нако оно получило решительный отпор со стороны малых и развивающихся стран. Как основу при обсуждении проблемы это предложение поддержали страны Западной Европы, Советский Союз, США и Австралия. Среди представителей малых стран преобладало мнение, что распределение нужно производить не механически, а с учетом конкретных условий: климата, образа жизни, внутреннего положения и экономической мощи страны, согласуясь с непосредственными рекомендациями ООН. Одной из причин, вызвавших возражения развивающихся стран, явилось и то, что предложение внесено Канадой. Канада ежегодно принимала сто с лишним тысяч иммигрантов. При весьма малой плотности населения она располагала самой большой на Американском континенте территорией, занимавшей почти десять миллионов квадратных километров. Правда, три четверти ее территории считались почти непригодными для жизни из-за холодного сурового климата. При пропорциональном распределении Канада должна была бы принять семьсот тысяч беженцев, но в кулуарах преобладало мнение, что при площади обитаемой территории и величине национального дохода на душу населения этого слишком мало. При непосредственных переговорах с японским правительством Канада уже изъявила готовность принять полтора миллиона беженцев. Таким образом, на основании своего предложения Канада более чем вдвое превышала полагающуюся ей норму, подчеркивая тем самым свое "моральное" превосходство перед другими странами. - Это, конечно, был бы идеальный вариант, - сказал председатель Нбаен. - Но тогда мы просто не уложимся в срок. Вице-адмирал Браунбергер позже поделится с нами своими предложениями на этот счет. А пока я хотел бы ознакомить вас с некоторыми цифрами. В результате двусторонних переговоров Япония получила согласие восемнадцати стран принять двадцать миллионов японских беженцев. На сегодняшний день в различных странах мира проживает более миллиона японцев, сюда входят как лица, выехавшие ранее, так и те, кто уже успел эвакуироваться. На территории, которыми Япония управляет по мандату ООН, планируется переселить пять-шесть миллионов человек. Если добавить к этому те полтора миллиона, переселение которых намечено на земли, полученные Японией в собственность или арендованные легальным путем за рубежом, то оказывается пока найдено место только для тридцати миллионов человек. Куда и как будут распределены остальные три четверти стодесятимиллионного населения Японии, пока еще не решено. Разумеется, после срочной эвакуации их можно будет переселить на постоянное место Жительства в другие части света. Проблема в данном случае - именно в получении для них разрешения на постоянное жительство. Для тех тридцати миллионов, о которых я говорил, пока что найдено только место эвакуации. И не более того. Ни одно государство еще не дало Японии ответа по поводу разрешения на постоянное жительство. Наш комитет в срочном порядке - точнее, в течение шести-десяти месяцев - должен провести переговоры со всеми странами мира, чтобы обеспечить эвакуацию остальных восьмидесяти миллионов человек. А потом мы уже займемся устройством на постоянное жительство всех ста десяти миллионов японцев. - Однако вы представляете себе, перед какой проблемой встанет страна, временно принявшая беженцев, если эвакуация затянется? - сдвинув брови, сказал представитель Иордании, господин Тсукан. - Неприязнь коренного населения, нищета в лагерях для беженцев, возможность эпидемии, волнения, преступления, столкновения с административными властями... - Вы совершенно правы. Мне неудобно говорить вам об этом, но я очень надеюсь на трудный и драгоценный опыт вашей страны, господин Тсукан, - председатель Нбаен положил подбородок на скрещенные черные руки. - Опыт Иордании с палестинскими беженцами... - Откровенно говоря, не знаю, что может быть тут полезного... - Тсукан, сняв очки, помял пальцами переносицу. - Беженцев в таком количестве история не знает. Опыт моей страны здесь службы не сослужит. Палестинских беженцев было всего семьсот тысяч, правда, это составило тридцать пять процентов населения нашей страны... Сколько было трудностей!.. Сейчас население Иордании приближается к двум с половиной миллионам... А мы с вами должны решить проблему размещения людей, число которых превышает эту достаточно значительную цифру почти в пятьдесят раз... Представитель Бангладеша хотел было взять слово, но его опередил вице-адмирал Браунбергер. - Я хочу предварительно кое о чем сказать, - начал он. - После окончания второй мировой войны, будучи лейтенантом, я был прикомандирован к службе репатриации японцев из Китая. Должен отметить, что японцы в подобных ситуациях держатся весьма спокойно и вполне управляемы. - Да, японцы, если только они не вооружены, в массе не доставляют хлопот, - согласился представитель СССР Деникин. - Со всякими недоразумениями между собой они, как правило, сами и справляются... - Я слышал, случались беспорядки среди японских военнопленных, но виновна в этом, кажется, была администрация лагерей, - продолжал вице-адмирал Браунбергер. - Как вам известно, оккупация японской территории союзными войсками происходила при прямо-таки неправдоподобном спокойствии! - Однако по опыту последней мировой войны всему свету известно, что японцы не всегда мирно настроены, - вмешался господин Ардже, представитель Индонезии. - Очень сплоченный, очень энергичный народ... Решено, что станет после эвакуации с японскими силами самообороны? Они будут разоружены? Надеюсь, вооруженные отряды самообороны не будут сопровождать переселенцев на место эвакуации? - После определенного этапа эвакуации они перейдут в ведение штаба спасательных сил ООН. Пока превалирует мнение, что в настоящее время Совет безопасности может использовать японские отряды самообороны для поддержания порядка, но с обязательным условием: на пост командующего должен быть назначен военный, рекомендованный ООН, - сообщил генеральный комиссар ООН Спополус. - Как бы то ни было, сейчас не время бояться Японии, а время ее спасать! - страстно и убежденно произнес председатель Нбаен. - Я считаю достойным внимания предложение господина Понсона, оно может стать отправной точкой в нашей работе. Чисто арифметической стороны этого предложения я сейчас не касаюсь. Господа, речь идет не о бедствии, вызванном столкновением противоречивых интересов. Это не то явление, когда можно сказать: "Что посеял, то и пожнешь". Это гигантское стихийное бедствие, которое должно так или иначе затронуть все человечество. Речь идет об огромной территории в триста семьдесят тысяч квадратных километров, о территории, на которой японцы - один из самых способных и трудолюбивых народов мира - на протяжении многовековой истории своим трудом и потом создали и накопили несметные богатства, исчисляемые триллионами долларов. И эта территория с ее богатствами будет полностью разрушена и исчезнет. Организация Объединенных Наций уже не раз оказывалась перед лицом страшных стихийных бедствий, когда требовалась международная помощь пострадавшим. Землетрясение в Греции, тайфун в Бенгалии, нашествие саранчи в Сирии, а в последнее время крупные землетрясения в Перу и Никарагуа... Но теперь речь идет о невиданном, небывалом в историческом опыте человечества бедствии невероятных масштабов, если не считать, конечно, легендарной Атлантиды. И счастье человечества в том, что это бедствие произойдет, как определили специалисты, на ограниченном участке Дальнего Востока. В то же время это неслыханное бедствие явится испытанием для всего человечества. Действенную помощь пострадавшим можно будет оказать лишь в том случае, если все народы мира объединят свои усилия. Естественно мы будем учитывать различия в условиях, в национальном доходе, сложность внутренних проблем каждого государства. Но, повторяю, народы мира должны объединиться, как объединились они для решения вопросов ядерного вооружения, завоевания космоса и мирного использования мирового океана. Прежде всего нам следует выработать единую позицию. А тогда уже каждый народ в зависимости от своей территории и положения своей страны окажет всемерную помощь, вернее, каждый народ и все вместе. Я думаю, именно с таких позиций нам следует заниматься вопросом распределения беженцев... Эта была горячая речь, соответствовавшая характеру и жизненному пути этого человека, который смолоду работал в органе Африканского единства в Аддис-Абебе, представляя Мозамбик. Председателя слушали с глубоким вниманием. Он продолжал: - Прежде чем приступить к работе, мне бы хотелось достигнуть единства наших взглядов на проблему как на всемирно-историческую, общечеловеческую, являющуюся нравственным испытанием для всех народов, а не личной бедой одного из народов Дальнего Востока... Речь председателя прервал негромкий зуммер. Из пневмотрубы выскочил лист бумаги и лег на стол рядом с генеральным комиссаром. Пробежав его глазами, господин Спопулос передал листок председателю. Последний удовлетворенно улыбнулся и сказал: - Извините, вынужден отвлечься. Поступило прямое предложение в наш адрес, первое с момента создания комитета. Правительство Монгольской Народной Республики готово принять пятьсот тысяч японских беженцев, а смотря по обстоятельствам, и еще больше... Раздались аплодисменты, правда не очень бурные. - Но там у них в Монголии больше полутора миллионов квадратных километров, а население всего около миллиона трехсот тысяч... Сейчас они усиленно развивают промышленность, видно, им нужны японские инженеры. - Так, еще от представителя Южной Кореи... В адрес Генеральной ассамблеи и нашего комитета... Просят рассмотреть вопрос о возможном влиянии бедствия на южную оконечность Корейского полуострова, - просматривая второй листок, сказал председатель. - Разумеется, обсуждение возможного влияния бедствия на другие районы стоит у нас на повестке дня. Затем... Пробежав глазами третий листок, председатель недоуменно нахмурил брови. Потом сложил листок и сунул его в нагрудный карман. - Извините, - сказал он. - Это частная записка от представителя Замбии, адресованная лично мне... 11 Если на авансцене мира энергично и вдохновенно трудился специальный комитет ООП, то за кулисами действовали иные силы. Разумеется, средства массовой информации о них ничего не сообщали... Звонки прямых телефонов у глав государств в Москве, Вашингтоне, Пекине, Париже, Лондоне... Неприметные внешне дипломаты и закамуфлированные военные носились на самолетах с континента на континент. "Дымовые завесы", намеки, "пробные шары", а порой и заявления на пресс-конференциях - вся известная техника дипломатии была срочно брошена на выяснение намерений друг Друга. Какое влияние окажет исчезновение Японии на положение на Дальнем Востоке и во всем мире? Не нарушится ли существующее равновесие сил? Ведь речь идет об исчезновении страны, которая оказывала немалое влияние на ход современной истории. США, Советский Союз и Китай, каждая страна в отдельности, приступили к изучению возможного ущерба от землетрясений и цунами в восточной части Азиатского континента, особенно на Корейском полуострове, в Приморье, на побережье Желтого и Восточно-Китайского морей и на Тайване. Естественно, усилилась возня вокруг лиц, наиболее осведомленных о предстоящих изменениях. В главном штабе Д-плана стали исчезать какие-то документы или кого-нибудь из сотрудников вызывали в "холл отеля НН" на конфиденциальную беседу, чтобы выудить нужную информацию. По коридорам Управления обороны сновали иностранные корреспонденты, а то и дипломаты - надпись "Посторонним вход запрещен" их, разумеется, не останавливала. Дошло до того, что вместе с документами исчез один из сотрудников главного штаба, следом за ним "испарился" молодой географ. Когда из органов охраны порядка было получено сообщение, что оба "похищенных" уже находятся за пределами Японии, Юкинага не выдержал. - Для нас решается вопрос быть или не быть, а эти... Кем они нас, японцев, считают?! - истерически кричал этот обычно тихий и сдержанный ученый. - Ведь они оба необходимы нам сейчас здесь! Люди один за другим выходят из строя из-за переутомления! - Ну, ладно, ладно, не горячись... - остановил Юкинагу Наката. - Не жги попусту нервы. Они на все пойдут чтобы хоть что-то выведать. Но, представляешь, какие у них будут кислые лица, когда они узнают, что мы не располагаем никакой особенной информацией, кроме той, что содержится в докладе, представленном Международному географическому обществу? У нас же просто не было времени изучить влияние катаклизма на близлежащие территории. - Но проект-то был, - сказал Куниэда. - По-моему, еще на первом этапе работ... - Да, но руки не дошли... - Наката потер обросшие щетиной щеки. - Пусть сами займутся исследованиями и составят прогноз. Но Куниэда знал, что в ходе создания модели погружения Японии удалось выяснить, что влияние катаклизма на близлежащие районы будет неожиданно малым. Однако для более детального изучения этого действительно не хватало времени. Отправив семью в Ванкувер к родственникам, Куниэда по-прежнему работал без сна и отдыха, теперь уже в секретариате комитета по осуществлению эвакуации. Штаб Д-плана перешел в ведение комитета, но все практически остались на своих местах: начальник штаба стал вице-председателем комитета, а Куниэда был теперь при нем в качестве связного. События развивались быстро, извержения и землетрясения не прекращались, опускание и горизонтальное перемещение Тихоокеанского побережья становилось все более заметным, паралич постепенно охватывал все отрасли хозяйственной жизни страны. Люди получали ежедневный паек и ждали... Ждали, когда подойдет их очередь и они получат уведомление о времени и месте сбора... А в международных сферах дела шли своим чередом. Президент США на одной из пресс-конференций в Белом доме заявил, что для участия в эвакуации населения Японии, кроме зафрахтованных ранее японским правительством судов, в японские воды направлен Седьмой американский флот, следом за ним туда направится и часть Первого флота. В спасательные работы, помимо Дальневосточных ВВС, включаются транспортные самолеты Седьмого и Тринадцатого флотов. На сегодняшний день еще не определено окончательно количество беженцев, которое примут США, но пока правительство решило принять на Тихоокеанское побережье два миллиона человек. Вопрос о принятии беженцев во внутренние районы страны в ближайшее время будет согласовываться в конгрессе. Кто-то из журналистов заметил, что количество транспортных средств не соответствует количеству беженцев, которое собираются принять США. Президент ответил на это, что американские транспортные средства пока используются для перевозки населения в те страны, которые уже начали принимать эвакуированных. Силами ВМФ уже перевезено пятьсот тысяч человек. Присутствовавший среди корреспондентов военный обозреватель спросил, чем объясняется передвижение американских военных судов в воды Тихого океана. Так, в западной части Тихого океана замечено довольно большое число крупных атомных подводных лодок. Атомный авианосец "Эйзенхауэр", входящий в состав Второго флота, покинул Атлантику и появился в акватории Азии, его заметили в военном порту Таиланда. Имеют ли вышеупомянутые суда касательство к помощи Японии? Президент ответил, что подводные лодки предназначаются для изучения возможных изменений морского дна в обширном районе, а "Эйзенхауэр" придается Тихоокеанскому ВМФ для помощи в спасательных работах. Но было вполне очевидно, что все эти меры принимаются для создания противовеса Северному и Дальневосточному флотам Советского Союза, активизацию которых с началом японского катаклизма предполагали в северном и западном секторах Тихого океана. Действительно, были замечены четыре советские атомные подводные лодки, которые прошли через Берингов пролив из Северного Ледовитого океана. Увеличилось число советских военных кораблей в районе Цусимы. А когда японское Управление обороны сообщило командованию Тихоокеанского флота США о прохождении через Корейский пролив советского авианосца, дислоцировавшегося в Средиземном море, и двух ракетоносцев, приписанных к Балтийскому флоту, американцы занервничали. Стало известно, что оба ракетоносца вышли из Балтийского моря в Северное, прошли через Атлантику на юг, пополнили где-то в открытом море запас горючего, обогнули мыс Доброй Надежды, встретились в Индийском океане с авианосцем и достигли Дальнего Востока. Балтийский флот прошел через Корейский пролив! В былое время это произвело бы впечатление разорвавшейся бомбы, но сейчас Японии было не до того. Сторожевые суда Морских сил безопасности были заняты спасением населения острова Сакура, пострадавшего от извержения Ундзэн, и полуострова Осуми, где, помимо сильных землетрясений, быстрыми темпами шло опускание побережья. Американский самолет, производивший воздушные съемки извержения пика Они-гатакэ на острове Фукусима, заметил недалеко от границы территориальных японских вод корабли, которые на большой скорости шли к северу. Самолет заснял их и передал снимки по радиотелеграфу в штаб. Один из этих трех кораблей, направлявшихся скорее всего в порт Наджин на севере Кореи или во Владивосток, вызвал всеобщее недоумение. Он прошел через пролив Цугару со скоростью тридцать пять узлов. Его видели с обоих берегов - с Сираками и с Таппи. Через час корабль исчез в тумане Тихого океана. Управление обороны немедленно доложило о случившемся правительству и просило заявить категорический протест в целях безопасности морского передвижения. Министерство иностранных дел зашевелилось, но так ничего и не предприняло. Однако Китай не преминул заявить протест по поводу "провокационных действий" советской подводной лодки в районе Циндао. Тем временем во исполнение великого морального долга корабли военно-морских сил Советского Союза, его транспортные, пассажирские и грузовые суда начали вывозить японских беженцев и их имущество через порты Тумои, Акита, Ниигата, Наоэцу, Тояма, Цуруга, Майдзуру и Сакаиминато в Находку. Всеобщее внимание к северо-западному сектору Тихого океана весьма возросло. Особенно пристально следили за происходящим страны, имеющие свои интересы в этом районе. США в связи с этим явно нервничали и пристально наблюдали за Корейским полуостровом. Южная Корея объявила военное положение через двадцать четыре часа после объявления чрезвычайного положения в Японии. Обстановка в стране сделалась крайне напряженной. А через неделю была объявлена мобилизация части резервистов. На юге страны порой происходили слабые землетрясения, среди населения юго-восточного побережья ожидали паники. Жители северной части острова Кюсю самовольно начали переправляться на Корейский полуостров и в Китай. Испуганные, измученные люди невольно становились источником страшных слухов, в результате чего местные жители, бросив свои жилища, отправлялись в глубинные районы. Правительство Южной Кореи заявило японскому правительству протест и довело до сведения, что все высадившиеся на ее территории японцы будут интернированы как нарушители границы, а все контрабандные суда будут подвергнуты предупредительному обстрелу береговой охраной. В дальнейшем будут предприняты более решительные меры: нарушителей границы предадут военно-полевому суду, а все суда, без разрешения приближающиеся к берегам Южной Кореи, будут немедленно потоплены. Однако никакие призывы японских сторожевых судов не могли остановить людей, пытавшихся переправиться через пролив на рыбацких лодках и шхунах, что привело к ряду неприятных инцидентов. Южнокорейское правительство уведомило японское правительство, что множество японских семей задержано по обвинению во "внесении смуты среди населения". Военно-полевые суды еще не начали действовать, но было очевидно намерение южнокорейского правительства использовать инцидент в своих интересах. С точки зрения правительства, Южной Корее грозила большая опасность и с фронта, и с тыла: когда положение в Японии станет критическим, беженцы могут вторгнуться в страну и через линию перемирия, и со стороны моря, а на юго-восточном побережье начнется паника среди населения... Япония не оказывала Южной Корее прямой военной помощи, но всегда в той или иной мере прикрывала ее "тыл". Когда Япония исчезнет, такого прикрытия, на взгляд южнокорейского правительства, уже не будет, и баланс сил на Корейском полуострове сильно нарушится. Тогда полагаться можно будет только на военно-морские силы США. Разумеется, Соединенные Штаты, желая в этих условиях продемонстрировать свою мощь, бросили якобы для спасения Японии огромные военно-морские силы. Однако такая демонстрация шла несколько вразрез с курсом ослабления давления на азиатские страны, взятым американским правительством в начале семидесятых годов, когда оно и внутри своей страны, и вне ее почувствовало всю тяжесть "бремени" этого давления. Теперь Соединенные Штаты вновь могли оказаться в нелегком положении. США считали Китай единственной страной, способной вместо них стать на Дальнем Востоке "сдерживающим валом", препятствующим "распространению влияния Советского Союза". Уменьшив давление на Китай, предоставив ему самому выходить из внутреннего кризиса, вызванного "культурной революцией", США в какой-то мере развязывали ему руки, освобождая от "тактики на два фронта". "Облегчив себе жизнь" в Азии, Соединенные Штаты тем самым "облегчали себе жизнь" и в Европе. Китай, с его огромной территорией, протянувшейся от Тибета до Дальнего Востока, по мнению американцев, был "сдерживающим валом", охраняющим Азию от влияния с севера. Международные отношения без конца усложнялись, делались многомерными и многополюсными. Но в своих основных моментах они, как и прежде, зиждились на простой почти физической "силе". Каким бы божественно искусным ни было мастерство канатоходца, если канат обрывается, он, подчиняясь физическому закону, неизбежно падает... Над гирляндой островов, которая с каждой минутой все больше распадалась, над ста десятью миллионами человек, которые очутились на бомбе замедленного действия площадью в триста семьдесят тысяч квадратных километров, над теми, кто напряженно прислушивался к тиканью часового механизма внутри этой бомбы, шла, как всегда, беспощадная и неумолимая перестановка "фигур" на "доске сил". "Игральная машина" включилась для решения "предполагаемой ситуации", учитывая все разрушения, бедствия и человеческие жертвы лишь с точки зрения изменений в расположении фигур на доске. В таких шахматах гуманизм не более, чем один из ходов... Сейчас с доски должна была исчезнуть одна крепость. И из-за этой обреченной фигуры целый ряд государств могли очутиться перед новым политическим кризисом. Создались условия, когда - будь на то желание - чаша весов склонилась бы на сторону Корейской Народно-Демократической Республики. Этим объяснялась нервозность южнокорейских главарей: специальный посол отправился в Вашингтон, военные представители посещали Гавайи. После протеста по поводу нарушения территориальных вод в районе Циндао пекинское радио заговорило о перемещении советских войск вдоль северо-восточной границы с Китаем. "Женьминь жибао" опубликовала статью под заголовком "Угроза ревизионистского империализма", повторив долголетнюю историю пограничного спора. Агентство Франс Пресс сообщило из Пекина о наметившихся передвижениях китайских войск в Северо-восточном военном округе. И как раз в это время атомный ракетоносец "Транкстон", приписанный к Седьмому американскому флоту, вышел из порта Иняхон и направился через Желтое море на юг. В Восточно-Китайском море он оказал помощь китайскому миноносцу, пострадавшему от небольшого тайфуна. Капитан "Транкстона" сообщил китайской стороне об оказанной помощи и предложил передать спасенных. В ответ на это вдруг последовало приглашение войти в важный стратегический порт Вэйхай на Шаньдунском полуострове. В Вэйхае "Транкстон" был встречен церемониальным строем военных кораблей и огромной толпой ликующего народа. И тогда капитан "Транкстона" и его помощник вспомнили о том, что их удивило, но чему они не придали сразу значения: спасенный ими миноносец был обычным легким судном сторожевого назначения, но на нем оказался молодцеватый офицер, великолепно владевший английским языком. Разумеется, они никак не прокомментировали своих мыслей вслух, а только переглянулись и перевели взгляд на грохочущий от салюта, украшенный красными и звездно-полосатыми флагами порт. Если на Дальнем Востоке новая комбинация фигур на шахматной доске сумела вызвать бурю, то на противоположной стороне земного шара, в Европе, она вызвала легкое волнение. Состоялись откладывавшиеся было маневры НАТО; в Москве, Варшаве, Париже и Женеве происходили всевозможные встречи. Целью этих встреч было заключение соглашения о недопущении каких-либо военных действий вследствие гибели Японии. Но у них была и другая, тайная сторона: предугадать, как сложится военно-стратегическая ситуация на Дальнем Востоке и какую роль в ней будут играть Соединенные Штаты Америки, Китай и Советский Союз после гибели Японии. Каждая страна передвигала фигуры, стараясь соблюсти свои интересы, и с тревогой наблюдала за соперниками. Конечно, все ожидали наступления нового равновесия сил с молчаливого согласия заинтересованных сторон. В особо серьезном положении оказалась стратегия США на севере Тихого океана. Если исчезнет Японский архипелаг, протянувшийся - вместе с гирляндой Рюкю - на три тысячи километров вдоль восточного побережья Евразии, то Соединенные Штаты, потеряв на нем военные базы, будут иметь на этом обширном участке лишь два опорных пункта: Тайвань на западе и острова Мидуэй на севере, и ничем не будут отделены от берегов Сибири и Дальнего Востока, принадлежащих Советскому Союзу. В то же самое время для дальневосточной линии обороны Советского Союза Японский архипелаг играл роль своего рода "смягчающей зоны": он в основном мог быть использован лишь для размещения американских военных баз, но почти не годился для ведения прямых военных действий. Итак, на линии большой протяженностью две великие державы окажутся лицом к лицу. Раскройте карту Дальнего Востока, найдите северный сектор Тихого океана и попробуйте закрыть пальцами гирлянду островов, окаймляющую восточную оконечность континента Евразии. Вы увидите, как обнажится побережье; Азиатский материк от восточной части Корейского полуострова до Приморья будет непосредственно омываться Тихим океаном. Попробуйте представить себя на месте лица, ответственного за "систему обороны" на этой новой, обнаженной линии побережья... ...Через неделю после входа во Владивостокский порт советского авианосца Китай неожиданно произвел испытания тактического маломощного ядерного оружия в пустыне, находящейся в автономном районе Внутренней Монголии. Через три дня в Коломбо закончилось совещание заместителей министров иностранных дел Индии, Китая, Советского Союза и США, в коммюнике которого сообщалось, что существует возможность созвать совещание представителей заинтересованных стран по дальневосточным проблемам на высшем уровне. "Японская проблема" сказалась даже на столь отдаленных государствах, как Бразилия. Здесь среди старых японских переселенцев вдруг объявилась группка реваншистов, пустившая утку, будто японские войска наконец-то вторгнутся в Бразилию. Бразильцы японского происхождения заволновались... А потом совершенно неожиданно заволновалась... бывшая Юго-Западная Африка. Нбаен, председатель Специального комитета ООН, на несколько минут отлучился с заседания, длившегося уже около восьми часов, и встретился с советником господином Китова. Они познакомились при обсуждении проекта строительства железной дороги в Танзании. - Неприятные осложнения... - сообщил советник Китова, отводя Нбаена в дальний угол холла. - Получены сведения, что Южно-Африканская Республика тайно засылает отряды в Намибию... - Неужели просочилось? - председатель сжал пухлые губы. - Этого не может быть. Даже в совете по Намибии с этим планом никто не ознакомлен... Можно предположить лишь одно: когда по решению Генеральной Ассамблеи начал работу специальный комитет, правительство Южной Африки просто предугадало такую возможность. Намибия, некогда называвшаяся Юго-Западной Африкой, в прошлом германская колония, граничащая на севере с Анголой, на востоке с Замбией и Ботсваной, а на юге с Южно-Африканской Республикой, после первой мировой войны по решению Лиги Наций стала подмандатной территорией Южно-Африканской Республики. После второй мировой войны в обстановке усиливающегося движения за освобождение африканских колониальных стран Генеральная Ассамблея вынесла решение о предоставлении ей независимости не позднее 1968 года. Однако, несмотря на это, Южно-Африканская Республика не признала этого решения и даже урезала автономию коренного населения. Международный суд в Гааге в июне 1971 года вынес решение о незаконности пребывания Южно-Африканской Республики в Намибии, но ЮАР, ссылаясь на свои имущественные права, продолжала оставаться в ее пределах. Организация Объединенных Наций на основании решения о передаче мандата на управление Намибией послала туда своего генерального комиссара. Так Намибия оказалась под двойным управлением. По решению Генеральной Ассамблеи Замбия, опорный пункт национального движения в Южной Африке, вместе с соседней Танзанией приступила к разработке плана перемещения большого числа японских беженцев "с охранной грамотой" ООН в Намибию, поскольку Намибия де-юре считалась подмандатной территорией ООН. Этот план преследовал две цели: выполнить долг гуманности и дать развивающейся стране хорошо обученных технических специалистов... - Я думаю, этот вопрос надо в срочном порядке поставить на обсуждение в вашем совете... - сказал председатель Нбаен, поднимаясь. - Одновременно и мы постараемся включить его в повестку дня в нашем комитете. Как бы то ни было, давайте обсудим этот вопрос с генеральным секретарем. Вдруг в холле сделалось шумно. Люди торопливо направлялись к выходу. - Что-нибудь случилось? - спросил господин Нбаен проходившего мимо служащего. - В шесть часов начинается передача через спутник связи... - сказал тот на ходу. - Прямая передача из Японии. Сам Эд Хоркинз отправился на место событий. Говорят, просто потрясающе... - Пойдем? - Китова сделал несколько шагов в том же направлении, куда устремились все. - Постойте, - Нбаен своей огромной рукой схватил советника за рукав. - Взгляните... В углу холла, куда указывал председатель, он увидел миниатюрного, восточного вида джентльмена с полуседой головой, который, отвернувшись от потока устремившихся к выходу людей, смотрел в окно на красный как кровь нью-йоркский закат. Его тонкие плечи были бессильно опущены, дужка снятых очков дрожала в руке. Мужчина вытащил из кармана платок и приложил его к глазам. - Господин Нодзаки, особый член нашего специального комитета... - сказал Нбаен, понизив до шепота свой густой, низкий, характерный для африканца голос. - Только представьте себя в его положении! Сейчас тонет его родина. Территория... на которой из поколения в поколение жили его отцы и праотцы... Горы, реки, джунгли, степи Японии, где спят духи предков, все, все исчезнет... и домашние животные, и птицы, и дикие звери... Дома, деревни, Токио, могилы... и обезьяны, и бегемоты... - Разве в Японии есть обезьяны и бегемоты?.. - пробормотал советник Китова, но в его тоне не было иронии. Голос его звучал печально и сочувственно. - Этому старому человеку горько. Это понятно, - сказал Нбаен, кладя руку на плечо советника. - Его соотечественники сейчас мечутся в страхе и ждут... ждут... Матери, дети... А он должен взирать на это из тихого спокойного города, из комфортабельного зала... Смотреть, как все гибнет, да еще вперемежку с коммерческой рекламой?.. - Вы совершенно правы... - согласился Китова. - Телевизор - коробочка, годная только для развлечения. Ну, кинофильмы, комедии, но репортажи с места трагических событий... В нашей стране встал вопрос, следует ли передавать по телевидению речь президента. Обсуждают, способны ли граждане в полной мере воспринять речь главы государства, когда он говорит с телеэкрана... - Давайте подойдем к нему, - председатель потянул советника за рукав, увидев, что старый Нодзаки прячет платок в карман. - Только без утешений. Он - мужчина. Спросим его мнение о нашем проекте. Когда они подходили к стоящему у окна старику, из коридора донеслись голоса: - Какое место, говорили, тонет? - Точно не помню, но вроде Сикоку. ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ЯПОНИЯ ТОНЕТ 1 Первая гигантская катастрофа произошла тридцатого апреля в пять часов одиннадцать минут утра. Обрушилась она на край Кинки. В этот же день впервые в истории сейсмических наблюдений в западном секторе Атлантического океана был зарегистрирован новый вид землетрясения, который получил название "землетрясение со сверхобширным эпицентром". Конец апреля... "Золотая неделя", как называют это время в Японии. Люди тянутся к солнцу, к вешней зелени и большими компаниями выезжают на природу. Радость бьет через край. Так бывало из года в год, так было и в прошлом году... А сейчас... Понурые, измученные, бледные от страха и голода люди бесконечной вереницей днем и ночью шли по дорогам. Тащили на спинах младенцев, вели за руки детей чуть постарше, волочили домашний скарб - кто сколько мог захватить. Они шли на сборные пункты. Пользоваться собственными машинами было запрещено. Беженцев перевозили в организованном порядке на малогабаритных судах, по железной дороге, в автобусах, грузовиках и такси. Транспорт работал круглосуточно, доставляя народ со сборных пунктов на аэродромы и в морские порты. А землю трясло и трясло. Происходили обвалы и оползни, рушились здания. Бульдозеры расчищали дороги. Из тридцати миллионов населения шести префектур края Кинки с первого по тридцатое апреля воздушным и водным транспортом за границу было эвакуировано три с половиной миллиона человек. Почти все новые аэропорты уже были залиты водой, и старый аэропорт Итами героически принял на себя основную нагрузку. От землетрясения там пострадали взлетные полосы и диспетчерский радиолокатор, но благодаря самоотверженной штурмовой работе, невиданной со времен "Экспо-70", к рассвету первого апреля все было восстановлено. Аэропорт теперь мог принимать тяжелые трансконтинентальные самолеты. В Итами удалось собрать весь персонал с ныне закрытых западнояпонских аэродромов, и с третьего апреля перейти на круглосуточный режим работы. Ежедневное число вылетов и посадок достигло пятисот. План эвакуации морским путем тоже не выдерживался. Причалы выходили из строя один за другим. Посадку приходилось совершать в открытом море. В Осаке районы Конохана и Тайсе целиком оказались под водой, причал Бэнтэн тоже погрузился на дно, посадка на океанские суда производилась теперь в верховьях рек Адзи и Синъедо или в портах города Сакаи. В префектуре Хего уцелел только Старо-Кобэский порт, однако у остальных причалов удалось соорудить плавучие пристани. Особенно сильно пострадали порты в префектурах Вакаяма и Миэ, их пропускная способность составляла теперь лишь десятую долю прежней. И все-таки посадка беженцев шла днем и ночью при помощи десантных судов сил самообороны и американской армии, плоскодонных рудовозов и даже надувных лодок. При этом использовалась вся береговая линия и устья множества рек. В конечном итоге в течение месяца было эвакуировано три миллиона двести тысяч человек. Это уже почти приближалось к запланированной норме. Считали, что за десять месяцев край Кинки справится со своей задачей. Но эвакуационный штаб Кинки продолжал работать с неослабеваемым напряжением, чтобы в мае превысить это количество, а в самые напряженные моменты довести число эвакуированных до полумиллиона. Кроме того, штабу Кинки было поручено эвакуировать часть населения префектур Окаяма и Токусима, и штаб, предвидя понижение воздушных перевозок в период дождей в июне и понижение перевозок на всех видах транспорта из-за тайфунов в августе - сентябре, намеревался в остальные месяцы резко повысить количество эвакуируемых. На рассвете тридцатого апреля - как и во все другие дни - люди, у которых подошла очередь к отправке, толпами хлынули на аэродромы и в порты. Те же, чей черед еще не настал, спали тревожным сном, собрав самое необходимое на случай срочной эвакуации. К Осакскому аэропорту один за другим подъезжали большие автобусы и грузовики. Люди молча выходили из них, молча вставали в длинную очередь для регистрации и также молча исчезали в здании аэропорта. Младенцы спали на спинах матерей, и только малыши постарше радовались предстоящему путешествию. Такая же атмосфера царила на причалах Сума, Микагэ и Уводзаки в порту Кобе, на причале наполовину погрузившегося в море Асия, в устьях рек Йодо, Адзи и в порту Сакаи. Шла посадка беженцев на японские, американские, австралийские, нидерландские, английские, греческие, панамские, либерийские, шведские суда... Они были не только пассажирскими и грузовыми, среди них находились и срочно переоборудованные угольщики и рудовозы. В контейнерские суда вместо контейнеров грузили капсульные дома... Использовались все причалы - и постоянные, и плавучие. Уже готовые выйти в открытое море суда давали протяжный басовитый гудок, после чего, оставляя длинный пенистый след, поворачивались носом в сторону водного пути Кии. Резкие сирены сновавших между ними буксирных катеров разрывали прохладный утренний воздух. В пять часов десять минут утра появившийся над аэропортом Осаки с юга-востока "Боинг-707" авиакомпании "Сабена" пошел на посадку. Войдя в зону глиссадного радиомаяка, он опустил закрылки, выпустил шасси и, все больше снижая высоту, стал приближаться к посадочной полосе Б. На северо-западе, над Рокко, разворачивался только что взлетевший DC-8-62 компании КЛМ. В кармане возле взлетной полосы ждал реактивный гигант "Пан-америкэн", который должен был взлететь после приземления самолета "Сабены". На рулежных дорожках запускали двигатели полные пассажиров машины "Никко" и "Люфтганзы". По посадочным рукавам началась посадка на три самолета. Аэропорт бурлил людьми. Самолет "Сабены" благополучно приземлился. Сквозь стеклянную стену аэропорта хорошо было видно, как он стрелой пронесся по посадочной полосе. И в это мгновение смотревшие в окна люди заметили, как в тяжелом сером небе что-то ярко вспыхнуло. С причалов Сума и Кобе, а также между Кобе и Осакой эту вспышку видели более отчетливо. По всему южному горизонту с востока на запад пробежала огненная полоса. В следующее мгновение она превратилась в яркую светящуюся завесу, охватившую все небо. Потом - вторая такая же вспышка, третья... На их фоне отчетливо обозначались силуэты гор Конго, Кацураги, Нидзе и отдаленных Кисю и даже Сикоку и Авадзи. Яркую завесу кое-где прорезали зеленоватые и фиолетоватые зигзаги. Вспышка-завеса три раза прошла с востока на запад и с запада на восток. Люди на причалах и судах заволновались. Капитан "Осуми-мару", грузопассажирского судна водоизмещением в двадцать шесть тысяч тонн, стоящего у причала в Асия, вышел на мостик. Выслушав доклад вахтенного, он громко зевнул. И тут с палубы донесся крик матроса. Капитан глянул на небо и бросился к кнопке сирены. - Запустить двигатели! - крикнул он дежурному офицеру. - Готовиться к срочной эвакуации! Дежурный связался с машинным отделением. - Пассажиры?! Сколько их еще осталось? - обернулся капитан к прибежавшему по сигналу тревоги помощнику. - Еще человек двести. Они все уже здесь, идет посадка. - Выделите матросов им в помощь, да побыстрее. Через пять минут поднять трапы. Срочно выходим в море! Вызвать радиорубку! Передать в навигационный отдел, что срочно выходим в море. Включить все гудки! Сообщить всем кораблям! Эвакуируемся в открытое море! - А что сообщить-то?! - захлопал глазами опешивший помощник. - Идиот! Цунами! Сейчас начнется... Услышав тревожную сирену "Осуми-мару", пассажиры испуганно замерли. Корабельная команда металась, надрывались мегафоны, гудели гонги. И тут произошел первый удар. Раздались вопли пассажиров, находившихся на плавучем причале у здания порта, до второго этажа затопленного водой. От резкой вертикальной качки несколько человек свалились в море. На мостике судна загорелся сигнал о запуске двигателей. - Готовьтесь отдать концы! - приказал капитан дежурному. - Хорошо, что у нас дизельные двигатели... С турбинными не успели бы... Все вокруг заполнил страшный, как вопль чудовища, гудок "Осуми-мару". Схватив переносный громкоговоритель, капитан сам крикнул в сторону причала: - Спасайте тех, кто за бортом! Еще успеете. Скоро последует второй удар! Спокойно! Производите посадку спокойно! - потом, повернувшись к палубе, крикнул: - Передайте на корму - быть готовым отдать концы!.. В Осакском аэропорту "Боинг-747" авиакомпании "Пан-Америкэн", приняв на борт четыреста девяносто пассажиров, вырулил на взлетную полосу. Все четыре двигателя работали на полную мощность, огромный трехсотпятидесятитонный корпус мелко вибрировал. И вдруг грянул удар. В диспетчерской вышке от резкого вертикального колебания подскочили и опрокинулись стаканы, погасло несколько лампочек. - Землетрясение! - крикнул кто-то. - Остановить рейс 107 "Пан-Америкэн"! Он взлетает! Скорость "Боинга" уже превысила сто двадцать километров в час. Дежурный диспетчер, побледнев, смотрел сквозь звеневшие оконные стекла, как, подрагивая, бежит гигантский самолет; стиснув зубы, диспетчер закрыл ладонью микрофон. Кто-то с искаженным от ужаса лицом подбежал к нему и, пытаясь отнять микрофон, крикнул: - Остановить! Что с тобой?! Скорее! Но дежурный грубо оттолкнул его, защищая микрофон, Этот человек работал ранее в аэропорту Ханэда. Он был там в момент большого землетрясения и видел, что случилось с самолетом, только что совершившим посадку. Потом он не раз бывал свидетелем землетрясений в Токио и прямо-таки кожей стал чувствовать природу и характер этих гримас природы. Если сейчас отдать приказ, самолет, возможно, и остановится в самом конце трехкилометровой взлетной полосы. Но если в этот самый момент хлынет вторая, горизонтальная волна... А лайнер все увеличивал и увеличивал скорость. Сто пятьдесят... сто семьдесят... Корпус самолета начал подпрыгивать, шасси временами уже отрывалось от земли. "Боже!" - прошептал никогда не веривший в бога дежурный. Его мысленному взору представился пилот, впившийся глазами в стремительно приближающийся конец взлетной полосы. И командир, и помощник, наверное, уже заметили, как необычно подбрасывает машину. Все зависит от их решения, которое надо принять за несколько секунд... Лента взлетной полосы... еще сто метров, еще сто... тридцать... двадцать... сейчас она кончится, что-либо изменить будет уже поздно... "Взлетай! - крикнул про себя диспетчер, покрываясь холодным потом. - Штурвал на себя! Беги в небо! На земле - только смерть". - Все, выжал! - закричал кто-то. Оттянув ворот взмокшей рубашки, дежурный диспетчер смотрел на конец взлетной полосы. Сначала от земли оторвалось носовое шасси, а затем и шестнадцать основных... - Всем машинам в аэропорту! Говорит диспетчерская... - убедившись, что машина уже полностью оторвалась от земли и находится в воздухе, диспетчер включил микрофон. Его голос был хриплым. - Чрезвычайное положение! Всем машинам застопорить двигатели! Идет землетрясение! - и он мешком свалился со стула. - Замени, - сказал он помощнику, который помог ему подняться. - Лучше... закрыть аэропорт. Самолеты не принимать. Пусть уходят. Будет страшное... Колебания первой вертикальной волны уже стали затухать, когда земля снова загудела - пришла вторая, горизонтальная волна. Казалось, что диспетчерскую башню раскачивает на гигантском дисковом станке. Голос помощника, безостановочно предупреждавшего находившиеся в воздухе самолеты, тонул в грохоте и воплях. Эпицентр этого чудовищного семибалльного землетрясения, обрушившегося на Кинки, Сикоку и центральную часть Кюсю, оказался множественным: в заливе Исе, верховьях реки Китаяма, на полуострове в проливе Кии, в заливе Тоса, в проливе Бунго, в районе Кобаяси префектуры Миядзаки. В истории землетрясений такого еще не было. Поначалу специалисты, обрабатывавшие данные сейсмических станций, пришли в недоумение - местоположение эпицентра расплывалось. И только позже выяснилось, что эпицентры этого землетрясения находились на линии протяженностью в шестьсот километров, почти на прямом отрезке между заливом Исе и южной частью Кюсю. По-видимому, возмущение одного из этих эпицентров послужило толчком к цепной реакции. Эпицентры располагались над линией Центрального тектонического района, который, начинаясь на полуострове Сима, пересекает центральную часть полуострова Кии, затем проходит с востока на запад через остров Сикоку и оканчивается на острове Кюсю. Было очевидно, что это продолжение чудовищных перемен, происходящих в земной коре. Землетрясение привело к десятиметровому вертикальному смещению берегов рек Кино-гава на полуострове Кии и Йосино на острове Сикоку. В результате вдоль границы этого сброса южные части горных массивов Кии и Сикоку переместились на три метра к югу, а северные - более чем на десять метров к востоку. Огромная линия сброса четко прослеживалась от района Арайхама на Сикоку до города Исе в префектуре Мие. Разумеется, почти все мосты через реки Кино-гава и Йосино или обрушились, или провалились, на перевале Таками и горе Куними на границе префектур Нара и Мие, на пике Сасага и горе Омори Сикокуской гряды произошли обвалы. В некоторых местах горы раскололись, полностью изменив свои контуры. Русла обеих рек изменились до неузнаваемости. Местами вода полностью исчезла, некоторые впадины залило морской водой, как во время большого наводнения, в одних местах из-за горных обвалов образовались перекрытия, а в других, напротив, были разрушены искусственные плотины, что привело к наводнению в низовьях. На дне пролива Наруто, по-видимому, тоже произошли изменения, его ширина увеличилась на несколько сот метров, а с поверхности почти полностью исчезли водовороты. Сразу же после землетрясения в этих местах прошло цунами, высота которого порой достигала десяти метров. Почти все прибрежные города сильно пострадали. Велик был и ущерб, причиненный судам, выброшенным на берег. Количество погибших и пропавших без вести в этом районе составило около двух миллионов человек. Особенно много жертв было среди эвакуируемых в районе заливов Осака и Тоса и на побережье Миядзаки - землетрясение застигло людей врасплох во время посадки на суда. Самые страшные разрушения произошли на прямом пути цунами: волна четырнадцатиметровой высоты обрушилась на южный берег Авадзи, на город Када, на Кисю и город Наруто на Сикоку. После цунами на землях Томогасима, Када, Фукура и Наруто почти ничего не уцелело. Города Вакаяма и Токусима были не только наполовину смыты цунами, но и затоплены - морская вода не отступала, держась на уровне метра. Трудно было перечислить пострадавшие города. От транспортной сети остались одни обломки. Мало того, в результате этого землетрясения, или, вернее, катаклизма земной коры, почти все морские порты и аэродромы вышли из строя. Это необычное землетрясение Центрального тектонического района от начала и до конца наблюдала американская обитаемая орбитальная лаборатория MOL-3, экипаж которой состоял из четырех человек. Запущенная под углом в шестьдесят градусов к экватору за несколько дней до землетрясения, MOL-3 проходила над Японскими островами с северо-востока на юго-запад. В плане работ лаборатории наблюдения за изменениями земной коры вокруг Японии составляли задачу первостепенной важности. Миновав уже посветлевший Тихий океан, MOL-3 проходила на высоте ста двадцати километров над Японией в направлении еще окутанной предрассветным сумраком Юго-Восточной Азии. Шедший с Японского моря циклон одел тучами берега Японии: уже скрылись за серой пеленой край Кинки, северная часть Центрального края, Тюгоку и Внутреннее море. Но южная часть полуострова Кии, мысы Мурото и Асидзури на острове Сикоку и южная оконечность острова Кюсот выглядывали из-под облаков. Направив различные фото- и измерительные приборы на проплывающий внизу архипелаг, дежурный член экипажа доверил их автоматике. Два члена экипажа спали, а третий, прильнув к иллюминатору, рассматривал в бинокль Фудзи, сильно изменивший свои очертания и все еще дымившийся после большого взрыва, и другие вулканы Центральной горной гряды, отмеченные языками пламени. Когда лаборатория проходила над открытым морем Энсю, видимость ухудшилась - утренние лучи косо падали на землю в направлении полета; оторвавшись от бинокля, астронавт включил цветной ноктовизор с телеобъективом. Когда на экране появилось контрастное цветное изображение, он минуту удивленно его разглядывал, а потом тронул за плечо дежурного. - Слушай, что-то творится с западной Японией! На экране был виден рельеф местности от залива Исе до южной оконечности полуострова Кии. Дежурный, не вставая с места, расширил обзор ноктовизора, одновременно нажав кнопку камеры видеомагнитофона. - Что творится? - сонным голосом спросил с койки третий. - Неизвестно, - ответил дежурный. - Разбуди Пэта. Помогайте. Вон как меняется цвет моря! Пэт встал с койки и принялся регулировать контрастность ноктовизора. На черно-зеленой морской поверхности замелькали какие-то сине-зеленые пятна. Они быстро перемещались сразу в двух направлениях - к востоку и западу. Пронесшись по открытому морю мимо полуострова Кюсю, они достигли мыса Мурото, который сейчас появился в углу экрана, и одновременно распространились в сторону Тихого океана. Потом пятна стали расплывчатыми, и там, где они расплывались, начали появляться встречные пятна довольно интенсивного синего цвета. - Работайте на шестнадцатимиллиметровке! - бросил дежурный, нажимая кнопку автоматического фотоаппарата беспрерывной съемки. - Снимайте и на цветную пленку, и на черно-белую. Джимми, ты работай через иллюминатор. Все четверо бросились к аппаратуре. Автоприборы работали беспрерывно, но с ними творилось что-то странное. - Черт, что делается! - выругался Пэт, торопливо стараясь что-то отрегулировать. Стрелки, словно в лихорадке, дрожали у красной черты. - И магнитометр, и гравитометр прямо-таки взбесились. Билл, наводную станцию вызвать? - Да. "Лафайет" должен быть под нами. Предупреди его, чтобы не слишком приближался к берегу. - О-о! - воскликнул наблюдавший в бинокль. - Вот оно, началось! Япония раскалывается! Билл уставился на экран ноктовизора, дежурный не сводил глаз с размещенных на полу лаборатории приборов. Пэт, собиравшийся включить телесвязь с "Лафайетом", схватил бинокль и, оттолкнувшись ногой от пола, поплыл к иллюминатору. Каждый в своем поле зрения видел одно и то же. Контуры южной части острова Сикоку и полуострова Кии, отчетливо проступавшие в разрывах облаков, вдруг дрогнули и словно бы стали размываться. На ярко-голубой поверхности моря появились мелкие бледные пятна, число их увеличилось, они выстраивались в одну линию, протянувшуюся с востока на запад. По морской поверхности, будто от внезапного удара, пробежала мелкая рябь, тут вокруг нескольких пятен очень медленно начали подниматься темные волны. - Цунами! - одновременно крикнули оба астронавта, которые вели наблюдение у иллюминаторов. - Смотрите, рельеф южной Японии вроде бы изменился... Или я ошибаюсь? - сказал тот, что смотрел в телескопический видоискатель автоматической тридцатипятимиллиметровой камеры беспрерывного фотографирования. - Пэт, свяжись со станцией, - сказал вдруг охрипшим голосом дежурный, внимательно следивший за головокружительно быстро меняющимися цветосочетаниями на экране ноктовизора. - Доложи, что Япония начала тонуть. Действительно, все южное крыло сброса, берущего начало в районе реки Кино-гава на севере полуострова Сима и протянувшегося через реку Йосино к префектуре Эхиме, медленно перемещалось. Устья двадцати залитых цунами рек постепенно расширялись. Южные оконечности острова Сикоку и полуострова Кии, сотрясаясь от основания до вершин своих горных гряд, стали быстро, со скоростью в полтора и даже два метра в час, перемещаться в сторону Тихого океана. Остров Хонсю, не видный из орбитальной лаборатории, тоже со скоростью около десяти сантиметров в час "пополз" к югу-востоку. Перемещение его южной части вдоль сброса Центрального тектонического района было настолько стремительным, что разлом образовывался прямо на глазах. В этот разлом проникала морская вода, ширина рек Йосино и Кино-гава все больше и больше увеличивалась. А на пути заскользившего к югу-востоку крыла сброса с невиданной скоростью происходило погружение шельфа. Участок земной коры протяженностью в сотни километров погружался со скоростью нескольких метров в час. Через несколько часов после начала землетрясения почти целиком исчезли под водой мысы Онаса, Кумайо и Синмия. Море поднялось до подножия водопада Нати. Мысы Мурото и Асидзури обвалились, раскололись и больше чем наполовину ушли в воду. Их вершины, превратившиеся в отдельные островки, продолжали погружаться. Южная часть Центрального тектонического района с чуть приподнятой северо-западной оконечностью погружалась в море, скользя по континентальному склону. Сдвиг южной и северной частей Центрального тектонического района распространился до Центрального края, где прошло землетрясение средней силы. В десять часов сорок семь минут утра того же дня началось большое землетрясение в крае Токай, охватившее район от Энсю до реки Фудзи. В результате образовался гигантский сбросо-сдвиг, протянувшийся от основания полуострова Лцумп через северную часть озера Хаманако до реки Фудзи на севере. Вертикальное смещение почвы достигло двух метров сорока сантиметров, а горизонтальное - пяти метров. Возникшее в открытом море Энсю семиметровой высоты цунами вошло в залив Суруга и почти целиком слизнуло города Нумадзу и Фудзи. Далее оно устремилось в провалы почвы, образовавшиеся на пересечении линий большого разлома и сбросо-сдвига Центрального тектонического района, и достигло своими белопенными клыками южных окрестностей города Фудзимия. И когда морская вода проникла в действующие кратеры, образовавшиеся вдоль подножия Аситаки после извержения древнего Фудзи, произошло несколько небольших извержений Аситаки, затем в два часа пополудни Аситака взорвалась - от ее прежних очертаний не осталось и следа. Огонь наконец встретился с водой. Огненный дракон и водяная змея сплелись в смертельной схватке на середине острова Хонсю. 2 Как только началось землетрясение Центрального тектонического района в западной Японии - в Токио оно ощущалось как землетрясение средней силы, - в штаб Д-плана прибежал бледный словно полотно член эвакуационной комиссии: - Тонет западная Япония! Конец, все, не успели! - Погружение началось не сегодня, - сухо и спокойно ответил ему Наката. - Оно происходит уже давно. Да и время еще есть. Минимум четыре, а то и пять месяцев пройдет, пока Япония полностью исчезнет. - Ты так думаешь? Я не знаю, можно ли вам верить. Вы здесь даже не могли предсказать такого грандиозного землетрясения, которое раскололо Японию. - Если вы имеете в виду землетрясение Центрального тектонического района, то мы о нем предупреждали, - Наката, не оборачиваясь к члену комиссии, поднялся со стула. - К сожалению, несколько ошиблись в расчетах. Мы предупреждали, что оно произойдет в течение трех дней или недели. Нам не удалось получить данных, непосредственно предшествовавших землетрясению, потому что уже двое суток приходится заниматься отлаживанием некоторых участков нашей наблюдательной сети, которые вышли из строя. Да, еще должен сказать, что работа комиссии недостаточно согласована с нашими наблюдениями за изменениями в земной коре. Вы действуете по принципу: поскорее - побольше. Вывозите отовсюду, где только можно посадить людей на суда и самолеты... - И что же? У нас ведь нет другого выхода... - Эвакуационная комиссия могла бы более тесно сотрудничать с наблюдательным штабом! Создается впечатление, что комиссия не использует должным образом ту информацию, которую мы ей предоставляем. Мы настоятельно просим вас ознакомить ответственных членов эвакуационной комиссии с нашей характеристикой бедствия... - С вашей "характеристикой"?! - воскликнул член комиссии с негодованием. - При чем тут "характеристика"? - ...Да, Наката слушает... Опускать то, что успели укомплектовать... А наблюдательные самолеты поднялись? Что, что?.. Буйков не хватает?.. Ничего, пусть все самолеты вылетают!.. - Наката положил телефонную трубку и повернулся к члену комиссии. - Да, с нашей характеристикой. Я не знаю другого слова, которое здесь можно употребить. Нет необходимости знакомить вас с конкретными цифрами, а из нашей характеристики вы могли бы понять сущность надвигающегося явления. Тогда при реализации эвакуационного плана вы с пользой сможете употребить все наши данные, все предупреждения, короче говоря, всю нашу информацию. - Я конечно, понимаю, что ученые хотят, чтобы должным образом оценили их труд. Но сейчас не время думать об этом, - вскипел член комиссии. - От вас сейчас требуется только одно точное прогнозирование. - Вот именно! Только тогда, когда вы будете иметь четкое представление о катаклизме, вы сможете извлечь практическую пользу из наших прогнозов, - терпеливо и настойчиво повторил Наката. - Предсказать со стопроцентной точностью изменения в отдельных географических точках невозможно. Абсолютно невозможно! Вы требуете такой информации от невежества! Даже не провели беседы с членами комиссии!.. - Чего ты еще хочешь? - удивился член комиссии. - Мы же дважды собирались, чтобы послушать ваши разъяснения. - Да, нормально. Вас интересовали только выводы, а когда речь шла о самом процессе, о ходе этого явления, слушали в пол-уха. - Ну нет! В комиссии есть и ученые... - Да, есть ученые, основное достоинство которых в том, что они "научились политически мыслить". - Ты... - лицо члена комиссии напряглось, на лбу выступила и запульсировала жилка. - Кто ты такой, чтобы так говорить?! - Поймите, от этого все равно не уйдешь! Соберите еще раз всех членов комиссии, мы проведем разъяснение... - Наката продолжал просматривать бумаги, поступающие из телекса. - Вернее, не разъяснение проведем, а прочитаем специальное наставление господам членам комиссии. Должны быть все... И члены кабинета министров, и высшие чиновники... - Два дня?! Ты думаешь, у нас есть время? - заорал, побагровев, член комиссии, известный в парламенте своей несговорчивостью. - В такой момент... - Именно в такой момент! Я знаю, что у вас у всех прекрасное чутье. Благодаря этому вы в конце концов что-то постигнете, но ценою громадных потерь. Наката подвинул к члену комиссии только что выскочившую из телекса бумагу. - Прочитайте. Среднее предполагаемое число погибших и пропавших без вести во время утреннего землетрясения перевалило за миллион. Если бы члены комиссии хоть чуточку больше разбирались в характере происходящего явления, понимали, что стоит за нашими прогнозами и на основании этого принимали решения на местах, число жертв сегодня было бы меньше на сто - двести тысяч человек. - Чего ты хочешь? - член комиссии уставился на Накату с нескрываемым раздражением. - Вы когда-нибудь в детстве прыгали через веревку, когда двое крутят ее, а остальные прыгают по очереди... - Ты издеваешься?! - И не думаю. Если вы уловите периодичность вращения веревки, то, прыгая, не заденете ее. Здесь то же самое... О'кэй, давайте сюда! Посмотрим вместе. Засветился телеэкран. Появилось изображение, переданное из компьютерской. - Будем проецировать на большой экран. Прошу вас, взгляните. Видите? На этот раз произойдет горизонтальное смещение северного сброса на северо-востоке. Это отразится и на степи Исикари в Хоккайдо. Восточная половина района между побережьем Санрику и Северным горным краем, начнет скользить по тихоокеанскому континентальному склону. На побережье Японского моря пока относительно безопасно. В определенный момент придется прекратить эвакуацию в портах Сэндай и Саппоро, которая сейчас идет полным ходом, и срочно вывезти людей из этого района. В вашем распоряжении не более пяти дней. - А это точно? Утреннее землетрясение произошло на три дня раньше, чем вы прогнозировали... - На этот раз степень точности выше. До начала явления одна неделя, плюс минус двадцать четыре часа. После землетрясения Центрального тектонического района точность прогнозирования очень повысилась. Таково свойство этого явления. Далее. Увеличивается опасность вулканического взрыва в системе вулканов Норикура в центральной Японии. В течение двадцати часов должно произойти большое извержение, вызванное утренним землетрясением... - А нельзя составить план, где, когда и что должно произойти? А? - спросил член комиссии, скривив губы. - Тогда мы могли бы составить план эвакуации с минимальными потерями. Сколько у вас тут оборудования, компьютеров, а вы не можете сделать такую малость? - Ваши слова лишний раз доказывают, что вы ничего не понимаете, - холодно сказал Наката. - Знаете игру "Куча шахматных фигур"? Нужно по одной вытаскивать из кучи фигуры, но так, чтобы куча не обвалилась. Вы что, думаете, компьютер может предсказать, на какой фигуре начнется обвал, а после обвала - какую конфигурацию примет куча и сколько фигур можно будет вытащить до следующего обвала? Вы думаете, компьютер может в деталях рассчитать весь процесс? Да еще наша наблюдательная сеть - все равно, что блохи на теле кита. Но одно можно сказать точно. Если обвал не происходит в тот момент, когда вытаскивают очередную фигуру из кучи, при вытаскивании следующей фигуры вероятность обвала намного повышается, или если обвал произойдет, то до следующего обвала на какое-то время наступает относительная стабильность... Вот и все. И при разработке эвакуационного плана все это необходимо понимать и учитывать. - Ты предлагаешь сейчас изменить план эвакуации и транспортировки? Но на это нет времени. - Время есть. Такой путь кажется окольным, но на самом деле он кратчайший. Я прошу два дня, больше не нужно. Сумеете уговорить членов комиссии? - Подайте в комиссию свое "особое мнение", - поворачиваясь к Накате спиной, сказал член комиссии. - С приложением необходимой документации. - Вот на это действительно нет времени! - отрезал Наката. - Мы тут по восемнадцать часов в день работаем. Просмотрите материалы, которые есть в секретариате вашей комиссии. Член комиссии со злобой смотрел на Накату, но тот, не обращая на него внимания, вернулся к работе. Член комиссии ушел, громко хлопнув дверью. - Рассердили вы его, - сказал связист, стуча по клавишам телекса и кивнув в сторону двери. - Крупнейшая фигура оппозиции. Может обратный эффект получиться. - Пусть злится. Мелочь он, ничтожество, а не крупная фигура, - спокойно проговорил Наката и нажал на кнопку под крышкой стола. На стол выскочила магнитофонная кассета. - Приложи эту кассету к совсекретному докладу на имя председателя комиссии. Пусть послушает наш разговор. А от П-6 и П-7 нет сообщений? - Только что получено от П-7, - отозвался сотрудник из угла комнаты. - Включить в динамик? - Когда свяжетесь с П-6, вызовите Катаоку. А что там с П-7? Могут передать изображение? - Там, кажется, неполадки с ретрансляционным вертолетом. По CBS через спутник связи начнется передача с двухчасовым опозданием. Сейчас над местом событий находится на вертолете пью-йоркский телекомментатор Хоркинз. Наша Эн-Эйч-Кэй тоже будет передавать. Посмотрим? - С двухчасовым опозданием, говоришь? В Америке сейчас как раз "золотое время" телевидения. - Наката, нахмурив брови, выпил из бумажного стакана совершенно остывший кофе и посмотрел на часы. - А в Западной Европе ночь. Выбросили деньги впустую... - Сотни миллионов будут смотреть... - сказал связист, закуривая сигарету. - Спектакль века... Для них. А у нас речь идет о жизни и смерти. - А мы-то лучше, что ли?.. - похрустев пальцами, Наката широко зевнул. - Пока у нас было тихо и спокойно, мы тоже с любопытством поглядывали по сторонам... Дай курнуть!.. Протянув руку, Наката взял у связиста сигарету и встал со стула. - Все данные с наблюдательных пунктов сразу закладывайте в компьютер. Если свяжетесь с Катаокой, не прерывайте связь до моего прихода. А я пока приму душ, сон разгоню... Связист, у которого Наката отнял сигарету, проводил его долгим взглядом. - Говорят, он страшно талантливый, но, мне кажется, внешне совсем не похож на ученого. - Да. Был, говорят, чемпионом по регби в студенческие времена... - отозвался кто-то из угла комнаты. - Пожалуй, из него вышел бы неплохой детектив. Уж он бы любое дело распутал... Начали поступать данные из автоматических пунктов наблюдения. В комнате шум все усиливался. Произошло землетрясение в три балла, но на такую мелочь теперь никто не обращал внимания. Так же, как на трещину в стене, которая образовалась во время большого землетрясения, а сейчас становилась все шире и шире... На переоборудованном для наблюдений сторожевом самолете Катаока летел над большим сбросом, появившимся между центральной частью полуострова Кии и горной грядой Сикоку. Вызванный сильным землетрясением ливень продолжался около полутора часов, затем перешел в мелкий дождь. Когда самолет пролетал над Сикоку, тучи над горной грядой разорвались и стали видны внизу страшные следы разрушения. Вертикальный сбросо-сдвиг, проходивший с юга на север вдоль реки Йосино, с такой высоты просматривался не очень четко, но Катаока все же разглядел обнаженную рыжую почву и свинцово поблескивавшую морскую воду, проникшую на равнину. Когда он увидел множество извивающихся линий сброса, рассекших горную гряду Сикоку наискось с северо-запада на юго-восток, у него перехватило дыхание. Красновато-коричневый подпочвенный слой, обнажившийся в безжалостных разломах зеленых гор, казался развороченными внутренностями, в которых зияли бездонные черные провалы. Параллельные трещины походили на страшные шрамы. Повсюду были видны следы обвалов, из некоторых разломов поднимались густые клубы пара. - Д-1... Д-1... говорит П-7... Как изображение? Как изображение? Прием... - Катаока смотрел то в иллюминатор, то на монитор телекамеры. - Есть помехи... - сквозь треск прозвучал голос из приемника. - Продолжайте передачу. Из Хамамацу вылетает еще один ретрансляционный вертолет. Когда достигнете острова Кюсю, вас над Миядзаки встретит ретрансляционный вертолет с "Есино", свяжитесь с ним... П-8, П-8... говорит Д-1... Закончили сбор наблюдательных буйков в море? Прием... - Говорит П-8... осталось сбросить два буйка. Нахожусь над южной частью залива Тоса... - П-8, слушайте приказ Д-1... Как только закончите сброс буйков, летите на север над водным путем Кии. Там свяжитесь со сторожевым постом базы Майдзуру и ждите дальнейших указаний. Прием. - Говорит П-8. Вас понял... - Говорит Д-1. П-11, слушайте приказ. Когда выйдите на водный путь Бунго, идите над ним на север, в Михо... П-7, приказываем: после Миядзаки взять курс на север и от Ита лететь восточным курсом над Внутренним морем. Прием... Поручив переговоры с командным пунктом пилоту, Катаока поочередно смотрел в правый и левый иллюминаторы. Под левым иллюминатором проплывал гигантский крутой скат, спускавшийся к равнине Такати. Цунами ударило по пей прямой наводкой, и береговая линия здесь изменилась до неузнаваемости. Обширные пространства были затоплены водой. - Город Такати почти полностью под водой... - послышался в наушниках голос наблюдателя с П-6, летевшего чуть южнее П-7. - Виднеются только верхушки высоких зданий, вышки и башни. - Ого! Мыс Асидзури нырнул в воду... - раздался голос штурмана П-8, летевшего еще южнее. - Теперь придется использовать для погрузки десантные суда... Сидевший рядом с Катаокой наблюдатель, тронув его за плечо, показал на левый иллюминатор. На рисовом поле у реки Монобе стояло, чуть накренившись, пассажирское судно. Разумеется, с такой высоты людей не было видно. Глядя на застывший посреди рисового поля корабль с обнажившимся, ярко блестевшим в лучах майского солнца красным брюхом, Катаока подумал о подгоняемых страхом людях, которые в шестом часу утра, ступив на борт, наконец обрели надежду... - Говорит П-8... - прозвучало из громкоговорителя в штабе Д-1. - Я над открытым морем у Идзумиоцу... - Снижайтесь до тысячи метров, - сказал в микрофон связист. - ХР-21, ХР-21... говорит Д-1, увеличьте высоту до пяти тысяч метров, принимайте передачи от П-8. - Говорит ХР-21, вас понял... На экране телевизора появилась морская поверхность, покрытая нефтью, а за пей багровое пламя и клубы черного дыма. Вероятно, горел нефтяной комбинат в Сакаи. Осушенный участок земли целиком затопило, из-под воды торчали только серебряные верхушки ректификационных колонн. Удар цунами, самортизированный проливом Китай, здесь был не таким сильным, как на берегах водного пути Кии и на юге острова Авадзи. В городе Сакаи и его окрестностях некоторые дома уцелели, с некоторых снесло только крыши, но почти все они оказались наполовину затопленными водой. Одно из высотных зданий, расколовшись точно посередине, превратилось в две опасливо отшатнувшиеся друг от друга башни. - Д-1, Д-1, вам видно изображение? - вновь заговорил П-8. - Что это за остров? - Вот олух! - крикнул Наката. - Это же могильный курган императора Нинтоку. Хайвей, поднятый над городом на эстакаду, во многих местах искорежился, отдельные его пролеты обрушились. Черные пятна сгоревших автомобилей, нагромождения столкнувшихся автобусов и грузовиков. Ведь если какой-нибудь пролет проваливается, хайвей превращается в ловушку. Что стало с ранеными? Может, сейчас они в муках ждут неизбежного приближения смерти... - Получил из диспетчерской Итами сообщение, - заговорил П-8. - Сразу после землетрясения почва в городе Осака опустилась на три метра... Опускание продолжается... Через два часа после землетрясения почва опустилась еще на полтора метра. Аэропорты края Кансай не пригодны для использования. В аэропорту Итами на добавочном участке взлетной полосы В образовалась трещина, взлетная полоса А также пострадала от трещин и провалов. В настоящее время ведутся ремонтные работы... Скоро вступит в строй взлетная полоса В на ограниченном участке длиной в две тысячи восемьсот метров... Но у них осталось только два способных взлететь самолета... - Говорит Д-1, переключите камеру на широкоугольную линзу, - сказал Наката. Кадры на экране сменились. Появились улицы Осаки, отражавшиеся в телекамере, прикрепленной наклонно под носовой частью П-8. Кадры, один другого страшнее, замелькали на экране. На железнодорожных путях лежали сошедшие с рельсов и опрокинувшиеся вагоны. Южная часть Осаки была в завалах. Дома казались обезглавленными трупами. В центре города кое-где поднимался черный дым. Но по кольцевому шоссе на юго-востоке беспрестанно двигались пожарные и полицейские машины, машины скорой помощи, автобусы, грузовики, автокраны. Чем ближе П-8 приближался к центру города, тем невероятнее становились кадры. Районы Конохана, Минато и Тайсе, расположенные ниже среднего уровня моря, были почти целиком под водой. Чернильно-черная вода - по-видимому, от удара цунами со дна залива поднялась грязь - не только затопила пространство между зданиями, но, образуя водовороты, все дальше наступала на сушу. Фабрично-заводские массивы, нефтяные цистерны, силосные башни в устьях рек Адзи, Кидзу и Син-Йодокава от прямого удара цунами либо разрушились, либо обвалились, а чудом уцелевшие сооружения, омываемые бурлящей водой, на глазах разваливались и тонули. Гигантский плавучий док вместе с ремонтируемым судном стоял дыбом, взгромоздясь, словно на риф, на причал Бэнтэн. Сам причал Бэнтэн полностью ушел под воду, на поверхности осталась только небольшая обзорная площадка. Прямо посреди города лежало на боку огромное краснобрюхое судно. Вытекающее из цистерн тяжелое нефтяное топливо и рыжеватая сырая нефть кое-где начали гореть. И в море, и в городе мелькали языки пламени. Районы Фукусима, Ниси, Нанива и Нисинари, прилегающие к прибрежным районам, тоже были затоплены до третьего, а то и четвертого этажей. Внутригородской хайвей был обрушен, в одном месте в районе Наканосима его опора торчала в одну сторону, а пролет висел над водой с другой стороны. А сам Наканосима целиком скрылся под водой, лишь кое-где виднелись кроны деревьев и крыши зданий. В третий этаж одного из домов врезалось плоскодонное грузовое судно, по-видимому застигнутое бедствием в заливе. Осака в одно мгновение превратился в "город на воде". Омывая подножие холма Камимати, на котором стояли Осакский замок и административные здания, вода затопила районы Миякодзима, Дзето, Хигасинари и устремилась через города Дайто и Моригути на равнину Коти. Мутные волны, пошедшие против течения по реке Ямато, и поток, разрушивший дамбу Едо-кава, докатились до подножия возвышенности Икома. Землетрясение и цунами с сопровождающими их обвалами и опусканием почвы, казалось, вдруг вернули современному городу с трехмиллионным населением и всей Осакской провинции, где жило семь миллионов человек, их древний облик. Когда-то, три тысячи лет назад, на месте нынешней Осаки над водой возвышался только холм Камимати, а вокруг него плескались волны мелкого Осакского залива. Река Ямато, берущая начало в котловане того же названия, до последнего времени текла на запад и впадала в Осакский залив в северной части города Сакаи. А до шестнадцатого века - когда Тоетоми Хидэеси изменил ее русло при постройке Осакского замка - она текла по равнине Коти между возвышенностью Икома и холмами Камимати, впадала в устье реки Йодо-гава и лишь при сильных разливах несла свои воды в сторону Сакаи. В те времена сама Йодо-гава образовывала множество озер и болот на равнине Коти, а во время морских приливов морская вода проникала по ней далеко на юг. У подножия возвышенности Икома и ныне находят ракушечников; в те времена, поднимаясь по реке Йодо-гава против течения, можно было доплыть до подножия возвышенности Икома. Но в дальнейшем разливы реки Ямато приносили на равнину Коти все больше глины и песка, в устье Йодо-гавы образовывались песчаные отмели, которые в конце концов слились в одну огромную отмель, а некоторые земли были осушены еще во времена Хидэеси. Таким образом возникла земля современной Осаки с ее множеством водных магистралей. А сейчас казалось, будто время внезапно вернулось на две тысячи лет назад. От Осаки остался лишь холм Камимати, все остальное скрылось под мрачной, черной водой. В северной части парка Икутама, у подножия храма Такацу, куда, как гласит предание, однажды приплыл на лодке император Нинтоку, чтобы заложить здесь город, лежала лодка с крытой каютой, по-видимому, выброшенная пошедшей вспять рекой Дотонбори. Почти все улицы равнинной части города были затоплены. В более высоких местах мутная вода омывала окна второго, а в низких - третьего и четвертого этажей. На плоских крышах высотных зданий, появившихся в последние годы в Осаке, толпились люди, сумевшие избежать гибели. Они что-то тревожно кричали, размахивая руками вслед самолету. Некоторые высотные сооружения накренились из-за сдвига фундамента. Вокруг них среди пустых ящиков и мусора плавали трупы. Там, где были автомобильные заторы, вода бурлила и пенилась, как в стремнине. Движение транспорта было возможно только на отдельных уцелевших эстакадах. - Придется перенести эвакопункт на возвышенность Сэнри... - пробормотал Наката. - Свяжитесь с Д-3, пусть выскажут свое мнение по этому поводу. Думаю, на бывшей территории "Экспо-70" смогут совершать посадку тяжелые вертолеты и самолеты "Эстол", взлетающие с короткой пробежкой. Нет, пожалуй, "Эстолам" придется пользоваться шоссейной магистралью Сайгоку... Переговорите с Д-3, пусть доложат эвакокомиссин и узнают их мнение. Да, кстати, спросите, какой ущерб потерпели в Д-3 от землетрясения. Радист мучительно пытался установить связь с Д-3, находившимся в штабе командования сухопутных сил самообороны центрального округа. Наконец Д-3 отозвался. Слышимость была плохой, по кое-что удалось понять. От землетрясения на дорогах образовались трещины, разлилось озеро Коя. В командный пункт военного округа Итами хлынули беженцы, многие почти в невменяемом состоянии. Штурмуя вертолет сил морской самообороны, прибывший из Майдзуру, они буквально разнесли его на куски, и молодой, потерявший голову солдат открыл огонь. - Как открыл огонь, стрелял в людей? - Наката, приподнявшись со стула, уставился на радиста. - Нет, кажется, в воздух... - ответил ошеломленный радист, нервно крутя регулятор приемника. - Два солдата, избитые толпой, получили тяжелые ранения... Нет, один из них умер... - Бить! - заорал Наката и стукнул кулаком по столу. - Передай. Избить! Да не народ! Солдат... Командиру передай! Всех подряд... кулаком по морде... Чтобы знали!.. - Не надо так волноваться! - Юкинага положил руку на плечи Накаты, пытаясь его усадить. - Ну, прошу вас, успокойтесь! Они сами там разберутся... Среди надоедливого писка радиосигналов раздался зуммер срочного вызова. Этот громкий звук, от которого все вздрагивали, сейчас показался тихим. На цветной мозаичной светящейся карте Японии вспыхнули три ярко-красные точки - на севере Центрального района... - И Мацумото... Взрыв пика Норикура, началось извержение на пиках Якэ-гатакэ, Футо-гатакэ... - сказал радист, принявший срочный вызов. - Семь часов сорок пять минут... Из Нагано... взрыв в районе горы Такацума... На западном склоне начались выбросы пара... восемь часов ноль три минуты... - Гора Такацума? - в полном недоумении переспросил Юкинага. - Н-да... неожиданно быстро... - Наката бросил взгляд на карту. - Конечно, мы знали, что там тоже когда-нибудь начнется, по... Обе стороны большого разлома вдоль реки Итои... Горизонтальный сдвиг достиг почти двадцати метров... Кажется, население там в основном уже эвакуировали на побережье... - Но... - хрипло сказал Юкинага, рассеянно глядя на мигающие красные огоньки на панели карты, - это может повлечь за собой... Опять загудел зуммер. На карте - в Северо-восточном крае - загорелись два красных огонька. - Из Мориока сообщают... Началось извержение горы Нватэ... И на перевале Кома-гатакэ тоже... - тихо сообщил радист. Юкинага будто не слышал, застыв перед панелью. Карта Японских островов, цветная, светящаяся, казалась ему расплывчатым очертанием дракона. На хребте центральной горной гряды пульсировали - словно очаги злокачественной опухоли - ярко-оранжевые пятна, предупреждающие об опасности извержений и изменений в земной коре. Береговая линия совершенно изменила свои привычные очертания. Над голубизной во всех направлениях бесчисленными трещинами бежали светло-красные линии, протянувшись вдоль Центрального тектонического района от полуострова Кии через остров Сикоку, багровым рубцом набухала линия великого разлома. На островах, расположенных на юго-западе, на Кюсю, в Центральном крае, на Хоккайдо, в Центральном горном крае, в гористой части Канто, словно капли сочащейся крови, мерцали алые точки. И на юге края Канто, над почти полностью исчезнувшими под водой островами Идзу, не гасли такие же кровавые точки извержения вулканов. Дракон болел. Его голову, шею, грудь, лапы разъедал смертельный недуг, его внутренности палил нестерпимый жар, он задыхался, истекал кровью, корчился от боли. Все его гигантское тело длиной в две тысячи километров и площадью в триста семьдесят тысяч квадратных километров билось в судорогах, агонизировало, и конец был уже недалек. А с моря голубоватыми волнами накатывал холод смерти... Но глаза Юкинаги уже не видели Дракона. Его взгляд остановился на одной красной точке, мерцавшей на севере Центрального края, а мысли были совсем далеко. 3 Онодэра присутствовал при первом взрыве вершины Такацума, находившейся чуть севернее горы Тогакуси на границе провинций Нагано и Ниигата. Между восточной и западной сторонами великого разлома произошел сдвиг. В результате на шоссейных и железных дорогах образовались десятиметровые разрывы, русло реки Итой было искорежено, город Омати затопили воды озера Кидзаки, а Реба и его северные окрестности - воды озера Аоки. Повышение температуры почвы ускорило таяние снегов в горных системах Цукума и Хида, к тому же прошли сильные дожди, вызванные извержениями и землетрясением. Начались многочисленные обвалы в ущелье реки Итой, а вода все прибывала и прибывала и в конце концов бурными потоками хлынула во все стороны. По всему району была объявлена тревога. В течение месяца население было эвакуировано в провинцию Нагано и к побережью Японского моря. Однако вертолет сил самообороны, совершая полет над пострадавшим районом с целью изучения геомагнитного и гравитационного полей, заметил на плоскогорье Тэнгу севернее вершины Норикура в Северных Альпах нескольких человек, которые, стоя у хижины, энергично махали руками. Вертолет сел. Каково же было удивление экипажа, когда оказалось, что это отряд альпинистов, молодых людей - студентов, служащих и нескольких девушек-конторщиц. Эвакуация населения из района, прилегающего к ущелью реки Итой, производилась с пятнадцатого по второе апреля. После чего был отдан приказ о закрытии государственного шоссе N_148 и всех дорог севернее Омати и Кидзаки. Тем не менее отряд двадцать третьего апреля подошел к Омати с юга по одному из многочисленных проселков, проник в город, затем, проскользнув незамеченным мимо охраны, двинулся но платному шоссе, ведущему к плотине Куроси, откуда поднялся на плоскогорье у пика Касимаяри-гатакэ и проделал обычный для альпинистов путь через горы Оцубэтадзава, Дзидзи-гатакэ, Касимаяри, Горю, Яри и Хакуба. Молодые люди хотели всего лишь проститься с Японскими Альпами... Все ребята были молодые - лет двадцати трех - четырех. Онодэра глядел на этих усталых, обожженных горным солнцем, но явно столичных жителей, на их говорившее о достатке добротное снаряжение, и у него не было слов. Альпийская дорога, ведущая от Касимаяри к Хакуба, очень красива, отсюда открывается великолепный вид на ледниковые ущелья восточного склона, однако переход через перевал Хаппо весьма труден, и по этому маршруту обычно ходят только летом. Идти весной, особенно сейчас; когда нет прогнозов синоптиков, да еще без опытного руководителя, было просто безумием. Кроме того, в последнее время горная гряда Хида не переставала глухо гудеть; на вершинах, на склонах перевалов, в ущельях происходили скальные обвалы и выбросы пара. Отряд разделился на три группы. Первая попала в снежную бурю и три дня отсиживалась в хижине Тэнгу. Следующая за ней группа укрылась в хижине Карамацу, а третья едва добралась до хижины Горю, потеряв одного человека на перевале Хаппо. И все же, переждав буран, отряд двинулся дальше. Передовая группа при восхождении на вершину Йари попала в снежный обвал, вызванный внезапным землетрясением, и потеряла одного человека. Ребята дождались вторую группу, и все вместе начали откапывать засыпанного товарища. Работали часа два. Парень был жив, но получил ушибы и обморозился. Группы соединились у подножия Хакуба. Вокруг не было ни души. От дороги, которая, разветвляясь, вела вниз, ничего не осталось. В северной части горы Се-Хюга бездонная трещина отрезала верховья заваленной снегом реки Мацу-гава. Под отелем "Сарукурасо" образовался обрыв, со дна которого поднимался пар. Погода опять изменилась. Густой туман окутал окрестности, затем разразилась страшная снежная буря, которая бушевала четверо суток. К счастью, и в отеле и в хижине были запасы продуктов и топлива, но одна из девушек все же заболела воспалением легких, а двое парней получили переломы при падении. Дождавшись конца снежной бури, они двинулись на север, дошли до хижины Цугаике, попытались спуститься к станции Хакуба-Оикэ, но обнаружили, что на юго-западном склоне пика Хиодори образовалась гигантская трещина, поглотившая хижину Содай и отрезавшая путь вниз. А вся северная часть района, включая склоны пика Хати-гатакэ и устье рек Огоню и Ренгэю, была покрыта глубоким снегом. Под ним беспрестанно образовывались новые трещины, отовсюду бил пар. - Ну, спустились бы к станции Хакуба-Оикэ, а дальше что? - спросил Онодэра лишенным всяких эмоций голосом: какой смысл ругать этих идиотов? - Там обвал перегородил реку, и она разлилась... - А шоссе N_148 на всем пути непроходимо? - спросил один, видно главный в отряде. - А как ты думаешь, почему бы еще проход по нему был запрещен? - их легкомыслие обезоруживало Онодэру. - Берега реки Итой сдвинулись по вертикали больше чем на десять метров. Кстати, неужели, зная это, вы нарушили запрет? - Откуда нам знать, по телевизору только две программы работают, а газеты через день выходят, и то факсимильные... - капризно сказал скуластый парень. - Да ладно, можете не говорить дальше! Все только и делают, что читают нотации. Но горы - понимаете? - это смысл нашей жизни. Почему нельзя сказать последнее "прости" этим прекрасным Японским Альпам, если они вот-вот исчезнут? И вообще мы готовы умереть здесь, в горах... За тем мы сюда и шли... - Ну что ж, пожалуйста!.. - Онодэра повернулся к ним спиной и направился к вертолету. - Нам только легче - меньше работы. Как я понял, два ваших товарища уже добились этого? Можете последовать их примеру... У Онодэры было такое чувство, словно душа его выгорела дотла. Он вдруг вспомнил, как, вернувшись в свою квартиру после долгого отсутствия, побил забравшихся туда молодых ребят, наркоманов. Сколько времени прошло с тех пор?! Тогда он еще был способен и избить, и выгнать сгоряча, и вдруг стать мягким и жалостливым. Теперь он другой. Будто тело, и душу покрыла сухая, толстая как у слона кожа. Да, делаюсь противным, черствым человеком, мельком все же подумал он, испытывая к себе нечто вроде жалости. Или он слишком уж устал, словно вдруг сделался глубоким стариком. И к тому же... С жестоким чувством - словно топит человека, сунув его головой в воду, - он не дал всплыть в памяти слову "Рэйко". Казалось, не сдерживай он, подобно расчетливому холодному убийце своих эмоций, и это слово набросится на него, поднявшись со дна сознания со стремительностью подводной лодки. Тогда заскорузлая твердая корка, покрывающая душу, растрескается, вся боль огненной лавой хлынет наружу, и он вновь забьется в судорогах, катаясь по земле и раздирая грудь... В тот день, услышав по телефону голос Рэйко, звонившей с хайвея Манадзуру, Онодэра как безумный выскочил на улицу. Бежать... бежать... скорее!.. Но куда, разве добежишь из Токио до Идзу?.. Ни о каком транспорте не могло быть и речи. Он примчался в Итигая, кричал, требуя немедленно поднять его на вертолете, избил двух офицеров, пытавшихся его утихомирить... Его скрутили, он вырвался и опять выскочил на улицу... Что было потом, он не помнит. Пришел в себя на бронированной амфибии сил самообороны, которая переправлялась через реку Сакава. Но дальше Одавары проезд был запрещен даже для транспорта сил самообороны. Потом он вдруг увидел себя царапающим горячий пепел, смешанный с пемзой и вулканическими бомбами, у обочины дороги перед городом Одавара, превратившимся в серую пустыню. И он лежал на этом мертвом слое пепла и в голос рыдал без слез. Почему-то на нем была изодранная полевая форма майора армии сил самообороны. Каска съехала набок, одна щека рассечена, пальцы правой руки ободраны в кровь, на левой кисти тоже косая ссадина. Брюки и полуботинки оказались свои. Он был там на следующий день после большого извержения, он узнал об этом много позже. Над Фудзи все еще полыхало багровое зарево. Не похожая на себя гора все еще извергала черный дым и осыпала все вокруг пеплом. Из Одавары было видно, как по склону Хаконэ, извиваясь, течет багрово-черная лава. Бесился жаркий, опаляющий ресницы ветер. Уже после того, как он пришел в себя, его не раз охватывало безумное желание броситься в этот раскаленный, смешанный с пеплом вихрь. Хотелось кричать и разгребать, разбрасывать во все стороны пепел - ведь там, под толстой серой пеленой, возможно, где-то лежала Рэйко... Вернувшись в штаб и не слушая увещеваний Накаты и Юкинаги, он бросился к начальству и потребовал, чтобы его направили в спасательный отряд. Д-2 сначала размещался в штабе двенадцатой дивизии в Сомахара в провинции Гумма, но когда оставаться здесь стало опасно, перебрался в тридцатый пехотный полк в Сибата провинции Ниигата. Онодэра прибыл в Сибата и сразу же отправился во второй полк в Этиго-Такада. Здесь он помогал эвакуировать население из пострадавших районов в Мацумото и Нагано, стараясь попасть на самые опасные участки. Он работал вместе со спасателями сто седьмого инженерного полка, вывозя людей, оставшихся у подножия Асамы и Эбоси и отрезанных от всего мира бесконечными извержениями и обвалами. Он совсем не отдыхал и почти не спал. Когда ему говорили, что необходим отдых, он просто не понимал, о чем идет речь. Конечно, иногда, не отдавая себе в том отчета, он засыпал где-нибудь в палатке, или за рулем грузовика, или в полуразрушенной заброшенной хибаре. Так прошел месяц, и он бы не мог последовательно восстановить его в памяти. Смутно вспоминал, как вел над обрывом сквозь рушащиеся скалы обшитый железом фургон, или засовывал в трещину скальной стены шашки динамита, или с плачущим ребенком на руках переходил вброд бурный поток... И все время он ощущал колючий сквозящий ветер в выжженной пустыне души. А когда на волнах этого ветра всплывало известное имя, он инстинктивно, рукой профессионального убийцы погружал его в холодную пучину. И так без конца... Что же со мной происходит? - думал он иногда. Да, он наполовину мертв, даже не наполовину, а совсем - ведь его душа умерла. Он просто вынужден позволить телу дождаться того момента, когда наступит естественный конец этому монотонному и горестному однообразию, именуемому жизнью. И тогда он весь погрузится в темную, холодную воду - так же, как то имя, которое он сотни раз убивал и погружал в эту воду - и перестанет что-либо понимать, и все исчезнет... - Томита-сан... - неторопливо, словно у него было самое обычное, будничное дело, Онодэра подошел к вертолету, ожидавшему его с запущенным винтом. - Сколько человек мы можем взять на борт? - Двоих... - крикнул пилот, оборачиваясь. - У нас, правда, шесть мест, по сам понимаешь, аппаратура. А снимать времени нет. Онодэра медленно покачал головой. - Ты уж как-нибудь постарайся взять четверых. Раненых и больных. - Да ты что?! - замахал руками пилот. - Где я их размещу?.. - Я же останусь... - сказал Онодэра. - Одного посади рядом с собой, а троих как-нибудь устрой сзади. Послушай, а нельзя ли для остальных дураков вызвать транспортный вертолет из Мацумото, из тринадцатого полка? - В Мацумото только два вертолета в учебном отряде, но они меньше нашего... Впрочем, постой-ка, на аэродроме в Мацумото есть один большой вертолет. Он вчера совершил в Мацумото вынужденную посадку. Если двигатель исправили... - Он-то может поднять человек пятнадцать... - Онодэра посмотрел на часы. - Давай, попробуй связаться. Сейчас семь часов шестнадцать минут. Попроси на часок завернуть сюда, прежде чем пилот начнет свой рабочий день. - Не знаю, не знаю... Все дело в горючем, а в Мацумото его не очень-то много... Если только снабженцы подкинут... - А ты что-нибудь придумай, скажи, что здесь дети и женщины, что среди них дети офицеров... - Попытаюсь. Ну, а не получится? - Тогда поведу этих дураков вниз, спущусь как-нибудь, во всяком случае попытаюсь спуститься до Отари. Я только что смотрел, вроде бы обвалы к северу от Отари не такие уж и страшные. Если идти по левому берегу, думаю, можно пробраться к шоссе Мацумото. - Надо бы поторопиться... - сержант Томита протянул Онодэре портативную рацию и посмотрел через ветровое стекло в небо. - Погода опять должна измениться. Предупреждают о возможности сильных ветров. Поеживаясь от поднятого винтом вихря, Онодэра отошел от вертолета. Ребята, которые держались, поодаль, словно боясь работающего винта, сейчас же подбежали к нему. - Вы, надеюсь, пошутили? - озабоченно сказал длинноволосый парень в очках. - Ведь вы не улетите без нас? - Взять всех невозможно. Сами должны понимать... - проверяя питание рации, ответил Онодэра. - Возьмем только раненых и больных. Их четверо, кажется? - Еще бы одну женщину... - умоляюще попросил парень могучего сложения, но с совершенно детским лицом. - Она очень ослабла. Ну, пожалуйста, возьмите ее!.. - Некуда. Взять можно только троих, даже если я останусь... - А что же нам делать? - Ждать, что же еще. Если повезет, через тридцать минут за вами прилетят, - нажав кнопку рации, Онодэра вызвал пилота. - Сержант Томита, с Мацумото связался? - Связь плохо работает... - раздался прерывистый голос пилота. - Еще попробую, когда поднимусь... - Кажется, эта рация тоже барахлит... - Онодэра нахмурил брови. - Ну, как слышимость? Перехожу на прием. - Не оч... Это... и... ломан... Втянув голову в плечи, Онодэра зашагал в сторону горной хижины. Но прежде чем он достиг ее, гора грозно загудела, земля заходила ходуном. Над гребнем Корэнге неторопливо и плавно, словно в замедленной съемке, поднялся и опустился снег. В ясном, чуть ветреном небе появилось какое-то белое облако, которое понеслось к югу. - Быстрее! - крикнул Онодэра. В полутьме хижины он увидел нескольких человек. Пахло потом, немытым телом, и ко всему еще примешивался запах крови. Девушка, заболевшая воспалением легких, была без сознания, с высокой температурой. Онодэра вытащил из висевшей через плечо походной аптечки шприц и быстро ввел ей антибиотик и витамины. Потом он посмотрел обмороженного парня. Он тоже был в довольно тяжелом состоянии. Онодэра тоже сделал ему укол. Чем еще он, дилетант, мог им помочь? У одного парня, похоже, был перелом ключицы, ребра и предплечья, у второго - ноги. Вместе с ребятами Онодэра соорудил из нейлоновой палатки подобие носилок. Когда пострадавших уже собирались перенести в вертолет, Онодэра заметил в углу хижины девушку. Она спала, прислонившись лицом к стене. Кивнув на девушку, Онодэра вопросительно взглянул на стоявшего за его спиной парня. - Лучше ее не будить, - сказал тот, хмуря брови. - Она в невменяемом состоянии. Шок, что ли... Не придав его словам значения, Онодэра подошел к девушке и положил руку на ее худенькое плечо. Волосы и одежда девушки были в грязи, но модный костюм еще сохранил яркость. В таком костюме, не по горам лазать, а по подиуму ходить, подумал Онодэра. И такую девчонку тащить в альпийский поход! Девушка полулежала, прислонившись спиной к стене, грязное, в потеках косметики лицо было заплакано. Иногда она шумно, словно всхлипывая, вздыхала и вздрагивала всем телом. - Нет, не хочу! - крикнула она, сжавшись в комок, как только рука Онодэры коснулась ее плеча. - ...Я не могу больше идти. Оставьте меня... Ой, мама!.. Помогите!.. Она всхлипнула, и Онодэра легонько похлопал ее по щекам. - Веселее! Скоро за нами прилетит вертолет и всех спасет. Давай, собирайся, и будем ждать все вместе. А пока помоги перенести больных и раненых. Девушка испуганно и удивленно посмотрела на него. Это было лицо маленького затравленного зверька. Онодэра почувствовал на секунду, как что-то мелькнуло в дальнем уголке его памяти. Но он не стал в этом копаться, повернулся к девушке спиной и быстрым шагом покинул хижину, чтобы руководить погрузкой больных. Ветер усилился. Высоко в небе быстро неслись облака, но день был на удивление ясный. Сквозь вой ветра и шум винта Онодэра услышал крик. Краем глаза он увидел, как из хижины выбежала крохотная фигурка и, спотыкаясь, направилась к ним. Ребята возились с погрузкой носилок. - Обмороженного положите за задними сидениями поперек! - командовал Онодэра. - Аппаратуру накройте одеялами, а его - сверху и привяжите ремнями. Над ущельями сильно трясет. Больную девушку посадите прямо в спальном мешке на заднее сидение и тоже хорошенько пристегните. Парня с переломом руки - рядом с ней, а парня со сломанной ногой - рядом с пилотом. Быстро! Потом Онодэра, хлопнув по плечу пилота, смотревшего все время в небо, крикнул: - Ну, связался? - Все объяснил, но ответа еще нет, - сказал пилот. - Двигатель вроде исправили. Пилот того вертолета, сержант авиаслужбы Ямагути, мой однокурсник, да еще мы из одной деревни. Думаю, он сумеет, как-нибудь уломать начальство и получит разрешение на полет. - Ты сказал им, о ком идет речь? - Да что ты! Сказал, что это местные жители застряли после обвала, не могут выбраться... Кивнув пилоту, Онодэра захлопнул дверцу. За спиной он опять услышал похожий на визг крик. В этом прерывистом крике было что-то знакомое, и он невольно обернулся. Яркая, желто-красно-сине-зеленая фигурка, шатаясь, приближалась к нему. - Онода... сан... Онодэра вгляделся в девушку. Зыбкое, как легкое облачко, воспоминание никак не принимало отчетливых очертаний. Это жалкое и смешное личико, все перепачканное косметикой, расплывалось, словно было не в фокусе. - Онода-сан... Вы же Онода-сан... - приближаясь, говорила девушка. - Нет, Онодэра... - сказал он, глядя на девушку со все возрастающим изумлением. - Как вы здесь очутились?.. Мако... Кажется, ее полное имя Масуко. Та самая девушка, хостэс из бара на Гиндзе. Она совершенно не изменилась с тех пор, как он видел ее в баре и в ресторане. Миниатюрная, как ребенок, нарядная, как пирожное, Мако тогда показалась ему очень молоденькой, а сейчас ей можно было дать лот семнадцать-восемнадцать, а то и меньше, в общем совсем девчонка. Масуко бросилась на грудь Онодэре и истерически зарыдала. - Как мне было страшно! Онода-сан... Мако устала, она не может ходить... Она боится... Спасибо, что пришли спасти меня... А я уж думала все, конец... Так холодно... так страшно... Когда, наконец, эта девчонка правильно запомнит мое имя? - рассеянно думал Онодэра, успокаивая ее, как малого ребенка. - Ну, ну, все, все, не надо плакать... - говорил он, чувствуя, что совсем не подх