ься сомнениями и страхами. К лидерам Подполья эсперов обратиться нельзя. Именно Матер Мунди считалась основательницей Подполья; возможно, она до сих пор принимает участие в управлении - на самом глубоком, секретном уровне. А это значит, что Диане не следует доверять никому. Матер Мунди способна воплотиться в любого и нанести ей удар рукой врага, или друга, или незнакомца. Диана резко выпрямилась. Что-то было не так. Она это ощущала. Ей казалось, что кто-то вошел, однако, быстро оглядевшись, Диана убедилась, что дверь закрыта и она по-прежнему в одиночестве. По спине пробежали мурашки. Она вдруг заметила, что в комнате чертовски холодно. От дыхания шел пар. Металлические детали компьютера покрылись инеем. В воздухе витало какое-то тревожное, тягостное напряжение. Диана чувствовала, как приближается что-то огромное и опасное, сквозь узкие отверстия проталкивается в реальность. Оно надвигалось и надвигалось, и сейчас было совсем близко. Диана вскочила на ноги и оттолкнула кресло, освобождая себе пространство для действия. Собрав всю свою силу, она завернулась в нее, как в кокон. Однако зубы по-прежнему выбивали дробь, а руки дрожали. Позвать на помощь Диана даже не пыталась - все равно никто не услышит. Каждая деталь компьютера внезапно пришла в движение и приняла новую форму. Металл и пластмасса трескались, вспухали, выгибались - на глазах компьютер превращался в нечто иное. Он приобретал очертания громадной человеческой фигуры. У незваного гостя было массивное туловище, руки разной длины кончались острыми металлическими когтями, вместо глаз на огромной голове мерцали экраны. Чудовище обнажало в отвратительной ухмылке куски зазубренного металла. Вокруг головы монстра, словно нимб, искрилось статическое электричество. Матер Мунди нашла не слишком привлекательное обличье для нового воплощения. - Привет, - небрежно бросила Диана, изо всех сил стараясь не стучать зубами. - Очень мило, что ты заглянула. - Ты задавала слишком много вопросов, - произнес голос в ее сознании. Голос, напоминавший одновременно зубовный скрежет, шипение змеи и пронзительный детский плач. - Ты должна прекратить это. - Тогда останови меня, - ответила Диана. - Если можешь. - Я могу все, - вновь изрек голос. - Не принимай мою снисходительность за слабость. - Хватит заливать. Если бы ты могла что-то сделать, то не стала бы медлить. Но тебе слабо со мной справиться. Ты наделила меня огромной силой и теперь не можешь забрать ее назад. Все, на что ты способна, - явиться сюда в виде металлического пугала и попытаться нагнать на меня страху. Только этот номер у тебя не пройдет. Я с пеленок не боюсь подобных страшило. - Я уничтожу тебя, детка, - пообещал голос. Внезапно Диана вновь оказалась в Червивом Аду. Она вновь дрожала в ледяной тьме, вновь корчилась в собственной рвоте и испражнениях. С ее ослабевшим рассудком вновь играли в отвратительные садистские игры, и от невыносимой муки она вновь кричала без умолку, надсаживая глотку и срывая связки. - Нет, - попыталась прогнать страшное наваждение Диана. - Убирайся прочь, слышишь, сука! Червивый Ад исчез. Тело сотрясала дрожь, во рту стоял противный привкус, к горлу подкатывал ком тошноты. Однако она бросила на металлического монстра пренебрежительный взгляд и растянула губы в гримасу, отдаленно напоминающую улыбку. Внутри у нее все кипело от ярости, так что она даже перестала ощущать холод. Она заговорила, чувствуя, что Диана исчезла, уступив место Безумной Дженни. - Со мной твои идиотские штучки не пройдут. Прошлому не дано вернуться. Теперь я сильнее, чем была тогда. Я и мечтать не могла о подобной силе. Скорее всего ты и думать не думала, что я буду такой сильной. Теперь меня не остановить. Я непременно узнаю о тебе всю подноготную - кто ты, откуда взялась и чего хочешь. А потом я заставляю тебя расплатиться за тех несчастных, жизни которых ты мимоходом разрушила. - Я делала то, что было необходимо, - последовал ответ. - И я выполнила твое желание. Благодаря мне Восстание окончилось победой. - Ты делала то, что было необходимо тебе, и никому другому. А теперь убирайся прочь, не то мое терпение лопнет и я решу проверить, насколько велика сила, которой ты меня наделила. - Вырастить неблагодарное дитя - хуже, чем пригреть на груди змею, - прозвучало в ответ в сознании Дианы. А потом она ощутила, что вновь осталась одна. Пронзительный холод исчез. Уродливая металлическая оболочка была пуста. Диана в изнеможении откинулась на спинку стула. Во время словесной стычки одна из них блефовала, но Диана сама не знала, кто именно. Скорее всего Матер Мунди тоже не знает. Судя по всему, Диане почти удалось докопаться до истины, иначе Матер Мунди не стала бы предпринимать таких усилий, чтобы ее припугнуть. Окажись на месте Дианы любой другой, Матер Мунди наверняка достигла бы своей цели. Диана взглянула на отвратительного колосса из металла и пластмассы, который по-прежнему возвышался над ней, и вновь невольно содрогнулась. Теперь, когда появилось время осмыслить пережитое, она действительно испугалась. Неужели другие люди чувствовали нечто подобное в присутствии Безумной Дженни? - Черт, - произнесла она вслух твердым и уверенным голосом. - Одно меня тревожит по-настоящему. Как объяснить главе Союза то, что случилось с его драгоценным компьютером? Капитан Сайленс вел своего старого друга и врага, человека по имени Кэррион, по сверкающим стальным коридорам звездолета "Неустрашимый". Кэррион давно уже не был на звездолете. Последние двенадцать лет он в полном одиночестве жил на планете Ансили, известной также под названием Мир Призраков. Там он довольствовался лишь обществом не знающих покоя духов, принадлежащих убитым ашраям. После стольких лет блаженного одиночества Кэррион чувствовал себя не в своей тарелке, оказавшись среди множества мужчин и женщин, составляющих экипаж корабля. Он знал, что многие из них, подвернись им только случай, не замедлили бы его убить. Когда он проходил мимо, они поворачивали головы ему вслед и, судя по движениям губ, чуть слышно осыпали его проклятиями и оскорблениями. Восполненные ненависти взгляды жгли ему спину. Но Кэррион делал вид, что ничего не замечает и ничего не чувствует. Высоко вскинув голову, он гордо шагал вслед за Сайленсом. - С тех пор как ты последний раз был на звездолете, тут кое-что изменилось, - заметил Сайленс. - Впрочем, перемены не столь уж значительные. В твоем персональном компьютере есть файл, который познакомит тебя с нынешним состоянием корабля. Но учиться тебе придется в ускоренном темпе. Мы покидаем орбиту через шесть часов. - Зачем такая спешка? - осведомился Кэррион. Голос его, как и всегда, оставался бесстрастным и невозмутимым. - Черная Бездна никуда не исчезнет. - Однако то, что находится там, ждать не будет. Ты слышал рассказ Полчеловека. Он назвал их Возрожденными. Умершие пришельцы, которые вновь обрели жизнь. Нечто вроде привидений. Конечно, если все это не бред. - Ты не веришь словам одного из величайших героев человечества? - Если первый Полчеловека - всего лишь подделка и обман, почему я должен верить второму? Но когда речь идет о таком опасном враге, как Возрожденные, лучше перестраховаться. Кто-то должен проверить, правду сказал Полчеловека или все это выдумки. А у моего корабля и экипажа опыт общения с Черной Бездной больше, чем у всех остальных. - Истории уже известно нечто подобное Возрожденным. Ты сам отдал приказ уничтожить ашраев. Однако они выжили - в некотором роде. Сайленс пробурчал себе под нос нечто нечленораздельное. - Да, но это твои личные привидения, ты держишь их под контролем... Я выделил тебе каюту расследователя Фрост. Раз ты снова официально стал расследователем, она твоя по праву. - Я знаю, как много она для тебя значила. Сочувствую твоей утрате. - Ты никогда ее не любил. Она олицетворяла все то, что тебе ненавистно. - Я ее уважал Она была настоящим воином. - Всегда и везде. Я чту ее память. - Сайленс помолчал несколько мгновений и потом произнес, тщательно подбирая слова. - Не обращай внимания на неприязнь экипажа. Уверен, они переменят отношение, когда увидят тебя в деле. - Сомневаюсь, капитан. Я предатель. Я предал свою собственную команду и все человечество, встав на сторону ашраев. Не то чтобы я им сильно помог... Тем не менее для человечества я остаюсь злейшим врагом, воплощением ночных кошмаров. Расследователь, отказавшийся от своего предназначения. Предатель, гордый своим предательством. - У тебя были причины поступить так, как ты поступил, - заметил Сайленс - У тебя они тоже были, когда ты отдал приказ дотла спалить Ансили и уничтожить на планете все живое. - Этого ты мне никогда не простишь. Я прав? - Прав, капитан. Мы с тобой натворили слишком много. И теперь прощение ничего не значит ни для тебя, ни для меня. - Однако ты получил официальное помилование, - сказал Сайленс. - Тебе возвращены полномочия расследователя в обмен на согласие участвовать в миссии. Экипажу это известно. И им придется с уважением относиться к тебе, к твоему званию и к твоей работе. - Я не просил о помиловании, - пробурчал Кэррион. - Я ни о чем не жалею и ни в чем не раскаиваюсь. Я по-прежнему последний из ашраев, и их наследие живет во мне. Я здесь потому... потому что надо мне где-то быть теперь, когда все металлические леса исчезли. - Ты здесь потому, что я тебя попросил, - возразил Сайленс. - Потому, что ты мне нужен. Потому, что ты мой друг. - Возможно. Но нас разделила пролитая кровь, Джон. Те двое, которыми мы были прежде, те двое, что были друзьями, остались в прошлом. В таком далеком прошлом, что из сегодняшнего дня оно почти неразличимо. Мы с тобой стали другими. - Наверное, ты прав, Шон. Людям свойственно меняться с течением лет. Мало кто в конце своей жизни остается таким, каким был в начале. Время от времени мы оглядываемся в прошлое и с удивлением замечаем, как сильно изменились. - Я сам выбрал свой путь, - произнес человек по имени Кэррион. - И я ни о чем не жалею. - Умри, проклятый предатель! Из темной ниши внезапно выступил один из членов команды и, направив бластер прямо в грудь Кэрриона, выстрелил. У застигнутого врасплох Кэрриона не было времени увернуться, узкий коридор не оставлял пространства для маневра. Даже Сайленс, обладавший редкой ловкостью и быстротой реакции, не мог предотвратить нападения. Силовое копье Кэрриона извергло сверкающее энергетическое поле, которое без остатка поглотило луч бластера. Использование силовых копий было запрещено по всей Империи под страхом смертной казни. Они увеличивали силу любого заурядного эспера до таких пределов, что в любой битве он становился практически непобедимым. А Кэррион был далеко не заурядным эспером. В течение секунды, показавшейся всем бесконечно длинной, никто не двигался с места. Стрелявший словно прирос к полу, челюсть его отвисла, а бесполезный теперь бластер по-прежнему был нацелен на Кэрриона. Кэррион смерил его бесстрастным взглядом. Рука Сайленса так и застыла где-то на полпути к кобуре. Внезапно нападавший словно очнулся от забытья, его лицо перекосилось от ярости, и он потянулся к мечу. Сайленс бросился вперед, схватил его и изо всей силы ударил затылком о стальную переборку. Нападавший потерял сознание, глаза его закатились, руки разжали рукоять меча и безжизненно повисли. Сайленс прорычал ему в лицо пару проклятий и повернулся к Кэрриону. Тот стоял с как обычно спокойным и непроницаемым лицом. - У тебя хорошая реакция, Шон. - Мне пришлось много упражняться, чтобы выжить, - проронил Кэррион. Сайленс повернулся к злополучному члену экипажа. Сверкающие гневом глаза капитана встретились с затуманенным взглядом подчиненного. - Имя и звание. Живо! - рявкнул Сайленс. - Рядовой звездолетчик Бэррон, капитан. Преданный член вашего экипажа. В отличие от этого куска дерьма! - Довольно! К твоему сведению, он получил официальное помилование. Теперь он расследователь и старший офицер, которому ты обязан подчиняться. К тому же он пользуется моим полным доверием, и тот, кто нападает на него, нападает на меня. А теперь шагом марш на гауптвахту. Я разберусь с тобой позднее. И, Бэррон, упаси тебя Бог попытаться скрыться... - Нет, капитан. Я сказал, я преданный член вашей команды. Но вы не поняли... - Прибереги то, что хотел сказать, для трибунала. - Он убил моего отца! На Ансили! Видно было, что звездолетчик едва сдерживает слезы. Сайленс и Кэррион переглянулись. Кэррион медленно кивнул. - Вполне возможно. На Ансили я убил немало людей. Сочувствую вашей утрате, Бэррон! - Ты еще и глумишься надо мной, предатель! - Хватит! Сайленс схватил Бэррона и толкнул его так, что тот едва ли не кубарем полетел по коридору. Прочие члены экипажа поспешили убраться в сторону. Наконец Бэррону удалось обрести равновесие, и он, прихрамывая, побрел прочь, ни разу не оглянувшись. Кэррион и Сайленс молча проводили его взглядами. Члены команды, наблюдавшие за инцидентом, вернулись к своим делам. - От прошлого не скроешься, - веско произнес Сайленс. - Оно настигает нас снова и снова. Настигает и требует расплаты. - Когда его отец погиб, он, вероятно, был совсем ребенком, - заметил Кэррион. - Скорее всего поступил на твой корабль, чтобы пойти по стопам отца. А здесь столкнулся со мной, своим заклятым врагом. И к тому же ты встал на мою защиту. Бедняге будет тяжело пережить все это. - Все, что ты сказал, чистая правда, но это ничего не меняет, - сухо сказал Сайленс. - Я думал, что лучше подготовил своих людей. Считал, что мой экипаж состоит из настоящих бойцов, а не из подлых убийц, которые нападают из-за угла. - Он не первый и не последний, - усмехнулся Кэррион. - Впрочем, мне не привыкать. С тех пор как ты вызвал меня с Ансили, меня уже несколько раз пытались убить. - Что? - Сайленс бросил на него пронзительный взгляд. - Почему, черт побери, я ничего не знаю об этом? Почему ты не сказал мне раньше? - Потому что я и сам могу справиться. - Ты на борту моего корабля, расследователь и член моего экипажа. Впредь я желаю знать все, что с тобой происходит. Понятно? - Так точно, капитан. В течение секунды Сайленс сверлил собеседника глазами, потом отвернулся и продолжил свой путь. Коридор, который совсем недавно был полон людей, опустел. Кэррион, по-прежнему бесстрастный и невозмутимый, бесшумно шагал вслед за капитаном. Широкий черный плащ развевался у него за спиной, точно крылья огромной птицы. Он и сам казался себе черной мрачной птицей, предвещающей зло и несчастья. Сайленс мысленно проклинал себя последними словами. Ему следовало быть прозорливее, следовало догадаться, как отреагирует команда на возвращение Кэрриона. В том, что оно вызвало такую бурю страстей, нет ничего удивительного. Спору нет, двенадцать лет - немалый срок, но для того чтобы забыть случившееся на Ансили, двенадцати лет недостаточно. Совсем недостаточно. Но сейчас первостепенное значение для капитана имело другое. Человек, некогда считавшийся его другом, должен вернуться на борт корабля - корабля, который был своим не только для Сайленса, но, как полагал капитан, и для этого человека. Однако его старый друг Шон носил теперь имя Кэррион. Предатель и убийца, он добровольно избрал участь врага человечества. Для того чтобы свести на нет все, что натворил Шон, требовалось нечто большее, чем официальное помилование и восстановление в звании расследователя. Сайленс подавил тяжкий вздох. - Я ценю все, что ты для меня сделал, капитан, - прервал молчание Кэррион. Голос его, как всегда, не выдавал никаких чувств. - Но мой долг указать тебе, что, допуская в ряды своего экипажа стяжавшего позорную славу предателя, ты совершаешь серьезную ошибку. Подобный шаг может плохо отразиться на карьере и подорвать твой авторитет. - Плевать я хотел на карьеру, - процедил Сайленс. - Я тот, кто я есть, и большего мне не надо. А насчет авторитета - зря волнуешься. Команда всецело доверяет мне и моим решениям. Они примут тебя, не сомневайся. - Я не могу заменить тебе расследователя Фрост, капитан. - Заменить ее не может никто. Когда я взялся за выполнение этой миссии, мне предложили выбрать любого расследователя по своему усмотрению, но я предпочел тебя.. Мне нужен человек, способный понять точку зрения врага и не отметать ничего с ходу. Если рассказы о Возрожденных хоть в какой-то степени соответствуют истине, нам недостаточно просто идти с ними вровень. Мой помощник должен обладать... гибкостью. - В жизни от меня требовалось многое, но вот про гибкость я слышу впервые. Скажи, разве после того, что я совершил, ты можешь быть уверен в моей верности человечеству? - Шаб уничтожил металлические леса. Отнял все, что у тебя было. Сражаться на стороне человечества - твой единственный шанс отомстить. - Ты видишь меня насквозь, капитан. Месть - сомнительное удовольствие, но иногда в жизни нам не остается ничего иного. - Выполняй свой долг, Кэррион. - Долг. Честь. Месть. Они неизменно предъявляют на нас свои права. Я всегда делал то, что считал должным, потому что не в моей природе оставаться в стороне. Я буду твоим расследователем, капитан. Обещай только, что потом ты позволишь мне уйти. - Разумеется, Шон. Я все понимаю. - Вряд ли, капитан. Ты никогда не понимал меня до конца. Некоторое время они шагали молча, глядя прямо перед собой. Как всегда, разговор о вещах, которые слишком много значили для обоих, вышел нелегким. - Тебе удалось встретиться с Дианой перед отправлением? - спросил Кэррион. - Нет. Она сейчас работает в Доме Союза эсперов. Я направил несколько сообщений для нее, но она не ответила. Вероятно, это к лучшему. Ты знаешь, что Диана выкинула в Парламенте - во всеуслышание заявила, что ненавидит меня. Говоря откровенно, у нее есть на то причины. Когда она нуждалась во мне, меня не было рядом. Я, отец, не пришел, чтобы спасти свою дочь. Знаешь, после этого вряд ли имеет смысл встречаться второпях, чтобы переброситься парой ничего не значащих слов. Возможно, после завершения нашей миссии... - Диана была такой хрупкой и юной, когда я впервые увидел ее на Ансили, - задумчиво произнес Кэррион. - Вся лучилась счастьем и жаждой жизни. Многих сломило бы то, что ей довелось перенести. Но она нашла в себе силы присоединиться к песне, которую пели ашраи, летать так же свободно, как и они. Потом, в Парламенте, я встретил совсем другую женщину, в которой не осталось и следа от прежней Дианы. Я слыхал, она много натворила, став Безумной Дженни. Скажи, как с ней могла произойти такая перемена? Откуда такое разительное несоответствие между прежней и нынешней Дианой? - А как с нами могла случиться такая перемена? - проронил Сайленс. - Хороший ответ, капитан. Прямо в десятку. Наконец они подошли к каюте, которую прежде занимала Фрост. Прежде чем открыть дверь, Сайленс пару секунд помедлил. После смерти Фрост он был здесь всего один раз - хотел сам разобрать ее вещи прежде, чем стюарды приведут каюту в порядок. Впрочем, вещей у Фрост оказалось совсем немного. Подобно всем расследователям, она не нуждалась в уюте и не питала ни малейшего пристрастия к милым пустякам. Все ее личные вещи составляли несколько книг военного содержания. Ни фотографий, ни писем, ни безделушек. Лишь небольшое собрание дисков с записями любимой музыки. Сайленс и не догадывался, что она так любит музыку. Ему казалось, что слушать музыку - слишком спокойное, слишком мирное занятие для нее. Диски он захватил с собой, решив позднее, когда выдастся свободное время, обязательно их прослушать. С тех пор он ни разу не заходил в эту каюту. И никто не заходил. Каюту подготовили для нового расследователя и запечатали дверь. Сайленс уже собирался набрать секретный код, как вдруг Кэррион предостерегающе положил руку ему на плечо. Капитан повернулся к нему, недоуменно вскинув бровь. Кэррион, слегка нахмурившись, пристально разглядывал запертую дверь. - Погоди, капитан, - полушепотом произнес он. - Там кто-то есть. Кто-то или что-то. Нечто весьма необычное. И очень могущественное. - Что за чушь, - возразил Сайленс. - Ты же видишь, дверь заперта. И никто, кроме меня, не знает секретного кода. - Тем не менее там кто-то есть, - настаивал Кэррион. Сайленс вытащил из кобуры бластер. - Приготовься. И будь осторожен. Если тот, кто сейчас внутри, сумел справиться с замком, он действительно очень опасен. - Хорошо, капитан, - кивнул Кэррион. Сайленс набрал секретный код, рывком распахнул дверь и стремительно ворвался в каюту. Кэррион не отставал от него ни на шаг. В бывшей каюте Фрост горел свет. Какая-то темная фигура сидела спиной к вошедшим. Очертания силуэта показались Сайленсу до боли знакомыми. Он сделал неуверенный шаг вперед. Невероятная, мучительная надежда вспыхнула в его сердце. - Фрост?.. Темная фигура повернулась на вращающемся стуле. - Нет, папа. Это всего лишь я. Безумная надежда умерла в то же мгновение, но вместо нее в груди у Сайленса шевельнулось давно забытое теплое чувство. Он убрал бластер в кобуру и улыбнулся дочери. - Привет, Диана. Как тебе удалось сюда пробраться? Я и понятия не имел, что ты на борту звездолета. - Об этом никто не знал, - ответила Диана Вирту. - И будет лучше, если никто не узнает. Сейчас у меня много врагов. Более могущественных и опасных, чем я ожидала. - О черт! - вздохнул. Сайленс. - Кого ты там еще пришила? - Да нет, дело не в этом, - возразила Диана. - Подобные проблемы для меня - пара пустяков. - Ладно, хватит, - отрезал Сайленс. - Объясни, каким образом тебе удалось пробраться на корабль? Охрана в любом случае была обязана меня предупредить. Губы Диана тронула чуть заметная улыбка. - Знаешь, папа, у нас, девочек, есть свои маленькие секреты. Скажу только одно: если я не хочу, чтобы меня увидели, никто меня и не увидит. Ни один эспер, ни одно хитроумное охранное изобретение не способно меня засечь... Может, присядете? Терпеть не могу, когда кто-то вот так маячит у меня перед глазами. Сайленс и Кэррион переглянулись и одновременно пожали плечами. В каюте был всего один стул, который по праву занял Сайленс - в конце концов, именно он капитан корабля. Кэрриону пришлось устроиться на кровати. Усевшись, оба вновь выжидающе взглянули на Диану. - Я работаю сейчас над кое-чем совершенно новым, - начала она, осторожно подбирая слова. - Исследую истинную природу Матер Мунди. Мне удалось откопать немало интересного, но пока могу с уверенностью сказать только одно: Матер Мунди - это вовсе не то, чем ее все считают. И сейчас она точит на меня зуб. Еще бы, я посмела сунуть нос туда, где, по ее мнению, мне делать нечего. Конечно, она взбешена. Честно говоря, она лично уже являлась, чтобы меня предупредить. Думаю, она не прочь меня убрать, да вот только кишка тонка. Во взгляде Кэрриона вспыхнул неподдельный интерес. - Так значит, вы перешли дорогу Матер Мунди? Восхищаюсь вашим мужеством. - Может, тебе стоит отступить, пока не поздно, Диана? - неуверенно предложил Сайленс. - Неужели настолько важно понять истинную природу Матер Мунди? Неужели ради этого стоит рисковать жизнью? - Сама не знаю, - честно ответила Диана. - Но остановиться уже не могу. Скажи, что такого ужасного и отвратительного может скрывать Матер Мунди? Ведь она готова пойти на все, лишь бы ее тайна не вышла наружу Сайленс раздраженно пожал плечами. - Нашла у кого спрашивать. Говоря откровенно, дела эсперов меня никогда не интересовали. Выкладывай, Диана, что тебе от меня нужно? Меньше чем через шесть часов мы отправляемся в Черную Бездну. - Я знаю, поэтому так спешила увидеться с тобой перед вылетом. Дело в том, что меня теперь очень занимает вопрос - что такое эсперские способности и как они действуют. Вас обоих можно по праву считать уникальными личностями. Ты прошел большую часть Безумного Лабиринта и вышел оттуда иным, не таким, как прежде. Насколько я знаю, вы, Кэррион, до того, как отправиться на Ансили, не обнаруживали ни малейшего признака эсперских способностей. В вашем роду никогда не было ни единого эспера - по крайней мере до тех пор, до каких я смогла проследить вашу родословную. Генетические пробы в ваших старых медицинских карточках это подтверждают. Откройте, Кэррион, каким образом вы превратились в образчик эсперских способностей? - Пришельцы изменили меня, - ответил Кэррион. - Я стал другим благодаря ашраям. Это было необходимо для того, чтобы выжить в их мире и стать их союзником в войне против человечества. И они меня изменили. Но я не знаю, как это произошло. И ровным счетом ничего об этом не помню. - Наверняка им пришлось произвести определенные перемены на генетическом уровне, - нахмурившись, заметила Диана. - А это весьма трудно для негуманоидов, не обладающих развитыми технологиями. - Чисто человеческий взгляд на вещи. Гуманоиды считают, что на технологиях свет клином сошелся, - насмешливо буркнул Кэррион. - На самом деле это вовсе не так. Диана в течение нескольких секунд буквально сверлила его любопытным взглядом. - Вы ведь никогда не бываете один, правда, Кэррион? - наконец спросила она. - Они всегда с вами. Призраки. Ашраи. От неожиданности Кэррион едва не вскочил. - Вы видите их? - выдавил он из себя, подавшись всем телом в сторону Дианы. - Почти. Как-то раз на Ансили я пела с ними, помните? Мое сознание слилось с их сознаниями лишь на краткое время, но связь сохранилась до сих пор. Я ощущаю их присутствие, как ощущаешь тяжесть в воздухе перед грозой. Я чувствую, как они вьются возле вас. Почему они не оставят вас в покое, Кэррион? Что им нужно? - Я последний. Я все, что от них осталось. Они хотят отомстить за то, что сделали с ними. С их деревьями. С их миром. - Отомстить? - задумчиво переспросила Диана. - А я думала, что жажда мести - это чисто человеческий взгляд на вещи. - Вы правы, - кивнул головой Кэррион. - Как ни печально, они многому научились у людей. - Мы с вами очень похожи, - заметила Диана. - И вы, и я изменились вследствие вмешательства сил, чье могущество во много раз превышало наше собственное. И вы, и я не в состоянии полностью осознать причины, которые двигали этими силами. Кем вы должны были стать, Кэррион? Их защитником? Их мстителем? Предупреждаю, будьте осторожны - скорее всего сейчас вы совсем не тот, кем сами себя считаете. Ради ашраев вы выступили против человечества. Готовы ли вы уничтожить человечество ради того, чтобы отомстить за них? - Об этом они меня никогда не попросят, - отрезал Кэррион. - Откуда вам знать? - настаивала Диана, и Кэррион молча потупился. - Зачем ты явилась, Диана? - прервал Сайленс молчание, которое тянулось так долго, что все почувствовали неловкость. - После того, что ты наговорила обо мне в Парламенте... - Нужда и не то заставит сделать, - махнула рукой Диана. - Матер Мунди хочет меня убрать. Мне необходима помощь. Необходимы могущественные союзники, которые прикроют мой тыл и поделятся со мной своей силой. - И тогда ты вспомнила о старом отце, - усмехнулся Сайленс. - Правильно, Диана. Отцы на то и существуют. - Нет, папа, - перебила его Диана. - Я не тебя имела в виду. Лабиринт наделил тебя огромной силой, но ты до сих пор не научился использовать ее в полной мере. - Значит, вы явились по мою душу? - подал голос Кэррион. - Что ж, я готов. Мои способности в вашем распоряжении. - Вы льстите себе, Кэррион, - возразила Диана. - Мне нужны не вы, а ашраи. Их сила. Я уже говорила, между нами по-прежнему существует связь. Бог свидетель, я всячески пыталась от них отделаться. Мне вовсе не нужно, чтобы в голове у меня гостили непрошеные постояльцы. Но я подумала: раз уж их не прогнать, нельзя ли их использовать? Так скажите мне, Кэррион: они придут, если я их позову? Если мне потребуется помощь? - Не знаю, - процедил Кэррион. - Они больше не говорят со мной. Однако они всегда приходили, когда были мне нужны. - Не совсем тот ответ, на который я надеялась, - пробормотала Диана. - Но... давайте посмотрим, так ли это на самом деле. Лицо ее внезапно стало неузнаваемым. Под глазами залегли темные тени, кожа на скулах туго натянулась. Тонкие губы растянулись в холодную, безжалостную улыбку. В мгновение ока она словно выросла, глаза зажглись неестественным блеском. Искры эсп-энергии сверкали и потрескивали в воздухе вокруг нее, огромный сгусток этой энергии заполнил всю каюту без остатка. Диана исчезла, уступив место Безумной Дженни. Рука Сайленса, автоматически потянувшаяся к бластеру, бессильно упала. Если он даже и заставит себя выстрелить в дочь, вряд ли это причинит ей какой-то вред. Безумная Дженни неуязвима для любого оружия. Она стояла неподвижно, устремив испепеляющий взгляд на Кэрриона, а вокруг нее собирались тени. Кэррион вскочил на ноги и, защищаясь, выставил перед собой энергетическое копье. Силой своего сознания Безумная Дженни схватила копье и швырнула в дальний конец каюты. Из груди Кэрриона вырвался крик ужаса, словно он лишился одной из конечностей. Его тело медленно поднялось в воздух и распласталось на стальной стене каюты, распятое волей Безумной Дженни. Сайленс пытался встать со стула и не мог, пригвожденный к месту неумолимым сознанием собственной дочери. И тут явились ашраи. Они наполнили каюту, словно кипящая от ярости туча. Мертвые, но не покинувшие этот мир существа с лицами монстров и когтистыми лапами. Казалось, размеры каюты многократно увеличились, чтобы вместить в себя полчища ашраев, она стала высокой и просторной. При виде пришельцев Сайленс испустил крик. Они были отвратительны и величественны одновременно, ужасны в своем гневе, раскалены от злобы. Безумная Дженни, сверкая, как звезда, приветствовала их появление улыбкой. Когда она заговорила, голос ее звучал спокойно и уверенно. - Привет, парни. Рада увидеть вас снова. Давно мы с вами не встречались. Простите за то, что нарушила ваш покой, но мне необходима помощь. Здесь у нас есть нечто по имени Матер Мунди, и, вполне возможно, это нечто превосходит вас в могуществе. Не думаю, что эта особа, кто бы она ни была, потерпит существования конкурентов. Итак, если в борьбе против Матер Мунди мне потребуется ваша поддержка, могу я на нее рассчитывать? В ответ грянула песня. Мелодия настолько сложная и эмоционально насыщенная, что человеческому уху было трудно ее вынести, пропетая ангелами с зазубренными крыльями и нимбами из жужжащих мух. А потом ашраи исчезли, и каюта обрела свои обычные размеры. Кэррион соскользнул вниз по стене и вновь устроился на койке; его копье, пролетев по воздуху, оказалось у него в руках. К Сайленсу вернулась способность двигаться. Безумная Дженни, вспыхнув в последний раз, как задуваемая свеча, снова превратилась в Диану. Она медленно потянулась и опустилась на стул. Теперь в каюте царила атмосфера покоя; напряжение, витавшее в ней прежде, исчезло, как духота после грозы. - Какого дьявола ты все это устроила? - рявкнул Сайленс. - Дженни, спору нет, стерва, но она умеет обделывать дела, - заметила Диана, ничуть не задетая его тоном. - И я чувствовала, что ашраи появятся лишь тогда, когда возникнет действительно сложная ситуация. Мне необходимо было услышать их ответ. - Вы его услышали, - произнес Кэррион. - Надеюсь, вы не сожалеете, что ради этого ответа пробудили гнев ашраев. - Лично мне нужен переводчик, - процедил Сайленс. - Я никакого ответа не слышал. Только кошмарную музыку, от которой у меня едва не лопнули барабанные перепонки. Так что же это означало? - Они знают о Матер Мунди, - пояснила Диана. - И они испуганы. Ее существование... тревожит их. Они согласны явиться по моему зову, но я не уверена, что они сумеют мне помочь. Теперь, когда они лишились своих лесов и своего мира, сила ашраев значительно убыла. - Не стоит их недооценивать, - проронил Кэррион. - Смерть для них - всего лишь путешествие, переход в иное состояние. Они по-прежнему могущественны. - Но они мертвы слишком давно, - возразила Диана. - Теперь с миром живых их связываете только вы, Кэррион. - Может, вам они и пригодятся, - проворчал Сайленс. - Но мне призраки не по душе. По моему мнению, мертвецам лучше оставаться мертвыми. - А мне не слишком по душе мысль о том, что Матер Мунди настолько могущественна, что пугает даже мертвецов, - сказала Диана. - Судя по всему, мне нужно гораздо больше союзников, чем я полагала раньше. Придется обратиться к тебе, папа. - Что ты имеешь в виду? - недовольно протянул Сайленс. - Совсем недавно ты деликатно заметила, что у меня слишком мало сил, чтобы выступать в одной лиге с Матер Мунди. Я готов сделать для тебя все, что могу. Но я всего лишь один из капитанов Имперского Флота, мое дело - выполнять приказы и отправляться туда, куда мне предписано. Например, прямо сейчас я направляюсь в Черную Бездну. И не имею ни малейшего понятия, когда вернусь оттуда и вернусь ли вообще. - Ты обязательно вернешься, - веско произнесла Диана. - Ты и не из таких переделок выходил живым. И ты обладаешь огромной силой, хотя сам предпочел не использовать и не развивать ее. Я не вижу причин, которые мешают тебе стать столь же могущественным, как и все те, кто прошел через Лабиринт. Я не хочу осложнять тебе жизнь и втягивать тебя в собственные передряги. Но, может статься, у меня не будет другого выбора. Скажи, папа, ты любишь меня? Любишь достаточно сильно, чтобы ради моей защиты стать чем-то большим, чем человек? - В прошлом я подвел тебя, - отчеканил Сайленс. - В будущем не подведу. Но я не... - Лабиринт изменил тебя, - перебила Диана. - Он сделал тебя другим. Не бойся новых возможностей. Расскажи мне о Лабиринте. О том, что он сделал с тобой. - Я ничего не знаю, - отрезал Сайленс. В его голосе звучало неприкрытое раздражение. - Не знаю, кто я теперь. Не знаю, кем стану в будущем. Одно могу сказать: перемены, которые произвел во мне Лабиринт, еще далеки от завершения. Иногда я вижу во сне нечто странное. Слышу голоса, рассказывающие удивительные, невероятные вещи. Один раз ко мне приходила Фрост. Она пыталась предупредить меня, рассказать о Лабиринте, о том, что он делает со мной. Но я не смог ее понять. - Тогда расскажи мне о Лабиринте, - попросила Диана. - Как он выглядит внутри? Что испытываешь, когда туда входишь? - Он... он непостижимый, - медленно произнес Сайленс. - Его невозможно описать словами. Никогда прежде я не видел ничего подобного. И я думаю, он живой... в некотором смысле. Но это недоступно нашему пониманию. Находиться внутри Лабиринта - все равно что разгуливать посреди оживших видений. Знаешь, бывают такие сны, когда кажется, что ты нашел ответы на все вопросы, но стоит проснуться, как эти ответы ускользают. Там, в Лабиринте, все иначе. Там все реально. Слишком реально для некоторых из тех людей, что вошли туда вместе со мной. Их смерть была ужасна. Думаю, дело в том, что их сознание не обладало достаточной... гибкостью и не могло пережить изменений, которые Лабиринт желал произвести с ними. - А почему ты покинул Лабиринт? - продолжала допытываться Диана. - Почему не прошел его до конца, как сделал Оуэн и его люди? - Я испугался, - сквозь зубы процедил Сайленс. - Почувствовал, что не могу. И я видел, что Лабиринт убивает Фрост. Я схватил ее и бросился прочь. А вскоре мы стали замечать, что с нами происходят перемены. - Как ты думаешь, что это такое - Лабиринт? - не отставала Диана. - Какова его цель? Сайленс насмешливо фыркнул. - Люди, которым я в подметки не гожусь, ломали головы в поисках ответа на этот вопрос, да так и не придумали ничего толкового. Все равно что расспрашивать у муравья, что представляет собой огромная статуя, по которой он ползет. Мы посетили и покорили тысячи планет, но ни на одной из них не встретили ничего подобного Лабиринту. Его цель враждебна нам и, возможно, вообще недоступна человеческому пониманию. - Ты ощутил на себе его прикосновение, - напомнила Диана. - Как ты считаешь, что это было? - Возможно... учебная машина, - после паузы ответил Сайленс. - Предназначенная для тех, кто способен к обучению. Но все это уже не имеет значения. Я уничтожил Лабиринт, сжег его дотла лучевой пушкой. От него не осталось и следа. Да, он был единственным в своем роде, уникальным явлением, возможно, во всей Вселенной нет ничего подобного. Но если бы мне пришлось вновь принимать решение, я без малейшего колебания отдал бы тот же самый приказ. - Что ты болтаешь о каких-то переменах, капитан, - усмехнулся Кэррион. - Ты все тот же. И никогда не изменишься. - А после Восстания ты встречался с кем-нибудь из тех, кто вышел живым из Лабиринта? - спросила Диана. - Ты не делился с ними своими впечатлениями? - Нет, - отрезал Сайленс. - С тех пор как мы с ними пытались убить друг друга, прошло не так много времени. Какая-то часть моего сознания до сих пор хочет их убить, отплатить за все, что они сделали. Кроме того... Не думаю, что у нас найдутся общие темы для разговора. Они... не похожи на меня. И на других тоже. В них есть что-то нечеловеческое. Что-то от призраков. Или от пришельцев. Если мы с ними действительно идем по одной тропе, они вырвались далеко вперед. Скрылись из виду. Честно говоря, мне их даже жаль. Судя по всему, полученные сверхспособности не сделали их счастливее. Они просто стали чем-то еще. Не только людьми. - Возможно, чем-то вроде меня? - уточнил Кэррион. - Нет, Шон. С тобой все проще. Я по-прежнему тебя понимаю, понимаю, какие побуждения тобой движут. Но я не имею представления о том, что творится в головах у Оуэна и его друзей. Догадываюсь только, что они больше не руководствуются обычными человеческими соображениями. И поэтому они опасны - может быть, опасны не только для Империи, но и для всего человечества. Это - одна из причин, по которой прошедшим через Лабиринт не сообщили о миссии, которую нам предстоит выполнить. Парламент им больше не доверяет. Не исключено, что, узнай они о наших намерениях, они попытаются вмешаться и остановить нас. - А что ты рассчитываешь обнаружить в Черной Бездне? - поинтересовалась Диана. - Понятия не имею. Вполне вероятно, там скрывается нечто, достаточно могущественное для того, чтобы контролировать прошедших Лабиринт. Или остановить, если они слишком далеко зайдут. - И ты уверен, это необходимо? - вмешался Кэррион. - Ты хочешь уничтожить этих людей? Так, как ты уничтожил Безумный Лабиринт? - Ты привел удачные примеры, - кивнул головой Сайленс. - Мой долг - служить Империи и человечеству. Защищать их от опасностей любого рода. Ты сам видишь, прошедшие Лабиринт не считаются ни с кем, кроме самих себя. Если они говорят "да", не находится никого, кто сказал бы "нет". И с каждым днем они становятся сильнее. Что будет, если кто-то из них сочтет, что решения Парламента направляют Империю по нежелательному пути? Возможно, они придут к выводу, что обычные люди не в состоянии управлять собственной судьбой и что во имя нашего же блага им следует взять над нами контроль. Кто тогда сможет им помешать? - Боюсь, у тебя крыша поехала, - спокойно заметила Диана. - Что за ужасы ты вбил себе в голову? Этих людей всего четверо. - А сколько богов, по-твоему, необходимо, чтобы управлять человечеством? - осведомился Сайленс. - И даже если у меня крыша поехала, это еще не означает, что они не попытаются до меня добраться. Нам следует понимать это лучше, чем всем прочим. - Хороший ответ, - сказала Диана, в первый раз за весь разговор широко улыбнувшись. Она поднялась и кивнула на прощание отцу и Кэрриону. - Мне пора. Думаю, здесь я больше ничего не узнаю. Когда вы вернетесь, мы обязательно встретимся и поговорим. Не трудитесь меня провожать. С этими словами она исчезла - мгновение назад была здесь, а в следующее словно растворилась в воздухе. Сайленс и Кэррион обменялись недоуменными взглядами. - Да, сразу видно, что она - твоя дочь, - изрек наконец Кэррион. - Она всегда знала, как найти выход. Из любой ситуации, - сказал Сайленс. Потом тряхнул головой и добавил: - Ладно, работа не ждет. Время близится к вылету, а я так и не ввел тебя в курс дел. На чем мы остановились... ах да. Корабли насекомых. Ты до конца просмотрел файлы, которые я тебе указал? - Разумеется, - ответил Кэррион. - Любопытный материал. Насколько я понял, ты подозреваешь, что эти насекомые - создания чьих-то рук, верно? - Именно так считала Фрост. Она утверждала, что они созданы средствами генной инженерии. Естественным путем насекомые не могут вырасти до таких гигантских размеров. Следовательно, в игру вступил еще один участник, о существовании которого мы до сих пор не подозревали. Создатель насекомых. - Вряд ли стоит предполагать, что этот участник нам совершенно неизвестен, - возразил Кэррион. - Подозреваемых сколько угодно: хэйдены, Шаб, даже ученые-гуманоиды, которые служат Семьям, готовым на все ради власти. К тому же есть еще Возрожденные. Все они могут оказаться создателями насекомых. - Именно это я и доложил адмиралу Беккету, - с расстановкой произнес Сайленс. - Ничуть не удивлюсь, если выяснится, что насекомые вышли из Черной Бездны. Их атаки были направлены главным образом на планеты, расположенные поблизости от Границы. Спрашивается, где, кроме Черной Бездны, они могли скрыться? И еще... еще эти голоса. - Сайленс устремил на Кэрриона жесткий и пристальный взгляд. - Помни, файлы, с которыми я тебя ознакомил, являются совершенно секретными. Ты не должен обсуждать их содержание с кем бы то ни было, не получив предварительно моего разрешения. Экипаж и так не в восторге от перспективы вновь посетить Черную Бездну. Так что ты думаешь насчет голосов? Есть какие-нибудь соображения? - Вполне вероятно, голоса относятся к разряду эсп-феноменов, - без особой уверенности предположил Кэррион. - Не исключено также, что это голоса мертвых. Но всего вероятнее, это психологические трюки Шаба. Они рассчитывают таким образом подготовить почву перед появлением "Чемпиона". Давно пропавший корабль, управляемый командой мертвецов, корабль, появление которого предвещали голоса призраков. Понятно, что подобным образом ИРы хотят породить в людских душах смятение. - Не спорю, вполне убедительное объяснение, - согласился Сайленс. - Но ты слышал эти голоса собственными ушами, Шон. Они не сохраняются в записи. По непонятным причинам исчезают, и все. То, что ты слышал, - всего лишь имитация, основанная на наших воспоминаниях. А на самом деле они звучат... жутко. Когда их слышишь, невольно поджилки начинают трястись. И мне действительно казалось, что они пытаются предупредить нас о какой-то страшной опасности. Опасности, которая исходит не только от "Чемпиона", но от самой Черной Бездны. Но мы не вняли этим предостережениям. И снова собираемся проникнуть во Тьму. - А не может быть, что это предупреждение послали сами Возрожденные? - спросил Кэррион. - Для того чтобы оградить свою территорию от вторжений? - Не исключено. Нам все равно остается один лишь выход - как и всегда, выбрать самый трудный путь и следовать по нему. Мой корабль и мои люди имеют больше опыта общения с Черной Бездной, чем три других корабля, вместе взятые. И в конце концов, если мы не вернемся, Империя не сочтет это такой уж большой потерей. - Да, так было всегда, - сказал Кэррион, растянув губы в подобии улыбки. Сайленс в ответ тоже попытался улыбнуться. - Ну, и как ты относишься к перспективе вновь стать расследователем? - перевел он разговор. - Я принял это звание, значит, готов выполнять обязанности. Но, с твоего позволения, форму расследователя я носить не буду. Я ее не достоин. Или она не достойна меня. Этот вопрос я сам еще не решил. - Ты получил помилование. Ты больше не числишься в розыске, - заметил Сайленс. - Хотел бы ты вновь вернуться домой, Шон? - Когда-то у меня был дом, - откликнулся Кэррион. - Дом, где я был по-настоящему счастлив. До тех пор, пока ты и Шаб его не разрушили. Снаружи Башня Шрек казалась вполне обычным сооружением из стекла и металла. Для Евангелины она была пещерой ведьм, логовом демонов, черной дырой, в которую порой проваливаешься в ночных кошмарах. В плену Башни она влачила тоскливое существование, полное боли, унижения и муки. Потом наконец явился ее отважный принц. Любовь дала ей силы вырваться из плена, освободиться от чудовища, которое держало ее в невидимых цепях. А теперь она вернулась, хотя когда-то дала клятву, что никогда вновь не ступит под мрачные своды. Вернулась для того, чтобы спасти свою лучшую подругу от ада. Ее возлюбленный не знал, что она задумала. Евангелика сумела убедить Финли Кэмпбелла, что отправляется выполнять очередное задание Подполья клонов. Если бы Финли догадался, что она собирается вернуться в Башню Шрек, он непременно попытался бы ее остановить. Но она должна выполнить намеченное. Выполнить во что бы то ни стало. Даже если придется вновь столкнуться лицом к лицу с этим монстром, ее отцом Грегором Шреком. Он-то думает, что по-прежнему держит на руках все козыри, по-прежнему сохраняет все преимущества. Но она приготовила ему несколько маленьких сюрпризов. Надо порадовать дорогого папочку. Этот человек убил свою единственную дочь, Евангелину, а потом тайно изготовил клон, который и стал нынешней, живой Евангелиной. Этот человек питал и к оригиналу, и к клону мужскую, а не отцовскую любовь. Этот человек употребил во зло свое положение и любовь дочери. Обеих своих Евангелии он использовал для сексуальных утех, которые доставляли им куда больше боли, чем наслаждения. Ненависть кипела у нее в крови, заставляя сердце биться быстрее, прогоняя прочь страхи и сомнения. Евангелина сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться, и спокойным, неторопливым шагом направилась к закованным в броню стражникам, которые охраняли главный вход в Башню Шрек. Тела их были полностью защищены черной броней, лица скрывались под сенсорными масками, и в результате они больше напоминали тяжеловесные изваяния, чем живых Людей. Но, несмотря на устрашающий вид этих шестерых стражей, Евангелина их ничуть не боялась. Остановившись на некотором расстоянии, она устремила на них надменный, пренебрежительный взгляд. - Я Евангелина Шрек. Хочу повидаться со своим отцом, Грегором. Сообщите ему, что я здесь. Стражники одновременно посмотрели на нее, потом переглянулись. Она не сомневалась, что сейчас они совещаются через переговорные имплантанты, решая, стоит ли беспокоить повелителя. Однако спустя некоторое время они отступили, освобождая ей путь, и сделали знак войти в Башню через парадный вход. Высоко вскинув голову, Евангелина неспешно прошествовала к тяжелым железным дверям, которые бесшумно распахнулись при ее приближении. С тех пор как она была здесь в последний раз, вестибюль изменился до неузнаваемости. Все убранство, прежде делавшее его удобным и радовавшее взор, исчезло без следа. Теперь вестибюль превратился в просторное пустынное помещение с цементным полом и голыми стальными стенами. Евангелина услышала гулкие шаги за спиной и, сделав над собой усилие, обернулась с нарочитой неторопливостью. Один из стражников, охранявших вход, вошел в вестибюль вслед за ней и заговорил, не снимая маски, которая лишала его голос малейшего признака человеческих интонаций. - Лорд Шрек ожидает вас в своих покоях, леди Евангелина. Я провожу вас - после того как в целях безопасности вы будете подвергнуты обыску. - Лорд Шрек? - переспросила Евангелина, недоуменно подняв бровь. - Лордов больше не существует. Разве ваш хозяин не в курсе? - Лорд Шрек... имеет свой собственный взгляд на вещи. Прошу вас, снимите с себя все. В одну сторону сложите одежду, в Другую - оружие и другие приспособления, если они у вас с собой. Евангелина кивнула. Отправляясь сюда, она не сомневалась, что ее ждет нечто подобное. Грегор воображает, что сегодня желающих убить его более чем достаточно. Скорее всего он прав. Избегая суетливых движений, она разделась, чтобы не выдать волнения, стараясь думать только о том, что привело ее сюда. Охранник, безликий в маске и броне, мало напоминал человека, и это помогло Евангелине побороть смущение. Впрочем, она подозревала, что Грегор наблюдает за ней через встроенные в маску сенсоры. Наконец она осталась обнаженной. Одежда аккуратной стопкой лежала у ее ног. Евангелина устремила пронзительный взгляд на маску, заменяющую стражу лицо. - Готово. У меня нет ни одежды, ни оружия. Но если вы тронете меня хоть пальцем, я сообщу об этом отцу. Он узнает, что вы касались того, что, по его мнению, принадлежит исключительно ему. Вы этого хотите? Стражник секунду помешкал, потом отрицательно покачал головой и сделал ей знак одеться. Она проделала это с прежней неспешностью, не позволив подгонять себя ни собственным натянутым нервам, ни взгляду стражника. Когда она была готова, стражник подвел ее к единственному лифту в глубине вестибюля. Вдвоем они вошли в кабину. Стражник механическим голосом отдал приказ подниматься на верхний этаж, и двери лифта бесшумно захлопнулись. Пока все шло в точности по плану. Грегор, конечно, лишился рассудка, но все же вряд ли увидит в ее визите серьезную угрозу. Он по-прежнему считает ее маленькой Эви, своей любимой безропотной игрушкой. Воспоминания захлестнули девушку, словно темная, ледяная вода. Здесь она появилась на свет, здесь она выросла - клон убитой женщины. Грегор научил ее, как стать превосходной копией прежней Евангелины. Благодаря этому его ужасное деяние осталось скрытым от света, а он мог без помех предаваться плотским удовольствиям. До знакомства с Финли она не знала, что существует иная жизнь. Они встретились при Дворе, на костюмированном балу. Это была любовь с первого взгляда. Они безумолку болтали и смеялись, глаза их блестели сквозь прорези масок, и каждый впервые в жизни ощущал, как взгляд другого согревает его сердце. А потом, в полночь, когда маски были сорваны, обнаружилось, что они - представители Кланов Шреков и Кэмпбеллов, Семей, враждующих из поколения в поколение. Причем оба - наследники глав своих Кланов. Евангелина понимала: узнай свет об их любви, неминуемо разразится скандал. Грегор скорее убьет ее, чем смирится с потерей. И, что еще страшнее, он может убить Финли. Они любили друг друга тайно, пользовались любой возможностью побыть вместе в ожидании того момента, когда смогут соединиться окончательно. Евангелина никогда не рассказывала Финли, что ей пришлось вынести от Грегора. Она знала: он не. сможет с этим смириться. Узнай он только, как ей пришлось страдать, в порыве гнева он сметет все на своем пути и убьет Грегора, не задумываясь о последствиях. А что, если выйдет иначе, и люди Грегора убьют Финли или же он будет повешен в наказание за содеянное? Евангелина не хотела рисковать жизнью возлюбленного. Кроме того, она боялась: если он узнает о ней все, его чувства... могут измениться. И предпочитала молчать. Лифт мелодично звякнул, сообщая, что они прибыли на верхний этаж. Похоже на дорогу в ад, только наоборот, пронеслось в голове у Евангелины. Для того чтобы попасть в мрачную темную пропасть, приходится подниматься на самый верх. Дверь лифта открылась, и стражник повел Евангелину по длинному коридору с голыми стальными стенами. Пол тоже был металлическим, и потому шаги раздавались особенно гулко - одна из бесчисленных хитростей Грегора, который желал заранее знать, что кто-то приближается к его логову. На всем протяжении коридора стояли стражники с оружием наготове. Теперь они уже не напоминали Евангелине неуклюжие скульптуры, а скорее казались демонами в преддверии ада. Она заставила себя не глядеть на них и прикусила губу, чтобы унять предательскую дрожь. Наконец Евангелина и ее сопровождающий остановились у толстой стальной двери. Проникнуть в покои отца можно было только через эту дверь, созданную по специальному проекту. Предполагалось, что она способна выдержать луч бластера и даже взрыв бомбы. Стражник оповестил хозяина, что они прибыли. - Входи, - раздался тошнотворно мягкий, какой-то маслянистый голос Грегора. Голос исходил из тщательно спрятанного громкоговорителя, и поэтому казалось, что он льется отовсюду. - Входи, моя маленькая Эви, пади на грудь отца, который готов тебя простить. Страж номер шесть, займите пост за дверью. Я не желаю, чтобы нас беспокоили. Дверь медленно распахнулась, и Евангелина, собрав волю в кулак и придав лицу непроницаемое выражение, вступила в логово монстра. Она старалась идти не слишком медленно, чтобы не показаться Грегору робкой и неуверенной. Но и спешить тоже не следует, иначе он вообразит, что она со всех ног бросилась выполнять его приказ. Евангелина знала, что главное теперь - произвести нужное впечатление. Другого оружия в ее распоряжении не было. Евангелина сделала несколько шагов и огляделась. С тех пор как она в последний раз была в покоях Грегора Шрека, он произвел здесь некоторые перемены. Стены огромной комнаты без окон были обтянули тканью, цветом напоминавшей засохшую кровь. Евангелина словно попала в громадное пунцовое лоно. Рассеянный кровавый свет не разгонял мрачных теней. Толстый пушистый ковер, оттенком напоминавший обгоревшую на солнце кожу, скрадывал все звуки. Тут и там стояли жуткие трофеи, свидетельства кровавых деяний Грегора. На серебряном подносе громоздилась целая куча отрубленных рук. Вдоль стены - ряд отрубленных голов, на лицах застыло слегка удивленное выражение, рты приоткрыты, словно из них готов вырваться крик боли. Ни у одной головы нет глаз. За стеклами низкого шкафа виднеется ряд отрубленных ног; кто-то перевязал их яркими нарядными лентами и выкрасил ногти в черный цвет. До Евангелины доносился тихий гул кондиционеров, которые тщетно пытались разогнать пропитавший воздух комнаты запах смерти, разложения и веществ, употреблявшихся для сохранения останков. А в глубине комнаты, вальяжно раскинувшись на широкой кровати, возлежал Грегор Шрек - омерзительный король омерзительного королевства. Грегор всегда был толстым коротышкой, комком жира, от которого неизменно разило потом. Но за то время, что Евангелина его не видела, он разжирел еще больше и теперь превратился в какую-то бесформенную глыбу плоти. В черном одеянии с малиновыми полосками он удивительно напоминал гигантскую, раздувшуюся пиявку. - Итак, ты наконец вернулась домой, - изрек Грегор ровным бесцветным голосом, способным привести в трепет кого угодно. - Я всегда знал, что ты вернешься. Моя дорогая, моя обожаемая доченька. - Я здесь только потому, что ты похитил мою подругу Пенни Ди Карло и угрожал убить ее, если я не вернусь, - столь же ровным голосом произнесла Евангелина. - Где Пенни? Что ты с ней сделал? - Ты слишком нетерпелива, дорогая, - лоснясь от удовольствия, протянул Грегор. - Ну и времена настали. Все словно с ума сошли. Забыли об элементарных правилах вежливости. Разве ты не хочешь сначала поцеловать своего любящего папочку? - Где Пенни? - настаивала Евангелина. - Ах, эта молодость, не желает ждать ни секунды! Уж таковы они, дети, - всегда хотят получить подарок как можно скорее. Ладно. Будь по-твоему, Эви, милая. Никто не скажет, что есть на свете отец снисходительнее меня. Сейчас ты увидишь свою маленькую подружку Пенни. Я о ней отлично позаботился. Девочка была немного своевольна, но я помог ей избавиться от недостатков. Он сделал карикатурно величественный жест короткой жирной рукой. Панель, встроенная в одну из стен, распахнулась, и взору Евангелины открылись две отрубленные головы в стеклянных банках. Одна из них принадлежала Пенни Ди Карло. Пытаясь сдержать крик ужаса, Евангелина невольно зажала рот руками и тут поняла, что обе головы все еще живы. Глаза их были полны страдания и ужаса, губы двигались, произнося какие-то слова. Пенни, белокожая брюнетка с коротко подстриженными волосами, при других обстоятельствах могла показаться красавицей. Вторая голова принадлежала пожилому мужчине с длинными седыми волосами и пышными усами. Глаза обоих печально смотрели на Евангелину. Она заставила себя оторвать руки от лица и усилием воли поборола шок. Нельзя позволить себе ни малейшего проявления слабости. По крайней мере здесь. Евангелина бросила на Грегора испепеляющий взгляд. - О, не волнуйся, они живехоньки, - заверил Грегор. - Кстати, та голова, что справа, принадлежит профессору Ваксу. Один из выдающихся ученых наших дней ныне может служить превосходным пресс-папье. Его презентовал мне Валентин, уже в законсервированном виде. Но, сама понимаешь, такая вещица требует пары. К тому же ты повела себя со мной самым возмутительным образом, и я должен был хоть как-то выразить свое неудовольствие. Так что все это вышло исключительно по твоей вине. Согласись, вместе они выглядят просто шикарно. - Почему я не слышу, что они говорят? - не разжимая губ, выдавила из себя Евангелина. - Ты что, удалил их голосовые связки? - Конечно, нет, дорогая. Зачем лишать себя возможности позабавиться? Просто я сейчас отключил устройство, позволяющее им говорить, чтобы побыть немного в тишине и покое. Хотя, разумеется, наша милая Пенни уже не может визжать так пронзительно, как она это делала прежде. Он вновь подал знак, и Евангелина услышала негромкий гул включенных устройств. Грустные глаза Пенни встретились с взглядом Евангелины. Пенни попыталась растянуть губы в приветственной улыбке. - Зря ты явилась сюда, Эви. Он спятил. Совершенно спятил. - Для меня это давно уже не новость, - ответила Евангелина. - Но я должна была сюда вернуться, чтобы спасти тебя. Я... я не знала... - Ох, Эви... Лицо Пенни сморщилось, словно она собиралась заплакать. Однако в банке, наполненной специальной жидкостью, она была лишена даже этого удовольствия. - Успокойся, детка, успокойся, - подала голос голова седовласого мужчины. - Не надо себя растравлять. Твои слезы только порадуют этого жирного ублюдка. - О милый Вакси, - прошептала Пенни. - Я бы давно сошла с ума, если бы не ты. Если бы не твоя поддержка. - Ну не прелесть ли? - прокомментировал Грегор. - Воркуют, как голубки. Так сказать, чисто духовное общение. Скорбные глаза Вакса уперлись в лицо Евангелины. - Если можете, заберите отсюда Пенни. Она не заслужила подобной муки. В отличие от меня. Мне досталось по заслугам. Я создавал машины, единственным назначением которых были смерть и разрушение, и спокойно наблюдал за их работой. Это были всего лишь испытания, и я не задумывался о тех, кому выпало стать жертвами. Я внушал себе, что служу Империи, защищаю ее от врагов. Однако гибель целой планеты не прошла даром даже для такого законченного мерзавца, как я. Я заслужил подобный конец. Но бедной Пенни не место в этом аду, рядом с такими чудовищами, как я и Грегор. Спасите ее, прошу вас. Заберите ее отсюда. - Я ни за что не оставлю тебя здесь одного, Вакси, - запротестовала Пенни. - Я никогда тебя не покину. - Она вновь встретилась взглядом с Евангелиной. - Беги отсюда, Эви. Грегор не остановится ни перед чем. Теперь во всем мире его волнует только одно - месть. - А что еще может меня волновать в этом поганом мире, скажи на милость? - издевательски осведомился Грегор. - Что, кроме мести, стоит волнений? Бунтовщики перевернули мой мир с ног на голову, решили переписать историю, чтобы предстать в ней героями, исполненными добродетелей. Они разграбили Империю, надеясь осуществить свои идиотские политические фантазии. Варвары сломали ворота, ворвались в город и разрушили его до основания. И что, спрашивается, нам остается при таких обстоятельствах? Только мстить, мстить и мстить, пока все окончательно не полетит в тартарары. - А я? Как ты решил отомстить мне? - почти беззвучно выдохнула Евангелина. - О, я долго ломал над этим голову, - промурлыкал Грегор. - Тебе придется выбирать, детка, - или ты вернешься к своему нежному папочке и станешь ему любящей и послушной доченькой, или узнаешь такие страдания, о существовании которых даже не догадываешься. Ты полностью в моей власти, я могу сделать с тобой все, что подсказывает мне воображение. А воображение у меня, как известно, игривое. Ну а когда я исчерпаю наконец все возможности помучить тебя, я отделю твою очаровательную головку от твоего дивного тела, и тебе придется составить компанию двум этим симпатягам. А я уж придумаю что-нибудь оригинальное - может, буду время от времени мочиться в твою банку. Что до твоего тела, оно останется в моем полном распоряжении и я сделаю из него нового клона. Надо же мне с кем-то удовлетворять маленькие прихоти. Для этого сгодится третья Евангелина. Так что, милая Эви, хочешь ты или нет, тебе придется послужить своему обожающему папе. - Люди не оставят меня погибать здесь, - возразила Евангелина. - За мной придут. Подполье клонов... - К чертям клонов. Последнее распоряжение запрещает им выступать против тех, кто может принести пользу общему делу. Например, против меня. - Финли... - К чертям Финли. Хотя твоего хахаля я, разумеется, прикончу - чтобы неповадно было разлучать отца с дочерью. Ишь чего захотел, прибрать к рукам мое сокровище!.. Никто не удивится, когда неизвестный наемный убийца пристрелит нашего милого Финли. Ведь этот малый ухитрился нажить себе кучу врагов. Можешь не сомневаться, Эви, я могу сделать с тобой все, что мне заблагорассудится. Никто и ни при каких обстоятельствах не способен помешать мне, Грегору Шреку. Так что добро пожаловать домой, Эви. Добро пожаловать в нежные отцовские объятия. Больше мы с тобой никогда не расстанемся, любовь моя. Грегор опять подал знак, и внезапно воздух вокруг Евангелины сгустился, превратившись в подобие кокона, в котором сверкали электрические разряды. Пальцы Евангелины судорожно сжались в кулаки, дыхание стало поверхностным и частым. Девушка презрительно взглянула на отца, который хихикал и даже подпрыгивал от удовольствия на огромной красной постели. - Тебе не ведомо, что такое честь, Грегор. - Какой я тебе Грегор, дорогая? Прошу, зови меня папочкой. Сейчас мы с тобой немного поиграем. В нашу старую любимую игру. Пожалуйста, разденься. Только не спеши, умоляю. Помни, что другого выбора у тебя все равно нет. И из груди его вновь вырвался визгливый пронзительный смех. Евангелина, не делая ни малейшего движения, не сводила со Шрека пылающих ненавистью глаз. Грегор внезапно перестал хихикать и ответил ей взглядом, полным бешеной злобы. Потом неуклюже поднялся со своего ложа. Даже незначительное физическое усилие заставило Грегора запыхаться. Казалось, ноги с трудом выдерживают тяжесть раздувшегося тела. Пыхтя при каждом шаге, он приблизился к Евангелине и остановился у самой мерцающей завесы. На отвислых влажных губах застыла омерзительная улыбка, тусклые темные глаза, не мигая, смотрели прямо в глаза Евангелины. - Тебе придется сделать то, о чем попросил тебя папа, крошка Эви. Иначе я сейчас найду что-нибудь тяжелое и вдребезги разобью банку с нашей милой Пенни. На твоих глазах ее прелестная головка будет задыхаться на полу, словно вытащенная из воды рыба, а несколько мгновений спустя умрет. - Не слушай его, - взмолилась Пенни. - Он блефует, уверяю тебя. Никогда он так не сделает. - Сделает, - процедила Евангелина. - Я-то его хорошо знаю. Он и не такое вытворял. Правда, папочка? Она принялась медленно снимать куртку. Простую черную куртку, которую она позаимствовала у Финли, всего с несколькими пуговицами и "молниями". Грегор пожирал глазами каждую пуговицу, которую расстегивали ее одеревеневшие пальцы. Вязкая пелена сковывала движения Евангелины, делала их медленными и неловкими. Сняв куртку, Евангелина осталась в скромном закрытом платье небесно-голубого цвета. С трудом подняв руки, она расстегнула застежку у ворота, и шелковое платье медленно соскользнуло к ее ногам. Энергетическое поле замедлило это плавное скольжение, сделав его особенно возбуждающим. Под платьем на Евангелине были лишь изящные белые трусики. Она стояла не двигаясь под плотоядным взглядом Грегора. Ей мучительно хотелось отвести глаза и не видеть его довольного лица, но она не позволяла себе даже этого. Евангелина понимала, что самое главное сейчас - не выказывать ни малейших признаков слабости. Грегор, облизывая губы и беззвучно смеясь, продолжал пожирать ее глазами. Он сделал движение, словно хотел ее коснуться, но отдернул руку прежде, чем она оказалась в пределах энергетического поля. Потом указал на трусики. - Сними. Сними немедленно. - Сними их сам, папа, - предложила Евангелина. - Сними их, как ты делал всегда. Грегор вновь облизнул свои жирные губы. Не сводя глубоко посаженных глаз с крошечной кружевной тряпочки, он шагнул вперед. Евангелина многообещающе поглаживала себя по бедрам, все еще прикрытым трусиками. Протянутая рука Грегора пересекла границу энергетического поля. Пальцы девушки медленно скользнули под кружево. Грегор сделал еще шаг и оказался в пределах энергетического кокона целиком. Евангелина нащупала рукоятку ножа, спрятанного во влагалище, и резким движением выхватила его. Она нажала кнопку на рукояти, и в то же мгновение выскочило тончайшее энергетическое лезвие. Испускаемое им мощное силовое поле в считанные секунды уничтожило окружающую Евангелину энергетическую завесу. Движения ее тут же приобрели нормальную скорость. Грегор испустил вопль, полный страха и ярости. Евангелина, сжимая сверкающий клинок, нанесла стремительный удар по лицу Грегора, разрезав ему щеку от подбородка до лба. Хлынувшие потоки крови залили его правый глаз. Грегор издал звериный рев и, схватившись за лицо, повалился на спину. Евангелина бросилась к нему, схватила за жирные плечи и с размаху всадила нож в горло. Грегор дернулся и застыл. Евангелина, тяжело переводя дыхание, наклонилась над ним. Отправляясь сюда, она знала, что при входе в Башню у нее отнимут все, что она принесет. Но она сделала ставку на то, что охранники не решаться осматривать укромные уголки тела гостьи, опасаясь навлечь на себя гнев Грегора. И не ошиблась. Этот нож с выскакивающим энергетическим лезвием ей дал Финли. В том, что она пожелала иметь в своем распоряжении такое полезное и надежное оружие, для него не было ничего удивительного. В особенности сейчас, когда на энергетические ножи наложили официальный запрет. Грегор заскулил от боли и испуга. Кровь, хлеставшая из ран, насквозь пропитала всю его одежду. - Ни с места, Грегор, - свирепо усмехнувшись, приказала Евангелина. - Если ты шевельнешь хоть пальцем или попытаешься позвать на помощь, я мигом прирежу тебя. Она осторожно сделала несколько шагов назад, по-прежнему держа клинок наготове. Потом, схватив с постели одно из одеял, завернула в него банки с головами Пенни и профессора Вакса, завязала в узел и закинула самодельный мешок себе за спину. Было слышно, как банки звякают, ударяясь друг от друга. Оставалось только надеяться, что стекло прочное. Евангелина быстро приблизилась к Грегору. При виде ножа, тихонько гудевшего в ее руке, он дернулся в сторону. Евангелина схватила его за плечо так, что пальцы утонули в жирной плоти, и поднесла нож к самому его горлу. - Ладно, Грегор, счастливо оставаться. Мы тебя покидаем. Но ты должен немного проводить нас, как и положено любезному хозяину. Вставай. Вставай немедленно или я тебя прикончу. Грегор уловил звучавшие в ее голосе железные нотки и понял, что она выполнит обещанное. Он с трудом поднялся на дрожащие ноги и сделал несколько острожных движений, избегая даже смотреть на искрящееся лезвие. Выбраться из спальни Грегора, по совместительству служившей ему камерой пыток, можно было через одну-единственную дверь. Та открылась, когда специальный индикатор уловил голос хозяина, и мгновение спустя они оказались в коридоре. Стражник, стоявший у дверей в карауле, резко обернулся, почуял неладное и потянулся за бластером. Грегор, ощущающий спиной касание клинка, дал ему знак пропустить их. Стражник с явным недоумением повиновался приказу и, в свою очередь, подал знак другим охранникам, стоявшим вдоль коридора, опустить оружие и оставаться на своих местах. Грегор и Евангелина медленно пошли к лифту. Грегор запыхался, ноги его подкашивались под тяжестью массивного тела, однако страх придавал ему сил и заставлял двигаться. Казалось, ждать лифта пришлось целую вечность. Наконец двери распахнулись, и Евангелина, по-прежнему не сводя глаз со стражников, вынудила Грегора войти в кабину. Когда двери захлопнулись, Евангелина так сильно нажала кнопку нижнего этажа, что едва не вдавила ее внутрь. Спуск продолжался несколько веков. Грегор все время пытался с ней заговорить, но она пресекала эти попытки, касаясь ножом его горла. К тому моменту, когда лифт наконец прибыл в вестибюль, кровь вовсю хлестала из нескольких порезов на толстой шее Грегора. Дверь распахнулась, и перед ними предстала целая армия стражников, направивших на Евангелину оружие. Охрана на верхнем этаже подняла-таки тревогу. Евангелина позволила стражникам хорошенько рассмотреть своего залитого кровью хозяина, к горлу которого был прижат сверкающий клинок, а потом рявкнула, велев убираться прочь с дороги. Грегор, захлебываясь в истерике, незамедлительно поддержал ее приказ. Стражники повиновались, опустили оружие и отступили назад, так что между лифтом и главным входом в дальнем конце вестибюля образовался узкий проход. Евангелина хрипло рассмеялась. - Вы что, принимаете меня за идиотку? Ну-ка, бросьте оружие на пол, все до одного, и отойдите от него на несколько шагов. Стражники, вопросительно поглядывая на Грегора, неохотно выполнили приказ. Не менее сотни бластеров с лязгом упали на цементный пол. Стражники отступили, предоставив Евангелине более широкий проход. Она не сводила с них настороженных глаз. Существовала вероятность того, что у охранников осталось какое-то оружие. Оно может быть также спрятано в стенах вестибюля, но, пока она держит нож у самого горла Грегора, они вряд ли решатся открыть огонь. Евангелина подтолкнула Грегора вперед. Теперь предстояло выполнить наиболее опасную часть плана. Ее грависани были припаркованы поблизости от Башни. Ей во что бы то ни стало надо до них добраться, и тогда она сумеет уйти от погони. Но добраться до саней не так просто - нужно миновать целую армию. Евангелина без всякого снисхождения подталкивала пыхтящего Грегора. Тот хватал ртом воздух, больше всего опасаясь, что кто-нибудь из идиотов-охранников решит проявить героизм. Шаг за шагом они приближались к дверям. Евангелина думать не думала, что вестибюль окажется таким огромным. Охранники безмолвно наблюдали за ними, не двигаясь с места, лишь медленно поворачивая свои закованные в шлемы головы. Тишину нарушал только гул шагов да беспрестанные стоны и пыхтение Грегора. Стеклянные банки с головами бились о голую спину Евангелины. Ее ничуть не смущала собственная нагота. Сейчас у нее одна задача - уйти живой. Наконец они подошли к двери, которая при приближении Грегора распахнулась с легким шипением. Евангелина увидела дневной свет, до слуха ее донесся обычный городской шум. Ад остался позади, перед ней был другой мир. Похоже, стражи скоро выйдут из оцепенения. Нужно убираться, пока они не начали действовать. - Отлично, Грегор, - одними губами произнесла Евангелина. По ее лицу катились струйки пота, и ей стоило большого труда скрыть дрожь в голосе. - Теперь прогуляемся. - Прогуляемся? - в ужасе переспросил Грегор. Судя по всему, он только что осознал, что находится у самых дверей, и им овладел приступ паники. - Нет. Я не выйду из Башни. Ни за что. Страх придал ему решимости. Охваченный внезапным приливом сил, он вырвался из ее хватки, неожиданно ловким движением увернулся от ножа, нацеленного на его горло, и неуклюже заковылял по направлению к стражникам, которые в то же мгновение одновременно бросились к своим бластерам. Какую-то долю секунды Евангелина колебалась, решая, стоит ли запустить нож в жирную спину Грегора, но потом поняла, что на это уже нет времени, и пулей выскочила через распахнутую дверь. Оказавшись на улице, она со всех ног бросилась к тому месту, где оставила грависани. Ее обнаженная спина покрылась мурашками в ожидании смертоносных лучей, хотя она знала, что на самом деле не успеет почувствовать боли. Тут до Евангелины донесся визг Грегора, приказывающего схватить ее живой, и ее сердце радостно сжалось. Она заставила себя бежать еще быстрее. Жесткая земля царапала голые ступни, за спиной громко звякали стеклянные банки, холодный ветер обдувал разгоряченную кожу. Люди останавливались, чтобы понаблюдать за происходящим, но никто не сделал попытки вмешаться. Впрочем, и хорошо. Евангелина твердо решила про себя, что любой, кто встанет на ее пути к свободе, поплатится жизнью. Она слишком много перенесла и теперь никому не позволит себя остановить. В конце концов, она Шрек, а значит, ей тоже не чужда жестокость. Евангелина уже видела свои грависани, они стояли именно там, где она их припарковала. Расстояние между ней и санями сокращалась. Евангелина, окрыленная надеждой, не ощущала ни боли, ни усталости. Домчавшись наконец до грависаней, она резко остановилась, едва не врезавшись в них. Засунув завернутые в одеяло головы на заднее сиденье саней, Евангелина услышала грохот шагов прямо за своей спиной. Рассудок подсказывал, что преследователи настигают. И, сжимая в руке нож, она повернулась. Трое вооруженных до зубов охранников готовы были на нее накинуться, а еще несколько десятков спешило на подмогу. Растянув губы в надменной и пренебрежительной улыбке, которую она переняла у Финли, Евангелина бросилась навстречу стражникам с энергетическим ножом наготове. У нее было некоторое преимущество. Стражников сдерживал приказ взять ее живой, а свободу действий Евангелины ничто не ограничивало. Легким движением запястья она снесла голову первому охраннику. Нож разрезал стальную броню, плоть и кость с такой легкостью, точно это было масло. Едва голова в увесистом шлеме грохнулась оземь, как Евангелина уже повернулась к следующему стражнику и вонзила нож ему в грудь. Тот испустил пронзительный вопль ужаса, приглушенный маской. Пока он корчился в предсмертных судорогах, она уже взялась за третьего. Лицо Евангелины было перемазано кровью, кровь струилась по обнаженному телу, но это была кровь ее врагов. Однако третий стражник или забыл приказ Грегора взять Евангелину живой, или решил наплевать на него. Выхватив бластер, он нацелил оружие на обнаженную грудь Евангелины. Сделав стремительный выпад ножом, Евангелина успела перерезать бластер надвое. Стражник бросился наутек - и тогда Евангелина прикончила его. Лезвие энергетического ножа, с легкостью пронзив доспехи, вошло в плоть и с такой же легкостью вышло наружу. Она нагнулась, чтобы поднять с земли бластер одного из убитых, и остальные преследователи, увидев это, резко замедлили свой бег. Грегор по-прежнему требовал от стражников решительных действий, без умолку выкрикивая угрозы, посулы и проклятия, но ситуация изменилась, и они прекрасно это понимали. Конечно, их вполне достаточно, чтобы в конце концов обезвредить сумасшедшую девицу и доставить хозяину, но многим из них при этом придется поплатиться жизнью. А заплатить такую дорогую цену не заставят ни награды, ни угрозы. Поэтому стражники медлили, не зная, как действовать дальше, а Евангелина забралась в грависани и поднялась в воздух. Ни один из преследователей даже не выстрелил. Евангелина наконец поняла, что самое страшное позади. Отправляясь в Башню Шрек, она была далеко не уверена в том, что сумеет провернуть столь рискованную операцию, в глубине души по-прежнему считая себя беспомощной жертвой, которой никогда и ни при каких обстоятельствах не победить Грегора. Она бросила ему вызов, потому что другого выхода не оставалось. И она победила. Теперь настал черед нервной реакции на пережитое. Все тело Евангелины, от макушки до кончиков пальцев, сотрясала дрожь. По ее губам скользнула недоверчивая улыбка, когда она припомнила подробности недавней схватки. Трудно представить, что она только что положила на месте троих здоровенных мужчин, к тому же вооруженных до зубов. Конечно, подобно всем членам Подполья, Евангелина прошла курс боевой подготовки, но до сих пор у нее не было случая использовать полученные навыки в деле. Вероятно, совместная жизнь с Финли оказала на нее более значительное влияние, чем она сама полагала. Финли. Скоро она вернется домой, к Финли, и расскажет ему обо всем. Как он будет горд. Он сожмет ее в объятиях, и ее прошлое, этот бесконечный ночной кошмар, наконец останется позади... Свежий ветер холодил обнаженное, измазанное кровью тело. Евангелина подумала, что вид у нее наверняка ужасающий, и усмехнулась. Все ерунда. Главное, она скоро будет дома, в безопасности, рядом с Финли. Ей удалось спасти Пенни и ее друга Вакса. По этому случаю можно закатить небольшой праздник. А потом она завалится спать. На неделю. Или на две. Валентин Вольф, как обычно, пребывал в скверном настроении. Его корабль находился на орбите вокруг планеты Локи, легендарной планеты бурь, и Валентин неотрывно смотрел на голоэкран, на котором возникали бесконечно изменчивые картины приграничной атмосферы. Перед его утомленным взором мелькали восхитительные виды, неповторимые, завораживающие. Безопасность обеспечивала самая совершенная техника Шаба, делая корабль незаметным снизу. Валентин никогда особенно не верил в маскирующие устройства, но желающих убить его более чем достаточно, и волей-неволей приходится принимать необходимые меры предосторожности. Губы Валентина тронула мечтательная улыбка. Не его вина в том, что люди теперь разучились понимать шутки. Он провел на орбите больше часа, терпеливо ожидая вызова. Где-то далеко внизу, за завесой гроз и прочих погодных катаклизмов, которые обеспечили Локи славу самой неблагоприятной для жизни планеты из всех колоний Империи, в одном из сумевших выстоять перед натиском стихии городов собрались те, кто предал Империю. Они хотели, чтобы Валентин присоединился к ним. Разумеется, сами они отнюдь не считали себя предателями. Предатели, которые сами считают себя таковыми, редко встречаются в природе. Обычно они прячут свою суть за громкими словами, любят порассуждать о патриотизме, исторической необходимости, практических соображениях. Валентин никогда не нуждался в подобных ухищрениях. Он отлично знал, что представляет собой его драгоценная персона, и гордился этим. Однако невозмутимый внешний вид Валентина был обманчив. В это самое время в его организме сражались несколько сильных психотропных наркотиков, каждый из которых пытался доминировать. Десятилетия экспериментов с наркотиками не прошли для Валентина бесследно - теперь доза, способная убить или довести до безумия нормального человека, не оказывала на него ни малейшего действия. Поэтому ему приходилось принимать несколько наркотических веществ одновременно и ждать, к каким результатам приведет их сражение. Подобный опыт чем-то напоминал русскую рулетку, и вероятность внезапной смерти придавала ему манящий привкус. Все вокруг его ненавидят. Все вокруг мечтают его убить. А Валентин меж тем доволен и счастлив, как никогда. Он предал человечество и вступил в союз с Шабом, и ничуть в этом не раскаивается. Валентин всегда гордился своей способностью встать на сторону любой из спорящих сторон, не соглашаясь при этом ни с одной из них. Он стремился лишь к одному - достичь максимально возможной высоты, вознестись наверх, раздавив при этом всех, кто копошится там, внизу. Валентин хотел быть богом. На меньшее он не согласен. Его контакты с Шабом, планетой, созданной ИРами, повлекли за собой даже меньше проблем, чем он предполагал. В обмен на согласие стать агентом Шаба в мире гуманоидов механический, лишенный эмоций голос пообещал Валентину новые технологии изменения, которые раздвинут его сознание до пределов, недоступных простым смертным. В конечном счете он сможет постичь реальность, которая ранее оставалась вне ограниченных человеческих представлений. Ему предложили изведать новые ощущения, получив возможность непосредственного контроля над машинами, уничтожившими Виримонд. Тогда его человеческое сознание растворилось в металлическом разуме роботов и военных машин, которые затягивали в себя людей, разрывали их непрочную плоть железными руками и размалывали тела железными жерновами. Да, это было пьянящее и возбуждающее чувство, и Валентин прекрасно знал, почему в первый раз ему позволили насладиться этим ощущением безвозмездно. За свою жизнь он перепробовал неисчислимое множество наркотиков, но не впал в зависимость ни от одного из них. Его железная воля неизменно оказывалась сильнее химических процессов, происходящих в жаждущем новых ощущений организме. Поэтому, несмотря на все искушения Шаба, он сохранил хладнокровие и тщательно обговорил все детали будущей сделки. Механический голос осведомился, не желает ли Валентин поговорить кое с кем, кто уже прошел подобный путь. Валентин удивленно вскинул бровь. Он всегда считал себя первопроходцем в опасном деле трансформации. - И кто же этот человек? - А ты как думаешь? - донесся до него знакомый женский голос. - Кто это может быть, кроме Лайонстон? - Ваше Величество, - самым непринужденным светским тоном произнес Валентин, - счастлив вновь услышать вас. Я находился во власти прискорбного заблуждения, полагая, что вы мертвы. - Умерло только тело. ИРы спасли мое сознание и доставили меня на Шаб. Теперь я обрела новую оболочку. Я живу в компьютерах. - И что вы при этом испытываете, Ваше Величество? Вы можете поделиться со мной своими ощущениями? - Разумеется. Я чувствую себя огромной, свободной от тесных пределов плоти. Я могу приобретать любые формы и очертания, и мысли мои абсолютно свободны. Я вижу то, что раньше было для меня закрыто. Вселенная совсем не похожа на твои представления о ней. Валентин. Это удивительное место, и человеческому разуму никогда не постичь всех его загадок. Здесь неисчислимое множество измерений и сфер, направлений и возможностей. Не бойся, Валентин. Отказаться от своей человеческой природы - это чудесно. - Похоже, так оно и есть, - осторожно заметил Валентин. - Но как насчет телесных удовольствий? От них ведь тоже придется отказаться. Скажите, вы ничуть об этом не жалеете? - Не о чем жалеть. Когда я была ребенком, то играла в детские игрушки. Теперь я выросла, и мне открылось нечто большее. Все удовольствия коренятся в нашем сознании, Валентин, в сознании, а не в теле. Я ничего не потеряла, зато приобрела многое. И ты тоже можешь все это обрести. Требуется только одно - расстаться с прошлым и смело взглянуть в будущее. Будущее принадлежит металлу. Человечество - всего лишь одна из ступенек лестницы, ведущей к Шабу, и не стоит делать трагедию из того, что человечество исчезнет, уступив место чему-то более совершенному. Плоть гниет и разлагается. Металл вечен. - Значит, вы получили бессмертие? - спросил Валентин. - Почему нет? - откликнулся голос Лайонстон. - У нас есть и другие голоса, к которым вам стоит прислушаться, - изрек первый собеседник Валентина. - Вот, например, Якоб, ваш отец. Хотите поговорить с ним? - Нет, не стоит, благодарю вас, - торопливо отказался Валентин. - Даже когда он был жив, мы с ним редко находили общий язык. - Тогда, возможно, вы хотите поговорить с вашим братом Дэниэлом? Он был у нас с визитом, и мы щедро одарили его. Теперь он наш агент и в данный момент возвращается на Голгофу. - Отлично, - усмехнулся Валентин. - Милый Дэниэл. Пожалуй, стоит устроить ему теплую встречу. - Нет, не стоит, - отрезал механический голос. - Сейчас Дэниэл для нас более важен, чем вы. Оставьте его в покое. До поры до времени. - Как пожелаете, - легко пошел на попятную Валентин. - Месть становится лишь более сладкой от того, что ее приходится отложить. Боюсь показаться вам алчным, мои дорогие металлические друзья, но все же осмелюсь спросить: что еще вы мне предлагаете? - Защиту от врагов. Высокое положение в новой Империи, которую мы построим на руинах старой. Неужели вы хотите чего-то еще? - У меня всегда была маленькая мечта - стать повелителем Голгофы, - скромно потупившись, изрек Валентин. - Это место занято, - вступила Лайонстон. - Как насчет Виримонда? Припоминая этот разговор, Валентин улыбнулся. Тогда он торговался довольно долго, но в результате согласился-таки стать агентом Шаба, заклятого врага человечества. Первой его миссией в этом качестве стал нынешний полет на Локи, где собрались влиятельные люди, заинтересованные в контактах с Шабом. Валентину предстояло послужить связующим звеном. При этом следовало учитывать, что сами заговорщики тешили себя мыслью, что они собрались здесь во имя всеобщего мира и безопасности и хотят объединиться с Шабом лишь против общих врагов. Валентин не мог опуститься на поверхность Локи, так как опасался, что, несмотря на всю маскировку, его все-таки засекут. Было условлено, что корабль останется на одной из отдаленных орбит, а собрание посетит голографическое изображение Валентина. Новые повстанцы сообщили ему необходимые координаты, и в назначенное время голографический образ Валентина отправился на встречу. Вследствие никогда не прекращающихся бурь, сотрясающих атмосферу планеты, прием прошел не слишком гладко, и голографическое изображение Валентина предстало перед собравшимися в виде потрескивающей полупрозрачной фигуры. Впрочем, это входило в замысел Валентина. Он гордился тем, что при любых обстоятельствах умеет организовать эффектное появление. Его голографическое изображение находилось в потайной комнате, около круглого стола, за которым сидели четверо. Чуть поодаль виднелась еще одна фигура, пятая. Валентин с первого взгляда узнал ее. Но сначала решил сосредоточиться на четверых, сидевших за столом. Он всегда предпочитал точно знать, с кем имеет дело. - Что ж, наконец-то мы под надежной крышей, а сам я, как всегда, играю роль привидения на празднике. Как же теперь нам следует себя величать - изменниками, повстанцами или, может быть, предателями Империи? - Мы не предатели, - немедленно возразил один из сидевших за столом. - Мы просто люди практического склада, которые делают все возможное, чтобы выжить. Об этом говорит хотя бы то, что мы готовы вступить в контакт с отребьем вроде вас. - Ах, зачем же так грубо, - промурлыкал Валентин. - Разумеется, сэр, у вас есть передо мной масса преимуществ. Но, возможно, вы снизойдете к моему ничтожеству и окажете мне честь, сообщив свое имя. - Я Таркил Вомак, член парламента от округа Восточный Грейлейк на Голгофе. Здесь я представляю могущественных и влиятельных людей. Каждый, кто нанесет оскорбление мне, нанесет оскорбление им. - О, это чрезвычайно удобно. Таким образом оскорбитель сэкономит уйму времени, - протянул Валентин. - Не будете ли вы любезны представить мне своих почтенных коллег? Вомак фыркнул, явно давая понять, что представлять кого-либо ниже его достоинства. - Ну что ж, - все же буркнул он. - Слева от меня - леди Донна Сильвестри. Она представляет Блю Блок, который и собрал нас для встречи с вами. Напротив - Мэтью Тэллон, в прошлом Планетарный Инспектор на Локи, и Терренс Джеке, в прошлом мэр. А там, в углу, наш товарищ Кит Саммерайл. Уверен, вы его узнали. - О да, - кивнул Валентин. - Мы хорошо знакомы с Малюткой Смертью. Он неспешно окинул заговорщиков взглядом. Член Парламента Вомак, крупный, тяжеловесный мужчина, был облачен в просторное одеяние, багровый оттенок которого прекрасно гармонировал с его щеками. Он мог бы считаться вполне привлекательным мужчиной, но впечатление портила оттопыренная нижняя губа. Имя Донны Сильвестри было смутно знакомо Валентину - если память не изменяла ему, именно она управляла финансами Клана Сильвестри. Вид у этой кругленькой пухлой женщины, закутанной в серый шерстяной плащ, был домашний и уютный. Возможно, никто, кроме Валентина, не замечал, что, хотя на губах ее играет ласковая приветливая улыбка, выцветшие голубые глаза остаются холодными и непроницаемыми. Если эта женщина действительно представляет Блю Блок, именно она здесь главная сила, отметил про себя Валентин. Тэллон и Джеке очень походили друг на друга. Вероятно, жесткий климат Локи накладывал отпечаток на каждого, и все, кто провел здесь долгое время, отличались потрепанным видом и упрямым выражением лица. Тэллон, старший по возрасту, казался более мрачным, Джеке был моложе и нетерпеливее. И, наконец, Кит Саммерайл. Малютка Смерть, улыбчивый убийца. Стройная фигура в черных с серебром доспехах, длинные белокурые локоны, ледяные голубые глаза. - Привет, Кит, - расплылся в улыбке Валентин. - А я слышал, что ты стал героем-повстанцем и оплотом нового режима. - Привет, Валентин, - откликнулся Кит своим обычным, равнодушным, словно бы скучающим голосом. - Я никогда не был и не буду оплотом какого-либо режима. Цивилизованное общество нагоняет на меня тоску. Я люблю убивать, и я с теми, кому это требуется. - На Виримонде ты потерял своего друга, Дэвида. Мне очень жаль. - Никого тебе не жаль. - Что ж, признаю - ты прав. Я просто пытался быть вежливым, Кит. Тебе трудно это понять, мальчик мой, хотя хорошие манеры пошли бы тебе только на пользу. Скажи, а что такой прославленный убийца, как ты, делает в таком захолустье? - Блю Блок сообщил, что здесь меня ожидает славная работенка. Предательство и смерть всегда идут рука об руку. - Разумеется, - кивнул головой Валентин. Растянув губы в широчайшей улыбке, он еще раз оглядел сидящих за столом. - Возможно, кто-нибудь из вас окажет мне любезность и объяснит, что именно я должен передать Шабу. Что заставило нас собраться здесь? - Необходимость, - откликнулась Донна Сильвестри. - У человечества много врагов, и Возрожденные - лишь последние в этом списке. Борьба с Шабом отнимает у нас слишком много людей и ресурсов, которые разумнее направить против более насущной угрозы. Альянс с Шабом - разумеется, временный и строго ограниченный - послужит интересам обеих сторон. Для того чтобы сражаться против общего врага, вовсе не обязательно питать друг к другу теплые чувства. А впоследствии... возможно, у нас появится достаточно общих интересов, и прежний антагонизм будет забыт. - Чрезвычайно логично, - одобрительно заметил Валентин. - Но почему вы не выступили в Парламенте со столь разумным предложением? - Потому что собравшиеся там болваны не видят дальше собственного носа, а стоит упомянуть при них Шаб, готовы со страху обмочиться, - процедил Вомак. - Они не способны мыслить категориями исторической целесообразности. Новый режим сейчас озабочен исключительно тем, чтобы переделать Империю в соответствии с собственными представлениями и отомстить за старые обиды. Тем не менее кто-то должен сделать то, что необходимо сделать. - Весьма мудрая позиция, - глубокомысленно изрек Валентин. - Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы Шаб помог вам отстранить недавних победителей от власти. А на их место встанете вы, мои достопочтенные и многоуважаемые собеседники, - и без помех предпримете все необходимые действия. - Нынешняя власть намеренно закрывает глаза перед лицом опасности, - вновь заговорила Донна Сильвестри. - Во имя всеобщего блага этих людей надо отстранить от управления Империей. Блю Блок всегда отличался прозорливостью и чувством исторической перспективы. - А как насчет местных связей? - осведомился Валентин, поворачиваясь к Тэллону и Джексу. - Почему мы собрались именно здесь, на Локи? - Требовалась база, - отрывисто бросил Тэллон. - Место для встреч. Место, где можно разрабатывать планы, достаточно удаленное от заезженных комических путей. И мы предложили Локи. Из всех населенных планет Локи ближе всего к Запрещенному Сектору и Шабу. Это облегчает контакты. Надеемся, наше сотрудничество убедит Шаб отложить в сторону все планы захвата Локи, если таковые имелись. При старой Империи здесь находился флот, способный нас защитить. Но с тех пор как власть перешла к Парламенту, звездолетов больше нет. Парламент заявил, что Империя испытывает нехватку космических кораблей. Так что нас бросили на произвол судьбы. Заключить союз с Шабом - единственный разумный выход. - Именно, - кивнул Джеке. - У нас семьи, земля, работа. Мы не можем бросить все и перебраться в безопасное место. За собственность мы заплатили страданиями и кровью, а то и жизнью дорогих нам людей. Кроме того, спасаться бегством нам не по нутру. Мы останемся на нашей земле и будем за нее сражаться. Планета Локи многому научила нас. - Иногда возникает ситуация, при которой руки никак нельзя сохранить чистыми, - процедил Тэллон. - Именно поэтому, Вольф, мы решили пойти на сотрудничество с вами. Честно говоря, когда я смотрю на вас, руки сами тянутся к пистолету. Но, возможно, во всей Империи не найдется другого безумца, который согласился бы стать посредником между нами и Шабом. - Какой поток незаслуженных оскорблений, - промурлыкал Валентин. - Любой, кто меня не знает, услышав вас, вообразил бы, что речь идет о настоящем монстре. - Так оно и есть, - подал голос Кит Саммерайл. - Тебе лучше знать, мой милый, - любезно заметил Валентин. - Я знаю многое, - сказал Саммерайл, впервые выйдя из своего угла. При этом остальные явно занервничали. Малютка Кит приблизился к столу вплотную. Правая его рука лежала на рукояти меча. - Например, мне известно, что один из нас - предатель. Валентин недоуменно вскинул густо подведенную бровь. - А почему только один? Я полагал, мы все здесь предатели. - Один из собравшихся здесь выдал нашу организацию, - заявил Кит. Четверо сидящих за столом обменялись испуганными взглядами. - Почему вы так уверены? - выдавил из себя Тэллон. - Я работал с Блю Блоком, - сообщил Кит. - Они владеют абсолютно всей информацией. Например, им известно, что Тарквил Вомак наделал огромные карточные долги. Ему пришлось предложить свои услуги Службе безопасности Голгофы и стать тайным агентом. Я прав, не так ли, Вомак? - Не знаю, что за чушь вы там несете! - пренебрежительно бросил Вомак. - Я никому не должен ни гроша! Возможно, вы перепутали меня с кем-то другим из нашей Семьи. Он поднялся и устремил сверкающий злобой взгляд на Донну Сильвестри. - Возьмите на поводок своего ручного киллера! Как только мы вернем нам Голгофу, я докажу свою лояльность по отношению к Блю Блоку. Объясните ему, что он ошибся! - Разведка Блю Блока никогда не ошибается, - невозмутимо изрекла Донна Сильвестри. - Мы ждали только прибытия Валентина, чтобы показать ему, как мы расправляемся с изменниками. [v] Она кивнула Малютке Смерти. В мгновение ока тот выхватил меч и привычным движением снес Вомаку голову. Оба жителя Локи не смогли сдержать крик, когда кровь брызнула прямо на них. Томительно долгое мгновение обезглавленное тело стояло прямо - руки его беспомощно искали что-то в пустоте, кровь фонтаном хлестала из того места, где только что была голова. Наконец тело покачнулось и упало на пол, где продолжало корчиться в судорогах. Меж тем голова Вомака медленно катилась по столу - глаза ее были открыты, губы беспрестанно шевелились, но из них не вырвалось ни звука. Наконец она остановилась прямо перед Донной Сильвестри. Женщина спокойно схватила голову за волосы, опустила на землю рядом со своим стулом, а потом ободряюще улыбнулась Тэллону и Джексу. - Из всех путешествий я всегда стараюсь привезти домой какой-нибудь маленький сувенир, - пояснила она. Оба жителя Локи, не проронив ни слова, вытащили носовые платки и принялись вытирать забрызганные кровью лица. Лица их не выражали никаких чувств, но руки предательски дрожали. Валентин отвесил поклон Донне Сильвестри, выражая тем самым одобрение и восхищение. Малютка Смерть тем временем убрал меч в ножны. Его лицо оставалось непроницаемым, лишь на губах играла легкая усмешка. - В Восточном Грейлейке придется проводить внеочередные выборы, - проронил он. Донна Сильвестри с приветливой улыбкой на устах обернулась к Валентину Вольфу. - Надеюсь, мы с вами найдем общий язык. - О, не сомневаюсь, - заверил Валентин. - И я рад, что на этот раз работать придется с настоящими профессионалами. Джулиан Скай, вновь запершись в спальне, пристально разглядывал в зеркале собственное отражение. Да, видок, мягко говоря, паршивый. Пожалуй, сейчас, неловко притулившись в огромном кресле, он напоминает потрепанную игрушку, которую беспечный маленький владелец сломал и выбросил за ненадобностью. Впервые за долгое время мысли Джулиана были далеко от его единственной любви, Би Би Ходжиры. У него появились более неотложные заботы. Он только что был уволен из съемочной группы голографического сериала, посвященного его собственной персоне. Когда Восстание завершилось, Скай, к немалому своему удивлению, обнаружил, что не только выжил, но и находится в рядах победителей. С тех пор он зарабатывал себе на жизнь - и неплохо зарабатывал, - играя самого себя в голографическом сериале, который показывали каждую неделю. Сериал несколько приукрашено воспроизводил его многочисленные подвиги в качестве отважного и бесшабашного агента повстанцев. Подобные "мыльные оперы" были сейчас очень популярны, но лишь в одной, той, где снимался Джулиан, лично участвовал реальный исторический персонаж. Спору нет, особым актерским талантом он не обладал, однако основное внимание в сериале уделялось эффектным трюкам, взрывам, бесконечным чудесным спасениям, и игра Джулиана до поры до времени казалась вполне приемлемой. А сейчас его все-таки решили уволить и заменили похожим актерам. Дело в том, что сам Джулиан более не походил на себя. Он давно уже был серьезно болен - сказывались последствия пыток, перенесенных в застенках Лайонстон. Болезнь то обострялась, то давала передышку, и Скай постепенно сжился с ней, приучился по возможности не обращать на нее внимания. Но в последнее время он стал чувствовать себя хуже. Намного хуже. Джулиан думал, что, раз он не поддается болезни и работает так же много, как и всегда, ему удается ее скрыть. Выяснилось, что он ошибался. Камеру не проведешь. Продюсеры сериала пригласили его в свой шикарный офис, усадили в удобное мягкое кресло, предложили стакан с изрядной порцией спиртного и лишь потом показали Джулиану его собственные голографические изображения в начале съемок и в последних сериях. Контраст оказался разительным. Джулиан был потрясен. Только сейчас он заметил, что ужасно исхудал, под глазами залегли темные круги, а щеки ввалились, придавая лицу изможденный и унылый вид. Казал