знаешь, это не такое уж большое событие. Но просто подобное... - ... действует тебе на нервы, - закончил он за меня и опустил дневник. - Конечно, действует. Само собой. Ты ищешь Кити? - Да, - угрюмо ответил я. Из-за истории с папайями у меня ухудшилось настроение. - И остальных тоже. Никак не могу их найти. Похоже, они все вместе ушли куда-то. - Правильно мыслишь. Кити оставил тебе сообщение. - А, - сказал я, слегка оживившись. - Ну что ж, давай послушаем его. - Это записка. Я положил ее на твою кровать. Я поблагодарил его и пошел к кровати, сгорая от нетерпения узнать, что стряслось. Записка лежала у меня на подушке, а возле нее - свернутый косяк. В записке говорилось: "Быстрей закуривай! Свечение! Кити". Я был в полном недоумении. - Эй, Джессе! - крикнул я. - Что все это значит? Я подождал, пока он поставит точку. Потом он взглянул на меня: - Не знаю, приятель. Я не читал ее. А что там написано? - Свечение! И еще тут косяк. - А, - Джессе махнул мне карандашом. - Свечение! - Что это такое? - А ты разве не знаешь? -Нет. Он улыбнулся: - Иди на пляж. Там ты все поймешь. Но обязательно выкури по дороге косяк. Свечение Я шел на пляж быстро, как только мог. Вообще-то не очень быстро, потому что мне не хотелось натыкаться на стволы деревьев и спотыкаться о корни. На ходу я курил косяк, практически беспрерывно, хотя и был один, - ведь я стремился поскорее забалдеть, да и Кити велел мне поскорее выкурить его. Между тем я весь кипел из-за случая с папайями. Очень скоро я поймал кайф и начал представлять себе сцену избиения Багза. Сначала я представил только нас двоих, но вскоре решил, что мне нужны и свидетели его унижения. Тогда я добавил в фантазию Франсуазу, затем Джеда с Кити, затем Этьена с Грегом и, в конце концов, весь лагерь. Действие происходило в воскресенье, поскольку это был единственный день, когда все обитатели лагеря собирались вместе. Большинство играло в футбол, несколько человек купались, а некоторые играли во фризби. Я стоял с Франсуазой, и мы смеялись над какой-то шуткой, когда из-за деревьев вышли Багз и Сэл. Багз держал в руках три огромных папайи. - Вот принес еще папайи, - крикнул он. - Теперь всем хватит. - Извини, - тихо сказал я Франсуазе. - Мне надо на минутку отлучиться. Он поймал мой взгляд, когда я направился к нему, и все понял - и подчеркнутый характер моей походки, и застывшую на моем лице усмешку. Сначала на его лице появилась тревога, а затем оно приняло надменное выражение. Я догадался, что он будет выкручиваться. - Да, - громко произнес он, поднимая фрукты так, чтобы все могли их видеть, и одновременно наблюдая за мной краем глаза. - Вот еще несколько плодов, которые я нашел. Я остановился в метре от него: - Папайи, которые ты нашел, Багз? - Да, так я и сказал. - Ага. А как насчет того, чтобы прогуляться в сад... прямо сейчас? Его брови изумленно взметнулись вверх: - Сейчас? - Сейчас. Я покажу тебе окурок, который я оставил там, когда нашел этот садик еще две недели назад. Все вокруг задохнулись от изумления, в том числе Сэл. Нас окружила толпа. Франсуаза торопливо подбежала, чтобы встать рядом со мной. - Это правда? - сердито спросила она. Багз рассмеялся: - Нет, конечно! Он лжет! Это я нашел сад! - Так как насчет того, чтобы прогуляться? - С какой стати я должен тебе что-то доказывать? - Я считаю, что должен. - Ну, это твои проблемы. Сад нашел я, и дело с концом. Я улыбнулся: - Знаешь что, Багз? - Молчание становилось угнетающим; его нарушал лишь плеск набегавших на берег волн. - Ты меня достал. В толпе засмеялись, и лицо Багза исказилось от ярости: - Да что ты! - с издевательской усмешкой произнес он. - Тогда получай! - В мою голову полетела папайя, но я увернулся, и она пролетела мимо меня в толпу. - Эй! - крикнул кто-то. - Поосторожней! Багз выругался и собрался было швырнуть в меня другой плод, но я быстро выхватил фризби у стоявшей поблизости Кэсси и метнул его с убийственной точностью. Папайя разлетелась на куски еще до того, как Багз успел бросить ее. Оставшаяся в руке Багза часть плода выскользнула из его пальцев и упала, целая, на песок. - Почему ты... - начал он, но я уже набросился на него. Я притворился, что наношу удар левой рукой, и свалил его на землю правой. Он упал, как мешок с картошкой. Теперь он испугался. - Ишвини, - крикнул он, подставив ладонь ковшиком под текшую с разбитых губ кровь. - Это пхавда! Это не я нашел папайи! Ричард нашел! Я медленно наклонился и снова взял в руки фризби, чтобы стереть с диска мякоть папайи. - Слишком поздно, Багз, - мягко, почти дружелюбно, пробормотал я. - Слишком поздно... Он завизжал, но не сдвинулся с места, парализованный страхом, как освещенный фарами кролик. Фризби опустилось, ребром ударило его по переносице и раздробило кость. Он перевалился на бок и принялся слабо скрести рукой по песку, пытаясь уползти. Я ударил его сзади по голове и нанес четыре сильных удара по почкам. Он скулил. - Пошалуйста, - мямлил он. - Не надо. Неудачный выбор слов. Мое раздражение росло. Осмотревшись по сторонам, я увидел острогу. - Перемотаем-ка назад, - сказал я себе и в последний раз затянулся. - Этого я не могу. Я посасывал косяк до тех пор, пока не обжег кончики пальцев, а затем отбросил окурок и вернулся вновь к своему первому удару. Я притворился, что наношу удар левой рукой, и свалил его на землю правой. Он упал, как мешок с картошкой. - Ишвини, - закричал он. - Это пхавда! Это не я нашел папайи! - Повтори-ка еще раз! - заорал я, нагибаясь над ним и замахиваясь фризби. - Это не я их нашел! Это ты! Ишвини! - Громче! - Это ты нашел папайи! Я резко кивнул и повернулся к Франсуазе: - Я просто хотел внести ясность. Она взглянула на дергавшуюся фигуру Багза. - Конечно, - отрывисто сказала она. - Хочешь, сплаваем к коралловым рифам? - Да, Ричард, - выдохнула она, беря меня под руку. - С удовольствием. Фантазия имела шансы получить счастливое продолжение, но тут опавшие листья и грязь у меня под ногами сменились песком. Я вышел на пляж. Мне потребовалась уйма времени, чтобы найти Кити и остальных. Даже при свете луны я не мог увидеть, где они. Их смех, казалось, доносился отовсюду, плывя над водой и слабо отдаваясь эхом от скал. Спустя минут двадцать прогулки под кайфом вдоль пляжа я наконец определил, что они находятся возле группы небольших камней в ста метрах от берега. Поскольку я не видел их, а они - меня, я решил, что кричать не имеет смысла, снял майку и поплыл к ним. Наконец в темноте появились их силуэты. Они все стояли, наклонившись над водой, и смотрели в нее. Потом - примерно в тот момент, когда я уже должен был появиться в их поле зрения, - смех внезапно оборвался. Подплыв ближе, я увидел, что все они смотрят в моем направлении. - Эй, - обратился я к ним, сочтя их настороженное молчание жутковатым. - Что происходит? - Ответа не последовало. Я подплыл ближе и повторил свой вопрос, по глупости решив, что они не услышали меня. Когда они и на этот раз не удостоили меня ответом, я остановился метрах в трех от камней - Почему вы не отвечаете мне? - озадаченно спросил я. - Посмотри вниз, - спустя секунду-другую ответил Кити. Я помолчал, а затем посмотрел. Вода была черной, как чернила, за исключением тех мест, где на водную рябь падал лунный свет. - А что я должен там увидеть? - Он стоит слишком близко, - услышал я слова Этьена. - Нет, - сказал Кити. - Ричард, поводи руками у поверхности воды. - Хорошо... - Я сделал, как он сказал. Было слышно, как на камнях вздохнула Франсуаза, но я по-прежнему ничего не видел в темноте. - Я ничего не вижу... Что здесь такое? - Слишком близко, - повторил Этьен. Кити, угадываемый по силуэту, почесал голову: - Да, пожалуй, ты прав... Взбирайся на камни, Ричард. Смотри, как я ныряю. Мы покажем тебе... Сначала в том месте, где исчез Кити, я не видел ничего, кроме всколыхнувшейся воды и отраженного лунного света. Потом, когда вода успокоилась, я увидел у ее поверхности какое-то свечение. Сначала это был молочный свет, который распался на тысячи крошечных звездочек, затем превратившихся в медленно двигавшееся ослепительно яркое пятно со следом за ним, подобным метеорному. Пятно поднялось ближе к поверхности воды, повернуло назад, а затем в сторону и превратилось в светящуюся восьмерку. Потом пятно пошло ко дну и на несколько секунд исчезло из виду. - Что... - не зная, что сказать, только и смог вымолвить я, сбитый с толку и потрясенный. Франсуаза положила ладонь на мою руку. - Подожди, - прошептала она. - Вот теперь смотри. Внизу, глубоко во тьме, свет появился снова, но на этот раз он быстро разделился на семь или восемь пятен, более ярких, чем предыдущее. Стремительно и беспорядочно двигаясь, они вспыхивали и гасли, поглощая и отражая свет, но каким-то непонятным образом получали подзарядку и начинали светить сильнее. Я инстинктивно сделал шаг назад, неожиданно осознав, что миниатюрные метеоры со все увеличивающейся скоростью устремляются ко мне. В следующее мгновение поверхность воды покрылась множеством пузырей, и из воды вынырнул тяжело дышавший Кити. - Ну как тебе? - возбужденно спросил он меня в перерывах между глотками воздуха. - Ты видел что-нибудь подобное? - Нет, - ответил я, все еще тупо уставившись в воду. - Никогда. - Свечение. Крошечные создания, или водоросли, или что-то вроде этого. Они начинают светиться, если двигаться. - Он взобрался на камни. - Уф! Сил для тебя не пожалел! Мы упражняемся в этом весь вечер. Пытаемся добиться самого впечатляющего зрелища. - Выглядит необыкновенно... Но... откуда же берутся эти создания? - Даффи говорил, что они выплывают из кораллов, - сказал Грегорио. - Это случается далеко не каждую ночь. Но вот случилось, и так будет продолжаться еще несколько дней. Может, дня три-четыре. Я покачал головой: - Изумительно... Просто изумительно... - Ага. - Этьен похлопал меня по спине и сунул мне в руки маску Грегорио. - Но есть еще зрелище и получше! - Под водой? - Да! Надевай маску и следуй за мной! Я покажу тебе такое, что ты и представить себе не можешь. - С ума сойдешь, - согласился с ним Кити. - Это просто не поддается описанию. DMZ - демилитаризованная зона Я передал Джеду его бинокль и лег на спину. Несмотря на быстрый утренний бросок наверх в скалы, моя голова еще была в тумане после наркотиков, которые я курил накануне вечером, и я никак не мог настроиться на резкость, чтобы разглядеть крошечные фигурки. - В основном, - рассказывал я, заложив руки за голову, - ощущение такое, как у человека в космосе. Я парил среди множества звезд и комет. Одно из самых изумительных зрелищ получилось, когда я спугнул стаю рыб. Джед перенастроил для себя окуляры: - Я уже видел свечение раньше. - Но ты не видел его под водой. - Нет. Звучит заманчиво. - Да. Действительно заманчиво. - Я вздохнул. - Я тебе не рассказывал о Багзе и о папайях? - Нет еще. - Недели две назад я обнаружил папайевый садик, а теперь Багз так представил все дело, как будто это он его нашел. Правда, я не запомнил к садику дорогу, но ведь первым его нашел я. - Я сел, чтобы посмотреть на реакцию Джеда. Никакой реакции не последовало. - Но, вероятно, это не так уж важно. А ты как думаешь? - Гм, - рассеянно ответил Джед. - "Гм" - значит важно или "гм" - неважно? - Ну... наверное... Я оставил эту тему. В том-то и заключа