Дин Кунц. Мутанты --------------------------------------------------------------- OCR: Д-С --------------------------------------------------------------- Часть первая. ПОИСК Глава 1 "Джамбо-10" выбился из строя. - "Джей-10", вернись на место, сбрось газ до нуля, выполняй, "Джей-10"! "Джамбо-10" рванул еще дальше из передней шеренги, развернулся и посмотрел назад. Он шел во второй волне десанта, которая мчалась к расстилавшейся внизу искореженной войною равнине. Третья волна крушила сами камни, которые с грохотом обрушивались с горы, гонимые неудержимой силой десяти тысяч тонн легированной стали, бешено атакующей неподвижный объект на вражеском фронте. - "Джей-10", у тебя неполадки? Проверь системы и доложи немедленно! Он должен убраться. Они пока думают, будто у него просто поломка. Прежде чем в их тупых головах забрезжит истина, надо действовать. Он располагает самое большее считанными секундами, чтобы выйти на другой уровень высоты и повернуть назад, нацелив ракеты куда следует. Главное вдруг осенило, что он не машина. - "Джей-10", докладывай! Бойня внизу превратила равнину в гиблое место. Лазерные пушки, как ядовитые великаны, далеко изрыгали едкую пену, против которой даже стальные каркасы не могли выстоять мало-мальски существенный период времени. Друг на друга неслись уже сорок "Джамбо" - по двадцать с обеих сторон, - а через минуту-другую еще сто двадцать принялись метать снаряды и обмениваться направленными лучевыми ударами. Бомбы со сжатым газом впивались в землю на тысячу футов впереди и взрывались, опрокидывая "Джамбо" третьей волны. Три из них завалились, перевернулись на спину, и лежали с крутящимися шасси, словно беспомощные черепахи. В строю открылась брешь. Если удастся нырнуть в дыру, пока генералы не сообразили, что у него не просто поломка, можно перевалить за горный хребет, свернуть к высокой площадке, а оттуда уж стартовать. Он чуял, как в электронных схемах копошатся длинные контрольные щупальца генералов, выясняя, почему он не докладывает. Но он теперь знает, кем был. И кем не был. Он не машина. Не "Джамбо" - одна из универсальных, сложнейших систем вооружения. Он был человеком. Пускай у него отобрали тело, оставили один мозг - это все равно человеческий мозг, личность. - Дезертир! "Джамбо-10" - дезертир! - заорал офицер, проводивший зондирование. Значит, секунды развеялись в прах. Он придал своему гигантскому корпусу максимальную тягу, атомные двигатели взвыли, вырабатывая лишь малую долю гой мощности, какую могли обеспечить. Пятьсот тонн стали жалобно заскулили, закашляли, разом рванулись вперед и вверх. - Третья волна, идите на перехват "Джамбо-10". Перехватите и уничтожьте его! Он развернул пушку дугой почти на сто восемьдесят градусов, веером накрывая третью волну самым мощным лучом. "Бамп-бампа-бамп!" - протрещали стволы, выпустив дымовые гранаты, чтобы прикрыть отступление. Скалы внизу рассыпались в пыль, шасси вспахивали землю, вспороли и разметали выросший впереди холм. Теперь дым окутывал все вокруг плотной завесой. Слева что-то мелькнуло. Из туманной пелены вынырнул "Джамбо-34". Сверкавшие красными драгоценными камешками глазки радара порыскали по сторонам, уставились на него и разгорелись еще ярче. Нацелилась лазерная пушка. "Джамбо-10" выдвинул щит, оснащенный энергетической сетью, и опалил "Джей-34" таким жаром, что в его пушке расплавились крошечные проволочки, приведя в негодность спусковой механизм. "Джей-34" потребуется время, чтобы из слипшихся в один ком бесполезных деталей сотворить новые и произвести замену. "Джамбо-10" поскорее помчался дальше. На вершине хребта выскочил из собственной дымовой завесы, перевалил через край и рухнул на ровную площадку. Панорама битвы внизу по-настоящему впечатляла. Гигантский живой мозг заставлял боевых роботов яростно раздирать друг друга в клочья. Вместо крови кругом был расплавленный металл и искореженные транзисторы. Сетессины атаковали родную планету ромагинов, высадившись со своими "Джамбо" в Адской пустыне. За последние восемнадцать часов они вторглись в долины, но дальше им не пройти. Ход сражения уже переменился. Впрочем, напомнил он себе, его это больше ничуть не волнует. Он не боевая машина для защиты Высших Интересов ромагинских миров. Он был человеком. Человеком из деревушки под названием Большие Деревья, откуда его выкрали и лишили тела. А заодно и любви. Он развернул исполинскую машину на гидравлических лапах, вытянул сверкающие отполированные стволы ракет и отключил все остальные системы, за исключением противорадарного щита, который прикроет его от ромагинских снарядов, когда он достигнет верхних слоев атмосферы. Над краем хребта поднялись три "Джамбо", покрутились, повертели носами туда-сюда, разыскивая его. Один заметил, издал пронзительный свисток оповещения, одновременно шарахнув во всю мощь ракетами, и те на излете подожгли дальний холм. Находясь в недосягаемой для поражения зоне, он дезактивировал щит, направив всю мощность в ракетные двигатели. Ему не терпелось скорее убраться. Как можно скорее. На него вдруг сокрушительно нахлынули думы о событиях недавнего прошлого и о теперешнем своем положении. Он - человек без тела, но мысль эта накатывала с силой огромной темной волны. Он неохотно позволил себе с головой нырнуть в эту волну. И увидел сон. Давным-давно, до роковых времен, жила-была деревушка, раскинувшись под деревьями с темно-красными листьями величиной в человеческий рост, под которыми прятались гроздья соблазнительных желтых плодов - круглых, полупрозрачных, дымчатых, сладких, прохладных. На левой околице деревушки последние купы деревьев обрывались у края широкого, поросшего травой поля, простиравшегося почти до горизонта, до подножия легендарных пурпурных гор - естественно, обожествленных, - где вступали в свои права леса. За горами высились другие горы. Потом другие леса. Потом снова равнины. То был мир примитивный, но это не значит - несчастный. Справа от деревушки тянулся песчаный берег, покато спускавшийся к кристально синему океану. Огромное зеркало вод уходило за горизонт и ежевечерне переливалось оранжевыми и розовыми, зелеными и синими отблесками заката. Давным-давно, до роковых времен, жили-были в той деревушке люди. Они ели плоды деревьев с красными листьями и рыбу из океана. Время от времени спускался с небес великий корабль богов и доставлял им другую еду, непривычную. На боку у него красовались странные слова: "Корабль No 454 Научного Общества Охраны Примитивных Культур". В том Эдеме он оставался единственным пришельцем из внешнего мира, и простой деревенский люд принимал его за посланца Всевышнего Бога, ни больше ни меньше. Люди те были смуглыми, с прямыми черными волосами, с глазами, похожими на кусочки черного дерева, светившимися изнутри светом, которым их одарила Природа. Кожа на идеальных телах отливала бронзой. Мужчины проворные и мускулистые, женщины нежные и грациозные. А потом с неба свалились визжащие драконы, осквернив безмятежный мир. Взревело, затрещало пламя... Спалило поля, обуглило песчаный берег, уничтожило деревья... И явились мужчины - бледные, круглолицые, дряблые, словно черви, - в диковинных штанах и пенистых крахмальных рубахах, в шлемах с перьями, пристегнутыми под подбородками усеянными драгоценностями застежками. И с оружием... С огнем... С болью... С ревом, какой издают боги в смертных муках... А когда драконы, кашляя, унеслись прочь, позади лежала пустая деревня. Они унесли с собой всех и каждого, чтоб использовать в своих целях. И, что самое страшное, прихватили двоих - Тоэма, симпатичнейшего в деревушке мужчину, почти мальчика, мечтателя до мозга костей, мастера искрометных речей, и Тарлини, его любимую, его единственную, его сладчайшую. Тарлини с нежной и мягкой фигуркой, Тарлини с глазами, как бархат ночи, с волосами, отливавшими темным золотом. Тарлини со сладостным телом, с земной, цветочной, лунной душой... А еще хуже, что, прихватив этих двоих, они их разлучили... С той поры он не видел своей Тарлини. Его "заморозили", поместили в комнату, куда не проникали лучи солнца, где он дожидался того утра, когда они усыпили и умертвили его. Он фактически умер, ибо очнулся, не помня, что жил когда-то на свете. Очнувшись, он был "Джамбо-10", сверхъестественным металлическим созданием, которому после обучения (проводившегося в сугубо пропагандистской манере) предстояло сражаться за интересы ромагинов и преисполниться ненависти к сетессинам. Впрочем, парки, богини судьбы - дамы коварные, - частенько передумывают и протягивают руку тем, кого только что бессердечно пытались стереть в порошок. Клото, прядя нить его жизни, быстренько умыла руки и потянулась к другому клубку. Лахесис, отмерявшая длину нити, решилась тихонько ее измочалить, практически сведя на нет. Но теперь, когда вперед вышла Атропос с золотыми ножницами, чтобы окончательно ее перерезать, сердце Клото дрогнуло. Может, в тот день она мучилась от безделья и выискивала, чем бы заняться - все равно чем. Как бы то ни было, она остановила Атропос вежливым словом и холодным взглядом и вновь принялась прясть нить мужчины по имени Тоэм, на сей раз покрепче. Капельница с наркотиками в колоссальной машине-убийце начала пересыхать раньше времени... Заключенный в темницу мозг стал выкарабкиваться из накрепко сковывавших его наркотических щупалец... Кап-плюх.., все, сухо! Он медленно пробудился. Снова придя в себя, минуту лежал неподвижно, напрягая страдающий мозг, чтоб подумать. Его имя - Тоэм, но существует он в виде "Джамбо-10". Это значения не имеет. "Джамбо-10" сам по себе - небольшой город, грандиозная сложная структура с микроминиатюрными компонентами, позволяющими производить, создавать, строить все что угодно. Включая новое тело. В маленьком отсеке под палубами покоятся химические баллоны с содержимым, которое почти неприметно поплескивалось в вакууме, поджидая, когда будет брошено нужное семя, чтобы разнообразные элементы слились и сформировали человеческое тело. Рядом с этим отсеком в стенах прятались умные робохирурги, готовые пересадить человеческий мозг в выращенное в пробирке тело, на случай если "Джамбо" когда-нибудь свалится на вражескую территорию и оператору придется спасаться. Пускай даже машина останется недвижимой, мужчина с крепким телом способен причинить много вреда в тылу врага. Без дальнейших раздумий он поставил баллоны на разогрев, ввел необходимый катализатор и уведомил хирургов-нелюдей, чтоб готовились. Он снова получит тело, хоть и не свое собственное. Открыв наружные линзы, исследовал все точки пространства, по несколько минут вглядываясь в каждую из семи телекамер, вмонтированных в башенку на верхушке головного отсека. Кругом расстилалась и все пронизывала чернота. Это что - сердце Бога? Он абсолютно не представлял, где находится. Генералы, естественно, не снабдили его ни одной звездной картой, поскольку намечалась совсем не космическая операция, а простое оборонительное мероприятие против вторжения армии сетессинов. И теперь он затерялся среди перепутанных звездных трасс, одинокий, как никогда в жизни, бесцельно дрейфующий, неотступно думая о Тарлини. Им предстоял связующий ритуал через месяц, после того как они полюбили друг друга и удостоверились, что подходят друг другу. Он поклялся себе отыскать ее. Спасти ее. Неужели она тоже стала мозгом военной машины? Неужели они уничтожили это прекрасное, нежное физическое существо и всадили серые клетки в электронное чудище? Она наверняка сбита с толку, испугана. Он помнил тот ужас, который испытывал сам, несмотря на дурман успокаивающих средств, когда роматины давали ему образование, прежде чем засадить в робота. Примитивный разум заполонили и жестоко ошеломили факты, противоречившие всему, что он якобы знал, - одна только мысль о существовании в галактике сотен миров с миллиардами людей чего стоит! Тарлини непременно понадобится поддержка и утешение. Скользя в гладкой пустоте, он решил, что обязательно должен сориентироваться, а потом отомстить. Как-нибудь, каким-нибудь образом разыскать ее и тех, кто ее забрал. Он все еще мрачно размышлял на сей счет, когда экран радара вспыхнул и издал тоненький писк - бли-ип! Окинув экран внутренним "глазом", обнаружил маленькую зелененькую точечку. Она быстро приближалась. И превосходила его по размерам в пять с лишним раз. Он вооружился до зубов, приготовился пережить шок, совершая убийство. Убивать ему доводилось и раньше, но всегда под действием наркотиков, неосознанно. Теперь, разумеется, будет иначе. Однако с момента сошествия с неба драконов на деревушку, раскинувшуюся под деревьями, к нему никто милости не проявлял, и он намерен платить той же монетой. Помигивая, как бы в знак предупреждения, зеленое пятнышко надвигалось и разрасталось. Он спокойно навел лазерную пушку точнехонько в центр подлетавшей громады, переключил магнитные тепловые шиты в положение готовности и стал ждать. Во чреве лежали семь ракет с боеголовками. Обождем еще одну минутку, пока расстояние не сократится на несколько сотен миль. Лучше действовать наверняка. - Эй, там! - прозвучал у него в кишках пробившийся в радиоприемное устройство голос. Он вздрогнул. - Я говорю - эй, там! Это Летучая библиотека номер семь. Не желаете ли какой-нибудь информации, новостей или чего-нибудь почитать? Он сглотнул воображаемую слюну и немножечко успокоился. Слегка ослабив защиту, вымолвил: - Где я? - Вы что, не знаете, где находитесь? - недоверчиво переспросил голос. - Нет. - Дружище, вам надо подняться на борт за подобными сведениями, за звездными картами и всем прочим Нам легче было б беседовать лично. - Не могу я высаживаться. Я - боевая машина, мозг, вставленный в эту груду металла. - Ой, Боже, - сказала библиотека. Минуту царило молчание. - А по радио нам нельзя побеседовать? - Слушайте, - продолжала библиотека, - у меня тут пустой грузовой отсек. Я люк открою и вас впущу. - Вы уверены? - уточнил он, пытаясь представить размеры библиотеки, способной с такой легкостью проглотить "Джамбо", и испытывая легкое изумление. - Вы удираете? - Я... - Ну, радар тут показывает три огонька, которые заходят на вас с хвоста. Пока не поймали, предлагаю спрятаться. Он снова сглотнул - так же фигурально, как в первый раз, - и осторожно причалил к гигантскому кубику, сверкавшему, точно надраенная медь. Люк распахнулся, будто челюсти аллигатора-великана, открыв теплое, залитое синим светом нутро. Он заглушил все двигатели и влетел направленным рывком, постреливая туда-сюда химическими тормозными ракетами. Чистенько, без труда проскользнул между порогом и косяками. Когда "Джей-10" вошел целиком и с шумом заскрежетал по полу отсека, впустившая его пасть закрылась, заметя все следы. - Из ромагинов, как я погляжу? - догадалась библиотека. - Не по рождению! - Разумеется. Ох, Боже мой, нет, конечно. Своих они не станут использовать в подобных целях. Расскажите-ка, как вы сообразили, чем были.., верней сказать, кем? - Когда очнулся, нашел пустую пробирку и бездействующую систему подачи наркотиков. Похоже? моя ампула опустела раньше времени. - Ясно. Ой как хорошо! Замечательно! - Да, но.., мне хочется только найти Тарлини. - Тарлини? О, сладостные мечтания... - Угу. Мою женщину. - Ох, Боже мой. Как грандиозно. Героический поиск и все прочее. Великолепно, великолепно! - Так вот я и подумал, может, вы мне расскажете, как ее разыскать, - Ну, о данной конкретной молодой леди мне ничего не известно. Однако вы можете изучить ромагинскую культуру, разузнать о них кое-что истинное. Вы явились, как я полагаю, из примитивного мира, ибо именно там они добывают основную долю мозгов для своих "Джамбо".., к вящему ужасу Научного Общества. Вам понадобится серьезное образование, чтоб уяснить вероятную судьбу этой Тарнилу... - Тарлини. - Да-да, Тарлини. Все равно вам понадобится серьезное образование, чтобы понять, что могло с ней случиться и какие пути к действиям перед вами открыты. Почитайте книжки по ромагинской культуре, "Историю века", тома с шестого по двенадцатый, и ежедневные газеты за прошлый месяц. - Подключите меня к ним. - Вас наверняка заинтересуют последние проделки мутиков. В газетах полным-полно сообщений. Любопытнейшие вещи. Говорят, будто Порог в самом деле начинает совершать негативные колебания под воздействием мутиков, и во многих случаях молекула скорлупы трескается, хотя полный успех им пока не дается. - Что? - Прозвучавшее больше всего смахивало на пустую болтовню, головоломку и прочую белиберду. Библиотека на миг умолкла. - Ох, догадываюсь, что это вас не заинтересует. Вы, должно быть, не знаете ни про мутиков, ни про все остальное. - Кто такие мутики? - Мы вас просветим. Вот именно. Вы, узнаете обо всех чудесах галактики. Я, - признался гигантский кубик, плавно переходя на тихий, конфиденциальный тон, - втайне сочувствую деяниям мутиков. - Ну ладно, если я смогу выяснить насчет Тарли..... - Отзовись! - рявкнул, сотрясая череп, знакомый голос. - Ох, Боже, - вздохнула библиотека, - по-моему, у нас там, снаружи, гости. Глава 2 - Что они собираются делать? - Предоставьте это мне, - сказала библиотека. Тоэму послышалось, будто она захихикала. - Эй, седьмая Летучая библиотека, отвечайте! - Слушаю, сэры, - почтительно отозвалась библиотека. - Чем могу помочь? Что-нибудь почитать, научные материалы, новости? - Информацию! - Слушаю, сэры. - Мы вели мониторинг за "Джамбо", дезертировавшим из рядов ромагинов. Он исчез с наших экранов в этом районе. - Да, сэры. Я свидетель. Еще говорю себе, мол, очень уж смахивает на простое хамство. Нехорошо, говорю, выглядит. - Что нехорошо выглядит? - Его отловил грузовой корабль сетессинов. Завернул за меня, прикрывшись от вас, как щитом, джентльмены, а его подхватил. Наступила минута молчания, покуда три "Джамбо" советовались между собой и с генералами, сидевшими дома. - Куда пошел грузовик? - спросил наконец кто-то из них. - Кажется, отчалил к квадранту, где находится ипсилон Стрельца. - А поточнее нельзя? - Никак нет, сэр. Меня слишком обеспокоил флот боевых крейсеров, который висел подальше в ожидании возвращения грузовика. - Боевые крейсеры? - повторил голос. - Еле заметные точечки. Расположились довольно-таки далеко. Возможно, штук десять. - М-м-м.., ладно, - нерешительно запнулся голос, который явно принадлежал ромагину, взявшему в свои руки примитивный мозг и контроль над машиной. - Знаю, вам хочется нагнать негодяев и преподнести им хороший урок, - продолжала библиотека. - Ну, мы, пожалуй, чересчур заняты в данный момент, - отвечал ромагин, рисуя в воображении десяток крейсерских кораблей с сотнями пушек и в непроницаемой броне. Засим их, видимо, отозвали, ибо взрыв ракетных двигателей на краткий миг глухим эхом раскатился внутри куба. Он отключился от портативной линии связи, которую протянула к нему библиотека, подсоединив к своему банку данных. - Нашли что-нибудь? - Они продают всех женщин в наложницы, - мрачно доложил Тоэм. - У них невольничий рынок в мире Базы-II, куда привозят самых красивых девушек. - А она, как я понимаю, самая красивая. Он смолчал. - Ну, - не отставала библиотека, - а что вы думаете о последних приключениях мутиков? Восхитительно, правда? - Я не понял ни слова, - отрезал Тоэм. - Что такое Порог? И, раз уж на то пошло, что это за чертовщина - негативные колебания и молекула скорлупы? - Вы хотите сказать, будто не знаете? - Знал бы, не спрашивал. - О Боже. Что ж, позвольте начать с начала. Все миры нашей галактики были освоены людьми с планеты Земля. Большинство планет жили мирно, заключив взаимные соглашения о торговле, в результате чего образовалась Федерация. Планеты, заселенные приверженцами древней политической фракции под названием "Правра", получили известность в качестве ромагинских миров - названных так в честь их первого президента, - и их вышибли из Федерации за отказ присоединиться к программе разоружения. В точности то же самое произошло и с планетами, заселенными представителями фракции "Левра", которая много лет, на протяжении нескольких последних веков, была и остается смертельным врагом "Правры". Две эти клики создали колоссальные армии и флоты и ввязались в серию войн, продолжавшихся восемьсот лет. За все это время целая галактика не знала ни минуты покоя. Федерация, следуя первоначальным своим намерениям, разоружилась, и, сталкиваясь с превосходящей мощью враждующих сторон, ни единого разу не сумела остановить бойню. В-третьих, существуют миры, вроде вашего собственного, где вышеупомянутые фракции деградировали, и люди там поколениями ведут жизнь примитивных племен. Научное Общество Федерации пытается их охранять. Однако обе воюющие стороны совершают на примитивные миры набеги ради мозгов. Тоэм вздохнул. - Пока все понятно. - Это лишь предыстория. Так вот, первые войны велись исключительно с применением ядерного оружия. Возникло жутчайшее радиоактивное загрязнение. Естественно, стали рождаться мутанты. Но обе стороны, вместо того чтобы осознать свою ответственность за этот новый кошмар, принялись убивать мутантов в момент появления на свет. В подполье собрались несколько групп сочувствующих нормальных людей, ученых и религиозных деятелей, которые начали похищать новорожденных мутантов. По всей галактике уже не один век существуют респектабельные колонии ненормальных. Ромагины и сетессины неоднократно инициировали кампании по уничтожению этих полулюдей. Но окончательно так ни разу и не преуспели. Хоть сегодня насчитывается менее десяти тысяч мутиков, коллектив это вполне жизнеспособный. Они открыли способ избавить галактику от обоих воинственных народов и, обладая определенными парапсихическими талантами, от рождения присущими каждому мутанту, смогли разработать дерзкий план. Ромагины и сетессины сообразили, что план этот осуществим, и немало перепугались. Сейчас на мутиков развернулось крупнейшее в их истории наступление. Они борются за свою жизнь. - А каким образом? Я знаю историю, и меня всегда смущал метод уничтожения поджигателей войны. - Так вот, Порог - это единая молекула, составляющая барьер квазиреальности между бесконечной чередой реальностей. Когда энергетические сети... Тоэм вздохнул и перебил: Что такое квазиреальность? - Ох. Ну, квазиреальность существует, но не существует. Это как бы страна, где никто не живет, и по обе стороны лежит Истина. Ясно? - Нет. Библиотека немножко занервничала. - Кто б мог подумать, до чего сложно объяснять понятия двадцать девятого века человеку из двадцать второго! - Эй, слушайте, я все-таки образованный! - Безусловно, да только снабдили вас лишь научными представлениями двадцать второго века. Единственное, с чем вы после этого познакомились, - история. Вам известно, что происходило за последние восемьсот лет, но не известно, как и почему. В концептуальном плане вы отстали на множество лет. - А вы прямо все обо всем знаете! - взорвался Тоэм, в котором взыграла гордость предков. - До смерти, - объявила библиотека, - меня именовали деканом литературного факультета Первого летучего университета. Тоэм почуял, как вся его гордость с головой тонет в болоте стыда. Он никогда даже не видел университета, не то чтобы там учиться. - А имя мое - Тригги Гоп. - Неужто в реальности? - Будь ты студентом, а я в прежнем теле, надрал бы тебе задницу и выбил спесь напрочь. - Прошу прощения. - Прощаю. Однако, как видишь, и с современными жизненными концепциями я тоже отчасти знаком. Живу исключительно собственной жизнью. Жена моя умерла в родах, и я покончил с собой. А чтоб следить, как растет мой ребенок, добровольно передал свой мозг на службу Федерации, обретя таким образом почти что бессмертие. Работаю библиотекой уже двадцать два года. Тоэм испустил очередной вздох. - Мне действительно пора двигаться. Теперь у меня есть звездные карты. Я узнал, где моя Тарлини, и вычислил, что она должна появиться на невольничьем рынке в пределах недели. - Что ж, если надо... - Может, мы еще встретимся, - сказал Тоэм. Он ощущал непонятное родство с автоматической библиотекой-профессором. Возможно, однажды, в пустом кабаре, На чернильную ночь или белый день. Со снежным ковром на земле иль траве Ляжет прошлого желтая тень. - Что-что? - Стихи. Мои. Заниматься особенно нечем после того, как прочитаешь газеты и новые книжки. Знаешь, я никогда не сплю. Как и ты. Усталость поглощается электроникой, мозг получает отдых, равный полным восьми часам, всего за десять секунд. Вот и пишу стихи. Я Тригги покидаю, Сказав ему "Пока" И очень уважаю Шального чудака. - Ура, ура, вышел лимерик! - возликовал Тригги. Позади открылся люк, засияло невыразимо черное пространство. - Прощайте, Тригги Гоп, - крикнул Тоэм. - До свиданья, Ясон Может, найдешь свое золотое руно, заключенное в деве Тарлини. - Что-что? - Ничего. Ничего. Просто желаю удачи. - И вам того же, - ответил он, выплывая из огромного куба. Люк за ним закрылся. Глава 3 Он опутал себя негативными схемами для защиты от всех мыслимых радаров и направился к луковице, представлявшей собой Базу-II. Попробовал аналитически выяснить, почему к названию прицеплен номер "два", но не нашел разумного объяснения. На свете никогда не было Базы-1. Исследуя сквозь завесу туч обширные массы земли, установил, что находится на правильной стороне от гигантского лимона (моря были желтые, облака - с янтарным оттенком). Внизу лежал континент Базы Бромида. Столичный город ромагинов Кэп-Файф располагался на краю полуострова, протянувшегося в великое море. Население, свыше трех миллионов. Основные занятия, торговля награбленным, сбыт невольников и разврат. Он старался не думать о Тарлини. Не знал, сколько времени минуло после разлуки, и сколько еще она останется для него в полной недосягаемости. Пораскинув мозгами и усвоив все предложенное Тригги Голом, он пришел к выводу, что месячный период между похищением и продажей в рабство, возможно, заканчивается на этой неделе. Оставалось надеяться, что этот вывод продиктован не одним оптимизмом. Он знал, как только она появится, выставленная на помосте, акт продажи наверняка не займет много времени. Нет, такой девушке, как Тарлини, выжидать не придется. Он сошел с орбиты, погружаясь во все более плотные слои атмосферы. Корпус разогревался, глаза вытаращились в поисках ракет, пущенных кем-нибудь, кто сумеет пробить противорадарный щит и поразить его. Всем известно - щиты часто подводят. Казалось, будто тучи ринулись на него, летя вверх, вверх, вверх, хотя на самом деле это он летел вниз, вниз, вниз. Пронзил облака, ожидая толчка, понесся к расстилавшейся под ногами земле. Послал аналитический волновой разряд, выяснил, что земля состоит главным образом из зыбучих песков. То была пустыня в нижней части полуострова. Песок уходил в глубину на сто два фута, ниже лежал твердый камень. Он на миг затормозил, сбросил скорость наполовину, сунул сперва в песок голову и моментально скрылся из виду, словно камешек, брошенный в пруд. На песке ненадолго образовалась крутящаяся воронка, поверхность со временем сама по себе улеглась ровно. В восьмидесяти трех футах под поверхностью остановился, скользя, и залег тихо-тихо. Минуты текли без каких-либо событий. Никаких ракет. Никаких боеголовок. Ничего. Тоэм успокоил нервы, разрешил им расслабиться и вздохнул. Он был на планете База-II - фактически внутри нее. Он был всего в десятке миль от окраин города, в котором держали его Тарлини. Тарлини с мягкими губами... Тарлини с нежными глазами... Тарлини с цветочной душой, со сладким смехом и ножками, точно отлитыми из хрусталя... Заглянул в свое чрево, где прилежно трудились противоударные химические баллоны и лабораторные установки. Тело выглядело идеально. Высокое, мускулистое, блондинистое, привлекательное. Надо замедлить процесс, пока он не будет готов разместить свой мозг в черепе, чтобы клеточные ткани соединили его с нервами и жизненными системами гуманоида, плавающего в солоноватом растворе. Он приготовился. Переключив на контроль вспомогательный мозг компьютера с ограниченными функциями, перевел все на автоматику, чтобы машина послушно откликнулась на его зов о помощи, но, пока не понадобится, оставалась инертной и бездействующей. Механический мозг мог со всем более или менее справиться, однако для настоящего управления "Джамбо" требовался органический. Робот-механик покатился в контрольный центр. Там, в питательной среде, упакованной в энергетическую сеть, которая, в свою очередь, помещалась в цилиндре из легированной стали, не чувствительной ни к ударам, ни к взрывам, хранился его мозг. Благодаря такой защите "Джамбо" даже после катастрофы мог сотворить для мозга человекообразное тело - тело, способное причинить еще много вреда, оказавшись на вражеской территории. Робот осторожненько поднял цилиндр с неподвижной подставки, к которой тот был прикреплен, и потащил через палубы вниз в операционную. Тоэм велел анестезатору усыпить себя, и приказ был выполнен. В сознание хлынул поток сновидений... Потом он очнулся с ясным рассудком, без каких-либо следов наркотического дурмана. Над головой нависали руки хирурга с приспособленными к металлическим пальцам всевозможными инструментами. Скальпели с тонкими лезвиями, широкие шпатели, шприцы - все мыслимые хирургические причиндалы висели в проворных стальных пальцах. Он поднял собственную руку и посмотрел на нее. Ничего общего с автоматами. Рука была настоящая, мускулистая и заканчивалась пятью пальцами с волосками на костяшках, с тоненькими, курчавыми, светленькими волосками. Он сел и оглядел новое тело. Восхитительно. В самом деле просто великолепно. Ступни не чересчур маленькие для надежной опоры и не слишком большие, чтобы заплетаться, когда обстоятельства требуют пошевеливаться. Исключительно мускулистые икры и бедра прямо-таки вздулись от мощи, даже когда он всего-навсего сел. Талия тонкая, живот плоский. Бочкообразная грудь поросла тонкими волосками, которые, насколько ему было известно, станут длинней и темней, когда вырастут. На бычьей шее сидела голова с симпатичной физиономией, отразившейся в зеркале. Никаких следов трансплантации мозга, даже тончайшего шрамика. Замечательное тело. Тело бойца. Что и требовалось. Он спрыгнул на пол, размял руки-ноги и призадумался теперь насчет одежды. В программе автодоставщика хранилась информация о принятых на Базе-II одеяниях. Оставив голубую операционную, он пошел к автодоставщику в кабину цвета слоновой кости. Нажал кнопку заказа, получил аккуратно свернутый тючок, перевязанный красным шнурочком. Разорвав веревку, Тоэм разложил содержимое на прикрепленной к стене лежанке. Там оказался красный вельветовый камзол с воротом - "хомутом", отделанным по краям черным. Штаны, собственно, представляли собой трико, черное словно ночь. Мягкие сапоги, высотой как раз до колена, наделись легко, будто сами собой, удобные, сверкающие, надраенные особой смазкой. Она отталкивала любую грязь, придавая обуви безукоризненный вид, предпочитаемый здешними богачами. И наконец, вельветовая накидка, свисавшая чуть ниже талии, черная и зловещая, отороченная понизу бахромой в четверть дюйма. Она застегивалась на плечах отполированной медной цепью, в звеньях которой красовались искусственные жемчужины. Повертевшись перед зеркалом, он пришел от себя в полный восторг. Подобная униформа придает мужчине еще больше мужественности, ловкости и великолепия. Если таков стандартный наряд, рассудил он, на Базе-II, должно быть, царит ошеломляющая роскошь. Великий и удивительный мир. Тоэм никогда агрессивностью не отличался, пока они его не принудили, но в этом костюме почувствовал, что мог бы дотянуться и свернуть мир с орбиты, остановить вращение, погасить солнце и командовать богами! Прошагав в развевающейся за спиной накидке назад в центр управления, приказал компьютеру подать машину. Столица лежала впереди и вверху над головой, а он не желал мешкать. Через минуту из-под пола поднялся в лифте небольшой автомобиль обтекаемой формы, похожий на пулю, и присел, урча, как довольная кошка, поджидая, когда он откинет прозрачный верх и залезет. Он так и сделал, пристегнулся ремнями и снова задвинул скользящую крышу. Перед ним на приборной панели мигали десятки огоньков. Самый большой - подвижная карта, которая светилась зеленым, подобно экрану радара, а на ней поблескивала красная точка (положение "Джамбо"), подрагивала яркая синенькая (положение автомобиля), и мерцало целое поле розовой дымки, испещренное тонкими желтыми линиями (город и дороги). Тоэм нажал кнопку стартера, находившуюся спереди под рукой, взялся за руль, направил машину в открывшийся люк и попал в воздушный пузырь, окружающий "Джамбо". Когда люк корабля открылся, заработал энергетический щит, удерживая песок. Теперь люк закрылся за ним, щит отключился, песок обрушился и похоронил его. Он отвел ручку акселератора в сторону к отметке с надписью "Подземные работы", толкнул и стал смотреть, как тусклое, почти невидимое пламя принялось пожирать песок, переплавлять в стекло и протягивать вперед туннель, отшвыривая назад не пригодившиеся глыбы еще горячего стекла. Через три часа подземных работ он под небольшим углом вынырнул на поверхность. До верха должно было насчитываться всего восемьдесят три мили, но он шел наклонной выработкой и продвинулся намного дальше. Стояла ночь. Тоэм заглушил пламя и включил инфракрасные фары. Ничего, кроме песка. Но зато уж полным-полно. Решил лучше автомобиль оставить тут, закопать и явиться в столицу в одиночку. Непредусмотрительно прибывать в ромагинской военной машине, раз он даже не солдат. Можно возбудить подозрения в местной комендатуре. Выбравшись, перевел машину на погружение и проследил, как она медленно, словно песчаный краб, утонула. Когда автомобиль скрылся с глаз, а урчание мотора смолкло, повернулся к шоссе, перерезавшее пустыню впереди в сотне футов, и пустился в путь. На краю дороги сориентировался, вглядываясь в слабое сияние огней там, где должен раскинуться город. Лег на землю, привел в действие реактивный пояс, спрятанный под камзолом, взлетел в воздух и тихо поплыл в ночной прохладе к столице. И к Тарлини. А через четыре мили увидел бивачный костер... Глава 4 Он не остановился бы, если бы не услышал вопль. Но это задело его. Он принадлежал к роду людей гордых и честных, готовых прийти на помощь. В повседневной жизни они редко сталкивались со злом, однако столкнувшись - боролись. Вопль означал, что кто-то попал в беду, а он никого не оставлял без подмоги. Сверил ориентиры, чтобы не сбиться с пути к городу, вильнул влево к купе корявых деревьев и кустов, высившейся одиноким монументом на древнем поле битвы. Самые высокие деревья вонзались в темное небо, словно сабельные клинки, из которых вымахали молодые побеги. Костер, разложенный на краю зарослей, метался и приплясывал, как взбесившееся чудовище. Тоэм нырнул в темноту средь деревьев и поплыл между ними, выискивая человеческие фигуры, которые наверняка должны были там обнаружиться. И точно. Кучка мужчин в ветхих одеждах сидела вокруг костра. Он разглядел, что на самом деле сидят они вокруг очень маленького мальчика. Мужчины оказались небритыми угрюмыми существами. "Кочевники", - подумал он. Шатаются по пустыням Базы-II в поисках того немногого, что там можно найти, время от времени забредают в город, удовлетворяют в публичных домах потребность в женщине, одурманиваются на постоялых дворах элем и винами. Мальчик представлял собой уменьшенную копию мужчин. Нечесаный, одетый в отрепья, притулился в центре образованного мужчинами полукруга. Лишь одно отличало его. Глаза. Белые глаза... Снежные глаза... Это не были глаза альбиноса, в них отсутствовал характерный розоватый оттенок. Кроме того, волосы мальчика были темные, кожа смуглая. Глаза же не просто светло-голубые, на грани бесцветности, а белые, чисто белые. Радужка белая, зрачок еще белей. - Давай, - сказал крупный мужчина, последний из полукруга, - По одному за раз. Ну, может, по два, - предупредил мальчик дрожащим голосом. - Еще чего, - возразил мужчина. - А остальным, конечно, придется час дожидаться, покуда по два за раз грезят. Раньше ты вводил в транс всех шестерых. - Я устал. Мы целый день грезим. - И всю ночь будем. Завтра в город идем. Ты доведешь нас до нужной кондиции, обостришь ощущения до крайности, чтобы мы до конца чуяли все, что делаем, чтобы ежесекундно и полностью вкушали каждую выпитую каплю и проглоченный кусок, чтоб минуты, которые мы проведем с женщинами, показались нам днями и месяцами. - Годами, - поправил жирный кочевник, утирая со щек капли пота, пока они не скатились вниз и не юркнули в бороду. - Вы убьете меня, - предостерег мальчик. Кочевник, который говорил первым и больше всех смахивал на главаря компании, схватил щипцы, вытащил из костра раскаленный уголь, еще подержал его над огнем, а потом швырнул в мальчика. Уголь скользнул по худенькому плечику, оставив коричневый след от ожога. Мальчик опять испустил тот же визг, который Тоэм слышал с дороги. Этот визг не выдерживал сравнения ни с одним, когда-либо им слышанным. Это был сразу десяток визгов, и каждый следующий на сотню децибел превосходил предыдущий. Тоэм представил, как они летят в бесконечность, далеко за пределы человеческого слуха, кружась и кружась по спиральным орбитам - целая вечность визгов. - Мы тебя свяжем, - объявил жирный, поднимая руку и тыча в мальчика. Под мышкой расплылось огромное, во весь бок, мокрое пятно. - Мы тебя свяжем и набросаем углей на физиономию, один за другим, а потом их еще разогреем. Они прогрызут черепушку и попадут прямо в мозги. Мальчик опять завизжал. Даже деревья, похоже, услышали и содрогнулись. - Ладно, - вымолвил наконец тоненький голосок. - Попробую. Но могу только попробовать. - Он закрыл белые глаза, опустив на них темные веки. И вдруг Тоэм, висевший поблизости, ощутил, что мир вокруг завертелся. Он рванулся, схватился за ветку.., и Тоэма больше не стало... Он стал цветом... Крошечной алой вспышкой в море синевы... Капелькой киновари, крутившейся и метавшейся, взлетавшей и падавшей, расплывавшейся и густевшей... Волны ляпис-лазури швыряли его в потоки охры и гуммигута... Разбрызгивая влагу, он рухнул на прибрежную полосу цвета гелиотропа с пятнышками кадмия... Красныйкрасныйкрасныйкрасныйкрасныйкрасный.., красный.., красныйкрасныйкрасныйкрасныйкрасныйкрасный... Личность исчезла начисто. Потеря личности принесла облегчение, абсолютное, освежающее, изумительное... Гештальт, целостная структура, вобравшая все оттенки красного: румяный, алый, киноварь, крапп, багрянец, кошениль... Все в одном... Одно во всем... Красныйкрасныйкрасныйкрасныйкрасный на земле из радужных дуг и пурпурных призм... Потом все цвета постепенно поблекли, и вновь появилась земля, и он вновь стал человеком. Но не индивидуумом, а средоточием всего, чем хотелось бы обладать любому мужчине - могучим телом, величайшим интеллектом, полнотою любовных желаний и способностей. Он превратился в утонченное существо и одновременно в животное. Искушенное и одновременно невинное. И побрел, обнаженный, вперед по лесам из колышущихся пальм. И явились обнаженные девушки. Листья покачивались, ловя дуновения ветерка, и начинали превращаться в женщин всех форм и оттенков. В низеньких и высоких, худых и полных, с большими грудями и с маленькими. И все они были прекрасны... Призрачные женщины... Прелестные женщины... Он - красныйкрасныйкрасныйкрасныйкрасный - накатывался на них, как волна, в которой вскипало желание... Они - манящие, мягкие, соблазнительные - плыли в нем, как... Он вдруг снова повис в воздухе, как и прежде, уставившись на костер. Встряхнул головой, разгоняя остатки грез. Мальчик спрятал лицо в ладонях. - Не могу. Я устал. Дайте мне отдохнуть. Потом. Сейчас дайте мне отдохнуть. - Свяжем его, - предложил жирный. Прочие одобрительно забурчали. Тоэм сообразил, что это мальчик вызывает видения. Он психоделик, настоящий, живой галлюциноген. Он распространяет собственное сознание и преображает саму ткань реальности, искажает вещи и показывает им то, чего нет, доставляет им наслаждение, Которого Никогда Не Бывало. Мужчины загомонили и поднялись. Главарь вколотил в землю колышек для палатки. Еще один. И еще. Тоэм порылся в карманах, вытащил пистолет с газовыми зарядами, вылетел на поляну и заявил: - Ну хватит. Жирный кочевник, несмотря на внушительный вес, быстро вскинулся, выхватил из-за оранжевого кушака над животом нож и метнул. Тоэм нырнул, как пловец, прошел поверх голов, перехватил второй нож и выстрелил в мужчину. Пуля пронеслась, на несколько дюймов ушла в плоть, потом разом разорвалась и вывернула брюхо кочевника наружу. Главарь выкрикивал приказания. Тоэм налетел на него, спустил курок и увидел, как физиономия развалилась от переносицы и мозги брызнули в стороны. Остальные пустились в бегство, охваченные ужасом, побросав все имущество. Тоэм повернул к мальчику, но мальчик исчез. Оглядевшись вокруг, он обнаружил, что тот удирает с четверкой мужчин - по своей воле, никто его не заставляет! - Постой! - крикнул Тоэм. - Я тебе помогу. Я не причиню тебе зла, мальчик! Но мальчик улепетывал. Чертовски быстро для слабенького, измученного ребенка. Тоэм оглянулся на два трупа. Его охватило недоумение. Почему мальчик не подошел к нему? Он остановил кочевников, затевавших убийство. Разве это не достаточный повод завязать дружбу? Значит, эти двое убиты напрасно? Может, он вообще все не правильно понял? Он полетел назад к дороге, обуреваемый тучами тревог и сомнений. Ему, пришельцу из примитивной деревушки, почти не знаком этот мир. Тригги прав - он не обладает концепцией. Даже поступки людей кажутся ему явно странными. Поравнявшись с шоссе, Тоэм сразу нацедился на город и полетел параллельно дороге, пытаясь расставить события у костра в разумном порядке. Он не испытывал особенных угрызений совести из-за убийств, так как то были ромагины. Может, и не из правящего класса, но все равно столь же безжалостные и извращенные, как их господа. А где-то в столице они держат его Тарлини. Когда он добрался до краешка полуострова, город исчез. Глава 5 Но ведь это же невозможно! Города не исчезают так просто. Теперь припомнилось, что сияние огней угасло, когда он покидал лагерь кочевников, только тогда до него это не дошло. Лишь теперь. Он обшаривал сверху все бугорки, по-дурацки надеясь, что целый город вынырнет из-за скалы и издаст радостный крик, застав его врасплох. Поблизости не оказалось таких высоких скал, чтобы за ними мог спрятаться город. Он отключил тягу на поясе и опустился на землю. Земля лежала вокруг девственная, нетронутая. Не обнаруживалось никаких признаков, что когда-либо здесь стоял город - ни фундаментов, ни трубопроводов, ни помоек. Не было даже следов человеческих ног. За горами быстро разливался рассвет, высовывал золотые и оранжевые пальцы, ощупывал небо, проверяя, удобно ли будет пускаться в долгий дневной переход к противоположному горизонту. Плавали несколько облачков, да и те больше смахивали на высоко залетевшие клубы желтовато-белого тумана, на хлопья разбавленных и скисающих сбитых сливок. Синее небо было точно таким, как в родном его мире, того же извечного оттенка вылинявшей ткани, и его идеальную гладь нарушало лишь солнце, которое лениво позевывало, начиная новый день, и окрашивало голубизну янтарем. Колючие травы курчавились по земле, устилая ее мохнатым коричневым ковром. Ковер резко обрывался у дороги точнехонько в точке въезда туда, где когда-то был город. А теперь тут лежала трава - нетронутая. Тоэм постоял, глядя по сторонам, и пошел к нависавшим над морем утесам, отказавшись летать в момент необъяснимого поражения, как подбитая птица. Он всю жизнь прожил рядом с морем и считал его живым существом, а не просто бездушной и мертвой лужей. Если с морем заговорить, оно отвечает. Разумеется, не отчетливыми словами, не подумайте, не в грамматически правильных формах, но все равно отвечает. Его голос - вой ветра, вздымающего волну на поверхности вод. Язык - тысячи белопенных барашков, лижущих небо, болтающих друг с другом, переговаривающихся по ночам со звездами. Речь моря - плеск, урчание, фырканье. Если вы знаете, что означают все эти звуки, если понимаете язык вод во всех его тонкостях, со всеми его коннотациями и денотациями, можете посмеяться. Или поплакать, в зависимости от расположения духа. Тоэм уселся на утесе, свесив ноги с торчащего края, который обрывался прямо над береговой полосой. Пески внизу - желто-белые, как и море, - источали жар и легкий едкий запах. Он сморщил нос и вздохнул. Что пользы буйствовать и декламировать тирады? Его больше тянуло печалиться, погрузиться в жалость к себе. Море нынче спокойное, и он будет таким же. Взглянул вдаль вдоль пляжа, отыскивая какие-нибудь скалы, которые послужили бы океану губами и где можно услышать его рокот, и увидел порт. Он был огромен. Бревенчатые и каменные пирсы врезались в воду, как копья, воткнутые в сердце моря. Они пересекались и шли параллельно друг другу. Сооружения располагались на двух уровнях, в нижнем находились закусочные и гостиницы для моряков. Порт предназначался для обслуживания крупного рода, хоть крупного города, который надо обслуживать, больше и не было. У причалов швартовался десяток судов, в основном грузовых. Рядом с грязными, но ухоженными торговыми кораблями стояли три больших проржавевших рыболовецких траулера, облепленных стаями казарок. Там и сям мельтешили маленькие пятнышки - люди. Одно судно с кишевшей пятнышками палубой стало отчаливать от пристани, в пену взбивая винтами воду стального цвета. Он смотрел на все это с большой высоты, подтянув к подбородку колени, и находил сходство с исполинским механическим китом. А потом его внезапно пронзила мысль, что они все могут отчалить. И он начал выискивать дорогу вниз. В тысяче ярдов впереди утес спускался к берегу покатым склоном, вполне доступным для пешехода. Тоэм поднялся и побежал. - Эй! - кричал он пятнышкам. - Эй! - Сперва они его не слышали. - Эй! Эй, вы там! Пятнышки мало-помалу обретали более человеческий вид. - Хо! - крикнул кто-то в ответ и помахал рукой, демонстрируя, что они его видят. Тяжело пыхтя, он удвоил скорость. Воспользоваться поясом не представлялось возможным, не возбудив подозрений. Начать с того, что, если исчезновение города изумило и озадачило их не меньше него, они и так должны ко всему относиться с настороженностью. Вздымая за собой столбы песчаной пудры, он пронесся по склону вниз и зашагал к главному пирсу, увязая в еще более мелком песке. В легких совсем уж не оставалось воздуха, когда он добрался до дока с гигантским грузовым кораблем, откуда махал человек. Постоял, прислонившись к швартовым и глядя вверх на палубу. Грудь вздымалась и опадала, как у загнанного животного. Несколько матросов подошли к поручням посмотреть на него. - Ты кто? - спросил мужчина в капитанской фуражке. - Тоэм, - сказал он. - Ты тут живешь, Тоэм? - У мужчины была кустистая седая борода, обветренные щеки и похожий на бакен нос. - Угу, - подтвердил он, подделываясь под стиль речи, принятый, насколько ему было известно, на Базе-II. - А где ты был, когда город пропал? - Шел домой. Угу, домой шел. Пришел, смотрю - ничего нету. - Тоэм понадеялся, что они не станут спрашивать, откуда он шел. Капитан приказал спустить трап и послал ему вниз улыбку. Лестница тотчас громыхнула о палубу, отчего по всей пристани разнеслось гулкое эхо. - Тогда давай поднимайся. До сих пор не отдышавшись, он взобрался по планкам и ступил на палубу. Там стоял капитан, прикрытый сзади командой, словно в целях зашиты. Ног у капитана не было. Один металлический штырь подпирал сразу оба обрубка довольно высоко над коленями и заканчивался внизу подвижным шаром, способным крутиться и доставлять его, куда душа пожелает. Капитан покатился к Тоэму, вполне сознавая производимое им впечатление и весьма удовлетворенный эффектом. - Ты, похоже, из высшего класса. Тоэм быстро нашелся: - Отец мой торгует наложницами. - Вон оно как, - сказал капитан, сверкнув глазами. - Что стряслось с городом? - спросил Тоэм, обеспокоенно озираясь. Он решил разузнать как можно больше, прежде чем кто-нибудь задаст каверзный вопрос и разоблачит маскарад. Нелегко уверенно вести себя в мире, когда ты знаком с ею обычаями, но не владеешь основополагающими концепциями, которые их подпирают. Тригги Гоп - настоящий пророк. Обязательно надо найти более основательный базис для понимания. - А ты еще не додумался? - поинтересовался капитан. Стоявший за ним мужчина хмыкнул. - Я... Я отлучился... - Чертовски далеко и чертовски надолго, раз никак не дотумкаешь. Это мутики, парень! Мутики! Снова фокусничают с Порогом. - Так я и знал, - заявил он, по-прежнему пребывая в полном мраке. - Угу. Угу, от них все несчастья. Да только нам повезло! Никак они его не пробьют. Не могут надолго раздвинуть молликулы. Никак не справятся.., а вот перебрасывать научились. - Перебрасывать? - Угу. Мы получили сообщение по столичному радио от оборонной системы. Сперва думаем - все, конец! Только что был город, а через минуту - пуфф! А потом наши парни-связисты его засекли. Мутики зашвырнули его на восемьсот миль дальше по побережью. Тоэм неодобрительно покачал головой, полагая, что от него ждут именно этого. - По правде сказать, даже лучше вышло, - признал капитан, подкатываясь поближе. - Там климат помягче. Хейзабоб меня звать. Капитан Хейзабоб. - Он протянул обветренную руку. Тоэм ее пожал. - Матрос вам не требуется? Я бы отработал дорогу до города. Хейзабоб оглянулся на свою команду, напомнив Тоэму старую, окривевшую птицу. - Слушай, чего мы сделаем, Тоэм, мой мальчик, - объявил он и по-отечески опустил ладонь на плечо Тоэма, распространив запах дохлой рыбы и пота. - Матрос мне не требуется. Ты бы тут только под ногами мешался, вот так-то. Однако я тебя все равно возьму. - Спасибо большое, - поблагодарил Тоэм, расплываясь в улыбке, и ветер отбросил с его лба освещенные солнцем волосы. - Возьму, даже думать нечего. А раз уж ты про город заговорил... - Он оглянулся и на сей раз не таясь подмигнул команде. Кое-кто с ухмылкой заморгал в ответ. - Раз уж ты про город заговорил, я, пожалуй, скажу - мы не прочь, чтобы ты уломал своего отца нас отблагодарить, если соображаешь, о чем я толкую. Тоэм демонстрировал полное непонимание. - Отдал бы нам девчонку в личное пользование, сосунок! - взревел Хейзабоб. Тоэм сглотнул. - Ну конечно! У отца всегда большой выбор женщин. Сами и подберете. - Хе-хе, - прохрипел Хейзабоб. - Прекрасно. Просто прекрасно. Судно в твоем распоряжении, можешь обследовать. Держись только подальше от грузовых трюмов, у нас там деликатные специи. На них даже дышать нельзя, как бы не попортить, на случай, ежели у тебя насморк или еще чего-нибудь. - Конечно. Ну да, разумеется. Хейзабоб щелкнул корявыми пальцами. - Джейк, покажи мистеру Тоэму его каюту. Да поживей! Джейк - гигант семи футов ростом и весом в триста фунтов - подался вперед. - Есть, кэп. Сюда, мистер Тоэм. Тоэм последовал за ним, прислушиваясь к легкому рокоту, с которым капитан покатился присматривать за отправлением корабля. По прибытии в столицу придется поскорей уносить ноги. Этот народ не окажет обманщику ни малейшего снисхождения, особенно если тот пообещал им наложницу, а потом смылся. - Вот гостевая каюта, - объявил Джейк, пихнув дверь. Тоэм заглянул внутрь и особенной роскоши не обнаружил. Помещение имело чисто утилитарное назначение. Душ и унитаз торчали на виду. Койка крепилась болтами к стене, пружины прикрывал тощий поролоновый матрас и жалкое шерстяное одеяло. "Пружины, - подумал Тоэм, - скорее всего, торчат и расхлябаны. Но путь этот ведет в столицу и к Тарлини". - Еда в семь вечера и в пять тридцать утра. Днем закусываем самостоятельно, чем Бог пошлет. - Звучит обнадеживающе. - Все не так плохо. Джейк застрял в дверях, шаркая огромными, размером с ведра, ножищами. - Спасибо тебе, Джейк, - намекнул Тоэм, устало валясь на койку. Джейк по-прежнему не двигался с места, возил левой ступней взад-вперед по толстому слою пыли, устилавшему доски пола. - У тебя что-нибудь на уме? - не выдержал наконец Тоэм. - Раз уж вы спрашиваете, - признался Джейк, изображая на физиономии ухмылку шириною с обеденное блюдо, - хочу кое-чего попросить. - Ну? - Понимаете, я - то знаю, какого сорта наложницу им, всем прочим, желательно выбрать. Маленькую, деликатненькую.., жутко хорошенькую, конечно, не думайте, да только уж дьявольски маленькую да чертовски деликатненькую. Вот я и прикидываю, может... - Давай, Джейк! - Что ж, скопил я тут сотню кредиток и думаю, не найдется ль у вашего батюшки покрупней.., м-м-м.., ну, побольше.., с такими.., э-э-э..., как у этой, как ее.., на манер... - Амазонки? Джейк осклабился и зарумянился. - Знаю, сотни мало... - Я уверен, отец мой подыщет тебе что-нибудь, Джейк, Что-нибудь, от чего ты ошалеешь. И за твою цену. - Ой, Тоэм, - охнул бык, еще ярче зардевшись, правда? - Правда. - Джейк! - позвал Хейзабоб. - Надо идти, - сказал тот. - Спасибо, Тоэм. - На здоровье, Джейк. Тень, заполнявшая каюту, исчезла. Тоэм растянулся на койке, найдя, что она удобней, чем кажется. Постаравшись расслабить каждый мускул и нерв, он улучил момент для обдумывания событий прошедшего дня или чуть больше. Что пытаются сделать мутики? И что они в точности собой представляют? И что такое Порог? И что такое квазиреальность? А реальности? И что мутики собирались вытворить со столичным городом Базой-II и почему не преуспели? Нервы напрягались сильней прежнего по мере того, как рассудок вскипал от недоумения. Любопытство всегда заставляло его искать ответы на встречавшиеся в родной деревне вопросы. Но этот мир оказался намного сложнее всего, с чем он сталкивался в крошечном поселении смуглого племени. Тем не менее все, что его здесь озадачивало, было чем-то само собой разумеющимся для людей, населяющих эту безумную вселенную. А для него, явившегося босиком из страны соломенных хижин, оборачивалось загадками. Библиотечные материалы тоже опирались на основные понятия, не требующие доказательств, и поэтому только сильнее смущали, а вовсе не просвещали. Он закрыл глаза, чтобы не маячили перед ними засаленные голубенькие стены и потолок в серых пятнах. Чтобы лучше думалось. Однако думы его были прерваны тихим стоном. Раздался шлепок, словно бы нечто кожаное хлопнуло по коже. Стон стал громче. Просачивался он вроде бы из-за ближайшей стенки. Тоэм встал, подошел к перегородке. Шум определенно усилился. Шлеп-хрясь! Стон... Шлеп... Шлеп-хрясь-стук! Теперь звуки ослабли. Он нагнулся и обнаружил, что ближе к полу явственней слышно. Опустился на четвереньки, навострил уши, как зверь. Шлепанье прекратилось, а стон продолжался. Звучал он почти - но не совсем - по-человечески. - Потеряли чего-нибудь, мистер Тоэм? - произнес позади голос. Глава 6 Он оглянулся через плечо, а сердце подскакивало прямо к горлу. - Потеряли чего-нибудь? - допытывался Джейк. - Э-э-э.., угу, жемчужина отлетела с накидки. - Давайте, пособлю. - Нет, нет. Не стоит. Все равно поддельная. - Я воротился только сказать, что хотелось бы с голубыми глазами, мистер Тоэм. - Чего? - Амазонку. От вашего батюшки. Он встал, отряхнул трико. - Будет тебе с голубыми глазами. - Ой, спасибо, мистер Тоэм. Я пошел. Еще увидимся. - Угу. Попозже. Гигант снова убрался прочь. Он запер дверь, прежде чем снова прислушаться к шуму. Но ничего не услышал. Вернулся через несколько минут к койке и лег. Вот, теперь новый вопрос: что там, в грузовых трюмах? Его каюта соседствует с ними. Он твердо знает, что специи, пусть даже самые деликатные, не стонут. Почему Хейзабоб соврал? Что там на самом деле? Веки отяжелели, и Тоэм какое-то время не мог сообразить, в чем дело. Пришел сон. Он не спал с той поры, как был засунут в "Джамбо", и почти позабыл об этом. Подтянул выше пояса драное одеяло и охотно отдался на милость тьмы, с которой у него связывались приятные воспоминания. Проснувшись, чувствовал страшную сухость во рту. Казалось, будто в пищевод и в желудок протискивается живое мохнатое существо. Он сморщился, смахнул с глаз пелену, заморгал, вглядываясь в стенные часы. До ужина оставался час. Он проспал всю дневную жару, а покачивание корабля доказало, что минуло также отплытие и несколько часов плавания. Тоэм рывком сел, всмотрелся в сумерки, зевнул, встал, бросил последний взгляд на переборку, отделявшую его каюту от грузового отсека, и вышел. Вдыхая соленый воздух, словно целебное снадобье, и чуя легкий запах серы, прошагал по палубе мимо грузового отсека. На дверях красовался огромный замок. Тоэм небрежно свернул, направился в сторону, бесцельно обследуя судно, пока не ударил гонг, после чего все начали подниматься к ужину. Кают-компания оказалась единственным жилым помещением, попавшимся ему на глаза на судне, если считать жилым помещением заурядную, выкрашенную краской каюту. Каких-либо красот не наблюдалось. Над головой нависали голые стальные бимсы, по углам торчали канализационные трубы, то и дело урчавшие, когда в унитазах спускали воду и мылись в раковинах. Впрочем, все было чисто и выкрашено в светлый персиковый цвет. Живыми казались не только цвета стен и потолка, команда вроде бы тоже повеселела. Тоэм на всем корабле подмечал отпечаток меланхолии, мрачности и уродливости. Здесь, в кают-компании, это не так подавляло. Широченный, длиннющий стол сделан был из какого-то неизвестного, никогда им не виданного дерева, блестевшего, как отполированный, черный и глянцевитый камень. Сработанный по средневековому дизайну стол опирался не на обычные ножки, а на массивные мощные деревянные блоки. Стулья представляли самое буйное разнообразие стилей и материалов. Тоэму отвели место слева от Хейзабоба, восседавшего во главе стола. - Мы считаем, что есть надо как следует, - причмокивая, сообщил капитан. Коки приволокли подносы, и Тоэм понял, что имел в виду Хейзабоб. Угрюмые и здоровенные, не уступающие в силе матросам мужчины мелькали туда-сюда в клубах пара, точно шатуны в машине, тащили подносы, возвращались с новыми, расставляли блюда, суетились, как в аду. Когда они удалились, перед каждым стояла тарелка с кусочками мяса неизвестного происхождения, по два десятка на душу. Вместительные миски с горошком и некими желтыми овощами, тоже смахивающими на горошек, дымились вовсю, отчего над головами тридцати матросов, рассевшихся вдоль стола по всей длине, плыли причудливые облачка. Исполинские корзины с калачами и кусочками масла везде подворачивались под руку на эбонитовой столешнице так что никому не приходилось просить передать кусок хлеба. Тоэму были предложены два вида фасоли, он взял того и другого, причем оба оказались изысканными. В своей деревне он привык к простой пище, к немногочисленным, всегда одинаковым блюдам. Неисчислимое разнообразие едва ли не угнетало его. Сосуд с вином ни секунды не пустовал - за этим приглядывал один из коков. А вино было лучше всего. Черное, точно воды Стикса, терпко-сладкое, не сравнимое по вкусу ни с одним известным Тоэму фруктом. Покуда они поглощали десерт - торт и взбитые в пену сливки, - Хейзабоб наклонился и хлопнул его по плечу. - Не позабудешь рассказать отцу, как мы тебя накормили? - Ни крошечки не забуду, - отвечал Тоэм с набитым ртом. - Молодец, - заключил Хейзабоб, отправляя в рот ложку сливок. - Ты мне нравишься, мальчик. Расходились после ужина, не дожидаясь официальной команды. Мужчины отваливали кому когда вздумается, плелись с набитыми животами, пошатываясь, поспать и приготовиться к следующему дню, гадая, чего коки изобретут к очередному ужину. - Я, наверно, пойду, - доложил Тоэм Хейзабобу. - Что так? - Спать хочу после еды. - А, - сказал капитан, принимаясь за вторую порцию торта. - Да, ты, должно быть, привык к смехотворным угощениям для сосунков, где подают пару крохотных сандвичей да штучку печенья. - И чай из каки, - с улыбкой добавил Тоэм. Об этом он вычитал в Летучей библиотеке. - Ага, - засмеялся Хейзабоб, шлепнув ладонью по столу, - точно, чай из каки! Чай из каки служил богачам любовным стимулятором. - Извините меня, - сказал Тоэм, вставая. - Угум-м-м... - отвечал Хейзабоб, окунув физиономию в десерт. Он вышел, поднялся по трапу на палубу. Взошли луны, два безликих серебряных лика на черном небе. Вода плескалась о борта судна, кроме этого не раздавалось ни звука. Тоэм еле добрался до своей каюты, закрыл за собой дверь. Он бы запер ее, но они не сочли нужным снабдить его каким-либо пригодным для этого приспособлением. Он повернулся и осмотрел стену. Через нее вполне можно пройти. Отошел в угол, наставил тупой ствол газового пистолета. Не хотелось пробить стену и прострелить что-нибудь с той стороны. Надо только проделать отверстие. Это значит - стрелять под углом. Газовый пистолет представлял собой великолепное маленькое оружие. Не громоздкое и хватает примерно на сотню выстрелов, прежде чем потребуется перезарядка. Из дула вылетает мельчайший заряд сжатого газа, попадает в цель, разогревается от сопротивления и взрывается. Произведенный таким образом "взрыв" способен свалить любого человека или животное. Или, на что надеялся Тоэм, металлическую переборку. Стену хотелось поразить так, чтобы заряд прошел через нее наискосок и взорвался до того, как влетит в кладовую. Он спустил курок. Стена почти моментально дрогнула, подалась назад, треснула. Он выстрелил еще разок с той же самой позиции. Потом еще, А когда опустил пистолет, отверстие получилось достаточным, чтобы пролезть. И он пролез. В помещении было темно. Очень. Там стоял затхлый запах, отчасти из-за обычной в любом запертом помещении духоты, отчасти из-за объедков и органических отходов. Он пошарил вокруг, ища выключатель, наткнулся на шпенек рядом с тем, что на ощупь казалось дверью, и отсек залился светом. Дверь должна быть водонепроницаемой, в ней наверняка нет щелей, сквозь которые свет проник бы на палубу. Моргая ослепшими глазами, он оглядел трюм. Множество ящиков без каких-либо надписей стояли у стен один на другом и были кругами расставлены на полу. Между ячейками оставались проходы. Ничего, что могло бы стонать, не обнаруживалось. Слышался шорох. Он поискал глазами крыс. - Ну, - скрипнул голос. Впечатление возникало такое, будто грабли скребут по фанере. - Ну, чего надо? Переборка при взломе издала лишь глухой всхлип, так что спрашивавший не знал, что он явился не через дверь. Но кто это спрашивает? Никого не видно. Допрос продолжился, послужив неплохой наводкой. Тоэм двинулся на голос вдоль ящиков и со временем дошел до клетки. И шарахнулся назад. Из клетки на него смотрело лицо. Одно лицо, ничего больше. Одна голова покоилась на груде безобразных серых тряпок, заканчиваясь там, где обычно бывает шея. Под тряпьем копошились несколько щупалец. - Ну? - сказала голова. Одно из щупалец стукнуло по дну клетки. Шлеп-хрясь! Теперь понятно, откуда тот звук. - Какого черта тебе надо? - завопила голова. - Ш-ш-ш, - прошипел он, заставляя себя подойти к клетке поближе, наклониться, и, наконец, опуститься на пол. - Они не знают, что я здесь. Серые глаза испытующе оглядели его. - Ты кто такой? - Обожди. Если скажу, ответишь на кое-какие вопросы? Щупальцы раздраженно замельтешили. - Ладно, ладно. Боже мой, только не надо торговаться. - Тогда меня зовут Тоэм. - Что ты делаешь на корабле? - Ничего. Я пассажир. Пытаюсь попасть я столицу и отыскать свою женщину. - Женщину? - Да. Ее ромагины похитили, как и меня. По-моему, скоро выставят на продажу. Я ее должен найти. Чтобы предотвратить дальнейшие расспросы, он быстренько изложил свою историю о превращении в "Джамбо" и последующего обратного превращения в человека. - Почему эта команда взялась тебе помогать? - Они думают, будто мой отец - богатый торговец наложницами. - Ха, - сказала голова, сморщиваясь от удовольствия. - Хорошо. Так им и надо, - Ну, - начал Тоэм, придвигаясь поближе, однако ж не слишком близко, - а ты кто? - Они называют меня Ханк. - А... - неуверенно протянул он, - а что ты такое? Минуту стояло молчание. - Ты хочешь сказать, будто никогда раньше не видел мутика? - Что это за мутики? - спросил Тоэм, испытывая облегчение от того, что сейчас все узнает. - О боги, ну и непрошибаемая же дубина! Мало кто реагирует с таким спокойствием, впервые глядя на мутика. - Так ты - мутик? - Ага. Результат всех тех ядерных войн, которые вели ромагины и сетессины, пока атомное оружие не устарело и в ход не пошли лазерные пушки. Радиация изменила меня еще в зародыше. У меня есть сердце, вставленное вот тут, в затылке, мозг и пищеварительная система, компактная и несложная, как у птички. Тоэм сглотнул, но слюны не было. Рот пересох окончательно. - И вы все... - Нет, нет. Мы все разные. У меня очень серьезный случай. Уникальный. Тоэм вздохнул. Кое-где в уголках начало проясняться отчасти. Впрочем, все равно большинство концептуальных понятий оставалось запутанным и неполным. - Что стряслось с городом? - Ха, - сказала голова. Пришлепнула щупальцами по полу и снова захохотала. В конце концов по щекам покатились слезы и она вымолвила: - Здорово, правда? Может, и не добились полного перехода, но уже близко придвинулись. Чертовски близко. Пускай покуда понервничают. - Но что вы с ним сделали? - Перекинули на восемьсот миль вдоль побережья! - А что пытались сделать? - безнадежно допытывался Тоэм. - Обменять его, парень, переместить. О, я тебе доложу, у нас весь Порог затрясся. За один такой момент можно туда всю эту чертову вселенную пропихнуть. Да только мы не успели. Кроме того, я открыл, что невозможно одновременно держать Порог и проталкивать. - Я не понимаю. - То есть? - Не забывай, я пришел из примитивного мира. Я даже не знаю, что такое Порог. - Это квазиреальность... - Между реальностями, - закончил, Тоэм. - Ну, видишь, стало быть, знаешь. - Знаю, как это сказать, но не знаю, что это значит. - Ох! - выдохнул Ханк, сокрушенно всплеснув Щупальцами. - Будь я проклят! Я думал, это все знают. - Я - нет. Все, кроме меня. Ханк застонал и немножечко покатался по клетке. - Видишь ли, ромагины и сетессины воевали восемьсот лет. Обитаемая галактика не имела возможности жить в мире, ибо даже миролюбивые, нейтральные планеты рано или поздно были вынуждены вступить в игру. Мы, мутики, пытаемся избавить вселенную от ромагинов и сетессинов. Без них галактика сразу вздохнет с облегчением. Может быть, даже мы, мутики, получим гражданство и пенсию. Может быть, даже станем ходить по улицам и не опасаться моментально получить пулю, попавшись кому-нибудь на глаза. - Вы неплохие ребята. - Угу. Можно и так сказать. - Ханк метнулся вперед, прилип к прутьям клетки. - Слушай. Одноногий старик, который командует судном... - Капитан Хейзабоб. - Он самый. Так вот, он застукал нашу компанию на берегу, где мы прятались. Других всех убил, а меня захватил. Я в своем роде важная персона, хоть и мутик. Поймали нас прямо после того, как мы перекинули город и все еще переживали легкое головокружение от успеха. Хотят вздернуть меня на площади, закатить гала-представление. Можешь вызволить меня отсюда? - Не знаю. Не вижу, каким образом. Я всем рисковать не могу. Мне надо добраться до города. Ханк покатился вокруг клетки, спотыкаясь о змеевидные щупальца, которые неуклюже тащились за ним. - Я знаю, где город. Могу проводить. Скажи-ка еще раз, как зовут твою девушку? - Тарлини. - Предположим, когда попадем в Кэп-Файф, я помогу тебе найти Тарлини? Тоэм уставился в серые глаза. Они вроде бы глядели честно. - Как ты можешь помочь? Я хочу сказать... - Там в подполье почти кругом мутики. Мы перебросили город в попытке его вытолкнуть, но к тому времени, как туда доберемся, Старик привлечет к делу всех оставшихся из нашей ячейки, кто не пошел с группой переброски. - Старик? - Угу. У нас есть шеф. - И все это подполье придет мне на помощь? - Гарантирую. Слушай, я открыл кое-что важное во время той нашей попытки. Нам не следует одновременно держать Порог и проталкивать город. Как ни странно, легче переместить крупную массу, чем клочки да кусочки. Мы должны сдвинуть всю вселенную, за исключением ромагинов и сетессинов. Сделать прямо противоположное тому, что до сих пор делали. Это был миг озарения. Может, и остальные тоже поняли, но остальные мертвы. Я единственный, кто обладает теорией, и должен вернуться назад. - Ни слова не понимаю, о чем ты толкуешь. - Передвинуть девяносто девять и девять десятых процента вселенной будет гораздо проще, ибо в ходе процесса масса удержит Порог без нашей помощи. Мы толкнем, и она сама пойдет без сучка без задоринки, как в аду. Ну, не важно. Поможешь? - Обещаешь найти мне Тарлини? - Обещаю тебе неплохой шанс найти ее, и ничего больше. Тоэм минутку подумал. - Все ясно. Он открыл клетку, сбив с помощью лома, обнаруженного на щите с инструментами, огромный замок. Ханк велел себя нести. Сам он мог передвигаться только ползком. Тоэм посадил мутика на плечо, обождал, пока тоненькие щупальца пролезут под мышку и обовьют грудь. Теперь у него были две головы. - У меня реактивный пояс, - сообщил он. - Полетим отсюда к городу вдоль береговой линии, пока не упремся. - Теперь ты командуешь, - сказал Ханк. Они пошли назад к пробитой стене, вылезли в гостевую каюту. - Куда собрались, мистер Тоэм? - полюбопытствовал Хейзабоб, стоя в дверях. Глава 7 - Я смотрю, - обратился Хейзабоб к торчавшему позади него Джейку, - среди нас извращенец. Джейк насупился. - Одни извращенцы водят дружбу с мутиками, мистер Тоэм. - Ладно, пускай я извращенец, - сымпровизировал тот. - И что из этого? Хейзабоб причмокнул. - А то, что извращенцев вешают рядышком с их дружками-мутиками. - Ну так и не получите от моего отца наложницу. Ничего не получите. - А по-моему, ты не купеческий сын. И разговаривать сразу стал по-другому. Ты даже на ромагина-то не похож, мальчик. - Вы рехнулись, - заявил он, опомнившись и осознав промашку. - Отец мой - купец. А мы, богачи, - извращенцы, и давайте покончим с этим. Такова наша классовая привилегия. - А тогда как зовут твоего отца? - находчиво спросил Хейзабоб. Тоэм выдал единственное буквосочетание, пришедшее в голову: - Бранхози. Хейзабоб оглянулся на Джейка, беспрестанно сжимавшего и разжимавшего кулаки. - Припоминаешь работорговца с таким именем? - Нет! - взревел Джейк, раздув ноздри на багровеющей физиономии. - Джейк не припоминает, - пояснил Хейзабоб, снова к ним оборачиваясь. Перед мысленным взором Тоэма внезапно возникла картина - Тарлини продают с торгов единственно в результате того, что он не поспел в город вовремя или вообще до него не добрался. Этого было вполне достаточно, чтобы подтолкнуть к действиям. Они считают его безоружным, поскольку обычного оружия в подобном костюме не спрячешь. Однако газовый пистолет мал и неприметен. Он выхватил пистолет из кармана камзола и поразил капитана в живот. Брызнула кровь, кости вылезли из-под разорванной плоти, мужчина упал, таща за собой ногу с колесиком, с застывшим на лице выражением изумления. Джейк заметался, как зверь. Тоэм крутнулся и выстрелил. Матрос вжался боком в стену. Заряд заставил его завертеться, как куклу, но не свалил. Он стремительно прыгал вперед, огрызался и совсем перестал походить на тупого болвана, каким выглядел прежде. Тоэм стрелял и стрелял, а гигант моментально нырял, вновь и вновь уклоняясь от пуль на какой-нибудь дюйм. Тогда Тоэм прорвался в дверь, побежал, нащупывая одной рукой реактивный пояс и сжимая в другой пистолет. Сперва в дело пошел пистолет. Темноволосый мужчина с физиономией, смахивавшей на дно помойного ведра, пальнул в него из ручного лазера и промахнулся. Шанса на второй выстрел ему не представилось. Заряд попал стрелку в плечо, разорвал в клочья, рука, крутясь, отлетела в сторону. Тоэм взобрался на поручни вместе с Ханком, который выкрикивал в адрес матросов проклятия, гневно размахивая единственным свободным щупальцем. Лазерные лучи заскользили вокруг, вспышки света блистали во тьме, чтобы со временем достичь звезд или в миг гибельного прыжка в мутную океанскую бездну воспламенить воду. Тоэм прыгнул, запустил пояс, ощутил толчок, взмыл ввысь. Крики смолкли. Сразу же загорелся прожектор, стал обшаривать море, но они к тому времени были уже чересчур далеко. Через несколько минут команда отказалась от дальнейших поисков, - Очень хорошо, Тоэм, - похвалил с плеча Ханк. - Как думаешь, далеко до города? - Прилично. Я, впрочем, сижу крепко. Давай пошевеливайся. Они замерзли в морском тумане, нагоняемом крепким ветром. И летели вдоль побережья без остановок, пока не минула добрая часть следующего дня. - Тут где-то должна быть деревня, - сообщил Ханк. - Узнаю эти скалы. Нам надо перекусить. Тоэм взглянул на те скалы, куда ткнула псевдорука. Стройные каменные колонны, сотворенные природой, высились, напоминая деревья с красными листьями на его родине. Утесы были грязно-коричневыми, но колонны, построенные из другого материала, сияли белизной, величественные, иссеченные ветром и непогодой. - Далеко? - Не знаю, - сказал Ханк сквозь свист ветра. - По-моему, миль пять в сторону. Тоэм свернул к берегу, перемахнул через верхушки утесов. Они немножечко полетали на бреющем вокруг колонн, восхищаясь тонкой резьбой на поверхности, нанесенной штормами, затейливым узором, придуманным богом ветров. Спустились пониже и, держась вне поля зрения, поплыли за низкими хвойными деревьями в поисках признаков деревушки. Со временем обнаружили дорогу. А вскоре увидели судно на воздушной подушке, груженное овощами и фруктами. Там были огромные яблоки, только не красные, а оранжевые, а позади плетеные корзины с вишнями. - Подцепи, - посоветовал Ханк. - Украсть? - Они не дадут. Особенно мутику. Мутиков убивают на месте - чем скорей, тем лучше. - Ну ладно. Нарастающее в желудке чувство голода толкало Тоэма на преступление, но он больше уже не испытывал чрезмерных угрызений совести по этому поводу. Сытость после вчерашнего ужина на корабле к этому часу испарилась. В кишках кипел гейзер, издавая зверское бурчание. Свалившись в кузов, они выросли прямо над головами ничего не подозревающих пассажиров и водителя. - Остановите машину! - заорал Тоэм. Те задрали вверх головы - бородатый, лохматый мужчина и похожая на ворону женщина, полногрудая, слишком толстая в талии, с полными ненависти глазами. И мальчик. Тот самый мальчик, которого он пытался спасти от кочевников, сейчас взирал на него снизу вверх белыми-белыми глазами. Тоэм посмотрел на женщину, заглянул в ее нормальные устрашающие глаза и решил, что мальчик находится в положении нисколько не лучшем прежнего. - Остановите машину! - снова прокричал он. Водитель пожал плечами. Тоэм сделал предупредительный выстрел, распоров переднее крыло. Бородач дотянулся до тормозной ручки и мягко посадил машину на землю. - Чего вам надо? - Просто немного поесть, - сказал Тоэм. - Дайте дыню, вишен, всего понемногу. Водитель вылез и принялся отбирать продукты. Опустив пистолет, Тоэм подплыл к мальчику. - Почему ты убежал? - Оставьте его в покое, - отрезала толстопузая женщина. - Почему ты убежал? - настаивал Тоэм. Белые-белые глаза обратились на него, - Оставь его, - встревоженно сказал Ханк. Мальчик улыбнулся. - Я спас ему жизнь, - объяснил Тоэм. - Я спас ему жизнь, а он убежал вместе с теми мужчинами, которые собирались его убить. - Отойди от него! - завопил Ханк своему другу и единственному средству передвижения. Тоэм чуть не свернул шею, оглядываясь на мутика. - В чем дело? И вдруг на него хлынул цвет... Волны цвета, гонимые девушками-невестами... Он вскинул пистолет, пока еще оставалось время и мало-мальское ощущение реальности. И выстрелил. Заряд пролетел над головой мальчика, но этого оказалось достаточно, чтобы напугать его и оборвать грезы. Водитель взобрался обратно на свое место. - Еда вон там. Отпустите нас. Женщина метнула в Тоэма дьявольский взгляд, а мальчик зарылся лицом в ее пышную грудь, вложив в это, по мнению Тоэма, нечто большее, чем жест обыкновенного мальчика в подобной ситуации. - Пошел, - велел Ханк водителю. Мужчина отпустил тормоза, поднял машину и полетел прочь. Ханк вздохнул. - Это не тот мальчик, которого ты видел раньше. Можешь быть совершенно уверен. - Но это он! Кто же иначе? Ханк протянул щупальце к фруктам. - Давай поедим лучше, пока они не добрались до города и не навели на нас полицию. Глава 8 Было два часа ночи, когда они достигли столицы. Тоэм подумал, что как бы ни поступили мутики с городом, их действия не представляли собой чего-то из ряда вон выходящего, ибо столица выглядела вполне нормально и спокойно. Все спали. Ну или почти все. Они вторглись со свистом со стороны моря, воспарили повыше над городом, спикировали вниз к зданиям, незамеченные в глухой ночи. Здания были разнообразнейших форм и размеров. Сферы всевозможных расцветок, сорокаэтажные прямоугольники, состоявшие почти целиком из окон, квадратные коробки вообще без каких-либо окон, и даже пирамидальный храм. Огни очерчивали главные улицы линиями из зеленых шаров, похожих на плоды металлических фонарей-деревьев. В редких окнах домов горели лампы, и подавляющее их большинство казалось стандартными ночными лампами. - Как мы свяжемся с твоим подпольем? - спросил Тоэм, взмыв над грандиозным прямоугольником и глядя вниз на обсаженную цветами посадочную полосу. - Полагаю, так, как я всегда раньше связывался. Старик должен сохранить прежнюю штаб-квартиру. Мы действуем из пещер. - Но, - сказал Тоэм, - я думал, вы только город перетащили. Насколько же вам удается копнуть вглубь? - Тебе не понять. - А ты попробуй. - Ну, город неким странным образом представляет собой целостность. Он связан воедино: каждый дом сообщается с прочими, каждый фонарь с канализационными трубами, и пещеры в нашем мутантском сознании являются его составной частью. Когда мы воображаем город, о них тоже думаем, просто на случай, если провалимся - как и вышло, - и они нам потом снова понадобятся. - Да ведь в земле, откуда вы его с корнем выдрали, никаких дыр не было, - недоумевал Тоэм. С бульвара внизу вспорхнул корабль на воздушной подушке. - Ох, да ведь он выдран совсем не в том смысле, в каком ты думаешь. Если речь идет о законах пространства и времени, его попросту никогда в прежней точке и не было. Как только мы обнаруживаем, что не способны выпихнуть его за Порог, позволяем пространственно-временным потокам подхватить город, переносимся вместе с ними, и пересаживаем столицу в другое место, способное, согласно законам природы, ее вместить. В сущности, она там всегда и должна была быть. - Ладно, действительно мне не понять. Ты прав. Голова Ханка закрутилась на не принадлежавшем ему плече. - На восток. Потихоньку. Увижу дом, скажу. Чем дольше мы не объявимся, тем хуже для дела мутиков, равно как и для сохранности нашей собственной жизни. Тоэм развернулся, вытянув руку и загребая, словно крылом, выровнялся, медленно поплыл над крышами зданий, поднимаясь и опускаясь в соответствии с созданной людьми топографией местности. - Тут, - объявил наконец Ханк. - Вон тот желтый каменный дом без окон. - Что это? - Местный суд. Подойди к стене, а потом ложись в тень на землю. Тоэм сделал, как было велено. Даже его могучим плечам начинало казаться, будто голова мутика весит тонну. Он не меньше Ханка торопился попасть в пещеры и освободиться от ноши. Легко заскользил вниз, постоянно оглядывая тротуар, высматривая полуночников. В каждом городе есть свои полуночники. На Земле они водят компании до рассвета. На Хоне подстраивают каверзы и розыгрыши, чтобы люди их по утрам обнаруживали и попадались. На Фрае сосут кровь (самые что ни на есть настоящие полуночники!). А здесь, на Базе-II, на планете ромагинов, убивают мутиков. И тех, кто помогает мутикам. Они сели на аллею, скудно освещенную единственным шаром, от которого все вокруг отбрасывало двойные тени. Если взглянуть на землю, тень Тоэма изображала поистине странное создание с двумя телами и четырьмя головами. Двуглавых сиамских близнецов. - Вон та решетка в конце аллеи, - сказал Ханк, задрал щупальце и махнул в сторону фонаря. Тоэм пошел и встал на решетку. Оттуда дул сухой теплый воздух. - Что теперь? Ханк, кажется, пересчитывал кирпичи. Водил трясущимся вытянутым щупальцем по гладкой поверхности камня, изучал его, как слепой, читающий по системе Брайля. - По-моему, вот этот. - Уперся щупальцем, надавил, кирпич на дюйм ушел внутрь, а соседние остались на месте. Послышался легкий гул. - Что... - начал было Тоэм. Тут кирпич выскочил назад, решетка упала, и они провалились во тьму. Вниз. Они падали вниз в мрачный туннель, пестревший всеми оттенками соболиного меха. Во тьму, состоявшую из ровно окрашенных слоев черноты, отлакированных сверху стигийским пигментом, и расслоившуюся на черный янтарь, смолу, вороново крыло, эбонит. Самое черное место, в каком когда-либо доводилось бывать Тоэму. Посему в его сознании и в его сердце вскипели древние страхи, кошмары с оскаленными клыками стали накатываться друг на друга. Его племя не так давно вышло из пещер. Воспоминания о клыкастых и когтистых созданиях, о людоедах и похитителях детей еще были сильны в сознании, в генетической памяти. Ему хотелось завизжать, замолотить кулаками, но он видел невозмутимого Ханка и нашел силы вручить себя божественному провидению - будь что будет. Врожденную ярость удалось попридержать. Ветер вдруг начал крепчать, оставаясь теплым, но набрав силу, достаточную для замедления падения. Исполинские воздушные руки легко доставили их на землю, обняв, точно малых детей. Ощутимая пустота их объяла, опустив в чрево земли. Тоэм снова сдержал порыв закричать. Далеко-далеко затрепетала красная точка, похожая на язык чудовища, на жадный рот дьявола. Их тихо-тихо установили перед той точкой. Пониже нее открылась скользящая дверь, неожиданно ослепил резкий желтый свет из соседнего помещения. - Заходи, - сказал Ханк. Он вошел с трепыханием в желудке, прикрывая от света глаза. - Стойте на месте, - прогрохотал голос из стенки, которую он только-только начинал различать. - Не двигайся ни на дюйм, - посоветовал Ханк. Тоэм взялся гадать, куда провалился, в какую ловушку. Или его сюда заманили? Они что, убьют его, если он сдвинется? И Ханк тут замешан? Потом примитивные страхи вызвали паранойю, которая затопила рассудок. Ему сразу представилась ситуация, когда вся галактика задалась целью залучить его в это место, когда все течение жизни влекло его прямехонько в руки этих людей. - Назовите свои имена, - потребовал голос. - Мое имя Тоэм, - выдавил он дрожащим голосом. - А я Ханк, - объявил Ханк. Теперь Тоэм видел тупые рыла нацеленных на них лазерных пистолетов, которые высовывались из бойниц по углам, где к потолку примыкали стены. Двадцать. Двадцать маленьких пастей, готовых изрыгнуть смерть, - Пароль? - В старом городе был "брат по духу". - Таким и остался, - каркнули стены. Свет ослаб. Открылась еще одна дверь в третье помещение, при этом вновь зазвучал голос, только немножечко мягче: - Добро пожаловать домой, Ханк. - Заходи, - подтолкнул его Ханк. Он вошел в дверь, посмотрев, как она за ним затворилась. Помещение оказалось ультрасовременным, уютнейшим с виду. Было там множество диванов, три заваленных газетами стола, огромная, на удивление подробная "живая" карта столицы с изображением всех улиц и зданий, а также нескольких серых пятен, должно быть, подполья мутиков. Было там рассеянное освещение, голубой потолок, со вкусом окрашенные в цвет слоновой кости стены и гладкий бетонный пол. Последнее вывело Тоэма из приятного благодушия. Комната, при всей видимой роскоши, оставалась оплотом мятежников, местом, где делалось дело, которому предстояло перевернуть мир - собственно, даже несколько. И были там люди. Или, точнее, мутики. Вперед шагнул парень, примерно ровесник Тоэма. Худой, с изборожденным глубокими морщинами от усталости и забот лицом и без глаз. В глазницах вместо глазных яблок лежали два куска серой ткани, пульсирующие там и сям разнообразными оттенками желтого цвета. - Добро пожаловать, Ханк. Мы думали, ты погиб. - Почти. Тоэм спас мне жизнь. Безглазый мужчина повернулся и "посмотрел" на Тоэма. - Тоэм, я - Корги Сеньо. На моем родном языке эти два слова означают "глаза летучей мыши". Я.., э-э-э.., руковожу этой подпольной ячейкой. Благодарю тебя от всех нас. Ханк представляет большую ценность, не говоря уж о том, что он наш друг. Тоэм вспыхнул. - Он сказал, что вы мне поможете. - Он явился из примитивного мира, - пояснил Ханк. - Его похитили ромагины, чтобы использовать для своих "Джамбо". О наших делах ему ничего не известно. Он хочет получить помощь в поисках женщины, которую тоже украли и, может быть, привезли сюда на продажу. Я сказал, мы поможем ее отыскать. - Разумеется, - подтвердил Корги. - Безусловно. - Ее звали Тарлини, - удалось вымолвить Тоэму. Он никак не мог поверить в обретение целой кучи друзей. После всего пережитого думал, будто люди только сосут из других людей кровь. Впрочем, это, конечно, не совсем люди. Это мутики. - Очень красивое имя! - И девушка тоже красивая, - добавил он. - Не сомневаюсь. А теперь, может, хочешь узнать, как нас всех зовут? Тоэм вежливо кивнул, хотя мысли его были заняты смуглой девушкой и ее поисками. Корги повернулся и махнул рукой на мужчину, сидевшего за массивным столом. Мутик, держа ручку в.., лапе, усердно работал над таблицами на разграфленном листе бумаги. Под челюстями у него зияла красная, словно ободранная до мяса, жаберная щель, кольцом опоясавшая горло. Кожа на лбу под волосами и на тыльной стороне ладоней то превращалась на глазах в чешую, серую и блестящую, а потом вновь тускнела и становилась кожей. Пальцы - тонкие, длинные - заканчивались острыми ногтями. - Это Рыба, - сказал Корги. - Настоящее имя какое-то страшно длинное и звучит как бы на чужом языке. Большинство наших не носят настоящих имен. Родители отказались от нас, как и прочее общество; сказать по правде, они, по примеру других, приканчивают нас на месте. Мы не питаем особой любви к семейной истории. Мы творим собственную. Рыба кивнул, глаза его затуманились, словно подернутые слезами. - Рад познакомиться, Рыба, - сказал Тоэм, чувствуя себя глуповато. - А это Бейб, - указал Корги на другого мужчину, пониже. Бейб был ростом фута четыре. Полнощекий и пухлый, настоящий шар плоти. Плоть нависала розовыми колбасами из-под подбородка, опоясывала его посередине, точно внутри проходил трубопровод. Пальчики у него были крошечные, толстенькие, розовые, как и все остальное. Глаза голубые, как полуденные небеса. И он курил сигару. - Салют, Тоэм, - провозгласил Бейб сквозь клубы табачного дыма. - Бейб так и не вырос, - пояснил Корги. - Внешне, по крайней мере. Он всегда выглядел дошкольником, и таким останется. Но умел этим пользоваться к нашей выгоде. Мог выходить во внешний мир, так как все принимали его за мальчишку. Потом сообразили. Бейб сейчас входит в число десяти мутиков, которых больше всего жаждут поймать и ромагины, и сетессины. Он не осмеливается даже носа высунуть. - Превратности войны! - заметил Бейб, помахивая сигарой, намного превосходившей по величине сжимавшие ее пальцы. - Мы также считаем его бессмертным. - Вот так так! - воскликнул Бейб. Корги ухмыльнулся. - Сколько тебе лет? - Двести двадцать три. Но конец где-то быть дол жен. Я просто второй Мафусаил. А он, как ты знаешь, со временем умер. *** Корги опять усмехнулся. - Дальше... На сей раз его прервала женщина, которую он собирался представить. Распахнулась дверь внутренних помещений убежища, и в комнате возникло самое ошеломляющее создание, какое Тоэм когда-либо видел. Она принадлежала семейству кошачьих. Положительно, настоящая кошка. Надетый на ней черный костюм-трико усиливал впечатление, но Тоэм знал - она и без него будет лоснящейся, гладкошерстной, чувственной кошкой. - Это Мейна, - сказал Корги, созерцая Тоэма в надежде подметить реакцию на появление женщины. - Мейна, это Тоэм. Она была ростом около пяти с половиной футов. Гибкая. Не столько шла, сколько плыла. Не столько шагала, сколько скользила. Сладострастное тело - масса рельефных мускулов и мягкой плоти. Ноги полные, но стройные, ступни крошечные. Маленькие лапки. Когда она ставила босую ногу, пятки располагались гораздо выше нормальных и под резким углом соединялись со ступней, которая заканчивалась крохотными коготками. Ступню снизу и по бокам окружала плотная подушечка. Тоэм повел исследование в противоположном направлении и отметил, что живот у нее плоский. Вздымавшиеся груди величиной с его сжатый кулак. Шея - изящное чудо архитектуры - грациозной дугой поддерживала голову. Полные губы источали мед, будучи запечатанными, пока она хранила молчание, а когда заговаривала, открывались, выпуская жалящих пчел. За теми губами - великолепные, белые, остро отточенные зубы. Он их увидел, когда она улыбнулась самой что ни на есть обезоруживающей улыбкой. Нос чуть расплющенный. Глаза зеленые, как море. И шустрые. Окинули его в один миг, встретились с его собственными и остановились, следя, как он ее разглядывает. Смуглое, гладкое лицо омывал океан черных шелковистых волос, еще больше подчеркивая сходство с животным. - Рада с тобой познакомиться, Тоэм, - сказала она, подходя, подплывая, подкрадываясь к нему и протягивая руку. Он не знал, поцеловать или пожать. Решил пожать. Рука была теплая, очень теплая и сухая. - Он спас Ханку жизнь, - добавил Корги. Мейна оглянулась, впервые, кажется, заметив Ханка. Всхлипнула, метнулась к нему, сидевшему, освободив плечо Тоэма, в кожаном кресле, и прямо там заключила в объятия. - Ты проголодался, Тоэм? - спросил Корги. - Не очень. Я думаю.., про Тарлини. - Да. Конечно. Утром. Завтра. - Тогда, может, найдется какое-нибудь местечко, где я мог бы прилечь и поспать. - Разумеется. Бейб, не покажешь ли Тоэму комнату? - Сюда, - пригласил Бейб, расплетая скрещенные толстые ножки в солдатских штанах. Он заковылял к двери, откуда с таким великолепием явилась Мейна. Тоэм бросил один взгляд назад на девушку, туда, где она сидела, оживленно беседуя с Ханком, и последовал за бессмертным мужчиной-ребенком Они шли вниз длинным коридором, по обеим сторонам которого располагались комнаты, одни с дверями, другие без. Те, что без дверей, были, кажется, холлами, небольшими кабинетами и архивными хранилищами. Те, что с дверями, Тоэм принял за спальни. Когда-то, пока капитан Хейзабоб не уничтожил ячейку, тут, наверно, кишели, шныряли и мельтешили всевозможные фантастические существа. Теперь большинству комнат суждено пустовать. Они завернули за угол и столкнулись с ужасно древним стариком. Вокруг его сморщенных ушей курчавились во все стороны белоснежные волосы. Вместо рта была щель, вместо носа - одни ноздри, и два непомерно больших глаза. Физиономия состояла из массы морщин. Старик плакал. Молча, без стонов и всхлипываний, просто из глаз тек поток слезной жидкости, да тело тряслось, когда он проковылял мимо, даже не бросив на них взгляд. - Сиэ, - сказал Бейб. (Сиэ - провидец, пророк.) Тоэм оглянулся на мужчину-младенца. - Что? - Его так зовут - Сиэ. - А почему он плачет? - Потому что видит. - Что видит? - Не сейчас. В свое время поймешь. И тебе не понравится. Тоэм пожал плечами и двинулся за человечком. Если этим людям захочется, они оставят его дожидаться в полном мраке, что он уже уяснил из опыта общения с Ханком и белоглазым мальчиком. Лучше слушаться и ждать ответов. И надеяться получить хоть какие-нибудь. - Все довольно искусно устроено, - заметил он, пока Бейб показывал ему комнату и ванную. - Ходы, офисы, комнаты. Как удалось их выстроить, если вам нельзя появляться среди людей? Я хочу сказать, надо было ведь раздобывать материалы и все прочее. - Это Старик, - пояснил Бейб. - У него доступ к роботам. Мы их запрограммировали на рытье пещер везде, где обнаруживались осадочные породы, и использовали всевозможные густеющие автопластики для стен и потолков.., и почти для всей мебели. У Старика есть кредитная карточка. Он может достать что угодно, благодаря своим неограниченным возможностям на черном рынке, и получает счета, в которых покупки указываются как нечто совсем иное. Никто не знает, что он приобретает на самом деле. - Тогда, значит, Старик на самом деле не мутик? - Строго говоря, нет, - подтвердил Бейб, выпуская сквозь зубы тонкую струйку не имеющего запаха дыма. - А кто? - спросил Тоэм, валясь на необычайно удобную постель. - У-упс! Секрет. Лучших плодов с дерева не стряхивают. - Прошу прощения. - Спи. Сможешь сам утром найти дорогу назад в центр управления? - Думаю, да. x x x - Тогда спокойной ночи. И он вышел, закрыв за собой дверь. Тоэм растянулся на койке, погасил свет. Голова шла кругом от всяких вещей, от сотен вещей, каждая из которых озадачивала больше других. Он отправился разыскивать Тарлини и обнаружил, что поражен девушкой-кошкой Мейной. Он верил в верность. Накрепко. Но при мысли о гибкой фигурке, ножках-лапках, губах в нем принимались бродить соки... Дверь вдруг распахнулась. Он мигом вскочил. Сиэ смотрел на него пустыми плачущими глазами. - Что вам угодно? - спросил Тоэм. Старик просто смотрел, и все... Откуда-то издалека неслись всхлипывания, далекий-далекий плач, откуда-то из глубины чрева Сиэ, из дальних-дальних глубин его души... Столь же внезапно, как появился, мутик исчез, внушительно хлопнув дверью. Зашаркали по бетону ноги, потом шарканье в коридоре постепенно затихло. Тоэм был уверен, что не сможет сейчас заснуть. За считанные дни его выбросило из горизонтального мира самолета-одиночки и зашвырнуло в мир горизонтально и вертикально переплетающихся причин и следствий, целей и средств, потоков и подводных течений. Даже собственная его цель начала заволакиваться туманом. Пришлось хорошенько подумать, вспоминая, как выглядит Тарлини. Сперва он вообразил ее с зелеными глазами. Неужто таково свойство современного мира? Неужто он разбивает любовь и воспоминания о любви? Или это сам Тоэм переменился? Даже если отбросить сомнения, все равно не заснуть. Кругом кишмя кишат фантастические вещи, фантастические люди, собственно говоря, ведется противозаконная деятельность. Он был уверен, что не заснет. Абсолютно. Но тут же почти мгновенно провалился в сон. Глава 9 Он проснулся и уловил собственный запах. Не очень приятный. Встал, разделся, пошел в ванную и полчаса простоял под душем, смывая все налипшее на него за прошедшие дни, смывая вместе с грязью и потом все то, чего нельзя видеть и чуять носом, но что тем не менее ощущается. Вода журчала, лепетала, разговаривала, как море. "Вода, - думал он, - это лоно. С водой из отверзающегося в земле чрева выползает жизнь и получает хороший шлепок по попке от парок и фурий. И вода очищает жизнь и уносит грязь, оставляя вещи первозданно чистыми, какими Природа впервые вы пускает из рук свои создания. Весной она падает с небес, разливается по земле светлым потоком, разбрызгивается, счищает с нее пятна, оставленные дьяволом. А зимой опускается мягким, белым покровом целомудрия, восстанавливает девственную плеву земли, чтобы все снова стало чистым, невинным и сладким". Внимательно вслушиваясь, он проговорил с водой полчаса, смеясь над рассказанными ею байками, вздыхая над поведанными секретами, хмурясь над философскими комментариями, брошенными мимоходом по дороге в канализацию. Вернувшись в комнату, Тоэм обнаружил исчезновение своего старого костюма, вместо которого его поджидала рабочая солдатская одежда тусклого оливкового цвета. Он знал - это униформа низшего класса ромагинского общества. Натянул грубые, но удобные вещи, соединил концы магнитной застежки на поясе, сунул ноги в черные сапоги, точно такие, как старые, только длиной не до колена, а до середины икры - еще один знак принадлежности к низшему классу. Из запомнившихся ему исторических сведений, почерпнутых в книжках Тригги Гопа, можно вывести, что мятежи неизменно идентифицируются с простыми людьми, - в таком случае, эти люди, пусть даже простые, не меньше всех прочих готовы, желают и могут рискнуть головой. Он пристегнул реактивный пояс, сунул в карман газовый пистолет, который остался нетронутым. Мысль о стремлении окружающих продемонстрировать свое к нему доверие согревала. Он позабыл о возможности верить кое-кому из людей. И заслуживать от них того же. Открыв дверь, наткнулся на девушку-кошку. И сумел только охнуть: - У-уф! - Я пришла проводить тебя в столовую. Мы не ждали, что ты до обеда проспишь, - со смехом сказала она. - Вы тут чересчур хорошо устроились. Я думал, кровать опоила меня дурманящими наркотиками. - Драконьей кровью, - подсказала она притворно-зловещим шепотом. Глаза ее сияли как звезды. Она направилась в конец бокового коридора, который ответвля