армия: их защищал собор. Здесь они были как в крепости, здесь их никто не мог достать. Точнее, ничто. И это было их последнее прибежище. 3 В машине перед магазином Хэмптона Джек работал педалью газа, прогревая двигатель. Он спросил у него: -- Вы уверены, что хотите поехать вместе со мной? Большой человек ответил: -- Вовсе нет. У меня нет никакого иммунитета против Лавелля, как есть он, например, у вас. Я бы с удовольствием остался в теплой квартире с зажженным светом, горящими свечами... -- Ну и оставайтесь. Вы же сказали мне все, что требуется в нашей ситуации. Вы сделали все возможное и ничего больше мне не должны. -- Я должник перед самим собой. Ехать с вами и при необходимости помочь вам -- вот что я сейчас должен делать, чтобы не оказаться перед еще одним неправильным решением. Джек включил передачу, все еще придерживая машину педалью тормоза. -- Ну, хорошо. Но я не знаю, как буду искать Лавелля. -- Вы просто будете чувствовать, по каким улицам ехать, где сворачивать. Благодаря обряду очищения вами теперь руководят высшие силы. -- Звучит неплохо, только я пока не чувствую этого руководства. -- Почувствуете, лейтенант. Но прежде всего, остановимся у церкви и наполним эти сосуды, -- он поднял два небольших кувшина, -- святой водой. Церковь будет кварталах в пяти по прямой отсюда. Джек сказал: -- Отлично, но у меня есть одна просьба. -- Какая? -- Не зовите меня лейтенантом, о'кей? Меня зовут Джек. -- Вы тоже можете говорить мне Карвер, если вам так нравится. -- Да, нравится. Они улыбнулись друг другу. Джек отпустил тормоза, включил "дворники" и выехал на улицу. Они вошли в церковь. В вестибюле было темно. Пустой зал едва освещали несколько тусклых огней да три или четыре свечи. Здесь пахло ладаном, но пахло и скипидаром -- видимо, совсем недавно мастикой полировали достаточно обшарпанные скамьи. Над алтарем выступало большое распятие. Хэмптон перекрестился и преклонил колена. Джек не был верующим, но он вдруг почувствовал непреодолимое желание последовать примеру своего спутника. Ощущая себя в эту ночь представителем Рады, он испытывал потребность выказывать уважение всем добрым богам, как бы их ни называли. Похоже, высшие силы действительно решили руководить им, как это утверждал Карвер. В мраморной купели неподалеку от них было совсем немного святой воды. Джек сказал: -- Мы не наполним даже один кувшин. Карвер протянул его Джеку. -- Не волнуйтесь. Попробуйте. Джек опустил кувшин в купель и провел им по дну, думая, что наберется не больше половины, но был удивлен, обнаружив, что кувшин полон. Он удивился еще больше, увидев, что воды в купели не убавилось. Джек посмотрел на Карвера в полном недоумении. Негр в ответ улыбнулся и подмигнул. Кувшинчик с водой он убрал в карман пальто, а пустой протянул Джеку. И опять Джек наполнил сосуд, и опять воды в купели осталось столько же, сколько было. 4 Стоя у окна, Лавелль вглядывался в бушующую темноту. Он отключился от связи с маленькими убийцами, у них еще будет время убить детей Доусона, и жаль, что он пропустит такое зрелище. Но времени оставалось в обрез. Джек Доусон выходил на первый план. Он направлялся сюда, и никакая магия не могла его остановить. Лавелль и сам не понимал, как это произошло, так стремительно и помимо него. Он терпел поражение? Возможно, он ошибся, наметив убийство детей. Боги Рады всегда защищают детей и наказывают Бокоров, использующих свою силу против них. Наказывают жестоко. В таких случаях надо быть осторожным и осмотрительным. Но он же, черт возьми, и был осторожным и осмотрительным! Он не мог припомнить ни одной ошибки. Он был отлично защищен мощью всех богов тьмы. Доусон приближался. Лавелль отвернулся от окна. Он прошел по темной комнате к комоду. Из верхнего ящика вынул автоматический "кольт" 32-го калибра. Доусон приближается? Отлично. Пускай идет. 5 Ребекка села на скамью и закатала правую штанину джинсов: пора было заняться ранами. Они кровоточили, но, похоже, обойдется без сильной потери крови. Джинсы все-таки защитили ее от когтей и клыков -- ни артерии, ни вены задеты не были. Молодой священник отец Валоцкий присел перед ней на корточки. Вид ран явно испугал его. -- Как это случилось? Кто это сделал? -- Гоблины! -- Пенни и Дэйви ответили в один голос так, словно устали объяснять одно и то же. Ребекка стянула перчатки, на правой руке у нее краснел свежий след от укуса: четыре глубоких прокола. Они были бы еще глубже, если бы не перчатки. Два укуса были на левой руке, один -- свежий, другой -- еще из дома Фэй. Отец Валоцкий спросил Ребекку: -- Почему у вас кровь на шее? Он мягко отклонил голову Ребекки, чтобы рассмотреть царапину на подбородке. Она сказала: -- Ерунда. Немного жжет, но это несерьезно. -- Я думаю, вам необходима медицинская помощь. Пойдемте. Ребекка опустила штанину джинсов. Отец Валоцкий помог ей подняться. -- Лучше отвести вас в дом пастора. Она решительно отказалась: -- Нет, не надо. -- Это совсем рядом. -- Нет, мы останемся здесь. -- Но это похоже на укусы животных, их надо обязательно обработать: инфекция, бешенство и всякое такое... Послушайте, к дому пастора ведет подземный проход. -- Нет, мы останемся здесь, в соборе, где имеем защиту. Она жестом подозвала Пенни и Дэйви, они подошли к ней и прижались с обеих сторон. Священник всмотрелся в их лица и вдруг помрачнел. -- Чего вы так боитесь? Ребекка спросила: -- Разве дети ничего вам не рассказывали? -- Они говорили что-то о каких-то гоблинах, но... -- Это не просто болтовня, -- сказала Ребекка, сама удивляясь тому, что отстаивает сверхъестественное. И это она, убежденная атеистка. Немного поколебавшись. она вкратце рассказала священнику о Лавелле, об убийстве членов клана Карамацца и об адских существах, охотившихся за детьми Джека Доусона. Выслушав, священник ничего не сказал. Он уставился в пол и молчал. Ребекка спросила: -- Вы мне не поверили? Священник поднял на нее растерянный взгляд. -- Думаю, что вы это не выдумали, что верите в то, о чем рассказали, но для меня всякое колдовство -- это примитивные дикарские предрассудки, их культы. Как священнослужитель Римской католической церкви, я верю только в одну Истину, которая гласит, что наш Спаситель... -- Вы верите в существование рая и ада? -- Конечно. Это же часть католического... -- Так вот, эти существа явились сюда прямиком из ада. Если бы я сказала, что этих демонов вызвал служитель Сатаны, если бы ни разу не упомянула о колдовстве, вы все равно бы мне не поверили, но, по крайней мере, не стали бы с ходу отбрасывать возможность такого происшествия, потому что ваша религия признает существование Сатаны и его служителей. -- Я думаю, вам следовало бы... Дэйви громко закричал. Пенни сказала: -- Они уже здесь. Сердце у Ребекки куда-то ухнуло, она обернулась. У нее перехватило дыхание. У арки, разъединявшей центральный проход зала и вестибюль, мелькали тени и так знакомо сверкали серебристо-белые глаза. Всполохи огня. Множество глаз. Множество теней. 6 Джек гнал машину по заснеженным улицам. Подъезжая к каждому перекрестку, он каким-то образом чувствовал, где нужно сворачивать направо, где -- налево, а где ехать прямо. Он и сам не понимал, почему так поступал, -- просто каждый раз беспрекословно отдавался непонятному чувству, не задавая себе вопросов. Для полицейского, занятого поисками нужного объекта, это было несколько необычно и даже тревожно, но Джек смирял себя: нужно было быстрее найти Лавелля. Через полчаса быстрой езды Джек свернул налево, на улицу, застроенную домами псевдовикторианского стиля, и остановился у пятого от начала улицы дома. Трехэтажное кирпичное строение поражало множеством безвкусных украшений. Дом нуждался в ремонте и обновлении, как, собственно, все дома на этой улице, и факт этот не скрывали даже снег и темнота. Дом был без единого огонька. Сквозь окна невозможно было что-нибудь рассмотреть. -- Вот и приехали, -- сказал Джек Карверу. Он заглушил двигатель и выключил фары. 7 Из вестибюля в центральный проход выдвинулись четыре гоблина. Хотя и здесь света было мало, открывшаяся взорам картина леденила кровь. Возглавлял группу "человек". Рост не больше тридцати сантиметров, голова размером с яблоко, а на ней четыре огненных глаза, челюсти и рот, утыканный сверкающими клыками. У него было четыре руки, в одной из них он держал грубое подобие копья. Гоблин с вызовом поднял его над головой. Может быть, именно из-за этого жеста Ребекка подумала, что ужасное существо когда-то, много-много лет тому назад, было гордым, но кровожадным африканским воином, душа которого попала в ад за все прегрешения и вела унизительное существование в такой маленькой, уродливой оболочке. Человекоподобный гоблин, три еще более уродливых существа позади него и остальные твари, различимые только по светящимся в темноте глазам, продвигались вперед, но -- медленно, как будто сам воздух святого места затруднял каждый шаг. Двигались они молча, не шипели, не рычали, приближались с опаской, но неумолимо. Двери в собор были закрыты. Вероятно, гоблины воспользовались незакрытой вентиляционной трубой или канализационной решеткой, которые для них были все равно что открытая дверь, особенно в те места, куда зло не допускалось. Отец Валоцкий, парализованный увиденным, первым пришел в себя. Он достал четки из кармана черной сутаны и начал читать молитвы. Пока человекообразное чудовище и его спутники продвигались вперед по центральному проходу, а остальные монстры выходили на свет, в темном вестибюле, за их спинами, уже сверкали новые пары глаз. Твари по-прежнему действовали в замедленном темпе и не казались по-настоящему опасными. Но их было очень много. "Как долго это продлится? -- подумала Ребекка. -- А вдруг они каким-то образом освоятся в обстановке собора? Вдруг осмелеют и к ним вернутся их быстрота и активность? Что тогда?" Прижимая к себе детей, она начала отступать по проходу назад, к алтарю. Отец Валоцкий последовал за ними, перебирая свои четки. 8 Утопая в снегу, они дошли до ступенек перед входом в дом Лавелля. Джек держал револьвер наготове. Он сказал Карверу Хэмптону: -- Я бы хотел, чтобы вы подождали в машине. - Нет. -- Здесь начинается дело, расследуемое полицией. -- Это намного больше. И вы сами прекрасно все знаете. Джек вздохнул и кивнул. Они поднялись по ступенькам. Обычная для него процедура -- стук в дверь, предъявление ордера на арест, представление себя как офицера полиции -- сейчас показалась Джеку неуместной. Но ему было как-то не по себе врываться в частный дом. Хэмптон взялся за дверную ручку, подергал ее в разные стороны. -- Закрыто. Джек тоже видел, что дверь закрыта, но что-то подсказало ему самому взяться за дверную ручку. Он повернул ее, замок щелкнул, и дверь приоткрылась. Хэмптон прокомментировал: -- Закрыто для меня, но не для вас. Они отошли в сторону, от возможной линии огня. Джек сильно толкнул дверь, тут же убрав руку. Но Лавелль не выстрелил. Они подождали секунд десять-пятнадцать, прислушиваясь и наблюдая, как снег залетает в дом через открытую дверь. Потом Джек, пригнувшись, перешел порог, держа руку с пистолетом впереди себя. В доме было очень темно, что играло на руку Лавеллю, хорошо знавшему свое жилище. Для Джека дом был сплошной неизвестностью. Он пошарил по стене, нащупал выключатель и нажал на него. Он был в просторной прихожей. Слева подымалась дубовая лестница с красивыми перилами. Прямо перед Джеком, за лестницей, холл сужался в коридор и вел в западную часть дома. Впереди справа, в нескольких метрах от него, виднелся сводчатый проход, за которым было совсем темно. Джек подошел к проходу. Из холла через арку падало немного света, освещая голый пол. Джек решил, что здесь гостиная. Он осторожно миновал арочный проход, стараясь не "открываться", пошарил по стене, нащупал еще один выключатель и щелкнул им. Под потолком вспыхнула люстра. Свет залил всю комнату. Странно, здесь вообще ничего не было. Ни мебели. Ни занавесей. Только толстый слой серой грязи, комки мха по углам и четыре голые стены. Карвер подошел к Джеку и прошептал: -- Вы уверены, что это именно тот дом? В тот момент, когда Джек раскрыл было рот, чтобы ответить, что-то взвизгнуло возле его лица. Долей секунды позже у него за спиной раздались два громких выстрела. Джек бросился на пол и перекатился из холла в гостиную. Карвер тоже упал и последовал за Джеком. Но он был ранен, его лицо исказила гримаса боли. Он судорожно сжимал левое бедро, на брючине уже расплывалось кровяное пятно. Карвер прохрипел: -- Он на лестнице, я его заметил. -- Наверное, был наверху, а потом зашел к нам в тыл. Джек приподнялся и сел на корточки у стены возле сводчатого прохода. -- Вас сильно ранило? -- Да, прилично, но не смертельно. Вы лучше думайте о том, как его достать. Джек высунулся в проход и выстрелил наугад в сторону лестницы. Лавелль был там, на середине последнего лестничного пролета. Пуля Джека отбила от стены кусочек штукатурки буквально в полуметре от головы Бокора. Лавелль ответил выстрелом, и Джек снова нырнул в гостиную. Пуля, ударившись в угол арочного прохода, подняла фонтанчик цементной пыли. Еще один выстрел. Затем тишина. Джек опять высунулся в проход и трижды выстрелил в то место, где находился Лавелль. Но его там уже не было. Он бежал вверх по лестнице, все три выстрела не достигли цели. Лавелль исчез. Остановившись, чтобы перезарядить револьвер, Джек взглянул на Карвера и спросил его: -- Вы сможете добраться до машины? -- Нет. Я не могу ступать на ногу. Побуду здесь. Ничего страшного, идите и займитесь им. -- Мы должны вызвать для вас "скорую помощь". Карвер чуть не перешел на крик: -- Занимайтесь им! Джек кивнул, вышел в холл и осторожно подошел к началу лестницы. 9 Пенни, Дэйви, Ребекка и отец Валоцкий были уже у самого алтаря. Они поднялись на его основание и остановились прямо под распятием. Гоблины столпились перед оградой алтаря. Одни немигающим взглядом уставились на людей сквозь резные столбики ограждения, другие взобрались на него и уселись там, подобно курам на насесте, алчно блестя глазами и облизывая черными языками острые зубы. Их было до полусотни, а из вестибюля двигались по центральному проходу новые бестии. Пенни, заикаясь от страха, спросила: -- Они не п-п-подойдут с-с-сюда, н-нет? Они не п-п-подойдут к распятию? Нет? Ребекка обняла девочку и Дэйви, крепко прижала их к себе. Она сказала: -- Вы же видите, они остановились. Все хорошо. Теперь все нормально. Они боятся алтаря. Они остановились. "Но надолго ли?" -- спросила она себя. 10 Джек поднимался по лестнице, плотно вжимаясь спиной в стену. Он продвигался боком, стараясь не издавать шума. Пистолет он держал в вытянутой левой руке, целясь в верхние ступеньки, стараясь не смещать линию прицела, чтобы нажать курок в любой момент. Он благополучно добрался до первой площадки. Когда прошел три ступени второго пролета, Лавелль возник с площадки второго этажа. Оба выстрелили одновременно, Джек -- один раз, а Лавелль -- два. Лавелль нажал на курок, не прицеливаясь и толком не зная, где сейчас находится Джек. Он просто рассчитывал, что две пули, пущенные по центру пролета, сделают свое дело. Но обе пули прошли мимо цели. А пистолет Джека был направлен именно туда, откуда высунулся Лавелль. Пуля вошла ему в руку в тот момент, когда он уже сделал оба выстрела. Бокор закричал, выронил оружие и бросился назад, в холл второго этажа. Джек рванул вверх, прыгая через две ступеньки. Пистолет Лавелля прогрохотал еще раз, но тоже мимо него. Он вбежал в холл второго этажа в тот момент, когда Лавелль захлопывал за собой дверь одной из комнат. Карвер лежал на грязном полу. Боль причиняла такие страдания, что не было сил открыть глаза. С каждой минутой ему становилось хуже и хуже. Он не чувствовал, что лежит на твердом полу. Ему казалось, будто он покоится в теплой воде где-то в тропиках. Он помнил, что ранен, помнил, что упал, знал, что лежит на полу, но не чувствовал этого. Он понимал, что истекает кровью. На вид рана пустяковая, но, видимо, оказалась она серьезней, чем он думал. Или так сказывалось действие болевого шока? Да, скорее всего, это был шок, просто шок, а никакое не кровотечение. Но ведь от шока тоже умирают? И все же он плыл. Плыл, освобожденный от боли, качаясь вниз-вверх на воде где-то в тропиках... пока сверху не раздались звуки стрельбы, а потом громкий крик, заставивший Карвера открыть глаза. Сначала он неясно увидел пустую комнату, потом часто-часто заморгал глазами и напряг зрение. Пелена рассеялась, и тут Карвер пожалел о том, что она рассеялась. Потому что в комнате он был не один. Один из обитателей ямы был рядом с ним, и глаза его ярко горели. В это время наверху Джек пробовал открыть дверь, за которой укрылся Лавелль. Она была заперта, но замок не отличался особой сложностью. Просто защелка. Кто же ставит в доме мощные, хитроумные замки? Джек закричал: -- Лавелль, ты там? Молчание. -- Открывай, не имеет смысла прятаться! За дверью послышался звон разбитого стекла: похоже, он решил смыться через окно. -- Черт! -- ругнулся Джек. Он отошел немного назад и сильно ударил по двери подошвой ботинка. Но замок устоял. Ему пришлось грохнуть по двери четыре раза, прежде чем она распахнулась. Он включил свет. Обычная спальня. Никаких следов Лавелля. Одно окно выбито, занавески полощутся на холодном ветру. Джек проверил шкаф, чтобы быть уверенным, что Лавелль не выстрелит ему в спину. В шкафу никого не было. Он подошел к окну и в полосе света, падавшем из окна спальни, увидел следы на крыше веранды. Они вели к краю крыши. Видимо, оттуда Лавелль спрыгнул вниз, во двор. Джек протиснулся сквозь окно, цепляясь плащом за осколки стекла, и вылез на крышу веранды. Уже не меньше восьмидесяти гоблинов окружили ограду алтаря. Позади них по проходу двигалось пополнение. Отец Валоцкий молился, опустившись на колени, но, насколько видела Ребекка, молитвы эти не оказывали на гоблинов никакого видимого действия. Более того, твари уже не были такими вялыми, они размахивали хвостами, крутили уродливыми головами, черные язычки их двигались быстрее. Плохой признак. Ребекка подумала, что таким количеством они создали нечто вроде критической массы, преодолевающей действие добра, сконцентрированного в соборе. Теперь они могут напасть на свои жертвы. Появление каждого нового гоблина увеличивало дьявольскую энергию, и если баланс сил нарушится... Один из гоблинов зашипел. До сих пор они молчали. Но теперь один из них зашипел. Тут же к нему присоединился другой, затем еще трое... Вскоре яростно шипели все твари. Еще один плохой признак. Карвер Хэмптон. Когда он увидел в холле это адское существо, пол вдруг вновь обрел твердость. Его сердце сильно забилось, а убаюкивающие галлюцинации сменил реальный мир. Страшный и угрожающий. Существо из холла направилось к арочному проходу в гостиную. Карверу показалось, что тварь была огромной, чуть ли не с него ростом, но потом он понял, что это эффект положения: смотрел-то он на монстра с пола. Но все равно, существо было достаточно большим. Голова размером с его собственный кулак, сегментированное червеобразное туловище было длиной с его руку. Оно цокало по полу крабоподобными клешнями. На уродливой морде выделялся губастый рот с множеством зубов и горящие глаза, о которых рассказывал Джек Доусон. Глаза с серебристо-белым огнем в них. Откуда-то взялись у него силы двигаться, и он стал отползать назад, борясь с дикой болью и оставляя на полу за собой кровавый след. Практически сразу он уперся спиной в стену, а ведь поначалу ему казалось, что комната большая. С пронзительным и громким визгом червеподобное существо через сводчатый проход поползло прямо к Хэмптону. Спрыгнув с крыши веранды, Лавелль не устоял на ногах, поскользнулся на снегу и упал прямо на раненую руку. Всплеск боли был настолько силен, что на несколько мгновений он потерял сознание. Почему все так вдруг разладилось? Он был испуган и зол, ощущал себя голым, беспомощным, выставленным на всеобщее посмешище. Это новое чувство, доселе неизведанное, решительно ему не нравилось. Лавелль прополз по снегу несколько метров, прежде чем смог подняться. А встав на ноги, услышал, как с крыши веранды его окликает Доусон. Он не остановился и не стал дожидаться, пока его поймают, -- ведь он был Баба Лавеллем, великим Бокором, а заковылял по задней лужайке к сараю. Источник его сил был там, в яме, у богов тьмы. Он будет настаивать, чтобы они сказали ему, что происходит. Он будет требовать помощи. Доусон выстрелил, но это, видимо, был предупреждающий выстрел, потому что пуля прошла далеко от Лавелля. Ветер сбивал Лавелля с ног, швырял снег ему в лицо. Кровоточащая рана мешала бороться с ураганом, но в конце концов он добрался до сарая. Распахнув дверь, Лавелль вскрикнул от ужаса -- без него яма чудовищно увеличилась в диаметре. Теперь она занимала почти все маленькое строение, от одной стены до другой, а свет из ямы был уже не оранжевым, как раньше, а кроваво-красным и таким ярким, что хотелось закрыть глаза. Теперь он понял, почему высокие покровители отвернулись от него, допустили его поражение. Они позволяли использовать себя до тех пор, пока он был им нужен. Он был их проводником в этот мир, инструментом их проникновения на землю. Но теперь у них был способ более совершенный, чем проводник, -- теперь для них была открыта вся дверь в живой мир. Реальную возможность навсегда покинуть Подземелье они получили благодаря его стараниям. Он приоткрыл Ворота лишь чуть-чуть, уверенный в том, что сможет держать их в таком состоянии. Но, оказывается, незаметно для себя он потерял контроль, и теперь Ворота растворялись все шире. Сюда направлялись Древние боги. Они уже были в пути, почти рядом. Когда появятся здесь, ад переместится сюда, на землю. Яма у его ног все увеличивалась и увеличивалась. Быстрее, еще быстрее. Лавелль в ужасе смотрел на пульсирующий там огонь ненависти. В глубине этого ярко-красного сияния появилось нечто темное. Оно шевелилось, оно было огромным. И оно поднималось прямо к нему. Джек спрыгнул с крыши веранды в снег, удачно приземлился и пустился вслед за Лавеллем. На середине лужайки он увидел, как Лавелль открыл дверь в железный сарай. Яркий алый свет, вырывавшийся наружу, мгновенно остановил Джека. Там, конечно, была яма, которую описывал Хэмптон. Но, очевидно, совсем не такая маленькая, как он говорил, и свет из нее не был мягким и оранжевым. Похоже, сбывались худшие предчувствия Карвера Хэмптона: Ворота Ада раскрывались все шире. Как только эта сумасшедшая мысль пришла ему в голову, яма резко увеличилась и стала шире сарая. Металлическая конструкция исчезла в раскаленном горниле. Теперь в земле была просто дыра. Огонь, словно огромный прожектор, поднимался в черное бушующее небо. Лавелль только отступил на несколько шагов, он был слишком напуган, чтобы повернуться и бежать. Земля задрожала. Из ямы раздалось громоподобное рычание, рык, который потряс ночь. В воздухе сильно запахло серой. Что-то, извиваясь, вылезало из ямы, что-то похожее на огромное щупальце осьминога, но не совсем щупальце, а скорее, на ногу насекомого с несколькими сочленениями. А еще точнее, это напоминало змею. "Оно" поднялось на высоту около пяти метров. В верхней его части, окруженный множеством червеобразных отростков, шевелился рот, способный проглотить человека. И это было лишь начало огромной твари, лезущей из Подземелья. Гигантский подземный левиафан просунул в открывающиеся Ворота лишь один свой палец. Огромная конечность потянулась к Лавеллю, отростки на ее конце устремились вперед, захватили его и потащили в кроваво-красный прожектор. Лавелль орал и отбивался, но отростки легко поднесли его к огромному беззубому рту. И Бокор исчез в нем. В соборе последние ряды гоблинов выстроились перед алтарем. Сто тварей вперили свои огненные глаза в Ребекку, Пенни, Дэйви и отца Валоцкого. Шипение их становилось громче, постепенно переходя в устрашающее рычание. Неожиданно четырехглазый и четырехрукий человекоподобный демон спрыгнул с ограды в алтарный придел, сделал несколько неуверенных шагов и завертел безобразной головой из стороны в сторону. Его движения были осторожны, но вот тварь подняла свое крошечное копье и завизжала, потрясая им. В тот же миг завизжали остальные гоблины. Еще один из них осмелился войти в алтарь. За ним третий, четвертый... Ребекка посмотрела на дверь, ведущую в ризницу. Бежать туда? Нет никакого смысла. Гоблины просто последуют за ними. Это их конец. Червеобразное существо подползло к тому месту, где сидел Карвер Хэмптон, и приподняло половину своего омерзительного туловища. Совсем как кобра. Карвер заглянул в бездонные горящие глаза и понял, что как Хунгон он бессилен против этого исчадия ада. Он не сможет защитить себя. Неожиданно рядом с домом явственно послышался громоподобный, ужасающий рев. Земля заходила ходуном, дом затрясся, а червеподобное существо вдруг потеряло всякий интерес к Карверу. Отвернувшись от него и раскачивая головой из стороны в сторону, оно задвигалось в такт неслышной для Хэмптона музыке. С упавшим сердцем он понял, что именно отвлекло внимание адского существа: голос всех адских душ, устремившихся к долгожданной свободе. Победный клич Древних богов, рвущих наконец свои оковы. Это его конец. Джек подошел к яме. Земля с ее краев сыпалась вниз, и дыра росла на глазах. Джек старался не подходить близко к краю ямы. Нестерпимый ярко-красный свет превращал кружившиеся в воздухе снежинки в раскаленные угольки. Теперь к красному свету примешивался ярко-белый, такого же серебристого оттенка, как и глаза гоблинов. Джек понял: Адские Ворота раскрыты уже достаточно широко. Чудовищное щупальце угрожающе раскачивалось над Джеком, но он знал, что оно не посмеет тронуть его. По крайней мере, пока не посмеет. По крайней мере, до тех пор, пока Ворота не раскроются полностью. Добрые боги Рады еще защищали Джека. Он вынул из кармана кувшинчик со святой водой и пожалел, что второй такой остался у Карвера. Уж очень велика дыра. Потом вынул пробку и отбросил ее в сторону. Из необъятных глубин поднималось нечто неописуемо ужасное. Пока виднелись лишь смутные очертания, расплывающиеся в ослепительном свете. Это нечто скулило, как тысяча собак. Он уже не сомневался в способностях Хэмптона и Лавелля, но теперь вдруг почувствовал, что сам преисполнен неведомой силой, едва ли не большей, чем у Хэмптона и Лавелля, вместе взятых. Он заглянул в яму -- там был ад. Это не вымысел. Ад и рай столь же реальны, как и сама земля. Просто там -- другие измерения, другие плоскости физического существования. В обычной жизни люди не могут переходить из одного измерения, из одного существования в другое. Но у них есть религия. Именно она представляет то знание, которое теоретически определяет пути соприкосновения этих миров. Религия -- знание, а магия -- тот инструмент, благодаря которому такие соприкосновения и осуществляются. Если понять и принять эту истину, то в колдовство поверить будет так же легко, как в христианство или в существование атомов. Он бросил кувшинчик со святой водой в яму. Гоблины подступали к алтарному возвышению. Осталось всего несколько ступенек. Дети отчаянно закричали, а отец Валоцкий вытянул перед собой четки, будто они могли защитить его от гибели. Ребекка достала свое оружие -- пистолет. Сознавая всю его бесполезность, она тщательно прицелилась в первого гоблина. Внезапно все твари обернулись комками земли и покатились по ступенькам алтаря. Святая вода исчезла в яме. Победоносный визг, рев ненависти, торжествующие вопли прервались так резко, словно кто-то нажал на магнитофоне кнопку "стоп". Тишина длилась несколько мгновений, ее сменили крики гнева, отчаяния и разочарования. Они раздирали на куски ночной воздух. Земля задрожала сильнее прежнего. Джек упал, но назад, в сторону от ямы. Падая, он увидел, что земля уже не осыпается, яма остается такой же. Ужасный отросток, нависший над Джеком, как огромный дракон, онемел, остановился и уже не угрожал ему. А затем это существо с распахнутым, как у рыбы, беззубым губастым ртом вообще исчезло в яме. Джек встал и отряхнулся. Плащ у него был весь в снегу. Земля все еще ходила ходуном. Было такое чувство, что Джек стоит на огромном яйце, из которого в любую минуту может вылупиться что-то ужасное. В разные стороны от ямы расходились трещины. Их было уже около десятка: шириной до двадцати сантиметров, а .длиной в три-четыре метра. Джек оказался между двумя самыми большими трещинами, на маленьком островке колеблющейся земли. Попадая в трещины, снег сразу таял. Из них исходили свет и жар, как из раскрытых дверок печи, и на мгновение Джеку показалось, что весь мир готов сейчас рухнуть вниз. Но тут трещины вдруг затянулись, будто их никогда и не было. Свет внутри ямы стал медленно угасать, становясь из ярко-красного оранжевым. Адские голоса тоже постепенно затухали. Ворота закрывались. Торжествующий Джек подошел ближе к краю ямы и стал искать глазами ужасных тварей, исчезающих в глубинах ада. Свет вдруг опять запульсировал, стал ярче. Крики и рев тоже усилились. Джек отступил назад. Свет потускнел, потом снова разгорелся. Снова потускнел. И снова усилился. Бессмертные призраки лезли из кожи вон, чтобы задержать Ворота, не дать им захлопнуться. Края ямы снова пришли в движение, куски земли снова посыпались в ее нутро. И вдруг -- тишина и спокойствие. А затем все пошло по новой. Рывок, еще рывок -- и яма подросла. Сердце Джека билось в унисон с этими колебаниями. Каждый раз, когда земля начинала осыпаться, сердце у него замирало, а когда края ямы выравнивались, начинало биться снова. Может быть, Карвер Хэмптон ошибался? Может быть, святой воды и благих намерений праведника недостаточно, чтобы остановить эту вакханалию? Может быть, силы ада зашли так далеко, что ничто уже не остановит пришествие Армагеддона? Два черных сегментированных отростка, каждый сантиметра три в диаметре, вынырнули внезапно из ямы и обхватили Джека. Один обвил его левую ногу от лодыжки до бедра, другой обхватил его поперек груди и сжал левую руку. Секунда -- и Джек свалился: из-под него выдернули левую ногу. Лежа на земле, он яростно отбивался от противника. Но у отростков была железная хватка! Джек не мог освободиться из сковавших его адских объятий. Тварь, которой принадлежали эти конечности, была глубоко внизу, в яме, и теперь она тянула Джека к краю пропасти, как рыбак подтягивает добычу к лодке. По всей длине отростков проходили острые бугорки, и там, где они касались кожи, оставались глубокие и болезненные раны. Никогда еще не было ему так больно... Джек вдруг испугался, что никогда больше не увидит Пенни, Дэйви и Ребекку. И он закричал. В соборе святого Патрика Ребекка сделала два шага в сторону комков земли, которые всего секунду назад были реальными существами, но резко остановилась, когда эта грязь вдруг зашевелилась. Судя по всему, комки не были абсолютно безжизненными. Казалось, они впитывают из воздуха влагу, на глазах набухая. Отдельные комки поползли друг к другу, собираясь в кучки. Адская земля явно пыталась вновь обрести формы гоблинов. Один маленький комок, лежавший в стороне от других, начал превращаться в миниатюрную лапу с острыми когтями. Ребекка в отчаянии закричала: - Умрите же вы! Умрите наконец! Поверженный, распластанный на краю ямы, Джек был уверен, что сейчас его затащат вниз. Его ужасала мысль об адской пропасти. Израненная рука болела нестерпимо. И он закричал... В тот же момент щупальце у него на груди и на руке ослабило свою мертвую хватку. Второй дьявольский отросток отпустил его секундой позже. Свет, исходящий из ямы, начал тускнеть. Теперь уже ревело от боли и ужаса исчезнувшее существо в яме: его щупальца бились в конвульсиях у края ямы. Очевидно, в момент наивысшей опасности Джек получил от Рады озарение, бессознательно поняв, что его защитила собственная кровь. Она заставила исчадие ада разжать щупальца. Видимо, в борьбе со злом кровь добродетельного человека, как и святая вода, обладала магическими свойствами. Кровь Джека должна была помочь святой воде. Диаметр ямы снова увеличивался. Ворота опять раскрывались. Свет над ямой из оранжевого снова стал ярко-красным, кровавым. Джек поднялся с земли, встал на колени рядом с краем ямы, чувствуя, как ходит она ходуном у него под ногами. Из раны на руке капала кровь, стекая со всех пальцев. Джек подался вперед, вытянул руку и потряс ею над ямой, стряхивая капельки крови прямо в адский свет. Визг и вой внизу стали громче, чем в тот раз, когда он бросил туда сосуд со святой водой. Свет в дьявольской топке стал быстро тускнеть, края ямы успокоились. Он стряхнул в яму еще немного крови, и яростные крики чуть утихли. Джек напряг зрение и стал всматриваться в пульсирующее, зыбкое дно ямы. Он подался вперед, чтобы лучше его рассмотреть... ...и тут с порывом горячего воздуха прямо из огненного света выросло и встало перед Джеком огромное лицо размером с большой грузовик. Это было лицо зла, все из слизи, плесени и гнили, толстое, бородавчатое и оспенное, покрытое прыщами. Из уродливых ноздрей текла коричневая жидкость. В глазах копошились черви, но глаза эти видели, так как Джек испытывал на себе их страшную ненавидящую тяжесть. Открылся злой, огромный рот, способный заглотить человека. Из него полилась какая-то противная зеленая жидкость. Длинный черный язык был утыкан острыми шипами, которые рвали ему губы, когда оно облизывало их. Одурманенный и почти отравленный ужасным запахом смерти, шедшим изо рта чудовища, Джек тряхнул над ним своей раненой рукой. Вниз полетел дождь крови. -- Уходи! Сейчас же! Исчезни! -- закричал Джек, задыхаясь от могильного смрада. Как только кровь коснулась его, лицо исчезло. Джек услышал нервные рыдания и не сразу понял, что это плачет он сам. Обливаясь потом, задыхаясь от ужаса, Джек хотел одного -- бежать прочь от ямы, под защиту города. Но он понимал, что еще рано. Если не остановить зло сейчас, яма будет разрастаться, пока не овладеет им, где бы он от нее ни прятался. А пока яма жила -- светилась, говорила на разные голоса, осыпалась, заглатывая все больше земли. Здоровой правой рукой Джек дотянулся до левой и сильно нажал на раны. Вниз хлынул поток крови. Он больше не чувствовал боли. Как священнослужитель, одаряющий святой водой прихожан, он орошал своей кровью разверстую пасть Ада. Свечение заметно ослабло, но еще пульсировало. Джек молился всем богам, чтобы свет погас. Он знал, что в ином случае останется только одно: ему придется пожертвовать собой. Если же он сойдет в яму, то это безвозвратно. Драма на ступеньках, ведущих к алтарю, подходила к концу. Адские комья земли теряли последние капли своей энергии. Они хранили неподвижность уже больше минуты. Глядя на них, не верилось, что эта мертвая масса только что была живыми существами. И какими живыми! Отец Валоцкий осмелился поднять с полу один такой кусок и растер его пальцами. Пенни и Дэйви следили за его руками как зачарованные. Девочка обернулась к Ребекке и спросила: -- Что произошло? -- Точно не знаю, но думаю, что ваш отец сделал то, что должен был сделать. Очевидно, Лавелль уже мертв. Она посмотрела через весь собор, будто встречая взглядом Джека в конце вестибюля, и нежно проговорила: -- Я люблю тебя, Джек. Свет перешел из оранжевого в желтый, затем стал голубым. Джек боялся верить себе -- похоже, кошмару приходил конец. Далеко из-под земли послышался скрипящий звук -- так, закрываясь, скрипят обычно огромные ворота на ржавых петлях. Отдаленные гневные крики, доносившиеся из нутра ямы, стали теперь хрипами отчаяния. Свет разом погас. Скрип прекратился. Исчез запах серы. Яма безмолвствовала. Она уже не была проходом из одного мира в другой. Теперь это была просто яма. Ночь еще держала холод, но ураган проходил. Раненой рукой Джек ухватил горсть снега и сжал его, чтобы унять кровь. Больше она не была нужна. Ветер почти стих, но, к удивлению Джека, донес до него чей-то голос. Ребекки? Точно, ее голос. И слова, которые он так хотел слышать: -- Я люблю тебя, Джек. Пораженный, он обернулся. Ее не было, а слова прозвучали совсем рядом. Он ответил: -- Я тоже люблю тебя. Где бы она ни была, она услышит его голос так же ясно, как он -- ее. Снегопад терял силу. Снежинки из маленьких и колючих стали большими и легкими и лениво падали на землю, кружась в замысловатом танце. Джек пошел в дом, чтобы вызвать "скорую помощь" для Карвера Хэмптона. x x x Еще мы можем подарить любовь. Еще не поздно. Зачем же в душах наших зреют гнева гроздья? Зачем мы верим в ад? Ведь, без сомненья, Он -- лишь ночных кошмаров порожденье. Мы сами ад впускаем в мир, его вздымая пламя. И нашу веру в том огне сжигаем сами. Но рай ведь тоже наших дум творенье, И, значит, сами держим мы в руках свое спасенье. Так пусть в миг тяжкий нас спасет воображенье. Книга Печалей