ия, - но дно оказалось почти ровным, а глубина все те же восемь тысяч метров. Чем же была вызвана недавняя килевая качка? - продолжал размышлять Онодэра. Чуть выше - и полное спокойствие, а спустись немного - резкие колебания... Может быть, волнение обусловлено колебаниями морского дна. А если внизу, под дном существует активный слой, где происходят постоянные колебания? [В верхней части океана иногда появляется резко обозначенная граница между слоями теплой и холодной воды. Волнение на границе этих слоев, имеющих различную плотность, на поверхности воды почти не ощущается, но если эта граница проходит близко от поверхности, то движущееся судно при возрастании числа оборотов его винтов практически не может увеличить скорость, наблюдается так называемое волнение "призрачной воды". Тяга, создаваемая винтами, по существу нейтрализуется возрастающим волновым сопротивлением.] "Вадацуми" прошел уже три километра, а желобу все еще не было конца. В наиболее узких местах его ширина достигала нескольких десятков километров, а океанический уклон к нему был еще где-то очень далеко. Расстояние до дна по-прежнему было шестьдесят метров, а просматриваемое пространство не превышало и десяти. После погружения прошло уже более трех часов. - Стоп! - сказал профессор Тадокоро. Онодэра дал задний ход, а потом выключил двигатель. По инерции "Вадацуми" стал понемногу погружаться. И хотя колебание воды, вызванное вращением винта, прекратилось, пики на ленте осциллографа не уменьшились. - Сядем еще раз на дно? - спросил Онодэра. Батискаф продолжал медленно погружаться. - Да нет, - неуверенно пробормотал профессор Тадокоро. - Может, пустить осветительную ракету? - Давайте. Онодэра открыл крышку ящичка справа от пульта управления. Он представил себе, как серебристый цилиндр выскочит сейчас из поплавка и косо пойдет вверх, оставляя за собой длинный хвост пены, и потянул один из шести рычажков. Едва ощутимый толчок, и в верхней части телевизионного экрана появился слепяще яркий шар. Пуская обильные пузыри, он медленно проплыл по диагонали. Две прильнувшие к иллюминаторам фигуры выражали безмолвное изумление. Онодэра, глядевший на экран телевизора со сверхвысокой скоростью развертки, тоже был ошеломлен. Освещенные мощными лучами падающего бело-голубого солнца, внизу клубились, уходя в неведомую даль, причудливые мутьевые облака. Ничего, кроме этих клубов, похожих на кучевые облака в земном небе. Оказывается и здесь, на страшной глубине, волнуются, дышат, клубятся мутьевые облака... - Онодэра, вы... Но Онодэра, не дослушав профессора, уже нажал на рычаг пуска следующей осветительной ракеты. Заметив, что изображение дна на экране эхолота совершенно помутнело, он торопливо включил фононно-мазерный гидролокатор. И произошло совершенно неожиданное. Остро направленная волна высокой энергии прошила шестидесятиметровую глубину и прошла дальше, через слой, который до сих пор все принимали за морское дно, еще на сто метров, описав рельеф истинного, твердого морского дна. А на глубине шестидесяти-восьмидесяти метров гидролокатор показал смутное, туманное изображение. Онодэра едва не закричал, что это ГРС, но откуда на глубине восьми тысяч метров взяться глубинному разбросанному слою?! Ведь эхолот обычно дает изображение так называемого псевдодна только на глубине от пятидесяти до трехсот-четырехсот метров. Происходит это в результате всплывания и погружения скоплений планктона. Что же получается? Скопления мутьевых облаков играют роль планктона, и на этом сверхдне происходит явление, аналогичное ГРС?.. - Можете погрузиться ниже? - спросил профессор Тадокоро, выслушав доклад Онодэры. - А не опасно ли? - подал голос Юкинага. - Давайте спустимся еще метров на пятьдесят, - предложил Онодэра. - Забортную измерительную аппаратуру для определения температуры, плотности воды и содержания соли можно опустить метров на пятнадцать ниже. - Осторожно только... - пробормотал профессор. - Будьте готовы всплыть в любую минуту. Онодэра откачал из маленького балансира бензин, "Вадацуми" стал быстро снижаться. Онодэра быстро выбросил балласт, но судно уже нырнуло в мутьевые тучи. Опять началась сильная качка. Наконец, с трудом поднявшись на пятнадцать метров выше, Онодэра опустил забортные приборы. Трос раскачивался во все стороны. - Плотный активный слой, - сказал профессор Тадокоро. - Температура один и семь десятых градуса. Чуть выше обычной. - А слой-то тянется с юга на север, - заметил Юкинага. - Плотность одна и пятьдесят три тысячных! - изумился профессор. - Это же намного выше максимальной плотности морской воды! - А плотность соли... - Юкинага вдруг запнулся. - Ну, естественно, она должна быть высокой. Ведь в ней содержится большое количество ионов металла, особенно ионов тяжелых металлов. - Взять пробу морской воды, - распорядился профессор. Когда заработал насос, опять почувствовался толчок. На этот раз "Вадацуми" сотрясала боковая качка. Показалось, что внизу по скоплению мутьевых туч пробежали какие-то темные полосы. - Профессор! - тихо воскликнул Онодэра. - Пустите еще одну ракету... - Тадокоро, не обращая внимания на толчок и качку, следил за показаниями приборов. Запуская третью осветительную ракету, Онодэра вдруг инстинктивно почувствовал какую-то опасность и выбросил большую массу балласта. Клубившиеся совсем рядом мутьевые тучи резко ушли далеко вниз. - Что вы делаете? Ведь еще... В этот миг страшной силы донная волна ударила в бок "Вадацуми". От этого удара его повернуло на девяносто градусов и в наклонном положении отнесло на несколько десятков метров в сторону. Землетрясение? - пронеслось в мозгу Онодэры. На глубине я попадаю в такую переделку впервые. Да не может же... Гондола раскачивалась со скрипом. Онодэра опять выбросил балласт. Потом он сообразил, что часть колебаний судну сообщает спущенная якорная цепь и трос с забортными приборами. Мгновенно подняв приборы и якорь, он включил двигатель. Внезапно качка прекратилась. Онодэра глянул на компас. Судно повернулось носом прямо на юг. Онодэра развернул батискаф на сто восемьдесят градусов. Скорость всплытия оказалась неожиданно малой. И только тут Онодэра заметил, что второй слой балласта из-за неисправности клапанов остался невыброшенным, значит, батискаф начал всплывать только потому, что отрубили цепь для страховки. - Профессор, а это... - воскликнул Юкинага. Онодэра невольно прильнул к носовому иллюминатору. Осветительная ракета, запущенная перед самым толчком, ярко сияла вдали. Повиснув в прозрачной воде, она на большое расстояние вокруг освещала затянувшие дно бурлящие тучи мути. На границе тьмы и света, раскачиваясь, поднималось что-то гигантское. Они скоро поняли, что это плотные мутьевые потоки зеленоватого оттенка, которые низвергались с вершины склона морского желоба на более легкие мутьевые облака, отодвигая и волнуя их. - Беспорядочный мутьевой поток! - сдавленным от волнения голосом сказал профессор Тадокоро. - Беспорядочный мутьевой поток, на существовании его настаивал Кюнен. Если это действительно так, то мы первыми в мире увидели его воочию. - Всплываю! - Онодэра уже овладел собой, и его голос прозвучал спокойно. - С корабля сообщили, что на поверхности моря началось волнение. "Вадацуми" уже на восемьдесят метров поднялся над бурлящими тучами мути. Внизу под ним колыхалось донное течение высокой плотности и неизвестного происхождения. Оно заполняло самую глубокую часть желоба. "Вадацуми", одинокий, затерянный в совершенно прозрачной черноте бездны, лег на обратный курс и, словно стратостат с обрубленным якорем, с каждым метром прибавляя скорость, устремился к серебристому, полному света потолку, незримо мерцавшему где-то наверху, на высоте восьми тысяч метров. Онодэра, чтобы облегчить вес, выпустил три оставшиеся осветительные ракеты. Они брызнули, подобно фейерверку и, превратившись в три огненных бледно-синих цветка, повисли над "Вадацуми". Мощная вспышка высветила среди вечного мрака огромный, диаметром в несколько километров, шар воды, где никогда не было никакого света, кроме слабого мерцания глубоководных светящихся существ. И в это мгновение Онодэра с удивительной отчетливостью ощутил стихию, в которой находился. Свет мощностью в несколько десятков тысяч ватт высветил прозрачную, бесконечную и бескрайнюю воду. Сзади, спереди, слева и справа. Стена совершенно неподвижной воды, придавленной своей собственной тяжестью в восемьсот атмосфер. На несколько километров вокруг ничто не заслоняло поля зрения. Лишь в отдалении, по левому борту, на грани светового круга чернел, растворяясь в темноте, склон морского желоба. И все. Остальное - прозрачная, холодная стена воды. А внизу все шире распространялись плотные, в мелких складках тучи мути с единственным черным пятнышком, тенью "Вадацуми", крохотного полого тела, стремительно несущегося к синей дуге. Три светящихся цветка стали медленно опускаться, постепенно теряя свою яркость. Там, куда не доходил их свет, Онодэра представил себе гигантский - почти в сто километров шириной - разлом в земной коре. Он почти непрерывно тянется на многие тысячи километров от тридцать восьмого градуса южной широты до пятьдесят третьего градуса северной широты. По дну этой невероятной канавы на дне океана, через тропики, далеко на север к берегам Камчатки, проникают холодные воды антарктических морей. Японский желоб! Один из глубочайших желобов в мире, пролегший на семитысячеметровой глубине под полными света и ветров просторами Тихого океана. И там, на дне этой бездны, сейчас явно что-то готовилось, что-то зарождалось. Гигантская холодная змея мрака, растянувшаяся с крайнего юга до крайнего севера, преодолев гнет чудовищного давления, чуть-чуть передернула кожей и шевельнулась, еще немного - и она забьется в конвульсиях... Но что же там происходит, что? Глядя на исчезающие в безбрежной бездне мрака звездочки, Онодэра почувствовал все величие океана и скрывающегося под ним чудовища. Человек в сравнении с ними - песчинка, знания его ничтожны. Ледяной холод сдавил грудь. Человек ощутил непомерное бремя холодной морской воды, усиленное сознанием собственной беспомощности. Что он может? Двое других, должно быть, чувствовали то же самое. Даже дыхания их не было слышно. Их взгляды были прикованы к мрачно-зеленым кругам маленьких иллюминаторов. Что же там зарождается? ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТОКИО 1 Когда, положив на стол рапорт и докладную записку, он хотел было выйти из кабинета, управляющий делами, словно что-то вспомнив, окликнул его: - Онодэра! Он обернулся. Управляющий Есимура, барабаня кончиком карандаша по зубам, задумчиво смотрел в пустоту. Бумаги лежали на столе нетронутыми. - Слушаю вас, - сказал Онодэра. - Да, нет... ничего. Ты сейчас домой? - Пожалуй... - неуверенно ответил Онодэра. - Хочу до конца использовать прерванный отпуск. С послезавтра. Есимура встал из-за стола и, подтянув шнурок воротника летней рубашки, взял с вешалки первозданной свежести панаму. - Ухожу и сегодня уже не вернусь, - сказал он секретарше, печатавшей на машинке со шрифтом "хирагана". - Бумаги из конструкторского отдела я подписал, так что передайте их в подводный отдел. Онодэра открыл перед ним дверь. - Как насчет пивка, бочкового, а? - спросил управляющий. - Может, подадимся на Гиндзу? - Пиво в такую жару... - ответил Онодэра. - Пожалуй, лучше холодного кофе... - Что ж, скоротаем время за кофе... - весело произнес Есимура, вызывая лифт. - Знаешь бар "Мирт" на западной Гиндзе? - Слышал, - буркнул Онодэра. - Однажды ребята из фирмы "Морские промыслы Юдзима" приглашали меня туда, но я не пошел. - Есть там одна славная девчонка. Миниатюрная и очень необычная. Зачем я ему понадобился, думал Онодэра. Сейчас бы домой, выспаться... Может, так прямо и сказать? В лифте было душно и влажно. Несколько служащих из чужой фирмы, судя по костюмам и галстукам, торговой, громко разговаривали на протяжении всех двадцати этажей. - Говорят, из-за землетрясения в Коморо цены на участки в Каруйдзава катастрофически упали. - А что, не купить ли, пока цены низкие? Ведь землетрясение когда-нибудь кончится... - Уйми свои спекулянтские инстинкты! В Дзэнкодзидайра, по слухам, подпочвенное основание превратилось в сплошное крошево. Говорят, что может произойти извержение вдоль всего берега реки Тикума. - Да-а, если задуматься, что-то очень уж долго трясет. И в Мацусиро тоже... Но люди там еще остались, не уходят, держатся. Слушая болтовню молодых служащих торговой фирмы, Онодэра помрачнел. Впрочем, землетрясение в Мацусиро на самом деле слишком затянулось. Одно время там вроде бы стало потише, но в этом году все возобновилось, а в последние несколько месяцев волна землетрясений начала распространяться на юг и север по Дзэнкодзидайра. Трясет, трясет... Кстати, интересно, что поделывает Го, как он там? Продолжается ли строительство? И что делается в Тона, где провалился мост? Но Онодэре сейчас почему-то не хотелось думать о таких вещах. Он весь был скован тяжелой усталостью. Она не проходила с той самой минуты, когда он поднялся с восьмитысячеметровой глубины. Происшедшее там потребовало от него предельного напряжения. Неизгладимое воспоминание о необъятной водной стихии, унылая будничность Токио, убийственная жара при высокой влажности, тягучий, как патока, нечистый воздух, замкнутость городского ландшафта, умопомрачительное количество людей, бесчисленные формальности - все это вызывало в нем нечто похожее на аллергию и мучило, как назревающий где-то глубоко внутри чирий. Он жаждал только отдыха. Причем физическая усталость давным-давно прошла, но душа требовала покоя, чтобы застрявший где-то внутри твердый комок постепенно размяк и рассосался. А на это нужно было время. Домой... Спать... - крутилось в голове Онодэры, когда он выходил из лифта. Включить музыку, тихую, тихую... Франка, Дебюсси... Или... напиться вдрызг что-ли? Как только миновали воздушный заслон у входа, с небес обрушилась жара - настоящее стихийное бедствие. Онодэра мгновенно покрылся потом. Рубашка, еще минуту назад приятно холодившая тело, стала мокрой и горячей. Казалось, его обхватили чьи-то влажные, липкие руки, словно он попал в объятия чудовищно жирной потной бабы. Его даже передернуло. - У-уф... - вздохнул управляющий, видно, почувствовав то же самое. - Кошмар. Давай возьмем машину! Когда они садились в такси, земля под ногами мелко задрожала. Онодэра весь напрягся и замер. Потом посмотрел на небо, оглянулся кругом. На улицах все та же толчея. Измученные лица, тусклые взгляды изнуренных убийственной жарой людей. Но никаких признаков тревоги. - Давай, садись быстрей! - позвал его из машины Есимура. - Не держи дверцу открытой - ведь тут кондиционер работает. - Землетрясение, - сказал Онодэра. - Да, вроде бы, - без особого интереса согласился Есимура. - Чудак ты! Сколько лет в Токио живешь, а все не привыкнешь. Так-то оно так... - усмехнулся про себя Онодэра. Видно, просто нервы пошаливают. А может, все оттого, что я недавно сам видел? - Вышла из строя система охлаждения Центрального района, что ли? - спросил Есимура у шофера. - Кошмар! - Нет, почему же, работает, - ответил шофер. - Правда, не на полную мощность: не хватает воды и электроэнергии. Служащий из мэрии говорил, что всю систему будут переоборудовать. Да и из охладительных башен Харуми три вышли из строя, - повторил он недавно услышанную по радио новость. - Там используется морская вода, а это, само собой, привело к коррозии. - До "прохладного Токио", пожалуй, еще года три пройдет, - Есимура расслабил шнурок у ворота. - Я думаю, это будет не раньше, чем завершится строительство сверхнебоскребов в Центральном районе. Онодэра, повернув голову, посмотрел через заднее стекло на убегавшую назад улицу. Высоко в небо поднималось новое здание объединенного Яэсу-Токийского центрального вокзала, а вокруг, в Маруноути и на Гиндзе, выстроились, словно поставленные торчком огромные книги, высокие громады из стекла и алюминия. Эти плоские здания примерно на высоте двадцатого этажа соединялись воздушными коридорами, висящими над улицей, скоростные магистрали протянулись между ними на уровне десятого этажа, а с крыши вокзала как раз в эту минуту поднимался стоместный вертобус с двумя парами лопастей, отправлявшийся во Второй аэропорт. Этот город все время растет ввысь. А люди внизу все глубже загоняются в ущелья, куда никогда не заглядывает солнце, а то и еще ниже - под землю... В сырых, вечно влажных, затененных местах _что-то_ постоянно гниет. Не только то, что устарело, отстало, застряло, отброшенное потоком, но и те, кто провалившись, не в состоянии выкарабкаться... Бледная, уродливая жизнь, черпающая соки в том, что в процессе превращения в неорганическую материю распространяет душное тепло и миазмы... До каких же пор этот огромный город будет менять свой облик, думал Онодэра. Токио все время менялся, это началось очень давно, когда Онодэра был еще ребенком. Ломали старые дома и прокладывали дороги, выравнивали холмы, вырубали леса и строили большие здания. Когда Онодэре было десять лет, Токио готовился ко Всемирным Олимпийским играм. Он изменился тогда до неузнаваемости. Но и после Олимпиады работы по переустройству продолжались: перекапывались дороги, всюду грохотали бульдозеры, повсеместно вздымались стальные и бетонные конструкции, небо подпирали гигантские краны. Придет ли такое время, когда этот город обретет хотя бы относительно стабильную красоту?.. - Сверни налево, в тоннель, - сказал Есимура. - Здесь сквозной проезд. Машина очутилась на широкой подземной улице. Справа от проезжей части была стоянка для машин, а слева - за бледно-зелеными стеклами витражей тянулись тротуары и магазины. Здесь торговали только дорогими вещами и предметами роскоши. Было тихо и малолюдно. Синтетическое покрытие поглощало звук шагов. Стены и потолок тоже были облицованы звукопоглощающими материалами. Есимура свернул в узкий коридор между ювелирным и галантерейным магазинами. Кажется, мелькнула вывеска "Мирт", но Онодэра не обратил на нее внимания. Он заметил другое: ковровая дорожка под ногами медленно двигалась. Освещение становилось все более тусклым, за поворотом сделалось совсем темно, и только в дальнем конце янтарно светилась дверь. - Добро пожаловать! В темноте у стены что-то шевельнулось, и перед ними появился бой в смокинге. - Ваши вещи? - А мы без вещей! Есимура даже не остановился, бой засеменил перед ним. Пройдя по пушистому винного цвета ковру между слабо мерцавшими стенами, они уселись в удобные кресла. Рядом с их столиком в горшке росла веерная пальма. Тихий ненавязчивый музыкальный фон. Абстрактная скульптура, за ней - освещенная голубым светом сцена. - Кого я вижу! И так рано! Неизвестно когда и как рядом появилась миниатюрная девушка в белом мини из материала под акулью кожу. - Наверху жара, - буркнул Есимура, утираясь надушенным осибори [горячее влажное полотенце, которое подают в ресторанах, чтобы вытирать лицо и руки]. - Что в Татэсина? Когда ты оттуда вернулась? - А я туда и не ездила. Там, говорят, небезопасно. - Боишься землетрясения? Но ведь Татэсина южнее Мацусиро. - Говорят, уже в Комуро трясет. Девочки, которые ездили, угробили машину. На нее упал огромный камень. Правда, они немного повеселились, пошумели в Хаяма. - Джин-тоник, - сказал Есимура бою. - Джин-ликкий, - присоединился Онодэра. - Познакомьтесь. Онодэра - служащий нашей фирмы. А это Юри-сан. - Очень приятно, - сказала Юри. - А чем вы занимаетесь? - Управляю глубоководным судном. - О-о! Подводной лодкой? - Нет, это не военное судно, а такая штуковина, которая может плавать у самого дна на глубине десять километров, - объяснил Есимура. - Потрясающе! Но уж если вы работаете на таком судне, то наверняка умеете нырять с аквалангом? - Умею, - усмехнулся Онодэра. - А вы не согласились бы поучить меня? Хотя бы разочек! Говорят, это опасно! - А Мако пришла? - спросил Есимура, взяв поданный боем стакан джина с тоником. - Да, только что. Сейчас, наверное, красится. - Позови ее. Хочу узнать, как она сыграла в гольф с Накагавой. - Думаю, что проиграла, раз молчит. Если бы выиграла, проходу бы никому не дала, - Юри поднялась и, положив руку на плечо Онодэры и заглядывая ему в лицо, спросила: - Так научите меня? Когда?.. - Если будет свободное время, - коротко ответил Онодэра. Стали появляться посетители, из полумрака возникли тонкие фигурки хостэс [женщины, выполняющие в ресторанах роль хозяйки за столиком]. Онодэра беспокойно огляделся, потом крепко, всей рукой схватил запотевший стакан с бледно-зеленой жидкостью и кусочками льда и осушил его двумя глотками. - Прикажете повторить? - спросил бой. Онодэра кивнул. Подошла другая хостэс и, едва кивнув Онодэре, уселась рядом с Есимурой и стала ему что-то шепотом говорить. Кажется, она выспрашивала о ком-то из клиентов. Онодэра взял подсоленный земляной орешек и одним глотком выпил половину второй порции. Он начинал скучать. И ушедшая Юри, и сидящая рядом с Есимурой хостэс в каштановом парике отличались красотой и изяществом, но на их молодых лицах - а девушкам было не больше двадцати трех - четырех лет - лежала неизгладимая печать утомления. Дорогой шик в одежде - и несвежая кожа. Прекрасно держатся, но обе какие-то колючие. Зарабатывают, небось, в трое-четверо больше такого служащего, как он, и все же их пожирает какая-то неутолимая жажда. Конкуренция, зависть, ревность, деньги, неудержимое желание роскоши, блеска терзают их, сжигают изнутри... Что-то в них раздражающим образом действовало на Онодэру. Молодые, очаровательные, эти блестящие девушки, несмотря на свою молодость, уже не умеют по-настоящему радоваться. Сердца их не знают полноты, как не знает насыщения звериная утроба. Они утомились от собственных желаний, которые в них постоянно искусственно возбуждают. Где-то в глубине их глаз уже появились первые признаки мрачно-тусклой скуки. К тому же они все время говорят умненькие вещи, но ни в одной не ощущается интеллекта. Но, что делать, ему придется еще немного потерпеть... Онодэру охватило уныние, на душе было противно, и он опять схватил стакан. Какое же оно, если копнуть поглубже, это первоклассное заведение на Гиндзе?.. Кто они, превратившие этих юных созданий в ненасытных жалких скряг? Политиканы, люди искусства или племя белых воротничков? И те и другие. Все вместе взятые. И их деньги, которыми они сорят как безумные. Чтобы выдержать здесь, надо немного опьянеть, подумал Онодэра и опять осушил стакан. На сердце чуть потеплело. Появилась некоторая раскованность. - Как вы красиво пьете! - изображая восхищение, произнесла хостэс, сидевшая рядом с управляющим. - Впрочем, при таком сложении... - Кстати... - прервал Онодэра, обращаясь к Есимуре. - Вы, кажется, хотели поговорить? - Что? - управляющий был искренне удивлен. - Ах, да... в самом деле. Я думал попозже, куда спешить... - Можно и попозже, пожалуйста, - кивнул Онодэра. - О работе? - Да нет... - Есимура покачал головой. - Послушай, женился бы ты, а? - У-уйо, - издала дикий звук хостэс. - Так, вы еще и холосты?! - Послушай, займись пока чем-нибудь, ладненько? - сказал ей Есимура, словно обращаясь к ребенку. Онодэра вдруг сразу почувствовал опьянение - в голове сделалось совсем пусто. Он взял земляной орешек. - Возлюбленная или там невеста у тебя есть? Родители ничего такого не предлагали? - Пока нет... - Онодэра покачал головой. Он сейчас думал только о том, не скучающее ли у него лицо. - Ты, наверное, знаешь, что наша фирма увеличивает основной капитал и собирается сильно расширить отдел разработки сырья. Пусть это пока останется между нами, но, я думаю, ты в этом отделе займешь довольно высокую должность. Совершишь скачок, так сказать, через головы других. Я уже замолвил за тебя словечко... Есть только одно "но" - твое холостяцкое положение. Женатый человек выглядит солиднее, ему больше доверяют. - Значит, работать придется на суше? - спросил Онодэра, хотя уже заранее знал ответ начальника. - Да. Не вечно же тебе болтаться в батискафе. Я считаю, ты вполне созрел для умственной деятельности и... Онодэра энергично разгрыз орех передними зубами. Он почувствовал, как внезапно возникшее опьянение начинает медленно проходить. По рукам и ногам разлилось тепло, и почему-то вдруг опять стало портиться настроение. "Плохо, - подумал он, - может быть, из-за атмосферного давления?" - Так как же, ты согласен встретиться, а? - нарочито беспечным тоном спросил Есимура, откидываясь на спинку кресла. - С кем? - Ну, в общем это смотрины. - Не знаю даже... - Если согласен, давай, не откладывая в долгий ящик, сегодня вечером... Рука с орехом застыла возле рта. - Сегодня вечером?! - от удивления у Онодэры округлились глаза. - В таком виде? - Это не важно. Устроим небольшой экспромт, как бы между прочим... Ей двадцать шесть, потрясающая красавица, хотя и не без норова лошадка. Но ты бы... Нет, думаю, что именно если с тобой... Онодэру начал беспокоить тон начальника - в нем нет-нет да и проскальзывал так называемый "приказ в виде просьбы". Есимура приходился дальним родственником одной родовитой фамилии, с отличием окончив знаменитый университет, он устроился в государственное учреждение, где прослужил всего два-три года. По каким-то обстоятельствам он оттуда ушел и стал служить в фирме по разработке морских шельфов КК. Онодэру все это мало интересовало, но поговаривали, что в судьбе Есимуры немалую роль сыграл один крупный политический деятель, который замолвил за него словечко. В фирме Есимура был на лучшем счету и вполне мог претендовать на ведущее место. Высокий, широкоплечий, с ярким красивым лицом - его породистость сразу бросалась в глаза. В данный момент фирма приняла решение удвоить свой миллиардный капитал и соответственно расширить рамки деятельности, должно быть, и Есимура тоже расширял рамки какой-то собственной деятельности. Онодэра понял, что между этими проектами и сегодняшним предложением Есимуры существует какая-то связь... Ведь Есимура не просто советует жениться, а прощупывает, станет ли он его подручным, давая понять, что решающим будет послушание. Конечно, о своей заинтересованности он говорит не прямо, а полунамеками, чтобы, если Онодэра не отреагирует должным образом, в любую минуту можно было все переиграть. Онодэра усмехнулся про себя. Чиновники или бывшие чиновники - странные люди. Конкуренция доводит их до помешательства. Они обуреваемы лишь одной заботой: дробиться наверх, а там либо самим сесть кому-то на голову, либо, если не получится, посадить кого-то себе. Примерно так поступают обезьяны, когда выбирают вожака. Все это было чуждо натуре Онодэры. Но у него, может быть, здесь сыграло роль опьянение, появилось желание заглянуть в замыслы Есимуры - уж очень самодовольным выглядел этот честолюбец. - Из какой она семьи? - спросил Онодэра. - Она старшая дочь в провинциальной родовитой семье... - нарочито небрежно, но с явным намерением прощупать своего подчиненного, ответил Есимура. - Семья владеет довольно крупным состоянием. Хотя это провинциальный родовитый дом, нравы там достаточно свободные: батюшка кончил университет в Европе, сама девушка тоже училась за границей и возвратилась в Японию года два-три назад. Услышав такое, ты, чего доброго, сразу дашь задний ход, а? Сказав это, управляющий громко расхохотался. Потом он махнул рукой приближающейся хостэс. - О! - махнула рукой в ответ миниатюрная миловидная девушка. - Сколько лет, сколько зим! Кажется, не виделись с тех пор, как были в Кавана? - Говорят, ты проиграла? - воскликнул Есимура. - Уже наболтали? Мне просто не везло. Даже в пол-игре я забила всего на пятьдесят очков. Мне два раза выпадало забивать бардий, а у меня все мимо, да мимо. - Еще бы! Чтобы бить из густой травы и попасть прямо в лунку, как у тебя однажды получилось, тут надо особое везение. - Меня зовут Мако, здравствуйте, - девушка поклонилась, словно клюнула, совсем как птичка, и села рядом с Онодэрой. - Знакомьтесь - Онодэра, - сказал управляющий. - Ого, - сказала девушка, вдруг схватив оголенную руку Онодэры и обнюхивая ее заостренным носиком. - Морем пахнет. Увлекаетесь яхтой? - Он плавает под водой, - сказал Есимура. - А-а, так это вы!.. - хостэс, которую звали Мако, широко раскрыла глаза. - Наслышана о вас и очень захотела увидеться. Ну, и попросила Есимуру-сан об этом. Очень рада с вами познакомиться. - Благодарю... - Онодэра улыбнулся уголками губ. - Выпьешь что-нибудь? - Есимура поднял руку. - Коньяк? - Для этого еще рановато. Пожалуй, коктейль "виски-сауер" или что-нибудь в этом роде... Приглушенная музыка стихла. В сгустившемся полумраке лампы на столиках казались яркими, как уличные фонари. Высветилась сцена, и заиграл небольшой джазбанд. Инструменты звучали приглушенно, интимно. - Вы тут выпейте вдвоем, я отлучусь ненадолго, - сказал Есимура, вставая из-за стола. Как только они остались вдвоем, Мако потупилась и замолчала, словно школьница. Казалось, ей лет двадцать или даже меньше - этакий наивный подросток. И накрашена она была не очень, возможно, из-за пшеничного цвета загара. Ее подбородок еще сохранял детскую округлость. Встретившись глазами с Онодэрой, она робко улыбнулась. - Может, хотите потанцевать? - спросила она. - Нет... - Онодэра тоже улыбнулся. - Я не умею. В зале танцевали несколько пар. Онодэра смотрел на них безо всякого интереса - надо же на что-то смотреть. - А заведение у вас модное, - сказал он, считая, что делает девушке комплимент. - Еще бы! Первоклассный бар, да еще на Гиндзе, - она засмеялась, как будто в этом было что-то смешное. - К нам ходят крупные чиновники, фирмачи, в общем все те, кто не пьет на свои деньги. - А ты давно тут? - Три месяца. Раньше ходила на высшие краткосрочные курсы. Трудно было учиться, ну и бросила. - Здесь, пожалуй, поинтереснее, чем на курсах? - Конечно! Ведь деньги получаешь. Опьянение - как-никак он подряд выпил три порции джина - распространилось по всему телу. И теперь Онодэре казалось, что он попал в какое-то загадочное место. Сколько нужно денег, чтобы построить такое заведение, да еще в районе Гиндзы? Какой жизнью живут и какими глазами видят жизнь те, кто из вечера в вечер пьет под музыку в этом бледно-голубом полумраке? А что видят, о чем мечтают и чего ждут эти еще совсем юные миловидные создания с пустыми глазами - частица суетливой ночной жизни? Какие они там, за пределами этой иллюзорной искусственной ночи с ее тихой, неторопливой, но обволакивающей все твое существо музыкой, позваниванием льда в бокалах, девичьими фигурками, передвигающимися медленно, словно рыбки в облаках ярких плавников-платьев, где-то на дне бледно-синего моря, высвеченного белыми и красноватыми настольными лампами?.. - Еще выпьете? - спросила Мако. - Да. Но на этот раз джин-тоник. - Вы пьете вино, как воду. Где-то в темном уголке его мозга копошилось тихое, но настойчивое желание быстрее напиться. Из чувства бессильного протеста против предложения начальника устроить ему сегодня вечером свидание. - А ваше подводное судно большое? - спросила девушка. - Нет. Правда, для данного вида судов оно считается большим, но оно не так велико, как, наверное, ты себе представляешь. Если взять на борт четверых, то и повернуться негде. Но зато оно выдерживает глубину в десять тысяч метров. - Десять тысяч метров... - в широко раскрытых глазах девушки промелькнул испуг. - Я даже представить себе не могу, насколько это глубоко. Но что там есть, на дне этой морской бездны? Онодэра рефлекторно проглотил слюну, мгновение смотрел на бледно-желтую настольную лампу и с неопределенной улыбкой буркнул: - Там _ничего нет_. Давление - тонна на квадратный сантиметр... Змея длиной в несколько тысяч километров, начинающая медленно подергивать кожей. Змея, которую он видел в тоскливом свете подводной осветительной ракеты. - А разве рыбы там не водятся? - Почему же. Даже на такой глубине... Даже при такой низкой температуре и чудовищном давлении, без единого луча света существует жизнь. Ну, рыбы и беспозвоночные. - О-о, что за удовольствие жить в таком глубоком, холодном месте, в сплошном мраке? Онодэру удивил ее голос, он пристально посмотрел на эту хостэс по имени Мако. Круглые глаза девушки были полны слез. - Не знаю, - мягко сказал Онодэра, словно успокаивая ребенка. - Но все равно живут. Вот кого имел в виду Есимура, когда говорил о необычной девочке, подумал Онодэра. Действительно, в ней было что-то совершенно детское. Может, она вспомнила сказку "Русалка и красная свеча"? - А Есимура-сан? - спросила подошедшая к столику Юри. - Отлучился куда-то. Что-то долговато для туалета. - Да не туда он пошел. Я его недавно видела у конторки, он говорил по телефону, - сказала Юри и вдруг ее глаза остановились, уставившись в пустоту. - Ах!.. - воскликнула она. - Что с тобой, что случилось? - Онодэра подумал, что у нее начинается припадок падучей или еще что-нибудь, уж очень страшным сделалось лицо девушки - сквозь нежную кожу проступила прямо-таки трупная бледность. Но это продолжалось всего мгновение. - Ой, уже прошло... - все еще в оцепенении пробормотала Юри. - Что?! - Землетрясение. Смотрите! В стаканах подрагивала вода, тихо позванивали полурастаявшие округлые кусочки льда. - Не заметил даже. Наверное, опьянел... - Я не испытываю особого страха перед землетрясением, но очень чувствительна к нему, - улыбнулась Юри. - Меня даже спрашивают, не в год ли налима я родилась [в Японии существует поверие, что налим заранее чувствует землетрясение и способен предупредить о нем]. Да еще в последнее время что-то уже очень часто трясет. - Особенно в Токио, - поддержал Онодэра. - Толчки бывают раза два-три в день, и довольно ощутимые. - Более, чем ощутимые! - Юри нахмурила брови. - Как-то даже нехорошо делается, переехать, может, куда-нибудь. Тут она посмотрела на Мако и удивленно воскликнула: - Ну, опять ревешь! Онодэра-сан обидел, да? - Что вы, - растерялся Онодэра. - Я рассказывал ей про море, а она... - Понятно, обычные штучки Мако-тян, - Юри рассмеялась. - Она у нас как маленькая. То вдруг заплачет, то вдруг развеселится ни с того, ни с сего... В зале показалась ладная фигура Есимуры. Не садясь за стол, он сказал: - Пора, будем двигаться потихоньку, Онодэра-кун! - Уже уходите?! - изумилась Юри. - Это какие же ветры подули? - Просто нам кое-куда нужно заехать. Онодэра-кун, машина уже ждет. - А куда мы поедем? - Онодэра неуверенно поднялся из-за стола. - В Дзуси. Я позвонил, нас там ждут. - Это в такой час? - Онодэра потер шею. - Не знаю, что и сказать. - Да ты что? На улице еще светло, - на ходу бросил Есимура. - За полтора часа доедем: через третье Кэйхинское шоссе, а там выскочим на Новое Камакурское и напрямик. У меня ведь новый мерседес. - Будем вас ждать, приходите, - сказала Мако, пожимая Онодэре руку. - Расскажете поподробнее о морском дне, хорошо? - Ого! - засмеялся Есимура. - Быстро, однако, вы установили контакт! 2 В машине Онодэру развезло и он заснул. Свою роль сыграла и усталость. Однако, когда усаживались, он узнал, что девушка живет на даче в Дзуси одна, а родители находятся в Идзу. - Одна! - пробормотал Онодэра. - Ну, там есть прислуга. Сейчас у нее собрались друзья, что-то вроде вечеринки, - спешил объяснить Есимура. - Она их часто устраивает. Когда-то и я был там одним из постоянных участников. В последнее время времени нет, дел полно... - Вечеринка... - подавляя зевоту, произнес Онодэра. - Такие вещи, знаете, не по мне. - Не беспокойся. Там все происходит чинно-благородно. Ну, иногда случится небольшой дебош, а где без этого... Будь что будет, подумал Онодэра и уснул. А когда проснулся, машина бежала вдоль исчезающего в сумерках морского побережья. Проехав Дзуси, примерно на середине пути в Хаяму, свернули на частное шоссе и поползли на покрытый лесом холм. На вершине стоял несколько необычного вида дом - что-то среднее между "Домом над водопадом" Райта и "Жилым домом в форме яйца". Садовый фонарь в авангардистском стиле окроплял зелень голубым и бледно-изумрудным сиянием. Из здания, похожего на пластмассовое яйцо, лились яркий свет и музыка. Есимура чувствовал здесь себя как дома. Внутрь они проникли через выходившее во двор французское окно. В коротком коридоре им встретилась костлявая девица лет двадцати семи - восьми с бокалом вина и сигаретой в одной руке. Сильно подведенные глаза, узкие брюки, тонкая водолазка. - А, привет, - сказала она слегка заплетающимся языком. - Вас уже заждались. - А Рэй-сан? - тоном завсегдатая спросил Есимура. - Она здесь. Мы сегодня ударились в сантименты. Открыв белую пластмассовую дверь, они очутились в средних размеров овальной комнате с бежевыми округло выгнутыми стенами. Пол покрывал зеленый, похожий на мох ковер. В дальнем конце - рояль цвета слоновой кости. Вокруг прозрачного стола в форме неправильной палитры, какие можно увидеть на картинах Ганса Альпа, в странных, но, видно, очень удобных креслах сидели человек пять мужчин и женщин. От бара к ним обернулась девушка с миксером в руках. Ее лицо наполовину скрывали длинные распущенные волосы. - Добро пожаловать, - сказала она лишенным интонации голосом. - Привет, - с фамильярностью старого знакомого кивнул всем Есимура. - Знакомьтесь, Онодэра-кун из подводного отдела нашей фирмы. - Прошу вас, садитесь, - указал на кресло светлокожий, приятной наружности молодой человек в неяркой рубашке навыпуск. - Что будете пить? Онодэра был немного растерян. Изящество, элегантность, воспитанность этих людей удивительно сочетались с простотой и приветливостью. Вся атмосфера здесь разительно отличалась от той, какую он представлял себе со слов Есимуры. Онодэра вдруг почувствовал себя неуклюжим провинциалом, который совсем не вписывается в это изысканное общество. Имена, которые один за другим произносили знакомившиеся с ним люди, были ему известны - он встречал их на страницах газет и журналов. Постепенно он начал понимать, что попал в среду, в которой прежде ему не приходилось бывать, - все гости этого дома относились к так называемой интеллектуальной элите. Бледный молодой человек с красивым лицом, облокотившийся о рояль, вспомнил Онодэра, был композитором, сочинявшим авангардистскую музыку, недоступную восприятию среднего японца, каким был Онодэра. Более популярный за границей, чем у себя на родине, он получил уже несколько международных премий. Был здесь и молодой ученый-экономист, имя которого Онодэра видел не раз под статьями в толстых журналах. Здесь же были продюсер и архитектор, пусть не самые знаменитые, но достаточно известные, пользовавшиеся определенной популярностью. Наконец Онодэру представили девушке, стоявшей возле бара. Ее звали Рэйко Абэ, это и была хозяйка дома, та самая девушка, с которой его хотел познакомить Есимура. Онодэра не знал куда глаза девать. - Это будете пить? - Рэйко указала на бокал с какой-то жидкостью и посмотрела на него то ли равнодушно, то ли устало. - Будете? Это мартини, выпейте... С этими словами она сунула прямо под нос Онодэры сосуд с мешалкой. Почти неслышно пробормотав "спасибо", Онодэра взял тяжелый бокал-миксер. Вдруг, откинув голову, она коротко рассмеялась: - Простите меня, пожалуйста, вы здесь впервые, а я... - язык у нее слегка заплетался. - Понимаете, ни одного бокала для коктейлей не осталось, я все разбила. - Ничего, не беспокойтесь, - выдавив ответную улыбку, сказал Онодэра. - Ваше здоровье. Онодэра поднес к губам бокал с мешалкой и одним духом выпил все до дна. Потом вытер тыльной стороной ладони губы и поставил бокал на стойку. - Спасибо, очень вкусно... С этими словами он повернулся спиной к девушке и пошел к столу. - Послушайте, Онодэра-сан... - задушевно, как со старым знакомым, заговорил с ним молодой человек в неяркой рубашке, который ужо предлагал ему сесть в кресло. - Я слышал про вас от Есимуры-сан. Вы, разумеется, можете управлять подводной лодкой? - Как будто бы могу... Открытая модель, или экранная? - Экранная, вроде игрушечной, но опускается на триста метров. Вы, наверное, знаете, модель Шварцкопфа... - Да, ее я хорошо знаю. А что вы собираетесь предпринять? - Мы задумали устроить подводный увеселительный парк, - присоединился к разговору ученый-экономист. - Ничего особенно грандиозного, но нам хотелось бы создать в нем совершенно новые аттракционы. Дело в том, что одна туристическая корпорация предоставляет нам капитал для разработки идей... Там будет построен даже подводный концертный зал, - с этими словами молодой человек развернул на стеклянном столе эскиз и кивнул в сторону стоявшего у рояля композитора. - Он сейчас как раз занят созданием "Подводной симфонии". Это обещает быть очень интересным. - А не могли бы вы помочь нам в свободное время? - без обиняков обратился к Онодэре другой молодой человек, дизайнер. - Хотите войти в нашу группу? Все мы занимаемся этим делом ради удовольствия. Ведь если взяться за разработку проекта по всем правилам, расходы на содержание личного состава окажутся слишком большими. - А от меня требуется обследование морского дна? - спросил Онодэра, мельком просматривая эскиз. - В общем, да. Возможно, мы слишком многого хотим, но если мы сделаем официальный заказ вашей фирме на изучение интересующего нас участка морского дна, то потребуется уйма денег, а главное, мы лишимся возможности свободно общаться с вами, обмениваться мнениями. Так что было бы очень хорошо, если бы вы включились с нами в это дело. С шумом, гамом, горячими спорами... - Пока паша база здесь, на этой вот даче, - сказал молодой человек в рубашке навыпуск. - А лодка Шварцкопфа сейчас находится в Абурацубо. Верно, Рэйко-сап? - Еще бокальчик? - спросила Рэйко, протягивая бокал чинзано и глядя пьяными глазами. Какое-то время разговор шел о подводном парке нового типа. Вновь и вновь рассматривали эскиз. Онодэра, придя в какое-то приятное возбуждение, тоже принимал участие в споре, говорил о проекте, о плане исследовательских работ. Тут, конечно, и вино сыграло роль. Но его гораздо больше занимала и даже беспокоила Рэйко, о чем-то говорившая с Есимурой. Онодэра поглядывал на них. Есимура, не выпуская из рук стакана-миксера, пил виски с содовой и что-то беспрерывно рассказывал Рэйко. Рэйко нетвердой рукой держала бокал с коктейлем и пьяным жестом раздраженно откидывала падавшие на лицо волосы. Было непонятно, слушает ли она Есимуру. Выражение ее лица не менялось, но иногда она вдруг прыскала или вбирала голову в плечи, как это частенько делают нетрезвые люди, или, откинувшись назад, заходилась сухим смехом. Она вела себя как маленькая девочка. В ее тонких руках и ногах и правда было что-то девчоночье, но бюст и бедра, облепленные свободным пестрым платьем, были удивительно развиты. Высокая и тоненькая, она совсем не казалась хрупкой. Это была вполне созревшая женщина. Подводный парк, который строят ради развлечения, думал Онодэра. А может быть, это "блюдо" приготовлено специально для него? Чтобы замаскировать истинную цель визита к Рэйко... Если все действительно так, то это хитрости Есимуры... - Мне без разницы, только скорее постройте, - сказала Рэйко и, оставив Есимуру у бара, подошла нетвердым шагом к столу. - Я хочу основать клуб подводных нудистов. Предусмотрите для него участок в вашем проекте. Не то я возьму и за-а-крою базу! Мужчины рассмеялись. Предупредительный молодой человек в рубашке навыпуск подхватил под локоть пошатнувшуюся Рэйко и усадил в кресло. Все опять начали пить. Кто-то направился к бару, кто-то включил проигрыватель. Онодэра налил себе шотландского виски с содовой и небрежно облокотился на рояль. Не проронивший до сих пор ни слова композитор кивнул в сторону Есимуры: - Этот тип твой начальник? - Ага... - утвердительно кивнул Онодэра. - Нехорошо, конечно, говорить такие вещи, но он препротивный мужик, - сказал композитор, скривив рот. - Пошляк и пройдоха; без выгоды для себя и шагу не ступит, из всего сумеет извлечь пользу. У людей такого типа, даже если они и талантливы, начисто отсутствуют человеческие эмоции. У них жажда власти превратилась в инстинкт... ну, как половой инстинкт, что ли... Онодэра не знал, как поддержать такую беседу, и пил молча. - Не место ему здесь! - желчно продолжал молодой композитор. У него было странное лицо - красивое, но как-то не сочетавшееся со всем его обликом. - Играл бы себе в гольф с бывшими своими начальниками из государственных учреждений или с фирмачами. Самое дело для таких... - Не знаю, за что ты на него так зол, но лучше бы со мной не откровенничал. Ты же меня первый раз видишь, - спокойно сказал Онодэра, вертя в пальцах стакан. - Конечно, я не стану ему передавать, но стукнуть тебя могу. Я, может, и согласен с тобой, но все же он мой начальник, понимаешь? Композитор некоторое время сосредоточенно смотрел на стакан, плясавший в руке Онодэры, а потом, хлопнув его по плечу, просто сказал: - Виноват. Забудем! - сощурив глаза, он с минуту разглядывал фигуру Онодэры. - Ну и здоровый же ты! И сильный, наверное, - с беззаботной простотой добавил он. - Не дай бог получить от тебя удар. - Это я только с виду такой. Обманчивая внешность. А на самом деле я слабее женщины. Оба громко рассмеялись. А тем временем виновник инцидента продолжал весело болтать с молодыми людьми, опять собравшимися вокруг эскиза. - Он тут что, постоянный посетитель? - спросил Онодэра у Юй - это была фамилия композитора. - Не совсем. В последнее время что-то зачастил. В глубокой древности, еще будучи студентом, он квартировал на полном пансионе в доме родственников семьи Абэ в Токио. Вот и вся его связь с домом Абэ. - А ее родители? - Они из Идзу, тут совсем рядом, - кивнул Юй куда-то в сторону. - У них земли в Идзу и Сидзуока. Несколько островов. Вот я и думаю, уж не на острова ли этот тип нацелился? Онодэре сделалось не по себе. Он что-то смутно начинал понимать. Но слишком уж мала вероятность претворения в жизнь подобного замысла. Все слишком еще неопределенно, по крайней мере на данном этапе. - Пошли купаться! - вдруг крикнула Рэйко и, вскочив на ноги, скинула с себя платье. Ее бронзово-загорелое тело с упругим бюстом и бедрами оказалось неожиданно крепким. Выцветшее бикини едва прикрывало наготу. - Опять?! - воскликнул молодой человек в рубашке навыпуск. - Сколько раз можно купаться? - С меня хватит, - сказал архитектор, набивая трубку. - Я только недавно пришел в себя, приняв душ. К тому же устал зверски... - Лучше бы не надо, - добавил Есимура заботливо-опекающим тоном. - Ведь ты много выпила. - Никто не хочет со мной? Ну и пожалуйста!.. - нарочито покачнувшись, Рэйко зашагала в сторону террасы. - Ложитесь спать, не ждите меня... - А ты? Не плаваешь? - шепотом спросил композитор у Онодэры. - Нельзя ее одну отпускать... Тем более сейчас ночь... Рэйко как раз проходила мимо них. Она остановилась и бросила быстрый взгляд в их сторону. - А вы пойдете? Онода-сан... - Пойду! - Онодэра мгновенно стянул с себя рубашку. - Кстати, моя фамилия Онодэра. Рэйко не извинилась за свою оговорку, а только прыснула и пошла вперед. Следуя за ее великолепной, стройной спиной, он вышел на террасу, по пути сняв и бросив на стол брюки. В углу террасы оказался скрытый ветками сосны лифт. В тесной кабине их тела на мгновение соприкоснулись. Онодэра, сжавшись, отодвинулся к перилам. Как только лифт пошел вниз, в кабине сделалось темно, и она наполнилась шумом сосен и прибоя. Лифт мерно постукивал, подрагивал на рельсовых стыках, и Онодэра чувствовал странную неловкость от близкого дыхания Рэйко. Звезд не было, дул душный, тепловатый ветер. - Как вы думаете, - сказала вдруг Рэйко лишенным интонации голосом, когда до земли осталось уже немного и стал виден холодный свет ртутного фонаря, - сколько мужчин меня целовали в этой кабине? - Н-не знаю... - Только один. - Произнесла Рэйко тихим голосом, в котором чувствовалось презрение к себе. Онодэра ничего не успел ответить, лифт остановился. От бетонной площадки к воде вел дощатый мостик, конец которого опирался на покачивающийся пробковый поплавок. Рэйко, не оборачиваясь, пошла вперед. Когда кончился поплавок, она вошла в воду так, словно собиралась идти и дальше. Онодэра осторожно спустился следом за ней. Море было тепловатым, почти совсем спокойным. Когда тело привыкло к воде и расслабились мускулы, Онодэра, сильно оттолкнувшись ногами, поплыл. Он старался разглядеть в темноте девушку, как вдруг почувствовал мягкий толчок в живот и вдруг перед самым носом увидел голову Рэйко. Она медленно поплыла брассом в открытое море, Онодэра обошел ее и, как бы охраняя, поплыл впереди. Ему показалось, что на смутно белеющем лице девушки мелькнула улыбка. - Покатаемся на моторной лодке? - спросила она. - Нет... Лучше вернуться... - Поплывем на перегонки? - Да нет, не стоит. - У меня сердце крепкое. - Все равно. Ты перепила... - улыбнулся он. - Да и я тоже. Они поплыли молча. Рэйко направилась к небольшому песчаному пляжику метрах в пятидесяти от поплавка. Доплыв до берега и не выходя из воды, она легла на живот. Снова испытывая неловкость, Онодэра уселся тоже в воде, но в некотором отдалении от Рэйко. - Собираетесь на мне жениться? - вдруг резко спросила она. Он молчал, не зная, что ответить. - Что, душа не лежит? - опять спросила она. - Трудно сказать, - пробормотал он. - Ведь только встретились. - А Есимура-сан собирается нас заставить, - Рэйко утопила пальцы в песке. - Это мой предок его просил чуть ли не со слезами. Умолял выдать меня замуж... Вот он и привел вас... - Я только сегодня вечером об этом узнал... - Вот хитрец - знает, какой тип мужчин мне нравится... Да к тому же это надо думать брак по расчету? - По какому же? - резко спросил Онодэра. - Не знаю. Но когда он страстно уговаривал меня выйти за вас, мне вдруг так показалось. Некоторое время он молчал. Потом не без колебания спросил: - Сколькими островами владеет твой отец? - Ну, какие же это владения! Просто ему правится иметь эти острова. Все они малюсенькие и необитаемые. - А остров Су у полуострова Идзу ему принадлежит? - Да. А в чем дело?.. Ну вот, объяснение наполовину найдено, подумал он, но Рэйко ничего об этом не сказал. В какой-то мере это относилось к секретам его фирмы. В прошлом году именно в этом районе отдел разработок проводил изучение морского дна. Он тогда участвовал только в предварительном обследовании, а бурение проводили уже без него. Но Онодэра знал, что там обнаружили какую-то жилу. Может быть даже золотоносную. Ходили такие слухи. Есимура наверняка имеет об этом точную информацию. - Если это брак по деловым соображениям, вы откажетесь? - Нет, - буркнул он. - А я... вам понравилась? - Не знаю. Чтобы это понять, нам надо еще немного пообщаться... - Неужели для того чтобы решить, нравится человек или нет, нужно с ним общаться? А мне вы понравились, - раздельно произнесла Рэйко, приподнявшись на локтях. - Но не в том смысле, что я хочу выйти за вас замуж. Я бешено люблю секс, но о замужестве я пока не думала. Я просто не понимаю, почему нужно жениться и выходить замуж. А вы вообще собираетесь жениться? - Ага... - Почему? Зачем? - Чтобы детей народить. Он почувствовал, что Рэйко пристально смотрит в его сторону. На их тела спокойно набегали волны. Отступая, они захватывали песок, который щекотал им кожу. Рэйко все еще смотрела в его сторону. Казалось, ее ошеломила простота и ясность его ответа. А ему начинала уже надоедать эта игра в вопросы и ответы. Вдруг Рэйко глубоко вздохнула. Длинный вздох с дрожью в конце. Уткнувшись ладонями в песок, она повернулась на бок. Едва слышный шорох перешел в музыку. - Что это? - спросил он удивленно. - Приемник на интегральной схеме, вшит в лифчик, водонепроницаемый, - осипшим голосом ответила Рэйко. Он слышал ее частое дыхание. - Ну что же ты? Обними! - Сейчас?! - Да. Или слишком быстро для тебя? Разве я не говорила, что не испытываю отвращения к сексу? Он молчал, вглядываясь в темную даль открытого моря. Есимура ловкач, ничего не скажешь. Как все продумал. И сватом обязательно будет. Отец Рэйко, очевидно, имеет голос в Обществе рыбопромышленников и влияние в местных кругах. У него в руках множество нужных связей. И Есимура навязывает в мужья единственной дочери этого человека, которую тот боготворит, своего подчиненного. Как бы дело ни повернулось, это послужит интересам Есимуры при разработке той самой жилы на морском дне. Есимура своего не упустит! Этот честолюбец наверняка подумывает и о собственном деле. А тогда финансовая поддержка состоятельного отца Рэйко... Стоп, стоп... не только это. Проект подводного увеселительного парка, которым эти ребята, гости Рэйко, по их словам, занимаются "ради развлечения", тоже связан с замыслами Есимуры... Да, его начальник всегда с нарочитой небрежностью, как бы между прочим, плетет тонкую сеть, но непременно себе на пользу. Такова уж природа Есимуры. Даже жутко становится. А если все это так и Онодэра это понял, следует ли помогать Есимуре в осуществлении его планов. Если в намерения Онодэры входит сделать карьеру, то он, естественно, должен подыграть своему начальнику. Но Онодэре претила вся эта игра, более того, он не испытывал интереса к такого рода преуспеянию, вообще его мало привлекало человеческое общество. Огромное место в его сердце занимало море. Вот лежит оно сейчас перед ним, спокойное, темное, шевелится, вздыхает, словно живое. Вдали на островах черными глыбами высятся горы. И надо всем этим звезды, трепетные, мерцающие... Море - и дрожащая Земля... Огромная круглая планета, плывущая в черных просторах космоса. Проходят тысячелетия, десятки, сотни их, а она все плывет и плывет, совершая круг за кругом. И вся она словно слезами покрыта горько-соленой водой, и лишь кое-где возвышается над этой водой суша... А на суше запутанный мир человеческих желаний, где безумствуют власть, роскошь, нищета, интриги, любовь, тщеславие, апатия... - Ну обними же... Голос Рэйко звучал приглушенно и жарко. Онодэра чувствовал, как волнуется ее упругая грудь. Руки девушки обвились вокруг его шеи... Онодэра едва не вскрикнул. За далью моря, куда он смотрел, вспыхнула и пробежала по ночной черноте неба яркая вспышка света. На ее фоне на мгновение обрисовался силуэт горной гряды далекого Идзу. Это была не просто зарница, свет был слишком яркий, слепяще-белый. Ведь такой свет что-то означает? Но что, что?.. Тут совсем близко он услышал музыку, обвившие шею руки потянули его к земле. Трепещущие, чуть пахнущие вином губы Рэйко оказались солоноватыми. Ее руки неожиданно сильно сжали его. Все еще продолжала назойливо играть музыка, но через мгновение и она, и все вокруг куда-то исчезло... Вдруг он вздрогнул. - ...труп... - раздалось из приемника возле его уха. - ...Установлено, что пропавшему без вести неделю назад господину Рокуро Го, служащему исследовательского отдела строительной компании Н., был тридцать один год. Господин Го возглавлял геодезическую группу участка, на котором компания ведет строительство новой суперскоростной железнодорожной магистрали Токайдо. Сослуживцы свидетельствуют, что в последнее время господин Го находился в состоянии повышенной нервной возбудимости. В начале месяца он ушел из головного строительного штаба в Хамамацу... и не вернулся. Судя но состоянию обнаруженного тела, власти склоняются к версии о самоубийстве... - Пусти! - Онодэра пытался оторвать от себя руки Рэйко. - Нет! - Рэйко, часто дыша, еще крепче сжала объятия. - Нет, еще... - Отпусти, тебе говорят! - зло крикнул Онодэра. - Друг у меня умер... - Переходим к следующему сообщению... - сказал диктор. Удар, отдавшийся в животе, до глубин тряхнул землю. По лицу пощечиной хлестнул внезапный порыв ветра. Песчаный пляж, на котором они лежали, мелко сотрясался, с обрыва, сквозь густые заросли травы, сыпались камни. Он инстинктивно повернулся к морю. Над далекими горами Идзу беспрестанно пробегали полоски молний. - Встань! - Онодэра одним движением поднял за руку Рэйко. Плечо ее громко хрустнуло. - Надень купальник! Над вершиной горы в далеком море возникла оранжевая вспышка, и тут же в небо поднялся ярко-красный огненный столб. Вслед за этим, разорвав душный ночной воздух, раздался страшный грохот. И пошло, и пошло - гром, гул, свист, - словно одновременно палили тысячи орудий. - Что это? - осипшим голосом спросила Рэйко. - Что случилось? - Извержение! - ответил Онодэра и подумал, что это, наверное, вулкан Амаги, не понятно только, почему так внезапно. - Быстро! - он почти кричал, торопя Рэйко. Земля беспрерывно, тяжело, со стоном качалась, с обрыва сыпались песок, мелкие камни и обломки скал. Плохо дело, подумал Онодэра и, схватив Рэйко за руку, хотел было побежать в сторону моря, но тут ему в голову пришла леденящая душу мысль. - А где дорога на мыс, к даче? - резко спросил он. - Вон за той скалой, с противоположной стороны. Но зачем тебе?.. - дрожащим голосом пробормотала она. - Там же опасно, могут падать камни. Давай пойдем морем. Он молча указал под ноги. Волн, только что омывавших пляж, не было. Песчаное дно обнажилось, море откатилось на несколько метров, и его черные воды продолжали отступать дальше. Кое-где уже оголились подводные скалы. Он почувствовал, что Рэйко охватил ужас. Все существо ее беззвучно кричало. Далекий огненный столб окрасил в багровый цвет тучи и клубы дыма, а с вершины потянулись вниз сверкающие потоки лавы... 3 Итак, в двадцать три часа двадцать шесть минут 26 июля 198... года произошло извержение вулкана Амаги, сопровождавшееся землетрясением в прилегающих районах. Но, как выяснилось позже, извержение явилось не причиной, а следствием землетрясения неглубинного характера, эпицентр которого находился на десятиметровой глубине под морским дном к юго-западу от бухты Сагами. Это было весьма нетипичным для вулканических извержений. Само по себе землетрясение в шесть с половиной баллов не являлось редкостью для Японии, но оно отличалось от обычного структурного землетрясения и повлекло за собой совершенно неожиданное внезапное извержение недействующего вулкана, который давно не проявлял никаких признаков жизни. Через восемь минут после начала извержения Амаги столб огня выплюнул и вулкан Михара на острове Осима, задымила и заворчала гора Оомуро, расположенная к северо-востоку от Амаги. На полуострове воды реки Атагавы, Горячей реки, словно стараясь оправдать свое название, стали быстро нагреваться. Из источников и гейзеров с чудовищной силой забили струи пара. На полуострове Идзу между городами Ито и Хигасиидзу были затоплены лавой участки кольцевого шоссе и железной дороги. Поток лавы ринулся в сторону Атакавы. Спасти жителей города, оказавшихся в катастрофическом положении, можно было только морским путем - на катерах и судах на воздушной подушке. Были установлены координаты эпицентра землетрясения - 34ь59'10" северной широты и 139ь14'30" восточной долготы, - они находились на дне моря. Цунами, вызванное землетрясением, обрушилось на восточный берег полуострова Идзу, на остров Осима и на все побережье бухты Сагами. В результате пострадали города Ито, Атами, Одавара, Оисо, Харадзука, Дзуси, Хаяма и Миура. Масштабы землетрясения по сравнению с Большим землетрясением северного Идзу, которое произошло 26 ноября 1930 года, были меньшими. Однако капиталовложения в секторе Токайдоского мегаполиса к этому моменту были уже столь значительными, что убытки оказались огромными. Да еще прибавились издержки, связанные с летним сезоном. Пострадало много отдыхающих. А оживший после многих лет бездействия вулкан, грохоча, продолжал извергать клубы дыма. Подхваченный ветром вулканический пепел вместе с зачастившим дождем доносило до самых отдаленных уголков района Сенан. На железнодорожных ветках Токайдо и Новой перестали ходить поезда, было прервано движение по Первому государственному шоссе, на некоторых отрезках шоссе Тона ввели одностороннее движение. В ряде мест прекратилась подача электроэнергии, была частично нарушена телефонная связь... А земля, внушая ужас всему живому, все еще продолжала содрогаться. Со дна грозно вздувшегося моря, вселяя тревогу в людские сердца, доносился похожий на звериный рев гул. Онодэра вместе с гостями Рэйко решил вернуться в Токио. Небольшой катер на воздушной подушке быстро уносил их из района землетрясения. Дача Рэйко, расположенная на высоте пятидесяти метров над уровнем моря, почти не пострадала. Только, когда цунами ударило по мысу, обрушился лифт. Погас свет. Обвал перекрыл дорогу. Последнее привело всех в невероятное смятение. Особенно нервничал Есимура, ему даже не удавалось этого скрыть. С того самого момента, как он увидел багровое пламя извержения, его била дрожь. Только у Рэйко был отрешенный вид. Выражение ее лица не изменилось даже тогда, когда из Сидзуока дозвонился отец, уже не надеявшийся застать дочь в живых. Гости волновались - у большинства оказались неотложные дела в Токио. К счастью, уцелел катер на воздушной подушке. Во время цунами он находился в гараже, закрытом железной шторой. (Это было судно производства фирмы "Уэстлен-М" стоимостью двадцать миллионов иен. Использовать его в увеселительных целях было безумной роскошью!) Онодэра оказался единственным из присутствующих, кто мог вести судно. Катер мчался со скоростью семьдесят километров в час. Свет прожектора разрезал ночную тьму. Шел шуршащий, смешанный с пеплом дождь. Время от времени, отведя взгляд от экрана радара, он поглядывал в сторону Амаги, небо над которым полыхало багровым заревом. Откуда-то из нутра поднималась неосознанная тревога... Он еще не осмыслил причин этого беспокойства, но смутно чувствовал, что оно связано с тем извивающимся, чудовищно огромным и жутким, не поддающимся логическому описанию нечто, чье движение он увидел и ощутил сквозь скорлупу батискафа на самом юге Японского морского желоба. - Онодэра, - окликнул его кто-то, когда судно уже огибало Юцубо, - тебе звонят из Токио. Частный разговор... Но он словно не слышал и продолжал стоять, рассеянно уставившись в одну точку. Леденящий ужас, царапнувший дно его утробы, все еще копошился где-то внутри. Онодэра взял себя в руки. - Частный разговор, говорите?.. - переспросил он, вспомнив, что последние годы стали широко практиковаться частные радиотелефонные разговоры. - Переключите ко мне... - Онодэра надел наушники. - Алло, алло... - услышал он знакомый густой бас. - Говорите, пожалуйста, Онодэра слушает... - Это я - Тадокоро... Еле разыскал тебя! Как там Амаги? - Продолжает извергаться... - Онодэра бросил взгляд на покрытый каплями серого дождя иллюминатор. - И Михара во всю курится. - У тебя, оказывается, есть журнал, который ты вел при исследовании дна в бухте Сагами две недели назад. Мне сообщил об этом один из директоров вашей фирмы Ямасиро, а он узнал от твоего начальника Есимуры... - Да, я взял домой копию, чтобы написать отчет. Подлинник-то в фирме. До срока сдачи отчета еще немало времени... - Скажи, в журнале зарегистрированы какие-нибудь данные о необычных изменениях, наблюдавшихся в последнее время на глубинных участках дна в этом районе? - Да... Но это скорее мои личные наблюдения и впечатления, потому что подробные данные прежних исследований отсутствуют. Во всяком случае рельеф дна по сравнению с прежним - а дно там обследовали с полгода назад - в некоторых местах претерпел просто поразительные изменения. Но еще раз повторю, это вывод, сделанный исключительно на основании собственной памяти. - Но в последний раз хоть карту-то морского дна сняли? Вели журнал наблюдений? - Сделали набросок в общих чертах... Но если я не ошибся, то получается, что рельеф дна изменился на достаточно обширном участке... - Послушай, ты когда будешь в Токио? - спросил обычным своим не терпящим возражений тоном Тадокоро. - Я понимаю, ты очень устал, но мне позарез нужен этот судовой журнал. Я сейчас в Хонго, в лаборатории. Ты где живешь? - В Аояма... - Онодэра посмотрел на часы. Был один час сорок пять минут по полуночи. - Если поднажать, думаю, на рассвете сумею вам его доставить. Адрес? - Второй квартал. Когда будешь поблизости, позвони мне. - А данные в этом журнале... имеют какое-нибудь отношение к случившемуся землетрясению? - К случившемуся землетрясению? - голос профессора прозвучал почти гневно. - Черт возьми! Я ночей не сплю, стараюсь выяснить, можно ли обрисовать контуры явления, куда как большего, чем это землетрясение!.. Вот мне и требуются все, какие только можно найти параметры. Пока по имеющимся данным сказать ничего нельзя. Однако... Вдруг голос профессора Тадокоро исчез. - Алло, алло... - повторял в трубку Онодэра, считая что телефонная связь прервалась. - Может, я просто спятил... - послышалось снова в наушниках, в голосе профессора было отчаяние. - ...Может, у меня дикая фантазия... Но она меня беспокоит, из-за нее я ночей не сплю. В общем прошу тебя!.. - Хорошо, я понял вас! - сказал Онодэра. Огибая Дзегасима, Онодэра дал полный ход. Шум и вибрация увеличились, роллс-ройсовский турбореактивный двигатель "Дарт X" громко заревел, стрелка спидометра, дрожа, миновала цифру восемьдесят, потом девяносто и приблизилась к ста. На такой скорости в кромешной темноте нетрудно угодить прямо в лапы морского патруля, подумал Онодэра. По лобовому стеклу, снимая брызги, неустанно скользили щетки. Читая береговой рельеф по радару, он повел катер ближе к берегу. Судно скользило на воздушной подушке. А ведь здорово, подумал Онодэра, совсем не нужно беспокоиться об осадке. Ну и тугодумы сидят в Управлении наземных транспортных средств! Давно бы им пора разрешить таким катерам передвигаться по суше. Установили бы правило движения - и дело с концом. Тогда бы прямо сейчас выскочили на шоссе и помчались по нему... Сидевший рядом с Онодэрой архитектор включил приемник. Кончилась передача сообщений о землетрясении и зазвучала шумная мелодия. Началась программа "Для полуночников", диктор со слащавым голосом развел такую пошлятину, что стало тошно. Ночная столица, буднично поговорив о землетрясении в Идзу, извержении Амаги и цунами, пола, как и каждую ночь, свою песню апатии. Ах, да! Го!.. - едва услышав звуки приемника, вспомнил Онодэра. Ведь он умер, покончил с собой. Но почему? Что случилось? Го покончил самоубийством?! Нет, это невероятно. Что бы там ни произошло у него по работе... не мог он сделать этого! Не мог!.. - А не опасно ли так мчаться? - обеспокоенно спросил сосед. Онодэра, опомнившись, схватил микрофон внутреннего вещания: - Всем надеть пояса! - приказал он и посмотрел на показания топливомера. - Ничего, до Харуми дотянем... На очередном дневном заседании кабинета министров управляющий делами канцелярии премьер-министра сделал краткое экстренное сообщение об ущербе, нанесенном землетрясением в Идзу. Точные цифры, разумеется, привести он еще не мог. По предварительным данным вследствие цунами, землетрясения и извержения разрушены несколько тысяч строений, пострадало более десятка тысяч жилых домов. Лава из Амаги докатилась почти до города Атакава, предполагается, что общая сумма ущерба, нанесенного железной дороге, шоссейным магистралям, промышленности и сооружениям для туризма и отдыха, составит несколько сот миллиардов иен... - Что же, разве не поступало никаких прогнозов и предупреждений о землетрясении или извержении? - глуховатым голосом спросил усталый, только что вернувшийся из поездки за границу премьер. - Ведь проблема прогнозирования стихийных бедствий уже давно изучается, на это отпускаются достаточно большие сродства из государственного бюджета... - По мнению ученых, прогнозирование землетрясений в ближайшие пять-десять лет еще невозможно. Правда, к извержениям это не относится... - ответил самый молодой член кабинета министров, начальник Управления по науке и технике. - Пока ведь даже причины землетрясений по-настоящему не установлены. И, я думаю, не так-то просто усмотреть признаки ожидаемого землетрясения в определенном районе, особенно в последнее время, когда то и дело трясет. - Что-то вроде этого я слышал и в Управлении метеорологии... - сказал министр по делам самоуправления провинций. - В данном случае, возможно, и были какие-то признаки, но они определяются на общем фоне, по ним трудно судить. Некое подобие радиопомех - за которой из них что-то кроется? На фоне постоянных мелких землетрясений крайне затруднительно выявить, какой "тик" может служить признаком крупного землетрясения. - Значит, строительство сверхскоростной железнодорожной ветки опять задержится? - спросил министр внешней торговли и промышленности. - Председатель Управления государственных железных дорог жаловался: поначалу специалисты считали, что землетрясения не помешают строительству, а потом стали обнаруживаться все новые и новые смещения почвы на участке стройки. Подрядчики прямо-таки взвыли - что ни день, то новые геодезические измерения... - сказал скрюченный старичок - министр транспорта. - Короче говоря, сейчас на сверхскоростной полная неразбериха. И сроки, естественно, отодвинутся... - Наводнения в период дождей тоже преподносят нам сюрпризы. В текущем году уже в третий раз вступит в силу закон "О помощи при стихийных бедствиях", - с кислой миной произнес министр финансов. - Если и дальше будет так продолжаться, потребуются дополнительные ассигнования к бюджету. Финансовое положение в будущем году окажется не из легких. - В дальнейшем, по-видимому, необходимо предусматривать большие суммы, - сказал, протирая стекла очков, министр строительства. - Ведь год от года стихийных бедствий становится все больше и больше. Разумеется, печать, радио и телевидение опять расшумятся, назовут это "запланированными бедствиями". Наступило недолгое молчание. Слова министра строительства всколыхнули чувство смутной тревоги, подспудно ощущаемое каждым членом кабинета. Япония по-прежнему продолжала разрабатывать долгосрочные планы и проекты строительства и реконструкции городов, районов, промышленных зон, словно на ее тесной территории можно было все это строить слоями, водружая одно на другое. Таковы были семилетний план суперускорения транспортных средств, пятилетний план информационного обслуживания через систему связи, пятнадцатилетний план реорганизации сельского хозяйства, восьмилетний план развития системы автоматического контроля и управления, десятилетний план реорганизации всей территории, план социального обеспечения, пятилетний план строительства новых жилых домов... Ежегодный экономический прирост формально составлял восемь и четыре десятых процента, фактически же по сравнению с предыдущими годами он снизился до шести и двух десятых процента. Но по международным меркам он по-прежнему оставался на высоком уровне, да и фактические доходы населения вместе с увеличением масштабов экономики постепенно повышались. Существовали четкие перспективы завершения большинства планов. Однако последние годы все министерства и управления почти не учитывали в своих бюджетах возможности стихийных бедствий, тем более что на планы прошлых лет они практически не повлияли. Даже те отрасли экономики, которые в наибольшей мере страдают от стихийных бедствий, этого не предусмотрели, так как ущерб не превышал среднего многолетнего уровня. Однако в текущем году... Не прошло и четырех месяцев с начала нового года, как на все планы легла хмурая тень какой-то непонятной угрозы. И это почти во всех областях экономики... Если взять каждый план в отдельности, ничего страшного как будто и не было. В этой стране тайфунов и землетрясений, где бывали и сильные дожди, и большие снега, в этой маленькой и суматошной стране борьба со стихийными бедствиями считалась традиционной. Если даже стихийные бедствия и обрушивались одно за другим, восстановительные работы проводились быстро и энергично. В народе исторически выработался оптимизм - с точки зрения иноземцев, несколько странный, - который давал ему силы не только преодолевать стихийные бедствия, но и делать шаг вперед после каждой новой катастрофы. Можно даже сказать, что Япония, пережив очередное глобальное несчастье, вроде землетрясения или войны, в определенном смысле обновлялась и даже продвигалась вперед по пути прогресса. В этой стране, не склонной допустить радикального столкновения нового со старым, стихийные бедствия воспринимались как воля небес, проявляемая для того, чтобы смести с лица земли все то, что стало камнем преткновения, что мешало людям нормально жить дальше, но отчего они не могли избавиться сами. И в вопросах политики в этой стране, казалось, исходили не из стройных логических построений разума, а из сигналов периферической нервной системы. В Японии с ее высокой плотностью населения с древнейших времен существовала как бы народная традиция _использования_ стихийных бедствий. Конечно, никто и никогда не делал этого _осознанно_, однако по результатам получалось так. Но в данном случае происходило нечто совсем иное. Каждый отдельно взятый случай не представлял собой чего-то принципиально нового, но все вместе и во всех областях они таили в себе смутную перспективу чего-то страшного. Наверное, не все члены кабинета это почувствовали. Но кое-кто вдруг каким-то уголком сердца ощутил леденящее дыхание чего-то неведомого. - Сейчас главная проблема - паника среди населения... - заговорил было премьер и вдруг замолчал. Его взгляд приковала чашка на столе. На желтой поверхности остывшего чая, отражавшей яркие лучи падавшего в окно солнца, дрожала мелкая рябь. - До каких же пор, в конце концов, будут продолжаться землетрясения? - продолжил он с нажимом, дрогнувшим голосом. - То есть, я хочу сказать... очень уж они зачастили... по всей стране... - Статистика показывает, что летом они происходят чаще, чем зимой, - вставил министр по делам префектур. - Но ведь и извержений много... - продолжал премьер. - Что все это значит? Может быть, начинается период каких-то крупных изменений в природе? Как вы считаете? - Одно время существовала версия второго землетрясения края Канто, - сказал начальник Управления сил самообороны. - Но потом она, кажется, не подтвердилась... - Конкретно, в дальнейшем кривая землетрясений пойдет вверх или вниз? - чуть раздраженно произнес премьер. Его обычно невозмутимое лицо нервно передергивалось. - Конечно, я думаю, ничего страшного нет. Но ясность в этом вопросе позволила бы нам запланировать соответствующие защитные меры. В последнее время премьер что-то явно нервничает, подумал управляющий делами. И причина здесь, конечно, не только в стихийных бедствиях, его беспокоит скандал, который может вот-вот разразиться в связи с незаконными капиталовложениями в одно крупнейшее предприятие, непосредственно связанное с фракцией премьера. - Может быть, мы выслушаем мнение ученых о землетрясении? - сказал министр здравоохранения. - Было бы интересно узнать, что они думают на этот счет. - Ничего нового вы не узнаете, - усмехнулся начальник Управления по науке и технике. - Исследования в области естественных наук в отличие от исследований в технике, как правило, хотя и обходятся нам в огромные суммы, весьма мало результативны. Очень редко можно сделать точные выводы. А если и найдется ученый, который решится на них, его непременно сочтут либо шарлатаном, либо шизоидом. В Управлении метеорологии работает один из моих друзей. Я с ним часто встречаюсь и не раз заводил разговор на эту тему, но ответы его неизменно туманны. Начальнику Управления по науке и технике недавно исполнилось сорок. Он был единственным членом кабинета с естественнонаучным образованием и принадлежал к новому типу политических деятелей, к так называемой полубюрократии, то есть к той части высшего чиновничества, которая проявила себя в вопросах развития космической техники и атомной энергии, иными словами, в большой науке. - Неважно... - сказал премьер, взглянув на управляющего делами. - Надо выслушать сейсмологов, что они скажут... Кстати, позаботьтесь, чтобы это было без особой огласки. Не то, как обычно, расшумятся газетчики. Выслушаем нескольких ученых. Приступите немедленно к их подбору. Вдруг комната качнулась. С потолка посыпалась штукатурка, заскрипели стены, из чашек выплеснуло чай. - Довольно сильно... - заметил побледневший министр транспорта, пытаясь встать со стула. Тряска прекратилась так же внезапно, как и началась. Только чай в чашках продолжал еще подрагивать, да как-то странно бултыхалась в цветочной вазе вода. Упал кусок штукатурки. - Трясет и трясет... - горестно вздохнул министр здравоохранения. Все усмехнулись и с облегчением разом заговорили. Донесся далекий гул, будто от выстрела, и тут же в дверь постучали, в кабинет вошел один из секретарей и шепотом что-то сказал управляющему делами. Тот кивнул и обратился ко всем: - Только что началось извержение Асамы... Онодэра дремал, сидя на старом, расхлябанном, дырявом диване на втором этаже частной лаборатории профессора Тадокоро, расположенной во втором квартале Хонго. Открыв глаза, он увидел качающийся потолок с покрытой пылью лампой дневного света. Только когда лопнуло оконное стекло и что-то хрустнуло в диване, он пришел в себя и вспомнил, где находится. Встал с дивана и громко зевнул. В эту минуту землетрясение прекратилось. На лестнице раздался топот. - Пожар что ли? - спросил он пробегавшего по коридору парня в рубашке-распашонке. - Нет. Кажется, извержение Асамы... Онодэра побежал за парнем на третий этаж, откуда вышел на крышу. Несколько мужчин и женщин, держась за перила и указывая на северо-запад, что-то возбужденно говорили. Горизонт плохо просматривался, мешали беспорядочно высившиеся дома Хонго, мост скоростного шоссе, высотные здания центра и уже поднимавшийся жаркий смог. Видно было только полоску коричневого дыма... Наверное, это и есть вулканический дым... Да нет, не может быть!.. Это дым из какой-нибудь трубы. Разве Асаму отсюда увидишь! Ведь до него больше ста километров, да еще смог... Слушая этот беспорядочный разговор, Онодэра сбросил с себя сопливость. Перед рассветом он забежал к себе домой, в Аояма, привез сюда требуемый материал и прилег в коридоре на диван, чтобы соснуть часок до работы. Он посмотрел на часы. Была половина двенадцатого. Надо позвонить в фирму, подумал он. Хотя просьбу об отпуске он и подал, но отпуск начинается с завтрашнего дня. У лестницы Онодэра столкнулся с профессором Тадокоро. В жеваном халате, небритый, с воспаленными глазами и запавшими щеками, он выглядел совершенно измученным - совсем не тот человек, что неделю назад был на "Вадацуми". - Асама... - пробормотал профессор. - Ничего страшного... - Но вчера Амаги, сегодня... - махнул рукой Онодэра. - Теперь пойдут разговоры... - Ничего страшного, поговорят и перестанут, - профессор подавил зевоту. На его слипающихся глазах выступили слезы. - Замолчат, как только кончится тряска. Но дело не в этом... - Ну что же... - Онодэра еще раз посмотрел на часы. - Я, пожалуй, пойду. Проспал, опоздал на работу. - Подожди минутку, - сказал профессор, не в силах подавить очередной зевок. - Можешь ты спуститься со мной вниз? Хотелось бы немого поговорить... Ты так сладко спал, что жалко было будить... - Думаю, что... - Онодэра мгновение помедлил, остановившись у лестницы. - Да, могу. С завтрашнего дня у меня отпуск. А сегодня мне нужно только передать дела. После обеда покажусь на минуту - и все. А в чем дело? - Сейчас скажу. - Тадокоро обернулся к расшумевшейся молодежи: - Послушайте, сколько можно бездельничать?! Приступайте к работе! Нужна документация с данными извержения Асамы. - Я только позвоню, - сказала Онодэра, спускаясь вниз по лестнице. Частная лаборатория профессора Тадокоро занимала подвальный и первый этажи трехэтажного здания. В этой двухэтажной железобетонной коробке помещалась еще одна коробка меньших размеров с двойными стенами, в которой находился мини-компьютер на интегральных схемах. Вокруг беспорядочно размещались столы и полки, заваленные закрытыми и раскрытыми папками, кульманы, приборы. Пощелкивал самописец. На высоте потолка подвала, вдоль трех стен проходила галерея, обнесенная металлической сеткой. На ней за перегородками из стекла и пластика размещалось несколько комнатенок, битком набитых телефонами и аппаратами связи. А свободную стену занимала огромная карта Японии и близлежащих морей, под нею помещалась панель с множеством разноцветных кнопок. Казалось, все трехэтажное здание, построенное из армированных блоков, кое-где растрескавшихся и даже перекосившихся, держится только потому, что крепко вцепилось в коробку компьютерской. Эта жалкая обветшалая развалюха идеально подошла бы для конторы какой-нибудь жульнической фирмы по торговле недвижимостью. В воротах стояли расхлябанный автофургон и допотопный автомобиль. Позвонив по телефону, Онодэра спустился в подвал; тело обдало приятно прохладой - кондиционеры работали отлично. В подвале никого не было, наверное, уже начался обеденный перерыв. Профессор Тадокоро в одиночестве сидел за столом, подперев голову ладонью и что-то бормоча про себя. Онодэра подошел. Тадокоро поднял на него воспаленные глаза и посмотрел, как на незнакомого. - Ах, это ты... - произнес он, словно приходя в себя. - Да, только что звонил Юкинага. Скоро будет здесь. Когда я сказал ему, что ты у меня, он захотел с тобой встретиться. - Юкинага-сан? - переспросил Онодэра. - Да, он тут недалеко живет. Давай вместе пообедаем что ли? Закажем, чтобы сюда принесли? - профессор потянулся к телефону. - Вы хотели о чем-то поговорить со мной? - Ага... - профессор медленно положил трубку на рычажки и опять задумался. - Батискаф, ну тот самый... - вновь заговорил он после длительной паузы. - Если его надолго арендовать, какова будет арендная плата? - Как вам сказать. Все зависит от условий аренды... - Онодэра не ожидал такого вопроса. - Запросите отдел проката нашей фирмы. Мне трудно подсчитать, ведь плата зависит от срока аренды, рабочих глубин и поставленных задач... - Да, я еще одно хотел узнать... - профессор Тадокоро поднял свой толстый указательный палец. - Если немедленно подать заявку на аренду, можно сразу же приступить к использованию батискафа? - Это невозможно, - быстро ответил Онодэра. - Как только закончится нынешнее исследование, "Вадацуми" отправят на остров Кюсю. Там будут проводиться исследования, связанные со строительством тоннеля под Корейским проливом, между Симоносеки и Пусаном. Работы на месяц. А затем придется выполнить заявку из Индонезии. Да еще много заявок, так что ваш черед дойдет только через несколько месяцев. - Но ведь речь идет о деле чрезвычайной важности! - профессор стукнул ладонью по столу. - Я собираюсь использовать батискаф для особых исследований. Нельзя ли как-то добиться льготы и получить батискаф немедленно? - Не знаю. Я не могу ничего сказать. - Онодэра на мгновение представил себе лицо управляющего Есимуры, с которым расстался на заре. - Это, вероятно, зависит и от срока аренды... А вам надолго нужен батискаф? - На полгода, а может, и больше, - на лице профессора появилось упрямое выражение, он и сам понимал нелепость своего желания. - Ты же видел, мы же вместе видели! Я хочу основательно, вдоль и поперек, обследовать дно Японского желоба. - На полгода?! - Онодэра замотал головой. - Это совершенно немыслимо. Вас же не устроит, если вам будут давать батискаф, так сказать, в антрактах, между исполнением других заявок. Каждый раз придется подолгу ожидать. - Но почему, почему в Японии только один-единственный батискаф, способный опускаться на десять тысяч метров?! - профессору изменила выдержка, он уже просто кричал. - Тоже мне морская держава! Смешно! - Имеются батискафы, способные погружаться на две тысячи метров, есть такой и у нашей фирмы. А по всей стране их пять или шесть. Ведь нужда в сверхглубоководных батискафах появилась совсем недавно. Да и наш "Вадацуми", как правило, используется для обследования шельфов на глубине тысячи - максимум двух тысяч метров. Когда "Вадацуми-2" спустят на воду, станет легче. Но пока его будут испытывать, пройдет не меньше года, - мягко сказал Онодэра, пытаясь успокоить профессора. - А может быть, арендовать за границей? У РСТД, занимающейся морскими разработками вдоль Тихоокеанского побережья США, два судна класса "Алюминаут" и четыре класса "Триест". А если здесь ничего не выйдет, можно обратиться к французскому фонду Маланда, у них три судна класса "Архимед". - Это я и сам знаю, - профессор бросил на стол лист бумаги. Это был список всех глубоководных судов мира. - Но я не хочу, понимаешь, не хочу арендовать иностранные суда! Любой ценой хочу получить японское. Почему? Потому что это исследование... в общем... очень деликатного свойства, теснейшим образом связанное с интересами Японии... Профессор Тадокоро вдруг умолк. - Господин профессор... - решился Онодэра. - Вы не могли бы мне сказать, что вы собираетесь исследовать? Что происходит на дне Японского желоба? Тадокоро вскочил со стула, волосы его разметались, пылающие глаза впились в Онодэру. - Что происходит?! - взревел он. - Не знаю! Совершенно ничего не знаю! Поэтому и нужно исследовать. Я собрал все имеющиеся данные, но самого главного не хватает! Так что пока ничего определенного сказать нельзя. Смотри! Профессор щелкнул выключателем. За изображенной на прозрачной панели картой Японии засветилась еще одна, другая карта, многоцветная и многослойная словно мозаика... - В общем, собрали все возможные данные и наложили их друг на друга. Здесь все: и метеорологические наблюдения, и почвенные изменения, и деятельность вулканов, и изменения береговой линии, и гравитационные колебания, и тепловые потоки, и подземное температурное распределение, и геомагнитные изменения, и годовые колебания геотока, и изменения и колебания морского дна, и движение магмы (насколько это было возможно), и землетрясения, и движение горных цепей, даже изменения в биосфере - все, все, что только удалось получить... Сюда вошли и изменения экологического характера, в частности данные о миграции рыб и перелетах птиц... Но прояснить ровным счетом ничего не удалось. Тогда я попытался вывести частное из общего, из каких-то глобальных явлений. Может быть, признаки чего-то и проглянули, но на этом основании нельзя сделать серьезных выводов. Мне нужно больше данных, больше... Необходимо собрать срочно все данные хотя бы о дне глубоководного желоба... - Но почему так срочно? - Этого... - профессор замотал головой. - Этого я не могу еще сказать. Но меня мучает одно опасение, оно и заставляет меня торопиться. Профессор Тадокоро повернул выключатель. Его руки бессильно повисли вдоль тела. Сейчас он казался вконец измученным стариком. - Извини. Раздражаюсь все время... - угасшим голосом сказал профессор. - Но, понимаешь, мне не хватает данных! Да и денег тоже, их понадобится страшно много. И срочно. Может быть, мои опасения ошибочны. Вероятность ошибки очень велика. Я даже допускаю, что это просто моя дикая фантазия. А чтобы разобраться, фантазия это или нет, требуются безумные деньги. - Мне бы очень хотелось быть вам полезным... - сказал Онодэра. - Да! да! Помоги мне, Онодэра! Я готов принять любую самую малую помощь. Если я сумею арендовать "Вадацуми", ты не будешь возражать против заявки на тебя в качестве штурмана? - Конечно, я с радостью... Но я хотел сказать, если я могу быть вам полезным и в чем-то другом... Раздались шаги со стороны лестницы. Приват-доцент Юкинага и в такую жару был при галстуке и в пиджаке. На его строгом, правильном лице не было и следа испарины. - Привет! - улыбнулся Онодэра Юкинаге. - Давайте уж вместе пообедаем, - сказал профессор. - Пойдем куда-нибудь? Или сюда закажем? - Мне, право, все равно... - Постой, - профессор стал нажимать кнопки интерфона. - Никто не отзывается. Опять наверху никого нет. Подождите тут. Я сейчас принесу чего-нибудь холодного. Выпить... Профессор так быстро взбежал по лестнице, что его не успели остановить. - Хороший человек, - сказал Онодэра, улыбнувшись. - Да, простой и непосредственный. Редкость в наше время... - серьезно произнес Юкинага со вздохом. - Гений, бросающийся в дело очертя голову. Поэтому у нас в научных кругах его ценят гораздо меньше, чем за рубежом... Онодэра прекрасно понял смысл этих слов. Его внимание привлек какой-то прибор в углу компьютерской, и он стал его рассматривать. - Хорошая лаборатория, - сказал он. - Правда, внешне неказистая... - На ее устройство ушло около пятисот миллионов иен, - пояснил Юкинага. - А чего стоит ее содержание. Вы же знаете, с какой безумной энергией работает профессор. Как бы не экономили, никаких денег не хватает, ведь профессору до всего дело. Да к тому же еще цены все время повышаются, ну и, само собой, зарплата сотрудников... - А откуда у профессора такие средства? - спросил Онодэра. Все последние часы он думал именно об этом. - От ОМО - Общины Мирового океана, есть такая религиозная организация, - усмехнулся Юкинага. - Новоявленная религия, получившая всемирное распространение. Ловко придумали, а? Культ солнца, культ животных существовали издавна, но превратить в предмет культа океан, это уже совершенно новый ход! В эту организацию входят люди всех национальностей, от рыбаков и до судовладельцев, короче говоря, все, чья работа так или иначе связана с морем. Во многих странах есть дочерние организации. Связь всемирная. Говорят, центр ОМО находится в Греции и будто бы организацию субсидирует судовладелец-миллиардер. В общем, страшно богатая религиозная организация. - Новоявленная религия в роли покровителя науки... - Все, что угодно, но этого Онодэра не ожидал. Культ Мирового океана? В таком случае, может быть, и его фирма имеет к этому какое-то отношение? - Ведь наш профессор неуправляемый, - продолжал Юкинага. - Как ученый он не только вне школ, но и вне правил и вне традиций. Если что-то требуется для науки, он у самого сатаны выудит деньги и постарается сделать так, чтобы к нему на удочку не попасться. Тут он стоит твердо. Конечно, ортодоксы от науки его просто не в состоянии принять... На верху лестницы появился профессор Тадокоро. В правой руке он держал запотевший чайник, в левой - поднос с перевернутыми вверх дном чашками. - А вы, господин Юкинага, в каких отношениях с профессором? - шепотом спросил Онодэра. - Я посещал, правда недолго, его лекции, он почетный профессор нашего университета. Вот, собственно, и все. Но я часто встречался с ним в бистро возле общежития - профессор квартировал где-то поблизости. Знаете, я люблю его... У него диапазон гения, а какая хватка!.. Говорят, раньше такие ученые не составляли редкости - широта, размах мышления... Нынешние ведь все больше смахивают на служащих или чиновников. - А откуда он родом? - Из Вакаямы. Интересная провинция. Не знаю, может быть, это влияние Кинокуния Бундзаэмона, так сказать, традиция, но из этих мест порой выдвигались ученые большого масштаба, такие, как Кумакусу Миаката или Хидэки Юкава... - Что вы тут шепчетесь, а? - профессор уже спустился с лестницы. - Небось, меня ругаете? - Наоборот, хвалим! - Ну, если это говоришь ты, Онодэра, тогда верю. Ты ведь человек искренний. Послушай Юкинага, что ты будешь есть? Суси? Креветки с рисом? Яичницу с курятиной и рисом? Или что-нибудь из европейской кухни? - Мне все равно, - сказал Юкинага. - У меня к вам, профессор... - А ты раньше реши, что будешь есть. А ты, Онодэра? - Яичницу с рисом и курятиной, - сказал Онодэра. - Ну, тогда и мне тоже... - усмехнулся Юкинага. - Но я, профессор, хотел поговорить с вами конфиденциально... Тадокоро, не обращая внимания на его слова, крутил телефонный диск. Заказал две порции яичницы с курятиной и рисом и жирные креветки, поворчал, что в креветках всегда мало соуса, и закончил назидательно: - Не жалейте соуса! Онодэра, дослушав телефонный разговор, отошел в дальний угол лаборатории и сделал вид, что рассматривает аппаратуру. - Онодэра! - тут же раздался густой бас профессора. - Иди сюда. Не уходи. Юкинага, он человек надежный. Я только что просил его о сотрудничестве, и он обещал свою помощь, в пределах возможного, конечно. - Да, но... - Никаких "но". Надежный! Разве ты сам этого не понял после нашего совместного плавания? Он чувствует природу, знает море. Его сердце открыто великой Вселенной. А такие парни, хотя и знают о существовании всяческих махинаций и интриг, сами в них не участвуют. Онодэру тронули слова профессора. Он даже покраснел. Чутье не обмануло профессора. Но почему такого человека не приемлют в научных кругах, думал Онодэра. Может быть, именно оттого, что слишком остро и глубоко проникает он в душу человеческую? - Я понял вас, профессор... - сказал Юкинага, слегка смутившись. - Онодэра, вы, пожалуйста, не обижайтесь на меня. - Ну вот, опять говоришь чепуху! Неужели ты не можешь понять, что он на такие вещи органически не способен обидеться? Да, он говорит все, что думает, с полной откровенностью. Интересно, он со всеми так, или только с теми, кому доверяет? - Вы, профессор, как всегда, строги... - сказал Юкинага. - Позвольте, я расскажу вкратце. Дело в том, что мне недавно позвонил бывший мой однокурсник, мой друг близкий, который работает секретарем в канцелярии премьер-министра. - В канцелярии премьер-министра? - профессор Тадокоро нахмурил брови. - Чиновник? - Да. Члены кабинета министров хотят в приватном порядке выслушать мнение ученых относительно участившихся в последнее время землетрясений. И по этому случаю он просил меня помочь ему в выборе участников встречи. - Он поручил это тебе полностью? - Думаю, что нет. Последнее слово наверняка будет принадлежать начальнику канцелярии премьер-министра. Я думаю, по этому вопросу они обратились не только ко мне. - Узнаю чиновника! - резко сказал профессор. - Они никогда никому не верят. Ни ученым, ни народу. Никому не верят! Болтают, что хотят привлечь все выдающиеся умы, а у самих нет ни наблюдательности, ни чутья, чтобы хоть какой-то ум угадать или увидеть. В результате только и думают, как бы не промахнуться, как бы сохранить равновесие сил. Они ведь постоянно озабочены одним - как бы чего не вышло! Они никогда не рискуют, а потому и не могут предвидеть, что произойдет в будущем. Мальчишки, несмышленыши, молоко на губах не обсохло, а туда же! Взвешивают на весах мудрецов, пользуясь данной им властью! Да не водись ты с ними! - Но, профессор, я ведь тоже государственный служащий! - рассмеялся Юкинага. - Мне кажется, профессор, вы в чем-то недооцениваете чиновников. Каким преимуществом для общества оборачивается их реализм, способность к решению насущных сиюминутных проблем, соблюдение формальностей, следование системе! Ведь и сами государственные учреждения не что иное, как система распределения чрезмерной для одного человека ответственности по управлению гигантским организмом - обществом, организованным в государство, в котором в свою очередь переплетается бесчисленное множество сложных и запутанных систем. Поэтому-то чиновники более всего подходят для создания стабильности в организации, именуемой государством. Организационный принцип политических деятелей, так же как и деятелей так называемого полусвета, зиждется на человеческих чувствах, в первую очередь на чувстве долга и на добровольном, но обязательном подчинении тому, кто находится выше. Вот и получается в самый раз, когда этот принцип переплетается с равновесием сил, свято почитаемым чиновниками. Бюрократическая мысль развивается, совершенно избегая риска и сохраняя баланс при выборе; сохраняя равновесие сил на уровне нуля. Иначе говоря, чиновники - это племя, наиболее подходящее для организованной системы. - Подумаешь, это я и сам знаю!.. - неожиданно легко согласился профессор. - Знаю, что, появись у всех чиновников творческое начало, определенные стороны нашего мира, где причудливо и яростно переплетены взаимно противоположные интересы, придут в полнейшее расстройство. Но когда человек выбивается в люди, варясь в утробе этой гигантской организации, образовавшейся на основе чудовищно огромных многовековых наслоений, в большинстве случаев он теряет человеческое обличие. Конечно, порой среди таких попадаются по-своему выдающиеся люди, но и они мне не симпатичны как личности. Особенно мне несимпатичны талантливые высшие чиновники центрального государственного аппарата. При всех своих достоинствах они отличаются от обыкновенных смертных лишь тем, что считают себя самыми умными и самыми выдающимися. Они думают, что их незаурядность определяется их рангом в учреждении. Они не способны общаться с людьми, как все другие люди. Что такое просто человек, природа, они... - Я все понял, профессор. - Юкинага устало покачал головой. - Но я должен в течение сегодняшнего дня или в крайнем случае завтра дать ответ. Могу ли я надеяться, что вы согласитесь присутствовать? - Я? - профессор выпучил глаза. - Ха! Чтобы я! Нет, немыслимо! Присутствовать будут, по-моему, только Такаминэ из Центра защиты от природных бедствий, Нодзуэ из Управления метеорологии, Кимисима из Комиссии по прогнозированию землетрясений при министерстве просвещения, Ямасиро из Т-ского университета, да, пожалуй, еще Оидзуми из К-ского университета... - Удивительно!.. Как вы точно угадали! - Юкинага судорожно проглотил слюну. - Вы попали почти в точку. - А ты думал, я ничего не соображаю, что ли? Если государственное учреждение надумало собрать ученых, то есть людей непонятного ему мира, то учреждение захочет пригласить именно таких представителей этого мира. Может быть, еще пригласят Накагавара из Я-ского университета, если только его кандидатуру подскажет Нодзуэ. Все знаменитые, авторитетные. Каждый по-своему талантлив. Каждый в своей области имеет выдающиеся научные заслуги. Однако все это люди с узким кругозором - ни шагу за порог своей области! Они будут очень осторожны в высказываниях. Ведь их больше всего беспокоят отклики на их выступления. Они будут предельно сдержанны, когда им придется говорить перед членами кабинета, которые в вопросах науки полнейшие дилетанты. Это следствие долголетнего обитания в научном мире. А что такое наш научный мир? Та же бюрокр