ляю. Мистер Дак погрозил мне пальцем: - Если бы я не знал тебя лучше, Рич, то обиделся бы. Ты не сможешь представить, что мы тогда чувствовали. В довершение ко всему ты еще слишком юн. Мы путешествовали вместе с Сэл и Багзом одиннадцать лет. Одиннадцать лет, Рич! Ты можешь вообразить подобное - жить с раком одиннадцать лет? -Рак? - Конечно, рак. Или СПИД. Как бы ты это назвал? - Что именно? - Жизнь бок о бок со смертью. Ограниченное время на все твои радости. Сидя на прекрасном пляже, ждать, когда же наступит конец. Помнить об этом, когда смотришь на песок, на закаты, когда ощущаешь вкус риса. Потом перебираться на другое место и ждать, когда все повторится. Одиннадцать лет! - Мистер Дак вздрогнул. - И вдруг рак отступил... И вы думаете, что нашли лекарство... Ты не можешь этого себе представить, Рич. По крайней мере, водопад и созданное им озеро были такими же. Несколько кустов, наверное, выглядели иначе, а на деревьях, без сомнения, было сломано несколько веток. Но этого еще недостаточно, чтобы появилось двойное изображение. Правда, я заметил одно - главное - отличие. Впрочем, я обратил на него внимание не сразу. На том самом дереве отсутствовали надписи, и как только мы подошли к озеру, мистер Дак достал перочинный ножик и начал вырезать на дереве имена. Некоторое время я молча наблюдал за ним, заинтригованный сосредоточенным выражением его обычно подвижного лица. Когда он начал вырезать дату - нулевой год, - я спросил: -А почему я?.. Он улыбнулся: - Мне понравилось, как ты разговаривал со мной, когда я бросил в тебя косяк. Ты был такой сердитый и смешной. Но прежде всего я выбрал тебя потому, что ты путешественник. С этой задачей справился бы любой путешественник. Ведь разносить новости - это в нашем характере. - В нашем? - Я ничем не лучше тебя. Я такой же, как ты. - Может быть, даже хуже... Мистер Дак вырезал последний ноль. Прямо на колени ему упал овальный кусочек коры. - Эй, - радостно сказал он. - Я и забыл, что сделал. Удивительная вещь. - Ты, может быть, даже хуже, - повторил я. -Если я сыграл свою роль в уничтожении пляжа, то сделал это неумышленно. Ты же сделал это нарочно. - А кто сказал, что я уничтожил пляж? Я здесь ни при чем, дружище. Только не отсюда, где я сейчас стою. - Он взглянул на свои скрещенные ноги. -Нет, сижу. - Кто же тогда сделал это? Мистер Дак пожал плечами: - Никто. Перестань искать здесь какой-то большой криминал, Рич. Пойми наконец, что все эти места невозможно защитить. Мы думали, ты сможешь, но ошиблись. Подобная мысль впервые пришла мне на ум, когда появился Джед. Слово оказалось каким-то образом произнесено, а остальное было лишь вопросом времени... Я начал действовать не сразу: я думал, Джед будет последним. Но потом появились шведы, и тогда я уже точно знал, что произойдет. Рак снова вернулся, вылечить его невозможно, злокачественная опухоль... - Он встал, отряхнул с ног землю и выбросил кусочек коры в виде ноля в озеро. - Конец. Тут я изо всей силы толкнул его прямо в солнечное сплетение. А когда он скрючился от боли, я повалил его на землю и ударил ногой в лицо. Он принял все как должное и не оказал никакого сопротивления. Он позволил избивать себя, пока я не содрал кожу на костяшках пальцев и не вывихнул себе лодыжку. Потом, когда я выбился из сил и повалился возле него на траву, он выпрямился, вскочил на ноги и засмеялся. - Заткни свою пасть! - задыхаясь, выпалил я. -Заткни свой поганый рот! - Ну и дела! - усмехнулся он и выплюнул выбитый зуб. - Что это вдруг на тебя нашло? - Ты одурачил меня! - Как? Я тебе что-то предлагал? Я тебе обещал что-нибудь сделать? -Ты... - Я никогда не предлагал тебе ничего, кроме Вьетнама, и то лишь потому, что ты сам попросил. Но тебе еще подавай и пляж. Если бы ты мог иметь Вьетнам и сохранить пляж, то никакого Вьетнама не было бы и в помине. - Я не знал этого! Ты мне никогда об этом не говорил! - Совершенно верно. - Мистер Дак засиял от радости. - В том-то вся соль. Ты все равно оказался во Вьетнаме, даже сам того не понимая. Не понимая, что происходит, не зная, когда остановиться, ты завяз в сражении, которое было проиграно еще до своего начала. Потрясающе! Все рассчитано - одинаковый исход при любом варианте. - Но мне не нужен был такой Вьетнам! - возразил я. - Совершенно не нужен! Мне хотелось... тут я осекся. - Все?.. Погоди, ты сказал, что все рассчитано? - Все. Прямо до печального конца. - Он потер руки. - Знаешь, Рич, я всегда думал, что эйтаназия -доброе дело. Но я и не представлял, что она может оказаться такой забавной штукой. BEAUCOUP ДЕРЬМА Наряд на кухню Я наблюдал за Сэл из-за двери дома. Все обступили ее кружком, а она, сияя и расхаживая внутри него, отдавала распоряжения, как подарки ко дню рождения. Бригадам Грегорио и Моше - выполнить особый план по отлову рыбы; Багзу и его плотникам - оборудовать площадку для пиршества; Грязнуле и огородникам - приготовить праздничный стол; Элле - ощипать целых семь кур. - Мясо! - услышал я, как воскликнула одна из югославок. - Я не ела мясо с... с... С прошлого Тэта, решили все. Девять или десять месяцев назад несколько человек съели убитую Жаном обезьяну. Ее мясо по вкусу скорее напоминало ягненка, чем цыпленка, рассказывал Джессе. Сэмми, возможно, счел бы это интересным исключением из своих правил в отношении экзотической еды. Наблюдая за тем, как Сэл все мастерски организует, мне стало любопытно, какой будет ее реакция, если я скажу ей, что после случая с прибывшими на плоту мы получили лишь временную отсрочку и что любые наши усилия по защите пляжа ни к чему не приведут. Интересно, напугает ли ее эта новость так, как напугала меня? Когда в то утро все проснулись и дом наполнился гудением, я притворился спящим. Притворство потребовало немало усилий, ведь меня пыталась разбудить Франсуаза, но потом ее позвала Сэл. - Оставь его в покое, - сказала она, без всякого сомнения, догадавшись, что я притворяюсь. - Вчера у Ричарда был тяжелый день - он же собирал травку для сегодняшнего вечера. К счастью, дом довольно быстро опустел, и тогда я наконец смог сдернуть с головы простыни, зажечь свечку и закурить. На самом деле я проснулся часа на два раньше остальных и все это время просто умирал от желания закурить. Вот тогда-то и надо было сматывать удочки. В этом случае никто бы не застукал меня в доме. Но я знал, что в пять утра еще слишком темно, я же был не готов к встрече с темнотой. Неизвестно, что за ней скрывается. Поэтому, вместо того чтобы выскользнуть наружу, я два часа напрягал извилины, гадая, как бы перехитрить мистера Дака. Единственное, что я знал точно, - это что если Вьетнаму придет трагический конец, то и мне тоже. Больше я ни в чем не был уверен. При проработке всех возможных вариантов получалось бессчетное число развязок. Для меня, как для пехотинца, достаточно будет неправильного приказа моего командира. Приказа, который поведет к катастрофе в DMZ и который мне придется выполнять, несмотря на верные предчувствия. Конец мог также наступить из-за элементарного невезения. Как в нужный момент у солдата заклинивает винтовку М16, так мне могла изменить удача во время прыжка с водопада. Но хорошо зная характер мистера Дака, я больше опасался иной угрозы. Все упомянутые были достаточно реальными, но они не имели признаков кошмара. Когда мистер Дак говорил о плохом конце, то в глубине души я понимал - он имеет в виду только одну вещь. Вьетконг. Падение Сайгона. К счастью, пытаясь разбудить меня, Франсуаза не подумала стащить с моей головы простыни. А то она бы заметила, что они насквозь мокрые от моего холодного пота. К восьми часам все получили задания по подготовке к празднику, и на площадке уже кипела работа. Не желая, чтобы меня заметили и попросили присоединиться, я пошел и сел обратно на постель. Бесполезное дело, когда точно знаете, что рано или поздно кто-то зайдет и увидит вас! Но мне хотелось по возможности оттянуть этот момент. Уже перевалило за половину девятого, когда в дверях появился чей-то округлый силуэт. - Все по тебе соскучились, - сказала Сэл, шествуя в окружении теней, пока не оказалась в пламени моей свечи. - Грег спрашивал, не сможешь ли ты сегодня поработать в его бригаде. Кити хочет обменяться с тобой мнениями о Пхангане. - Она улыбнулась. - Я знаю, тебе будет приятно услышать, что Франсуаза попросила меня проследить за тем, чтобы ты присоедился к ним, как только встанешь. - А Джед? - вылетело у меня. - Джед? - Сэл нахмурилась, усаживаясь возле моей постели в позу лотоса. - Я еще не видела его сегодня. Но уверена, что он тоже будет рад тебя видеть. - Схожу к нему попозже. - Хорошо. - Она кивнула. - Это, конечно, всего лишь совет, но, может быть, тебе следует повременить с посещением Джеда. Возле палатки сейчас толкутся несколько человек, и у меня такое чувство, что ситуация с Христо очень щекотливая. Джед, наверное, предпочел бы, чтобы его не тревожили, и, по-моему, мы должны уважать его желания. - Но он, наверное, предпочел бы, чтобы я... - Я сама схожу к нему позже, если тебя это так волнует. И вообще... - На лице Сэл проступило выражение беспокойства, настолько неявственное, что отвернись я в тот момент, я и не заметил бы в ее лице никакой перемены. - По-моему, ты мог бы сделать еще кое-что. Я попытался принять такой же невозмутимый вид, какой был у нее. - Видишь ли, Ричард, я понимаю, что после исчезновения прибывших на плоту может показаться, что у нас больше не осталось никаких проблем. Боюсь, что это не так. По-прежнему остается проблема со шведами. И мне не хочется, чтобы по этой причине у нас были какие-то неприятности. Так вот, - она остановилась, чтобы заправить прядь волос за ухо, - если Христо умрет во время Тэта, об этом никто не должен знать. Люди не особенно интересуются происходящим, а значит, эту новость я смогу держать в секрете, пока не наступит подходящий момент. Нет, по-моему, наша настоящая проблема - это... - Карл... - Правильно. И боюсь, что ответственность за него лежит на тебе. Я машинально сжал руками простынь. - На мне? - Да, и твой виноватый вид как нельзя кстати. - Виноватый? - Если бы ты не потревожил его, он оставался бы в своей норе и сегодня днем, и вечером, и, наверное, всю следующую неделю. Нам, конечно, нужно было что-то с ним делать, но я решила отложить этот вопрос до окончания Тэта... Благодаря тебе такой возможности больше нет. - Она сделала неопределенный жест в сторону двери. - Взгляни. И ты убедишься, как важен Тэт для каждого здесь. Для нас просто жизненно необходимо, чтобы все прошло гладко. Я даже не могу сказать, насколько это важно... И тут вдруг я понял, куда она клонит. Она не сделала ни малейшего намека на то, что в действительности имела в виду, но до меня неожиданно дошло, что она хочет сказать. - Поэтому, - продолжала она, и теперь я ясно различил в ее голосе старательно сдерживаемое напряжение, - позволь мне изложить суть дела. Когда Карл носится вокруг, как безмозглый цыпленок, кто может поручиться за то, что он внезапно не появится во время... - Сэл, - перебил я ее. - Я не сделаю этого. Наступило продолжительное молчание. Она не потеряла самообладания. Но я почувствовал, как напряженно заработала ее голова. С рассеянным взглядом шахматиста она перебирала в уме ответы, возможные ответы на мои ответы и так далее. При расчете на четыре-пять ходов вперед веер возможностей все более расширялся. Наконец она скрестила руки: - Не сделаешь чего, Ричард? - Нет, Сэл. Я не сделаю этого. - Чего именно? - Не проси меня, пожалуйста... - Не просить тебя?.. Я внимательно посмотрел на нее, думая, что, возможно, неправильно понял ее. Однако когда мой взгляд скользнул по ее лицу, она опустила глаза, и я убедился, что мое предположение было правильным. Сэл заметила, что я утвердился в своей догадке. Ее притворство моментально исчезло и, слегка пожав плечами, она сказала: - Боюсь, мне придется попросить тебя, Ричард. Я умоляюще покачал головой: - Сэл, пожалуйста... - Я сейчас уйду. Через полчаса вернусь, и ты отправишься. К вечеру все наши проблемы закончатся. Этот месяц завершится. Нам больше не придется вспоминать о нем. Вставая, она глубоко вздохнула: - Пляж - это моя жизнь, Ричард, и твоя тоже. Не забывай об этом. Ты просто не имеешь права подвести меня. Я с жалким видом кивнул. - Хорошо. - Она кивнула мне в ответ, повернулась и ушла. На улице все, за исключением рыболовов, работали на расчищенной площадке. Большинство находилось возле хижины-кухни и помогало чистить гору овощей, количество которых, по меньшей мере, в четыре раза превышало наш обычный рацион. У Грязнули в волосах красовалось несколько куриных перьев. В середине площадки плотники размечали место, где будут сидеть люди за пиршеством. Багз и Кэсси уже начали укладывать там пальмовые листья, которые образовали настоящий ковер. Все были поглощены работой и смеялись. Я без труда проскользнул незамеченным в джунгли позади дома. А это не опасно? Я вспомнил о пещерах после того, как осмотрел окрестности водопада и дошел до конца Хайберского прохода. Если бы я получше соображал, то сначала поискал бы в пещерах. Особой разницы не было. Лодка, наверное, исчезла еще на восходе. Теперь я нахожу утешение в мысли, что мое нападение все-таки вылечило Карла. Я часто пытаюсь вообразить, что он делает в тот или иной момент. Все мои фантазии отталкиваются от предположения, что он ведет нормальную жизнь, и руководствуюсь я, пусть и смутным, представлением о том, что значит нормально жить по-шведски. Лыжи, еда, работа в офисе, выпивка с друзьями в баре. Обитый дубом бар почему-то с лосиными головами и охотничьими трофеями на стенах... Чем тривиальнее воображаемая картина, тем больше она утешает меня. В тот момент мое состояние, впрочем, не было столь определенным. Я отчасти испытывал облегчение, потому что убийство Карла отменялось. Я сомневаюсь, что смог бы убить его, обнаружив в пещерах, сомневаюсь, несмотря на недвусмысленный характер приказа Сэл, но я рад, что мне не пришлось выяснить все на деле. Главное же - я оцепенел от шока. В первые несколько минут после того, как я увидел пустую бухту, у меня даже не было сил вылезти из воды. Я лишь вцепился в скалы и не мешал волнам утюжить меня о них. Я не представлял, как отреагирует Сэл на подобное развитие событий. Появление Карла на Тэте меркло в сравнении с потерей лодки, не говоря уже о последствиях прибытия Карла на Пханган. В конце концов одна из больших волн выбросила меня на отмель, где обычно стояла привязанная канистра с бензином. Оказавшись там, я прополз немного дальше и не двигался, пока вскоре не увидел человека, вынырнувшего на поверхность недалеко от подводного тоннеля. Я инстинктивно пригнулся, вначале не узнав темноволосую голову. Мелькнула параноидальная мысль: поскольку я слишком много знал, Сэл послала вслед за мной Багза с той же целью, с какой меня - за Карлом. Может быть, это она и имела в виду, когда сказала, что я не имею права подвести ее. - Ричард! - воскликнула голова, перекрывая шум волн. Это оказался Этьен. Он встал на дно и оглянулся вокруг, очевидно, не заметив ни меня, ни исчезновения лодки. - Ты здесь, Ричард? Из всех, кого я мог опасаться на пляже, Этьен был последним. Я осторожно встал и помахал ему рукой. Я понял, как он замерз, только когда он подплыл к отмели и выбрался на нее. Я услышал, как у него стучат зубы. Солнце висело еще слишком низко, чтобы его лучи могли дотянуться до входа в пещеру, и от морского ветерка брызги холодили кожу. - Я следовал за тобой, - сказал он, растирая руки, покрывшиеся мурашками. - Мне нужно с тобой поговорить. Я молчал, пытаясь понять, почему он не заметил пропажи лодки. Потом до меня дошло, что он, наверное, никогда раньше не бывал на этой стороне пещер. Тогда он никогда не переплывал подводного тоннеля. Очень смелый парень, сказал я себе. Или он сбрендил, как и все остальные. - Я понимаю, что у нас возникли кое-какие проблемы, - продолжал он. - Кое-какие трудности в наших отношениях. Я пожал плечами. - Ричард, пожалуйста, я был бы просто счастлив, если бы мы смогли поговорить об этом. Подобных недоразумений не должно быть. Не сейчас... - А что сейчас происходит? - Наступает... - Этьен неуклюже сглотнул слюну, - наступает Тэт. Сэл хочет, чтобы перед праздником были решены все проблемы. Новое начало новой жизни... В лагере все позабыли о своих спорах. Даже Кити с Багзом. Поэтому... мне кажется, мы должны поговорить о наших трудностях и снова стать друзьями... Мне кажется, нам стоит обсудить тот случай, когда ты поцеловал Франсуазу... Это было просто смешно. Мой мир разбился вдребезги, под угрозой оказалась моя жизнь, мои нервы напряглись до предела. Но услышав, что Этьен все еще переживает из-за того, что я поцеловал Франсуазу, я едва не расхохотался. - Ведь в этом все дело, да? Наши трудности возникли из-за моей реакции. Моей глупой реакции. Действительно я во всем виноват. Мне очень жаль, что... - Этьен, о чем ты говоришь? - О поцелуе. - О поцелуе. - Я взглянул на небо. - Да черт с ним. Со всей этой ерундой - Тэтом... и с Сэл. Я знаю, с каким нетерпением ты ждешь Тэта. - Да, я жду Тэта! - встревоженно воскликнул он. - Конечно же, я жду его с нетерпением! И очень стараюсь, чтобы... - Чепуха, - перебил я его. Этьен встал, всем своим видом показывая, что собирается плыть обратно: - Я должен возвращаться к своей бригаде. Я лишь хотел извиниться и знать, что мы снова стали друзьями, и... Я взял его за локоть и потянул, чтобы он сел. - Господи! Да что это с тобой? - Ничего, Ричард, я просто хотел извиниться! А теперь я должен вернуться... - Этьен, перестань! Ты ведешь себя, как будто я из чертового гестапо! Он замолчал. - Ну что же ты? - заорал я. - В чем дело? Он по-прежнему не отвечал, но вид у него был крайне обеспокоенным. - Ну скажи что-нибудь! Голос у Этьена появился примерно полминуты спустя: - Ричард, я хотел поговорить с тобой, но... Я не знаю... - Чего ты не знаешь? Он глубоко вздохнул: - Я не знаю... не опасно ли это. - Не опасно ли? - Я... Я понимаю, что Сэл мною недовольна. Я обхватил голову руками: - Боже, - пробормотал я. - Ты принимаешь меня за гестаповца. - Я думаю, что ты... выполняешь поручения. Поручения Сэл. Все знают... -Все знают?.. - Сегодня ты искал Карла... - И что же все знают? - Где Карл, Ричард? Ты поймал его? Я закрыл глаза, чтобы сдержать тошноту. - Он уже мертвый? Все знали, что я выполняю поручения Сэл. Все обсуждали это. Просто не говорили об этом при мне. Этьен, наверное, продолжал спрашивать, что я сделал с Карлом, но не буду утверждать, потому что я не слушал его. Голову переполняло множество мыслей. Я вспомнил, как смотрела на меня Кэсси, когда я дал Багзу возможность поскользнуться в собственном дерьме. Вспомнил дружное молчание, которое разражалось в лагере подобно азиатской грозе, Жана, нервно просившего меня о "свидании"; вспомнил о том, что никто не упоминал о выстрелах. Вспомнил покинутого всеми и умиравшего в оккупированной смертью палатке Христо, похороны Стена, о которых к вечеру все уже забыли, брошенного на пляже Карла. И вдруг оказалось, что он на пляже не брошен. Его намеренно избегали, чтобы не стеснять меня -не лишать меня возможности выполнять поручения Сэл. Одному Богу известно, как Этьен провел эти несколько недель после отравления кальмаром. Я не мог представить себя на его месте и понять, как он оценивал происходившее вокруг него. Не мог, хоть и пытался это сделать. Лучше всего я проник в его чувства, когда мы сидели с ним в пустой бухте, а с тех пор мы больше не были с ним так близки. В конечном счете у меня сохранилось лишь одно надежное свидетельство его переживаний. Та самая сцена, когда я гнался за Карлом по расчищенной площадке. Тот момент, когда Франсуаза ушла от него, отстраняясь от него, как от изгоя, и не обращая внимания на его протянутые к ней руки. Я много бы отдал, чтобы узнать, что она сказала ему потом. Но, очевидно, он понял, что после того, как уберут Карла, может наступить его очередь. - Этьен, - сказал я, слыша свой голос как бы издалека, - ты хочешь домой? Он долго медлил с ответом: - Ты имеешь в виду... лагерь? - Я имею в виду дом. - Не лагерь? - Нет, не лагерь. -Не... - Хочешь покинуть пляж? Ты с Франсуазой - во Францию, я - в Англию... Я повернулся, чтобы посмотреть на него, и у меня тут же начался новый приступ тошноты. На его лице застыло плохо скрываемое выражение надежды. - Порядок, - пробормотал я и протянул руку, чтобы похлопать его по плечу и тем самым подбодрить. Но как только я пошевелил рукой, он отпрянул. - Не волнуйся, - сказал я. - Мы отправимся сегодня вечером. Усилия Я оказался круглым дураком. Я одурачил самого себя. Когда у меня в голове появилась идея покинуть пляж, вместе с ней возникла еще одна идея. Наверное, со всем будет покончено именно таким образом. Не в результате нападения вьетконговцев - охранников полей и панической эвакуации из лагеря, а просто по причине обычной демобилизации. Ведь именно так закончился Вьетнам для большинства американских солдат. Для большинства. Статистика была на моей стороне: я играю по правилам мистера Дака и без труда выберусь отсюда... Я не мог додуматься до большей глупости, но что поделаешь - такими были в тот момент мои мысли. Голова была полна скоропалительных решений и планов. Меня переполнял чертов оптимизм, возникший от отчаяния. Меня не заботила практическая сторона вопроса об отплытии. Все было бы гораздо легче, если бы Карл не исчез с лодкой, но у нас еще оставался плот. Если не окажется и плота, отправимся вплавь. Мы были в лучшей форме, чем раньше, и я не сомневался, что нам снова удастся наш морской заплыв. Раз вопрос транспортных средств решался, надо было подумать только про еду и воду. Что касается воды, то можно было бы взять бутылки с водой, а ловля рыбы - наша специальность. В общем, практическая сторона дела решалась на ходу. Меня занимали более серьезные вопросы - кого мы возьмем с собой. Первым кандидатом оказалась Франсуаза. Она стояла на камнях неподалеку от меня. Одну руку она положила на бедро, а другую прижимала к губам. Перед ней стоял Этьен. Он что-то быстро говорил, но так тихо, что его слова не долетали до меня. Их разговор становился все более оживленным. Настолько оживленным, что я забеспокоился, как бы Грегорио не заподозрил что-то неладное. Он был в воде, ближе ко мне, чем к ним, - нырял с Кити. Но как только я начал обдумывать, каким образом привлечь внимание Грега, разговор двоих внезапно прекратился. Теперь Франсуаза глядела на меня широко раскрытыми глазами. Этьен сказал ей что-то, и она поспешно отвернулась. Потом Этьен быстро кивнул мне, и только. Я понял, что она согласилась покинуть остров. Это было для меня большим облегчением. Я совершенно не мог предугадать ее реакцию и беспокоился, так же, впрочем, как и Этьен. Он сказал, что все зависит от того, не поставит ли она пляж выше любви к нему. Что было бы рискованным выбором, судя по тому, как развивались события, и мы оба это понимали. Но каким бы ни оказался выбор Франсуазы, она была более вероятной кандидатурой, чем два других человека в нашем списке - Джед и Кити. Точнее говоря, в моем списке, поскольку Этьен не хотел брать с собой ни того, ни другого. И я понимал почему. Если бы нам нужно было взять с собой одну лишь Франсуазу, мы могли бы тотчас отправиться. Взобрались бы на скалы и через час уже были бы на пути к плоту. Но за несколько месяцев пляжной жизни я натворил достаточно, чтобы ближайшие лет двадцать меня мучили кошмары. Мне не хотелось еще больше усложнять себе будущее. Джед с Кити были моими лучшими друзьями на пляже, и, несмотря на рискованный характер подобного шага -особенно в случае с Кити, - я не мог исчезнуть, не предложив им присоединиться к нам. Я был обречен на угрызения совести из-за Грегорио, Эллы, Грязнули, Джессе и Кэсси. Если бы они даже и согласились покинуть вместе со мной остров - чего бы они никогда не сделали - и мы смогли бы сохранить это в секрете от Сэл - что было маловероятно, - мы бы все просто не поместились на плоту. Поэтому они должны были остаться. Я согласился с этим без каких-либо внутренних колебаний. Не важно, что я чувствовал, принимая подобное решение. Вскоре после того как Этьен закончил разговор с Франсуазой, она подплыла к тому камню, где сидел я, и наполовину высунулась из воды. Я ждал, пока она заговорит, но она молчала. Она даже не взглянула на меня. - Проблемы? - шепотом спросил я, бросая взгляды через ее плечо. Грегорио и Кити все еще ныряли неподалеку. - Ты понимаешь, почему нам нужно убираться отсюда? - Возможно, - после непродолжительной паузы ответила она. - Я поняла, что Этьен хочет уплыть с острова, потому что боится Сэл. - Его опасения небезосновательны. - Правда? -Да. - Но ты, по-моему, хочешь уехать не из-за этого... У тебя есть какая-то другая причина. - Другая? - Ты бы не уехал только из-за того, что Этьен боится Сэл. - Уехал бы. Именно поэтому я и собираюсь это сделать. Она покачала головой. - Так объясни почему. - Этьен уже объяснил тебе... - Ричард. Пожалуйста, скажи, в чем дело. - Мне нечего сказать. Если мы останемся, над Этьеном нависнет опасность. - А тебе не кажется, что после Тэта все будет лучше? Все здесь говорят, что жизнь после Тэта улучшится. Может, нам остаться? Подождать еще несколько дней, а потом, если ты по-прежнему будешь бояться... - Тэт ничего не изменит, Франсуаза. Жизнь станет только хуже. - Хуже... Хуже, чем была? -Да. - Ты не объяснишь почему? - Я не знаю, как тебе объяснить. - Но ты уверен в этом. - Да. Уверен. Она скользнула обратно в воду. - Мы никогда не сможем вернуться сюда, - сказала она перед тем, как ее голова исчезла под водой. И вздохнула: - Так грустно... - Ну, может быть, - ответил я потеку пузырей, который она оставила после себя на поверхности. -Если будет куда возвращаться. Минут через десять Грегорио вытащил из воды острогу. На ее конце болтался ханос, который, пытаясь освободиться, все глубже застревал на древке. Последняя рыба, необходимая для выполнения повышенной нормы отлова. Франсуаза, Этьен и Грегорио отправились обратно к берегу, прыгая по возможности с камня на камень и, где нужно, пускаясь в плавание. Мы с Кити отстали. - Задержись-ка на минуту, - попросил я его, когда остальные двинулись обратно. - Хочу тебе кое-что показать. Он нахмурился: - Нам нужно доставить улов в лагерь. - Подождет. Всего минут двадцать. Двадцать пять. Это очень важно. - Ну хорошо, - согласился он и пожал плечами. - Если это действительно важно... Показывай - не болтай! Я предполагал, что из троих труднее всего будет убедить именно Кити. Он прожил на пляже дольше всех нас, в его случае не шла речь о привязанности, как у Франсуазы в отношении Этьена, или об унылом разочаровании, как у Джеда. Но оказалось, что Кити и убеждать не надо было. Я только показал ему место, где находилась лодка, и он сам додумался, что я имею в виду. - Ее не могло унести, - сказал Кити и, наклонившись, принялся шарить руками в воде, будто надеялся обнаружить ее затонувший нос. - Этого просто не может быть. Это невозможно. - Но это так. - Этого не может быть. - Можешь убедиться сам. - Не учи меня, в чем я должен убедиться! - Я не знаю, что скажет Сэл... - Зато я знаю! Она просто обалдеет! Она сойдет с ума! Она... - Он нервно вскочил и хлопнул себя по голове. - Боже, Рич!.. Я нахмурился, надеясь, что выражение моего лица напоминает невинное беспокойство: - В чем дело? - Ведь это же я привязал ее... я был единственным, кто... Боже мой! - Что случилось? Расскажи-ка мне! - Я погиб! - сорвался он на крик. - Я уже мертвец! - Мертвец? Почему? - Отравил кальмаром! А теперь еще и потерял лодку! Черт! Из всего на свете потерять... Разве ты не понимаешь? Она сделает это со мной, как сделала с... с... Нет! - Он вскочил и стал быстро пятиться от меня. - Вот зачем ты притащил меня сюда! Она уже знает! Она уже знает! Я тоже вскочил. - Ни с места! -Кити... Он показал мне кулак: - Стой, я сказал! - Кити... - Клянусь, еще одно твое движение, и я... - Кити! - заорал я, вдруг рассердившись. - Заткнись, черт тебя побери! Я не собираюсь на тебя нападать! - Назад! - Ладно. - Я отошел от него на несколько шагов. - Я отхожу. - Еще дальше! Встань возле скалы! Я встал: - Ну? Ты доволен? Он стоял не двигаясь, с поднятым кулаком: - Если ты хоть шелохнешься... - Ты меня в порошок сотрешь! Знаю. - Так я и сделаю! Я тебе не Карл! Предупреждаю, у тебя даже не останется времени на молитву! - Ладно, ладно. Но ты должен поверить мне, что я не собираюсь на тебя нападать. Как тебе в голову такое взбрело? Ты же один из моих лучших друзей! Его кулак немного опустился на два-три сантиметра. - Сэл уже знает о лодке? -Нет. - Клянешься? - Клянусь жизнью. Я привел тебя сюда, чтобы ты обнаружил это раньше нее. Подумай, Кити, откуда ей знать? Ты вернулся только вчера вечером -когда же она могла обнаружить пропажу? Несколько секунд он раздумывал над моими словами, а затем опустил кулак. - Да, - тупо пробормотал он. - Верно... Она не могла узнать... - Вот именно. - Но... она скоро узнает... Она должна... - Она очень скоро об этом узнает. - Черт! - выпалил он и снова ударился в панику. - Что же мне тогда делать? Я не смогу спокойно спать по ночам! Я не смогу никуда отправиться в одиночку! Мне придется... - Убраться отсюда? - Да! Господи! Мне надо прямо сейчас... Я возьму... - Он покрутился на месте и уставился на бухту. - О боже! - прошептал он. - Но я же могу... Я в ловушке... В ловушке. - Нет, - ответил я, поднимая руку к виску, как будто мне только что пришла в голову блестящая идея. - Есть выход. Специи Пока мне везло. Я овладел ситуацией. Проблема с двумя самыми трудными кандидатами была решена, и теперь мне оставалось лишь найти Джеда, рассказать ему о своих планах и дожидаться удобного момента, чтобы улизнуть. Когда мы с Кити появились на площадке, я был в таком прекрасном настроении, что начал мурлыкать себе под нос песенку про мышку. Возникло только одно недоразумение - Кити начал подпевать мне. Он подпевал с маниакальным рвением, перевирал мелодию и обращал на себя взгляды. - Что это ты? - зашипел я. - Гудишь, как целый пчелиный рой. - Ничего не могу с собой поделать, - шепнул он мне в ответ. На лице его застыла улыбка чревовещателя. - Я боюсь. Мне кажется, что все на нас смотрят. - Ты должен вести себя как ни в чем не бывало. - Не знаю, смогу ли я, Рич. - "Геймбой". Сходи поиграй. Если Сэл попросит тебя помочь с приготовлениями, постарайся вести себя спокойно. - Понял, - прошептал он и, едва ли не вытянув руки по швам, направился к своей палатке. Этьен с Франсуазой держались гораздо лучше, но они могли положиться друг на друга. Они сидели неподалеку от хижины-кухни и как будто бы беззаботно болтали, помогая потрошить огромное количество рыбы. Сэл между тем нигде не было видно. Я хотел найти ее, прежде чем заскочить в палатку-больницу: я помнил, что Сэл велела мне держаться от Джеда подальше, - вот поэтому я направился к самому центру площадки, ожидая увидеть ее в обществе Багза и плотников. Оборудование места для пиршества далеко продвинулось за время моего отсутствия. Плотники натянули на бамбуковые шесты простыни и один-два расстегнутых спальных мешка. Получился плоский навес примерно семи с половиной метров в диаметре. На плечах Багза стояла Кэсси. Она хихикала и укладывала на простыни пальмовые листья. Я догадался, что навес должен быть достаточно плотным, чтобы с пролетающего ночью самолета не засекли пламя наших свечей и костра для барбекю. Но Сэл не оказалось и среди плотников. Это означало немалую вероятность того, что она сейчас в палатке-больнице с Джедом. - Черт, - сказал я. - Тебе не нравится? - спросил бодрый голос прямо позади меня. Я помедлил мгновение, чтобы собраться с мыслями и быстро придумать ответ, а затем обернулся: - О чем ты, Сэл? - О нашем сооружении. - Да нет, оно мне очень нравится. Очень нравится. Оно просто изумительно. Но меня занимало другое. - Что же? - Сигареты. Забыл на пляже полпачки. - Вот как. - Ладно, пустяки. Однако мне кажется, что они остались на уровне отлива, а вода сейчас прибывает. Так глупо получилось. - Это не слишком серьезная проблема. - Да, да. - Я покивал головой. - Ничего серьезного. - Вот и хорошо... Я рада, что миновало утро и у тебя поднялось настроение. - Сейчас я чувствую себя намного лучше. - Полагаю, это означает, что мне не нужно беспокоиться о возникновении каких-то неожиданных проблем сегодня вечером. - Правильно. Никаких проблем. Можешь... забыть о нем. - Забыть? - переспросила Сэл, ни на йоту не теряя самообладания. - О ком забыть? -О Карле... Она как-то странно взглянула на меня: - О ком? - О Карле. - А кто это такой? - Карл... - начал было я, но потом до меня дошло. - Никто. - Я думала, ты говоришь о ком-то из обитателей лагеря. -Нет. - Прекрасно. - Сэл едва заметно кивнула мне. -Ну, я, пожалуй, вернусь к работе. Еще так много надо сделать. - Конечно. - Захочешь поработать с нами - дай мне знать. Мы что-нибудь придумаем. - Хорошо. - Замечательно. Через несколько секунд Сэл уже была под навесом и показывала Багзу просветы между простынями, но он, по-видимому, не слушал ее. Кэсси все еще стояла на его широких плечах, и он немного переминался с ноги на ногу, заставляя ее пронзительно визжать. Мне удалось заскочить в палатку-больницу и сделать еще кое-какие дела лишь в пятом часу. Вдохновенный авантюризм, подумал я тогда. К четырем все наши приготовления к празднику были закончены. Навес был возведен, овощное рагу кипело, куры были готовы для барбекю, а очистки от овощей, перья и рыбьи внутренности были отнесены к Хайберскому проходу и выброшены. Поэтому Сэл, успокоившись, предложила провести на пляже грандиозный футбольный матч. - Давайте нагуляем аппетит! - предложила она. - Нешуточный аппетит! Замечательная новость. Поскольку мы с Кити никогда не играли в футбол, у нас появился предлог остаться в лагере. Вдобавок мы могли вызваться присмотреть за кастрюлями, предоставляя возможность Грязнуле присоединиться ко всем остальным. В одиннадцатом часу площадка опустела. - Он что-нибудь заподозрит, - нервно сказал Кити, наблюдая за тем, как я огромными горстями сыплю в кастрюли траву. - У рагу будет очень странный вкус. - Если он заметит, я признаюсь, что это сделал я. Скажу, что для поднятия настроения. - Он не переносит, когда кто-то вмешивается в его стряпню. - Да, но если мы что-нибудь не предпримем, празднество будет продолжаться всю ночь. - Я замолчал, взял горсть травы и бросил ее в самую большую кастрюлю. Потом всыпал еще столько же. - В любом случае, через час он уже настолько одуреет, что не станет беспокоиться. - Он отключится. И остальные тоже. - Да, ладно. Смотри только сам не наешься овощей. Налегай на курицу с рисом. И передай это Этьену и Франсуазе. - От рагу будет трудно уклониться. - Справимся. - Я отряхнул руки и осмотрел результаты своей работы. После того как я раза два перемешал палкой содержимое кастрюли, никто бы уже не заметил в ней нового ингредиента. - Тебе не кажется, что нам нужно бросить сюда какие-нибудь галлюциногенные грибы? -Нет. - Ладно. Как ты думаешь, сколько здесь теперь этого добра? - Всего? Во всех кастрюлях? - Всего. - Много. Слишком много. Ты просто сумасшедший. - Сумасшедший! - рассмеялся я. - Ха! Новость для первой полосы. Ничего не имею в виду Обстановка в палатке-больнице была из тех, когда вам становится неудобно, если вы ненароком кашлянули или сделали поспешное движение. Созерцательная, отрешенная. Мне казалось, что я нахожусь в церкви. Более того, я молился. "Умри, - молился я про себя. - Пусть этот вздох станет для тебя последним". Но Христо каждый раз делал новый вздох. Несмотря на перебои и мучительно долгие перерывы, его грудь неожиданно вновь поднималась и опускалась. Он был все еще жив, и моему ожиданию не было конца. Большую часть времени я изучал Джеда. Он выглядел странно, потому что его волосы и борода слиплись от крови и пота. Я заметил нечто новое в форме его головы. Она оказалась более угловатой и маленькой, чем я себе представлял, и проглядывавшая сквозь мокрые пряди кожа черепа была ужасающе белой. Он не взглянул на меня ни разу и никак не отреагировал на мое появление в палатке. Его глаза безотрывно смотрели на спокойное лицо Христо и не сдвинулись бы в сторону без надобности. Я обратил внимание, что только лицо Христо и было чистым в палатке. Под его подбородком виднелись темные пятна - в тех местах, где Джед вытирал его, - а на шее кожу уже невозможно было разглядеть из-за грязи. Я заметил также, что небольшой рюкзачок, до вчерашнего дня лежавший справа от Джеда, исчез. Рюкзачок Карла. Я знал, что это его рюкзачок, потому что из него торчали плавки "Найк", которые Карл иногда надевал. Хотя его пропавший рюкзачок остается моим единственным доказательством, я уверен, что перед тем как покинуть остров, Карл зашел к Христо. Мне понравилась эта мысль. Проведал друга, забрал свой рюкзак, похитил лодку. Полностью выздоровел. Время летело гораздо быстрее, чем я думал. Взглянув на часы, я ожидал, что стрелки будут показывать четыре тридцать, а оказалось, что уже пять десять. Я торчал здесь уже почти час. Сорок минут - это слишком затянувшийся уход. Но наблюдение за Христо было занятием захватывающим. Я начал думать о таких вещах, как загробная жизнь, поскольку смерть Христо, казалось, опровергала ее существование. Трудно объяснить, в чем тут было дело. Может, в его глазах, остававшихся слегка приоткрытыми, несмотря на то, что он явно был без сознания. Две светящихся щелочки обращали его в нечто дисфункциональное. Обыкновенная машина, которая, по непонятным причинам, вышла из строя. Взглянув на часы, я понял, что должен идти. Обитатели лагеря скоро вернутся, поэтому я решил, что у меня нет иного выбора, кроме как нарушить церковную атмосферу. - Джед, - сказал я в мягкой манере священника. - Нам нужно кое-что обсудить. - Ты уезжаешь, - без всякого выражения ответил он. -Да. - Когда? - Вечером... Вечером, когда все будут в отключке после Тэта. Поедешь с нами? - Если Христо умрет. - А если он не умрет? - Тогда я останусь. Я прикусил губу: - Ты отдаешь себе отчет в том, что если ты сегодня не отправишься с нами, то потом вообще не сможешь выбраться с острова? -Угу. - Тогда тебе придется лишь в бессилии наблюдать за развитием событий. Проблемы не ограничатся прибытием новых туристов. Карл стащил лодку. Если он свяжется со своей семьей, с семьями Стена или Христо... - Но не нагрянет же сюда таиландская полиция. - А когда завтра Сэл обнаружит, что мы исчезли, все дерьмо... - На меня и так уже вылилось море дерьма. - У меня нет возможности тебя дожидаться. - Я и не рассчитываю на это. - Я хочу, чтобы ты отправился с нами. - Знаю. - А ты знаешь, что для Христо не имеет ровно никакого значения, останешься ты с ним или нет? Знаешь? При количестве вдыхаемого им кислорода большая часть его мозгов давно уже накрылась. - Пока он будет дышать, он не умер. - Ладно... - Я напряженно раздумывал секунду-другую. - А что если мы перекроем ему дыхание? Мы можем заткнуть ему рот. Всего на пять минут... -Нет. - Тебе не придется этим заниматься. Я все сделаю. Можешь подержать его за руку или что-то в этом роде. Так будет лучше для него. - Заткнись, Ричард! - резко оборвал меня Джед, повернув голову и впервые взглянув на меня. Но как только он посмотрел на меня, выражение его лица смягчилось. Я снова прикусил губу. Мне не понравилось, что Джед заорал на меня. - Послушай, сказал он. - Христо, скорее всего, умрет вечером, и я отправлюсь с тобой. -Но... - Почему бы тебе не уйти отсюда? Думаю, Сэл не понравится, что ты здесь. -Да, но... - Загляни ко мне перед отъездом. Я вздохнул. Джед повернулся к Христо. Я задержался еще на минуту, а потом вылез из палатки. Здесь я увидел, как Кити торопливо идет к Хайберскому проходу с чем-то мокрым и непонятным в руках. Когда он возвращался, я спросил, что он делает. - Вытаскиваю из кастрюль марихуану, - объяснил он, вытирая майкой покрытую чем-то липким грудь. От него исходил запах лимонной травы, и у него дрожали руки. -Что? - Я вынужден был этим заняться. Трава всплыла на поверхность. Грязнуля сразу бы ее заметил. Но варево кипело почти час, поэтому... - Твои шорты, - сказал я. - Шорты? - Ты испачкался овощами. Сходи переоденься. Его взгляд скользнул вниз. - Черт! - Просто сходи и переоденься. Это же не проблема. -Иду. Прежде чем он успел вернуться, площадка постепенно начала наполняться обитателями лагеря. Песни, смех, все держатся за руки. До начала Тэта оставалось совсем немного. Потчентонг Найдите зеленый кокос и, не срывая его, сделайте у его основания небольшой надрез. Под местом надреза подвесьте фляжку, чтобы собрать капающее молоко. Потом оставьте фляжку повисеть еще несколько часов. Когда вы вернетесь, то обнаружите, что молоко забродило, и если вы выпьете его, то прибалдеете. Великолепный фокус. У питья неплохой вкус, немного приторный, но все равно неплохой. Я удивился, что раньше его не пробовал. Благодаря стараниям наших огородников, перед каждым из нас стояла чаша из кокосовой скорлупы, наполненная пивом кустарного производства. - Пей залпом! - кричал Багз. - Пей до дна! - Шипучий напиток лился по подбородкам на грудь. Франсуаза смотрела на Кити, Этьен - на меня, и мы пролили пива больше остальных. Багз первым осушил свою чашу и ударом ноги отправил ее в джунгли, как будто она была футбольным мячом. Чертовски больно, наверное: все равно что ударить по обрубку дерева. Но идея всем понравилась, и многие повторили его затею. Вскоре площадка заполнилась скачущими обитателями лагеря, которые хватались за ноги от боли и хохотали, как сумасшедшие. - Прыгают, как больные, - сказал я Кити, но он не понял шутки. - Сэл все время смотрит на меня, - прошептал он. - Она что-то подозревает. Мне что, тоже отфутболить кокос? А если я сломаю ногу? Ты оставишь меня зде... - он оборвал себя на полуслове, подбросил кокос и ударил по нему ногой. Лицо его исказилось от боли, и он заорал громче остальных. - Готово, - облегченно вздохнул Кити. - Она все еще смотрит на меня? Я покачал головой. Она вообще на него не смотрела. Когда Жан принялся разносить выпивку по второму кругу, я перебрался .туда, где стояли Франсуаза с Этьеном. Отчасти я поступил так, чтобы избавиться от Кити, нервозность которого в моем присутствии лишь усиливалась. Наверное, своим видом я настраивал его на мысли о нашем плане. Франсуаза разыгрывала великолепное представление. Если она и испытывала внутреннее напряжение, то внешне ничем не выдавала себя. Со стороны казалось, что она на все сто прониклась духом празднества. Когда я подошел, она крепко обняла меня, поцеловала в обе щеки и громко сказала: - Здесь все так замечательно! Я мысленно поздравил ее. Она даже чуть глотала слова, но никогда не переигрывала. Она все делала как нужно. - А ты можешь поцеловать и меня тоже? - спросил Джессе, толкнув одного из плотников. - Нет, - с глупой улыбкой ответила Франсуаза. -ты слишком безобразен. Джессе прижал одну руку к сердцу, а другую -ко лбу: - Я безобразен! Я слишком безобразен для поцелуя! - Это правда, - подтвердила Кэсси. - Ты действительно безобразен. - Она протянула ему свою чашу с пивом. - На, держи. Запей-ка лучше свою печаль. - Придется! - Откинув голову назад, он в один присест осушил чашу и швырнул ее, пустую, за спину. - Но ведь ты по-прежнему любишь меня, а, Кэз? - Только не тогда, когда ты зовешь меня Кэз, Джез! - Кэз, - завыл он. - Кэз! Джез! Кэз! - Затем он поднял ее на руки и шатающейся походкой направился к дому. Через минуту-другую Этьена попросили помочь принести еду для пиршества, и мы с Франсуазой остались вдвоем. Она что-то сказала мне, но я не расслышал ее слов, потому что мое внимание было приковано к хижине-кухне. Я увидел, как возле нее Грязнуля с озадаченным и хмурым выражением лица пробует рагу. - Ты меня не слушаешь, - сказала Франсуаза. Грязнуля пожал плечами и начал отдавать распоряжения тем, кто разносил кастрюли. - Ты больше не слушаешь меня. Раньше, когда я разговаривала с тобой, ты всегда внимательно меня слушал. А сейчас у тебя даже не находится времени поговорить со мной. - Да... Кити предупредил тебя, чтобы ты не ела рагу? - Ричард! -Что? - Ты меня не слушаешь! - Извини. У меня сейчас в голове слишком много мыслей. - Не обо мне. - Что ты сказала? - В твоей голове нет для меня места. - Гм... Ну что ты, все как раз наоборот. - Нет, там нет для меня места. - Она ткнула меня кулаком под ребра. - Наверное, ты меня больше не любишь. Я изумленно взглянул на нее: - Ты это серьезно? - Очень серьезно, - капризно ответила она. - Да... То есть нет. Господи! Неужели мы должны обсуждать это прямо сейчас? Я хочу сказать, неужели сейчас самый подходящий момент? - Конечно. Самое время. Этьена нет поблизости, а потом мы, возможно, расстанемся навсегда! - Франсуаза! - зашипел я. - Потише! - Почему потише? На поле с марихуаной, когда я разговаривала громко, ты прижал меня к земле и крепко держал. - Она захихикала. - Это было очень возбуждающе! Быстро оглянувшись по сторонам, я схватил ее под локоть и потащил к краю площадки. Когда никто уже не мог нас увидеть, я развернул ее лицом к себе, взял ее лицо в ладони и внимательно посмотрел на ее зрачки. Они были расширены. - Боже мой! - в бешенстве крикнул я. - Ты же пьяная. - Да, - призналась она. - Я пьяная. Это потчентонг. - Потчентонг? Что это, черт возьми? - Жан называет этот напиток "потчентонгом". Это не настоящий потчентонг, но... - Сколько ты его выпила? - Три чаши. - Три? Когда ты успела? - футбол. Во время игры. - Ты просто идиотка! - У меня не было выбора! Они передавали чашу по кругу, и пришлось все выпить. Они внимательно наблюдали за мной и хлопали в ладоши, поэтому что я могла поделать? - Боже! Этьен пил вместе с тобой? - Да. Три чаши. Я закрыл глаза и стал считать до десяти. Или собирался это сделать. Это у меня никогда не получается. Я остановился на цифре "четыре". - Хорошо, - сказал я. - Пойдем со мной. - А куда мы пойдем? - Вон туда. Когда я подтащил ее к дереву, Франсуаза тяжело дышала. - Открой рот, - приказал я ей. - Ты хочешь меня поцеловать? Самое досадное, что если бы я попытался поцеловать ее, она бы позволила мне это. Она была вдребезги пьяной. Я заставил себя покачать головой. - Нет, Франсуаза, - ответил я ей. - Не совсем. Она больно укусила меня за пальцы, когда я сунул их ей в горло. Вдобавок к этому она сопротивлялась и извивалась как змея. Но я держал ее шею в тисках, и когда мои пальцы оказались у нее во рту, она уже ничего не могла сделать. После того как у нее прекратилась рвота, она ударила меня по лицу, что я с покорностью принял. Потом она сказала: - Я и сама бы справилась. Я пожал плечами: - У меня не было времени спорить. Ты чувствуешь себя более трезвой? Она сплюнула: -Да. - Хорошо. Теперь иди умойся в ручье, а потом незаметно возвращайся на площадку. Не пей больше ни капли потчентонга. - Я помолчал, а потом добавил: - И не ешь рагу. Когда я вернулся к месту пиршества, Этьен уже закончил разносить еду. Он стоял в одиночестве, вероятно, высматривая Франсуазу. Я подошел прямо к нему: - Привет, - сказал я. - Ты пьян? Он с грустью кивнул: - Потчентонг... Они напоили меня и... - Я знаю, - ответил я и кивнул в знак сострадания. - Забористая штука, да? - Очень. - Не волнуйся. Пошли со мной. Нерешенная проблема Оформление места для пиршества было простым. Концентрические круги под навесом: первый - свечи; второй - наши, сделанные из банановых листьев тарелки; третий - мы сами, севшие в круг; а четвертый - вновь свечи. Впечатляющее и внушающее ужас зрелище. Оранжевые лица, свет, мерцающий в облаках дыма от марихуаны. И еще жуткий гам. Люди не говорили - они орали во всю глотку. Кто-то визжал. Одни лишь шутки или просьбы передать кастрюлю с рисом, но голоса срывались на визг. Я настоял, чтобы мы все сели вместе. Это значительно облегчило наше положение. Мы смогли без проблем избавиться от рагу, и Кити с Франсуазой были под надзором у меня и Этьена. Это также уменьшало вероятность того, что нашу относительную трезвость заметят остальные, иначе у нас могли быстро возникнуть трудности. Спустя примерно час после начала пиршества первым обратил внимание на происходящее Кити: - Говорю тебе, что они в отключке, - сказал он. При стоявшем галдеже Кити даже не было необходимости понижать голос до шепота. - Ты бухнул туда слишком много травы. - Думаешь, они точно в отключке? - Наверное, они еще не глючат, но... Я посмотрел на Сэл, сидевшую как раз напротив меня. Странно, но, несмотря на оглушительный шум, она казалась персонажем из старого немого фильма. Выкрашенные сепией, мерцающие подергивающиеся губы, издающие неразличимые звуки. Застывшие губы. Изогнутые брови. Должно быть, она смеялась. - Да, они в отключке, - повторил Кити. - Или они, или я. Позади нас возник Грязнуля: - Рагу! Добавка! - закричал он. Я вскинул руку: - Я сыт! Больше не могу! - Съешь еще! - Он нагнулся и вывалил передо мной солидную порцию овощей. Варево поползло через края бананового листа, подобно потоку лавы, покрывая рисовые зерна и увлекая их за собой. Маленькие люди в потоке лавы, подумал я, и неожиданно мне показалось, что я тоже поплыл. Я сделал одобрительный знак Грязнуле, подняв большие пальцы рук кверху, и он пошел дальше по кругу. Через полчаса, примерно без четверти девять, я покинул пиршество под предлогом, что мне нужно отлить. Мне на самом деле приспичило, но прежде всего я желал повидать Джеда. Судя по тому, как развивались события, я предполагал, что маниакальное состояние празднующих продлится не дольше полуночи, поэтому мне захотелось узнать, не решилась ли наша последняя проблема. Я облегчился перед палаткой-больницей. Плохой, конечно, поступок в обычной жизни, но гражданская ответственность больше не входила в число моих приоритетов. Затем я просунул голову в палатку. К моему удивлению, Джед спал. Он был на том же самом месте, где просидел весь день, с тем лишь отличием, что сейчас он лежал на боку. Наверное, не спал всю предыдущую ночь. Еще более удивляло то, что Христо был все еще жив и делал свои жалкие вдохи-выдохи - настолько слабые, что язык не поворачивался назвать их настоящим дыханием. - Джед, - позвал я его, но он даже не пошевелился. Я позвал громче, и ответа снова не последовало. Вдруг со стороны навеса донеслись оглушительные крики. Они продолжались довольно долго, и когда Джед не пошевелился даже на этот раз, я понял, что у меня есть редкая возможность. Я добрался до головй Христо, проскользнув вдоль левого края палатки. Потом, как я и думал сделать раньше, я зажал его нос и закрыл ему рот рукой. Он не дернулся и совсем не сопротивлялся. Через несколько минут я убрал руки, досчитал до ста двадцати и выскользнул в прохладу ночи. Дело было сделано. Все оказалось очень просто. Когда я вернулся на площадку, прищелкивая пальцами в такт своим шагам, я понял причину раздававшихся до этого криков. В центральном круге свечей находились югославки, которые, положив друг другу головы на плечи, под общий шум танцевали медленный танец. Здесь что-то происходит... К тому времени как я снова занял свое место, югославки сумели вдохновить на танец еще несколько человек. Сначала пошли танцевать Сэл и Багз, затем - Грязнуля с Эллой, а потом - Джессе с Кэсси. С моей головой творилось черт знает что, но я смог оценить красоту этого зрелища. Наблюдая за четырьмя парами, которые кружились одна вокруг другой, я вспомнил, как проходила наша жизнь на пляже. Казалось, даже Сэл успокоилась и на время оставила все свои планы и увертки, казалось, в ней не осталось ничего, кроме пылкой страсти к своему любовнику. Она выглядела совершенно другим человеком. Во время танца ее обычная уверенность исчезла. Шаги стали медленными и неуверенными, она обхватила Багза обеими руками, а ее голова покоилась у него на груди. - Ее прямо не узнать, - сказал мне Грегорио, проследив за моим взглядом. Пока я убивал Христо, он занял мое место, чтобы поболтать с Кити. - Ты ведь никогда не видел ее такой. - Нет... не видел. - А знаешь почему? -Нет. - Потому что сегодня мы празднуем Тэт, а Сэл пьет и курит только во время Тэта. В остальные дни года ее ум сохраняет ясность. Мы отрываемся, а она держит свою голову трезвой ради нас всех. - Она очень заботится о пляже. - Очень, - эхом отозвался Грегорио. - Конечно. -Он улыбнулся и поднялся на ноги. - Пойду принесу еще кокосового пива. Хотите? Мы с Кити отказались. - Значит, я буду пить один? - Значит, один. Он неторопливо направился к рыболовным ведрам, в которых еще оставалось кокосовое пиво Жана. Десять часов. Танец прекратился. Там, где раньше были танцующие, стоял Моше. Одной рукой он высоко держал свечку, а другой - касался своего лица. Не знаю, вызывал ли он интерес у остальных, но у меня точно вызвал. - Это пламя, - произнес он, когда горящий воск потек на его запястье и дальше, по предплечью, образовав на локте изящный сталактит, - смотрите. - Смотри-ка, - сказал Этьен, обращаясь к Кэсси. Она тоже созерцала пламя свечей с выражением восхищения и удовольствия на лице. Возле нее сидел Джессе и шептал ей на ухо что-то такое, отчего у нее отвисла челюсть. За ними, прислонившись спиной к одному из бамбуковых шестов, сидел Жан. Он то закрывал пальцами глаза, то отнимал их от глаз, моргая при этом, как котенок. - Спокойной ночи, Джон-бой, - крикнул один из плотников-австралийцев. Человек шесть-семь сразу выкрикнули имена. Под навесом раздался взрыв хохота. - Спокойной ночи, Сэл, - крикнула Элла, перекрывая соревнующиеся друг с другом голоса. - Спокойной ночи, Сэл, спокойной ночи, Сэл, спокойной ночи,Сэл! Вскоре пожелание Эллы подхватили остальные, негромкое скандирование продолжалось, пока я курил сигарету. - Спасибо, дети мои, - наконец ответила Сэл, вызвав новый взрыв хохота. Через несколько минут плотник, крикнувший "Спокойной ночи, Джон-бой", спросил: - Кого-нибудь еще вставило? - Ему никто не ответил, и он добавил: - Я вижу такое... - Потчентонг, - как колокол, загудел Жан. Моше уронил свечу. - О йес, тут столько всякого.... - Потчентонг. - Вы что, добавили в потчентонг галлюциногенных грибов? - Это пламя, - произнес Моше, - оно обожгло меня. - Он принялся сдирать со своей руки полоску воска. - Моше сбрасывает свою чертову кожу... - Я сбрасываю кожу? - Ты сбрасываешь кожу! - Потчен- fucking -тонг... Я наклонился к Кити: - Такое не может произойти от одной марихуаны, - прошептал я ему. - Даже если съесть ее, она так не подействует, правда? Он смахнул с затылка бусинки пота: - Они все с ума посходили. Быть трезвым еще хуже. Голова дуреет от одного их вида. - Да, - сказал Этьен. - Мне это совсем не нравится. Когда мы сможем уйти? Я в пятнадцатый раз за последние пятнадцать минут посмотрел на часы. Я не особенно продумал все, однако предполагал, что лучше покинуть лагерь около двух-трех часов ночи, когда станет немного светлее. Но Этьен был прав. Мне тоже не нравился ход событий. В крайнем случае, можно, наверное, отправиться еще затемно. - Подождем часок, - сказал я. - Думаю, через час мы сможем двинуться в путь. ...А что именно, не вполне ясно Но через час у нас ничего не получилось. В десять тридцать все стало еще хуже. До этого я чувствовал, что держу ситуацию под контролем. Наверное, так оно и было в действительности. Несколько трудностей - пьяная Франсуаза, еще живой Христе - были успешно решены; во время пиршества мы так умело действовали, что никто не заметил, как мы выбрасывали рагу из своих тарелок. За исключением Джеда, у нас больше не было проблем; Тэт постепенно близился к концу. Нам оставалось лишь дождаться подходящего момента, а потом отправиться в путь. Но в десять тридцать под навесом появился мистер Дак, и я понял, что у меня неприятности. Он вышел из темноты и переступил через внешнее кольцо свечей. Потом он подошел к Сэл и Багзу. Поприветствовав меня какой-то непонятной усмешкой, он уселся возле них. - Ты куда? - спросила меня Франсуаза, когда я встал. Она впервые обратилась ко мне за все это время. С момента, как начался танец, ее голова лежала на коленях у Этьена, и она пристально смотрела на образующие навес простыни. Судя по цвету ее лица, у нее наступило похмелье после дневной выпивки, но когда она заговорила, я понял, что она также испугана. В создавшемся положении это было вполне объяснимо, но я не был сейчас настроен сочувствовать кому-то и кого-то подбадривать. - Наши планы могут накрыться, - сказал я, опрометчиво размышляя вслух. Этьен начал озираться по сторонам: - Что? Что случилось? - Мне нужно кое-что проверить. Вы втроем оставайтесь здесь. Понятно? - Не совсем. - Кити схватил меня за ногу. - Что происходит, Ричард? - Мне нужно кое-что сделать. - Ты никуда не пойдешь, пока не скажешь мне, что происходит. - Отпусти мою ногу. На нас смотрит Грег. Кити еще сильнее обхватил мою ногу: - А мне плевать. Ты скажешь нам, какого черта... Я нагнулся и сжал пальцами мягкую нижнюю часть запястья Кити, чтобы остановить кровь. Через пару секунд он отпустил меня. - Привет, - сказал я Сэл. - Ричард, - радостно отозвалась она. - Ричард, моя правая рука. Как дела, правая рука? - Стал левой. Меня теперь постояннно глючит. -Последние слова были адресованы мистеру Даку, которого, по-видимому, забавляло происходящее. - Садись, посиди с нами. - Мне нужно сходить в дом за сигаретами. - Если ты посидишь с нами... - Сэл на мгновение отключилась, а затем снова нащупала нить разговора, - я буду знать, что вы с Багзом снова друзья. - Мы друзья. Мистер Дан загоготал, а Багз кивнул, полный сонного добродушия. - Да, приятель, - промолвил Багз. - Мы все здесь друзья. - Это было... это было последнее, что меня беспокоило... Мне нужно, чтобы вы оба были друзьями... Я похлопал Сэл по плечу: - Теперь тебе больше не о чем беспокоиться. Обстановка снова нормализуется, как ты того хотела. - Да... Мы добились этого, Ричард. - Это ты добилась. - Извини, что я иногда кричала на тебя, Ричард. За все те случаи... извини. Я улыбнулся: - Мне нужно взять сигареты. Потом поговорим. - И ты посидишь с нами. - Конечно. Когда мистер Дак вошел в дом, я схватил его за шиворот и стукнул о внутреннюю стену. - Так, - прошипел я, - а теперь говори, что ты здесь делаешь? Он уставился на меня с несколько растерянным и невинным видом, а затем усмехнулся. - Ты здесь для того, чтобы остановить нас? Ответа не последовало. - Зачем ты явился? - Ужас, - ответил он. -Что? - Ужас. - Что еще за ужас? - Ужас! - Какой ужас? Он вздохнул и быстрым движением освободился от моего захвата. - Ужас, - произнес он и исчез. Несколько секунд я неподвижно стоял на месте, а мои руки застыли в том же положении, в каком я держал мистера Дака. Потом я пришел в себя и направился обратно к навесу, в спешке ограничившись лишь слабой попыткой выглядеть непринужденным. - О'кей, - прошептал я, приблизившись к Кити и двум другим заговорщикам. - Приготовьтесь. Мы уходим. - Прямо сейчас? -Да. - Но... вокруг же еще полная темнота. - Справимся. Я уйду первым, чтобы предупредить Джеда и захватить бутылки с водой. Через пять минут уходят Этьен и Франсуаза, а потом Кити. Встречаемся у ведущей на пляж тропинки через... What's that fucking noise? В тот самый момент, когда я произнес слово "тропинка", Багз вдруг вскочил. От его сонливой доброжелательности не осталось и следа. Багз стоял с широко раскрытыми глазами, оскалив зубы. - Что там, черт возьми, за шум? - прошипел он. Все повернулись к нему. - Что за черт? Грязнуля сонно рассмеялся: - Ты еще в состоянии что-то слышать, Багз? - Это был... треск ветки. Кто-то пробирается к нам через лес. Сэл вышла из позы лотоса и села на колени: - Все здесь? - спросила она, окидывая взглядом развалившиеся на земле фигуры. - Меня, на самом деле, здесь нет, - медленно протянул Джессе. - Меня, на самом деле, нигде нет. Багз отступил на шаг от окружавшей навес темноты: - Там определенно кто-то есть. - Может быть, это Карл... - предположил кто-то. Несколько голов повернулось ко мне. - Это не Карл. - Джед? - Джед в палатке-больнице. - Тогда, если это не Карл и не Джед... - Подождите! - Кэсси тоже встала с земли. - Я что-то слышала!.. Вон там! Мы все напрягли слух. - Ничего там нет, - начал Джессе. - Почему бы вам всем не расслабиться? Это просто странный глюк... - Никакой это не глюк, - перебил его Багз. -Прислушайтесь хорошенько! Сюда идут! -Кто? И вдруг мы все вскочили, потому что отчетливо услышали шум. Сомневаться не приходилось. Люди продирались через лесные заросли, наступали на листья, шли по нашей тропинке от водопада к лагерю. - Бегите! - закричала Сэл. - Бегите все! Сейчас же! Слишком поздно. Метрах в четырех от нас из темноты вынырнула фигура. В считанные секунды рядом с ней появилось еще несколько фигур. Люди держали АК наперевес и целились прямо в нас. Их одежда, по-видимому, была сухой: значит, они не прыгали с водопада. Наверное, они знали какую-то тайную тропу в лагуну или спустились со скал при помощи веревок. А может, просто перенеслись по воздуху. Судя по тому, как они зависли в темноте, не такое уж неверентное предположение. Я обернулся, чтобы взглянуть на участников пиршества. Сомневаюсь, чтобы кроме Этьена и Франсуазы кто-нибудь из них видел вьетконговцев раньше, и мне стало интересно, какая будет реакция. Всех охватил страх. Двое рухнули на колени -Моше и один из огородников; остальные застыли на месте с явными признаками ужаса на лицах: отвисшие челюсти, стиснутые губы, прижатые к груди руки. Я почти завидовал им. Для первого боя поражение - неплохо. Апокалипсис Я понял, что у нас отрезаны все пути к спасению и всех нас убьют, но принял это без всякого огорчения. Я не мог этого предотвратить и знал, что встречаю свою смерть в полном сознании. Хотя я и догадывался, что Вьетнам может закончиться подобным образом, я не попытался убежать. Я самоотверженно оставался в лагере, пока не убедился, что мои друзья смогут убежать вместе со мной. На этот раз я поступил правильно. Вот почему я пришел в бешенство от того, что вьетконговцы вели себя не так, как нужно. Они все делали неправильно, поэтому я и взбесился. Отвернувшись от своих товарищей, я увидел, что командир охранников тычет в меня пальцем. В тот же миг один из охранников выволок меня из-под навеса и силой уложил на землю. В ужасе я понял, что меня расстреляют первым. Первым! Если бы меня расстреляли потом: десятым, одиннадцатым, двенадцатым - прекрасно. Но чтобы первым! Мне не верилось. Я не увижу, что произойдет дальше. Охранник приставил к моему лбу дуло АК. - Ты делаешь большую ошибку, - сердито сказал я. - Ты только все испортишь. - Я показал головой на Моше. - Почему бы тебе сначала не убить его? Какая тебе разница? Убей его. Его гладкое лицо равнодушно смотрело на меня. - Его, ради бога! Эту обезьяну! - Обезьяну. - Обезьяну, безмозглый ты кретин! Ты, тупой ублюдок! Эту гориллу! Его - вон там! Я показал на слабо стонавшего Моше. Охранник пнул меня по ребрам. - Черт! - задыхаясь, крикнул я, когда острая боль пронзила почки. Не в силах угомониться, я перевернулся на бок и увидел своих друзей. Немая картина, казалось, не претерпела никаких изменений, за исключением того, что Этьен прикрыл глаза рукой. - О'кей. - Усилием воли я встал на колени. -Тогда дайте мне хотя бы выбрать своего убийцу. Я не повторил ошибки и не стал снова показывать пальцем. Но повернулся так, что теперь мне в голову целился АК кикбоксера. - Я хочу, чтобы это сделал он. Так будет по-честному, правда? Пусть это сделает он. Кикбоксер нахмурился, а затем взглянул на своего командира. Тот пожал плечами. - Да, да, ты. Ты, с драконьей татуировкой. - Я замолчал и посмотрел на его рот. Рот был закрыт, но губы из-за изумленного выражения лица слегка надулись. - Я знаю! У тебя нет передних зубов! - Я показал ему свои зубы и постучал по ним. - Ведь у тебя их нет, а? Он осторожно поднял палец и потрогал им свои десны, не раскрывая рта. - Точно! - заорал я. - У тебя нет передних зубов! Я давно это знаю! Несколько секунд кикбоксер подержал во рту палец, водя им по деснам. Потом он что-то сказал своему командиру по-тайски. - Ага. - Командир охранников кивнул. - Ты -парень, который всегда приходить к нам в гости... Каждый день, да? Тебе нравится приходить к нам в гости. Я уставился на него. К моему удивлению, он уселся передо мной на корточки и взъерошил мне волосы. - Смешной мальчик за деревьями каждый день. Ты нам тоже понравился. Пособирать травы. Да? О'кей. Немножко травы для твой друзь. - Не мешкай и убей меня, - смело сказал я. - Убивать тебя? Ах ты, смешной мальчик... Я не убивать тебя сейчас. - Он снова взъерошил мне волосы и поднялся во весь рост. - Я не убивать никого сейчас, - обратился он к сгрудившимся в кучу под навесом фигурам. - Я предупреждаю вас. Вы, люди здесь, это о'кей для меня. Один год, два год, три год - нет проблем, да? Если он ожидал ответа, то его не последовало. Это, по-видимому, рассердило вьетконговца. Он сделал глубокий вдох, а затем разразился, в ярости, тирадой: - Но сейчас вы делать проблема! Вы делать очень чертовский проблема! При полном молчании с нашей стороны он пошарил по карманам и вытащил листок бумаги. Казалось, даже цикады притихли, догадываясь, что они услышат. - Вы делать карты! - завизжал он. Половину следующего предложения я не разобрал из-за стоявшего в ушах звона. - Но зачем вы хотеть делать эта? Карты ведут новых людей. Новых людей сюда! Новые люди - опасность для меня! Это очень чертова опасность для вас! - Он запнулся и с той же, сбивающей с толку внезапностью снова успокоился. -О'кей, о'кей, - пробормотал он. Затем бросил карту в грязь, выхватил из кобуры пистолет и выстрелил в нее. Он промахнулся, но пуля ударила в землю совсем недалеко от карты, и та затрепетала в воздухе. Я вновь оглох. Дуло находилось сантиметрах в тридцати от моей головы. Когда ко мне начал возвращаться слух, командир уже говорил необычайно доверительным тоном: - Итак, мои друзь. Мне нравится вы все очень. Очень хорошо. Один год, два год, нет проблем. Итак, мое предупреждение. Следующий раз я убью вас всех. Последние слова не дошли до меня, поскольку я в третий раз лишился слуха: командир закончил предложение, треснув меня пистолетом по голове. Оправившись от шока, я попытался встать, но он снова ударил меня. Я снова упал на колени. Следующее, что я почувствовал, - он держит меня сзади за майку, чтобы я не рухнул. - Погоди, - заплетающимся языком сказал я. Моя бравада полностью исчезла. Меня охватил самый обычный страх. Уже немного представляя себе, что это такое, я в ужасе думал, что меня забьют насмерть - Погоди немного, пожалуйста. Бесполезно. Командир очень сильно ударил меня. Несколько секунд я еще оставался в сознании, глядя на его обувь. Кроссовки "Рибок", такие же, как у того толстяка с Самуя. Затем у меня в глазах потемнело. Я не знаю, что было дальше. Мне запомнились лишь несколько вещей - шаги, шорохи, приглушенные, говорящие по-тайски голоса, два-три пинка, от которых я перевернулся. Но все это было не связано одно с другим: все было как-то беспорядочно и непостижимо. Когда я наконец смог встать на четвереньки, что произошло не раньше чем минут десять спустя, вьетконговцы уже ушли. Я начал ползком пробираться к навесу, где заметил расплывчатые фигуры своих товарищей, и пока я полз, я задавался абстрактным вопросом, почему именно меня выбрали в качестве козла отпущения. И вообще, зачем им понадобился козел отпущения? Если они не собирались нас расстреливать, зачем меня избивать? Это несправедливо. А теперь... Существовал еще один вопрос, которым мне следовало задаться, но я его обходил. Благодаря моему теперешнему большому опыту я могу объяснить это странным поведением мозга при сильном шоке. Вы зацикливаетесь на незначительных, а не наиболее важных загадках. А вопрос следующий: почему никто мне не помог? Если, согласно моим предположениям, я минут десять провалялся без сознания, всем вполне хватило бы времени, чтобы оказать мне помощь. Но люди оставались на месте, трусливо прячась внутри кольца из свечей, и толку от них было столько же, сколько от восковых фигур. - Помогите! - выдавил я из себя. - Что с вами, в конце концов? Я попытался бросить на них сердитый взгляд, что оказалось нелегким делом. Помимо того,- что я был не в состоянии ничего как следует разглядеть, в глазах у меня двоилось, поэтому я не знал точно, куда смотреть. - Кити... помоги. Когда он услышал свое имя, это, по-видимому, вернуло его к жизни. Он сделал несколько шагов по направлению ко мне, но даже мои вышедшие из строя глаза позволили мне заметить нечто странное в его движениях. Создавалось впечатление, что он боится чего-то у меня за плечами. Локти не выдержали, и я хлопнулся подбородком на землю. Я послюнявил губы, чтобы убрать со рта грязь: - Скорее же, Кити. Вскоре он оказался возле меня - вместе с кем-то еще. Судя по запаху, это была Франсуаза. Они подхватили меня и затащили обратно под навес, но они смогли лишь приподнять меня за руки и плечи. Когда меня тащили через линию свечей, я посбивал их пламя своим животом, что причинило мне дополнительную боль, в которой я совершенно не нуждался, но эта боль, по крайней мере, способствовала тому, что я начал лучше соображать. Глоток кокосового пива тоже подействовал на меня положительно. Оно очень быстро превращается в уксус, а выпитая мною жидкость была уже на грани этого. Я поморщился, зажмурился, а когда снова открыл глаза, мое зрение восстановилось. Тут я наконец-то понял, почему все превратились в статуи. Благодаря Этьену, а также опираясь на один из бамбуковых шестов, поддерживавших навес из простыней, я оказался в состоянии подняться на ноги. Вьетконговцы не считали, что для предупреждения достаточно моего избиения. Они оставили нам серьезное напоминание, чтобы больше не возвращаться к обсуждению вопроса. Пули сильно обезобразили тела прибывших на плоту. Большие отверстия, размозженные черепа. Все трупы были нагие, что наводило на мысль, что перед убийством людей раздели. Из-за трупного окоченения позы выглядели странно. Сэмми сейчас лежал на спине, но когда его тело одеревенело, он скорее всего лежал на животе и поэтому выглядел так, как будто его толкнули вверх, в направлении, противоположном силе тяжести. Девушка-немка с приятным смехом и длинными волосами лежала на боку. Казалось, она была готова броситься в объятия. Я не вижу никакой необходимости описывать дальше. Я уделил их описанию ровно столько места, сколько необходимо для объяснения последующих событий. В общем, зрелище не из приятных даже в самые лучшие времена. После сцены с охранниками оно производило еще более тяжелое впечатление. Но наблюдать его в отключке - от этого можно было просто сойти с ума. - Ладно, - сказала Сэл, выходя из транса и направляясь к трупам. - Давайте все уберем. Это не займет много времени, если мы дружно... - она запнулась. Ее плечи дернулись, когда она пыталась сбросить накинутую кофту. С глухим звуком Сэл села на землю. - Это не займет много времени. Ну, давайте же все уберем. - Она снова встала: - Какой ужас! Какое месиво! Парень-немец лежал под Зефом и обнимал его скрюченными руками. Сэл никак не удавалось сдвинуть немца с места. Мы все молча наблюдали за тем, как она безуспешно дергает его за ноги. - Какой ужас! - задыхаясь, сказала Сэл и снова сильно дернула мертвеца за ноги. Ее руки соскользнули. Она упала на спину и растянулась на трупе Сэмми. - О, черт! - вскрикнула она. Потом она завизжала и принялась царапать себе щеки. Когда она скатывалась с трупа Сэмми, их лица соприкоснулись. У Сэмми не было нижней челюсти. Она визжала так, как визжат некоторые люди, которые не способны плакать, и поэтому вы вдруг понимаете, что слезы выходят из какой-то непостижимой глубины. От этого звука у меня по телу поползли мурашки, а Багз, казалось, совсем сбрендил. Я много думал над тем, что он сделал, и нашел два объяснения этому. Во-первых, его рассердило, что Сэмми как бы поцеловал Сэл. Во-вторых, он счел Сэмми виновником страданий Сэл и хотел положить им конец. Оба объяснения основываются на безумии Багза, но здесь как раз все ясно. Он действительно спятил. Он окликнул Сэл по имени. Потом всхлипнул, но только один раз и негромко. Затем он подошел к месту пиршества, схватил большой кухонный нож Грязнули. Вернулся к трупу Сэмми и набросился на него. Началось с пинков, которые быстро сменились ножевыми ударами. В грудь, в пах, в руки - куда попало. Затем он оседлал труп и принялся дергать его за шею. Или мне так только показалось. В темноте как следует не разглядеть, и труп загораживала широкая спина Багза. Я увидел все лишь после того, как он встал. Он отрезал голову Сэмми. Отрезал и держал ее за волосы. Неожиданно Жан схватил нож и принялся наносить удары по трупу девушки-немки, кромсая ее живот и вытаскивая внутренности. Через некоторое время к ним присоединилась Кэсси, она склонилась над Зефом и принялась за его бедра. Этьена стошнило, в вокруг трупов спустя считанные секунды началась всеобщая возня. Оглядываясь назад, я понимаю, что именно тогда настал самый подходящий момент, чтобы улизнуть из лагеря. Под навесом по-прежнему оставались люди - все повара, Джессе, Грегорио и несколько огородников, - но они даже и не попытались бы остановить нас. Физически я был в состоянии бежать. Жуткая сцена добавила в мою кровь столько адреналина, что я уже позабыл, что меня избили. При необходимости я смог бы пробежать марафонскую дистанцию, не говоря уже о том, чтобы просто скользнуть в темноту. Но мы не шелохнулись. Мы были загипнотизированы сценой расчленения трупов. Казалось, каждая отрезанная конечность все крепче приковывает нас к месту. Огонь со стороны своих Я не знаю, сколько продолжалось это сумасшествие. Возможно, с полчаса. Потрошителям пришлось немало повозиться с некоторыми суставами, вращая руки, пока не рвались сухожилия. Но в какой-то момент я заметил, что толпа рассеялась, и люди, обессиленные, сидят возле результата своих трудов или кружат в темноте. Остался один лишь Моше. Он сосредоточился на чем-то маленьком, наверное, на пальце. И как раз наблюдая за Моше, я услышал голос Сэл. - "Ждите нас в Чавенге три дня, - читала она с приводящей в оцепенение холодностью. - Если мы не вернемся к этому времени, значит, мы добрались до пляжа. Увидимся там? Ричард". Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять смысл этих слов. Несколько секунд я просто слушал голос Сэл. Однако когда меня озарила вспышка понимания, столь явственная, что я буквально видел ее, значение слов стало совершенно ясным. Я обернулся. Сэл стояла возле меня и держала в руках листок бумаги, который оставил командир вьетконговцев. Я забыл про этот листок. Оглохший и избитый, я не обратил на него никакого внимания. - "Увидимся там", - равнодушно повторила она. Из-под навеса вышли патологоанатомы. Кое-кто подошел совсем близко, задев Кити, который смотрел на меня странно бессмысленным взглядом. - Ричард? - раздался шепот толпы подошедших. - Этих людей привел сюда Ричард? - Говорила какая-то девушка, но она была так сильно выпачкана в красное и черное, что я не узнал ее. Постепенно подходили новые люди, молча окружая меня и отрезая от Кити и Франсуазы. В отчаянии я начал вглядываться в них, стремясь найти какое-нибудь знакомое лицо. Я думал сослаться на обстоятельства, все объяснить. Но чем больше подходило потрошителей, тем больше появлялось незнакомцев. Они посбивали ногами все свечи. Темнота сгущалась, и лица становились все более расплывчатыми. После исчезновения Этьена я остался перед незнакомцами в одиночестве. - Жан! - заорал я. Незнакомцы засмеялись. - Моше! Кэсси! Я знаю, что вы здесь... Сэл! Сэл! Но она тоже исчезла. С того места, где я недавно видел ее, на меня шипело какое-то сидящее на корточках существо: - После Тэта жизнь вернется в нормальное русло. - Сэл, пожалуйста, - взмолился я, а в мою ногу вонзилось что-то острое. Я посмотрел вниз, на ноги. Меня ударили ножом. Неглубоко. Но я испытал еще больший страх. Я завопил; последовал новый удар. С той же силой. Лезвие вошло в кожу больше чем на сантиметр. На этот раз удар пришелся в руку, следующий - в грудь. На мгновение я испытал такое сильное потрясение, что мог лишь тупо вытирать стекавшую по животу кровь. Потом меня обуял ужас, и когда он достиг глотки, я завопил. Еще я попытался оказать сопротивление. Я нанес удар в ближайшее лицо, но он получился слабым, и моя рука соскользнула со щеки, не причинив человеку ни малейшего вреда. Мой следующий удар был упрежден, и меня схватили за запястья. Я молил: - Не на... - и начал изо всех сил вырываться. Страх придал мне силы, и я ухитрился высвободиться из их рук. Но каждый раз, когда мне удавалось увернуться от ножей спереди, мне наносили удары сзади. По силе ударов я чувствовал, что они постепенно становятся резче. Ножи больше не кололи, а резали кожу. Поэтому и боль стала другой, не такой острой. Гораздо более непонятной и тревожащей. - Только не это, - всхлипнул я. Что-то скользкое обвилось вокруг моей шеи. Кишки. Мои, подумал я. Мозг забился в конвульсиях от испуга, и я разорвал их. Незнакомцы засмеялись и начали бросать в меня другие части искромсанных тел. Отрезанная рука скользнула по моей груди, цепляясь за нее. Ухо стукнуло меня по виску. Чувствуя, что у меня вот-вот подогнутся колени, я воздел руки. Я в последний раз взглянул на завывающие фигуры с ножами. Я снова окликнул Сэл. Я умолял, чтобы она велела им остановиться. Я сказал ей, что очень сожалею обо всем, что натворил, но я сделал это неумышленно. Я лишь знал, что никогда не хотел сделать ничего плохого. В конце концов я позвал Даффи Дака. И вдруг в водовороте лиц я увидел одно знакомое. Но ничего... Меня продолжали пырять ножами, но я больше не чувствовал боли. Лица по-прежнему вихрем кружились вокруг, но знакомое лицо оставалось на месте. Я мог спокойной обращаться к нему, и оно спокойно отвечало. - Даффи, - заговорил я с ним, - мне пришел конец. - Да, солдатик. - Он улыбнулся. - Веаисоир дерьма. - Напоролся на поставленную своими мину. - Это происходит сплошь и рядом. Верхнюю губу кольнуло лезвие. - Ведь это ровным счетом ничего не значит, правда? - Это совершенно не важно. - Мне вообще не следовало появляться здесь. Вот и все. - Я вздохнул, когда у меня подкосились ноги, и я рухнул на ковер из пальмовых листьев. - Боже, какая страшная смерть. Но слава богу, это конец. - Конец? - Даффи отрицательно покачал головой. - Он не может наступить сейчас. - Не может? - Ну же, Рич. Подумай, как все должно закончиться. - Должно?.. - Плоская крыша, охваченная паникой толпа, не хватает места на... - ... последнем улетающем вертолете. - Вот молодец! - Эвакуация. - Всякий раз. Даффи исчез. Ножевые удары прекратились. Одна девушка с ножом в руках стала, извиваясь, хвататься за живот, а один из парней начал падать на бок, беспорядочно махая руками. Я оглянулся и увидел стоявшего рядом Джеда. Возле него были Кити, Этьен и Франсуаза. Они держали в руках остроги остриями вперед. На земле сидел, скрестив руки, Багз, и по его коленям струилась свежая кровь. Моше опирался на один из бамбуковых шестов, втягивая сквозь стиснутые зубы воздух и сжимая руками ребра. - Всем назад! - заорал Джед. Он нагнулся, взвалил меня на плечо и потащил прочь. - Назад! Багз закрыл глаза и рухнул лицом вперед. - Но... - промолвила Сэл, - но... - Она сделала к нам шаг, и тут Джед ткнул ей острогой глубоко в живот. И быстро выдернул острогу. Сэл осталась стоять, раскачиваясь из стороны в сторону. - Назад! - снова крикнул Джед. -Всем назад! К моему удивлению, они послушно выполнили его приказ. Несмотря на свое численное превосходство и на то, что могли бы без труда остановить нас, если бы захотели. Не думаю, что так получилось из-за Сэл, которая зажмурилась и, казалось, не могла отдышаться. Просто они устали. Об этом говорили их вяло повисшие руки и остекленевшие глаза. Устали от всего. Веаисоир страшного дерьма, Ьеаисоир - через край. GAME OVER Странно, но это так Я чувствую, что должен привести отчет о нашем возвращении домой. Он, правда, будет очень кратким, потому что мой рассказ уже закончен. Это всего лишь эпилог. Мы много разговаривали. Вот что мне в основном запомнилось из этого путешествия - разговоры. Они застряли в памяти, потому что были для меня неожиданностью. Я предполагал, что наступит полное молчание, что каждый погрузится в мир собственных страхов. И первая часть нашего путешествия - ночной переход к плоту - прошла в полном молчании. Но единственной причиной этого было опасение, что нас услышат охранники. Как только мы отчалили от берега и двинулись в путь, мы открыли рты и уже больше не закрывали их. Самое смешное, что я не помню, о чем именно мы говорили. Может быть, это потому, что мы говорили обо всем, а может, потому, что ни о чем. Из-за моего состояния от меня было мало толку, но остальные по очереди, парами, гребли или плыли, держась за плот. На меня часто накатывала дрожь. Когда она начиналась, я мог только одно -сидеть согнувшись и трястись. Каждый приступ длился всего лишь минуту-другую, но Джед считал, что в такие моменты мне лучше вылезти из воды, чтобы я ненароком не утонул. И я действительно чуть не утонул, когда мы переплывали лагуну по пути к пещерам. Как бы то ни было, соленая вода доставляла мне страдания из-за моих, пусть поверхностных, ножевых ран. Нам не пришлось грести слишком долго. Через несколько часов после восхода нам встретилась рыбачья лодка. Краткая добродушная беседа - и нас отбуксировали обратно на Самуй. Все произошло словно по волшебству. Люди с лодки проявили не более чем любопытство, пожелав узнать, кто мы такие и зачем отправились на плоту в Сиамский залив. У них изумленно поднялись брови, когда они увидели меня и мои раны. Я хочу сказать, что их удивление этим и ограничилось. Мы были для них всего-навсего еще одной группой странных "фарангов" - иностранцев, - которые делали странные, но обычные для "фарангов" вещи. На Самуе у нас возникли кое-какие проблемы, потому что мы были без денег. Но, как опытные путешественники, мы не считали это непреодолимой трудностью. Мы с Кити продали свои часы. К нашему всеобщему изумлению, Этьен украл кошелек. Этьен всегда казался мне немного "темной лошадкой". Какой-то болван, решив искупаться, оставил на берегу под майкой ключ от номера. Мы также украли рубашку с длинными рукавами и брюки, чтобы я смог скрыть свои раны. Денег оказалось достаточно, чтобы добраться до "большой" земли, поесть и выкупить часы Кити. С Самуя мы отправились в Сураттхани, а затем, на автобусе, в Бангкок, ради чего Кити пришлось снова продать свои часы. Мы по-прежнему говорили и говорили, выводя из себя своих попутчиков, так как не давали им спать. Вернувшись в Бангкок, нам оставалось только позвонить домой. Мы все по очереди звонили из оборудованной кондиционером телефонной будки на улице Кхаосан. Меньше всего мне хотелось поддаваться запоздалой сентиментальности, но к тому моменту, когда мы сделали звонки, мы все уже обливались слезами. Со стороны, должно быть, мы выглядели престранно: я, в испачканной кровью новой рубашке, и остальные, в лохмотьях, - все источавшие реки слез. Через семьдесят два часа у нас на руках уже были авиабилеты и временные паспорта из наших посольств. Последний раз меня охватила дрожь, когда я покупал сигареты в киоске беспошлинной торговли бангкокского аэропорта. Как только мы сели в самолет, я почувствовал себя нормально. В это самое мгновение я сижу перед своим компьютером и печатаю данное предложение. В это самое мгновение исполнился год и месяц с того момента, как я улетел из Таиланда. С тех пор я больше не видел Этьена и Франсуазы. Когда-нибудь, наверное, увидимся. Это произойдет случайно, но обязательно, потому что мир тесен, а Европа и того теснее. Я часто вижусь с Кити и Джедом. Как и разговоры по дороге обратно, это еще одна неожиданность. По правилам мы должны были разбежаться, будучи не в состоянии нести бремя нашего общего прошлого. Но мы не разбежались. Мы стали хорошими друзьями. Поэтому я часто встречаюсь с Кити и Джедом, а они видятся друг с другом еще чаще. Странно, но это так: они работают в одном месте. В разных фирмах, но в одном и том же здании. Еще удивительнее, что они нашли себе работу независимо друг от друга. Но самое удивительное, что ведь несколько лет назад они вот так же остановились в Индонезии в одной и той же гостинице, в той, которую потом спалил Кити. Они пока еще не спалили свои офисы - это было бы уже через край! Вообще-то Кити ненавидит свою работу - какое-то административное дерьмо, - поэтому есть вероятность, что рано или поздно это все-таки произойдет. Я специально не привожу название фирмы, на случай, если он это сделает. О чем еще рассказать? Месяца три, а может, четыре назад, просматривая "Сифакс", я наткнулся на заголовок "Англичанка поймана с контрабандой в Малайзии". В один из последующих вечеров я увидел в выпуске новостей Кэсси. Она сидела в кузове фургона "Исудзу" под охраной полицейских в хаки. Фургон стоял возле обшарпанного здания суда. Ее задержали в аэропорту Куала-Лумпура с фунтом героина. Сообщалось, что она будет первой из европейцев-контрабандистов, осужденной на шесть лет. Корреспонденту Би-Би-Си удалось поднести ей микрофон, прежде чем ее увезли, и она сказала: "Передайте моим родителям, что мне очень жаль, что я им давно не писала". Бедная Кэсси. Она, вероятно, пыталась заработать на обратный билет. Ее родители, с виду приличные люди, подавали прошение о помиловании и выступали по телевидению. Но они напрасно теряли время. Она труп. Спеклась. Однако Кэсси все же удалось покинуть остров, поэтому некоторые другие, наверное, тоже смогли это сделать. Любопытно было бы узнать, кто именно. Хотелось бы, чтобы это удалось Грегорио и Джессе, а также Грязнуле с Эллой. Я уверен, что им это удалось. Я также уверен, что Багз погиб, и мне хочется думать, что Сэл тоже. Не из злого умысла: просто для меня невыносима мысль, что она когда-нибудь могла бы переступить мой порог. Что же касается меня... Я в порядке. Мне снятся плохие сны, но я больше никогда не видел во сне мистера Дака. Я играю в видеоигры. Курю траву. Я многое видел. У меня много шрамов. Мне нравится, как это звучит. У меня много шрамов.